СОЦИАЛЬНАЯ
МЫСЛЬ РОССИИ
Сергей Николаевич
ЮЖАКОВ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ
ЭТЮДЫ
Астрель
МОСКВА
УДК 316.3
ББК60.5
В75
Серия «СОЦИАЛЬНАЯ МЫСЛЬ РОССИИ» издается по решению
Ученого Совета социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Редакционный совет:
В.И. Добренькое (председатель),
Г. В. Осипов (зам. председателя), В. В. Сапов (зам. председателя),
П.П. Гайденко, А.И. Кравченко, К.А. Радовицкий, С.А. Филатов
Отв. секретарь серии — Б.Л. Рубанов
Южаков, С.Н.
Ю17 Социологические этюды / Сергей Николаевич Южаков; вступ.
статья Н.К. Орловой, составление Н.К. Орловой и Б.Л. Рубанова. -
М.: Астрель, 2008 — 1056 с.
ISBN 978-5-271-15021-0 (Социальная мысль России)
ISBN 978-5-271-15022-7
Сергей Николаевич Южаков (1849—1910) — крупнейший русский социолог,
экономист, публицист, «либеральный народник» (согласно характеристике
догматического марксизма) относится к числу тех дореволюционных ученых,
которые в свое время были властителями дум целого поколения, а затем почти на
столетие были преданы забвению. До сих пор российский читатель имел
возможность ознакомиться с идеями С.Н. Южакова только по так называемым
вторичным источникам. Однако многие из этих идей (например, программные
требования, связанные с реорганизацией крестьянского банка, проблемами
регулирования арендного вопроса и др.) не утратили своего актуального значения и
в наше время и вполне заслуживают внимания тех пытливых читателей, которым
небезразлично прошлое и будущее России.
В настоящий том вошли основной социологический труд С.Н. Южакова
«Социологические этюды» (1891 — 1896) и ряд статей по социологии; в особые
разделы выделены критические отзывы на его труды и автобиографические
материалы. Издание снабжено обширными комментариями, а также указателем
имен и цитируемой литературы. Имеется библиография трудов С.Н. Южакова.
Адресовано экономистам, социологам, философам и всем, кто интересуется
историей русской общественной мысли.
УДК 316.3
ББК60.5
© Н.К. Орлова, вступительная статья, 2008
©Н.К. Орлова, Б.Л. Рубанов,
составление и комментарии, 2008
© ООО «Издательство Астрель», 2008
© МГУ им. М.В. Ломоносова,
социологический факультет, 2008
Социологическая доктрина
С.Н. Южакова
Структуры или субъекты, что первично, а что вторично? Такова одна
из центральных проблем теоретической социологии, которая не утра-
чивает своей актуальности вот уже более ста лет. Во второй половине XX в.
произошло очередное переосмысление предложенных ранее вариантов ее
решения: лучшие умы социологии задумались над тем, как совместить
эти две основополагающие группы факторов в рамках одной объяс-
нительной модели. Их трудами было создано новое теоретическое на-
правление, получившее название активистского, или деятельностного.
Принято считать, что его история насчитывает всего несколько десяти-
летий. Также думал и автор этой статьи, пока случай не свел ее с текстом
следующего содержания: «...ход общественного процесса, в общих чер-
тах, следующий: вся совокупность общественных условий вырабатыва-
ет личность, единственный активный элемент общества; известная час-
тная совокупность общественных условий в данный момент произво-
дит в личности, этом продукте всего предыдущего состояния среды, ряд
настроенностей и потребностей; эти настроенности и потребности, пе-
реходя в действие, порождают ряд общественных явлений; действия всех
личностей данного общества производят всю совокупность обществен-
ных явлений следующего момента. Чрез посредство личностей, таким
образом, одно общественное состояние в его целом производит другое,
а вовсе не одно общественное явление производит другое независимо,
изолированно от действия всех остальных. Всякое явление обществен-
ное производится всеми предшествующими, произведшими деятель-
ность личностей, и чрез личностей же взаимно оказывает свое влияние
на произведение всех последующих»1. Статья «Социологические этю-
ды. Этюд первый. Социальное строение и социальные деятели», со-
1 Ю-ов [Южаков С.Н.] Социологические этюды: Этюд первый. Социальное
строение и социальные деятели // Знание. 1872. № 12. С. 384-385 (паг. 1-я). См.
также с. 69 наст. изд.
4	Наталья Орлова
державшая этот постулат, была опубликована в декабрьском номере жур-
нала «Знание» за 1872 г.1 Она принадлежала перу тогда еще начинающего,
а теперь практически забытого социального мыслителя и публициста, на-
шего соотечественника Сергея Николаевича Южакова (29.12.1849-
12.12.1910). Знакомство с этой статьей рушило сложившиеся стереоти-
пы. Оказалось, что построение модели, учитывающей совместное влия-
ние и структурных, и субъективных факторов, не может считаться ис-
ключительной заслугой западных ученых второй половины прошлого
столетия1 2, еще при жизни признанных классиками социологии. Причем
Южаков не был лишь теоретиком. Он «на практике» применял разрабо-
танную им объяснительную модель для анализа реальных исторических
и политических событий (войн, проявлений протестной активности масс,
электорального поведения, реформ и их последствий и т. д.), современ-
ного ему состояния и динамики развития различных социальных ин-
ститутов (экономических, образовательных, семейно-брачных и др.), внут-
ри- и межгрупповых отношений (сословных, классовых, этнических,
религиозных).
В свете современных достижений теоретической соЦиологии невольно
возникает соблазн увидеть в Южакове ученого-провидца, значительно
опередившего свое время. Так это или нет — вопрос спорный. Зато бес-
спорно другое: Сергей Николаевич был подлинным сыном своего вре-
мени. Эпоха, в которую он формировался как личность и как мысли-
тель, во многом определила его интерес к проблеме (биологической) вза-
имодействия человеческой активности (субъекта) и общественных форм
(структуры) и столь по-современному звучащее ее решение. Это была
эпоха Великих Реформ 1860-1870-х гг., эпоха «общественной самодея-
тельности», как называл ее сам Сергей Николаевич. Все передовые силы
страны страстно жаждали упразднения давно изживших себя институтов,
мечтали о «деле» и, будучи неудовлетворенными реформаторской дея-
тельностью правительства, готовы были принять и принимали (одни —
на литературном поприще, легальном или нелегальном, другие — на
поприще пропаганды и агитации в народе, третьи — на поприще терро-
ра) самое искреннее и активное участие в обустройстве России. Теорети-
ческое осмысление роли субъективного фактора в изменении институ-
1 В терминологии С.Н. Южакова понятие «деятель» тождественно понятию
«фактор», тогда как содержательный смысл, вкладываемый в это понятие в наши
дни, — «актор», «агент», «субъект», у него оказывается закрепленным за поня-
тием «личность», которая и является субъектом деятельности, или социальной
активности.
2 Отмечая парадигмальное сходство между концепцией С.Н. Южакова и со-
временными теориями, составляющими активистское направление в социоло-
гии, мы вовсе не склонны утверждать наличие генеалогической связи между
ними. Скорее наоборот, мы исключаем в данном случае какие-либо идейные
влияния и тем более заимствования.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	5
циональной структуры общества привело одних социальных мыслителей
России второй половины XIX в. к принятию идеи и разработке концепций
«активного меньшинства»1 (Н.Г. Чернышевский, П.Л. Лавров, М.А. Баку-
нин, П.Н. Ткачев), других, — в том числе и С.Н. Южакова (а также
Н.К. Михайловского и др.), к постулированию человеческой активности как
таковой в качестве одного из основных факторов социальных изменений.
«Социологические этюды»: проект длинною
в жизнь
«Социологические этюды» — главная теоретико-социологическая
работа С.Н. Южакова. На создание корпуса текстов, вошедших впоследствии
в одноименный двухтомник, он потратил более двадцати лет. Первые ста-
тьи, как уже отмечалось, появились в 1872-1873 гг. в журнале «Знание».
Потом были публикации 1888 г. в «Северном вестнике» и, наконец, ра-
боты 1890 и 1895 гг., печатавшиеся на страницах «Русского богатства».
Несмотря на столь значительный срок реализации проекта и длитель-
ные перерывы в работе над ним, «Социологические этюды» представля-
ют собой целостное в идейном, логическом и содержательном плане
произведение. Вместе с тем каждый том двухтомника ориентирован на
решение своего особого круга проблем. Так, цель первого тома заключа-
ется в проведении демаркационной линии между процессами органи-
ческой и социальной эволюции и в определении специфики общества
как объекта научного изучения. Второй том посвящен созданию теоре-
тической модели социальной реальности и применению этой модели для
анализа роли экономических институтов в жизни общества в различные
исторические периоды. В силу указанных различий нам кажется не вполне
обоснованным ставшее традиционным среди исследователей творчества
Южакова отношение к статьям 1888-го и 1895 гг., составившим второй
том, исключительно как к систематизации «основных мыслей ...первона-
чального исследования [1872-1873 гг.]», лишенной каких-либо существен-
ных дополнений1 2.
Повышенный интерес исследователей к статьям начала 1870-х гг. (из
них в основном и составлен первый том «Этюдов...») во много обусловлен
тем огромным значением, которое они имели для развития отечествен-
ной социологической мысли в целом. Теории О. Конта, Ч. Дарвина,
Дж.Ст. Милля, Г. Спенсера, на которые опирался Южаков при создании
собственной социологической концепции, воспринимались тогда в Рос-
1 Подробнее об этих концепциях см.: Орлова Н.К. На стыке политической
борьбы и социальной теории: российские концепции активного меньшинства
второй половины XIX — начала XX вв. // Мониторинг общественного мнения:
экономические и социальные перемены. 2004. № 4.
2 Русанов Н.С. С.Н. Южаков, социолог и публицист (с. 737 наст. изд.).
б	Наталья Орлова
сии как последние достижения западной мысли в области социальных
наук (недаром их труды, в первую очередь труды Спенсера и Дарвина,
активно переводились и печатались в отечественных периодических из-
даниях и отдельными книгами). Проблемы, поставленные и решаемые
автором «Социологических этюдов», на тот момент были весьма акту-
альны. Создание новой позитивной науки об обществе, определение
специфики социальной реальности и факторов, обусловливающих про-
текающие в ней процессы, выяснение вопроса о природе отношений
личности и общества и роли личности в осуществлении социальных
изменений, полемика между сторонниками социал-дарвинисткого и
органицистского течений в социальных науках и приверженцами демо-
кратической и активистской точек зрения — эти темы были чрезвычайно
популярны среди российской читающей публики и имели первостепен-
ное значение для отечественной социологии, которая в то время нахо-
дилась в самом начале своего становления. Фактически «Социологичес-
кие этюды», печатавшиеся в «Знании», «представляли собой первый в
России систематический трактат социологии, начинающийся словами о
задачах социологии, о строении общества и его отправлениях, об обще-
ственном развитии и прогрессе, об определении общества»1 и заверша-
ющийся разделом о методе социологии. Все это сделало статьи Южа-
кова 1872-1873 гг. событием особой важности в истории российской
социологии, а его самого — одним из пионеров этой науки в нашей стране.
Со временем ситуация изменилась, и «Социологические этюды» по-
следующих десятилетий стали не более чем рядовым явлением в нарас-
тавшем год от года в нашей стране потоке социологических публикаций.
Кроме того, С.Н. Южаков стал во многом заложником идей и идеалов, ус-
военных в молодости и представленных на суд читателей в начале 1870-х гг.
Ортодоксальный позитивизм в духе Конта и Спенсера к концу 1880-х гг.
уже утратил свою научную новизну, но и в середине 1890-х гг. Южаков,
считавший недостойным порядочного человека и тем более литератора
изменять своим прежним взглядам и убеждениям, продолжал апелли-
ровать к их теориям, доказывать непременную сводимость законов со-
циологии к законам естественных наук и бороться со сторонниками
проведения аналогий между биологическим организмом и обществом.
Все это, а также народническо-антикапиталистическая направленность
его работ в эпоху широкого увлечения марксизмом создавали ему мало-
привлекательный для опытного публициста имидж «спенсерова сына»
1 Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб.: Изд. Ивана Лимбаха, 1996.
С. 72-73. Впрочем, правильнее было бы назвать «Социологические этюды» не
«первым», а «одним из первых...». До Южакова свои «систематические тракта-
ты» опубликовали А.И. Стронин (1869 г. — «История и метод»; 1872 г. — «Полити-
ка, как наука») и П.Ф. Лилиенфельд (1872 г. — «Мысли о социальной науке будуще-
го»), не говоря уже о П.Л. Лаврове, «Исторические письма» которого впервые уви-
дели свет в 1868-1869 гг. в «Неделе», а в 1870 г. вышли отдельной книгой.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова
и «динозавра от социологии», живущего достижениями двадцатилетней
давности. Отсюда исключительно негативные отзывы критиков на вто-
рой том «Социологических этюдов» и, как возможное следствие, тради-
ционно безразличное1 отношение исследователей к содержащимся в нем
идеям. Мы же рискнем нарушить сложившуюся исследовательскую тра-
дицию и, осознавая всю историческую значимость статей 1872-1873 гг.,
вошедших в первый том, с неменьшим вниманием отнесемся и к содер-
жанию второго тома, тем более что из двух томов он является более «со-
циологическим».
1
«Определение общества как предмета
социологии». Факторы социальной эволюции
Вопросы, с постановки которых Южаков начинает изложение своей
социологической концепции, — это вопросы о том, что есть общество,
в чем оно схоже со всей прочей совокупностью явлений окружающего
мира и в чем его специфика. Вслед за Ш. Фурье, А. де Сен-Симоном и
О. Контом, отстаивавшими идею «Единого закона», он постулирует на-
личие общей связи «мира явлений социальных с миром явлений органи-
ческих и физических»1 2. Следовательно, опять же со ссылкой на Конта
утверждает автор «Социологических этюдов», «все истинное относи-
тельно явлений, как неорганических, так и органических, истинно и от-
носительно явлений социальных»3, т. е. социальные явления необходи-
мо подчиняются действию универсальных законов мироздания, а пото-
му «полное изолирование общества как предмета изучения»4 не может
считаться научным. Возможность дедуктивного сведения социологичес-
ких законов как более частных к универсальным космическим законам
обеспечивает, по мнению Южакова, «научный» статус социологии и вы-
водит ее за пределы спекулятивной метафизики.
Итак, что же роднит общество с прочими явлениями окружающего
нас мира? Ответ на этот вопрос Южаков находит в теории Г. Спенсера:
«Основной, общий всему сущему признак — агрегатное строение [агре-
гат — термин Спенсера]. ...и общество является только одним из звеньев
в длинной цепи агрегаций, где все агрегации служат единицами для более
и более сложных агрегаций [курсив мой — Н.О.]»5. О его месте в цепи
агрегаций можно судить по схеме 1.
1 Если не считать обширной разгромной статьи К. Павлова (см. наст. изд.).
2 С. 51 наст. изд.
3 С. 52 наст. изд.
4 С. 53 наст. изд.
5 С. 54 наст. изд.
в
Наталья Орлове
Схема 1. Иерархия агрегатов, составляющих Вселенную
Именно то обстоятельство, что в конечном счете общество, пусть и
не непосредственно, складывается из простых молекул, как и прочие
неорганические и органические агрегаты, обусловливает ранее упомя-
нутую общую связь всех явлений и позволяет утверждать принципиаль-
ную сводимость законов социологии к универсальным законам мирозда-
ния, коими являются законы сочетания вещества и согласования энергии',
отвечающие за соединение единиц в агрегат — интеграцию, и за распа-
дение, разрушение агрегата — дезинтеграцию (идея, явно заимствован-
ная из «Основных начал» Спенсера). Интеграцию Южаков, вслед за Спен-
сером, трактует как сочетание, т. е. как увеличение массы вещества за
счет утраты части энергии соединяющимися единицами более низшего
порядка, а дезинтеграцию, соответственно, как распадение и разло-
жение вещества, сопровождающееся приобретением энергии частя-
ми распадающегося целого, или, другими словами, как изменение со-
отношения массы вещества и энергии агрегата в пользу последней и
в ущерб первой1 2. Таким образом, любое явление, и социальное в том
1 См.: с. 294-300 наст. изд.
2 См.: с. 296-299 наст. изд. Г. Спенсер трактует интеграцию как процесс, со-
провождающийся потерей движения (эквивалента энергии) единицами агре-
гата, а дезинтеграцию как процесс, сопровождающийся приобретением движе-
ния теми же единицами (см.: Спенсер Г. Синтетическая философия: В сокращен-
ном изложении Говарда Коллинза / Пер. с англ. Киев: Ника-Центр, 1997. С. 38).
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	9
числе, может быть описано и объяснено в терминах циркуляции ве-
щества и энергии, что и попытался продемонстрировать Южаков
прежде всего в первом этюде второго тома «Обзор социологической
проблемы».
Вместе с тем общество — это не просто агрегат, а живой агрегат.
Принадлежность к числу явлений жизни наделяет его рядом свойств,
не присущих неорганическим агрегатам, и вносит определенные кор-
рективы в действие универсальных законов сочетания и согласова-
ния применительно к социальным явлениям. Во-первых, общество
есть многоуровневый (сложный) агрегат, состоящий из индивидуаль-
ных живых организмов (личностей), которые, в свою очередь, также
являются результатом интеграции единиц более низкого порядка (см.
схему 1).
Во-вторых, как любое живое тело, общество растет и размножается,
а также совершает определенную работу (содержательный смысл этого
понятия будет раскрыт нами ниже), в процессе чего происходит рас-
ходование содержащихся в нем вещества и энергии. Восполнение же за-
пасов этих жизненно важных ресурсов осуществляется путем их погло-
щения из внешней среды. Таким образом, постоянный взаимообмен со
средой — третье свойство общества как живого образования. Причем в
отличие от неорганической природы, где сочетание (накопление) ве-
щества сопровождается выделением (тратой) энергии и наоборот, в
живых телах, в том числе и в обществе, наблюдается одновременное
накопление вещества и энергии и одновременная трата того и другого.
Именно в этой одновременности и заключается так называемый основ-
ной закон жизни, оказывающий влияние на действие универсальных
законов сочетания и согласования в обществе. В соответствии с зако-
ном жизни, одновременность, или, как выражается Южаков, параллель-
ность процессов накопления и выделения вещества и энергии есть нор-
ма для всякого живого агрегата, непременное условие его выживания.
Собственно говоря, жизнь и определяется в «Социологических этюдах»
как «параллельное накопление вещества и энергии... при постоянном об-
мене вещества и энергии со средой»1. Напротив, процессы интеграции и
дезинтеграции, как они определены страницею выше, признаются ав-
тором «Этюдов...» нормой для неорганических тел и патологией для тел
живых, включая общество.
1 С. 308 наст. изд. Это определение жизни несколько напоминает спенсе-
ровское: «беспрерывное приспособление внутренних отношений к отношени-
ям внешним» [Спенсер Г. Синтетическая философия: В сокращенном изложе-
нии Говарда Коллинза / Пер. с англ. Киев: Ника-Центр, 1997. С. 64], с той лишь
разницей, что Южаков помимо указания на приспособительные возможности
живых тел, делает акцент и на особенностях протекания в них процессов взаи-
мообмена со средой, оставленных Спенсером без особого внимания.
1 0	Наталья Орлова
В-четвертых, отмеченная выше зависимость живых тел от внешней
среды предполагает необходимость приспосабливаться к ней. Будучи
живым агрегатом, общество обладает способностью к изменению под
действием среды. Следовательно, внешняя среда, включая и среду физи-
ческую (ландшафт), непременно должна входить в число факторов, вли-
яющих на общественное функционирование и развитие.
Из принадлежности общества к числу живых агрегатов следует, что
«те законы, которые сопровождают жизнь везде, где она ни проявляет-
ся,.. можно смело переносить из области биологической в область
социологическую»1. В первую очередь это касается упомянутого выше
основного закона жизни. В то же время подобное перенесение, предпо-
лагающее отождествление общественных процессов с процессами жизни,
может быть чревато двумя серьезными ошибками: отождествлением
общества с индивидуальным организмом и отождествлением социаль-
ного прогресса с прогрессом органическим. И Дарвин, и Спенсер, не
говоря уже о приверженцах органицистского и социал-дарвинистского
направлений, оказались, по мнению Южакова, заложниками этих недо-
пустимых отождествлений, фактически лишающих социальную реаль-
ность присущей ей специфики, а социологию — права на существование
в качестве самостоятельной научной дисциплины.
Коренное различие между обществом и организмом, одинаково от-
носящимися к живым многоуровневым (сложным) агрегатам, заклю-
чается в их строении и в способе проявления активности. Суть этого
различия Южаков выражает с помощью таких понятий, как степень
интеграции и дифференциации, а также индивидуальность и неделимое,
заимствованных им отчасти у Спенсера, отчасти у Н.К. Михайловского.
Организм представляет собой агрегат с полной интеграцией и высокой
степенью функциональной дифференциации составляющих его частей,
что делает его неделимым — разделенный на части, он не способен жить
и умирает, впрочем, как и отделенные от него части. Неделимость
организма непосредственно связана с наличием в нем так называемого
единого руководящего центра, образованного нервно-мозговыми тка-
нями и управляющего деятельностью всех остальных органов. Дан-
ный центр служит единственным источником активности организ-
ма. В свою очередь, неделимость и «дифференцование отправлений
организма при централизации одного руководящего отправления...
есть основа индивидуальности»1 2. Таким образом, любой организм,
обладающий способностью проявлять самостоятельную активность, яв-
ляется индивидуальностью.
В отличие от организма общество в нормальном состоянии ха-
рактеризуется неполной интеграцией. Оно не неделимо и не индиви-
1 С. 60 наст. изд.
2 С. 322 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	1 1
дуальность, оно есть разновидность общежития', представляющего
собой «сочетание высоко развитых индивидуальностей»1 2. Это означает,
что, во-первых, единицы, составляющие общественный агрегат, «обла-
дают всею полнотою жизненных отправлений, физиологически одно-
родны»3, и, во-вторых, при объединении в агрегат они не утрачивают
способности к самостоятельному проявлению активности. Следовательно,
общество делимо, его распадение «не влечет прекращения жизненного
процесса в его единицах»4 и в нем отсутствует единый руководящий
центр, управляющей всей его жизнедеятельностью. Напротив, актив-
ность общества обеспечивается активностью всех входящих в его состав
единиц, сохраняющих свою индивидуальность, т. е. всех живущих в нем
личностей. Собственно говоря, активность личностей — это один из
основных факторов социальной жизни. Подавление же их самостоятель-
ной активности и снижение степени их индивидуальности чревато, по
мнению Южакова, пагубными для общества последствиями.
Представление общества в качестве агрегата, т. е. целостности, но
не монолитной, а состоящей из единиц более низкого порядка, опреде-
ленным образом взаимосвязанных, но при этом способных к прояв-
лению самостоятельной активности, не позволяет квалифицировать
теоретическую позицию Южакова однозначно как реалистическую или
как номиналистическую. Адекватнее ее было бы обозначить терми-
ном социологический концептуализм (да простят нам читатели это тер-
минологическое нововведение).
Отмеченные различия между обществом и организмом приводят
Южакова к выводу о том, что «в пределах явлений жизни они представля-
ют... две противоположности»5. Поэтому проведение каких-либо анало-
гий между ними и, тем более, их отождествление неприемлемы, с научной
точки зрения, соответственно, недопустимо и перенесение закономер-
ностей, свойственных организму, на общество6. Так что любые вариации
на тему био-органицизма, включая и спенсеровскую, не могут претендо-
вать на статус научной социологической теории. Утверждая принципиаль-
ное отличие общества от организма, Южаков фактически отходит от
теоретической линии Спенсера, которой до этого момента следовал,
и позиционирует себя как сторонника антиорганицисткой традиции,
являющейся отличительной чертой русской этико-социологической
(субъективной) школы. Неудивительно, что один из ведущих предста-
вителей этой школы, автор знаменитой «Борьбы за индивидуальность»,
1 Общежитием Южаков называет «всякое собрание (агрегат) всяких живых
особей (пассивных организмов или активных)» (с. 76 наст. изд.).
2 С. 323 наст. изд.
3 С. 59 наст. изд.
4 Там же.
5 Там же.
6 См.: с. 60 наст. изд.
1 2	Наталья Орлова
Н.К. Михайловский поспешил признать в сочинителе «Социологичес-
ких этюдов» своего единомышленника1. Не отрицал идейной близости с
Михайловским и сам Южаков, в этюдах 1870-х гг. подкреплявший свои
выводы о противоположности организма и общества ссылками на его
работы1 2, а впоследствии позаимствовавший у него такие понятия, как
«неделимое» и «индивидуальность». Кстати сказать, понятием «индивиду-
альность» пользуется и Спенсер. Однако английский мыслитель трактует
его гораздо шире, считая индивидуальностью «всякий центр (или всякую
ось), обнаруживающий способность совершать самостоятельно то посто-
янное приспособление внутренних отношений к внешним, которое
составляет жизнь»3. В «Социологических этюдах» это понятие распрос-
траняется лишь на активно приспосабливающиеся живые организмы.
В отличие от Спенсера Южаков настаивает на необходимости раз-
личать два типа приспособления — пассивное и активное. Пассивное
приспособление заключается в изменении организма под воздействием
среды. Без такого изменения были бы невозможны разного рода орга-
нические процессы, обеспечивающие поглощение организмом вещества
и энергии из внешней среды, необходимых ему для питания, роста и
размножения. Напротив, активное приспособление предполагает изме-
нение среды живыми организмами. Данное изменение является резуль-
татом проявляемой ими активности — сознательной и целесообразной
деятельности, или работы, направленной на удовлетворение их потреб-
ностей и опосредующей связь между организмом и средой. Активность
есть процесс, противоположный процессам органическим, так как она
сопряжена с расходованием живым телом энергии (субъективно это рас-
ходование мы ощущаем, например, как усталость) и вещества. Целесо-
образность совершаемых активным организмом действий Южаков на-
прямую связывает с наличием у него единого руководящего центра, из
чего делает вывод о взаимосвязи активности и индивидуальности. Буду-
чи совокупностью высоко развитых индивидуальностей, общество от-
носится к числу активно приспосабливающихся коллективных живых тел.
Из различения пассивного и активного приспособления и, соответ-
ственно, органических процессов и активности следует принципиаль-
ное различие двух типов эволюции: органической (биологической) и
исторической (социальной). В основе эволюции органической лежит
1 См.: Н.М. [Михайловский Н.К.] Литературные и журнальные заметки.
Апрель, 1873 (см. наст. изд.). В дальнейшем, однако, Николай Константинович
изменил свою точку зрения на социологическую концепцию Южакова. Произош-
ло это после публикации в октябре 1873 г. статьи «Субъективный метод в социо-
логии», в которой Сергей Николаевич подверг довольно резкой критике взгляды
приверженцев субъективного метода, в том числе и взгляды Михайловского.
2 См.: с. 60 наст. изд.
3 Спенсер Г. Синтетическая философия: В сокращенном изложении Говарда
Коллинза / Пер. с англ. Киев: Ника-Центр, 1997. С. 75.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	1 3
пассивное приспособление: выживают и дают потомство лишь особи,
наиболее приспособленные к данной конкретной среде обитания в пла-
не поглощения из нее вещества и энергии для своей жизнедеятельности.
Наследственность, изменчивость, половой и естественный отбор — вот
основные факторы, обусловливающие этот тип эволюции, законы и
процесс протекания которой были исследованы и описаны Ч. Дарвином.
Причем органическая эволюция не мыслима не только без межвидовой,
но и без внутривидовой борьбы между особями, относящимися к одной
популяции, за значимые для выживания ресурсы (вещество и энергию),
имеющиеся во внешней среде.
Иными факторами обусловливается эволюция социальная, в основе
которой лежит активный тип приспособления. Одним из таких факто-
ров, как уже отмечалось выше, является активность. Субъектом актив-
ности в человеческом обществе выступает личность — «человеческая
индивидуальность, вошедшая в состав активно-культурного общежития,
понимаемая как член и деятель этого общежития [курсив мой — НО.]»1,
а проявляемая ею активность определяется на страницах «Социологи-
ческих этюдов» как деятельность1 2. Деятельность личностей приводит к
преобразованию естественной природной (физической) среды обита-
ния людей в среду рукотворную — общественную. Эту рукотворную среду
Южаков именует культурой. Данное понятие трактуется им максималь-
но широко. Культура — это овеществленная и дифференцировавшаяся
от жизни ее работа. Материальные объекты и социальные институты
(«организации»), обычаи и традиции, знания и законодательно-нор-
мативные системы — все это подпадает под понятие «культура».
В «Социологических этюдах» (статьи 1888 г.) вся культура делится на
материальную, существующую вне индивидов, и духовную, заключен-
ную в тканях индивидов3. В свою очередь, духовная культура включает
в себя культуру умственную (религиозную и научную), моральную и по-
литическую. Позднее, в «Вопросах просвещения» (1895-1897 гг.), Сер-
гей Николаевич предложит несколько иное деление культуры на разно-
видности: политическая культура (государственность), «культура эконо-
мическая (формы производства, формы владения, распределение средств
и орудий, дробление на экономические классы, разделение труда и т. д.)
и культура духовная (церковная организация, с одной стороны, организа-
ция светского образования — с другой) [курсив мой — Н.О.]»4.
Культура «представляет [собой] самый могучий цемент, соединяющий
отдельных индивидов в неразрывное общественное тело... Культура
1 С. 396 наст. изд.
2 См.: с. 397 наст. изд.
3 См.: с. 383 нает. изд.
4 Южаков С.Н. Вопросы просвещения: Публицистические опыты. СПб.: Тип.
М.М. Стасюлевича, 1897. С. 10.
1 4	Наталья Орлова
объединяет общественное тело в пространстве, делает из него связный,
интегрированный агрегат в данный момент и в данных пределах, но она
объединяет общество и во времени, делает из него агрегат, существова-
ние которого длится вне зависимости от продолжительности жизни ин-
дивидов, его составляющих... Она наследуется одним поколением от
другого, и без этого наследства никакое поколение не могло бы суще-
ствовать и развиваться. Сочетая индивидов в общественное тело, объе-
диненное в пространстве и во времени, культура дарует возможность
общественного развития и кладет первые основы для исторического про-
гресса. Вне культуры общежития представляют союзы, довольно случай-
ные, непостоянные, не длящиеся и потому неспособные к сколько-ни-
будь широкому развитию»1.
Хотя зачатки культуры можно обнаружить уже в царстве животных
(например, строительство гнезд, производство запасов на зиму), как та-
ковая она является специфическим атрибутом человеческого общества.
Возможности отдельной особи преобразовывать свою среду обитания
крайне ограничены, следовательно, создание высокоразвитой культуры
возможно исключительно в процессе коллективной работы, осуществ-
ление которой, в свою очередь, предполагает развитие нравственного
начала у личностей, в ней участвующих. Проявлениями этого начала
можно считать взаимопомощь, солидарность, альтруизм, патриотизм
и т. п. Таким образом, активное коллективное приспособление предпо-
лагает совершенно иные отношения между приспосабливающимися осо-
бями, нежели при приспособлении пассивном: сотрудничество вместо
борьбы и конкуренции, заботу не только о собственном благополучии,
но и о благополучии всего общества в целом, порой даже в ущерб благо-
получию личному. Именно те человеческие сообщества, которые отли-
чаются большей развитостью нравственного начала у их членов, полу-
чают преимущество в межплеменной и международной борьбе и имеют
больше шансов сохраниться в ходе исторического отбора. Впрочем, на-
деется Южаков, в будущем и этот вид конкуренции тоже исчезнет, усту-
пив место всеобщей, всечеловеческой солидарности.
Активность и культура и являются собственно социальными факто-
рами, взаимодействие которых обусловливает любое социальное явле-
ние или процесс. Например, экономический процесс представляет со-
бой сочетание труда и капитала, умственный — сочетание критической
мысли, с одной стороны, традиционной религии и науки — с другой,
политический — сочетание нравственного убеждения и законодательства.
«Труд, критическая мысль, нравственное убеждение — все это различ-
ные названия личной деятельности». Соответственно, капитал, тради-
1 С. 376 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	1 5
ционная религия и наука, законодательство являются культурными
составляющими вышеуказанных процессов1.
Суть взаимодействия социальных факторов заключается в следую-
щем: «Ряд общественных условий образует ряд личностей, а деятельность
последних производит новый ряд общественных условий...»1 2. Это озна-
чает, что теоретически неверно и, следовательно, ненаучно пытаться
выделить один коренной процесс или элемент (один единственный ре-
шающий фактор), имеющий исключительное значение в общественной
жизни, а также рассматривать конкретные социальные условия исклю-
чительно как продукты предыдущих социальных условий, игнорируя при
этом действие субъективного фактора — активности личностей. Нена-
учным также будет объяснение какой-либо категории общественных яв-
лений только предшествующими им общественными явлениями той же
категории. Поскольку личность есть продукт всей комбинации преды-
дущих социальных условий, то все производимое ею, «все совершаю-
щиеся общественные явления имеют своею причиною не какую-либо
категорию предшествовавших явлений, но все категории. Явления эко-
номические, напр[имер], производятся не только экономическими, но
и политическими, умственными, нравственными, органическими»3. На-
учная истина заключается «в раскрытии комбинации [всех] ...элементов
и единиц [экономических, умственных, политических, органических,
нравственных], в открытии законов, которые управляют этой комбина-
цией, и того значение, которое для этой комбинации имеет деятельная
воля, самочувствие и самосознание комбинируемых единиц (инди-
видуальностей)»4. Взаимобусловленность, взаимовлияние факторов
общественного развития, именуемая Южаковым вслед за Миллем
«consensus’oM», отличает этот процесс от органического прогресса, где
«среда, создавшая жизнь, продолжает и после полновластно направлять
ее дальнейшее развитие»5.
Руководствуясь принципом консенсуса, Южаков выстраивает многофак-
торную модель социальной эволюции, включающую три группы факторов:
физические (природная среда обитания), органические и социальные.
Последние объявляются им основными факторами общественной жизни,
а доля влияния первых двух групп факторов в «современном, цивилизо-
ванном» обществе признается ничтожной (см. схему 2).
1 См.: с. 70 наст. изд.
2 С. 69 наст. изд.
3 С. 421 наст. изд. Аналогичный пассаж можно найти и в «Субъективном
методе в социологии» [см. с. 245 наст. изд.].
4 С. 279 наст. изд.
5 С. 69 наст. изд.
1 б
Наталья Орлова
Схема 2. Факторы социальной эволюции
Позднее, в конце 1880-х гг„ Южаков несколько усложнил первона-
чальную модель (см. схему 3), введя третий элемент в группу социальных
факторов, индивидуальность, и разделив культуру на так называемую
культурную активность и продукты. Первая представляет собой разно-
видность культурных явлений, которые дополняют собой активность
индивидов, умножая силы активной жизни1 — своеобразный аналог
марксовых средств производства. К ним относятся, например, рабочий скот,
паровые машины, топливо и прочие объекты, позволяющие использовать
энергию внешней среды при совершении работы, как она определяется
Южаковым. Продукты же составляют овеществленный результат рабо-
ты, предназначенный «для потребления организмами, для удовлетворе-
ния их потребностей»1 2 (например, пища, одежда, жилище). Они служат
материалом, из которого организмы восполняют запасы вещества и
энергии, потраченные в процессе работы.
Различие факторов, обусловливающих два типа эволюции, означает
недопустимость их отождествления и научную несостоятельность объяс-
нений социальных явлений и процессов действием органических фак-
1 См.: с. 373 наст. изд.
2 Там же.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	1 7
торов. Последнее как раз присуще социал-дарвинистским теориям,
которым Южаков отказывает в научности, относя к разряду умозритель-
но-спекулятивных. Конечно, он не отрицает, что на заре человеческой
истории, в период «дикости», когда активность первобытных людей еще
не создала развитой культуры (имеется в виду, естественно, не матери-
альная культура, а система социальных институтов — экономических,
политических, религиозных и т. д.), а сама их активность была практи-
чески лишена нравственного начала, жизнь человеческих групп и сооб-
ществ обусловливалась преимущественно, если не исключительно, орга-
ническими факторами и являлась ареной межиндивидуальной борьбы
за существование. Однако по мере развития культуры и нравственного
начала действие органических факторов на общество постепенно осла-
бевает и замещается действием факторов социальных. Доказательству
истинности этого утверждения посвящена большая часть первого тома
«Социологических этюдов»1.
Схема 3. Взаимосвязь и взаимовлияние социальных факторов
Являясь одной из разновидностей живых агрегатов и обладая всеми
свойствами, присущими живым агрегатам как таковым, общество, как
становится ясно из вышесказанного, обладает и рядом свойств специфи-
ческих, присущих только ему. «Скомбин[ир]ованная, так сказать, сложная
активностью порожденная ею культура, сынтегрированные в одно тело, —
такова основная отличительная особенность общественного строения.
Постоянный процесс траты и восстановления активности, постоянный
процесс потребления и производства культуры, — таковы отличитель-
1 Лет за двадцать до появления дюркгеймовского «Метода социологии»
(1895 г.) С.Н. Южаков высказал схожую с его великим автором идею: социаль-
ное следует объяснять социальным. Правда стоит оговориться, что отечествен-
ная версия «социологизма» была несколько мягче французской, которая не до-
пускала, хотя бы самого минимального, влияния несоциальных факторов на яв-
ления социальной реальности.
1 8	Наталья Орлова
ные особенности отправлений общества. Приспособление физической
среды в потребностях жизни, развитие активности и культуры, приспо-
собление жизни к культуре и культуры к жизни, — таковы основные
отличительные явления прогресса исторического, или общественного
[курсив автора]»1. Отсюда следует, что специфика общественного агре-
гата заключается в коллективной активности, проявляемой составляю-
щими его личностями, и в создаваемой ими культуре. В соответствии с
указанной спецификой Южаков формулирует «определение общества
как предмета социологии». Общество — это «общежитие активных особей,
создавшее свою особую общественную среду, или культуру, и слившееся с нею
в одно сложное тело. Короче говоря, общество есть активно-культурное
общежитие [курсив автора]»* 2, состоящее «1) из активных индивидов,
вошедших в союз,., и 2) из вещества и энергии, скомбин[ир]ованных в
культуру»3. В силу отмеченных выше особенностей, отличающих обще-
ство от прочих агрегатов, далеко не все социальные явления можно
объяснить исходя из универсальных и биологических законов. Наличие
этих «необъяснимых» в рамках других наук (точных и естественных)
остатков позволяют Южакову обосновать право социологии на суще-
ствование в качестве самостоятельной науки, науки, которая занимается
изучением строения, отправлений и развития особой разновидности об-
щежития— общества. Ее задачи определяются онтологическим статусом
общества, как он трактуется автором «Этюдов...». «Первою задачею социо-
логии должно быть раскрытие тех форм, под которыми проявляются в
общественной жизни универсальные законы сочетания... и согласования»4;
второю — раскрытие тех форм, «в которых в общежитиях обнаружива-
ются специфические свойства живых единиц и органических молекул и
специфические особенности в согласовании (координировании) движе-
ния этих специфических единиц»5. «Третьей основной задачей социоло-
гии является раскрытие влияние индивидуальности составных единиц
общежития на законы сочетаний и согласований, общие всему сущему и
всему живому»6. Четвертая же задача социологии — «раскрыть... те осо-
бенности сочетания единиц общежития и их движений, которые, прямо
не вытекая из космического закона сочетаний и согласований, ни из его
видоизменение в явлениях жизни и индивидуальности, вносятся самим
специфическим общественным сочетанием и его продуктами, заключен-
ными в тканях сочетающихся единиц и в отложениях в среде»7.
' С. 76 наст. изд.
2 Там же.
3 С. 372 наст. изд.
4 С. 290 наст. изд.
5 С. 292 наст. изд.
6 С. 292-293 наст. изд.
7 С. 293 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	1 9
Метод социологии
Исходя из задач социологии Южаковым решается вопрос о Методе
новой науки и о логике построения социологического знания, причем в
предложенном им решении безошибочно угадываются черты контовского
позитивизма периода «Курса позитивной философии» и гипотетико-дедук-
тивного метода Дж.Ст. Милля. «Метод этот заключается повсеместно в
трех логических приемах: 1) установив универсальные законы строения
и развития, в их свете истолковать общественное строение и общественное
развитие, причем эти дедукции из философского обобщения проверить
сопоставлением с обобщениями социологическими (историческими,
статистическими и этнографическими); 2) установив основные законы
жизни, в их свете истолковать ту совокупность общественных явлений,
которая не вошла в истолкование универсальными законами, причем,
конечно, и эти биологические дедукции подлежат сопоставлению и про-
верке независимыми социологическими обобщениями и 3) совокупность
общественных явлений, не поддающихся истолкованию ни универсаль-
ными, ни биологическими законами, выделить в отдельную группу и...
исследовать их самостоятельно в строгом, однако, согласии с истолкова-
ниями философскими и биологическими, данными для сосуществую-
щих общественных явлений»1. Интересно то, что подобная трактовка
Метода, учитывавшая специфику общества как объекта изучения, вов-
се не предполагала перенесения этой специфики в область методологии
познания социальной реальности. Будучи приверженцем позитивизма
и монистического взгляда на природу человека (в духе «Антропологи-
ческого принципа в философии» Н.Г. Чернышевского* 2), Южаков отста-
ивал принцип единства метода, что вполне отвечало представлениям о
научности, характерным для классического периода в истории теорети-
ческой социологии. В соответствии с теми же представлениями тракту-
ется в «Социологических этюдах» и образ субъектов научной деятельно-
сти — ученых, которым классическое сознание приписывало владение
особыми, недоступными для прочих, приемами мышления и которые
наделялись монополией на установление истины и производство «науч-
' Южаков С. Дневник журналиста (с. 538-539 наст. изд.).
2 Еще в ранней юности Сергей Южаков был буквально покорен Черны-
шевским. Увлечение это не прошло бесследно, и во многих его работах можно
явственно различить присутствие тех идей, которыми он пленялся когда-то, чи-
тая в «Современнике» статьи своего кумира. Впрочем, по понятным причинам
фамилия Чернышевского в этих работах не упоминается. На наш взгляд, имен-
но Южакова, а не представителей радикального народничества и русского марк-
сизма (например, Ткачева, народовольцев, Ленина), следует считать одним из
подлинных восприемников идейного наследия Н.Г. Чернышевского. Кроме
Чернышевского, Сергей Николаевич считал себя также последователем В.Г. Бе-
линского, Н.А. Добролюбова, М.А. Антоновича, Д.И. Писарева, В.В. Лесевича.
2 0	Наталья Орлова
ных» умозаключений. В отличие от них обычные люди (не-ученые) счи-
тались способными лишь к спекулятивным и произвольным выводам,
основанным на опыте повседневной жизни и здравом смысле1.
Придерживаясь классической точки зрения на методологию соци-
альных наук, Южаков выступает с критикой методологического дуализма,
провозглашенного основоположниками субъективной школы П.Л. Лав-
ровым и Н.К. Михайловским. Статья «Субъективный метод в социоло-
гии. (Разбор мнений гг. Миртова и Михайловского)»1 2 стала естествен-
ным продолжением ранее опубликованных им этюдов. Спустя почти
двадцать лет после первой публикации она в несколько укороченном ва-
рианте была перепечатана в качестве «Приложения» к первому тому «Со-
циологических этюдов».
Необходимость применения в социологии особого, субъективного,
метода, заключающегося в сознательном введении в исследование нрав-
ственно-оценочного элемента, и Лавров, и Михайловский обосновывали
спецификой исследуемых явлений и свойствами человека как познаю-
щего субъекта. Неповторяемость исторических событий, из которых
складывается процесс общественно-исторического развития, аргумен-
тировал свой взгляд на методологию социальных наук автор «Истори-
ческих писем», не позволяет при установлении законов его протекания
пользоваться теми же логическими приемами, что и при установлении
законов природы. Если в последнем случае все достаточно просто: «что
[в природе] повторяется в неизменной связи, то важнее, потому что в
нем-то и есть закон»3, то к фактам истории4 исследователю приходится
прилагать субъективную оценку, т. е., судить о них «субъективно, по сво-
ему взгляду на нравственные идеалы», оценивать их важность и значе-
ние с точки зрения их содействия или противодействия осуществлению
этих идеалов. Только с помощью метода субъективной оценки, считает
Лавров, возможно научное изучение процесса общественно-историчес-
кого развития, постижение смысла истории и выявление закона прогресса.
В то же время свойство оценивать что-либо в терминах важности, вред-
1 См.: с. 176-177 наст. изд.
2 С. 224-252 наст. изд.
3 Лавров П.Л. Исторические письма // Лавров П.Л. Философия и социоло-
гия: Избранные произведения в двух томах. М.: Мысль, 1965. Т. 2. С. 37.
1 Если строго придерживаться терминологии Лаврова, то «наука прогрес-
са» — это история. Она же и составляет преимущественную сферу применения
субъективного метода. Социологию, впрочем, как и все точные и естественные
науки, Лавров относит к разряду наук феноменологических, т. е. изучающих
повторяющиеся явления. Складывается впечатление, что критика Южаковым
Лаврова как приверженца субъективного метода в социологии была направлена
«не по адресу», на что не преминул указать последний в своем ответе (см.: с. 589-
600 наст. изд.). Однако не стоит упускать из виду то обстоятельство, что «нау-
кой прогресса», именуемой Лавровым историей, со времен Конта и до конца
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	2 1
ности, желательности, благодетельности, отвратительности и т. п. при-
суще исключительно человеку, и только для него такая оценка может
иметь значение. Природа чужда оценок и не нуждается в установления
общих законов. «Для человека важны общие законы,., потому что он
понимает предметы, лишь обобщая их»', и для него некоторые мысли,
чувства и дела выделяются в качестве исторически важных, значимых.
В стремлении к обобщению и к оцениванию заключается особенность че-
ловека как познающего субъекта. Причем критерии оценки и представле-
ния об идеале у разных исследователей могут быть различны, в зависимос-
ти от уровня их умственного, нравственного и пр. развития, что также
накладывает свой отпечаток на методологию социальных наук и делает
невозможным применение общенаучных объективных (т. е. основан-
ных на объективном способе судить о важности явлений, мера которой
заключена в самих явлениях — их повторяемости) методов в рамках
науки о прогрессе.
Но «действительно ли история есть ряд неповторяющихся измене-
ний? Едва ли!»2 — отвечал Лаврову наш критик субъективного метода.
История есть ряд неповторяющихся изменений лишь в том смысле, что
любое историческое «явление, как данный факт, повториться не может»,
но историческое «явление, как факт данного рода, повторяется»3. Напри-
мер, «падение Римской империи произошло однажды, больше не по-
вторялось и, конечно, не повторится, но падение государств вообще
повторялось не раз, как до этого падения, так и после него»4. Вдумаемся
в это возражение Южакова. Фактически он указывает на необходимость
различать конкретное историческое событие («падение Римской импе-
рии») и тот тип социальных явлений, к которому оно относится («паде-
ние Римской империи» принадлежит к типу явлений «падение государств»),
или, другими словами, различать содержательный и формальный аспек-
ты явлений, изучаемых в рамках социальных наук. С содержательной
точки зрения, любое историческое событие уникально и неповторимо,
впрочем, как и любое природное явление (например, Лиссабонское
XIX в. неизменно считалась социология. Следовательно, история, как ее пони-
мает автор «Исторических писем», и социология, как она трактуется большин-
ством социальных мыслителей позапрошлого века, в том числе и Южаковым,
представляют собой весьма близкие научные дисциплины, предметные сферы
которых не просто пересекаются, а оказываются практически идентичными.
Кроме того, в упомянутой выше ответной статье Лавров сам высказывается в
пользу применения субъективного метода в социологии, считая этот метод чуть
ли не основным методом данной науки.
' Лавров П.Л. Исторические письма // Лавров П.Л. Философия и социоло-
гия: Избранные произведения в двух томах. М.: Мысль, 1965. Т. 2. С. 33.
2 С. 229 наст. изд.
’ Там же.
4 Там же.
2 2	Наталья Орлова
землетрясение или памятное извержение Везувия в 79 г. н. э.), но фор-
ма, в которой оно осуществилось, позволяет его объединить с рядом
других схожих явлений в один тип (падение государства, извержение
вулкана, землетрясение). Типичность, в указанном смысле, историчес-
ких и социальных явлений и означает их повторяемость. А так как «ка-
чественного различия между физическим и историческим процессами
как предметами изучения» нет, то объективные общенаучные методы
вполне могут применяться в социологии, ориентированной на изучение
не исторически уникального, а типичного: «...падение государств; это яв-
ление, понимая это выражение как родовое, общее название, повторялось
не раз... и нет решительно никакого основания думать, что невозможно
открыть <эмпирический> закон, устанавливающий связь между известным
или известными общественными явлениями и падением государств»1.
Следовательно, возражает Южаков г. Миртову1 2, нет и никаких основа-
ний говорить о принципиальном различии в методологии естественных
и социальных наук. Не является доводом в пользу такого различия и ука-
зание на особенности и специфику познающего субъекта3. Поскольку
«логические приемы мышления и психологические явления восприятия
однородны у всего человечества», то «верное [т. е. истинное] для одних
будет верно и для других или, по крайней мере, допускает поверку други-
ми [курсив мой — Я.О.]»4 (при условии, конечно, что эти другие облада-
ют необходимыми для проверки знаниями и навыками)5. Научны лишь
верифицируемые выводы и утверждения, полученные в результате «кри-
тических исследований» и анализа, тогда как к выводам, опирающимся
на субъективные оценки, здравый смысл и «мнение людей, конечно, весь-
ма почтенных, но вовсе не ученых»6, процедура верификации не приме-
нима, и потому их научный статус более чем сомнителен.
Иной аргументации в пользу методологической специфики соци-
альных наук придерживался Н.К. Михайловский. Специфика социальных
явлений заключается, по его мнению, в том, что они не только причин-
но обусловлены, но, будучи сопряжены с деятельностью человека, це-
1 С. 229-230 наст. изд.
2 Под таким псевдонимом П.Л. Лавров публиковал свои «Исторические
письма» в конце 1860-х гг.
3 Речь в данном случае идет об уровне нравственного развития.
4 С. 234 наст. изд.
5 В вопросе о неспособности обычных людей, не владевших особыми при-
емами научного мышления, к установлению истины Южаков был солидарен с
Лавровым. Но он был не согласен с автором «Исторических писем» в том, что
незнание научно установленных истин и управляющих явлениями окружаю-
щего мира законов делало их как бы несуществующими для незнающего.
По мнению Южакова, незнание вовсе не освобождало человека от действия не-
известных ему законов.
6 С. 176 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	2 3
лесообразны. Причем, цитирует его Южаков, «различие это до того важно
и существенно, что само по себе намекает на необходимость примене-
ния различных методов к двум великим областям человеческого веде-
ния»1. И так как цель — это нечто желаемое, приятное, должное, то в
оценке общественных явлений категории желательного и нежелатель-
ного, полезного и вредного, должного и безнравственного так же необ-
ходимы и разумны, как и категории истинного и ложного. Более того,
различаются не только сами явления природные и социальные, но и от-
ношение исследователей к ним как к объектам изучения. Исследователь
ведь тоже человек, и как таковой имеет свои цели, свои представления о
том, что желательно, приятно, полезно. В силу этого обстоятельства он
может оценивать общественные явления не иначе, как только субъек-
тивно, т. е. с позиции собственных предпочтений, понятий о должном,
симпатий и антипатий. Этот оценочный, или нравственный, как назы-
вает его Михайловский, элемент, составляющий особую разновидность
предвзятого мнения и проявляющийся в сочувствии или осуждении тех
или социальных явлений, поступков и действий людей, исторических
событий, неизбежно присутствует в любом социологическом исследо-
вании и влияет на его результаты.
Южаков возражает Михайловскому: «Само по себе существование
целей... не может служить причиною неприложимости объективного
метода к построению социальной науки, к установлению законов обще-
ственного развития»1 2 и не предполагает введения «какого-либо особого
элемента в процесс исследования, изменяющего существенно метод»3.
Целе- и законосообразность социальных явлений — эти категории тесно
связаны друг с другом. Цель как отличительный признак общественно-
го процесса представляет собой не нечто особенное для каждого члена
общества, исключительно для него желательное, а нечто общежелательное
и общеполезное, преследуемое всеми индивидами, всем человечеством
из поколения в поколение, «хотя бы и бесконечно разнообразными пу-
тями»4. Такой общей целью может быть только созидание культуры для
приспособлении природной среды к потребностям жизни и обеспечение
прогрессивного развития общества, считает автор «Социологических
этюдов». А развитие культуры и социальный прогресс есть процессы не
только целесообразные, т. е. желательные и сознательно осуществляе-
мые, но и законосообразные, т. е. необходимо осуществляющиеся в том
1 С. 238 наст. изд.
2 С. 242 наст. изд.
3 С. 241 наст. изд.
4 С. 240 наст. изд. Индивидуальные цели, считает Южаков, существуют и в
царстве животных и не составляют характерной особенности человеческого
общества. Индивидуальные цели обусловливают индивидуальную активность
живых особей, направленную на изменение среды в соответствии с их потреб-
ностями (строительство нор и гнезд, заготовка запасов на зиму и т. п.).
2 4	Наталья Орлова
случае, когда активность членов общества не противоречит ряду осно-
вополагающих законов, обеспечивающих нормальную жизнедеятель-
ность общественного агрегата'. И поскольку стремиться можно только
к истинному (законосообразному), то наличие целей в обществе вовсе
не предполагает применения какого-либо иного метода познания соци-
альной реальности, кроме общенаучных объективных методов установ-
ления истины. Более того, сознательное стремление к ложному или объяв-
ление истинного нежелательным и безнравственным немыслимо и недо-
пустимо для добросовестного ученого, как социолога, так и физика.
Что же касается нравственного элемента, то факт его присутствия в
социологическом исследовании тоже не может считаться аргументом в
пользу специфики методологии социальных наук. Нравственность,
в понимании Южакова, есть приспособление жизни к условиям соци-
ального существования, т. е. установление соответствия между личны-
ми наклонностями и чувствами членов общества, с одной стороны,
и требованиями сохранения и поддержания жизнеспособности социаль-
ного целого — с другой. Соответственно, нравственный элемент можно
определить как основы, на которых держится общество, как сущность
отношений личностей друг к другу и к обществу. Таким образом, введе-
ние этого элемента в социологическое исследование, которое якобы воз-
можно только посредством субъективного метода, заключается в при-
нятии ученым теоретического постулата, гласящего «что общество ос-
новано на личностях и что развитие общества совершается не иначе,
как личностями, чрез личности и в личностях [курсив мой — Н.О.]»2,
и в определении того, какое влияние изучаемое явления оказывает на
общественную среду — культуру — и «на созидателей этой среды, на те
общественные атомы, чрез которые единственно и могли возникнуть
наблюдаемые им изменения общественной среды»3. Признание истин-
ности указанного постулата свидетельствует о высоте нравственного
развития социолога и о его профпригодности, так как без «достаточно
высокого нравственного уровня исследователь не может разглядеть
нравственного элемента»"' и осознать роль личностей в протекании со-
1	Если же деятельность личностей не согласуется с этими основополагаю-
щими законами, то общество деградирует. По мнению Южакова, развитие об-
щества не однолинейно, и прогресс является лишь одним из нескольких воз-
можных путей социальной эволюции.
2	С. 237 наст. изд.
3	Там же.
4	С. 248 наст. изд. «Совершенно справедливо, — поясняет свою мысль Южа-
ков, — что известная высота нравственного уровня необходима для социолога,
как зрение необходимо для микроскописта, как слух составляет неизбежное ус-
ловие для музыканта, а развитое эстетическое чувство — для каждого художни-
ка, поэта и литературного критика» [Южаков С. Субъективный метод в социо-
логии (Разбор мнений гг. Миртова и Михайловского) (Там же)].
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	2 5
циальных процессов. Впрочем, ни принятие данного постулата, ни по-
строение исходя из него теоретической модели социального явления не
требует от него применения каких-то особенных приемов исследования
или иных методов, кроме общенаучных объективных.
«Ошибка субъективистов, — резюмирует Южаков, — заключалась
в том, что они теоремы социологии приняли за теоремы логики и докт-
рину, долженствующую влиять на содержание науки, объявили методо-
логическим критерием [курсив автора]. Собственно говоря, такая поста-
новка вопроса есть сама по себе уже отрицание социологии как особой
науки и отождествление ее с политикой»1, где оценочные суждения от-
носительно желательности или вредности, нравственности или безнрав-
ственности происходящих событий вполне уместны. Отсюда вывод:
и Лавров, и Михайловский были не правы, обосновывая применение в
социологии особого метода, но они были абсолютно правы, указывая на
громадное значение нравственной доктрины в социологии. Кстати ска-
зать, «с правильностью... взгляда, высказанного относительно субъек-
тивного метода Южаковым» впоследствии соглашался Н.И. Кареев1 2.
Он оказался чуть ли не единственным, кто еще при жизни автора «Со-
циологических этюдов» поддержал его в методологическом споре с
субъективистами3.
Если методология оказалась наиболее уязвимым местом в теорети-
ческих построениях приверженцев субъективного метода, то их несом-
ненными заслугами, по мнению Сергея Николаевича, следовало считать:
1) акцентирование внимания на проблеме личностного (субъективно-
го) фактора в жизни общества, и 2) артикуляцию проблемы зависимос-
ти общественного прогресса от уровня развития нравственного начала у
его членов. В признании основополагающей важности этих проблем для
социологии и в стремлении решить их Южаков видел свой вклад в про-
должение теоретической традиции субъективной школы, которую он
предпочитал именовать школой этико-социологической. Только решаться
означенные проблемы, на его взгляд, должны были не методологически,
не созданием нового метода, а путем построения адекватных объясни-
тельных моделей изучаемых явлений, учитывающих влияние фактора
деятельности личностей. Проблему субъективного фактора Южаков
предлагал решать посредством введения фактора «активность» в каче-
стве первичного социального фактора. Предложенное им решение второй
проблемы заключалось в построения теоретической модели социальной
эволюции, предусматривающей различные, а не только прогрессивный,
1 С. 252 наст. изд.
2 См.: Кареев Н.И. Введение в изучение социологии. СПб.: Тип. М.М. Стасюле-
вича, 1897. С. 329; см. также с. 666 наст. изд.
3 См. с. 664-667 наст. изд.
2 6	Наталья Орлова
пути развития общества в зависимости от типа проявляемой его членами
активности.
Выступление автора «Социологических этюдов» в адрес адептов
субъективного метода не осталось ими незамеченным. Первым отреа-
гировал г. Миртов, направив «Письмо в редакцию “Знания”» с указани-
ем «тех аргументов, которые действительно имеет за себя субъективность
в социологии»'. Чуть более чем через год в январской и мартовской книж-
ках «Отечественных записок» за 1875 г. свои возражения критику субъек-
тивного метода высказал Н.К. Михайловский2. Основной пафос обе-
их ответных статей сводился к следующему: специфика методологии
социологической науки обусловлена особенностями предмета изучения,
свойствами познающего субъекта, а также тесной связью социологии
отвлеченной, теоретической, с социологией практической, т. е. с полити-
кой. Последний аргумент, лишь вскользь упоминавшийся в подцензурных
публикациях, был на самом деле основным в арсенале защитников
субъективного метода. Помимо научного изучения какого-либо со-
циального явления и оценивания степени его исторической важности,
желательности и т. д., применение данного метода предполагало посиль-
ное участие ученого в осуществлении социальных изменений, направлен-
ных на реализацию общественных форм, признанных идеальными,
желательными, должными. Доказывая неприменимость или ограничен-
ную применимость объективных общенаучных методов в социальных
науках, приверженцы субъективистской методологии фактически оп-
равдывали политическую активность ученого при условии, конечно,
что отстаиваемый им идеал «прогрессивен». Субъективизм как научная
методология был не отделим от волюнтаристической, по сути, трактов-
ки исторического процесса. Отрицание законосообразности социальных
явлений вкупе с постулированием их производного от потребностей,
целей и активности индивидов характера использовались адептами субъек-
тивизма в социологии в качестве «научного» обоснования необходимо-
сти сознательного и целенаправленного вмешательства ученого-социо-
лога в процесс общественных преобразований на правах эксперта и/или
вождя. Именно отношение к политической предвзятости человека на-
уки и его роли в жизни общества можно считать основным пунктом
расхождений между Южаковым и его оппонентами, вдохновляемыми,
по меткому выражению Л. Слонимского, «не научно-теоретическими,
а глубоко-практическими целями и стремлениями»’. То, что первый счи-
1	С. 589 наст. изд.
2	Михайловский Н.К. Записки профана (см. наст. изд.).
3	Слонимский Л. Сергей Николаевич Южаков И Вестник Европы. 1911. № 1.
С. 335. Будучи долгое время ярым критиком Южакова, Слонимский в данном
случае принял сторону автора «Субъективного метода в социологии». И даже
более того, он открыто признал, «что рассуждения его [Южакова] по этому пред-
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	2 7
тал недопустимым для добросовестного ученого, в отличие от полити-
ческого деятеля или политического обозревателя, последние объявляли его
долгом. В противоположность критикуемым им «субъективистам», Сергей
Николаевич полагал, что социальный прогресс обеспечивает активность,
соответствующая законам общественного функционирования и развития,
а не активность, продиктованная нравственными идеалами развитого мень-
шинства. Установление этих законов — задача ученого; следование этим
законам в своей повседневной, профессиональной, политической и т. д.
деятельности — вопрос личного выбора каждого человека, обусловлен-
ного степенью развитости у него нравственного начала и его отношением
к судьбам родной страны и народа.
Другой вопрос, как и исходя из чего Южаков толковал содержание
законов, управляющих жизнью общественного агрегата и, соответствен-
но, определял критерий и направленность его прогресса. Справедливос-
ти ради надо сказать, что вся его социологическая концепция представ-
ляет собой не что иное, как научное обоснование разделяемых им пред-
ставлений о нормальном (т. е. должном) типе социальных отношений.
Активное использование данных статистики, математические вычисления
(правда, весьма примитивные), ссылки на последние научные достиже-
ния и наукообразная лексика, присутствующие в социологических тек-
стах Южакова, не должны вводить в заблуждение. При их вниматель-
ном прочтении нельзя не заметить, что автор доказывает истинность
желательного (например, огромный экономический потенциал кресть-
янской общины или непременное устранение дефицита жизненно важ-
ных ресурсов, порождающего борьбу за существование в обществе) и
опровергает для него как для гражданина неприемлемое (например, нео-
твратимость развития капитализма в России или мальтузианскую тео-
рию народонаселения* 1). В своих научных изысканиях он придерживал-
ся иной, отличной от декларируемой (см. выше), логики исследования:
собранные и представленные доказательства должны были продемон-
стрировать истинность выводов и утверждений, уже изначально признан-
ных таковыми. Подлинным источником таких выводов и утверждений
оказывалось не проведенное исследование, как об этом объявлялось в
мету составляют до сих пор [т. е. до 1911 г. ] самое ценное, что было высказано в
нашей литературе о так называемой субъективной школе в социологии». Впро-
чем, «глубоко-практическая», точнее, политическая, направленность методоло-
гических рассуждений защитников субъективного метода в социологии броси-
лась в глаза не только Слонимскому. Еще в 1894 г. на нее обратил внимание
П.Б. Струве: Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом
развитии России (см.: с. 650 наст. изд.).
1 Опровержение Южаковым теории Мальтуса сводится к объявлению ме-
тода исследования, которым тот пользовался, нелогическим и не соответству-
ющим требованиям научности (см.: с. 175 наст. изд.). Соответственно, и выво-
ды, полученные с помощью такого метода, не могут считаться «истинными».
2 8	Наталья Орлова
тексте, а личное мировоззрение ученого и его представления о долж-
ном общественном устройстве. Впрочем, реально практикуемую Южа-
ковым исследовательскую логику можно считать явлением типичным
не только для российской дореволюционной социологии, но и для
европейской социальной науки XIX в. «Правильно» подобранные до-
казательства превращали желаемое в научный факт, а социальный
идеал — в социологический закон. Так в чем же заключался соци-
альный идеал Сергея Николаевича, и как он доказывал его законосо-
образность?
Многовариантная модель социальной эволюции
Определив активность как сознательную и целесообразную работу
организма, совершаемую в целях приспособления среды к потребнос-
тям жизни, Южаков уточняет: «Жизнь,., для которой работает всякое
активно-живое существо, есть собственная жизнь этого существа», по-
требности коей «заключаются в ее охранении, поддержании и развитии».
Следовательно, активность, будучи целесообразной работой на пользу
жизни, представляет собой работу «в целях самосохранения»1. Заботу
отдельного организма о сохранении собственной жизни и об удовлетво-
рении своих потребностей Южаков именует индивидуальной активнос-
тью в целях индивидуального самосохранения. Такая форма активности
свойственна всем активным организмам и встречается у большинства
животных, являющихся индивидуальностями. Там же в царстве живот-
ных, у стадных его представителей, можно встретить и зачатки проявле-
ния иной, более высокой формы активности — активности обществен-
ной, которая в полной мере развивается лишь в человеческом обществе.
Активность общественная есть «способность общественного тела и состав-
ляющих его индивидов высвобождать энергию в целях самосохранения
общественного»1 2, т. е. в целях сохранения общежития на протяжении
многих поколений. Задача сохранения целостности и жизнеспособнос-
ти сообщества, членом которого является организм, напрямую связана с
задачей его собственного индивидуального самосохранения. Совмест-
ная работа нескольких особей, по сравнению с работой отдельной осо-
би, оказывает значительно более существенное воздействие на среду и
характеризуется более эффективным использованием энергии и веще-
ства, выделяемых каждым из ее участников. Именно поэтому она спо-
собствует лучшему удовлетворению потребностей каждого члена обще-
ства и увеличивает его шансы на выживание. Так что «для лучшего со-
1 С. 344, 345 наст. изд.
2 С. 364 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	2 9
хранения индивидов необходимо сохранение общины»1. В то же время,
сохранение «общины» невозможно без сохранения ее членов, а значит,
забота о ее сохранении немыслима без заботы об удовлетворении жиз-
ненных потребностей индивидов, входящих в ее состав.
Согласованное выполнение обеих задач индивидуального и общест-
венного самосохранения достигается лишь как результат согласованной
самодеятельности — деятельности, совершаемой членами общества доб-
ровольно и сознательно (отсюда: самодеятельность) и направленной как
на удовлетворение их собственных потребностей, так и на созидание и
развитие культуры. Согласованная самодеятельность порождает «явления,
опирающиеся на нравственное начало, составляющие или категорию яв-
лений морали, или же группы явлений экономических, политических и
интеллектуальных, но строго согласованных с началами морали, тесно
сочетавшихся с этими последними»1 2. Свободный самостоятельный труд,
одним из примеров которого Южаков считает общинное земледелие,
самоуправление, свободная критика и свободное творчество, патриоти-
ческая оборона отечества, помощь ближнему, политика, проводимая в
интересах всего народа в целом, и т. д. — все это примеры явлений, нравст-
венных по своей сути. Нравственность автор «Социологических этюдов»
определяет как постоянный закон с текущим содержанием, понимая под
постоянным законом соответствие деятельности личностей тем или
иным началам общественности, а под текущим содержанием — ориен-
тированные на поддержание существующего общественного строя пред-
писания и нормы поведения, которые и составляют начала обществен-
ности в данном обществе в данную историческую эпоху. Отсюда следу-
ет, что согласованная самодеятельность — это деятельность личностей,
направленная на сохранение общества, на поддержание его целостности
и жизнеспособности, на обеспечение его развития и процветания и ис-
ключающая при этом подавление одних личностей другими. Соответст-
венно, субъектами согласованной самодеятельности выступают личности
с развитым нравственным миросозерцанием, дающим им представление
о началах, которыми они должны руководствоваться в их отношении к
обществу, и с развитым нравственным чувством, обязывающим их по-
ступать сообразно началам общественности и отвращающим их от дел и
поступков, противоречащих этим принципам3.
В созданной Южаковым модели нормальных социальных отноше-
ний, основанных на самодеятельном согласовании, чувствуется, на наш
взгляд, достаточно сильное идейное влияние Н.Г. Чернышевского. Имен-
1 С. 362 наст. изд. В данном случае понятие «община» тождественно поня-
тию «общество».
2 С. 419 наст. изд.
,	3 См.: с. 158-159 наст. изд.
3 0	Наталья Орлова
но согласованно-самодеятельно поступают «новые люди» (герои «Что
делать?»), руководствующиеся в своем поведении принципом «разумного
эгоизма», суть которого заключается в том, что человеку выгодно де-
лать добро, выгодно заботиться о счастье других. Однако в отличие от
автора культового романа Сергей Николаевич полагал, что расчет выгод-
нейшего и приятнейшего составляет лишь один из элементов нравствен-
ного поведение, другим элементом является сочувствие. Чернышевский
же считал, что за любым проявлением сочувствия, за каждым бескорыст-
ным поступком скрывается особым образом понятая выгода1.
Помимо согласованной самодеятельности, Южаков выделяет еще два
типа деятельности: несогласованная самодеятельность и деятельность
принудительно согласованная1 2. Несогласованная самодеятельность—это
деятельность, целесообразная с точки зрения индивидуального самосох-
ранения и потому совершаемая добровольно и сознательно, но при этом
противоречащая интересам самосохранения общественного (отсюда:
несогласованная). К данному типу деятельности относятся всевозмож-
ные формы преступных и мятежных деяний, предполагающие удов-
летворение потребностей совершающих их личностей в ущерб другим
личностям и созданной ими культуре: воровство и грабежи, разврат,
пьянство, неисполнение представителями власти своих обязанностей,
политические движения, направленные прямо на разрушение обще-
ства (революционные, сепаратистские, сектантские), дворцовые пере-
вороты и путчи, стихийные народные восстания и т. п.3 С «научной»
точки зрения, несогласованная самодеятельность представляет собой
процесс социальной дезинтеграции4, т. е. безвозвратного для общества
расходования вещества (украденного, растраченного, уничтоженного)
на поддержание энергии (жизнедеятельности вора, коррумпированного
чиновника, бунтаря), которая «нового вещества в состав общества не вво-
дит взамен потребленного»5. Развитие по пути социальной дезинтегра-
ции, т. е. увеличения доли несогласованной самодеятельности в общем
объеме общественной активности, квалифицируется Южаковым как раз-
новидность социальной патологии. Полезной для общества и в определен-
1 См.: Чернышевский Н.Г. Антропологический принцип в философии // Чер-
нышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. М.: Госполитиздат, 1939-
1951. Т. 7. С. 222-295.
2 Южаков оговаривается, что существует еще один тип — деятельность бес-
сознательно согласованная, т. е. совершающаяся в силу традиции или привыч-
ки. Специально, однако, он этот тип не рассматривает (см.: с. 400-401 наст. изд.).
3 См.: с. 413-418 наст. изд.
4 Напомним, что дезинтеграция, как она определяется Южаковым вслед за
Спенсером, и есть процесс выделения агрегатом энергии, сопровождающийся
уменьшением количества содержащегося в нем вещества.
5 С. 413 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	3 1
ной степени даже прогрессивной может считаться лишь несогласован-
ная самодеятельность, проявляющаяся в форме критической мысли, про-
тестующей против злоупотреблений доминирующего меньшинства и на-
рушения его представителями законных прав личности1.
Напротив, принудительное согласование заключается в обеспечении
общественного самосохранения путем подавления самодеятельности
одних членов общества другими. В идеале принудительному согласова-
нию должна подвергаться исключительно несогласованная самодеятель-
ность и исключительно в интересах всего общества, а не в интересах
принуждающей стороны. Причем принуждение должно быть направлено
не на индивидуальность (личность) принуждаемого, а на его деятель-
ность. Только при соблюдении этих условий принудительное согласо-
вание может быть признано целесообразным. Оно и является таковым,
например, при обучении, установлении дисциплины, обеспечении
правопорядка. Однако в подавляющем большинстве случаев принудитель-
ное согласование выходит за означенные рамки целесообразности, «легко
смешивая в одну группу явлений, подлежащих принудительному воз-
действию и подавлению, проявления всякой самодеятельности»1 2 3. Рабство
или монополизм в экономической сфере, господство догмата (религи-
озного, идеологического), не допускающего инакомыслия и критики,
в сфере умственной деятельности, деспотизм, консерватизм, админист-
ративный централизм и бюрократизм в политики — таковы разнооб-
разные проявления нецелесообразного согласования по принуждению.
Всех их объединяет то, что, стремясь согласовать деятельность членов
общества, принуждающие препятствуют любым проявлениям самодея-
тельности со стороны принуждаемых, лишают их возможности само-
стоятельно и свободно мыслить, подавляют их экономическую и поли-
тическую инициативу. В результате активность принуждаемых переста-
ет быть самодеятельной и превращается в навязываемую и управляемую
извне, степень их индивидуальности понижается. Они деморализуются',
умственно деградируют (тупеют)4, утрачивают способность самостоятелъ-
1 Идея о прогрессивной роли критической мысли была позаимствована
Южаковым не только и, может быть, даже не столько у основоположника «рус-
ской субъективной школы» П.Л. Лаврова, сколько у Дж.Ст. Милля. Последний
считал «великих личностей», критически осмысливающих современное им со-
стояние общества, преимущественными субъектами прогрессивных социальных
изменений.
2 С. 406 наст. изд.
3 Деморализация, т. е. понижение нравственности, происходит вследствие
подавления всякой самодеятельности, и в первую очередь — согласованной (см.:
с. 407 наст. изд.).
4 Снижение степени индивидуальности означает деградацию единого уп-
равляющего центра, проще говоря, отупение, и проявляется в виде увеличения
случаев нецелесообразной работы, ошибок, непредусмотрительности.
3 2	Наталья Орлова
но и сознательно управлять своими действиями и становятся подверже-
ны влиянию со стороны других лиц. Именно частичной потерей инди-
видуальности Южаков объясняет разного рода массовые эпидемии и
истерии, включая «все эти фанатические массовые взрывы против ино-
верцев,.. инородцев, которые... позорят страницы даже новейшей исто-
рии»1. Принудительное согласование способствует развитию патологи-
ческих для общества интегративных процессов, ибо оно приводит к
изменению соотношения содержащихся в нем энергии и вещества в пользу
последнего1 2. Но увеличение доли вещества в составе общественного аг-
регата есть лишь кажущийся выигрыш культуры от принудительного
регулирования деятельности личностей. Подавление самодеятельной
активности неизбежно оборачивается культурной неразвитостью или
культурной деградацией. Один из типичных тому примеров Сергей Ни-
колаевич наблюдал роочию в начале 1880-х гг. в черноземной зоне Си-
бири и описал его в своих путевых заметках. Этот край «с отличною поч-
вою, богатым лесом, климатом, допускающим культуру всех европейс-
ких однолетних растений», и с совершенно вольным для крестьянина
пользованием землей, которой имелось в избытке, оказался гораздо
менее развитым в хозяйственно-экономическом отношении, нежели
европейская часть России. Культурную и экономическую отсталость
региона наш мыслитель склонен был объяснять прежде всего доре-
форменными порядками, произволом и «законным бесправием», про-
должавшими господствовать в Сибири даже тогда, когда «реформы
уже [были] распространены на всю Европейскую Россию» и «успели
столь коренным образом преобразовать жизнь» там3. Именно доре-
форменность, так благоприятствующая разнообразным проявлени-
ям принудительного согласования, констатирует он, «заедает благо-
состояние [местного] крестьянина»4 и мешает разумной свободной
колонизации и окультуриванию поросшего вековой тайгой сибирс-
кого черноземья.
1 С. 567 наст. изд. Эти слова были написаны более ста лет назад, однако лег-
ко может возникнуть впечатление, что их автор — наш современник.
2 Напомним, что интеграция, как она определяется Южаковым вслед за
Спенсером, и есть процесс сочетания единиц в агрегат, сопровождающийся
уменьшением энергии, содержащейся в этих единицах, и увеличении количе-
ства вещества, содержащегося в агрегате.
1 Действие Великих реформ 1860-1870-х гг. (судебной, городской, земской
и пр.) не распространялось на сибирские губернии, служившие местом ссылки
уголовных, государственных и политических преступников, а также лиц, небла-
гонадежных в политическом отношении. Страною, лишенною всех лично и по
состоянию присвоенных прав и преимуществ, «где ни скорого, правого и мило-
стивого суда, ни самоуправления не полагается», называет С.Н. Южаков Сибирь
(с. 822 наст. изд.).
4 С. 839 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	3 3
В «Социологических этюдах» постулируется наличие устойчивой вза-
имосвязи между двумя рассмотренными только что типами деятельнос-
ти. Реакцией на принудительное согласование становится несогласован-
ная самодеятельность, которая провоцирует еще большее усиление при-
нуждения и т. д.: деспотизм и авторитаризм порождают преступления и
мятеж, те, в свою очередь, ведут к ужесточению деспотического режима,
вызывающего к жизни новый виток несогласованно-самодеятельного
противодействия. Несмотря на то, что последовательную смену этих ти-
пов деятельности можно было не раз наблюдать на протяжении всемир-
ной истории, Южаков вовсе не склонен считать ее нормой общественного
развития. Подобный циклизм, грозящий обществу уничтожением (рас-
падом), есть патология, возникающая вследствие нарушения субъектами
общественной активности законов, управляющих жизнедеятельностью
общественного агрегата. Кстати сказать, утверждение о патологичности
такого рода циклизма следует рассматривать не только как теоретический
постулат, но и как выражение политической позиции нашего мыслителя,
для которого «закручивание гаек» «сверху» и разрушительный взрыв «сни-
зу» были одинаково неприемлемы. Ни самодержавие с его деспотизмом и
консерватизмом, ни деятельность революционных организаций, мало чем
отличавшаяся по своей сути от преступления, в принципе не могли, по
его мнению, решить проблему обустройства России и обеспечения ее про-
грессивного развития. Их борьба лишь усугубляла положение дел в стра-
не, не принося никакой пользы ее народу.
Особую разновидность бесполезной, а в большинстве случаев очень
вредной для общества деятельности составляют войны и любые другие
внешние (международные) конфликты. Все они «служат ... сокращению ...
культуры так же, как и активности»1, ибо представляют собой безвозв-
ратный расход энергии, которая не сохраняется «ни в культуре, ни в под-
растающем поколении, ни в тканях деятельных индивидов, составляю-
щих общество»1 2. Следовательно, делает вывод Южаков, выстраивание
бесконфликтных отношений с другими обществами в конечном счете
оказывается более выгодным, нежели проведение хищнической, за-
хватнической политики. В то же время бесконфликтность не должна
означать отказа от обороны в случае агрессии извне. В ситуации, когда
вопрос ставится ребром: противостоять насилию или ждать, когда оно по-
стучится в твою дверь, — позиция «непротивления злу» является худшей
из позиций, ибо она «есть отречение от самодеятельности и должна прино-
сить [такие же] плоды, как и принуждение»3. Лишь оборонительные
войны могут быть признаны общественно-целесообразными, хотя и они
1 С. 404 наст. изд.
2 С. 403 наст. изд.
3 С. 424 наст. изд.
2 Социологические этюды
3 4	Наталья Орлова
сопровождаются безвозвратной потерей энергии обороняющейся сторо-
ной, приводящей к регрессу культуры, а попросту — к разрухе.
Из всех выделенных Южаковым типов деятельности только согла-
сованная самодеятельность признается им в качестве нормы социальных
отношений. Чтобы научно доказать нормальность и законосообразность
данного типа деятельности, Южаков анализирует ее в терминах цирку-
ляции энергии и вещества. Во-первых, она находится в согласии с уни-
версальным законом сочетания и согласования, который гласит, что энер-
гия и движение единиц, составляющих агрегат, должны быть взаимно
согласованы. Применительно к общественному агрегату это означает, что
деятельность одних членов общества не только не должна приносить
вред другим его членам, но деятельность всех его членов должна способ-
ствовать поддержанию целостности и жизнеспособности общества. Со-
блюдение закона сочетания и согласования предполагает социальную
солидарность и кооперацию. Любой конфликт (межиндивидуальный, меж-
групповой, межклассовый, межэтнический, межконфессиональный и т. д.)
внутри общества означает нарушение этого закона.
Во-вторых, согласованная самодеятельность не противоречит основ-
ному закону жизни, так как в процессе ее совершения не происходит
общественно-нецелесообразного расходования энергии. И вещество,
и энергия, затраченные согласованно-самодеятельными личностями
в процессе работы, вовлекаются во «внутреннее общественное движения»,
т. е. тратятся на созидание объектов культуры, которые, в свою очередь,
будут использованы индивидами для удовлетворения их потребностей.
Поясним на примере: сооружение мельницы есть потеря энергии индиви-
дами, но эта энергия из общества не выделяется, так как мельница является
частью культуры. Затем энергия, заключенная в ней, будет истрачена на
получение продукта—муки и посредством пищи (хлеба) перейдет обратно
в ткани индивидов, которые вновь ее истратят на создание какого-либо
иного объекта культуры — здания школы, паровоза, книги и т. д.
В-третьих, согласованная самодеятельность отвечает требованиям
закона индивидуальности, так как она, поддерживая единство обществен-
ного агрегата (за счет согласования действий личностей), не допускает
при этом подавления их индивидуальности. В условиях согласованной
самодеятельности большинство членов общества, если не все, являются
субъектами добровольной, сознательной и взаимно согласованной ак-
тивности, а общество представляет собой их сочетание.
В-четвертых, согласованная самодеятельность соответствует закону
общественности. Она обеспечивает согласованное развитие активности
и культуры, что, в свою очередь, препятствует развитию общества по
пути органической эволюции. Совершенствуя культуру, члены общества
создаются специальные орудия, специальные организации (социальные
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	3 5
институты), специальные методы, благодаря которым они «могут ис-
полнять разные специальные функции общественной жизни, не спе-
циализируя своего организма и охраняя многосторонность своей ин-
дивидуальности»1. Развитие культуры позволяет заменить органическое
дифференцирование общества (функциональное дифференцирование
индивидов) культурным (дифференцированием ролей, которые испол-
няют индивиды в рамках различных социальных институтов и органи-
заций). Например, совершенствование оружия и военной техники вместе
с повышением общего культурного уровня населения европейских стран
привело там в XIX в. к замене профессиональной армии всеобщей воин-
ской обязанностью, или службой по призыву. Как и прежде, армия остава-
лась в западных обществах особым социальным институтом, но служащий
в ней человек переставал быть исключительно военным. Отслужив поло-
женный срок и приобретя необходимые навыки, он получал возможность
реализовать себя на иных поприщах1 2.
В то же время сама по себе культура, если ее действие не компенси-
руется соответствующим уровнем активности, есть, по мнению Южакова,
фактор, содействующий органическому дифференцированию общества.
Происходит оно за счет того, что культура обеспечивает и поддерживает
те или иные постоянства в жизни индивидов, закрепляет за ними опре-
деленный социальный статус и занятие и тем самым накладывает огра-
ничение на всестороннее развитие их личности. Изменить существую-
щие постоянства, или, как бы мы сейчас сказали, структуры, призвана
активность — деятельность личностей.
Таким образом, согласованное взаимодействие культуры как факто-
ра социальной стабильности и активности как фактора социальных
изменений, обусловливающее нормальное развитие общества и позволя-
ющее избежать как угрозы деспотизма, так и угрозы разрушения вслед-
ствие внутреннего конфликта, достигается лишь при условии согласо-
ванной самодеятельности членов общества. Нормальное же развитие
общества есть развитие прогрессивное.
1 С. 327 наст. изд.
2 В свете продолжающейся в нашей стране в течение нескольких лет дис-
куссии о том, какой быть российской армии, профессиональной или срочной,
этот пример, приводимый Южаковым, приобретает особую актуальность. Если
бы он мог принять участие в этой дискуссии, то несомненно высказался бы за
сохранение службы по призыву, ибо замена срочной армии профессиональной
расценилась бы им как деградация. Профессиональная армия, по его мне-
нию, была характерна для обществ с невысоким уровнем развития культуры,
более примитивным вооружением и низким уровнем образования населения.
По мере развития культуры касты профессиональных воинов неизменно дол-
жны уходить в прошлое и заменяться призывниками, служащими в течение
нескольких лет.
3 6	Наталья Орлова
Прогресс социальный, считает С.Н. Южаков, напрямую зависит от
прогресса нравственности, который, с одной стороны, «состоит в про-
грессе соответствия между личными наклонностями и чувствами чле-
нов общества и требованиями общественности, а с другой стороны,
в прогрессе самих требований общественности, в уяснении наилучших
для прочности общества и его процветания отношений сочленов его друг
к другу и к целому»1. А коль скоро степень нравственного развития есть
мерило степени развития общества, то согласованная самодеятельность
как деятельность нравственная признается нашим мыслителем в каче-
стве основной движущей силы прогрессивного развития общества. Про-
гресс заключается в постепенном превращении общества в солидарное
самодеятельно согласованное общежитие, в котором отсутствуют какие
бы то ни было противоречия: будь то противоречия между общенацио-
нальными интересами, интересами государственными и индивидуаль-
ными интересами граждан или противоречия между экономической
(капиталом), политической (государством) и духовной (церковь и шко-
ла) культурой — и погибель одного сочлена не может быть выгодной
другому. Такое «общество никогда не посягнет на частное право, а ин-
дивиды (граждане) без всякого принуждения, по собственному желанию,
будут согласовывать (координировать) свое поведение с интересами об-
щества»1 2. Кроме того, в нем «не должна бы была существовать юриди-
ческая наследственность богатства и политической силы; все члены его
должны бы были получить одинаковое общее образование; всем им
должен бы был быть предоставлен одинаково доступ к высшему и спе-
циальному образованию; все должны бы быть до совершеннолетия оди-
наково обеспечены, но институт частной собственности надо бы было
удержать»3. В политическом отношении идеальное общежитие представ-
ляет собой демократическое правовое государство, граждане которого
являются людьми высоконравственными, ясно сознающими свои пра-
ва, обязанности и ответственность, уважающими человеческое достоин-
ство других людей и принимающими активное участие в жизни обще-
ства и в развитии его культуры. И хотя повсеместное, в масштабах всего
человечества, осуществление подобного общественного состояния
Южаков считал уделом более-менее отдаленного будущего, уже в на-
стоящем можно было найти оазис, отношения в котором отдаленно
напоминали идеальные — крестьянская община4. За пределами же
1 С. 159 наст. изд.
2 Южаков С. Политическая летопись // Северный вестник. 1889. № 4. С. 158
(паг. 2-я).
3С. 152 наст. изд.
4 См.: Южаков С. Вопросы общинного быта // Отечественные записки. 1883.
№ И. С. 94-119 (паг. 2-я).
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	3 7
этого оазиса, да порой и в самой общине господствовали не солидар-
ность и нравственность, а беспринципность, личная корысть и борь-
ба за существование.
Борьба за существование, царящая в современных цивилизованных
обществах, «есть фактор противонравственный и потому глубоко анти-
социальный»1. Она препятствует развитию солидарности и согласован-
ной самодеятельности, зато поощряет классовую вражду и эксплуатацию
одних членов общества другими (принудительное согласование), тем
самым «производя постоянно регресс и деградацию»1 2. Успех в этой борьбе
в условиях «современного» общества с высокоразвитой культурой ме-
нее всего зависит от личных достоинств, способностей и талантов его
членов. С возмущением отзывается 23-летний автор «Социологических
этюдов» (март 1873 г.) о царящей вокруг несправедливости: «Знатность,
участие во власти, богатство, образование, покровительство сильных мира
сего, политические учреждения родины, образование и состоятельность
среды, и пр., и пр., — вот главные орудия успеха в цивилизованном обще-
стве. Говорят: находчивость, предприимчивость, энергия много значат;
но что со всеми этими достоинствами поделает бедняк, не получивший
образования и не имеющий сильного покровителя? А получить образо-
вание, составить состояние, приобрести покровителя — разве это зависит
от бедняка, всем обделенного, а не от ряда обстоятельств, сложившихся,
быть может, за много времени даже до его рождения, и над которыми,
во всяком случае, он не властен»3. Преуспевшие в борьбе «вовсе не необ-
ходимо обладают личными преимуществами перед забракованными,
которые так быстро очищают сцену жизни; они были только лучше об-
ставлены различными цивилизованными орудиями борьбы за суще-
ствование, а потому им лучше (а следов[ательно] и дольше) жилось...»4.
С проигравшими же современное «гуманное» общество расправляется
не сразу, как было раньше (например, в эпоху дикости), а постепенно:
сначала бедность, унижения, страдания близких и т. п. доводят неудач-
ников до сумасшествия, пьянства, проституции, а затем уже до самоубий-
ства5. Вот и получается, что «люди изобретательные и смышленые мас-
сами гибнут в борьбе за существование, потому что бедны, потому что
негде и не на что им было получить образование, потому что они лише-
ны тех или других прав,., да и мало ли еще иных “потому что” можно
отыскать и назвать; а с другой стороны, люди совершенно бездарные и
даже положительно глупые живут припеваючи и плодят большое по-
1 С. 166 наст. изд.
2 Там же.
3 С. 143 наст. изд.
4 С. 148 наст. изд.
'	5 См.: с. 146-148 наст. изд.
3 8	Наталья Орлова
томство»1. Таким виделся молодому Сергею Южакову мир, окружавший
его. Однако до чего же актуально звучат его слова сегодня, применительно
к России начала XXI в., население которой спивается, «садится на иглу»
и пускается во все тяжкие, не имея возможности ни реализовать себя, ни
просто заработать на достойную жизнь.
Несмотря на свою повсеместную распространенность, борьба за су-
ществование не является непременным атрибутом общественной жиз-
ни. Прав, по мнению Южакова, не Т. Мальтус, а Н.Г. Чернышевский,
«научно» доказавший, «с агрономическими сочинениями в руках» и при
помощи математических вычислений, которые «нельзя упрекнуть в про-
извольности»1 2, что «прогресс техники уже обеспечил возможность...
[совершенного] изгнания» борьбы за существование3. А коль скоро в
цивилизованном обществе с развитой культурой имеются все объектив-
ные предпосылки для преодоления дефицита средств существования,
порождающего это негативное явление, то его уничтожение зависит
исключительно от фактора субъективного, т. е. от воли самих людей.
В их власти изменить социально-политические условия труда и систе-
му его организации таким образом, чтобы обеспечивалось равновесие
между потребностями членов общества и средствами их удовлетворения.
Возникновение же стремления к подобному изменению немыслимо без
осознания приоритета общенародных интересов над групповыми и
классовыми. Следуя некогда сформулированным Н.Г. Чернышевским
принципам справедливости и «разумного эгоизма»4, Южаков считал
1 С. 145 наст. изд.
2 С. 178 наст. изд.
3 С. 179 наст. изд.
4 «Очень часты случаи, — писал Чернышевский в «Антропологическом
принципе в философии», — в которых интересы разных наций и сословий про-
тивоположны между собою нли с общими человеческими интересами; столь
же часты случаи, в которых выгоды какого-нибудь отдельного сословия проти-
воположны национальному интересу. Во всех этих случаях возникает спор о
характере поступка, учреждения или отношения, выгодного для одних, вред-
ного для других интересов: приверженцы той стороны, для которой он вреден,
называют его дурным, злым; защитники интересов, получающих от него пользу,
называют его хорошим, добрым. На чьей стороне бывает в таких случаях тео-
ретическая справедливость, решить очень не трудно: общечеловеческий интерес
стоит выше выгод отдельной нации, общий интерес целой нации стоит выше
выгод отдельного сословия, интерес многочисленного сословия выше выгод мало-
численного [курсив мой — Н.О.]. В теории эта градация не подлежит никакому
сомнению, она составляет только применение геометрических аксиом — “целое
больше своей части”, “большее количество больше меньшего количества” —
к общественным вопросам. Теоретическая ложь непременно ведет к практичес-
кому вреду; те случаи, в которых отдельная нация попирает для своей выгоды
общечеловеческие интересы или отдельное сословие — интересы целой на-
ции, всегда оказываются в результате вредными не только для стороны, инте-
ресы которой были нарушены, но и для той стороны, которая думала доставить
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	3 9
безнравственными и пагубными для общества любые попытки его
членов отстаивать интересы своих групп (классовых, сословных, эт-
нических, религиозных и пр.), не считаясь с интересами всего народа.
Преодолеть подобные проявления узкогруппового сознания можно,
лишь повышая уровень нравственного развития субъектов обще-
ственной деятельности. Повышение же нравственного уровня инди-
видов и расширение сферы самодеятельного согласования в обще-
стве напрямую зависит от уровня распространенности в нем критической
мысли и от существующей системы образования. По мнению Южако-
ва, всеобщее народное образование, исключающее классовую, профес-
сиональную и какую-либо еще дифференциацию учащихся должно было
способствовать развитию у них чувств солидарности и общегосудар-
ственного патриотизма, а также понимания общенациональных интере-
сов. Общеобразовательная школа должна быть ориентирована на под-
готовку «не специалиста, а человека, всесторонне культурного, развитого
и образованного»1, усвоившего сознание своего человеческого достоин-
ства, сознание своих человеческих прав, обязанностей и ответственнос-
ти, понимающего человека, его место и роль в среде ему подобных,
а также по отношению к согражданам, государству и человечеству* 1 2. Та-
кая школа, по замыслу нашего мыслителя, призвана стать мощнейшим
агентом социализации, формирующим личность именно как субъекта
согласованной самодеятельности. В свою очередь, «критическая твор-
ческая мысль, вооруженная знанием и просвещением»3, в лице носите-
лей ее — интеллигенции — служит делу прогресса путем противодей-
ствия подавлению самодеятельности личностей в условиях принудитель-
ного согласования (редкий случай полезного для общества проявления
несогласованной самодеятельности).
Хотя Южаков и относил себя к сторонникам позитивизма, его модель
социальной эволюции заметно отличается от позитивистской фаталис-
тически-оптимистической однолинейной формулы прогресса, предпо-
лагавшей, что общество прогрессирует само по себе, в силу имманентно
присущих ему законов, действие которых не зависит от воли и сознания
себе выгоду их нарушением: всегда оказывается, что нация губит сама себя, по-
рабощая человечество, что отдельное сословие приводит себя к дурному кон-
цу, принося в жертву себе целый народ. Из этого мы видим, что при столк-
новениях национального интереса с сословным, сословие, думающее извлечь
пользу себе из народного вреда, с самого начала ошибается, ослепляется фаль-
шивым расчетом» [ Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. М.:
Госполитиэдат, 1950. Т. 7. С. 286-287].
1 Южаков С.Н. Вопросы просвещения: Публицистические опыты. СПб.: Тип.
М.М. Стасюлевича, 1897. С. 16.
2 См.: Там же. С. 17.
3 Южаков С. Что такое историческая Россия? Вместо «Политической лето-
писи» // Северный вестник. 1886. № 11. С. 190 (паг. 2-я).
4 0	Наталья Орлова
людей. Напротив, он придерживается многовариантной эволюционной
модели и постулирует зависимость характера и направленности эволю-
ционного процесса (прогрессивного или регрессивного) от того типа
социальных отношений, который практикуется субъектами обществен-
ной деятельности — личностями. Подобный акцент на субъективном
факторе характеризует Южакова как приверженца активисткой тради-
ции, разделяемой многими российскими социальными мыслителями
дореволюционного периода. Правда, в отличие от большинства из этих
мыслителей, уповавших на революцию как на средство обеспечения про-
гресса, автор «Социологических этюдов» придерживался просветительско-
реформаторской программы в духе Н.Г. Чернышевского и Д.И. Писарева.
И, как великие шестидесятники, он высказывался в пользу легальных (мир-
ных) способов реализации социально-политических изменений, надеясь,
что однажды эти изменения получат поддержку и со стороны государства,
чьи подлинные интересы тождественны общенародным интересам1.
Однако в современной С.Н. Южакову России отношения между го-
сударством и народом были, с его точки зрения, далеки от нормальных.
Государство, пренебрегая общенародными интересами, проявляло заботу
лишь о небольшой части граждан — представителях господствующих
сословий, кои составляли всего несколько процентов населения страны.
Народ же, являясь «покуда инертной массой», был не в состоянии отста-
ивать свои интересы самостоятельно. Единственным общественным
элементом, способным выступить в качестве представителя и защитни-
ка интересов народных, а следовательно, и истинно государственных,
он считал интеллигенцию «в тесном и точном значении слова», т. е. «людей,
соединенных общностью... моральных и интеллектуальных интересов»,
преобладающих над интересами материальными. Сила интеллигенции,
составлявшей узкий крут субъектов согласованной самодеятельности,
заключалась в ее моральном влиянии, в правдивом и бескорыстном
слове и в патриотизме общества, которое в лице своих лучших пред-
ставителей в конце концов непременно предпочтет благо и будущность
России наличным интересам того или другого общественного класса* 2.
Несомненно, именно на это надеялся и сам Сергей Николаевич Южаков —
истинный сын и пламенный патриот своей Родины, русский дворянин,
всегда, будь то в профессиональной деятельности или в повседневной
жизни, ставивший интересы народа России превыше любых других
интересов.
' В понимании Южакова, народ — это все граждане (подданные) какого-
либо государства, соответственно, государственные интересы суть интересы
общенародные, т. е. интересы всех граждан (подданных).
2 См.: [Южаков С.Н.\ Записки публициста // Отечественные записки. 1884.
№ 3. С. 70-71 (паг. 2-я).
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	4 1
* * *
К сожалению, «Социологические этюды» С.Н. Южакова не были
оценены современниками по достоинству. При жизни автора его труд
заслужил лишь несколько положительных откликов. «Мы давно уже не
встречали в области общей социологии явления более приятного»1, — де-
лился весной 1873 г. своими впечатлениями с читателями Н.К. Михайлов-
ский. Однако благосклонность ведущего публициста «Отечественных за-
писок» быстро сошла на нет после появления в печати «Субъективного
метода в социологии». Несколько раз потом он возвращался к полемике с
Южаковым как по поводу методологии социальных наук, так и по пово-
ду путей и закономерностей социальной эволюции1 2. Тезисы автора «Со-
циологических этюдов» о том, что в «обществе ... целое служит частям»
и что совершенствование личности (индивидуальности) возможно толь-
ко в ходе общественного прогресса, Николай Константинович счел не-
позволительной для добросовестного ученого неправдой, а приводимые в
их пользу доводы — «афоризмами» и «ударом в пустое пространство».
Указывая на муравейник и пчелиный рой, он стремился продемонстри-
ровать ошибочность выявленных Южаковым закономерностей развития
человеческого общества и доказать, что одновременное совершенствова-
ние отдельной особи и коллективного агрегата в принципе невозможно.
Являясь индивидуальностями разного порядка, личность и общество нахо-
дятся в состоянии постоянной борьбы — борьбы за индивидуальность, вы-
ражающейся в стремлении общества подчинить себе личность и в сопро-
тивлении личности этому подавлению. Цена поражения в такой борьбе —
деградация проигравшей стороны. Муравьи и пчелы уже пали жертвами
этой борьбы. Та же участь: стать «органами» «социального организма», спе-
циализированными на выполнении ограниченного набора функций, —
может постигнуть и людей. По мнению Михайловского, положение анг-
лийского пролетария в английском обществе XIX в., немногим отличаю-
щееся от положения бесполого рабочего муравья в муравейнике, является
лучшим доказательством истинности теории борьбы за индивидуальность
и вместе с тем делает очевидным всю «метафизичность» теоретических по-
строений С.Н. Южакова3. Даже многолетняя дружба и сотрудничество в
редакциях одних и тех же журналов4 не изменили точку зрения Михай-
ловского. Отголоски его полемики с Южаковым, давно ставшей одно-
1 Н.М. [Михайловский Н.К.] Литературные и журнальные заметки. Апрель,
1873 г. (с. 575 наст. изд.).
2 Михайловский Н.К. Записки профана (см. наст. изд.).
3 См.: с. 632-636 наст. изд. В данном случае понятие «метафизичность» близ-
ко по смыслу понятиям «не научно», «не истинно».
4 Сергей Николаевич и Николай Константинович сотрудничали в 1882-1884 гг.
в «Отечественных записках», в 1885-1888 гг. в «Северном вестнике», с 1892 г.
и вплоть до самой смерти второго в 1904 г. в «Русском богатстве».
4 2	Наталья Орлова
сторонней, слышатся и в заметке «Об одном социологическом вопросе»
(начало 1890-х гг.)1, составленной по поводу переиздания статей 1873 г.
отдельной книжкой в качестве первого тома «Социологических этюдов».
Если персоналист Михайловский упрекал автора «Этюдов...» в недо-
статочном внимании к проблемам личности, вынужденной бороться
против стремящегося поглотить ее общества, то марксист П.Б. Струве
не мог согласиться с тем значением, которое Южаков придавал личнос-
ти как первичному фактору общественного развития. К сожалению, «по-
гоня за обобщениями, свободными от реального содержания, приводит
Южакова к довольно странным мыслям»1 2, далеким от осознания той
«неопровержимой истины», что личность «для социологии есть функ-
ция среды»3 и что «социология ни в каком случае не может признавать
то, что мы называем индивидуальностью, за первичный факт»4.
Струве вторил другой марксиствующий5 критик — К. Павлов, от-
кликнувшийся на второй том «Этюдов...» пространной статьей «“Эти-
ческая социология” г. Южакова»6. Увлекшись критическим разбором
(в большинстве случаев вполне обоснованным) экскурсов в естество-
знание7 *, которыми изобилуют первые главы второго тома, г. Павлов уже
не мог вовремя остановиться и объективно оценить собственно со-
циологические идеи, содержащиеся в рассматриваемом им произве-
дении. Увидев в Южакове старого народника из «мужиковствовавших»
«Отечественных записок»’, симпатизирующий теории Маркса рецензент
оказался неспособным понять и принять его взгляды на законы и фак-
торы общественного развития. Например, как можно было, удивлялся
он, принять культуру за один из основополагающих факторов обще-
ственного развития, когда она есть всего лишь продукт производствен-
ных отношений9. Итоговый приговор был суров: социальная концеп-
ция Южакова — это эклектизм, состоящий из подражания Спенсеру и
перифраза идей Михайловского, усугубленных неумелой критикой марк-
1 См. наст. изд.
2 Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом развитии
России (с. 651 наст. изд.).
3 Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом развитии
России. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1894. Вып. 1. С. 40.
4 Там же.
5 В 1890-х гг. идеи Маркса стали приобретать широкую популярность в Рос-
сии, и марксизм превратился тогда в своеобразную интеллектуальную моду.
6 См. наст. изд.
7 Южакову эти экскурсы в область физики, химии и биологии понадоби-
лись для установления связей между универсальными законами мироздания и
социологическими законами и, соответственно, для придания социологии ста-
туса «позитивной» науки.
• В 1882-1884 гг. С.Н. Южаков активно печатлся в «Отечественных записках».
9 См.: с. 705 наст. изд.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	4 3
сизма и утопическими предсказаниями относительно будущего состоя-
ния международных экономических отношений1. Впрочем, вынося по-
добный вердикт, г. Павлов и сам был не оригинален. Несколькими годами
ранее, еще до выхода второго тома «Этюдов...», В.И. Ленин высказался
кратко и емко относительно социологии Южакова: Южаков «не пред-
ставляет из себя ничего самостоятельного и интересного»* 2.
Кроме Павлова, с негативными рецензиями на второй том «Социоло-
гических этюдов» выступили сочувствующий марксизму А.И. Богданович
и «легальный» народник В.П. Воронцов3. Впрочем, считает В.Я. Львов-Ро-
гачевский, их реакция была вполне закономерной, ибо С.Н. Южаков,
будучи чужд каких бы то ни было крайностей, равно отрицательно от-
носился и к народничеству, которое рекомендовало «исключительно
самобытность», и к экономическому материализму, рекомендовавшему
«заимствование». Ключ к экономическому процветанию России он видел
в соединении богатого опыта Западной Европы с готовыми условиями
российского экономического быта4.
Современники не смогли понять и оценить содержащиеся в «Социо-
логических этюдах» идеи и были беспощадны к их автору. Опублико-
ванных при жизни Сергея Николаевича положительных или хотя бы ней-
тральных откликов о вышедшем в 1896 г. втором томе «Этюдов...» нам
разыскать не удалось. Благожелательные отзывы стали появляться толь-
ко после его смерти, случившейся ранним утром 12 декабря 1910 г.5 Пер-
выми о научных достижениях и заслугах покойного публициста и соци-
ального мыслителя заговорили его друзья и соратники по «Русскому бо-
гатству» В.Г. Короленко и Н.С. Русанов6. За ними последовали другие.
Тогда, в декабре 1910 г. — январе 1911 г., появился целый ряд статей,
авторы которых довольно тепло отзывались о самом Южакове, о его со-
циологических идеях и о его деятельности на поприще журналистики7.
Был среди них даже некогда непримиримый и не всегда добросовест-
' Анализу мирового экономического развития посвящен «Этюд III» второ-
го тома «Социологических этюдов».
2 С. 659 наст. изд.
3 См. наст. изд.
4 См.: Львов-Рогачевский В.Я. Три могилы // Современный мир. 1911. № 1.
5 По новому стилю.
6 См. наст. изд. Обе статьи были написаны в связи с кончиной С.Н. Южа-
кова.
7 Типичной для такого рода публикаций можно считать статью Н.Л. Геккера
в «Одесских новостях». Ее мы и поместили в настоящее издание. См. также:
Д.Л. С.Н. Южаков // Речь. 1910. 30 нояб. (13 дек.) № 329. С. 2; С.Я. [Штрайх
С.Я.] С.Н. Южаков в Одессе // Одесские новости. 1910. 1(14) дек. № 8282. С. 3;
С.Н. Южаков // Одесский листок. 1910.1 дек. № 276. С. 2; Львов-Рогачевский В.Я.
Три могилы // Современный мир. 1911. № 1 и др.
4 4	Наталья Орлова
ный оппонент нашего литератора, политический обозреватель «Вестни-
ка Европы» Л.З. Слонимский1. Однако по большей части весь этот по-
ток положительных откликов представлял собой не более чем дань ува-
жения ветерану российской публицистики. Десятилетием позже вполне
взвешенную и объективную оценку вклада Южакова в развитие отече-
ственной социологической теории дал в «Основах русской социологии»
Н.И. Кареев1 2.
С тех пор минуло без малого сто лет. Нельзя сказать, чтобы за это
время о Южакове как о социологе забыли, но исследователи явно не
баловали его вниманием. Небольшие, в пределах 10-12-ти страниц, па-
раграфы в учебниках по истории русской социологии, коротенькие от-
рывки из «Социологических этюдов» в хрестоматиях для студентов, ред-
кие упоминания в монографиях, посвященных социальной философии
народничества, да малоинформативные статьи в социологических сло-
варях и энциклопедиях — вот и все, что отечественное обществознание
XX в. смогло сказать о С.Н. Южакове. Этого, на наш взгляд, явно недо-
статочно для столь интересного и малоизученного мыслителя, каким он
является. Так родилась идея осуществить републикацию его социологи-
ческих работ, которые оказываются на удивление актуальными именно
сейчас, когда поиск путей общенационального примирения и согласия
был признан в качестве одной из приоритетных задач российской внут-
ренней политики.
В заключение скажем несколько слов о настоящем издании. Основ-
ную его часть составляют социологические труды С.Н. Южакова (оба тома
«Социологических этюдов», две статьи 1895 г. из постоянной рубрики
«Дневник журналиста», которую он вел с октября 1895 г. по декабрь 1897 г.
в «Русском богатстве» и статья «Социологическая доктрина Н.К. Михай-
ловского»), а также все выявленные рецензии и отзывы на «Этюды...».
В процессе работы над сборником обнаружилось, что книжный ва-
риант текста «Социологических этюдов» отличается от более раннего и
более полного журнального варианта 1870-1880-х гг. После некоторых
колебаний мы решили, взяв за основу текст двухтомника, все же восста-
новить авторские купюры по статьям в «Знании» и «Северном вестни-
ке». Для удобства читателя восстановленные фрагменты были заключе-
ны в угольные скобки и вставлены непосредственно в публикуемый ниже
текст «Этюдов...». Прочие статьи и очерки, включая рецензии и отзывы,
1 См.: Слонимский Л. Сергей Николаевич Южаков // Вестник Европы. 1911.
№ 1. С. 334-338.
2 См.: Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб.: Изд. Ивана Лимбаха,
1996. С. 69-74. Созданная в конце 1910-х — начале 1920-х гг., эта работа Кареева
была впервые опубликована лишь в 1996 г.
Социологическая доктрина С.Н. Южакова	4 5
публикуются по соответствующим книжным и журнальным изданиям
без изменений и в большинстве своем без сокращений. Исключение со-
ставляют: 1) «Критические заметки» А.И. Богдановича и некоторые ста-
тьи Н.К. Михайловского, в которых опущены места, не относящиеся к
Южакову, 2) работы Н.И. Кареева, П.Б. Струве и В.И. Ленина, из кото-
рых в настоящем издании приводятся лишь фрагменты, содержащие
отзывы на социологические работы Южакова .
Желая познакомить наших современников не только с Южаковым-
социологом, но и с Южаковым-человеком, мы включили в настоящий
сборник два цикла его автобиографических очерков. В одном из них,
объединенном нами под общим названием «Письма из далекой стороны»
(1880 г.), рассказывается о вынужденном путешествии нашего автора
в Красноярск к месту административной ссылки. Другой — «Из воспо-
минаний старого писателя» (1909-1910 гг.) — повествует о детстве, отро-
честве и студенческих годах Сергея Южакова. Работу над воспоминания-
ми Сергей Николаевич начал менее чем за два года до смерти и, к сожале-
нию, не успел их завершить. Интересны они не только тем, что в них «ре-
льефно выступает привлекательная личность самого мемуариста», но и тем,
что в них дается «весьма ценная характеристика 60-х годов»1 и сообща-
ются малоизвестные подробности о деятельности революционных орга-
низаций того времени1 2. Неоконченные воспоминания дополняет статья
В.Г. Короленко, с которым Южакова связывала многолетняя дружба и
тесное профессиональное сотрудничество.
Наталья Орлова
1 Лернер Н.О. Воспоминания С.Н. Южакова // РГАЛИ, ф. 106, on. 1,
ед. хр. 204. Л. 1.
2 На воспоминания Южакова как на ценный источник материалов по ре-
волюционному движения 60-х гг. XIX в. в свое время обратила внимание
М.Г. Вандалковская [см.: Вандалковская М.Г. Материалы С.Н. Южакова как ис-
точник по революционному движению 60-х гг. XIX в. // Проблемы истории рево-
люционного движения и историографии. М.: Наука, 1971. С. 194-204].
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ
ЭТЮДЫ
Том I
Органический прогресс
в его отношениях
историческому прогрессу
С. Н. ЮЖАКОВЪ.
СОЦЮЖИШМЕ ЭТЮДЫ
---------------
Из да Hie пересмотренное и дополненное.
С.-ПЕТЕРБУ РГЪ.
Типографа М. М. Стасюлевича Вас. Остр., 5 лин., 18,
1881.
Предисловие
Предлагаемая вниманию читателей книга эта составляет исправленное
и дополненное издание «Социологических этюдов», появившихся в жур-
нале «Знание» в 1872—[ 18]73 гг.1' Тогда они составляли четыре отдель-
ных essays, из которых один и ныне мною выделен и отнесен в Приложе-
ние2' (как менее связанный с другими по содержанию), а остальные три
(Знание. 1872. № 12; 1873 г. №№ 1, 3 и 5)3’ объединены в одно цельное
сочинение (сообразно первоначальному плану работы) и дополнены дву-
мя новыми главами с целью многостороннее обозреть предмет книги. Го-
ворить о содержании своей книги, о цели и задачах работы я не стану. Она
лежит перед читателем и пусть сама за себя говорит. С целью облегчить
читателя, приложен алфавитный указатель (index содержания и собствен-
ных имен)4'. В конце книги указаны важнейшие замеченные опечатки,
которые полезно предварительно исправить (особенно на стр. 173)5'
С.Ю.
С[анкт]-Петербург, 29 ноября 1890 г.
Глэвз I
ЗАДАЧИ СОЦИОЛОГИИ
Si’d’un6 cot6, toute theorie positive doit ndcessairement
etre fondle sur des observations, il est dgalement sensible,
d’un autre cot6, que’pour se livrer a 1’observation, notre
dsprit a besoin d’une thdorie quelconque. Si’en contemplant les
phdnomenes, nous ne les rattachions point imm^diatement Й
quelques principes, non-seulement il nous serait impossible de
combiner ces observations isol^es, et’par consequant’d’en tirer
aucun fruit, mais nous serions meme enti£rement incapables de
les retenir; et’le plus souvent’les faits resteraient inapenjus sous
nos yeux.
Auguste Comte (C[ourse] de Philfosophie] Positive])1'
Первый вопрос, который необходимо представляется социологу, есть
вопрос определения предмета науки. Что такое общество? Каковы его
строение и отправления? Что имеют это строение и эти отправления
общего со строениями и процессами, проявляемыми другими формами
сознаваемого нами мира, или, говоря общепринятым языком, другими
предметами, существующими в природе? Наконец, в чем заключается
его специфическое отличие, характеризующее его как особый род явле-
ний и заставляющее нас делать его предметом особой науки? Точные,
положительные ответы возможны только в конце исследования как
результат согласования общих принципов с многоразличными наблю-
дениями и эмпирическими обобщениями; но для возможности наблюдений
и обобщений, для самой элементарной группировки фактов необходимы
общие принципы, необходима теория, которая вначале неизбежно должна
явиться в виде предварительной гипотезы. Дело дальнейшего исследо-
вания подтвердить и доказать гипотезу, возвести ее на степень научной
теории или отвергнуть, усмотрев противоречие с фактами, и предложить
Глава I. Задачи социологии	5 1
новую. Задача предварительной гипотезы вовсе не в том, чтобы дать
объяснение всему разнообразию явлений, к которым она относится,
а лишь в том, чтобы, связав наивозможно большее число явлений, слу-
жить руководителем при дальнейшей их группировке; отрицательное
условие гипотезы — не находиться в явном противоречии ни с одним
научно достоверным фактом или частным обобщением.
Только с весьма недавнего времени общественная философия стала
задавать себе ряд вышеформулированных вопросов о месте общества в
ряду других явлений мира, об определении его сходства и отличия отно-
сительно других изучаемых нами форм. Прежде обыкновенно составля-
лось определение общества, будто ничего, кроме него, не существует в
мире и оно витает в какой-то абстрактной пустоте или, по крайней мере,
будто общество в своем генезисе, в последующем развитии и самом су-
ществовании вполне независимо, ни с чем не связано. Конечно, это не
утверждалось прямо мыслителями, трудившимися над обработкою со-
циальных наук, часто даже наоборот, a priori1', зависимость и соподчи-
ненность признавались, но при изложении предмета вовсе не брались в
расчет, совершенно игнорировались. Иногда в том или другом частном
случае грозное и фатальное проявление этой соподчиненности застав-
ляло обращаться к ней социологов, но изыскания ограничивались эти-
ми частными случаями. Так было обращено внимание на значение раз-
множения, деятеля3" биологического, и ограниченность средств жизни,
условия физического; так было указано значение ограниченности неко-
торых полезных сил природы для возникновения и развития собствен-
ности. Было исследовано влияние климата, почвы; было даже обращено
внимание на некоторые менее могучие и неотвратимые проявления под-
чиненности явлений общественных законам других порядков, напри-
мер], на последствия кровосмешения и мн[огое] др[угое]. Вообще мож-
но сказать, что настоятельность объяснения тех или других обществен-
ных явлений часто заставляла социологов обращаться к исследованию
тех или других зависимостей явлений общественных от явлений других
порядков, но при этом странным образом игнорировался вопрос о
зависимости всей совокупности общественных явлений от законов, уп-
равляющих явлениями несоциальными, об отношении общества к дру-
гим формам бытия. В частности, многие наиболее важные соотноше-
ния были прослежены, но общее их истолкование не занимало социоло-
гов; в частности, влияние того или другого условия, физического или
органического деятеля на общественное развитие было указано и опре-
делено, но общая связь мира явлений социальных с миром явлений орга-
нических и физических оставалась почти даже не затронутою, по край-
ней мере, общепризнанною наукою. Появлялись иногда теории, стре-
мившиеся восполнить этот недостаток, но они оставались без влияния
5 2	Социологические этюды. Том I
на общий ход науки и совершенно пренебрегались учеными. Таковы
отчасти были обобщения Сен-Симона; важны они для истории науки
особенно потому, что были непосредственными предшественниками
Конта, но безотносительно гораздо более замечательны были попытки
Фурье4’. К сожалению, до сих пор слишком много обращали внимания
на его выводы из своей теории, игнорируя самую теорию, и все по при-
чине его предсказаний на ее основании лимонадных морей, соигоппе
Ьогёа1е и пр.5’; не хотели заметить, что предположение новых специаль-
ных творений в будущем было ничем не ниже по своей научности и даже
последовательнее, чем предположение их лишь в прошедшем, как у
Кювье6', что мечты о соигоппе boreale были логическим выводом из гос-
подствовавшей тогда теории целесообразности явлений природы7’; и,
читая Фурье, вы не можете не признать, что раз эта теория признана,
появление соигоппе Ьогёа1е вне сомнений. Все странности и нелепости
философского миросозерцания Фурье были странностями и нелепостями
естественных наук его времени, но за этим не хотели заметить неоспо-
римых заслуг Фурье. Он, между прочим, первый Сделал попытку подве-
сти все явления мира под одну точку зрения формулированием закона,
общего всем явлениям и раскрытием специального развития этого
закона в различного рода явлениях"’. Некоторая неудача объясняется пе-
чальным состоянием физических и особенно биологических наук, но
затем все же для социолога остается много поучительного в трудах
Фурье. Кроме него, были и другие, не столь грандиозные попытки, но
все они игнорировались наукою и на развитие знания имели мало влия-
ния. Поэтому-то все же с Конта должны мы начинать новое направле-
ние обществознания.
Включив социологию в свою схему позитивных наук9", поместив ее
в отделе органической жизни и признав, что явления каждого более ча-
стного отдела подчиняются законам более общих отделов, Ог[юст] Конт
показал, во-первых, что все истинное относительно явлений, как неорга-
нических, так и органических, истинно и относительно явлений соци-
альных; во-вторых, что общие законы жизни, сопровождающие жизнь
повсюду, где она проявляется, верны и в приложении к жизни обще-
ственной и, в-третьих, что законы физические и органические подвер-
гаются при своем проявлении в обществе влиянию нового ряда условий
и деятелей и потому эффекты их имеют особый специфический харак-
тер. За провозглашение и установление этих истин социология всегда
останется благодарна своему великому основателю и, как бы ни измени-
лись потом воззрения на другие социологические выводы Конта, это
научное включение общества в великий мир природы, из которого до
Конта оно было изъято, это установление общих принципов, по кото-
рым должны быть определяемы сходства и различия общественного
процесса с другими процессами природы, навсегда останется славою
Глава I. Задачи социологии	5 3
Конта, заслугою, дающею ему право на имя творца научной социологии.
Степень развития, на которой стояла биология во времена Конта, не по-
зволила ему самому сделать достаточно широких приложений своих
принципов; иначе, вероятно, мы не были бы свидетелями многих пе-
чальных для науки заблуждений, которые нередко встречаем у мыслите-
лей, продолжавших его дело.
Полное игнорирование наукою до Конта соотношения между обще-
ством и другими явлениями, полное изолирование общества как пред-
мета изучения вызвало, натурально, реакцию увлечение в противопо-
ложную сторону, началось отождествление общественного процесса с
другими процессами природы, именно с процессами жизни. Иногда
отождествляют его с той формой жизненного процесса, в которой он
проявляется в индивидуальном развитии, иногда же с формой развития
коллективного. В первом случае является уподобление общества орга-
низму и объяснение законами физиологии общественных явлений; во
втором случае не различается исторический прогресс от органического,
и условия, эффекты, процессы последнего признаются без всякой кри-
тики верными и необходимыми и относительно первого. Оба рода
заблуждений имеют общий источник ошибки в забвении истины, ука-
занной Контом, что законы более общих отделов в своем проявлении
обусловлены в обществе новым рядом влияний, а потому, натурально,
процесс должен претерпевать преобразование и отличаться от жизнен-
ного процесса как по характеру, так и по эффектам. Кажется, ничто не
указывает с такою очевидностью громадной логической силы гения Конта,
как установление этой истины, ограничивающей им же провозглашен-
ную более общую истину; такое сведение к сравнительно небольшим пре-
делам компетентности закона, впервые открытого самим мыслителем и
притом в то время, как все предыдущее развитие науки фактически от-
рицало этот закон, такое ограничение значения плода собственного твор-
ческого гения является самым могучим свидетельством необыкновенной
логической последовательности и редкой ясности мышления. Если пос-
ле Конта такие умы, как Дарвин, Спенсер, были увлечены общею реак-
цией) против прежнего изолирования общественного процесса и более
или менее впали в противуположную ошибку, то как высоко должны
мы ценить мыслителя, который положил начало устранению изолиро-
вания, но вместе с тем отдал ясный отчет в причинах этого явления и
указал значение обоих противуположных, по-видимому, но в сущности
лишь взаимно дополняющих принципов, — принципа компетентности
биологических законов в пределах общественной жизни и принципа
своеобразности общественного процесса. Будем же помнить оба эти
принципа, решая вопрос: каковы общие и отличительные признаки
строения и отправления общественного целого? Каков специфический
характер общественного процесса?
Глава II.
СТРОЕНИЕ ОБЩЕСТВА И ЕГО ОТПРАВЛЕНИЯ
Основной, общий всему сущему признак — агрегатное строение.
Каждое тело есть агрегат молекул; органические тела представляют агре-
гации клеточек, а клеточки суть агрегаты еще более мелких единиц (фи-
зиологических единиц, по Спенсеру1', зачатков, по Дарвину2’, сложных
молекул у других биологов), так что организмы являются агрегатами аг-
регатов; сами они служат единицами для новых агрегаций или в виде
сложных организмов, или в виде колоний и обществ, или в виде племе-
ни, расы. Принцип агрегатного строения проходит через все формы,
нами сознаваемые, и общество является только одним из звеньев в длин-
ной цепи агрегаций, где все агрегации служат единицами для более и
более сложных агрегаций. Простых, гипотетически неделимых атомов
мы не можем познать; мы только предполагаем их существование для
объяснения некоторых особенностей молекулярного развития, но уже
молекулы мы представляем как агрегаты.
Таким образом, эти единицы столь дробные, что мы и познать их не
в состоянии, мы принуждены представлять [их] себе не иначе, как агре-
гатами; различные комбинации атомов в этих агрегатах определяют хи-
мические отличия тел, а сила взаимной связи молекул — физическое со-
стояние. Молекулы, агрегируясь, или, употребляя выражение, принятое
для этого процесса Спенсером, — интегрируясь, образуют тела, нами
познаваемые, но это интегрирование бывает двоякое. Иногда оно не-
посредственно, тогда различия тел обусловливаются только различия-
ми по силе и способу интеграции атомов — в молекулы и молекул —
в тела; иногда же интегрирование происходит, так сказать, в два при-
ема, чрез посредство особых молекулярных агрегаций (физиологичес-
ких единиц, зачатков и т. д., смотря по теории), и тогда отличия
обусловливаются еще особыми свойствами этих посредствующих агре-
гаций. Второго рода тела, агрегированные не прямо из молекул, суть тела
органические; но появлением этих простых организмов не останавлива-
Глава II. Строение общества и его отправления	5 5
ется процесс агрегирования. Простейшие одноклеточные организмы аг-
регируются в более сложные, эти в [еще более сложные] в свою очередь,
и так далее; при невозможности полной интеграции в более сложный
организм происходит интеграция неполная — в общество; при невоз-
можности и этой сравнительно слабой интеграции отдельные организ-
мы все же представляют единицы неопределенного агрегата — вида, пле-
мени, расы. Продолжая далее, мы видим, что органические и неоргани-
ческие тела агрегированы в небесные тела, эти последние — в системы;
далее наше исследование не идет, но логика заставляет нас представлять
вселенную как стройную агрегацию систем. Таким образом, оба конца цепи
агрегаций вне нашего сознания, но все, что заключается в его пределах и
даже все, что им необходимо предполагается — молекулы и вселенная,
все представляется нам агрегациями. В этом отношении общество вполне
удовлетворяет требованиям теории: оно есть тоже агрегат.
Из признания этой общей истины следует, что, будучи, подобно всем
другим формам, находимым нами в природе, агрегатом, общество дол-
жно обладать всеми теми признаками и свойствами, которые неразрыв-
но связаны с агрегатностью строения; существование силы, связующей
отдельные единицы агрегации в одно целое, является необходимым ус-
ловием всякого агрегатного строения. В природе эта сила осуществляет-
ся в форме той или другой комбинации элементарных сил природы,
обобщенных в последнее время законом преобразования сил3’. Если, та-
ким образом, та или другая комбинация элементарных сил обусловли-
вает ту или другую форму, способ и степень агрегации, обусловливает
чрез это все различия, изменения и преобразования, замечаемые нами
в природе, то для определения общества должно было бы свести все
деятели, создающие общественный процесс, к элементарным силам
природы (т. е. [к] различным проявлениям физической энергии) и ука-
зать, в чем заключается особенность той комбинации этих сил, которую
мы называем обществом. Но такое определение почти невозможно в на-
стоящее время уже потому, что простые явления жизни органической
наука не успела еще окончательно свести к элементарным силам, не го-
воря уже о процессах психических. Социология поневоле должна огра-
ничиться сведением социального процесса к деятелям настолько про-
стым, что проще их общественная жизнь не представляет, но и в этих
пределах она не вправе игнорировать общие законы, определяющие силу
взаимной связи единиц всякого агрегата. Общие законы интегрирова-
ния или дисинтегрирования4', проявляющиеся во всех агрегатах5’, долж-
ны быть истинны и относительно общественного агрегата, потому что
они, как показал Спенсер, зависят просто от расходования или накопле-
ния энергии, а не от [той] или иной ее комбинации. Поэтому, хотя мы и
не знаем той особой формы комбинации, в которую слагаются элемен-
тарные силы, образуя общество, но мы все же знаем, что именно они его
5 б	Социологические этюды. Том I
образуют, что сложные деятели, которые мы знаем и которые должны
быть их сочетанием, расходуют и накопляют свою силу, сообразно чему
должны расходоваться и накопляться и элементарные силы, и что, сле-
довательно, эти процессы должны иметь те же последствия, т. е. интег-
рацию, либо дисинтеграцию. Задача социологии определить, в чем вы-
ражается эта интеграция или дисинтеграция общества?1 Итак, общество
есть агрегат, оно приводится и сохраняется в состоянии агрегатности
особой комбинацией элементарных сил природы; оно накопляет и тра-
тит энергию и сообразно этому дисинтегрируется или интегрируется —
вот те общие законы, которых компетентность мы должны распростра-
нить и на общество, потому что эти законы суть законы общемировые,
космические. Это — черты сходства со всеми другими предметами, нами
сознаваемыми; черты отличия начинаются уже признанием обществен-
ных явлений явлениями жизни.
Эти первые черты отличия являются вместе с тем чертами сходства
общества со всеми агрегатами живыми, органическими. Тот особый вид
агрегации, который мы отличаем под именем органических тел, как мы
видели, ведет счет своим особенностям уже с молекулярного строения.
Прежде чем интегрироваться в тело молекулы вступают в посредствую-
щие агрегации — физиологические единицы, по Спенсеру, зачатки, по
Дарвину; эти частицы заключают в себе такую комбинацию сил, что,
вступая в соприкосновение с известным неорганическим материалом,
формуют его в агрегации по собственному типу. Эту особую комбина-
цию сил, производящую такие свойства в частицах, Спенсер называет
органическою полярностью, потому что предполагает, кроме того, за
своими физиологическими единицами, смотря по строению их, стрем-
ление располагаться относительно друг друга в известной форме и по-
рядке, сближая, таким образом, органическую полярность с полярнос-
тью кристаллов7'. Дарвин не идет так далеко в своей гипотезе пангенези-
са8', но ему, задавшемуся объяснить только'одну сторону жизненных
явлений, и не было надобности вводить в свою теорию предположения,
необходимые для объяснения жизни в ее целом. Как бы то ни было, впро-
чем, несомненно, что, благодаря особой, еще наукою не разложенной
комбинации элементарных сил, живое тело обладает способностью пе-
рерабатывать посторонний материал в живую материю, то производя
новые живые агрегаты, то увеличивая рост уже существующих, то заме-
щая им трату частей. Эта постоянная трата частей составляет вторую от-
личительную черту живого агрегата; пока агрегат жив, он постоянно тра-
тит материю, возвращая ее неорганической природе, и постоянно вос-
станавливает потерю, перерабатывая неорганическую материю по своему
' В позднейших работах своих я попытался дать это истолкование. См. мой
этюд «Нравственное начало в общественной борьбе» (Сев[ерный] вест[ник].
1888 г. №№ 9 и 11)6' (Прим. 2-го изд.)
Глава Я. Строение общества и его отправления	5 7
образу и типу. Это постоянное возобновление состава живого тела явля-
ется причиною другого, не менее общего свойства, изменяемости, спо-
собности приспособления. Тратя постоянно интегрированное вещество
и скомбинированную в теле энергию (в виде теплоты, движения и т. д.)
и заменяя их веществом и энергией, поглощаемыми извне, живое тело
находится в полной зависимости от существования вокруг него, в его
среде, потребного вещества и силы и, естественно, изменяется сообраз-
но изменениям среды. Это свойство послужило Спенсеру для определе-
ния жизни как постоянного приспособления внутренних отношений к
отношениям внешним; если помнить, что это свойство тесно связано с
процессом непрерывного обмена вещества и силы, то, по-видимому,
определение Спенсера будет самым удовлетворительным из до сих пор
предложенных1.
Основной процесс жизни — постоянное уподобление, ассимиляция
вещества и силы, постоянное их преобразование по образу и типу асси-
милирующей формы. Этот процесс выражается в росте, питании и раз-
множении организмов, в приспособлении их к условиям внешним, в по-
' Касательно специфических отличий жизненного процесса, см. особенно у
Спенсера «Основания] биологии», т. I, часть I: «Данные биологии». Спенсер
приводит там много других различий по строению, но я пишу не биологичес-
кое исследование и потому опускаю их. Строением живых тел Спенсер весьма
удовлетворительно объясняет все особенности жизненного процесса, но так как
он сам признает отправление первичным, а строение производным, то остается
вопрос, чем обусловлено то основное отправление, которое, создав строение,
вызвало все остальные процессы? Тут-то является на помощь Спенсеру гипоте-
за физиологических единиц и их полярность. Но что такое полярность? Ведь
это не новая же элементарная сила? На это теория Спенсера ответа не дает; ясно,
что жизненный процесс не может считаться объясненным, пока эта полярность
не разложена на элементарные силы и не указана причина такой их комбина-
ции. Вот почему выше я сказал, что жизнь еще не сведена к простым силам.
Другие теории еще менее объясняют причину жизни; ни Дарвин в своем панге-
незисе, ни Геккель не дают требуемого объяснения’". Гипотеза пангенезиса Дар-
вина («Прирученные животные и возделанные растения» т. II, гл. XXVII) лучше
Спенсеровой объясняет многие частности процесса, но основного вопроса вов-
се не касается. Зачатки для Дарвина суть даже просто мелкие организмы. «Каж-
дое живое существо, — говорит он, — следует рассматривать как микрокосм,
маленький мир, образованный легионами саморазмножающихся организмов, бес-
конечно малых и бесчисленных, как звезды небесные» (см.: Ibidem., II, 435). Гек-
кель прекрасно развивает идею постепенности перехода неорганического мира
в органический и удачно группирует основные отличия обоих миров, но ис-
толкования этих отличий не дает, так что гипотеза Спенсера является самою
глубокою, но что и она не дает окончательного сведения явлений жизни к
данной комбинации элементарных сил — это мы только что видели. (Прим.
1-го изд.)
В упомянутой уже статье моей «Нравственное] начало...» я подробнее ос-
танавливаюсь на этом вопросе о сведении жизненной энергии к законам миро-
вой энергии, куда и отсылаю интересующихся вопросом. (Прим. 2-го изд.)
5 б	Социологические этюды. Том I
образуют, что сложные деятели, которые мы знаем и которые должны
быть их сочетанием, расходуют и накопляют свою силу, сообразно чему
должны расходоваться и накопляться и элементарные силы, и что, сле-
довательно, эти процессы должны иметь те же последствия, т. е. интег-
рацию, либо дисинтеграцию. Задача социологии определить, в чем вы-
ражается эта интеграция или дисинтеграция общества?1 Итак, общество
есть агрегат, оно приводится и сохраняется в состоянии агрегатности
особой комбинацией элементарных сил природы; оно накопляет и тра-
тит энергию и сообразно этому дисинтегрируется или интегрируется —
вот те общие законы, которых компетентность мы должны распростра-
нить и на общество, потому что эти законы суть законы общемировые,
космические. Это — черты сходства со всеми другими предметами, нами
сознаваемыми; черты отличия начинаются уже признанием обществен-
ных явлений явлениями жизни.
Эти первые черты отличия являются вместе с тем чертами сходства
общества со всеми агрегатами живыми, органическими. Тот особый вид
агрегации, который мы отличаем под именем органических тел, как мы
видели, ведет счет своим особенностям уже с молекулярного строения.
Прежде чем интегрироваться в тело молекулы вступают в посредствую-
щие агрегации — физиологические единицы, по Спенсеру, зачатки, по
Дарвину; эти частицы заключают в себе такую комбинацию сил, что,
вступая в соприкосновение с известным неорганическим материалом,
формуют его в агрегации по собственному типу. Эту особую комбина-
цию сил, производящую такие свойства в частицах, Спенсер называет
органическою полярностью, потому что предполагает, кроме того, за
своими физиологическими единицами, смотря по строению их, стрем-
ление располагаться относительно друг друга в известной форме и по-
рядке, сближая, таким образом, органическую полярность с полярнос-
тью кристаллов7'. Дарвин не идет так далеко в своей гипотезе пангенези-
са8’, но ему, задавшемуся объяснить только одну сторону жизненных
явлений, и не было надобности вводить в свою теорию предположения,
необходимые для объяснения жизни в ее целом. Как бы то ни было, впро-
чем, несомненно, что, благодаря особой, еще наукою не разложенной
комбинации элементарных сил, живое тело обладает способностью пе-
рерабатывать посторонний материал в живую материю, то производя
новые живые агрегаты, то увеличивая рост уже существующих, то заме-
щая им трату частей. Эта постоянная трата частей составляет вторую от-
личительную черту живого агрегата; пока агрегат жив, он постоянно тра-
тит материю, возвращая ее неорганической природе, и постоянно вос-
станавливает потерю, перерабатывая неорганическую материю по своему
1 В позднейших работах своих я попытался дать это истолкование. См. мой
этюд «Нравственное начало в общественной борьбе» (Сев[ерный] вест[ник].
1888 г. №№ 9 и 11)6' (Прим. 2-го изд.)
Глава II. Строение общества и его отправления	5 7
образу и типу. Это постоянное возобновление состава живого тела явля-
ется причиною другого, не менее общего свойства, изменяемости, спо-
собности приспособления. Тратя постоянно интегрированное вещество
и скомбинированную в теле энергию (в виде теплоты, движения и т. д.)
и заменяя их веществом и энергией, поглощаемыми извне, живое тело
находится в полной зависимости от существования вокруг него, в его
среде, потребного вещества и силы и, естественно, изменяется сообраз-
но изменениям среды. Это свойство послужило Спенсеру для определе-
ния жизни как постоянного приспособления внутренних отношений к
отношениям внешним; если помнить, что это свойство тесно связано с
процессом непрерывного обмена вещества и силы, то, по-видимому,
определение Спенсера будет самым удовлетворительным из до сих пор
предложенных'.
Основной процесс жизни — постоянное уподобление, ассимиляция
вещества и силы, постоянное их преобразование по образу и типу асси-
милирующей формы. Этот процесс выражается в росте, питании и раз-
множении организмов, в приспособлении их к условиям внешним, в по-
1 Касательно специфических отличий жизненного процесса, см. особенно у
Спенсера «Основания] биологии», т. I, часть I: «Данные биологии». Спенсер
приводит там много других различий по строению, но я пишу не биологичес-
кое исследование и потому опускаю их. Строением живых тел Спенсер весьма
удовлетворительно объясняет все особенности жизненного процесса, но так как
он сам признает отправление первичным, а строение производным, то остается
вопрос, чем обусловлено то основное отправление, которое, создав строение,
вызвало все остальные процессы? Тут-то является на помощь Спенсеру гипоте-
за физиологических единиц и их полярность. Но что такое полярность? Ведь
это не новая же элементарная сила? На это теория Спенсера ответа не дает; ясно,
что жизненный процесс не может считаться объясненным, пока эта полярность
не разложена на элементарные силы и не указана причина такой их комбина-
ции. Вот почему выше я сказал, что жизнь еще не сведена к простым силам.
Другие теории еще менее объясняют причину жизни; ни Дарвин в своем панге-
незисе, ии Геккель не дают требуемого объяснения’’. Гипотеза пангенезиса Дар-
вина («Прирученные животные и возделанные растения» т. II, гл. XXVII) лучше
Спенсеровой объясняет многие частности процесса, но основного вопроса вов-
се не касается. Зачатки для Дарвина суть даже просто мелкие организмы. «Каж-
дое живое существо, — говорит он, — следует рассматривать как микрокосм,
маленький мир, образованный легионами саморазмножающихся организмов, бес-
конечно малых и бесчисленных, как звезды небесные» (см.: Ibidem., II, 435). Гек-
кель прекрасно развивает идею постепенности перехода неорганического мира
в органический и удачно группирует основные отличия обоих миров, но ис-
толкования этих отличий не дает, так что гипотеза Спенсера является самою
глубокою, но что и она не дает окончательного сведения явлений жизни к
данной комбинации элементарных сил — это мы только что видели. (Прим.
1-го изд.)
В упомянутой уже статье моей «Нравственное] начало...» я подробнее ос-
танавливаюсь на этом вопросе о сведении жизненной энергии к законам миро-
вой энергии, куда и отсылаю интересующихся вопросом. (Прим. 2-го изд.)
5 8	Социологические этюды. Том I
стоянном возобновлении состава тела; в этом же должны заключаться
и отличительные признаки общества как живого тела. Общества посто-
янно поглощают, ассимилируют особей и меньшие общества, которые
встречают; чрез посредство размножения они ассимилируют неорга-
ническое вещество и элементарные силы природы; они этого достига-
ют непосредственно, прямо ассимилируя неорганическое вещество и
силы в виде средств и орудий; они, таким образом, возобновляются, ра-
стут, приспособляются. Общественный процесс, следовательно, явля-
ется не только процессом интеграции или дисинтеграции, подобно всем
процессам природы, но также процессом постоянного обмена вещества
и силы и постоянного приспособления внутренних и внешних отноше-
ний, подобно всем жизненным процессам. Относительно строения,
должно сказать, что общество есть не только агрегат, подобно всем фор-
мам бытия, но и притом агрегат сложный, подобно всем живым агрега-
там, подразумевая под большею сложностью не прямое сложение из мо-
лекул. Относительно общества это положение еще бесспорнее, чем от-
носительно индивидуальных организмов, по крайней мере, простейших
одноклеточных, вроде некоторых Protozoa и Protophyta'0'
Таких простых организмов, слагающихся непосредственно из фи-
зиологических единиц (или зачатков, по Дарвину) немного. Большин-
ство организмов сложно и есть результат интеграции более простых
организмов. Процесс этой интеграции в общих чертах следующий:
вследствие размножения организмов появляется группа их, имеющая
некоторую постоянную связь, сначала большею частью только механи-
ческую по причине общего тесного местопребывания; затем, вследствие
различия во влиянии внешних сил на различные части этого общества
организмов, одни из них развивают преимущественно одни отправле-
ния, другие — иные. Рядом с этим процессом дифференцования11' по-
двигается процесс интегрирования, начинается срастание гомологичных
частей, получается физическая связь; это облегчает дальнейшее диффе-
ренцование, различные члены группы специализируют различные от-
правления, пока двойной процесс интеграции и дифференцования не
превратит организмы в органы, а общество — в особь. Этим путем ин-
тегрирования низших организмов при дифференцовании их отправле-
ний и произошли все высшие организмы. Общественность как непол-
ная интеграция есть повсюду начало процесса, индивидуальность — его
результат. Покамест агрегат представляет только общественную интег-
рацию, все главные физиологические функции отправляются всеми его
составными единицами, они непосредственно питаются, возобновляют-
ся, растут, размножаются, приспособляются и т. д.; специализация дея-
тельности не распространяется на эти основные жизненные процессы.
Переход от общественной формы агрегации к индивидуальной проис-
ходит постепенно; его можно проследить даже на существующих органи-
ческих формах; завершается же он окончательною потерею отдельными
Глава II. Строение общества и его отправления	5 9
частями общих органических отправлений и специализацией каждою
частью особой функции. Но если переход от общественной агрегации к
индивидуальной и весьма мало заметен, то на своих крайних концах от-
личия обеих форм весьма резки. В организме его составные части, его
органы, единицы агрегата лишены всей совокупности жизненных от-
правлений, дифференцованы физиологически и интегрированы в одно
механически неразрывное целое; разрушение этой связи прекращает жиз-
ненный процесс. В обществе его слагаемые, единицы агрегата обладают
всею полнотою жизненных отправлений, физиологически однородны
и не связаны механически, распадение агрегата не влечет прекращения
жизненного процесса в его единицах. Дифференцованию в обществе
могут подвергнуться только процессы служебные, отправления, служа-
щие для жизни, но не сами жизненные процессы. В этом заключается
разница между обществом и организмом: оба принадлежат к категории
живых агрегатов и как таковые имеют много общего, отличающего их
от агрегатов неорганических, но в пределах явлений жизни они пред-
ставляют скорее две противуположности: в одном — отправления стро-
го дифференцованных частей служат развитию целого, от такого сопод-
чинения зависит возрастание и умножение жизни; в другом, напротив,
отправления целого, распределенные между его единицами, служат для
развития этих единиц, составляют подготовительную ступень к отправ-
лениям, общим всем единицам, и, чем всестороннее развивается общее
всем частям, тем благоприятнее это для умножения жизни. Общество и
организм — это два полюса в цепи живых форм. Переход от одной фор-
мы к другой происходит незаметно там, где оба типа не получили рез-
кой определенности и достаточной сложности строения и отправлений.
Так, он у растений совершается легче, чем у животных, и процесс по-
глощения организмов все более и более сложными, кажется, не имеет
предела'. У низших животных Герберт Спенсер проследил интеграцию
до четвертой степени, хотя на этой степени она уже не бывает полною:
у суставчатых она прослежена им только до третьей и, наконец, у позво-
ночных лишь до второй степени, так что эти наиболее сложные орга-
низмы слагаются непосредственно из клеточек, которые одни только
являются посредниками между организмом и физиологическими едини-
цами, никогда не имевшими индивидуального бытия1 2. Таким образом,
1 См.: Герберт Спенсер. Основания биологии, т. II, ч. IV, гл. 2-я и 3-я («Мор-
фологическое сложение растений»), 180-189. Истолкования явлений расти-
тельной жизни, изложенные в этих представляют, быть может, лучшее сви-
детельство в пользу биологической теории Спенсера.
2 См.: Ibidem., II, §§ 199-211. Агрегации четвертой степени находит Спенсер
только у Molluscoida (§ 203), третьей степени у Coelenterata (§ 202), Molluscoida
(§ 204), Anneloida (§ 206), Articulata12' (§ 208). Наконец у позвоночных и моллюсков
он признает только агрегацию второй степени; о моллюсках см. § 209, а о позво-
ночных — § 210 и особо гл. XV той же части: «О форме позвоночных скелетов».
6 0	Социологические этюды. Том I
чем выше, сложнее и определеннее органический агрегат, тем менее шан-
сов имеет общество этих агрегатов развиться в организм, пока наконец
на высших ступенях жизни это не становится невозможностью, non-
sens'2'. Если оставим в стороне низшие формы и остановимся только на
высших, напр[имер], [на] человеческом обществе и человеческом орга-
низме, то увидим бездну между этими двумя формами жизни и долж-
ны [будем] их признать противуположными по самому направлению
жизненного процесса при нормальном развитии агрегатов; но вместе с
тем, припоминая переходные формы и процесс, которому обязаны выс-
шие организмы своим возникновением, мы признаем у названных двух
агрегаций: у общества и у сложного организма — одинаковое происхож-
дение. Всякий организм, за исключением немногих простейших, был сна-
чала обществом и только потом стал организмом. Таким образом, наши
агрегаты генетически однородны, функционально противуположны; оба
принадлежат к типу живых агрегатов. Из этого следует, во-первых, что
обеим формам общи те законы, которые сопровождают жизнь везде, где
она ни проявляется, эти законы можно смело переносить из области био-
логической в область социологическую; во-вторых, что, так как генезис
сложного организма и происхождение общества вначале одинаковы, то
история этого генезиса может быть поучительна, указывая процесс, ко-
торым общество, отклоняясь от свойственного ему типа агрегации, пре-
образуется по другому типу. Наконец, так как функционально типы про-
тивуположны, то дальнейшие аналогии, как бы они ни были заманчи-
вы, не могут иметь научного значения1.
Этим мы отчасти уже определили отличия общественного агрегата
от целого разряда других живых агрегатов, с которыми в последнее вре-
1 Весьма близки к мыслям, изложенным на последних страницах, идеи, вы-
сказанные Н.К. Михайловским в его статье: «Что такое прогресс?» (Отечествен-
ные] запуски]. 1869 г.)'’1'. Особенно достойно внимания то, что автор этой статьи
весьма резко выставляет противуположность значения дифференцования для
процесса индивидуальной жизни и общественной; на этой противуположности,
г. Михайловский основывает свое опровержение идей Спенсера о социальном
организме и прогрессе. Как ни важна эта противуположность, но не надо забы-
вать, что это — противуположность по эффектам, и ей должно быть присвоено
истолкование в противуположности причин, деятелей. <На это-то г. Михайлов-
ский и не обратил внимания, едва ли не умышленно, вследствие предубеждения
против объективного исследования социальных явлений. Здесь неудобно входить
в разбор так называемого субъективного метода в социологии, защитником ко-
торого, кроме г-на Михайловского, является в русской литературе и г. Миртов15'
(см. «Исторические письма», гл. II: «Процесс истории» и др.); я считал только не-
обходимым указать, что идеи, существенно сходные (хотя и не совсем) с выше-
изложенными, были уже высказываемы в нашей печати, что поэтому я ограничился
только самым общим их развитием. Последующие страницы должны воспол-
нить недосказанное г. Михайловским; явление, им подмеченное, я привожу к об-
щему выражению и стараюсь найти ему истолкование в противоположности
самого жизненного процесса, органического и социального.>
Глава II. Строение общества и его отправления	б 1
мя многие начали смешивать общество. Теории, отождествляющие орга-
низм и общество, процесс общественной жизни и процесс индивиду-
ального развития, стали слишком распространены, чтобы их можно было
игнорировать. Но мы уже знаем, что оба процесса лишь настолько сход-
ны, насколько оба проявляют основные явления жизни. Таким централь-
ным явлением представляется возобновление живым телом вещества и
силы; в индивидуальной жизни оно выражается процессами питания и
выделения, а в случае перевеса первого — ростом; в коллективной жизни —
явлениями рождения и смерти, при перевесе первого — размножением.
Уже в этих основных жизненных процессах, зависящих в последнем счете
от одного органического закона (полярности физиологических единиц
при неустойчивости органических соединений), уже здесь мы можем на-
метить зародыши различия обоих процессов. В коллективной жизни
обновление вещества и силы производится исключением одних жизнен-
ных процессов и возникновением новых, подобных, тогда как в инди-
видуальном развитии мы наблюдаем исключение и возникновение не
самих жизненных процессов, а только их материала и элементов. Кол-
лективная жизнь растет, когда размножается число жизненных процес-
сов, а индивидуальная, — когда большее количество вещества и силы
поглощено одним процессом. Не выходя из пределов основных жизнен-
ных процессов, мы должны остановиться еще на одном различии, осо-
бенно важном. Постоянное обновление вещества и силы, заимствуемых
из окружающей среды, как мы видели, ставит живые тела в зависимость
от условий среды в гораздо большей степени, чем тела неорганические,
и открывает широкое поле влияниям среды; изменения, произведенные
этим путем, называются приспособлением, которое, таким образом, тоже
представляет процесс, общий всему живому. Он может совершаться дво-
яким путем: либо приспособлением жизненного процесса [к] внешним
влияниям, либо, благодаря способности, развитой из такого приспособ-
ления, приспособлением условий среды к потребностям жизни. Первый
способ (пассивное приспособление) в индивидуальной жизни осущест-
вляется усилением или ослаблением отправлений, иногда появлением
новых и прекращением других; в коллективной жизни он проявляется
накоплением влияний, появлением уклонений при рождении и пережи-
ванием приспособленнейших. Уже тут мы можем указать довольно важ-
ное различие: в индивидуальной жизни изменяется процесс, в коллек-
тивной — одни процессы заменяются другими. Но несравненно важнее
то обстоятельство, что самое возникновение и дальнейшее развитие вто-
рого способа (активное приспособление) приводить жизнь в равнове-
сие со средою чрез воздействие жизни на среду зависит от коллективно-
го процесса; способность индивидуальной жизни приспособлять среду
весьма ограничена.
6 2	Социологические этюды. Том I
Если коллективная жизнь принимает первое направление, т. е. более
изменяется сама, чем изменяет среду, то при возможности интеграции
общество стоит на пути развития организма; различное влияние усло-
вий начнет дифференцование жизненных отправлений, сосредоточивая
в одних единицах одни, в других другие жизненные процессы. При вто-
ром направлении, т. е. при приспособлении среды к потребностям жиз-
ни, коллективное развитие проявляет самостоятельный прогресс, не
преобразующий, как в первом случае, общества в организм. Если тут
различные условия и вызывают дифференцование отправлений обще-
ственного агрегата, то это дифференцование распространяется не на
жизненные отправления, но на отправления, приспособляющие среду к
потребностям жизни. Пока развитие общественной жизни остается в
этих пределах, общественный процесс не отклоняется к процессу друго-
го типа. Этим рассуждением мы пришли не только к разграничению
процесса индивидуальной жизни и процесса социального, но и к наибо-
лее общему различию, характеризующему прогресс социальный и про-
гресс органический, коллективный. Теперь мы должны остановиться на
этом различии.
Глава III.
ОБЩЕСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ И ПРОГРЕСС
Мы уже выше видели, что основной жизненный процесс — обмен
вещества и силы, одинаково компетентен как в пределах индивидуаль-
ной, так и коллективной жизни. В первой он выражается питанием и
выделением, во второй — рождением и смертью и справедливо может
быть назван обновлением жизни, потому что в этом случае вещество и
сила поглощаются или выделяются чрез порождение или прекращение
отдельных жизненных процессов. Все, что связано с этим великим
фактом жизни, также справедливо относительно коллективной жиз-
ни; обновляться организм может только чрез уподобление неорганичес-
кого вещества и элементарных сил той форме и той комбинации, кото-
рая поглощает их; этому ассимилятивному процессу индивидуальной
жизни соответствует в коллективной сила наследственности, как росту
соответствует размножение. В индивидуальной жизни постоянное обнов-
ление состава является причиною изменчивости организма; более пол-
ное обновление, совершающееся рождением и смертью, конечно, откры-
вает еще более широкое поле этому процессу. В породах раздельнопо-
лых изменчивость вызывается, с другой стороны, столкновением двух
наследственностей при скрещивании. Таким образом, явления наслед-
ственности, размножения, изменчивости, скрещивания и болезненности
как особого вида изменчивости должны мы признать для коллективной
жизни основными жизненными процессами, простыми короллариями1'
процесса обновления жизни; законы этих явлений суть основные био-
логические законы и компетентность их распространяется на все поле
жизни; где жизнь, там и эти процессы. Взаимодействием между ними и
средою осуществляется прогресс жизни. Таковы простые деятели орга-
нического прогресса: влияние среды, размножение, наследственность
и т. д.; но при известных условиях среды они, сочетаясь, производят дру-
гих, так сказать, вторичных органических деятелей.
б 4	Социологические этюды. Том I
Среда имеет только ограниченное количество материала, годного для
преобразования в живую материю, размножение же, т. е. порождение
новых жизненных процессов, по-видимому, неограниченно. Таким об-
разом постоянно возникает гораздо большее число жизненных процес-
сов, чем то, которое среда может снабдить материалом (прокормить);
отсюда неизбежность постоянной гибели известного числа их, превы-
шающего средства существования. Жизненные процессы неодинаковы;
благодаря законам изменчивости, все они имеют более или менее силь-
ные отличия; некоторые из этих отличительных качеств облегчают
добычу потребного для продолжения жизни материала, и особи, об-
ладающие ими, должны несомненно пережить, лишенные же этих бла-
гоприятных для жизни особенностей должны погибнуть. Этим пере-
живанием приспособленнейших разнообразная изменчивость получает
определенное направление; все изменения, не следующие ему, погиба-
ют, и жизнь изменяется, постоянно более и более приспособляясь к
условиям среды. Наследственность упрочивает все пережившие укло-
нения. Таким образом, тут простые деятели органического прогресса:
условия среды (ограниченность средств), размножение, изменчивость и
наследственность — сочетаясь вместе, производят сложного деятеля —
естественный подбор.
Изменчивость, упрочиваемая наследственностью, направляется пе-
реживанием приспособленнейших в борьбе за существование, так как
часть организмов должна непременно погибнуть вследствие размноже-
ния, превышающего средства к существованию. Значение естественно-
го подбора в органическом прогрессе первостепенно; преимущественно
им направляется течение прогресса, тогда как проявление прямого при-
способления, деятеля простого, сравнительно невелико.
Изменчивость, упрочиваемая наследственностью, но направляемая
уже не борьбою за существование, а борьбою за спариванье, порождает
другой сложный деятель органического прогресса — подбор половой. Как
борьба за существование вызывается перевесом потребности в материа-
ле над количеством его, которое может доставить среда, так точно борь-
ба за спариванье вызывается перевесом потребности спариванья у од-
ного пола над числом особей другого пола, готовых к спариванью; роль
ограниченности средств существования тут играет неравночисленность
полов, абсолютная или относительная, как в случаях полигамии2’ или
неединовременного созревания самок при постоянной готовности сам-
цов. Уже из этого видно, что половой подбор — деятель более сложный,
чем естественный. Размножение, ограниченность средств — вот возбу-
дители естественного подбора, факты для биологии, конечно, элемен-
тарные; половой же подбор вызывается половым инстинктом, абсолют-
ною неравночисленностью полов, полигамией, неединовременным со-
зреванием самок — фактами, которые сами по себе требуют сведения к
Глава III. Общественное развитие и прогресс	б 5
простым биологическим началам. Во-вторых, нужно заметить, что в то
время как естественный подбор является сочетанием органических де-
ятелей и условий среды, половой подбор представляет комбинацию од-
них органических деятелей; отсюда меньшая его суровость, большая
изменяемость направления, меньшая прочность эффектов. Итак, коллек-
тивный жизненный процесс представляет, во-первых, основные жизнен-
ные процессы обновления жизни, размножения, наследственности, измен-
чивости, скрещиванья, болезненности, и во-вторых, сложные процессы,
продукт сочетания основных процессов между собою и с влияниями сре-
ды. Поступательное движение органического прогресса определяется од-
ним простым деятелем — прямым приспособлением, определенным вли-
янием среды, и двумя сложными — подбором естественным и подбором
половым. Таков, в общих чертах, характер органического прогресса, т. е.
процесса, когда коллективная жизнь является пассивною относительно
среды, сама приспособляется, но не приспособляет среды к потребнос-
тям жизни. Если, сохраняя такой характер процесса, коллективная жизнь
интегрируется в общество, то она имеет наклонность продолжать ин-
теграцию и может из коллективного процесса преобразиться в инди-
видуальный, специализируя жизненные процессы между различными
единицами. Неопределенность той формы агрегации, которую мы на-
зываем видом или племенем, не позволяет органическому прогрессу раз-
вить процесс перехода коллективной жизни в индивидуальную, в глав-
ный процесс развития, но обусловливающее его дифференцование
все-таки находит широкое применение в органическом прогрессе.
Коллективная жизнь, проявляясь в агрегации вида, представляет,
конечно, минимум реальной связи, при которой еще можно назвать со-
брание отдельных тел агрегатом. Такою связью особей вида является
<только> общее происхождение, одинаковость среды, половой инстинкт
и вытекающие из двух первых условий одинаковость строения и отправ-
лений и общность привычек и инстинктов. Тут процесс развития жизни
осуществляется, как мы видели, приспособлением отдельных особей к
условиям среды и переживанием приспособленнейших. Общественная
форма коллективной жизни при нормальном развитии отличается от
видовой как по степени интеграции, так и по процессу. Основное отли-
чие процесса, как было уже указано, заключается в том, что жизнь уже не
является пассивным материалом для действия среды, противупоставляя
этому действию только силу наследственности, т. е. влияния прежней
среды; напротив того, общественный процесс, приспособляясь сам к ус-
ловиям среды, в то же время воздействует на нее активно, приспособля-
ет ее к потребностям жизни и тем ограничивает ее значение в прогрессе.
Это приспособление достигается частью прямо преобразованием физи-
ческой среды, частью созданием рядом с нею новой среды, общественной:
богатства, орудий, науки, политических учреждений — одним словом,
3 Социологические этюды
б 6	Социологические этюды. Том I
всего того, что мы обыкновенно соединяем под именем культуры и
цивилизации. Создание этой новой среды для коллективной жизни,
среды, которая отчасти заменяет, отчасти ограничивает и, во всяком
случае, преобразует влияние физической среды, словом, развитие куль-
туры — вот отличительный признак общественной жизни от всякой
другой формы коллективной жизни. Культура же является связующим
элементом агрегата, превращающим отвлеченную, так сказать, агрега-
цию — племя — в реальную — общество; своя собственная среда,
наряду с общей всему живому физической средой, — вот особенность
общества, и различия этой особой среды (культуры) обусловливают раз-
личия обществ. Конечно, основной процесс жизни остается тем же и в
общественном процессе: возобновление вещества и силы, рост, наслед-
ственность и т. д. продолжают составлять отличительный признак об-
щественной жизни. .Создавая среду социальную, общественная жизнь
и ее подчиняет основному закону жизни; развитие этой среды точно
так же представляет нам постоянный процесс обмена вещества и силы.
Общественная жизнь постоянно перерабатывает материю и элементар-
ные силы в те особые комбинации, которые проявляются в культуре:
в предметы потребления, в орудия производства и защиты и т. д.; эти
комбинации, потребляясь жизнью, постоянно разлагаются, и обще-
ственный процесс заменяет их новыми комбинациями, удовлетворя-
ющими тем же потребностям. То же относительно других сторон куль-
туры. Знание, столь важный элемент культуры, есть продукт перера-
ботки общественным процессом не элементарных сил природы, а тех
сложных их комбинаций, которые мы зовем психическими процесса-
ми, продукт переработки наблюдений, опытов, умозрений и т. д. Зна-
ние точно так же постоянно обновляется; проявляясь только в живых
особях, оно умирает и нарождается вместе с ними. Смерть мыслителей
и ученых — вымирание знания, образование — его нарождение. Вслед-
ствие этого, естественно, меняется его количество и качество; каждый
новый ученый или мыслитель, заменяющий выбывшего, знает что-ни-
будь такое, чего его предшественник не знал, и не знает, что тот знал.
При оскудении образования происходит вымирание знания чрез смерть
ученых, при недостаточном возмещении их новыми. Это явление мы
наблюдаем, напр[имер], в период упадка классического мира3'. Но кро-
ме этого постоянного обновления знания с обновлением ученых, даже
рассматриваемое объективно знание обновляется; история наук есть
история исчезновения одних мнений и замены их другими.
Таким образом, основной жизненный процесс сохраняет свои отли-
чительные признаки и в общественном процессе, который слагается из
процессов, тесно связанных и в действительности нераздельных: орга-
нического жизненного процесса и развития культуры, социальной среды.
Третьим фактором является влияние среды физической. Органический
Глава III. Общественное развитие и прогресс	б 7
жизненный процесс есть продукт деятельности физической среды; разви-
тие культуры есть продукт органического жизненного процесса, который,
таким образом, с одной стороны, является эффектом, с другой — деяте-
лем. Этот двойной его характер в общественном процессе мы не долж-
ны забывать. Остановимся, хотя ненадолго, на каждой из трех катего-
рий деятелей общественного прогресса: влиянии физической среды,
проявлении жизненной активности и собственно социальных деятелях,
чтобы лучше уяснить себе их взаимную зависимость и роль каждой ка-
тегории в общественном процессе.
Мы видели выше, что в органическом прогрессе надо различать де-
ятелей простых, необходимые функции основного жизненного процес-
са: наследственность, размножение, изменчивость и др., — и деятелей
сложных, представляющих сочетание нескольких простых процессов, ес-
тественный и половой подборы.
Компетентность первого разряда органических деятелей в обще-
ственной жизни безусловна; нельзя того же сказать без предварительно-
го исследования о втором разряде. Будучи сочетанием нескольких дея-
телей, проявление их зависит от присутствия условий, благоприятных
этому сочетанию. Если количество средств существования будет мень-
ше необходимого при данной быстроте размножения, если качества,
которым обязаны особи, пережившие кризис, своею победою, могут быть
унаследованы, то естественный подбор проявит свое действие; вопрос в
том, осуществляются ли эти условия в социальной жизни? Если суще-
ствует абсолютная или относительная неравночисленность полов, если
победу в борьбе за спариванье доставляют качества, органически наслед-
ственные, то половой подбор будет иметь место; вопрос в том, находим
ли мы эти условия в общественном процессе? Одним словом, относи-
тельно органических деятелей должно сказать, что если первая их группа —
основные законы жизни и безусловно распространяет свою компетент-
ность на общественный прогресс, то значение и самое проявление вто-
рой группы нуждается в специальной проверке. Ариол, по крайней мере,
относительно естественного подбора можно заметить, что так как он
является главным выражением процесса приспособления коллективной
жизни к условиям среды и так как в обществе этот процесс, если и не
совершенно, то в значительной степени заменяется процессом приспо-
собления среды к условиям жизни, то едва ли не должна сильно сузиться
арена деятельности этого фактора.
Процесс приспособления среды к условиям жизни чрез создание
новой среды, частью парализующей, частью преобразующей влияние
старой — это главный отличительный процесс общественной жизни;
этот первичный общественный процесс составляет проявление активно-
сти живых единиц общественного агрегата, потому что, как мы видели,
процесс коллективной жизни есть просто совокупность индивидуальных
6 8	Социологические этюды. Том I
процессов. Воздействия социальной среды (культуры), созданной дея-
тельностью членов общества, будут для нас вторичными социальными
деятелями. Если оставим пока в стороне изменяющее влияние органи-
ческих деятелей и физической среды, то общественный процесс нам
представится как двойной процесс жизни, приспособляющей и при-
способляющейся. Индивидуальные жизненные процессы, сочетаясь в
коллективный процесс, деятельность личностей, сливаясь в общественную,
производят общественную среду (культуру) и вслед за тем сами приспо-
собляются к условиям этой среды. Среда создается личностями, личнос-
ти же являются до известной степени продуктами этой среды; приспо-
собляющий жизненный процесс (т. е. деятельность личностей, создаю-
щая среду) обновляется, размножается, преобразуется согласно общим
законам жизни; среда, постоянно создаваемая этими процессом и затем
постоянно им потребляемая, обновляется, разрастается и преобразуется,
следуя тем же законам. Но если, с этой стороны, она является продуктом
жизненного процесса, то с другой — она сама, раз созданная, начинает регу-
лировать обновление, размножение и, в особенности, преобразование жиз-
ненного процесса. Личности создают общественные условия, и сами, в свою
очередь, являются отчасти продуктом этих условий.
Имея перед собою статистическое обозрение какого-либо государ-
ства, мы видим множество особых, тщательно подобранных рубрик и
граф, по которым распределяют статистики различные общественные
явления: естественное приращение, действительное приращение4’, бра-
ки, рождаемость, смертность, незаконные рождения, проституция, пре-
ступность вообще, преступность по родам и видам, производительность,
торговля, грамотность и т. д. — все это различные порядки и роды об-
щественных явлений, но как они производятся? Возьмем для примера
индивидуума А и проследим его жизнь, хоть в продолжение одного года.
В начале года он женился, в продолжение года судился, по поводу про-
цесса обнародовал оправдательную брошюру, занимался сельским хо-
зяйством и произвел а пудов хлеба, b льну и пеньки, с шерсти, в конце
года переселился из одной провинции в другую. Вот краткий итог годо-
вой деятельности нашей гипотетической личности; всякий согласится,
что это итог деятельности громадного числа лиц и что здесь нет ничего
необыкновенного. Все изложенные события произведены им одним или
в совокупности с другими людьми; все имеют общую причину в прояв-
лении его личности, но все в таблицах статистики займут различные
места. Женитьба попадет в таблицу браков; судимость — в таблицу нрав-
ственности; обнародование брошюры может очутиться в таблице обра-
зованности; пшеница, лен, шерсть займут подобающее место в графах
производительности; переселение повлияет на таблицу действительно-
го приращения, но может очутиться также в одной из граф экономичес-
ких явлений, если совершилось по каким-либо искусственным путям
Глава III. Общественное развитие и прогресс	6 9
сообщения, напр[имер, по] железной дороге. Все эти явления, как ни оди-
наковы и ни однородны по происхождению, разместятся в различные
отделы; различные проявления одной и той же единицы общественного
агрегата попадут в различные роды и виды социальных явлений — эко-
номических, нравственных, умственных, демографических. Чем же про-
изведена деятельность А, приведшая к столь разнообразным результатам?
Во-первых, чем бы она в последнем счете ни была произведена, ближай-
шая, непосредственная причина этих явлений —• в ней: все они прошли
чрез личную волю А и имеют непосредственную причину однородную —
личность А со всеми ее психическими и физическими качествами. Во-вто-
рых, что касается причин, создавших эти психические и физические ка-
чества, то они очень разнообразны и, конечно, не могут быть отнесены
к одному какому-либо роду явлений. Личность, наследовавшая от своих
родителей некоторые качества, приобретшая другие чрез воспитание и,
наконец, переработавшая их под влиянием всех условий и событий ее
жизни, естественно, может почитаться созданною всею совокупностью
явлений и условий настоящего и предшествующих состояний среды.
Таким образом, эти соображения приводят нас опять к тому, что ход
общественного процесса, в общих чертах, следующий: вся совокупность
общественных условий вырабатывает личность, единственный актив-
ный элемент общества; известная частная совокупность общественных
условий в данный момент производит в личности, этом продукте всего
предыдущего состояния среды, ряд настроенностей и потребностей; эти
настроенности и потребности, переходя в действие, порождают ряд об-
щественных явлений; действия всех личностей данного общества про-
изводят всю совокупность общественных явлений следующего момен-
та. Чрез посредство личностей, таким образом, одно общественное со-
стояние в его целом производит другое, а вовсе не одно общественное
явление производит другое независимо, изолированно от действия всех
остальных. Всякое явление общественное производится всеми предше-
ствующими, произведшими деятельность личностей, и чрез личностей
же взаимно оказывает свое влияние на произведение всех последующих.
Ряд общественных условий образует ряд личностей, а деятельность
последних производит новый ряд общественных условий, и в этом
заключается характеристическое отличие общественного процесса от
органического. Здесь среда создается жизнью, а жизнь преобразуется
под влиянием этой среды, будучи первоначально создана другою сре-
дою; в органическом же прогрессе среда, создавшая жизнь, продол-
жает и после полновластно направлять ее дальнейшее развитие. Итак,
путем умозрения из основных законов так же, как путем независимо-
го анализа общественного процесса, мы приходим к различению в
нем двух разрядов собственно социальных деятелей: личности, их
настроенности и деятельность — это первичные деятели (активная
7 0	Социологические этюды. Том I
жизнь), они осуществляют тот процесс приспособления среды к потреб-
ностям жизни, с возникновением которого выделяется общественная
жизнь как особая форма коллективной жизни вообще; второй разряд
деятелей социальных является продуктом этого приспособляющего про-
цесса, это созданная деятельностью личностей социальная среда, ее вли-
яния и эффекты, это деятели социальные вторичные. К их воздействию
на первичные деятели, а затем и на процессы, первоначально создавшие
их, на деятели органические и влияния физической среды мы и должны
перейти сейчас.
Первичные деятели создают среду, общественные условия, т. е. зна-
ние, богатство, законодательство, религию, церковь, правительство, вой-
ско, администрацию, суд, школу, торговлю, пути сообщения, обычаи и
многое др[угое], что мы привыкли соединять под общим наименовани-
ем культуры и цивилизации. Эти явления, созданные и постоянно об-
новляемые деятельною волею и работою личностей, составляющих об-
щество, сами, как выше сказано, воздействуют на своих производителей
двояким путем, влияя на них самих непосредственно и действуя на про-
цессы, которым они обязаны своим происхождением, на органических
и физических деятелей1. Непосредственное воздействие выражается, во-
первых, влияя на интенсивность энергии, на напряженность активной
воли, и во-вторых, установляя различные отношения между волею от-
дельных личностей тем, что дает власть в ее различных видах в руки
одних, лишая ее других. Знание дает власть человеку сведущему над не-
вежественным; религия и установление иерархии дает власть духовен-
ству над мирянами; богатство дает власть собственнику над пролетари-
ем. Войско дает власть правительству над народом и одному народу над
другими; законодательство распределяет власть в различных степенях
между различными категориями личностей. Власть же во всех ее видах
заключается, по-видимому, в том, что воля личности, ею обладающей,
в общем итоге личных воль, решающем то или другое направление об-
щественного развития, значит более воли личностей, лишенных власти.
Этою стороною своего влияния вторичные социальные деятели дости-
гают того, что значение для общественного процесса деятельности раз-
личных личностей совершенно непропорционально их личной силе,
1 Что именно в таком взаимодействии личной деятельности и созданной
ею среды выражается социальный процесс, давно уже признано для отдельных
явлений среды; так, труд и капитал в экономическом развитии, критика мысли
и традиционная религия и наука — в умственном, нравственное убеждение и
законодательство — в политическом. Труд, критика мысли, нравственное убеж-
дение — все это различные названия личной деятельности, смотря по тому, на
произведение каких явлений она направлена. Истина, на которой я настаиваю в
тексте, является, следовательно, общим истолкованием частных истин, частью
уже давно признанных наукою. <Впоследствии я надеюсь показать всю важ-
ность подобного истолкования для самих частных истин.>
Глава Ш. Общественное развитие и прогресс	7 1
энергии, уму; оно определяется более социальными условиями. Таким
образом, сила, создающая социальные условия, сама почти всецело обус-
ловлена этими условиями, так что вообще, не делая грубой ошибки, на
практике можно рассматривать социальные условия как продукты пре-
дыдущих социальных условий; но теоретически такое представление
будет неверно, потому что, как бы ни была обусловлена социальною сре-
дою деятельность личностей, все же она и ничто другое создает эту сре-
ду. Теоретическая важность этой истины определяется не только тем,
что только ею связывается жизненный процесс вообще с процессом об-
щественной жизни, но и по многим другим важным последствиям, <о
которых здесь говорить не место.>
Таково влияние вторичных социальных деятелей на первичные, но
этим преобразованием их проявления не ограничивается роль вторич-
ных деятелей; они идут дальше и влияют на самое происхождение пер-
вичных деятелей, преобразуя течение коллективной органической жиз-
ни и парализуя или ограничивая влияние физической среды. Что каса-
ется деятелей органических, то мы уже видели, что значение сложных
процессов, как подборы естественный и половой, далеко не безусловно
в социальном прогрессе, что проявление их зависит от условий, не свя-
занных неразрывно с общественным процессом и что априорические
соображения заставляют предполагать постоянное стеснение поля их
деятельности. Простые органические деятели, конечно, сохраняют свое
значение, но не надо забывать, что <за исключением размножения и скре-
щиванья> это — деятели, сами собою не производящие прогресса. На-
следственность — деятель только консервативный, это, так сказать, от-
рицательный фактор прогресса. Изменчивость же сводится, в последнем
счете, на столкновение наследственностей и на влияние среды. Таким
образом, за вытеснением сложных органических деятелей мы имеем дело
только с этими влияниями, с определенным влиянием внешних усло-
вий. Внешние условия у нас двоякого рода: общественные и физичес-
кие. Отношения между социальною и физическою средою и должны мы
определить теперь. Общественная среда обязана своим происхождени-
ем процессу, приспособляющему условия существования к потребнос-
тям жизни; это сразу определяет для нас их отношения. Развитие соци-
альной среды должно быть борьбою с влияниями физической среды,
и прогресс исторический должен быть победою над этими влияниями.
Самый беглый обзор значения физических деятелей в обществе подтвер-
дит наше заключение.
Одно из самых важных значений физических деятелей в органичес-
ком прогрессе есть порождение индивидуальной изменчивости; без нее
невозможен был бы ни естественный, ни половой подбор. Влияние это
сохраняют физические деятели и в социальной жизни, но значение его
для прогресса диаметрально противуположно, потому что оно является
7 2	Социологические этюды. Том I
не только не главным импульсом прогресса, но даже его задержкой, по
крайней мере, большею частью. Пересмотрим главных деятелей физи-
ческой среды с этой точки зрения. Влияние климата на органический
прогресс громадно; не столь велико, но все же и не мало оно и в социаль-
ной жизни, но в каком направлении его действие? Дифференцовать пле-
мена различных территорий, хотя бы одного происхождения и одной
культуры, и ассимилировать жителей той же местности, хотя бы весьма
чуждых по происхождению и культуре, — вот его роль. Таково ли на-
правление влияния социальной среды? Нет, оно стремится дифферен-
цовать племена различных культур, а в сфере той же культуры — по роду
занятий, и ассимилировать племена одной культуры, хотя бы живущие
в различных местах. Ясно, что течения противуположны и взаимно ис-
ключают друг друга, но этого мало: доставляя отопление, жилище, осве-
щение, развивая обмен произведений разных стран, социальная среда
непосредственно ограничивает резкость климатических различий. То же
дблжно сказать и о почве. Главное ее влияние выражается в доставлении
пищи, различной для жителей различных стран, но обмен продуктов между
странами, удобрение, акклиматизация и проч [ее] значительно сокраща-
ют значение этих природных различий. Кроме климата, почвы и пищи,
Бокль признает большое значение за общим видом природы на развитие
мифических воззрений, а следовательно, вообще на умственный про-
гресс, но распространение науки, для всех стран одинаковой, все более и
более ограничивает значение и этого фактора5'. Впрочем, несомненно,
что социальная среда хотя и ограничивает и несколько преобразует вли-
яние перечисленных физических деятелей, но никогда не вытесняет их
совершенно, оставляя за ними прежде всего роль тормоза, который,
вызывая изменчивость, противуположную изменчивости, вызываемой
деятелями социальной среды, более или менее успешно парализует вли-
яние последней, а во-вторых, сохраняя за ними и некоторое положитель-
ное значение. <В нашем общем обзоре социального строения и соци-
альных деятелей не место долго останавливаться на этом.>
Второе важное влияние физической среды выражается ограничен-
ностью средств существования; ограниченность эта служит причиною
естественного подбора, полагая предел размножению. В органическом
прогрессе этот предел есть грань, «юже не прейдеши»6', но в обществен-
ной жизни деятели социальные рядом особых процессов расширяют
этот предел. Здесь физическое условие, ограниченность средств, является
условием только отрицательным; без него не понадобились бы проти-
водействующие социальные процессы, но причина проявления этих про-
цессов лежит не в физических условиях. С другой стороны, надо помнить,
что в тех случаях, когда социальные процессы не успеют вовремя расши-
рить предел, ограниченность средств вызывает усиленную смертность,
наносит ущерб общественной жизни; что даже если предел размножения
Глава Ш. Общественное развитие и прогресс	7 3
вовремя расширен, то трата сил на эти специальные процессы есть тоже
вычет из общего капитала общественной жизни; словом, надо признать
в этом случае за физическими деятелями значение задержки обществен-
ного развития. Такова-то роль физических деятелей в социальном про-
грессе: некогда всемогущие определители прогресса, они в развитой об-
щественной жизни сохраняют преимущественно значение задержки,
тормоза развития; прямое определенное их влияние никогда не может
быть совершенно вытеснено, но сводится к сравнительно небольшим
размерам.
<•
Глава IV.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА______________________________
Теперь, после пройденного нами пути, мы можем вернуться к во-
просам, с которых начали: что такое общество? что такое общественный
процесс? что они имеют общего с другими сознаваемыми нами форма-
ми и процессами? и что характеристичного, отличительного? На эти
вопросы мы можем теперь ответить: резюмируя все предыдущее изло-
жение, мы можем дать свод тех сходств и отличий, которые характери-
зируют общество в ряду других неорганических и органических тел со-
знаваемого нами мира. Прежде всего, общество, подобно всем без исклю-
чения телам, существующим в природе (в пределах нашего сознания),
отличается агрегатностью строения, т. е. представляется собранием ма-
териальных единиц (других тел) и комбинацией заключенной в этих
единицах энергии. Эти единицы общественного агрегата то умножают-
ся, то сокращаются; эта энергия то накопляется, то растрачивается аг-
регатом; сообразно этому общество, подобно всем остальным без ис-
ключения телам, существующим в природе, обнаруживает явления ин-
теграции (накопление материи при относительной трате энергии) и
дисинтеграции (накопление энергии при относительной трате мате-
рии). Эти отличительные признаки строения и развития, общие телам
органическим и неорганическим, одинаково присущие молекулам, непо-
знаваемым нами по их дробности, и вселенной, недоступной познанию
по ее необъятности, составляют равным образом и отличительные при-
знаки строения, отправлений и развития общества. В этом заключаются
черты сходства, соединяющие общественные тела со всеми иными фор-
мами бытия. Черты отличия начинаются с фактом распадения тел и яв-
лений природы на тела и явления неорганические и органические. Об-
щество принадлежит ко второму классу, или, как еще недавно было об-
щепринято выражаться, царству природы.
Первый признак, отличающий органические тела (общество в том
числе), представляется сложно-агрегатным строением. Эта сложность
Глава IV. Определение общества	7 5
сопровождается такою отличительною комбинациею энергии, что эле-
ментарные процессы интеграции и дисинтеграции сливаются в слож-
ный процесс жизни, процесс, в котором трата (дисинтеграция) и на-
копление (интеграция) вещества и энергии, проявляясь непрерывно и
непременно, взаимно уравновешиваются в виде постоянного обмена,
постоянного кругооборота материи и энергии. В этом заключается отли-
чительная особенность отправлений органического тела (общества в том
числе) как в сложности — отличительная особенность строения, а в при-
способлении — отличительная особенность развития. Выше мы виде-
ли, как эта особенность развития жизни (приспособление) обусловлена
особенностями ее отправлений (обменом вещества и энергии) и строе-
ния (сложностью). Мы видели также, как эти явления развития жизни,
сочетаясь с влиянием среды, образуют прогресс, который есть процесс
установления равновесия между требованиями жизни (потребностями,
вызываемыми и непрерывным непременным круговоротом материи и
энергии) и условиями среды. Сложность строения; комбинация интег-
рации и дисинтеграции в один процесс обмена вещества и энергии;
приспособление и прогресс — таковы отличительные признаки, при-
сущие всем без исключения живым телам и всем без исключения явле-
ниям жизни, отличая эти тела и явления от тел и явлений мира неор-
ганического (царства ископаемых, как недавно принято было называть
неорганическую природу). И общества отличаются всеми этими осо-
бенностями: развивают сложность строения; непременно и непрерывно
расходуют и накопляют вещество и энергию; приспособляются и при-
способляют; прогрессируют и регрессируют.
В самом развитии жизни сказывается, однако, существенное раз-
личие, расчленяющее ее на два типа по строению, по отправлениям и
по развитию. Сложность строения может быть разных степеней и раз-
ного характера; обмен вещества и энергии может быть объединен в
один процесс жизни в различной степени и различным образом; нако-
нец, — и это главное, хотя и обусловленное отличиями в строении и
отправлениях, — процесс развития может проявляться в приспособ-
лениях жизни к условиям среды и в приспособлении среды к потреб-
ностям жизни. Второй способ уравновешивания жизни и среды про-
является далеко не всеми органическими телами и отличает далеко не
все явления жизни; он составляет отличительную особенность того
разряда органических тел, который обыкновенно именуется царством
животных, и тех явлений жизни, которые выше мы охарактеризовали
названием жизни активной. Целесообразное воздействие на среду со-
ставляет сущность активности, проявляемой этим классом живых тел
и этим разрядом жизненных явлений. Активность присуща и обще-
ствам, отличая их от царства неодушевленной органической природы
7 б	Социологические этюды. Том I
(пассивная жизнь) и включая их в мир одушевленной природы, в цар-
ство жизни активной1.
Активность одним из главных своих последствий являет приспособ-
ление среды к потребностям жизни1 2. Этот процесс, до соединения ак-
тивных организмов в общество, может быть проявлен лишь в сравни-
тельно очень ограниченном размере. В период досоциальный и актив-
ная жизнь более приспособляется к среде, нежели приспособляет среду.
Только активная общественная жизнь получает достаточную силу для
того, чтобы подчинить физическую среду и процесс приспособления
этой среды к своим потребностям, превратить в главный нерв прогрес-
са. Приспособление жизни к условиям физической среды, властно на-
правляющей развитие жизни, — это прогресс органический. Приспособ-
ление среды к потребностям жизни, преобразующей и парализующей
влияния физической среды, — это прогресс исторический. Активность,
скомбин[ир]ованная в общественной жизни в могучую самостоятель-
ную силу природы, является источником и причиною этой победы жиз-
ни над физическою средою, а средством и орудием победы является
культура как особая общественная среда, созданная активною жизнью,
слившаяся с нею в одно сложное общественное тело, вместе с нею расхо-
дующая и накопляющая вещество и энергию и вместе с нею следующая
общим законам, управляющим жизнью всюду, где бы и как бы она ни
проявлялась. Скомбин[ир]ованная, так сказать, сложная активность и
порожденная ею культура, сынтегрированные в одно тело, — такова
основная отличительная особенность общественного строения. Постоян-
ный процесс траты и восстановления активности, постоянный процесс
потребления и производства культуры—-таковы отличительные особен-
ности отправлений общества. Приспособление физической среды в по-
требностях жизни, развитие активности и культуры, приспособление жиз-
ни к культуре и культуры к жизни — таковы основные отличительные
явления прогресса исторического, или общественного. Отсюда уже нетруд-
но дать сжатое определение общества как предмета социологии.
Если общежитием мы назовем всякое собрание (агрегат) всяких жи-
вых особей (пассивных организмов или активных), то обществом мы
должны будем назвать общежитие активных особей, создавшее свою осо-
бую общественную среду, или культуру, и слившееся с нею в одно сложное
тело. Короче говоря, общество есть активно-культурное общежитие.
1 В этой работе, которой резюме и свод предлагается настоящими строка-
ми, явление активности затронуто лишь очень бегло и поверхностно. Позднее
я попытался восполнить этот важный пробел, см. уже упоминавшееся] «Нрав-
ственное] нач[ало] в общ[ественной] борьбе»1’ (Прим. 2-го изд.)
2 Другим, в высшей степени, важным последствием является развитие ин-
дивидуальности, составляющее главное содержание прогресса активной жизни
в досоциальный период. (Прим. 2-го изд.)
Глава IV- Определение общества	7 7
По-видимому, это будет наиболее удовлетворительным опреде-
лением общества; интегрирование в один агрегат жизни и ее среды,
по-видимому, есть наиболее общее отличие общественного процес-
са, истолковывающее остальные отличия и дающее ключ к объясне-
нию многих особенностей общественной жизни, уже прежде подме-
ченных и формулированных различными отделами обществознания в
частные законы,
<В начале этого этюда2' я указал на необходимость предварительной
гипотезы для социологии; не более как такою гипотезою я считаю изло-
женные мною воззрения. Мне кажется, что они удовлетворяют основ-
ным требованиям гипотезы, они связывают наиболее общие факты на-
уки о природе с наиболее общими явлениями обществознания одним
общим истолкованием; они связывают общим истолкованием между
собою частные законы отдельных областей обществознания, хотя рам-
ки статьи и не позволили показать мне это с достаточною полнотою, но
это я надеюсь исполнить в следующих этюдах; наконец, предлагаемая
гипотеза не находится в явном противоречии ни с одним фактом. Идеи,
мною высказанные в этой статье, во многом существенно противоречат
воззрениям некоторых наших писателей, занимающихся социологией,
и я считал бы себя весьма обязанным, если бы они удостоили опровер-
жением мою гипотезу; это было [бы] ее отрицательною пробою, поло-
жительною же поверкою ее права на существование будут следующие
этюды, для которых предлагаемая вниманию читателей статья является
как бы введением. Желание изложить в тесных рамках статьи все основ-
ные принципы гипотезы повело к неполности аргументации и исклю-
чению всякого фактического освещения; поэтому прошу читателя не про-
износить окончательный суд над излагаемыми идеями до прочтения, по
крайней мере, первых следующих этюдов.>
Глава V.
ПОЛОВОЙ ПОДБОР В ОРГАНИЧЕСКОМ
ПРОГРЕССЕ _______________________________________
Общие принципы, изложенные мною на предыдущих страницах,
основаны, главным образом, на противуположении социальной среды
физической, а поэтому исторического прогресса, регулируемого первою,
органическому прогрессу, направляемому физическою средою. Вывод
этой противуположности прогресса общественного и органического не-
избежен, как скоро признаны основные принципы развитых мною в
прошлых главах воззрений; лучшим их оправданием было бы независи-
мое доказательство, выведенное не из них, а из сопоставления фактов,
того, что процесс органического прогресса существенно отличен от об-
щественного прогресса и что с прогрессом социальной жизни вытесня-
ются деятели органического прогресса. Так ли это?
Мы видели, что органические деятели делятся на две существенно
различные по своему значению группы: группу простых деятелей — на-
следственность, изменчивость, болезненность, размножение и скрещи-
вание, и группу деятелей сложных — результат сочетания простых био-
логических начал между собою и с условиями физической среды. К группе
сложных органических деятелей относится и половой подбор, предмет
предлагаемого исследования. Отличие полового подбора то, что он есть
сочетание только одних биологических начал; поэтому, не желая с само-
го начала сталкиваться в своем исследовании с влияниями физической
среды, я и выбрал его для начала. Вообще половой подбор — деятель
более сложный, нежели подбор естественный, но для социолога он про-
ще, потому что исследователь имеет дело только с органическими дея-
телями, не касаясь физических в тесном смысле.
После естественного подбора одним из самых могучих, если не
самым могучим деятелем органического прогресса, является подбор
половой. Действие и развитие этого процесса, подобно естественному
Рлава V. Половой подбор в органическом прогрессе	7 9
подбору, основывается на законах наследственности и изменчивости,
причем эффекты этих законов обусловливаются и направляются други-
ми деятелями, В естественном подборе этими деятелями являются усло-
вия внешние, находящиеся вне организма, — средства к существованию,
ограниченность которых вызывает борьбу за существование. Следстви-
ем борьбы за существование является вымирание одних особей и вы-
живание других, приспособленнейших, которые в ряде поколений и
вытесняют не успевших измениться. Таким-то образом, изменчивость,
упрочиваемая наследственностью, под влиянием ограниченности средств
существования и производит естественный подбор. Изменчивость же,
упрочиваемая наследственностью, но под влиянием иных деятелей, и при-
том деятелей только органических, производит и половой подбор. Деяте-
ли, направляющие изменчивость и наследственность в этом втором слу-
чае подбора, весьма разнообразны, но все находятся в большей или мень-
шей связи с половым влечением. Рассмотрим в общих чертах способ дей-
ствия полового подбора и его эффекты и последствия в органическом
прогрессе, а затем уже перейдем к вопросу, насколько его можно считать
фактором и социального прогресса?
Половое влечение как у самцов, так и у самок распространяется да-
леко не безразлично на весь противуположный пол, но сообразуется с
известным вкусом, которым и руководствуются особи при спариваньи.
Это первое положение; затем достоверно, что самцы страстнее самок (за
небольшим исключением), и что потому они скорее готовы удовлетво-
риться какою бы то ни было парою, самки же более (сравнительно) раз-
борчивы, вследствие чего постоянно стремятся спариваться с самцами
более привлекательными и отвергают непривлекательных. До сих пор
еще никакого особого последствия вывести нельзя, но есть еще третий
факт, именно: что здоровые, а потому и вообще более плодовитые сам-
ки бывают готовы к спариванью во время полового периода раньше са-
мок нездоровых, захилевших, слабых, а потому менее плодородных, сам-
цы же всегда готовы к спариванью. Таким образом, когда поспевают
первые самки, то численное отношение между ищущими пары самками
и самцами далеко неодинаково. Самкам, следовательно, является до-
вольно широкая возможность выбора по их вкусу наиболее привлека-
тельных. Замечу еще, что перед спариваньем самцы обыкновенно сра-
жаются за самку, так что выбор самки падает только на самых сильных
и самых привлекательных. В некоторых породах, где бои слишком пре-
обладают, самки вовсе не выбирают, а достаются сильнейшему; у других
боев вовсе нет, и выбираются только привлекательнейшие. Как бы то ни
было, но результатом всего этого бывает то, что спарятся с самыми пло-
довитыми, ранее приготовившимися самками самые сильные или самые
красивые, или самые сильные и красивые самцы, потомство которых
будет, таким образом, многочисленнее и здоровее потомства других сам-
8 0	Социологические этюды. Том I
цов, не обладающих этими качествами и спарившихся с запоздавши-
ми самками. Этим способом, благодаря действию наследственности,
будут распространяться в ряде поколений те уклонения, порожденные
изменчивостью, которые либо облегчают бой за самку, либо привлека-
ют ее; а этим и выразится то, что Дарвин назвал половым подбором1’
Если мы допустим, что данный вид полигамичен или что численность
одного пола значительно превышает численность другого, то действие
полового подбора станет возможно и при отсутствии факта неедино-
временного созревания самок. СПолиандрия или большая численность
самок тоже поведет к появлению полового подбора только чрез самок.>
Процесс полового подбора станет нагляднее на примере. Предполо-
жим, что в известной местности живет вид численностью в 40 000 осо-
бей, причем число особей обоего пола равно, т. е. по 20 000 самцов и
самок, и что чисдо плодовитых и неплодовитых самок тоже равно, так
что мы имеем 10 000 самок каждого разряда. Для простоты задачи пред-
положим, что число рождений и смертей равно и что плодовитость са-
мок выражается в принесении ежегодно по 2 детеныша, а малоплодные
приносят только по одному, т. е. всего ежегодно появляется 30 000 дете-
нышей, из которых 20 000 принадлежит плодовитым, рано созреваю-
щим самкам, а 10 000 малоплодным, запаздывающим. Прибавлю тоже
для простоты гипотезу, что половой зрелости молодые животные дос-
тигают в один год. В таком состоянии застаем мы наш гипотетический
вид, когда игрою изменчивости или, может быть, прямым действием
условий появилось изменение, положим, более яркий цвет покровов,
и этот цвет понравился самкам. Новорожденные с этим изменением в
то поколение, в котором мы застаем вид, составляют всего 10%. Значит,
всего изменившихся особей родится 3000; 1500 самцов и 1500 самок, ос-
тальные Т1 000 особей обоего пола будут неизменившимися, да всех ста-
риков 40 000 тоже мы предполагаем без этого признака. К следующему
периоду размножения общее число особей должно сократиться до 40 000,
причем изменившихся будет самцов — 857, и самок — 857, таковы не-
равные шансы двух пород, как 857:19143. Но все привлекательные сам-
цы (т. е. изменившиеся) спарятся с самками плодовитыми и произведут
потомство в 1714 особей. К этому числу уклонившиеся самки прибавят
следующие числа.
1) Самки малоплодные, уклонившиеся, которые все спарятся с неиз-
менившимися самцами, произведут по одной особи, т. е. всего 428,5.
2) Самки плодовитые, уклонившиеся, спарятся частью с уклонив-
шимися самцами, частью с неуклонившимися в следующей пропорции:
х: у = 857:19143.а х+у = 428,5
x = _^ZL = 428,5-y
19143
Глава V. Половой подбор в органическом прогрессе	8 1
отсюда:
428,519143
У ~	20000
у = 410,13, ах = 18,37,
где у — число самок плодовитых уклонившихся, спарившихся с неукло-
нившимися самцами, а х— число спарившихся с уклонившимися. Значит,
всего уклонившихся особей родится = 1714 + 428,5 + 820,26 = 2962,762‘,
да прежних + 1714 = 4676,76. К следующему половому периоду их со-
хранится - 2672. Это составит % приращения относительно прежних
1714 особей = 55%; оно и понятно, потому что в то время как плодови-
тость всего вида выражается в 75%, плодовитость уклонявшихся = 172,8;
борьба очевидно неравная и рано или поздно должна кончиться в пользу
изменившейся формы.
Это вычисление наглядно показывает, каким образом изменчивость,
упрочиваемая наследственностью, действует под влиянием различных
условий и сил, проявляющихся у животных совместно с половым ин-
стинктом. Ознакомившись с общим способом действия полового под-
бора, посмотрим теперь на те эффекты, которые он производит. Оче-
видно, что так как половой подбор есть сложный результат четырех ус-
ловий: изменчивости, наследственности, полового инстинкта со всеми
его спутниками и неравночисленности полов (абсолютной или относи-
тельной, как в случае полигамии или неединовременного созревания
самок), то, натурально, и эффекты его зависят от этих четырех факто-
ров. Значение их, конечно, далеко не одинаково. Неравночисленность
полов есть условие только отрицательное: без него не может начаться
процесс полового подбора, но дальнейшего влияния на его ход или ха-
рактер оно не имеет. Эстетическое чувство, сопровождающее проявле-
ние полового инстинкта, является деятелем направляющим, сортирую-
щим продукты изменчивости, которые вместе с наследственностью и
представляют таким образом главные факторы. Наследственность уп-
рочивает изменения, порождаемые изменчивостью и подбираемые по-
ловым вкусом, — это ее роль. Однако этим посильным запечатлением
прогресса она не ограничивается; она запечатлевает различно: то пере-
дает изменение, приобретенное одним полом, обоим полам и во все воз-
расты, то ограничивает передачу только известным возрастом или даже
временем года; иногда ограничивает полом, а иногда полом и возрастом
или временем года одновременно. Благодаря такому разнообразию спо-
собов унаследования, половой подбор производит самые разнообразные
эффекты. Из них самым важным является половое дифференцование,
а потому я и остановлюсь на нем несколько подольше, но предварительно
нам нужно бросить взгляд на те законы наследственности и изменчивос-
ти, которые своим сочетанием в процессе полового подбора производят,
8 2	Социологические этюды. Том I
по Дарвину, дифференцование полов, создают так называемые вторич-
ные половые признаки.
Всякий признак, которым обладает один из родителей, стремится
воспроизвестись в потомке; иногда он действительно воспроизводится,
развивается в нем, иногда же только передается в скрытом состоянии и
развивается уже в потомках детеныша; такая передача без развития может
продолжаться неопределенное число поколений, а если передающийся
признак был первоначально свойствен обоим родителям, то нельзя ука-
зать предела, после которого уже нельзя ожидать его воспроизведения,
развития в потомке, отдаленном хотя бы тысячами поколений1. Вообще
признак, свойственный и отцу, и матери, наследуется сильнее, чем свой-
ственный только одному родителю, и имеет даже тенденцию развивать-
ся с больщею силою, нежели он был у родителей1 2. Реверсия или атавизм,
т. е. развитие признака, только переданного через родителей4', проявля-
ется обыкновенно при рождении, изредка же только передается при рож-
дении, а развивается в более позднем возрасте1. Если известный признак
развился у родителя в известном возрасте, то он схремится быть унасле-
дованным в том же возрасте; однако здесь замечается общее стремление
развиваться в потомке несколько раньше, чем у родителя4. Не все особи
и породы обладают одинаковою силою передачи; одни передают свой-
ственные им признаки преимущественно перед другими. Но от чего за-
висит это преимущество неизвестно. Некоторые признаки имеют на-
клонность наследоваться только соответствующим полом, весьма редко
только противуположным полом5, иногда развиваются только в соот-
ветствующем, но передаются только чрез противуположный6; иногда
развиваются в младенчестве в противоположном, а в зрелом преобразу-
ется сообразно соответствующему7. От чего зависят все эти осложнения
случая ограниченной полом наследственности определить нельзя при
современном состоянии знания, но вообще самое ограничение находится
в соответствии с другим ограничением наследственности. Признаки,
развитые родителями в зрелом возрасте, стремятся наследоваться толь-
ко соответствующим полом, развитые же в раннем возрасте наследуют-
ся обоими полами”; впрочем, по-видимому, первое правило более общо,
1 См.: Дарвин. Прирученные животные и возделанные растения, II, 373'
2 См.: Ibidem., II, 23.
3 См.: Ibidem., II, 39-40, 41.
4 См.: Ib., II, 9, 83-84-, см. также Дарвина'. Происхождение человека..., рус-
ский) пер[евод] Сеченова, I, 320. Люка держится того же мнения.
5 См.: Дарвин. Прир[ученные] жив[ивотные...], II, 76.
6 См.: Ibid., II, 76-77.
7 См.: Pr. Lucas. De ГНегебпё Naturelle etc., I, 1965' В подтверждение Люка
приводит один пример; но я знаю пример противуположный: девочку, в дет-
стве имевшую сходство с матерью, с возрастом же, если и не ставшею похожей
на отца, то воспроизведшей все типичные признаки отцовского племени.
“См.: Дарвин. Происхождение] человека]..., I, 326.
Глава V. Половой подбор в органическом прогрессе	8 3
чем второе'. Фактические исключения из обоих правил малочисленны1 2.
Если в известной породе установится ограниченная полом наслед-
ственность или наоборот, то одна форма с трудом переходит в дру-
гую3. Этим отчасти могут быть объяснены те аномалии, когда полы
дифференцованы в младенчестве; очень может быть, что первона-
чально полы дифференцовались в более позднем возрасте и этим обус-
ловилось ограничение наследственности полом, но затем, благодаря вы-
шеприведенному закону более раннего развития родительских призна-
ков, дифференциальные признаки в ряде поколений, развиваясь все
раньше и раньше, наконец, начали проявляться в детстве, а трудность
перехода уже установившейся формы наследственности в другую поме-
шала равному наследованию признаков обоими полами. Противуполож-
ные аномалии, — дифференцования по возрастам при недифференцо-
ванных полах — не находят себе подобного объяснения и просто колеб-
лят всеобщность закона ограниченной полом наследственности поздних
признаков. Признаки, различающиеся у родителей, в потомках иногда
сливаются, иногда же неспособны к этому и наследуются либо всецело,
либо вовсе не наследуются4. В этом кратком изложении указаны все глав-
ные законы наследственности; теперь надо сказать несколько слов о дру-
гом факторе— изменчивости.
Изменчивость — факт всеобщий; нет двух особей совершенно од-
нородных, никогда дети не походят совершенно на родителей, братья и
сестры друг на друга, даже близнец на близнеца5, так что некоторые даже
принимают ее за основной закон, подобный наследственности6, но это,
как показал Дарвин, очевидно, заблуждение, потому что в таком случае
пришлось бы признать, что могут быть действия без причины или с при-
чиною сверхъестественной7. Но, как бы то ни было, факт изменчивости
всеобщ и потому должен вызываться причинами или условиями столь же
всеобщими. К сожалению, биологами не раскрыты еще эти причины с
достаточною полнотою’’; ими подмечено только следующее.
Во-первых, изменчивость порождается скрещиваньем, причем оно
действует двумя путями, производя непосредственно новые формы чрез
слияние и смешение родительских признаков и усиливая вообще игру
изменчивости. Скрещиванье облегчает реверсию, причину многочислен-
ных изменений. Во-вторых, всякое изменение условий существования
1 См.: Ib., I, 328, но оснований подобному мнению Дарвин не приводит, а из
дальнейшего изложения оказывается, что исключений первое правило имеет,
пожалуй, и более6’
2 См.: Ib., II, 232, 246.
3 См.: lb., II, 177.
4 См.: Дарвин. Прирученные] жив[ивотные]..., II, 97-101.
5 См.: Люка. De l’Her[edit6] Nat|uralle], I, 97-190.
6 См.: Ibid., I, 192, 97 и особенно 190 и предшествующие.
7 Как и поступает Люка, предполагая особую силу, force или loi d’invention7’.
8 4	Социологические этюды. Том I
действует таким же образом, т. е., с одной стороны, ведет к непосред-
ственным уклонениям чрез прямое приспособление, а с другой — вы-
зывает неопределенную игру изменчивости и наклонность к ревер-
сии. В-третьих, изменения часто вызываются условиями существо-
вания, действовавшими в продолжение ряда поколений на предков,
но не проявлявших на них своего видимого влияния1. Этого случая
не дблжно смешивать с реверсией, которая есть воспроизведение,
а не произведение признаков. Вообще, в конечном счете, все можно
свести на условия существования, действующие и действовавшие на
весь длинный ряд предков, и на скрещиванье как на фактор, различ-
ным образом сочетающий и комбинирующий накопленные, хотя ча-
сто не развитые влияния условий1 2. Это касательно причин, об образе
же проявления изменчивости надо заметить следующее. Во-первых, вся-
кое начавшееся уклонение имеет наклонность продолжать изменяться
в том же направлении как в самой уклонившейся особи, так и в ее потом-
ках. Во-вторых, особь или порода, раз каким-либо образом изменившая-
ся, приобретает неопределенную наклонность к изменчивости вообще.
В-третьих, изменения могут происходить в половых элементах до спа-
риванья, во время развития зародыша и, наконец, в особи уже индиви-
дуализованной. В-четвертых, чем многочисленнее племя, тем более
шансов изменчивости3. В-пятых, наклонность к изменчивости наслед-
ственна, причем подобная наклонность отца, по-видимому, наследу-
ется сильнее, чем изменчивость матери4. Таковы в общих чертах те два
биологических фактора, которые своим взаимодействием под влияни-
ем борьбы за существование, человеческой воли, избирательного по-
лового сродства или непосредственных условий жизни производят
органический прогресс посредством ли подбора или чрез прямое при-
способление. Нам надо уяснить себе, каковы должны быть последствия
их комбинации под влиянием избирательного полового сродства? и ка-
кие последствия можно предвидеть от обособленного действия поло-
вого подбора или от взаимодействия с другими влияниями?
1 См.: Дарвин. Прир[ученные] жив[отные...), II, 286-, см. также у Герб[ерта]
Спенсера: Основания биологии, I, ч. 2-я, §§ 87, 91.
2 Так Спенсер и поступает, см.: ibidem., I, ч. 2, §§ 91, 97.
3 См.: Дарвин. Пр[ирученные] жив[отные.„], II, 269.
1 См.: Ib., II, 290.
Глава Vl.l
ДИФФЕРЕНЦОВАНИЕ ПОЛОВ
В ОРГАНИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ
Выше изложен в общих чертах ход полового подбора при действии
простой формы наследственности; теперь посмотрим, какие последствия
произойдут от тех осложнений в процессе наследственности, которые
мы затем констатировали? В половом подборе, конечно, первоклассную
важность имеет ограничение наследственности полом. Под влиянием
этого-то закона1, по Дарвину, половой подбор производит вторичные
1 Этот закон я принимаю так: ранние уклонения наследуются обоими полами,
поздние — только соответствующим. Сам Дарвин, высказав этот закон, оговарива-
ется, что он не думает им исчерпать закон ограничения полом, но не приводит слу-
чаев, которые бы прямо противоречили этому закону. В своей гипотезе «пангенези-
са» он отказывается объяснить ею ограничение наследственности полом, и действи-
тельно, в том виде, в каком он изложен в «Прир[ученных] жив[отных...]», он не
объясним ни гипотезой пангенезиса, ни Спенсеровой гипотезой физиологических
единиц. Принимая же связь между ограничением возрастом и ограничением полом1’,
установленную Дарвином в «Происхождении] чел[овека...]», за связь генетическую
и постоянную, ограничение наследственности полом найдет себе рациональное ис-
толкование как в Дарвиновой, так и в Спенсеровой теориях. Если ввести в гипотезу
Спенсера предположение, что полярность физиологических единиц, заставляющая
их располагать органический материал по образцу родительской формы, сообразу-
ется не только с расположением образований родительских в пространстве, но и во
времени, причем она в детском организме развивает известное образование только
после развития образования, которое и в родительском организме предшествовало
данному, если мы введем это предположение (а не ввести его нельзя), то придется
прийти к заключению, что образования, которых развитие в родительской форме
началось лишь после зрелости половых органов мужских или женских, могут и в
детском организме развиться только после зрелости тех или других органов, а так
как особь противоположного пола этими предшествующими не обладает, то и раз-
вить последующее не может. В этом же роде можно дать объяснение и пангенети-
ческою теориею. <Поэтому-то ввиду неимения прямо противоречащих фактов, я и
употребляю закон Дарвина может быть немного шире, чем сам Дарвин, вообще
известный крайнею осторожностью выводов.>
8 6	Социологические этюды. Том I
половые признаки. Посмотрим же на примере, действительно ли это так?
и в каких случаях это может иметь место? Итак, возобновим вычисление
и будем в него вводить мало-помалу различные осложнения; для начала
же предположим, что действует только закон ограниченной полом на-
следственности, как он изложен у Дарвина в его «Происхождении чело-
века и половом подборе». Мы имеем, положим, 40 000 особей устано-
вившегося вида или породы; по-прежнему численное отношение обоих
полов одинаково, как 100 100; по-прежнему половина самок раньше
созревает и плодовита, т. е. приносит по два детеныша, а другая, мало-
плодная, приносит по одному; по-прежнему молодые достигают поло-
вой зрелости в один год и расстояние половых периодов тоже год; на-
конец, по-прежнему естественные условия держат вид в одном количе-
стве, не допуская размножаться. После мы введем этот ограничивающий
размножение естественный подбор в расчет и рассмотрим, как он отра-
жается и как совершенно видоизменяет эффекты полового подбора, но
пока мы для простоты задачи предположим, что борьба за существова-
ние действует безразлично на все особи, не препятствуя половому под-
бору. Затем, конечно, мы предположим, что измененные условия суще-
ствования вызвали в виде игру изменчивости, которая выразилась, между
прочим, тем, что известное количество особей приобрело особую окрас-
ку, понравившуюся самкам вида; так как мы рассматриваем действие на-
следственности, ограниченной полом, то нам полезно ввести гипотезу,
что первоначально этот новый признак появился только у одного пола,
положим, у самцов. Это уклонение проявилось отчасти в молодости и
детстве, отчасти в зрелом возрасте, и для простоты задачи предположим,
что этих уклонений произошло поровну, а всего уклонившихся 20% [от]
общего количества приплода, так что выходит 3000 рано уклонившихся
и 3000 приобретших уклонения в зрелом возрасте. Нижеследующая таб-
лица показывает результат этого приплода.
Породы особей		Старое по- коление	Приплод	Всего	Выживет
Самцов	неуклонившихся	20 000	9 000	29 000	16 572
«	рано уклонившихся	0	3 000	3 000	1 714
«	уклонившихся в зрелый возраст	0	3 000	3 000	1 714
Самок	неуклонившихся пло- довитых	10 000	7 500	17 500	10 000
«	неуклонившихся мало- плодных	10 000	7 500	17 500	10 000
	Итого	40 000	30 000	70 000	40 000
Глава VI. Дифференцование полов в органическом прогрессе	8 7
В последней вертикальной графе выставлено, сколько должно остать-
ся особей разного рода к следующему половому периоду, когда борьба
за существование опять приведет вид к его норме в 40 000 особей. Так
как с приплодом оказалось 70 000, то выжить должны только 4/7 особей
каждого сорта, сообразно с чем и сделан расчет в предположении, что
естественный подбор вовсе не влияет на признак, подбираемый самка-
ми. Таков состав первого поколения, в котором появилось предполо-
женное отклонение у самцов; вычислим теперь второе, третье и т. д. до
десятого, тогда мы получим нижеследующие таблицы1.
1 Для желающих п[р]оверить помещаю вычисления еще двух поколений.
Второе поколение. Плодовитые самки поспевают к спариванью раньше ма-
лоплодных и потому спарятся с самцами более привлекательными, так что
все уклонившиеся самцы сойдутся с плодовитыми самками и будут иметь каж-
дый по 2 детеныша, по одному сыну и одной дочери. Остальные 6572 плодо-
витые самки спарятся с неуклонившими[ся] самцами и принесут тоже по 2 де-
теныша, наполовину самок, наполовину самцов. Так как ранние уклонения
наследуются детенышами обоего пола, а поздние только соответствующим
полом, то от рано уклонившихся самцов будут и дочери, и сыновья с укло-
нениями, от изменившихся же в зрелом возрасте только сыновья разовьют
отцовский признак, а дочери останутся неизменными, похожими на своих
матерей. Следовательно: 1) от рано уклонившихся 1714 самцов, спаривших-
ся с плодовитыми самками, родится приплода — 3428 особей обоего пола,
все с уклонениями ранними, именно — 1714 самцов и 1714 самок р[ано] укло-
нившихся], 2) от поздно уклонившихся приплод будет такой же, только с тою
разницею, что лишь 1714 самцов будут с уклонениями, а 1714 самок не изме-
нятся: 3) остальной приплод будет весь неуклонившийся — самцы и самки,
а всего 11 572 самца и столько же самок, но к числу самок надо прибавить 1714
от поздно уклонившихся, получим — 13 286 неуклонившихся самок. Прини-
мая, что 4/7 всякой породы должны погибнуть, мы получим к следующему пе-
риоду размножения: самцов неуклонившихся — 16 082: самцов р[ано] уклонив-
шихся] — 1959, поздно уклонившихся — 1959: самок неукл[онившихся] —
19 021: самок р[ано] уклонившихся] — 979. Таков состав второго поколения;
вычисление третьего поколения немного сложнее.
Третье поколение. Его состав обусловится следующим образом. I. Самки,
рано уклонившиеся, будут рождены: 1) от всех плодовитых рано уклонивших-
ся, на каждую по одной — 489,5: 2) от самок р[ано] уклонившихся] мало-
плодных — 244,75: 3) от плодовитых неукл[онившихся], спарившихся с сам-
цами р[ано] укл[онившимися]; всех плодовитых неуклонившихся самок —
9510,5, самцов же р[ано] укл[онившихся] — 1959, причем часть их должна спа-
риться с плодовитыми р[ано] укл[онившимися| по следующему расчету: обозна-
чив чрез х— число спарившихся с р[ано] уклонившимися] самками, чрез у —
с неукл[онившимися], мы будем иметь два уравнения:
х:у = 489,5: 9510,5	х + у=1959
Разрешая их, мы получим для искомого у— 1863, а приплод будет вдвое
больше, на половину самок и самцов, т. е. р[ано] укл[онившихся] самок по этому
разряду будем иметь именно 1863, а всего = 2587,25, прежних — 979, а по-
множая на V = 2037,86, что и составит контингент самок р[ано] укл|онившихся]
Таблица приплода 10-ти поколений
00
00
Породы		I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X
Самцы	неукл[онившиеся]	9000	11572	10549,75	9165,5	7426,5	5358,02	3J 78,69	1882,63	987,89	463,09
	р[ано] уклонившиеся]	3000	1714	2587,25	3866,15	5600,93	7795,6	10262,87	12086,84	13423,74	14244,63
	п[оздно] уклонившиеся]	3000	1714	1863	1968,48	1972,57	1846,38.	1560,44	1030,53	588,47	292,28
Самки	неукл[онившиеся]	15000	13286	12412,75	11133,85	9399,07	7204,4	4737,13	2913,16	1576,36	755,37
	р[ано] укл[онившиеся]	0	1714	2587,25	3866,15	5600,93	7795,6	10262,87	12086,84	13423,64	14244,63
	Итого	30000	30000	30000	30000	30000	30000	30000	30000	30000	30000
<Выводы из этой таблицы самые неожиданные, но пока отложим их.>
Таблица состава 10-ти поколений к периоду размножения
Породы		I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X
Самцы	неукл[онившиеся]	16572	16082	15218,14	13933,44	12205,68	10036,4	7550,34	5390,27	3641,66	2347,3
	р[ано] уклонившиеся]	1714	1959	2597,86	3693,72	5311,23	' 7489,62	10144,28	12703,49	14927,77	16671,09
	п[оэдно] уклонившиеся]	1714	1959	2184	2372,84	2483,09	2473,98	2305,38	1906,24	1425,54	981,61
Самки	неукл[онившнеся]	20000	19027	17962,14	16626,28	14871,63	12614,87	9915,43	7330,62	5089,7	3340,04
	р[ано] уклонившиеся]	0	979	2037,86	3378,72	5128,37	7385,13	10084,57	12669,38	14910,3	16659,96
	Итого	40000	40000	40000	40000	40000	40000	40000	40000	40000	40000
Социологические этюды. Том
Глава VJ. Дифференцование полов в органическом прогрессе	8 9
Выводы ясны; таблицы красноречивы сами по себе и многих ком-
ментариев не требуют. Очевидно, что рано или поздно процесс полово-
го подбора должен вытеснить не только неуклонившиеся формы, не
привлекательные для самок, но и поздно уклонившиеся, равно привле-
кательные, как и ранние уклонения. Такой результат происходит от двух
причин: 1) от абсолютной неравночисленности размножающих уклоне-
ние особей, происходящей вследствие нашего молчаливого допущения,
что только потомки мужеского пола поздно уклонившихся особей переда-
ют этот признак своим детям. Насколько мы имели право сделать по-
добное предположение и в каких пределах оно согласно с действитель-
ностью, мы разберем немного позже. 2) Вторая причина большей быст-
роты размножения рано уклонившихся особей заключается в том, тоже
молчаливо допущенном условии, что в то время как потомки рано укло-
нившихся особей все наследуют родительский признак, между потом-
ками поздно уклонившихся часть, происшедшая от спариванья с рано
уклонившимися самками, увеличивают собою ряды не отцовской, а ма-
теринской породы. Основания для этих допущений мы сейчас рассмот-
рим, но если они правильны, то становятся вполне понятны результа-
ты наших вычислений, что станет еще нагляднее из нижеследующих
таблиц плодовитости и приращения разных пород. Общее число рож-
дений в нашем гипотетическом виде 30.000 особей при численности
всего вида в 40.000, так что на 100 особей всех пород рождается при-
в третьем поколении к периоду размножения. — II. Самцов р[ано] уклонивших-
ся] родится столько же, сколько и самок, т. е. 2587,25, да прежних— 1959, всего —
4546,25, а сохранится = 2597,86. — III. Самцов н[оздно] уклонившихся] от самок
плодовитых неукл[онившихся] и самцов поздно уклонившихся, по расчету, ко-
торый выше приведен для самок р[ано] уклонившихся] от самок неукл[онив-
шихся] и самцов р[ано] укл] опившихся], так как цифры остаются те же, т. е. 1863,
прежних— 1959, всего 3822, сохранится — 2154. — IV. Самцов неукл]онивших-
ся] родится: 1) от плодовитых самок н[е]у[клонившихся] и самцов н[е] укло-
нившихся], так как на долю самцов уклонившихся отходит этих самок — 3726,
то остается — 5784,5, столько же будет и приплоду мужского пола; и 2) от мало-
плодных неуклонившихся половина всего приплода — 4755,25, всего 10 549,75,
старого поколения — 16 082, итого — 26 631,75, а сохранится = 15 218,14. — V.
Самок неуклонившихся будем иметь: 1) столько, сколько самцов н[е]у[клонив-
шихся], т. е. 10 549,75, и 2) столько, сколько самцов п[оздно] у]клонившихся] =
1863, всего — 12 412,75, старого поколения — 19 021, итого = 31 433,75, сохра-
нится = 17 692,14. Таков будет состав третьего поколения к периоду размноже-
ния. Вычисление следующих поколений совершенно аналогично, за исключе-
нием последних, когда число укл [онившихся ] самцов начинает превышать число
плодовитых самок, но и тут все разрешается введением новой пары уравнений
1-й степени.
9 О	Социологические этюды. Том I
плода 75 детенышей всех пород. Таков % рождаемости нашего вида во-
обще, а вот таблица рождаемости каждой породы, вычисленная для каж-
дого поколения.
На 100 взрослых особей каждой
породы рождается:
I.	рано укло- нившихся	поздно укло- нившихся	неукло- нившихся
11.	200,00	100,00	67,97
.111.	176,0823	95,0995	65,4
IV	166,798	90,132	61,1785
V.	160.142	83,131	55,098
VI.	149,347	74,35	46,394
VII.	137,856	63,074	34,938
VIII.	119,328	44,701	27,457
IX.	105,811	30,872	20,153
X.	95,4375	20,5031	13,836
Уже с первого шага очевидно, что борьба двух подбираемых форм
неравная; во втором поколении рождаемость одной вдвое превыша-
ет рождаемость второй, в третьем и четвертом немного менее, чем
вдвое, в пятом почти вдвое, а начиная с VI неравенство все возраста-
ет, достигая наконец в X своего maximum’a, именно без малого в пять
раз. Вот сравнительная рождаемость, вычисленная сообразно преды-
дущей таблице:
На 100 особей рано уклонившихся рождается:
	поздно уклонив- шихся	неуклонив* шихся		поздно уклонив- шихся	иеу клонив- шихся
1.		-	VI.	49,783	31,065
11.	50,000	33,985	VII.	47,189	25,488
111.	54,582	36,578	VIII.	37,554	23,014
IV	54,039	36,578	IX.	29,188	19,052
V.	51,132	34,381	X.	21,474	14,492
Глава VJ. Дифференцование полов в органическом прогрессе	9 1
Если же возьмем в расчет, что вдобавок существует и абсолютное
неравенство размножающих то и другое уклонение особей, то легко пой-
мем быстроту процесса вытеснения одной формы и преобладания дру-
гой, хотя обе формы были первоначально равночисленны и равно нра-
вятся и подбираются самками.
Теперь нам надо припомнить те осложняющие влияния некоторых
законов изменчивости и наследственности, которыми мы в начале пре-
небрегли, и рассмотреть, не видоизменят ли они действие закона огра-
ниченной полом наследственности в том упрощенном виде, в котором
мы прилагали ее к нашей гипотезе. Переберем все возражения, которые,
с этой точки зрения, можно сделать против гипотезы, а следовательно,
и против доказательности вычисления. Прежде всего, могут сказать, вы
предполагаете в самом начале невозможное, что игра изменчивости выз-
вала у одних лишь самцов такой значительный % однородных уклоне-
ний, как 6 000 из 15 000 родившихся самцов. Конечно, такой % уклоне-
ний в действительности невероятен, но уклонение 2-х, 3-х или даже де-
сятка самцов без одновременного уклонения самок весьма возможно, так
как самцы вообще значительно изменчивее. Если же это возможно, то,
сохраняя остальные условия, результат вычисления останется тот же;
только нам для наглядности пришлось бы вычислить не 10, а, быть мо-
жет, ПО поколений, потому что поздно уклонившиеся продолжали бы
размножаться гораздо дольше. С другой стороны, предположение появ-
ления уклонений не только у самцов, но и у самок тоже не изменило бы
конечного результата вычисления. Поздно уклонившиеся самки вовсе
не повлияли бы на него, передавая свои уклонения только самкам и, не
будучи подбираемы, вероятно, скоро исчезли бы; рано же уклонившие-
ся самки только ускорили бы процесс. Следовательно, незаконное пре-
увеличение вероятного числа уклонения самцов от нормального типа
оказывается вовсе не таким незаконным, потому что только ускоряет ход
процесса, а так как мы наблюдаем только качественную, а не количествен-
ную сторону процесса, то такое предположение оказывается вполне це-
лесообразным. Могут еще возразить, что гипотеза равного числа укло-
нений в раннем и зрелом возрасте тоже не совсем вероятна; с этим нельзя
не согласиться отчасти. Изменчивость, действительно, по-видимому,
вызывает большее число уклонений в раннем возрасте, чем в зрелые годы.
Это можно заключить a priori, сообразив вероятное действие причин
изменчивости. Соотносительная изменчивость только следует за други-
ми изменениями и, таким образом, для вопроса значения не имеет. Уп-
ражнение и неупражнение частей и органов, вероятно, произведет боль-
шее действие в зрелом возрасте. Прямое и определенное действие усло-
вий, вызывающее приспособительные процессы, действует равно на
взрослых и малолетних, но последние необходимо менее устойчивы,
и потому едва ли не наибольшее число уклонений вызовет этот деятель
9 2	Социологические этюды. Том I
в молодых особях1. Реверсия, одна из причин изменчивости, обыкно-
венно проявляясь при рождении, значительно реже развивается в более
позднем возрасте; неопределенная игра изменчивости, вызываемая из-
менением условий существования или скрещиваньем, действует тремя
путями, которым Дарвин придает, по-видимому, одинаковое значение:
изменения, претерпеваемые половыми элементами до оплодотворения,
изменения зародыша в период утробной жизни, изменения особи уже
индивидуализировавшейся — вот эти три разряда уклонений. Первые
два, очевидно, произведут уклонения, проявляющиеся уже при рожде-
нии, третий же, по причинам, вышеприведенным для определенного дей-
ствия условий, вероятно, будет деятельнее в молодости, чем в более зре-
лые годы. Таким образом, едва ли вероятно, чтобы порождалось одина-
ковое число изменений ранних и поздних; если бы мы предположили,
что весь приплод доживет до зрелости, то очень невероятно, чтобы пос-
ле этого появилось такое же число уклонений, как при рождении и в
молодости, а так как мы предполагаем, что естественный подбор безраз-
лично относится к нашему признаку, то тоже нет никакого основания
предполагать, чтобы особей с уклонениями ранними погибло бы боль-
ше, чем особей, носящих в себе наклонность развить уклонение в зре-
лом возрасте. Если же это так, то несомненно, что принятое нами усло-
вие равного числа ранних и поздних уклонений неверно, но как должна
отразиться наша поправка на ходе и характере процесса? Ясно, что она
ускорила бы его, не изменяя его характера.
Далее, невероятно, чтобы изменчивость ограничилась только одним
поколением, а затем уже предоставила наследственности и половому
подбору распределять, стирать или распространять порожденные ею
признаки. Раз вызванная к действию, она произведет, конечно, уклоне-
ния и во II, III и т. д. поколениях, причем, с одной стороны, она будет в
потомках неуклонившихся особей развивать подбираемый признак,
с другой — лишать его потомков особей уклонившихся; из этих двух
тенденций первая, вероятно, возьмет верх, потому что раз начавшаяся
изменчивость имеет наклонность скорее развиваться в ту же сторону,
чем в противуположную. Так как, конечно, нет никакого основания пред-
полагать, чтобы в следующих поколениях уклонения распределялись по
возрастам иначе, чем в первом (средним счетом они должны распреде-
ляться одинаково), то продолженное действие изменчивости будет толь-
ко мультиплицировать2' эффекты наследственности и подбора; процесс
только ускорится и облегчится, не изменяя ни направления, ни конеч-
ного результата. Но наклонность раз начавшейся изменчивости разви-
ваться в том же направлении должна выразиться еще в усилении у
1 Дарвин, между прочим, на стр. 427 II тома «Прир[ученных] жив[отных...]»
говорит о раннем возрасте организма, что в это время «он всего более способен
изменяться».
Глава VI. Дифференцование полов в органическом прогрессе	9 3
потомков уклонившихся особей родительского признака; здесь надо
принять во внимание два закона. Во-первых, изменчивость проявляет-
ся сильнее в более многочисленных породах, вследствие чего надо
предполагать, что рано уклонившиеся индивиды произведут большее
число усиленных уклонений, которые, вероятно, установят градацию
привлекательности между самими уклонившимися особями. Во-вторых,
несколько ослабляет значение этого соображения закон наследственной
изменчивости: отцовская изменчивость наследуется сильнее материнс-
кой, так что рано уклонившиеся особи произведут потомков с усилен-
ными уклонениями, хотя и больше, нежели поздно уклонившиеся, но
непропорционально своему численному превосходству. Во всяком слу-
чае, осложнения процесса, порожденные установлением степеней при-
влекательности, не отразятся на процессе подбора изменением его окон-
чательного результата и даже, по-видимому, будут благоприятны ран-
ним уклонениям и, таким образом, ускорят процесс. Итак, рассмотрев
те нарушения законов изменчивости, которые допущены были в на-
шей гипотезе, мы видим, что введение этих условий только значитель-
но осложнило бы вычисление, не изменив ни конечного результата, ни
характера процесса: одни условия отдаляют, другие приближают раз-
решение, исход борьбы разных пород. Переходим к рассмотрению
нарушений законов наследственности.
Самым крупным возражением с этой стороны против доказатель-
ной силы вышеприведенных таблиц, несомненно, является закон пере-
дачи признаков без их развития, так что потомки женского пола поздно
уклонившихся особей могут передавать своим сыновьям признаки сво-
их отцов, их дедов. Это несомненно; но весьма важно знать, передаются
ли они с такою же силою, как в случае, когда эти признаки не только
передаются, но и развиваются матерью. <Мне кажется,> этого не долж-
но быть, и вот на каких основаниях. Развитие известных признаков у вну-
ков, когда у дочери их не было, принадлежит, конечно, к разряду случаев
реверсивных3'. Это уже сразу должно указать ее меньшую силу, сравни-
тельно с прямым унаследованием. Дарвин говорит1: «Обстоятельства,
вредящие наследственности, насколько мы их знаем до сих пор, суть ...
скрещиванье различных разновидностей в каком-либо из предыдущих
поколений вместе с реверсией, или атавизмом, т. е. стремлением потом-
ков походить на своих дедов или даже более отдаленных предков, вместо
непосредственных родителей». Тут Дарвин рассматривает реверсию толь-
ко как фактор, колеблющий наследственность. Еще яснее он выражается
когда пишет1 2: «В общем итоге можно сказать, что наследственность —
правило, изменчивость— исключение. В некоторых случаях известный при-
знак не наследуется потому, что окружающие условия прямо противятся
1 Прир [ученные] жив[отные...], II, 28.
2 lb., II, 404.
94	Социологические этюды. Том I
его появлению; в других случаях потому, что эти условия постоянно вы-
зывают новые уклонения... В остальных случаях это отступление мо-
жет быть приписано возвращению к дедовскому или еще более отдален-
ному типу». Итак, передача дедовского признака, не развитого самою
особью, есть только отступление от общего правила; унаследование же
признаков непосредственных родителей и есть это общее правило. Кро-
ме того, реверсия бывает 2 родов: а именно, реверсия, появляющаяся у
разновидностей или племен, которые не были скрещены и утратили,
вследствие вариации, какой-либо признак, которым обладали прежде и
который вновь появляется впоследствии4”. Второй отдел заключает в себе
все те случаи, в которых «известная особь, подразновидность, племя или
вид были скрещены в какой-либо прежний период с отличною формою,
и признак, заимствованный от этого скрещивания и исчезнувший в те-
чение одного или нескольких поколений, вдруг появляется вновь»’. Оче-
видно, наш случай относится ко второму отделу, про который далее Дар-
вин говорит1 2, что невозможно указать, чрез сколько поколений стрем-
ление к реверсии исчезает, но прибавляет, что это рассуждение не долж-
но применять к первому отделу, когда реверсия может проявиться чрез
неопределенно долгое время. Ясно, значит, что если и вообще реверсия
только фактор частный, исключение из общего правила унаследования
родительских признаков, то второй отдел ее как проявляющийся слабее
во времени должен рассматриваться как еще более исключительный. То
обстоятельство, что этого рода реверсия невозможна после определен-
ного ряда поколений, доказывает, что наследственность от одного ро-
дителя имеет наклонность ослабевать с каждым поколением, пока, так
сказать, не выветрится совершенно; значит, она должна отчасти осла-
беть уже во втором поколении. Из этих соображений <мне кажется,>
следует, что поздние уклонения самцов, не наследующиеся самками, хотя
и должны передаваться ими своим сыновьям, но непременно слабее, чем
ранние уклонения, которые в самках не только передаются, но и разви-
ваются. Но если это справедливо, т. е. если сила передачи [у] потомков
женского пола, происшедших от поздно уклонившихся самцов, слабее
силы, с которою самки передают уклонения, унаследованные ими от рано
уклонившихся самцов, то окончательный исход процесса будет тот же,
как если бы дочери поздно уклонившихся вовсе не передавали бы своим
сыновьям признаков своих отцов. В самом деле, мы знаем, что преобла-
дание ранних уклонений в нашем вычислении зависит: 1) от того, что с
кем бы ни спарились рано уклонившиеся самки, они произведут потом-
ство рано уклонившееся, даже от самцов поздно уклонившихся, хотя,
быть может, в этом случае данный признак будет ярче у детенышей
мужеского пола; и 2) от того, что вообще число особей, передающих
1 Ibidem., II, 30.
2 См.: Ibid., II, 385‘.
Глава VI. Дифференцование полов в органическом прогрессе	9 5
ранние уклонения, уже со второго поколения больше числа особей, раз-
множающих поздние уклонения. Изменятся ли эти два условия от вве-
дения нового соображения? Первое, конечно, не изменится, второе же
претерпит изменение только частное, но не будет совершенно парали-
зовано, потому что только часть дочерей поздно изменившихся воспро-
изведет в своих сыновьях отцовский признак, а с другой стороны, часть
этих дочерей спарится с самцами рано уклонившимися и произведет по-
томков обоего пола рано уклонившихся. Это ведет нас к убеждению, что
даже если бы все дочери поздно уклонившихся передавали сыновьям
данный признак, то и тогда исход борьбы в пользу ранних уклонений
был бы неизбежен; во-первых, потому, что ранние уклонения многочис-
леннее поздних, во-вторых, даже при гипотезе равного числа уклонений
все особи рано уклонившиеся, и мужеского, и женского пола, оставят по-
томство обоего пола рано уклонившееся, тогда как часть особей, переда-
ющих поздние уклонения, произведет потомство обоего пола уклонив-
шееся, хотя, вероятно, не в равной степени. Таким образом, даже при
самых невозможно благоприятных условиях, при предположении рав-
ночисленности ранних и поздних уклонений, при предположении ра-
венства силы передачи без унаследования и силы непосредственной
наследственности, все же оказывается, что раз начавшееся уклонение,
подвергаясь действию полового подбора, неизбежно распространяется
на оба пола и пренебреженный нами закон передачи признака через до-
черей внукам только замедляет процесс, не влияя на его исход.
Мы должны теперь ввести в нашу гипотезу еще два закона наслед-
ственности, нами пренебреженные для упрощения задачи. Первый закон:
признак, которым обладают оба родителя, передается постояннее и при-
том стремится усилиться в потомстве. То, что он передается постояннее,
важно, ибо доказывает, что унаследование ранних уклонений потомством
тех пар, где и отец, и мать уклонившиеся, прочнее унаследования поздних
уклонений. Но еще важнее усиленное развитие признака, потому что это
устанавливает в среде уклонившихся степени привлекательности; мы ви-
дели, что подобная градация вызывается самою изменчивостью и что есть
основание предполагать, что она будет благоприятна ранним уклонени-
ям. Вводимый теперь нами закон наследственности делает это несомнен-
ным. Вследствие этого половой подбор, который мы предположили рав-
но благоприятным для ранних и поздних уклонений, вмешается в про-
цесс борьбы двух форм наследственности и склонит победу на сторону
ассимиляции обоих полов против их дифференцования. Относительно
вопроса, не будет ли спариванье поздно уклонившихся с дочерьми по-
здно уклонившихся производить такие же последствия? —• ответ будет
несомненно аналогичный вышесделанному: да, последствия будут такие
же, но в меньшей степени как по качеству, так и по количеству.
9 6	Социологические этюды. Том I
Второй, опущенный нами закон наследственности — стремление
признака развиваться в потомках несколько раньше, чем в родителях и
предках. Это, конечно, значительно облегчило бы процесс ассимиляции,
если бы не мешала тому трудность перехода (а не вытеснения — это надо
различать) одной формы наследственности в другую. Но так как воз-
можность такого перехода отрицать нельзя, то мы можем с некоторой
вероятностью заключить, что, сочетаясь с другими вышепоименован-
ными факторами, этот закон может содействовать ускорению процесса,
который произошел бы и без него. Итак, все рассуждения ведут нас к
тому, что наше вычисление соответствует вообще характеру процесса,
который совершился бы при взаимодействии всех условий, нами опу-
щенных и измененных. Восстановление одних из них замедляет, введе-
ние других ускоряет ход процесса, но ни один из опущенных деятелей
не изменяет исхода процесса, так что мы приходим к тому конечному
выводу, что половой подбор, предоставленный самому себе, вообще стре-
мится изменить всю породу без различия пола и даже, пожалуй, ведет
скорее к ассимиляции, чем к дифференцованию полов..
Дарвин держится, по-видимому, другого воззрения': «Возьмем пару
животных, не особенно плодовитых, не особенно бесплодных, и пред-
положим, что они живут средним числом 5 лет, по достижении половой
зрелости, производя ежегодно по 5 детенышей. Они произведут, таким
образом, потомство в 25 штук; и я полагаю, что немного удалюсь от ис-
тины, если сделаю предположение, что из 25 неделимых погибнет 18 или
20 штук, не достигнув зрелости, в период юности и неопытности; остаю-
щихся же 7 или 5 неделимых будет достаточно для поддержания колена
зрелых особей. При таком предположении легко видеть, что изменения,
случившиеся в юности, напр[имер,] в отношении красоты и не прино-
сящие молодому животному никакой выгоды, будут иметь шансы быть
утраченными впоследствии. Наоборот, подобные же изменения, по-
явившиеся во время или около зрелости на сравнительно меньшем числе
неделимых, доживших до этого возраста, которые непосредственно при-
носят пользу самцам, делая их более привлекательными для самок, легко
сохраняются». Ошибочность этого рассуждения, после всего вышеизло-
женного, очевидна. Во-первых, если не принять во внимание естественно-
го подбора (которого Дарвин в этом месте не берет в расчет), то нет ос-
нований предполагать, что расположенных к изменчивости в зрелости
выживет больше, чем изменившихся в юности, а между тем Дарвин это
подразумевает, и, во-вторых, что касается полезности украшений зре-
лым самцам и бесполезности молодым, то едва ли по этому поводу мож-
но говорить о влиянии неупражнения, вследствие чего они, дескать, мо-
гут их и потерять, потому что ведь и взрослые, хотя и пленяют ими
самок, однако трудно это пленение назвать упражнением. Относитель-
1 Происхождение человека и половой подбор, I, 3406'.
Глава VI. Дифференцование полов в органическом прогрессе	9 7
но вооружения с этим еще можно бы было согласиться, если бы моло-
дежь не упражняла их в играх. Во всяком случае, впрочем, эта небольшая
разница, если и существует, покрывается с лихвою большим количеством
ранних уклонений, и мы, быть может, должны прибавить одну причину
к списку деятелей, замедляющих неизбежный исход полового подбора,
когда он предоставлен самому себе. Сам Дарвин отказался, по-видимо-
му, от вышеприведенного аргумента1, но все же в продолжении всего
сочинения поддерживает мнение, что именно половой подбор произво-
дит вторичные половые признаки, и постоянно оспаривает мнение Уол-
леса о естественном подборе как причине дифференцования полов. Это
нас ведет к рассмотрению вопроса о влиянии естественного подбора на
половой подбор, вопроса, выше нами отложенного для простоты задачи.
Дарвин высказывает следующий взгляд на значение естественного
подбора как начала, осложняющего эффекты полового подбора: «Мно-
гие из признаков, свойственных взрослому самцу, были бы положительно
вредны молодым, так как яркая окраска делала бы их более видными для
глаз неприятеля, большие рога требовали бы большего расхода сил»2 * 4.
Вследствие этого естественный подбор имеет общую тенденцию унич-
тожать особей, приобретающих в раннем возрасте какие-либо особые
украшения или вооружения, потому что если вооружения и полезны
взрослой особи не только в соперничестве из-за самок, но и в борьбе за
существование, то для молодых особей они не могут принести пользы в
борьбе за существование по их слабости, а между тем закон экономии
роста8' дает преимущество особям, не имеющим их. Таким образом, ча-
сто естественный подбор действует вовсе не безразлично на признаки,
подверженные половому подбору; благодаря его влиянию, поздние ук-
лонения получают громадное преимущество, особенно у пород, истреб-
ляемых многочисленным неприятелем. Но этим истреблением в моло-
дости рано уклонившихся особей не ограничивается естественный под-
бор; он часто и в зрелом возрасте преследует уклонения, подбираемые
самками. Правда, относительно самцов здесь равно гибнут оба разряда
особей, с поздними и ранними уклонениями, и эта гибель равно вознаг-
раждается половым подбором, но относительно самок этого сказать
нельзя: 1) потому, что передающие поздние уклонения самки остаются
сами без уклонений и не преследуются естественным подбором и 2) по-
тому, что гибель самок не вознаграждается их подбором. Бблыпая сла-
бость самки, критические периоды вынашиванья и выкармливанья де-
тенышей составляют новый ряд фактов, способствующих устранению
всяких невыгодных для жизни уклонений у самок. Этим путем совер-
шенно видоизменяется характер и исход процесса полового подбора,
и получается в результате дифференцование полов, вторичные половые
' См.: It»., II, стр. 1.
2 lb., I, 1347'
4 Социологические этюды
9 8	Социологические этюды. Том I
признаки. Ни естественный подбор сам по себе, ни половой подбор не-
зависимо от естественного не произвели бы этого дифференцования,
но их сложное действие часто приводит к этому неизбежным путем,
именно: во всех случаях, когда признак, распространяемый половым под-
бором, устраняется естественным подбором. Тот же результат должен
произойти, если бы признак, распространяемый половым подбором,
искоренялся прямым действием условий жизни.
Влияние прямого действия условий жизни на ход и исход полового
подбора тем важно, что оно может произвести дифференцование полов
не только противодействуя, но и содействуя половому подбору, имен-
но: когда чрез упражнение, вынужденное новыми условиями жизни,
какая-нибудь часть организма получает большее развитие, и эта гипер-
естезия понравится самкам9’. Может случиться, что особые условия жиз-
ни самцов произведут и другие изменения самцов только в зрелом воз-
расте, а половой подбор распространит их.
Итак, резюмируя наше предварительное рассуждение о половом под-
боре вообще, мы можем сказать: половой подбор зависит от взаимодей-
ствия законов изменчивости, наследственности и полового инстинкта,
управляемого эстетическим вкусом, при условии неравночисленности
полов, абсолютной или только условной, как при полигамии или нееди-
новременном созревании самок. Последнее условие есть условие только
отрицательное, и та или другая форма его не влияет на процесс, но при-
сутствие которой-либо из них необходимо; иначе половой подбор не
может начать своего действия. Вообще половой подбор имеет наклон-
ность изменять всю породу без различия пола; предоставленный само-
му себе, он не ведет к дифференцованию полов. Этот результат получа-
ется, когда он сталкивается в своем развитии с естественным подбором
или прямым влиянием условий; в том и другом случае чрез, устранение
ранних уклонений, а также женских уклонений получает преобладание
наследственность, ограниченная полом. К тому же результату может
привести и согласное действие <прямых> условий и полового подбора,
именно: когда условия влияют только на один пол и в зрелом возрасте.
Впрочем, в этом последнем случае, дифференцованние только ускоря-
ется половым подбором, а производится прямым, определенным дей-
ствием условий.
<14tu 
u.i
Глава VII.
ПОЛОВОЙ ПОДБОР В БРАКЕ
Изложив, таким образом, в общих чертах способ действия полового
подбора и его последствия в органическом прогрессе, посмотрим, на-
сколько он может быть почитаем фактором, действующим и в обще-
ственной жизни, деятелем и социального прогресса. Прежде всего мы
знаем, что он не представляет простого деятеля, порождаемого каким-
либо одним биологическим законом, а является сложным, иногда запу-
танным результатом сложного и запутанного действия нескольких био-
логических законов под давлением особых условий и сил. Сами законы
наследственности и изменчивости, конечно, действуют и в социальной
жизни, но вопрос не в их компетентности, а в осуществимости того их
сочетания, которое называется половым подбором. Сочетание это про-
исходит под влиянием стимула, управляющего спариваньем особей и под
условием неравночисленности спаривающихся, абсолютной или отно-
сительной. Эти-то два условия полового подбора изменяют свой харак-
тер с возникновением общественной организации.
Абсолютной неравночисленности полов, настолько значительной,
чтобы она могла проявить свое влияние на способ спариванья, мы впра-
ве ожидать только у некоторых дикарей, где существует обычай убивать
новорожденных девочек или же где кровопролитные войны истребля-
ют мужчин; относительная неравночисленность встречается повсюду, где
распространена полигамия1’; таким образом, оба эти условия встреча-
ются только на низших ступепях цивилизации. Что же касается нерав-
новременного созревания здоровых и плодовитых и слабых неплодо-
родных женщин, то это не может быть применимо к человеку, потому
что у женщин, как известно, нет особых в году половых периодов, к ко-
торым одни могли бы приготовиться раньше, другие позже. Брать во
внимание то обстоятельство, что здоровые девушки вообще достигают,
вероятно, раньше других половой зрелости, нельзя уже потому, что
100	Социологические этюды. Том I
зрелость мужчин наступает позже, чем у женщин. Следовательно, ру-
ководствуясь теми условиями полового подбора, которые нами выше
определены, мы должны заключить, что рамки действия полового под-
бора в обществе весьма ограничены, но прежде, чем принять оконча-
тельно этот вывод, мы должны рассмотреть, не может ли неравночис-
ленность полов быть заменена особым способом спариванья и соци-
альные условия, относящиеся к сближению полов, не могут ли играть
роль этого естественного условия? Для этого мы рассмотрим по отно-
шению к нашему вопросу различные способы спариванья, господству-
ющие в человеческих обществах. Первобытный способ спариванья че-
ловека мало чем отличался от способа спариванья низших животных и
до вмешательства в межполовые отношения государства и религии про-
шел несколько ступеней развития, известных этнологам под именем
коммунального брака, полиандрии2’, полигамии умычкой (увода). Ког-
да, наконец, государство большею частью под влиянием религии нача-
ло регулировать межполовые отношения, то этим создались две, с об-
щественной точки зрения, различные формы спариванья: законная, или
брак, и незаконная. Дальнейшее развитие начало различать различные
незаконные формы — конкубинат, или незаконное сожительство3’, пре-
любодеяние, или тайная незаконная связь, и проституция, связь разврат-
ная. Законная форма тоже весьма сильно разнообразится, смотря по на-
родам, эпохам и степеням цивилизации. Поочередно мы разберем зна-
чение каждой формы для полового подбора; мы должны определить,
чем обусловливается каждый из этих способов спариванья и как отра-
жается он на составе следующего поколения?
Брак— общепризнанная и самая распространенная форма спарива-
нья. Насколько эта форма спариванья преобладает над остальными, мож-
но судить по следующему вычислению, сделанному для России по «Воен-
но-статистическому сборнику». В европейской России с 1820 по 1860 год
общее число браков равнялось 17 934 580, так что средним числом еже-
годно их совершалось за этот период 448 364*’. С другой стороны, с 1804
по 1844 [г.] родилось всего детей обоего пола 67 973 801; по «В[оенно]-
ст[атистическому] сб[орнику]» из каждой 1 000 родившихся дожило до
15 лет 548, до 20 — 529, поэтому мы не сделаем ошибки, если для 16 лет
возьмем 5445'. В таком случае за весь период 1820-[18]60 гг. достигло 16-
тилетнего возраста всего 36 976 747 лиц обоего пола, а ежегодно средним
числом = 924 418. При отношении женщин к мужчинам как 102,5 : 1006’
мы будем иметь для одних женщин цифру 467 916ежегодно достигаю-
щих 16-ти лет. Такова ежегодная прибыль невест, а убыль их выходом
замуж = 448 364, разность 19 552 показывает число девушек, достиг-
ших зрелости, ежегодно не находящих себе женихов. Предполагая меж-
ду ними такую же смертность, как и в остальном женском населении, мы
Глава VII. Половой подбор в браке	101
получим для рассматриваемого сорокалетнего периода среднюю цифру
девушек чадородного возраста, не нашедших себе законной пары - 435 523.
К этому надо прибавить число молодых вдов, и тогда мы будем иметь
число женщин, по необходимости выходящих на путь незаконных по-
ловых отношений. <К сожалению, нет никаких данных для вычисления
хотя бы приблизительного числа вдов, увеличивающих собою число
незамужних женщин чадородного возраста. Во всяком случае, как бы
велико ни было число вдов, и теперь> уже видна ничтожность влияния
незаконных форм спариванья на состав поколений в России; число не-
законнорожденных в России = 3,56% [от] общего числа рождений7’. Для
западноевропейских государств у г. Янсона1 находим данные об относи-
тельной численности не вступивших в брак девушек. Всех таких деву-
шек, старше 20-тилетнего возраста, числится (в процентах в общей
численности):
Швейцария	21,5%	Австрия (Цисл[ейтания]н*)	16,1%
Португалия	21,0%	Дания	16,1%
Бельгия	20,5%9’	Франция	13,9%
Швеция	18,4%	Италия	13,8%
Голландия	18,0%	Испания	13,5%
Англия10*	16,7%	Греция	5,7%
Норвегия	16,6%	Венгрия	3,0%
Германия	16,2%		
Имея в виду, что в Западной Европе сравнительно незначительный
процент девушек вступает в брак раньше 20-ти лет 12‘, мы должны будем
согласиться, что все эти данные достаточно ясно показывают первен-
ствующее значение в социальной жизни законной формы спариванья;
очевидно, именно ее последствия будут, главным образом, определять со-
став будущих поколений. Поэтому-то нам необходимо подольше и повни-
мательнее остановиться на уяснении себе способа действия этой формы.
Разнообразие форм брака в различных обществах и на различных
ступенях исторического развития одного и того же общества особенно
усложняет изучение биологического значения этого института13' Пер-
вобытною формою брака более или менее единодушно все лучшие эт-
нологи и антропологи (Тайлор, Леббок, Мак-Леннан и др.) признают так
называемый коммунальный брак, когда, собственно говоря, никакого
брачного установления не было и половые отношения обусловливались
1 Сравнительная статистика, I, 93-988’.
102	Социологические этюды. Том I
влечением и силой. Очевидно, на этой ступени еще не может быть и речи
о влиянии социальных деятелей, потому что, если и были зачатки обще-
ства, это общество еще не вмешивалось в половые отношения мужчин
и женщин и даже не влияло на них своим нравственным авторитетом.
Здесь остались еще в полной силе и действии, почти без всякого ограни-
чения или усложнения социальными влияниями деятели органические,
и, конечно, половой подбор мог иметь место при благоприятных усло-
виях, т. е. при неравночисленности полов. Неравночисленность полов
также весьма вероятна, если принять во внимание довольно распрост-
раненный в эту пору обычай детоубийства, преимущественно девочек.
Этот обычай, являясь содействователем органического прогресса, вмес-
те с тем <повел и к социальному [и]> вызвал изменение форм брака.
Истребление девочек в среде племени должно было произвести оскуде-
ние женщин и оставить, быть может, многих мужчин без возможности
спариться. Такое положение в различных племенах вызвало различные
последствия: одни обратились к полиандрии, которая у них сменила,
таким образом, коммунальную форму; другие стали похищать женщин
из других племен. Похищенная и уведенная силою, конечно, принадле-
жала уже исключительно похитившему, а не целому племени; такое пре-
имущество брака с чужеземкой должно было распространить обычай по-
хищения, причем каждый, натурально, старался увести столько женщин,
сколько мог похитить и прокормить. Таким образом, в этих племенах
параллельно, и друг друга обусловливая, развились полигамия и обычай
экзогамии14' (экзогамия — брак с иноплеменницею); эта форма брака,
господствующая ныне у низших племен и некогда преобладавшая и у арий-
цев, объясняется необходимостью похищения, брака уводом или умыч-
кой, вызванного оскудением женщин племени, а с другой стороны, их
относительною самостоятельностью, столь противуположною полному
подчинению иноплеменниц. Этим-то способом из одного источника,
коммунального брака, развились две совершенно противоположные
формы: полиандрия, сопровождаемая обыкновенно эндогамией15’(брак с
соплеменницею) и полигамия, сопровождаемая обыкновенно экзогами-
ей. Трудно даже приблизительно сообразить, какой % первобытных пле-
мен пошел тою, а какой — иною дорогою; но достоверно только то,
что в племенной борьбе за существование решительный верх взяли
племена, пошедшие второю дорогою, принявшие брак уводом со всеми
его последствиями. Есть много доказательств тому, что прежде полиан-
дрия вовсе не была такою редкостью, как ныне, и что потому мы не име-
ем права утверждать, что обращение коммунальной формы в полианд-
рическую было только частным исключением, а общим правилом яв-
лялся переход к экзогамичной полигамии, к браку умычкой. Такой авто-
ритет, как Мак-Леннан, предполагал даже, что полиандрия была общим
правилом, но Дж. Леббок опровергнул это мнение16’. Однако чем же
Глава VII. Половой подбор в браке	103
объяснить такую повсеместную победу полигамичных племен над по-
лиандричными? Мне кажется, это было делом органического прогресса,
но уже обусловленного социальными деятелями. Половой подбор так
же, как и естественный, способствовал этому. При браке умычкой фак-
тором, управляющим спариванием, являются сила, хитрость, энергия
мужчины; чем мужчина сильнее, хитрее, деятельнее, ловче, тем боль-
шее количество женщин он будет в состоянии похитить и содержать и
тем многочисленнейшее оставит потомство; таким образом, племена,
принявшие полигамию уводом, должны были подбираться по силе,
энергии и т. д. — качествам, столь же важным в борьбе за существова-
ние, как и в борьбе за женщину. Совершенно наоборот в эндогамичной
полиандрии: здесь управляет спариваньем предпочтение женщины, ре-
шающим элементом является привлекательность мужчины, и какое бы
она ни имела значение в соперничестве за женщину, она не дает никако-
го преобладания в борьбе за существование. Таким образом, различные
социальные брачные обычаи повлияли так, что половой подбор в од-
ном случае размножал силу и энергию, в другом — красоту; естественно,
что при столкновении последние должны были потерпеть поражение,
особенно если принять в расчет большую быстроту размножения при
полигамии, чем при полиандрии. Таким-то путем половой подбор рас-
чищает поле для действия естественного подбора, когда наступит мо-
мент борьбы различных обществ за существование. Неравенства каче-
ственные и количественные, порожденные различиями в форме спари-
ванья, принятой в том или другом обществе, — вот что решает исход их
борьбы. Но независимо от полового подбора эти неравенства создаются
непосредственным влиянием биологических законов наследственности
и скрещиванья; обычай эндогамии, повсюду сопровождавший полиан-
дрию, вел к тесному скрещиванию, а тесное скрещивание одноплемен-
ных особей при немногочисленности первобытных обществ должно
было раньше или позже выказать все свои последствия, т. е. уменьшен-
ную плодовитость и физическое вырождение, которое кончается выми-
ранием племени. Но даже не доводя процесса до этого последнего резуль-
тата, уже средние термины17’ его, малоп лодность и ослабление организма,
дают громадный перевес враждебным племенам. Таким образом, под
влиянием органического прогресса получила повсеместное преоблада-
ние полигамия умычкой с вытекающим отсюда порабощением женщин.
В своем первобытном грубом виде форма эта господствует еще и
ныне у австралийцев, некоторых полинезийцев и негров; остатки и сле-
ды этой формы можно проследить почти у всех племен земного шара,
так как потомки полиандричных племен составляют ничтожное мень-
шинство. У арийцев, предков нынешних европейцев, форма эта су-
ществовала, по-видимому, как общее правило; многие Из славянских
этнографов не желают допустить этого относительно славян, толкуя
104	Социологические этюды. Том I
различным образом известные места у Нестора. Другие, которые даже
допускают, что умычка была похищением, вероятно, возмутились бы,
если бы ее поставили наряду с безобразными и варварскими обычаями
каких-нибудь папуасов18' или негров. А между тем все заставляет думать,
что у наших предков господствовала именно эта грубая форма похище-
ния. Я не буду говорить о неизбежной преемственности форм брака,
и что самое признание похищения, хотя бы без грубого насилия, ведет
за собою неизбежное заключение, что ему предшествовали более варвар-
ские обычаи, когда племена были более отчуждены; что существование
смягченной формы доказывает, что славяне выбрали не полиандрию,
а брак уводом и что потому во время их перехода к этой форме они долж-
ны были пройти ту степень развития, которая неизбежно лежит между
исходною и конечною. Наконец, мне кажется, анализ самого текста Не-
сторовой летописи показывает правильность этих заключений.
Описывая брачные обычаи у славян, Нестор следующим образом
характеризует их у различных племен. Про древлян он говорит: «Браци
у них не бываху, а оумыкивахоу себе девиц оуводы; имеху же по две и по
три жены»19’. Про северян, радимичей и вятичей он выражается иначе:
«Браци у них не бываху», разумея, конечно, правильный, по его поня-
тию, брак, а были, продолжает он, между сел игрища и плескованья, и на
них-то они «оумыкивахоу себе жен, с нею же кто свещашеся»20'. У по-
лян21’ обычаи описываются еще иначе, но для нас они не важны; оста-
новимся на тексте «оумыкивахоу себе девиц оуводы» и уясним себе его
филологически. Принято слово оумъ/кивахоу переводить «похищали»,
но я не знаю, есть ли филологическое объяснение этого слова, а между
тем мне кажется, что это объяснение пролило бы особенный свет на
предыдущую историю брака у славян. В самом деле, «оумыкивати» есть
термин, применяемый исключительно к похищению жен, а если так, то
не должен ли он по своему корню означать либо форму, либо обстоя-
тельства похищения, либо вообще что-нибудь относящееся к браку?
Постараемся же отыскать значение корня оумъ/кивати-, отбросив суф-
фиксы — «ива» и «ти» и префикс «оу»22’, получим корень «мык». В рус-
ском языке мы находим этот корень в словах: мыкать (жизнью, горе),
горемыка, помыкать, прес(д')мыкатьсяи др. Безотрадное значение корня
очевидно. Принимая во внимание, с одной стороны, это значение, а с дру-
гой — чередование в древнеславянском языке звука ы и носовых ж и а23’
(камы, ене), мы легко перейдем к другой группе слов того же корня мука
(корень мжк), мучить, примучивать и т. д. Если, что весьма вероятно, и
древнерусское «оумыкивати» того же корня, то по-русски оно переве-
дется умучивать. — Между тем мы знаем, что там, где существует фор-
ма брака похищением, там подобное выражение получило бы вполне
действительный, хотя и печальный смысл. Австралийцы24’ похищают
своих жен грубым насилием, действительно умучивают. Вот несколь-
Глава VII. Половой подбор в браке	105
ко примеров: «В Сиднее, — говорит Леббок1, — несчастных женщин
стараются украсть в отсутствие их покровителей. Их сперва оглушают
ударами по голове, по спине и плечам, затем окровавленных тащат в лес
за руку с такою силою и быстротою, что надо удивляться, как им не вы-
вихнут руки. Похититель не обращает внимания на попадающиеся пни
или камни, заботясь исключительно о том, чтобы дотащить приз до ме-
ста стоянки»; или: «На Бали, одном из о[строво]в между Явою и Новою
Гвинею — тоже распространен обычай похищать девушек грубым наси-
лием, волоча за волосы и не щадя пинков, чтобы заставить идти за со-
бою скорее в чащу»1 2. Я думаю тот, кто назвал бы этого рода похищение
умучиваньем, оумъгкиваньем, был бы прав. Конечно, нельзя утверждать,
что умыкиванье девиц у древлян происходило именно в такой форме;
будь это так, Нестор, конечно, не преминул бы сообщить это; но слово
оставалось в то время памятником более отдаленной эпохи, когда оно
было впервые изобретено для господствовавшего в то время способа по-
хищения; оно соответствовало этому более древнему способу, но по при-
вычке применялось и к более мягким позднейшим формам, даже к по-
хищению по добровольному согласию, как у северян, вятичей и др. Од-
нако у древлян форма умычки все же осталась насильственною, хотя,
быть может, не столь грубою, как у современных сиднейцев или балий-
цев. На это указывает тот же текст Нестора. 1) Весьма важно выяснить
себе значение выражения «оуводы». Сколько мне известно, это слово
читали оу воды, но в таком случае это решительно non-sens; зачем у воды?
С какой стати замешалась тут вода?3 Если же читать слитно оуводы, то
смысл ясен — это творительный падеж множественного числа мужеско-
го рода от существительного увод; оумъ/киваху оуводы значит похищали
уводами, т. е. силою, насилием, уводом. Стоит обратить внимание на то,
что, говоря про северян и вятичей, Нестор заменяет выражение «оувд-
ды» выражением «с нею же кто свещашеся», как бы противуполагая их
одно другому. И тут, и там похищение, но у древлян уводом, а у северян
«с которою кто уговорится». 2) Косвенным подтверждением насиль-
ственного увода у древлян являются слова Нестора «имехуже по две и по
три жены»; мы знаем, что насильственное похищение и полигамия идут
всегда рука об руку26'
Однако нам пора вернуться к предмету нашего рассуждения. Мы
остановились на том моменте, когда полигамия умычкой под влиянием
1 Дж. Леббок. Начало цивилизации и первобытное состояние человека, рус-
ский] перев[од], гл. III, 63—6425’
2 Ibidem., 64.
3 Наши мифологи строили, впрочем, на основании этого места самые раз-
нообразные теории о значении воды как символа и пр., и пр. Мне приятно ого-
вориться, что покойный славист, проф. В.И. Григорович, одобрил мое толкова-
ние выражения оуводы, хотя и не согласился с выводами, сделанными мною из
этого толкования.
106	Социологические этюды. Том I
органических деятелей вытеснила племена с коммунальною или поли-
андрическою формою брака.
При этой первобытной полигамии, как мы видели, представляется
широкое поле для действия полового подбора, которому подвергаются
мужчины по отношению к силе, хитрости, энергии, ловкости, способ-
ности трудиться и т. п„ — качествам, необходимым для умычки, сохра-
нения и прокормления жен. Первобытная форма полигамии умычкой
должна была существовать долгое время, постепенно изменяясь под вли-
янием большего общения между людьми и давления религии, пока, на-
конец, мелкие племена не слились или не разрослись в народы, народы
не сложились в государства и пока, таким образом, не появилась впер-
вые власть принудительная, кроме обычая и личной силы, власть госу-
дарственная. С этого момента начинается впервые вполне определен-
ное воздействие исторических деятелей на деятелей органических; хотя
на этой ступени различные социальные деятели: богатство, религия, пра-
вительство, наука и т. д. — еще не дифференцовались, а соединяются в
одном господствующем классе, однако и в таком, т?к сказать, зачаточ-
ном состоянии они должны оказать влияние, качественно сходное с их
влиянием в развитом состоянии. В чем выразилось их влияние при са-
мом их появлении в виде первой государственной власти? Какими по-
следствиями отразилась она на половом подборе в полигамичных об-
ществах, где проявилась? До ее появления половой подбор широко рас-
пространял свою компетентность и обусловливался, направлялся так же,
как в органическом прогрессе; посмотрим на него после появления госу-
дарственной власти.
Всякая власть, мы знаем, реализуется в общественной жизни неко-
торым перераспределением значения личных воль, так что воли некото-
рых личностей, так сказать, приобретают осуществимость непропорцио-
нально личной силе их обладателей; воли других, напротив того, отно-
сительно слабеют. Так как в полигамичных племенах, где умычка была
господствующим обычаем, сила определяла отношения полов, то есте-
ственно, что еще долгое время после появления государства сила же, толь-
ко несколько перераспределенная, иначе определяющаяся, удерживала свое
господство в этой области; но теперь уже не личная сила или энергия да-
вали перевес мужчине в борьбе за женщину, а большая или меньшая вы-
сота общественного положения, большее или меньшее участие в государ-
ственной власти, соединенное с богатством, потому что первоначально
богатыми были и могли быть только причастные власти.
Прежде, когда личные качества особи мужского пола обусловливали
ее торжество или поражение в борьбе за спариванье, качества, благопри-
ятствующие торжеству, размножались в потомстве, и этим путем про-
являлся половой подбор. Теперь, когда успех в борьбе за женщину зави-
сит от права приказать или от богатства, дозволяющего купить, — от
Глава VII. Половой подбор в браке	107
двух условий, которые органически ненаследственны, теперь прежнее
русло, по которому шло течение полового подбора, оказалось совершен-
но засоренным; конечно, засорение и засасывание это шло постепенно.
Сначала при слабости или ограниченности сферы влияния государства
умычка продолжала существовать и только мало-помалу заменилась
признанием прав властителя на всех женщин (Дагомея)27', покупкою,
правом первой ночи и др. проявлениями новой принудительной силы.
С другой стороны, в случаях, где государство возникло не как послед-
ствие завоевания, можно предполагать, что наследственность аристо-
кратии и богатства установилась не сразу и что потому отчасти возвы-
шались до власти только обладавшие известными личными качествами
и, оставляя более многочисленное потомство, упрочивали и размножа-
ли эти качества. Но все эти соображения относятся только к раннему
периоду государства; затем сфера компетентности государственной вла-
сти расширилась, ею начали регулироваться брачные отношения, с дру-
гой стороны, упрочилась наследственность господствующих классов,
и этими двумя путями государство окончательно вытеснило половой
подбор с той дороги, по которой он развивался до возникновения госу-
дарства. Но закрывая, так сказать, одни двери, государство открыло по-
ловому подбору другие; возникшее среди полигамичных племен госу-
дарство узаконило эту форму брака, устранив только умычку как прояв-
ление произвола, который государство старалось подчинить себе. Эта
законная полигамия, передавая возможность выбора в руки наследствен-
ной аристократии, уничтожила подбор через мужчин и открыла поле
для подбора женщин, но только по красоте. Из этого права аристокра-
тии произошли следующие последствия: 1) так как подбор сосредото-
чился только в аристократии, то ее результатом явилось дифференцова-
ние сословий по внешнему виду, и 2) так как полигамия, признанная
законом, могла действительно осуществляться только в господствующем
классе, то этот класс должен был быстрее размножаться. Это второе по-
следствие особенно важно для уяснения причины поглощения победи-
телями побежденных, а не наоборот, как это бывает у моногамичных
народов. Таково-то действие полового подбора при тех измененных ус-
ловиях, в которые его поставила государственная власть и которые мало-
помалу повсюду были освящены религией и вошли в традиционный
нравственный кодекс народов. Народы эти и до сих пор стоят на той же
ступени брачных отношений и вообще медленно поддаются влиянию
других форм быта. Опередившие их народы точно так же вытесняют их
с арены истории, как когда-то они вытеснили полиандрические и ком-
мунальные племена.
Однако не все племена пошли только что очерченной дорогой; мы
знаем, что еще в более раннюю эпоху часть и, по всей вероятности, до-
вольно значительная часть коммунальных племен перешла не к полигамии
108	Социологические этюды. Том I
умычкой, а к полиандрии, и хотя большинство этих племен должно было
погибнуть в борьбе с полигамными и от слишком тесного скрещиванья,
но некоторые из них могли сохраниться вследствие, быть может, боль-
шей многочисленности или рано появившегося религиозного воспреще-
ния кровосмешения. По исчезновении обычая детоубийства равновесие
полов в этих племенах должно было восстановиться, и полиандрия сама
собою обратилась в моногамию. Таким образом, могли возникнуть пер-
вые моногамичные общества. С другой стороны, не все племена, приняв-
шие брак умычкой, развили эту форму брака в законную полигамию,
и часть их под влиянием религии при возникновении государства обра-
тилась к моногамии. Вообще было бы крайне интересно проследить в под-
робности процесс развития этой формы брака, но для нас не так важна
причина ее появления, как последствия, которыми она отразилась на по-
ловом подборе. С первого взгляда очевидно, что распространение моно-
гамии должно было положить конец половому подбору в той форме,
в которой он проявлялся при низших фазах, в коммунальном браке, в по-
лиандрии, в полигамии умычкой и в законной полигамии. Абсолютная
или относительная неравночисленность полов, служащая обыкновенно
условием полового подбора, не может иметь места в моногамичном наро-
де. A priori можно видеть, что при почти равной численности полов и при
многочисленности народа всякая желающая особь может найти себе пару
и оставить потомство; если же социальные условия и не допустят некото-
рые категории лиц до брака, то последствия такого явления не могут быть
отнесены к эффектам полового подбора, так как устранение их от брака
зависит не от поражения в борьбе за спариванье, а от неудачи в борьбе с
обстоятельствами жизни, с условиями социальными. Это скорее эффек-
ты естественного подбора, чем полового, если только нужно непременно
определить это явление биологическим термином.
Рассматривая условия, от которых зависит брак в моногамичных
обществах, мы не находим, чтобы сила являлась тут главным регулято-
ром спариванья. Конечно, злоупотребление властью и тут имеет место,
но здесь это уже злоупотребление, исключение, вначале, правда, весьма
частое, но все же исключение, а общее правило — либо добровольное
соглашение спаривающихся, либо, с одной стороны, добровольный вы-
бор, а с другой, — согласие родителей, либо с обеих сторон соглашение
между родителями. Чтобы половой подбор мог проявиться, необходи-
мы следующие условия: 1) те, от которых зависит заключение брака, об-
ладают наклонностью выбирать качества, более или менее однородные
и органически наследственные, 2) особи, обладающие этими качествами,
оставляют более многочисленное потомство. Почему бы им оставить
более многочисленное потомство, если условий, указанных Дарвином:
неравночисленности полов, неединовременности созревания и поли-
гамии, — не существует? Быть может, это было бы возможно, если бы
Глава VII. Половой подбор в браке	109
особенно нравящиеся качества находились в генетической связи с пло-
довитостью, <а так как плодовитость и здоровье находятся, конечно,
в некоторой общей связи, то и с здоровьем.> Если бы те качества, кото-
рые обыкновенно ценятся при браке, были причинно связаны с плодови-
тостью, то они, по-видимому, могли бы размножиться и способствовать
размножению мужских качеств. Конечно, их собственное размножение
можно приписать подбору только с натяжкою, но чрез их посредство мо-
гут, как выше упомянуто, размножиться и некоторые мужские признаки.
Процесс этот мы можем себе представить следующим образом: качество А
высоко ценится в невестах, это качество генетически связано с плодовито-
стью, им обладает только, положим, ‘/4 невест; эта V невест поэтому осаж-
дается женихами, и ей представляется поле для выбора; в женихах пре-
имущественно ценится качество В, поэтому большинство обладающих им
поженятся на плодовитых невестах и, вероятно, оставят более многочис-
ленное потомство. Конечно, логически представить себе этот процесс весь-
ма возможно, но реализировать его в мысли на конкретном примере чрез-
вычайно трудно. Во всяком случае, я не вижу другого пути, которым бы
мог проявиться половой подбор при строгой моногамии, исключая выс-
шие классы. Завидное положение жены лица, принадлежащего к гос-
подствующему классу, дает мужчинам этого класса широкую возможность
выбора между женщинами всех классов, а таким путем в высших классах
подберется красота. Впрочем, эндогамия, господствующая в большин-
стве моногамичных аристократий, сильно препятствует этому.
Итак, единственный путь, сколько-нибудь общий, которым может
совершаться половой подбор при строгой моногамии, — это высокая
оценка при заключении брака женских качеств, соединенных причин-
ною связью с плодовитостью Сили, пожалуй, с здоровьем>, т. е. либо
таких, которые зависят от плодовитости, либо таких, от которых зави-
сит плодовитость, либо, наконец, тех, которые имеют причину, общую с
плодовитостью. Обыкновенно руководством при заключении брака слу-
жат порознь или вместе следующие качества: красота, богатство, обще-
ственное положение, нравственные достоинства. Все эти качества ценятся
как в невестах, так и в женихах; Спосмотрим же на их связь с здоровьем.
Красота, конечно, может только выиграть от здоровья, но производится
не им. Каков бы ни был вкус отдельных личностей, большинство всегда
введет здоровый вид в свой идеал красоты, но, с другой стороны, здоро-
вый вид не всегда означает здоровую организацию, так что вообще связь
красоты и здоровья весьма проблематична. Однако, отрицать ее совер-
шенно я не решусь, особенно принимая во внимание, что в идеал красоты
входит не только красота лица, но и сложение вообще.> Реже в невестах
обращают внимание на другие физические качества, силу, иногда даже
на здоровье прямо. Впрочем, значение физических качеств, которые,
однако, одни могут иметь связь с плодовитостью, постепенно падает
110	Социологические этюды. Том I
в глазах обоих полов, и поэтому, хотя и можно сказать, что их преиму-
щественный выбор мог бы порою восстановить половой подбор, однако
это восстановление должно пониматься в весьма тесных пределах. Из пси-
хических качеств разве только про одну энергию можно сделать предпо-
ложение, что она несколько связана с плодовитостью чрез посредство
здоровья, но она-то именно менее других качеств ценится в женщинах;
что касается качеств эмоциональных, интеллектуальных, нравственных в
тесном смысле, то для этих трех преимущественно ценимых категорий
психических качеств даже с натяжкою нельзя установить связи с плодови-
тостью. Два остальные условия заключения брака: состояние и обществен-
ное положение — органически не наследственны.
Из этих рассуждений мы видим, что с развитием цивилизации, т. е. с
прогрессом социальных деятелей, значение полового подбора падает,
с одной стороны, вследствие установления моногамии, с другой — от изме-
нения мотивов спариванья. Самое большое, что мы можем допустить —
это, что он проявляется чрез посредство высокой оценки физических до-
стоинств, да и то весьма проблематично. При строгой и-наследственной
сословности он может содействовать дифференцованию сословий по
внешнему виду, но с успехами цивилизации сословность падает, а с нею,
по-видимому, исчезает последняя возможность деятельного полового
подбора. Вообще, при строгой моногамии, как мы только что видели,
половой подбор может быть вызван к действию при двух условиях: или
строгая наследственная сословность, или высокая оценка в невестах ка-
честв генетически связанных с плодовитостью. Оба эти условия с разви-
тием цивилизации падают; сила <,теснее всего связанная с здоровьем,>
почти вовсе не берется в расчет, особенно для женщин; значение красо-
ты тоже уменьшилось, да и ее связь с плодовитостью проблематична;
фортуна весьма непостоянна и потому не может сыграть роль наслед-
ственной аристократии; наконец, нравственные качества, если бы и име-
ли большее значение при заключении брака (чего надо ожидать с разви-
тием цивилизации), к плодовитости отношения не имеют, <а напр(имер),
воздержанность, расчетливость, предусмотрительность даже ограничи-
вают если не самую способность плодиться, то ее проявление, что, ко-
нечно, дает те же последствия^
Итак, мы можем сказать о последовательном развитии полового
подбора в человеческом обществе, что главные фазисы его были следу-
ющие: 1) коммунальный брак— подбор обусловлен абсолютною нерав-
ночисленностью полов вследствие детоубийства; 2) полиандрия— под-
бор обусловлен тем же, подбирается красота и развивается эндогамия;
3) рядом с полиандрией полигамия умычкой — подбор обусловлен гос-
подством личной силы как регулятора брачных отношений; 4) законная
полигамия — подбор обусловлен кастовым устройством и деспотизмом
высших классов; 5) моногамия— подбор обусловливается сословностью
Глава VII. Половой подбор в браке	111
и связью подбираемых женских качеств с плодовитостью при взаимном
подборе женщинами мужских качеств. Ход прогресса в последнем фа-
зисе уничтожает оба условия, так что половой подбор, игравший на пер-
вых ступенях прогресса большую роль, теряет, по-видимому, при его
поступательном движении всякое значение и должен быть, наконец, ис-
ключен, как кажется, из числа факторов исторического прогресса, хотя
бы второстепенных. Первым ударом по его значению в полигамичных
племенах было образование государственной власти, положившей конец
похищению силой и сосредоточившей его деятельность только в выс-
ших классах; в полиандричных и частью полигамичных племенах удар
его влиянию нанесло установление моногамии, которая <тесно> огра-
ничила его компетентность только аристократией и существованием до-
вольно сложных условий, соединенных с ценимостью качеств, связанных
с плодовитостью. Развитие демократии, с одной стороны, а с другой —
первенствующее значение и привлекательность богатства и высокого по-
ложения и замена в идеалах качеств физических нравственными — вот
что решительно вытеснило половой подбор даже с того тесного поля,
которое первоначально было ему предоставлено моногамией. Возник-
новение государственной власти, распространение моногамии, торже-
ство демократии, изменение идеалов — вот последовательные ступени
падения полового подбора. Основные биологические законы, сочетани-
ем которых порождается половой подбор, остались в полном значении,
но их сочетание разложилось под влиянием новых уже чисто социальных
деятелей: государства, религии, законодательства, богатства, эстетичес-
ких и нравственных идеалов.
IT
че
- Глава VIII.
* ПОЛОВОЙ ПОДБОР ВНЕ БРАКА
Мы видели, что с тех пор как государство и общество вмешались в
межполовые отношения, с одной стороны, ограничив и сделав их более
постоянными, а с другой — изменяя мотивы брака, половой подбор бра-
чащихся особей начал свое падение, пока, наконец, не исчез совершенно
в строгом моногамическом браке при демократических учреждениях и
возвышении нравственных идеалов. Но, помимо брачной формы <спа-
риванья>, регулируемой законодательством и общественным мнением,
всегда существовала форма союза, избегавшая этого влияния или даже
шедшая прямо навстречу их контролю; с тех пор как возникла законная
полигамия, а затем законная моногамия, рядом с ними начали свое разви-
тие незаконные связи, тайные (прелюбодеяние) или явные (конкубинат),
смотря по состоянию общества, а чаще всего те и другие одновременно.
Нельзя сказать, чтобы они, конечно, остались вне влияния социальных
деятелей; с одной стороны, мотивы сближения зависели от умственного
и нравственного состояния общества, в котором эти формы развива-
лись, а с другой стороны, на них отражалось весьма сильно и непос-
редственное давление государства и общества; только отражалось оно
иначе: если на брачной законной форме оно отражалось охранением,
упрочением раз заключенного союза, дошедшим в строгой моногамии
до абсолютной неразрывности его, то влияние их на незаконную форму
было совершенно противоположное. Как законодательство, так и обще-
ственное мнение старались по возможности положить препоны ее раз-
витию, препятствуя заключению союза, облегчая разрыв или даже пря-
мо разрывая уже заключенный союз, наказывая вступивших в него, от-
вергая их от общества и т. д. Такие различия в социальных условиях,
при которых развиваются обе формы — законная и незаконная, налага-
ют на нас обязанность рассмотреть особо незаконную форму и опреде-
лить, не открывает ли она половому подбору, по крайней мере, калитку
Глава VIII. Половой подбор вне брака	113
для входа в общественный процесс, когда ворота, находящиеся в распо-
ряжении брака, по-видимому, наглухо заперты?
Выше я показал, как ничтожно в сущности число незаконных сбли-
жений относительно числа браков. <Ежегодно заключается вновь бра-
ков 448 364, а остается девушек для незаконных [сближений] ежегодно
всего лишь 19 552, плюс ежегодно вдовеющие молодые женщины, а еще
вопрос: большой ли % этих свободных молодых женщин пойдет по пути
незаконного спариванья.> Ничтожный % незаконнорожденных, (сред-
нее число за пятилетний период с 1859-1863 гг. всего 108 620, т. е. лишь
3 без малого процента1’) доказывает тоже весьма красноречиво, что вли-
яние незаконных спариваний на состав поколений не должно быть силь-
но. Вообще для Европы мы находим у г. Янсона1 следующие данные2’
На 100 рождений приходится незаконных:
Австрия (Цисл[ейтания])	12,4	Венгрия	6,6
Дания	11,0	Англия	6,1
Шотландия	9.8	Швейцария	5,3
Швеция	9,6	Голландия	3,4
Германия	8,7	Ирландия	3,0
Норвегия	8,4	Румыния	3,0
Бельгия	7,3	Россия	2,7
Франция	7,3	Греция	1,2
Италия	6,6	Сербия	0,7
Не надо забывать, кроме того, что закон и общество ставят незакон-
норожденных обыкновенно в весьма непривлекательную жизненную об-
становку, так что им не под силу конкурировать с законнорожденными,
появление которых на свет так тщательно регулируется и контролиру-
ется государством и обществом. Незаконнорожденных умирает относи-
тельно больше еще до достижения зрелости; поставленные в худшие ус-
ловия жизни, они, конечно, оставляют меньше потомства. Все это сво-
дит до нуля значение незаконных форм в сложении будущих поколений
при том состоянии общественного развития, на котором стоит, напри-
мер, в настоящее время Россия.
Однако это нас не освобождает от обязанности исследовать процесс
незаконных форм с занимающей нас точки зрения. Мы видели, что в Рос-
сии ежегодный перевес предложения невест над их спросом = 19 5523‘;
излишек женихов гораздо меньше. За тот же период (1820-1860 гг.) он не
превышал ежегодно средним числом 2 566 не нашедших пары женихов,
принимая созревание мужчины, как оно определено законом, в восемнад-
' См.: Сравнительная статистика, I, 185-194 .
114	Социологические этюды. Том I
цать лет, двумя годами позже, чем у женщины1. Такая неравночисленность
совершенно понятна; хотя преобладание женского пола для целого народа
и невелико (102,5 : ЮО)4’, однако при большой абсолютной численности
жителей и при большой абсолютной численности браков, которая совер-
шенно одинаково вычитается из числа жителей обоего пола, естественно,
остатки для мужского и для женского населения должны оказаться в со-
вершенно другом отношении. В государстве, где вообще незначительно
преобладание одного из полов, в частности, для не вступивших в брак
преобладание выразится весьма резко, если только браки заключаются
часто. Например, в России ежегодный контингент невест, остающихся
вакантными, более чем в 7 раз превосходит число не нашедших пары же-
нихов; на одного такого жениха приходится 7,61 не нашедших пары не-
вест, тогда как отношение полов для всего населения выражается только
как 1:1,025. Но обыкновенно неуравнительность бывает даже больше: для
Царства Польского она выражается отношением 100:106,8, для Финлян-
дии — 100:105,4, для Сибири — 100:95,95'. Но уже и при том отношении,
которое представляет нам Европейская Россия, неравновесие созревших,
но не нашедших пары девушек и мужчин очень значительно; правда, выше
добытые цифры выражают верно только арифметическое отношение,
тогда как геометрическое должно несколько измениться от прибавления
числа вдов и вдовцов. Вообще, чем более будут возрастать абсолютные
цифры <спаривающихся>, тем менее резка будет неравночисленность.
В той резкой форме, в которой мы ее констатировали для России, нерав-
ночисленность эта могла бы вызвать половой подбор.
Вероятность полового подбора, обусловленного этою неравночис-
ленностью, падает вместе с падением строгости семейных нравов, с ос-
лаблением прочности и ненарушимости семейных уз, так как в таком
случае на рынок незаконного спроса и предложения явится много лиц
обоего пола, состоящих в браке, и, таким образом, если бы их явилось
даже и равное число, то геометрическое отношение между незаконно
спаривающимися полами было бы сильно поколеблено и равновесие
было бы несколько восстановлено. Однако есть основание предполагать,
что мужчин, состоящих в браке, обратится к незаконной связи больше,
чем женщин, потому что даже при обоюдной, явной размолвке, женщи-
на, имеющая детей, часто воздержится от второго союза, не говоря о том,
что общество полагает на этом пути больше препятствий женщине, чем
мужчине. Таким образом, тот самый общественный процесс, который
распространяет значение незаконных форм <спариванья>, конкубината
и прелюбодеяния, с другой стороны, устраняет условие, которое могло
бы вызвать при этих формах деятельный половой подбор. Но посмот-
рим, не открываются ли ему другие пути? Может ли тут установиться
1 Это вычисление, Скак и другие,> сделано на основании цифр «Военно-ста-
тистического сборника», т. VI. Россия.
Глава VIII. Половой подбор вне брака	115
неравночисленность относительная? Прямая полигамия тут не может с
достаточною силою проявить свое влияние, хотя несомненно эта фор-
ма встречается. Значение ее уничтожается следующими соображениями:
1) нескольких конкубин одновременно могут содержать только люди бо-
гатые и развратные, так что, хотя разврат между богатыми и распрост-
раненнее, тем не менее относительно всего населения или даже всех не-
законных связей число их будет ничтожно; 2) лицо, имеющее несколько
конкубин, имеет их, конечно, не по любви, а за деньги, а так как облада-
ние деньгами органически ненаследственно, то тут нечему и подбирать-
ся, и 3) развратные связи бывают обыкновенно бесплодны. Итак, пря-
мая незаконная полигамия, выражающаяся в содержании любовниц,
столь близком к проституции, не может иметь определенного влияния
на состав будущих поколений; половой подбор тут ни при чем. Можно
разве сказать, что, делая красивых женщин бесплодными, обычай так
называемого содержания их понижает общий уровень красоты расы. Но,
помимо полигамии, относительную неравночисленность ищущих пары
можно представить и при моногамных отношениях, если только легко
допускают разрыв. В таком случае, естественно, особи, обладающие при-
влекательными качествами, имеют шансы в разные периоды своей жиз-
ни сблизиться с ббльшим числом лиц другого пола, а следовательно,
и потомство должны, вероятно, оставить более многочисленное. Таким
образом, можно, кажется, думать, что конкубинат (по любви, а не содер-
жание) допускает половой подбор, особенно если взять в расчет тот путь,
которым бы он мог совершаться и в моногамном браке, т. е. связь неко-
торых качеств с плодовитостью. Возможность реализации полового под-
бора в этих двух видах подтверждается даже самым общим сравнением
стимулов сближения в браке и в конкубинате. Богатство, которое явля-
ется таким могучим определителем при заключении брака, теряет свое
значение для незаконных форм. Оно может тут проявиться только в об-
легчении богатым развратникам удовлетворять своим похотям, но это,
как мы видели, к половому подбору не относится. То же дблжно сказать
(хотя и в меньшей мере) и об общественном положении. Таким обра-
зом, устраняются мотивы, обусловленные качествами, органически не-
наследственными. Остаются красота и нравственные достоинства, ко-
торые, таким образом, по-видимому, могут быть подбираемы1. Все не-
' Допуская это, мы допускаем органическую наследственность нрав-
ственных качеств, между тем ясно, как суживаются пределы даже этого про-
блематического подбора, если мы хоть часть психических явлений признаем
ненаследственными. Нужно помнить, что подбору могут подвергаться пре-
имущественно самые сложные психические образования, наследственность ко-
торых наиболее спорна; менее всего совершенства внешних чувств или даже
простые интеллектуальные процессы вроде памяти могут дать перевес в борьбе
за любовь, но, скорее всего, качества характера и достоинства чисто нравствен-
ные: героизм, самоотвержение и пр.

116	Социологические этюды. Том I
законные связи должны быть разделяемы на связи по любви и связи по
разврату, связи купленные. Первые (при неравночисленности полов) до-
пускают половой подбор, который ведет к подбору обоих полов по красоте
и нравственным качествам; вторая группа бесплодна и распространение
ее может повести только к понижению уровня красоты. Вот каковы по-
следствия, которые производятся распространением незаконных форм
<спариванья>: восстановление полового подбора, направляемого раз-
витием нравственных и эстетических идеалов. Роль его тут служебная,
правда, но и в этой роЛи он мог бы выказать свое значение, если бы только
незаконные связи были чаще и если бы жизнь молодого поколения, по-
рождаемого ими, не была столь много хуже жизни законнорожденных.
Распространение незаконных связей, сопровождающее ныне, по-види-
мому, прогресс цивилизации, ведет к устранению первого ограничения,
но второе остается в полной силе. Установление гражданского брака, об-
легчающего развод, и вообще всякое облегчение этого акта ведет отчас-
ти к тому же, как и обращение значительного числа лиц к незаконной
связи по любви, не производя вместе с тем тех Же печальных послед-
ствий для потомства. Правда, суэаконением свободной моногамии бо-
гатство и общественное положение возвращают свое значение как
определители при сближении, но едва ли в такой степени, как при пожиз-
ненной ненарушимости супружеских обетов.
Таким образом, исторический прогресс, который сначала, установ-
ляя пожизненную моногамию, сословное равенство и экономическую
неуравнительность, совершенно устранил половой подбор, сам же при
дальнейшем развитии стремится возвратить его к действию, уничтожая
пожизненность моногамии или подтачивая прочность семейных уз.
Последнее явление, конечно, нельзя назвать прогрессивным, потому что
оно вносит в общество обман, вызывает множество и других безнрав-
ственных явлений и создает в молодом поколении целый разряд людей,
незаслуженно поставленных с самого рождения в печальное положение.
Все эти последствия являются естественною карою для общества, столь
упрямого в своем консерватизме, что оно противится всякому смягче-
нию суровости пожизненной, неразрывной моногамии. Эти невзгоды,
вероятно, много превышают ту пользу, которую общество могло бы
извлечь из возобновленного действия полового подбора, который яв-
ляется теперь лишь воплотителем нравственных и эстетических идеа-
лов эпохи. Несомненно, оно извлекает эту пользу, когда идет навстречу
<социальному> прогрессу и устанавливает более свободную форму мо-
ногамии. Впрочем, это уже вопрос не абстрактной, а прикладной науки6',
и решение его зависит от соображения частных условий и обстоятельств,
от вычисления вреда или выгоды не одного фактора, но всех в совокуп-
ности. Так, например, в нашем случае прочность семьи для общества
важна как обеспечение лучшей участи большинства молодого поколения,
Глава VIII. Половой подбор вне брака	117
хотя вместе с тем оно жертвует меньшинством. Вопрос прикладной на-
уки — решить, когда это меньшинство стало достаточно значительно,
чтобы дальнейшее пренебрежение им не сделалось опасным и когда, сле-
довательно, надо улучшить его долю, ухудшив, может быть, долю дру-
гой части молодежи? Много и других соображений необходимо брать в
расчет прикладной науке; но нам, занимающимся абстрактным анали-
зом явлений, довольно и того, что мы сделали. Как бы взаимодействие
факторов ни спутывало и ни изменяло последствий, все же мы теперь
уяснили себе влияние тех из них, которые исследовали; мы знаем, в ка-
ком направлении каждый из них толкает общественное развитие, при-
чем в общих чертах выясняется и ход, и значение прошлого прогресса.
Проституция, строго говоря, не может иметь какое-либо положи-
тельного значения для состава будущих поколений; поэтому и при рас-
смотрении полового подбора ею можно пренебречь. Благодаря своему
бесплодию, она стремится понизить в расе те качества, которыми обладают
проститутки. Главный определитель — нищета, условие органически
ненаследственное, подбору подлежать не может. Затем выбор красивых
для разврата, несомненно, должен повлиять на общий тип расы, если
проституция приняла широкие размеры. Что касается нравственных ка-
честв, то едва ли непосредственно, путем органической наследственнос-
ти, проституция может повлиять на ослабление которого-либо из них.
Нравственные качества проституток слишком различны; слабость воли
так же, как и решимость самопожертвования или отчаяния, любовь к
свободе так же, как и нравственная тупость, покоряющаяся чуждому
влечению, и многое другое может вывести девушку на путь разврата.
Проституток по природной, наследственной развращенности в здоро-
вом обществе не должно быть много; так как подобные женщины по-
томства не оставляют, значит, они наследовали свою наклонность от не-
проституток, и их многочисленность показывала бы распространение
глубокой развращенности в среде общества. Их бесплодие производит
только благие последствия, останавливая разлитие заразы. Этими немно-
гими замечаниями о проституции я и ограничусь.
Прорезюмируем теперь все наше исследование о значении и деятель-
ности полового подбора в историческом прогрессе. Половой подбор
проявляется только при двух условиях, которые должны находиться на-
лицо одновременно: во-первых, мотивы, которыми руководствуются оба
пола или один из них при сближении, относятся к признакам, которые
могут быть органически унаследованы; и во-вторых, лица, обладающие
этими качествами, необходимо оставляют более многочисленное потом-
ство, а это второе условие осуществляется или при неравночисленности
полов, или при многобрачии, или при генетической зависимости между
подбираемыми женскими качествами и плодовитостью, Сили при не-
прочности брачных уз.> При двух первых условиях половой подбор
118
Социологические этюды. Том I
является весьма могучим деятелем, при последних сила его значительно
уменьшается и самое проявление обусловливается некоторыми обстоя-
тельствами; <прочнее его значение при сосуществовании двух последних
условий.> При первобытных формах отношений между полами и при
первобытных обычаях человечества господствует абсолютная неравно-
численность полов, и ею обусловливается в эту пору половой подбор.
Путем, который выше указан, она уступает место второму условию —
многобрачию, в одних обществах — полигамии умычкой, в других —
полиандрии, которые, в свою очередь, переходят в законную полигамию
и пожизненную моногамию. Переход этот совершается под влиянием
возникновения национальной религии и государственной власти. Закон-
ная полигамия сильно извращает действие полового подбора; и только,
быть может, кастовое устройство спасает его от совершенного вытесне-
ния; именно это делает пожизненная моногамия, когда оставляет в силе
только третье условие, а оно постепенно теряет значение вследствие пе-
ремены идеалов и развития экономического неравенства. В пожизнен-
ной моногамии так же, как и в законной полигамии,’временно половой
подбор поддерживается сословностью, но успехи демократизма унич-
тожают и эту последнюю точку опоры полового подбора. Это — куль-
минационная точка, апогей процесса, минута, когда половой подбор
окончательно изгоняется с арены народного развития или — вернее —
когда он загоняется в тесные рамки незаконных связей. Ничтожные по
количеству эффекты полового подбора, действующего в этих рамках,
исторический прогресс окончательно изглаживает, затирая и унижая
незаконнорожденных. Россия находится, по-видимому, в этом периоде;
незначительность незаконных рождений при <самой> строгой пожиз-
ненной моногамии служит тому доказательством. Однако дальнейшее
развитие вновь вызывает к действию половой подбор, но уже в каче-
стве деятеля служебного, воплотителя идеалов, созданных обществен-
ным развитием. Это совершается установлением <четвертого условия,
именно:> права развода, или распространением конкубината. Этот
процесс восстановления полового подбора, по-видимому, развивается в
Западной Европе. Во всяком случае, он является вовсе не самостоятель-
ным органическим деятелем, но только, так сказать, мультипликатором
эффектов деятеля социального, эстетико-нравственного движения.
Но не может ли произвести половой подбор в сочетании с другими
органическими деятелями полового дифференцования? Если да, то, по-
жалуй, придется признать за ним некоторую самостоятельную роль. Мы
видели, что половой подбор, даже облеченный всею мощью, которую
он проявляет в органическом прогрессе, предоставленный самому себе,
не может вести к половому дифференцованию. Только встречаясь в своем
течении с естественным подбором или определенным действием усло-
вий, половой подбор проявляет наклонность дифференцовать полы.
Глава VIII. Половой подбор вне брака	119
Естественный подбор, подвергая либо истреблению неприятелем, либо
закону экономии роста, устраняет ранние и женские уклонения, направ-
ляя половой подбор на поздно уклонившиеся мужские особи. Но ни эко-
номия роста, ни нападения хищников не будут падать на особей рано
уклонившихся в цивилизованном человеческом обществе, а потому при
гипотезе равного % уклонений ранних и поздних ранние должны, как
выше показано, непременно восторжествовать. В таком случае половой
подбор в будущем не может встречаться с естественным, и с этой стороны
половое дифференцование невероятно. Но может быть случай и такого
рода: условия жизни общественной вызывают в мужчинах и женщинах
уже в зрелом возрасте приспособительные процессы, различные для двух
полов, так что значительнейшая часть уклонений будет происходить в
зрелом возрасте. Если так, то влияние этого обстоятельства будет вести
к половому дифференцованию и без полового подбора. Но если идеалы
для обоих полов будут различны, то половой подбор может еще усилить
и ускорить процесс дифференцования. Это случай, нами вышеуказан-
ный, когда дифференцование полов является следствием согласного дей-
ствия условий и полового подбора; только условия тут социальные,
а половой подбор является их мультипликатором. Остается третий слу-
чай, когда условия и половой подбор друг другу противоречат, т. е. в
нашем случае идеалы находятся в противоречии с <реальным соци-
альным> бытом; в этом случае половой подбор не будет иметь времени
проявить свое влияние, потому что это переходное время борьбы между
старыми идеалами, воплотившимися в жизнь, и новыми, стремящими-
ся воплотиться. Итак, в цивилизованном обществе половой подбор все-
гда и во всяком случае является простым мультипликатором различных
социальных деятелей. Такова-то служебная роль, к которой нисходит в
историческом прогрессе деятель, некогда проявлявший себя столь мощ-
ным двигателем органического прогресса.
В заключение этого этюда сделаю несколько беглых замечаний о ве-
роятных эффектах полового подбора у низших племен, где он проявля-
ется отчасти еще в своем первобытном виде. Прежде чем исторический
прогресс выдвинет на сцену богатство, знатность, достоинство как опре-
делители спариванья, оно направляется, как у низших животных, силою и
привлекательностью (красотою). Поэтому, разумеется, эти же качества и
продолжают подбираться первобытным человечеством; но нельзя обой-
ти разницы между подбором этих качеств у низших животных и у че-
ловека. Умственное превосходство человека повело к изобретению ис-
кусственного оружия и искусственных украшений, качеств органичес-
ки ненаследственных; поэтому, в то время как животные подбирают
преимущественно вооружения и украшения, у человека должны были
подбираться сила и красота вообще. Такой оборот дела, когда он со-
вершился, должен был отразиться и на процессе полового дифферен-
120	Социологические этюды. Том I
цования, потому что ни сила вообще, ни красота вообще не могли под-
лежать преимущественному устранению в ранний период, как то можно
утверждать относительно специфических придатков и ярких укра-
шений. Вообще это должно было замедлить ход полового дифферен-
цования, так как оно в таком случае могло явиться только вследствие
различного упражнения в зрелом возрасте. Различные половые разли-
чия, приводимые Дарвином, можно объяснить с этой точки зрения, за
исключением одного замечательного случая, который, на первый взгляд,
кажется противоречащим всем моим выводам. Нельзя усомниться, что
приводимый у Дарвина пример широкотазых готтентоток относится к
эффектам одного лишь полового подбора без всякого воздействия дру-
гих деятелей7’. Однако его легко объяснить согласно с нашими заключе-
ниями. Перечисляя вторичные половые признаки у человека, Дарвин
между прочим называет и большее развитие тазовых костей у женщин,
но сейчас же оговаривается, что этот женский признак надо скорее при-
знать первичным, чем вторичным’’. Если же он тесно связан с первич-
ными половыми признаками женщины, то, естественно, он не может
наследоваться мужскими потомками, и при его подборе наследственность
должна неминуемо ограничиться только женским потомством. То же
было бы, если бы какое-нибудь племя стало подбирать своих женщин
по какой-либо особенности грудных желез; естественно, что мужчины
не могли бы наследовать этой особенности, <равно как не наследовали
бы ни расположения, ни внешней формы детородных органов, если бы
эти признаки подверглись подбору.> Одним словом, несомненно, что
первичные половые признаки могут быть развиваемы у одного пола в
ряде поколений в том или другом направлении, нисколько не отража-
ясь на соответствующих признаках другого пола, так что случай под-
бора готтентотами широкотазых женщин нисколько не противоречит
нашим выводам1. Вообще дблжно, по-видимому, склониться к тому воз-
зрению, что в деле дифференцования полов у человека половой под-
бор играл едва ли значительную роль, быть может, даже только усили-
вал эффекты других деятелей. В настоящее время вся его деятельность
сведена к этому усилению, но в первобытные времена его роль этим не
ограничивалась, и ему, вероятно, человечество обязано многими диф-
ференцованиями сословий, рас и племен. Поставив своею целью только
выяснить роль и условия проявления полового подбора в социальной
1 У Люка читаем: «Nous entendons parler de la propagation de I’dcoulement
menstruel des mdres aux gar^ons, puis des ceux-ci d leurs fils»9’ (Lucas. De I’Hereditd
Naturelle, I, 248). Значит общая тенденция наследовать признаки обоих родите-
лей так сильна, что даже иногда распространяется на первичные органы. Но
эти исключения не колеблют общего разграничения первичных и вторичных
половых органов; цит[ир]уемые случаи, быть может, можно объяснить ревер-
сией к отдаленным гермафродитным предкам.
Глава VHI. Половой подбор вне брака	121
жизни, я не буду касаться вопроса о его различных последствиях, а ин-
тересующихся отсылаю к сочинению Дарвина «О происхождении чело-
века», где вопрос этот разобран со свойственною этому мыслителю глу-
биною и осторожностью.
В первых четырех главах этого сочинения я обратил внимание на
различные деятели, существующие в обществе и своим взаимодействи-
ем производящие исторический прогресс; деятелей этих тогда я сгруп-
пировал в три разряда сил — органических, физических и собственно
общественных; тогда же я указал и на те два обстоятельства, что, во-
первых, последний разряд сил, возникший предварительно особым со-
четанием первых двух разрядов, раз образовавшись, стремится все бо-
лее и более расширить свою компетентность и подчинить своему регу-
лированию деятелей физических и биологических или даже вытеснить
и заменить их, и во-вторых, что между деятелями органическими надо
различать два рода — деятелей простых, основных, [таких,] как законы
наследственности, размножения, изменчивости; и сложных, [таких,] как
подбор естественный и половой, причем компетентность первых в со-
циальной жизни так же безусловна, как и в органическом прогрессе, про-
явление же вторых зависит от благоприятных условий, допускающих
данное сочетание основных биологических законов. В следующих затем
главах (V-VIII) я поставил своею задачею исследовать метаморфозы од-
ного из сложных органических деятелей, полового подбора, в обществе,
чтобы таким путем способствовать уяснению ряда отношений, существу-
ющих между явлениями биологическими и социологическими. К каким
же заключениям пришли мы в нашем исследовании?
Относительно условий проявления полового подбора мы можем ска-
зать, что это условия социальные, сначала детоубийство, потом умычка и
полиандрия, далее государственная власть, сословность, прочность брач-
ных уз, смена идеалов, ослабление брачных уз — вот различные причины,
обусловливающие проявление или непроявление полового подбора; все
это обычаи или законы, заменившие собою физических деятелей. Отно-
сительно эффектов процесса, напр[имер], полового дифференцования,
мы должны сказать тоже; прежде оно обусловливалось встречею поло-
вого подбора с естественным, теперь этот господствующий в органи-
ческом прогрессе способ процесса исчез; прежде иногда дифференцова-
ние было следствием совпадения полового подбора и определенного
влияния условий, теперь это господствующий способ, но только эти ус-
ловия суть деятели социальные, а не физические. Относительно роли
полового подбора дблжно заключить, что значение его все стеснялось;
начав с роли самостоятельного фактора прогресса, половой подбор
был постепенно выбиваем из своих позиций развивающимися и вновь
122	Социологические этюды. Том I
возникающими социальными деятелями, на время был даже вовсе вы-
теснен от влияния на ход прогресса, и если потом дальнейшим развити-
ем Социальных деятелей> он, по-видимому, и может возвратиться к
деятельности, то с ролью служебною, с значением воплотителя идеалов
нравственного движения и мультипликатора последствий обществен-
ных условий, идеалов, которые и без него воплотились бы, и послед-
ствий, которые и без него осуществились бы.
Если бы от разбора значения полового подбора сделали мы заклю-
чение по аналогии и к другим деятелям первой группы, руководству-
ясь, главным образом, тем фактом, что в нашем исследовании о поло-
вом подборе мы встречались с ними и находили их там, где встречали,
в состоянии, сходном с состоянием полового подбора, если бы поэто-
му мы заключили, что вообще вся первая группа, создавшая своим вза-
имодействием общество со всеми его специальными деятелями, вслед
за тем мало-помалу вытесняется и подчиняется этой новой группе дея-
телей, мы, может быть, были бы недалеки от истины. Но не будем торо-
питься [с] выводами и ограничимся теперь конс!атированьем только
того несомненного факта, что именно это случилось с одним из видных
деятелей первой группы. К другому главному деятелю органического
прогресса как деятелю исторического прогресса, к естественному подбо-
ру мы обратимся в следующих главах.
1
1‘
м
4
Глава IX.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДБОР И ПЕРВОБЫТНЫЕ
ОБЩЕСТВА __________________________________
С тех пор как существуют в мире трезвые философы, с полным бла-
горазумием и бесстрастностью взирающие на треволнения мира сего,
с тех пор признано и решено безапелляционно, что жизнь человеческая
есть по необходимости юдоль1' плача, порока, несчастий, что таков за-
кон природы и неблагоразумно восставать против него. Но с другой
стороны, с тех пор как существуют утописты, мечтающие о всеобщем
счастии, о том, что люди — братья и что неестественно трезвое фи-
лософствование в виду гибели ближнего, с тех пор появляются от вре-
мени до времени протесты против закона природы и неблагоразумные
подозрения, что, быть может, означенный закон совсем не закон приро-
ды, а только закон человеческий. Кто прав, кто заблуждается? Антаго-
низма между трезвыми философами, признающими несчастие уделом
жизни человеческой по неизменному закону природы, и утопистами, по-
дозревающими несуществование такого закона, антагонизма, столь же
старого, как сама история, я коснулся с целью показать, что вопрос, ко-
торый отчасти будет трактоваться на следующих страницах, изучался
своей существенной частью не со вчерашнего дня, и биология здесь мало
нового поведала социологам. Новую постановку вопроса, новые терми-
ны, новые аргументы — вот что она дала в руки трезвых философов;
формулы же <и шансы> решения pro и contra2’ в этой тяжбе направле-
ний остались те же. Самым важным аргументом, которым снабдила био-
логия социальные теории о необходимости нищеты, — [это] полезность
такой необходимости, усовершенствование породы, будто бы вытекаю-
щее из нее через гибель индивидуумов. До вмешательства биологии трез-
вые философы говорили: бедность, несчастие, голод царствуют повсю-
ду в обществах человеческих, это прискорбно, но таков закон природы3’;
теперь же они изменили тон: в наших обществах, говорят они, масса
124	Социологические этюды. Том I
людей гибнет от голода, изнурения, нищеты, но вследствие этой гибели
остаются живы и оставляют потомство только наиболее совершенные
личности, и гибелью одних людей покупается прогресс; только таким
путем может осуществляться прогресс, и кто скорбит о падших жертвах,
кто старается предотвратить их гибель, тот враг прогресса, сам того не
понимая. Таковы выводы социологов трезвой школы из биологических
обобщений Дарвина4'. Задача наша заключается в проверке этих выво-
дов и в определении отношения между естественным подбором и соци-
альными деятелями, составляющими в историческом прогрессе плюсот-
носительно органического прогресса.
В предыдущих главах, касаясь по необходимости естественного под-
бора, я уже указал неизбежные факторы, из которых он слагается. Раз-
множение в’себе самом не имеет предела, и внешним его пределом явля-
ется ограниченность пищи: недостаток пищи вызывает борьбу за суще-
ствование, в которой гибнут особи менее совершенные, а переживают
приспособленнейшие. Борьба за существование является первым усло-
вием естественного подбора: она направляет производимый им прогресс
жизни, но этот последний порождается изменчивостью, упрочиваемою
наследственностью, так что вообще естественный подбор проявляется:
1) при перевесе размножения над средствами существования и 2) при
органической наследственности качеств, которым особь обязана своим
переживанием. Таким образом, естественный подбор является факто-
ром сложным, но, как уже было указано, не столь сложным, как половой
подбор, потому что разлагается на начала, для биологии элементарные:
быстрота размножения, ограниченность средств, индивидуальная измен-
чивость, наследственность, тогда как факторы полового подбора, (нерав-
ночисленность полов, полигамия и пр.) сложны даже с чисто биологичес-
кой точки зрения. Следствием такого различия является более легкая раз-
ложимость факторов полового подбора, а с разложением одного из них
разлагается и самый процесс полового подбора. Поэтому-то при измене-
нии течения жизни половой подбор легко разлагается, и уже преобразова-
ний, претерпеваемых жизнью при самом возникновении цивилизации,
вполне достаточно для его вытеснения из числа факторов прогресса. Не
то с естественным подбором; простота, элементарность его факторов не
допускает его разложения чрез их разложение: может быть разложено
только сочетание, что при неустранимости самих слагаемых весьма труд-
но. Мы попытаемся проследить влияние, которое оказывает возникно-
вение новой жизненной среды, культуры и цивилизации на естествен-
ный подбор в его целом и на его факторы в отдельности. Мы должны
определить, насколько необходима и как проявляется борьба за суще-
ствование под влиянием новых исторических деятелей и насколько
орудием такой борьбы за существование служат качества, органически
Глава IX. Исторический подбор и первобытные общества	125
наследственные; только при одновременном присутствии этих условий
естественный подбор может проявиться.
В органическом прогрессе естественному подбору принадлежит зна-
чение первенствующее, роль главного определителя и двигателя прогресса.
Дарвин говорит о нем1: «Переход от одной степени различия к другой,
высшей степени, в некоторых случаях может зависеть от продолжитель-
ного действия различных физических условий в двух различных мест-
ностях; но мне не слишком верится в такой процесс, и я приписываю пере-
ход разновидности из состояния, в котором она мало разнится от своего
родича, в состояние, в котором она разнится от него значительно, дей-
ствию естественного подбора, накопляющего в известных, определен-
ных направлениях разности строения». Другой известный биолог, одно-
временно с Дарвином пришедший к идее естественного подбора, Альф-
ред Уоллес, говоря о фауне и флоре Малайского архипелага6', замечает1 2:
«Необходимо заметить, что различие архипелага по естественным про-
изведениям вовсе не соответствует делению на основании физических и
климатических условий, — факт очень интересный для теории зависи-
мости животных форм от внешних влияний... Нигде прежняя теория о
зависимости естественных произведений страны от физических условий
не встречает такого резкого и очевидного противоречия, как здесь». Та-
ким образом, здесь Уоллес, подобно Дарвину, сводит прямое определен-
ное влияние условий к весьма небольшим размерам. Герберт Спенсер,
называющий естественный подбор косвенным уравновешением и вообще
придающий прямому уравновешению (определенному влиянию условий)
большее значение, чем большинство биологов, признающих изменяемость
видов, все-таки считает, «что м-р Дарвин несомненно доказал, что значи-
тельная часть фактов — быть может, наибольшая— объяснима только
как результат выживания особей, уклонившихся каким-нибудь косвен-
но вызванным путем от прародительского типа»3 *. Можно было бы при-
вести и другие цитаты, доказывающие, что большинство биологов, при-
знающих гипотезу развития видов, признает вместе с тем главным фак-
тором развития естественный подбор родичей в борьбе за существование;
остальные процессы: астрономические, геологические, атмосферические
и др[угие] влияния — признаются деятелями вспомогательными, толь-
ко содействующими, по не производящими прогресс самостоятельно.
Таким образом, под влиянием и главным руководством естественного
1 Дарвин. Происхождение видов, русск[ое] изд[ание], 1865, стр. 42; кроме
того, сходные мнения см.: ibidem., стр. 5 («...я убежден, что естественный под-
бор был главным деятелем»5' и пр.), 9, 56 (где Дарвин показывает, что даже вли-
яние климата в органическом прогрессе преимущественно выражается вызо-
вом естественного подбора) и др. места.
2 Уоллес. Малайский архипелаг, русск[ий] перевод, стр. 207'
3 Герберт Спенсер. Основания биологии, прим, к § 373, стр. 389 (русск[ий]
перев[од,] изд[ание] Полякова)"'.
126	Социологические этюды. Том I
подбора совершалось течение органического прогресса в продолжение
тех долгих периодов, через которые жизнь прошла, прежде чем она раз-
вила человека, а затем и первое человеческое общество. Самое проис-
хождение человека и общества Дарвин приписывает действию естествен-
ного подбора преимущественно перед другими деятелями. Вот вкратце
изложение теории Дарвина'.
Приведя цитату из Мальтуса о быстроте размножения, Дарвин оста-
навливается на причинах, противудействующих ему'"': недостаток средств
к жизни, следствием чего [являются] уменьшение плодовитости, вой-
ны, повальные болезни, разврат, а у дикарей, кроме того, детоубийство.
Прародители человека, которые были еще беспомощнее дикарей и у ко-
торых едва ли могло в то же время быть распространено детоубийство,
должны были плодиться чрезвычайно быстро, а потому должны были
испытывать периодический голод в громадных размерах. Это последнее
обстоятельство вело к естественному подбору, к выживанию приспособ-
леннейших. В борьбе за существование победа человека была следстви-
ем его физического строения, умственных способностей и обществен-
ных инстинктов. «Хотя, — говорит Дарвин, — умственные способности
и общественные привычки суть обстоятельства первой важности для че-
ловека, но мы не должны уменьшать важности и телесного его строе-
ния»"’. Здесь на первом плане — твердость и устойчивость равновесия
при стоянии на двух конечностях, давшая свободу рукам и тем самым
громадное преимущество в битве и в добывании средств; освобождение
рук и развитая ими вследствие того ловкость уменьшили деятельность
челюстей и зубов, а потому и развитие их; умственное прогрессирова-
ние увеличило объем и изменило форму черепа и лица; стоячее положе-
ние и увеличение веса головы повлияло на изменение спинного хребта и
тазовых костей. Таким образом, путем естественного подбора создался,
по Дарвину, физический человек, каким мы его знаем1 2 *. «Я старался по-
казать, — говорит он, — что некоторые из самых характеристичных
свойств человека усвоены им, по всей вероятности, посредством есте-
ственного подбора, прямым или еще чаще косвенным путем».
Особо и подробно в главах второй и третьей своего сочинения Дар-
вин рассматривает происхождение умственного превосходства и нрав-
ственности у человека, где он доказывает, впрочем, что они могли про-
изойти из тех же психических основ, которые находим мы и у живот-
ных, но этот вопрос для нашей цели имеет мало значения. Указав только
1 См.: Дарвин. Происхождение человека и половой подбор, т. I, гл. IV и V4 * *'
2 Развитие руки Дарвин рассматривает: ibid., 154-156; вертикальное поло-
жение и его влияние на руки, позвоночный столб и таз — 156-159, уменьшение
челюстей и зубов — 160, увеличение черепа, изменение его формы и влияние на
позвоночный столб — 162-163. Кроме того, о наготе кожи см. 161-166и о поте-
ре хвоста— 168. Приведенную цитату см. [на] стр. 16812'.
Глава IX. Исторический подбор и первобытные общества	127
на то, что Дарвин выводит развитие нравственности из общительности,
которые являются взаимно обусловливающими, перехожу к гл [аве] IV,
где трактуется человек уже с готовыми умственными способностями и
нравственным чувством. После того как человек усвоил себе умствен-
ные и нравственные способности, отличающие его от низших живот-
ных, действие естественного подбора на его физическую организацию
должно было сделаться ничтожным, так как все изменения в окружаю-
щей среде он уже встречал изобретениями и находчивостью ума. «Во-
прос принимает1, однако, другой вид, как справедливо замечает Уоллес,
когда дело идет об умственных и нравственных способностях человека.
Эти способности изменчивы, и мы имеем полное право думать, что из-
менения способны наследоваться. Поэтому если они были вначале очень
важны для первобытного человека и его обезьянообразных прародите-
лей, то совершенствовались и развивались под влиянием естественного
подбора». Затем, на следующих страницах1 2, Дарвин останавливается на
том особом роде подбора, который является следствием борьбы за су-
ществование не особей между собою, но племен и обществ и который я,
в отличие от обыкновенного естественного подбора, буду называть под-
бором историческим, или социальным. Он состоит, во-первых, в том, что
наиболее одаренные племена вытесняют, истребляют или порабощают
менее одаренные (при этом Дарвин указывает и путь, которым усовер-
шенствование или изобретение члена племени передается другим чле-
нам, — подражательность), и во-вторых, в том, что в среде самого пле-
мени происходит подбор качеств, более полезных племени, а отсюда
нравственный прогресс. Указывая на тот факт, что люди, более одарен-
ные общественными инстинктами (нравственностью), должны, естествен-
но, больше гибнуть вследствие их самоотвержения и храбрости, Дарвин
замечает, что тут не мог иметь места подбор в силу закона наследственно-
сти. Распространение этих качеств должно было идти другим путем; при-
меры самоотвержения и храбрости должны были убеждать других, на-
сколько это выгодно при взаимной преданности и верности, а отсюда —
образование привычки, усиление симпатии, что может уже передаваться
по наследству. Вторым, еще более важным стимулом должно было слу-
жить одобрение племени, слава. Удивление, возбуждаемое героем, вызы-
вает в других желание отличиться. «Таким образом он (т. е. нравственно
одаренная личность) может принести своему племени гораздо более
пользы, чем в том случае, если бы он оставил потомков с врожденным
стремлением наследовать его благородный характер»3. Из этих рассуж-
дений Дарвин выводит, что всегда более нравственное племя или народ
1 Ibid., I, 177.
2 См.: Ibidem., I, 177-187.
3 Ibid., 184.
128	Социологические этюды. Том I
одержит верх над менее нравственным, а этим путем в человечестве под-
бирается нравственность.
Далее Дарвин переходит к обзору роли естественного подбора в ци-
вилизованном обществе; но мы к этому обзору вернемся несколько поз-
же, а теперь пока рассмотрим аргументацию изложенного. Прежде все-
го я должен обратить внимание на то, что в вышеприведенной теории
Дарвина он под именем естественного подбора разумеет две совершен-
но различные формы подбора, более резко различающиеся друг от дру-
га, чем подборы естественный и половой. Я говорю о том, что я выше
назвал подбором историческим. Роль этого деятеля в органическом про-
грессе совершенно ничтожна не только в сравнении с значением есте-
ственного подбора, но и относительно других факторов органического
прогресса. В этой маловажности социального подбора в органическом
прогрессе и надо искать причины того, что до появления Дарвинова
«Происхождения человека», сколь мне известно, никто из биологов не
обратил на него внимания; сам Дарвин впервые коснулся его, когда за-
говорил о прогрессе человечества, которое живет в обществах; но есте-
ственно, что наблюдая его в области, в которой он не был полным хозя-
ином, как в биологии, Дарвин не отличил его от деятеля аналогичного и
хорошо ему известного в органическом прогрессе. В самой аргумента-
ции Дарвина мы уже можем почерпнуть некоторые черты отличия; обоб-
щив их, мы увидим, что деятель, показавшийся Дарвину его хорошим
знакомым, есть лицо совершенно новое и даже состоящее далеко не в
дружеских отношениях со старым знакомцем Дарвина, представленным
им всему миру под именем «естественного подбора родичей в борьбе за
существование». Естественный подбор, как мы знаем, порождается из-
менчивостью, упрочиваемою наследственностью и направляемою пере-
живанием приспособленнейших в борьбе за существование. В истори-
ческом подборе роль наследственности (деятеля органического) заме-
няют, [на] пример, подражательность, расчет выгоды, тщеславие, боязнь
позора, традиция и предание (все — деятели социальные); переживание
приспособленнейших не только не есть необходимость в историческом
подборе, но, как сам Дарвин замечает, часто случается обратное, а на-
правляющим фактором является победа обществ, в которых оказалось
больше приспособленных к общественному быту, хотя бы их погибло
относительно больше, чем из числа менее приспособленных соплемен-
ников. Таким образом, факторы, сочетание которых производит есте-
ственный подбор, и те, следствием общего действия которых является
подбор исторический, не одни и те же, и если Дарвин смешал эти два
процесса, то, вероятно, потому, что оба вылупливаются, так сказать, из
яиц, имеющих большое внешнее сходство, порождаются борьбою за су-
ществование между особями и борьбою за существование между обще-
ствами, а с другой стороны, оба приводят к совершенствованию породы,
Глава IX. Исторический подбор и первобытные общества	129
испытывающей их влияние. Но совершенствование — понятие относи-
тельное, если под ним не разуметь приспособления, а если его понимать
таким образом, то придется сознаться, что совершенствование может
идти не только бесконечно различными, но даже и прямо противопо-
ложными путями, и потому, если оба процесса и ведут к приспособле-
нию, из этого еще вовсе не следует, что оба следуют тому же пути и друг
другу не противоречат, не находятся в антагонизме. Именно в таком-то
естественном антагонизме находятся наши деятели и вовсе не нужно мно-
го проницательности, чтобы убедиться в этом.
Какие качества подбираются естественным подбором? Без сомнения,
такие качества, которые даруют одной особи победу над другою и кото-
рые могут быть унаследованы потомством победившей особи; но каче-
ства, дарующие победу одной особи над другою, — это качества, кото-
рыми она может устранить, уничтожить или обмануть другие особи
наследоваться могут только физические и психические качества, а пото-
му подбираемыми качествами, помимо физической силы и ума, будут
жестокость, хитрость, лесть, вероломство — вообще же качества, разъ-
единяющие людей. Они же будут размножаться естественным подбором
наравне с другими, о которых я теперь не упоминаю. Посмотрим теперь,
какие качества размножаются подбором историческим? В борьбе между
обществами, как соглашается и Дарвин, берут перевес общества, теснее
и лучше сплотившиеся, т. е. такие, где особи действуют единодушнее,
где более сознана и осуществлена солидарность. Таким образом, исто-
рический подбор стремится размножить качества, которыми (в преде-
лах племени) одна особь помогает, содействует, сочувствует другим и
прямо устраняет наклонности, разъединяющие людей (соплеменных).
Противуположность процессов естественного и исторического подбора
выясняется этим сама собою. Оставляя даже в стороне все другие эф-
фекты обоих деятелей, мы видим, что одновременно действовать они
могут только друг друга подрывая; действительно, уже из этого беглого
сопоставления фактов видно, что исторический подбор направляет свою
деятельность на развитие чувства симпатии, сознания солидарности,
явлений, прямо противудействующих, по крайней мере, борьбе за су-
ществование между членами общества и тем подрывающих проявление
естественного подбора.
Но этим противодействием проявлению борьбы за существование
не ограничивает исторический подбор свой антагонизм подбору есте-
ственному; он идет дальше и стремится устранить самую причину борь-
бы за существование — перевес размножения особей над количеством
пищи. Естественно, что победу при других равных условиях одержит
племя более многочисленное, такое, которое размножается быстрее; раз-
множение без искусственного умножения пищи производством ее ог-
раничено весьма тесными пределами, но чем совершеннее способ ее
5 Социологические этюды
130	Социологические этюды. Том I
производства или даже способ ее добывания в первобытной жизни, тем
более раздвинуты пределы размножения, тем быстрее может размно-
жаться племя, тем скорее перерастет оно численностью своих соседей.
Значит, обыкновенно племя будет тем многочисленнее (при других рав-
ных условиях), чем скорее умеет оно раздвигать предел размножения,
чем полнее равновесие между размножением его членов и умножени-
ем пищи. Очевидно, что и с этой стороны исторический подбор, даруя
победу племенам более многочисленным, распространяет способы, ко-
торыми размножение потребностей и размножение средств удовлетво-
рения удерживаются в равновесии или, по крайней мере, в большем рав-
новесии, и тем самым пытается разложить сочетание деятелей, произ-
водящее борьбу за существование. Здесь вопрос не в том, производит ли
исторический подбор равновесие между размножением и возрастанием
средств и возможно ли вообще такое равновесие? — Положим даже, буд-
то невозможно; но несомненно, что возможно приближение к нему
более или менее полное, создаваемое развитием культуры, и истори-
ческий подбор, сам ничего не производя, только сортирует эти при-
ближения и охраняет наибольшие, даруя им победу в борьбе племен и
обществ. С другой стороны, несомненно, что чем больший дан про-
стор размножению, тем меньшее поле остается для борьбы за суще-
ствование, которая и вызывается стеснением размножения; ослабле-
ние же борьбы за существование влечет и ослабление естественного
подбора. Таким образом, борьба за существование с двух сторон стес-
нена историческим подбором — развитием чувств и мыслей в особях,
отвращающих их от борьбы, и расширением предела размножения,
отчего она является уже не столь повелительною. Кроме этого про-
тивудействия естественному подбору чрез ослабление и ограничение
борьбы за существование, исторический подбор прямо истребляет и
уничтожает те общества, в которых наиболее развился эгоизм, т. е. в
которых, следовательно, естественный подбор был наиболее деятелен,
а этим исторический подбор должен отчасти косвенным путем содей-
ствовать разложению борьбы за существование и органической наслед-
ственности признаков, дарующих победу. Устраняя общества, в которых
естественный подбор наиболее деятелен, потому что создаваемые им ка-
чества оказываются невыгодны в борьбе между племенами, но не будучи
в состоянии устранить самую борьбу за существование, исторический под-
бор естественно сохранит те племена, где борьба за существование пользу-
ется орудиями, органически ненаследственными. Это же обстоятельство
вытесняет естественный подбор, не вытесняя борьбы за существование.
Таким косвенным покровительством племенам, принявшим нена-
следственные орудия в борьбе за существование между сочленами, не
ограничивается исторический подбор. Искусственные орудия борьбы —
власть, богатство, знание, привилегия и т. д. Пользование этими орудиями
Глава IX. Исторический подбор и первобытные общества	131
в борьбе за существование изменяет ее характер; прямое насилие заме-
няется эксплуатацией. Большинство этих орудий при своем развитии
дает также перевес в борьбе между племенами, а естественно, раз они
стали главными орудиями успеха, они должны развиваться. Это разви-
тие богатства и знания при других равных условиях дает также перевес и
в борьбе племен — трюизм, который, конечно, не стоит доказывать. Го-
воря о власти как орудии борьбы за существование, я менее всего разумею
борьбу за власть, когда она не орудие, а цель, и притом преследуемая боль-
шею частью в борьбе насилием; орудием в борьбе за существование
власть может быть только тогда, когда она прочна, а ее прочность мо-
жет иногда показывать дисциплину племени; значение дисциплины в
борьбе между племенами тоже не требует доказательств. Даже привиле-
гии, поскольку они во время их возникновения послужили накоплению
богатства, знания, военного искусства, могли сослужить свою службу в
междуплеменной борьбе. Если же, таким образом, замена грубой снасиль-
ственной> борьбы за существование, где орудиями борьбы служат сила,
быстрота, ум, ловкость, жестокость, неразборчивость средств, тою фор-
мою этой борьбы, которая зовется конкуренцией и употребляет орудия,
органически ненаследственные: богатство, знание, привилегию, искус-
ство, власть, если эта замена оказывается выгодною в борьбе племен, то
исторический подбор дает преобладание последней форме, хотя вооб-
ще он ослабляет всякую борьбу за существование. Таким образом, исто-
рический подбор по всем пунктам является антагонистом естественного
подбора; он распространяет чувства и наклонности, отвращающие че-
ловечество от индивидуальной борьбы за существование; он распрост-
раняет культуры, удачнее других решающие вопрос о равновесии между
потребностями и средствами удовлетворения; он, наконец, дает пре-
обладание косвенно и прямо формам общежития, где в большей сте-
пени устранена органическая наследственность орудий борьбы за
существование. Если первыми двумя путями он только ослабляет есте-
ственный подбор, то последним он может его изгнать совершенно.
Таковы-то эффекты исторического подбора; будучи сочетанием иных
деятелей, хотя наружно походя на естественный подбор, он является по-
всюду его антагонистом. Не касаясь в настоящее время вопроса, насколь-
ко он в состоянии совершенно изгнать естественный подбор, нельзя
не признать, что именно к этому тяготеет его деятельность. Истори-
ческий и естественный подбор — силы, взаимно исключающие; это два
полюса в ряду процессов, которыми совершается прогресс жизни. Но
оба они процессы сложные, а потому их антагонизм должен находить
истолкование в антагонизме их факторов. Если деятельность естествен-
ного подбора угнетается историческим подбором, то, значит, факторы
первого противодействуют факторам последнего, и процесс историче-
ского прогресса даже без вмешательства исторического подбора должен
132	Социологические этюды. Том 1
быть враждебен естественному подбору и именно в тех самых пунктах,
поражением которых исторический подбор угнетает естественный. Эту
сторону вопроса мы и должны разобрать теперь.
Мы видели, что исторический подбор борется с естественным тре-
мя путями: во-первых, он стремится разложить сочетание борьбы за су-
ществование и органической наследственности орудий борьбы и побе-
ды, во-вторых, он стремится ограничить и парализовать проявление
борьбы за существование, развивая чувства и наклонности, ей противо-
положные, и в-третьих, он стремится уничтожить причину борьбы за
существование, покровительствуя культурам, лучше других уравновеши-
вающим размножение населения умножением средств. Но он, как я уже
упоминал, есть деятель, только сортирующий племена и культуры, ко-
торые создаются другими процессами; в индивидуальной борьбе за су-
ществование материал для сортирования доставляет индивидуальная из-
менчивость; в борьбе племен этим материалом служат различия культур
и цивилизаций, созданные не случайно, но необходимым развитием ис-
торического прогресса. Поэтому и различия по тем трем признакам, на
основании которых исторический подбор сортирует борющиеся племе-
на, должны возникать не иначе, как путем этого прогресса. Обществен-
ное развитие, следовательно, независимо от того процесса, двигателем
которого является исторический подбор, должно разлагать сочетание
борьбы за существование и органической наследственности признаков,
дарующих победу, должно развивать чувства, отвращающие население
от борьбы, должно стремиться уравновесить размножение населения с
размножением средств. Все это должно создаваться <социальным> про-
грессом каждого общества, а дело исторического подбора только дать
преобладание наиболее успевшим обществам; не производись эти явле-
ния естественным ходом исторического прогресса, историческому под-
бору не над чем было бы и работать. Повсюду он по необходимости
является деятелем, только мультиплицирующим эффекты естествен-
ного общественного процесса. Рассмотрим же поочередно, как прояв-
ляются в историческом прогрессе те три явления, на которых мы выше ос-
тановились: устранение органической наследственности орудий борьбы за
существование; развитие нравственного чувства, восстающего против
проявления борьбы за существование между людьми; и уравновеше-
ние размножения населения умножением средств. Начнем с первого
явления.
t'ji
»;
.4^
. rv‘
rt-i
Йп
Г
*»
*’r Глава X.
« ОРГАНИЧЕСКАЯ НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ
1‘ ОРУДИЙ БОРЬБЫ
Л"	-------------------------------------
Я’!
Пересмотрим для нашей цели различные общественные формы, че-
рез которые прошла цивилизация в своем историческом развитии. Нам
нет надобности останавливаться на вопросах о причинах, обусловливав-
ших переход от одной формы к другой, на деятелях, создававших истори-
ческий прогресс; эти причины и эти деятели суть явления общественные
в тесном смысле, и их проявление, поскольку оно создавало явления об-
щественные же, не относится к предмету настоящего исследования. Ими
мы займемся лишь настолько, насколько они воздействовали на те слож-
ные биологические деятели, которые делали прогресс органический. Мы
уже определили общий и коренной антагонизм, существующий между
проявлением естественного подбора и прогрессом человечества, насколь-
ко он производится подбором социальным, или историческим. Теперь мы
должны рассмотреть, как независимо от этого сложного деятеля прогресс
исторический воздействует на проявление естественного подбора. В ка-
кое отношение становятся к нему различные общественные условия по
мере возникновения их в обществе с развитием цивилизации, и прежде
всего по нашему плану нам предстоит решить вопрос об отношении этих
условий к одному из условий естественного подбора, к органической на-
следственности признаков, дарующих победу в борьбе за существование.
С этой-то точки зрения мы и пересмотрим сейчас различные формы,
в которые последовательно отливались человеческие общества.
Наиболее древняя и вместе с тем наиболее простая форма общества
представляется диким состоянием (sauvagerie) ’’ Несмотря на разнооб-
разие быта диких племен, скажется,> можно установить <некоторые>
общие признаки этого состояния, которые вместе с тем должны быть и
самыми основными. Обращаясь к экономической стороне жизни этих
племен, самым характеристическим отличием будет то, что пища ими
134	Социологические этюды. Том I
добывается, но не производится-, охота и рыбная ловля составляют главный
источник их пропитания, затем следуют дикорастущие плоды, травы и ко-
ренья. В этом состоянии размножение ограничено еще теми средствами
пропитания, которые производит сама природа, не направляемая трудом
человека. Прогресс экономический тут может заключаться в расширении
сферы добывания пищи чрез включение произведений, прежде недоступ-
ных добыче, что производится при помощи усовершенствования орудий и
снарядов, служащих для охоты и рыбной ловли. Палица, праща, дротик,
топор с каменным лезвием, а затем, быть может, и с металлическим, нож
и лук — вот разные приспособления, которые достижимы и в дикой фор-
ме человеческого общества; сюда же можно отнести удочки с костяны-
ми крючками, острогу с каменным или костяным наконечником, плете-
ную из ветвей западню для рыб, равно как капканы для зверей и волося-
ные силки для птиц. Все эти и некоторые другие снаряды и орудия были
изобретены в период дикого состояния и предназначались служить об-
легчением в добыче пищи; с этой стороны можно бы было сказать, что
уже и в дикости человек отчасти, косвенным путем обратился к производ-
ству пищи, производя орудия для добывания ее. Но, во всяком случае, пря-
мого производства пищи мы не встречаем в этой форме общежития.
Второю характеристическою чертой дикости в ее экономической
жизни является простота, элементарность всех ее производств. Главною
стороною производства должно было быть создание вышеисчисленных
орудий и снарядов для добывания пищи; одно простое перечисление их,
мною сделанное, указывает на несложность производства. Прогресс в
производстве этих орудий, как и многих других предметов труда дикаря,
был отчасти обусловлен уменьем искусственно производить огонь; искус-
ственное добывание огня известно всем дикарям, с какими только знако-
ма наука, но, конечно, было время, когда люди не знали его. В добывании
огня мы замечаем некоторый прогресс: желобок и палочка, огневое свер-
лило и кремень — вот различные фазисы этого прогресса. Все способы
самые простые, не требующие, как наши способы, сложного сотрудни-
чества для производства снарядов1. После добывания пищи и добыва-
ния огня надо обратить внимание еще на производство снарядов для
приготовления пищи (посуда), одежды, жилища. Пересмотрите пооче-
редно все эти производства, как они изложены, напр[имер], у Тайлора1 2,
1 О снарядах для добывания огня, употребляемых в первобытной культуре,
см.: Тайлор. Доисторический быт человечества, гл. IX. О несуществовании не-
знакомых с добыванием огня племен, стр. 307-317. О снаряде «палка и жело-
бок», стр. 319; об огнесверлиле, стр. 320-333; о других снарядах диких для той же
цели — на следующих страницах. Эти снаряды (кроме кремня) состоят в раз-
личных приспособлениях трения дерева об дерево2’
2 См.: Ibidem., о посуде, 9-я же глава, после добывания огня. <О жилище и
одежде наиболее сведений в различных путешествиях, но это предмет слиш-
ком общеизвестный, чтобы на нем стоило больше останавливаться.>
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	135
и вы согласитесь, что все производимое дикарем не требует необходимо
сложного сотрудничества, разделения труда, хотя в высших фазах разви-
тия дикого общества оно и могло бы проявиться. Итак, экономические
признаки дикого общества сводятся к добыванию пищи (отсутствию ее
производства) и к простоте форм производства (отсутствию разделения
труда). На такое определение могут, пожалуй, возразить, что я определяю
дикое состояние отрицательно, отсутствием таких-то признаков; на это я
замечу, что положительною характеристикою экономической жизни ди-
кого состояния будет уже присутствие производства, какого бы то ни было,
и что насколько присутствие производства отграничивает дикое обще-
ство от досоциального состояния, настолько отсутствие производства
пищи и отсутствие сложного сотрудничества, вместе взятые, отделя-
ют его от последующих состояний и форм общественных.
При таком экономическом быте, где каждый член общества может
обойтись без помощи своих сочленов или, по крайней мере, где содей-
ствие выражается обыкновенно в форме простого сотрудничества и толь-
ко как исключение в форме сложного, при таких условиях экономичес-
кой жизни зачатки материальной культуры, находимые нами в диком
обществе, не могут изменить существенно условий борьбы за существо-
вание. Отсутствие производства пищи исключает возможность значи-
тельных сбережений и запасов ее, которые могли бы капитализоваться
и за которые обладатель их мог бы покупать услути и помощь других;
это же отсутствие обусловливает отсутствие и собственности в том виде,
как вырабатывается это понятие впоследствии, а это опять-таки лишает
возможности одних лиц покупать труд других, не обменивая его на свой
собственный. Простота всех производств, доступность их более или ме-
нее каждому сочлену делает бесполезным накопление этих незамысло-
ватых продуктов, что тоже мешает созданию капитала и приобретению
органически ненаследственных орудий борьбы за существование. Таким
образом, экономические условия первобытного дикого общества нисколь-
ко не ограничивают действия естественного подбора, поскольку оно за-
висит от органической наследственности орудий борьбы за существова-
ние. Влияние их в этом направлении ограничивается, быть может, только
введением новых признаков как орудий борьбы, напр[имер], изобрета-
тельности, искусности ручной работы и т. п. Не надо забывать, впрочем,
что уже и дикая культура все же расширяет пределы размножения и с
этой стороны частью противодействует борьбе за существование. Ука-
жу еще и на то обстоятельство, что если сложное сотрудничество и не
необходимо в экономическом быту диких, то все же оно возможно и
выгодно для племени, где проявится, и исторический подбор не преми-
нет выдвинуть подобные племена и даровать им успех в междуплемен-
ной борьбе за существование. Сложное же сотрудничество и при отсут-
ствии производства пищи может породить капитализацию продуктов,
136	Социологические этюды. Том I
хотя бы, напр[имер], глиняной посуды. Такими частными осложнения-
ми вообще простого производства, которые должны непременно воз-
никать со временем и в диких обществах, отчасти нарушается значение
личных, органически наследственных качеств в борьбе за существова-
ние, но покамест это нарушение не идет дальше простого колебания, быть
может, замедления естественного подбора.
Политическая жизнь диких племен находится еще в более руди-
ментарном состоянии, чем экономическая. Главную роль играет союз
семейный; но значение различных форм брака (коммунального, поли-
андрии, полигамии, умычки), господствующих в диких обществах,
я рассмотрел в этюде о половом подборе в обществе. Там я показал, как
коммунальный брак должен был естественно перейти в полиандрию или
полигамию уводом; как полиандрические племена, принявшие повсюду
обычай эндогамии, должны были вследствие тесного скрещиванья из-
мельчать и погибнуть; как, напротив того, полигамы должны были бы-
стро размножаться и подбираться по силе, ловкости и т. д., вследствие
чего они должны были взять верх в междуплемениой борьбе и вытес-
нить племена полиандрические и коммунальные. Значение форм брака
для проявления полового подбора и направления его деятельности чрез-
вычайно важно, но на течение естественного подбора, кроме некоторых
указанных в прошлом этюде черт, они могут иметь влияние весьма тес-
ное. Укажу, напр[имер], на последствия порабощения женщин, которое
в большей или меньшей степени сопровождает форму брака умычкой.
Власть, которую в таком браке приобретает муж над женою, делается в
руках мужа одним из орудий борьбы за существование; он по возмож-
ности слагает с себя трудности повседневной работы, часто ограничи-
вая свою деятельность только добыванием пищи, все же производство
лежит на жене или женах. Тяжелая работа, обременяющая женщину, дела-
ет ее малоплодовитою1, и племя, дальше других ушедшее по пути обре-
1 См.: Герб[ерт] Спенсер. Основания биологии, т. II, ч. VI, § 327, а также
главу VIIIтой же части (§§ 347-351), где Спенсер доказывает, что между количе-
ством траты силы организмом и генезисом существует антагонизм. Любопыт-
ный пример в этом роде приводит Уоллес в «Малайском архипелаге», именно
племя дайяков3" на о. Борнео, которое, несмотря на все благоприятные условия,
не размножается. Уоллес объясняет это обременением дайякской женщины, на
которой лежит тяжелая работа, см. русск[ий] перев[од], стр. 99-101. Поэтому,
мне кажется, мои соображения о значении порабощения женщины для истори-
ческого подбора имеют за себя как теоретическую подкладку в выводах Спенсе-
ра, так и замечательный пример. У Герб[ерта] Спенсера приведены и другие
примеры, даже, по-видимому, более поразительные, но ни один не соединяет в
себе столько условий плодовитости при доказанной неплодовитости. Интерес-
ны следующие факты: кафры имеют от 12 до 20 детей, готтентоты редко более 3,
многие женщины совершенно бесплодны. Плодовитость малодеятельных ка-
надцев-французов и малоплодность деятельных англичан-канадцев. Во Фран-
ции и Австрии дознано, что зрелость крестьянской трудящейся девушки насту-
пает годом позже, чем праздной девушки среднего сословия (см. §§ 360-367).
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	137
менения женщины, должно медленнее размножаться, а это роковым
образом отзывается на нем в междуплеменной борьбе за существование.
Таким образом, порабощение женщины, служащее орудием в индиви-
дуальной борьбе за существование, является причиною поражения в
междуплеменной борьбе, так что если, как мы видели в прошлом этюде,
исторический подбор и дарует победу полигамии уводом, порождаю-
щей порабощение, то он же полагает и предел такому порабощению.
Кроме семьи, дикое общество знает еще форму племени, т. е. союза
семей одного происхождения, но <это наименее исследованная сторона
первобытной культуры. Вообще можно сказать, что> это форма весьма
неустойчивая, <что> власть племени или его предводителя весьма неве-
лика (надо помнить, что я говорю о диких в строгом смысле, как опреде-
ляются они вышеочерченным экономическим бытом). Надо полагать
поэтому, что власть, которою облекался начальник племени, не могла
служить особенно деятельным орудием в борьбе за существование, если
сам начальник не обладал какими-либо особыми личными преимуще-
ствами, а с другой стороны, трудно допустить, чтобы были часты случаи
начальников, не возвышавшихся над своими соплеменниками личны-
ми преимуществами. Вообще надо признать, что в диком обществе ус-
ловия политического быта также мало колебали органическую наслед-
ственность орудий борьбы за существование, как и условия экономи-
ческие. Некоторое колебание могли произвести власть мужа над женою
(и, быть может, отца над детьми) и наследственность звания предводи-
теля племени, где она успела установиться, так что власть, в будущем
столь могучее орудие борьбы за существование, в диком обществе еще
бессильна в конкуренции с личными преимуществами так же, как капи-
тал и собственность.
Чрезвычайно распространено мнение, что вначале звание начальни-
ка племени и священника, посредника между богами и людьми, облекало
всегда одного человека, так что только впоследствии выделились власть
светская и духовная, но мне кажется, что подобный случай не может быть
рассматриваем как общий и даже как господствующий. Несколько позже
в родовом быту это, действительно, по-видимому, было всегда так, но в
диком состоянии, как мы его выше определили, это явление едва ли мо-
жет почитаться необходимо присущим, неизбежною первой ступенью
развития жречества. В сравнительно более высоком патриархальном быту
были и религиозные воззрения несколько выше; оба элемента религиоз-
ного развития — обоготворение сил и явлений природы и поклонение
душам умерших — приняли несколько систематическую форму, олицет-
ворились, поэтому и форма поклонения приняла более постоянный и
определенный характер, явилась необходимость постоянного жертвен-
ника, правильных, периодических приношений, а кому же, как не ро-
доначальнику, было естественнее всего исполнять эти религиозные
13 8	Социологические этюды. Том I
обряды за весь свой род. Но такая выработанность (относительная) ре-
лигиозных воззрений могла явиться в диком обществе разве уже при
переходе его в другие формы и потому не может рассматриваться как
общее правило. Преобладающею формой мифического миросозерцания
дикаря должно было быть обоготворение предметов природы и умер-
ших в самой грубой форме. Здесь не находим мы еще ни постоянных
жертвоприношений (или, лучше сказать, вовсе не находим жертвопри-
ношений в их позднейшей форме), ни молитв, ни храмов; религиозное
поклонение выражается в колдовстве и заклинании. Колдун и знахарь,
по всей вероятности, предшествовали жрецу-предводителю племени, как
идея об управлении природы, <(состоявшей, по представлению этого
первобытного мыслителя, из ряда фетишей),> посредством заклинаний
и различных подражательных действий предшествовала идее управле-
ния ею при помощи умилостивления всесильных богов. Если же таков
был прогресс религиозного мышления, то, значит, в диком обществе мы
должны найти дифференцованными власть политическую и влияние,
соединенное с званием посредника между людьми и богами. Мы, дей-
ствительно, видим повсюду у диких, что не начальники их являются у
них шаманами, колдунами, кудесниками, ведьмами и вообще различ-
ных наименований вещими мужами, женами и девами. Эти же наиме-
нования служат, во всяком, случае, более надежным орудием в борьбе за
существование, чем сомнительные капиталы дикаря или колеблющаяся
власть его предводителя. Власть различных вещих над дикарями изуми-
тельна и, конечно, представляет собою действительное, могучее орудие
в борьбе за жизнь и притом орудие, органически ненаследственное. Для
нас важно бы было определить теперь, как оно приобретается. Если при-
обретение его связано с каким-либо особенным личным качеством или
качествами, то эти качества должны быть покровительствуемы естествен-
ным подбором. К сожалению, антропология представляет мало матери-
ала для решительного определения пути достижения у различных диких
племен звания знахаря, колдуна. A priori можно сделать несколько пред-
положений; во-первых, вероятно, это частью люди душевнобольные с
расстроенным воображением, энтузиасты, быть может, галлюцинанты4';
во-вторых, весьма часто это должно быть просто хитрецы, ловкие об-
манщики. Эти качества, следовательно, вероятно, могли бы подвергнуть-
ся подбору, но я думаю, по крайней мере, относительно второго разря-
да, что они должны развиваться скорее чрез упражнение, чем подбором.
Если люди первого разряда, быть может, и могут возвыситься до звания
колдуна, вещего человека самостоятельно, без содействия прежнего кол-
дуна, то едва ли это вероятно для лиц второго разряда; колдун же окажет
содействие, научит, скорее всего, своего сына, и таким образом это зва-
ние, вероятно, на практике является наследственным. Наследственность
звания в известных родах исключает деятельность естественного подбора,
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	139
а болезненность первого разряда знахарей не позволяет рассчитывать на
оставление ими более многочисленного потомства. И это, вероятно, самое
чувствительное ограничение естественного подбора в диком обществе.
Пересмотрев, таким образом, все главнейшие стороны быта диких
племен, мы приходим к заключению, что значение в борьбе за суще-
ствование орудий, органически ненаследственных, весьма ограничено
в диком обществе; в экономическом и политическом быту оно даже
ничтожно, и их можно ценить разве как зародыши условий, имеющих
развиться; несколько больше значение их в религиозном быту. Поэто-
му остается полный простор людям употреблять в борьбе за существо-
вание их личные природные преимущества, которые в большинстве слу-
чаев и решают борьбу, и этим путем естественный подбор удерживает
свое значение. Теперь нам нужно только определить направление, в ко-
тором должен действовать естественный подбор в диком обществе, если
не повсеместно и не всегда, то, по крайней мере, в большей части случа-
ев. Появление культуры, хотя и не в совершенной форме, должно было
уже изменить направление подбора. На это изменение я уже указывал в
этюде о половом подборе, именно, что вместо подбора специальных ору-
дий вооружения для нападения и защиты (вроде рогов, клыков, брони
и т. п.), которые подбираются в докультурный период, на первый план
выступает подбор силы, ловкости, быстроты, ума вообще. Благодаря это-
му изменению признаков, подверженных подбору, происходит и другое
немаловажное изменение. Различия особей по силе, ловкости, быстроте,
уму должны меньше, чем различия по величине, крепости, выгодной
форме и пр. орудий вооружения, зависеть от индивидуальной изменчи-
вости при рождении (возникающей вследствие случайных причин, осо-
бого столкновения наследственностей при скрещивании, реверсии и т. п.)
и происходят, вероятно, больше из различия упражнения. Если же это
так, то естественный подбор значительною частью является лишь дея-
телем, умножающим последствия прямого приспособления чрез усилен-
ное упражнение. Я не хочу сказать, чтобы случайная изменчивость вовсе
не доставляла или доставляла очень мало материала для подбора, но толь-
ко то, что она с возникновением даже дикой культуры начинает достав-
лять его меньше, чем в докультурный период, и что очищаемые ею об-
ласти занимаются изменчивостью, порождаемою определенным влия-
нием условий; одним словом, что определенное влияние условий, раз
вступив на почве социальной жизни в борьбу с естественным подбором
за значение в прогрессе, берет верх, что называется, не мытьем, так ката-
ньем. Не будучи еще в состоянии значительно поколебать размеры его
деятельности, оно частью делает его просто мультипликатором своих
эффектов, изменяя род его деятельности.
Выше я упомянул, что естественный подбор в обществах дикарей
должен тоже, по-видимому, содействовать развитию ума; мы видели,
140	Социологические этюды. Том I
говоря об историческом подборе, что, между прочим, естественный под-
бор должен развивать антисоциальные психические качества: лукавство,
обман, вероломство, жестокость. Быть может, именно его действию
должны мы приписать встречаемое между дикарями людоедство и во-
обще зверство, иногда превосходящее все, что мы знаем о подобных
чувствах у низших животных1. Отсутствие чувства симпатии, жалости
должно было развиваться в индивидуальной борьбе за существование
•Столько при ограничении юридическом и нравственном тех способов
борьбы, когда погибель одного бывает непосредственно полезна другому,
естественный подбор может изменить свое действие и больше не подби-
рать различных антисоциальных и безнравственных качеств>. Помимо
этих качеств, естественный подбор, вероятно, производит у дикарей под-
бор ума, энергии, находчивости, а особенно совершенства внешних чувств
и, может быть, некоторых других психических свойств, но ни в каком слу-
чае и никогда нравственности. Мы видели, что противоположное мнение
Дарвина произошло оттого, что он под естественным подбором разу-
мел исторический подбор, процесс, существенно от него отличный по
своим составным факторам и прямо противоположный по эффектам.
Резюмируя наше обозрение проявления естественного подбора в
диком обществе, мы можем сказать: 1) что создание первобытной куль-
туры, которая отличает эту форму общественного быта, ведет к измене-
нию направления естественного подбора, обращая его на подбор силы,
быстроты, ума вообще, а не орудий вооружения, которые заменяются
искусственным оружием; 2) что такое изменение характера подбора
заставляет его в большей степени пользоваться изменчивостью, порож-
даемою определенным влиянием условий, и таким образом делает его
отчасти просто мультипликатором эффектов этих условий, подбирая
наиболее удачные; 3) что создание культуры, поскольку оно выражает-
ся в появлении сложного сотрудничества, политической организации
и того мнимого знания, которое выражается в колдовстве, влечет за
собою появление на арене борьбы за существование орудий, органически
ненаследственных, и тем ослабляет деятельность естественного подбора;
4) что это ослабление весьма незначительно, и естественный подбор иг-
рает поэтому видную роль в жизни диких обществ; но 5) всякое подобное
1 См.: Леббок. Начало цивилизации, гл. VII. На стр. 164 он говорит, что жесто-
кость, воровство, убийство, грабеж считаются у дикарей похвальными; при этом
он прибавляет даже: «Нравственность дикарей гораздо ниже и менее развита, чем
вообще предполагают» (стр. 165). Ряд интересных и многочисленных примеров
на стр. 164-167-, приводимые факты чрезвычайно разнородны и, конечно, далеко
не одинаковой пробы и значения; но есть между ними и такие, которые не только
вполне подтверждают взгляд Леббока, но даже доказывают больше, напр[имер],
см. о тасманийцах, австралийцах, восточных неграх и др. (Прим. 1-го изд.)
Добавлю это примечание указанием на интересные данные, заключающи-
еся в книге г. Кулишера «Очерки сравнительной этнографии», 8-12. (Примеч.
2-го издан.)5'
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	141
ослабление покровительствуется историческим подбором, и потому об-
щий прогресс всего дикого человечества выражается в постепенном, ос-
лаблении естественного подбора, хотя при условиях дикого быта он и не
может быть вытеснен совершенно.
Я остановился подробно на диком обществе, потому что в нем мы
уже встречаем в зерне главные социальные условия, имеющие развить-
ся и определиться сходом исторического прогресса; они еще бессильны
ввиду физических и органических деятелей, но направление, характер
их деятельности мы можем наметить довольно отчетливо и в этом зача-
точном состоянии. По отношению к занимающему нас вопросу органи-
ческой наследственности орудий борьбы за существование направление
это состоит во введении орудий, ненаследственных органически, и при-
том соразмерно развитию сложного сотрудничества, укреплению поли-
тической организации и значению действительного или предполагаемого
только знания. Факторы эти не сами по себе производят такое послед-
ствие, но чрез создание капитала, власти и знания и чрез распределение
их несоразмерно личным качествам. Раз такое распределение возникло,
оно уже само служит причиною дальнейшего развития в том же направ-
лении; первоначально же возникает это явление из естественного стрем-
ления передать свои преимущества (богатство, власть, знания) детям,
которые, конечно, не всегда обладают личными качествами, доставив-
шими их отцам переданные им преимущества. Все эти выводы и сооб-
ражения мы можем сделать, наблюдая первобытную культуру диких,
когда все отношения еще не затемнены, когда указанные социальные
деятели еще только зарождаются, взаимно друг друга не осложняют и
стоят лицом к лицу преимущественно с деятелями органического про-
гресса, силами докультурного периода. Определив их значение при са-
мом, так сказать, их зачатии, мы тем облегчаем себе дальнейший путь,
где будем иметь дело с ними же. Поэтому мы можем ограничиться лишь
беглым обзором последующих форм быта и остановимся несколько под-
робнее только на последней форме — цивилизованном государстве.
В экономическом развитии поворотным пунктом от дикого состоя-
ния к цивилизованному надо, по-видимому, считать время, когда впер-
вые была произведена пища; окончательно же переходит дикий быт в
другие формы, когда производство пищи получает решительное преоб-
ладание над ее добыванием, когда земледелие или скотоводство заменя-
ют охотничий и рыбный промыслы. Теперь отвергнуто мнение, будто
скотоводство необходимо предшествовало земледелию; оба способа про-
изводства пищи возникали прямо из дикого состояния, смотря по усло-
виям страны, в которой жило племя, делавшее этот прогресс. Однако от
этого не уменьшаются существенные и весьма важные различия обоих
способов производства. В то время как развитие земледельческой про-
мышленности вместо зверо- и рыболовной значительно усложнило
142	Социологические этюды. Том I
процесс добывания пищи как для каждого индивида, так и для всего обще-
ства, возникновение скотоводства едва ли даже не упростило этот про-
цесс, по крайней мере, для каждого индивида. Уход за стадами, состоя-
щий в одном оберегании, кухонное искусство, производство молочных
продуктов, кож, войлоков — вот чем ограничивался труд члена кочевой об-
щины; разделение труда мы едва ли вправе тут ожидать больше, чем в ди-
ком состоянии, а отсутствие частной собственности предупреждает накоп-
ление капитала. Вообще по условиям быта кочевого, пастушеского надо
ожидать, что тут исчезает индивидуальная борьба за существование и вполне
возмещается борьбою между родами, <но эта борьба едва ли сопровожда-
ется каким-либо историческим подбором, потому что самый способ про-
изводства исключает какое-либо активное расширение предела размноже-
ния, и большая или меньшая численность рода обусловливается, вероятно,
более всего случайными причинами.> Было бы весьма интересно опреде-
лить орудия борьбы и победы в междуродовых войнах пастухов-кочевни-
ков, но это прямо не относится к предмету настоящего этюда.
Земледелие, как выше упомянуто, осложняет производство и потому
открывает путь к развитию сложного сотрудничества; но гораздо важнее
то обстоятельство, что возможность неравенства урожая, возможность
делать запасы и сбережения производят нечто вроде капитализации, про-
цесс, постоянно поддерживаемый сложным сотрудничеством1. Рядом с
1 Я здесь вовсе не касаюсь вопроса об образовании капитала в современной
экономической жизии, производится ли он чрез сбережение, как утверждают
одни, или производительным потреблением, как думает, напр[имер,] Милль,
или наконец, вследствие постоянной разности между ценностью, потребляе-
мою трудом и воспроизводимою им, как доказывает К. Маркс6’. На той ступени
экономического развития, которой я тут касаюсь, не может быть речи о подоб-
ных разногласиях, тем более, что я рассматриваю тут капитал не как орудие и
средство производства (определение экономической науки), а лишь как орудие
и средство борьбы за существование. Если в обоих своих значениях капитал и
не лишается своих характеристических отличий, то все же он является далеко
не в одном и том же убранстве. Может быть, мне возразят, что в таком случае
лучше не употреблять термина капитал, чтобы не затемнять и без того не слиш-
ком отчетливое представление о нем, господствующее в науке; с этим нельзя не
согласиться, но термин богатство еще менее выдержит критики, потому что
далеко не все богатство употребляется как орудие борьбы за существование,
а значительная часть растрачивается. Большею частью только та доля его, кото-
рая употребляется на производство служит орудием борьбы за существование,
поэтому ей и приличествует всего более название капитала. Однако, менее кого
бы то ни было я смешиваю капитал в смысле орудия производства и в смысле
орудия борьбы за существование; богатство, употребленное на подкуп, не есть
орудие производства, хотя оно тут послужило орудием в борьбе за существова-
ние. Государственные затраты на канализацию, осушение болот или орошение
безводных степей пошли на производство, но они никому не послужили ору-
дием борьбы за существование, напротив, они, расширив предел размножения,
ослабили борьбу за существование.
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	143
экономическими преобразованиями рука об руку идут политические.
Здесь главным раздельным пунктом является возникновение государ-
ства, промежуточною формою — родовой или патриархальный быт,
а также общинный. Мы не будем вдаваться в разбор всех этих форм и их
генезиса <уже потому, что чувствуем себя тут на весьма шаткой почве
научных гипотез, друг другу противоречащих;». Довольно того, что в это
время шаг за шагом возникали собственность, сословия, рабство, госу-
дарственная власть, жреческая иерархия и, таким образом, постепенно
развивались преимущества, которые не могут быть унаследованы орга-
нически и которые не связаны причинною связью ни с каким органи-
чески наследственным признаком. Все эти преимущества росли и коли-
чественно, и качественно, увеличивалось их число и их сила, так что, на-
конец, в цивилизованном государственном быту мы находимся лицом к
лицу с чрезвычайно сложным механизмом культуры и гражданственно-
сти, где успехи каждого члена общества заранее, так сказать, предопре-
делены его положением и управляются течением обстоятельств, в весь-
ма слабой степени зависимым от его воли. Знатность, участие во власти,
богатство, образование, покровительство сильных мира сего, полити-
ческие учреждения родины, образование и состоятельность среды и пр.,
и пр. — вот главные орудия успеха в цивилизованном обществе. Гово-
рят, находчивость, предприимчивость, энергия много значат; но что со
всеми этими достоинствами поделает бедняк, не получивший образова-
ния и не имеющий сильного покровителя? А получить образование, со-
ставить состояние, приобресть покровителя — разве это зависит от бед-
няка, всем обделенного, а не от ряда обстоятельств, сложившихся, быть
может, за много времени даже до его рождения и над которыми во вся-
ком случае он не властен. Вообще, я не могу представить себе пути, кото-
рый естественный подбор мог бы проложить себе на арену социального
прогресса в цивилизованном быту. Мнение, мною высказываемое, про-
тиворечит многим авторитетам и, между прочим, воззрениям Дарвина
и Герберта Спенсера; поэтому мне придется теперь остановиться на раз-
боре их мнений. Начну с Дарвина.
Вот краткое изложение воззрений Дарвина'. Первым противодей-
ствием влиянию естественного подбора в цивилизованной жизни яв-
ляются средства против болезненности и смертности, призрение беспо-
мощных, богадельни и приюты и пр. Осложняющим влиянием являет-
ся собственность, вследствие чего на арену борьбы за существование люди
выходят не с одинаковыми средствами (Sic!). «Хотя цивилизация, — со-
глашается Дарвин2, — противодействует во многих отношениях естествен-
ному подбору, зато, с другой стороны, введением лучшей пищи и избав-
1 См.: Дарвин. Происхождение человека и половой подбор, I, рус[ский] пе-
ревод] Сеченова, гл. V, стр. 187-2037'.
ЧЬ„ 191.
144	Социологические этюды. Том!
пением от случайных нужд она, очевидно, благоприятствует лучшему раз-
витию организма». Это доказывается тем, что люди цивилизованных
стран сильнее дикарей. Значит, замечу я от себя, естественный подбор
вовсе не столь благодетельная вещь и порода может улучшаться и без
него; ведь сам Дарвин приписывает не ему улучшение породы, а прямо-
му влиянию цивилизации. Однако обратимся к Дарвину. Определив,
таким образом, противодействующие условия, Дарвин переходит к по-
ложительному проявлению естественного подбора: несомненно, что наи-
более смышленые и изобретательные лучше успевают в жизненной кон-
куренции, что, впрочем, до известной степени уравновешивается раз-
множением непредусмотрительных людей. Что касается вопроса о <яко-
бы> бесплодии талантливых людей, то Гальтон решил его положительно:
«Относительно физического строения, усовершенствованию вида спо-
собствует подбор несколько более одаренных, а не сохранение резких и
редких аномалий. То же должно существовать и относительно умствен-
ных способностей»8’. Поэтому вопрос о наследственности таланта не так
важен. Гальтон открыл закон среднего уклонения от нормы9’, в силу ко-
торого при общем повышении уровня умственных способностей долж-
но являться и более талантов. Для нравственного усовершенствования
путем подбора важны следующие факты: казни, заключения и ссылки
преступников; самоубийства меланхоликов и помешанных; удаление по-
мешанных; эмиграция беспокойных людей; сильное сокращение жизни
пьянством; неплодовитость развратных женщин и обыкновенное без-
брачие развратных мужчин. Однако, перечислив все это, Дарвин заме-
чает1: «Насколько вопрос касается высокого уровня нравственности и
увеличения числа способных людей, естественный подбор имеет, по-
видимому, у цивилизованных наций мало влияния, <хотя их основные
общественные инстинкты приобретены этим путем>». До сих пор при-
ведены факты, в которых естественный подбор является деятелем со-
вершенствующим, но дальше Дарвин приводит и другой ряд фактов:
бедные (большею частью менее образованные) и легкомысленные же-
нятся рано, откуда происходит не только то, что они производят боль-
ше детей и что поколения их сменяются быстрее, но и то, что дети их
сильнее и здоровее10’. Влияние этих фактов уравновешивается фактами
их большей смертности и меньшей плодовитости при неумеренности.
В этом отношении интересные данные представляет статистика, кото-
рая показывает, что между 20-80 годами жизни холостяков умирает по-
чти вдвое больший %, нежели женатых того же возраста1 Отсюда Дар-
вин вслед за Фарром выводит, что только лучшие представители каждого
поколения находят возможность вступить в брак12’ История тоже дос-
тавляет Дарвину несколько примеров естественного подбора: вредное вли-
яние инквизиции (особенно в Испании) на уровень умственных способ-
' Ibid., 1,194.
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	145
ностей; вредное влияние безбрачия духовенства в средние века, когда все
трудолюбивое и умственно развитое шло в духовные. Этим исчерпыва-
ется все сказанное Дарвином о действии естественного подбора в циви-
лизованном обществе. Правда, Дарвин сам, как мы выше видели, допус-
кает его с весьма ограниченным значением, но все же допускает больше,
чем я могу уступить; разберем же шаг за шагом аргументацию Дарвина.
Прежде всего, останавливаясь на деятелях, противудействующих ес-
тественному подбору, Дарвин посвящает ббльшую долю своего внима-
ния тем условиям, которые спасают от конечной гибели лиц, уже побеж-
денных в борьбе за существование; но очевидно, если бы этим ограни-
чивалось противодействие естественному подбору, то по большей мере
оно замедлило бы только ход его. Из органических ненаследственных
орудий борьбы за существование Дарвин берет в расчет только собствен-
ность и то довольно поверхностно1; все же остальные факторы: образо-
вание (которое ведь унаследовано быть не может), власть политичес-
кую, духовную власть священника, сословные привилегии, различные
монополии и вообще весь сложный механизм политических, граждан-
ских и религиозных прав, корпораций, союзов, влияние общественного
мнения и пр., и пр. — все это Дарвин игнорирует совершенно, будто бы
не это служит орудием борьбы за существование, а, напр[имер], изобре-
тательность и смышленость. Люди изобретательные и смышленые мас-
сами гибнут в борьбе за существование, потому что бедны, потому что
негде и не на что им было получить образование, потому что они лише-
ны тех или других прав (а какое значение имеет лишение некоторых прав,
лучше всего доказывает участь незаконнорожденных), да и мало ли еще
иных «потому что» можно отыскать и назвать; а с другой стороны, люди
совершенно бездарные и даже положительно глупые живут припеваю-
чи и плодят большое потомство. Как же тут можно говорить о подборе
изобретательности? Если она растет, то благодаря упражнению, а не под-
бору. Замечу, что привилегия на изобретение есть скорее покрови-
тельство знанию, чем изобретательности. Если на все это мне и могут
возразить, что я не доказал положительно несуществования подбора ум-
ственных качеств, то я возражу, во-первых, что я, надеюсь, показал недо-
казанность его присутствия, и во-вторых, его невероятность наряду с
деятелями столь сильными и затирающими личные преимущества, если
последние не опираются на них же. Остальные соображения Дарвина по
поводу воззрений Гальтона доказывают только, что если бы естествен-
ный подбор имел место, то он поднятием среднего уровня способностей
содействовал бы появлению талантов.
Факты, которые Дарвин приводит в подтверждение влияния есте-
ственного подбора на нравственные качества, еще меньше выдержива-
1 См.: Ib., I, 189-191.
146	Социологические этюды. Том I
ют критику. Казнь, заключение и ссылка преступников, удаление поме-
шанных, но разве Дарвин не замечает, что это искусственный подбор,
который он для животных отделяет от естественного. Легко предполо-
жить, что если бы вышел закон казнить, ссылать, заключать всех курно-
сых или голубоглазых, то в ряде поколений он повлиял бы на уменьше-
ние в расе этих признаков, но неужели и это был бы случай естественно-
го подбора? В таком случае он в наших руках, но почему же он после того
«естественный»? Я уже не говорю о том, что вопрос о наследственности
преступности есть вопрос весьма спорный и основывать свои выводы
на таких шатких аргументах приличнее противникам Дарвина, чем ему
самому. По-видимому, гораздо внушительнее факты вроде самоубий-
ства меланхоликов и помешанных, смертности пьяниц и неплодовитос-
ти проституток и развратников. Во-первых, несомненно, что меланхо-
лия, помешательство, пьянство и половая развращеность наследствен-
ны1, а во-вторых, нельзя оспаривать и того, что это большею частью
люди, не устоявшие в борьбе за существование; по-видимому, значит,
это уже несомненный естественный подбор, ведущий к совершенство-
ванию чрез устранение меланхоликов, помешанных etc. Но это только
«по-видимому»; в самом деле, гнетущие обстоятельства, грозные пора-
жения в борьбе за существование — вот причины, порождающие ме-
ланхолию, сумасшествие, пьянство, ведущие женщин к проституции.
Ведь не меланхолия или проституция были орудием поражения в борь-
бе за существование; они явились продуктом поражения. Прежде потер-
певший поражение в борьбе за существование умирал с голоду или хо-
лоду, бывал убиваем неприятелем, попадал к нему в рабство; этим и тому
подобным выражалось его поражение, его гибель. Теперь же он кончает
жизнь самоубийством, а ненормальное душевное состояние, предшество-
вавшее этому акту, называют меланхолией; теперь он сходит с ума, спи-
вается с кругу, а женщина идет в проститутки, этим выражается пораже-
ние в борьбе за существование, это первые, так сказать, гуманные шаги
к вычеркиванью несчастных, не устоявших в борьбе, из списка живых
существ. Немудрено, если за этими первыми шагами (меланхолией, по-
мешательством, пьянством, развратом) быстро следует и второй, реши-
тельный — смерть. Борьба за существование их создала, она же дальше
и устраняет; раз нанесши поражение, она добивает несчастного вторым
ударом. Гуманность цивилизованного века предпочитает убивать в два
1 Факты наследственного душевного расстройства общеизвестны; интере-
сующихся же наследственностью пьянства и развращенности я отошлю к сочи-
нению Люка «De l’Heredit£ naturelle», I, 461-487'у Там приведены некоторые
примеры наследственности пьянства, азартной игры и половой страсти — при-
меры, которые, по-видимому, не могут быть оспариваемы. К сожалению, мате-
риал (весьма богатый), собранный Люка, не всегда отличается этим качеством;
примером могут служить приводимые им факты наследственной преступнос-
ти; все они могут быть объяснены иначе.
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	147
приема да притом так, чтобы второй удар был нанесен собственною ру-
кой: «Мое, дескать, дело — сторона». Этого-то и не разглядел Дарвин;
привыкши к грубой простоте органического прогресса, он второй удар
принял за единственный, не заметив, что самое качество, нанесшее вто-
рой удар, было произведением первого удара. А этот первый удар был
обусловлен именно теми органически ненаследственными орудиями
борьбы за существование, о которых я говорил выше. Скажу несколько
слов о проституции и ее неплодовитости: на это обстоятельство я обратил
внимание еще в главе VIII, где и указал, что подбор для разврата краси-
вых женщин должен понижать уровень красоты расы. Это несомненно;
но не дблжно забывать, что этот эффект, собственно говоря, не отно-
сится к деятельности естественного подбора. Красота вовсе не представ-
ляет неблагоприятного признака в борьбе за существование, и вообще
нет причин, заставляющих красивых женщин предаваться разврату пре-
имущественно перед некрасивыми, исключая тех причин, что на них
больший спрос, большая цена, а потому и больший соблазн; но эта при-
чина относится к борьбе за спариванье, а не за существование, и все ее
последствия должны быть отнесены на счет полового, а не естественно-
го подбора. Из фактов, приведенных Дарвином в доказательство дей-
ствия естественного подбора на нравственные качества, нам остались
эмиграция беспокойных и безбрачие развратных мужчин. Что такое бес-
покойность? где доказательство, что эмигрируют беспокойные? — вот
какими вопросами отвечу я Дарвину, но прибавлю, что прискорбно
встречать подобные аргументы у такого всегда строгого и осторожного
мыслителя. Неужели такая судьба социологии, что, кто бы за нее ни взял-
ся, сейчас получает особенную наклонность оставлять строгие научные
приемы и ссылаться на факты неопределенные, которые весьма часто
вовсе ничем не доказаны! О безбрачии развратных мужчин я тоже спро-
сил бы Дарвина, откуда он это знает и не думает ли он, что если холостя-
ки вообще развратнее, то скорее развратность есть следствие безбрачия,
чем безбрачие — развратности, как, можно было бы пред[по]ложить,
думает Дарвин. Если же так, то надо было бы подумать и о том, что про-
извело безбрачие? Не поражение ли в борьбе за существование, которая
велась вовсе не безбрачием или развратностью, а орудиями органически
ненаследственными? Поражение в борьбе за существование, нанесенное
преимуществами органически ненаследственными, затем невозможность
вступить в брак, за безбрачием — разврат; это опять только гуманность,
состоящая в том, чтобы доконать не сразу, а в несколько приемов. По-
следним ударом должна быть смерть, и действительно, Дарвин приво-
дит факт, что холостяков умирает относительно вдвое больше, чем же-
натых. Дарвин и Фарр видят в этом доказательство, что только лучшие
успевают вступить в брак; но кто же эти лучшие1. Кто их сортирует? Не борь-
ба ли за существование? Конечно, никто другой. В таком случае эти лучшие
148	Социологические этюды. Том 1
вовсе не необходимо обладают личными преимуществами перед теми
забракованными, которые так быстро очищают сцену жизни; они толь-
ко были лучше обставлены различными цивилизованными орудиями
борьбы за существование, а потому им лучше (а следов[ательно], и доль-
ше) жилось, и они успели жениться, обзавестись семьей. Поэтому на-
прасно Дарвин и Фарр видят в большей смертности холостяков доказа-
тельство их худшей породы; эта смертность есть только последний акт
длинной драмы жизни, где она претерпевала удар за ударом и медленно
клонилась к развязке; безбрачие, развратность, ранняя смерть — все это
продукты одного факта: поражения в борьбе за существование, которая
решается не личными достоинствами. Где же тут естественный подбор?
Все факты, приводимые Дарвином, либо относятся к искусственному
подбору1, либо показывают конец процесса; но поднимите завесу,
скрывающую от 'вас начало, и нет более естественного подбора, совер-
шенствующего породу. Перед вами борьба за существование во всей сво-
ей цивилизованной наготе. Приличия же ради она наносит свои удары
не сразу, а постепенно: сначала доводит пораженного до помешатель-
ства или меланхолии, а затем уже до самоубийства. Самоубийство устра-
нило помешательство или меланхолию, думаете вы, — это ли не есте-
ственный подбор? и забываете, какие силы устранили первоначально
здравый рассудок и нормальное состояние духа. Они-то, собственно го-
воря, произвели самоубийство, а меланхолия и помешательство были
только посредствующими звеньями. Каковы же эти качества? Бедность,
унижение, страдание близких — все признаки, органически ненаслед-
ственные, а потому и неустранимые никаким самоубийством. Мне кажет-
ся, сказанного вполне достаточно, чтобы показать, что Дарвин положи-
тельно ошибся, когда признал компетентность естественного подбора в
цивилизованном обществе. Обратимся теперь к воззрениям Спенсера,
изложенным им в VI части его биологии|5', трактующей о размножении.
Аргументы Спенсера существенно отличны от доводов Дарвина;
Дарвин собирает различные факты и старается объяснить их как прояв-
ление естественного подбора, между тем как Спенсер вовсе не касается
реальных фактов и ведет свою аргументацию строго дедуктивно. Он
берет организацию цивилизованного общества, как она определена
1 Влияние инквизиции и влияние запрещения брака духовенству — то же
примеры искусственного подбора; первое можно отнести к методическому, вто-
рое — к бессознательному. Вообще всякое со стороны законодательства пря-
мое покровительство или противодействие размножению известных призна-
ков надо отнести к искусственному подбору. Подобного же рода некоторые
примеры, приводимые Фиком в статье «Теория Дарвина на юридической по-
чве» (см.: Знание. 1872, декабрь). <Из уважения к Дарвину я не возражаю про-
тив его «размножения непредусмотрительных!?!)»; после всего сказанного это
было бы излишне.>|г
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	149
современною наукою, и пытается показать, что эта организация должна
вызвать естественный подбор. «В прошедшем, настоящем и будущем
все видоизменения, функциональные и органические, были, суть и бу-
дут ближайшими или отдаленными следствиями окружающих усло-
вий»1, — таким общим положением начинает Герб[ерт] Спенсер свое
рассуждение. Цивилизация уменьшает ряд некоторых разрушительных
сил, напр[имер], сначала опасность от хищных зверей, а потом и от лю-
дей. «Но есть опасность неуменьшающаяся, а именно та, которая зави-
сит от самого умножения членов общества, — опасность от недостатка
пищи. Если человеческая природа останется неизменною, то смертность
от этой причины должна будет средним числом возрастать по мере раз-
множения [человеческих существ]. Чтобы она не возросла, необходимо,
чтобы умножалось и количество пищи, а это предполагает некоторое
изменение в человеческих привычках, выработанное гнетом нужды»17'
Здесь можно сделать замечание по поводу изменения человеческой при-
роды., о котором говорит выше Спенсер. Конечно, поскольку уравнове-
шение между запросом жизни и снабжением средствами зависит от из-
менений в быстроте размножения, постольку здесь играет некоторую
роль изменение природы, но нельзя сказать того же без особенной на-
тяжки о том случае, когда это равновесие поддерживается умножением
средств. Правда, дальше Спенсер устанавливает отношение зависимос-
ти между этими двумя способами, но производным является размноже-
ние, и притом здесь идет речь не об отдаленных последствиях уравнове-
шения, а только о непосредственной, ближайшей причине его. Эта же
ближайшая причина есть до сих пор, почти повсюду, не уменьшение
плодовитости, а возрастание производства. Производство же мы уве-
личиваем обыкновенно введением усовершенствованных или вновь
изобретенных орудий, новых материалов, реагентов и т. п., затратой
нового капитала, а не приспособлением наших органов. Активное при-
способление органов, полезное для производства, является элементом
второстепенным; пассивное же (некоторая гиперемия усиленно упраж-
няющихся органов и анестезия бездействующих18') является уже след-
ствием усовершенствованных способов производства, а не его причиною,
хотя и может оказаться полезным для последующих усовершенствова-
ний в том же направлении. С этою поправкою мы можем принять по-
ложение Спенсера.
«Это постоянное увеличение населения свыше средств пропитания
порождает вечную потребность в ловкости, уме и самоконтролирова-
нии, — требует, следовательно, постоянного их упражнения и роста.
Каждое промышленное усовершенствование одновременно есть продукт
высшей формы человечества и требует высшей же формы для своего
1 Герберт Спенсер. Основания биологии, т. И, ч. VI, § 373'6'. Последующие
цитаты приведены из этого же параграфа.
150	Социологические этюды. Том I
приведения в исполнение. Каждое новое приложение науки и искусства
есть внесение большего ума в удовлетворение наших потребностей и
требует дальнейшего прогресса ума»19’. — Вообще это верно, но тоже с
поправкою. Промышленное усовершенствование, говорит Спенсер, тре-
бует высшей формы человечества для своего приведения в действие; если,
с одной стороны, это верно, то с другой — разумеется, нет. Если управ-
ляющий промышленным предприятием должен обладать ббльшим зна-
нием иумом (хотя, быть может, и просто ббльшим знанием), то от боль-
шинства рабочих предприятия с усовершенствованием производства
большею частью требуется даже меньше умственной самодеятельности.
Автоматичность фабричной работы вошла в поговорку. Сделав по пути
эту поправку, мы будем продолжать следовать за Спенсером. «Чтобы
получить больше продуктов со своего акра, фермер должен изучать хи-
мию, принять новые механические приспособления и умножением обо-
ротов возделывать как свои собственные силы, так и силы своих рабо-
чих»20’. Это, очевидно, образное развитие мысли, уже нами разобран-
ной; тем внимательнее рассмотрим эту ссылку на пример возможного
осуществления указанного выше Спенсером процесса. Но прежде при-
веду еще одну выдержку: «Ясно, что непрестанное упражнение спо-
собностей, нужное для борьбы с ними (опасностями), и смерть лю-
дей, неспособных к такой борьбе, обеспечивают постоянный прогресс
ловкости, ума и самообладания, лучшее координирование жизни, бо-
лее полную жизнь»21'. — Таким образом, обращаясь к примеру фермер-
ской промышленности, оказывается, по Спенсеру, что развитие сельс-
кого хозяйства необходимо совершенствует породу занимающихся им,
потому что умственный прогресс вызывается успехом в конкуренции.
Здесь вопрос уже иначе поставлен, чем у Дарвина; не умственное при-
родное превосходство обеспечивает успех, но прогресс культуры вызы-
вает усиленное упражнение ума, и кто в этом приспособлении своих спо-
собностей в культуре больше успевает, тот и одерживает перевес в борь-
бе за существование. Вообще против такой постановки вопроса нельзя
возражать; несомненно, если есть борьба за существование и неизбеж-
ная гибель части борющихся, то выживать должны те, кто лучше при-
способлен к условиям среды. Дарвину на такое рассуждение можно воз-
разить, что приспособления к условиям среды гораздо больше состоят в
качествах, органически ненаследственных; но Спенсер, по-видимому, сам
готов принять это возражение и ответить указанием на то, что если эти
ненаследственные орудия употребляются в борьбе активно, то они вызо-
вут чрез упражнение органически наследственные качества. Правда, не-
которые из цивилизованных орудий борьбы за существование, напри-
мер], богатство, весьма часто служат сами, без всякой деятельности их
обладателя, орудием выживания, но, во-первых, даже богатство реже
бывает орудием пассивной, чем активной борьбы, а во-вторых, другие
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	151
ненаследственные орудия, как знание, частью власть, требуют самодея-
тельности личности. Таким образом, кажется, нельзя отрицать, что та-
ким путем отчасти может прогрессировать порода, но будет ли это есте-
ственный подбор?
В самом деле, орудия борьбы за существование, органически ненас-
ледственные (богатство, образование, политическая сила), предреша-
ют исход борьбы, даруют победу своим обладателям, но эта победа,
по-видимому, чаще (хотя это чаще — <совершенная> гипотеза) сопро-
вождается упражнением некоторых способностей, что ведет к тому, что
вообще победившие оказываются, быть может, умнее пораженных. Мы
видели выше, что меланхолики, помешанные, проститутки и т. д. поги-
бают не потому, что они меланхолики, помешанные или проститутки,
а наоборот, стали они такими, потому что гибнут, потому что потер-
пели поражение в борьбе за существование. Точно то же и тут, только об-
ратный случай — выжившие не потому выжили, что умнее, а потому
стали умнее, что выжили. Как в первом случае поражение производит
сначала меланхолию, пьянство и пр., а потом уже окончательно губит
несчастного, причем эти качества, ранее произведенные тем же пораже-
нием, ускоряют гибель; точно так же и во втором случае: победа, добы-
тая ненаследственными орудиями и состоящая в лучшей обстановке
жизни, развивает ум, энергию и другие похвальные качества, а затем
борьба за существование дарует уже окончательное торжество, причем
содействующим фактором является высшее развитие интеллекта, ранее
произведенное первою фазою победы. Где же тут естественный подбор?
Высшие качества являются последствиями победы, хотя, развившись,
они несколько и мультиплицируют размер торжества, точно так, как
низшие качества (помешательство, пьянство, проституция), будучи ре-
зультатом поражения, затем ускоряют его ход, мультиплицируют его
последствия. Решительно здесь нет никакого подбора, а просто торже-
ство ведет к дальнейшему торжеству, а поражение — к дальнейшему по-
ражению, к гибели; высшее развитие ума или меланхолия и пьянство —
просто фазисы этого процесса. Но скажут: результатом этого процесса
является совершенствование породы и притом именно совершенство-
вание в борьбе за существование, — это ли не естественный подбор? Нет,
естественным подбором это быть не может уже потому, что здесь ниче-
го не подбирается, но все развивается. Борьба за существование вызы-
вает напряжение умственной энергии, а это постоянное напряжение про-
изводит повышение интеллектуальных способностей; здесь прогресс яв-
ляется результатом не погибели менее способных и выживанием более
одаренных, а результатом упражнения умственной силы расы, причем
погибель выпадает довольно безразлично на долю как умственно даро-
витых, так и малоспособных, точно так же, как и выживает бездарность
наряду с талантливостью. Повторяю, в этом процессе ничего не подбирает-
152	Социологические этюды. Том I
ся, а все развивается вследствие определенного влияния условий. В ци-
тированном выше примере фермерства мы можем увидеть, что разви-
вается не только ум, но и умственная несамостоятельность. Сам фермер
упражняется умственно, и чем выше сельскохозяйственная культура, тем
больше умственного напряжения потребуется от фермера, тем больше
будут развиваться способности его ума; совсем не то с его рабочими: чем
усовершенствованнее способы производства, тем меньше простора для
умственной самодеятельности рабочего, тем меньше будет он упражнять
свой ум и тем сильнее должен понизиться уровень его интеллектуаль-
ных способностей. Относительно сельского рабочего едва ли этот про-
цесс может идти так далеко, как на фабрике. Это соображение открыва-
ет нам новую сторону современного прогресса, сторону, где он может
проявиться в виде интеллектуального регресса1. Если этого мы не заме-
чаем, то потому, что в обществе действуют и многие другие силы, уп-
ражняющие ум. После всего сказанного, кажется, я имею право заклю-
чить, что естественный подбор не играет в цивилизованном обществе
<решительно> никакой роли, что, следовательно, исторический про-
гресс, путем которого человечество развилось из дикого состояния в
цивилизованное, был историей постепенного стеснения поля дея-
тельности естественного подбора чрез замену органически наследствен-
ных орудий борьбы за существование такими орудиями и средствами,
которые не могут быть унаследованы.
Чтобы представить себе цивилизованное общество с деятельным
естественным подбором, совершенствующим породу, мы должны пред-
ставить себе следующие условия, которые еще нигде не были осуществ-
лены: в этом обществе не должна бы была существовать юридическая
наследственность богатства и политической силы; все члены его долж-
ны бы были получить одинаковое общее образование; всем им должен
бы был быть предоставлен одинаково доступ к высшему и специально-
му образованию; все должны бы быть до совершеннолетия одинаково
обеспечены, но институт частной собственности надо бы было удержать.
При таких условиях естественный подбор мог бы проявить свою дея-
тельность, но повел ли бы он к усовершенствованию породы, неизвест-
но; он, быть может, подобрал бы различные антисоциальные наклонно-
сти, как мы видели выше у дикарей. Значит, нужно присоединить еще
одно условие; необходимо, чтобы никогда погибель одного сочлена не
была выгодна другому, но возможно ли это, пока существует борьба за
существование? Во всяком случае, заключение из всего рассуждения то,
что напрасно трезвые философы так обрадовались биологическим обоб-
щениям. Эти обобщения вовсе не ведут к тем заключениям, какие по-
спешили из них вывести; борьба за существование и сопровождающая
1 Эта сторона вопроса прекрасно обследована г. Михайловским в статье «Что
такое прогресс?» (Отечественные] зап[иски]. 1869 г.).
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы	153
ее неизбежная гибель павших вовсе не вызывают к действию естествен-
ный подбор, вовсе не совершенствуют породу, сохраняя только лучших
особей и губя менее одаренных. Они равно разят тех и других, и выжи-
вание обусловливается вовсе не личным превосходством, а социальны-
ми условиями. Личное превосходство иногда является последствием этих
условий и потому сопровождает победу, а это ведет к ошибочному за-
ключению, что именно оно и решает борьбу. Что это положительное
заблуждение, кажется ясно, приняв в соображение все предыдущее: ис-
торический прогресс был историей вытеснения естественного подбора,
лишая постепенно значения органически наследственные качества как
моменты, решающие исход борьбы за существование. Но исторический
прогресс и с другой стороны вел атаку против естественного подбора,
атаку более решительную, хотя до сих пор и менее удачную, именно про-
тив самой борьбы за существование. Мы видели уже, что эта атака была
двоякого рода: против проявления борьбы за существование — развити-
ем симпатических чувств и нравственных наклонностей и против при-
чин ее — стремлением уравновесить размножение населения умножени-
ем средств. К этой-то стороне вопроса мы и обратимся.
г ।
Глава XI.
БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ
И НРАВСТВЕННОСТЬ
Борьба за существование вызывается недостатком средств для всего
населения и ео ipso}‘ должна сопровождаться гибелью одной части ее для
того, чтобы могла выжить другая; каждая особь, желающая выжить, по-
ставлена в роковую необходимость губить другие особи, прямо ли ли-
шая их находящихся в их пользовании средств или косвенно, добывая
средства, которые могли бы добыть другие, и тем оставляя тех других на
погибель. Но с другой стороны, нравственные теории и нравственные
чувства возмущаются деятельностью, губящею ближних. Таким образом,
борьба за существование и нравственность — элементы, в общественной
жизни противоположные: поскольку успевает одно явление, постольку
должно необходимо суживать пределы своей компетентности другое.
С причинами и условиями проявления борьбы за существование мы уже
отчасти ознакомились на предыдущих страницах. Но что такое нрав-
ственность? Как она проявляется? И где лежит причина ее антагонизма
борьбе за существование, антагонизма, по мнению трезвых философов,
совершенно безумного и доказывающего только невежественность про-
никнутых им, но вместе с тем столь сильного, что никакая философия,
хотя бы самая трезвая, не в состоянии искоренить его, пока общество
живет и прогрессирует? Вот вопросы, которых мы еще не касались, хотя
очевидно: они имеют прямое отношение к рассматриваемому нами во-
просу. К сожалению, я не буду в состоянии коснуться этого предмета с
желательною полнотой; нравственность есть явление чисто социальное,
продукт (хотя вместе с тем и условие) социального прогресса, а потому в
настоящем труде, где чисто социологические вопросы совершенно не-
уместны, ей нельзя отвести достаточного места. <Иначе пришлось бы
пуститься в слишком пространные рассуждения, совершенно удалиться
Глава XI. Борьба за существование и нравственность	155
от предмета исследования^ Поэтому я ограничусь только крайне необ-
ходимым.
Автор замечательного трактата по этике, обнародованного под скром-
ным заглавием «Новейшие учения о нравственности и ее история»1, гово-
рит по поводу понятия о справедливости следующее: «Термин справед-
ливости так высоко стоял во всех теориях нравственности, что его не-
редко применяли совершенно неточно. Его существенная особенность в
том, что он выражает неизменный закон с текучим содержанием. Его
употребляли в смысле неизменного содержания, что давало повод, с одной
стороны, отрицать необходимость видоизменения справедливости при
разных обстоятельствах, с другой стороны, отрицать самую неизменность
самого закона справедливости»* 2. Мысль вполне верная, но ее можно при-
менить не к одной справедливости, а также и ко всей области нравствен-
ности, в которую справедливость входит как часть в целое. Очевидно,
если справедливость есть неизменный закон с текучим содержанием, то
нравственность должна быть таким же законом, или понятие справед-
ливости не есть составная часть понятия нравственности! Однако автор
цитируемого трактата о нравственности, занятый построением своей
теории рациональной этики, увлеченный новым содержанием, которое
он влагает в эту область человеческого мышления, совершенно упускает
это из виду, хотя несколько раз подходит к этому воззрению весьма близ-
ко. Так, в той же статье3 он говорит: «Нравственная ответственность ле-
жит в пределах нравственной обязанности, т. е. в пределах установивше-
гося убеждения... — Убеждение может быть очень ложно, очень извра-
щено, очень вредно, против него, может быть, следует бороться.., но пока
оно существует в личности, лишь оно определяет, что нравственно и что
безнравственно для личности». Но эта «нравственная ответственность и
обязательность в пределах установившегося убеждения», — разве это не
неизменный закон с текучим содержанием? Однако высказав это положе-
ние, автор берет его, так сказать, обратно, когда заявляет опасение4, что-
бы, остановившись на этом принципе убеждения, этика не впала в без-
различие нравственных идеалов, чтобы односторонние убеждения в их
многочисленных отклонениях не были бы, с точки зрения этики, нрав-
ственно равноправны. Здесь он уже смешивает доктринальное, текучее
содержание с неизменным законом. Этика как теория нравственности,
как доктрина, умственная концепция, обязанная дать ответы о нравствен-
ном и безнравственном, не может и не должна впадать в безразличие
идеалов, потому что она и есть то текучее содержание, которое наполня-
ет формулу, постоянную и неизменную. В настоящее время существует
' См.: Отечественные записки. 1870, №№ 3, 4 и следующие2’.
2 Отечественные] зап[иски]. № 4, 465.
3 Ibidem., 443.
4 См.: Ibid., 444.
156	Социологические этюды. Том I
несколько нравственных теорий: утилитаризм в его трех разветвлениях
(Бентам, Фурье, Милль), интуици[они]зм, эволюционизм, рационализм3';
все они, существуя одновременно, составляют различные фазисы раз-
вития одной и той же формулы, текучее содержание неизменного закона.
Правда, в этом-то содержании и заключается наиболее важное в нрав-
ственности, оно-то и составляет ее сущность, но теперь пока для нас
необходимо не содержание, а только общая формула, потому что мы хо-
тим уяснить себе, что такое вообще нравственное миросозерцание. Истин-
ное или ложное, что оно имеет общего, отличительного, выделяющего
его из массы явлений, подлежащих человеческому анализу?
С первого взгляда может показаться, что положение «нравственно
то, что соответствует убеждению» и будет искомою формулою; но более
внимательный разбор легко убедит, что это слишком объемистое, если
можно так выразиться, положение. Много есть убеждений совершенно
безразличных, с точки зрения нравственности; я убежден, что Земля есть
сферическое тело известного объема, обращающееся с известной скорос-
тью вокруг своей оси и вокруг Солнца; сообразно Моему убеждению я,
подвигаясь на Запад на 15° долготы, перевожу мои часы на один час назад.
Я имею убеждение, я действую сообразно с ним, но что же в моем убежде-
нии или моем поступке нравственного или безнравственного? Другое дело,
если бы за исповедание моего убеждения мне грозили какие-нибудь
опасности, преследования, гонения; тогда, все-таки провозглашая его,
я поступал бы нравственно или, по крайней мере, я подлежал бы нрав-
ственной оценке, нравственному суду. Но в таком случае мой поступок
соответствовал бы не тому убеждению, которое я провозглашаю (разде-
ление его не требует логически его провозглашения), но убеждению, что,
обладая истиной, я обязан ее провозгласить. Следовательно, есть такого
рода убеждения, что сообразуемые с ними действия безразличны для нрав-
ственности, есть и другие, которые подлежат ее суду; поэтому нравствен-
но лишь то, что соответствует убеждениям этого последнего рода.
Если мы сравним последовательно направления нравственности (доб-
родетели), преобладавшие в различные эпохи и в различных обществах,
то мы без труда заметим, что они соответствовали нуждам общества дан-
ной эпохи и при данном общественном состоянии, или, лучше сказать, они
были такого рода, что обусловливали самое его (общества) существование
в данном виде. Будучи продуктом предшествовавшего исторического раз-
вития, эти добродетели были необходимым условием настоящего обще-
ственного состояния. Сравните последовательно нравственное миросозер-
цание нескольких эпох с современным ему состоянием и строем общества
и вы увидите, что нравственное миросозерцание всегда находится в тес-
ной, неразрывной логической зависимости с состоянием и строем обще-
ства и в причинной связи с самим существованием этого состояния и
этого строя; они должны пасть, лишь только изменится миросозерцание.
Глава XI. Борьба за существование и нравственность	157
Рассмотрите затем одно за другим все нравственные учения, провозгла-
шавшиеся в различные времена и в различных обществах, и вы найдете,
что главные положения этих учений суть просто посылки, на которых зиж-
дется как логическое заключение тот или другой строй общества.
Посмотрите: вот люди впервые организуются из разрозненных семей
и родов в более многочисленное общество; естественно, это общество,
слагающееся из семей как из единиц, основывает свой строй на началах,
обусловливающих первобытный семейно-родовой быт, и вот мы видим,
что современное нравственное учение возводит эти начала в нравствен-
ный принцип. Оно предписывает их положительно, напр[имер], «почитай
родителей»'’’; оно возбраняет всякое на них посягательство: «не прелюбо-
действуй»5'. Эти нравственные предписания мы находим во всех перво-
бытных обществах, вытекших из родового быта; они же составляют не-
обходимые начала этой ранней общественности. Затем, лишь только люди
организовались в какое-либо общество, в какой-либо союз, они ео ipso при-
знали необходимость некоторого взаимного содействия, а следователь-
но], и необходимость отказаться от некоторой доли взаимного противо-
действия, от некоторых наиболее грубых форм борьбы за существование;
и вот в самых ранних нравственных учениях мы уже находим предписа-
ния, ограничивающие борьбу за существование между членами общества;
«не убей», «не укради», «не обманывай»6' — встречаем мы повсеместно в
нравственных учениях всех обществ, достигших государственного быта,
но они составляют необходимые начала всякой общественности1. Кроме
ограничения борьбы за существование и охранения семейного начала, этих
двух начал общественности, которые всеми первобытными обществами
кладутся в большей или меньшей степени в основание их устройства, ос-
тальные принципы (если будет позволено так выразиться) этих обществ
обыкновенно значительно разнообразятся. Одни из них слагаются в тео-
кратию, и в них мы находим, что рядом с упомянутыми уже нравственны-
ми правилами занимают видное место чисто религиозные, часто даже дог-
матические тезисы. Другие общества принимают характер военной об-
щины; в них на первый план выступают практические добродетели вроде
беспрекословного повиновения, гордости пред победителем, твердости в
лишениях, воинской чести, круговой солидарности, самоотвержения, пат-
риотизма и пр., и пр. В таких обществах редко эти добродетели, или, луч-
ше сказать, доблести, принимают форму определенного теоретического
учения нравственности, но, тем не менее, никто не станет утверждать, чтобы
1 Мне приятно сослаться на Дарвина, потому что вообще в существенных
частях его этической теории я не могу с ними согласиться, как выше показано. Он
говорит: «Никакое общество не ужилось бы вместе, если бы убийство, грабеж,
измена и т. д. были распространены между его членами; вот почему эти преступ-
ления в пределах своего племени клеймятся вечным позором» (Происхождение]
человека]..., 1, 101).
158	Социологические этюды. Том I
эти убеждения членов общества не были их нравственным миросозерца-
нием. Если бы мы перебрали одно за другим все последующие нравствен-
ные учения, то легко было бы показать, что все они суть формулирование,
выяснение начал, на которых зиждется или должно созидаться общество;
все они суть или освящение, возведение в принцип данного обществен-
ного строя, или предложение новых оснований для этого строя; все они
или реальные, или идеальные начала общественности, потому что все они
дают теорию того, как должна жить личность в обществе сообразно тому
или другому реальному или идеальному общественному порядку. Таким
образом, мы нашли ту неизменную формулу нравственности, которую
искали: нравственно то, что соответствует реальным или идеальным
началам общественности; безнравственно все, что им противоречит. Если
личность, подлежащая нравственной оценке, выработала в себе какой-либо
свой идеал общественности, то она оценивается по степени соответствия
ее поступков с этими идеальными началами общественными, с этими
убеждениями. В противном случае, т. е. когда личность не выработала по-
добного самостоятельного идеала, она судится на основании другого кри-
териума7', на основании реальных начал общественности, т. е. нравствен-
ных учений, нашедших в данном обществе осуществление и господству-
ющих в его культуре.
Резюмируя это краткое рассуждение о нравственности, мы можем
сказать, что нравственное миросозерцание личности есть та часть ее об-
щего миросозерцания, которая объемлет вопросы об основаниях об-
щественности, о началах, которыми должна руководствоваться лич-
ность в ее отношениях к обществу1; что нравственный идеал есть идеал
' Одно место в вышецитированном трактате о нравственности позволяет ду-
мать, что автор его был близок к предлагаемой постановке вопроса: «В настоящее
время, — читаем мы у него (Отечественные] зап] иски]. №3. Отд. II, 89), — социо-
логи опираются на необходимые законы экономических явлений, на культурную
среду обычного права и установившиеся кодексы, но они сознают, что обществен-
ная связь есть связь по преимуществу нравственная, что лишь нравственные задачи
дают санкцию экономическим отношениям, что лишь нравственный смысл придает
жизнь мертвой букве обычая и закона, что лишь нравственная сила связывает обще-
ство в цельный организм». Можно указать еще и других авторов, которые, по-види-
мому, готовы были принять сходное воззрение, так в той же статье приведена цита-
та из книги Лекки (№ 3,87): «Нравственность людей гораздо более зависит от целей,
ими преследуемых, чем от их мнений. Сперва обстоятельства составляют некото-
рый тип добродетели, и люди потом принимают его за образец, по которому строют
свои нравственные теории» (ссылки на Lecky, 1,58)“'. Еще ближе подходит Герб[ерт]
Спенсер к предлагаемому в тексте воззрению, когда нравственные чувства называет
«чувствами, соответствующими потребностям социального быта». (Основания]
биолог[ии], II, ч. VI, § 372). Это до того похоже на то, что я утверждаю, что я готов
бы был просто на него сослаться, если бы не весь §, из которого взята цитата, кото-
рый <совершенно> противоречит моему определению. Соответственная цитата из
Дарвина была приведена выше, и я уверен, что при желании порыться в этических
трактатах, можно было бы найти много и других подобных мнений.
Глава XI. Борьба за существование и нравственность	159
общественности и что нравственное чувство заключается в наклоннос-
ти личности поступать сообразно началам общественности и в отвра-
щении от дел и поступков, противоречащих этим принципам, Содобря-
емых ею независимо от процесса их генезиса в ней.> Если это так, то
прогресс нравственности состоит в прогрессе соответствия между лич-
ными наклонностями и чувствами членов общества и требованиями
общественности, а с другой стороны, в прогрессе самих требований об-
щественности, в уяснении наилучших для прочности общества и его
процветания отношений сочленов его друг к другу и к целому. Нрав-
ственный прогресс есть, таким образом, прогресс двусторонний, но не-
трудно было бы показать, что в известных пределах обе стороны его вза-
имно обусловлены, что напрягаться требования нравственной доктри-
ны могут только сообразно напряжению наклонности их удовлетворить;
ограничением этой связи может служить только то обстоятельство, что
напряжение требования не всегда прямо пропорционально высоте про-
поведуемой доктрины, хотя вообще такую пропорциональность едва ли
можно отрицать. Впрочем, для нас теперь этот вопрос о взаимной связи
двух сторон нравственного прогресса не так важен; для нас довольно за-
помнить, что если общество нравственно прогрессирует, то 1) оно из-
меняет свой взгляд на обязанности своих членов по отношению к нему
самому и к другим сочленам, 2) в нем распространяются между его чле-
нами чувства, заставляющие их следовать в своей деятельности этим
взглядам и обязанностям, и 3) эти взгляды и чувства заключаются в оп-
ределении начал общественности. Обобщая эти положения, мы можем
сказать, что нравственный прогресс состоит в приспособлении (установ-
лении соответствия) деятельности личностей к общественному состоя-
нию (началам общественности), и выражается это приспособление в ус-
тановлении совершеннейших идеалов общественности и совершенней-
шего соответствия между идеалами эпохи и чувствами личностей. Если
же, таким образом, развитие нравственности есть процесс приспособле-
ния жизни кусловиям социального существования, то степень этого раз-
вития может быть лучшим мерилом степени развития общества, а от-
ношение нравственности к разным деятелям и условиям общественной
жизни является лучшим критериумом отношения их к развитию обще-
ства вообще. Если эти условия и деятели находятся в антагонизме с про-
грессом нравственности, то они находятся в антагонизме с развитием
общества вообще, и степень проявления их в обществе находится в об-
ратном отношении со степенью социального развития; чем выше это по-
следнее, тем менее должны первые иметь места в обществе, и представ-
ление о лучшем общественном строе должно неизбежно заключать в себе
отрицание этих деятелей и условий. Этим, собственно говоря, уже реша-
ется вопрос о значении борьбы за существование в общественном прогрес-
се. Борьба за существование и нравственность — явления антагоничные,
160	Социологические этюды. Том I
следов[ательно], борьба за существование есть деятель антисоциальный.
Степень ее проявления соответствует степени упадка общества; слабость
проявления доказывает высоту общественного развития; совершенное
же устранение борьбы за существование из общества было бы одним из
признаков идеального состояния. Все это следует неизбежно, как только
допустим, что нравственность заключается в соответствии с началами
общественности и что нравственность и борьба за существование нахо-
дятся в прямом антагонизме, — а как можно отрицать эти положения?
Насколько позволили рамки этой главы, настолько на предыдущих
страницах я старался показать необходимость признать первое положе-
ние как неизменную формулу нравственности, наполняемую, однако, те-
кучим, постоянно сменяющимся содержанием; о втором положении мне
тоже сдучалось уже говорить, но для большей убедительности я сведу
теперь мысли об этом предмете, разбросанные в разных местах книги.
Само возникновение общества обусловливается некоторым ограниче-
нием борьбы за существование между его членами; правда, каждый ин-
дивид еще всецело предоставлен самому себе и>имеет полную возмож-
ность погибнуть от голода или хищного зверя, но шансы погибели от
своих соплеменников уменьшаются с возникновением самого несовер-
шенного общества, и с развитием общества это уменьшение опасности
более и более прогрессирует1. Такое ограничение произвола личной силы
в среде общества является первым нравственным учением человека и
вместе с тем первым ограничением борьбы за существование. Возник-
новение первых нравственных принципов полагает начало первому об-
ществу, но оно же полагает начало сокращению поля борьбы за существо-
вание. Условие происхождения общества и главный регулятор дальней-
шего социального прогресса, нравственность является, таким образом,
с самого начала антагонистом борьбы за существование. Как произошли
первые нравственные учения? — входить в разбор этого вопроса здесь
не место. Конечно, развитие чувства симпатии, подражательность и пр.
имели на это влияние; конечно, допуская даже наследственность нрав-
ственного чувства <(что допустить по меньшей мере преждевременно)>,
все-таки естественный подбор их не мог выдвинуть вперед, потому что
они не давали никакого перевеса в индивидуальной борьбе за существо-
вание, но они могли выразиться уже во взаимной защите <спаренных>
мужчины и женщины и их детей, что, быть может, под влиянием исто-
рического подбора и повело к их размножению, тем более, что истори-
ческий подбор не требует необходимо органической наследственности
орудий борьбы; наследственность он заменяет традициею, преданием.
1 Герберт Спенсер высказывает сходное мнение, говоря: «Хотя, рассеиваясь
по земле и разделяясь на племена, люди сами становятся дикими зверями отно-
сительно друг друга, однако опасность смерти и от этой причины уменьшается
с соединением людей в нации» (Основ[ания] биол[огии], II, § 373)9'.
Глава XI. Борьба за существование и нравственность	161
С другой стороны, естественный подбор и влияние упражнения должны
были развивать интеллектуальные способности и выдвигать вперед ум-
нейших, которые рано или поздно могли понять выгоду сотрудничества.
Раз образовались такие союзы сотрудничества, между ними должны были
преуспевать те, члены которых обладали более развитою симпатией
и пр. Эти союзы, конечно, были вначале необходимо временными, но
там, где члены союзов обладали большею симпатией и где союзы пото-
му лучше успевали, там они должны были чаще повторяться и, наконец,
сделаться постоянными. Точно так же отчасти под влиянием умствен-
ного прогресса, отчасти под влиянием симпатии, при постоянном со-
действии исторического подбора, должны были образоваться семьи из
временных пар. Но из сочетания интеллектуального элемента (расчета
выгоднейшего и приятнейшего) и эмоционального (сочувствия) и раз-
вивается нравственность. Таким образом, можно сказать, что обществен-
ность и ее условие, нравственность, развивались параллельно и взаимно
помогали друг другу под непосредственным влиянием исторического
подбора, который давал перевес <в борьбе за существование> семьям
над разрозненными парами, союзам над отдельными особями, наконец,
обществам с более развитою нравственностью, т. е. члены которых луч-
ше приспособились к общественному состоянию, над обществами, нрав-
ственно менее развитыми. То обстоятельство, что ограничение борьбы
за существование в известных пределах дает принявшим ограничение
перевес в борьбе вне этих пределов, вело к тому, что борьба за существо-
вание вытеснялась и ограничивалась. Однако мы уже знаем, что дблжно
отличать две формы борьбы за существование, как и подборы, произво-
димые ими; мы знаем, что они антагоничны, и теперь, когда видим, что
процесс приспособления особей к социальной жизни существенно ан-
тагоничен индивидуальной борьбе за существование, нам становится
вполне понятным антагонизм исторического и естественного подборов.
Натурально, подбирая успевающие в борьбе за существование общества,
исторический подбор размножает те из них, в которых полнее приспо-
собление особей к этой форме жизни, полнее соответствие между жиз-
нью индивидуальною и общественною; а приспособление к обществен-
ному состоянию заключается, между прочим, в ограничении борьбы за
существование и развитии чувств, возмущающихся ею.
Если бы позволяло место, то нетрудно было бы показать, что даль-
нейшее развитие общества, поскольку оно измеряется нравственным
совершенствованием, выражалось в постепенном ограничении борьбы
за существование. Все остальные начала общественности, входившие в
нравственные учения, представляют нам ряд сменяющихся принципов,
доктрин, добродетелей; каждая эпоха, каждая нация, каждая религия
представляет свой свод нравственных предписаний и свои образцы доб-
родетелей. Эти предписания и образцы разнообразятся во всем, исключая
6 Социологические этюды
162	Социологические этюды. Том I
одно: все они в большей или меньшей степени требуют ограничения борь-
бы за существование. Ограничение борьбы за существование является
необходимою принадлежностью нравственных доктрин всех времен, на-
родов, религий и философских школ; деятельность, прямо противопо-
ложная ей, считается повсюду и всегда добродетельною. Первоначально,
как мы видели, ограничена только самая грубая форма борьбы за суще-
ствование и только между индивидами того же племени; относительно
же индивидов другого племени разрешается даже единичная индивиду-
альная борьба. Затем, мы видели, расширяются пределы запрещенного в
отношениях к единоплеменникам: вслед за прямым насилием общество
начинает преследовать кражу, изнасилование женщины (отчасти и по
другим побуждениям); затем входят в запрещенное, недостойное, все об-
манные действия, мошенничества, несдержание обещания и пр.; еще да-
лее является воззрение, считающее предосудительным всякое пользова-
ние для личной выгоды услугами других, давлением своей власти или
богатства, объявляется безнравственным политическое угнетение, взят-
ки, эксплуатация. Это одна сторона прогресса; но с другой — общества
приходят к убеждению в необходимости воспретить индивидуальную
борьбу и между разноплеменными членами, пока наконец прогресс дохо-
дит до того момента, когда в отношении индивидуальной борьбы уже пе-
рестают различать своих и чужих и недозволенное относительно первых
признается недозволенным и по отношению ко вторым. Я сказал выше,
что принцип большего или меньшего ограничения борьбы за существо-
вание составляет необходимую составную часть всего нравственного: от
самого несовершенного до самого возвышенного, и, по-видимому, имен-
но этот элемент нравственности составляет все, что мы привыкли соеди-
нять под названием справедливости. Вообще разграничение между всею
областью нравственности и составною частью ее, справедливостью, чрез-
вычайно сбивчиво; но мне кажется, что предлагаемое мною определение
не противоречит (конечно, только в известных пределах) общепринято-
му воззрению, а также не находится в явном противоречии с определени-
ем утилитаристов и рациональной этики, как назвал свою теорию уже ци-
тированный автор «Новых учений о нравственности и ее истории»,0'. Этот
автор дает формулу справедливости, определяя ее афоризмом: «Каждому
по достоинству»1 Это неизменный закон, текучее же содержание, напол-
няющее его, заключается в понятиях о личном достоинстве. Несправед-
ливым будет все, что нарушает достоинство, заслугу другой личности,
и самое провозглашение принципа недозволенности нарушения, посяга-
тельства на все, подобающее и принадлежащее каждому по его достоин-
ству, есть уже ограничение борьбы за существование. Прогресс в таком
случае заключается в изменении понятия о достоинстве и в изменении
понятия о следующем по достоинству. Таким образом, определение ра-
циональной этики нисколько не противоречит воззрению, что справед-
ливость есть ограничение борьбы за существование.
Глава XI. Борьба за существование и нравственность	163
Дж.Ст. Милль следующим образом определяет справедливость: «На
более точном языке философов-юристов, долг совершенно обязатель-
ный — это такая обязанность, в силу которой другая личность или лично-
сти имеют соответственное право', долг несовершенно обязательный —
это такая нравственная обязанность, которая не порождает никакого
права. Мне кажется, это различие совершенно совпадает с тем, которое
существует между справедливостью и прочими обязанностями нрав-
ственными»'. Итак, справедливо — удовлетворять право каждого, не-
справедливо — нарушать чье-либо право. Здесь мы опять видим неиз-
менный закон с текучим содержанием, которое выражается в измене-
нии воззрений на право. Но опять-таки самое требование не нарушать
права есть уже ограничение борьбы за существование; она допускается
постольку, поскольку не наносит ущерба чьему-либо праву. Но понятие
права в историческом прогрессе постоянно расширялось, пока не до-
шло до провозглашения принципа равноправности. Равноправность же
есть, собственно говоря, отрицание всякой борьбы за существование,
потому что признать всех равноправными значит признать за каждым
право на все те блага, которыми пользуется каждый, и всякая помеха
пользованию тем же явится неизбежно, с этой точки зрения, посягатель-
ством на его право. Таким образом, мы должны придти к тому заключе-
нию, что прогресс нравственности вообще, а справедливости в особен-
ности, заключается в прогрессе ограничения борьбы за существование;
согласить прогресс справедливости с борьбою за существование возмож-
но не иначе, как только предположив такое общественное состояние, где
гибель личности никогда и ни в каком случае не может быть полезна
другой личности. Теперь мы опять попали в тот же cercle vicieux13", как и
в том случае, когда хотели указать на условия проявления естественного
подбора в обществе, при которых он может вести к совершенствованию,
а не к вырождению породы.
После всего сказанного очевидно, что нравственность антагонична
борьбе за существование, что она постоянно и повсюду стремится огра-
ничить поле ее деятельности и что борьбу эту она ведет не на жизнь, а на
смерть, потому что конечною целью ее стремлений есть совершенное
изгнание борьбы за существование из общества. Также очевидно, что и
борьба за существование антагонична нравственности: она вызывает по
необходимости деятельность, губящую других людей, развивает и вы-
зывает чувства озлобления, ненависти, лукавство, обман, жестокость и,
наконец, большинство явных и тайных преступлений и пороков. Там,
где борьба за существование проявляется с большою силою, все эти при-
знаки встречаются весьма яркими и постоянными, противоположные
нравственные чувства слабеют и падают, а с ними падает общественная
1 Дж.Ст. Милль. Рассуждения и исследования, русск[ий] перев[од], III, 357-
358'2'.
164	Социологические этюды. Том I
связь и патриотизм. Борьба за существование — фактор, завещанный
истории органическим прогрессом; деятель докультурного и досоциаль-
ного периода, он постоянно является врагом культурно-социального
прогресса и врагом мощным, не раз уже уничтожавшим цивилизации.
Антагонизм ее общественному прогрессу раскрывается лучше всего в
антагонизме между ею и нравственностью. Нравственный прогресс есть
прогресс приспособления жизни к условиям социального существова-
ния, и если борьба за существование противодействует этому прогрессу,
если, с другой стороны, приспособление к общественной форме жизни
выражается всегда и повсюду в ограничении и вытеснении борьбы за
существование, то очевидно, что борьба за существование враждебна
общественному быту, — и обратно, общественная форма жизни должна
необходимо быть антагонистом борьбы за существование. Мы видели,
что приспособление жизни к общественной форме тем полнее, т. е. нрав-
ственное состояние тем совершеннее, чем более ограничена борьба за
существование; полное же приспособление жизни к общественной форме
должно выразиться в совершенном изгнании борьбы за существование.
Картина этой борьбы между деятелем органического прогресса и деяте-
лями прогресса исторического раскрывается вам историей и антрополо-
гией; борьба эта ведется с переменным счастьем, в общем же перевес
остается за социальными деятелями; но решится ли эта борьба когда-
либо окончательно в пользу цивилизации или докультурный, антисо-
циальный деятель органического прогресса никогда не будет вытеснен
из общА:тва? Решение этого вопроса зависит, конечно, не только от тор-
жества более возвышенных нравственных доктрин, борющихся против
проявления борьбы за существование, но и от успеха в разрешении за-
дачи уравновешения потребностей жизни и средств удовлетворения.
Глава XII.
БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ
И МАЛЬТУСОВЫ ПРОГРЕССИИ
1. Прогрессия снабжения
Ничто, быть может, не показывает так наглядно разобщенность раз-
личных отраслей знания не далее, как в начале XIX в., и ничто, конечно,
не доказывает с такой очевидностью всего вреда такой разобщенности,
как судьба двух научных теорий, одновременно появившихся, возбудив-
ших каждая в своей области громадный интерес и самые оживленные,
даже ожесточенные споры и оставшихся в продолжение более полусто-
летия совершенно чуждыми друг другу, хотя в сущности они и имеют
свое raison d’etre1’ только во взаимной связи. Истолкование этой связи
составило в наше время славу Дарвина. Эти две теории появились:
одна — в социологии и принадлежала Мальтусу, другая — в биологии и
была развита Ламарком в его «Philosophie Zoologique», вышедшей в свет
почти одновременно с знаменитым «Опытом о законе народонаселения»
Мальтуса2'. Научная полемика, возбужденная книгою Ламарка, велась с
перерывами до появления исследований Дарвина; но разобщенность наук
была такова, что до него никто из споривших не обратил внимания на
громадное значение Мальтусова закона размножения жизни и средств
существования для разъяснения спорного вопроса3’. Конец этой разоб-
щенности положила теория Дарвина, обобщившая обе теории и нашед-
шая в этом обобщении ключ к объяснению происхождения и разнооб-
разия живых форм на земле. В самом деле, главная заслуга Дарвина
заключается в указании комбинации законов, прежде открытых, комби-
нации, которая не была констатирована единственно потому, что по-
рождающие ее законы были установлены в двух различных науках, рас-
сматривающих две различные области жизненных явлений. Борьба за
существование была констатирована в социологии; изменчивость, наслед-
ственность, влияние среды были уже указаны и частью определены био-
166	Социологические этюды. Том I
логами; Дарвин, сопоставив эти законы, открыл естественный подбор
родичей в борьбе за существование.
Почему борьба за существование, господствующая совершенно без-
апелляционно в органической коллективной жизни, не была констати-
рована биологами, и напротив того, она открыта социологами в то вре-
мя, когда, как мы видели, само социальное развитие заключается в ее
ограничении, это не так странно, как с первого взгляда кажется. В самом
деле, борьба за существование есть фактор противунравственный и по-
тому глубоко антисоциальный; если в органическом прогрессе он глав-
ный двигатель развития, то в социальной жизни он является самым мо-
гучим препятствием прогрессу и даже больше чем препятствием, про-
изводя постоянно регресс и деградацию. Очевидно, что для социолога
борьба за существование — факт, не менее важный, чем для биолога.
В XI-ой главе этой книги я, сколько позволяли рамки исследования <и
моеумение>, установил понятие антагонизма нравственности и борьбы
за существование, указал на ограничение проявления последней, на из-
менение ее характера под влиянием прогресса нравственности. Но борьба
против проявления известного факта, не сопровождаемая борьбою про-
тив его причин, всегда будет паллиативом, хотя относительно нашего
случая я позволю себе заметить, что борьба против причины, не сопро-
вождаемая борьбою против проявления этой причины, была бы, по всей
вероятности, также бесплодна. Исторический прогресс, как уже отчасти
было указано в IX главе, ведет одновременно борьбу против проявления
борьбы за существование и против условий жизни, ее вызывающих. По-
следнее достигается созданием материальной и политической культуры,
при которой лучше уравновешивается размножение потребностей возрас-
танием средств удовлетворения их. Совершенное вытеснение борьбы за
существование было бы возможно единственно при полном равновесии
между потребностями и средствами; возможно ли это равновесие — вот
вопрос, подлежащий нашему рассмотрению теперь.
Мы видели, что даже первобытная культура дикого общества уже
расширяет предел размножения. В докультурный, досоциальный пери-
од количество средств существования для данного вида в изолирован-
ной от иммиграции местности можно принять за величину в среднем
выводе постоянную, так что, достигнув известной численности, вид дол-
жен был перестать размножаться и все излишне народившееся должно
было гибнуть. Этот предел, как показал Герберт Спенсер, должен был пе-
риодически колебаться, то суживаясь, то расширяясь, но такое колебание,
очевидно, не нарушает среднего числа4'. Нарушалось оно распростране-
нием новых видов (неприятелей, добычи, соревнователей), геологичес-
кими и климатическими переворотами и другими преобразованиями,
независимыми от борьбы за существование рассматриваемого вида.
Таковы были условия жизни в досоциальный период; возникновение
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	167
общества и культуры произвело с самого начала крупное преобразова-
ние в положении вещей. Мы видели, что прогресс экономического раз-
вития в диких обществахзаключается, во-первых, в том, что пища, прежде
недоступная искусству человека, становится употребляемою, благодаря
изобретению орудий и снарядов, а во-вторых, пища становится удобо-
варимее и питательнее вследствие развития кухонного искусства. Эти-
ми двумя сторонами первобытной культуры нарушается постоянный
нормальный предел размножения; с каждым прогрессом в той или дру-
гой области расширяется этот предел. Но есть еще и третья сторона
прогресса первобытного человечества, содействующая расширению
предела, именно: введение сотрудничества как простого, так и особен-
но сложного и установление некоторой относительной безопасности при
добывании пищи. Таким образом предел размножения в диких обще-
ствах расширяется, с одной стороны, успехами материальной культуры,
с другой — прогрессом организации труда и вообще социально-поли-
тического быта. И здесь, как везде, мы видим в диком обществе зачатки
всех тех элементов, которым предстоит и в цивилизованном обществе
явиться главными антагонистами недостаточности средств, а следова-
тельно, и борьбы за существование. Дальнейший прогресс развивает все
эти элементы, и конечно, важнейшим моментом этого развития было
введение производства пищи вместо добывания готовой. Усовершен-
ствование способов производства предметов первой необходимости,
лучшая утилизация питательности добытого материала при помощи ку-
линарного искусства, более совершенные системы организации труда,
социально-политическое развитие — вот различные стороны прогрес-
са, расширяющие предел размножения. Самое широкое развитие одно-
го из этих элементов без соответствующего прогресса остальных трех
не обеспечивает успеха в борьбе общественности против досоциаль-
ного и антисоциального деятеля, борьбы за существование; наимень-
шее, быть может, имеет значение второй элемент, а господствующая роль
принадлежит первому и третьему.
Что самая лучшая система организации труда не в состоянии доста-
вить средства существования населению, материальная культура кото-
рого не обеспечивает необходимой производительности труда, — по-
ложение, не требующее доказательств. Но нетрудно убедиться, что без
должной организации труда самая высокая культура не обеспечивает
населению его существования. В самом деле, предположим общество,
степень культуры которого так высока, что если бы половина его членов
обратилась к производству предметов первой необходимости, то доста-
вила бы всему обществу эти предметы в изобилии и вполне удовлетво-
рительного качества, так что остальная половина граждан могла бы за-
няться производством предметов комфорта, разработкою искусств и
наук, снабжением своими продуктами иностранных рынков; но пред-
168	Социологические этюды. Том I
ставим себе, что в этой стране господствует рабство: 9/10 населения нахо-
дятся в рабстве у ’/ , и эта десятая развила в себе наклонность к роскоши;
не довольствуясь туземными продуктами, она потребляет произведе-
ния отдаленных стран и принуждена их оплачивать очень дорого. Рас-
полагая вполне трудом подчиненной массы, господствующая каста
направит этот труд на производство предметов роскоши, а также продук-
тов для снабжения иностранных рынков в обмен за ввозимые и потреб-
ляемые кастою предметы. Вследствие такого положения вещей может
оказаться, что производством предметов первой необходимости будет
заниматься не половина всех граждан, а только '/3 или даже и того мень-
ше, и, таким образом, средств не будет хватать на все население. Здесь
предел размножения недостаточно расширен не вследствие физической
невозможности снабдить все население средствами, а вследствие раб-
ской организации труда. То же произойдет и в таком случае, если, сохра-
няя условия предыдущего примера, но при отсутствии рабства, две тре-
ти всей покупательной силы страны будет сосредоточено в руках одной
трети общества и эта треть разовьет в себе наклонности аристократии
предыдущего примера. Влияя на рынок при помощи спроса, она напра-
вит производство на предметы роскоши, на снабжение иностранных
рынков и пр., а производство предметов первой необходимости, спра-
шиваемое на рынке только в размере одной трети всего спроса или не-
много более того, соединит тоже всего около трети рабочей силы, тогда
как для производства необходимого количества этих продуктов необхо-
дима половина всей рабочей силы страны. Последствием опять будет
недостаток пищи, усиленная смертность, возрастание преступности и т. п.,
а причиною явится опять-таки не недостаток потенциальных средств
страны и не недостаток рабочей силы и уменья эксплуатировать эти по-
тенциальные средства, а распределение покупательной силы между по-
требителями. Можно бы было привести и другие примеры, но и этих
довольно, чтобы показать всю важность в вопросах расширения пре-
дела размножения системы организации труда (в наших примерах —
распределения труда между различными производствами) и социаль-
но-политических условий труда (института рабства, того или другого
распределения покупательной силы между потребителями). Я не рас-
пространяюсь о значении чисто политической стороны культуры, на-
пример], степени безопасности труда и сбережений и пр., потому что
это слишком общеизвестная истина и на нее достаточно только указать.
Таковы условия, расширяющие предел области, которая может быть
наполнена размножением жизни; рядом с этими условиями, изменяющи-
ми среду жизни, идет и изменение самой жизни под влиянием прогресса
среды, именно: изменение пищеварительной способности и вообще все-
го аппарата питания, а с другой стороны, изменение плодовитости. Пер-
вое явление есть результат приспособления к прогрессу кулинарного
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	169
искусства; важнейшим моментом тут было превращение желудка из пло-
доядного во всеядный; важно также приспособление к употреблению
меньшого количества пищи, развитие вкуса и некоторые другие факты,
о которых подробнее я буду говорить несколько ниже. Изменение пло-
довитости объемлет собою два рода явлений: ограничения плодовитости
фактами социальными и ограничения биологические, только вызванные и
регулируемые общественным развитием. Результат тех и других — при-
ближение к равновесию потребностей жизни и средств. Итак, будем по-
мнить, что равновесие между потребностями населения и средствами
существования достигается или, по крайней мере, преследуется совокуп-
ным действием следующих условий: 1) прогрессом производительности
труда, успехами в умении эксплуатировать потенциальные средства стра-
ны; 2) прогрессом в утилизации продукта при посредстве кулинарного
искусства; 3) развитием под влиянием этого искусства аппарата пита-
ния, приспособляющегося к новым условиям питания; 4) прогрессом
организации труда; 5) прогрессом социально-политических условий тру-
да, и 6) ограничением плодовитости; причем первые пять условий стре-
мятся уравновесить потребности и средства, расширяя предел размно-
жения, тогда как шестое условие стремится достичь этого, предупреждая
<излишнюю> быстроту размножения. Не надо забывать, что над всеми
этими условиями господствует величина потенциальных средств стра-
ны, величина, которая не может быть изменена никакою культурою и
потому представляет конечный предел размножения. Эти общие рассуж-
дения выясняют теперь нашу задачу, указывают путь, которым мы мо-
жем разрешить предлежащий вопрос: может ли общественность изгнать
борьбу за существование, установив равновесие между запросом жизни
и снабжением среды?
Мы должны решить вопрос о конечном пределе размножения, т. е.
о потенциальных средствах земного шара; затем мы должны рассмот-
реть силы, расширяющие предел размножения. Оба эти вопроса нахо-
дятся во многих точках в самой тесной связи. После этого мы перейдем
к силам, размножающим жизнь, рассмотрим отношение этого возрас-
тания с возможным возрастанием средств и, наконец, займемся вопро-
сом о возможности ограничения плодовитости условиями социальны-
ми и физиологическими. Таков путь нашего исследования, путь, проло-
женный многочисленными социологическими изысканиями; <мой труд,
главным образом, будет состоять в сведении и взаимном освещении воз-
зрений и научных положений, высказанных различными мыслителями.
Аргументы, которые часто, рассматриваемые отдельно, кажутся сомни-
тельными, взаимно разъясненные и дополненные, теряют до известной
степени это неприятное качество
Важность различия между ограничением размножения действи-
тельными средствами, доставляемыми при данных условиях культуры
170	Социологические этюды. Том I
и цивилизации, и ограничением размножения количеством всех потен-
циальных средств территории и даже всего земного шара, — первосте-
пенная важность этого различения при разборе вопроса народонаселе-
ния впервые с достаточною силою была указана Ш. Фурье. Основываясь
на данных науки того времени (1808-1829), Фурье доказывал, что дей-
ствительные средства, извлекаемые человеком из культуры даже наибо-
лее цивилизованных стран, далеко ниже возможного размера производ-
ства; при этом указывал и причины, которые, по его мнению, держали
производство на столь сравнительно низкой степени развития, но за всем
тем он самым энергическим образом восставал против предположения
о бесконечном возрастании производительности труда и даже утверж-
дал, что за периодом такого возрастания необходимо должен наступить
период регрессивного движения, который, произведенный истощением
жизненной силы земли, должен закончиться совершенным упадком
(сабисйё) и, наконец, вымиранием человечества5'. Так понимал Фурье вли-
яние ограниченности размера потенциальной силы нашей планеты и по-
степенного расходования этой силы. В новейшее время наш экономист,
г. Ю. Жуковский напечатал исследование по занимаемому нас вопросу,
в котором, пользуясь новыми данными, добытыми современною нау-
кою, попытался доказать вышеизложенные идеи Фурье6'. Эта сторона
исследования г. Жуковского, несомненно, самая удачная; то, что у Фурье
было скорее замечательным предвидением, чем научно доказанною ис-
тиною, у г. Жуковского является обставленным всеми атрибутами со-
временной научности. Аналогии Фурье превратились под влиянием про-
гресса естествознания в строгие дедукции.
Закон сохранения силы, установленный научно Гельмгольцем7', за-
тем развитый многими естествоиспытателями, послужил фоном для де-
дукций г. Жуковского. Указав на различие силы в свободном и потенци-
альном состоянии и на то, что процесс, общий всей природе, есть про-
цесс перехода силы из одного из этих состояний в другое, он подробнее
останавливается на законе так называемой энтропии, указанном Клау-
зиусом8’, по которому сила, раз перешедшая из потенциального состоя-
ния в свободное, никогда не возвращается вся в состояние потенциаль-
ное, часть ее всегда уходит в космическое пространство. Благодаря это-
му закону, агент, обладающий ограниченным размером потенциальной
силы, рано или поздно должен потерять всю силу, — всякий процесс
должен рано или поздно прекратиться. Отсюда Клаузиус и его последова-
тели выводят необходимую смертность нашей планеты, а следовательно,
и всего человечества. На этом-то законе г. Жуковский, главным образом,
основывает свою аргументацию. Работа человека заключается в постоян-
ном высвобождении необходимых для человеческой жизни сил. Перво-
начально человек мог пользоваться только одними или почти одними
самоосвобождающимися силами, но по мере того, как он научался сам
Глава XII. Борьба за существование и Мальту со вы прогрессии	171
высвобождать необходимые силы, производительность его труда и ско-
рость его размножения должны были возрастать. К тому же не только
работа в обыкновенном смысле слова, но и смерть, есть выражение тра-
ты потенциальной силы организма. «Организм, — говорит г. Жуков-
ский1, — добывая себе пищу трудом, тратит на свое содержание не толь-
ко этот внешний труд, а нечто большее — тратит при каждом круговом
процессе (траты и возобновления), выражаясь наглядно, часть своей жиз-
ни, а выражаясь точно, — часть потенциальной силы, в нем наросшей с
детства путем питания, и эта трата, составляющая столь же неизбежный
элемент его существования, выражается в его жизни смертностью». Вслед-
ствие этого стоимость необходимого высвобождения потенциальной
силы для поддержания человеческой жизни есть величина сложная, сла-
гающаяся из траты в виде труда и в виде смертности. Приняв во вни-
мание оба элемента, мы не можем уже сомневаться в возрастании про-
изводительности труда, т. е. в уменьшении общего количества траты
потенциальной силы организма на его поддержание. Кроме пониже-
ния смертности от установления общественного союза и порядка, важ-
нейшими элементами, возвышавшими производительность, г. Жуков-
ский считает разделение труда и успехи знания.
Оставляя пока в стороне вопрос о степени влияния двух последних
факторов, которыми, как мы видели, далеко не исчерпывается все, рас-
ширяющее предел размножения, и которые притом обследованы г. Жу-
ковским весьма слабо, мы можем ограничиться признанием общей точки
зрения цит[ир]уемого автора. Смертность и труд устанавливают равнове-
сие между средствами и потребностями; если бы запрос потребности был
величиною постоянною или правильно изменяющеюся, то отношение
между обоими факторами было бы выразимо математически. Во всяком
случае, это отношение обратное; и как бы неправильно ни возрастали
потребности, мы вправе заключить, что производительность труда воз-
растает, если смертность понижается. Понижение же смертности в ци-
вилизованном состоянии, сравнительно с состоянием диким или даже
варварским, — факт, который доныне еще никем не оспаривался. Если
же так, то несомненно, что с развитием цивилизации производитель-
ность труда возрастает, несмотря на возрастание населения. Г. Жуков-
ский видит, как кажется, в понижении смертности фактор, возвышаю-
щий производительность труда; но было бы правильнее смотреть на него
просто как на мерило успехов производительности, как на результат про-
гресса, а не причину его. Как бы то ни было, но факт этот служит не-
опровержимым доказательством возрастания производительности тру-
да. Фурье, как и многие другие, только указывал на основании соображе-
ний возможность значительно увеличить продукт, г. Жуковский указал
1 Вопрос народонаселения. Вестник Европы, 1871, № J, стр. 186.
172	Социологические этюды. Том I
на факт, доказывающий, что таково вообще направление развития в
прошедшем. Фурье, на основании аналогий, предсказывал смерть нашей
планеты, г. Жуковский привел аргументы Клаузиуса в пользу такого пред-
сказания'. Таким образом, вывод тот, что производительность труда
должна возрастать, пока не дойдет до пределов, указанных количеством
потенциальных средств земного шара; в этом согласны и Фурье, и г. Жу-
ковский. Во второй половине теории они, по-видимому, разногласят,
потому что в то время, как Фурье предполагает период, когда произво-
дительность труда остается в апогее вследствие прекращения размно-
жения, прекращения, вызванного развитием тех же условий, которые
довели производительность труда до этого апогея, г. Жуковский, по-
видимому, принимает, что понижение производительности должно не-
медленно начаться по достижении апогея, после перегиба, как он выра-
жается, кривой размножения в абсциссе|0’. Кто прав? В этом для нас, оче-
видно, существенный вопрос; если прав Фурье, то изгнание борьбы за
существование из общественного прогресса рано или поздно осуществит-
ся; если же прав г. Жуковский, то такое изгнание хотя и нельзя считать
социологическою нелепостью, но [оно] весьма сомнительно и, во вся-
ком случае, весьма непрочно и непродолжительно. В первом случае борь-
ба за существование будет вновь вызвана истощением жизненности зем-
ли, производительной силы ее почвы; во втором, если даже и осуществи-
мо изгнание борьбы за существование, то восстановление ее не замедлит
проявиться вследствие излишнего размножения. Для этой стороны во-
проса г. Жуковский, можно сказать, решительно ничего не сделал в своем
исследовании, а между тем несомненно здесь-то и находится вопрос в
пределах социологии. В том виде, как вопрос этот поставлен у г. Жуков-
ского, он есть параграф общей философии природы, подводящей и со-
циологические явления под тип процесса, общий всему сущему. Общая
философия в своей работе, натурально, заботится о сторонах процесса,
общих и другим процессам, тогда как особенностями процесса пренеб-
регает; между тем эти-то особенности и важны для социологии. <Я бы и
не остановился на исследовании г. Жуковского, как мало относящемся к
социологии, если бы не необходимость быть крайне обстоятельным в
вопросе, вызывавшем и вызывающем столь ожесточенные прения.>
Во всяком случае, будем помнить: 1) что размножение человечества
имеет конечный предел в размере потенциальных средств земли, 2) что раз-
витие цивилизации увеличивает производительность труда, но вышеука-
1 С тех пор, как написаны эти строки, эта гипотеза перестала быть обще-
признанною передовыми мыслителями. Вопрос о смертности нашей планеты вы-
ходит, конечно, из пределов этого этюда. Укажу мимоходом на любопытную книж-
ку: Jean Yarkowski. Hypothdse cinetique de la gravitation universelie en connexion avec la
formation des dlements chimiques, Moscou, 1888. Книжка эта вышла потом и по-
русски. На основании того же закона сохранения силы автор приходит к заклю-
чениям, диаметрально противоположным гипотезе энтропии (Прим. 2-го изд.)’’.
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	173
занный предел размножения есть и предел этого роста, 3) что с достиже-
нием этого предела размножение должно остановиться, иначе производи-
тельность труда будет уменьшаться, 4) <что, во всяком случае, раньше или
позже эта производительность должна начать понижаться вследствие ис-
тощения планеты, и 5)> что реальный предел размножения в современных
обществах не совпадает с пределом, определяемым размером потенциаль-
ных средств. Таким образом, факт ограниченности этого размера сам по
себе доказывает только, что человечество, как и небесное тело, им населяе-
мое, необходимо будет иметь свой период завершения развития; но будет
ли предшествовать этому периоду эпоха полного приспособления жиз-
ни к социальному строю, эпоха изгнания борьбы за существование, рав-
новесия между запросом потребностей и снабжением среды, эпоха тор-
жества нравственности, этот вопрос еще не решается одним введением
в исследование законов сохранения силы и энтропии, как это сделал
г. Жуковский. Эти законы ничего не отвечают на вопросы: может ли воз-
растание земледельческого продукта поспевать за возрастанием населе-
ния, если его размножение не задерживается борьбою за существование и
сопряженною с нею гибелью потерпевших поражение и позволительно
ли ожидать когда-либо естественного прекращения размножения? Оба
вопроса были первоначально поставлены в этой единственно социологи-
ческой форме Мальтусом, а затем исследованы более или менее успешно
Шарлем Фурье, Прудоном, известным русским комментатором «Основа-
ний политической экономии» Милля "'и, наконец, Гербертом Спенсером1;
я опускаю несамостоятельных исследователей и укажу еще только на ста-
тью г. Щапова в «Отечественных Записках» 1873 года. <Некоторые иссле-
дования опровергнуты и потому, конечно, тоже мною опущены.>
Мы уже выше определили пять факторов, расширяющих предел раз-
множения, пока действительный предел не совпадет с пределом, полагае-
мым размером потенциальных средств страны. Теперь нам на основании
исследований указанных авторов нетрудно будет проследить развитие этих
факторов. Первый фактор— возрастание производительности труда вслед-
ствие успехов материальной культуры, вследствие расширения и усовер-
шенствования техники производства. Разбирая именно эту сторону
вопроса, Мальтус пришел к своим безотрадным выводам, что никогда
1 См.: Charles Fourier. Nouveau monde industriel et soci^taire (Oeuvres, vol. VI).
Proudhon. Etudes sur la justice dans la revolution <(приведено место в приложе-
нии к русскому переводу Мальтуса)>. Милль. Основания политической эконо-
мии, русск[ий] перевод с прнм. и дополн., изд. 1860 [г.] (см. также «Современ-
ник» 1860 г. в приложении). Герберт Спенсер. Основания биологии, т. II, ч. VI
365-375), русск[ий] пер[евод] изд. Полякова. А. Щапов. Развитие человечес-
кой способности питания (Отечественные] зап[иски], 1873, № 1, стр. 153-182).
(Прим. 1-го изд.)
Этот список необходимо дополнить Джорджем: Progress and Poverty. (Прим.
2-го изд.)
174	Социологические этюды. Том I
возрастание производства земледельческого продукта не может соответ-
ствовать размножению населения, если никакие внешние причины не при-
водят численность его к необходимой норме. Размножение следует в сво-
ем росте геометрической прогрессии при коэффициенте 2 и при сроках
удвоения необыкновенно быстрых, напр[имер], в 25 л[ет], тогда как рост
производства земледельческого не может возрастать быстрее арифмети-
ческой прогрессии. Первую прогрессию мы разберем ниже, теперь же обра-
тимся ко второй. Вот аргументация Мальтуса, выписанная вся целиком1.
«Если мы предположим, при возможно хорошем правлении и при
самом сильном поощрении земледелия, что произведение почвы на этом
острове (Великобритании) может удвоиться в первые двадцать пять лет,
то, вероятно, мы перейдем за пределы возможного; такое предположе-
ние скорее превысит меру возрастания количества произведений, на ка-
кое мы могли бы благоразумно рассчитывать. В следующие двадцать пять
лет решительно нельзя надеяться, чтобы производительность земли воз-
росла по тому же закону и чтобы по истечении этого второго периода
плодородие учетверилось: допустить это значило бы перевернуть вверх
дном все наши понятия о производительности земли. Улучшение бес-
плодных участков требует много труда и времени. Для человека, сколь-
ко-нибудь знакомого с этим предметом, не подлежит сомнению, что по
мере расширения обработки ежегодное приращение среднего производ-
ства постоянно уменьшается с некоторого рода правильностью. Для срав-
нения с возрастанием населения, сделаем теперь предположение, кото-
рое, как бы оно неточно ни было, тем не менее, без всякого сомнения,
преувеличивает производительность почвы сравнительно с тем, что
представляет действительность. Вообразим, что ежегодное приращение
среднего производства не уменьшается, а остается то же, так что в каж-
дый 25-летний период к годовому производству Великобритании при-
соединяется количество произведений, равное такому же годовому до-
ходу (во времена Мальтуса). Вероятно, никакое горячее воображение не
решится сделать более широкого предположения, ибо и этого довольно,
чтобы в несколько столетий обратить всю почву острова в один рос-
кошный сад. Применим это предположение ко всей земле, т. е. что в каж-
дый 25-ти-летний период все количество произведений, доставляемых
поверхностью земного шара, присоединяется к тому, что доставлялось
ею в начале этого же периода. Это без сомнения все, что только мы име-
ем право ожидать от усилий труда человека, возможно лучше направ-
ленных. Итак, основываясь на настоящем положении занятых уже зе-
мель, мы можем сказать, что средства существования при самых благо-
приятных условиях для труда ни в каком случае не могут возрастать
быстрее, чем в арифметической прогрессии».
' Мальтус. Опыт о законе народонаселения, русск[ий] перев[од] Бибикова,
1868 г. Т. I, стр. 100-102.
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	175
Таковы соображения Мальтуса о возможном прогрессе производи-
тельности труда. Других аргументов в обоих томах его труда вы не най-
дете, как бы тщательно их ни искали. Я привел все рассуждение Мальту-
са от начала и до конца без всяких пропусков, и, думаю, этого одного
довольно, чтобы читатель, привыкший к современной строгой критике
научных доказательств, увидел всю несостоятельность аргументации, при
помощи которой Мальтус старается вывести рост производительности
в виде арифметической прогрессии. На произвольность положений, на
основании которых Мальтус построил свои доводы, указывали много
раз, но на это легко было возразить, что сам Мальтус не настаивал на
точности своего вычисления, а смотрел на него лишь как на maximum
возможной быстроты, принимая мерилом возможности действительные
примеры и основанный на всеобщем опыте здравый смысл. <И действи-
тельно, трудно не согласиться, что в этих пределах вопрос разрешен
Мальтусом довольно логический Но логически ли было заключать во-
прос в эти пределы эмпиризма и была ли со стороны Мальтуса и его
последователей какая-либо попытка истолковать этот эмпиризм? Едва
ли такой метод исследования может почитаться логическим и соответ-
ствующим требованиям научности. В самом деле, мы выше видели, что
рост производства (или, что почти то же, расширение предела размно-
жения) зависит не только от возрастания производительности труда в
тесном значении этого выражения, но и от прогресса организации труда
и социально-политических условий, среди которых он применяется; если
же, таким образом, рост производства есть процесс сложный, результат
не одного, а нескольких различных факторов, то логично ли, научно ли
принимать его за мерило роста одного из факторов? Возрастание произ-
водительности труда есть только один из факторов и притом, мы виде-
ли, из числа факторов, влияние которых каждого в отдельности строго
обусловлено благоприятным влиянием других двух. Можно ли после это-
го заключить по прошедшему прогрессу, измеренному притом по глазо-
меру, о возможном будущем прогрессе, и особенно о прогрессе, допус-
каемом развитием одного из факторов? Для этого необходимо было пер-
воначально разложить сложный процесс прогресса производства на его
составные элементы, исследовать условия прогресса каждого из них, зна-
чение каждого в общем процессе и, наконец, условия их сочетания. Ниче-
го этого не сделал Мальтус, но он заставил своих противников сделать это,
и, быть может, в этом заключается его главная заслуга перед социологией.
Уже Фурье понял зависимость успехов производства от социально-
политических условий труда и предполагал, что с благоприятным измене-
нием их возрастание производительности не будет отставать от размноже-
ния населения, <пока, конечно, не достигнет предела, полагаемого количе-
ством потенциальных средств земли.> Он приводит даже вычисление, по
которому земной шар в состоянии прокормить 5 миллиардов жителей, но
176	Социологические этюды. Том I
в его расчеты входят некоторые из тех вполне несбыточных его предсказа-
ний, которые оказали теперь плохую услугу их автору и заставили забыть
действительные заслуги Фурье перед наукою,2’. С более научной точки зре-
ния доказывал приблизительно то же Прудон. Он доказывал, что с возрас-
танием населения, с успехами цивилизации является возможность более
полного разделения труда, вводится машинное производство и т. п. и что
потому прогрессия производства, пожалуй, может выйти даже более быст-
рая, нежели прогрессия размножения. Играя различными «предположим»,
на которых Мальтус построил’ свою теорию, Прудон показывает, что те же
самые приемы исследования могут привести к совершенно противополож-
ному выводу. «Положим, — говорит он<1 >, — что два одиноких человека,
без инструментов и оспаривая у зверей свою скудную пищу, производят
ценность, равную 2. Пусть эти два человека изменят свою жизнь и соеди-
нят свои силы. Пусть они увеличат свои силы разделением труда, машина-
ми, вызываемым ими соревнованием, производство их будет уже не 2,
а положим, напр[имер], 3, ибо каждый производит не только собственны-
ми силами, но и силами своего товарища. Если число работников удвоит-
ся, то вследствие этого удвоения разделение труда будет большее, действие
машин усилится, соревнование также; поэтому производство их будет равно
б. Если число их учетверится, то производительность их будет равна 12.
Это умножение производства при содействии разделения труда, машин,
соревнования и пр. неоднократно доказывалось экономистами: это — пре-
краснейшая часть науки, на которой сходятся единодушно все писатели.
Итак, если население размножается как 2,4,8,16,32,64, то производитель-
ная сила труда будет возрастать как 3,6, 12,24,48,96». Если же мы этого не
видим, то лишь потому, что общественные условия неблагоприятны. Ко-
нечно, можно многое сказать против вывода прогрессий Прудона, но это
будут те же аргументы, что и против правильности Мальгусовых прогрес-
сий, именно: произвольность числовых предположений; в остальных же
отношениях они даже научнее Мальтусовых, потому что вторая прогрес-
сия Прудона построена на основании научно доказанных фактов и про-
извольно только их числовое выражение (что в данном случае, впрочем,
наиболее важно), тогда как Мальтус построил свою вторую прогрессию на
основании здравого смысла, который не анализирует явлений, а судит о
возможном по тому, чтб бывало. Да и вообще, как-то странно людям на-
уки опираться в научных решениях не на свои критические исследования,
а на мнение людей, конечно, весьма почтенных, но вовсе не ученых, а ведь
именно мнение этих средних людей и составляет здравый смысл, совер-
шенно пригодный в частной жизни, но не для решения научных задач,
требующих своих особых приемов мышления, не отрицающих здравый
<' Я цитирую по переводу г. Бибикова в приложении к переводу Мальтуса,
см. т. II, 429. Ссылка на «Contradictions economiques», т. II, З19|3‘.>
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	177
смысл, но расширяющих его кругозор и очищающих от повседневного эм-
пиризма. К сожалению, такие истины еще часто приходится доказывать в
социологии, а между тем всякий сочтет нелепостью определение появле-
ния известной кометы или расстояния от солнца на основании одного здра-
вого смысла и вместе с тем всякий же соглашается, что общественные яв-
ления суть явления, наиболее сложные в природе.
Выше я сказал, что факты, на которых основал Прудон вычисление сво-
ей второй прогрессии, в сущности верны, но что их числовое выражение так
же произвольно, как и числовое выражение здравого смысла у Мальтуса. Это
почти разрушает убедительность доводов Прудона. Правильное числовое
выражение возможного роста производительности труда независимо от со-
циально-политических условий, принимая их всегда за самые благоприят-
ные, — такое вычисление было крайне необходимо. Такое вычисление дал
вышеупомянутый русский комментатор Милля. Прежде всего, он вовсе не
оспаривает положения Мальтуса, что количество продукта земледельческо-
го, произведенного рабочим, уменьшается с размножением населения, если
это размножение не сопровождалось соответственным прогрессом способов
производства, но при этом неопровержимо доказывает, что это возрастание
производительности труда не должно быть вовсе таким невероятно боль-
шим. Он старается вычислить сначала общую формулу необходимого воз-
растания производительности труда при всяком периоде удвоения. Простота,
точность и доказательность приемов не оставляют желать ничего лучшего.
Обозначив первоначальное число жителей гипотетической территории че-
рез А, прибыль населения в продолжение первого года через N, первона-
чальную производительность труда хлебопашцев через Р, необходимую
производительность к концу года черезР', цит[ир]уемый автор просто оп-
ределяет все остальные величины в этих, и из одного этого определения
выходят самые неожиданные последствия. Таким образом, определяются:
A + N
1)	% размножения = —-—
2)	Производительность (уменьшенная) прибылых работников =
p.A + N _ АР
А ~ A + N
принимая, согласно смыслу Мальтусовой теоремы, что «производитель-
ность труда прибылых работников уменьшается по тому же проценту,
по которому возрастает население»|4’
3)	Произведенный продукт первого года = АР.
4)	Продукты второго года, если не произведено улучшений =
178	Социологические этюды. Том I
5)	Необходимое количество продукта для второго года = АР + NP.
ANP N2P
6)	Таким образом, дефицит = (AP + NP)-(AP +---) =-----.
A + N A + N
«Очевидно также, в какой пропорции должна возрасти она (произво-
дительность), чтобы продукт второго года достиг требуемой величины
АР + NP. Ясно, что Р' должно быть настолько больше Р, насколько требу-
емый продукт АР + NP больше получаемого без улучшений продукта
ЛР । Но мы уже знаем, что этот получаемый без улучшений про-
A + N	N2P
дукт меньше требуемого продукта на величину ——— Итак, мы имеем:
N2P
(АР + NP): (АР + NP-)= Р':Р.
A + N
Из этого мы получим:
(A + N)2P
Р'=---------
(A + N)2-N2
(A + N)2
Или, принимая Р=1, Р'=---------
(A + N)2-N2
То есть требуемое возвышение земледелия посредством усовершен-
ствований относится к первоначальному состоянию земледелия, как
число населения второго года, возведенное во вторую степень, относит-
ся к тому же числу во второй степени за вычетом числа прибылых в год
людей во второй степени»15’
На основании этой формулы автор ее сделал вычисления требуе-
мого роста производительности труда при различных периодах уд-
воения населения, от 12-ти-летнего до 100-летнего, что показало всю
относительную незначительность необходимого возрастания. Так, для
25-летнего периода удвоения требуемый годичный размер улучше-
ний = 0,00074768, а высота, до которой должно быть поднято земле-
делие в течение 100 лет (т. е. по истечении 4-х периодов удвоения),
принимая первоначальную высоту за единицу, выразится всего в числе
1,0776. Для 50-летнего периода удвоения требуемое годичное улуч-
шение будет равно = 0,000189554 и т. д.16' Эти вычисления уже нельзя
упрекнуть в произвольности, но возможен ли и такой прогресс? На
это дает нам ответ тот же писатель. С агрономическими сочинения-
ми в руках17’ он показывает нам, что современная техника земледе-
лия могла бы даже в наилучше обработанных странах удесятерить про-
дукт, если бы была приложена к производству как общее правило.
Франция, например, могла бы доставить при плодопеременной сис-
теме хлебопашества земледельческого продукта на 400 млн. жителей,
а теперь едва прокармливает свои неполные 40 млн.1е’ Англия, по вы-
числению г. Бибикова, сделанному на основании Кольба и Гаспарена,
Глава XII. Борьба эа существование и Мальтусовы прогрессии	179
могла бы прокормить 230 млн., а теперь она ввозит хлеб из Америки
и России для своих 28 млн.19’ Отчего это? Конечно, оттого, что для
плодопеременной системы нужна затрата капитала, нужно привлече-
ние большего количества рабочей силы, чем в настоящее время рас-
полагает земледельческое производство. Но капитал затрачивается
там, где выгоднее, рабочая сила притекает туда, где ее спрашивает ка-
питал; выгоднее же затратить капитал на производство продукта, более
спрашиваемого на рынке. Распределение спроса на рынке, соответ-
ствующее распределению покупательной силы между потребностя-
ми, определяет распределение капитала и труда между производства-
ми. Но распределение покупательной силы есть условие чисто соци-
альное, развившееся из данных тоже чисто социальных, а потому и не
представляет ничего предопределенного, <фатального,> над чем обще-
ственный прогресс не имел бы власти. Если же так, то, очевидно, уста-
новление равновесия между размножением населения и возрастанием
средств, возможно, пока, конечно, не достигнется предел, полагаемый
размером потенциальных средств территории. До тех же пор при со-
временном уровне техники земледелия рост производства мог бы впол-
не уравновешивать рост населения при несколько другом распределе-
нии труда и капитала между различными отраслями производства.
Таким образом, мы вправе ожидать совершенного изгнания борьбы за
существование от прогресса социально-политических условий труда,
так как прогресс техники уже обеспечил возможность этого изгнания'.
<Изгнание это, конечно, временное, но в настоящее время странно было
бы даже рассуждать о вечном прогрессе.>
До сих пор мы почти вовсе не касались второго и третьего факторов
расширения предела размножения, именно: прогресса в утилизирова-
нии добытого питательного продукта при помощи кулинарного искус-
ства и приспособления аппарата питания к изменяющимся условиям
пищи. Оба фактора представляют только две стороны одного и того же
явления, потому что всякие изменения, количественные и качественные,
в условиях питания, производят соответствующие изменения и приспо-
собления в системе питания организма, и, обратно, эти изменения, раз
они вызваны на свет, требуют развития новых условий питания.
1 Это писано в 1873 году, а за 16 лет, с тех пор протекших, обнаружился
тот факт, что прогресс земледелия вполне обеспечивает настоящее населе-
ние, и даже с излишком, в такой неотразимой форме и с такою неустрани-
мою силою, что поддержание мальтузианства стало явным абсурдом. Все-
мирный рынок ныне переполнен хлебом; цены на него упали, и его произ-
водство обгоняет размножение человечества. Если же и вслед за тем не все
люди сыты, а рядом с магазинами, переполненными хлебом, не находящим
покупателя (потребителя), валяются и мрут голодные потребители, то ви-
ною и причиною является, конечно, никак не фатальное недопроизведение
хлеба. (Прим. 2-го изд.)
180	Социологические этюды. Том I
Прогресс условий питания можно резюмировать в немногих словах.
Замена правильным, но умеренным питанием голодания и обжорства,
чередовавшихся периодически; замена сырой, неудобоваримой пищи
пищею вареною, печеною и т. д.; введение новых питательных веществ;
возрастание разнообразия пищи, регулирование питания при помощи
научно-медицинских данных; большее извлечение питательного веще-
ства из того же количества материала — вот различные стороны прогрес-
са кулинарного искусства, понимая это выражение в самом обширном
значении. Соответственно этому должно было идти и физиологическое
приспособление аппарата питания к новым условиям. Некоторые факты,
приводимые г. Щаповым в вышеуказанной статье, изумительны, по ис-
тине: «Якут или тунгус съедает зараз по сорока фунтов мяса; трое мужчин
за один раз пожирают целого оленя. Один дикарь, по словам Клемма,
в 24 часа съел всю внутренность большого быка, или 7 пуда жира, при-
чем еще выпил столько же растопленного сала»1. Конечно, ни один ев-
ропеец не в состоянии съесть зараз и четверти таких порций; 7 0 было
бы довольно для насыщения любого европейца. Очевидно, способность
или, можно сказать, потребность довольствоваться такой умеренной,
сравнительно, пищей есть результат приспособления. До чего может
дойти этот процесс приспособления организма к уменьшению количе-
ства поглощаемой пищи, можно судить по известным примерам неко-
торых отдельных лиц вроде Спинозы, Ньютона, Румфорда1 2. Таково
влияние на организм первого из вышеуказанных фактов прогресса в ус-
ловиях питания. О превращении желудка из плодоядного во всеядный
было уже упомянуто, и оно доказывает, что наша пищеварительная сис-
тема не только может в довольно широких пределах, приспособляться к
различным количествам пищи, но что то же самое верно и относительно
ее качества. Замечательна также неудобоваримость первобытной пищи;
г. Щапов приводит множество свидетельств, что дикие племена питаются
сырою рыбою, кореньями деревьев и пр.3 Если сравнить ее с утонченною
пищею наших гастрономов и с нашими сведениями о гигиеничности
пищи, то можно увидеть бездну между ними. Развитие вкуса сделало по-
требностью пищу нового рода, и возвращение к первобытным способам
питания для европейца решительно невозможно. Таким образом, это раз-
витие вкуса обеспечивает употребление наиболее питательной и гигиенич-
ной пищи. Громадный размер прошлого прогресса открывает нашему
предвидению возможность ожидать таких же перемен и в будущем: при-
способления к меньшему количеству материала при лучшем качестве,
1 Отечественные] зап]иски], 1873, янв[арь|. 155. Ссылки на Клемма и Ро-
шера (/, 452)20'
1 Ibidem., 175, причем г. Щапов присовокупляет: «Замечено, что величай-
шие мыслители отличались особенною умеренностью в пище»21’.
3 Ibid., 156-157.
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии	181
извлеченном при помощи науки и кулинарного искусства из меньшего
количества. Все это, конечно, дает право г. Щапову сделать гипотезу, что,
быть может, тут и лежит ключ к разрешению Мальтусовой проблемы.
«Если, таким образом, — пишет он1, — с высшим развитием нервной
системы, с расширением и осложнением продукции пищи все более и
более будут развиваться в человеческой нервно-мозговой способности
задерживания рефлексов головного мозга такие способности, как спо-
собности умственного и нравственного самоуправления в питании,
и такие качества питания, как научно-рациональная умеренность, регуляр-
ность и гигиеничность в употреблении пищи; если далее химия вместе с
гастрономией будет все более и более стремиться производить прогрес-
сивные изменения в качественных и количественных комбинациях,
в составе, эссенции и концентрации пищевых элементов, в доведении
количества или уменьшения массы пищи до возможнейшего минимума
и в возвышении качества концентрированной пищи до возможнейшего
maximum’a и если, наконец, соотносительно со всеми этими изменения-
ми и сама пищеварительная способность или организация человечес-
кой природы, постоянно приспособляясь к новым условиям экономии
питания, к возможно большему уменьшению массы, количества пищи
и возможно большему концентрированию химических пищевых элемен-
тов, должна будет также все более и более изменяться, — то вот, нам
кажется, новое основание, почему мы не должны смущаться зловещими
опасениями и предсказаниями Мальтуса и его последователей насчет
будущего пропитания человечества. Прежде, чем наступит предвозве-
щаемая Мальтусом1 2 роковая недостаточность пищи для человечества,
дблжно полагать, что соотносительно с тем, как будет изменяться вне-
шняя, физическая и химическая экономия человеческого питания, бу-
дет постепенно изменяться согласно с высшим развитием нервной сис-
темы и сама пищеварительная способность человека, постепенно при-
способляясь к новым, изменяющимся условиям и средствам питания».
Таковы надежды г. Щапова, основывающего свои выводы на физиоло-
гических и гигиенических трудах Флуранса, Эстерлена и др., на фактах,
собранных Клеммом, Рошером22’. Весьма возможно, однако, что эти на-
дежды несколько преувеличены, но, во всяком случае, несомненно, что
этот род фактов открывает новый путь расширению предела размноже-
ния, содействующий росту производства. До известной степени этот
фактор действует независимо от других факторов именно тою стороною
1 Ibidem., 179.
2 Замечу <почтенному автору>, что Мальтус и его последователи вовсе не
предвозвещают наступления недостаточности средств, но утверждают, будто
эта недостаточность существует уже теперь, да и вообще во всякое время долж-
на существовать, ибо будто бы это закон природы. <Разницу между тем и дру-
гим воззрениями оценит почтенный г. Щапов лучше меня.>
182	Социологические этюды. Том I
своего прогресса, которая увеличивает количество пищи, извлекаемой
из данного количества питательного материала1, и обработкою делает
данное количество пищи более питательным. Но прогресс приспособ-
ления аппарата питания не может почитаться процессом, столь же неза-
висимым от других факторов, регулирующих отношение потребностей
и средств. В самом деле, приспособление к более гигиеничной пище, при
которой можно довольствоваться уменьшенным количеством ее, раз-
витие вкуса, содействующее этому, и пр., и пр. возможно только в таком
случае, если организм пользуется более гигиеничной и вкусной пищею,
но это доступно только тогда, когда рост производства уравновешивает
рост населения. При каких условиях это возможно, мы уже определили
выше. Таким образом, возможность воспользоваться только что разоб-
ранною стороною прогресса для расширения предела размножения зависит
от тех же социально-политических условий, которые управляют ростом
земледельческого производства. Если равновесие между размножением
потребностей и средств установлено совокупным действием прогресса про-
изводительности труда, организации его и социально-политических ус-
ловий его приложения, то прогресс кулинарного искусства и соотноси-
тельный ему прогресс физиологического приспособления органов пи-
тания может, по-видимому, на неопределенно долгое время отдалить
минуту, когда размножение достигнет конечной грани своей, — напря-
жения всех потенциальных средств территории. Но эта минута должна
же наступить...
1 Как значительно может быть расширение предела размножения только
вследствие успехов этой стороны кулинарного прогресса, можно судить по вы-
числениям, приводимым г. Щаповым (стр. 166): «Существующие в Англии пе-
карни с воздушным давлением на тесто настолько устраняют потерю от броже-
ния в тесте, что по некоторым вычислениям этим путем Англия могла бы сбе-
речь столько (питательного вещества), сколько теперь привозится туда из-за
границы<, т. е. весь отпуск Америки и России>»23'.
Глава XIII.
БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ
И МАЛЬТУСОВЫ ПРОГРЕССИИ
2. Прогрессия потребностей
В числе факторов, преследующих установление равновесия между
потребностями и снабжением, мы выше назвали рядом с деятелями, рас-
ширяющими предел размножения, сокращение или даже прекращение
самого размножения. В прошлой главе мы разложили на составные эле-
менты процесс возрастания снабжения, теперь нам нужно сделать то же
относительно процесса сокращения спроса. Подобно расширению пре-
дела размножения, само размножение есть процесс сложный. Он слагает-
ся из факторов, содействующих и противодействующих, усиливающих и
ослабляющих рост населения; с первого шага мы принуждены брать во
внимание, во-первых, число рождений, во-вторых, число смертей. Про-
должая анализ, мы не можем признавать уже и эти элементы за факторы
простые. Плодовитость племени, от которой зависит число рождений, сама
слагается из нескольких элементов, обусловливающих ббльшую или мень-
шую силу размножения: возраст, в который начинается воспроизведение;
продолжительность промежутков времени между последовательными
рождениями; численность производимого в один раз потомства; про-
должительность времени, в течение которого организм бывает спосо-
бен приносить потомство; количество пособия, оказываемого родителями
зародышу и младенцу, — вот, по Герберту Спенсеру1, физиологические
условия, определяющие maximum возможной для расы плодовитости.
Действительная плодовитость расы колеблется у этого предела, буду-
чи обусловлена благоприятными и неблагоприятными условиями.
Каждый организм представляет определенное количество накоплен-
ного вещества и скомбин[ир]ованной энергии; средний итог энергии
1 См.: Герб[ерт] Спенсер. Основания] биол[огии], II, часть 6-я, § 317.
184	Социологические этюды. Том I
и вещества для организмов данного вида есть величина постоянная, и
потому всякое усиление траты на какой-либо процесс организма (плодо-
витость, напр[имер]) должно сопровождаться соответственным ослабле-
нием траты организма на другие процессы, развитие которых не связано с
развитием прогрессирующего процесса (как, напр[имер], активность и
сложность, отчасти и рост). Натурально поэтому, что всякий прогресс
организма, увеличивающий его рост, сложность или активность (количе-
ство производимой организмом работы), сопровождается ослаблением
плодовитости либо вследствие изменения какого-нибудь из вышеупомя-
нутых условий (напр[имер], вследствие запаздывания зрелости), либо
просто уменьшением количества рождений ниже высшего возможного
размера. Наоборот, всякое условие, увеличивающее свободный остаток
вещества й энергии в организме, доводит или стремится довести дей-
ствительную плодовитость до этого предела возможности; таковы сле-
дующие условия: обилие, питательность пищи; защита от крайностей
жара, холода и сырости и вообще от климатических влияний, требующих
траты организма; всякое органическое изменение, ослабляющее трату;
здоровье1. Таким образом, каждый вид обладает определенными услови-
ями строения и отправлений, от которых зависит его способность пло-
диться; но действительная плодовитость определяется размером этой
способности только отрицательно, не будучи в состоянии превзойти ее;
настоящими же определителями плодовитости являются совокупность ус-
ловий, определяющих трату организма на другие процессы, и совокуп-
ность условий, доставляющих организму материал для этой траты. Раз-
ность, получающаяся из сопоставления этих двух совокупностей, и есть
величина, обращающаяся на воспроизведение; она-то определяет действи-
тельную плодовитость. Одним словом, мы получаем два ряда сил: 1) трата
организма на рост, развитие и активность, работу — силы, понижаю-
щие плодовитость; 2) поглощение организмом вещества и энергии,
охранение его от непроизводительной траты, понижение сложности и
активности, вообще ослабление траты — силы, стремящиеся довести
плодовитость до наивысшей возможной степени, до предела, полагае-
мого вышеуказанными физиологическими условиями. Этот предел мо-
жет отчасти изменяться под влиянием этих рядов сил, но это изменение,
во всяком случае, медленно, и для небольших периодов времени предел
плодовитости расы может почитаться величиною постоянною, а для боль-
ших периодов величиною правильною изменяющеюся как производная
функция величин определимых.
Не только плодовитость, определяющая число рождений, но и
смертность есть фактор сложный. Прежде всего, очевидно, она слагается
из естественной смерти, из истребления неприятелями, гибели от недостатка
1 См.: Ibidem., II, §§ 326, 327, [ч. VI,] гл. III-XI (§§ 328-364).
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 185
пищи, атмосферических перемен и некоторых] др[угих]. Величиною по-
стоянною или, по крайней мере, правильно изменяющеюся между эти-
ми родами смертей можно признать до известной степени только есте-
ственную смертность и гибель в борьбе за существование. Второй из этих
элементов нами уже рассмотрен выше в ХП-ой главе этого сочинения;
нам предстоит в этой главе заняться первым — естественною смертнос-
тью. <Все остальные причины, действующие с значительною силою в
первобытных человеческих обществах, слабеют, доходят до ничтожества
или даже совсем исчезают с развитием цивилизации.>
Жизнь есть обмен вещества и энергии, процесс постоянной траты и
постоянного возобновления; при перевесе процесса поглощения веще-
ства и энергии над их тратою организм растет или обращает излишек на
воспроизведение; при перевесе траты над поглощением организм боле-
ет и, наконец, умирает. Прекращение жизненного процесса, или смерть,
есть, таким образом, результат нарушения равновесия между тратою и
возобновлением. Почему это равновесие должно быть естественно на-
рушено? Об этом, конечно, можно много гадать и строить гипотез, но
действительного истолкования этого явления биология до сих пор еще
не дала. Вообще, можно сказать, что и тут<, как в естественной плодови-
тости^ трата до известной степени антагонична жизни, поглощение же
благоприятно. Еще нельзя не заметить того, что естественная смерть
вовсе не есть удел только одной старости: распределение физиологичес-
ких элементов в яйце и семени, неблагоприятное сочетание наследствен-
ности с отцовской и материнской сторон, условия зачатия, ношения и
рождения, состояние матери во время кормления грудью и многие дру-
гие условия могут произвести организм, мало способный уравновеши-
вать внешние отношения внутренними и потому обреченный на более
или менее преждевременную кончину. Таким образом, по некоторым
данным, собранным из наблюдений над детьми английских землевла-
дельцев, пользующимися самыми благоприятными условиями жизни,
естественная смертность между детьми до 5-ти лет равняется 20% всего
числа рождений, так что из 1000 новорожденных доживает до пятилет-
него возраста всего 800 младенцев1. То обстоятельство, что естественная
смертность не приведена к каким-либо простым биологическим нача-
лам, заставляет нас обращаться при определении ее роли <в течение
жизни> к чисто эмпирическим данным вроде только что приведенного
статистического исследования д-ра Чедуика.
1 Исследования Чедуика, приведенные в комментариях на перевод «Поли-
тической] экономии]» Милля, изд. 1860 г.1' См. также: Бибиков. Жизнь и труды
Мальтуса, в переводе соч. Мальтуса, I, 56. Выводы Чедуика важны потому, что
несомненно на смертность детей английских землевладельцев вовсе не влияет
борьба за существование, так что мы тут имеем дело с естественною смертнос-
тью, не осложненною какими-либо другими разрушительными деятелями.
186	Социологические этюды. Том I
Как бы то ни было, но мы можем теперь свести вместе факторы, управ-
ляющие размножением жизни. Факторы содействующие: естественная
плодовитость, обусловленная временем созревания, продолжительностью
ношения и кормления грудью, числом зараз рождающихся, продолжитель-
ностью времени половой способности организма; затем обилие и доброка-
чественность питания, понижение сложности, ослабление активности,
вообще ослабление необходимой траты. Факторы противодействующие:
рост, развитие (осложнение), труд (особенно нервный)1, естественная
смертность и, наконец, смертность, происходящая из борьбы за суще-
ствование. Так как мы следим за условиями, при которых возможно
изгнание последнего фактора, то, натурально, в настоящее время он
определению не подлежит. Мы должны потому определить возможный
maximum плодовитости, эмпирически найденный, возможный minimum
естественной смертнрсти, откуда сам собою выяснится возможный
maximum приращения, наибольшая возможная прогрессия размноже-
ния. Затем необходимо определить прогресс факторов, противодейству-
ющих плодовитости достигать своего естественного предела, и исследо-
вать влияние этого прогресса на действительную плодовитость. Только
такое исследование способно дать надлежащее понятие о прогрессе на-
родонаселения. Обратимся же к исследованиям известных мыслителей-
социологов, занимавшихся изучением вопроса народонаселения.
У Мальтуса читаем1 2:
«Чтобы убедиться в постоянном стремлении населения к размноже-
нию, превышающему средства существования, и в препятствии, проти-
вопоставляемом ему последними, достаточно проследить с такой точки
зрения различные периоды общественного существования. Но прежде,
чем мы приступим к подобному труду, попытаемся определить, с одной
стороны, с какою быстротою пойдет естественное размножение населе-
ния, если бы оно не встречало никакой помехи, а с другой стороны, как
велико может быть возрастание произведений земли при самых благо-
приятных условиях для производительности труда». Эту вторую сторо-
ну задачи, поставленной себе Мальтусом, мы уже разобрали выше и ви-
дели всю неправильность определения «самых благоприятных условий
для производительности труда»; обратимся же теперь прямо к прогрес-
сии населения, как она выводится Мальтусом. «В государствах Северной
Америки, — говорит он, — в которых не встречается недостатка в сред-
ствах существования, в которых господствует чистота нравов и преж-
девременные супружества возможнее, чем в Европе, найдено было, что
население в продолжение более чем полутора столетий удваивалось бы-
стрее, чем в 25 л[ет]. И тем не менее в тот же промежуток времени заме-
чено было, что в некоторых городах число умерших превышало число
1 См.: Гер6[ерт] Спенсер. Основания) б[иологии), § 374.
2 Мальтус. I, 97-99.
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 187
родившихся, так что остальная страна должна была постоянно попол-
нять их население; а это ясно показывает, что размножение может идти
быстрее, чем представляющая его средняя цифра. В поселениях внутри
страны, в которых земледелие составляло единственное занятие коло-
нистов, в которых неизвестны были ни пороки, ни нездоровые город-
ские ремесла, найдено было, что население удваивалось в 15 л[ет]. При-
ращение это, как бы велико оно ни было, без сомнения, могло бы быть
еще значительнее, если бы размножение не встречало никаких препят-
ствий. Разработка новых земель нередко требует чрезвычайных усилий
и не всегда сопровождается благоприятными для здоровья условиями;
сверх того туземные дикари мешали иногда такому предприятию набе-
гами, уменьшали количество произведений трудолюбивого земледель-
ца и лишали даже жизни некоторых членов его семейства. По таблице
смертности Эйлера, вычисленной по 1 умершему на 36 при отношении
числа родившихся к числу умерших как 3:1, период для удвоения насе-
ления составляет всего 12'/ л[ет]. И это будет не предположение только,
ибо такой факт неоднократно повторялся в короткие промежутки вре-
мени. Сэр В. Петти полагает, что при содействии особенных благопри-
ятных условий население может удваиваться каждые 10 л[ет]2' Но во
избежание всякого рода преувеличений мы примем за основание для на-
ших рассуждений менее всего быстрое размножение, доказанное многи-
ми свидетельствами и производимое одними только рождениями. Мы
можем, следовательно, считать несомненным, что если размножение на-
селения не встречает никакого препятствия, то оно удваивается каждые
25лет и возрастает в геометрической прогрессии»3'
Эта прогрессия Мальтуса уже не страдает такою произвольностью,
как прогрессия средств. Правда, это не вывод на основании научных дан-
ных о возможной быстроте размножения человеческого вида, но она все
же основывается на громко заявленном и общеизвестном факте, что на-
селение Американской Республики в продолжение ста пятидесяти лет
удваивалось в 25 лет. Прогрессия чисто эмпирическая — правда, но если
факт верен, то такая быстрота размножения возможна. Если в чем мож-
но упрекнуть Мальтуса, так это в том, что он недовольно критически
отнесся к достоверности самого факта удвоения в 25 лет, «производимого
одними только рождениями», как он говорит. На это обратили внима-
ние его противники, указывая на значительную иммиграцию европей-
цев, которым в продолжение цитируемого Мальтусом периода не велось
списков. Защитники Мальтуса ответили вычислением ошибки на осно-
вании данных о переселении позднейшего времени и указали, что эта
ошибка не могла быть больше 4-х или 5-ти лет, так что период удвоения
раздвигался до 29-ти или 30-ти лет. Но и это вычисление оказалось не-
верно и было разбито противниками доктрины Мальтуса. Все дело в том,
что недостаточно было вычесть число переселенцев, надо было вычислить
188	Социологические этюды. Том I
и их потомство, которое, относительно, должно было быть многочис-
леннее, так как отношение между возрастами в среде переселенцев долж-
но быть иное и не соответствует возможному естественному распреде-
лению населения по возрастам. Между переселенцами должно было быть
пропорционально гораздо меньше детей и стариков, а между тем эти
возрасты не способны плодиться и между ними же господствует наи-
большая смертность; вследствие этого совершенно справедливо возра-
жали научные противники школы Мальтуса — не только период удвоения
в 25 лет, принятый самим Мальтусом, не есть представитель когда-либо
осуществлявшейся быстроты размножения, но и исправленный его уче-
никами период 29 или 30-летний решительно не выдерживает научной
критики.
Мальтус основал свою прогрессию потребностей на факте; факт от-
вергнут — отвергнута и прогрессия. Вместо факта, принятого Мальтусом,
нельзя поставить опять какой-либо другой и пытаться опять эмпиричес-
ким путем вывести прогрессию размножения; не говоря о том, что он, по
всей вероятности, рано или поздно был бы раскритикован, подобно фак-
ту Мальтуса, но даже ненаучно заключать о естественном размножении
по действительному, когда факторы того и другого различны и нигде еще
не устранена борьба за существование. Мальтус не сделал вычисления воз-
можной быстроты размножения на основании числового выражения его
факторов, но он заставил это сделать своих противников. Мальтус не об-
ратил внимания на зависимость естественной плодовитости от деятелей,
которые, прогрессируя или регрессируя в обществе, могут напрягать
размножение до возможной быстроты или понижать плодовитость зна-
чительно ниже этого наивысшего уровня. Противники Мальтуса оста-
новили свое внимание и на этом. Вычисление наибольшей возможной
быстроты размножения сделано не раз уже цитированным русским
комментатором Милля4'; значение содействующих и противодействую-
щих плодовитости факторов определено Гербертом Спенсером5’ и отчас-
ти Прудоном и Ш. Фурье6'. Обратимся же к аргументации этих авторов.
Припомним вышеприведенные, по Спенсеру, условия, определяю-
щие наивысшую плодовитость расы. Период созревания для женщины
не раньше 15 лет, но надо помнить, что это период возможного начала
половой деятельности, действительный же во всех образованных госу-
дарствах значительно больше; закон обусловливает вступление в брак
для девушки 16 годами, средний же возраст действительно в первый раз
вступающих в брак и того старше. <Но это уже условия социальные, те-
перь же мы определяем только физиологические условия плодовитости.>
Второе условие, от которого зависит сила плодовитости, — продолжитель-
ность промежутков времени между последовательными рождениями; для
женщины она слагается из двух элементов — беременности и кормления,
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 189
что составит около двух лет; менее продолжительный срок (равный, од-
нако, не менее, как одному году) возможен только при условии некормле-
ния грудью или смерти ребенка немедленно по рождении. <Д-р Лаудон
определяет время между последовательными рождениями в три года,
принимая во внимание антипатию между отправлениями матки и гру-
дей, но мы примем период только в 2 года для устранения всякого повода
к оспариванью.> Третий фактор плодовитости — численность детены-
шей одного рождения — для человека не подлежит спору; она равна од-
ному1. Продолжительность времени, когда организм бывает способен
производить потомство, определяется между возрастом созревания и так
называемым критическим периодом, наступающим для женщины меж-
ду 40 и 50 годами, так что <приняв его в 45 лет, мы получим> maximum
времени половой способности женщины 30 лет. Этот период определя-
ет maximum числа возможных рождений для каждой женщины в 15 де-
тей. Не будем забывать, что продолжительность времени половой спо-
собности вовсе не соответствует продолжительности времени половой
деятельности, но покамест оставим это в стороне. Итак, предположим,
что каждая способная к половой деятельности женщина находится по-
стоянно в состоянии этой деятельности и, следовательно, средним чис-
лом каждая производит maximum 15 душ детей. Но для определения
быстроты размножения этого факта недостаточно; нам необходимо еще
определить отношение числа способных к половой деятельности женщин
к общей численности всего населения. Вообще доказано, что мальчиков
1 Численность «плодущих родов», т. е. таких, когда родятся двое и более в
одни роды, вообще очень незначительна и более нежели покрывается числен-
ностью мертворожденных. Вот некоторые параллельные данные (См.: Янсон,
op. cit., 179, 181)7’:	Плод(ущие| роды Мертворожд|енные|	
Дания	1,5%	4,4%
Швеция	1,4%	3,4%
Германия	1,4%	
Голландия	1,3%	3,3%
Норвегия	1,2%	4,1%
Россия	1,2%	
Австрия	1,2%	2,3%
Италия	1,2%	2,3%
Венгрия	1,4%	0,7%
Франция	1,0%	4,5%
Испания	0,9%	
Германская раса (сплошь первые пять номеров) более склонна к плодущим
родам, но и там их число ничтожно. (Прим. 2-го изд.).
190	Социологические этюды. Том I
рождается больше, нежели девочек, но что затем смертность в мужском
населении сильнее, нежели в женском, так что в большей части случаев
(но не всегда, однако) устанавливается некоторый перевес в пользу жен-
щин; этот факт приписывают отчасти меньшей крепости мужского орга-
низма, отчасти большей для мужчин напряженности борьбы за суще-
ствование, так что весьма возможно, что за вычетом излишка мужских
смертей последнего рода ббльшая смертность только уравновесила бы
ббльшую рождаемость. Вообще не будет большой ошибки, если при-
нять, что при отсутствии борьбы за существование число всех женщин
будет равняться половине всего населения. Но и между женщинами все
моложе 15 лет и старше 45 лет должны быть исключены из нашего счета.
Для этого необходимо определить среднюю жизнь женщины.
Выше были приведены вычисления Чедуика, по которым естествен-
ная смертность английских детей в первом пятилетии равняется 20%,
но их действительная смертность повсюду превосходит этот minimum.
Для России, напр[имер], она равна 39,7%, для Англии — 25,8%, для Фран-
ции — 29,3% и т. д.8' Эти излишки должны быть отнесены насчет гибели
от борьбы за существование; на основании этих излишков мы можем
вычислить влияние борьбы за существование на смертность в первые пять
лет. Если мы предположим, что и дальше борьба за существование оказы-
вает такое же влияние на смертность, т. е. увеличивает смертность в том
же размере, то мы получим возможность определить естественную смерт-
ность для всего населения. Разделяя 39,7 на 20, мы получаем цифру 1,985,
выражающую степень влияния на русскую смертность борьбы за суще-
ствование; общая смертность в России - 3,6%, так что, уменьшая это
число в 1,985, мы получим, по нашей гипотезе, естественную смертность
для России, равную 1,8135%. Сделав такое же вычисление для Франции
(смертность детей — 29,3%, общая смертность = 2,4%), получим есте-
ственную смертность — 1,6382%, для Англии (смертность до 5 лет =
25,8%, общая = 2,3%) = 1,783%; для Бельгии (смертность до 5 лет = 27%,
после 5 лет = 2,3%) = 1,7037%. Все цифры весьма близки между собою;
несколько противоречащею является только цифра для Швеции, ока-
завшаяся всего = 1,1898%; эта аномалия понятна, если обратить внима-
ние на % смертности; для детей он в Швеции = 35,3%, т. е. несколько
ниже только смертности детей в России, превышая в то же время % ос-
тальных стран Европы, между тем общая смертность ниже смертности
всех цитированных народов = 2,1%. Чем объяснить такое странное яв-
ление, странное потому, что вообще статистика показывает, что %%
смертности различных возрастов в различных государствах более или
менее прямо пропорциональны. Вычисляя среднюю цифру естествен-
ной смертности на основании данных для этих 5 государств, мы полу-
чим — 1,6256%; а без Швеции, которая, очевидно, находится в каких-то
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 191
анормально неблагоприятных условиях для первого возраста и в самых
благоприятных для последующих, эта средняя цифра естественной смерт-
ности повысится до 1,7346%. Принимая, таким образом, гипотезу, что
борьба за существование действует с одинаковою силою на все возрасты
и число жертв, ею ежегодно уносимых, во всех возрастах составляет оди-
наковый % общего числа смертей, мы получим приблизительный % ес-
тественной смертности в 1,7346. Во всяком случае, он не будет ниже
этой цифры, так как скорее можно предположить, что борьба за суще-
ствование гибельнее действует на первый возраст, чем на последую-
щие. Отсюда мы должны <определить и вероятную жизнь при нашей
гипотетической смертности; именно, она будет равна 57 годам. Не так
дегко> определить среднюю жизнь, имея перед собою только % смерт-
ности; раз предположив, что естественная наименьшая смертность рас-
пределяется по возрастам соответственно распределению по возрастам
действительной смертности, так как борьба за существование равно сра-
жает все возрасты, раз предположив это, мы можем приблизительно
подойти к средней жизни, искомой нами. Для России мы имеем для
женского пола следующий % смертности по возрастам:
до 5 лет	38,6	30-35 л[ет]	5,2	665 л[ет]	12,5
5-10 л[ет]	6,0	35-40 л[ет]	5,7	65-70 л[ет]	18,7
10-15 л[ет]	3,1	40-45 л[ет]	7,6	70-75 л[ет]	23,1
15-20 л[ет]	3,1	45-50 л[ет]	8,6	75-80 л[ет]	36,5
20-25 л[ет]	3,4	50-55 л[ет]	11,3	80-85 л[ет]	47,2
25-30 л[ет]	4,1	55-60 л[ет]	10,1	85-90 л[ет]	64,9
Для десятилетия 90-100 л[ет] умирает более э/4 выживших, а свыше
100 лет % = 100. Принимая за основание для вычисления эти данные, мы
получим для тех же возрастов нашего гипотетического населения следу-
ющую таблицу естественной наименьшей смертности;
1-5 л[ет]	= 18,6	35-40 л[ет]	= 2,75	70-75 л[ет]	= И,1
5-10 л[ет]	= 2,8	40-45 л[ет]	= 3,7	75-80 л[ет]	= 17,3
10-15 л[ет]	= 1,5	45-50 л[ет]	= 4,1	80-85 л[ет]	= 22,6
15-20 л[ет]	= 1,5	50-55 л[ет]	= 5,4	85-90 л[ет]	= 31,1
20-25 л[ет]	= 1,6	55-60 л[ет]	= 4,8	90-100 л[ет]	= 38
25-30 л[ет]	= 2,0	60-65 л[ет]	= 6,0	100 и бол[ее]	= 50
30-35 л[ет]	= 2,5	65-70 л[ет]	= 9,0		
Руководствуясь этою таблицею, можно составить таблицу движения
гипотетического населения по возрастам:
192
Социологические этюды. Том I
Возраст		Дожило	Умерло за 5 л|ет|	Возраст		Дожило	Умерло за 5 л|ет|
Новорожденных всего 1000 душ							
до	5 л[ет]	814	186	до	55 л[ет]	611	35
до	10 л[ет]	792	22	до	60 л[ет]	582	29
до	15 л[ет]	780	12	до	65 л[ет]	547	35
до	20 л[ет]	768	12	до	70 л[ет]	498	49
до	25 л[ет]	756	12	до	75 л[ет]	443	55
до	30 л[ет]	741	15	до	80 л[ет]	366	77
до	'35 л[ет]	722	19	до	85 л[ет]	283	83
до	40 л[ет] ’	702	20	до	90 л[ет]	195	88
до	45 л[ет]	674	26	до	100 л[ет]	121	74
до	50 л[ет]	646	28				
Таким образом, за 100 лет переживет около '/ всего поколения, но
при 50% смертности (собственно говоря, 48,1%) в первое пятилетие ум-
рет 60 чел. и останется — 61, во второе пятилетие умрет 30, в третье —
15, в четвертое — 8, в пятое — 4, в шестое — 2, а оставшиеся 2 умрут
один в седьмое, один в восьмое пятилетие (между 135 и 140 годами).
Если мы теперь сделаем предположение, что в продолжение каждого пя-
тилетия умирает ежегодно средним числом одинаковое количество че-
ловек, то получим всего годов жизни для всех 1000 человек = 58404, т. е.
средняя жизнь будет равняться 58,4.
Предполагая население неразмножающимся, мы можем принять
вычисленную выше таблицу смертности по возрастам вместе с тем и
представительницею распределения его по возрастам. В таком случае,
делая исчисление на основании таблицы, мы найдем, что моложе 15 лет
будет жен[ского] п[ола] — 22%; в возрасте от 15 до 45 = 37%; 45-100 =
40% и свыше 100 = 1%. Таково должно быть распределение женщин по
возрастам в населении, в котором смертность не превышает 1,7346%,
отношение смертей в различных возрастах прямо пропорционально
ныне существующему в России, и число жителей не увеличивается.
С изменением которого-нибудь из этих условий изменится и распреде-
ление женщин по возрастам; с усилением смертности %, выражающий
число женщин старше 45 лет, понизится, соотносительно чему повы-
сится % молодежи и женщин чадородного возраста (15—45 л[ет]). Про-
тивоположное следствие произведет усиление плодовитости, если вслед-
ствие этого началось размножение; численность молодежи возрастет, но
% женщин чадородного возраста понизится. Таким образом, усиление
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 193
смертности и умножение рождений являются факторами противоборству-
ющими и по отношению к сравнительной численности женщин чадо-
родного и нечадородного возраста. Предположим же теперь, что наше
неподвижное общество, в котором рождения только уравновешивают
смертность, вдруг напрягло до высшей степени свою половую деятель-
ность, так что, соображаясь с вышеопределенными условиями плодо-
витости для человека, мы принуждены считать число рождений равным
числу женщин чадородного возраста, деленному на два. В нашем обще-
стве женщины этого возраста составляют 37% всего числа женщин, или
18,6% всего населения. В таком случае рождаемость представит 9,25%,
а за вычетом естественной смертности (1,7346%) будем иметь прираще-
ние в 7,5154%. Если принять эту цифру за ежегодный % приращения, то
мы получим удвоение населения в 11 л[ет]. Но такой прием будет оче-
видно ошибочен, потому что число 7,5154 есть % приращения только
для первого года; прибавленный к данному количеству нечадородного
возраста он изменит процентное отношение различных возрастов, так
что новые рождения уже не будут составлять тот же % относительно
всего населения. Предпринятое мною погодное вычисление возраста-
ния гипотетического определенного выше общества, бывшего непо-
движным и потом вдруг доведшего свою плодовитость до maximum’a
только мыслимого, но едва ли осуществимого, — вычисление это по-
казало для населения в 116,000 жителей через 15 лет размножения чис-
ленность в 216,000. Значит, не только в 11 л[ет], но и в 15 л[ет] население
не удвоится при самых благоприятных условиях, т. е. если в момент на-
чала наивысшего напряжения половой деятельности населения распре-
деление возрастов было такое, какое может установиться только при
неразмножающемся населении, и если % смертности был наименьший
возможный, а рождаемость была даже невозможная, по 15 детей от каж-
дой женщины. Но в России, где рождаемость развита до самых громад-
ных размеров, как нигде в другом месте, она не превышает шести мла-
денцев от одной женщины. При этом maximum’e действительной рож-
даемости % рождений в нашем гипотетическом обществе будет 3,7%,
а приращение первого года составит 1,9% всего населения. То обстоя-
тельство, что в некоторых государствах, а особенно в самой России, %
рождений больше, нежели 3,7% (для России = 5%), вообще не должно
смущать нас, так как это зависит от неизмеримо большей смертности
(для России = 3,6%), вследствие чего, как выше указано, повышается от-
носительное число чадородных возрастов (для России — 22%), но, ко-
нечно, % приращения всегда будет ниже. Поэтому не будет большой
ошибки, если принять 2% ежегодного приращения за наибольший %,
возможный при наибольшей, когда-либо достоверно существовавшей,
плодовитости. А это составит период удвоения в 36 л[ет]. Конечно, все
эти цифры имеют только относительное значение, но все же до некото-
7 Социологические этюды
194	Социологические этюды. Том I
рой степени они уже могут дать понятие о наивысшей возможной быс-
троте размножения, если не своею абсолютною величиною, то своими
соотношениями.
Для того чтобы общество вовсе не размножалось, необходимо, что-
бы % рождаемости был равен % смертности, т. е. в обществе, не подвер-
женном влиянию борьбы за существование, он выражается в 1,7346% на
все население, а на одних женщин чадородного возраста = 9,1%, если же
принять чадородный возраст только в 20 лет (20-40 л [ет]), то рождения,
только уравновешивающие смертность, составят 13,4%, или приблизи-
тельно по 3 ребенка на женщину. Вот условия неподвижности населе-
ния при смертности, происходящей только от естественных причин. Эти
условия вовсе не так противоречат действительности, как может с пер-
вого взгляда показаться; во Франции женщины чадородного возраста
составляют около 22,6% всего населения, рождаемость выражается в 2,7%
на все же население, или 11,9% на одни чадородные женские возрасты,
а это средним числом представит на каждую женщину по 3,57 ребенка за
30 лет чадородной способности, или одно рождение на 8,4 женщины
чадородного возраста. Разница между одним рождением на 5 способ-
ных к рождению женщин, как в России, и одним рождением на 8,4 таких
женщин, как во Франции, гораздо больше, чем разница между положе-
нием дел во Франции и тем, которое должно установиться, чтобы даже
при отсутствии борьбы за существование население не размножалось.
Определив приблизительно наибольшую возможную быстроту раз-
множения и условия равновесия населения, мы, естественно, должны за-
даться вопросом: куда же клонится прогресс человеческого общества?
более ли он тяготеет к развитию человеческой способности плодиться
до ее наивысшей степени или, быть может, напротив того, прогресс ис-
торический антагоничен плодовитости и ведет поэтому к равновесию
населения? С этою целью мы должны обратиться к вышеуказанным ря-
дам антагоничных сил, содействующих и противодействующих процес-
сам генезиса. Рост, развитие (осложнение в строении) и активность (труд,
трата вещества и силы на произведение работы) — вот, как мы видели,
главные антагонисты генезиса. Упрощение строения и сокращение тра-
ты в каком бы то ни было направлении — главные из условий, благо-
приятствующих плодовитости. Эти последние не требуют дальнейших
разъяснений; но что касается первых, то будет полезно дать им несколь-
ко более обстоятельное определение. Осложнение строения (развитие)
и труд (активность) бывают двух родов: физиологические и психичес-
кие. Физиологическое в тесном смысле развитие организма и физичес-
кий (мышечный) труд достаточно поясняются тем, что выше о них ска-
зано; истрачивая силу и вещество, скомбин[ир]ованные в организм, они
уменьшают тот излишек этих элементов, который организм мог бы в
другом случае употребить на воспроизведение, на генезис. Не так ясно
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 195
влияние психического развития и нервного труда; конечно, a priori мож-
но сказать, что этого рода процессы могут происходить тоже только за
счет траты силы и материи организма и потому уменьшают размер из-
быточного материала, из которого вырабатывается новый организм или
его элементы. Такая абстрактная дедукция, без сомнения, совершенно
правильна, но смешиваемое постоянно с влиянием физических процес-
сов в тесном смысле влияние психического развития и нервного труда
не обратит на себя всего подобающего ему внимания. Дело в том, что,
половая деятельность не есть исключительно физиологическое отправ-
ление организма, но процесс сложный, в котором играет весьма важную
роль элемент психический, половая любовь вообще, а в каждом частном
случае — половое возбуждение и влечение, наконец, удовольствие от
удовлетворения этих наклонностей. Все это, вместе взятое, для каждого
индивидуума составит весьма значительное количество психических от-
правлений; часто эти отправления берут положительное преобладание
над всеми остальными душевными процессами, затирают самые, кажет-
ся, непреклонные привычки, изменяют даже характер, т. е. соотношение
различных наклонностей, привычек и инстинктов. Такое могущество пси-
хических отправлений, благоприятных генезису, конечно, приобретается
недаром; организм на них тратит, без сомнения, весьма значительное ко-
личество силы и вещества, важность которых для генезиса не подлежит
сомнению; ими обусловливаются удовольствия любви, а через это обес-
печивается достаточное количество рождений; раннее развитие вооб-
ражения в известную сторону, как известно, ускоряет наступление по-
ловой зрелости, и, конечно, <судя по аналогии, не будет нелепостью
полагать, что> запаздыванье зрелости может иногда иметь причину в
полном целомудрии помыслов молодой особи. Итак, несомненно, что
весьма значительный разряд психических процессов находится в пря-
мой причинной связи с воспроизводительным процессом, обусловли-
вая до известной степени его проявление и взаимно обусловливаясь по-
следним в своем существовании; далее также несомненно, что организм
должен тратить на эти нервные процессы весьма много из своих из-
лишков. Ясно поэтому, что уменьшение излишков должно неблаго-
приятно отразиться на этом разряде психических процессов; но источ-
ник, откуда черпает силы этот разряд, есть тот же самый, из которого
черпают и все остальные умственные, эмоциональные и прочие душев-
ные процессы. Если же так, то развитие психическое, состоящее в ослож-
нении строения психического аппарата, в появлении новых процессов и
совершеннейшем определении прежних, должно быть антагонично по-
ловому чувству; удовольствие, испытываемое при удовлетворении новых
психических потребностей, уменьшает цену половой любви и напряжен-
ность стремления к ней. То же и едва ли еще не в большей мере дблжно
сказать и о всяком нервном труде, потому что всякий систематический труд
196	Социологические этюды. Том I
мышления, расчета, всякое напряжение психической энергии требуют
от организма весьма значительных трат; но откуда производятся эти
расходы, как не из общей казны силы, скомбин[ир]ованной в психичес-
кие элементы? Казна эта составляет для организма (я не говорю о после-
довательном ряде организмов) величину постоянную, хотя и подлежа-
щую некоторому расширению в довольно тесных пределах; отчасти она
может расширяться в ущерб другим отправлениям организма, и в этом
направлении ее развитие несколько шире, хотя, конечно, тоже в пределах.
Натурально поэтому, что нервный труд, расходуя эту казну психическо-
го, если будет позволено так выразиться, организма, оставляет меньше
на расходы других процессов, но все психические способности и отправ-
ления находятся в довольно тесной связи между собою, так что развитие
одной обусловлено развитием другой. Поэтому вообще нервный труд
не может многого отнять от других психических способностей, не нано-
ся вреда той способности, которая питает его самого. Изолированнее
других стоит та группа эмоциональных отправлений, которая связана с
половою деятельностью организма; естественно поэтому, что на ней пре-
имущественно отражаются расходы общей психической казны на нерв-
ный труд. Что касается вышеуказанного захвата психическими процесса-
ми материала, обыкновенно потребляемого организмом физиологически
в тесном смысле, то ясно, что прежде всего этот захват обращается на из-
бытки, т. е. на капитал, предназначенный для физиологической стороны
воспроизводительного процесса. Таким образом, антагонизм психичес-
кого развития и умственного труда, с одной стороны, и генезиса, с дру-
гой — проявляется в борьбе против роли половых чувств, в ослаблении
их интенсивности и в прямом потреблении материала физиологическо-
го генезиса. Герберт Спенсер, прекрасно формулировавший антагонизм
роста, развития и активности генезису9’, обратил внимание только на
последнюю сторону влияния развития и труда психического и, мне ка-
жется, от этого его прекрасное исследование много потеряло в нагляд-
ной, так сказать, доказательности. В том виде, как поставлен вопрос Спен-
сером, исследование это доказывает, но не убеждает. У Прудона и отчасти
у Фурье можно найти недосказанное Спенсером10' Освещенные спенсе-
ровскими доказательствами общего антагонизма между ростом, развити-
ем, активностью и, с другой стороны, половою деятельностью идеи этих
мыслителей о необходимом сокращении размножения под влиянием пси-
хических ограничений плодовитости получают новую цену и из мысли-
мых возможностей становятся реальными предсказаниями, воплощение
которых зависит от условий, нам известных. Обратимся же теперь к иде-
ям этих мыслителей и, прежде всего, к теории Герб[ерта] Спенсера, кото-
рая должна служить им подкладкою и основою.
Выше мне случалось уже два раза касаться этой теории, именно: в X главе
по поводу общего антагонизма траты и генезиса и потом в той же главе
Глава XIII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии 197
при разборе естественного подбора в цивилизованном обществе. Тогда
я довольно подробно изложил его воззрения на неизбежность умствен-
ного прогресса в цивилизованном обществе. Я тогда старался показать,
во-первых, что, поскольку он зависит от борьбы за существование, он
производится ею не косвенно, путем подбора, но прямо, чрез усиленное
упражнение и благоприятное влияние условий, среди которых поставле-
на победившая особь; и во-вторых, что то же самое влияние упражнения
и неупражнения при иных условиях может вести многочисленнейшие
классы цивилизованных обществ к умственной деградации. Теперь же
я должен прибавить, что условия, столь неблагоприятно видоизме-
няющие влияние прогресса цивилизации, суть условия социальные,
а также, что я не отрицаю прогресса ума и в этих классах, но приписы-
ваю его другим причинам. В настоящее время для нас важен самый факт
умственного прогресса. На этом факте Герберт Спенсер строит свою те-
орию естественного понижения плодовитости. Развитие, прогресс ци-
вилизации необходимо выразится прогрессом ума и нравственности, од-
ним словом, увеличением деятельности нервной системы, а это ложится
тяжело на организм. Антагонизм между нервною деятельностью и гене-
зисом несомненен. Усиленное учение ведет к запаздыванию зрелости и
даже бесплодию. Таким образом, прогресс человечества естественно бу-
дет регрессом плодовитости. Естественным пределом этого процесса
должно быть установление равновесия между смертностью и плодови-
тостью. <Постоянное приспособление, конечно, невозможно вследствие
геологических и астрономических изменений.> «Как бы то ни было, оче-
видно, что в конце концов теснота населения и зло, которым она сопро-
вождается, исчезнут, и настанет порядок дел, когда от каждой особи не
будет требоваться ничего, кроме нормальной и приятной деятельности.
Прекращение ослабления плодовитости предполагает прекращение даль-
нейшего развития нервной системы, а это предполагает, что нервная си-
стема стала в уровень со всем, что от нее требуется, что ей ничего не
предстоит делать сверх того, что естественно для нее. Но это упражне-
ние способностей не больше естественного и составляет удовольствие.
В конце концов, следовательно, для добывания пропитания и выполне-
ния всех родительских и общественных обязанностей потребуется имен-
но тот род и то количество действия, которое необходимо для здоровья
и счастия»1. Такова теория Спенсера; вся она есть не более, как простой
силлогизм12" в самой обнаженной форме. Она слагается всего из двух
посылок: во-первых, развитие и активность антагоничны генезису, осо-
бенно же развитие и активность психические; во-вторых, человеческий
прогресс состоит в возрастании как развития, так и активности, преиму-
щественно же психической стороны организма. Раз признаны обе по-
1 Герб[ерт\ Спенсер. О[снования] б[иологин], II, часть VI, § 375"".
198	Социологические этюды. Том I
сылки, заключение становится неизбежным. Однако мы уже имели слу-
чай видеть, что меньшая посылка силлогизма не так безусловно спра-
ведлива, как полагал Спенсер, из чего, впрочем, никак не следует, чтобы
она и не могла быть справедливою. Необходимо, чтобы прогрессирова-
ло не только знание и искусство, не только ум и чувство интеллигент-
ных классов населения, но ум и чувство всей массы населения. Всякое
изменение условий жизни, вызывающее или хотя бы только облегчаю-
щее упражнение умственных способностей массы, есть уже значитель-
ный выигрыш для будущего.
Прудон значительно раньше Спенсера указал на естественный анта-
гонизм труда и генезиса и от этого антагонизма ждал разрешения Маль-
тусовой проблемы. Несколько позднее Прудон дополнил свои воззрения
указанием на развитие ума и нравственности как на деятель, который уст-
ранит излишнюю плодовитость чрез ослабление половой возбуждаемос-
ти13'. Еще раньше Прудона почти те же идеи (только, по обыкновению,
в малодоступной форме) высказывал и Фурье14' Значительные разме-
ры, которые и без того приняла эта глава, эаставдяют меня ограничить-
ся этими немногими словами о Прудоне и Фурье.
К какому же результату пришли мы после нашего исследования? Воз-
можно ли установление равновесия между потребностями и средства-
ми? Возможно ли полное изгнание борьбы за существование из обще-
ства, и следовательно, и полное приспособление человечества к услови-
ям общественности? Все заставляет полагать его возможным, потому что,
с одной стороны, предел размножения может расширяться в уровень с
самим размножением (которое вовсе не так быстро, как полагали) пока
не достигнет предела, полагаемого потенциальными средствами земного
шара, а с другой стороны, прогресс исторический есть по необходимости
регресс плодовитости. Борьба за существование в настоящее время по-
кровительствуется дезорганизацией труда и неблагоприятным распреде-
лением покупательной силы между потребностями, а ее будущность обес-
печивается неравномерным распределением умственного упражнения
между общественными классами. Изменение этих двух факторов обес-
печило бы изгнание борьбы за существование как в настоящем, так и на
все будущее, пока истощение планеты не вызвало бы ее вновь к деятель-
ности, если только такое истощение признать неизбежным.
<Общий обзор и заключение
Этот третий, теперь заканчиваемый этюд15' — один из самых важных
в ряду мною задуманных очерков; поэтому нелишне будет сделать более
обстоятельное гезитё и дать ему некоторое абстрактное освещение, де-
дуктивное истолкование. Напомним себе вкратце процесс естественного
Глава ХШ. Борьба за существование и Малыпусовы прогрессии 199
подбора. Физическая среда, в которой обитают живые существа, представ-
ляет только известное ограниченное количество материала, годного для
переработки в живую материю, т. е. пищи; ограниченность средств суще-
ствования полагает предел, дальше которого не может идти размножение
жизни, но размножение не имеет предела в самом себе и поэтому посто-
янно производит большее число особей, чем среда может содержать. От-
сюда необходимость гибели части живых существ, которые вступают
между собою в борьбу за существование. Те, кто одержит победу в этой
борьбе, оставят потомство, а если они, благодаря законам изменчивос-
ти, одержали победу вследствие каких-либо особенностей, которыми по-
гибшие не обладали, то, благодаря наследственности, эти особенности
размножатся. Таким образом, борьба за существование, являющаяся по-
следствием перевеса размножения над количеством средств существо-
вания, изменчивость, производящая превосходства одних особей над
другими, и органическая наследственность этих превосходств, дарующих
победу, — вот условия проявления естественного подбора. Два послед-
них условия сливаются в одно, потому что при существовании второго из
них первое тоже имеет место, так что вообще условия естественности под-
бора сводятся к присутствию только двух факторов, из которых один слож-
ный. По возможности подробно и обстоятельно были рассмотрены мною
оба фактора в их развитии в социальном прогрессе.
С самого возникновения общества должна была появиться наряду с
индивидуальною борьбою за существование борьба за существование
между обществами и наряду с естественным подбором подбор истори-
ческий. Фактор исторического, или социального, подбора: борьба за су-
ществование между обществами, предание и подражательность, различия
между культурами обществ. Слагаясь из различных факторов, подбор ис-
торический и естественный сделались антагонистами и в своем проявле-
нии. Исторический подбор покровительствует обществам, более солидар-
ным (где борьба за существование между индивидуумами не так резка),
более многочисленным (где полнее уравновешены потребности и сред-
ства), более культурным (где большую роль приобрели орудия борьбы,
органически ненаследственные); таким образом, исторический подбор
повсюду угнетает естественный подбор и стремится изгнать его так же,
как и условие его, борьбу за существование, из общественного прогресса.
Рассматривая далее независимо от влияния исторического подбора
прогресс социальной жизни, мы нашли, что он постепенно устраняет
значение качеств органически наследственных как орудий борьбы за су-
ществование и заменяется богатством, властью, правом, привилегиею,
знанием и пр. Благодаря этому одному процессу, естественный подбор
изгоняется из общества.
Одновременно с этим вытеснением естественного подбора чрез за-
мену органических орудий борьбы орудиями социальными социальный
200	Социологические этюды. Том I
прогресс атакует и самую борьбу за существование и притом с двух сторон:
со стороны ее проявления и со стороны ее условий. Развитие нравствен-
ности, экономический и социально-политический прогресс производ-
ства и развитие факторов, антагоничных плодовитости, — вот различ-
ные стороны этого изгнания борьбы за существование. Нравственность
заключается в соответствии с началами общественности, а потому борь-
ба за существование как главный антагонист нравственности есть эле-
мент антисоциальный. Следовательно, естественный подбор есть дея-
тель, который, будучи двигателем органического прогресса, при иных
условиях жизни в обществе является фактором регресса. Таково краткое
resumd всего этюда, и таков его вывод. Замечательно и важно для нас,
что он именно тот, который мы могли бы вывести дедуктивно из поло-
жений первого этюда «Социальное строение и социальные деятели»16*
В самом деле, жизнь есть уравновешение внутренних и внешних от-
ношений, «поддержание, — как говорит Герберт Спенсер1, — соответ-
ствия между силами, действию которых подлежит, и теми, которые из
себя производит агрегат». Процесс этого уравновешения составляет про-
гресс жизни. Мы видели, что уравновешение достигается двояким пу-
тем: приспособлением жизни к условиями среды — это органический
прогресс, и приспособлением среды к потребностям жизни — прогресс
социальный. Натурально, оба процесса должны проявляться в форме
совершенно различной, даже противоположной; между главными фак-
торами того и другого прогресса должен быть глубокий антагонизм. Глав-
ный, направляющий деятель органического прогресса — естественный
подбор; им преимущественно осуществляется процесс приспособления
жизни, он же должен был встретить наиболее сильный антагонизм при
преобразовании жизненного коллективного процесса по типу социаль-
ного прогресса. Это мы могли предвидеть на основании главных поло-
жений первого этюда; это действительно нашли мы при исследовании
последовательной роли естественного подбора и его факторов в соци-
альной жизни.
Процесс приспособления среды к потребностям жизни, этот отли-
чительный признак социальной жизни, осуществляется, как мы знаем,
чрез создание новой своей среды — культуры и цивилизации. Теперь
мы можем прибавить, в чем заключается главное воздействие социаль-
ной среды на жизнь, ее создавшую; мы видели, что процесс приспособ-
ления жизни к социальной среде заключается в развитии нравственнос-
ти. Важность этого положения для социологии не может быть оценена в
этом месте, но я, вероятно, буду иметь повод вернуться к нему”‘.>
' Основания] биол[огии], I, § 168'7'.
* iV
л
if
Глава XIV1.
НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И ИЗМЕНЧИВОСТЬ
В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ
В предыдущих главах, содержащих в себе социологические этюды,
помещенные мною в «Знании» 1872-[ 18]73 гг., обследовано значение в
историческом прогрессе сложных факторов органического прогресса,
подбора естественного и полового, а из простых факторов — роль раз-
множения и ограниченности средств (последний фактор является уже
влиянием физической среды). По причинам, распространяться о кото-
рых здесь было бы излишне, тогда я не успел закончить задуманный
мною ряд социологических этюдов о законах и процессах, знаменую-
щих собою переход органического прогресса в прогресс исторический.
Оставалось проанализировать два простых органических деятеля, наслед-
ственность и изменчивость (с особыми их проявлениями в процессах
скрещивания и болезненности), и прямое определенное влияние физичес-
кой среды (косвенное, более могущественное ее влияние чрез ограничен-
ность средств разобрано в третьей главе Ш-го этюда, 12-я глава настоя-
щего] издания). Но основная точка зрения на значение этих факторов
органического прогресса в прогрессе историческом была уже установле-
на в первом этюде (глава III настоящего] иэд[ания]), и анализ самых
могучих руководящих факторов органического прогресса в их влиянии
на прогресс исторический был закончен мною с достаточною полнотою
в напечатанной части работы. Это обстоятельство делает работу эту в
сущности как бы завершенной, потому что основные принципы и
главнейшие существенные выводы и истолкования уже даны в вышена-
печатанных тринадцати главах этой книги, составляющих перепечатку
этюдов 1872-1873 годов. Тем не менее некоторый пробел в изложении не
может не ощущаться, и я счел полезным несколько дополнить настоящее
1 Эта глава, как и следующая, составляет приписку 1890 года. (Прим. 2-го изд.)
202	Социологические этюды. Том I
издание этюдов беглым обзором содержания неоконченной части рабо-
ты. Таким образом, на эту приписку спустя восемнадцать лет я прошу
смотреть лишь как на конспект, предназначенный облегчить свод ранее
проанализированных и вышеизложенных вопросов.
В главе III настоящего сочинения мы уже заметили: «Компетентность
первого разряда органических деятелей (наследственности в том числе)
в общественной жизни безусловна» и несколько далее: «Простые орга-
нические деятели (наследственность в том числе), конечно, сохраняют
свое значение (и в историческом прогрессе), но не надо забывать, что
это — деятели, сами собой не производящие прогресса» 2‘. В самом деле,
как позже показано, их сочетание между собою производит подбор по-
ловой, а сочетание их же с влияниями физической среды порождает ес-
тественный подбор и прямое приспособление (определенное влияние
среды); все же вместе эти три процесса и представляют двигателей и на-
правителей органического прогресса. «Наследственность, — продолжали
мы в цит[ир]ованном рассуждении в главе III, — наследственность —
деятель только консервативный; это, так сказать, отрицательный фак-
тор прогресса»3’. Наследственность лишь упрочивает то, что порождает-
ся другими деятелями и влияниями. В этом ее значение и в органическом,
и в историческом прогрессе, но не она производит движение, не ею на-
правляется развитие. И если с преобразованием органического прогрес-
са в исторический прежние двигатели и руководители развития, былые
деятели прогресса вытесняются новыми, то наследственность так же не-
изменно стремится сохранить и воспроизвести в ряде поколений новые
влияния деятелей исторического прогресса, как раньше упрочивала и
охраняла успехи прогресса органического. Если бы даже нимало не из-
менились ни роль, ни сила, ни характер наследственности под влиянием
прогресса исторического, то и тогда это не могло бы служить помехою и
препятствием тому решительному повороту в развитии жизни, который
знаменует торжество исторического прогресса над органическим. Эти
положения достаточно ясно формулированы и достаточно обстоятель-
но обоснованы в предыдущих главах, чтобы я мог выше выразиться:
«Основные принципы и главнейшие существенные выводы и истолкова-
ния уже даны в вышенапечатанных тринадцати главах этой книги». Хотя,
таким образом, после этого и не является настоятельным решение во-
проса, не повлияет ли исторический прогресс на роль, силу и характер
органической наследственности, тем не менее некоторое освещение этой
стороны развития представляется и интересным, и небесполезным для
более ясного представления о значении радикального переворота в про-
грессе жизни, вступившей на путь исторического развития.
Наследственность в прогрессе органическом является, между про-
чим, главным и непременным условием и элементом подбора есте-
ственного и подбора полового, но эти главные и руководящие деятели
Глава XIV. Наследственность и изменчивость в историческом прогрессе 203
прогресса органического вытесняются из прогресса исторического, так
что с этим вытеснением должна сократиться и роль наследственности.
Вся та сторона ее значения, которая была связана с явлениями подбора,
сама собою отпадает с прекращением или хотя бы ослаблением этих яв-
лений. Мы видели также (гл[ава] VIII и гл[ава] X этой книги), что жизнь
для достижения своих целей пользовалась прежде органически наслед-
ственными орудиями: вооружением, как рога, клыки, когти, клюв, жало
и т. д.: украшениями, как рога, перья, хохолки, окраска покровов и т. д.,
защитою от холода, как шерсть, пух; запасами пищи на зиму, как отло-
жения жира у животных, впадающих в спячку; бронею от врагов, как
панцири черепах и некоторых млекопитающих, как раковины улиток
и т. д.; даже органически наследственным ночным освещением, как у свет-
ляков и некоторых других животных и пр., и пр. С вступлением жизни в
период исторический эти органически наследственные орудия и преиму-
щества заменяются культурными. Зачем жизни развивать у человека или
одомашненных им животных клыки, рога, когти, клювы, когда все эти
самые страшные и грозные органические вооружения являются жалки-
ми и ничтожными перед пушками, ружьями и револьверами? Зачем жиз-
ни покрывать тело человека красными и синими перьями, волосами
или мозолями (как у обезьян), когда разнообразие, красота, изящество
нарядов далеко оставили за собою всякие возможные естественные ук-
рашения? Точно так же теплая одежда, теплое жилье, отопление лиши-
ли всякого значения обрастание на зиму шерстью и пухом; запасы и
производство пищи уничтожили значение зимней спячки; электриче-
ство, газ, керосин заставили померкнуть ночной фонарь светляка. Жизнь,
создав культуру, стала постепенно, с успехами этого нового элемента
развития, отодвигать на второй план органически наследственные ору-
дия и преимущества, понижая тем самым роль и значение органической
наследственности в прогрессе.
Развитие культуры повело к понижению этой роли и этого значения
и с другой стороны. До развития культуры одна наследственность пред-
ставляла собою деятеля, упрочивающего успехи развития. Культура со-
здала рядом с наследственностью нескольких других деятелей, имеющих
то же значение. Передача материальной культуры (жилищ, орудий, на-
рядов, учреждений и т. д.) от поколения к поколению, т. е. юридическое
наследование является первым таким соперником органической наслед-
ственности. Роль воспитания еще более значительна в этом направле-
нии, так как прямо вторгается в сферу деятельности органической на-
следственности: обучение начинает легко заменять унаследование при
рождении. Ту же роль играют предание, традиции, пример и разные дру-
гие способы, которыми развитая цивилизация пользуется для внуше-
ния особям, входящим в историческое общежитие, следовать в своей
деятельности и жизни путям, проложенным другими особями. Между
204	Социологические этюды. Том I
тем в эпоху органического прогресса одна лишь органическая наслед-
ственность могла упрочить эти успехи развития и передать их последу-
ющим поколениям. Культурные способы значительно ускоряют такое
упрочение и такую передачу и вместе с тем ограничивают и поле дея-
тельности органической наследственности. Вместо единственной силы,
упрочивающей успехи развития, органическая наследственность стано-
вится одною из нескольких таких сил, притом отстающею в быстроте сво-
его действия. Отметим еще, что в историческом подборе (гл[ава] IX на-
стоящего сочинения) органическая наследственность не играет никакой
роли и заменяется вышеперечисленными культурными деятелями. Та-
ким образом, успехи исторического подбора сопровождаются ослабле-
нием значения и понижением роли органической наследственности в
прогрессе. Это понижение и ослабление порождается, стало быть, следу-
ющими условиями: 1) вытеснением подбора естественного и подбора
полового, в составе которых органическая наследственность играла важ-
ную и неотменимую роль; 2) развитием органически ненаследственных
орудий и преимуществ; 3) развитием органически ненаследственных
способов передачи от поколения в поколение успехов развития, и 4) ис-
торическим подбором, пользующимся органически ненаследственны-
ми орудиями борьбы и победы и органически ненаследственными спо-
собами упрочения и сохранения результатов развития.
Поле деятельности органической наследственности все ограничива-
ется с успехами культуры, и значение ее для прогресса постепенно по-
нижается, и притом совершенно независимо от того или иного решения
вопроса, каково влияние исторического прогресса на силу и характер
органической наследственности. Самый беглый взгляд, однако, на орга-
ническое развитие в условиях исторической жизни показывает, что и
сила органической наследственности не может сохраниться незатрону-
той этими новыми условиями прогресса. Прежде всего вспомним (см.
гл[аву] V настоящего издания), что сама сила наследственности есть ка-
чество наследственное, передаваемое от поколения поколению при рож-
дении. Чем же сила органической наследственности значительнее и беэ-
условнее, тем скорее и полнее упрочиваются в жизни плоды естествен-
ного подбора, тем легче проявляется действие подбора полового, тем
правильнее и, так сказать, напряженнее все течение органического про-
гресса. Развитие и рост силы органической наследственности является,
стало быть, одним из проявлений прогресса органического столько же,
сколько и одним из важнейших его условий. Те разновидности, которые
проявляют большую силу органической наследственности, скорее и проч-
нее достигают приспособления к условиям среды и, стало быть, будут
покровительствоваться естественным подбором. Сила наследственнос-
ти, таким образом, подбирается в борьбе за существование, развивается
под повелительными условиями естественного подбора и охраняется
Глава XIV. Наследственность и изменчивость в историческом прогрессе 205
этими условиями от ослабления и вырождения. Но естественный под-
бор вытесняется историческим прогрессом, а с этим великим фактом
падает и сила, развивавшая силу наследственности и служившая ей
щитом против игры изменчивости. Отныне, стало быть, дальнейшее
усиление органической наследственности лишается стимула и должно
прекратиться. Ослабление же становится возможным, лишь бы яви-
лись на смену естественного подбора новые влияния, действующие в
новом, ином направлении. Сила наследственности поддерживается
подбором чрез устранение потомства всех особей, не обладающих
этою силою в известной степени; с падением подбора прекращается и
это устранение. Потомство особей, обладающих меньшею силою орга-
нической наследственности, выживает наравне с потомством особей,
отличающихся самою напряженною наследственностью. Это одно в ряде
поколений должно понизить и ослабить среднюю силу органической на-
следственности расы, перешедшей с путей прогресса органического под
власть и руководство исторического прогресса. Так называемый закон
экономии сил организма4’, с другой стороны, содействует тому же ос-
лаблению силы органической наследственности, потому что с тех пор,
как эта сила в прежней степени перестала быть настоятельною и необхо-
димою для развития и сохранения расы, всякие затраты организма на
поддержание ее на прежнем месте представляются уже вычетом и от-
нимают силы организма от других задач, более целесообразных и по-
лезных при изменившихся условиях. Исторический подбор (сам, как
мы видели, вовсе не нуждающийся в органической наследственности)
окажет немедленно покровительство расам и племенам, успевшим осла-
бить силу органической наследственности в уровень новым изменившимся
требованиям. Этим путем исторический подбор прямо покровительству-
ет постепенному ослаблению органической наследственности; того же он
достигает косвенно, покровительствуя расам и племенам экэогамичес-
ким и устраняя расы и племена эндогамические (см. гл[аву] VII настоя-
щего] сочин[ения]). Известно, что сила органической наследственности
у чистых рас гораздо значительнее, нежели у смешанных. Скрещивание
рас ведет к значительному понижению силы органической наследствен-
ности и вызывает наклонность к усиленной изменчивости (см. гл[аву] V).
Помимо того покровительства, которое исторический подбор в ран-
ние стадии исторического прогресса оказывает экзогамии, а чрез нее
и скрещиванью рас, это последнее явление сопровождает собою по-
всюду исторический прогресс, сливая племена в многочисленные на-
роды, перемешивая народы между собою, порождая явление метиса-
ции и выработку этнологически разнородных рас5’ на всем протяжении
исторического движения. А все это неизменно и неуклонно ослабляет и
понижает силу органической наследственности. Быстрое развитие орга-
нически ненаследственных орудий и преимуществ облегчает этот процесс,
206	Социологические этюды. Том I
еще более облегченный не менее быстрым развитием культурных, орга-
нически ненаследственных способов передачи плодов развития следу-
ющим поколениям. Это ослабление органической наследственности в ис-
торическом прогрессе, сравнительно с органическим, вполне соответству-
ет относительно гораздо более быстрому ходу прогресса исторического.
Чрезвычайной медленности органического прогресса, для которого и ты-
сячелетия довольно мелкая единица времени, вполне соответствовало и
необычайное развитие наследственности, этого фактора, консерватив-
ного по преимуществу. Для более быстрого движения, обнаружившего-
ся с преобразованием органического прогресса в исторический, такая сила
консерватизма стала бы даже тормозом, и ослабление органической на-
следственности явилось, стало быть, не только последствием, но отчас-
ти и условием исторического прогресса.
Сравнение неустойчивости и чрезвычайного разнообразия типов и
характеров высших исторических рас с замечательным однообразием и
устойчивостью типа и характера рас отсталых является лучшим подтвер-
ждением теоретического вывода, сделанного нами на предыдущих стра-
ницах. Исчезновение инстинктов у человека и у домашних животных
(вовлеченных волею человека в прогресс исторический) является дру-
гим, еще более ярким и доказательным подтверждением нашего заклю-
чения. Инстинкты по отношению к уму являются таким же специаль-
ным органически наследственным психическим образованием, как рога,
клювы, когти, вообще специальные органически наследственные воору-
жения к физической силе, или специальные органически наследствен-
ные украшения к физической красоте, или специальные физически
наследственные зимние покровы (шерсть, пух) к теплокровности (спо-
собности организма поддерживать известную относительно высокую
температуру, необходимую для проявления активности с известною си-
лою) и т. д. Ум, сила, красота, активность развиваются и в органическом,
и в историческом прогрессе, но специальные органически наследствен-
ные качества, развиваемые на почве ума, силы, красоты, активности, за-
меняются в историческом прогрессе, как мы видели, орудиями, орга-
ническими ненаследственными, культурными. Судьба, постигшая спе-
циальные органически наследственные вооружения, украшения, зимние
покровы и т. д., постигла в историческом развитии и инстинкты. Эти,
так сказать, умственные клювы, эмоциональные перья, душевные по-
кровы, эти инстинкты, как мы их называем, упраздняются историчес-
ким прогрессом; они становятся более не нужны и заменяются культу-
рою с ее гибким развитым умом, с ее воспитанием и обучением, с значе-
нием, которое она дает преданию, примеру и пр. Инстинкты, однако,
подобно всем специальным образованиям (и даже в большей степени),
поддерживаются в расе лишь очень значительною силою органичес-
кой наследственности. Падение и исчезновение инстинктов под влас-
Глава XIV. Наследственность и изменчивость в историческом прогрессе 207
тью исторического прогресса, соответствуя новым требованиям и усло-
виям жизни, является вместе с тем свидетельством ослабления органи-
ческой наследственности. Это явление (пониженная сила наследствен-
ности) представляется, таким образом, порождением весьма многих
деятелей исторического прогресса. Вытеснение естественного подбо-
ра, развитие исторического подбора, явления эндогамии и экзогамии,
смешение и скрещивание рас, рост культуры, устраняющий специаль-
ные физически наследственные образования и создающий органичес-
ки ненаследуемые способы передачи успехов развития, наконец, паде-
ние инстинктов, вместе с общею тенденциею исторического прогресса к
ускорению движения — все это постепенно, но неуклонно ослабляет орга-
ническую наследственность исторических рас, все решительнее отрывая
их от прошлого, все шире открывая ворота новому, что несет с собою по-
ток всемирной истории. В этом, однако, заключается и зерно широкого
развития и совершенствования исторических рас, и семена их регресса и
вырождения. Организм, все менее прикрытый органическою наследствен-
ностью от пертурбационного6’ влияния среды, становится все пластичнее
под властью этой среды, а органические препятствия культурным влияни-
ям все уменьшаются и ослабляются. Культура же бывает всякая. Отсюда и
благодетельность, и опасность того нового направления в органическом
развитии, которое порождено условиями исторического прогресса.
Органическая наследственность всегда и навсегда сохраняет свою
компетентность в исторической жизни, как и в доисторической, но ее
роль и значение, во-первых, сила и степень, во-вторых, значительно ос-
лабляются и понижаются, а поле деятельности сильно суживается. Вме-
сте с ослаблением органической наследственности, однако, естественно
должна усиливаться органическая изменчивость, другой элементарный
органический деятель. К обзору его положения и роли в историческом
прогрессе мы и перейдем теперь. Характеризуя в главе III этого сочине-
ния значение органической изменчивости, мы сказали: «Изменчивость
же сводится, в последнем счете, на столкновение наследственностей и на
влияние среды»7’ Поэтому-то и об ней, как и о наследственности, мы
выразились, «что это деятели, сами собою не производящие прогресс».
Более подробный анализ явления органической изменчивости в главе V
может служить лучшим оправданием этих положений и вместе с тем дает
решение и вопроса о роли органической изменчивости в историческом
прогрессе. Косвенное влияние среды (чрез ограниченность средств) ос-
лабляется, а затем и изгоняется историческим прогрессом, а прямое оп-
ределенное влияние, хотя и сильно возрастает, но здесь среда культур-
ная сменяет среду органическую. Этот последний вопрос мы разберем
ниже, а теперь сказанного достаточно, чтобы признать, что органичес-
кая изменчивость еще менее, нежели органическая наследственность,
может служить помехой и препятствием тому новому направлению
i
/
208	Социологические этюды. Том I
развития, которое придает жизни прогресс исторический. И это заклю-
чение будет верно и правильно даже независимо от того, сохранит ли
органическая изменчивость свою прежнюю роль и значение в прогрессе
жизни. Несомненно, однако, что роль и значение ее не могут остаться
прежними.
В главе V мы перечислили и описали разные виды изменчивости.
Все они, в конце концов, могут быть сведены в две группы: явления из-
менчивости определенной и явления изменчивости неопределенной3'. Пря-
мое определенное влияние среды, влияние упражнения и неупражнения,
наконец, соотносительная изменчивость — такова группа явлений из-
менчивости определенной, где мы можем определить не только причи-
ну органических изменений вообще, но и причину каждого отдельного
изменения в частности, причину его качественного и количественного
состава. Изменчивость, порождаемая столкновением наследственностей
родительских организмов, скрещиванием рас, реверсией, отличается не-
определенностью направления и невозможностью установить точное со-
отношение причин и следствий. Эта-то неопределенная йзменчивость и
являлась главным нервом органического прогресса. Прямые опреде-
ленные влияния среды, встречая препятствия в устойчивости типа, ох-
раняемого высокоразвитою органическою наследственностью, могли
порождать лишь относительно очень слабую определенную изменчи-
вость, тогда как та же сила органической наследственности не мешала
в такой степени изменчивости неопределенной, порождаемой столкно-
вением наследственностей же. Главная доля изменчивости в условиях орга-
нического прогресса принадлежала игре неопределенной изменчивости.
Уклонения, вызываемые именно этою игрою, подхватывались подбором,
если составляли преимущество, и являлись непременным условием дея-
тельности и естественного и полового подбора. В этом их громадное зна-
чение в органическом прогрессе, но в этом и причины, что значение и
роль неопределенной изменчивости понижается в историческом про-
грессе, когда подбор вытесняется новыми деятелями и влияниями. Если
хотите, игра неопределенной изменчивости усиливается в исторической
жизни, благодаря ослаблению органической наследственности, но, не
сортируемая более подбором, она лишается своего былого значения.
Облегчая же реверсивную изменчивость, она этою стороною может даже
сослужить роль тормоза развития, хотя едва ли значительного.
Понижение значения неопределенной изменчивости сопровождается
таким же повышением роли изменчивости определенной, но эта измен-
чивость порождается условиями среды и сводится к вопросу о значении
среды, несомненно приобретающей громадное прямое определенное
влияние на ход прогресса. Вопрос лишь в том, какая это среда властвует
над жизнью и ее развитием в этих новых условиях исторического бы-
тия. Прежде, однако, нежели перейдем к обзору этого вопроса о прямом
Глава XJV. Наследственность и изменчивость в историческом прогрессе 209
влиянии среды физической и исторической, укажем еще на некоторые
частные вопросы, связанные с вопросом о роли и значении органичес-
кой наследственности и органической изменчивости в историческом
прогрессе.
Мы уже касались в разных местах настоящего сочинения вопроса о
значении скрещиванья. Этот вопрос заслуживал бы специального ис-
следования. История развития форм брака тесно связана с законами,
управляющими скрещиванием. Экзогамические формы потому ли толь-
ко восторжествовали, что, связанные с полигамией, даровали более бы-
строе размножение экзогамическим и полигамическим племенам, или
же это торжество произведено также и понижением расы при строгой
эндогамии, как то некоторые утверждают? Само значение кровосме-
шения нельзя считать достаточно выясненным, а с другой стороны,
явление метисации заслуживает более внимательного исследования ан-
тропологии. Известно, напр[имер], что если часто смешение рас ока-
зывается, по-видимому, благодетельно, то иногда такое скрещивание
дает потомство, весьма слабо организованное и малоспособное к про-
должению рода. Исследование условий и последствий метисации мож-
но почитать еще далеко недостаточным, и биология, и антропология в
этом случае не приготовили вполне обработанного материала для обоб-
щений и выводов социологии.
Равным образом нельзя признать достаточно подготовленным для
социологических работ и материал, собранный биологами, антрополога-
ми и медиками о болезненности в связи с наследственностью и изменчи-
востью. Органическая наследственность весьма многих форм заболева-
ний, как чахотка, рак, некоторые душевные болезни и пр., по-видимому,
установлена довольно твердо, но недостаточно выяснена связь наслед-
ственного развития этих явлений в организме с таким же развитием дру-
гих явлений в том же организме9'. Соотносительная изменчивость, свя-
занная с этими и другими (ненаследственными) болезнями, тоже недо-
статочно прослежена, так что самый важный, с точки зрения теории
прогресса, вопрос о тех органических качествах, которые предраспола-
гают организм к тому же самому заболеванию, должен почитаться еще
недостаточно разработанным. А между тем только на этой почве еще
возможно предположение о деятельности естественного подбора в куль-
турном обществе. Если бы было доказано, что та или иная болезнь (а
стало быть, и смертность) особенно поражает особей, обладающих теми
или иными органическими, стало быть, и органически наследственны-
ми качествами, а с другой стороны, что иные такие же органически на-
следственные качества служат препятствием развитию той или иной
формы заболевания, то это вымирание предрасположенных к данной
болезни и выживание огражденных своими органическими свойствами
от данных заболеваний можно было бы подвести под закон естественного
210	Социологические этюды. Том I
подбора в борьбе за существование. Микроб, которым ныне стремятся
объяснить чуть ли не большинство серьезных болезней, оказался бы этим
единственным, доселе непобедимым хранителем традиций органичес-
кого прогресса и проводником явлений и процессов последнего в эпоху
исторического прогресса... Только правда ли, что непобедимый? Устра-
няя со своей дороги зверей и гадов, легионы насекомых и, казалось, не-
одолимую могучую растительность, неужели исторический прогресс ос-
тановится в бессилии перед микробом? Этот тайный, неуловимый и не-
зримый враг открыт на памяти живущих поколений, и, однако, в борьбе
с ним достигнуты уже большие успехи. Против некоторых микробов
средства уже найдены наукою, и нет никаких оснований думать, что ос-
тальные, более злые и более могущественные товарищи их совершенно
недоступны и неуязвимы, а с каждым таким торжеством последние за-
коулки, где, быть может, еще укрываются факторы органического про-
гресса, очищаются от этих антагонистов исторического прогресса. Из
этих беглых замечаний читатель легко усмотрит те задачи, которые
предстанут пред социологией, когда учение о наследственности болез-
ней, бактериология и эпидемиология подготовят достаточно достовер-
ный и обработанный материал для плодотворного сопоставления с про-
чими условиями и деятелями общественного развития как основания
для обобщений и выводов.
Этими замечаниями мы и заканчиваем наш обзор роли и значения
простых органических деятелей в историческом прогрессе. Размноже-
ние и плодовитость подробно проанализированы в предыдущей главе;
наследственность и изменчивость мы обозрели в этой главе. Вывод из
этого анализа всюду один и тот же. После разложения сложных органи-
ческих деятелей, подбора естественного и подбора полового, и с возник-
новением новых исторических деятелей, общественной активности и
общественной культуры, простые органические деятели становятся слу-
жебными деятелями исторического прогресса в той же мере, в какой рань-
ше того играли ту же роль в прогрессе органическом. Плодовитость, ан-
тагоничная активности, должна сокращаться с ростом активности и в
конце концов прийти к равновесию со смертностью; размножение, ог-
раничиваемое активностью и правильно идущее к равновесию рожде-
ний и смертей, ныне, с другой стороны, уже вполне уравновешивается
ростом культуры. Рост активности и рост культуры вполне обеспечива-
ют изгнание борьбы за существование из человеческого общества и унич-
тожают значение ограниченности средств. Если этого, однако, мы не
видим в действительности, то тому виною не невозможность и недо-
стижимость такого состояния, а единственно неуменье или нежелание
самого человечества, невежество одних, злая воля других, бессилие тре-
тьих, раздор и вражда четвертых. Решительно упраздняя то значение,
которое плодовитость и размножение имели в органическом прогрессе,
Глава XIV. Наследственность и изменчивость в историческом прогрессе 211
историческое развитие отразилось таким же преобразованием и на роли
других простых органических деятелей. Наследственность, и без того
лишь упрочивающая плоды деятельности иных сил и влияний, теряет
свое былое значение, благодаря культуре, ее во многом заменяющей,
и ослабляет свою интенсивность, благодаря тому же развитию культу-
ры и вследствие скрещиванья рас, сопровождающего исторический
прогресс. Изменчивость, напротив того, по тем же причинам усилива-
ется, но от этого ее значение не только не увеличивается, а даже умень-
шается. С устранением подбора неопределенная изменчивость, имевшая
некоторое самостоятельное место в прогрессе, это значение теряет. Оп-
ределенная изменчивость развивается на ее место, но этот род изменчи-
вости есть лишь воплощение прямого влияния среды, к которому мы и
можем перейти теперь.
Глава XV-
РОЛЬ ФИЗИЧЕСКОЙ СРЕДЫ В ИСТОРИИ1"
Между деятелями органического прогресса, направляющими разви-
тие жизни в период дообщественный, докультурны^ и доисторический,
мы различаем деятелей простых (для биологии), каковы ограниченность
средств, плодовитость, наследственность и изменчивость, и деятелей
сложных. Первые не являются самостоятельными причинами и двига-
телями прогресса ни в период органического развития, ни в сменяю-
щую его эпоху развития исторического. Сочетание их всех между со-
бой производит, однако, подбор естественный, самый могучий фактор
органического прогресса. Анализ этого деятеля убеждает, что истори-
ческое развитие разлагает сочетание простых деятелей, производящее
этот подбор, который и устраняется из прогресса. Сочетание трех про-
стых деятелей (плодовитости, наследственности и изменчивости) с по-
ловым инстинктом и неравночисленностью полов порождает другой
сложный деятель органического прогресса, подбор половой. Вниматель-
ный анализ его роли обнаруживает, что историческое развитие склонно
разлагать и это сочетание и ведет к устранению и этого деятеля органи-
ческого прогресса. Наконец, сочетание двух из вышепоименованных
простых деятелей (наследственности и изменчивости) с прямыми не-
посредственными воздействиями среды является причиною возникно-
вения и деятельности третьего сложного фактора органического прогресса,
обыкновенно именуемого, по примеру Дарвина, определенным влиянием
условий. Герберт Спенсер называет его прямым уравновешением в отли-
чие от уравновешения косвенного, как он называет подбор. Роль в исто-
рическом прогрессе этого последнего из трех факторов органического
< 1 Издавая свои «Социологические этюды» отдельною книгою, автор на-
шел необходимым дополнить ее несколькими главами с целью обозреть со всех
сторон отношения между органическим и историческим прогрессом. Одна из
этих новых глав предлагается вниманию читателей на нижеследующих страни-
цах.>
Глава XV. Роль физической среды в истории	213
прогресса и подлежит ныне нашему обозрению. Роль прямого приспо-
собления в органическом прогрессе сравнительно второстепенная, бла-
годаря господству подбора и благодаря высокоразвитой органической на-
следственности, сопротивляющейся влиянию внешних условий. Мы уже
знаем, что исторический прогресс, изгоняя подбор, ослабляя органи-
ческую наследственность и развивая определенную органическую из-
менчивость, всеми этими своими успехами и результатами открывает
гораздо более широкое поле для деятельности прямого определенного
влияния физической среды, а создавая наряду с нею специальную об-
щественную среду, или культуру, отнимает это поле в пользу новой,
постоянно развиваемой и умножаемой среды. Мы вправе ожидать по-
этому, что вначале определенное влияние физической среды получает
в историческом прогрессе значение даже большее, нежели в органичес-
ком, но затем, с прогрессом культуры, это значение должно понижаться
и падать. Это мы и видим в истории.
Исторический прогресс, как мы уже знаем, слагается из двух основ-
ных течений: развития активности ^целесообразной деятельности ин-
дивидов^ и развития культуры. Только гармоническое, согласное и вза-
имно уравновешенное развитие и активности, и культуры обеспечивает
неуклонное и неослабное течение исторического прогресса, представляя
нормальное типичное историческое движение. Поэтому и влияние фи-
зической среды может сказаться в двух направлениях: чрез воздействие
на активность и чрез воздействие на культуру, которая, будучи плодом
переработки активностью продуктов и условий физической среды, не
может с этой стороны не зависеть от физической среды, предлагаю-
щей труду человека тот или иной материал для переработки. Таким
образом, строение и характер физической среды сказывается прежде все-
го (и нагляднее всего) в тех облегчениях или затруднениях, которые встре-
чает развитие культуры в природных условиях территории. Плодоро-
дие или скудость почвы; обилие или недостаток пищи; присутствие или
отсутствие грозной и труднопобедимой фауны и флоры; крайности зноя
и холода, влажности и сухости; фатальные стихийные явления, как ура-
ганы, наводнения, грозы, землетрясения, извержения и т. д., и т. д. —
таков длинный ряд условий физической среды, облегчающих или за-
трудняющих возникновение и рост культуры, возникновение и рост тех
или иных ее сторон и тем определяющих до некоторой степени ее направ-
ление и характер. Влияние это сказывается: 1) вследствие предложения
разного материала для переработки его культурою активного общежития,
и 2) вследствие сосредоточения активности (работы человека) на тех или
иных предметах и чрез возникающие отсюда различия в самых способ-
ностях, склонностях и настроенностях разных рас, избравших попри-
щем своей истории разные территории. К этому надо прибавить еще:
3) чрез прямое физиологическое влияние физической среды на организм
214	Социологические этюды. Том I
племен, поселившихся среди разных условий. Нетрудно сообразить, что
первый род влияния зависит, главным образом, от почвы и связанных с
нею пищи, флоры и фауны, в меньшей мере от климата, тогда как третий
способ влияния преимущественно исходит из климата. Второй способ
сложнее и одинаково обязан почвенным, климатическим и иным фак-
торам. Такая группировка влияний дала возможность Боклю разделить
первобытные цивилизации на почвенные и климатические, т. е. на
те, которые своим возникновением обязаны легкости культуры, не
требующей напряженной активности, и на другие, которые возникли
из условий, развивавших напряженную активность, способную преодо-
леть более значительные препятствия1’. Различение это в основании сво-
ем совершенно правильно, хотя приурочение его к почве и климату
несколько грубовато. Остановимся, однако, вкратце на тех любопытных
влияниях, которые в эти первобытные времена человеческой истории
оказывает физическая среда на характер культуры и на развитие актив-
ности, а чрез это и на направление, принимаемое историческим разви-
тием.
«Основания социологии» Герберта Спенсера посвящают одну главу
влиянию физической среды на общественное развитие’. Вообще го-
воря, это лишь очень краткое и беглое обозрение предмета, большею
частью повторяющее идеи Бокля, Риттера и других авторов и носящее
характер скорее конспекта, нежели анализа. Среди этих беглых замеча-
ний можно указать, однако, на одно, и очень оригинальное, и очень цен-
ное, именно: на значение влажности климата для жизнедеятельности,
а отсюда и для развития энергии и активности в расах, испытывающих
влияние климатов разной влажности. Дело в том, что если присутствие
влажности в физической среде является непременным условием разви-
тия жизни, так как организмы, постоянно выделяя влагу, должны посто-
янно и поглощать ее, заимствуя из среды, то с другой стороны столь же
непременным и важным условием жизнедеятельности является и спо-
собность среды поглощать влагу, выделяемую организмом. «Кожное и
легочное испарение, — указывает Спенсер (§ 16), — необходимы для
поддержания движения жидкостей через ткани и [...] вследствие такой
своей роли влияют на быстроту молекулярных процессов»3'. Другими
словами, испарение влаги кожею и легкими является одним из очень
важных процессов обмена вещества и энергии организмом, одною из
существенных сторон основного отправления жизни, обусловливающе-
го все остальные отправления и определяющего своею интенсивностью
интенсивность жизнедеятельности. Поэтому-то, как замечает там же
Спенсер, «различные отправления нашего тела облегчаются такими ат-
мосферическими условиями, которые вызывают довольно быстрое ис-
1 См.: Том I, гл. II, 14-212’.
Глава XV. Роль физической среды в истории	215
парение из кожи и из легких»4' Таким образом, от степени насыщения
атмосферы парами и вытекающей отсюда способности воздуха погло-
щать влагу, выделяемую легкими и кожею, зависит и степень нашей
жизнедеятельности. Относительно сухой климат, таким образом, бла-
гоприятствует жизнедеятельности и в ряде поколений должен про-
извести расу, более энергическую, более богатую активностью. Спенсер
указывает, что расы монгольская, арийская и семитическая5', которые по-
корили все остальные расы, воспитались в полосе, на географической
карте обозначаемой поясом почти полного бездождия. Самые ранние
цивилизации тоже возникали там, где обильное орошение почвы (необ-
ходимое для культуры) совпадало с сухостью климата (необходимою для
активности). Таковы Египет, Палестина6', Счастливая Аравия7’, Месопо-
тамия, Иран8', Верхний Китай (где началась китайская историческая
жизнь)9'. Сухостью же климата (хотя без обильного почвенного ороше-
ния) отличаются и Сирия (Арамея), Финикия, Греция, Сицилия. В Аме-
рике именно высокие плато Мексики и Перу, бывшие театром развития
оригинальной американской цивилизации, отличаются вместе с тем су-
хостью климата10’. Спенсер далее пробует установить физиологическую
связь между влажностью климата и яркостью пигментации кожи и ста-
рается указанием на покорение цветных племен светлокожими найти
новое косвенное доказательство развития активности у рас, воспитан-
ных сухим климатом"’. Но связь между пигментацией кожи и влажнос-
тью климата установлена у Спенсера недостаточно доказательно, и едва
ли не следует предпочесть мнение, связывающее цвет кожи преимуще-
ственно с половым подбором. Гораздо важнее другое указание Спенсе-
ра, именно: на значение температуры воздуха для легкости респирации'2’
Дело в том, что если воздух, даже вполне насыщенный влагою, обладает
температурою, значительно более низкою, чем температура тела, то при
соприкосновении с поверхностью тела и особенно при вдыхании он, бы-
стро нагреваясь, получает способность к новому значительному погло-
щению влаги (гигроскопичность13' воздуха быстро повышается с повы-
шением его температуры). Таким образом, умеренно холодный климат
даже при влажности может представить условие, благоприятное для раз-
вития активности. Но соединение высокой температуры с влажностью дей-
ствует угнетающим образом на организм, понижает жизнедеятельность
и, при отсутствии противуборствующих влияний в ряде поколений со-
здает расу малоактивную и инертную. Центральная Африка и Бразилия
представляются лучшими примерами таких стран, которые если и при-
общаются постепенно к всемирной истории, то при содействии рас, вос-
питанных в иных условиях.
Спенсер обратил внимание на сочетание температуры и влажности
в климате, но мне кажется, что различное сочетание и других климати-
ческих элементов могло бы быть прослежено с той же точки зрения и
216	Социологические этюды. Том I
должно бы привести к выводам, не менее важным и ценным. Остано-
вимся, например, на явлении атмосферного давления. Не говоря о том,
что самая влажность обусловлена в значительной степени атмосферным
давлением; оставляя в стороне и значение атмосферного давления на силу
и направление ветров (фактор для культуры первостепенной важнос-
ти); игнорируя связь атмосферного давления с насыщением воздуха элек-
тричеством, с суточным ходом температуры и т. д., довольно указать на
прямое физиологическое действие атмосферного давления, чтобы при-
знать за этим климатическим элементом первостепенное значение в пер-
вобытной истории человека. Если мы, с одной стороны, вспомним те
страдания, болезненные явления и упадок сил, которые испытывают
люди при восхождении на высокие горные вершины и при подъеме на
аэростате и которые вызываются ослаблением атмосферного давления,
а с другой стороны, не забудем, что новейшая медицина создала даже
целый особый метод лечения в камерах с повышенным атмосферным
давлением14', то, конечно, должны будем признать, что повышение ат-
мосферного давления благоприятствует жизнедеятельности, а пониже-
ние ведет к ее ослаблению. Да это и естественно, потому что при более
высоком атмосферном давлении каждое дыхание вводит в легкие соот-
ветственно большее количество кислорода, соответственно усиливая,
облегчая и ускоряя процесс окисления крови, вызывая более деятельное
кровообращение, более напряженный, стало быть, обмен вещества и
энергии. И в самом деле, прародина рас арийской, туранской|5", монголь-
ской и семитической отличается не только относительно большею сухо-
стью климата, но и относительно высоким атмосферным давлением. То
же дблжно сказать и относительно большинства стран, послуживших
поприщем развития самых ранних, оригинально возникших цивилиза-
ций, как Верхний Китай, Иран, Египет, Греция, Мексика и т. д. Весьма
вероятно, что именно за атмосферным давлением придется признать
главное первенствующее значение в деле прямого физиологического вли-
яния физической среды на историческое развитие, особенно если по-
мнить, что явления насыщенности атмосферы влагою и электричеством
находятся в тесной и прямой связи с явлением атмосферного давления.
Быть может, следовало бы еще остановиться на электризации ат-
мосферы и связанных с нею явлениях земного магнетизма. Громадное
влияние электричества на развитие жизни, и непосредственное, и чрез
озонирование атмосферного кислорода, уже твердо установлено; но за-
коны электрического насыщения атмосферы и особенно его геогра-
фическое распределение еще недостаточно раскрыты и разработаны для
социологических обобщений и выводов. Поэтому, ограничиваясь этим
указанием, мы обратимся теперь к взгляду на роль и значение темпера-
туры. С наибольшим вниманием остановился на этом климатическом
элементе Бокль, за которым мы и последуем в нашем обзоре16’.
Глава XV. Роль физической среды в истории	217
Бокль основывает свой анализ на том факте, что работа теплокров-
ного организма заключает в себе, между прочим, трату на поддержание
относительно высокой температуры тела. Где холоднее климат, где, ста-
ло быть, эта трата значительнее, где дороже стоит поддержание жизни,
тем большее количество энергии должно быть затрачено организмом,
а следовательно, тем большее ее количество должно быть и вырабаты-
ваемо организмом. Словом, холодный климат требует от расы выработ-
ки более высокой активности. Это, конечно, не прямое физиологическое
действие среды, а чрез упражнение, с одной стороны, чрез подбор —
с другой. Запрос высшей активности низкою температурою — это одна
сторона влияния; другая заключается в том, что понижение температуры
среды требует изменения не только количества пищи (больше траты —
больше питания), но и ее качества. В этой части своего анализа Бокль
опирается на известную теорию Либиха о роли азотистой и безазотис-
той пищи17’. Английский историк писал свой трактат более тридцати лет
тому назад18’, а с тех пор безусловная категоричность химико-физиологи-
ческой теории немецкого химика поколеблена с многих сторон. Тем не
менее остается несомненным, что животная пища лучше отвечает зада-
че поддержания высокой температуры, нежели пища растительная, а это
все, что нужно для того, чтобы выводы Бокля в общих чертах сохранили
свое значение. Животная пища, более приспособленная к холодному
климату, добывается с ббльшим трудом, нежели растительная пища жар-
кого климата. Отсюда новый запрос на энергию в странах более холод-
ных, новый стимул к ее упражнению (а следственно, и накоплению),
новое основание для проявления подбора (в первобытные времена, по-
куда общественные условия не разложили его). Словом, разными пу-
тями климат более холодный содействует росту активности, а более
жаркий не представляет таких стимулов. Конечно, излишнее пониже-
ние температуры, отнимая у организма слишком много силы на под-
держание теплоты, оставляет слишком мало на другие процессы, за-
держивая развитие и совершенствование расы. Это непосредственное
физиологическое влияние холода; непосредственное же физиологичес-
кое влияние зноя (т. е. температуры атмосферы, близкой температуре
организма) выражается, как мы видели, затруднением респирации. Во-
обще же не следует забывать, что повышение температуры, не перехо-
дящее указанных пределов (или и переходящее, но на относительно ко-
роткие сроки года и суток), уменьшая трату организма на поддержание
температуры тела, облегчает жизнедеятельность.
Этими беглыми замечаниями мы и ограничим наше обозрение зна-
чения климата для развития активности. Сказанного вполне достаточ-
но, чтобы составить себе понятие о той громадной роли, которую иг-
рает климат в истории первобытного человечества, воспитываемого
именно климатом для исторической деятельности. Пора нам взглянуть
218	Социологические этюды. Том I
теперь на те изменения в роли и значении климата, которые произво-
дятся этою самою историческою деятельностью, климатом же возбужден-
ною и первоначально обусловленною. Мы уже выше видели, что всемир-
ную историю творили и доселе творят расы, вышедшие из территорий,
отличающихся высоким атмосферным давлением и относительною су-
хостью воздуха — словом, отличительными особенностями, характе-
ризующими те климаты, которые мы называем континентальными.
Эти расы покорили, истребили и вытеснили племена, заселявшие терри-
тории, более влажные, отличающиеся приморским климатом. Восполь-
зовавшись новыми условиями, хотя и менее благоприятными для разви-
тия активности, но более благоприятными для роста культуры, кон-
тинентальные пришельцы, опираясь на запас энергии, вынесенной
из своей прародины, начали всемирную историю и постепенно своею
историческою работою преобразовали течение прогресса. Но почему
они не выродились в новых условиях, не потеряли постепенно актив-
ность, вынесенную из своей континентальной родины? Прежде всего, не
надо забывать, что история записала не одно такое вырождение, и если
главными причинами этих вырождений были иные, большей частью куль-
турные, а не физические деятели, то нельзя отказать климатическому вли-
янию в значении фактора содействующего. Культура еще не успевала из-
менить условия жизни, и естественные климатические влияния твори-
ли свое дело, постепенно понижая активность расы или хотя бы только
противуборствуя иным культурным возбуждениям активности. Появ-
ление таких культурных возбуждений активности наряду с физически-
ми и представляется первым звеном в цепи причин, ослабляющих ука-
занные выше климатические влияния. Напомним читателям заключи-
тельные страницы главы XIII этой книги, на которых излагается мнение
Спенсера о постепенном понижении плодовитости под влиянием по-
степенного роста активности19'. Этот рост, опирающийся на закон уп-
ражнения, вызываемого новыми общественно-культурными условиями
жизни, исходит исключительно из требований и влияний культуры, сре-
ды общественной, а не физической. Благодаря именно этим культурным
возбудителям активности, обитатель низменной сырой Англии с при-
морским климатом развивает активность, превосходящую активность
монгола или араба, родина которых отличается климатом, гораздо более
благоприятным для развития активности. Таким образом, даже если бы
культура не вносила никаких преобразований в климатические особен-
ности цивилизуемой территории, то и тогда значение климата как воз-
будителя активности свелось бы к второстепенной роли фактора, то
содействующего, то противудействующего, то усиливающего, то ослаб-
ляющего влияния культурных возбудителей и культурных угнетателей
активности (потому что не надо забывать, что среди культурных усло-
вий, как и среди климатических, есть угнетатели активности, факторы
Глава XV. Роль физической среды в истории	219
вырождения и деградации). Однако культура не оставляет без измене-
ния и сам климат. Она осушает болота, расчищает леса, распахивает и
выкашивает степи и луга, повсюду ослабляя то изобилие влаги, которым
обусловливается вредное действие климата на активность населения.
Стоит сравнить первобытное состояние Европы, сплошь покрытой ле-
сами и болотами, с атмосферою, насыщенной и пресыщенной парами,
с более теплою зимою и более холодным летом, с низким атмосферным
давлением, туманами и т. д., стоит сравнить это состояние с современ-
ным, чтобы увидеть, как сильно преобразован климат нашего матери-
ка, насколько стал он континентальнее, стало быть, благоприятнее для
развития активности. Можно было бы написать целые тома на эту тему,
и этот процесс, несомненно, не есть процесс порчи страны, как думают
сентиментальные вздыхатели по первобытным лесам и озерам, но, на-
против, является приспособлением страны к обиталищу высокоактив-
ной расы. Если довольно часто это несомненно благотворное осуше-
ние атмосферы сопровождается слишком большим осушением почвы,
отражающимся неблагоприятно на культуре, то не надо забывать, что
эти регрессивные побеги вообще прогрессивного процесса не связаны
с ним неразрывно, и, конечно, человечество сумеет найти равновесие
между этими двумя последствиями своего воздействия на климат. Это
преобразование климата культурою и появление культурных возбуди-
телей и угнетателей активности, вместе взятые, оставляют прежнему
главному возбудителю и угнетателю активности роль, далеко не соот-
ветствующую былому значению. Совершенствование и вырождение ис-
торических рас в смысле развития или понижения активности, этого
первого непременного условия исторической жизни, отныне уже зави-
сит не от естественных условий климата, а от состояния и характера
культуры, этого второго непременного условия исторической жизни.
Посмотрим же теперь на те влияния, которые оказывала и оказывает
физическая среда на культуру.
Влияние физической среды на культуру гораздо многостороннее.
Можно сказать даже, что оно бесконечно разнообразно и может быть
удовлетворительно исчерпано лишь для каждой отдельной территории
в частности. Очень многочисленны и те влияния, которые поддаются
обобщению. Мы остановимся лишь на важнейших. Бокль обобщает
климат и почву в одну группу явлений, относя в другую общий вид
природы20’. Риттер обследовал третью группу влияний, связанных пре-
имущественно со строением территории (горизонтальное и вертикаль-
ное развитие, орография и гидрография21’, соседство, естественные со-
общения и пр.). По этим трем группам и мы бегло осмотрим влияние
физической среды на культуру.
Горизонтальное развитие страны, на которое впервые серьезное вни-
мание обратил Карл Риттер, заключается в отношении между площадью
220	Социологические этюды. Том I
территории и протяжением ее морского берега. Горизонтальным разви-
тием обладают, таким образом, лишь страны, прибрежные морям, и об-
ладают им в размере, тем большем, чем извилистее их берега, чем богаче
они полуостровами, заливами, бухтами, островами и т. д. Горизонталь-
ное развитие, однако, определяет собою доступность территории с моря.
В первобытные времена степи, леса, горы более разделяли, нежели со-
единяли племена и народы; соединяли их только моря. Таким образом,
континентальное положение территории, служащей поприщем для воз-
никновения и развития цивилизации, благоприятствует выработке зам-
кнутой, изолированной культуры. С другой стороны, горизонтальное раз-
витие страны покровительствует сближению исторических народов и
благоприятствует взаимному влиянию и солидарному развитию их куль-
тур. Полное взаимное отчуждение континентальных культур Египта,
Месопотамии, Ирана, Индии, Китая и постепенное объединение среди-
земных культур (пунийской, эллинской и латинской) со всеми громад-
ными результатами этого факта могут служить лучшею иллюстрацией
указанной роли горизонтального развития. В этом обобщаются, как в
фокусе, все многоразличные и многосторонние влияния горизонталь-
ного развития. И все они в последнем счете сводятся к тому факту, что
море служит удобным сообщением, а суша в первобытное, докуль-
турное или малокультурное время представляется скорее препятстви-
ем общения. Если мы затем обратим внимание на состояние путей
сообщения в эпоху высокой культуры, то легко заметим, что указан-
ное основное различие суши и моря теряет былое категорическое и
великое значение. Ныне континентальные пути сообщения так же слу-
жат сближению и общению стран, как и морские. Сами пустыни посте-
пенно теряют свое значение факторов разобщения и изолированности.
Горизонтальное развитие страны, сохраняя большое, так сказать, факуль-
тативное значение, уже вполне потеряло свою былую роль основного
двигателя и направителя культурного развития.
Велико значение в первобытные времена и вертикального развития
территории, т. е. рельефа страны. Прежде всего, именно вертикальным
развитием материки разделяются на отдельные территории, которые
могут служить районами разных культур. Пустыни, горы, болота и пер-
вобытные леса служат разделителями и разобщителями территорий.
Реки, направление и самое питание которых зависит от рельефа страны,
представляются соединителями. Бассейны рек, отделенные друг от дру-
га горами, пустынями или лесами, и послужили отдельными историчес-
кими районами. На Ниле возникла и развилась египетская цивилизация,
на Иордане — еврейская, на Тигре и Евфрате — вавилоно-ассирийская,
на Оксе и Яксарте22' — иранская, на Ганге — индусская, на Гоанго и Ян-
цекианге23' — китайская. И чем обширнее был бассейн реки, тем шире и
выше развивалась цивилизация, тем большее приобретала она значение.
Глава XV. Роль физической среды в истории	221
У Риттера встречаем интересные указания на ту роль, которую имел даже
характер речной системы. Например, Тигр и Евфрат в своих верховьях
и средних течениях достаточно изолированы для зарождения совершен-
но самобытных цивилизаций, но ниже обе реки сближаются и сливают-
ся, сообразно чему и в истории видим мы сближение и слияние цивили-
заций, ассирийской (на Тигре) и вавилонской (на Евфрате). Такое воз-
никновение цивилизаций не в одном центре с будущим объединением
дарует историческому развитию более широкое основание и более мно-
гостороннюю жизнь. Пример еще более яркий представляет Китай, где
южнокитайская цивилизация (возникшая на Янцекианге) постепенно
объединялась и сливалась с северокитайской (развившейся на Гоанго)24’
Великие китайские реки, разъединенные и удаленные в верхнем и сред-
нем течении, сближаются в нижнем, хотя и не сливаются, подобно Тигру
и Евфрату. Все эти столь важные различия в распределении и направ-
лении речных систем зависят, однако, от вертикального развития,
и указанное громадное историческое значение этих различий, как и пря-
мое непосредственное значение горных кряжей, их величины и на-
правления, заключается в том, что одни сближают, а другие разобщают
центры исторической жизни, зарождающейся на различных точках ма-
терика. Мы уже видели, как развитие культуры уничтожает естествен-
ные преграды и сближает цивилизации и культуры. Таким образом,
и вертикальное развитие территории (вместе с зависимою от него гид-
рографией) теряет былое решающее значение в истории, сохраняя, ко-
нечно, все свое факультативное значение и роль.
Если строение территории (горизонтальное и вертикальное разви-
тие со всеми последствиями) главным образом влияет на историю чрез
облегчение или затруднение общения между историческими народами
и культурами, уже возникшими на разных пунктах материка, то облег-
чение или затруднение самого возникновения этих культур зависит от
другой группы физических деятелей, объединенных выше под именем
«почвы и климата». Плодородие почвы, удобство и обилие орошения,
обилие тепла и света — таковы условия, облегчающие возникновение куль-
туры. Этими условиями отличаются Египет, Индия, Месопотамия, Китай,
Мексика, Перу. Здесь и возникли самобытные древнейшие цивилизации.
Легкость культуры является тому основною причиною. Эта легкость куль-
туры дальше служит, по мнению Бокля, фактором, содействующим дег-
радации и упадку. Его аргументация, однако, легко поддается критике,
потому что она в своем рассуждении исходит из политико-экономичес-
ких формул, неприменимых к странам некапиталистическим.
Бокль рассуждает так25’: обилие пищи и легкость ее добывания ве-
дет к быстрому размножению рабочих классов; это быстрое размно-
жение производит переполнение рынка рабочими, отсюда — пониже-
ние рабочей платы, нищенство и кабала большинства; экономическое
222	Социологические этюды. Том I
порабощение порождает и политическое со всеми его последствиями: упад-
ком и вырождением. В этом рассуждении две крупные логические ошиб-
ки: 1) переполнение рабочего рынка может произойти лишь тогда, когда
существует этот рынок, явление, возникающее лишь при капиталисти-
ческом строе и свободной конкуренции. В первобытные времена, когда
не возникло еще крупного производства и не выделился капитал в особое
общественное явление, действуют иные экономические законы, опреде-
ляющие заработок трудящихся классов; 2) быстрота размножения, с дру-
гой стороны, может служить причиною нищеты и скудости лишь в слу-
чае, если эта быстрота обгоняет производство пищи, но именно обилие и
даже изобилие пищи и является исходною точкою всего рассуждения. Ар-
гументация Бокля, таким образом, не выдерживает критики, но в самой
идее Бокля есть своя доля истины. Легкость культуры дозволяет развитию
культуры, так сказать, опередить рост активности, в которой одной, одна-
ко, заключается гарантия против разных уродливостей культуры, неиз-
бежно возникающих из международной и междукультурной борьбы. Ак-
тивность срезывает эти уродливости и исправляет течение культурного
прогресса. Недостаток активности, отставшей в своем развитии от куль-
туры, представляется, таким образом, явлением опасным, не однажды уже
приведшим к падению и вырождению. «Очень благоприятные условия
почвы и климата» могут, таким образом, служить и на благо, и на зло.
Недостаточно развитая активность первобытных времен ведет к тому, что
она служит сначала на благо, затем на зло и вызывает тот исторический
циклизм, который уже давно замечен философами и историками. Высоко
развитая активность, обеспеченная и развитая уже не физическими, а об-
щественными ее возбудителями, обращает ныне эти «очень благоприят-
ные условия почвы и климата» только на благо. Условия почвы и климата
сохраняют, таким образом, лишь факультативное значение и лишаются
былой власти над ходом и исходом исторического движения.
Третью группу физических деятелей составляет общий вид природы.
Прекрасные страницы, посвященные этому вопросу Боклем, вполне
удовлетворительно исчерпывают вопрос, но там же сам Бокль указыва-
ет, что его рассуждение относится преимущественно к первобытным
временам26'. В самом деле, если несомненно очень высоко значение дея-
теля, под влиянием которого слагаются мифические воззрения народов,
то столь же несомненно, что с падением мифического миросозерцания
падает и значение деятеля, его обусловливавшего. Всемирные космопо-
литические религии, сменяющие собою национальные мифологии,
а затем и единая, для всех одинаковая наука сводят значение общего вида
природы к роли, хотя и довольно заметной (чрез национальную поэзию,
искусство, творческое воображение, поэтическую настроенность и пр.),
но также факультативной, не господствующей более над всею духовною
культурою народа.
Глава XV. Роль физической среды в истории	223
Таким образом, физическая среда, которая сначала, с вытеснением
подбора, приобрела такое громадное определенное прямое влияние на
историческое развитие, затем постепенно уступает это значение культу-
ре, и процесс истории все более и более сводится к взаимодействию куль-
туры и активности, которая заключается в деятельности личностей и
выражается в развитии личности. История человечества, взятая от воз-
никновения первых семейных и племенных союзов и до самых совер-
шенных цивилизованных форм, сама собою распадается на три явствен-
но различные периода: 1) период, когда направляющими факторами
развития являлись подбор естественный и подбор половой, а прямое
определенное влияние среды имело значение второстепенное и служеб-
ное; 2) период, когда с разложением и вытеснением сложных деятелей
органического прогресса и с ослаблением органической наследственно-
сти первенствующее значение приобрело определенное влияние среды,
но, благодаря недостаточному развитию культуры, главная роль в этом
влияний выпала на долю среды физической, климата, почвы, строения
территории, общего вида природы; и наконец, 3) эпоха, в которую раз-
витие культуры достигает такого могущества, что частью совершенно
вытесняет, частью ограничивает значение физической среды, и челове-
чество более, чем когда-либо, становится господином своей судьбы и
своей истории. Дикость, варварство и цивилизация могут служить удоб-
ными терминами для обозначения этих эпох.
Приложение
СУБЪЕКТИВНЫЙ МЕТОД В СОЦИОЛОГИИ
Глава I.
НЕПОВТОРЯЕМОСТЬ ИСТОРИЧЕСКИХ
ЯВЛЕНИЙ И ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ ЗНАНИЯ
Джон Стюарт Милль заключил капитальнейший из своих трудов
предсказанием, что наука об обществе будет создана работою ближай-
ших будущих поколений1’ Не знаю, исполнится ли завещание, остав-
ленное нашему времени одним из величайших умов XIX в., сложится ли,
наконец, социология как единая, обособленная наука, но я уверен в том,
что именно нашему времени, нашему и ближайшим будущим поколе-
ниям предстоит либо создать эту науку, либо навсегда отказаться от
мысли уловить общиезаконы социальной жизни в ее целом и ограничиться
установлением частных законов, определением отношений отдельных
областей, элементов общественной среды. Давно уже мыслящие люди ста-
ли обращать внимание на природу общественных явлений, но до конца
прошлого столетия приступали к этому крайне ненаучно: обыкновенно
предпосылали своим философским построениям несколько общих по-
ложений, почитавшихся либо откровенными, либо прирожденными
нравственными постулатами человеческой натуры, и на этих <произ-
вольных> тезисах строили они свои теории. Необходимость положить
в основу общественных теорий научное исследование стала <смутно>
сознаваться в половине XVIII ст[олетия], когда появились труды Ло,
Монтескье, Петти, Руссо, Кондорсе и др.2’; это сознание еще яснее выра-
зилось в исследованиях физиократов и, наконец, нашло своих истолкова-
телей в конце XVIII века и начале XIX в. в лице Ад[ама] Смита, Иеремии
Бентама, Шарля Фурье и Сен-Симона. Эти мыслители восстали против
ненаучности приемов тогдашних общественных наук и сделали попытки
применить научные приемы, как каждый их понимал. Все четверо при-
бегли к различным приемам и создали в обществознании различные ме-
тодологические предания. <Таким образом, при самом зарождении со-
циологии как науки вопрос о методе социологического исследования
Глава I. Неповторяемостъ исторических явлений...	225
разделил мыслителей на школы, число которых с течением времени еще
более возросло.>
Настоятельность и неотложность практических общественных
вопросов, их громадное значение как для настоящего, так и для всего
будущего народов заставляли мыслителей слишком поспешно перехо-
дить от чисто теоретических исследований к приложению тезисов, на-
скоро добытых при помощи наскоро продуманных приемов. Натураль-
но, эти тезисы и приложения скоро отвергались, заменялись новыми,
терпевшими ту же участь, и часто терялась наукою вместе с заблуждени-
ями и та доля истины, которая заключалась во многих из этих теорий и
которая, по всей вероятности, всего чаще и была первоначальною при-
чиною присочинения самих теорий. Чем настоятельнее была практичес-
кая потребность, тем большее число умов обращалось к исследованию
общества; со всех сторон подходили мыслители к этому не уступающе-
му перед критикою науки феномену, к этому сфинксу, предлагающе-
му каждому свою неразрешимую загадку и низвергающему в бездну
забвения неудачных разгадчиков. Разнообразные н многочисленные
разгадки приносили мыслители; из них одна не походила на другую,
и мыслители не могли согласиться даже, как и откуда следует подхо-
дить к этому полному видимых противоречий и грозному своею тай-
ною явлению, тайною, которая, однако, должна быть разгадана под
опасением гибели цивилизации и человечества! И теперь мы стоим с
вами, читатель, перед такою разгадкою, перед указанием нового пути,
который может привести к раскрытию тайны и устранению сфинкса
незнания, лежащего на дороге к счастью и прогрессу. Разгадка вполне
достойна нашего внимания как по добросовестности и талантливос-
ти мысли, лежащей в ее основе, так и по той доле истины, которая
несомненно в ней заключена; тем с большею тщательностью каждый
замечающий в ней заблуждение обязан постараться отделить пшени-
цу от плевел. <Иначе пшеница может погибнуть с плевелами, когда
их час пробьет, а с другой стороны, бросят семена вместе с пшени-
цею; вместе с заблуждением может быть отринута и истина, соеди-
ненная с ним в одну теорию, а под покровом истины могут популя-
ризоваться и заблуждениям
Субъективная школа в социологии может по справедливости быть
названа русскою социологическою школою. Правда, <Огюст> Конт еще в
1851 году <в своей «Systeme de Politique Positive»3'> высказался за субъек-
тивный метод в политике, но<, во-первых, это мнение прошло в запад-
ной Европе довольно бесследно, не соединив вокруг себя даже известней-
ших учеников Огюста Конта, а во-вторых,> субъективный метод его «по-
зитивной политики» и субъективный метод наших авторов4' несовсем одно
и то же. Стоит прочесть следующий небольшой отрывок из названного
труда Конта, чтобы ознакомиться с его аргументацией» и убедиться, что
К Социологические этюды
226	Социологические этюды. Том I. Приложение
его субъективный метод, долженствующий вознаградить сердце за рево-
люцию ума и черпающий в этом обстоятельстве свое raison d’etre, не по-
хож на субъективный метод русского мыслителя5’, служащий в руках его
автора для построения рациональной этики, <для объяснения нравствен-
ных явлений рациональным путем;> вот этот характеристический отры-
вок1: «Malgrd leur intime connexife, ces deux grands traites (курс положи-
тельной] филос[офии] и позитивной] полит[ики]) doiventdonc differer
essentiellement. L’esprit prdvalut dans Fun, pour mieux caracferiser la superiorife
intellectuelle du positivisme sur un thdologisme quelconque. Ici la cocur domine,
afin de manifester assez, la prddminence morale de la vraie religion. Le nouveau
sacerdoce occidental ne pouvait dignement terminer la fatale insurrection de
1’intelligence contre le sentiment qu’en procurant d’abord a la raison moderne
une plaine satisfaction normale. Mais, d’apres ce prdambule ndcesaire, les besoins
moraux devaient ensuite reprendre directement leur juste prdponddrance pour
construire une sysfeme vraiment complete, oil I’amour constitue naturellement le
seul principe universel.... Toutes ces differences des formes (аналитическое из-
ложение курса филос[офии] и догматическое политики) se rattachent А la
profonde diversife logique qui constitue le principal contraste intellectuel entre
mes deux traites, confdrmementa leur nature eta leurdestination respectives. Dans
le premier, oil il fall ait prolonger 1’initiation scientifique jusqu’A son dernier terme
normal, j’ai du scrupuleusement persister a preferer la methode objective, qui
1 Auguste Comte. Systeme de Politique positive, 1851. I, 3-5. <«Несмотря на
тесную связь, существующую между обоими трактатами, они по необходимос-
ти имеют существенные различия. В первом преобладает ум, потому что там
должно быть показать умственное превосходство позитивизма над какою бы
то ни было теологией. Здесь господствует сердце, провозглашается нравствен-
ное главенство истинной религии. Новый патриарх Запада не мог бы достойно
заключить предопределенное возмущение ума против чувства, не дав предва-
рительно достаточно полного удовлетворения разуму. После этого необходи-
мого вступления нравственные требования должны опять получить свое спра-
ведливое преобладание, и всякая действительно полная система необходимо
должна положить в основу своего построения любовь как единственный уни-
версальный принцип... Все эти различия по форме вытекают из основной про-
тивуположности логического построения обоих сочинений, которая, в свою
очередь, происходит из их противоположности по сущности (nature) и назна-
чению. Задача первого сочинения — распространить научную мысль до ее нор-
мальных пределов; сообразно с этим я должен был педантически держаться
объективного метода, единственно удовлетворяющего требованиям исследо-
вания там, где мы восходим от природы к человеку. Однако успех этой предва-
рительной работы, приведшей меня к правильной точке зрения, требует, что-
бы теперь было отдано предпочтение методу субъективному, единственному
источнику всякой сколько-нибудь полной системы, нисходящей от человека к
природе. Таким образом, та высшая логика, которая руководила нашими пер-
выми умственными построениями, ныне возрожденная под влиянием пози-
тивизма, служит и при нашем конечном синтезе. Нормальность ее преоблада-
ния составляет естественное последствие необходимого главенства сердца над
умом».>
Глава I. Неповторяемостъ исторических явлений...	227
convient seul Й cette immense preambule, s’elevant toujours du monde a I’homme.
Mais le succes meme de cette marche prdliminaire, qui m’a finalement conduit
au vrai point de vue universel, doit faire ici prdvaloir la methode subjective, source
exclusive de toute systdmatisation complete, ой Гоп descend constamment de
I’homme au monde. Ainsi, r6g6ner6e par le positivisme, la logique sup6rieure qui
guida nos constructions initiates convient encore d’avantage a nos syntheses
finales. Sa prdponderance normale correspond natur611ement a 1’ascendant
ndcessaire du coeur sur 1’esprit».
<Каюсь, когда я писал строки, предшествовавшие этой цитате, и за-
тем разыскивал ее в книге Конта, я думал несколько посмеяться над
нею, но теперь, когда я окончил выписку и пробежал все место, из ко-
торого взял эти два отрывка, у меня прошла охота насмехаться над мыс-
лителем, который даже в парадоксах расстроенной мысли сохраняет все
обаяние великого ума6'. Отбросьте нелепое положение, из которого выхо-
дит О. Конт, признайте на время, что он прав, требуя удовлетворить чув-
ство за инсуррекцию7’ ума, и что в основание политической науки должна
быть положена любовь, и вы невольно преклонитесь перед стройностью
философского построения. Право, О. Конт даже в своих заблуждениях бо-
лее верен строгим философским приемам мышления, чем ныне устанав-
ливаемый на его место Герберт Спенсер, везде, по крайней мере, где послед-
ний покидает свой действительно замечательный по широте и смелости
синтез для анализа, как, напр[имер], в первой части «Основных начал».
Эти замечания невольно вырываются, когда видишь, как в среде мысля-
щей публики Спенсер мало-помалу занимает место, которое по праву еще
долго будет принадлежать Конту. Но возвратимся к субъективному мето-
ду, рекомендуемому Ог[юстом] Контом в приведенной цитате.> Из этой
цитаты читатель усмотрит, что Конт отделяет социологию как науку о за-
конах общества от политики, науки о лучшем общественном устройстве
<и способе его осуществлениях Первую он признает как «terme normal»8*
объективного метода, для второй требует метода субъективного. Очевид-
но, это не то же, что вообще видеть особенность каждого социологичес-
кого исследования в субъективном методе, необходимо ему присущем.
Поэтому, я думаю, поступлю совершенно правильно, если Оанимаясь на
нижеследующих страницах разбором мнений субъективной социологи-
ческой школы, я> оставлю в стороне воззрения Конта.
Впервые систематически, сколько мне известно, в нашей литературе
было заявлено и развито мнение о необходимости субъективного метода
в обществознании в письмах об истории, печатавшихся в 1867 г. в «Неде-
ле»9* <и затем вышедших отдельным изданием в 1869 г.> . Приблизительно
около того же времени тем же автором этот взгляд был высказан в «Со-
временном обозрении» в статье «Задачи позитивизма»10*. В 1869 г. Ми-
хайловский напечатал в «Отечественных] зап[исках]» статью «Что такое
228	Социологические этюды. Том I. Приложение
прогресс?»1, где высказался за подобное же воззрение и подкрепил его
новыми доводами; оно вскоре сделалось любимою темою его рассужде-
ний, и в последующих статьях своих он часто возвращался к нему, чтобы
представить новые аргументы или осветить им какое-либо темное явле-
ние общественной жизни. Но систематически он вновь трактует его толь-
ко во второй статье [из цикла] «Теория Дарвина и общественная наука» в
«Отечественных] зап[исках]», 1870 г.12' <Наконец, сколько мне помнит-
ся, г. Лесевич также высказался за субъективный метод, кажется, в статье
«Философия истории ца научной почве»13’ чуть ли не по поводу некото-
рых воззрений Ренана; но это заявление было скорее заявлением лишь
своего согласия с доктриною субъективной школы, чем ее поддержкой,
потому что г. Лесевич ограничивается указанием вредных последствий, от-
разившихся на Ренане, вследствие, как он думает, употребления объектив-
ного метода. Мне кажется, этим перечислением я указал всю русскую лите-
ратуру предмета Для тех, которые пожелали бы проверить мою критикуй
Постараюсь теперь изложить сжато занимающее нас воззрение и
разобрать главные аргументы. Начну с автора писедо в «Неделе» как пер-
вого по времени субъективиста и как доводящего свои выводы до край-
ности, до которой<, по-видимому,> г. Михайловский не доходит.
По воззрению нашего автора, объективный метод, употребляемый
во всех науках, решительно неприложим к исследованиям социологи-
ческим; общенаучный критерий — повторяемость явлений в неизмен-
ной связи — должен в обществознании необходимо и неизбежно усту-
пить место субъективному критерию, нравственному идеалу исследова-
теля. Доказательства этих положений, приводимые почтенным автором,
двух родов: свойства исследуемых явлений и свойства исследующего
субъекта.
«Прежде всего, — пишет он1 2, — чтобы найти руководящую нить в
пестром калейдоскопе событий, желательно отделить важнейшее от ме-
нее важного. Естествоиспытателю это сделать легко; что повторяется в
неизменной связи, то важнее, потому что в нем-то и есть закон; что же
относится к случайным видоизменениям, то маловажно и берется лишь
к сведению для будущих возможных соображений... В истории этот кри-
терий невозможен, потому что явления не повторяются. Но это един-
ственная мера важности явлений, которую наблюдатель может черпать
из самих явлений, единственный объективный способ судить о важности
явлений. Так как он в истории неприменим, то важность исторических
явлений оценивается необъективно. Они ценятся по той мере, которую
личность прилагает вообще к человеку. Они подлежат оценке по нрав-
ственному их влиянию... Все судят об истории субъективно, по своему
взгляду на нравственные идеалы, да иначе и судить не могут». Из этой
1 Отечественные! зап[иски]. 1869, №№ 2, 9 и И11’.
2 Исторические письма, стр. 21 и след.14'
Глава I. Неповторяемостъ исторических явлений...	229
выписки легко себе составить понятие о том, что разумеет автор под вы-
ражением «субъективный метод», именно: оценку важности явлений, ус-
тановление их связи на основании критериума, почерпнутого не из самих
явлений, но из нашего нравственного миросозерцания. Основною посыл-
кою, фоном всего рассуждения служит положение, что исторические яв-
ления не повторяются, что исследователю приходится «определить по-
следовательную связь явлений, один лишь раз представляющихся ему в
данной совокупности в каждый момент [процесса]» (ib., 21). Это меньшая
посылка силлогизма, большая же заключается в том, что только при
повторяемости явлений в неизменной связи, в правильном порядке воз-
можен объективный метод исследования. Если это верно, то и вывод, что
общественные явления не могут быть изучаемы при помощи общенауч-
ных приемов исследования, будет правилен и неоспорим.
Во-первых, действительно ли история есть ряд неповторяющихся
изменений? Едва ли! Правда, падение Римской империи произошло од-
нажды, больше не повторялось и, конечно, не повторится, но падение
государств вообще повторялось не раз, как до этого падения, так и пос-
ле него. Падение Римской империи есть событие, которое раз соверши-
лось и больше повториться не может, в такой же мере, как Лиссабонское
землетрясение15' есть факт, недоступный повторению «в данной сово-
купности», как всякая гроза, всякий ураган, всякое падение метеора или
аэролита16' суть явления, которые раз совершились и больше повторить-
ся не могут. Вчера была гроза и прошла; завтра, быть может, будет опять
гроза, но то будет не та вчерашняя, а новая — завтрашняя, это не падение
Рима, а падение Византии или Венеции, Карфагена или Польши17'. Явле-
ние как факт данного рода повторяется, но явление как данный факт
повториться не может. В этом и только в этом, последнем смысле мож-
но сказать, что история есть ряд неповторяющихся изменений; но с дру-
гой стороны, в этом смысле процесс истории как предмет исследования
ничем существенно не отличается от всех других процессов природы.
Но можно, пожалуй, возразить: да, действительно, все явления в приро-
де не повторяются, раз они совершились, но зато происходят другие,
существенно с ними сходные, тогда как в истории каждое явление силь-
но разнится от каждого другого. В этом есть доля истины, но, во-пер-
вых, это вовсе не устанавливает, как то делается в приведенной выше
цитате, качественного различия между физическим и историческим про-
цессами как предметами изучения, а различие только количественное,
градуальное и, во-вторых, допускает возражение, что, как бы разнообразны
ни были события общественной жизни, все же возможна их класси-
фикация, возможно их распределение по родам и видам, условия на-
ступления которых можно исследовать так же, как условия наступле-
ния явлений физических. Возьмем, напр[имер], уже раз цитированное
историческое явление, падение государств; это явление, понимая это
230	Социологические этюды. Том I. Приложение
выражение как родовое, общее название, повторялось не раз. Мы имеем
целый длинный ряд падений древних переднеазиатских монархий — Еги-
пет, Вавилон, Ассирия, Лидия, Мидия, Персия, Иудея18’ и т. д.; мы имеем
другой ряд падений древних республик — Афины, Тир, Карфаген, Си-
ракузы19' и пр.; мы имеем третий ряд падений классических монархий —
Рим, Македония, диадохи, Понт20’, Византия; мы имеем падение магоме-
танских государств Азии21’, многих средневековых государств Европы
(бургундов, англо-саксов, Италии, Моравии, монархии гуннов и т. д.22'),
падение средневековых республик — Венеции, Генуи, Новгорода, ган-
зейских городов23’ и т. д., падение Польши и т. д., и т. д., не считая мно-
гих более или менее обследованных падений различных неисторичес-
ких государств вроде монархии ацтеков, инков, Сонрая, <Гауссы>24'
и др., не считая времен упадка в государствах, после вновь возродив-
шихся к жизни. Все это дает достаточный материал для исследования
причин, обусловливающих падение государств, и нет решительно ника-
кого основания думать, что невозможно открыть <эмпирический> за-
кон, устанавливающий связь между известным или известными обще-
ственными явлениями и падением государств. Точно так же мы видим в
истории постоянное стирание одних национальностей и нарождение дру-
гих; явления национальной ассимиляции и национального дифферен-
цования происходили в историческом процессе «Асоциальной жизни>
не раз и происходят до сих пор, на наших глазах. Чем обусловливается
то и другое явление? Отчего в одних случаях значительно разнящиеся
народности ассимилируются в одну нацию, в других, напротив, одно-
родные группы индивидуализ[ир]уются, дифференцуются в разные на-
циональности? Неужели все это такие вопросы, которых разрешение не-
доступно человечеству? Да и мало ли таких вопросов? И все они так же
разрешимы, как вопросы о причинах землетрясений, гроз, ураганов.
В каждом отдельном случае бывает часто невозможно определить при-
чину того или другого из названных явлений, но общая причина всех
явлений подобного рода определена. То же и в истории; имея в виду то
или другое событие и рассматривая его изолированно, будто однород-
ных ему событий больше никогда не было, мы, конечно, не можем наде-
яться найти объективную мерку для установления его связи с событиями
предшествующими и сопутствующими. Из такого приема, общеупотреби-
тельного в философии истории, вытекает и мнение о неповторяемости
исторических явлений, а это мнение неизбежно приводит к утверж-
дению необходимости подобного изолированного исследования, следо-
вательно, и к неприложимости общенаучных приемов изучения в облас-
ти обществознания. Мы, однако, уже видели, что исторические явле-
ния не повторяются в том же смысле, как не повторяются все вообще
явления природы, а равно допускают повторение в том же смысле, в ка-
ком повторяются и остальные процессы. Ясно, что разобранная нами ар-
Глава I. Неповторяемость исторических явлений...	231
гументация не верна, потому что меньшей посылке придано слишком ши-
рокое, безусловное, слишком, если можно так выразиться, категоричес-
кое значение, какого она иметь не может. С другой стороны, не упустим
из виду и того, что и большая посылка силлогизма выражена таким дву-
смысленным образом, что может повести к ложным заключениям. По-
вторяемость в неизменной связи есть необходимый критерий исследова-
ния индуктивного, но не дедуктивного. Таким образом, если бы даже мень-
шая посылка была вполне справедлива, то и тогда должное ограничение
большей посылки привело бы лишь к выводу, что индуктивное исследова-
ние общественных явлений невозможно; вероятно, однако, автор не желал
назвать всякое дедуктивное исследование субъективным, иначе матема-
тика была бы образцом субъективного метода. Благодаря слишком безус-
ловному пониманию меньшей посылки, явился вывод, что общенаучные
объективные приемы не приложимы при исследовании явлений обще-
ственных, между тем как, если придать этой посылке ее действительный
смысл, то будет следовать только, что приложение общенаучных приемов
в истории гораздо труднее, много сложнее, чем в других науках. Это боль-
шая сложность и трудность исследования общественных явлений была
многими и прежде замечаема, причем были указаны и разнообразные, мно-
гочисленные причины этой трудности: субъективной школе принадле-
жит честь дополнения списка этих причин еще одной и притом одной
из важнейших, основных. Мы увидим дальше, что и вообще субъектив-
ная школа, делая в общем построении своей доктрины значительные
логические промахи вроде только что приведенного, вместе с тем вез-
де подмечает много истинного, указывает многое чрезвычайно важное,
<часто упускаемое из виду объективными социологами>‘.
Теперь мы должны перейти к другому аргументу, которым разбирае-
мый автор доказывает неприложимость к истории объективного метода
и необходимость субъективного. Разобранная аргументация выходит из
положения о неповторяемости исторических явлений, т. е. из положения
об особом свойстве самых исследуемых явлений, которое и выставлялось
причиною неприложимости объективных приемов. Аргументация, кото-
рую мы должны разобрать теперь, основывает свои доводы на свойстве
наших психических отправлений, старается вывести необходимость
субъективного метода из самой природы нашего мыслящего аппарата.
' сСпешу воспользоваться авторитетом Герб[ерта] Спенсера, чтобы под-
твердить мои доводы.> Английский писатель Фроуд недавно доказывал невоз-
можность общественной науки, ссылаясь, между прочим, на ту же неповторяе-
мость исторических событий; на это Герберт Спенсер возражает: «Дело в том,
что ни в одной конкретной науке не бывает безусловных повторений, а в неко-
торых конкретных науках повторения почти такие же, как и в социологии. Даже
в самой точной из наук конкретных, астрономии, никогда не бывает двух со-
вершенно одинаковых комбинаций; повторения в ней бывают, только прибли-
зительные» и т. д. (Знание, 1873, IV, 211)“'.
232	Социологические этюды. Том I. Приложение
«Я знаю, — пишет наш мыслитель<'>, — мое понимание слова про-
гресс многим и многим не понравится. Все, желающие придать истории
то объективное беспристрастие, которое присуще процессам природы,
возмутятся тем, что для меня прогресс зависит от личного взгляда ис-
следователя. Все, верующие в безусловную непогрешимость своего нрав-
ственного миросозерцания, хотели бы себя уверить, что не только для
них, но и само по себе важнее лишь то в историческом процессе, что име-
ет ближайшее отношение к основам этого миросозерцания. Но, право,
пора бы людям мыслящим усвоить себе очень простую мысль, что раз-
личие важного и неважного, благодетельного и вредного, хорошего и
дурного суть различия, существующие лишь для человека, а вовсе чужды
природе и вещам самим в себе; что одинаково неизбежны для человека
необходимость прилагать ко всему свой человеческий (антропологичес-
кий) способ'воззрения и для вещей в их совокупности необходимость
следовать процессам, не имеющим ничего общего с человеческим воз-
зрением (не слишком ли сильно сказано: «Ничего общего»?). Для челове-
ка важны общие законы, а не индивидуальные факты (опять-таки слиш-
ком безусловно), потому что он понимает предметы, лишь обобщая их;
но наука с ее общими законами присуща лишь одному человеку, а вне
человека существуют только одновременные и последовательные сцеп-
ления фактов, столь мелких и дробных, что человек едва ли может и уло-
вить их во всей мелкости и дробности. Для человека из непрерывной нити
пошлостей жизни выделяются в биографиях и истории некоторые мыс-
ли, чувства и дела человека (или группы людей) как важнейшие, имею-
щие идеальное значение, историческую важность, но это выделение со-
вершается только им, человеком; бессознательные процессы природы
вырабатывают мысль о всеобщем тяготении, о солидарности людей со-
вершенно так же, как ворсинку на ноге жука или стремление лавочника
сорвать лишнюю копейку с покупщика; Гарибальди и ему подобные для
природы совершенно такие же экземпляры породы человека XIX в., как
любой сенатор Наполеона III, любой бюргер маленького города Герма-
нии, любой из тех пошляков, которые гранят тротуары Невского проспек-
та. Наука не представляет никаких данных, по которым беспристрастный
исследователь имел бы право перенести свой нравственный суд о значи-
тельности общего закона, гениальной или героической личности из об-
ласти человеческого понимания и желания в область бесстрастной и бес-
сознательной природы».
Против этой аргументации, которой автор очевидно придает боль-
шое значение, потому что возвращается к ней несколько раз и связывает
ее с основным принципом своего философского мировоззрения, мож-
но возразить так много, что, право, не знаешь, с чего начать. Прежде
<’ Исторические] п[исьма], 24 и д[алее]26'.>
Глава I. Неповторяемость исторических явлений...	23 3
всего укажу на несколько так называемых словесных заблуждений, ос-
нованных просто на понимании одного и того же выражения в различ-
ных местах различно. Заявив, что, по его мнению, «прогресс» зависит от
личного взгляда исследователя и что тут не может быть никакой общей,
обязательной для всех исследователей мерки (а как иначе понимать за-
висимость от личного взгляда исследователя?), он приписывает объек-
тивистам желание «себя уверить, что не только для них, но и само по себе»
истиннее, важнее их определение прогресса. Здесь, очевидно, недоразу-
мение в понимании выражения «для них»; для кого «для них?» Для ис-
следователей вообще или для каждого исследователя в отдельности? Наш
автор понимает в последнем смысле, но в таком случае по законам логи-
ки противуположение «важности только для них» будет не «важность
сама по себе», «ап sich»27’, но «важность для всех таких же, как они, су-
ществ, для всех исследователей, для всего человечества». Объективисты
убеждены не в том, что их социологические воззрения важны «сами по
себе», но в том, что они, будучи научно истинны, логически обязатель-
ны для всякого мыслящего о социологических предметах человека. Это
допущенное в начале рассуждения словесное недоразумение ведет к це-
лому ряду подобных же ошибок. Цитированное рассуждение начинает
опровергать воззрение, придающее философскую реальность нашим
знаниям, доказывает, что мы познаем только наши обобщения, а не дей-
ствительные, реальные предметы. Все это так и вполне справедливо, но
возражения эти совершенно не нужны, раз объективистам неправильно
приписана неизбежность признавать философскую реальность своих
воззрений. Дилеммы между «личным взглядом», ни для кого логически
не обязательным, и признанием за мнениями «важности an sich», такой
дилеммы для мыслителя вовсе не существует, потому что есть еще и тре-
тий взгляд, равно отвергающий оба воззрения, не признающий фило-
софской реальности своих воззрений, но считающий их логически обя-
зательными для всех людей. Справедливо и несомненно, что человек
всегда остается человеком, что он не может понимать иначе, как по-
человечески, что он всегда, всюду и все оценивает со своей, человечес-
кой точки зрения. Но какой смысл скрывается под этими положения-
ми? Конечно, не иной, как тот, что понимание наше совершается по
психологическим и логическим законам нашей природы, что наука
сложилась и развивалась сообразно этим же логическим законам и
что потому нет ни малейшего основания переносить эти законы из
области сцепления человеческих мыслей и соотносительных этим
мыслям человеческих впечатлений (феноменов) в область каких бы то
ни было объективных реальностей, в область сцепления вещей самих
в себе. Если мы говорим, что наука с ее общими законами есть продукт
логического развития нашего мышления, расширения нашего опыта, то
234	Социологические этюды. Том I. Приложение
слову «нашего» придается значение, связанное с выражением «челове-
ческого вообще», а равно, когда мы говорим, что наука или оценка важ-
ности, или вообще что бы то ни было существует только для человека, то
этим мы хотим выразить не то, что это существует в таком виде лишь
для того или другого человека, но для каждого человека, для человека
вообще. Действительно, логические приемы мышления и психологичес-
кие явления восприятия однородны у всего человечества, так что верное
для одних будет верно и для других или, по крайней мере, допускает
поверку другими. Этою-то логическою обязательностью и отличаются
научные законы, и наш автор, конечно, признает ее за обобщениями и
дедукциями естествознания. Почему же он отказывает в ней общество-
знанию? Если выше указанная дилемма существует, то она одинаково рас-
пространяется на все знание, а не на одну его отрасль. Однако пагубной
для науки дилеммы нет, ибо возможно третье воззрение, и сам автор
писем в «Неделе», по-видимому, принимает это третье воззрение для
одной половины знания, но совершенно игнорирует его существова-
ние, когда трактует обществознание, и предлагает на выбор только
два воззрения: или объективная реальность, погоня за безусловным
и абсолютным, или <полная> произвольность научного построения,
<полная> зависимость от личного взгляда, не связанного никакими
общеобязательными логическими формами! Не знаю, быть может, раз-
бираемый мыслитель не имел в виду высказывать воззрения в той ка-
тегорической форме, в которой они явились в последних строках, не
хотел делать из своей пропаганды субъективного метода проповедь
полного логического произвола в области социологии, произвола, воз-
веденного в принцип и оправдываемого его неизбежностью; не знаю,
быть может, я ему приписал то, чего он и не думал, и не хотел доказы-
вать, но для меня ясно, что это логически необходимый вывод его аргу-
ментации: она не имеет никакого значения или имеет только это, она
ничего не доказывает или доказывает только это. Сама аргументация,
мы видели, неправильна, основана на недоразумении, на понимании вы-
ражения «для нас», «для человека», различном в различных местах рас-
суждения: то эти выражения противополагаются объективной реально-
сти, абсолютному и означают «для человека вообще», то противопола-
гаются этому самому значению «для человека вообще» и означают «для
каждого человека в отдельности», то, наконец, в одно и то же время упо-
требляются в обоих смыслах, противуполагаются как «общечеловеческое
понимание» — всему абсолютному и как «личное, частное» — всему
«общечеловеческому». Такая сбивчивость еще усиливается тем, что аргу-
ментация (истинна она или ложна), относящаяся ко всей области зна-
ния и ведомая сначала именно в этом направлении (от слов «Пора бы
людям мыслящим...»28' и т. д.), прилагается затем только к одной части
знания, которая именно этим выводом противополагается всему остально-
Глава L Неповторяемость исторических явлений...	23 5
му знанию. <Когда распутаешь это сплетение заблуждений и недоразу-
мений, двусмысленных знаний и ложных соозначений, то, право, не зна-
ешь, чему больше удивляться, количеству ли разнообразных типов за-
блуждений, сосредоточенных на двух страничках, или ослеплению да-
ровитого мыслителя, поместившего эти странички в прекрасной книге,
полной дельных мыслей и светлых воззрений!> Я разобрал только нача-
ло рассуждения; дальше точно так же в каждой фразе можно указать сле-
ды основного недоразумения, смешения объективно реального с объек-
тивно феноменальным. Вследствие этого выходит, что будто бы, с объек-
тивной точки зрения, мысль о всемирном тяготении вырабатывается так
же, как ворсинка на ноге жука, Гарибальди такой же продукт истории
XIX в., как пошляк, гранящий тротуары Невского проспекта; конечно,
то и другое вырабатывается так же естественно, тот и другой такие же
естественные продукты истории, но процессы, создавшие эти явления,
не одинаковы, кроме того, что они одинаково естественны; задача наша
подметить эти различия в процессах, не выходя только из пределов ес-
тественности, законосообразности. Очевидно, тут тоже двусмыслен-
ность, и на ней построен вывод. Далее таким же образом (см. выше вы-
писку) подставляется вместо выражения «логический суд» выражение
«нравственный суд», и довод получает значение очевидности, вид
аксиомы.
Таким образом, мы разобрали доводы автора писем против объек-
тивного метода в социологическом исследовании и нашли их неудов-
летворительными, выводы — ошибочными; имея перед собою по-
добные аргументы, мы не имеем права на основании их отвергнуть
приложимость общенаучных приемов к исследованию общества. От-
рицательная сторона доктрины субъективной школы, как она развивает-
ся разобранным рассуждением, не выдерживает критики; обратимся те-
перь к положительной, постараемся точнее определить так называемый
субъективный метод и посмотрим, что нового или вообще истинного вно-
сит учение о нем в социальную методологию? Вдумываясь в филиацию29’
мыслей приверженцев субъективной школы, можно дать следующее
определение защищаемому ими методу: оценка относительной важ-
ности явлений на основании нравственного миросозерцания (идеала)
исследователя и построение научной теории при помощи того же кри-
терия— вот отличительная черта, существенный признак субъективного
метода. Нам предстоит решить, необходимо ли это условие? Если да,
то представляемое требование действительно противоречит ли и исклю-
чает общенаучные объективные приемы исследования или, быть может,
является только дополнением к ним, необходимым усложнением при-
емов исследования при усложнении самого материала, подлежащего ис-
следованию?
Глава II.
ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ И ПРЕДВЗЯТОЕ
МНЕНИЕ. РЕЗЮМЕ
Сознательное введение в социологическое исследование нравствен-
ного элемента — вот что требуется субъективною школою от социолога.
Но что такое этот нравственный элемент? Что нового вносится с ним в
исследование? В главе XI этой книги (стр. 154-164), трактуя естественный
подбор в общественной жизни, мне пришлось остановиться на выясне-
нии понятия нравственности; выводы, к которым я пришел тогда, теперь
нам пригодятся. Вот краткие извлечения: «Мы нашли ту неизменную фор-
мулу нравственности, которую искали: нравственно то, что соответству-
ет реальным или идеальным началам общественности; безнравственно все,
что им противоречит... Вообще мы можем сказать, что нравственное
миросозерцание личности есть та часть ее общего миросозерцания, кото-
рая объемлет вопросы об основаниях общественности, о началах, которы-
ми должна руководствоваться личность в ее отношениях к обществу, что
нравственный идеал есть идеал общественности и что нравственное чув-
ство заключается в наклонности личности поступать сообразно началам
общественности... Прогресс нравственности состоит в прогрессе соответ-
ствия между личными наклонностями и чувствами членов общества и
требованиями общественности, а с другой стороны, в прогрессе самих тре-
бований, в уяснении наилучших для прочности общества и его процвета-
ния отношений сочленов друг к другу и к целому... Обобщая эти положения,
мы можем сказать, что развитие нравственности есть процесс приспособ-
ления жизни к условиям общественного существования»1’. Если это воз-
зрение правильно, то, прилагая его к вопросу о субъективном методе, т. е.
о введении нравственного элемента в исследование, мы сразу упрощаем
задачу. В самом деле, подставив в вышеприведенное определение субъек-
тивного метода вместо выражения «нравственное миросозерцание» ему
эквивалентное <и более определенное> «начало общественности», мы
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	23 7
получим: особенность субъективного метода заключается в оценке отно-
сительной важности общественных явлений на основании взглядов иссле-
дователя на нормальные отношения членов общества друг к другу и к цело-
му и в построении научной теории при помощи того же критерия. Таково
будет исправленное определение субъективного метода. Но в таком виде
требование, им заявляемое (с некоторыми оговорками), весьма легко мо-
жет быть принято самым ярым и нетерпимым приверженцем единства
научного метода во всех сферах человеческого мышления; дело в том, что
тут никакого особенного метода даже и нет вовсе, а есть просто провоз-
глашение одной весьма важной теоремы социологии, именно: что обще-
ство основано на личностях и что развитие общества совершается не ина-
че, как личностями, чрез личности и в личностях. Если социолог признает
эту теорему, то он, исследуя известное общественное явление, всегда бу-
дет останавливать свое внимание не только на последствиях его для об-
щественной среды, культуры, но и на влиянии его на созидателей этой
среды, на те общественные атомы, чрез которые единственно и могли
возникнуть наблюдаемые им изменения общественной среды; он будет
хорошо знать, что для общественной жизни не столько важно возникно-
вение и процветание того или другого элемента общественной среды,
сколько способ созидания его личностями, так как от этого способа зави-
сит его прочность, степень и даже характер его влияния на другие элемен-
ты общественной среды. Становясь на эту точку зрения, социолог будет
несомненно ближе к истине, чем игнорируя значение личностей в об-
ществе, но я не вижу причины приписывать ему какой-либо особенный
метод. Неужели каждое разногласие между исследователями есть непре-
менно разногласие методологическое? Неужели признание одним иссле-
дователем данной теоремы и игнорирование ее другим есть признак
принадлежности их к различным методологическим школам? Игнориро-
вание теоремы, на которой настаивает субъективная школа, есть грубая и
непростительная ошибка со стороны социологов; приступать к построе-
нию какой-либо части социологии, не уяснив себе предварительно значе-
ния личностей для общественной среды и среды для личностей или даже
прямо отвергая это значение, все равно, что делать какие-либо изыскания
по небесной механике, отвергая теорему об обратной пропорциональнос-
ти силы тяготения к квадратам расстояния2'. Признание этих теорем не-
обходимо для обеих наук, и нельзя достаточно благодарить наших авто-
ров3' за резкое и постоянное настаиванье на первостепенной важности лич-
ности в обществе, но все-таки, где же тут особый метод? Или, быть может,
самое воззрение исследователя на отношения личностей между собою и к
обществу должно естественно возникать каким-либо особым, не общена-
учным путем? Быть может, самое доказательство теоремы, на которой на-
стаивает субъективная школа, должно вестись не обыкновенным, общена-
учным путем? Но где доказательства? Если их надо иметь в разобранных
2 38	Социологические этюды. Том I. Приложение
выше доводах, в неповторяемости общественных явлений и недоступ-
ности абсолютного знания, то мы видели уже, что они вовсе не дока-
зывают того, для чего приведены автором; обратимся же теперь к ар-
гументам Н.К. Михайловского, посмотрим, не убедит ли он нас в том,
что нравственная доктрина создается при помощи каких-либо особых
методологических приемов <и не может быть создана объективным
мышлением>.
Прежде всего надо заметить, что г. Михайловский, <по-видимому,>
не идет так далеко в своих выводах. Так, напр[имер], он заявляет, что из
его рассуждений должно следовать «не то, что объективный метод дол-
жен быть совершенно удален из этой области исследований (социоло-
гической), а то, что высший контроль должен принадлежать тут субъек-
тивному методу»1. Правда, <другие места в статьях г-на Михайловского
позволяют сделать другие заключения, да и> не совсем понятно, как это
один метод контролирует другой; не значит ли это, что, продумав извест-
ное положение одним способом, вслед за тем нужно сызнова передумы-
вать его другим? Если же не это означает высший контроль одного метода
над другим, то я недоумеваю решить, что же другое может иметь в виду
г. Михайловский! <Такая неопределенность выражения, во всяком слу-
чае, доказывает, что г. Михайловский чувствует необходимость сделать
кое-какие уступки объективному мышлению, но так как отрицание и при-
знание одновременно невозможно, то и приходится прибегнуть к тому
ничего не значащему выражению, которое я только что привел.>
Свою аргументацию в пользу субъективного метода и против прило-
жимости в социологии метода объективного г. Михайловский тоже осно-
вывает на особых свойствах исследуемого явления (общественных собы-
тий) и на свойствах исследующего духа. «Коренная и ничем не изгладимая
разница, — пишет г. Михайловский1 2, — между отношениями человека к
человеку и к остальной природе состоит прежде всего в том, что в первом
случае мы имеем дело не просто с явлениями, а с явлениями, тяготеющи-
ми к известной цели, тогда как во втором цель эта для человека не суще-
ствует. Различие это до того важно и существенно, что само по себе наме-
кает на необходимость применения различных методов к двум великим
областям человеческого ведения». Но что такое цель? Это — желаемое,
приятное, должное. Поэтому и в оценке общественных явлений катего-
рии желательного и нежелательного, полезного и вредного, должного и
безнравственного так же необходимы и разумны, как и категории истин-
ного и ложного. «Природа, как она нам освещается теорией Дарвина3, не
1 Отечественные] зап[иски]. 1869 г. № 11, отд. II, 37 (в статье «Что такое
прогресс?»)4'
2 lb., 19.
3 Отеч[ественные] зап[иски]. 1870 г. № 3, 35-36 («Теория Дарвина и обще-
ственная наука», II)5’.
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	2 39
знает избранников. Здесь она раздавит великого Патрокла и сохранит
презрительного Терсита; там выдавит из строя жизни целый вид, здесь
разбивает вид на два, на три; там низведет Патрокла до состояния Тер-
сита, здесь выставит Патрокла во всем его величии6'; там разовьет жизнь,
сюда пошлет смерть; там посеет слезы и страдания, здесь разольет море
наслаждений... Не спрашивайте для чего? зачем? С таким вопросом
нельзя обращаться к природе. Она не даст ответа. Она вам скажет, поче-
му произошло то-то и то-то, но вы не вырвете у нее ответа на вопрос
зачем7. Если вы пожелаете ответить за нее, т. е. навязать ей ответ, то вы
можете навязать ей любой. Цели и действия одухотворенной природы
окажутся разумными и глупыми, великими и малыми, добродетельны-
ми и бессовестными, высоконравственными и до последней степени пре-
ступными, смотря по тому, как вы сами посмотрите на дело. Всякую цель,
всякий план можно отыскать в природе именно потому, что в природе
нет никакой цели, никакого плана. Но это значит, что природою управля-
ет слепой случай? В этом упрекали и Дарвина, между тем как тут собствен-
но упрекать не за что и не в чем... Цели и планы сказались в природе в
достаточно широкой степени только тогда, когда рядом с естественным
подбором стал искусственный, а рядом с борьбою за существование —
первые проблески ее отрицания в сфере человеческих отношений, когда
человек вступил в борьбу с природою и пожелал изменить ее сообразно
своим нуждам и потребностям». Не правда ли, прекрасная страница? Но
доказывает ли она то, что хотел ею доказать уважаемый автор? В самом
деле, если под «целью» не разуметь ничего мистического и беспричин-
ного, если не приурочивать ее к учению о свободной воле (libre arbitre7')
как об особом элементе, привходящем в человеческой природе, сравни-
тельно с природою других живых форм, если, одним словом, понимать
цель позитивно, как г. Михайловский несомненно и понимает ее, то,
прежде всего, бросается в глаза то обстоятельство, что обладание ею вовсе
не составляет привилегии человека. Цель в смысле предварительного
приспособления ввиду предусматриваемых и часто имеющих быть вы-
званными этим приспособлением событий, словом, цель как активное
приспособление сказалась в природе одновременно с дифференцовани-
ем животной ткани на нервную и мышечную. Время выделения, начало
определенного обособленного существования нервной ткани было вре-
менем появления в природе целей как нового элемента развития, ново-
го фактора в постоянном процессе перераспределения вещества и силы.
Всего этого, <мне кажется,> не будет отрицать и г. Михайловский. Оче-
видно, что понятие цели, на котором он строит свою аргументацию,
у него недостаточно выяснено. Мне кажется, что когда он говорит о це-
лях как отличительном признаке общественного процесса, он разумеет
не множество отдельных, друг другу противуречащих и не объединен-
ных единым стремлением или единым смыслом целей, какие мы заме-
240	Социологические этюды. Том I. Приложение
чаем в долгий период докультурного прогресса жизни, целей, которые
своим взаимодействием если и приводят к определенному ходу прогрес-
са, то вовсе не потому, что достигаются, а чаще всего именно потому,
что значительная часть из них не достигается и что все они, достигаются
или нет, известным образом отражаются на организации существ, их пре-
следующих; мне кажется, что г. Михайловский имел в виду цели другого
рода, тот случай, когда всеми вообще преследуется, хотя бы и бесконечно
разнообразными путями, одна и та же цель, когда стремление это переда-
ется из поколения в поколение и каждое новое поколение продолжает толь-
ко дело предшествующего, а не начинает сызнова, когда поэтому переда-
ча результатов работы одного поколения другому выражается не только в
унаследовании несколько измененной организации, но и в традицион-
ном усвоении форм работы, в юридически наследственной передаче ма-
териальных продуктов ее. Но такие проникнутые общим смыслом цели
могли сказаться только с возникновением искусственной общественной
среды, хранительницы <всевозможных> традиций, преданий, сведений
и накопленных богатств; цель, выражающаяся в созидании культуры для
приспособления физической среды к потребностям жизни, эта прони-
кающая всякое общественное развитие цель, сознательно или бессозна-
тельно преследуемая всем человечеством и представляющая основную
нить его истории, — вот какая цель действительно отличает всякий про-
цесс, подлежащий исследованию социолога и встречаемый другими ис-
следователями жизни разве в зачаточных формах. По-видимому, г. Ми-
хайловский был очень близок к только что развитой постановке вопро-
са, когда излагал свое учение о целях,< но субъективный метод запретил
ему искать причинной связи и отвел его внимание в сторону любезной ему
телеологии.> Истолковав, таким образом, положение г. Михайловского,
в основе вполне истинное, только несколько неопределенно выражен-
ное, мы можем обратиться к выводу нашего автора. Задав себе вопрос:
что такое цель, он отвечает, что это желательное, приятное, должное.
Исключив категорию должного, действительно характеризующую об-
щественные цели, мы можем, прежде всего, возразить автору, что дан-
ный им ответ одинаково относится как к целям, преследуемым живот-
ными на всех ступенях жизни, так и к целям человеческим. Не жела-
тельность или приятность отличает некоторые человеческие цели (цели
общественные), а общежелательность и общеприятность, если будет
позволено так выразиться, т. е. желательность и приятность достиже-
ния не только для преследующего субъекта, но и для массы, непосредствен-
но не принимающей в ней участия. «Но это поправка в мою пользу», —
быть может, скажет г. Михайловский. Конечно, но тем лучше для меня,
<ибо опровергать то, что почитаешь заблуждением, надо в наилучшей для
противника позиции.> Мы видели выше, что из присутствия в анализи-
руемых социологом явлениях элемента, для исследователя желательного
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	241
или нежелательного, приятного или неприятного, полезного или вред-
ного, разбираемый автор заключает к необходимости оценки им исследу-
емых явлений как принадлежащих к той или другой из этих категорий,
объявляет и недостаточною квалификацию данного вывода как истинно-
го или ложного и требует вдобавок квалификации как желательного или
нежелательного. Из этого, прежде всего, следует, что нравственно, же-
лательно, обязательно, приятно может быть то, что неистинно, ложно
и, наоборот, что истина может быть нежелательна и безнравственна1.
Но так ли думает г. Михайловский? Что нравственно, то истинно; на-
оборот, что истинно, то должно быть желательно. <Плохи шансы той
партии, которая отделяет истинное от желательного и заявляет, что
оценка на основании ее доктрины может и не совпасть с оценкою на
основании категорий истинного и ложного. В апрельской книжке «Оте-
чественных записок» за текущий год г. Михайловский рассматривает,
насколько демократичны естественные науки, и при этом приходит к
заключению, что в настоящее время они неблагоприятны демократи-
ческим идеям и что защитникам и противникам демократизма придет-
ся, вероятно, поменяться своими отношениями к естествознанию8'. Если
бы это было так, то, конечно, это была бы весьма печальная история для
демократизма и равнялась бы собственному сознанию демократов в том,
что идеи, проповедуемые ими, находятся в противуречии с несомненны-
ми истинами, установленными естествознанием. Если г. Михайловский
признает свои идеи не только желательными, но и истинными, то как
может он находить другие истины им враждебными? Если демократизм —
истина, то естественные науки должны быть демократичны или, на худой
конец, безразличны для демократической доктрины. Если же г. Михай-
ловский прав, то демократизм — ложная доктрина, но г. Михайловский
демократ; вот каковы бывают последствия субъективизма!>
Вообще говоря, <я думаю, что,> становясь на ту точку зрения, кото-
рую я выше указал, существование в исследуемом явлении целей <как
категорий приятного и желательного не должно вводить какого-либо
особого элемента в процесс исследования, изменяющего существенно
метод. Желательно только истинное; нравственное есть не более, как ис-
тинные начала общественности, т. е. наиболее полно приспособляющие
жизнь к условиям социального существования. Это приспособление к
условиям общественного существования точно так же зависит от ряда
содействующих и противудействующих факторов и точно так же само
благоприятно и неблагоприятно другим рядам явлений, как и всякий
' Спешу, однако, оговориться, чтобы не подать повода к бесплодным воз-
ражениям. Не все то действительно, что истинно, и одна действительность мо-
жет противоречить другой: я вовсе не смешиваю категорий действительного и
истинного. Говоря истина, я разумею научную доктрину, правильно установ-
ленную, а не существующую действительность.
242	Социологические этюды. Том I. Приложение
другой процесс природы, как, напр[имер], хотя бы приспособление к
условиям физической среды. А причинная связь, где бы мы ее ни встре-
чали, устанавливается на основании одного и того же критерия повто-
ряемости в неизменной связи, и я не знаю, что может помешать добро-
совестному мыслителю заметить эту повторяемость, даже если она ему
нежелательна. Меня, быть может, захотят поймать на слове «добросове-
стный», но, право, добросовестность нужна не только в обществозна-
нии; вспомним Галилея, Бруно и др., вспомним, сколько мужества нуж-
но подчас и теперь, чтобы объявить себя материалистом, напр[имер],
вспомним, как часто искажалась наука с кафедры со своекорыстными
целями, наконец, не забудем и того, что нужно немало добросовестнос-
ти маститому старцу-ученому, чтобы объявить ложною свою доктрину,
когда убедился й этом, доктрину, составившую, быть может, его славу.
Добросовестность мысли нужна везде, в естествознании так же, как и в
обществознании, как и в общей философии; труднее в обществознании
быть добросовестным мыслителем потому, что больше соблазна, это прав-
да, но это еще не причина для установления нового метода. Ведь, во вся-
ком случае, субъективный метод его защитники рекомендуют для добро-
совестных мыслителей, <иначе пришлось бы думать, что они играют в
руку недобросовестности.>
Таким образом, само по себе существование целей (как я выше истол-
ковал этот термин) не может служить причиною неприложимости объек-
тивного метода к построению общественной науки, к установлению зако-
нов общественного развития, квалифицированных лишь как истинные
или ложные, без влияния элемента желательности и пр. Но тут мы встре-
чаемся с новым аргументом г-на Михайловского; мы не можем, говорит
он, общественные явления оценивать иначе, как субъективно. «Сочув-
ственный опыт1 вместе с опытом личным, комбинируясь известным об-
разом, входит в наше психическое содержание и, наряду с категориями
истинного и ложного, устанавливает категории приятного и неприятно-
го, желательного и нежелательного, нравственного и безнравственного,
справедливого и несправедливого. Отрешиться от этой стороны эмпири-
ческого содержания нашего я столь же трудно, как произвольно вычерк-
нуть из своей памяти какие-нибудь знания. Поэтому комбинация ощуще-
ний и впечатлений, составляющая предвзятое мнение, с которым человек
приступает к какому бы то ни было исследованию, в области обществен-
ных явлений осложняется новым элементом, элементом нравственным».
Но почему «осложняется»? В других областях ведения это предвзятое мне-
ние может состоять из суеверий и вообще эмпирически усвоенных и не-
прокритикованных мнений о связи, существующей между явлениями, но,
благодаря обработанности и общепризнанности теорий этих областей, чаще
оно заключается в приверженности к той или другой научно развитой
1 Отечественные] зап[иски]. 1869, Ns 11, [с.] 24.
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	243
гипотезе. Обществознания как единой науки о законах общества покуда
не существует, а потому и последнего рода предвзятое мнение у социо-
логов встречается реже, а чаще непрокритикованное эмпирическое со-
держание и, конечно, именно традиционная нравственность, т. е. пред-
ставление о началах общественности. Нравственный элемент не ослож-
няет предвзятое мнение, а просто составляет его, но предвзятое мнение
необходимо бывает при всяком исследовании, как прекрасно доказывает
сам г. Михайловский; стало быть, и тут нет никакого плюса в обществен-
но-научном мышлении. То обстоятельство, что обществознание распа-
дается на несколько самостоятельных наук, сделало то, что этика, суще-
ствующая совершенно обособленно, то игнорируется мыслителями при
построении ими общественно-научных теорий, и выходит тот quasi-
объективный9' метод, против которого справедливо ратует субъектив-
ная школа; то, напротив, ее принципы получают в глазах социолога зна-
чение верховного и единственного научного критерия; но теоремы науки,
как бы они истинны и важны ни были, не могут служить методологичес-
ким критерием, не извратив самого характера научной работы. Принци-
пы этики как теоремы относительно чрезвычайно важной стороны об-
щественного процесса не могут быть игнорируемы социологом, но он
должен помнить, что все же это только одна из сторон процесса, а глав-
ное, что это теоремы социологические, а отнюдь не логические, что поэто-
му они должны влиять на содержание заключений, а отнюдь не на приемы
исследования, отнюдь не на метод. Г. Михайловский настаивает, чтобы
предвзятое мнение было выяснено, прежде чем приступить к исследова-
нию; конечно, это необходимо, но неужели сколько предвзятых мнений,
сколько и методов или где есть предвзятое мнение, там есть и субъектив-
ный метод? Но г. Михайловский возразит, что только предвзятое мнение,
состоящее в нравственном миросозерцании, предполагает субъективный
метод; однако за что такая привилегия? Разве это предвзятое мнение не
может быть покинуто, подобно всяким другим предвзятым мнениям, когда
они оказываются ложными? Или разве самый процесс критики предвзято-
го нравственного воззрения происходит не на основании его истинности
или ложности, а на основании его желательности? Я думаю, что нравствен-
ность как продукт приспособления жизни к условиям общественного су-
ществования подлежит в ее отношениях к различным элементам обще-
ственного целого — объективной критике; далее, я думаю, что основные
процессы, отличающие исторический прогресс от органического, и соот-
носительные им признаки общественной организации точно так же под-
лежат объективной оценке; наконец, я думаю, что, имея в руках эти два
ряда научных фактов и законов, социолог может вывести из них характе-
ристику чисто социального элемента в общественном прогрессе и усло-
вия полного приспособления жизни к этому элементу, т. е. условия выс-
шей нравственности, словом, может построить этику объективно.
244	Социологические этюды. Том I. Приложение
Если, таким образом, разбор доводов г. Михайловского все-таки при-
водит к выводу, что наши представления о началах общественности
(наши нравственные идеалы) не требуют необходимо какого-либо осо-
бого процесса мышления, какой-либо другой оценки, кроме оценки как
истинных или ложных, то, очевидно, введение нравственного элемента
в исследование нисколько не изменяет его существенного характера.
Социологическое исследование может и должно держаться общенауч-
ного метода и притом тем строже и неотступнее, чем сложнее материал,
над которым приходится работать пытливости социолога. <Собствен-
но говоря, нет ни объективного, ни субъективного метода, а есть только
один истинный, логический.> Если объективность заключается в том,
чтобы игнорировать значение общественных событий для личностей и
значение*личностей для общественных событий, чтобы отмахиваться
от социологических выводов, вытекающих из этических теорем, то это
вовсе не объективность и беспристрастие, а просто опасное для науки
заблуждение, непонимание того, что различные элементы обществен-
ного целого находятся в тесной зависимости мея?ду собою. Бог с ней,
с такою объективностью; я готов выдать ее [с] головою нашим субъекти-
вистам10'. Но если, с другой стороны, субъективность заключается в том,
чтобы вместо признания желательным и должным истинного объявлять
истинным <все> желательное, в том, чтобы снимать с исследователя-
социолога узду всяких общеобязательных логических форм мышления,
в том, чтобы теоремы одной из областей науки, как бы эта область ни
была важна сама по себе, возводить в методологический критерий вся-
кого общественно-научного мышления, если это значит субъективный
метод, то да будет всякий социолог подальше от такого орудия, и чем
талантливее мыслитель, тем опаснее для науки подобное направление.
<В смысле приобретения наукою новых вкладов оно будет совершенно
бесплодно, ибо этот мертворожденный метод совершенно бессилен дать
что-либо научное, но пропаганда его талантливым мыслителем может
сделать столь же бесплодной мысль многих начинающих исследовате-
лей. Лучшее доказательство негодности субъективного метода представ-
ляют работы самих его защитников. Везде, где говорят они что-либо но-
вое и замечательное, они, сами того не замечая, выходят из душных и
тесных помещений субъективизма.>
Объективисты обыкновенно игнорируют чрезвычайно важную тео-
рему социологии, именно: о личностях как главных факторах обществен-
ного процесса; субъективисты не только требуют признания этой
теоремы, но навязывают ее и все ее непосредственные последствия на-
уке в верховный критерий истинности всех ее положений. Я старался
показать, что те и другие ошибаются, но из этого отнюдь не следует, что-
бы теорема не имела никакого значения для социальной методологии.
Развивая ее в моем этюде «Социальное строение и социальные деятели»
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	245
(Знание, 1872, декабрь. См. выше гл[аву] III), я, между прочим, пришел
к тому заключению, что общественный процесс, будучи взаимодействи-
ем деятельности личностей и общественной среды (при колеблющем
влиянии среды физической) осуществляется следующим образом: «Вся
совокупность общественных условий вырабатывает личность, един-
ственный активный элемент общества; известная частная совокупность
общественных условий в данный момент производит в личности, этом
продукте всего предшествующего состояния среды, ряд настроенностей
и потребностей; эти настроенности и потребности, переходя к действию,
производят тот или другой ряд общественных явлений; действия всех
личностей данного общества порождают всю совокупность обществен-
ных явлений следующего момента. Чрез посредство личностей, таким
образом, одно общественное состояние в его целом производит другое,
а вовсе не одно общественное явление производит другое независимо,
изолированно от действия всех других. Всякое общественное явление про-
изводится всеми предшествующими, произведшими деятельность лично-
стей, и чрез личностей же взаимно оказывает свое влияние на произведе-
ние всех последующих»"' Таким образом, теорема о значении личностей
в обществе, разъясняя нам самый процесс общественного развития, ука-
зывает этим самым, какого рода фактов мы не вправе требовать от обще-
ственнонаучных изысканий; мы не можем искать фактов последователь-
ности и сосуществования отдельных родов и видов социальной среды,
напр[имер], явлений экономических, ибо таких фактов вовсе не существу-
ет и существовать не может. Каждое экономическое явление есть про-
дукт не того или другого экономического явления, ему предшествующе-
го, и даже не всех экономических явлений предшествующего момента,
но всей совокупности общественных явлений этого момента, экономи-
ческих так же, как политических, этических, интеллектуальных. Конеч-
но, каждое экономическое явление известным определенным образом от-
ражается на каждом последующем экономическом явлении, но так как
отражается на нем не только оно, но вся сложная совокупность обще-
ственного состояния предыдущего и многих предыдущих моментов, то
фактов этого влияния мы искать не вправе. Ясно поэтому, что индуктив-
ное исследование отдельных элементов социальной среды невозможно,
что ни политическая экономия, ни философия умственного прогресса, ни
правоведение не могут быть построены иначе, как чисто дедуктивно1.
Первостепенная важность этого вывода для <социальной> методологии
несомненна, а потому несомненно и первостепенное значение теоремы
1 Эта мысль развита Миллем в его VI кн[иге] «Системы логики»12’. Здесь же
я хотел указать только на новый свет, проливаемый на этот вопрос теоремою о
значении личностей. <Милль, не обративший на нее внимания, должен был
прибегнуть к длинному ряду доводов, примеров, и все-таки социальный
consensus у него не столь очевиден, как при освещении указанною теоремою.>
246	Социологические этюды. Том I. Приложение
о роли личностей в общественном процессе, но значение это совершен-
но не то, на котором настаивает субъективная школа. Повторяю, нельзя
достаточно благодарить эту школу за провозглашение и постоянное,
резкое настаивание на непреложности и важности указанной теоремы,
за гонение и разоблачение всякого исследования, игнорирующего ее, но
вместе с тем нельзя не удивляться, как могла субъективная школа впасть
в ряд выше разобранных заблуждений, исходя из воззрения, вполне ис-
тинного. Укажу еще на один замечательный пример: как можно близко
подойти к истине и не заметить ее или, лучше сказать, обойти ее, все
благодаря тому же субъективизму.
Во второй статье о прогрессе г. Михайловский приводит выдержку
из курса философии Ог[госта] Конта, именно: «Надо тщательно старать-
ся, чтобы научное убеждение в подчиненности социальных явлений не-
изменным естественным законам не выродилось в систематическую на-
клонность к фатализму или оптимизму, одинаково безнравственным
(degradants, не лучше ли растлевающим, потому что по общему смыслу
места можно точно так же предполагать, что Конт разумеет падение, де-
градацию только умственную) и опасным, и потому те только с успехом
могут заниматься социологией, чей нравственный уровень достаточно
высок»'. «Но почему, — восклицает г. Михайловский, — с точки зрения
позитивизма, фатализм и оптимизм безнравственны и опасны?.. Как свя-
зать чисто объективное отношение к политическим фактам... с неодоб-
рительными отзывами об оптимизме и фатализме?»1''' На последний во-
прос Ог[юст] Конт, вероятно, ответил бы, что не одобрять оптимизм и
фатализм он мог так же и по той же единственной причине, по какой не
одобрил гипотезы светового эфира|5', т. е. потому, что считал подобные
воззрения логическими промахами, теоретическими заблуждениями. По
той же причине они и опасны; как бы объяснил Конт их безнравствен-
ность я не знаю, но, <считая себя его последователем,> я, <однако,> бе-
русь доказать этот тезис с чисто позитивной точки зрения. Прежде при-
веду небольшое рассуждение г-на Михайловского, следующее за приве-
денными вопросами, и которым, по-видимому, г. Михайловский думал
побить позитивистов их же оружием. Задав себе вопрос, почему достой-
ны неодобрения, с позитивной точки зрения, воззрения фаталистические
или оптимистические, он продолжает: «Это просто политические факты
(конечно, но в то же время и научные), не подлежащие осуждению,
с точки зрения позитивизма; они необходимо гармонируют с фактами
сосуществующими и находятся в связи с фактами последующими и пре-
дыдущими. Если скажут, что выражениями “безнравственны и опасны”
именно и определяется эта связь фатализма и оптимизма с последую-
щими фактами, то это значит только, что программа объективного
' Cours de Phil[osophie] Positive], t. IV, p. 190. Отечественные] зап[иски].
1869, № 9, [с.] 10, как н последующие цитаты13'.
Глава П. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	247
отношения к политическим фактам неисполнима; что в области явле-
ний общественной жизни наблюдение неизбежно до такой степени свя-
зано с нравственной оценкой, что “не восхищаться политическими фак-
тами и не осуждать их” можно, только не понимая их значения. Но нрав-
ственная оценка есть результат субъективного процесса мысли, а между
тем позитивизм поставляет себе в заслугу употребление в социологии
метода объективного. Далее, если объективный метод вполне соответ-
ствует социологическим исследованиям, то зачем же при этом понадо-
бился высокий нравственный уровень? Значит, одного убеждения в за-
коносообразности явлений мало. Прекрасно, но чем выразится учас-
тие высокого нравственного уровня в социологическом исследовании?
Очевидно, с высоты этого уровня человек может разглядеть нечто, не
поддающееся объективному исследованию, которое, однако, признает-
ся одно законным в позитивизме. Таким образом, оказывается, что в си-
стеме Конта чего-то недостает, и чего-то весьма важного»16’ Г. Михай-
ловский думает, что недостает субъективного метода, <принятого как
главный источник вдохновений (я боюсь сказать «исследований») социо-
лога.> Но посмотрим, нельзя ли объяснить требование высокого нрав-
ственного уровня от социолога, не прибегая к толкованию нашего автора.
Что же, в самом деле, можно разглядеть с высоты нравственного уров-
ня, чего бы нельзя было увидеть и без нее? Спросите у себя прежде, чего
нельзя разглядеть, не взбираясь на высоту философского мышления?
Я думаю, философского единства наших мировоззрений. Так же и тут
без нравственного развития нельзя увидеть нравственного элемента, как
без усвоения впечатлений, связанных с знанием физики, нельзя понять
физических процессов, как без знания математики нельзя прочесть и ура-
зуметь алгебраической строки. Нравственный элемент «Асоциального раз-
вития> как процесс приспособления жизни к условиям общественного
существования слишком важен, и нравственная доктрина поэтому слиш-
ком обширная по своему значению область социологии, чтобы человек,
неспособный разглядеть первого и чуждый второй, мог с успехом зани-
маться социологией. Но, могут возразить, собственно для построения
социологии необходима только так или иначе выработанная нравствен-
ная доктрина, а не нравственное чувство, не наклонность личности дей-
ствовать сообразно этой доктрине, т. е. не высокий нравственный уро-
вень. На это можно ответить: во-первых, что важно не только обладание
данной доктриной, но и введение ее в исследование; если ученый убеж-
ден в истинности гелиоцентрической теории, но благодаря своекорыст-
ным побуждениям, проповедует геоцентризм, от такого молчаливого
признания истинного воззрения его астрономические труды не будут
ценнее для науки, — иначе: необходимо не только разделять или усво-
ить нравственную доктрину, но и исповедывать ее, действовать сооб-
разно с нею; а во-вторых, самая выработка нравственной доктрины в
248	Социологические этюды. Том I. Приложение
значительной степени зависит от нравственного чувства мыслителя, ко-
торый не заметит и в других того, чего не находит в себе, или если и
заметит, то постарается подыскать иное объяснение; не находя его, объя-
вит явление исключением, чуть ли не душевною болезнью, помешатель-
ством. Таким образом, совершенно справедливо, что известная высота
нравственного уровня необходима для социолога, как зрение необходи-
мо для микроскописта, как слух составляет неизбежное условие для му-
зыканта, а развитое эстетическое чувство — для каждого художника,
поэта и литературного критика. <И опять-таки, большое спасибо субъек-
тивной школе за установление этого положения, но ему не дблжно при-
давать излишней широты, напр[имер], нельзя утверждать, что тот не
может успешно заниматься социологией, кто, хотя и настолько нравствен,
чтобы понять чужую нравственность, хотя и имеет достаточно мужества,
чтобы высказывать открыто (насколько, конечно, внешние условия то поз-
воляют) свои воззрения, но у него недостает того, еще большего мужества
и самоотвержения, которые заставляют осуществлять свои воззрения. Во-
обще, необходима способность иметь нравственнбе убеждение, потому
что обладание им необходимо для исследования; но то, что называют
глубокою, беззаветною преданностью своим убеждениям, самоотвержен-
ным служением им и пр., эта ббльшая нравственная высота, не есть
condicio sine qua non17' при социологическом исследовании.>
Конт сказал, что без достаточно высокого нравственного уровня со-
циолог легко может впасть в фатализм или оптимизм; после сказанного
это нетрудно доказать. Только что мы видели, что без этого достаточно
высокого нравственного уровня исследователь не может разглядеть нрав-
ственного элемента, т. е. основ, на которых держится общество, отноше-
ния личностей к обществу. А этого довольно, чтобы впасть в одно из
указанных Контом заблуждений. Что такое фатализм как научная или
философская доктрина? Конечно, учение о том, что все в обществе со-
вершается по неизменным законам само собою, что никакая сила не в
состоянии изменить этих законов, а следовательно (заключает фаталист),
и порядка событий, а потому нам ничего не остается, как бездействовать
уже потому, что мы ничего не в силах изменить своим действием; те,
которые поступают иначе, жалкие слепцы, достойные своей участи, ги-
бели, ожидающей их за возмущение против неизменного хода вещей.
Не очевидно ли это следствие забвения или, лучше сказать, неспособно-
сти понять роли нравственного элемента в общественном процессе, заб-
вения того, что основы каждого общества составляют те или другие от-
ношения личностей к обществу, что, следовательно, из взаимодействия
личностей слагается развитие общества и что, наконец, поэтому не не-
возможно направлять это развитие. Законы общественного развития не-
изменны, но что такое сами эти законы? Не просто ли это формулы вза-
имодействия личностей, равнодействующая личных сил? Если вы это
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	249
будете помнить, т. е. если вы не будете чужды понимания роли нрав-
ственного элемента в обществе, вы никогда не впадете в фатализм. То
же и об оптимизме. Основная ошибка оптимистов та же. Оптимист тоже
убежден в неизменности общественных законов, тоже упускает из виду,
что весь прошлый прогресс осуществился только как результат, равно-
действующая личных усилий, он забывает или не видит всего этого, но
зато видит, что общество прогрессирует. Затем он строит следующее умо-
заключение: общество развивается по неизменным законам, общество
прогрессирует, ergo18', общество прогрессирует в силу этих неизменных
законов, прогресс есть закон общественной жизни, и он будет совершать-
ся независимо от наших желаний и усилий. Так зачем же эти усилия?
Будем лучше сидеть сложа руки и благоговейно преклоняться перед ве-
личественной картиной шествия человечества по пути прогресса; пусть
вокруг нас кипит борьба, тянется и колеблется тяжба между сторонни-
ками прогресса и реакции, пусть даже торжествует реакция, <казня, из-
гоняя и заточая представителей прогресса,> нам что за дело? Мы знаем,
что прогресс — закон природы, <и не прервем обеденного спича в честь
прогресса, когда мимо окон проведут на казнь того, кто, быть может,
своим самоотвержением и неустанною деятельностью, здоровьем и кро-
вью не раз уже покупал наше право прославлять в обеденных спичах этот
таинственный для нас и не требующий никаких пожертвований про-
гресса Да, вполне прав был Конт, когда заметил, что необходим доста-
точно высокий нравственный уровень, чтобы, исходя из положения о
законосообразности общественных явлений, не впасть в фатализм или
оптимизм, и для того, чтобы согласиться с ним, вовсе не нужно прибе-
гать к необходимости субъективного метода в социологии, потому что
введение в исследование нравственного элемента и субъективный ме-
тод, т. е. объявление этого элемента методологическим критерием, <вли-
яние на выводы элемента желательности,> далеко не одно и то же. <Прав-
да, г. Михайловский замечает, что «нравственная оценка есть результат
субъективного процесса мысли»1, но, право, сам г. Михайловский ни-
когда не будет в состоянии объяснить, какой такой есть объективный
процесс мыстм. Все процессы мысли суть процессы мыслящего субъекта
и, как субъективные, все они противуполагаются процессам мыслимым,
объекту. Конечно, г. Михайловский своей фразой не хотел сказать по-
добной нелепости, но все же она не может служить возражением моим
выводам как не имеющая, на лучший конец, никакого значения. Далее,
там же г. Михайловский старается вывести из слов Конта, что «“не вос-
хищаться политическими фактами и не порицать их” можно, только не
понимая их значения»20’. Не думаю, чтобы из слов Конта это следовало,
тем не менее вполне соглашаюсь с самою мыслью г. Михайловского; но,
скажите на милость, разве это помешает мне сделать вывод, вполне
1 См. выше выписку19’.
2 50	Социологические этюды. Том L Приложение
объективный, если только я способен на какой-либо вывод? Пусть пред-
ставит себе г. Михайловский римлянина-социолога IV в. или V в. по Р. X.;
этот гипотетический римлянин-социолог, исследуя свое отечество, не
находит в нем никаких признаков жизни, все уже умерло, прежде чем
сама организация государственного тела распалась, он видит неизбежность
падения Рима, но он не желает, конечно, этого падения. Если принимать
буквально уверения субъективной школы, то наш римлянин этого не уви-
дит, не может увидеть, он просто определит условия возрождения даже
тогда, когда никакие условия не возродят его; мне же кажется, что неже-
лание видеть падение своего отечества не помешало бы нашему предпо-
лагаемому исследователю предсказать этот факт, если бы он обладал до-
статочным для того научным материалом.> Право, высказывая то или
другое возражение против <тезисов> субъективной школы, мне иной
раз кажется, что я воюю с мельницами, что наши мыслители никогда и в
мыслях не имели положений, мною оспариваемых; так часто самый ха-
рактер их работ говорит, что это невозможно. Но в таком случае какой
смысл могут иметь все их аргументы? Ведь характер доводбв должен <же>
быть в соответствии со смыслом защищаемого положения?
Что касается того положения, что, мысля общественные явления, мы
необходимо мыслим пользу, вред, благо и прочие категории, окрашен-
ные для нас в цвет желательности или нежелательности, в этом я так же
мало сомневаюсь, как и в том, чтобы эта неизбежность налагала на нас
обязанность строить общественную науку, исходя из положений одного
из отделов ее, из нравственных теорий. Общество не только основано на
личностях, но по самому нашему положению как личностей, его составля-
ющих, мы и наблюдать-то ничего не можем, кроме отношений между
личностями, личностей к обществу и общественной среде, если не счи-
тать, конечно, самих явлений этой среды, которая в наших глазах получа-
ет <кое-какой> смысл все же только тогда, когда определим ее значение
для личностей. Натурально, что <и> вся наша терминология имеет такую
же <субъективно-телеологическую, как называет г. Михайловский, а по-
просту сказать,> утилитарную окраску. Поэтому борьба с этою окраскою
для всякого мыслителя и невозможна, и бесполезна: все слова, относящи-
еся к обществу, запечатлены ею; все отвлеченные и почти все общие кон-
кретные названия в социологической терминологии непременно или пря-
мо означают, или соозначают пользу, вред, благо или что-либо подобное,
и, употребляя эти названия, вы необходимо называете и указанные при-
знаки. Таким образом, если бы вы даже и не разумели ничего подобного,
ваша фраза противоречила бы вашей мысли, и читатели прочли и поняли
бы ее иначе; поэтому-то, сказал я, борьба бесполезна, но она и невозмож-
на, потому что вы ничего другого и разуметь не можете, если вы лишите
слова всего их содержания, существенных признаков, ими соозначаемых.
Но как же вы тогда будете мыслить? Мышление требует различения и
Глава II. Целесообразность и предвзятое мнение. Резюме	2 51
сходства, но вы уничтожили в ваших словах все, чем их соозначение раз-
личалось, именно игнорируете свойства означаемых явлений, насколько
эти свойства отражаются на личностях, точнее и проще, игнорируете все
их свойства как общественных явлений. Таким образом, пишучи и мысля
при помощи наших языков, нельзя избыть утилитарного элемента. По-
видимому, есть одно весьма смелое средство — именно отказаться от уже
создавшейся терминологии и перенести в социологию терминологию ка-
кой-либо другой смежной науки, но — увы! — это средство чисто фик-
тивное! Вам необходимо определить ваши термины, т. е. в данном случае
названиям, имеющим определенное значение и соозначение, придать но-
вое значение и соозначение. Переменить значение, не выяснив нового
соозначения, невозможно, потому, во-первых, что если существует два рода
явлений, то уже по этой причине название, верно соединяющее в своем
соозначении все существенные признаки одного из них, не будет соответ-
ствовать другому, а во-вторых, потому, что никто вас не поймет. Если же
<вы> заимствованному термину постараетесь вложить новое соозначе-
нне, то этим самым вы ему вложите и утилитарный смысл. Читатель из
этого рассуждения видит, что я не менее уважаемых мыслителей, мною
разбираемых, убежден в неизбежности утилитарной окраски всех выво-
дов социологии, но из этого еще не следует, чтобы их истинность была
оцениваема или, лучше сказать, не могла бы иначе оцениваться, как на
основании их полезности, желательности. Выше я об этом говорил доста-
точно и потому теперь ничего не прибавлю.
Прорезюмируем теперь сжато все изложенное. Субъективная школа
объявляет, прежде всего, что объективный метод, общеупотребительный
во всех науках, не может быть с успехом приложен к исследованию социо-
логическому. Этот общенаучный метод состоит в оценке подлежащего
исследованию предмета на основании категорий истинного и ложного,
а [автор писем в «Неделе»] <прибавляет, что> единственным критерием
этой истинности служит повторяемость явлений в неизменной связи. Но
почему же он неприменим к социологическим работам? Во-первых, пото-
му, что события в истории не повторяются, а где нет повторяемости явле-
ний, там не может быть и объективного метода. В этой аргументации оче-
видное недоразумение, ибо исторические явления не повторяются только
в том самом смысле, как и все другие процессы природы, именно как
данные конкретные факты, «в данной совокупности»21’, но как явления
данного рода повторяются. Во-вторых, потому, что нельзя приписывать
нашим нравственным воззрениям и оценке важности на основании их
значения абсолютного, безотносительного к нашему пониманию. Это
возражение против объективного метода основано на двусмысленности
термина «наше понимание», «для человека» и пр.22’ В-третьих, наблюдая
общественные явления, мы, между прочим, наблюдаем цели, <т. е. желатель-
ное, приятное, должное;> существование целей отличает процесс, подлежа-
щий исследованию социолога, а это делает оценку этих исследований на
2 52	Социологические этюды. Том I. Приложение
основании одних категорий истинного и ложного недостаточною. Тут две
ошибки: неверна основная посылка в том виде, в каком выставляется, по-
тому что «цели в природе сказались»23' совершенно независимо от воз-
никновения общественного процесса; с другой стороны, исправленная или
нет, эта посылка не ведет к выводу о недостаточности категорий истинно-
го и ложного при построении социологии уже потому, что желательно
только возможное, неистинное же и невозможно. В-четвертых, ника-
кое исследование невозможно без предвзятого мнения; такое предвзя-
тое мнение в социологии есть нравственное миросозерцание. Совер-
шенно справедливо, точно так же, как в физике предвзятым мнением
будет последняя физическая теория, так что сам по себе этот аргумент
ничего не доказывает; он бы имел цену лишь тогда, когда бы выше-
приведенные доводы были верны. Таким образом, разобрав шаг за ша-
гом всю аргументацию субъективной школы, которою она старается до-
казать неприменимость к социологии объективного метода, мы можем,
наконец, сказать, что <вся> отрицательная сторона ее доктрины не вы-
держивает критики. Что касается положительной стороцы, то в основа-
нии ее лежит глубоко истинная идея о значении нравственной доктрины
в социологии, но нравственная доктрина есть учение об отношении лич-
ности к обществу, о приспособлении жизни к условиям общественного
существования, так что ее значение в социологии понятно и без каких-
либо субъективных подставок. Ошибка субъективистов заключалась в том,
что они теоремы социологии приняли за теоремы логики и доктрину, дол-
женствующую влиять на содержание науки, объявили методологическим
критерием. Собственно говоря, такая постановка вопроса есть сама по себе
уже отрицание социологии как особой науки и отождествление ее с поли-
тикой. Вред такого смешения абстрактного отдела обществознания с при-
кладным очевиден, особенно если присоединить к этому столь общерас-
пространенное смешение конкретной и абстрактной социологии24’
У нас в литературе так принято злоупотреблять полемикой и делать
из нее орудия самолюбий, что я чувствую, кончая эту статью, необходи-
мость просить разбираемых мною авторов верить, что статья эта вну-
шена не желанием блеснуть полемическою ловкостью, но единственно
глубоким убеждением в ошибочности их воззрений и уверенностью, что
это заблуждение, исходя из положений, вполне истинных, и обращаясь
к лучшим инстинктам человеческой природы, легко может популяризо-
ваться и принести вред весьма многим начинающим думать о соци-
альных явлениях. На себе самом я испытал всю тяжесть этой предвари-
тельной методологической работы; субъективизм связывает свое дело с
такими принципами, которые не могут не быть дороги каждому поря-
дочному человеку, а известность его защитников только скрепляет эту
связь; распутать эту связь нелегко для неопытного мыслителя, и это-то
внушило мне мысль опубликовать мое возражение. Все, что я желаю, -—
это чтобы и мои оппоненты не иначе истолковали эту статью.
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ
ЭТЮДЫ
Том II
С. Н. ЮЖАКОВЪ.
С0Ц10Л0ГИЧЕСК1Е ЭТЮДЫ
—о
ТОМЪ ВТОРОЙ.
Издаже пересмотренное и дополненное.
——-------
С.-ПЕТЕРБУ РГЪ.
Типограф|Я М. М. Стасюлевича Вас. Остр., $ лин., а8,
1896.
b
rtf
' -г
J ’
fi Предисловие _____________________________________________
** Если бы мне пришлось составлять программу курса социологии, то
с той точки зрения, с которой я рассматриваю и понимаю эту науку,
я расположил бы ее материал между следующими основными рубриками.
Обзор социологической проблемы, в котором должны быть установ-
лены основные дедукции и в общих чертах указано их раскрытие в
общественном процессе. Первые четыре главы первого тома моих
«Социологических этюдов» (изд. 1891 г.) должны были отвечать этой
задаче. Коренным образом переработанные и развитые, они составляют
предмет первого этюда настоящей книги (§§ 1-14).
Органическое начало как фактор общественного процесса. Вышеупо-
мянутый первый том «Социологических этюдов» преимущественно по-
священ этой группе общественных явлений.
Нравственное начало и общественное согласование. Часть этой про-
блемы составляет предмет второго этюда настоящей книги (§§ 15—40);
здесь обследован вопрос дедуктивно. Заключительный параграф (§ 40)
намечает пути и указует способы индуктивной проверки.
Экономическое начало и общественная борьба — предмет третьего
этюда этой книги (§§ 41-64), причем дедуктивное обоснование дано в
главах VII и VIII (§§41-48), а главы IX, X, XI и XII представляют попытку
индуктивной проверки (§§ 49-64). Вопрос намечен, но не исчерпан.
Политическое начало и неустойчивое равновесие согласования (нрав-
ственное начало) и борьбы (начала экономическое и органическое).
Умственное начало и прогресс, понимая под прогрессом не ту «есте-
ственную» эволюцию, которая является комбинированным результа-
том преимущественно органического, экономического и политическо-
го начала, но целесообразно направленную эволюцию человечества к са-
мосохранению и совершенствованию.
Классификация общежитий''
Историческая среда, т. е. отношение общества к окрестным об-
ществам. Этот вопрос частью (с экономической стороны) затронут
256	Социологические этюды. Том II
в главах IX, XI и XII настоящего тома и (с более общей стороны) в главе
IX первого тома этих «Социологических этюдов».
Физическая среда — вкратце в главе XV первого тома этих этюдов.
Это маленькое обозрение социологической программы объяснит
читателям, до какой степени я далек от мысли предлагать эту книгу как
нечто законченное. С другой стороны, это объясняет и побудительную
причину издания этого тома. Собранные и объединенные в нем работы
представляют социологическую обработку некоторых самостоятельных
отделов общественных явлений. Некоторое внимание публики к перво-
му тому «Социологических этюдов» послужило поощрением предложить
и этот второй, совершенно независимый по содержанию, но тесно свя-
занный по идее и методу и, с этой точки зрения, являющийся естествен-
ным продолжением первого.
Желая лучше выяснить ту общую философскую и общественно-фи-
лософскую точку зрения, с которой написана эта книга, я предпослал ей
вместо введения сокращенный свод двух моих литературных статей2',
соединив их под общим заглавием «Об основных течениях мысли в рус-
ской литературе».
Как и к первому тому «Социологических этюдов», приложен и к на-
стоящему алфавитный указатель (index) содержания и собственных имен.
В конце указаны замеченные погрешности, которые полезно предвари-
тельно исправить, особенно на стр. 3943‘. В заключение приношу мою
благодарность М.А. Антоновичу и Н.Ф. Даниельсону, которые своими
указаниями облегчили мне пересмотр и дополнение некоторых глав этой
книги.
С. Южаков
•V
» ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
Об основных течениях мысли в русской
литературе
I. ДВА ПАМЯТНИКА
(Из недавнего прошлого общественно-философской
мысли)
1 октября 1894 г. в Петербурге на Волковой кладбище у так называ-
емых «Литераторских мостков»1' состоялась <довольно торжественная>
церемония открытия памятника над могилою Григория Захаровича Ели-
сеева. Памятник воздвигнут частью на пожертвования почитателей по-
койного писателя, частью попечением Комитета литературного фонда,
в пользу которого Елисеев оставил по завещанию около пятидесяти ты-
сяч рублей2'. Над могилою, обнесенною чугунною решеткой, возвыша-
ется высокий гранитный пьедестал и на нем бронзовый бюст Елисеева
работы К.М. Сибирякова. Импозантная фигура этого патриарха русской
журналистики очень удачно схвачена художником и со строгим спокой-
ствием беспристрастного судьи и редактора смотрит на многочислен-
ные окрест лежащие могилы работников русского слова: своих настав-
ников, товарищей, сотрудников и учеников, успокоившихся навеки в
этом уголке отдаленного петербургского кладбища.
Конец пятидесятых и начало шестидесятых годов настоящего сто-
летия были серьезным переломом не только в истории русской обще-
ственности (освобождение крестьян и вообще падение крепостного строя
жизни), но и в истории русской журналистики. Перед нею открылись
новые перспективы, новые требования и новые задачи. Прежде журна-
листика ведала исключительно чисто литературные и чисто научные во-
просы и не касалась не только политики, но и вопросов общественных,
экономических, философских. Чисто фактические известия политичес-
кие, внутренние и внешние, и те не появлялись в частных изданиях и
были привилегией официальных газет и в виде единственного исключе-
ния газеты Булгарина и Греча3'. Благодаря этому, выработался особенный
Социологические этюды
258	Социологические этюды. Том II
тип журналистики, где публицистика совершенно отсутствовала, но где
это пустое место старались отчасти заместить критика, наука, беллет-
ристика. Научные статьи, как и беллетристические произведения Гер-
цена, Хомякова и Аксакова, были, конечно, замаскированною публи-
цистикою. То же самое в значительной степени должно сказать о кри-
тических статьях Белинского, Валерьяна Майкова, Юрия Самарина. То же
приходится повторить и относительно некоторых беллетристических про-
изведений Григоровича, Тургенева, Дружинина, Достоевского, Некрасо-
ва. Около конца 40-х годов, однако, и эта полупублицистика прекрати-
лась. До второй половины пятидесятых годов журналистика замкнулась
в вопросах эстетических и археологических. Таким образом, закрылось
и то окно, о котором говорят, что в него входит природа, когда заперты
двери4' В конце пятидесятых годов, однако, не только было отворено
это окно, но приотворены и двери, никогда дотоле не отворявшиеся.
«Природа», конечно, ворвалась немедленно в нашу журнальную хату, но
по привычке сначала предпочитала прыгать через окно, нежели пользо-
ваться дверями. Политические отделы были разрешены и газетам, и жур-
налам; публицистика стала признанным составным элементом журна-
листики. Тем не менее первое время она все еще предпочитала являться
в виде науки, критики, художественного произведения. Надо было, од-
нако, войти и в двери. Из первых вошли в эти двери Елисеев и Шелгу-
нов. Даже Катков и Аксаков ими воспользовались позднее5' Елисеев
должен почитаться поэтому одним из основателей русской публицис-
тики, одним из тех литературных деятелей, которые проложили новые
пути для проявления русской мысли, усвоили новые формы русской
литературы. Он и утвердил в русской журналистике эти пути и формы.
Основать и утвердить публицистику в литературе; приспособить ее к
условиям русской действительности; привлечь к ней внимание непри-
ученного читателя — все это и огромная задача, и великая заслуга. Не
одному Елисееву она довлеет, но его доля в ней из самых значительных
и почетных. Елисеев был немолод уже, ему было под сорок6’, когда он
заметил, что с публицистических дверей замки и запоры сняты и что
следует испробовать вместо окна войти в двери. Он это и сделал, отво-
рил дверь и хозяином вошел в еще не занятое помещение русской пуб-
лицистики. Быть может, эта зрелость таланта и мысли и были нужны
для выполнения серьезной задачи, которая одна должна вписать имя
Елисеева в историю русского просвещения, если бы покойный журна-
лист и не имел других прав, не совершил бы своим трудом никакого иного
дела. Елисеев, однако, заслужил и за многое другое...
Григорий Захарович Елисеев был сыном сельского священника Том-
ской губернии, где родился 25 января 1821 г. и вскоре, еще в раннем дет-
стве, лишился отца и матери. Трудно в этих условиях круглому сироте
выбиться из ничтожества, но крупные природные дарования проложили
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 259
ему дорогу вопреки всем препятствиям и затруднениям. Блестяще окон-
чив Тобольскую семинарию, он был отправлен епархиальным началь-
ством в Москву, в духовную академию, из которой был прямо назначен
преподавателем в Казанскую духовную академию на кафедру русской
церковной истории7'. В разное время на него возлагалось сверх того пре-
подавание языков: еврейского и немецкого, — русской гражданской ис-
тории, канонического права. Профессором в Казанской духовной акаде-
мии Елисеев пробыл до 1854 года, все время пользуясь завидною попу-
лярностью и среди слушателей, и среди лучших товарищей-преподавате-
лей, как о том единогласно свидетельствуют и воспоминания Щапова8' и
Шелгунова9', и «История Казанской духовной академии» профессора Зна-
менского10’ Популярность Елисеев заслужил не только достоинством
преподавания, но и тою смелостью, с которою <в это суровое время> он
освещал с кафедры темные стороны нашего быта. Так вырабатывалось
и подготовлялось в Елисееве его публицистическое призвание. Покуда
же он занимался наукой. За время своего профессорства Елисеев издал
несколько церковно-исторических исследований11' и приступил к обшир-
ному труду «История распространения христианства в Казанском крае»|2'
В 1853 г. был изготовлен первый том, но епархиальная цензура не на-
шла, по-видимому, возможным пропустить это сочинение Елисеева и
оно доселе хранится в рукописи в архиве Казанской духовной акаде-
мии. Проф. Знаменский, вышеупомянутый автор «Истории Казанской
духовной академии», свидетельствует, что этим неизданным сочине-
нием Елисеева не раз пользовались последующие историки, но содер-
жание не исчерпано этими заимствованиями. Вскоре после этого эпи-
зода Елисеев оставил профессорство в академии и три года служил в
Западной Сибири сначала окружным начальником, потом советником
губернского правления13'. В 1858 году Елисеев вышел в отставку и при-
был в Петербург14'
В том же 1858 году, в котором он впервые увидел нашу северную
столицу, внося с собою струю провинциальных надежд и провинциаль-
ного идеализма и усваивая столичное возбуждение, столичную критику
и столичную жажду деятельного добра — эти характерные черты про-
винции и столицы того времени — Елисеев начал свою литературно-
публицистическую деятельность мелкими работами в «Искре»15' и серь-
езною статьею «О Сибири», появившеюся в «Современнике»16' Статья
обратила на себя внимание и основательностью содержания, и талантом
изложения. <Добролюбов и Чернышевский, стоявшие тогда во главе
«Современника»17', сразу оценили Елисеева. > Вслед за тем появились и
другие статьи: разбор VII тома русской истории Соловьева, «Уголовные
преступники», «О движении народонаселения в России», «О препро-
вождении ссыльных по Сибири» и пр.18' Это были большею частью
чисто публицистические статьи, трактовавшие настоятельные нужды
260	Социологические этюды. Том II
практического дня1’", где теоретическое обоснование шло рука об руку
с приложением доктрин и отвлеченных идеалов к задачам по-
вседневной общественной и государственной жизни... В настоящее
время, когда публика оскомину набила этим родом и когда чувствуется
потребность быть внимательнее к теоретическому обоснованию даже
без непосредственной связи с практическою жизнью, трудно даже себе
представить, что внимание к практическим вопросам, их обсуждение,
их освещение теоретическим обоснованием еще так недавно было впол-
не для нас ново, так ново и необычайно, что человек, удачно разре-
шивший в своих работах эту мудреную задачу, сразу обратил на себя
общее внимание и заслужил неоспоримую популярность и авторитет.
Однако это быстрое установление авторитета и популярности было
вполне заслуженное, потому что сразу удачно разрешить новую зада-
чу, найти ей место и почет в среде, ее не знающей, усвоить необходи-
мую форму и угадать пределы компетенции в условиях места и време-
ни — все это в самом деле требует много и таланта, и знания, и предан-
ности делу...
С начала 1861 года Елисеев вел отдел «Внутреннее обозрение», ко-
торый, можно сказать, он создал и утвердил в русской журналистике.
Он вел его в течение пяти лет (1861-1865 гг.), касаясь самых разнооб-
разных вопросов, волновавших русское общество того времени. Тог-
да в его работах еще не выдвигались те предметы специального вни-
мания, которые, не делая Елисеева односторонним, впоследствии ок-
расили его деятельность не только в цвет литературного направления,
к которому он принадлежал, но и в особый оттенок, свойственный
его литературной индивидуальности. Об этом, однако, ниже; теперь
закончим наш отчет о первом периоде журнальной деятельности Ели-
сеева. Он стал скоро членом редакции и на этом новом поприще ли-
тературного труда заслужил авторитет в среде писателей, что пред-
ставляется задачей, в редакторском деле далеко не легкой. В это же
время он написал ряд историко-литературных статей под заглавием:
«Очерки истории русской литературы по современным наблюдениям»20',
где анализируется русская литература XVIII века не с точки зрения ее
литературного достоинства или исторического места, а со стороны ее
публицистического значения. Бывают исторические романы, историчес-
кие сатиры (напр[имер], «История одного города» Салтыкова); Елисеев
дал образец исторической публицистики. Если взятая отдельно эта
точка зрения может оказаться односторонней, то и без нее оценка ис-
торического периода или исторического явления будет неполною...
В этот же период он состоял короткое время редактором еженедель-
ного издания «Век» (1862 г.) и газеты «Очерки» (1863 г.)21". Он сотруд-
ничал также в «Искре», выходившей под редакцией поэта В.С. Куроч-
кина. Здесь Елисеев вел несколько лет отдел под заглавием «Хроника про-
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 261
гресса»1. В 1866 г. завершился первый период журнальной и литера-
турной деятельности Елисеева, период, в который он создал и утвердил
публицистическую форму, но как журналист являлся продолжателем
прежних деятелей.
В 1868 году Елисеев становится одним из трех редакторов-руково-
дителей перешедших к Некрасову «Отечественных записок». Третьим
был М.Е. Салтыков. Роль Некрасова в журнале не заключалась в твор-
честве тех идей, которые окрашивали журнал в определенный цвет.
Сначала ученик Белинского, потом последователь Добролюбова и его
друзей22', после Некрасов творчество новых течений в журнале предо-
ставлял М.А. Антоновичу, Ю.Г. Жуковскому, Елисееву. Сам он строго
держался традиций недавно сошедших со сцены деятелей, но и не ме-
шал пробиваться новым струям, составлявшим естественное преемствен-
ное развитие от идей сороковых годов. Эта чуткость нашего поэта к на-
зревающим требованиям времени, к новым течениям <прогрессивной>
мысли составляет одну из лучших его заслуг как журналиста. Сочетание
верности традициям с восприимчивостью к новому и молодому пред-
ставляет прекраснейшую сторону Некрасова-журналиста. Это же ка-
чество было отличительною чертою и Салтыкова как журналиста, ко-
торый, однако, совершенно так же, как Некрасов, будучи восприимчив
к новому и молодому, сам не являлся творцом этих новых и молодых
течений. В последние годы «Современника» это было делом преимуще-
ственно М.А. Антоновича и Елисеева; в новых «Отечественных запис-
ках» — сначала по необходимости одного Елисеева, затем, несколько
позже, преимущественно Н.К. Михайловского.
Наша задача теперь отметить, в чем выразилось влияние Елисеева,
как отлилось оно на новых чертах в характере журнала.
Будучи редактором публицистического отдела, Елисеев влиял на под-
бор статей, на темы, задачи, вопросы, преимущественно разрабатывав-
шиеся публицистикою журнала. Ряд работ, появившихся в журнале за
эти годы, таких, напр[имер], как Лалоша, Чаславского, гг. Флеровского,
Щербины, В. В. и др.23', указывает то особое внимание, которое Елисеев
стал оказывать вопросам русской деревни. Раньше теоретическая тяжба
между направлениями в значительной степени заслоняла вопросы
текущей русской жизни, а среди этих вопросов, поскольку они за-
нимали журналистику, экономические вопросы русской деревни
далеко не пользовались тем первенствующим значением и местом,
которое они получили под влиянием Елисеева в новом журнале, где
ему же было предоставлено и «Внутреннее обозрение». Сообразно
1 В «Энциклопедическом словаре» Брокгауза-Ефрона, где мною помещен
краткий биографический очерк Елисеева (полутом XXII), вкрались две серьез-
ные опечатки: первая статья Елисеева «О Сибири» названа «О соборе», а «Хро-
ника прогресса» вместо «Искры» приурочена к «Голосу».
262	Социологические этюды. Том II
яснее определившемуся тяготению публицистического интереса елисе-
евской редакции к деревенским вопросам и обозрения Елисеева приоб-
рели новый оттенок. Существенным их отличием от прежних, составив-
ших ему имя, и явилось это тяготение к народно-деревенским нуждам и
заботам, к радостям и горестям русской деревни. Муза Некрасова всегда
была склонна вдохновляться русскою деревнею и ее представителем —
русским мужиком. Естественно, если и Некрасов-журналист охотно
пошел навстречу этой новой струе, старавшейся среди многообразия
интересов, нужд и задач современной жизни выделить важнейшие,
наиболее существенные. Салтыков тоже скоро усвоил себе это пред-
почтение, так что под влиянием редакторской деятельности Некра-
сова и Салтыкова стал размножаться новый род беллетристики — очерки
из народной сельской жизни. Таланты не зависят от направляющей дея-
тельности руководителей времени, но предмет внимания этих талантов
в значительной степени диктуется влиянием умственных вождей. В этом
смысле нельзя не признать, что вместе с примкнувшими к нему Некра-
совым и Салтыковым Елисеев много способствовал тому, что журнал
под новой редакцией явился «мужиковствующим», как обзывали его
одни, «народническим», как пробовали именовать другие, вообще же
органом народных, преимущественно деревенских, мужицких интере-
сов. Вскоре Н.К. Михайловский дал теоретическое обоснование этому ха-
рактеру журнала, а Гл.Ив. Успенский — художественное оправдание24’
Много и других более или менее крупных деятелей и художественного
творчества, и теоретической мысли, и научного труда, и практической
деятельности выставило это «мужиковствующее» течение русской жиз-
ни. Немало принесло оно и ценных плодов в общественной и государ-
ственной жизни. Не забудем, однако, что Елисеев был в числе первых
его зачинателей.
В 1881 г. Елисеев серьезно заболел и принужден был выехать за гра-
ницу для лечения, где и пробыл до Прекращения «Отечественных за-
писок»> [в] 1884 г. В это время он писал мало. Оставаясь не у дел, он
писал еще меньше. Можно указать на предсмертную статью «Из про-
шлого двух академий» (Вестник Европы, 1891) и на посмертную «Некра-
сов и Салтыков» (Русское богатство, 1893)25'. В рукописи остались от-
рывочные автобиографические заметки, Скоторыми воспользовался
Н.К. Михайловский для изготовленной им вступительной статьи к «Со-
чинениям» Елисеева, имеющим вскоре выйти в издании К.Т. Солдатен-
кова>26‘ Елисеев умер в январе 1891 года семидесяти лет27’ Жена его,
Екатерина Павловна, урожденная Гофштетер, бывшая в течение около
четверти века самою преданною и любящею подругою, последовала за
ним через несколько дней2’", успокоенная в одной общей могиле с му-
жем. На пьедестале памятника выбит и медальон этой верной жены, не
сумевшей пережить любимого мужа.
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 263
С 1874 г. Елисеев состоял пайщиком «Отечественных записок» и при
скромной жизни сберег около пятидесяти тысяч рублей. Из них он пере-
дал по завещанию тверскому земству двадцать тысяч рублей с целью уси-
ления капитала, назначенного в ссуду крестьянским обществам для по-
купки земли, причем проценты, взимаемые при этих ссудах, должны
были делиться между народными школами и литературным фондом...
Остальное завещал литературному фонду29' <Сочинения свои Елисеев
оставил жене, но вследствие скорой кончины наследницы они перешли
в собственность ее наследников [по] боковой линии (детей Елисеевы не
имели). Я уже упомянул, что К.Т. Солдатенков предпринял издание
«Сочинений» Елисеева. Предполагается издать два компактных тома
форматом и вместимостью вроде двухтомных изданий сочинений
Скабичевского и Шелгунова, сделанных Ф.Ф. Павленковым30'. Конеч-
но, этими двумя томами не исчерпывается все написанное Елисеевым.
Выбор статей для помещения и редакция издания принадлежат Н.К. Ми-
хайловскому согласно предсмертной воле, выраженной Елисеевым. Его
же перу принадлежит и уже упомянутый биографический очерк, име-
ющий войти в первый том.> Писавший большею частью анонимно,
иногда под псевдонимом, Елисеев не сделал своего имени известным
большой публике, в которой его безымянные обозрения пользовались,
однако, широкою популярностью. Еще больше значения, влияния и
авторитета Елисеев имел в литературной среде как один из самых опыт-
ных, нравственно чистых и талантливых журналистов. <Издание избран-
ных сочинений впервые доставит возможность и большой публике по-
ближе всмотреться в импозантную фигуру этого значительного деятеля,
влияние которого она испытывала, но оценить совокупность его лите-
ратурной личности не имела средств.>
II
Невдалеке от могилы Елисеева, у тех же «Литераторских мостков»
Волкова кладбища, покоятся и останки Николая Васильевича Шелгунова,
скончавшегося, как и Елисеев, в начале 1891 года и дождавшегося памят-
ника, как и Елисеев, осенью 1894 года. Незадолго до открытия памятни-
ка Елисееву, именно 23 августа, состоялось на Волковом кладбище и
скромное торжество открытия памятника Шелгунову. Памятник воздвиг-
нут на пожертвования почитателей покойного писателя и представляет
высокую усеченную пирамиду черного гранита, на которой на пьедеста-
ле в виде двух томов возвышается вылитый из бронзы бюст Шелгунова
работы, как и елисеевский, К.М. Сибирякова. Скептическая улыбка ум-
ного лица схвачена художником довольно удачно... Остановившись пе-
ред этою бронзовою фигурою, смотрящею с высоты гранитной пира-
миды, невольно чувствуете силу и правду умной улыбки этого горячо
веровавшего скептика, невольно вспоминаете длинную эпопею жизни и
264	Социологические этюды. Том II
работы этой прекрасной личности, редкой и по нравственной чистоте и
по неустанному труду. Шелгунов умер на своем литературном посту, не
выпуская пера до последних дней, не дряхлея мыслью, не отставая от
движения современной жизни и
V
г-
V
1Р
... до конца
Святое недовольство сохраняя;
То недовольство, при котором нет
Ни самообольщенья, ни застоя,
С которым и на склоне наших лет
Постыдно мы не убежим из строя;
То недовольство, что душе живой
Не даст восстать противу новой силы
За то, что заслоняет нас собой
И старцам говорит: «Пора в могилы!»’1'
Шелгунову еще было не пора в могилу, но микроб не справляется с
нашими надеждами и опасениями! Шелгунов умер от рака в почках, как
Тургенев от рака в спинном хребте, Фридрих III — от рака в горле... Не-
умолимый и неустранимый микроб вершит свое дело, ожидая своего
Пастера. Несомненно, он его дождется, а покуда неустанно подводит
итоги под многими и многими жизнями, еще далеко не заключившими
всех своих счетов. Шелгунов умер не молодым (на шестьдесят седьмом
году), но еще бодрым литературным деятелем, еще далеко не лишним и
себя не пережившим. Он мог еще потрудиться на пользу русского про-
свещения и литературы, но и прошлых его трудов достаточно, чтобы
подвести правильный итог и количеству, и качеству литературного зна-
чения покойного писателя. Открытие памятника невольно привлекает
внимание к этому итогу.
Совпадение в роде литературной деятельности, во времени выступле-
ния на литературное поприще, во времени кончины и даже случайность
совпадения времени открытия памятника невольно подсказывают парал-
лель между Елисеевым и Шелгуновым. К тому же оба они выступили на
журнальное и публицистическое поприще уже немолодыми, в зрелом воз-
расте32', и оба не имели никакой непосредственной преемственности с
московскими и петербургскими литературными кружками того времени,
когда складывались их нравственные и умственные физиономии. Они
явились пришлецами33’ в журналистику, как бы депутатами глухой лите-
ратурной провинции, но оба скоро стали хозяевами в своем новом деле.
Есть, однако, и существенная разница в деятельности и роли двух пер-
вых по времени публицистов русской журналистики. Если Елисеева
сразу более заинтересовало приложение доктрины в практической жиз-
ни, то Шелгунова всегда более занимало изучение этой практической
жизни, ее анализ с целью обоснования доктрины. Для Елисеева идеал
был исходным пунктом, жизнь — материалом для воздействия идеала;
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 265
для Шелгунова, напротив, жизнь была исходною точкою, теория — пло-
дом анализа действительности. Не то, чтобы Елисеев никогда не зани-
мался исследованием условий жизни для проверки или разработки тео-
рии или чтобы Шелгунов никогда не исходил из данного цикла идей для
разработки тех путей, которыми должна бы идти практическая жизнь.
Оба писателя употребляли оба метода публицистического изложения.
Но Елисеев был более склонен к первому, и в нем была его сила. Шелгу-
нов чаще употреблял второй путь'. Было и другое отличие, отчасти дик-
туемое этим первым. Елисеев был более замкнут в вопросах русской дей-
ствительности; Шелгунов же чаще и охотнее делал экскурсии в область
европейских вопросов. Естественно поэтому, что и в самом характере ли-
тературной работы Елисеева и Шелгунова сказалось различие. Труды Шел-
гунова были более общего характера, более принципиальные. Поэтому,
сохраняя все свое значение для распространения идей, он имел меньше
непосредственного влияния на состав и направление публицистики, на
разработку вопросов текущей современной жизни. Литературная школа,
видным представителем которой был Шелгунов, оставила глубокий след
в литературе и жизни, но прямых учеников Шелгунова было бы затруд-
нительно указать. Таких учеников оставил немало Елисеев. Сама богатая
земско-статистическая литература в своем генезисе тяготеет к литера-
турной деятельности Елисеева как зачинателя и первого работника на
этой ниве. Совсем иное значение Шелгунова.
В 1865 году появилась статья Щапова «Народная экономия и ес-
тествознание»3,1' (или что-то в этом роде, точного заглавия не помню).
В упомянутой статье этот замечательный писатель высказывается о сту-
пенях, по которым шла публицистическая мысль того времени. По мне-
нию Щапова, эта мысль сначала сосредоточилась на земско-бытовых,
земско-политических, исторических вопросах. Скоро, однако, она убе-
дилась, что эти важные для народного счастья вопросы и задачи суть
вопросы и задачи производные. Основою их служит экономический быт,
который диктует состояние политическое, религиозное, семейно-быто-
вое, нравственное. Экономические вопросы тогда заслонили собою все
остальные; политическая экономия стала оракулом общественного мне-
ния. Критическая мысль, однако, продолжала работать, разлагать идеи,
анализировать факты. Она скоро пришла к заключению, что и экономи-
ческое развитие, являясь причиною политического и нравственного про-
гресса, представляется, в свою очередь, тоже производным, покоясь в
последнем счете на состоянии умов в обществе, на количестве и каче-
стве распространенного в народе положительного знания, т. е. естество-
знания, которое одно достигло положительной стадии, тогда как другие
1 Понятно, я здесь сравниваю Елисеева и Шелгунова только как публицис-
тов. Шелгунов, кроме того, писал статьи критические, педагогические, истори-
ческие, популярно-научные, которые я в этих строках не имею в виду.
266	Социологические этюды. Том И
науки еще погружены в метафизику. Приблизительно такую схему дви-
жения публицистических идей набросал Щапов в названной статье. Как
схема, долженствующая охватить все умственное движение того време-
ни, она не может быть принята, но она замечательно верно схватывает
сущность того широкого и бурного потока, которого самым известным
представителем был Д.И. Писарев и к которому принадлежали также
Щапов и Шелгунов. Схема, сжато изображенная Щаповым, наглядно
представляет историю публицистической деятельности Шелгунова в этот
первый период (1858-1866 гг.).
Николай Васильевич Шелгунов родился 22 ноября 1824 г. в Петер-
бурге на Васильевском острове. Воспитание он получил в Лесном кор-
пусе, откуда выпущен лесничим, и определился на службу по лесному
ведомству33'. К этому времени (вторая половина сороковых годов) отно-
сится его первое печатное произведение, что-то техническое, о лесной
нивелировке36' Помнится, Шелгунов рассказывал и о других каких-то
своих технических трудах в период лесничества37', но, конечно, ни с ни-
велировки, ни с этих последующих лесоводческих’работ нельзя счи-
тать начала литературной деятельности Шелгунова. Только в конце
пятидесятых годов, возвратившись из заграничного путешествия, он
оставляет лесное дело и посвящает себя всецело главному делу своей
жизни38' Он начинает ряд публицистических и экономических статей,
из которых статья «Рабочий пролетариат в Англии и во Франции»39’ долго
была единственным на русском языке серьезным и дельным обзором
этого настоятельного вопроса западноевропейской жизни. Статья эта,
вошедшая во второй том «Сочинений» Шелгунова (двухтомное издание
Ф.Ф. Павленкова) не потеряла и теперь интереса и значения, несмотря
на устарелость данных, лишенных современного интереса, но зато при-
обревших историческое значение. Упомянутая статья, каки многие дру-
гие, ей современные, относится ко второму периоду щаповской схемы,
к предпочтению экономической точки зрения. Вскоре, однако, Шелгу-
нов примкнул к «Русскому слову»40', перейдя вместе с тем на третью ста-
дию щаповской схемы, на которой распространение и популяризация
естествознания представляются главнейшею задачею просвещенного
деятеля и вообще литературы. Схема Щапова, довольно верно в общих
чертах схватывая эволюцию мысли школы, к которой принадлежали,
кроме самого Щапова, еще Писарев, Зайцев, Шелгунов, Благосветлов,
Шашков, гг. Португалов, Бажин и др.41', в этом историческом смысле мо-
жет быть названа в высшей степени удачною. Иное кажется, если бы
мы задумали подвергнуть логическому допросу по очереди все ее после-
довательно законченные фазисы. Основная идея, лежащая в основе всех
этих последовательно сменявшихся учений, исходит из априорной ги-
потезы, будто в общественном процессе существует какой-то единствен-
ный коренной процесс, по отношению к которому все остальные являются
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 267
производными. Надо, стало быть, найти этот коренной процесс, чтобы
воздействием на него управлять и всеми остальными общественными
явлениями, всем общественным прогрессом. По Щапову, реалистичес-
кая школа сначала видела в политическом элементе этот коренной про-
цесс, затем — в экономическом, наконец — в умственном. Вслед за теми
же Огюстом Контом и Боклем, которые подсказывали это предпочтение
умственному элементу42', школа должна была признать, что науки гуман-
ные, общественные и философские погружены в метафизику и схоласти-
ку. Отсюда она должна была остановиться на популяризации и распро-
странении естествознания как на единственном пути для переработки ум-
ственного состояния современного общества. Это общество обыкло43’ к
метафизическому и схоластическому мышлению; надо было его пере-
учить по плану мышления положительного, или реалистического, един-
ственного, по мнению школы, способного очистить и осветить обще-
ственную мысль, привести ее к здравым выводам. Засим все остальное
прочее приложится... Ведь на умственном состоянии покоятся все ос-
тальные общественные состояния: экономическое, политическое, нрав-
ственное. В крайнем своем выражении литературный реализм того
времени и проповедовал необходимость посвятить все силы распрост-
ранению и популяризации естествознания, пренебрегая остальными
вопросами и задачами. Нечего говорить, что Шелгунов был неприча-
стен этому крайнему выражению литературного реализма. Внимание
его продолжало обращаться ко всем злобам русского и европейского
дня. Признавая вместе с другими корифеями школы первенствующее
значение за умственным состоянием общества, он хорошо сознавал, что
исключительная погоня за распространением знания легко может вы-
родиться в проповедь общественного индифферентизма. Быть может,
Шелгунову более, чем кому-либо другому, обязана реалистическая шко-
ла тем, что главные ее кадры не двинулись по этому ложному пути, где
ошибки философские могли перейти в практическую жизнь не только в
виде односторонней, но и прямо вредной деятельности. Кто помнит ог-
ромное влияние на умы реалистической школы, тот сумеет оценить по
достоинству и заслугу Шелгунова.
Философская ошибка реализма заключалась в априорном одобрении
предпосылки, будто существует какое-то коренное общественное явле-
ние, служащее основою для всех остальных. В действительности как раз
наоборот. Экономическое развитие, например, конечно, служит осно-
вою, влияет, формует развитие политическое, нравственное, умствен-
ное. Однако, в свою очередь, оно, экономическое развитие, зависит,
опирается, формуется под столь же властным влиянием и политичес-
кого развития, и умственного, и нравственного. То же дблжно сказать
и о каждом другом составном элементе общественного процесса. Нет
и нельзя найти одного коренного процесса, который был бы рычагом
268	Социологические этюды. Том II
для воздействия на все общество. Задача общественной деятельности
гораздо сложнее. Тем не менее люди постоянно склонны искать такого
рычага. В недавнее время так называемые экономические материалисты
увидели его в экономическом развитии, а реалисты шестидесятых годов
предполагали его в умственном состоянии. Я уже заметил, что крайнее
логическое развитие «реалистического» принципа легко вело его к об-
щественному индифферентизму, прикрытому маскою уважения к на-
уке. Крайнее развитие реалистического принципа приводило и к другой
опасности. Доктрина-реализма слагалась, собственно говоря, из двух
положений: 1) что коренным явлением общественной жизни дблжно
считать умственное состояние (идеи Конта, Милля, Бокля44’); 2) что в
естествознании как единственном, положительном знании надо искать
истины. Корифеи школы, как Писарев, Щапов, Шелгунов, имели при
этом в виду преимущественно метод. Другие же обратились прямо к фор-
мулам естествознания, пробуя на их аршин мерять общественные явле-
ния. Уже Зайцев был отчасти виноват в этом увлечении. Впадать в такие
же ошибки склонен был и г. Португалов. Еще дальше пошли Стронин,
г. Дебольский45' и др. Создалась целая литература социального организ-
ма и всяческого приложения дарвинизма к общественной жизни, что
являлось уже прямо опасным умственным течением, проводящим струю
оптимистического индифферентизма, а порою и лукавой задней мыс-
ли1. Отмечаю это явление, чтобы сказать, что Шелгунов был совершен-
но чужд этого ответвления реалистической школы. И в этом случае его
авторитет удержал главный орган школы, «Дело»50', от какого бы то ни
было участия в этом движении. Борьбу против него взяли на себя «Оте-
чественные записки» <в лице преимущественно Н.К. Михайловского>,
1 Та же эволюция <на наших глазах> потом повторилась с параллельною од-
носторонностью так называемого «экономического материализма», где совершен-
но так же, как в <былых> применениях дарвинизма к общественным явлениям,
мы видим мирно уживающимися рядом идеалистический, немного наивный оп-
тимизм (все идет к лучшему и через неизбежное зло приведет к добру46'), и доктри-
нерский индифферентизм («естественная» стадия зла, целое море человеческих
страданий, не смущает такого доктринера), и лукавые задние мысли (выродив-
шееся учение экономического материализма так же легко можно эксплуатиро-
вать на пользу сильного и богатого, как и незаконные экскурсии дарвинизма в
общественную область)... Das ist eine alte Geschichte, doch bleibt sie immer neu!47' Ta
же основная ошибка (предпосылка о каком-то единственном коренном процессе
общественного развития), те же логические приемы, тот же полемический задор,
то же открытие давно открытой Америки и та же частью сознательная, частью
наивная служба кулачному праву4"' сДвадцать лет назад пришлось воевать с
эфемерным успехом незаконных сыновей дарвинизма. Повоюем теперь и с
незаконными сынами марксизма...> Историческая сущность того и другого
явления совершенно одна и та же, причем, однако, основатели упомянутых
доктрин не могут нести ответственность ни за усердие не по разуму одних, ни
за лукавую заднюю мысль других якобы последователей и «учеников»4’’.
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 269
но «Дело» не приняло движение под свою защиту, чего после смерти Пи-
сарева и ухода Щапова51' можно было бы ожидать от журнала Благосвет-
лова. Несомненно, некоторые dii minores52' реализма, оставшиеся в «Деле»
и соблазняемые полемикою <с «Отечественными] зап[исками]»>, без
труда могли бы быть уловлены на приманку дарвинизма, применяемого
к общественным явлениям. Несомненно, однако, что до этого они допу-
щены не были, и еще раз литературно-философский раскол не распрос-
транился на общественное миросозерцание. Нельзя не отметить эту боль-
шую заслугу Н.В. Шелгунова в истории нашего просвещения и нашего
общественного самосознания...
До сих пор я говорил больше об основной ошибке реалистической
школы и об еще более ошибочных выводах, которые делались не по ра-
зуму усердными «учениками». При этом я старался по возможности вы-
пукло выставить заслугу Шелгунова, охранявшего школу от этих оши-
бочных выводов и сумевшего среди литературно-философской полемики
сохранить общественную солидарность всей прогрессивной литерату-
ры. Мне пришлось остановиться на этих отрицательных сторонах реа-
листического движения, потому что в их ограничении играли такую
важную роль деятельность и личность Шелгунова. Было бы, однако,
несправедливым не помянуть добрым словом и положительную сто-
рону, положительные заслуги литературного реализма шестидесятых
годов. Культ науки, не очень авторитетной в былом обществе; ее попу-
ляризация в публике; просветление общественного сознания, ранее того
погруженного в суеверие, предрассудки и едва понятное ныне круглое
невежество; обширная переводная популярно-научная литература, ос-
тавленная реалистическою школою в наследство русскому обществу, —
все это такие крупные заслуги перед русским просвещением, которые
одни, независимо даже от содержания идей, должны быть занесены с
благодарностью в русскую историю. Шелгунов как один из трех корифе-
ев школы (двумя другими я считаю Писарева и Щапова) много порабо-
тал в этом направлении, и плоды этой просветительной деятельности
должны были отродиться55’ повсюду, во всех сферах нашей обществен-
ной и народной жизни.
Невежество нашего дореформенного образованного общества до-
ходило до пределов, поистине невероятных для современного поколения.
Дореформенное время я помню как время моего детства. Я помню по-
чтенного, уважаемого в губернии помещика, считавшегося одним из са-
мых просвещенных (сторонника эмансипации), рассуждавшего о вновь
появившихся тогда телеграфах5'1’. Он серьезно говорил, что если прило-
жить ухо к телеграфному столбу, то можно услышать, как идет депеша.
Образованное общество его слушало и доверяло. Я помню барышню,
окончившую институт с шифром55’, читавшую русские и французские
журналы, которая серьезно выражала опасение, что у нее развяжется
270	Социологические этюды. Том II
пупок, вывалятся внутренности и «что она тогда будет делать!» Ее по-
други, которым она в моем присутствии (тогда семи-восьмилетний маль-
чик) передавала свои опасения, относились к ним совершенно серьезно
и, кажется, начинали размышлять, хорошо ли у них завязано? Они где-
то слышали, что при рождении повивальная бабка что-то делает с пуп-
ком младенца. Помню я также, что когда я немного подрос и ознакомил-
ся с «Миром Божьим» Разина (для того времени очень дельная детская
энциклопедия, <к сожалению, ныне совершенно искаженная фирмою
М. Вольфа>)56', то детские сведения по астрономии, физике, естествен-
ной истории, оттуда мною почерпнутые, сделали меня «ученым» в гла-
зах взрослого общества, которое, однако, несомненно принадлежало к
образованному кругу своего времени. Образование было чисто лите-
ратурное при совершенной свободе от наук и при переполнении умов
самыми дикими научными представлениями включительно до оного
развязывающегося пупка милой барышни. К такому-то литературно
развитому, но дико невежественному обществу и обратилась реалисти-
ческая школа со своею научной проповедью и с целою йопулярно-науч-
ною литературою. Для общества здесь все было открытием Америки.
«Здоровый и больной человек» Бока, «Физиология обыденной жизни»
Льюиса, всяческие элементарные физики, физиологии, химии — все по-
глощалось обществом, в котором пробуждена была жажда познания.
В значительной степени это пробуждение было делом рук реалистичес-
кой школы, много потрудившейся и над удовлетворением этой жажды,
заслуга, которая всегда будет вспоминаться историками русского про-
свещения с благодарностью.
Благодаря смерти Писарева и Щапова, а затем и второстепенных
представителей реалистической школы: Зайцева, БлагосветловаС, Ткаче-
ва> и других, — постепенно в течение семидесятых годов мелел реалисти-
ческий поток и «Дело» мало-помалу входило в общее русло прогрессивно
литературного течения. Школа уже совершила свою историческую зада-
чу, — завоевала положительному знанию подобающее место и уважение,
уничтожила навсегда прежнее неприступное невежество и очищала место
новым явлениям. Реалистическая школа должна была очистить место, но
не Шелгунов, слишком чуткий и отзывчивый к веяниям современности,
чтобы замкнуться в доктрине и не видеть света в других окошках. Если в
шестидесятые и семидесятые годы главные заслуги Шелгунова частью
были общи всей реалистической школе, частью специально ему принад-
лежали как главному звену, соединявшему ее с другими прогрессивны-
ми течениями мысли, то в восьмидесятые годы Шелгунов выдвигается
просто как один из наиболее опытных и образованных публицистов, вни-
мательно следящих за явлениями русской жизни и русской мысли и се-
рьезно, со знанием дела и с любовью к нему отзывающихся на все радо-
сти и печали нашей общественности. «Очерки русской жизни» — отдел,
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 271
который Шелгунов вел последние годы своей жизни в «Русской мысли»57’,
представляли одно из выдающихся явлений журналистики. Значитель-
ная часть этих очерков вошла во второй том «Сочинений», изданных
Ф.Ф. Павленковым перед самою кончиною Н.В. Шелгунова.
Недель за пять до этой кончины я последний раз видел Шелгунова,
чтобы проститься перед отправлением на Дальний Восток, куда я соби-
рался тогда58". У него уже начался отек конечностей, и дни его были со-
чтены. Он знал об этом, но по-прежнему его более занимали общие пе-
чали и радости, нежели собственное безнадежное положение. Он живо
обсуждал текущие вопросы и говорил о некоторых литературных темах,
справиться с которыми он надеялся успеть в то короткое время, которое
ему еще оставалось. Более, нежели о ком-либо другом, можно сказать о
Шелгунове, что он умер на своем литературном посту, до конца не поки-
дая службы интересам просвещения и родной страны. Итоги жизни этой
прекрасной личности я попытался выше подвести в общих чертах. <Они
предъявлены публике в виде собрания его сочинений.> Они настолько
значительны и ценны, что история всегда с почетом и благодарностью
будет упоминать имя Николая Васильевича Шелгунова.
II. СОВРЕМЕННЫЕ ТЕЧЕНИЯ
I
Зима есть сезон всякого общественного и государственного движе-
ния, кроме сельскохозяйственного и военного, сосредоточивающихся на
летних месяцах... Зима есть время сессии государственных законодатель-
ных и правительственных учреждений и издания важнейших законопо-
ложений и государственных мероприятий; зимою происходит и главней-
шее движение по службе государственной — все те пере.мены в личном
составе управления, от которых в такой степени зависит дальнейшее на-
правление дел. Зима есть также время сессии земских и сословных собра-
ний, время преподавания в учебных заведениях, время всяческих ученых
и специальных съездов, время наибольшего оживления и литературной
деятельности... Апогеем всего этого разнообразного исторического дви-
жения: государственного, общественного, умственного — можно считать
декабрь и январь, особенно январь. И настоящий сезон (1894-1895) не
беден выдающимися явлениями во всех перечисленных областях нашей
исторической жизни. <Области государственной и общественной жизни
я коснулся в предыдущих параграфах этой хроники.> Остановимся не-
много на проявлениях умственного движения настоящего сезона. И в этой
области нельзя не указать интересные и серьезные явления, имеющие не-
маловажное значение для характеристики нашей современности.
2 72	Социологические этюды. Том II
Нельзя назвать в настоящий сезон ни одного такого крупного факта
из области умственной жизни, литературного, художественного или на-
учного произведения, о котором можно было бы сказать, что он делает
эпоху и ставит грань между прошедшим и настоящим. Тем не менее из
явлений, сравнительно некрупных, порою даже прямо незначительных,
складывается весьма определенная картина умственного состояния, вы-
рисовывается новая фаза в нашем умственном развитии... Эту фазу мож-
но было предвидеть и отчасти даже признаки ее отметить, но довольно
ярко она обрисовалась именно в настоящий сезон. Фаза эта может быть
абстрактно формулирована так: направления и течения сороковых го-
дов окончательно изжиты и отошли в область истории, завершив пол-
ный цикл своего развития; между направлениями и течениями, завещан-
ными шестидесятыми годами, происходит деятельное размежевание и
дифференцование; в, общем, чувствуется значительная перегруппиров-
ка умственных сил, в которой еще далеко не успело должным образом
разобраться ни общество, ни сама литература... <Попробуем немножко
разобраться, поскольку материалов для того прибавил!! умственные яв-
ления настоящего сезона, и постараемся прежде всего оправдать только
что данную общую характеристику.>
Умственная жизнь, являясь могучим фактором исторического раз-
вития и самым многосторонним способом влияя на все стороны обще-
ственной жизни, испытывает, в свою очередь, влияние экономического
и политического состояния и складывается в значительной степени под
давлением этого состояния. Так и наша умственная жизнь сороковых
годов творила свое просветительное дело, подготовляя преобразование
современного ей общественного состояния, но вместе с тем и приспо-
соблялась к особенностям тех задач и вопросов, которые представляла
общественная среда. Дореформенное общественное состояние, диктуя
насущные проблемы исторического дня, направляя внимание на усло-
вия и обстановку этих проблем, тем самым останавливало преимуществен-
ное внимание и на идеях, соответственных проблемам. В этом смысле
можно сказать, что дореформенное общественное состояние диктовало и
сами идеи, волновавшие мыслящие классы того времени и положенные в
основу цельных и последовательных мировоззрений. Дореформенное со-
стояние общества диктовало идеи мыслящего класса, сказали мы, а что
это было за состояние, о том много говорить не приходится.
Заглянем ли мы в деревню, здесь Пушкин нарисует нам горестную
картину рабства и бесправия:
...мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде Невежества губительный Позор.
Не видя слез, не внемля стона,
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 2 73
На пагубу людей избранное Судьбой,
Здесь Барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственой лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь Рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого Владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти развратного злодея!
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собою множить
Дворовые толпы измученных рабов.1'
А через двадцать лет после этой потрясающей характеристики еще
юный тогда Некрасов писал, въезжая в родную деревню:
И вот они опять, знакомые места,
Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,
Текла среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства;
Где рой подавленных и трепетных рабов
Завидовал житью последних барских псов...2’
Такова была деревня того времени во главе с обществом, которого
характеристику мы только что видели в стихах двух знаменитых поэтов.
Обращаясь к тому же обществу, Лермонтов бросал в лицо его предста-
вителям, что они «к добру и злу постыдно равнодушны... и перед влас-
тию — презренные рабы»3' Или: «Вы, жадною толпой стоящие.., —
говорил им наш великий поэт, —
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона.
Пред вами суд и правда — все молчи!..4'
Так характеризуют дореформенное общественное состояние три ве-
личайших поэта нашей литературы. Грибоедов и Гоголь иллюстрируют
приведенную характеристику портретами этого, по свидетельству Пуш-
кина, «барства дикого, без чувства, без закона»; этих, по свидетельству
Лермонтова, «презренных рабов, к добру и злу постыдно равнодушных»;
проводивших время, по свидетельству Некрасова, «среди пиров, бессмыс-
ленного чванства, разврата грязного и мелкого тиранства»... Фамусов, Ска-
лозуб, Молчалин, Загорецкий — это одна портретная галерея. Чичиков,
Ноздрев, Коробочка, Хлестаков, Сквозник-Дмухановский — другая...
274	Социологические этюды. Том II
Которая ярче и ужаснее? Не все ли равно, когда обе поразительны? Не-
мудрено, если Некрасов восклицает об этом времени:
Непроницаемой ночи
Мрак над страною висел...
Видел — имеющий очи
И за отчизну болел5'
«Болезнь за отчизну» была общим чувством, проникавшим все мыс-
лящие слои тех поколений... После того как идеализм двадцатых годов
потерпел крушение в столкновении с суровою историческою действи-
тельностью, а современное ему «романтическое» движение в литературе
естественно иссякло под влиянием этого крушения, в литературе, в зна-
менитых «Философических письмах» Чаадаева, раздался крик безнадеж-
ного отчаяния за судьбы родной страны6’... Раздался и бессильно замер в
неподвижной атмосфере. И все замерло, и все заснуло, как горько жало-
вался один из крупнейших поэтов того времени:
Мынають дни, мынають ночи,
Мынають л!та... Шелестыть
Пожовкле листя, гаснуть очи,
Заснула думка, сердце спыть.
И все заснуло...7'
Ликовала печать Булгариных и Гречей, надолго сделав двусмыслен-
ным имя «патриота»"’ Шумно упивалась успехом декадентская поэзия
Бенедиктова9’ и его последователей. Фальшиво дребезжала пессимис-
тическая лира Баратынского с компанией10’. Беззаботно на всю Россию
хохотала свободная от тенденции «Библиотека для чтения» барона
Брамбеуса1 Педанты науки с важностью возглашали, что дважды два —
всегда четыре. Педанты искусства с еще большею уверенностью в ве-
ликости своего дела писали и лепили голое женское тело. Театр руко-
плескал надутой риторике Кукольника12', а еще более прима-балеринам,
ножки которых были центром общественного внимания13'
В эти тридцатые годы зрело и вырабатывалось мировоззрение со-
роковых годов. На нем отразилась, однако, именно эта печальная и же-
стокая действительность. Его продиктовало именно это общественное
состояние. Естественно, если мировоззрение сороковых годов явилось
отрицанием современного общественного состояния и в своих идеалах
обращалось к тому, что можно было противупоставить современной
действительности. Древнюю допетровскую и даже домонгольскую Русь,
с одной стороны, а с другой — передовые страны Западной Европы мож-
но было противупоставить тогдашней русской действительности. Одни
выбрали древнюю Русь и назвались славянофилами; западники предпоч-
ли Европу; и те и другие <вполне> сходились в отрицании современной
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 275
действительности, исходили в своих идеях из этого отрицания и созда-
вали законченные отвлеченные от действительной жизни доктрины, тем
более исключительные, чем более отрицалась эта современная обще-
ственная жизнь.
Объяснение непримиримости славянофильской и западнической
доктрин, как они сложились в сороковые годы, надо искать в полном
отрицании современной действительности. И те и другие, впрочем, ве-
рили в народ, но именно верили, не зная его и вкладывая ему произ-
вольное содержание. Эта вера была необходима и тем и другим, чтобы
верить в будущее своих идеалов, которые, однако, целиком отрицали
современную действительность. Если бы отрицание не было столь пол-
ное и решительное, то, конечно, исполненные гуманности и просвеще-
ния представители обеих школ нашли бы и общую почву для сближе-
ния своих доктрин (как то и случилось в шестидесятые годы), но такой
почвы в те времена у них не было, доктрины раскололись до полной
непримиримости и в таком виде перешли к деятелям эпохи реформ и
обновления русской жизни. Эта эпоха перемешала карты, и скоро обна-
ружилось, что в их чистом, логически законченном виде ни одна из док-
трин не компетентна в решениях великой проблемы, представшей рус-
скому обществу. Западная Европа, освобождая крестьян, их обезземелила,
разрушила общинную и артельную организацию, уничтожила мирское
самоуправление. Не одни славянофилы, но и все передовые западники
восстали против этого параграфа исключительной западнической про-
граммы. Древняя Русь не знала гласного и независимого суда, не имела
понятия о суде присяжных, обладала целою системою самых жестоких,
прямо истязательных уголовных кар. Не одни западники, но и просве-
щеннейшие славянофилы являлись сторонниками судебной реформы и
приветствовали отмену телесного наказания'4’. Земская реформа15' ока-
залась соответствующей идеалам и западников, и славянофилов, как и
городское самоуправление16’, отмена откупов17’, всеобщая воинская по-
винность18’. Борьба продолжалась между двумя школами, но действи-
тельность вынула из-под нее почву, и по мере того как сходили со сцены
крупные представители обеих школ, выработавшие свое мировоззрение
в дореформенное время, мнения все более смешивались, и мыслящие
слои начали группироваться по другим признакам. Теперь же, когда уже
или сошли в могилу, или умолкли и непосредственные ученики круп-
ных мыслителей сороковых годов, одинаково полно исчезло и славяно-
фильство, и западничество. <Один В.И. Ламанский не составит славя-
нофильской школы, как один А.И. Пыпин — западнической. Люди они
почтенные, но не всесильные.>
Полстолетия, отделяющее нас от времени расцвета западнической и
славянофильской доктрин, прожито нами недаром. Исключительность и
цельность обеих программ делает их невозможными в настоящее время.
2 76	Социологические этюды. Том II
Испытание эпохи реформ обнаружило это с полною яркостью, и нам
теперь уже нечего делать с формулами исторических решений, завещан-
ных нам сороковыми годами. Крупные люди той эпохи оставили нам
такое богатство идей и художественных образов, что не одно еще поко-
ление будет черпать из этой обильной сокровищницы, будет черпать
многое, но только не общие рамки, в которые те крупные люди вставля-
ли свои труды и творческие видения. Исключительная точка зрения
возвращения к допетровской старине так же невозможна, как и точка
зрения совершенного и всестороннего уподобления Западной Европе.
В этом-то смысле я и сказал в начале этого параграфа, что одною из ха-
рактеристических особенностей умственной жизни настоящего време-
ни является совершенное обсыхание литературных течений сороковых
годов. Я прибавил к этому, что современная умственная жизнь, с другой
стороны, характеризуется усиленным размежеванием между течениями,
берущими свое начало в шестидесятых годах. Попробуем обосновать и
это утверждение наше. Что такое умственные течения шестидесятых
годов? На какой почве они выросли и насколько они соответствуют
современному состоянию среды? Четверть века отделяет нас от расцвета
умственного движения той эпохи. Посмотрим на условия его возник-
новения и развития в свое время и на его судьбы в последующие времена.
Если умственное движение сороковых годов, отрекавшееся от со-
временной действительности, дифференцуется сообразно той отвле-
ченной действительности, во имя которой отрицается современная
действительность, то умственное движение шестидесятых годов, встре-
тившееся с практическими проблемами и поставившее своею целью
отыскание принципа не для отрицания только, но и для преобразова-
ния действительности, должно было дифференцоваться сообразно ин-
тересам разных составных элементов преобразуемой среды. Интересы
одних элементов, именно дворянства и бюрократии, хорошо уживались
с прежним строем, и естественно, если явилось охранительное течение,
старавшееся по возможности больше сохранить из прежнего и скоро при-
обревшее в печати яркое выражение в журналах Каткова19'. Преобразова-
ния создали в обществе земство и другие самоуправляющиеся автоном-
ные учреждения. Интересы этих учреждений требовали не столько даль-
нейшего преобразования страны, сколько оберегания от притязаний
сильных и властных элементов охранительных. Естественно, если и в
литературе явился орган, который взял на себя оберегание «наших мо-
лодых, еще не окрепших учреждений» и который все в тех же благона-
меренных видах восклицал, что «наше время — не время широких за-
дач». Это была прекраснодушная газета В.Ф. Корша2"', затем «Неделя»
(некоторое время)21'. Рядом с прежнею бюрократией реформы создали
новую, независимую от первой и в этой независимости черпавшую <са-
мое> оправдание своего существования. Таково было новое судебное
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе
сословие; таково было и вновь созданное контрольное ведомство22',
отчасти акцизное23’ Появление либеральной бюрократии создало и в
печати либерально-бюрократический орган. То был «Голос» А.А. Кра-
евского24' Нарождались и интересы возникающей буржуазии, денеж-
ной аристократии, или плутократии25' «Молва» Полетики26' и «Страна»
г. Леонида Полонского27’ поспешили ответить и этой потребности.
«Московскиеведомости», «С[анкт]-Петербургские ведомости», «Голос»,
«Страна» представляли, таким образом, в печати шестидесятых (и нача-
ла семидесятых) годов интересы главнейших общественных групп, < за-
интересованных в том или ином направлении преобразовательной де-
ятельности правительства и автономной деятельности преобразованного
общества.> Старые клички славянофилов и западников здесь не годи-
лись, и вошли в употребление новые: охранителей и либералов. Послед-
ние, хотя и дробились на земских, бюрократических и плутократи-
ческих, но часто и смешивались, и перемешивались. Не эти, однако,
доктрины носят название идей шестидесятых годов. Поэтому все эти
направления и течения с их уже покойными органами мы и оставим их
печальной судьбе, печальной, потому что недолговечной. Изменился
влиятельный состав общества — исчезли и прежние органы и литера-
турные течения. Не творческим направлением жизни, а ее отражением
были эти течения. Умственное творчество сороковых годов нашло себе
выражение в западнической и славянофильской доктринах. Умственное
творчество шестидесятых годов нашло себе не менее значительное и
яркое выражение в литературе того времени.
Кроме интересов дирижирующих классов, отразившихся в только
что перечисленных литературных течениях, существуют интересы об-
щества как целого: его благоденствие, преуспеяние, достоинство, славное
и великое будущее. Отдельные классы общества обыкновенно защищают
свои классовые интересы; но из всех слоев выделяются сильные мыслью и
богатые любовью единицы, которые видят дальше классовых интересов
и лелеют идеалы общего прогресса, в конце концов соответствующего
выгодам всех. Именно эта общая точка зрения и была основою западни-
ческой и славянофильской школ в сороковые годы, экономической, ре-
алистической и социологической — в шестидесятые годы (и ближайшее
к ним время).
Экономическое течение было первое по времени и в шестидесятые
годы в тесном смысле самое могучее по личному составу его деятелей.
Чернышевский28', Добролюбов, М.А. Антонович, Ю.Г. Жуковский, Ели-
сеев должны быть причислены к этому течению, несмотря на значитель-
ное разнообразие их идей и на многосторонность их мировоззрения,
которое, исходя из доктрины преобладания экономического элемента,
тем не менее, живо и горячо отзывалось и на все остальные стороны об-
щественной жизни. Следуя современной терминологии, их можно было
278	Социологические этюды. Том II
бы назвать экономическими материалистами1, но, с другой стороны, от
них могут вести свою генеалогию и «народники». Очевидно, они если и
были экономические материалисты, то не в <современном> ходячем
значении слова. Этот экономический материализм преобладал в лите-
ратуре в первой половине шестидесятых годов. В половине десятилетия
на него бурно ополчился «реализм», корифеями которого надо почитать
Писарева, Щапова, Шелгунова, Зайцева, Благосветлова... Это уже совер-
шенно изжитый момент. «Реалистов» теперь так же не встречается, как
и славянофилов, и западников. Выше я остановился на этом любопыт-
ном умственном движении недавнего прошлого. <Поэтому> не буду
повторять сказанного. Напомню только, что реалисты в противопо-
ложность экономическим материалистам признавали первенствующее
значение не "за экономическим элементом, а за интеллектуальным, от
состояния и развития которого всецело зависит состояние и развитие и
всего общества, и всех остальных элементов общественной жизни. Это
резкое философское противоречие между двумя школами, одинаково ха-
рактеристичными для шестидесятых годов, не мешало быть им соли-
дарными. Идеалы справедливости, свободы и просвещения были общи
представителям обеих доктрин, которые обе труд ставили обязанностью
каждого человека; справедливое вознаграждение трудящегося и обес-
печение его потребностей считали обязанностью общества; основою
такого строя полагали соединение, а не разобщение труда и капитала
(орудий производства), не отводя на долю одних только труд, другим
предоставляя только капитал; а для осуществления этих идеалов счи-
тали одинаково важным перенесение прогрессивных форм, выработан-
ных Западною Европою, так же, как сохранение и развитие самобытных
учреждений нашей народной жизни, неизвестных современному Запа-
ду, полагая, что справедливость и добро надо брать всюду, где можно
найти. Это общее мировоззрение, одинаково свойственное экономичес-
кой и реалистической школе, одинаково свойственно и школе социоло-
гической, возникшей во второй половине шестидесятых годов. Это ми-
ровоззрение и дблжно поэтому считать «идеями шестидесятых годов».
Термин «социологическая школа» я заимствовал из недавней поле-
мики гг. новейших экономических материалистов, т[ак] называемых]
«учеников»29*. Я нахожу его удачным и охотно ставлю вместо <двусмыс-
ленного и> затасканного термина «народничество». Для последнего най-
дется помещение в современной сумятице. Термин «социология» пер-
выми употребили Огюст Конт и его последователи, но они сами себя
называют «позитивистскою школою»30' Усвоил контовский термин и
1 Экономическим материализмом, строго говоря, признается всякая докт-
рина, утверждающая, что преобладание в общественном процессе принадле-
жит экономическому элементу и что именно на экономическом основании стро-
ится и политическое, и умственное состояние общества и вообще всего его быта.
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 279
Герберт Спенсер; но и его доктрина получила специальное название «эволю-
ционной»31' У нас есть и позитивисты, и эволюционисты, которые
так себя и называют и которых поэтому никто не смешает с нашей «со-
циологическою школою» шестидесятых и семидесятых годов. Я пред-
почел бы ее называть школою «этико-социологическою»32’, так как ни
позитивисты, ни эволюционисты, ни какие иные социологи не придают
такого значения нравственному элементу в общественном процессе,
а нравственной доктрине в общественной науке, как упомянутая социо-
логическая школа. Общественно-философское отличие школы в том, что
она не признает исключительного значения в общественной жизни ни
за экономическим элементом, как экономические материалисты, ни за
умственным, как «реалисты» и позитивисты, ни за органическим, как
эволюционисты и дарвинисты, ни за политическим, как Руссо и якобин-
цы, ни за нравственным, как Лев Толстой и <подобные> моралисты всех
времен, ни за какими бы то ни было «элементами» в частности, ни за
всеми ими даже вместе взятыми, памятуя, что, кроме элементов (куль-
турных), общество комбинируется еще и из единиц человеческих... Ис-
тина в раскрытии комбинации этих элементов и единиц, в открытии
законов, которые управляют этой комбинацией, и того значения, кото-
рое для этой комбинации имеет деятельная воля, самочувствие и само-
сознание комбинируемых единиц (индивидуальностей). Общественно-
философское отличие этико-социологической школы от экономической
и реалистической очень значительно, но, как я уже упомянул, все три
главные умственные течения шестидесятых годов сходились в обще-
ственных программах и воспитывали общество в одних и тех же идеа-
лах. Поэтому-то, несмотря на довольно оживленную полемику между
некоторыми представителями трех школ, особенно резкого размежева-
ния между ними не было. В одном и том же издании <конца> шестиде-
сятых и семидесятых годов33’ работали и занимали видное положение и
экономические материалисты, как Елисеев и Зибер, и реалисты, как Пи-
сарев и Щапов, и «народники», как гг. Кривенко и В. В., и представители
этико-социологической школы, как гг. Михайловский, Лесевич, Кареев.
Все они мирно уживались вместе. Им не было надобности строго разме-
жевываться и разделяться. Такое время теперь наступило, и, быть мо-
жет, это явление дблжно считать самым характерным для настоящего
момента нашей умственной жизни.
II
Настоящий сезон34' особенно резко обозначил потребность разме-
жеваться и разделиться между разными течениями, порожденными ум-
ственным движением шестидесятых годов. С одной стороны, оконча-
тельно откололись в особую группу «народники»35’, с другой стороны,
280	Социологические этюды. Том II
шумно заявляют о своем существовании и обособлении экономические
материалисты новейшей формации. То и другое является в полном смыс-
ле слова знамением времени, естественно возникшим на основах изме-
нившейся современной действительности.
Выше я указал то общее мировоззрение, которое соединяло все лите-
ратурные школы шестидесятых годов и которое дозволяло писателям,
философски разномыслящим, мирно трудиться вместе в одних органах,
дружно работая над изучением и освещением современной действитель-
ности с точки зрения этого Общего мировоззрения. Эта работа философ-
ски разномыслящих групп стала возможна в шестидесятые годы и была
невозможна в сороковые, и я указал выше причину и этой невозможнос-
ти прежде, и этой возможности впоследствии. Безнадежный взгляд на со-
временную действительность и ее полное отрицание вместе с упованием
целиком перенести другую, допетровскую или западноевропейскую,
и были причиною непримиримости литературных школ сороковых го-
дов. Упразднение этой безнадежности и сочувственное отношение к неко-
торым сторонам современной действительности создали в 60-е и 70-е
годы возможность высшей объединяющей литературной солидарности
философски разномыслящих групп. Что, однако, опять изменилось в
нашей действительности? Потому что опять разномыслие становится
резче и непримиримее. Значит ли это, что снова падает вера в русскую дей-
ствительность?
Я не называю маловерами западников и славянофилов сороковых
годов, хотя их доктрины выросли на почве безнадежного воззрения на
современную им действительность. Никто, конечно, и не решится на-
звать маловерами этих столь возлюбивших и столь верующих учителей
русского мыслящего общества. С тех пор, однако, прошло полвека, и об-
щество кое-чему научилось. Между прочим, оно научилось и тому зна-
менательному выводу, что нет действительности настолько дурной, что-
бы она была безнадежна к обновлению и возрождению. Печальна была
наша действительность в первую половину XIX века, и, однако, она на-
шла в себе и силы, и средства, и разумение для широкого и плодотвор-
ного преобразования. После этого опыта безнадежное отчаяние обнару-
жило бы и недальновидность, и малодушие. Безнадежные воззрения,
однако, и порождают <цельные> программы, основанные, подобно
прежним славянофильским и западническим, на огульном отрицании
современного быта или тех или иных его сторон и рекомендующие пе-
ренесение целиком таких или других готовых форм. Экономический
материализм новейшей формации и является одним из порождений это-
го умственного шатания и сомнения. «Идти на выучку к западноевропей-
скому капитализму»36" нам именно потому и предлагают, что безнадежно
махнули рукой на возможность самостоятельного экономического разви-
тия, которое являлось одним из догматов всех доктрин, соединенных под
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 281
общим наименованием идей шестидесятых годов. Я не собираюсь се-
годня разбирать по существу эти воззрения, порожденные малодушною
безнадежностью. Я отмечаю, <как хроникер37',> это явление, столь ха-
рактеристичное для нашего времени и особенно ярко обозначившееся
именно в настоящий сезон. Книжки гг. Струве и Бельтова появились в
этот сезон и много нашумели своим ярым походом на этико-социоло-
гическую и народническую школы38', которые, кажется, преднамеренно
гг. экономические материалисты новейшей формации желают смешать
до неузнаваемости, пристегивая сюда же и таких почтенных представи-
телей экономического материализма старого типа, как г. Николай —он.
Теперь, однако, меня занимает и не эта полемическая сторона шумного
выхода гг. материалистов. Мне кажется поучительным сам этот выход.
Нельзя усомниться в том, что это <крикливое> воззрение есть порожде-
ние общего состояния общественной жизни, которое оно будто бы при-
звано исправить. Один из симптомов <этого> ухудшения — это воззре-
ние не господствует над ним, а следует ему и в смысле творчества идей
заранее осуждено по одному этому на бесплодие. Для умственного твор-
чества бесплодное, оно может быть небесплодным в руках тех, которые
пожелают сознательно служить интересам экономически господствую-
щих классов. Г. Янжул уже эксплуатирует это воззрение для насаждения
синдикатов40'. Г. Головин в «Русском вестнике» находит, что, оставляя в
стороне отдаленные идеалы гг. современных экономических материа-
листов (он называет г. Струве), в настоящее время он, г. Головин, может
с ними идти рука об руку41’. Г. Скворцов явно прислуживается капита-
лу42'... Все это признаки времени, поучительные для гг. Струве и Бель-
това (или, по крайней мере, для тех их единомышленников, которые
способны поучаться), знаменательные для всякого внимательного на-
блюдателя нашей общественной жизни и, как нельзя более, характер-
ные для переживаемого нами времени.
Если мы вернемся к вышенабросанной характеристике главных ли-
тературных течений шестидесятых годов, то мы найдем, что два из них:
экономическое и этико-социологическое (единственно сохранившиеся
и до сего времени) — сближались между собою еще на одном пункте,
общем обеим доктринам, именно на особом внимании к быту, нуждам и
задачам деревенской жизни. Это внимание к деревне отличало указан-
ные воззрения и от реалистического, и от всех передовых и демократи-
ческих доктрин западноевропейских. На этой почве и под влиянием этих
господствующих мировоззрений выросла обширная и талантливая на-
родно-беллетристическая литература с таким крупным писателем, как
Глеб Успенский, во главе и с целою группою высокоталантливых изоб-
разителей народной жизни, как Решетников, Левитов, Н.Н. Злато-
вратский, Н. Успенский, В. Слепцов. На той же почве и под тем же
влиянием выросла не менее обширная и богатая земско-статистичес-
282	Социологические этюды. Том Л
кая литература, как и целая литература статистико-экономических моно-
графий о сельском нашем быте, его порядках, его нуждах и проблемах.
Повременная печать зорко следила и постоянно летописала все это широ-
кое умственное движение, направленное к всестороннему изучению на-
рода, его настоящего состояния, его возможного развития. В это-то время
и появился термин «народничество», и сначала он употреблялся и в очень
обширном значении, и в очень различных значениях. Имея в виду, что
центром внимания общественной философии шестидесятых годов был
народ, надо было признать, что название придумано удачно и что оно и
могло бы означать именно все это общественное мировоззрение того
времени и вышедших из него течений. Тогда же, однако, появились по-
пытки конфисковать его в пользу какой-либо маленькой фракции. Осо-
бенно хлопотал об этом покойный Юзов. Не очень это ему удалось, и не
очень можно было и смущаться этими хлопотами, если в самом деле
обозначение это представляло удобство для обособления определенной
литературной группы43'. Начали появляться, однако, и другие, более опас-
ные диссонансы. Исходя из экономического материализма, т. е. из докт-
рины первенствующего значения экономии, некоторые «народники»
приносили в жертву всякой, даже несущественной экономической вы-
годе народа <все> остальные стороны жизни и развития, народного и
общественного.
Современное народничество в значительной степени соответствен-
но современному экономическому материализму, хотя, по-видимому,
и состоит с ним в самом крайнем противуречии. Начать с того, что и на-
родники, и материалисты придают исключительное значение экономике
национальной жизни. Далее, и те и другие впадают в исключительность,
одни рекомендуя исключительно самобытность, другие — <исключитель-
но> заимствование. Для одних традиционные устои так же палладиум44’,
как для других капитализм. Те и другие страдают своего рода историчес-
ким дальтонизмом, не видя или не желая видеть целые стороны истори-
ческой действительности. Одни, укрываясь за малыми делами и малень-
кими вопросами от крупных явлений и широких проблем, не допускают
возможности капиталистического процесса у нас45'. Другие, ослепленные
ярким маревом западноевропейского быта, упорно закрывают глаза пе-
ред невозможностью такого же процветания капитализма у нас. Те и
другие ищут выхода в одностороннем исключительном решении: поги-
бай все, лишь бы спасти экономические устои самостоятельного народного
хозяйства— восклицают одни, не понимая, что со всем другим непремен-
но погибнут и эти устои; пусть разоряется народ, но да торжествует вме-
сте с капитализмом высшая культура — возглашают другие, не понимая,
что разорить народ капитализмом возможно и у нас, а насадить высшую
культуру <хотя бы даже> такою ценою, пожалуй, и не удастся. Оба тече-
ния, полагая, что провозглашают новое слово, в сущности, возвраща-
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 2 83
ются к односторонней исключительности западников и славянофилов в
их крайнем выражении <‘>. Оба течения являются порождением одно-
го и того же факта — малодушного сомнения и смущения. <Покуда же
гг. народники и гг. материалисты вносят много смуты в нашу умствен-
ную атмосферу.> Идеалы справедливости, свободы и просвещения и
нравственные обязанности личности перед обществом и общества пе-
ред личностью не должны отодвигаться на задний план ради тех или
иных экономических задач; в области же экономической — соедине-
ние, а не разобщение факторов производства и пользование для этой
цели и богатым опытом Западной Европы, и готовыми условиями на-
шего экономического быта — эта формула так несложна и вместе с тем
так далека и от материалистов, и от народников.
Употребляя на последних страницах название «народники» и «эко-
номические материалисты», я прошу помнить, что применяю их в спе-
циальном ограниченном значении, не распространяя на все те умствен-
ные наслоения, которые, по праву присваивая себе то или другое на-
именование, вместе с тем не становятся в противуречие с только что
высказанною формулою. Я считаю за честь работать вместе с такими
писателями, как гг. Николай —он и Н.А. Карышев, хотя ни того, ни
другого нельзя причислить к социологической школе. С такими эко-
номистами нам размежевываться не приходится46' Некоторое фило-
софское разномыслие не мешает общественной солидарности. Неко-
торое философское разномыслие не может ведь не существовать и в
среде каждой школы, тем более между смежными и родственными шко-
лами... <Быть может, мне пора сказать несколько слов об одном таком
разномыслии между мною и одним из ближайших руководителей «Рус-
ского богатства». Я разумею вопрос о субъективном методе в социоло-
гии, защите которого в последнее время посвящены были некоторые
страницы одного из литературных фельетонов Н.К. Михайловского47'
Лет двадцать тому назад я в «Знании» возражал против субъективного
метода48’. Вообще я не думаю, чтобы это разногласие в вопросе о методе,
если бы оно и было даже полное, было существенным разномыслием.
Все-таки не лишнее будет указать пределы разномыслия и мое отноше-
ние к возобновившейся полемике.
Изучая разнообразную и не всегда солидарную аргументацию сто-
ронников субъективного метода, я нахожу возможным извлечь оттуда
<' Этот возврат к старине сказывается даже в терминологии. Так, г. В. В. с
укоризною называет своих противников «западниками», а г. Струве язвит меня
именем «националиста» . Любопытно отметить, что из живущих русских писа-
телей, наверное, нет другого, который бы писал против национализма так мно-
го и систематически, как автор этих строк... И тем не менее? Здесь дело даже не
в добросовестности. Г. Струве просто невольник своего положения, которое его
обязывает.>
284	Социологические этюды. Том II
два основных положения: 1) во всякое социологическое исследование
или построение дблжно сознательно вводить нравственный элемент и
2) как это введение в исследование нравственного элемента, так и сами
свойства общественных явлений обусловливают необходимость мысли-
тельного процесса, существенно отличающегося от мыслительного про-
цесса, который принят другими науками, и заключающегося в том, что
в нем участвует не только логика, одинаковая для всех, но и другие пси-
хологические образования (напр[имер], долг), субъективно различеству-
ющие. Прошу извинения, если допустил какую-либо неточность в фор-
мулировке, но я ведь не имею в виду критиковать это учение. Можно
еще сказать, что второе положение включает в себя и первое. Совершен-
но верно, но для меня важно было выделить первое положение, чтобы
сказать, что это та часть учения сторонников субъективного метода, кото-
рую я вполне одобряк>и которую никогда не оспаривал. Ею же, по-види-
мому, более всего дорожат гг. Михайловский и Кареев. На всестороннее
развитие распространенной формулы второго положения обращал боль-
ше внимания только автор «Исторических писем»49'. Быть может, недале-
ко от моего взгляда был г. Лесевич, когда писал, что надо говорить не о
субъективном методе, а о субъективной точке зрения50'. Если бы г. Лесе-
вич сказал «об этической точке зрения», я счел бы себя совершенно с
ним согласным. Если же я прибавлю к этому, что все новейшие нападки
на субъективный метод со стороны гг. Слонимского, Струве, Бельтова51'
и других направляются не против второго положения, а против первого,
которое я признаю и которое и пришлось недавно защищать г. Михай-
ловскому52', то мне нетрудно уже указать, что в этой полемике в суще-
ственном я согласен (и всегда был согласен) именно с последним. Для
цели, с которой сделана мною эта оговорка, этого вывода вполне доста-
точно, но для предупреждения всякого недоразумения прибавлю еще
одно маленькое пояснение.
Я вполне солидарен со сторонниками субъективного метода, когда
они настаивают на необходимости введения нравственного элемента в
социологическое исследование, и тем не менее я не причисляю себя к
сторонникам субъективного метода. Дело в том, что нравственный эле-
мент есть величина сложная. Можно говорить о нравственном мировоз-
зрении и о нравственной природе, о нравственных идеях и о нравствен-
ных чувствах. Что же должно участвовать в социологическом труде (за-
метьте, социологическом, а не публицистическом или политическом),
нравственные идеи или нравственные чувства? В ответе на этот вопрос
мы можем разномыслить: я ограничиваюсь идеями. Нравственные идеи
подлежат общему логическому суду и критическому анализу; нравствен-
ные чувства субъективны (по крайней мере, отчасти)... Поэтому я говорю
об этическом элементе, а не о субъективном... Да простит мне читатель
это маленькое отступление pro domo sua53'.>
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской литературе 285
Возвращаясь к сюжету, мы можем подвести итоги нашему обзору •
современного умственного движения <(конечно, не всего, а той его час-
ти, которой сегодня успели коснуться)>. Явление, подготовлявшееся
многие годы с тех пор, как постепенно мелело общественное движение,
сказалось в настоящее время двумя характерными фактами: шумным
выходом экономических материалистов и обособлением группы народ-
ников. <То и другое произошло в настоящий зимний сезон54' Первое
явление успело обрисоваться вполне ярко; второе еще собирается ска-
зать свое окончательное слово.> Смысл и значение обоих, <однако,> до-
статочно ясны. Это шквал малодушного сомнения в творческих силах
нации, набежавший из недр общественной реакции и на время омра-
чивший поверхность широкого и глубокого течения умственной и об-
щественной жизни, направленного на плодотворный труд для благоден-
ствия, развития и достоинства нашего стойкого и бодрого в труде и в
невзгоде парода. Не будем же маловерами; «верою человек спасается»55'
Но не будем и малоделами; «вера без дел мертва есть»56’ <А дела много,
гораздо больше и серьезнее самой крикливой полемической шумихи.>
г
ЭТЮД ПЕРВЫЙ
Обзор социологической проблемы
Глава I.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ_______________________________
§ 1.	Хронологически одна из старейших, наука об обществе сравни-
тельно недавно, значительно позже большинства других наук, вышла на
путь положительного знания. Из всевозможных религиозных и фило-
софских доктрин исходила в течение веков наука об обществе. Всевоз-
можные задачи она преследовала, только не задачи положительного
научного знания. Как одно из ответвлений этого положительного зна-
ния обществоведение складывается лишь в XIX веке и является наукою
о законах, управляющих строением общежитий, их отправлениями, их
возникновением, развитием и распадением1' Таковы границы и таково
содержание всей области обществоведения. Такова задача социологии как
науки, которая обобщает выводы и законы многих других обществен-
ных наук (политической экономии, этики, правоведения, лингвистики
и других), занимающихся разными родами явлений, входящих <в об-
щественную жизнь,> в состав общежития как часть в целое.
Законами строения какого-либо тела или системы тел мы называем
открытые наукою постоянства2' в составе тела или системы, в отноше-
ниях между составными частями, в их распределении, их свойствах, при-
знаках и количествах, в их отношениях к окружающим телам и явлени-
ям (к среде). Законами отправлений тела или системы тел мы называем
открытые наукою постоянства в движениях, проявляемых всем телом
или системою и их составными частями, в отношениях и взаимных вли-
яниях этих движений между собою, их согласовании, обмене, действии
и воздействии, в отношениях и взаимных влияниях между этими движе-
ниями, присущими телу и его частям, и движениями в среде. Наконец,
законами развития (возникновения и разрушения в том числе) называ-
ются открытые наукою постоянства в последовательных изменениях, пре-
терпеваемых телами и системами и преобразующих их строение и их
отправления. Эта повторяемость последовательных изменений состав-
ляет предмет учения о развитии, как повторяемость отношений по
Глава I. Определение проблемы	28 7
составу, его распределению и его движениям — предмет учения о строе-
нии и отправлениях. Социология, подобно всякой другой абстрактной
науке, заключает в себе и учение о строении и отправлениях общежитий
(социальная статика), и учение о развитии или прогрессе (социальная
динамика)3’ По отношению к общежитиям социология изучает те по-
стоянства и те последовательности, которые по отношению к живым
телам изучает биология, по отношению к неорганическим телам — фи-
зика, по отношению к молекулам — химия, по отношению к небесным
телам и небесным системам — астрономия, по отношению к отвлечен-
ным массам и массовым движениям — механика4'
Постоянства и последовательности, проявляемые общежитиями в
строении, отправлениях и последовательных изменениях строения и
отправлений, подлежат изучению социологии во всем их обьеме и мно-
гообразии и должны охватывать все роды и виды общественных явле-
ний, их взаимоотношений и их отношений к среде. Поэтому ни одна
доктрина, основывающая свои выводы на изучении только одного или
нескольких из многих родов этих феноменов, не может претендовать на
истинно научное истолкование общественной жизни и ее законов и не
только всей общественной жизни в ее совокупности, но даже и того рода
явлений, на котором эта доктрина специализовалась. Такие доктрины:
экономические, юридические, этические, филологические, историко-
философские — могут иметь практическое значение, освещая изучаемый
вопрос некоторыми лучами понимания раньше, нежели социология
могла бы предложить научное решение. Они, эти доктрины, могут иметь
и значение материала для построения обществоведения; но в строго на-
учном смысле, с точки зрения тех требований, которые предъявляются
положительному знанию, они остаются лишь в преддверии науки, кото-
рая должна и разложить предмет изучения на его составные элементы и
скомбинованные в нем факторы, и затем воссоздать их единство в син-
тетическом истолковании. Мы здесь не собираемся предложить такой
полный конечный синтез. Мы хотим только в общедоступном изложе-
нии дать некоторые научные истины, касающиеся строения, отправлений
и развития общежитий и разработанные с социологической точки зре-
ния, как она нами выше выяснена. Эта точка зрения требует, чтобы, рас-
сматривая любой род явлений, совершающихся в общежитиях, иссле-
дователь не забывал их места в ряду других общественных явлений и их
взаимной зависимости, и со всеми этими другими явлениями, и со всею
сложною совокупностью общежития, и со всею сложною совокупнос-
тью среды. <Напомнить в связном изложении ряд научных истин, легко
забываемых в последнее время, — такова задача этих очерков.>
§ 2.	Общежитие всегда и всюду является сочетанием живых тел и
согласованием их движений (действий), этим определяя свое место
среди многообразия всяких иных сочетаний всяких иных единиц и
288	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
<всяких иных согласований^ всяких иных движений1. Все мироздание
есть лишь это многообразие сочетаний и согласований. Молекулы соче-
тают внутри себя другие молекулы или атомы, согласующие свои движе-
ния, причем химия изучает именно законы этих сочетаний и согласова-
ний. Физические тела представляют сочетание молекул; физика изучает
эти сочетания и соответственные согласования движений. Небесные тела
являются сочетанием физических тел, небесные системы — небесных тел;
астрономия трудится над законами этих сочетаний и присущих их состав-
ным частям согласованных движений. Законы, управляющие расположе-
нием и движением атомов внутри молекул, по существу своему совершен-
но те же, что и законы, управляющие движениями и отношениями не-
бесных тел внутри небесных систем. И химические законы первых,
и астрономические'законы последних, и всякие остальные научные за-
коны: физические, биологические, социологические — все сводятся или
должны быть сведены к математическим законам пространственных от-
ношений и движений, к законам геометрии и механики. Постоянства и
последовательности, раскрываемые в природе науками, выразить в тер-
минах геометрии и механики должно быть задачею всех наук, социоло-
гии в том числе.
Сравнительная легкость изучения немногих крупных отношений,
движений и изменений, более удобных и для наблюдения, и для счисле-
ния, повела к тому, что первые были открыты законы астрономические,
затем — физические, и только в самое последнее время теоретическая
химия успела в общих чертах подвести и законы химические под общий
тип, выражающий свои теоремы в терминах геометрии и механики6'
При этом далеко не раскрыта еще вся совокупность этих химических
сочетаний и согласований, сравнительно труднее доступных наблюде-
нию по дробности и счислению по бесконечному множеству. Благодаря
именно тому обстоятельству, что применение наблюдения и счисления,
индукции и дедукции затрудняется от астрономии к физике и от физики
к химии, и развитие этих наук исторически двигалось в той же последо-
вательности.
Эта иерархия наук от более простых и доступных к более сложным и
трудным установлена тому полвека назад Огюстом Контом7’. Кто теперь
не знает этой иерархии? Для своего времени она была гениальным откры-
тием. Она остается лучшею классификацией знания и по настоящее
' Я говорю покуда об общежитиях (communitas), а не об обществах (societas),
потому что выражение «общежитие» представляется более общим. Например,
полипняк5 не есть общество, но есть, однако, общежитие, как общежитием же
является и высшее организованное человеческое общество. Мы постепенно
дойдем и до общества как одной из форм общежития и как главного предмета
социологического изучения. сСначала же необходимо обозреть главные фор-
мы коллективной жизни: типы и роды общежитий вообгце.>
Глава I. Определение проблемы	289
время, хотя содержание и объем знания преобразовались с тех пор до
неузнаваемости. Это преобразование глубоко отразилось и на значении
и смысле контовской классификации. От нее остался почти только вне-
шний порядок наук. Мотивы же именно такого распределения разных
сфер знания совершенно изменились. Исходя из ему современного со-
стояния естествознания, Огюст Конт полагал, что вместе с усложнением
научного изучения идет и усложнение самих изучаемых явлений. Он
полагал, что в каждую следующую комбинацию, подлежащую изучению
в указанной им последовательности, вступают новые явления, неизвест-
ные предыдущей комбинации, причем законы каждой следующей на-
уки являются поэтому менее универсальными, более частными. Этот ряд
все уменьшающейся универсальности законов, все возрастающей слож-
ности явлений и все возрастающей трудности исследования и был глав-
ною основою установленной Контом классификации. В настоящее вре-
мя невозможно уже поддерживать эту главную основу. Физика успела
свести все свои «силы» (именно составлявшие «новое» явление, неизвест-
ное механике и астрономии) к вибрациям и движениям, следующим в
точности тем же законам динамики, как и отвлеченная точка механики
или небесное тело астрономии"’. Никаких новых явлений не привходит,
и законы их развития столь же универсальны или даже те же самые уни-
версальные законы. С другой стороны, и химия после грандиозной по-
пытки (английская химическая школа9') свести все свои «элементы» к
построениям и фигурам геометрическим (по которым располагаются
атомы внутри молекул) ныне домогается (Менделеев10’) эти геометричес-
кие принципы дополнить механическими принципами согласованных
(координированных) движений атомов внутри молекулы. С установ-
лением этих принципов и законы химии становятся теми же универ-
сальными законами космических сочетаний и движений, как и законы
геометрии, механики, астрономии и физики. Однако если Огюст Конт и
неправ, располагая все явления, изучаемые механикой, астрономией, фи-
зикой и химией, по линии увеличивающейся сложности и уменьшаю-
щейся универсальности, то все же установленный им вместе с тем прин-
цип постепенного осложнения научного исследования последовательно
от механики через астрономию и физику к химии сохраняет все свое
значение11’. Это осложнение исследования зависит от наших познава-
тельных способностей, все труднее справляющихся с все уменьшаю-
щимся размером и все возрастающим множеством изучаемых явлений,
следующих, однако, тем же самым универсальным законам геометрии
и механики. Поэтому и в настоящее время перечисленные науки (гео-
метрия, механика, астрономия, физика и химия) должны располагаться
при их классификации и при изучении именно в той самой последователь-
ности, которую полстолетия тому назад указал знаменитый основатель
позитивной философии.
10 Социологические этюды
290	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
Однако ни общежитие, ни социология не находят покуда себе места
ни в этом ряду сочетаний, все более дробных и множественных, ни в
этом ряду наук, все более сложных и все менее доступных. Что мы ви-
дим в этом ряду явлений, как они выясняются в свете нам современной,
послеконтовской науки? Мы видим иерархию сочетаний разных единиц,
сопровождаемых согласованиями движений этих единиц: сначала со-
четания самых дробных, конечных единиц (атомов)12', или сочетания
химические; затем сочетания этих единиц в тела, или сочетания физи-
ческие; сочетания физических тел в небесные тела, этих последних —
в небесные системы, сочетания систем — во вселенную, или сочетания
астрономические. Все вместе объемлют, по-видимому, все фазы сочета-
ний, оставляя внизу лестницы неделимый и недоступный восприятию
атом, а вверху упираясь в лежащую тоже за пределами нашего восприя-
тия вселенную. Лестница наук идет как раз по обратному направлению,
начиная с изучения сочетаний астрономических и нисходя чрез физичес-
кие к химическим. Но ни в восходящей лестнице явлений, ни в нисходя-
щей лестнице наук некуда поместить общежитие и обществоведение, как
нет места в этой иерархии и единицам общежития, живым телам, и био-
логии, их изучающей.
Невключение явлений жизни в эту иерархию универсальных соче-
таний от атома до вселенной и составляет причину невключения в эту
иерархию и общежитий, составляющих сочетание живых тел и согласо-
вание их движений (действий). Как сочетания, подобно всякому друго-
му сочетанию, подобно молекуле, физическому или небесному телу,
и общежития в проявляемых ими отношениях, движениях и изменени-
ях должны следовать тем же универсальным законам геометрии и меха-
ники. Но как сочетание единиц, по своей особой природе не входящих в
иерархию инертных сочетаний неорганической природы, общежития
должны видоизменять проявление универсальных законов под влия-
нием особой природы своих составных единиц. Поэтому, если первою
задачею социологии должно быть раскрытие тех форм, под которыми
проявляются в общественной жизни универсальные законы сочетания
(геометрии) и согласования (механики), то второю не менее важною
задачею является и раскрытие форм проявления особой природы со-
ставных единиц и ее комбинации с законами универсальными.
§ 3.	Общежитие, сказали мы, есть не только сочетание единиц, как
все упомянутые универсальные (неорганические) сочетания, но и соче-
тание единиц живых. Мы уже знаем, что и для этих единиц нет места в
восходящей лестнице универсальных сочетаний. Однако живое тело су-
ществует в природе и, входя единицею в состав общежития, в свою оче-
редь, слагается из единиц, из органических молекул, которые тоже не
находят места в универсальной лестнице сочетаний. Органическая мо-
лекула слагается сне из атомов, а> из других молекул (неорганических),
Глава I. Определение проблемы	291
как, с другой стороны, общежития входят вместе с находящимися в их
составе живыми телами и органическими молекулами в состав небесно-
го тела. Таким образом, рядом с первою, универсальною, иерархией
(атом, простая молекула, сложная неорганическая молекула, физическое
тело, небесное тело, небесная система, вселенная), мы открываем вто-
рую, частную иерархию: атом, простая неорганическая молекула (хими-
ческий элемент), органическая молекула, живое тело, общежитие, небес-
ное тело, небесная система, вселенная. Третий, четвертый и пятый чле-
ны иерархии отличают вторую от первой, которая полна и закончена
без введения в нее органической молекулы, живого тела и общежития.
Органическая молекула, живое тело, общежитие могут, правда, входить
в состав небесного тела, но могут и не входить. Их присутствие не нужно
для существования небесного тела. Их отсутствие нимало не нарушит
указанной иерархии сочетаний, безусловно необходимой для существо-
вания небесного тела. Атом, неорганическая молекула, физическое тело
по необходимости должны входить в состав небесного тела. Без них нет
и небесного тела. Точно так же, с другой стороны, образование неорга-
нических молекул необходимо для образования молекулы органической,
между тем образование органической молекулы не нужно ни для неор-
ганической молекулы, ни для физического, ни для небесного тела. От-
сутствие в природе органической молекулы, или живого тела, или обще-
жития не расстроило бы иерархии космических сочетаний от атома до
вселенной. Неделимые атомы, бесконечно малые и бесконечно много-
численные, чрез ряд сочетаний образуют вселенную, единую и беско-
нечно великую. Для этого атомы должны пройти чрез фазисы сочетаний
в неорганические молекулы, физические и небесные тела. Они не долж-
ны для этого проходить чрез фазисы органической молекулы, живого
тела и общежития1. Если бы этих форм сочетаний и вовсе не существо-
вало, вселенная так же равнодушно продолжала бы «красою вечною си-
ять»13'. Некому было бы называть красою это многообразное сочетание
атомов, и только...
Органическая молекула, живое тело и общежитие не суть необхо-
димость [ни] для существования вселенной, ни для составляющих ее
миров, небесных, физических и химических тел, но, существуя, тем не
менее, они вносят своего рода влияние и в развитие космоса. Не необ-
ходимые космосу, они сравнительно очень неустойчивы в своем бы-
тии. Неустойчивость эта распространяется на физическое, химическое
и астрономическое бытие. Условия появления и существования жизни
(которая и объемлет собою эту вторую лестницу сочетаний) в составе
небесного тела очень сложны и непостоянны, а малейшее их наруше-
ние неизбежно влечет отсутствие жизни, ее разрушение и разложение.
1 Некоторые гипотетические соображения о необходимости появления жизни
при наступлении известных условий планетного существования см. ниже: § 21.
292	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
С другой стороны, химическая неустойчивость органических молекул
(легкая разложимость на составляющие неорганические молекулы) и
такая же неустойчивость их физического сочетания в живые тела
(смертность), а этих последних — в общежитие составляют общую
отличительную особенность всех явлений жизни и дополняют собою
только что упомянутую неустойчивость их бытия в составе небесного
тела. Жизнь, являясь частным, менее универсальным случаем космичес-
кого развития, должна изучаться после универсального и общего слу-
чая, воплощенного в косном (инертном) мире неорганическом. Место
биологии после химии было вполне правильно указано Огюстом Кон-
том. С биологией, изучающей живые тела, разделяют, конечно, судьбу,
с одной стороны, органическая и физиологическая химия, изучающая
органическую молекулу, а с другой — социология, исследующая зако-
ны сочетания живых тел в общежития и законы этих последних. Та-
ким образом, кроме задачи раскрыть и объяснить те формы, в кото-
рых общекосмические законы сочетаний и согласований проявляются
в жизни общественной, социология, как мы уже упоминали, должна рас-
крыть и те формы, в которых в общежитиях обнаруживаются специфи-
ческие свойства живых единиц и органических молекул и специфические
особенности в согласовании (координировании) движения этих специ-
фических единиц. Короче говоря, второю основною задачею общество-
ведения является необходимость раскрыть влияние отличительных осо-
бенностей живых тел на законы, управляющие их сочетанием и согласо-
ванием их движений, законы, в основании своем общие всему космосу.
Сочетания живых единиц бывают, однако, далеко не одного и того
же рода и значения, и не все сочетания живых единиц суть общежития.
Весьма немногие живые тела слагаются непосредственно из органичес-
ких молекул. Громадное большинство, напротив того, сложилось из пер-
воначально независимых живых тел, постепенно слившихся в одно це-
лое и развившихся в сложное тело или организм. Такой организм явля-
ется в такой же мере сочетанием живых единиц, как и общежитие. Ясно,
что недостаточно назвать общежитие сочетанием живых единиц. Оно
есть сочетание живых единиц, раздельно существующих, сочетание осо-
бей или индивидов. Таким образом, кроме общих всему живому специ-
фических особенностей, живые тела, входящие в состав общежития,
обладают еще одною специфическою особенностью — индивидуально-
стью. Она заключается, прежде всего, в централизации отправлений, так
что при существовании одного только руководящего центра расчлене-
ние тела делается невозможным. Тело становится неделимым. Этой не-
делимости могут быть разные степени развития, и индивидуальность
живого тела может быть разная. От этого в высшей степени зависит ха-
рактер и развитие сочетаний и согласований, составляющих содержание
общественной жизни. Поэтому третьей основной задачей социологии
Глава I. Определение проблемы	293
является раскрытие влияния индивидуальности составных единиц об-
щежития на законы сочетаний и согласований, общие всему сущему и
всему живому.
Этим не исчерпывается проблема обществоведения. Общежитие не
есть простое неопределенное скопление индивидов, но преследует опре-
деленные задачи, обладает определенными функциями и имеет соответ-
ственную определенную организацию, составляющую специфическую
особенность общественности, неизвестную ни органическим молекулам,
ни живым телам вообще, ни индивидам в частности. Эта специфичес-
кая организация, сама создаваясь под влиянием универсальных законов
сочетания и согласования и частных законов жизни и индивидуальнос-
ти, в свою очередь, реагирует на входящих в состав общежития индиви-
дов, влияет на них, их приспособляет и преобразует. Чрез них она до
известной степени как бы сама себя создает. Таким образом, является
четвертая задача социологии: раскрыть и те особенности сочетания еди-
ниц общежития и их движений, которые, прямо не вытекая [ни] из кос-
мического закона сочетаний и согласований, ни из его видоизменения в
явлениях жизни и индивидуальности, вносятся самим специфическим
общественным сочетанием и его продуктами, заключенными в тканях
сочетающихся единиц и в отложениях в среде.
Следовательно, общежитием должно называть определенное специ-
фическое сочетание живых неделимых тел. Это предварительное опреде-
ление предмета науки дает нам возможность сделать и предварительное
определение социологии, которая, стало быть, раскрывает проявление в
общежитиях универсального закона сочетаний <(законов геометрии и
механики)> и влияние на это проявление законов жизни, индивидуально-
сти и общественности. <Это вводит нас с достаточною определеннос-
тью в круг задач и явлений, подлежащих социологическому изучению.>
Глава II.
СОЧЕТАНИЕ И РАСПАДЕНИЕ1_____________________________
§ 4.	Простые молекулы, слагающиеся из <первозданных и> недели-
мых атомов1’, суть химические элементы. Из этих химических элементов
слагается все сущее, нами познаваемое. Простые молекулы бывают в со-
стоянии газообразном, жидком или твердом. Молекулы химического
элемента, находящегося в состоянии газообразном, существуют <совер-
шенно> независимо друг от друга и <совершенно> независимо от ка-
ких-либо других молекул. Минуя сочетание в сложную химическую мо-
лекулу, они избегают сочетания в физическое тело, непосредственно
входя в состав тела небесного. За этим единственным ограничением
пределами атмосферы небесного тела молекулы физического элемента
в состоянии газа не входят ни в какие иные сочетания, а их движения не
подчиняются никакому иному постоянному согласованию. Полная сво-
бода движения (в пределах атмосферы) есть характеристическая особен-
ность молекул всякого газа. Движение молекул может быть вращатель-
ное, колебательное, волнообразное, прямолинейное, криволинейное (по
орбите). Из них движение прямолинейное и вращательное может быть
уделом и свободных молекул газа; движения колебательные, волнооб-
разные, криволинейные возникают как последствия согласования с дви-
жениями других молекул и масс. Прямолинейное движение всегда при-
суще молекуле газа, вращательное является необходимым последствием
столкновений прямолинейно движущихся молекул, когда это столкно-
вение дает толчок по касательной. Этому учит механика, как и тому, что
вращательное движение придает вращающемуся телу свойство, анало-
гичное упругости, свойство отражаться и отражать другие тела. <Моле-
кулы газов наполняют собою атмосферу небесного тела.> В состоянии
1 Выражения «сочетание» и «распадение» мною усвоены для этого этюда
именно потому, что они в частности не усвоены терминологиею ни одной на-
уки и потому удобно могут охватить вообще процессы ассоциации и диссоциа-
ции, где бы они ни происходили.
Глава II. Сочетание и распадение	295
газа, т. е. состоянии свободном, не согласованном определенным спосо-
бом с другими движениями, молекулы носятся в пределах атмосферы,
постоянно сталкиваясь и отталкиваясь. В состоянии движения согласо-
ванного они являются единицами, из которых слагаются физические и
небесные тела, живые тела и общежития.
Эти общие данные о <газовых> молекулах, их свойствах и их дей-
ствиях нас несколько подготовляют для усвоения универсальных зако-
нов, управляющих сочетанием вещества (молекул и атомов) и согласо-
ванием движений. Движение свободной молекулы газа ничем не связа-
но и не ограничено. Лишь тогда, когда молекулы вступают в сочетание,
их движения получают ограничение, а количество этого движения, при-
сущее молекуле (и называемое энергией молекулы), уменьшается. Толь-
ко за счет такого сокращения энергии молекулы и возможно ограниче-
ние движения, подчинение его указанному пределу. Если <ее> энергия
остается в прежнем размере, то молекула будет двигаться в простран-
стве с прежнею скоростью и в прежнем направлении. Столкновения с
другими молекулами изменяют направление и скорость движения. Бес-
конечное множество столкновений порождает и бесконечное множество
этих изменений в направлении и в скорости движения свободно нося-
щихся газовых молекул. Если бы атмосфера обладала энергией, равно-
мерно разлитой по всем молекулам (т. е. всюду была бы одной темпера-
туры, плотности, состава), и если бы эти молекулы были бы одинаковой
массы, то они должны бы были вечно носиться в свободном состоянии,
вечно сталкиваясь, отражаясь и поддерживая равенство энергии, рав-
ную скорость и равное количество движения, равную его силу2'. Этому
учит механика, именно, что после столкновения двух тел, отразившихся
друг от друга, они продолжают движение с равною силою, как бы раз-
лична ни была эта сила до столкновения3'. Сила же равна произведению
массы на скорость4'. Несомненно, однако, что молекулы атмосферы не-
одинаковой массы и не с одинаковою скоростью движения. Это вносит
совершенно новое явление в эту систему несогласованных прямолиней-
ных и вращательных движений.
Возьмем пример. В атмосфере двигаются молекулы двух газов, лег-
кого и тяжелого. Если сила движения первой была равна, положим, = ab
(где скорость = я, а масса = Ь), а сила движения второй = 9аЬ (причем обе
обладали до столкновения одинаковою скоростью = а), то после столк-
новения сила движения уравнивается» т. е. у каждой будет равна .
Такою силою будет обладать и легкая, и тяжелая молекула. Разделив это
количество на массу = Ь, мы получим скорость легкой молекулы = 5 а.
Разделив же на массу = 9Ь, мы получив скорость тяжелой молекулы = у.
Скорость легкой молекулы увеличилась в пять раз, скорость тяжелой
уменьшилась почти вдвое. После второго столкновения этой тяжелой
молекулы с другой такой же легкой, тяжелая молекула сохранит всего V я;
296	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
после третьего столкновения останется всего 7Ч а; после четвертого только
7 й; после пятого меньше 7, й...5’ Словом, движение тяжелой молекулы
все замедляется, передаваясь легким молекулам; энергия, в ней заклю-
ченная, все сокращается. Движение тяжелой молекулы все уменьшается,
как линейное, так и вращательное, а с потерею последнего теряется и
отражаемость6’, так что когда две такие потерявшие энергию молекулы,
наконец, налетят друг на друга, они уже не оттолкнутся, а сцепятся. Так
происходит дело при переходе молекул из свободного состояния газа в
связанное состояние жидкого или твердого тела. Если же мы припом-
ним теперь, что молекулы атмосферы различаются не только массами
(как мы для упрощения примера предположили), но и скоростями, по-
стоянно испытывая пертурбационное7' влияние земли, солнца, эфир-
ной среды’’, постоянно и неравномерно изменяя скорость движения,
то представим себе довольно отчетливо этот процесс сочетания сво-
бодных*молекул и согласования их движения'. Потеря сочетающими-
ся молекулами "части заключенной в них энергии так же неизбежно,
стало быть, сопровождает процесс сочетания, как и согласование со-
храняемого движения. Сочетание происходит на счет утраты энер-
гии сочетающегося вещества — таков универсальный закон сочетаний.
Простым дополнением этого закона явится его обратное выражение,
что распадение и разложение вещества происходит на счет приобре-
тения энергии этим веществом10'. Герберт Спенсер называет первый про-
цесс интеграцией, второй — дисинтеграцией"'
§ 5.	Простые молекулы, слагающиеся из атомов, являются первою
ступенью сочетания вещества. Вслед за тем вещество, как уже упомяну-
то, проходит целый ряд сочетаний, всегда сопровождаемых утратою со-
четающимся веществом части энергии и новым, более полным согласо-
ванием сохраняемой энергии. Последовательность этих сочетаний не
всегда одна и та же. Так, мы уже знаем, что простые молекулы могут вхо-
дить прямо в состав небесного тела, не вступая предварительно ни в ка-
кие иные сочетания. Таковы в нашей атмосфере молекулы кислорода,
азота, водорода, аргона. В той же атмосфере вместе с ними плавают слож-
ные молекулы водяного пара, углекислоты, болотного газа12' и других.
В этом случае молекулы кислорода, углерода, водорода вступают в раз-
личные между собою сочетания и образуют сложные молекулы, которые и
входят непосредственно в состав небесного тела, избегая предварительного
1 Напр[имер], теплая атмосфера настигнута струей холодного ветра. Срав-
нительно тяжелые молекулы водяного пара, свободно носившиеся в теплой ат-
мосфере, где сравнительно легкие молекулы углерода и азота обладают значи-
тельною скоростью, начинают теперь сталкиваться с медленно двигающимися
молекулами холодной струи. Начинаются выравнивания энергии, и в точности
происходит описанный процесс. Пары сгущаются’’.
Глава II. Сочетание и распадение	297
сочетания в тело физическое. Но, например, те же молекулы водяного
пара, свободно носящиеся в воздушном океане, сгущаются при извест-
ных условиях в водяную каплю или кристаллизуются в снег. В том и дру-
гом случае они образуют сначала физическое тело, а затем уже в этом
новом сочетании входят в состав небесного тела. Может быть и такой
случай, что простая молекула, не сочетаясь в сложную, прямо сочетается
в физическое тело. Алмаз как химически чистый кристалл углерода пред-
ставляет этот случай; можно указать и на благородные металлы. Небес-
ное тело может быть все газообразным, как, напр[имер], некоторые ту-
манности; тогда могут иметь место только первые два случая сочетаний.
С появлением жидкого ядра и твердой коры появляются и два другие
случая. При этом третий случай, т. е. сочетание простой молекулы в фи-
зическое тело чрез предварительное сочетание в сложную молекулу, есть
метод, господствующий в природе. Непосредственное сочетание про-
стых молекул в физическое тело встречается сравнительно гораздо реже.
Сложная молекула есть наиболее распространенная вторая ступень в ле-
стнице космических сочетаний.
Процесс сочетания простых молекул в сложные, напр[имер], сго-
рание водорода или углерода, <т. е. соединения этих элементов с кис-
лородом^ всегда сопровождается, как и всякое другое сочетание, ут-
ратою части энергии, согласованием остающейся части и передачею
утрачиваемой энергии среде13' Среда состоит из физических тел, их
молекул и свободных атомов эфира. Сообразно этому и утрата (осво-
бождение) энергии сочетающимся веществом возбуждает в среде дви-
жение эфира (свет, лучистую теплоту14', электричество), молекул (мо-
лекулярную теплоту15', звук, таяние, испарение, расширение) и масс
(механическое движение, напр[имер], при взрывах). Сложные молекулы,
сочетавшиеся из простых, могут, в свою очередь, вступить и большею
частью вступают в новые химические сочетания, образуя молекулы еще
более сложные. Эти последние могут пройти тот же процесс и т. д. Всю-
ду, однако, на всякой ступени сочетание сопровождается теми же явле-
ниями согласования одной части движения, утраты другой его части и
соответственного возбуждения в окружающей среде атомного, моле-
кулярного или массового движения. С этим последовательным осво-
бождением (утратою) движения вещество, все вступающее в последо-
вательные сочетания, становится все беднее энергией. Чем сложнее мо-
лекула, тем обыкновенно она беднее энергией, т. е. отношение между
массою и движением изменяется в пользу массы и в ущерб движению.
На ту же единицу вещества остается в нем все меньше единиц движе-
ния. Вещество становится покойнее, и для выведения его из покоя
требуется все большее количество движения. Иначе говоря, вещество
становится все устойчивее <в химическом смысле. Возрастание устой-
чивости химических сочетаний есть один из основных законов хими-
ческого развития космоса.>
298	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
Закон возрастающей устойчивости химических соединений выража-
ется <не только сочетаниями, все более и более сложными, но> также и
заменою одних соединений другими той же сложности, но большей ус-
тойчивости. Одна и та же молекула при вступлении в сочетание с другими
молекулами теряет движение не в одинаковом размере, удерживая для но-
вого сочетания то больше, то меньше движения. Водород и углерод, со-
единяясь в разные углеводороды, утрачивают энергии при этих сочетани-
ях гораздо меньше, нежели тот же водород при соединении с кислородом,
когда образуется вода, или тот же углерод с кислородом же, когда образу-
ется углекислота. Вследствие этого вода и углекислота гораздо устойчивее
углеводородов. Вода, встречаясь и смешиваясь с углеродом, не преобразу-
ется в углеводород и углекислоту; углекислота, встречаясь и смешиваясь с
водородом, не преобразуется в углеводород и воду; но углеводород,
встречаясь и смешиваясь с кислородом, имеет склонность преобразоваться
в углекислоту и воду, освобождая при этом массу энергии в виде света,
теплоты, порою громадного механического движения (взрывы). Когда мы
зажигаем в лампе керосин или в уличном фонаре светильный газ16’, мы
лишь пользуемся этою склонностью неустойчивых богатых энергией со-
единений (в данном случае углеводородов) переходить в более устойчи-
вые, сравнительно бедные энергией соединения и возбуждать при этом в
среде энергию, между прочим, в виде света, нами желаемого в данном слу-
чае. <3акон возрастающей устойчивости химического строения космоса
является, таким образом, законом универсальными
Когда сочетаются разнородные молекулы, образуется химическое
соединение, сложная молекула. Когда сочетаются молекулы однородные
(напр[имер], водяного пара между собою), происходит физическое сцеп-
ление и образуется физическое тело. Сцепление есть свойство, приобре-
таемое веществом при переходе молекул из состояния свободного (газо-
образного) в физическое тело, которое, смотря по степени сцепления и
роду согласованного движения сцепившихся молекул, мы называем жид-
ким или твердым. Нечего много распространяться о том, что и при этом
сочетании происходит утрата движения, возбуждение движения в среде
и особое согласование сохраняемого движения. Сочетание вещества на
всех ступенях ныне рассматриваемой нами <универсальной> лестницы
косных (инертных) сочетаний сопровождается согласованием части дви-
жения, утратою другой части и соответственным этой утрате возбужде-
нием движения в среде.
§ 6. Закону сочетания в точности соответствует обратный случай,
закон распадения. Поскольку сочетание сопровождается утратою и со-
гласованием движения, постольку распадение характеризуется приобре-
тением энергии и расстройством согласованности движений. Нагревая воду,
мы ее превращаем в газ; продолжая нагревать, мы достигаем разложения ее
Глава II. Сочетание и распадение	299
на водород и кислород. Нагревание17' же есть приобретение нагревающим-
ся веществом энергии, увеличение молекулярного движения.
Простое скопление вещества не есть сочетание. Механическое раздроб-
ление тела или отторжение его частей не есть распадение. Такое накопле-
ние может и не сопровождаться утратой и согласованием энергии, такое
отторжение — ее приобретением. <Напр[имер], в сосуде А налита вода;
такая же вода той же температуры находится и в сосуде В; если часть этой
воды из сосуда А перельем в сосуд В, то один накопит вещество, а другой
утратит, но отношение между массою вещества и количеством движения
останется прежнее. Вода обоих сосудов не находилась, стало быть, ни в
процессе сочетания, ни в процессе распадения. Если же вода в сосуде А
была высокой температуры и, частью прибавленная к воде сосуда В, по-
высила ее температуру, то вода этого последнего сосуда, хотя и увеличила
количество вещества, претерпела изменение по направлению распадениям
Предположим, напр[имер], какое-нибудь тело, заключающее в себе п ки-
лограммов вещества, а в нем т килограммометров энергии1, находится в
процессе изменения, после которого оно заключает 2п килограммов ве-
щества, а в этом веществе 4т килограммометров движения18’ Тело нако-
пило вещества вдвое, и, несмотря на это, оно находилось в процессе рас-
падения. Прежде, до процесса, на один килограмм вещества приходилось
— килограммометров энергии; после же процесса на один килограмм ве-
"	2т	—
щества приходится энергии — килограммометров. Тело дисинтегриро-
валось, как выразился бы Спенсер. Таким образом, тела и молекулы нахо-
дятся в процессе сочетания (интегрируются), когда отношение между мас-
сою вещества и количеством движения, в них нашедших сосредоточение
и согласование, изменяется в пользу массы и в ущерб движению. Наобо-
рот, тела или молекулы находятся в процессе распадения (дисинтегриру-
ются), если это отношение изменяется в пользу движения и в ущерб мас-
се. Тело может находиться в процессе сочетания, даже раздробляясь, от-
торгая свои части, утрачивая вещество. Оно может находиться в процессе
распадения даже при накоплении вещества.
Мир не знает покоя. Все в мире движется. Поэтому и сочетание долж-
но неизбежно сопровождаться согласованием движения сочетающих-
ся единиц. Согласование же движения есть его ограничение, уменьше-
ние. Его появление <неизбежно> обнаруживает утрату части движе-
ния сочетающимися единицами. В мире, однако, ничего не теряется, и
энергия, утраченная одним веществом, должна быть передана другому:
иначе говоря, всякое сочетание вещества, сопровождаемое утратою им
части энергии, должно сопровождаться возбуждением энергии в среде.
Факт существования в мире лишь движущихся единиц, факт существо-
вания в мире сочетаний этих единиц, закон сохранения силы19’ — вот
1 Как известно, килограммометр равняется силе, которая может один кило-
грамм поднять на высоту одного метра в одну секунду.
300	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
те положения, которые одним своим сопоставлением дают незыблемую
опору вышеформулированным законам сочетания и распадения. Мате-
матические законы геометрии и механики объясняют те формы, в кото-
рых проявляются эти законы, эти сочетания и согласования. В природе
сочетания единиц и согласования движений всегда нераздельны, обус-
ловливая друг друга. Известный способ сочетания (количество сочетаю-
щихся единиц, различия массы между единицами, их распределения и
расположения) отчасти предрешает и способ согласования движения. Так
наличность двух солнц в небесной системе должно радикально изменить
согласованные движения планет, сателлитов2"' и комет. С другой сторо-
ны, само сближение сочетающихся единиц, завися[щее] от их движе-
ния, а расположение, — от нового согласования, являются как бы отчас-
ти предрешенными способом согласования движений. Эллиптическая
и параболическая орбита небесного тела, удлинение или укорочение
эллипса, наклонение оси в значительной степени зависят от характера
движения данного небесного тела, от способа согласования, от скорос-
ти линейного и вращательного движения, от соотношения между эти-
ми скоростями. От тех же данных зависит и фигура движущегося небес-
ного тела (напр[имер], эллипсоидность), и строение его поверхности.
От способа сочетания единиц зависит способ согласования движений,
а от способа согласования движений зависит способ сочетания единиц,
их расположение и распределение, причем сочетание единиц и согласо-
вание движения, являясь как бы двумя сторонами одного процесса,
в природе нераздельны. Человек, однако, их разделил логически и ос-
новные типы сочетаний (расположение частей, их соотношение, фигу-
ра, форма) начал абстрактно изучать в геометрии, а основные законы
движений — в механике. Эти лишь логически разделенные явления за-
тем изучаются совместно в астрономии, физике и химии, но геометрия
и механика являются постоянными руководителями исследования и по-
стоянными истолкователями явлений. Не все еще явления истолкованы
в свете законов геометрии и механики, но мы уже знаем, что все <неор-
ганического мира> явления подлежат такому истолкованию. <3наем мы
также, что эти могущественные законы сочетания и распадения подчи-
няют своей власти и мир вещества органического, живых тел и общежи-
тий. Теперь мы остановимся на некоторых, еще не обозренных нами
сторонах процесса сочетания и распадения, которые должны нас ближе
подвести к нашей непосредственной задаче, законам сочетания живых
особей в общежитии, и указать пределы и формы проявления вышеиз-
ложенных универсальных законов сочетания и распадения в процессах
жизни общественной.>
t№
«j
*s
Xv
"I
? !
»T
><r
Глава III.
* ОСНОВНОЙ ЗАКОН ЖИЗНИ_____________________________________
V> § 7. В природе нередко можно наблюдать самый разнообразный и
разнородный переплет процессов сочетания и распадения. Начнем со слу-
чая, наиболее простого, но уже совмещающего в одном явлении процес-
сы сочетания и распадения, согласования и освобождения. Если мы ка-
кую-либо жидкость поставим в условия быстрого испарения (распадения),
напр[имер], поместим в сильно разреженную атмосферу, то побочным
продуктом этого внезапного испарения может явиться замерзание (соче-
тание) некоторой части этой жидкости. Быстрое распадение поглощает
массу энергии, которая на первый раз и заимствуется у другой части
жидкости. Периферии испаряются, распадаются; более глубокие слои
замерзают, сочетаются, уступая запасы своей энергии на распадение слоев
периферических. На этом явлении основаны, как известно, некоторые
аппараты для изготовления льда. В данном случае мы видим, как физи-
ческое распадение некоторой части тела порождает физическое сочета-
ние другой его части в качестве производного, но необходимого резуль-
тата господствующего процесса. <Особенно достойны внимания случаи
такого совмещения процессов сочетания и распадения в одном явлении,
когда одно из них является химическим, а другое — физическим.>
Если мы возьмем какой-либо жидкий углеводород (напр[имер], нефть)
или твердое тело вроде угля, серы и фосфора и сожжем их, то, сгорев, они
вступят в химическое сочетание с кислородом1’. При этом, как и следует,
они освободят много энергии в форме света, лучистой и молекулярной
теплоты. Однако, несмотря на такую значительную утрату энергии, они
переменят свое жидкое и твердое состояние на газообразное. Ясно, что
часть энергии, освобожденной при химическом сочетании, была утили-
зована для физического распадения. В этом случае физическое распаде-
ние явилось побочным продуктом химического сочетания. Обратный слу-
чай, когда физическое сочетание сопровождает химическое распадение,
302	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
и есть случай живого вещества. К этому случаю мы подойдем, однако,
постепенно.
Приведенные примеры показывают, что процессы сочетания, проис-
ходя в данной массе, освобождаемою при этом энергией возбуждают дви-
жение не только в среде, но и в самой сочетающейся массе, и, наоборот,
процессы распадения отнимают необходимую для того энергию не толь-
ко у среды, но и у других процессов той же массы. Движение молекул (фи-
зическое) может преобразоваться при этом в движение внутри молекул
(химическое), и наоборот. Эта взаимная возбуждаемость и зависимость
химического и физического процессов, происходящих в одном и том же
теле, чрезвычайно осложняет процессы сочетания и распадения, выше
нами формулированные в их самом простом выражении. Химические
процессы сочетания освобождают, а химические процессы распадения
поглощают энергии гораздо больше, нежели соответственные процессы
физические при равных условиях. Химические процессы поэтому легко
возбуждают физические и гораздо труднее возбуждаются последними.
Когда мы начинаем нагревать кусок льда, положим, весом один ки-
лограмм и температурою 0°, то сначала растопим его в жидкость, а затем
превратим в пар. Для этого надо будет затратить сто калориев2' тепло-
ты. Как известно, калорий есть единица измерения теплоты, равная ко-
личеству теплоты, которое необходимо для повышения температуры
килограмма воды на 1°С в одну секунду3' Калорий равняется 425 ки-
лограммометрам, если его перевести в единицы механической силы. Дру-
гими словами, чтобы превратить один килограмм льда в пар, нужно за-
тратить силу, равную 42 500 килограммометрам (или около 535 паровых
сил)4'. Если, однако, процесс нагревания продолжится и усилится, то сна-
чала он скажется лишь более напряженным выражением отличительных
свойств газообразного состояния. Внешним образом это обнаруживает-
ся увеличением упругости пара, что будет последствием все большего и
большего ускорения движения молекул — линейного и вращательного.
Ускорение линейного движения увеличивает силу ударов при столкно-
вении молекул, а ускорение вращения умножит центробежную силу на
их перифериях. Сила взаимных толчков, все возрастая, может, наконец,
потрясти связность и определенное постоянство отношений между
простыми молекулами кислорода и водорода, входящими в состав мо-
лекулы пара, <а увеличенная центробежная сила воспользуется этим на-
рушением связи, чтобы оторвать составные молекулы от общего центра
и дать им прямолинейное движение в пространство^ Таким путем про-
стые молекулы освобождаются от химического сочетания и согласова-
ния, а соединение разлагается. Таким путем физическая энергия (моле-
кулярная теплота) на степени высокого напряжения может возбуждать
энергию химическую. Как высоко должно быть это напряжение, можно су-
дить по тому факту, что для химического разложения одного килограмма
Глава III. Основной закон жизни	303
пара необходимо затратить 3925 калориев, т. е. около 1 680 000 килограм-
мометров механической энергии (23 400 паровых сил)5'. Иначе говоря,
для физического распадения воды необходимо затратить энергии без
малого в сорок раз меньше, нежели для ее химического распадения.
Физические процессы могут, следовательно, возбуждать химические,
но лишь при условии высокого напряжения. Степень этого различна
для различных соединений.
Обратный случай возбуждения физических процессов химически-
ми представляется случаем распространенным, можно сказать, общим
правилом. Выше мы привели пример физического распадения угля, серы
и других твердых и жидких тел во время процесса химического их соче-
тания. Этот случай отличается тою особенностью, что процессы, физи-
ческий и химический, совершаются здесь, если позволено будет так вы-
разиться, с обратными знаками. Когда нагревание кончается сначала
физическим распадением, потом химическим, оба процесса имеют одно
и то же значение диссоциации вещества, один и тот же знак минус. Когда
же углерод, сочетаясь с кислородом, вместе с тем из твердого состояния
переходит в газообразное, оба процесса, химический и физический,
имеют и различное значение, и противуположные знаки: химический
процесс имеет значение ассоциации вещества и знак плюс, а физичес-
кий — значение диссоциации вещества и знак минус. Другим случаем
<возбуждения физического процесса химическим надо считать такие
соединения, как, например, водорода и хлора — в соляную кислоту;
здесь элементы, химически сочетаясь, вместе с тем претерпевают фи-
зическое сочетание, из газообразного сочетания переходят в жидкое.
Наконец, третьим случаем> надо признать тот, когда при каких-нибудь
условиях азотистое соединение собою заменяет безазотистое, причем
процесс этот сопровождается, с одной стороны, физическим сочетани-
ем (переходит из газообразного состояния в жидкое и даже твердое, из
жидкого — в твердое), и с другой — меньшею устойчивостью заменив-
шего соединения сравнительно с замененным; здесь химическая диссо-
циация сопровождается физическою ассоциацией. Мы уже упоминали,
что то же совмещение процессов замечается и в веществе органическом.
Таким образом, химические процессы легко возбуждают физичес-
кие молекулярные, причем иногда направляют их в одну сторону с со-
бою (при сочетании — к сочетанию, при распадении — к распадению),
иногда в противоположную (при сочетании — к распадению, при рас-
падении — к сочетанию). <Химический процесс разложения сопровож-
дается физическим процессом распадения при том условии, что среда
богата энергией. При относительной бедности среды энергией химичес-
кие процессы или вовсе не возбуждают физических молекулярных (речь
все идет не о среде, а о самой массе, где происходит химический про-
цесс), или возбуждают их в обратную сторону, с обратным знаком.>
304	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
Химически сочетаясь, вещество освобождает массу энергии; часть погло-
щается средою, а другая иногда утилизуется самим химически сочетающимся
веществом для физического распадения. Наоборот, химически разлагаясь,
процесс поглощает массу энергии из среды и, если среда недостаточно ею
богата, может взять ее у физического состояния, вызвать физическое соче-
тание, усилить сцепление; внутреннее движение в молекулах увеличилось в
этом случае за счет движения самих молекул, которое уменьшилось.
§ 8.	Возвращаемся к вышео-тмеченному случаю азотистых соединений,
имеющему первостепенное значение в вопросе об образовании органи-
ческой молекулы. Говоря о соединениях, в которые входит азот, Герберт
Спенсер замечает: «Эти соединения отличаются особою неустойчивостью
и особым накоплением движения». Это совпадение неустойчивости и
богатства энергией вполне соответствует универсальному закону сочета-
ния, но следующие затем строки составляют яркое и важное исключение:
«Отличительною особенностью азота, — продолжает Спенсер, — являет-
ся свойство его при соединении с другими элементами не выделять теп-
лоту, а поглощать ее. Иначе говоря, азотистые соединения в жидком или
твердом состоянии заключают не только все количество движения, кото-
рое заключали их элементы в состоянии газообразном, но еще прибавля-
ют движение, заимствованное из среды»1. Таким образом, в природе про-
исходят сочетания, которые не только не сопровождаются выделением
энергии, но даже совершаются лишь за счет ее накопления. Устойчи-
вость физического состояния азотистых соединений при крайней неус-
тойчивости их химического состояния не указывает ли, что накопление
движения происходит внутри новой сложной молекулы, что молекулы
элементов, ограничив движение орбитами, увеличили настолько ско-
рость вибрации, что общее количество движения также увеличилось и
за счет среды (из которой поглощается при соединении теплоты), и за
счет движения самих молекул в теле, которое из газа перешло в жидкое или
даже твердое состояние?> Иначе говоря, бывают случаи единовременного
и параллельного накопления вещества и энергии, а следовательно, и обрат-
ные случаи единовременной и параллельной траты и вещества, и энергии,
что мы и видели при разложении указанного разряда соединений.
Герберт Спенсер приводит цитированный пример азотистых соеди-
нений лишь для иллюстрации закона параллельного возрастания неус-
тойчивости и количества заключенной в теле энергии. Действительно,
азотистые соединения отличаются особою неустойчивостью, и действи-
тельно, эта исключительная неустойчивость находит себе объяснение в
этой исключительной конденсации энергии азотистыми соединениями.
Но другая, несомненно, более важная сторона явления не обратила долж-
1 First Principles, § 1016’. Не все азотистые соединения следуют этому закону,
но с нас довольно, если хотя некоторые, а это не подлежит сомнению.
Глава III. Основной закон жизни	305
ного внимания Герберта Спенсера, который не заметил противуречия
между цит[ир]уемыми фактами и установленным им общим универсаль-
ным законом сочетаний. Закон этот гласит, что всякое сочетание двигаю-
щихся единиц (а в мире все единицы двигаются) является, прежде всего,
<неизбежным образом> ограничением их движения, его согласованием и
утратою7”. Сочетание вещества сопровождается тратою движения, а при-
лив движения влечет распадение и разложение. Тут же мы видим совер-
шенно обратное явление; свободные молекулы двух газов <(азота и водо-
рода, азота и кислорода, азота и хлора)> входят в сочетание, т. е. должны
ограничить свое движение, утратить часть его; далее, эти сложные моле-
кулы не сохраняют даже газообразного состояния, а сочетаются в жид-
кое или твердое тело, причем должны бы для этого опять-таки утратить
часть энергии; и несмотря на это, среда не только не получает утраченное
в этом процессе движение, но принуждена снабжать тело дополнитель-
ным количеством движения. Куда же девается движение, освобождаемое
молекулами, а также и это, поглощаемое при их сочетании? Универсаль-
ный закон сохранения силы не допускает возможности исчезновения
движения. Оно должно быть передано. Но куда и кому? Устойчивость
физического состояния азотистых соединений при крайней неустойчи-
вости их химического состояния не указывает ли, что накопление дви-
жения происходит внутри новой сложной молекулы, что молекулы эле-
ментов, ограничив движение орбитами, увеличили настолько скорость
вибрации, что общее количество движения также увеличилось. Можно
предположить также, что оно передано атомам, заключенным в простых
молекулах (химических элементах). В таком случае мы должны встретиться
с явлением, доселе вполне неизвестным и неуловимым, с процессом,
в конце которого стоит разложение химических элементов, исчезновение
весомой материи, имеющей рассыпаться в атомы эфира. Быть может, воз-
можны и другие объяснения рассматриваемого явления, но все они, как
только что намеченные, могут быть в настоящее время лишь гипотезами.
Поглощение энергии, сопровождающее сочетание азота с другими эле-
ментами, покуда не объяснено"’, хотя и вполне установлено как факт.
Эта тайна азотистых соединений есть, однако, вместе с тем и тайна жиз-
ни. Отличительною и самою существенною особенностью органичес-
ких молекул и является, как уже было упомянуто, это самое свойство при
своем возникновении (т. е. при сочетании химических элементов в орга-
нические молекулы) не выделять, а поглощать энергию и притом не
только в виде теплоты (как при сочетании химических элементов в мо-
лекулы неорганических азотистых соединений), но также в виде света
и электричества1.
1 Отдельно взятый, без связи с указанным свойством азота случай орга-
нической молекулы отчасти поддается гипотетическому истолкованию. См.
ниже: § 21.
306	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
Азот, как известно, входит во многие и притом важнейшие органи-
ческие молекулы, но указанный нами факт поглощения энергии при
образовании органических молекул относится и к безазотистым орга-
ническим соединениям, по крайней мере, к большинству тройных, ко-
торые так же, как и четверные9’ (азотистые), неустойчивее не только
неорганических соединений, но и самих химических элементов, т. е.
легче меняют свое химическое состояние. Эта исключительная неус-
тойчивость органической молекулы, вполне объясняемая исключи-
тельным накоплением в ней энергии, широко заимствуемой из сре-
ды, сопровождается вместе с тем исключительно сложным составом,
исключительным накоплением вещества. <Так, химическая формула
белковины — 10(C‘l0H3lN5Ol2)+S2P10', т. е. в одной молекуле белка за-
ключено 40б молекул углерода, 310 молекул водорода, 50 молекул азо-
та, 120 молекул кислорода, две серы и одна фосфора — всего 883 простых
молекул...> И эта исключительно высокая степень накопления вещества
сопровождается столь же исключительно высокою степенью накопления
энергии при высокой степени физического сочетания, белковина есть тело
твердое, которое не может быть ни растоплено, ни тем менее превращено
в газ. Благодаря своей исключительной химической неустойчивости, оно
разлагается прежде, нежели физически распадается. Но это <видимое>
разложение его, в сущности, есть химическое сочетание, причем оно ос-
вобождает энергию, а вещество, его составлявшее, физически распада-
ется. То же должно сказать и о казеине, фибрине11’ и других четверных
соединениях, а в меньшей степени, но в том же роде — о большинстве
тройных. Сотни составных молекул, физически сочетавшихся в твердое
состояние, и исключительное богатство энергии, которое превышает сумму
энергии элементов в свободном состоянии — таковы главные отличитель-
ные свойства органической молекулы. Ее образование есть параллельное
и единовременное накопление вещества и движения; ее разложение есть
параллельное и единовременное распадение вещества и утрата движения.
Из сочетания этих-то специфических молекул и образуется живое тело,
организм, существо, живая единица общежития.
Органическая молекула имеет, конечно, и много других особеннос-
тей химического и физического строения, но здесь мы отмечаем лишь
те из них, которые имеют значение для истолкования развития жизни
вообще и в частности развития общежитий1.
§ 9.	Всякое живое тело слагается из органических молекул как из еди-
ниц, подобно тому, как всякое физическое тело слагается из неоргани-
ческих молекул. Поэтому возникновение неорганической молекулы
1 Органической молекулой, строго говоря, являются и молекулы так назы-
ваемых органических продуктов, но здесь мы ведем речь (как и везде) об орга-
нических молекулах в условиях нахождения в живом теле.
Глава III. Основной закон жизни	307
предшествует возникновению физического тела. Возникновение моле-
кулы органической не предшествует, однако, возникновению живого
тела. По крайней мере, это дблжно сказать о современных усло'виях воз-
никновения органических молекул, которые возникают не иначе, как в
силу процессов, происходящих в живом теле. Это и есть знаменитая
задача о том, что раньше произошло: яйцо или курица? Для возникнове-
ния живого тела необходимы органические молекулы; для возникнове-
ния органических молекул и необходимо живое тело. После тайны
накопления энергии при сочетании и согласовании (тайны, разделяемой
живым веществом с азотистыми соединениями вообще), это происхож-
дение слагаемых, обусловленное предварительным существованием их
сочетания, составляет вторую тайну жизни, присущую уже ей одной. Обе
тайны вместе, сочетаясь в один процесс, удовлетворительно объясняют
все другие основные особенности жизни.
Органические молекулы возникают только в живом теле, слагающем-
ся из тех же органических молекул1. Поэтому для образования органи-
ческих молекул живое тело должно постоянно поглощать всякие иные
молекулы, неорганические и органические, и перерабатывать их в свои
молекулы. Отсюда эта первая особенность живого тела: постоянное по-
глощение веществ и энергии из среды и постоянное уподобление их соб-
ственному строению. Отсюда же рост и размножение, эти две формы
устраивать новообразованные органические молекулы.
Постоянное поглощение вещества и энергии и постоянное их уподоб-
ление есть работа, которая может быть произведена лишь за счет траты
энергии, и стало быть, и заключающего ее вещества. Трата вещества и
энергии и является второю универсальною особенностью живого тела,
выражающеюся выделениями органических продуктов и смертностью.
Постоянное поглощение и постоянная трата являются тем постоян-
ным обменом вещества и энергии, который послужил основанием для
наиболее распространенного определения жизни. Молешот и другие
натуралисты ее определяют обыкновенно именно как круговорот веще-
ства и энергии. Если это не самое глубокое, то самое наглядное опреде-
ление жизни. Вне жизни мы нигде не наблюдаем такого обмена собствен-
ного состава.
Круговорот вещества и энергии, их поглощение и их выделение жи-
вым телом требует, прежде всего, чтобы окружающая среда обладала дос-
таточным запасом вещества и энергии в том виде и в той форме, которая
нужна живому телу, так как не всякое вещество и не всякая энергия могут
быть поглощены и уподоблены (ассимилированы) живым телом. Отсюда
зависимость живых тел от среды, зависимость и в смысле возможности
существования, и в смысле направления развития сообразно характеру
1 Напоминаем последнее примечание к предыдущему §.
308	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
запасов, годных для живого тела. Отсюда необходимость приспособления,
этого третьего универсального свойства живого тела. Спенсер построил на
этом свойстве даже само определение жизни, которая, по его формуле, есть
приспособление внутренних отношений к отношениям внешним12'
Обмен вещества и энергии, рост и размножение, выделения, смерт-
ность, приспособляемость — все эти отличительные особенности жи-
вого тела, составляющие лишь ему одному присущие признаки, яв-
ляются, таким образом, естественным выводом и последствием того
факта, что органическая молекула, являя собою таинственный про-
цесс накопления энергии при сочетании, может возникнуть только из
живого тела, а живое тело — только из органической молекулы.
Когда растение заимствует из среды материал для своего органичес-
кого процесса, оно поглощает углекислоту, воду, азотистые соединения,
некоторые соли. Кроме азотистых, все это очень устойчивые соедине-
ния, и все они преобразуются внутри растения в органические молеку-
лы, крайне неустойчивые (неустойчивее и поглощенных азотистых со-
единений). Для этого растение пользуется энергией среды, разлитой в
виде разного рода движений эфира, в виде света, лучистой теплоты и
электричества (преимущественно солнечными лучами). Химическая
сущность органического процесса есть, таким образом, распадение, дис-
интеграция (замена устойчивых соединений неустойчивыми). Однако
это химическое распадение, пользуясь для разложения устойчивых со-
единений среды энергией эфира, прибавляет к этому и физическую мо-
лекулярную энергию распадающегося химически вещества, преобразуя
поглощаемые газы и жидкости в твердые тела. Следовательно, жизнь есть
параллельное накопление вещества и энергии в процессе химического рас-
падения и физического сочетания и при постоянном обмене вещества и
энергии со средою. Мне кажется, что предлагаемое определение шире и
глубже истолковывает основы жизни, нежели два вышеприведенные.
Оно дает возможность определить и смерть в терминах, обратных опре-
делению жизни, чего нельзя извлечь из определений Молешота и Спен-
сера. Смерть, стало быть, есть параллельное освобождение вещества и
энергии в процессе химического сочетания и физического распадения и без
обмена вещества и энергии со средою. И в самом деле разложение трупов
преобразует твердые ткани организма в жидкости и газы (физическое
распадение), а неустойчивые химические соединения в устойчивые, как
углекислота, вода и др. (химическое сочетание). На примере сгорания
углерода, серы, нефти и др. мы уже указали случай, когда химическое
сочетание (образование углекислоты, сернистой кислоты11”, водяного
пара) вызывает физическое распадение. Этот случай есть, между про-
чим, и случай смерти.
Жизнь есть химическое распадение физически сочетающегося веще-
ства. Эта формула объемлет и органическую молекулу, и живое тело,
Глава HI. Основной закон жизни
309
и общежитие. Всякое вещество, вовлекаемое в процессы жизни, претер-
певает химическое распадение при физическом сочетании, а выходя из
этих процессов (возвращаемое среде), оно претерпевает обратный про-
цесс химического сочетания при физическом распадении. Выше мы уже
говорили о тех химических элементах и химических соединениях, кото-
рые поглощаются и ассимилируются живыми телами. То же самое ви-
дим мы и в явлениях, совершающихся в общежитиях. Это само собою
ясно относительно того вещества, которое общежития извлекают из сре-
ды для питания своих членов или выделяют из организмов этих членов.
То же самое верно и относительно всякого другого вещества общежитий.
Когда мы превращаем железную руду в стальное орудие, мы производим
именно этот процесс химического распадения и физического сочетания.
Когда использованное и заржавленное стальное орудие поступает в от-
бросы, оно прошло обратный процесс химического сочетания и физичес-
кого распадения. Когда мы извлекаем из нефти керосин, мы заменяем бо-
лее устойчивое <химическое> тело менее устойчивым <(совершаем про-
цесс химического распадения)>. Керосин исполняет свое общественное
назначение в процессе горения, а сгорев, т. е. использованный и возвра-
щенный среде, он снова обращается в устойчивые соединения (воду и
углекислоту), физически распадаясь в газ. То же самое с самою нефтью,
каменным углем, дровами. Добывая эти предметы потребления, мы их
вовлекаем в процесс химического распадения или извлекаем их из рук
природы уже в состоянии относительного химического распадения,
а потребляя их, мы совершаем обратный процесс химического сочета-
ния. При этом при изготовлении предметов потребления мы умножаем
заключенную в них энергию, а потребляя (возвращая среде), мы извле-
каем из них эту энергию. Обыкновенно, если не для пищи, то именно
для этого извлечения энергии, мы и изготовляем предметы потребле-
ния, для извлечения ее то в виде света, то в виде теплоты или электриче-
ства, то в виде механического движения (изготовление паровых двига-
телей, взрывчатых снарядов и пр.). В этих процессах и состоит то, что
мы называем материальной или экономической культурой. Вещество,
вовлекаемое в культуру, подобно веществу, вовлекаемому в органичес-
кие тела, испытывает единовременно процесс химического распадения
при накоплении запаса энергии и физического сочетания при накопле-
нии массы. Вещество, возвращаемое культурою среде, подобно выделе-
ниям живых тел, испытывает обратный процесс химического сочетания
и физического распадения. Параллельное и единовременное, взаимно
обусловленное накопление вещества и энергии есть закон культурного
развития, как и органической жизни. Надо помнить только, что органи-
ческая жизнь в самой себе совершает эти процессы, а культурные про-
цессы совершаются работою той же органической жизни. Не доволь-
ствуясь веществом и энергией, которая она сама может вместить,
310	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
органическая жизнь преобразуется в общественную и созданием культу-
ры расширяет сферу этих основных процессов жизни, распространяет за-
коны своего развития на косное вещество среды, заставляет его служить
своим целям и задачам. Жизнь общественная и входящая в ее состав куль-
тура представляются, стало быть, подобно органической жизни, процес-
сом химического распадения физически сочетающегося вещества. <По-
стоянное умножение энергии, заключенной в этом веществе, сочетав-
шемся в общежитие (чрез посредство живых тел или непосредственно в
виде культуры), является основным законом общественной жизни.>
Если общественное сочетание есть химическое распадение и физи-
ческое сочетание при умножении в сочетавшемся веществе количества
энергии, то общественное распадение (разрушение, упадок) должно вы-
ражаться химическим сочетанием, физическим распадением и умень-
шением количества энергии в сочетавшемся веществе. Таковы наибо-
лее общие, абстрактные формулы общественного строения и обще-
ственных процессов (отправлений). Нормально и здорово состояние
общежития, если оно в тканях ли входящих в его состав индивидов
или в продуктах культуры умножает обращающуюся внутри его энер-
гию, сохраняя определенные соотношения между скомбин[ир]ованным
веществом и согласованною энергиею. Ненормально и нездорово со-
стояние общежития (как и всякого живого тела), если сокращается об-
ращающаяся внутри его энергия и на каждую единицу вещества при-
ходится все меньшее количество энергии. Результатом такого ненор-
мального процесса является для живого тела смерть, для общежития —
разрушение. Нарушение основного закона жизни, нами изложенного
в этом параграфе, не проходит безнаказанно ни для организма, ни для
общества.
§ 10.	Мы только что ознакомились с основными отличительными
особенностями всяких органических живых сочетаний. Отклоняясь от
универсального типа косных (неорганических) сочетаний в том суще-
ственном отношении, что сочетание сопровождается не утратою и осво-
бождением, но поглощением и накоплением движения, органические
сочетания не могут не подчиняться, однако, общим законам сочетания.
Распределение сочетающегося вещества по известным нормам (опира-
ющимся на математические законы геометрии) и согласование заклю-
ченной в сочетающемся веществе энергии по известным типам (опира-
ющимся на математические законы механики) — таковы те универсаль-
ные законы сочетаний, которым не могут не подчиняться и сочетания
органические и общественные.
Если мы с этой точки зрения взглянем на живое тело, то действи-
тельно найдем, что распределение его составных частей (скелет, ткани,
оболочки, покровы, органы) следует разным геометрически правиль-
ным и симметрическим типам (в естественной истории называемым
Глава III. Основной закон жизни	311
видами, species), а равно и движение в них жидкостей (соки, кровь), га-
зов (при дыхании) и токов (электрических <у растений> и нервных14’
<у животных>). В этом отношении живое тело вполне следует универ-
сальным законам, управляющим сочетаниями косного вещества и со-
гласованиями движения.
Не то же ли находим мы и в общежитиях? Начнем ли с низших форм
общежития, мы уже в полипняке15' увидим и правильное распределение
отдельных полипов, и согласованное движение этих полипов и обра-
щающихся во всем полипняке жидкостей. Сделаем ли мы несколько ша-
гов выше и остановимся на обществах насекомых, то и здесь правильное,
по известному типу сложившееся строение улья и распределение в нем не
только восковых ячеек с медом и зародышами, но и самих обитателей улья
дополняется вполне согласованными движениями этих обитателей. Если
мы, наконец, обратимся к человеческому обществу, то и здесь на всех его
ступенях: от дикого состояния до высокоцивилизованного, мы видим и
правильное по разным типам распределение составных частей (индиви-
дов и культуры), и согласованные движения этих частей.
Страна (территория), которая входит в общежитие как составная
часть культуры, представляет первый незыблемый остов распределения
сочетавшегося в общежитие вещества. Созданная игрою сил неоргани-
ческой природы страна в своем строении представляется их воплощени-
ем, выражением геометрических и механических законов, управляющих
развитием неорганической природы. Это, так сказать, скелет общежития:
очертание суши, рельеф поверхности, водная система, свойства почвы,
разности климата, месторождения ископаемых, разнообразие флоры
и фауны> — вся эта совокупность фактов, отличающих данную страну,
до известной степени предрешает и распределение населения и культу-
ры того общежития, которое основалось на этой территории. На ней,
как ткани на скелете, вырастают поселения, города, села, хутора, гавани,
укрепления, лагеря, станции и т. д. Всякое такое поселение имеет тоже
свое собственное строение, соответствующее тому или иному типу и
окруженное территорией, ему принадлежащей и приспособленной для
его надобностей. Так же правильно в зависимости от расселения народа
и распределения его культуры распределяются по стране и учреждения:
правительственные, судебные, образовательные, пути сообщения, при-
сутственные места, школы, храмы, тюрьмы и т. д. Разные типы бывают
общежитий с разными религиями, разными формами правления, раз-
ными ступенями цивилизации и культуры; сообразно этому разнообра-
зию типов и обрастание скелета тканями и покровами бывает далеко не
одинаково. Распределение населения и культуры в деспотической и вар-
варской Ассирии не может следовать тем же формам, как в свободной и
просвещенной Элладе16". Контрасты вавилонской башни, баснословно-
го великолепия дворцов и храмов, висячих садов с жалкими лачугами
312	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
нищего народа естественны для Ассирии и неестественны для Эллады. Ве-
ликолепные военные дороги для движения грозных армий владыки Ни-
невии и рядом жалкие небезопасные вьючные тропы для торговли так-
же вполне нормальны для Ассирии и невозможны в Греции. Тюрьмы в
ассирийских поселениях и академии в греческих должны составлять со-
ответственные черты строения этих общежитий. <Я останавливаюсь на
этих параллелях, чтобы указать на законосообразность распределения
вещества, вошедшего в общественное сочетанием Подобно тому, как
существуют типы, в которые слагается косное неорганическое вещество
(химические элементы, соединения, кристаллы и пр.); подобно тому, как
и живые тела распределяют свое вещество по разным типам (видам), —
совершенно так же и общежития группируются по типам, соответствен-
но чему и располагают вещество, вошедшее в их состав в форме инди-
видов и в форме культуры.
Закономерность такого расположения и распределения вещества,
заключенного в общежитиях, конечно, вне всякого сомнения. Кроме того,
невозможно отрицать и того, что эта закономерность опирается и на
математические законы геометрии так же и в той же мере, как и распо-
ложение и распределение небесных тел в небесных системах, молекул —
в Кристалах, атомов — в молекулах. Вышецитированный пример пчели-
ного улья обнаруживает эту истину в форме очевидной. В муравьиных
кучах, в постройках термитов эта очевидность столь же осязательна.
В жилищах человека она еще ярче, потому что жилища эти и создаются
прямо по законам геометрии. То же самое и все сооружения человека:
академии, присутственные места, склады, гавани, пути, крепости, суда,
сады... Все эти отдельные продукты культуры распределяют и распола-
гают свое вещество, опираясь на математические законы геометрии.
Планы городов показывают, что и собрание этих продуктов в своем рас-
положении следует тем же законам. Распределение же населения следует
в точности распределению его поселений и его жилищ, т. е. тем же зако-
нам. То же самое видим мы и тогда, когда при общественных отправле-
ниях собираются индивиды независимо от этих культурных продуктов.
Правильное геометрическое построение войск, более или менее ему соот-
ветствующие правильные расположения индивидов, собравшихся на со-
вещание, для учения, для труда, для зрелищ и увеселений, указывает на то
же. Соотвествие расположения не только всяческих построек и соору-
жений, но и разных собраний и отрядов геометрическим законам про-
странственных отношений является в общественной жизни столь же
универсальным фактом, как и в явлениях астрономических или крис-
таллографических. Первостепенная важность этого факта обнаружива-
ется из того соображения, что только его наличность дозволяет полное
проявление механических законов движения. Эта же наличность об-
наруживает несомнительную наличность и этих последних, так как
Глава III. Основной закон жизни
313
геометрическая правильность распределения движущихся единиц мо-
жет иметь место лишь при механической правильности движения этих
единиц.
Правильное распределение сочетающегося вещества (индивидов и
культуры) есть, таким образом, лишь одна сторона процесса сочетаний.
Она дополняется закономерным согласованием движения сочетавших-
ся единиц, их трудов, их чувств и их идей. Никакого не может быть со-
мнения, что без некоторого согласования труда, чувства и понимания
соединившихся в общежитие индивидов немыслимо [ни] существова-
ние общежития, ни его возникновения. Согласование это может быть
принудительное (господа заставляют рабов творить свою волю) или доб-
ровольное (граждане свободно выполняют то, что признают своими
нравственными обязанностями); но такое или иное согласование энергии,
обращающейся внутри общежития, является непременным условием
возникновения и существования общежития (как и всякого иного соче-
тания от молекулы до небесной системы). Этот универсальный закон
сочетания есть, конечно, и закон общественной жизни. Мы уже указы-
вали на такое согласование движений в полипняке и пчелином улье.
Остановимся теперь несколько [подробнее] на человеческом обществе.
Как накопление общежитием вещества и энергии непосредственно
(вне организмов, входящих в его состав) есть явление культуры эконо-
мической, так точно согласование накопленной энергии представляется
цивилизацией, или культурой духовной и политической. Первая (духов-
ная) лежит в основании согласования добровольного (нравственность,
обучение, обычаи и навыки); вторая руководит согласованием прину-
дительным; обе вместе являются тем механизмом, который свободную
неопределенную энергию индивидов ограничивает определенными про-
явлениями и взаимно согласует и соподчиняет (координирует). Когда
эта определившаяся и согласованная энергия индивидов направляется
на создание материальной культуры, мы называем ее трудом и изучаем
законы ее проявления в феноменах экономического производства и об-
мена, простого и сложного сотрудничества. Когда та же энергия направ-
ляется на поддержание и создание культуры политической и духовной,
мы привыкли называть ее деятельностью и творчеством. Наконец, энер-
гию, нарушающую установившееся согласование, именуем преступле-
ниями, пороками и мятежами. Политическая экономия, правоведение,
этика изучают каждая порознь эти проявления индивидуальной энер-
гии в общежитиях и успели установить ряд частных в высшей степени
важных теорем относительно этого проявления, но общее их истолко-
вание и синтез может дать только социология в свете универсальных
законов сочетания и их видоизменения под влиянием законов жизни,
индивидуальности и общественности.
Глава IV.
АКТИВНОСТЬ И КУЛЬТУРА__________________________
§11. Энергия, обращающаяся внутри общежития, может быть раз-
группирована двояко: на энергию согласованную и несогласованную, во-
первых, и на энергию самодеятельную и несамодеятельную, во-вторых.
Вся несогласованная энергия есть вместе с тем энергия самодеятельная;
преступления, мятежи, пороки суть, конечно, выражение яркой самоде-
ятельности индивидов. С другой стороны, вся несамодеятельная энер-
гия есть вместе с тем энергия согласованная частью принудительно, го-
сударственною властию, частью бессознательно, по традиции, навыку и
подчинению духовному авторитету. Между этими двумя разрядами об-
щественной энергии, выражающейся то в форме несамодеятельного со-
гласования, то в явлениях несогласованной самодеятельности, надо по-
ставить третью группу, нашедшую себе выражение в самодеятельном
согласовании или согласованной самодеятельности (все действия, руко-
водимые нравственным разумением). Эта классификация движения,
обращающегося внутри общежития, имеет первостепенное основное
значение для истолкования социологических законов. Мы уже знаем, что
универсальный закон сочетания требует согласования движения соче-
тавшихся единиц; с точки зрения этого универсального закона, оба рода
согласования, принудительное и самодеятельное, отвечают закону и со-
ставляют его выражение. С другой стороны, мы знаем, однако, что
умножение энергии, заключенной в сочетавшихся единицах, есть основ-
ной закон жизни. Развитие самодеятельности и является этим умноже-
нием энергии, обращающейся внутри общежития. Поэтому самодеятель-
ность есть в такой же степени выражение основного закона жизни, как
согласование — универсального закона сочетаний. Принудительное со-
гласование, подавляя самодеятельность, а несогласованная самодеятель-
ность, нарушая необходимое согласование, отклоняются от нормального
состояния общежития. Первое, потому что находится в противуречии с
Глава IV. Активность и культура	315
основным законом жизни, вторая, потому что нарушает основный за-
кон всякого сочетания. Вполне соответствует требованиям того и друго-
го закона, одинаково господствующих над общежитиями, лишь третья
группа энергии — согласованная самодеятельность (или самодеятель-
ное согласование). Эта группа движений, обращающихся в общежити-
ях, и есть группа развития (прогресса). От ее преобладания или подав-
ления зависит состояние общежития, его процветание или упадок,
преуспеяние или разрушение.
Согласование энергии есть столь же необходимый закон общежи-
тий, как и всяких других сочетаний, но под влиянием законов жизни
этот закон приемлет очень существенное ограничение. Чтобы быть нор-
мальным и здоровым, согласование общественной энергии должно быть
самодеятельное.
С другой стороны, умножение энергии есть такой же закон общежи-
тий, как и всех иных явлений жизни, но под Ьлиянием универсального
закона сочетаний и он приемлет очень важное ограничение. Чтобы быть
нормальным и здоровым, это умножение энергии, выражающееся в са-
модеятельности индивидов, должно сопровождаться вместе с тем и ее
согласованием. Так, взаимно дополняя друг друга, законы сочетания и
законы жизни находят себе выражение в законах социологических.
С явлениями согласования мы уже несколько знакомы; но что такое
за явление самодеятельность? Она есть движение, это несомненно, но
такого рода движение, ясного представления о котором нам не дало ни
учение об энергии атомов, молекул и косного вещества, ни учение о спе-
цифическом видоизмении ее в процессах жизни. Самодеятельность ин-
дивидов, входящих в состав общежития, есть род движения, которому
мы должны посвятить теперь наше внимание.
Если мы возьмем всю группу движений, согласованных, напр[имер],
в человеческом организме, то откроем в нем и движения, которые могут
быть самодеятельными; таковы всяческие вибрации нервно-мозгового
вещества и зависимые от них мышечные сокращения. С другой сторо-
ны, мы видим в том же теле и массу движения, несамодеятельного, не-
способного к самодеятельности; таковы кровообращение, пищеварение,
деятельность разных желез, выделения. Одни движения мы называем
животными отправлениями, другие — растительными; одни произволь-
ны, другие непроизвольны. В человеческом теле согласованы и те и дру-
гие, как и в теле слона, ящерицы, муравья, рака и вообще во всех живых
телах, принадлежащих к царству животных. Другое царство живых тел,
царство растительное, отличается тем, что из этих двух родов движения
обладает только одним, непроизвольным. Таким образом, самодеятель-
ность может быть уделом только животных особей, никогда растений.
Ввиду основного значения самодеятельности (т. е. труда, движения идей,
политических событий, преступлений) для строения, отправлений и
316	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
развития общежитий нам надо теперь пристальнее вглядеться в эти кон-
трасты животного и растительного миров. Это даст нам ключ к понима-
нию явления самодеятельности вообще и самодеятельного согласования
в частности.
Произвольность движений животного и непроизвольность движе-
ний растения, как и растительных процессов в организме животного,
является первым наглядным контрастом двух царств органического мира.
Произвольность движений создает возможность целей. Растения в сво-
их движениях не знают целей; животные согласуют свои движения со-
образно целям, ими преследуемым. Движения животных целесообразны.
Преследуя цели, животные порою их не достигают, порою осуществ-
ляют. Всякое такое достижение есть некоторое более или менее значи-
тельное изменение среды в интересах потребности живого существа.
Взаимоотношение среды и растения выражается в приспособлении
организма к условиям среды; взаимоотношение среды и животного
выражается и в приспособлении организма к условиям среды, и в при-
способлении среды к требованиям организма. Приспособление среды есть
одна из основных особенностей животной жизни; ради этой особен-
ности животная жизнь производит работу, т. е. затрачивает энергию
на изменение среды. Приспособление среды, целесообразность, рабо-
та составляют ряд отличий животной жизни, деятельной, активной от
жизни растительной, бездеятельной, пассивной. «Пассивность» и «ак-
тивность» — в этих терминах резюмируются главнейшие отличия рас-
тительной и животной жизни. Так как пассивность есть лишь отсутствие
активности, то активность, или деятельность, и есть тот новый при-
знак, который, прибавленный к признакам, общим обоим царствам орга-
нического мира, создает существо одушевленное.
§ 12. Деятельность организма, т. е. его способность произвести работу,
производит и целесообразность его движений, и приспособление сре-
ды. Работою, стало быть, выражается динамическая сторона активности.
Растение питается, дышит, растет, размножается, выделяет, умирает;
питание, дыхание, рост, размножение, выделения, смерть являются про-
цессами, присущими и животному организму, его сближающими и обоб-
щающими с растениями в одном понятии живого тела. Целесообразная
работа во всех ее видах представляет процесс, присущий одной живот-
ной жизни и отличающий ее от жизни растительной, как и от всего про-
чего познаваемого мира. Работа есть специфическое отправление актив-
ной жизни животного организма. Работа производит ряд изменений в
организме и в среде. В среде эти изменения, порождаемые целесообраз-
ною работою активных организмов, мы выше обобщили в понятии при-
способления среды к потребностям жизни, а несколько ранее их обозрели
под именем культуры. Процессы культурные и суть явления приспособ-
ления среды. Процессы культурные, как мы видели, представляются,
Глава IV. Активность и культура	317
подобно процессам органическим, накоплением энергии в веществе,
вовлекаемом в культурную эволюцию. Накопление энергии может про-
исходить лишь за счет ее утраты в другом месте. Чтобы железная руда рас-
палась на свои составные элементы и превратилась в железо культурного
предмета, необходимо вложить в нее значительное количество энергии.
Работа человека вкладывает в обрабатываемое вещество эту энергию.
Частью она заимствуется для этого из среды, частью из тканей работаю-
щего организма. С повышением культуры все растет участие энергии,
извлекаемой из среды, но, тем не менее, и энергия, извлекаемая из тка-
ней организмов, обязательно присутствует в этом действии, являясь все-
гда основною руководящею силою. Накопление энергии продуктами
культуры может, таким образом, совершаться не иначе, как за счет ее
траты активным организмом. Иначе говоря, если органический процесс
заключается в накоплении энергии веществом организма, то целесооб-
разная работа, или деятельность, или процесс активный заключается в
ее трате. Как накопление энергии живого вещества сопровождается и на-
коплением вещества, так и трата энергии в процессе активной жизни
сопровождается и тратою вещества, разрушением тканей, выделяющих
энергию. Только разрушение богатых энергией органических тканей и
может обеспечить это необходимое выделение энергии организмом,
выделение, без которого не была бы возможна никакая работа, никакая
активная жизнь, никакой одушевленный организм. Чтобы единовремен-
но и прямо пропорционально накоплять энергию и вещество, жизнь
пользуется для накопления энергии химическим распадением вещества,
накопляемого ею в процессе физического сочетания. Подобно этому,
активность для единовременной и прямо пропорциоанальной траты
энергии и вещества пользуется для траты энергии химическим сочета-
нием вещества, истрачиваемого в то же время в процессе физического
распадения. Так как физическое распадение поглощает гораздо меньше
энергии, чем ее освобождает химическое сочетание, то этот свободный
остаток и затрачивается на работу, вкладывается в предметы культуры.
Следовательно, активность совершенно обратно органическому про-
цессу представляется физическим распадением химически сочетающего-
ся вещества. Формула активности в своей первой половине повторяет
формулу смерти, именно: единовременная трата вещества и энергии в
процессе химического сочетания и физического распадения, но в посто-
янном процессе целесообразного обмена вещества и энергии между сре-
дою и организмом, между средою и культурою, между культурою и орга-
низмом.
В растительном организме органический процесс и среда находятся
в процессе непосредственного обмена; в организме животного между
ними становится активность. Растение поглощает вещество и энергию
непосредственно из среды; животное должно сделать прежде работу,
318	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
чтобы ввести в организм вещество и энергию, необходимые органичес-
кому процессу. Даже жевание, или всасывание при питии, или срывание
зубами травы, или передвижение к месту водопоя или месту нахожде-
ния пищи уже есть работа, как и мыслительное распознавание годного
материала, зрительные, вкусовые, обонятельные ощущения... Все это
происходит чрез единовременную трату энергии и вещества, в этом
процессе химически сочетающегося и физически распадающегося.
С другой стороны, и бблыпая часть животных выделений до некото-
рой степени произвольна и происходит за счет работы организма, т. е.
за счет траты энергии и вещества. Словом, непосредственная связь орга-
нического процесса и среды прерывается; между ними как новое звено
становится работа, доставляющая из среды материал организму для его
растительных процессов накопления энергии и вещества и возвращаю-
щая среде соответственное количество энергии и вещества как продукт
разложения в процессе работы. Будучи таким посредствующим звеном
между организмом и средою, активность (динамически выражающаяся
в работе) отлагает свое влияние и на организм, и на среду. В среде ею
обусловливается возникновение, существование и развитие культуры;
в организме в такой же неразрывной причинной связи с нею находит-
ся индивидуальность, без которой нет и быть не может целесообразного
действия. Если работу мы назвали динамической стороной явления ак-
тивности, то индивидуальность и культура являются ее статическою сто-
роною. В индивидуальности и культуре как бы овеществляется актив-
ность, с одной стороны в тканях организма, с другой стороны в среде.
Что совершенствование работы и повышение индивидуальности
взаимно обусловливают и друг от друга зависят, видно с первого взгля-
да. Работа есть целесообразное действие организма, которое будет тем
целесообразнее, чем совершеннее будет централизация отправлений и
подчинение их руководству <одного> управляющего центра. С другой
стороны, совершенствование этой централизации отправлений и этого
руководительства подчиненными отправлениями, конечно, главным
образом должно развиваться чрез упражнение, которое и есть целесо-
образная работа. Для совершенствования работы нужно повышение
индивидуальности; для повышения индивидуальности необходимо со-
вершенствование работы. Взаимно обусловливая, индивидуальность и
работа (целесообразная) вместе развиваются и вместе склоняются к
упадку. То же дблжно сказать и о соотношении между работою и культу-
рою. Что от совершенства работы зависят успехи культуры, едва ли нужно
доказывать. И обратно тому: культура значительно повышает произво-
дительность труда, совершенствует работу. Это тоже ведь неоспоримо.
Активность, овеществляющаяся в индивидуальности и культуре, вместе с
ними развивается и падает. Плодотворное развитие индивидуальности и
культуры (плодотворное, потому что прочное) должно быть параллельное
Глава TV. Активность и культура	319
и прямо пропорциональное. Обратные случаи одностороннего разви-
тия одного из этих воплощений активности встречаются в истории, но
всегда сопровождаются наступающим затем упадком. Активность мо-
жет временно овеществляться преимущественно в одной из этих форм,
но затем не питаемая естественным ей порядком сама начинает, так
сказать, обсыхать и мелеть, увлекая за собою к упадку и временно пере-
развившееся свое выражение. Так, некоторые формы переразвития ма-
териальной культуры в ущерб индивидуальности историки обыкли1'
называть изнеженностью от роскоши и многое множество раз конста-
тировали вырождение как естественное последствие такого направления
истории. Так, с другой стороны, переразвитие некоторых форм полити-
ческой культуры принято называть административной централизаци-
ей, правительственной опекой, милитаризмом, а в крайнем их выраже-
нии — восточным деспотизмом и порабощением; наука давно убеждена
в вредном значении переразвития этих явлений, подавляющих индиви-
дуальность в пользу культуры. История знает и переразвитие духовной
культуры, ярко выразившееся в исламе и в средневековом папизме; вре-
доносность этого переразвития культуры в ущерб индивидуальности
тоже не возбуждает более сомнений. Культура создается тою же актив-
ностью (деятельностью, работою), как и индивидуальность, но если
опережает развитие последней, то, подавляя ее, начинает подавлять и
ту самую активность, которою сотворена и которою только и может
существовать. Естественно, если переразвитие культуры в (указанном
смысле) ведет чрез подавление индивидуальности к ослаблению актив-
ности и чрез это ослабление — к упадку самой культуры.
Обратный случай накопления ярко выраженной индивидуальности,
не облагороженной и не направленной культурою, мы видим в ордах но-
мадов2', которые, временно обретая некоторое одностороннее согласова-
ние ранее накопленной и обыкновенно несогласованной энергии, столько
раз потрясали цивилизованный мир и не однажды возвращали человече-
ство к беспросветному варварству, нравственной грубости, первобыт-
ному невежеству. Чтобы быть плодотворным, развитие в общежитиях
культуры и индивидуальности как двух выражений активности должно
идти параллельно и прямо пропорционально друг другу.
§ 13. Мы подошли теперь к очень важному для социологии вопросу
об индивидуальности, ее сущности, ее возникновении, развитии и паде-
нию, ее значению в процессах жизни и общества.
Индивидуальность, сказали мы выше, есть лишь овеществление ак-
тивности в тканях организма. Совершенно пассивный организм не мо-
жет быть индивидуален; богатый активностью организм одарен по необ-
ходимости и развитою индивидуальностью, которая, являясь продуктом
активности, является вместе с тем и ее необходимым условием. Поэтому
рост активности, т. е. способности к целесообразной работе, всегда в
3 20	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
жизни параллелен росту индивидуальности. Споры о том, что такое
индивид, особь, так много волновавшие ученых натуралистов, проис-
ходили главным образом от того, что желали дать такое определение
индивидуальности, которое бы охватывало все отдельно существую-
щие живые формы, растительные и животные, высшие и низшие. Со-
вершенно напрасная забота: индивидуальность есть свойство, присущее
далеко не всем живым формам. Все царство растительное и громадные
отделы низших животных объемлют собою многое множество живых
форм, которые лишены или почти лишены индивидуальности, хотя и
существуют отдельно. Эти же живые, раздельно существующие формы
тоже лишены или почти лишены активности. Гриб растет и размножа-
ется, но абсолютно пассивен, не производит и не может произвести ни-
какой работы, не преследует и не может преследовать никакой цели; он
живет, потому что физически сочетает химически распадающееся веще-
ство среды, но возвращает вещество и энергию среде лишь в процессах
умирания и выделения, не в процессах работы. Обезьяна, подобно гри-
бу, растет и размножается, но она активна, производит работу, пресле-
дует цели; она, подобно грибу, живет, физически сочетая вещество, рас-
падающееся химически, но, в отличие от гриба, это накопление вещества
и энергии организмом обезьяны не отлагается лишь в продуктах смерти и
отбросах, а служит капиталом для параллельной и прямо пропорциональ-
ной траты накопляемого вещества и энергии в процессе целесообразной
работы или деятельности. Пассивно живой гриб бесконечно делим, и все
его части после раздробления продолжают жить, расти и размножаться,
лишь бы были поставлены в необходимые условия. Активно живая обе-
зьяна абсолютно неделима и расчлененная перестает жить и существо-
вать. Ясно, что нельзя гриб и обезьяну смешивать в одно понятие инди-
вида. И гриб, и обезьяна — живые формы, живые тела, если хотите, но
индивидом должно называть только обезьяну. Между этими двумя ти-
пическими представителями двух отделов живых тел существует целая
градация живых форм, более или менее активных, более или менее ин-
дивидуальных. Изучение этой градации в высшей степени интересно и
важно, но для нашей непосредственной цели необходимо лишь выде-
лить и определить типическую форму развитой, сложившейся и опре-
делившейся индивидуальности.
Мы уже знаем, что организм, подобно обществу, есть сочетание не
молекул, а других живых тел, некогда существовавших раздельно. Соче-
тание в общежитие не есть сочетание физическое, не есть сцепление
(срастание) сочетавшихся единиц. Сочетание в организм является имен-
но таким сцеплением сочетавшихся единиц, их физическим сочетани-
ем. Эта особенность того сочетания живых единиц, которое называется
организмом, влечет и развивает совместно с другими факторами орга-
нического процесса множество других особенностей и в их числе едва
Глава IV. Активность и культура	3 21
ли не важнейшую, дифференцование сочетавшихся единиц. Физическое
сцепление прежде раздельно существовавших живых форм ставит их в
неодинаковые условия существования. Являются периферические и внут-
ренние, солнечные и теневые, наветренные и подветренные, нижние и
верхние группы сочетавшихся живых тел, и эти различные условия по-
степенно приспособляют подчиненные им группы живых тел, прежде
одинаковых, а теперь становящихся все менее сходными, все более раз-
личными. Этот переход от однообразия к разнообразию, от тождества к
инождеству3' и называется дифференцованием. Если сочетавшиеся жи-
вые тела обладали до сочетания хотя бы самою ничтожною активнос-
тью, то все они сохранить ее не могут, так как проявление самостоя-
тельной активности каждым телом сросшейся группы противоречило
бы самому существованию группы как целого. Они должны или все по-
терять активность, или распределить ее между собою. Встречаются в
природе случаи и первого исхода, так как есть растения, размножающи-
еся зооспорами4’, т. е. обладающие некоторою зачаточною активностью
на первых стадиях своего развития. Они ее теряют на дальнейших ста-
диях развития, превращаясь в пассивный организм: сохранение ак-
тивности сочетавшимися единицами оказывается несовместимым с
сочетанием в организм. Несовместимо, однако, лишь сохранение ак-
тивности всеми сочетавшимися живыми формами. Сохранение ее
некоторыми, которым подчиняются остальные, составляет поэтому вто-
рой метод решения проблемы сочетания живых активных форм в орга-
низм. Происходит дифференцование сочетавшихся единиц на активные
и пассивные или, употребляя обыкновенные анатомические термины,
на нервно-мозговые клетки и все остальные. Нервно-мозговые клетки
активны; они преследуют цели, сами целесообразно работают и в такую
же целесообразную работу вовлекают и остальные клетки: мышечные
ткани, железы, слизистые оболочки, сосуды, покровы, обращающиеся
жидкости. В культурных процессах они вовлекают и силы внешней при-
роды в свою целесообразную работу.
Сочетание живых активных форм не в общежитие, а в организмы,
т. е. сочетание, сопровождающееся сцеплением сочетавшихся единиц,
неизбежно влечет или потерю активности всеми сочетавшимися тела-
ми, или же дифференцование их на активное управляющее меньшин-
ство и пассивное управляемое большинство, которое, в свою очередь,
дифференцуется по специальностям, необходимым для целесообразной
работы. Чем полнее эта специализация, чем резче различие специаль-
ных клеток, чем дальше подвинулось дифференцование пассивного боль-
шинства на органы, тем лучше может управлять их действиями актив-
ное меньшинство, тем приспособленнее организм для целесообразной
работы. Поэтому дифференцование есть закон развития того сочетания
живых единиц, которое называется организмом. Совершенствование
I) Социологические этюды
3 2 2	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
организма происходит в процессе его дифференцования; оно даже за-
ключается в дифференцовании. Это наилучше установленная научная
истина, о которой уже не спорят. Дифференцование организма создает
и его индивидуальность. Каждый орган приспособлен только для одно-
го специального отправления и, отделенный от целого, не способен про-
извести все необходимые для жизни отправления. Отрубленная рука,
отрезанное ухо, вообще отделенный от целого орган перестают жить.
Но и целое, если отделенный орган в организме в единственном числе
(напр[имер], сердце, печень, селезенка), не может продолжать существо-
вать без отделенного органа, так как другие ткани его заменить не могут.
Правда, слепые, глухие, безногие живут, но это уже культурное условие,
а в одиноком, необщественном быту ослепшее или оглохшее, или ли-
шившееся конечностей животное должно погибнуть. Также мало спо-
собны продолжать самостоятельно и отдельно свою жизнь клетки ак-
тивного меньшинства, нервно-мозговые ткани, которые руководят
отправлениями пассивного большинства, отправлениями, доставля-
ющими им питание, необходимую температуру, необходимую защиту
от среды и пр. Дифференцованный организм становится, таким обра-
зом, неделим, слагаясь из массы пассивных специальных клеток, неспо-
собных к самостоятельному существованию и во всех своих жизненных
отправлениях управляемых стройною и централизованною системою
сравнительно небольшего числа высокоактивных клеток, питаемых и со-
держимых жизнью пассивных клеток, и потому без них тоже не способ-
ных самостоятельно существовать. Это дифференцование отправлений
организма при централизации одного руководящего отправления и есть
основа индивидуальности. Высокое развитие активности немногими ру-
ководящими центрами, строго согласующими свое руководительство;
утрата активности громадным большинством сочетавшихся живых еди-
ниц; их дифференцование и узкие, определенные и многочисленные
специальности; невозможность существования этих специализованных
единиц вне целого и невозможность существования целого, лишенного
какой-либо специальной группы этих единиц, — таковы основные при-
знаки высокоразвитой индивидуальности, той типической ее формы,
которая необходима нам для нашего анализа. Общество и есть сочета-
ние таких высокоразвитых индивидуальностей, своими особыми, ярко
выраженными свойствами вносящих новую поправку в универсальный
закон сочетания и распадения сверх той поправки, которую вносят осо-
бенности, присущие всякому живому телу. Остановимся на вопросе об
этой поправке.
Сложение мелких малоактивных живых тел в сложный высокоак-
тивный организм составляет вместе с тем необходимое условие этой
высокой активности, причем, несмотря на потерю активности большин-
ством сочетавшихся единиц, общая сумма активности значительно
Глава IV. Активность и культура	323
возрастает. Если бы можно было измерить килограммометрами общее
количество активности (энергии, способной быть целесообразно за-
траченной организмом) человеческого тела и сравнить это количество
с количеством активности, заключенной в таком числе одноклеточных
животных, сколько клеток заключено в человеческом теле, то несо-
мненно, человеческая активность превзошла бы почти несоизмеримым
образом. Совершенное уничтожение самостоятельного индивидуального
существования тех одноклеточных тел, которые сочетались в организм
высшего животного, их полная специализация и сосредоточение актив-
ности в немногих руководящих центрах общего сенсориума5’ (чувстви-
лища) послужили в этом случае высшему развитию жизни, ее прогрессу
и совершенствованию, если объективным критерием такого совершен-
ствования признать степень накопления энергии и активности, степень
освобождения жизни из-под власти среды и степень власти самой жиз-
ни над косною материей среды. Образование одной высшей индивиду-
альности, поглощающей многое множество низших индивидуальностей,
есть метод, которым природа в этом случае производит указанные пло-
ды. Живые тела сочетаются в организмы, об этом методе мы только что
вели речь. Живые тела сочетаются и в общежития, о чем мы и должны
повести речь.
Общество (как особая развитая форма общежития) есть сочетание
высокоразвитых индивидуальностей. Вообще же общежитие есть со-
четание всяких особей с маловыраженною индивидуальностью в том
числе. Маловыраженная индивидуальность значит и малоразвитая ак-
тивность, малая способность противустоять влиянию среды и вообще
условиям существования. Если эти условия влияют в смысле прикреп-
ления сочетающихся единиц и их дифференцования (а они обыкновен-
но влияют в этом смысле), то это и станет методом развития. Общежи-
тие превратится в организм и, смотря по обстоятельствам, или, создав
общий и единый руководящий сенсориум, централизующий сохранив-
шие активность живые формы, разовьется в сложный активный орга-
низм высокой индивидуальности, или же преобразуется в организм пас-
сивный, в котором все живые формы равномерно потеряют активность
и по поводу которого говорить об индивидуальности значило бы зло-
употреблять термином и смешивать под одним названием две живые
формы, резко отличающиеся именно присутствием или отсутствием
индивидуальности. Для совершения всего процесса (и тем более для об-
разования высшей индивидуальности) требуется, чтобы подвижное,
физически не сцепившееся сочетание типа общежития превратилось в
сочетание типа организма, получив для этого физическое сцепление,
которым и обусловливается возможность общего сенсориума с утратою
частных сенсориумов громадным большинством сочетавшихся жи-
вых форм. Тип общежития заменяется типом организма именно этою
3 24	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
ценою подавления многого множества низших индивидуальностей, при-
носимых в жертву индивидуальности высшей.
Дифференцование сочетавшихся живых форм, специализация их
отправлений, некоторое повышение активности меньшинства, пониже-
ние активности большинства—все эти процессы, ведущие развитие от типа
общежития к типу организма, могут происходить и обыкновенно про-
исходят и в общежитиях и без физического сцепления сочетавшихся
форм, но завершиться созданием более совершенной формы, принести
плоды в виде возросшей активности может этот процесс лишь с превра-
щением общежития в организм, единочувствующий, единомыслящий,
единодействующий, физически сплотивший слившиеся в нем до того
раздельно существовавшие живые тела. Без этого сцепления в одно тело
понижение активности большинства, необходимое при дифференцова-
нии, не может в дрстаточной мере возмещаться повышением активнос-
ти меньшинства, а необходимое, благодаря раздельности, сохранение
некоторой активности большинством не дозволяет подчинить движе-
ния этого большинства руководству активного меньшинства в такой мере
и полноте, как в организме. Стало быть, если развитие общежития со-
вершается по пути превращения в организм, но не завершается этим пре-
вращением, то оно не может достигнуть полного согласования обраща-
ющейся в общежитии энергии и может повести к уменьшению общего
количества этой энергии. Другими словами, явление прогрессивное, ког-
да может завершиться превращением в индивида, процесс органичес-
кого развития общежитий представляется явлением регрессивным в том
случае, если такое завершение развития становится невозможным. Оно
невозможно, когда невозможно физическое сцепление сочетавшихся в
общежитие тел. Чтобы эта мысль стала яснее, напомним мимоходом,
что освобождение энергии организмом, в чем и заключается активность,
происходит за счет разрушения известного количества органических тка-
ней. Когда при физическом сцеплении в организм большинство соче-
тавшихся единиц превращается в пассивные ткани, эти ткани все-таки
продолжают служить своим разрушением для освобождения энергии,
целесообразно направляемой энергией активных тканей. Только от их
же отправлений зависит и питание самих активных клеток. Иначе гово-
ря, от количества пассивных клеток организма и от их совершенства за-
висит количество и совершенство активных клеток, степень активности
организма. Поэтому повышение активности одних сочетавшихся жи-
вых единиц происходит в организме прямо за счет других, утрачиваю-
щих свою активность единиц, тогда как в общежитии это перемещение
невозможно, и повышение активности руководящих единиц может про-
исходить только от медленного роста их собственной активности, тесно
ограниченной невозросшим количеством пассивного материала. Есте-
ственно, что при дифференцовании общежития это ограниченное по-
Глава IV. Активность и культура	3 25
вышение активности меньшинства не всегда в состоянии возмещать
гораздо менее ограниченное понижение активности большинства, а если
процесс продолжается, то рано или поздно, но неизбежно явится пони-
жение общего количества энергии, обращающейся в общежитии, вы-
шедшем на путь развития в организм, но неспособном достигнуть этого
предела.
Органическое дифференцование общежития, не могущее завершиться
полным превращением в организм, представляется, таким образом, яв-
лением вырождения, сокращает количество энергии, согласованной в
живом веществе, сокращает запасы активности живого мира, уменьшает
его власть над природою, подчиняет его среде, ведет, стало быть, к об-
щему уменьшению жизни и ее значения в природе. С точки зрения жиз-
ни, такой процесс органического дифференцования общества (потому
что в обществе есть еще и процесс культурного дифференцования)
является, следовательно, регрессом. Процесс этот, однако, покровитель-
ствуется рядом естественных условий, так как специализация отправле-
ний и централизация руководительства общими действиями несом-
ненно выгодны общежитию. Тому же дифференцованию общежития
содействует и прямое определенное влияние среды6', тоже всегда диф-
ференцованной. Тот же процесс облегчается некоторыми особенностя-
ми, присущими природе активных организмов: мимичностью, подра-
жательностью, влиянием примера на скопище, подавлением индивиду-
ального сознания и индивидуальной воли при массовых движениях —
всею этой психологией «толпы», служащей могучею опорою органичес-
кого процесса в общественном развитии. Таким образом, начинаясь под
влиянием среды, покровительствуемое выгодностью, поощряемое мас-
совою психологиею дифференцование общежитий делает свои первые
шаги на этом роковом пути, в конце которого стоит вырождение и упа-
док. Не могущее слиться в организм общежитие сохраняет и развивает
свою активность, лишь сохраняя и развивая активность сочетавшихся
индивидов, повышая, а не понижая их индивидуальность. Такова та важ-
ная и существенная поправка в законе сочетаний живых тел, которая вно-
сится тем фактом, что в общественное сочетание входят живые индиви-
ды, долженствующие для сохранения и развития своего сочетания не ут-
ратить, а сохранить и повысить свою индивидуальность. Утрата части
энергии при сочетании есть закон косных сочетаний, закон, отменяе-
мый жизнью, которая при своих сочетаниях не утрачивает, а умножает
энергию. Дифференцование является законом органических сочетаний
до общественного быта, который восстает против этого явления. Диф-
ференцование на стадии общественного сочетания не содействует более
умножению энергии сочетающимися телами, но ведет к ее утрате, вос-
становляя закон неорганических инертных сочетаний. В общественной
жизни органическое дифференцование является нарушением основного
3 26	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
закона жизни. Человеческая история через край переполнена такой траги-
ческой коллизией этого процесса (дифференцующего народы на касты и
классы, подавляющего деятельность большинства, централизующего
руководительство в меньшинстве, нарушающего индивидуальность
личностей) с процессом <общественным>, ведущим к накоплению ак-
тивности обществом чрез накопление ее сочетавшимися индивидами,
вполне сохраняющими и энергически повышающими свою индиви-
дуальность при самодеятельном согласовании этой растущей и уси-
ливающейся активности. Оба процесса проявлялись в истории в са-
мых могучих формах, и если сравнить между собою эту длинную ве-
реницу сочетаний, пережитых человечеством, то нельзя не увидеть,
что в общем торжествует второй процесс. Значит ли это, что этот про-
цесс обществейного развития опирается на силы более могучие, хотя и
более позднего происхождения? Силы эти — сама активность, сама спо-
собность целесообразной деятельности, противуполагаемая «естествен-
ным» условиям развития, толкающим на путь органического диффе-
ренцования. Торжествуя чрез материальную культуру над внешнею
природою, активность чрез культуру духовную торжествует над сами-
ми органическими законами, ее создавшими.
Идеи, развитые в настоящем параграфе, частью впервые установле-
ны некоторыми социологическими работами Н.К. Михайловского, ко-
торый в [теории о] борьбе за индивидуальность <первым> указал и об-
следовал этот капитальный вопрос социологии7’ Я позволил себе эту
борьбу за индивидуальность выразить в объективных терминах; г. Михай-
ловский выражает в терминах субъективных. <Я не думаю, чтобы в настоя-
щем беглом конспекте я мог вполне подставить одни термины другими,
но,> в сущности, это две стороны одной медали, выпуклость и вогну-
тость одного оттиска. Накопление активности, власть над природою, по-
вышение индивидуальности — все [эти] явления до такой степени объек-
тивные, что могли бы подлежать даже математическому учету. С другой
стороны, благо и счастье личности, зависимое от сохранения полноты
индивидуальности сочетавшимися особями, не проявляется ли именно
в деятельности (активности), в свободе от велений среды, во власти
над природой?1 <Во всяком случае, отмечаю субъективное значение обо-
зреваемого явления, чтобы точнее вопроизвести изложенные мною идеи
и чтобы всесторонне осветить само явление, одно из центральнейших в
числе подлежащих социологическому исследованию.>
§ 14.	Выше я заметил, что активная жизнь торжествует над внешнею
природою чрез материальную культуру и над собственными органичес-
1 Об объяснении к социологической доктрине Н.К. Михайловского см. ниже:
§31, который и должен заменить частные оговорки, иначе необходимые и к
некоторым другим главам этой книги.
Глава IV. Активность и культура	3 2 7
кими законами чрез культуру духовную. Взгляд на явление культуры в ее
совокупности и общем значении и должен составить этот последний
параграф нашего социологического обзора. Выше на этих страницах мы
уже не однажды подходили к явлению культуры с разных сторон, и я не
буду повторять сказанного. Остановлюсь только на общем истолкова-
нии этого явления, тоже одного из центральнейших в числе подлежа-
щих социологическому исследованию.
В предыдущем параграфе мы остановились на явлении органичес-
кого дифференцования общежитий и на факторах, ему содействующих.
В числе их полезность для общежития такого дифференцования зани-
мает выдающееся место, если не господствующее, как склонны думать
дарвинисты. Дифференцование общественных отправлений, в полити-
ческой экономии называемое разделением труда или сложным сотруд-
ничеством, очень выгодно усвоившему его общежитию, умножая его
богатство и его искусство, даруя ему преимущества в международной
борьбе, которая распространяет дифференцование, делая его из полез-
ности необходимостью. На низших стадиях общественного развития
дифференцование по необходимости является органическим, на высших
оно может быть заменено и частью заменяется культурным. Дифферен-
цуется не общество, а его культура, предлагая недифференцованному
общежитию специальные орудия, специальные методы, специальные
организации, благодаря которым индивиды, имеющие достаточную об-
щую культурную подготовку, могут исполнять разные специальные фун-
кции общественной жизни, не специализуя своего организма и охраняя
многосторонность своей индивидуальности. Разительным примером
такой эволюции может служить военное дело. На его заре мы видим
всенародные ополчения, нестройные и неискусные; затем всюду раз-
виваются военные касты и сословия, наследственно занятые военною
специальностью, чем дальше, тем резче отличавшиеся от прочего на-
селения наклонностями, способностями, моральным складом и самою
физическою природою, но зато и развившие военное искусство до сте-
пени, недоступной другим классам; теперь перед нами снова всюду все-
народные ополчения, но стройные, искусные, гораздо более грозные,
нежели былые дружины военных специалистов. Что, однако, дало воз-
можность этому возрождению всенародности военного дела и уничто-
жило это дифференцование, одно из важнейших и наиболее принесших
огорчения человечеству? Огнестрельное оружие, как единогласно утвер-
ждают все историки, упразднило рыцарское сословие и феодализм8'. Усо-
вершенствование этого оружия на глазах живущих поколений упразд-
нило постоянные армии долгосрочной службы и заменило военною под-
готовкою всего народа. Оружие есть фактор культуры, и если холодное
оружие требовало для совершенного им владения долгого и даже на-
следственного упражнения, то огнестрельное, совершенно наоборот,
328	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
способно уравнять наследственного воина с простым пахарем, скром-
ным ученым, мирным ремесленником. И чем совершеннее оружие, тем
это уравнивание полнее и больше. Надо только немного подучиться.
Культура создает и совершенствует и методы такого обучения и порож-
дает целые громадные организации, чрез которые пропускается все на-
селение для превращения его всего поголовно в воинов. Армия строго
дифференцована от остальных общественных функций, гораздо стро-
же и полнее, нежели было во времена военных каст (присваивавших себе
и функцию управления, господства, рабовладения), но это чисто куль-
турное дифференцование, ведущее не к развитию военных способнос-
тей у одних и их утрате другими, а к равномерному военному развитию
всех индивидов, входящих в данное общество. В этом случае мы видим
яркий пример, как самое полное культурное дифференцование является
могучим препятствием-дифференцованию органическому. Возможность
именно такого результата культурного дифференцования обусловлива-
ется и общею культурностью общежития. Дикаря вы не скоро сделаете
современным солдатом, а, отпущенный в резерв, он скоро потеряет при-
обретенное. Его культурность не соответствует требованиям, которые
ему предъявила бы современная воинская организация. Посмотрите на
современную Европу и вы увидите, что срок службы тем короче, чем куль-
турнее народ. Посмотрите на практику хотя бы одного народа, напри-
мер], русского, и вы увидите, что для более образованных и культурных
слоев сокращается и срок службы. Общая культурная подготовка насе-
ления является тою почвою, на которой культурное дифференцование
может заменить и вытеснить дифференцование органическое, и непо-
средственными орудиями такого вытеснения является в таком случае и
духовная культура (развитие прикладного знания, создание методов обу-
чения, изобретение и открытия), и политическая (создание организации),
и материальная (изготовление культурных орудий, снабжение средства-
ми специальных организаций). Военное дело мы взяли в пример по его
наглядности и потому еще, что оно уже совершило и в громадном
неотразимо доказательном масштабе эволюцию, начатую, более или
менее подвинутую или еще ждущую своей очереди у других. Сущность
этого процесса ясна, однако, из этого беглого изложения. С этой точки
зрения, культура является могущественным средством, при помощи ко-
торого общежитие может извлечь все выгоды из процесса дифференцо-
вания и вместе с тем избегнуть органического дифференцования, столь
опасного и печального. Культура может принести такие плоды, но это
не значит, чтобы она всегда их приносила или чтобы это было ее есте-
ственным влиянием на общежитие, ею успевшее обзавестись. Ее есте-
ственное влияние иное.
Если мы возьмем бескультурное общежитие, то среди факторов, со-
действующих органическому дифференцованию, мы увидим и влияние
Глава IV. Активность и культура
329
среды, и массовую психологию, и полезность процесса, и покровитель-
ство естественного подбора в борьбе за существование — все самые
могучие факторы органического прогресса, против которых и не мо-
гут устоять малоактивные индивиды, фатально совершая эволюцию
сочетания в пассивный или активный сложный организм. Препятстви-
ем для превращения этого процесса в единственный или, по крайней
мере, господствующий может явиться <только> та степень активности
сочетавшихся живых форм, которая уже не допускает физического
сцепления, а следовательно, и такого постоянства расположения, рас-
пределения и соотношения, которое безусловно необходимо для пол-
ноты процесса. Это постоянство, разрушенное развитою активностью,
до известной степени восстановляет культура. Земледельческая куль-
тура, постройка постоянных жилищ, возникновение промыслов, связан-
ных с особенностями местности, создание укрепленных пунктов -— все
эти постепенные шаги культурного развития прикрепляют индивидов к
известному месту (делают их оседлыми), создают ряд постоянств в распо-
ложении, а следовательно, и ряд постоянств в различиях существования,
потребностей, занятий, а в конце концов и в различиях способностей. На
территориях, обращенных к малокультурным странам, естественно воз-
никают военные организации (напр[имер], казачьи в России), на других
территориях, соприкасающихся с культурными странами или удобными
путями, появляются торговые общины (ганзейские города, наши Новго-
род и Псков)9'; в горах развиваются горные промыслы, на равнинах— сель-
ское хозяйство и т. д. Эти территориальные дифференцования влекут за
собою и другие, так как военные пограничные организации обращают свое
оружие и на внутреннюю историю так же, как торговые общины — свое
богатство.
Мы не будем следить за всеми этими процессами, но и из немногого
сказанного явствует, что именно культура (и только одна культура) мо-
жет даровать общежитию развитых индивидов те постоянства распре-
деления и соотношения, которые являются необходимыми условиями
органического дифференцования таких общежитий. Без этого условия,
воссоздаваемого в активных общежитиях единственно культурою, не-
мыслим процесс органического дифференцования. Его мы и не наблю-
даем в бескультурных общежитиях позвоночных, в стадах травоядных,
стаях птиц, первобытных диких общинах людей. Напротив того, его мы
видим широко развитым в обществах насекомых (пчел, муравьев, тер-
митов), где развитая культура создала прочные и определенные посто-
янства распределения и соотношения и где на почве этих постоянств
органическое дифференцование распространилось даже на коренные
органические отправления. И в человеческом обществе только с разви-
тием значительной культуры замечается ощутительный процесс орга-
нического дифференцования, ибо однажды10' это необходимое условие,
330	Социологические этюды. Том II. Этюд первый
это постоянство отношений стало законом жизни общежития, получа-
ют возможность вершить свое дело влияние среды, естественный под-
бор, полезность дифференцования, психология толпы. И чем выше куль-
тура, тем отношения постояннее, тем распределения определеннее, тем
прикрепление индивида к месту и занятию прочнее и неотменимее,
а стало быть, и почва для органического дифференцование тем удобнее.
Естественное влияние культуры, таким образом, является фактором, не
противудействующим, а содействующим органическому дифференцо-
ванию активного общества, развившего культуру, хотя, как мы выше
видели, именно в культуре активная жизнь находит средство, избегая
органического дифференцования, извлечь все выгоды и преимущества
дифференцованного сочетания. <На этом видимом противуречии мы и
остановим теперь наше вниманием
Культура естественно тяготеет в сторону органического дифферен-
цования; активная жизнь пользуется культурою против органического
дифференцования. В сущности, в этих двух положениях нет противуре-
чия. Одно говорит о собственной роли культуры,-когда она в своем це-
лом не направляется активною жизнью; другое ведет речь о служебной
роли культуры в руках активной жизни. Обороняя свою индивидуаль-
ность и активность, жизнь пользуется для этого и культурою, как и мно-
гим другим, что само по себе вовсе не содействует накоплению и росту
активности. С другой стороны, культура, создавая в постоянстве отно-
шений новую почву для дифференцования, не может заменить физичес-
кого срастания в том отношении, что количество активности господству-
ющего меньшинства остается все же вполне в соответствии с количеством
концентрированного в организме вещества, которое не возрастает без
физического сцепления. Другими словами, подавление активности боль-
шинства сказывается рано или поздно уменьшением всего количества
энергии дифференцующегося общежития, его ослаблением и упадком,
ослаблением и упадком самой культуры. Только те общежития, кото-
рые, благодаря счастливым историческим условиям, сумели сделать из
культуры орудие, направленное против органического дифференцова-
ния (что вполне возможно, как мы выше показали), а в дифференцова-
нии культурном нашли эквивалентную замену полезных сторон орга-
нического дифференцования, могут почитаться гарантированными от
неизбежного упадка и являются типом прогрессивного общественного
развития. Борьба между естественным влиянием культуры в сторону
органического дифференцования и настойчивым стремлением актив-
ной жизни сделать из культуры орудие не только для покорения среды,
но и для победы над этим деградирующим общество органическим за-
коном, проходит широкою волною через всю историю человечества.
Напр[имер], в экономической области естественное культурное раз-
витие сказывается, смотря по условиям исторического момента и по
Глава IV. Активность и культура	331
общей совокупности остальных сторон общественного быта, то раб-
ством, то крепостничеством, то монополиями, то, наконец, капитализ-
мом. Активная жизнь на всех стадиях восстает против этих культурных
образований, против этого естественного развития, и там, где активность
торжествует, общества продолжают жить и развиваться. Общества, где
одерживает верх «естественное» развитие, гибнут. Таким образом, отме-
тив поправки, которые вносятся в закон сочетания законами индивиду-
альности и законами культуры, мы возвращаемся все к той же активно-
сти, которая овеществляется и в индивидуальности, и в культуре и кото-
рая примиряет антагонизм этих двух своих выражений. Или гибнет, если
не примиряет, увлекая с собою к падению и индивидуальность, и культу-
ру, и все общество. Дифференцование содействует умножению активнос-
ти в индивидуальном организме, и потому там оно закон развития. Орга-
ническое дифференцование ведет к уменьшению активности в общежи-
тии, и потому здесь оно закон вырождения. Критерием же в обоих
случаях является основной закон жизни, что всякое сочетание живых
форм должно не сокращать, а умножать согласованную в этих формах
энергию.
Мы кончили наш беглый обзор основных вех, по которым распре-
деляется социологический материал и которые лишь в самых общих
очертаниях рисуют сложное и оригинальное строение той формы соче-
тания, которое мы обозначаем именем общежития. И этих немногих вех
достаточно, однако, чтобы понять, насколько истинный путь раскры-
тия законов общественной жизни далек от тех покушений, где изучение
какой-нибудь стороны общественного процесса, чаще всего какой-ни-
будь стороны культуры (напр[имер], экономической), выставляется ос-
новою всего обществоведения. Изучать частности полезно и необхо-
димо. На них строятся и обобщения. Надо, однако, понимать место
изучаемых частностей, и увлечения, извинительные для мыслителей
XVIII в., неизвинительны на пороге XX века. Над общественною жизнью
компетентны и общие законы сочетания и распадения, управляющие кос-
мическим развитием, и законы жизни, которым подчинены сочетания
органических молекул и живых тел, и законы индивидуальности, и зако-
ны культуры. Проблема социологии — раскрыть и истолковать всю эту
сложную картину. <3адача этого очерка была сжато напомнить об этой
проблеме.>
j
J
ЭТЮД ВТОРОЙ
Нравственное начало в общественной жизни'
•«I
ч

<Явление общественной борьбы, к исследованию которого я присту-
пил в этюде «Международная экономическая борьба» («Северный вест-
ник», 1888 г., №№ 1 и 2)1', затронуто в упомянутой работе лцшь с одной,
хотя и очень важной, стороны. Такое одностороннее рассмотрение во-
проса, конечно, не может вести и не ведет к уяснению всего значения,
которое общественная борьба во всех ее формах может иметь для обще-
го хода человеческого прогресса, для общественного развития вообще и
для тех или иных сторон его в частности. Упомянутый этюд предлагал
лишь приступ к такому исследованию и, понятно, не мог ответить на
многие вопросы, естественно возникавшие при его чтении. Кроме об-
щего введения, скорее ставившего вопросы, нежели дававшего ответы,
там лишь одна специальная сторона процесса была обследована более
подробно и обстоятельно с тем, конечно, что и другие стороны одна за
другою будут обследованы с той же общей точки зрения и, по мере дви-
жения работы, будут предлагаемы вниманию читателя. Ныне в предла-
гаемом этюде я пытаюсь дать истолкование другой, не менее важной сто-
роны явления, но, конечно, и этою работою не исчерпываю всех сторон
и всех вопросов, которые логически связаны с избранною мною зада-
чею и постепенно должны быть введены в исследование. Делаю эту ого-
ворку, потому что вышеупомянутая моя работа заслужила именно этот
самый упрек в односторонности, упрек, очевидно, порожденный мне-
нием, что ею одною я и предполагаю завершить исследование громад-
ного вопроса, выдвинутого мною в начале статьи. Эта ныне предлагае-
мая вниманию читателя работа составляет, таким образом, звено в ряду
других, мною предпринятых с целью уяснения законов, управляющих
общественною борьбою вообще, историческою международною борь-
1 Настоящий этюд является развитием §§ 11, 12 и 13 первого этюда, по не-
обходимости повторяя некоторые положения и аргументы, требуемые связно-
стью изложения.
Нравственное начало в общественной жизни	333
бою в особенности. Примыкая к упомянутому этюду о международной
экономической борьбе и связывая его с предстоящими еще работами о
борьбе на почве умственной и политической, настоящий этюд о нравствен-
ном начале в общественной борьбе представляет, однако, подобно пре-
дыдущему, работу, настолько отдельную и самостоятельную, что для сво-
его понимания [она] не требует предварительного ознакомления с ка-
кими-нибудь иными моими работами.
Но почему после богатства я остановился именно на нравственно-
сти как орудии борьбы2’, отложив знание и политическую власть для
последующих этюдов3'? В выборе именно такой последовательности ру-
ководили мною причины, которые я считаю не бесполезным предвари-
тельно выяснить в виде приступа к изложению предмета. В первых двух
главах этюда о международной экономической борьбе4’ я остановился в
беглом обзоре на орудиях общественной борьбы в их совокупности, что-
бы затем постепенно разработать их по частям. Я старался показать, что
в общественной борьбе все многоразличие ее деятелей и орудий может
быть сведено в две существенно отличные, существенно важные груп-
пы. Активность, с одной стороны, культура, с другой, являются каждая
совокупностью такой группы орудий и деятелей борьбы. Общества одер-
живают верх в борьбе с другими обществами, члены обществ — в борь-
бе с согражданами, благодаря преимуществам того или другого рода, бла-
годаря более развитой активности или более высокой культуре. Других
способов борьбы общественная жизнь не знает. Является, стало быть,
настоятельная надобность ознакомиться с обоими способами, изучить
и культуру, и активность как орудия борьбы и победы. В этюде «Между-
народная экономическая борьба» я остановился на культуре и выбрал
среди культурных орудий такое, которое полнее других выделилось от
соотносительной активности (богатство от труда). Ни власть (культура
политическая), ни знание и вера (культура умственная) не выделились
так от соотносительной активности (свободной политической деятель-
ности и критической мысли), как богатство и капитал (культура эконо-
мическая). Поэтому специфическое значение культуры как орудия об-
щественной борьбы удобнее всего было изучать, начав с анализа в этом
направлении культуры экономической. Мы так и сделали. Переходя за-
тем к исследованию прочих культурных орудий борьбы, интеллектуаль-
ных и политических, мы на первых же порах сталкиваемся с переплета-
ющимся влиянием активности, умственной и политической, как таких
же орудий. Здесь гораздо затруднительнее выделение одной стороны
явления, и для его понимания необходимо одинаковое внимание к обе-
им сторонам. Здесь, стало быть, необходимо предварительное, более
обстоятельное ознакомление с активностью как орудием борьбы и по-
беды. Но как изучение культурной стороны политического и умствен-
ного развития затрудняется переплетающимся влиянием политической
334	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
и умственной активности, точно так же это обстоятельство затрудняет и
изучение роли активности в политической и умственной борьбе. Для
предварительного ознакомления с культурою как орудием борьбы мы
избрали богатство, культурный фактор, наиболее независимый от
влияния активности. Таким же полнее всего обособленным и наименее
зависимым от влияния культуры проявлением общественной активнос-
ти представляется нравственность. Поэтому для анализа роли и значе-
ния активности в общественной борьбе нельзя найти другого обществен-
ного явления столь же удобного, столь же независимого от культурного
гнета, как мораль. Конечно, мораль очень чувствительна к культурному
гнету: политическому, умственному или экономическому, но это уже
другой вопрос о взаимодействии разных сторон общественного строе-
ния, тогда как внутри группы явлений, соединяемых под именем нрав-
ственности, те из них, которые можно назвать моральною культурою
(собственно догматика морали), играют роль сравнительно второстепен-
ную, уступая значение моральному настроению и моральному действию,
подобно тому, как развитая экономическая культура может подчинять-
ся влиянию активности политической, умственной и моральной, но гос-
подствует над материальным трудом. Теперь, надеюсь, понятно, почему
именно с нравственности мы начинаем наше изучение общественной
активности как орудия общественной борьбы.
Та же причина (необработанность предмета), которая заставила меня
и в этюде об экономической борьбе начинать речь издалека и делать от-
ступления от нити исследования, предписывает мне и теперь тот же план
изложения, хотя при этом довольно затруднительно удержать внима-
ние читателя в желаемом направлении.>
IM
и
St-
if
’ Глава V.
’ АКТИВНОСТЬ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В ЖИЗНИ
§ 15.	Активность представляется особенностью, медленно и постепен-
но вырабатываемою в прогрессе жизни. Она заключается, как мы знаем < (см.
первые две главы этюда об экономической борьбе, «Сев[ерный] в[естник]»,
[ 18]88, № !’’)>, в способности организма реагировать на среду для при-
способления ее к потребностям жизни. Реакция жизни на среду— таково
первое основное отличительное свойство активной жизни. Начиная с про-
стейших животных организмов, уже реагирующих на среду не всегда со-
знательно и преднамеренно, и кончая человеком и человеческим обще-
житием, способным к глубоким преобразованиям среды, активность по-
степенно накоплялась жизнью, все определеннее и яснее выделяясь из
прочих органических процессов, все резче и ярче вытесняя свою сущность
и свое значение в общей экономии природы нашего земного мира.
На низших ступенях жизни не всегда легко отличить пассивную ре-
акцию на среду от активной, потому что если активность и состоит в
реакции на среду, то не всякая реакция на среду есть уже активность.
Отложение древесного листопада, преобразующее почву леса и подго-
товляющее ее к произрастанию новых растений, к иному поглощению
влажности, к иному заселению животными, является, без сомнения, тоже
реакцией жизни на среду и очень могучею реакцией. Или не такою же ли
могучею реакцией жизни на среду является затенение почвы лесом, пре-
пятствующее накаливанию почвы, стало быть, и лучеиспусканию теп-
лоты этою почвою, и нагреванию этим лучеиспусканием проносящего-
ся над почвою облака и, таким образом, содействующее более частому
выпаданию дождя и росы, большей влажности климата? Лес могучим
образом реагирует на почву и на климат страны, удобряя одну и увлаж-
няя другой, это ли не приспособление среды к потребностям жизни чрез
реакцию самой жизни на среду? Густая растительность, покрывающая
крутые горные склоны, сильно задерживает быстроту скатывания воды
3 36	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
по этим склонам и является, как известно, лучшим предохранительным
средством против внезапных и опустошительных наводнений в горных
странах, это ли не новое проявление той же могучей реакции жизни на
среду, ее преобразующей и видоизменяющей? Да, конечно, все это реак-
ция жизни на среду, порою даже служащая на пользу жизни, но, однако,
это никак не активность. Такую же реакцию на среду, и зачастую тоже в
интересах жизни нередко оказывают и неорганические предметы и яв-
ления. Выветривание горных пород тоже видоизменяет состав почвы,
удобряет ее и подготовляет для новой растительности. Направление вет-
ров, обилие озер, расположение горных хребтов тоже влияет на большее,
или меньшее выпадение дождя и росы. Глубокие озерные водоемы на
горных склонах тоже задерживают быстрое скатывание влаги и предуп-
реждают внезапные и опустошительные наводнения. Словом, не только
жизнь, но и различные явления неодушевленной природы могут произ-
водить те же реакции на среду, на общее ее состояние и частные ее свой-
ства, как и вышеперечисленные проявления разного рода реакций расти-
тельной жизни. Но и человеческое общежитие, эта высшая форма актив-
ной жизни, может производить и производит в действительности те же
самые воздействия в виде реакции на окружающую среду.
В самом деле, человек покрывает горные склоны густою раститель-
ностью и устраивает искусственные обширные водоемы (запруды) на
этих склонах, предупреждая этими своими действиями внезапные на-
воднения. Он искусственно разлагает горные породы, собирает и свозит
продукты органического разложения, преобразуя и удобряя тем почву,
приготовляя ее для новой растительности, которою затем и покрывает
эту видоизмененную почву. Он разводит леса для урегулирования есте-
ственного орошения. Он заменяет недостаток этого орошения системою
искусственной ирригации. Итак, и явления неодушевленной природы
(горные породы, ветер, озера, хребты), и пассивная растительная жизнь
(леса, растительность горных склонов), и человеческие общежития реа-
гируют на среду, видоизменяя ее почву, смягчая климат, преобразуя фло-
ру страны, предохраняя от наводнений и т. д., и т. д. Какая же разница
между этой реакцией неорганических явлений или пассивной жизни,
с одной стороны, и работою человека — с другой? Р.сли реакция на среду
есть активность, то она разлита вокруг нас во всех явлениях неоргани-
ческой и органической природы. Значит, вопрос в том, чем отличается
реакция на среду активной жизни от прочих явлений того же рода, будь
то реакция со стороны неорганических явлений или со стороны жизни
пассивной? Активность всегда выражается в форме реакции на среду, но
не всякая реакция на среду есть проявление активности. Необходимо,
следовательно, развить и дополнить это первое определение активнос-
ти. Оно вмещает в себя всю активность, но не одну активность. Оно слиш-
ком просторно. <Попробуем его разгородить и точнее ограничить соб-
ственное помещение активной жизни. Мы знаем уже, где находится это
Глава V. Активность и ее значение в жизни	337
помещение; нам надлежит точнее определить его межи.> Активность есть
реакция жизни на среду, но какая реакция? <В чем ее отличительные при-
знаки, творящие из нее могучую самостоятельную силу природы?>
§ 16.	В начале прошлого параграфа, определяя активность как реак-
цию жизни на среду, мы, согласно идеям, высказанным уже выше<'>,
ввели и некоторое ограничение в понятие реакции на среду, именно при-
бавив: «для приспособления среды к потребностям жизни»3' С одной
стороны, всякая активная реакция жизни на среду стремится приспосо-
бить среду к потребностям жизни, а с другой стороны, значительная,
если не большая, часть различных реакций неорганических явлений и
пассивной жизни вовсе не ведет к приспособлению среды для потреб-
ностей жизни. Выветривание мергеля4' или лавы, конечно, удобряет по-
чву, приспособляет ее к потребностям жизни; но выветривание песча-
ника или мела может ухудшить почву, затруднить развитие жизни на
ней. Ветер приносит и сгущает влагу, но он ее и уносит, и высушивает;
он приносит не только влагу, но и сыпучие пески, погребающие под сво-
им мертвенным покровом целые оазисы. Горные хребты содействуют
выпаданию влаги, но и затрудняют это выпадание, если отделяют от
моря; они бывают зачастую причиною неумеренно холодного климата,
загораживая страну от теплых <южных> ветров <(в северном полуша-
рии)>. Озера увлажняют климат, но не везде такое увлажнение необхо-
димо: порою же оно бывает вредно для развития жизни. То же следует
сказать и о влиянии лесов, которые охлаждают и увлажняют Финлян-
дию так же, как и Крым, и если во втором случае это охлаждение и ув-
лажнение приспособляет климат страны к потребностям жизни, то в
первом оно действует в совершенно обратном смысле. Точно так же и
преобразование почвы лесом бывает разное. Лиственные леса при уме-
ренно влажном климате удобряют почву своим листопадом. Хвойные
леса нередко могут только ухудшить почву. При очень влажном климате
и лиственный лес болотит почву, делает ее кислою, малоплодородною.
Вообще, и неодушевленные явления, и пассивная жизнь проявляют очень
могучую реакцию на среду, но эта реакция, обусловленная состоянием
самой среды, ведет к дальнейшему приспособлению среды для потреб-
ностей жизни или наоборот, ухудшает жизненные условия в зависимо-
сти никак не от собственного приспособительного процесса, видоиз-
меняемого сообразно состоянию среды, а более от этого самого состо-
яния. Лес всегда действует в одном направлении, но он ухудшает или
улучшает почву и климат в зависимости от состояния почвы и климата.
При одном состоянии природы отложение листопада и сушняка, затене-
ние и увлажнение приспособляют почву и климат к потребностям жизни;
<’ Впервые, еще в 1872 году, в этюде: «Социальное строение и социальные
деятели» (Знание, 1872, № 12). См. там же: «Ответ Н.К. Михайловскому» (ibidem.,
1873, № 7) и «Субъективный метод в социологии» (ibidem., 1873, № 10)2'.>
338	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
при другом состоянии наоборот, но лес всегда и неизменно отлагает лис-
топад, затеняет и увлажняет. Он не приспособляет своей реакции на среду
сообразно видоизмененному состоянию среды и ради приспособления ее
к потребностям жизни. Он и не в состоянии приспособить и видоизме-
нить свою реакцию на среду сообразно потребностям жизни.
Таким образом, если приспособление к потребностям жизни состав-
ляет первое искомое нами ограничение понятия реакции на среду, пер-
вое приближение к более точному определению активной жизни, то и
внутри этого нового определения необходимо иметь в виду лишь такие
реакции, приспособляющие среду к потребностям жизни, которые спо-
собны сами сообразоваться с разнообразием среды и не превращаться
из распространителей жизни в ее истребителей. Способность сообразо-
ваться с условиями и при их изменении изменять и приспособительный
процесс — такова особенность, которою должна отличаться реакция жиз-
ни на среду, если мы желаем дать ей название активной. Иначе говоря,
активность заключается в целесообразной реакции жизни на среду для
приспособления среды к потребностям жизни. Итак, целесообразность —
вот первый отличительный признак, присущий уже одной лишь актив-
ной жизни. За ее пределами царствует лишь одна причиносообразность.
И неодушевленные явления природы, содействующие и противодейству-
ющие распространению жизни на земле, и пассивная жизнь, реагирую-
щая на среду в направлении благоприятном и неблагоприятном для
жизни вообще и для себя самой в частности, действуют никак не с целью
содействия или противодействия жизни. Но когда человек предприни-
мает свои работы, он имеет ясно определенную цель: затруднить навод-
нения, удобрить почву, урегулировать орошение, видоизменить флору
и фауну и т. д., о чем ни горные озера, ни лес, ни травяная раститель-
ность склонов не знают, хотя и делают порою то же дело, что и человек.
Эта целесообразность и является, таким образом, первою бросающеюся
в глаза специфическою особенностью того действия, которое мы назы-
ваем активным. Активная жизнь отличается прежде всего этим появле-
нием целей и задач, отсутствующих в неодушевленной неорганической
природе так же, как и в пассивной растительной жизни. Последние био-
логические исследования открыли, правда, и в растительной жизни не-
которые такие реакции на среду, которые можно бы признать отмечен-
ными чем-то вроде целесообразности. Таковы факты, относящиеся к пло-
тоядным растениям, к сну и движению растений, к распространению
корней и борьбе за пищу и пространство между кореньями и проч. Но
если даже допустить в некоторых из этих случаев целесообразность (чего
можно еще и не допускать), то эта зачаточная активность, проявляемая
жизнью пассивною, лишний раз обнаруживая закон постепенности в
природе, нимало не колеблет ни общего противоположения пассивной
и активной жизни, как они проявляются в своих высших законченных
типах, ни тем менее определения активности как явления, развиваемого
Глава V. Активность и ее значение в жизни	339
жизнью животною, но сказывающегося, быть может, в эмбриональном
виде и в жизни растительной. Целесообразность в реакциях жизни на
среду и является таким первым определением активности, первым су-
щественным фактом, отличающим активную жизнь и дарующим ей са-
мостоятельное место в природе вообще, в жизни в частности.
<Лет пятнадцать тому назад, в 1872-1874 гг., мне привелось участво-
вать в довольно горячей полемике по вопросу о значении этого факта,
этого появления целей в процессе жизни. Тогда я старался отклонить
некоторые методологические выводы, которые отсюда делались писа-
телями, общее миросозерцание которых мне было вполне симпатично.
И теперь, конечно, я повторю то же самое, особенно об одном из моих
оппонентов, о Н.К. Михайловском, именно с которым, однако, мне и при-
шлось тогда вести беседу о целях как существенной особенности обще-
ственной жизни и причине, предписывающей для социологии метод
субъективный5'. С тех пор много воды утекло. Между прочим, и по во-
просу, нас тогда разделявшему, произошло в русской литературе немало
интересного. Так, В.В. Лесевичв своих «Письмах о научной философии»6'
попробовал найти общую почву для примирения наших разноречий.
Г. Дебольский в своем последнем этическом трактате7' поступил иначе;
он прямо усомнился в принадлежности г. Михайловского к субъектив-
ной школе и отослал его в объективную, где я, конечно, первый с удо-
вольствием его натурализовал бы, если бы, впрочем, не г. Грот*', кото-
рый отсылает меня наоборот в субъективную школу, оставляя, впрочем,
там и г. Михайловского. Замешались в эту полемику и гг. Кареев, Каблиц
etc.9', но и упомянутого достаточно, чтобы призадуматься над глубиною
разногласия, нас разделявшего в дно время, и, оставив полемические мечи
ржаветь в ножнах, из которых они нами не вынимались уже пятнадцать
лет, не перетряхать старых споров, не нарушающих общей и несомнен-
ной солидарности работ. Эти споры в свое время способствовали уясне-
нию вопроса о целесообразности в жизни, и преимущественная заслуга
Н.К. Михайловского в статьях упомянутого цикла10' и заключается, по мо-
ему мнению, в разработке этого вопроса о целях и задачах как отличи-
тельном признаке общественной жизни.>
§ 17.	Целесообразность действий живого тела представляется нам
самою яркою, самою бросающеюся в глаза особенностью активной жиз-
ни, самою яркою, потому что целесообразности не знает ни пассивная
жизнь, ни неорганическая природа. Но самая яркая особенность не все-
гда значит самая основная, и сама целесообразность может быть сведе-
на к более глубоким отличиям активной жизни. Для этого мы еще раз
вернемся к нашим примерам реакции на среду со стороны пассивной и
со стороны активной жизни и попробуем сравнить эти два процесса с
точки зрения того метода, которым производится ими влияние. Мы знаем
уже, что влияние пассивной жизни только причиносообраэно, влияние
340	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
же жизни активной причиносообраэно и целесообразно; теперь сравним,
как обе формы жизни достигают получаемых результатов?
Возьмем первый пример. Лес увлажняет страну, и человеческое об-
щежитие тоже увлажняет страну. Каким же образом достигается то и
другое? В общих чертах мы уже знаем, как это достигается лесом. Он,
прежде всего, затеняет почву, препятствует быстроте испарения и на-
греванию. Это некоторое овлажнение и значительное охлаждение поч-
вы производит ряд новых результатов. Почва, не нагретая или мало
нагретая солнечными лучами, доступ которых затруднен густолиствен-
ным навесом, не лучеиспускает из себя теплоты, а незначительное лу-
чеиспускание снова прерывается лесным покрывалом и не выходит в
атмосферу за его пределы (вспомните, как тепло ночью в лесу, где лу-
чистая теплота почвы задержана лесом). Между тем, одним из самых
существенных препятствий в степи для тихих и умеренных дождей из
облаков, умеренно богатых влагою и с относительно высокою темпера-
турою, является именно эта теплота, излучиваемая накаленною солнцем
почвою. Она поднимает температуру проносящегося, над нею облака,
и осадка не происходит. Поэтому степи знают ливни, а с тихими и самы-
ми полезными для жизни дождями знакомы в жаркое время единствен-
но вскоре после ливней, когда почва еще не успела накалиться. Ясен те-
перь тот процесс, при помощи которого лес учащает выпадание дождя.
Лес сам по себе не привлекает дождевых облаков, также не заставляет
проносящиеся над ним тучи сгущаться в осадки. Он только прерывает
непосредственное отношение между солнечною теплотою и почвою,
между почвенною теплотою и облаками. Прерывает он это отношение
самым фактом своего существования и достигает этого просто ростом и
развитием. Можно спросить еще, почему сам лес, сами вершины его не
могут явиться заместителем почвы, не могут скоплять солнечную теп-
лоту и затем возвращать ее проносящимся над ним облакам? Кроме
физического строения лесных верхов, не благоприятствующего луче-
испусканию, здесь действует другая, более важная причина. Солнечная
теплота, как и теплота почвы, нужна самому лесу, который растет и
развивается именно за счет этой теплоты. Свободная энергия в виде сол-
нечной теплоты, солнечного света, атмосферного электричества и т. д. и
является тою силою, за счет которой развивается растительная жизнь.
Эта свободная энергия, разлитая в природе, потребляется растительною
жизнью в том смысле, что преобразуется в потенциальную энергию,
в химическую силу, удерживающую от разложения и в состоянии равно-
весия такие неустойчивые соединения, как органические ткани. Благо-
даря этому процессу, из которого и состоят растительные жизненные
процессы, свободная энергия постоянно преобразуется в потенциальную,
теплота, свет и электричество — в химическую энергию. Таким обра-
зом, и солнечная теплота, перехватываемая лесным покровом и не до-
пускаемая им до почвы, и почвенная теплота, не выпускаемая лесным
Глава V. Активность и ее значение в жизни	341
навесом на свободу в верхние слои атмосферы, поглощаются этою за-
слонкою и сохраняются в ней уже не в виде тепла, а в потенциальном,
скрытом состоянии, в неустойчивых химических соединениях. Поэтому
поверхность леса, обращенная к проносящимся над ним облакам, и не
может посылать им теплоту, поглощенную от солнца и от почвы. По-
верхность леса холодна, пока лес жив, потому что, покуда он жив, он
преобразует получаемую теплоту в химическую энергию. Если же солн-
це или атмосфера, или почва теплоты дают больше, нежели лес может
преобразовать, то он погибает, засыхает. Таким образом, резюмируя
метод действия леса в качестве овлажнителя климата и почвы, мы ви-
дим, что этот метод заключается просто в том, что лес живет, растет,
развивается. Своим ростом он образует непроницаемую шапку над поч-
вою, непроницаемое дно для облака; своею жизнью он поглощает сво-
бодную энергию среды (теплоту) и потому не может заменить собою
почвы и, получив теплоту от солнца и почвы, возвращать ее атмосфере
и облакам. Так действует лес, увлажняя климат и почву территории,
в пределах которой живет. Как же действует в подобных случаях человек?
Искусственная ирригация является первым методом, которым человек
овлажняет почву, недостаточно овлажняемую атмосферою. Для этого он
проводит каналы, целую систему каналов, роет водоемы, строит запруды,
воздвигает водоподъемные сооружения. Он достигает своей цели, но ка-
кою ценою? Для всех этих действий необходимо прежде всего затратить
силу, произвести работу. Чтобы провести канал или вырыть водоем, не-
обходимо оторвать, поднять и переместить известное количество, иногда
громадное количество земли, каменьев, воды. Для запруди плотин необхо-
димо такое же отторжение, поднятие и перемещение значительных масс,
которые нужно еще укрепить, для чего нужно поднятие и перемещение дру-
гих масс, нужна борьба с напором воды, с размывами и т. д. Все это требует
громадной <свободной> энергии (из которой часть затем сохраняется в со-
оружениях в состоянии потенциальном). Громадной затраты свободной
энергии требует и рост леса, но там затрачивает энергию солнце, а жизнь
лишь поглощает и сохраняет ее в потенциальном состоянии и этим погло-
щением и производит свое овлажняющее действие. Здесь же, в человечес-
кой работе, сам человек затрачивает энергию; он сам ее освобождает, пере-
водя энергию, заключенную в состоянии потенциальном в его нервных и
мышечных тканях, в мышечных и нервных тканях рабочего скота, в топ-
ливе и проч., в состояние свободное. Конечно, часть энергии, таким об-
разом освобожденной человеком, преобразуется снова в состояние по-
тенциальное в продуктах его труда. Но, во-первых, это конечный акт
процесса человеческого труда, которому предшествует акт освобождения
энергии, а во-вторых, это новое преобразование энергии в состояние по-
тенциальное происходит уже за пределами человеческой жизни, хотя и
по ее велениям. В ее же пределах преобразование среды, ее увлажнение
342
Социологические этюды. Том II. Этюд второй
сказалось, как мы видели, за счет перехода энергии из потенциального
состояния в свободное, тогда как такое же действие леса, тоже увлажня-
ющего среду, обязано переходу свободной энергии в потенциальную. По-
глощение свободной энергии — это метод, которым реагирует пассивная
жизнь на среду, выделение свободной энергии — метод жизни активной.
Пассивная жизнь растет; активная работает.
Не только искусственная ирригация, но и искусственное лесоразве-
дение может явиться в руках человека способом для увлажнения насе-
ленной им и скудно орошенной территории. В этом случае мы легко уви-
дим, что метод воздействия человека по сущности своей остался тем же,
как и при ирригации, хотя и выражен в иной форме. Конечно, лес, раз-
веденный человеком, реагирует на среду, увлажняет почву и климат тем
же способом, г;ак и лес, естественно выросший и вызванный к жизни
игрою естественных сил территории и солнца. Он совершает и теперь
свою увлажняющую миссию чрез преобразование свободной энергии,
разлитой в среде, в состояние потенциальное. Но появился он в данной
территории благодаря работе человека, благодаря преобразованию ском-
бин[ир]ованной в его организме энергии потенциальной в состояние
свободное. В естественно выросшем лесе эту работу всецело производит
свободная энергия, разлитая в среде, преимущественно солнечная. В дан-
ном же случае, когда понадобилось искусственное облеснение страны,
этой свободной энергии среды недостаточно для произрастания леса,
и человек комбин[ир]ует с нею (как и при всяком труде своем) свою энер-
гию, которую способен высвобождать его организм. Такой лес является
в такой же степени продуктом человеческого труда, как и каналы, запру-
ды, водопроводы и другие ирригационные сооружения, и, как всякий
продукт труда, он сохраняет в потенциальном состоянии часть свобод-
ной энергии, затраченной на его производство. Поэтому если искусст-
венно разведенный лес увлажняет страну чрез поглощение свободной
энергии, то этим фактом он лишь сближается со значением и действием
других продуктов труда. Сам же труд облеснения и лесоохранения, как
всякое проявление активности, представляется целесообразно направ-
ленным высвобождением энергии.
Таким образом, целесообразное высвобождение скомбин[ир]ованной и
согласованной в организме энергии для приспособления среды к потребнос-
тям жизни и составляет основное отличительное свойство активной
жизни, то свойство, которое выделяет ее из прочих явлений жизни и
дает отдельное, самостоятельное и в высшей степени значительное мес-
то в природе нашей планеты.
§ 18.	Пространное определение активности, данное нами в конце
прошлого параграфа, может быть значительно упрощено, если пересмот-
реть главные составные части определения и выразить их в соответствен-
ных кратких терминах.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	343
Высвобождение скомбин[ир]ованной в организме энергии, как мы
знаем, представляется явлением не бесцельным и не мимовольным. Его
целесообразность нами введена даже в определение, а самая цель ука-
зана в известных преобразованиях среды. Таким образом, активность
предполагает не просто высвобождение энергии, но высвобождение,
сопровождающееся параллельною и соответственною ее затратою. Ког-
да горит лес или каменноугольные залежи, когда застывает выброшен-
ная вулканом лава, когда падает снег или замерзает океан, происходит
громадное освобождение энергии, скомбин[ир]ованной в телах, преоб-
разующих этими путями свое химическое или физическое состояние, но
эта энергия, освобожденная процессом горения или процессом замерза-
ния, остается свободным капиталом среды, частью бесследно теряемым
лучеиспусканием в космическое пространство, частью утилизуемым
разными земными процессами, никак не для возникновения которых
высвобождалась энергия лесным пожаром, отвердением лавы или сгуще-
нием паров в снег. Здесь затрата энергии происходит из общего капита-
ла свободной энергии среды, и в него же поступает всякая высвобож-
дающаяся энергия. В общем обороте земного развития существует,
конечно, известное правильное соотношение между процессами вы-
свобождения энергии <(интеграцией)> и ее затраты <(дисинтеграци-
ей)>; но в частности отдельные эпизоды того и другого процесса не
связаны между собою какими-либо постоянными соотношениями.
Солнечная энергия затрачивается в рост и распространение леса не
затем, конечно, чтобы эта энергия, скомбин[ир]ованная в лесе, вы-
свободилась лесным пожаром. Соотношение причинности, конечно,
существует, но соотношение общее, управляющее развитием нашей пла-
неты и установляющее известное подвижное равновесие между процес-
сами сочетания и распадения, к которым в последнем счете сводятся все
процессы, происходящие на земле и вообще во вселенной. <С этой, кос-
мической точки зрения, и процессы активной жизни входят в эту об-
щую экономию природы, представляя составную часть как общего про-
цесса интеграции планеты, так и частных процессов дисинтеграции, за-
держивающих быстроту и осложняющих простоту основного процессам
Но это с общей космической точки зрения, а в частности процессы ак-
тивной жизни тем выделяются из других процессов высвобождения
энергии <(интеграции)>, что, будучи целесообразными, всегда сопро-
вождаются и затратою энергии, обращением ее в потенциальное со-
стояние <(дисинтеграцией)>. Затрата же энергии есть работа.
<В смысле механики работа есть произведение скорости на массу"',
чем и выражается количество энергии, затрачиваемой для данной рабо-
ты, будь то энергия солнечная или животная (активность), или всякая
иная. Вообще> в природе, как мы видели, процессы высвобождения энер-
гии из потенциального состояния и ее новой затраты в это состояние не
представляются неразрывно связанными как две лишь стороны одного
344	Социологические этюды. Том IL Этюд второй
процесса. Именно это, однако, мы видим в активной жизни, где энергия
не высвобождается иначе, как для затраты, и где затрата идет всегда па-
раллельно и всегда за счет этого параллельного высвобождения. Работа
активной жизни есть совмещение высвобождения и затраты, и так как
всякое высвобождение сопровождается затратою, то и является оно все-
гда работою. Таким образом, вместо пространного определения «целе-
сообразное высвобождение скомбин[ир]ованной в организме энергии»
вполне достаточно сказать «целесообразная работа», и это сокращенное
определение, заключая все, заключающееся в пространном, еще вводит
в него факт затраты, параллельной высвобождению. Не надо забывать
только, что в данном случае работа должна быть понимаема в точном
философском и механическом значении, а не политико-экономическом.
<Эта возможность смешения столь несходных понятий и составляет са-
мую слабую сторону сокращенного определения.> Работою в смысле это-
го определения будет и битва с неприятелем, и бегство от хищников,
и любовь к женщине, и политическая речь, и проповедь, и т. д., и т. д.,
тогда как ничего подобного не входит в понятие работы как политико-
экономического термина. <Надо не забывать этого различениям
Вторая половина нашего пространного определения тоже допускает
сокращение, сопровождаемое тоже новым выяснением содержания само-
го понятия. «Для приспособления среды к потребностям жизни» — тако-
ва эта вторая половина нашей пространной формулы. С тех пор как вме-
сте с введением в определение термина работы мы ввели и представление
о затрате высвобождаемой энергии, этим самым мы частью заменили и
выражение приспособление среды, которое и состоит в затрате энергии для
удовлетворения потребностей жизни. Потребности жизни заключаются в
ее охранении, поддержании и развитии. Жизнь же, для которой работает
всякое активно живое существо, есть собственная жизнь этого существа.
На известной ступени развития активности эта эгоцентрическая точка
зрения расширяется или заменяется более или менее распространенною,
но это расширение сферы целесообразной работы активного организма
отличает не все формы активной жизни, тогда как, с другой стороны, рас-
пространенная сфера целесообразной работы на пользу жизни (не только
соответственной) всегда ограничивается сознанием принадлежности к той
или другой группе живых существ. Таким образом, забота о собственной
жизни, ограничиваемая потребностями одного своего организма или бо-
лее или менее распространенная сознанием солидарности с другими су-
ществами, и составляет основное течение работы для удовлетворения по-
требностей жизни. Всякое существо заботится о себе или о своей группе,
но деятельность всех вместе сливается в общий процесс приспособления
среды к потребностям жизни. Забота же о себе и о своей группе называет-
ся самосохранением, выражением, которое удобно может найти место в
нашем сокращенном определении.>
Глава V. Активность и ее значение в жизни	345
Работа в целях самосохранения — таково будет и совершенно пол-
ное и возможно сжатое определение активности в жизни. Здесь отмечен
и факт высвобождения энергии организмом с параллельною ее затра-
тою, и факт целесообразности этой затраты, и общая формула этой це-
лесообразности, направление деятельности. Если помнить значение тер-
мина «работа», то определение не оставляет ничего желать ни в смысле
ясности, ни в отношении сжатости. Оно объемлет собою всю активную
жизнь: от низших животных и даже от растений, проявляющих некото-
рую активность, до высших форм активности, до человека и человечес-
кого общежития. Способность высвобождать энергию по мере надоб-
ности в ней для сохранения и развития организма и есть то основное
отличие, которым отмечена активная жизнь. Способность управлять
этою высвобожденною энергиею (управлять чрез новое высвобождение
энергии), или целесообразность действий, составляет второе отличитель-
ное свойство активной жизни. Наконец, общее и неизменное направле-
ние этого действия на охрану и развитие жизни, или самосохранение,
составляет третье отличительное и последнее общее всей активной жиз-
ни свойство. Высвобождаемость энергии, целесообразность ее затраты,
самосохранение — таковы эти <три> общие всей активной жизни свой-
ства. Дальше начинаются уже различия, смотря по ступени и роду раз-
вития активной жизни. <К самому существенному и для нас наиболее
важному различию, выросшему из развития активности, мы и обратим-
ся несколько ниже, а теперь еще должны остановиться на некоторых
фактах, связанных с общими свойствами активной жизни.>
§ 19.	<Итак,> мы уже знаем, что отличительною особенностью ак-
тивной жизни, противуполагающей ее жизни пассивной, является ра-
бота в целях самосохранения. Для работы нужна сила, ее производя-
щая, и этою силою является энергия12’, высвобождаемая активным орга-
низмом из потенциального состояния, в котором она заключена в его
тканях. Но чтобы высвободить энергию из этого состояния, нужно
предварительно обладать ею, нужно ее накопить, нужно взять из среды
свободную энергию и обратить ее в потенциальное состояние в тканях
собственного организма. В этом накоплении и согласовании свободной
энергии среды и состоит, как мы видели выше, главный отличительный
признак растительной жизни. Мы не должны забывать, что тем же свой-
ством и даже в сугубом13' размере обладает и жизнь животная. Эта спо-
собность накоплять энергию среды (как и вещество) связывает оба цар-
ства, растительное и животное, в один мир органический, в одну группу
явлений жизни. Разница заключается в том, что для растительного цар-
ства этот процесс «^координирования [т. е. накопления] свободной
энергии среды> представляется главным и отличительным, процесс же
высвобождения энергии проявляется или в виде умирания, прекраще-
ния самого процесса жизни, или же в качестве побочных, несуществен-
346	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
ных явлений, не нарушающих общего направления развития. Между тем,
в жизни животной процесс накопления и согласования энергии составляет
лишь одну сторону всего жизненного процесса, другою и не менее важною
стороною которого является постоянное высвобождение этой постоянно
накопляемой энергии при постоянной затрате ее на пользу организма.
Этот круговорот энергии в активной жизни дополняется таким же
круговоротом вещества. Растение всю свою жизнь накопляет вещество,
не йереставая расти до самой смерти; животное же имеет предел своему
росту, предел, поставляемый постоянным обменом вещества, постоянною
его тратою, параллельною накоплению. Дело в том, что животное работа-
ет, т. е. затрачивает энергию, для чего ее предварительно высвобождает из
своих тканей, в которых она согласована. Эти ткани, будучи очень слож-
ными химическими соединениями, легко освобождают массу энергии
(в виде нервных токов, мозговых вибраций, мышечных сокращений,
температуры тела и пр.), если подвергаются процессу разложения, пре-
образуясь в более устойчивые, стало быть, требующие менее химичес-
кой энергии соединения. Именно этим методом и происходит высво-
бождение организмом энергии для работы, но очевидно, что такое вы-
свобождение уничтожает ткани организма, производит трату (уэуру14’)
составляющего живое тело вещества. Чтобы живое тело продолжало жить,
эта трата должна быть возмещена, и она действительно возмещается при
посредстве целого ряда так называемых растительных отправлений жи-
вотного организма: при помощи пищеварения, дыхания, кровообраще-
ния и т. д. Эти растительные отправления постоянно снова и снова соче-
тают истраченное вещество и скопляют высвобожденную энергию в то
время, как отправления животные, или активные, постоянно снова и сно-
ва разлагают органические ткани, созданные растительными процессами,
и высвобождают энергию, заключенную в эти ткани теми же процессами.
Высвобождается эта энергия для работы на пользу организма, т. е. для об-
легчения тех процессов, коими он живет, коими он накопляет и согласует
вещество и энергию. Накопление и согласование энергии и вещества —
для возможности их высвобождения; высвобождение — для возможнос-
ти затраты (работы); затрата — для возможности согласования и накоп-
ления — таков круговорот энергии и вещества в жизни активной.
Конечно, и в жизни растения происходит круговорот вещества и энер-
гии, происходит накопление и согласование, разложение и трата, но, не
говоря даже о том, что там процесс накопления постоянно преобладает,
сам способ, значение и характер процессов распадения существенно от-
личаются от тех же процессов в организме животного. В растении трата
вещества и энергии происходит или под влиянием повелительных усло-
вий среды, или в виде процесса умирания частей организма, или же в виде
отбросов излишне поступившего вещества. Так, опадание листьев осенью,
засыхание нижних ветвей в густом лесу, конечно, обязано внешним
Глава V. Активность и ее значение в жизни	347
условиям. Не хватило в среде тепла, и растение теряет листья и останавли-
вает движение соков до весны. Не хватило света, и растение теряет ниж-
ние ветви, его лишенные. Ко второму типу растительной траты принад-
лежат такие явления, как дуплистость, усыхание вершин, постепенная
смена хвои, а в жарком климате и листьев, омертвение и смена коры и т. д.
Третьего типа трату вещества мы видим в выдыхании листьями излиш-
него кислорода и излишней воды (в виде пара). Совсем иначе происходит
трата животного организма. Истрачивая вещество и энергию на работу,
животный организм уничтожает для этого составные части своих тканей
и заменяет их новыми, такими же. Ткань, пока животное живо и здорово,
остается неуничтоженною, но постоянно обновляется ее состав. Заживле-
ние ран, обрастание обрезанных или сбритых волос, наконец, линяние
некоторых животных представляют процессы, напоминающие раститель-
ные процессы узуры и обновления. Но, конечно, не эти процессы состав-
ляют существенную сторону животной жизни. Освобождение энергии и
распадение вещества составляют и в растительной, и в животной жизни
явление, широко распространенное, но в первой оно однородно по суще-
ству своему с явлением умирания <(то же освобождение энергии и распа-
дение вещества)>, а во второй представляет существенную сторону самой
жизни, ее необходимое условие и высшее проявление, потому что именно
в этом освобождении и состоит активность, которою поддерживается жизнь
в животном организме и которая вместе с тем является высшей, самой раз-
витой формою жизненного процесса, с ее лишь помощью получающего
власть над окружающею средою и постепенно перестающего быть рабом
этой среды. Рядом с приспособлением жизни к условиям среды, этою един-
ственною формулою развития жизни пассивной, возникает процесс при-
способления среды к потребностям жизни, который уже многое совершил
на земле, но которому предстоит совершить несоизмеримо большее. Рядом
с пассивным приспособлением, законом растительной жизни, является при-
способление активное, или работа в целях самосохранения.
§ 20<‘>. Эта констатированная нами двусторонность всякого жиз-
ненного процесса, достигающая полного развития и равновесия в выс-
ших типах активной жизни, получает особенное значение в свете
общего философского учения о космическом развитии. <Я позволю себе
поэтому сделать ныне отступление, к чему мы подготовлены предыдущим
<' Этот 20-й параграф и два последующие (21-22) заключают попытку све-
сти вышеустановленные законы жизни вообще и активности в особенности к
основным законам физики и химии н уяснить их в свете универсального закона
космического развития, причем глубже и полнее раскрываются и сами явления
жизни и активности. Но изложение предлагаемых здесь идей, по необходимости
сжатое, вышло по необходимости и абстрактным. Поэтому возможно, что неко-
торые читатели, которые не без интереса остановятся на первых пяти параграфах
[этой главы], найдут дальнейшее изложение несколько тяжелым. В таком случае
348	Социологические этюды. Том И. Этюд второй
изложением и для чего я в сжатом извлечении напомню сначала некото-
рые относящиеся к этому вопросу воззрения, развитые мною года два
тому назад1 и получающие все свое значение лишь в связи с вопросами,
разрабатываемыми в настоящем этюде.>
Известен закон космической эволюции, сформулированный Гербертом
Спенсером в его «First Principles»15' и довольно удачно резюмирующий вы-
воды науки о физической сущности космического процесса. Мы его изло-
жили в свете современного знания в 4-7 первого этюда этой книги. Для
связности напомним его сущность. Конечное обобщение строения всего
сущего приводит нас к веществу (определяемому как сочетание атомов),
находящемуся в состоянии движения (в котором и состоит то, что мы назы-
ваем энергией, или силою). Различные отношения между этими двумя яв-
лениями обусловливают собою различие в <физических> состояниях тел.
Изменения и преобразования этих отношений и составляют сущность вся-
кого процесса:.больше или меньше вещества, больше или меньше движе-
ния (энергии) — в этом состоит в последнем счете всякая перемена, со-
вершающаяся в мире. Обратность отношения в накоплений вещества и
движения и является вышеупомянутым законом космического развития,
«^формулированным Гербертом Спенсером>|6'. Накопление, сосредо-
точение и укрепление <(координирование)> вещества сопровождается
тратою (высвобождением) энергии (движения) и является сочетанием;
обратный процесс, или распадение, состоит в накоплении энергии и трате
вещества. Все космические процессы сводятся в последнем счете к этим двум
обратно соотносительным явлениям накопления или траты вещества и дви-
жения. Из них сочетание доминирует в процессах космической эволюции,
а процессы распадения являются лишь побочными, производными явле-
ниями, задерживающими и осложняющими процесс развития, но бессиль-
ными его упразднить или заменить* 2. Таков закон космического развития,
если определить его в физических терминах, <как сделал Спенсер.>
Мы видели в первом этюде, что можно определить его не менее удач-
но и широко в терминах химических. Химически тела разделяются на про-
стые и сложные (соединения), а последние на более или менее устойчивые,
они могут пропустить эти три параграфа (20-22) и продолжать с двадцать тре-
тьего. В последнем, двадцать восьмом параграфе, они найдут краткое резюме
всех идей этой главы.>
<’ См.: Северный вестник, 1886, № 6: «Интеграция и дисинтеграция в исто-
рии» (в «Политической] лет!описи]»).>
2 Когда говорят о космическом развитии, то разумеют развитие всех небес-
ных тел, но если сюда включить и развитие мирового пространства, тех безвоз-
душных пучин без конца и края, в которых носятся и развиваются все небесные
тела, то, конечно, процессы сочетания и распадения уравновесят друг друга.
Общая сумма мировой энергии всегда остается равною себе самой, но общая
сумма энергии, заключенной в небесных телах, постепенно теряется этими те-
лами, рассеивается в мировом пространстве. <Отсюда и постепенная интегра-
ция вселенной, понимаемой как совокупность небесных тел.>
Глава V. Активность и ее значение в жизни	349
прочные. Поэтому, с точки зрения химии, всякий процесс есть или пе-
реход простых тел в сложные и наоборот, или замена менее устойчивых
соединений более устойчивыми и наоборот. При переходе простых тел
в сложные и при замене менее устойчивых соединений более устойчи-
выми <всегда> освобождается более или менее значительное количество
движения (в форме теплоты, иногда света и электричества), и наоборот,
для перехода соединений в состояние простых тел и для замены устойчи-
вых соединений менее устойчивыми необходимо поглощение этим тела-
ми из окружающей среды более или менее значительного количества дви-
жения (в форме теплоты, света и электричества). Космический процесс,
с этой точки зрения, является заменой простых тел сложными и менее
устойчивых соединений более устойчивыми; обратные процессы пред-
ставляются явлениями побочными, производными, осложняющими
развитие, <но не влияющими на направление его. Таким образом, в хи-
мических терминах интеграция [т. е. сочетание] определяется как переход
к устойчивым соединениям, а дисинтеграция [т. е. распадение] является
переходом от устойчивых соединений к неустойчивым или простым те-
лами С этой химической точки зрения, весь процесс жизни, как мы видели,
может быть назван процессом распадения, так как он заключается, <между
прочим,> в замене более устойчивых неорганических соединений менее
устойчивыми соединениями органическими.
Планета наша, как и другие небесные тела, находится в процессе соче-
тания (интегрируется). Она тратит <(освобождает)> движение и накоп-
ляет <(сосредоточивает, укрепляет)> вещество; она постоянно заменяет
менее устойчивые соединения более устойчивыми и простые тела — слож-
ными. Но она находится вблизи громадного тела (солнца), которое тоже
находится в процессе сочетания, стало быть, также тратит энергию, посы-
лая ее в окружающую среду. На пути некоторой сравнительно ничтожной
части этой энергии, посылаемой солнцем в пространство, лежит Земля.
Эта-то солнечная энергия, приходящая извне и самое появление которой
на Земле есть признак преобладания в солнечном мире процесса сочета-
ния, не может, однако, не возбудить на земле процессов распадения. Она
растапливает льды и снега и поддерживает наши океаны и вообще воды в
жидком состоянии; она поднимает пары и насыщает ими атмосферу; она
порождает ветры и грозы; она же вызывает жизнь на земле. В космичес-
ком смысле жизнь, стало быть, есть распадение как побочный побег про-
цесса сочетания на солнце; в земном смысле жизнь является весьма могу-
чим проявлением процесса распадения на Земле, потому что в то время
как таяние льдов и испарение воды (второй мощный процесс распадения
на Земле) является распадением лишь в физическом смысле (лед, вода,
пар — то же самое соединение кислорода и водорода), жизнь является
распадением химическим (переходом в менее устойчивые соединения).
Значит ли отсюда, что жизнь есть процесс распадения? Да, но процесс
350	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
распадения Земли как целого, потому что на Земле она увеличивает ко-
личество неустойчивых соединений за счет устойчивых и этим спосо-
бом скопляет энергию, посылаемую солнцем (вспомним, что мы теперь
только понемногу освобождаем энергию, накопленную жизнью милли-
оны лет тому назад и отложившуюся в форме каменного угля). Но это —
точка зрения Земли. Жизнь же можно рассматривать и самостоятельно,
и в этом смысле живое тело, которое сочетает вещество, преобразуя его
по особому типу и согласуя заключенную в нем энергию, не может быть
признано только распадением. В чистом виде распадение лишь разлага-
ет вещество; здесь же мы присутствуем при его сложении <и сочетании:*..
Мы должны бы, следовательно, признать это сочетанием, если только со-
четание состоит в накоплении, сосредоточении и скреплении вещества.
Но сочетание состоит также в освобождении движения, в его уменьше-
нии в теле, а живое т^ло, накопляя вещество, накопляет и энергию, т. е.
как бы сразу сочетается и распадается. Вместо обратной соотносительнос-
ти в накоплении и трате вещества и движения, которая является законом
неорганического мира, в процессе жизни устанавливается, <в известных
пределах,> прямая соотносительность: взрослый молодой человек со-
средоточивает в своем организме и больше вещества, нежели ребенок
или дряхлый старик, и больше движения; точно так же количество дви-
жения, представляемое вековым дубом в виде потенциальной энергии,
которая им накоплена и которую он может освободить во время горе-
ния, настолько же больше, нежели представляемое молодым деревцом,
насколько и вещества первым накоплено более. Таким образом, <не вда-
ваясь покуда в истолкование этого явления,> мы можем сказать, что рас-
сматриваемый самостоятельно, вне связи с общею эволюциею планеты,
процесс жизни характерно отличается прямою соотносительностью в
накоплении вещества и энергии вместо обратной соотносительности,
характеризующей процессы неорганические.
Таким образом, если сочетание есть накопление вещества и высво-
бождение движения, а распадение есть накопление энергии и трата ве-
щества, то жизнь, рассматриваемая вне космических отношений, не есть
ни сочетание, ни распадение, потому что она представляет параллель-
ное и единовременное накопление вещества и энергии, параллельное
и единовременное высвобождение (трату) того и другого. При этом в
пассивных (растительных) жизненных процессах сочетание сказыва-
ется накоплением вещества, распадение — накоплением энергии, между
тем как в процессах активных сочетание выражается тратою энергии,
распадение — тратою вещества. Поэтому прямая соотносительность
сочетания вещества и накопления движения есть закон растительной
жизни, а законом жизни активной, или животной, является прямая
соотносительность в сочетании так же, как и в распадении вещества,
в согласовании так же, как и в освобождении энергии, а равно прямая
Глава V. Активность и ее значение в жизни	351
соотносительность этих двух процессов, сочетания и распадения, согла-
сования и освобождения.
Прежде, нежели идти дальше в нашем анализе, мы должны несколько
приостановиться, чтобы оправдать выведенную нами формулу, которая
может показаться противуречащею общему универсальному закону кос-
мического развития. Мы знаем, что этим законом устанавливается обрат-
ная соотносительность сочетания вещества и накопления энергии, обрат-
ная соотносительность в трате вещества и энергии, обратная соотноси-
тельность сочетания и траты. И этот закон обратной соотносительности
не является лишь широким эмпирическим обобщением, но опирается
на основные законы механики и физики: законы сохранения энергии,
постоянства материи, преобразования физических сил17'. Иначе, как на
основании этих законов, в строгом согласии с ними, не может совер-
шаться в мире никакой процесс, никакое явление. Отчего же иначе мо-
жет совершаться процесс жизни? Каким образом жизнь могла отменить
основные и непреложные законы механики и физики? Конечно, жизнь не
могла отменить этих законов и не отменяла их. Конечно, жизненные про-
цессы происходят в полном и совершенном согласии с универсальным
законом космического развития. Что касается прямой соотноситель-
ности процессов, сочетающих вещество и накопляющих энергию, то
это прямое отношение вместо обратного, замечаемого в неодушевлен-
ной природе, само является лишь частным случаем универсального
закона обратной соотносительности, или, точнее говоря, случаем слож-
ного сочетания нескольких простых процессов, из которых каждый впол-
не подчиняется закону обратной соотносительности. Выше мимоходом
я уже намекнул, в чем заключается разгадка этой жизненной загадки. Те-
перь же остановимся на ней несколько обстоятельнее, чтобы иметь пра-
во, не колеблясь, опираться на выведенную нами формулу, имеющую,
как ниже увидим, громадное значение для понимания явлений жизни
вообще, общественной жизни в особенности. Для этого сначала посмот-
рим внимательнее на процессы сочетания вещества и накопления энер-
гии жизнью растительною, чтобы затем легче найти истолкование более
сложного проявления тех же процессов и в жизни активной, для нас бо-
лее важной как непосредственно вводящей и в жизнь общественную —
предмет нашего изучения.
§ 21.	Соединение в одном явлении процессов сочетания и распаде-
ния мы можем наблюдать и в неорганической природе, как то мы и
показали в 7 и 8. Напр[имер], возвращаясь к уже цитированному
примеру18’, если мы какую-либо жидкость подвергнем быстрому испа-
рению, поместив в разреженную атмосферу, то побочным продуктом
<этого> внезапного испарения может явиться замерзание другой части
жидкости. Быстрое распадение требует поглощения массы энергии,
352	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
которая <на первый раз> и заимствуется у другой части той же жидко-
сти: периферии испаряются, распадаются, более глубокие слои замерза-
ют, сочетаются, уступая запасы своей энергии на процесс распадения
слоев периферических. <На этом явлении, как известно, основаны ап-
параты для искусственного изготовления льда.> В данном случае мы
видим, как физическое распадение тела производит физическое же со-
четание некоторой его части в качестве производного, но необходимого
результата господствующего процесса. Если бы вместо физического рас-
падения мы наблюдали химическое, а побочным продуктом его явилось
бы физическое сочетание не некоторой части, а всего химически распа-
дающегося вещества, то перед нами и был бы случай органического про-
цесса в самом упрощенном виде1. Поступая в органическую лаборато-
рию, вещество химически распадается. Углекислота разлагается на кис-
лород и углерод, вода — на водород и кислород; почвенные соли — на
свои химические элементы; все это вступает в новые комбинации, в орга-
нические ткани, химические соединения, в высшей степени неустойчи-
вые, в высшей степени богатые химическою энергиею. Но этот процесс
химического распадения сопровождается физическим сочетанием того
же вещества. Газы и жидкости (углекислота, вода, растворы) превраща-
ются в твердые тела. Физическое сочетание всего организуемого веще-
ства может явиться побочным продуктом химического распадения
этого вещества, конечно, потому только, что химические процессы и
поглощают, и выделяют энергии для данной массы вещества, вовлечен-
ного в процесс, гораздо больше, нежели физические. Могущественное
химическое распадение, представляемое нам растительным миром, со-
вершается, главным образом, за счет солнечной энергии, приносимой
на землю вибрациями эфира, наполняющего мировое пространство.
Вместе с тем, однако, процесс растительный поглощает для химического
распадения и часть энергии, ранее того поддерживавшей вещество в со-
стоянии относительного физического распадения. Отсюда, процесс сочета-
ния, т. е. координирования и накопления вещества (которое коорди-
нируется физически), идет параллельно с процессом распадения, т. е.
координирования и накопления энергии (которая координируется хи-
мически). Таким образом, формула прямой соотносительности в коорди-
нировании вещества и энергии, предложенная в предыдущем параграфе,
1 Обратный случай физического распадения химически сочетающегося ве-
щества мы можем наблюдать и среди явлений неорганической природы. Ми-
мически сочетаясь в углекислоту, углерод физически распадается из твердого
состояния в газ. То же с серою, когда она химически сочетается в сернистую
кислоту (газ), — в серную кислоту (жидкость) или в сероводородный газ. В этих
случаях физическое распадение является побочным продуктом химического
сочетания1’’.> Подробнее об этом отношении см. выше: 7 и 8. Здесь повто-
ряется сначала сущность лишь для связности. Затем же некоторые стороны по-
лучают более обстоятельное развитие.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 5 3
не только не является противоречащею общему закону обратной соот-
носительности этих двух процессов, но прямым его последствием. Имен-
но потребность в энергии для химического процесса [распадения], воз-
буждаемого солнечною энергией, и вызывает физическое сочетание хи-
мически распадающегося вещества. Оба процесса связаны между собою
соотношением причинности и развиваются параллельно. Оба процесса
являются, таким образом, двумя сторонами одного явления, и следова-
тельно, рост и развитие одного прямо пропорциональны росту и раз-
витию другого, а в этом и заключается вышеформулированный нами
закон прямой соотносительности.
Физическое сочетание является в органическом процессе естествен-
ным последствием химического распадения, но вместе с тем оно являет-
ся и необходимым условием этого химического процесса. Дело в том,
что сосудистое строение органических тканей вызывает в силу элемен-
тарных физических законов движение жидкостей и газов и этим путем
подвергает их всестороннему влиянию солнечной энергии, являясь, ста-
ло быть, условием, без которого это влияние было бы бессильно ска-
заться в данном направлении. Твердые части растения, его сосудистые
ткани необходимы для процесса химического распадения, но они (или,
по крайней мере, их твердое состояние) вместе с тем представляются
естественными продуктами этого распадения. Взаимно обусловливая,
взаимно вызывая к действию, процессы химического распадения и фи-
зического сочетания оказываются тесно и неразрывно связанными в
процессе жизни и в последнем счете сводятся к основным космичес-
ким законам развития, одинаково царяшим над всеми явлениями и про-
цессами, происходящими во вселенной. Не входя в разбор вопроса, как
могло зародиться на земле это сложное сочетание процессов, на первый
взгляд кажущееся исполненным внутреннего противуречия, мы знаем
тот факт, что процесс зародился некогда и теперь непрерывно продол-
жается. В качестве же процесса продолжающегося он не возбуждает ни-
каких недоумений, и непреложные законы механики, физики и химии
обнаруживают взаимную причинную связь процессов химического рас-
падения и физического сочетания, слившихся в один процесс органи-
ческий и предписавших для жизни формулу прямой соотносительности
в координировании вещества и энергии как верховный закон развития.
Мало того, эта формула прямой соотносительности является необхо-
димым последствием комбинации земных условий и солнечной энергии
на известной ступени в истории планеты. Химические процессы возбуж-
даются влиянием значительного прилива энергии в свободном состоянии
и могут быть последствием как усиленного молекулярного движения
(теплоты), разлитого в среде и сообщившегося телу, так и непосред-
ственного действия вибраций эфира <(материи в состоянии полной
диссолюции20’, не успевшей сложиться не только в тела, но и в молеку-
12 Социологические этюды
3 54	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
лы)>. Сама химическая энергия (не надо забывать этого) заключается в
движении атомов, из которых состоят молекулы, и развивается внутри
молекул. Усиленное движение самих молекул передается атомам, и это
первый случай химического распадения, когда оно порождается молеку-
лярным движением, молекулярною теплотою, т. е. процессами физичес-
кого распадения. Эфир, проникающий все тела и их молекулы, может
непосредственно возбуждать атомы, и тогда (второй случай) происхо-
дит химическое распадение независимо от действия молекулярной энер-
гии, разлитой в среде. Если’эта среда бедна молекулярным движением,
говоря проще, если она достаточно охлаждена, то второй метод возбуж-
дения химической энергии становится господствующим. При этом, од-
нако, надо помнить, что для того, чтобы первый метод мог иметь место,
т. е. чтобы распадение химическое шло об руку с физическим, это послед-
нее должно выражаться в интенсивной форме. Но распадение физи-
ческое в своих интенсивных формах предполагает необходимым высо-
кую температуру тела, богатство энергией в состоянии свободном, а это
невозможно без того, чтобы и среда не была также богата свободною
энергией. Только при таком насыщении среды свободною энергиею воз-
можны параллельные и единовременные процессы химического и физи-
ческого распадения, но как только среда бедна молекулярным движением,
она препятствует и распадающемуся телу накоплять это (молекулярное же)
движение, хотя не может помешать накоплению химического движения,
так как сообщается с химическою энергиею лишь в состоянии высокого
возбуждения. Таким образом, после того, как небесное тело достигает
известной степени сочетания и его поверхность и атмосфера оказыва-
ются настолько бедны молекулярным движением, что непосредственное
общение свободной энергии среды с химическою энергией становится
затруднительным, а прилив энергии с солнца продолжает непосред-
ственно возбуждать химические процессы распадения, после этого про-
цессы эти должны по необходимости дифференцоваться от физичес-
ких, а раз приобревши независимость, охраняемую охлаждением среды,
они естественно начинают поглощать необходимую энергию отовсю-
ду: и из окружающей среды (вспомним охлаждающее и овлажняющее
влияние растительности, о котором говорили выше), и из самого ве-
щества, вовлеченного в процесс химического распадения, последстви-
ем чего и является его физическое сочетание. Тем более, что только
такое физическое сочетание химически распадающегося вещества обес-
печивает, как мы указали, постоянство процесса. Другими словами, ес-
тественная комбинация физических и химических законов, при усло-
вии охлажденной планетной среды и деятельного прилива солнечной
энергии в виде вибраций эфира, не только могла естественным обра-
зом, но и должна была по необходимости вызвать этот процесс хими-
ческого распадения физически сочетающегося вещества, который мы
Глава V. Активность и ее значение в жизни	35 5
называем жизнью и который поэтому неизбежно проявляется прямой
соотносительностью в накоплении вещества и энергии.
§ 22.	Закон прямо пропорционального накопления живым телом ве-
щества и энергии является универсальным для всей жизни, пассивной и
активной, индивидуальной и общественной. Специальные особенности,
которыми отличается жизнь активная, вызывают и некоторое специаль-
ное развитие этой формулы в ее применении к явлениям этой жизни. Мы
знаем уже, что и животная жизнь обладает растительными процессами,
составляющими оборотную, необходимую сторону ее активности. Эти
процессы точно так же заключаются в сочетании вещества и накоплении
энергии, параллельных и прямо соотносительных. Однако сосущество-
вание с постоянным высвобождением энергии и вещества не могло не
отразиться и на растительных процессах. Активность заключается в
высвобождении энергии; вещество же тратится лишь как неизбежное
последствие траты энергии. Ясно, что для животной жизни тем выгоднее,
чем меньше приходится тратить вещества при данной трате энергии, по-
тому что тем меньше приходится оставлять энергии в утрачиваемом ве-
ществе. Иначе говоря, тем совершеннее животная ткань, чем она богаче
<потенциальною> энергиею. И действительно, животные ткани состав-
ляют химические соединения, еще гораздо менее устойчивые, нежели тка-
ни растений, а следовательно, и заключают при одинаковой массе мате-
рии гораздо больше потенциальной энергии. Это большее совершенство
животных тканей составляет первое отличие животной жизни, являюще-
еся необходимым последствием и условием активности и вызывающее
собою другое отличие, которое имеет в общей экономии нашей планеты
очень важное значение. Относительное совершенство животных тканей
не дозволяет их выработку из <грубо интегрированной [сочетавшейся]
или грубо ди синтегрированной [ распавшейся] > материи неорганической,
а равно из свободной энергии, разлитой в среде. Неорганическое веще-
ство и свободная энергия лишь в сравнительно незначительном размере
координируются в тканях животного организма, который существует пре-
имущественно поглощением органических тканей, являющихся переход-
ным состоянием и предлагающих и вещество, и энергию в состоянии как
бы дисциплинированном. <Благодаря этому, животная жизнь, погло-
щающая органическое вещество и возвращающая среде это вещество
в состоянии разложения, представляется, с этой стороны, могучим про-
цессом, интегрирующим Землю, тогда как растительная жизнь, погло-
щая неорганические соединения и создавая органические, является для
Земли процессом дисинтегральным.>
Активность создает это отличие растительных процессов животной
жизни, но что такое сама активность, с занимающей нас точки зрения?
Мы знаем, что она заключается в способности высвобождать энергию
для целей и потребностей живого существа, носителя активности. Мы
356	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
знаем также, что энергия эта высвобождается из тканей, богатых потен-
циальною энергией, в процессе разложения этих тканей. Мы указали
также, что энергия высвобождается активным организмом или в форме
теплоты, или в сокращениях мышечных, или же в нервно-мозговых то-
ках и вибрациях. Если к этому прибавить, что известная температура тела
является не более как условием и вместе последствием правильного дей-
ствия остальных частей активного аппарата, а мышечные сокращения
всегда непосредственно вызываются нервными токами, то станет ясно,
что центр тяжести всего вопроса об активности лежит в этих нервно-
мозговых токах и вибрациях, <которые в последнее время все охотнее
сближают с токами и вибрациями электрическими21’.> <Подобно элект-
рическому движению, и> движение нервно-мозговое вызывается интен-
сивными химическими процессами и, <подобно ему же,> способно пе-
реходить в механическое движение. Высвобождение энергии в форме
молекурного движения (теплоты), помогая правильности химических
процессов, происходящих в организме, является при этом побочным
продуктом этих самых процессов. В этой форме высвобожденная энер-
гия не идет на работу. На эту работу всецело уходит энергия, высвобож-
даемая организмом в форме движения механического (мышечные со-
кращения), но само это движение есть лишь преобразованное движение
нервно-мозговое, в котором, следовательно, и состоит основа активнос-
ти и которое, возбуждаемое химическими процессами, не есть, однако,
ни химическое движение, ни механическое, ни молекулярное, сближа-
ясь с тем родом движения, которое обозначается элементарными физи-
ческими силами природы и которое заключается в токах и вибрациях
эфира. Для зарождения этого рода движения (света, электричества, лу-
чистой теплоты) нужны всегда очень сильные возбудители, и потому
понятно, если для зарождения аналогичного движения в организме тре-
буется такая концентрированная энергия, которую только и могут дать
нервно-мозговые ткани, самые неустойчивые и самые богатые химичес-
кою энергией.
Так освобождает активный организм энергию, и только так он и
может освобождать ее, оставаясь в пределах здоровых и нормальных
процессов жизни, потому что ведь и смерть есть тоже высвобожде-
ние вещества и энергии, скомбин[ир]ованных в организме. Если жизнь
есть физическое сочетание химически распадающегося вещества, то
противоположный процесс смерти есть физическое распадение хими-
чески сочетающегося вещества, что мы и видим в действительности.
Сочетание процессов химического распадения и физического сочета-
ния ведет к координированию энергии и вещества; обратно этому соче-
тание физического распадения и химического сочетания проявляется
единовременною тратою энергии и вещества. Смерть <является полным
дискоординированием и>, освобождая вещество в виде газов (физическое
Глава V. Активность и ее значение в жизни	357
распадение), высвобождает энергию, возвращает вещество к прежнему
устойчивому химическому состоянию (химическое сочетание) и выделя-
ет при этом энергию в форме движения молекулярного. Но трата веще-
ства и энергии в активном организме является не только законом смер-
ти, но и законом жизни, ее необходимым условием и высшим про-
явлением. Вещество тратится и в этом случае, обращаясь большею
частью в газы (углекислоту, водяные пары), а энергия тоже высво-
бождается чрез переход неустойчивых органических тканей в устой-
чивые неорганические соединения, т. е. и здесь мы видим химическое
сочетание физически распадающегося вещества. Разница в том, что здесь
лишь часть энергии выделяется в форме молекулярного движения, а ббль-
шая часть в нервно-мозговых токах и в порожденном ими механическом
движении. Это различие в выделении энергии в той или иной форме и
предоставляется первым важным отличием активного процесса <жизни>
от процесса смерти.
Смерть есть физическое распадение химически сочетающегося ве-
щества; активность есть точно так же физическое распадение химичес-
ки сочетающегося вещества. В этом сходство. Начало различия выше от-
мечено в виде различия в форме выделения энергии. В процессе смерти
энергия выделяется в форме молекулярного движения, рассеиваемого
мертвым телом в среде, <(будь то в виде теплоты или в виде более
дисинтегрированного физического состояния, жидкого или газообраз-
ного)^ В процессе активности энергия выделяется в виде нервно-моз-
говых токов, <аналогичных электрическим^ и в форме механического
движения, а выделение при этом и молекулярного движения является
лишь побочным, хотя и необходимым продуктом и условием господ-
ствующего процесса. Молекулярное движение необходимо выделяется
при этом; оно к тому же необходимо для развития самого процесса ак-
тивной жизни, но не в нем отличительная особенность этой жизни, не
из него она черпает свое могущество, не оно работает в целях ее само-
сохранения. Оно и не может работать в этом направлении, служа по обык-
новению лишь насыщению энергией среды, менее ею богатой, нежели
активный организм, который и несет в этой форме свою дань состоя-
нию среды. Работает в целях самосохранения та энергия, которая вы-
свобождается в нервно-мозговых вибрациях и в руководимых ими мышеч-
ных сокращениях. Только эта энергия, высвобождаясь из организма, свои
эффекты согласует с потребностями организма. Только она связана
неразрывными узами с процессами накопления энергии и вещества,
постоянно питаясь ими и постоянно питая их. Смерть упраздняет са-
мосохранение; активность ему служит. Смерть — трата, не идущая на
работу; активность — трата для работы. Смерть — трата, не согласованная
с накоплением; активность согласует и взаимно обусловливает оба про-
цесса. Смерть — трата нецелесообразная; активность целесообразна.
3 58	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
Таковы контрасты смерти и активности, которые обе возникают и разви-
ваются на общей почве химического сочетания физически распадающе-
гося вещества. <Эти контрасты снова приводят нас к началу нашего
анализа, резюмируя все существенные законы жизни активной.>
Центральным процессом, который выделяет активную жизнь в осо-
бое явление и облекает ее могуществом самостоятельной силы в земном
развитии, таким процессом является прямо соотносительное высвобож-
дение энергии и вещества (химическое сочетание при физическом рас-
падении). Это высвобождение выражается в самосознании, в ощущени-
ях, чувствах, мыслях, желаниях и, наконец, механических движениях и
усилиях (труде). Только оно противопоставляет активную жизнь осталь-
ной природе. Только оно дарует активно живым телам наименование
существ одушевленных. От него вправо и влево развиваются два процес-
са, первостепенно важные в экономии активной жизни, но которые, с точ-
ки зрения этой жизни, приходится признать служебными. Таков, с одной
стороны, процесс растительный, с другой стороны, затрата высвобожда-
емой энергии (работа) для приспособления среды (культура).
§ 23.	Растительный процесс координирует в активном организме
вещество и энергию и является, таким образом, постоянным поставщи-
ком энергии, потребляемой активностью. В этом смысле мы и назвали
его служебным; но в такой же степени служебным является и процесс
работы, предназначенный или доставить материал растительному про-
цессу, или облегчить проявление активности. Таким образом, целесооб-
разность является необходимым последствием того факта, что организм
постоянно высвобождает энергию и, постоянно растрачивая ее, по не-
обходимости должен ее возмещать из окружающей среды, реагировать
на среду в этом определенном направлении, с этою целью. Постоянное
самоуничтожение, составляющее закон активной жизни, вызывает и
постоянное самосохранение, которое и является таким же основным за-
коном активной жизни. Самоуничтожение для самосохранения, само-
сохранение для самоуничтожения — таков мудреный баланс активной
жизни. «Самоуничтожение для самосохранения», потому что для само-
сохранения необходима работа, необходимо высвобождение энергии,
которое, однако, и может совершаться лишь в процессе самоуничтоже-
ния (траты вещества и энергии). «Самосохранение для самоуничтоже-
ния», потому что самосохранение и ведет к поддержанию этой жизни,
центральным проявлением которой является сознание, покупаемое един-
ственно за счет самоуничтожения (траты тканей). Таким образом, если
прямо соотносительное накопление вещества и энергии является уни-
версальным законом жизни, то прямо соотносительное высвобождение
вещества и энергии (сознательность, одушевленность) является специ-
альным законом жизни активной, отличающей ее от пассивной жизни и
вызывающей ее другое отличие, целесообразность реакции на среду.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 59
Начав наш анализ вопроса об активности с целесообразности, мы ныне
снова пришли к ней, но уже как к простому наименованию того соотно-
шения между главными процессами активной жизни, которое проходит
через сознание, иначе говоря, совершается деятельностью высвобождае-
мой организмом энергии. В самом деле, мы знаем, что главных процессов
активной жизни три; из них каждый снова распадается на два. Координи-
рование вещества и координирование энергии составляют первую пару,
сливающуюся в один растительный, или органический, процесс; прямое
соотношение внутри этой пары, обязанное основным физическим и хи-
мическим законам, не контролируется сознанием, т. е. не зависит ни с
какой стороны от высвобождения энергии организмом, и потому не на-
зывается <нами> целесообразным, <хотя и можно сказать, что вещество
физически координируется для того, чтобы энергия могла координи-
роваться химически, и наоборот.> Высвобождение энергии и вещества
составляет вторую пару, внутри которой прямое соотношение является
простым и неизбежным последствием такого же соотношения внутри пер-
вой пары и потому не зависит от деятельности высвобождаемой энергии.
Это соотношение причиносообразно, как и соотношение в первой паре,
но оно точно так же и нецелесообразно; оно не контролируется сознанием.
Внутренние соотношения в третьей паре (приспособление среды) лежат
за пределами организма и тоже не могут быть контролируемы сознани-
ем; они тоже нецелесообразны. Кроме прямой соотносительности про-
цессов накопления вещества и движения и процессов их траты, суще-
ствует, как мы знаем, прямая соотносительность между каждыми двумя
парами. Процесс координирования вещества и энергии развивается в орга-
низме прямо пропорционально процессу высвобождения, и наоборот. Это
первое прямое соотношение: нельзя тратить больше, нежели накоплено;
не нужно, а потому вредно для организма, потому нельзя накоплять боль-
ше, нежели нужно истратить (речь идет о взрослом организме, конечно).
Но и это соотношение находится вне контроля сознания, вне зависимости
от высвобождаемой энергии, вне сферы целесообразных процессов
активной жизни. Но уже следующее соотношение между процессом выс-
вобождения энергии и вещества организма и их затратою на изменение
среды находится в причинной зависимости от процесса высвобождения
энергии (не более того, как предыдущее соотношение от ее накопления),
проходит, стало быть, через сознание, и в этом случае причина именуется
желанием, волею, стремлением, а последствие — целью, задачею. Явле-
ния становятся целесообразными. В этом смысле целесообразность есть
лишь частный случай причиносообразности, именно тот случай, когда при-
чиною является энергия, высвобождаемая активным организмом в фор-
ме нервно-мозговых токов и мышечных сокращений. Целесообразность
выражает собою закон прямой соотносительности между высвобожде-
нием энергии и ее затратою на изменение среды и также между этою
360	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
затратою и накоплением энергии, или последствием затраты. Эти два ряда
соотношений связаны между собою такою же необходимостью, как и тре-
тий ряд соотношений (между накоплением и высвобождением). Это одна
замкнутая цепь: из среды энергия поглощается организмом; из организма
энергия высвобождается и производит видоизменение среды; из этих ви-
доизменений, произведенных высвобожденною энергией, организм вновь
поглощает энергию и возмещает трату и т. д., и т. д. Но в этой цепи соотно-
шений не все звенья проходят через сознание, т. е. не все производятся
высвобожденною энергией^ Те же, которые произведены этою энергией и
совершаются в согласии с законом прямой соотносительности этих явле-
ний, и называются целесообразными. Такова сущность того отличитель-
ного свойства активной жизни, которое мы указали в начале этой главы и
признали наиболее ярким и бросающимся в глаза. Если нормальными,
здоровыми растительными процессами животного организма должны
быть признаны такие, которые вырабатывают ткани, способные вы-
свобождать энергию в размере ее среднего расходования организмом,
то нормальными, здоровыми активными процессами’дблжно призна-
вать такие, которые производят видоизменения среды, доставляющие
растительным процессам материал в размере его среднего потребления
организмом. Здоровые и нормальные процессы активные мы и называ-
ем целесообразными.
Это сведение целесообразности к закону причиносообразности унич-
тожает то противоположение, с которого мы по необходимости начали
наше изложение, и указывает истинные пределы и значение явления.
Целесообразность есть закон нормального здорового прямого отноше-
ния между энергией, высвобождаемою жизнью, и работою, производи-
мою этою энергией. Если, с одной стороны, энергия высвобождается
прямо пропорционально ее накоплению (в среднем счете), то и затрачи-
вается она на приспособление среды тоже прямо пропорционально вы-
свобождению. Это состояние, нормальное и здоровое, целесообразно.
Целесообразность, приспособление среды к потребностям жизни, рабо-
та в целях самосохранения — все это, с этой точки зрения, является од-
ним из трех звеньев в цепи круговорота вещества и энергии в активной
жизни и одним из двух звеньев (в числе этих трех), коими активная жизнь
отличается от пассивной. Координирование вещества и энергии (пер-
вое звено) общо и пассивной, и активной жизни; последняя отличается
1) высвобождением вещества и энергии и 2) работою, или затратою, со-
относительною и высвобождению, и координированию. Эта двойная со-
относительность и есть целесообразность, являясь очень существенным,
хотя и производным свойством активности. Не более важным, но более
коренным представляется высвобождаемость энергии.
Такова активность, медленно и постепенно развиваемая жизнью в
органическом прогрессе и достигшая относительной интенсивности в
Глава V. Активность и ее значение в жизни	361
организме человека и особенно в организации человеческого общежи-
тия. Это — реакция жизни на среду, как мы ее определили с первых стро-
чек, но реакция, прямо соотносительная высвобождению вещества и
энергии жизнью (силам жизни), а с другой стороны, прямо соотноси-
тельная координированию вещества и энергии тою же жизнью (потреб-
ностям жизни). Уяснив себе общую сущность активности, мы можем
теперь обратиться к процессу ее развития, к ее разветвлению и, прежде
всего, на два главные русла, индивидуальное и общественное.
§ 24.	Та реакция жизни на среду, которую мы называем активностью,
находится в прямой причинной зависимости от двух рядов явлений; она
прямо пропорциональна силам жизни (количеству высвобождаемой энер-
гии) и ее потребностям (количеству координируемой энергии), которые
сами (силы и потребности жизни) тоже прямо пропорциональны. Явля-
ется, стало быть, весьма существенным вопрос о тех условиях, которые
могут влиять на эти силы и эти потребности и на их взаимоотношения.
Самою важною причиною, существенно видоизменяющею условия раз-
вития и проявления активности, является сочетание индивидуальных ак-
тивных организмов в общежития. Общественность видоизменяет <весь>
ряд соотношений, составляющих вышеописанную замкнутую цепь кру-
говращения вещества и энергии в активной жизни. Реакция жизни на среду
остается, конечно, прямо пропорциональною количеству высвобож-
даемой жизнью энергии, но термины пропорции изменяются в пользу
жизни, т. е. все ббльшая относительно часть высвобождаемой энергии
затрачивается на приспособление среды, а все меньшая тратится не-
целесообразно или теряется на трение о среду (если можно так выра-
зиться). Равным образом реакция жизни на среду остается прямо про-
порциональною и количеству координируемой жизнью энергии, но и
тут термины пропорции изменяются в пользу жизни, т. е. все ббльшая
относительно часть подлежащей координированию энергии (и вещества)
доставляется процессом приспособления среды и все меньшая оказыва-
ется в дефиците. Стало быть, благодаря общественности, лучше утили-
зуются силы жизни и лучше удовлетворяются ее потребности. Лучшее
же удовлетворение потребностей, т. е. большее координирование энер-
гии, не может не отразиться и на увеличении высвобождения и т. д. Дру-
гими словами, общественность является могучим рычагом к поднятию
и росту активности, которая проявляет всю свою силу лишь в соедине-
нии с этим новым фактором.
Таким образом, общественность является деятелем, усиливающим
значение активности, ее силу, ее власть над средою, а следовательно (надо
думать), лучше обеспечивающим достижение тех целей, которые пре-
следует активность (потому что, не надо забывать этого, активность
всегда имеет цели). Индивидуальная активность, или, вернее выража-
ясь, активность, развиваемая индивидуальным организмом, не вошедшим
362	Социологические этюды. Том 11. Этюд второй
в общественную организацию (или и вошедшим, но который в некото-
рых своих проявлениях не подчинился велениям общественности), мо-
жет иметь одну цель, именно: сохранить этот организм, сохранить его
индивидуальность. Естественно тяготея к этой цели, активность инди-
видуальной жизни восстает против всяких процессов, влекущих к огра-
ничению, тем более к потере индивидуальности. Таким образом, Скак
мы и видели в этюде «Международная экономическая борьба»,> актив-
ность разрушает общежития в той форме, как они возникают на стадии
жизни пассивной, и отменяет свойственный этим общежитиям процесс
органического развития, образования сложных организмов, превраще-
ния самостоятельных индивидов в органы нового сложного индивида.
Такова естественная и необходимая тенденция индивидуальной актив-
ности, тенденция, правильно проявляемая ею на всем протяжении орга-
нического так же, как и исторического прогресса1.
Общественная активность возникает первоначально лишь как но-
вая форма индивидуальной. Разрушив общежития, созданные пассив-
ной жизнью, активность воссоздает их в форме активных общин вза-
имной обороны. Защищаться вместе от хищников много удобнее и
целесообразнее в смысле самосохранения — этой задачи всякой ин-
дивидуальной активности. Именно эту задачу и имеют общины само-
обороны, в которые соединяются травоядные млекопитающие, некото-
рые породы птиц, обезьяны и пр. Скоро, однако, эта первоначальная
цель союза осложняется другою, прямо из нее вытекающею. Так как
община увеличивает шансы индивидуального самосохранения, то ее
необходимо сохранять в интересах этого самого индивидуального са-
мосохранения. Сохранение общины вырастает, таким образом, как но-
вая задача активности рядом с прежнею, сохранением индивидов. Этим
путем возникает новая самостоятельная задача активной жизни, ее вто-
рая цель — общественное самосохранение.
Если для лучшего сохранения индивидов необходимо сохранение
общины, то и для лучшего сохранения общины необходимо сохранение
ее членов, индивидов, входящих в ее состав. Эта солидарность обще-
ственного самосохранения и индивидуального, долженствовавшая и
могущая служить к их согласному развитию, могла, однако, послужить и
послужила причиною очень многих столкновений между двумя основ-
ными задачами активности, и этими столкновениями переполнена все-
мирная история. Дело в том, что хотя задача общественного самосох-
ранения и задача самосохранения индивидуального и тесно связаны
между собою, взаимно обусловливая друг друга, тем не менее каждая из
них может быть признаваема объемлющею другую как свою составную
часть, и наоборот, каждая может быть рассматриваема как входящая в
1 См. выше: в первом этюде этой книги, гл. IV, § 12-14; подробнее ниже:
этюд третий, гл. VII и VIII.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	363
состав другой, ее объемлющей. Довольно вспомнить, сколько на этом
поприще было переломлено копий философами, моралистами, истори-
ками и политиками, чтобы понять все значение этого различения, на
первый взгляд довольно эфемерного. Покуда для нас важно констати-
ровать, что эти две точки зрения существуют ненапрасно, потому что
действительно возможны два пути общественного развития, более со-
ответствующие тому или иному воззрению. Общественному самосох-
ранению может быть приносимо в жертву самосохранение индивиду-
альное, и это путь органического развития, о котором мы упомянули
выше и подробнее будем говорить ниже в этюде об экономическом на-
чале. Это первый путь развития, отдающий преимущество прогрессу
культурному (как то разъяснено ниже в упомянутой работе). Но, с дру-
гой стороны, возможно и иное направление общественного развития,
когда общественное самосохранение не требует подавления самосохра-
нения индивидуального, а это последнее принимает форму, согласован-
ную с требованиями общественного самосохранения.
Самосохранение общественное вырастает, сказали мы, из само-
сохранения индивидуального. В этом нетрудно убедиться при самом бег-
лом взгляде на значение общества для индивидуальной безопасности.
Если мы остановимся даже на одном этом элементарном вопросе о бе-
зопасности индивидов, вошедших в состав общежития, то и тут мы
увидим, что эта безопасность тем лучше обеспечена, чем прочнее и по-
стояннее общественный союз, в который вошли особи в целях инди-
видуального самосохранения. Для целесообразной взаимной обороны
необходимо взаимное понимание, необходима привычка, необходимо
<хотя некоторое> подчинение руководству общепризнанного вождя. Все
это достигается, конечно, тем лучше, чем продолжительнее и постоян-
нее союз. И все это, однако, представляет собою лишь самые элементар-
ные условия целесообразной общей обороны. Дальнейшее развитие этой
общественной обороны в виде, напр[имер], различных более или менее
сложных построений, облегчающих оборону, или сложного маневриро-
вания, засад, или укреплений, сооружаемых общественным трудом, не
говоря даже об организованных отрядах и усовершенствованном во-
оружении, — все это дальнейшее развитие общественной обороны, вле-
кущее за собою высшую степень индивидуальной безопасности, требует
уже очень прочного и постоянного союза, постоянного из поколения в
поколение. Того же требует и другая задача первобытного общежития:
забота о подрастающем поколении. К тому же ведут и все остальные
задачи и цели общежития, заботы о лучшем обеспечении пищею, убе-
жищем, теплом, вообще о более полном удовлетворении потребностей
индивидов. Таким образом, в целях индивидуального самосохранения
особи должны не только заключать союзы для взаимной обороны и
для взаимной помощи в удовлетворении потребностей, но и стремиться
364	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
обратить эти союзы в постоянные общежития, сохраняющие обществен-
ную связь и общественное строение из поколения в поколение. Эта же
задача сохранять общество, его строение и его непрерывность и является
тем новым фактором в прогрессе активной жизни, который мы назвали
выше общественным самосохранением. И если активность вообще опре-
делена нами как способность живого тела высвобождать энергию в целях
самосохранения, то активность общественная определится, конечно, как
способность общественного тела и составляющих его индивидов высво-
бождать энергию в целях самосохранения общественного.
§ 25.	Содержание понятия общественного самосохранения может
быть очень различно. Оно может ограничиваться взаимозащитою и
взаимопомощью в пределах семьи и может распространяться на все
человечество, на всю жизнь, даже на всю планету, населенную живыми
существами. Сообразно такому различию в содержании понятия «обще-
ственное самосохранение» будет видоизменяться и содержание понятия
«целесообразность». Целесообразность есть, как мы знаем, просто
<субъективное> выражение закона двойной прямой соотносительнос-
ти между работою жизни и высвобождением энергии, между работою и
координированием энергии. Иначе говоря, между силами жизни и ее
работою, между ее работою и ее потребностями, а так как работа являет-
ся посредствующим фактором, то можно сказать просто: между силами
и потребностями жизни. В этом смысле очень большая и существенная
разница между целесообразностью при различном содержании понятия
самосохранения. Индивидуальное самосохранение совершенно целе-
сообразно действует по принципу «aprds nous le ddluge»22", по методу
саранчи, которой деятельность по-своему тоже целесообразна, так как
ведет к поддержанию ее жизни, к удовлетворению потребностей этой
жизни. Так называемое хищническое хозяйство, истощающее почву,
истребляющее лес, иссушающее источники, разводящее насекомых (чрез
истребление птиц), представляется таким же проявлением целесообраз-
ности на стадии индивидуального самосохранения, как и истребитель-
ная деятельность саранчи. Чем более расширяется, однако, содержание
понятия самосохранения, тем менее целесообразною становится такая
деятельность, тем сложнее оказываются условия целесообразной ра-
боты. То, что целесообразно, с точки зрения индивидуального само-
сохранения, может оказаться явно нецелесообразным, с точки зрения
самосохранения общественного, и что целесообразно для данной груп-
пы, может оказаться нецелесообразным для более обширной группы.
Потребности жизни, составляющие, как мы выше определили, крите-
рий целесообразной деятельности, быстро и существенно видоизменя-
ются с расширением содержания понятия самосохранения. Потребнос-
ти ста индивидов, если они не составляют общества, равняются всего
лишь сумме потребностей отдельных организмов, вошедших в это
Глава V. Активность и ее значение в жизни	365
счисление. Потребности тех же ста индивидов, составивших постоян-
ное общежитие, слагаются: 1) из суммы потребностей отдельных членов
(как и в первом случае) и 2) из заботы о сохранении общества, о его подра-
стающем поколении, о его будущем. Но так как удовлетворение первого
ряда потребностей, как мы только что видели, может быть порою дости-
жимо и путем, препятствующим удовлетворению второго ряда потреб-
ностей, то ясно, что целесообразность при самосохранении индивиду-
альном как единственной задаче активности и при сочетании обеих задач,
самосохранения индивидуального и общественного, может оказаться и
действительно оказывается весьма различною. Мы уже намекнули в про-
шлом параграфе и на другую возможность, на случай, когда удовлетворе-
ние второго ряда потребностей активности (самосохранение обществен-
ное) может принять направление, нарушающее полноту удовлетворения
потребностей индивидуальных. В обоих случаях активность не справля-
ется с задачами, ей выпавшими на долю, оказывается не вполне целесооб-
разною. Уже a priori мы можем вывести отсюда, что такое направление
развития, удовлетворяющее одну задачу в ущерб другой и нарушающее
существенный закон активной жизни, должно быть явлением нездоровым,
патологическим, умаляющим жизнь и активность, накликающим смерть.
Соответствие междусилами и потребностями жизни, между энерги-
ей, высвобождаемою жизнью для работы, и энергией, координируемой
жизнью из продуктов труда, — в этом, как мы знаем, заключается рабо-
та в целях самосохранения, целесообразность активной жизни. С появ-
лением общественности в процессе активной жизни, с возникновением
новой задачи общественного самосохранения увеличивается, стало быть,
и сумма целесообразной работы, которая должна быть сделана жизнью.
Откуда же берется сила для этой новой работы? И какая может быть цель,
с точки зрения индивидуального самосохранения, в этом умножении
работы? А ведь первоначально лишь эта точка зрения индивидуального
самосохранения и порождает сочетание индивидов в общежитие, и дает
первый толчок заботам об охранении общежития, работе общественно-
го самосохранения... Выше мы уже коснулись вскользь этого вопроса,
теперь мы должны его рассмотреть с общей точки зрения развития ак-
тивности и в связи с только что указанным фактом умножения работы,
как последствия возникновения общежитий.
Говоря об общественных потребностях, требующих новой работы,
легко говорить и об общественной активности, за счет которой удов-
летворяются эти потребности, но что же такое может быть эта обще-
ственная активность? Откуда она берется? И новая трата на самосохра-
нение общественное не составляет ли просто лишней траты индивидов,
когда ведь больше неоткуда и высвободить энергию для обществен-
ной работы, как из тканей тех же индивидов? Ответом на эти вопросы
служат два ряда фактов: 1) при условиях общежития то же количество
366	Социологические зтюды. Том И. Этюд второй
энергии, высвобождаемой жизнью, дает больше чистой работы (умноже-
ние эффектов работы); 2) привлекается к работе и энергия, не заключен-
ная в тканях организмов, разлитая в среде и утилизуемая общественной
жизнью. Остановимся на минуту на обоих явлениях, характеризующих об-
щественную жизнь и составляющих ее отличительные свойства.
Теорема политической экономии об увеличении производительно-
сти труда при сотрудничестве представляется положением, не возбуж-
дающим и никогда не возбуждавшим споров между экономистами. Пре-
красно развитая и обоснованная еще Адамом Смитом21' теорема эта с
тех пор принята всеми школами и направлениями науки и вводится во
все учебники и трактаты. Усиленная производительность от сотрудни-
чества и представляет вышеуказанное явление умножения эффектов
затрачиваемой энергии в условиях общежития. Это означает, что если
сто индивидов достигают, работая порознь, результата, который мы вы-
разим цифрою 100, то при условии сотрудничества они достигнут резуль-
тата, равного ПО, 120 и т. д., смотря по организации сотрудничества, по
привычке к сотрудничеству и т. д. Но это еще не все: если каждый инди-
вид, работая порознь, вырабатывает единицу, то сто индивидов, работая
порознь, получат сто единиц только при условии, чтобы они друг другу
не мешали, <не оспаривали продуктов, не отнимали.> Точка зрения об-
щественного самосохранения отрицает такое направление активности;
а с индивидуальной точки зрения, и такая деятельность может быть це-
лесообразна. Ясно, что 100 единиц есть maximum эффектов отдельной
работы ста индивидов, maximum, к которому действительные результа-
ты более или менее приближаются, более или менее не достигают. С дру-
гой стороны, ясно, что эти 100 единиц являются minimum’oM в условиях
общежития, minimum’oM, над которым более или менее возвышаются,
до которого порою падают действительные результаты работы. То, что
в индивидуальном быту есть еле достижимый maximum успешности ра-
боты, то в быту общественном является minimum’oM успешности. В сред-
нем счете успешность работы в индивидуальном быту должна значи-
тельно отставать от этого наивысшего <ее> предела, а в общественном
быту превосходить порою во много раз, так что разность получается
очень значительною. Эта разность и есть то, что можно бы было назвать
активностью общественною, потому что своим появлением она обязана
общественности. Не следует только забывать, что в этом случае разность
обязана своим происхождением условиям, в которых действует актив-
ность индивидов, а не какой-либо новой энергии, не распределенной
между индивидами и составляющей особое, специально общественное
достояние. Нечто подобное мы видим в другом методе, коим обществен-
ная жизнь увеличивает сумму активности и количество работы. Этот
метод, как мы сказали уже, состоит в привлечении к работе той энергии,
которая разлита в среде и не заключена в тканях индивидов.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	367
Когда человек изобретает паруса и заставляет ветер переносить его
с места на место, переносить на громадные расстояния при относитель-
но незначительной затрате энергии самим человеком (управление па-
русами и их сооружение), то мы видим первый случай, когда жизнь
комбин[ир]ует энергию, высвобождаемую организмом, со свободной
энергией, разлитою в среде, и этим путем достигает относительно гро-
мадного усиления. Ясно, что для индивидуального быта такое пользова-
ние свободною энергией среды возможно лишь в самом ограниченном
размере, и только развитая общественная жизнь создает условия, при
которых это покорение свободной энергии среды становится широко
распространенным процессом. Прежде всего утилизуется обществен-
ною жизнью та свободная энергия, которая проявляется в форме меха-
нического движения. Ветер, течение рек и ручьев, движение других
организмов (рабочий скот) составляют обширный капитал, из кото-
рого черпает первобытное общежитие энергию, дополняющую ту, ко-
торая высвобождается организмами. Более развитое общество сохра-
няет пользование и этим капиталом, но кроме того находит и другие
способы пользоваться силами среды, как свободными, так и находя-
щимися в состоянии потенциальном.
Пользование солнечною энергией для целей земледелия, при разве-
дении растений, составляет явление, очень распространенное и зарож-
дающееся еще на относительно низких ступенях общественности. Дру-
гой случай мы видим, когда общественная жизнь пользуется теплотою в
целях произведения работы. Таковы паровые двигатели. Здесь механи-
ческое движение, необходимое жизни, ею извлекается из движения мо-
лекулярного (теплоты), которое само извлекается из потенциального
состояния в топливе. Жизнь здесь пользуется потенциальною энергией
среды и, высвобождая ее, создает ту свободную энергию, которую и на-
правляет в своих интересах, в целях своего самосохранения. Это высво-
бождение потенциальной энергии не из одних лишь органических тканей
индивидов, вошедших в общежитие, составляет еще более могуществен-
ный способ покорения сил природы, нежели пользование готовыми сво-
бодными силами среды. Паровые двигатели явились лишь первым ша-
гом по этому пути, хотя и этот шаг превысил по своим эффектам все,
что дотоле общественная жизнь успела достигнуть в этом направлении.
Вслед за утилизацией молекулярного движения в паровых двигателях
появилось высвобождение энергии в форме электричества, света и т. д.
и утилизация этих сил для целей общественной жизни. Мы стоим еще
почти у начала этого процесса, но и теперь видно то могущество, кото-
рым он облекает общественную жизнь и которого лишена жизнь в быту
индивидуальном.
Эта сила общественной жизни, заключающаяся в покорении ее це-
лям сил природы, свободной и потенциальной энергии среды, является,
368	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
по-видимому, дифференцованною от активности индивидов. Работают
ветер, вода, солнце, теплота, элекричество, свет, порабощенные организ-
мы (скот), и работают эти силы в целях общественного самосохранения.
Не доказывает ли это совершенную самостоятельность, независимость
общественной активности? Конечно, нет, потому что если деятельность
этих сил природы проявляется независимо от активности, высвобожда-
емой организмами, то направление их деятельности в интересах обще-
ственного самосохранения зависит всецело от активности индивидов,
составляющих общежитие.и комбин[ир]ующих свою энергию с этою
энергией среды, служащею общественной жизни. Без этой комбинации
энергии, высвобождаемой организмами, с энергией среды эта последняя
не может служить задачам общественной жизни. Энергия среды являет-
ся лишь дополнением к энергии индивидов, входящих в состав обще-
ства, хотя порою эти дополнения и много могущественнее дополняемо-
го, в котором, однако; и только в котором и лежит сила, направляющая
энергию среды на работу для удовлетворения потребностей жизни.
Таким образом, общественность, создавая новые потребности, со-
здает и новые силы для их удовлетворения. Она создает условия, умно-
жающие полезную работу индивидуальной активности (сотрудничество,
безопасность), и дополняет ее силу силами окружающей природы, под-
чиняемыми руководству жизни. В этом и заключается то явление, ко-
торое можно назвать активностью общественною и которое может вы-
делиться из активности индивидуальной по своим задачам в большей
степени, нежели по своим силам, по необходимости прикованным к си-
лам индивидуальных организмов, вошедших в общежитие. Некоторое
дифференцование возможно, но никогда не полное. Оно достаточно для
того, чтобы нарушить согласное развитие двух задач общественной жиз-
ни (самосохранение индивидуальное и общественное), но недостаточ-
но, чтобы одну заменить другою, чтобы на подавлении индивидуальной
активности воздвигнуть прогресс активности общественной, всегда в
последнем счете зависимой от состояния, в котором находится актив-
ность индивидуальная. Мы забегаем, однако, несколько вперед. Вернем-
ся к нити нашего анализа.
§ 26.	Самосохранение общественное, как и индивидуальное, дости-
гается при помощи изменений (приспособлений) среды, производимых
активными силами жизни. Эти изменения и приспособления, соверша-
емые работою активных организмов в целях самосохранения, носят не
один и тот же характер в быту индивидуальном и в быту общественном.
Господствующиий тип изменений среды на стадии индивидуального
быта носит характер более потребительный, нежели творческий. Живот-
ное добывает себе пищу, питье, убежище, безопасность, самку и т. д. Оно
разыскивает все ему необходимое, поскольку физическая среда заклю-
чает и может предложить; оно борется за это необходимое, охотится,
Глава V. Активность и ее значение в жизни	369
сражается, спасается, наконец, потребляет — в этом и состоит целесооб-
разная работа активной жизни на стадии индивидуального быта. Изме-
нения вносятся в состояние среды, но изменения более отрицательные,
нежели положительные. Результаты положительные сказываются лишь
косвенно чрез суммирование всех этих частных, между собою некоор-
динированных и нередко взаимопотребительных работ, чрез подбор, как
и в жизни пассивной. И действительно, активная жизнь на стадии ин-
дивидуального быта еще весьма мало эмансипирована от руководяще-
го значения физической среды; изменения, вносимые ею в состояние
этой среды, могут быть лишь с оговоркою названы приспособлениями
среды, тогда как влияние физической среды на самые организмы еще весь-
ма ярко выражается в приспособлении жизни к условиям среды. В инди-
видуальном быту активная жизнь уже обладает силою для реакции на
среду в интересах самосохранения, но эти разрозненные, несогласован-
ные, взаимно противуречивые реакции еще бессильны решительно по-
вернуть русло, по которому развивается жизнь. Все более и более огра-
ничивая те или другие частные проявления органического прогресса и
все более и более накопляя силу (способность целесообразного высво-
бождения энергии), имеющую своею задачею восстать против законов
органического прогресса, индивидуальная активная жизнь еще подчи-
няется этим законам. Борьба за существование, естественный подбор,
половой подбор, дифференцование <так же> господствуют и в разви-
тии активной жизни на стадии индивидуального быта, как и в развитии
пассивной жизни. Но активная жизнь и в индивидуальном быту, как
сказано, накопляет силу, которая призвана освободить жизнь от зако-
нов органического прогресса.
Уже на стадии индивидуального быта, хотя и очень осторожно, ак-
тивная жизнь приступает к преобразованию общего типа своих реакций
на среду. Когда птица строит гнездо, млекопитающее роет нору, сооружа-
ет логовище или запасает на зиму пищу (которая иначе разложилась бы в
диссолюционных24’ процессах осеннего сезона), то в этих работах актив-
ных организмов нельзя не видеть первых шагов к такому преобразованию
характера реакций активной жизни на среду. Здесь впервые сказывается
то, что можно назвать производством, а изменения, вносимые актив-
ною жизнью в среду, с полным правом могут быть названы приспособле-
ниями среды к потребностям жизни. Прежде между силами активного
организма, затрачиваемыми на работу, и потребностями, удовлетво-
ряемыми этою работою, существовало более простое соотношение.
Энергия истрачивалась в работе организма с тем, чтобы немедленно
целиком возобновиться в организме из продуктов работы чрез немед-
ленное и полное потребление этих продуктов. Появление таких продук-
тов, как запасы пищи и постоянные убежища, раздвигают рамки этого
круговращения, осложняют соотношение между силами и потребностями
370	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
организма. Такие продукты не потребляются целиком немедленно, а по-
степенно в течение более или менее продолжительного времени. Энер-
гия, в них затрачиваемая, лишь частью немедленно воспроизводится в
организме, а частью остается в них заключенною; она тоже воспроизво-
дится, но воспроизводится не в собственных тканях организма, а в про-
дуктах труда, в которых пребывает в потенциальном состоянии и лишь
постепенно извлекается потреблением. Между силами, затрачиваемы-
ми на работу, и потребностями, удовлетворяемыми этою работою, со-
здается новое звено, в которое воплощается та часть работы, что не по-
требляется немедленно. Прежде она нецелесообразно пропадала для
жизни, теперь она овеществляется в продуктах труда и постепенно ути-
лизуется жизнью. Философская сущность круговращения вещества и
энергии в активной жизни осталась, конечно, та же, но приняла новую
форму, имеющую громадное значение для всего будущего жизни. И преж-
де, и теперь одинаково господствует закон двойного прямого отношения
между высвобождением энергии и работою, между работою и коорди-
нированием. Но прежде это звено «работы», связующее процессы вы-
свобождения и координирования, не длилось больше, нежели эти соот-
носительные процессы. Добыча служила целям жизни и составляла зве-
но в круговращении вещества и энергии в живом теле ровно постольку,
поскольку длилась охота и потребление. Овеществленная в добыче ра-
бота служила этим звеном, но это овеществление, не будучи явлением
длящимся, постоянным, не было способно к отдельному развитию, не
дифференцовалось от активности. Такое-то длящееся овеществление мо-
мента работы, дарующее этому новому явлению способность к самосто-
ятельному развитию, и замечаем мы в указанных фактах, на которые надо
смотреть как на зачаточное проявление культуры. Культура, эта овеще-
ствленная и дифференцовавшаяся от жизни ее «работа», возникает, та-
ким образом, на стадии индивидуального быта, но проявляется там в
состоянии зачаточном. В развитом состоянии мы находим ее лишь в быту
общественном. <Культура по справедливости может быть названа са-
мым важным отличием общественной жизни.>
Развитая общественная жизнь, как, напр[имер], цивилизованное
человеческое общежитие, отличается высоким развитием культуры, ко-
торая является носителем громадного количества вещества и энергии,
заключенных туда работою активной жизни, постоянно потребляемых
этою жизнью, постоянно возобновляемых ее работою. Процесс траты и
возобновления, этот универсальный закон жизни, является и законом
культуры, а равно и закон прямо соотносительного накопления веще-
ства и энергии и прямо сотносительного их освобождения.
Закон траты и возобновления весьма явственно выражается в куль-
туре экономическими явлениями производства и потребления. Подоб-
но тканям организма, и материал, составляющий культуру, постоянно
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 71
истрачивается и постоянно воспроизводится, полностью возобновляясь
в известный срок. К этому весьма важному явлению обмена вещества и
энергии в культуре мы еще будем иметь случай возвратиться, а теперь
для нас довольно констатировать, что по необходимости эти процессы
траты (потребления) и возобновления (производства) как две стороны
одного и того же экономического явления находятся между собою в пря-
мом, а не обратном отношении, как и процессы траты (работа) и возоб-
новления (потребления) в организмах. Прямая соотносительность этих
процессов является законом культурного движения, как и активной жиз-
ни. Культура, которая общественностью взята в одну скобку с активнос-
тью, поневоле следует законам этой последней, если развивается пра-
вильно и нормально, если не клонится к разрушению и смерти.
Накопление вещества и энергии, прямо пропорциональное их трате
(и наоборот), представляется лишь одною стороною закона прямой со-
относительности, как он проявляется в активной жизни. Накопление
вещества, прямо пропорциональное накоплению энергии (и наоборот),
составляет второй термин этого закона, а третьим будет трата вещества,
прямо пропорциональная трате энергии (и наоборот). Эти законы долж-
ны так же господствовать в культуре, как и в активных организмах. На-
копление вещества, прямо пропорциональное накоплению энергии,
прежде всего могущественно проявляется в земледелии и скотоводстве.
Умножая растительную и животную жизнь на земле, культура, без со-
мнения, является процессом прямо соотносительного накопления веще-
ства и энергии. Но и обработка, которой подвергается в процессе культу-
ры неорганическая среда, является таким же единовременным и парал-
лельным накоплением вещества и энергии. В одних случаях мы видим,
как неорганическое вещество, вовлекаемое в состав культуры, снабжается
усиленною потенциальною энергией химической за счет работы актив-
ных организмов. Таков случай добывания металлов и других простых
тел из руд и других соединений. Иногда химическое распадение сопро-
вождается и физическим (добывание ртути, напр[имер]25"). В других
случаях вещество, вовлеченное в культуру, снабжается движением не
химическим или молекулярным, как приведенные примеры, а механи-
ческим, свободным или потенциальным (как все сооружения, требовав-
шие подъема значительных масс) и т. д., и т. д. Наконец, даже если веще-
ство, вовлекаемое в культурное круговращение, не снабжается новою
потенциальною энергией за счет работы активной жизни, то и в этом
случае оно вносит с собою то количество энергии, которое до того было
заключено в его частицах и в его массе, увеличивая таким образом куль-
турный капитал и вещества, и энергии.
Факт траты вещества, прямо пропорциональной трате энергии,
также бросается в глаза при самом беглом даже обзоре культурных
процессов. Вся работа вовлеченных в культуру низших организмов
3 72	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
(домашнего скота) является прежде всего такою же прямо соотноситель-
ною тратою вещества и энергии, как и работа человеческих организмов,
составивших общежитие. Далее, все потребление животной и раститель-
ной пищи как людьми, составляющими общежитие, так и рабочим ско-
том, а равно прочими домашними животными, тоже является едино-
временною и параллельною, прямо соотносительною тратою вещества
и движения. Потребление топлива составляет следующее затем обшир-
ное явление такой траты вещества, прямо пропорциональной трате энер-
гии, а равно потребление осветительных материалов. Не то же ли самое
мы видим и в медленном потреблении других продуктов? Одежда но-
сится, т. е. органическое вещество, составляющее ее ткань, разлагается и
переходит в неорганические соединения. То же с деревянными построй-
ками и сооружениями, которые гниют и истлевают. То же с металличес-
кими изделиями, которые ржавеют. Даже каменные сооружения посте-
пенно теряют вложенную в них работою силу сцепления и нуждаются в
ремонте, чтобы не развалиться, не потерять представляемую ими потен-
циальную энергию. Наконец, не надо забывать, что всякий отброс культу-
ры уносит с собою из ее круговращения и вещество, и заключенную в нем
энергию.
Таким образом, если активная жизнь отличается тем, что она посто-
янно тратит вещество и энергию, постоянно возобновляя их и сохраняя
прямую пропорциональность между тратою и возобновлением, то и
культурный процесс отличается тем же постоянным круговращением,
сохраняющим ту же прямую пропорциональность между тратою и на-
коплением. Если, далее, активная жизнь отличается и тем, что сочетает
вещество в прямой пропорции с согласованием энергии, то и культура,
рассматриваемая как явление отдельное тоже параллельно и единовремен-
но накопляет вещество и энергию, тоже сохраняя между ними прямое,
а не обратное отношение. Если, наконец, активная жизнь отличается еще
и тем, что, тратя энергию, тратит и вещество в прямой пропорции с
энергией, то и культура тоже проявляет такую же единовременную,
параллельную и прямо соотносительную трату вещества и энергии,
скомбинованных в культуре. Словом, культура, эта овеществленная
и дифференцовавшая от жизни ее работа, подчиняется в своем раз-
витии основным законам, управляющим активною жизнью. Если мы
вспомним, что всякое общественное тело в его целом состоит: 1) из ак-
тивных индивидов, вошедших в союз и которые накопляют и тратят
энергию сообразно законам активной жизни, и 2) из вещества и энер-
гии, скомбин[ир]ованных в культуру и подчиненных, как мы только что
показали, тем же основным законам, то мы должны будем признать, что
не только отдельные активные индивиды, но и активные общежития,
рассматриваемые как целое, представляют круговращение вещества и
энергии, основанное на законе прямой соотносительности, как он был
установлен нами выше26'. Всякое нарушение этого закона представляется
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 73
и в общественной жизни явлением патологическим и накликающим •
смерть, как и в жизни индивидуальной.
§ 27.	Уже из предыдущего изложения видно, что культура, как и ак-
тивная жизнь, заключает в себе два ряда явлений, тесно и неразрывно
связанных между собою. Явления траты вещества и энергии составляют
одну группу; явления накопления — другую. Первая соответствует ак-
тивным процессам живого тела, вторая — растительным. Группу, кото-
рую можно было бы назвать культурною активностью, если бы не неко-
торое внутреннее противуречие этих двух терминов, мы уже отметили
выше в параграфе двадцать пятом, когда говорили о возникновении
общественной активности; она заключается, как мы видели, в вооруже-
нии жизни энергией среды, комбин[ир]уемой в один процесс и одну силу
с энергией, высвобождаемой организмами. Эта группа культурных яв-
лений дополняет собою активность индивидов, вошедших в союз, ум-
ножает силы активной жизни. Другая группа, или продукты в тесном
смысле, предназначена для потребления организмами, для удовлетворе-
ния их потребностей; она служит материалом, из которого организмы
почерпают организуемые ими вещество и энергию. Если рабочий скот,
топливо, осветительные материалы, машины, орудия и т. д. составляют
первую группу культурных явлений, то вторую составляют запасы пищи
и питья, потребительный скот, запасы пищи и питья для него, одежда и
жилые помещения и проч[ее] т[ому] под[обное], служащее для удовлет-
ворения потребностей индивидов, составляющих общежитие.
Таким образом, составляя посредствующее звено между силами жиз-
ни и ее потребностями, между активными процессами индивидов, со-
ставляющих общество, и растительными процессами их организмов,
культура сама одною стороною более приближается к активности, а дру-
гою примыкает к пассивным отправлениям жизни. Если процессы орга-
нические, происходящие внутри индивидов, вошедших в общежитие,
связуют накопление вещества и энергии с их тратою, заготовляя мате-
риал для этой траты, то с другой стороны, процессы культурные, про-
исходящие вне индивидуальных организмов, хотя и в пределах обще-
ственного тела, связуют в обратном порядке трату вещества и энергии
индивидами с их накоплением, доставляя материал для этого накопле-
ния. Те и другие проходят стадию накопления вещества и энергии с тем
лишь, чтобы, разложившись в трате, послужить материалом и даже при-
чиною такого же процесса в обратном порядке. Индивиды потребляют
культуру и пользуются скомбин[ир]ованными в ней веществом и энерги-
ей как материалом для возобновления тканей собственных организмов.
С другой стороны, можно сказать, что и культура потребляет органичес-
кие ткани, потому что только за счет разложения этих тканей высвобож-
дается энергия, творящая культуру и преобразующаяся в культуре в но-
вые состояния. И как органические процессы распадаются на активные
3 74	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
и пассивные, творящие материал для активных, так точно и культурные
процессы распределяются в две группы, из коих одна дополняет орга-
ническую активность, а другая служит материалом для пассивных
растительных процессов живых тел, входящих в состав культурного об-
щежития. Можно бы назвать одни дополнительно активными, другие —
дополнительно пассивными явлениями, и так как каждая группа до-
полняет собою соответствующую группу органических явлений, а обе
вместе связуют их в замкнутую цепь круговращения, то естественно, если
в своем развитии и последовательности они располагаются в обратном
порядке. Прежде пассивные процессы, творящие материал для актив-
ных процессов, потом активные, разлагающие этот материал в работе
для удовлетворения потребностей пассивных процессов, — таков поря-
док органических процессов. Работа является связующим звеном, замы-
кающим цепь круговращения. Когда работа овеществляется в культуре,
то эта культура является новым звеном, примыкающим и к активности
(работе), и к растительным процессам (потреблению). Она служит пере-
даточною инстанцией между активностью и потребностями. Поэтому
прежде активные процессы, творящие продукты, потом продукты, по-
требляемые жизнью, —такова очередь культурных процессов, очередь,
обратная порядку процессов органических и именно потому обратная,
что эти культурные процессы являются вне организмов как бы продол-
жением органических процессов.
Если мы разложим органические процессы, пассивные и активные,
на подгруппы, служебную и главную, то, анализируя отношения этих
подгрупп, мы еще лучше уясним себе значение и отношения процессов
культурных. Если задача возобновления вещества и энергии в организ-
ме должна быть признана главною и основною для растительных про-
цессов, то кровообращение вместе с деятельностью некоторых желез и
составит группу главных пассивных процессов, тогда как, напр[имер],
пищеварение или дыхание представятся служебною деятельностью, лишь
подготовляющей материал для главной ассимилятивной деятельности,
подобно тому, как и культура подготовляет этот материал для самого
пищеварения и прочее. С другой стороны, если целесообразное высво-
бождение энергии представляется кардинальною особенностью активных
процессов, то в главную группу этих процессов поместятся нервно-моз-
говые токи и вибрации, а в служебной очутятся мышечные сокращения
как последствия главных процессов. Ассимилятивные процессы и нерв-
но-мозговые— это главные; подготовительные (пищеварение, дыхание
и проч[ее]) и мышечные окажутся служебными. Если, рассматривая
жизнь на стадии индивидуального быта, не знающего культуры, мы об-
ратим внимание на очередь главных и служебных процессов, то увидим,
что среди главных прежде.следуют пассивные (ассимилятивные, творя-
щие ткани), потом активные (разлагающие эти ткани), а среди служебных
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 75
прежде активные (производящие работу, доставляющие добычу), потом
пассивные (обрабатывающие добычу для ассимилятивных процессов).
Когда эта цепь круговращения разрывается культурою, отделяющею слу-
жебные активные явления от служебных пассивных, то видим, натурально,
что она располагается по закону служебных процессов, т. е. в обратном
порядке. В сущности, культуру, как мы сказали выше, можно рассматри-
вать как продолжение вне организмов процессов органических, но именно
служебных. Ассимилятивные процессы должны поневоле и неизбежно
совершаться внутри организмов, но подготовительные, обрабатываю-
щие материал совершаются частью в организме же, частью же и вне его,
в процессе культурном. Точно так же целесообразность в высвобождении и
направлении энергии коренится исключительно в нервно-мозговых явле-
ниях внутри организмов, но сама эта высвобождаемая и направляемая энер-
гия почерпается частью в тканях организма, частью в окружающей среде
при посредстве процессов культурных. Таким образом, если и возможно
некоторое обобщение культурных процессов с процессами органически-
ми, то только со служебными, которых внеорганическое продолжение и
представляет материальная культура.
Значение этой материальной культуры для общественной жизни
громадно и вполне соответствует значению вышеупомянутых служеб-
ных органических процессов. В самом деле, если паралич нервов, тем
более мозга, представляется роковою болезнью, то не менее тягостным
является и паралич мускулов, равным образом обессиливающий орга-
низм и лишающий его активности. Точно так же не только расстрой-
ство кровообращения, но и расстройство пищеварения и дыхания ведет
к смерти, прекращает ассимилятивные отправления организма. Совер-
шенно то же значение имеет и культура для жизни, развившейся в <слож-
ное> общественное тело. Лишите современное человечество топлива,
искусственного освещения, приспособлений для утилизации сил пара,
света, электричества, ветра, живой воды27', рабочего скота и т. д., и не-
сомненно это человечество не в состоянии будет просуществовать сколь-
ко-нибудь продолжительное время, как индивидуальный организм не
может существовать с парализованными мускулами. Уничтожьте запа-
сы пищи, одежды, жилые помещения и посмотрите, долго ли просуще-
ствует без них (с одними дикими произведениями природы) современ-
ное культурное человечество, которому эти культурные процессы так же
нужны, как отдельному организму процессы пищеварения и дыхания.
Сложное многочисленное общежитие не может существовать без высо-
коразвитой культуры, и в этом источник могущества культуры, так час-
то властвующей над жизнью и смертью индивидов, входящих в состав
общежития. «Железный закон экономической необходимости» — так
чаще всего принято называть эту власть культуры над индивидами,
которые так же не могут существовать без культуры, как и без служебных
376	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
органических процессов. Вне культуры жизнь становится невозможна,
а культура возможна лишь в условиях общежития, и потому культура
представляет самый могучий цемент, соединяющий отдельных индиви-
дов в неразрывное общественное тело. Она составляет тот элемент, ко-
торый сочетает индивидов в общество и требует общественного согла-
сования энергии, проявляемой отдельными индивидами, входящими в
состав общежития, развившего культуру.
Культура объединяет общественное тело в пространстве, делает из него
связный, интегрированный агрегат в данный момент и в данных преде-
лах, но она объединяет общество и во времени, делает из него агрегат,
существование которого длится вне зависимости от продолжительности
жизни индивидов, его составляющих. Поколения сменяются, общество
сохраняется. Культура, передаваемая от одного поколения к другому, яв-
ляется этим необходимым цементом и во времени, как и в пространстве.
Она наследуется одним поколением от другого, и без этого наследства
никакое поколение не могло бы существовать и развиваться. Сочетая инди-
видов в общественное тело, объединенное в пространстве* и во времени,
культура дарует возможность общественного развития и кладет первые
основы для исторического прогресса. Вне культуры общежития представ-
ляют союзы довольно случайные, непостоянные, недлящиеся и потому
неспособные к сколько-нибудь широкому развитию. Только культура от-
крывает перспективы такого развития, но в разные стороны открывают-
ся эти перспективы, далеко не одинаковые, не сходные, не равноценные.
В заключение этих заметок о культуре, которые мы должны были
сделать для лучшего уяснения вопроса об активности в обществе, нельзя
обойти молчанием того обстоятельства, что до сих пор мы постоянно
говорили о культуре материальной (или экономической), тогда как су-
ществует обширная группа явлений; соединяемых под названием куль-
туры духовной, состоящей из нескольких отдельных и в высшей степе-
ни важных групп общественных явлений: из культуры умственной (ре-
лигиозной и научной), моральной и политической. <Я уже объяснил
выше (во введении к этой статье28’), почему я в настоящее время цити-
рую преимущественно материальную культуру. Наступит очередь, и мы
займемся обстоятельнее культурою духовною. Теперь же надлежит лишь
указать, что> по своему происхождению и месту в круговращении жиз-
ни она <ничем> существенно не отличается от культуры материальной.
Эта последняя, как мы видели, представляется овеществлением момен-
та работы; ничем другим не представляются и явления духовной культу-
ры. Знание, дисциплина, техническое искусство и т. д. — все это такие
же продукты труда, как и товары или машины, только труда овеществ-
ленного в тканях организма, в преобразованиях физических и психи-
ческих, внесенных в организм работою (собственною или другого орга-
низма) и длящихся вне зависимости от прекращения произведшего их
Глава V. Активность и ее значение в жизни	377
труда. Далее, культура материальная является дополнением, так сказать,
внеорганическим продолжением органических процессов; таким же
дополнением или продолжением, но внутри организмов является иду-
ховная культура, вооружающая активность так же, как вооружает ее ма-
шина или орудие. Наконец, сочетаясь в одно целое с организмами, но-
сителями активности, она, натурально, вполне подчиняется законам,
руководящим их развитием, как подчиняется этим законам и культура
материальная. С другой стороны, подобно материальной культуре, она
служит объединением общества и в пространстве (политическая орга-
низация, дисциплина, солидарность, догматика морали, общая религия
и т. д.) и во времени (традиции и привычки). Таким образом, если огра-
ничиться изучением культуры в пределах, намеченных этим и двумя
предыдущими параграфами, то существенные особенности материаль-
ной культуры, нами отмеченные, все приложимы и к культуре духов-
ной, за исключением того обстоятельства, что материальная культура
сочетается со всем общежитием в его целом, а культура духовная заклю-
чена в тканях индивидов, сочетается с отдельными организмами и через
них уже со всем общежитием. Личная собственность на предметы ма-
териальной культуры, с одной стороны, а с другой — материализация
духовной культуры (храмы, школы, библиотеки, музеумы29' и пр.) ос-
лабляют и это различие. Вообще, культура духовная, являясь, подобно
материальной культуре, могучим цементом, связующим индивидов в
общежития, неразрывные и постоянные, служит равным образом и при-
чиною, вызывающей широкое общественное развитие, и условием, до-
пускающим нарушение индивидуального самосохранения в процессе,
аналогичном развитию пассивных общежитий. Этого вопроса о столк-
новении индивидуального и общественного самосохранения мы уже
коснулись выше30'. Подробнее мы его коснемся в этюде об экономичес-
ком начале и еще вернемся к более специальному его анализу в следу-
ющей главе настоящего этюда.
§ 28.	Мы обозрели основные законы жизни, поскольку они связаны
с развитием и значением общественной активности, и мы можем теперь
перейти к дальнейшему изучению явления общественной активности
<как фактора и орудия общественной борьбы>. Предварительно, одна-
ко, для лучшего уяснения изложенных нами законов напомним их в крат-
ком обзоре и сделаем резюме идей, предложенных в настоящей главе.
Это облегчит нам последующее изложение и вместе с тем даст возмож-
ность лучше оценить значение упомянутых законов и идей, <некоторые
из коих здесь предлагаются впервые.>
Активность, проявляемая жизнью, представляет очень могучую и в
высшей степени важную силу нашего земного мира, вносящую громад-
ные преобразования в состояние этого мира. Что же это за сила такая?
Откуда она берется? Как развивается? И какова роль и значение ее в
378	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
экономии природы вообще, в экономии общественной жизни в частно-
сти? Таковы вопросы, естественно возникающие при самом приступе к
изучению активности, и само собою разумеется, что последний вопрос о
значении активности для общественного развития тесно связан с реше-
нием всего ряда вышенамеченных вопросов. Ими мы и занимались на
страницах этой главы.
Активность выражается в реакции жизни на среду — это первый
факт, установленный нами, но реакцию на среду оказывает и пассивная
жизнь, и неорганическая природа. Чем же отличается реакция жизни
активной? Прежде всего бросается в глаза, что она заключается в таких
изменениях среды, которые удовлетворяют потребностям жизни, при-
способляют среду. Но порою того же достигает и реакция жизни пас-
сивной и неорганических явлений, и не всегда, конечно, того достигает
реакция активной жизйи. Она всегда, однако, направлена к этому при-
способлению. Таким образом, целесообразность реакции на среду и со-
ставляет первое яркое отличительное свойство активности.
Этим, однако, не исчерпываются различия между реакцией пассив-
ной и активной жизни на среду. Сравнивая между собою различные слу-
чаи того и другого процесса, мы легко усматриваем, что пассивная, или
растительная, жизнь реагирует на окружающую среду чрез поглощение
из нее свободной энергии и обращение ее в состояние потенциальное в
тканях организмов. Активная же жизнь реагирует на среду чрез высво-
бождение энергии из тканей организмов, которая (энергия) и производит
упомянутые целесообразные изменения в окружающей среде. Целесооб-
разное высвобождение энергии, скомбин[ир]ованной в тканях организма и
затрачиваемой на приспособление среды к потребностям жизни, — таково
первое определение активности, удовлетворительно выделяющее ее в
особое явление природы. Имея в виду, что высвобождение энергии ак-
тивными организмами всегда сопровождается затратою ее на целесооб-
разное приспособление среды, т. е. работою, а с другой стороны, что
целью этой работы и этих приспособлений являются интересы и потреб-
ности самого работающего организма, т. е. самосохранение, мы можем
изложить вышеприведенное определение и в следующих, более сжатых,
но не менее удовлетворительных терминах: активность есть работа в
целях самосохранения.
Активность заключается в высвобождении энергии из тканей орга-
низма и тем противуполагается растительным процессам, заключающим-
ся в координировании энергии в органических тканях. Но если бы ак-
тивная жизнь проявляла бы только активность и занималась бы лишь
высвобождением энергии чрез трату тканей, то она недолго просуще-
ствовала бы. Чтобы высвобождать и тратить, нужно координировать
и накоплять. Поэтому активная жизнь, подобно пассивной и даже бо-
лее последней, развивает и процесс накопления и координирования.
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 79
Пассивная жизнь тоже тратит вещество и высвобождает энергию, но в
ней этот процесс выражается или в форме смерти, или в явлениях по фи-
лософской сущности своей параллельных и однородных со смертью, тог-
да как активная жизнь развивает трату и высвобождение как необходимое
условие и высшее проявление жизни. Накопление вещества и энергии —
закон пассивной жизни; параллельное и тесно связанное накопление и
трата вещества и энергии — закон жизни активной. Работа, т. е. новая
затрата освобождаемой энергии на пользу процесса накопления, являет-
ся новым звеном в этом круговращении вещества и энергии и третьим
основным отличием активной жизни, дарующим ей власть над средою.
В этом и выражается то, что называется активным приспособлением в
противоположность приспособлению пассивному, рабу среды.
Придя к выводу, что единовременное и параллельное накопление
так же, как единовременная и параллельная трата вещества и энергии
составляют основной закон жизни, мы сталкиваемся с противоречием
между этим выводом и общим универсальным законом космического
развития, по которому накопление вещества всегда должно сопровож-
даться тратою энергии, и наоборот: накопление энергии может проис-
ходить лишь за счет разложения вещества. Изучая это противоречие,
мы не могли не констатировать, что оно идет глубже и дальше, нежели
кажется с первого взгляда. Закон космического развития, опирающий-
ся на основные законы физики, механики и химии, устанавливает, что
накопление вещества обратно пропорционально накоплению энергии,
и наоборот: трата вещества обратно пропорциональна трате энергии.
В процессе жизни, однако, мы должны были констатировать, что накоп-
ление вещества прямо пропорциально накоплению энергии (процессы
растительные, пассивные); трата вещества прямо пропорциональна трате
энергии (процессы животные, активные); а накопление того и другого
прямо пропорционально трате того и другого (активные организмы).
Такое противоречие требовало оправдания.
Это оправдание мы могли найти лишь в законах, управляющих пре-
образованием энергии из одних состояний в другие. Наука знает четыре
состояния энергии, которая выражается или в движении масс (энергия
механическая), или в движении молекул, из коих слагаются все тела (мо-
лекулярная теплота, жидкое состояние, газообразное, вероятно, упру-
гость); или в движении атомов, из коих слагаются все молекулы (энер-
гия химическая); или в движении эфира, материи, не сложившейся ни в
тела, ни в молекулы (элементарные силы природы: электричество, свет,
лучистая теплота, может быть, нервно-мозговое движение). Движение
последнего рода (силы природы) склонно переходить и постоянно пе-
реходит во все остальные роды энергии: и в механическую (ветры, дож-
ди, течение вод; само тяготение объясняется некоторыми физиками в
этом направлении, не говоря о механических эффектах электричества,
3 80	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
магнетизма, нервно-мозговой силы), и в молекулярную (лучистая теп-
лота — в молекулярную, в более разреженное состояние, жидкое или
газообразное и пр.), и в химическую (разложение под влиянием света,
лучистой теплоты, электричества). С другой стороны, остальные роды
движения переходят взаимно друг в друга и в состояние элементарных
сил природы (движение эфира) лишь при сильном возбуждении, лишь
на степени обильного накопления энергии, особенно должно сказать это
о случае перехода в энергию химическую, которая механическим движе-
нием почти вовсе не возбуждается, а молекулярным лишь при сильном
его скоплении в теле. В химическую энергию переходит преимуще-
ственно движение эфира и лишь очень сильное молекулярное. Легче
происходит обратный переход химической энергии в молекуляр-
ную и механическую, <но обусловлена эта легкость наличностью еще
необъясненных удовлетворительно законов химического сродства31’
(есть у Секки такая попытка объяснения, но малоудовлетворительная).
Вне этих условий химическая энергия вовсе не возбуждает молекуляр-
ной и механической, но при некоторой интенсивности возбуждает дви-
жение эфира (свет, электричество, нервно-мозговую силу).> Таким об-
разом, при условии среды, бедной молекулярным движением, <и при
отсутствии или ослаблении химического сродства> может создаться по-
ложение, в котором химическое накопление энергии или вещества
совершенно разобщается с молекулярным физическим накоплением
энергии или вещества. В таком случае тело может распадаться хими-
чески (накоплять энергию внутри молекул, ослабляя, разлагая связь ато-
мов, их составляющих) и сочетаться вместе с тем физически (накоплять
вещество в форме молекул, уменьшая молекулярное движение, тратя мо-
лекулярную энергию). Это и есть случай органического процесса, причем
накопление вещества (которое координируется физически) может сопро-
вождаться единовременным и параллельным накоплением энергии (ко-
торая координируется химически).
Этим объяснена возможность единовременного и параллельного
накопления вещества и энергии, но не объяснена еще необходимость в
этом случае прямой пропорциональности в накоплении того и другого.
Эта особенность жизненного процесса может быть объяснена тем об-
стоятельством, что химическая энергия, хотя и трудно возбуждается
молекулярным движением, но, однажды возбужденная, пользуется вся-
кими запасами этого движения, встречаемого на пути. Солнечная энергия
(в форме движения эфира) возбуждает в теле химическую энергию, ко-
торая в своем развитии поглощает и часть молекулярной энергии, за-
ключенной в теле. Таким образом, физическое сочетание является по-
следствием химического распадения, ее оборотною стороною. Естественно
в таком случае, что они прямо пропорциональны друг другу. Будучи по-
следствием этого химического распадения, физическое сочетание является
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 81
и условием его непрерывности и постоянства, так как лишь твердые (ин-
тегрированные физически) части органических тканей обеспечивают
обращающимся в них жидкостям и газам всестороннее общение,с сол-
нечною энергией, общение, необходимое для всего процесса.
Физическое сочетание химически распадающегося вещества — такова
абстрактная, философская формула растительного, или пассивного, про-
цесса жизни. Такая сущность растительного процесса предрешает обрат-
ную сущность активного. Если, слагаясь, органические ткани физически
координируют вещество и химически координируют энергию, то, разла-
гаясь, они должны физически тратить вещество, а химически тратить или
высвобождать энергию. Высвобождение энергии, составляющее силу и
власть активной жизни, происходит, таким образом, за счет траты тка-
ней, что мы и видим в действительности. С этой точки зрения, активность
есть физическое распадение химически сочетающегося вещества.
Однако смерть есть тоже физическое распадение химически сочета-
ющегося вещества. Разница в том, в какое состояние преобразуется энер-
гия, высвобождаемая при химической интеграции. В случае смерти (как
и во всех случаях выделения вещества и энергии пассивными организ-
мами) эта энергия, высвобождаемая в процессе химического сочетания
(переход к устойчивым соединениям), преобразуется в энергию моле-
кулярную (молекулярную теплоту или более разреженное физическое
состояние), тогда как в случае активности она преобразуется прежде
всего в нервно-мозговую силу, аналогичную элементарным силам
природы. Выделение молекулярной энергии (температура тела и пр.)
является лишь побочным продуктом выделения нервно-мозговых то-
ков, а механическое движение (мышечные сокращения) — вторичным
явлением, в которое частью преобразуется нервно-мозговая сила. Фи-
зическая дисинтеграция химически интегрирующегося вещества с высво-
бождением энергии в виде молекулярного движения есть формула смертщ
физическая дисинтеграция химически интегрирующегося вещества с вы-
свобождением энергии в форме, уподобленной движению эфира (сил при-
роды), есть формула активности.>
Таким путем формула жизни и формула активности, проявляемой
жизнью, согласуются с основными законами космического развития,
и закон прямой соотносительности в накоплении и трате вещества и
энергии оказывается лишь частным проявлением универсального зако-
на обратной соотносительности, установленного для космического раз-
вития. Тот же самый анализ, который привел нас к этому важному ре-
зультату и дозволяет и впредь с уверенностью опираться на закон пря-
мой соотносительности, вместе с тем обнаружил ряд соотношений,
имеющих громадное значение для законов активности, установлен-
ных нами в начале рассуждения нашего. Закон прямой соотноситель-
ности устанавливает, как мы видели, не только факт траты и накоп-
3 82	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
ления вещества, прямо пропорциональных трате и накоплению энер-
гии, но и факт прямо пропорционального развития между всеми тремя
звеньями, из коих слагается замкнутая цепь круговращения вещества и
энергии в активном организме. Трата прямо пропорциональна накоп-
лению и затрате (работе); работа прямо пропорциональна и трате (си-
лам организма), и накоплению (потребностям); наконец, накопление
прямо пропорционально и работе, и трате. Вторая из трех вышецити-
рованных пропорций (и соответствующие пары, повторяющиеся в двух
других), с одной стороны, является осуществлением активности, а с
другой — порождается энергией, высвобождаемой организмом главным
образом в форме нервно-мозгового движения, иначе называемого со-
знанием. Таким образом, причина работы лежит в сознании; там же и
причина, вследствие которой эта работа согласуется и с силами, и с по-
требностями организма, а это согласование мы и называем целесообраз-
ностью, работою в целях самосохранения, активным приспособлением.
Прямая соотносительность между накоплением и тратою, причина ко-
торой лежит не в сознании, не называется нами целесообразною, хотя
необходимость такой соотносительности и неполная ее обязательность
совершенно уподобляют ее прямой соотносительности между работою
и силами и потребностями организма. Если организм излишне тучнеет
или развивает злокачественные наросты или, наоборот, тощает (при
удовлетворительном питании) и т. д., то никто этих отклонений в на-
коплении от нормального и здорового закона прямой соотноситель-
ности со средним расходом вещества и энергии не назовет нецелесооб-
разными, а лишь болезненными, патологическими, порою даже смер-
тельными. Но если организм тратит энергию не на работу (на средний
необходимый размер которой энергии уже не хватает поэтому), то та-
кую трату называют нецелесообразною. Равным образом, если работа
ведется таким способом, что производимая в среднем необходимом раз-
мере все-таки оказывается неспособною удовлетворить накоплению (по-
требностям), то и эту работу называют нецелесообразною, неискусною,
неумелою. И этатрата, и эта работа проходят чрез сознание, в нем имея
свою причину. В сущности, указанные отклонения от закона прямой со-
относительности в трате энергии являются такими же патологическими,
порою смертельными нарушениями здорового процесса активной жиз-
ни, как и тучность, отощание и прочие отклонения от того же закона в
накоплении, но как порожденные сознанием (высвобождаемою организ-
мом энергией) они носят название нецелесообразных. С этой точки зре-
ния, целесообразность есть закон здоровья активной жизни, закон рабо-
ты, прямо пропорциональной и силам, и потребностям жизни.
В следующих затем параграфах мы остановились на вопросе о пер-
вом ответвлении общественной активной жизни. Мы установили, прежде
всего, факт, что самосохранение индивидуальное естественно должно
Глава V. Активность и ее значение в жизни	3 83
было привести к образованию союзов, а далее к их превращению в посто-
янные общежития. Эта необходимость и эти преимущества постоянных
общежитий выдвинули новую задачу активной жизни, поставили ее це-
лью рядом с самосохранением индивидуальным самосохранение обще-
ственное. Две эти задачи, взаимно обусловленные, способны, однако,
впадать в конфликт. С одной стороны, задачи индивидуального само-
сохранения как более тесные легко нарушают задачи самосохранения
общественного, а с другой стороны, и это последнее склонно порою
преследовать свои задачи в ущерб самосохранению индивидуальному.
В сущности, и то и другое нецелесообразно даже с исключительной
точки зрения индивидуального или общественного самосохранения,
а что нецелесообразно, то представляется, как мы знаем, явлением
патологическим, порою же и смертельным.
Общественное самосохранение является новою задачею активной
жизни; но откуда эта жизнь почерпает новые силы для ее удовлетворе-
ния? Усиленная успешность труда от сотрудничества и от безопасности
составляет первый источник, далеко превышающий здоровый рост по-
требностей. Другим источником для умножения сил жизни в обществе
является покорение сил природы; ветер, вода, солнце, пар, электриче-
ство работают на человека, когда он живет в обществе. Этот прирост
активности, обязанный сочетанию индивидов в общежития, можно на-
звать общественною активностью. Подобно тому, как общественное
самосохранение при патологическом (нецелесообразном) общественном
развитии становится иногда в противоречие с самосохранением инди-
видуальным (и наоборот), и активность общественная порою частью
дифференцуется от активности индивидуальной, распределяясь несо-
гласно с распределением последней и подавляя ее развитие, но черпая
свою силу и само свое существование из активности индивидуальной,
она никогда не может заменить ее и, подавляя ее, косвенно подавляет и
себя, составляя в таком случае болезненный, нецелесообразный процесс
общественного развития.
Это покорение сил природы является уже составною частью того,
что называется культурою, которая, в сущности, есть овеществление
момента работы, дифференцовавшейся от активности. Материальная
культура представляется такою овеществленною работою вне организ-
ма; духовная — в тканях организма. Вместе с тем культура в ее целом
представляется как бы продолжением служебных процессов органичес-
ких. В машинах, орудиях и пр[очем] т[ому] под[обном] она соответствует
значению мышечной работы, руководимая, как и эта последняя, нервно-
мозговою силою. В продуктах потребления она, подобно пищеварению
или дыханию, подвергает предварительной обработке вещество, затем
преобразуемое в ткани ассимилятивными отправлениями организма.
Естественно, если так тесно примыкая и к активным, и к пассивным
3 84	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
процессам жизни, культура в общем подчиняется тем же основным за-
конам. Она накопляет и энергию, и вещество; она тратит и энергию,
и вещество; она накопляет прямо пропорционально трате.
Благодаря этому, культура сочетается с жизнью в одно сложное тело,
в культурное общежитие (общество) и дарует ему возможность самостоя-
тельного развития. Эта возможность, смотря по направлению, которое
принимает развитие, осуществляется и в виде широкого, благотворного
прогрессами в форме извращений, основанных на вышеотмеченных
противоречиях общественного и индивидуального самосохранения,
общественной и индивидуальной активности, активности и культуры
вообще.
Глава VI.
НРАВСТВЕННОСТЬ КАК ФОРМА АКТИВНОСТИ
§ 29.	Борьба за существование в условиях органического прогресса
является законом жизни; она является, конечно, в тех же пределах зако-
ном и жизни активной. Активность, эта присущая жизни сила, не может
не оказаться могучим орудием борьбы и победы. Она им и становится с
первых ступеней своего развития. Она постепенно заменяет и вытесня-
ет иные орудия борьбы, которыми жизнь пользовалась до появления
активности и которые и ныне составляют главный арсенал жизни пас-
сивной (растительной). Методы и орудия борьбы за существование в
жизни пассивной и в жизни активной существенно различны. Для уяс-
нения значения активности в жизни общественной небесполезно вкрат-
це остановиться на этих поучительных параллелях и особенностях, от-
личающих дообщественные стадии развития жизни.
Начнем с жизни пассивной. Для примера возьмем самый простой
случай, борьбу между луговыми травами. Известно, что эти травы с не-
которою правильностью сменяют друг друга после того, как пахотное
или вообще мягкое поле запускается под луг. В южной черноземной Рос-
сии эта смена трав, выражающая собою успехи в борьбе и победе, имеет
приблизительно следующий характер: только что запущенное мягкое
поле (если только не обсеменяется человеком) покрывается травами,
в общежитии носящими название бурьянистых1'. Это — растения одно-
летние, быстро растущие, приносящие массу семян, легко разносимых
ветром, наконец, малоприхотливые относительно качества почвы... Эти
качества дают этим травам перевес в борьбе за место над злаками и дру-
гими, более благородными растениями. Злаки медленнее растут, требу-
ют больше времени для укоренения, более разборчивы относительно
почвы, приносят относительно тяжелые зерна, труднее разносимые вет-
ром. Первые годы злаки подавлены. Орудием победы над ними послу-
жили: быстрота роста, быстрота размножения, легкость обсемения,
13 Социологические этюды
3 86	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
способность довольствоваться почвою, относительно скудною и исто-
щенною, вообще, стало быть, способность более быстрого и более пол-
ного поглощения и уподобления из среды вещества и энергии. Затем,
однако, злаки берут реванш. Постепенно они заполоняют пространство,
вытесняя растительность первых годов. Достигают они этого результа-
та благодаря следующему ряду причин. Многолетние корни проникают
и укрепляют почву, стесняя укоренение однолетних растений. Восста-
новляющееся плодородие почвы уничтожает преимущества, даруемые
способностью довольствоваться более скудною. Это же плодородие дает
возможность более могучего развития, к которому неспособны доволь-
ствующиеся скудною почвою травы. Таким образом, быстроте роста
противуставляется его продолжительность; быстроте размножения бы-
стро умирающих однолетних организмов — продолжительность жизни
организмов многолетних; способности довольствоваться малым —спо-
собность потреблять много, словом, опять-таки способность более по-
стоянного и более прочного поглощения и уподобления вещества и энер-
гии. В одном случае — более быстрое поглощение вещества и энергии;
в другом — более постоянное и прочное. В одном случае — более исчер-
пывающее потребление; в другом — более широкое и т. д., но во всех
случаях орудием победы является то или иное преимущество в способ-
ности поглощать и уподоблять вещество и энергию, предлагаемые ок-
ружающею средою. Таковы методы борьбы и победы между разными
типами растений, конкурирующих за место на лугах.
Если бы мы хотели продолжить этот анализ, то остановились бы на
смене самих злаков, где мятлицу вытесняет овсюшка, эту последнюю —
пырей, которого заменяет ковыль, остающийся господином степи до
новой распашки. Все эти смены отличаются тем же характером: посто-
янное сокращение в быстроте роста, быстроте размножения, легковес-
ности семени; все возрастающая сила укоренения, покоряющая почву;
все увеличивающаяся продолжительность роста и жизни; все большая
требовательность относительно почвы при соотносительной способ-
ности более широкого потребления, более мощного развития. То же
явление мы заметили бы и в смене древесных пород: клены и вязы от-
личаются более быстрым ростом, массою приносимых семян (быстро-
та размножения), легкою переносимостью этих крылатых семян вет-
ром; с другой стороны, дубы, отличающиеся медленностью роста, тя-
жестью желудей, имеют громадное преимущество в гораздо большей
продолжительности жизни и роста, в могучем укоренении, стесняющем
другие деревья, в громадности роста. И как среди луговых трав на новых
местах пионерами являются быстрорастущие, быстроразмножающиеся,
легкораспространяющиеся, довольствующиеся скудною пищею, так и в
лесах пионерами ближе к опушкам идут вязы и клены, затем ясени и
грабы, наконец, дубы, наполняющие сплошь глубокие лесные недра. При
Глава VI. Нравственность как форма активности	3 87
одних условиях одни качества даруют победу, при других — другие, но те
и другие равно заключаются в разных модификациях способности погло-
щать вещество и энергию. Пассивная реакция на среду, как мы видели в
пятой главе, заключается в поглощении вещества и энергии; естественно,
если и пассивная борьба пользуется как орудиями различиями в способ-
ности поглощать, уподоблять и сохранять вещество и энергию.
Активная реакция на среду выражается, как мы знаем, в форме не
поглощения, а высвобождения, выделения энергии и вещества организ-
мом. Не ясно ли, что активная жизнь и в борьбе должна пользоваться
различиями в способности выделять энергию? В самом деле, в чем выра-
жается борьба, которую может вести, например, человек? Сила муску-
лов, быстрота бега, способности ума, количество произведенной рабо-
ты — все это методы и способы человеческой борьбы и все это разные
модификации в способности высвобождать энергию. Основное от-
личие, разделяющее органический мир на два царства, растительное
и животное, пассивное и активное, сказывается и в формах борьбы.
Различные видоизменения в способности поглощать, уподоблять и со-
хранять в организмах вещество и энергию, доставляемые средою, пред-
ставляют довольно разнообразный арсенал орудий пассивной борьбы,
являются методом пассивной жизни; с другой стороны, различные видо-
изменения в способности высвобождать энергию и затрачивать ее на ту
или иную работу (битву, бегство, изобретательность, труд) — таковы
орудия активной борьбы, методы активной жизни.
Не надо забывать, что, подобно тому, как необходимою оборотною
стороною активных процессов жизни являются так называемые расти-
тельные, пассивные процессы организмов, так точно и активная борьба
представляется не единственным методом активной жизни, которая
пользуется и своими растительными процессами и их превращает в ору-
дия борьбы, сближаясь в этом отношении с жизнью пассивной. На низ-
ших ступенях жизни активной пассивные орудия играют еще даже пер-
венствующую роль. Низшие животные отличаются поразительною
плодовитостью и не менее поразительною скоростью роста. В процес-
се выживания этих низших активных организмов активность играет вто-
ростепенную роль; их взаимные битвы и победы, их быстрота бега или
сообразительность сравнительно немного значат перед истреблением их
более сильными организмами, избравшими их своею пищею; но эти
организмы, в свою очередь, бессильны побороть их плодовитость, пред-
лагающую новые миллиарды на место истребленных. По мере накопле-
ния жизнью активности сокращается эта быстрота размножения и роста;
истрачиваясь на активность, жизнь не может тратиться на плодовитость.
И чем выше организм активный, тем он медленнее растет, тем слабее его
плодовитость. Человек растет 20 лет; плодовитость его не может пре-
взойти одного детеныша на двенадцать живых особей в год. Что значат
388	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
эти цифры перед силою роста и размножения не только низших живот-
ных, но хотя бы даже млекопитающих и птиц1? И чем активнее стано-
вится человек, тем больше сокращается его плодовитость, тем дальше
отодвигается его физическая зрелость, тем менее, стало быть, роли иг-
рают орудия пассивной борьбы за существование, вытесняемые все пол-
нее орудиями активными1 2. Те или иные преимущества и видоизмене-
ния самой активности и являются такими орудиями, приобретающими
в прогрессе жизни все большее значение и силу. Активность, ее относи-
тельное совершенство, могущество, многосторонность — вот что по-
степенно выдвигается вперед в борьбе за существование с тем, чтобы р
высших типах активной жизни совершенно заслонить, если не вытес-
нить, прежде господствовавшие пассивные орудия борьбы и победы.
Пассивные орудия уступают место активным, чтобы эти последние,
в свою очередь, потеснились для культурных; но об этом речь еще впе-
реди, а теперь попристальнее всмотримся в активные орудия. Что они
несут с собою для жизни? Куда направляют ее развитие, что нового со-
здают, что старое упраздняют или затеняют?
§ 30.	Мы уже достаточно знакомы с сущностью явления активнос-
ти2’, чтобы сразу наметить самые важные стороны активной борьбы.
Активность заключается в способности высвобождать энергию и веще-
ство (физическое распадение химически сочетающегося вещества),
и смерть заключается в том же. Отличие в том, как мы видели, что смерть
состоит в выделении молекулярного движения, тогда как активность
высвобождает энергию в виде нервно-мозговых токов, порождающих,
в свою очередь, механическое движение, направляемое в целях самосох-
ранения этими нервно-мозговыми токами. Это координирование выде-
ляемого движения в интересах организма, эта затрата его на работу, сло-
вом, целесообразность, с одной стороны, приспособление среды, с другой
стороны, зависят в последнем счете от нервно-мозговой силы, высво-
бождаемой организмом. Эта сила есть центр, от которого исходят все
импульсы активной жизни, к которому абутируют3' все ее возбуждения.
Такого центра не имеет жизнь пассивная и легко без него обходится; без
такого центра не может обходиться жизнь активная, потому что лишь
благодаря его существованию и деятельности высвобождение энергии
тканями организма выражается в форме работы (активности), а не в виде
1 Замечу, что плодовитость 1 на 12, или около 8%, нигде не была наблюдае-
ма и является maximum’oM при предположении, что каждая женщина чадород-
ного возраста будет родить каждые два года. В настоящее время женщин чадо-
родного возраста от 40-45% всех женщин, что составило бы при таких родах
одно рождение на пять женщин, или на десять душ обоего пола. Но при быст-
роте размножения количество детей сильно возрастает, и чадородных женщин
не может быть больше 7Г
2 Об этом смотри: Социологические этюды, выпуск [том] первый, гл. XIII.
Глава VI. Нравственность как форма активности	389
смерти. Поэтому-то пассивные организмы вообще делимы, тогда как выс-
шие активные организмы совершенно неделимы. Поэтому только выс-
шие активные организмы представляют вполне развитое явление инди-
видуальности. Они действительные и несомненные индивиды, неделимые,
потому что не способны ни распасться на два или больше самостоятель-
ных живых тела, ни слиться из двух или нескольких в одно. Индивиду-
альность составляет условие их существования; ее сохранение — пер-
вую и настоятельнейшую задачу борьбы за существование, потому что
вне индивидуальности у них нет и не может быть и существования1.
С этой точки зрения, активность в своем постепенном развитии
и самоопределении достигает полноты того и другого, когда дарует
живым организмам полную индивидуальность и совершеннейшую це-
лесообразность. Образование центра, к которому направляются и из
которого исходят все жизненные процессы организма и без которого
не может продолжаться жизнь, — это полная индивидуальность. Коор-
динирование организмом не только той энергии, которая обращается
внутри организма, но и той, которая им выделяется в окружающую сре-
ду, — это целесообразность. Изменения, естественно претерпеваемые
средою в силу этого координированного выделения энергии, — это при-
способление среды к потребностям жизни. Таким образом, если при
своем возникновении в процессе жизни активность есть не более, как
реакция жизни на среду, заключающаяся не в поглощении, а в выде-
лении жизнью энергии, то постепенно это содержание явления ак-
тивности получает такое могучее развитие, что является основною
причиною возникновения и индивидуальностей как центров само-
стоятельных сил природы, и преобразований самой природы под вли-
янием этих сил. Индивидуальность, целесообразность, приспособле-
ние среды сводятся в последнем счете к активности, которая в этих
явлениях находит свое выражение, в них обретая полноту и совершен-
ство своего развития, с ними падая и деградируясь. Приспособление
среды — результат активности; оно, естественно, отражает в точности
ее расцвет и упадок. Целесообразность стремится координировать в одно
стройное движение энергию, выделяемую организмом, и энергию, им
комбин [ир]уемую в собственных тканях (силы организма с его потребно-
стями); она представляет собою просто необходимую форму проявле-
ния активности, и совершенство этой формы, естественно, находится
в непосредственной и прямой связи со степенью развития самой ак-
тивности. Наконец, индивидуальность есть необходимое последствие
развитой активности; она является вместе с тем и необходимым ус-
ловием ее проявления в ее высших типах; ясно, она тоже тесно связа-
на с состоянием активности, в точности отражая на себе ее судьбы,
успехи и неудачи.
1 См. выше: гл. IV, § 13.
390	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
Нетрудно отсюда заключить, что целесообразность и индивидуаль-
ность представляются двумя сторонами одного и того же явления, —
развитой активности. Целесообразность как свойство выделять энергию,
строго координированную с комбин[ир]ованием энергии организмом,
и индивидуальность как необходимость поглощаемой и выделяемой
энергии тяготеть к одному направляющему центру — это просто вы-
пуклость и вогнутость одного и того же оттиска. Целесообразность —
это отправление; индивидуальность — строение. Таким образом, разви-
тие индивидуальности естЪ развитие и целесообразности, и быть иначе
не может. Если в организме есть несколько центров, направляющих вы->
деление энергии, то, естественно, это выделение не может быть так со-
гласовано, как при одном центре. Но если в организме есть несколько
таких центров, то, строго говоря, он делим, хотя иногда для этого требу-
ется наличность специальных условий. Никакая наличность никаких спе-
циальных и необычных условий не может сделать делимым не только
человека, но даже вообще позвоночных и высших суставчатых4'. Но если,
таким образом, мы должны признать, что целесообразность, это основ-
ное свойство активности, дарующее ей самостоятельное значение в эко-
номии нашего земного мира, является, в сущности, лишь лицевою сто-
роною (отправлением) медали, оборотною стороною (строением) ко-
торой служит индивидуальность, то мы должны будем понять, каким
могучим орудием активной борьбы представляется индивидуальность,
ее совершенство и полнота. Делимость, наоборот, является орудием борь-
бы пассивной (отвечая за плодовитость). <Таким образом, если актив-
ная жизнь в своих высших типах постепенно заменяет борьбу за суще-
ствование борьбою за индивидуальность, потому что вне индивидуаль-
ности нет и существования для этих типов активной жизни, то, с другой
стороны на этой стадии развития,> борьба активная ведется <также и>
при помощи индивидуальности, совершенствование которой является се-
рьезным преимуществом. От этого совершенства зависит степень це-
лесообразности в выделении энергии. Индивидуальность, стало быть,
столько же продукт развитой активности, сколько и необходимое усло-
вие ее проявления. Она столько же цель борьбы, сколько и ее орудие.
Степень индивидуальности есть степень целесообразности, но есть
ли она и степень активности вообще? Активность заключается в целесо-
образном выделении энергии, и ее сила зависит, стало быть, от количе-
ства выделяемой энергии и от степени ее согласования в интересах орга-
низма. Последнее и есть целесообразность. С этой стороны, развитие
индивидуальности покрывает собою развитие активности, это мы уже
знаем. Остается рассмотреть вопрос о соотношениях, окружающих факт
большей или меньшей силы выделения. A priori можно сказать, что чем
больше выделяет организм энергии, тем более нуждается он в восста-
новлении: приход должен покрывать расход. Но чем больше расход, тем
Глава VI. Нравственность как форма активности	391
затруднительнее приход, тем, следовательно, целесообразнее должно
быть выделение. Отсюда можно заключить, что сила выделения энер-
гии организмом находится в прямом отношении с целесообразностью,
параллельно возрастая и понижаясь. С другой стороны, к тому же выво-
ду приводят нас и соображения, основанные на законах прогресса (орга-
нического). Рост силы выделения может зависеть, главным образом, от
двух рядов причин: от естественного подбора и от упражнения. Из них
естественный подбор развивает лишь полезные изменения, а нецелесо-
образное выделение и бесполезно. Что касается упражнения, то оно вы-
зывается ростом потребностей и, следственно, всецело вращается в сфере
целесообразного выделения (согласования выделения с потребностями).
Таким образом, две главные причины, которым в органическом прогрес-
се может быть обязана своим ростом сила выделения энергии, связыва-
ют этот рост с ростом и целесообразности. С этим ростом его связывает
и приходо-расходный баланс организма. Оно и естественно. Развитие
активности выражается в росте выделения энергии и в росте целесооб-
разности. Оба явления должны быть связаны в прямом отношении. Без
достаточного выделения не может быть и достаточной целесообразнос-
ти (на которую затрачивается значительное количество выделяемой энер-
гии). Без достаточной целесообразности не может быть и достаточного
выделения (приход не сойдется с расходом).
Таким образом, развитие индивидуальности, развитие целесообраз-
ности и рост выделения энергии составляют тесно связанные и неразрыв-
ные звенья в развитии активности. Индивидуальность, целесообразность,
сила выделения должны единовременно повышаться и понижаться в за-
висимости от одних и тех же причин, а равно и приспособление среды,
это внешнее воплощение активности, подобно тому, как индивидуаль-
ность является ее внутренним воплощением.
Hier ist der Hund begraben5'... Мы, наконец, пришли к выводу, к кото-
рому направлялась аргументация этого параграфа. Целесообразность и
сила выделения — это и есть сам процесс активности, которая в жизни
овеществляется в форме индивидуальности, вне жизни — в приспособ-
лении среды, или культуре. И та и другая, и индивидуальность, и культу-
ра, представляя собою овеществленный момент активного процесса,
являются, далее, условиями его дальнейшего развития, а равно и оруди-
ями борьбы за существование активных организмов. Естественно, если
и индивидуальность, и культура зависят в своем развитии от процесса
активности (силы выделения и целесообразности); но с первого взгляда
кажется неестественным, что эти два последствия одной причины могут
оказаться в антагонизме! И однако это факт, о котором мне уже прихо-
дилось упоминать в первом этюде (§§ 13 и 14).
§ 31.	Прежде, нежели мы будем продолжать нить нашего анализа,
я считаю долгом повторить, что многие из вышеразвитых в § 30 идей о
392	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
значении индивидуальности и ее развитии в процессе жизни непосред-
ственно примыкают к идеям, впервые установленным в социологичес-
ких работах Н.К. Михайловского. Хотя там они являются несколько в ином
убранстве и обстановке, но внимательный читатель легко усмотрит внут-
реннее родство идей, предложенных г. Михайловским в трактате «Борь-
ба за индивидуальность»6' и развиваемых мною на этих страницах. Мно-
гие важные теоремы, установленные <нашим талантливым мыслителем>
в упомянутой работе, совершенно выходят из рамок настоящего моего
этюда и потому, конечно, пройдены мною молчанием. О других я счи-
таю полезным сказать несколько слов. Г. Михайловский принадлежит К
числу самых популярных и наиболее читаемых писателей наших, и по-
тому я себя избавлю от труда переиэлагать доктрины, достаточно из-
вестные, конечно, моим читателям. Я остановлюсь несколько лишь на
некоторых отличиях в изложении предмета, как он трактуется г. Ми-
хайловским и мною. Отличия эти восходят к нашим работам, опубли-
кованным еще в начале семидесятых годов, и сводятся они в последнем
счете к неодинаковой оценке роли и значения активности в прогрессе
жизни вообще, общественной жизни в особенности.
В течение 1869 года напечатана была замечательная работа г. Михай-
ловского «Что такое прогресс?»7'. В форме критики идей Герберта Спен-
сера о прогрессе, его законах и причинах молодой тогда автор дал весьма
законченную доктрину, заключавшую в себе формулу общественного
прогресса, прямо противоположную формуле английского философа.
Наш мыслитель с необыкновенною яркостью установил, что нельзя при-
нимать одну и ту же формулу для органического и для общественного
прогресса. Принимая спенсеровскую формулу: «Органический прогресс
заключается в переходе от однородного к разнородному», — надо при-
знать, что общественный прогресс заключается, наоборот, в стремлении
к однородности, уравнительности или же допустить, что общественный
прогресс неразрывно связан с регрессом органическим, с понижением
организации живых существ, вошедших в общежитие. Эта формула
общественного прогресса (развитие общественной однородности и ра-
венства) представляла собою замечательное обобщение, согласовавшее
последние успехи естествознания с истинами, установленными всем
развитием общественных наук: исторических, экономических, этичес-
ких, юридических. Формула эта заключала в себе лишь один, но очень
существенный пробел. Она указывала цель прогресса, определяла его про-
дукты, но не давала изображение самого процесса, не описывала самого
его совершения, не знакомила с его силами и деятелями, что придавало
всей формуле характер желательности скорее, нежели необходимости.
Этот пробел тогда же вызвал с моей стороны следующее замечание («Зна-
ние», 1872, № 12): «Как ни важна эта противоположность (органического
и общественного прогресса, как она была установлена г. Михайловским),
Глава VI. Нравственность как форма активности	393
но не надо забывать, что это — противуположность по эффектам, и ей
должно быть присвоено истолкование в противоположности причин,
деятелей. На это г. Михайловский не обратил внимания едва ли не умыш-
ленно вследствие предубеждения против объективного исследования
социальных явлений»8'. И несколько далее я заметил: «Явление, подме-
ченное г. Михайловским, я привожу к общему выражению и стараюсь
найти ему истолкование в противоположности самого жизненного про-
цесса, органического и общественного»9'
Это истолкование противоположности, которое я пытался предло-
жить в цитируемом этюде, резюмируется следующими строками (Ibidem.,
стр. 375): «Постоянное обновление вещества и силы, заимствуемых из
окружающей среды, ставит живые тела в зависимость от условий среды
в гораздо большей степени, чем тела неорганические, и открывает ши-
рокое поле влияниям среды; изменения, произведенные этим путем,
называются приспособлением, которое, таким образом, тоже представ-
ляет процесс, общий всему живому. Он может совершаться двояким
путем: либо приспособлением жизненного процесса [к] внешним влия-
ниям, либо, благодаря способности, развитой из такого приспособле-
ния, приспособлением условий среды к потребностям жизни... Важно
то обстоятельство, что самое возникновение и дальнейшее развитие
второго способа приводить жизнь в равновесие со средою — чрез воз-
действие жизни на среду — зависит от коллективного процесса; спо-
собность индивидуальной жизни приспособлять среду весьма ограни-
чена»10' В этом рассуждении заключалось зерно истины; но надо со-
знаться, что это зерно было недостаточно развито и в таком виде легко
поддавалось критике. Хотя сначала я и обратил внимание на «способ-
ность приспособлять среду», на «воздействие жизни на среду», т. е. на
активность, но затем сосредоточил свое преимущественное внимание
на самом приспособлении среды. Таким образом, начало рассуждения
имело в виду активность, а предложенная мною формула общественно-
го прогресса (приспособление среды к потребностям жизни) выдвигала
уже одну культуру. Культура не может быть обойдена при определении
общества так же, как и при определении общественного прогресса, но
будучи лишь овеществленною вне жизни активностью жизни, она не
может покрыть собою всей активности, которая овеществляется не толь-
ко вне жизни, но и в самой жизни, в строении самих организмов. Мы
знаем, что таким овеществлением является индивидуальность1. Естествен-
но, если г. Михайловский, уже тогда склонный оценить все значение ин-
1 Не надо смешивать овеществления активности в форме индивидуальнос-
ти с овеществлением в форме духовной культуры, так как последняя есть ре-
зультат лишь общественной активности, как она определена выше [см. гл. V
тома 2], и представляет собою строение общества, а не строение организмов,
хотя и осуществляется в их тканях.
394	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
дивидуальности в общественном развитии, не согласился с предложен-
ным мною истолкованием. Мы обменялись краткими возражениями по
этому вопросу, возражениями, уже выдвинувшими вперед явление ак-
тивности11', но далее мы отвлеклись в полемике вопросами метода, и важ-
ный вопрос об активности остался в стороне. Сам вопрос о целесообраз-
ности трактовался нами исключительно с точки зрения метода12'
Между тем г. Михайловский продолжал свои социологические рабо-
ты и, <если память мне не изменяете опубликовал <в 1873-1874 гг.>
очень важное исследование «Орган, неделимое, общество»13', где идею
индивидуальности положил в основу всей своей социологической докт-
рины. Развитием этой доктрины явился вслед затем трактат «Борьба за
индивидуальность», статьи «Вольница и подвижники», «Научные пись-
ма», «Патологическая магия»1"1'. В одной из этих работ г. Михайловский
пробует даже свести и формулу «приспособление среды к потребностям
жизни» к формуле развития индивидуальности. И до некоторой степе-
ни это ему удается, потому что оба явления (индивидуальность и куль-
тура) зависят в последнем счете от третьего (активности) и проявляются
в зависимости от него. Нетрудно поэтому уловить и взаимную зависи-
мость. Однако выводить культуру из индивидуальности так же справед-
ливо, как и обратно — сводить индивидуальность к культуре. Обе они
выводятся из активности. Отвергнув и не без основания одностороннюю,
хотя и правильную формулу, мною предложенную в 1872 году, г. Михай-
ловский только более утвердился на своей тоже правильной, но тоже од-
носторонней формуле, впервые установленной им в 1869 году. Отсюда и
все достоинства, и все пробелы его социологических работ. Громадное
значение открытых им соотношений явления индивидуальности с раз-
ными сторонами общественного прогресса дало ему возможность пред-
ложить и установить ряд очень важных социологических теорем. Невни-
мание же к активности повлекло не только к ошибочному взгляду на со-
отношения индивидуальности и культуры, но и к тому еще, что до сих
пор социологические теоремы нашего мыслителя не охватывают одним
истолкованием всей совокупности общественной жизни и оставляют в
тени некоторые немаловажные стороны общественного развития.
Я надеюсь в скором времени в другой работе и в другом месте обсто-
ятельнее коснуться всей совокупности социологических работ Н.К. Ми-
хайловского, которого я считаю занимающим одно из первых мест среди
современных европейских мыслителей, работающих в области обще-
ственной философии1. Здесь я коснулся лишь одной стороны его работ,
имеющей прямую связь с идеями, предлагаемыми в настоящем этюде.
Читатель заметил, что мои замечания носят характер скорее дополнения,
нежели возражения. Мне кажется, что оспаривать мне нечего. Я надеюсь,
1 Писано в 1888 году. Надежду эту — заняться специально социологически-
ми работами г. Михайловского — мне осуществить до сих пор не удалось15'.
Глава VI. Нравственность как форма активности	395
что это отступление от нити изложения способствовало уяснению вопроса,
а указав родство некоторых важных идей, здесь устанавливаемых, с идея-
ми, <впервые> предложенными г. Михайловским, и объяснив, в чем за-
ключается сходство и различие, я полагаю, что могу освободить себя от
частных указаний на эти сходства и различия в дальнейшем изложении.
§ 32.	Сопоставляя вышеизложенное с воззрениями, предложенны-
ми мною выше в пятой главе этого этюда, мы можем уже прийти к весь-
ма определенным и важным теоремам относительно активности как ору-
дия борьбы.
Борьба за существование на стадии активной общественной жизни
приобретает форму борьбы за индивидуальность и борьбы за культуру.
Это два главных русла, по которым течет и развивается борьба актив-
ных организмов, сложившихся в общежития, а равно и борьба самих
общежитий, сложившихся из активных организмов. Индивидуальность
и культура — таковы две цели общественного развития.
Будучи целью общественного развития, индивидуальность и куль-
тура являются и главнейшими орудиями борьбы между активными орга-
низмами и между активными общежитиями. Степень развития актив-
ности, будучи главным орудием победы в активной борьбе, выражается,
однако, либо в степени совершенства индивидуальности, либо в степе-
ни совершенства культуры, а потому и активным орудием победы мо-
жет быть либо высший тип индивидуальности, либо высшая культура,
<хотя активные организмы пользуются отчасти и пассивными орудия-
ми, напр[имер], быстротою размножениям
Высшая культура и высший тип индивидуальности равно являются
необходимым выражением высшей активности, и потому в здоровых
условиях развития активной жизни должны развиваться параллельно и
в прямом отношении. Черпая, однако, силу из одного источника, они
могут ее зачерпнуть неравномерно, и одно явление может оказаться раз-
вивающимся в ущерб другому. Культура может подавлять индивидуаль-
ность; индивидуальность может разрушать культуру. Но разрушение
культуры есть уничтожение приспособления среды к потребностям жиз-
ни, нарушение равновесия между жизнью и средою в ущерб первой, стало
быть, сокращение жизни вообще, активности в том числе. С другой сто-
роны, подавление индивидуальности есть разрушение того строения
организмов, которое необходимо для проявления активности, есть, ста-
ло быть, сокращение активности и соотносительное тому понижение
культуры, производимой этою активностью. Словом, культура, подав-
ляя индивидуальность, ведет к понижению культуры; индивидуальность,
разрушая культуру, сокращает жизнь и понижает свой тип. Таковы ре-
зультаты антагонизма индивидуального и культурного развития, анта-
гонизма, однако, постоянно проявляемого активною общественною
396	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
жизнью. Это постоянное проявление не есть, однако, необходимое про-
явление, и равновесие между тратою активности на индивидуальное и
культурное развитие не только не воспрещается никакими законами ак-
тивной жизни, но даже, являясь единственным вполне целесообразным
развитием, как бы предписывается этими законами, в основе которых
лежит целесообразность. Нарушение этого равновесия в трате на инди-
видуальность и на культуру есть, стало быть, просто несовершенство це-
лесообразности, недоразвитость активности, существенною и необхо-
димою стороною которой является целесообразность. Можно поэтому
смело сказать, что прогресс активности должен быть и прогрессом рав-
новесия между тратою на индивидуальное и культурное развитие. Та-
кого совершенного равновесия мы не только вправе, но даже должны
ожидать от будущего развития активности. Несовершенное подвиж-
ное равновесие осуществляется всемирною историей во всех тех случа-
ях, когда исторические общества прогрессируют, а так как в общем досе-
ле человечество проявляет прогресс, и культурный, и индивидуальный,
то ясно, что в пределах больших периодов и большихттространств рав-
новесие индивидуального и культурного развития не было мифом, а фак-
том, реальною правдою всемирно-исторического процесса. Раскрыть за-
коны этого равновесия и установить законы постепенного преуспеяния
этого равновесия и значит раскрыть законы прогресса общественной
жизни, установить формулу общественного прогресса.
Таковы главнейшие дедукции из идей и воззрений, до сих пор уста-
новленных нами на протяжении настоящего этюда <и в этюде «Между-
народная экономическая борьба» 16'>. В своем абстрактном выражении
эти дедукции едва ли вызовут серьезные возражения. Их значение впол-
не раскрывается лишь тогда, когда в их свете истолковывается та или
другая частная сторона общественной жизни. К такому истолкованию
мы и приступим на нижеследующих страницах; но прежде необходимо
ввести в изложение еще одно разграничительное понятие, без коего наша
терминология может повести к некоторой неясности. Термин «культу-
ра» мне кажется достаточно выясненным, чтобы требовалось теперь его
новое пояснение. Термин «индивидуальность» тоже достаточно ясен в
применении ко всей активной жизни; но в том-то и неудобство, что он
применим ко всей активной жизни, тогда как мы имеем дело с тем же
явлением, но заключенным в сферу активного культурного общежития
и притом человеческого общежития. Человеческая индивидуальность,
вошедшая в состав активно культурного общежития, понимаемая как
член и деятель этого общежития, — это личность и вместе с тем это пред-
мет нашего анализа. Рабочий и потребительный скот, домашние птицы,
домашние пчелы, даже шелковичный червь, даже кошениль и шпанская
муха17' — все это индивидуальности, вовлеченные в процесс общественно-
го развития, но развития культурного, а не индивидуального, как последнее
Глава VI. Нравственность как форма активности	397
нами выше выяснено. Все это индивидуальности, но не личности, и по-
тому-то противупоставление культурного развития индивидуальному,
которое красною нитью проходит через всю всемирную историю, разу-
меет развитие, права, интересы не всякой индивидуальности, вовлечен-
ной в процесс общественного прогресса, но лишь развитие, права, ин-
тересы личности. Деятельность личностей и влияние культуры — вот
два фактора общественного развития, соответствующие двум основ-
ным течениям развития: культурному и индивидуальному.
Читатель замечает, как все это старо, старо, как само человечество,
как его первые идеи о правде и добре. Человечество давно начало про-
зревать, где правда и добро, но медленно, слишком медленно для своей
славы и чести, для своего счастья и спокойствия начинает сообразовать
свое поведение с этими прозрениями.
§ 33.	Если «индивидуальность в условиях активного культурного
общежития» мы называем личностью, то всякое «целесообразное вы-
деление энергии такою индивидуальностью (личностью)» мы назы-
ваем ее деятельностью. Вспоминая вышеустановленные теоремы, мы
должны сказать, что деятельность — это отправление, личность —
строение, в которых выражается и воплощается активность в услови-
ях активного культурного общежития (человеческого общества). Дея-
тельность личностей и составляет, таким образом, ту силу, эффекты
которой в сочетании с эффектами культуры (ею самою первоначально
созданной) направляют общественное развитие в интересах индивиду-
ального и общественного самосохранения (см. §§ 24 и 25 главы пятой)18’
«Деятельность личностей» — вот что подлежит нашему анализу, когда
мы выделяем общественную активность и трактуем ее отдельно от куль-
туры. При всяком сколько-нибудь серьезном анализе общественных яв-
лений это выделение является необходимой предпосылкою исследова-
ния. Так, напр[имер], экономисты с первых шагов своей науки долж-
ны были противупоставить труд (деятельность личностей) капиталу
(фактору культурному). Так в истории умственного развития крити-
ческая и творческая мысль выделяется как деятельность личностей от
религии и науки как данных культуры. Совершенно так же политичес-
кие идеалы и политические события составляют группу политических
явлений, естественно отличающуюся от политических учреждений и
состояний. Куда бы мы ни преклонили наше внимание в пределах об-
щественной жизни, мы сразу наталкиваемся на это разделение, про-
тивоположение и взаимодействие факторов, активных (личных) и
культурных. Эти частные противуположения и взаимодействия дав-
но установлены и признаны частными общественными науками; за-
кон общего противоположения и взаимодействия индивидуального
и культурного развития является лишь обобщением этих частных за-
конов, уже не возбуждающих споров.
398	Социологические этюды. Том И. Этюд второй
Деятельность личностей, это и есть, таким образом, активность ин-
дивидов, вошедших в культурное общежитие, т. е. предмет настоящего
анализа <с точки зрения борьбы общественной и междуобщественной>.
И в качестве такой активности деятельность личностей, как мы уже знаем
(см. гл[аву] пятую19"), может быть направлена в целях самосохранения,
индивидуального и общественного. Мы знаем уже также (ibidem.), что эти
две цели могут не оказаться взаимно согласованными, а деятельность в
этих целях может оказаться взаимно антагоничною. С другой стороны,
этого антагонизма может и не проявиться. Предыдущее изложение нас
достаточно подготовило, чтобы теперь внимательнее всмотреться в эти
возможности.
Из анализа контрастов в развитии индивидуальной и общественной
активности, индивидуального и общественного самосохранения мы уже
знакомы с двумя главными путями, на которых возникает антагонизм
индивидуального и общественного развития. Первый путь — это несо-
ответствие целесообразности, с точки зрения строго индивидуального и
общественного самосохранения. Те изменения среды, которые оказыва-
ются совершенно целесообразными, с точки зрения индивидуального
самосохранения (напр[имер], деятельность саранчи, хищническое хозяй-
ство, вообще «apr£s nous le d61uge»20'), могут быть пагубны, с точки зре-
ния общественного самосохранения. Но как вполне целесообразные с
точки зрения строго индивидуальной такие действия легко находят ме-
сто среди личностей, составляющих то или иное общество. Далее, со стро-
го индивидуальной точки зрения, средою является не только физичес-
кая природа, но и другие индивиды, вошедшие в общество; держась этой
точки зрения, удовлетворение своих потребностей в ущерб этих других
индивидов так же естественно и так же целесообразно, как и за счет фи-
зической среды. Общественная точка зрения не может допустить такого
безразличия; общественная точка зрения это безразличие именует пре-
ступностью. Таким образом, деятельность в интересах индивидуально-
го самосохранения может оказаться в антагонизме с интересами обще-
ственного самосохранения, может оказаться мятежною и преступною.
Выделение энергии этими организмами, вошедшими в общежитие, яв-
ляется в данном случае несогласованным с общественным самосохра-
нением, общественно нецелесообразным. Частью такое выделение
энергии, такая общественно несогласованная деятельность личностей
является просто пережитком дообщественной стадии жизни, частью
же вызывается обратным явлением подавления индивидуального раз-
вития общественным.
Мы знакомы уже в общих чертах и с этим вторым путем, на котором
возникает антагонизм индивидуального и общественного развития. Бо-
лее обстоятельно мы остановимся на нем ниже в восьмой главе этой кни-
ги, но слегка уже коснулись в заключительных параграфах пятой главы
Глава VI. Нравственность как форма активности	3 99
настоящей работы, а также в главе четвертой21' Общественное само-
сохранение, вызывая новую трату, не предвиденную индивидуальною
жизнью, пользуется для этого тем ростом силы, который приносится
соединением индивидов в союз. Сотрудничество, особенно сложное (раз-
деление труда), и покорение сил природы являются главными методами,
коими общественная жизнь увеличивает мощь активности, проявляемой
его членами. Но так как сложное сотрудничество создает общественное
неравенство, а покоренные силы природы, идя по следам этого диффе-
ренцования, распределяются неодинаково между индивидами, то ес-
тественно создается положение, при котором общественная активность
неравномерно увеличивает индивидуальную активность, давая преиму-
щество силы (а следовательно, и удовлетворения) одним, лишая —дру-
гих. Эта игра общественных культурных сил (капитала, власти, знания,
вообще авторитета во всех его формах) не согласуется с игрою индиви-
дуальной активности и подчиняет последнюю своему руководству и даже
господству. Деятельность личностей лишается в большей или меньшей
степени самостоятельности и свободы и принудительно направляется к
удовлетворению общественных потребностей. Всякий обязательный
труд, напр[имер], а в частности и в особенности труд рабский, представ-
ляет простейший пример такого принудительного согласования выде-
ляемой организмами энергии в целях общественного самосохранения.
Такое принудительное согласование по необходимости нарушает
полноту индивидуального развития, которое, как мы знаем, заключает-
ся, прежде всего, в тяготении всякого выделения к одному направляю-
щему центру, нераздельной главе всего неделимого организма. Всякое
принудительное согласование не есть согласование, направляемое все-
цело этим центром: направляющий центр сам направляется другим цен-
тром или центрами, лежащими вне организма, словом, тою силою, ко-
торую в общественной жизни называют авторитетом (умственным,
экономическим, политическим). Ослабление направляющей деятельно-
сти индивидуального центра есть ослабление целесообразности инди-
видуальной деятельности, есть понижение самой индивидуальности,
а стало быть, и понижение вообще активности, сокращение энергии, вы-
деляемой организмами. Это простые дедукции из закона развития ак-
тивности.
Таким образом, рассматривая деятельность личностей, составляющих
общество, мы, прежде всего, отличим два разряда такой деятельности:
^деятельность самостоятельная, не нарушающая индивидуального
развития, индивидуально целесообразная, но зато общественно неце-
лесообразная, несогласованная, и 2) деятельность принудительная,
насильно согласованная в интересах общественного самосохранения, но
несамостоятельная, подавляющая индивидуальное развитие. Может быть,
однако, и третьего рода деятельность личностей, именно самостоятельно,
400	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
свободно согласуемая в интересах общественного так же, как и индивиду-
ального самосохранения. Свободный производительный труд, патриоти-
ческая деятельность на пользу общественную, патриотическая оборона
отечества, помощь ближнему и т. д., и т. д. — таковы многоразличные
формы, в которых проявляется индивидуальная энергия, самодеятельно
согласуемая в целях общественного самосохранения. Формы различны,
но за всеми этими формами лежит одно начало, исходящее из сознания
солидарности и из чувства альтруизма, словом, нравственное начало.
Итак, мы, наконец, в тридцать третьем параграфе шестой главы на-
шей работы пришли к вопросу, поставленному в заглавии этюда. «Нрав-
ственное начало» — это согласование индивидуального и общественного
самосохранения; это индивидуальная энергия, самодеятельно согласуемая
в интересах общественной жизни; это устранение антагонизма индиви-
дуального и общественного развития, устранение преступности, с од-
ной стороны, принуждения, с другой. Нравственное начало заключается
в общественно согласованной индивидуальной самодеятельности; при-
нудительное согласование — это авторитет; несогласованная самодея-
тельность — это преступность. Согласование деятельности связывает
нравственность и авторитет в один разряд явлений, служащих обществен-
ному самосохранению. Самодеятельность связывает нравственность и
преступность как явления, опирающиеся на индивидуальную активность
и индивидуальное самосохранение. Чтобы существовать, общество долж-
но согласовать деятельность своих членов и, если нравственное начало
слабо для этого, естественно заменяет его начало авторитета. Но что-
бы существовать, общество должно обладать данною силою активнос-
ти, поддерживающей приспособление среды (культуру) и обороняющей
от неприятеля, а эта сила активности зависит от развития индивиду-
альности, от упражнения, и если нравственное начало слабо и недоста-
ет помещения для этой индивидуальной энергии, то она сказывается
преступностью или сокращается. Развитие нравственного начала по-
этому одинаково сокращает и область преступности, и область при-
нудительности, возвышая вместе с тем индивидуальную активность и
служа целям общественного самосохранения.
Нетрудно оценить все громадное значение этой теоремы, и, быть
может, читатель теперь не посетует за слишком длинное предисловие.
Нравственность является, стало быть, просто одною из форм активнос-
ти в условиях общежития и притом высшею формою, именно тою, ко-
торая в общественной жизни единственно обеспечивает дальнейшее
развитие активности. Таким образом, всякое выделение энергии актив-
ными организмами в условиях общежития проявляется в трех формах:
самодеятельно согласованного выделения, принудительно согласован-
ного и несогласованного (строго говоря, следует прибавить четвертую
категорию «бессознательно согласованного» по навыку и традиции, но
Глава VI. Нравственность как форма активности	401
для целей нашего анализа она не надобна). Законы, управляющие этим
выделением энергии в той или иной форме, суть именно те самые зако-
ны активности, которые мы исследовали в настоящей работе до сих пор.
Теперь эти законы, уже выяснив нам в высшей степени важные общие
соотношения, и далее послужат для раскрытия более частных, но не ме-
нее важных соотношений.
§ 34.	Когда индивиды слагаются в постоянное общежитие, создают
культуру и кладут основание историческому обществу, то с этого момента
не вся энергия, выделяемая индивидами, выделяется и обществом, а толь-
ко 1) общественно нецелесообразная и 2) целесообразная, но затрачива-
емая на работу за пределами данного исторического общества. Поясним
нашу мысль.
Энергия, выделяемая активным организмом, лишь частью выделя-
ется целесообразно, истрачиваясь на работу для удовлетворения потреб-
ностей организма. Другою частью своею она составляет нецелесообраз-
ное выделение, высвобождаясь, например, в виде молекулярного дви-
жения (повышенной температуры) или хотя и механического движения
(мышечного), но не направленного на целесообразную работу. Всякая
такая нецелесообразная трата энергии индивидуальным организмом
представляет: отчасти необходимость, обусловленную условиями и за-
конами органического развития (напр[имер], трата на поддержание от-
носительно высокой температуры теплокровных животных); отчасти
результат патологического состояния организма (напр[имер]> повышен-
ная температура при заболевании, ощущение боли в том же случае, бред
и пр.); отчасти, наконец, недостаточное совершенство направляющего
центра, недостаточное развитие индивидуальности и вообще активнос-
ти (всякая нецелесообразная работа, всякая ошибка, непредусмотритель-
ность и пр.). Первая группа нецелесообразных выделений представляет
собою величину, находящуюся, по-видимому, в известном прямом от-
ношении ко всей остальной трате, целесообразной и нецелесообразной;
это необходимый, так сказать, подоходный или даже вернее порасход-
ный налог на активность, на содержание индивидуальности, на охране-
ние активной жизни. Ее мы оставим в стороне. Третья группа, наоборот,
находится в тесной зависимости и обратном отношении со степенью
развития активности и индивидуальности. Она сокращается с прогрес-
сом индивидуальности и ростом активности. Что касается второй груп-
пы (болезней), то, очевидно, она находится в некоторой прямой зависи-
мости от третьей группы и точно так же с ростом целесообразности и
индивидуальности должна сокращаться. Как бы то ни было, но всякое
выделение энергии индивидуальным организмом по необходимости
заключает в себе известное количество нецелесообразно выделяемой
энергии, тем большее, чем ниже степень индивидуальности выделяю-
щего организма, чем меньше вообще выделение энергии активных
402	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
организмов. Когда индивиды слагаются в общежитие, то и в новых ус-
ловиях они продолжают, конечно, такое нецелесообразное выделение
энергии, и, конечно, это нецелесообразное выделение индивидов явля-
ется и нецелесообразным выделением общества. Важно отметить, что
оно не только нецелесообразно, с точки зрения общества, но и является,
с этой точки зрения, несомненным выделением энергии, так как вся эта
энергия, высвобождаясь из индивидуальных организмов, составляющих
общество, не преобразуется в какие-либо общественные явления, а ухо-
дит из общественного тела,мм теряется в пользу <окружающей> среды.
Однако энергия, выделяемая организмами, составляющими обще-
ство, может и не уходить из его состава, может преобразоваться в новые
состояния в разных общественных явлениях. В таком случае, будучи
индивидуальным выделением, с точки зрения общественной, она ока-
жется сохраненною. Когда люди строят запруду и сооружают на ней мель-
ницу, они, конечно, тратят значительное количество энергии, заключен-
ной в тканях их организмов, на производство этой работы. Они выделя-
ют энергию, но эта энергия преобразуется в потенциальное состояние в
воздвигнутых сооружениях (с тем, чтобы снова производить работу),
а эти сооружения тоже составляют <интегральную> часть общества (его
культуру). Из общества эта энергия не выделяется... Но, скажут, затем
она все-таки выделяется из этих сооружений, которые не являются ли
только этапом в процессе выделения? Конечно, она выделяется, но зачем?
Чтобы доставать людям продукт потребления (муку в данном случае), чрез
посредство которого она снова восстановляется в тканях организмов,
составляющих общество и т. д. Она все-таки не теряется обществом:
истрачиваемая индивидами, она воплощается в культуру; истрачивае-
мая культурой, она снова заключается в индивиды, совершая кругово-
рот в пределах общества, не теряясь им. Этот круговорот культурно-
индивидуального обмена энергии дополняется другими подобными же
фактами, свидетельствующими, что выделение энергии индивидами не
есть еще выделение энергии общежитием. Размножение, например, с ин-
дивидуальной точки зрения, есть только выделение энергии и вещества
родительскими организмами, но в общежитии это выделение создает
лишь новых его членов, новых носителей энергии, новых деятелей его
развития. И эта энергия сохраняется обществом, не представляет обще-
ственного расхода. Таким образом, известная часть энергии, высвобож-
даемой индивидами, вошедшими в общежитие, создавая культуру и чрез
нее возвращаясь снова индивидам или производя новое поколение, пред-
ставляется уже внутренним общественным движением, как бы вибра-
циями общественных молекул.
Мы знаем уже, что все нецелесообразное выделение энергии орга-
низмами является и выделением общества и в состав его внутреннего
движения не входит, но мы должны помнить и то обстоятельство, что
Глава VI. Нравственность как форма активности	403
далеко не все целесообразное выделение энергии организмами зачисля-
ется в это внутреннее общественное движение. Конечно, туда зачисля-
ется лишь движение, согласованное в общественных целях и интересах.
Мы уже знаем разницу в точках зрения индивидуального и обществен-
ного самосохранения, разницу, которая проявляется порою весьма рез-
ко, хотя и то и другое являются выражением целесообразного выделения
энергии. Нам известно также, что сама целесообразность является лишь
новым видом согласования энергии жизнью, именно энергии, не толь-
ко накопляемой организмом, но и выделяемой (или, вернее, ее выделе-
ния). И это выделение энергии может согласоваться лишь с индивиду-
альным накоплением или же входить в вышеочерченный круговорот
внутреннего общественного движения (согласоваться с тратою и накоп-
лением общественным). Несогласованная деятельность личностей, или
преступность, и составит, таким образом, обширный класс выделений
энергии организмами, которые, не входя в круговращение внутреннего
общественного движения, составляют <не только выделение индивидов,
но и> выделение общества, его чистую трату.
К этим двум разрядам выделения энергии организмами, представля-
ющим вместе с тем и выделение энергии обществом, необходимо присо-
единить еще третий, именно: всякую, даже общественно целесообразную
трату на работу, производимую за пределами общества. Когда общество
обороняется от нападения (хотя бы это и происходило на собственной
территории, в собственных жилищах), оно истрачивает энергию на унич-
тожение этого нападения и вся эта трата расходуется без возврата, не
сохраняясь в потенциальном состоянии ни в культуре, ни в подраста-
ющем поколении, ни в тканях деятельных индивидов, составляющих об-
щество. То же самое при всякой войне, при всяком внешнем столкнове-
нии. Для воюющего общества это есть трата, выделение энергии, раньше
того заключенной в тканях его организмов или обращавшейся в форме
внутреннего общественного движения в индивидуально-культурном
обмене энергии.
Первостепенное значение этого факта, отличающего внутреннюю
историю всякого общества от его внешней истории, можно вполне оце-
нить, лишь обратившись к изучению политического развития и поли-
тической борьбы <(предмету одного из последующих этюдов этой се-
рии22’)>, а теперь с нас довольно констатировать то важное положение,
что энергия, выделяемая организмами, составляющими общество, под-
разделяется не только на целесообразную и нецелесообразную, но и на
такую, которая, будучи индивидуальным выделением, с общественной
точки зрения, является внутренним согласованным движением в про-
тивуположность другой, которая представляется не только индивидуаль-
ным, но и общественным выделением. В эту последнюю входит: 1) вся
нецелесообразно выделяемая энергия; 2) индивидуально целесообразное
404	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
выделение, но общественно нецелесообразное и 3) общественно целе-
сообразное выделение, направленное на внешнюю историю. Во всех этих
случаях общество как целое расходует энергию без соответственного
возмещения. Она теряется обществом, и общее количество энергии,
обращающейся в форме внутреннего движения, сокращается. Таким
образом, все условия, которые понижают степень индивидуальности (от
чего зависит количество нецелесообразных выделений), или вызывают
сопротивление индивидуальности в видах индивидуального самосохра-
нения, или направляют энергию на внешнюю историю в разной форме,
служат одному и тому же, именно: уменьшению внутреннего обществен-
ного движения, обращающегося в индивидуально-культурном обмене,
сокращению, стало быть, культуры так же, как и активности'.
Сопоставляя эти выводы с выводами предыдущего параграфа, мы
должны будем прежде всего констатировать, что индивидуальная энер-
гия, самодеятельно согласуемая в интересах общественного самосохране-
ния или исходящая из нравственного начала, несомненно входит в состав
круговращения внутреннего общественного движения; с другой стороны,
энергия несогласованная несомненно является общественною растратою.
Что касается принудительно согласуемой энергии, то вопрос о ее значе-
нии требует еще специального разбора. Некоторые данные для этого мы
уже имеем в вышеизложенном, а также в § 11 первого этюда23'
§ 35.	Прежде всего остановимся на самых простых соотношениях,
порождаемых принудительным согласованием. Если есть принуждение,
то, значит, есть две стороны: принуждающая и принуждаемая. Из них
последняя тратит часть выделяемой энергии на сопротивление (ибо если
нет сопротивления, то нет <и не надобно> и принуждения); вся эта тра-
та на сопротивление принудительному согласованию является несо-
мненно тратою, безвозвратно расходуемою обществом. Это выделение
не производит работы, не преобразует энергии в потенциальное состоя-
ние в общественных явлениях, не возмещается поэтому соответствен-
ным приходом. Оно общественно нецелесообразно, представляя чистую по-
терю из капитала накопленной обществом энергии. Постоянное подавле-
ние сопротивления должно столь же постоянно уменьшать этот капитал
энергии, и мы знаем уже даже путь, коим это сокращение осуществляется.
Направляя выделение энергии организмами несообразно с деятельностью
их руководящих центров, принудительное согласование понижает зна-
чение этих центров и постепенно понижает степень индивидуальности,
этого необходимого аппарата для выделения энергии. Понижение ин-
дивидуальности, сокращение активности, уменьшение целесообразнос-
ти — таковы последствия продолжительного подавления сопротивле-
ния принудительному согласованию. Все эти траты, выражающиеся в
1 См. о законе умножения энергии выше: этюд I, гл. III, § 9.
Глава VI. Нравственность как форма активности	405
подавленном сопротивлении, суммируясь, дают крупную величину, ни-
чем не возмещаемую и составляющую прямую потерю общества, кото-
рое постепенно уменьшает и запас энергии, обращающейся в индиви-
дуально-культурном обмене, как он выше очерчен, и саму способность
поддерживать и развивать эти запасы энергии. Ибо продолжительное
действие этих причин отражается на самом строении индивидов, пони-
жая их индивидуальность, а строение может лишь медленно изменять-
ся. Это и есть то явление, которое давно подмечено всеми историками и
философами на протяжении всех сорока веков существования истори-
ческого человечества24' и которое называется вырождением от рабства,
деградацией от деспотизма, испорченностью от чужеземного ига и т. д.
Но если одни напрасно тратят энергию на сопротивление, то другие
расходуют ее на принуждение. Эта последняя трата точно так же не преоб-
разует энергию в другие общественные явления, точно так же составляя
расход без прихода. Но здесь есть и другая сторона. Это выделение целе-
сообразно, и с точки зрения индивидуального самосохранения (тех орга-
низмов, конечно, которые ее выделяют), и общественного (по крайней
мере, таковым может быть, хотя, разумеется, не всегда бывает). Выделе-
ние же общественно целесообразное должно овеществляться в явлениях
внутри общества, в его культуре или в его личностях. Оно и овеществля-
ется, если целесообразно. А бывает оно общественно целесообразно толь-
ко в том случае, если заменяет собою самостоятельное согласование лишь
в мере его недостаточности, никогда не направляется на это последнее и
проявляет свое согласующее принуждение единственно в интересах об-
щественного целого, а не индивидов, осуществляющих принуждение, со-
ставляющих сторону принуждающую. Конечно, это идеальное совершен-
ство принудительно согласующей деятельности вообще не наблюдается в
сколько-нибудь значительных размерах. Но большее или меньшее при-
ближение к нему и составляет большую или меньшую целесообразность
такой деятельности. Направляясь на индивиды, она и овеществляется в
их тканях. Таким путем создаются некоторые явления духовной культу-
ры, напр[имер], обучение, дисциплина, соблюдение законов... Овеществ-
ляясь в духовной культуре, такое целесообразное принудительное согла-
сование вместе с тем все-таки выражается и в подавлении активности и
индивидуальности, являясь, во всяком случае, потерею, хотя подчас и не-
обходимою в видах избежания еще больших потерь от несогласованного
выделения. Общественная безопасность, наприм [ер], хотя и не может быть
достигнута одним принудительным согласованием, если большинство
членов общества не расположено самодеятельно избегать взаимных по-
сягательств, но, во всяком случае, на современной стадии исторического
развития, по крайней мере, иногда нуждается и в принуждении относи-
тельно меньшинства, склонного к таким посягательствам.
406	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
Таким образом, трата энергии на принудительное согласование лишь
отчасти сохраняется обществом в индивидуально-культурном кругово-
роте энергии, большею же частью (и притом по необходимости) расхо-
дуется безвозвратно, составляя чистую потерю. В известных пределах эти
потери так же неизбежны, как, напр[имер], и потери чрез смерть членов
общества, но ясно, что и принуждение, как и смертность, представляет
явление, которое должно сокращаться с прогрессом общества. В интере-
сах общества оно должно по возможности ограничиваться лишь явле-
ниями, выходящими из-под власти самодеятельного согласования. Толь-
ко несогласованная самодеятельность должна подлежать принудитель-
ному согласованию и по возможности в формах, способных наименее
отразиться на строении принуждаемой стороны и действующих только
на ее отправление (деятельность). Все это a priori довольно ясно и без
особого труда может быть усвоено, но все это на практике осуществля-
ется с большим трудом. Принудительное согласование, получивши гос-
подство в том или ином обществе, склонно не различать воздействия на
отправления (ограничение известной деятельности) От воздействия на
строение (подавление индивидуальности), а равно подавления несогла-
сованной самодеятельности от <самодеятельности> согласованной, легко
смешивая в одну группу явлений, подлежащих принудительному воз-
действию и подавлению, проявления всякой самодеятельности.
Но почему принудительное согласование склонно к такому разви-
тию, направленному против всякой самодеятельности, против самодея-
тельного согласования в том числе? Это объясняется двумя рядами при-
чин: влиянием принудительной деятельности на принуждающую сто-
рону (доселе мы останавливались на принуждаемой стороне) и игрою
индивидуального самосохранения в пределах той же принуждающей
стороны (доселе мы отметили такую игру в виде сопротивления лишь в
среде принуждаемых).
Когда общество распадается на принуждаемых и принуждающих, то,
собственно говоря, оно заключает в себе уже не одно, а два или более
общества, слагающихся, в свою очередь, в более сложное. Принуждаю-
щая сторона, образуя общество в обществе, подлежит в своем развитии
тем же законам, как и всякое другое общество. Для него трата на при-
нуждение к известной деятельности подчиненного населения является,
естественно, тратою внешнею, расходом вне его пределов и в качестве
такового безвозвратным. Правда, это господствующее меньшинство по-
лучает взамен истраченной на принуждение энергии материальные пред-
меты, продукты подчиненного населения, но этот обмен энергии на ве-
щество не ведет, конечно, к восстановлению запаса энергии. Это абст-
рактное выражение известного положения, что вырождаются не только
рабы, но и рабовладельцы; не только покоренные, но и завоеватели; не
только подданные деспотов, но и сами деспоты. Они теряют энергию,
Глава VI. Нравственность как форма активности	407
«изнеживаются», как говорят обыкновенно историки. Это изнеживание
происходит в силу того простого факта, что, подавляя самодеятельность
других и согласуя эту чужую деятельность, они поневоле для преодоле-
ния сопротивления должны тратить <всю> энергию в эту сторону и по-
степенно оставлять без развития все другие стороны, понижать степень
своей индивидуальности, а следственно, и самой активности. С пониже-
нием же активности степень целесообразности согласующей деятельнос-
ти должна все уменьшаться. Если же целесообразность, как мы видели,
состоит в том, чтобы различать несогласованную самодеятельность от
согласованной, деятельность (отправление) от личности (индивидуаль-
ности), то и понижение целесообразности в данном случае ничем иным
сказаться не может, как постепенным исчезновением этих различений.
Но продолжительное господство принудительного согласования влечет
неизбежно понижение активности и целесообразности не только в при-
нуждаемой, но и в принуждающей стороне. Следовательно, продолжи-
тельное господство принудительного согласования неизбежно ведет к
подавлению не только несогласованной самодеятельности, но всякой
самодеятельности и всякой индивидуальности. Подавление индивиду-
альности есть понижение организации живых особей, т. е. деградация.
Подавление всякой самодеятельности есть понижение нравственности
(которая есть согласованная самодеятельность), т. е. деморализация. Что
деградация и деморализация являются необходимыми последствиями
рабства, ига, деспотизма, кто этого не знает? Но быть может, эти старые
истины не проиграли, получив новое истолкование из основных зако-
нов жизни и активности. Быть может, такое истолкование способно про-
лить новый свет на законы и причины этих явлений и раскрыть новые
стороны в многочисленных соотношениях, с ними связанных. Кое-что
в этом направлении мы пытались выяснить на предыдущих страницах.
О некоторых других сторонах поговорим ниже.
§ 36.	Во всех этих процессах есть одна в высшей степени интересная
сторона, на которую мы уже указали выше, но на которой стоит остано-
виться внимательнее. Мы уже отметили то различение, что вся сумма
энергии, выделяемой организмами, составляющими общество, распа-
дается на два разряда: 1) выделяемой и обществом и 2) сохраняемой в
общественных явлениях (культуре, рождениях новых особей, тканях
организмов). Эта последняя, вращаясь в пределах общества, приводя в
движение и действие его составные элементы и факторы, и составляет
то, что можно назвать общественною энергией. Частью она сохраняется
в потенциальном состоянии в тканях индивидов и в предметах культу-
ры, частью же постоянно выделяется этими тканями и предметами с тем,
чтобы, произведя работу, вновь заключиться в другие подобные же явле-
ния. Таким образом, всякое общество (активное культурное общежитие)
хранит в своих недрах запасы потенциальной энергии и в то же время
408	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
постоянно обращает в индивидуально-культурном обмене известное
количество свободной энергии. От величины этих запасов, от быстроты
и напряженности этого обращения находится в прямой зависимости
сила, богатство, развитие общества.
Другая часть энергии, выделяемой организмами, не утилизуется об-
щественною жизнью. Выше мы указали разряды такой энергии. Это, во-
первых, ее нецелесообразно выделяемая энергия; затем смертность и бо-
лезненность; далее, общественно несогласованная самодеятельность
(мятежи, преступления и пр.); наконец, большею частью и энергия, ис-
трачиваемая на принудительное согласование принуждающею стороною
так же, как и принуждаемою. Внешние траты мы покуда оставляем в сто-
роне, а равно первые два разряда из вышеперечисленных. Остановим
наше внимание на двух последних. Мы уже указали на безвозвратность
этих трат, факт, сам цо себе достойный более подробного обследова-
ния. Это нарушение закона прямой соотносительности, установленно-
го нами для развития жизни (нарушение соответствия между тратою и
накоплением), получает тем большее значение, что сопровождается дру-
гим нарушением того же закона, нарушением, менее заметным, но более
глубоким, чреватым более важными последствиями. Мы говорим о на-
рушении прямого отношения в трате энергии и вещества, отношения,
исходящего из самых основных законов жизненного процесса и состав-
ляющего самое глубокое отличие жизни от мира явлений неорганичес-
ких. К рассмотрению этого любопытного факта мы и приступим теперь.
В предыдущем параграфе мы остановились на анализе явления
общественного принуждения в его влиянии на принуждаемую и при-
нуждающую сторону. Вернемся к последнему явлению. Мы указали
уже тогда, что, слагаясь в особое общество, принуждающая сторона,
истрачивая свою энергию на принуждение подчиненного населения,
получает взамен того не энергию, а вещество в форме материальных
богатств. Это мимоходом отмеченное нами явление интересно тем, что
с первого взгляда указывает нам на совершенно новый обмен влияния-
ми между общественным телом и средою. Вместо того чтобы тратить
энергию прямо пропорционально трате вещества, накоплять вещество
прямо пропорционально накоплению энергии, наконец, тратить то и
другое прямо пропорционально накоплению (и наоборот), мы видим
преимущественную трату энергии и преимущественное накопление ве-
щества. Вся цепь того сложного подвижного равновесия, которое отли-
чает жизнь и дарует ей этот ряд прямых отношений вместо обратных,
господствующих в неорганической природе, эта цепь порвана этим фак-
том, устанавливающим обратное отношение и заменяющим сложное
жизненное развитие простотою неорганического процесса. Трата энер-
гии при накоплении вещества — это и есть типический процесс ин-
теграции, как он установлен работами Герберта Спенсера25'; это закон
Глава VI. Нравственность как форма активности	409
сочетания косного вещества и отмена основной особенности сочетания
вещества живого.
Действительно, обстоятельнее вдумываясь в сущность анализируе-
мого общественного явления, мы не можем не заметить в нем всех при-
знаков типической интеграции. Формула Спенсера «трата энергии при
накоплении вещества» вовсе не должна быть понимаема в том грубом
смысле, что в данном <интегрирующемся> теле, заключавшем, напри-
мер, миллион паровых сил движения26’ и миллион пудов27’ вещества,
становится, скажем, восемьсот тысяч паровых сил движения и полтора
миллиона пудов вещества. Может быть и это; может единовременно дви-
жение теряться, масса расти, но может быть и иначе. Если сохраняя тот
же миллион паровых сил движения, тело возросло до полутора милли-
онов пудов вещества, то оно не только росло, но и интегрировалось, так
как отношение между количеством движения и количеством вещества
изменилось в пользу вещества; вместо одной паровой силы на один пуд
оказывается уже всего одна паровая сила на полтора пуда. В нашем при-
мере количество движения могло даже возрасти и вместо миллиона па-
ровых сил достигнуть, положим, миллиона двухсот тысяч, и все-таки тело
в его целом было бы в процессе сочетания, потому что прежде на 10 пу-
дов вещества было десять же паровых сил движения, а ныне всего во-
семь. В подлежащем нашему анализу факте интегрирующегося обще-
ства рабовладельцев мы видели, что увеличение вещества сопровожда-
ется уменьшением энергии, или, как говорят историки, «материальное
богатство сопровождается изнеженностью». Но такого грубого доказа-
тельства <интегрального> процесса может и не быть, и открывается его
присутствие именно на изменении отношения между количеством об-
ращающегося движения и массою сосредоточенного вещества, хотя бы,
например, последнее не только не возрастало, но даже уменьшалось. Это
мы и видим, если обратим внимание не на рабовладельцев, а на рабов.
Подавленное сословие, конечно, не богатеет, а беднеет, и, тем не менее,
оно, постоянно затрачивая энергию без возмещения, постепенно интег-
рируется, так что общее отношение между заключенным в нем веще-
ством и движением постепенно изменяется в ущерб последнему. «Там»
скопление материальной культуры в немногих руках совершенно нару-
шает равновесие между веществом и движением в пользу первого; «здесь»
подавление индивидуальности настолько уменьшает запасы энергии,
заключенной в организмах, что даже, не принимая во внимание предме-
тов материальной культуры, все же остающихся в некотором количестве
у самых подавленных классов (хотя бы в пределах minimum’a потребнос-
тей), уже одного того вещества, которое скомбинировано в телах рабов,
оказывается слишком много, чтобы сохранить прежнее отношение меж-
ду массою и движением. Правда, дальнейшее развитие по тому же пути
ведет уже к уменьшению и этой массы частью чрез усиленную смертность
410	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
(вымирание), частью чрез ослабление всех организмов (вырождение).
Но это потому, что жизнь может интегрироваться только до известного
предела, так как известный minimum движения на данную массу являет-
ся conditio sine qua non2"'
Итак, мы можем теперь сказать, что принудительное согласование
<выражает процесс интеграции и> представляет собою отмену основно-
го закона жизни, закона прямой соотносительности в трате и накоплении
вещества и энергии. Поэтому, являясь в известных пределах неизбежною
необходимостью (по крайней мере, во всех современных обществах) и воз-
никая первоначально из этой необходимости, такое согласование пред-
ставляется явлением, стремящимся отклонить общественное развитие
к патологическому для жизни типу неорганического процесса. <В ста-
тье «Интеграция и дисинтеграция в истории» (Сев[ерный] вестник,
1886, № 6) я указал,> между прочим, <что> и в индивидуальной жизни
явления патологические, быть может, зависят от подобных же отклоне-
ний развития. Не невозможно, что, с философской точки зрения, болез-
ни могли бы быть сведены к этой причине. <В той жё статье я развил
некоторые идеи, которые получают все свое значение лишь в свете уста-
новленных здесь воззрений и которые поэтому считаю нелишним здесь
повторить вкратце.>
«Что такое рабская организация труда, с экономической точки зре-
ния?», — <ставил я тогда вопрос29’.> Это согласование трудовых единиц
в очень прочную несвободную систему, строго тяготеющую к рабовла-
дельческому центру и направляющую свою производительность лишь в
силу и в меру импульса, оттуда исходящего. Ясно, что это именно такое
согласование жизни, которое лишает ее движения (энергии); это накоп-
ление вещества при трате энергии, <т. е. мы стоим на пути типической
интеграции.> Экономическая интеграция, нарушая прямую соотноси-
тельность согласования вещества и энергии, выдвигая неорганический
закон обратной соотносительности и давая, согласно этому, перевес на-
коплению вещества ценою утраты энергии, ведет к уменьшению эко-
номической производительности, которая и выражает собою успехи
прямо соотносительного согласования, а не обратного. Точно так же
интеграцией в самом точном смысле слова будет преобладание такой эво-
люции, когда в силу ли разобщения факторов производства, в силу ли мо-
нополии единицы трудовые согласуются под импульсом немногих моно-
полистов. Движение и тут покоится на запасе энергии этих монопольных
центров и, конечно, слабеет, сравнительно с тем состоянием, когда оно
основано на запасе энергии всех трудовых единиц. Ясно поэтому, до ка-
кой степени важное значение для производительности страны может
иметь распределение богатства и до какой степени всякие крайности не-
равномерного распределения, <представляя из себя случай интеграции,>
ведут к анормальному развитию и экономическому упадку. Другие
Глава VI. Нравственность как форма активности	411
формы жизни могут более или менее успешно противустоять такому ис-
ходу. но несомненно, что подобная эволюция экономической жизни, пре-
доставленная сама себе, будь то рабство, монополия или капитализм,
должна вести жизнь к смерти.
В области жизни умственной интеграция выражается в господстве
авторитета, узкого догматизма, не допускающего ни философской кри-
тики, ни научного исследования. Что это опять-таки не аналогия только,
а прямое обозначение явления присущим ему названием, легко убедиться,
представив себе ясно, как осуществляется подобный интеллектуальный
строй. История доставляет нам немало тому примеров. Из новейших —
Испания Карла I и Филиппа И10' Все лица, разномыслящие с единожды
установленным образом мировоззрения, насильственно устраняются и
истребляются; самое мышление вытравливается, средства к нему унич-
тожаются. В результате, с одной стороны, всеобщее подчинение автори-
тету известного умственного центра, т. е. полнейшее (принудительное)
согласование и сосредоточение, а с другой стороны, доведение до
minimum’a процесса умственного творчества, ослабление самой способ-
ности мыслить, утрата энергии в самом прямом и буквальном смысле
слова, <словом, типическая интеграциям Это насильственное господ-
ство догмата может быть сравниваемо с насильственным господством
экономического руководительства (рабская организация), но как в эко-
номической области, так и здесь интеграция может развиваться не из
одного грубого насилия. Господство авторитета и подавление свобод-
ной мысли являются в истории в очень различных обстановках.
Переходим теперь к сфере политической. Сказанное об экономичес-
кой и интеллектуальной достаточно подготовляет нас к пониманию и
сущности того же процесса, когда он появляется в политической жизни.
И здесь переразвитие авторитета и понижение народной самодеятельнос-
ти представляют формы интеграции. Сила экономического авторитета
выражается в институтах рабства, монополии и разобщения факторов
производства; господство интеллектуального авторитета проявляется на-
сильственным навязыванием догмата, прочною традициею вероучения,
невежеством массы; политический — находит себе воплощение в деспо-
тизме, административной централизации, бюрократической опеке; во
всех этих случаях народная самодеятельность (проявление энергии) —
экономическая, умственная и политическая — понижена и общество
находится в процессе сочетания по типу косного вещества. Всякое такое
сочетание общественное начинается с того, что некоторые части обще-
ства лишаются самодеятельности в тех или других сферах общественной
жизни. За них их действия согласуются другими; они лишаются части сво-
его движения, оно не возобновляется в круговороте жизни и постепенно
атрофируется. Развитие интеграции заключается как в этом процессе
окончательной атрофии части энергии этого класса общества, так и в
412	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
распространении процесса на другие классы. История много раз доказа-
ла, что, когда возникло рабство, сословие свободных земледельцев не
может долго сохраняться: или рабство, или свободное крестьянство долж-
но исчезнуть. Точно так же, когда возникла фабрика, недолго может удер-
жаться кустарь. Или полнота экономической жизни, или интеграция —
совмещения быть не может, но может быть более или менее продолжи-
тельная борьба двух течений. Точно то же в сфере умственной жизни,
где подавление умственной жизни массы недолго может ужиться с пол-
нотою умственной жизни’меньшинства; это противоречие должно раз-
решиться или освобождением мысли вообще, или же подавлением ее и
в пределах меньшинства. То же и в политической сфере.
Таким образом, процесс косного сочетания, преуспевая и качествен-
но, и количественно, все суживает согласующие элементы. Общество в
массе теряет эту способность (самодеятельность), а гангрена косности
все расширяет свои пределы, покуда не съест всего целого. Эта схема
<интегрального> процесса, хотя и может найти типические примеры в
истории (напр[имер], Спарта, Венеция, Турция31'), но, конечно, исто-
рия чаще знает случаи, где эта замена законов жизни законами косного
вещества не могла кончить своего дела или потому, что общество рас-
сыпалось в процессе распадения, или же вследствие того, что нормаль-
ные жизненные процессы не допускали широкого распространения та-
кой замены. Историческая жизнь есть во всяком случае и прежде всего
жизнь, а потому она протестует против подобной замены, как против
смерти, и, как ни широки и ни могущественны в истории процессы, по-
кровительствующие этому явлению, они не успели доселе своротить
историю, рассматриваемую в ее целом, с пути развития жизни, хотя не
однажды и приводили ее к омертвению и замиранию.
§ 37.	Когда в обществе уменьшается общее количество обращающей-
ся в нем энергии и отношение этой энергии к количеству сосредоточен-
ного в обществе вещества становится менее благоприятным для энер-
гии, тогда мы имеем случай общественной интеграции (сочетания по
типу косной неорганической материи), нарушающей нормальность жиз-
ненного процесса и представляющей явление патологическое и опасное,
порою смертельное. Когда же, наоборот, в обществе уменьшается коли-
чество заключенного в нем вещества и совершается это вследствие неце-
лесообразной деятельности накопленной самим обществом энергии (по-
тому что уменьшение вещества может быть последствием и внешнего
насилия), то такой случай мы должны назвать общественною дисин-
теграцией (распадением по тому же типу) и должны признать ее точ-
но так же явлением патологическим, опасным, порою смертельным.
Но наблюдаются ли подобные случаи в действительности? <3нает ли
история, наравне с интегральными, и дисинтегральные обществен-
ные процессы?>
Глава VI. Нравственность как форма активности	413
Если безвозвратная потеря энергии служит основою и симптомом
косного сочетания, то такою основою и таким симптомом косного рас-
падения должна быть безвозвратная трата вещества. Ярким примером
такой траты служат, напр[имер], пожары, грабежи, воровство, непроиз-
водительная растрата богатств. Во всех этих случаях тратится вещество
на поддержание энергии, которая нового вещества в состав общества не
вводит взамен потребленного. Когда производитель создает ценность и
затем потребляет ценность, он дает культуре вещество и берет его у нее.
Когда вор крадет ценность и затем потребляет, он никакого вещества не
дает культуре, но только берет. И в первом, и во втором случае проявле-
на энергия (быть может, совершенно равная, если бы ее измеряли пудо-
футами32’), и общество обнаруживает одинаковое богатство энергией,
но в первом случае эта энергия сопровождается сохранением или увели-
чением сосредоточенного вещества, а во втором случае — его уменьше-
нием. Поджигатели, грабители, воры, моты в общем представляют в тка-
нях своих организмов громадные запасы энергии, но на счет этих запасов
постоянно уменьшается количество вещества, заключенного в данном
общежитии. Ясно, что вся эта категория явлений, именуемых преступ-
ными или безнравственными, и составляет процесс общественной дис-
интеграции. Вся эта деятельность индивидуально целесообразна, ведя к
удовлетворению индивидуальных потребностей так же, как и деятельность
производительная, но вся она вместе с тем общественно нецелесообраз-
на, представляя категорию, выше нами охарактеризованную как несогла-
сованная самодеятельность. Таким образом, если принудительное согла-
сование есть общественная интеграция, а несогласованная самодеятель-
ность есть дисинтеграция, то единственно деятельность, основанная на
нравственном начале, представляет собою случай нормального обще-
ственного процесса, совершающегося по основным законам жизни, на
основах закона прямой соотносительности накопления и траты вещества
и энергии. Согласованная самодеятельность, или самодеятельное согла-
сование (назовите так или иначе), и есть такая нормальная общественная
деятельность, такой здоровый общественный процесс, равно далекий от
болезней интеграции и дисинтеграции, от типов косных процессов.
Не только преступления в тесном смысле, но вообще пороки представ-
ляют собою явление общественного распадения. Возьмем, напр[имер],
разврат. Он служит для порочного удовлетворения половой потребнос-
ти. Нормальное удовлетворение этой потребности ведет к размножению,
и трата энергии и вещества здесь восстановляется в процессе рождаемос-
ти. Развратное удовлетворение, как известно, бесплодно; оно останав-
ливает размножение и при значительном развитии может повести даже
к уменьшению населения. Оно ведет к тому же, будучи, с другой сторо-
ны, могущественною причиною болезненности и усиленной смертнос-
ти. Проституция отличается не только бесплодием, но и болезнями и
414	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
громадною смертностью. Бесплодие, вырождение, болезни, смертность —
таковы плоды разврата. О мотовстве я уже упомянул выше. Это тоже не
преступление, а только порок, и тоже являет собою пример уничтоже-
ния вещества, сосредоточенного в обществе, без всякого возмещения.
Говоря о пьянстве, кутежах, картежной игре и т. д., придется повторить
то же, что сказано нами о разврате или мотовстве. Взяточничество и
вообще подкупность правительственных агентов является тоже выра-
жением распадения, так как представляется просто соучастием в воров-
стве, грабеже, во всяком, словом, преступлении, <т. е. дисинтегральном
явлении, караемом законом.> Неисполнение представителями власти сво-.
их обязанностей является тоже фактором, содействующим игре процес-
сов распадения, и, стало быть, в качестве такого содействующего факто-
ра и само входит в их число.
Следующею затем категорией явлений общественного распадения
представляются политические движения, направленные прямо к разру-
шению общества. Таковы все движения, вызываемые честолюбием и
властолюбием вождей; таковы все движения, исходящие из личных ин-
тересов руководителей, например, династические (если только с динас-
тиями не связан тот или иной принцип, та или иная общественная орга-
низация); таковы всякие неосмысленные взрывы угнетенной массы, зна-
ющей причину восстания, но не знающей его целей; таковы военные
мятежи, разные coups d’etat преторианцев33’ и проч., и проч.
Преступления, пороки, политические движения без определенной
общественной программы — таковы разнообразные факты, в коих вы-
ражается общественное распадение. Но как рядом с типическими интег-
ральными процессами (рабство, религиозная нетерпимость, деспотизм)
нельзя было обойти и другие явления, в которых общественная интег-
рация сказывается не столь резко, но, тем не менее, вполне реально, как
в монополиях, умственной опеке, так точно и дисинтегральный процесс
можно открыть и в других явлениях, которые нельзя, однако, поставить
в один ряд с вышеперечисленными. <В вышецитированной статье «Ин-
теграция и дисинтеграция в истории» я сгруппировал некоторые явле-
ния подобного значения34’. Привожу эту группировку.> Бывают случаи,
что общество сложилось из нескольких, ранее того самостоятельных.
В этюде «Экономическое начало и борьба» я останавливаюсь подробнее
на этом факте с другой точки зрения. Там я рассматриваю влияние этого
факта на организацию общества и его культуру. Здесь мы остановимся
лишь на том обстоятельстве, что пережитком прежней раздельности
обществ является стремление некоторой части общества к расторжению
союза. Не говоря о случае насильственного присоединения (завоевания),
даже добровольное соединение (как мелких государств Германии с Прус-
сией, как разных частей Испании и Италии и пр.)35' всегда сохраняет в
более или менее значительной части населения чувство отчужденности,
Глава VI. Нравственность как форма активности	415
то чувство, которое принято называть партикуляризмом^'. Движения,
исходящие из этого чувства и из этих традиций, являясь пережитком
времени, когда данного общества в данном виде не существовало, пред-
ставляются, если и не прямо антиобщественными, то, во всяком случае,
враждебными данному обществу и притом не той или другой его сторо-
не, не той или иной его форме, а ему самому в его совокупности. Под
влиянием интегральных процессов, если бы они возобладали в общем
отечестве, они могут стать в высшей степени интенсивными; партику-
ляризм может вырасти в сепаратизм, может заразить более или менее
значительные группы населения, может породить движения, влекущие
разложение и разрушение данного общежития. Партикуляризм насиль-
ственно присоединенных областей тем легче принимает такой характер.
Конечно, движения партикуляристские и сепаратистские могут быть свя-
заны с определенною общественною программою, и тогда они, как и ди-
настические движения, если сочетаются с той или иною программою,
получают значение в зависимости от значения программы, но я говорю
не об этих случаях сочетания, а о случае простого партикуляризма. Та-
кие движения, хотя и имеют определенную цель и хотя исходят не из
личных интересов, все-таки ничего не создают, а только разрушают и
притом особенно тогда, когда находятся в стадии стремления (а не дос-
тижения), потому что представляют трату энергии (и со стороны парти-
куляристов, и со стороны унионистов37’), не овеществляющейся в обще-
ственных явлениях, не творящей культуры, ничего не возвращающей
обществу взамен истраченной энергии. Таким образом, пережитки и
традиции общественных организаций, предшествовавших данной, мо-
гут быть исходным пунктом для явлений распадения в истории.
Другие случаи относительной дисинтеграции мы можем наблюдать
в некоторых сектантских движениях. Если сектантское движение возник-
ло во имя свободного исследования и критики, то оно, конечно, не пред-
ставляет явление распадения, но если вся сущность движения заключа-
ется в замене одного авторитета другим, то, смотря по обстоятельствам,
оно может приобрести значение распадения. Правда, и такое движение
иногда бывает связано с определенною общественною программою <со-
вершенно нерелигиозного значения>. Нередки случаи в истории, когда
под покровом религиозного авторитета движение стремилось к осуще-
ствлению тех или иных общественных идеалов. Таким движением надо
признать, напр[имер], восстание бабидов в Персии в первой половине
XIX в.3’’, где религиозным авторитетом секта думала освятить попытку
радикальной общественной реформы. Аравийские ваххабиты’9' тоже
должны быть зачислены в эту категорию, так же как и многие христиан-
ские секты (гернгутеры, меннониты40’ и т. д.). Все это, конечно, не вхо-
дит в категорию явлений общественной дисинтеграции. Они могут быть
и вредны, и полезны, но уже по существу своего учения, а не потому, что
416	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
выражают собою процесс распадения. Но могут быть случаи, когда дви-
жение, поднятое во имя авторитета, лишено всякого отличительного об-
щественного идеала, который мог бы быть противупоставлен строю,
против которого, однако, движение направлено. Таковы, напр[имер],
многие старообрядческие секты; таков теперь протестантизм вообще;
не больше значения в настоящее время имеют различия между шиита-
ми и суннитами41'. Все такие движения стремятся оставить старую сис-
тему общественного согласования умственной жизни, но лишь к дру-
гому центру. Игра этих процессов приводит к тому, что умственное
движение согласуется не к одному, а ко многим центрам (не становясь
от того более продуктивным). Это хотя и проявляет движение в обще-
стве, но за счет его солидарности (согласования). Общественные связи
слабеют, и общество переживает состояние, которое может повести к
его расчленению и разрушению. Провинциальный партикуляризм и
основанное на авторитете сектантство как явления общественной дис-
интеграции находят себе, как мы видели, параллелизм в династичес-
ких междоусобиях, военных мятежах и т. д. Все эти политические дви-
жения имеют ту общую отличительную особенность, что проявляют
движение в обществе за счет его солидарности, цельности и прочности.
Все они представляют явление траты вещества (богатства и людей) и
умаления общественной солидарности (согласования) при развитии ин-
дивидуальной энергии (частью от упражнения) и вместе с явлениями
преступности и порочности представляют обширный класс явлений об-
щественной дисинтеграции,распадения.
§ 38.	Принудительное согласование как явление общественной ин-
теграции (трата общественным телом энергии непропорционально или
даже обратно пропорционально трате вещества) и несогласованная са-
модеятельность (развитие движения при потере вещества) являются
контрастами в общественном процессе, вечными врагами, как бы при-
званными взаимно уничтожать друг друга, но этот контраст и эта веч-
ная вражда теряются перед тем фактом первостепенного значения, что
обе категории явлений представляются в одинаковой степени наруше-
нием единственно нормального закона жизни, заключающегося в парал-
лельном и прямо пропорциональном накоплении энергии и вещества,
параллельной и прямо пропорциональной их трате, параллельном и
прямо пропорциональном накоплении и трате. Это общее их свойство
ведет и к другому, тоже общему им обоим факту, к тому, что в них выра-
жается патологическое состояние общества, которое находится в серь-
езной опасности и в том случае, когда возобладают в нем процессы об-
щественной интеграции (рабство, деспотизм, нетерпимость, монополии,
привилегии и т. д.), и тогда, когда получают широкое развитие явления
общественной дисинтеграции (преступления, пороки, мятежи, парти-
куляризм, нетерпимое сектантство, неосмысленные взрывы массы
Глава VI. Нравственность как форма активности	417
и т. д.). Наконец, и что достойно особого внимания, эти общие свойства
двух категорий общественных явлений завершаются тем фактом, что обе
категории тесно связаны и взаимно обусловливают и порождают друг
друга. На этих интересных соотношениях мы и остановимся теперь.
Никакое общество не могло бы существовать, если бы в его преде-
лах убийство, грабеж, воровство, всяческое насилие и всяческая обида
совершались беспрепятственно. Естественно, если против этой несо-
гласованной самодеятельности индивидов выступает общество с при-
нудительным согласованием. Равным образом, мятежи, фанатическое
сектантство (само обыкновенно стремящееся к насилию) и проч[ее]
естественно вызывают со стороны общества подавление, т. е. прину-
дительное согласование. Очевидно вполне, что несогласованная са-
модеятельность является одною из причин, питающих и порождаю-
щих принудительное согласование. С другой стороны, столь же несо-
мненно и очевидно, что всякое принуждение вызывает сопротивление
и в том случае, когда это сопротивление не может преодолеть принуж-
дения, влечет к попыткам обойти его разными преступлениями. Таким
образом, самого поверхностного взгляда на соотношения между этими
двумя категориями явлений достаточно, чтобы усмотреть между ними
тесную зависимость и убедиться, что несогласованная самодеятельность
вызывает принудительное согласование, и наоборот. Зависимость эта,
однако, еще глубже и всестороннее, чем то видно из этих соображений.
Выше, в 34 параграфе, я уже указал на то явление, что далеко не вся-
кое выделение энергии индивидуальными организмами составляет об-
щественное выделение. Все то выделение, которое овеществляется в
культуре или в тканях других организмов, входящих в общежитие, не
составляет выделение этого общежития. Все это выделение представля-
ет внутреннее движение, обмениваемое между индивидами и разными
составными элементами культуры. Оно и составляет то количество дви-
жения, которым обладает то или иное общество. Все же движение, выде-
ляемое организмами и не входящее в этот обмен, составляет и обществен-
ное выделение, трату всего общества в его целом. Тогда же мы указали ряд
таких трат, и если исключить всю индивидуально нецелесообразную тра-
ту, то из указанных нами в 34 параграфе разных разрядов такого движе-
ния останется два: трата на внешние предприятия и несогласованная
самодеятельность (дисинтегральные процессы). Таким образом, если
несогласованная самодеятельность вообще есть трата вещества непро-
порциональная, иногда даже обратно пропорциональная трате движе-
ния, то это лишь в применении к каждому отдельному общественному
случаю. Рассматриваемое же в его совокупности, оно является система-
тическою растратою энергии обществом. Поясним нашу мысль.
Почему в каждом отдельном случае несогласованная самодеятельность
является преимущественною тратою вещества, <т. е. явлением дисинтегра-
ции>? Возьмем кражу. Когда вор вместо того, чтобы произвести трудом
14 Социологические этюды
418	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
необходимое для него вещество (пищу, одежду и т. д.), добывает его пу-
тем кражи, что он делает? Он потребляет его так же, как потребил бы,
если бы произвел трудом. Он уменьшает обращающееся в обществе ве-
щество; за счет этого вещества он восстановляет в своих тканях энер-
гию, истраченную на кражу так же полно, как восстановил бы энергию,
истраченную на производство. В данном частном случае произошла трата
вещества при сохранении (или даже накоплении) энергии, <и мы имели
полное право назвать это явление дисинтегральным.> Но таково его те-
чение, не таковы последствия, если рассматривать его в совокупности с
другими подобными же. Воры, грабители, поджигатели, растратчики,
взяточники, укрыватели и так далее составляют обширную категорию
индивидов, которой ее преступные деяния дозволяют существовать за
счет вещества, приспособляемого для потребностей общества другими,
за счет труда и производства других. На все количество вещества, по-
требленного этими представителями общественного распадения, умень-
шается потребление производительных классов, уменьшается и запас
энергии, представляемый этими классами. Но только эта энергия ове-
ществляется снова в продуктах культуры и, следовател'ьно, входит в кру-
говорот общественной активности; она, следовательно, уменьшается.
Таким образом, развитие явлений общественной дисинтеграции имеет
своим последствием трату общественного движения, т. е. общественную
интеграцию. С другой стороны, уже выше, в параграфе 35, мы обстоя-
тельно остановились на выяснении того факта, как принудительное со-
гласование, если выходит из пределов необходимости и получает гос-
подство, неизбежно влечет к деградации и деморализации. Деградация,
сопровождающаяся усиленною смертностью и понижением культуры,
являет собою пример явного уменьшения и вещества <(дисинтегра-
ции)>. Деморализация, сокращая сферу согласованной самодеятельно-
сти, тем самым направляет сохранившиеся запасы энергии на несогла-
сованную самодеятельность <(дисинтеграцию)>. Словом, не обинуясь,
можно сказать, что явления общественной интеграции влекут за собою
явления общественной дисинтеграции и, наоборот, общественная дис-
интеграция приводит к общественной интеграции. Этим фактом уста-
навливается тот порочный круг исторического развития, который слиш-
ком часто повторялся во всемирной истории и потому послужил даже
основанием для создания теории неизбежной естественной смерти об-
ществ, теории исторических циклов. Такие циклы действительно име-
ют место, но не как необходимые последствия законов общественной
жизни, а как последствия патологических явлений <общественной ин-
теграции и общественной дисинтеграции>, находящихся в прямом про-
тиворечии с основным законом жизни.
В заключение этого параграфа стоит отметить еще одну особенность:
в неорганической природе физическое сочетание не влечет за собою рас-
падение, ни наоборот; между тем, в общественной жизни мы наблюдаем
Глава VI. Нравственность как форма активности	419
совершенную неразрывность этих явлений. Это различие весьма важно
и знаменательно, находясь в прямой зависимости от законов активнос-
ти, которая обязывает жизнь реагировать на всяческие явления. Болез-
ненное явление косного сочетания (интеграции) является, таким обра-
зом, необходимою реакцией [на] болезненное явление распадения, и на-
оборот. Внутренние отношения, обязывающие именно к такой, а не иной
реакции станут понятны, если читатель вспомнит, что мы выше говори-
ли об индивидуальности, о ее значении в жизни общественной и о тех
кризисах, которые она переживает под влиянием интеграции или в ко-
торых она выражается при развитии дисинтеграции.
§ 39.	Общественная интеграция, принудительное согласование, пе-
реразвитие культурности за счет индивидуальности — все это различ-
ные названия одной и той же обширной категории общественных явле-
ний, подвергнутых нами разбору в этом этюде. Исследуя эти явления
под этими различными названиями, мы в каждом отдельном случае ос-
вещали их с новой стороны, раскрывали новые важные соотношения.
То же самое следует сказать и о соотносительных явлениях, исследован-
ных нами под названиями: общественной дисинтеграции, несогласован-
ной самодеятельности, переразвития индивидуальности в ущерб куль-
туре (индивидуализма). Третьей группою общественных явлений, кото-
рую мы выделили в особую категорию, противупоставляемую обеим
первым, представляются явления самодеятельного согласования. Они же
вместе с тем явления равновесия между тратою на индивидуальное и на
культурное развитие. Они же, наконец, явления, совершающиеся соглас-
но основному закону активной жизни, закону прямо пропорционального
накопления и траты вещества и движения, <закону, одинаково отменя-
ющему процессы типической интеграции и типической дисинтеграции.>
Это явления, опирающиеся на нравственное начало, составляющие или
категорию явлений морали, или же группы явлений экономических, по-
литических и интеллектуальных, но строго согласованных с началами
морали, тесно сочетавшихся с этими последними.
Что такое нравственность? На этот вопрос мне случалось уже отве-
чать с необходимою обстоятельностью1. Это «постоянный закон с те-
кучим содержанием»42', ответил я тогда, подразумевая под текучестью
содержания изменчивость догматики морали, развитие кодекса нрав-
ственных предписаний. Но в чем же постоянство закона? «В соответ-
ствии с теми или иными началами общественности»43'. Это значит, что
лишь деятельность, соответствующая началам данной общественнос-
ти («реальной или идеальной»44', прибавлял я тогда), может почитать-
ся нравственною деятельностью. Когда я теперь говорю, что нравствен-
ность есть самодеятельность, согласованная в интересах общественного
1 См.: Социологические этюды, изд. 1891 г., том I, гл. XI «Борьба за суще-
ствование и нравственность».
420	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
самосохранения, то, в сущности, я повторяю прежнее определение, лишь
давая ему новое развитие. Важным дополнением является введение по-
нятия «самодеятельность», так как деятельность по принуждению, хотя
бы и в интересах общественного самосохранения, хотя бы и соответству-
ющая началам данной общественности, в нравственном отношении или
безразлична, или даже прямо отрицательна. Ранее предложенная мною
редакция определения нравственности имеет, однако, то преимущество,
что, устанавливая подвижность нравственного начала («постоянный за-
кон с текучим содержанием»), вместе с тем указывает пределы этой по-
движности, более ясные и категоричные, нежели слишком широкое по-
нятие общественного самосохранения. «Самодеятельное согласование в
интересах общественного самосохранения» действительно, как я уже
выше заметил, охватывает не только моральную деятельность, но и вся-
кую другую, развивающуюся в согласии и в сочетании с моральною. Мы
выше (в параграфе 33) предложили некоторое ограничение, указав на
согласование индивидуального и общественного самосохранения, на
устранение антагонизма индивидуального и общественного развития.
«Начала общественности» и представляют собою, как мною и было ука-
зано, именно те основы, на кои опираются отношения личности к об-
ществу, личности к другим личностям и общества к личности. Эти ос-
новы и начала должны так или иначе разрешать вопрос о согласовании
индивидуального и общественного самосохранения и об устранении
антагонизма между ними, потому что только под этим условием лично-
сти будут самодеятельно согласовать свое поведение с этими началами
общественности, в интересах самосохранения этого общества. Итак,
самодеятельность в согласовании возможна лишь при условии осуще-
ствления в общественном строении некоторого, более или менее пол-
ного согласования индивидуального и общественного развития. Это
самодеятельное согласование может выражаться в форме деятельнос-
ти экономической, политической или умственной, но его проявление
находится в прямой зависимости от степени развития нравственного
начала в обществе, от степени его овеществления в строении общества.
Это же последнее, конечно, зависит от степени интенсивности его про-
явления вообще.
Это одна сторона, которою всякая согласованная самодеятельность
зависит от морали и моральной деятельности. Не менее значения имеет
и другая сторона. Не надо забывать общего consensus’a45’ в развитии об-
щественных явлений; этот consensus, впервые твердо установленный
Дж.Стюартом Миллем (Система логики, т. II, книга VI), впоследствии
был развиваем и дополняем многими другими мыслителями и представ-
ляет в настоящее время одну из тех прекрасных теорем, которые уже в
среде серьезных людей не возбуждают разногласий (хотя порою и пре-
небрегаются поверхностными или недобросовестными авторами). В этом
Глава VI. Нравственность как форма активности	421
общественном consensus’e (т. е. законе общего взаимодействия и взаи-
мозависимости всех общественных явлений) нас сегодня интересует то
положение, что все совершающиеся общественные явления имеют.своею
причиною не какую-либо категорию предшествовавших явлений, но все
категории. Явления экономические, напр[имер], производятся не толь-
ко экономическими, но и политическими, умственными, нравственны-
ми, органическими. Таким образом, нравственная деятельность по не-
обходимости отражается и на экономической, и на политической, и на
умственной, и на органической, и на нравственной. Это простая дедук-
ция из теоремы о consensus’e, но важно к этому прибавить то обстоя-
тельство, что одним явлениям нравственная деятельность содействует,
другим противодействует. Можно сказать, не обинуясь, что вообще нрав-
ственная деятельность противодействует и несогласованной самодея-
тельности, и принудительному согласованию. Поэтому все экономичес-
кие, политические и умственные явления, входящие в одну из этих кате-
горий, находят противодействие в нравственной деятельности или, по
крайней мере, не находят поддержки. Нравственная деятельность, на-
против того, содействует самодеятельно согласованному развитию: эко-
номическому, политическому и умственному. <Указывая здесь на это
важное взаимодействие, я представляю себе обстоятельнее развить его в
следующей главе46'.>
Таким образом, ясно, что всякое самодеятельное согласование в ин-
тересах солидарно действующего индивидуального и общественного
самосохранения имеет в числе причин своих нравственную деятельность.
Ясно и то, что эта деятельность имеет в основе своей равновесие между
индивидуальным и культурным развитием. Но правда ли, что всякое са-
модеятельное согласование, необходимо основанное на таком равнове-
сии (ибо индивид самодеятельно будет согласоваться лишь на этом ус-
ловии), вместе с тем <всегда> является выражением закона прямо соот-
носительного накопления и траты вещества и движения? В пятой главе
мы доказали, что этот закон активной жизни вполне применим и к ак-
тивной общественной жизни, если ее рассматривать в ее совокупности,
не расчленяя на отдельные процессы. В настоящей главе мы сделали это
расчленение и сгруппировали все проявления активности в три группы:
несогласованной самодеятельности, принудительного согласования и
самодеятельного согласования. Далее, мы показали, что несогласованная
самодеятельность, рассматриваемая с точки зрения общества, представ-
ляет процессы, явно нарушающие этот закон <и выражающие собою яв-
ление типической дисинтеграции>. С другой стороны, принудительное
согласование тоже нарушает этот закон <и является типическою интегра-
цией>. Но если за всем тем в обществе (здоровом и развивающемся)
все-таки в общем преобладают процессы, соответствующие требовани-
ям закона, то не ясно ли, что этими процессами могут быть только
422	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
явления самодеятельного (или бессознательного, но только рядом с пер-
вым) согласования?
Кроме того, в пятой главе было указано, что нормальное развитие
(соответственное закону прямой соотносительности) должно быть це-
лесообразным, а общественная целесообразность заключается в равнове-
сии между индивидуальным и общественным самосохранением, между
индивидуальным и культурным развитием. Мы видели, что такое равно-
весие могут дать обществу лишь явления самодеятельного согласования,
которые одни только и могут, следовательно, развиваться на основаниях
упомянутого закона.
Наконец, в настоящей главе мы показали, что общественное разви-
тие вообще совершается лишь за счет той энергии, выделяемой орга-
низмами, которая обращается в индивидуально-культурном обмене и
представляет собою внутреннее, как бы молекулярное, движение обще-
ства. Вместе с тем мы видели, что согласованная самодеятельность так
же, как и принудительное согласование, не представляют собою таких
общественно сохраняемых выделений1. Только самодеятельное согласо-
вание вполне и целиком обращается в качестве такого движения и со-
ставляет элемент развития; только оно, стало быть, согласуется с закона-
ми развития и жизни.
Эти дедукции из прежде установленных теорем приводят нас к
заключению, что самодеятельное согласование и есть та категория об-
щественных явлений, которая представляет накопление энергии, пря-
мо пропорциональное накоплению вещества, а равно трату энергии,
прямо пропорциональную трате вещества. К этому же нас приводит
и непосредственный анализ явлений. Кто не знает, напр[имер], что
свободный самостоятельный труд производительнее несамостоятель-
ного труда (не говоря уже о труде несвободном)? Об этом написано
столько умных книжек. Кто не знает также, что самоуправление благо-
творно. Полезным и дарующим развитие всеми признается самостоя-
тельный труд, самоуправление, свободная критика и свободное творче-
ство. Все это старые истины, но, во-первых, это хорошие истины, кото-
рые всегда хорошо напомнить, а во-вторых, эти истины, открытые в
области разных частных общественных наук, оказываются в совершен-
ном согласии с положениями, выводимыми из основных законов жиз-
ни и развития.
Итак, нравственное начало в обществе — это есть тот источник, ко-
торый питает самодеятельное согласование, который стремится устано-
вить равновесие между индивидуальным и культурным развитием и ко-
торый направляет жизнь общественную в согласии с законом прямой
соотносительности, с основным законом жизни, отклоняя ее от пагубных
1 Эти выделения или вовсе не воспроизводятся в обществе, или воспроиз-
водятся не вполне, что в последнем счете сводится к тому же.
Глава VI. Нравственность как форма активности	423
путей развития (сочетания и распадения) по типу мертвого неорганизо-
ванного вещества. Сопоставляя этот вывод с параграфами 29-32 этой
главы, нам ясно представится та роль, которую играет активность- как
орудие борьбы за существование. Овеществляясь в индивидуальности и
в культуре (материальной и духовной), активность и доставляет жизни
эти два орудия. Индивидуальность как цель и орудие, с одной стороны,
культура1, с другой, представляют собою как бы сросшихся близнецов,
порою наносящих взаимно удары, хотя живущих за счет той же актив-
ности, страдающей от этих ударов. Общественная борьба, ведомая во
имя индивидуальности и во имя культуры при помощи индивидуаль-
ности и при помощи культуры, склоняется порою в ту, порою в другую
сторону, но в обоих случаях способна создать лишь патологические об-
щественные явления. Ни победа индивидуальности над культурою не
упрочивает развития индивидуальности, ни победа культуры не гаран-
тирует ее процветание. Упадок культуры <(дисинтеграция)> влечет не-
избежно и подавление личности <(интеграцию)> так же, как подавление
личности влечет и упадок культуры.
Третьим фактором общественной жизни, выступающим, Ссобствен-
но говоря(> против самого факта борьбы внутри общества, является
нравственность, питающая самодеятельное согласование, стремящаяся
устранить антагонизм личного и культурного развития и установить ос-
новной закон жизни, закон прямой соотносительности, закон согласо-
ванной свободы. Таково значение «нравственного начала в обществен-
ной жизни», понимаемое в самом общем смысле. <В следующей главе
мы несколько подробнее остановимся на взаимодействии морали и дру-
гих факторов общественного строения, чтобы на этом и окончить абст-
рактную часть нашего этюда и перейти далее к анализу исторического
развития интересующего нас явления.>
§ 40.	Та особая и первостепенная роль, которую играет нравственное
начало в общественной жизни, нам теперь выяснилась в общих чертах
как результат анализа эволюции активности в обществе. Роль нравствен-
ного начала определяется двумя рядами непримиримых антагонизмов.
С одной стороны, оно восстает против общественной интеграции, или
принудительного согласования, в интересах общественного самосохра-
нения, а с другой стороны, оно не менее враждебно и антагонично и об-
щественной дисинтеграции, т. е. личной самодеятельности, несогласован-
ной в интересах общественного самосохранения. Эти антагонизмы допол-
няются взаимным антагонизмом и между этими двумя антагоничными
нравственности процессами, что, на первый взгляд, ставит нравственное
1 Напомню, что авторитет есть элемент культуры и всякое принудительное
согласование зависит от культурных орудий борьбы: богатства, знания, власти,
вообще авторитета.
424	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
начало в одну цепь взаимно противуборствующих исторических начал.
Это может показаться лишь «с первого взгляда». Дальнейший анализ обна-
руживает весьма существенную разницу и, соединяя общественное сочета-
ние по неорганическому типу и общественное распадение, принуждение и
несогласованность в одно историческое начало, противупоставляет ему лишь
начало нравственное, начало согласованной самодеятельности. В самом деле,
мы хорошо знаем уже, что принудительное начало поражает и обществен-
ную несогласованность, и нравственное начало, но с тою разницею, что
последнее оно только подавляет, а первую и подавляет, и возбуждает, яв-
ляясь одною из могучих причин ее развития вместо нравственного нача-
ла. То же самое и обратно: явление несогласованной самодеятельности
направлены одинаково против согласования принудительного (интегра-
ции) и самодеятельного (нравственности), но, враждуя с обоими, несо-
гласованность служит делу постепенной замены самодеятельного согла-
сования принудительным; нравственность только подавляется, а принуж-
дение (авторитет), с одной стороны, подрывается, с другой — вызывается
и питается. Совершенно наоборот: нравственное начало, состоя в антаго-
низме и с принудительностью, и с несогласованностью, только ослабляет
их, никогда не являясь причиною их усиления. Принуждение и преступ-
ление взаимно антагоничны, но и взаимно возбуждают друг друга, взаим-
но обусловливают существование и развитие друг друга. Нравственное
начало, напротив того, не только антагонично с проявлением этих про-
цессов, но И с самими их причинами. Оно никогда их не вызывает и ни-
когда ими, в свою очередь, не вызывается, не может быть вызвано.
Эти непримиримость и несовместимость процессов восходят к раз-
личиям основных жизненных процессов, потому что принудительное
согласование так же, как и несогласованная самодеятельность, представ-
ляются процессами, нарушающими основной закон активной жизни, по
которому накопление вещества должно быть прямо пропорционально
накоплению энергии; тра>а вещества прямо пропорциональна трате
энергии, накопление прямо пропорционально трате, и наоборот. Толь-
ко согласованная самодеятельность удовлетворяет этому условию. Если
процессы интеграции и дисинтеграции представляют из себя просто
перенакопление или перетрату вещества или энергии, то естественно,
что нарушенное равновесие вызывает колебание то в одну, то в другую
сторону. Совершенно естественно также, если процессы, основанные на
законе равновесия, не вызывают и колебаний1
Это краткое резюме содержания настоящей главы мы дополним те-
перь беглым взглядом на эволюцию нравственного начала в историческом
' Теорема, только что сформулированная, что принуждение и преступление
взаимно возбуждают друг друга, одинаково устраняемые нравстенностыо, и оди-
наково ее подавляя, может казаться аргументом в пользу доктрины Л. Толстого о
непротивлении злу, но надо только сообразить, что непротивление есть отрече-
ние от самодеятельности и должно приносить плоды, как и принуждение.
Глава VI. Нравственность как форма активности	425
процессе. Не заглядывая вглубь веков, когда зарождалась впервые мо-
раль, впервые давая внутреннюю связность человеческому общежитию,
не останавливаясь ни на фазисе, когда нравственное начало пользова-
лось санкцией других исторических начал, ни на многоразличных фор-
мах, в которые выливалось нравственное начало, мы бегло остановимся
лишь на тех общих и основных изменениях, которые претерпело нрав-
ственное начало независимо от различных санкций и различных форм.
Если сущность нравственного начала заключается, как мы старались
показать на предыдущих страницах, в самодеятельном согласовании
индивидуальных поведений в интересах общественного самосохра-
нения, то и в истории нравственного начала в прогрессирующих об-
ществах должны обнаружиться два течения, взаимно обусловленные и
взаимно дополняющие друг друга: распространение нравственного ру-
ководительства на все большее и большее количество поступков и дей-
ствий (прогресс количественный) и (прогресс качественный) все возрас-
тающая сила нравственного предписания, все менее нуждающегося и в
содействии какой-либо санкции, и в содействии принудительности, все
полнее обходящегося собственным влиянием, все глубже и неразрывнее
заключенного в тканях индивидуальных организмов. Если мы взглянем,
с этой точки зрения, на историю нравственности, то легко усмотрим,
что именно таково историческое развитие нравственного начала, будущ-
ность которого в случае непрерывного прогресса выясняется при этом
довольно отчетливо.
Нередко приходится слышать или читать, особенно в судебно-ме-
дицинских экспертизах, что то или другое преступление есть психоз,
душевная болезнь. Некоторые склонны думать, что все преступления суть
только психозы и что преступников надо не наказывать, а лечить. Осо-
бенно часто высказывается подобное мнение по поводу убийства. Одна-
ко убедить современное общество, что всякое убийство есть психоз, со-
вершенно невозможно уже потому даже, что практика убийства не очень
оправдывает эту теорию. И тем не менее в ней есть своя доля правды,
если не современной правды, то будущей, вероятно, довольно отдален-
ной, но едва ли сомнительной. Во времени и пространстве меняется зна-
чение человеческих деяний, в том числе и злодеяний. Возьмем пример.
Персидские сановники не стесняются даже в Европу выезжать со сво-
ими мальчиками-фаворитами. На мусульманском Востоке этого рода фа-
воритизм никому не представляется ни пороком, ни преступлением, ни
грехом. Фаворитизм практикуется открыто самыми почтенными и ува-
жаемыми представителями общества. Это, с их точки зрения, не растле-
ние нравов, а только черта нравов, общий обычай, особенность быта. А в
Европе то же самое деяние является редким исключением и представляется
или явным психозом, или гнусным пороком. Так изменяется значение од-
ного и того же деяния в пространстве: там — общая бытовая черта, здесь —
болезнь или исключительный порок, заслуживший общественного
426	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
омерзения. Давно ли, однако, и в России Стоглавый Собор 1551 г/7’ об-
личал тот же порок как бытовую черту, господствовавшую в нравах рус-
ского общества XVI века. И не такими ли же обличениями полны и про-
поведи, послания, папские буллы, соборные постановления римской
церкви в средние века? Гнусность, возбуждающая ныне общественное
омерзение, три-четыре века тому назад была и в Европе распространен-
ною чертою нравов. Затем в представлении общества она начала пре-
вращаться в порок и преступление. Отвращение общества росло; рас-
пространение порока все сокращалось; в числе немногих, ему преда-
ющихся, все ярче стали выделяться психопаты. В настоящее время эта
гнусность в большинстве случаев есть психоз и лишь в меньшинстве —
порок исключительно и безнадежно испорченных людей. Нетрудно с
некоторою достоверностью предсказать время, когда только психоз бу-
дет причиною этих деяний, три века тому назад общераспространенных
в Европе и поныне составляющих черту нравов мусульманского Востока.
В этом смысле можно сказать, что в пространстве и во времени меняется
значение человеческого деяния вообще, злодеяния — в особенности. На
известной ступени общественного развития многие злые и неправедные
деяния человека еще не почитаются злодеяниями, не порицаются и не
осуждаются ни общественною совестью, ни религией, ни законом. Как и
всякие другие деяния, и эти неправедности, гнусности и насилия совер-
шаются и здоровыми, и больными людьми. Наступает время, и обще-
ство начинает осуждать данные деяния, восстают моралисты, гремят про-
поведники, складывается общественное мнение, за ним следует законо-
дательство. Деяние уже квалифицировано пороком и преступлением.
Закон карает, чтобы удовлетворить чувство справедливости общества.
Закон карает, но, конечно, не он исправляет. Если общество прогресси-
рует, то с ростом его самосознания растет и отвращение к осужденной
нравственным чувством мерзости, и для людей, не лишенных нравствен-
ного чувства и душевно здоровых, управляющих своими поступками,
осужденное деяние становится психологически невозможным. Лишь
люди, лишенные нравственного чувства да психически больные, оказы-
ваются способными практиковать это деяние, омерзительное современ-
никам. А так как люди, совершенно лишенные нравственного чувства,
тоже, конечно, ненормальны, то в конце этой длинной эволюции без-
различного деяния в порочное, порочного — в преступное и преступно-
го — в патологическое и оказывается психоз как единственная причина
этого деяния. Людоедство, например, в Европе уже прошло, можно ска-
зать, всю эту эволюцию и не может проявиться иначе, как в форме не-
сомненного психоза. Некоторые особо гнусные формы полового разврата
тоже прошли или почти прошли эту эволюцию и тоже обнаруживаются
только как патологические явления. Упомянутая мусульманская «чер-
та нравов» тоже близка в Европе к концу эволюции. Если европейское
Глава VI. Нравственность как форма активности	42 7
общество будет продолжать прогрессировать, а не кончит, подобно клас-
сическому обществу и многим восточным, вырождением и упадком, то
рано или поздно все пороки и преступления пройдут все эти стадии и не
будет в человечестве иных пороков и преступлений, кроме порожден-
ных психозом. В настоящее время мы еще довольно далеки от этого иде-
ала полного согласования индивидуальных поступков и склонностей с
общим интересом, а из до сих пор непримиренного столкновения инди-
видуального и общего блага и возникают пороки и преступления, боль-
шинство которых еще очень далеки от конца выше намеченной эволю-
ции. Убийство в том числе...
Убийство прошло довольно много стадий изложенного развития.
В диком состоянии убийство является деянием безразличным. Для того
чтобы не быть убитым, ограбленным, лишенным жены и имущества,
дикарь всегда должен быть готов убить хищника, которого он мало от-
личает от четвероногого хищника, не менее ему опасного и не более стес-
няющегося убийством человека. Только будучи искусным убийцей, ди-
карь может охранять свою личную, семейную и имущественную безо-
пасность. Немудрено поэтому, если у некоторых дикарей (напр[имер],
даяков на о[стро]ве Борнео) молодой мужчина, никого не убивший, не
имеет права вступать в брак: он еще не доказал своей способности охра-
нять семью и достояние. Таким образом, на заре человечества убийство
само по себе не почитается неправедным деянием. Смотря по обстанов-
ке, оно заслуживает или порицания (напр[имер], изменническое убий-
ство, убийство родича), или восхваления (убийство человека из непри-
язненного племени), или никакой квалификации. Само по себе оно дея-
ние безразличное. Лишь медленно складывалось понятие об убийстве
как о деянии, заслуживающем порицания. Даже эта эволюция еще не
вполне пройдена передовым даже человечеством. Не говоря о войне, не
всегда осуждается убийство и на поединке. Тем не менее вслед за этим
процессом обращения убийства из деяния безразличного в деяние нрав-
ственно неодобрительное начался и процесс обращения его из неодоб-
рительного поступка в преступление. Кроме случая войны, закон осуж-
дает все остальные роды убийства, еще недавно признававшиеся право-
мерными: убийство из обязанности кровной мести; убийство на дуэли
и пр. Закон карает убийство для удовлетворения чувства справедливос-
ти, но исправляет в этом случае не кара закона, а все растущая сила нрав-
ственного начала и общественного мнения. Никак не полиция и не суд
почти упразднили в Европе разбой, не очень давно бывший очень рас-
пространенным преступлением. Та же полиция и тот же суд бессильны
против разбоя на мусульманском Кавказе, где разбой в обычае населе-
ния. В Европе разбой прекратился или почти прекратился под влиянием
роста нравственного чувства, делающего практику разбоя и вообще убий-
ства психологически возможною все для меньшего и меньшего числа
428	Социологические этюды. Том II. Этюд второй
психически здоровых людей. Поэтому относительное число убийств под
влиянием психоза все увеличивается, но еще рано утверждать, что для со-
временного человечества, хотя бы только европейского, всякое убийство
есть психоз. К этому идет историческое развитие всех преступлений, убий-
ства в том числе, и если современное человечество сумеет отстоять свое
право на прогресс и просвещение, то рано или поздно преступниками
вообще, убийцами в частности будут только психически больные. Их
будут лечить, а не наказывать... Это будет, но этого еще нет, и наше со-
временное общество представляет конгломерат всевозможных истори-
ческих наслоений: и тех, для которых убийство еще безразлично; и осуж-
дающих его в разной степени, и в разной степени отвращающихся от
него; и вопиющих к казни; и взывающих к милосердию; и таких, нако-
нец, которые уже неспособны на убийство иначе, как в припадке душев-
ной болезни: эти верхи развития должны постепенно расти и вовлекать
в эволюцию новые и новые наслоения; но такое развитие обусловлено
гармоническим развитием всех сторон общественной жизни, и, может
быть, ни на какой другой сфере общественной жизни не отражаются так
глубоко, так благотворно и так пагубно колебания исторического про-
гресса, его успехи и его неудачи, как на росте и укреплении нравствен-
ного состояния и его совершенствования. В нем, однако, как в фокусе,
сходятся все нити общественного развития, в нем почерпая и свое оп-
равдание, и свою санкцию, и свою силу для дальнейшего развития.
Нравственное состояние и нравственное развитие есть тот последний,
самый верхний, замыкающий камень общественного свода, без кото-
рого все стройное и прочное здание немедленно обратится в беспоря-
дочную груду мусора. Опираясь на все остальные сферы общественно-
го развития: экономическую, политическую, умственную, развитие
нравственное, как замковой камень арки, их всех связывает и всем им
дарует прочность и устойчивость.
Быть может, небезынтересно будет отметить, что уголовно-каратель-
ное настроение свойственно обыкновенно той стадии отношения к дан-
ному неправедному деянию, на которой только начинается сознание его
неправедности. По мере того как это сознание крепнет, как оно стано-
вится для его адептов органическою частью их нервных тканей; по мере
того как отношение их к самому деянию становится непоколебимее и
несомнительнее, вместе с тем их отношение к преступившим смягчает-
ся. Неспособные или малоспособные сами на подобное деяние, они с
трудом верят в способность другого и более склонны находить причи-
ны невменяемости...
Таким-то путем постоянно и неустанно общественная эволюция в
нормальных и здоровых условиях развивает нравственное начало, рас-
ширяя его компетенцию и усиливая его руководящее значение, вопреки
властным неорганическим процессам сочетания и распадения, вопреки
Глава VI. Нравственность как форма активности	429
принудительности и несогласованности, еще переполняющим современ-
ные общежития, но все более и более стесняемым и вытесняемым про-
грессом нравственного начала в общественной жизни.
Историческое развитие нравственности не входило в задачу этого
этюда, но и беглого взгляда на эту историю было достаточно, чтобы убе-
диться в полном согласии ее показания с теоремами абстрактной социо-
логии, как они нами изложены в этом втором этюде настоящей книги,
тесно примыкающем к социологическим теоремам первого этюда.
Настоящий заключительный параграф этого этюда не представляет
полной индуктивной проверки дедукций, развитых в 15-39, но он
намечает способы такой индуктивной проверки и дает ее образцы на
немногих бегло обозренных примерах исторической эволюции нрав-
ственного начала.
Этот второй этюд является развитием идей, сжато изложенных в
11, 12 и 13 первого этюда. Такое же развитие идей § 14 предлагается в
следующем, третьем этюде.

ЭТЮД ТРЕТИЙ
Экономическое начало
и общественная борьба

Глава Vlt.
БОРЬБА В ЖИЗНИ И ЕЕ ФОРМЫ
§ 41.	В последнее время публицисты, историки, политики, экономи-
сты охотно употребляют в своих сочинениях термин «борьба за суще-
ствование»... Еще охотнее они им злоупотребляют. Но тридцатилетнее
это повторение дарвиновского термина1’ не сделало его ни более ясным
и вразумительным во всем, что касается его значения в обществозна-
нии, ни даже просто более законным не в качестве метафоры или фигу-
ры сравнения, а в смысле научного термина, годного и в приложении к
явлениям общественным. Дело в том, что борьбу, постоянно и неустан-
но кипящую и внутри обществ между их членами, и вне обществ между
самими обществами, никто и не думал подвергать серьезному анализу
для определения ее природы и значения, а довольствовались обыкно-
венно подведением ее под общее понятие борьбы за существование, как
оно установлено работами Дарвина и его последователей для явлений
биологических, для жизни дообщественной и внеобщественной. Такое
подведение явлений одной сферы жизни (общественной) под законы,
управляющие другою сферою жизни (дообщественной и внеобществен-
ной), было, однако, столько же опасно, сколько и ненаучно. Опасно было
оно потому, что на таких легкомысленных обобщениях строились не-
медленно практические выводы. Ненаучно же оно было уже потому, что
само выделение общественных явлений в особую сферу жизни вызвано
тем, конечно, что законы, ими управляющие, оказываются тоже особые,
отличные от господствующих в других сферах жизни. По крайней мере,
противное должно быть специально доказано в каждом отдельном слу-
чае. Ясно, что необходимо было предварительное исследование обществен-
ного явления борьбы, индивидуальной внутри обществ и коллективной
между обществами. Ясно, что исследование это должно быть самостоя-
тельно и чуждо всяких предвзятых аналогий, хотя и не может чуждаться
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	431
биологических обобщений и законов, потому что как само общество есть
позднейшее ответвление развития жизни, так и борьба как явление об-
щественное выросла постепенно и выделилась из борьбы как явления
биологического. Столь же опасно и ненаучно забывать эту генетичес-
кую связь исторического прогресса с прогрессом органическим, как и
отождествлять эти два процесса, столь непохожие друг на друта, хотя и
происходящие один от другого.
В предлагаемых здесь очерках я попытался остановиться на явлении
борьбы <между обществами> в экономической сфере, <как раньше в
своих политических этюдах я старался понять эту международную борьбу
в политической сфере2’.> Читатели поймут, что, благодаря девственнос-
ти вопроса (в той форме и терминах, в каких я его ставлю здесь), мне
приходится начинать мою речь очень издалека.
§ 42.	Борьба между живыми существами началась вместе с появле-
нием первых живых существ на земле. На самых низших первобытных
ступенях жизни борьба кипит даже ожесточеннее, беспощаднее и беспре-
рывнее, нежели на высших, где она встречает некоторое ограничение в
чувствах симпатии между теми или иными группами живых особей,
в сознании солидарности, возникающем внутри других групп, в беспо-
лезности борьбы между третьими. На низких ступенях жизни никаких
подобных исключений и ограничений борьба не знает, и всякое существо
враждует со всяким и все со всеми. Постоянная, беспросветная борьба и
взаимное истребление есть закон жизни на низших стадиях ее развития.
На заре жизни началась борьба между живыми существами, и тогда
же сказалось первое разветвление борьбы на два типа или формы, ак-
тивную и пассивную. Самые низшие живые существа уже пожирают друг
друга, питаются друг другом, вступают в ожесточенные битвы, пресле-
дуют и спасаются. Это активная борьба. Но рядом с нею идет другая,
вернее названная Спенсером переживанием приспособленнейших3’. Ког-
да растение гибнет, потому что ему заслоняет свет другое растение, то
здесь не происходит активного столкновения и торжествующее суще-
ство ничем не воспользовалось от погибшего. Это борьба пассивная.
Борьба за существование представляет собою, однако, лишь один из про-
цессов, коими совершается органический прогресс (прогресс жизни в до-
исторические времена и при внеисторических условиях), продуктом ко-
торого является приспособление жизни, понимаемое в обширном значе-
нии слова. И как само приспособление выражается в двух главных типах,
активном (с воздействием на среду) и пассивном (воздействие лишь сре-
ды на жизнь), так и борьба, как мы видели, с самого начала ветвится на
Два такие же типа. Дифференцование самой жизни на животную и рас-
тительную соответствует этому основному разветвлению процессов, ко-
ими она развивается в органическом прогрессе. Весь прогресс животного
432	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
царства от низших животных к позвоночным и в среде последних от
рыб или пресмыкающихся к человеку есть прогресс активности, рост
активного приспособления за счет пассивного. Между тем прогресс
растительного царства от простейших полурастений-полуживотных
до сложнейших двусемянодольных без труда может быть рассматрива-
ем как развитие пассивного приспособления и пассивных форм борьбы
и самосохранения. Не то, конечно, чтобы пассивное приспособление ис-
чезло из животного царства, а активное из растительного. Нисколько.
Дело только в том, что, получив от низших живых форм в наследство
оба процесса (преимущественно все же пассивный), оба царства разо-
шлись в предпочтительном воспитании того или иного и продолжают и
поныне это расхождение.
Пассивное приспособление, требующее главным образом недеятель-
ного сопротивления, выносливости, пластичности и изменяемости (при-
способляемости), очевидно, преимущественво зависит от легкости и
быстроты в накоплении вещества, от скорости роста, от быстроты раз-
множения, от minimum’a траты вещества и силы на поддержание жизни
(см. выше: §§ 29 и 30). Это те пути, которыми шло развитие раститель-
ного мира, это те методы, которыми в этом мире одерживались и одер-
живаются победы. Совсем иных условий требует активное приспособ-
ление, потому что ему нужно деятельное устранение и уничтожение
препятствий, т. е. оно зависит преимущественно от накопления в
организме не вещества, а способной к постоянному выделению силы
(мускульной и нервной), от значительного, стало быть, расхода веще-
ства на освобождение и скомбин[ир]ованиеэнергии. Высшие животные
несут громадные траты на работу, мышечную и нервную, и на высокую
температуру тела как необходимое условие для этой работы. Отсюда все
основные различия двух царств органического мира. Если растительная
жизнь требует, благодаря пассивной форме ее приспособления, поболь-
ше вещества, очень мало нуждаясь в свободной энергии, то не есте-
ственно ли, что она поглощает углекислоту (откуда заимствуется глав-
ная составная часть органической ткани) и выделяет кислород (за счет
соединения которого с органическими тканями вырабатывается и ос-
вобождается энергия организма). И наоборот, животная жизнь, требу-
ющая постоянного производства этой силы, должна потреблять кисло-
род и выделять углекислоту как побочный продукт этого производства.
Или далее: опять-таки совершенно естественно, если растительная жизнь,
комбин[ир]уя вещество из устойчивых неорганических соединений в не-
устойчивые органические (за счет солнечной энергии, конечно), накоп-
ляет этим путем потенциальную энергию, тогда как животная жизнь,
постоянно расходуя вещество для производства свободной энергии,
должна это делать за счет обратного преобразования неустойчивых орга-
нических соединений в устойчивые неорганические (каким путем толь-
ко и может быть освобождена энергия для работы, необходимой жи-
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	433
вотному миру). Здесь неуместно более подробное развитие этого положе-
ния1, но и сказанного, <я думаю,> довольно, чтобы видеть, до какой сте-
пени это различение активного и пассивного приспособления в прогрессе
жизни тесно связано с существенными фактами и основными законами
жизни. Мы еще вернемся к этому различению, а теперь обратимся к дру-
гому, тоже сказавшемуся еще на самых низших ступенях жизни.
Приспособление жизни к условиям среды, в чем единственно и
заключался долгое время органический прогресс, не только распалось
на активное и пассивное, но еще на индивидуальное и коллективное, со-
ответственно чему и борьба за существование сложилась в подобные же
два типа: индивидуальной и коллективной борьбы. Если мы остановим-
ся на индивидуальной борьбе и индивидуальном приспособлении, то
увидим, что прогресс органический выражается в дифференцовании,
в расхождении признаков (дивергенции), как назвал Дарвин именно этот
род дифференцования'1'. Закон дифференцования в органическом про-
грессе так заезжен, что, ссылаясь на него, приходится опасаться не не-
достаточного, а слишком широкого его применения. В данном случае,
однако, он господствует невозбранно, и мы можем его оставить без
дальнейших оговорок.
Процесс коллективного приспособления идет несколько более слож-
ными путями, и нам необходимо отметить эти особенности хотя в са-
мых кратких чертах. Самые ранние формы коллективного приспособ-
ления встречаются еще в классе низших организмов, в так называемых
колониях животнорастений5' и др. Законы, управляющие органическим
прогрессом в этом случае, исследованы довольно обстоятельно Н.К. Ми-
хайловским в статье «Орган, неделимое, общество», где на основании ра-
бот Геккеля и других естествоиспытателей прослежен тот путь, кото-
рым организмы, входящие в состав такого общежития, постепенно
преобразуются в органы, а сами общежития — в индивидов, в орга-
низмы6’. Об этом процессе мы говорили выше в первом этюде (§ 1-5).
<Снова к этому вопросу возвращается упомянутый автор в своем по-
следнем7' исследовании «Патологическая магия»8’ (Северный вестник,
1887, №№ 9, 10 и 12), опубликованном уже после составления этой ста-
тьи.> Этим путем возникли все высшие организмы, и в «Основаниях
биологии» Спенсера процесс образования сложных организмов обследо-
ван и объяснен очень обстоятельно9’ Итак, коллективное приспособле-
ние на этой ступени развития выражается в процессе превращения инди-
видуальностей — в органы, коллективностей — в индивидуальности, об-
щежитий — в организмы. Таковы естественные и нормальные плоды
процесса пассивного коллективного приспособления.
Активность (т. е. способность организма затрачивать работу для
самосохранения, в том числе и для сохранения собственной, каждому
1 См. выше: этюд I, §§ 11-12 и этюд II, §§ 15-24 и §§ 29-30.
434	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
дорогой индивидуальности) становится по мере своего развития поперек
пути такого коллективного приспособления; иного же начала на сравни-
тельно низких ступенях своего развития активная жизнь не вырабатыва-
ет. Сначала таким образом она просто ограничивает процесс образования
сложных организмов. Можно сказать даже, что на этих ступенях в живот-
ном царстве почти вытесняется коллективное приспособление и коллек-
тивная борьба. Они снова возрождаются на более высоких ступенях ак-
тивной жизни. И возрождаются они двумя путями. С одной стороны,
пассивное приспособление чрез выживание потомства соответствующих
особей развивает родительские чувства и приводит к образованию пер-
вых семейных общежитий, которые мы находим даже у хищников из
птиц и млекопитающих. С другой стороны, процессы чисто активные
приводят к возникновению первых общин сотрудничества и самоза-
щиты; таковы стада травоядных млекопитающих, стаи перелетных
птиц (некоторые очень строго и точно организованные), стаи хищни-
ков для охоты, стаи мигрирующих млекопитающих и др. Все это не
простые скопища, как стаи рыб, идущие метать икру, а общежития (хотя
и временные), имеющие определенные формы. Все эти формы коллек-
тивного приспособления, выразившиеся в активных общежитиях, как они
слагаются на рассматриваемой ступени активности, являются выраже-
нием активной коллективной борьбы за существование и в указанных
пределах резко отличаются от вышенамеченных форм коллективного
приспособления, выражающегося в пассивных общежитиях и в преоб-
разовании коллективности в индивидуальность. Этого процесса (ни тен-
денции к нему) не замечается на этом фазисе развития. Он снова начи-
нает сказываться на следующем фазисе, подготовленном особым харак-
терным ответвлением индивидуального активного приспособления.
§ 43.	<Я уже упомянул, что> индивидуальное приспособление выра-
жается по преимуществу дифференцованием жизни. Это верно, но на
высших ступенях активности <даже индивидуальная> жизнь начинает
сильно и целесообразно реагировать на среду, так что с этих пор не только
среда приспособляет жизнь к своим условиям и требованиям, но и жизнь
начинает приспособлять среду к своим потребностям. Овражек10' или
сурок строит нору и делает запас пищи на время ее недостатка. Медведь
делает себе берлогу для зимовки. Все птицы, даже не живущие парами,
вьют гнезда или роют норы. То же делают даже насекомые, даже рыбы и
пресмыкающиеся. Гнезда, норы, логовища, запасы пищи —таковы раз-
нообразные и весьма распространенные способы, коими активная жизнь,
даже на ступени индивидуального быта, воздействует на среду, изменя-
ет ее условия в свою пользу, приспособляет ее к своим потребностям (и
поскольку в этом успевает, постольку избавляет себя от необходимости
самой приспособляться к среде). Когда эти продукты жизненной рабо-
ты, затраченной на переработку среды, производятся в человеческом
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	43 5
общежитии, мы называем (§ 14) их <обыкновенно> культурою. Зачатки
культуры, таким образом, отодвигаются далеко в дочеловеческий и до-
общественный период. Начало культурного развития выказывает уже
активная индивидуальная жизнь.
Серьезное значение, однако, получает культура как новый процесс
приспособления жизни лишь тогда, когда она сочетается с коллектив-
ным жизненным процессом. Мы видели, что культура и активная об-
щественность возникают отдельно и независимо друг от друга. Стада
травоядных млекопитающих или стаи перелетных птиц представляют
общежития без культуры. Медведи, строящие берлогу, или суслики,
запасающие себе зерно на зиму и строящие норы, развивают культуру
без общественности. Но сделайте еще один шаг и вы увидите сочетание
этих двух процессов. Семейная пара аистов, сообща строящих гнезда,
вместе мигрирующих, вместе выкармливающих птенцов, представляет
такое первоначальное сочетание общественности и культуры, но здесь и
общественность, и культура еще находятся в очень эмбриональном со-
стоянии. Общежития муравьев, пчел, бобров представляют более раз-
витую форму этого сочетания. Что же мы видим на этой, более развитой
стадии?
Внимательнее рассматривая, напр[имер], культурную общину пчел,
где и общественность (активная), и культура находятся на сравнительно
высокой ступени развития, мы не можем не остановиться на броса-
ющемся в глаза факте, что эта община, несмотря на развитую активность
ее членов, по типу своей общественности составляет нечто среднее между
активным и пассивным общежитием. Мы знаем, что основной признак
пассивного общежития выражается в наклонности такого общежития
преобразоваться в организм, а его членов — в органы. С другой стороны,
активные бескультурные общежития, сколько мы их знаем, совершенно
свободны от этого процесса и их члены вполне сохраняют свою индиви-
дуальность, свою жизненную независимость и свободу. Пчелиный улей,
это первое культурное и активное общежитие, с которым мы имеем дело,
сильно отклоняется от этого типа активной общественности. Его члены
распадаются на три разряда (матка, трутни, работницы), сохраняют лишь
призрачную независимость и не сохраняют полной индивидуальности.
Они двигаются, работают, борются, кормятся и умирают независимо друг
от друга — это правда, но правда лишь относительная. Матка и трутни
живут лишь работою пчел; пчелы погибают и даже перестают работать
без матки; большинство населения улья — бесполые полуиндивиды, не-
способные к самостоятельному размножению. Дифференцование распро-
странилось на основные физиологические отправления, и члены общи-
ны являются скорее органами (работы, размножения, защиты) большой
индивидуальности, именуемой ульем, нежели индивидами, входящими в
состав общежития. Тот же процесс неполного превращения общежития
436	Социологические этюды. Том И. Этюд третий
в организм, а индивидов в органы замечаем мы и в общежитиях муравь-
ев, термитов, ос в довольно разнообразных формах и сочетаниях. И все
эти общежития суть, однако, общежития активные. И все они суть при
этом культурные. Мы уже знаем, что именно в развитии культуры долж-
ны мы видеть причину восстановления этого процесса, господствующе-
го безраздельно в пассивных общежитиях и отсутствующего в общежи-
тиях активных, бескультурных.
И однако, культура есть несомненно высшее проявление активнос-
ти, той самой активности, которая своим возникновением отменила этот
самый процесс образования сложных организмов <путем параллельно-
го дифференцирования и интеграции коллективностей^ Но почему ак-
тивность отменила этот процесс? Прежде всего бросается в глаза, что
она должна была стать на пути физической интеграции дифференцую-
щихся членов в одно тело, на пути их сращения как необходимого усло-
вия этого процесса на стадии пассивной жизни. Интеграция эта стала
невозможна (§ 14), и дифференцование должно было избрать другие
пути, дробя группы особей на новые разновидности, виды, породы, а не
на органы одного целого. Нарушение полноты самостоятельной инди-
видуальной жизни вело бы при этих условиях к ослаблению в борьбе,
и естественный подбор в этом случае должен был так же решительно
восстать против такого дифференцования, как при условиях пассивных
общежитий он ему покровительствовал. Для того чтобы внутри обще-
жития сказался процесс органического развития, необходимо установ-
ление постоянной обязательной связи членов общежития и постоянных
необходимых отношений между ними. Прикрепление к месту в данном,
однажды сложившемся порядке, а затем механическое сращение и со-
ставляет такую связь и такие отношения. Активность, очевидно, сразу
отменяет эти условия, а с ними и весь процесс превращения общежитий
в организмы. Последним нет никакого резона превращаться в органы,
а первым — в индивидов. Постоянство связи и постоянство отноше-
ний являются, <таким образом,> необходимыми условиями развития об-
щежитий по органическому типу. Но что же делает культура, сочетаясь с
активною общественностью? Не восстановляет ли она постоянства свя-
зи и постоянства отношений? По крайней мере, не может ли она этого
сделать? Конечно, может, и в этом и заключается (как выше и показано)
причина, почему с появлением культуры в процессе развития активной
жизни восстановляются процессы, свойственные преимущественно
жизни пассивной. Если мы вспомним, что создание культуры является,
подобно процессу пассивного приспособления жизни вообще, накопле-
нием вещества и потенциальной энергии, а не освобождением энергии
(как жизнь активная); что она, подобно той же пассивной жизни, состо-
ит в превращении устойчивых химических соединений в менее устойчи-
вые (напр[имер]> руды — в металл, растворов — в соли, солей — в простые
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	43 7
тела, не говоря уже о культуре растений); что она (культура), составляя
составную (и необходимую притом) часть живого общественного тела,
является в нем элементом инертным, консервативным, сковывающим
свободное выделение живой энергии активною жизнью, то мы без труда
усмотрим, что культура хотя и создается активною жизнью и представ-
ляет высшее выражение активности (которая здесь делает работу, при-
надлежащую в пассивной жизни солнечной энергии), но что она при
этом в значительной степени сближает активную жизнь с пассивною и
что первая поэтому без нового высшего развития активности уже ока-
жется бессильною совладать с повелительными процессами, характери-
зующими пассивную жизнь. Так и выходит. Той относительно высокой
дозы активности, которая развита уже пчелами, муравьями, термитами,
оказалось достаточно, чтобы создать культуру, но не хватило, чтобы
противустоять влиянию культуры, направившей развитие по пути, вы-
работанному пассивною жизнью. В культурном общежитии, таким об-
разом, борются два влияния. Активность жизни, без которой была бы
невозможна сама культура, и эта созданная активностью культура пред-
ставляют две силы, взаимно конкурирующие в процессе общественного
развития. Активность, развивающая работу самосохранения и потому
наклонная к дальнейшему развитию активности, направляет общежитие
на путь всестороннего развития индивидов, входящих в его состав, а куль-
тура — на путь превращения этих индивидов в органы, а самого обще-
жития — в индивидуальность. Культура дает определенность террито-
рии активному общежитию; она дает ему накопленное и определенным
образом скомбин[ир]ованное вещество (жилище и запасы пищи уже у
пчел даже, а впоследствии — орудия, одежду, топливо, предметы роско-
ши и пр.), в котором (и только в котором) общежитие и его члены нахо-
дят обеспечение своему существованию. То и другое дает такую прочную
и постоянную связь между членами общежития, что отчасти заменяет
механическое прикрепление к месту и физическое сращение пассивных
общежитий. А однажды постоянство связи стало фактом, становится
(или может стать) немедленно фактом и неодинаковость взаимного от-
ношения членов. Там, в пассивном общежитии, это зависело от места
прикрепления (на периферии ли общежития или в центре, с солнечной
или теневой стороны, влажной или сухой, подветренной или наветрен-
ной и т. д.); это различие по месту прикрепления внесло дифференцова-
ние отправлений (занятий) членов, развивая у одних одни, у других —
другие. Здесь же в культурном активном общежитии распределение за-
нятий (отправлений) складывается так или иначе, благодаря тому или
иному разнообразию культуры, требующей и разнообразия занятий. Раз-
деление труда как комбинация, наиболее успевающая в производстве
культуры, очень рано показывает все свои преимущества, и борьба за
существование дает перевес общежитиям, усвоившим эту комбинацию.
438	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Таким образом, постоянство связи, создаваемое культурою, направляет
дифференцование снова (как и в период до заметного развития актив-
ности) на путь создания не видов и пород, при всем своем различии
сохраняющих для каждого индивида полноту жизненных отправлений,
а общественных органов, постепенно лишающихся этой полноты.
Возьмите самое развитое общежитие термитов и вы увидите, что одни
из его членов только и могут плодить потомство, неспособное ни к до-
быванию средств прокормления, ни к самозащите; другие выродились в
какие-то гигантские могучие челюсти, страшные в бою, но совершенно
негодные для обыкновенной мирной жизни, неспособные ни к само-
стоятельному размножению, ни к добыванию пищи или сооружению
жилища; третьи, такие же бесполые, как и вторые, при этом вдобавок
совершенно безоружные, но зато отличные работники, содержащие
первые два класса. Что же это такое, как не органы размножения, рабо-
ты (руки), вооружения (клыки, когти, рога, клювы) одного большего ин-
дивида, термитовой кучи? Физическое сращение членов, механическое
прикрепление к месту здесь невозможно (активность тому помехою), но
члены культурно слились в одно тело и культурно же прикрепились к
территории. Культура (материальная, конечно, о которой только и воз-
можна речь на этой низшей стадии культурности) заменила собою спо-
собность физической интеграции, которой обладает пассивная жизнь,
потому что создалась интеграция культурная.
Таким образом, развитие активности сначала устраняет процесс орга-
нического развития общежитий, <затрудняя их интеграцию,> но затем,
создавая культуру, частью восстановляет этот процесс и открывает для
него новые пути. И в этом новом фазисе развития активной жизни ей
приходится вступать в борьбу с ею же созданною культурою для спасе-
ния активности, которая никнет под <давлением интеграции, навязы-
ваемой> оковами культуры. Только дальнейшее развитие активности,
т. е. способности высвобождать все новые, все большие запасы энергии,
дает в руки активной жизни необходимое оружие для устранения этой
стороны влияния культуры, которая другою стороною своего влияния
ограничивает влияние физической среды и естественного подбора (об
этом подробнее ниже), направленного тоже на поддержание органичес-
кого развития. Таким образом, активная жизнь, отбиваясь при помощи
культуры от физической среды с ее дифференцующим и интегрирую-
щим влиянием, в самой этой культуре создает для себя новую обществен-
ную среду, действующую сначала в том же направлении, и отбиваться от
этого действия ей приходится новым прогрессом активности. Таку пчел
и муравьев недостало активности, чтобы остановить развитие собственных
общежитий в какие-то уродливые полуорганизмы, которые сами за свой
счет не могут пользоваться полнотою жизни, как этого достигают сложные
организмы, возникшие из пассивного коллективного приспособления, но
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	439
которые лишают возможности пользоваться благами полной, свобод-
ной и самостоятельной жизни и своих членов, этих неиндивидов и не-
органов, каких-то ублюдков11' незаконного процесса. Но если у пчел и
муравьев активность не выдержала испытаний, наложенных на нее ею
же созданною культурою, то, не выходя из сферы дочеловеческих об-
ществ, мы можем указать на бобров, у которых находим культурное ак-
тивное общежитие и не находим признаков превращения индивидов в
органы, а общежития — в организм. Активность, развитая в организмах
бобров, оказалась достаточною, чтобы выдержать ту стадию культурно-
сти (и соединенного с нею сплочения членов общежития постоянною
связью, постоянными отношениями и на постоянной территории), до
которой поднялось общество бобров. Развитие культурности, однако,
не останавливается так же, как и развитие активности, и от параллельно-
го успеха этих двух процессов высших форм активной жизни зависит в
последнем счете весь ход того процесса, который мы называем истори-
ческим прогрессом и который направляет жизнь по пути, несогласному с
путем прогресса органического. Если последний вел и ведет постоянно к
дифференцованию и образованию сложных организмов чрез слияние
более простых, то первый, с одной стороны, ограничивает и частью от-
меняет это движение созданием культуры, противодействующей господ-
ству физической среды, направлявшей жизнь раньше, а с другой сторо-
ны, наклонность самой культуры восстановить за свой счет и от своего
имени этот двойной процесс дифференцования и образование сложных
организмов он парирует дальнейшим развитием активности, т. е. спо-
собности посредством выделения необходимой энергии охранять ин-
дивидуальность.
§ 44.	Эта схема (в самых общих чертах) может дать нам необходимое
понятие о фазисах и типах коллективного развития, закончившихся воз-
никновением исторических человеческих обществ, богатых и культурою,
и активностью, из взаимодействия которых между собою и своею физи-
ческою средою и развивается внутренняя история каждого человеческо-
го общества («обществом», как известно, я называю культурное актив-
ное общежитие). Человеческих обществ, однако, возникло много, и их
взаимодействие осложнило развитие каждого из них, создало внешнюю
историю народов и подготовило историю человечества. Из активной
борьбы за существование выросли первые зачатки культуры еще на ста-
дии индивидуального быта; из борьбы за существование возникли и пер-
вые бескультурные активные общежития; под ее же императивным дав-
лением эти два процесса слились в один, и образовались культурные ак-
тивные общежития или общества, сложившиеся в постоянные живые
тела; та же борьба продолжала господствовать и после возникновения
обществ, претерпев, однако, значительные изменения и преобразовав
постепенно свое значение и роль. Этою стороною вопроса мы сейчас
440	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
и займемся, а теперь напомним главные выводы этого беглого обзора
борьбы в жизни вообще и форм ее проявления.
Борьба бывает пассивная и активная, индивидуальная и коллектив-
ная. Пассивная индивидуальная борьба выражается дифференцованием;
пассивная коллективная борьба ведет к образованию сложных организ-
мов. Таковы процессы пассивной жизни, отказывающейся от воздействия
на физическую среду путем высвобождения энергии для борьбы с влия-
нием среды, для ее приспособления. Пассивная жизнь не эластична,
а пластична в руках среды, ее формующей и развивающей по законам ей
самой присущего развития, которое тоже есть интеграция и дифферен-
цование. Совершенно иное отношение к среде постепенно вырабатыва-
ет та полоса жизни, которая пошла по пути развития активности, т. е.
способности выделять свободную энергию. Активная борьба, возникаю-
щая из этой способности организмов, ведет к постепенному прогрессу в
отстаивании организмами своей индивидуальности от покушений среды.
Сначала и активная индивидуальная борьба ведет только к дифферен-
цованию (собственно говоря, к дивергенции, которая в философском
смысле есть тоже дифференцование, только не особи, но вида) и накоп-
лению активности. С этим накоплением она начинает вырабатывать
процессы, еще более ограничивающие влияние среды и, стало быть,
<само> дифференцование. Активная индивидуальная борьба на этой ста-
дии развития индивидуальной активной жизни начинает вырабатывать
культуру, а с другой стороны, создает первые активные общежития, сна-
чала бескультурные, а потом и культурные. Культура, сочетаясь с актив-
ною общественностью, еще более ограничивает влияние физической
среды и ею созданных методов органического прогресса; благодаря этому
сочетанию, впервые в прогрессе жизни приспособление среды к потреб-
ностям жизни пробует занять место, на котором до тех пор невозбранно
властвовало приспособление жизни к условиям среды. Но устраняя этим
путем прежние силы, стремившиеся преобразовать общежития в орга-
низмы, а индивидуальности — в органы, прогресс приобретает в куль-
туре новую могущественную силу, склонную открыть новые пути для
того же органического развития обществ. При недостаточно развитой
активности коллективная борьба за существование на стадии активно
культурной общественности может дать перевес общежитиям, отчасти
в своем развитии и своем строении восстановляющим развитие и стро-
ение общежитий пассивных. При этих условиях (перевес культурности
над активностью) получает снова преобладание процесс деградации ин-
дивидов в органы и преобразования общежитий в организмы, и только
параллельное накопление в активных общежитиях или обществах обо-
их факторов общественной жизни: активности и культурности — предо-
храняет общество от этого незаконного процесса, который на этой ста-
дии жизни никогда не может быть доведен до конца, до создания ново-
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы	441
го полного, более сложного организма, а может только исказить пол-
ноту строения и отправлений сложившихся в общество и втянутых в
процесс развития организмов, упростить их структуру, понизить их
тип12'
Таковы основные течения коллективной активно культурной жиз-
ни, или общественного развития, рассматриваемые с самой общей точ-
ки зрения. К этим течениям и вопросам интеграции и дифференцова-
ния как плодам общественной эволюции, то устраняемым нормальным
историческим процессом, то распространяемым процессом органичес-
ким, примыкают <все> остальные исторические течения, находящие свое
<полное и всестороннее> истолкование в свете этих основных вопро-
сов. Возникновение активности открыло перспективы совсем иного типа
развития, нежели господствующий в органическом прогрессе: образо-
вание активных общежитий дало новую силу этому зарождающемуся
процессу нового типа, тогда как возникновение культуры, могуществен-
но ослабив прежние причины органического развития общественной
жизни, открыло, с другой стороны, новые к тому пути. Коллективная
междуобщественная борьба, которая до возникновения культуры покро-
вительствовала прогрессу той активной общественности, которая яв-
ляется главным тормозом органического развития (как образование
чувства солидарности внутри общественных групп, прогресс симпа-
тических чувств и т. д.), после появления культуры взяла и ее под свое
покровительство, а с тем вместе и такие процессы, как разделение труда,
дробление на классы и касты, рабство и деспотизм, постепенно восста-
новлявшие тип органического развития. Об этой стороне коллективной
междуобщественной борьбы, как и о других, проявившихся после воз-
никновения культуры, мы и скажем несколько слов в следующей главе
<этого очерка>.
Л*
г
Глава VIII.
КУЛЬТУРА КАК ОРУДИЕ БОРЬБЫ
§ 45.	С точки зрения тех перемен и преобразований, которые вносит
в процесс борьбы за существование появление обществ, или культур-
ных активных общежитий, возникают прежде всего два ряда вопросов:
о влиянии этого факта на индивидуальную борьбу и об его значении для
коллективной. Ввиду близкого соотношения и взаимной зависимости
этих обоих рядов вопросов мы бросим сначала взгляд на индивидуаль-
ную борьбу за существование, как она должна была сложиться в обще-
ствах между их членами.
Активные бескультурные общежития, как стада травоядных, стаи
мигрирующих птиц и млекопитающих, докультурные дикие человечес-
кие общества, конечно, в значительной степени обязаны своим проис-
хождением тем преимуществам, которые даются соединением в обще-
житии для целей самозащиты против хищников и неприятелей. Все эти
выработанные еще в дочеловеческий период такими общежитиями обо-
ронительные каре1' при защите, правильные колонны при движении,
сторожевые посты при отдыхах и кормлении, общее подчинение признан-
ным вождям в минуту опасности так же, как и во время передвижений,
наконец, взаимная солидарная оборона всех всеми во время нападения
хищников, — все это, вместе взятое, дает такие преимущества обще-
ственному быту перед индивидуальным, что могучий процесс подбора
в борьбе за существование должен был дать решительный перевес рас-
пространению особей, склонных и способных к общественной жизни,
сравнительно с особями, которых индивидуальные качества склоняли
к одинокой жизни или препятствовали участию в общежитиях. Склон-
ность к общежительству могла проявляться в чувствах симпатии к дру-
гим особям того же вида; способность к общественности — во всегдаш-
ней готовности не только к самозащите, но и к защите товарищей по
общежитию. Без этих зачатков альтруистических чувств не могло бы
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	443
существовать ни одно активное общежитие (пассивные общежития в
них не нуждаются), и совершенно ясно, что те задачи, которые только и
может преследовать активное бескультурное общежитие на рассматрива-
емой нами стадии жизни, находятся в прямой зависимости единственно
и исключительно от интенсивности и напряженности этих альтруисти-
ческих чувств (хотя бы и ограниченных в своем проявлении пределами
общины). Чем интенсивнее эти чувства, эти почти инстинкты (на этой
стадии жизни), тем легче осуществляет свои задачи общежитие, тем пол-
нее оно оберегает от всяческой опасности своих членов вообще, подрас-
тающее поколение в особенности, тем, стало быть, более покровитель-
ствуется оно подбором в борьбе за существование. Таким образом, эта
борьба дает перевес не только общежитию над одиноким бытом, но и в
среде самих общежитий тем из них, которые отличаются более высоким
развитием альтруистических чувств, симпатии, солидарности, даже са-
моотвержения (нередко наблюдаемого в бескультурных общежитиях
птиц и травоядных млекопитающих), этих зачатков морали. Развивая
эти чувства и подавляя эгоистические чувства, развиваемые индивиду-
альным бытом и индивидуальною борьбою за существование, коллек-
тивная борьба на стадии бескультурных активных общежитий устраня-
ет активную индивидуальную борьбу за существование внутри общины
и с тем вместе ослабляет и тот индивидуальный естественный подбор,
который был главным руководителем органического прогресса. Если чле-
ны общежития продолжают накоплять альтруистические чувства, с од-
ной стороны, а с другой стороны, вообще активность (сам альтруизм
есть лишь одна из сторон этого дальнейшего развития активности, бу-
дучи новою формою выделения энергии), то это совершается уже не
путем индивидуального подбора, а путем упражнения альтруизма и ак-
тивности, постоянно требуемых новою формою жизни в активных об-
щежитиях, а затем закрепляется коллективною борьбою за существова-
ние, подбирающей более солидарные и более активные общежития.
Так совершается процесс борьбы и подбора между активными бес-
культурными или докультурными общежитиями. Изгнание индивиду-
альной борьбы из внутренних отношений общины (сохраняется еще
лишь индивидуальная борьба за самку, что, однако, составляет совершен-
но независимое явление, которое нельзя смешивать с рассматриваемым
ныне); подавление эгоистических чувств; развитие альтруизма; дальней-
ший прогресс активности — вот что, как мы видим, развивается в бес-
культурных активных общежитиях и подбирается коллективною борь-
бою за существование. Не те же ли самые явления наблюдаем мы и в
среде докультурных или, вернее, малокультурных человеческих обще-
житий? Дикое состояние (sauvagerie) не отличается ли в самом деле этим
изгнанием индивидуальной борьбы внутри общины, развитием соли-
дарности членов, медленным ростом активности? Но с этим ростом
444	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
растет и культурность, и к ее значению и влиянию в пределах изучаемо-
го явления мы и обратимся теперь.
§ 46.	Уже факты из жизни культурных общежитий среди насекомых
указывают на существование борьбы и внутри общин; вспомним пери-
одические избиения трутней пчелами или рабство у некоторых пород
муравьев, <конечно, не добровольное.> Но устойчивость культурного
типа в этих общежитиях, не находящихся более в процессе развития,
затрудняет изучение явления, закрывает возможность плодотворных
сравнений и сопоставлений. Поэтому-то именно на человеческих обще-
житиях нам будет удобнее всего показать основные влияния культурно-
сти на процессы борьбы, индивидуальной и коллективной. Прежде все-
го, совершенно.ясно, что появление развитой культуры начинает клас-
сифицировать борющиеся общежития не только по степени развития в
них альтруизма и активности, но и по степени их культурности, которая
является новым могучим орудием победы. Представим, например, столк-
новение общества (племени), уже знающего обработку металлов, с об-
ществом, стоящим еще на стадии каменного периода. Не ясно ли, что
металлическое вооружение явится могучим орудием победы даже над
обществом, развившим в себе более солидарности и альтруизма, что
раньше являлось главным решающим моментом в борьбе при сколько-
нибудь равной численности. Не то, чтобы солидарность и альтруизм
потеряли всякое значение, но рядом с ними выросло значение другого
фактора, от них независимого и способного склонить шансы борьбы
вопреки их влиянию. Или, например, из двух племен, которых разные
условия доисторического периода сталкивают для ожесточенной борь-
бы, одно успело уже одомашнить некоторых животных и перешло к быту
пастушескому, тогда как другое еще пребывает на стадии быта зверо-
ловного или рыболовного. При других равных условиях пастушеское
общежитие, как несравненно лучше обеспеченное пищею, имело все
шансы разрастись в более многочисленное и могущественное племя,
нежели охотники, зависимые в своем пропитании и размножении от
сравнительно ограниченных запасов пищи, приготовленных природою.
Пастушеские племена, как и земледельческие, легко разрастаются в це-
лые народы, а охотничих народов история не знает. Немудрено, если
пастухи и земледельцы одерживают победы над звероловами даже в том
случае, если отстают от них в развитии альтруизма и солидарности. По-
добные примеры можно было бы умножить до бесконечности, и все они
показывали бы, какое громадное значение приобретает степень культур-
ности и насколько это значение ограничивает значение альтруизма и
солидарности, раньше культурного прогресса имевших решающее вли-
яние на исход борьбы. Теперь же лишь при относительном равенстве
культуры это значение сохранилось по-прежнему, для чего стоит лишь
вспомнить хотя бы борьбу швейцарцев с австрийцами, гугенотов с
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	445
католиками, голландцев с испанцами2'... Если же культуры резко разли-
чаются, то фактор альтруизма и солидарности отходит на второй план,
уступая место степени культурности: более обильному производству
пищи, лучшему вооружению, военному искусству, путям сообщения
и т. д., и т. д.
Этим путем культурность ослабляет в коллективной борьбе значе-
ние альтруизма и солидарности или, говоря уже о человеческих обще-
ственных явлениях, возникших на этой почве, ослабляет значение морали.
Высшее моральное развитие является уже лишь одним из факторов по-
беды и при значительном различии в культурности фактором, далеко не
главным и важнейшим. Стало быть, и подбор в борьбе, раньше покро-
вительствовавший нравственному развитию (в пределах внутренней
общинной жизни), отныне становится довольно безразличным, и даль-
нейшее нравственное преуспеяние обществ ставится в зависимость от
внутренней эволюции без той могущественной поддержки, которая
прежде оказывалась со стороны междуобщественной борьбы, подбирав-
шей общества, развивающие альтруизм, солидарность, нравственность.
Если австралиец выступает в поле с бумерангом и копьем, а британец
против него с магазинкою и митральезой3', то какое могут сохранить зна-
чение личная доблесть, самоотвержение, развитие сознания солидарно-
сти австралийского племени? Степень культурности одна решает дело,
и шайка английских негодяев, сосланных за воровство и всяческие по-
роки, лишенных всякого чувства чести и совести, может истребить це-
лые племена, как бы ни было развито моральное чувство среди этих не-
счастных, культурно отсталых пасынков человечества.
Мало этого. Появление культурности не только ограничивает и при
значительном несоответствии культурных уровней даже заменяет собою
былое значение альтруизма и морали, но порою прямо подрывает его,
вытесняет, разлагающим образом действуя на уже сложившееся мораль-
ное чувство, на уже развившийся альтруизм. В предыдущей главе я на-
мекнул на путь, которым культурность достигает этого результата.
Взглянем теперь на него поближе. Когда культура стала орудием борь-
бы и победы в междуобщественных столкновениях, а степень культурно-
сти сделалась решающим моментом, тогда и все условия, содействующие
или противодействующие быстроте культурного роста и культурных ус-
пехов, получили первенствующее значение в процессе коллективной борь-
бы и вместе с тем оказались или под покровительством, или под гнетом
исторического подбора в этой междуобщественной борьбе за существо-
вание. Мы указали выше некоторые из культурных успехов, служащих
орудием победы в этой борьбе, напр[имер], лучшее вооружение, обиль-
нейшее производство пищи (дозволяющее и быстрейшее размножение,
и выделение досужих классов), военное искусство (для развития кото-
рого необходимо только что упомянутое выделение досужих классов)
446	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
и т. д. Останавливаясь даже на этих элементарнейших культурных пре-
имуществах, доступных и сравнительно низким степеням культурности,
мы видим, насколько они находятся в зависимости от явления разделе-
ния труда. Военное искусство вырабатывается и совершенствуется лишь
с выделением особого военного сословия; вооружение, конечно, может
прогрессировать быстрее с обособлением этой специальности и т. д. Об-
щий экономический закон, ставший со времен Адама Смита политико-
экономическою аксиомою, что разделение труда, специализация заня-
тий способны в высшей степени возвысить успешность труда при той
же количественной затрате его, очень рано сказался в культурных обще-
житиях. Специализуя занятия и разводя прежде одинаковые группы од-
ного и того же общежития в обособленные и взаимно отличные группы
по занятиям, образу жизни, самим задачам жизни, закон разделения труда
давал преимущества более быстрого и более успешного культурного раз-
вития тем обществам, в которых этот процесс разложения общежития
на классы шел дальше и полнее. Воины становились только воинами,
жрецы — только жрецами, земледельцы — только земледельцами, куп-
цы и ремесленники — единственно купцами и ремесленниками. То вза-
имное понимание радостей и страданий, надежд и опасений, которое
служило основанием взаимного сочувствия и чувства взаимной соли-
дарности, товарищества, братства, становится все затруднительнее и за-
труднительнее с прогрессом указанного процесса распадения общества
на касты. Воин, жрец, купец перестают понимать радости пахаря, свя-
занные с состоянием его нивы, опасения, вызываемые засухою или гра-
добитием, страдания от потери плодов его кровавого труда, на котором
и из которого вырастает все его нравственное миросозерцание, все его
понятия о благе, зле, справедливости. Это миросозерцание и эти поня-
тия совершенно чужды жрецу, купцу, воину, и они равнодушно попира-
ют их, не разделяя и не понимая чувств, волнующих крестьянина, как и
крестьянину недоступны чувства воинской чести и доблести, выраба-
тываемые военным сословием. Взаимно непонятные, взаимно чуждые
классы эти постепенно становятся взаимно неприятными, даже взаим-
но омерзительными, и былое чувство общественной солидарности, бы-
лой альтруизм и общая мораль вытесняются взаимною враждою с но-
вою узкою кастовою моралью.
Распадение общества на взаимно чуждые и взаимно враждебные
груйпы достигается не одним лишь путем <культурного> дифференцо-
вания, только что нами прослеженного. Путь культурного сращения
прежде независимых единиц еще могущественнее ведет по тому же пути.
Разбитое и побежденное племя, забранное поголовно в плен, поголовно
обращается в рабство; завоеванная территория со всем ее населением
попадает в феодальную зависимость, в крепостное состояние к завоева-
телям; два культурных общежития насильственно сливаются в одно, но
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	447
это обстоятельство не поселяет между ними чувства симпатии и соли-
дарности. Долговременное сохранение такого господства ведет к нацио-
нальному слиянию двух народностей, но обособление классов остается
долго после, сохраняя в них традиции вражды и ненависти, взаимного
непонимания и взаимного омерзения. Я не останавливаюсь дольше на
этом процессе насильственного слияния раньше независимых обществ
и народов, потому что слишком очевидно, какой громадный запас взаим-
ной вражды и внутренней борьбы вносит он в общественное развитие,
подавляя альтруистические чувства, разрушая сознание солидарности, де-
градируя моральные воззрения и чувства. А между тем, стоит оглянуться
на ход всемирной истории, чтобы увидеть все широкое, беспредельно
широкое распространение этого явления сложных обществ, возникших
из насильственного слияния прежде независимых общежитий. Едва ли не
будем мы даже правы, если признаем, что роль этого явления была долгое
время, пожалуй, даже значительнее, нежели роль естественного диффе-
ренцования ранее однородных общежитий. Но с другой стороны, если
это естественное дифференцование однородных обществ происходит, как
мы показали выше, под повелительным давлением развивающейся куль-
турности, то едва ли мы не будем еще более того правы, признав, что и
образование сложных общежитий не чрез осложнение прежде простых,
а чрез соединение прежде отдельных и самостоятельных происходило тоже
под благословением той же развивающейся и преуспевающей культурно-
сти. Только эти культурные успехи могли сделать его возможным, даро-
вав культурное оружие в руки меньшинства для господства над большин-
ством; только они же сделали это господство заманчивым, так как ранее
того охотнику решительно нечего было делать с рабами, для которых по-
надобилась бы пища, скудная и без того. Тогда пленных съедали; теперь
стали порабощать. Тогда раб нуждался лишь в новой пище, которой и так
было не всегда достаточно; теперь он не только производил пищи боль-
ше, нежели ему самому на прокормление нужно, но и разнообразные бо-
гатства, за счет которых содержался, наслаждался и становился еще могу-
щественнее его владелец. Культура, создав власть и богатство, создала воз-
можность и даже необходимость этого процесса (на той низкой ступени
исторического прогресса, который все это время я имею в виду), потому
что возникновение власти дало возможность поработить, а создание бо-
гатства сделало порабощение самым выгодным для победителя результа-
том победы. Исторический подбор в международной борьбе за существо-
вание должен был, в свою очередь, явиться на сцену, чтобы взять под свое
покровительство самые выгодные результаты международной борьбы.
И общежития, продолжавшие прежние традиции истребления или изгна-
ния побежденных, должны были отставать от тех, которые перешли к прак-
тике завоевания и порабощения, к практике насильственного слияния
прежде независимых обществ в одно, более сложное.
448	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Таким образом, двойной процесс внутреннего осложнения прежде
простых обществ и внешнего сложения прежде самостоятельных, совер-
шающийся под влиянием развивающейся культурности и укрепляемый
историческим подбором в международной борьбе, существенно изме-
нил роль и значение этого последнего. В докультурный и первобытный
малокультурный период исторический подбор активных общежитий в
междуобщественной борьбе вел к развитию солидарности между инди-
видами, входящими в состав общежития, к развитию альтруистическо-
го чувства, к высшему моральному развитию, наконец, к вытеснению
активной индивидуальной борьбы за существование в пределах общин.
В период культуры, в эпоху господства культурности исторический под-
бор, с одной стороны, дарует победу вообще высшей ступени культур-
ности независимо от развития альтруизма и морали, а с другой стороны,
ввиду зависимости культурных успехов от осложнения обществ (путем
ли внутреннего диффёренцования или сложения нескольких обществ),
покровительствует обществам, полнее нарушившим общую солидар-
ность, полнее вытравившим альтруистические чувства, полнее восста-
новившим внутреннюю вражду и борьбу. Таким образом, происходит
явление, называемое деморализацией, и, таким образом, изгнанная было
из внутренней жизни активных обществ борьба за существование снова
восстановляет свое значение. О возрождении внутренней борьбы в сре-
де обществ и о значении этого явления мы еще скажем несколько слов
позже, а теперь обратимся к другому, еще более общему и важному яв-
лению, развиваемому бескультурными общежитиями, и посмотрим, как
на нем отражается прогресс культуры в пределах, нами изучаемых. Я го-
ворю о дальнейшем прогрессе активности.
§ 47.	Мы видим, что активность растет в бескультурных и докуль-
турных активных общежитиях и количественно, и качественно, потому
что жизнь в таких общежитиях постоянно упражняет активность и, кроме
того, требует новой формы активности в виде солидарного действия,
альтруистических движений, морального поведения... Мы уже видели,
как развитие культурности регрессивно отражается на этой новой фор-
ме активности; как же оно отражается на общем фонде активности в
обществе? Когда развитие культуры еще не успело ни дифференцовать
общество, ни ввести в него инородные общежития в виде рабов ли,
в виде ли господ-завоевателей, — словом, в докультурный или малокуль-
турный период все члены общежития принимают одинаково деятельное,
одинаково активное участие в делах общества. Оборона ли от неприятеля,
добывание ли пищи, жертвоприношение, избрание вождя — всякое, сло-
вом, общественное деяние является всенародным и требует деятельного
участия всех членов общежития, от степени самодеятельности которых
и зависит, стало быть, успех предпринимаемого обществом дела, само
существование, развитие и процветание общества. И развиваясь от
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	449
постоянного упражнения, эта самодеятельность всех членов общежития
покровительствуется историческим подбором, так как именно перевес
этой самодеятельности дает преимущество в борьбе за существование и
в мирное, и в военное время. Военное мужество и военное искусство,
умение трудиться и наклонность к труду, знание общественных дел и
способность правильной их оценки, наконец, умение самостоятельно и
самодеятельно согласовать свои действия (в труде ли, в битве ли или в
общественных делах) с действиями других товарищей и с интересами
всего общежития — вот что должен был развивать каждый член общи-
ны в указываемый ранний период человеческой истории. Таким обра-
зом, и прямое непосредственное влияние условий тогдашней обществен-
ной жизни развивало чрез упражнение все большие и большие запасы
активности в общежитиях, и косвенное влияние исторического подбора
могучим образом поддерживало эту эволюцию, в которой само разви-
тие альтруизма и морали было лишь одною, хотя и существенно важ-
ною стороною всего процесса.
Культурное развитие на том пути, который оно <почти повсемест-
но> первоначально избрало, очень скоро совершенно преобразило эту
картину. С дифференцованием общества на касты потерялась прежде
всего надобность в разносторонней самодеятельности. Зачем военное му-
жество и умение согласовать свои единичные военные действия с дей-
ствиями всего целого может понадобиться жрецу, купцу, ремесленнику,
земледельцу, которые из поколения в поколение не обнажают меча и не
надевают доспехов? Зачем жрецу умение работать и добывать средства к
жизни трудом, когда за него это делают другие? И чем дальше идет диф-
ференцование, тем становится уже и теснее поприще самодеятельности
членов общежития. Вспомним Ассирию, Вавилон, Египет... Возникают
робкие, неспособные к самозащите и к защите отечества классы. Возни-
кают праздные, неспособные к труду сословия. Население отучается в
массе от участия в общественных делах. Еще быстрее и резче идет этот
процесс, если культурное развитие сказывается не столько внутренним
дифференцованием общества, сколько насильственным сложением двух
или более общежитий. В этом случае самодеятельность покоренных
классов прямо подавляется поработившею их силою и рабы лишаются
даже самостоятельного труда. И естественное дифференцование обыкно-
венно, хотя и медленнее, ведет к тому же. В результате такого процесса
получается народная масса, лишенная самодеятельности, лишившаяся в
значительной степени самой способности к самодеятельности, к активно-
сти. Лишь господствующее меньшинство сохраняет сначала эту способ-
ность и ведет общественные дела за всех, но процесс дифференцования
не может остановиться сам собою (если он не прерывается торжеством
активности, но мы говорим как раз не об этом случае); оно захватывает и
меньшинство, все суживая и суживая самодеятельные элементы общества,
15 Социологические этюды
450	Социологические этюды. Том П. Этюд третий
покуда они не становятся наконец бессильными сдержать самопроявля-
югциеся вспышки самодеятельности, уже не согласованной с обществен-
ным интересом, а направленной против него. Я разумею преступления,
мятежи, междоусобия, не осмысленные никакою идеею, никаким обще-
ственным сознанием. Это естественная смерть общества, допустившего
в своих недрах развитие культурности на счет и в ущерб активности.
Деморализация является, следовательно, лишь одною стороною деграда-
ции активности, «общего упадка и разложения», как обыкновенно и
называют такие периоды в'истории человеческих обществ. С точки зре-
ния основного закона жизни, мы уже обратили внимание на этот про-
цесс выше.
Эпохи «упадка и разложения» обыкновенно сопровождаются и куль-
турным понижением, и мы знаем, что это не должно нас удивлять, хотя
именно торжество культурности и успехи культуры и ведут к ним. Дело
в том, что сама культура является выражением активности, и, следова-
тельно, задушив активность, она самоубийственно наносит удар и себе.
Самодеятельность общества исчезает; исчезает с ним и'прогресс культу-
ры, а затем неизбежно наступает и ее понижение и вырождение. Падает
вкус, и приходит в упадок искусство; падает критическая мысль, и вырож-
дается литература и наука; порабощается труд, и он доходит до minimum’a
производительности; уменьшается богатство и т. д., и т. д. Вкус, крити-
ческая мысль, труд — все это проявления активности, падающие и
вырождающиеся с ее подавлением. Так совершает свой цикл всякая
история, поставленная в необходимость развивать культурность паче4’
активности, а в эту необходимость неизбежно становится история каж-
дой страны, когда исторический подбор в международной борьбе за су-
ществование покровительствует культуре, когда ему приходится сорти-
ровать борющиеся общества по культурным преимуществам.
Мы знаем уже, что исторический подбор оперирует в этом направ-
лении всегда, когда между конкурирующими обществами существует
культурная разнородность, более или менее существенная. Мы знаем
также, что при условии относительного культурного равенства истори-
ческий подбор оперирует в другом направлении, как бы культуры и вовсе
не было, т. е. не только не ведет к деморализации и упадку активности, но
дарует победу стороне, более активной (самодеятельной) и солидарной.
Таким образом, циклизм не есть неотменимый закон истории, как многие
думали, наблюдая судьбы Востока и античного мира, но только истори-
ческое последствие <ожесточенной> борьбы неоднородно культурных
общежитий. Зато в этих пределах он есть несомненный закон истори-
ческого развития и необходимо выражается столь хорошо известными
этапами восточной истории. В других моих работах я подробнее ос-
танавливался на этом любопытном явлении восточного циклизма,
<всегда> указывая его причину в условиях международной жизни и
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	451
международной борьбы, в разнородности культур борющихся сторон5'
Здесь же я попробовал истолковать эту самую причину еще с одной точки
зрения, и истолкование это вполне согласуется с общим выводом других
моих рассуждений, обсуждающих, однако, совершенно другие стороны
вопроса и подступающих к его решению, исходя из других социологичес-
ких теорем. Нельзя не видеть в этом совпадении дедукций их взаимную
поверку. Более подробный свод этих заключений был бы здесь неуместен,
и потому я спешу далее к непосредственной задаче этой главы, к культуре
как орудию борьбы. Мы уже осмотрели ее в этом смысле с многих сторон,
и нам остается дополнить наш анализ сравнительно немногими чертами.
Мы знаем теперь, что культура, становясь главным и даже почти
исключительным орудием международной борьбы и победы, влечет
понижение активности, направляет общежитие на путь органического
развития по типу пассивных общежитий и устанавливает тот заколдо-
ванный циклизм исторического движения, который столько раз наблю-
дался в течение многих тысячелетий всемирной истории. Мы знаем так-
же, что когда культура является лишь дополнительным орудием борь-
бы, как бывает в первобытную эпоху малокультурных общежитий или
же в эпоху и высокой культуры, но при условии культурной однородно-
сти борющихся сторон, тогда та же международная борьба получает иное
значение, не ведет к органическому развитию и циклизму, но содейству-
ет установлению прогрессивности, развитию активности, альтруизма,
морали. В этом последнем случае главным направителем развития и глав-
ным орудием борьбы являются степень активности (самодеятельности
членов общества), степень солидарности и высота морального развития,
причем лишь содействующим в борьбе фактором являются некоторые
успехи культуры над средним уровнем культурности, приобретенной всею
группою борющихся однородно культурных обществ. Для успеха борьбы
эти культурные успехи должны усваиваться всеми сторонами, но пока все
же не они, а степень активности является главным орудием победы (что
неизбежно до тех пор, покуда культуры не слишком разошлись), куль-
турные успехи, хотя и сказываются и дифференцованием, и осложнени-
ем общежитий, но не могут в этом направлении перерастать известную
меру, после которой срезываются международною борьбою. Культурные
успехи, взятые сами по себе, всегда имеют одно и то же значение для
общественного развития, но, становясь главными орудиями междуна-
родной победы, они становятся вместе с тем главными руководителями
истории, и уродливое развитие по органическому типу с неизбежным
циклизмом in spe6’ является прямым и естественным выводом такого
положения дел. Между тем, как являясь лишь дополнительным орудием
борьбы, те же культурные успехи подбираются борьбою лишь постоль-
ку, поскольку они не направляют историю на путь органического разви-
тия и циклизма. Таково значение культуры как орудия коллективной
452	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
борьбы. Нам остается сказать несколько слов об ее значении как орудия
индивидуальной борьбы, восстановленной внутри активных общежи-
тий успехами культурного развития, как мы выше видели.
§ 48.	Собственно говоря, мы видели еще лишь начало восстановле-
ние борьбы внутри обществ; мы тогда указали лишь на возникновение
каст и на вражду между ними. Правда, с другой стороны, мы указали на
вытравление альтруистических чувств и сознания солидарности, что,
конечно, делает возможном возрождение и чисто индивидуальной борь-
бы. Это мы и видим в действительности <даже> в тех общежитиях, ко-
торые замкнулись в циклизме. Иным путем возрождается индивидуаль-
ная борьба в тех общежитиях, в которых, благодаря вышеуказанным ус-
ловиям Международной борьбы>, активности не приходится никнуть
перед культурностью. Здесь рост активности разбивает сословную орга-
низацию, уничтожает поэтому сословную борьбу, но до тех пор, покуда
не дарует вместо этой организации никакой другой, открывает широкое
поприще индивидуальной борьбе, занимающей место междусословной
борьбы. На этой стадии развития находятся современные европейские
общества, на стадии крайнего индивидуализма. Такими ли или иными
путями, но факт несомненный, что индивидуальная борьба за существо-
вание в полном смысле слова господствует во всех доселе известных куль-
турных общежитиях, так что культура является орудием не только меж-
дународной (коллективной) борьбы, но и индивидуальной. Какова же
ее роль в этом случае?
Как известно, в докультурный и дообщественный период развития
жизни на земле индивидуальная борьба за существование была самым
могучим фактором, направлявшим развитие жизни. Орудиями борьбы
и победы при этих условиях являлись природные качества и особеннос-
ти особей, вступавших в состязание. Сила мышц, быстрота бега, лучшее
природное вооружение (рога, клыки, когти, клювы, ядовитые железы
и пр.), высшая предусмотрительность и т. д., и т. д. доставляли победу
той или иной особи, которая и оставляла более многочисленное потом-
ство, передавая ему в силу закона наследственности и свои преимуще-
ства. И этот-то процесс и называется естественным подбором родичей в
борьбе за существование. Основою его является органическая наслед-
ственность орудий борьбы и победы. Без этой органической наследствен-
ности борьба за существование теряет всякое значение в смысле подбо-
ра. Именно это самое видим мы после того, как борьба за существование
возрождается с новою силою в человеческих общежитиях. Возрожден-
ная и вновь вызванная к жизни и деятельности развитием культуры, она
именно ею, культурою, и пользуется как орудием успеха и победы, а куль-
турные орудия органически не наследственны. В культурном общежитии,
особенно при высоком развитии культуры, побеждает в индивидуальной
Глава VIII. Культура как орудие борьбы	45 3
борьбе за существование не мышечная сила, не отвага, не то или иное
строение тела, даже не сила ума, а богатство, власть, знание, протекция,
монополия, привилегия, техника и т. д. — все признаки, органически не
наследственные и, следственно, не подбираемые борьбою. Таким обра-
зом, возрождение индивидуальной борьбы за существование в культур-
ном обществе не влечет за собою восстановление естественного подбора,
и все рассуждение об улучшении типа в борьбе за существование явля-
ются для культурного общежития вопиющею ложью. Борьба за суще-
ствование, конечно, губит одних и сохраняет других, но губит она не тех,
кто органически слаб или обладает органическими недостатками, и со-
храняет не тех, кто органически сильнее и выше по типу и обладает
органическими достоинствами. Совершенно напротив, она и губит,
и сохраняет, сортируя особей по культурным условиям, в которые они
поставлены и которые не имеют никакого отношения к органическим
недостаткам и достоинствам, к высшему или низшему жизненному типу
гибнущих и торжествующих особей. Борьба за существование именно раз-
вивает эгоистические чувства и подавляет альтруистические, но это и
является единственным качественным значением этого явления, по-
кровительствуемого развитием культуры.
Таково значение культуры как орудия индивидуальной борьбы за
существование. Подробнее здесь останавливаться на этих вопросах нет
надобности (мне случилось в другом месте их трактовать обстоятель-
нее)'. Что же касается культуры как орудия международной борьбы, то
общее ее значение в этом направлении выше развито, и мы можем те-
перь обратиться к более детальному анализу той специальной формы
борьбы за существование, которая и является главным предметом этого
этюда, именно к экономической борьбе.
<Читатели, знакомые с нашею социологическою литературою, лег-
ко откроют в предыдущем изложении некоторые идеи и воззрения, впер-
вые установленные в социологических работах Н.К. Михайловского, спе-
циально интересовавшегося вопросами, связанными с развитием обще-
ства по органическому типу. Некоторые другие идеи, здесь сведенные в
беглом обзоре, я пробовал установить еще лет пятнадцать тому назад в
«Знании». Третьи являются естественною комбинацией и развитием тех
и других. Для обстоятельного развития этих воззрений понадобилась бы
особая обширная работа, и здесь они предлагаются лишь в мере и степе-
ни, необходимых для последующего изложениям
До сих пор международную, как и индивидуальную или между-
сословную борьбу мы рассматривали в ее целом и остановились лишь
на одном существенном различении, когда орудием победы являются
особенности общежития, связанные с развитием в нем активности,
и когда таким орудием служит культура в ее целом. Но сама культура
1 См.: Социологические этюды, том первый, гл. X.
454	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
представляет очень разнородный арсенал орудий борьбы: власть, богат-
ство, знание, мораль — на низших ступенях культурности эти орудия
большею частью сочетаются в разные комбинации, но постепенно они
дифференцуются, каждое получает собственное самостоятельное значе-
ние и свою характеристичную роль в истории. Таким образом, возника-
ет борьба политическая, экономическая, религиозная, национальная. Бо-
гатство служит орудием борьбы экономической. Бросив взгляд на куль-
туру в ее целом как на орудие борьбы и победы, мы теперь обратимся к
одному из ее элементов, к богатству, и проанализируем его специальное
значение в пределах тех же вопросов и задач.
Глава IX.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БОРЬБА
В ДОГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРИОД
§ 49.	Если вообще в истории активной жизни на земле культура не-
редко предшествовала общественности, проявляясь впервые еще на ста-
дии индивидуального быта, то едва ли мы не будем правы, если призна-
ем, что собственно в генезисе человеческого общества происходило как
раз наоборот, т. е. общественность предшествовала культуре, которая
пришла позднее и сначала явилась не самостоятельным, а вполне слу-
жебным фактором. То обстоятельство, что у высших млекопитающих
мы находим и ныне широко распространенными именно бескультур-
ные общежития; что в таких общежитиях проводят свою жизнь и бли-
жайшие наши родичи в разряде четырехруких; что, наконец, на низших
стадиях человеческих обществ уже сильно развиты активность и соли-
дарность (развиваемые бескультурными общежитиями) и почти вовсе
отсутствует дифференцование (этот плод культурного развития) — все
склоняет к заключению о существовании эпохи бескультурного челове-
ческого общежития, когда человек, подобно травоядным или плодояд-
ным (как обезьяны), мог находить пищу в достаточном количестве без
специальной заботы об ее обеспечении и добывании. Размножение свы-
ше нормы, допускаемой готовым запасом без труда добываемой пищи,
должно было дать толчок развитию культуры. Надо было позаботиться
о добывании пищи. Среда не давала ее уже даром; надо было взять ее
силой; надо было сделать первые шаги к покорению среды. Первое хо-
рошее оружие, первые звероловные и рыболовные снаряды были этими
первыми шагами к покорению природы, процессу, которому суждена
была такая блестящая будущность. Это были и первые культурные шаги.
Точно так же стало не хватать уже естественных убежищ от непогоды и
неприятеля: пещер, гротов, дуплистых деревьев, естественных шалашей
из бурелома и обрушившихся скал. Надо было подумать и о защите, об
456	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
убежище — появились первые шалаши, эти родные братья берлоги, ло-
говища, гнезда, норы. Жилище, оружие, рыболовные и звероловные сна-
ряды — вот несложные составные элементы первобытной культуры,
к которым очень рано присоединились украшения, продукты полового
соперничества.
Если мы внимательнее взглянем на этот инвентарь первобытной
культуры, то без труда заметим, что он является как бы дополнением
личных особенностей первобытного человека. Этот первобытный чело-
век не имел специального органического вооружения для борьбы: ни
когтей, ни клыков, ни рогов, ни копыт. Копье, праща, каменная секира,
лук, бумеранг заменили собою этот пробел органического вооружения.
Для успехов полового соперничества первобытный человек не имел ни
ветвистых рогов оленя, ни красивого оперения павлина, ни чудных ме-
лодий соловья, ни даже раскрашенных мозолей павиана. Искусственные
головные уборы из перьев и хвостов, искусственное раскрашивание тел,
ожерелья из зубов и плодов, серьги в ушах и ноздрях, раскрашивание
зубов, наконец, первая драпировка в шкуры и пр[очее] явились к услу-
гам человека для пополнения природных украшений, не отпущенных
природою на долю человека, Далее, для защиты от крайностей темпера-
туры первобытный человек тоже был лишен меха млекопитающих, пуха
птиц, линяния тех и других весною. Одежда явилась для того к его услу-
гам, а равно жилище и, наконец, огонь... Таким образом, вся первобыт-
ная культура как бы пополняет собою организацию человека, наделяя
его специальным вооружением, специальными украшениями, специаль-
ными приспособлениями для защиты от зноя и холода, всеми приспо-
соблениями, которые при невозможности их культурного возникнове-
ния развиваются у других животных органически как специальные орга^
ны вооружения, украшения, согревания... Продолжая и на дальнейших
своих ступенях вооружать, украшать, ограждать человека, культура очень
скоро выходит из пределов сравнимости со специальными органами жи-
вотных. Извольте сопоставить миноноску1’ или сорокотонное орудие2' с
рогами буйвола или клювом ястреба! Но на стадии дикого состояния это
сравнение совершенно законно, и копье или каменная секира действи-
тельно играют в борьбе роль не больше рогов, зубов или клюва, так как
все-таки решающее значение оставляют за силою или быстротою, или
ловкостью борющихся сторон, усиливая эти качества, но не заслоняя их,
как магазинки совершенно заслоняют собою мускульную силу или быс-
троту бега ее обладателя. Курок спустит ребенок и повалит Геркулеса;
пуля, пущенная безногим калекою, поймает самого Ахилла.
Не заслоняя собою личности и ее личных качеств, первобытная куль-
тура по необходимости является силою служебною, зависимою. И дей-
ствительно, она на стадии дикости нигде не приобретает самостоятельно-
го и руководящего значения, следуя лишь за эволюцией общественности.
Глава IX. Экономическая борьба в догосударственный период	45 7
И богатство, подобно власти и знанию, не выделяется среди дикарей в
особое явление, особую общественную силу. Дикое состояние еще со-
вершенно не знает накопления предметов потребления, которые даже
не допускают накопления или по бесцельности (на что дикарю десять
хижин или сотня секир?), или по физической невозможности (мясо и
рыба без умения превратить их в консервы не могут сохраняться долго).
Таким образом, между дикарями не может быть ни богатого, ни бедного.
Каждый имеет жилище, снаряды, оружие, огонь; никто не нуждается иметь
их больше лично ему необходимого, и никто не имеет их больше. Между
дикарями могут быть голодные и сытые, сильные и слабые, здоровые
и больные, но нет самого понятия о богатых и бедных. Нет богатства,
не может быть оно, следовательно, и орудием борьбы и победы.
Наше гипотетическое докультурное человеческое общежитие долж-
но было характеризоваться тем, что в нем, подобно общежитиям траво-
ядных и плодоядных, пища добывалась без труда. Первобытное нам фак-
тически известное общежитие или дикое состояние отличается тем, что
пища, как и прочие потребности (убежище, тепло, орудия полового со-
перничества), хотя тоже добываются готовыми, но уже при помощи тру-
да. Добывание готовой пищи сближает эти две стадии; участие труда в
этом добывании разделяет их. Как сначала наступил момент, когда до-
бывание пищи без труда стало невозможно, потому что такой легко до-
ступной готовой пищи уже оказалось не по численности размножающе-
гося племени, так вслед за тем рано или поздно (скорее поздно, нежели
рано) наступает момент, когда вообще готовой пищи уже не может хва-
тить. Долгое, бесконечно долгое время это служит лишь причиною не-
скончаемых жестоких войн между соседними племенами за пределы охот-
ничьей территории. Другим исходом является переход к производству
пищи. Вместо того чтобы затрачивать труд на разыскание и добывание
готовой пищи, производимой самою природой, человек начинает затра-
чивать тот же труд для производства пищи. С переходом общества к это-
му новому экономическому режиму завершается дикое состояние, и че-
ловечество вступает в новый фазис своего существования.
Переход к производству пищи совершается двояко. Человек натал-
кивается на возможность одомашнения травоядных млекопитающих,
служащих ему пищею, и зарождается скотоводство вместе с пастушес-
ким родовым бытом номадов. Человек догадывается, что он может ис-
кусственно увеличить запасы зерен, овощей и кореньев, употребляемых
нм в пищу, и мы видим зачатки земледелия и развитие общинного осед-
лого быта. Два пути лежало перед человечеством, и оно сразу пошло по
обоим, хотя вслед за тем дороги эти не раз скрещивались и переплета-
лись. Как скотоводство, так и земледелие впервые создали богатство.
Обратимся теперь к этому назидательному историческому рождению
458	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
детеныша, коему предстояла такая блистательная будущность... Значе-
ние и развитие богатства в пастушеском и земледельческом быту ока-
залось не совсем одинаковое, вернее, совсем неодинаковое. Остановим-
ся поэтому на каждом отдельно.
§ 50.	Пастушеский быт долго считался второю естественною фазою
общественного развития после звероловного и рыболовного. Но послед-
ние исследования так же, как и лучше проанализированные теоретичес-
кие основания и соображения, установили мнение, что этот быт не все-
гда является непосредственным наследником звероловного и рыболов-
ного и не всегда переходит в земледельческий. Условия, необходимые
для возникновения того и другого, настолько разнились на низших ста-
диях культуры, что, собственно говоря, прежде принятая последова-
тельность может почитаться скорее исключением из правила. Вообще
же земледельческий быт возникает из дикого совершенно так же само-
стоятельно и непосредственно, как и пастушеский. В лесу, например,
или на приречных понимаемых водопольем и болотистых низменнос-
тях возникновение пастушеского быта совершенно невозможно, тогда
как именно при этих условиях развивается первобытное земледелие, ко-
торое возникло и процвело первоначально именно либо по долинам
больших периодически разливающихся рек, как Нил, Тигр и Евфрат, Инд
и Гангес, Оке и Яксарт, Гоан-го и Ян-це-кианг3', или в лесах южных полу-
островов Европы и Малой Азии, а затем и в остальном европейском, ки-
тайском, индийском полесье. Здесь всюду пастушеский быт являлся фи-
зическою невозможностью, как невозможностью является он и на всех
островах Океании, низменных, покрытых лесами и болотами. На всем
этом пространстве, содержащем главную массу населения земного шара,
скотоводство в первобытные времена было невозможно: не было ни па-
стбищ, ни возможности уберечь стада в лесных зарослях, в болотных
тростниках. Скотоводство стало возможно здесь лишь после земледе-
лия, когда была расчищена почва, осушены болота,-истреблены хищни-
ки. Для земледелия же первобытного, конечно, было здесь наилучшее
поприще с даровым удобрением, даровым орошением, богатою, срав-
нительно рыхлою почвою, благоприятным климатом. С другой стороны,
скотоводство удобнее всего самостоятельно возникало в степях или го-
рах, богатых альпийскими лугами. Но те и другие неудобны для перво-
бытного земледелия. Твердая малоплодородная почва, сухой или суровый
климат, беззащитность нивы от потрав диких травоядных, изобилующих
в первобытной степи, — все соединяется против первобытного земле-
дельца. И действительно, Монголия, Аравия, Северная Африка всегда
были странами пастушеского быта, куда земледелие проникло сравни-
тельно поздно и никогда не могло утвердиться хозяином края. Таким
образом, характер страны предрешал путь культуры и смену дикого со-
стояния кочевым или оседлым бытом.
Глава IX. Экономическая борьба в догосударственный период	459
Одомашнение травоядных млекопитающих открыло сразу чрезвы-
чайно широкое поле для умножения пищи с затратою сравнительно не-
значительного труда. Стада требовали лишь охранения, кормясь и раз-
множаясь, принося молоко, шерсть и шкуры. Благодаря этому, вся жизнь
номада-пастуха сложилась в зависимости от этой основы его быта. Пи-
тался он молоком, молочными скопами11’ и мясом от стад своих; одевал-
ся в шкуры и войлоки; жилище строил из того же материала. Одомаш-
нив животное, он к тому же оседлал его (коня, верблюда, осла, слона),
чем донельзя увеличил свою боевую силу. Сообразно с потребностями
стада в пастбище он выработал точный план своих кочевок в места бо-
лее возвышенные на лето, в низменности на зиму. <Таким образом, эко-
номические условия как бы предрешили и устроили все особенности и
весь обиход пастушеского быта.>
Стадо кормило, поило, одевало, укрывало и вооружало номада, ос-
тавляя при этом ему много досуга и свободного времени. Стадо явилось
ему источником благосостояния и основою быта, но оно явилось уже и
богатством. Стада могут быть большие и меньшие; их можно накоплять
и сохранять в количестве, значительно превышающем потребности хо-
зяина. В пастушеском быту, следовательно, могут быть богатые и бед-
ные. Богатство, дифференцовавшись в особое культурное явление, ста-
ло орудием борьбы и победы. Каково же значение этого нового орудия,
неизвестного докультурному и дикому состоянию? Для ответа на этот
вопрос нам нужно припомнить черты политического быта пастухов-ко-
чевников. Это уже не дикое племя, состоящее из отдельных супружес-
ких пар, а не то так и в безразличном смешении гетеризма5’, племя, над
которым властвует обычай, суеверие, первобытная общинная мораль да
случайные вожди, возвысившиеся благодаря личной силе, храбрости,
совершенному ими подвигу. Легкость прокормления не разбивает семью,
не отделяет детей от родителей. Удобство охранения стад большими се-
мьями заставляет, напротив того, не разделяться. Подбор, несомненно,
должен был покровительствовать большим семьям, и, таким образом,
вырастает род; племенной быт дикого состояния переходит в родовой или
патриархальный быт пастушеского состояния. Необходимость строгого
и внимательного дозора и присмотра за стадами, постоянного и своевре-
менного сбора продуктов (молока, шерсти), их обработки и т. д. — все
это правильное и систематическое хозяйство, столь отличающееся от
беспорядочного и бессистемного хозяйничания дикаря, вызывает необ-
ходимость правильной организации всех отношений между членами
рода, правильного распределения обязанностей и прав, наконец, управ-
ления делами. Те роды, которые раньше усвоили и выработали эту пра-
вильность и организацию, должны были, конечно, преуспевать, а ис-
торический подбор должен был устранять роды, упорствовавшие в
анархической дезорганизации дикого быта. Родовой пастушеский быт
460	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
повсюду, во всех широтах, среди всяких условий, у всех рас и племен до
такой степени одинаков, что не может быть сомнения в наилучшей его
приспособленности к условиям пастушеской кочевой жизни, как и в том,
что всюду он выработан путем долгой эволюции под повелительным
давлением условий и под гнетом неумолимого подбора в борьбе за су-
ществование. Политическая организация сводится к обширной власти
родоначальника (старейшины, большака, патриарха) и равноправности
членов рода, принадлежащих к нему по праву происхождения. Право,
вытекающее из родства, власть — из старшинства, общее имущество,
общая охрана и общее подчинение руководящей власти старшины —
такова в общих чертах политическая организация родового быта, логи-
чески развившаяся из того обстоятельства, что роды разрослись из се-
мей и что от времени до времени большие роды дробились, как только
кровная связь начинала ослабляться. Очень скоро, однако, в политичес-
кой организации родового быта сказалась одна особенность, имевшая
очень существенное экономическое значение. Дело в том, что в степи
всегда были и всегда, конечно, будут одинокие, отбившиеся от своего
рода субъекты. Захудалый ли, постигнутый бедствием род рассыпается
на эти составные элементы свои; обида ли и несправедливость выгоняет
родича из родимой кибитки; или преступление и опасение мести застав-
ляет его избегать отеческой юрты и гонит искать счастья на далекой чуж-
бине, но такие люди всегда скитаются по степи, покуда не пристанут к
какому-либо чужому роду. Конечно, здесь они являются неравноправны-
ми членами рода, подчиняясь, однако, власти и воле главы, как и родичи.
В Риме таких пригульных и неполноправных членов рода называли кли-
ентами, в Афганистане их называют хем-соэ (т. е. сотенники, пользующи-
еся одною тенью), в Малороссии — подсуседками6' и т. д. Это очень рас-
пространенное явление в эпоху родового быта, следы его можно найти и в
Библии. Этот второй класс членов рода скоро дополняется третьим —
рабами. Дикарю было нечего делать с невольником, которого надо было
еще кормить. Номад тоже должен кормить раба, но у него пищи боль-
ше, нежели ему нужно, и прокормить, одеть, укрыть невольника ему ни-
чего не стоит, а между тем дела хотя и немного, а все-таки есть, и сами
члены рода охотнее посвятят себя удовольствиям охоты или набегов.
К тому же рабы годятся и для войны. В Библии мы постоянно встречаем,
как патриархи вооружают своих рабов для войны7'. Да и почему бы рабу
не воевать за род, которому он принадлежит, если его жизнь в этом роде,
в сущности, мало отличается от жизни родичей? Еще пленный, обра-
щенный в раба, может питать желание возвратиться в свой род, но рож-
денный в рабстве, не чувствующий его гнета, благодаря особым услови-
ям пастушеского быта, не мог желать свободы. Что она дала бы ему? Вне
рода тогда существование было невозможно, а своего свободного рода у
него не было; его род был тот, в котором он родился, хотя бы и рабом.
Глава IX. Экономическая борьба в догосударственный период	461
Положение же раба было немногим хуже положения, младшего родича
или клиента. Труд неутомительный, образ жизни одинаковый с родича-
ми; та же пища, та же кибитка, те же шкуры и войлоки, те же верховые
кони. Поэтому-то рабы и клиенты были источником политической силы
рода. Который род имел больше этих вольно и невольно сопричислен-
ных членов, тот обладал и большею военною силою. Он лучше оберегал
свои стада и свои пастбища и успешнее захватывал чужие, принадлежа-
щие искони враждебным родам, потому что, надо помнить, в степи вза-
имные нападения родов друг на друга никогда не прекращались. Кир-
гизская баранта, туркменские аламаны*' были явлением постоянным и
беспрерывным. Поэтому-то в степи и имеет такое серьезное значение
исторический подбор.
Из этих беглых заметок видно, однако, уже, в чем заключалось зна-
чение богатства как орудия борьбы в рассматриваемую эпоху. Богат-
ство номада, т. е. многочисленность стад, обилие пищи, одежды, коней
и проч., означало одно: возможность содержать большее количество на-
селения. Род принимал клиентов, приобретал рабов, захватывал чужих
жен (т. е. размножался быстрее) — словом, накоплял военную и полити-
ческую силу. Богатство, таким образом, служило орудием политической
борьбы. Это его главное значение в пастушеском патриархальном состоя-
нии, потому что возникающее здесь рабство еще не приобретает крупно-
го экономического значения, им развитого в быту земледельческом,
к которому и спешим перейти теперь, так как здесь, а не у номадов зало-
жены были семена той долгой мучительной экономической эволюции,
через которую прошло историческое человечество и плоды которой еще
продолжает нести и современный цивилизованный мир.
§ 51.	В лесах и речных низменностях земледелие возникло очень рано,
гораздо раньше появления здесь домашних животных, гораздо раньше
первых государственных организаций, порою раньше даже металличес-
ких орудий, т. е. в каменный период, период племенного быта и неорга-
низованного общежития. Ил, оставляемый водопольем, первым утилизу-
ется земледельцем, и на занесенной разливом плодородной и уже рыхлой
почве бросает дикарь первое семя, из которого вместе с первым колосом
вырастает и зародыш великой нации и высокой культуры. В другом ме-
сте вместо ила первобытный человек утилизует для того же лесные по-
жарища, столь нередкие в сплошных полесьях, некогда покрывавших
всю Европу, Северную Азию, Китай, Индию. Лесное пожарище тоже
представляет почти готовую почву, удобренную пеплом и вековыми от-
ложениями листопада, разрыхленную огнем и тем же пеплом, с влагою,
обеспеченною окружающими лесами и болотами. И сюда бросает ди-
карь зерно, и из этого зерна зарождается длинная культурная история,
вырастает классический мир, развивается современная европейская ци-
вилизация. Очень скоро эти первые земледельцы научаются искусственно
462	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
воспроизводить условия, необходимые для этого первобытного земле-
делия. Жители речных долин создают систему орошения; жители лесов
вырабатывают огневое или лядинное хозяйство9', основанное на искус-
ственном очередном выжигании лесных площадей, предназначенных для
земледелия. Все это увенчивается дополнительным разрыхлением почвы
ручными орудиями: кирками или прямо заостренными дрекольями, —
и первобытная система земледелия готова на долгое время. Ни рабочего
скота, ни даже металлических орудий такое земледелие не требует, но
оно требует уже значительной затраты труда, целесообразно ском-
бинированного и распределенного на целый земледельческий сезон.
Необходимостью целесообразной комбинации рабочей силы земледе-
лие сближается со скотоводством (даже превосходя его); отличается же
оно усиленным трудом, неизвестным скотоводу, и прикреплением к ме-
стности. Оседлость и.регулярный тяжелый труд вносит земледелие в об-
щественную жизнь и на этих двух особенностях строит все первоначаль-
ные отличия земледельческого быта.
Земледелие, особенно первобытное, лишенное сотрудничества ра-
бочего скота, не обладающее ни усовершенствованными орудиями, ни
раз навсегда расчищенною и рыхлою пашнею, не может быть ведено в
одиночку. Широкое сотрудничество необходимо для его успеха при тех
условиях, среди которых оно зачиналось. Одно очищение из-под лесно-
го пожарища и приготовление нивы требует комбинированного тру-
да, не говоря об уборке, молотьбе и т. д. Естественно поэтому, что и зем-
леделие, как и скотоводство, быстро упраздняет слабые супружеские пары
дикого состояния и создает сильные родовые общины. У Н.И. Зибера в
труде его о первобытной экономической культуре можно найти приме-
ры земледельческого сотрудничества целых племен, в других отноше-
ниях еще сохраняющих дезорганизацию дикого состояния10' Случаи
возникновения такого племенного сотрудничества очевидно относятся
к тому же роду явлений, как и встречающиеся случаи соединения пле-
мен для охоты. Такие племена, уже развившие способность комби-
н [ ир]овать свои рабочие силы для охоты или рыбной ловли, могут удоб-
но переходить и к земледелию общинно-племенному. Много ли племен
этим путем преобразовалось в земледельческие общины, определить тем
затруднительнее, что и другой путь, путь родовой организации земле-
дельческого труда, привел в конце концов к той же территориальной
общине, которую застаем у всех земледельческих народов на заре их ис-
торической жизни: у римлян, кельтов, индусов, славян, германцев.
В тех случаях, когда племя не находило в своем звероловном про-
шлом основ для возникновения новой экономической организации зем-
ледельческого труда, эта организация возникла тем же путем, как и орга-
низация скотоводческого труда, т. е. ростом семей, развившихся в роды,
так как только большие семьи были достаточно сильны для борьбы с
Глава IX. Экономическая борьба в догосударственный период	463
природою и для обороны от соседей. Славянские задруги представляют
такой тип родовой земледельческой общины"'. И однако этот родовой
быт не дблжно смешивать с родовым бытом номадов. Тяжелые труды,
которые должны нести все члены родовой общины и вознаграждением
которого служит успех земледелия, создает в понятии членов общины
сознание права на это вознаграждение. Трудовое начало права выступает
тут довольно ярко вместо кровного права кочевого быта. Я не думаю
делать одно начало исключительною принадлежностью скотовода,
а другое — земледельца, но несомненно одно покровительствуется ус-
ловиями пастушеского быта, где родовое наследие (в стадах) есть главная
основа быта, а труд лишь охраняет это наследие (которое само плодится
и множится), тогда как условия земледельческого быта естественно вы-
двигают трудовое право, потому что основою быта и благосостояния яв-
ляется здесь труд, а родовое наследие играет сравнительно второстепен-
ную роль. Натурально, если труд предъявляет все больше и больше прав
на руководящую роль в устроении общественных отношений. Немуд-
рено поэтому, что пристающие к земледельческой общине, хотя бы и
сохранявшей черты родового устройства, посторонние по крови, но рав-
но участвующие в труде члены очень скоро уравниваются в правах сво-
их с прирожденными ее членами.
Я не буду следить здесь за развитием общины земледельческой, за в
высшей степени интересными фазами, которые она переживала и пере-
живает, потому что это очень далеко завлекло бы меня от главного пред-
мета статьи. Иной предмет— богатство как орудие борьбы, и земледель-
ческая община, подобно дикому состоянию, еще не знает такого орудия
(я говорю о первобытных временах, когда рядом с общинами не вырос-
ли другие общественные образования). Земледелие, однако, создает бо-
гатство, допускает его накопление и, следовательно, открывает путь для
того, чтобы и оно выступило орудием борьбы, как ясно мы видели в
быту пастушеском. Только там сама пастушеская община употребила его
как орудие борьбы, а здесь община земледельческая остается чуждою
этому движению, и им пользуются совершенно новые общественные
образования, неизвестные ни дикому состоянию, ни родовому быту па-
стушеских народов, ни общинному быту первоначальных земледельцев.
К ним мы и переходим в следующей главе.
Г лава Х«
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОРУДИЯ
В ИНДИВИДУАЛЬНОЙ БОРЬБЕ
§ 52.	Земледелие по самому существу своему — зандтие, требующее
мира и антагоничное состоянию вечной военной тревоги. Вечная баран-
та, постоянные аламаны не противоречат кочевому пастушескому быту;
такое же состояние для земледельца является смертельным приговором.
Земледелие — труд упорный, правильный, требующий постоянного
внимания и прилежания. Нельзя во время жатвы браться за оружие
для обороны от набега или для удалого предприятия в отместку было-
го нападения. Эту заботу об обороне трудовой нивы и о наказании хищ-
ников земледелец должен волею-неволею с себя снять и переложить на
кого-нибудь другого. В случаях больших опасностей он еще может опол-
чаться и выступать в поле всем народом, всем миром, но постоянно изо
дня в день стеречь и сражаться значило бы отказаться от труда. Он не
отказывается от труда, но берет на себя содержание военных специа-
листов, которые бы охраняли его в обыкновенное время, устраняли бы
междуплеменную и междуродовую смуту, мелкие междоусобия и набе-
ги — словом, умиротворяли бы страну, без чего земледелие не может
преуспевать. Мы знаем, что именно так поступили основатели русско-
го государства, земледельческие племена ильменских и кривских славян1'
«Род встал на род», — характеризует летописец то состояние, которое
призваны были устранить князья с их военною дружиною. «Земля наша
велика и обильна», — рассуждали сами новгородцы, а порядка в ней, т. е.
мира, нет, что необходимее всего земледельцу, и вот естественный вы-
вод: «Придите княжить и володеть нами», т. е. мы будем вам платить
дань, а вы водворите мир и обороняйте от набегов соседей2’. Легенда ли
это летописное сказание или исторический факт, для нас это неважно,
потому что оно несомненно есть отражение взглядов и желаний земле-
дельческого свободного народа, каким тогда были все восточные славяне.
Глава X. Экономические орудия в индивидуальной борьбе	465
Здесь так, в другом месте иначе, но всюду земледельческие народы при-
шли к выделению военного сословия, которому вместе с тем были пре-
доставлены и некоторые атрибуты управления, необходимые для мис-
сии умиротворения и обороны, ради которой они и были созданы. Так
произошло первое крупное общественное дифференцование, и вместе с
тем возникло государство, задача которого установление внутреннего
мира, охранение установившихся прав, оборона от неприятеля. Так как
вторая задача при почти недифференцованном состоянии сводилась
почти целиком на первую, то естественно, что земледельческий народ ее
передал в руки того же военного сословия.
Это первое дифференцование, создавшее политическую власть и пред-
решившее все остальные, очень скоро и из богатства сделало новое ору-
дие борьбы. Дань собственного земледельческого населения военное со-
словие дополняло грабежем соседей во время войны и набегов. Эти же
войны создали и институт рабства. Воины брали в плен неприятелей и,
приведя домой, обращали их на земледельческие работы. Рядом с земле-
делием свободным возникло земледелие невольничье. Институт клиен-
тов тоже развивался, потому что все бездомное, скитальческое население
охотно шло на службу славных воинов, воевало вместе с ними, а в мирное
время трудилось, образовывало зависимое вассальное состояние. Таким
образом, сила и богатство господствующего военного сословия росли и
развивались, и, конечно, было немало причин для столкновения его с зем-
ледельческою массою. Эта масса нуждалась в земле, в водах, в угодьях, но
и вассалы военного сословия тоже нуждались в том же. Столкновения эти
двояко вели к подавлению земледельческой массы. Если она пробовала
бороться силою, то, усмиренная силою же, она прямо попадала в рабство.
Если же она не решалась бороться, то добровольно переходила в вассаль-
ное состояние, чтобы иметь могущественную защиту. Вспомним процесс
перехода аллодиальной собственности в феодальную в начале средних
веков3'. Вспомним переходы в XVI—XVII вв. наших черносошных, т. е.
свободных, крестьян на боярские и монастырские земли'1’ или многочис-
ленные добровольные перечисления реестровых казаков в посполитые в
XVIII в. в Малороссии5' Таков этот процесс. Вообще можно сказать, что
рабский труд и свободный рядом существовать не могут, и одна форма
Должна очистить место другой. Так развилась и распространилась раб-
ская организация труда, заменившая собою общинно-родовую организа-
цию догосударственного периода. Все древние земледельческие государ-
ства развили рабство земледельческих классов, и древний мир пал, не раз-
решив рабского вопроса. <Вся> Новая Европа как страна земледельческая
тоже прошла этот печальный фазис <всеобщего> рабства земледельца.
Оно естественно выросло из дифференцования общества, которое стало
необходимостью после того, как земледелие потребовало внутреннего уми-
ротворения и внешней безопасности без призыва к оружию всех граждан.
466	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Вообще с тех пор, как труд стал основою экономического быта (а это
случилось лишь после возникновения земледелия), разделение труда как
его выгоднейшая форма немедленно проявило свое влияние. Диффе-
ренцование стало законом общественной жизни. Ремесла, необходимые
для успехов земледелия так же, как и для военного искусства, выдели-
лись вслед за военною обороною. Разделение труда вызвало потребность
в обмене, и обмен тоже специализовался в особом классе. Ремесло и тор-
говля распадались дальше на специальности; само господствующее со-
словие — на военное, гражданское, духовное, на иерархию властей и со-
словий. Оставляя в стороне влияние на экономические стороны этого
процесса, мы отметим лишь то обстоятельство, что одною из целей ин-
ститутов рабства и колоната6' было богатство и что само богатство доз-
воляло дальнейшее развитие этих институтов. Скупка рабов, кабаление
свободного населения, добровольное подданство аристократам — все
это вызывалось силою богатства. Созданное рабскою организациею труда
богатство служило ей опорою и поддержкою и в этом смысле являлось
могучим орудием борьбы, хотя на этой стадии его значение и влияние
еще нераздельно связано с влиянием и значением политической власти.
Рабовладение является одновременно и богатством, и властью, и эконо-
мическим явлением, и политическим институтом. Поэтому и в обще-
ственной борьбе того времени невозможно отделить экономическую от
политической, и сказывается она в формах скорее политических: бун-
тах, междоусобиях, казнях, экзекуциях. Только свободные земледельцы,
предоставленные сами себе, ведут борьбу экономическую, но не выдер-
живая конкуренции рабского труда, не находя защиты и безопасности в
смутное время, когда без сильного патрона нет ни защиты, ни безопас-
ности, быстро очищают поле истории, немногие пробиваясь в ряды ра-
бовладельцев, большинство опускаясь в ряды несвободного населения.
Таково состояние общества при рабской организации труда. Дальней-
шее самостоятельное развитие этого строя мы уже знаем: деморализа-
ция и деградация активности как у рабовладельцев, вырождающихся
от праздности и ничем не сдерживаемой разнузданности, так и у ра-
бов, деградирующих под влиянием несвободного труда, совершенного
отсутствия самодеятельности, деморализующего бесправия. Падение го-
сударства, упрочившего рабство и не умеющего освободиться от него,
является предрешенным. Так пали все государства древнего мира, но не
так пошла история Новой Европы.
§ 53.	Мы видели выше, как рабская организация труда становится в
разрез и противоречие с прежнею общинно-родовою его организацией
и постепенно ее заменяет, разлагая и свободные земледельческие насе-
ления на рабовладельцев и рабов. Но тот же процесс дифференцова-
ния, который привел к этому состоянию всеобщего порабощения,
выделяет, как мы видели, не только господствующие сословия: жреческое
Глава X. Экономические орудия в индивидуальной борьбе	467
и военное, развивающие вслед за тем рабовладение, но и другие сосло-
вия, основанные на разделении труда и продолжающие трудиться, како-
вы ремесленники и купцы. Эти свободные сословия, и вместе с тем не
рабовладельческие, являются главным и самым существенным диссонан-
сом в рабском строе. На них же падает и вся тяжесть борьбы с этим стро-
ем. Города, столь же чуждые рабскому селу, как и рабовладельческому
замку, явились в Новой Европе главною силою, поборовшею рабовла-
дельческие сословия и тем самым отменившею и само рабство. Такие же
силы возникали и в древнем мире; но там условия международной борь-
бы, дававшей торжество культурным преимуществам (благодаря куль-
турному неравенству сторон), вели к тому, что исторический подбор не
покровительствовал этим антиневольничьим силам, тогда как в Новой
Европе он взял их под свое покровительство. Известна роль городов в
общественной борьбе второй половины средних веков, и известно так-
же, насколько общества, в которых города приобрели некоторый успех
(Англия, Франция, Нидерланды, Северная Италия), оказались активнее,
самодеятельнее, свободнее обществ, в которых, как в Испании, Средней
и Южной Италии, большей части Германии, Польше, Московской Рос-
сии, города были подавлены. При относительном равенстве культурных
орудий, которыми эти европейские общества вели взаимную борьбу,
победа должна была остаться за теми, которые более успели в активнос-
ти и солидарности, что мы и видим в действительности. Благодаря это-
му, Новая Европа могла освободиться от рабства, тогда как древний мир
своею погибелью обязан невозможности высвободиться из-под его де-
морализующего и деградирующего гнета.
Городские сословия вынесли на своих плечах эту первую крупную
победу активности над культурностью, это первое доказательство, что
органическое развитие не есть и не должно быть историческим законом.
Тяжела была борьба, она требовала напряжения всех сил, самого целесо-
образного их применения. Борьба была сословная, победа должна была
дать преимущества экономические и политические торжествующим со-
словиям. Рабовладение, его укрепление и расширение являлись плодом
победы феодальных сословий; профессиональные монополии служили
вознаграждением при победе сословий городских. Купеческие гильдии
и ремесленные цехи были необходимою организацией для борьбы; при-
вилегии, устанавливавшие в их пользу монопольные права, являлись
естественною наградою и плодами борьбы и победы. Таким образом,
монополия была противупоставлена рабовладению. Но что такое сама
монополия? Не является ли она, подобно рабовладению, орудием полу-
политическим, полуэкономическим, доставляющим ее владельцу (мо-
нополисту) богатства, несоответственные его труду, т. е. богатства, со-
зданные трудом других, немонополизованных работников? Несомнен-
но, таково общее экономическое значение монополии, и несомненно,
468	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
она явилась поэтому могучим политическим и экономическим орудием
борьбы, но несомненно также, что, сравнительно с рабовладением, она
является <в высшей степени> смягченною и <гораздо> менее суровою
формою. Не говоря даже о том, что она в меньшей степени узурпирует
плоды чужого труда, чем рабовладение, монополия не налагает уз на дру-
гие стороны жизни и деятельности населения, лишенного монополии,
или, вернее, не всегда и не при всяких обстоятельствах это делает, а если
и допускает такие узы (напр[имер], лендлордизм7', эта самая суровая фор-
ма монополии), то все же в меньшем размере и степени. Монополия была,
однако, орудием борьбы против рабовладения; она давала богатство гиль-
диям и цехам, она оплачивала эти организации, она направляла их усилия
против феодалов. Это ее историческая заслуга, но она собою заменила ра-
бовладение, в себе возродила, хотя и в смягченной форме, неправедный
режим господства над чужим трудом, и в этом ее исторический пассив.
Она действительно заменила собою рабовладение, потому что в истори-
ческой преемственности экономических явлений действительно рабство
сменилось латифундиями8' и лендлордизмом (монопольным землевладе-
нием), феодальные поборы — <государственными> откупами9' и т. д. Мо-
нополия воцарилась вместо рабовладения и стала исторически второю
формою экономической борьбы государственного периода всемирной
истории. Если только в недавнее время исчезли последние остатки раб-
ской организации труда в цивилизованных странах Европы и Америки
(в Бразилии, Кубе, Пуэрто-Рико они даже не совсем еще исчезли и нахо-
дятся в состоянии медленного и постепенного упразднения)1"', то тем
менее вправе мы ожидать совершенного упразднения монопольной орга-
низации, заменившей собою рабскую. Монопольное землевладение, на-
пример], существует и даже преобладает еще во многих странах. Про-
фессиональные монополии (гильдейские и цеховые) отменены полнее,
но и то не вполне. Откупные финансовые монополии хотя и перестали
быть общим явлением, как прежде, но встречаются там и сям, порою воз-
рождаются то здесь, то в ином месте"' Явились новые формы монопо-
лии, как, напр[имер], частные железные дороги, частные телеграфы, во-
допроводы, газопроводы и т. д. Монополия, таким образом, еще далеко
не умершее явление общественной жизни, что не мешает, однако, считать
монопольный период экономической истории нашей цивилизации уже
свершившим свой цикл, отошедшим в прошедшее. Монополии еще су-
ществуют, порою могущественно влияют на экономическую жизнь той
или другой страны, но влияния эти лишь пертурбационные, нарушаю-
щие правильность главного течения, которое направляется совершенно
иными факторами. Монополия уже очистила место капитализму.
§ 54.	Монополия выросла, как мы видели, из сословной организации
и сословной борьбы. Когда, однако, при ее помощи удалось поразить ра-
бовладение и политическое сословное господство, тогда сословность
Глава X. Экономические орудия в индивидуальной борьбе	469
стала быстро исчезать из европейских обществ, сословная борьба отхо-
дила на второй план (уступая место борьбе общественных классов, не
замкнувшихся в сословную организацию), а с тем вместе и сословная
монополия стала терять почву и опору. Монополия, имеющая не только
сословный характер, но и личный (стало быть, влияющая на формиро-
вание незамкнутых классов), как, напр[имер], земельная монополия или
железнодорожная, должна была натурально сохраниться дольше, тем
более, что такая монополия не находится в слишком резком противоре-
чии с новым экономическим режимом, опирающимся на разобщение
факторов производства. Монопольное землевладение, в сущности, осу-
ществляет одну из задач этого нового режима, выделяя землю как один
из элементов производства в руки отдельного класса. Новому режиму
противоречит лишь замкнутость земельной монополии, отсутствие сво-
бодной торговли землею, свободного ее обращения на рынке. К этому и
пришло землевладение в большей части Европы, и к этому стремилась
так называемая либеральная экономическая школа повсюду12’. Мобили-
зация поземельной собственности — ее идеал, но мобилизация, отме-
няя замкнутость земельной монополии, лишая ее сословного характера
и приравнивая землю в качестве товара ко всякой другой ценности, об-
ращающейся на рынках, вовсе не в силах дать землю в руки тех, кто ее
обрабатывает, да она и не стремится к этому. Отменяя сословную и даже
личную монополию, эта мобилизация нимало не восстает против разоб-
щения земли как фактора производства от прочих факторов производ-
ства — капитала и труда. Более внимательный анализ показывает даже,
что совершенная мобилизация поземельной собственности, совершен-
ный отказ государства от исконного своего права регулировать характер
землевладения влечет, скорее всего, к обезземеливанию масс, к разобще-
нию факторов производства.
Монополия выделила землю и тем положила основание разобще-
нию факторов производства. Монополия же профессиональная (гиль-
дейская и цеховая) и финансовая (откупа и пр.) содействовала скопле-
нию движимых богатств в руках монополистов, положила основание
обособлению другого фактора, капитала, тоже ставшего достоянием
особого класса. Таким образом, предыдущие периоды рабской и моно-
польной организации труда создали основу для разобщения факторов
производства и оставили массу населения, лишенною и земли, и капита-
ла, обладательницею единственно рабочей силы. Этот процесс успел со-
вершить свое полное развитие лишь в самых передовых странах нашей
цивилизации и уже начинает встречать и там противодействие со сто-
роны новых явлений экономической жизни, о которых слова два ска-
жем ниже. В большинстве же европейских стран процесс этот еще дале-
ко не достиг полного развития да мог бы и не достигнуть, чтб особенно
следует сказать о России..
470	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Разобщение факторов производства тем сближается с монопольным
строем, что, подобно ему, служит способом скоплять богатство в немно-
гих сравнительно руках. Отличается же этот строй тем, что еще более
монопольный режим освободился из-под зависимости режима полити-
ческого. Рабовладение было институтом и экономическим, и политичес-
ким, выражаясь единовременно и в форме власти, и в форме богатства
(невольник был подданным господина и его достоянием, ценностью),
опиралось на силу политическую и экономическую и создавало плоды
политические и экономические прямо и косвенно. Монополия тоже ис-
ходила из политической организации, была политическим институтом,
но в жизни она прямо выражалась лишь экономически, была богатством
(вернее, <даже> источником богатства), но не властью и приносила пло-
ды экономические прямо и косвенно, а политические лишь косвенно,
чрез экономические. Разобщение факторов производства (капитализм)
делает в этом направлении еще шаг. Конечно, как всякое общественное
явление (но не более того), оно находится в зависимости от полити-
ческого состояния страны и как всякое же явление имеет косвенное вли-
яние на это политическое состояние, но это и все его отношение к по-
литике. Само по себе оно является институтом чисто экономическим,
выражается лишь в богатстве, а не власти (непосредственно, конечно),
приносит прямые плоды, тоже только экономические. На этой стадии
экономические орудия борьбы уже вполне дифференцовались от поли-
тических, и капитал как такое орудие представляется явлением чисто
экономическим. Он богатство; он служит орудием для его сосредоточе-
ния и распределения; он является силою, экономически дифференцую-
щею общество. В настоящем фазисе экономической истории капитал
есть главное экономическое орудие индивидуальной борьбы (мы уви-
дим ниже, что то же значение он приобретает и в международной
борьбе). Выделение капитала в качестве такой первенствующей эко-
номической силы (где прежде служило землевладение, монополия, ра-
бовладение, смотря по фазису экономического развития) и представ-
ляет новый признак новейшего экономического строя.
Прежнее богатство времен общинно-родовой, рабской или моно-
польной организации труда состояло в накоплении предметов потреб-
ления, продуктов производства. Для того чтобы присвоить эти продук-
ты труда, господствующие классы и должны были прибегать к прямым
политическим мерам, употреблять власть и принуждение. Отсюда раб-
ство, колонат, феодальные земельные права, привилегии и монополии.
Так было прежде; отныне же богатство заключается уже не столько в
накоплении продуктов труда, сколько в сосредоточении орудий труда.
Такое богатство не нуждается более в соединении с политическою влас-
тью для того, чтобы получить продукты производства в свое распоря-
жение; оно их получает в обмен за пользование орудиями, которых не
Глава X. Экономические орудия в индивидуальной борьбе	471
имеет труд (разобщение факторов). Таковы этапы, чрез которые эконо-
мическая жизнь доходит до господства капитала.
Естественное развитие такого строя, предоставленного самому себе,
имеет громадный и теоретический, и практический интерес. История еще
не дала примеров такого развития до конца, и об его направлении и
исходе можно лишь строить гипотезы, основанные на теоретических
соображениях. Наиболее известно теоретическое построение, которое
видело в капитале с его крупным производством и сосредоточением
капитала и труда в больших предприятиях лишь естественную стадию
от индивидуализма к кооперации13' Капитал, лишая работника само-
стоятельного труда и сгоняя его на фабрику, обобществляет труд, при-
учает его к дисциплине коллективной работы, вырабатывает для того
формы. В этой проблеме обобществления и дисциплинирования ин-
дивидуального труда видела эта доктрина миссию капитала. Отвлекая
экономические явления от всякого соотношения с другими, а рабочую
силу от ее живых носителей, членов рабочего сословия, нельзя не при-
знать логичности этого построения, но дело в том, что такое отвлечение
само по себе правильно лишь как приступ к исследованию, как попыт-
ка предварительного логического изолирования предмета наблюдения
для лучшего ознакомления с его специфическими сторонами, но затем
построение должно принять во внимание и другие явления и влияния,
могущие совершенно извратить и исказить влияние тех специфичес-
ких сторон. А этого-то и недоделывает интересующее нас построение.
Строго говоря, и рабство обобществляет труд и дисциплинирует рабо-
чую силу, но кто же скажет, что оно подготовляет общественную орга-
низацию труда? Оно ее повсюду разлагало... И это совершенно есте-
ственно. Для общинной организации труда необходима и солидарность,
и самодеятельность, способность самостоятельно согласовать свои дей-
ствия с действиями целого. Рабство, деморализующее бесправием и ли-
шающее рабочего самостоятельности, лишает его именно тех способ-
ностей, которые необходимы для общинного труда, хотя оно внешним
образом обобществляет и дисциплинирует... Таким же внешним обоб-
ществлением и несамодеятельною дисциплиною отличается и капита-
лизм. Эта организация труда не требует солидарности рабочих и лишает
их самодеятельности, а широкое разделение труда открывает и другие
ворота для деградации, чрез дифференцование, чему не поможет ника-
кое обобществление труда. Если от капитала и ведет путь к дальнейшему
общественному прогрессу, то не чрез его прямые плоды, а как и от раб-
ства, вопреки этим прямым плодам.
Опасности господства капитала, не знающего ни узды, ни препоны,
начинают все яснее и шире сознаваться в современных обществах. Так
называемый государственный социализм является выражением такого
сознания в правящих классах14'; рабочее движение — в массах. Можно
472	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
спорить о целесообразности и рациональности того и другого, но глав-
ное в этих явлениях то, что сила, стремящаяся отменить и эту новую
форму культурной интеграции, постепенно складывается и растет, и, ко-
нечно, найдет рациональный исход, как нашла и из рабского, и из моно-
польного строя. Факты эти особенное значение имеют для экономически
отсталых стран, которые, как Россия, еще лишь вступили на путь разви-
тия капитализма и в главных чертах своего экономического строя при-
надлежат еще предыдущим фазисам: общинно-родовому (пережившему
рабство) и монопольному.
Такова историческая схема экономической борьбы внутри обществ.
В догосударственный период вырабатывается как особое явление богат-
ство, зарождаясь и в пастушеском, и в земледельческом быту; в период
государственный экономическая борьба переживает три главных пери-
ода, когда главным орудием борьбы служили поочередно рабовладение,
монополия, разобщение факторов производства. Падение рабовладения
было устранением прочно сложившейся и в высшей степени опасной
культурной интеграции, склонявшей общество к деморализации и по-
тере активности; замена рабства монополией была возрождением той
же культурной интеграции, но в смягченной форме и с некоторым раз-
общением интеграции экономической от политической. Замена моно-
польного строя господством капитала является дальнейшим успехом в
этом направлении, дальнейшим смягчением формы экономического гос-
подства, дальнейшим разобщением экономического господства от по-
литического. Должны ли мы ныне, стоя у начала падения и этой формы,
ожидать появления новой формы экономического господства, еще бо-
лее мягкого, еще менее связанного с политическим институтом страны?
Или история уже исчерпала чашу испытаний человечества, и экономи-
ческое господство уже видит свой предел? Для ответа на эти вопросы
современная жизнь дает еще недостаточно материала, капитал еще в зе-
ните своего господства, характер и формы его наследника еще, хотя бы
смутно не обрисовались на фоне истории.
Обозрев, таким образом, главные фазисы, чрез которые прошла ин-
дивидуальная экономическая борьба, мы теперь <снова> обратимся к
экономической борьбе международной, <главной теме нашей статьи.>
JI-
и
•IJ
,Г'
!
>!
Глава XI.
< ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОРУДИЯ
3 В МЕЖДУНАРОДНОЙ БОРЬБЕ
* (Историческое обозрение)
г	
§ 55.	В §§ 49-51 мы сделали беглое обозрение экономических орудий
борьбы в догосударственный, доисторический период <жизни челове-
чества>. В диком состоянии богатство, т. е. накопление предметов ма-
териальной или экономической культуры, еще почти отсутствует. Нет
богатства, не может оно быть и орудием борьбы. Богатство как опре-
делившееся общественное явление появляется впервые на следующих
стадиях общественного развития; оно уже начинает накопляться и в пас-
тушеском родовом быту, и в земледельческом общинно-родовом и об-
щинно-племенном (позднее [в] общинно-территориальном, возникшем
из развития того и другого). Мы проследили в общих чертах развитие
этого нового явления в обоих случаях и при этом обозрели его значение
в борьбе как индивидуальной, так и общественной, междуродовой и меж-
дуобщинной. Значение индивидуальной борьбы в этом фазисе совер-
шенно минимальное ввиду общего владения территорией и орудиями
производства, ввиду общественной организации труда. Большее значе-
ние имеет оно в коллективной борьбе, даруя численный перевес более
богатому роду, более богатой общине и вызывая первые дифференцо-
вания внутри общины. Ознакомившись, таким образом, с экономичес-
кою стороною междуобщественной борьбы в доисторический период,
мы можем теперь прямо приступить к ее развитию и ходу в эпоху исто-
рическую, в период государственный.
Исходя из общих законов исторического развития, как оно уже нами
выяснено в предшествующих главах, мы должны ожидать, что вначале
и международная экономическая борьба должна сливаться с политичес-
кою и лишь постепенно выделяться в особое независимое явление. Так
мы и видим в действительности. Самый древний период экономических
международных отношений может быть назван Завоевательным и>
474	Социологические этюды. Том И. Этюд третий
хищническим. Нации нападали на нации с прямою целью грабежа. Галлы
Бренна ни для чего иного приходили под стены Рима, как ради стяжания1’;
через тысячелетие для того же обрели ту же дорогу остготы Алариха2' и
гунны Аттилы5' Морские походы вандалов по берегам Средиземного
моря4’, норманнов — по всему европейскому побережью5’, русских кня-
зей древнейшего периода на Византию6', наконец, набеги запорожских
и донских казаков на Черном море7’ — все это явления этого рода, зане-
сенные в европейские хроники. Азиатские летописи много ими богаче и
обильнее. Добыча, т. е. экономическая выгода, всюду здесь служит при-
чиною нападения. Это борьба столько же экономическая, сколько поли-
тическая, но плодами ее является лишь временное перераспределение
богатства, не имеющее постоянного и упрочившегося характера. Здесь
еще нет экономического господства одной нации над другою. С того мо-
мента, когда культурна» нация, служащая предметом нападения, убеж-
дается в невозможности раз навсегда избавиться от хищников, она вхо-
дит в соглашение о постоянной дани взамен периодических грабежей.
Отношения таким образом упрочиваются, и возникает экономическое
международное господство. Это не то завоевание, которое влечет обра-
зование сложного общества, превращая покоренную нацию в личных
рабов и личных вассалов покорителей, водворяющихся в завоеванной
территории или переводящих порабощенное население к себе в неволю.
Подобные завоевания завершают собою международную борьбу и от-
крывают внутреннюю. Мы же имеем теперь дело с тою формою завое-
вания, когда население остается на своих местах; ни победители не все-
ляются в побежденную страну, ни покоренные не выселяются оттуда;
правящие классы побежденной страны остаются на своих местах, ее
жизнь продолжает свое самостоятельное течение. Только устанавлива-
ются между двумя странами отношения, обязывающие одну из них в ее
целом подчиниться другой. Подчинение это обыкновенно выражается
и в политических, и в экономических терминах. Поставка военных кон-
тингентов, различные формы вассальной зависимости, права инвести-
туры8’ и утверждение правителей покоренной страны правителями по-
бедителей — таковы различные формы политического подчинения. Дань
является экономическою стороною этого подчинения.
В истории это очень распространенная форма международных от-
ношений. Завоевания, которыми наполнена история Египта, Вавилона,
Ассирии, отчасти древней Персии, большею частью принадлежат к это-
му типу. Того же рода было покорение России монголами. Позднее в
таком чистом виде эта форма постепенно вытесняется как слишком
шаткая. Господство, оставляющее покоренной стране политическую орга-
низацию, есть очень непрочное господство (я не говорю, конечно, о слу-
чаях федеративных отношений, которые нельзя и назвать господством)
и является в минуту тяжелых испытаний источником слабости. Мяте-
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе	475
жи охватывают покоренные страны, и борьба с внешним врагом ослож-
няется борьбою с вассалами. В новейшей истории лучшею иллюстра-
цией) этого положения вещей явились отношения между Турцией и ее
вассалами на Дунае9'. До сих пор еще не было ни одной войны, где бы
эти подданные султана не присоединялись к его врагам. Кроме Турции,
современная история может цитировать лишь один довольно значи-
тельный и вполне установившийся пример подобных же отношений,
именно: отношения между Англией и вассальными государствами Ин-
достана10' Нечто в этом же роде начинает устанавливаться в отноше-
ниях России к Бухарин и Хиве"', Франции — к Аннаму12', Англии —
к Афганистану13' Во всех этих случаях, однако, перевес культурности
слишком велик, чтобы можно было ожидать особых неудобств для сю-
зеренной власти. Как бы то ни было, но вообще эта форма господства
нации над нацией теперь встречается редко и уже давно начала сменять-
ся другими формами.
Мятежи покоренных стран, находившие себе опору в политической
организации, ими сохраненной, очень скоро повели к тому, что вместо
независимой политической организации покорители стали давать по-
коренным собственную. Уже ассирийские цари, вообще державшиеся
обыкновения оставлять покоренным странам их собственную полити-
ческую организацию, были вынуждаемы иногда постоянными мятежа-
ми упразднять такую политическую автономию и вводить в стране соб-
ственное верховное управление. Система эта, бывшая исключением при
ассирийских и вавилонских властителях Востока, стала преобладающею
при иранских царях. Персы восстановили политическую автономию
Иудеи, сохранили ее за Финикией и многими другими мелкими страна-
ми, но упразднили в Вавилоне, Ассирии, Египте, Мидии и вообще всю-
ду, даже рядом с туземными царями, назначали сатрапов14'. И эту форму
политического господства не должно смешивать с завоеваниями, веду-
щими к образованию сложных обществ. Египет, Финикия, Иудея, Вавилон
продолжали жить своею особою культурною и национальною жизнью,
совершенно отдельною и независимою от жизни Ирана. Лишь их под-
чинение усилилось, но подчинение все-таки не египтянина или пунийца15’
персу, а Египта и Финикии — Ирану. Эта более суровая, нежели прежняя
ассирийская, форма политического господства явилась и более тяже-
лою экономическою формою. Не только дани усилились и умножились,
но к ним прибавилось еще содержание пришлой оравы чуждых управи-
телей, их своевольное хищничество и пр.
Эта форма экономического господства чрезвычайно живуча, и досе-
ле мы имеем много ее примеров. Не говоря о господстве турок, персов,
или китайцев, приходится цитировать господство английское в Индии,
Бирме, Гвинее, Вест-Индии16’; французское — в Кохинхине, Тонкине,
Сенегамбии, Таити17'; голландское— на Яве и вообще Зондских и Молук-
476	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
ских островах, в Вест-Индии”'; испанское— на Филиппинах19'; русское—
в Средней Азии20', австрийское— в Боснии и Герцеговине21' и т. д., и т. д.
Европа постепенно подчиняет на этих началах Азию и Африку, расши-
ряя свое политическое и экономическое господство. Нельзя не причис-
лить к такого же рода владычеству и английское господство в Ирлан-
дии22’, германское — в Эльзасе23' и пр. В наше время дифференцования
экономических и политических явлений такое господство бывает порою
в экономическом отношении прямо невыгодно покорителям, но такова
сила традиции, что сами убытки не мешают добиваться завоеваний.
Впрочем, внеевропейские завоевания европейских наций большею час-
тью имеют по-прежнему немаловажное экономическое значение.
§ 56.	Рассмотренные нами формы экономического господства, заклю-
чающиеся в порабощении одной нации другою, строго соответствуют
первоначальным формам экономического господства в сфере индиви-
дуальных отношений, рассмотренных нами в предшествующей главе.
Личному рабству как первому фазису индивидуальной экономической
борьбы соответствует национальное порабощение, являющееся первым
фазисом международной экономической борьбы. И там, и тут экономи-
ческое господство (т. е. присвоение продуктов чужого труда) не может
еще опереться на одни лишь экономические средства, а требует полити-
ческих мероприятий, прямого и открытого принуждения физическою
силою. Постепенно эти методы экономической борьбы сменяются дру-
гими и в международных отношениях, как и в индивидуальных. Теоре-
тически мы можем предвидеть, что второю такою формою должна быть
международная монополия. И действительно, как в сфере индивидуальной
экономической борьбы монополии торговых гильдий первые противу-
стали рабовладению, так и в сфере отношений международных торговые
монополии целых коммерчерских наций и федераций первые явились
конкурентами голому насилию, практиковавшемуся при простом завое-
вании. Древнейшею такою нацией монополисткой являются финикия-
не, монополизовавшие в свою пользу всю внешнюю морскую торговлю
той эпохи и охранявшие эту монополию оружием. Эти купцы, безро-
потно покорявшиеся сменяющимся властелинам Востока и очень редко
прибегавшие к оружию для защиты национальной независимости, вели
упорные и разорительные войны за сохранение своих торговых моно-
полий. Греки, а позднее на некоторое время и этруски24’, явились такими
претендентами на те же торговые монополии. Политика этих новых
монополистов сначала, в сущности, ничем не отличалась от пунийской,
также не брезгавшей пиратством, также прибегавшей к простому воен-
ному насилию над дезорганизованными дикарями, населявшими запад-
ные и северные страны. Однако все-таки главною силою для обогаще-
ния финикиян, греков или этрусков служило не это прямое насилие (как
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе	477
у ассириян или персов), а торговая монополия. Насилие служило лишь
опорою монополии. Громадные экономические успехи, принесшие вме-
сте с тем и грандиозные политические плоды, выпавшие на долю таких
торговых общин, как Тир, Сиракузы, Массалия25', Кирена, но особенно
как Карфаген и Афины, показывают, что и древний мир знал довольно
далеко зашедшую уже эволюцию смены рабской международно-эконо-
мической организации монопольною. Но Тир был раздавлен Вавило-
ном26", Афины — Спартою и Македонией27", Карфаген —• Римом2"", и мо-
нопольный строй пал перед рабским. Древнему миру не суждено было
выйти из периода рабства международного, как из рабства индивиду-
ального. Всемирные монархии были законом древней истории. Выше,
в 8-й главе, я слегка коснулся причины такого состояния древнего мира.
Поэтому-то в древней истории мы видим развитие монопольного строя,
но не видим, как он сменяет собою строй рабский. В индивидуальных
так же, как и в международных отношениях, эту смену мы можем на-
блюдать только в Новой Европе.
Подобно пунийским и эллинским торговым общинам древнего мира,
во второй половине средних веков и по северным, и по южным берегам
Европы начинают развиваться совершенно такие же торговые городские
общины, стремящиеся монополизовать всю внешнюю морскую торгов-
лю. На северных побережьях, по морям Немецкому29" и Балтийскому
развивается торговая монополия Ганзы, охватившая приморские общи-
ны Нидерландов, Германии и России. Этот могущественный союз мо-
нополизовал в свою пользу всю морскую торговлю по упомянутым мо-
рям и океаническому побережью. В Средиземном и Черном морях еще
раньше ганзейского союза развились верхнеитальянские торговые об-
щины —• Венеция, Генуя, Пиза, Флоренция, особенно первые две. Вся
средиземноморская и черноморская торговля, все посредничество с Во-
стоком попало в их руки, и эти торговые республики, повторяя историю
пунийцев и греков, некогда подвизавшихся на тех же берегах, вели кро-
вопролитные и жестокие войны за монополию. Ожесточенная борьба
между генуэзцами и венецианцами30", пизанцами и флорентийцами толь-
ко прикрывалась знаменами гиббелинов и гвельфов31", под которыми эти
купцы багрили кровью старокультурные волны средиземного бассейна.
Подобно пунийцам, грекам и этрускам, венецианцы и генуэзцы были в
то же время пиратами и разбойниками, грабившими слабые и беззащит-
ные побережья, но, подобно своим древним предшественникам, они на-
ходили главную силу, доставлявшую им богатство, а чрез него и полити-
ческое могущество, в торговой монополии.
Могущественные ганзейские и верхнеитальянские городские общи-
ны были первыми независимыми политическими организациями сво-
бодного типа, много посодействовавшими общей борьбе городских
сословий с феодальными, о которой мы упомянули в прошлой главе и
478	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
которая имела такое важное значение в смене сословного рабства сослов-
ными монополиями. Сменить же рабство международное международ-
ною монополией выпало, однако, на долю не этих первых в Новой Ев-
ропе международно-монопольных организаций. Как не гильдии и цехи,
а лендлордизм, откупы, банковые и акционерные привилегии сменили
собою рабовладение, с которым впервые вступили в борьбу гильдии и
цехи, так и в международных отношениях не торговые общины Ганзы и
Верхней Италии наследовали своими монополиями завоевательной по-
литике феодальной эпохи. Монополии эти как исключительно торго-
вые, не опирающиеся на национальную промышленность, оказались для
этой роли недостаточными. Ганзейцев и итальянцев сменили монопо-
листки-нации, а не монополистки-общины. Общеизвестен тот процесс,
благодаря которому в течение XVI века монополия торговли с Востоком
и Западом перешла в руки Португалии и Испании. Открытие морского
пути в Индию португальцами, открытие Америки испанцами дало, как
известно, толчок этому движению и впервые в истории представило
пример целых могущественных наций, захвативших в свои руки торго-
вую монополию32'. С тех пор и до половины XIX века главною основою
международных экономических отношений явилась монополия; даже
непосредственное политическое господство собирало экономические
жатвы не столько прямыми данями и обложениями, сколько разного рода
монополиями, укрепляемыми политическим владычеством. Междуна-
родное экономическое господство получило отныне и на четыре века
главное орудие в международной монополии. Лишь в последние деся-
тилетия это орудие оказывается притупившимся и очевидно приходя-
щим в негодность при состязании с новым усовершествованным эконо-
мическим оружием. Об этом, однако, ниже, а теперь нам предстоить еще
сделать общее беглое обозрение разных фазисов, чрез которые прошел
монопольный режим в международных экономических отношениях.
§ 57.	Первый период этих национальных монополий еще очень мало
дифференцован от национальных порабощений. Его можно назвать
испано-португальским, и он характеризуется стремлением захватить и
монополизовать в свою пользу преимущественно сношения с теми стра-
нами, которые богаты драгоценными металлами. Если нельзя даром гра-
бить, то хоть дешево приобрести золото и серебро и побольше навезти
этих металлов домой, в родные горы и плоскогория Пиринейского по-
луострова — такова была несложная монопольная политика Португа-
лии и особенно Испании. Громадное морское могущество, необъятные
колониальные приобретения — все служило целям этой монопольной
системы, и она торжествовала, как никогда в другое время никакая мо-
нопольная система. Быть может, этот-то невозбранный двухвековой успех,
дозволивший беспрепятственно свершиться полному циклу эволюции,
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе	479
и был причиною не только внешнего, но и внутреннего краха системы.
Португалия и Испания, раззоряя колонии и страны Востока, с которыми
монополизовали торговлю, сами впали в бедность, еще сугубую, еще
более безысходную. Получая массы драгоценных металлов, испанцы ста-
ли покупать все необходимое у иностранцев, за произведения которых
золото уплывало за границу. Из Америки, Африки, Индии текло золото в
Испанию и Португалию, но эти страны были лишь передаточною стан-
циею, и золото текло дальше в страны, умевшие работать и производить.
Национальная промышленность падала, и только доходы монополии да-
вали испанцам возможность поддерживать блеск и могущество. Когда же
эти монополии, наконец, были отняты, приток чужого золота прекра-
тился, платить за иностранный труд стало нечем, а национальный труд,
подавленный и загнанный, остался на стадии грубых первобытных про-
цессов, тогда обнаружилось все ужасное обеднение, принесенное испанцам
и португальцам их двухсотлетнею неоспоримою морскою и колониаль-
ною торговою монополиею. Их сменили голландцы и англичане, час-
тью французы, и эти новые народы-монополисты внесли и новые взгляды
на сущность монополии.
Второй период монопольного международного режима, занявший
собою около полутора до двух столетий, с конца XVI до половины
XVIII века, можно бы назвать голландским, потому что система, господ-
ствовавшая в этом периоде, была выработана и насаждена Голландией,
достигшей замечательных успехов на этом пути и не сумевшей перейти
к другой системе, когда во второй половине XVIII века явилась в том
надобность. Правда, и Англия, и Франция единовременно с Нидерлан-
дами развивали ту же торговую политику и даже дали примеры очень
стройных теоретических построений в ее защиту, но все-таки руководя-
щая роль и самые блестящие успехи системы выпали на долю Нидерлан-
дов, давших образец полного и законченного типа этого рода междуна-
родной монополии и доставивших ей в течение XVII века бесспорное пре-
обладание, сменившее испанское преобладание и испанскую систему.
В XVI и до половины XVII века Нидерланды входили как составная
часть в монархию Карла I и Филиппа II33’, так что испанская монополия
была вместе с тем отчасти и нидерландскою. Правда, нидерландцы не
участвовали в эпических разбойничьих походах Кортеса, Писарро и др.,
не они нахлынули в новые страны для управления и хищничества, не к
ним потекло и золото ацтеков и инков, но им, этим ученикам и наслед-
никам Ганзы, открывались новые торговые пути34' Купцы Антверпена
и Амстердама не хуже купцов Любека и Бремена сумели воспользовать-
ся счастливыми преимуществами. Золото брали испанцы, нидерландцы
удовлетворились товарами новых стран, которые могли найти сбыт в
Европе. Когда же в XVI в. им пришлось вступить в отчаянную борьбу за
собственную свободу с Испанией35’, они не забыли, конечно, и выгод
480	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
монопольной торговли продуктами отдаленных стран. Продолжитель-
ная ожесточенная борьба с Испанией и Португалией (тем временем со-
единившейся было с Испанией36’) доставили ряд военных и политичес-
ких торжеств Нидерландам, послуживших основою и экономического
преобладания. Португальцев голландцы вытеснили из Ост-Индии37', ис-
панцев из значительной части Вест-Индии38’; они отняли земли у мыса
Доброй Надежды и, основав там цветущую европейскую колонию39',
обеспечили себе путь на Дальний Восток, для чего они вытеснили пор-
тугальцев из лучших мест Г-винеи40’. Не довольствуясь захватом индий-
ской торговли, в то время самой прибыльной, голландцы последовали
за португальцами и испанцами в Тихий океан, оспаривали у них китай-
скую торговлю, заняли Формозу41’ и основали обширную колониальную
империю из отнятых у соперников Зондских и Моллукских архипела-
гов42’. Открытия Кука и других голландских мореплавателей подчинили
их торговой эксплуатации обширные территории Океании и Австралии.
Известно, что весь материк Австралии долго носил название Новой
Голландии43’ Так раскидывали голландцы сети своей монополии, вышед-
шей сначала из преданий ганзейской монополии.
Действительно, вначале голландская монопольная система была
точным возрождением древней пунийской и прямым продолжением
средневековой ганзейской, опираясь исключительно на монопольное
торговое посредничество. Ничего не производя сами, финикияне, ган-
зейцы и сначала голландцы занимались лишь перевозкою товаров, до-
ступ к которыми для остальных наций закрывали силою оружия. Это
были товары Дальнего Востока, в то время более искусного в приготов-
лении предметов роскоши, дорогих тканей, хорошего оружия, изящной
посуды, драгоценных украшений, нежели сравнительно малокультурная
Европа, а с другой стороны, это были продукты тропического юга, не
родящиеся под более суровым европейским небом: пряности, слоновая
кость, красильные вещества, сахарный тростник, кофе и пр. Торговлю
всеми этими восточными и колониальными товарами голландцы захва-
тили в свои руки. Монополия ввоза этих товаров была основою системы,
которая именно как развитие этой основы скоро получила дополнение,
отличавшееся от древнепунийской и ганзейской системы, но сблизивше-
еся с эллинской, как она начала было вырабатываться. Стремясь торго-
вать произведениями отдаленных стран, греки основывали колонии в
этих странах не только ради насильственного покорения этого выгод-
ного рынка, но и с целью усилить производство ценимых в торговле про-
дуктов. То же начали делать и голландцы, которые начали покрывать
свои колонии плантациями сахарного тростника, индиго, пряностей,
вместе с тем повсюду истребляя подобные плантации. Это было остро-
умное купеческое дополнение к эллинской системе. Остроумие это до-
шло до поистине высокой виртуозности в известной проделке с самыми
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе	481
дорогими пряностями Востока, как мускат, гвоздика и др. Голландцы
решились истребить эти пряности на всем земном шаре, кроме двух не-
больших островов Моллукского архипелага, обращенных в специальные
плантации этих пряностей... И они достигли этого, но сколько ценнос-
тей было уничтожено, сколько крови пролито ради этого чудовищного
замысла, ради этой, конечно, высшей стадии монопольного режима и,
если хотите, монопольного миросозерцания!44'
Голландцы же изобрели и самую крайнюю форму монопольного
пользования своими международными политическими и экономичес-
кими успехами, именно форму монопольных торгово-промышленных
компаний с политическими привилегиями и даже военною силою, но не
им суждено было показать миру высшее развитие этого политического
господства, прямо и открыто ставящего своею задачею экономическую
эксплуатацию управляемого населения. Пробовали и французы счастья на
этом пути45’; было подобное мертворожденное покушение и в России (аме-
риканская российская компания, дожившая благополучно и, <кажется,>
довольно безвредно до семидесятых годов этого столетия46’), но блеск и
незабвенную славу таким компаниям доставили англичане своею могу-
щественною Ост-Индской компанией, погребенной лишь в 1858 году в
кровавых катастрофах индийского восстания47' Вообще Англия, главная
союзница Голландии в борьбе с прежними морскими монополистами,
Испанией и Португалией, явилась ее счастливою соперницею в утвержде-
нии новой монополии. Сначала несомненное преимущество имела Гол-
ландия, но затем, когда она изнемогала в борьбе с французскими Бурбо-
нами, Англия, энергично поддерживавшая ее и в этой новой борьбе за
свободу Европы, успела воспользоваться выгодами своей неуязвимости
островитян и стала быстро заменять Голландию на европейских рынках.
Обширные колонии, отнятые раньше у испанцев и португальцев, а затем
у французов, вместе с прочными завоеваниями в Ост-Индии доставили
ей возможность установить и в свою пользу ряд торговых монополий и
быстро развить свое морское могущество. Век XVIII был свидетелем этого
постепенного голландского упадка и замены былого значения Нидер-
ландов значением Англии. Ряд войн между соперницами завершил анг-
лийское торжество и передал в руки Англии массу самых ценных голланд-
ских колоний и факторий. Все голландские (как и французские) владения
в Ост-Индии перешли к англичанам, которые завладели и путем в Ин-
дию, захватив и Капландию, и Гвинею, и острова Маврикия48' С другой
стороны, англичане укрепились в Вест-Индии и проникли даже в Среди-
земное море, где голландцы никогда не основывались. Гибралтар и Ми-
норка служили англичанам опорными пунктами в этих морях49’ Так
англичане утвердили к концу XVIII века свою морскую гегемонию и
захватили в свои руки торговую морскую монополию, вытеснив с это-
го поля испанцев, португальцев, французов и значительно стеснив
16 Социологические этюды
482	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
нидерландцев. Но сначала принципы, положенные новыми монополи-
стами в основу своей системы, были те же голландские принципы, кото-
рые так блистательно были осуществлены Нидерландами в XVII в. и за
участие в монопольных преимуществах которых так долго и упорно
боролась Франция XVII—XVIII вв. Это была система монополизации
рынков закупки товаров, потребляемых Европою, дополненная моно-
польным производством этих товаров — словом, это была система мо-
нопольного ввоза. В экономической науке ее выражением явилась док-
трина меркантилизма50', сводящая международные экономические от-
ношения на чисто купеческую точку зрения, и сообразно с этою точкою
зрения создавшая пресловутую систему торговых балансов, которая, од-
нако, благополучно дожила до нашего времени, пройдя и через протек-
ционизм, и через фритредерство51'
§ 58.	Утвердив за собою морскую монополию, Англия думала, по-
видимому, продолжать политику Нидерландов, но скоро обнаружилось,
что политика эта уже отжила свой век и что международная монополия
еще раз должна переменить свою форму, приспособляясь к новым усло-
виям, созданным всемирною историей. Англия истратила громадные
средства и силы на то, чтобы отнять у своих соперниц, Франции и Гол-
ландии, монополию ввоза восточных продуктов в Европу, а между тем
оказалось, что Европа уже переросла культуру Востока. Гобелены превзо-
шли паддющие в красоте и доброте персидские ковры; лионские бархаты
и шелка оказались не в пример изящнее и добротнее среднеазийских и
китайских шелковых материй; севрский и саксонский фарфор <далеко>
оставили за собою вырождающуюся китайскую фарфоровую промыш-
ленность; то же и с индийскими шалями, дамасскими клинками — всеми
этими некогда знаменитыми изяществом и добротностью производства-
ми, медленно вырождающимися и падающими на родине и быстро и су-
губо расцветающими в самой Европе. Рынок европейский для восточ-
ных продуктов все сокращался в течение XVIII века, покуда к началу XIX
века он, можно сказать, почти закрылся для обрабатывающей восточ-
ной промышленности. Если с половины XVII в. до половины XVIII в.
голландцы, а раньше того венецианцы, генуэзцы и португальцы нахо-
дили громадные ресурсы в монопольной торговле восточными товара-
ми, то теперь, к концу прошедшего века, эта монополия становилась
довольно ненужною. Именно в это время Англия окончательно ею ов-
ладела и не могла не почувствовать очень скоро, что так дело идти не
может и что следует изменить систему. Постепенно она изменилась сама
собою. Прежняя деятельность Ост-Индской компании сокращалась сама
собою, торговля восточными товарами в Европе падала; окончательно
добила эту торговлю континентальная система Наполеона I, направлен-
ная против Англии. Если бы во время изобретения этой знаменитой си-
стемы международные экономические отношения покоились на тех
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе	483
же самых основах, как в XVII веке, континентальное соглашение могло
бы действительно в корне подорвать экономическое господство Англии.
Тогда экономическое господство опиралось на монополию ввоза вос-
точных и колониальных товаров в Европу, и прекращение ввоза поко-
лебало бы в основе всю систему экономического господства. Теперь же
этот ввоз уже потерял все свое значение, и его быстрое и внезапное вос-
прещение лишь ускорило ликвидацию этой операции, и без того осуж-
денной на исчезновение и вытеснение.
Что же заменило собою эту монополию ввоза? Монополия вывоза
стала на ее место. Европейская промышленность быстро переросла вос-
точную, как уже упомянуто, именно к концу XVIII века. Ее товары стали
гораздо дешевле, добротнее, изящнее. Натурально, если эти товары,
вытеснив сначала восточные товары с европейских рынков, пошли за-
тем и на сами восточные, оспаривая потребителя у туземного производ-
ства. Тот же торговый флот морских монополистов, который перевозил
восточные товары на Запад, ныне повез западный товар на Восток; те же
обширные торговые организации, которые наживались прежде за счет
восточного производителя и западного потребителя, теперь стали на-
живаться за счет западного производителя и восточного потребителя.
Прежде было так: Восток производил, Европа потребляла, Англия (Гол-
ландия раньше) монополизовала в свою пользу посредничество. Теперь
же дело стали иначе: Англия производила, Восток потреблял, монопо-
лия распространилась на производство, монополизовано было не толь-
ко посредничество, но и само снабжение восточных рынков. Забота о
рынках сбыта сменила собою заботу о рынках закупки. Монополия в
пользу национальной промышленности и торговли сменила собою тор-
говую монополию португальского и голландского периода. Английский
период монопольного международного режима именно отличается этою
погонею за рынками сбыта, коренным образом изменяющею значение
самой торговой монополии.
Если для торговой монополии голландского периода явилась теоре-
тическою основою и оправданием доктрина меркантилизма с ее узко-
купеческим пониманием национальных интересов, то для нового анг-
лийского периода, для новой формы монополии, заключавшей в свои
пределы и промышленность, такою теоретическою основою служит
доктрина протекционизма, незаметно выросшая из меркантильной
доктрины. Протекционизм имеет своею задачею обеспечить за нацио-
нальною промышленностью внутренний рынок, подобно тому, как мо-
нопольная колониальная система стремится сделать то же для внешнего
рынка. И не надо забывать, что именно Англия и Франция, две нации,
первые перешедшие к системе рынков сбыта, и были первыми, введ-
шими и разработавшими систему протекционизма, эту привилегию,
выданную на внутреннего потребителя. Привилегия на того или другого
484	Социологические этюды. Том 11. Этюд третий
внешнего потребителя выдавалась первоначально исключительно рас-
ширением колониального господства. Не забудем, что отложение Со-
единенных Штатов от Англии вызвано слишком грубым злоупотребле-
нием этою привилегией на колониального потребителя52'. Американцы
не вынесли этого злоупотребления, индусы должны были выносить,
и именно в конце XVIII и начале XIX вв. Англия обеспечила за своею про-
мышленностью монопольное господство на этом рынке в 250 миллионов
потребителей5’’. Англия и доселе продолжает расширять свое колониаль-
ное господство (в недавнее время — Бирмания, Египет54’), постоянно нуж-
даясь в рынках сбыта, но эта нужда не удовлетворяется уже монополией,
которая в экономически передовых странах Европы, как Англия, Нидер-
ланды, Франция, отжила свой век. Действительно, расширяя свое коло-
ниальное господство и вместе с тем рынки сбыта, эти страны начинают
отрекаться от прежней системы исключительных монополий в свою
пользу, уверенные, что однажды рынок открыт и обезопасен, свободная
конкуренция решит все равно вопрос о господстве в их пользу. И отно-
сительно внутренней экономической политики они точно так же отка-
зались от системы протекционизма, уверенные, что их экономическая
сила не нуждается в политических мерах для торжества. Этою полити-
кою мы уже выходим из периода международного монопольного режи-
ма и, судя по общим законам исторического движения, должны перейти
в эпоху международного разобщения факторов производства, междуна-
родного дифференцования на экономические классы, на классы наций-
капиталистов и наций-батраков — словом, в эпоху международного ка-
питализма. Это логическое заключение из всего хода международной
экономической истории, как она очерчена нами в этих беглых заметках.
В следующей главе мы остановимся подробнее на этом совершенно но-
вом вопросе о господстве капитала в международных отношениях.
Таким образом, международная экономическая борьба историчес-
кого периода проходит три фазы: когда ее орудием служит порабоще-
ние народов, когда порабощение сменяется монополиею и, наконец,
когда падает и монополия и экономическая борьба совершенно осво-
бождается от поддержки политической силы. В национальном порабо-
щении эти две силы сливаются; в монополии они уже дифференцованы,
но тесно связаны; наконец рвется и эта связь, если становится возмож-
ной та экономическая политика, которой ныне начинают следовать
Англия, Франция и Нидерланды, отказываясь от монопольной системы.
В самой монопольной системе, в ее историческом развитии мы замеча-
ем три существенно важных периода. Господство испанской системы мо-
нополизует добычу золота и сношения со странами, богатыми золотом;
поддержка политической силы здесь еще столь неразрывна с самою сущ-
ностью системы, что в этом отношении система очень мало отличается
от прямого порабощения (часто соединяясь с ним). Вторая система, гол-
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе
485
ландская, опирается на монополию торговли с отдаленными странами,
производящими редкие и ценные товары. Это пунийская и ганзейская
система, дополненная организацией производства этих товаров на мес-
те. Опираясь прямо на воспрещение торговли с данными странами, на
закрытие данных морей для всех других флотов (так называемые mare
clausum55'), эта система тоже нуждается в вооруженной охране, хотя да-
леко в меньшей степени, нежели предыдущая. Наконец, третья система,
английская, основанная на монополии рынков сбыта, еще менее нужда-
ется в политической силе, потому что скоро в протекционизме и систе-
ме покровительственных пошлин находит уже почти чисто экономи-
ческое орудие для монополизации рынка. Исходящее от политической
власти, это орудие, конечно, не столь полно дифференцовалось от по-
литики, как капитал, но все-таки оно вполне мирного свойства и не опи-
рается на оружие, как системы голландская и испанская. Таким образом,
от порабощения к монополии и в пределах самой монополии от испан-
ской через голландскую к английской системе мы видим развитие все
того же процесса, что констатировали и при анализе индивидуальной
экономической борьбы, именно: постоянное смягчение формы эконо-
мического господства (впервые устанавливаемого завоеванием) и посто-
янное выделение орудий экономического господства от орудий политичес-
кой власти. Процесс этот дошел ныне, как то ясно видно из предыдущего,
до последнего термина в этом дифференцовании, до разобщения по-
литических и экономических орудий. Это необходимый естественный фа-
зис, который должен сменить собою монопольный строй, и таким новым
строем может быть только возвышение капитала и в международных
экономических отношениях, как то уже совершилось во внутренних.
К проверке этого вывода мы и перейдем немедленно.
Считаю нужным оговориться, что в сфере международных эко-
номических отношений еще более, нежели в индивидуальных, совре-
менное состояние мира заключает все фазы экономической истории
и историческую смену дблжно понимать в смысле фаз исторической
эволюции.
Глава XII.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ КАПИТАЛИЗМ
§ 59.	Обыкновенно экономисты <всех школ и направлений^ а рав-
но следующие их указаниям государственные люди заботятся о возмож-
но большем расширении вывоза национальных товаров за границу и о
возможном сокращении ввоза товаров иностранных. Перевес вывоза
над ввозом считается признаком благоприятным, а обратное отноше-
ние вызывает опасения. Это до такой степени прочно установилось в
общем мнении, что публицисты, статистики, экономисты даже пере-
стали говорить: «Перевес вывоза над ввозом равняется тому-то», —
а попросту выражаются: «Торговый баланс заключился в благоприят-
ном смысле на такую-то сумму», — и все знают, что это означает пере-
вес вывоза на означенную сумму. Точно так же и обратно: «Неблаго-
приятный баланс на такую-то сумму», — всякий поймет как перевес ввоза
над вывозом. Теоретически решено было раз навсегда, что перевес ввоза
означает приплату чистою монетою, а в этой приплате заключается и
рабочая плата иностранным рабочим, и прибыль иностранным пред-
принимателям, которые таким образом содержатся и наживаются за
счет страны, допустившей в своей внешней торговле перевес ввоза, или
«неблагоприятный торговый баланс». Нельзя оспаривать теоретичес-
кой правильности этого вывода при одном, однако, условии: равной
экономической силы и состоятельности всех стран, входящих в торго-
вый обмен. Допуская это равенство, как можно теоретически допус-
кать и равенство работоискателя и работодателя при договоре о най-
ме, мы совершенно логически заключим, что если, обмениваясь про-
дуктами, а следственно, и прибылями (и последними, при равенстве
экономическом, в прямой пропорции с отпускаемыми продуктами),
одна сторона дает меньше продуктов, то она получает и меньше при-
былей. Такое состояние дел, если долго продолжается, должно вести
к постоянному обогащению одной стороны за счет другой. Все это
Глава XII. Международный капитализм	487
верно, и все это так ясно, что никогда не возбуждало сомнения; и спор
между экономическими школами и направлениями редко касался этого
предмета, вращаясь вокруг тесно связанных с ним вопросов: выгодно ли
вообще меняться и чем выгоднее меняться (на этих вопросах и давались
преимущественно битвы между протекционистами и фритредерами).
Верно это и совершенно ясно, однако, лишь до тех пор, покуда оста-
емся в области гипотезы, допустившей полное экономическое равен-
ство торгующих и обменивающихся сторон. Но подобно тому, как в
индивидуальных экономических отношениях подобное равенство
есть покуда фикция, в действительности кассируемая не только ле-
гальным рабством, но и кабалою, и нуждою, и имущественным нера-
венством, и неравенством культурным, так точно и в международных
экономических отношениях экономическое равенство может быть
лишь абстрагировано мыслью, а в действительности видим мы и пря-
мую политическую зависимость, и экономическую кабалу, и неравен-
ство богатства, и неравенство культуры. И все эти могучие факторы
так глубоко влияют на международные экономические отношения,
что наше теоретическое заключение о значении торгового баланса ос-
тается такою же фикцией, как была иллюзией, напр[имер], свобода
договора между ирландскими лендлордами и ирландскими фермера-
ми до законоположений Гладстона, отменивших эту пресловутую
свободу1’ <Я чувствую, однако, что зашел несколько вперед и спешу
обратиться к фактам.>
§ 60.	Упомянутая теория учит нас, что вывоз богатит нации, а ввоз
(или, вернее, перевес ввоза) беднит. Возьмем же по возможности боль-
ше стран за довольно продолжительный период (чтобы случайности
одного года взаимно уравновесились) и посмотрим, какие нации от-
личаются перевесом вывоза или перевесом ввоза, т. е. говоря обще-
принятым статистическим языком, какие отличаются благоприятным
и какие неблагоприятным торговым балансом. Для трехлетия 1880-
1882 гг. все нужные нам данные мы найдем в «Uebersichten der
Weltwirthschaft»2' Неймана-Спалларта. Позднейшие данные для не-
которых стран я дополнительно извлек из «Вестника финансов»3’, где
приводятся официальные отчеты иностранных правительств. Для пред-
шествующего десятилетия 1870-1880 гг. богатый материал заключается
в известной работе Мельголля*' «Balance-Sheet of the World for Ten
Years»1.
1 Это писано в 1887 году. Текст и остался, как он был тогда составлен, потому
что социологические обобщения ие могут зависеть от свежести цифр. Некото-
рые позднейшие цифры приведены в примечаниях. Исправлены неточности.
488	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Прежде всего, нельзя не обратить внимание на экономические отноше-
ния частей света, взятых в их целом, так как относительное экономическое
преуспеяние таких крупных единиц сравнение не вызывает сомнений и
пререканий. Никто не сомневается, что Европа богатеет, а Азия ей эко-
номически подчиняется. Не возбуждают сомнения и экономические
успехи Австралии, тогда как в Америке и Африке смешаны страны, пре-
успевающие и экономически отсталые5’ Как же выражается взаимное
отношение пяти частей света в сфере экономического обмена, нас ныне
интересующего? Европа, взятая в целом, обнаруживает несомненный и
правильный из года в год перевес ввоза продуктов над вывозом, т. е.
имеет «неблагоприятный» торговый баланс. Этот перевес достигает в
указанное трехлетие (1880-1882 гг.) средним числом милльярда вось-
мисот десяти милионов рублей металлических в год6’. С другой сторо-
ны, Азия и Америка Отличаются столь же постоянным из года в год
перевесом вывоза над ввозом, т. е. «благоприятным» балансом. Авст-
ралия, это ответвление Европы, отличается, подобно своей метропо-
лии, перевесом ввоза, или «неблагоприятным» балансом, тогда как
Африка не имеет установившегося типа (да и не усчитана сколько-
нибудь удовлетворительно). Таким образом, если верить доктрине
благоприятных балансов, то Европа и Австралия из года в год бедне-
ют, обогащая остальные части света! Вывод сразу представляется столь
несообразным, что начинает внушать самые серьезные опасения за
правильность установившихся воззрений и теорий на международ-
ный экономический обмен. Чтобы полнее разобраться в этих затруд-
нениях и сомнениях, обратимся теперь к более детальному анализу
изучаемого явления по отдельным странам и нациям и посмотрим,
как между ними распределяется преобладание товарного вывоза или
ввоза.
Страны, которые в среднем выводе за продолжительное время по-
казывают перевес вывоза над ввозом (т. е. имеют благоприятный ба-
ланс), суть следующие: в Европе— Германия, Австрия, Россия, Испа-
ния; в Америке— Соединенные Штаты, Вест-Индия, Романская Аме-
рика7’ (вся); в Азии — Япония, Сиам"’, Индия, голландские колонии,
Французский Индо-Китай, Филиппины; в Африке — Египет. Что ка-
сается стран с перевесом ввоза, или с неблагоприятным балансом, то
это следующие: Англия, Франция, Италия, Голландия, Бельгия, Скан-
динавия, Швейцария, Португалия, Канада, Алжирия9’ и Капландия.
Довольно этого списка, чтобы усомниться в благодетельности благо-
приятного баланса. Для наглядности мы представим эти же сведения
в виде статистического ряда по убыванию избытков ввоза (+) и воз-
растанию избытков вывоза (-), а так как в списке участвуют и вели-
Глава XII. Международный капитализм	489
кие державы, и маленькие государства, то для лучшей сравнимости
берем не абсолютные цифры, а относительные, именно: расчислим
эти избытки на жителей. Таким образом, нижеследующий ряд [т. е.
таблица] представляет данные об избытках ввоза (+) или вывоза (-),
падающих на каждого жителя данной страны (в рублях металличес-
ких).
1. Капландия и Наталь10*	Руб. мет. на душу		Руб. мет. на душу (±) 0,0
	(+) 32,9	13. Китай	
2. Голландия	(+) 30,2	14. Сербия	(±) 0.0
3. Англия	(+) 27,3	15. Испания	(-) 0,3
4. Алжирия	(+) 17,5	16. Германия	(-) 0,4
5. Бельгия	(+) 16,0	17. Япония	(-) 0,4
6. Австралия	(+) 9,2	18. Россия	(-)0,6
7. Швейцария	(+) 8,7	19. Сиам	(-)0,8
8. Франция	(+) 8,0	20. Индия	(-)0,9
9. Скандинавия	(+) 5,7	21. Австрия	(-) 1,9
10. Португалия	(+) 3,6	22. Романская Америка	(-) 2,9
11. Канада	(+)2,2	23. Соединенные Штаты	(-)4,0
12. Италия	(+) 2,1	24. Египет	(-) 5,8
Последовательность этой статистической строки [т. е. таблицы]
в высшей степени назидательна. Первый столбец весь занят страна-
ми «с неблагоприятным балансом», и это несомненно самые богатые
страны мира. Одни Соединенные Штаты в конце строки (на пред-
последнем месте) нарушают гармонию, а то бы пришлось признать,
как раз наоборот теории, что чем меньше вывоз, тем лучше! О Соеди-
ненных Штатах, впрочем, мы поговорим особо, а теперь постараемся
внимательнее изучить нашу поучительную строку, столь смело и бес-
церемонно кассирующую установившиеся взгляды. Для этого мы ог-
раничимся одною Европою и в ней странами, о которых можем иметь
довольно разнообразные статистические сведения для необходимых
сопоставлений. Если мы возьмем десять таких стран, охватывающих,
впрочем, всю Европу, за исключением Пиринейского и Балканского
полуостровов, то извлекая их из вышеприведенной большой строки,
получаем следующую малую, собственно европейскую. <Интервал
отделяет страны с ввозом больше среднего европейского (+5,5) от
остальных.>
490	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Надушу руб. мет.			На душу руб. мет.
1. Голландия	(+) 30,2	6. Скандинавия	(+) 5,7
2. Англия	(+) 27,4		
3. Бельгия	(+) 16,0	7. Италия	(+)2,1
4. Швейцария	(+) 8,7	8. Германия	(-) 0,6
5. Франция	(+) 8,0	9. Россия	(-) 0,4
		10. Австрия	(-) 1,9
Европа - (+) 5,5 руб. мет. на душу1
Таким образом, шесть из этих десяти стран имеют избыток ввоза
(+) более среднего для всей Европы избытка (5,5 на жителя), а осталь-
ные или меньше среднего, или даже избыток вывоза (-). Но которые же
из них богаче? Всем эТо известно, но посмотрим на факты. Если мы
возьмем ежегодное производство богатства в каждой стране и, выразив
его в металлических рублях, расчислим на душу, то (следуя вычислени-
ям Мельголля) окажется следующий убывающий ряд по относительно-
му богатству, причем мы отмечаем курсивом те страны, которые в выше-
приведенной строке показали больше среднего европейского избытка
по ввозу. СИнтервал ставим на переходе через среднюю европейскую
цифру производства богатства.> Для Швейцарии данных не имею.
	На душу руб. мет.	На душу руб. мет.	
1. Англия	365,8	6. Скандинавия	158,1
2. Голландия	339,1		
3. Бельгия	275,0	7. Австрия	105,3
4. Франция	222,5	8. Италия	93,7
5. Германия	175,3	9. Россия	67,8
Европа - 145.
1 Эти данные по Нейману-Спалларту за указанное трехлетие (1880-1882 гг.).
За 26 лет, по Мельголлю «Dictionary of Statistics»"', имеем (в абсолютных циф-
рах и в миллионах фунтов):
Англия...........2111
Германия.........746
Франция..........440
Голландия........377
Бельгия..............228
Испания..............183
Скандинавия..........170
Испания..............101
Это страны ввозящие, которые на такую сумму (т. е. на 4 миллиарда
256 миллионов ф[унтов] стерлингов], или на 42'/2 миллиарда рублей кредитных])
и взяли ценность у других стран в виде товара. Отдали эти ценности:
Россия..........33 млн. ф. ст. (330 млн. руб.)
Австрия.........41 млн. ф. ст. (410 млн. руб.)
Остальное неевропейские страны.
Глава XII. Международный капитализм	491
Все нации, ввозящие более среднего европейского и стоящие подряд
во главе списка «неблагоприятного баланса» (см. предыдущую строку),
показывают по этому списку преимущество и в богатстве, будучи все пять
богаче среднего европейского (145 р[ублей] металлических] на душу) и
стоя из пяти четыре подряд во главе строки, расположенной по богат-
ству. Наоборот, все три нации, которые в этой строке Сстоят ниже ин-
тервала, т. е.> оказываются беднее средней европейской состоятельнос-
ти, оказываются и по прежней строке замыкающими нисходящий ряд,
т. е. отличающимися наименьшим ввозом и наибольшим вывозом. Па-
раллельное изучение этих двух строк не оставляет сомнения, что суще-
ствует какой-то закон, управляющий соответственным расположением
стран в обоих рядах; что должно быть соотношение между перевесом ввоза
и богатством и соотношение не обратное, как принято думать,
а прямое. Само исключение в пользу Соединенных Штатов (в первой стро-
ке) и частью (хотя и в меньшей степени) в пользу Германии (в третьей
строке) может только свидетельствовать, что закон этот действует не один,
а подвержен ограничению и влиянию иных факторов, достаточных для
частных нарушений, но бессильных повлиять на общий, весьма ярко вы-
ступающий характер соотношений. Каковы же могут быть эти факторы?
Прежде всего обратимся к денежному обращению на международном
рынке, к обмену драгоценными металлами. Обыкновенно принимается,
что разница между ценностью ввоза и вывоза товаров выплачивается
монетою. Посмотрим же, как происходит эта операция. Выше мы приве-
ли данные о ввозе и вывозе товаров, за исключением драгоценных метал-
лов. Вот, к сожалению, менее полные данные о международном движении
монеты. Ввоз (+) и вывоз (-) расчислены тоже на душу в металлических]
рублях, и страны расположены в ряду по убыванию избытков ввоза моне-
ты и возрастанию избытков вывоза. Страны, в которых преобладает (по
2-й строке, см. выше) ввоз товаров, отмечены курсивом. Для Италии и
Швейцарии не имею достаточно полных данных. О странах неевропейс-
ких особо ниже. Таким способом, статистическая строка о ввозе и вывозе
драгоценных металлов в европейских странах получается следующая.
1.	Бельгия
2.	Голландия
3.	Франция
4.	Англия
На душу
руб. мет.
(+)5,1
(+) 1,6
(+) 1,5
(+)0,5
5. Скандинавия	На душу руб. мет. ( + )0,3
6. Австрия	(-) 0,02
7. Россия	(-) 0,1
8. Германия	(-) 0,2
Европа - (+) 0,4.
Поучительность этой строки превосходит всякое ожидание. Не толь-
ко ни одна страна не расплачивается монетою за полученные избытки
ввоза, но решительно все, получившие такие избытки товаром, затем
получают избыток и монетою, тогда как все три, вывозящие монету,
492	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
вывозят и товары с избытком. Европа, взятая в целом, тоже следует это-
му закону, ввозя и товары, и монету в избытке.
Эти исчисления не могут возбуждать сомнения. Для Англии они
заимствованы у Спалларта и основаны на выводе средней цифры из
27 лет; для Франции заимствованы оттуда же и составляют среднюю для
12 лет1); для Германии - оттуда же, средняя для последних четырех лет
(т. е. 1880—[ 18]83 гг.), а предыдущее десятилетие исключено ввиду ненор-
мального ввоза контрибуции (к тому же и данные для баланса товарной
торговли взяты для тех же четырех лет). Что касается остальных стран,
то цифры ввоза и вывоза монеты заимствованы мною у Мельголля (так
как у Спалларта их нет) и составляют среднюю из десятилетий (1870—
1880 гг.). Таким образом, хотя данные не всегда вполне друг другу совре-
менны, но оиираются на достаточно продолжительное время, чтобы
вывод был достоверен в общем своем значении. Для Италии, к сожале-
нию, нет данных ни у Мельголля, ни у Спалларта, но, по <отрывочным>
сведениям «Вестника финансов», видно, что она золото вывозит в зна-
чительном количестве, будучи в таком случае первым1 примером в на-
шем исследовании, где разность товарного ввоза и вывоза покрывается
монетою. Мы видим, что в восьми странах, объемлющих всю Европу,
кроме трех южных полуостровов, дело обстоит именно обратно, и тот,
кто отдает больше товара, не только не получает эквивалента монетою,
но даже сам приплачивает покупателю!2
§ 61.	Если мы обратимся к странам неевропейским, то данные за про-
должительный период и вместе с тем за последние годы находим у Спаллар-
таив «Вестнике финансов» лишь для Соединенных Штатов и Ост-Индии.
За четырнадцать лет (1872—[ 18]86 гг.) Соединенные Штаты ввозили и вы-
возили следующее количество драгоценных металлов (в мет. руб.).
Трехлетия	Миллионы руб. мет. Вывезено более (-)	Средним числом в год	Средним числом ежегодно
	Ввезено более (+)	мли. руб. мет.	руб. мет.
1872-74 гг.	(-) 217,7	(-) 72,6	(-) 1,45
1875-77 гг.	(-) 165.3	(-) 55,1	(-) 1,1
1878-80 гг.	(+) 87,4	(+)29.1	(+) 0,58
1881-83 гг.	(+) 105.2	(+) 35,1	(+) 0,7
1885-86 гг.	(-) 17,0	(-) 8,5	(-) 0,17
Итого за 14 лет	(-) 207,4	(-) 14,8	(-) 0,29
За 6 лет ([ 18]80-86 гг.)	(+) 186.9	(+) 31,2	(+) 0,62
' Не надо забывать, что Франция за зто время вывезла пять миллиардов
контрибуции12' и все-таки сохранила перевес ввоза над вывозом.
2 Для периода 1861-1888 гг. у Мельголля («Dictionary [of Statistics]») нахо-
дим следующие данные: Англия за этот срок ввезла благородных металлов бо-
лее, нежели вывезла, на 80 млн. ф. ст. (500 млн. руб. мет.), а Франция за тот же
Тлава XII. Международный капитализм	493
В пояснение к этой табличке дблжно заметить, что в ней, кроме
общего итога за четырнадцать лет, приведен частный итог за шесть
лет (1880—[ 18]86 гг. без 1884 г., для которого точных данных у меня
нет), потому что приведенные в первой строке данные о вывозе и вво-
зе товаров относятся именно к этому периоду. Данные для 1872-[ 18] 83
гг. взяты у Спалларта, для остальных двух лет - из «Вестника финан-
сов»* 1
Сопоставляя эту табличку с данными о вывозе товаров, мы замеча-
ем, что и здесь, как в Италии, но совершенно обратно данным для вось-
ми главнейших государств Европы, ввоз и вывоз являются в таблице не
с одинаковыми, а с обратными знаками. В Соединенных Штатах перевес
товарного вывоза совпадает (для восьмидесятых годов) с перевесом мо-
нетного ввоза. В Италии, наоборот, перевес товарного ввоза совпадает с
перевесом монетного вывоза. Таким образом, если поэтому Италию надо
исключить из списка стран, получающих ежегодно избыток ценностей
и товаром, и монетой, то Соединенные Штаты приходится исключить
из списка тех наций, которые ежегодно приплачивают монетою покупа-
телям своих произведений. Эти данные для Италии и Соединенных
Штатов, таким образом, не только не подрывают выводов из наших ря-
дов, но даже подтверждают. Было странно видеть Италию рядом с бога-
тейшими странами мира, как было удивительно найти Соединенные
Штаты в списке беднейших. Мы видим теперь, что и Италия, и Соеди-
ненные Штаты существенно отличаются от иных стран, в соседство с
которыми они попали в нашей первой строке, где, с одной стороны,
период ввезла более, нежели вывезла, на 217 млн. ф. ст. (или на 1 миллиард
456 миллионов рублей метал[лических]). Иначе говоря, за это время (сплошь
больше четверти века) товарами и монетами эти две страны получили ценностей
более, нежели дали, на два миллиарда 848 миллинов рублей метал [лических], т. е.
на 17 миллиардов 800 миллионов рублей метал[лических], или на 71 миллиард
200 миллионов франков! Хорош «неблагоприятный» баланс...
1 У Юрашека, продолжающего издание Неймана-Спалларта, находим следу-
ющие позднейшие данные, в общем соответствующие нашим выводам. За вре-
мя с 1882-го по 1893 гг. в Соединенных Штатах было четыре года с перевесом
вывоза драгоценных металлов, а девять лет с преобладанием ввоза, именно:
1881 г........................(-)	91168
1882 г.................(+) 6945
1883 г...............( + ) 3341
1884 г........................(+)	29707
1885 г.................(-) 1011
1886 г........................(+)	33870
1887 г........................(-)	24173
1888 г........................(+)	12924
1889 г........................(+)	67678
1890 г...............( + ) 18172
1891 г........................(-)	72694
1892 г........................(+)	13352
1893 г.
(+) 105050
В это же время Соединенные Штаты сильно теряли на товарах, которых
вывозили значительно больше, нежели ввозили. Объяснения текста могут, ста-
ло быть, остаться без изменения.
494	Социологические зтюды. Том И. Этюд третий
Голландия, Англия, Бельгия и Франция отличаются наибольшим богат-
ством (см. строку третью), наибольшим избытком товарного ввоза (см.
первую и вторую строку) и наибольшим избытком ввоза монеты (см.
четвертую строку), а с другой стороны, Россия и Австрия отличаются
наименьшим развитием богатства, наибольшим избытком товарного вы-
воза и наибольшею монетною приплатою по торговому балансу (см. те
же строки). Относительно этих шести стран так же, как и относительно
Германии и Скандинавии (только не так резко выраженное), явление,
нами наблюдаемое и изучаемое, не может возбуждать ни споров, ни со-
мнения. Переходное положение занимают Италия и Соединенные Шта-
ты, не успевшие окончательно примкнуть ни к одному из этих двух рез-
ко отделенных и сложившихся международно-экономических типов, ни
к тому, который, как Англия, Франция, Нидерланды и в меньшей мере
Скандинавия, только.все получает, ни к тому, который, как Россия, Ав-
стрия, в меньшей мере Германия, все только отдает. Италия получает
товары и отдает монету (хотя, судя по неполным данным, дает денег боль-
ше, нежели получает товаров), а Соединенные Штаты отдают товары,
получая взамен деньги (хотя денег получают <значительно> меньше, не-
жели дают товаров). Обе страны дают все же ценностей больше, нежели
получают, но однажды еще не установился окончательно тип, обе нации
еще могут рассчитывать примкнуть к типу англо-франко-нидерландско-
му, а не к австро-русскому. Особенно это следует сказать о Соединенных
Штатах. Из вышеприведенной таблицы ввоза и вывоза драгоценных ме-
таллов в Соединенные Штаты совершенно явствует, как в течение две-
надцати лет (1872-[ 18]83 гг.) быстро улучшалось положение страны на
международном рынке. Начавшись с <значительного> перевеса монет-
ного вывоза, совпадавшего тогда и с перевесом товарного вывоза, десяти-
летие закончилось значительным ввозом, и переход этот не был внезап-
ностью, которая могла быть вызвана случайностью, но (как и видно из
нашей таблицы) постепенно накоплялся из года в год в зависимости, оче-
видно, от постоянно действующей причины.
В течение десятилетия 1870-1879 гг. Соединенные Штаты постоян-
но вывозили в избытке всяческие ценности, так что за все десять лет
потеряли около миллиарда рублей металлических, но с начала восьми-
десятых годов начинается заметный поворот в этих отношениях. С од-
ной стороны, постепенно сокращается перевес товарного вывоза, а с
другой, появляется перевес монетного ввоза. сСокращение перевеса то-
варного вывоза с начала восьмидесятых годов шло следующим образом:
в трехлетие 1881-1883 гг. средним числом ежегодно вывозилось товаров
больше, нежели ввозилось, на сумму 226 000 000 руб. мет. при среднем
ежегодном избытке по ввозу монеты на сумму 35 100 000, или при чис-
той потере ценностей на сумму 191 800 000 руб. мет.; а в следующее трех-
летие средний ежегодный перевес товарного вывоза понизился до
Глава XII. Международный капитализм	495
163 900 000 руб. мет. при среднем вывозе монеты (без данных о 1881 годе)
в 8 500 000 руб., всего 172 400 000, или на 9 400 000 руб. мет. ежегодной
потери меньше.> И это, несмотря на то, что именно в это трехлетие
(1884-1886 гг.) Соединенные Штаты испытали серьезный промышлен-
ный кризис!
Что же Соединенные Штаты сделали для такого поворота в свою
пользу международного экономического положения? Они быстро накоп-
ляли богатство усиленною производительностью труда и освобождали
страну от иностранных капиталов, которые были в значительном раз-
мере затрачены в американские ценности со времен междуусобной вой-
ны шестидесятых годов13’. Война эта стоила одному только государству
несколько миллиардов, и значительная часть этих бумаг находилась за
границей, так что одним лишь этим путем, в виде процентов на государ-
ственные займы, Американская республика вывозила за границу десят-
ки миллионов. Оправившись от войны и быстро восстановляя свою со-
стоятельность, американцы двояким способом принялись за изменение
этого даннического положения. С одной стороны, государство усиленно
погашало долги, а с другой — американские финансисты обращали сво-
бодные и быстро растущие ресурсы на покупку американских фондов,
которые, таким образом, даже не погашенные, постоянно возвращались
в Америку. Правда, этим путем увеличивался вывоз монеты в обмен за
бумаги, но зато постоянно сокращался вывоз монеты в уплату процен-
тов. Одна эта операция, потребовавшая в первое десятилетие после вой-
ны усиленного вывоза монеты, повела к значительному сокращению
этого вывоза к началу восьмидесятых годов. Но не одни государствен-
ные фонды находились за границею. Сильно пострадавшая во время
войны страна нуждалась в капиталах для всякого рода реставрации в про-
мышленности и торговле, обещая большие барыши капиталистам. Ев-
ропейские капиталы, конечно, явились к услугам, и американцы долж-
ны были видеть, как прибыли на эти капиталы вывозились за границу.
Но это привлечение иностранных капиталов было лишь первою фазою
экономической реставрации после войны, затем и тут начался выкуп
предприятий, скупка американских акций и облигаций на европейских
биржах и т. д., в результате чего оказывался временно усиленный отлив
монеты из Америки, но ценою уменьшения ее постоянного отлива в бу-
дущем. Насколько закончился этот процесс уравнения экономического
положения американского и европейского (англо-франко-нидерланд-
ского) рынков, судить трудно, но при том богатстве, которое развивают
американцы, и при той культурности, которой они достигли, можно
ожидать, что им <совершенно> удастся эмансипироваться от опеки ино-
странного капитала в указанной форме1.
' Вышеприведенные позднейшие данные до 1893 г. обнаруживают, что в
этом направлении сделаны в самом деле большие успехи.
9 6	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Существует, однако, еще другая форма такой опеки, менее резкая и
ркая, но, тем не менее, вполне реальная, при помощи которой ино-
гранный капитал извлекает дополнительные выгоды из туземной
ромышленности. Эта форма заключается в способах транспорта и ха-
актере торгового посредничества. Надо помнить, что тот же товар, вы-
езенный из страны х и ввезенный в страну z, по ценности далеко не
сегда равен сам себе. Конечно, если ввозимый беспошлинно товар (на-
р[имер], хлебное зерно) траспортируется через сухопутную границу, на-
р[имер], чрез австро-русскую у Волочиска14’, то его ценность, заносимая
ведомости обеих таможень, русской Волочисской и австрийской Подво-
фшсской, приблизительно одинакова. Совсем иное дело, если товар пе-
Ьвозится морем. Транспорт хлеба, отбывший из Одессы или Нью-Йор-
I, показывается в таможенных ведомостях этих портов ценностью, зна-
ггельно меньшею, нежели в портах прибытия — Лондоне или Гавре,
пути ценность груза значительно возросла. Возьмем, напр[имер], «Вест-
<к финансов и промышленности» (№ 30, 1887 года) и видим в нем,.что,
шр[имер], в порте отбытия, Одессе, 17 июля 1887 г. озимая пшеница
оила 1,00-1,20 рубля, а в порте прибытия, Марселе, уже 1,21-1,40 руб.,
1и на 20 коп. дороже. Самарская пшеница в Петербурге стоила
тда 0,90-1,00 р., а в Лондоне — 1,32-1,45 р., или на 42-45 коп.
>роже, и т. д., <т. е. в пути ценность товара возросла на 20-45%.>
ода входит цена транспорта (фрахта), страховая премия и прибыль
гоцианта. Кто же получает эту надбавку ценности? Конечно, та стра-
, на чьих судах перевозится ценность, в чьих страховых компаниях
рахуется груз, в чьих руках находится сама торговая операция... Аме-
канский торговый флот, сильно потрясенный междуусобною войной,
гда он братоубийственно взаимно был уничтожен, должен был после
йны уступить первенство иностранным флагам, преимущественно
лтанскому, а с тем вместе и страховка грузов перешла в иностранные
ипании тех стран, под флагами коих отныне двинулся американский
гз. Те же причины, вместе с возрастающею <непомерно> силою <ев-
лейского> англо-франко-нидерландского капитала, повели и к сосре-
ючению главной доли внешней американской торговли в руках евро-
щев. Надо помнить, что Соединенные Штаты очень мало имеют тор-
|ых сношений с экономически отсталыми европейскими странами,
эеимущественно с самыми преуспевающими. Таким образом, громад-
i ценность, приобретаемая товаром при транспорте, в большей части
ла учитываться в пользу европейских конкурентов Америки, так что,
[р[имер], Англия, получая американского товара на 100 милл[ионов],
вращала из уплоченной за него суммы всю цену транспорта, страхов-
и посреднической прибыли, тогда как, отправляя в Америку те же
милл [ионов] товара, она прибавляла в свою пользу и цену транспорта,
Глава XII. Международный капитализм	497
премию, прибыль. Если мы допустим, что единовременно из Лондона в
Нью-Йорк и из Нью-Йорка в Лондон отправлено по грузу ценностью в
100 миллионов] и что по прибытии каждый из них вздорожал до 110
милл[ионов], то предполагая, что весь транспорт сделан на английских
судах и английскими негоциантами, окажется, что Америка получит
100 миллионов], а Англия 120 миллионов]. Конечно, в действитель-
ности не весь транспорт делается на иностранных судах и иностран-
ными коммерсантами, но если большинство грузится иностранцами
на иностранные суда, то и этого достаточно, чтобы обмен вышел да-
леко не равный. Достаточно сказать, что средняя (за трехлетие 1880—
1882 гг.) ежегодная ценность ввоза всех стран мира превышает сред-
нюю ежегодную ценность всемирного вывоза на 1 385 300 000 р[ублей]
металлических], чтобы убедиться в громадном значении указываемо-
го фактора. Весь этот миллиард с третью рублей и есть надбавка цен-
ности в пути, надбавка, достающаяся тому, кто сумел овладеть транс-
портом и посредничеством. Средняя ценность всего всемирного экс-
порта определяется суммою около 10 миллиардов руб [лей ] металли-
ческих], так что надбавка ценности за транспорт и посредничество
достигает 14% первоначальной стоимости товара1.
Таким образом, если первою формою международного экономичес-
кого неравенства является непосредственная затрата иностранных ка-
питалов на туземную промышленность или в туземные фонды, при по-
мощи чего прибыли национального производства отливают за границу,
то второю такою формою представляется завладение торговым междуна-
родным посредничеством и транспортом, благодаря чему естественные
прибыли международной торговли вместо того, чтобы распределяться
между обеими сторонами, падают в пользу одной, так что для уравнове-
шения ввоза приходится вывозить не равное, а большее количество
ценностей (на всю сумму возросшей от обмена ценности обмениваемых
товаров). Эта форма так же, как и первая, успела было установиться в
отношениях между Соединенными Штатами и передовыми нациями
Европы; но постепенное возрождение американского торгового флота и
американской торговли открывает довольно вероятные перспективы
устранения и этого неравенства, хотя, конечно, не столь скоро и реши-
тельно. Европейский торговый флот и европейский торговый капитал
тоже развиваются весьма быстро и неохотно уступают завоеванное в
Америке положение.
Третья причина отлива монеты из Соединенных Штатов заключает-
ся в переселенческом движении. Дело в том, что только немцы и ир-
ландцы большею частью выселяются в Америку, порывая все связи с
С течением времени эта надбавка постепенно и правильно понижается,
но зато при росте оборотов и абсолютная цифра надбавки ростет.
498	Социологические этюды. Том И. Этюд третий
родиною, забирая с собою семьи, не имея мечты вернуться в отечество.
Другие переселенцы, которых в Америке не меньше указанных катего-
рий, большею частью смотрят на Америку лишь как на место, где они
должны поправить свои дела, чтобы вернуться с полными карманами
на туманный ли британский остров, в светлую ли Францию или в зной-
ную Италию. Весьма многие и действительно возвращаются, переводя с
собою и свои нажитые в Америке капиталы. Приливают в Соединенные
Штаты пустые карманы, отливают полные. Но даже те, которым не уда-
ется осуществить заветную мечту заработать состояние и возвратиться
на родину, долго бьются над ее осуществлением и не рвут связей с роди-
ною. Туда они посылают сбережения, туда направляется и помощь се-
мье и родственникам, расплата с долгами, нравственными обязательства-
ми, дань любви к родине и друзьям. Все это, сливаясь в одно движение
монеты из Нового Света в Старый, дает в результате весьма крупную
сумму и составляет могущественный элемент постоянного перевеса вы-
возимых ценностей над ввозимыми и притом элемент неустранимый
до тех пор, пока Соединенные Штаты являются страною иммиграцион-
ного движения.
Я нарочно остановился подробнее на американских отношениях,
чтобы на примере этой несомненно преуспевающей и высококультур-
ной страны показать пружины той международной экономической
борьбы, которая кажется столь простою поклонникам «благоприятно-
го» международного торгового баланса. Эти пружины, как мы видим,
сами собою сводятся к трем главным группам: 1) вселение иностранных
капиталов, затрачиваемых на туземную промышленность, помещаемых
в национальные фонды; 2) утверждение иностранного капитала в каче-
стве главного посредника в международной торговле, чрез что обесце-
нивается в пользу иностранцев вывоз, увеличивается в ценности в их
пользу ввоз, а разность уплачивается новою ценностью, и 3) вселение
иностранцев, смотрящих на страну как на временное местопребывание,
как на поприще для наживы и обогащения с целью возвращения домой.
Несмотря на высокую культурность американцев, их богатство, силу их
капиталов, все эти три фактора проявились в Соединенных Штатах с
особою силою после разорительного междоусобия шестидесятых годов.
Хотя третья причина действует совершенно самостоятельно и вне связи
с последствиями междоусобной войны, но, благодаря зависимости пер-
вых двух от этих последствий, семидесятые годы, непосредственно пе-
реживавшие плоды войны, были так неблагоприятны для Соединенных
Штатов, что можно было опасаться (при поверхностном наблюдении),
не понизила ли эта война сам международный экономический тип аме-
риканской республики до типа экономически подчиненных стран Ста-
рого Света. Но это была горячая международная борьба. Американцы
Глава XII. Международный капитализм
499
выкупали иностранные капиталы, затраченные в их промышленность и
помещенные в их фонды. Ценности поэтому усиленно отливали из Аме-
рики, но в результате уменьшался их отлив в будущем. С другой сторо-
ны, начавшееся возрождение торгового флота и вообще сложного аппа-
рата торгового международного посредничества открывает надежды на
улучшение, и с другой стороны, хотя покуда в значительных размерах
существует третья причина, полной экономической взаимности устано-
вить с экономически господствующими странами Европы, конечно, Со-
единенным Штатам не удастся.
§ 62.	Обращаемся к Ост-Индии, которая тоже характеризуется, как
мы видели, громадным перевесом вывоза товаров. Посмотрим, в каком
отношении между собою находятся прилив и отлив ценностей в това-
рах и в монете. Вот данные, выведенные из сведений о четырех годах,
а именно: товарный обмен для трехлетия 1881-1882 гг. (по Спалларту) и
особо для 1886 г. (по «Вестнику финансов»), а обмен монеты для четы-
рехлетия 1880-1883 гг. (по Спалларту).
В миллионах рублей металлических
1880	Вывезено больше, нежели ввезено, товаров на сумму (-) 150,2	Ввезено больше, нежели вывезено, монеты на сумму (+) 60,1	Чистый дефицит (-)90,1
1881	(-) 216,5	(+)47,2	(-) 179,3
1882	(-) 206,1	(+) 63,9	(-) 142,2
1883	?	(+) 77,6	?
1886	(-) 162,6	?	?
1880-1882 гг.	(-) 572,8	(+) 171,2	(-) 401,6
Среднее	(-) 190,9	(+) 57,1	(-) 133,8
Таким образом, Индия ежегодно отдает ценностей приблизительно
на 134 миллионов] руб[лей] металлических] больше, нежели получает.
Это та дань, которую она выплачивает экономически господствующим
странам (собственно говоря, Англии) и выплачивает всеми тремя спо-
собами. Громадные английские капиталы затрачены в индийскую про-
мышленность (железные дороги, оросительные каналы, портовые со-
оружения, чайные и иные плантации и пр.) и помещены в индийские
фонды, истраченные на поддержание английского владычества в Индии.
Поэтому весьма солидные количества всевозможных ценностей ежегод-
но переходят из Индии в Англию владельцам этих фондов, акций, обли-
гаций, промышленных и торговых паев, предприятий и пр. С другой
500	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
стороны, ни собственного торгового флота, ни собственного торгового
класса, занимающегося международным посредничеством, Индия не
имеет. Все это в руках английского капитала, а так как оборот внешней
индийской торговли равняется средним числом приблизительно
800 миллионов] руб[лей] металлических] в год, то одним этим путем
Англия может выручить избытков на десятки миллионов. Наконец,
и третья форма экономической подчиненности широко развита в Ин-
дии, где не только большие иноземные капиталы эксплуатируют тузем-
ную промышленность, а громадный иноземный капитал всецело овла-
дел внешнею торговлею, но и масса иностранцев, смотрящих на страну
лишь как на поприще наживы и легкого обогащения, постоянно въез-
жает и выезжает, привозя с собою только большие аппетиты, а увозя
солидные капиталы. Культурная отсталость Индии, нуждающейся в ин-
теллигентном и техническом труде, облегчает эту операцию, а полити-
ческая подчиненность англичанам делает ее еще того удобнее. Эта поли-
тическая подчиненность, не дозволяющая Индии политическими мера-
ми обороняться от экономического подчинения, в связи с культурною
отсталостью, устраняющею туземца с дороги приехавшего наживаться
европейца, в связи, наконец, с бедностью страны, являющеюся необхо-
димым последствием экономического подчинения, не открывает в бли-
жайшем будущем перспективы для изменения положения к лучшему.
Чтобы в этом убедиться, стоит только сравнить семидесятые годы
(Mulhall, «Balance-Sheet») с восьмидесятыми. В течение семидесятых
годов Индия отпустила товаров более, нежели получила, на 750 мил-
лионов руб[лей] металлических], а монеты получила более, нежели
этпустила, на 430 000 000 руб[лей] металлических], т. е. чистой потери
в пользу иностранцев — 319 400 000, или по 31 940 000 р[ублей] метал-
лических] в год. Мы видели выше, что в наступившее затем первое трех-
летие восьмидесятых годов эта средняя ежегодная потеря равняется уже
133 800 000 руб [лей] металлических]. Такое громадное возрастание (в
четыре раза), конечно, не было внезапным скачком, а постепенно на-
коплялось в течение десятилетия 1870-1879 гг., и это явление доказыва-
ет лишь одно, что Индия стоит не на той дороге, которая ведет к эконо-
мическому равенству. Иностранные капиталы и иностранные культур-
трегеры 1з'солидно основались в стране, и она очень быстро увеличивает
Свою ежегодную дань, взимаемую, однако, уже не мытарями16' или по-
лисменами, а незаметно, хотя и весьма чувствительно, уплачиваемую в
Сложном обороте производства и торговли.
§ 63.	Обозрев экономическое отношение двух главных неевропейских
тран к экономически господствующим европейским, мы теперь снова
Глава XII. Международный капитализм	501
вернемся в Европу. Только здесь, на крайнем Западе материка (Франция,
Бельгия и Голландия) и на прилегающем к нему британском острове, бес-
спорно утвердилось международное экономическое преобладание. Сюда
же отчасти примыкает соседняя Швейцария и скандинавский Север.
Остальная Европа, подобно Ост-Индии, служит данницею этих эконо-
мически господствующих наций. Особенно рельефно в этом смысле
выступает, как мы выше видели, положение Австрии и России. Первая
из них ежегодно вывозит товаров средним числом больше, нежели вво-
зит, на 73 500 000 руб [лей] металлических], отпуская при этом и моне-
ты на 8 700 000 руб[ лей] металлических] (к сожалению, данные не вполне
друг другу современны)1, т. е. в среднем выводе ежегодно приплачивает
иностранцам 82 200 000 руб[лей] металлических], или без малого 2 руб.
(1 руб. 92 коп.) с каждого жителя империи. Не столь велико обложение
России, но тоже не ничтожное. Общее превышение товарного вывоза
равняется сумме в 64 миллиона] руб [лей] металлических], а приплата
монетою достигает средним числом 12 690 000руб[лей] металлических],
а всего — 76 690 000 руб[лей] металлических], или приблизительно по
70-80 коп. с каждого жителя.
Нечего много распространяться, чтобы напомнить о наличности в
этом случае всех тех трех причин, от которых ныне постепенно высво-
бождается Америка и которые постепенно окончательно опутывают Ост-
Индию. Кому неизвестно, напр[имер], какие громадные иностранные
капиталы помещены в русские и австрийские государственные фонды и
какие поэтому громадные суммы наличною монетою переводятся за гра-
ницу единственно для удовлетворения процентами государственных
кредиторов. <Г1оследний поход17' немецкой печати против русских фон-
дов обнаружил их в размере более миллиарда в одной Германии.> Но не
одни государственные фонды служат иностранцам для помещения ка-
питала в России или Австрии. Железные дороги и масса промышленных
предприятий служат для того же. Чуть ли не ежедненно читается о но-
вых грандиозных предприятиях в России, зачинаемых на иностранные
капиталы. То нефтяное дело в Баку, то железное — в Кривом Роге, то
мануфактура в Царстве Польскоми т. д., и т. д. служат все новым и
новым поприщем для затраты иностранных капиталов, прибыли с ко-
торых, конечно, текут за границу.
Не менее упрочилась и другая форма экономического неравенства
между западною и восточною Европою. Для кого же тайна, что le gros
Данные Спалларта о товарном вывозе захватывают начало 80-х годов,
а данные Мельголля о монетном вывозе относятся к десятилетию 1870-[18]80 гг.
То же и для России, для которой есть, впрочем, отрывочные данные и более
поздние того же значения.
502	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
corps19" внешней торговли находится в руках иностранцев и что почти
целиком весь ввоз и вывоз является <к нам> на иностранных судах, ос-
тавляя в пользу иностранцев всю разность между ценностью вывоза и
ценностью ввоза и заставляя Россию выплачивать эту разность новыми
собственными ценностями.
Третья форма международного экономического подчинения, вселе-
ние культуртрегеров, не менее широко распространена как в Австрии,
так и в России. Закон об иностранноподданных в России обнаружил их
в числе даже большем, нежели ожидали при самых смелых расчетах. Все
это приезжает в Россию, делает деньги и отъезжает на родину с капита-
лами в кармане. Культурное неравенство дозволяет свободное и удобное
внедрение этих.культуртрегеров как в России, так и в Австрии. Относи-
тельная бедность дозволяет внедрение капиталов для разных предприя-
тий и захват этими иноземными капиталами внешней торговли. А вме-
сте взятое все это ведет к тому, что нация обращается в экономически
подчиненную сторону, ежегодно и правильно выплачивающую дань эко-
номически господствующим нациям.
Эти нации — Англия, Нидерланды (и романские, и германские),
Франция, стоящие вместе с тем на вершине национального богатства и
культуры. Если мы, напр[имер], возьмем Голландию и сложим чистый
избыток ввоза товаров и монеты, то получим около 32 руб[лей] метал-
лических] среднего ежегодного избытка на душу, т. е. около 160 руб [лей ]
металлических], свыше 250 руб[лей] кредитных на среднюю семью в
год! Столько ценностей могла бы ежегодно получать каждая голланд-
ская семья как дань других народов, если бы все приплаты других наций
в пользу голландцев были бы разделены поровну между ними. Сделав
подобный же расчет для всех экономически господствующих наций, мы
увидим, что эта дань других наций в их пользу приносит им на семью:
английскую — около 230 руб[лей] кредитных], бельгийскую — 170
р[ублей] кредитных], французскую — 75 р[ублей] кредитных] <и
скандинавскую — 45 р[ублей] кредитных] приблизительной-. На эту
сумму другие нации работают и производят для них, не получая ниче-
го в обмен. Что касается абсолютных цифр, то, к сожалению, для вось-
мидесятых годов они недостаточно (что касается обмена драгоценны-
ми металлами) полны, чтобы охватить довольно значительное число
стран. Поэтому приходится довольствоваться семидесятыми годами, для
которых у Мельголля находим довольно полный материал. За десятиле-
тие 1870-[ 18]79 гг. главнейшие страны мира следующим образом уча-
ствовали в обмене.
1.	Четыре экономически господствующих нации получили излишек
ценности и товаром и монетою в следующем размере.
Глава XII. Международный капитализм
503
Избыток ввоза, в млн. руб. мет.
	Монетою	Товаром	Всего
Англия	157,5	5 812,5	5 970,0
Франция	851,2	1 125,0	1 976,2
Голландия	66,2	625,0	691,2
Бельгия	285,0	562,5	847,5
	1 359,9	8 125,0	9 484,9
Или, другими словами, эти четыре страны за сказанное десятилетие
поглотили ценностей, произведенных другими странами без всякого их
за то вознаграждение, круглым числом на 9'/ миллиардов рублей ме-
таллических, или 38 миллиардов франков (без малого 15 миллиардов руб-
лей кредитных).
2.	С другой стороны, следующие страны оказались несомненно эко-
номически подчиненным, уплачивая иностранцам избыток ценностей.
Избыток вывоза, в млн. руб. мет.
	Монетою	Товаром	Всего
Соединенные Штаты	310,0	687,5	997,5
Южная Америка (вся)	490,6	250,0	740,6
Южная Африка	11,9	62,5	74,4
Ост-Индия	430,6	750,0	319,4
Австралия	290,3	125,0	165,3
	672,2	1 625,0	2 297,2
3.	Из остальных стран, о которых у Мелъголля находим достаточные
сведения, небольшой избыток имели Россия, Австрия, Скандинавия и Ка-
нада. О Германии, Италии, Швейцарии, Турции сведения вполне недоста-
точны, как и о большей части Азии и Африки и некоторой части Америки
(Мексика, Вест-Индия и др.) и Австралии (неанглийские владения)20'.
Если сравним эти данные для семидесятых годов с вышеприведен-
ными вычислениями для восьмидесятых, то легко усмотрим, что Скан-
динавия и Канада, тогда лишь робко ступившие на стезю избытков,
успели на ней утвердиться; Соединенные Штаты сделали значительные
и небезуспешные усилия, чтобы высвободиться из экономической под-
чиненности, в которую их поставила междоусобная война; Ост-Индия,
напротив того, сделала значительные шаги по пути развития этой под-
чиненности; некоторые шаги по тому же пути сделали Австрия и Рос-
сия. Богатые богатели; бедные беднели; среднее состояние выпадало, так
504	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
как Скандинавия, Канада, Соединенные Штаты выбивались наверх, дру-
гие же вытеснялись книзу, и между имущими и неимущими нациями
расстояние лишь возрастало1. Этот общий экономический закон, ныне
господствующий во внутренних отношениях передовых стран Европы
и определяющий развитие и порядок имущественного распределения
при невозбранном господстве капитала, сказался, как мы видим, и в меж-
дународных отношениях и сказался во всем своем блеске и силе. Исто-
рическая эволюция, распределив сначала членов наций на экономичес-
кие классы, ныне распределяет на такие же экономические классы сами
нации. Несомненно, что Англия, Франция, Нидерланды возвысились и
утвердились как экономически господствующий класс наций. За ними
тянутся Скандинавия и Швейцария, имея некоторые шансы на успех. За
то же место энергически бьются североамериканская республика и Гер-
мания. Тень того же экономического преобладания падает от Англии и
Франции и на их колонии с европейским населением (Канада, Каплан-
дия, Алжирия), которые тоже выбивается наверх. Зато тём ниже опуска-
ются колонии с туземным населением: Ост-Индия, французский Индо-
Китай, голландская [Ост-]Индия (Зондские и Моллукские острова), вся
Вест-Индия (британская, французская, голландская, испанская), Египет
и т. д. Рядом с этими туземными колониями стоят культурно отсталые
страны неевропейские: вся Южная Америка, Сиам и др. Несколько выше
их, но все же в разряде экономически подчиненных стран встречаем
культурно отсталые европейские страны: Австрию, Россию, Испанию,
Балканские земли... Приблизительно таким вырисовывается современ-
ное экономическое положение мира и отношение наций между собою.
Дифференцование наций на экономические классы стало уже совершив-
шимся фактом, и было бы неосновательно оставаться на фиктивной те-
оретической почве якобы равного экономически положения. Не равно
положение работодателя и рабочего; не равно положение лендлорда и
мелкого съемщика; чистая фикция — свобода их договора о найме или
аренде. Точно так же ныне и в международных отношениях не равно по-
ложение нации-капиталистки и народа-работника; и чистая фикция —
весь этот «благоприятный» и «неблагоприятный» торговый баланс,
в спорах о котором столько преломлено копий.
§ 64. Дифференцование человечества на нации как экономические
классы представляет собою явление, совершенно новое в истории. Оно
начало сказываться в сороковых годах, когда впервые Англия начала
1 Из данных позднейших, вышеприведенных в примечаниях, явствует, что
процесс этот продолжал постепенно развиваться и во второй половине вось-
мидесятых годов.
Глава XII. Международный капитализм	505
ввозить товара более, нежели вывозила, и, вопреки этому, продолжала
богатеть. Она первая вступила на этот путь, но данные о том времени
еще не указывают на сущность явления. Это просто казалось страннос-
тью, которой только опасались в Англии. Опасения оказались излишни-
ми. За Англией одна за другою вступили на тот же путь Голландия, Бель-
гия, Франция, и все четверо продолжали богатеть. Патриоты, однако,
опасались и скорбели. Чудаки скорбели, что получают более, нежели
дают! Пятидесятые и шестидесятые годы, в течение которых с разными
колебаниями совершалась эта знаменательная эволюция, затемненная
при этом многочисленными военными и политическим потрясениями,
очень медленно выясняли существенные черты процесса, так что лишь
последние два десятилетия обрисовали его с достаточною ясностью. И мы
видели, что восьмидесятые годы в этом отношении даже ярче семидеся-
тых. <Вот почему мне приходилось сводить самый новейший21' стати-
стический материал, хотя по необходимости он должен быть менее по-
лон и точен, нежели более от нас отдаленный. Дело в том, что> только в
настоящее время изучаемый процесс обрисовался с достаточною рель-
ефностью и ясностью, потому что это самые последние, самые свежие
всходы на всемирно-исторической ниве.
Что же обнаруживают перед нами эти всходы? Ясно, что экономи-
ческая международная история, пройдя фазисы прямого экономическо-
го насилия, или завоевательной политики, и экономической монополии
во всех ее последовательных стадиях, вступила в фазис господства капи-
тала, которому в теории соответствует фритредерство, как господству ка-
питала внутри обществ соответствует пресловутая доктрина «laissez-faire,
laissez-passer»22', теория свободного (т. е. дезорганизованного) труда и
свободной конкуренции. Таким образом, чисто фактическое индуктив-
ное исследование привело нас в этой главе к заключениям, которые рань-
ше были выведены нами из теоретического построения. Индуктивное
исследование вполне подтверждает дедукцию из общего исторического
закона, установленного нами ранее того, а такая взаимная проверка дает
нам новую уверенность в правильности наших выводов, практическое и
теоретическое значение которых жизнь и наука призваны выяснить во
весь их рост в недалеком будущем.
Так, строго соответственно развиваются экономические отношения
на почве индивидуальной и на почве коллективной борьбы за существо-
вание. Одинаковым способом возникает экономическое господство и
одинаково проходит оно три главных стадии: порабощение, монополию,
эксплуатацию — причем каждая последующая стадия представляет срав-
нительно с предыдущею более смягченную форму господства и более
полное дифференцование господства экономического и политического.
506	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Каждая из этих больших стадий в истории <международной> экономи-
ческой борьбы сама распадается на фазисы. Так, стадия порабощения
заключает в себе фазисы набегов (грабежа, контрибуций), постоянной
дани и сатрапий. Стадия монопольного режима распадается на фазисы
чисто торговой монополии, торгово-промышленной монополии вво-
за, торгово-промышленной монополии вывоза. И тут, как мы видели,
каждый последующий фазис экономического господства является и смяг-
чением, сравнительно с предыдущим, и более дифференцованным от
господства политического. Каждая стадия, однако, предоставленная
сама себе (т. е. «естественному» ходу экономической эволюции), роко-
вым образом свершает свою миссию деморализации и деградации, уп-
раздняя согласованную самодеятельность народа, навязывая согласова-
ние принудительное и тем вызывая самодеятельность несогласованную.
При культурной разнородности сталкивающихся наций, когда решаю-
щим моментом в борьбе является культура (экономическая в том чис-
ле), исторический подбор решительно покровительствует этой форме
исторической эволюции и циклизм становится законом развития. При
относительной культурной однородности сталкивающихся наций, когда
решающим элементом в борьбе является уже не культура, а активность
(согласованная самодеятельность), исторический подбор дает опору этой
активности (т. е. умственному и нравственному началу), в которой цик-
лизм и находит сопротивление и даже опровержение. Активность в этом
случае опирается как на культурное орудие борьбы на орудие экономи-
ческого господства следующей стадии. Против порабощения выступает
монополия; против монополии воздвигается капитал. Такова в самых
общих чертах схема <международной> экономической борьбы в ее ис-
торическом развитии, насколько она выясняется перед нами на предше-
ствующих страницах.
Сообразно этим стадиям и фазисам развития <международных> эко-
номических отношений развивалась и экономическая доктрина, где мер-
кантилизм сменился протекционизмом, а этот последний — фритредер-
ством, который является теоретическим обоснованием и нормальными
выражениями экономического господства капитала в международных
отношениях. Практическое осуществление доктрины фритредерства без
всяких ограничений и без всякого регулирования означало бы только
облегчение и ускорение дифференцования человечества на нации капи-
талисток и работниц, на имущих и неимущих. Следует ли из этого, что
протекционизм прав в своих притязаниях вытеснить фритредерство из
практики так же, как и из теории? Нисколько, конечно. Протекционизм
есть выражение монопольного периода <международной> экономичес-
кой борьбы, как фритредерство — эпохи капитализма. Как неоснова-
тельно было бы думать побороть господство капитала во внутренних
Глава ХП. Международный капитализм	507
экономических отношениях возвратом к монополиям гильдий, цехов,
майоратов и пр., так точно и в международных отношениях невозмож-
но противупоставлять силе господствующего капитала режим монопо-
лий. Не протекционизму по силам остановить международное диффе-
ренцование, являющееся выражением господства капитала, которое ныне
весьма недвусмысленно начинает устанавливаться и в международных
отношениях, как уже установилось в индивидуальных.
Что может дать <нам> протекционизм с интересующей нас точки
зрения? Несомненно, он повышает предпринимательскую прибыль в
промышленности и делает ее сравнительно более значительною, не-
жели в странах, не огражденных благодеяниями покровительственных
тарифов, а такое повышение прибылей неизбежно ведет и к повыше-
нию рыночного процента на капитал. Все это, во-первых, заставляет
государство, общественные управления и компании искать для своих
займов преимущественно иностранные капиталы как более дешевые.
Таким образом, национальные фонды оказываются по необходимости
за границею. Далее, иностранные капиталы привлекаются в страну
высокою предпринимательскою прибылью. Вспомним, сколько пере-
селилось в Царство Польское иностранных фабрик после повышения
пошлин23’. Эта же высота предпринимательской прибыли в стране не-
обходимо и неизбежно передает всю внешнюю торговлю в руки ино-
странного капитала, который довольствуется меньшею прибылью (а
вещь экономически невозможная, чтобы, напр[имер], в торговле англо-
русской могли быть разные прибыли для русских и английских негоциан-
тов). И отлив национальных фондов за границу, и вселение иностранного
капитала в страну, и переход внешней торговли в руки иностранцев,
и даже вселение иностранных культуртрегеров (сопровождающих ино-
странные капиталы) — все это значительно облегчается системою про-
текционизма, которая, затрудняя одни пути международной экономи-
ческой эксплуатации, облегчает другие и является не только совершенно
призрачным орудием против угрожающей экономически отсталым
странам участи стать чем-то вроде батраков по отношению к нациям,
экономически господствующим, но в некотором отношении даже со-
действует этому процессу. Но фритредерство только облегчает его. <Что
же делать?
Можно бы указать на ряд паллиативных мер, способных задержать
быстрое развитие этого процесса, в роде, напр[имер], разных препят-
ствий и затруднений к вселению иностранных капиталов и иностран-
ных культуртрегеров; поощрения торговому мореходству, системе та-
рифов, рассчитанной на понижение предпринимательской прибыли и
покровительства обработке сырья его производителями и т. д., и т. д.
508	Социологические этюды. Том II. Этюд третий
Этюд этот, однако, совершенно теоретического характера, и я не имел в
виду предлагать какие-либо практические решения.>
Не могу <только> не указать в заключение, что пути к действитель-
ному сопротивлению этой опасности намечены отчасти историей внут-
ренних экономических отношений, всегда на всем протяжении истории
предварявших своею эволюцией аналогичную эволюцию международ-
ных отношений. Это предварение, бывшее доселе законом истории, не
указывает ли прежде всего на то, что и ныне господство капитала долж-
но найти себе ограничение прежде всего в отношениях внутренних? Сюда
должны быть направлены первые и главные усилия. Только после этого
можно надеяться с успехом противустать капиталу и на почве междуна-
родных экономических отношений, исходя, конечно, из тех же начал,
которые противуставляются господству капитала во внутренних эконо-
мических отношениях." А это начала общественной солидарности, госу-
дарственного влияния и экономической организации, которая частью
расстроилась с падением прежней рабской и монопольной организации
труда, частью расстраивается в процессе разложения сельской общины
и заменяется полною дезорганизацией (свободный труд, свободная кон-
куренция, мобилизация земельной собственности), открывающей самое
широкое поприще для Сизучаемых нами экономических явлений> гос-
подства капитала в индивидуальных так же, как и в международных от-
ношениях.
Не могу не отметить еще одного исторического обстоятельства, <име-
ющего существенное значение для нас, русских.> Из великих наций
Англия, Нидерланды и Франция занимают положение экономически
господствующих, представляют капитал в международных отношениях.
Соединенные Штаты и Германия (с Цислейтаниею2'1’) бьются за место
среди тех же экономических господ. Возможно, что они достигнут цели,
но весьма мало шансов, чтобы еще какая-либо великая нация имела воз-
можность подняться на ту же ступень, потому что по самому существу
процесса счастливцев не может быть много. Из массы представителей
труда возвышаются немногие представители капитала. В таком случае
Россия окажется силою вещей в числе, <а следовательно, и во главе> на-
ций, представляющих труд в международных отношениях и страдаю-
щих от экономического дифференцования, от господства капитала.
И не натурально ли ожидать, что на ее долю выпадет значительная роль
в предстоящей борьбе за международную экономическую справедли-
вость? В этом заключается ее прямой интерес и для этого она покуда со-
храняет в своей внутренней экономической организации очень важные
и существенные элементы и условия, дозволяющие борьбу с господством
капитала. сТакова одна из императивных задач русской истории, и сколько
Глава XII. Международный капитализм	509
бы мы ни отворачивались от этой задачи, налагаемой на нас всем ходом
нашей национальной жизни, история (и если не внутренняя, то внешняя)
должна рано или поздно привести и поставить нас лицом к лицу с этою
широкою и ответственною проблемою. И лучше заранее приготовиться
к великой исторической ответственности, выпадающей на нашу долю,
нежели увидеть себя застигнутыми врасплох, «как раб ленивый и лука-
вый», зарывший свой талант в землю25”. Наш талант тоже в земле, но он
не скрывается в земле, а питается, сохраняется и держится ею... Наш долг
не дать заглохнуть ему среди плевел злонамеренного кулачества и благо-
намеренного невежества.>
СТАТЬИ
ПО СОЦИОЛОГИИ
4'-'
>
йг
ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА
[ноябрь 1895 г.]___________________________________________
Издание «Книги о книгах» кружком московских ученых1'; аналогичная
работа кружка петербургских ученых, появившаяся в «Историческом обо-
зрении»2'; выдающийся успех «Писем к учащейся молодежи» Н.И. Кареева,
тоже написанных на тему, как и чему учиться — все эти факты последнего
времени показывают оживление общественного внимания к вопросам те-
оретического образования. Можно было бы процитировать и другие фак-
ты, несомненно связанные с этим оживлением и неоспоримо подтвержда-
ющие его наличность.
Как и чему учиться для завершения своего теоретического образова-
ния, для выяснения своего мировоззрения в свете современного знания,
для определения своего места в природе и в человечестве — тема слишком
обширная, чтобы я думал ее разработать в этом дневнике. Отвечая не од-
нажды полученным мною обращениям, мне хотелось бы, однако, коснуть-
ся и побеседовать об одном частном вопросе, входящем в состав вышеука-
занной задачи.
Как изучать социологию?
Этот вопрос, между прочим, тоже поставлен на очередь упомянутым
оживлением в сфере теоретического мышления нашего общества. Посто-
янно и настойчиво указывая, что при решении вопросов обществоведения
надлежит тщательно избегать теоретической исключительности, экономи-
ческой, филологической, юридической и всякой иной, и что истины обще-
ствоведения раскрываются лишь при всестороннем изучении обществен-
ного процесса во всех его проявлениях и взаимодействиях, небесполезно
будет дополнить эти указания некоторыми соображениями о путях и мето-
дах такого социологического изучения. Несколько раз мне приходилось
давать ответы на вопросы об этих путях и методах. Недавно я снова полу-
чил подобный запрос. Будет, кажется, кстати ответить на него печатно и
подвергнуть таким образом и самый вопрос, и мой посильный ответ пуб-
личному обсуждению и связанному с такой публичностью более многосто-
роннему выяснению.
•7 Социологические этюды
514	Статьи по социологии
Естественно, если мы начнем нашу беседу с рассмотрения того, что дают
по интересующему нас вопросу вышеупомянутые работы гг. московских и
петербургских ученых.
«Наименее общими, но зато наиболее сложными представляются нам
явления общественной жизни, известные формы которых мы уже встре-
чаем в животном мире». Так начинается место, посвященное социологии
в «объяснительной записке к общей энциклопедической программе»,
напечатанной, как уже упомянуто, в «Историческом обозрении» (1895, кн. VIII).
Программу по социологии составлял Н.И. Кареев, как о том в самой
программе и сказано. «Конт-овский ряд наук замыкается поэтому, — про-
должает г. Кареев, — абстрактной наукой об обществе, которая, с легкой
руки Конта, носит название социологии. Главный предмет социологии —
строение, деятельность и развитие общества, отвлеченно взятого». Опре-
деление дано приблизительно правильно и не стесняясь устарелыми рам-
ками академически признанных научных дисциплин. Социология только
начинает еще завоевывать право числиться в составе академических дис-
циплин и, давая программу ее изучения, не приходится иметь в виду го-
тового распределения научного материала по готовым, давно выработан-
ным рубрикам, давно уже наполненным и требующим Лишь обновлять
это наполнение сообразно движению знания. Социология еще только не-
давно выделилась как самостоятельная наука, а предварительное опреде-
ление науки имеет такое первостепенное значение, от которого вполне
зависит и вся вырабатываемая и предлагаемая система программы. По-
этому мы и придаем такую важность приведенному определению, кото-
рое обещало, что программа г. Кареева явится интересным вкладом в нашу
небогатую социологическую литературу. К сожалению, уже следующие
затем строки обнаружили некоторую неясность в представлении о соста-
ве и пределах социологической науки. «Отдельные стороны обществен-
ной жизни, — пишет г. Кареев, — называемые государством, правом и
народным хозяйством, изучают более старые, чем социология, науки,
именно: политика (?), юриспруденция и экономика, общим теориям ко-
торых в нашей программе отведено самостоятельное место рядом с ос-
новными вопросами социологии». Не говорим уже, что здесь совершен-
но неосновательно пропущены другие частные абстрактные обществен-
ные науки, точно так же занимающиеся «отдельными сторонами обще-
ственной жизни» (лингвистика, этика, эстетика). Не говорим также о
произвольном присвоении государственному праву названия политики и
о необыкновенном выделении одного государственного права из юрисп-
руденции. Самое важное не эти пробелы и промахи (рисующие, однако,
некоторую сбивчивость в представлении {о] соотношениях различных
общественно-научных дисциплин), но подразумеваемое утверждение, буд-
то эти частные абстрактные науки являются как бы более подробным изу-
чением некоторых отделов социологии. Совсем нет. Они изучают по час-
тям все то, что изучает социология в совокупности, но отнюдь не состав-
ляют и не могут составить отделов социологии. Они изучают по совер-
шенно другому методу, и их выводы весьма редко и весьма неполно могут
найти место в социологии, служа лишь весьма ценным материалом для
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	515
социологических изысканий. Подробнее мы поговорим об этом ниже,
а теперь отмечаю эту прискорбную неясность программы г. Кареева, не-
ясность, которая, по-видимому, не осталась без влияния на работу уважа-
емого профессора. Так он прямо говорит: «... в своей программе мы огра-
ничиваемся лишь указанием на некоторые основные вопросы этой науки
(социологии), относя в то же время многое из этой области к специаль-
ным общественным наукам, каковыми являются политическая экономия,
юриспруденция и государственное право». Этого-то делать и нельзя, по-
тому что социологическое изучение данного общественного явления от-
нюдь не может быть заменено [ни] его экономическим или юридическим
изучением, ни наоборот.
Не менее прискорбна другая неясность, тоже отразившаяся на достоин-
стве предложенной г. Кареевым социологической программы. «В связи с со-
циологией, — читаем в программе, — мы ставим и теорию истории (по дру-
гой терминологии “философию истории”), которая должна быть не чем
иным, как общим учением о развитии общества и об исторической деятель-
ности его членов». Опять-таки совсем нет. Социология, как допускает и сам
г. Кареев, есть наука абстрактная, т. е. изучает законы общественных явлений
вообще, явления общественного развития в частности, но из этого отнюдь
не следует, чтобы философия истории, занимающаяся (даже если бы это было
так) «общим учением о развитии общества и об исторической деятельности
его членов», могла входить каким-нибудь способом в состав социологии, как
ее отдел ’’ Философия истории, если бы даже и усвоила предлагаемую ей
г. Кареевым задачу, явилась бы объяснением всемирно-исторического про-
цесса на основании социологических законов. Это, конечно, совсем не то, что
раскрытие этих законов. Так, динамическая геология объясняет историю зем-
ли на основании законов физики, химии и астрономии и на почве фактов,
добытых статической геологией4’. Продолжая эту аналогию, мы могли бы срав-
нить историю и филологию с статическою геологией, социологию — с физи-
кой и химией, философию истории — с динамической геологией, которая,
однако, тесно соприкасаясь со статической геологией, нимало не может быть
зачислена в отдел физики. Таково же отношение философии истории к со-
циологии. Лучше было бы сказать даже, что таковым могло бы быть отно-
шение философии истории к социологии, потому что покуда философия
истории большею частью стремится объяснить всемирную историю не
социологическими законами, а разными иными путями. Некоторые прямо
исходят из метафизических систем, напр [ имер], «Философия истории» Геге-
ля (недавно возродившаяся в диалектике экономического материализма).
Другие пробуют вывести эмпирические исторические законы, как, напр[имер],
Вико или Дрепер. Третьи опираются преимущественно на психологичес-
кие объяснения, напр[имер], Гердер и т. д., и т. д. Все это односторонне и
малонаучно и, конечно, мысль г. Кареева рано или поздно получит господ-
ство в историко-философских работах, но и тогда, как мы видели, это будет
совершенно отдельная наука, которую надлежит отличать от социологии.
Эта неясность в определении границ социологии и ее отношений со смеж-
ными науками отразилась, конечно, и на самой программе. Мы видели выше,
516	Статьи по социологии
что г. Кареев желает ограничить свою программу лишь основными вопросами
науки. Посмотрите теперь, каковы эти основные вопросы. Г. профессор их
насчитывает семь, именно:
1.	Социология как наука, изучающая законы, коими управляются об-
щественные явления.
2.	Научный и этический элемент социологии.
3.	Отношение социологии к биологии и психологии (дарвинизм в со-
циологии, органическая теория общества, коллективная психология).
4.	Отношение социологии к другим общественным наукам (в частно-
сти, вопрос об экономическим материализме).
5.	Зависимость истории от природных условий.
6.	Сущность исторического процесса и роль личности в истории.
7.	Что такое прогресс?
Таково, стало быть, содержание социологии; таков состав ее научных
проблем... по мнению г. Кареева, конечно. Даже человеку, малознакомому с
социологией и занимающ’ими ее вопросами, нетрудно усмотреть, что мне-
ние это не может быть основательно. Всякая наука потому и может быть
названа наукою, т. е. более или менее самостоятельным отделом положи-
тельного знания, что удовлетворяет двум одинаково необходимым требо-
ваниям: 1) самостоятельная наука занимается кругом явлений, которые в
своих типических формах совершенно определенно и несомнительно от-
межеваны от других явлений, причем именно в этом определенном и яс-
ном отмежевании и заключается та особенность в определении проблемы
науки, которая отличает ее определение от определения всякой иной нау-
кой; и 2) всякая самостоятельная наука, настолько сложившаяся, что о ней
можно говорить как о действительно существующем факте, а не одной воз-
можности, должна выяснить свой состав в таком смысле, чтобы включить
всю совокупность изучаемых явлений и расчленить эту совокупность на ее
естественные типические элементы и факторы, указав их взаимоотноше-
ние и взаимодействие, взаимоотношение своих отделов. Этого, однако, не
дают и даже не пробуют дать вопросные пункты нашего автора.
«Социология как наука, изучающая законы, коими управляются обще-
ственные явления». Так формулирован первый вопрос. Хотя эта формули-
ровка оставляет желать многого (в смысле большей точности и большей
полноты, но все же ее можно допустить как попытку дать вышеупомяну-
тую общую формулу, указывающую особенность в проблемах данной на-
уки. Особенность эта, стало быть, заключается в общественности явлений.
Всякая абстрактная наука (а таковою социологию признает и г. Кареев) за-
нимается установлением законов строения, отправления и развития дан-
ной группы явлений. В нашем случае явлений общественных, которые сами
по себе суть явления жизни, во-первых, жизни одушевленной (активной),
во-вторых. И зто включение явлений общественных в состав явлений оду-
шевленной жизни, и это основное расчленение ее явлений на явления стро-
ения, отправлений и развития не могут быть пропущены в определении
социологии, должны быть точно и определенно упомянуты, чтобы социо-
логическая проблема получила ясность и уразумела свои границы и свои
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	517
владения. В формуле г. Кареева этого не находим. Таким образом, и пер-
вая формула, предложенная г. Кареевым, не включая в себе ничего прямо
ошибочного, страдает существенною неполнотою. Эта неполнота отрази-
лась на том списке социологических работ, который программа г. Кареева
рекомендует читателю для ознакомления с первым вопросом (т. е., строго
говоря, прямо с основоначалами социологии). Вот этот список:
«Г.Г. Льюис и Д.С. Милль. Огюст Конт и положительная философия
(вторая часть соч[инения] Льюиса).
Д.С. Милль. Система логики (т. II, кн. 6, Логика нравственных наук).
Г. Спенсер. Об изучении социологии.
Н. Кареев. Основные вопросы философии истории (т. II, кн. III, гл. 1).
Эспинас. Социальная жизнь животных (вступление)».
И все. Я начинаю думать, что просто не понимаю почтенного профес-
сора. «Законы, коими управляются общественные явления», — таково со-
держание вопроса, а ответ предлагает два сочинения по методологии (№№ 2
и 3); одно историческое введение (Эспинас), очень полезное, но история
науки отнюдь не есть сама наука; одно, излагающее доктрину Конта, очень
важную, конечно, но и, по мнению самого г. Кареева, не исчерпывающую
социологию, и наконец, одну главу из сочинения г. Кареева, которая, при
всем уважении к ее автору, не может же на нескольких страницах раскрыть
все «законы, коими управляются общественные явления»!
Так справляется разбираемая программа с первым основным вопро-
сом, где формулирована была задача науки. В остальных вопросах должны
быть раскрыты ее границы и ее составные отделы. «Научный и этический
элемент социологии» — судя по ответу (указаны две работы самого г. Каре-
ева), это попросту вопрос о субъективном методе, вопрос методологичес-
кий больше, чем социологический. Третий и четвертый вопросы указыва-
ют на желание точнее определить границы социологии, но пояснительные
скобки снова уводят нас совершенно в сторону от поставленных вопросов.
Пояснительные скобки указывают на некоторые частные вопросы строе-
ния и развития, имеющие свое место именно в учении о строении и разви-
тии, а не в отделе о соотношениях с другими науками. Таким вопросом о
развитии вообще и является вопрос шестой1, причем пятый и седьмой
входят в него как часть в целое. Эти два выделенные из шестого вопроса
пункты, вместе взятые, не покрывают собою всего содержания шестого
вопроса; отчего же они выделены, или отчего не выделены остальные? Со-
вершенно игнорированы основные вопросы строения и отправления (указа-
ны только в упомянутых скобках два частных вопроса, сюда относящиеся, —
органическая теория и коллективная психология). Естественно, если при та-
кой неполноте программы вопросов даны и ответы, малоудовлетворяющие
задаче. Вот список всех сочинений, рекомендуемых г. Кареевым для изуче-
ния социологии: 1) авторы иностранные:
' Надлежит заметить, что он изложен в терминах историко-философских,
а не социологических. То же и пятый вопрос.
518	Статьи по социологии
Бокль. История цивилизации в Англии (часть 1, т. 2').
Льюис и Милль. Огюст Конт и положительная философия1 2 3 *.
Милль. Система логики (т. II, кн. 6. Логика нравственных наук).
Спенсер. Об изучении социологии.
Спенсер. Основы социологии’.
Эспинас. Социальная жизнь животных (вступление).
2)	авторы русские:
Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории, т. I и IP.
Кареев Н.И. О субъективизме в социологии.
» Философия истории и теория прогресса.
» Общество и организм.
» Экономический материализм в истории.
» Сущность исторического процесса и роль личности в истории.
Кареев Н.И. Идея прогресса в ее историческом развитии.
М-в П. Формула, прогресса г. Михайловского (Отечественные]
зап[иски], 1870 г.).
Михайловский Н.К. Дарвинизм в социологии5.
» Общество, неделимое и организм6.
» Герои и толпа.
» Что такое прогресс?
Николаев П. Активный прогресс7.
Южаков С. Социологические этюды8.
Это весь список. Большую часть приведенных работ полезно прочи-
тать тому,-кто думает заняться социологией; прочесть некоторые даже не-
обходимо, но, не говоря даже о пропусках (их немало), нельзя не заметить с
первого взгляда, что сама программа вопросов была недостаточно обдума-
на и обсуждена, вследствие чего автор, имеющий в своих работах все дан-
ные для выполнения принятой на себя задачи, ее, в сущности, совершен-
но не выполнил. Рекомендованные им авторы могут дать многое для этой
1 Почему только одна глава? Или основной вопрос исследования Бокля о
связи между умственным движением и некоторыми политическими формами
(опека, централизация) не входит в социологию?
; Упомянута дважды.
3 Упомянуто только по вопросу об отношении социологии к биологии и
психологии.
3 Упомянута семь раз.
5 Нам неизвестна статья г. Михайловского под таким заглавием. Ссылка сде-
лана на «сочинения», где ее нет, а есть «Теория Дарвина и общественная наука».
Это пустяки, но указания программы должны быть точны.
6 Ссылка на «Сочинения», где такой статьи нет, а была в журнале и называ-
лась «Орган, неделимое, общество»
7 Никакого указания, где статью искать5'
8 Очень признателен г. Карееву за это помещение моих скромных опытов в
списке небольшого числа рекомендуемых им работ. Не могу, однако, не заме-
тить, что чувствую себя не совсем ловко в этом синклите6' девяти всего авторов
(очевидно лучших). Для меня это не по достоинству и не по росту, хотя г. Каре-
ев и сам меня любезно сопровождает в это собрание избранных.
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	519
задачи, но составитель программы оставил читателя без всякого руководи- •
тельства. В таком виде это даже вовсе не программа...
Посмотрим теперь, что дают нам гг. московские ученые. Здесь на стр. 79
находим рубрику «По первобытной экономической культуре, собственнос-
ти, нравственности, развитию семьи и общества, социологии». Эта рубрика
является подотделом отдела «Этнографии». Ясно, что гг. составители «кни-
ги о книгах» понимают под социологией какую-то конкретную науку, сто-
ящую на рубеже этнографии и антропологии и имеющую дело с разными
явлениями первобытной культуры. Определение своему пониманию
гг. составители не дали. Как отдел этнографии, имеющей задачу исследо-
вать первобытные явления собственности, нравственности, права, семьи
и т. д., он составлен довольно полно и внимательно, особенно если иметь в
виду еще и указания в отделе антропологии. Такая, однако, «социология»
может быть очень интересна и плодотворна, но это не та наука, которая
вообще известна под этим именем и о которой мы сегодня беседуем.
Существует в «Книге о книгах» еще рубрика «Методология и филосо-
фия истории» (подотдел «Истории», стр. 41), очень бедная указаниями: три
сочинения (Бернгейм, Дройзен и Лоренц) по исторической методологии;
два (Флинт и Герье) по истории философии истории и только два, именно
Бокль и Кареев, по самому предмету. Очевидно, это более чем недостаточ-
но, и затруднительно понять, чем можно было руководствоваться при та-
ком выборе. Было бы логичнее ничего не указывать.
В отдел философии включена рубрика «Этика». Ей, конечно, там не ме-
сто. Упоминаю, потому что это внимательно составленный указатель. Раз-
бросав таким образом социологический материал по всем отделам, гг. со-
ставители достигли этим только одного: что в их книге, например, вовсе
отсутствуют указания на социологические работы Конта, Литтре, Милля,
Льюиса и др. Результат довольно печальный для предприятия, имеющего
охватить все отрасли знания и мышления! В наших университетах нет еще
кафедры социологии, и в этом, конечно, причина высокомерного невни-
мания г. Янжула с товарищами к работам ученых и мыслителей, давно при-
знанных всем образованным миром.
Таким образом, если работу г. Кареева можно упрекнуть в недостаточ-
ной обдуманности, последствием чего явилась прискорбная неполнота и
неясность, то нельзя не отдать должного инициативе почтенного ученого,
следящего за движением европейской мысли и совершенно чуждого этого
комичного высокомерия московских составителей, не признающих новых
плодов научного исследования и мышления, если они уставом не приуроче-
ны уже к какой-либо кафедре, не имеют тоже своей присвоенной кокарды...
II
Социология и обществоведение не одно и то же. Социология входит в
состав обществоведения, и первая задача программы, подобной сегодня
обсуждаемой нами, отмежевать ее область, выделить из громадной области
520	Статьи по социологии
обществоведения. Ббльшая часть юридических дисциплин и педагогика
составляют обширный отдел прикладного обществоведения. Историко-фи-
лологические науки и некоторые юридические образуют отдел теорети-
ческого обществоведения. Место социологии в этом последнем отделе. Это
надо помнить прежде всего и не предъявлять социологии практических
вопросов, как таких вопросов не предъявляют истории или этнологии. Ис-
тинами, раскрываемыми социологическим изучением, можно пользовать-
ся и в практических целях, как в таких целях пользуются и истинами астро-
номии и химии, но непосредственная задача социологии раскрыть законы,
управляющие строением, отправлениями и развитием обществ, и предло-
жить теорию этих законов, как астрономия предлагает теорию законов стро-
ения, движения и развития небесных систем.
Социология входит в состав теоретического обществоведения, но и эта
область так обширна, что, отмежевавшись от знания прикладного, мы еще
очень далеки от определения места и границ социологии. Для более ясного
представления об этом вопросе мы сначала бегло осмотрим всю область
теоретического обществоведения и проследим в общих чертах все много-
различное расчленение и развитие теоретической общественной науки.
Предложенное Огюстом Контом деление всего теоретического знания
на конкретное и абстрактное можно считать теперь общепризнанным и
прочно установленным. Конкретные науки изучают факты и предметы во
всей их реальности, во всей их конкретной совокупности, как они суще-
ствуют в природе. Абстрактные науки выделяют (отвлекают) общие мно-
гим конкретным фактам признаки и явления, стараясь раскрыть законы их
проявления. Так, конкретные науки изучают льва, слона, страуса, ящерицу,
пчелу, а соответственные абстрактные занимаются дыханием, кровообраще-
нием, питанием, ощущением, распознаванием, сознанием и т. д. Законы, уп-
равляющие явлениями, — предмет абстрактного знания; сами предметы и
факты, в которых совершаются эти явления, — дело науки конкретной. Об-
щества и их составные части изучает конкретное обществоведение; обще-
ство и законы его строения, отправлений и развития представляются зада-
чею абстрактного обществоведения, социологии в том числе. Место социо-
логии в составе абстрактного знания надо так же помнить, как и место ее в
составе теоретического знания вообще. Не только практических вопросов
нельзя предъявлять социологии, но нельзя от нее требовать обозрения и оз-
накомления со всем многоразличием общественных форм, образований и
фактов. Это обозрение и ознакомление является задачею обществоведения
конкретного, одного из самых древних отделов научного изучения. Боль-
шинство историко-филологических научных дисциплин и некоторые юри-
дические и составляют его громадное поле конкретного обществоведения.
В самом конкретном обществоведении мы замечаем расчленение на-
уки, предписываемое свойством изучаемого материала. Самое древнее рас-
членение представляется разделением на науки исторические, которые, опи-
раясь на источники, изучают события (деяния), и на науки филологические,
которые, изучая памятники, стремятся исследовать состояния. «Источни-
ки» для историков, «памятники» для филологов — это тот материал, из изу-
чения которого одни должны установить исторические деяния (события),
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	521
иначе говоря, деятельность живых индивидов (членов исторических об-
ществ), а другие— изложить общественное состояние (иначе говоря, куль-
туру изучаемых исторических обществ). Филология в обширном смысле
не есть языковедение, а изучение культур исторических обществ, причем,
конечно, изучение языка по необходимости входит в состав ее научных за-
дач, а вместе с тем является могущественным методом исследования. С язы-
ка всегда начинается изучение каждой филологии (потому что филология
не одна, а ровно столько, сколько исторических обществ); начало же всем
виднее, и потому так распространено смешение филологии с лингвисти-
кою, являющеюся абстрактною наукою о законах строения и развития язы-
ка. Филология же есть конкретная наука о культурах исторических обществ.
Есть филология греческая, латинская, новороманская, германская, славян-
ская, санскритская, зендская, семитическая и т. д., и т. д.7' В состав каждой
филологии входят отделы о языке, литературе и так называемых «древнос-
тях», которые изучают религию, государственное устройство, право, искус-
ство, технику, внешний быт, нравы, экономическое состояние — словом,
всю культуру (считая и отдельно изучаемые язык и литературу). Так как
первоначально филология сложилась на изучении классической древности,
то неудивительно, что изучение этой древней культуры названо «древностя-
ми»; название, затем удержанное и для других позднее выработавшихся фи-
лологией.
Сообразно с тем, как расчленяется культура, расчленяется и занимаю-
щаяся ею филология. Языки суть древнейшие памятники духовной куль-
туры исторических обществ, грамматика и лексикон и составляют первую
филологическую науку. В возникающей духовной культуре из смутного
мышления глубокой древности, запечатленного языком, первым выделя-
ется миф, затем из мифов выделяются песни, легенды и сказания, первые
литературные произведения; правовые понятия, сначала слитые с мифом
как исходящие из божественной санкции, получают самостоятельное бы-
тие; с другой стороны, искусство, служившее сначала целям культа, вызы-
вая развитие эстетического чувства, тоже занимает отдельное место; укреп-
ление общественной связи и развитие общественности по необходимости
вызывают установление известного нравственного кодекса, признаваемо-
го членами общества. Так развиваются и определяются основные элемен-
ты духовной культуры: язык, мифы, литература, искусство, право, нравы,
которым посвящены отдельные филологические науки, грамматика, ми-
фология, словесность, история искусств, история нрава1, этнография1 2. По-
следняя включает и материальную культуру (внешний и экономический
быт, технику). Этот состав филологии, указуемый составом культуры, надо
дополнить археологией, которая, занимаясь собиранием, изучением и груп-
пировкой материальных памятников культуры, подвергает их предвари-
тельной критике и в этом очищенном и выясненном виде передает в руки
соответственных отделов филологии. В данном случае я веду речь только
об исторической археологии. Из ее состава некоторые отделы выделяются
1 Наука юридическая, входящая в состав и филологических древностей и
естественно примыкающая к другим, здесь перечисленным.
2 Как она понималась в филологических науках, т. е. наука о нравах и быте’’.
522	Статьи по социологии
в особые науки. Таковы нумизматика, геральдика и др. Все это обширная
подготовительная работа, черный труд обществоведения, опираясь на ко-
торый, лишь медленно сложилось конкретное обществоведение, после чего
только явилась возможность заложить основы и абстрактному. Этот, более
чем беглый взгляд на одни филологические науки уже выясняет и громад-
ность материала, и широту задач, и трудность исследования. Обратимся
теперь к наукам историческим в тесном смысле слова.
В обширном смысле слова в понятие исторической науки входят и ббль-
шая часть филологических научных дисциплин и некоторые юридические,
но, кроме тех и других, еще целый отдел наук собственно исторических.
Мы уже знаем, что это науки, имеющие своей задачей изучение событий,
или деятельности членов исторических обществ. Как ни сложна и за-
труднительна задача филологических наук (по фрагментам и обломкам,
сохраненным для нас временем в памятниках, воссоздать картину об-
щественных состояний) задача историка воссоздать исторические деяния и
события еще сложнее и затруднительнее. Один и тот же документ может
быть изучаем филологами как памятник и историками как источник. Са-
мый беглый взгляд на отношение к документу филолога и историка сразу
выясняет эту возрастающую сложность и увеличивающиеся трудности. По-
ложим, перед нами сказание современника о каком-нибудь историческом
событии или исторической личности. Филологу нет дела, правдиво ли ска-
зание, и, с этой точки зрения, он им не интересуется. Ему важно само сказа-
ние в его совокупности, отношение автора к событию, чувства, идеи, миро-
воззрение, литературность изложения, язык, литературное и философское
сродство с другими литературными произведениями — словом, все вопро-
сы, даваемые знакомством с данным памятником, который и является сам
по себе предметом изучения. Для историка он есть только источник, а пред-
мет изучения — событие или личность, им трактуемая. Правдивость рас-
сказа стоит на первом плане, точное определение места и времени, точное
определение личности автора и его общественного положения и многое
другое, что или вовсе не интересует филолога, или составляет второстепен-
ный вопрос, для историка стоит на первом плане. Целый ряд наук занят
этою подготовительною разработкою источников прежде, чем историк мо-
жет начать свое историческое изложение. Если источником служит рукопись,
то необходимо определить ее подлинность, время и место ее составления,
время и место дошедшего до нас списка, вероятные погрешности списка,
вероятные вставки и т. д., и т. д. Вся эта предварительная внешняя критика
рукописей составляет предмет науки палеографии*'. Если источником явля-
ется не рукопись, а печатное произведение, то тот же подготовительный
труд берет на себя библиография, причем историография как библиогра-
фия исторических сочинений выделилась в особую науку. Когда окончена
эта внешняя критика источника и его текста, наступает очередь внутрен-
ней критики его содержания и повествования. Подлинность источника уже
установлена палеографами; точно определено время, место и авторство со-
ставления, время и место дошедшего списка; накип времени снят искус-
ною рукою специалиста, и текст очищен от погрешностей и вставок, но ос-
тается вопрос, повествование этого палеографически прокритикованного
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	523
источника достоверно ли и правдиво, насколько достоверно и правдиво?
Источник снова подвергается тщательному анализу, сличению, сопостав-
лениям; определяется, что мог достоверно знать и видеть автор; исследу-
ются его возможные субъективные предпочтения, его отношения; источ-
ник ставится на очную ставку с другими источниками, его собственные
показания друг с другом. Производится, словом, то, что называется исто-
рическою критикою, являющеюся безусловно необходимою и одною из
труднейших ступеней в общей задаче конкретного обществоведения. Ме-
тоды исторической критики все совершенствуются и усложняются. Астро-
номия, геология, физиология, психиатрия и многое другое по очереди при-
зывается историческою критикою для допроса с целью определить досто-
верность источника. Этим, однако, еще не завершается предварительная
подготовительная разработка источника. Историческая критика определи-
ла степень его достоверности и в его повествовании выделила достойное
доверия, те события и факты, которые могут быть перенесены историком в
его изложение. Но подобно тому, как эта предварительная разработка по
необходимости должна была начаться определением места и времени ис-
точника, завершиться она должна определением места и времени самих
событий. Историческая география и хронология™' выполняют эту задачу.
Не дблжно думать, что задача эта проста и не затруднительна, как мож-
но бы заключить из того обстоятельства, что ведь источник сам большею
частью сообщает о времени и месте совершения события. Например, Геро-
дот сообщает, что царские скифы обитали на р. Пантикапесе"’. Историко-
географы до сих пор не могут найти этого Пантикапеса, а между тем, архео-
логические исследования в области, где обитали царские скифы, обещали
бы интересные данные. «Вендидад», одна из песен «Зенд-Авесты»12', сообща-
ет список пятнадцати племен иранских и их первоначальное расселение.
Историкогеографы не вполне точно могут в настоящее время определить
это древнейшее распределение иранской расы. На оба вопроса, случайно
нами процитированные, затрачено очень много труда, и нет основания счи-
тать, что все уже сделано. С успехом этих исследований связаны многие
вопросы древней истории, а от их решения зависит лучшее выяснение ис-
торического процесса. Если изменения, претерпеваемые странами, с одной
стороны (напр[имер], Пантикапес мог иссякнуть), а с другой — многоимен-
ность каждой географической единицы отчасти обрисовывают и трудность,
и важность историко-географического исследования, то задача хронологии
несколько нам выяснится, если мы вспомним, что источник, сообщая время
совершения излагаемого события, делает это сообщение в терминах той
эры, которая принята в данной стране, и того календаря, до которого до-
развилась эта страна. Лунный год сменяется в истории солнечным, а этот
последний все совершенствуется, передвигая периоды13'. Само время, с ко-
торого начинается год, имеет немаловажное значение для хронологии. Ас-
трономия, геология и археология являются вспомогательными науками при
хронологических изысканиях.
Пройдя через горнило исследований палеографических, библиографи-
ческих, историко-критических, историко-географических и хронологичес-
ких, источник наконец поступает в руки историка и вместе с массою других
524	Статьи по социологии
источников, прошедших тот же искус1, служит, наконец, для составления праг-
матического изложения деяний и событий, для биографии и истории в тес-
ном смысле слова. Эта громадная работа предварительной разработки и за-
тем систематического свода источников (исторического анализа и истори-
ческого синтеза) завершается (в пределах конкретного обществоведения)
сводом исторической и филологической разработки материала, сводом де-
яний и состояний, деятельности и культуры в одну общую историю, кото-
рая и является заключительным синтезом конкретно-научного изучения
исторических обществ. Выше я уже указал на ту надстройку, которую на
этом здании составляет философия истории, т. е. объяснение историческо-
го развития на основании законов обществоведения абстрактного.
Наряду с общею историею и всеми громадными разветвлениями исто-
рико-филологического ведения надо поставить статистику как другую
самостоятельную и в высшей степени важную конкретную общественную
науку. Если история представляется одною из древнейших научных дис-
циплин, то статистика’— одной из новейших. Научно сложилась она лишь
в XIX веке, даже во второй его половине14'. Это не помешало ей приобрести
такое громадное значение среди общественных наук, что заслуженная и
вечно молодая история должна потесниться, чтобы дать место своей новой
сестре, место и признание. Если история по-прежнему главенствует, когда
речь идет о развитии обществ, то в вопросах строения статистика приобре-
ла несомненное первенство. Та отчетливость, с которою выясняется обще-
ственное строение внимательно собранным и научно разработанным ста-
тистическим материалом, еще недавно представлялась чем-то абсолютно
недосягаемым для обществоведения. Статистика еще и теперь находится в
процессе развития. Она еще не охватила в должной и одинаковой степени
всех общественных явлений.
Наиболее развиты, разработаны и определены два отдела статистики,
именно: демография и статистика экономическая. С первого взгляда вид-
но, что демография в пределах статистической науки занимает место, соот-
ветствующее истории в тесном смысле (т. е. имеет дело с деятельною лич-
ностью), а экономическая статистика отчасти соответствует филологичес-
ким наукам (занимаясь культурою). Это основное деление всего предмета
обществоведения, деление на деяния (события) и состояния, на активность
индивидов и культуру, неизбежно продиктовало разветвление статистичес-
кой науки, как и наук историко-филологических. Менее разработаны другие
отделы статистики. Из них статистика просвещения и статистика военная
примыкают к статистике экономической, учитывая некоторые явления
культуры духовной и политической, подобно тому, как экономическая ста-
тистика учитывает явления материальной культуры. Во всем своем объеме
явления культуры духовной и политической еще ожидают своей статисти-
ческой очереди. Медицинская статистика составляет очевидно отдел де-
мографии, выделившийся ввиду специального практического интереса.
1 Надо помнить, что если каждый источник есть вместе с тем и памятник,
то и каждый памятник (даже внешней материальной культуры) в искусных
руках историка может служить источником. Является ои то источником, то
памятником, смотря по отношению к нему исследователя.
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	525
То же следует сказать о статистике нравственности, которую, собственно
говоря, следует называть статистикою преступности15’. Это тоже еще дале-
ко не доразвившийся отдел. Только демография и экономическая статис-
тика стоят уже на высоте тех задач, которые мы уже вправе предъявлять
статистическим наукам.
Демография изучает население, его распределение, густоту, группиров-
ку, состав по полу, возрасту, языку, физическим недостаткам, рождаемость,
смертность, приращение, среднюю жизнь, болезненность; все это является
многоразличным изучением той деятельной личности, из взаимодействия
которой с культурою и складывается общественный процесс. В той же де-
мографии мы находим также данные о составе населения по вероисповеда-
нию, сословию, имущественной состоятельности — другими словами, об
отражении условий культуры на население. То же должно сказать о статис-
тике эмиграции и иммиграции. Я уже сказал, что сюда же следует отнести
обыкновенно выделяемую из демографии статистику преступности. В де-
мографию же включается обыкновенно и часть статистики просвещения,
состав населения по образованию. Таким образом, демография, изучая на-
селение как деятельный и творческий элемент общественной жизни, изу-
чает его и самостоятельно в его основных жизненных процессах, и в тесной
связи с культурою, его сортирующей, видоизменяющей, возвышающей и
унижающей. Деятельность этого населения еще мало занимает статистику
(только его половая деятельность, преступность и переселения), что явля-
ется важнейшим пробелом науки, но строение населения как составной ча-
сти общества уже вполне удовлетворительно рисуется нам в статистичес-
ких обозрениях. В этом направлении демография достигла крупных и зна-
чительных результатов, как в направлении выяснения строения культуры
достигла того же статистика экономическая.
Статистическая наука так быстро и плодотворно расширяет свою ком-
петенцию, захватывая все новые и новые области и достигая все более значи-
тельных и затруднительных задач, что нельзя сомневаться в ее будущности.
Она сумеет дать учет и всей остальной культуре, и всем остальным деяниям
личностей. На этом плодотворном пути много содействия может оказать со-
всем недавно сложившаяся наука, теория статистики, соответствующая
отчасти палеографии и критике в науках исторических. Указание метода и
предварительной подготовительной разработки является ее первою зада-
чею; руководство самою статистическою работою тоже входит в ее задачи.
Статистическая наука так же, как историко-филологические и конк-
ретные юридические, — все имеют дело с обществами историческими. Но
за пределами истории находится немало обществ человеческих. Конкрет-
ное обществоведение должно включать и их в предмет своего изучения.
Оно их и включило, но подошло к ним со стороны естествознания, ко-
торое первое заинтересовалось этими обществами и начало их изуче-
ние. Геология и палеонтология наткнулись на остатки первобытного че-
ловека, остатки скелета так же, как и остатки культуры. Отсюда выросла
доисторическая археология, наука, совершенно отличная от соименной
ей археологии исторической. Отсюда же выросла и краниология, наука о
человеческих черепах16' сначала первобытного ископаемого человека, а затем
526	Статьи по социологии
и вообще всех рас и племен, живущих и вымерших. С краниологии на-
чалось выделение естественно-научного изучения человека из зоологии,
и мало-помалу сложилась самостоятельная наука, антропология или зоо-
логия человека, куда краниология входит, как часть в целое. Другим вы-
делившимся уже ответвлением антропологии является антропометрия'7',
имеющая такое же серьезное значение для изучения рас и племен, как и
краниология. Вопрос о расах человеческих тоже выделился из антрополо-
гии и составил предмет этнологии'*', которая решает вопрос о расах по
методу зоологическому, не всегда совпадающему в своих выводах с методом
филологическим. Антропология со своими ответвлениями: краниологией,
антропометрией и этнологией — изучает одну сторону общественного стро-
ения, деятельную единицу всякого общежития. Но и самые первобытные
доисторические и неисторические человеческие общежития имеют уже
свою культуру*. Следы доисторической культуры, как мы видели, исследу-
ет доисторическая или геологическая археология. Культуру неисторичес-
ких народов изучает этнография неисторическая, все более и более сбли-
жающаяся с этнографией исторической, причем из ее состава начинают
выделяться мифология, языковедение, изучение первобытного права.
Сближение этнографии неисторических народов с историческою этно-
графией ведет мало-помалу к общему сближению филологии и антропо-
логии в понятии одной общей этнографии, имеющей в виду объединить
и обобщить изложение и изображение человеческих культур во всем их
историческом, доисторическом и неисторическом многообразии, подоб-
но тому, как общая история объединяет и изображает исторические со-
бытия с историческою культурою.
Этим мы и завершим наше обозрение конкретного обществоведения.
При всей краткости этого обзора из него все же видно, какой громадный
труд понесен в течение не одного тысячелетия десятками тысяч ученых, сво-
ими работами мало-помалу воздвигших это исполинское здание конкрет-
ной общественной науки, дозволившее в XIX веке приступить и к сооруже-
нию здания обществоведения абстрактного.
Ill
Состояние конкретного обществоведения долго не дозволяло разработ-
ку абстрактно-научную общественной жизни по общепринятым научным
методам. Поэтому долго абстрактное обществоведение заменялось мета-
физической философией, из догматов которой выводились и начала нрав-
ственности, и начала общественности вообще. Затем некоторое движение
научной мысли, освободившейся от метафизической опеки, привело к изоб-
ретению для абстрактного изучения общественных явлений особого мето-
да гипотетического, или изолирующей дедукции19’, который на долгое вре-
мя и заменил собою общенаучные индуктивные и дедуктивные методы, не
применявшие по несовершенству материала, предлагавшегося конкретным
обществоведением.
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	527
Первые подверглись такой обработке явления экономические, и поли-
тическая экономия в руках своих основателей и выдающихся их продолжа-
телей всегда пользовалась этим методом. Дж.Ст. Милль так характеризует
этот метод (Система логики, кн. VI, гл. IX, § 3): «Есть обширный класс соци-
альных явлений, в котором непосредственно определяющими причинами
оказываются главным образом те, которые действуют посредством желания
богатства и в которых главное значение принадлежит тому общественному
психологическому закону, что большая выгода предпочитается меньшей.
Я разумею, конечно, ту часть явлений общества, которая проистекает из
промышленной или производительной деятельности общества и из тех дей-
ствий людей, посредством которых совершается распределение продуктов
этой промышленной деятельности, если только оно не производится си-
лой и не видоизменяется произвольным дарением. Исходя из одного этого
закона человеческой природы и из главнейших внешних обстоятельств (или
общих, или ограниченных частными состояниями обществ), действующих
на человеческую душу в силу этого закона, мы может быть в состоянии
объяснить или предсказать эту часть явлений общества, насколько они за-
висят от одного лишь этого класса обстоятельств; причем мы упускаем из
виду все другие обстоятельства общества и, следовательно, не выслежива-
ем обстоятельств, принимаемых нами в расчет до их возможного проис-
хождения от каких-нибудь других фактов общественного состояния и не
берем во внимание того, как эти другие обстоятельства могут разрушить
или видоизменить результаты первых. Таким образом, может быть по-
строена наука, получившая название политической экономии». Она и по-
строена Смитом, Рикардо и самим Миллем именно таким образом; того же
метода держались и самые выдающиеся экономисты последующего време-
ни. Политическая экономия, говорит далее Милль, «рассуждает вполне от-
влеченно от всякой другой человеческой страсти, от всякого побуждения,
кроме тех, которые могут быть рассматриваемы как начала, постоянно про-
тиводействующие стремлению к богатству, кроме отвращения к труду и
желания насладиться дорогими удовольствиями в настоящем. Эти начала она
в известной степени принимает в соображение, так как они сталкиваются со
стремлением к богатству не случайно, подобно другим нашим желаниям, но
постоянно его сопровождают, как тормоз или задержка, и, следовательно,
неразлучно связаны с рассуждением о нем. Политическая экономия рас-
сматривает человечество, как будто оно занято только приобретением и
потреблением богатства, а цель ее — показать, каков будет образ действий,
к которому пришли бы люди, живя в обществе, если бы этот мотив, за
исключением той степени, в которой он задерживается двумя вышеупомя-
нутыми противоположными мотивами, был абсолютным двигателем чело-
веческих действий... Не то, чтобы какой-нибудь политик-эконом был на-
столько нелеп, что считал бы людей имеющими такую натуру, нет, но таков
именно путь, которым необходимо должна идти наука... Насколько извест-
но или возможно предполагать, что образ действий людей в стремлении к
богатству находится под влиянием каких-нибудь других свойств нашей
природы, кроме желания получить наибольшее количество богатства с
наименьшим трудом и самоотречением, настолько заключения политичес-
кой экономии не могут быть прилагаемы к объяснению или предсказанию
528	Статьи по социологии
действительного события, пока они не изменены точным принятием в рас-
чет степени влияния, производимого другою причиною». Дополнив эти
объяснения замечанием Милля, что «очень обыкновенная ошибка эконо-
мистов состоит в том, что они выводят заключения из элементов одного
состояния общества и прилагают их к другим состояниям, в которых мно-
гие элементы не одинаковы», мы представим себе довольно отчетливо и
метод, и границы политической экономии как самостоятельной науки в
составе абстрактного обществоведения.
Гипотетически изолируя мотив обогащения от всех других мотивов и
ставя действия человека, руководимого исключительно этим мотивом,
в условия определенного общественного состояния (учреждение частной
собственности, имущественная безопасность, та или иная организация или
дезорганизация труда, пути сообщения и другие условия обмена), полити-
ческая экономия все свои теоремы и положения выводит дедуктивно, совер-
шенно так же, как геометрия, вводя иногда вводные теоремы, напр[имер],
о народонаселении20'. Гипотетически изолируя другие мотивы человеческой
деятельности, можно построить и другие абстрактные общественные науки.
Так построено все правоведение (поскольку оно неприкладлое и неконкрет-
ное), так же построена и утилитарная этика. Из подобной же изолирую-
щей гипотезы исходят эстетика и лингвистика. Последняя, впрочем,
пользуется и индуктивным методом, единственная из частных абстрактных
общественных наук имеющая эту возможность. Все остальные строго де-
дуктивны и исходят в своих выводах из аналогичных гипотез о деятельно-
сти человека, руководимой единственным мотивом: личною выгодою (по-
литическая экономия), общим благом (этика), справедливостью (правове-
дение), стремлением к прекрасному (эстетика), логикою родного языка
(лингвистика). Все они поэтому не дают, строго говоря, объяснения явле-
ниям и не раскрывают законов, ими управляющих, а изображают законы
различных тяготений, существующих в обществе, тех наклонностей, кото-
рым следуют явления. Они не дают истин научных, а лишь большее или
меньшее приближение к истинам. Милль настойчиво предостерегает от воз-
можного увлечения этим гипотетическим методом (Система логики, кн. VI,
ч. VIII, § 1): «Из различий, существующих между геометрией и теми физи-
ческими науками причинности, которые сделаны дедуктивными, следую-
щее различие есть одно из самых явственных: геометрия не дает никакого
места тому, что так постоянно встречается в механике и ее приложениях;
случаю противодействующих сил, причин, которые уничтожают или видо-
изменяют одна другую... Никакого подобного положения вещей нет в гео-
метрии. Результат, вытекающий из одного геометрического принципа, не
заключает ничего, что противоречило бы результату, следующему из дру-
гого. Что доказано как верное одною геометрическою теоремою; что было
бы верно, если бы не существовало никаких других геометрических прин-
ципов, то не можеть быть изменено или отвергнуто на основании какого-
нибудь другого принципа. Что однажды доказано, то справедливо во всех
случаях, какое бы предположение ни делалось относительно всякого друго-
го предмета... В геометрической теории общества, по-видимому, предпо-
лагается, что таков именно случай социальных явлений; что каждое из них
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	529
происходит всегда от одной только силы, от единичного свойства челове-
ческой природы». Эти строки направлены против Гоббса, предполагав-
шего такою единичною руководящею силою страх, и против Иеремии Бен-
тама, видевшего ее в интересе21’, но с некоторою оговоркою рассуждения
Милля применимо и ко всем изолирующим гипотезам, если мыслители и
ученые, посвящающие свои труды той или другой из наук, увлекаются своею
специальностью, забывают гипотетичность всего научного построения и
рекомендуют это построение, как устанавливающее действительные зако-
ны общественной жизни, а не одни только тяготения, проявляющиеся в
этой жизни. Заблуждения такие очень распространены между специалис-
тами: между экономистами и юристами, лингвистами и моралистами. Это
довольно естественно, но до очевидности ошибочно.
Послушайте лингвиста (в прошлом «Дневнике» мы выслушали, напр[имер],
Потебню22'), и он вам приурочит все общественные состояния, весь ход ис-
тории к строению и развитию языка. Китай не мог развить высшей цивили-
зации, потому что моносиллабическое строение языка23' лишает народ и ху-
дожественной литературы, и глубокого философского умозрения. Сравни-
тельно скорое окостенение древнеегипетской и халдейской цивилизации, как
и современной турецкой, объясняется агглютинативным строем их языков24',
высшим сравнительно с моносиллабизмом, но все же недостаточно богатым
и гибким для высшей цивилизации. Только народы семитические и арийс-
кие с их флексическим построением языков25' оказались в силах создать та-
кую высшую цивилизацию. В «Истории евреев» Эрнеста Ренана находятся
блестящие страницы, где он существенные черты и особенности семитичес-
кого и арийского мировоззрения приурочивает к некоторым особенностям
и различиям глагольных флексий26' семитического и арийского семейства
языков. Во всем этом есть своя доля правды, как есть доля правды и во мно-
гих рассуждениях экономических материалистов. Только надо помнить, что
таково лишь воздействие экономического или лингвистического фактора,
его направление, тогда как конкретная общественная действительность
диктуется сложным сочетанием всех факторов и взаимодействием этих фак-
торов и человеческой активности во всей ее сложной совокупности. Раскры-
тие-то этих общих законов общественного сочетания, распадения и разви-
тия и есть проблема социологии, которая стала возможна лишь после того,
как, с одной стороны, сделана громадная работа конкретного обществоведе-
ния, доставляющая материал для социологической обработки, а с другой —
гипотетические абстрактные науки выяснили многоразличные тяготения об-
щественной жизни и предложили законы этих тяготений. Только опираясь
на данные этих двух рядов общественных наук, социология может решить
свою сложную и затруднительную проблему. Эта проблема уже выяснилась
и определилась в работах мыслителей и ученых, посвятивших свои силы об-
работке этой самой сложной и наименее доступной научной дисциплины.
Многое уже и решено этими работами, и программа изучения социологии
уже может быть рекомендована с такою же определительностью, как про-
грамма изучения химии или зоологии.
Резюмируя сегодняшний «Дневник», мы можем дать следующую клас-
сификацию обществоведения (см. стр. 530).
528	Статьи по социологии
действительного события, пока они не изменены точным принятием в рас-
чет степени влияния, производимого другою причиною». Дополнив эти
объяснения замечанием Милля, что «очень обыкновенная ошибка эконо-
мистов состоит в том, что они выводят заключения из элементов одного
состояния общества и прилагают их к другим состояниям, в которых мно-
гие элементы не одинаковы», мы представим себе довольно отчетливо и
метод, и границы политической экономии как самостоятельной науки в
составе абстрактного обществоведения.
Гипотетически изолируя мотив обогащения от всех других мотивов и
ставя действия человека, руководимого исключительно этим мотивом,
в условия определенного общественного состояния (учреждение частной
собственности, имущественная безопасность, та или иная организация или
дезорганизация труда, пути сообщения и другие условия обмена), полити-
ческая экономия все свои теоремы и положения выводит дедуктивно, совер-
шенно так же, как геометрия, вводя иногда вводные теоремы, напр(имер],
о народонаселении20-. Гипотетически изолируя другие мотивы человеческой
деятельности, можно построить и другие абстрактные общественные науки.
Так построено все правоведение (поскольку оно неприкладное и неконкрет-
ное), так же построена и утилитарная этика. Из подобной же изолирую-
щей гипотезы исходят эстетика и лингвистика. Последняя, впрочем,
пользуется и индуктивным методом, единственная из частных абстрактных
общественных наук имеющая эту возможность. Все остальные строго де-
дуктивны и исходят в своих выводах из аналогичных гипотез о деятельно-
сти человека, руководимой единственным мотивом: личною выгодою (по-
литическая экономия), общим благом (этика), справедливостью (правове-
дение), стремлением к прекрасному (эстетика), логикою родного языка
(лингвистика). Все они поэтому не дают, строго говоря, объяснения явле-
ниям и не раскрывают законов, ими управляющих, а изображают законы
различных тяготений, существующих в обществе, тех наклонностей, кото-
рым следуют явления. Они не дают истин научных, а лишь большее или
меньшее приближение к истинам. Милль настойчиво предостерегает от воз-
можного увлечения этим гипотетическим методом (Система логики, кн. VI,
ч. VIII, § 1): «Из различий, существующих между геометрией и теми физи-
ческими науками причинности, которые сделаны дедуктивными, следую-
щее различие есть одно из самых явственных: геометрия не дает никакого
места тому, что так постоянно встречается в механике и ее приложениях;
случаю противодействующих сил, причин, которые уничтожают или видо-
изменяют одна другую... Никакого подобного положения вещей нет в гео-
метрии. Результат, вытекающий из одного геометрического принципа, не
заключает ничего, что противоречило бы результату, следующему из дру-
гого. Что доказано как верное одною геометрическою теоремою; что было
бы верно, если бы не существовало никаких других геометрических прин-
ципов, то не можеть быть изменено или отвергнуто на основании какого-
нибудь другого принципа. Что однажды доказано, то справедливо во всех
случаях, какое бы предположение ни делалось относительно всякого друго-
го предмета... В геометрической теории общества, по-видимому, предпо-
лагается, что таков именно случай социальных явлений; что каждое из них
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	529
происходит всегда от одной только силы, от единичного свойства челове-
ческой природы». Эти строки направлены против Гоббса, предполагав-
шего такою единичною руководящею силою страх, и против Иеремии Бен-
тама, видевшего ее в интересе21’, но с некоторою оговоркою рассуждения
Милля применимо и ко всем изолирующим гипотезам, если мыслители и
ученые, посвящающие свои труды той или другой из наук, увлекаются своею
специальностью, забывают гипотетичность всего научного построения и
рекомендуют это построение, как устанавливающее действительные зако-
ны общественной жизни, а не одни только тяготения, проявляющиеся в
этой жизни. Заблуждения такие очень распространены между специалис-
тами: между экономистами и юристами, лингвистами и моралистами. Это
довольно естественно, но до очевидности ошибочно.
Послушайте лингвиста (в прошлом «Дневнике» мы выслушали, напр[имер],
Потебню22'), и он вам приурочит все общественные состояния, весь ход ис-
тории к строению и развитию языка. Китай не мог развить высшей цивили-
зации, потому что моносиллабическое строение языка23' лишает народ и ху-
дожественной литературы, и глубокого философского умозрения. Сравни-
тельно скорое окостенение древнеегипетской и халдейской цивилизации, как
и современной турецкой, объясняется агглютинативным строем их языков24',
высшим сравнительно с моносиллабизмом, но все же недостаточно богатым
и гибким для высшей цивилизации. Только народы семитические и арийс-
кие с их флексическим построением языков25' оказались в силах создать та-
кую высшую цивилизацию. В «Истории евреев» Эрнеста Ренана находятся
блестящие страницы, где он существенные черты и особенности семитичес-
кого и арийского мировоззрения приурочивает к некоторым особенностям
и различиям глагольных флексий26' семитического и арийского семейства
языков. Во всем этом есть своя доля правды, как есть доля правды и во мно-
гих рассуждениях экономических материалистов. Только надо помнить, что
таково лишь воздействие экономического или лингвистического фактора,
его направление, тогда как конкретная общественная действительность
диктуется сложным сочетанием всех факторов и взаимодействием этих фак-
торов и человеческой активности во всей ее сложной совокупности. Раскры-
тие-™ этих общих законов общественного сочетания, распадения и разви-
тия и есть проблема социологии, которая стала возможна лишь после того,
как, с одной стороны, сделана громадная работа конкретного обществоведе-
ния, доставляющая материал для социологической обработки, а с другой —
гипотетические абстрактные науки выяснили многоразличные тяготения об-
щественной жизни и предложили законы этих тяготений. Только опираясь
на данные этих двух рядов общественных наук, социология может решить
свою сложную и затруднительную проблему. Эта проблема уже выяснилась
и определилась в работах мыслителей и ученых, посвятивших свои силы об-
работке этой самой сложной и наименее доступной научной дисциплины.
Многое уже и решено этими работами, и программа изучения социологии
уже может быть рекомендована с такою же определительностью, как про-
грамма изучения химии или зоологии.
Резюмируя сегодняшний «Дневник», мы можем дать следующую клас-
сификацию обществоведения (см. стр. 530).
Классификация теоретического обществоведения
А. Конкретные науки
Б. Абстрактные науки
I. Исторические	II. Филологические	III. Естественные	IV. Статистические
1. Палеография	9. Грамматика	17. Антропология	24. Теория статистики	а) Гипотетического метода
2. Библиография	10. Мифология	18. Краниология	25. Демография1	1. Лингвистика
3. Историография	11. Словесность	19. Антропометрия	2. Эстетика
4. Историческая	12. История	20. Этнология	3. Этика
критика	искусства		
5. Историческая	13. История права		4. Правоведение3
география			
6. Хронология	14. Историческая	21. Доисторическая	5. Политическая экономия
7. Биография	этнография	археология.	
8. История (деяний)	15. Историческая	22. Этнография	26. Статистика
	археология	ненсторических	культуры2
		народов	б) Общего метода
—					
16. Общая история
23. Общая этнография	6. Социология
Включая медицинскую и преступности.
2 Статистика экономическая, военная и просвещения.
3 Энциклопедия и философия права.
5 30	Статьи по социологии
Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.]	5 31
В предлагаемой классификации нашли себе место все без исключения
отдельные науки, занимающиеся общественными явлениями, и не вклю-
чена ни одна наука, которая была бы только предположением и вероятнос-
тью. Все действительно уже существуют и под теми самыми названиями,
под которыми они и внесены в нашу классификацию27' Это ограничение
уже действительно сложившимися науками и включение всех существую-
щих делает эту табличку очень удобною для обозрения всей области теоре-
тического обществоведения. Двадцать шесть конкретно-научных и шесть
абстрактно-научных дисциплин — всего тридцать две самостоятельные
науки составляют собою обширную область теоретического обществове-
дения. Социология собою венчает это исполинское построение, на возве-
дение которого затрачены десятки веков и десятки тысяч жизней, ис-
полненных труда и таланта. Для ознакомления с социологией нет непре-
менной надобности изучать все тридцать наук, ей предшествовавших, но
иметь понятия о всех абстрактных общественных науках необходимо, как
и общее знакомство с главнейшими конкретными. Последнее удобно вести
параллельно с изучением социологии.
Не указываю программы такого изучения конкретных и гипотетичес-
ких абстрактных наук, так как эти программы и преподаются с кафедры и
предложены специалистами в обеих вышеупомянутых трудах московских
и петербургских ученых. Считаю полезным особенно рекомендовать про-
граммы по русской истории и политической экономии, напечатанные в
«Историческом обозрении» (кн. VIII), составленные особенно внимательно
и полно, но не подавляющие ненужным обилием однозначущих сочинений.
В «Книге о книгах» можно рекомендовать, с другой стороны, указатели по
этике, этнографии и антропологии. По всеобщей истории указатель «Исто-
рического обозрения» слишком краток, а указатель «Книги о книгах» пред-
ставляет набор названий, по-видимому, без руководящей мысли при их
выборе.
Для изучения социологии необходимо знакомство с некоторыми вспо-
могательными науками, уясняющими как общие законы всяких сочетаний,
распадений и развитий, так и, в частности, законы жизни, особо законы жиз-
ни одушевленной, Знакомство с теоретическою физикою, биологией и пси-
хологией удовлетворяет этому требованию. Знакомство с географией (физи-
ческой, описательной и сравнительной) должно удовлетворить другому тре-
бованию, именно: ознакомиться со средой, в условиях которой строятся и
развиваются общества. Указание на программы изучения этих вспомогатель-
ных наук не может входить в задачу указателя по социологии, но рекомендо-
вать ознакомление с ними должна всякая социологическая программа.
ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА
[декабрь 1895 г.]_________________
Как изучать социологию?
Этот вопрос мы оставили в наследство настоящему Дневнику от про-
шлого, подготовив его границы и содержание обзором всего обширного
поля обществоведения, конкретного и абстрактного. Мы указали уже при
этом и значение различных конкретных и абстрактных общественных наук
для социологии как объединяющей абстрактной науки общего метода.
Включение в свою область всех общественных явлений, их строения, от-
правлений и развития; пользование для исследования, анализа и синтеза,
не специальным гипотетическим методом изолирующей дедукции, а об-
щими обыкновенными научными методами, индукцией и дедукцией, эмпи-
рическим и рациональным обобщением, обыкновенным выводом и слож-
ною комбинацией всех этих методов; наконец, раскрытие и установление
научных законов, не только указующих тяготения, проявляемые обще-
ственными явлениями, но и определяющих их действительное строение и
развитие, — таковы три главные основные отличия социологии от прочих
абстрактных общественных наук: лингвистики, эстетики, этики, правове-
дения и политической экономии, — из которых каждая занимается лишь
определенным циклом Авлений, большею частью игнорируя и не имея даже
возможности не игнорировать всех остальных сосуществующих обществен-
ных явлений, ограничиваясь поэтому установлением лишь различных на-
правлений, к которым тяготеет та или другая из изучаемых групп обще-
ственных явлений, и пользуясь для своих исследований — одни исключи-
тельно, другие преимущественно — методом изолирующей гипотезы. Эти
определения и противупсложения вводят в круг вопросов, подлежащих на-
шему рассмотрению.
Расчленяя весь состав науки на основные вопросы и отделы, мы не
можем не остановиться прежде всего на вопросе общего определения
предмета науки и ее пределов. С этого вопроса начал, как мы видели, и
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	533
г. Кареев, дав определение обществу и социологии в первом пункте про-
граммы.
Мы уже знаем, что главное отличие социологии в ряду других абстракт-
ных общественных наук заключается в ее методе. Это первое основное от-
личие невольно диктует и другие отличия, само собою показывает основ-
ные расчленения социологического материала. Мы сказали, что социоло-
гия есть абстрактная наука общего метода, но это не дблжно понимать как
«метода тождественного». И астрономия, и химия, и физиология суть науки
того же общего метода. Тем не менее астрономия пользуется преимуществен-
но математическим анализом, химия — опытом, физиология — наблюдени-
ем, каждая видоизменяя логические приемы сообразно особенностям того
материала, который подлежит ее изучению. Так же видоизменяет логичес-
кие приемы изучения и социология, приспособляясь к свойству исследуемых
явлений. Поэтому не что другое, как метод науки, не может служить лучшим
показателем особенностей изучаемаго материала, его состава и естествен-
ного расчленения. Если мы с этой точки зрения взглянем на метод, приме-
ненный к социологии самыми знаменитыми мыслителями, утвердившими
за ней место и значение в общей иерархии положительного знания1', то без
труда усмотрим, что в общих чертах все они держались одного и того же
метода; они клали в основу своих изысканий широкие дедукции из высших
философских обобщений; стремились раскрыть форму проявления общих
универсальных законов в частных явлениях общественной жизни, сопостав-
ляли и взаимно проверяли эти дедукции эмпирическими или (если возмож-
но) рациональными обобщениями, историческими или статистическими;
а не поддающийся философскому истолкованию остаток подвергали обык-
новенному индуктивному исследованию после того, как по возможности уп-
ростили и облегчили задачу философскою обработкою материала. Приме-
ры помогут нам полнее уразуметь это несколько отвлеченное определение
социологического метода.
Собственно философская система знаменитого основателя научной
социологии вся исчерпывается философией познания, которая как бы в себе
поглощает и философию природы. Общих универсальных законов приро-
ды философия Огюста Конта не искала и не считала возможным найти (если
не считать такими законами законы математики). Философия же познания
сводилась к трем основным идеям: 1) относительность знания и ограни-
ченность доступного нам познания, 2) расчленение методов, какими мы
пользуемся при познавании природы, на три системы мышления: теологи-
ческую, метафизическую и позитивную, — коренным образом отличающи-
еся друг от друга, и 3) координация положительного знания по уменьшаю-
щейся универсальности и увеличивающейся сложности изучаемых явлений
в шесть отдельных наук. Эти три основные идеи и составляют содержание
Двух первых глав «Cours de Philosophic Positive», а с третьей главы уже начи-
нается философия математики2'. Эти же основные идеи философской сис-
темы Огюста Конта положены и в основание его социологии. Состояние
общественное делится на три типа, если рассматривать в пространстве, или
на три фазиса, если рассматривать во времени. Фазисы и типы эти суть, как
известно, теологический, метафизический и положительный. Общество
534	Статьи по социологии
развивается через последовательную смену этих состояний, одно — другим,
а внутри этой смены ход развития обусловливается постепенным вступ-
лением в положительный фазис шести наук, одна — за другою, в указан-
ном порядке, от математики через астрономию, физику, химию и биоло-
гию до социологии. С этим состоянием каждой из шести наук связан и
порядок развития всех общественных форм и их соотношения в каждую
данную минуту. Таким образом, хотя философия природы Конта почти
целиком сводится на философию познания, тем не менее основания со-
циологической доктрины являются простым развитием окончательного
философского обобщения, его продолжением в области общественных
феноменов. Основания социологической доктрины выведены дедуктив-
но из философского обобщения, но потом оправданы блистательными
историческими обобщениями, составляющими лучшую славу Конта.
Не одни универсальные законы природы компетентны в области обще-
ственных явлений, но и основные законы жизни. Враг философского истол-
кования природы, Конт остается себе верен в этом отношении и в исследова-
нии взаимного отношения законов биологических и социологических, лишь
с большое осторожностью распространяя законы биологические на явления
общественные. Тем не менее лекция 50 (Cours de Ph[ilosophie] Positive],
[t.] IV), дающая краткое обозрение социальной статики, является в значи-
тельной степени продолжением лекций 44 и 45 (op[us] c[itatum], III), за-
нимающихся животною жизнью (animalite, как предпочитает выражаться
Конт, иногда же даже просто: activitd)3'. В лекции же 51 (IV, 443) он даже пря-
мо указывает; что учение об обществе должно быть естественным продолже-
нием учения о жизни животной. Таким образом, 1) дедукции из высших фи-
лософских обобщений, 2) дедукции из биологических законов и 3) проверка
историческими обобщениями — вот что мы до сих пор видим при обозре-
нии социологии Конта. Если мы прибавим к этому самостоятельное исследо-
вание более частных явлений, не поддающихся ни общефилософскому, ни
общебиологическому истолкованию, то мы и исчерпаем (что касается мето-
да) всю социологию Конта. А это и есть именно тот самый логический путь,
который мы выше указали как социологический метод.
Между 1842 годом, когда Огюст Конт окончил «Cours de Philosoplie Positive»,
и 1851 г., когда была издана его «Systeme de Politique Positive», значит, еще при
жизни основателя научной социологии, в 1848 г. явилось учение, положив-
шее основание школе экономического материализма'1', и была издана в
1850 году «Social Static» — первая социологическая работа еще молодого тогда
Герберта Спенсера, с которой начинается органическая школа социологии.
Для нас важно отметить, что обе школы в своих социологических работах
следуют тому же методу, который нами выше проанализован на работах их
предшественников. Экономические материалисты смешивают политико-
экономическое и социологическое изучение общественных явлений, но, ко-
нечно, мы не обязаны следовать за ними в этой методологической ошибке.
Мы уже знаем, что политическая экономия пользуется методом изолирую-
щей гипотезы и может поэтому указать нам, что произошло бы в обществе,
если бы все его члены имели одно стремление приобрести больше богат-
ства с затратою меньшего труда и никаких других чувств, идей и желаний и
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	53 5
если бы в обществе была одна культурная сила, богатство и ни какой иной,
ни государства, ни церкви, ни науки, ни обычая, ни нравственности, ни орга-
нической природы, ни исторической и физической среды. Другими слова-
ми, политическая экономия нам объясняет, куда влекут общественное раз-
витие культурный фактор богатства и соотносительная ему деятельность
личностей, направляемая к обогащению, куда влекут, а не куда приводят.
Законов тяготения общественного развития под влиянием одного из его
факторов, а не законов самого развития можно требовать от политической
экономии, и когда экономические материалисты пробуют установить за-
коны развития, они невольно выходят из политико-экономического мето-
да и прибегают к социологическому. Политико-экономические работы из-
вестного основателя школы экономического материализма5' составляют
простое продолжение работ Смита и Рикардо, строго держащееся полити-
ко-экономического метода изолирующей гипотезы6’ Эти работы имеют
большую научную цену, но они сегодня нам не подлежат. Не из них, во вся-
ком случае, сделаны известные выводы о первенствующем коренном зна-
чении экономического элемента и о необходимом трехчленном развитии
общества по трем экономическим фазисам: натуральном, капиталистичес-
ком и общественном7'. Политико-экономические работы и не могли ниче-
го подобного установить, так как они по самому методу своему игнориру-
ют все остальные общественные явления (как же установить с ними связь и
соотношение?) и имеют дело с возможностями (если другие факторы не
помешают и не видоизменят), а не с конкретностями. И действительно, сто-
ронники экономического материализма для оправдания своей формулы об-
ратились к философии и на основании философских обобщений универ-
сальных законов, управляющих космосом и его развитием, попытались
философски истолковать общественное развитие. Философия Гегеля послу-
жила им для этого истолкования. В 1848 году это обращение к гегелевской
философии не было еще абсурдом, но в настоящее время, через полстоле-
тие, с тех пор протекшее, между философами об этой философии уже даже
не спорят. Она устранена и составляет вполне изжитый момент. Обраще-
ние к этому историческому памятнику за руководительством в деле социо-
логического истолкования, конечно, не может быть названо рациональным
и объясняется единственно отсутствием достаточно крупных и оригиналь-
ных умов в этой школе, основанной несомненно крупными и оригиналь-
ными умами. Для нас, впрочем, сейчас важно отметить, что другого социо-
логического метода не могла выставить и эта школа, так ополчившаяся на
другие социологические школы. Она избрала для своих дедукций очень ус-
тарелую гегелевскую философию, но все-таки философию, так же, как и
Конт, Милль и проч[ие]. Она называет свой метод диалектическим, но это
уже особенность гегелевского философского метода, а социологический за-
ключается все в том же исходном пункте исследования, по необходимости
начинающегося дедукциями из высших философских обобщений.
Выше мы уже указали, что одновременно с первым проявлением шко-
лы экономического материализма появилась и первая работа знаменитого
основателя органической, или, как его последователи предпочитают вы-
ражаться, эволюционной школы. Вслед за «Social Static», вышедшей, как
5 36	Статьи по социологии
упомянуто, в 1850 году, в течение пятидесятых и первой половины шести-
десятых годов Герберт Спенсер напечатал ряд социологических essays: «The
Social Organism», «Manners and Fashion», «Genesis of Science», «Origin and
Function of Music», «Philosophy of Stile», «Progress its Laws and Causes» и др,,
а в 1862 году вышел первый том его «System of Synthetic Philosophy», послед-
ний том которой еще не вышел. Эту «Систему синтетической филосо-
фии» было бы правильнее назвать курсом социологии, потому что из
десяти томов пять посвящены специально социологии"', а в остальных
пяти отведено очень значительное место социологии, да и чисто философ-
ские и чисто биологические главы развиты постольку, поскольку это необ-
ходимо для построения социологии. Герберт Спенсер (как раньше него Огюст
Конт) предпринял философскую обработку всего знания с целью в этой об-
работке найти основание для построения социологической доктрины, идя в
этом отношении по следам всех своих предшественников XIX века. В своих
«First Principles» он определяет универсальные законы строения и развития,
а в «Principles of Biology» и в «Principles of Psychology» основные законы жизни
и души, чтобы вслед за тем в социологии раскрыть проявление этих законов.
Основная ошибка эволюционной теории Герберта Спенсера в том, что он не
сумел провести точную разграничительную черту между строгою логичес-
кою дедукцией и простой аналогией, всегда заманчивой и всегда обманчи-
вой. Но эта ошибка в применении метода нисколько не устраняет того фак-
та, что и Спенсер в своем опыте построения социологии должен был прибег-
нуть все к тому же методу дедукции из универсальных законов космоса и
основных Законов жизни с проверкою этих дедукций историческими обоб-
щениями, из которых немало найдется плодотворных и важных. Не поддаю-
щийся такому философскому и биологическому истолкованию остаток Спен-
сер называет надорганическим и подвергает самостоятельному анализу.
Нечего и говорить, что последователи Герберта Спенсера, Шефле («Ваи
und Leben des Socialen Koerpers»), Эспинас («Социальная жизнь животных»),
Беджгот («Естествознание и политика»), Лилиенфельд («Мысли о социаль-
ной науке будущего») и другие более или менее сознательно следуют за Спен-
сером и в деле метода. Шумный набег дарвинизма в область социологии
воспользовался тем же методом, так же извращенным благодаря смеше-
нию дедукции с аналогией. Испортить метод не значит предложить новый,
а только не уметь пользоваться старым.
Эволюционная школа встретила у нас в русской литературе решитель-
ный отпор со стороны нескольких более или менее выдающихся писате-
лей, выдвинувшихся и другими социологическими работами. Остановлюсь
на методе некоторых из них. Нетрудно показать, что главные работники
социологии и в России держались в своих социологических работах того же
метода. В журнале «Знание» 1873-1874 гг. появился ряд писем П. М-ва9' об
антропологической философии. Это философское учение антропологиз-
ма и было положено автором в основу и его социологических работ, печа-
тавшихся в журналах шестидесятых и семидесятых годов: «Задачи позити-
визма» («Современное] обозр[ение]», 1867 г.), «Исторические письма»
(«Неделя», 1868 г.), «Дикие племена и цивилизация» («Отеч[ественные]
зап[иски]», 1869 г.), «Новые учения о нравственности» («От[ечественные]
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	537
зап[иски]», 1870 г.) «Философия истории славян» («Отечественные] за-
пуски]», 1870 г.), «Формула прогресса г. Михайловского» («Отечествен-
ные] зап(иски]», 1870 г.), «Научные основы истории цивилизации» («Зна-
ние», 1872 г.), «Социологи-позитивисты» («Знание», 1872 г.) и др. Нетрудно
увидеть, что все слабые и сильные стороны упомянутых социологических
работ вполне зависят от философского мировоззрения автора. Философ-
ский антропологизм диктует и социологическую доктрину, исходною точ-
кой для которой являются дедукции из философского обобщения.
Другой русский писатель, посвятивший наибольшую часть своих тру-
дов разработке социологии, Н.К. Михайловский, по философским вопро-
сам писал мало и не дал цельного трактата по социологии. Можно поэтому
думать, что будет затруднительно распространить и на его работы прило-
жение метода, который мы до сих пор находим у всех социологов XIX века,
у всех школ и направлений. Однако, если мы не забудем, что, разбирая,
с точки зрения метода, не трактат по социологии, а частное социологичес-
кое исследование, мы не можем ожидать применения в каждом частном
случае всего метода во всем его объеме, а лишь отдельных составных час-
тей его, то легко усмотрим во всех работах г. Михайловского это частное
его применение. В статьях «Что такое прогресс?» (Сочинения, [т.] IV) и
«Борьба за индивидуальность» (Соч[инения], [т.] V) читатели легко усмот-
рят истолкование общественных явлений из основных законов жизни вме-
сте с самостоятельным исследованием остатка, не поддающегося биоло-
гическому истолкованию. Статья «Орган, неделимое, общество», затем в
переработанном виде вошедшая в статью «Патологическая магия» (Се-
верный вестник, 1887, №№ 9, 10 и 12) является даже биологическим иссле-
дованием с последующим распространением установленного биологичес-
кого закона на область социологии. Та же «Патологическая магия» вместе
со статьями «Герои и толпа» (Соч[инения], [т.] VI) и «Научные письма»
(Соч[инения], [т.] VI) представляют такое же самостоятельное психоло-
гическое исследование с таким же последующим распространением уста-
новленных законов в области социологии и с таким же самостоятельным
исследованием социологического остатка. Нетрудно было бы сделать ана-
логичные указания и относительно всех других социологических работ
г. Михайловского. Тесно примыкающий к нему по содержанию своих ра-
бот, Н.И. Кареев держится, конечно, того же метода. То же следует сказать
и о немногих социологического значения работах В.В. Лесевича, более по-
свящающего себя научной философии.
Эту галерею мыслителей XIX века, осмотренных нами сквозь призму
их социологического метода, нам остается дополнить немногими работа-
ми последнего времени, чтобы довести до конца наш обзор. Социологи-
ческие трактаты Фулье, Тарда и Гумпловича должны еще остановить на
короткое время наше внимание. Замечательная книга Альфреда Фулье «La
science sociale contemporaine» (Paris, Hachette, 1880) заключает в себе пря-
мое и категорическое признание тесной зависимости между философией и
социологией. Фулье, правда, полагает, что это зависимость взаимная и что
будущее развитие философии в значительной степени зависит от успехов,
которых достигнет социология, идея, выраженная еще категоричнее в после-
5 3 8	Статьи по социологии
дующем труде Фулье «L’evolutionisme des iddes-forces» (Paris, ВаИНёге, 1890).
Это значение социологии для философии выходит из круга нашего сегод-
няшнего анализа, но признание обратного значения и есть признание ука-
занного нами социологического метода.
Социологический трактат Тарда называется «Les lois de imitation» (Paris,
Baillidre, 1890), потому что автор прямо выражается следующим образом:
«Одним словом, на поставленный выше вопрос, что такое общество, мы
ответим: это подражание». Такое упрощение общественного строения и
неглубоко, ишеостроумно, но наше дело теперь не содержание социологи-
ческой доктрины, а лишь метод. С этой же точки зрения рассматривая кни-
гу Тарда, мы видим, что она начинается установлением универсального за-
кона повторений (repetitions) и его проявления в неорганической природе
в виде вибраций (ondulations), в органическом мире — в форме генераций
(gdndrations) и ц общественной жизни — подражаниями (imitations). Рас-
крытие проявления этого универсального закона в обществе и составляет
основание всей социологии Тарда, затем прибегающего к историческим
обобщениям для подтверждения своих дедукций. Философия Тарда есть
маленькая философия, совершенно несоответствующая современному со-
стоянию науки и философии. Поэтому и социология Тарда является ма-
ленькой социологией. Метод, однако, и Тард избрал тот же.
«Grundriss der Sociologie» Людвига Гумпловича (Wien, 1885), представ-
ляет довольно претенциозную книжку, где довольно нелогично перемеша-
ны идеи дарвинизма, эволюционизма и экономического материализма.
Изложение своей социологической доктрины начинает, однако, и Гумплович
с установления ряда общих универсальных законов (Grundriss, стр. 52-70),
которыми затем и пробует истолковать общественные явления. Можно бы
еще, пожалуй, упомянуть о вышедшей в этом году книге Бенжамена Кидда
«Social Evolution» (London, 1895; есть уже и немецкий перевод с предисло-
вием Вейсмана) "г, но книга эта отличается лишь крайним развитием и идей,
и методов дарвинистов, когда они делают свою экскурсию в область социо-
логии. Об этом методе мы уже говорили выше. Правильно понимая необ-
ходимость положить в основу социологического построения дедукции из
основных законов жизни, эта школа, столь заслуженная в естествознании,
не отличила дедукции от аналогии и забыла о социологическом остатке.
Бенжамен Кидд отличается только более ярким выражением этих недо-
статков, но менее ярким выражением достоинств школы, которая в лице
лучших своих представителей, если и служила кулачному праву, то бес-
сознательно и с верою в лучшее будущее. Бенжамен Кидд в это лучшее
будущее не верит и служит кулачному праву едва ли даже не с гордостью
человека, свободного от предрассудков.
II
Если мы подведем итоги нашему обзору социологических доктрин
XIX века, с точки зрения их метода, то мы можем сказать, что метод этот
заключается повсеместно в трех логических приемах: 1) установив универ-
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	53 9
сальные законы строения и развития, в их свете истолковать общественное
строение и общественное развитие, причем эти дедукции из философского
обобщения проверить сопоставлением с обобщениями социологическими
(историческими, статистическими и этнографическими); 2) установив основ-
ные законы жизни, в их свете истолковать ту совокупность общественных
явлений, которая не вошла в истолкование универсальными законами, при-
чем, конечно, и эти биологические дедукции подлежат сопоставлению и про-
верке независимыми социологическими обобщениями и 3) совокупность
общественных явлений, не поддающихся истолкованию ни универсальными,
ни биологическими законами, выделить в отдельную группу и, упростив
этим задачу и условия, исследовать их самостоятельно в строгом, однако,
согласии с истолкованиями философскими и биологическими, данными для
сосуществующих общественных явлений.
Это расчленение исследования не является ли, однако, уже готовым
расчленением и самого социологического материала, всего состава обще-
ственных явлений? Ясно, что это действительно самое естественное и са-
мое логическое расчленение социологического материала. Нет ни одного
социологического трактата, в котором нельзя было бы всю совокупность
изложения распределить по этим трем рубрикам, и нет ни одного частного
социологического исследования, которое не входило бы в одну из них. Мож-
но только заметить, что группировка эта слишком общая и нуждается в
дальнейшем расчленении.
Если мы возвратимся к данным, выяснившимся нам еще в прошедшем
«Дневнике» (ноябрь)11", то увидим, что обзор конкретного обществоведения
приводил нас постоянно к различению двух разрядов общественных явле-
ний. Вся совокупность этих явлений сама собою при изучении распадается
на два крупных отдела, из взаимодействия и взаимоотношения которых и
состоит всякий общественный процесс. Науки исторические, как мы виде-
ли, вместе с демографией изучают первый отдел, занимаются деяниями
личностей, иначе называемыми историческими событиями, а также и са-
мими личностями как носителями и агентами этой общественной и исто-
рической деятельности. С другой стороны, науки филологические, хозяй-
ственная статистика, этнография посвящают свои труды исследованию
культуры, иначе называемой историческими и общественными состояния-
ми, созданными деятельностью личностей и затем в свою очередь реагиру-
ющими на личности и их деятельность. Таковы два наиболее наглядные
разветвления наук общественных конкретных: это расчленение должно быть
продолжено и в область наук абстрактных и должно бы совпасть с тем рас-
членением, которое мы вывели из анализа метода социологического. Не-
трудно, в самом деле, убедиться, что изучение основных законов жизни,
как они проявляются в общественном строении и общественном процессе,
преимущественно совпадает с изучением личностей и их деятельности.
Личности и суть те живые индивиды, которые составляют общежитие и
которых взаимоотношения между собою, к культуре и к среде не могут не
подчиняться основным законам жизни. Первый отдел общественных яв-
лений, эмпирически нами извлеченных из естественной группировки
конкретного обществоведения, в общих чертах совпадает, следовательно,
со вторым отделом общественных явлений, логически выделенным нами
540	Статьи по социологии
из обзора метода абстрактного обществоведения. Ясно, что третий отдел
этой логической классификации, или социологический остаток, в общих
чертах совпадает со вторым отделом эмпирической группировки, или куль-
турою, тогда как первый отдел логической группировки, не находящей себе
места в эмпирической классификации, естественно и не мог найти там ме-
ста, так как, сопровождая по своей универсальности все общественные яв-
ления как неотъемлемый признак каждого, он не является исключитель-
ною или даже преимущественною принадлежностью ни одного из них, но
всех в совокупности. Логическое его выделение необходимо, но возможно
оно только абстрактной науке и недоступно конкретной, недоступно, стало
быть, и эмпирическому выделению в особую группу.
Основные законы жизни компетентны в пределах жизни обществен-
ной, но лишь в самом деле основные, распространяющиеся на всю жизнь и
все ее формы, и «оставляющие отличительное и неотменимое ее свойство.
Из других законов биологических только некоторые могут быть признаны
компетентными и в пределах общественной жизни. Критерием для этой
приложимости их служит то обстоятельство, что живые единицы, входя-
щие в состав общества, суть, во-первых, индивиды и, во-втррых, существа
одушевленные. Законы индивидуальности и законы психические и явля-
ются тем дополнительным отделом законов жизни, проявление которых в
общественном процессе должно быть так же раскрываемо социологией с
обычною проверкою через параллельное социологическое обобщение. Эта
задача и составит естественно четвертый вопрос программы. Деятельность
индивидов (личностей) является уже комбинированным результатом ос-
новных законов жизни, законов активности (психических) и законов ин-
дивидуальности. Следуя в своем проявлении этим законам, она создает
явления, уже составляющие социологический остаток или культуру. Эта
деятельность выходит поэтому отчасти за пределы явлений, объясняемых
законами жизни, и выделение этой стороны ее, следственно, вообще ее рас-
членение и группировка должны естественно составить особый пятый
отдел или подотдел социологического построения. Культура, составляя са-
мостоятельный большой отдел (шестой), тоже естественно расчленяется на
факторы, и это расчленение тоже естественно выделяется в новый, седь-
мой отдел или подотдел.
В прошлом «Дневнике», при разборе программы г. Кареева, мне уже при-
шлось указывать на очень распространенное заблуждение, заключающееся
в смешении или, по крайней мере, недостаточно строгом различении меж-
ду социологией и философией истории. Среди многих других вредных по-
следствий это смешение постоянно подставляет понятие развития истори-
ческого вместо понятия развития общественного, единое развитие истори-
ческого человечества ставит вместо многих развитий многих обществ и
отвлекает внимание исследователя от чрезвычайного многообразия об-
щественных форм и общественных процессов. Это законно в философии
истории, объясняющей историческую жизнь человечества на основании
социологических законов. Это незаконно в социологии, которая и должна
изготовить эти законы для возможного их применения. Это постоянное сме-
шение двух научных дисциплин невольно заставляет смешивать все это
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	541
многообразие в одной форме, сменяющейся и изменяющейся лишь во вре-
мени как последовательные фазисы одного процесса, прогресса историчес-
кого. Между тем, в действительности мы имеем дело с чрезвычайным мно-
жеством общественных форм и общественных процессов и разобраться в
этом множестве, систематизировать это многообразие является несомнен-
но одной из настоятельнейших задач социологии. Абстрактная наука, сле-
довательно, и социология, должна только определить главные типы об-
щественных форм и общественных процессов (строения и отправлений),
предоставив конкретным наукам разместить реально существующие
формы по этим типическим рубрикам. Классификация общежитий и об-
щественных форм является, таким образом, следующим естественным
ответвлением социологии, которому совершенно правильно было бы
присвоить наименование морфологии обществ, так как классификация
должна быть конечным результатом, а главным предметом — сравнитель-
ный анализ общественных форм и раскрытие тех внутренних зависимос-
тей, которые группирует в определенные типы это множество конкретных
общежитий, столь разнообразных и вместе с тем гомологичных.
Только что упомянутое смешение задач социологии с проблемою исто-
рико-философскою часто производит и другое прискорбное явление в раз-
витии социологии, смешение отношений и действий, происходящих внут-
ри обществ с их отношениями и воздействиями относительно других их
окружающих обществ. С историко-философской точки зрения, старающей-
ся истолковать историю человечества, не может быть наглядного различия
между этими двумя рядами общественных явлений. И те и другие происхо-
дят внутри исторического человечества. С точки зрения каждого отдельного
общества, это два глубоко различных разряда явлений. Развитие изолиро-
ванного общежития следует только законам взаимодействия деятельности
(активности) и культуры, как они даны расою, предыдущей историей и ус-
ловиями физической среды. Развитие общества, деятельно и постоянно
соприкасающегося с другими обществами и другими культурами, постоян-
но испытывает видоизменяющее, возбуждающее и подавляющее воздей-
ствие этой исторической среды, значение которой, как не вошедшей, строго
говоря, ни в один из уже намеченных нами отделов социологии, должно
составить предмет особого, девятого вопроса.
Нам нет надобности много распространяться, чтобы установить и сле-
дующий вопрос социологии, вопрос о значении физической среды. Его вы-
делил, как мы видели, и г. Кареев в своей программе. Об этом уже не спо-
рят, хотя еще много и много можно и должно говорить о составе вопроса и
его относительном месте.
До сих пор мы имели дело с общественными явлениями строения и
отправления, главными группами этих явлений, вопросом их дальней-
шей группировки и их отношениями к окружающей среде. Но рядом с
общественными явлениями строения и отправления, социология изу-
чает и последовательные изменения в строении и отправлении, развитие
общественных форм и общественных процессов, или прогресс, как принято
называть совокупность общественных явлений этого рода. Прогресс и соста-
вит предмет следующего, одиннадцатого основного вопроса при изучении
542	Статьи по социологии
социологии. Строго говоря, явления развития логически распадаются на те
же группы, как и явления строения и отправления, на последовательные
изменения личности и деятельности, культуры, многообразия форм и от-
ношений к среде, но в явлениях развития взаимная тесная зависимость всех
этих разрядов сказывается сильнее и неразложимее. Так, анатомия и физио-
логия при изучении разделяют отдельные органы и их отправления гораз-
до полнее, нежели то возможно для эмбриологии. То же должно сказать и
об учении о прогрессе, которое естественно распадается не на изучение раз-
вития отдельных форм и процессов (не надо смешивать с аналогичною за-
дачею конкретного обществоведения), а на изучение отдельных фазисов и
естественной их смены.
Ввиду постоянного притязания наук гипотетического метода предла-
гать решения негипотетические и предъявлять права на социологическое
значение их теорем, а также и ввиду философского характера метода самой
социологии, при ее изучении нельзя обойтись без изучения вопроса о ее
методе. И не только,необходимо это, как и во всякой другой науке, для
ознакомления с приемами исследования и для возможности самостоятель-
ного критического отношения к изучаемой доктрине, но для самого ис-
толкования и объяснения ее необходимости как самостоятельной науки,
ее смысла, задачи и пределов. Естественно, если мы изучение метода вве-
дем двенадцатым и вместе с тем последним вопросом нашей социологи-
ческой программы.
Следовательно:
1.	Определение общества и общежития. Определение социологии и ее
задач.
2.	Универсальные законы в их проявлении в общественном строении и
общественном процессе.
3.	Основные законы жизни в их проявлении в обществе.
4.	Основные законы жизни одушевленной или активности в их прояв-
лении в обществе. Индивидуальность как воплощение активной жизни.
Определение индивидуальности. Значение личности. Развитие личности.
5.	Классификация активности (деятельности):
—	индивидуальная, общественная и массовая;
—	общественно-несогласованная, принудительно-согласованная,
бессознательно-согласованная и самодеятельно-согласованная;
—	органическая, умственная, нравственная, политическая и эконо-
мическая; consensus деятельности.
6.	Культура как воплощение активности вне жизни. Приспособление
среды. Определение культуры. Взаимодействие культуры и активности.
7.	Классификация культуры:
духовная (умственная и нравственная), политическая и экономичес-
кая (материальная).
Культурные факторы; их взаимодействие и значение. Consensus факторов.
8. Классификация общежитий. Общественная морфология.
9.	Историческая среда.
10.	Физическая среда.
11.	Прогресс.
12.	Метод.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	543
Такова программа социологических вопросов, которые мы предлагаем
вместо семи пунктов г. Кареева. Мы полагаем, что, тщательно выделив во-
просы историко-философские или составляющие достояние наук гипоте-
тического метода, мы можем все остальные социологические вопросы рас-
пределить в эти двенадцать рубрик, из которых при этом каждая объемлет
собою группу логически и естественно обособленных явлений. Дать каждо-
му отделу самостоятельную группу явлений, а во все отделы, вместе взятые,
включить все явления, подлежащие науке, — такова должна быть задача
всякой рациональной классификации научного материала. Кажется, наша
группировка социологического материала по этим двенадцати рубрикам
соответствует этим условиям и может поэтому служить руководством для
программы ознакомления с социологией, а также и для дальнейшего логи-
ческого и естественного расчленения программы.
Ill
Прежде, чем указывать социологическую литературу по установленным
выше рубрикам, будет полезно остановиться на социологических работах
общего характера, охватывающих всю науку как ее понимали авторы. Из
обзора социологического метода мы уже отчасти ознакомились с наиболее
замечательными работами этого характера, вышедшим в XIX веке. Огюст
Конт, Дж.Ст. Милль, Герберт Спенсер, Н.К. Михайловский и Альфред Фу-
лье — вот те пять авторов, ознакомление с которыми необходимо при са-
мом приступлении к изучению социологии.
Ради краткости и доступности можно бы начать с Фулье. Его «La science
sociale contemporaine» — небольшая, но во многих отношениях выдающа-
яся книжка, представляющая замечательную попытку согласовать понятие
об обществе как свободном договоре свободных членов, с представлением
об обществе как о живом теле, естественно развившемся и сложившемся.
Такое согласование подводит под идеалы свободы, равенства и братства
почву современного естествознания и современной философии. Изложе-
ние ясное, сжатое и отвечающее требованиям современной науки. Я уже
упоминал выше о другой интересной особенности книги Фулье, о его идее
основать философию на социологических анализах. Эта идея получила раз-
витие (отчасти даже метафизическое) в последующих трудах Фулье, из ко-
торых не все еще вышли или по крайней мере не все мне известны. План
труда, по-видимому, очень широкий, и если автору удастся довести его до
конца, то мы будем иметь новую многостороннюю систему философии и с
нею связанную социологию. Можно опасаться некоторой метафизичности
этого построения, во всяком случае интересного и многообещающего. Впро-
чем, все эти опасения и надежды не относятся к вышерекомендованной
книжке. По многим причинам она очень удобна для начала.
Ту же задачу согласовать идеалы добра, составляющие лучший плод чело-
веческой истории, с философскими и естественно-научными обобщениями
нашего времени раньше Фулье выполнил по более широкой программе
Н.К. Михайловский в то время, как социологические работы Герберта
544	Статьи по социологии
Спенсера в некоторых отношениях приводили английского философа к
выводам более печального характера. Параллельное изучение Спенсера и
г. Михайловского должно поэтому составить второй шаг при ознакомле-
нии с социологией, как третьим таким шагом должно быть параллельное
изучение Огюста Конта и Дж.Ст. Милля. Я думаю, что указанный мною
порядок наиболее удобен для изучающего, но возможен и обратный поря-
док, который будет вместе с тем и хронологическим. При случайном под-
боре книжного материала возможен и всякий другой, но одно мне кажется
несомненным, что в том или другом порядке ознакомление с названными
пятью авторами должно быть началом всякого изучения социологии и пред-
шествовать всякой специализации на том или ином вопросе или отделе.
Огюста Конта изучать лучше всего в подлиннике и не страшиться шес-
ти томов его «Курса». Можно пропустить второй том (философия астроно-
мии и физики) л первую половину третьего (философия химии) как очень
устарелые, но столь же устарелую философию биологии (вторая половина
третьего тома) полезно прочесть1. Второе сочинение Огюста Конта, «Syst^me
de Politique Positive», 4 vols, читать нет надобности. Интересующиеся могут
получить о нем понятие по статье Э.К. Ватсона «Огюст Конт и позитивная
философия» (Современник, 1865, №№ 11 и 12). Из двух статей Ватсона вто-
рая излагает «Систему». Осторожную критику «Системы» можно найти и у
Милля в книге о философии Конта. Во всех курсах философии истории
приводятся краткие сведения о «Syst^me» Конта. Что касается тех читате-
лей, которые по тем или иным причинам не могли бы приступить к изуче-
нию и самого «Курса» Огюста Конта, то можно рекомендовать прежде всего
книгу В.В. Лесевича «Критика основоначал позитивной философии», где
первая треть сочинения занята очень ясным и очень точным изложением
доктрин Огюста Конта; остальные две трети заняты критикою. Прочесть
книгу г. Лесевича полезно и тем, которые изучают Конта в подлиннике.
Для других же, кроме труда г. Лесевича, надо назвать более подробное из-
ложение в книге «Льюис и Милль. Огюст Конт и положительная филосо-
фия» (СПб., 1867 г.). Это русскийперевод двух отдельных сочинений Льюиса
и Милля о Конте. Книга Льюиса представляет довольно подробное изложе-
ние доктрины Конта, а труд Милля — благожелательную, но порою доволь-
но сильную критику. Для желающих более ознакомиться с философией
прогресса по Конту можно указать на статью Д.И. Писарева под заглавием
«Исторические идеи Огюста Конта» («Русское слово», 1865 г.; вошла в из-
данное в 1894 г. Ф.Ф. Павленковым собрание сочинений).
Герберта Спенсера тоже было бы предпочтительно изучать в подлин-
нике. На русском языке нет полного перевода «Системы синтетической
философии»12', а только некоторых отдельных сочинений, входящих в ее
состав, причем некоторые переводы уже распроданы, а другие устарели, так
как автор внес более или менее существенные поправки и дополнения в
последующие издания. «Система синтетической философии» переведена
на французский и немецкий языки.
1 Пропущенная в подлиннике, эта философия астрономии, физики и хи-
мии должна быть усвоена в основных чертах из книги Льюиса, о которой ниже.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	545
Первый том «Синтетической философии» занят трактатом «First Princip-
les». Это — общая философия природы в двух частях: о непознаваемом и о
познаваемом. Философия непознаваемого не имеет никакого внутреннего
отношения ко всему остальному труду английского мыслителя и не пред-
ставляет никакого значения при изучении социологии. Но философия по-
знаваемого является у Герберта Спенсера основою и социологии, и всех
остальных наук. Без ознакомления с нею не может быть вполне усвоена и
социология. К тому же «First Principles» составляют самую крупную заслугу
Спенсера и представляют столько же интересное, сколько поучительное чте-
ние. На русском языке есть два перевода, оба под заглавием «Основные нача-
ла»; один, старый, 1866 г., Тиблена не кончен, ограничившись несколь-
кими выпусками и оборвавшись на XIII главе второй части (из 24 глав),
перевод хороший, но с устарелого издания; другой перевод г. Алексеева
вышел в 1886 г. в Киеве; о его достоинстве я ничего не могу сказать, так как
с ним не знаком13'
Второй трактат «Синтетической философии», «Principles of Biology», за-
нимает два тома (именно 2-й и 3-й всего сочинения). Ввиду воззрения Спен-
сера на общество как на организм, следующий по большей части тем же
законам строения и развития, как и индивид, биология Спенсера имеет для
его социологической доктрины значение, едва ли не важнейшее, чем сама
социология. Здесь в биологических обобщениях лежат основы его доктри-
ны. Наиболее категорическая критика биологической доктрины Спенсера
принадлежит перу И.И. Мечникова и была помещена в «Вестнике Евро-
пы» 14‘. «Основания биологии» прекрасно переведены на русский язык Гер-
дом и изданы Поляковым. Издания нет в продаже; желательно новое изда-
ние, сверенное с позднейшими английскими изданиями.
Тома IV и V занимают «Principles of Psychology». Есть русский перевод
(СПб. ,1876), которого тоже уже нет в продажей переиздание которого тоже
было бы желательно. «Основания психологии» для социологической докт-
рины Спенсера имеют меньшее значение, нежели «Основные начала» и
«Основания биологии», хотя вообще психологические законы очень важ-
ны при изучении социологии. Но такова отличительная черта социологии
Спенсера.
«Principles of Sociology» должны составить собою шестой, седьмой и восьмой
тома «Синтетической философии». До сих пор Спенсером выпущены том
шестой и три выпуска седьмого тома15'. Ожидается четвертый и последний
выпуск седьмого тома и весь восьмой16’ На русский язык переведены из
«Оснований социологии»: том I (т. е. шестой том «Синтетической] фило-
софии»]) в издании И.И. Билибина (1876 и 1877 гг.) и первый выпуск вто-
рого (седьмого по общей нумерации) в переводе проф. Лучицкого под за-
главием «Начала социологии» (1880 г.)17’ Таким образом, русский перевод
на два выпуска опоздал сравнительно с подлинником. Содержание непере-
веденных двух выпусков посвящено духовной (ecclesiastical) и политической
организации. Ожидаемый последний выпуск этого тома должен заключать
учение о хозяйственной организации. Том третий (восьмой общей нуме-
рации) будет посвящен учению о прогрессе. Некоторые социологические
essays Герберта Спенсера отчасти заменяют не вышедшие еще части его
18 Социологические зтюды
546	Статьи по социологии
социологии. Так, «Генезис науки» дает понятие о содержании восьмой час-
ти социологии (второй части еще не вышедшего третьего тома). О следую-
щей части, девятой, посвященной эстетическому прогрессу, дают понятия
статьи «Происхождение и значение музыки» и «Философия слога». Нако-
нец, статья «Прогресс, его закон и причина» резюмирует общий взгляд на
состав прогресса. Все эти статьи переведены на русский язык и вошли в со-
став первого тома «Сочинений» Спенсера, издания, начатого было Тибле-
ном.
Последний трактат «Синтетической философии», «Principles of Ethic»,
занимает девятый и десятый томы всего труда. Оба уже вышли по-английски.
По-русски переведен только первый1"'. Некоторое краткое изложение вто-
рого (десятого) [тома] на русском языке можно найти в статье г. Оболенского
(Русская мысль. 1892, № 3). Первая половина этого второго тома «Этики» (де-
сятого «Философии») представляет несколько переработанную перепечатку
первого социологического труда Спенсера, его «Social Static». «Социальная
статика» на русский язык переведена не была19', но ее обстоятельный анализ
можно найти в статье г. Михайловского «Что такое счастье?» («Отеч [ветвен-
ные] зап[иски]», 1872 г.). Этика Герберта Спенсера не пользуется методом
изолирующей гипотезы, а представляет простое продолжение социологии
в области нравственных явлений, причем, впрочем, теоретическое иссле-
дование переплетается с практикою. Общее сжатое изложение всей фило-
софии Спенсера см.: Коллинс. Философия Герб[ерта] Спенсера. 1892 г.
(рус[ский] пер[евод] П.В. Мокиевского).
Я уже указал выше на значение социологических работ Н.К. Михайлов-
ского. Читателям известно близкое отношение г. Михайловского к «Рус-
скому богатству», что, естественно, удерживает нас от более обстоятельно-
го анализа его доктрины. В своих местах, по частным вопросам, будут мною
сделаны необходимые указания. Теперь же ограничусь лишь указанием ос-
новных работ, ознакомление с которыми необходимо для ознакомления
с социологическим учением нашего автора. Едва ли не надо считать «Пато-
логическую магию» (Северный вестник, 1887 г., №№ 9, 10 и 12) тою статьей,
с которой надо начинать изучение г. Михайловского. Связь между законом ин-
дивидуальности, законом иерархической борьбы за индивидуальность и за-
коном ее подавления под влиянием массовой психологии может выяснить-
ся только из этой статьи, которая одна даст читателю достаточно полное
представление о самой идее общества, как она понимается г. Михайлов-
ским. Затем более полное развитие закона индивидуальности читатели най-
дут в статьях «Борьба за индивидуальность» (Сочинения, т. V) и «Вольница
и подвижники» (Соч[инения], [т.] V), а исследование массовой психологии
и ее значения для индивидуальности и общественности в статьях «Герои и
толпа» (Соч[инения], [т.] VI) и «Научные письма» (Соч[инения], [т.] VI).
Наконец, приложение закона индивидуальности к теории развития надо
искать в статье «Что такое прогресс?» (Соч[инения], [т.] IV). Эта же статья
является критикою социологического учения Спенсера, как оно выяснилось
до выхода его социологического трактата из многочисленных социологичес-
ких essays. Критику учения Спенсера см. также в «Записках профана» (Со-
чинения], [т.] III, стр. 96-129), где речь идето только что вышедшем тогда
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	547
сочинении Спенсера «Study of sociology». О разборе «Социальной статики»
в статье «Что такое счастье?» я уже упомянул выше.
Дж.Ст. Милль мало писал собственно по социологии и притом или по
методу или по частным вопросам. Что касается его изучения параллельно с
Огюстом Контом, выше рекомендованное, то это относится к уже упомя-
нутой его книге о Конте и к трактату «Система логики», устанавливающему
социологический метод.
Я рекомендую ознакомление с работами и некоторых старинных мыс-
лителей не в целях извлечения оттуда социологических истин в свете со-
временного знания. Наука делает такие значительные успехи, и ее требо-
вания так растут, что даже самые сильные и талантливые мыслители преж-
него времени не могут удовлетворить современному состоянию знания.
Однако ознакомление с идеями и доктринами (а еще лучше с оригиналь-
ным произведениями) сильных умов в высшей степени полезно и важно
для лучшего уяснения того, что можно бы назвать горизонтом науки. Осо-
бенно следует сказать это о социологии, где, при еще не установившейся
рамке науки, очень легко потерять перспективу, так что какой-нибудь
сравнительно незначительный, но недавно провозглашенный (или про-
сто случайно подвернувшийся начинающему читателю) научный закон
может заслонить горизонт. Увлекаться историческим изучением каждого
вопроса науки было бы пересолом, но ознакомление с общим учением преж-
них мыслителей, а также и с теми работами, которые касаются вопросов,
почему-либо особенно заинтересовавших, в высшей степени полезно. К тому
же, если мы имеем дело с крупным мыслителем (а только таких и должно
иметь в виду), то всегда найдется что-нибудь непосредственно ценное, еще
не вполне извлеченное и использованное последующими поколениями
.^мыслителей и ученых.
Для общего ознакомления с учениями социологического характера мож-
.(?Н0 рекомендовать следующие книги:
j Flint Robert, Philosophy of Hystory in Europe, vol. I. in France; vol. II in
, ,Germany (французский перевод Carreau). Последующие темы еще не вы-
. Шли. Сочинение новейшее и из лучших и полнейших.
Стасюлевич М.М. Опыт исторического обозрения главных систем фи-
лософии истории. 1868. Сочинение, несправедливо забытое, очень добро-
совестное и полное. К сожалению, обрывается на половине XIX века. Жела-
тельно было бы дополненное переиздание20'
Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Может служить
полезным дополнением предыдущему, так как разбирает работы и доктри-
ны новейшего времени, хотя не по авторам, а по вопросам.
Герье. Очерк развития исторической науки. М., 1885. Во многом усту-
пает работе г. Стасюлевича, но доводит до более позднего времени.
Эспинас. Социальная жизнь животных (историческое введение). Сбив-
чивое, очень краткое и очень бестолковое историческое обозрение социо-
логии1. Отмечаю только потому, что оно почему-то рекомендовано г. Каре-
евым. Такое же бестолковое и сбивчивое историческое введение находим и
1 Например, излагая Конта, Эспинас говорит исключительно о «Systdme» и
ничего о «Cours»! Знает ли он об нем?
548	Статьи по социологии
у Гумпловича (Grundriss der Sociologie, 3-50), где, например, Конту отведе-
ны две страницы, а Бастиану (этнологу) — восемнадцать!
Auguste Comte. Cours de Philosophic Positive. Tome IV. Le^on 47, заключа-
ющий в себе любопытный и содержательный обзор социологии до его кур-
са. См. там же, t. V, 1е<?оп 45 (рр. 526-530) и t. VI, leQon 56 (рр. 257-260).
Жуковский Ю.Г. Общественные теории XVI в. СПб., 1866.
Его же. История политической литературы XIX в. СПб., 1871.
Лесевич В.В. Этюды и очерки, именно статья о Данте как авторе любо-
пытного социологического построения.
Из оригинальных трактатов, которые вышли до XIX в. и знакомство с
которыми, не представляя необходимости, всегда полезно и плодотворно,
назову только следующие: Аристотель. «Политика» (есть русский перевод);
Макиавелли. «Государь» (есть русский перевод Бибикова); Гоббс. «Elements
du Citoyen» (французский] перев[од] с латинского); Вольтер. «Essays sur les
moeurs et 1’esprit des nations»; Монтескье. «Esprit des lois»; Руссо. «Contrat
Social»; Кондорсе. «Esquise d’un tableau des progres de 1’esprit humain».
После этого обзора главнейших общих трудов по социологии и исто-
рического взгляда на прошлое, мы можем обратиться к указаниям литера-
туры по двенадцати помеченным нами рубрикам.
IV
1.	«Определение общежития и общества. Определение социологии и ее
задач». Очевидно, ответ на этот первый вопрос нашей программы надо ис-
кать в общих работах по социологии, из которых важнейшие поименова-
ны выше:
Auguste Comte. Vol. I, lemons 1 и 2; vol. IV, lemons 45 и 49 (pp. 337-382).
Милль Дж. Cm. Система Логики, т. II, книга 6, гл. 6.
Герберт Спенсер1. Vol. VI, part. I, ch. XXVI (§§ 208-211); part. II, ch. I
(§§212-213) и ch. II (§§ 214-223)21'
Его же. Об изучении социологии, гл. III.
Бокль. История цивилизации в Англии, т. I, часть I, 13-15 (русск[ий]
перев[од] Тиблена).
Дарвин. Происхождение человека, т. I, стр. 73, 115, 120, 121 (русск[ий]
перев[од] Сеченова).
Эспинас. Социальная жизнь животных, стр. 1-5,65 (русск[ий] перев[од,]
изд[ание] Павленкова).
Tarde G. Les lois de 1’imitation. Etude sociologique, гл. I, 4-14 и гл. Ill, 66-
98. Существует русск[ий] перев[од] изд[ания] Павленкова.
Fouillee Alfrfed], La science sociale contemporaine, стр. 23-ЗГи 379-391
(ed. 1880 г.).
Gumplowicz Ludwig. Grundriss der Sociologie, стр. 70-81.
1 Когда я просто называю Спенсера, это значит я ссылаюсь на его «System of
Synthetic Philosophy», как у Конта на «Cours de Philosophic Positive» (по 3 изда-
нию]). Раз назвав и других авторов, я ниже буду ссылаться без повторения за-
главия разве на новое сочинение.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	549
Михайловский Н.К. Патологическая магия (Сев[ерный] вестн[ик].
1887, №9, 10 и 12). преимущественно в третьей статье, частью во второй.
Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории, т. II, кн. Ill, гл. 1.
2.	«Универсальные законы в их проявлении в общественном строении
и общественном процессе»:
Fourier Charles. Theorie des quatres mouvements; Конт. T. I, lemons 1 и 2,
т. IV, leQon 51 (pp. 463-503).
Конт. T. 1, lemons 1 и 2, т. IV, lemons 51 (pp.) 463-503).
Спенсер. T. I. часть II, §§ 72 (преобразование и эквивалентность сил), 80
(направление движения), 87 (ритмичность движения), 111-114, 122-126,
134-138,144 (закон эволюции), 154 (неустойчивость однородного), 161 (ум-
ножение эффектов), 168 (закон делимости), 175 (закон уравновешения) и
178 (закон разложения)22'
Фул ье. Стр. 123-127 и 410—421.
Тард. Гл. 1, 1—40.
Гумплович. 52-70.
3.	«Основные законы жизни в их проявлении в обществе». В этот
вопрос целиком входит вся полемика об обществе как организме и особо
вопрос о размножении (мальтузианство).
а)	По вопросу об органической теории общества и закономерном рас-
пространении биологических законов в области социологии можно указать:
Конт. Vol. IV, lemons 50, pp. 423-428 (о дифференцовании).
Спенсер. Vol. Ill, § 373 (подбор), Vol. VI, part. 11, ch. 1 и 2, §§ 213-223
(учение о социальном организме)23'
Его же. Essays (Опыты), особенно: «Социальный организм» и «Прогресс,
его закон и причина» (русск[ий] перев[од,] т. I).
Дарвин. I, 82, 91, 210, 225; II. 197, 242.
Михайловский Н.К. Сочинения, т. II, 217-226 (о социальном организ-
.ме); II, 226 (подбор); V, 56-115 (теория Дарвина и телеология); IV, 1-187
(статья «Что такое прогресс?»); Патологическая магия.
Фулье. 74-110 и 146-160.
Кареев Н.И. Т. II, кн. III, гл. 3.
П. М-в. Социологи-позитивисты (Знание. 1872, № 5).
Тард. Гл. I, 1—40.
Его же. Darwinisme naturel et darwinisme social (Revue Philosophique. 1884,
№ 6). Любопытная, хотя не всегда основательная критика.
б)	По вопросу о мальтузианстве:
Мальтус. Опыт о законе народонаселения, русск[ий] пер[евод] Бибикова.
Фурье. Nouveau monde industriel.
Прудон. Etudes sur la justice dans la revolution. Извлечение приведено в
приложении к русскому переводу Мальтуса.
Чернышевский Н.Г. Современник. 1860, № 11; в дополнениях к перево-
ду Милля, одна из самых блестящих критик мальтузианства. Извлечение
приведено при русском переводе Мальтуса.
550	Статьи по социологии
Конт. Vol. IV, 454^58, остроумная и оригинальная критика мальтузи-
анства.
Спенсер. Vol. Ill, part. VI, §§ 315-37724'
Михайловский Н.К. Сочинения, V, 353-388.
Жуковский Ю.Г. Вопрос народонаселения (Вестник Европы. 1871, № 1).
Джордж (George Henri). Progress and Poverty, кн. II, 81-13425' Есть не-
мецкий перевод.
4.	«Основные законы жизни одушевленной или активной в их про-
явлении в обществе. Индивидуальность как воплощение активности.
Определение индивидуальности. Значение личности. Развитие личности».
Этот вопрос тесно связан с предыдущим и редко рассматривается от-
дельно от него, но некоторые его стороны, напротив того, совершенно вы-
делены и редко вводятся в общее обозрение вопроса. Расчленяется вопрос
естественно на закон активности в общественной жизни и на закон инди-
видуальности, ее развитие, борьбу за нее, условия и способы ее проявле-
ния.
а)	По вопросу о законе активности, как он проявляется в обществен-
ной жизни:
Конт. Ill, legons 44 и 45, 483-589 (философия животной жизни, или
animalite); IV, legon 51, рр. 443, 449^50 (потребность деятельности).
Фулье. 192-257, гипотеза общественного самосознания.
Тард. Гл. II, 41-66; гл. V, 158-212; гл. VI, 213-266.
Дарвин: 1, 24-25, 57, 60, 65, 76; II, 256.
б)	по вопросу о законе индивидуальности и связанных с ним вопросах:
Михайловский. Сочинения, III, 160-179; IV, 1-187; V, 1-57 (о социологи-
ческих упражнениях Йегера); V, 191-402 («Борьба за индивидуальность»);
V, 403-466 (статьи «Вольница и подвижники» и «Приписка»); VI, 395^52
(«Научные письма»); «Патологическая магия».
Спенсер. Ill, part. IV, ch. II, 180-186 и ch. III. 187-189; (иерархия
индивидуальностей в растительном мире); III, part. IV, ch. IV, 199-207,
ch. V, 208-211, и ch. XV, §§ 254-259 (то же явление в мире животном)26";
VI, part. I, ch. I, 1-5 (надорганическое развитие)27'
Дарвин. 1, главы 2, 3 и 5; II, главы 19, 20 и 21; особо о расах: II, 172;
о женщинах: 1,6, 269-279; II, 277-285.
Конт. II, legon 50, 384-398 (о человеческой личности, ее индивидуаль-
ных и общественных свойствах).
Кареев Н.И. Сущность исторического процесса и роль личности.
Эспинас. 4, 65-72 (об иерархии индивидуальностей).
Джордж. 115, 119, 278,415,419, 427, 445,467.
Тард. Гл. III, 82-98.
Его же. Darwinisme naturel et darwinisme social.
Гумплович. 81-92 (о расах).
Вопрос о расах есть дело этнологии, но может быть вводим в социоло-
гию преимущественно в связи в вопросами, намеченными настоящими
пунктами программы. Иногда в связи с пунктом девятым.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	551
5.	«Классификация активности (деятельности): а) индивидуальная, об- ‘
щественная и массовая; б) общественно-несогласованная, принудитель-
но-согласованная, бессознательно-согласованная и самодеятельно-согла-
сованная; и в) органическая, умственная, нравственная, политическая и
экономическая; consensus деятельности».
Собственно социологическая разработка этого отдела очень отстала.
Причиной тому то обстоятельство, что только в последнее время начинают
выясняться законы, затронутые двумя предыдущими вопросами, от пред-
варительного решения которых зависит самая возможность социологичес-
кой разработки вопросов, намеченных настоящим, пятым пунктом програм-
мы. Однако интерес, который всегда особенно возбуждали общественные
факты, входящие в круг нашего вопроса, и огромная важность для практи-
ческой жизни вызвали их усиленную разработку конкретным обществоведе-
нием и абстрактными общественными науками гипотетического метода.
Этою-то разнородною деятельностью личностей в связи с соотноситель-
ными явлениями культуры и занимаются политическая экономия, дедук-
тивная этика, правоведение и т. п. Таким образом, тяготения разного рода
деятельностей, из вышеперечисленных под буквою в, разработаны и вмес-
те с богатым материалом, собранным конкретным знанием, ждут социоло-
гической обработки, когда почва будет подготовлена успехами предыдущих
пунктов. Впрочем, кое-что уже сделано. Укажу немногое, заслуживающее
действительного внимания.
Конт. IV, legon 43 (Consensus деятельности); legon 50, 384-398 (общий
взгляд); legon 51,447 (согласование индивидуальной и общественной энер-
гии); legon 51,462 (consensus).
Михайловский. Сочинения, VI, 280-394 («Герои и толпа»); VI, 395-452
(«Научные письма»), «Патологическая магия».
Тард. Гл. I.
Кареев Н.И. Сущность исторического процесса и значение личности.
Фулье, вышеуказанная теория о самосознании общественном.
Все это не очень много, так что и до сих пор главнейшее представление
о различного рода деятельности личности мы почерпаем из дедукций наук
гипотетического метода.
6.	«Культура как воплощение активности вне жизни. Приспособление
среды. Определение культуры. Взаимодействие культуры и активности».
Конт. IV, legon 50 (посвященная социальной статике) и VI, legon 56,141-143
(приспособление среды). Конт вообще рассматривал социологию динами-
чески и потому у него можно мало найти общей оценки культуры. Отдель-
ные факторы, напротив того, разобраны довольно обстоятельно.
Спенсер. Vol. VI, part. II, III и IV и весь vol. VII, потому что Спенсер в
своей социологии занимается преимущественно культурою, хотя и стара-
ется уложить ее на прокрустово ложе организма28'
Михайловский. V, 326-328, попытка свести приспособление среды к яв-
лению борьбы за индивидуальность; вообще же культурою г. Михайловский
5 52	Статьи по социологии
интересуется только попутно, посвятив все свои работы предшествовавшим
вопросам социологии.
Джордж. 337-345; 429^66.
Тард. Гл. 5 и 6.
7.	«Классификация культуры: духовная (умственная н нравственная),
политическая и экономическая (материальная). Культурные факторы, их
взаимодействие и значение. Consensus факторов».
Конт. IV.
Спенсер. VI. part. II, (consensus факторов); part. Ill (семья); vol. VII,part.
IV (обычай); part. V (духовная культура); part. VI (политическая культура)29'
Ожидаемая часть VII будет посвящена культуре экономической.
Бокль. Все сочинение посвящено изучению взаимоотношения культур-
ных факторов. Обойдя молчанием фактор экономический и устранив из
исследования фактор нравственный как второстепенный (том I, часть I,
гл. 3), Бокль все остальное свое изложение посвящает исследованию взаи-
моотношения факторов умственного и политического, различая в послед-
нем состояние опеки и состояние свободы. Специально возрос об опеке
см.: I, главы 4 и 5, 126-212; гл. 8,462 и гл. 9, 457-507; II, гл. 1, 1-2, 24-30, 120—
140, о суевериях— II, 142; о значении положительного знания— II, 518.
Дарвин. О богатстве, I, 126; о браке — I, 70, 98, 130 и II, 271-273; о нрав-
ственности— I, 68,71-76, 123-124.
Джордж. 408—423,476—483 (о политическом факторе в его отношении к
экономическому).
Тард. Гл. 7, причем о языке — 279-290, о религии — 291-314, о прави-
тельстве — 315-339, о законах — 340-354, о хозяйстве — 355-379, о нрав-
ственности — 380-396. Особо об обычаях и модах— 267-278.
Я остановился только на социологических работах, но именно по этому
вопросу богатый научный материал предлагают этнографы, антропологи и
филологи. Работы Тейлора, Леббока, Бастиана, Макленнана, Летурно, Лип-
перта, Макса Мюллера, Мена, М. Ковалевского, Зибера достаточно извест-
ны. Почти все они заключают в себе и некоторые обобщения, которые долж-
ны быть введены в социологию.
8.	«Классификация общежитий. Общественная морфология».
Конт. IV, leQon 51, 463-503.
Спенсер. VI, р. II, ch. 10, §§ 256-263)30'
Бокль. I, 98.
Дарвин. I, 132 (о варварстве), 125 (номады).
Фулье. 161-183.
Тард. Гл. 3, 66-75.
П. М-в. Дикие племена и цивилизация. (Отечественные] зап[иски],
1869 г.).
Зверев Н. (проф.) Основания классификации государств в связи с об-
щим учением о классификации. Москва, 1883. Изложена история класси-
фикации обществ, начиная с Аристотеля.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	553
9.	«Историческая среда».
Прудон. Война и Мир (русск[ий] перев[од]). Единственное абстрактно-
научное широко охватывающее обследование вопроса о международных
столкновениях; как обыкновенно у этого писателя, — несколько метафи-
зичное.
Дарвин. 1,177-187. Единственные в своем роде соображения о подборе
обществ в междуплеменной борьбе.
Новиков Я.А. La Politique internationale. Paris, 1886. В этой французской
книжке нашего соотечественника есть и глава о международной борьбе и
подборе, глава, по идеям очень слабая, являющаяся отражением поверхност-
ного дарвинизма. Любопытна эта глава лишь по собранному в ней мате-
риалу по расовой, культурной и политической борьбе. В недавнее время
г. Новиков выпустил еще книжку, специально посвященную вопросу о
международной борьбе31'. Судя по упомянутой главе цитированного сочи-
нения, новая работа ее автора мало обещает в теоретическом отношении.
Надо ожидать, что она заключает еще более фактического материала.
Гумплович. 81-92.
Его же. Rassenkampf: Sociologische Untersuchungen. 1883 г. Та же точка
зрения поверхностного дарвинизма (стоит сравнить с осторожным анали-
зом самого Дарвина, вышеназванным) и то же собрание интересного мате-
риала.
Если, таким образом, социологическое изучение этого пункта програм-
мы оставляет желать очень многого, то конкретное обществоведение, на-
против того, переполнено изучением фактического материала, так как вой-
ны, союзы, сношения культурные и политические, вообще международные
отношения составляют один из самых крупных отделов истории. Настоя-
тельный интерес этой группы явлений побудил и науки гипотетического
метода усиленно заняться этого рода явлениями. С одной стороны, поли-
тическая экономия предложила три системы международного экономичес-
кого состязания, известные под названием меркантильной, протекционист-
ской и фритредерской, а с другой стороны, правоведение выработало в
«Международном праве» такую же теорию отношений политических. Вся
эта громадная и во многих отношениях ценная литература нам сегодня не
подлежит.
10.	«Физическая среда».
Риттер Карл. Лекции по теории сравнительного землеведения (русск[ий]
пер[евод] Фролова); в «Магазине землеведения и путешествий», т. II.
Его же. Азия, по-русск[и] перев[едена] значительная часть. Остальные
по-немецки (или [в] французских] переводах]). Самое важное сочинение
для вопроса десятого нашей программы. Не вполне кончено за смертью
автора.
Его же. Africa. Риттера надо считать коренным источником по вопросу
влияния природы на историю, изучение которого является интегральною
и неразрывною частью землеведения, как его понимал великий основатель
научной географии.
554	Статьи по социологии
Спенсер. VI, р. I, ch. 3, §§ 14—2132’. Коротенький, но очень содержатель-
ный обзор вопроса.
Дарвин. 1, 84, 125, 180, 184 (влияние климата).
Бокль. I, 29-114, знаменитые страницы, не нуждающиеся в рекоменда-
ции. Кроме того, см. II, 8 (о природных условиях Испании) и II, 143 и 253 (о
Шотландии).
Конт. IV, legon 47, 182-183; legon 48, 287; legon 51, 448. Конт придает
второстепенное значение природным условиям.
Монтескье. Esprit des lois, заключает очень смелое и талантливое, но и
очень устарелое обозрение влияния природных условий. Отдельные заме-
чания не потеряли значения и теперь.
Вайц и Герланд. Anthropologie der Naturvoelker. Первый том этого гро-
мадного и капитального труда заключает очень обстоятельное, но и очень
одностороннее обследование вопроса о влиянии климата. Исследование
заслуживает внимания по обилию фактического материала.
11.	«Прогресс».
Конт. IV, legon 51; V, legons 52, 53, 54 и 55; VI, legons 56 и 57. Кроме
теории прогресса, занимающей эти семь глав (около двух ^омов), см. IV,
legons 48, 263-293; legon 50, 383.
Спенсер. Essays: «Прогресс, его закон и причина», «Генезис науки», «Про-
исхождение музыки и ее значение», «Философия слога». (Опыты, русск[ий]
перев[од], т. 1).
Его же. Ill, part. IV (прогресс органический); III, part. IV, § 373 (подбор в
обществах)33'. Весь ожидаемый восьмой том должен быть посвящен тео-
рии прогресса, существенные черты которой выяснились, по заявлению
самого Спенсера, в перечисленных Essays.
Михайловский. Что такое прогресс? (Сочинения, IV, 1-187).
Чернышевский. О причинах падения Рима. (Современник. 1860, Ne 5).
П. М-в. Научные основы истории цивилизации. (Знание. 1872 г.).
Его же. Формула прогресса г. Михайловского. (Отечественные] за-
пуски]. 1870 г.).
Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории, т. II, кн. IV, главы
II и III.
Дарвин. I, 124, 138.
Джордж. 427-496.
Фулье. 41-54, 189-191.
Тард. Гл. II, 56-65.
Понятие прогресса есть явление сравнительно новое в науке. Оно начало
определенно складываться лишь к концу XVIII века и впервые обрело систе-
матическое выражение в знаменитой книги Кондорсе, выше нами назван-
ной. Любопытно также иметь в виду мысли Милля об экономическом про-
грессе в заключительной части его «Оснований политической экономии».
12.	«Метод».
Общее определение социологического метода и отдельно вопрос о ме-
тодах, гипотетическом, диалектическом и субъективном, представляют ес-
тественное расчленение этого последнего отдела нашей программы.
Дневник журналиста [декабрь 1895 г.]	555
а)	Общие определения:
Милль Дж.Ст. Система логики, 2 тома русск[ий] пер[евод] Резенера.
Часть 6-я (заключительная) посвящена «Логике нравственных наук», в том
числе специально обществоведению главы VI-XII. Русский перевод Тяже-
ловат, но вполне удовлетворителен. После выхода русского перевода вы-
шло, еще при жизни Милля, английское издание с некоторыми дополне-
ниями. Существуют французский и немецкий переводы. Труд Милля есть
коренной источник по изучению методологии вообще, обществоведения —
в особенности. Чтение одной шестой части, без предварительного вниматель-
ного изучения всего трактата, бесполезно, и если читателю даже покажется,
что он понимает читаемое, то это будет лишь доказательством, что он ни-
чего не понял. Изучение Милля есть значительный труд, но для желающего
серьезно работать в области социологии настоятельно необходимый. Вполне
заменить его невозможно, но некоторой заменой его могут быть следую-
щие три сочинения:
Бен. Логика; русск[ий] перев[од] является сокращенным и несколько
популяризованным изложением трактата Милля.
Джевонс. Учебник логики; русск[ий] перев[од]. Самостоятельная обра-
ботка, но в духе Милля.
Зверев Н. (проф.) Основание классификации государств. 1883 г.; имен-
но методологическое введение. Ясное, сжатое и толковое изложение. После
Милля.
Конт. IV, 1е?оп 48.
Бокль. I, 1-10, 114-125, 126-129, 377.
Спенсер. Изучение социологии; перев. Гольдсмита. СПб., 1874-1875 гг.
2 тома.
Михайловский. Сочинения, I («Аналогический метод»), III, 96-129, (кри-
тика «Изучения социологии» Спенсера).
Тард. Гл. IV, 99-157.
б)	Гипотетический метод:
Милль. Система логики, II, гл. VIII и IX.
Чернышевский. Гипотетический метод (Современник. 1860, №№ 2 и 3).
Жуковский Ю.Г. Уже названная мною в прошлый раз статья об Адаме
Смите и его школе (Современник. 1865 г.)3"1'
в)	Диалектический метод:
Бельтов. К вопросу о монистическом взгляде на историю. СПб., 1894.
Михайловский. Литература и жизнь (Русское богатство. 1894, № 10 и
1895 № 1).
И. Б-кий. Нечто о диалектическом методе (Русское богатство. 1895,
№ 4).
Антонович М.А. Гегелевская философия (Современник. 1861 г.)35'
г)	Субъективный метод:
Чернышевский. Антропологический принцип философии (Современник,
1860, № 4 и 5), заключает критику выпущенной г. П. М. книги о личности36’
Термин «субъективный метод» еще не произнесен, но спор по существу идет
именно о той философии антропологизма, из которой автор критикуемой
556	Статьи по социологии
книжки и вывел вскоре субъективизм. Основное разногласие достаточно
выяснилось уже.
П. М-в. Задачи позитивизма (Современное обозрение. 1867 г.) и даль-
нейшее развитие в «Исторических] п[исьмах]».
Михайловский. II, 116-118; Ill, 7-23 и 130-159; IV, 1-187; V, 58-115; «Стра-
шен сон, да милостив Бог», (Русская мысль. 1888 г.); «Литература и жизнь»
(Русское богатство. 1894г.№ 10и 1895 г. № 1). (Статья моя, с которою поле-
мизирует г. Михайловский в указанных местах третьего тома, была поме-
щена в «Знании», 1873 г., № 10 и, несколько сокращенная, вошла в отдель-
ное издание «Социологических этюдов», т. I, 1891 г.37’).
Кареев. Основные вопросы философии истории, т. I, кн. II, главы 1,4 и 5.
Быть может, не лишним будет упомянуть, что г. Дебольский в книге
«О высшем благе» (СПб., 1886 г.) посвятил несколько любопытных стра-
ниц этому вопросу, а также, что г. Лесевич в «Критике основоначал пози-
тивной философии» попытался найти среднюю точку зрения (стр. 241-343).
Мы окончили намеченную нами программу. Конечно, она выполнена
далеко не так удовлетворительно, как то было бы желательно. Я и не зада-
вался исчерпывающею работою. Моя цель была дать столько указаний пре-
имущественно общего характера, чтобы ознакомившийся с указанною про-
граммою мог дальше самостоятельно продолжать свою работу. Указатель
же по отдельным вопросам имел главнейшей целью хотя несколько выяс-
нить состав и содержание вопроса, дальнейшее изучение которого вполне
зависит от степени той общей подготовки, программа которой явилась пред-
метом третьего параграфа настоящего указателя. Такова, не больше того,
была моя задача. Если эта цель хотя отчасти достигается моим указателем,
то это все, чего я от моей работы желаю и чего от нее могут требовать и те,
кто к ней захотел бы обратиться.
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА
Н.К. МИХАЙЛОВСКОГО
I
Сорокалетняя разносторонняя и плодотворная литературная деятель-
ность Н.К. Михайловского сделала его широко известным всему образо-
ванному обществу России. Едва ли можно указать из русских писателей,
небеллетристов, кого-нибудь другого, столь читаемого и перечитываемого,
как Михайловский.
Конечно, Белинский, Добролюбов, Чернышевский и Писарев были тоже
в свое время читаемы и перечитываемы, но это «свое время» для них было
гораздо короче (деятельность Белинского — шестнадцать лет, Чернышев-
ского — около четырнадцати, Добролюбова — пять лет и Писарева — не-
полных десять), а читающая публика была вообще малочисленнее. Поэто-
му и прочитанные всеми образованными читателями своего времени, они
имели публику, менее многочисленную. По счастью русской литературы,
продолжительность деятельности Н.К. Михайловского выражается совсем
другими цифрами, а читающая публика возросла еще в большей пропор-
ции. Целые поколения воспитались на идеях нашего автора, и эти идеи мож-
но считать усвоенными всеми образованными русскими людьми. После
этого, казалось бы, следует считать излишнею роскошью это предлагаемое
на нижеследующих страницах сжатое обозрение социологической доктри-
ны столь широко известного, читаемого и почитаемого писателя. И, одна-
ко, широкое распространение идей Михайловского и могучее их влияние
на самосознание русского мыслящего общества далеко опередили собою
понимание и усвоение научно-философской основы его идей, той основы,
которую выше я назвал его «социологическою доктриною». Происходит это
не от малодоступности научно-философской основы идей Михайловского,
а, напротив того, скорее от блестящей их общедоступности, с одной стороны,
и от несистематичности их изложения — с другой. Я говорю о несистема-
тичное™ именно изложения, потому что по содержанию идеи Н.К. Михай-
ловского представляют стройную систему, лишь случайно разорванную на
558	Статьи по социологии
клочки ходом журнальной работы. Клочки эти, однако, всегда представлены
читающей публики в таком блестящем и доступном виде, что легко могут
быть воспринимаемы и усваиваемы без обращения к другим работам авто-
ра. Отсюда — доктрина Михайловского является раздробленною на внеш-
не обособленные фрагменты не только в статьях, но частью и в умах чита-
телей и даже почитателей. Некоторая систематизация не самой доктрины,
конечно, но слишком расчлененного представления о ней в публике явля-
ется далеко не бесполезным делом. Небесполезно указать и на генезис этого
замечательного учения, и на связь его с другими, предшествующими и со-
временными учениями. Я не берусь исчерпать этой сложной и трудной за-
дачи, но, давая сжатый обзор доктрины, как я ее понимаю, думаю при этом
указать и на некоторые соотношения с умственными течениями совре-
менности, поскольку это необходимо для более ясного понимания обо-
зреваемой доктрины.
Н.К. Михайловский выступил на литературное поприще в те знамени-
тые шестидесятые годы, о которых так много говорено и так мало сказано.
Шестидесятые годы были замечательною эпохою исторического и умствен-
ного подъема не для одной России, но и для всего европейски цивилизо-
ванного человечества. Эта могучая всемирно-историческая волна вынесла
на поверхность и Михайловского вместе с другими выдающимися мысли-
телями и деятелями. Она наложила на него свою печать. Она указала ему
задачи и дала орудия работы. Средства, исключительно богатые и могучие,
дала природа, но какое употребление могло быть сделано из этих природ-
ных средств, указала историческая эпоха, которой суждено было сначала
быть воспитательницей высоко даровитого мыслителя, а потом стать его
ученицей и почитательницей.
Если мы взглянем на историю шестидесятых годов, включая и последние
годы предыдущего десятилетия, на этот кратковременный период послед-
ней французской гегемонии в Европе, то увидим и быстроту историческо-
го движения, и многостороннюю историческую работу в направлении к
свободе и гуманности. Падение рабства в России и Америке1', освобождение
и объединение Италии2', прогрессивный переворот в Испании’’, возвраще-
ние свободы Венгрии4', объединение Румынии и введение в ней свободных
учреждений5', введение таких же учреждений в самой Австрии, ряд великих
реформ в России6', демократическая избирательная реформа в Англии7', ав-
тономия ее колониям, постепенное падение цезаризма во Франции, упор-
ная борьба большинства прусского народа с деспотизмом Бисмарка —
такова история этого периода, набросанная в самых общих чертах, но и в
этом легком абрисе выступающая ярким, светлым пятном на темном фоне
предыдущих и последующих десятилетий многострадального XIX века.
Эта волна исторической деятельности сопровождала собою еще выше под-
нявшуюся волну научной и философской мысли. Довольно сказать, что это
период, в который вышли «О происхождении видов» Дарвина и «Капитал»
Маркса, — две книги, из которых каждая могла бы собою отметить умствен-
ную жизнь целого столетия"'. Вокруг этих двух маяков человеческой мысли
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	559
группируются массою самые разнообразные произведения, преобразующие
умственное мировоззрение эпохи. С одной стороны, это — вслед за работою
Дарвина — целое море нового научного и научно-философского материала,
все эти труды Гэккеля, Гексли, Гельмгольца, Секки, Клода Бернара, Пастера,
Вирхова, которые господствуют своею естественно-научною истиною над
умами современников и которые находят для себя свод и истолкование
в философии Герберта Спенсера. С другой стороны, это — широкое об-
щественное движение к демократизации быта цивилизованных народов,
нашедшее себе оправдание и истолкование в «Капитале» Маркса, тоже
овладевшего умами современников. И, однако, истины, добытые есте-
ствознанием и политическою экономией, как они выразились в двух пра-
вящих книгах эпохи и затем отлились в массе других работ и в умах мыс-
лящих современников, оказывались вполне несогласованными и могли
развиваться и творить свое культурное дело не иначе, как в ущерб друг
другу. Или добытые истины не суть истины, или они ошибочно истол-
кованы, ошибочно послужили для выводов, логически и генетически от-
нюдь с ними не связанных... Этот роковой вопрос о несогласованности
истин, добываемых естествознанием и обществоведением, особенно ярко
предстал пред мыслящими людьми шестидесятых годов, которые име-
ли счастье впервые прочесть трактаты, открывшие новые широкие го-
ризонты и для естественно-научной, и для общественно-научной мысли,
но которым предстояло разрешить, казалось, неразрешимое противо-
речие между двумя научными и философскими течениями, одинаково
характеристическими для эпохи, одинаково великими по силе мысли,
одинаково покорившими своему авторитету обширные слои цивилизо-
ванного человечества.
Книга Дарвина «О происхождении видов» вместе с другими трудами
Дарвина и работами целой плеяды дарвинистов, более или менее крупных
и даровитых, произвела в XIX в. приблизительно тот же переворот в идеях,
как система Коперника и открытия Ньютона в свое время, т. е. прежде все-
го и первее всего, явилась из ряда вон выходящим торжеством реалисти-
ческого мировоззрения над всякими мистическими и метафизическими
идеями, еще пробовавшими, а теперь снова пробующими отстаивать пра-
во на существование в умах культурных людей. Книга Дарвина и литерату-
ра дарвинизма наносили этим пережиткам прежних эпох непоправимый
удар. Эта великая сторона дарвинизма останется навсегда огромною его
заслугою, но вместе с тем была причиною, приковавшею к нему не только
умы, но и сердца современников, и создавшею вокруг доктрины Дарвина
нечто вроде культа, страстное поклонение, целый сонм фанатических по-
следователей, исполненных энтузиазма к великой заслуге дарвинизма, но
из-за этого и ради этого принимающих на веру все, что случай и ошибка
приплели к дарвинизму, или, вернее, к трансформизму, в эту эпоху не
различавшемуся от дарвинизма.
Когда появилась книга Дарвина, в естествознании господствовала ги-
потеза специальных творений и неизменяемости видов’". Геология уже
560	Статьи по социологии
научила той истине, что в более отдаленные эпохи не было ныне живущих
форм живых существ; зато существовали совершенно иные, теперь нигде
не встречающиеся10'. Она уже учила и большему: что такая смена комплек-
са живых существ, населяющих землю, совершилась не раз и не два раза,
а многие и многие разы и что современные виды появились в относительно
позднее время. Надо было объяснить эту смену, а рутина мешала прикоснуть-
ся к столько времени общепризнанной теории о неизменяемости видов.
Такие умы, как Ламарк, Жоффруа Сент-Илер и Гете, ясно видели необхо-
димость признать изменяемо.сть видов, но это был глас в пустыне. Надо
было не только указать необходимость такого признания, но и показать
процесс изменяемости, раскрыть его факторы и ход, причины и сопутству-
ющие обстоятельства. Это сделал Дарвин и тем утвердил господство
трансформизма, который, однако, ошибочно было бы смешивать с дарвиниз-
мом и который представляется мировоззрением более широким, включа-
ющим и дарвинизм, и идеи, не всегда отвечающие учению великого анг-
лийского натуралиста. Трансформизм — это учение об изменяемости
видов вообще; дарвинизм — учение об изменяемости видов под влиянием
естественного подбора родичей в борьбе за существование. Трансформизм,
не отрицая и процесса, указанного Дарвином, может признавать наряду с
ним более или менее важное значение и за другими процессами, трансфор-
мирующими жизнь на земле. Дарвинизм же, не отрицая теоретически воз-
можности и некоторых иных процессов, изменяющих виды, признает
безусловно господствующим естественный подбор в борьбе за существова-
ние. Для трансформизма обилие средств существования и солидарность
живых существ могут представляться факторами органического прогресса,
между тем как для дарвинизма такими факторами являются именно ску-
дость средств существования и борьба между живыми существами. Здесь
не место входить в анализ вопроса, насколько прав дарвинизм, предпочитая
скудость обилию и борьбу солидарности, когда он трактует с этой точки
зрения органический прогресс в эпоху, дочеловеческую и докультурную.
В настоящее время начинают думать, что и в этих пределах было чрезмер-
ное увлечение скудостью и борьбою и что и в дочеловеческие эпохи обилие
средств и мирное сожительство живых существ не были таким злом, как
можно было думать, строго следуя доктрине дарвинизма. Тогда, однако,
когда дарвинизм дал первое объяснение трансформизма, лучшие научные
умы приняли его целиком и не только для отдаленных эпох докультурной
жизни, но и для человеческой истории, для современного человечества и
его цивилизации. И здесь скудость средств оказывалась благом, а обилие —
злом. И здесь борьба вела к прогрессу, а гуманность, мир и солидарность —
к вырождению и упадку! Было бы напрасно обвинять в этих крайностях
лишь не по разуму увлекающихся второразрядных дарвинистов, потому что
у самих Дарвина, Гэккеля и Спенсера можно найти страницы, приводящие
к таким заключениям и выводам и ставшие в безысходное противоречие с
лучшими историческими движениями эпохи и с наиболее ценными на-
учными приобретениями современного им обществоведения.
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	561
II
Современное обществоведение было: или ответвление только что очер-
ченного натурфилософского движения (социология Спенсера, Шеффле,
Лилиенфедьда — до Стронина включительно), или по преимуществу
политическая экономия: труды Смита, Рикардо, Родбертуса, Милля,
Чернышевского, Прудона, Лассаля, Энгельса, Маркса и др. О первом мы
уже упомянули и указали его генезис. Второе течение и стало в непримири-
мое, казалось, противоречие С первым. Одни видели источник прогресса в
скудости средств, другие — в их изобилии; одни орудием прогресса считали
борьбу, другие — солидарность. Идеи, к которым приходили экономисты
прогрессивной школы, не были им продиктованы отвлеченными принци-
пами о естественных нравах, но явились выводом продолжительного, из по-
коления в поколение, изучения и анализа фактов общественной жизни и были
плодом такого же строго научного труда, как и теоремы естествознания. Это
основное противоречие двух великих умственных течений эпохи было бо-
лезнью века и нуждалось в разрешении и согласовании. Если мы скажем,
что эту задачу поставил себе Михайловский и блистательно ее выполнил,
то этим мы не только объясним великую заслугу его учения, но укажем и
место этого учения среди разностороннего умственного творчества эпохи.
Как непосредственный преемник школы Добролюбова и Чернышевского,
Михайловский явился представителем и продолжателем того же умственно-
го течения, к которому они принадлежали и которое, как мы видели, стало
в непримиримое противоречие с дарвинизмом. Молодой мыслитель не ог-
раничился защитой этого умственного течения орудиями и доводами, им,
этим течением, выработанными. Он смело пошел в лагерь противников и в
богатом арсенале их научного вооружения нашел необходимые средства для
борьбы с ними и для полного и всестороннего торжества. Синтез великих
научных завоеваний естествознания и обществоведения — в этом заклю-
чается самая характеристическая сторона социологического учения Михайлов-
ского. В таком объеме и с такою силою и до настоящего времени никто дру-
гой во всемирной литературе не только не разрешил, но и не поставил
этой проблемы, основной, однако, для современной социологической мысли.
Развитие жизни на земле от амебы до человека и человеческого обще-
жития было рядом медленных преобразований, при помощи которых
комочки протоплазмы, трансформируясь из тысячелетия в тысячелетие,
в конце ряда этих в каждом отдельном случае едва заметных изменений,
доразвились до образования сложной группы просвещенных и цивилизо-
ванных наций. Мы видели, что дарвинизм объяснял это превращение ску-
достью средств и борьбою между живыми существами. Это были факторы
органического процесса. Продуктом его явились: сочетание мелких орга-
низмов в крупные, дифференцование частей в этих крупных организмах и
дивергенция (т. е. накопление различий) между организмами. Дарвинисты
признали эти продукты законами развития, обязательными для всех фази-
сов жизни и на всех ее ступенях. Иными словами, и люди должны сочетаться
в более крупные и все более и более господствующие над ними единицы,
62	Статьи по социологии
общества; и в человеческих обществах должно происходить дифферен-
эвание частей; и между группами людей должна происходить диверген-
ия. Эти выводы дарвинизма, как и его учение о факторах развития, нахо-
хлись в противоречии с выводами обществоведения. Оно требовало для
:ловека свободы, равноправности, солидарности, что было несовместимо
и с потерею свободы при обязательном росте силы сочетания, ни с потерею
1венства при дифференцовании на классы, ни с потерею солидарности при
лвергенции. Эта сторона учения дарвинистов и была избрана Михайлов-
ым как исходный пункт блестящего анализа, давшего истолкование этой
южной эволюции, представлявшейся столь непримиримо противоречи-
)й с разных точек зрения, равно, однако, исходивших из самых ценных
щобретений научной и философской мысли. С одной стороны, если со-
ггание особей в более крупные живые единицы, дифференцование этих
1иниц и дивергенция между ними составляют закон развития и прогресс,
> противоположные процессы: ослабление силы сочетания (приобретение
шьностей), уничтожение дифференцования (упразднение каст, сословий,
:хов) и ослабление дивергенции (сближение и общение между нациями и
ежду классами) —-должны быть признаны явлениями вырождения иупад-
I. Однако, с другой стороны, ничем неопровержимое свидетельство ис-
>рии не допускало этого вывода. Только натуралисты, незнакомые с на-
1ною разработкою истории, могли остановиться на таких выводах. И,
(нако, эти выводы логически вытекали из анализа развития жизни на зем-
I... В чем же разгадка этой страшной загадки? Михайловский ее разгадал и
[скрыл в законах индивидуальности, недостаточно принятой во внимание
|рвинистами.
Натуралисты наблюдали развитие жизни от амебы до человека, и пред-
ркенные ими законы обнимали это развитие и на низших, и на средних,
[ia высших его ступенях. Что повторялось на всех ступенях жизни, то и
ло закон. Низшие ступени — самые простые и легче доступны наблюде-
ю и исследованию. Отсюда и началось изучение, здесь впервые и были
гановлены законы органического прогресса. Наблюдая жизнь низших орга-
змов, нетрудно было установить, что, при ни с чем не сообразною пло-
витостью этих существ, скудость средств должна быть ничем не устрани-
IM условием их существования, а следовательно, и борьба за эти средства
ажна быть законом их жизни и их развития. Находя затем и на остальных
Щенях жизни, до человеческого цивилизованного общества включитель-
, явление и скудости средств, и борьбы за них, было обязательно сделать
общение, совершенно правильное, если ограничиться утверждением, что
/дость средств и борьба за них представляется крупным фактором в ис-
эии жизни на земле, в том числе и в истории человечества. Крупный фак-
? не есть единственный. Крупный фактор не есть далее постоянно и обя-
ельно господствующий. Он таков на низших ступенях жизни и оттуда в
1 же роли перенесен и на высшие, где плодовитость слабее, а культура
ножает или может умножать средства параллельно с размножением.
То же и с дивергенцией, и с сочетанием организмов в высшие единицы
4 обязательном дифференцовании частей этих высших единиц. В этих
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	563
явлениях выражается органический прогресс на низших ступенях. И здесь
обобщение, вполне законное, но тоже ограниченное в применении к выс-
шим ступеням появлением нового фактора, как и культура, отсутствующего
на ступенях низших. Этот новый могущественный фактор и есть индивиду-
альность, медленно развивавшаяся в процессе эволюции животного царства
и нашедшая свое полное выражение лишь в высших организмах, в позво-
ночных животных. Полная индивидуальность выражается внешним об-
разом в совершенной неделимости организма и совершенной его физи-
ческой особности от других организмов. Поэтому индивид всегда есть вместе
с тем и особь, два термина, обозначающие различные признаки, но упо-
требляемые как синонимы вследствие необходимого совмещения этих
признаков в живом теле, доразвившемся до индивидуальности.
Неделимость и особность суть два внешних, бросающихся в глаза при-
знака, необходимо присущие рассматриваемому нами явлению, но, конечно,
неединственные и даже неруководящие. Оба они являются необходимыми
последствиями доведенного до конца процесса сочетания живых существ в
высшие единицы и дифференцования частей этого сложного организма.
Сочетание доведено до полного физического слияния, а дифференцование
до совершенной специализации составных частей организма. Кости, мозг,
нервы, мышцы, железы, их выделения, сосуды, обращающиеся в них жидко-
сти, слизистые оболочки, органы пяти чувств, аппарат генезиса, покровы —
все это совершенно различные органические образования, безусловно не-
способные заменить друг друга, безусловно прикованные к одному отправ-
лению и безусловно подчиняющиеся общему руководству управляющего
центра. Сотни тысяч, если не миллионы и биллионы прежде отдельно
существовавших и в общих чертах друг другу подобных живых существ со-
четались в высший организм, вполне дифференцовались, вполне потеряли
свою самостоятельность и самую способность к самостоятельному суще-
ствованию. Это полное сочетание, исключающее самостоятельность состав-
ных единиц, и это полное дифференцование, уничтожающее их сходство,
и, если можно так выразиться, и их взаимность, представляя доведенный
до конца процесс органической эволюции, являются теми основными при-
знаками индивидуальности, которые уже вызывают неделимость и особ-
ность. Последний признак (особность) необходим индивиду, потому что
связность с каким-нибудь другим существом вызывала бы зависимость от
двух центров, своего и союзного, а это было бы нарушением той централи-
зации организма, которая, как мы видели, является тоже отличительным
признаком индивида. Индивидуальность есть, таким образом, венец органи-
ческой эволюции, ее высшее и совершеннейшее выражение.
Развитию индивидуальности соответствует и обратный процесс, потеря
индивидуальности. Возможна ли для уже доразвившегося до индивидуаль-
ности существа полная потеря индивидуальности, или такая потеря равня-
ется смерти, во всяком случае, частичная потеря индивидуальности возможна
и нередко встречается в природе, принадлежа к процессам вырождения и
деградации. Эта частичная потеря индивидуальности, естественно, должна
выражаться в явлениях, противоположных явлениям развития, именно:
564	Статьи по социологии
координация не к одному, а к двум или более руководящим центрам; потеря
особности; упрощение строения (потеря дифференцования); наконец,
делимость. Эти явления потери индивидуальности, вообще недостаточно
обращавшие внимание натуралистов, стали предметом особого внимания
Михайловского. Потеря индивидуальности, хотя бы частичная, несомненно
регрессивный процесс, даже с точки зрения органической эволюции. Устано-
вить условия и законы, управляющие этим процессом, значило бы осве-
тить историю жизни с новой и существенной стороны на тех высших ее
ступенях, на которых уже появляется индивидуальность. До этого момента
все процессы, которые вели к возникновению индивидуальности, были яв-
лениями развития, а такими процессами и было последовательное сочета-
ние, в высшие и высшие организмы с все усиливающимся дифференцова-
нием их составных частей, бывших раньше самостоятельными существами
(хотя еще не индивидами). Теперь вырастает вопрос, сохраняют ли эти про-
цессы свое прежнее значение, ксггда эволюция в этом направлении достиг-
ла своего высшего выражения, венца своего органического творчества, пол-
ной индивидуальности?
Сочетание в высшие единицы — это потеря самостоятельности, или,
по крайней мере, возможная потеря самостоятельности, а потеря самосто-
ятельности есть и потеря координации к одному центру, зависимость от
другого или других центров. Дифференцование составных частей такой
высшей единицы — это упрощение этих составных частей, индивидов,
вошедших в состав высшей единицы. Словом, продолжение органической
эволюции по прежнему типу влечет частичную потерю уже достигнутой
индивидуальности и в этом смысле являет регресс жизни. Достигнутое
совершенство организации индивидов теряется в большей или меньшей
степени. Взамен этого возникает высшая единица, которая подчиняет себе
и централизует индивиды, попавшие в эволюцию, упрощает и понижает
их строение, но усложняет и дифференцует свое строение. Процесс начина-
ется сначала, и усложнение (т. е. совершенствование по органическому типу)
высшей единицы совершается на счет упрощения и подчинения составля-
ющих высшую единицу индивидов, на счет регресса жизни, поскольку ее
прогресс раньше выразился в совершенствовании этих, затем вырождаю-
щихся индивидов. Эта постоянная тенденция жизни складывать свои
единицы во все новые, все высшие единицы вместе с ярко выраженным
антагонизмом между совершенствованием таких сложных единиц и со-
вершенством, входящих в их состав единиц, —• названа Михайловским
борьбою за индивидуальность.
Появление индивидуальности в истории жизни, глубокое отражение
этого факта на развитии и возникающая из него борьба за индивидуаль-
ность, — вот чего недосмотрели дарвинисты и эволюционисты в истории
жизни на земле. Между тем, этот факт настолько преобразовывает значе-
ние и роль прежних факторов и процессов (борьбы за существование,
последовательного сочетания с параллельным дифференцованием и дивер-
генции), что установление одного общего типа эволюции для двух периодов
органического развития представляется явною и крупною ошибкою, которая,
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	565
однако, именно и поставила выводы естествознания в противоречие с вы-
водами обществоведения. Процессы органического прогресса, как они точно
формулированы были дарвинистами, были и безусловно господствующи-
ми и, несомненно, совершенствующими жизнь на низших ее ступенях
до тех пор, пока плодом этого совершенствования не явилось развитие ин-
дивидуальности. Процессы органического прогресса продолжают свою де-
ятельность и после появления индивидуальности, в этом дарвинисты пра-
вы. Они не правы, когда полагают, что значение этих процессов осталось
прежнее, что они по-прежнему одни управляют историей жизни и что по-
прежнему они жизнь совершенствуют. Появляется новый фактор, борьба
за индивидуальность, и новые процессы: приобретения и потери индиви-
дуальности живыми формами; параллельного усложнения одних и упро-
щения других форм; совершенствования и вырождения. Старые процессы
органического прогресса, констатированные и описанные дарвинистами и
эволюционистами, являются теперь основною причиною этого вторжения
в эволюцию процессов упрощения и вырождения. Только в борьбе за со-
хранение индивидуальности, которую ведут вовлекаемые в органическую эво-
люцию индивиды, жизнь находит фактор, ограничивающий процессы уп-
рощения и вырождения. В истории человеческой эта борьба за сохранение
индивидуальности именно и выражается в тех стремлениях к свободе,
к неприкосновенности человеческой личности, солидарности, международ-
ному миру, которые предлагает обществоведение. Выводы обществоведе-
ния оказались в противоречии с выводами дарвинизма лишь вследствие
той серьезной научной ошибки, которую с такою яркостью показал и с та-
кою силою доводов устранил Н.К. Михайловский теми своими работами,
краткую сущность которых я старался дать в этой главе. Эти работы: «Орган,
неделимое, общество» («Отечественные] зап]иски]», 1870); ряд статей
«Борьба за индивидуальность» («Сочинения», изд. «Русского богатства», т. I);
очерки, озаглавленные «Вольница и подвижники» («Сочинения», т. I); гла-
вы IX-XI в статье «Патологическая магия» («Сочинения», т. II), где перера-
ботана и сокращена вышеназванная статья «Орган, неделимое, общество»;
наконец, разные места в «Записках профана» («Сочинения», т. III). Русская
читающая публика хорошо знакома с этими столько же блестящими по
изложению, сколько глубокими по мысли работами нашего знаменитого
мыслителя. Их достаточно напомнить, чтобы весь богатый цикл заключен-
ных в них идей предстал пред умственным взором читателя. Мне кажется,
что вышесделанные сопоставления и указания, очень беглые и недостаточные,
все-таки несколько дают для определения соотношений идей Михайлов-
ского во всемирной социологической литературе, для уяснения их места сре-
ди других умственных течений эпохи и связи между собою.
Ill
Продолжение органической эволюции по прежнему типу и в эпоху гос-
подства индивидуальности является, по Михайловскому, как мы видели,
причиною широкого распространения в истории жизни вообще, в истории
566	Статьи по социологии
человечества в частности и, в особенности, процессов дегенеративных и
регрессивных. В подавлении индивидуальности заключаются эти дегене-
ративные и регрессивные процессы. Подавление индивидуальности в
разных формах и при разных условиях сделалось поэтому излюбленною
темою социологических работ нашего мыслителя. Кроме указанных статей,
трактующих борьбу за индивидуальность в ее целом и некоторые ее харак-
терные проявления в обществе, исследование явления подавленной инди-
видуальности с новых очень важных сторон находим в статьях «Герои и
толпа» («Сочинения» т. II), «Патологическая магия» (т. II) и «Научные
письма» (там же). Мы видели, что подавление индивидуальности (или ее
частичная потеря, что то же самое) является необходимым последствием
дифференцования общества на классы и группы специалистов. Это разде-
ление труда, имеющее свои выгоды для общества (высшей единицы),
специализуя отправления (деятельность) индивидов, его составляющих,
должно упрощать их строение, т. е. лишать уже достигнутой степени совер-
шенства. Это совершается многими путями, из коих немаловажное значе-
ние имеет однообразие жизни и сопровождающая ее монотонность и од-
нородность впечатлений, получаемых индивидами в дифференцованном
обществе. Этой, в высокой степени любопытной стороне дела и посвящены
только что упомянутые труды Михайловского, открывшие собою совершен-
но новую область ведения, ранее не обращавшую на себя должного внимания.
Массовая психология — эта новая область ведения, которую и основал, и в
значительной степени разработал наш мыслитель.
Сущность этих глав доктрины может быть резюмирована в немногих
словах. Изучение гипнотизма, животного магнетизма, сомнамбулизма11' и
некоторых других душевно патологических явлений приводит к выводу,
что сосредоточение внимания на ограниченном круге явлений и сопровож-
дающая такое сосредоточение монотонная повторяемость тех же впечатлений,
без вторжения в восприемлющую их душу каких-либо иных впечатлений,
влекут к частичной или совершенной утрате способности самостоятельно
и сознательно управлять своими действиями, которые становятся автома-
тичными, с одной стороны, а с другой, подчиняются руководству извне, все
равно — будь то воля другого лица, или его пример, или даже импульс со
стороны явлений неодушевленной природы. Таким образом, индивид
управляется не велениями собственного правящего центра, как то требует
здоровая индивидуальность, а другим или другими руководящими центра-
ми, лежащими вне организма и снаружи подчиняющими его своей власти.
То, что в указанных патологических явлениях обнаруживается с порази-
тельною силою и яркостью, сказывается и в обыденной жизни здоровых
индивидов, для которых сосредоточение внимания на ограниченном круге
явлений и скудость впечатлений играют ту же роль, развивая автоматизм,
ослабляя силу собственного правящего центра и подчиняя руководству
внешней власти. А это и есть частичная потеря индивидуальности или ее
подавление. Представьте себе этот процесс распространяющим свое дей-
ствие на более или менее обширные слои населения, и для вас выяснится
основа массовой психологии, та причина, которая, вследствие ли подчинения
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	567
чужой воле, вследствие ли подражания, превращает собрание индивидов в
толпу, охваченную одним стремлением и одними чувствами и с настойчи-
востью автомата отдающуюся какому-либо движению, будь то подвиг
самоотвержения или зверское преступление, будь то крестовые походы,
флагеллантство12’, кликушество13', аскетизм, сектантство, избиение иноверцев
и инородцев, жакерии1,1', массовые переселения... Средневековое человечество,
с его узкою специализацией по сословиям и с его скудною умственною жиз-
нью, создало для себя условия существования, при которых внимание
человека было сосредоточено на очень ограниченном круге явлений, а впе-
чатления были скудны и однообразны. Отсюда и средневековая история
так изобилует этими автоматическими эпидемическими массовыми дви-
жениями, некоторые из которых нами выше перечислены и которые иногда
принимали прямо патологический характер, как флагеллантство, кликуше-
ство, пляски, мяукающие и царапающие монахини, наконец, крестовый
поход детей15' и пр[очие] т[ому] п[одобные]. Другие, не столь ярко выра-
зившие свою патологическую основу, в сущности, обязаны своим проис-
хождением, развитием и силою все той же частичной потере индивидуаль-
ности, особенно все эти фанатические массовые взрывы против иноверцев,
еретиков, инородцев, которые, впрочем, позорят страницы даже новейшей
истории. Все это продукты частичной потери индивидуальности, являю-
щейся последствием дифференцования общества на классы и дивергенции
между классами, а также между вероисповедными и племенными группа-
ми. Причина как этих, так и многих других явлений, угнетавших, частью и
до сих пор угнетающих человечество, лежит, таким образом, в развитии по
органическому типу, или, быть может, вернее сказать, по первоначальному
органическому типу, так как сохранение и дальнейшее совершенствование
индивидуальности тоже должно почитаться развитием органическим.
Натуралисты не заметили возможности такого иного органического про-
цесса, приобретающего действительно крупное значение и влияние уже в
человеческой истории. Все процессы, расширяющие душевный кругозор
людей, умножающие предметы их внимания, разнообразящие их впечат-
ления, вообще делающие их жизнь более многостороннею, т. е. их отправле-
ния более разнообразными, более дифференцованными, охраняют индивиду-
альность членов общества и тем предохраняют само общество от тягостных
и болезненных потрясений, от всякого рода дегенеративных процессов, проис-
ходящих на почве подавленной и частично утраченной индивидуальности.
Вырождение людей есть, конечно, и упадок того общества, которое из них
состоит. Нелепо поэтому думать, что общество может прогрессировать по
органическому типу, что прогресс исторический должен заключаться во все
большем подчинении членов общества руководящему центру всего обще-
ства, в дифференцовании общества на классы и специальности и в дивер-
генции между людскими группами. Процессы эти происходят часто, даже
слишком часто, они даже господствуют, но рано или поздно они приводят к
вырождению индивидов чрез подавление полноты их индивидуальности и
осуждают одобрившее эти процессы общество на упадок, нередко на падение.
Поэтому и определение эволюционистами прогресса общества как развитие
568	Статьи по социологии
от однородного к разнородному должно быть отвергнуто. Такова формула
развития для индивида, для человеческой личности. Для общества же фор-
мула развития должна быть, как раз, обратная: от разнородного к однородному,
т. е. формула свободы, равенства и солидарности, выработанная и предло-
женная обществоведением.
Эти идеи о сущности исторического прогресса впервые были высказа-
ны нашим мыслителем в статье «Что такое прогресс?», его первой крупной
социологической работе, помещенной в «Отечественных записках» за 1869 год
(теперь «Сочинения», том I). Статья произвела большое впечатление и
сразу доставила молодому автору не только известность и популярность,
но и авторитет. Кажется, и до сих пор она наиболее известна и популярна,
но, как читатель легко усмотрит из предыдущего изложения, ее глубокий
смысл и значение едва ли могут быть усвоены вне того яркого освещения,
которое изложенным в ней мыслям дают другие работы Михайловского.
По времени явившись первою, как бы введением, по существу дела, она долж-
на считаться последнею главою доктрины, ее заключением, где завершается
собственно социологическая сторона учения и намечаются первые штанд-
пункты его применения, первые штрихи практической программы.
IV
Таковы основоначала социологической доктрины Н.К. Михайловско-
го, изложенные мною лишь в самых общих чертах, в виде обширных рам,
куда читатель сам вставит те яркие и многосторонне содержательные кар-
тины, которыми наполнены из страницы в страницу сочинения любимого
мыслителя и которые так хорошо знакомы читателям. Эта замечательная
доктрина не есть, однако, курс социологии, не сведенный только в систему.
В ней почти отсутствует учение о состояниях общества, его строении и круго-
вороте его постоянных нормальных отправлений, словом, то, что Огюстом
Контом было названо социальною статикою (морфология и физиология
общества). Рассматриваемая социологическая доктрина имеет дело почти
исключительно с теоремами социальной динамики. Это — теория истори-
ческого прогресса. И во вторую половину XIX в. в области социальной
динамики она представляет собою самое крупное завоевание обществове-
дения, подобно тому, как в области социальной статики таким же крупным
завоеванием обществоведения эпохи являются экономические исследова-
ния Маркса, отлившие в окончательную научную форму труды Смита и
Рикардо. Учение Маркса, однако, не остановилось на этом. Оно попыта-
лось выйти из области социальной статики и предложило мыслящему че-
ловечеству свою социальную динамику, свою теорию прогресса. Для этой
задачи одного статического изучения общества недостаточно. Между тем,
учение не располагало другим научным материалом. Оно его дополнило
метафизикою Гегеля, создав то известное учение о трех фазисах развития,
которое впоследствии проникло в Россию под именем марксизма. Научные
приобретения в работах Маркса относятся к области статических явлений
Социологическая доктрина U.K. Михайловского	569
(учение о ценности, товарном обращении, капитале, родах и видах капита-
ла, рабочей плате, ренте и т. д.); «марксизм» же явился учением о явлениях
динамических, устанавливая фазисы развития, необходимо сменяющие друг
друга в историческом процессе. Эти три фазиса: натуральное хозяйство,
капитализация доходов и промыслов (с принудительным обобществлени-
ем производства), наконец, социализация или обмирщение производства
(нигде еще не наступивший, но предвидимый учением фазис развития)16’
Необходимость и неотменимость очередной смены этих фазисов, их уни-
версальность для исторического развития человечества является неизбеж-
ным последствием метафизического происхождения учения. Метафизическая,
или, как гегелианцы и марксисты предпочитают выражаться, диалектичес-
кая, логика не считается с обстоятельствами и условиями. По самому существу
своему она безусловна. У нее все абсолютно и универсально. Абсолютным и
универсальным представляется и закон капитализации и следующей за нею
социализации производства. Крупный научный ум, как сам Маркс (и отча-
сти Энгельс), не мог совсем не считаться с обстоятельствами и условиями.
Ведь в научной части своих работ он имел дело с обстоятельствами и ус-
ловиями. Поэтому сам Маркс допускает возможность отклонения от процес-
са. Сам Маркс, но не марксизм, который как типически метафизическое
учение о прогрессе имеет и должен иметь свою логику, безусловную и уни-
версальную.
Когда выступил Маркс со своей теорией прогресса, в Западной Европе,
в странах, где он учил, уже совершился процесс капитализации и учение
Маркса, предлагавшее переход к обмирщению производства, не станови-
лось этою стороною в противоречие с прогрессивными и демократическими
стремлениями эпохи. Напротив, оно служило им, хотя и не с такою силою,
потому что не с такою истиною, как научные работы Маркса в области
явлений статических. Совсем иначе обстояло дело в странах, где капитали-
зация еще не приобрела значения господствующего процесса. Здесь учение
предлагало именно эту капитализацию, которая состоит: в сочетании
многочисленных мелких самостоятельных хозяйств в крупные (сочета-
ние низших единиц в высшие); в широком разделении труда (диффе-
ренцовании); в разобщении между дифференцованными группами уча-
ствующих в производстве (дивергенция); в возникновении группы ру-
ководителей и подчинении им массы прежде самостоятельных, ныне
зависимых работников (централизация к наружным, вне организма ле-
жащим центрам); в однообразии и узости впечатлений и т. д. Словом,
чтобы в будущем ни сулил третий фазис развития, второй фазис несет
подавление индивидуальности, ее дегенерацию, вместе с чем и опасность
упадка и вырождения для общества, его принявшего. Говорят, что это,
однако, необходимо для будущего торжества противоположного процес-
са. Иначе говоря, чтобы сохранить индивидуальность, надо ее утратить.
Это — абсурд, и очень опасный, но это и есть последовательный «марк-
сизм». Совершенно естественно, что с распространением этого опасно-
го учения Михайловский вступил в борьбу, как раньше с ошибками и
опасными выводами дарвинизма. Девятидесятые годы заняты были этим
5 70	Статьи по социологии
новым большим трудом, который потомство поставит ему в неменьшую
заслугу, как и блистательный синтез естественно-научных и общественно-
научных работ и выводов в шестидесятых и семидесятых годах. Эта сторо-
на учения Михайловского собрана в книге «Литературные воспоминания и
современная смута» (СПб., 1900,2 тома). Здесь я хотел лишь указать на важ-
ную генетическую и логическую связь критики марксизма со стороны Ми-
хайловского со всей его социологической доктриной и с его же критикой
дарвинизма. Это только одно из звеньев этой замкнутой логической цепи,
столь, однако, открытой для самого широкого и многостороннего обще-
ния и с разнообразными областями мышления, и с многоразличными сто-
ронами исторической жизни.
Социологическая доктрина Михайловского, в своем конечном выводе,
объявила индивидуальность и ее развитие (или, заменяя объективные
термины субъективными: личность и ее счастье) выражением и высшею
ступенью органическо'го прогресса, а следовательно, и высшим критерием
для'различения процессов развития и совершенствования от процессов вы-
рождения и упадка. Уже сказано, что критерий этот не нов. Он выработан
всею историею обществоведения. Ново было его строго научное обоснова-
ние (столько же естественно-научное, сколько общественно-научное).
Из сферы желательного и нравственно-обязательного критерий «счастья
личности» переведен был в категорию научно доказанной истины, согласо-
ванной со всеми другими научно доказанными истинами1. Это научное об-
основание «правды» в жизни дало критерию не только новую силу, но и
осветило его с таких сторон, которые были вовсе не заметны или мало
заметны при прежнем освещении, а это открыло новые обширные гори-
зонты для его применения, для практических программ. Сорокалетняя
литературная деятельность Н.К. Михайловского и была посвящена этому
применению, и можно сказать, что нет такой стороны общественной жизни
и мысли, на которую не отозвался бы наш мыслитель и которую не осветил
бы с новой и плодотворной стороны. Велико значение Михайловского как
мыслителя-теоретика. Не менее велика и его заслуга как публициста, обиль-
но засеявшего русскую умственную ниву семенами добра и правды. Эта сто-
рона литературной деятельности Н.К. Михайловского лежит уже вне пре-
делов настоящей заметки, далеко, конечно, не достаточной для оценки
такого крупного мыслителя и писателя, очень сложного и очень разносто-
роннего, очень трудного потому и для такой же, по необходимости, сложной
и разносторонней оценки. Это и не было, и не могло быть задачей этой
заметки. Я хотел только, как уже выше сказано, дать, по возможности, про-
сторные рамы и указать порядок их размещения. Вставить же в эти рамы
надлежащие картины благоволит читатель, для которого эти картины должны
быть с юности родными и памятными.
1 Иначе говоря: истина, прежде только субъективная, стала объективною в
наиболее строгом значении этого термина. Замечательно, что сам мыслитель
мало ценил эту сторону своего огромного труда, отстаивая законность в социо-
логии и чисто субъективных теорем. Это, однако, частность, о которой здесь
не место распространяться.
Социологическая доктрина Н.К. Михайловского	5 71
Сорок лет литературной деятельности — огромный срок и огромная
заслуга, свидетельствующая о дарованиях и силах, из ряда выходящих.
Но сорок лет непрерывного и огромного умственного творчества в самом
строгом и полном смысле этого слова — явление прямо исключительное.
Русская литература и русская нация имеют право гордиться нынешним
праздником. Они имеют обязанность подумать о тех терниях, которыми
был в изобилии усыпан путь юбиляра и которыми этот путь может быть
усыпан и в будущем.
ПОЛЕМИКА И
ОТЗЫВЫ

•M"
; ly
Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ
ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ЖУРНАЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ
Февраль 1873 г.
[•••]
P.S. Мне представится скоро случай, может быть, с некоторою подроб-
ностью говорить о «Социологических этюдах» г. Южакова («Знание», 1872,
№ 12, и 1873, № I)1'. Но я теперь же обращаю на них внимание читателей,
интересующихся этими вопросами. Они очень замечательны ввиду безоб-
разия понятий большей части наших социологов о границах биологии и
социологии.
Апрель 1873 г.
[...] Я уже говорил как-то, что в журнале «Знание», в № 12 прошлого
года и в № 1 нынешнего, напечатаны очень замечательные «Социологиче-
ские этюды» г. Южакова. Мы давно уже не встречали в области общей социо-
логии явления, более приятного. Мы, впрочем, говорим только за себя. Едва
ли этюды г. Южакова удовлетворят многих. Гг. Стронин, П. Л. и прочие от-
крыватели давно открытой Америки должны придти от них просто в ужас
как от самой злостной ереси. Правоверные реалисты должны почувство-
вать значительное смущение. Проницательные и ученые критики должны
сказать: «Можно не соглашаться, но должно признаться». Довольно того,
что г. Южаков утверждает, что Дарвин и Спенсер ошибаются, а что у Фу-
рье, несмотря на все лимонадные моря и couronnes bordales2', можно найти
весьма много поучительного. А между тем и открыватели давно открытой
Америки, и правоверные реалисты, и проницательные и ученые критики
так привыкли смотреть с умилением на Дарвина и Спенсера, с презритель-
ным снисхождением на Фурье... Открыватели давно открытой Америки,
правоверные реалисты и проницательные и ученые критики так спокойно,
даже гордо устроились на принципе тождества органического и социально-
576
Полемика и отзывы
го прогресса, так уверились, что в этом именно отождествлении выражается
уважение к науке вообще, к естественным наукам в особенности. А г. Южаков
стремится доказать, что процессы органический и социальный прямо проти-
воположны; что важнейшие факторы органического прогресса или вовсе не
влияют на ход общественной жизни, или производят в ней совершенно не те
результаты; что в социальной жизни нравственно политические идеалы вы-
тесняют собою действие сильнейших биологических факторов. Да, это ересь.
Я думаю, однако, что никто в литературе не осмелится ни разоблачить ее, ни
пристать к ней. Тем более резонов остановить на ней внимание читателей.
Первый этюд г. Южакова носит заглавие «Социальное строение и со-
циальные деятели», и речь в нем идет об том — что такое общество. Подоб-
но всему сущему, как мы его сознаем, подобно организмам, клеточкам, не-
бесным телам, системам небесных тел, общество есть прежде всего агрегат,
т. е. целое, состоящее из частей, единое и многое вместе. Необходимое ус-
ловие всякого агрегатного строения есть существование силы, связывающей
части агрегата. Какая же сила обусловливает собою агрегатное состояние
общества? Сила эта должна представлять некоторую комбинацию элемен-
тарных сил природы, каковы свет, теплота, электричество и проч. Но мы не
имеем никакой возможности найти формулу той комбинации сил, которая
заправляет обществом, потому что даже простые явления органической
жизни, не говоря о психических процессах, до сих пор неразложимы на эле-
ментарные силы. Но неизвестность формулы комбинации элементарных
сил, двигающей общество, не мешает нам знать, что оно, общество, управ-
ляется теми же общими законами, которым подчинены все агрегаты: об-
щество накопляет и расходует силу. Но общество есть не только агрегат
вообще, но и живой агрегат. Поэтому, подобно организмам, «общества по-
стоянно поглощают, ассимилируют особей и меньшие общества, которые
встречают; чрез посредство размножения они ассимилируют неорганичес-
кое вещество и элементарные силы природы; они этого достигают непос-
редственно, прямо ассимилируя неорганическое вещество и силы в виде
средств и орудий; они, таким образом, возобновляются, растут, приспособ-
ляются. Общественный процесс, следовательно, является не только про-
цессом интеграции и дезинтеграции, подобно всем процессам природы, но
также процессом постоянного обмена вещества и силы и постоянного при-
способления внутренних и внешних отношений, подобно всем жизненным
процессам»3'. Кроме того, общества, как и организмы, суть агрегаты сложные,
т. е. слагающееся не прямо из молекул. Простых организмов, слагающихся
непосредственно из гипотетических физиологических единиц Спенсера или
зачатков Дарвина4', в природе весьма мало. Большинство организмов пред-
ставляют собою результат интеграции, слития менее сложных организмов.
Процесс этой интеграции таков. Какие-нибудь простые организмы размно-
жаются, вследствие чего образуется группа их, общество организмов, имею-
щих между собой некоторую связь. Затем, вследствие различия во влиянии
внешних сил на различные части группы, одни из них развивают преимуще-
ственно такие-то отправления, другие — преимущественно такие-то. Это
процесс дифференцирования, но вместе с тем идет вперед и интеграция:
гомологические, сходные, однородные части срастаются. Образовавшиеся
Н.К. Михайловский. Литературные и журнальные заметки	5 77
этим сращением части еще более специализируют свои отправления и т. д.,
пока организмы не превратятся в органы, а общество — в особь. «Этим
путем интегрирования низших организмов, при дифференцировании их
отправлений, и произошли все высшие организмы. Общественность как
неполная интеграция есть повсюду начало процесса, индивидуальность —
его результат. Покамест агрегат представляет только общественную интег-
рацию, все главные физиологические функции отправляются всеми его со-
ставными единицами, они непосредственно питаются, возобновляются,
растут, размножаются приспособляются, и т. д., специализация деятельности
не может распространиться5' на эти основные жизненные процессы. Переход
от общественной формы агрегации к индивидуальной происходит посте-
пенно, его можно проследить даже на существующих органических формах;
завершается же он окончательною потерею отдельными частями общих орга-
нических отправлений и специализацией каждой частью особой функции.
Но если переход от общественной агрегации к индивидуальной и весьма
мало заметен, то в своих крайних концах отличия обеих форм весьма рез-
ки. В организме его составные части, его органы, единицы агрегата — ли-
шены всей совокупности жизненных отправлений, дифференцированы
физиологически и интегрированы в одно механически неразрывное целое;
разрушение этой связи прекращает жизненный процесс. В обществе, его
слагаемые, единицы агрегата обладают всею полнотою жизненных отправ-
лений, физиологически однородны и не связаны механически; распадение
агрегата не влечет прекращения жизненного процесса в его единицах. Диф-
ференцированию в обществе могут подвергнуться только процессы служеб-
ные, отправления, служащие для жизни, но не сами жизненные процессы.
В этом заключается разница между обществом и организмом; оба принад-
лежат к категории живых агрегатов и как таковые имеют много общего,
отличающего их от агрегатов неорганических. Но в пределах явлений жизни
они представляют скорее две противоположности: в одном — отправления
строго дифференцированных частей служат развитию целого; от такого под-
чинения зависит возрастание и умножение жизни; в другом, напротив,
отправления целого, распределенные между его единицами, служат для раз-
вития этих единиц, составляют подготовительную ступень к отправлени-
ям, общим всем единицам, и, чем всестороннее развивается общее всем
частям, тем благоприятнее это для умножения жизни. Общество и орга-
низм — это два полюса в цепи живых форм... Чем выше, сложнее и оп-
ределеннее органический агрегат, тем менее шансов имеет общество этих
агрегатов развиться в организм, пока наконец на высших ступенях жизни
это не становится невозможностью, non-sens. Если оставим в стороне низ-
шие формы и остановимся только на высших, например, [на] человечес-
ком обществе и человеческом организме, то увидим бездну между этими
двумя формами жизни и должны [будем] их признать противоположными
самому направлению жизненного процесса, при нормальном развитии
агрегатов»6’
К сожалению, эта часть первого этюда г. Южакова наименее разработана.
И я об этом тем более сожалею, что виноват тут отчасти именно я. Дело в том,
что автор ссылается на мою статью «Что такое прогресс?», ввиду которой счи-
19 Социологические этюды
578
Полемика и отзывы
тает достаточным ограничиться самым общим развитием приведенных
идей. Это, по нашему мнению, расчет не совсем правильный. Автор совер-
шенно справедливо говорит, что теории, отождествляющие социальный
процесс с органическим, стали слишком распространенными, чтобы их
можно было игнорировать. Действительно, господа органисты плодятся и
множатся в геометрической прогрессии, и потому здравомыслящие люди
должны пользоваться каждым случаем для уяснения истинных отношений,
существующих между обществом и организмом, между социальным и орга-
ническим. прогрессом. Притом же точка зрения г. Южакова не во всем сходна
с моей; его доводы были бы, вероятно, для многих убедительнее, да и сам
он не совсем доволен моей аргументацией. Относительно изложенного я
могу сказать только следующее. Едва ли не слишком сильно уверение авто-
ра, что все высшие организмы произошли путем слияния низших форм,
путем превращения обществ, групп организмов в единые сложные орга-
низмы. Мне кажется, так категорично не выразился бы сам автор этой тео-
рии — Спенсер. Впрочем, первый этюд г. Южакова должен представлять
как бы введение в целый ряд исследований, и здесь следует искать причин
некоторой его неясности, краткости и беглости. Второй этюд «Половой
подбор как фактор социального прогресса» представляет уже полную и
обстоятельную монографию. Затем должны, по-видимому, идти исследо-
вания подбора естественного и прямого приспособления в приложении к
обществу. Однако еще в первом этюде мы встречаем, кроме вышеприве-
денного, мысли и положения, достойные всякого внимания. К ним мы и
обратимся теперь.
В коллективной и в индивидуальной жизни идет постоянное возобнов-
ление вещества и силы. Это их общая черта. Но в коллективной жизни
обновление вещества и силы производится исключением целостных жиз-
ненных процессов и возникновением новых, подобных: неделимые, носи-
тели жизненных процессов, убывают, умирают и прибывают, рождаются.
В жизни индивидуальной этим явлениям параллельны процессы питания
и выделения, и в этом случае мы имеем прибывание и убывание не самых
жизненных процессов, а только их материалов и элементов. Рост коллек-
тивной жизни выражается увеличением числа жизненных процессов, а рост
жизни индивидуальной увеличением количества вещества, поглощаемого
одним жизненным процессом.
Вещество и сила, необходимые для постоянного обновления как инди-
видуальной, так и коллективной жизни, заимствуются из окружающей сре-
ды, вследствие чего живые тела в гораздо большей мере зависят от условий
среды, чем тела неорганические. Приспособление к условиям среды обяза-
тельно и для индивидуальной, и для коллективной жизни. Но приспособ-
ление совершается двояко. Задача состоит только в том, чтобы установи-
лось известное равновесие между жизненным процессом и условиями среды,
а это равновесие достигается либо 1) приспособлением жизненного про-
цесса к внешним влияниям, либо 2) напротив, приспособлением среды к
потребностям жизни. Будем называть, для краткости, эти два способа пассив-
ным и активным приспособлением (г. Южаков их, впрочем, так не называет).
Пассивное приспособление осуществляется в индивидуальной жизни
Н.К. Михайловский. Литературные и журнальные заметки	5 79
усилением, ослаблением и прекращением известных отправлений, или
возникновением новых, словом, мы здесь имеем изменение жизненного про-
цесса. В коллективной жизни пассивное приспособление проявляется на-
коплением известных уклонений и переживанием приспособленнейших,
словом, происходит замена одних жизненных процессов другими. Что каса-
ется до второго способа уравновешения, т. е. приспособления активного,
то на этом пункте различие между индивидуальною и коллективною жиз-
нью особенно резко и важно. Дело в том, что способность индивидуальной
жизни к активному приспособлению весьма ничтожна, так что возникно-
вение и дальнейшее развитие этого способа уравновешения жизни с условия-
ми среды зависит от коллективного процесса. И это самое важное различие.
Общество, приспособляясь само к условиям среды, в то же самое время
более или менее и их приспособляет к своим требованиям. Это приспо-
собление достигается не непосредственно изменением физической среды,
а созданием новой среды, социальной — орудий производства, политичес-
ких учреждений науки, — словом, цивилизации. Социальная среда то за-
меняет, то ограничивает и, во всяком случае, преобразует влияние физичес-
кой среды. Особенность общества есть, следовательно, существование осо-
бой среды наряду с общею всему живому физической средой. Общество
есть живой агрегат, создавший свою особую среду, — таково определение,
предлагаемое нашим автором. Посмотрим теперь, в чем ближайшим обра-
зом выражается влияние социальной среды и как она создается. Вид пред-
ставляет также сложный агрегат, проявление коллективной жизни, но он
отличается от общества, во-первых, слабостью интеграции, т. е. реальной связи
между отдельными его представителями, а во-вторых, пассивностью при-
способления. Поступательное движение органического процесса совер-
шается под влиянием трех факторов, из которых один простой: прямое
приспособление к условиям среды — и два сложных: естественный подбор
и половой подбор, представляющие известные комбинации простых био-
логических деятелей, — размножения, наследственности, изменчивости,
скрещивания. Простые биологические деятели несомненно обязательны как
для индивидуальной, так и для всех видов коллективной жизни. Но в об-
ществе они принимают совершенно особое направление. Например, одно
из самых важных значений физических деятелей в органическом прогрессе
имеет порождение индивидуальной изменчивости, без которой был бы не-
возможен ни естественный, ни половой подбор. Это влияние физических
деятелей сохраняется и в социальной жизни, «но значение его для прогрес-
са диаметрально противоположно, потому что оно является не только не
главным импульсом прогресса, но даже его задержкой, по крайней мере,
большею частью. Пересмотрим главных деятелей физической среды с этой
точки зрения. Влияние климата на органический прогресс громадно; не
столь велико, но все же и не мало оно и в социальной жизни, но в каком
направлении его действия? Дифференцировать племена различных терри-
торий, хотя бы одного происхождения и одной культуры, и ассимилировать
жителей одной и той же местности, хотя бы весьма чуждых по происхожде-
нию и культуре, — вот его роль. Таково ли направление влияния социальной
среды? Нет, оно стремится дифференцировать племена различных культур,
580
Полемика и отзывы
а в сфере одной и той же культуры — по роду занятий, и ассимилировать
племена одной культуры, хотя бы живущие в разных местах. Ясно, что те-
чения противоположны и взаимно исключают друг друга. Но этого мало,
доставляя отопление, жилище, освещение, развивая обмен произведений
разных стран, социальная среда непосредственно ограничивает резкость
климатических различий. То же дблжно сказать и о почве. Главное ее влия-
ние выражается в доставлении пищи различной для жителей различных
стран, но обмен продуктов между странами, удобрение, акклиматизация и
проч [ее] значительно сокращают значение этих природных различий. Кро-
ме климата, почвы и пищй, Бокль признает большое значение за общим
видом природы на развитие мифических воззрений, а следовательно, вооб-
ще на умственный прогресс; но распространение науки, для всех стран
одинаковой, все более и более ограничивает значение этого фактора»7'. Другое
важное влияние физической среды выражается ограниченностью средств
существования. Для органического прогресса известный предел размноже-
ния, обусловленный чисто стихийными силами, непереходим. Социальная
же среда, помощью особых процессов, расширяет этот предел. И во всяком
случае ограниченность средств существования и множество других физи-
ческих деятелей играют в социальной жизни роль только тормоза, задерж-
ки прогресса, с которыми человек неустанно борется. «Некогда всемогущие
определители прогресса, физические деятели, в развитой социальной жизни,
сохраняют преимущественно значение задержки, тормоза развития; прямое
определенное их влияние никогда не может быть совершенно вытеснено, но
сводится к сравнительно небольшим размерам»6'
Что касается до сложных органических деятелей, каковы естественный
и половой подборы, то им обыкновенно приписывается значительное вли-
яние в общественной жизни. Но это совершенно неосновательно. Они пред-
ставляют известные сочетания простых биологических деятелей. Эти про-
стые деятели так или иначе фигурируют в социальном процессе, но из это-
го еще не следует, чтобы в общественной жизни имели силу и сочетания их.
Это зависит от присутствия или отсутствия известных условий, при кото-
рых возможно определенное сочетание простых деятелей. Для естествен-
ного подбора необходимы два условия; 1) малое количество средств суще-
ствования при данной быстроте размножения, 2) возможность наследствен-
ной передачи тех качеств, которыми обусловливается победа в борьбе за
существование. Эти условия, без которых естественный подбор немыслим,
могут быть и не быть налицо. Поэтому, говоря о значении естественного
подбора в общественной жизни, надо прежде всего рассмотреть, имеются
ли в обществе оба необходимые для его проявления условия. Половой под-
бор для своего осуществления также требует наличности двух условий:
1) абсолютной или относительной неравночисленнности полов, 2) органичес-
кой наследственности качеств, дающих победу в борьбе за спаривание. Это
опять-таки такого рода условия, наличность которых требует специально-
го исследования. Относительно естественного подбора, впрочем, можно уже
a priori думать, что это главное выражение процесса приспособления жиз-
ни к условиям среды имеет для общества сравнительно весьма малое значе-
U.K. Михайловский. Литературные и журнальные заметки	5 81
ние, ибо задача общества есть обратная: приспособление среды к требова-
ниям жизни.
С такими-то приемами приступает наш автор, во втором своем этюде,
к исследованию полового подбора как фактора социального прогресса. Мы
видели, что для осуществления полового подбора необходимы два условия:
абсолютная или относительная неравночисленность полов и органическая
наследственность качеств, дающих победу в борьбе за спаривание. Имеются
ли эти условия в человеческом обществе? В обществе первобытном они
имелись в достаточном для действия полового подбора размере. При гос-
подстве коммунальных браков9' или, лучше сказать, при отсутствии более
или менее прочных семейных связей, детоубийство, главным образом убий-
ство девочек, обусловливает собою неравночисленность полов. Следова-
тельно, половой подбор здесь имеет место, хотя едва ли можно сказать какие
именно качества подбираются при таком порядке вещей. Но на следующих
ступенях развития направление полового подбора становится яснее и оп-
ределеннее. Коммунальные браки вытесняются полиандрическими или по-
лигамическими отношениями. Первые, вообще говоря, довольно быстро
исчезают, благодаря совокупности особых условий, за изучением которых
мы отсылаем читателя к самому этюду г. Южакова. Полигамия же развива-
ется и усиливается. Первоначально жены добываются силой («полигамия
умычкой»), вследствие чего физическая сила и является регулятором брач-
ных отношений. Так как успех в борьбе за женщину зависит здесь от физи-
ческой силы, качества, способного к наследственной передаче, то половой
подбор играет роль фактора, весьма деятельного. Но первый удар наносит-
ся ему образованием государственной власти, которая прекращает похи-
щение силой и сосредоточивает деятельность полового подбора в высших
классах. Однако, обусловливаясь более или менее строгою сословностью,
успех в борьбе за женщину становится постепенно в зависимость от права при-
казать и от богатства, дозволяющего купить, от двух условий, которые орга-
нически не наследственны. Следовательно, если и продолжает еще, благода-
ря полигамии, существовать относительная неравночисленность полов, то
значение полового подбора все-таки весьма суживается, потому что
качества, дающие победу, органически не наследуются. Впрочем, высшим
классам предоставляется широкий выбор женщин, вследствие чего красота
продолжает, с женской стороны, подбираться. Но сословность постепенно
падает. При моногамии единственный путь для проявления полового под-
бора дается высокой оценкой женских качеств, соединенных причинною
связью с плодовитостью или здоровьем. Если бы действительно в женщи-
нах особенно ценились качества, причинно связанные с здоровьем, то браки
с женщинами, обладающими этими качествами, оставляли бы наибольшее
потомство; и если еще вдобавок эти качества были бы органически наслед-
ственны, то половому подбору предстояло бы широкое поле деятельности.
Но этого нет. Что преимущественно ценится в женщинах? Красота, богат-
ство, общественное положение, нравственные достоинства. Но из этих
качеств общественное положение и богатство органически не наследственны,
следовательно, не имеют для нас здесь никакого значения. Красота наслед-
ственна, но связь ее с здоровьем и плодовитостью весьма проблематична,
5 82	Полемика и отзывы
притом же ценность физических достоинств в браке вообще падает. Из пси-
хических качеств разве энергия связана с здоровьем и плодовитостью, но
она в женщинах вообще ценится мало. Таким образом половой подбор, один
из самых могучих деятелей органического прогресса, простым процессом
образования социальной среды постепенно отодвигается на задний план.
В настоящем обществе, при господстве моногамии и высокой оценке ка-
честв, органически не наследственных или не связанных с плодовитостью, по-
ловой подбор почти не имеет места Но кроме законной моногамии, в настоя-
щем обществе существуют конкубинат и проституция. Не дают ли они
лазейки половому подбору? Что касается до проституции, то она очевидно
не может играть подобной роли, так как проститутки по большей части не
оставляют потомства. Все, что может сделать проституция, точно так же, как
конкубинат10' за деньги, — это понизить красоту племени, так как известная
часть красивых женщин, благодаря развратным связям, никому не передает
своих физических достоинств по наследству. Несколько в ином положении
находятся незаконные связи по любви. Здесь действительно могут до извест-
ной степени подбираться красота и нравственные достоинства. Но если и
признать на этом пункте восстановление полового подбора, то он очевид-
но играет только служебную роль и всецело регулируется развитием нрав-
ственных и эстетических идеалов.
Вот в самых кратких чертах содержание второго этюда нашего автора.
Изложением его мы желали только заинтересовать читателя и побудить его
поближе познакомиться с этим новым явлением в нашей литературе. Мы
уверены, что после разных «Политик как наук» г. Стронина, «Мыслей о соци-
альной науке будущего» г. П. Л., «Общественно психологических этюдов»
г. Онгирского и проч[их], точно так же, как после иностранных писателей
вроде Йегера, Ройе, Фика (статья которого «Дарвинизм на юридической
почве» напечатана в 12 же номере «Знания») читатель отдохнет на этюдах
г. Южакова. Трудно, конечно, сказать, чего мы вправе ожидать от дальней-
ших его произведений. Но можно все-таки думать, что исследование есте-
ственного подбора и прямого приспособления как факторов общественной
жизни, будет еще интереснее. Потому что оба эти предмета могут служить
гораздо лучшими пробными камнями его основных общих воззрений,
^цем вопрос о социальном значении полового подбора. Там эти воззре-
ния несомненно выяснятся гораздо лучше. А такое выяснение необходимо.
Мы опустили довольно многое в изложении первого этюда, потому что
в нем некоторые очень важные пункты только намечены. Сюда отно-
сится, например, вопрос о значении личности как продукта и вместе сози-
дателя социальной среды. Сюда же относится еще один вопрос, которого
мы хотим коснуться теперь же.
Мы видели, что уравновешение жизненного процесса с условиями среды
достигается двояким путем: либо пассивным, либо активным приспособ-
лением, т. е. либо приспособлением самой жизни к условиям среды, либо,
напротив, приспособлением среды к требованиям жизни. Установив это
различие, г. Южаков продолжает: «Если коллективная жизнь принимает
первое направление, т. е. более изменяется сама, чем изменяет среду, то,
при возможности интеграции, общество стоит на пути развития организма;
Н.К. Михайловский. Литературные и журнальные заметки	5 83
различное влияние условий начнет дифференцирование жизненных от-
правлений, сосредоточивая в одних единицах одни, в других другие
жизненные процессы. При втором направлении, т. е. при приспособлении
среды к потребностям жизни, коллективное развитие проявляет самостоя-
тельный прогресс, не преобразующий, как в первом случае, общества в орга-
низм. Если тут различные условия и вызывают дифференцирование отправ-
лений общественного агрегата, то это дифференцирование распространяется
не на жизненные отправления, но на отправления, приспособляющие сре-
ду к потребностям жизни. Пока развитие общественной жизни остается в
этих пределах, общественный процесс не отклоняется к процессу другого
типа»"'. Рассуждение это повторяется и далее, не получая, однако, обстоя-
тельного объяснения. Я не сомневаюсь в том, что недоумение, возбуждае-
мое этими строками, рассеется впоследствии, когда г. Южаков поведет речь
о естественном подборе и в особенности о прямом приспособлении. Тем не
менее вышеприведенное положение в том виде, как оно есть, представля-
ется мне совершенно произвольным. Если мы обратимся к низшим живот-
ным и сравним, например, колонию сальп с полипняком сифонофорою12’,
то увидим следующее: и та и другая колония образованы одним и тем же
процессом почкования, продукты которого остаются связанными в одно
целое. Но колония сальп представляет агрегат целостных неделимых, впол-
не развитых и обладающих всею суммою свойственных виду отправлений,
словом, носителей полного жизненного процесса. Сифонофора, напротив,
есть агрегат недоразвитых или односторонне развитых неделимых, играю-
щих роль органов целой сифонофоры. Очевидно в сифонофоре коллек-
тивная жизнь отклоняется от процесса общественного развития к процессу
развития органического; тогда как в колонии сальп такого отклонения не
происходит, несмотря на материальную связь, т. е. полную интеграцию чле-
нов колонии. А между тем едва ли можно сказать, что это различие между
двумя колониями обусловлено различием в степени активности или пас-
сивности приспособления. Едва ли г. Южаков скажет, что сальпы достига-
ют равновесия с условиями среды путем активного приспособления. Перехо-
дя разом на высшую ступень органической лестницы, к человеку, мы увидим
следующее. В человеческом обществе активное приспособлено достигает сво-
его апогея. Человек создает себе, как говорит г. Южаков, особую социальную
среду, парализующую или вообще изменяющую влияние среды физичес-
кой. Но, приглядываясь к историческому процессу созидания этой среды,
нетрудно заметить в нем, по крайней мере временами, некоторое уклоне-
ние в сторону прогресса органического. Наша цивилизация создается до
сих пор главным образом обособлением функций, дифференцированием
отправлений, сосредоточением в одних единицах одних общественных про-
цессов, в других — других. И активность приспособления не только не ме-
шает такому дифференцированию, но, напротив, вызывает его. Всякое
новое активное приспособление вызывает в нашем обществе новые диф-
ференцирования. Правда, г. Южаков может сказать, что дифференцирова-
ние это распространяется только на отправления, приспособляющие среду
к потребностям жизни, а не на самые жизненные отправления. Относительно
человеческого общества это справедливо, хотя граница между двумя видами
5 84	Полемика и отзывы
дифференцирования проведена г. Южаковым не совсем ясно. Но нам, соб-
ственно, дела нет до человеческого именно общества. Нам нужно решить
задачу: устраняет ли активное приспособление возможность отклонения об-
щественного процесса к типу органического процесса? Но достаточно взгля-
нуть на муравьиную республику или на пчелиную монархию13’, чтобы отве-
тить на этот вопрос отрицательно. Пчелы и муравьи стоят, может быть,
первыми после человека в деле активного приспособления. Они строят об-
ширные и сложные здания, имеют политические учреждения, занимаются
скотоводством, делают обширные запасы питательных и строительных
материалов14', словом, имеют цивилизацию, в смысле социальной среды,
парализующей влияния почвы, климата и других физических деятелей.
И несмотря на то, у этих созидателей социальной среды, у этих активных
приспособителей условий среды к потребностям жизни — дифференцирова-
ние членов общества распространяется на основные жизненные процессы,
ибо у них существуют бесполые рабочие. Г. Южаков может назвать общества
муравьев и пчел переходными формами. Но не в этом дело. Спрашивается
только: почему там, где активное приспособление достигает такой высокой
степени развития, происходит дифференцирование жизненного процесса,
не имеющее себе подобного даже на гораздо и гораздо низших ступенях орга-
нической жизни? Я не знаю, как разрешает этот вопрос г. Южаков, но я вижу,
во всяком случае, что одно другому не мешает, что возможны такие формы
социальной среды и активного приспособления, которые не гарантируют
неприкосновенности жизненных отправлений для отдельных приспособи-
телей и созидателей социальной среды. [...]
-fit.)
-ft ?
-Mi,
1
Hl
"I-'
>♦1
С.Н. ЮЖАКОВ
* ЗАМЕТКА НА ЗАМЕТКУ Г-НА МИХАЙЛОВСКОГО
я	--------------------------------------
Л‘.
В апрельской книжки «Отечественных записок» этого года г. Михай-
ловский поместил отзыв (в своих литературных заметках) о моих «Социо-
логических этюдах», в конце которого сделал заметку, заставившую меня
написать эти строки. Чтобы дело читателям было вполне ясно, привожу
сначала то место из статьи г. Михайловского, которое требует объяснения.
«Мы видели, что уравновешение жизненного процесса с условиями среды
достигается двояким путем: либо пассивным, либо активным приспособ-
лением, т. е. либо приспособлением самой жизни к условиям среды, либо,
напротив, приспособлением среды к требованиям жизни. Установив это
различие, г. Южаков продолжает: “Если коллективная жизнь принимает пер-
вое направление, т. е. более изменяется сама, чем изменяет среду, то, при
возможности интеграции, общество стоит на пути развития организма;
различное влияние условий начнет дифференцирование жизненных от-
правлений, сосредоточивая в одних единицах одни, в других другие жиз-
ненные процессы. При втором направлении, т. е. при приспособлении среды к
потребностям жизни, коллективное развитие проявляет самостоятельный
прогресс, не преобразующий, как в первом случае, общества в организм.
Если тут различные условия и вызывают дифференцирование отправле-
ний общественного агрегата, то это дифференцирование распространяется
не на жизненные отправления, но на отправления, приспособляющие среду
к потребностям жизни. Пока развитие общественной жизни остается в этих
пределах, общественный процесс не отклоняется к процессу другого типа”
Рассуждение это повторяется и далее, не получая, однако, обстоятельно-
го объяснения... [Приведенное положение в том виде, как оно есть, пред-
ставляется мне совершенно произвольным... Нам нужно решить задачу:
устраняет ли активное приспособление возможность отклонения обще-
ственного процесса к типу органического процесса? Но достаточно взгля-
нуть на муравьиную республику или на пчелиную монархию, чтобы отве-
тить на этот вопрос отрицательно. Пчелы и муравьи стоят, может быть,
первыми после человека в деле активного приспособления: они строят об-
ширные и сложные здания, имеют политические учреждения, занимаются
586
Полемика и отзывы
скотоводством, делают обширные запасы питательных и строительных
материалов, словом, имеют цивилизацию, в смысле социальной среды, па-
рализующей влияния почвы, климата и других физических деятелей. И не-
смотря на то, у этих создателей социальной среды, у этих активных приспо-
собителей условий среды к потребностям жизни, дифференцирование чле-
нов общества распространяется на основные жизненные процессы, ибо у
них существуют бесполые рабочие. Г. Южаков может назвать общества му-
равьев и пчел переходными формами. Но не в этом дело. Спрашивается
только: почему там, где активное приспособление достигает такой высокой
степени развития, происходит дифференцирование жизненного процесса,
не имеющее себе подобного даже на гораздо и гораздо низших ступенях
органической жизни. Я не знаю, как разрешает этот вопрос г. Южаков, но я
вижу, во всяком случае, что возможны такие формы социальной среды и
активного приспособления, который не гарантируют неприкосновенности
жизненных отправлений для отдельных приспособителей и созидателей
социальной среды» («Отечественные] зап]иски]». 1873, № 4, отд. II,
стр. 240-242)*’
Во всем этом, прежде всего, есть небольшое недоразумение, а потом,
быть может, и разногласие. Г. Михайловский оспаривает мнение, будто ак-
тивное приспособление, как он называет процесс созидания социальной
среды', гарантирует общество от отклонения к процессу другого типа,
к процессу развития индивидуального организма. Но из моих слов, если и
можно заключить, однако вовсе не обязательно, что развитие специальной
среды делает невозможным дифференцирование жизненных отправлений;
обязательный смысл только тот, что, раз социальная среда появляется на-
ряду с физической, дифференцирующее значение последней ослабевает и
именно настолько, насколько развивается значение социальной среды. До
появления активного приспособления, органический прогресс выражается
исключительно в изменении основных жизненных отправлений, ибо дру-
гих отправлений жизнь еще и не знает. Натурально, дифференцирующее
влияние среды действует на эти отправления и прогресс жизни не может
двигаться иначе, как по пути развития коллективностей в индивидуальнос-
ти^юка индивидуальность не сделается столь сложною, что появится воз-
можность некоторого активного приспособления. С этих пор естественный
подбор должен был покровительствовать наиболее активным жизненным
формам, и рядом с процессом превращения коллективности в индивиду-
альность в органическом прогрессе все сильнее и сильнее должен был про-
являться процесс развития активного приспособления, пока этот процесс
не развился в свою высшую форму, в процесс создания социальной среды,
приспособления среды к потребностям жизни. Отклонившись, уже вслед-
ствие появления активного приспособления, от первоначального своего
пути, теперь органический прогресс переходит в прогресс социальный,
1 Я не могу вполне согласиться с почтенным автором, что это одно и то же;
я думаю, что созидание социальной среды есть только один из видов активного
приспособления, но понятно, что по этому самому весьма часто можно упо-
треблять, как г. Михайловский, термин «активное приспособление» вместо при-
нятого мною, а в популярном изложении даже удобнее, краткости ради2'.
С.Н. Южаков. Заметка на заметку г-на Михайловского	587
потому что прогресс жизни с созданием общества не только изменяет свое
течение, но и освобождается от прежних процессов, которыми осуществ-
лялся прогресс. Так представляю я себе течение прогресса жизни; мне ка-
жется, г. Михайловский, если и скажет, быть может, что такое воззрение
вполне гипотетично, все же, вероятно, согласится, что из мыслимых гипотез
(при данном общем миросозерцании, о котором мы с г. Михайловским,
вероятно, спорить не будем), это будет из наиболее вероятных и не проти-
воречит научно установленным фактам или обобщениям. Мне же больше
такого признания и не нужно, ибо на весь мой первый этюд я смотрю толь-
ко как на наиболее вероятную гипотезу; согласившись в этом, мы уже
будем иметь твердую почву под ногами для разрешения нашего недоразу-
мения, или разногласия.
Если признать, что до активного приспособления прогресс жизни
выражался в постоянной, все высшей и высшей индивидуализации кол-
лективностей, что с появлением активного приспособления этот процесс
начинает вытесняться и именно прогрессом активности, что наконец сози-
дание социальной среды для уравновешения влияний физической среды
есть высшее выражение активности, — то как не признать затем, что только
развитие социальной среды, и ничто другое, может парализовать, не допу-
стить прогресс выразиться в развитии общества в организм? Такое заклю-
чение будет необходимым, неизбежным выводом из поставленных посылок.
Как же объяснить приводимые г. Михайловским факты? Объяснять их, соб-
ственно говоря, мне нет никакой надобности, потому что они нисколько не
противоречат защищаемому мною положению, поставленному в должные
пределы. Я никогда не утверждал, что появление социальной среды делает
невозможным продолжение прежних процессов, я доказываю только, что
оно ослабляет их и стремится вытеснять, борется с ними. С другой стороны,
я вовсе не касался вопроса о дифференцирующем влиянии самой социаль-
ной среды, как совершенно не входившего в программу этюда; дифферен-
цирующее значение физической среды есть первостепенный факт органи-
ческого прогресса; противодействие этому влиянию со стороны культуры
есть такой же факт, характеризующий социальный прогресс и обойти их я
не мог в исследовании, которое должно было, главным образом, указать
демаркационную линию между этими двумя процессами, одинаково пред-
ставляющими прогресс жизни. Дифференцирующее же влияние социальной
среды вовсе не есть такой первостепенный факт и к разграничению облас-
ти собственно биологической и социологической мало имеет отношения;
говорить о нем было бы излишним обременением голыми положениями
статьи, и без того наполненной ими сверх меры; этих объяснений, я наде-
юсь, было бы достаточно для устранения возражения г-на Михайловского,
которые, таким образом, оказались бы просто недоразумением вследствие
неясности некоторых мест в моем этюде. Чтобы не подать повода к новым
недоразумениям, я должен прибавить, что во всяком случае я не могу себе
представить возможным, чтобы дифференцирующее влияние социальной
среды могло повести к превращению общества в организм, чтобы оно мог-
ло распространиться на растительные физиологические отправления и на
большую часть животных. Думаю, что нужны исключительно благоприятные
588	Полемика и отзывы
условия, чтобы дифференцирование под влиянием социальной среды могло
распространиться даже на животные отправления дальше некоторой гипе-
ремии у одних особей и некоторой анестезии у других3'. Если между мною и
г-ном Михайловским и существует, быть может, разногласие по затронуто-
му вопросу, то разве в только что очерченных пределах, в вопросе о количе-
стве, а не о качестве. Но затронутый вопрос не может быть изолирован от
целого ряда вопросов, и главным образом от взгляда вообще на отношения
явлений биологических и социологических; насколько он зависит и осве-
щается этим взглядом, я не убежден в полном согласии между г. Михайлов-
ским и мною, да и сам г. Михайловский находит, что у нас точка зрения не
одна и та же; а различные точки зрения дают и освещение различное. Мы
можем видеть и, вероятно, видим один и тот же предмет, но освещение
выходит различное. Я говорю о воззрении г-на Михайловского на неиз-
бежность в социологии так называемого субъективного метода, воззрение,
ведущее к тому, что он часто, находя различие в исследуемых им явлениях,
не пытается определить основной признак самих явлений, производящий
эти различия, а относит их к личному взгляду исследователей и дает, по
возможности, объяснение возникновения в наблюдателе сознания замечен-
ного различия. В этом, кажется мне, заключается слабая сторона всей вообще
субъективной социологической школы, и г-на Михайловского еще менее,
чем, напр[имер], г-на Миртова. Но об этом говорить в этой беглой заметке
нельзя, между тем это вопрос чрезвычайно важный. Наши социологи-объек-
тивисты уже лет пять молчат после обнародования «Исторических писем»
г. Миртова и статьи «Что такое прогресс?» г. Михайловского, несмотря на
то, что за это время субъективная школа успела доказать, что она во всяком
случае явление серьезное и приобрела в читающей публике популярность,
какою далеко не пользуется объективная школа. Если наши объективисты,
или, лучше сказать, наши позитивисты de la droite et de la droite extreme4’ до
сих пор не собрались опровергнуть доводов субъективной школы, то,
вероятно, и не соберутся, а между тем вопрос слишком важный, чтоб его
оставлять дольше неразъясненным. Это дает мне смелость исполнить то,
чего другие не хотят исполнить, хотя я сознаю, что поступлю несколько дер-
зко и что буду иметь против себя противников, требующих, может быть,
и больц1?знания и больше таланта, чем я обладаю. В ближайшем будущем
я надеюсь исполнить это обещание5', а теперь, думаю, задача моей заметки
вполне исчерпана.
П.Л. ЛАВРОВ
О МЕТОДЕ В СОЦИОЛОГИИ
Письмо в редакцию «Знания»__________________
Мм. гг.
С большим любопытством ожидал я исполнения обещания, данного
г. Южаковым в Вашем журнале, доказать, что субъективный метод непри-
меним в социологии1', так как этот вопрос составляет, по моему мнению,
одну из весьма существенных научных задач современности. Я имел в виду
разобрать его подробно в «Очерках систематического знания», когда дело
дойдет до социологии. Я не оставляю и теперь этого намерения, но другие
занятия и разные недосуги не позволяют мне надеяться скоро дойти до по-
явления этого очерка, который по самому месту, занимаемому социологиею
в системе наук2', приходится поместить близко к самому концу труда3'
Но напечатанная Вами статья г. Южакова4' принуждает меня просить у вас
позволения занять несколько страниц Вашего журнала предварительным,
по возможности кратким, указанием положения вопроса и тех аргументов,
которые, действительно, имеет за себя субъективность в социологии. Ре-
шительно не имею времени теперь писать по этому поводу большую и
подробную статью. Не могу останавливаться на всей аргументации
г. Южакова, пред которым я виноват еще и в том, что его другие, весьма
интересные по первому взгляду статьи5' я еще не читал с достаточным вни-
манием, предоставляя себе основательно изучить их, когда займусь работою
по вопросам, сюда относящимся. Поэтому я имею в виду лишь его после-
днюю статью. Пишу вам только краткое письмо как предварительное указа-
ние на способ обработки вопроса. Постараюсь выражаться возможно сжа-
то, и, если это отнимет живость и интерес у моего письма, оно, по край-
ней мере, позволит мне сблизить все элементы аргументации. Читатели,
которым сухость этого письма может быть неприятна, всегда найдут в каж-
дом номере «Знания» [не]мало интересного для себя чтения. Я пишу ис-
ключительно для лиц, интересующихся систематической и методологичес-
кой частью социологии. Если они найдут, что это письмо нелишнее, то мне
более ничего не нужно.
590	Полемика и отзывы
Я прежде всего был удивлен тем, что г. Южаков, отвергая субъектив-
ный метод в социологии, нигде не дает ясного определения: что же он
называет объективным и что субъективным методом, т. е. против чего он
спорит и что защищает. В одном месте (стр. 244)6' он даже выражается так:
«Собственно говоря, нет ни объективного, ни субъективного метода, а есть
только один — истинный». Полагаю, что химик нашел бы очень мало по-
учительного в фразе: собственно говоря, нет ни анализа мокрым, ни сухим
путем, а есть только верный анализ. Оно так, но надо же знать, какой метод
следует употреблять в каком случае, иногда для удобства, иногда же по не-
обходимости, по сущности самого предмета исследования. Различение спо-
собов исследования истины в разных случаях и отличение групп научных
фактов, когда применяется тот или другой способ, составляло до сих пор
в науке вопрос, считавшийся не лишенным значения. —- Еще далее (стр.
249) г. Южаков даже сомневается, чтобы г. Михайловский был когда-либо
«в состоянии объяснить, какой такой есть объективный процесс мысли».
Я позволяю себе думать, что г. Михайловский объяснит это без особого
затруднения, так как объективное и субъективное суть именно категории
мыслимого, а не реального, и если бы не было двух процессов мысли, при-
ходящих к этим двум различным категориям, то не было бы в этих катего-
риях вовсе смысла, и весь спор г. Южакова против субъективного и за объек-
тивный способ был бы спор, совершенно лишенный не только научного,
но и какого бы то ни было значения. Но приведенные выражения ставят
меня в положительную невозможность заключить ясно о том, какой смысл
придает г. Южаков в своей статье словам, которые составляют сущность
самого спора. Мне придется определить их по-своему, и потому может слу-
читься, что мы, под теми же словами, понимаем разное. Все равно, лишь
бы спор уяснился. Я считаю, что для большей меткости и доказательности
своей аргументации против субъективистов в социологии, не худо бы
г. Южакову начать с ясного установления смысла слов, о которых идет спор.
Вероятно, гг. Миртов и Михайловский, против которых полемизирует
г. Южаков, имели в виду смысл, который они считали общепринятым и уста-
новившимся, не сомневаясь, что есть два различные процесса мышления,
приводящие к категориям субъективного и объективного, и считали эти про-
цессы настолько логически отличимыми, что можно было их не смешивать
в общей группе истинного. Допустим, что они, может быть, и виноваты в
том, что не давали точных логических определений; но вину их, может быть,
убавляет именно это обстоятельство, а пожалуй, и то, что цели статей их
едва ли были методологические. Г. Южакову, допускающему и неотличи-
мость этих категорий, и сомнительность самого процесса, приводящего
к одной из них, следовало избежать этой ошибки в работе, которую он сам
признает (стр. 252) «тяжелой методологической работой». Методология тре-
бует ясного установления терминов.
Мне, впрочем, могут возразить, что г. Южаков дает будто бы в одном
месте определение субъективного метода. «Вдумываясь в филиацию мыс-
лей приверженцев субъективной школы, — говорит он (стр. 235), —- мож-
но дать следующее определение защищаемому ими методу: Оценка отно-
сительной важности явлений на основании нравственного миросозерцания
П.Л. Лавров. О методе в социологии	591
(идеала) исследователя, и построение научной теории при помощи того же
критерия, — вот отличительная черта, существенный признак субъектив-
ного метода». Но, во-первых, г. Южаков выдает это за мнение школы,
с которой он полемизирует, а не за свое. Во-вторых, мы увидим ниже, что
цитата, на которой основывает свои слова здесь г. Южаков, относится не
к социологии. В-третьих, если бы г. Южаков был прав и «приверженцы
субъективной школы» понимали именно так свой субъективный метод, то
он был бы приложим вовсе не ко всей социологии, а к весьма малой доле
общественных явлений, совершающихся под влиянием убеждений и идеалов.
В таком случае это был бы вовсе не важный вопрос, и говорить о «субъектив-
ном методе в социологии» по поводу его было бы несколько странно. Науч-
ным образом речь в этом случае может идти лишь о следующем: при иссле-
довании всех или большинства социологических вопросов необходимо ли
употреблять некоторый субъективный метод исследования, отличимый от
объективного? Для решения этого вопроса требуется совсем иного рода оп-
ределение субъективного и объективного метода лицом, кто методологически
занимается вопросом, а такого определения г. Южаков, к сожалению, не дал.
Но есть места у г. Южакова, по которым можно заключить, что, по его
мнению, субъективная школа в социологии вовсе не хочет знать научных
методов. Это уже дело совсем иное. Он спрашивает гг. Миртова и Михай-
ловского (стр. 237), не должны ли воззрения исследователя в социологии
возникать «не общенаучным путем?» не должно ли доказательство теоре-
мы вестись «не общенаучным путем?» и далее (стр. 241), полемизируя пре-
имущественно против г. Михайловского, защищает как будто бы истину
как цель социологии против нравственных, желательных целей, поставлен-
ных этой науке субъективистами. Если бы оно было так, то г. Южакову и
спорить бы не стоило. Ему следовало бы доказать, что субъективный метод
не научен и что социологи-субъективисты не имеют вовсе в виду истины.
Разве можно научно спорить с людьми, не стремящимися к истине? Но я
позволю себе заметить г. Южакову, что подставлять термины общенаучный
вместо объективный столько же правильно, как подставлять его вместо де-
дуктивный. Было время, когда считали математику единственным образ-
цом наук, и что не подходило под ее тип, — было ненаучно. Теперь в этом
разуверились. Слово «объективный» в методологии настолько же не обес-
печено от низвержения с его престола, как и старая дедукция, ставшая в
наше время одним из методов. Я позволяю себе также думать, что истину
считают целью всякой науки, а следовательно, и социологии, субъективисты
наравне с объективистами, без чего, повторяю, с ними и спорить не прихо-
дилось бы серьезному ученому, подобному г. Южакову.
Еще встречаю место у г. Южакова, которое не может не поразить заме-
ною слов. Вначале (стр. 228), полемизируя против г. Миртова, г. Южаков
говорит о субъективном методе в социологии и приводит цитату, где дело
идет об истории. Он цитирует слова о «единственном объективном способе
судить о важности явлений», а рассуждает будто бы цитировал критерий
объективного метода исследований явлений вообще.
Неужели г. Южаков отожествляет историке социологиею7. Да и са-
мые завзятые объективисты в социологии, именно позитивисты школы
592
Полемика и отзывы
Литтрэ, все-таки отличают одно от другого. Одни отожествляют историю с
общественною динамикою, другие дают ей иное место, но никто не отоже-
ствляет ее с социологиею. Не думаю, чтоб их отожествлял и г. Миртов. Не
нахожу нужным, да и не имею времени, указывать места других статей это-
го автора, где он писал о социологии, но во всяком случае приписывать ему
подобное смешение едва ли г. Южаков имел право; если же он ему не при-
писывал этого, то какой смысл имеет аргументация о социологии, основан-
ная на фразах, где говорится об истории?
А далее. Неужели для г. Южакова критерий важности явлений то же,
что критерий метода исследования явления? Это уже очень как-то странно.
Не может же быть, чтобы он не отличал способ установления фактов и их
связи от места, придаваемого этим фактам в их совокупности науки. Я не
позволю себе сказать, что Южаков соединил на этих строчках большое «ко-
личество разнообразных типов заблуждений», как он говорит о г. Миртове7'
Errare humanum est"'. Самый обычный тип всякого заблуждения есть недо-
статочно внимательное обращение с предметом исследования. Удивляться
ему нечего, потому что он очень часто встречается. Указать его приходится,
как приходится исправлять корректурные ошибки. Но едва ли не всего лучше
в этом случае поступать именно так, как делают при исправлении коррек-
тур. Не удивляясь сделанным ошибкам, не обращаясь с замечаниями и
выговорами к наборщикам, каждый из которых поступает по мере своего
знания орфографии и своего внимания к делу, пишут на поле, как должно
быть. Для окончательного оттиска результат тот же самый.
Я и думаю, что всего короче изложить в ряде сжатых положений отли-
чительные признаки субъективного метода и причины необходимости его
употребления в социологии. Повторяю, что заранее извиняюсь в сухости
изложения и в некоторой афористичности его, но развивать положения,
которые я считаю много раз развитыми и доказанными, я нахожу излиш-
ним, а критиковать их считаю себя не вправе там, где очевидная неясность
понятий и терминов восходит к самым элементарным фактам.
Наука во всех ее отраслях имеет и может иметь в виду лишь истины:
очевидные, доказанные, более или менее вероятные.
Все истины доказанные и более или менее вероятные становятся тако-
выми лишь по своей связи с истинами очевидными.
Истины очевидные принадлежат не логическому, а психологическому
развитию человека. До них каждый должен доработаться сам и может
доработаться в различной степени. Поэтому неверно (стр. 234), что «ло-
гические приемы мышления и психологические явления восприятия —
однородны у всего человечества, так что верное для одних будет верно и
для других или, по крайней мере, допускает поверку другими». Напротив:
во всех областях очевидного данная степень восприимчивости не только
требует предварительного воспитания способностей в расе, в обществе и в
единице, но иногда представляет непреодолимые различия. Ребенок вос-
питывает в себе различение предметов и ощущений. Гейгер сделал весьма
вероятным, что человечество даже в эпоху греческих поэм не выучилось
различать очевидную разницу цветов9' Самая малая доля человечества
дорабатывается мыслию до понятия о научно доказанной истине. Для
П.Л. Лавров. О методе в социологии	593
огромного большинства первая представившаяся догадка столь же очевид-
на, как и научная истина; рассуждение, диктуемое аффектом, столь же убе-
дительно (если не более), как точное доказательство; привычные представ-
ления воображения имеют столько же реальности (если не более), как пред-
меты, допускающие поверку чувствами. Лишь медленным историческим
развитием человечество доходит сначала в небольшом, затем все в увели-
чивающемся числе единиц до степени мысли, на которой устанавливаются
взаимно связанные очевидные истины, в форме различимых ощущений,
определенных представлений, ясных основных понятий (категорий). Но
каждой единице приходится работать над собою, чтобы усвоить этот ре-
зультат человеческой истории. Однажды приобретенная, эта совокупность
очевидных истин уже не теряется, даже в том случае, когда ослабление чувств
и мысли не позволило бы вновь приобрести их. Эти очевидные истины ос-
таются приобретением личности, общества, расы и становятся основою вся-
кого научного мышления.
Истины доказанные и более или менее вероятные сводятся на очевид-
ные или связываются с ними логическим приемом индукции и дедукции,
аналогии и т. д.
Построить науку значит усвоить ее отличительные очевидные истины и
логически связать с ними группы истин, доказанных и более или менее ве-
роятных, так, чтобы разрешить все или большинство существенных во-
просов, определяемых предметом науки.
Для этого построения, чтобы оно было научно и дало в результате науку,
а не фантазию, надо употребить определенную группу методов, т. е. спосо-
бов усвоения и проверки истин; методов, которые устраняли бы кажущуюся
очевидность, ошибочное логическое доказательство, слишком слабую веро-
ятность, неосновательную аналогию. Методы, ведущие к подобному усвое-
нию и проверке истин, научны; не достигающие этой цели или ставящие
себе новые цели (приятного, успокаивающего, удовлетворяющего аффекту
и т[ому] под[обное]) ненаучны.
Но наша наука, как и все другие области нашего мышления, обуславли-
вается психическими законами этого мышления, за которые мы идти не
можем, и потому истина нашей науки, даже для самой развитой личности,
есть очевидность, доказуемость или вероятность, сообразная логике этой
личности или группы людей, достигшей одинакового с нею развития. Это —
истина, личная для каждого человека, который ее усвоил, истина, общая для
некоторой совокупности личностей, живущих в известный период, и для
их преемников по мысли в следующие периоды. Это — вовсе не истина для
большинства, не дошедшего до их развития. Если же мы захотели бы на это
предложение посмотреть с точки зрения внечеловеческой, то мы его вовсе
не могли бы назвать истиной, так как термин истина есть логическая
категория, без которой мы мыслить не можем, но очень хорошо знаем,
что эти категории вовсе не приложимы там, где нет человеческой мысли,
и не имеем никакого ручательства, насколько имеют сами по себе бытия те
явления, предметы и отношения между ними, которые составляют основу
всего нашего мышления. Наша логика и наука существуют, во-первых, лишь
для существ, мыслящих по тем психическим законам, которым мы по
594	Полемика и отзывы
необходимости следуем, если мы до них доработались; во-вторых, они
существуют и из человеческого рода лишь для людей до них доработавшихся,
т. е. для крайне небольшого меньшинства в прошедшей истории.
Из этого антропологического обусловления нашей логики и нашей на-
уки следует для них ограничение, т. е. неизбежное исключение из науки
некоторых вопросов и столь же неизбежное внесение в них и других вопро-
сов как неустранимых по свойству наших психических процессов.
Мы не можем иметь никакого ясного понятия о сущности вещей, —
и потому ненаучна метафизика. Тем не менее предметы реального мира
представляются нам с такою неотразимою психическою убедительностью,
что мы психически принуждены ставить их реальность не только в основу
всякого научного рассуждения, но ограничивать наше научное мышление
о предметах только этими предметами реального мира, как бы они суще-
ствовали сами по'себе, безусловно, метафизически. Это даже дает нам второе
ограничение науки: мы не имеем никакого определенного представления о
предметах (существах) нереальных (нематериальных), — и потому ненаучно
всякое соображение об этих предметах.
Но представления предметов возникают в нас неудержимо, психичес-
ки, вследствие восприятия нами явлений, и собственно научные исследова-
ния направлены на разнородные явления, нами воспринимаемые. Все эти
явления суть для нас одинаково действительные явления; все они одина-
ково научны, и лишь разница в их группировке, в их связи и в выводах, из
них получаемых, приводит к ошибочным и фантастическим или верным
и научным построениям. Наблюдение различия в весе тел было одинако-
во верно, когда из него выводили существование особого свойства лег-
кости и тогда, когда оно служило основою новой физике. Галлюцинация
столь же действительна для помешанного, который заключает от нее о
реальности предмета, им видимого, и для ученого, который из нее же
заключает о патологическом состоянии мозга. Коран столь же фактичен
исторически для верующего мусульманина и для неверующего историка
религиозной мысли.
Различие способов восприятия явлений вызывает разницу методов для
их исследования, и эта разница обуславливается для каждаго случая не про-
изволом, не общим философским миросозерцанием, а свойством воспри-
нимаемых явлений и тех групп их, которые мы подвергаем нашему иссле-
дованию. Всякий метод, служащий упомянутым выше целям, есть метод
научный, но один приложим только к одним группам явлений по способу
их восприятия, другой только к другим. По преобладанию того или друго-
го метода в общем процессе мышления, приводящем к системе истин, со-
ставляющих особую науку или отрасль науки, самый процесс мышления
получает название дедуктивного или индуктивного, аналитического или
синтетического, умозрительного или экспериментального, объективного
или субъективного, хотя весьма сомнительно, можно ли указать хотя одну
довольно значительную отрасль науки, где бы ни приходилось, при по-
строении, употреблять различные методы.
Остановимся на различии объективного и субъективного процессов
мышления, т. е. процессов, где преобладают восприятия и очевидные
П.Л. Лавров. О методе в социологии	595
истины, относимые нами к областям, которые мы, по неизбежным психи-
ческим процессам, различаем как области объективного и субъективного.
Самое грубое и общее противоположение в этом случае есть противо-
положение предметов материального мира и нашего мышления об этих
предметах. Первые объективны для последнего, субъективного процесса
(вероятно, в этом смысле и отрицал г. Южаков объективное мышление).
Но для познания это противоположение не имеет значения, во-первых,
потому, что мы изучаем не самые предметы, а наши представления и понятия
о них, самих же предметов воспринимать не можем. Из этого выходило бы,
что все наши знания субъективны и что в них надо производить новую груп-
пировку. Во-вторых, в самих предметах мы познаем разные группы свойств,
которые воспринимаем настолько различно, что в самих этих свойствах при-
ходится различать разные группы. Поэтому для научного утилизирования
рассматриваемых терминов принят иной способ их различения.
Между восприятиями, относимыми нами неизбежно к внешним пред-
метам, есть несколько восприятий, настолько простых, что они почти то-
жественно усваиваются всеми личностями, способными обратить на них
внимание, и эти восприятия обладают еще свойством, что каждая из их
групп представляет непрерывный ряд явлений, удобно сравнимых по ве-
личине и допускающих измерение особыми единицами. Таких восприятий
три: расстояния, продолжительность и давление. Они позволяют составить
сложное понятие о движении тяжелых тел, настолько простое и ясное, что
мы не можем заметить какую-либо разницу в этом понятии у разных лич-
ностей, способных усвоить его, и потому гипотетически признаем его об-
щечеловеческим, допускающим тожественный процесс мышления у вся-
кого исследующего вопрос механики, если только исследователь надлежа-
щим образом подготовлен.
Все восприятия, ощущения, представления, понятия о предметах, вхо-
дящие в круг чисто механической системы мира, суть понятия, составляю-
щие для нас огромную область объективного. Все мыслимое нами, в связи с
предметами или отдельно от них, но отличное по способу восприятия от
чисто механической системы, — субъективно.
Объективно — движение предметов, размеры, их вес, сопротивление,
оказываемое ими давление, расширение ртути в термометре, представле-
ние о световых и звуковых волнах, сокращение мышц, измерение разме-
ров, фазисы сцепления тел при химических процессах, статистические и
исторические данные о скоплении и группировке реальных личностей в
больницах, в битвах, в расселении их, размещение миров в пространстве.
Объективно — мышление, установляющее очевидные истины в этих груп-
пах предметов, выводящее из них истины доказуемые, определяющее ве-
роятность того или другого факта в этой сфере, если это мышление не чер-
пает своих источников из других областей восприятия.
Субъективны — температура, свет, цвет, звук, все качественное разно-
образие явлений, удовольствие и страдание, аффекты, желания, общие ло-
гические понятия, самое понятие об истине и вероятности, очевидность и
аналогия, все продукты творчества теоретического, чувство обязанности и нрав-
ственные идеалы, потребности личные и общественные, общественные
596
Полемика и отзывы
формы, вызываемые этими потребностями, прогресс и регресс, видимые
историками в процессе истории. Мы не имеем никакого ручательства, что-
бы какое-либо из этих явлений было воспринято вполне одинаково двумя
личностями. Мы имеем положительные указания на то, что между личнос-
тями, находящимися в сходных условиях, встречается весьма заметная раз-
ница в этих восприятиях. Нужно особое подготовление, особое воспита-
ние, особое упражнение, чтобы развить в личности восприимчивость к бо-
лее тонкому различению оттенков и отличению групп в каждой из этих сфер.
Иные оказываются безусловно неспособными развиться до достаточной
восприимчивости в которо'м-либо из этих случаев. Другие — именно боль-
шинство — достигают в них лишь незначительного развития. Насколько в
научном исследовании мы опираемся на факты этой категории, настолько
наше мышление субъективно. Там, где приходится, по самой сущности дела,
брать в соображение почти исключительно факты этого рода, мы неизбеж-
но употребляем субъективный метод. Но в фактах этого рода, точно также,
как в фактах объективной области, можно устанавливать очевидные исти-
ны, выводить из них истины доказанные, устанавливать более и менее ве-
роятные положения, словом, получать научные результаты. Мышление
субъективное, по различию в нем личных восприятий и по большей труд-
ности надлежащей подготовки для критического мышления, представляет
более случаев ошибки и более затруднения в проверке метода, но оно может
быть столь же точно, как и мышление объективное.
Для весьма многих субъективных фактов мы имеем возможность
наблюдать факты объективные, сопровождающие первые, и потому, заменяя
исследование первых исследованием вторых, получаем объективный ме-
тод исследования субъективных фактов, напр[имер], для температуры.
Здесь мы настолько свыкаемся с объективным исследованием, что для нас
самые факты получают почти объективное значение. Несмотря на субъек-
тивность многих физических явлений, при надлежащей подготовке, люди,
самым различным образом воспринимающие температуру, цвет, звук, могут
настолько тожественно усваивать истины учений о свете, звуке, темноте,
что мы не замечаем ни малейшей разницы в их научном понимании. Пред-
ставление механической системы мира, охватывающей все явления,
и гипотезы молекулярной механики сообщают значительной части наук о
явлениях и предметах такую философскую объективность, что мы готовы
допустить ненаучность всякого воззрения, охватывающего явления, не вхо-
дящие в эту схему.
Между тем уже в физиологии и в психологии ограничиться объективным
методом оказывается невозможным. Для исследования нервной деятельности
приходится обращаться к очевидным истинам сознания боли, удовольствия,
смены ощущений, представлений. Для небольшой доли психологических
фактов мы имеем сопровождающие их соматические явления10'; для боль-
шинства этих фактов нам приходится ограничиться лишь философским
построением неизбежности существования сопровождающих их сомати-
ческих изменений, точно соответствующих психическим процессам; но для
законов ассоциации представлений, их усиления, их комбинации, выра-
ботки из них понятий, для всей теории сложных психических аффектов,
П.Л. Лавров. О методе в социологии	597
для всех продуктов творчества, для большинства потребностей личных и об-
щественных, мы вовсе лишены объективного пособия. Различение фактов,
отличение групп, их генетическая связь и причинная зависимость, истины
очевидные, доказанные и вероятные — все здесь устанавливается субъектив-
ным методом при крайне незначительной помощи статистических и исто-
рических данных, тем более, что сами эти данные могут быть поняты и груп-
пированы лишь по'сравнению с субъективно усвоенными фактами.
Но вот перед нами области, занимающиеся продуктами психических
процессов: теория приятного, теория истинного, теория нравственного. Во
всех этих теориях у нас являются серии фактов, различение которых воз-
можно только субъективно, для которых мы не имеем почти нигде точных
соматических сопровождающих явлений и которые, тем не менее, допуска-
ют частью точное исследование. Качественное разнообразие приятного не
дозволило до сих пор научного исследования его теории. Рядом с этим про-
стота категорий истинного, ложного, вероятного, гипотетического, дока-
занного и т. п. установила логику как науку с очень давнего времени, хотя
все логические истины субъективны, все логические методы субъективны
и мы не можем даже догадаться гипотетически, какая соматическая, объек-
тивная разница соответствует уверенности в очевидной истине, точному
доказательству, сомнительной гипотезе или логическому противоречию,
нами сознаваемому. Несравненно сложнее категории этики; весьма многие
умственно развитые люди столь же мало могут доработаться до ясного их
выделения, как многие люди с довольно развитыми чувствами не в состоянии
различить тонких музыкальных различий. Понятие о человеческом досто-
инстве, об убеждении, о нравственной обязанности и о серии мыслей, чувств,
желаний и действий, размещаемых по их отношению к этим нравствен-
ным категориям, суть, тем не мерее, понятия субъективные и вполне опре-
деленные, допускающие точное сравнение, обсуждение, и личная этика
может быть разработана вполне научно. Но в ней все истины субъективны
и даже настолько субъективны, что, с точки зрения объективного миросо-
зерцания, принимая механическую систему мира не как наш способ представ-
ления мира, а как нечто само по себе существующее, пришлось бы признать
понятие о высшем и низшем в нравственном отношении за иллюзию. Зная,
что объективное представление механической системы мира есть лишь прием
мышления о мире, общий несколько большему числу людей, чем логическое
мышление, вполне субъективное, и что последнее столь же субъективно для
логически развитых, как субъективно нравственное мышление для нрав-
ственно развитых людей, мы, с антропологической точки зрения, считаем
одинаково правильным: для большинства, объективно исследующего яв-
ления и предметы, допускающие подобное исследование, представление
мира как механической системы; для меньшинства, подготовившего себя ум-
ственною критикою, добытые им логические приемы определения истины;
для еще меньшего меньшинства, развившего в себе сознание нравственного
убеждения, обязательность его категорий высшего и низшего. Кто не усво-
ил мысли о механической системе мира, тому приходится учиться. Кто не уме-
ет отличать истины от предположения и фантазии, тот должен упражнять
598	Полемика и отзывы
свою мысль. Кто не знает, что такое человеческое достоинство и нравствен-
ное убеждение, тому приходится развивать себя.
Перехожу к главному предмету моего письма, к социологии, и о ней
мне придется сказать немного после того, что сказано выше.
Социология есть наука об обществе. Общество не есть только собрание
реальных единиц; это — формы их взаимодействия, инстинктивно или
сознательно ими созданные для удовлетворения своих потребностей; это —
продукт практического творчества мысли. Общественные процессы пред-
ставляют реализирование, в изменяющихся общественных формах, по-
требностей общих большему или меньшему числу личностей. Все влияния
объективных явлений, предметов и процессов переходят в социологичес-
кие процессы лишь в субъективной форме потребностей. Потребности эти
составляют систему сил, которая, действуя в данной географической и ис-
торической среде, дает социологические продукты. При одинаковых или
близких условиях среды, при одинаковом или близком распределении по-
требностей, явления социологические повторились бы (их историческая
неповторяемость не имеет в этом случае ровно никакого значения), и мы
должны их рассматривать как повторяющиеся. Но это не мешает движу-
щим силам этого механизма — потребностям — быть по своей сущности
чисто субъективными и не допускать иного приема исследования, как
субъективный. Это не мешает исследованию общества в его формах быть
опять-таки субъективным по самой сущности вопросов. В чем заключают-
ся эти вопросы? Какие формы общества произведут данные потребности
при различных условиях среды? Какие потребности могут произвести дан-
ную форму общества? Насколько целесообразна данная форма общества
ввиду удовлетворения потребностей, имеющихся в виду при ее выработке?
Насколько могут быть целесообразно удовлетворены общественным твор-
чеством человеческие потребности отдельно или в их совокупности и в их
нравственной иерархии? Здесь объективны лишь реальные личности в их
деятельности, допускающей статистическое определение и историческую
отметку, да еще среда, в которой происходит социологическое творче-
ство. Но действующие силы субъективны, и продукты опять субъективны.
Общество есть идеальный организм с реальными элементами, создающими,
пересоздающими, воссозидающими и разрушающими общество сообраз-
но своим потребностям. Конечно, кое-что в социологии допускает объек-
тивные методы исследования, да я сказал и выше, что ни один из методов
не употребляется исключительно в какой-либо значительной области науки.
Но все указанные выше вопросы, составляющие, как я думаю, сущность
социологии, если ее не исчерпывающие, допускают и по самой постановке,
и по способу решения в главной мере метод субъективный.
Все предыдущее я считаю настолько выходящим из самой сущности
дела, что в бесспорности его не считаю возможным усомниться. Следующее
считаю возможным Доказать в социологии, но сознаюсь, что оно не следует
из самой постановки вопросов. Именно думаю, что данные социологии
достаточны уже теперь для того, чтобы доказать в отношении последнего
из поставленных выше вопросов, что в отдельности потребности человека
удовлетворены быть не могут, а лишь в совокупности, и именно в той
П.Л. Лавров. О методе в социологии	599
иерархии, которую далаэтика. Здоровое общежитие (предмет общественной
гигиены) и безопасное общежитие (предмет государствоведения) невозмож-
ны вне рационального экономического общежития (предмет политической
экономии); последняя не удовлетворяет аффективной потребности прият-
ного общежития; а по мере развития личностей в них развивается и сознание,
что серия удовольствий может быть удовлетворительно установлена лишь
во имя человеческого достоинства, так что нравственный вопрос о справед-
ливом общежитии не только нравственно примиряет нас со всеми преды-
дущими вопросами, но лишь его решение и может дать полное и удовлетво-
рительное решение всех предыдущих вопросов теоретической социологии.
Таким образом, в научном построении отвлеченная социология сводится
на теорию справедливого общежития, по самой сущности дела опирающу-
юся в значительной степени на субъективные категории этики. На деле,
вследствие совершения социологического процесса в определенной исто-
рической среде, построение теории справедливого общежития, т. е. решение
последнего вопроса возможно не окончательно, но лишь постепенно, т. е.
для конкректной социологии возможно не построение справедливого
общежития, а построение прогрессивного общежития, по условиям возмож-
ности, существующим для данной исторической среды, иногда путем
мирных реформ, иногда лишь путем бурных катастроф. Я полагаю, что
эти теории различных общежитий, соответствующих главным группам
потребностей, исчерпывают область рациональной теоретической социо-
логии, построенной по общенаучному, хотя и не объективному методу ис-
следования.
Но, как в механике, теоретическая социология почти неизбежно связана с
практическою, которая для данной эпохи рассматривает, во-первых, распре-
деление потребностей, свойства среды и меру удовлетворения основных
групп потребностей в данном обществе (что составляет предмет статис-
тики); во-вторых — возможности прогрессивных реформ или переворотов,
для него существующие (что составляет научное решение задач полити-
ческой нравственности для данного момента).
Остается сказать два слова об истории, которая как наука настолько же
отлична от социологии, насколько генезис органических форм отличен от
физиологии. Здесь неповторяемость явлений составляет существенный
признак, и отыскиваемый закон есть не закон неизбежной связи сосуще-
ствования или последовательности, а закон распределения форм в их фак-
тическом генезисе, как в истории земли закон последовательности форма-
ций. Можно было бы сказать, что история решает для последовательных
эпох жизни человечества, в их генетической связи, вопрос практической
социологии. Во всяком законе распределения форм приходится в этих фор-
мах обращать особенное внимание на то, что исследователь считает важ-
нейшим, но важнейшее в социологии определяется иерархиею потребно-
стей, началом чисто субъективным, а потому и в истории приходится ру-
ководствоваться субъективным взглядом, выработанным исследователем
относительно лучшего, желательного, прогрессивного.
Ограничиваюсь сказанным, что вышло гораздо длиннее, чем я думал и
желал написать. Мне кажется, что эти страницы должны устранить сомнение в
600	Полемика и отзывы
том, кякпонимать употребление субъективного метода в социологии и по-
чему неизбежно употреблять его. Как приверженец его я счел своею обя-
занностью устранить недоразумение, которое нашел в статье г. Южакова. Не
мое дело искать в разных статьях авторов, против которых он полемизиру-
ет, подтверждение или развитие того, что здесь сказано. Об одном из них
думаю, что он со мною вполне согласен"'. Составляют ли они «русскую шко-
лу социологии», не знаю, но сомневаюсь в точности этого названия, так как
между русскими социологами немало объективистов чистой крови. Во вся-
ком случае, полагаю, что отзыв г. Южакова о принятии субъективистами
«теорем социологии за теоремы логики», о «сплетении заблуждений и не-
доразумений, двусмысленных значений и ложных соозначений» в их по-
строении и несколько поспешен, и построен на цитатах несколько неуместно
приведенных. На многие частности возражать теперь не имею времени.
О собственной теории г. Южакова когда-нибудь потом12'
О
•ОГ
И
'Г
Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ
ЗАПИСКИ ПРОФАНА________________________________
Л
I
, О демократизме естественных наук
[,..]Ни малейше не заблуждаясь относительно степени интереса, уделяе-
мого читающею публикой отвлеченным вопросам общей социологии, а тем
паче трудам в этой области того или другого писателя, я думаю, однако, что
кое-кто из читателей не забыл моего обещания представить некоторые возра-
жения г. Южакову. Во всяком случае, неисполнение данного обещания требует
объяснения. Я уже давно познакомил читателей «Отечественных записок» с
двумя первыми «Социологическими этюдами» г. Южакова («Отечествен-
ные] зап[иски]», 1873, Na 4)р. Я сильно радовался выступлению г. Южакова
на литературное поприще, как радуюсь всякому появлению свежей мысли
и нового таланта. А тут были и особенные поводы радоваться. Среди оди-
наково ненавистных мне, грубых, неуклюжих попыток перенесения истин
низших наук в социологию, с одной стороны, и нелепых стремлений якобы
спасти человеческое достоинство отрицанием несомненных научных истин,
с другой — исследования г. Южакова представляют очень заметное явление.
Общество не есть организм, а нечто ему совершенно противоположное; про-
гресс социальный диаметрально противоположен прогрессу органическому;
половой подбор, один из самых могучих факторов органического прогрес-
са, совершенно утрачивает свою силу в обществе; — вот голые результаты
двух первых этюдов г. Южакова. Ввиду этих-то результатов, весьма цен-
ных и важных, я не считал нужным выяснить некоторые мои сомнения,
возбужденные еще первым этюдом. Каюсь, Рим для меня дороже, чем те
дороги, которые ведут к нему. Если человек стоит на дороге, то не все ли
мне равно, что он придет в Рим несколько иначе, чем я пришел? Не все ли
это равно и для дела? Пусть г. Южаков по своему расшатывает нелепости
социологов-дарвинистов и органистов, я буду делать то же дело по-своему:
важно только, чтобы люди убедились, что это нелепости. Кто не убедится
моими логическими приемами и доводами, того убедят, может быть, доводы
и приемы г. Южакова, и наоборот. Так думал я, рекомендуя вниманию
602	Полемика и отзывы
читателей два первые этюда г. Южакова. Поэтому я сделал тогда всего, соб-
ственно говоря, одно беглое замечание, — нет надобности говорить какое2'
Г. Южаков ответил коротенькой «Заметкой на заметку г. Михайловского»
(«Знание», 1873, № 5)3‘, в которой выразил, что между мной и им существует,
по-видимому, кроме недоразумений, весьма важное разногласие4', и тут же
обещал исследование о значении субъективного метода в социологии5'
Действительно, в № 10 «Знания» за 1873 г. появилась его статья «Субъек-
тивный метод в социологии», в которой подвергались критике некоторые
мнения мои и еще одного писателя6'. А еще перед тем (№№ 3 и 5) напечатан
был третий этюд г. Южакова, — «Условия проявления естественного под-
бора в обществе», — в котором, при помощи тех же приемов и доводов,
какие были употреблены в двух первых этюдах, доказывается, что естествен-
ный подбор, преломляясь в социальной среде, утрачивает свое значение7’
Прочитав эти две статьи, я несколько изменил свое мнение о дорогах, веду-
щих в Рим. Притом же г. Южаков посвятил особую статью полемике8'
Свое намерение отвечать ему я, однако, откладывал отчасти потому, что
был отвлекаем другими занятиями, отчасти потому, что ждал дальнейших
этюдов г. Южакова, из которых мне особенно важно было дождаться спе-
циального исследования социальной среды. Его до сих пор нет и быть мо-
жет, и не будет9'. Поэтому я решился включить ответ г. Южакову в отчет о
журнале «Знание», в котором были помещены «социологические этюды» и
который, существуя уже пятый год, пользуется весьма малым вниманием
нашей журналистики. С одной стороны, я надеялся, что в такой работе доз-
волительна будет некоторая незакругленность, незаконченность полеми-
ки, которая была бы необходима, если бы я посвятил статью только этой
полемике, и возможна, если бы мне были известны некоторые из неопуб-
ликованных еще воззрений г. Южакова, сопредельных с предметом спо-
ра. С другой стороны, предмет спора так широк, что слишком соблазни-
тельна была мысль поискать себе опоры в материалах, заключенных в на-
учно-популярном журнале, издающемся уже несколько лет. К сожалению,
мне пришлось отказаться по разным причинам от мысли представить чита-
телю посильный отчет о «Знании». Следы первоначального плана читатель
найдет, однако, и в предлагаемой части моих возражений г. Южакову. Да
простятся мне все эти объяснения.
В статье г. Южакова «Субъективный метод в социологии» говорится
между прочим: «Плохи шансы той партии, которая отделяет истинное от
желательного и заявляет, что оценка на основании ее доктрины может и не
совпасть с оценкою на основании категорий истинного и ложного. В ап-
рельской книжке “Отечественных записок” за истекший год г. Михайловский
рассматривает насколько демократичны естественные науки и при этом
приходит к заключению, что в настоящее время они неблагоприятны
демократическим идеям и что защитникам и противникам демократизма
придется, вероятно, поменяться отношениями к естествознанию. Если бы
это было так, то, конечно, это была бы весьма печальная история для
демократизма и равнялась бы собственному сознанию демократов в том,
что идеи, проповедуемые нми, находятся в противоречии с несомненными
истинами, установленными естествознанием. Если г. Михайловский признает
Ц.К. Михайловский. Записки профана	603
свои идеи не только желательными, но и истинными, то как может он нахо-
дить другие истины им враждебными? Если демократизм — истина, то ес-
тественные науки должны быть демократичны или на худой конец безраз-
личны для демократической доктрины. Если же г. Михайловский прав, то
демократизм — ложная доктрина, но г. Михайловский демократ; вот каковы
бывают последствия субъективизма!»10’
Победоносный восклицательный знак, заканчивающий эту тираду, как
нельзя более уместен. Я говорил вздор и вполне уличен г. Южаковым! По-
следствия субъективизма ужасны! До такой степени ужасны, что, при всем
моем уважении к г. Южакову, мне как-то не верится, чтобы я написал что-
либо подобное. Без сомнения, г. Южаков прав. Не сам же он выдумал те
пустяки и ту логическую путаницу, которые мне приписывает. Однако с
моей стороны все-таки весьма простительно стремление ухватиться хоть за
какую-нибудь соломинку, оправдаться хоть немного, заглянуть в апрельскую
книжку «Отечественных записок». Если бы не тяжесть обвинения, я бы,
разумеется, никогда не осмелился прибегнуть к фактической проверке
утверждений г. Южакова. В спешной журнальной работе всегда могуг встре-
титься неточные выражения, обмолвки, недомолвки, логические ошибки
второстепенного свойства и т. п. И если бы г. Южаков указал мне на что-
нибудь в этом роде, я бы просто повинился: виноват, мол, ошибся, обмол-
вился. Но туг дело идет не об мелочи.
В «Литературных и журнальных заметках» апрельской книжки «Отече-
ственных записок» говорится вот что. Бокль в своей знаменитой «Истории
цивилизации» выставил тезис: «Естественные науки по существу своему
демократичны», — и очень плохо защитил его. Самое большое, что можно
выжать из общих мест, которые наговорил по этому случаю Бокль, состоит
в том, что накануне первой французской революции в обществе обнару-
жился значительный интерес к естествознанию. Действительной связи,
существовавшей накануне первой революции между демократическими
началами и естествознанием, Бокль не только не доказал, а даже не указал.
А между тем эта связь существовала несомненно. Подрывая авторитет
католической доктрины, изучение природы уже тем самым способствовало
расшатыванию всей плотно спаянной феодальной системы, а следовательно,
косвенно служило демократическим идеям равенства и свободы. Феодаль-
ный строй имел свою верховную санкцию в католицизме, шатание которого
неизбежно должно было отозваться и на всем здании. Во-вторых, более или
менее пристальное изучение природы наводило на мысль о несостоятель-
ности общественных неравенств, санктированных феодальным правом,
неравенств, основанных не на естественных достоинствах и недостатках
различных классов людей, а на исторических преданиях и военном быте.
В-третьих, наконец, изучение природы, давая толчок технике, способствовало
усилению класса людей промышленных, т. е. тех именно, которые доби-
вались осуществлению идей равенства и свободы. Вот три пути, которыми
накануне первой революции естественные науки служили демократическим
началам в теоретической мысли и практической жизни. Это обстоя-
тельства чрезвычайной важности, но от них, однако, еще очень далеко
до тезиса Бокля: естественные науки по существу своему демократичны.
604	Полемика и отзывы
Тем не менее убеждение это, хотя и редко высказываемое в такой резкой
форме, принадлежит к числу весьма распространенных. Естествоиспыта-
тель и демократ как-то сплелись для нас в одно нераздельное целое, несмотря
на множество примеров, вполне способных рассеять это создание нашей
фантазии. А между тем все вышесказанное показывает только, что естествен-
ные науки в общем всегда будут служить демократическим началам постоль-
ку, поскольку последним приходится бороться с началами феодализма и
католицизма. Бороться им с этими началами приходится и до сих пор —
князь Бисмарк и папа им одинаково противны. Но со времени первой рево-
люции прошло без малого сто лет, в которые народились кое-какие новые
общественные комбинации, не допускающие такого простого ответа на
вопрос об отношениях естественных наук к демократическим началам. Не
говоря о массе естественно-научных фактов и выводов, совершенно в этом
отношении безрйзличных, не служащих ни нашим, ни вашим, отметим сле-
дующее. Во-первых, в сдоих технических приложениях естественные науки
являются практическими служителями любой формы кооперации. Какова бы
ни была данная комбинация политических и общественных сил, — болезни
изучаются, различные способы лечения практикуются, лекарства изго-
товляются, каменноугольные копи разведываются и разрабатываются, но-
вые питательные вещества открываются, силы электричества, пара и т. п.
приспособляются к требованиям этой комбинации и проч., и проч., и проч.
Все это невозможно без изучения природы, без естественных наук, резуль-
таты которых могут, следовательно, идти на потребу и демократических,
и всяких других начал. В настоящую историческую минуту, поскольку, да-
вая среднему сословию могучие орудия развития, техника ослабляет силу
и значение феодальных начал, она везде оказывается союзницей демокра-
тических идей. Но не более, как постольку. Не говоря о той доле техники,
которая в виде стратегических линий железных дорог, казенных заводов и
лабораторий и т. п. служит потребностям государства, каковы бы ни были
его основы, есть у великолепного развития техники и другая сторона, не
мирящаяся с демократическими началами равенства и свободы. Те же самые
приложения естественных наук к практическим нуждам, которые расшатыва-
ют феодализм, вместе с тем концентрируют общественную силу в руках бур-
жуазии и усиливают гнет труда капиталом, усиливают имущественное не-
равенство и приковывают рабочего к совершенно несвободной деятельно-
сти. Процесс этот не раз описан, и здесь он отмечается только как один из
пунктов враждебного столкновения естественных наук с демократически-
ми началами. «Причин этого враждебного столкновения следует искать,
разумеется, не в самых естественных науках, даже не в прикладных их от-
раслях, а только в форме кооперации. Сами по себе естественные науки дают
только сведения, а социальные результаты практического приложения этих
сведений зависят уже от свойств данной комбинации общественных сил».
Переходя к естественным наукам по существу, к теоретическому их значе-
нию, к тому содержанию, которое они вносят в жизнь, помимо практичес-
ких приложений, мы видим то же самое. «И здесь опять-таки естествен-
ные науки дают только сведения, а группировка этих сведений обусловли-
вается данною формою кооперации». Дарвинизм, например, демократичен
Н.К. Михайловский. Записки профана	605
ровно постольку, поскольку он прямо или косвенно подтачивает еще жи-
вые начала феодализма. Но он не только не «демократичен по существу»,
а самым резким и определенным образом ставит неравенство и борьбу за луч-
шее положение в обществе краеугольными камнями своей нравственно-по-
литической доктрины. Таковы и некоторые другие биолого-социологичес-
кие теории, например, теория социального организма. «Здесьмы не имеем в
виду вопроса об том, насколько все эти доктрины удовлетворяют требова-
ниям логики и научности. Мы разбираем только, справедливо ли приписы-
вать им демократический характер. Наше мнение о них как о научных и
философских теориях читателю известно».
Вот что говорилось в апрельской книжке «Отечественных записок».
Я, кажется, могу вздохнуть свободно. Мое рассуждение очень кратко, очень
неполно. Я бы охотно согласился даже, что оно совсем неверно, если бы
г. Южаков потрудился доказать это. Но тех пустяков и той логической
путаницы, которые он мне навязывает, в статье нет. Не смея останавли-
ваться на предположении, что г. Южаков намеренно извращает мою мысль,
я должен думать, что он сам статьи не читал, а имел неосторожность поло-
житься на слова какого-нибудь неосновательного человека. Конечно, и то
прискорбно, ибо всякому слуху верить не следует. Во всяком случае, ясно,
что мой субъективизм не помешал мне отличить разные стороны отноше-
ний естественных наук к демократическим началам. Ясно также, что объек-
тивизм (беспристрастие?) г. Южакова не помог ему прочитать написанное
мною в апрельской книжке «Отечественных записок». Такая случайная и
притом только отрицательная проба субъективизма и объективизма, ко-
нечно, еще ровно ничего не доказывает, и я далек от мысли основывать на
ней что бы то ни было. Я не говорю: вот каковы последствия объективиз-
ма! Я заявляю только, что говорил не совсем то и даже совсем не то, что мне
приписывается почтенным автором «Социологических этюдов». Да послу-
жит это восстановление частной, мелкой, неважной, но все-таки истины (а
с объективной точки зрения, все истины равны, т. е. все одинаково важны)
некоторым вступлением к моей беседе с г. Южаковым о субъективном
методе в социологии.
Считаю полезным несколько подольше остановиться на только что
высказанных мыслях.
Просматривая любую книжку «Знания», мы найдем обильные подтвер-
ждения справедливости всего вышесказанного, т. е. неверности никем не
доказанного, редко кем определенно высказываемого, но все-таки огром-
ным большинством нашего общества безмолвно признаваемого тезиса Бокля.
Возьмем, например, № 3 за прошлый год. В статье знаменитого английско-
го психолога Бэна «Дух и тело», напечатанной в этой книжке, есть следую-
щие, в высшей степени характеристические строки: «Есть два способа
физического наказания: тяжелая и мускульная работа (тяжелая работа во-
обще, работа машинная) и сечение. Один из них действует на нервы через
мышечную ткань, другой через кожу. При этом нет намерения причинить
боль самим мускулам или коже; единственная цель наказания — вызвать
страдание нервов. Но так как при сильных наказаниях едва ли возможно
избегнуть постоянного вреда для промежуточных тканей, мускулов или
606
Полемика и отзывы
кожи, то (если от таких наказаний не хотят отказаться) вообще следовало
бы придумать способ действовать только на самые нервы. Для этого можно
было бы употреблять электричество. Электрические удары и токи, особенно
на электромагнитной машине Фарадея, в которой токи постоянно разря-
жаются и возобновляются"', могли бы давать желаемое количество стра-
дания, и градации его могли бы быть измерены с научною точностью.
Насколько нервы могут выдерживать постоянную боль при сильном при-
менении электричества, это остается еще исследовать; вероятно, не больше,
чем при равном количестве боли при наказаниях чрез мускулы или кожу;
но, по крайней мере, вред ограничивался бы одною нервной тканью. Если
еще необходимо оставлять в силе наказание смертной казнью, то многое
можно было бы сказать против наказания повешением и за замену его элек-
трическим ударом. Но так как теперь начинает преобладать мнение, небла-
гоприятное лишению жизни в смысле наказания, то заключение и вместе с
тем наказание электрическими ударами могли бы применяться с должною
соразмерностью к строгости наказания и удовлетворяло бы всем требова-
ниям отмщения преступникам» (стр. 23).
Это рассуждение очень типично. Бэн — один из самых видных пред-
ставителей современной науки, человек, недаром стяжавший европейскую
известность, живет в данном обществе, в данной форме кооперации, в чис-
ле учреждений которой фигурируют телесное наказание, каторжные работы
и смертная казнь для внутренних врагов этой общественной формы. Эта
общественная форма могла бы, в лице своих официальных представителей,
предложит^ конкурс на составление проекта замены означенных учрежде-
ний, существующих уже очень давно и несколько обветшалых, более целесо-
образными. Но Бэн, не дожидаясь объявления о таком конкурсе, бескорыстно
спешит предложить услуги науки. Правда, он несколько пересаливает в сво-
ем усердии, потому что нет никакого основания утверждать, что каторж-
ные работы и телесное наказание практикуются со специальною целью вы-
звать страдание нервов, оберегая при этом мускулы и кожу. Секут людей и
ссылают на каторгу, не имея в мыслях подобных тонкостей. А существо-
вавшие не Бог знает как давно в виде наказаний урезание языка, отсечение
одной или обеих рук, вырывание ноздрей и т. п. говорят прямо против пред-
положения знаменитого психолога. Нет, впрочем, надобности восходить к
этому времени. Казни и наказания совершаются в большей части государств
публично, причем прямо рассчитываются на повреждение мускулов и кожи —
раны, царапины — в видах произведения известного впечатления на зри-
телей. Кроме того, Бэн упускает из виду некоторые потребности той самой
общественной формы, которой бескорыстно предлагает услуги науки. Об-
щественная форма, пользующаяся трудом каторжников, далеко не всегда
может согласиться на замену каторжной работы тюремным заключением,
хотя бы и сопровождаемым известным количеством электрических ударов
в день. Однако все это только неловкости и недосмотры со стороны знаме-
нитого психолога. Не они важны. Важен общий характер проекта Бэна, важ-
ны намерения человека науки. А они очевидны: они целиком направле-
ны к тому, чтобы самым скрупулезным образом, «с научною точностью»,
Удовлетворить потребностям данной общественной комбинации, какова бы
Ц.К. Михайловский. Записки профана	607
ни была эта комбинация и каковы бы ни были ее потребности. Обращаясь
к официальным представителям данного общества, Бэн говорит: если бы
вы хотели удержать смертную казнь, я бы сообщил вам, почему повешение
следует заменить электрическим ударом. Но вы, кажется, не хотите смертной
казни, и я молчу. Однако вот чего умолчать не могу: вы хотите заставить
страдать нервы и не хотите портить кожу и мускулы, — это достигается элек-
трическими ударами вернее, чем каторжной работой и плетьми. Вы хотите'
произвести известную степень страдания, ни большую, ни меньшую, чем
какая соответствует, по вашему мнению, известному деянию, которое вы
считаете преступлением, — вот вам электромагнитная машина Фарадея,
она исполнит ваши желания с научною точностью.
В pendant12' к проекту Бэна стоит привести другой, подобный же. В № 8
«Знания» за 1873 г., в отделе «разных известий» находим краткие сведе-
ния о сочинении Гаутона «Principles of Animal Mechanics» (London, 1873).
В сведениях этих, заимствованных из английских журналов, говорится меж-
ду прочим, что Гаутон есть «Ньютон мускульной системы» и что ни один
анатом настоящего и будущего времени не может обойти его книгу. Не могу,
разумеется, судить, насколько основательны эти похвалы, но, во всяком
случае, несомненно, что Гаутон пролагает новые пути науке. Он пытается
приложить математику к анатомии, исследуя, например, «задачи равнове-
сия элиптического мускульного свода», «теорему Птоломея и некоторые
кривые третьего порядка в приложении к анатомии» и т. п.13’ В заметке при-
ведены результаты некоторых вычислений Гаутона, и я выпишу из них два-
три, чтобы читатель мог судить об интересе книги. Оказывается например,
что высшая энергия, когда-либо достигаемая паровозом, равняется '/ энергии
человеческого сердца. Есть любопытные вычисления сил, действующих при
акте деторождения. На основании подобных же вычислений доказывается,
что различие между человеком и гориллой гораздо больше, чем между го-
риллой и другими обезьянами, причем автор восстает против поспешности,
с которою иногда делаются заключения о сходстве различных животных
на основании анатомических данных. Но для нас здесь важно следующее.
Ученый автор находит, что смертная казнь повешением «недостойна со-
временного состояния науки», и рекомендует сбрасывание с известной
высоты преступника, на шею которого надета петля и который при этом
мгновенно умирает вследствие разрыва позвоночного столба. Высота, с ко-
торой следует сбрасывать преступника, получается по следующему правилу,
основанному на точном вычислении: разделить число 2240 на вес «пациента»,
выраженный в фунтах, — частное будет искомая высота в футах.
Вот два проекта двух светил науки. Они очень ярко и наглядно обрисо-
вывают роль технических приложений естественных наук. Спрашиваю
г. Южакова, имея перед глазами эти два проекта: повторит ли он тезис Бокля:
естественные науки по существу своему демократичны? Конечно, нет. В этих
двух проектах естествознание играет роль советника и исполнителя велений
официальных представителей данной общественной комбинации. Ювенал
говорил о греках ученых и художниках, наводнявших в его время Рим: за-
смейся — он разразится ужасным хохотом; заплачь — у него так и польют-
608	Полемика и отзывы
ся слезы; скажешь: холодно — он уж дрожит и кутается в теплое платье;
скажешь: жарко — он уже потеет. Так именно ведет себя в приведенных
примерах наука. В этой роли, конечно, нет ничего демократического по
существу, хотя в том или другом частном случае она и может оказаться как-
нибудь дружественною началам равенства и свободы. Такой частный случай
был и есть налицо. Когда центральная власть во всех европейских государствах,
будучи отвлечена политическими, династическими и военными задачами,
допустила частных людей овладеть техническими приложениями естество-
знания, последние оказались в самой тесной связи с развитием демократичес-
ких начал. И здесь, собственно, оправдалось правило, что техника служит тому,
кто желает и может взять ее к себе в услужение. Частная предприимчивость,
вооруженная знанием и богатством, произвела чудеса, перед которыми по-
меркла сила феодально-католической организации. Трудно даже обнять
мыслию все значение технических приложений естествознания в этом ве-
ликом перевороте, так сильно изменившем комбинацию общественных сил.
И поскольку техника враждебно сталкивается с все еще крепкими (и даже
очень крепкими) остатками феодализма и католицизма, она и до сих пор
служит демократическим началам. Но, как уже сказано, у этой медали есть
оборотная сторона. Мы найдем ее, не выходя из того же № 3 «Знания» за
прошлый год. В отделе «разных известий» этого номера напечатана неболь-
шая заметка под заглавием: «Возрастание богатства и заработной платы в
Великобритании». Это краткое извлечение из статьи известного английского
экономиста Фоусета. По мнению Фоусета, народное богатство Великобрита-
нии за последние двадцать пять лет возросло в огромной пропорции. Тор-
говля страны увеличилась в этот период, вероятно, более, чем вчетверо; сумма
вывоза поднялась с 50.000.000 фунтов стерлин [гов] до 250.000.000; сумма ввоза
возросла еще сильнее; Англия до такой степени переполнена капиталами, что
они у нее через край льются; так 90.000.000 фунт[ов] стерлингов] ушло на
постройку железных дорог в Индии; Египту с 1862 по 1870 [годы] дано в
виде четырех займов 36.880.000 фунт[ов] стерл [ингов]; громадные капиталы
ушли в Соединенные Штаты во время гражданской войны, в Турцию,
в Италию и проч. Естественно предположить, что и заработная плата возрос-
ла за это время значительно. На деле оказывается не то. Так, например,
из 13 категорий рабочих на Canada Engineerings Works в Биркенгеде14’ шесть
получали в 1869 г. меньшую плату, чем в 1855, три категории такую же и
четыре — высшую. Рассматривая вознаграждение рабочих морского арсе-
нала в Ширнессе15': плотников, конопатчиков, кузнецов и др., — мы увидим,
что в период 1849-1859 гг. только для трех категорий этих рабочих плата
увеличилась, да и то наб пенсов (16'/2 коп.) в день. Возьмем ли мы в пример
20 различных категорий рабочих частных верфей по берегам Темзы, мы
опять придем к тому же заключению. Правда, эти рабочие получали в 1865 г.
большую плату, чем в 1851, но через четыре года, т. е. в 1869 г., эта плата
возвратилась к своей первоначальной высоте; увеличение платы в 1865 г.
было чисто временным следствием спекулятивной горячки, которая пред-
шествовала панике 1867 г. Конечно, плата некоторых классов рабочих,
преимущественно занимавшихся большими постройками в Лондоне и
Н.К. Михайловский. Записки профана	609
Манчестере, а последнее время и рудокопов, возросла и даже значительно.
Но дело в том, что цены на помещение, пищу, топливо и другие различные
потребности в то же время возросли не менее значительно. В конце кон-
цов, несмотря на увеличение промышленности и торговли в четыре раза,
положение некоторых классов рабочих осталось таким же, каким было лет
двадцать тому назад, а положение других даже ухудшилось. И технические
приложения естествознания тут ровно ничего не могут сделать. Они не вос-
становляют равновесия, а напротив, всею своею тяжестью ложатся на ту
чашку весов, которая уже и без того перевешивает. «Успехи промышлен-
ной механики за последние 20 лет были многочисленны и разнообразны, —
не будь их, громадное увеличение народного богатства Великобритании в
этот период времени было бы невозможно. Но также несомненно, что изоб-
ретение новых машин и приспособлений оставляло без дела, по крайней
мере временно, известное число людей. Так, г. Нэсмит сообщил в комиссии
рабочих союзов, что введение в его мастерских самодействующих машин
позволило ему сократить на половину рабочих, которые прежде у него за-
нимались». Стоит вдуматься только в эту коротенькую заметку и принять в
соображение различные побочные стороны указываемых в ней явлений,
чтобы убедится, что прогресс технических приложений естествознания не
есть прогресс равенства и свободы. Неизвестный автор переводной статьи
«О национальном значении научных исследований» («Знание», 1873, Nb 7)
горько жалуется на положение людей, занимающихся чистым естество-
знанием. Открытия этих тружеников чистой науки, говорит он, утилизируют-
ся в виде технических приложений государством и промышленными дея-
телями, но представители науки остаются не при чем. Только на долю изоб-
ретателей, т. е. не самостоятельных деятелей отвлеченной науки, а людей,
пользующихся чужими, чисто научными исследованиями, приходится часть
золотого дождя, падающего на фабрикантов, заводчиков и землевладель-
цев. Поэтому, намекая на возможность «министерства науки», автор требует
от правительства и университетов материальной поддержки людям науки
в виде учреждения государственных лабораторий, оплачиваемых кафедр
оригинальных исследований и т. п. Но с особенной настойчивостью и с боль-
шим запасом фактического материала автор доказывает, что «величайшие
денежные выгоды от открытий получают крупные фабриканты, заводчики,
капиталисты и землевладельцы, следовательно, они и должны в наиболь-
шей степени, прямо или косвенно, вознаградить делающих открытия». Это
сама истина и справедливость. Действительно, не только изобретатели и
усовершенствователи паровой машины сослужили службу капиталистам,
фабрикантам и заводчикам, дав им возможность нажить громадные деньги
на железнодорожных предприятиях и приложении силы пара к производ-
ству, — эту службу сослужили и труженики чистой физики и механики. Уатт
говорит, что он не мог бы усовершенствовать своей машины, если бы пред-
варительные, чисто научные исследования не определили, сколько теплоты
переходит в скрытое состояние при превращении воды в пар16'. Шееле, от-
крывшему хлор и, вероятно, при этом ни об чем, кроме истины и позна-
ния природы, не думавшему, фабриканты обязаны способом беления
хлопчатобумажных тканей, хотя не он приложил свое открытие к этому
20 Социологические этюды
610
Полемика и отзывы
практическому делу17’ Кронштедт только открыл никель, но без этого
открытия не было бы нейзильбера1"', и проч., и проч., и проч. Как организм
человека, принимая самую разнообразную пищу, ассимилирует из нее только
то, что может идти на потребу именно той формы жизни, которая называ-
ется человеческим организмом, так и всякая данная форма общественных
отношений стремится вытянуть все ей подходящее из любой умственной
пищи, претворить эту пищу в свою плоть и кровь, выбрасывая ею неперева-
римое. Значит, с этой стороны нечего и рассуждать о демократичности есте-
ствознания. Может быть, блистательные научные открытия и исследования
XIX века, разменявшись на звонкую монету технических приложений, и бу-
дут служить укреплению демократических начал, но это будет зависеть не от
них, а от формы общественных отношений, в которой произойдет размен.
Она наложит на них свое клеймо и перечеканит старую монету.
Едва ли, впрочем, есть какая-нибудь надобность настаивать на этом
пункте. Общественная роль технических приложений естествознания слиш-
ком известна. Гораздо интереснее значение теоретических исследований,
независимо от техники. Пусть Бэн и Гаутон желают с научною точностью
угодить потребностям общества казнить и наказывать; пусть открытие хлора,
преобразуясь в открытие белильного вещества, дает лишнее орудие капи-
талистической эксплуатации; пусть вообще естествознание, в виде техни-
ческих приложений, напоминает тех льстивых греков, о которых говорит
Ювенал. Пусть так. Но, может быть, теоретические исследования Бэна о
границах духа и тела, работы Гаутона об отношениях математики к анато-
мии, открытие хлора и т. п., открывая человечеству новые перспективы
познания, расширяя его умственный кругозор, вместе с тем не претворя-
ются в плоть и кровь непременно данной формы общества, а толкают его в
совершенно определенном направлении, и именно демократическом. В свое
время я буду иметь случай поставить этот вопрос в самом общем его виде.
Теперь это выходит из пределов моей задачи. Мне достаточно привести
следующие слова из третьего этюда г. Южакова: «... Вопрос, который отча-
сти будет трактоваться в предлагаемом этюде, изучался своей существен-
ной частью не со вчерашнего дня, и биология здесь мало нового поведала
социологам. Новую постановку вопроса, новые термины, новые аргумен-
ты — вот что она дала в руки трезвым философам; формулы же решения и
шансы pro и contra в этой тяжбе направлений остались те же. Самый важный
аргумент, которым снабдила биология социальные теории о необходимос-
ти нищеты, — полезность такой необходимости, усовершенствование
породы, вытекающее из нее чрез гибель индивидуумов. До вмешательства
биологии трезвые философы говорили: бедность, несчастье, голод царству-
ют повсюду в обществах человеческих, — это прискорбно, но таков закон
природы; теперь же они изменили тон: в наших обществах, говорят они,
масса людей гибнет от голода, изнурения, нищеты, но вследствие этой ги-
бели остаются живы и оставляют потомство только наиболее совершенные
личности, и гибелью одних людей покупается прогресс; только таким пу-
тем может осуществляться прогресс, и кто скорбит о падших жертвах, тот
враг прогресса, сам того не понимая. Таковы выводы социологов трезвой
школы из биологических обобщений Дарвина»1’’.
Н.К- Михайловский. Записки профана	611
Я ничего иного и не говорил, когда доказывал, что естественными
науками, в противность мнению Бокля, вовсе не необходимо исполняют
невыраженные заказы профанов. Во всем этом небольшом рассуждении я
стоял на точке зрения профана, которая, надеюсь, теперь читателю совер-
шенно понятна. В качестве профана я только выслушивал речи ученых
людей, сопоставлял их и подводил итоги.
[•••
V
Об истине, совершенстве и других скучных вещах
[...] Далеко не все умные и ученые люди чувствуют потребность в религии,
в смысле учения, обнимающего единым принципом мир физический и
нравственный и, вместе с тем, с почти физической силой движущего чело-
века в известном направлении. Говорит, например, о необходимости рели-
гии и Спенсер (глава о догматических воззрениях в «Изучении социологии»),
но он разумеет ее в богословском смысле. Он говорит именно, что ничто не
в состоянии вытеснить «того чувства, которое одно может быть названо
религиозным, чувства, возбуждаемого чем-то, лежащим за пределами че-
ловечества и всех других явлений»; ничто не в состоянии «исключить из
нашего ума идею о силе, которой человечество служит лишь слабым и ми-
молетным выражением» (466). Повторяю, я в эту область не осмеливаюсь
вступать. Я привел слова Спенсера только для того, чтобы показать, что
разумеют он и другие ученые люди, когда говорят о религии. Скажу только,
что религия Спенсера, как и всякая другая религия подобной формы, не
содержит в себе существеннейшего признака религии: она не способна уп-
равлять человеческими действиями. Христианские мученики только пото-
му шли с бодрым духом на растерзание львам, зарывались в катакомбы
и пр., что им было вполне известно то нечто, лежащее за пределами челове-
чества и всех других явлений, которое в религии Спенсера неизвестно. Но
если ученые люди так двусмысленно относятся к религии, то едва ли не все
они требуют простого объединения представлений о физическом мире и
понятий о мире нравственном, т. е. требуют религии минус ее непреобори-
мо движущая сила. Такое объединение стало даже общим местом, модной
фразой, которую способен сказать всякий хлыщ в любой великосветской
гостиной и всякой буквоед, ничего дальше своего носа не видящий. К со-
жалению, весьма часто бывает, что, достигнув состояния общего места и
модной фразы, распространясь, по-видимому, чуть не по всему лицу зем-
ли, идея, сама по себе чистая и безупречная, как весталка, становится, как
весталка же, бесплодною2"' Так именно случилось с идеей единства мира
физического и нравственного. Больших усилий стоило людям убедиться,
что между этими двумя мирами нет той пропасти, которую вырыло невеже-
ство наших предков. И хотя немало еще есть людей, берегущих эту пропасть
как что-то священное, но наука уже засыпала ее почти доверху; проход от
мира физического к нравственному, от природы к человеку свободен и всем
желающим идти вперед доступен. Но затем является вопрос: одни ли и те
612	Полемика и отзывы
же приемы исследования должны быть употребляемы в этих двух сферах
человеческого ведения? С первого раза кажется, что на этот вопрос надо дать
утвердительный ответ. Таковой и был дан. А между тем изучение мира нрав-
ственного от этого не подвинулось вперед, можно сказать, ни на один шаг,
а в некоторых пунктах даже назад отодвинулось. Вперед и назад — это, конеч-
но, такие слова, которые всякий может разуметь по-своему, но которые вся-
кий может употреблять, если при этом объясняет, что именно он под ними
разумеет. Я говорю, что изучение предмета подвигается вперед, прибыва-
ет, когда охватывает все больший и больший круг фактов; изучение пред-
мета отодвигается назад, убывает, когда круг объясняемых им явлений
суживается потому ли, что оно само утрачивает силу, или потому, что жизнь
опережает его, выставляя новые, недоступные ему явления. Что же мы
видим в области нравственно-политических наук в связи с идеей единства
мира нравств'енного и физического? Мы видим г-жу Ройе, Спенсера, мно-
гочисленных второстепенных дарвинистов, которые провозглашают борьбу
за существование верховным нравственным принципом и советуют отнять
костыль у хромого, чтобы он, разбив лоб об тротуары шикарных лондон-
ских, парижских и т. д. улиц, избавил общество от себя, слабого и негодно-
го члена. Это называется современною моралью. Но эта мораль давным-дав-
но практиковалась и практикуется у дикарей, которые избивают своих ста-
риков, тоже в качестве слабых и негодных членов общества. Жизнь давно
опередила эту мораль. Как морали ей в современном обществе никто не
следует, и надо надеяться, не будет следовать, хотя многие следуют ей как
животному инстинкту, который и волка побуждает есть более слабого волка.
Мы видим политическую экономию — один из древнейших отрогов идеи
единства мира физического и нравственного, — которая упорно держится
старых формул, хотя они совершенно неспособны объяснить, например,
возникновение рабочих союзов и других явлений современной экономи-
ческой жизни. Мы видим социологию. Впрочем, социологии мы не видим,
а только слышим об ней, слышим, правда, очень много, а видим только ряд
аналогий, параллелей между обществом и организмом, какие проводились
и тридцать, и сто лет тому назад. Мы все-таки на пороге социологии и на
этом самом пороге наталкиваемся на странность, которая именно и меша-
ет нам проникнуть дальше. Действительно, «социологи» более или менее
тупоумные, следуя примеру вороны, которая никогда не сворачивает в сто-
рону, твердо стоят на том, что в силу единства мира следует понятия о мире
физическом и приемы выработки их целиком перенести в социологию21’
Более серьезные люди смотрят на дело иначе. Например, Спенсер, как мы
видели в прошлый раз, по-видимому, очень хорошо понимает, что наука
об обществе не может быть построена из тех же материалов и теми же
способами, из каких и какими строится наука о природе. По крайней мере,
он говорит, что социологии приходится бороться с трудностями, какие не
встречаются в науках физических. Из этого следует, что, несмотря на единство
мира физического и нравственного, приемы исследования того и другого не
могут быть вполне сходны. И, однако, Спенсер при «изучении социологии»
никаких особенных, ей свойственных приемов не употребляет. Г. Южаков
Н.К. Михайловский. Записки профана	613
написал статью в опровержение рекомендуемого мною для социологии
субъективного метода, который ему представляется в виде какого-то савраса
без узды, носящегося по полю единственно под влиянием своих капризов22’,
Г. Южаков утверждает в этой статье, что, собственно говоря, нет ни
субъективного, ни объективного метода, а есть один метод — истин-
ный23’ Это, может быть, и остроумно, но мало подвигает дело вперед.
Но всего любопытнее, что после многих доказательств отсутствия раз-
ницы между приемами физического и социологического исследования
г. Южаков пишет:
«Мысля социальные явления, мы необходимо мыслим пользу, вред, бла-
го и прочие категории, окрашенные для нас в цвет желательности или не-
желательности... Натурально, что и вся наша социальная терминология
имеет такую же субъективно-телеологическую, как называет г. Михайлов-
ский, а попросту сказать, утилитарную окраску. Поэтому борьба с этой ок-
раской для всякого мыслителя и невозможна, и бесполезна; все слова, отно-
сящиеся к обществу, запечатлены ею; все отвлеченные и почти все общие
конкретные названия в социальной терминологии непременно или прямо
означают или соозначают пользу, вред, благо или что-либо подобное, и,
употребляя эти названия, вы необходимо называете и указанные признаки.
Таким образом, если бы вы даже и не разумели ничего подобного, ваша фраза
противоречила бы вашей мысли, и читатели прочли и поняли бы ее иначе;
поэтому-то, сказал я, борьба бесполезна, но она и невозможна, потому что
вы ничего другого и разуметь не можете, если вы лишите слова всего их
содержания, существенных признаков, ими соозначаемых. Но как же вы
тогда будете мыслить? Мышление требует различения и сходства, но вы
уничтожили в ваших словах все, чем их соозначение различалось, именно —
игнорируете свойства означаемых явлений, насколько эти свойства отра-
жаются на личностях, точнее и проще, игнорируете все их свойства. Таким
образом пишучи и мысля при помощи наших языков, нельзя избыть ути-
литарного элемента». (Знание. 1873, № X, 68)24’
Это заявление г. Южакова устраняет чуть ли не половину причин спора
между нами, но зато ведет за собой ряд новых недоразумений. Если, мысля
социальные явления, мы неизбежно мыслим вред, пользу, благо и т. п., если
с другой стороны, мысля явления природы, мы можем и должны избегать
этих элементов, то, по моему мнению, исследования физическое и социо-
логическое не могут быть сходны. Г. Южаков держится противного мне-
ния. Несмотря на вышеприведенное, он стоит на том, что «существование
в исследуемом явлении целей как категорий приятного и желательного не
должно вводить какого-либо особого элемента в процесс исследования,
изменяющего существенно метод» (241)25'. «Желательно только истинное», —
прибавляет г. Южаков. Я думаю, что это совсем неверно. Истинное,
конечно, желательно, но точно так же желательно полезное, приятное,
справедливое, красивое, питательное, вкусное и проч. Я желаю съесть
кусок ростбифа. Мои понятия о ростбифе, о его удобоваримости и т. п. могут
быть только истинны или ложны, но сам ростбиф не есть ни истина, ни
614
Полемика и отзывы
ложь: он не имеет никакого отношения к категории истинного, несоизме-
рим с истиной; он желателен в качестве питательного и вкусного, а не в
качестве истинного. Я желаю какого-нибудь потогонного, например, липо-
вого цвета. О значении липового цвета для моего организма я могу иметь
понятия истинные или ложные, но желательно здесь не истинное, а целеб-
ное. Я желаю отмены вредного и несправедливого учреждения. Я могу оши-
баться и не ошибаться относительно последствий такой отмены, но желаю
я все-таки не истинного, а полезного и справедливого. Это не значит, что я
отворачиваюсь от истины, не хочу ее. Совсем напротив. Я очень хорошо
знаю, что в выработке понятий целебного, питательного, полезного, спра-
ведливого необходимо принимает участие, и весьма важное, категория
истинного. Но это не мешает мне различать то, что я по природе своей вос-
принимаю различно. Истина есть удовлетворение только познавательной
потребности человека, и думать, что она способна удовлетворять все по-
требности, так же неосновательно, как думать, что мозг способен испол-
нять все отправления животного организма. Мозг имеет свои определенные
функции, весьма важные; ему приходится работать при всех почти других
отправлениях организма, но все-таки мозг неспособен вырабатывать, на-
пример, кровь или желчь, переваривать пищу и проч. То же самое и с кате-
горией истинного. Для признания ростбифа питательным, липового цвета
целебным, известного порядка вещей справедливым необходимо обладать
известным количеством истин, но насытит меня не истинное, а питатель-
ное, вылечит не истинное, а целебное, моей потребности воздавать каждо-
му должное удовлетворит не истинное, а справедливое. Но понятное дело,
что познание есть необходимый посредник между наукой и всеми требова-
ниями человеческой природы, потому что с иной стороны к науке нет и до-
ступа. Когда я говорю, что такой-то поступок нравствен, такой-то порядок
вещей справедлив, что такое-то сочетание цветов и форм красиво и т. п.,
я утверждаю только тот факт, что мои нравственные или эстетические тре-
бования удовлетворены. Требования эти не имеют непосредственных связей
с потребностью познания. Эта последняя получает, правда, немедленно тоже
удовлетворение: она удовлетворяется новым явлением, новым фактом, —
заявлением или каким-нибудь выражением первого факта, но именно толь-
ко заявлением его, а не им самим. Если бы данный факт и не удовлетворял
моих нравственных или эстетических требований; если бы я заявил, что он
безнравствен или некрасив, то потребность познания была бы удовлетворе-
на и этим заявлением — я нечто узнал. Из этого, однако, отнюдь не следует,
что желательно только истинное. Из этого следует только то, что мы можем
различать два рода истин: одни свидетельствуют о существовании извест-
ных явлений и отношений между ними; другие свидетельствуют о степени
удовлетворения, которое эти явления дают различным требованиям при-
роды наблюдателя, помимо потребности познания. Последние субъектив-
ны. В социологии имеют место и те, и другие истины. Прошлый раз мы
видели столкновение кн. Васильчикова с редакцией «Сборника государ-
ственных знаний», которое очень наглядно поясняет то, что я хочу сказать.
Мы видели, что познавательная потребность общих спорящих сторон удов-
летворяется вполне одинаковым описанием причин и следствий эмиграции.
Н.К. Михайловский. Записки профана	615
Эмиграция имеет причиною главным образом преобладание сословно-по-
местного элемента, а следствием — распространение цивилизации. Вот ис-
тина, которую желательно было получить обоим исследователям, но для
них желательна не только истина: кроме нее, для кн. Васильчикова желательно
уничтожение причин эмиграции, а для редакции «Сборника» — распростра-
нение цивилизации путем эмиграции. В этой второй части исследования ис-
тина первого рода, истина, утверждающая существование явлений, — не
при чем, не в ней совсем дело. Ни той, ни другой стороне для соглашения,
строго говоря, нет надобности в приобретении еще каких-нибудь сведений.
Для соглашения им нужен одинаковый уровень нравственного развития.
Г. Южаков не совсем верно толкует мою мысль, когда говорит, что я «объяв-
ляю недостаточною квалификацию данного (социологического) вывода как
истинного или ложного и требую вдобавок квалификации как желательного
и нежелательного»26' И предается по этому поводу совсем неоснователь-
ным восклицаниям на ту тему, что — дескать — как! так, по-вашему, истина
может быть нежелательна и проч.? Ничего подобного я никогда в мыслях
не имел. Если у меня и вырвались какие-нибудь неточные выражения, давшие
повод заблуждению г. Южакова, то общий тон моих работ мог бы все-таки
подсказать ему иное заключение. Истина всегда желательна, и сомневаюсь,
чтобы в сотне, другой печатных листов, которые я на своем веку написал,
г. Южаков мог найти хотя один случай признания какой-нибудь истины
нежелательною; хотя без сомнения мне случалось говорить об истинах не-
важных, не стоящих внимания. Но дело в том, что не все социологические
выводы подходят под компетенцию истин, утверждающих существование
явлений и их отношений. Беру тот же пример. Причина эмиграции есть
преобладание сословно-поместного элемента, а результат ее есть распрост-
ранение цивилизации. Вот социологический вывод, вполне объективный
и целиком находящийся в ведении категорий истинного и ложного. Мы
можем рассуждать о том, соответствует ли этот вывод всем известным нам
соотносящимся фактам, содержит ли он в себе полную или неполную исти-
ну и т. д. Но на этой объективной ступени социологическое исследование
может останавливаться только в крайне редких случаях, и в нашем приме-
ре это невозможно. Рядом с потребностью познания становится та потреб-
ность нравственного суда, которая молчит или, по крайней мере, должна
молчать в исследовании физическом. Кн. Васильчиков, удовлетворяя этой
потребности, говорит или подразумевает, что преобладание сословно-по-
местного элемента несправедливо. Редакция «Сборника государственных
знаний» делает иной вывод. Они никакой истины не отвергают: один из
них признает нежелательным, другая желательным известный порядок ве-
щей, а не истину. И оба эти вывода подлежат опять-таки нравственному
суду, суду чисто субъективному. Найдется, конечно, много людей, которые
станут извращать добытую обоими исследованиями истину, признают
ее нежелательною. Это будет неправильное, ненаучное отношение к делу.
Но, положим, является такой смелый и откровенный человек, вроде
гр. Орлова-Давыдова, который скажет: исследование кн. Васильчикова
фактически верно, но его социологический вывод: «преобладание сослов-
но-поместного элемента несправедливо», этот социологический вывод
616
Полемика и отзывы
безнравственен и, следовательно, нежелателен. Как бы я ни симпатизиро-
вал кн. Васильчикову, как бы я ни разногласил с гр. Орловым-Давыдовым в
понятиях о нравственном и безнравственном, но я не могу сказать, что по-
следний не имеет права судить о выводе кн. Васильчикова с этой стороны.
Я могу сказать, что понятия этого человека о нравственности весьма жалки,
но не могу сказать, что самый прием его оценки данного социологического
вывода неуместен. Напротив, он вполне уместен. Пока речь шла только
о существовании известных фактов, связанных цепью причин и следствий,
этот человек держался категорий истинного и ложного. А когда потребовал-
ся суд нравственный, он его дал и не мог не дать, потому что подлежащий
суду вывод не имеет прямой связи с категориями истинного и ложного.
Вот как я понимаю отношения между желательным вообще и истин-
ным в частности, и вот что следовало опровергать г. Южакову, а не измыш-
ленную им самим фантазию о нежелательности истины — фантазию,
которая по крайней своей нелепости и не стоила бы опровержения. Ему над-
лежало прежде всего доказать, что категории истинного, с одной стороны,
и нравственного, справедливого, благого, полезного, должного — с другой,
имеют более непосредственную связь, чем какая предполагается мною. Он
именно так думает. Он говорит: «Желательно только истинное; нравственное
есть не более, как истинные начала общественности, т. е. наиболее полно
приспособляющие жизнь к условиям социального существования» (1[осо]
с[itato] 241). К сожалению, мысль эта не получает удовлетворительного раз-
вития не только в полемической статье г. Южакова, айв его этюде о есте-
ственном подборе, одна глава которого посвящена вопросу о нравствен-
ности27' Там доказывается, что «нравственно то, что соответствует реаль-
ным или идеальным началам общественности» (Знание. 1873, № III, 81 )28'
Сравните это определение с предыдущим. Допустим, что сказать: истинные
начала общественности все равно, что сказать: идеальные или реальные на-
чала общественности. Но есть и соответствует во всяком случае глаголы
очень различные. И питательность соответствует известным физическим
истинам, но она не есть истина.
Надеюсь, что читатель признает за мной одну заслугу: я не только не
стараюсь замазать предстоящие мне трудности, а напротив, ставлю их, как
говорится, ребром. Спрашивается, как же может быть построена социология?
Как и всякая другая наука, как и наука вообще, она должна удовлетворять
только потребности познания; потребность познания удовлетворяется толь-
ко истиной; а между тем социология имеет дело не только с категориями
истинного и ложного, а и с совершенно самостоятельными категориями
нравственного, справедливого, должного. Как тут быть? На первый взгляд
представляется неизбежным просто выкинуть из социологического по-
строения категории нравственного и справедливого. Так именно и поступа-
ют чистые объективисты. Они говорят: наука должна познавать причин-
ную связь явлений, установлять законы их возникновения, развития и пре-
кращения, и больше ей делать нечего; иной задачи нет и у социологии. Раз
выяснен какой-нибудь социологический процесс, желать изменения его
было бы безумно и недостойно человека науки; он должен принимать ис-
тину и здесь с такими же распростертыми объятиями, как в механике или
Н.К. Михайловский. Записки профана	617
химии; одобрять или не одобрять какой-нибудь порядок вещей, прилагать
к нему мерку нравственного суда, по малой мере, бесполезно и, во всяком
случае, ненаучно, ибо об этом порядке вещей наука только и может сказать,
что он порожден известными причинами и дает известные последствия.
Странным образом, однако, эта программа, по-видимому, столь удобоис-
полнимая, столь простая, столь, так сказать, прямолинейная, столь, наконец,
сходная с программами наук естественных, прочно установившихся, стран-
ным образом эта программа хотя и многими заявляется, но решительно
никем последовательно не выполняется. Она не выполнена и Спенсером,
несмотря на все его величественные аллюры. Социолог-объективист рас-
суждает очень спокойно и величественно, что политических фактов не сле-
дует ни одобрять, ни порицать, а следует только познавать их, и среди этих
рассуждений нет-нет, да и одобрит что-нибудь и сплошь и рядом одобрит
что-нибудь очень дрянное. Я думаю, что подобные уклонения объективистов
от собственной своей программы должны быть объясняемы не частными
какими-нибудь причинами, а внутренним противоречием их доктрины и
несостоятельностью их метода.
Г. Южаков — тоже объективист, но он относится к задаче социологии
несколько иначе. Впрочем, нелегко понять, почему он считает себя объек-
тивистом и даже что именно он называет объективизмом. Он говорит:
«Собственно говоря, нет ни объективного, ни субъективного метода, а есть
только один истинный, логический. Если объективность заключается в том,
чтобы игнорировать значение общественных событий для личностей и лич-
ности для общественных событий, чтобы отмахиваться от социологических
выводов, вытекающих из этических теорем, то это вовсе не объективность
и беспристрастие, а просто опасное для науки заблуждение, непонимание
того, что различные элементы общественного целого находятся в тесной
зависимости между собой. Бог с ней, с такой объективностью; я готов вы-
дать ее [с] головой. Но если, с другой стороны, субъективность состоит в
том, чтобы вместо признания желательным и должным истинного объяв-
лять истинным все желательное; в том, чтобы снимать с исследователя-со-
циолога узду всяких общеобязательных логических форм мышления; в том,
чтобы теоремы одной из области науки, как бы эта область ни была важна
сама по себе, возводить в методологический критерий всякого обществен-
но-научного мышления; если это значит субъективный метод, то да будет
всякий социолог подальше от такого орудия, и чем талантливее мыслитель,
тем опаснее для науки подобное направление» (244). На это я замечу только
следующее: 1) сказать, что, собственно говоря, нет ни субъективного, ни
объективного метода, а есть только истинный — значит ровно ничего не
сказать. На этом основании (?) можно, пожалуй, отрицать существование
индуктивного и дедуктивного метода. Но это никому, ни даже самому от-
рицателю, не помешает, смотря по условиям задачи, употреблять в одном
случае индукцию, а в другом вывод. Психологи спорят о том, как и когда
надо применять в психологии метод самонаблюдения (субъективный) и
физиологический (объективный). Г. Южаков может и им сказать, что нет
ни физиологического метода, ни метода самонаблюдения, а есть один ме-
тод — истинный, логический. Я думаю, однако, что выслушав это решение,
618
Полемика и отзывы
психологи спорить не перестанут, и не по упрямству, а потому, что решение
г. Южакова ничего не решает. 2) Я убежден, что исключительно объектив-
ный метод в социологии невозможен и никогда никем не применяется.
Я только называю объективистами людей, которые сами претендуют на этот
титул, и не хуже г. Южакова знаю, что объективности и беспристрастия в
их исследованиях нет. 3) Снимать с социолога узду общеобязательных
логических форм мышления я никогда не думал, а напротив, всегда пред-
лагал надеть ее. 4) Почему г. Южаков заявляет себя сторонником «объек-
тивной критики» и «объективного метода», если последний по его словам
не существует, а существует только метод «истинный»?
В другом месте г. Южаков говорит: «Михайловский замечает, что “нрав-
ственная оценка есть результат субъективного процесса мысли”, но, право,
сам г. Михайловский никогда не в состоянии будет разъяснить, какой такой
есть объективный процесс мысли. Все процессы мысли суть процессы
мыслящего субъекта, и как субъективные все они противополагаются процес-
сам мыслимым, объекту» (249). Это называется возражением. Все процессы
мысли субъективны — это правда: субъективны все наши понятия, все наши
истины. Но ведь г. Южаков говорит же об объективной критике, об объек-
тивных истинах? Надо думать, что он придает этим выражениям какой-
нибудь особенный смысл, потому что критика в качестве процесса мысли
должна быть непременно субъективною. Пусть он уж и мне позволит гово-
рить об объективном и субъективном процессах мысли, придавая этим
словам известное, определенное значение. И напрасно г. Южаков полагает,
что я не сумею объяснить, что я разумею под теми или другими упо-
требляемыми мною терминами. Отчего же? Что другое, а это я могу объяс-
нить г. Южакову.
Муж убил жену; пуля пробила жертве череп и засела в мозгу; раненая
еще жива, но приблизительно через час, через два она умрет; она бледна,
лицо ее покрыто холодным потом, ноги конвульсивно содрогаются; вели-
чина и форма отверстия, пробитого пулей, показывают, что убийца стре-
лял из револьвера № 3; убийца будет наказан. Вот заключения, к которым
приводит наблюдателя объективный процесс мысли. Заключения о страда-
нии жертвы, о степени нравственного развития убийцы, о его психическом
состоянии в момент убийства даются субъективным процессом мысли. Мы
имеем здесь ряд фактов, из которых, по крайней мере, некоторые мы вос-
принимаем двояким способом: они и выражаются двояко. Все присутству-
ющие и даже отсутствующие, читавшие протокол судебного следователя,
согласны относительно подробностей объективного выражения события.
Если тут и выйдут какие-нибудь разногласия, то они могут быть немедленно
устранены. Если, например, возникнут какие-нибудь сомнения относительно
размеров орудия убийства, то стоит только позвать эксперта или взять в
оружейном магазине образцы пуль, и спор кончен. Иное уяснится свидете-
лями, иное обстановкой убийства и проч. Но относительно результатов
субъективного процесса мысли такого согласия, по всей вероятности, не
будет, если только все наблюдатели вследствие счастливой случайности не
будут обладать одинаковою восприимчивостью к страданию и одинако-
вым уровнем нравственного развития. По всей же вероятности, между
Н.К. Михайловский. Записки профана	619
наблюдателями будут люди очень нервные, которые найдут, что покойни-
ца страдала ужасно, и люди с более крепкими нервами, люди, стоящие на
ступени нравственного развития Дюма-фиса2’’, которые найдут, что поделом
вору и мука3"', и люди с иным нравственным складом, которые осудят
убийцу. Конечно, может быть, с течением времени, когда приведется в
исполнение знаменитый кардиограф31' г. Циона и другие подспорья для
объективного исследования субъективных фактов (вроде термометра),
число разногласий относительно результатов субъективного процесса
мысли сократится. Но и это возможно только в известных пределах. Мы
сидим вдвоем в комнате, температура которой, как показывает термометр,
равна 15°, но несмотря на то, вам жарко, а мне холодно. Так будет всегда,
пока люди не уравняются в степени восприимчивости к теплу. В высшей
степени нелепо поступил бы человек, который стал бы доказывать, что мне
не холодно, потому что термометр показывает 15°. Если только я не имею
особенных причин притворяться, что мое заявление: мне холодно — есть
истина, но истина чисто субъективная. Заявление, что ртуть в термометре
подвинулась вверх до известной черточки шкалы — тоже истина, но истина
объективная, которую способен вполне усвоить всякий зрячий человек.
В ожидании кардиографа и других приспособлений в этом роде, в ожидании
некоторых теоретических открытий, например, исследования изменений
нервной ткани, сопровождающих изменение психического состояния — мы
должны признать значительную часть наших социологических и даже пси-
хологических понятий результатами субъективного процесса мысли.
Результат одной и той же причины выражается двояко: известными
жестами и известными (собственно — неизвестными) изменениями нерв-
ной ткани, вообще движением, с одной стороны, и известным психическим
состоянием — с другой. Вполне законно и необходимо исследование и той
и другой стороны явления, но произвести его в той и другой области одним и
тем же методом невозможно, так как обе стороны явления воспринимаются
нами различно. Для исследования движения достаточно привести органы
чувств, вооруженные или невооруженные, в известное отношение к наблю-
даемому явлению. Для исследования психического состояния этого мало:
тут нужно употребить другие приемы, нужно пережить самому это состоя-
ние, поставить себя на место человека, находящегося или находившегося в
этом состоянии, и исследователь приближается к истине настолько, насколько
он способен переживать чужую жизнь. Спенсер совершенно справедливо
говорит, что в подобных случаях «мы встречаемся с необходимостью из-
вестного рода и в то же время с затруднением. Необходимость состоит в
том, что в сношениях с другими людьми и в объяснении их действий мы
должны представить себе их мысли и чувства в форме своих собственных
мыслей и чувств. Затруднение же состоит в том, что представляя их таким
образом, мы всегда будем справедливы только отчасти и нередко будем весь-
ма несправедливы. Понятие, которое один составляет об уме другого, неиз-
бежно более или менее соответствует складу его собственного ума: оно
бывает автоморфическим. И его автоморфические суждения тем дальше
отстоят от истины, чем более его собственный ум отличается от того ума,
о котором он должен составить себе понятие» («Изучение социологии», 170).
620
Полемика и отзывы
Результаты исследования чужих мыслей и чувств в форме своих собствен-
ных мыслей и чувств я называю результатами субъективного процесса мысли.
Там, где этого условия нет, процесс мысли объективен. Г. Южаков может
признавать эти термины неудачными, но, раз им придается определенное
значение, он не может называть их ничего не значащими.
Все это я пишу в объяснение того, как я понимаю смутившие г. Южакова
слова: объективный и субъективный процесс мысли. И если в вышенапи-
санное закралось несколько слов собственно о методе, то это сделалось
помимо моей воли. Возвращаясь к г. Южакову, я повторяю, что его поня-
тия о субъективном и объективном для меня не совсем ясны (я не говорю,
что они неясны ему самому). Во всяком случае, он признает себя объекти-
вистом, но отличается от других объективистов тем, что не изгоняет из
социологии нравственного элемента. Он только отождествляет нравственный
суд с судом истины, так как для него категории нравственного и безнрав-
ственного и вообще желательного и нежелательного не имеют самостоя-
тельного значения, а суть те же категории истинного и ложного в приложении
к социологической области. Сколько я понимаю, в этом именно и состоит,
по г. Южакову, настоящий объективизм.
На первый взгляд его положение очень удобно. Ему стоит только
определить «истинные начала общественности» и затем, когда нужно произ-
нести нравственный суд, предстоит только прикинуть к данному явлению
мерку найденных «истинных начал» — и дело в шляпе. Но беда в том, что
затруднение здесь не разрешено, а только отодвинуто, потому что истинные
начала общественности не могут быть определены без участия в исследова-
нии нравственной оценки явлений, каковая оценка, повторяю, есть результат
субъективного процесса мысли. (Таково, по крайней мере, мое мнение, и я
не могу признать его опровергнутым г. Южаковым). Таким образом, объек-
тивный метод не подвигает нас вперед. Пора, однако, спросить: что такое
метод? Методом называется совокупность приемов, помощью которых на-
ходится истина или, что то же, удовлетворяется познавательная потребность
человека. В одном случае пригоден один метод, в другом — другой, смотря
по природе явлений, на который устремлена потребность познания. Если
явления допускают опытное исследование, то к ним прилагается метод
опытный, если нет — наблюдательный или умозрительный. Если явления
очень сложны и относительно их имеется уже известный круг сведений, то
употребляется дедуктивный метод, в противном случае — индуктивный.
Где природа явлений допускает проверку всего процесса исследования каж-
дым человеком, имеющим достаточно сведений, там употребляется объек-
тивный метод. Где для проверки исследования требуется, кроме сведений,
известная восприимчивость к природе явлений, там употребляется метод
субъективный. Последний вовсе не ведет, как думает г. Южаков, к полной
логической разнузданности, хотя, конечно, можно и с ним, как со всяким
другим методом, обращаться неправильно; с ним даже больше, чем с дру-
гим, потому что он труднее. Но там, где нельзя применять объективного
метода, метод субъективный, несмотря на свои трудности, должен быть
применяем. Он нисколько не обязывает отворачиваться от общеобязательных
форм мышления, потому что он по характеру своему противоположен только
Н.К. Михайловский. Записки профана	621
объективному методу, а не индукции и дедукции, не опыту и наблюде-
нию. Совершенно также, как индуктивный метод по характеру своему про-
тивоположен дедуктивному, но не исключает ни опыта, ни наблюдения, ни
умозрения. Далее, субъективный и объективный методы противоположны
только по характеру; но ничто не мешает им уживаться совершенно мирно
рядом, даже в применении к одному и тому же кругу явлений. Субъектив-
ным методом называется такой способ удовлетворения познавательной
потребности, когда наблюдатель ставит себя мысленно в положение на-
блюдаемого. Этим самым определяется и сфера действия субъективного
метода, размер законно подлежащего ему района исследований. Наблюда-
тель — человек и, следовательно, может себя мысленно поставить только в
положение такого же, как и он, человека. Метафизики применяют субъек-
тивный метод к изучению внешней природы, и это неправильно, потому
что противоречит самому смыслу субъективного метода. Но затем, как удач-
но выразился Спенсер, при объяснении действий людей мы должны пред-
ставить себе их мысли и чувства в форме собственных мыслей и чувств.
И, следовательно, в этой области субъективный метод законен и неизбежен.
Но рядом с ним может применяться и объективный метод. В многократно
упомянутых исследованиях князя Васильчикова и редакции «Сборника го-
сударственных знаний» есть выводы, полученные объективным методом,
на основании статистических данных, — выводы, которые может прове-
рить всякий грамотный человек, потому что для такой проверки требуются
только некоторые, весьма элементарные сведения из арифметики и геогра-
фии, а ставить себя мысленно в чужое положение вовсе не требуется. Но
когда кн. Васильчиков утверждает, что преобладание сословно-поместного
элемента несправедливо, то мы имеем вывод, полученный субъективным
методом. Тут нужна была известная восприимчивость к страданиям оби-
тателей Мекленбурга и Ирландии32', нужно было мысленно поставить себя на
их место и перетерпеть все перетерпенное ими35’. Это может сделать не всякий,
знающий арифметику и географию, и проверить весь процесс исследова-
ния, приведший автора к данному выводу, может только человек известного
нравственного склада, способный прикинуть к собственной персоне поло-
жение ирландцев и мекленбуржцев. Даже если бы кн. Васильчиков сказал
только, что мекленбургские порядки вредны, так и то оставался бы вопрос:
кому вредны? Люди, дорожащие интересами мекленбургских баронов, спо-
собные поставить себя только на их место, сказали бы, что не вредны. И дей-
ствительно, баронам не вредны. В исследовании, в которое замешаны мысли и
чувства людей, субъективный метод неизбежен. Его неизбежно употребляют
и так называемые объективисты, утверждающие, что они беспристрастны,
что они, в своем стремлении к истине, отрешились от всяких симпатий и
антипатий. Они говорят пустяки. В их нравственном аппарате просто не-
достает некоторых винтов, вследствие чего они неспособны поставить себя
в положение мекленбуржцев; но это нисколько не мешает им симпатизи-
ровать мекленбургским Rittergutsbesitzer’aM33' и уметь мысленно переноситься
на их место. Г. Скальковский утверждает в своих «Путевых впечатлениях»,
что Кастелар только потому стал республиканцем, что в этой партии было
вакантное место вождя, в других же партиях первые места были заняты, а то
622
Полемика и отзывы
Кастелар был бы монархистом того или другого оттенка. Может, оно и вер-
но, а может быть, и не верно. Может быть, г. Скальковский только потому
пришел к такому заключению, что по нравственному своему складу он
неспособен представить себя в положении человека, который ради идеи
отказывается от какого нибудь первого места. А может быть, его нрав-
ственное величие, так сказать, не вместилось в особе Кастелара и, подме-
тив в этом человеке некоторые слабости, он решил: нет, этот человек
только корыстолюбец и честолюбец, а не искренний республиканец. Не-
известно: признает ли г. Скальковский поведение Кастелара нравствен-
ным или безнравственным, но, во всяком случае, его умозаключение полу-
чено субъективным путем, с помощью, конечно, объективных данных
вроде разговоров Кастелара, его действий и т. п. Субъективный путь ис-
следования употребляется всеми там, где дело идет о мыслях и чувствах
людей. Но характер научного метода он получает тогда, когда применяется
сознательно и систематически. Для этого исследователь должен не забы-
вать свои симпатии и антипатии, как советуют объективисты, сами не ис-
полняя своего совета, а только выяснить их; прямо заявить: вот тот род
людей, которым я симпатизирую, в положение которых я мысленно пере-
ношусь, вот чьи чувства и мысли я способен представить себе в форме сво-
их собственных чувств и мыслей; вот что для меня желательно и вот что
нежелательно, кроме истины. Г. Южаков спрашивает: неужели субъекти-
висты играют в руку недобросовестных мыслителей! Нет, мы требуем
прежде всего добросовестности.
Я понимаю побуждения, заставляющие г. Южакова чураться субъек-
тивизма. Ему кажется, что мы ставим желательное на место истинного и
тем самым уничтожаем науку, которая имеет дело только с истиною. Выше
я старался уже распутать это недоразумение. Мне остается разъяснить
затруднение, мною самим постановленное в наиболее резкой форме. Как
может быть построена социология, если она как наука должна удовлетво-
рять только потребности познания, а как социология принуждена иметь
дело с категориями нравственного и безнравственного, которые стоят со-
вершенно независимо от категорий истинного и ложного? В связи с этим
находится другой вопрос: как может быть построена социология, если
огромная доля ее истин по своей субъективности может быть правомерно
признана одним исследователем и отвергнута другим? — Затруднения эти,
однако, не так велики, как кажутся с первого взгляда. Они отчасти свой-
ственны и другим наукам; но главным образом составляют особенность
социологии и показывают, что она должна по характеру своему значительно
отличаться от наук естественных. Ведь и наши познания о природе не все
одинако всем доступны. Человек, не имеющий достаточных предварительных
сведений, не поверит, что земля ходит около солнца. И таких людей много.
Что нужно сделать, чтобы все люди имели одинаковые понятия об отноше-
ниях солнца и земли? Нужно их всех учить. Субъективные разногласия сооб-
щением сведений не устраняются, потому что и порождаются они не разли-
чием в количестве знаний, а различием симпатий и антипатий, различием
общественных положений, препятствующим людям представлять себе чужие
мысли и чувства в форме собственных. Я ссылаюсь опять на кн. Васильчикова
Н.К. Михайловский. Записки профана	623
и редакцию «Сборника государственных знаний», количество сведений
которых об эмиграции одинаково и которые, однако, препираются. Поэто-
му одна из задач социологии состоит в определении условий, при которых
субъективные разногласия исчезают. Социология должна начать с некото-
рой утопии. Я нарочно пишу это слово, которое мог бы обойти, потому что
лучше же я скажу его сам в том смысле, как я его понимаю, чем дожидаться,
чтобы кто-нибудь наклеил на мою мысль этот ярлык по-своему. Все уто-
писты заблуждались, предполагая возможным определить идеальное об-
щество до мельчайших подробностей, но самая задача — определить усло-
вия, при которых из общественной жизни устраняется все, с точки зрения
исследователя нежелательное, — самая эта задача вполне научна. Трудно-
сти ее ничуть не больше других затруднений, встречаемых на своем пути
наукою.
Итак, разногласие субъективных заключений представляет действительно
весьма важное неудобство. Неудобство это, однако, для социологии неиз-
бежно, борьба с ним лицом клицу, в открытом поле для науки невозможна.
Не в ее власти сообщить исследователю те или другие социологические
понятия, так как они образуются всею его обстановкой. Она может сооб-
щать знания, но влиять на изменение понятий может только косвенно и,
вообще говоря, в весьма слабой степени. Роль науки слишком велика и
почтенна, чтобы следовало бояться указывать пределы ее компетенции.
Наука не властна над моим желудком, не властна и над моей совестью. Если
совесть моя не возмущается порядком вещей, который обеспечивает мне
праздную жизнь и побуждает вести жизнь развратную, то, что бы ни гово-
рила наука о праздной и развратной жизни, мои социологические понятия
не изменятся. Пусть г. Южаков сколько ему угодно доказывает, что они не
суть истинные начала общественности, я буду признавать истинными только
существующие начала. Но из этого не следует, что наука должна сидеть сложа
руки и отложить всякие попечения об устранении или хоть облегчении
такого важного неудобства, как разногласие понятий о нравственном и без-
нравственном, справедливом и несправедливом, вообще желательном и
нежелательном. Она должна сделать в этом направлении то, что может сде-
лать. А может она вот что: признав желательным устранение субъективных
разногласий, определить условия, при которых оно может произойти. Это
исследование обнимет, конечно, и историю возникновения и развития
субъективных разногласий, причем будет опираться и на данные объектив-
ной науки — данные низших наук и факты исторические и статистические.
Но в основе исследования будет лежать субъективное начало желательности
и нежелательности, субъективное начало потребности. Заметим, что устра-
нение субъективных затруднений само по себе не есть что-либо истинное,
но не есть и что-либо ложное. Оно желательно само по себе, удовлетворяя
потребности, отличной от потребности познания, и прямых связей с кате-
гориями истинного и ложного не имеет, хотя и находится в соответствии с
рядом известных истин. Такова одна из задач социологии. Признав не-
что желательным, социолог должен найти условия осуществления этого
желательного или устранения нежелательного. Само собою разумеется, что
ничто, кроме неискренности или слабости мысли, не помешает ему прийти
624
Полемика и отзывы
к заключению, что такие или такие-то желания не могут осуществиться вов-
се, другие могут осуществиться только отчасти. Задачи социологии, таким
образом, существенно отличаются от наук естественных, в которых субъек-
тивное начало желательности остается на самом пороге исследования.
Потребность познания субъективна, как и все потребности. Выбор предмета
исследования, выбор предмета, на который устремляется жажда познания
натуралиста, всецело зависит от личных качеств исследователя. Один желает
изучать движение планет, другой желает перечислять виды клопов и проч.
Но когда исследование начато, натуралист не вводит в него, по крайней мере
не должен вводить, элемент субъективный. Он может сказать: я желаю
перечислять виды клопов, но не может сказать: я желаю чтобы видов клопов
было столько-то. Социолог, напротив, должен прямо сказать: я желаю
познавать отношения, существующие между обществом и его членами,
но, кроме познания, я желаю еще осуществления таких-то и таких-то моих
идеалов, посильное оправдание которых при сем прилагаю. Собственно
говоря, самая природа социологических исследований такова, что они и не
могут производиться отличным от указанного путем. Дело только в том,
что в настоящее время для большей части социологов недсен весь процесс
их собственных исследований. Некоторые моменты этого процесса оста-
ются, так сказать, в скрытом состоянии, что не мешает им, однако, влиять
на ход исследования. Все равно как река, которая течет иногда на некото-
ром протяжении под землей: ее на этом пространстве не видно, но там и
рыбы плавают, и берега заносятся или отмываются, вообще происходят те
же явления, что и в поверхностной части русла. Конечно, не всегда процесс
исследования неясен самому социологу: иногда некоторые моменты про-
цесса им по недобросовестности мысли просто скрадываются. Тут уж ничего
не поделаешь, тут наука опять бессильна для прямой борьбы; но она может
и должна открыть, что именно скрадено в данном исследовании, каковы
желания, которые не посмел или не сумел выразить социолог и которые,
однако, оставили свои следы в его работе. Само собой разумеется, что если
скрадены не только некоторые моменты внутреннего процесса исследования,
а и факты, то они должны быть тоже восстановлены. Благодаря подобным скра-
дываниям и не систематическому, а случайному и тайному применению
субъективного метода, большинство социологов выражает программу сво-
ей науки совсем не так, как мы сейчас об ней говорили. Такова, например,
программа Спенсера, приведенная мною в прошлый раз. Существенная
задача социологии, как мы ее определили, состоит в выяснении общественных
условий, при которых та или другая потребность человеческой природы
получает удовлетворение. Спенсер понимает дело наоборот. Он полагает,
что социология должна показать, какие изменения должны произойти в
людях для того, чтобы общество прогрессировало. Это — совершенно об-
ратная задача. Оно не так заметно на общей формуле, но мы видели, что в
переводе на конкретный пример задача Спенсера выражается так: до какой
степени должен обнищать мекленбургский крестьянин (т. е. до какой сте-
пени у него должна быть отнята возможность удовлетворять своим потреб-
ностям) для того, чтобы мекленбургская цивилизация процветала?
Так ищутся «истинные начала общественности»...
Н.К. Михайловский. Записки профана	625
VI
Борьба за индивидуальность
[...] Чтотакое совершенствование? Вопрос, несмотря на свою краткость,
представляется до такой степени неопределенным, что ответить на него нет,
по-видимому, никакой возможности. И ради этой-то неопределенности
многие ученые люди боятся даже упоминания о совершенстве. Боязнь эта,
однако, совсем неосновательна. В поставленном вопросе недостает только
дополнения, и, раз вы спросите: чтб такое совершенствование биллиард-
ной игры или чтб такое совершенствование организации или иного како-
го-нибудь явления, вопрос не представит трудностей, резко отличных от
других затруднений, представляющихся человеческому уму. Во всяком слу-
чае, слова: «совершенство», «совершенствование», «совершенный» и проч,
до такой степени укрепились в обиходе нашей речи, что необходимо при-
дать им какое-нибудь определенное значение во избежание путаницы, дву-
смысленностей и взаимного непонимания. Так и делают ученые люди, но
боязнь слова все-таки мешает им и заставляет их, если позволено будет так
выразиться, вилять. Например, г. Южаков в своем третьем социологичес-
ком этюде говорит: «Совершенствование — понятие относительное, если
под ним не разуметь приспособления, а если его понимать таким образом, то
придется сознаться, что совершенствование может идти не только беско-
нечно различными, но даже и прямо противоположными путями» (Зна-
ние. 1873, № 3, 41)и' Я называю это вилянием (я не хочу сказать грубого
слова, но мне не приходит на ум другое). Зачем г. Южакову вдруг понадо-
билось понятие неотносительное, т. е. абсолютное? Наука покончила с аб-
солютами, и г. Южаков вообще к ним пристрастия не имеет. Это видно и из
приведенных его слов. Совершенствование как приспособление есть тоже
понятие относительное, потому что допускает разницу степеней и разли-
чие путей совершенствования. Но виляние на этом не останавливается.
На стр. 71J5‘ того же этюда, приведя мнение Спенсера, что промышленное
усовершенствование требует высшей формы человечества для своего при-
ведения в действие, г. Южаков замечает: «Если, с одной стороны, это верно,
то с другой, разумеется, нет. Если управляющий промышленным предпри-
ятием должен обладать большим знанием и умом (хотя, быть может, и просто
большим знанием), то от большинства рабочих предприятия с усовершенство-
ванием производства большею частью требуется даже меньше умственной са-
модеятельности. Автоматичность фабричной работы вошла в поговорку».
Это — опять-таки виляние. Почему бы не сказать, что степень автоматич-
ности рабочего и есть именно степень его совершенства? Отсутствие ум-
ственной самодеятельности есть в рабочем результат его приспособления к
условиям усовершенствованного производства, а «совершенствование есть
понятие относительное, если под ним не разуметь приспособления; если
же его понимать таким образом, то придется сознаться, что совершенство-
вание может идти не только бесконечно различными, а и прямо противо-
положными путями»16'. Некоторые домашние животные, между прочим, тем
совершеннее, чем они жирнее и глупее: это — результаты приспособления.
Точно так же рабочий может быть признан тем более совершенным, чем он
626	Полемика и отзывы
автоматичнее: это — тоже результат приспособления. Весьма многие публи-
цисты и экономисты именно на этом основании требуют, чтобы рабо-
чим образование было даваемо только в той ограниченной степени, какая
допускает возможность их приспособления к условиям жизни фабричного
рабочего или прислуги. И должно сознаться, что эти экономисты и публи-
цисты логически совершенно правы. Действительно, высокообразованный
рабочий или лакей необходимо нарушает гармонию существующих поряд-
ков: они не в состоянии будут приспособиться к условиям современной
фабричной жизни или к условиям положения прислуги, т. е. будут весьма не-
совершенными рабочими или лакеями. Если г. Южаков скажет, что они со-
вершенствуются в своем человеческом достоинстве, то я спрошу, где у него
основание для такого заключения? Эти люди не приспособились — и ко-
нец, потому что «совершенство — понятие относительное, если» и т. д.
Биологи и Социологи, будучи самим языком человеческим вынуждены
дать какое-нибудь определенное значение словам: «совершенство», «совер-
шенствование» и т. п., выработали два мерила, которые, однако, весьма часто
сталкиваются враждебно. Одно мерило, выработанное трудами Бэра, Мильн-
Эдвардса и других, таково: живые существа совершенствуются, переходя
от простого к сложному, дифференцируясь, раздробляясь на несходные
части. Критерием совершенства живых существ признается здесь степень
разнородности их частей и степень разделения между этими частями труда.
Так, взрослое животное совершеннее своего зародыша, потому что органи-
зация его сложнее, оно состоит из большего числа и более разнородных
частей, труд жизни распределен в нем по большему числу органов. По той
же причине млекопитающие совершеннее рыб, человек совершеннее соба-
ки. Этот критерий стоит очень прочно в науке. Он признается и Дарвином,
который, однако, наиболее способствовал установлению другого мерила
совершенства37’. Дарвинисты признают, что живые существа тем совершен-
нее, чем более они приспособлены к условиям своего существования. В пер-
вом критерии принята в соображение, так сказать, широта жизни, количество
и разнообразие сил и способностей организма, количество и разнообразие
тех отношений к окружающему миру, в которые организм способен всту-
пать. Критерий приспособления имеет в виду, главным образом, экономию
жизни. Приспособляясь, живое существо утрачивает ненужные ему, по
условиям жизни, органы и отправления и тем с большим успехом сосредо-
точивает свои силы на выработке органов и отправлений нужных. Этим
достигается полное равновесие между организмом и окружающим миром.
Дарвин выяснил процесс приспособления и выгоды, находящиеся в борьбе
за существование на стороне приспособленных. Он не отрицал при этом
прямо критерия совершенства, установленного Бэром, он даже на него ча-
сто ссылается. Тем не менее, однако, мерило сложности и мерило приспо-
собления далеко не всегда совпадают. Например, для некоторых паразитов
органы зрения и движения составляют совершенно лишнее бремя. При-
способляясь, паразиты утрачивают эти ненужные органы и соответственные
отправления: в борьбе за существование более приспособленные, более
слепые и неподвижные одерживают победу, так как силы их тем удобнее
сосредоточиваются на нужных, по условиям жизни, функциях. С точки
Н.К. Михайловский. Записки профана	627
зрения приспособления, это будет совершенствование, прогресс; с точки зре-
ния сложности и разнородности функций, это будет, напротив, регресс,
удаление от идеала совершенства. Подобных случаев картина органического
мира представляет много, и, тем не менее, ученые люди не особенно стараются
внести в них какой-нибудь свет и почти все более или менее виляют. А, между
тем, для нас, профанов, столкновение обоих критериев совершенства интерес-
но во многих отношениях. Мы не боимся слов и, хотя и знаем, что совершен-
ство есть понятие относительное, но все-таки желали бы иметь для своего оби-
хода определенную путеводную нить. Пусть конец этой нити теряется в дали
веков и во мраке неизвестности, но все-таки мы желали бы знать: приспособ-
ляться нам или усложняться нужно, чтобы стоять на пути к совершенству.
Тем приятнее мне привести здесь воззрения на этот предмет одного из
знаменитейших современных ученых — Геккеля. Этот ученый настаивает на
необходимости особого учения об индивидуальности, которое называет тек-
тологией. Индивидуальность есть для него понятие относительное, допускаю-
щее градацию. Он принимает шесть ступеней индивидуальностей, взаимные
отношения которых определяет следующими «тектологическими тезисами».
Пластиды (клеточки и цитоды)38' тем совершеннее, чем больше чис-
ло входящих в их состав молекулов плазмы, чем сложнее атомистический
состав этих молекул, чем молекулы зависимее друг от друга и от целой плас-
тиды и чем, наконец, сама пластида централизованнее и независимее от
высшей индивидуальности. Орган тем совершеннее, чем больше число состав-
ляющих его пластид, чем эти составные части зависимее друг от друга и от
целого органа и чем более централизован и независим от высшей индивиду-
альности сам орган. Пропуская две средние ступени антимеры и метамеры,
переходим к личностям, организмам или неделимым в тесном смысле сло-
ва. Организмы тем совершеннее, чем разнороднее их органологическое и гис-
тологическое строение, чем разнообразнее функции их составных частей,
чем эти части зависимее друг от друга и от всего целого и чем сам организм
централизованнее и независимее от высшей индивидуальности— колонии.
Колонии или общества тем совершеннее, чем разнороднее составляющие их
организмы, органы и ткани, чем зависимее пластиды, органы, антимеры,
метамеры и личности между собой и от всей колонии и чем централизован-
нее сама колония (Generelle Morphologic der Organismen39’, 1, 372).
Геккель, к сожалению, только бросил свою идею тектологии, не дав ей
надлежащего развития. Я попробую выяснить ее значение. Наглядно вза-
имные отношения различных ступеней индивидуальности можно бы было
выразить системою концентрических кругов, из которых каждый обнимает,
поглощает собою соседний круг с меньшим радиусом и сам, в свою оче-
редь, обнимается, поглощается соседним кругом с большим радиусом. Все
эти круговые линии различны, потому что описаны различными радиусами,
но вместе с тем все сходны, потому что описаны из одного центра, и взаимные
отношения их покоятся на различии радиусов при общности центра; а будем
ли мы при этом сравнивать два соседние круга, дальше или ближе отстоящее
от центра, это само по себе безразлично. Эта стройная и величественная карти-
на, обнимающая взаимные отношения всех живых агрегатов от последней
цитоды до цивилизованного общества включительно, по своей простоте и
628	Полемика и отзывы
логическому изяществу достойна стоять рядом с обобщением Дарвина.
Она его поистине дополняет. Она представляет тоже своего рода беспощад-
ную борьбу за существование. Везде, на всем обширном поле жизни, рядом
с борьбой за преобладание того или другого вида и того или другого орга-
низма, неделимого в тесном смысле слова, идет борьба между различными
ступенями индивидуальности. Она началась с возникновением органичес-
кого мира (имея, конечно, свои корни в мире неорганическом) и может
окончиться только с прекращением жизни на земле.
Взглянем на несколько эпизодов этой вековечной борьбы. Возьмите
гидру и выверните ее, как перчатку, наизнанку: она будет жить; разрежьте
ее на куски, каждый отрезок будет жить, как целая гидра40’ Что это значит?
Это значит, что гидра слишком несовершенна, чтобы поглотить жизнь
составляющих ее частей, подчинить их своей зависимости. Внутренняя и
внешняя поверхность тела гидры ничем не отличаются и всегда могут
заменить друг друга. У нее есть только нервно-мускульная система, но нет
обособленных нервов и мускулов. Если гидра когда-нибудь поднимется на
высшую ступень развития, усовершенствуется, то это усовершенствование
только в том и будет состоять, что части гидры подчинятся целому. Внешняя
и внутренняя поверхности обособятся, приспособятся к определенным фун-
кциям, нераздельная нервно-мускульная система раздробится, все органоло-
гическое и гистологическое41’ строение гидры станет более разнородными.
Это усовершенствование целой гидры может быть куплено только ценою
независимости и самостоятельности ее частей. Тогда отрезки гидры уже не в
состоянии будут вести самостоятельную жизнь: они будут мертвыми частя-
ми. Целое победит свои составные части в великой борьбе ступеней индиви-
дуальности. Конечно, это борьба только в метафорическом смысле, но ведь и
Дарвинова борьба за существование в большей части случаев—тол ько мета-
фора. Существует головоногое, которому удалось закрепостить, подчинить
себе все части, за исключением одной — щупальца, которое может отде-
ляться от своего целого, вести самостоятельную жизнь и даже размножаться42'
Централизационная сила головоногого оказывается недостаточною в борьбес
этим мятежным органом, известным натуралистам под своим собственным,
самостоятельным именем Hectocotylus. Он сам способен занять место на той
же ступени индивидуальности, на которой стоит все головоногое, и потому
не подчиняется ему. Усовершенствование головоногого будет состоять,
между прочим, в подчинении отщепенца; усовершенствование же
Hectocotylus — в дальнейшей независимости, для чего ему потребуется,
в свою очередь, подчинить себе все свои части и распределить между ними
весь труд, необходимый для самостоятельной жизни. Борьба может иметь
и тот, и другой исход. — В высших животных эта борьба окончилась побе-
дой целого организма: ни ноги, ни легкие, ни голова, ни печень млекопи-
тающего или птицы неспособны к самостоятельной жизни: они закрепощены
целому, обречены ему на пожизненное служение. Тем справедливее это от-
носительно низших ступеней индивидуальности, входящих в состав орга-
низма. Клеточки низших форм органической жизни всегда могут дать на-
чало новой цельной жизни, потому что содержат в себе всю сумму свойств
для жизни необходимым. Искусственно раздражая тело гидры, вы можете
Н.К. Михайловский. Записки профана	629
вызвать почкование и на таких местах, где оно обыкновенно не происхо-
дит, — так мало разнятся между собой клеточки гидрь! и так они еще инди-
видуальны, что чуть не каждая может развиться в целый организм. В выс-
ших животных это уже невозможно. Там только ничтожная доля клеточек
способна развиться в самостоятельного представителя жизни и, следова-
тельно, не приспособилась к тем или другим специальным формам службы
целому. Но и эта доля способна только повторить развитие своего целого и
не может, как Hectocotylus, образовать новый, совершенно непохожий на
свою метрополию организм. — Это были эпизоды борьбы организма с низ-
шими ступенями индивидуальности. Но организму приходится бороться и
с высшею, над ним лежащею ступенью — с обществом или колонией, как
говорят натуралисты, разумея под этим словом общества низших организмов.
Антагонизм целого и частей дает себя знать и здесь: и между этими ступе-
нями индивидуальности идет с переменным счастьем постоянная борьба.
Вот странное животное, давно привлекшее внимание ученых людей своим
удивительным строением. Это сифонофора — колония, общество медуз
и полипов, до такой степени дифференцированных и закрепощенных обще-
ству, что каждый из них превратился в двигательный, или осязательный,
или половой орган целого, хотя эти специальные аппараты и могут еще
иногда отделяться и вести самостоятельную жизнь43'. Эти полуорганы, по-
лунеделимые образовались путем почкования, но централизационная сила
сифонофоры не дала им возможности образовать из себя группу вполне
равных и самостоятельных организмов; она искалечила их сообразно нуждам
целого, отняла у них полную жизнь и раздала ее им по частям. А вот рядом
колония сальп, тоже продукт почкования, но здесь борьба имела исход более
благоприятный для организмов и менее благоприятный для общества: орга-
низмы не изуродованы. Чем сильнее успеют развиться отдельные полипы
и медузы, тем меньше вероятности для существования сифонофоры; если
бы этим полуорганам удалось усовершенствоваться до ступени полного орга-
низма, сифонофора исчезла бы с лица земли. Обратно, чем сильнее жизнен-
ный процесс целой сифонофоры, чем она совершеннее, тем несовершеннее
ее части. Пойдем в муравейник. Это — весьма высокоразвитое общество.
Я уж не говорю об том, что в нем есть известные политические учрежде-
ния, каковы республиканский образ правления и рабство, что муравейник
занимается хлебопашеством, скотоводством, сооружением сложных зданий,
собиранием обширных запасов питательного и строительного материалов и
проч.44' Придерживаясь только тектологических тезисов Геккеля, я убежда-
юсь, что муравейник есть общество, высоко стоящее на лестнице совершен-
ства. По Геккелю, отношения между обществом и составляющими его орга-
низмами выражаются так: общество тем совершеннее, чем 1) разнороднее
организмы, чем 2) организмы зависимее между собою и от всего общества и
чем 3) централизованнее само общество. Муравейник в весьма высокой сте-
пени удовлетворяет этим требованиям совершенства. Муравьи, из которых
сложилось общество, очень разнородны: у некоторых видов разнородность
доходит до существования пяти каст, резко отличающихся и по наружнос-
ти, и по занятиям, и по способностям. Зависимость между этими кастами
очень велика, так как тут есть бесполые рабочие, неспособные размножать-
630	Полемика и отзывы
ся, есть плодовитые самцы и самки, иногда неспособные не только работать,
а даже брать пищу в рот и переходить с места на место: их кормят и перено-
сят рабы. Известен опыт Губера, отделившего плодовитых самцов и самок
одного рабовладельческого вида: несмотря на обилие пищи, они начали уж
дохнуть с голоду, и только впущенный к ним Губером раб помешал им всем
погибнуть'15' Так что разнородность и зависимость — налицо. Централиза-
ция полнейшая, потому что отдельные муравьи никаких личных желаний не
имеют и никаких личных целей не преследуют. История муравьиных обществ
нам неизвестна, но, может быть, многие и многие века прошли прежде, чем
сложилось теперешнее строййое, строго прилаженное муравьиное обще-
ство'16'. Это были века борьбы двух ступеней индивидуальности, борьбы, окон-
чившейся победой общества над организмом.
Стоило бы сходить еще в пчелиный улей; но мы пойдем лучше прямо к
людям. Беру мудрые книги мудрого Платона: «Республика» и «Законы».
Многое бы можно было оттуда позаимствовать пригодного для нас, но я
сделаю только одно заимствование. В кн. III «Республики» Сократ доказы-
вает собеседникам, что есть три рода рассказов: один сполна ведется от лица
самого рассказчика, как в дифирамбах, другой сполна подражательный, как
в трагедиях и комедиях, третий — смешанный, как в эпоЪеях. Речь соб-
ственно идет о воспитании воинов, и им рекомендуется заниматься своим
воинским делом, по возможности избегая подражаний кому бы то ни было
из невоинов. Если уж они будут подражать, так пускай подражают положе-
ниям, соответствующим их воинской природе, пусть в рассказе подражают
храбрым, умеренным, великодушным людям. Затем идет довольно забавный
список, кому и чему воин не должен подражать: женщинам, рабам, злым и
подлым людям, сумасшедшим, кузнецам, гребцам, вообще рабочим, ржанию
лошадей, мычанию быков, шуму рек, моря, грома'17'. Если же, продолжает
Сократ, среди нас явится человек, «особенно искусный в подражании и спо-
собный принимать множество различных форм, то мы его примем как вели-
кого, божественного человека, украсим его венками и обольем благовония-
ми, но скажем ему, что республика наша создана не для подобных ему людей:
мы удовольствуемся менее великими, но более полезными поэтами и рас-
сказчиками, которые будут строго следовать установленным нами правилам
о несовместности нескольких занятий в одном лице»'1"’. В VIII книге «Зако-
нов» Сократ19' рекомендует всем заниматься только своей профессией, чтобы
воин воевал, работник работал, мыслитель мыслил и, в частности, чтобы са-
пожник шил именно сапоги и т. п. Сократ грозит за нарушение этого прави-
ла очень строгими наказаниями — штрафами, тюрьмой, изгнанием, дабы
нарушитель знал, что он «должен быть одним человеком, а не многими»50'
Я не сумею представить читателю лучшего, более яркого и наглядно-
го изображения фатальной, на скрижалях законов природы записанной,
вековечной борьбы общества с личностью. Устами Платона говорит само
общество. Оно инсти[н]ктивно чувствует, что актер, рапсод или поэт, спо-
собный принимать «множество различных форм», велик, что он — совер-
шенство. Но это совершенство мешает совершенствованию общества, по-
тому что он слишком широк, глубок, велик; он не сумеет, хотя бы и хотел,
да и не захочет подчиниться «установленным нами правилам». Это —
своего рода Hectocotylus. И великого человека выпроваживают, облив
Н.К. Михайловский. Записки профана	631
его благоуханиями и увенчав цветами. Последнее, конечно, потому только,
что дело идет о поэте, рапсоде51’ или актере. С другим Платон поступил бы
иначе, другим он и рекомендует штрафы, тюрьму и изгнание, —
V
Die wenigen, die was davon erkannt,
’j(.	Die thoricht g’nug ihr voiles Herz nicht wahrten,
Dem Pobel ihr Gefiihl, ihr Schauen offenbarten.
Hat man von je gekreuzigt und verbannt...52’
1 Как и всякое целое, общество тем совершеннее, чем однороднее, проще,
зависимее его части, его члены. Вот почему Платон, стоя на точке зрения
всепоглощающего греческого государства, совершенно последовательно
требовал, под угрозой наказания, чтобы мыслитель только мыслил, сапожник
только шил сапоги, воин только воевал и т. д. В самом деле, если бы сапожник,
кроме сапогов, а воин, кроме оружия, стали бы еще заниматься мышлением;
если бы, с другой стороны, мыслитель, не оставляя мышления, принялся
шить сапоги — они стали бы совершеннее, т. е. каждый из них стал бы
разнороднее и независимее от других членов и от целого общества. А из
тектологических тезисов Геккеля следует, что совершенствование общества
может быть куплено только ценою известной степени падения его членов.
Да и без тезисов Геккеля очевидно, что воин, просветленный мыслью, мог иног-
да задуматься совсем не в интересах общества и отказаться воевать в такую
минуту, когда обществу это нужно. То же и с сапожником, и с мыслителем.
В гидре нет обособленных мускулов и нервов, а есть мускуло-нервы; в высших
животных борьба между различными ступенями индивидуальности приводит
к обособлению мускулов и нервов, к раздельному их существованию. Точно
так же в низших, несовершенных обществах, централизационная сила кото-
рых слаба, сапожник-мыслитель возможен. Совершенствование общества
раздробляет эти функции, ставит сапожника отдельно от мыслителя и в этом
именно раздроблении почерпает свою силу. Высадите мыслителя-сапожника
на необитаемый остров, и он будет жить, как живет отрезок гидры, потому что
он привык и к умственному, и к физическому труду, высшая индивидуаль-
ность, общество, не победило еще его окончательно. Высадите на необитае-
мый остров только мыслителя или сапожника, и им будет жить очень трудно.
Может быть, даже они не справятся со своим положением и погибнут, как поги-
бают нога или печень высшего животного, потому что они закрепощены
некоторому высшему целому и к самостоятельной жизни неспособны.
Без сомнения, человек есть существо настолько сложное и разнородное
или совершенное, что не может уже войти в состав не только таких совер-
шенных обществ, как сифонофора, но даже и таких, как муравейник. Он не
может быть в такой степени поглощен обществом; борьба чаще кончается в
его пользу. Но все-таки тут дело только в градации. Я попробую представить
ее в таком виде. Некоторые из составляющих сифонофору полипов и медуз
суть просто половые органы, все остальные бесполы. Это — высшая из одер-
жанных обществом над организмом побед. В пчелином рое есть трутни, кото-
рые, хотя и составляют, собственно говоря, в совокупности половой орган
общества и ради этого отправления только и терпятся, но все-таки самостоя-
тельно едят, летают. Существуют и бесполые рабочие пчелы. Это — меньшая
632	Полемика и отзывы
степень победы общества: превратить одних пчел в простые органы труда,
а других в простые органы размножения рою не удалось, но искалечение
все-таки весьма сильно. Наконец, в человеческом обществе бесполый
рабочий возможен только в идее — в теории мальтузианцев. Поэтому
человеческое общество никогда не достигнет степени совершенства сифо-
нофоры, но его борьба с личностью никогда не кончится, причем шансы
борьбы будут клониться то в ту, то в другую сторону.
Так идут дела на земле. Вот теория, обнимающая единым принципом
весь мир и минующая даже тень пристрастия к личности человека: он толь-
ко — один круг из целой системы концентрических кругов. Можно бы было
дополнить картину размышлениями о концентричности различных ступе-
ней общественности: об том, как семья, совершенствуясь, искажает лич-
ность: как род, совершенствуясь, искажает не только личность, а и семью; как
племя, совершенствуясь, искажаем и личность, и семью, и род и т. д., и т. д.,
и т. д. Но читатель может без труда сам сделать эти выводы из моей теории,
а мне признаюсь, она уже надоела и хочется сказать: nicht”’! В немецких кни-
гах часто встречаются длинные, длинные периоды, по-видимому, нечто ут-
верждающие, и только в конце периода читатель находит частицу nicht, ко-
торая заставляет все прочитанное «понимать наоборот», в отрицательном
смысле. Теория, выведенная мною из тектологических тезисов Геккеля,
должна быть тоже закончена частицей nicht. Впрочем, в общем я все-таки
считаю ее верною и не могу простить ей только одного, именно того, что
она признает наиболее совершенным то общество, которое наиболее уро-
дует своих членов. Это может показаться непоследовательным, нелогичным с
моей стороны; если во всем мире царит формула: целое тем совершеннее, чем
несовершеннее его части, а части тем совершеннее, чем несовершеннее це-
лое; если во всем мире царит этот фатальный антагонизм, то с какой стати
выделять из общего закона человека и человеческое общество? Я имею, од-
нако, свои резоны, которые будут приведены ниже. А теперь я желал бы
знать, как отнесутся к моей теории борьбы за индивидуальность чисток-
ровные объективисты и как отнесется к ней г. Южаков.
Чистокровные объективисты, каковы Спенсер и многочисленные орга-
нисты заграничные и нашей отечественной фабрикации весьма близко под-
ходят к изложенной теории. Уподобляя общество организму, прогресс
социальный прогрессу органическому, экономическое разделение труда —
физиологическому, людей — органам, они именно говорят, что общество
тем совершеннее, чем несовершеннее составляющее его люди. Я думаю,
однако, что подписать в такой определенной форме итог под своими якобы
научными исследованиями они не посмеют. Постоянно играя словами, оии
вместе с тем боятся слов. До них мне, впрочем, здесь нет дела. Г. Южаков
интереснее. Собственно ради него я и написал длинный период с nicht на
конце. Теории органистов он считает заблуждением. Я, со своей стороны,
считаю их не только заблуждением, а позорнейшим пятном на умственной
жизни XIX века. Но это не мешает мне думать, что доводы его против них
неудовлетворительны, вернее сказать, недостаточны по той точке зрения,
на которой он стоит. Посмотрим, что может возразить г. Южаков против
изложенной теории борьбы за индивидуальность.
Н.К. Михайловский. Записки профана	633
Г. Южаков рассуждает в первом из своих «Социологических этюдов»
таким образом. Общество есть агрегат, т. е. целое, состоящее из частей.
Но это еще ничего не определяет, потому что и небесные тела, и клеточки,
и вселенная, и организмы — все это агрегаты. Общество есть не вообще
только агрегат, а живой агрегат, подобно организму. Как и организмы,
«общества постоянно поглощают, ассимилируют особей и меньшие обще-
ства, которые встречают; чрез посредство размножения они ассимилируют
неорганическое вещество и элементарные силы природы; они этого дости-
гают непосредственно, прямо ассимилируя неорганическое вещество и силы
в виде средств и орудий; они таким образом возобновляются, растут, при-
способляются. Общественный процесс, следовательно, является не только
процессом интеграции и дисинтеграции, подобно всем процессам природы,
но также процессом постоянного обмена вещества и силы и постоянного
приспособления внутренних и внешних отношений, подобно всем жизнен-
ным процессам»51' Кроме того, общества, как и организмы, суть агрегаты
сложные, т. е. слагающееся не прямо из молекул. Простых организмов, сла-
гающихся непосредственно из гипотетических «физиологических единиц»
Спенсера или из «зачатков» Дарвина55', в природе весьма мало. Большинство
организмов представляет собою результаты интеграции, слития других
организмов, менее сложных. Процесс этой интеграции таков. Какие-нибудь
простые организмы размножаются, вследствие чего образуется группа их,
общество организмов, имеющих между собою некоторую связь. Затем,
вследствие различия во влиянии внешних сил на различные части группы,
одни из них развивают преимущественно такие-то отправления, другие —
преимущественно такие-то. Это процесс дифференцирования, но вместе с
тем идет вперед и интеграция: гомологические, сходные, однородные части
срастаются. Образовавшиеся этим сращением части еще более специализи-
руют свои отправления и т. д., пока организмы ие превратятся в органы,
а общество в неделимое, в организм. «Этим путем интегрирования низших
организмов, при дифференцировании их отправлений, произошли все высшие
организмы. Общественность как неполная интеграция есть повсюду начало
процесса, индивидуальность — его результат»56'
До сих пор г. Южаков говорит то же самое, что и Спенсер, и другие
органисты, и теория борьбы за индивидуальность. Спенсер, может быть,
предпочел бы даже меньшую определенность, меньшую резкость постанов-
ки вопроса. В большей части случаев ои утверждает только, что процессы
развития общества и организма сходны, аналогичны и что законы того и
другого развития суммируются в некотором высшем законе перехода от
однородного к разнородному — законе, которому равно повинуется все
сущее. Впрочем, сколько помнится, в «Основаниях биологии» развивается
именно мысль г. Южакова, что общественность есть начало процесса,
завершающегося индивидуальностью, и что общество есть, таким образом,
как бы недоразвитый организм. Во всяком случае, оба исследователя при-
знают общество и организм живыми агрегатами, и до сих пор теория борьбы
за индивидуальность только подтверждается. Но далее идет указание разли-
чий между органом и обществом, между индивидуальною и коллективною
жизнью. Было бы слишком долго следить за всеми указаниями г. Южакова, и я
634	Полемика и отзывы
рассмотрю только некоторые, потому что задача моя состоит только в том,
чтобы показать недостаточность его доводов.
Г. Южаков говорит, что, «покамест агрегат представляет только обще-
ственную интеграцию, все главные физиологические функции отправля-
ются всеми его составными единицами; они непосредственно питаются,
возобновляются, растуг, размножаются, приспособляются и т. д.; специа-
лизация деятельности не может распространиться на эти основные жиз-
ненные процессы»57'. В организме, напротив, его составные части, его органы
лишены всей совокупности жизненных отправлений, дифференцированы
физиологически и слиты в одно механическое целое. Ряд подобных афо-
ризмов приводит автора к заключению, что, «если оставим в стороне низ-
шие формы и остановимся только на высших, например, [на] человеческом
обществе и человеческом организме, то увидим бездну между этими двумя
формами жизни и должны [будем] их признать противоположными по
самому направлению жизненного процесса при нормальном развитии
агрегатов»5"'. Здесь все, от первого до последнего слова, неосновательно и
бездоказательно. В этом заключении я вижу прежде всего звучный удар в
пустое пространство. Никто, ни самый нелепейший из нелепвлогов, никогда
не говорил, что человеческое общество есть человеческий организм. Эти
люди утверждают тут гораздо более общий, именно параллелизм общества
и организма вообще; с этой точки зрения, человеческое общество есть не
человеческий, а некоторый совершенно особый организм. И нелепологи
имеют свои резоны, которых г. Южаков не опроверг. Во-вторых, что значит
«нормальное развитие агрегатов?» Дело идет именно об определении нор-
мы развития различных агрегатов. И если, как говорит г. Южаков, обще-
ственность есть повсюду начало процесса, завершающегося индивидуаль-
ностью, организацией, а тем паче, если таким именно путем произошли все
высшие организмы, то нормальным развитием общества следует, пожалуй,
считать приближение к организму. Что касается, наконец, до противопо-
ложности общества и организма по самому направлению жизненного про-
цесса, то г. Южаков отнюдь не доказал ее. Он указал некоторые более или
менее важные отличия той и другой формы жизни, а в существовании
если не этих именно, то некоторых отличий вообще никто не сомневался.
Несомненно, например, что члены общества не связаны механически в одно
конкретное целое, а части организма связаны. Но от подобных отличий еще
очень далеко до противоположности по направлению жизненного процесса.
Последняя, повторяю, г. Южаковым вовсе не доказывается, а только утвер-
ждается, являясь заключительным звеном цепи афоризмов. Нет никакой
надобности оставлять в стороне низшие формы, чтоб убедиться, что между
двумя соседними индивидуальностями существует бездна и противополож-
ность по самому направлению жизненного процесса. Мы видели, что таков
общий закон природы; но он ничего не говорит в пользу г. Южакова. Далее,
даже афоризмы г. Южакова далеко не все фактически верны. Например, он
говорит, что распадение связи, соединяющей в организме его части, прекра-
щает жизненный процесс, а распадение общественного агрегата не вле-
чет за собой такого прекращения59’. И то, и другое фактически неверно,
неистинно. Распадение гидры или листа бегонии1’0' на множество частей
Н.К. Михайловский. Записки профана	63 5
отнюдь не прекращает жизненного процесса, а напротив имеет результа-
том образование нескольких жизненных процессов. Наоборот, распадение
пчелиного роя на бесполых рабочих, трутней и маток поведет к тому, что
все они перемрут. Точно так же перемрут и члены человеческого общества,
если оно распадется на представителей физического и умственного труда.
Г. Южаков утверждает, что в организме его части лишены всей совокупности
жизненных отправлений, а составные единицы общества все непосредствен-
но цитаются, размножаются и проч. Это опять-таки фактически неверно.
Пчелиный рой и муравейник суть общества, но бесполые муравьи и пчелы
не размножаются непосредственно. Г. Южаков дает далее более опреде-
ленное понятие общества: он называет его живым агрегатом, создавшим
свою особую социальную среду, под которою он разумеет совокупность по-
литических учреждений, технических приспособлений, знаний и проч. —
словом, цивилизацию61’ Он полагает, что эта среда, не давая членам обще-
ства приспособляться пассивно, изменяться, а напротив, позволяя изменять
окружающий мир и его приспособлять к своим требованиям, тем самым не
дает им возможности утратить свои главные физиологические функции.
Это неправда. Я опять укажу на муравейник и на пчелиный рой. В деле
активного приспособления, в деле созидания социальной среды это — един-
ственные соперники человека на земле, и, однако, бесполые муравьи и
пчелы лишены одной из главных физиологических функций. Борьба за
индивидуальность, которую ведут человек и общество, не может, правда,
привести к такому яркому результату, но она ведет к результатам того же
рода. Еще в нынешнем году я доказывал — и потому теперь доказывать
не буду, — что каждая данная общественная форма стремится выжать в
свою пользу весь сок из каждого шага цивилизации и ей это слишком часто
удается. Г. Южаков утверждает, что в организме отправления частей слу-
жат целому, а в обществе, напротив, целое служит частям62’ Это может
говорить метафизик, вроде Ушинского, предполагающей существование це-
лей в природе1, а человек науки этого сказать не может, потому что он скажет
неправду. Пусть г. Южаков мне скажет, кто кому служит: бесполый муравей
муравейнику или наоборот? Пусть он мне положа руку на сердце ответит: кто
кому служит: английский пролетарий английскому обществу или общество
пролетарию? Очевидно, что не я отворачиваюсь от истины, а г. Южаков.
Я могу остановиться. Я хотел только, если позволительно так выразиться,
раздеть положения г. Южакова, снять с них ту аргументацию, ту логическую
одежду, в которую облек их г. Южаков, но единственно затем, чтобы вновь
одеть их в костюм, представляющийся мне лучшим. В сущности, объектив-
ный метод далеко не всецело господствует в исследовании г. Южакова. Он не-
сомненно дал некоторые более или менее ценные указания там, где их мог
дать; но г. Южаков, как все смертные, не обошел и субъективного начала.
Субъективизм, симпатии и антипатии г. Южакова дали это желание доказать,
что общество и организм диаметрально противоположны. Если доказы-
вание это произошло отчасти в ущерб истине, то только потому, что автор
1 «Органы телесного организма имеют свою цель в целом; целое обществен-
ного организма имеет свою цель в органах» (Антропология, т. I, стр. 5) .
636
Полемика и отзывы
не прибег прямо и откровенно к субъективному методу, т. е. не регулиро-
вал и не систематизировал свой субъективизм. Зачем отворачиваться от не-
сомненной истины, установленной объективною наукой: целое тем совер-
шеннее, чем несовершеннее его части? Отчего не посмотреть ей прямо в
глаза? Теория борьбы за индивидуальность истинна, но, именно стоя на
точке зрения этой борьбы, я и объявляю, что буду бороться с грозящею
поглотить меня высшею индивидуальностью. Мне дела нет до ее совер-
шенства, я сам хочу совершенствоваться. Пусть она стремится побороть
меня, я буду стремиться побороть ее. Чья возьмет — увидим. И как приступ
к борьбе я ставлю nicht к теории борьбы за индивидуальность как раз на
том месте, где она захватывает меня. Я не отрицаю ни одного из ее положе-
ний, не отворачиваюсь от истины. Я только повинуюсь закону борьбы, ког-
да объявляю, что общество должно служить мне, и это положение субъек-
тивно. Я не смекУ сказать, что оно мне служит, потому что это была бы не-
достойная науки неправда, а это неверное положение объективно.
Я глубоко убежден, что nicht, поставленное в конце теории борьбы за
индивидуальность, — nicht, чисто субъективное, но не противоречащее од-
ному из данных объективной науки, — вполне способно объединить всю
область наших знаний и идеалов. Мало того, оно одно способно сообщить
истинно религиозную преданность убеждениям, насколько, разумеется, это
доступно доктрине. Религиозная, беззаветная преданность идеалам созда-
ется жизнью, и наука способна дать тут только некоторую помощь.
Соблазнительно поговорить еще и еще, но пора кончить. Я обещал еще
доказать, что наука должна служить нам, профанам. Но не знаю, стоит ли
это доказывать после всего вышесказанного. Достаточно припомнить, что
такое профан. Это — сведущий работник, рассматриваемый по отноше-
нию ко всем чуждым ему областям знания и жизни. Каждый из нас как све-
дущий работник приспособился к известной специальной профессии и
более или менее сжат тисками всепоглощающей высшей индивидуальнос-
ти— общества. Поэтому, служа какой бы то ни было специальности, наука
будет служить высшей индивидуальности, а не человеку. Какую бы службу
наука ни сослужила цивилизации, просвещению, технике, каким бы то ни
было отвлеченным началам; какую бы службу она ни сослужила и нам как
плотникам, лакеям, фабричным рабочим, литераторам, инженерам — все
это заберет в свои руки высшая индивидуальность; всем этим она восполь-
зуется в беспощадной борьбе с нами же и изуродует самих людей науки.
Как профаны мы носим в себе начало свободы, независимости, неприспо-
собленности к данной форме общества, задаток лучшего будущего, задаток
успешной борьбы за индивидуальность. Поэтому, служа профанам, наука
служит человечеству. Потребность познания какого бы то ни было непре-
клонного специалиста, скомканного объятиями высшей индивидуальнос-
ти, непременно более или менее извращена. Он — не человек, а орган, часть
человека, «палец от ноги», как говорит у Шекспира Менений Агриппа63'
Его заказы или не могут быть исполнены человеческим умом как заказы
метафизика и чистокровного объективиста или исполнение их поведет к
дальнейшему поглощению человека исторически данной формой общества.
Исполняйте наши заказы, люди науки, и вам дастся истина64'.

>.
At-
ч,
ft-
Н.К. МИХАИЛОВСКИИ
ОБ ОДНОМ СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ ВОПРОСЕ
Г. Южаков издал книжку под заглавием «Социологические этюды».
Это — исправленное и дополненное издание статей, печатавшихся под тем
же общим заглавием в 1872—[ 18]73 гг. в журнале «Знание». Так и на обертке
напечатано: «Издание пересмотренное и дополненное». Дополнение состо-
ит из двух новых глав и нескольких подстрочных примечаний. Что же касается
пересмотра, то... право, затрудняюсь сказать, есть ли он. На стр. 242 читатель
найдет примечание, начинающееся словами: «Английский писатель Фроуд
недавно доказывал» и т. д., и кончающееся ссылкой на «Знание» 1873 г.1'
То, что было недавним делом в 1873 г., может ведь перестать быть таковым
же в 1891 году. Это, конечно, просто недосмотр, который можно бы было
оставить без внимания, если бы он не был характерен для всей книги.
С 1872-[18]73 гг. о предметах, затронутых в «Социологических этюдах»,
написано разными авторами так много, что «издание пересмотренное и до-
полненное» должно быть весьма существенно пересмотрено и дополне-
но. Г. же Южаков оставил свое изложение, можно сказать, без всякого из-
менения, а указаний на позднейшую литературу я нашел у него всего три,
и то просто указаний, даже упоминаний, и притом отнюдь не все по во-
просам первостепенной важности для «социологических этюдов». На стр. 121
г. Южаков дополняет старое примечание «указанием на интересные дан-
ные, заключающиеся в книге г. Кулишера «Очерки сравнительной этно-
графии»2’. На стр. 165, в примечании же, г. Южаков «указывает мимоходом на
любопытную книжку» г. Ярковского «Hypothese cinetique de la gravitation
universelle» и т. д.3’ На стр. 167 автор замечает, что список самостоятельных
писателей по вопросу о законах народонаселения «необходимо дополнить
Джорджем»1’. И только. Я думаю, что для восемнадцати лет, протекших со
времени первого появления «Социологических этюдов», это немножко
мало. До такой степени мало, что, пожалуй, лучше бы и совсем не делать
этих слишком немногих указаний и открыто отказаться от титула «пере-
смотренного и дополненного» издания. Я забыл, впрочем, упомянуть, что
г. Южаков неоднократно ссылается еще на одно произведение новейшей
63 8	Полемика и отзывы
литературы, — на свою собственную статью «Нравственное начало в обще-
ственной борьбе», напечатанную в «Северном вестнике» за 1888 г.5'
К «Социологическим этюдам», вообще очень интересным и поучи-
тельным, г. Южаков счел нужным сделать два приложения. Он приложил,
во-первых, одну свою старую полемическую статью «Субъективный метод
в социологии», во-вторых, алфавитный указатель содержания книги и встре-
чающихся в ней собственных имен6’ Это последнее приложение, редко у
нас практикуемое, очень полезно. Не могу того же сказать о первом прило-
жении, если только позволительно мне иметь об этом суждение. Делаю эту
оговорку потому, что статья «Субъективный метод в социологии» целиком
посвящена полемике со мной и с г. Миртовым. Согласно общей, мало пере-
смотренной и малодополненной физиономии «Социологических этюдов»,
г. Южаков не находит нужным просветить своих читателей насчет своих
мыслей о том, что писалось о субъективном методе после 1873 г., — ну, на-
пример, г. Кареевым или, с противоположной стороны, г. Слонимским7’.
Мало того, на эту самую полемическую статью г. Южакова были в свое вре-
мя сделаны возражения г. П. М.8’ в «Знании» и мною в «Отечественных
записках». Но г. Южаков даже не упоминает об этих возражениях, очевид-
но, считая весь полемический эпизод законченным тою точкою, которую
он поставил в конце своей статьи 1873 г. Я бы ничего не мог сказать против
этого, если бы г. Южаков просто перепечатал свои старые статьи: так как он
на упомянутые возражения не отвечал, то на нет и суда нет. Но в издании
пересмотренном и дополненном можно было бы сделать и в самом деле
какие-нибудь дополнения. А то можно бы было, пожалуй, и совсем не
перепечатывать статью «Субъективный метод», не имеющую прямого от-
ношения к остальному содержанию книги и потому отнесенную автором в
«приложения».
Я далек от мысли возобновлять старую полемику, да и не нужно мне
это. Мне достаточно указать на № 1 «Знания» за 1874 г., где напечатана ста-
тья г. П. М. «О методе в социологии», и на 3-й том моих сочинений, где мой
ответ г. Южакову уже давно имеется’’. Должен, однако, предупредить чита-
теля, который заинтересуется этою полемикою. И в статье г. П. М., и в моих
статьях он найдет некоторые размышления о неладности, например, сле-
дующего соображения г. Южакова: «Собственно говоря, нет ни объективного,
ни субъективного метода, а есть один — истинный»10’ Тщетно будет, одна-
ко, искать этой фразы читатель в дополненном издании «Социологических
этюдов»: ее там нет. Но из этого не следует, чтобы мы с г. П. М. оклеветали
г. Южакова, с наглостью приписали ему слова, которых он не говорил: они
были, но в дополненном издании автор их вычеркнул и хорошо, конечно,
сделал. Найдутся и еще подобные исключения отдельных фраз и целых
абзацев; не найдется только ключа к ним, т. е. какого-нибудь объяснения
со стороны автора.
Повторяю, я не думаю полемизировать с г. Южаковым. Я хочу толь-
ко рекомендовать его книжку всем интересующимся затронутыми в ней
вопросами и затем записать несколько мыслей, которые книжка вр мне
возбудила, совершенно независимо от того, будут ли иметь эти мысли по-
лемический облик или нет.
Н.К. Михайловский. Об одном социологическом вопросе	639
В первом своем этюде г. Южаков восстает, между прочим, против так
называемой органической теории общества, в чем я ему глубоко сочувствую.
Сочувствие это я выразил тотчас по появлении «Социологических этюдов»,
но тогда же заметил, что аргументация почтенного автора кажется мне не
вполне удовлетворительною11' Продолжаю думать то же самое и ныне.
Г. Южаков говорит: «В организме его составные части, его органы, едини-
цы агрегата лишены всей совокупности жизненных отправлений, диффе-
ренцированы физиологически и интегрированы в одно механически не-
разрывное целое: разрушение этой связи прекращает жизненный процесс.
В обществе его слагаемые, единицы агрегата, обладают всею полнотою жиз-
ненных отправлений, физиологически однородны и не связаны механически;
распадение агрегата не влечет прекращения жизненного процесса в его еди-
ницах. Дифференцированию в обществе могут подвергнуться только про-
цессы служебные, отправления, служащие для жизни, но не сами жизнен-
ные процессы. В этом заключается разница между обществом и организ-
мом: оба принадлежат к категории живых агрегатов, и, как таковые, имеют
много общего, отличающего их от агрегатов неорганических, но в преде-
лах жизни они представляют скорее две противоположности: в одном от-
правления строго дифференцированных частей служат развитию целого,
от такого соподчинения зависит возрастание и умножение жизни; в другом,
напротив, отправления целого, распределенные между его единицами, слу-
жат для развития этих единиц... Общество и организм — это два полюса в
цепи живых форм»12’
Так как г. Южаков игнорирует литературу вопроса по сю сторону 1873 г.,
то я не буду останавливаться на тех позднейших специальных исследова-
ниях, которые можно резюмировать формулою: всякий организм есть об-
щество, всякое общество есть организм. Имея в виду лишь собственные
мысли г. Южакова, я думаю, что с той объективной точки зрения, на которой
он стоит, все вышеприведенное может быть подвержено большому сомне-
нию. Неверно, что разрушение связи между частями организма всегда ве-
дет к прекращению жизненного процесса: есть растительные и животные
организмы, которые можно раздробить, разорвать на несколько частей,
и результатом этой операции будет не прекращение жизненного процесса,
а напротив, воссоздание нескольких жизненных процессов. Да и вообще,
размножение, в особенности в низших формах, может быть рассматривае-
мо как разрушение связи между единицами агрегата. Неверно и обрат-
ное положение автора, по которому распадение общества не влечет за со-
бою прекращения жизненного процесса в его единицах. Пусть пчелиное об-
щество распадется на маток, рабочих пчел и трутней, и все они перемрут.
Щедринские генералы, вырванные из общества, нашли на необитаемом ост-
рове мужика; а если бы не эта счастливая случайность, процесс генеральской
жизни прекратился бы13'. Наблюдения Губера над муравьями предвосхитили
эту фантазию сатирика. Неверно, что в обществе составляющие его единицы
непременно физиологически однородны: это неверно даже относительно основ-
ных жизненных функций, каково размножение: рабочие муравьи и пчелы бес-
полы. В человеческом обществе такой резкой физиологической неодно-
640
Полемика и отзывы
родности единиц нет, но есть ее задатки в виде мальтузианской идеи нераз-
множающихся рабочих, в виде католического духовенства, в виде старых
дев. Неверно, наконец, что в обществе целое служит составляющим его ин-
дивидуальным единицам, тогда как в организме, наоборот, отправления
частей служат жизни целого. Об этом сейчас несколько подробнее.
Все это я говорю отнюдь не в защиту органической теории, а лишь для
того, чтобы показать, что критические приемы и точка зрения г. Южакова
недостаточны для опровержения этой теории. Против окончательных вы-
водов и общего характера книжки г. Южакова я мог бы, по существу,
возразить лишь очень немногое. Поэтому-то, между прочим, мне и представ-
ляется не особенно нужною приложенная им к книжке старая полемическая
статья. А впрочем, это его дело. В последующих этюдах г. Южаков говорит
о половом, естественном, историческом и искусственном подборе в обществе.
Я предложу читателям некоторые соображения на ту же тему, но без всякого
отношения, положительного или отрицательного, к воззрениям г. Южакова.
Недавно вышла книжка любопытного немецкого писателя Карла Дю-
Преля «Studien aus dem Gebiete der Geheimwissenschaften». Это уже не первое
сочинение Дю-Преля в этом роде. Направление мысли, к* которому при-
надлежал Дю-Прель, можно бы было назвать научно-мистическим. Оно за
последнее время получает в Европе довольно значительное развитие. Задача
его состоит в том, чтобы ввести в сферу научного исследования некоторые
таинственные, т. е. весьма мало или вовсе необъясненные психо-физичес-
кие явления. Этому можно бы было, конечно, только радоваться, если бы
упомянутое направление не мешало былей с небылицами и не обнаружи-
вало бы временами легковерия, поистине поразительного. Дю-Прель в своей
новой книге проводит, между прочим, параллель между средневековыми
ведьмами и нынешними медиумами. И в тех, и в других он находит особые
«мистические» способности. Он решительно отвергает то объяснение, по
которому ведьмы исчезли, благодаря распространению просвещения: тут,
дескать, просто действовал искусственный подбор. По расчету Сольдана, за
все время преследования ведьм, их было сожжено и иным образом казнено
91/ миллионов. А так как мистические или медиумические способности
вообще довольно редки, то и немудрено, что таинственные явления ведов-
ства, наконец, прекратились; прекратились не в качестве будто бы субъек-
тивного заблуждения, рассеянного поступательным ходом просвещения,
а в качестве несомненного объективного факта. С тех пор прошло лет пол-
тораста, и за это время в человечестве успели вновь народиться и развиться
мистические способности, чем и объясняется нынешнее сравнительное
обилие медиумов. Дю-Прель ничего не говорит о наследственности мис-
тических способностей. Он провидит в будущем людей, весьма отличных
от нынешних, но приписывает эти грядущие изменения воспитанию. Но если
бы мы ввели в свое рассуждение еще влияние наследственности и если бы
он говорил при этом не о мистических способностях, а просто об известных
формах нервного расстройства, то мы имели бы довольно вероподобный
образчик искусственного подбора в обществе. Однако именно только ве-
роподобный. Присматриваясь ближе к рассуждению Дю-Преля даже в
Н.К. Михайловский. Об одном социологическом вопросе	641
таком исправленном и дополненном виде, мы заметим, что хотя ведьмы и
истреблялись путем прямого насилия, но зрелище жестоких казней и ужас
ожидания преследований должны были порождать новые расстройства,
которыми с избытком компенсировалась эта жатва смерти. Далее, чтобы ни
говорил Дю-Прель, но поступательный ход просвещения и гуманности
несомненно способствовал прекращению жестокого предрассудка, обращав-
шего несчастных истеричек в служительниц сатаны.
Изо всего этого следует, однако, не то, что искусственный подбор не
действует в обществе, а лишь то, что в крайне сложной сети явлений обще-
ственной жизни возможны встречные и друг друга уравновешивающие те-
чения. Главнейшие из этих течений определяются взаимными отношениями
личности и общества, не самого только принципа общественности или коопе-
рации в обширном смысле слова, а и той общественной формы, в которой
волею судеб приходится жить личности. Неверно, как я уже сказал, что в
обществе целое служит составляющим его единицам, т. е. личности. Это —
практическая задача, известный общественный идеал, признаваемый одними,
отвергаемый другими. В действительной же жизни, фактически, общество
сплошь и рядом не только не служит составляющим его единицам, но, на-
оборот, их заставляет играть служебную роль. Например, то военно-финан-
совое напряжение, в котором изнывает теперь вся Западная Европа, отнюдь
не согласуется с интересами единиц, составляющих европейские общества.
Напротив, эти единицы отрываются от производительного труда и обре-
меняются налогами единственно ad majorem gloriam1'’’ известной обществен-
ной формы. Случай это весьма обыкновенный. Само собою разумеется, что
во всех подобных случаях некоторые единицы или некоторые группы их
извлекают свои выгоды из данного порядка вещей. Но и они являются все-
таки подчиненными органами общественного целого, функционирующего
с самостоятельными аттрибутами, каковы «национальное могущество»,
«народное просвещение», «народное богатство» и т. п., из которых вовсе не
следует, чтобы и входящие в состав общества единицы были в массе могу-
щественны. В этом отношении возможны самые разнообразные комбинации,
так что даже одна и та же общественная форма может служить личности в
одном отношении и заставлять ее себе служить в другом. Например: Анг-
лия как политическая организация, до известной, весьма значительной степе-
ни, служит интересам личности и каждый британский подданный, куда бы
его ни забросила судьба, может чувствовать себя могущественным, ибо за
ним стоит могущество всей британской державы. Но не таков экономический
строй той же Англии: не английское национальное богатство служит инте-
ресам английского рабочего или земледельца, а, напротив, весь труд этих
последних уходит на создание колоссального национального богатства, от
которого им перепадают лишь крохи.
Всякая общественная форма борется за существование. Борется не толь-
ко в качестве общества, но и в качестве известной именно общественной
формы; и не только с другими обществами, но и с входящими в ее состав
единицами.
Глава «о развитии умственных и нравственных способностей в перво-
бытные и образованные времена» в знаменитой книге Дарвина «Происхож-
21 Социологические этюды
642
Полемика и отзывы
дение человека и половой подбор» оставляет в читателе впечатление крайней
неудовлетворенности. Нужно, впрочем, заметить, что в этой главе очень
мало лично дарвиновского. Он сам говорит, что большинство его замечаний
о влиянии естественного подбора на цивилизованные нации заимствова-
ны им у Уоллеса, Гальтона и Грега. Между прочим, Дарвин утешается тем,
что «преступников убивают или заключают в тюрьмы на долгое время, так
что они не могут свободно передавать по наследству свои дурные качества».
А несколькими страницами дальше читаем: «Инквизиция выбирала с осо-
бенною заботливостью наиболее свободомыслящих и смелых людей для
того, чтобы сжигать их или бросать в тюрьмы. В одной Испании лучшие из
людей, — те, которые сомневались и спрашивали, — а без сомнений не
может быть прогресса, — были уничтожаемы в течение трех столетий сред-
ним числом по тысяче в год». Эти две цитаты представляют собой не про-
тиворечие, а лишь некоторую неясность мысли. Сложность общественной
жизни вполне допускает чередование и даже единовременное существова-
ние явлений противоречивых, которые историку или социологу и приходится
констатировать. Но надо хоть сколько-нибудь ориентироваться в этих житейс-
ких противоречиях, как-нибудь группировать их и объяснять. В данном
случае сделать это нетрудно. Прежде всего, в указанных случаях, очевидно, нет
никакого естественного подбора: здесь общество или полномочные его орга-
ны поступают совершенно так же, как сельский хозяин или скотопромышлен-
ник, искусственно отбирающий экземпляры ввиду своих специальных целей.
Затем, есть преступления против общества, против самых основ его, без
которых ни одно общество существовать не может, и есть преступления
против данной только формы общества. Очевидна огромная разница между
этими двумя разрядами преступлений, а следовательно, и между воздействия-
ми на них и между общественными последствиями этих воздействий.
Средневековая феодально-католическая организация, имея своим пол-
номочным органом инквизицию, казнила и всячески преследовала ведьм,
еретиков, евреев, мавров, вообще всех с католическими принципами не-
согласно мыслящих. О ведьмах или попросту нервных больных говорено
выше. Что же касается остальных, то в числе их, конечно, было немало тех
лучших людей, о которых говорит Дарвин. Достаточно вспомнить сожжен-
ного инквизицией Джордано Бруно, на котором как бы воочию осуществи-
лись сказки о феях, принесших к колыбели младенца все дары природы:
ум, талант, красоту, смелость, энергию. Все дело испортила злая фея, при-
несшая и свой губительный дар — неумение приспособиться к требовани-
ям данной общественной формы15' Понятно, что не все такие исключи-
тельные баловни природы погибали на кострах инквизиции и задыхались
в ее тюрьмах. Однако известные высокие умственные и нравственные
качества были для еретика необходимы, чтобы вызвать преследование и
казнь. Нужен был ум, чтобы прийти к самостоятельным выводам, нужен
был характер, чтобы поддержать выводы ума и не отречься от них. И если
бы тысячи этих даровитых и стойких людей остались живы и передали свои
высокие качества многочисленному потомству, то дальнейшая история
Европы имела бы, вероятно, совершенно другой облик.
U.K. Михайловский. Об одном социологическом вопросе	643
Сам по себе факт самозащиты каждой общественной формы, какова
бы она ни была, совершенно понятен: она борется за свое существование,
как и все на свете. Но общественные формы слишком часто переступают
естественные пределы самозащиты. Они, например, не только всячески
гонят неприспособленных и не желающих или не могущих служить им, но
еще клевещут на гонимых, что уже составляет излишнюю роскошь. Так,
древний Рим не только истреблял христиан тысячами, но и объявлял их
врагами человечества и основных начал всякого общества. На деле, однако,
распространение христианства несло, как известно, новые и более прочные
устои общественного здания, хотя римская общественная организация и
имела свои резоны быть недовольной. Практические результаты борьбы,
разумеется, нимало не изменяются собственно римскою клеветою. Но,
с точки зрения подбора и его последствий, огромная разница между пресле-
дованием врагов общества и преследованием врагов данной общественной
формы. В этом последнем случае на убой идут часто лучшие силы страны, о
чем иногда очень скоро приходится пожалеть той самой общественной
форме, которая их истребила. Преследование гугенотов16’ стоило Франции
около миллиона энергических, трудолюбивых, умственно одаренных лю-
дей, сожженных, зарезанных, изгнанных и бежавших в другие страны. По-
теря эта, однако, еще отнюдь не выражается достаточно, кажется, крупною
цифрою «миллиона». В таких случаях борьба идет уже не только с идеями,
почему-нибудь признаваемыми вредными, а с людьми, существами, обле-
ченными в плоть и кровь, способными плодиться и множиться, и переда-
вать те или другие свои качества потомству. И еще надо иметь в виду, что,
истребляя даровитых и стойких, общественная форма уже тем самым кос-
венно оказывает покровительство бездарности и нравственной дряблости.
А между тем общественной форме, боровшейся с гугенотами, достаточно
было сделать лишь маленькую уступку в сторону веротерпимости, даже не
изменяя своих существенных черт, чтобы эти миллионы казненных, изгнан-
ных, бежавших и неродившихся жили на счастье и славу Франции. Что каса-
ется неродившихся, то в данном случае они унаследовали бы, надо думать,
верования своих отцов; точнее сказать, не унаследовали бы, а воспитались
бы в протестантизме, ибо, в настоящем смысле слова, органически насле-
дуются не идеи или верования, а физические, умственные и нравственные
качества. Здоровые же, стойкие и даровитые люди нужны всякой обществен-
ной форме, задача которой состоит поэтому отнюдь не в том, чтобы глу-
шить известные качества в самом их корне, а в том, чтобы утилизировать
их в нужном ей направлении. Ради этого общественная форма в своих соб-
ственных интересах могла бы поступиться многим. Но в человеческих
делах расчет выгоды и невыгоды часто затемняется не только чисто логичес-
кими ошибками, а и случайностями личного темперамента, каприза, слепого
упрямства, вообще неразумием сердца, если позволительно так выразить-
ся. Оттого-то и случается так часто в истории, что известная общественная
форма, преследуя несогласно мыслящих, истребляет мыслящих вообще и
немыслящим предоставляет все поле действия, и в минуту опасности сама ос-
тается без достаточно стойких и надежных защитников, — желая сохранить
644	Полемика и отзывы
все, остается ни при чем; снявши все сливки, по необходимости должна до-
вольствоваться снятым молоком. Не всегда, разумеется, в подобных случа-
ях пускается в ход искусственный подбор в таких грандиозных размерах и
кровавых формах, как при борьбе древнего Рима с христианами или като-
лической Франции с гугенотами. Так, Франция Наполеона III, не гнуша-
ясь и этими средствами, хотя по необходимости в меньших размерах, раз-
ными другими путями, прямо и косвенно покровительствовала бездарно-
сти, тупости, низкопоклонству, трусости — и кончила Седаном17'
Таковы некоторые из результатов борьбы за существование и подбора
в обществе. Из них явствует, мне кажется, что в обществе не всегда агрегат
служит составляющим его единицам, а, напротив, весьма часто предостав-
ляет им служебную роль.
П.Б. СТРУВЕ
К ХАРАКТЕРИСТИКЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ
ИДЕЙ НАРОДНИЧЕСТВА
/. Народничество как теория самобытного экономического раз-
вития России. Два источника народничества и две его фракции —
западническая и славянофильская. —II. Миртов. Его учение о личнос-
ти. Михайловский и его взгляды. Южаков — последователь Михай-
ловского и в то же время— националист. [...]
I
«Народничество» занимает очень крупное место в истории русской об-
щественной мысли: оно было самым влиятельным мировоззрением 60-х,
70-х и 80-х годов и породило огромную литературу. Автор ни малейшим
образом не претендует на сколько-нибудь полное, исчерпывающее знакомство
с этой литературой; он обратился к ней и изучал ее преимущественно с точки
зрения публицистической, не останавливался на историко-литературных
деталях, не «рылся» в старых изданиях, а стремился только ясно схватить
основные идеи изучаемой доктрины. Пристальное историко-литературное
изучение ее он предоставляет специалистам по части «истории идей» и ис-
кренно желает будущему историку замечательнейшего общественно-лите-
ратурного явления русской жизни во второй половине XIX века сочетать в
себе добросовестность и беспристрастие объективного исследователя с
литературным талантом Тэна.
Теории самобытного экономического развития России или просто вера
в такое развитие составляет сущность того направления, представителей
которого — несмотря на все различия во взглядах на те или другие частные
(иногда очень важные) вопросы — можно объединить под общим именем
народничества. Эта теория имеет два основных источника: 1) определенное
учение о роли личности в историческом процессе и 2) непосредственное
убеждение в специфическом, национальном характере и духе русского
646	Полемика и отзывы
народа и в особенных его исторических судьбах1. На первое опираются те
представители «народничества», которые составляют, так сказать, его за-
падническую фракцию. Второе есть основа всей теоретической постройки
славянофильской группы народников — если вообще можно говорить о
какой-либо теории у ее представителей.
Западническая группа1 2 выступила в то время, когда «утратили всякий
(?) смысл славянофильство и западничество» (Михайловский, Сочинения,
[т.] III, 2, стр., 243). «Не в пошлом эклектизме было дело; не то, чтобы яви-
лась надобность или обнаружилось поползновение примирить эти два по
существу своему непримиримые учения. Нет, надлежало покончить с са-
мым основанием той и другой доктрины, просто выкинуть его из счета. Со-
образно этому получилось вполне свободное отношение к Европе, к вы-
работанным ею теориям, к ее истории, к ее надеждам и разочарованиям,
“к началам русского народного быта”, о которых так много толковали сла-
вянофилы, образовалось, так сказать, новое высшее судилище, перед кото-
рым “европейское” и “русское”, “национальное” не имели сами по себе ни-
какого ровно значения, ни положительного, ни отрицательного» (там же)3.
Основоположником западнической группы был автор «Критики фи-
лософских предубеждений против общинного землевладения»2’, но на его
взглядах мы, по разным причинам, не считаем возможным здесь останав-
ливаться и переходим прямо к учению о личности, выставленному Мирто-
вым и воспринятому г. Михайловским.
II
То русло народничества, которое с самого начала оказалось гораздо бо-
лее сродни западничеству, чем славянофильству, действительно обнаружило
«вполне свободное отношение к Европе... а равно и к России».
1 Мы не считаем нужным особенно подчеркивать, что для народничества ха-
рактерны вполне определенные социальные идеалы. Это само собой подразуме-
вается во всем нашем дальнейшем изложении. Характеристику народничества
как чисто экономического мировоззрения мы, как увидит читатель, дадим ниже1 ’
2 Мы хорошо знаем, что один из ее главных представителей, г. Михайлов-
ский, не признает себя народником и вполне справедливо отделяет себя от г. В. В.
и других народников par excellence. Тем не менее в нашем смысле он —• народник.
’ «Тот оттенок литературы, к которому принадлежал Шелгунов и которому
и поныне, главным образом, усваивается название литературы шестидесятых
годов, этот оттенок никогда не впадал в крайности западничества и славяно-
фильства. В принципе он устранил обе эти крайности, а если и посейчас можно
услышать разговор о них как о живых темах, то в этом виноват все тот же об-
рывистый ход нашего умственного развития, мешающий прочному установле-
нию каких бы то ни было традиций. Можно довольно часто встретить в ны-
нешней нашей печати утверждение, что литература шестидесятых годов была
западническою. Это — заблуждение, зависящее не от непонимания, потому что
дело слишком ясно, а от незнания: люди просто не знают того, о чем они гово-
рят». (Михайловский, Предисловие к сочинениям Шелгунова, XXXIX).
П.Б. Струве. К характеристике социологических идей народничества 647
Оно занялось построением социологических теорий и выдвинуло на
этом поприще такие крупные таланты, как Миртова и г. Михайловского.
Если мы сказали, что это направление представляет западническую фрак-
цию народничества, то это определение следует понимать cum grano salisr
Дело в том, что, отвергнув славянофильскую мистику, эта группа в то же время
стала подсмеиваться над «единством цивилизации». Г. Пыпин для г. Михай-
ловского — барон Грюнвальюс, сидящий перед замком прекрасной девы
Амалииг, «единством цивилизации» (Михайловский, [т.] III, 2, 240-253).
«Свободное отношение» к России и Европе выразилось в создании со-
циологической теории, в которой нашли себе место желательные (для ав-
торов теории, конечно) элементы и той, и другой, все же прочее (в том чис-
ле и несимпатичные стороны «единства цивилизации») было отброшено.
Для новой теории было подхвачено выставленное Контом, автором
«Позитивной политики», неудачное методологическое понятие «субъектив-
ного метода». На нем мы не станем здесь останавливаться, а попытаемся
прямо изложить сущность самой теории, которую в двух словах можно оха-
рактеризовать как «субъективный идеализм»1.
С точки зрения автора «Исторических писем»1 2, творцом прогресса
является критически мыслящая личность. «Как ни мал прогресс человече-
ства, но и то, что есть, лежит исключительно на критически мыслящих лич-
ностях; без них он безусловно невозможен; без их стремления распростра-
нить его он крайне непрочен». Семя прогресса — идея, зарождающаяся в
мозгу личности. «Всякий критически мыслящий может осуществлять про-
гресс в человечестве». «Если вашего таланта и знания хватило на то, чтобы
критически отнестись к существующему, сознать потребность прогресса,
то вашего таланта и знания достаточно, чтобы эту критику, это сознание
воплотить в жизнь». Историю делали «одинокие борющиеся личности».
«Личности создали историю». «Что сказать об условиях нравственного раз-
вития личности?» — спрашивает Миртов. «Так как об убеждениях можно
говорить в кругу людей, выработавших в себе способность критически мыс-
лить, то и условия нравственного развития существуют лишь для этой
маленькой группы». Таким образом, нравственные убеждения и нравствен-
ное развитие — с точки зрения Миртова — являются только там, где работает
критическая мысль. Что нравственность есть сложный продукт взаимодей-
ствия между личностью и обществом, что она плод прежде всего коллек-
тивного, бессознательного или полусознательного, творчества — эти пред-
ставления как бы чужды Миртову. Все несчастия и несправедливости,
которых так много в истории, происходят — по взгляду Миртова — от
недостаточного влияния на жизнь критической мысли, от недостаточного
1 Конечно, нечего здесь особенно объяснять читателю различие между «субъек-
тивным идеализмом» Миртова и г. Михайловского и тем направлением, кото-
рое в истории философии под этим названием противополагается объективно-
му идеализму. Представителем первого в развитии западной философской мыс-
ли является, как известно, Фихте, второго — Шеллинг и Гегель.
2 Мы не указываем страниц «Исторических] п[исем]», так как они давно
уже вышли из обращения, и мы сами должны были пользоваться экземпляром
«Недели» за 1868 г.
648
Полемика и отзывы
понимания правильных начал общественного строя: отсюда вытекает, что
достаточно познать, в чем справедливость и прогресс, для того, чтобы осу-
ществить их. Выражающаяся в изложенном нами учении Миртова почти
безграничная вера в человеческую мысль, в разум, поразительно напоми-
нает философские идеи XVIII в. Это сходство бросается в глаза, и г. Кареев1
справедливо говорит, что «“И[сторические] п[исьма]” стоят на односторон-
ней точке зрения XVIII в.». Ему же удалось, на основании других статей
Миртова, показать, что этот писатель не мог удержаться на своей крайне
субъективно-идеалистической точке зрения. Он должен был признать, что
«все в личности есть неизбежное следствие предшествующих причин. Неиз-
бежные законы физики, химии, физиологии и психологии господствуют
над человеком в каждое мгновение его бытия. Климатические данные, пре-
емства расы, культурные привычки общества, его окружавшего, преда-
ния и верования*, передаваемые ему с детства, составляют неотвратимую
обстановку, проникающую своим влиянием во все поры человека, обус-
ловливающую всякое его физическое и нравственное движение. Наконец,
вечная борьба теоретических и практических миросозерцаний, кипящая в
обществе, вечное столкновение экономических интересов "бросает разви-
вающегося человека в ряд той или другой партии, возбуждает в нем само-
стоятельную личность, определяет размер его знаний, твердость его убежде-
ний, энергию его характера, округляет его миросозерцание и обособляет его
жизнь в жизни его современников. Наука истории начинается лишь с усво-
ения этого подчинения личности общим законам личной и общественной
жизни
Неизменность закона в разнообразии явлений, неизбежность факта1 2
как следствия предшествующих причин, следовательно, исчезание (?) са-
мостоятельности причин и следствий, это — первое слово науки во всех
сферах в истории, как в химии»3.
Тем не менее Миртов в «Исторических] п[исьмах]» отдал столь обиль-
ную дань субъективному идеализму, так проникся верой в силу критически
мыслящей личности, что это понимание вещей и это настроение должны
быть признаны гораздо более характерными для его духовной физионо-
мии, чем признание «неизбежности факта как следствия предшествующих
причин» и т. п. При оценке текущих событий эти две точки зрения безус-
ловно исключали друг друга, чему лучшим доказательством служит г. Михай-
ловский. Этот писатель хотя и писал очень много на социологические темы,
нигде не дал вполне ясной теоретической формулировки своего понимания
«сущности исторического процесса». Это понимание мы должны вычиты-
вать по преимуществу из тех мест многочисленных статей г. Михайлов-
ского, который трактуют так или иначе об экономическом развитии России.
1 Сущность исторического] процесса и роль личности в истории. СПб., 1890,
стр. 91.
2 Курсив наш.
•' Цитировано у Кареева (1 [осо] с]itato] 89-90). Ср. также «Формула прогресса
г. Михайловского», Отечественные] зап[иски], т. CLXXXVIII, отд. II, 240.
П.Б. Струве. К характеристике социологических идей народничества 649
В блестящих статьях «Десница и шуйца гр. Толстого» г. Михайловский,
отзываясь с сочувствием о мыслях, изложенных Толстым в известной ста-
тье «Прогресс и определение образования», говорит: «Человек, будучи
обязан признать всякое историческое явление законосообразным, имеет,
однако, логическое и нравственное право бороться с ним, признавая его
пагубным, вредным, безнравственным. Отсюда прямой вывод, что истори-
ческий ход событий сам по себе совершенно бессмыслен и, взятый в своей
грубой эмпирической целости, может оказаться таким смешением добра и
зла, что последнее перевесит первое. Гр. Толстой делает этот вывод. Он не
только подвергает осмеянию афоризм “что исторично, то разумно”3', но,
кроме того, довольно подробно анализируя ходячее понятие прогресса,
приходит к заключению, что исторический путь, которым идет Западная
Европа и на который, сравнительно недавно, вступила Россия, отнюдь не
усыпан розами. Гр. Толстой полагает далее, что этот путь развития не есть
единственный и что он может и должен быть избегнут» (Михайловский,
III, 1, 203).
«Не отрицая законов истории, он (Толстой) провозглашает право нрав-
ственного суда над историей, право личности судить об исторических явле-
ниях не только как о звеньях цепи причин и следствий, но и как о фактах,
соответствующих или несоответствующих ее, личности, идеалам. Право
нравственного суда есть вместе с тем и право вмешательства в ход событий,
которому соответствует обязанность отвечать за свою деятельность. Живая
личность со всеми своими помыслами и чувствами становится деятелем
истории на свой собственный страх. Она, а не какая-нибудь мистическая
сила ставит цели в истории и движет к ним события сквозь строй препят-
ствий, поставляемых ей стихийными силами природы и исторических усло-
вий» (ibidem., 208-209, ср. также 235, 276 и 281, где говорится о «неразумнос-
ти и нецелесообразности исторического хода событий»1).
«Современный экономический порядок в Европе начал складываться
еще тогда, когда наука, заведующая (?) этим кругом явлений, не существо-
вала и когда нравственные идеи были крайне грубого свойства. Вследствие
этого европейская жизнь складывалась почти так же бессмысленно и без-
нравственно, как в природе течет река или растет дерево. Река течет по
направлению наименьшего сопротивления, смывает то, что может смыть,
будь это алмазная копь, огибает то, чего смыть не может, будь это навозная
куча. Шлюзы, плотины, обводные и отводные каналы устраиваются по ини-
циативе человеческого разума и чувства. Этот разум и это чувство, можно
сказать, не присутствовали (?) при возникновении современного экономи-
ческого порядка в Европе. Они были в зачаточном состоянии и воздействие
их на естественный, стихийный ход вещей было ничтожно. Конечно, люди
всегда старались так или иначе повлиять на ход вещей. Но они руковод-
ствовались при этом указаниями самого скудного опыта и самыми грубыми
интересами; и понятно, что только в высшей степени редко эти руководи-
тели могли случайно натолкнуть на путь, указываемый современною нау-
кою и современными нравственными идеями. Такое совпадение, хотя оно
' Курсив наш.
650
Полемика и отзывы
и случалось, было в своем роде чудом, редчайшим исключением из общего
правила» (II, 90).
В другом месте (II, 27) наш автор «от души приветствует» следующие
«энергические слова» г. Яковлева:
«Освобождение крестьян с землей сделало Россию в социальном смысле
tabula rasa6', на которой еще открыта возможность написать ту или другую
будущность. Эта возможность начать с начала, положить зародыш будущего
развития, возлагает на представителей умственной жизни в России широ-
кую задачу: руководствуясь опытом других стран, избежать тех ошибок,
исправление которых теперь составляет там заботу всех передовых деяте-
лей. Важность этой задачи, выпавшей на долю действующих поколений,
требует от них напряжения всех умственных сил, самой добросовестной
работы, не допускающей никаких предвзятых идей, никакого обезьянни-
чества. Все сделанное теперь отзовется на всей будущей жизни России; вся-
кий промах, всякое легкомысленное решение падет тяжелым проклятием
на теперешнее поколение» (А.В. Яковлев, «Ассоциация и артель», 300).
«Что ход вещей, не руководимый светом науки, привел старую Европу к
бедствиям — это понятно. Но мы только что начинаем жиаъ теперь, когда
наука уже обладает и некоторыми истинами, и некоторым авторитетом»1 и
потому, с точки зрения г. Михайловского, мы можем устроить свою жизнь
вполне lege artis7'. Мы бы могли привести из «Сочинений» г. Михайловского
еще несколько мест, в которых выражается то же самое понимание истори-
ческого процесса. По этому взгляду, исторический процесс «законосообра-
зен», но в то же время не существует непреодолимых1 2 исторических тенден-
ций, которые как таковые должны служить, с одной стороны, исходным
пунктом, с другой — обязательными границами для целесообразной деятель-
ности личности и общественных групп. Личность все может в том смысле,
что для нее не существует социологической необходимости. Россия только
начинает (ведь она tabula rasa!) свое экономическое развитие, а мы, крити-
чески мыслящие личности, критически мыслящая интеллигенция, уже
озарены светом науки, и мы можем и сохранить народный «типразвития»,
и поднять его на высшую ступень развития. Этот «тип развития» — при-
надлежность производителю орудий производства, «экономическая само-
стоятельность» личности является, как мы увидим дальше, альфой и омегой
экономического символа веры всех народников без исключения.
К Миртову и г. Михайловскому примыкает по своим социологическим
воззрениям и г. Южаков. «Ход общественного процесса, — говорит этот
писатель в своих «Социологических этюдах», — в общих чертах следую-
щий: вся совокупность общественных условий вырабатывает личности, этот
единственный активный элемент общества; известная частная совокуп-
ность общественных условий в данный момент производит в личности,
в этом продукте всего предыдущего состояния среды, ряд настроенностей
и потребностей; эти настроенности и потребности, переходя в действие, по-
рождают ряд общественных явлений; действия всех личностей данного
1 Сочинения, II (изд. 2-ое), 105. Курсив наш.
2 Немец употребил бы тут слово «zwingend»8'.
П.Б. Струве. К характеристике социологических идей народничества 651
общества производят всю совокупность общественных явлений следующего
момента» (69, ср. также стр. 68)9’
Затем следует дальнейшее развитие той же мысли, но, к сожалению,
пышность слов не сопровождается тут ясностью мыслей. Такое положение,
как, напр[имер], «среда создается жизнью, а жизнь преобразуется под вли-
янием среды»'°', быть может, звучит очень научно, на самом же деле лише-
но всякого содержания. Погоня за обобщениями, свободными от реально-
го содержания, приводит г. Южакова к довольно странным мыслям. «Что
именно в (таком) взаимодействии личной деятельности и созданной ею
среды выражается социальный процесс, давно уже признано для опреде-
ленных явлений среды; так, труд и капитал в экономическом развитии» и т. д.
(курсив наш, примечание к стр. 70 «Социологических этюдов»), И это
говорится о капитале после Маркса и Родбертуса писателем, которому,
вероятно, известны исследования и того и другого! Почему присвоение при-
бавочной стоимости (Plusmacherei) имеет меньше прав на титул личной
деятельности, чем производство прибавочной стоимости" ? Далее г. Южа-
ковым провозглашается очень характерная, в особенности для автора, счи-
тающего себя объективистом, «наглядная несообразность». «Сила, создаю-
щая социальные условия, сама почти всецело обусловлена этими условиями,
так что вообще, не делая грубой ошибки, на практике (курсив наш) можно
рассматривать социальные условия как продукт предыдущих социальных
условий; но теоретически такое представление неверно, потому что, как бы
ни была обусловлена социальной средой деятельность личностей, все же
она, и ничто другое, создает эту среду. Теоретическая важность этой исти-
ны определяется не только тем, что только ею связывается жизненный
процесс вообще с процессом общественной жизни, но и по многим дру-
гим важным последствиям» (стр. 71). Нечего, по-видимому, настаивать
на том, что в действительности дело обстоит как раз наоборот, да иначе и
быть не может, если только словам «практика» и «теория» мы вообще при-
даем какой-нибудь определенный смысл. На практике нам (личности)
совершенно безразлично, чем, находящимся вне нас, определяются наши
мотивы и действия: теория ищет причин и потому-то она должна восхо-
дить от «личности» к «социальной среде». Вообще же, хотя г. Южаков
постоянно напирает на «весьма важную теорему социологии», «что обще-
ство основано (??) на личностях и что развитие общества совершается не
иначе, как личностями, чрез личности и в личностях» (стр. 237), мы все-
таки не знаем, что же разумеет он под личностью: просто ли экземпляр че-
ловеческого рода, «общественный атом» (выражение г. Южакова), или же
индивидуальность1? Между тем весь спор имеет смысл только при ясном
определении «личности», так как представители теории «безличной эволю-
ции», конечно, не сомневаются в том, что общество состоит из экземпляров
вида «homo sapiens».
Однако, как ни туманна в общем социологическая теория г. Южакова,
по публицистическим выводам из нее мы вполне ясно можем усмотреть бли-
зость этой теории к взглядам Миртова и г. Михайловского. Народничество
1 Ср. приведенное ниже в главе II12’ определение г. Кареева.
652	Полемика и отзывы
г. Южакова выливается так же, как и у г. Михайловского, в формулу: «Народ
и интеллигенция». Для доказательства мы позволим себе привести несколь-
ко выписок из любопытной статьи г. Южакова: «Что такое историческая Рос-
сия» (Северный вестник, 1886,11-я книга, П-й отд., 165-197 стр.).
«Самые справедливые формы общежития не могут быть неподвижны и
должны изменяться и развиваться, а если критическая и творческая мысль,
вооруженная знанием и просвещением, в процессе эволюции отсутствует, то
развитие будет следовать закону органического, а не исторического прогрес-
са, будет непременно дифференцированием и интеграцией» (стр. 190).
«Вдалеке от народной России, пытавшейся дать культуре прогрессивные
основы в сфере экономической и политической, но неспособной достичь
этого, благодаря (?) необходимости дать единовременно (если не раньше
того) прогрессивный характер и умственной жизни, вдалеке от этой народ-
ной России зародилась под влиянием петровской реформы новая интелли-
гентная Россия, мыслящая и исследующая, накопляющая знания и идеи.
Медленно шло это возрождение критической творческой мысли, просве-
щения и умственной жизни, а покуда, под охраною консервативной силы,
созданной тою же реформою, органические процессы твориди свое пагубное
дело, продолжая развитие по органическому пути, намеченному московским
режимом» (стр. 191).
«Теперь, когда крепостное право уничтожено, сословность подорвана
в корне (!), исконные формы народного экономического быта получили,
хотя неполное, официальное признание, а критическая и творческая мысль
стала самостоятельным и весьма важным фактором национальной жизни
(?!), нельзя не признать, что мы стоим ближе к домонгольской России, чем
когда-либо с XIII-го века» и т. д. (стр. 192).
«Общенародное сознание общественной справедливости, сохранив-
шейся в формах быта и идеалах народа, с одной стороны, а с другой — пуль-
сирующая с ним в такт мысль, уже успевшая создать мировую литературу,
представляют вместе взятые, слишком широкое основание, чтобы истори-
ческое движение могло сильно и надолго отклониться от пути, предписы-
ваемого всею историческою жизнью нации. Официальная Россия не есть
еще народная, как общество не есть еще народ, но ныне между этими
терминами бесконечно меньшее расстояние, нежели было еще недавно (не
говоря о XVIII-M веке даже, что тоже не очень давно). Между ними уже есть
точки соприкосновения и сочувствия, некоторое взаимное понимание.
Я не принадлежу к числу оптимистов и не вижу в ближайшем будущем ос-
нований ожидать дальнейшего роста этого сочувствия и понимания, но я
знаю (и после обзора русской истории нельзя не знать), что рост этот есть
закон современной русской истории и что историческая Россия, хотя и мед-
ленно, вступает в свои права......................
... И потому, каковы бы ни были внутренние настроения нашего быта, дблжно
помнить, что вовне Россия постоянно и неизбежно представляет принцип
уравнительности и противовес дифференцированию» (стр. 193).
Дальше у г. Южакова фигурируют «мужицкие ходаки» Галиции и Хо-
расана, направляющиеся в Петербург19'. Эти «мужики», как и вообще все
П.Б. Струве. К характеристике социологических идей народничества 653
националистическое, принадлежат лично г. Южакову14’, и справедливость
обязывает нас сказать, что г. Михайловскому всякий национализм был всегда
совершенно чужд. Ему принадлежат следующие знаменательные слова:
«Мы верили, что Россия может проложить себе новый исторический
путь, особливый от европейского, причем, опять-таки для нас важно не то
было, чтобы это был какой-то национальный путь, а чтобы он был путь
хороший, а хорошим мы признавали путь сознательной, практической при-
гонки национальной физиономии к интересам народа. Предполагалось, что
некоторые элементы наличных порядков, сильные либо властью, либо своею
многочисленностью, возьмут на себя почин проложения этого пути. Это
была возможность. Теоретическою возможностью она остается в наших
глазах и до сих пор. Но она убывает, можно сказать, с каждым днем. Прак-
тика урезывает ее беспощадно, сообразно чему наша программа осложня-
ется, оставаясь при той же конечной цели, но вырабатывая новые средства»
(Отечественные записки, 1880, № 9. Литературные] заметки, 134-135).
Таким образом, среди представителей народничества г. Михайловский,
так сказать, из западников — западник, но между Западом и им лежит вся
его социология, которую западная жизнь и западная наука давно уже опро-
вергли и над которой русская действительность жестоко надсмеялась.
В то время, как г. Михайловский определенно заявляет, что, «будучи
поставлен правильно и во всей своей широте, вопрос о народной правде об-
нимает не только русский народ, а весь трудящийся люд всего цивилизован-
ного мира»* 1, г. Южаков (Вопросы гегемонии в конце XIX-го века. Русская
мысль, 1885, кн. Ш-я и IV-я) выясняет «русскую идею» и резко противо-
полагает ее тем явлениям западноевропейской жизни, которые для
г. Михайловского тождественны с «народной правдой» русского народа.
«Герцен, с обычной проницательностью, заметил русское крестьянство,
как оригинальное культурное явление, но не мог (да по тому времени это
и невозможно еще было) разобраться в его значении. Значение крестьян-
ства он смешивал с значением сельской общины, а сельскую общину не
отличал от западноевропейского социализма» (Южаков, названная статья,
стр. 46).
...«Только крестьянство всегда и всюду являлось носителем чистой идеи
труда. По-видимому, эта же идея вынесена на арену современной истории
так называемым четвертым сословием, городским рабочим-пролетариатом,
но видоизменения, претерпенные ее сущностью, при этом так значитель-
ны, что крестьянин едва ли бы узнал в ней обычную основу своего быта.
Право на труд, а не святая обязанность труда, обязанность в поте лица до-
бывать хлеб свой; затем, выделение труда и вознаграждение за него, вся эта
агитация о справедливом вознаграждении за труд, как будто не сам труд в
плодах своих создает это вознаграждение2; дифференцирование труда от
жизни в какую-то отвлеченную (?!) категорию, изображаемую столькими-
то часами пребывания на фабрике, не имеющую никакого иного (?!) отно-
шения, никакой связи с повседневными интересами работника; наконец,
1 Отечественные] зап[иски]. Т. CCXXXV11. Отд. II. Литературные] заметки, 164.
1 Что это: sancta simplicitas15' или нечто иное?
654
Полемика и отзывы
отсутствие оседлости, домашнего, созданного трудом очага, изменчивость
поприща труда, — все это совершенно чуждо идее крестьянского труда.
Трудовой, от отцов и дедов завещанный очаг, труд, проникающий своими
интересами всю жизнь и строящий ее мораль, — любовь к политой потом
многих поколений ниве, — все это, составляющее неотъемлемую отличи-
тельную черту крестьянского быта, совершенно незнакомо рабочему пролета-
риату, а потому в то время, как жизнь последнего, хотя и трудовая, строится на
морали буржуазной (индивидуалистической и опирающейся на принцип
приобретенного права), а в лучшем случае отвлеченно-философской, в ос-
нове крестьянской морали лежит именно труд, его логика, его требования»
(стр. 50-51).
То же самое, в сущности, противопоставление русской идеи и формы
труда — западноевропейской — мы встречаем и у г. В. В. в его последней
книге «Наши направления»...
Таким образом, г. Ю.жаков с полной ясностью документирует славяно-
фильские корни народничества, хотя, согласно избранному нами критерию
и основанной на нем терминологии, мы относим его к народникам-запад-
никам.
После всего сказанного совершенно очевидно, что та группа народниче-
ства, главными теоретическими представителями которой являются Мир-
тов и г. Михайловский, уделяет важную роль интеллигенции в деле направ-
ления исторического потока по «желательному» руслу. Без интеллигенции
народ не сохранит своего «типа развития» и не подымет его на высшую
ступень. Эти западники среди народников, рядом с «народными началами»
и «формами», признают в качестве необходимого элемента прогрессивного
развития и критически мыслящую интеллигенцию, духовное родство ко-
торой с «лучшими» элементами западноевропейской культуры нисколько
не отрицается. А для славянофилов народничества все исчерпывается
«народными началами» и «формами»; для них народ есть единственная
и самодовлеющая прогрессивная сила.
[•••]
> В.И. ЛЕНИН
>• КРИТИКА НАРОДНИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
«Сущность» народничества, его «основную идею» автор [П.Б. Струве]
видит в «теории самобытного экономического развития России». Теория
эта, по его словам, имеет «два основных источника: I) определенное учение
о роли личности в историческом процессе и 2) непосредственное убежде-
ние в специфическом национальном характере и духе русского народа и в
особенных его исторических судьбах» (645—646)В примечании к этому
месту автор указывает, что «для народничества характерны вполне опреде-
ленные социальные идеалы»1, и говорит, что экономическое мировоззре-
ние народников он излагает ниже2'
Такая характеристика сущности народничества требует, мне кажется,
некоторого исправления. Она слишком абстрактна, идеалистична, указы-
вая господствующие теоретические идеи народничества, но не указывая ни
его «сущности», ни его «источника». Остается совершенно неясным, поче-
му указанные идеалы соединялись с верой в самобытное развитие, с осо-
бым учением о роли личности, почему эти теории стали «самым влиятель-
ным» течением нашей общественной мысли. Если автор, говоря о «социо-
логических идеях народничества» (заглавие 1-й главы), не мог, однако,
ограничиться чисто социологическими вопросами (метод в социологии),
а коснулся и воззрений народников на русскую экономическую действи-
тельность, то он должен был указать сущность этих воззрений. Между тем
в указанном примечании это сделано лишь наполовину. Сущность народ-
ничества — представительство интересов производителей с точки зрения
мелкого производителя, мелкого буржуа. Г-н Струве в своей немецкой
статье о книге г. Н. —она (Sozial-politisches Centralblatt3’, 1893, № 1) назвал на-
родничество «национальным социализмом» (Р[усское] богатство. 1893, № 12,
стр. 185). Вместо «национальный» следовало бы сказать «крестьянский» —
1 Конечно, это выражение: «вполне определенные идеалы» — нельзя пони-
мать буквально, т. е. в том смысле, чтобы народники «вполне определенно» зна-
ли, чего они хотят. Это было бы совершенно неверно. Под «вполне определен-
ными идеалами» следует разуметь не более как идеологию непосредственных
производителей, хотя бы эта идеология и была самая расплывчатая.
656
Полемика и отзывы
по отношению к старому русскому народничеству и «мещанский» — по от-
ношению к современному. «Источник» народничества—преобладание класса
мелких производителей в пореформенной капиталистической России.
Необходимо пояснить эту характеристику. Выражение «мещанский»
употребляю я не в обыденном, а в политико-экономическом значении
слова. Мелкий производитель, хозяйничающий при системе товарного
хозяйства, — вот два признака, составляющие понятие «мелкого буржуа»,
Kleinbiirger’a или, что то же, мещанина. Сюда подходят, таким образом,
и крестьянин, и кустарь, которых народники ставили всегда на одну доску—
и вполне справедливо, так как оба представляют из себя таких производите-
лей, работающих на рынок, и отличаются лишь степенью развития товар-
ного хозяйства. Далее, я отличаю старое1 и современное народничество на
том основании, что это была до некоторой степени стройная доктрина, сло-
жившаяся в эпоАу, когда капитализм в России был еще весьма слабо раз-
вит, когда мелкобуржуазный характер крестьянского хозяйства совершен-
но еще не обнаружился, когда практическая сторона доктрины была чистая
утопия, когда народники резко сторонились от либерального «общества» и
«шли в народ». Теперь не то: капиталистический путь развития России
никем уже не отрицается, разложение деревни — бесспорный факт. От строй-
ной доктрины народничества с детской веру в «общину» остались одни
лохмотья. В отношении практическом — на место утопии выступила вовсе
не утопическая программа мелкобуржуазных «прогрессов», и только пыш-
ные фразы напоминают об исторической связи этих убогих компромиссов
с мечтами о лучших и самобытных путях для отечества. Вместо отделения
от либерального общества мы видим самое трогательное сближение с ним.
Вот эта-то перемена и заставляет отличать идеологию крестьянства от идео-
логии мелкой буржуазии.
Эта поправка насчет действительного содержания народничества каза-
лась тем более необходимой, что указанная абстрактность изложения у г-на
Струве — основной его недостаток; это во-первых. А во-вторых, «некоторые
основные» положения той доктрины, которою г. Струве не связан, требу-
ют именно сведения общественных идей к общественно-экономическим
отношениям.
И мы постараемся теперь показать, что без такого сведения нельзя уяс-
нить себе даже чисто теоретических идей народничества, вроде вопроса о
методе в социологии.
Указавши, что народническое учение об особом методе в социологии
всего лучше изложено гг. Миртовым и Михайловским, г. Струве харак-
теризует это учение как «субъективный идеализм» и в подтверждение
этого приводит из сочинений названных лиц ряд мест, на которых стоит
остановиться.
Оба автора ставят во главу угла положение, что историю делали «оди-
нокие борющиеся личности»4’ «Личности создают историю» (Миртов)5'
Еще яснее у г. Михайловского: «Живая личность со всеми своими помыслами
1 Под старыми народниками я разумею не тех, кто двигал, например, «Оте-
чественные записки», а тех именно, кто «шел в народ».
В.И. Ленин. Критика народнической социологии	657
и чувствами становится деятелем истории на свой собственный страх. Она,
а не какая-нибудь мистическая сила, ставит цели в истории и движет к ним
события сквозь строй препятствий, поставляемых ей стихийными силами
природы и исторических условий» (649). Это положение — что историю
делают личности — теоретически совершенно бессодержательно. История
вся и состоит из действий личностей, и задача общественной науки состоит
в том, чтобы объяснить эти действия, так что указание на «право вмеша-
тельства в ход событий» (слова г. Михайловского, цитированные у г. Стру-
ве, с. 649) — сводится к пустой тавтологии. Особенно ясно обнаруживается
это на последней тираде у г. Михайловского. Живая личность — рассуждает
он — движет события сквозь строй препятствий, поставляемых стихийными
силами исторических условий. А в чем состоят эти «исторические условия»?
По логике автора, опять-таки в действиях других «живых личностей».
Не правда ли, какая глубокая философия истории: живая личность движет
события сквозь строй препятствий, поставляемых другими живыми лич-
ностями! И почему это действия одних живых личностей именуются сти-
хийными, а о других говорится, что они «двигают события» к поставленным
заранее целям? Ясно, что искать тут хоть какого-нибудь теоретического
содержания было бы предприятием едва ли не безнадежным. Дело все в
том, что те исторические условия, которые давали для наших субъективис-
тов материал для «теории», представляли из себя (как представляют и
теперь) отношения антагонистические, порождали экспроприацию произ-
водителя. Не умея понять этих антагонистических отношений, не умея найти
в них же такие общественные элементы, к которым бы могли примкнуть
«одинокие личности», субъективисты ограничивались сочинением теорий,
которые утешали «одиноких» личностей тем, что историю делали «живые
личности». Решительно ничего кроме хорошего желания и плохого пони-
мания знаменитый «субъективный метод в социологии» не выражает.
Дальнейшее рассуждение г. Михайловского, приводимое у автора, наглядно
подтверждает это.
Европейская жизнь, говорит г. Михайловский, «складывалась так же
бессмысленно и безнравственно, как в природе течет река или растет дере-
во. Река течет по направлению наименьшего сопротивления, смывает то,
что может смыть, будь это алмазная копь, огибает то, чего смыть не может,
будь это навозная куча. Шлюзы, плотины, обводные и отводные каналы
устраиваются по инициативе человеческого разума и чувства. Этот разум и
это чувство, можно сказать, не присутствовали (? П. С.) при возникновении
современного экономического порядка в Европе. Они были в зачаточном
состоянии, и воздействие их на естественный, стихийный ход вещей было
ничтожно» (649).
Г-н Струве ставит вопросительный знак, и мы недоумеваем, почему он
поставил его при одном только слове, а не при всех словах: до того бессо-
держательна вся эта тирада! Что это за чепуха, будто разум и чувство не
присутствовали при возникновении капитализма? Да в чем же состоит ка-
питализм, как не в известных отношениях между людьми, а таких людей,
у которых не было бы разума и чувства, мы еще не знаем. И что это за фальшь,
658
Полемика и отзывы
будто воздействие разума и чувства тогдашних «живых личностей» на «ход
вещей» было «ничтожно»? Совсем напротив. Люди устраивали тогда, в здра-
вом уме и твердой памяти, чрезвычайно искусные шлюзы и плотины, заго-
нявшие непокорного крестьянина в русло капиталистической эксплуата-
ции; они создавали чрезвычайно хитрые обводные каналы политических и
финансовых мероприятий, по которым (каналам) устремлялись капитали-
стическое накопление и капиталистическая экспроприация, не удовлетво-
рявшиеся действием одних экономических законов. Одним словом, все эти
заявления г. Михайловского так чудовищно неверны, что одними теорети-
ческими ошибками их не объяснишь. Они объясняются вполне той мещан-
ской точкой зрения, на которой стоит этот писатель. Капитализм обнаружил
уже совершенно ясно свои тенденции, он развил присущий ему антагонизм
до конца, противоречие интересов начинает уже принимать определенные
формы, отражаясь даже в русском законодательстве, — но мелкий произво-
дитель стоит в стороне от этой борьбы. Он еще привязан к старому буржуаз-
ному обществу своим крохотным хозяйством и потому, будучи угнетаем
капиталистическим строем, он не в состоянии понять истинных причин
своего угнетения и продолжает утешать себя иллюзиями, ч*го все беды от-
того, что разум и чувство людей находятся еще «в зачаточном состоянии».
«Конечно, — продолжает идеолог этого мелкого буржуа, — люди все-
гда старались так или иначе повлиять на ход вещей»6’
«Ход вещей» и состоит в действиях и «влияниях» людей и ни в чем боль-
ше, так что это опять пустая фраза.
«Но они руководствовались при этом указаниями самого скудного опы-
та и самыми грубыми интересами; и понятно, что только в высшей степени
редко эти руководители могли случайно натолкнуть на путь, указываемый
современной наукой и современными нравственными идеями» (649).
Мещанская мораль, осуждающая «грубость интересов» вследствие не-
умения сблизить свои «идеалы» с какими-нибудь насущными интересами;
мещанское закрывание глаз на происшедший уже раскол, ярко отражаю-
щийся и на современной науке и на современных нравственных идеях.
Понятно, что все эти свойства рассуждений г. Михайловского остаются
неизменными и тогда, когда он переходит к России. Он «приветствует от
всей души» столь же странные россказни некоего г. Яковлева, что Россия —
tabula rasa, что она может начать с начала, избегать ошибок других стран
и т. д., и т. д.7" И все это говорится в полном сознании того, что на этой
tabula rasa очень еще прочно держатся представители «стародворянского»
уклада, с крупной поземельной собственностью и с громадными политичес-
кими привилегиями, что на ней быстро растет капитализм, с его всевозмож-
ными «прогрессами». Мелкий буржуа трусливо закрывает глаза на эти фак-
ты и уносится в сферу невинных мечтаний о том, что «мы начинаем жить
теперь, когда наука уже обладает и некоторыми истинами, и некоторым
авторитетом»8"
Итак, уже из тех рассуждений г. Михайловского, которые приведены у
г. Струве, явствует классовое происхождение социологических идей народ-
ничества.
В.И. Ленин. Критика народнической социологии	6 59
Не можем оставить без возражения одно замечание г. Струве против
г. Михайловского. «По его взгляду, — говорит автор, — не существует непре-
одолимых исторических тенденций, которые, как таковые, должны служить,
с одной стороны, исходным пунктом, с другой — обязательными границами
для целесообразной деятельности личности и общественных групп» (650).
Это — язык объективиста, а не марксиста (материалиста). Между эти-
ми понятиями (системами воззрений) есть разница, на которой следует ос-
тановиться, так как неполное уяснение этой разницы принадлежит к ос-
новному недостатку книги г. Струве, проявляясь в большинстве его рас-
суждений.
Объективист говорит о необходимости данного исторического процесса;
материалист констатирует с точностью данную общественно-экономическую
формацию и порождаемые ею антагонистические отношения. Объективист,
доказывая необходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на
точку зрения апологета этих фактов; материалист вскрывает классовые про-
тиворечия и тем самым определяет свою точку зрения. Объективист го-
ворит о «непреодолимых исторических тенденциях»; материалист гово-
рит о том классе, который «заведует» данным экономическим порядком,
создавая такие-то формы противодействия других классов. Таким обра-
зом, материалист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глуб-
же, полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается указанием
на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-эко-
номическая формация дает содержание этому процессу, какой именно
класс определяет эту необходимость. В данном случае, например, матери-
алист не удовлетворился бы констатированием «непреодолимых истори-
ческих тенденций», а указал бы на существование известных классов, оп-
ределяющих содержание данных порядков и исключающих возможность
выхода вне выступления самих производителей. С другой стороны, мате-
риализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой
оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определен-
ной общественной группы1.
От г. Михайловского автор переходит к г. Южакову, который не пред-
ставляет из себя ничего самостоятельного и интересного. Г-н Струве совер-
шенно справедливо отзывается о его социологических рассуждениях, что
это — «пышные слова», «лишенные всякого содержания»9'. Стоит остано-
виться на чрезвычайно характерном (для народничества вообще) различии
между г. Южаковым и г. Михайловским. Г. Струве отмечает это различие,
называя г-на Южакова «националистом», тогда как-де г. Михайловскому
«всякий национализм всегда был совершенно чужд», и для него, по его соб-
ственным словам, «вопрос о народной правде обнимает не только русский
народ, а весь трудящийся люд всего цивилизованного мира»"1’. Мне кажется,
что за этим различием проглядывает еще отражение двойственного поло-
жения мелкого производителя, который является элементом прогрессив-
ным, поскольку он начинает, по бессознательно удачному выражению
1 Конкретные примеры неполного проведения материализма у г. Струве и
невыдержанности у него теории классовой борьбы будут указываться ниже в
каждом отдельном случае.
660
Полемика и отзывы
г. Южакова, «дифференцироваться от общества», — и элементом реакци-
онным, поскольку борется за сохранение своего положения как мелкого хо-
зяина и старается задержать экономическое развитие11'. Поэтому и русское
народничество умеет сочетать прогрессивные, демократические черты док-
трины — с реакционными, вызывающими сочувствие «Московских ведо-
мостей»12' Что касается до этих последних, то трудно было бы, думается,
рельефнее выставить их, чем сделал это г. Южаков в следующей тираде,
приводимой у г. Струве.
«Только крестьянство всегда и всюду являлось носителем чистой идеи
труда. По-видимому, эта же идея вынесена на арену современной истории
так называемым четвертым сословием, городским пролетариатом, но ви-
доизменения, претерпенные ее сущностью, при этом так значительны, что
крестьянин едва ли бы узнал в ней обычную основу своего быта. Право на
труд, а не святая'обязанность труда, обязанность в поте лица добывать хлеб
свой [так вот что скрывалось за «чистой идеей труда»! Чисто крепостничес-
кая идея об «обязанности» крестьянина добывать хлеб... для исполнения
своих повинностей? Об этой «святой» обязанности говорится забитому и
задавленному ею коняге!!1'13']; затем, выделение труда и вознаграждение за
него, вся эта агитация о справедливом вознаграждении за труд, как будто
не сам труд в плодах своих создает это вознаграждение [«Что это? — спра-
шивает г. Струве, — sancta simplicitas или нечто иное?»14' Хуже. Это —
апофеоз послушливости прикрепленного к земле батрака, привыкшего ра-
ботать на других чуть не даром]; дифференцирование труда от жизни в
какую-то отвлеченную (?! П. С.) категорию, изображаемую столькими-то
часами пребывания на фабрике, не имеющую никакого иного (?! П. С.)
отношения, никакой связи с повседневными интересами работника [чисто
мещанская трусость мелкого производителя, которому порой очень и очень
плохо приходится от современной капиталистической организации, но ко-
торый пуще всего на свете боится серьезного движения против этой орга-
низации со стороны элементов, окончательно «дифференцировавшихся»
от всякой связи с ней]; наконец, отсутствие оседлости, домашнего, создан-
ного трудом очага, изменчивость поприща труда, — все это совершенно
чуждо идее крестьянского труда. Трудовой, от отцов и дедов завещанный
очаг, труд, проникающий своими интересами всю жизнь и строящий ее
мораль, — любовь к политой потом многих поколений ниве, — все это,
составляющее неотъемлемую отличительную черту крестьянского быта,
совершенно незнакомо рабочему пролетариату, а потому, в то время, как
жизнь последнего, хотя и трудовая, строится на морали буржуазной (инди-
видуалистической и опирающейся на принцип приобретенного права), а в
лучшем случае отвлеченно-философской, в основе крестьянской морали
лежит именно труд, его логика, его требования» (653—654). Тут выступают уже
в чистом виде реакционные черты мелкого производителя, его забитость,
заставляющая его верить в то, что ему навеки суждена «святая обязанность»
1 Автор не знает, должно быть, — как и подобает маленькому буржуа, —
что западноевропейский трудящийся люд давно перерос ту стадию развития,
когда он требовал «права на труд», и требует теперь «права на леность», права
иа отдых от чрезмерной работы, которая калечит и давит его.
В.И. Ленин. Критика народнической социологии	661
быть конягой; его «завещанный от отцов и дедов» сервилизм; его привя-
занность к отдельному крохотному хозяйству, боязнь потерять которое
вынуждает его отказаться даже от всякой мысли о «справедливом вознаг-
раждении» и выступать врагом всякой «агитации», — которое, вследствие
низкой производительности труда и прикрепления трудящегося к одному
месту, делает его дикарем и, силою одних уже хозяйственных условий,
необходимо порождает его забитость и сервилизм15’. Разрушение этих ре-
акционных черт должно быть безусловно поставлено в заслугу нашей бур-
жуазии; прогрессивная работа ее состоит именно в том, что она порвала все
связи трудящегося с крепостническими порядками, с крепостническими
традициями. Средневековые формы эксплуатации, которые были прикры-
ты личными отношениями господина к его подданному, местного кулака и
скупщика к местным крестьянам и кустарям, патриархального «скромного
и бородатого миллионера» к его «ребятам» и которые в силу этого порож-
дали ультрареакционные идеи, — эти средневековые формы она заменила
и продолжает заменять эксплуатацией «европейски развязного антрепре-
нера»16’, эксплуатацией безличной, голой, ничем не прикрытой и уже тем
самым разрушающей нелепые иллюзии и мечтания. Она разрушила преж-
нюю обособленность крестьянина («оседлость»), который не хотел, да и не
мог знать ничего, кроме своего клочка земли, и — обобществляя труд и чрез-
вычайно повышая его производительность, стала силой выталкивать
производителя на арену общественной жизни.
Г-н Струве говорит по поводу этого рассуждения г-на Южакова: «Таким
образом, г. Южаков с полной ясностью документирует славянофильские
корни народничества» (654) и ниже, подводя итоги своему изложению
социологических идей народничества, он добавляет, что вера в «самобытное
развитие России» составляет «историческую связь между славянофильством
и народничеством» и что поэтому спор марксистов с народниками есть
«естественное продолжение разногласия между славянофильством и запад-
ничеством»17'. Это последнее положение, мне кажется, требует ограниче-
ния. Бесспорно, что народники очень и очень повинны в квасном патрио-
тизме самого низкого разбора (г. Южаков, например). Бесспорно и то,
что игнорирование социологического метода Маркса и его постановки
вопросов, касающихся непосредственных производителей, равносильно для
тех русских людей, кто хочет представлять интересы этих непосредствен-
ных производителей, с полным отчуждением от западной «цивилизации».
Но сущность народничества лежит глубже: не в учении о самобытности и
не в славянофильстве, а в представительстве интересов и идей русского мел-
кого производителя. Поэтому среди народников и были писатели (и это
были лучшие из народников), которые, как это признал и г. Струве, не име-
ли ничего общего со славянофильством, которые даже признавали, что Рос-
сия вступила на тот же путь, что и Западная Европа. С такими категориями,
как славянофильство и западничество, в вопросах русского народничества
никак не разобраться. Народничество отразило такой факт русской жизни,
который почти еще отсутствовал в ту эпоху, когда складывалось славяно-
фильство и западничество, именно: противоположность интересов труда и
662	Полемика и отзывы
капитала. Оно отразило этот факт через призму жизненных условий и
интересов мелкого производителя, отразило поэтому уродливо, трусливо,
создав теорию, выдвигающую не противоречия общественных интересов,
а бесплодные упования на иной путь развития, и наша задача исправить
эту ошибку народничества, показать, какая общественная группа может
явиться действительным представителем интересов непосредственных про-
изводителей.
Н.И. КАРЕЕВ
[СУБЪЕКТИВИЗМ В РУССКОЙ СОЦИОЛОГИИ]
Вопрос о социологическом субъективизме в русской литературе.
Нигде вопрос о субъективном методе в социологии не вызывал таких спо-
ров и разногласий, как именно у нас. Русская литература выставила горя-
чих защитников этического субъективизма в лице преимущественно Мир-
това и Михайловского. Одно время (в семидесятых годах) говорилось даже
об особой русской социологической школе как школе субъективной, да и
теперь указывают на то, что она задолго предвосхитила идеи, характеризу-
ющие новейшую американскую школу социологов (Уорда и Гиддинса), тоже
становящуюся на субъективную точку зрения1’. Именно с точки зрения эти-
ческого субъективизма в русской литературе подвергнуты были критике
главные положения органического направления и разные применения дар-
винизма к социологии. В этой литературе можно найти и красноречивые
страницы против социологического объективизма, за которым нередко
скрываются на самом деле или социальный индифферентизм, или какие-
либо тенденции невысокой нравственной пробы. Русские социологи и тео-
ретически доказывали правильность этического отношения к обществен-
ным явлениям в науке, их изучающей. Нужно сожалеть только, что они с
самого начала стали употреблять выражение «субъективный метод», как
будто исследование естественных и общественных явлений должно было
бы вестись не одним и тем же общенаучным методом, т. е. не на основании
одних и тех же логических приемов мысли. По вопросу о субъективном
методе от Миртова и Михайловского даже отделился третий социолог од-
ного с ними направления (Южаков), что и вызвало между ними печатный
обмен мнений. Потом вопрос в течение некоторого времени можно было
считать сданным в архив, но недавно он снова был поднят, благодаря появ-
лению в нашей литературе экономического материализма: именно оно со-
провождалось нападением на «субъективную социологию», коей стали про-
тивополагать экономический материализм как учение чисто объективное
и потому будто бы одно только и имеющее право считаться строго науч-
ным2’. Субъективизм был объявлен прямо синонимом ненаучности и про-
664
Полемика и отзывы
извола. Прибавим к этому, что субъективизм русской социологической
школы был связан не только с этическим отношением к личности и обще-
ству, но и с признанием внутренней, психической, субъективной стороны в
самой общественной жизни: представители этого направления считали
невозможным построить социологию без помощи не только этики, но и
психологии. Понятно, что они не могли сделаться поэтому сторонниками
построения социологии непосредственно на биологии, как того хотели со-
циологи органического и дарвинистического направлений. На том же ос-
новании с их стороны не мог встретить сочувствия и экономический мате-
риализм, хотя они сами вполне устранили то, что составляет этическую
сторону учения Маркса в смысле общественного идеала и приняли его эко-
номическую теорию. Из всей этой истории спорного вопроса в русской
литературе в настоящее время выясняется, что чистый объективизм в со-
циологии, с точки зрения русских его противников, является синонимом
социологии, пострряемой без помощи психологии и без участия этики, а к
такой социологии приводят идеи «общественного организма» как реаль-
ного существа, «борьбы за существование» как основного фактора обще-
ственной жизни и «экономического материализма» кдк обоснования всей
культурной и социальной жизни на одном экономическом начале.
Раэбор Южаковым вопроса о субъективном методе. Первое заявле-
ние о необходимости применения к изучению общественных явлений осо-
бого субъективного метода было сделано в нашей литературе Миртовым в
«Исторических письмах» и «Задачах позитивизма», написанных в конце
шестидесятых годов. Около того же времени, но позднее Миртова с подоб-
ного же рода заявлением выступил и Михайловский в статьях «Что такое
прогресс?» и «Теория Дарвина и общественная наука». Между аргумента-
цией обоих авторов существует, однако, довольно значительная разница,
и первый в своем субъективизме идет гораздо далее второго, но оба они
вполне сходятся между собою в том, что принимают субъективизм за осо-
бый научный метод, который должен быть употребляем при изучении об-
щественных явлений. В начале семидесятых годов взгляды названных писате-
лей были подвергнуты критике Южаковым в особом этюде, появившемся
тогда в журнале «Знание» и перепечатанном впоследствии в первом вы-
пуске «Социологических этюдов» (1891)3'. Со своей стороны Миртов и Ми-
хайловский возражали Южакову. В этой полемике задето было немало инте-
ресных тем, но главный спор вращался около вопроса, можно ли называть
субъективизм особым методом и следует ли думать, что естествознание и об-
ществоведение должны пользоваться двумя различными методами. Южаков
стоит за единство научного метода во всей области знания и старается
доказать, что в основе идеи о субъективном методе лежит ряд недоразумений,
которые он и счел нужным разъяснить в своей статье.
Но, отрицая необходимость и научность особого метода, который был
бы чем-то иным сравнительно с методом естествознания, Южаков Признал
вполне правильным субъективизм в смысле точки зрения или отношения
к предмету. «Вдумываясь, — говорит он, — в филиацию мыслей привер-
женцев субъективной школы, можно дать следующее определение за-
щищаемому ими методу: оценка относительной важности явлений на
Н.И. Кареев. [Субъективизм в русской социологии]	665
основании нравственного миросозерцания (идеала) исследователя и по-
строение научной теории при помощи того же критерия, — вот, — прибав-
ляет он, — отличительная черта, существенный принцип субъективного
метода»'1' В другом месте он дает еще такое «исправленное» определение
субъективного метода: его особенность «заключается в оценке относитель-
ной важности общественных явлений на основании взглядов исследователя
на нормальные отношения членов общества друг к другу и в построении
научной теории при помощи того же критерия»5’ В этом смысле Южаков
стоит за субъективизм, но он не думает, чтобы в таком понимании субъек-
тивизм противоречил общенаучным объективным приемам исследования
и чтобы поэтому он их исключал. Наоборот, такая нравственная оценка яв-
ляется только дополнением к этим приемам, необходимым их усложнени-
ем при усложнении самого материала, подлежащего исследованию. Дав «ис-
правленное» определение субъективного метода, критик замечает, далее,
что «в таком виде требование, заявляемое этим методом (с некоторыми
оговорками), весьма легко может быть принято самым ярым и нетерпи-
мым приверженцем единства научного метода во всех сферах человеческого
мышления». Дело в том, продолжает он, «что тут никакого особенного ме-
тода даже и нет вовсе, а есть просто провозглашение одной весьма важной
теоремы социологии, именно что общество основано на личностях, и что
развитие общества совершается не иначе, как личностями, чрез личности и
в личностях. Если социолог признает эту теорему, то он, исследуя извест-
ное общественное явление, всегда будет останавливать свое внимание не
только на последствиях его для общественной среды, культуры, но и на вли-
янии его на созидателей этой среды, на те общественные атомы, чрез которые
единственно и могли возникнуть наблюдаемые им изменения обществен-
ной среды»6’. Этими словами Южаков заявляет полную свою солидарность
с социологическими воззрениями разбираемых авторов, но при этом он не
видит причины «приписывать значению личностей в обществе какой-либо
особенный метод». «Игнорирование теоремы, — говорит он, — на которой
настаивает субъективная школа, есть грубая и непростительная ошибка со
стороны социологов; приступать к построению какой-либо части социоло-
гии, не уяснив себе предварительно значения личности для общественной
среды и среды для личностей или даже прямо отвергая это значение, все
равно, что делать какие-либо изыскания по небесной механике, отвергая
теорему об обратной пропорциональности силы тяготения квадратам рас-
стояния. Признание этих теорем необходимо для обеих наук, и нельзя дос-
таточно благодарить наших авторов за резкое и постоянное настаивание на
первостепенной важности личности в обществе, но все-таки где же тут осо-
бый метод?»7’ Южаков особенно напирает на то, что теоремы, защищае-
мые Миртовым и Михайловским, «суть теоремы социологические, а отнюдь
не логические, и что поэтому они должны влиять на содержание заключений,
а отнюдь не на приемы исследования, отнюдь не на метод»"' При распаде-
нии обществознания на несколько самостоятельных наук сделалось возмож-
ным только, что «этика, существующая совершенно обособленно, иногда иг-
норируется мыслителями при построении ими общественно-научных теорий,
и выходит тот quasi-объективный метод, против которого справедливо
666
Полемика и отзывы
ратует субъективная школа», в глазах которой «принципы этики получают
значение верховного и единственно научного критерия»’". Но, прибавляет
Южаков, «теоремы науки, как бы они истинны и важны ни были, не могут
служить методологическим критерием, не извратив самого характера науч-
ной работы... Введение нравственного элемента в исследование нисколько
не изменяет его существенного характера. Социологическое исследование
может и должно держаться общенаучного метода и притом тем строже и
неотступнее, чем сложнее материал, над которым приходится работать пыт-
ливости социолога. Если объективность заключается в том, чтобы игнори-
ровать значение общественных событий для личностей и значение личнос-
тей для общественных событий, чтобы отмахиваться от социологических
выводов, вытекающих из этических теорем, то это вовсе не объективность
и беспристрастие, а просто опасное для науки заблуждение, непонимание
того, что различные элементы общественного целого находятся в тесной
зависимости между собою. Бог с ней, с такою объективностью; я готов вы-
дать ее [с] головою нашим субъективистам. Но если, с другой стороны, субъек-
тивность заключается в том, чтобы, вместо признания желательным и долж-
ным истинного, объявлять истинным желательное, в том,-чтобы снимать с
социолога-исследователя узду всяких общеобязательных логических форм
мышления, в том, чтобы теоремы одной из областей науки, как бы эта об-
ласть ни была важна сама по себе, возводить в методологический критерий
всякого общественно-научного мышления, — если это значит субъектив-
ный метод, то да будет всякий социолог подальше от такого орудия, и чем
талантливее мыслитель, тем опаснее для науки подобное направление»10'
Нельзя не согласиться с правильностью этого взгляда, высказанного
относительно субъективного метода Южаковым. Но дело касается именно
только особого метода, а не этической точки зрения при изучении обще-
ственных явлений. «Нравственный элемент, — говорит критик, — как про-
цесс приспособления жизни к условиям общественного существования,
слишком важен, и нравственная доктрина поэтому слишком обширная по
своему значению область социологии, чтобы человек, неспособный разглядеть
первого и чуждый второй, мог с успехом заниматься социологией... Мысля
общественные явления, мы необходимо мыслим пользу, вред, благо и про-
чие категории, окрашенные для нас в цвет желательности или нежелатель-
ности», а это обстоятельство неизбежно налагает на нас «обязанность стро-
ить общественную науку, исходя из положений одного из отделов ее, из
нравственных теорий»11’ Поэтому Южаков совершенно правильно счита-
ет борьбу с указанною окраскою для всякого мыслителя и невозможною,
и бесполезною: «Все слова, относящиеся к обществу, запечатлены ею; все
отвлеченные и почти все общие конкретные названия в социологической
терминологии непременно или прямо означают или соозначают пользу,
вред, благо или что-либо подобное»12'. Общий вывод Южакова таков: «Ар-
гументация субъективной школы, которою она старается доказать непри-
менимость к социологии объективного метода, ...не выдерживает крити-
ки», но в основании положительной стороны субъективизма «лежит глубо-
ко истинная идея о значении нравственной доктрины в социологии»13'
Нравственная доктрина однако, по мнению Южакова, «есть учение об
Н.И. Кареев. [Субъективизм в русской социологии]	667
отношении личности к обществу, о приспособлении жизни к условиям об-
щественного существования, так что ее значение в социологии понятно и
без каких-либо субъективных подставок. Ошибка субъективистов заклю-
чалась в том, что они теоремы социологии приняли за теоремы логики и
доктрину, долженствующую влиять на содержание науки, объявили мето-
дологическим критерием»н' Такую постановку вопроса Южаков называет
даже отрицанием социологии как чистой науки, отождествлением ее с по-
литикой в смысле науки прикладной.
Мы не станем рассматривать возражения, какие были вызваны статьей
Южакова. Нельзя сказать, чтобы полемика сколько-нибудь разъяснила
вопрос. Употребление слова «метод» не в более узком смысле приема иссле-
дования, а в более широком смысле «процесса» мышления, и возможность
противополагать субъективное объективному в весьма разнообразных смыс-
лах не позволили спорящим прийти к какому-либо заключению. Выясни-
лось только, что субъективисты вовсе не безусловные противники того, что
они называют объективным методом. В статье «О методе в социологии»,
которую Миртов поместил в «Знании», даже прямо говорится, что в социо-
логии возможны и объективные методы исследования, тем более, что ни
один из методов не употребляется исключительно в одной какой-либо
области науки15'. В одном только обе стороны согласились, но в этом пунк-
те между ними и никакого разногласия не было, именно в необходимости
внимательного отношения к человеческой личности в смысле психологи-
ческого объяснения общественных явлений и в смысле оценки этих явлений
с этической точки зрения. Общественные явления существуют чрез лично-
сти и по отношению к личностям, и русские социологи были правы, когда
искали оснований для своего субъективизма и в свойствах исследуемых
явлений, и в свойствах исследующего субъекта.
Ж
А.И. БОГДАНОВИЧ
КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ_____________________________
[...] Разбираясь в различных направлениях, Шелгунов, между прочим,
высказывает и свою точку зрения, не имеющую цичего общего ни с прак-
тическим духом проповедников малых дел, ни с отрицанием цивилизации
опростителей, ни с отдачей долга народу1' Чтобы выяснить свое направле-
ние, он приводит следующую выписку из Фюстель де-Куланжа.
«Всегда и везде, -— говорит последний, — форма владения землею
является одним из главных элементов, определяющих характер обще-
ственного и политического строя. По отношению к нашему времени, эта
истина не имеет того значения, какое следует признать за нею для более
древних периодов истории. В последние четыре столетия наши обще-
ства сделались более сложными организмами. Будущему историку, ко-
торый через несколько веков пожелает узнать наши теперешние учреж-
дения, придется изучить многое другое помимо поземельного строя. Ему
придется отдать себе отчет в том, чем являлась у нас фабрика и что пред-
ставляло собою население, работающее на ней. Он будет стараться по-
нять нашу биржу, наши финансовые предприятия, нашу журналистику
и все, что с нею связано. Он вынужден будет проследить одинаково, как
историю денег, так и поземельную историю, как историю машин, так и
историю людей. История науки и всех профессий, с нею соприкасающих-
ся, будет иметь для него огромное значение. Наши взгляды, истинные и
ложные, и все разнообразные проявления нашей духовной жизни будут
иметь для него большую цену. Чтобы понять наши политические дви-
жения, он должен будет заняться не только тем классом, в руках которо-
го сосредоточивается земельная собственность, ему придется обратить
внимание и на те два класса, которые не владеют землей: с одной сторо-
ны, на тот, который обнимает собою так называемые либеральные про-
фессии2', с другой — рабочий класс. Он должен будет измерить то влия-
ние, какое каждый из них оказывает на общественные дела... И все это
историки должны изучить не из простого любопытства. История не есть
собрание всякого рода событий, совершившихся в прошлом; история —
4..И. Богданович. Критические заметки	669
наука человеческих обществ. Ее задача — узнать, как образовались эти
общества. Она должна изучить, под действием каких сил они управля-
лись, т. е. какие силы поддерживали связь и единство каждого из них.
Она исследует те органы, которыми общества жили, т. е. их право, их
общественную экономию, их привычки, духовные и материальные. Каж-
j дое из этих обществ было живым существом...» (стр. 900).
а.
-г Такую программу, говорит он, выработали себе не одни только историки.
«Европейский ум пользуется ею и для суждения о настоящем». Русский ум
познакомился с нею в шестидесятые годы, но с тех пор произошло даль-
нейшее расчленение этой программы, от которой «откололись» два совре-
менных течения, как отмечает г. Южаков в только что изданной им книге
«Социологические этюды».
Во второй главе введения — «Современные течения» — он указывает, что,
«с одной стороны, откололись “народники”, с другой, — шумно заявляют о
своем существовании и обособлении экономические материалисты новей-
шей формации»3’. И тех, и других автор не одобряет, видя в обоих «течени-
ях» признак «безнадежности, недальновидности и малодушия» известной
части общества4’. В особенности достается экономическому материализму,
который «является одним из порождений умственного шатания и со-
мнения»5' В обоих течениях он находит много общего, прежде всего то
первенствующее значение, которое придается экономическим условиям.
< «Современное народничество в значительной степени соответствен-
s но современному экономическому материализму, хотя, по-видимому,
и состоит с ним в самом крайнем противоречии. Начать с того, что и
народники, и материалисты придают исключительное значение экономи-
ке национальной жизни. Далее, и те, и другие впадают в исключительность,
одни рекомендуя исключительно самобытность, другие — заимствова-
ние. Для одних традиционные устои так же палладиум6', как для других
капитализм. Те и другие страдают своего рода историческим дальтонизмом,
не видя или не желая видеть целых сторон исторической действительно-
сти. Одни, укрываясь за малыми делами и маленькими вопросами от
крупных явлений и широких проблем, не допускают возможности капи-
талистического процесса у нас. Другие, ослепленные ярким маревом (?)
западноевропейского быта, упорно закрывают глаза перед невозможно-
стью такого же процветания капитализма у нас. Те и другие ищут выхода
в одностороннем исключительном решении: погибай все, лишь бы спасти
экономические устои самостоятельного народного хозяйства (курсив автора,
как и далее) — восклицают одни, не понимая, что со всем другим непремен-
но погибнут и эти устои; пусть разоряется народ, но да торжествует вместе
с капитализмом высшая культура -— возглашают другие, не понимая, что
разорить народ капитализмом возможно и у нас, а насадить высшую куль-
туру такой ценой, пожалуй, и не удастся» (стр. 282)7'
У г. Южакова есть одна faculty maitresse"’, выражаясь языком Тэна, —
господствующая особенность, именно склонность к схеме. Такая особен-
670
Полемика и отзывы
ность делает его несправедливым как к народникам, так и к экономичес-
ким материалистам. Мы не помним ни одного представителя народников,
который так странно формулировал бы свои желания. Но еще более не-
справедливым оказывается г. Южаков, приписывая экономическим мате-
риалистам приводимую им формулу. Откуда он ее позаимствовал, извест-
но ему самому, но вряд ли можно поверить г. Южакову, при всем нашем
уважении к нему, что экономические материалисты, с одной стороны, так
жестокосердечны, с другой — так непроходимо глупы. В самом деле, поду-
мать только, что это за «статуй бесчувственный»9’, кто бы помыслил, не то
что сказал, такую вещь! Ирод избил младенцев и за то проклят из рода в
род10'. А эти — весь народ хотят разморить во имя какой-то высшей куль-
туры. Как будто они не знают, что «не человек для субботы, а суббота для
человека»"’, следовательно, и культура для народа, а не обратно. Но если
уж они, эти «исчадья тьмы», рекомые12’ экономические материалисты, так
бессердечны, то как же они мечтают обосновать высшую культуру на разо-
рении народа? Разорение — это отрицание всякой культуры, не то что еще
«высшей». Очевидно, здесь что-то но так. Защищая свою точку зрения, не
следует приписывать противникам того, что им не принадлежит, как не
следует возлагать на их ответственность за чужие грехи. Г. Южаков, в числе
доводов против, указывает, что воззрения экономических материалистов
эксплуатируются разными господами, которые «желают сознательно слу-
жить» сильным против слабых”'. Довод немножко странный, и на него мож-
но бы ответить, что первые, воспользовавшиеся методом Сократа, были
софисты. Но разве от этого Сократ перестал быть «праведнейшим из лю-
дей», а его метод потерял свое значение? Это старая история, хорошо зна-
комая и г. Южакову, которому, вероятно, и самому приходилось быть в та-
ком же положении и видеть, как верную и справедливую мысль его пуска-
ют в оборот нечистые руки для нечистых целей.
Нам кажется, что г. Южаков превратно толкует воззрения экономических
материалистов, отрицающих только возможность каких бы то ни было бла-
гожелательных и неблагожелательных экскурсий в область хозяйственных
отношений, признающих, что эти отношения слагаются вне власти чело-
века, который сам является их производной величиной. Они заявляют, что
есть законы, управляющие этими отношениями, столь же незыблемые, как
и прочие естественные законы, но что они подлежат изучению, — и на их
«исследуем» г. Южаков отвечает ссылкой на современных софистов. Далее,
они осмеливаются думать, что если эти законы действительно существуют,
то их влиянию подчинена и наша страна, как и все прочие, и предлагают
изучение текущей действительности не с предвзятой точки зрения, хотя бы
самой возвышенной, а с чисто фактической. И когда анализ существую-
щих отношений приводит их к выводу, что Россия идет по пути капитализма,
г. Южаков возглашает: «Они хотят разорить народ ради торжества капита-
лизма и высшей культуры»”'
Таким образом, экономический материализм, как мы его понимаем, не
отступает вообще от той программы, которой «пользуется европейский ум
для суждения о настоящем». Последователи этой доктрины являются пря-
мыми продолжателями тех, которые, как справедливо отмечает и г. Южаков,
А.И. Богданович. Критические заметки	671
в шестидесятые годы «исходили из доктрины преобладания экономи-
ческого материализма»15’. Этим снимается с них обвинение в отсутствии
«преемственности идеи», хотя, конечно, современные экономические ма-
териалисты значительно дальше пошли в развитии этой доктрины, так как
было бы странно и непонятно, если бы масса накопившихся за эти 40 лет
фактов и исследований, все изменения в строе жизни не оказали на них
влияния. Но они сохранили прямую^связь со старым миросозерцанием,
и прежде всего с демократическим принципом, лежащим в его основе.
В несправедливом упреке по адресу экономических материалистов нам
слышатся отголоски нападок, сыпавшихся в свое время на критику Добро-
любова и его товарищей. Так, г-жа Головачева приводит следующий любо-
пытный, с исторической точки зрения, отзыв Тургенева о Добролюбове:
«Когда Тургенев убедился, что Добролюбов не поддается на его любезные
приглашения, то оскорбился и начал говорить, что в статьях Добролюбова
видит инквизиторский прием осмеять, загрязнить всякое увлечение, все
благородные порывы души писателя, что он возводит на пьедестал мате-
риализм, сердечную сухость и с нахальством глумится над поэзией, что
никогда русская литература, до вторжения в нее семинаристов, не потвор-
ствовала мальчишкам из желания приобрести этим популярность. Кто любит
русскую литературу и дорожит ее достоинством, тот должен употребить все
усилия, чтобы избавить ее от этих кутейников-вандалов»16'
Как можно судить, это опять-таки старая история, повторение которой
никого не должно смущать. Но не лучше ли вместо нее вспомнить публи-
цистическое credo17', которое мы позволяем себе позаимствовать у г. Лесе-
вича, почтенного товарища и сотрудника г. Южакова по журналу, из его
статьи «Лессинг и его “Натан Мудрый”» (Этюды и очерки. СПб., 1886).
Г. Лесевич, возражая против идиллических взглядов на борьбу убеждений,
говорит: «Из той истины, что не следует делать своих убеждений послуш-
никами страстей, вытекает не фантастическое следствие — прекращение
борьбы мнений или устранение из нее страстности, но весьма практичес-
кое и важное заключение — справедливость и самообладание в борьбе, уме-
ние различать средства борьбы, устранять из нее все недостойное человека,
все бессмысленное, нечестное... В справедливости и выборе средств и заклю-
чается вся суть нравственной стороны борьбы за убеждение» (стр. 107).
К этому остается добавить еще мудрые слова самого Лессинга, что «не
та истина, которою обладает или думает обладать человек, определяет его
достоинство; достоинство это заключается в непрестанном усилии для
овладения ею, ибо не обладание истиною, но искание ее расширяет силы
человека и служит принципом его совершенствования».
Итак, будем стремиться к истине...
3*1
1-
В.П. ВОРОНЦОВ
КРИЗИС ИДЕЙ СЕМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ1
Характерное для 70-х годов направление нашей общественной мысли
получило наименование народничества. Никто не отрекался от такого
наименования, и оно применялось новыми, молодыми писателями к пред-
ставителям 70-х годов. Но вот по поводу одного из таких применений
Н.К. Михайловский счел нужным дать следующее разъяснение. «Дело не в
словах, не в названии; но мы не можем принять кличку народников, и не по
существу, а просто п[отому] ч[то] это слово слишком затаскано, и в него
нередко вкладывается смысл, с которым мы имеем мало общего» (Рус[ское]
бог[атство], 1893, № 2). Но кем же захватано это слово? А об этом «мы успе-
ли даже позабыть», отвечает автор (Рус[ское] бог[атство], 1893, № 4) и вспом-
нил только о «народной политике» правительства и требованиях «народни-
ческого направления» в искусстве. Но применение слова «народный» к внут-
ренней политике 80-х годов может компрометировать это самое слово,
«народный», что, однако, не помешает и г. Михайловскому употреблять это
слово в надлежащем случае. Что же касается термина «народничества», то про-
тив него пока выставлено обвинение в претензии на сочетание с «искусством».
Но неужели это такое тяжелое преступление, что провинившемуся нет
пощады, и в чем даже, собственно, заключается здесь преступление? Нет!
У г. Михайловского есть скрытые, ему самому еще неясные мотивы, по-
буждающие его порывать установившуюся в общем и его собственном со-
знании связь между его системой общественных взглядов и наименова-
нием последней термином, происходящим от слова «народ»!
Через два года тот же вопрос поднял другой сотрудник «Русского бо-
гатства» и разрешил его одинаково с Н.К. Михайловским. В № 2 «Русского
богатства» за текущий, 1895 год С.Н. Южаков тоже заявил об отказе от на-
именования «народник», причем, как и последний писатель, он находит,
что термин «придуман удачно и мог бы обозначать именно все обществен-
ное мировоззрение того (60-70-х гг.) времени и вышедших из него тече-
ний», к числу которых автор относит и ручеек, журчащий в «Русском богат-
стве»1'. В согласии с своим коллегой отказ от «удачно» придуманного тер-
1 Составлено в 1893 г., дополнено в 1895 г.; напечатано не было.
В.П. Воронцов. Кризис идей семидесятых годов	673
мина г. Южаков мотивирует затасканностью последнего, но, как и г. Михай-
ловский, не может подтвердить правильность своего обвинения. Затаскали
этот термин, по словам г. Южакова, «попытки конфисковать его в пользу
какой-либо маленькой фракции»2’. «Особенно хлопотал об этом покойный
Юзов», но «не очень это ему удалось»3'. А кроме его, «некоторые народники
приносили в жертву всякой, даже несущественной экономической выгоде
народа все остальные стороны жизни и развития народного и обществен-
ного»’1' Что же выходит? Тот, кто всего больше хлопотал об экспроприации
термина в свою пользу, во 1-х, не имел успеха; во 2-х, умер и потому посягать
на общее достояние больше не будет; в 3-х, не оставил, кажется, ни одного
последователя. Это — главный затаскатель термина. Затем, в числе лиц, счи-
таемых г. Южаковым за народников, были такие, которые дальше эконо-
мии ничего не видели. Спрашивается, достаточное ли это основание для
того, чтобы какое-либо направление общественной мысли отказалось от
«удачного» и привычного наименования и настолько ли идейно слабы
гг. Михайловский, Южаков и К°, чтобы без борьбы уступить «прекрасный»,
по их квалификации, термин лицам, которых даже не стоит называть?
Достаточно поставить эти вопросы, и сделается ясно, что мотивы, при-
водимые г. Южаковым для оправдания своего отречения от рассматривае-
мого термина, имеют такое же значение, как и мотивы, на какие ссылался
волк в споре с овцой о том — должен ли он ее пожрать5’; т. е. у г. Южакова,
как и у г. Михайловского, имеется другой, полускрытый для него самого
мотив к уничтожению того внешнего признака, который так пригвождает
именуемого к определенному направлению, что ни для кого не остается
сомнений относительно приличествующей ему системы общественно-по-
литических воззрений. Если наше заключение правильно, то указанное на-
строение почтенных писателей служит признаком происходящей в их со-
знании перестройки практического миросозерцания, унаследованного от
70-х годов, и свидетельствует о том, что новейшая эволюция их взглядов
идет в направлении отрицания благовременности той системы воззрений,
которая так «удачно», по их мнению, характеризуется термином «народни-
чество». Мы в этом убедимся, если рассмотрим некоторые другие новейшие
заявления данной группы писателей.
Г. Михайловский утверждает, что по существу он ничего не имеет против
применения к себе термина, от которого он отрекается; по содержанию своих
воззрений, он — народник. Теперь, спрашивается, может ли г. Михайловский
говорить о своей системе воззрений как о ряде взаимно-согласованных по-
ложений, объединяемых известной идеей, обосновываемых рядом умоза-
ключений от некоторых общих посылок, словом, говорить о теории на-
правления, к которому он принадлежит. А насколько это направление ок-
рашивается цветом идеи «народ», — не будет ли эта теория обнимать
г. Михайловского и как народника, не будет ли она теорией народничества
г. Михайловского? Если на все эти вопросы должен быть дан утвердитель-
ный ответ, то что же значит заявление автора, что, «может быть, мы выиг-
раем, если на некоторое, по крайней мере, время оставим совсем в стороне
народнические теории, а постараемся прежде всего с достаточной яснос-
тью установить смысл того коренного слова, от которого «народничество»
22 Социологические этюды
674
Полемика и отзывы
есть только производное, — смысл слова «народ» (Русское богатство, 1893,
Ne 4). Не всегда г. Михайловский отличался такой филологической, так ска-
зать, щепетильностью или непонятливостью и как сам, так и его товарищи
по оружию смело употребляли этот термин, не возбуждая никаких недо-
умений.
«Пожелаем тому доброй ночи, писал когда-то народнический поэт, —
чьи работают грубые руки, предоставив почтительно нам погружаться в ис-
кусства, науки, предаваться мечтам и страстям»6'. Достаточно было возбу-
диться искреннему чувству к народу, чтобы у поэта, не заботящегося об
определениях, явились такие характерные черты класса, которые делают со-
вершенно излишним употребление термина «народ». Труд для поддержания
собственного существования и для того, чтобы обеспечить нам привилеги-
рованное сравнительно с ним положение, — разве эта характеристика класса
недостаточно определенна для того, чтобы можно было говорить о народе,
как о чем-то особом от не-народа? Такими вопросами и теперь не задаются
лица, которым нужно выяснить, а не запутать свою мысль. Не задается им,
при подобных условиях, и г. Михайловский, рекомендующий г. Бельтову
вместо термина «производители» употреблять слово «народ» (Русское богат-
ство. 1895, № 1). Не задавался этим вопросом названный писатель и в 70-х
годах, когда развивал темы народнического характера. Все наше profession de
foi7', говорил 20 л[ет] назад г. Михайловский, может быть исчерпано двумя
словами: «русский народ». Не угодно ли! Тогда одним словом «народ» опре-
делялось все profession de foi, а теперь для определения одного этого слова
нужно написать ученую диссертацию. Мы вряд ли ошибемся; сказав, что
причина этой перемены отношения между г. Михайловским и термином,
о котором идет речь, а вместе с тем, конечно, и миросозерцанием назван-
ного писателя 70-х гг., лежит не в изменении значения термина, а в переме-
нах, происшедших в самом авторе. При этом мы даже не имеем основа-
ния сказать, какие именно отдельные идеи г. Михайловского претерпели за
последние 20 л[ет] существенное изменение. Мы думаем, что таких суще-
ственных перемен в идеях и не произошло, и тем не менее факт остается
фактом: то, что прежде было ясно, теперь сделалось темно. Все элементы,
составлявшие прежде одно целое, и теперь налицо; утратились только
живость чувства и ясность сознания, и отдельные части так и остаются
несоединенными.
Это еще, впрочем, небольшой грех, если у нашего автора возникли
какие-либо сомнения по предмету своих прежних воззрений и он имеет наме-
рение пересмотреть их вновь, начав ab ovo“'. Поэтому, если фразой об умест-
ности «оставить разные народнические теории в стороне» г. Михайлов-
ский хочет сказать, что он намерен дать теорию истинного народничества,
что в построении таковой он предполагает идти в известной последователь-
ности и остановиться, между прочим, на анализе понятия «народ», — то мы
можем только порадоваться этому решению уважаемого писателя. Если же,
говоря о том, что «не защита или опровержение народничества нужны»,
автор выразил мысль, что писатели этого направления должны вообще от-
казаться от построения теории или, иными словами, должны воздержаться
от систематического обоснования своих взглядов, имеющих предметом вы-
В.П. Воронцов. Кризис идей семидесятых годов	675
ражение в литературе интересов и идеи трудящейся и лишенной привиле-
гии массы народа, — то это уже совсем другое дело.
Яркий народнический отпечаток прогрессивной части интеллигенции
70-х гг. объясняется, как мы разъясняли, сознанием того, что наличных со-
циально-культурных сил недостаточно для разрешения выдвигаемых жиз-
нью вопросов и что пришло время образования направления, специально
и систематически представляющего интересы народа. Последнее обстоя-
тельство вытекает из того, что на почве реформированной России успели
выделиться классы с более или менее ясно сознанными, и в значительной
степени отличными от народных, интересами, и эти классы стремятся экс-
плуатировать в свою пользу все средства культуры. Для правильного тече-
ния общественной жизни необходимо, чтобы такое же объединение про-
изошло и среди других слоев нашего общества; а так как трудящаяся масса
народа находится в стороне от того, что называется исторической жизнью,
то систематическую защиту ее интересов должна взять на себя интеллиген-
ция; она должна выделить из себя народническое направление.
Отрицание своевременности народничества для новейшего времени
логически предполагает, напротив того, признание, что в нашей стране,
в противуположность тому, что наблюдается в Западной Европе, совер-
шается теперь не дифференцирование классов и интересов, а их слияние;
что у нас нет направлений, защищающих интересы крупного землевладе-
ния и капитала, и не предстоит поэтому надобности в специальной защи-
те интересов народа, и это дело может быть предоставлено добровольцам
из просвещенных людей, не имеющим специальной партийной окраски.
Вместе с тем это мнение как бы считает за истину, что прогрессивные слои
современной России обладают вполне достаточной силой для разреше-
ния выдвинутых жизнью задач, и постановка предыдущим поколением
вопроса об организации новых социально-культурных элементов — как
главной задачи переживаемого момента — не имеет корней в действи-
тельности.
Но можно ли серьезно настаивать на такой характеристике пережи-
ваемого нами момента? Не видим ли мы, напротив того, что воззрения,
прямо или косвенно благоприятствующие владеющим классам, стремят-
ся укрепить свои позиции и практикой, и теорией; что лица с неустано-
вившимся миросозерцанием именно в теории и надеются найти прочное
для него основание; и что ввиду такого требования со стороны молодежи
так энергично и распространяются идеи неомарксизма, столь беспощад-
ные к крестьянской массе и ее идеологическим представителям? Давать в
такое время совет погодить с обоснованием народничества — не значит
ли обнаружить полное непонимание переживаемого момента, характер-
ная черта которого заключается в том, что жизнь не дает лицу решающих
впечатлений, не предъявляет ему захватывающих требований. В такие пе-
риоды энергическая теоретическая защита известной идеи представляет
весьма важный фактор для оживления общественной мысли вообще и
может многое сделать для того, чтобы эта мысль не подчинилась стихийно
на нее влияющим течениям, представляющим грубый, но хорошо созна-
ющий свои цели и близкий обществу интерес. Отсутствием теоретического
676
Полемика и отзывы
обоснования направлений, органически выросших на нашей почве, в зна-
чительной степени объясняется факт распространения у нас идей, состав-
ляющих теоретическую основу немецкого социал-демократизма, на борьбу
с которыми выступил и г. Михайловский. Главнейшую силу этой доктрины
в сознании нашего интеллигента составляет ее теоретическая законченность
и видимая обоснованность; а главнейшее отрицательное условие, благопри-
ятствующее распространению у нас этой доктрины, было — отсутствие
других, систематически обоснованных систем воззрений, — скажем оп-
ределеннее, — отсутствие достаточно обоснованных систем народничес-
кого характера, — ибо будем думать, что после всего прошлого наша
прогрессивная молодежь может быть воодушевлена к общественной ра-
боте только идеей, центральным пунктом которой является трудящаяся
масса населения!
Итак, И.К. Михайловский не отказывается от принадлежности к тому
потоку мысли русского общества, который можно назвать и называется
народническим. Теперь спрашивается, какова была роль этого писателя в
развитии рассматриваемого направления? Никто не усомнится ответить,
что эта роль была — роль теоретика, обосновывающего положения, под-
крепляющие известные практические требования. Г. Михайловский не был
и, по складу своего ума и научному интересу, не мог быть исключительно
публицистом партии, и потому не дал законченной теории, оправдываю-
щей известную программу. В семидесятых годах не было и надобности в
такой законченной теории, потому что сама жизнь влекла людей в извест-
ном направлении. Но Н.К. Михайловский разрабатывал отдельные темы
социальной философии в согласии с решениями соответствующих вопро-
сов, даваемыми работой практической мысли, и в этом смысле он должен
быть признан одним из теоретиков того направления, которое приняло
наименование народничества.
Приняв все это во внимание, мы не можем не выразить крайнего недо-
умения по поводу положения, занятого г. Михайловским по отношению к
народничеству в № X «Русского] бог[атства]» за 1893 г. По общему тону
своего отношения к народничеству г. Михайловский имеет в этой статье
вид отрекающегося от него не как от термина, а как от системы воззрений и
отрекающегося не от народничества определенного толка, а от народниче-
ства вообще, без указаний на существующие его расчленения, без напоми-
нания о том, что есть истинное народничество, представляемое (или пред-
ставлявшееся?) Н.К. Михайловским, горевшим когда-то желанием потонуть
в сермяжной массе со светочем истины в руках. Имея в виду, что уважаемый
публицист нигде не отрекался от прежних своих воззрений как от грехов
молодости и заявлял, что по существу он и теперь народник — его как бы
отречение от этого направления в названной выше книге «Русского богат-
ства», — причем он старается представить народничество в возможно
карикатурном виде — мы не можем не считать своего рода lapsus’oM9', не-
простительным для публициста даже ненародника, пишущего в наши дни,
когда идея народа и народного подвергается совершенно неожиданным
нападениям; когда ее бьют и с точки зрения буржуазии, и с штандпункта
В.П. Воронцов. Кризис идей семидесятых годов	677
социализма, причем представительство этой идеи в литературе изъято
историей из рук самого народа и возложено на интеллигенцию привилеги-
рованного класса.
Равнодушие старых писателей к своему прежнему знамени доходит до
того, что они ни единым словом не обмолвились по поводу брани, сыпя-
щейся на народничество вообще, без различия фракций, и своим молчани-
ем как бы одобряют нижеследующие, напр[имер], выходки, внушенные
их двусмысленным поведением. «Характерно, что теперь вся редакция
“Русского богатства” in согроге10' устами г. Михайловского формально от-
реклась от всякой солидарности с народничеством» (Русская жизнь. 1893,
Ne 311). «И после этого гг. народники (все?) изумляются, почему наибо-
лее порядочные представители интеллигенции (сотрудники «Рус[ского]
бог[атства]»?) так тщательно выгораживают себя от сообщества с ними!»
Для убеждения в том, что в данном случае речь идет не об одном г. В. В.,
а о народничестве как направлении, когда-то господствовавшем, достаточно
пробежать всю цитируемую статью. Там мы узнаем, что народничество за-
няло «такую же позицию к современным прогрессивным течениям нашего
общества, какую заняло славянофильство 50-60 х гг. по отношению к про-
грессивным течениям западничества: и у того, и у другого было свое время
расцвета, после которого наступил период упадка и разложения... Мы при-
сутствуем при последних судорогах этого коченеющего трупа» (Русская
жизнь. 1893, № 286, «Публицистические заметки»). Ответственность за та-
кую характеристику господствующего направления 70-х годов падает все-
цело на группу писателей, «Русское богатство». Эта группа молчаливо при-
знала правомерность унижения ее старого знамени, не сделав и попытки
отвести удар от того настоящего народничества, которое на словах она еще
в себе сохранила. На словах... но не в мыслях!
Указанная двусмысленность поведения почтенных публицистов, даю-
щая основание людям противоположного направления зачислять их в свои
ряды, происходит, по нашему мнению, от того, что и они, подобно своим
сверстникам, оказались засыпанными сыпучими песками, и не в силах ос-
вободиться от их иссушающего действия. Указанным настроением сотруд-
ников «Русского] бог[атства]» объясняется их упорное стремление осво-
бодиться от такого характерного наименования, как слово «народник», по
собственному их сознанию хорошо отвечающее основному тону их обще-
ственно-политического миросозерцания.
Чем же предполагается заменить это славное знамя? Ответ на этот во-
прос дает ближайший товарищ Н.К. Михайловского.
Отвергая вместе с последним наименование своего направления «удач-
ным» термином «народничество», г. Южаков предлагает для его замены
сочетание двух слов: «этико» и «социологический», сочетание тоже «удач-
ное», но уже в ином смысле11’. Первый термин удачен тем, что характеризует
партию, т. е. определенное и яркое практическое миросозерцание. Второй
удачен потому, что скрывает партию, а выдвигает философскую школу,
к которой принадлежит большая часть народников. Эта забота о затушева-
нии в кличке ярких черт программы соответствует серой окраске практи-
676
Полемика и отзывы
обоснования направлений, органически выросших на нашей почве, в зна-
чительной степени объясняется факт распространения у нас идей, состав-
ляющих теоретическую основу немецкого социал-демократизма, на борьбу
с которыми выступил и г. Михайловский. Главнейшую силу этой доктрины
в сознании нашего интеллигента составляет ее теоретическая законченность
и видимая обоснованность; а главнейшее отрицательное условие, благопри-
ятствующее распространению у нас этой доктрины, было — отсутствие
других, систематически обоснованных систем воззрений, — скажем оп-
ределеннее, — отсутствие достаточно обоснованных систем народничес-
кого характера, — ибо будем думать, что после всего прошлого наша
прогрессивная молодежь может быть воодушевлена к общественной ра-
боте только идеей, центральным пунктом которой является трудящаяся
масса населения!
Итак, Н.К. Михайловский не отказывается от принадлежности к тому
потоку мысли русского общества, который можно назвать и называется
народническим. Теперь спрашивается, какова была роль этого писателя в
развитии рассматриваемого направления? Никто не усомнится ответить,
что эта роль была — роль теоретика, обосновывающего положения, под-
крепляющие известные практические требования. Г. Михайловский не был
и, по складу своего ума и научному интересу, не мог быть исключительно
публицистом партии, и потому не дал законченной теории, оправдываю-
щей известную программу. В семидесятых годах не было и надобности в
такой законченной теории, потому что сама жизнь влекла людей в извест-
ном направлении. Но Н.К. Михайловский разрабатывал отдельные темы
социальной философии в согласии с решениями соответствующих вопро-
сов, даваемыми работой практической мысли, и в этом смысле он должен
быть признан одним из теоретиков того направления, которое приняло
наименование народничества.
Приняв все это во внимание, мы не можем не выразить крайнего недо-
умения по поводу положения, занятого г. Михайловским по отношению к
народничеству в № X «Русского] бог[атства]» за 1893 г. По общему тону
своего отношения к народничеству г. Михайловский имеет в этой статье
вид отрекающегося от него не как от термина, а как от системы воззрений и
отрекающегося не от народничества определенного толка, а от народниче-
ства вообще, без указаний на существующие его расчленения, без напоми-
нания о том, что есть истинное народничество, представляемое (или пред-
ставлявшееся?) Н.К. Михайловским, горевшим когда-то желанием потонуть
в сермяжной массе со светочем истины в руках. Имея в виду, что уважаемый
публицист нигде не отрекался от прежних своих воззрений как от грехов
молодости и заявлял, что по существу он и теперь народник — его как бы
отречение от этого направления в названной выше книге «Русского богат-
ства», — причем он старается представить народничество в возможно
карикатурном виде — мы не можем не считать своего рода lapsus’oM’’, не-
простительным для публициста даже ненародника, пишущего в наши дни,
когда идея народа и народного подвергается совершенно неожиданным
нападениям; когда ее бьют и с точки зрения буржуазии, и с штандпункта
В.П. Воронцов. Кризис идей семидесятых годов	677
социализма, причем представительство этой идеи в литературе изъято
историей из рук самого народа и возложено на интеллигенцию привилеги-
рованного класса.
Равнодушие старых писателей к своему прежнему знамени доходит до
того, что они ни единым словом не обмолвились по поводу брани, сыпя-
щейся на народничество вообще, без различия фракций, и своим молчани-
ем как бы одобряют нижеследующие, напр[имер], выходки, внушенные
их двусмысленным поведением. «Характерно, что теперь вся редакция
“Русского богатства” in согроге10’ устами г. Михайловского формально от-
реклась от всякой солидарности с народничеством» (Русская жизнь. 1893,
№311). «И после этого гг. народники (все?) изумляются, почему наибо-
лее порядочные представители интеллигенции (сотрудники «Русского]
бог[атства]»?) так тщательно выгораживают себя от сообщества с ними!»
Для убеждения в том, что в данном случае речь идет не об одном г. В. В.,
а о народничестве как направлении, когда-то господствовавшем, достаточно
пробежать всю цитируемую статью. Там мы узнаем, что народничество за-
няло «такую же позицию к современным прогрессивным течениям нашего
общества, какую заняло славянофильство 50-60 х гг. по отношению к про-
грессивным течениям западничества: и у того, и у другого было свое время
расцвета, после которого наступил период упадка и разложения... Мы при-
сутствуем при последних судорогах этого коченеющего трупа» (Русская
жизнь. 1893, № 286, «Публицистические заметки»). Ответственность за та-
кую характеристику господствующего направления 70-х годов падает все-
цело на группу писателей, «Русское богатство». Эта группа молчаливо при-
знала правомерность унижения ее старого знамени, не сделав и попытки
отвести удар от того настоящего народничества, которое на словах она еще
в себе сохранила. На словах... но не в мыслях!
Указанная двусмысленность поведения почтенных публицистов, даю-
щая основание людям противоположного направления зачислять их в свои
ряды, происходит, по нашему мнению, от того, что и они, подобно своим
сверстникам, оказались засыпанными сыпучими песками, и не в силах ос-
вободиться от их иссушающего действия. Указанным настроением сотруд-
ников «Русского] бог[атства]» объясняется их упорное стремление осво-
бодиться от такого характерного наименования, как слово «народник», по
собственному их сознанию хорошо отвечающее основному тону их обще-
ственно-политического миросозерцания.
Чем же предполагается заменить это славное знамя? Ответ на этот во-
прос дает ближайший товарищ Н.К. Михайловского.
Отвергая вместе с последним наименование своего направления «удач-
ным» термином «народничество», г. Южаков предлагает для его замены
сочетание двух слов: «этико» и «социологический», сочетание тоже «удач-
ное», но уже в ином смысле"'. Первый термин удачен тем, что характеризует
партию, т. е. определенное и яркое практическое миросозерцание. Второй
удачен потому, что скрывает партию, а выдвигает философскую школу,
к которой принадлежит большая часть народников. Эта забота о затушева-
нии в кличке ярких черт программы соответствует серой окраске практи-
678	Полемика и отзывы
ческих воззрений лиц соответствующего направления. Это обесцвечение
воззрений видных когда-то представителей ярких идей 70-х годов оформ-
лено тем же С.Н. Южаковым. В № 2 «Русского богатства» за 1895 год12' этот
писатель изложил ту часть учения «этико-социологов», которая должна за-
менить общественное profession de foi 70-х годов1.
1 Окончанию этой статьи, посвященному формуле г. Южакова, удалось по-
пасть в печать, конечно, в качестве самостоятельной заметки. Смотри следую-
щую статью13’.
В.П. ВОРОНЦОВ
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ «НОВОГО СЛОВА»
Недавно вышел в свет 2-й том «Социологических этюдов» г. Южакова,
в котором имеется, между прочим, характеристика новейших течений на-
шей умственной жизни. Эта характеристика и составляет предмет настоя-
щего письма.
«Настоящий сезон резко обозначил потребность размежеваться и разъ-
единиться между разными течениями, порожденными умственным движе-
нием шестидесятых годов. С одной стороны, окончательно откололись в
особую группу “народники”; с другой стороны, шумно заявляют о своем
существовании и обособлении экономические материалисты новейшей
формации. То и другое является, в полном смысле слова, знамением време-
ни, естественно возникшим на основах изменившейся современной дей-
ствительности»1' Так оповещает г. Южаков читателя о современных ум-
ственных движениях в русском обществе в главе «Современные течения»,
составляющей перепечатку статьи, впервые появившейся в журнале «Рус-
ское богатство»2'. А вот как характеризует он размежевавшиеся течения.
«Идеалы справедливости, свободы и просвещения и нравственные
обязанности личности перед обществом и общества перед личностью не
должны отодвигаться на задний план ради тех или иных экономических
задач; в области же экономической соединение, а не разобщение факторов
производства и пользование для этой цели и богатым опытом Западной
Европы, и готовыми условиями нашего экономического быта — эта фор-
мула так несложна и, вместе с тем, так далека и от материалистов и от
народников»1'
Читатель видит, каких отчаянных людей привлекают в свои ряды два
последненазванные направления. Люди эти не только придают «исключитель-
ное значение экономике национальной жизни»4' в теории, они и на практике
не хотят знать ничего, кроме экономики и со спокойной совестью отметают
«идеалы справедливости, свободы и просвещения»; вместе с тем они не при-
знают никаких нравственных обязанностей между личностью и обществом5'
И если эти высокие идеи не совершенно еще утратили авторитет в русском
обществе, то этим оно обязано, главным образом, «этико-социологической
680
Полемика и отзывы
школе» (представителями которой г. Южаков называет писателей, от кото-
рых будто бы откололись народники), положившей их в основу своей прак-
тической программы6'
Приведенная выписка, впрочем, в полной мере характеризует только «эти-
ко-социологическую школу»; что же касается двух других направлений —
о них дается здесь лишь отрицательное понятие. Для полной же обрисовки
«материалистов» и народников, по словам автора, одинаково полагающих,
что «провозглашают новое слово»7', надлежит обратиться к другим местам
книги г. Южакова.
«Погибай все — лишь бы спасти экономическое устои самостоятельного
народного хозяйства» — влагает г. Южаков в уста народников (с. 282)®'
Это отчаянное решение принести в жертву устоям «все» остальное доказы-
вает, по-видимому, что, по мнению народников, экономическим устоям са-
мостоятельного народного хозяйства грозит в настоящее время большая
опасность, т. е., что их успешно побивает капиталистическое течение, при
помощи «всего», обрекаемого за это народниками на погибель. К нашему,
однако, удивлению, новый обвинительный пункт против народничества
(г. Южаков предпочел так характеризовать наши течения, «отколовшиеся»
от представляемого им направления, что его характеристика есть вместе с
тем и обвинение) заключается в том, что оно «не допускает возможности
капиталистического процесса у нас» и признает «традиционные устои» за
«палладиум»’’ Это последнее обстоятельство — в связи с принесением в
жертву устоям «всего» — свидетельствует, казалось бы, по крайней мере,
о том, что, вооружаясь на защиту устоев, народники полагают, что делают
великое дело, в свое время имеющее вознаградить общество за временный
отказ от пользования благами несколько таинственного «все», отымаемого
будто бы ими у ближайшего момента. Но нет! По новому обвинению бес-
пристрастного публициста, народники «укрываются за малыми делами
и маленькими вопросами от крупных явлений и широких проблем»
(с. 282). Если к сказанному прибавить, что в практических мероприятиях
народники, по свидетельству г. Южакова, рекомендуют «исключительно са-
мобытность», то мы будем иметь полную и вполне суздальскую обрисовку
одного из современных направлений нашей общественной мысли.
Той же кистью нарисовано и другое течение, обратившее на себя вни-
мание автора. «Пусть разоряется народ, но да торжествует вместе с капита-
лизмом высшая культура»"’’, «пойдем на выучку к капитализму»11' — этой
формулой, веря на слово автору, исчерпывается значение «материалисти-
ческого» течения в нашем обществе.
Мы не для того пишем это письмо, чтобы говорить что-либо в защиту
народничества. В последнее время его не лягает только ленивый, причем
каждый рисует такую его физиономию, какая всего удобнее для нападений.
Но мы не можем не сказать несколько слов по предмету характеристики
г. Южаковым наших «материалистов» как представителей направления ис-
ключительно буржуазного. Объектом для характеристики, по-видимому,
служил г. Южакову г. Струве, действительно развивающий идею марксизма
в духе буржуазного принципа. Но г. Струве является выразителем арис-
тократической тенденции марксизма как он понимается его русскими
В.П. Воронцов. Письмо в редакцию «Нового слова»	681
провозвестниками. Но у этой идеи имеются и другие адепты, выдвигаю-
щие как руководящее для себя начало — не воспособление капитализму,
а «развитие самосознания в производителе», т. е. нечто, стоящее близко уже
не к «экономическим задачам», а к другим положениям этико-социологи-
ческой школы. Этого не может не знать г. Южаков, и, однако, он умолчал
об этом обстоятельстве, конечно, не придавая ему сколько-нибудь важного
значения. И это игнорирование демократической струи «материализма»
очень характерно для автора.
Перебирая признаки, которыми г. Южаков пытается различить наши
направления, будто бы окончательно разделившиеся в последнее время, мы
должны по совести сказать, что автор просмотрел многое и, быть может,
главное как в направлениях, к коим он относится отрицательно, так и —
будем надеяться — в том течении, которое считает оставшимся верным
традициям 60-х гг. Но каким образом могло возникнуть подобное недора-
зумение, если верно то, что утверждает автор, т. е. если в зиму 1894—[ 18] 95 гг.
действительно произошло окончательное размежевание наших умственных
течений. Ведь размежевание предполагает точное определение руководя-
щих принципов размежевывающихся лиц, сравнениеэтих принциповмеж-
ду собою с целью уяснения пунктов их сходства и различия, попытки
примирения и соглашения, тем более естественные, что размежевание про-
исходило между лицами, многие годы работавшими рука об руку во имя
одинаковых идеалов. А если дело происходило по-описанному, то каким
образом одному из участников в размежевании это последнее может
представляться в виде противуположном тому, как оно рисуется другому?
Невольно поэтому закрадывается сомнение, действительно ли в указывае-
мое г. Южаковым время в направлении, наследовавшем идеи 60-х гг., ясно
определился резкий идейный раскол. Где, напр[имер], литературные споры,
выражающие объявленное г. Южаковым размежевание, сколько-нибудь
подобные спорам «материалистов» с их противниками? И затем, — так как
литературным путем нельзя выяснить всех пунктов разногласия — то были
ли сколько-нибудь оживленные внелитературные беседы участвующих в
размежевании лиц? На все это нужно ответить отрицательно. Последние
две-три зимы могут быть характеризованы как момент теоретического раз-
межевания между материалистами и народниками (каковым термином
марксисты обнимают и представителей «этико-социологической школы») —
это известно каждому, следящему за литературой. Но чтобы в это же время
имело место выяснение грани, разделившей надвое самих народников, —
мы этого не слыхали. И однако г. Южаков утверждает, что это — так, и мы
не имеем основания считать это утверждение исключительно плодом его
фантазии. Если он фантазирует относительно момента размежевания и его
окончательных результатов, если мы можем недоверчиво отнестись к тому,
что он говорит о других, то мы не имеем права отрицать его свидетельства
о себе самом. А он утверждает, что в последнее время начинает расходиться
с людьми, с которыми прежде считал себя солидарным. И насколько это
расхождение не есть результат изменения взглядов одного г. Южакова,
насколько последний говорит от имени целой группы лиц, — мы получаем
основание высказать, что направления общественной мысли, унаследованные
682
Полемика и отзывы
нами от прежних времен, испытывают теперь некую эволюцию, послед-
ствием которой может быть разделение того, что прежде было соединенным,
и слитие течений, некогда бывших различными. Пока эволюция не закон-
чилась и разделение не совершенно выяснилось, участники этого процесса,
чувствуя его наличность, не могут, однако, подвести правильные его итоги,
а, пытаясь непременно сделать это, рискуют получить неверные результаты.
В таком положении очутился г. Южаков, решившийся подвести итоги про-
цессу, только что начавшему выясняться12’. Но преждевременность этой по-
пытки не доказывает отсутствия самого процесса. А для нас лично только
после рассматриваемых статей г. Южакова и делается ясным образование
существенных разногласий между нами и этим почтенным публицистом,
а также той группой писателей, от имени которой он говорит. При этом я
должен сделать одну оговорку: образование между нами разногласия я счи-
таю результатом не какого-либо существенного изменения моих взглядов,
а эволюции мнений противной стороны. Чтобы долго не останавливаться
на этом вопросе, посмотрим, как одна и та же группа писателей, ныне объ-
единяемая г. Южаковым термином «этико-социологической школы», фор-
мулировала свое миросозерцание и свое понимание задачи переживаемо-
го исторического момента прежде и теперь. Вот какие руководящие
принципы заявлялись публицистами «этико-социологической школы»
до провозглашенного г. Южаковым размежевания.
«Вся программа настоящего времени, все его стремления, желания и
цели, все их profession de foi13' может быть исчерпано двумя словами: рус-
ский народ». «Да, что скрывать, я выражал желание потонуть в сермяжной
массе народа; но, заметьте, со светом истины и идеями в руках, я выражал
мысль, что так должен быть уплачен долг народу».
Мы думаем, что такая задача не утратила своего значения и в настоя-
щее время и в то же время, полагаем, что приведенная формулировка цен-
трального пункта программы никоим образом не требует отодвигания на
задний план «идеалов справедливости, свободы и просвещения, нравствен-
ных обязанностей личности перед обществом и общества перед личнос-
тью»14' Она же вам указывает вместе с тем, во имя каких именно идеалов
справедливости, свободы и просвещения готовы работать люди данного
направления и чем они отличаются от других деятелей, выставивших на
своем знамени те же слова: справедливость, свобода и просвещение; вы
имеете перед собой знамя, окрашенное в совершенно определенный цвет.
Через 20 л[ет] представитель той же, по-видимому, группы писателей
принимает всевозможные меры к тому, чтобы обесцветить свое знамя —
начиная с замены «удачного», по его собственным, словам, термина «на-
родничество» в программном отношении совершенно безразличным име-
нем «этико-социологической школы»15', и оканчивая такой формулиров-
кой основных положений направления, в которой исчезает всякий цвет и
под которой подпишется и «Новое слово», и «Русское богатство», и «Вест-
ник Европы», и «Северный вестник», и даже «Новое время»16' Возьмите,
напр[имер], этот член формулы: «Обязанность личности перед обществом».
Что выражает сам по себе этот принцип «этико-социологической школы»,
какою она рисуется в 90-х гг.? Обязанность личности платить налоги и
В.П. Воронцов. Письмо в редакцию «Нового слова»	683
отбывать воинскую повинность — несомненно; но что кроме этого? и все
ли лица, принимающие общее положение, согласятся относительно мате-
риального его содержания? Обратите же внимание на то, каким образом
формулирован соответствующий пункт в вышеприведенном profession de
foi 70-х гг.: «Так должен быть уплачен долг народу». Предполагается ли обя-
зательным этот долг в той формулировке, какая дана г. Южаковым? Для
ответа на этот вопрос достаточно напомнить читателю, что еще недавно
вполне почтенные органы печати, и в том числе один, получивший полное
одобрение со стороны «этико-социологической школы», отрицали суще-
ствование долга интеллигенции народу. Так, напр[имер] «Мир Божий»17’,
конечно, принимает формулу г. Южакова1"’, в том числе и ее параграф от-
носительно обязанности личности перед обществом. И, однако, несмотря
на то, что назначение этого журнала преимущественно — воспитывать
мысль и чувство молодого поколенияон совершенно категорически вну-
шает читателю мысль, что в предстоящей ему общественной деятельности,
на нем как представителе культурных классов не лежит никаких историчес-
ких обязательств по отношению к народу; что тот долг народу, который
накопили эти классы в качестве привиллегированных уже уплачен ими ак-
том освобождения крестьян и уравнения (?) последних в правах с осталь-
ными гражданами земли русской.
После сделанного сравнения общественно-политических принципов 70-х
и 90-х гг. мы вправе, кажется, сказать, что истекшее двадцатилетие привело
к обесцвечению знамен, к замене ярких цветов программ серыми, что в это
время взгляды лиц известного направления действительно испытали не-
кую эволюцию. А если старое знамя при этом не выброшено, как никому
негодный хлам, если за него держится некоторая группа, лиц, то указанная
эволюция неизбежно ведет к разделению некогда однородного потока на
несколько рукавов. Нужно только помнить, что честь произнесения «ново-
го слова» принадлежит не тому направлению, которое и в 90-х гг. определяет
свое миросозерцание «двумя словами: русский народ» и которое считает,
что долг интеллигенции культурного общества народу будет уплачен лишь
после того, как первая передаст второму светоч знания и просветительной идеи.
Программа 70-х гг. отличается от формулы 90-х еще одним существен-
ным признаком: в ней указаны не только цели, но и средства, или, если хо-
тите, не только общие принципы (основной пункт profession de foi), но и
очередная задача данного момента, выраженная юношески восторженно:
«потонуть в сермяжной массе со светом истины и идеями в руках!». Этим
пунктом программы выражается сознание, что из числа задач, преследуе-
мых обществом, рассматриваемое направление выделяет как главнейшую
для данного момента задачу заполнения пропасти между интеллигенцией
и народом, каковой цели оно рассчитывает достигнуть единением обеих
сил и просветительным воздействием одного элемента на другой. При этом,
конечно, не предаются анафеме никакие другие задачи просветительно-про-
грессивного характера, преследуемые лицами, избравшими себе иную долю
или поставленными судьбою в особое положение. Равным образом подчер-
кивание этого пункта никоим образом не равносильно утверждению, что
соответствующая ему задача — совершенно новая, впервые заявленная в
684
Полемика и отзывы
русском обществе. Оно означает только, что, по условиям переживаемого
момента, эта задача должна быть признана одной из важнейших и что из-
вестное направление берет на себя возможное, при данных условиях, ее осу-
ществление.
Юношеское воодушевление 70-х гг. сменилось разочарованием 80-х, ког-
да всякие программы деятельности исчезли20', а прогрессивное общество
объединилось на определенных чаяниях и пожеланиях. Девятидесятые годы
внесли некоторое оживление в нашу жизнь, в обществе обнаружились по-
пытки от слова перейти к делу, а в числе дел — оказалась и задача единения
двух общественных слоев и просветительного воздействия одного из них на
другой как принцип, почти забытый в предшествующее десятилетие. К этой
задаче теоретически общество подходит с двух сторон: ее пытаются обосно-
вать представители старого, как бы иссякшего течения и облекают новой
идеологией люди, развившиеся под иными влияниями. Такая солидарность
в одном пункте направлений, теоретически как бы противуположных друг
другу, по нашему мнению, доказывает глубокую жизненность этой задачи.
И вот эту-то черту современных общественно-интеллектуальных течений
и проглядел г. Южаков и этим доказал, что он «страдает (выражаясь его
собственными словами) своего рода историческим дальтонизмом, не видя
или не желая видеть целых сторон исторической действительности»
(с. 282). Этот полусознательный дальтонизм очень характерен для направле-
ния, когда-то выставлявшего данное положение как главный пункт своей про-
граммы. Впрочем, в настоящее время мы заметим только, что упустив из
виду то, что могло дать надежное основание для характеристики наших
направлений и указания их разногласия, автор волей-неволей начал измыш-
лять и направления, и разногласия.
Итак, существенным пунктом, разделяющим наши старые прогрессив-
ные течения, мы считаем не вопрос о последовательности, в какой будто бы
должны изменяться формы общественного быта, потому что, с одной сторо-
ны, ничто не мешает изменяться им одновременно, а с другой — может ли
кто-нибудь утверждать, что эти течения сами по себе в силах изменить
какую-либо из них. Разногласие заключается и не в том, какая категория идей
должна быть особенно распространяема в обществе, потому что в последнем
существует еще немало слоев, чуждых просветительным идеям вообще, и что
после спячки 80-х гг. обществу нелишне восстановить в памяти забытые сло-
ва всякого порядка. Разногласие касается вопроса о том, на какую среду должно
быть преимущественно направлено просветительное воздействие интелли-
генции и что должно составлять главную (но не единственную) задачу после-
дней по отношению к более культурному обществу: подчеркивание давно
ему известных недостатков общественного строения или возбуждение в нем
критического отношения к самому себе и к своей пассивности?
Из сказанного читатель может заключить, что по существу наши про-
грессивные течения, в практическом отношении, не представляют чего-либо,
одно другое исключающего. Если же, на словах, они относятся друг к другу
с нетерпимостью, то причина этого заключается, по нашему мнению, в том,
что за последнее пятнадцатилетие мы так привыкли оставаться в области слов
и не переходить на почву дела, что совершенно утратили идею солидарности,
В.П. Воронцов. Письмо в редакцию «Нового слова»	685
не видим осязательной от нее пользы и не только не делаем никаких попы-
ток к разъяснению возникающих между нами недоразумений, но готовы
всякое неясное или двусмысленное выражение воображаемого противника
истолковать таким образом, чтобы обратить последнего в своего антагони-
ста. Вследствие этого наши литературные разногласия сплошь и рядом при-
водят в недоумение читателей, не могущих понять, из-за чего дерутся люди
или органы, по-видимому, принадлежащие одному лагерю. А насколько
наша полемическая джигитовка воздействует на читателя, ищущего у нас
поучения, мы только путаем его понятия, а не проясняем их. Из-за чего,
напр[имер], «Русская мысль» начинает кидать камешки в огород г. Михай-
ловского, много лет бывшего желанным ее сотрудником21'? Так ли мы
богаты патентованными учеными, принимающими и вне кафедры живое уча-
стие в деле развития миросозерцания молодежи, и так ли существенно раз-
ногласие по вопросам этого развития между проф. Кареевым и журналом
«Мир Божий», чтобы последнему следовало ополчаться на первого, не бо-
ясь дискредитирования его в глазах молодежи? Какие мотивы побудили
редактора одного журнала заявить печатно, что между его журналом и толь-
ко что основавшимся, по общему мнению близким по направлению, к пер-
вому— нет ничего общего? Тот же вопрос мы обращаем и к г. Южакову:
для чего ему нужно было сочинять идейные разногласия (отрицать у на-
родников идеалы справедливости, просвещения, свободы и т. д.) и тем как
бы оправдывать нашу общественную неподвижность; ибо куда же может
двинуться общество, маленькая интеллигенция которого представляет из
себя лебедя, щуку и рака? Такому обществу и Богом на роду написано:
стоять и не ворохнуться.
В заключение письма не можем не выразить пожелания, чтобы наши
прогрессивные публицисты больше заботились о том, чтобы давать чита-
телям по возможности более определенный материал для суждения об их
взглядах на задачи переживаемого момента и на их отношение к прежним
направлениям нашей общественной мысли. В особенности это представ-
ляется желательным со стороны группы лиц, объединенных г. Южаковым
термином «этико-социологической школы», так как именно эта группа,
носившая когда-то совершенно определенный цвет, в последнее время боль-
ше и больше теряет в глазах читателя прежнюю индивидуальность22'. Укло-
няясь же от разъяснений, какие мы могли бы сделать, при наших условиях
литературной работы, мы не только способствуем сохранению господству-
ющей в обществе путаницы понятий, но и сами теряем ключ к уразумению
современных течений. По крайней мере, для меня, писателя старого и притом,
казалось бы, хорошо знакомого с миросозерцанием «этико-социологичес-
кой школы» вообще и г. Южакова в частности, некоторые идеи, высказанные
в последнее время этим писателем, явились настоящим сюрпризом, и я
никак не могу отделаться от мысли, что, с его стороны, это — простой
lapsus23'.
К. ПАВЛОВ
«ЭТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ» г. ЮЖАКОВА
(С. Н. Южаков. Социологические этюды, т. II. 1896 г.)
[I]
Автор «Социологических этюдов» — один из представителей так на-
зываемой «русской школы социологов»1’. Правда, есть некоторые основания,
позволяющие сомневаться в существовании этой школы, но так как сам
г. Южаков особенно подчеркивает свою принадлежность к известной группе,
школе, партии, — дело не в названии, — и с этим подчеркиванием прихо-
дится, во всяком случае, считаться. Сверх того, г. Южаков сравнительно еще
недавно выступил с формальным объявлением войны экономическому или
диалектическому материализму, или, выражаясь его слогом, обещал «пово-
евать с марксистами»2". Главный труд г. Южакова, правда, начат задолго до
открытия военных действий против русских «учеников»; но во втором томе,
представляющем почти самостоятельное целое, можно найти обильный
материал для оценки взглядов г. Южакова на вопросы, имеющие прямое
отношение к упомянутому объявлению войны, и так как нападение всего
лучше отражать нападением, то уместнее всего, кажется, будет совершить
вторжение в собственную территорию г. Южакова и исследовать «основы»
его социологических теорий; а при этом поневоле придется иногда гово-
рить и о тех писателях, которых г. Южаков, иногда ошибочно, признает
своими единомышленниками.
Книга г. Южакова начинается характеристикой одного из выдающихся
сотрудников «Отечественных записок», покойного Елисеева3' Такое пре-
дисловие к книге, посвященной теоретическим вопросам социологии, может
показаться странным, тем более, что Елисеев, как известно, писал «Внут-
ренние обозрения» и к теоретическим вопросам имел лишь косвенное от-
ношение. Нетрудно, однако, догадаться, какова цель г. Южакова. По его
словам (стр. 262)3', новая редакция «Отечественных записок» придала журна-
лу «мужиковствующий (?) характер», превратив его в орган «народных, пре-
имущественно деревенских мужицких интересов». Затем Н.К. Михайловский
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	687
дал «теоретическое обоснование» этому характеру журнала, а Гл.Ив. Успен-
ский— «художественное оправдание».
Здесь уже нельзя не заметить ошибки. Н.К. Михайловский не раз поле-
мизировал с народниками и даже играл роль «депутата от города» против
юзовской «деревни»; он несколько раз подчеркивал свое несогласие с на-
родническим учением, как оно вылилось, напр[имер], в трудах г. В. В. и К°4'.
Было бы поэтому интересно узнать, где г. Южаков нашел у г. Михайловского
«теоретическое обоснование» направления, преследовавшего «преимуще-
ственно деревенские мужицкие интересы»? Вот сам г. Южаков — другое
дело. Он, действительно, был часто, по главным вопросам, единомышлен-
ником «мужиковствующих». Не думаю, однако, чтобы «мужиковствование»
было когда—либо господствующим течением в «Отечеств[енных] записках».
Щедрин посвятил немало красноречивых стран[иц] «мальчику без шта-
нов»5'; он охотно помещал статьи г. В. В. о судьбах «русского капитализма»6"
и, конечно, не был марксистом. Тем не менее завербовать его в ряды «му-
жиковствующих» довольно трудно; слишком хорошо знал покойник рус-
скую жизнь для того, чтобы увлекаться сентиментальными народническими
утопиями7'. Недавний южаковский проект насаждения в России десятка ты-
сяч средних школ на место школ грамоты’", по всей вероятности, мог бы выз-
вать со стороны Щедрина только желчное замечание... Как известно, одна
принцесса выразила изумление, почему народ, за отсутствием хлеба, не ест
пирогов? Г. Южаков, по случаю недостатка в народных школах, проектирует
всеобщее почти высшее образование: тема, благодарная для сатирика...
Мужиковствуюгцее направление «Отечественных записок» — это, так
сказать, лишь рекомендация, выданная самому себе г. Южаковым. Орган
Некрасова и Салтыкова после «Современника» был бесспорно авторитет-
нейшим органом печати, а опираться на авторитеты всегда удобно, хотя
сам г. Южаков в то время к кружку «Отечественных] записок» вовсе не
принадлежал9' Правда, он до некоторой степени обязан одному из пред-
ставителей этого кружка, а именно г. Михайловскому, и связан с ним чув-
ством благодарности. Г. Южаков был довольно мало известным писателем,
когда выступил с рядом статей, в которых, между прочим, разбирал взгляды
г. Михайловского на «субъективный метод». Г. Михайловский его заметил
и поощрил: отсюда начало популярности г. Южакова. Г. Южаков высту-
пил, однако, далеко не в качестве сторонника взглядов г. Михайловского:
да и в настоящее время сомнительно, чтобы «метод» г. Южакова был очень
близок к «субъективному методу». Правда, г. Южаков делает уступки и
старается даже доказать, что его объективный метод относится к субъек-
тивному, как выпуклая сторона кривой линии — к ее вогнутой стороне; но,
как известно, даже в психологии эта аналогия еще ничего не доказала.
От Елисеева г. Южаков переходит к Шелгунову. Если Елисеев был для
Южакова путеводителем, приведшим его в соприкосновение с «мужиков-
ствующей» редакцией, то Шелгунов послужит ему таким же проводником
в область идеализма. Для г. Южакова главная роль Шелгунова сводится к
тому, что он спас реалистическую школу от угрожавшей ей опасности. Реа-
листы 60[-х] годов были фанатиками популяризации естественных наук
(вспомним совет Писарева Щедрину бросить сатирические забавы и писать
688	Полемика и отзывы
популярные статейки чуть не о лягушках10'); в то же время они считали
«коренным явлением» общественной жизни «умственное состояние», следуя
Конту, Миллю, Боклю, и, наконец, применяли естествознание к социологии.
Г. Южаков не может, однако, не знать, что и Шелгунов был в значительной
мере повинен в той же ереси. «Корифеи школы, как Писарев, Щапов,
Шелгунов, — говорит г. Южаков, — имели при этом в виду преимущественно
метод. Другие обратились прямо к формулам естествознания». Перечисляя
этих других, г. Южаков называет Зайцева, Португалова, азатем Стронина и
Дебольского! Можно себе представить, что сказал бы Писарев, если бы мог
узнать, что Дебольского причисляют к его единомышленникам11’! Что ка-
сается специально органической теории общества, то уж, конечно, никто
из типичных шестидесятников, проповедывавших резанье лягушек, в этом
грехе не повинен! Но г. Южакову весь этот прием понадобился просто для
полемических целей.
Г. Стронин — вовсе не корифей и не типичный шестидесятник —
написал когда-то книгу, в которой пережевывал на десятках страниц мето-
дологические вопросы и проводил аналогии между вещами, настолько сход-
ными, как примерно колесо с уксусом или вечность с соденым огурцом12'
За это он в свое время был наказан г. Михайловским13'. При чем тут, на-
пр[имер], Писарев и Щапов, остается непонятным, пока мы не узнаем, что
г. Южакову желательно доказать несостоятельность применения дарвинизма
к общественной науке. Но разве г. Стронин и хотя бы, напр|имер], Деболь-
ский «дарвинисты»? Разве их теории можно назвать хотя бы «выродившейся
писаревщиной»?
Писарев и Щапов были несомненно «дарвинистами», «позитивистами»,
«реалистами», в том смысле, какой придается иногда этим кличкам.
Они глубоко верили в силу и значение умственного развития и не ста-
вили «разум на запятки» — грех, в котором иногда были повинны «мужи-
ковствующие», что в свое время доказал не кто иной, как Михайловский в
полемике с народником Юзовым. Кроме г. Волынского4', никто еще не
решился обвинить «корифеев реализма» в том, что они применяли дарви-
низм к общественной науке с целью проповеди кулачного права. Г. Южаков,
разумеется, не ставит подобного обвинения прямо относительно Писарева
и Щапова; он, однако, пишет:
«Та же эволюция потом повторилась с ... односторонностью так на-
зываемого] экономического материализма, где, совершенно так же, как
в применениях дарвинизма к общественным явлениям, мы видим мир-
но уживающимися рядом и идеалистический ... оптимизм, и доктринер-
ский индифферентизм, и лукавые задние мысли. Выродившееся учение
экономического материализма так же легко можно эксплуатировать на
пользу сильного и богатого, как и незаконные экскурсии дарвинизма в
общественную область... Та же основная ошибка предпосылок о каком-
то единственном (?) коренном процессе общественного развития, те же
логические приемы, тот же полемический задор, то же открытие давно
открытой Америки и та же частью сознательная, частью наивная служба
кулачному праву. Историческая сущность того и другого явления со-
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	689
вершенно одна и та же, причем, однако, основатели упомянутых докт-
ц рин не могут нести ответственность ни за усердие не по разуму одних, ни
ш за лукавую заднюю мысль других якобы последователей и учеников»15'
я
Жаль, что г. Южаков выражается так анонимно. По моему мнению,
ставить такие тяжкие обвинения надо не иначе, как называя лиц, иначе
невольно является смешение понятий. Кто именно из шестидесятников про-
поведывал при помощи дарвинизма кулачное право? Такое обвинение даже
к Зайцеву применимо с большими оговорками, но по отношению к «кори-
феям» было бы прямо инсинуацией16'. Кто теперь служит «кулачному пра-
ву» сознательно или наивно? Обвинение, повторяющееся не впервые,
но почти всегда выставляемое, не называя лиц, и понятно почему. Когда,
напр[имер], о г. Струве стали писать, что «идти на выучку к капитализму»
значит «сварить русского мужика в фабричном котле»17', или когда явились
благовоспитанные и далекие от «полемического задора» клички вроде
«социального буржуя», то гг. Струве, Бельтову и другим представителям
известного направления было весьма нетрудно показать облыжность подоб-
ных обвинений. Но когда подобное обвинение выставляется в неопреде-
ленных общих терминах, то отвечать на него нелегко, так как в каждой
группе могут найтись своего рода г-жи Клемане Ройе, способные скомпро-
метировать не только дарвинизм, но и всякое другое учение1*' II
II
Из предыдущего мы узнали очень немногое о направлениях шестиде-
сятых и девятидесятых годов, но зато узнали, что в лице г. Южакова имеем
дело, во-первых, с одним из мужиковствовавших, во-вторых, — с против-
ником крайнего реализма. Это все же что-нибудь. Следующая глава посвя-
щена уже прямо «современным течениям» и хотя в ней говорится даже о
Булгарине и Грече, но, во всяком случае, есть кое-что более определенное о
новейших литературных течениях.
«“Реалистов”, — говорит г. Южаков (стр. 278), —- теперь так же не встреча-
ется, как и славянофилов и западников». «Реалисты», в противоположность
экономическим «материалистам», признавали первенство за интеллектуаль-
ным элементом. Однако в 60-х годах были, по словам г. Южакова, и «эко-
номические материалисты», к которым он причисляет Чернышевского,
Добролюбова, Антоновича, Жуковского и Елисеева. «Реалисты» ополчились
против тогдашнего «экономического материализма», но «идеалы справед-
ливости, свободы и просвещения были общими представлениями обеих
доктрин»19'. Г. Южаков готов признать, что эта общая почва всех прогрес-
сивных шестидесятников была свойственна и «социологической школе»,
возникшей в конце 60-х годов и особенно важной для самого г. Южакова.
Оказывается, поэтому, что «не так страшен чорт»! Несмотря на «основ-
ную ошибку» и на «лукавые задние мысли»2"' каких-то третьестепенных шес-
тидесятников, «корифеи», к числу которых на этот раз (стр. 278) г. Южаков
причисляет Зайцева и Благосвеглова, сделали свое дело и даже, в духовном
690
Полемика и отзывы
смысле, породили самого г. Южакова. Анонимные защитники «кулачного пра-
ва» куда-то бесследно исчезли. Мало того, в начале 70-х годов оказывается (стр.
278), что между двумя главными течениями произошел род слияния и что оно
лишь дополнилось новым этико-социологическим элементом. «В одном и том
же издании... занимали видное положение и экономические материалисты, как
Елисеев и Зибер, и реалисты, как Писарев и Щапов, и народники, как гг. Кри-
венко и В. В. и представители этико-социологической школы, как гг. Ми-
хайловский, Лесевич, Кареев»21'. Единодушие это, однако, было нарушено в
самое недавнее время, и г. Южаков считает происшедший раскол «самым
характерным для настоящего момента нашей умственной жизни»22’.
Пытаясь доискаться причин такого раскола, г. Южаков останавливает-
ся на той, которая для него наиболее удобна.
Западники и славянофилы 40-х годов, говорит он, не были маловерами,
хотя учения их выросли «на почве безнадежного воззрения» на современ-
ную им жизнь23' Экономический материализм новейшего времени есть
именно одно из порождений «умственного шатания и сомнения», свойствен-
ного маловерию24’. Здесь г. Южаков, по счастью, перечисляет имена, а по-
этому мы можем его контролировать. Сказав нескрлько слов о гг. Струве и
Бельтове, он совершает следующий поворот:
«Это воззрение может быть небесплодным в руках тех, которые по-
желают сознательно служить интересам экономически господствующих
классов. Г. Янжул уже эксплуатирует это воззрение для насаждения син-
дикатов. Г. Головин в “Русск[ом] вестн[ике]” находит, что, оставляя в
стороне отдаленные идеалы г.г. современных экономических материа-
листов (он называет г. Струве), в настоящее время он, г. Головин, может
идти с ним рука об руку. Г. Скворцов явно прислуживается капиталу. Все
это признаки времени, поучительные для гг. Струве и Бельтова»25'
Мне кажется, что если для кого-либо все это может быть поучитель-
ным, то разве для самого г. Южакова. Гг. Струве и Бельтов не насаждают
синдикатов; г. Струве говорил, что «надо идти на выучку к капиталу», явно
подразумевая под этим, что капитализм есть форма, более высокая, чем те,
перед которыми преклоняются «мужиковствующие», но этим он вовсе не
сказал, что капиталу надо «прислуживаться»: ученик вовсе не обязан пода-
вать учителю (капиталу) калоши. Г. Бельтов выразился еще определеннее:
он даже осудил фразу г. Струве26’ как могущую подать повод к неправильным
истолкованиям. Кто же остается? Разве кто-либо когда-либо причислял
г. Янжула к «ученикам»27'? А что касается г. Головина, то этот пример дей-
ствительно «поучителен» для г. Южакова. Г. Головин прямо заявляет, что
«отдаленные идеалы» г. Струве он оставляет в стороне; г. Южаков даже знать
не хочет об этих «отдаленных идеалах». И спрашивается, как можно сде-
лать ответственным какое бы то ни было направление за присоединение к
нему лиц совсем иного образа мыслей? Пусть гг. Головин, Янжул и прочие
отвечают сами за себя. Ведь и г. Южаков не примет на себя ответственности
за все взгляды даже таких недавней памяти единомышленников, каковы
В. В. и С.Н. Кривенко... Ведь не без всякого основания эти «народники»
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	691
выделились во время дно из редакции «Русского богатства», к которой при-
надлежит г. Южаков, и основали прежнюю, безвременно погибшую редак-
цию «Нового слова»28'. Очевидно, что солидарность по вопросу о спасении
отечества от «учеников» не помешала соединенной группе «мужиковству-
ющих» и «этических социологов» разбиться на две весьма определенные и
частью враждующие между собою группы. Правда, у г. Южакова на это есть
ответ. «Некоторое философское разномыслие не мешает общественной
солидарности»29’. Но какова степень «общественной солидарности», позво-
ляющая писать на страницах одного и того же журнала, об этом г. Южаков
благоразумно умалчивает и лишь вскользь упоминает о самом факте рас-
кола между «мужиковствующими» и «этическими социологами» и о разли-
чии принципов’0' Благоразумие вполне похвальное, так как положение
самого г. Южакова между этими двумя школами всего ближе походит на
положение человека, твердо сидящего между двумя стульями.
Мы, таким образом, благополучно приблизились к «обзору социологи-
ческой проблемы» — с точки зрения самого г. Южакова, отчасти уже выяс-
нившейся из предыдущего.
Ill
И тем не менее мы все-таки еще бесконечно далеки от «социологичес-
кой проблемы», так как нам приходится избрать г. Южакова нашим руко-
водителем, а он вовсе не склонен схватывать быка прямо за рога.
В «Этюде первом» г. Южаков определяет проблему (или, как он непра-
вильно пишет, проблемму). Он говорит о законах строения, отправлений и
развития тел и усматривает в социологии «статику и динамику». Все это
рассуждение г. Южакова напоминает немножко Спенсера и Конта, а отчас-
ти даже Стронина и Дебольского. Мы узнаем, напр[имер], от г. Южакова о
существовании «универсальной иерархии»: «атом, простая молекула, слож-
ная неорганическая молекула, физическое тело, небесное тело, небесная
система, вселенная»31'. Интересно было бы знать, какое место в этой иерар-
хии занимают, напр[имер], метеориты? Что это — бывшие небесные тела,
или физические тела, или то, и другое вместе? Или речь идет о физичес-
ком теле, с точки зрения твердого, жидкого и газообразного состояния?
Еще любопытнее частная иерархия, в которой находим «атом, простую
неорганическую молекулу, органическую молекулу, живое тело, общежи-
тие»’2' Куда здесь поместить, напр[имер], клеточку или клеточное ядро?
Что это — органические молекулы, вроде спенсеровских (чисто гипотети-
ческих) физиологических единиц, или же живые тела3’’? Или это зависит от
того, имеем ли мы дело с одноклетными или много клетными организмами?
Этого мы не узнаем от г. Южакова, как не узнаем и того, почему он, про-
славляя г. Михайловского за опровержение «органической теории общества»,
сам не указывает даже того, что подчеркнуто Спенсером, а именно: коренного
различия между конкретными агрегатами (таково живое тело) и дискрет-
ными (таково общежитие)34' — и, стало быть, тем самым открывает путь для
грубой утрировки «органической теории», какую мы встречаем, напр[имер],
692
Полемика и отзывы
у Шеффле. Зато мы узнаем от г. Южакова ту великую истину, что органи-
ческая молекула и общежитие могут не входить в состав небесного тела или,
выражаясь проще и понятнее, на солнце, напр[имер], нет жителей, хотя и
там их усматривала фантазия некоторых астрономов35’... В конце концов,
мы узнаем от г. Южакова, что общежитие есть «определенное специфичес-
кое сочетание живых неделимых тел»36’. И в этом «определении» ни слова о
дискретности! Коралловый полип есть также «определенное специфичес-
кое сочетание живых неделимых тел». Что это — общество или организм37'?
Вопрос о «неделимом живом теле» вовсе не так прост, как кажется. Впро-
чем, сам г. Южаков замечает, что дал лишь «предварительное определение
предмета социологии»38'
Так как общежитие есть «сочетание», то приходится заняться «сочета-
нием» и «распадением».
Все это исследование г. Южакова напоминает приемы Спенсера, на-
сколько вообще дозволительно сравнение таких несоизмеримых величин, ка-
ковы «Социологические этюды» г. Южакова и послужившие им основанием
«Основные начала» великого английского эволюциониста. Г. Михайловский
употребил однажды выражение: спенсеровы дети39'. Еслй к кому-либо при-
менимо наименование «спенсерова сына», то, конечно, к г. Южакову; он
как будто очень похож на Спенсера и все же отличается от него в довольно
заметной степени. Во всяком случае, приемы г. Южакова сближают его со
Спенсером гораздо более, чем с «этико-социологической школой». Главный
представитель этой школы, г. Н. Михайловский, мог бы, напр[имер], ска-
зать г. Южакову, что вопрос о «сочетании молекул» слишком далек от
социологической проблемы и что социология имеет свой «остаток», нераз-
ложимый ни на какие молекулы; г. Н. Михайловского, собственно говоря,
только этот остаток и интересует, да притом еще под условием верховен-
ства субъективного метода. Но г. Южаков иного мнения. Находясь «на вы-
сотах объективной истины», он устанавливает свои основные начала не
только на яйцах Леды40', а даже на несогласном движении газовых молекул.
В газах, говорит он, движения молекул не согласованы, а в «физических
телах» (читай — жидких и твердых), в живых телах и в общежитиях — со-
гласованы4’’. Поэтому, чтобы понять общественную динамику, надо начать
с газовых молекул... должно быть, для выяснения контраста. На стр. 295
г. Южаков делает предположение, что «атмосфера» состоит из «молекул оди-
наковой массы» и «одинаковой энергии», а затем приводит следующий
механический закон:
«Механика учит.., что после столкновения тел, отразившихся друг от
друга, они продолжают движение с равною силою, как бы различна ни
была эта сила до столкновения. Сила же равна произведению массы на
скорость».
«Силой» г. Южаков называет то, что в механике принято называть «ко-
личеством движения»42’ Но это еще не особенно важно, особенно, когда
идет речь идет о мгновенных силах43'. Важнее самое «учение» г. Южакова.
На стр. 295 он поясняет свое правило примером. «Сила» (количество) дви-
жения молекулы, обладающей массою b и скоростью й, равна ab. Пусть,
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	693
говорит г. Южаков, дана тяжелая молекула, обладающая «силой», т. е. коли-
чеством движения, равным 9 ab (до столкновения), а скорость пусть равна
также й, стало быть, масса равна 9 Ь. Далее г. Южаков рассуждает так: после
удара «сила движения» уравнивается, а так как общее количество движения
до удара было 9 ab + ab = 10 ab, то остается разделить поровну. Для каждой
молекулы получим по 5 ab, стало быть, скорость легкой молекулы будет 5 а,
а тяжелой Одна ошибка здесь слишком бросается в глаза. Очевидно, что
количество движения ab следовало вычесть из 9 ab, так как начальные скоро-
сти направлены в разные стороны'. Посмотрим, чему «учит механика».
Пусть даны два шара: один, имеющий массу, равную единице, и движу-
щийся вперед со скоростью, равною 6, другой, имеющий массу 5, но находя-
щий [ся] в покое, т. е. имеющий скорость, равную нулю. Оба шара упруги.
Применим сначала «правило» г. Южакова. Количество движения пер-
вого шара равно 1x6 = 6, второго 5x0 = нулю, сумма равна 6. Такую же
сумму мы должны иметь и после удара. Разделим, по правилу г. Южакова,
пополам. Для первого шара количество движения будет 3, при массе 1, ста-
ло быть, скорость его, по г. Южакову, равна 3; для второго шара количество
движения также равно 3 при массе 5, стало быть, скорость тяжелого шара
равна, по г. Южакову, 3/5. Проверим на опыте: опыт даст для первого шара
скорость отраженного назад движения приблизительно равную 4, а для вто-
рого тяжелого шара скорость движения вперед равную около 2. Опыт со-
всем не сходится с теорией. Легко убедиться, что теория нелепа.
«Механика учит», что сумма количеств движения сохраняет постоян-
ную величину, но не иначе, как под условием принять во внимание знаки
скоростей, что вовсе не интересует г. Южакова2.
«Механика учит» также, что для идеально упругих тел сумма живых сил45'
остается постоянною. Живая сила первого шара (по французской тер-
минологии — равная массе на квадрат скорости, немцы вводят еще мно-
житель '/ ) равна 36, второго равна нулю. После удара для первого шара
' Если бы г. Южаков знал настоящую формулу, то нашел бы, что искомые
скорости относятся, как 13:3, а не как 9:1.
2 Правильная теория такова. До удара скорости были 6 и нуль, после удара
-4 и +2. До удара сумма количеств движения была 6 + 0 = 6, после удара -4 + 10 = 6,
т. е. прежняя.
Если, обратно, признать принцип сохранения количества движения за до-
казанный, то не трудно определить скорости по формулам:
,т-т',	,,
V-v ------;(v + v )
т + т'
V' = V+(v-v')
где т, v, V — масса, начальная и конечная скорость для первого шара, am', v\
V — те же величины для второго.
В нашем примере т = 1, v = 6, т = 5, v = 0, стало быть получим:
4
У=----х6=—4
6
У' = -4 + 6 = 2,
что согласуется с опытом, дающим приблизительно те же величины. Примеч.
редакции**'.
694
Полемика и отзывы
получим 16, для второго 4 х 5 = 20, сумма остается та же, т. е. 20 + 16 = 36 + 0.
Между тем, следуя правилу г. Южакова, получим явный абсурд — потерю
живой силы1.
Не лучше окажется положение г. Южакова, если мы предположим, что
молекулы не упруги, ибо тогда после удара обе молекулы движутся с одина-
ковою скоростью, как бы одно тело, и так как их массы различны, то и ко-
личества движения будут неодинаковы.
Разбор «учения» г. Южакова об ударе молекул, обнаруживший полную
непричастность нашего социолога к так наз[ываемым] точным наукам, мог
бы избавить нас от рассмотрения доброй половины его книги. Мы могли
бы, наконец, прямо приступить к «социологической проблеме». Но все же
следует привести еще некоторые примеры, дабы нас не обвинили в выис-
кивании случайных промахов. Мы уже видели, что г. Южаков называет ко-
личество движения силой, смешивая, очевидно, скорость с ускорением. На
стр. 299 он смешивает силу с работой и говорит, что сила, «как известно»,
измеряется килограммометрами47'! На стр. 300г. Южаков решает вопросы
небесной механики с такою смелостью, с какою раньше решал вопросы мо-
лекулярной механики. Наш социолог уверен, что «эллиптическая и парабо-
лическая орбита небесного тела, удлинение или укорочение эллипса и проч [ее]
в значительной степени (в какой именно?) зависит от характера движения
данного небесного тела, от способа согласования (чего с чем?), от скорости
линейного (вероятно, поступательного) и вращательного движения, от со-
отношения между этими скоростями»4"'
Фигура орбиты небесного тела в «значительной мере» определяется ха-
рактером его движения. Чем же еще она определяется? Что значит «харак-
тер»? Г. Южакову, очевидно, неизвестно, что фигура орбиты зависит не толь-
ко от закона движения, определяющего силу, но и от начальных данных
проблемы, т. е. начального положения и скорости точки, подвергнутой вли-
янию силы. В частности, решение вопроса, будет ли орбита точки, притя-
гиваемой (принятым за неподвижный) центром, по закону Ньютона, эллип-
сом, параболою или гиперболою1 2 *, зависит только от абсолютной величины
начальной скорости и величины начального расстояния точки от притяга-
тельного центра. Если из данного места брошены с равными по величине,
но различно направленными скоростями разные точки, обладающие оди-
наковыми массами, то все эти точки опишут только эллипсы, если произве-
дение квадрата начальной скорости на начальное расстояние от центра по
численной величине меньше удвоенной массы этого последнего; если эти
величины равны, то получатся параболы, если первая больше второй, то
гиперболы. На стр. 302 г. Южаков, уже отожествивший силу с количеством
движения и с работою, отожествляет на этот раз работу с мощностью (франц,
puissance), т. е. с работоспособностью для данного времени. Он утверж-
дает, напр[имер], что 1 680 000 килограммометров механической энергии
1 Такая потеря всегда наблюдается на опыте по причине несовершенной
упругости46' и превращения части живой силы в теплоту, но потеря вычисляет-
ся совсем не по правилу г. Южакова.
2 «Закон движения» решает лишь вопрос о коническом сечении вообще, не
решая вопрос о его виде.
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	695
то же самое, что 23 400 паровых сил. А что если эти 1 680 000 килограммо-
метров расходуются в течение часа? Неужели и тогда 1 680 000 килограммо-
метров дадут 23 400 паровых сил, а не иное число? И таких «нетцчностей»
сотни...
Я IV
От механики перейдем к химии. Приведя, в несколько измененном
виде, соображения Спенсера относительно неустойчивости азотистых
соединений и заимствовав у него же понятие о поглощении энергии,
г. Южаков вздумал поправить и дополнить своего учителя. На стр. 304-
305 он пишет:
«Но более важная сторона явления не обратила должного внимания
Герберта Спенсера».
Да, может быть, просто потому, что для Спенсера, при его громадном
научном образовании, никакой «тайны» не было там, где ее видит г. Южаков.
Для г. Южакова представляется почему-то таинственным, каким это
образом молекулы двух газов, сочетаясь и давая жидкое или даже твердое
тело, умудряются поглощать энергию извне? Г. Южаков начинает по этому
поводу философствовать так: «Можно предположить... что оно (движение)
передано атомам, заключенным в простые молекулы. В таком случае, мы
должны встретиться с явлением, доселе вполне неизвестным и неуловимым,
с процессом, в конце которого стоит разложение химических элементов,
исчезновение весомой материи (?), начинающей рассыпаться в атомы
эфира»49’ (?).
Г. Южаков забывает, что для решения этого вопроса проще всего обра-
титься к показанию весов. До сих пор ни одному химику не удалось еще
обнаружить исчезновения весомой материи и обращения ее в эфир, хотя
бы он имел дело с самыми неустойчивыми азотистыми соединениями, вро-
де треххлористого азота50’ (кстати, ничего общего с жизнью не имеющего)
и если анализ дает иногда ничтожную потерю, то разве потому, что от дви-
жения воздуха в лаборатории или от неосторожного взвешивания мелкие
частицы весомой материи «могут рассыпаться» в самом обыденном, а не
эфирном значении этого слова.
«Поглощение» энергии по Южакову, «это тайна азотистых соедине-
ний» и вместе с тем «тайна жизни»51' На эту «тайну» дает, однако, ответ
термохимия1. Ничего нет таинственного в том, что такой недеятельный эле-
мент, как азот, соединяется лишь при содействии извне; если какое-либо
соединение образовалось с поглощением значительного количества тепло-
ты, то при разложении оно выделит теплоту. Многие из таких веществ по-
этому легко разлагаются со взрывом и выделением пламени. Ни о превра-
щении материи в эфир, ни о разрешении «тайны жизни» здесь нет и речи.
Впрочем, г. Южаков знает еще одну «тайну жизни», аналогичную, по его
собственным словам, с вопросом, что явилось прежде: яйцо или курица?
1 Сравн. статью проф. Н. Бекетова.
696
Полемика и отзывы
Задавшись вопросом, что возникло раньше, живая молекула или организм
(живое тело?), г. Южаков усматривает здесь новую «тайну»,
и неожиданно оказывается, что «обе тайны вместе» объясняют удовлетво-
рительно... «все особенности жизни»52’. Каким образом две тайны, нисколько
не выясненные г. Южаковым, объяснили все— остается его секретом, но
из его слов нельзя даже понять, признает ли он, например, значение опы-
тов Пастера по вопросу о самопроизвольном зарождении организмов
в применении не только к настоящему, но и к далекому прошлому52’?
Отличаясь пристрастием к определениям, г. Южаков приводит разные
определения жизни и отчасти одобряет их, но затем дает еще свое собствен-
ное, хотя в сильной степени навеянное Спенсером. Это определение он за-
тем применяет даже к «общежитиям», чем снова сближается со Спенсером
и удаляется от «этико-социологической школы».
Бйологические соображения г. Южакова и их применение к социоло-
гии, составляя подражание Спенсеру, позволяют нам предпочесть ориги-
нал копии, тем более, что у г. Южакова попадаются курьезы.
Так, на стр. 310-311 г. Южаков смешивает зоологические типы с видами,
причем, с его точки зрения, пришлось бы сказать, что, например, тип по-
звоночного «в естественной истории называется видом, Species»54'. Замеча-
ния г. Южакова о господстве «геометрических типов» в биологии утриро-
ваны, однако в них есть доля истины; но когда г. Южаков переходит к гео-
метрическому построению войск и сооружению домов, то нетрудно видеть,
что он смешивает в одну кучу геометрические формы, возникшие в силу
механической эволюции с теми, которые явились плодом науки — геомет-
рии. Геометрический принцип пчелиных ячеек имеет мало общего с пла-
нами городов. До Дарвина еще можно было думать, что пчелам, быть мо-
жет, известны законы геометрии. Теперь мы имеем очень простое объясне-
ние этой «тайны» посредством естественного подбора.
Биология приводит г. Южакова к телеологии. «Растения, — говорит
он, — в своих движениях не знают целей; животные согласуют свои движе-
ния сообразно целям, ими преследуемым. Движения животных целесооб-
разны»55'. Но разве движения насекомоядного растения, прихлопывающего
муху, не «целесообразны»? Если г. Южаков хочет сказать, что животные
сознают значение всех своих «целесообразных» движений, то он впадает в
грубую ошибку. Разве гусеница предвидит, что она испытает превращение
в куколку и в бабочку? А между тем она совершает вполне целесообразные
действия, обеспечивающие существование куколки и бабочки. Следует
отличать сознательное стремление к целям от механической целесооб-
разности.
«Пассивность, — говорит г. Южаков, — есть лишь отсутствие активно-
сти»56' Поэтому активность и есть тот новый признак, «который, прибав-
ленный к признакам, общим обоим царствам органического мира, созда-
ет существо одушевленное». Отсюда г. Южаков выводит понятие индиви-
дуальности. Она есть «овеществление активности в тканях (почему же не в
клеточках и не в органах?) организма»57’ Весьма сложный вопрос о биоло-
гической индивидуальности разрешается одним почерком пера. «Индиви-
дуальность, — говорит г. Южаков (стр. 320), — есть свойство, присущее
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	697
далеко не всем живым формам». Гриб не может произвести «никакой рабо-
ты», он не преследует «никакой цели»; обезьяна, подобно грибу, растет, но
она активна, производит работу, преследует цели, поэтому гриб «бесконеч-
но (уж будто бесконечно!) делим, а обезьяна абсолютно (?) неделима». Ко-
нечно, гриб и обезьяна — вещи довольно несходные. Но если бы г. Южаков
рассмотрел полипа или даже червя, то его прямолинейное решение вышло
бы гораздо более сложным. «Мы уже знаем, — говорит г. Южаков (стр. 320),—
что организм, подобно обществу, есть сочетание не молекул, а других жи-
вых тел, некогда существовавших раздельно». Ну, этого мы, положим, не
знаем. Сомнительно, чтобы даже сегмент червя когда-либо существовал раз-
дельно, а относительно головы или конечностей позвоночных едва ли кто-
нибудь возвратится к представлениям древних философов5"'
«Нервно-мозговые клетки активны. Они преследуют цели»59'. Любопыт-
но было бы видеть изолированную нервную клетку, «преследующую цели».
Вообще г. Южаков обладает способностью скользить по поверхности
серьезных вопросов (таков вопрос о целесообразности рефлексов)'’0', но зато
с любовью пережевывает разные банальности. На стр. 322 он подробно по-
ясняет, что отрезанное ухо не может жить (кто в этом сомневается?), хотя
раньше выражался так, как будто организм состоит из «живых тел», суще-
ствовавших когда-то отдельно. Или, например, г. Южаков поясняет, что в
необщественном быту ослепшее животное должно погибнуть61', причем, од-
нако, забывает о кротах.
Наконец, мы приблизились к «социологической проблеме». Здесь г. Южа-
ков гораздо более у себя дома, и для его эклектизма открывается полный
простор. Насколько наш социолог часто умалчивает о своей несомненной
огромной зависимости от Спенсера (которого нередко просто неловко
перефразирует), настолько же он считает долгом подчеркнуть, что идеи,
развитые им в том или ином параграфе, «частью впервые установлены
работами Н.К. Михайловского». Различие будто бы лишь в том, что г. Ми-
хайловский выражает в «субъективных терминах» то, что г. Южаков выра-
жает в «терминах объективных». Если верить г. Южакову, то это в сущности
«две стороны одной медали»62'. На стр. 392, г. Южаков вынужден, однако,
признать «некоторые отличия в изложении предмета» (уж будто только в
изложении?') Различие состоит в следующем: г. Михайловский «с необык-
новенною яркостью установил, что нельзя принимать одну и ту же формулу
для органического и для общественного прогресса, и дал свою формулу об-
щественного прогресса»63', как раз противоположную той, которую, вслед
за биологами должен был принять для прогресса органического. Г. Южаков
признал тогда же (Знание. 1872, № 12), что установленная г. Михайловским
противоположность указана автором лишь относительно действий,
а не относительно причин. На причины г. Михайловский «не обратил
внимания едва ли не умышленно вследствие предубеждения против
объективного исследования»64’ Поэтому Южаков как объективист (хотя
и принадлежащий к школе этических социологов) взялся «объяснить явле-
ние, подмеченное г. Михайловским», усмотрев причину явления в проти-
воположности самого жизненного процесса органического и общественного65'.
Посмотрим, в чем состоит эта противоположность.
698
Полемика и отзывы
Если бы г. Южаков как можно меньше говорил о распадении и сочета-
нии, о трате и «высвобождении» энергии и прочих высоких материях, в ко-
торых он выступает во всеоружии дилетантизма, то, быть может, его рассуж-
дения о культуре и индивидуальности приобрели бы значительно больший
интерес. К сожалению, и эти чисто социологические исследования испорче-
ны неуместным переряживаньем нашего социолога в Спенсеровы перья.
От Спенсера заимствованы г. Южаковым основные понятия о сочетании,
распадении и т. п., но наш социолог пользуется ими довольно своеобразно.
Несмотря на его пристрастие к определениям, нелегко понять, что именно
он подразумевает под сочетанием и распадением. Прежде всего, у него есть
два определения, одно цельное, другое, так сказать, половинчатое. Сочета-
ние есть накопление вещества и «высвобождение» энергии; но г. Южаков,
по мере надобности, довольствуется и половиной; так, напр[имер], простое
накопление вещества есть также сочетание. Точно так же, распадение есть
трата вещества и накопление энергии; достаточно, однако, накопления энер-
гии, чтобы г. Южаков усмотрел распадение. Такая терминология удобна
тем, что позволяет сваливать в одну кучу самые разнородные вещи. Так, на
стр. 301 мы читаем, что если какой-либо жидкий углеводород или твердое
тело, вроде угля, серы и фосфора, сгорают, «вступая в химическое сочета-
ние с кислородом», то происходит трата энергии. С химической точки
зрения, всякое горение является, стало быть, типичным случаем «сочета-
ния»; г. Южаков готов допустить здесь лишь физическое распадение66’, а имен-
но, перемену жидкого или твердого состояния в газообразное.
Присмотримся к делу поближе. Когда мы сожигаем какой-либо углево-
дород, все равно — газообразный, жидкий или твердый, то, в конце концов
(кроме продуктов неполного сгорания), получаем углекислый газ и водя-
ные пары, легко сгущающиеся в воду. Никогда мы не встречаем «хими-
ческого сочетания» углеводородов с кислородом, вроде того, какое наблю-
дается, когда непредельные углеводороды непосредственно соединяются
с хлором, бромом, иодом, даже с водородом. Есть возможность, хотя не путем
горения, а медленного окисления (напр[имер], хромовой кислотой) окис-
лить непредельные углеводороды, но при этом образуются сложные соеди-
нения, напр[имер], кислоты и гликоли67', так что здесь встречаются разно-
образные комбинации сочетаний и распадений; так, иногда отщепляются
атомы углерода, вводятся водные остатки и т. п. Иное дело — горение в
кислороде угля (насколько он является представителем чистого углерода)
или, лучше, алмаза66'. Здесь, действительно, мы видим в чистом виде «хи-
мическое сочетание» при «физическом распадении». Не следует, однако,
думать, что «физическое распадение» обязательно. Водород, напр[имер],
горит, давая водяные пары, причем здесь никак нельзя говорить о «физи-
ческом распадении», ибо плотность водяного пара превосходит плотность
механической смеси двух объемов водорода с одним объемом кислорода.
Так или иначе, примем определения г. Южакова и посмотрим, что вый-
дет. Прежде всего эти определения приводят его самого к ряду затрудне-
ний, из которых он хотя и выпутывается, но с большим трудом. Г. Южаков
усматривает противоречие между жизненными процессами, рассматрива-
емыми в связи с космической эволюцией и вне ее. Жизнь должна вмещаться
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	699
в общую формулу космической эволюции (заимствованную у Спенсера и
здесь не подлежащую обсуждению), но оказывается, что не вмещается. Это
происходит оттого, что жизнь следует рассматривать также самостоятель-
но. «Вне космических отношений» жизнь не есть ни сочетание, ни распаде-
ние, а то и другое вместе69' Г. Южаков знает, что биологи отличают у
животных собственно животные процессы от растительных; он, по-види-
мому, полагает (исследовать истинный смысл его утверждений не всегда
легко), что растительные процессы, в общем, аналогичны у растений и у
животных и описывает пассивные и активные процессы с физико-хими-
ческой точки зрения, не отличая растений от животных. Мы заменим его
описание следующей схемой, выражающей его мысли (см. особенно стр. 350):
Сочетание = накоплению вещества
„	пассивный растительный процесс
Распадение = накоплению энергии
Сочетание = трате энергии	„
„	г г	j активный животным процесс
Распадение = трате вещества
Известно, что растения, по крайней мере, если речь идет о хлорофил-
льных растениях, являются, в общем, «восстановителями» или «раскисли-
телями». Они отнимают кислород от углекислоты и воды, усваивают про-
стые устойчивые соединения, обладающие малой химической энергией,
превращают их в гораздо более сложные углеродистые соединения и пользу-
ются при этом живою силою70', или кинетической энергией, солнечных лу-
чей, превращая ее в потенциальную химическую энергию сложных, срав-
нительно неустойчивых соединений.
Здесь мы видим, стало быть, химическое сочетание и накопление по-
тенциальной химической энергии. Находится ли это прямое соотношение
между «накоплением» вещества и «накоплением» энергии в каком-либо про-
тиворечии с общими физическими законами, из которых вытекает закон
космической эволюции? Нимало не находится, ибо вовсе нет необходимос-
ти, чтобы частный процесс совершался по формуле общего процесса, тем
более, что, в конце концов, всякое растение умирает и разлагается на устой-
чивые и простые соединения. Это простое замечание устраняет все сомнения,
с которыми г. Южакову приходится бороться на протяжении нескольких
страниц71'. А что химическое сочетание может сопровождаться накоплени-
ем потенциальной энергии далеко не в одних живых телах, это едва ли тре-
бует особых доказательств.
Переходим к животным. У животных следует, конечно, отличать «рас-
тительные процессы» от «активных». Но беда в том, что и растительные
процессы протекают у них не так, как у высших растений. С физико-хими-
ческой точки зрения, животная жизнь, со всеми ее процессами, в общем,
характеризуется как процесс окисления и распадения сложных углеродис-
тых соединений, превращаемых организмом в углекислоту, воду и другие,
сравнительно простые, устойчивые и химически недеятельные тела. Сооб-
разно с этим потенциальная химическая энергия сложных пищевых веществ
превращается в кинетическую энергию, прежде всего в виде теплоты, а за-
тем и в виде механической работы. Здесь мы видим, в общем, химическое
700
Полемика и отзывы
распадение, сопровождаемое освобождением кинетической энергии или,
если угодно, тратою потенциальной энергии.
Но если мы вместо общеизвестной противоположности между расти-
тельным и животным миром рассмотрим, по примеру г. Южакова, живот-
ный организм в отдельности, с его пассивными и активными процессами,
то окажется, что простота схемы нарушится. Присмотримся, напр[имер],
к процессу дыхания. Обмен газов в крови не есть простой процесс диф-
фузии, но, главным образом, химический процесс, состоящий из двух фаз:
соединения и последующего разложения. Содержащийся в крови гемо-
глобин непосредственно присоединяет к себе кислород, получаемый лег-
кими из воздуха, и дает продукт окисления. Кислород этот легко отдается
тканям, они окисляются, получаемая углекислота и водяные пары выго-
няются легкими. В схему г. Южакова этот сложный процесс совсем не ук-
ладывается. НО есть кое-что поважнее этого; на стр. 352 г. Южаков уверяет
нас, что «могущественное химическое распадение, представляемое нам ра-
стительным миром, совершается, главным образом, на счет солнечной
энергии».
Мы только что видели, что в растениях существенным образом проис-
ходит синтез устойчивых соединений в сложные неустойчивые углеродистые
вещества. Таково, напр[имер], образование крахмала, клетчатки72', сахара
и т. д. Мы видели, что эти процессы (сочетание вещества и накопление по-
тенциальной энергии на счет энергии солнечных лучей) подходят даже к
первой половине схемы г. Южакова. Но по новой химии г. Южакова выхо-
дит иначе. Образование крахмала оказывается «распадением», потому что
углекислота в растительном организме «разлагается на кислород и угле-
род»73'! Что же, разве углерод отлагается в тканях в виде угля или графита?
Еще менее основательно утверждение, что вода разлагается растением на
кислород и водород, а содержащиеся в растворах соли — на свои химичес-
кие элементы. До сих пор никто еще не встречал в растениях свободного
фосфора или металлического кальция.
Сочетание и распадение, трата и накопление — все это не более, как
подготовление «активности». Введением может служить следующая тира-
да, которую следовало бы рекомендовать в виде примера для учебника грам-
матики, кажется подготовляемого к печати г. Южаковым1.
«Высвобождение энергии в форме молекулярного движения (теплоты),
помогая правильности химических процессов, происходящих в организме,
является при этом побочным продуктом этих самых процессов. В этой форме
высвобожденная энергия не идет на работу. На эту (какую?) работу всецело
уходит энергия, высвобождаемая организмом в форме движения механи-
ческого, но само это движение есть лишь преобразованное движение нерв-
но-мозговое (так ли это?), в котором, следовательно, и состоит основа ак-
тивности и которое, возбуждаемое (какова стилистика!) химическими про-
1 Г. Южаков недавно объявил войну авторам учебников по русской грам-
матике в лице гг. Кирпичниковых и К074' Желаю ему здесь большего успеха,
чем в столкновениях с «марксистами», но не могу не посоветовать г. Южакову
не забывать некоторых правил, которые можно прочесть даже в «синтаксисах»
гг. Кирпичниковых и К°.
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	701
цессами, не есть, однако, ни химическое движение, ни механическое, ни мо-'
пекулярное, сближаясь с тем родом движения, которое обозначается (?) эле-
ментарными физическими силами природы и которое заключается в токах
и вибрациях эфира»75’
Выражая все это короче и удобопонятнее, скажем, что, по мнению
г. Южакова, единственным источником механической работы мускулов и
всей вообще активности животного организма является нервно-мозговая
энергия, якобы весьма сходная с энергией света и электричества.
Г. Южаков знает, что двигательные нервы управляют мускулами. Но знать
что-либо и вполне оценить значение того, что знаешь, — две разные вещи.
Г. Южаков, вероятно, знает, что мускул может сокращаться и работать от
искусственного раздражения электрическим током. Никто не сомневается,
что и в организме развиваются электрические состояния, но отсюда еще
далеко до сходства нервно-мозговой энергии с «токами и вибрациями эфи-
ра». Г. Южаков, по-видимому, не знает, что выводить всю энергию мускула
из превращенной энергии нервных центров, по малой мере, нелепо. Мус-
кул обладает самостоятельной активностью и, главное, живет. В нем совер-
шаются процессы, которые пытались даже назвать мускульным дыханием
и пищеварением. Во время деятельности мускула, возбуждаемой, но никак
не нацело производимой нервом, обмен веществ в мускуле чрезвычайно
повышен. Даже реакция мускульного сока после работы, как доказано впер-
вые в знаменитом исследовании Э. Дю-Буа-Реймона, становится кислою из
щелочной или нейтральной. Г. Южаков забывает даже элементарный факт
усиленного питания деятельного мускула кровью. Забывая азбуку, наш со-
циолог зато в совершенстве знает то, что еще далеко не исследовано, и с
уверенностью утверждает, что нервно-мозговая энергия весьма сходна со
светом и электричеством76’. До сих пор это ничем не было доказано; мо-
жет быть, есть что-либо общее между нервными процессами и некоторы-
ми электрическими явлениями, но пока это лишь гипотеза. Ни «телепатия»,
ни спиритические чудеса с истечением света пока еще никого не убедили.
Правда, в нервах существуют и настоящие электрические токи; но такие же
токи наблюдаются также в мускулах. Что же касается собственно передачи
нервного возбуждения, то скорость ее далеко не «эфирная»; она в десять мил-
лионов раз меньше скорости света77’
Выше мы видели, что, по г. Южакову, активный процесс выражается в
химическом распадении, при освобождении химической энергии (стр. 122)92’
Десятью76’ страницами ниже (стр. 358) г. Южаков утверждает, что активная
жизнь состоит в «высвобождении энергии и вещества», что сходится с
предыдущим; но дальше пояснено, что здесь следует подразумевать «хими-
ческое сочетание при физическом распадении». Каким образом химическое
сочетание совпадает с высвобождением вещества? Удивляться этому нечего,
после того как образование клетчатки и крахмала оказалось «химическим
распадением». Очевидно, что, сточки зрения г. Южакова, «высвобождение»,
например, углекислоты как продукта окисления тканей организма есть
«химическое сочетание» кислорода с этими тканями (на самом деле лишь нич-
тожная часть кислорода не входит в углекислоту)79’. Мы уже видели, что горе-
ние сложных углеводородов г. Южаков рассматривает с особой точки зрения,
702
Полемика и отзывы
смешивая его с горением алмаза или серы, т. е. с типичным химическим
соединением, не сопровождаемым никаким разложением.
«Высвобождение» энергии и вещества приводит г. Южакова неожидан-
ным образом... к самосознанию. «Трата энергии и вещества прямо выража-
ется в самосознании, в ощущениях, чувствах, мыслях, желаниях и, нако-
нец, механических движениях и усилиях»80'. От самосознания уже один шаг
до сознания целей, и, таким образом, является «целесообразность», отно-
сящаяся к «причиносообразности», разумеется, как выпуклая сторона к
вогнутой.
«Уяснив» таким образом происхождение и сущность активности и
целесообразности, г. Южаков в § 24 на стр. 361 приступает к сочетанию ин-
дивидуальных активных организмов в общежитие. Итак, мы добрались, на-
конец, до sociologie pure et simple81'
V
Общественное самосохранение, говорит г. Южаков, сюдной стороны,
солидарно с самосохранением индивидуальным. Но, с другой стороны, оба
эти вида самосохранения не солидарны между собою. Это зависит от осо-
бого свойства общественных и индивидуальных задач. В задачах геомет-
рии из двух фигур всегда только одна может быть объемлющей, а другая
обьемлемой, одна является целым, другая — частью; иное дело в социоло-
гии, где объемлемое может быть и объемлющим, целое может превратить-
ся в часть своей собственной части. Так как это довольно неясно, то г. Южа-
ков великодушно добавляет, что признает различение общественных задач от
индивидуальных «довольно эфемерным, хотя и ненапрасным»82' Читатель, ко-
нечно, знает, что у Гизо и у сотни других писателей мысль о противоположно-
сти между личным и общественным началом изложена в гораздо более
удобоваримой форме83" Но зато от г. Южакова мы узнаем (стр. 364), что
так как «активность есть способность живого тела высвобождать энергию в
целях самосохранения, то активность общественная определится, конечно (?),
как способность общественного тела (?) и составляющих его индивидов выс-
вобождать энергию в целях самосохранения общественного».
Логика весьма убедительная. Индивиды — организованные тела, вы-
свобождающие энергию ради целей самосохранения. Не доказано (или, по
крайней мере, г. Южаков нигде не доказал), чтобы общество было «телом»
в смысле организма; однако признается несомненным, что «самосохране-
ние общественное» основано на процессе, аналогичном тому, который
происходит в индивидах; а чтобы прикрыть отсутствие доводов или про-
стое позаимствование из «органической теории» общества, г. Южаков вво-
дит тех же индивидов, причем оказывается, что именно они, индивиды,
и «освобождают энергию» в целях общественного самосохранения, а в силу
этого и общество освобождает энергию... Впрочем, у г. Южакова есть своя
органическая теория, хотя и не вполне убедительная, но, по крайней мере,
доказывающая, как велика пропасть, отделяющая его взгляды от воззрений
г. Михайловского, которого он якобы только дополняет. С точки зрения
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	703
г. Южакова, общество обладает родом цемента, связывающего его в конк-
ретный агрегат; так что в этом случае даже Спенсер ближе к г. Михайлов-
скому, нежели г. Южаков. Материальная и духовная культура и есть цемент
(стр. 376), объединяющий общественное тело в пространстве и времени.
Культура дарует возможность общественного развития и кладет первые
основы для исторического прогресса. Вне культуры общежития представ-
ляют союзы случайные, непостоянные. Что касается «духовной культуры»,
г. Южаков готов признать и несущественность ее отличия от культуры мате-
риальной, тем более, что прочнейшие продукты духовной культуры «материа-
лизуются», например, в виде храмов, школ, музеев, книг и т. д.
После этого я почти готов причислить г. Южакова к столь ненавист-
ным ему «экономическим материалистам»! Не скрываю, однако, существен-
ного различия... Исторический материализм знает, чего он хочет, тогда как
попытка г. Южакова примирить свою «выпуклость» с «вогнутостью» субъек-
тивной социологии приводит лишь к безнадежной полемике84’, длящейся
25 лет, но не давшей, по крайней мере в «социологии» г. Южакова, никаких
осязательных результатов.
Спенсер, как известно, проводит аналогии между обществом и орга-
низмом и хотя усматривает существенные различия, все же считает возмож-
ным, на основании сходства, подвести общественный прогресс под общий
закон органической и даже космической эволюции. С его точки зрения,
общественный прогресс, как и всякий иной, выражается в дифференциа-
ции и в интеграции. Г. Михайловский в 1869 г. обратил внимание лишь на
одну сторону формулы, а именно на дифференциацию и пришел к выво-
дам, прямо противоположным учению Спенсера85'. По г. Михайловскому,
общественный прогресс состоит, наоборот, в нивелировке, в переходе от
разнородного к однородному. Насколько прав г. Михайловский, не подле-
жит нашему рассмотрению, так как нас здесь интересуют исключительно
взгляды г. Южакова. Этот автор признает формулу Михайловского «заме-
чательным обобщением» (можно было бы показать, что обобщение это
находится уже в известной декларации прав и является социально-полити-
ческой утопией, или, если угодно, идеалом, а не выводом социологии),
однако видит в ней «очень существенный пробел»86' Формула г. Михай-
ловского, по Южакову, указывала цель прогресса, но не описывала его
совершения, что придавало всей формуле характер желательности скорее,
нежели необходимости. Усмотрев у г. Михайловского «предубеждение про-
тив объективного исследования», г. Южаков взялся дополнить вогнутую
сторону выпуклою. Он привел «явление, подмеченное г. Михайловским»,
к общему выражению и постарался истолковать его, исходя из «противопо-
ложности самого жизненного процесса, органического и общественно-
го» (стр. 393).
Г. Южаков нашел, что индивид легко приспособляется к среде (пассив-
но), но нелегко приспособляет ее к своим целям (активное приспособле-
ние). Активное приспособление среды создает культуру; оно всего легче
достигается в обществе. Отсюда вытекало, что прогресс общества, в общем,
пропорционален культуре. Если бы г. Южаков был близок к правильной
оценке «исторического материализма», то он, конечно, не остановился бы
704	Полемика и отзывы
на полпути. Он знает, что активное приспособление среды, — по его созна-
нию, первоначально представляющее фактор, независимый от обществен-
ности (одиночные пауки уже ткут паутину), мало-помалу становится обще-
ственно необходимой функцией. На известной стадии развития, культура
является не цементом, связывающим индивидов (индивиды для этого
чересчур подвижны), но фундаментом, без которого немыслимо вообра-
зить себе индивидуальную жизнь. А так как культура прежде всего основа-
на на производстве материальных благ, — да и духовные блага, по созна-
нию г. Южакова, имеют прочное общественное значение лишь в силу своей
«материализации»,-—то отсюда неизбежно следует, что материальные про-
изводственные отношения и составляют фундамент всего общественного
строя. Как отразятся эти отношения на судьбе индивидуальности — это
вопрос особый, бесспорно весьма важный; но ставить индивидуальность как
независимый фактор наряду с культурой нет ни малейшего основания.
И вот почему: прежде всего является совершенным заблуждением (свой-
ственным субъективистам), будто высокое развитие индивидуальности
может существовать наряду с весьма низким уровнем культуры. Высокое
развитие «индивидуальности» в докультурный перцод есть ребяческий миф.
Односторонне также мнение, что между развитием культурности и разви-
тием индивидуальности может существовать значительная и продолжитель-
ная непропорциональность. Ссылка на египетские пирамиды или индийс-
кие храмы, построенные угнетенной, голодающей массой рабов, пояснит в
чем дело. Пирамиды служили целям фараонов, индийские храмы — целям
браминов- те и другие продукты выражали культурность ничтожного мень-
шинства; культурный же уровень порабощенной массы был весьма низок.
Во всех случаях, когда говорят о непропорциональности между культурно-
стью и развитием индивидов, забывают о том, что ни одно культурное
общество не представляет однородного целого, а потому и культурность
оказывается понятием относительным. Тем не менее, как бы ни было не-
равномерно распределение культурных благ, оно вытекает из производ-
ственных отношений и в этом смысле является важной характеристикой
того или иного социального строя. Стоит взглянуть на пирамиду, чтобы
решить, что народ, ее построивший, не мог экономически благоденствовать
и пользоваться культурными благами. Конечно, если культуру рассматри-
вать лишь как безличный готовый продукт, якобы принадлежащий народу
как целому, то окажется полная непропорциональность между этим продук-
том и состоянием массы населения; но если помнить, что культура не более
как овеществление труда индивидов, то никакой непропорциональности не
окажется: рабский труд сооружал рабские постройки, тысячелетние симво-
лы невежества и угнетения.
Но возвратимся к г. Южакову и его полемике с г. Михайловским.
Г. Южаков, под влиянием возражений г. Михайловского, убедился, что его
собственная формула прогресса (приспособление среды к потребностям
жизни) односторонне выдвигает культуру, игнорируя индивидуальность87’
Прежде всего можно было бы, однако, сказать, что «потребности жизни»
бывают разные. Если угодно, и пирамиды удовлетворяли жизненным по-
требностям. Все, в том числе и фараоны, верили в разные призраки; фараоны
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	705
овеществляли эту веру, сооружая исполинские усыпальницы. Потребность
культа была удовлетворена, — правда, в ущерб тысяче других потребнос-
тей. С другой стороны, верование в призраки свойственно каким-нибудь
дикарям наравне с древними египтянами: дикари, однако, не сооружают
пирамид, а довольствуются челноком, отправляемым в море с трупом умер-
шего вождя. Ясно, что пирамиды предполагают целый ряд социально-эко-
номических факторов. Культура является наиболее ярким выражением
общественного строя. А этот строй прежде всего состоит из совокупности
производственных отношений; культура — лишь их продукт. Геродот знал,
что Египет — дар Нила и что это обстоятельство объясняет многие особен-
ности быта’"' Мы же знаем, что своеобразная земледельческая культура
(в смысле производства) лежит в основе всей истории Египта, определяя
даже всю материальную и «духовную культуру», начиная с развития прак-
тической геометрии.
Но г. Южаков, рассматривавший продукты культуры независимо от
способов производства, очевидно, должен был прийти к односторонней
формуле, ибо просмотрел главное — характер эксплуатации труда индиви-
дов и вытекающую отсюда кастовую, сословную, классовую организацию.
Неудивительно, что г. Михайловский без труда выбил его из позиции,
сославшись на требования личности, и г. Южаков понял, что культура (как
продукт) «не может покрыть собою всей активности, которая овеществля-
ется не только вне жизни, но и в самой жизни, в тканях (почему не в орга-
нах и не в клеточках?) самих организмов»"9'. Выражаясь проще и яснее, для
того, чтобы создать материальную культуру, необходима человеческая дея-
тельность, и хотя по продуктам (например, по пирамидам) часто можно
догадаться о характере деятельности (рабский труд), но, во всяком случае,
еще важнее, по мере возможности, изучить непосредственно обществен-
ный строй и деятельность индивидов. Вместо этого, г. Южаков полемизи-
рует с г. Михайловским по вопросу, следует ли выводить культуру из инди-
видуальности или индивидуальность из культуры? Он находит, что в конце
концов оба они правы, т. е. и г. Михайловский, для которого культура вхо-
дит в формулу развития индивидуальности, и г. Южаков, утверждавший
некогда обратное. Примирение достигается тем, что как индивидуальность,
так и культура выводятся из «активности»90’. Это было недурно, если бы
активность рассматривалась с социологической точки зрения, т. е. как дея-
тельность индивидов, живущих при данных социальных условиях; но мы
знаем, что г. Южаков выводит активность из физико-химических сочета-
ний и распадений, только запутывающих дело... Вот почему критика, на-
правленная г. Южаковым против «субъективного метода», не попадает в
цель. Наш социолог, правда, обещает (с 1888 г.) коснуться всей совокупности
работ Н. Михайловского, но, в конце концов, он не в состоянии выставить
ни одного принципиального возражения, могущего устранить «субъектив-
ный метод». Правда, г. Михайловский, по его словам, обнаружил «невни-
мание к активности» и высказал «ошибочный взгляд на соотношения
индивидуальности и культуры»91'. Правда, социологические теоремы
(у г. Южакова везде теоремы!) г. Михайловского «неохватывают одним истол-
кованием всей совокупности общественной жизни»92'; но все это со стороны
23 Социологические этюды
706	Полемика и отзывы
г. Южакова не возражения, а «дополнения», т. е. к «борьбе за индивидуаль-
ность» он просто присоединяет «борьбу за культуру». Для большего удобства
«индивидуальность» ставится «в условия активного культурного общежития»
и окрещивается в этом случае названием личности. Итак, личность есть куль-
турная индивидуальность; кажется ясно, что при таком определении про-
гресс личности неотделим от прогресса культуры. Но у г. Южакова все на-
оборот.
Труд есть деятельность личностей, а капитал — фактор культурный
(стр. 397). Противоположность интересов «труда и капитала» есть поэтому
аксиома, не требующая доказательства... Справедливо, — при том условии,
разумеется, что под капиталом мы будем подразумевать класс капиталис-
тов и деятельность этого класса, стало быть, составляющих его личностей.
Г. Южаков забывает об этом пустячном обстоятельстве, а поэтому у него
выходит, что антагонизм существует не между рабочими и капиталистами,
не между двумя классами или группами личностей, а между рабочим и сред-
ствами производства. «Культурный фактор», или, точнее, продукт культу-
ры, есть продукт труда — и только. Противополагать рабочего «капиталу»
в том смысле, как многие понимают это слово, т. е. средствам производ-
ства, так же нелепо, как видеть антагонизм между пахарем и плугом. Борь-
ба между индивидуальностью и культурой есть нелепость. «Антагонизм
индивидуального и общественного развития»93’ есть не что иное, как антаго-
низм между индивидами или, чаще, между группами индивидов.
VI
Спенсер, которому г. Южаков обязан многими из лучших своих мыслей,
в достаточной мере выяснил существенное различие между «принудительной»
и «добровольной» кооперацией. Правда, Спенсер чересчур приурочивает
это разделение к противоположности между «военным» и «промышлен-
ным» типом99’, и многое из того, что им сказано о военном строе, целиком
применимо к капиталистическому строю. Здесь г. Южаков в качестве уче-
ника Спенсера мог бы внести многие важные дополнения и, если угодно, «те-
оремы». Но в существенном отделе книги (стр. 401-422), где идет речь о
«принудительном согласовании», г. Южаков частью повторяет Спенсера,
частью тратит время на «общие места» вроде следующих. Мотовство по сло-
вам г. Южакова, подобно разврату, «не преступление, а только порок,
и тоже являет собою пример уничтожения вещества, сосредоточенного в
обществе, без всякого возмещения»95'
«Пьянство, кутеж, картежная игра» также не преступления, а пороки
и т. д. в этом роде. «Неосмысленные взрывы угнетенной массы» направле-
ны «к разрушению общества»96’. Партикуляризм и сепаратизм, с одной сто-
роны, разрушает общество и представляет трату энергии (стр. 415), а с дру-
гой может быть «сочетанием», впрочем, не в физико-химическом смысле,
а в смысле сочетания с известною прогрессивною программою. На стр. 416
снова появляются «неосмысленные взрывы массы» как пример «дисин-
теграции». На стр. 417—418 рассматривается вопрос о краже — с точки зре-
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	707
ния траты вещества и энергии. Наконец на стр. 419-420 находим нечто
более важное, а именно два определения нравственности (г. Южаков ред-
ко довольствуется одним определением и постоянно находит в своих оп-
ределениях недочеты). В т. I «Социологических этюдов» он определил
нравственность как «постоянный закон с текучим содержанием»97' — оп-
ределение настолько туманное, что в нем почти нет даже «текучего» со-
держания; теперь же он дает определение: «Нравственность есть самодеятель-
ность, согласованная в интересах общественного самосохранения»”'. Здесь г. -
Южаков просто переделывает, сам того не замечая, этическое учение Спен-
сера, выхватив из него лишь одну часть, а именно отношение этического
принципа к добровольной кооперации. Навеянные Спенсером мысли, ра-
зумеется, выдаются за новые «важные теоремы», а в заключении этого
«этюда» мы читаем:
«Настоящий заключительный параграф этого этюда не представляет
полной индуктивной проверки дедукций, развитых в §§ 15-39, но он наме-
чает способы такой индуктивной проверки и дает ее образцы на немногих
бегло обозренных (?) примерах исторической эволюции нравственного
начала»99’
Спрашиваю всех, знакомых с манерою изложения Спенсера, не взята
ли эта «индуктивная проверка дедукций» напрокат у великого английского
мыслителя?
Чувствую, что я несправедлив к г. Южакову. Он бесспорно оригинален.
Оригинальность его доказывается уже тем, что он задевает девственные
вопросы (стр. 431), вроде вопроса о борьбе в экономической сфере. Конечно,
вопрос довольно стар, но не «в той форме и терминах», в какой он постав-
лен г. Южаковым; вот почему г. Южаков вынужден начинать речь «очень
издалека», а именно с «борьбы между живыми существами». Правда,
и это не особенно ново, хотя г. Южаков и воображает, что «никто не подвер-
гал серьезному анализу борьбу, кипящую внутри обществ и между обще-
ствами, а довольствовались подведением ее под общее понятие борьбы
за существование, как оно установлено работами Дарвина»; а такое подве-
дение «опасно и ненаучно»100’ Это не мешает г. Южакову начать с той же
дарвиновской борьбы, из которой, по его мнению, генетически выводится борь-
ба внутри обществ и между обществами. Сделаем удовольствие г. Южакову
и допустим, что по этим вопросам он не имел предшественников.
Оригинальным, во всяком случае, следует назвать взгляд г. Южакова на
роль культуры. По мнению нашего социолога, «с появлением культуры в
процессе развития активной жизни, восстановляются процессы, свойствен-
ные преимущественно жизни пассивной»101’ Создание культуры, говорит
он, является вообще «накоплением вещества и потенциальной энергии»,
а не освобождением энергии102’ Подобию пассивной жизни, культура со-
стоит в превращении «устойчивых химических соединений в менее устой-
чивые», напр[имер], руды — в металл, растворов — в соли, солей — в про-
стые тела, не говоря уже о культуре растений»103’ Почему металл менее
«устойчив», нежели руда? Всякий металл необычайно «устойчив» в том смыс-
ле, что не разлагается доступными нам средствами, а благородные метал-
лы, сверх того, устойчивы и в том смысле, что с трудом вступают всоедине-
708
Полемика и отзывы
ния. Из простых тел некоторые не только устойчивы в смысле неразложимо-
сти, но и крайне недеятельны химически, напр[имер], азот. Что касается «куль-
туры растений», то она, конечно, приводит к превращению устойчивых со-
единений в неустойчивые, но культура растений не имеет, с физико-хими-
ческой точки зрения, ничего общего с металлургией, ибо в растении проис-
ходят синтетические процессы, тогда как при восстановлении металлов из
руды мы производим анализ сложных соединений. Если это различие неясно
для г. Южакова, то только потому, что питание растений он понимает навы-
ворот, воображая, что растение только анализирует углекислоту, и забывая о
судьбе углерода, образующего весьма сложные соединения104'
VII
Гораздо интереснее соображения г. Южакова о культуре как орудии
борьбы (стр. 442 и след.). Автор начинает с бескультурных или докультурных
общежитий, о которых мы, по крайней мере для человека, в сущности
ничего нс знаем, ибо даже у бушменов и огнезе*Мельцев существуют про-
дукты культуры в виде стрел, пращей, рыболовных снарядов и т. п.105’
Это докультурное состояние рисуется г. Южакову в следующем виде: без
зачатков альтруизма не могло бы существовать ни одно активное обще-
ство; чем интенсивнее эти чувства внутри общества, тем легче осуществляет
общежитие свои задачи и, стало быть, легче одерживает победу в борьбе за
существование. Из внутренних отношений поэтому изгоняется индивидуаль-
ная борьба, кроме «борьбы за самку»106'
Идиллические отношения в докультурный период (хотя бы нарушаемые
только борьбой за самку) большая редкость, тем более, что о докультурном
периоде, по крайней мере у людей, мы ровно ничего не знаем. Существуют
некоторые миролюбивые племена, у которых как внешние, так и внутренние
отношения характеризуются развитием альтруизма, но у них уже есть извест-
ная степень культуры. По мнению г. Южакова, появление развитой культу-
ры «начинает классифицировать борющиеся общежития не только по сте-
пени развития в них альтруизма и активности, но и по степени их культур-
ности, которая является новым могучим орудием победы»107'
Последнее, разумеется, не подлежит спору; понятно, что металличес-
кое вооружение дает преимущество над каменным, огнестрельное оружие
одолевает пики и мечи и т. п. Но г. Южаков чересчур преувеличивает зна-
чение этого фактора, забывая, что, по крайней мере до изобретения огне-
стрельного оружия, главную роль в борьбе играла численность и военная
дисциплина, да и теперь эти факторы стоят не на последнем плане.
В истории древности и средних веков мы, конечно, знаем примеры покоре-
ния менее культурных народов более культурными, но гибель Греции и
Рима, нашествия гуннов, татар, турок показывают, что далеко не всегда это
было правилом. Какую роль здесь играли внутренние социальные причи-
ны, погубившие, напр[имер], Рим, это вопрос особый; но никто не станет
отрицать, что в борьбе Рима с варварами окончательный перевес оказался
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	709
не на стороне культуры. Обобщение г. Южакова, гласящее, что при борьбе
между неравными культурами ослабляется значение альтруизма и солидар-
ности, может быть принято лишь с большими поправками. Рим был по-
бежден главным образом потому, что в нем исчезли начала солидарности:
владельцы латифундий не могли быть солидарны с пролетариями. А так
как победители, в культурном отношении, стояли ниже побежденных, то
никак нельзя сказать, что в этом, как и в бесчисленных других случаях, куль-
тура одержала верх над альтруизмом и солидарностью — скорее придется
допустить как раз обратное. Пример британца, выступающего с магазинкою
против австралийца, вооруженного бумерангом (стр. 445), конечно, более убе-
дителен, но есть основание думать, что у австралийских племен альтруизм
развит так же мало, как и культура. Можно было бы привести пример
испанских авантюристов, погубивших американские цивилизации един-
ственно в силу превосходства огнестрельного оружия, так как в других
отношениях культура Мексики и Перу могла бы поспорить с тогдашнею
испанскою; но не мешает помнить, что испанцы с таким же успехом
истребляли у себя дома мавров и еретиков, и речь идет поэтому не столько
о победах испанской культуры, сколько о военных успехах грубого дес-
потически-теократического режима.
Г. Южаков, впрочем, сознает, что влияние культуры должно быть про-
слежено не только в международной борьбе, но и в борьбе, происходящей
между классами общества. Он даже посвящает этому вопросу заключитель-
ные главы своего исследования.
Прежде всего, у г. Южакова идет речь об «экономической борьбе в
догосударственный период»10"'. Здесь можно отметить лишь несколько об-
молвок, вроде той, что гипотетическое докультурное человеческое обще-
ство добывало пищу «без труда»109' Следует скорее допустить, что пища
никогда не давалась даром; когда обезьяны усердно переворачивают кам-
ни, отыскивая коренья (что часто делают, напр[имер], павианы), то как на-
звать это, если не трудом? А странствования травоядных, требующие иног-
да настоящих переселений? А труд хищника, выслеживающего и пресле-
дующего добычу? Далее г. Южаков излагает происхождение пастушеско-
го и земледельческого быта. Нового здесь мало, кое-что заимствовано из
известного капитального труда Н.И. Зибера110', но в общем глава читается
с интересом. Далее идет речь об «экономических орудиях в индивидуаль-
ной борьбе»"1'
Г. Южаков указывает на характер земледельческого производства, при-
водящий к дифференцированию военного класса и к укреплению военно-
го режима. Хотя и несправедливо, что рабство возникло лишь вместе с
земледелием, но вполне справедливо, что у кочевых народов оно не могло
играть существенной экономической роли и часто представлялось в очень
смягченной форме, даже у народов, вообще отличавшихся свирепостью.
Конкуренция рабского земледельческого труда со свободным на первый раз
решила вопрос в пользу рабства. Совершенно основательно замечание, что
в общественной борьбе, возникающей при рабской организации труда, эко-
номическая сторона неотделима от политической, но понимать это следует
так, что вся политика рабского государства проникнута экономическими
710	Полемика и отзывы
отношениями. Далее г. Южаков переходит к роли городов в деле борьбы с
рабовладельческими сословиями. Не совсем ясно, что он разумеет, утверж-
дая, будто в древнем мире торжество оказалось на стороне культурных пре-
имуществ, тогда как в новой Европе взяли верх антиневольничьи силы. Дело
в том, что как раз в новой Европе города были великою культурною силою;
традиции древней культуры прежде всего воскресли в итальянских городах.
Говорить «об относительном равенстве культурных орудий»112' можно лишь
при сравнении армий разных новых народов, но культурная борьба ведется
не только армиями. Испания, несмотря на свое политическое и военное мо-
гущество, не справилась со своими мятежными нидерландскими подданны-
ми, опередившими ее на пути культурного развития. Италия, несмотря на
политическое раздробление, была первым очагом гуманизма и новоевропей-
ской культуры. В Германии развитие городов и ремесленных цехов послу-
жило могущественной опорой реформации, с которою не справился цент-
рализованный католицизм с его наемными полчищами. Упоминая о сред-
невековых гильдиях и цехах, г. Южаков слишком останавливается на их
монопольном характере (хотя и признает их заслугу в борьбе с рабовладе-
нием) и слишком мало обращает внимания на господствовавший в них
принцип ассоциации и солидарности, лишь постепенно выродившийся в
уродливые формы. Что касается происхождения капиталистического строя,
он в такой же мере опирается на обезземеление народных масс, как и на
традиции ремесленной организации; не следует забывать, что в последней
уже являлись союзы подмастерьев, послужившие основою позднейших ра-
бочих союзов. Но без образования безземельного пролетариата ремеслен-
ная организация никогда не могла бы создать крупного мануфактурного,
а тем более фабричного производства.
Г. Южаков пытается установить закон, по которому последовательные
формы производственных отношений все более и более освобождаются из-
под власти политических факторов. Вопрос этот представляет действитель-
ный интерес.
По мнению г. Южакова, рабовладение было институтом и экономичес-
ким, и политическим; монополия также исходила из политической орга-
низации, но в жизни выражалась лишь экономически, была источником
богатства, но не властью; капитализм сделал еще шаг вперед, явившись
институтом чисто экономическим, выражаясь лишь в богатстве, а не во
власти (?).
Этим обобщением г. Южаков, по-видимому, намерен прямо вос-
пользоваться против «марксизма». «Наиболее известно, — говорит он
(стр. 471), — теоретическое построение, которое видело в капитале... лишь
естественную стадию от индивидуализма к кооперации. Капитал, лишая
работника самостоятельного труда и сгоняя его на фабрику, обобществ-
ляет труд, приучает его к дисциплине коллективной работы... Отвлекая
экономические явления от всякого (?) соотношения с другими, а рабочую
силу от ее живых носителей — членов рабочего сословия (из чего это
вывел г. Южаков?), нельзя не признать логичности этого построения,
но дело в том, что такое отвлечение само по себе правильно лишь как
приступ к исследованию, как попытка предварительного (?) логического
К. Павлов. «Этическая социология» г. Южакова	711
изолирования предмета... для лучшего ознакомления с его специфическими
сторонами, но затем построение должно принять во внимание и другие
явления и влияния». «Строго говоря, и рабство обобществляет труд и дис-
циплинирует рабочую силу, но кто же скажет, что оно подготовляет обще-
ственную организацию труда?»... «Таким же внешним обобществлением и
несамодеятельною дисциплиною отличается и капитализм. Эта организа-
ция труда не требует солидарности рабочих и лишает их самодеятельности,
а широкое разделение труда открывает и другие ворота для деградации... Если
от капитала и ведет путь к дальнейшему общественному прогрессу, то не чрез
его прямые плоды, а, как и от рабства, вопреки этим прямым плодам».
Посмотрим, насколько логично миросозерцание г. Южакова.
Мы только что узнали от него, что рабовладение представляло полное
слияние экономической власти с политическою. По сравнению с рабовла-
дением, цехи и гильдии уже составляли крупный шаг вперед, чего не решается
отрицать и сам г. Южаков, даже подчеркивающий их заслуги и указываю-
щий на то, что они способствовали сокрушению феодальной организации,
в недрах которой выросла. Кастовая замкнутость этой организации препят-
ствовала, однако, обобщению интересов угнетенных классов и вполне под-
ходила к сословному строю. Разрушение этого строя, а с ним и последних
следов феодализма было исторической заслугою буржуазии. Надо быть че-
ресчур уже ослепленным противником марксизма или же утопистом во вкусе
социалистов-романтиков, чтобы не видеть значения победы третьего со-
словия113’, каковы бы ни были экономические последствия этой победы.
Бесспорно, пролетариат очень мало выиграл от этой победы непосредствен-
но, что и привело к событиям 1848 года; но лучше ли было бы, если бы
старому режиму удалось всюду одержать верх? Сентиментальные тирады,
направленные против исторического значения капиталистического строя,
показывают, что со времен Оуэна и Фурье многие ничему еще не научи-
лись. То, что являлось прогрессивным в начале нашего столетия, теперь
представляется лишь утопиею.
«Опасности господства капитала», о которых повествует г. Южаков114’,
несомненны, но никто лучше «марксистов» не выяснил именно этих опас-
ностей. Различие в том, что утописты закрывают глаза пред фактами и
видят опасности там, где их нет, не замечая настоящих. Существование
отсталых форм производства наряду с технически прогрессирующими есть,
напр[имер], опасность, живо дающая себя чувствовать даже в странах с на-
столько развитым капиталистическим строем, какова Англия. Мы видим,
что в этой стране наиболее тяжким оказывалось положение рабочих как
раз в наиболее отсталых местностях и областях производства. С точки зре-
ния самого г. Южакова, капитализм свободен, по крайней мере, от одной
опасности, грозящей общинно-родовому и монопольному строю, так как
он не непосредственно связан с политическим преобладанием, а достигает
его лишь косвенным путем как экономическая сила. Но это еще не все.
Г. Южаков, отрицающий роль капитализма в деле «самодеятельного обоб-
ществления», не только проглядел все рабочее движение, начиная с анг-
лийских рабочих союзов, выросшее на почве этого обобществления, но забыл
и о том, что в капиталистически развитых странах политический строй
712	Полемика и отзывы
отразил на себе все перипетии экономической борьбы. Со времен чартизма в
Англии, рабочие классы все более и более приобретали влияние в сфере
законодательства, и в настоящее время, по крайней мере во всех передовых
европейских странах, рабочие имеют своих представителей в парламенте,
в печати, в различных общественных учреждениях. Есть ли хотя намек на что-
либо подобное в эпоху господства общинно-родовых и монопольных начал?
Последняя часть исследования г. Южакова посвящена международной
экономической борьбе. Здесь есть любопытные факты и выводы, но нас
этот отдел не касается, так как принципиальных социологических вопро-
сов г. Южаков здесь не возбуждает, да и сам он в конце концов признает
(стр. 508), что центр тяжести лежит во внутренних отношениях. Один
пункт, однако, должен быть отмечен. Г. Южаков берет на себя неблагодар-
ную роль пророка. Он готов еще, с грехом пополам, признать, что Германия
и Соединенные] Штаты достигнут того же уровня развития капитализма,
какого достигли Англия и Франция"5’. Я не знаю, когда писал г. Южаков
эти строки (возможно, что они достигнут цели), но книга его издана в 1896 г.,
а недавно появилось одно капитальное исследование, из которого видно,
что Германия уже готовится побить классическую страну капитализма —
Англию116'. Конечно, другим странам до этого далеко, но радоваться ли их
отсталости, это еще большой вопрос. Борьба за «международную», как и
«внутринародную», экономическую справедливость ведется всего успеш-
нее экономически передовыми нациями. Англия положила начало упразд-
нению торгового протекционизма; в ней возникли могущественнейшие
рабочие ассоциации. Участие Германии в рабочем движении общеизвестно.
Может быть, Турция или Китай имеют право считать себя более счастли-
выми в силу своей экономической отсталости, весьма далекой от благ капи-
тализма, но счастье — понятие относительное. А устоит ли организация этих
отсталых стран перед эксплуатацией иностранными капиталистами или же
приведет их к окончательному экономическому и политическому банкрот-
ству — это покажет будущее.
Оказывается, таким образом следующее: упрекая противников в том,
что они изолируют экономический фактор, будто бы игнорируя все осталь-
ное, г. Южаков именно и совершает эту самую ошибку. Он рассматривает
отрицательные экономические стороны капитализма, гораздо лучше его
исследованные марксизмом, и в то же время закрывает глаза перед всеми
остальными последствиями развитого капиталистического строя. Оспари-
вая «субъективный метод», являясь в методологическом отношении даже
утрированным объективистом, выводящим социальную эволюцию из раз-
ных «распадений и сочетаний», г. Южаков в то же время умудряется быть
чистым утопистом. Он смешивает желательное с достижимым, сознатель-
но-целесообразное с продуктом бессознательной эволюции. Ему совершен-
но чужда правильная оценка средств, ведущих к достижению цели. А при
таких условиях всякие социологические предсказания окажутся построен-
ными на песке.
Ницца. Апрель 1896 г.
Н.С. РУСАНОВ
С.Н. ЮЖАКОВ, СОЦИОЛОГ И ПУБЛИЦИСТ
I
С.Н. Южаков был свежим и незаурядным мыслителем, который очень
рано составил себе серьезный научный багаж и очень рано же выступил в
литературе с разработкой вопросов большой важности. Его первые статьи
появились, когда ему было всего 23 года1'. Биографы неоднократно указыва-
ли на тот факт, что замечательные мыслители и артисты рано обнаруживают
свою индивидуальность. Первые произведения их творчества относятся обык-
новенно к той поре, когда средний человек еле начинает жить сознательной
жизнию. Правда, из этого правила есть некоторые исключения, и исключе-
ния поистине замечательные. Так, у Дарвина первые ясные очертания его
всеобъемлющей биологической теории стали складываться к 30-ти годам.
А Кант становится великим Кантом, родоначальником критической филосо-
фии, лишь к 50-ти. Но, повторяем, то изъятия, которые лишь подтверждают
общее правило. По большей же части выдающиеся люди очень молодыми
проявляют свои особенности. И к такой категории принадлежал Южаков.
Замечательно, что его первые статьи касались вместе с тем и наиболее
серьезных из тех вопросов, которые он разрабатывал в течение своей жиз-
ни. Оне были посвящены исследованию основных законов общества и
хорошо характеризуются общим названием «Социологические этюды».
Первоначально они представляли ряд самостоятельных очерков, появив-
шихся в номере 12-м «Знания» за 1872 г. и в №№ 1,4 и 5 того же журнала за
1873 г. Мы будем цитировать их по «исправленному и дополненному изда-
нию», вышедшему в свет в начале 1891 г. Впрочем, эти исправления и допол-
нения сводятся к двум вновь написанным главам, тогда как все остальное
содержание статей осталось почти совершенно в первоначальном виде, и даже
научный материал не был подновлен2’. Разбирая их, мы будем, значит, иметь
дело с Южаковым, как он явился перед русской читающей публикой в начале
70-х годов: уже вполне сложившимся и определенным писателем.
Посмотрим же, каковы были взгляды молодого автора на общество и
общественную жизнь, законами которой занимается резко очерченная
714	Полемика и отзывы
впервые Огюстом Контом наука — социология. С самых начальных страниц
Южаков заявляет, что его прежде всего интересует вопрос «об отношении об-
щества к другим формам бытия» (С.Н. Южаков. Социологические этюды,
стр. 51)3' Ставя ребром эту задачу, наш исследователь тут же показывает
читателю, что он далек от тех предрассудков, которыми загромождено поле
изучения явлений, относящихся к совместной жизни людей. Он не боится
реабилитировать таких находившихся в то время в загоне мыслителей,
как Сэн-Симон и Фурье. Он с почтением относится к обобщениям пер-
вого, видя в них подготовление взглядов Конта. И он с большой симпа-
тией характеризует точку зрения Фурье, который, несмотря на некото-
рые причуды воображения, вроде лимонадных морей и северных корон
(couronnes bordales)4', предлагает формулу закона, охватывающего все яв-
ления, как мировые, так, в частности, и общественные, и, однако, при этом
отмечает и особенности общего закона в развитии социальной жизни. Но
уже с истинным энтузиазмом Южаков относится к «великому основателю
социологии», Огюсту Конту, которому принадлежит, по его мнению, гро-
мадная заслуга «научного включения общества в великий мир природы»
(стр. 52).
Общества слагаются из живых существ, — продолжает Южаков. Но надо
отличать процессы жизни вообще от общественных процессов. Если до
Конта общество рассматривалось совершенно иначе, чем все другие пред-
меты, подлежащие изучению, то, наоборот, после Конта прокинулась об-
ратная реакция, «отождествление общественного процесса с другими
процессами природы, именно с процессами жизни» (стр. 53). И вот ис-
следователи начинают смешивать общественное развитие то с развитием
отдельного организма, делая странные уподобления между обществом и’
особью, то с формой коллективного развития самых низших особей, цели-
ком подпадающих действию органических процессов и своею слабою свя-
зью не могущих даже составлять того, что должно называться обществом.
Даже такие умы, как Дарвин или Спенсер, грешат этим уподоблением раз-
личных процессов. Тем крупнее является перед нами научная личность
Конта, который указал одновременное значение двух, по-видимому, про-
тивоположных, но на самом деле лишь дополняющих друг друга процессов:
«принципа компетентности биологических законов в пределах обществен-
ной жизни и принципа своеобразности общественного процесса» (стр. 53).
Что же такое общество? Подобно всем другим «формам природы»,
оно — агрегат. Общественный живой агрегат ассимилирует вещество и силу,
с одной стороны, дифференцируясь на части, с другой — интегрируя их в
целое, причем происходит трата энергии, могущая доходить до такой
степени, что начинается процесс дезинтеграции, распадения, и в разлагаю-
щихся элементах снова накопляется источник силы. Южаков очень умело
подчеркивает одну особенность процессов, происходящих с теми элементами,
«дифференцование»1 и срастание которых создает более сложные системы.
1 Южаков любит употреблять эту форму вместо «дифференцирования»,
которое взято нами от варварского окончания немецких, заимствованных с
иностранного, глаголов на iren5'.
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	715
Если дифференцирование и интегрирование совершаются чрезвычайно
деятельно, то простейшие элементы, сближенные в пространстве, превра-
щаются в органы более высшей особи, а их коллективная группировка —
в высший организм. «Общественность как неполная интеграция есть повсю-
ду начало процесса, индивидуальность — его результат» (стр. 58). Живя, под-
вергаясь разным влияниям внешней среды, живые тела для продолжения
своего существования должны приспособляться двояко: пассивно и актив-
но. В первом случае жизненный процесс прилаживается к внешним влия-
ниям. Во втором он, наоборот, переделывает, прилаживает в известных
пределах условия среды к своим потребностям. И Южаков отмечает то
важное обстоятельство, что этот второй способ, а именно активное при-
способление, приводит жизнь в равновесие с внешней средой путем кол-
лективного процесса, путем одновременного воздействия вместе живу-
щих организмов на обстановку, между тем как это активное приспособле-
ние проявляется крайне ограниченно внутри процесса индивидуальной
жизни. Можно даже установить такой закон: если коллективная жизнь раз-
вивается по первому направлению, т. е. не столько изменяет среду, сколько
изменяется сама, то, при возможности интеграции, она дает организм; и, на-
оборот, если коллективная жизнь гораздо менее поддается влияниям обста-
новки, чем сама переделывает последнюю, насколько может, в своих инте-
ресах, то срастания не происходит, и мы имеем перед собою общество.
Всматриваясь в основные жизненные процессы коллективной жизни, мы
замечаем в них явления «наследственности, размножения, изменчивости,
скрещивания и болезненности» (стр. 63). То — простые деятели органичес-
кого прогресса, носители основных биологических законов. Но, находясь
под известными влияниями среды, сочетаясьмежду собою и взаимодействуя,
они производят и другую группу органических деятелей, которых можно на-
звать вторичными. К числу этих вторичных деятелей, которые являются в
результате сочетания и взаимодействия элементов коллективной жизни, на-
ходящейся под давлением известной среды, Южаков относит: естественный
подбор как выживание лишь приспособленнейших, вытекающее из того об-
стоятельства, что среда имеет только ограниченное количество материала,
годного для преобразования в живую материю, а порождение новых жиз-
ненных процессов может идти в неограниченном количестве; а подбор поло-
вой, который в данном случае определяется уже не борьбою за существова-
ние, а борьбою за спаривание, если обнаруживается перевес потребностей
к соединению у одного пола над числом особей другого пола, способных к
спариванию.
II
Мы здесь еще не сходим с почвы органического прогресса. Мы имеем
пока дело с разными простыми деятелями, проявляющимися в процессе
приспособления к среде, равно как с двумя сложными органическими же де-
ятелями: подбором естественным и подбором половым. Таким образом, пока
коллективная жизнь совершается еще целиком пассивно. Это — «видовая»
716	Полемика и отзывы
жизнь, обнаруживающая минимум связи между особями. Но в дальнейшем
развитии возникает новая, высшая, форма коллективной жизни, форма
общественная. Здесь уже выступает общественный процесс, который при-
способляет среду к себе и тем самым ограничивает всемогущество чисто
органического процесса. Что, действительно, происходит на этой высшей
стадии общественного сожительства? Общественный процесс, приспособ-
ляясь, с одной стороны, к среде, начинает с другой стороны, видоизменять
ее согласно потребностям усложнившейся коллективной жизни, переходящей,
как мы сказали выше, на высшую ступень собственно общественной жиз-
ни. Эта высшая форма общежития отчасти прямо преобразует физичес-
кую среду, а отчасти, — и чем далее, тем более, — создает рядом с нею уже
совершенно новую среду, среду «общественную: богатство, орудия, на-
уку, политические учреждения —одним словом, все то, что мы обыкновен-
но соединяем под именем культуры и цивилизации» (стр. 65-66). Заметим
здесь, что эта общественная среда представляет собою то явление, которое
впоследствии получило такую известность при выработке марксистского
мировоззрения под именем «искусственной среды». «Культура, — продол-
жает Южаков, — является связующим элементом агрегата, превращающим
отвлеченную, так сказать, агрегацию — племя — в реальную — общество;
своя собственная среда, наряду с общей всему живому физической средой, —
вот особенность общества, и различия этой особой среды (культуры) обус-
ловливают различия обществ» (стр. 66). Эта ясная и многозначительная
фраза заслуживает лишь одного замечания: здесь русский социолог несколько
забывает, что термин «племя» характеризует такое состояние коллектив-
ной жизни, в котором она уже приняла характер общественной в настоя-
щем значении этого слова и создала хотя бы слабую, но все же социальную
среду.
Когда коллективный процесс общественной жизни переходит на эту
высшую стадию, то в нем мы уже можем различать две стороны: первичный
общественный процесс, состоящий в том, что живые единицы социально-
го агрегата активно приспособляют к своим потребностям окружающую
среду; и вторичный, производный общественный процесс, состоящий в том,
что социальная среда, в свою очередь, воздействует на членов общества.
Здесь будет уместно привести следующую цитату, так как в ней заключает-
ся важная особенность мировоззрения Южакова, сблизившая его, несмот-
ря на расхождение во взглядах о методе социологии, с так называемой рус-
ской субъективной школой: «Среда создается личностями, личности же
являются, до известной степени, продуктами этой среды; приспособляю-
щий жизненный процесс (т. е. деятельность личностей, создающая среду)
обновляется, размножается, преобразуется согласно общим законам жиз-
ни; среда, постоянно создаваемая этим процессом и затем постоянно им
потребляемая, обновляется, разрастается и преобразуется, следуя тем же
законам. Но если, с этой стороны, она является продуктом жизненного про-
цесса, то с другой, она сама, раз созданная, начинает регулировать обновле-
ние, размножение и в особенности преобразование жизненного процесса.
Личности создают общественные условия и сами, в свою очередь, являются
отчасти продуктом этих условий» (стр. 68).
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	717
Я попрошу читателей обратить внимание на выражения «до известной
степени» и «отчасти», которыми Южаков характеризует воздействие среды
на личностей. Эти слова не нужно, конечно, истолковывать в том смысле,
что личности лишь «отчасти» подлежат действию великих законов природы.
Суть этого рассуждения заключается не в том, что деятельность личности
представляет собою некоторый неразложимый остаток, который, так ска-
зать, выходит самопроизвольно из нее самой и не подчиняется процессам
природы. Такая мистическая точка зрения была чужда тому позитивисту и
реалисту, каким был Южаков. Он лишь говорит, что, раз создалась на по-
чве общественной жизни личность, то известная доля ее действий опреде-
ляется уже не рабским отражением влияний окружающей ее, хотя бы и
самой же ею созданной среды, но активным проявлением сил и возможно-
стей, уже сконцентрировавшихся в развивающемся человеке.
Несколько дальше Южаков еще яснее развивает этот взгляд. Он задает
себе, действительно, вопрос, какова же динамика социальной жизни,
и отвечает: «Ход общественного процесса, в общих чертах, следующий:
вся совокупность общественных условий вырабатывает личность, един-
ственный активныйэпемент общества; известная частная совокупность об-
щественных условий в данный момент производит в личности, этом про-
дукте всего предыдущего состояния среды, ряд настроенностей и потреб-
ностей; эти настроенности и потребности, переходя в действие, порождают
ряд общественных явлений; действия всех личностей данного общества про-
изводят всю совокупность общественных явлений следующего момента. Че-
рез посредство личностей, таким образом, одно общественное состояние в
его целом производит другое, а вовсе не одно общественное явление про-
изводит другое независимо, изолированно от действия всех остальных. Вся-
кое явление общественное производится всеми предшествующими, про-
изведшими деятельность личностей, и через личностей же взаимно оказы-
вает свое влияние на произведение всех последующих. Ряд общественных
условий образует ряд личностей, а деятельность последних производит но-
вый ряд общественных условий, и в этом заключается характеристичес-
кое отличие общественного процесса от органического. Здесь среда со-
здается жизнью, а жизнь преобразуется под влиянием этой среды, будучи
первоначально создана другою средою; в органическом прогрессе среда,
создавшая жизнь, продолжает и после полновластно направлять ее дальней-
шее развитие» (стр. 69).
Небезынтересные соображения высказываются Южаковым при анализе
воздействия социальной среды, созданной человеком, на самого же человека.
Это создание людей, общественная культура, влияет на личностей в двух
направлениях: она повышает напряженность воли людей, участвующих в
данном общежитии, и она устанавливает «различные отношения между во-
лею отдельных личностей», — мы бы сказали: не различные отношения
между волею, а известные градации, известный коэффициент, словом, раз-
ный удельный вес разных человеческих воль, — «тем, что дает власть в
ее различных видах в руки одних, лишая ее других». И Южаков делает
следующую оценку этому влиянию цивилизующей среды: «Знание дает
власть человеку сведущему над невежественным; религия и установление
718
Полемика и отзывы
иерархии дает власть духовенству над мирянами; богатство дает власть соб-
ственнику над пролетарием. Войско дает власть правительству над наро-
дом и одному народу над другими; законодательство распределяет власть в
различных степенях между различными категориями личностей. Власть же
во всех ее видах заключается, по-видимому, в том, что воля личности, ею
обладающей, в общем итоге личных воль, решающем то или другое направ-
ление общественного развития, значит более воли личностей, лишенных
власти. Этою стороною своего влияния вторичные социальные деятели до-
стигают того, что значение для общественного процесса деятельности раз-
личных личностей совершенно непропорционально их личной силе, энер-
гии, уму; оно определяется более социальными условиями. Таким образом,
сила, создающая социальные условия, сама почти всецело обусловлена эти-
ми условиями, так что вообще, не делая грубой ошибки, на практике мож-
но рассматривать социальные условия как продукты предыдущих соци-
альных условий; но теоретически такое представление будет неверно, по-
тому что, как бы ни была обусловлена социальною средою деятельность
личностей, все же она и ничто другое создает эту среду» (стр. 70-71).
У Южакова следует далее мастерский анализ взаимодействия между упо-
мянутой нами коллективной социальной жизнью и уже известными чита-
телю сложными и простыми деятелями органического процесса. И простые
деятели, каковы наследственность и изменчивость, и сложные, каковы подбор
естественный и подбор половой, сильно нейтрализуются общественным
процессом. Прогресс исторический берет решительный верх над прогрес-
сом органическим. Он побеждает физическую среду. А поскольку это влияние
физической среды остается, постольку оно лишь задерживает историчес-
кий процесс, действует на него лишь отрицательно, т. е. без нее не пона-
добились бы противодействующие социальные процессы, — и только.
Два-три примера уяснят взгляд Южакова на эту противоположность физи-
ческой и социальной среды. Возьмем, напр[имер], климат. Его влияние, ока-
зывающееся столь громадным в органическом прогрессе, уже неизмеримо
меньше в прогрессе социальной жизни, ведущей людей прямо в противо-
положном направлении. Действительно, климат дифференцирует племена
различных территорий, хотя бы одного происхождения и одной культуры,
и ассимилирует жителей одной местности, несмотря на всю разницу их рас
и культур. А социальная среда? Та, наоборот, дифференцирует племена
различных культур, дифференцирует людей одного и того же племени по
профессиям, и наоборот, ассимилирует племена, разделенные большим про-
странством друг от друга, но объединенные одной культурой. И эту нейт-
рализацию физической и социальной, природной и общественной среды
Южаков прослеживает и по отношению к почве, и по отношению к пище,
и даже по отношению к тому «общему виду природы» (терминология Бок-
ля)6', который так влияет, согласно взглядам этого историка, на развитие
мифических воззрений, на умственный прогресс, на науку. В заключение
этих соображений Южаков считает возможным дать определение обще-
ству. Он рассуждает так. Жизнь в своем развитии и сочетании с влиянием
среды обнаруживает прогресс, состоящий в «процессе установления равно-
весия между требованиями жизни (потребностями, вызываемыми непре-
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	719
рывным и непременным круговоротом материи и энергии) и условиями
среды» (стр. 75). Поскольку активность человеческих личностей, скомби-
нированная в общественной жизни в «могучую самостоятельную силу при-
роды», побеждает физическую среду, приспособляя ее к потребностям об-
щежития, при помощи культуры «как особой общественной среды», по-
стольку мы имеем исторический прогресс, прогресс общества. Или шире и
общее: «Если общежитием мы назовем всякое собрание (агрегат) всяких
живых особей (пассивных организмов или активных), то обществом мы
должны будем назвать общежитие активных особей, создавшее свою особую
общественную среду или культуру и слившееся с нею в одно сложное тело.
Короче говоря, общество есть активно-культурное общежитие» (стр. 76).
Ill
Следуют мысли о половом подборе и о дифференцировании полов в
органическом прогрессе. Но они уже гораздо менее интересны, так как их
историческое значение в сильной степени утратилось. За последние сорок
лет разбираемые Южаковым биологические явления, с одной стороны, ока-
зались гораздо сложнее, а с другой стороны, несмотря на их лучшее изуче-
ние, возбуждают крайне много споров. Тот, кто хотя бы поверхностным
образом следит за развитием биологии, знает, в какой степени в настоящее
время обострилась, напр[имер], борьба между крайними дарвинистами,
стоящими почти исключительно за значение естественного подбора путем
бесконечно длинной игры наследственности в ряде поколений, и между
ламаркианцами, которые подчеркивают значение изменений, происходя-
щих в организме под влиянием среды даже в течение его индивидуальной
жизни7'. Не вдаваясь в подробности, укажу хотя бы на интересный спор по
этому поводу, возникший недавно на страницах «The Nineteenth Century»
между известным английским биологом Реем Ланкестером и кн. П. Кро-
поткиным, причем запальчивость первого была обратно пропорциональна
его убедительности, и диспут окончился вряд ли в его пользу. Оказалось,
напр[имер], что ряд рационально поставленных опытов, направленных на
систематическое изменение среды, дал возможность превращать столь всем
известного в аквариумах аксолотля (Siredon pisciformis), характеризующе-
гося тремя парами жабр, в земную саламандру (Amblystoma tigrinum)"',
и обратно; или что рак-отшельник (Pagurus)9', любимое животное Вейсмана,
видевшего в его недоразвившемся мягком брюшке продукт чрезвычайно
медленного действия естественного подбора, был превращен в течение всего
одного месяца в жесткобрюхого рака1. На этих примерах, кстати сказать,
можно видеть, до какой степени, даже в науках, изучающих природу, проявля-
ется влияние общественного подозрения и идей исследователя, значение ко-
торых мы отметим, говоря ниже о субъективном методе в социологии и об
отношении Южакова к этому приему исследования. За спиною, по-видимому,
1 Kropotkin. «The Response of the Animals to their Environment» в декабрьской
книжке «The Nineteenth Century and after» за 1910, стр. 1049 и 1054 (окончание).
720
Полемика и отзывы
чисто научных, сталкивающихся теорий, стоят в данном случае интересы
революционного и консервативного мировоззрений в общественной
области. Дарвин давно перестал быть пугалом буржуазных мыслителей, кото-
рые видят в нем могущественный авторитет для доказательства того, как,
мол, везде и всюду малейшее изменение требует бесконечного ряда времен
и поколений. С другой стороны, люди с более крайним мировоззрением
сочувственно следят теперь за опытами ламаркианцев, показывающих, что даже
в области биологии особь, поставленная в иную среду, может подвергнуться в
сравнительно короткий промежуток времени очень существенным изме-
нениям. И Ает сомнения, что будь опыты этого последнего рода начаты
сорок лет тому назад, русский прогрессивный писатель непременно восполь-
зовался бы ими для обработки своих взглядов, в особенности по отноше-
нию к влиянию среды...
Возвратимся, впрочем, к Южакову, который кончает свое несколько
абстрактное статистико-биологическое исследование в духе Дарвина выводом,
что «половой подбор имеет наклонность изменять всю породу без разли-
чия пола» (стр. 96), и переходит к рассмотрению действия «полового под-
бора в браке», а именно, к вопросу, может ли этот процесс стать социальным
фактором (стр. 99 и след.). И в этой части аргументации нам нечего оста-
навливаться на мелочах, так как явления брака в то время только что начинали
изучаться, и у выдающихся исследователей вроде Лёббока, Мак-Лэннана, Спен-
сера, и др. было еще немало недоразумений и ошибок при описании форм,
а главное, эволюции различных видов спаривания в человеческом обще-
стве. Во всяком случае, для своего времени Южаков был очень хорошо зна-
ком с литературою вопроса и набрасывает в общем приблизительно вер-
ную картину развития брака, картину, из которой, по его мнению, следу-
ет, что и брачный процесс спаривания, по мере эволюции общественной
жизни, обнаруживает все менее и менее действия на исторический про-
гресс.
Южаков, действительно, говорит: «Итак, мы можем сказать о после-
довательном развитии подбора в человеческом обществе, что главные фазисы
его были следующие: 1) коммунальный брак-— подбор обусловлен абсо-
лютною неравночисленностью полов вследствие детоубийства; 2) поли-
андрия — подбор обусловлен тем же, подбирается красота и развивается
эндогамия; 3) рядом с полиандрией полигамияумычкой—подбор обуслов-
лен господством личной силы как регулятора брачных отношений;
4) законная полигамия — подбор обусловлен кастовым устройством и дес-
потизмом высших классов; 5) моногамия — подбор обусловливается со-
словностью и связью подбираемых женских качеств с плодовитостью при
взаимном подборе женщинами мужских качеств. Ход прогресса в послед-
нем фазисе уничтожает оба условия, так что половой подбор, игравший на
первых ступенях прогресса большую роль, теряет, по-видимому, при его
поступательном движении всякое значение и должен быть, наконец, ис-
ключен, как кажется, из числа факторов исторического прогресса, хотя
бы второстепенных... Возникновение государственной власти, распрос-
транение моногамии, торжество демократии, изменение идеалов — вот
последовательные ступени падения полового подбора» (стр. 110-111)10'.
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	721
Привлекши к исследованию области так называемые незаконные связи
и обозрев таким образом всю сферу возможного влияния полового подбора
на характер личностей и, стало быть, отчасти на направление обществен-
ной эволюции, Южаков считает возможным заключить свой анализ следу-
ющим выводом: «Относительно роли полового подбора должно заключить,
что значение его все стеснялось; начав с роли самостоятельного фактора
прогресса, половой подбор был постепенно выбиваем из своих позиций
развивающимися и вновь возникающими социальными деятелями, на время
был даже вовсе вытеснен от влияния на ход прогресса, и если потом даль-
нейшим развитием он, по-видимому, и может возвратиться к деятельности,
то с ролью служебною, с значением воплотителя идеалов нравственного
движения и мультипликатора последствий общественных условий, идеа-
лов, которые и без него воплотились бы, и последствий, которые и без него
осуществились бы» (стр. 121-122).
С мыслями об историческом подборе и о влиянии его на человеческие
общества, начиная с первобытных, мы опять вступаем в область собственно
социального исследования, где Южаков высказывает ряд особенно свежих
по тому времени мыслей. Исторический подбор является, очевидно, фак-
тором прогресса в обществе постольку, поскольку путем этого подбора члены
общежития вырабатывают в себе такие или иные качества и создают извест-
ные отношения. Южаков очень умело пользуется взглядами Дарвина на
развитие умственных и нравственных свойств в человеке, чтобы показать,
как и здесь мы можем проследить полярную противоположность между дей-
ствиями органического прогресса и действиями прогресса исторического.
Любопытно, что Дарвин, который, не мудрствуя, любит переносить явле-
ния борьбы за существование между особями из мира животного в мир
человеческий, тем не менее принужден остановиться на особом роде под-
бора, являющемся в результате борьбы за существование уже не отдельных
особей между собою, а целых племен и целых обществ. Дарвину приходит-
ся здесь признать, что между тем, как в случае борьбы между особями в них
вырабатываются чувства вражды, злобы, жестокости, эгоизма, — словом,
свойства противообщественные, в борьбе человеческих союзов с союзами
лишние шансы на победу даются, наоборот, тем общежитиям, в недрах
которых личности энергичнее вырабатывают общественные инстинкты и
чувства самопожертвования. Казалось бы, такие индивидуумы должны по-
гибать в первых рядах. Да, так, действительно, и бывает в жестокие време-
на чисто зоологической борьбы: кто более жертвует собою, тот раньше вы-
черкивается из списка живых. А раз это так, то подобные самоотверженные
личности могут лишь в сравнительно слабой степени передавать свои каче-
ства потомкам. Наиболее приспособленными в этим условиям первобыт-
ного существования являлись бы, как кажется, именно наиболее эгоистичные
натуры.
Но здесь выдвигается другой могучий фактор, который, по мнению
самого же Дарвина, изменяет действие неумолимого зоологического закона.
В общежитиях начинают распространяться социальные добродетели, но
распространяться не путем наследственности, так как остаются презритель-
ные Терситы и гибнут благородные Патроклы"', а путем подражания,
722	Полемика и отзывы
заразительности примера, — я бы сказал: путем духовной, а не физиоло-
гической наследственности. Инстинктивно вырабатывается, напр[имер],
убеждение в том, что самоотверженная храбрость выгодна всему племени,
а стало быть, в конце концов и каждому отдельному члену. Так образуется
привычка к солидарности, так усиливается взаимная симпатия однопле-
менников, в конце концов переходящая и по наследству. Присоедините к
этому одобрение прочих членов союза, славу, желание отличиться своим
героизмом. И вот постепенно и, по мнению Дарвина, на почве междупле-
менной борьбы вырабатываются внутри каждого общежития такие благо-
родные и нравственные характеры, которые в последнем счете влияют и на
поднятие общего уровня нравственности среди данного союза. Южаков как
раз берет своим отправным пунктом эти мысли Дарвина и ведет их дальше,
все резче и резче подчеркивая значение разницы между историческим и
естественным подбором: «Таким образом, исторический подбор стремится
размножить качества, которыми (в пределах племени) одна особь помога-
ет, содействует, сочувствует другим, и прямо устраняет наклонности, разъ-
единяющие людей (соплеменных)... Исторический подбор направляет свою
деятельность на развитие чувства симпатии, сознания солидарности, явлений,
прямо противодействующих, по крайней мере, в борьбе за существование
между членами общества и тем подрывающих проявления естественного
подбора» (стр. 129).
Эту несколько общую мысль Южакова можно было бы значительно
развить и заострить, приблизив ее к конкретной действительности. Социо-
лог нам сказал только что со слов Дарвина о борьбе между племенами.
Но именно по мере того, как развивается исторический прогресс, эта не-
умолкающая вражда-война между отдельными племенами сравнительно ос-
лабевает и все более и более уступает место борьбе между теми вырабаты-
вающимися в процессе коллективной жизни группами, корпорациями,
сословиями и классами, на которые начинает дифференцироваться каж-
дый усложняющийся общественный союз. Выражаясь фигурально, борьба
ведется теперь не столько между группами людей, вертикально отделенны-
ми друг от друга пограничными столбами, сколько между обитателями раз-
личных горизонтально напластованных этажей одной и той же общественной
пирамиды, заключающей в себе, на разных уровнях благосостояния и силы,
высшие, средние и низшие сословия. Мы, таким образом, пришли бы к воз-
зрениям на общественный процесс, которые выражаются с 20-х годов про-
шлого века в формуле так называемой борьбы классов12' Впрочем, сама
мысль Южакова некоторыми своими сторонами очень близко подходит к
только что упомянутым взглядам.
Введите, в самом деле, сюда рассуждения нашего социолога относительно
роли исторического подбора, который дает победу племенам более много-
численным, где увеличение потребностей растет параллельно с увеличени-
ем средств их удовлетворения и где первоначальная грубая борьба за суще-
ствование, носящая органический характер, превращается в более сложный
процесс выживания групп, наиболее приспособившихся к историческо-
му развитию. На этой почве исторический подбор и прямо, и косвенно
содействует исчезновению тех передающихся по закону биологической
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	723
наследственности способностей, которые определяют характер органической
борьбы, и выдвигает на первый план пользование орудиями социальной
среды, которые уже не являются органически наследственными. «Искус-
ственные орудия борьбы •— власть, богатство, знание, привилегия и т. д.
Пользование этими орудиями в борьбе за существование изменяет ее
характер; прямое насилие заменяется эксплуатацией... Если,., таким образом,
замена грубой борьбы за существование, где орудиями борьбы служат сила,
быстрота, ум, ловкость, жестокость, неразборчивость средств, тою формою
этой борьбы, которая зовется конкуренцией и употребляет орудия, орга-
нически ненаследственные: богатство, знание, привилегию, искусство,
власть, — если эта замена оказывается выгодною в борьбе племен, то исто-
рический подбор дает преобладание последней форме, хотя вообще он
ослабляет всякую борьбу за существование» (стр. 130-131). Мы видим,
как близко Южаков подходит к современному решению задачи, указывая
на ту сторону исторического прогресса, в результате которой наиболее
целесообразными орудиями общественной борьбы являются не наслед-
ственно-биологические, а общественные силы и свойства, различно рас-
пределенные между различными делениями данного общества. Уже в замене
«прямого насилия эксплуатацией» ярко выражается противоположность в
ходе органического процесса и процесса исторического.
Но последуем дальше за нашим социологом. Возьмем вопрос об увели-
чении средств к существованию, который как-никак должен лежать в осно-
вании всякой возможности общественного развития. При несложности
первобытного экономического быта, где пища не столько производится
искусственными орудиями, сколько берется непосредственно из природы,
«добывается» и где, с другой стороны, нет еще сложной кооперации, соеди-
няющей в одно целое группы людей, разбившихся по разным занятиям,
в обществе дикарей должен еще царить органический прогресс; и борьба за
существование должна вестись при помощи тех орудий, которыми являются
биологические свойства людей и которые поэтому подлежат закону биоло-
гической же наследственности. Правда, и на этой ступени развития «отчасти
нарушается значение личных, органически-наследственных качеств в борь-
бе за существование, но покамест это нарушение не идет дальше простого
колебания, быть может, замедления естественного подбора» (стр. 136).
В таком же зачаточном состоянии, как экономическая, находится и
политическая жизнь первобытного племени. И в этой области социальные
орудия лишь мало-помалу начинают нейтрализовать действие органических
орудий в борьбе за существование: настолько еще слаба политическая диф-
ференцировка такого племени. Здесь, кстати сказать, Южаков, говоря о
власти различного рода предводителей, делает очень верное и для своего
времени очень тонкое замечание, что знахарь предшествовал жрецу, как
приемы колдовства предшествовали выработке собственно религиозных
воззрений (вообще осведомленность Южакова в эту раннюю пору поисти-
не замечательна; так, он уже знает, что скотоводство отнюдь не всегда
предшествует непосредственно земледелию: ход американской культуры
в особенности доставил много свидетельств для подтверждения этой мыс-
ли в трудах последующих этнографов).
724	Полемика и отзывы
Итак, по мере того, как растет общественная среда, как разнообразится
производство и как развивается сложное сотрудничество, начинающее про-
являться все сильнее и сильнее со времени распространения земледелия,
возникают одновременно и одно за другим уже знакомые нам различные
орудия усложняющейся общественной борьбы в виде капитала, собствен-
ности, сословий, рабства, государственной власти, жреческой иерархии, «ко-
торые не могут быть унаследованы органически и которые не связаны при-
чинною связью ни с каким органически наследственным признаком» (стр. 143).
Отсюда Южаков делает блистательный для своей эпохи вывод, что, «на-
конец, в цивилизованном государственном быту мы находимся лицом клицу
с чрезвычайно сложным механизмом культуры и гражданственности, где
успехи каждого члена общества заранее, так сказать, предопределены его по-
ложением и управляются течением обстоятельств, в весьма слабой степени за-
висимым от его воли. Знатность, участие во власти, богатство, образование,
покровительство сильцых мира сего, политические учреждения родины, обра-
зование и состоятельность среды и пр., и пр. — вот главные орудия успеха в
цивилизованном обществе. Говорят: находчивость, предприимчивость, энер-
гия много значат; но что со всеми этими достоинствами поделает бедняк, не
получивший образования и не имеющий сильного покровителя? А получить
образование, составить состояние, приобресть покровителя — разве это зави-
сит от бедняка, всем обделенного, а не от ряда обстоятельств, сложившихся,
быть может, за много времени даже до его рождения и над которыми во вся-
ком случае он не властен? Вообще я не могу представить себе пути, который
естественный подбор мог бы проложить себе на арену социального прогресса
в цивилизованном быту» (стр. 143).
И наш автор посвящает несколько остроумных страниц полемике со
взглядами Дарвина и Спенсера, из каковой явственно следует, что в совре-
менном обществе борьба за существование — «гуманность цивилизован-
ного века» — убивает побежденных, как остроумно выражается Южаков,
«в два приема»: сначала общественные условия связывают слабейшего че-
ловека по рукам и по ногам; а столкновение его с другими конкурентами,
пользующимися более усовершенствованными орудиями борьбы, наносит
затем роковой, смертельный удар уже раз обреченному на гибель'3'. И отсю-
да, наконец, окончательный вывод: «Борьба за существование и сопровож-
дающая ее неизбежная гибель павших вовсе не совершенствует породу, со-
храняя только лучших особей и губя менее одаренных. Она равно разит тех и
других, и выживание обусловливается вовсе не личным превосходством,
а социальными условиями. Личное превосходство иногда является послед-
ствием этих условий и потому сопровождает победу, а это ведет к ошибоч-
ному заключению, что именно оно и решает борьбу» (стр. 152-153).
IV
Далее Южаков переходит к анализу очень интересного вопроса о значе-
нии в развивающемся обществе нравственного элемента. И органический,
и общественный процесс борьбы за существование не исчерпывают, одна-
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	725
ко, коллективной жизни. Мы уже видели, что в каждом союзе людей суще-
ствует ряд известных привычек, навыков, а порою даже и очень сознатель-
ных стремлений человека к известным действиям, которые парализуют од-
носторонний уклон членов общежития в сторону эгоизма и вражды. Что
же такое нравственность, вырастающая из этих привычек и стремлений?
Южаков берет здесь отправным пунктом определение автора анонимной
статьи (Лаврова) «Современные учения о нравственности и ее истории»,
появившейся в №№ 3, 4 и сл. «Отечественных] записок» за 1870 г.: нрав-
ственно то, что «лежит в пределах убеждения»14’. Но анализ этой формулы
показывает, что здесь дело может идти не о всяких убеждениях, — скажем,
астрономических, — а лишь о таких, которые имеют отношение к обще-
ственному поведению людей. Отсюда взгляд на нравственность как на
известное явление, вырабатывающееся из самих условий общественной
жизни и в интересах ее дальнейшего развития. Южаков ставит вопрос о
нравственности на эту очень реальную почву, говоря: «Если мы сравним
последовательно направления нравственности (добродетели), преобладав-
шие в различные эпохи и в различных обществах, то мы без труда заметим,
что они соответствовали нуждам общества данной эпохи и при данном об-
щественном состоянии, или, лучше сказать, они были такого рода, что обус-
ловливали самое его (общества) существование в данном виде. Будучи про-
дуктом предшествовавшего исторического развития, эти добродетели были
необходимым условием настоящего общественного состояния» (стр. 156).
И далее: «Если бы мы перебрали одно за другим все последующие нрав-
ственные учения, то легко было бы показать, что все они суть формулиро-
вание, выяснение начал, на которых зиждется или должно созидаться об-
щество; все они суть или освящение, возведение в принцип данного обще-
ственного строя, или предложение новых оснований для этого строя; все
они или реальные, или идеальные начала общественности, потому что все
они дают теорию того, как должна жить личность в обществе, сообразно
тому или другому реальному или идеальному общественному порядку.
Таким образом, мы нашли ту неизменную формулу нравственности, кото-
рую искали; нравственно то, что соответствует реальным или идеальным
началам общественности; безнравственно все, что им противоречит»
(стр. 158). Для большей ясности мы должны прибавить, что, по мнению
Южакова, в данной формуле дело идет о реальных началах общественнос-
ти тогда, когда личность просто живет согласно выгодному для устойчиво-
сти общества нравственному мировоззрению; а идеальные начала вступа-
ют в силу тогда, когда пред нами личность, сознательно стремящаяся к
новым формам жизни, которые только что намечаются в развитии об-
щественных сил и будут благоприятствовать лишь новым формам уста-
новляющейся жизни.
Заключительные рассуждения этого анализа отношений между обществен-
ною жизнью и общественною нравственностью приводят снова Южакова к
выводу, что борьба за существование, всецело царившая в периоде органи-
ческого прогресса, наталкивается в дальнейшем развитии на сопротивле-
ние нравственного чувства, ограничивающего и вытесняющего борьбу за
726
Полемика и отзывы
существование развитием чувств нравственности, т. е. таких стремлений,
которые способствуют прочности общественного союза. Южаков вовсе не
принадлежит к категории фаталистов оптимистического типа, утверждаю-
щих, что все и всегда ведет неизбежно к лучшему в сем наилучшем из ми-
ров. Наоборот, он совершенно определенно утверждает, что в течение че-
ловеческой истории ведется постоянная борьба между двумя только что
указанными антагонистическими принципами и что далеко не всегда исход
этой борьбы оканчивается в пользу высшего начала, связующего общества.
Неоднократно бывали эпохи, когда в обществе развивались противоречи-
вые тенденции, приводившие его к распадению. Дело, значит, идет о том,
чтобы указать на условия, благоприятствующие победе элементов, связую-
щих людей в крепкое общежитие, над элементами, разлагающими союз.
Исследуя эти условия, Южаков считает возможным сказать, что в конце
концов прочность всякого общежития должна зависеть от возможности
установить равновесие между потребностями развивающегося человечес-
кого союза и средствами удовлетворения этих потребностей. Здесь нашему
социологу приходится, в свою очередь, заняться тем вопросом о росте
населения, с одной стороны, и о размножении пищи — с другой, который
со времени Мальтуса играет такую роль в социальной философии. Двой-
ственный характер задачи, т. е. его природная сторона и его сторона соци-
альная, удачно схвачен Южаковым в следующей обоюдоострой формуле:
«Что самая лучшая система организации труда не в состоянии доставить
средства существования населению, материальная культура которого не
обеспечивает необходимой производительности труда — положение, не
требующее доказательств. Но нетрудно убедиться, что без должной орга-
низации труда самая высокая культура не обеспечивает населению его
существования» (стр. 167). Итак, мы видим, что наш социолог ставит во-
прос об общей возможности развития человеческого союза на совершенно
реальную почву. Без известной производительности труда всякий прогресс
общества должен фатально упереться в тупик, ослабеть и остановиться.
Но, с другой стороны, раз труд достиг этой степени производителнос^и,
дальнейшее развитие общественного союза немыслимо иначе, как в рам-
ках организации труда, наилучше удовлетворяющей потребностям членов
все растущего и усложняющегося общежития. Автор заканчивает свои социо-
логические этюды поэтому совершенно естественно критикой мальтузианства,
умело пользуясь рассуждениями, уже сделанными в этой области Н.Г. Чер-
нышевским. В подкладке этой аргументации лежит чрезвычайно верная
мысль Фурье относительно того, что настоящая культура сковывает произ-
водительность труда в очень сильной степени и не дает возможности чело-
вечеству пользоваться всеми теми благами, которые уже была бы спо-
собна дать современная производительность труда, опирайся этот труд
на целесообразную организацию.
Мы не будем следовать за этой аргументацией Южакова ввиду извест-
ности тех взглядов Чернышевского на предметы, которые так или иначе
лежат в основании последних глав первого и наиболее законченного, равно
как наиболее оригинального, социологического произведения Южакова.
Зато мы остановимся довольно подробно на том этюде, выделенном в
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	72 7
особое приложение, в котором молодой автор подверг критике так называ-
емую русскую школу социологов, стоявших за «субъективный метод в
социологии»15'
V
Что такое эта русская школа социологии и какой смысл имеет субъек-
тивный метод, который она считает необходимым применять к изучению
общественных условий? Было бы довольно бесполезно отыскивать первые
зачатки воззрений, сложившихся у нас в школу социологического субъек-
тивизма. Совершенно справедливо заметил один выдающийся историк, что
нет ничего неблагодарнее, как останавливаться на тех зародышах извест-
ной мысли, становящейся в данный момент популярною, которые состав-
ляют лишь первые слабые и разрозненные подходы к основному учению
последующих дней. Ибо они являются только догадками, они не связаны
между собою нитями внутренней зависимости, не ведут к тем существен-
ным выводам, которые составляют специфическую особенность созревше-
го миросозерцания. Так, напр[имер], основы субъективизма — и порою
отнюдь не наивного, — можно было бы отчасти найти уже у Протагора1.
Первую общую ступень к этому миропониманию можно было бы видеть в
той «антропологической» точке зрения, которая связана в истории фило-
софии со славным именем Фейербаха. Но все это не тот субъективизм, кото-
рый вырабатывался в России на рубеже 60-х и 70-х годов и в последующее
десятилетие господствовал над умами русской интеллигенции. Отцами
этой социологической школы должно считать Лаврова и несколько по-
зднее пришедшего к тем же почти выводам, но пришедшего самостоя-
тельно Михайловского.
Первый очень явственный абрис этого учения был дан Лавровым при-
близительно одновременно в одном из самых первых его «Историчес-
ких писем», печатавшихся с 1868 по 1869 г. в «Неделе», равно как в этюде
«Задачи позитивизма и их решение», появившемся на страницах «Совре-
менного обозрения» за 1868 г. Несколько позже этот вопрос стал разраба-
тываться и Михайловским в его статьях: «Что такое прогресс?» (в «Отече-
ственных записках», 1869 г.) и «Теория Дарвина и общественная наука»
(«Отечественные] зап[иски]», 1870 г.). В чем же заключается смысл
«субъективного метода», насколько он схвачен в этих первых, но очень
рельефных формулировках своих родоначальников? Кстати сказать, мы
1 Любопытно, что этот древний философ является родоначальником и для
современного прагматизма, похожего некоторыми своими сторонами (конеч-
но, за исключением своих религиозных тенденций) на русский субъективизм.
Один из наиболее оригинальных прагматистов, оксфордский профессор Шил-
лер, связывает даже свое учение с именем «гуманиста Протагора» и называет
свою систему «неопротагореанством». См.: Marcel Hebert. Le pragmatisme, Etude
de ses diverses formes etc.; Париж, 1909, стр. 43-48. Читатель нашего журнала мог
составить себе ясное понятие о прагматизме из статьи г. П. Мокиевского «Праг-
матизм в философии»; Русское богатство. 1910, №№ 5 и 6.
728	Полемика и отзывы
здесь остановимся, главным образом, на этих первых абрисах, так как имен-
но с ними ведет полемику Южаков. Подробное же указание на дальнейшую
выработку этого учения, поскольку это определялось столкновением проти-
воположных мнений и сознанием необходимости для его сторонников вы-
яснить встречающиеся недоразумения, — это указание лежит несколько в
стороне от предмета нашей статьи, имеющей своею задачею нарисовать
физиономию Южакова как социолога и публициста.
Посмотрим прежде всего, что говорит автор «Исторических писем» и
«Задач позивитизма».
Исследователь должен изучать все явления, подлежащие его анализу,
вполне научным способом. Ни в одной отрасли человеческого знания не
может быть места мистицизму и произвольным мнениям, которые до та-
кой степени загромождают область науки в предшествовавшие периоды
развития человеческой мысли. Но если явления, каковы бы они ни были,
должны изучаться строго трезвым и научным способом, то из этого не сле-
дует, чтобы не было разницы в известных приемах изучения, сообразно с
некоторыми специальными особенностями того или другого ряда явлений.
Так, говоря о явлениях, относящихся к разряду общестренных, и о событи-
ях, изучаемых в истории, Лавров резко отличает их от явлений, которые
подлежат изучению в физических науках. Да и в этой последней области
возможно, по его мнению, провести известную грань между двумя рядами
явлений. Одни из них относятся к категории явлений, повторяющихся в
неизменном порядке, и изучаются в науках, которые следует называть по-
этому феноменологическими, т. е. науками явлений, возвращающихся бес-
престанно на глазах наблюдателя. Вода, при известной температуре, на-
чинает переходить в пары: совершается процесс кипения. Железный прут
при нагревании удлиняется, накаливается, снова охлаждается и сокращает-
ся. Какое-нибудь небесное тело описывает в мировом пространстве более
или менее правильные кривые, снова и снова пробегая различные точки
своей орбиты. Все эти явления повторяются, воспроизводятся бесконечное
число раз. Естествоиспытатель, изучая эти феномены, наблюдая их, и даже
производя во многих случаях над ними систематические опыты, имеет воз-
можность в силу самой их повторяемости, установить известные законы,
т. е. известные обобщающие формулы, позволяющие ему осмыслить заме-
чаемые им процессы изменения.
Но есть и другие явления, изучаемые естественными науками. Эти яв-
ления не повторяются по отношению к определенному телу или группе тел.
Зато аналогичные процессы происходят беспрестанно в других телах и ком-
бинациях тел. Бабочки откладывают яйца, из которых вылупляются гусе-
ницы, превращающиеся в куколки, в свою очередь переходящие в новых
бабочек. Различные растительные и животные формы проходят правиль-
но через разные стадии процессов, начиная от зародыша, переходя после-
довательно к фазисам молодого, зрелого, дряхлого существа и, наконец,
кончая смертью и следующим за нею разложением. Вот эта бабочка, вот
этот зародыш могут пройти по лестнице своего развития только один раз.
Индивидуальный процесс, значит, не повторяется. Но зато раньше, позже,
в данный момент, рядом, вблизи и вдали сколько мы замечаем подобных
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	729
же органических процессов, которые совершаются с другими бабочками,
с другими животными или растительными формами и позволяют наблю-
дателю охватывать одним общим законом переход всех этих форм от од-
ного фазиса к другому!.. Такие науки называются морфологическими.
Посмотрим теперь, что делается в области общественных явлений и в
особенности событий исторических. Французская революция 1789 г. пред-
ставляет собою единственное явление в мире общественно-человеческой
жизни, единственный экземпляр, так сказать, уникум комбинации историчес-
ких условий, подобного которому больше не было. Возьмите затем револю-
цию [18]30-го года, революцию [ 18]48-го года, возьмите, наконец, коммуну
18-го марта 1871 г. все в той же Франции. Были неоднократные попытки
провести метод сравнения и различения между этими великими истори-
ческими движениями. И что же? Эта работа анализирующей и обобщаю-
щей исторической мысли именно и приводит нас к заключению, что соче-
тания условий, в которые выливались эти могучие общественные процессы,
были настолько своеобразны, что нельзя говорить не только о тождестве
одного движения с другим, но даже трудно бывает во всех их уловить боль-
шое количество очень сходных элементов, кроме самых общих мест, вроде,
напр|имер], того, что и там, и здесь известные общественные группы, что
на исход событий оказывала не только внутренняя, но и внешняя жизнь
страны, ее международное положение и т. п.
Спрашивается теперь: может ли тот ученый исследователь, который
называется историком, применять к изучению составляющих его специ-
альность явлений те самые приемы, какие пускает в ход естественник, изу-
чающий известные явления в феноменологических и морфологических
науках? Первой задачей ученого является отделить главные элементы про-
цесса от второстепенных, существенные от неважных. Именно повторяе-
мость тех же самых или строго аналогичных явлений дает натуралисту воз-
можность отделить основные обстоятельства от побочных. Это достигается
путем таких простых логических приемов, что дело заключается лишь в
одном: уметь наблюдать, уметь производить опыт.
Но как отличить в каком-нибудь историческом процессе элементы
главные и элементы второстепенные, если судьба дает нам возможность
встретиться с данным событием, движением, процессом лишь один раз?
Несомненно, в этих случаях исследователю приходится пускать в ход дру-
гие приемы. И Лавров развивает довольно подробную аргументацию от-
носительно невозможности устанавливать основную или побочную роль
известных элементов комбинации на основании других признаков, кроме
повторяемости, напр[имер], количества личностей, захваченных водоворо-
том известного события: «Для современного историка завоевание огромной
Китайской империи монголами будет, я думаю, менее значительно, чем
борьба нескольких горных кантонов Швейцарии с Габсбургами» (Историчес-
кие письма, 2-е изд., дополненное и исправленное; Женева, 1891, стр. 28) |(,‘ Чем
же руководиться в таком случае, стараясь уловить проявления историчес-
кой законосообразности? Вот и приходится откинуть этот объективный спо-
соб исследования и ввести субъективную оценку по степени нравственного вли-
яния данных событий, насколько это представляется каждому данному ис-
730
Полемика и отзывы
торику. Приходится произносить суд над внутренним значением извест-
ных исторических явлений сообразно с нравственным идеалом исследова-
теля. Только таким путем мы можем осмыслить связь явлений, которая в
данной комбинации представляется нашему взору лишь один раз.
Но и это не все. До сих пор мы говорили о некоторых особенностях
самих исторических явлений как неповторяющихся явлений, для изучения
которых приходится отыскивать иные приемы, чем те, какие обыкновенно
прилагаются к исследованию явлений физической природы. Теперь мы
должны указать еще на одну сторону изучения исторических процессов,
вытекающую уже не из свойств объекта, т, е. изучаемого нами мира явле-
ний, а из свойств субъекта, т. е. логического аппарата самого исследовате-
ля. Так как дело идет о человеческих процессах, смысл и суть которых со-
ставляет субъективный мир, — т. е. и цели, преследуемые людьми в дан-
ную эпоху, и миросозерцание современников этих событий, оценивавших
упомянутые цели, и-оценка самого исследователя, который прилагает свой
личный масштаб, чтобы выбрать центральные элементы в данной ком-
бинации процесса, — то здесь все явления различаются нами как благоде-
тельные или вредные, как добро и зло, с нашей точки зрения. Причем наш
нравственный идеал развертывает нам общую перспективу историческо-
го процесса, в исходе которого получается требование относить все движе-
ние событий к нашему пониманию, к нашей идее о прогрессе, будет ли изу-
чаемое нами течение событий вести нас, и по нашему убеждению, к этому
идеалу или отодвигать нас от него.
Здесь объективизму не место. Здесь объективизм — один обман, ибо
люди, держащиеся мнимо объективной точки зрения, или в сущности, как
говорит Лавров, «все, верующие в безусловную непогрешимость своего
нравственного миросозерцания, хотели бы себя уверить, что не только для
них, но и само в себе важнее лишь то в историческом процессе, что имеет
ближайшее отношение к основам этого миросозерцания. Но, право, пора
бы людям мыслящим усвоить себе очень простую мысль, что различия важ-
ного и неважного, благодетельного и вредного, хорошего и дурного суть
различия, существующие лишь для человека, а вовсе чуждые природе и ве-
щам самим по себе, что одинаково неизбежна для человека необходимость
прилагать ко всему свой человеческий (антропологический) способ воззре-
ния и для вещей в их совокупности необходимость следовать процессам, не
имеющим ничего общего с человеческим воззрением... Бессознательные
процессы природы вырабатывают мысль о всемирном тяготении, о соли-
дарности людей совершенно так же, как ворсинку на ноге жука или стрем-
ление лавочника сорвать лишнюю копейку с покупщика; Гарибальди и ему
подобные для природы — совершенно такие же экземпляры породы чело-
века в XIX веке, как любой сенатор Наполеона III, любой бюргер маленько-
го города Германии, любой из тех пошляков, которые гранят тротуары
Невского проспекта. Наука не представляет никаких данных, по которым
беспристрастный исследователь имел бы право перенести свой нравственный
суд о значительности общего закона, гениальной или героической личн
ости, из области человеческого понимания и желания в область бесстраст-
ной и бессознательной природы» (Цитировано у Южакова на стр. 232
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	731
«Социологических этюдов»; в новом изд[ании| «Исторических писем» упо-
мянутая цитата находится на стр. 31-32).
Южаков начинает свою аргументацию с возражения на мысль о совер-
шенно особом характере социальных явлений и исторических процессов.
Точно ли события исторические не повторяются? И он небезыскусно дока-
зывает, что, с одной стороны, буквально не повторяются и природные про-
цессы, как утверждал это Спенсер в споре с английским писателем Фроудом,
отмечая то обстоятельство, что в сущности нет даже совершенно точных по-
вторений астрономических явлений, а есть только повторения приблизитель-
ные. С другой стороны, продолжает Южаков, если в области истории эта
неповторяемость, действительно, бросается в глаза, то все же и тут можно
сказать, что отсутствие повторений данного конкретного явления не ис-
ключает еще возможности приблизительного повторения родовых подхо-
дящих явлений. Взять, напр[имер], падение какого-нибудь определенного
государства. Да, несомненно, это событие — единственное в своей конк-
ретности. Но зато у нас есть целый ряд приблизительно подходящих падений
государств. И, исследуя эти различные исторические катастрофы, мы мо-
жем уловить в них общие признаки и, таким образом, сделать попытку
вывести отсюда некоторую законосообразность.
Правда, явления исторические гораздо сложнее природных. В них от-
сутствует элемент безграничной повторяемости физических процессов.
Да и число элементов, дающих ту или другую комбинацию, неизмеримо
значительнее. Но отсюда, по мнению Южакова, следует заключать лишь о
предпочтении дедуктивного метода при исследовании социологических
явлений перед индуктивным. Во всяком случае, наш автор отказывается
видеть резко качественное различие между природными процессами и
историческими явлениями.
Что касается до второго положения Лаврова, а именно, той особенности
нашего логического аппарата, которая заставляет судить исторические про-
цессы исключительно с нашей субъективной точки зрения, то Южаков
указывает прежде всего на то недоразумение, которое скрывается для него
в этом взгляде. В сущности, по его мнению, «объективисты убеждены не в
том, что их социологические воззрения важны “сами по себе”, но в том, что
они, будучи научно истинны, логически обязательны для всякого мысля-
щего о социологических предметах человека» (стр. 233). Человек воспри-
нимает вещи, конечно, по-человечески и не может их воспринимать иначе.
Но и у одного, и у другого, и у третьего человека, и у всех людей есть все-
таки выработавшиеся в течение длинного ряда поколений логические
приемы мышления и психологические восприятия. Южаков отказывается
считать существенным возражение против объективистов, будто бы они
гонятся за безусловным и за какой-то объективной реальностью в сфере
человеческих воззрений. Наоборот, они знают, что логические и психо-
логические процессы совершаются только в человеке. Но это, однако, не
препятсгвует им искать и здесь законосообразности.
Не надо, впрочем, думать, что Южаков без оговорки зачисляет себя в
ряды приверженцев объективизма. Скорее, он сам близко подходит к миро-
воззрению своих противников и полемизирует с ними лишь по поводу
732	Полемика и отзывы
уместности говорить о каком-то специально годящемся для изучения об-
щественных явлений — «субъективном методе». По его мнению, если
субъективисты ограничатся утверждением, что исследование исторических
событий несомненно вызывает у человека потребность нравственной оценки
и нравственного суда, то ведь такое же требование вытекает как раз из того
взгляда на нравственность, который был раньше развит самим Южаковым.
Не говорил ли он выше, что развитие нравственности есть процесс приспо-
собления жизни к условиям общественного существования17'? Итак, если
особенность субъективного метода состоит во взглядах исследователя на
надлежащие отношения членов общежития и друг' к другу, и к целому со-
юзу, равно как «в построении научной теории при помощи того же крите-
рия», то в этой форме упомянутое требование будет допущено, по мнению
нашего авторами самым прамолинейным защитником единства научного
метода во всех сферах человеческого мышления. «Тут никакого особенного
метода даже и нет вовсе, а есть просто провозглашение одной весьма важ-
ной теоремы социологии, именно, что общество основано на личностях,
и что развитие общества совершается не иначе, как личностями, чрез личнос-
ти и в личностях» (стр. 237).
Установивши это положение, Южаков обращается теперь со своей ар-
гументацией уже не против Лаврова, а против Михайловского, который об-
основывает субъективный метод самостоятельно, хотя и довольно близко
к Лаврову. Михайловский, действительно, говорит: «Коренная и ничем не
изгладимая разница между отношениями человека к человеку и отноше-
ниями человека к остальной природе состоит прежде всего в том, что в первом
случае мы имеем дело не просто с явлениями, а с явлениями, тяготеющими
к известной цели, тогда как во втором — цель эта для человека не суще-
ствует. Различие это до такой степени важно и существенно, что само по
себе уже намекает на необходимость применения различных методов в двух
великих областях человеческого ведения» (Южаков, стр. 238; цитата нахо-
дится в статье «Что такое прогресс?» на стр. 145 т. 1-го «Полного собрания
сочинений Н.К. Михайловского», СПб., 1906, изд. 4). И далее: «Сочувствен-
ный опыт, вместе с опытом личным, комбинируясь известным образом,
входит в наше психическое содержание и, наряду с категориями истин-
ного и ложного, установляет категории приятного и неприятного, жела-
тельного и нежелательного, нравственного и безнравственного, справед-
ливого и несправедливого. Отрешиться от этой стороны эмпирического
содержания нашего “Я” столь же невозможно, как произвольно вычеркнуть
из своей памяти какие-нибудь знания» (Михайловский, стр. 150; Южаков,
стр. 242).
И опять-таки Южаков возражает против этой аргументации с той точки
зрения, что введение в исследование общественных явлений нравственно-
го элемента и субъективный метод, т. е. провозглашение нашего суда над
событиями научным критерием, далеко не одно и то же. А «что касается
того положения, — продолжает Южаков, — что, мысля общественные яв-
ления, мы необходимо мыслим пользу, вред, благо и прочие категории, ок-
рашенные для нас в цвет желательности и нежелательности — в этом я так
же мало сомневаюсь, как и в том, чтобы эта неизбежность налагала на нас
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	733
обязанность строить общественную науку, исходя из положений одного из
отделов ее, из нравственных теорий. Общество не только основано на лич-
ностях, но по самому нашему положению как личностей, его составляющих,
мы и наблюдать-то ничего не можем, кроме отношений между личностя-
ми, личностей к обществу и общественной среде, если не считать, конечно,
самих явлений этой среды, которая в наших глазах получает смысл все же
только тогда, когда определим ее значение для личностей. Натурально, что
вся наша терминология имеет такую же утилитарную окраску. Поэтому
борьба с этою окраскою для всякого мыслителя и невозможна, и бесполезна:
все слова, относящияся к обществу, запечатлены ею; все отвлеченные и по-
чти все общие конкретные названия в социологической терминологии
непременно или прямо означают, или соозначают пользу, вред, благо или
что-либо подобное, и, употребляя эти названия, вы необходимо называете
и указанные признаки... Таким образом, пишучи и мысля при помощи
наших языков, нельзя избыть утилитарного элемента» (стр. 250-251).
VI
Здесь, собственно говоря, мы могли бы прекратить в нашей статье
разговор о субъективном методе. Сам Южаков не продолжал дальше диспута
по этому поводу. Признавая неизбежность и даже должность нравственно-
го суда и оценки при исследовании общественных явлений, он возражал
лишь только против того, чтобы исследовать эти явления особым способом,
«субъективным методом», в отличие от прочих предметов человеческого
изучения. Лавров же и Михайловский утверждали, что в этой необходимой
нравственной оценке уже и заключается особый «метод». Ясное дело, что
для обеих сторон разговор шел скорее о словах. Но ввиду того, что русская
субъективная школа в социологии и пропагандировавшийся ею особый
метод при исследовании общественных процессов играли значительную
роль среди умственных течений, овладевавших русской интеллигенцией,
мы продолжим краткую историю выработки этого мировоззрения.
Оба главные руководителя русской социологической школы подняли
перчатку, брошенную Южаковым, и старались показать, что если есть не-
доразумение, то оно скорее на стороне Южакова. Так, Михайловский в сво-
их любопытных «Записках профана», относящихся к 1875 г., цитировав
только что упомянутое нами место из Южакова, счел нужным сказать, что
такая аргументация его противника в сущности «устраняет чуть ли не
половину причин спора между нами» (Соч[инения|, т. III, стр. 391 )'я'. Но
он констатирует ряд новых недоумений, вытекающих, по его мнению, из по-
следовательного проведения взглядов Южакова, и пользуется этим случаем
для того, чтобы снова и снова укрепить свою точку зрения. Напр[имер]: «Мы
можем различать два рода истин: одни свидетельствуют о существовании из-
вестных явлений и отношений между ними; другие свидетельствуют о степе-
ни удовлетворения, которое эти явления дают различным требованиям при-
роды наблюдателя, помимо потребности познания. Последние субъек-
734
Полемика и отзывы
тивны» (Ibid., стр. 393)|9'. По мнению Михайловского, человек желает не од-
ной истины, хотя, конечно, он желает и стремится и к истине. Есть другие
стороны человеческого бытия, которые удовлетворяются другими катего-
риями, кроме категорий истинного. Истина есть удовлетворение познаватель-
ной потребности человека. Но у человека могут существовать и искать своего
удовлетворения другие потребности. Напр[имер], потребность справедли-
вости: «На... объективной ступени социологическое исследование может ос-
танавливаться только в крайне редких случаях... рядом с потребностью по-
знания становится та потребность нравственного суда, которая молчит или,
по крайней мере, должна молчать в исследовании физическом» (стр. 394)20'
Михайловский нисколько не скрывает того обстоятельства что нрав-
ственная оценка объективно установленных социологических явлений
различна у различных наблюдателей. Но из этого, по его мнению, следует
только то, что, определяясь условиями их социального и прочего положе-
ния, эта оценка является для каждого из них и несомненно истинною, удов-
летворяющею его. А потому, если бы мы хотели найти социологическую
точку зрения, могущую быть принятой более или менее всеми исследовате-
лями, то мы должны были бы постараться так изменить вйешние условия,
окружающие каждого из исследователей, чтобы они отличались большею
однородностью и поэтому ставили бы разных наблюдателей приблизитель-
но в одинаковую умственную позицию. Михайловский доказывает, что в
сущности ни один исследователь по общественным вопросам не может вы-
двинуть взгляда на вещи, который бы отличался безусловной объективно-
стью и всеобщей обязательностью. Многие ученые лишь кичатся этою своею
объективностью, а на самом деле предъявляют претензию к другим разде-
лять их личную точку зрения, как выражение абсолютной истины1. Поэтому,
по мнению Михайловского, даже интересы чисто объективного исследова-
ния внешней, фактической стороны общественных явлений могут осуще-
ствляться полнее и лучше в том случае, если каждый исследователь, стараясь
не искажать факты в угоду своих субъективных взглядов, тем не менее
откровенно заявит о своей основной точке зрения, вносящей связь и смысл
в накопленные наблюдения.
Еще больше работал над уяснением так называемого субъективного
метода Лавров, который в течение всей своей жизни возвращался снова и
снова к выяснению недоразумений, вызывавшихся воззрениями русской
социологической школы, и который дал одну из последних и окончательных
формулировок своего взгляда на вещи в книге «Задачи понимания исто-
рии», Здесь Лавров прямо говорит, что в науке есть безусловные требования
1 Ср. одного из представителей прагматизма: «какого бы темперамента ни
был профессиональный философ, он пытается, философствуя, оставить в тени
(to sink) факт своего темперамента. Темперамент не считается признанным по
условию достаточным основанием, и вот он напирает на безличные основания
для своих выводов. И однако его темперамент сообщает ему известную склон-
ность в более сильной степени, чем какая бы то ни было из его более объектив-
ных посылок» (William James. Pragmatism. A new name for some old ways of thinking.
Popular lectures on philosophy; Лондон, 1908, стр. 7).
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	73 5
объективизма, которые исключают как субъективизм некритического лич-
ного аффекта, так и субъективизм произвольного логического мнения, так,
наконец, и субъективизм простого неведения и недостаточного знания. Но
за всем тем в явлениях общественности остается неразложимый средства-
ми объективного анализа остаток, который для своего осмысливания нуж-
дается уже не просто в «более критической установке фактов», а в «более
упорной работе историка над своим общим личным развитием, выработке
более широкого личного миросозерцания, личном усвоении высоких жиз-
ненных целей» (С.С. Арнольди (псевдоним Лаврова). Задачи понимания ис-
тории; М., 1898, стр. 88).
Лишь таким путем, по мнению Лаврова, можно отделять в исторических
явлениях не только главные процессы от второстепенных, но и нормаль-
ные от патологических, равно как ряды возможных, по мнению исследова-
теля, явлений от явлений осуществившихся. Так, напр[имер], для каждого
историка новейшего рабочего движения, разумеется, одинаково обязателен
объективизм, устанавливающий известные факты, документы, события,
вроде точного текста «Коммунистического манифеста» Маркса, дебатов на
конгрессах Интернационала или перипетий «кровавой недели» при подав-
лении Коммуны21'. Но степень важности, какая будет придана исследовате-
лем тому или другому явлению, скажем, международной группировке
рабочих и вообще трудящихся масс или же чисто дипломатическим сно-
шениям различных государств, борющихся с миром труда, будет уже зави-
сеть от субъективного взгляда историка, которому в данном случае не
поможет никакое чисто фактическое знание, если оно не освещено, если
можно так выразиться, изнутри светом известного идеала.
Можно заметить, правда, что и при таком толковании Южаков остается
вне рядов чистых объективистов. Уже одна его теория нравственности раз-
вертывала в достаточной степени, как мы видели, значение этических эле-
ментов в истории человеческих обществ. Что касается до роли личности в
истории, то тут Южаков уже целиком стоял на точке зрения русской социо-
логической школы. Мы слышали от него, что одно общественное состо-
яние переходит в другое лишь при посредстве личности и что личность,
хотя и является сначала продуктом природной, а затем общественной, ею
же созданной среды, представляет собою с течением времени все более и
более активную силу, перерабатывающую общественные формы. Так борьба
за существование, принимающая чисто органический характер, создает чув-
ства жестокости и разъединения между людьми. Но необходимость жить в
известном человеческом союзе вырабатывает, наоборот, чувства солидар-
ности и симпатии и кладет основание нравственности, т. е. тяготению
человека к таким общественным отношениям, которые обеспечивают
большую устойчивость за данным общежитием.
Если сравнить взгляды Южакова со взглядами Михайловского и Лаврова
в этом отношении, то трудно будет установить какую-нибудь существен-
ную разницу между этими мыслителями, в сущности выдвигавшими один
и тот же идеал и только различно смотревшими на приложение его как спо-
соба работы к исследованию общественных явлений (заметим, кстати, что та-
кой несомненный выразитель субъективизма в социологии, как г. Кареев,
736	Полемика и отзывы
считает, подобно Южакову, неудобным называть субъективным «методом»
неизбежное нравственное отношение человека к общественным явлениям).
В настоящее время мы можем не останавливатьса на тех возражениях
против значения личности, которые делались противниками русской со-
циологической школы во второй половине 90-х годов, в эпоху распрост-
ранения ортодоксального марксизма. Уже через несколько лет самим же
критикам Михайловского' приходилось, напр[имер], замечать, что в его
взглядах отнюдь нельзя отыскать того «культа героев», в каком его упрека-
ли раньше идейные враги. Михайловский, правда, всегда настаивал на обя-
зательности для живой человеческой личности, лежавшей в центре его
мировоззрения, активно вмешиваться в ход истории во имя своих идеалов.
Но он не допускал, что личности могут делать что угодно с историей. Более
останавливала на себе личность как активный деятель прогресса Лаврова,
неоднократно возвращавшегося к вопросу о том, насколько отдельный че-
ловек и организация людей могут проявлять свое действие в развитии кол-
лективной жизни. Однако и тут придется сказать, что, конечно, Лавров был
слишком критическим мыслителем и слишком трезвым исследователем об-
щественных условий, чтобы приписывать даже так называемым великим
историческим личностям ту исключительно громадную роль, какую при-
писывали им банальные историки, — в чем русские ученики Маркса упре-
кали и наших субъективистов. Но этот же серьезный ум никогда не забы-
вал указывать на возможность сравнительного сильного влияния некото-
рых личностей на ход событий в соответствии не столько с их личными
силами, сколько с их положением в узле перекрещивающихся обществен-
ных нитей, не ими, конечно, созданных, но попавших по воле истории в их
руки. Так, Лавров и в своих «Задачах истории» упоминает, напр[имер],отом,
что история Пруссии, а стало быть, и других европейских государств конца
XVIII в. могла пойти иначе, если бы ожесточенная неприятельница Фридри-
ха Великого Елисавета Петровна не сменилась слишком рано на русском пре-
столе страстным поклонником прусского короля Петром П12/22'
1	См., напр[имер]: Николай Бердяев. Субъективизм и индивидуализм в об-
щественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском; СПб., 1901,
стр. 141 и сл. Г. Бердяев признает «психологический субъективизм» при оценке
общественных явлений, но отстаивает одновременно «логический объекти-
визм» их изучения, причем этот «логический» объективизм обосновывается
им экскурсиями в метафизическую страну «доопытного», куда, как остроумно
выразился Михайловский, мыслитель позитивного склада мышления, «не вхож».
2	Вопрос о роли личности в «узловые» моменты истории отнюдь не может
считаться решенным окончательно. Я нахожу, напр[имер], что известный ис-
торик Рима Гульельмо Ферреро чересчур легко отделывается от затруднения,
говоря, что личное настроение Цезаря, переходящего Рубикон, принадле-
жит «роману, поэме, лирике», а не истории, исследующей законообразность21'
А психология Цезаря? Разве и она не подлежит этой законосообразности?
См. короткую, но любопытную заметку Ферреро о Толстом как историке: Guglielmo
Feriero, Le idee di Leone Tolstoi sulla storia в «Nuova Antologia», Рим, № от 1 декабря
1910, стр. 517-521. В на редкость художественно написанном введении в свою
«Философию истории», Гегель, которому уж, конечно, нельзя отказать в
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	73 7
VII
Но возвратимся к Южакову. Надо сказать, что в течение всей своей по-
следующей жизни этот выдающийся писатель лишь повторял социологи-
ческие идеи, брошенные им в таком раннем возрасте на страницах «Знания».
Тут нет ничего обидного для нашего мыслителя. Биографам людей науки
приходилось указывать неоднократно на тот факт, что у целой группы тех
самых свежих и оригинальных мыслителей, которые рано составляли себе
мировоззрение, остановка в дальнейшем процессе творчества обнаружи-
валась тоже сравнительно рано. Возьмите хотя бы гениального математика
и астронома д’Аламбера24', который всю вторую половину жизни упорно
отказывался от какой бы то ни было разработки научных идей, высказанных
им в начале карьеры, и, наоборот, с видимым удовольствием исполнял свою
роль секретаря Академии, состоявшую в писании похвальных некрологов и
произнесении публичных речей перед светской аудиторией* 1. Правда,
Южаков постоянно продолжал работать над своими первоначальными взгля-
дами, но нового он прибавлял мало к тому созданию обобщающего ума,
которое дал в ранний период своей писательской деятельности.
Так, изучая второй том его «Социологических этюдов», составившийся
из работ 80-х и 90-х годов, мы видим в них систематизацию основных мыслей
его первоначального исследования, но не замечаем никаких существенных
дополнений. Можно лишь отметить то обстоятельство, что на этой второй
стадии своего развития, отделенной от первой, как известно, невольным пу-
тешествием в Сибирь25’, Южаков почти целиком вошел в ряды русской
социологической школы, с которой он раньше полемизировал по вопросу
о приемах исследования, и резче подчеркнул свои глубокие симпатии к
Михайловскому, в котором уже и раньше он видел, впрочем, одного из са-
мых талантливых и ярких мыслителей по общественным вопросам. В главе
«Нравственность как форма активности» Южаков выражает сожаление, что
ему не удалось до сих пор исполнить обещания, данного еще в 1888 г.,
«обстоятельнее коснуться всей совокупности социологических работ
Н.К. Михайловского, которого я. считаю, — говорит он, — занимающим
одно из первых мест среди современных европейских мыслителей, работа-
ющих в области общественной философии (Социологические этюды;
т. II, стр. 394).
понимании мировой законосообразности, очень искусно вводит, наоборот,
в необходимое развитие истории элемент «страсти» личности Цезаря и дру-
гих. Нельзя без волнения читать ето знаменитой тирады об «исторических лич-
ностях»: «Это — великие люди именно потому, что они желали и совершили
великое, и не воображаемо, не мнимо великое, а истинное и необходимое и т. д.»
(Hegel’s Vorlesungen uber die Philosophic der Geschichte; Берлин, 1840, т. 1 второго
издания «Сочинений», стр. 39 и сл.). Вопрос заключается в том, насколько мы
можем считать что-либо «великим» потому лишь, что оно было «необходимым»,
хотя бы развитию цезаризма в римской истории.
1 См., напр(имер], небольшую, но интересную книжку мало известного у
нас позитивиста, Ф. Вешнякова: Theodore Wechniakoff. Savants, penseurs et artistes.
Biologie et pathologic compares; Париж, 1899, стр. 50-64.
24 Социологические этюды
73 8	Полемика и отзывы
С другой стороны, некоторые обобщения частного порядка, — напри-
мер], о значении человеческой активности, которая подавляется в культур-
ном обществе сложной игрой общественных сил (стр. 399), или о трех
родах деятельности личности: самостоятельной, но несогласованной,
с интересами общества; принудительной, но насильственно согласованной с
обществом; и наконец, самостоятельной и свободной, согласуемой в интере-
сах общества и личности (стр. 399-400), — все же не могут закрыть от взора
внимательного читателя, что Южаков второго периода злоупотреблял своею
способностью к абстрагированию, чересчур упрощая или, как бы сказали
теперь, стилизуя, конкретную человеческую историю в угоду некоторым
красивым схемам. Так, не без некоторого недоумения останавливаешься на
характеристике того довольно фантастического периода человеческой эво-
люции, который Южаков называет периодом «монополии» и вдвигает между
периодом «рабовладения» и периодом «капитализма», сливая феодальный
период с периодом рабства. Спрашивается, когда же существовал этот ре-
жим, служивший «орудием борьбы против рабовладения», «дававший
богатство гильдиям и цехам», «направлявший их усилия против феодалов» —
и, наконец, «очистивший место капитализму»? (стр. 468). По-видимому,
под строем «монополии» Южаков разумел слагавшуюся цеховую организа-
цию, а пожалуй, отчасти и меркантильную систему26’. Но имеем ли мы пра-
во так представлять себе действительную историю? Не забудем, что це-
ховой порядок был лишь одною из сторон феодального строя, правда, вы-
рабатывавшею в недрах корпораций и мало-помалу освобождавшихся го-
родских общин будущих противников феодализму. С другой стороны,
меркантильная система являлась, главным образом, государственным на-
саждением крупного торгового капитала, т. е. знаменовала собою уже нача-
ло периода капитализма. Таким образом, период монополии (введенный
Южаковым, может быть, под влиянием некоторых идей Прудона) был лишь
абстракцией некоторых сложных и одновременно существовавших явлений
на рубеже средневекового и нового порядка вещей.
Подобной же абстракцией, не считающейся со сложностью обще-
ственно-исторических процессов, является, напр[имер], высказанный
Южаковым в самом конце второго тома «Социологических этюдов» взгляд
на Россию как на такую страну, которая в период всемирного капитализма
«представляет труд в международных отношениях и страдает от экономи-
ческого дифференцования, от господства капитала» (стр. 508). Эта мысль о
России как о представительнице будто бы исключительно труда, против ко-
торой выступают на интернациональном рынке другие страны в качестве
представительниц исключительно капитала, была ранее уже положена Южа-
ковым в его небольшую политическую работу «Англо-русская распря. Не-
большое предисловие к большим событиям» (СПб., 1885). В самом деле, раз-
бирая причины, которые в половине 80-х годов влекли Россию и Англию к
столкновению в Средней Азии, Южаков начертывает такую схему этих поли-
тических отношений, какая чересчур упрощает, а потому и искажает дей-
ствительную картину современного международного периода. Напр(имер):
«Буржуазный капиталистический режим, дошедший (в Европе) до самого
крайнего выражения именно в Англии и притом именно в лице Англии,
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	739
перенесшей свое господство и в международные отношения, этот режим встре-
чает в лице России страну не буржуазную и не капиталистическую, а построив-
шую свою культуру на идее крестьянства; борьба между двумя мировыми
колоссами поневоле явится борьбою между двумя режимами, проверкою их
состоятельности и их значения и роли в будущем» (стр. 4). Увы! действитель-
ность много сложнее, и Россия перестала быть представительницею чистого
труда, если вообще была когда-нибудь таковой; а с другой стороны, и в Англии
не один капиталист является носителем общественного развития. Но все эти
увлечения схемами не мешают общему размаху социологической мысли
Южакова, который остается интересным и свежим мыслителем во всех прило-
жениях социологии к публицистике и, в частности, к политике.
Передо мною лежит, напр[имер], его книга «Доброволец “Петербург”.
Дважды вокруг Азии. Путевые впечатления» (СПб., 1894). Развертываю в
этой живой, прекрасно написанной вещи, страницы, трактующие о жен-
ском вопросе в Японии. Вот вам сначала сценка из местного быта. Пользуясь
обыкновением так называемых временных браков, бравый русский офи-
цер заключил такой союз с молодой и прекрасной японкой из хорошей
семьи. Супруг был столь очарован спутницей своей жизни, что твердо
решился превратить временный союз в постоянный, крестить жену и соче-
таться с ней по всем обрядам православной церкви; а пока принужден был
отправиться в пятимесячную разлуку, чтобы устроить свои дела. Все время
молодой человек мечтает в разлуке о предстоящем счастье. Наконец был
желанный день возврата. Встреча. Нежные объятия двух супругов. Дальше
пусть говорит сам автор.
«Но что это за молодой человек, очевидно, живущий в квартире и
теперь собирающий свои пожитки, чтобы удалиться?
— С твоим возвращением он, конечно, немедленно исчезнет, — отве-
чает нежная жена, сияя счастливою улыбкою. — На этом условии я его и
приняла после твоего отъезда» (стр. 140).
Дальше следует описание страшного горя, постигшего молодого суп-
руга при виде такой очевидной, такой бесцеремонной «измены», и не ме-
нее сильного горя оставшейся жены, которая никак не могла понять, чем,
собственно, так огорчился ее нежный супруг:
«— О, если бы я знала, что это тебе неприятно, — твердила она ему
перед разлукою, — я бы никогда не приняла этого молодого человека...
Я так тебя люблю, зачем ты мне не сказал раньше?» (Ibid.).
А еще дальше идет мастерское обобщение этого факта и объяснение
его на основании пережитков в Японии периода так называемого комму-
нального брака или гетеризма27' (стр. 143).
Широкая социологическая точка зрения проглядывает у Южакова и в
«Вопросах просвещения» (СПб., 1897). С каким умением он объясняет со-
временную среднюю школу из «классовой системы», царящей в нашем
обществе (стр. 10)! Как искусно он очерчивает историческое возникновение
классицизма (стр. 16-27)! Даже элемент утопичности, который встречаешь
в этой книге, является свежим, привлекательным, мыслебудящим утопиз-
мом. Возьмите, напр[имер], хотя бы его мысль покрыть всю Россию сетью
самодовлеющих образовательно-хозяйственных единиц, из которых каждая
740
Полемика и отзывы
представляет собою гимназию с 1 000 учениками того и другого пола, обра-
батывающую 2000 слишком десятин земли и могущую удовлетворять всем
потребностям своих учащихся силами полурабочих и рабочих членов этого
своеобразного фаланстера2"' При вычислении бюджета и хозяйственных
сил этой ячейки, Южаков, умело занимавшийся и статистикой (см., напри-
мер], его труды: «Мысли о земледельческой будущности черноземной по-
лосы» (М., 1882); «Нормы народного землевладения» (в «Русской мысли» за
1885 г.); «Статистическое описание крестьянского хозяйства Ямбургского уез-
да»29' (СПб., 1885), — очень подробно и обстоятельно показывает, как осу-
ществима эта мысль всеобщей средней и при том самодовлеющей школы.
Если это утопизм, то утопизм приблизительно того рода, какой так привле-
кает нас в планах Фурье, желавшего получить для своих опытов лишь один
«кантон» во Франции в виде рычага социального преобразования, чтобы
через несколько лет перевернуть им весь современный порядок, основан-
ный на неправде и насилии.
Минуя тонкий и гуманный «критический» этюд Южакова «Любовь и
счастье в произведениях Пушкина» (Одесса, 1895) и историко-географи-
ческую и политическую работу «Афганистан и сопредельные страны» (СПб.,
1885), я хотел бы сказать несколько слов о двух биографиях, написанных
Южаковым для павленковской серии «Жизнь замечательных людей», а имен-
но: «Жан-Жак Руссо» (СПб., 1894) и «М.М. Сперанский» (СПб., 1891). Взгляд на
Руссо близко совпадает у Южакова с точкой зрения Луи Блана, рисующего
нам в авторе «Причин неравенства» и «Общественного договора» пламенно-
го провозвестника социализма в эпоху Великой французской революции,
подготовившей торжество буржуазии. «Его идеалы, его идеи, — говорит
Южаков, — еще и теперь факторы современной истории, и задумчивый,
меланхолический Жан-Жак еще участвует в развитии современных событий.
Вольтер, Монтескьё, Дидро, Кенэ, восстав против феодального господства
и клерикальной опеки, полагали служить интересам народа, который был
угнетаем этим господством и деморализуем этой опекой. Они успели подго-
товить ниспровержение этого строя, но вместе с тем подготовили для народа
новых господ и новых опекунов, подготовили торжество плутократии. Вся
политическая философия Руссо есть протест против этой эволюции. Более
всякого другого оказав содействие ниспровержению старого порядка, Руссо,
один из немногих, не только не положил ни одного камня для возведения
буржуазного господства, но даже подготовил борьбу и с этой новой формой
общественного неравенства и народного порабощения» (стр. 16).
Что касается биографии Сперанского, то в этом отношении Южакову
принадлежит неоспоримая заслуга в сжатой и популярной форме изобразить
знаменитого государственного деятеля не только как всем известного коди-
фикатора, а как политического реформатора (стр. 83), стремившегося уста-
новить в России начала законности и представительного правления и, таким
образом, явлавшегося одним из наиболее энергичных пионеров политичес-
кого преобразования страны, — точка зрения для того времени далеко не
банальная.
Я позволю себе заключить несколькими словами о Южакове как ино-
странном обозревателе. Его хроника заграничной жизни порою вызывала
Н.С. Русанов. С.Н. Южаков, социолог и публицист	741
критики не только со стороны уже известной читателю склонности нашего
автора к очень широким и порою чересчур упрощающим дело социологи-
ческим обобщениям, но и по отношению к той позиции, в которую стано-
вился иногда Южаков, играя будто бы роль публициста-дипломата государ-
ственнического пошиба. С этой оценкой можно согласиться лишь отчасти.
Следует прежде всего заметить, что такое впечатление зачастую производят
работы почти всех учеников Конта и вообще позитивистов, писавших о по-
литике. Дело объясняется тем, что мыслители этого типа, преувеличиваю-
щие важность чисто философских обобщений для действительной жизни,
часто в своих оценках политических событий дают не столько анализ конк-
ретных условий, сколько очень умный, но отзывающийся книжностью ре-
цепт, как устроить судьбу людей на основании рациональной доктрины.
Не был чужд этой склонности и Южаков. Но эта теневая сторона его исче-
зает в световой стороне: он был, действительно, мыслящим политиком,
который руководился в сложной игре и международных сношений, и жиз-
ни каждой исторической страны широкими идеями, основаванными на се-
рьезном социологическом и философском знании.
Приглашенный редакцией «Русского богатства» взять на себя роль ино-
странного обозревателя30', я счел долгом высказать откровенный взгляд на
особенности своего предшественника, так как заранее не желал бы вводить
в заблуждение читателей нашего журнала. От меня далека мысль претендо-
вать на широту и оригинальность, обнаруженные Южаковым еще в ранней
молодости. Чувствуя размеры своих сил, я и не претендую на эту роль по-
литика-социолога. Мне хотелось бы лишь быть добросовестным провод-
ником между читателями «Русского богатства» и теми событиями, течени-
ями и живыми лицами культурного мира, которые дают в настоящее время
такой богатый и поучительный материал для размышления. Конечно, и у
меня есть общая точка зрения: это — миросозерцание труда, это — социа-
лизм. Под этим, по-моему, достаточно широким углом зрения я буду рас-
сматривать явления текущей заграничной жизни, но рассматривать не как
представитель какой-нибудь борющейся партии Запада, а как простой ря-
довой выразитель великого мирового течения, видящего в трудящемся че-
ловечестве и материал, но и самого строителя будущего города всеобщего
труда и всеобщего счастия. Если у крупных социологов прошлого периода
была вера в известные рецепты, в известные планы, как повести человече-
ство по данному пути, в направлении к научному решению общественной
задачи, то у меня есть вера в то, что называется целебной силой самого об-
щественного организма, vis medicatrix naturae31’. В самих условиях жизни,
в непосредственной борьбе и столкновении интересов, идей и потребнос-
тей, я буду стараться отыскивать вместе с читателем возможные формы ре-
шения современных проблем. Но прежде всего для меня вырисовывается
задача по возможности точно и ясно знакомить читателя с положением дел
в культурном мире, намечать выдвигаемые самою жизнью приемы реше-
ния практических затруднений и не столько быть апологетом той или дру-
гой из сталкивающихся партий, сколько давать читателю возможность са-
мому делать выводы из известного фактического материала.
МАТЕРИАЛЫ
К БИОГРАФИИ
С.Н. ЮЖАКОВА
В.Г. КОРОЛЕНКО
СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ЮЖАКОВ
(1849-1910)	__________________________________
Наша журнальная семья понесла тяжелую утрату. В райний час печаль-
ного петербургского утра, 29 ноября в хирургическом отделении Георгиев-
ской общины умер Сергей Николаевич Южаков.
Имя Южакова знакомо не одним читателям «Русского богатства».
Это— имя крупного писателя и интересного человека.
Родился С.Н. Южаков в 1849 году, в Вознесенске Херсонской губ[ер-
нии]1' Отец его был военный, и первые шесть лет своей жизни мальчику
пришлось провести или в походах, или в разных военных поселениях2'
Военные поселения, детище Аракчеева, это был худший вид крепостного
права — «рабство юридическому лицу, т. е. худшее рабство, какое только
знал мир»2', — как говорит сам Южаков в своих воспоминаниях1. Военно-
поселенцы завидовали обыкновенным крепостным. Картины жизни, окру-
жавшей детство Южакова и его любимой сестры, были полны ужасающей
грубости и жестокости, которые, однако, не проникли в семью Южакова.
Его родители были теми исключениями из общего правила, которых, к счас-
тью, и в те времена было немало. Отец — в те годы человек уже пожилой —
принадлежал к поколению двадцатых годов, среди которого уже тогда были
«романтики-идеалисты», мечтавшие о реформе крепостного права. Он лю-
бил народ, мужика, солдата, — и эта любовь не была только теоретичес-
кой — общение с простыми людьми доставляло ему удовольствие и нрав-
ственный отдых. Он никогда никого не бил, и вообще для того времени и
той среды это был феномен, вызывавший недоумение и осуждение. Как че-
ловек твердый в своих убеждениях и нравственно авторитетный он умел не
подчиниться, а подчинить до известной степени среду своим взглядам,
которые проводились и в воспитании детей. Родители старались по воз-
можности уберечь сына и дочь от зрелища грубости и страданий. Живя в
Новой Одессе — военном поселении на берегу Бута — дети ездили часто на
прогулку мимо волостного управления. Однажды им пришлось увидеть, как
' Русские ведомости, 1909 и 1910. «Из воспоминаний старого писателя».
В.Г. Короленко. Сергей Николаевич Южаков	745
поселенца наказывали палками. Прогулки в ту сторону пришлось прекра-
тить. Женщины и дети «господ» купались в Буте в общей купальне. Случаи
жестокого обращения «дам» со своими крепостными девушками заставили
Южаковых построить собственную купальню. Зрелище сечения дочери в
семье офицера побудило прекратить знакомство с этой семьей; таким об-
разом, дети росли больше впечатлениями собственной семьи. «Наш двор
мы с гордостию представляли себе каким-то оазисом среди окружающего
нечестия и страдания», — пишет Южаков в своих воспоминаниях4', и эта
противоположность навсегда выработала в нем особенное отвращение ко
всякой грубости. «Едва ли, — говорит он, — в мире есть другая черта чело-
веческого характера, которая принесла бы человечеству столько вреда и стра-
дания, как грубость»5'. Этот афоризм для Южакова не был только фразой:
до конца жизни он сохранил какую-то особенную нравственную тонкость,
душевное изящество и деликатность, которые составляли самые характер-
ные черты его нравственного облика. Встречаясь с проявлениями грубости
в жизни, — он вспыхивал, лицо его краснело и принимало особенное ха-
рактеристическое выражение: было заметно, что Южаков замыкается в себе,
уходит в нравственный оазис собственной души, высококультурной и
деликатной. На грубость он никогда не отвечал встречной грубостью, а толь-
ко отстранялся, и невольный гнев скоро заменялся в нем сожалением к
человеку, живущему за пределами «оазиса»...
Около 1858-[ 18]59 года отец Южакова был переведен в Харьковскую
губернию, и семья поселилась в Харькове, «первом университетском горо-
де и первом значительном умственном центре на пути моей жизни», — как
говорит об этом Сергей Николаевич'1’ Времена менялись, в обществе чув-
ствовались новые веяния, «гремел герценовский “Колокол”», вышло пер-
вое собрание стихотворений Некрасова, зарождалась обличительная лите-
ратура. Военная среда того времени не была той замкнутой кастой, какой
(едва ли к пользе даже военного дела) она является теперь. В семью генерала
Южакова имели доступ все передовые веяния того времени. В памяти Сергея
Николаевича осталась, между прочим, от этого периода колоритная фигу-
ра генерала Столпакова, военного радикала, резко критиковавшего совре-
менный политический строй, требовавшего политической свободы, созва-
ния учредительного собора, ограничения административного произвола во
всех его видах. Это военное вольнодумство вливалось в отроческие души,
с одной стороны, с другой — идейное содержание вносили в них представи-
тели науки и литературы, часто являвшиеся в гостиной генерала Южакова.
С особенной теплотой и благодарностью вспоминал Сергей Николаевич о
Федоре Васильевиче Бемере, известном педагоге и писателе. По-видимому,
родители Южакова не особенно доверяли тогдашней официальной педа-
гогии и продолжали систему локализации «в оазисе». Бемер был пригла-
шен организовать домашнее воспитание в двух соединившихся для этого
родственных семьях и организовал его по новой и прекрасной системе.
В это именно время Южаков приучился к самостоятельной умственной ра-
боте. Важное место в системе образования Бемер отвел изучению естествен-
ных наук, но и в этом отношении не вдавался в односторонность. Ум юноши
складывался разносторонне, широко и энциклопедично. Чтение Белинского
746	Материалы к биографии
произвело на него особенно сильное впечатление и (говорит он в воспоми-
наниях), вероятно, определило его будущую профессию.
В 1865 году родители решили все-таки отдать сына в гимназию, и с этой
целью мать с Бемером и сыном отправилась в Одессу, которую Южаков
впоследствии считал своей настоящей умственной родиной. Поступить в
гимназию Южакову не пришлось, и он продолжал доучиваться вне стен
учебного заведения, под руководством студентов, членов существовавшей
тогда своеобразной «студенческой учительской артели». Это были вместе
учителя и товарищи, и Южаков окунулся в чисто университетские знаком-
ства и завязал дружеские связи в студенческой среде... «Далеко потом
разошлись пути этой группы молодежи, что встретила меня на пороге
перед университетом, — писал Южаков. — Тут были и будущие сановники,
и ученые, и поэты, и революционеры, культурные деятели, и осужденные
на безвременную кончину, и осужденные на безвестность. Но тогда дороги
еще не разошлись, группа представляла как бы однородное целое и стре-
милась в неведомую даль. Могу только прибавить, — заканчивает Сергей
Николаевич этот эпизод своей автобиографии, — что никого из них я ни-
когда не поминал и не помину лихом»7" Сильно развитое горячее чувство
товарищества тоже осталось на всю жизнь характерной и необыкновенно
привлекательной чертой С.Н. Южакова.
В 1865 году, т. е. 16-ти лет с несколькими месяцами Южаков выдержал
вступительный экзамен в университет и был зачислен в студенты по фило-
логическому факультету.
«Общение с товарищами и товарищеской жизнию, с внутренними
университетскими вопросами дня; брожение идей и настроений на почве
гражданского самосознания; самостоятельный труд и стремление к само-
стоятельному самоопределению, — со всех сторон охватило молодую душу
горячей и бурной волной»1. В отзывах Южакова об одесском университете
нет места страстным филиппикам, какими громил, например, Д.И. Писарев
петербургский университет своего времени. Свои воспоминания об alma
mater’" Южаков облекает дымкой особенного благодушия. «Я сохранил, —
говорит он, — много благодарности за все, что получил от нее и что она
мне далав моих исканиях “правды-истины и правды-справедливости”»10"
Нужно сказать, что и внешние условия студенческого быта в Одессе
сорок лет назад ничем не напоминали нынешних толмачевских порядков.
Необыкновенная дешевизна жизни, хороший педагогический заработок,
сравнительно мягкие отношения к студенчеству начальства и администра-
ции, еще не утратившей инстинктивного уважения к науке и учащемуся
юношеству, — все это давало особый, мягкий тон тогдашнему студенчес-
кому быту. «Студентам не приходилось, например, входить в конфликты
из-за сходок в университете. К их услугам были залы в ресторанах и просто
в биргалях. Для них очищали такую залу, закрывали двери, и они свободно
совещались о своих делах»11" Была своя столовая и своя касса, пополняв-
шаяся товарищеским самообложением, сочувственными взносами из
общества, спектаклями. Никто из начальства и полиции не проверял ни
1 Места в кавычках я заимствую из «Воспоминаний старого писателя»8".
В.Г. Короленко. Сергей Николаевич Южаков	747
сборов, ни расходов. Все студенты были всегда в курсе своих дел и свободно
ими распоряжались. Во внутреннем содержании университетского быта
Южаков отмечает неустойчивость традиции: местные одесские лицеисты
вносили буршество, склонность к выпивке, скабрезным песням и скандалам.
Молодежь из других городов прибавляла к этому серьезные стремления к
самообразованию, но... к сожалению, тоже не чужда была той же традици-
онной склонности, губившей много даровитых людей...
Несмотря на сравнительную мягкость взаимных отношений с началь-
ством, в университете преобладало оппозиционное настроение, которое,
конечно, не зависит исключительно от внутриакадемических условий.
Наука и старые устои самодержавного строя несут в себе взаимноантагони-
стичные настроения, и молодежь так же легко, как и ныне, поддавалась вол-
нениям, отзываясь на проявления всякого произвола. Люди, учившиеся в
новороссийском университете того времени, вспоминают Южакова увле-
кающимся юношей, участником серьезной работы в научных кружках и
вместе блестящим оратором сходок.
Между тем и администрация уже переставала относиться терпимо к
академической свободе. Касса была закрыта, потребовали передачи благо-
творительному обществу студенческой столовой. Началось возбуждение,
сходки. В театре по поводу постановки реакционной пьесы Манна («Гово-
руны») произошла довольно бурная демонстрация. Публика приняла сто-
рону студентов, пьеса была прекращена. Между тем прибыл градоначальник
Бухарин, который беседовал со студентами в фойе и советовал им бороться
с идеями пьесы не обструкцией, а печатным словом. На возражения о цен-
зуре, благодушный администратор обещал уладить всякие препятствия.
«Что касается цензуры, — сказал он, — то я обещаю свою помощь. А вы
соберите сходку и выберите тех, кого уполномочиваете составить объяс-
нение»12'
Сходка немедленно собралась в «Белом лебеде» и немедленно же вы-
брала Южакова для составления статьи в «Одесском вестнике», тогда еще
единственной газете в Одессе. «Таким образом, — замечает Южаков, —
я могу считаться писателем по избранию»13"
Это было в 1868 году, и это произведение «писателя по избранию» было
началом его литературной карьеры. За этой первой статьей последовали
другие заметки 19-летнего студента в той же газете. В следующем 1869 году
по всем высшим учебным заведениям «пробежала как бы судорога студен-
ческих волнений». В каждом учебном заведении поводы были свои, местные,
(большею частью по вопросам студенческого самоуправления), но в общем
это было уже общестуденческое движение, начавшееся с медико-хирурги-
ческой академии в Петербурге и электрическим током домчавшееся до
Одессы. Студенты решили собрать «генеральную» общестуденческую сходку
на 2 апреля в Дюковском саду. Ночью они узнали, что полиция предупреж-
дена. Южакову и товарищам пришлось ночью же менять диспозицию.
Место сходки было перенесено в Ланжероновский сад. На следующую ночь
к молодому студенту-писателю постучалась полиция. Он был подвергнут
домашнему аресту, а один из ближайших его товарищей, отставной офицер
Султан-Крым-Гирей выслан под надзор полиции.
748	Материалы к биографии
Это было, так сказать, административно-политическое крещение Южа-
кова. Вскоре он заболел, ему пришлось, оставив университет, уехать за гра-
ницу. В 1870-[ 18] 71 годах он уже не был студентом, и главным его занятием
стала литературно-научная работа. Но память об организаторе студенчес-
ких протестов осталась и среди молодежи, и, конечно, в черных списках
администрации.
Редкая биография русского писателя обходится без одного стереотип-
ного мотива, и в печатных опросных бланках для писательских биографий
следовало бы к обычным рубрикам (где и когда родился? где получил образо-
вание и т. д.) прибавлять специальный вопрос: где и когда был арестован?
Куда, когда и откуда высылался, судебным или административным поряд-
ком? Жизнь Южакова не составляет исключения, и едва ли можно сомне-
ваться, что начало его «неблагонадежности» нужно отнести именно к этому
студенческому эпизоду: он начал писать и попал под арест почти одновре-
менно.
Между тем умственйые интересы Южакова уже определились. С декабря
1872 года в журнале «Знание» начали печататься очерки, в которых двадца-
тичетырехлетний Южаков выступил совершенно определившимся пи-
сателем, вооруженный солидным запасом знаний, острым анализом и
блестящим, точным изложением.
Очерки эти назывались «Социологическими этюдами» и сразу создали
Южакову широкую и почетную известность. Одним из первых приветство-
вал молодого социолога Николай Константинович Михайловский. «В жур-
нале “Знание” — писал он, — в № 12 прошлого года и в Ne 1 нынешнего
напечатаны очень замечательные “Социологические этюды” г. Южакова.
Мы давно не встречали в области общей социологии явления более прият-
ного. Мы, впрочем, говорим только за себя. Едва ли этюды г. Южакова удов-
летворят многих. Гг. Стронин, П. Л.1 и прочие открыватели давно откры-
той Америки должны придти от них просто в ужас, как от самой злостной
ереси. Правоверные реалисты должны почувствовать значительное смуще-
ние... Довольно того, что г. Южаков утверждает, что Дарвин и Спенсер оши-
баются, а что у Фурье, несмотря на все лимонадные моря и на couronnes
Ьогёа1е5, можно найти очень много поучительного... Правоверные реалис-
ты и проницательные ученые критики так спокойно, даже гордо устрои-
лись на тождестве органического и социального прогресса,., а г. Южаков
стремится доказать, что процессы органический и социальный прямо проти-
воположны.., что в социальной жизни нравственно-политические идеалы вы-
тесняют собою действие сильнейших биологических факторов. Да, это
ересь. Я думаю, однако, что никто в литературе не осмелится ни разоблачить
ее, ни пристать к ней»1 2.
Предсказания Н.К. Михайловского оправдались только отчасти. Работа
Южакова была замечена, хотя главным образом на нее отозвались не спе-
циалисты-ученые и даже не журнальная критика, а чуткие круги молодежи
и общества, почувствовавшие в них свежее веяние молодого и довольно
1 Речь идет не о Петре Лавровиче Лаврове, а о забытом ныне «русском
социологе» Павле Лилиенфельде.
2 Отечественные записки. Апр[ель] 1873 г.н’
В.Г. Короленко. Сергей Николаевич Южаков	749
самобытного русского социализма. Этим вперед уже определялись и буду-
щие литературные симпатии молодого автора. Правда, в одном из последую-
щих очерков Южаков выступил с совершенно определенной отрицательной
критикой «субъективного метода в социологии», сторонниками которого
являлись Н.К. Михайловский и П.Л. Лавров15’ Разбор доводов Михайлов-
ского и Лаврова приводит его к выводу, что «наши представления о нача-
лах общественности не требуют необходимо какого-либо особого процесса
мышления» и что «введение нравственного элемента в исследование не
изменяет его существенного характера. Социологическое исследование мо-
жет и должно держаться общенаучного метода и притом тем строже и
неотступнее, чем сложнее материал, над которым приходится работать пыт-
ливости социолога»16'. Несмотря, однако, на это разногласие, — нашлись
существенные пункты, на которых Южаков сходился с «субъективистами».
Он признавал огромное значение за их теоремой о роли личности в исто-
рии, которую Михайловский и Лавров вводили в социальную методологию.
Южаков не считал это значение методологическим, однако, признавал за ним
огромную важность. Социальный прогресс, по его мнению, сводится на
постоянное, живое взаимодействие социальной среды и личности. «Вся со-
вокупность общественных условий вырабатывает личность, единственно ак-
тивный элемент общества... действия же всех личностей данного общества
порождают всю совокупность общественных явлений следующего момен-
та. Через посредство личностей, таким образом, одно общественное состо-
яние в его целом производит другое, а вовсе не одно общественное явление
производит другое независимо и изолированно от действия всех других»17'
Таким образом, «каждое экономическое явление (например) есть продукт
не того или иного экономического явления, ему предшествовавшего, и даже
не всех экономических явлений предшествующего момента, но всей сово-
купности общественных явлений этого момента, экономических так же, как
политических, этических, интеллектуальных»18'. С признанием этого нача-
ла во всей его живой сложности и во всем его значении Южаков становился
союзником того литературно-общественного лагеря, в центре которого стал
Н.К. Михайловский. Основной нерв, главный мотив всей работы Михай-
ловского и заключался в отстаивании этого творческого значения личности,
в которой, как в фокусе, преломляются, через который необходимо прохо-
дят и из которого лучами несутся в будущее все социальные законы. Разделяя
это основное положение Михайловского, Южаков, естественно, становил-
ся его союзником в борьбе со всяким предустановленным и порабощаю-
щим личность научным и философским фатализмом, начиная от биолого-
органических учений спенсеристов в 70-х годах и кончая крайностями
экономического материализма в девяностых.
Репутация молодого (непатентованного, правда) ученого была создана19’
Очень может быть, что при других условиях жизни он мирно пошел бы по
этому пути и вписал бы свое имя крупными заслугами в историю русской
науки. Но русская жизнь слишком шумно врывается в кабинеты и студии
наших архимедов... В 1879-1880 году в Одессе генерал-губернаторствовал
знаменитый военный стратег, военный инженер Тотлебен. Злая русская
судьба пожелала, чтобы свою блестящую репутацию воина генерал этот
750	Материалы к биографии
завершил далеко не блестящей административной деятельностью. Знаме-
нитым генералом управлял пресловутый Панютин, по внушению которо-
го, хотя за нравственной ответственностью самого генерала, в Одессе нача-
лась памятная оргия административных ссылок. Высылались целыми парти-
ями студенты, рабочие, писатели, разночинцы, женщины, девушки, дети.
В числе других был арестован и сослан административным порядком в Крас-
ноярск и Сергей Николаевич Южаков. В то же время подверглась ссылке,
только еще более дальней, его любимая сестра Елизавета Николаевна.
Трагическая гибель молодой женщины в одном из улусов Якутской об-
ласти составляет яркий и необыкновенно печальный эпизод тогдашней
ссылки20’
Свое путешествие этапным порядком с партией политических С.Н.
описал в «Русских ведомостях». Подпись Южакова и его писательский такт
способствовали тому, что эти путевые очерки могли появиться в печати даже
в то глухое время, когда газеты не смели и заикнуться о фактах этого поряд-
ка. Номера газеты с этими статьями раскупались нарасхват, и, долго спустя,
последующие партии ссылаемых старались запастись этими номерами в
качестве своего рода путеводителя. Имя Южакова, социолога и публицис-
та, таким образом предшествовало и как бы освещало путь среди сибир-
ских дебрей, по тюрьмам и этапам, куда за ним двигались знавшие его и
любившие молодые читатели... Русской «личности» суждено было прохо-
дить своеобразными и скорбными путями. И те же пути проходили с нею
ее идеологи и теоретики1...
В ссылке Южаков пробыл до 1882 года. В эти и последующие годы он
продолжал литературную работу (деятельно сотрудничая в «Отечественных
записках», в «Вестнике Европы», в «Русской мысли», а из газет — в «Рус-
ских ведомостях» и «Одесском листке»). К этому времени относится, между
прочим, чрезвычайно интересная его работа «Мысли о земледельческой
будущности русской черноземной полосы». Вернувшись из ссылки, он ста-
новится ближе к «Отечественным запискам». Когда обстоятельствами рус-
ской жизни был выдвинут на передний план общественного внимания ев-
рейский вопрос, то редакция «Отечественных записок» поручила Южакову
написать руководящую статью по этому предмету22'
Вскоре Южаков оставляет провинцию и поселяется в столице. В род-
ной Одессе он потерпел крупное разочарование. Вместе с кружком едино-
мышленников и товарищей он поставил на ноги местную газету, которая
сразу привлекла симпатии широкой публики и, конечно, косые взгляды
администрации. Издатель, человек довольно ловкий и достаточно
бессовестный, очутился между двух огней и вышел из этого положения
так, как выходили многие из его собратьев. Он предоставил своим «пере-
довым» сотрудникам создать газете репутацию и привлечь подписчиков
симпатичными именами и живыми лозунгами. Когда это было сделано, он
повернулся спиной к передовым идеям, а угодливым лицом — к цензуре и
начальству. Весь кружок молодых сотрудников вышел из созданной ими
1 Одновременно с Южаковым в ту же Енисейскую губернию был выслан
Влад[имир] Викторович Лесевич21’.
В.Г. Короленко. Сергей Николаевич Южаков	751
же газеты, которая продержалась после этого несколько лет, но потом захи-
рела и погибла23’
В 1884 году, как известно, «Отечественные записки» были закрыты,
и дружный кружок их сотрудников рассеян. Особенно тяжело отразилась
эта литературная катастрофа на Салтыкове и Михайловском. Великий са-
тирик приютился в «Вестнике Европы» со своими последними произве-
дениями, полными глубокой печали и горечи. Вскоре он умер. Н.К. Ми-
хайловский тоже тосковал без «своего журнала», и вообще среди бывших
соратников постоянно щемило задушевное желание собраться опять в ка-
ком-нибудь «своем издании», из которого можно бы создать продолжение
«Отечественных записок» и восстановить великую журнальную традицию
(от «Современника»), Казалось, такой огонек засветился в 1885 году в виде
«Сев[ерного) вестника»24' Одним из первых примкнул к этому журналу
С.Н. Южаков, участвовавший в редакционных совещаниях и в составлении
журнального проспекта. Ему удалось убедить и Н.К. Михайловского примк-
нуть к новому органу. Казалось одно время, что продолжение «Отечествен-
ных записок» налажено, работа закипела горячо и дружно. Свой читатель,
о котором так тосковал Щедрин, оказался налицо: у нового журнала сра-
зу появилась сочувствующая публика. Вскоре, однако, выяснилось, что кру-
жок неоднороден и что официальное издательство является чуждым самым
основным идеям главнейших сотрудников. Первым вышел из журнала
Н.К. Михайловский. Южаков некоторое время еще оставался, надеясь сво-
им посредничеством восстановить распадающееся дело; когда это стало явно
неосуществимым, Южаков тоже ушел25', а журнал после нескольких лет и не-
скольких переходов из рук в руки, окончательно прекратился.
Казалось, группа «Отечественных записок» окончательно рассеяна.
В это время один из старых товарищей Южакова, инженер Урсати, строи-
тель участка Восточно-Сибирской дороги пригласил Сергея Николаевича
для ведения делопроизводства. Приходилось ехать во Владивосток, браться
за совершенно новое, административное дело. С другой стороны, улыба-
лись новые места и новое поле наблюдений. Южаков согласился и оставил
Петербург26'
Вернулся он в столицу как раз в то время, когда восстановлялось «Рус-
ское богатство» и в него вошел Михайловский с несколькими бывшими
сотоварищами27'. Годы разъединения брали, однако, свое. Среди недавних
еще единомышленников они наметили уже некоторые идейные различия
и довольно ощутительные линии расхождения28' Тем дороже было участие
в журнале давнего единомышленника. Южаков опять с головой ушел в жур-
нальное дело рядом с Н.К. Михайловским. Журнал окончательно сложил-
ся, и с этих пор деятельность С.Н. Южакова на виду у читателей «Русского
богатства». Он вел последовательно «Хронику внутренней жизни», «Днев-
ник журналиста» и «Иностранное обозрение», прерывая их порой для пуб-
лицистических, философских или критических экскурсий29’ Результатом
его путешествия на Дальний Восток явились интересные очерки этой окра-
ины, а также путевые картины, изданные впоследствии отдельной книгой,
озаглавленной «Доброволец “Петербург”»30’ По мысли автора это небла-
гозвучное и тусклое заглавие должно было устанавливать идейную связь с
752	Материалы к биографии /
гончаровским «Фрегатом “Паллада”». Habent sua fata libelli31Говорят, иное £
имя влияет роковым образом на судьбу его носителя. Книга Южакова не ,
имела успеха, хотя по содержанию она его заслуживала в высокой степени.
Между прочим, Южаков на «Добровольце» посетил места, когда-то опи-
санные Гончаровым, и дал много любопытных и поучительных сравнений...
В самые последние годы Южаков работал в «Русском богатстве» мень-
ше, так как ему пришлось делить свое время между журналом и редакцией
Большой энциклопедии, в которую он вложил свою огромную работоспо-
собность и разностороннюю эрудицию32'
Из более крупных работ покойного, вышедших отдельными издания-
ми, читателям памятны, конечно, кроме «Социологических этюдов» — «Аф-
ганистан и сопредельные страны» (ряд статей, разрабатывавших вопросы
малоизвестной и загадочной Средней Азии), «Англо-русская распря» и
«Вопросы просвещения», в свое время обращавшие внимание меткой кри-
тикой нашей средней школы вообще и особенно литературы официально
принятых учебников. В этих работах ярко сказались и достоинства, и недо-
статки Южакова как ученого и публициста. Жизнь не дала вполне скрис-
таллизоваться несомненным задаткам чистого ученого. Он влагал в свою
работу слишком много животрепещущих публицистических интересов,
и его социологические дедукции порой отзывались недостаточно еще сло-
жившимися, не вполне обоснованными схемами. В публицистике порой ска-
зывалось подавляющее обилие эрудиции, связывавшей и перегружавшей
чисто публицистическое настроение. Тем не менее то, что он дал, является
большим и важным вкладом в русскую литературу, создает само по себе
солидный памятник этой незаурядной и своеобразной личности.
В нашей товарищеской семье, какую представляет коллективное изда-
тельство «Русского богатства», Сергей Николаевич Южаков занимал ме-
сто одного из старейших по времени участников журнала. В общее дело
он вносил присущее ему душевное обаяние. Мы, ближайшие его товари-
щи, особенно чувствуем утрату этого нравственно чистого, обаятельного
человека.
Порой, от социологических схем, от обозрений текущей жизни, от уто-
мительной работы в энциклопедии, — Южаков внезапно уходил в крити-
ческие или даже поэтические экскурсии. Такова его работа «Любовь и
счастье в произведениях русских поэтов», где он порой очень тонко и даже
грациозно анализирует изгибы сердечного чувства. Такова же его статья в
«Русском богатстве», напечатанная вместо «очередного обозрения» и оза-
главленная как «Прогулка по Волкову кладбищу»1. Статья эта обвеяна мягкой
печалью человека, тепло, глубоко, искренно любящего русскую литературу,
связанного с ее покойниками нежнейшими сердечными связями. «Волко-
ве кладбище, — говорит он, — не из аристократических кладбищ столицы,
а “Литераторские мостки” даже и на Волковом кладбище занимают отдален-
ное место, которое было бы из самых глухих и малоизвестных, если бы тут I
мало-помалу не сосредоточились могилы целого ряда выдающихся писателей I
' Р[усское) богатство, октябрь 1894 г.
В.Г. Короленко. Сергей Николаевич Южаков	753
из целого ряда литературных поколений. Волково кладбище обрати-
лось в кладбище литературное. В 1832 году здесь был похоронен Дель-
виг, в 1846 — Полевой, но только со времени погребения здесь Белинского
оно начало приобретать значение литературного Пантеона»33’
«Белинский умер 26 мая 1848 года. Немногие петербургские друзья, —
приводит Южаков слова тоже теперь покойного Пыпина, — проводили его
тело до Волкова кладбища. К ним присоединились (вспоминает Панаев)
три или четыре неизвестных, вдруг откуда-то явившихся. Они остались на
кладбище до самого конца погребения и следили за всем с величайшим
любопытством, хотя следить было совершенно нечего. Белинского отпели
и опустили в могилу, как всякого другого»34’
С этих пор литературный квартал этого города мертвых все более насе-
лялся. За Белинским пришел Добролюбов, потом Писарев, Костомаров,
Пальм, Решетников, Омулевский, Надсон, Гаршин... Потом Г.З. Елисеев,
Шелгунов... Переходя от могилы к могиле, Южаков с тихою грустью вос-
станавливает образы лежащие под этими плитами покойников, с особен-
ной любовью останавливаясь у памятников Шелгунова и Елисеева. К моги-
ле последнего он возвращается два раза; описанием ее он начинает второй
том «Социологических этюдов». «Импозантная фигура этого патриарха
русской журналистики, — говорит Южаков, — со строгим спокойствием
беспристрастного судьи и редактора смотрит на многочисленные окрест
лежащие могилы работников русского слова, своих наставников, товарищей,
сотрудников и учеников, успокоившихся навеки в этом уголке отдаленного
петербургского кладбища»35'
После того, как были написаны эти строки, — у Литераторских мост-
ков улеглись Г.И. Успенский и Н.К. Михайловский36’, с которыми Южакова
связывали чувства дружбы и долгой товарищеской работы. И каждые похо-
роны более или менее точно повторяли ритуал похорон Белинского, —
последними уходили с них «неизвестные», которые тревожно следили за
чем-то среди уже затихшего кладбища. Быть может, потому, что жизнь всех
этих людей была выражением вечного святого недовольства, которое неуло-
вимо и неумолчно носится и над их могилами.
Первого декабря настоящего года37', здесь, в головах у Григория Заха-
ровича Елисеева, вырос новый могильный холм... Он ждет еще своего па-
мятника, на котором со сложным чувством печали, любви и благодарности
мы напишем имя Сергея Николаевича Южакова31'. И еще один образ будет
молчаливо говорить в этом городе великих мертвецов о вечной преемствен-
ности идей, о неувядающей жизни беспокойного человеческого духа.
Н.Л. ГЕККЕР
ПАМЯТИ С.Н. ЮЖАКОВА
Затопчу неволю
Босыми ногами,
Затоплю недолю
Др{бними слезами.
С. Южаков.
(Из посвящения Южакова
товарищу-хохлу в мценской тюрьме
по пути в Сибирь)1'
Еще одна горестная утрата: ушел от нас один из старых представителей
«русской социологической школы», один из лучших и выдержанных пуб-
лицистов старого народнического закала, Сергей Николаевич Южаков.
Печальные толстовские траурные дни2’! Еще прибавление к нашей безмерной
и безутешной скорби! И еще одно напоминание о безысходном и неизжитом
всероссийском горе.
Эта смерть последовала после бесшумно прошедшей и едва отмеченной
в печати кончины в глухой провинции ровесника покойного, его едино-
мышленника и многолетнего сотрудника, Петра Федоровича Николаева,
автора известной в 90-х годах книги «Активный прогресс и экономический
материализм»3'. Оба они вышли одновременно на тернистое поле жизни и
одинаково много потрудились в первых рядах прогрессивной и руководящей
интеллигенции нескольких десятков лет. Правда, в молодости судьба раз-
лично благословила их: Николаев примкнул к практической деятельности
и по Караказовскому делу4' поплатился каторгой и многолетней ссылкой;
Южаков имел возможность подготовиться к научной и публицистической
работе, выступив уже в начале 70-х годов со своими социологическими очер-
ками5'. В конце этого десятилетия, благодаря знаменитым одесским адми-
нистраторам, Тотлебену и Панютину, участь Южакова уравнялась с судьбой
пострадавшего ранее товарища, и он также попал в восточную Сибирь6"
Оба они приблизительно в одно время (Южаков — в начале 80-х и Ни-
колаев — в средине тех же годов) вернулись в Россию, и оба ревностно
Н.Л. Геккер. Памяти С.Н. Южакова	755
взялись за служение пером своей родине. Николаев, впрочем, не раз отвле-
кался от бумаги живым делом общения с политикой, за что навлекал на
себя яростные гонения7'. Литературный путь Южакова с внешней стороны
пробегал сравнительно гладко до конца. И в то время, как Николаев, с уда-
лением в Полтаву и Чернигов, почти совсем сошел с публичной сцены, пе-
рестал появляться в печати в последнее десятилетие, Южаков оставался на
виду постоянным и деятельным участником прогрессивной литературы до
последних своих [лет].
Начало литературной известности Южакова относится к началу же 70-х
годов, [когда] в 12-й книжке научного журнала «Знание» за 1872-й год по-
явился его первый очерк из целого ряда статей, напечатанных в этом журнале
под названием «Социологические этюды»’’. Н.К. Михайловский, написав-
ший уже тогда свою знаменитую статью «Что такое прогресс?» и вообще
как раз занятый разработкой своей системы «субъективной социологии»,
тотчас же обратил внимание на эту работу, назвав «этюды» Южакова «очень
замечательными» и приветствовав их как явление в области общей социо-
логии «более, чем приятное»9'. Знаменитый социолог-публицист противо-
поставлял эти очерки социологическим упражнениям тогдашних «откры-
вателей давно открытой Америки, правоверных реалистов и проницательных
ученых критиков». Он упрекал их в том, что «они гордо устроились на прин-
ципе тождества и органического, и социального прогресса» и что из веры в
это тождество вытекает все их уважение к науке вообще и к естественным
наукам — в частности. Он радостно указывал им на исследования Южакова
и рекомендовал им поучиться у этого молодого и оригинального социолога.
Он писал: «Г. Южаков стремится доказать, что процессы органический и со-
циальный противоположны; что важнейшие факторы органического про-
гресса или вовсе не влияют на ход общественной жизни, или производят в
нем совершенно не те результаты; что в социальной жизни нравственно-по-
литические идеалы вытесняют собою действие сильнейших биологических
факторов». «Да, — прибавлял он, — это ересь. Я думаю, однако, что никто в
литературе не осмелится ни разоблачить ее, ни пристать к ней»10'
Предсказание Михайловского оправдалось не вполне: к «ереси» при-
стали очень многие и даже те из тех «правоверных реалистов» и «проницатель-
ных критиков», над которыми он так жестоко потешался. Михайловский
горделиво возвестил появление в литературе такого солидного единомыш-
ленника и союзника, каким был Южаков в своем первом научном выступ-
лении, потому что его, Михайловского, пропаганда «двуединой» правды —
правды-истины и правды-справедливости — встретила сильный отпор со
стороны тогдашней ортодоксальной науки и вульгарной публицистики.
Поддержка, оказанная ему Южаковым, пришлась, понятно, Михайловско-
му по душе. И хотя он вносил значительные поправки в социологическую
теорию Южакова, но в существе он был совершенно солидарен с автором
«Социологических этюдов» и комментировал его труд в духе начатых им в
«Отечественных] записках» работ. Особенно он выдвигал южаковскую
идею «социальной среды». «Социальная среда, — пояснял Михайловский
мысль Южакова, — то заменяет, то ограничивает и, во всяком случае,
756	Материалы к биографии
преобразует влияние физической среды. Особенность общества есть, сле-
довательно, существование особой среды, наряду с общей всему живому
физической средой»"’
Эта мысль и в самом деле была центральной осью всего миросозерца-
ния почившего писателя. Социальная среда — это и есть, по Южакову, та
живая и необъятная лаборатория, в которой вырабатываются в каждый
данный момент формы и нормы человеческой жизни, человеческого об-
щежития. И вто время, как в физической среде, напр[имер), в животном мире,
господствуют и царят законы естества, половой и всякий иной подбор,
приспособление и борьба за существование, в социальной среде, в среде че-
ловеческой действуют еще и мотивы этические, моральные, долженствую-
щие взять преобладание над всеми другими побуждениями и причинами.
И сейчас уже во многом и часто идеалы нравственно-политические вытес-
няют влияниемогучих биологических факторов. В будущем они приобре-
тут еще большую власть над людьми, и к этому преобладанию должно стре-
миться человечество.
В главном Южаков остался верен своей субъективной философии до
конца жизни. И понятно, что он нашел себе место в литературе рядом с
Михайловским, в «Отеч[ественных] з[аписках]» до их закрытия, а после этого
в других журналах, напр[имер], в «Рус[ской] мысли» и «Сев[ерном] вест-
нике», а с начала 90-х годов и в «Русск[ом] богатстве». В конце 80-х годов,
когда в нашей печати очень живо обсуждался вопрос об отношениях к Анг-
лии из-за владений в центральной Азии и притязаний на Индию, Южаков
очень увлекся идеей русской миссии в Азии, причем он понимал эту мис-
сию не в шовинистском смысле, а как постулат крестьянской мужицкой
культуры, с сохой и бороной водворяющей царство справедливости среди
номадов азиатских степей и пустынь. Его пламенные и полные почти про-
роческого экстаза статьи помещались в «Сев[ерном] вестнике» (потом выш-
ли отдельным изданием под названием «Англо-русская распря» и «Афга-
нистан»)12’, вызывали некоторое разногласие с лагерем Михайловского, но
читались в обществе с необыкновенным интересом, будя мысль и возбуж-
дая горячие споры.
В 1891 г., когда постройка Уссурийской железной дороги была поруче-
на инженеру Урсати, другу и товарищу молодости Южакова, этот послед-
ний получил приглашение поехать на Дальний Восток в качестве заведую-
щего делопроизводством строителя. Предложение было заманчиво, и его
принял Южаков. В результате явилась книга «Доброволец “Петербург”» в
издании «Русск[ого] богатств[а]». Эти «путевые впечатления» и сейчас,
через пятнадцать лет после их появления, представляют живой интерес как
в описании морского путешествия, так в изображении дальневосточной
жизни с всеми ее особенностями. Любопытно, между прочим, как сам Южа-
ков определяет мотивы своей дальней и необыкновенной поездки. В нача-
ле этой книги он пишет: «Постоянно и почти исключительно занимаясь
сочинительством, не посвящая себя добровольно ни экспериментальному
изучению отечества, ни отхожим промыслам, я не мог сначала не встретить
этого предложения с некоторым удивлением. По разным обстоятельствам,
у нас в журналистике так заклинило, и эти чужеядные клинья с такою
Н.Л. Геккер. Памяти С.Н. Южакова	75 7
болью и силою засели в литературном теле, что на время оторваться от все-
го этого огорчения, отдохнуть и собраться с силами мне показалось заман-
чивым»13'
Приехав в Петербург, С[ергей)Н[иколаевич], правда, застал те же «чу-
жеядные клинья» в литературе, но уже оторваться от них не мог и вошел
вплотную в журнальную работу, большей частью неся на себе и другую, опять
же срочную работу по изданию, напр[имер], «Большой энциклопедии»|Г. Из
месяца в месяц в продолжение более чем пятнадцати лет вел он иностран-
ное обозрение в «Русск[ом] богатстве»15', освещая жизнь европейских наро-
дов с точки зрения своей гуманитарной и народолюбивой философии и по
каждому данному вопросу или по случаю того или другого текущего события
обогащая ум читателя плодами своей огромной и всесторонней эрудиции и
расширяя его умственные горизонты полным любви к народу, светозарным
объемом своей публицистической проницательности. Так, держа перо до
последней минуты, он еще в пятой книжке «Р[усского] бог[атства]» за те-
кущий год16' дал нам обзор законодательных работ во Франции и распре-
деления партий в парламенте, чрезвычайно типичный для ежемесячной
«Политики» Южакова: тут есть и история французских партий в прошлом,
и их характеристика в настоящем, и цельный взгляд на них, определен-
ное отношение к ним автора. Его ясная и убедительная точка зрения сама
собою навязывалась читателю, усваивалась им и не забывалась.
Умер один из видных деятелей нашей литературы. В своих недавних
воспоминаниях, печатавшихся в «Рус[ских] ведомостях)», он изложил
эпизоды из своей богатой и сложной жизни не только литератора, но и об-
щественного, политического деятеля17'. Но все же они остаются только от-
рывком еще нераскрытой страницы истории нашей многострадальной и
злополучной общественности. Мы уверены, однако, что скоро она раскро-
ется совсем, и мы прочтем на ней имя Южакова, обозначенное крупными,
всем видными чертами. И многие поколения впереди помянут его не раз
словом добра и признательности...
С.Н. ЮЖАКОВ
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОГО ПИСАТЕЛЯ
I.	Светлые впечатления младенческих лет
Более полстолетия живет в моей памяти... Поколения сменялись и вы-
мирали. Огромной важности события проходили передо мной. Менялось и
отношение к жизни, и оценка событий, и посильное участие в них, и по-
сильное их понимание... Много поучительного в этом громадном потоке
жизни, никогда не останавливающем своего движения и даже постепенно
его ускоряющем. И когда наблюдаешь это движение на таком значитель-
ном периоде времени, то ясно сознаешь всю его необходимость, не только
историческую, но и моральную необходимость, чего бы это ни стоило.
И действительно, эти суровые волны, катящиеся из бесконечной дали про-
шлого в бесконечную даль будущего, не считаются ни с какими высокими
личными качествами, ни с какими заслугами. Давно сказано:
Скольких славных жизнь поблекла,
Скольких низких рок щадит...
Нет великого Патрокла,
Жив презрительный Терсит!1'
Потому что (как тоже давно уже сказано),
Чтобы одних возвеличить, борьба
Тысячи слабых уносит,
Даром ничто не дается, Судьба
Жертв искупительных просит2'
И — увы! — не только слабых уносит борьба, но и «славных, благород-
ных, сильных любящей душой»3'. Целые их дружины проходят перед моей
памятью. Особенно богата этими погибшими дружинами сильных душой
история этого ужасного полувека в России.
Я не собираюсь, однако, в этих очерках писать историю, а хочу вспом-
нить только ее преломление в моем сознании как наблюдателя, отчасти и
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	759
участника исторического движения. Есть потребность и венец принести на •
могилы товарищей; есть и желание исполнить совет поэта:
А станешь стариться, нарви
Цветов, растущих на могилах,
И ими сердце обнови4'
Начнем, конечно, не с могил... Будет и им своя очередь, а теперь попы-
таюсь вызвать лучи зари моей личной жизни, постепенно творившие со-
знание и человека. Воспоминания мои идут довольно далеко, но, конечно,
немногое достойно отметки.
Я родился в 1849 г. в Вознесенске Херсонской губернии, где тогда отец
мой служил в гусарском Ахтырском полку5'. Скоро он получил командова-
ние полком, и мы переехали в Киевскую губернию (Умань, Тараща), откуда
вскоре полк был переведен в Харьковскую губернию, в военное поселение
Новый Псков6'. Начавшаяся в 1853 году война7' вызвала передвижение полка
в Херсонскую губернию, в военное поселение Павловск, около Елисавет-
града; потом в Новую Одессу, тоже военное поселение, но ближе к театру
военных действий, подле Николаева; затем в Николаев, а по окончании войны
сначала опять в Новую Одессу, опять в Павловск и, наконец, в Звенигород-
ку Киевской губернии6', где отец сдал полк в 1856 году, и мы временно посе-
лились в имении в Херсонском уезде. Таким образом, мои младенческие
впечатления и первые проблески сознания в значительной степени обус-
ловлены обстоятельствами этой усиленной походной жизни.
Желтая роза с большим блестящим зеленым жуком на ней, пара пунцо-
вых вишен с седоусым денщиком Григорием, лесная дорога, косогор, мига-
ющий огонек избушки, опрокинувшиеся сани, — вот те отдельные моменты,
ярко запечатлевшиеся в моем сознании, но именно как моменты, как кар-
тинки без прошлого и без продолжения. Все это лишено истории, все это —
лишь запечатленные мгновения, поразившие сознание, еле возникающее
от хаоса непосредственных ощущений. Координируются впечатления преж-
де по месту. По времени позже. Так было у меня, по крайней мере.
Не буду шаг за шагом следить за тем, как мало-помалу разгоралось со-
знание, но отмечу несколько эпизодов этого процесса, которые могли уже
иметь значение для выработки душевного склада будущего человека.
Поход из Нового Пскова в Павловск; зима 1853 г., — мне круглой
цифрой четыре года; место действия — Екатеринославская губерния (как
мне кажется)9'
Был поздний вечер, когда меня, полусонного, вынули из кареты. Скром-
ный деревенский дом был освещен, и седой старик-хозяин вышел сам с
фонарем нас встретить и проводить к себе в гостеприимную «хату». Это
был высокий, долговязый мужчина, с длинными руками, с добродушными
голубыми глазами под нависшими бровями, с большими седыми усами на
бритом лице. Шапка густых седых волос дополняла собою эту бодрую фи-
гуру в серой чемарке10’. Говорил он по-малорусски. Хотя у нас в семье раз-
говорным языком был русский, но это был язык господский. Прислуга,
760	Материалы к биографии
большей частью крепостные матери из ее наследственных местностей Пол-
тавской губернии, говорила по-малорусски. Мать, сама родом малоросси-
янка, но воспитанная в Патриотическом институте в Петербурге1"', говорила
по-русски. Тем не менее малорусский язык был хорошо знаком всем,
а нам, детям, обращавшимся часто с прислугою, был таким же родным, как
и русский. Долго мы их даже не отличали, хотя никогда в разговоре и не
мешали. Отмечаю эту черту, присущую, вероятно, многим южнорусским
семьям, между прочим и потому еще, чтобы северный читатель не удив-
лялся этому разумению нами, младенцами, двуязычного разговора между
отцом нашим, говорившим по-русски, и хозяином-хуторянином, употреб-
лявшим малорусскую речь.
Нас ввели в довольно обширную, но низенькую комнату. Небольшие
окна, убранные чистыми белыми занавесями; некрашеный, блестящий чис-
тотою пол с пеньковыми дорожками по разным направлениям; обмазанные
(нештукатуреные), начисто выбеленные глиной стены, потолок с переплетом
балок и лат (поперечен), изразцовая расписная печка, деревянная крашеная
мебель, шандалы11' и люстры, обильно украшенные стеклышками всевозмож-
ных форм и фигур, в углу —богато убранный киот с образами, обвешанный
вышитыми утиральниками, с пучками и венками засохших цветов и пахучих
трав. Эта обычная обстановка старинных малорусских домов зажиточных
хуторян из дворянского или казачьего рода здесь впервые запомнилась со
всеми деталями. Конечно, видал я ее и раньше, но память ее мне не сохрани-
ла. На этот раз она была рамкой, в которой совершились события, для моего
младенческого сердца оказавшиеся неизгладимыми.
Сначала шло угощение, — длинное малорусское угощение... Из него
мне особенно запомнились лежни13' Эти длинные и толстые черные ци-
линдры возбудили сначала во мне недоверие. Облитые уже салом со шквар-
ками, они все еще не могли смягчить моего скептицизма. Густая сметана,
в которой стояла ложка, первая начала склонять меня к снисхождению. Сде-
лав же опыт вкусить сей странной смеси сомнений и очарований, я на всю
жизнь сделался преданным сторонником лежней. После лежней нельзя было
не одобрить узвара и маковников14'. Мы посвящали себя этим произведе-
ниям украинского искусства, когда гостеприимный хозяин обратился к отцу
с вопросом об известиях с театра уже начавшихся военных действий. Отец
удовлетворил его любопытство и, как я впоследствии узнал, передал ему
недавно в полку полученные известия о синопской победе15'. Старый казак
долго и внимательно слушал, попыхивая из длинной, до пола трубки. Я уже
давно, с самого входа в его дом, им очень заинтересовался и все посматри-
вал на его оригинальную, столь для меня необычную фигуру. Из рассказа
отца я понял только, что мы победили турка (злого, как я уже знал из мало-
русских песен). Это, конечно, меня радовало, и волнение, видимо охваты-
вавшее старика-хозяина, невольно передавалось и мне. Покамест, впрочем,
маковники были отличным противоядием.
Отец кончил. Высокая, седая фигура хуторянина поднялась со стула и,
обратившись к иконам, перекрестилась. Старик распорядился созвать всех
домочадцев, слуг, работников. Торжественно, взволнованным голосом он,
быть может, из последних запорожцев, сообщил собранию о великой победе
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	761
над «HeBipora»16'. Голос дрогнул, когда он оканчивал свое сообщение, и затем
опустился на колени перед киотом. За ним опустились на колени и все со-
бранные им домочадцы. Старик громко читал молитву; все плакали. Отец
отвернулся, смахивая слезу; мать утирала глаза. Глубоко потрясенный, я рас-
плакался тоже. Меня унесли... В слезах я и уснул в этот памятный мне вечер.
В начале 1854 года наш полк прибыл в Павловск, около Елисаветграда.
Памятный зимний поход окончился. С ним, однако, не окончился еще тот
младенческий период моей жизни, который в собственных воспоминаниях
представляется только рядом ярких, взаимно не связанных картинок. Чем
дальше, однако, тем картины эти все более и более теряют характер за-
печатленного момента, все расширяется длина запоминаемого события,
которое из картины превращается в эпизод.
Один такой эпизод только что рассказан. Приблизительно в то же время,
когда мне было четыре или пять лет, не больше, я пережил другой эпизод,
память о котором радостно сохраняю до седых волос. Это было летом. Надо
думать, это было в 1854 или 1855 годах, но точнее ни хронологии, ни места
происшествия установить не могу. Это место — южная степь: уже выше ска-
зано, что эти годы были для нас полны степных походов и степных поездок.
Ясное раннее утро в степи. Распряженный дормез17' стоит у большой
дороги. Лошадей проваживают. Денщики и горничные хлопочут около ра-
зостланного на траве ковра, где устанавливают посуду, раскладывают про-
визию. Неподалеку ставят самовар... Он понемногу дымит, временами вы-
кидывает пламя, начинает свою веселую песенку... Небо голубое, — такое
голубое, прозрачное... Где-то высоко бегут перистые облака, с одного края
озлащенные встающим солнцем. Другие розовеют. Свежо и как-то очень
весело. По крайней мере, именно очень веселыми глазами смотрит на Бо-
жий мир мальчуган, тоже входящий в состав живописной группы около
ковра. Где это было и когда, я, конечно, не знаю, но отлично помню ряд
самых завлекательных впечатлений, связанных для меня с этим свежим
степным утром. Веселый и восхищенный всем окружающим, я замечаю
на соседнем пригорке какой-то серенький шевелящийся столбик. Путаясь
в невысокой придорожной траве, направляю свои шаги для ближайшего
ознакомления с неведомым явлением. Подхожу ближе: ясные, веселые глаз-
ки, слегка пошевеливающиеся усики, настороженные ушки, острая мордоч-
ка, серенький зверек на задних лапках. Восхищенный, я спешу к новому
знакомцу. Овражек18' (это был он) подпускает совсем близко и только, ког-
да я наклоняюсь, чтобы его погладить, быстро отбегает шагов на десять и
опять принимает прежнюю наблюдательную позу. Конечно, я снова уст-
ремляюсь за ним, а он снова проделывает то же самое, снова останавливаясь
в нескольких шагах, снова как бы заманивая в глубину безбрежной степи,
волнующейся зеленою душистой травой, пестреющей цветами, звенящей
несмолкаемым треском и гулом насекомых. В восторге от этого нового
спорта, я все далее и далее увлекаюсь за милым зверушкой... За первым яв-
ляются другие, такие же завлекательные, такие же смелые, такие же не даю-
щиеся погладить. Высокая трава щекочет лицо, роса вымочила всю оде-
жонку спортсмена... Мотыльки, жуки и кузнечики, трель жаворонка и
невиданные цветы, свежий душистый воздух, — все увлекает беззаботного
762	Материалы к биографии
мальчугана, уже совершенно потерявшегося в высоких злаках девственной
еще степи... Сколько времени и где я странствовал, конечно, не знаю. По-
мню только ни с чем не сравнимое чувство восторга и восхищения, кото-
рое я переживал от этого общения с тогда еще свободной, роскошной и
ласковой природой наших степей, ныне покоренных, обездоленных, тос-
кующих и унылых. Кончилось тем, что я где-то в высокой траве уснул сном
праведника, достаточно утомленный и этими стрекотаниями в зарослях
выше моего роста, и еще более того волной сильных ощущений...
Меня хватились довольно скоро, но долго, часа два, тщетно искали в
этих высоких волнующихся травах необозримой новороссийской степи.
Родители были в страшной тревоге. Наконец, красная рубашонка помогла
меня найти. Я очутился чуть не за четверть версты от стоянки. Узнал я все
это впоследствии из рассказов. Не догадался спросить, где именно это было
и когда было, a fenepb уже поздно. Кроме меня, все действующие лица уже
опочили в знойной и сухой земле моей родины, — исключая матери и сес-
тры, которые, подобно мне, заблудились на севере и лежат в сырой земле
северного болота.
Природный степняк, я чувствую себя совсем хорошо, совсем дома толь-
ко на широком просторе, при ничем не ограниченном горизонте: ни гора-
ми, ни лесами, ни каменными громадами больших городов. Поэтому я так
люблю и море. Море, пожалуй, даже больше, чем степь. Более ласковая, более
женственная степь покорилась человеку, и он без жалости изнурил ее, без
пощады сорвал с нее ее богатые наряды, истомил и обессилил ее красу...
Непокорное море ничего не уступило несытому человеку и ныне смотрит
на него, и вечно смотреть будет той же неподражаемой, могучей, той же
вольной красотой, навеки такое же грозное, такое же опасное, такое же сво-
бодное и властное. Нельзя не любить моря... Ничто другое так не захваты-
вает душу всепокоряющей властью. Ничто другое так не врачует наболев-
ших ран душевных. Нельзя не любить моря, но нельзя не любить и степи.
Кто не знает моря, не знает опасности. Кто не ведает степи, тот не понима-
ет, тот не изведал ласки природы. Четырех-пятилетний мальчуган, заснув-
ший под тенью и под шелест степного ковыля, эту ласку навек запечатлел в
своем сердце, и немало невзгод и тяжелых минут и впоследствии облегчала
и умиротворяла эта ласковая мать, родная и широкая степь.
Для роста моего душевного склада эту дружественную встречу со сте-
пью, это полное общение с природой я считаю одним из определяющих
моментов развития.
С[анкт-]П[етер]б[ург], 16-го июля 19О9года.
II.	Детские впечатления жестокой
действительности
Младенческие впечатления (до 5-6-ти летнего возраста) в моем воспо-
минании встают светлыми и радостными, ничем не омраченными. Време-
на были мрачные и тягостные, но до младенческого сознания их ужасы и их
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	763
стыд не доходили. Это сознание еще не могло схватить и перечувствовать
разлитые вокруг страдания. Многое просто было непонятно. От многого
другого оберегала забота родителей. Первую гнусность, глубоко потрясшую
мою душу, я видел, осознал и запомнил летом 1855 года, когда мне было
пять с половиной лет.
Первые шесть лет моей жизни наша семья провела или в походах,
или в разных военных поселениях. Сначала в Новом Пскове Харьковской
губернии Чугуевского военно-поселенческого округа, потом два раза в Пав-
ловске и два раза в Новой Одессе Вознесенского военно-поселенческого
округа. Все это были военные поселения. Нарядные по внешности, укра-
шенные насаждениями, материально обеспеченные, эти поселения были
одним из самых ужасных и постыдных явлений дореформенной эпохи.
Это было рабство юридическому лицу (военно-поселенческому управле-
нию), т. е. самое ужасное рабство, какое когда-либо знал мир. Юридическое
лицо никогда не смягчается, ни к кому не привязывается, не знает личного
человеческого уравнения, не знает того, что знает самый жестокий рабовла-
делец. К тому же сам Аракчеев их выдумал18' и дал им и организацию, нарочи-
то суровую и беспощадную. Полное подчинение всей жизни воле коман-
диров, военная дисциплина, самые жестокие истязательные наказания,
всепроникающий надзор, ни одного мгновения своего времени, безот-
ветственность начальства, бессудность, невозможность даже жаловать-
ся, непонятного назначения постоянный труд, превращение женщин в
рабынь-наложниц, поборы, — такова картина военных поселений, как она
впоследствии мне выяснилась... Тогда, конечно, я был далек от какого-либо
представления об этой действительности, столь ужасной, что военные
поселяне совершенно справедливо завидовали крепостным.
Летом 1855 года полк отца стоял в Новой Одессе, военном поселении
на берегу Буга, верстах в сорока выше Николаева. Вокруг церкви был не-
дурной тенистый сад, а в окрестностях значительные рощи шелковицы2',
куда нередко нас (сестру и меня) возили погулять и полакомиться сочными
душистыми ягодами. Возвращаясь с одной из таких прогулок с бонной’’ и
горничной, мы проезжали мимо волостного управления4’ Уже издали мы
слышали какие-то стоны, столь страдальческие, что они вызвали у нас слезы.
Народ толпился у волостного управления, пришлось ехать медленно, и мы
могли все увидеть. Лежал ничком на земле мужчина, его двое держали,
а двое били толстыми палками по обнаженному сиденью, которое было даже
не красное, а уже какое-то черно-багровое. Казалось, тело распухло и росло
на наших глазах, а несчастный продолжал издавать громкие стоны, перехо-
дившие порою в какие-то глухие вопли. Мы приехали домой сами не свои,
бледные, дрожащие, без голоса. Наши поездки в ту сторону были прекра-
щены, но незабываемое впечатление осталось навеки.
Нас не возили больше мимо волостного управления, и этих истязаний
мы больше не были свидетелями, но лиха беда начало. Надо было перенести
эти ужасные впечатления, чтобы понимать многое раньше непонятное.
Мы ездили в женскую купальню купаться, иногда с матерью, иногда с
тетей, всегда с бонной и горничной (кроме тех горничных, которые при-
служивали матери и тетке). Купалось много и других дам и девиц тоже с
764	Материалы к биографии
горничными. Каждая горничная должна была безотлагательно раздеваться
догола и в таком виде уже раздевать барыню или барышню (костюм жен-
ской прислуги состоял тогда из рубашки, недлинной юбки и пары башма-
ков на босую ногу, — раздеться было можно действительно моментально).
Затем они подавали в воду купальщицам мыло, губки и проч., помогали им
входить в воду и выходить из воды. Ради этих-то услуг, требовавших от
горничных довольно далеко входить в реку, и было нужно им обнажаться.
Во все время купанья горничные стояли на берегу, готовые услужить по пер-
вому зову. Поэтому, кроме погруженных в воду дамских голых тел (тогда о
купальных костюмах никто и не слышал), вдоль берега толпились по мень-
шей мере столько же обнаженных девушек («девок», как тогда принято было
говорить о крепостных девушках). Среди этих горничных немало было но-
сивших синие узоры на своем теле. «Их наказали», — говорила нам бонна,
но это очень мало давало нашему сознанию, было мало попятно. После того,
Что мы видели у волостного управления, многое стало понятным. Эти ис-
полосованные бедра свидетельствовали об истязаниях, вызывали в памяти
страдальческие стоны, вызывали сочувствие к этим безответным девуш-
кам, услуживающим своим немилосердным барыням. После того же, как
одна барыня в самой купальне совершила дикую расправу над своей по-
корной рабыней, нас перестали возить в общую купальню. Была постав-
лена собственная. Однако никакие собственные купальни, ни измененные
маршруты прогулок уже не могли закрыть перед впечатлительным дет-
ским сердцем страданий и стыда окружающей жизни, крепостной по всем
направлениям. Родители старались сохранить нас от знакомства с тогдаш-
ним бытом. Да и как было не охранять? Ведь и того сравнительно немного,
что доносилось до нашей изолированной детской или вскрывалось на на-
ших уединенных прогулках, порою было довольно, чтобы глубоко взвол-
новать и потрясти детское сознание и оставить в душе неизгладимые следы
гнетущих впечатлений. То натолкнешься на дикие и варварские сцены вроде
вышеописанных у волостного управления и в женской купальне, то невольно
услышишь беседу, которая надолго недоумением и болью западет в сердце...
Самые встречи со сверстниками нередко приносили такие же гнетущие впе-
чатления.
В полку у отца служил пожилой офицер, кажется, командир эскадро-
на, обремененный многочисленной семьей. Были тут и дочки, и сынки. Не-
которые подходили нам по возрасту. Однажды, встретившись на прогулке,
мы вместе играли, и нам разрешено было продолжить знакомство. Родите-
ли их пользовались хорошею репутацией. Но стоило нам несколько более
сблизиться и начать их посещать, чтобы натолкнуться на черты быта, не-
удобные, с педагогической точки зрения. Люди эти были, несомненно, доб-
рые и честные, но их нравами были господствующие нравы времени, по-
стыдно-грубые нравы. Здесь нам пришлось, например, увидеть, как секли
старшую дочь, взрослую девушку. Какое-то смешанное чувство недоуме-
ния, стыда и сострадания охватило нас с сестрой, когда перед нами и целой
группой других детей бедная барышня, плачущая, дрожащая и умоляющая
о прощении, покорно раздевалась, обнажилась и легла, а денщик стоял с
розгами в ожидании, когда все будет готово. Мы в ужасе убежали и горько
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	765
плакали, сами не зная отчего... Здесь же, в этой семье, зараженные благими
примерами, сами дети высекли подругу за то, что она пожаловалась стар-
шим. Дошло это до сведения нашей матери, и нам было воспрещено про-
должать знакомство.
Едва ли не характернее еще другое покушение на знакомство со сверст-
никами. Был в полку у отца другой офицер, родом из Царства Польского,
тоже, кажется, эскадронный командир. По своим боевым заслугам и по зна-
нию службы это был выдающийся офицер. Отец нм очень дорожил и не
только как знатоком службы и отличным инструктором, но и как гуман-
ным человеком, под начальством которого хорошо жилось солдату. Женат
он был на молодой очень красивой и родовитой паненке5' из Юго-Западного
края6', выдававшейся своим образованием среди дам провинциального об-
щества. Хорошего рода и хорошего воспитания, со средствами, в замуже-
стве за добрым и гуманным человеком, — условия, при которых нельзя было
ожидать встретить в этой семье грубые нравы, столь унижавшие общество
этого темного времени! И однако воспитание и образованность предостав-
лялись обществу, гуманность — эскадрону, честность — служебному долгу,
а для домашнего употребления сохранялась грубость нравов, пожалуй, еще
более постыдная, чем только обычная порка только что приведенного при-
мера. Детей у них было двое сыновей, приблизительно нашего возраста.
Они, кажется, не терпели от традиционной грубости нравов. По крайней
мере, нам это осталось неизвестным. Солдаты и даже денщики были ог-
раждены властью мужа. Зато крепостная прислуга, бывшая собственнос-
тью красивой барыни, была в полном слова жертвою жестоких капризов
своей образованной госпожи... Однажды, когда мы были у них в гостях,
подали ей только что сваренное варенье. Она нашла его неудачным. Кры-
жовник был недостаточно зеленого цвета. Виновная в этом преступлении
экономка была отправлена на конюшню, — почтенная старушка, на своих
руках вынянчившая не только чувствительную госпожу свою, но и ее мать.
За «науку» она пришла после конюшни благодарить свою питомицу и по-
целовала ее прелестную руку... Это было наше последнее посещение этой
семьи. И здесь мать прекратила наше знакомство.
Я привел в пример одну русскую и одну польскую семью. Можно было
примеры умножить, но и этого достаточно, чтобы обрисовать дикость нравов,
естественно вырастающую на почве рабства и бесправия, и объяснить по-
стоянную заботу родителей наших охранить нас от погружения в эту гру-
бость, от созерцания этой дикости, заразительной и засасывающей. Та ди-
кость, которая все-таки доходила до нашего сведения, являлась для нас не-
обыденным впечатлением и потому не заражала своим примером, вызывала
тем большее отвращение, чем резче отличались эти необычные впечатле-
ния от обычных и повседневных. Если бы эти впечатления повторялись
чаще, они бы перестали быть гнетущими и, чего доброго, превратились бы
в интересное зрелище, каким и явилось сечение взрослой сестры для ее млад-
ших братьев и сестер. А дети эти вовсе не были злее нас. Едва ли в мире есть
болезнь заразительнее грубости и едва ли найдется в мире другая черта
человеческого характера, которая принесла бы человечеству столько зла и
страдания.
7 б б	Материалы к биографии
Тяжки были эти впечатления, хотя и редкие, и отрывочные, и бледные,
сравнительно с немилосердною действительностью. Родители были правы,
бережно охраняя нас от этих впечатлений. В большой дозе они могли вос-
питать бессердечность и жестокость. Наш двор мы с гордостью представ-
ляли себе каким-то оазисом среди окружающего нечестия и страдания.
Родители наши оба принадлежали к тем вовсе не малочисленным в то жес-
токое время представителям русского общества, которые с отвращением и
самым решительным порицанием относились к крепостному строю, про-
никавшему [во] все стороны русской дореформенной жизни. Отец, уже в
то время пожилой пятидесятилетний человек, принадлежал к поколению
двадцатых годов, этому идеалистическому и романтическому поколению,
которое осмеливалось питать желания о реформировании крепостного
строя, — желания, затем запретные на сорок лет. Запретное не значит уби-
тое и уничтоженное, и в русском обществе никогда не исчезала эта струя
больного, но горячего, истинно патриотического чувства, протестовавшего
против жестокости и бесправия века, веровавшего в возрождение родины
к лучшей жизни, в этой вере воспитывавшего молодые поколения. У отца
к этому чувству протеста и веры, вынесенному им из идеалистического дви-
жения двадцатых годов, прибавлялось своеобразное народничество. Он со
страстью любил простой русский народ, русского мужика, русского солдата.
Эта любовь вовсе не была только теоретическою. Он любил мужика и солда-
та, реальных Иванов и Сидоров, беседуя с ними охотнее и непринужденнее,
чем в гостиной с представителями общества. Он никогда никого не бил. Для
того времени это был феномен, на который смотрели тогда неблагосклонно.
Когда я теперь припоминаю эти последние годы перед быстро надви-
гавшимся переломом нашего быта, эти последние часы непроглядной ночи
перед рассветом, которого свежее дыхание уже начинало бодрить застыв-
шее общество, тогда я совершенно ясно понимаю то душевное состояние,
которое должно было овладевать родителями при мысли о нас, о нашем
воспитании, о нашем человеческом достоинстве. Отвращение к условиям
среды диктовало им это стремление нас изолировать, засадить в искусст-
венную атмосферу, дать воспитание, хотя бы в своем роде уродливое, но
сохраняющее человеческое достоинство. К тому же самому некогда стре-
мился и Руссо и дал увлекательную картину своих идеалов в знаменитом
«Эмиле». Существовал в то время на русском свете благородный чудак, не-
кто В., из старших товарищей отца, тоже пришедший к заключению о не-
обходимости спасти детей своих от грубости и жестокости среды и века,
применяя для этого идеи Руссо. У В., рано овдовевшего, были две дочери.
Говорили, будто он их совершенно изолировал от мира. С самого раннего
возраста они никого не видели, кроме отца, сами себе будучи и прислугою.
Хороший музыкант и человек, классически образованный, сам В. был и един-
ственным их учителем. Мать нашу эти слухи очень заинтересовали. Она
вступила с В. в переписку и приглашала его приехать к нам в поместье и
присоединить и нас с сестрою к его изолированной воспитательной коло-
нии. Не знаю, что задержало осуществление этого вполне серьезно заду-
манного плана. Скоро, однако, солнце встало на Руси и всех потребовало
на работу, всех позвало не к изолированию в теплицах, а к общению и
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	767
дружному делу. И задачи воспитания сами собой изменились. Этими зада-
чами уже не могло быть изолирование. Открытая общедоступная школа
сделалась законом русской жизни (потом этот закон был отменен)7' Ко-
нечно, и экзотические планы нашего воспитания были сданы в архив. От
нас уже не прятали окружающего, даже неприглядных сторон... Ведь все это
отходило. Страдания и стыд оставались позади. Однако я забегаю вперед.
Остается еще кое-что досказать из этой эпохи.
Эти заметки о попытке знакомства с детьми двух семейств и о плане
нашего оранжерейного воспитания относятся к концу 1855 года и к началу
1856 года. Большую часть этого времени мы провели вЗвенигородке Киев-
ской губернии. Уездный грязный городишко, переполненный нищими,
оборванными евреями, с испитыми, бледно-зелеными лицами, тощими
фигурами, сгорбленными спинами, страдальческим выражением красных
слезящихся глаз, — такою рисуется мне эта Звенигородка, скудное и горест-
ное убежище этих несчастных пауперов8'. Забавы ради избиваемые, пору-
ганные, еле влачащие свое жалкое существование в грязи и хроническом
голодании, это были поистине парии9', которых одни с брезгливостью сто-
ронились, другие находили постыдное удовольствие унижать, истязать и
мучить. Рассказов об этих безобразиях, которые назывались тогда «шалос-
тями» и «шутками», циркулировало множество. То заставят седого старика
съесть живую галку; то подберут из евреев четверку и въезжают в городок
вскачь в тарантасе, запряженном этою четверкою; то обреют полбороды, один
ус и полголовы и в таком виде выпустят на улице; то развлечения ради пере-
порют случайно попавшихся под шаловливую руку; то разденут донага
еврейку и, написав ей на спине разные постыдные слова, выгонят голую на
улицу... Один помещик Киевской губернии, возвращаясь со своею челядью
с неудачной охоты, встретил на дороге в лесу несколько фур с евреями.
Гениальная мысль озарила голову неудачного охотника. Он остановил фуры
и приказал всем евреям, мужчинам и женщинам, старым и малым, лезть на
деревья, откуда потом сбивал их выстрелами из ружья (дробью). Развлек-
шись и натешившись, он поехал дальше, бросив несколько монет этой из-
раненной и насмерть перепуганной панской дичи. Не жаловались даже на
это. Было бы бесполезно, а порою и опасно.
Звенигородка мне и помнится преимущественно как еврейское гнездо,
столь переполненное страданиями и унижением, что никакие затворы и
никакое изолирование не спасали от знакомства с ужасами этого быта. Рас-
сказы об этих шалостях и шутках как бы сами собой звенели в воздухе.
Уберечь от них детский слух было бы нелегко, и отец не всегда помнил
завет молчания и нередко в негодующих выражениях отзывался об этих
гнусностях. Мы с сестрой тем с большей радостью прислушивались к этому
гневному голосу, что имели полное основание любить и почитать одного
молодого еврея, врача, вылечившего сестру, уже признанную безнадежной.
На этом эпизоде стоит остановиться.
Незадолго до этого Пирогову удалось исхлопотать для евреев право
учиться в медико-хирургической академии10' Во время крымской вой-
ны состоялись первые выпуски врачей-евреев. В их числе был выпущен
Гроссман и получил назначение в полк отца младшим полковым врачом.
768	Материалы к биографии
Об его назначении приказ прибыл раньше, чем он сам приехал. Как воен-
ный врач он должен был носить военный мундир, иметь на нем погоны, а в
парадной форме эполеты, быть при оружии... Между тем он был еврей
(еврейского вероисповедания). Помню, это очень смущало многих офице-
ров полка, и между ними шли толки об этом в самых горячих выражениях.
Одни возмущались, что «жида» должны будут называть товарищем, дру-
гие, преимущественно молодежь, защищала это новшество. В это время
патриотическое чувство заставило многих окончивших университет посту-
пить на военную службу. Было таких несколько и в нашем полку: Кошелев,
Нарышкин, кн. Оболенский и др., — всех не упомню, но все лица родови-
тых фамилий, все из московского университета. Ученики Грановского, раз-
ве могли они быть юдофобами? Они и составили ядро той гуманной и про-
свещенной оппозиции, которая оспаривала закоснелых в предрассудках ста-
риков. «Неужели Николай Антонович (это — мой отец) посадит нас с ним
за один стол?» — недоумевающе спрашивали друг друга седоусые офицеры.
«Возможно, — отвечали они друг другу. — Вы знаете Николая Антонови-
ча», — и пожимали плечами. Такие же толки шли и среди прислуги, тоже
очень встревоженной возможностью появления «жида» за господским сто-
лом (тогда существовал обычай, что все холостые офицеры обедали у пол-
кового командира). Когда Гроссман, наконец, появился, отец его принял
как всякого вновь прибывшего офицера и пригласил обедать. И офицеры,
и лакеи должны были подчиниться, а умное и приветливое лицо молодого
врача и его солидные медицинские познания скоро завоевали симпатию
большинства, убедившегося, что еврейское вероисповедание не мешает
быть добрым и благородным человеком. Для многих это было своего рода
открытие.
Сестра, в то время четырехлетний ребенок (она была годом моложе
меня), простудилась и заболела воспалением легких. Она уже долго проле-
жала в постели, когда ввиду заявления пользовавшего ее врача решено было
созвать консилиум. Из Николаева был приглашен д[окто]р Кибер, уже рань-
ше ее лечивший, из Вознесенска — д[окто]р Шидловский, пользовавший-
ся репутацией выдающегося врача с обширными научными познаниями,-
наконец, полковые врачи, в том числе недавно прибывший Гроссман. Бед-
ная наша Лиза лежала в детской, так что и я присутствовал на консилиуме.
Врачи говорили между собой по-латыни, как тогда было в обыкновении.
После долгих повторных исследований, во время которых оживленно
говорили Шидловский и Гроссман, наконец, объявлены родителям резуль-
таты совещания: Лиза очень больна, и мало надежды на выздоровление.
Таково было мнение большинства, но Гроссман находил спасение возмож-
ным. По этому поводу Шидловский сказал: «Наш молодой коллега немного
разошелся со мной в определении причины болезни. Хотя я и не могу вполне
признать его мнение, но многое из его указаний правильно, и если кто-либо
вылечит вашу дочь, то только д[окто]р Гроссман, которому советую впол-
не довериться». Шидловский почитался таким авторитетом, что его совет
был исполнен буквально, и Гроссман исцелил нашу Лизу. Натурально, что
мы полюбили молодого симпатичного доктора и с радостью слушали из
уст отца защиту права евреев на одинаковое со всеми другими людьми
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	769
уважение их личности. Равным образом не могло не встречать сочувствие и
его негодования против преследования евреев. Тогда это надо было дока-
зывать. Потом это стало аксиомой. А теперь?
Гроссман был в полку отца только в Новой Одессе. Затем его куда-то
перевели. В Павловске и в Звенигородке его уже не было, и о дальнейшей
его судьбе я ничего не знаю. В Звенигородке в 1856 году отец, произведен-
ный между тем в генералы, сдал полк и, оставшись временно в резерве, вме-
сте со всеми нами переехал в херсонское поместье, в эту еще дореформен-
ную деревню, на которую, однако, уже потянуло освежающим воздухом при-
ближающейся свободы.
С[анкт-]П[етер]б[ург], 19-го июля 1909 года.
III.	Постепенно светлеет
Царь Николай I скончался 18-го февраля 1855 года. 19-го февраля во-
царился Александр II. Совершился исторический перелом. Сначала он был
незаметен. Та же грубость нравов, то же рабство, те же истязания и поборы,
казнокрадство и взятки... Все то же. Война продолжалась. О реформах не
думали. О предстоящем в скором времени преобразовании всего строя
жизни не подозревали. Полагаю, что и в правящих сферах мало думали об
этом и еще менее подозревали, что сами будут историческим орудием для
разрушения старого режима. Общество продолжало жить своей дорефор-
менной жизнью. Народ продолжал терпеть. Однако было и кое-что новое.
Помню, проезжал в Крым, чтобы сражаться и умереть под Севастопо-
лем, брат моей матери Василий Сергеевич Щербачев. Полк отца стоял тогда
в Новой Одессе, и дядя Василий остановился у нас дня на два. Он ехал из
Петербурга, где только что окончил академию генерального штаба1' Это
был образованный и энергичный офицер. Прибыв в нашу степную глушь
из столицы, он принес с собою первую струю новой оппозиционной кри-
тики, уже скоплявшейся в умственных центрах. Я плохо понимал, что он
говорил, но искренность и энергия этих обличительных речей глубоко за-
пали в сердце. Он ехал умирать за свое жестокое, неправосудное, грехов-
ное, горячо им обличаемое, но дорогое и любимое отечество. Он и умер в
самом деле в этой роковой тяжбе. На фатальном Малаховом кургане2' он
нашел свою преждевременную смерть. В другом очерке я уже говорил о при-
езде в полк молодого медика Гроссмана (около того же времени). Это были
те щелки, сквозь которые впервые проникали струи более свежего воздуха
из столицы в провинцию. Военные неудачи поражали общество, и критика
царствовавших порядков находила доступ в общественное сознание, уже по-
колебленное в своем безусловном доверии официальному благополучию.
Молодые протестующие голоса сливались с устоявшими представителями
эпохи декабристского движения. Все это слагалось в аккорд, все более силь-
ный и все более гармонический.
В 1856 году вышло впервые собрание стихотворений Некрасова. Они пе-
чатались в журналах, но собрание раньше не было дозволено. Расхватанное
25 Социологические этюды
770	Материалы к биографии
после выхода, это издание тоже не могло быть повторено в течение трех лет.
Но оно с жадностью читалось все грамотной Россией и производило прямо
ошеломляющее впечатление. К нам оно дошло не раньше 1857-1858 гг., когда
мой дед (по матери) нам привез эту книжку в бархатном переплете с золо-
тым обрезом. На чтение собрались. Не раз я видел слезы у старых людей,
когда читались такие стихотворения, как «В дороге», «Школьник», «Родина»,
«Муза» и др. Из больших пьес в том издании была, кажется, только «Псовая
охота». Вероятно, случайно она попала рядом со «Школьником», но на
это обращали внимание многочисленные читатели. Грубые удовольствия
самовластного помещика и стремление крестьянина к просвещению отме-
чались нередко читателями и слушателями. Идеализация народа станови-
лась потребностью этого поколения, без чего нельзя было верить в светлую
будущность родины. Этой идеализации вполне отвечала поэзия Некрасова.
По той же дороге шел Тургенев в своих «Записках охотника» и Д. Григоро-
вич, но если довериться моим отроческим впечатлениям, то главный им-
пульс в этом направлении давал Некрасов. Он стал пророком поколения,
да и вел он гораздо дальше, чем могли это делать Тургенев и Григорович.
Около того же времени загудел из Лондона «Колокол» Герцена (или
Искандера, как его тогда все называли)3'. Свободное слово было так ново на
Руси, что русское общество прямо хмелело, как вышедшее из затхлого под-
вала на свежий луг, на морской простор. «Колокол» был везде. Его читали
не только в умственных центрах, но и во всей провинции, и смелое слово,
свободно раскрывшее язвы национального тела, на время очаровало все рус-
ское общество. Одни по убеждению, другие из увлечения, третьи из страха
перед неведомой надвигающейся силой нового строя, — все вторили «Ко-
локолу», и его призывный звон раздавался над всей русской землей. Это
уже было серьезное проветривание русской атмосферы в то время, как под-
готавливались реформы, все более и более удалявшиеся от первоначаль-
ных более чем скромных замыслов.
Не огромны были размеры осуществленных затем реформ, но все же
это были в самом деле преобразования, а не «улучшения», как первоначально
намечались. Да и в самом деле, разве можно было улучшать крепостное
право или военные поселения, или неправосудие, или произвол?
Первой большой крепостью старого режима, павшею под напором но-
вых веяний, были военные поселения'1' В очерке «Детские впечатления
жестокой действительности»1 я уже говорил, что это были за ужасные уч-
реждения. Поэтому вздохом всеобщего облегчения пронеслась по России
весть об упразднении военных поселений. В этом вопросе не было двух
мнений. Бесцельное, никому не полезное, не воплощающее никакого
«священного» права мучительство казалось и крепостнику ненужным и не-
справедливым. Военных поселян обратили в государственных крестьян5',
военно-поселенческие управления упразднили, а возрожденные крестьян-
ские общества получили некоторое самоуправление (по уставу гр[афа] Кисе-
лева) и перешли в ведомство государственных имуществ. Я помню всеоб-
щую радость по поводу взятия этой первой позиции ненавистного режима,
1 См. предыдущий очерк из цикла «Из воспоминаний старого писателя».
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	771
но и помню смущение многих от первых шагов освобожденных поселян.
Они начали с того, что вырубили все насаждения в селениях и вокруг на
поселенческих землях.
Надо заметить, что эти насаждения, как и все благоустройство и благо-
лепие, являлось плодами попечительных забот начальства. Волостные ко-
мандиры обязаны были всеми доступными им способами насаждать эти
блага. Способы эти для волостных командиров, большею частью людей
необразованных и совершенно не умевших ни себе самим уяснить, ни по-
селянам растолковать значение и смысл предпринимаемых мер, могли быть
только принудительные. Они исполняли предписания начальства и при-
казывали поселянам их исполнять, жестоко взыскивая за малейшее наруше-
ние «установленного», а порою даже «узаконенного» порядка для домовод-
ства, скотоводства, содержания двора и улиц, ремонта изб, вплоть до числа
ведер воды, которые женщины хозяйства должны носить из колодцев к себе
на дом. Расписаны сроки и домашних, и полевых работ. Волостные коман-
диры от времени до времени обходили дворы и за малейшее несоблюдение
установленных норм или сроков подвергали тут же беспощадному наказа-
нию: за домоводство — хозяйку, за полеводство — хозяина. Естественно,
что это не могло внушить особой привязанности к казенному благоустрой-
ству. Естественно, что поселяне постарались немедленно его прекратить.
' Избы остались небелеными, заборы — развалившимися, снопы и сено —
сложенными в не установленной формы скирды и т. п. В том числе выруба-
ли и сады, но особенное ожесточение против себя внушали тутовые рощи,
обильно разведенные вокруг всех военных поселений. Их всюду вырубали
беспощадно, а упрямые побеги скармливали скоту. Эти обширные планта-
ции, представлявшие огромную ценность и дававшие возможность развить-
ся обширному шелководству, кроме Вознесенска и Елисаветграда, погибли
совсем. Дело в том, однако, что об этой возможности ничего не знали посе-
ляне, а между тем именно эти насаждения особенно солоно им достались...
Их и уничтожали. Это было естественно, и за вандализм ответственно только
попечительное начальство, внушившее яростную ненависть ко всем своим
начинаниям.
Нечто подобное произошло и в еврейских колониях, по крайней мере в
Эффенгаре, большой колонии на р[еке] Ингуле6', в 12-ти верстах от име-
ния матери (Херсонского уезда). Колонии эти тоже были своего рода раб-
ством. Они основаны с целью приучить евреев к земледелию. Вызывались
желающие. Их освобождали от воинской повинности (как были от нее
освобождены и немцы-колонисты), и дано обещание, что в крепостное со-
стояние обращены не будут. Еврейские колонии переданы были в ведение
особого управления колониями Новороссии7'. Для немецких колоний это
управление было любящей матерью, для болгарских колоний"' — мачехой,
для еврейских — суровым рабовладельцем. Задача состояла в том, чтобы
горожан, какими были большинство еврейских колонистов, превратить в
землевладельцев. Для этого прежде всего поселили в еврейских колониях
по нескольку семейств немцев-колонистов, хозяйство которых должно было
служить образцом для евреев. Затем из немцев же назначался староста или
«шульц», который и должен был наблюдать за хозяйством евреев-колонистов
Ill	Материалы к биографии
и водворять немецкую земледельческую культуру. Как наблюдать и как во-
дворять, примеров в окружающих военных поселениях было достаточно.
От этих примеров и заимствовали метод наблюдения и водворения: точное
расписание норм и сроков хозяйственных, детальное указание по домовод-
ству и полеводству, порка за малейшее отступление от этих норм, сроков и
указаний. Немец-шульц заменял волостного командира военных поселе-
ний. Заимствование шло вплоть до принудительного разведения тутовых
плантаций. Такая прекрасная шелковичная плантация была и в вышеупо-
мянутом Еффенгаре (или Эффенгаре, — с точностью орфографии этого
имени не помню).
Я уже сказал выше, что эта колония находилась в 12-ти верстах от
нашего херсонского поместья, где мы поселились с лета 1856 года, отлуча-
ясь изредка в Харьков (зимою), куда получил назначение отец. Мать, ка-
жется, в 1857 гдду приступила к опыту шелководства, но наша маленькая
тутовая плантация не удовлетворяла задуманным размерам шелководства,
и на следующее лето (вероятно, 1858 года) наша (сестры и моя) бонна была
отправлена в Еффенгар для выкормки шелковичных червей. Иногда нас
туда возили повидаться с нашей бонной, которую мы очень любили, и по-
гулять в прекрасной шелковичной роще, разведенной на возвышенном бе-
регу Ингула, на каменистой местности, обработка которой под плантацию
должна стоить огромного и совершенно напрасного труда, так как мест с
прекрасной почвой было сколько угодно. При помощи широких полномо-
чий шульца этот огромный труд был исполнен, и насаждение уже успело
разрастись и достигнуть необходимой зрелости. В одну из таких поездок в
Еффенгар мы застали колонию в большом волнении. Недавно был назна-
чен новый шульц и военно-поселенческий метод стал применять с особою
непреклонностью. Постоянные обходы дворов, сопровождаемые плетьми
и розгами, довели колонистов до отчаяния, и накануне, изловив шульца в
уединенном месте, они жестоко его избили. Дано было знать начальству,
и его ожидали с часа на час. Предстояла жестокая экзекуция. Конечно, мы
уехали домой немедленно. Жестокая расправа продолжалась несколько
дней... И это рабство вскоре пало. Вслед за военными поселениями насту-
пила очередь и колониям. Управление колониями было упразднено, а ко-
лонисты причислены к государственным крестьянам с некоторым самоуп-
равлением. И в Еффенгаре первым делом свободной общины было выру-
бить шелковичную плантацию, ненавистную за те страдания, которые на
ней и за нее были перенесены колонистами.
Лет через семь-восемь после описанных посещений Еффенгара мне
случилось побывать в этом селении. Тутовой рощи не существовало, дома
стояли перемонтированные, хозяйство было в запущении, а еще через де-
сять лет я нашел и дома, и поля в исправности. Это была прочная культура,
потому что свободная. Шелковица, конечно, не воскресла. К слову сказать,
в окрестных немецких колониях (Херс[онской] губ[ернии]) тутовых насаж-
дений не делалось, и никто к этому немцев не приохочивал.
Освобождение евреев-колонистов от деспотизма колониального управ-
ления по размерам было реформой небольшою, но по внутреннему значе-
нию равнялось упразднению военных поселений.
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	773
К этого же рода актам того времени (вторая половина пятидесятых
XIX века) надо отнести и упразднение откупов’’. Мне запомнился только один
яркий эпизод из деятельности этого учреждения. Происшествие имело ме-
сто где-то около Павловска (Херс(онской) губ(ернии]). Зажиточный крес-
тьянин готовился выдавать дочь, и день свадьбы уже приближался. Его со-
сед, захудалый крестьянин, забрался ночью в ригу10' богатого соседа, чтобы
набрать оттуда мешок уже намолоченного зерна. Он видел, как на гумно
пришли откупщиковы досмотрщики и в одну из скирд1 г вложили бочонок
хлебного вина. Умысел был очевиден: нагрянуть во время свадьбы, найти
вино, взятое якобы не у откупщика, а затем обобрать злополучного кресть-
янина. Видел это вор и не постеснялся позвать хозяина, повиниться в своем
намерении и открыть ему намерение досмотрщиков. Те, действительно, на
свадьбу явились вместе с полицией, но ничего не обнаружили. Эта малень-
кая иллюстрация дает некоторое понятие о том дополнительном гнете, ко-
торый лежал на обывателе благодаря откупам. Другие дефекты откупной
системы общеизвестны (спаивание, сдабривание всякими снадобьями раз-
бавленного вина и пр.). В условиях места и времени экономическая эксплу-
атация развивалась и в политическое угнетение. Поэтому и упразднение от-
купов было одним из шагов этой освободительной эволюции, что уже ви-
димо и явственно приближало к главной проблеме эпохи, к упразднению
рабства. Ганнибалова клятва, данная поколением, близилась к осуществле-
нию12'.
Указанные три реформы явились уже началом упразднения рабства.
К ним присоединялись и другие, меньшие (отделение следствия от дозна-
ния13’, сокращение срока военной службы1'1’, упразднение студенческого комп-
лекта в университетах15’ и пр.), двигавшие общественную эволюцию все в
ту же сторону. Обличительная литература творила то же дело. Я помню лишь
отдельные отрывки из этой литературы, но зато хорошо помню впечатле-
ние, которое она производила. Ее страшились не так, как Искандера, но все
же побаивались. Другие радовались. В воздухе чувствовалось приближение
чего-то важного, чего-то хорошего. Надо было чувствовать существующее
крепостное право, чтобы испытать огромную радость, когда стало ясно, что
уже ничто его не удержит в силе. У рабства крылья были подрезаны вой-
ной, а перья ощипывались широким общественным движением, еще не
раздробившимся на протоки и рукава. 1861 год завершил этот вступитель-
ный период и начал новый.
Весна 1861 года. Март в Харьковской губернии, в поместье деда. Утро,
слегка морозное и ясное. Снег еще покрывает землю, кое-где подтаивая на
солнце. Неподалеку слышно уже журчание ручейка, еще закрытого от глаз
снегом. Обширный двор барского дома; на крыльце стоят дед, несколько
окрестных помещиков, исправник16’ со своей свитой, дворовые. Здесь же
приютились и мы, дети. Перед крыльцом крестьяне деда и нескольких
окрестных деревень. Громко читается манифест 19-го февраля17’ Толпа
напряженно слушает, но едва ли много понимает в этом витиеватом со-
чинении митрополита Филарета1"’ Толпа понимает только одно: «Объяв-
лена воля». Обнажаются головы, и мужики, молодые и старые, черные и
7 7 4	Материалы к биографии
светлые, истово крестятся. Кто-то в задних рядах замечает: «Еще два года
будут кровь нашу пить!»1’’ Исправник грозно вопрошает: «Что?» Никто не
отвечает, а медленно расходятся, разбирая по деревням и владениям экзем-
пляры манифеста и «Положения»20" На днях в церкви будет читать мани-
фест еще священник. Найдутся и собственные грамотеи и комментаторы.
Невозможный язык этих документов привел во многих местах России к
печальным недоразумениям21’, потому что давно уже было сказано:
А указ, что бисером нанизан,
Не про нас лишь писан,
Так и этак ты его читаешь,
Все не понимаешь...22’
Здесь серьезных недоразумений не было, ни в полтавском, ни в херсон-
ском поместье матери. Продав братьям свою долю полтавского поместья,
мать выбрала херсонское для постоянного жительства. Уставная грамота23’
была введена у нас без инцидентов, и началась новая сельская жизнь. Она
протекала тоже без инцидентов, и вчерашние крепостные сегодня были
добрыми соседями своих недавних рабовладельцев. Несколько лет моей
жизни мирно протекло в этой сельской обстановке, далеко от треволнений
и разочарований, которые уже начинали волновать умственные центры.
Сестра и я учились, занимались садом, много читали, много сообща пере-
думали, из отрочества постепенно переходили в юность и готовились всту-
пить в жизнь. К этому же времени относится и наши первые литературные
впечатления.
[Санкт-]Петербург, 29-го июля 1909 г. IV.
IV. Ф.В. Бемер
Человек, имя которого стоит в заголовке этого очерка, играл крупную
и благотворную роль в моем образовании и развитии и вообще в нашей
семье, но не в этом гланая причина того внимания, с которым я преимуще-
ственно ему посвящаю этот очерк. Ф.В. Бемер был в свое время известный
писатель по педагогике и своею литературною деятельностью, а затем и
практическою оставил заметные следы в ему современной русской культу-
ре, а через нее и в дальнейшей. Это дает основание уделить ему особое мес-
то в этих очерках.
Около 1858-1859 гг. отец мой получил назначение на место помощ-
ника начальника четвертой кавалерийской дивизии, расквартированной в
Харьковской губернии. Помощниками начальников дивизии тогда пере-
именовали бригадных командиров1’. Затем нм возратили прежнее название.
Вследствие этого назначения наша семья проводила зиму 1859-1860 гг.
в Харькове, первом университетском городе и первом значительном ум-
ственном центре на пути моей жизни. В эту зиму (1859-1860 гг.) мне испол-
нилось десять лет. Сестре — девять. Это были уже вполне отроческие годы,
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	775
когда жизнь становится сознательной, хотя еще мало самостоятельной, еще
достаточно подражательной. Пребывание в Харькове давало богатый мате-
риал для развития сознательности.
Начальником четвертой кавалерийской дивизии состоял тогда ген[ерал]
Столпаков, человек нестарый, моложе моего отца (тогда 55-ти лет), и отли-
чавшийся очень радикальным образом мыслей, которые он открыто вы-
сказывал и резко, по-генеральски, отстаивал. Впоследствии ему пришлось
уйти со службы за этот образ мыслей, благодаря которому он заступился за
сына-студента, обвинявшегося в пропаганде. Так говорили, по крайней
мере. О пропаганде молодого Столпакова проскользнули краткие сведения
в «Былом» (СПб., 1906). Мы привыкли к критике и оппозиционным заяв-
лениям и в нашей семье, но это была большею частью критика социально-
го строя и гораздо меньше политического. От Столпакова мы услышали
политическую критику, требование политической свободы, созыва учреди-
тельного собора2’, ограничения правительственной власти. Ему вторили и
многие другие офицеры: одни — тоже увлеченные общественным движе-
нием, другие — в подражание начальнику. Все это производило на нас силь-
ное впечатление, воспитывало в направлении политического радикализма
и заставляло ожидать скорого и коренного преобразования.
Это военное вольнодумство вливалось в нашу отроческую жизнь, с одной
стороны, а другой стороны, туда же идейное содержание вносили предста-
вители науки и литературы, которые тогда были почти только в универси-
тетских городах. Постепенно появлялись они в нашей гостиной и давали
посильное истолкование и понимание совершающимся и ожидаемым
событиям.
Мать моя воспитывалась в Патриотическом институте3' в Петербурге,
но ввиду недостаточности институтского образования дед поселил ее у ее
старшей сестры А.С. Матюниной в Царском Селе4’ и организовал дополни-
тельное преподавание (сам дед жил не в Петербурге). В числе преподавате-
лей был и будущий знаменитый ботаник и общественный деятель, а тогда
студент А.Н. Бекетов. Как-то осматривая с нами университетские музеи и
кабинеты, мать встретилась со своим бывшим учителем. Они обрадовались
встрече, и Бекетов, тогда уже профессор, стал бывать у нас5’. Резких напа-
док и категорических решений мы от него не слышали, но много гуманных
идей и широких счастливых упований. За Бекетовым вошли к нам и другие
университетские люди; в их числе Федор Васильевич Бемер, как раз на эту
зиму приглашенный университетом организовать на научных основаниях
гимнастику, тогда только возникшую отрасль гигиены и медицины, в Рос-
сии еще неизвестную6’
Бемер был сыном пастора немецкой колонии Борзенского уезда Чер-
ниговской губернии7' Среднее образование он получил в черниговской
гимназии в то время, как там был директором Неверов, один из ближай-
ших друзей Грановского, оставивший у своих воспитанников добрую па-
мять лично о себе, но не о самой гимназии, где он лишь умирял жестокий
режим того времени (сороковые годы XIX в.). По окончании гимназии
Бемер поступил на медицинский факультет харьковского университета, но
стать врачом ему не привелось... Дело в том, что в эти годы правления
776	Материалы к биографии
Николая I, после западноевропейских революций 1848 года и перед восточ-
ною войной, правительство почувствовало склонность подчинить все и вся
военным генералам. Подчинили и харьковский университет генерал-губер-
натору Кокошкину (помнится, таково было звание и название этого деяте-
ля). Посетив вверенный ему университет, генерал заметил мелкие неис-
правности в мундирах студентов, начальству сделал внушение, а несколь-
ких студентов уволил. В их числе был и Бемер.
Выдержав экзамен на звание учителя, Бемер и стал педагогом, женился
на учительнице, имел сына и Дочь, затем скоро потерял жену и пристроил
детей у своего товарища и друга, известного педагога Осипа Ивановича
Паульсона, жившего в Петербурге, а сам на скромные сбережения отпра-
вился за границу для изучения педагогического дела. Это совпало с оконча-
нием войны и пробудившимся в обществе брожением, искавшим во всех
сферах жизни улучшений и преобразований. Самая поездка Бемера была
выражением этого общего стремления к реформированию всех сторон рус-
ской жизни. Тогдашняя русская школа была жестокая школа по своему
строю и совершенно ничтожная по образованию, которое она давала.
Я прошел мимо этой чаши и в школе не был, но кто знал ее,¥от ее искренно
ненавидел. Бемер знал ее и как ученик, и как преподаватель. Он был под-
готовлен этим опытом к плану своего исследования заграничных школ.
Отлично владея французским и немецким языками, с сильным и наблюда-
тельным умом, разносторонне талантливый, Бемер был как бы предназна-
чен для роли возбудителя нового педагогического течения и в обществе,
и в самом педагогическом мире. Эта проблема и была его крупною заслугой
перед русскою культурой.
Известно, что поход против старой школы открыл Пирогов в своих
«Вопросах жизни». Известна также благотворная роль Ушинского. Это были
крупные люди. Бемера равнять с ними нельзя. Они дали свои идеи, Бемер
привез идеи с Запада, а с идеями он привез и образцы, методы, учебники.
Его привезенная теория уже имела за собою опыт, была уже практическим
делом. Естественно, что он стал тогда тоже оракулом педагогического дви-
жения в России, а его статьи в «Журнале для воспитания», издававшемся
Чумиковым, производили впечатление и сделали теперь забытого их авто-
ра популярным не только между специалистами. Между прочим вывез он
из-за границы и научную гимнастику, за организацией которой мы и заста-
ли его в харьковском университете. Раньше он организовал гимнастику в
нескольких учебных заведениях в Петербурге, а по заказу, кажется, военно-
го министерства организовал даже школу плавания на новых началах («по-
лягушечьи», как тогда называли это плавание). Так были разнообразны его
профессии.
Разносторонни были и его познания, и его способности, и его интере-
сы. Образованный, уверенный в своих суждениях, умевший хорошо гово-
рить, всегда находчивый и остроумный, Бемер скоро стал центральной
фигурой нашего «салона» и большим авторитетом в нашей семье и в семье
деда (по матери), так что возникла идея пригласить его воспитателем и учи-
телем подрастающего поколения обоих семейств. Дед был женат вторично
и от второй жены (урожденной Бабст, сестры знаменитого в те времена
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	77 7
экономиста и московского профессора Ив[ана] Конд[ратьевича] Бабста5"')
имел нескольких человек детей, из коих старший, Николай, был на год мо-
ложе меня, а дочь Ольга — на год моложе сестры. Мы четверо и составляли
тот маленький класс, который должен был поступить под руководство
Бемера как воспитателя и преподавателя. Бемер согласился, взял своего сына
и с осени I860 года поселился в имении деда, куда и мы переехали из
херсонского имения, где проводили лето этого года.
Не могу не сказать нескольких слов об этом удивительном лете 1860 года
в Новороссии. Я двадцать летних сезонов провел в нашей деревне, но ничего
подобного урожаю 1860 года не видел и не слышал. Десятина*' пшеницы
дала до 300 и свыше пудов при обычном посеве 3'/,-4 пудов на десятину
(более густой посев в Новороссии нередко выгорает). Соответственно и все
остальные хлеба, травы, овощи, фрукты. Соответственно и пышность ланд-
шафта, и благорастворенный воздух, и сверкающие воды, и оживление
животного мира, и довольство человека. Природа как бы хотела показать,
на что способна наша черноземная степь при благоприятных условиях. Весь
вопрос, — может ли человек обеспечить эти благоприятные условия. Веро-
ятно, да... Покуда человек только портит условия.
В лето это приехал и отец и затем по дороге в Харьков, осенью, завез
нас (мать, сестру и меня) в имение деда в Харьковской губернии, где нас
уже ждал Бемер и где после небольшого отдыха мы и приступили вчетве-
ром к занятиям. Впрочем, восьмилетняя Оля была настолько отставшей,
что училась по другой программе. Мы трое вместе — по одной и той же.
Я был несколько более продвинувшийся, и потому классное учение эту зиму
сравнительно мало мне дало нового. Больше я учился из книг. Перечитал
многих русских авторов. Профессор] Бабст усердно снабжал свою сестру
книгами для юношества по своему выбору. Выбирать он умел, и популяр-
ная литература знакомила с природой, человеком и мирозданием, подго-
товляла к восприятию науки. В том же направлении шли беседы Бемера,
всегда очень популярные и очень интересные. Их охотно приходили слу-
шать и обе наши матери. Беседы эти, хотя и реже, касались и литературных
тем. Читались и обсуждались литературные произведения. Читались и об-
суждались и разные эпизоды из всемирной истории, но систематического
курса истории в ту зиму не проходили. Не помню также, чтобы проходили
и систематический курс географии, ни естественной истории, но из облас-
тей этих знакомились в беседах со многим. Учились же мы в классе ариф-
метике, грамматике и особенно новым языкам, которым посвящали много
времени, и продвинулись довольно далеко. Если к этому присоединить про-
гулки и домашние игры, всегда требовавшие много движения, то это и бу-
дет метод Бемера, им избранный для нашего воспитания и обучения, тогда
новый и в России малоизвестный.
Эту зиму 1860-1861 г|г]. мы прожили у деда, слушали здесь манифест о
воле и дождались весны, а весной разразились какие-то недоразумения меж-
ду нашими матерями, и мать с нами переехала в полтавское имение, где мы
и провели большую часть весны. Мать ездила в Полтаву для урегулирова-
ния с братьями дел по имению, и только поздней весной мы тронулись.
Бемеру предстоял выбор между двумя семьями. Он выбрал нашу и со
7 78	Материалы к биографии
своим семилетним сыном отправился с нами в наши степи. Присоединил-
ся и отец, с которым вдвоем мы ехали в фаэтоне9'; остальные — в карете.
Год был урожайный, и поездка в конце мая чрез Полтавскую и Херсонскую
губернии, особенно в открытом экипаже, была приятною прогулкой. Вели-
кое событие уже свершилось, и мы ехали среди общего ликования. Рабство
пало, военные поселения упразднены, откуп уничтожен, основаны новые
училища без телесного наказания, раздавались повсюду вольные речи, все
надеялись на лучшее будущее... Все это невольно и радостно несли мы в
себе и слышали отовсюду, а кругом рощи и сады Полтавщины, полновод-
ный, сверкающий, могучий Днепр, за ним — родная благоухающая степь.
С отрадным чувством и теперь припоминаю впечатления той поездки.
Отец был с нами недолго, не более того времени, сколько понадобилось
для окончания переговоров с бывшими крепостными. Уставная грамота была
условлена при мировом посреднике, и отец уехал. Нам были даны вакации10'
до осени, а наш учитель усердно занялся хозяйством, как человек, готовый
пристраститься ко всякому делу. Реформатор по натуре, Бемер и сюда внес
преобразовательную деятельность. Мать же наша в это время на все смотре-
ла его глазами. Хозяйство немцев-колонистов принято было за образец, а за-
тем отречение от «господской» жизни. Требовалось опроститься. Повар был
отпущен и заменен деревенской бабой, отчасти подученной поваром. Огром-
ный штат дворни был расформирован. Дворецкий, экономка, старшая птич-
ница, старшая скотница, старший кучер, садовник, даже приказчик были
упразднены. Единственный кучер и единственная дворовая баба заменили
всех этих «старших» с их подручными. Вместо лакеев, казачков, полдюжины
горничных удержалась одна горничная. Она и кухарка помогали дворовой
бабе (почему-то называвшейся у нас прачкой) ходить за птицей (большая
птичня была уничтожена, оставлено немного), за коровами (доить, а также
бить масло и пр.), стирать белье. Ключи от бывшей экономки перешли к
нашей старушке-бонне, которая была уже не нужна, но которая оставалась,
скорее всего, как пенсионерка, отчасти для надзора за нашими костюмами и
помещениями. Кстати сказать, сестру переодели в костюм мальчика.
Эти преобразования были большею частью вполне рациональны и це-
лесообразны, а равно и сопровождавшие их упразднения или сокращения
разных отраслей хозяйства. О птичне я упомянул выше. Воспитание инде-
ек было невыгодно. Надо было опытную птичницу, много присмотра, по-
сещение ветеринара и т. д. Индеек и упразднили, а с ними упразднены пав-
лины и цесарки11'; упразднилась и сама птичня как отдельное учреждение.
Неприхотливые куры не требовали особого ухода, а утки и гуси с весны были
на собственном иждивении. Речка Грамоклея12', на которой стояла наша де-
ревня, была богата рыбой, берега — насекомыми. Осенью гусей и уток сор-
тировали (они возвращались в пять-шесть раз умноженными), ббльшая
часть продавалась, некоторая часть гусей (более худощавая) шла на шкур-
ки, часть небольшая оставлялась зимовать для приплода будущего лета. Если
это и не было очень доходно, то не было и убыточно и доставляло хорошее
подспорье к столу.
Упразднение птични мы с сестрой приняли равнодушно, но сердечно
жалко было для нас конского завода. Эти табуны умных и добрых животных
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	779
были с глубокого детства нашими любимыми товарищами. Однако нельзя
не сознаться, что и это упразднение было рационально. Завод породистых
верховых лошадей приносил убыток. Чистокровных производителей про-
сто подарили одному коннозаводчику, маток и весь молодняк распродали
на конских ярмарках того же 1861 года. От завода остались только велико-
лепные конюшни и огромный манеж.
Запущен был и сад с огородом. Английский сад был признан ненужным,
и хорошо, что не вырублен. Французский сад был сохранен, но постепен-
ное расширение его остановлено. Огород очень сокращен в размерах.
Упразднены оранжерея и теплица.
Словом, весь хозяйственный строй был преобразован и расходы сведе-
ны к минимуму. Однако и доходы не очень полились в кассу вольного хо-
зяйства. Всякое хозяйство в Новороссии опирается и тогда уже опиралось
на зерновом полеводстве11', преимущественно на производстве пшеницы,
так что доходность была в полной зависимости от урожая, очень каприз-
ного в наших степях. Уже 1862 год подарил полным неурожаем, следова-
тельно, — убытками, и довольно значительными убытками. Это заставило
Бемера задуматься над вопросом о сокращении зернового полеводства и
заменить его какою-либо другой отраслью, более независимой от небесных
капризов. Можно было остановиться на интенсивной культуре: фрукты,
овощи, вино, табак, яйца, молочные скопын'. Это, однако, именно и [было]
упразднено в 1861 году, и убыточность этой культуры для Бемера была оче-
видна. Он остановился на овцеводстве. Пастбищ степь даст всегда доволь-
но, а сена больше, чем надо, принесут обширные заливные луга (плавни).
Их еще расширили, вырубив несколько прибрежных рощ береста15', чер-
ноклена1*'' и кустарника. Завели овец и сократили посевы. Известное про-
странство земли, обращенное под овцеводство, даст определенный, прав-
да, но умеренный доход, гораздо меньший, чем земледелие даже перелож-
ной системы17'. Это и произошло. Быстрое упразднение конского завода не
дало капитала, который представляли эти породистые лошади. Убыток был
упразднен, но капитал не выручен. Капитал за продажу полтавской земли и
выкупные платежи18' пошли частью на хозяйственные постройки, частью
на сельскохозяйственные машины, на остальное обзавелись овцами, а до-
ходов, конечно, овцеводство давало мало. Хозяйственная реформа вышла
неудачной. Надо было или держаться зернового полеводства, или затратить
имеющиеся средства на интенсивную культуру. Малодоходность нового
строя сказалась очень скоро. 1863 год был среднего урожая, а 1864 — даже
прямо урожайный, но при сокращенном посеве это не страховало от
возможного полного неурожая и давало очень сокращенный доход. Убедив-
шись, что малодоходность есть удел нашего имения, Бемер пришел к
заключению, что сельское хозяйство надо бросить, имение продать, выручен-
ный капитал обратить в торговлю, которая и должна дать хороший посто-
янный доход. Авторитет Бемера в глазах матери оставался непререкаемым.
Сказано — сделано. Имение осенью 1864 года запродано, обширный ин-
вентарь, живой и мертвый19', распродан; совершилось переселение в Ни-
колаев, и началась торговля. Об этом, однако, после, теперь надо вер-
нуться к нашему учению в эти годы (1861-1864).
780	Материалы к биографии
Общий тип остался тот же, что был в хоромах деда: утром — классовое
учение, вечером, — иногда беседы на литературные, исторические и есте-
ственно-научные темы. Классное учение происходило без Бемера, и про-
верка от времени до времени наших успехов была единственным внешним
стимулом учиться, но уже вполне сложился у нас внутренний стимул, яви-
лось желание учиться, стремление уяснить окружающее, любознательность.
Наш учитель занимался хозяйственными работами, а мы учились самосто-
ятельно только под общим его руководством. Усталость его после трудового
дня сокращала и число, и продолжительность вечерних бесед, сохранявших
глубокий интерес по широте и по разносторонности сведений и мнений. Если
классное учение без учителя и сокращение бесед и было понижением воспи-
тательного строя, то приобретенная способность самостоятельного умствен-
ного труда скоро заменила собою и заполнила эти пробелы. Мы многому
научились в эти годы отрочества и серьезно подготовлялись к предстояще-
му и все приближавшемуся вступлению в жизнь.
Особенное значение имело естественно-научное образование, которое
мы в это время получили. Была у нас небольшая лаборатория, которою
пользовались только при Бемере, а химию мы проходили по учебнику Ход-
нева20’, поневоле университетскому, так как в средних учебных заведениях
химия не проходилась совсем. То же и относительно учебника зоологии
Семашко и учебника ботаники Бажанова21'. Физике мы учились по учебнику
Крюгера на немецком языке. Географии тоже учились по немецкому учеб-
нику. Истории — по В. Шульгину и по Соловьеву (тогда Иловайского учеб-
ников еще не было)22" По-прежнему главное внимание уделялось новым
языкам — этому необходимому орудию для сколько-нибудь серьезного
образования.
Я назвал предметы классных занятий. Внеклассное чтение значительно
расширяло классные сведения. Не говоря о беллетристике и поэтах, в это
время я прочитал всего Белинского, и это чтение, вероятно, и решило мою
будущую профессию. К концу этого периода прочел и Добролюбова. У нас
получались «Современник» и «Русский вестник». Читано и отсюда немало;
Чернышевский своим острым и сильным «революционным» умом (по удач-
ному выражению В.Г. Короленка23’) прямо покорил мою мысль; завязывался
уже спор Писарева и Антоновича2,1'; разгорелась вражда Каткова к новому
поколению25'. Все это заодно читалось и вырабатывало мировоззрение. Бур-
жуазный радикализм Бемера его склонял к либерализму «Русского вестника»
раннего периода, но здесь ученики уже не подчинялись мысли учителя.
«Современник» для нас становился авторитетом. Газет у нас не выписыва-
лось сначала, потому что почта получалась раз в неделю, и еженедельная
«Современная летопись» при «Русском вестнике» вполне заменяла газету26"
Получался еще «Учитель», педагогический журнал, основанный в 1861 году
Паульсоном и в котором Бемер состоял постоянным сотрудником. При
«Учителе» рассылались популярно-научные приложения28', тоже внесшие
свою лепту в нашу естественно-научную подготовку, так редко встречав-
шуюся в образовании юношества того времени.
В 1864 году у меня образовалась холодная опухоль на правом колене,
и было решено, что отец, который тогда командовал пятой резервной
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	781
кавалерийской бригадой, расположенной в Изюме29' Харьковской губернии,
возьмет меня в Изюм для лечения в Славянске30' (курорт около Изюма). Вес-
ной 1864 года мы выехали, а возвратились только к Святкам31' и застали
семью уже в Николаеве. За эти восемь месяцев состоялась продажа имения,
распродажа инвентаря, приобретение дома в Николаеве и начало торговли
хлебом. Условленный по покупке дом был завален зерном, и новые негоци-
анты, — мать и Бемер, — усердно покупали и продавали, вешали и меряли,
платили и получали, но барыша еще не видели... Увидели ли бы, не удалось
узнать, потому что сосед, купивший имение, нашел более выгодную землю
и от покупки отказался. Земли тогда продавалась очень много и очень
дешево. Пришлось возвратиться к сельскому хозяйству, и было даже при-
куплено земли. Ликвидация торговли, вознаграждение домовладелицы,
У которой заусловлена была покупка дома, возобновление инвентаря и упо-
мянутая прикупка земли потребовали значительных средств, которые мож-
но было добыть только путем кредита. Желание возобновить овцеводство
потребовало еще займов. Неурожаи ближайших лет — еще и еще. Платежи
с десятины превысили 1500 рублей при 1400 десятинах. Это была уже непо-
сильная плата при овцеводстве, которого упрямо держались, а надо еще пла-
тить налоги, — казенные, сословные и земские (только что возникшие)32'
Б 1871 году было продано около 900 десятин. Это произошло уже без Бемера,
(который переехал было в Петербург и стал фактическим редактором Учи-
теля, но это дело не наладилось. В 1872 году он вернулся к нам. Решено
было оставшуюся землю передать в управление нам, детям (500 с лишком
десятин, при 1000 с лишком рублей платежей). Остаток от продажи земли
употребили на приобретение хутора под Одессой (на Хаджибейском ли-
мане33') с фруктовым садом, виноградником и огородом. Туда и пересели-
лась мать и Бемер. Сестра училась в университете за границей. Я остался в
имении.
Замена обширного экстенсивного хозяйства небольшим интенсивным
была правильным расчетом, но воды для орошения оказалось мало (это для
огорода). Виноделие требовало специальных знаний, которых не было, а пла-
тить за них было нечем. Не удалось и это дело, а ослабленное хозяйство на
Грамоклее не выдержало возложенных на него задач и уже в 1874 году было
ликвидировано, реализовав всего 1200 руб. (по 600 руб. мне и сестре).
Так произошла ликвидация довольно значительного состояния. Было
вложено в дело много ума, энергии и труда, так что «оскудение» являлось
не всегда плодом наследственной дворянской праздности и легкомыслен-
ного мотовства. Общая ломка сложившегося быта отражалась и шатанием
хозяйственного строя. Еще Некрасов сказал: «Многие прогорели тогда». Как
интересную иллюстрацию этого прогорания я и привел эту страничку из
хозяйственной истории пореформенного времени.
Доскажу историю о Бемере. Когда в первой половине 70-х годов обна-
ружилась неудача хуторского хозяйства, он оставил всякое хозяйство и воз-
вратился к педагогии. В это время одесская городская Дума очень много
посвящала и внимания, и средств народному образованию. Открыта была
целая сеть народных школ и образована из просвещенных гласных4'
исполнительная комиссия для заведования этими школами. Комиссия
782	Материалы к биографии
выбрала Бемера своим секретарем, а вскоре затем Дума выбрала его членом
училищного совета35’
Член училищного совета имеет право контроля за преподаванием,
а ведение дел думской комиссии передавало в его руководство и значитель-
ные денежные средства, что так облегчает и руководство самим образова-
нием. Несколько лет этой просветительной деятельности оставили значи-
тельные следы в деле народного образования в Одессе и сделали Бемера
широко популярным. В 1879 году эта деятельность была прервана времен-
ным одесским генерал-губернатором гр. Тотлебеном36'. Бемер был схвачен,
устранен от всех должностей и сослан в Пинегу37’ в Архангельской губер-
нии, откуда больной и [...] был возвращен к концу 1881 года и поселился в
Екатеринославле3"’ у моих родителей, куда они переехали после того, как в
1879 году сестра и я были отправлены в Сибирь. Помогая мне и сестре, отец
помогал и Бемеру, высылая ему в Пинегу по 40 руб. в месяц. В Екатерино-
славле ему удалось было устроиться на строившейся тогда Екатеринослав-
ской железной дороге, но ненадолго, потому что, сосланный в возрасте около
55-ти лет, он вернулся совсем больным после трехлетнего пребывания в
тундрах севера. Через несколько лет он скончался3’’. Это была крупная сила,
далеко не использованная русской жизнью. Это был энергичный, талант-
ливый и достойный человек. Он оставил свой немаловажный след в рус-
ской культуре того времени. Он мог оставить гораздо более значительный
след, благотворный и светлый, но только не в России, а во всякой другой
стране, где более ценят талант и труд, где не воздвигается гонений на беско-
рыстие и свободную мысль.
[Санкт-]Петербург, 31-го августа 1909 г.
V. Перед университетом
Когда человек рассказывает, что видел и слышал тому назад полстоле-
тия и даже немного раньше, едва ли позволительно думать, что он молод,
а если он стар, то позволительно думать, что по временам он и прихварыва-
ет. Если благосклонный читатель подумает, что именно этим обстоятель-
ством надо объяснить некоторый перерыв в появлении моих воспомина-
ний, то такому предположению я не буду противоречить. Именно так и об-
стояло дело.
Мне сегодня приходится остановиться на своем первом, еще несамо-
стоятельном шаге, который выводил меня из семьи, начинал выделять
меня в новую единицу общественного движения, в новую клетку обще-
ственного тела... В последний раз за меня решали старшие. Они решили,
что мне будет полезно провести года два в гимназии, до поступления в
университет. Выбрали для этого Одессу, не Херсон, который был ближе.
Я не знаю мотивов этого решения, да и не интересовался. Важно для меня
было, что буду жить отдельно и учиться отдельно, теряя испытанного то-
варища по учению и по всей нашей жизни, так как сестра оставалась дома,
в деревне, и закончит свое среднее образование дома же. О высшем обра-
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	783
зовании для женщин тогда уже мечтали, но действительность еще не осу-
ществляла этой задачи, одной из величайших задач века1'. Я покидал мою
дорогую сестру почти на год. Я уезжал в июле (вступительные экзамены в
гимназии производились в точности с первого по седьмое августа), а на
вакации мог приехать лишь в июне следующего года (после переводных
экзаменов, которые захватывали и начало июня). Жалко нам было расста-
ваться... Однако о ней, о Лизе, мне еще придется много говорить в этих
очерках. Отлагаю и этот период ее жизни до одного из будущих очерков,
который я полагаю специально посвятить памяти моей Лизы, безвремен-
но погибшей в якутской ссылке2'. А теперь — в путь-дорогу, залитую све-
том раннего утра жизни, первыми лучами восходящего светила, манящей
в даль и на волю юности!
Во второй половине 1865 года мы выехали в Одессу, т. е. мать, Бемер
(о нем см. предыдущий очерк) и я, прибыли в Николаев (54 версты от на-
шего имения), здесь сели на пароход и тем же днем около 5-6 часов дня при-
шли в Одессу. Для меня это было не первое посещение нашей черноморской
красавицы. Однажды, в 1862 году, я уже был здесь, и впечатления этого пер-
вого моего свидания с городом, которому суждено было стать мне родным,
я уже напечатал в «Русском богатстве» по случаю столетнего юбилея Одессы.
Здесь я не вижу надобности повторять те впечатления. Мы приехали в по-
следних числах июля, остановились в Новороссийской гостинице, что на
Екатерининской улице, но на другой же день перебрались в меблированные
комнаты неподалеку на той же улице. На подъезде красовалась вывеска «Де-
вичье заведение г-жи Паджи». Подразумевалось, конечно, «учебное за-
ведение»... Действительно, мы очутились в двух комнатках во втором эта-
же, окруженные снизу и сверху, справа и слева и даже с лестницы целым
сонмом девочек и девушек без единообразной формы платьев, но с доволь-
но единообразным шумом и гамом... Всем известно, что шумят мальчики,
и, кажется, тоже всем известно, что девочки не суть мальчики. Тем не менее
девочки г-жи Паджи изрядно шумели, и если бы мне пришлось подготов-
ляться к экзаменам, то едва ли это всесторонне объемлющее нас соседство
тихеньких девочек было бы удобно, но я приехал, чтобы держать экзаме-
ны, а не готовиться к ним. То, что я знал, я знал твердо, а новому некогда
учиться. Дня через два — начало экзаменов.
Предполагалось, что я поступлю в Ришельевскую гимназию (только что
названную так, потому что «Ришельевский» лицей с преобразованием в
университет получил наименование Императорского1') в шестой класс, че-
рез два года окончу курс (тогда еще не было восьмого класса4') и поступлю
в университет. Первого августа мы, т. е. опять-таки мать, Бемер и я, были
уже в Ришельевской гимназии, и я приступил к экзаменам. Случайно
мой первый экзамен был по Закону Божию. Законоучитель, отец Чемен
(впоследствии ректор одесской духовной семинарии и автор некоторых
книг, в которых старался согласовать истины науки с учением церкви),
остался доволен моими ответами. Требовалась священная история и пер-
вые две части катехизиса5' (о вере и о надежде). Получив хорошую отметку
у о. Йемена, я перешел в руки престарелого учителя французского языка
Баден-де-Балю. С самого начала он увидел, что я знаю гораздо больше, чем
784	Материалы к биографии
требуется, и очень скоро отпустил. Теперь я очутился у г. Стратонова, учи-
теля истории и географии. Этот во многих отношениях выдающийся педагог
был впоследствии директором Ришельевской гимназии, но, заподозренный
в вольнодумстве, должен был уйти из ведомства народного просвещения
и, будучи по образованию юристом, ушел в судебное ведомство в августе
1865 года. Это был симпатичный молодой учитель. Он очень внимательно
меня проэкзаменовал и сказал: «Я вас приму в шестой класс, хотя видно,
что вы готовились не по тем учебникам, которые теперь обязательно при-
няты, и вы должны с ними непременно ознакомиться. На этом условии я
могу принять вас». Я ему обещал и передал матери. Она и Бемер подошли к
Стратонову и подтвердили мое обещание. Перед самым закрытием при-
сутствия я еще проэкзаменовался по немецкому языку у Топорова, в ско-
ром времени ставшего лектором в университете. Я был очень хорошо
приготовлен по языкам, и Топоров скоро меня отпустил.
Я был утомлен, но не был взволнован. Я никогда не держал экзаменов
до этого времени, и никакие страхи мне не приходили в голову. Мне оста-
валось сдать математику, русский язык и словесность (древний период) и
латинский язык. На другой же день мы были снова в гимназии. Началось с
математики. Экзаменовал Розенберг, впоследствии приобретший некото-
рую известность своими научными работами по физике. Это был отлич-
ный учитель, но придирчивый экзаменатор. Так об нем говорили, и его как
огня боялись. По арифметике я отвечал, делал и решал все как следует.
Однако Розенберг немножко морщился и, наконец, спросил; «По какому
учебнику вы проходили арифметику?» Я назвал. «Теперь обязательно при-
нят учебник Леве, и вы должны с ним обстоятельно ознакомиться и в слу-
чае надобности отвечать по Леве». Затем, поставив по арифметике удов-
летворительную отметку, экзаменатор перешел к геометрии и поставил от-
метку без оговорок и условий. По алгебре вышла опять зацепка, даже две.
Сначала не тот учебник и надо переучиваться по обязательно установленно-
му, а затем оказалось, что я медленно и с затруднением решаю алгебраичес-
кие задачи. «Вы мало упражнялись в решении алгебраических задач?» — «Да, —
отвечал я, — немного». «Я подумаю», — сказал он. Я подозвал мать и
Бемера. Они предложили, что пригласят специально преподавателя, что-
бы переучить меня по принятым учебникам и для упражнения в решении
алгебраических задач. «Я подумаю», — повторил Розенберг.
Я перешел к Ленцу, инспектору гимназии и преподавателю русского
языка и словесности. С русской грамматикою случилось то же, что с геогра-
фией и арифметикой: не тот учебник. Проэкзаменовав меня по грамматике
и древнерусской литературе, экзаменатор задал мне вопросы по славянско-
му языку. Я должен был ему сказать, что славянского языка совсем не учил
и о славянской грамматике никакого понятия не имею. «Славянский язык
проходят в четвертом классе, и без него можно поступить не выше четвер-
того». Он встал и направился к матери, с которой уже познакомился. Ей и
Бемеру он подробно объяснил невозможность для меня поступления в ше-
стой класс и даже в пятый. Можно только в четвертый. «Решайте, — сказал
он, — в четвертый ваш сын может быть принят немедленно». «А латинский
язык?» — спросила мать. — «Латинский начинается именно в четвертом.
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	785
Подумайте, — прибавил Ленц, — еще три дня в вашем распоряжении». «Мы
обдумаем и обсудим», — произнесла мать. Инспектор откланялся и пошел
экзаменовать. Мы вышли и отправились к девицам г-жи Паджи.
Мы шли молча и, только придя в свои комнаты, приступили к обсужде-
нию положения дел. Бемер был очень смущен, потому что я не срезался, но
и не поступил. Я был подготовлен по устарелой программе. Здесь не место
пускаться в изложение этого совещания, очень мне памятного, потому что
я уже подавал на нем и свой голос. Решено было, что я остаюсь в Одессе и
буду готовиться в седьмой класс, для чего приглашены будут студенты-пре-
подаватели по специальностям. Бемер уже узнал откуда-то, что в универси-
тете даже организовалась артель студентов-преподавателей, которая берет
на себя поставленные ей учебные задачи, сама распределяет их между
членами и сама следит за успехом взятого дела. Решено к ней обратиться
завтра же, а сегодня мы отправились освежиться морским купаньем, потом
вместо стряпни г-жи Паджи (урожденной Зверевой, так что, кажется, не
итальянки) отобедали на Приморском бульваре. Должно быть, ввиду блес-
тящего исхода моих экзаменов была дозволена такая роскошь!
Вскоре мои дела были окончательно устроены. Бемер разыскал пред-
ставителей артелей, и один из них, математик Ник]олай] Григорьевич]
Квятковский, пригласил нас к себе для знакомства с некоторыми будущи-
ми моими преподавателями. Сам он брал на себя математику. Кроме него,
присутствовали на свидании Гольц-Миллер (по истории) и Эрленвейн (по
географии). Ознакомление с моими знаниями и последовавшее затем со-
вещание внесли существенную поправку в первоначальный план. Решено
было готовится не в седьмой класс, а прямо к выпускному экзамену, прямо
в университет. Здесь же было решено, что я поселюсь на всем готовом в
семье Квятковских. Старик Квятковский был чиновник, имел единствен-
ного сына Николая, о котором только что упомянуто, и несметное число
дочерей, от 17-тилетнего возраста до 3-хлетнего.
Это была во многих отношениях интересная семья, главным образом,
в том отношении, что здесь сплетались в один клубок старый семейный
деспотизм и молодой протест, издавна привычно сложившиеся формы быта
и нигилистическое отрицание каких бы то ни было обязательных норм
жизни, старые традиции и откуда-то нахлынувшие новые идеи, как мор-
ской прилив затопившие эти традиционные берега и быстро их размываю-
щие... Это интересно, но останавливаться на этой семейной истории значи-
ло бы отдалиться от нашей задачи. Тогда всюду был протест и всюду волны
новых идей подмывали и размывали старые берега, еще недавно казавши-
еся вечными и неприступными не только для разрушения, но даже для са-
мой осторожной критики. Реформы еще продолжались одна за другою,
и молодое поколение было исполнено веры в свое призвание обновить наше
великое отечество и залечить его раны.
Студенческая учительская артель была в самом деле прекрасным учреж-
дением не только как организация, гарантирующая интересы и учащих,
и учащихся, но и как центр для более быстрого сближения и общения меж-
ду съезжавшимися с разных сторон студентами. Хотя бы взять тех трех сту-
дентов, с которыми мы совещались. Квятковский был местный обыватель,
786	Материалы к биографии
одессит, воспитанник второй одесской гимназии. Он уже пробыл год в ли-
цее, а с его преобразованием в университет весной этого самого 1865 года
зачислился в университет. Он был талантливый математик, очень любив-
ший и прекрасно преподававший свою науку, и вместе с тем — человек с
общественными симпатиями и гражданскими инстинктами. Из него и
вышел отличный преподаватель. Вышел бы если не политический, то по-
лезный общественный деятель, но его рано убрала с жизненного пути
чахотка. Теперь, в 1865 году, он, хотя и болезненный, был еще исполнен
жизнедеятельности и смотрел вперед с надеждой и бодростью, без испыта-
ний в прошлом, без определенного плана в настоящем и будущем.
В этом отношении совершенной противоположностью ему являлся
Ив.Ив. Гольц-Миллер, талантливый поэт, уже печатавшийся в Современ-
нике. Хотя еще совсем молодой человек (в 1865 году ему было 23 года), он
имел уже богатее испытаниями и политической борьбой прошлое. Студент
московского университета, Гольц-Миллер был арестован в 1861 году, пре-
дан суду по обвинениюв пропаганде вредных идей и в распространении зап-
рещенных сочинений и приговорен к трем месяцам тюремного заключе-
ния. После отбытия наказания он был сослан административно в Корсунь*’",
где и находился под надзором полиции до половины 1865 года, когда по
ходатайству его отца ему было разрешено поступить в только что откры-
тый новороссийский университет для продолжения образования, прерван-
ного за четыре года до того. Приехав в чужой, совершенно незнакомый го-
род, он, вероятно, нескоро ориентировался бы и долго не находил бы свое-
го места и своих соседей. Благодаря артели сейчас же нашлось и место, и те
соседи, которых так жаждала душа этого еще не сломленного и не утомлен-
ного, энергичного и самоотверженного борца. Гольц-Миллер был такой зна-
чительной личностью, литературной и политической, что заслуживает бо-
лее подробных сведений.
Молодые порывания к неопределенному лучшему — это Квятковский.
Серьезные испытания в прошлом и определенный план жизни и борьбы —
это Гольц-Миллер. Середину между ними занимал Альфонс Александро-
вич Эрленвейн. Он тоже был в московском университете в 1861 году,
в какую-нибудь заправскую «политику» замешан не был, но только в уни-
верситетскую историю и был уволен, кажется, на полгода. Вместе с други-
ми молодыми людьми он мечтал о просвещении народа и предложил свои
услуги гр. Л.Н. Толстому, тогда основавшему у себя в Ясной Поляне образ-
цовую школу и старавшемуся покрыть и окрестные поселения сетью таких
школ. Эрленвейн основался в с. Бабурине и пробыл там, обучая ребят и со-
трудничая в журнале «Ясная Поляна»7’, покуда вся эта деятельность Л. Толсто-
го и его сотрудников не была прекращена распоряжением администрации.
Уроженец южной России, он прибыл в Одессу и поступил в лицей, кото-
рый, однако, доживал свой последний год, так что, потеряв еще один год,
Эрленвейн зачислился студентом юридического факультета нового универси-
тета. Понимая односторонность специального факультетского образования,
он предложил нескольким товарищам по лицею, в том числе Квятковскому,
образовать кружок для самообразования, который и был основан в составе
пяти человек учредителей и назван «Новороссийским». По инициативе того
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	787
же Эрленвейна была учреждена и студенческая учительская артель, с кото-
рой я имел дело, а вскоре и первое на юге России потребительное Общество
(хронологически второе, кажется, в России; первое — в Петербурге). Он за-
нимался учительством и по выходе из университета переиздал в это время
прилагавшиеся к«Ясной Поляне» книжки для детского чтения и вообще все-
гда и всюду стоял впереди всяких культурных и просветительских начина-
ний. Затем, однако, мы расстались: меня увезли в Сибирь, а он ушел в судеб-
ное ведомство11'
Я выше упомянул, что с Гольц-Миллером я встретился как с намечен-
ным моим преподавателем по истории. Теперь не помню, как и почему это
не состоялось. Его заменил Евгений Федорович Турау, ныне член Государ-
ственного Совета и сенатор. Это был хороший немецкий бурш9', а потому и
хороший товарищ. Он и занимался со мной историей как товарищ. Мы
просто с ним вместе проштудировали «Всемирную историю» Шлоссера, что-
то около двадцати томов. Имя переводчика (Чернышевского) ручалось и
за удачный выбор сочинения, и за отличный перевод. Турау добросовестно
готовился к урокам, вперед прочитывал очередные главы, наводил необхо-
димые справки, а затем мы оживленно беседовали о прочитанном. Мы до-
шли, помнится, только до французской революции 1789 года, но больше не
требовалось, хотя я сам пополнил этот пробел, прочитав именно в эту зиму
Минье.
И впоследствии, когда Турау стал уже моим университетским товари-
щем, он сохранился в моих воспоминаниях тем же хорошим человеком.
Он также привлекался к дознанию по существованию нелегализованной
студенческой кассы для помощи недостаточным товарищам. Конечно, без
всяких для него неприятных последствий. Он состоял членом-учредителем
кружка для самообразования, о котором выше упомянуто, и членом артели
преподавателей-студентов, — тоже нелегализованные учреждения. Они
скоро закрылись, и далее наш будущий сановник уже никакого, хотя бы
самого отдаленного участия в движении не принимал.
По русскому языку и словесности сначала был Папер, но скоро был
заменен Жебровским, который добросовестно переучивал меня по установ-
ленным учебникам, — все, впрочем, что мне было нужно. Жебровский тоже
принадлежал к Новороссийскому кружку (не был в числе учредителей),
обращал там на себя внимание своими рефератами и вообще был много-
обещающим молодым человеком. Окончив университет, он был выбран
мировым судьей Бендерского уезда Бессарабской губернии и с тех пор зате-
рялся, не осуществив своих обещаний10'. Упомянутый Папер по окончании
университета был сначала адвокатом в Одессе, потом — писателем в Пе-
тербурге... Но не повезло ли ему или он заболел, только несколько лет тому
назад я узнал, что он принят Литературным Фондом"’ пансионером в дом
писателей, что на Карповой. Не знаю, что с ним, а тоже по своим способно-
стям и энергии обещал...
Быть может, читатель не забыл, что в августе 1865 года меня погубил
славянский язык. Бельченский мне помог с ним справиться (чахотка и его
скоро сгубила), но я не удовлетворился учебником и, всегда имея при-
страстие к языкам, проштудировал много другого: оба тома исторической
788	Материалы к биографии
грамматики Буслаева, работы П. Лавровского, Потебни (тогда начинающе-
го), даже частью Билярского, что, впрочем, было совершенно ненужно.
По латинскому языку явился Ив. Фед. Кощуг, воспитанник кишинев-
ской гимназии, где преподавание латинского языка издавна стояло высоко.
Кощуг мне помог легко и хорошо справиться с латынью и явиться к экза-
мену, зная гораздо больше, чем требовалось. Запас беды не чинит, тем
более, что я уже выбрал историко-филологический факультет. Сам Кощуг
был натуралистом. Странная судьба была у этого талантливого и тоже мно-
гообещающего человека. Он исполнил свои обещания, но посторонние руки
остановили его успехи. Прекрасно окончив университет, он затем магист-
рировался по ботанике и был выбран штатным доцентом. Он работал над
докторской диссертацией, когда перемена в составе факультета выдвинула
на первый план лиц, желавших очистить эту доцентуру для другого лица.
В это...'2' [Я] мало знаю эту историю. Знаю только, что Ив.М. Сеченов сде-
лал все зависящее, чтобы сохранить Кощуга для науки. Неприятности за-
ставили Кощуга выйти в отставку. Он поступил в медико-хирургическую
академию, окончил ее и определился военным врачом. Во время турецкой
войны13' он заразился тифом и умер тридцати лет.
Таковы были те товарищи, которые помогали мне войти в учебную
программу и ознакомиться с обязательными учебниками. Здесь я остано-
вился на краткой их характеристике, потому что это является уже преди-
словием к университету и вводит в студенческую среду того времени. Были
и другие университетские товарищи, о которых надо будет упомянуть, что
и будет сделано своевременно. Далеко потом разошлись пути этой группы
молодежи, что встретила меня на пороге перед университетом. Тут были и
будущие сановники, и ученые, и поэты, и революционеры, и культурные
деятели, и осужденные на безвременную кончину, и осужденные на безвест-
ность; но тогда дороги еще не разошлись, группа представляла как бы од-
нородное целое и стремилась в неведомую даль. Могу только прибавить,
что никого из них я никогда не поминал и не помяну лихом.
Выпускные экзамены (а для меня — вступительные в университет) про-
шли для меня совершенно удачно, но затянулись до половины июня, так
что только во второй половине этого месяца я очутился дома, в деревне,
после одиннадцати месяцев отсутствия, но зато уже почти студентом. Меня
смущали мои годы. Мне было только шестнадцать лет, тогда как универси-
тетский Устав говорил о приеме в число студентов, начиная с семнадцати-
летнего возраста. В половине августа, когда надо было зачисляться студен-
том, у меня все еще не хватало четырех месяцев до семнадцати лет. Однако
только что основанный университет имел еще мало студентов и был склонен
по возможности к снисхождению при приеме студентов. Совет профессоров
решил вопрос в мою пользу, и к концу августа 1866 года я стал студентом
историко-филологического факультета и получил матрикулу1,1'
30-го августа, в день тезоименитства Императора Александра II, состоялся
первый годичный акт. Профессор В.И. Григорович произнес вступитель-
ную речь, проректор профессор А.М. Богдановский прочел отчет за пер-
вый год существования университета, а 1-го сентября начались и лекции.
Я вступил в самостоятельную жизнь, отказавшись (как тогда многие молодые
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	789
люди делали) от всяких денежных пособий от родителей и приискав себе
уроки, тогда в Одессе изобильные и недурно оплачиваемые.
Наука, деятельность (потому что я уже знал, что студент есть деятель
par excellence15'), собственные средства, совершенная независимость, что же
еще семнадцатилетнему юноше надо? Полюбить? И это было... Научиться
выпить? И это пришло. Пришли и университетские истории, пришла и
политика... Но обо всем в свое время.
A-i
С[анкт]-Петербург, 4-го ноября 1909 г.
i?
si [VI.] Поэт Ив.Ив. Гольц-Миллер
Фигура, и ладно скроенная, и крепко сшитая, средний рост, крупные
черты лица с голубыми (бирюзового оттенка) глазами, белокурые волосы,
еще светлее небольшая растительность на лице, энергичном и вызывающем
на бой, красивая и одушевленная речь, — вот каким я увидел поэта-рево-
люционера Гольц-Миллера в августе 1865 г. Он часто бывал у Квятковских,
и мы с ним очень подружились. Гольц-Миллер хорошо пел, недурно играл
на фортепиано, был остроумен в беседе, но все-таки главный интерес его
общества заключался в его политическом направлении и в увлекательной
проповеди своих политических идей... В Одессе и одесском университете1’
эта воодушевленная проповедь и была семенем, запавшим на новую ниву и
отродившимся здесь впервые революционным движением. В предлагаемом
ныне очерке все данные преимущественно о революционной деятельности
покойного поэта, насколько они мне известны, будут мною собраны. Мно-
гое впервые будет оглашено, в том числе не только о самом поэте, но с его
слов о других видных деятелях этого времени.
Родился Гольц-Миллер в 1842 г., умер же в 1872 г., едва достигнув своей
тридцатой весны (он скончался летом). Семнадцатилетним юношей2’ он
был уже студентом московского университета (на юридическом факультете)
и скоро стал деятельным членом революционного кружка «Молодая Рос-
сия», составлявшего, по-видимому, одно из звеньев целой сети кружков,
разбросанных по России и в общем руководимых из Петербурга Н.Г. Чер-
нышевским.
— Скажи пожалуйста, — однажды обратился я к Гольц-Миллеру по
поводу статьи подписанной «А. Слепцов», — что это за Слепцов и какое он
имеет отношение к В. Слепцову?
Беллетрист В. Слепцов как раз около того времени напечатал свою
повесть «Трудное время» и заслужил ею широкую популярность. Повесть
жестоко развенчивала «либерализм» и клеймила либерала Щетинина. В лице
Рязанова она звала на трудную и опасную работу. Молодежь под этою ра-
ботою понимала революционную деятельность. Мой вопрос поэтому был
вполне естественный в условиях места и времени.
— Какое отношение между двумя Слепцовыми, — отвечал мне Гольц-
Миллер, — я не знаю. Могу только сказать, что Александр Слепцов пред-
ставляет собою одного из крупнейших политических деятелей нашего
790	Материалы к биографии
времени. Он был одним из ближайших доверенных лиц Чернышевского,
который присылал его и к нам, в Москву, для секретных переговоров с на-
шим кружком. Мы тогда выпустили прокламацию «Молодая Россия», и по
этому поводу его и присылал Чернышевский, так что я даже лично знаком
с Александром Слепцовым. Василия же я не знаю.
Эта беседа могла относиться к осени 1866 г. Речь шла о статье А.А. Слепцо-
ва в «Современнике» или в «Русском слове». Оба журнала были запрещены в
апреле 1866 г. Почти через сорок лет после этого, уже в XX в., мне случилось
в разговоре с покойным А.А. Слепцовым коснуться Гольц-Миллера.
— Я его отлично помню, — заметил Слепцов, — он был одним из са-
мых радикальных представителей московского кружка «Молодая Россия»,
с которым я вел переговоры по поручению Чернышевского. Он был в кепи,
сдвинутом совсем на затылок, с козырьком, торчавшим над теменем.
Я улыбнулся этой маленькой подробности, действительно нередко до-
полнявшей его и без того вызывающую фигуру.
Приведу еще одну беседу с покойным поэтом. Два предварительных
замечания сначала: вслед за Гольц-Миллером в августе 1865 года прибыл в
Одессу Евгений Алексеевич Андрущенко, тоже для продолжения образова-
ния в университете, которое было начато в московском университете и пре-
рвано, как и Гольц-Миллера, тоже в 1861 г. и тоже по случаю осуждения за
пропаганду вредных идей. После отбытия ссылки Андрущенко получил
разрешение докончить курс в только что основанном университете в Одес-
се. Гольц-Миллер его встретил с большою радостью и рекомендовал друзь-
ям как близкого товарища по московскому кружку «Молодая Россия». Они
судились, однако, по разным делам, потому что связь между ними не была
обнаружена, причем никто из них за «Молодую Россию» не судился. За нее
судили и приговорили двоих, Аргиропуло и Зайчневского. Но из предыду-
щего уже видно, что эти три процесса (кружок Андрущенка, двое из «Моло-
дой России» и одиноко Гольц-Миллер) имели дело с одною организацией,
более известной под именем «Молодая Россия». «Кружок Андрущенка», —
такназывался он по имени не Евгения, но его старшего брата Ивана Андру-
щенка, едва ли не главного руководителя московского движения. Таким его
считал и Гольц-Миллер.
Между тем в Лондоне Герцен напечатал изложение процесса Андру-
щенка с товарищами, кем-то доставленное ему из России. Это изложение
в 1906 г. было перепечатано в «Былом», издававшемся в Петербурге г. Пара-
моновым. Кто с ним познакомится, легко допустит, что это доклад суду,
который в те времена (до уставов 1864 г.’”) произносил приговор на осно-
вании чисто бумажного производства: не допрос, а только протокол допро-
са и затем обнаруженные доказательства и документа. Этому бумажному
материалу какой-нибудь секретарь или член суда, или следователь делал
сводку. Именно на такую сводку и походит сообщение, напечатанное Гер-
ценом. Если верить этому документу, то раскрыл все дело, указал содеян-
ные преступления и назвал причастных делу лиц не кто другой, как Иван
Андрущенко. Познакомившись с «сообщением», я адресовался за разъяс-
нениями к Гольц-Миллеру. Это было, должно быть, весною 1869 г., когда
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	791
наш поэт вторично на короткое время получил возможность жить в Одес-
се. Приехал он из Минска и с «сообщением» знаком не был.
Подробно расспросив меня о содержании «сообщения», он был глубо-
ко взволнован.
— Ведь так можно кого угодно обвинить в чем угодно... Иван Алексеевич
(Андрущенко) был благородный и самоотверженный человек, да и странно
что-то это его разоблачение. Сообщил он не все, оговорил не всех и умер в
тюрьме, никого не видев из товарищей. Он будто бы не пощадил родного и
сильно любимого брата, а других пощадил и скрыл связи с «Молодой Рос-
сией»! Все это очень подозрительно и пахнет каким-то сочинением...— Гольц-
Миллер обещал познакомиться и тогда возвратиться к этой теме. Между тем
я спешил на кумыс, а когда я вернулся из Крыма в августе 1869 г., он был уже
выслан из Одессы. Я виделся с ним на одни сутки еще в 1871 г., но было о чем
и о многом беседовать, и к этой теме мы не возвращались. Да и прочел ли он
этот обвинительный акт против московского товарища? Если Евгений Алек-
сеевич Андрущенко жив (ему может быть теперь 66-67 лет), то едва ли не
он один может еще пролить свет на это темное дело.
Какой-то чиновник составил изложение дела на основании материала,
доставленного полицейским дознанием, а можно ли довериться этому
дознанию? Кое-что было добыто, вероятно, через агентов, и приписать эти
сведения умершему подсудимому — во всех отношениях удобнее, чем
обнаруживать агентов...
Я собрал воедино все эти фрагменты из бесед с Гольц-Миллером и по-
тому, что они кое-что немаловажное вскрывают из истории политического
движения шестидесятых годов, и потому еще, что только эти данные рису-
ют первые шаги нашего талантливого поэта. Ссылку он отбывал в Корсуни
Симбирской губернии, но я ничего не знаю об этом времени его жизни,
кроме того, что именно в это время стали появляться его стихотворения в
«Современнике», «Русском слове» и «Модном свете»4’ (издававшемся в С[анкт]-
Петербурге г-жей С. Мей, супругой известного поэта).
Прибыв в Одессу, Гольц-Миллер вступил (а за ним Евг[ений] Андру-
щенко) в Новороссийский кружок. Туда же вступил и Жебровский (см. пре-
дыдущий очерк). Из основателей я не упомянул еще только о Н.В. Велько-
борском. Это был умный и благородный человек, натуралист, но не из тех,
которые склонны уйти в науку. Живая общественная деятельность его более
притягивала. Не чуждался он отчасти и политики. Он был во всех своих по-
ступках тверд и смел, но не знал увлечений, без которых трудно отдать себя
политической деятельности. По окончании курса Велькоборский был снача-
ла преподавателем, потом директором сиротского дома и, наконец, членом
городской управы, всюду внося много ума и добра в свое дело. Он умер на
пороге XX века, не доживя до освободительного взрыва 1904-1905 гг.
Таков был состав кружка, в котором Гольц-Миллер начал свою деятель-
ность. Юное студенчество (все первокурсники, свыше 300 человек, и около
двух десятков второкурсников) ушло было в театральное увлечение и один
за другим сочинили два крупных скандала. Второй был особенно яркий.
Была освистана и ошикана примадонна итальянской оперы, так что должна
была покинуть сцену. Выступить против этого театрального направления
792	Материалы к биографии
студенческого интереса и предложил Новороссийскому кружку Гольц-Мил-
лер. Кружок одобрил эту инициативу, хотя это значило идти против боль-
шинства студентов. Пошли, однако, и одержали блистательную победу.
Несколько дней университет был в состоянии неописуемого волнения.
Сходки и горячие речи, лестницы и коридоры, переполненные спорящи-
ми; несостоявшиеся лекции. «Что за стыд, — гремели протестанты, — все
забыто, и наука, общественное дело, и благо народа, все умственные и нрав-
ственные интересы — а ради чего? Ради театрального скандала!» Эти речи
глубоко западали в молодые сердца и отвлекали молодые умы в сторону
интересов, столь дорогих Гольц-Миллеру... Во всяком случае, скандалы те-
атральные совершенно прекратились. Не было более ни одного.
Это выступление новороссийского кружка было, однако, не только пер-
вым, но и единственным. Кружок в ту же зиму (1865-1866 гг.) распался,
и Гольц-Миллер был тому причиной. Он предложил целью кружка сделать
не самообразование вообще, но специально политическое образование.
Эрленвейн возражал. 'Все понимали, что речь идет о выборе между куль-
турно-просветительною мирною деятельностью и политическою револю-
ционною. Спор вышел резкий и перешел в конфликт. Кружок перестал со-
бираться и когда осенью 1866 г. я стал студентом, Новороссийский кружок
уже принадлежал истории.
Гольц-Миллер завязывал отношения и вне университета. Я у него по-
знакомился с Ростиславом Васильевичем Авдиевым, Александром Христо-
форовичем Гернетом, с женою последнего, с несколькими девушками-ни-
гилистками (Грегориади, Денегри, Арсеньевой и др.). Все это были люди
ярко оппозиционные, уже протестующие против наступавшей реакции,
материал для тайной организации. К Ивану Гольц-Миллеру на подмогу
прибыл его младший брат Александр, человек обаятельно симпатичный и
разделявший стремления брата, но очень больной (порок сердца). Из сту-
дентов, кроме меня, в это время (осень 1866 г.) очень сблизившегося с Гольц-
Миллером, к нему отчасти примыкали Квятковский и Велькоборский. Анд-
рущенка я встречал у Гольц-Миллера редко; Турау, братья Эрленвейны
сохраняли с ним добрые отношения, но на них он уже не рассчитывал. Из
других студентов я припоминаю только Мачевериани, одного из влиятель-
ных членов грузинского кружка, по своему направлению очень подходящего
для работы Гольц-Миллера. Я не был в курсе этих отношений, а затем Ма-
чевериани скоро умер. Однако последующее наводит на предположение, что
грузинский кружок был уже довольно близок планам Гольц-Миллера.
В Одессе Гольц-Миллер продолжал и литературную деятельность. Сти-
хи его продолжали появляться, преимущественно в «Современнике». Я читал
письма к нему Некрасова самого лестного для нашего поэта содержания.
Он много трудился в это время над переводом Барбье. Из этих переводов
ода «Бедность» появилась в «Современнике», других я не видел в печати,
в том числе «Desolation»5', которою он очень дорожил, но увез из Одессы
хотя оконченною, но требовавшею, по мнению поэта, еще доработки.
Сотрудничал Гольц-Миллер и в «Одесском вестнике», где писал ежене-
дельные воскресные фельетоны, очень живые, порою пересыпанные сти-
хами собственного произведения, в свое время очень популярные в одесской
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	793
публике. Поэт оживился в нашей Одессе, становился ее любящим граж-
данином, но это было прервано административною высылкою в январе
1867 г.
Пушкин иногда писал варианты своих эпиграмм «для дам». Это понят-
но, но для чего и для кого наша администрация пишет варианты своих рас-
поряжений, понять довольно трудно. Так и высылка Гольц-Миллера офи-
циально была мотивирована тем, что он перестал быть студентом (будто
бы уволен из университета за невзнос платы), а разрешено ему пребывание
в Одессе для окончания университетского курса. Нам, его товарищам, был
известен подлинный вариант, который администрация и не скрывала от
самого Гольц-Миллера. В тесном кружке была устроена встреча нового года,
и здесь поэт-революционер произнес горячую антиправительственную речь.
Об этом дошло до начальства, и высылка Гольц-Миллера была решена. Это
событие совпало с кончиною Александра Гольц-Миллера, и мы одновре-
менно хоронили одного и провожали другого. На смерть брата Иван Гольц-
Миллер составил следующую поэтическую эпитафию, сохранившуюся у
меня в копии и нигде не напечатанную:
Тихая жизнь закатилась бесшумно
звездою падучею,
В темное вечности море атом конеч-
, t	ный ушел,
И от исчезнувшей формы для мира жи-
® "	вущих осталась
Немногосложная память: чувствовал,
мыслил, страдал.
Поэт думал прислать деньги для постановки памятника, но их у него не
нашлось... Моя попытка собрать средства по подписке не удалась. Гольц-
Миллер уехал в Минск к отцу.
Из Минска мой товарищ по университету и учитель по движению вел
со мной деятельную переписку, присылал стихотворения, фотографичес-
кие карточки (все это затеряно среди обысков, арестов и высылок, кото-
рым я потом подвергался). Из стихотворений, которые я получал, только
немногие я потом видел в печати. Наконец, в 1869 г. Гольц-Миллер был
освобожден из-под надзора полиции и прибыл в Одессу. Это было в апреле
1869 г., когда судорогою пробежали студенческие волнения по университе-
там, в том числе и в Одессе. Были приняты надлежащие меры. Вольнослу-
шатель Султан-Крым-Гирей был выслан (в Полтаву), некоторые получили
выговор университетского суда; другие, — коих опасались как подстрека-
телей — были подвергнуты домашнему аресту. Был под таким арестом и я.
Городовой6’ стоял, а в самой передней квартиры, где я снимал комнату,
дежурил университетский педель7’ Это продолжалось всего два-три дня.
И надо же, чтобы именно в эти дни приехал Гольц-Миллер и прямо ко мне.
Педель его узнал. Это был неблагоприятный дебют для его вторичного
пребывания в Одессе. Я уже упомянул, что этим же летом он был выслан
(в Орел). Товарищи летом в разъезде, и, вернувшись в Одессу, я не мог
794	Материалы к биографии
добиться причины его высылки. Откуда-то ходили слухи, что он был заме-
чен в пении недозволенных песен...
В это кратковременное наше свидание весною 1869 г. наш поэт со-
хранял бодрость, твердость и смелость, какие я привык видеть у него в
1865-1867 гг. Затем я его видел еще раз в конце января или в феврале 1871 г.
По дороге из Петербурга в Одессу я заехал к нему в Орел и застал его в по-
давленном и угнетенном состоянии вскоре после его покушения на само-
убийство. Покушение было на романтической почве (что я знаю лично от
него), но, конечно, вообще окрашивало мир в более темные тона. Это отра-
зилось и в новых стихотворениях, которые он мне читал и которые не по-
явились большею частью в печати. На планы новой политической органи-
зации (ради чего я и ездил в Петербург) он отозвался, однако, сочувственно
и обещал ррганизовать филиальный кружок в Орле. Вскоре он был выслан
оттуда и водворен в Курск, откуда он мне писал довольно уныло. Там же он
заболел и в 1872 г. умер.
Это все существенное, что я могу припомнить из моего общения с
Гольц-Миллером. Самое главное его наследство — его поэзия разбросана и
не издана. После его смерти единственною его наследницею осталась его
сестра Надежда Ивановна Веденяпина (если память мне не изменяет). Муж
ее служил по акцизу8' Только они или их наследники могут издать или раз-
решить издание стихотворений покойного поэта. Мои поиски их пребыва-
ния оказались тщетными. Быть может, кто-нибудь из наследников отклик-
нется, а я готов, чем могу, служить для этого издания.
[VII.] Университет и профессора
Пребывание в университете имеет для студента очень многостороннее
значение. Общение с наукой и ее представителя ми-профессорами; общение
с товарищами и товарищеской жизнью, с внутренними университетскими
вопросами дня; брожение идей и настроений на почве гражданского само-
сознания; самостоятельный труд и стремление к самостоятельному само-
определению и многое другое со всех сторон объемлет молодые души своей
горячей и бурной волной... Исчерпать все это многообразие красок, света,
движения, все обилие жизни, бьющейся о неподвижные берега застывающей
более старой жизни, но и более властной, изобразить все это с достаточной
полнотой и вразумительностью было бы поучительной книгой, для созда-
ния которой необходимо, однако, недюжинное художественное дарование.
Оставим же художникам творить, а сами будем скромно летописать, анали-
зируя факты и группируя их по отдельным сторонам университетской жизни,
не стремясь свести в одну картину... «И радый засшваты, та голосу нема», —
пишет малорусский поэт Б.Д. Гринченко, но и за всем тем найдется кое-что
отметить, имеющее исторический интерес. Это кое-что полезно сохранить
от забвения.
В моей памяти сохранился университет 1866-1871 гг., притом провин-
циальный, притом только что основанный. Здесь не все должно было быть
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	795
таким, каким изображен, например, петербургский университет в страст-
ной филиппике Д.И. Писарева или даже в спокойном, но все же отрица-
тельном описании того же университета (того же времени) в мемуарах
А.М. Скабичевского. К своей alma mater я сохранил больше благодарности
за все то, что получил от нее и чем она помогла мне в моих исканиях «и
правды-истины, и правды-справедливости»1'
Когда я впервые вошел в здание университета уже в качестве студента,
пришедшего слушать лекции, я еще никого не знал из товарищей по
факультету (историко-филологическому), и мне знакомый уже студент-на-
туралист познакомил со студентом-филологом Юрченком, а тот сейчас же
с еще одним, из второкурсников же. В этот день других второкурсников не
было, но некоторое число молодых людей, бродивших около филологичес-
ких аудиторий, показывало, что я не один был из первокурсников. Вероят-
но, мы сейчас перезнакомились бы, но появление профессора побудило нас
войти в аудиторию. Вслед за нами вошел и профессор. Это был Виктор
Иванович Григорович, знаменитый славяновед, один из основателей сла-
вяноведения в России (вместе с Бодянским, Билярским, Срезневским).
Я уже знал его немного по экзамену в гимназии, где он присутствовал в
качестве представителя от округа. Экзаменатор (учитель русского языка
Шугуров) нашел мой ответ неудовлетворительным в той его части, где я
должен был коснуться русского стихосложения. Учитель считал изобретен-
ный Перевлесским размер, основанный будто бы на логическом ударении2’,
размером, свойственным русскому языку. Я же говорил о тоническом
размере3'. Не знаю, чем кончилось бы это происшествие, если бы не вме-
шался В.И. Григорович, который объяснил экзаменатору его неправоту. Те-
перь Григорович узнал меня и еще в коридоре поздоровался. Узнал он еще
одного первокурсника, Балласа, которого, кажется, заметил на каком-то из
испытаний. После лекции он нас познакомил.
Григорович был человек средневысокого роста, плотного телосложения,
с большой головой, в то время уже почти лишенной растительности, с ум-
ными и добрыми глазами под седыми, немного нависшими бровями, с теп-
лой и воодушевленной речью. Ему уже было за пятьдесят лет, но он сохра-
нял совершенно юношескую любовь к своей науке и к ее предмету, —
славянским народам. В этой семье у него не было ни фаворитов, ни пасынков.
Все были одинаково любимые родные дети. Он пережил эпоху Николая I и
научился не проповедовать на эту тему. Только всею совокупностью своего
курса он научал уважать и любить всех братьев, большей частью обездо-
ленных. Слушатели его все любили, — поляки и малороссы, сербы и болгары.
Он и взошел 1-го сентября 1866 года на кафедру нашей маленькой филоло-
гической аудитории. Это было небольшое введение в курс. Происхождение
славян, их разделение на племена, расселение, горестные исторические судь-
бы, задавившие многообещавшие зачатки стародавней славянской культуры,
высокий уровень славянских языков, талантливость расы и надежды на луч-
шее будущее, — таково вкратце изложенное содержание вступительной
лекции Григоровича. С убеждением и одушевлением произнесенная, она про-
извела значительное впечатление на небольшую аудиторию, собравшуюся на
открытии курса. Грек Кардамиди и поляк Опацкий одинаково восхваляли
796	Материалы к биографии
старого профессора. Первый блин не оказался комом... Студенты расходи-
лись довольные (другой лекции в этот день более не состоялось).
О жизни и деятельности Григоровича писано немало. С удовольствием
называли себя его учениками А.Н. Пыпин, А. Котляревский, историк Шиш-
кин и др. — это его слушатели Казанского университета4'. Из одесского пе-
риода можно назвать Г.Е. Афанасьева (профессор] всеобщей истории), А.И.
Маркевича, А.И. Смирнова (оба — русского] яз[ыка] и словесности), М.Р.
Завадского Зг др.5’ Таланта он дать не мог, но он мог, — и на это посвящал
свои недюжинные силы, —’вложить в сознание слушателей гуманность и
признание всякой славянской индивидуальности желанным членом славян-
ской семьи. Не все его ученики пошли по указанному им пути... Деятель-
ность Григоровича, научная и педагогическая, известна довольно, и я
здесь коснусь лишь некоторых особенных черт его одесского периода.
Из Казани переселился в Одессу Григорович из-за своей любви к сла-
вянству. Ему стало известно, что в основываемый одесский университет
назначено довольно значительное количество стипендий для студентов юго-
славянских (болгар и сербов). Надежда направить их созрания и стремле-
ния по желанному братскому пути и дать им солидное славянское образо-
вание и подвинула старого казанца перенести свою заслуженную кафедру
на берега Понта6’ Этим надеждам не суждено было сбыться. Дать им ос-
новательное образование по славяноведению было нельзя потому уже, что
за все время моего пребывания было на историко-филологическом факуль-
тете всего двое югославян. Один серб был моим товарищем по курсу, другой,
болгарин, курсом ниже. Серб скоро оставил нас, а болгарин умер. Вообще же
славян было, если память мне не изменяет, около полусотни, большею час-
тью юристы. С ними Григорович постарался перезнакомиться, собирал у себя,
угощал, снабжал книгами, давал наставления. Не в коня оказался корм. Когда
я поступил в университет, т. е. через год после основания новороссийского
университета, Григорович уже убедился в неудаче своих надежд. Эти люди,
из которых немало было самоотверженных патриотов, приезжали в Одессу
не за славяноведением и не за славянской взаимностью (напр[имер], не-
возможно было победить болгарское недоверие к сербам7'). Им нужно было
юридическое образование для подъема культуры. Им необходима была
материальная помощь. Но необходимее всего было им покровительство
России после возвращения их на родину. За этим они приезжали и в той
или иной мере и получали. Мечтать о всеславянской взаимности им было
некогда, да положение Польши в пределах Русской империи не очень по-
ощряло такие мечты. Начинания Григоровича были благородны и согреты
искренним чувством, в котором было много правды, но эта правда была
еще не ко благовременью.
Нечего говорить, что отношение Григоровича к своим студентам было
такое же теплое и благородное, как и к югославянам. Он собирал нас, снабжал
книгами и указаниями, охотно беседовал, порой помогал нуждающимся
материально из своих довольно скудных средств, иногда являлся предста-
телем за студентов перед грозным начальством (хотя такие выступления
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	797
были не в его натуре). Лекции его были всегда интересны и давали больше,
нежели их заглавие «Славянская филология».
Рядом с Григоровичем надо бы поставить другого слависта, профессора]
русского языка и словесности, академика Билярского, но я застал его уми-
рающим и не мог воспользоваться ни его эрудицией, ни философским по-
ниманием языковедения. Он потихоньку угасал в первый мой семестр и
угас в январе8'. Речи на похоронах говорили Григорович и Полевой. Затем
Григоровичу было поручено разобраться в библиотеке и архиве Билярско-
го. Я был в числе приглашенных помочь ему в этой работе. С особенным
чувством уважения к покойному академику, кроме его огромных научных
заслуг, понуждала отнестись и его переписка с выдающимися людьми его
времени. Между прочим надо отметить, что в библиотеке Билярского мы
нашли книгу Чернышевского о Лессинге с собственной дружеской надпи-
сью автора9'
Из других профессоров моего первого курса надо упомянуть прежде
всего о профессоре философии Роберте Васильевиче Орбинском10’, открыв-
шем для нас курс психологии и собиравшем огромное число слушателей
всех факультетов. Лекции он должен был читать в самой большой ауди-
тории (юридической), но и она не вмещала всех желающих послушать сме-
лого скептика и блестящего лектора. Философия Орбинского была эклек-
тическая, но искренняя и разрывающая всякую связь с церковностью и даже
с религией. Целая лекция, посвященная отрицанию бессмертия души; дру-
гая, отрицающая саму душу; отрицание всяких внутренних импульсов и
сведение всей психологической жизни к восприятию; красивые цитаты из
Шопенгауэра, Гербарта и других мыслителей того же типа, — все это при-
давало захватывающий интерес лекциям смелого профессора. Орбинский
не оставил после себя никакого значительного философского труда, но его
лекции далеко не бесследно прошли для его многочисленных слушателей,
а через них и для роста скептического настроения в русском обществе.
Темой его других курсов были: древняя философия, английские деисты
(XVII-XVIII вв.), Кант (целый семестр) и Конт (тоже целый семестр). Сосо-
бенной любовью он останавливался на английских деистах, но когда
Орбинский попробовал эти лекции обработать для печати, то появление в
университетских записках первого очерка вызвало вмешательство попечи-
тельного начальства. «Английские деисты» были запрещены.
Впоследствии Орбинский в той группе профессоров (Ярошенко, Бог-
дановский, Патлаевский, Пригарка), что последовала за Цитовичем слева
направо, сам сильно поправел. Это не помешало Тотлебену отрешить его
от должности директора коммерческого училища. Министерство финан-
сов, ценя его труды по коммерческому образованию и по торговой статис-
тике, немедленно (1879 г.) командировало в Америку для изучения хлебной
торговли, плодом чего явился целый труд"' (увы! — нефилософский) и на-
значение его автора начальником отделения в департаменте торговли и
промышленности. На этом посту он и умер, далеко не совершив того, чего
можно было ожидать от его дарования и эрудиции. Такая уж судьба всякого
дарования в России! Была такой и осталась той же...
798	Материалы к биографии
Михаил Павлович Смирнов был у нас профессором русской истории.
Высокого роста, с лицом как будто слегка испорченным оспой, с холодным
выражением, с такой же холодной речью и длинной красивой бородой, —
таким я припоминаю нашего профессора. Лекции его были содержатель-
ны, внимательно обработаны, с выдержанным методом исторической кри-
тики12'. Несомненно, они были не бесполезны, но холодное равнодушие лек-
тора расхолаживало и слушателей. Русская история не была тем предметом,
который выбирали студенты Новороссийского университета того времени
для специальных занятий. Единственным историком, вышедшим в те года
из нашего университета, был Г.Е. Афанасьев, специализировавшийся, од-
нако, по всеобщей истории. Кафедра всеобщей истории была вакантна, ког-
да я поступил в университет. Она получила двух преподавателей в следую-
щем академическом году. То были Александр Густавович Брикнер и Фи-
липп Карлович Брун.
Брикнер представлял собой невысокую, подвижную фигуру со сверка-
ющими стеклами очков, с руками всегда в карманах (он читал всегда стоя),
с громкой, часто даже с выкриками речью, но согретой чувством и воору-
женной хорошей эрудицией. При мне он все время читал (два или три года)
историю Великой французской революции. Точка зрения — приблизитель-
но такая, какую теперь назвали бы freisinnige13’, а тогда ее оценивали как
политический радикализм (без малейшего социального элемента). Лекции
Брикнера очень посещались студентами всех факультетов. Здесь учились
политической речи, распознаванию партий и их программ, сочувствию де-
мократическим идеям и свободным народным движениям. Учились не бо-
яться этих идей и движений, а, напротив, любить их и на них надеяться.
Кроме истории революции, Брикнер читал еще небольшой курс истори-
ческой пропедевтики14’, того, что Зибель называл «Hystorik»15’. Он и читался
Брикнером по Зибелю, как отчасти и французская революция. Курс ино-
странной пропедевтики был несамостоятельным, но очень полезным для
всех, кто собирался самостоятельно работать в области общественных и
нравственных наук. Он бы должен был привлекать и юристов. Однако при-
влекал только филологов.
Брикнер был интересен для нас не только лекциями, но еще больше
того «семинарией»16’, которую он первый ввел в новороссийский универ-
ситет. Разрабатывали мы состояние «старого порядка» (ancien r£gime)
непосредственно перед революцией. Эта работа привела, между прочим, к
двум основным историческим трудам Г.Е. Афанасьева: магистерской дис-
сертации о Тюрго и докторской — о хлебной торговле во Франции перед
революцией17'. Я разрабатывал провинциальное управление во Франции в
XVIII в., сделал несколько сообщений о pays dYtats18’ (как назывались
самоуправляющиеся провинции: Лангедок, Бретань и некоторые другие), но
болезнь легких выбила меня почти на два года из Одессы, и работа была
брошена. Думаю, что семинария Брикнера принесла нам немало пользы,
научая технике общественно-научного труда. Впоследствии, уже писателем
по социологии, я ознакомился с разными трудами А.Г. Брикнера. Я в них не
нашел ни глубокой мысли, ни широких исторических горизонтов. Как са-
мостоятельный работник научный он не многого стоил, но как посредник
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	799
для передачи научного материала студентам он делал и сделал немало.
К тому же он смело и твердо держал себя как член профессорской колле-
гии и кончил свою одесскую карьеру демонстративным выходом в виде
протеста против назначения сверхштатным профессором (министром
гр. Д. Толстым) забаллотированного советом профессора небесной меха-
ники Карастелева. Помнится мне, что из-за Карастелева, но, может быть,
и из-за другого. Хорошо помню наш прощальный обед (я уже не был
студентом), речи и ответ Брикнера о том, как он понимает служение
университетскому делу.
Лет 10-12 спустя я встретил Брикнера в Петербурге. От нашего одес-
ского профессора-друга ничего не осталось. Это был типичный немецкий
гелертер'9', погруженный в сочинение больших книг, которым не сужде-
но пережить их автора. Таковы его многотомные «История Петра Вели-
кого» и «История Екатерины II» (оба сочинения вышли по-немецки и
по-русски). Разве его небольшое исследование (на немецком языке) об
обстоятельствах, сопровождавших кончину императора Павла2"’, еще со-
храняет некоторый интерес — не более того... Но между историком Петра
и Екатерины и одесским профессором за десять лет до того очень мало об-
щего. Он жил в Германии21', в колею германской общественной жизни не
вошел, из русской колеи ушел и уединился в своем гелертерском кабинете.
Не то было в Одессе, где он с честью стоял в строю прогрессивных сил и с
честью служил посредником между наукой и молодежью.
Совсем другой фигурой был Филипп Карлович Брун. Это был тип ста-
рого немецкого ученого до объединения Германии22'. Они, эти ученые, лю-
били прежде всего истину, и фатерланд23’ еще не запер им пути к истине.
Ф.К. Брун был профессором истории в Ришельевском лицее24’. Почему он
не попал в профессора в университете25', я не знаю, но с 1867 года он был
выбран доцентом и читал специальный курс по истории северного побере-
жья Понта. Читал он с трудом, не умея справиться с резонансом аудитории
и не всегда справляясь с русской грамматикой. Тем не менее лекции его
были очень содержательны и очень ценны. Это был плод усидчивых тру-
дов целой жизни почтенного профессора. Им были положены основы для
исторической географии Новороссии и Крыма. В жизни робкий, добро-
душный и незлобивый, на кафедре во время служения истине, Брун умел
быть смелым и твердым. Рассказывали, что однажды его лекцию в лицее
посетила какая-то (теперь не помню какая) особа, сильная в сем мире. Лек-
ция была посвящена фаворитам Екатерины II. Брун ничего не изменил в
программе и прочел по тем временам неслыханно смелую («дерзкую», по
тогдашней номенклатуре) лекцию. Если этот рассказ, быть может, и не
совсем точен, то ведь только о Бруне его рассказывали и можно было его
рассказывать.
Немногое я могу сказать о других своих профессорах историко-филоло-
гического факультета. Историю иностранных литератур читал П.Н. Полевой,
сын знаменитого журналиста, но не унаследовавший талантов отца. Что-то
из истории романских литератур Средних веков нам читал Полевой2"’ и
скоро исчез. Таким же метеором был у нас и В.И. Модестов. Я слушал его
один год (затем он перешел в Киевский университет27’). Читались сатиры
800	Материалы к биографии
Горация с довольно подробными комментариями лектора. Комментарии
были суховаты, но содержательны, давали не только лингвистические по-
яснения, но исторические и археологические. Именно почти исключитель-
но лингвистические и стилистические данные давал Юргевич, другой про-
фессор латинской филологии2"'. Он читал Ювенала. Кафедру греческой фи-
лологии занимал Струве, известный латинист. Это знание Рима мало
помогало ему в Элладе, и лекции его не могли стоять на должной высоте.
Вот и все профессора (и доценты), которые при мне занимали историко-
филологические кафедры. Были все время вакантны кафедры русской
словесности, сравнительного языкознания, истории и теории искусств,
истории церкви. Почти все время и кафедра иностранных литератур.
Это были важные и существенные пробелы, что не помешало универ-
ситету выполнить в главных чертах свою задачу, которая состоит в том, что-
бы дать метод самостоятельного изучения науки и метод самостоятельного
научного исследования и чтобы настолько ввести в содержание науки, на-
сколько это необходимо для самостоятельного продолжения. А если к
этому прибавилась и любовь к науке, и любовь к предмету наших истори-
ко-филологических наук, к человечеству, то поистине есть за что хранить
благодарную память о родном университете.
Приготовляясь к трудам по обществознанию и следуя указаниям Конта
и Спенсера, я слушал лекции и других факультетов. Много мне дали лек-
ции Денковского по анатомии и физиологии растений. Менее дали другие,
биологические. К концу моего трехлетнего пребывания в университете по-
явился молодой доцент И.И. Мечников29', сразу заслуживший популярность,
ио меня гнали на теплые воды, и от Мечникова я получил мало, разве
немного метода. Из юридических дисциплин я слушал только историю рус-
ского права Леонтовича30'
Итог всему изложенному в этом очерке можно подвести так: универси-
тет давал немного науки, но удовлетворительное введение в науку и метод.
[VIII.] Студенческий быт
Внешние условия студенческого быта в Одессе сорок лет тому назад
были очень благоприятны; черты же внутреннего быта только начинали
складываться. Об них ниже.
Сравнительная свобода студенческой жизни, дешевизна жизни в Одессе
и возможность иметь всегда заработок, — таковы были те благоприятные
условия студенческой жизни, о которых я выше упомянул. Я застал Одессу
еще полуиностранным городом, в средних и высших классах которого пре-
обладали итальянцы и греки. Много итальянцев и греков было и на приста-
нях и судах, матросы, нагрузчики, разгрузчики... Много греков и немцев
занимались в пригородах и окрестностях огородничеством и садоводством.
Немало французов и даже англичан было и среди крупной буржуазии, не-
гоциантов, заводчиков и фабрикантов. Таким образом, хотя большинство
населения было малорусское, но большинство в обществе было иностранное.
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	801
Если к этому прибавить, что лишь незадолго было отменено porto-franco1’,
при господстве которого и сложился весь обиход общественной жизни в
Одессе, то станут понятными разные вольности, которыми пользовались
одесские обыватели и которых было лишено даже столичное население. Нам,
студентам, например, не приходилось входить в конфликт с начальством
из-за сходок в университете. К нашим услугам были залы в ресторанах и
даже просто в биргалях2’. Для нас очищали такую залу, закрывали двери,
и мы свободно совещались о наших делах. Когда сходка кончалась, часть
студентов расходилась, а часть оставалась; двери отворялись; ужинали, за-
кусывали, выпивали, и ради этого потребления владельцы ресторанов и ус-
тупали под сходки свои помещения. Я не помню, чтобы особо платили за
эти залы, но, помнится, было раз что-то уплачено за обширную залу в Пале-
Рояле (торговые ряды с двором внутри четырехугольника, занятого ряда-
ми, вроде Гостиного двора). Чаще всего собирались в «Белом лебеде», рес-
торане на Полицейской улице, в биргале Николаи, во дворе дома Вагнера,
выходившего тремя воротами на улицу Дерибасовскую, Екатерининскую и
Ланжероновскую; у Дурьяна, на Преображенской улице и др. Случалось и
так, что какой-нибудь состоятельный обыватель уступал нам для сходки залу
у себя. Когда же основалась студенческая столовая, то сходки собирались
там. Никогда не являлась на эти сходки полиция, никого не задерживали,
не переписывали, не вызывали к допросу. Просто диву дивуешься, вспоминая
эти порядки после всего затем пережитого...
Не менее легендарной была и дешевизна жизни в тогдашней веселой и
вольной Одессе. Я, например, однажды снимал две меблированные комна-
ты в первом этаже за 11 рублей с отоплением, прислугой, самоваром и по-
судой. Я жил один, но смело могли бы, не стесняясь, разместиться трое,
и вышло бы по 3 руб. 66 коп. на каждого. Другой раз я занимал одну боль-
шую комнату, просторную, для двоих, за девять рублей, не только с отопле-
нием, прислугой, самоваром и посудой, но еще с чаем, сахаром и булкой к
утреннему чаю. Я держал сахар, но для гостей. Эта дешевизна помещения,
когда студент мог обеспечить кров и тепло за 4 руб., дополнялась такою же
дешевизною обеда. В «Белом лебеде» я обедал несколько лет за 6 рублей в
месяц. Надо было абонироваться, купив 50-100 билетов по 10 коп. каждый
и выбирать любое блюдо (кроме некоторых, оговоренных в абонементном
листе) и уплачивать за него билетом. Я ел два блюда, и обед мой обхо-
дился 20 коп. Я привел пример ресторана, где сам обедал, но абонементная
система была вообще распространена в одесских ресторанах. Студенты тол-
пились обыкновенно там, где билет стоил не дороже 10-12 коп. Если же
кто-либо из товарищей обедал в ресторане с 15-тикопеечным абонементом
или еще выше того, то такое гурманство вообще не одобрялось.
Итого, квартира и обед 10-12 руб. Что остается? Стирка белья, баня,
чай и сахар, ремонт белья и одежды, еще кое-что мелкое, так что на житье
20 рублей некуда деть. Конечно, находили, куда деть. Вино, книги, помощь
товарищам, нелегальная деятельность, кому что больше нравилось, погло-
щали у студенчества, вероятно, больше средств, нежели сама жизнь студен-
ческая. А средства были значительные.
26 Социологические этюды
802	Материалы к биографии
Город был богатый и населенный. Состоятельных людей было много.
Все они хотели учить своих детей, — а кто будет учить? Учителя средних
учебных заведений? Но в городе было всего две гимназии да институт бла-
городных девиц. Гимназии были переполнены, с параллельными классами,
а тому же учительскому персоналу надо было отбывать преподавание в ча-	j
стной мужской гимназии, в городской женской, в двух или трех частных ||
женских. Учительского персонала не хватало на все это, и привлечены были ш
учителя уездного училища (без высшего образования). Для уроков в домах Я
оставались гимназисты и семинаристы старших классов, немногие лицеисты Я
(большинство были люди состоятельные) да домашние наставницы (не- Я
пристроившиеся институтки); всего этого мало и количеством, и качеством. '
Когда хлынули сразу сотни студентов, то можно представить себе, с какою 
радостью эта молодая армия преподавателей была встречена родителями,
которые ранее того должны были воспитывать детей не дома, порою даже в
других городах. Естественно, что студенты без труда находили уроки и по-
лучали порядочное, порой хорошее вознаграждение. Я, например, получал I
только сначала 1-1 р. 50 к. за час, потом стала обычной для меня плата 2-3 р.	j
за час, а иногда доходила и до 5 р. Правда, мы, филологи, были в особо	,
благоприятных условиях. Нас было меньше студентов других факультетов,
и нам приходилось преподавать гимназический курс тех предметов, уни-
верситетский курс которых мы сами проходили. Нас искали, и мы могли
ставить условия. Почти в таком же положении были и математики. Натура-
листы и юристы брали уроки по всем предметам и получали все-таки рубль ’
или полтора за час. Словом, заработок был обеспечен всякому желающему,
кроме больных и совсем неумелых в преподавании. Были, конечно, и та-
кие, была и нужда...
Против нужды мы уже сами организовали кассу. Это было совершенно
автономное учреждение, и заведывали кассой выборные от курсов, ежегод-
но осенью выбираемые на ближайший академический год. В кассе деньги,
хотя и не изобильные, обыкновенно водились.
Все студенты самообложили себя небольшим ежемесячным налогом,
удовлетворявшим текущей нужде, которой было сравнительно немного. г)
При том сочувствии, которым встречало студентов одесское общество, по- 1
ступали и пожертвования в кассу, порой даже значительные. Давались в |
пользу недостаточных студентов спектакли и концерты. Организация и этих |
благотворительных сборов была вполне автономна. Никто из начальства
или полиции не проверял ни сборов, ни расходов. Всем распоряжались сту-
денческие выборные совершенно самостоятельно. Все в городе знали о су-
ществовании кассы, прямо туда направляли пожертвования, но никому и
в голову не приходило, что сборища, сборы, ссуды и пособия являются
нарушением порядка, чему-то и кому-то угрожающим. Распоряжались мы
этими суммами, порой значительными, никого не спрашивая и никому не ?
давая отчета, кроме общестуденческой сходки. Все студенты были всегда в J
курсе всех поступлений и их распределения. Знали и всех, кто нуждается, }
какой контроль будет действительнее.	I
Были, кроме того, как всюду, стипендии, и в то время, при неполном
составе студенчества, они удовлетворяли сравнительно большой процент j
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	803
искавших стипендии. Это, конечно, случайность, которая должна вскоре
уничтожиться. Но теплый климат является постоянным преимуществом.
Не надо шуб, не надо теплой обуви, а это очень значительный и порой даже
горестный вопрос в северных университетах. Тот же климат обеспечил здо-
ровую и вкусную пищу в виде очень дешевых фруктов и овощей. Местный
виноград — от 1 коп. за фунт, бессарабский — от 5-ти, то же и крымский,
арбузы и дыни от 3—4 к. и т. д. Осенью многие студенты довольствовались
одним блюдом, заменяя другое большим ломтем арбуза или дыни за 2-3
коп. (в ресторанах), что еще значительно понижало и без того дешевую обе-
денную плату, с 6 р. до 3 р. 60 к. — 4 руб., обилие же света и тепла, конечно,
повышало пульсацию жизни и ее деятельную энергию.
Заговорив выше о студенческой кассе, я уже этим коснулся и внутренних
сторон студенческого быта. Кстати сказать, эту кассу прикрыли, кажется,
в 1870 году. Я был в это время за границей и не знаю подробностей. Кассу,
документы, книги, протоколы, расписки и пр. отобрали, а виновных при-
влекли к следствию. Никто не пострадал, однако, кроме клиентов кассы.
Внутреннее содержание студенческого быта описываемого времени
можно охарактеризовать его неустойчивостью как естественным послед-
ствием отсутствия традиций и всякой преемственности от прежних студен-
ческих поколений. Прежних поколений не было вовсе, их заменяла неболь-
шая кучка лицеистов, доканчивавших курс в университете, и едва ли более
многочисленные студенты других университетов, перешедшие в одесский.
Лицейские традиции исчерпывались выпивкой, скабрезными песнями и
веселыми дамами. Выпивку принесли нам и студенты других университе-
тов, но они прибавили к этому кружки самообразования, кружки полити-
ческие, разные культурные начинания и стремления к студенческому само-
управлению.
Студенческая столовая была основана, когда я был за границей. Осе-
нью 1870 года я застал ее уже действующей. Она помещалась на Княжеской
улице, в тесном и неудобном помещении, но очень скоро после этого она
перешла в просторное помещение в одноэтажном особняке, на Соборной
площади, с садом позади дома, куда выходила обширная терраса, условия
очень удобные не только для обеда, но и для сходок и для вечеринок. Эта
зима 1870-1871 гг. была последней, когда я еще жил студенческой жизнью.
Я уже не был студентом. Предыдущую зиму я лечился за границей, а теперь
готовился держать кандидатский экзамен, но должен был прервать это за-
нятие, чтобы по желанию родителей взять на себя ведение деревенского
хозяйства и устройства дел. Но эту зиму я еще жил студентом и пользовался
студенческой столовой. Таких обедающих в этой столовой было немало,
в их числе немало и барышень, учительниц, конторщиц и т. п. Все обедаю-
щие были и членами столовой и участвовали в сходках, трактовавших дела
столовой. Очень удачно подобравшиеся распорядители столовой не застав-
ляли нас посвящать много времени их хозяйственным начинаниям, но был
один эпизод, сильно взволновавший студентов. Начальство основало, по
примеру других университетов, Общество, имевшее целью оказание ма-
териальной помощи студентам. Общество пожелало основать, между про-
чим, и столовую для студентов и предложило студентам передать ему их
804	Материалы к биографии
столовую. Было обещано удешевить плату за обед и улучшить качество.
По этому поводу собиралось несколько многочисленных и бурных сходок.
Решено было не отдавать столовой. «Не хотим опеки, хотя бы самой бла-
гожелательной», — отвечали студенты благотворительному начальству,
которое, однако, не возбудило ни преследования, ни даже вопроса... Впо-
следствии, кажется, передача состоялась, но я потерял потом из виду сту-
денческую столовую.
Это маленькое волнение, конечно, было не единственным. Бывали
конфликты на экзаменационной почве. Ректор Соколов (механик) устроил
было конфликт из-за права студентов сидеть на экзамене. Профессора, од-
нако, уладили это дело и не дали разгореться этому опасному инциденту
(ректор уже был освистан на бульваре студентами, шумели и в самом уни-
верситете). Были случаи товарищеского суда, которые всегда очень волно-
вали студенчество. Однажды судили студента за тайный сбор пожертвований
от имени студентов. Другой раз — за шпионство. Третий раз — прямо за
мелкое воровство и т. д. Все это — черты быта, и с этой точки зрения может
быть интересно при подробном изложении, но для этого у меня и данных
недостаточно. Ограничусь описанием двух ярких студенческих вспышек.
В ноябре 1868 года на стенах Одессы появились плакаты-афиши, в ко-
торых возвещалось, что в городском театре состоится представление коме-
дии Манна «Говоруны». Надо заметить, что комедия эта была напечатана в
«Русском вестнике» Каткова и была очень враждебна молодежи. Собралась
сходка, и решено было освистать комедию и протестовать против ее поста-
новки. Тогда в американском магазине был всегда запас свистков. В один
день он весь был раскуплен студентами. Кое-кто раздавал кондукторские
свистки. Раскуплены были и дешевые места в театре, галерея и ложи 2-го яруса.
Много студентов вошло и в партер. Несколько лож первого яруса тоже было
занято студентами.
Как только поднялся занавес, начался ужасающий свист. На близком
расстоянии ничего не было слышно. Занавес опустили. Немного погодя,
опять подняли. Пришлось опять опустить. Вышел артист и попросил от
имени труппы объяснения. Студент 3-ъ из глубины ложи произнес речь
артистам и публике, указал, что не дело театра распространять клевету на
молодежь, и разобрал пьесу Манна. Публика аплодировала. Артисты за-
явили, что спектакль прекращается. Между тем прибыл градоначальник
Бухарин, беседовал с нами в фойе и советовал против печатной клеветы
бороться печатным же словом. «Что касается цензуры, — добавил он, — то
я обещаю свою помощь, а вы соберите сходку и выберите тех, кого уполно-
мочиваете составить объяснение».
Сходка немедленно собралась в «Белом лебеде» и немедленно же вы-
брала меня для составления статьи в «Одесском вестнике», тогда единствен-
ной газете в Одессе1’ Таким образом, я могу считаться писателем по избра-
нию. Бывает и так, как оказывается...
Из Петербурга пришло, однако, приказание пьесу Манна непременно
сыграть в одесском городском театре. И сыграли... Провокация не удалась,
[из] студентов никого не явилось, протест был заявлен, что только и тре-
бовалось.
С.Н. Южаков. Из воспоминаний старого писателя	805
Весною 1869 года по всем высшим учебным заведениям России пробе-
жала как бы судорога студенческих волнений. Началось с медико-хирурги-
ческой академии, охватило все университеты, докатилось и до одесского.
Заволновались и у нас. В сущности, это была упорная борьба студенчества
за самоуправление: своя касса, своя библиотека, своя столовая, свой суд,
свобода сходок, признанное представительство. Конфликт обыкновенно
завязывался на почве частного недоразумения, но если его не успевали лик-
видировать немедленно, то он превращался в общестуденческое дело и ох-
ватывал студенчество и других высших учебных заведений. Так было и в
марте-апреле 1869 года.
Собственно говоря, мы пользовались самоуправлением, но оно все-таки
не было признано, а лишь терпимо. Кроме того, мы считали необходимым
высказать солидарность с товарищами других университетов, академий и
специальных институтов. Сходки, собиравшиеся в частных помещениях и
в разных составах, прошли очень оживленно. Огромное большинство скло-
нялось к внесению в совет университета требования о студенческой авто-
номии, как она выше намечена. Оставалось санкционировать эту програм-
му на генеральной общестуденческой сходке. Ожидали, что соберется по-
чти все студенчество, и решили поэтому собраться под открытом небом за
городом. Сначала для этого был избран Дюковский сад, подарок Одессе гер-
цога Ришелье. Теперь это — пустыня, но тогда это был еще порядочный с
достаточными для нас площадями и лужайками. В будни сад этот был мало
посещаем. Студенты были поставлены в известность о времени (утром 2-го
апреля) и места сходки. Однако ночью ко мне постучались и сообщили, что
полиции приказано не допустить сходки, и если нужно, то и арестовать за-
чинщиков. Мне удалось быстро собрать ночное совещание организаторов
сходки, где и было решено перенести сходку в Ланжероновский сад и для
этого занять все проходы к Дюковскому и направлять в Ланжероновский.
Пришлось разбудить еще десятка два студентов и распределить посты.
Но и это удалось лишь наполовину. Студенты, правда, собрались, но вслед
явилась и полиция с приставом Каракатицей во главе. Сходка состоялась,
но резолюции принять не успели. Я был подвергнут домашнему аресту,
а вольнослушатель, отставной офицер Султан-Крым-Гирей был выслан под
надзор полиции. Нескольких студентов вызывали к попечителю округа для
разъяснения их прав.
Сходки еще продолжались, но не привели ни к чему. Многие разъезжа-
лись на Пасху, другие готовились к экзамену, да и волнения в других уни-
верситетах прекратились.
С.Н. ЮЖАКОВ
[ПИСЬМА ИЗ ДАЛЕКОЙ СТОРОНЫ]
В ДАЛЕКУЮ СТОРОНУ
Письмо I. У порога Азии
В последних числах августа 1879 года пароход «Курбатов», с арестант-
скою баржею на буксире, подходил к пристани губернского города Перми;
отсюда начинается рельсовый путь, переносящий быстро и без затрудне-
ний из Европы в Азию, через тот высокий порог Уральский, который
природа поставила отделять две части света. Отсюда предстояло мне, при-
бывшему с пароходом «Курбатовым», перешагнуть этот заветный рубеж,
чтобы углубиться в далекую «страну изгнания», куда вместе со мною на-
правлялся и тот живой товар, что так бережно был спрятан за решетками и
замками Курбатовской баржи. Россия посылала своих изгоев на далекий
Восток, в глубь холодной Сибири; Европа извергла продукты своего разло-
жения и через длинную этапную кишку выбрасывала их в пределы Азии за
горы Уральские. Что ей непригодно, что не переваривается ее современным
желудком, по причине ли неудобоваримости или по причине расстройства
желудка, — все попадает в эту длинную кишку и аккуратно ею выносится за
европейский порог. Работа идет безостановочно, и безостановочно движутся
продукты общественного разложения, чтобы на новой почве и в новых ус-
ловиях стать элементами развития и жизни. По тому же пути направлялся
и я; судьба и мне приказала перейти через этот канал, перенести центр
тяжести своей скромной жизни из Европы в Азию.
Азия! С этим словом у каждого европейца соединено представление
чего-то резко отличного от его родины. Для одних Азия есть представи-
тельница зла; «азиаты», — говорит наш народ, желая выбранить турка или
татарина. «Известно, Азия», — говорит наш солдатик, желая объяснить ка-
кой-либо несуразный поступок своего бухарского или кокандского приятеля1’.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	807
«Азиятка», — слышал я от одной хохлушки, награждавшей этим эпитетом
свою непомерно злую и беспокойную свинью. Для других Азия есть страна
чудес, мир фантастический и сказочный, мир красоты и безобразия, плодо-
родия и бесплодия, мир всевозможных контрастов и неожиданностей, где
вздымаются высочайшие, увенчанные неталыми снегами хребты, текут
величайшие реки, растут непроходимые и бесконечные леса, водятся опасные
и редкие звери, раскинулись необозримые, безжизненные пустыни, бушу-
ют ветры, разражаются с неведомою у нас силою грозы, колеблют почву
землетрясения, где живут люди в сказочной обстановке, в которой, как и в
окружающей природе, жизнь течет среди контрастов, среди крайностей
страдания и наслаждения, добра и зла. При этом взгляде наша Европа, с ее
среднею природою и ее постоянным стремлением урегулировать жизнь че-
ловеческую, проведя ее между этими контрастами и крайностями, Европа
является сухим, непоэтическим отражением Азии, которая и в природе, и в
истории сумела будто бы все стороны бытия довести до полного их выра-
жения и развития. Шехерезада и Коран, Шах-Наме2' и Зендавеста3', РигВедсГ
и Магабарата2' служат материалом для создания этой поэтической Азии. Тре-
тьи, напротив, видят в Азии представительницу застоя и косности. Азиат-
ская цивилизация отличается от европейской своею неспособностью к по-
стоянному прогрессу. Бессильная освободиться от устарелых политических
форм, неспособная создать и заменить старую форму новою, она поневоле
всегда и всюду довольствовалась только тою ступенью прогресса, которая
может ужиться в элементарных политических формах, свойственных пер-
вому периоду истории. За этот период Азия никогда не была в силах пере-
шагнуть, сдавленная обветшалыми формами, которые Европа умела при-
способлять и изменять сообразно требованиям прогресса. Лишенная этой
способности, но не огражденная от исторического закона, вызывающего
неизбежно деградацию и разложение при застое, Азия с своими бесчислен-
ными и богатыми культурами напоминает белку в колесе или Сизифа за
его неблагодарною работой”. С правильностью часов совершали азиатские
цивилизации свои циклы, последовательно и неизменно проходя эпохи
зарождения, развития, процветания, склонения и упадка. Упадок был неиз-
менным уделом всех азиатских культур, и цикличность движения — посто-
янным историческим законом азиатского человечества. Представительница
предопределенного упадка, косная и неподвижная, отсталая и невежествен-
ная в силу своей неспособности к прогрессу, — такова эта чудесная и
сказочная Азия для трезвого наблюдателя и беспристрастного мыслителя.
Какое бы из этих трех мнений ни исповедовал европеец, все мы схо-
димся в одном, — в противоположении всей Европы и далекой Азии; для
всех нас Азия есть чужбина, азиятец — чужанин в полном смысле этого сло-
ва. Но именно потому, что азиатское нам чуждо и резко отлично от евро-
пейского, что Азия лучше Европы нас научает, как не следует жить и какие
пути исторического движения ложны и опасны, Азия по необходимости
должна представлять для всякого мыслящего европейца предмет глубокого
интереса и поучительного изучения. Мы, русские, более других европейцев
испытавшие гнет Азии и до сих пор не вполне освободившиеся от азиатчи-
ны, более других имеем интереса, самого жизненного и непосредственио-
808	Материалы к биографии
го, в изучении уродливых и ложных форм азиатской общественности. Мне
всегда казалось, что мы слишком увлекаемся изучением Запада и слишком
игнорируем изучение Востока. Европа не всегда способна научить нас, как
следует поступать; Азия всегда покажет, как не следует. Рецепты Европы
часто целебны, но нередко ложны и опасны; рецепты Азии всегда ложны,
неизменно опасны. Изучение и тех и других одинаково необходимо.
Натурально, что подобные мысли приходят в голову, когда собираешься
переступить порог Европы и войти гостем в Азию. Но, конечно, было бы
несообразностью применять все вышеизложенные мысли к той Азии,
в которую в последних числах августа я готовился вступить и в которую
теперь за собою я желаю ввести читателя. Ни одно из воззрений европейца
не приложимо к зауральской Азии. Страна чудес и контрастов, страдания и
наслаждения, добра и зла, величия и ничтожества! Конечно, это не Сибирь.
Правда, и в Сибири вздымаются увенчанные вечные снегом горы; и ее оро-
шают громадные реки и покрывают бесконечные девственные леса; правда,
и она имеет свои безжизненные пустыни тундристого Севера, и своих опас-
ных и кровожадных зверей. Но все эти явления природы, окутанные хо-
лодным туманом бесприветного Севера, вовсе не вызывают того поэти-
ческого увлечения, как тропические явления Индии и Аравии. Да и жизнь
человеческая в Сибири нимало не отличается от жизни европейца-северя-
нина и ничего общего не имеет с теми красками и цветами, которые пленя-
ют поэта и мистика при созерцании жизни Индустана, Ирана или Ара-
вии. Конечно, это не та Азия!
Но это и не та Азия, которая историей своих фатально гибнущих циви-
лизаций и исчезающих культур может служить для нас уроком и поучением.
Правда, и Сибирь была в оно время ареною развития какой-то элементар-
ной культуры, известной археологам под именем чудской7', но культура эта
погибла давно под ударами среднеазиатских разбойников, да и самое суще-
ствование ее не столько гадательно, сколько недоступно изучению. Си-
бирь историческая, как ее застали первые европейцы, была страною, насе-
ленною дикарями, находившимися на степени цивилизации каменного
периода, и в лучших своих частях подчиненною немногочисленным при-
шельцам монгольского происхождения. В течение трех последних столе-
тий этот пришелец-татарин был частью изгнан, частью покорен, а туземец-
дикарь медленно истреблен. Жалкие остатки этих племен и поныне бродят
по лесам и тундрам Сибири. Европеец занял лучшие земли, расчисти/i леса,
обработал почву, построил города и перенес сюда всецело культуру своей
родины. Он является теперь тут не только властным господином над вы-
мирающим аборигеном, но и почти единственным владельцем, подавляя
свею численностью туземные племена. Сибирь поэтому не есть страна ка-
кой-то особой азиатской культуры, отличной от нашей. Ее культура — тоже
русская, только несколько отсталая. Если в ней больше азиатчины, чем в
европейской России, то ровно настолько, насколько в дореформенной России
этой самой азиатчины было больше, чем в современной. Почти каждому
русскому это сравнение доступно и без специального ознакомления с си-
бирскими порядками. Сибирь — дореформенная Россия. Этим все сказа-
но, но этим сказано, вместе с тем, что грань исторической Азии, той, кото-
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	809
рая противополагается Европе и которая завоевала в уме всякого европей-
ца столь полное сознание чужбины, — что эта грань лежит не на Уральском
хребте. В культурном и историческом смысле Зауралье есть лишь продол-
жение Восточной Европы, часть последней, позднее введенная в историю,
позднее зажившая историческою жизнью Сибирь — скорее хвост Европы,
чем начало Азии. И природа Сибири скорее природа первобытного евро-
пейского полесья; и история Сибири скорее истории отставшей европейской
страны. Чем более вдумываешься в эти данные, тем искусственнее кажется
грань между Европою и Азиею, даже самое разделение большого материка
Старого Света на две части.
Такие или приблизительно такие мысли мелькали в моей голове, когда
меня 31 августа увлекал экстренный поезд из Перми туда за Урал, в геогра-
фическую Азию. Вышел поезд рано утром и, быстро пронеся нас мимо
громадного пушечного завода, лежащего к северу от города, повернул на вос-
ток. После шестидневного путешествия водою (от Нижнего до Перми), когда
взор утомился любоваться ничего не объясняющими вам красотами при-
роды и когда ваша наблюдательность была поневоле прикована к рассмот-
рению из прекрасного далека почерневших деревенек, разбросанных по
берегам двух великих русских рек, после этого удобного, но нравственно
утомительного пути, я был очень рад ехать по суше, где можно было увидеть
что-нибудь больше песчаных камских степей с неизбежными дикими утками
или гусями. Так я думал. Увидел я, однако, немного. Впрочем, и условия, среди
которых мне приходилось наблюдать новый для меня край, были не из самых
благоприятных: что увидел и заметил из окна вагона, — тем и будь доволен.
Из окошка же вагона видна была бесконечная, изредка немного всхолм-
ленная равнина, покрытая редким и чахлым березовым мелколесьем с та-
кою же чахлою, скудною, — серо-желто-красною почвою, ничего хорошего
не обещающею взору земледельца. Эта дрянная почва от времени до вре-
мени уступала место такому же дрянному кочковатому болоту. «Господи!
яка же це пустыня, — воскликнул сидевший подле меня земляк, крестья-
нин новороссийских степей, — и як тут люди живут». Да, печальные места:
болото, чередующееся с порослями березовых розог; бесчисленное количе-
ство розог, даже на дрова еще не годящихся; изредка речонка в крутых и
холмистых берегах, напоминающих вам, что вы приближаетесь к горной
системе Урала; тощие посевы ржи, кое-где мелькающие по сторонам; то-
щая и чахлая природа, тощие и чахлые люди, ею воспитанные. В Перми у
пристани при встрече арестантской баржи и потом на дебаркадере при про-
водах партии мне пришлось увидеть пермское воинство, набранное из мест-
ного населения. Лучшего обозрения типов этого населения нельзя было и
желать. Проходя мимо длинного ряда выстроившихся воинов, я с любо-
пытством взглядывал в их молодые лица. Славянский тип преобладал, хотя
и испорченный финским и тюркским, но как мало эти славяне походили на
тех славян, которых я привык видеть и наблюдать на моей родной Украине!
Передо мной стояло вовсе не то рослое, стройное, сильное племя славяно-
русское, которым вы залюбуетесь невольно и один вид которого внушает
веру в его будущее. Вы видите, что этот народ, не согнувшийся и не измель-
810	Материалы к биографии
чавший среди самых тяжелых условий своей тысячелетней страдной истории,
имеет полное право смотреть в будущее с надеждою. Таков тип малоросса и
великоросса в его исконных родных землях, но не таким он представился
мне здесь на далекой пермской окраине. Молодые, почти детские лица сол-
дат выражали не то робость, не то тупость и во всяком случае какое-то ис-
томление; легкие и маленькие берданки на плечах, казалось, пригибали под
своею тяжестью эти недоразвитые, малорослые, с виду расслабленные орга-
низмы. Под суровым давлением тощей и суровой природы исчезло и из-
мельчало и славянское племя, заброшенное в эту неприветливую страну.
Расовая подмесь, написанная на лицах, вероятно, имела свою долю влия-
ния в этом вырождении прекрасного славянского типа1. В глухих хвойных
и березовых лесах этой страны жило когда-то финское племя Пермь',
в XII столетии] край этот был еще ее краем. Русские миссионеры сочли
необходимым перевести Евангелие на пермский язык. Где этот язык, где
это племя? Напрасно вы стараетесь его заметить и увидеть. Не его ли на-
следство вы наблюдаете в слабости и чахлости здешнего русского?
Однако покуда мы таким образом заняты с читателем беседою о послед-
ней европейской провинции на нашем пути, паровоз быстро переносит нас
через эту провинцию, с каждой минутою приближая нас к заветному пре-
делу, к порогу Азии. Высоко вздымается этот порог, за который Россия дав-
но начала выметать свой сор, выбрасывать все, что ей не любо, что она счи-
тает лишним и опасным. Но порог этот с европейской стороны спускается
полого и мало заметно. От самых берегов Камы начинается подъем,
и та печальная равнина, которая носит название Пермского уезда, имеет
медленный, но постоянный подъем к востоку, так что, когда вы у перепра-
вы через Чусовую достигаете, наконец, подошвы Уральского хребта, мест-
ность, совершенно незаметно для вас, уже успела значительно приподнять-
ся и вам, чтобы достигнуть вершин и перевалов уральских, остается под-
няться относительно немного.
Письмо II. Первый шаг в Азию
Было около полудня, когда наш поезд приближался к Чусовой и когда
нашему взору открылся вид на уральские хребты. Хотя я сам очень люблю
природу и живописные виды, но с большим неудовольствием встречаю
обстоятельные описания красот природы и всегда находил эти описания
самим скучными в книге. Полагаю, что я не один так думаю и потому не
вхожу в детальное описание прекрасного ландшафта, который открылся
перед нами, когда наш поезд, взобравшись на гребень невысоких холмов,
сопровождающих левый (западный) берег Чусовой, стал осторожно спус-
каться в глубокую и широкую долину этой прелестной горной реки, текущей
' Спешу оговориться, что я пишу просто свои дорожные впечатления и
никаких обобщений не делаю. Условия, при которых я собирал эти впечатле-
ния, вовсе не благоприятствовали всестороннему наблюдению.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	811
здесь у подножия главного уральского кряжа с ю[га] на с[евер]. Дальше
Чусовая сворачивает на з[апад], чтобы впасть в Каму, немного выше Перми.
Широкая долина зеленела лугами, и там и сям разбросанными бесчислен-
ными сосновыми рощами, сверкала высокими изгибами, излучинами и
протоками быстрой реки, оживлялась со всех сторон видневшимися посе-
лениями и деревушками и, как в раме, была оправлена горами, слева невы-
сокими, а справа главными массивами Урала, поросшими сверху донизу
лесом, ниже светло-зеленою сосною, выше пестрою смесью сосны и ели,
еще выше одною черно-зеленою угрюмою елкою. Горы спускались в доли-
ну то крутыми обрывами, то зелеными склонами; то выходили к самому
берегу Чусовой, то отходя образовывали побочные зеленые долины. Я видел
пейзажи крымские и альпийские и все-таки должен сказать, что редко бы-
вал так очарован красотами горной природы, как в этом отдаленном, забы-
том и вовсе не привлекательном уголке мира. Положительно виды Уральских
гор у железнодорожной станции Чусовской могут соперничать с лучшими
горными ландшафтами Альп и Крыма. Весь вагон прильнул к окнам и со-
единился в одном общем чувстве восторга. Печальное однообразие пермской
равнины так внезапно и неожиданно сменилось неописуемыми красотами
природы, что не у одного из вольных или невольных пассажиров поезда
вырвалось восклицание: «Вот бы где жить и умереть!». По насыпи, пересе-
кающей долину, очевидно, осенью затопляемую, шел наш поезд, невольно
подчиняясь капризам горной реки и подобно ей изгибая свой путь. Пре-
красный мост, перекинутый через Чусовую и нами уже перееханный, по-
стоянно менял по отношению к нам свое положение. То справа, то слева, то
сзади, то даже спереди видели мы это создание европейского искусства, бро-
шенное среди дикой природы пустынного Урала, и когда мы, наконец, после
долгих поворотов, остановились у дебаркадера станции, мост снова оказался
впереди нас, будто нам еще предстояло его переезжать. Так прихотливо изви-
листа и капризна здесь Чусовая; приходилось, очевидно, или строить несколь-
ко мостов, или подчиниться капризной воле этой горной красавицы.
Начало обещало хорошее продолжение. Очарованные уральскими
водами при первой встрече с Уралом, мы натурально ожидали и дальше
наслаждаться красотами природы. Но ожиданиям этим не суждено было
оправдаться. От станции Чусовской первая часть переезда действительно
изобиловала прекрасными горными пейзажами. Поезд вошел в долину,
сдавленную между высокими и, казалось, крутыми горными массивами.
Принужденный обходить или переходить через бесчисленные побеги этих
массивов поезд ежеминутно поворачивал, поднимался, спускался, открывая
с каждым поворотом, с каждым перевалом новые, завлекательные ландшаф-
ты. Но прикованные к этим видам, мы не замечали, как мало-помалу дорога
оставляла долину и постепенно взбиралась на один из сопровождавших эту
долину хребтов. Шаг за шагом, выше и выше, покуда не забрались на са-
мый гребень хребта, составлявшего боковой отрог главной уральской цепи.
Отсюда и до самого спуска на азиатскую дорогу мы уже не покидали гребня
и, следя за его извилинами, сами делали повороты, неуклонно и неизменно
поднимаясь все выше и выше. Густой, девственный еловый бор покрывает
812	Материалы к биографии
гребень и пологие склоны этого хребта и мешает разглядеть из окна вагона
скрывающиеся за ним пади и долины, другие хребты и возвышенности.
Изредка только мелькнет справа или слева глубокая впадина и за черными
кудрями суровой северной красавицы, стройной ели, засветлеет бледная
зелень белой березки. А там снова чернокудрая с стройными правильными
формами елка стоит с обеих сторон непроницаемою стеною, застилая пе-
ред вами горизонт и утомляя вас своею неприветливою, угрюмою красо-
тою. От времени до времени останавливаетесь у станции, окутанной тем же
черным еловым бором, а затем снова движетесь этою лесною пустынею,
где единственно сама железная дорога с ее сооружениями напоминает о су-
ществовании на земле человека.
Мне случалось немало ездить горными железными дорогами, но нигде
я не встречал подобной Уральской. Обыкновенно дороги прокладываются
долинами; вы едете между двумя хребтами, постоянно огибая их отроги или
переваливая через эти пробеги горных массивов, сопровождающих дорогу с
обеих сторон. Этим способом, вместе с долиною, вы подымаетесь все выше
и выше, покуда поперек вашего пути не становится главный хребет системы.
В редких случаях, когда хребет образует в этом месте глубокую седловину
или горное ущелье, дорога, бесчисленными изворотами стараясь эксплуа-
тировать неровности крутого подъема, взбирается на самый перевал, что-
бы затем за ним начать спускаться по такой же долине и в тех же условиях,
в каких она по сю сторону хребта подымалась. Чаще же главный хребет про-
бивается туннелью. Уральская дорога не знает ни того, ни другого. Осо-
бое оригинальное строение уральских гор дозволяет и дороге блеснуть своею
полною оригинальностью и перенести путешественника из Азии в Европу
без всякого туннеля, въезд в который означал бы прощание с Европой,
а выезд — встречу с Азией.
Всякий горный хребет, как известно, напоминает своим внешним стро-
ением телосложение сороконожки. Главный кряж, ось горной системы
представляет ряд соединенных между собою меньшими возвышенными
(седловинами, ущельями, теснинами) горных вершин, как бы суставов тела
сороконожки. От каждого сустава у сороконожки направо и налево вырас-
тают ножки; от каждой вершины главной оси выбегают направо и налево
горные отроги, второстепенные хребты, которые сами тоже состоят из рода
связанных между собою вершин и тоже посылают от каждой вершины тре-
тьестепенные отроги и т. д. Таково строение большей части горных систем;
в общих чертах таково же строение и хребта Уральского. Главное его отли-
чие заключается в том, что суставы его тела, вершины, сливающиеся в цепь,
весьма мало возвышаются над соединяющими их перемычками, образуя
плоский наверху, пологий с боков вал, лишь слегка взволнованный. Таков
характер главного хребта; не отступает от него и характер западных его от-
рогов. Натурально, что железной дороге было удобнее взобраться на плоскую
крышу одного из этих валов и медленно вместе с ним подняться до высоты
главного вала, центрального хребта, нежели идти долиною между двумя
валами, пересекать или обходить их отроги и в конце концов упереться в
относительно крутой подъем главного хребта. Так представился мне вопрос
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	813
о направлении Уральской дороги и так объяснил я себе то, что видел и на-
блюдал из окошка своего вагона.
В полдень, как сказал я уже, приблизились мы к подошве Урала, но лишь
поздно ночью достигли мы станции Усть-Тискоса, где дорога выходит на
главный хребет и меняет восточное направление на южное, направляясь
вдоль главного хребта с севера на юг. Полсуток употребили мы, чтобы от
подошвы хребта подняться до высшей точки, которой достигает дорога, за
Усть-Тискосом начинающая спускаться. Это время может служить мери-
лом расстояния и объяснить длиною подъема его постепенность. Черная
облачная ночь висела над землею, когда мы прибыли в Усть-Тискос и затем
повернули на юг, следуя вдоль главного хребта, придерживаясь, однако,
западного (европейского) его склона, так что хотя, начиная от Усть-Тиско-
са, мы и начали спускаться, достигнув в этой точке наивысшего поднятия
дороги, однако мы не перевалили еще хребет и покуда оставались в Европе.
Самый хребет понижается тут по направлению к югу, а с ним, конечно, спус-
калась и дорога. Впрочем, все это я сообщаю на основании распространен-
ных сведений; сам же я, при всем добром желании, ничего не мог ни ви-
деть, ни наблюсти. Окошко вагона представляет и без того весьма необ-
ширную рамку для наблюдательности; если же прибавить к этому черную
непроглядную тьму этой ночи, то, натурально, последние ресурсы наблю-
дательности иссякнут. Пробовал было я в Усть-Тискосе что-нибудь увидеть,
но ничего не увидел, решился заснуть последний раз в Европе, чтобы на-
завтра проснуться уже в Азии. Действительно, Европу (так называется одна
из ближайших за Усть-Тискосом станций), я проспал, проспал и «Урал» (сле-
дующая затем станция), попробовал проснуться на станции «Азия», уже на
восточной стороне главного хребта, но снова убедился в бесполезности
попытки что-либо увидеть и, наконец, совсем оправился лишь в Нижнем
Тагиле, у восточного подножия Урала. Отсюда и до самого Екатеринбурга
путь идет вдоль восточной подошвы Урала с севера на юг, слегка однако
отклоняясь от Урала к востоку.
Азия, Азия, вот она, наконец, давно жданная, мало желанная Азия! Круто
падает в эту сторону Урал, далеко от себя всхолмивший местность, так мало
похожую на европейскую сторону. Там монотонная, поросшая чахлым
березовым мелколесьем или покрытая кочковатым болотом равнина, бли-
стающая лишь скудостью почвы и неприветливостью видов; тут гористая
страна, покрытая прекрасными хвойными лесами, сверкающая многочис-
ленными горными озерами, перерезанная быстрыми потоками и речушка-
ми, с почвою, правда, скудною в глазах земледельца, но богатою металлами
и минералами. Железо, медь, уголь залегают и добываются в этих горах, как
черными точками, разрисованных копями и шахтами. Контрасты природы
вызвали и контраст в жизни человеческой. Где этот чахлый, малорослый,
недоразвитый как бы пермяк европейский; рослое, красивое и энергичное
племя с чисто славянским обликом сменило его в горной области Урала.
Тагил, Невьянск, Нейвиник и др[угие] горнозаводские села, раскинутые у
подножия богатых рудою гор и на берегах прекрасных горных озер, смот-
814	Материалы к биографии
рят[ся] лучше и богаче многих уездных городов внутренней России. Словом,
приходится сознаться, я кусал губы от досады, что обстоятельства, закинув
меня мимоходом в этот интересный уголок русского мира, вместе с тем
обставили меня условиями, не допускающими сколько-нибудь серьезного
ознакомления со страною, и теперь уже имеющею значение, а в будущем
несомненно имеющею блестящие перспективы. Вот куда я рекомендую
направиться нашим туристам-путешественникам. В самом деле, не срам ли,
что русское общество имеет сколько угодно материала, премило и даже та-
лантливо обработанного, для ознакомления с холодными пустынями Мур-
мана или знойными, но еще более безжизненными пустынями Усть-Урта и
Кизыл-Кумов1' и ровно ничего не может узнать, если бы даже захотело,
об этой богатой и оригинальной области русского мира? И воистину этот
мир русский. Если западный пермяк, быть может, и есть потомок обру-
севшей финской перми или результат смешения славянских колонистов
с финскими аборигенами, то восточный пермяк, зауральский и уральс-
кий, никак не может быть в этом отношении поставлен наряду с пер-
вым. И тип славянский восточного пермяка, и история его колонизации
для горнозаводских целей, и история аборигенов этого края — все под-
тверждает чистоту славянского происхождения этих первых, по нашей
дороге, представителей азиатской Руси.
Аборигены этого края — вогулы, племя, находящееся в самом близком
родстве с мадьярами2". Недаром еще у новгородцев XIII—XV столетия]
этот край носил название югры1' В эту восточную Югру проникли беспо-
койные новгородские вечники'*’ еще в это отдаленное время и подчинили
народ югорский Великому Новгороду. Вогулы платили дань, а новгородцы
торговали в их земле. С падением Великого Новгорода5’ пало и русское вла-
дычество над Югрою. Позднее, когда снова в XVI столетии] русские про-
никли за Урал, они застали этот край во владении все того же племени.
Вогулы имели своего царька и храбро отстаивали свою землю от соседей —
татар и остяков6' Перед русскими они, конечно, не устояли, и тогда-то на-
чалось медленное их вымирание. Русские заняли лучшие земли, постепен-
но вытесняя вогулов все дальше и дальше от южных, богатых почвою,
и западных горных областей их страны. Ныне вогулы считаются чуть ли не
сотнями душ и живут загнанные в северо-восточный угол их страны, в хо-
лодные и суровые леса Верхотурья, на Тавду и Сосву7’. Свято сохраняя свой
быт и свою этнографическую самобытность, эти дикари не ассимилирова-
лись с европейскими пришельцами. Дни их племени сочтены, и беднякам
едва ли помогут поездки в их страну ученых мадьяр, пожелавших свести
знакомство с восточными родичами.
Вогула я, конечно, не увидел, проезжая по древней Вогулии; абориген
исчез. Но скоро исчезли и черные ели, которые, после спуска с хребта, заме-
нились, как и на западном склоне Урала, светлою сосною. Непроницаемый
для глаза, угрюмый еловый бор сменился не менее угрюмым, но далеко в
глубь видимым для глаза бором сосновым. Как свечи, стоят вытянутые в
струну, оголенные от ветвей и листвы, высокие и могучие стволы сосен.
Только шапки их вершин образуют сплошную непроницаемую кровлю,
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	815
поддерживаемую этими тысячами и десятками тысяч стройных, во тьме
лесной подымающихся колонн. Конечно, про сосновый бор сказал поэт:
Тут темень глубокая, тайна великая,
Солнце сюда не доносит лучей,
ф.	Буря взыграет ли злобная, дикая,
Лес на подумает кланяться ей;
**'	Только вершины поропщут тревожно9’
* ' Таких, однако, сосновых боров уже мало на Урале. Горные заводы их
истребили на дрова, но молодые сосновые леса быстро подымаются на ме-
сте поверженных стариков. Около некоторых горных заводов видны даже
признаки правильного лесного хозяйства. Этот отсутствие или, лучше ска-
зать, неполное присутствие хищничества на русской почве даже отчасти
удивляет вас. Да точно ли это Русь? невольно спрашиваете вы себя, неужели
это та же Русь, которая уже успела полно обездолить многие прекрасные ме-
стности своей родины и, ничем не наученная, продолжает накладывать свою
хищническую руку на свое последнее достояние? Неужели? Однако, да.
Наблюдая прекрасную древесную растительность уральской горной
страны, любуясь старыми сосновыми борами и молодыми порослями со-
сны, столь много обещающими в будущем, я не мог не остановить внима-
ние на прекрасном хвойном дереве, здесь впервые мною встреченном на
свободе. Светлокудрая, стройная не менее ели, но с более нежными очертани-
ями, прелестная лиственница мелькнула перед мною; за нею—другая, третья,
изредка разнообразя своими миловидными формами молодой сосняк или ель-
ник. Красивая, привлекательная блондинка соперничала правильностью форм
и стройностью стана с угрюмою, неприветливою брюнеткою, давно знакомою
нам елью. Лиственницы, впрочем, попадалось тут немного, дальше на в[ос-
токе] мы встретимся еще с этим прекрасным и полезным деревом. Листвен-
ница — Larix еигораепа, по научной терминологии; и не странно ли, что Азия
приветствовала европейца новым растением, называемым в науке европей-
скимг( И в самом деле, был я и в Литве, и в Новгородско-Петербургском поле-
сье Средней России, был в Германии и на горах альпийских, объездил, таким
образом, главные области хвойных лесов в Европе и нигде в лесах не видел
Larix europaea. Надо было переехать в Азию, чтобы увидеть тотчас же. Говорят,
впрочем, лиственница попадается в Архангельской губернии.
Кроме лиственницы, еще одно новое растение приветствовало нас в
Азии. Долго наблюдал я из окошка какие-то красивые розовые цветы, це-
лыми букетами раскинутые по сторонам дороги, пока наконец на одной из
станций не удалось добыть этого цветка, оказавшегося, к моему удивлению,
тысячелистником (Millefolium Officinelis). У нас по всей России растет
тысячелистник белый, и таким я его видел в Пермском уезде на европей-
ской стороне Урала; на азиатской стороне он оказался розовым. В этом уб-
ранстве этот такой милый цветок, что я смело берусь рекомендовать его
любителям цветов. Его появление на клумбах вполне уместно. В цветочных
каталогах я не встречал Millefolium floreros.
Покуда, однако, Азия, как радушная хозяйка, баловала своих новых
гостей прекрасными ландшафтами и ботаническими новостями, поезд
816	Материалы к биографии
подвозил нас к Екатеринбургу, первому городу азиатской Руси. Утром
прибыли мы на Екатеринбургскую станцию и простились с Уральскою
железною дорогою. Теперь, расставаясь с нею, нельзя не отдать ей полной
справедливости; выстроена она много лучше большинства русских дорог,
а значение ее для края не может подлежать сомнению. Лично я могу ее по-
благодарить, что она удобно и скоро перенесла меня через этот роковой
рубеж и облегчила разлуку с Европою. Да, с Европою приходится про-
ститься; Азия открывает перед нами свои объятия. Последуем же ее при-
глашению (так как все равно не последовать ему не можем) и углубимся
далее в ее недра.
Письмо JII. Зауральская Пермь и Сибирь
1-го сентября, перёд полуднем, я прибыл в Екатеринбург, первый рус-
ский город в Азии, который мне пришлось увидеть. Екатеринбург основан
еще Петром Великим как сосредоточие возникавшей тогда уральской горно-
заводской промышленности. Это значение город Великого Царя сохранил и
до сих пор, но вместе с тем он приобрел и другое, торговое. Стоя на главном
пути из Европейской России в Сибирь, Екатеринбург не мог не выиграть от
этого положения и не достичь относительного процветания. От Нижнего
до Томска — это самый цветущий, населенный и богатый город российско-
сибирского торгового пути. Административная метрополия Екатеринбурга,
губернский город Пермь, далеко отстала от него; соперничают с ним Тюмень,
город будущего, да Тобольск, город прошедшего; но обоих их превосходит
Екатеринбург населенностью, благоустройством, торговым, промышлен-
ным и культурным движением. Широкие, хорошо обставленные улицы, но
пыльные и не украшенные ни одним деревцем; большие каменные дома,
но тоже не осененные хотя бы палисадниками, не только садиками; обшир-
ный гостиный двор; красивая речка Исеть, стекающая с Уральского кряжа
и несущая свои чистые холодные струи в Тобол, чтобы вместе с Иртышем и
Обью успокоиться во льдах мертвого Полярного океана; бездействующий
местный двор, наконец, большая, стоящая на выезде пересыльная тюрьма,
видевшая в своих стенах все, что Россия в течение не одного столетия
высылала за свои пределы в азиатские колонии, — вот и все, что стоит
упоминания во внешности Екатеринбурга, который этою стороною на-
поминает хороший губернский город внутренней России; но относитель-
но культурного движения он может похвалиться превосходством перед
большинством наших губернских центров. В Екатеринбурге издается га-
зета1’; существует общество естествоиспытателей2’, издающее свои «Труды»3';
есть женская и мужская гимназия и т. п. Таким образом, Екатеринбург
является не только торгово-промышленным, но и умственным центром
Пермской губернии и по всем правам должен бы был быть и губернским.
Прежде, когда губернский город был только административным центром,
не было большого неудобства, если он не совпадал с естественным центром
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	817
социального тяготения края. Но со введением земского самоуправления4'
обстоятельства переменились, и возникли значительные неудобства. Не го-
воря уже о том, что собрания созываются труднее, гласные съезжаются не-
охотнее и разъезжаются скорее, не говоря об этом нынешнем неудобстве,
существует и более важное, заключающееся в том, что действия обществен-
ного органа в значительной степени ускользают от контроля обществен-
ного мнения. Это неудобство живо чувствуется херсонцами, принужден-
ными собираться не в Одессе. Я думаю, что в меньшей степени, но то же
должно ощущаться и жителями населенной и производительной заураль-
ской Перми, отправляющимися для исправления своих общественных
нужд в бедные и безлюдные пустыни северной Камы.
Из Екатеринбурга мы выехали 3-го сентября по отличной погоде и по
не менее отличному земскому шоссе, связующему Екатеринбург с границами
Сибири. Тотчас по выезде из города потянулись слева и справа молодые, но
уже довольно большие сосновые рощи, весело зеленевшие, облитые луча-
ми солнца. Сосна провожала нас от подножия Урала до Екатеринбурга, она
же сопровождала нас и из Екатеринбурга. Ели, покрывающей вершины и
склоны Уральского хребта, здесь сначала вовсе не попадается. Только дальше
от Екатеринбурга, когда из бассейна Исети мы перевалил в долину р[еки] Пыж-
мы, составляющей уже приток тюменской Туры5', ель начинает встречаться
снова, но большею частию вперемежку с березою, редко отдельными борами.
Но не будем забегать вперед. Между сосновыми рощами разбросаны
пашни, на которых крестьяне спешат собрать овес. Непогодь до сих пор
мешала, а сегодня, несмотря на воскресенье, все на нивах. Это— «помочь».
Урожай в этом году отличный. Между не снятыми еще полосами видятся
уже озимые посевы и пашни, приготовленные на зябь6'. Под Екатеринбур-
гом — почва глинистая, но на ее бесплодие не жалуются, хотя ограничен-
ный размер посевов показывает, что население (здесь довольно густое) мень-
ше полагается на свою землю и ищет других источников. Извоз дает хоро-
ший заработок; близость города — тоже. Хлебопашество в этой части
Екатеринбургского уезда, как и в той, которую мы проехали от подножия
Урала, по-видимому, не составляет основного промысла населения. Но не-
много далее ландшафт меняется. Между сосновыми рощами и березово-
осиновым мелколесьем пашни начинают учащаться, все более и более стес-
няя лесную растительность. Приближаясь к границе Камышловского уезда7'
(все еще Пермск[ой] губ[ернии])> вы уже не можете сомневаться в том,
что здесь хлебопашество — главная основа крестьянского быта. Количе-
ство посевов, раскинутых между лесными зарослями, уже само по себе могло
бы служить мерилом развития земледелия; количество копен, сложенных
на этих нивах, дополняет это молчаливое красноречие ландшафта; нако-
нец, пшеница, которой мы не видели на ниве с самых границ Курской гу-
бернии] и которая здесь заменяет собою единственный овес Приуральско-
го края, — все это показывает, что вы въезжаете в край земледельческий.
Пшеница! я ее оставил за собою, переехавши 51° с. ш. на Московско-Кур-
ской жел[езной] дор[оге]; с тех пор ее красные нивы, столь родные глазу
южнорусса, больше не встречались на моем пути. Рожь и овес, овес и рожь,
818	Материалы к биографии
изредка греча, — других сортов хлеба не было видно от границ Курской
губ[ернии] до Урала и далее за самый Екатеринбург; а вот тут, под 57° с. ш.
на 650 в[ерст] севернее самой северной, мало виденной в северной России
пшеничной нивы я снова встречаюсь с нею. И снова в той же обстановке:
среди ультраземледельческого края, в соседстве с другими породами зла-
ков, окруженною, как вассалами, этими второстепенными хлебами. Не могу
не признаться, что я несказанно обрадовался, завидев краснеющее жниво
(хлеб был уже собран на ниве). Неужели тут была пшеница? Копны еще
стоят на ниве... Но, как Фома-маловерный, я ощупал руками это напомина-
ние о моей родине. Несомненно, пшеница и притом прекрасная пшеница,
напоминающая нашу новороссийскую «гирку»8’. Я держал в руках пучок
колосьев, так далеко вглубь севера проникших пионерами богатой земле-
дельческой культуры. Но как вы попали сюда? и какая сила здесь, в этих
холодных лесах северной Азии, сумела возрастить вас, прекрасных пред-
ставителей красного юга, — вас, которых я не встречал ни под Тулою, ни
под Москвою и Владимиром, среди гораздо более мягких климатических
условий? Каким образом и почему? Ответ мне дал крот, который, пройдясь
по целине у дороги, оставил ряд кучек выброшенной им свежей земли, чер-
невшей под яркими лучами полудня. Земля, выброшенная кротом, здесь
уже не краснеет или желтеет; я наклонился и набрал ее пригоршню: рас-
сыпчатая, зернистая как будто и совершенно черная, как в Малороссии.
Чернозем, тот же чернозем, что одаряет урожаями Украину, и здесь служит
залогом успешного земледелия, и сюда завлек дорогой пшеничный злак на
смену тощих злаков Севера. Тысячи верст уже отделяют меня от границы
чернозема южной России; всеми способами с тех пор, всеми путями:
и водою, и чугункою9’, и подводою — отдалялся я от благодатных краев
родного мне Юга и все далее и далее внедрялся в неприветливые равнины
Севера, и вот тут, в соседстве безжизненной тундры (очень недалеко отсю-
да влево), на месте, где еще недавно угрюмо высились стволы первобыт-
ной, не знающей солнца тайги, я встречаюсь с явлениями, свойственными
моей далекой родине: черноземная тучная почва, безнеурожайное хлебопа-
шество и пшеничные нивы, как свидетельницы, что земледелию этого ги-
перборейского края позволительно надеяться стать источником не только
скудного прокормления, но и благосостояния и богатства своих обитателей.
Я знал, что на юг от Екатеринбургского уезда лежит (все еще в Перм-
ской губ[ернии]) черноземно-степной уезд Шадринский10', связующий со-
бою черноземную полосу Европейской России с черноземом Южной Сиби-
ри, но в уездах Екатеринбургском и Камышловском чернозем был для меня
новостью. В многочисленных статьях и исследованиях о русском чернозе-
ме сведения этого я не встречал. A priori, конечно, следовало ожидать, что
за черноземною степью Шадринскою должны лежать черноземные леса
прежде, чем начнется глинисто-песчаное полесье с своими болотами и тор-
фяниками. Такая черноземно-лесная полоса в Европейской России всюду
отделяет черноземные степи: Новороссийские, Донские, Самарские, Орен-
бургские — от болотистого полесья Вольгинского, Пинского11' и т. д., как
сами черноземные степи, в свою очередь, служат переходною полосою между
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	819
областью первобытного полесья (к з[ападу] и с[еверу]) и областью безлесной
и безводной, глинисто-песчаной степной пустыни (к в[остоку] и ю[гу]).
A priori, следовало ожидать, — это правда, но где проходит эта черноземно-
лесная полоса Зауралья, как велика она и широка? На первый вопрос мне
ответила моя встреча с дорогим земляком. За Уралом черноземно-лесная
полоса проходит по южной и юго-восточной части Екатеринбургского уез-
да, наполняет уезд Камышловский и часть Тюменского. На юге эта полоса
сливается с черноземными степями Шадринскою и Ишимскою12', на с[еве-
ре] переходит в болотистое, песчано-глинистое полесье уездов Ирбитского
и Туринского13’. Как далеко на с[евер] простирается чернозем в этом крае, —
ответить не умею, но могу лишь сказать: в непосредственной близости от
Уральского хребта граница чернозема сильно подается к югу; долина Исети
выше и подле Екатеринбурга лишена этого драгоценного покрова. Дальше
на в[осток] чернозем подымается в более высокие широты, пересекает си-
бирский тракт приблизительно на водоразделе речек Исети и Пыжмы, на-
полняя собою затем всю долину последней. Так как дорога все время идет
этой долиною (сначала правым южным берегом, а за Камышловым — ле-
вым), то не могу сказать, простирается ли черноземная почва к северу от
Пыжменской долины в уездах Екатеринбургском и Камышловском. В уезде
же (по-сибирски — округе) Тюменском, по-видимому, не простирается, так
как последняя станция к Тюмени, где дорога отклоняется к с[еверу] от Пыж-
мы (или Пыжма к ю[гу]), почва песчано-глинистая, но твердая, не болоти-
стая. Ввиду этого, а также отсутствия чернозема в Исетской долине около
Екатеринбурга, позволительно, кажется, заключить, что Пыжминская долина
едва ли не является самою северною полосою зауральского чернозема. Непо-
средственно за нею лежит твердая, песчано-глинистая полоса, способная,
однако, к земледелию (что доказывается его состоянием у Екатеринбурга и
Тюмени), и только еще далее зыбкая болотистая почва Верхотурской и Пе-
лымской тайги14', перемежающихся болотами, чем дальше на север полу-
чающими все больше развития, чтобы достигнуть преобладания в безлес-
ной тундре крайнего Севера.
Но это нас не касается. Мы едем по стране, обделенной дарами клима-
та, более сурового, чем даже в Петербурге или Вологде, но за это щедро
одаренной благами плодородной, несравненной почвы, которая, напере-
кор климату и географическому положению, делает возможным развитие
земледельческой культуры. Долго была загадкою эта чудесная и в своем роде
единственная почва; долго ученые не могли объяснить себе ее могучего
развития в южной и юго-восточной России, когда, казалось, при тех же ус-
ловиях, вне России ее нигде не встречали, разве ничтожными клочками и
оазисами. Было время, когда ее хотели объяснить разложением водорослей
первобытного моря, некогда бушевавшего в степях России; но разве море
бушевало только здесь? Затем склонились к мнению, что чернозем — про-
дукт наземной растительности? но какой? и при каких условиях? Только в
это десятилетие наш известный геолог г. Рупрехт дал довольно удовлетво-
рительный ответ15’. Чернозем есть дерновая земля, продукт тысячелетнего,
могучего развития степной растительности, по преимуществу злаков.
820	Материалы к биографии
Превосходные доводы, собранные почтенным ученым, мгновенно освети-
ли этот интересный, по преимуществу русский вопрос, но нашлись и при-
верженцы старых заблуждений. Завязалась полемика, результатом которой
явилось систематическое изучение русского чернозема, предпринятое
Императорским вольным экономическим Обществом, снарядившим экс-
педицию под руководством г. Докучаева16’
Читатели мои узнают о результатах этой в высшей степени важной эк-
спедиции, конечно, раньше меня, сибирского отшельника17’, но я думаю,
что им небезынтересно было узнать, что прекрасная гипотеза г. Рупрехта и
в явлениях сибирского чернозема находит себе подтверждение. Чернозем-
ная почва залегает всюду, на всех границах сырого полесья и сухой степи и
только на этих границах. Весь запад и север Европы и весь север Азии есть
страна первобытного леса и болота с сырою атмосферою. Вся внутренняя
Азия есть страна сухой и от века безводной пустыни с сухою, убивающею
растительность атмосферою. И вот на границе этих двух противополож-
ных, непримиримых миров первобытного материка раскинулась и должна
была раскинуться широкая полоса степи, где атмосфера и почва были ув-
лажнены соседством сырого полесья и где поэтому не могла не развиться
самая могучая травяная растительность. В течение тысячелетий эта расти-
тельность отложила тучную черноземную почву, всюду, с запада, севера и
востока, дугою охватывающую сухую пустыню внутренней Азии, всюду
отделяющую ее от болотного полесья, именно с этих сторон обступающего
средне-материковые степи. Почему чернозема нет нигде не на границах
первобытного полесья и первобытной пустыни? Почему на этих границах
он замечается повсюду? Разве это не служит прекрасным аргументом в
пользу гипотезы нашего ученого. Чернозем как детище неестественной свя-
зи сухой и знойной пустыни с старым, холодным вечно угрюмым лесом —
не правда ли, оригинальная и, если хотите, даже поэтическая концепция?
Но это показывает, что и самые, на первый взгляд неестественные браки
могут приносить драгоценные плоды. По крайней мере, такой плод принес
этот брак северного леса с южною пустынею, — плод, которым ныне во
всем его объеме завладело русское племя. Весь чернозем Старого Света, от
ясных берегов Черного моря до закутанных в туман волн Японского, нахо-
дится в русских владениях. Ныне усиленно изучают европейскую, лучшую по
климатическим условиям, половину; скоро дойдет очередь и до азиатской.
Однако я боюсь, что немного злоупотребил вниманием моего благо-
склонного читателя и слишком увлекся пшеницей и черноземом. «Конеч-
но, вопрос о черноземе очень важен и интересен, но я вправе не ожидать
здесь диссертации об этом предмете», — быть может, так думает читатель,
ожидающий описания путевых впечатлений. Извиняюсь, но полагаю, что
не так уж виноват. Во-первых, описание далеко не всех путевых впечатлений
мне возможно в настоящую минуту. Во-вторых, наблюдения над пшени-
цею и черноземом все-таки составляют одно из самых интересных путевых
впечатлений этого участка моей длинной дороги. И я весьма радуюсь, что
наперекор судьбе, обставившей меня условиями, самыми неблагоприятны-
ми для наблюдений, я все-таки кое-что увидел, кое-что наблюдал, кое-что
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	821
узнал интересного, чего из книжек по этому предмету узнать не мог. Своею
радостью и своим торжеством над судьбою-мачехою я хлебосольно поде-
лился с читателем. Да не посетует он за это...
Таким образом, среди хвойных и березовых рощ, среди тучных нив, обиль-
но покрытых радующими взор копнами хлебных злаков, среди пшеницы и
других хлебов, по превосходному пермскому шоссе и виду красивой, изви-
листой речки Пыжмы, то приближавшейся к дороге, то терявшейся за буг-
рами и лесами своих берегов, мы потихоньку подвигались вперед. Погода
была отличная и все четыре дня, употребленные нами на переезд трехсот
шести верст, отделяющих Тюмень от Екатеринбурга, природа стояла к
нам лучшею своею стороною. Холодная Азия как будто не желала сразу за-
пугать своим климатом жителей теплой Европы. Мы медленно подвига-
лись, наблюдая природу и человека. О первой сказано довольно, о втором
многого сказать нечего. Прежде всего следует заметить, что население здесь
чисто русское; инородец исчез бесследно. Вогул, абориген этого края, за-
гнан сначала татарами, а потом славянами в тайгу и тундру крайнего севе-
ра, в соседство самоеда1"’. Вытеснивший его татарин вытеснен в свою оче-
редь славянином так же далеко в пустыни юга, как вогул в пустыни севера.
В самом деле, если возьмем статистические данные, то сразу увидим, что
все способное к культуре пространство между холодною болотною Вогуль-
скою тайгою на с[евере] и безводными бесплодными киргизскими степя-
ми на юге занято, без дележа, русским племенем. В лучших местах, как в
уездах Курганском и Ишимском, на самой границе Киргизской степи, сель-
скихжителей из инородцев вовсе нет. В уездах Шадринском, Ялуторовском19’
татарские села встречаются, но в самом незначительном числе. Больше
их в Тюменском, но это наименее благоприятный для культуры округ. Это
говорит статистика, а прямое наблюдение на всем пути от Екатеринбурга
до Тюмени вовсе не замечает татарина. На черноземе его не видно; выехав же
из Тюмени, уже по нечерноземной полосе вы начинаете встречать там и сям
разбросанными по берегам Туры села с мечетями. Очевидно, в те, темные и
смутные времена, когда в XVI и XVII столетиях русское племя, перешагнув Урал
и завоевав сибирское царство татар, стало заселять вновь завоеванную страну,
оно не очень поцеремонилось с побежденным татарином и согнало его с луч-
ших мест. Татар, этихбылых господ края, осталось в нем теперь так мало среди
уже многочисленного населения русского, что невольно является вопрос, куда
они делись? Если не истреблены, то ушли, а если ушли, то только в киргизские
степи, откуда раньше захватили эту страну. Существует даже мнение, что тата-
ры царя Кучума были киргизами. Но это опять-таки нас не касается.
Русское племя в Зауральской Руси прекрасно сохранило красивый и
сильный тип славянский. Да и жилось ему, не знавшему крепостного права
и имевшему вволю землицы, легче. Конечно, ему тоже приходилось счи-
таться с произволом и вымогательством, так характеризующими дорефор-
менные порядки, но, как ни тяжелы и разорительны эти порядки, все же
отсутствие крепостного права и обилие земельных угодий не могли не от-
разиться благоприятно на населении, которое действительно выглядит тут
и бодрее и достаточнее, нежели в наших внутренних губерниях.
822	Материалы к биографии
На полпути из Екатеринбурга в Тюмень лежит уездный городок Камыш-
лов, очень похожий на большинство наших уездных городков. С юга, среди
высоких живописных берегов и рощ огибает его речка Пыжма, через которую
тут устроен прекрасный постоянный мост. С моста вы можете любоваться
видами прихотливо-извилистой речонки, отражающей в своих студеных и
быстрых струях зелень и крутые обнажения своих берегов. Не доезжая
моста, но уже в виду Пижмы, в роще, раскинувшейся по ее берегу, выстро-
ен домик, а на воротах, к нему ведущих, надпись гласит «Пыжминские
минеральные воды». Но какие это минеральные воды и что это за лечеб-
ное заведение, — сообщить не умею. «Мировой судья 1-го участка», «Уез-
дная земская управа», «Земская аптека», — читал я вывески, проезжая
по главной улице Камышлова, читал в последний раз по моему пути.
Далее я их не встречу, далее начинается страна, лишенная всех лично и
по состоянию присвоенных прав и преимуществ, где ни скорого, право-
го и милостивого суда1, ни самоуправления не полагается20' На границе
этого нового мира стоит столб.
5-го сентября, когда в России празднуется столько именин и поздрав-
ляется столько милых именинниц, как никогда в другой день, я узрел этот
столб. Высокий, каменный с гербом Пермской губернии на западной сто-
роне, Тобольской — на восточной. Покрытая перелесками и сжатыми по-
лосами довольно унылая равнина расстилается вокруг этого столба, позади
которого лежит право, признанное по закону, впереди — нагое, законное
бесправие, не чувствующее потребности даже в виноградном листе. Сибирь,
как известно, имеет одно право — служить убежищем изгнанникам всей
России, одно преимущество — безропотно терпеть веселонравие этих из-
гнанников, а вместе с тем и тех, кои за ними наблюдать поставлены. Не
очень хвалят у нас в России наши порядки, но, каковы бы они ни были,
пропасть лежит между ними и порядками дореформенными.
Мы проехали столб, на который тысячи и десятки тысяч людей, про-
шедших тут в течение веков, смотрели с замиранием сердца, вспоминая
далекую родину и всего ожидая от «страны изгнания», в которую за этим
столбом они вступали. Вступили и мы, в лето от Р. X. 1879-е, сентября 5-го
дня. Въехали в Сибирь и немедленно свернули с шоссе, которое далее в пре-
делах Сибири оказалось удобным для чего угодно, но только не для езды.
Отсюда и до самой Тюмени мы ехали уже стороною. Что стоит казне это
шоссе, негодное для езды? Что стоит пермскому земству его превосходное
шоссе? И кто больше отягчен дорожною повинностью: живущий до столба
пермяк или поселенный за столбом обыватель Тюменского округа? Дать
ответ на эти интересные вопросы — я не могу. Читатель, быть может, вме-
сте со мною подумает, что уже самая необходимость ставить эти вопросы
доказывает небезвыгодность для самой казны введения и за столбом по-
рядков, господствующих до столба.
6-го сентября я прибыл в Тюмень, первый сибирский городок на
моем пути.
Красноярск. Декабрь 1879 г.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	823
С ДАЛЬНЕГО СЕВЕРА
[Письмо] IV. По сибирским рекам
Город Тюмень. — Способы путешествия по рекам Западной Си-
бири. — Тура. — Ее верховья. — Тура у Тюмени. — Низовья. — То-
бол. — Впадение Тавды и Пелымский край. — Всход в Иртыш. —
Город Тобольск. — Путешествие по Иртышу. — Характер края. —
Население. — Впадение Конды.
Унылая, с тощею почвою и усеянная одними пнями от вырубленного
леса, слегка покатая к востоку, равнина расстилается перед Тюменью. Вон
видны уже церкви, острог и еще какие-то большие здания; через минуту
показался и весь город, растянутый и раскинутый по правому (западному)
берегу реки Туры, которая, однако, не видна подъезжающему путнику.
Перед самым въездом, справа от дороги, на холме, с которого виден город,
стоит столб, окруженный решеткой и с надписями на лицевой стороне:
«Здесь изволил завтракать Великий Князь Владимир Александрович во вре-
мя путешествия своего по Западной Сибири»1’ Граждане, в память посе-
щения, поставили этот столб и устроили сиро-воспитательное заведение,
большое здание которого украшает собою главную улицу города.
Въезжая в Тюмень, вы имеете справа большое деревянное здание эта-
па, а слева громадный каменный острог. В Тюмени находится так называе-
мый приказ о ссыльных, ведающий распределение всех ссылаемых в Сибирь.
Здесь же в Тюмени имеет местопребывание и главный инспектор этапного
тракта до самого Ачинска2’ — уже в Восточной Сибири. Поэтому тюмен-
ский острог является пунктом, центральным для всей Сибири. Ни один
ссыльный не минует этого мрачного, вонючего и во всех отношениях от-
вратительного здания, где постоянно гнездятся пятнистый тиф3’ и всячес-
кие хворости. Весьма многим тут приходится зимовать, и тогда острог
наполняется тысячами ссыльных, ожидающих в буквальном смысле слова
движения воды, т. е. вскрытия сибирских рек, по которым их перевозят до
Томска. У ворот этого неприветливого здания прибита большая черная доска,
на которой 6-го сентября и прочел: «Прибыло: из России — 73, из Тобольска,
Туринска, Ялуторовска — никого; убыло: в Россию, Тобольск, Туринск,
Ялуторовск — никого, на кладбище — 1». «Убыло в Россию»! — так не пи-
шут ни в Варшаве, ни в Риге, но именно так написано в Тюмени.
Я уже сказал о местоположении Тюмени, вовсе не живописном и не
привлекательном, но оно в высшей степени выгодно. Стоя на берегу судо-
ходной реки, связующей Тюмень беспрерывною сетью водяного сообще-
ния с отдаленными границами Восточной Сибири и Китая, с Томском,
Тобольском, Омском и Семипалатинском, находясь на главном сибирском
тракте, по которому совершается все торговое движение между Россией,
Сибирью и Китаем, город этот быстро развивается и уже теперь имеет не-
маловажное торговое значение. Населенная бодрою и привычною к борьбе
с природою новгородскою расою, — переселенцами из Великого Устюга,
824	Материалы к биографии
колонии В[еликого] Новгорода, — Тюмень, среди довольно неблагоприят-
ных климатических условий, успела еще ранее того, как приобрела значе-
ние торговое, обеспечить себе относительный достаток и процветание. Ко-
жевенное производство издавна стало специальностью тюменцев, которые
обрабатывают кожи всей округи. Производство ведется кустарным спосо-
бом, как и ковровое, составляющее вторую, не менее важную специальность
тюменцев. Тканье ковров производится в Тюмени в каждом мещанском
доме. Товар очень доброкачествен и дешев, но, конечно, особого изяще-
ства требовать не следует, В своем роде, впрочем, ковры красивы.
Четыре дня прождал я в Тюмени отхода парохода в Томск. В ночь с 9 на
10 сентября отплытие наконец наступило. Оригинальный обычай: пасса-
жиры садятся с вечера, а пароход отплывает ночью, перед утром.
Первая река Сибири, по которой нам пришлось плыть во время нашего
длинного водного пути, — Тура, вытекающая с Уральских гор севернее той
линии, по которой мы переехали хребет. Приблизительно на этой линии
с тех же гор стекает р[ека] Тагил, впадающая в Туру недалеко от городка
Верхотурье, на границе Пермской и Тобольской губерний4’ Верхнее тече-
ние обеих речек проходит по первобытному хвойному лесу Верхотурского уезда.
При принятии Тагиля, Тура становится значительною рекою и была бы
способна к судоходству, если бы не плотины, устроенные по всему ее средне-
му течению для водяных мельниц. Общий характер местности — дремучая
тайга, сменяющаяся болотами и обманчивыми «зыбунами», или трясина-
ми. Климат — суровый, почва — скудная, хлеб (овес) родится с большим
трудом и не всегда вызревает. Население занимается по преимуществу зве-
роловством и сбором кедровых орехов в тайге. Таков Туринский округ,
который, ввиду суровости условий жизни, требующей особого наследствен-
ного приспособления, изъят из мест ссылки уголовных преступников.
По выходе из этого неприветливого округа, Тура вступает в округ
Тюменский, продолжая течь среди дремучих лесов; но почва постепен-
но твердеет, климат слегка смягчается, пока наконец у Тюмени не стано-
вится возможным довольно успешное хлебопашество. У Тюмени Тура пред-
ставляется средней величины речкой с возвышенным правым берегом, на
котором и расположен город[,] с более низким, но не низменным левым
берегом, обнаженным от всякой растительности. Эта унылая картина обна-
жения берегов от некогда шумевшей тут лесной растительности сопровож-
дает вас по всей Туре, до самого впадения ее в Тобол. Во все это время, —
а времени довольно, так как пароход идет вдоль по Туре целый день и толь-
ко ночью достигает Тобола, — характер местности не изменяется. Сохра-
няющая на всем этом протяжении почти одну и ту же ширину, страшно
извилистая и всюду более приглубая5’ в правом берегу, которого поэто-
му и держится пароход, Тура не спеша несет вас по направлению к востоку,
в глубь Сибири, нимало не кокетничая своими берегами, постоянно одина-
ково унылыми и мертвенными, изредка осененными березовым мелколе-
сьем, большею же частью совершенно голыми и серыми. Изредка, преиму-
щественно на правом берегу, попадаются небольшие деревушки; между
ними видны и татарские с мечетями. По всему течению вы встречаете
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	825
установленными у берегов рыболовные снасти и приспособления. Населе-
ние, очевидно, занимается усиленно рыболовством. Вообще очень мало по-
учительного и интересного. Речное путешествие всегда очень мало пригод-
но для наблюдения страны, а тут в стране малонаселенной, но с природою,
уже испорченною рукою человека, — подавно.
Ночью мы достигли р. Тобола и переменяли пароход. По Туре ходят
мелкосидящие пароходы, отсюда же идут большие, плавающие по Ирты-
шу и Оби. Тобол течет с южных предгорий Урала по направлению на севе-
ро-восток, собирая дань со среднего Урала; Тура же приносит ему воды Урала
северного. После впадения Туры, Тобол — большая река, поднимающая
большие суда. Мы поплыли по Тоболу, но ничего нового не увидали. Воды
больше, а затем та же унылая картина, обнаженные берега, покрытые места-
ми березовыми порослями, иногда ивовыми. Изредка чернеют деревеньки.
Река мало извилиста, местность плоская.
Слева обрисовалось устье большой реки. Это — Тавда, многоводная,
широкая и глубокая, судоходная для больших судов почти до самых исто-
ков. Но кому надобность в этом судоходстве? и кто и куда поедет по ней?
Истоки ее в Уральском хребте, еще севернее Туры, путь до Тобола—длиннее
и весь пролегает по беспросветной первобытной тайге с ее внутренними бо-
лотами и зыбунами. На верховьях стоит знаменитая в летописях ссылки
Пелымь6', теперь ничтожный заштатный городок с малочисленным зве-
роловным и рыболовным населением. В XVI, XVII и XVIII столетиях это
суровое место служило для ссылки важнейших государственных преступни-
ков. Под этим именем в то время разумелись обыкновенно честолюбивые
царедворцы, низвергнутые другими, более счастливыми честолюбцами.
Здесь были заточены в прошлом столетии герцог курляндский Бирон и
фельдмаршал граф Миних7'. Здесь же раньше их изнывали в жестоком из-
гнании многие бояре; сюда же еще в XVI ст[олетии] заслал Годунов извест-
ного боярина Василия Никитича Романова, родного дядю будущего осно-
вателя ныне благополучно царствующей династии. Таково прошедшее этого
угрюмого края. Ныне в Пелыме сосредоточено управление вогулами, за-
гнанными в эти прекрасные места более сильными и способными пришель-
цами. Пришельцы проникли и в этот край и здесь уже теснят вогулов.
Переселенцы Севера, здешние русские, с обычною энергиею ведут борьбу с
суровою природою. Они, кроме звероловства, рыболовства и сбора кедро-
вых орехов, успели даже в хлебопашестве, — хотя с неимоверными усилия-
ми и с частыми неудачами от недостатка времени для вызревания, — и ого-
родничестве. Так, по крайней мере, о них рассказывают; сам я, миловал Бог,
там не побывал.
Соединившись с многоводною Тавдою, Тобол становится весьма вели-
чавою рекою, не уступающею своею шириною ни Волге у Нижнего, ни Каме.
Не раздробляясь на притоки, почти не делая извилин, в высоких, но плос-
ких берегах, в широком и глубоком русле медленно катятся эти холодные и
темные волны, способные вынести на своих плечах не такое судоходство.
Но это дело будущего и не очень далекого. Стоя на главном пути между даль-
ним Востоком, северной и внутренней Азией и Европой, Тобол имеет громад-
ное значение и теперь, а с проведением железной дороги от Екатеринбурга до
826	Материалы к биографии
Тюмени"' приобретет его вдвое. Открытие устья Оби для океанического мо-
реходства послужит и Тоболу. Умиротворение Западного Китая и установле-
ние с ним торговли по Иртышу вдвинет и Тобол в этот новый торговый
путь9'. Любуясь Тоболом, я не мог не соглашаться внутренне с мнением тех,
которые желают проведения железной дороги не к Тюмени, а к какой-либо
пристани на Тоболе, ниже впадения Туры, еще лучше ниже впадения Тавды.
Так оно, конечно, и будет впоследствии, но покуда можно ограничиться и
Тюменью. Тура, судоходная, хотя и для меньших судов, может служить для
нынешнего еще недоразвитого торгового движения достаточным путем.
Перед вечером мы прибыли к устью Тобола, где на высоком правом
берегу Иртыша расположена старая метрополия Сибири, Тобольск, еще в
XVII столетии писавшийся «царствующим градом Сибири». Ныне это про-
сто губернский город. Тобольск выстроен на террасах возвышенного берега,
имея, таким образом, нижнюю и верхнюю часть. Старый кремль на холме,
полуразвалившийся, от которого хорошо сохранилась только въездная арка,
пятиглавые в старорусском стиле церкви, монастыри, — все это придает
Тобольску вид древнерусского исторического города, напоминает вам Влади-
мир или Нижний Новгород. Конечно, он не так живописей, как, напр[имер],
Владимир, с его древним зубчатым кремлем, видевшим еще татарское на-
шествие, с его многочисленными золочеными церквами и монастырями, с
его картинно сгруппированными холмами, тонущими в зелени хвойных
рощ и фруктовых садов. Картина Тобольска с Иртыша, откуда я его только
и мог видеть, не столь прекрасна, но имеет много общего; по крайней мере,
глядя на Тобольск, нельзя не вспомнить наших красивых, издали, древних
городов. Тобольск и теперь еще один из больших городов Сибири10', но это
лишь отблеск его былого значения. Утвердившись в лучших местах, более
теплых и годных к культуре, русское племя отхлынуло от этого прежнего
средоточия его жизни и деятельности в Сибири. Население Тобольска не
увеличивается, а уменьшается. Несколько наводнений, уничтоживших ниж-
нюю часть города, и пожары, испытанные Тобольском, конечно, еще более
содействовали его упадку. Действительно, страна слишком малопривле-
кательная, слишком сурова и холодна. Со среднею годовою температурою
ниже нуля, со скудною неплодоносною почвою и без всякого другого про-
мысла, кроме рыбы и зверя, такая страна, конечно, не привлечет населения,
если рядом есть лучшие и незанятые земли. Таков Тобольский округ, лежа-
щий приблизительно между 56 и 60° с. ш., т. е. на широте губерний Петер-
бургской и Вологодской в Европейской России, но еще менее годный к
заселению и культуре. Конечно, придет время, когда и этот суровый и
негодный край станет привлекателен для человека, которому будет тесно в
его родных странах. Порукою тому то, что однажды такая эпоха уже была в
истории Тобольского округа, прежде, чем окончательною победою над ор-
дами Средней Азии русское племя не завоевало для себя обширных и пло-
дородных южных степей от Днестра до Енисея и далее до Амура и Японско-
го моря. Обширность этих завоеваний, с другой стороны, служит порукою,
что нескоро снова наступит для Тобольского края эта былая пора колони-
зации. Лишь бы к тому времени жадная и безрасчетная эксплуатация дре-
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	827
весных и рыбных богатств края не лишила его этого последнего ресурса.
Сплошные вековые урманы"’ кедров, сосны, лиственницы, ели и пихты по-
крывают в настоящее время край, чередуясь только с болотами и озерами,
полными дорогою рыбою. Сохранить эти богатства, широко пользуясь
ими, — такова ныне общественная и государственная задача в этой стране.
Надо не забывать, что придет время, и эта страна окажется нелишнею.
Уже свечерело, когда мы снялись с якоря и, отчалив от Тобольской при-
стани, двинулись вниз по Иртышу на северо-восток, по направлению к Бе-
резовскому округу, еще более холодному и суровому, где только в южной
его половине растут леса, а дальше расстилается северная пустыня, ровная
болотистая тундра. Сам Иртыш только своими устьями входит в этот ок-
руг; все же течение его около 600 верст от Тобольска до устья лежит еще в
округе Тобольском. Это расстояние пассажирский пароход делает в двое
суток без малого. Вечером 11-го сентября мы отошли от Тобольска, перед
вечером 13-го вошли в Обь. Эти двое суток мы плыли по Иртышу, любуясь
его шириною и глубиною и весьма мало его берегами. В этой северной части
своей Иртыш весьма мало живописен. Левый берег низмен и плоек, изоби-
лует широкими песчаными отмелями, островами и косами. Вся эта безбреж-
ная и беспредельная северная низменность густо поросла березою, осиною
и талиною, род вербы, за которыми глаз ваш ничего не различает. Есть ли
там дальше какое-либо возвышение берега? Или, может, зеленеет хвойный
бор? И далеко ли? От времени до времени впадение какой-либо маленькой
речонки разнообразит эту монотонную картину левого (западного) берега.
Тогда на минуту перед вами откроется перспектива на извилины этой ре-
чонки, с обоих берегов заросшей теми же унылыми деревьями Севера.
Несколько разнообразнее картины правого берега, нагорного. Назва-
ние нагорного, впрочем, ему приличествует только потому, что глаз наблю-
дателя с Иртыша редко теряет из виду высокий и крутой обрыв, который,
однако, реже выходит к самому Иртышу, чаще сопровождая его издали.
Обрыв этот с реки кажется высокою горою, составляя между тем край воз-
вышенной равнины, покрытой девственным хвойным лесом, урманами по-
западно-сибирски; этим же лесом покрыты и ее крутые склоны к приречной
низменности. Большею частью вы видите на горизонте высокую зеленую
стену этого обрыва, кривыми и ломанными линиями то удаляющегося, то
приближающегося к руслу великой западно-сибирской реки. От времени
до времени эта высокая зеленая стена круто поворачивает на Иртыш и, вре-
завшись в его русло, отвесом оступается в воду, иногда даже наклоняется
над темными и холодными пучинами северной реки. Никогда возвышен-
ная равнина правого берега не подходит к реке иначе, как подобными осту-
пями. Все ее подступы к реке имеют вид больших мысов, которых верши-
ны отрублены, чтобы образовать берег Иртыша. Иногда подобная оступь,
совершенно отвесная и обнажающая все геологические строение нагорной
равнины, довольно продолжительное время сопровождает реку. Хвойный
лес, покрывающую возвышенную плоскость, кажется снизу, с Иртыша,
какою-то щетиною по верхнему краю обрыва. Немудрено, что, при таком
строении берегов, Иртыш сильно подмывает правый берег и обвалы с этой
828	Материалы к биографии
стороны нередки. Следы обвалов вы постоянно видите, как только нагор-
ная равнина, приблизившись к реке, вздумает оступиться вышеописанным
обрывом. Низменности правого берега, лежащие между склоном возвышен-
ной равнины, рекою и этими мысами-оступями, поросли теми же порода-
ми деревьев, как и левый берег. Русские селения (инородческих на этом
пространстве по Иртышу я вовсе не приметил) все расположены на скалах
возвышенной равнины, в тех местах, где ее мысы выходят к реке. Как вид-
но из предыдущего, склоны этих мысов выходят не к реке, к которой обра-
щены только отвесные обрывы; поэтому и селения, занимая террасы, спус-
каются к низменности и лишь крайними своими домами подходят к реке.
Дремучие леса, покрывающие эти склоны и вершины; картинные и при-
чудливые ломанные линии, по которым они спускаются в низменность;
глубокие овраги, бороздящие их сверху донизу; многоводная, широкая
река, — все это делает местоположение поиртышских сел в высшей степе-
ни живописным. Несколько таких сел разбросано на немногих мысах, осту-
пающихся в Иртыш.
Около полудня, 13-го сентября, слева обрисовалось жерло большой
реки. Это Конда — единственный значительный приток, который прини-
мает Иртыш ниже впадения Тобола. Конда — река пустынная, незаселен-
ная, текущая под сенью вековых кедров и сосен северного урмана. Несколько
жалких семейств вогулов бродит по ней в поисках за пушным зверем и
пользуется ее обильною рыбою. Замечательна Конда, однако, тем, что по-
именовывается в полном Императорском титуле. Не нашли места в титуле
ни Днепр, ни Волга, ни Висла, ни Нева, а нашла Конда! Случилось это сле-
дующим образом: еще в XV столетии, веком раньше первого вторжения
дружины Ермака в Сибирское царство12’, воеводы великого князя москов-
ского Иоанна III, сидевшие на Печоре и верхней Каме, перешли с неболь-
шою дружиною северные отроги Урала, где этот хребет отделяет тундру ев-
ропейскую от азиатской13'. Пройдя многие сотни верст по безлюдной мши-
стой пустыне западно-сибирской тундры и собрав именем великого князя
всея Руси дань с обдорских самоедов14', воеводы вышли на лесистую Конду
и взыскали ясак с немногих вогульских семейств, тогда бродивших тут, как
и теперь. Возвратившись из похода, воеводы донесли о приведении под
высокую руку русского князя народов обдорских и кондийских, вследствие
чего Иоанн III и вставил в свой титул «...и Обдорские и Кондийские земли
государь и повелитель». Конечно, впоследствии русские забыли ходить с
Печеры на Конду за данью: не стоило делать тысячу верст по голым горам и
мшистым болотистым пустыням за несколькими собольими и лисьими
шкурами. Шкурки не стоили хлопот, очевидно. В течение ста лет край был
оставлен и, наконец, поступил в действительное обладание России лишь
после покорения Сибири в конце XVI века15' Приписка в титуле, тем не
менее, осталась до сих пор, являясь живым свидетелем истории русского
вторжения за уральский хребет. Это вторжение началось с самого крайнего
севера, с самоедской тундры и северных окраин, медленно подвигаясь к югу.
Этот порядок русское движение на Восток сохранило и после, пока не оста-
новилось на берегах Великого Океана.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	829
Конду мы миновали, как уже упомянуто, утром 13-го сентября; через
несколько часов мы бросили якорь у людного и промышленного села
Самаровское, самой северной пристани на Иртыше. Уже двое суток мы не-
уклонно шли по Иртышу на север; окружающая природа ясно обнаруживала
это. На Туре и Тоболе мы еще видели березу зеленою; здесь ее кудрявая
листва поблекла. Осина стоит уже без листьев, береза — в густом, бледно-
желтом одеянии; одна талина еще ярко зеленеет своими крупными листьями
на ярко-красных ветвях. Эта смесь цветов, еще усиливаемая зеленью травы,
желтизною песчаных отмелей, красными обнажениями высоких оступей пра-
вого берега и темно-серою краскою холодных иртышских вод, — не лишена
своеобразной красоты и была бы даже прелестна, если бы не столь однообраз-
на. На Оби нам предстоит видеть все ту же картину в течение шести суток.
Население всего пройденного нами прииртышского края — русское,
главным промыслом которого служит летом рыболовство, зимою — зверо-
ловство. Хлебопашество весьма мало распространено, хотя с грехом пополам
и возможно. Занимаются им мало, покупая хлеб, сплавляемый с верховых, хле-
бородных округов. Да и когда тут заниматься хлебопашеством? Раннею вес-
ною рыбопромышленники являются уже в Самаровское (центр найма ры-
баков) и составляют артели, которые и сплавляют на низ, к Березову, и дальше,
где в Оби непочатое рыбное богатство. Все здоровое и крепкое мужское
население нижнего Иртыша уходит в эти артели. Остаются женщины, дети,
старики да больные. Эти по мере сил охотятся за иртышскою рыбою, зани-
маются огородничеством, здесь довольно развитым, и, наконец, земледе-
лием. Зимою все взрослое мужское население гоняется в урманах за зверем.
Такова жизнь здешнего русского крестьянина, обязанного вдобавок весьма
тяжелою почтово-лодочною повинностью и несущего все те же налоги и
повинности, как и остальное, в поте лица добывающее хлеб свой русское
крестьянство.
Красноярск. Январь 1880.
[Письмо] V. По сибирским рекам
Село Самаровское. — Слияние с Обью. — Первые впечатления
Оби. — Березовский край и Сургут. — Остяки. — Первая встреча с
ними. — Нарымский край. — Впадение Кети. — Кетский вопрос. —
Город Нарым. — Обь от Кети до Томи. — Вход в Томь и путеше-
ствие по этой речке. — Прибытие в Томск.
Самаровское, живописно раскинувшееся по северному склону большого
мыса возвышенной равнины и занявшее своими многочисленными строе-
ниями и обширными огородами нижние террасы склона, оставив верхние
одетыми кедрами, соснами и елями, находится в 550 верстах от Тобольска и
составляет порядочное село Тобольского округа. Миновав его, мы вступаем
в округ Березовский, занимающий весь крайний север Западной Сибири.
Этим округом нам предстоит ехать двое суток и, слава Богу, миновать его.
83 0	Материалы к биографии
Не все так счастливы. Этот округ с издавних пор, подобно Пелымскому,
служил местом ссылки для государственных или политических преступни-
ков. Здесь был заточен светлейший князь Меншиков с семейством, семья
князей Долгоруких, гр. Остерман1' и другие знатные изгнанники XVIII века.
Гуманная инициатива бывшего генерал-губернатора Западной Сибири Гас-
форта изъяла еще в пятидесятых годах этот гиперборейский округ из мест
ссылки уголовных преступников. Для того чтобы справиться с условиями
местной жизни, необходимо вековое наследственное приспособление, и, ко-
нечно, уроженцу внутренней или южной России никогда не приспособить-
ся к суровым требованиям суровой природы этого далекого края.
Часу в четвертом мы оставили Самаровское и вошли в Березовский
округ. Следовало ожидать скоро слияния Иртыша с Обью. Я не желал про-
пускать этого момента и стоял у правого борта, наблюдая за восточным бе-
регом Иртыша, отсюда надо было ожидать появления сюзеренной Оби;
Иртыш, как ни велик и громаден, только один из вассалов этой алтайской
королевы. Высокая темно-зеленая стена обрывов нагорной равнины, сопро-
вождавшая то вблизи, то издали нас с самого Тобольска, отошла в глубь
горизонта и скоро потерялась из виду. Правый берег представлял теперь ту
же низменность с тою же березою и талом, как и левый. Уж не левый ли это
берег Оби? Впереди, все справа же, обрисовалась снова высокая темно-зе-
леная стена. Что это такое? Быть может, это уже нагорный берег Оби, а быть
может, последний побег прииртышской нагорной равнины, за которым и
находится Обь? Мы приближались к длинной, теряющейся в дали горизон-
та линии зеленой горы, и гора постепенно вырастала и яснее обрисовыва-
лась. Она была выше прежних и гораздо менее извилиста; вдобавок темная
хвойная зелень ее гребня и верхних террас разнообразилась на нижних тер-
расах желтыми пятнами березовых групп, замешавшихся среди хвой. «Дол-
жно быть, обский берег», — но высокие поросли ближайшего иртышского
берега не позволяли разглядеть, что лежало у подножия этой еще далекой
горы. Среди этих размышлений, я нечаянно обернулся к левому борту и
был изумлен перспективою лежащего впереди безбрежного пресноводно-
го моря движущейся на север воды. Озолоченная последними лучами зака-
тывающегося солнца, эта безбрежная водная поверхность блистала бес-
численными переливами света и пленяла невольно наблюдателя своего
величавою красотою. Я, проведший полжизни у морских прибрежий и,
следовательно, привыкший к водным пейзажам, чувствовал себя прикован-
ным к этой красоте обско-иртышского разлива. То была Обь после соеди-
нения с Иртышем, принявшая в свои объятия своего главного данника и в
этих могучих объятиях задушившая его. Нет далее Иртыша; только одна
царственная Обь катит свои холодные волны навстречу Полярному океану,
в котором ей, в свою очередь, предстоит исчезнуть и замереть закованною
вечными льдами, подобно тому, как Иртыш навеки успокаивается на ее
широкой и могучей груди. Долго не мог оторвать я глаз от этой чудной кар-
тины, от этого океана самодвижущейся пресной воды, залитой лучами мед-
ленно опускающегося в эти самые волны холодного северного солнца. Влево
от нас расстилалась эта картина; мы начали понемногу заворачивать на-
право. С этой стороны теперь тоже была Обь. Нет более Иртыша...
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	8 31
В минуту солнечного заката мы уже свернули в Обь и шли, разрезывая
течение великой реки. До сих пор от Тюмени мы все спускались по течению,
отселе мы будем его преодолевать. Четверо суток мы употребили, чтобы спус-
титься; пять, если не шесть, должны будем употребить, чтобы подняться: шесть
в том случае, если на беспредельной Оби разыграется буря, подъемлющая тут,
по рассказам, чисто морские волны. Благодарение Богу, — мы избегли этого
испытания и 18-го сентября благополучно вышли в р[еку] Томь. Покуда,
однако, до Томи еще не близко, и мы возвратимся к первым впечатлениям
Оби. Велик и грандиозен Иртыш в своем нижнем течении, превосходя Волгу,
Днепр, Дунай, не говоря о Рейне или Роне, но, в сравнении с тою рекою, по
которой мы ныне плывем с вами, читатель, он представляется второсте-
пенным притоком или рукавом. Несмотря на то, что вы нигде не увидите
Оби в одном русле и то, что вы видите, всегда, есть только часть целого, —
эта часть поражает вас своею необъятностью. Ничего подобного европеец
не только не может увидеть, но и представить. Море, конечно, дает перс-
пективу еще большей водной поверхности, но оно не внушает сознание,
что вся эта бесконечно громадная масса жидкости, повинуясь одному и тому
же влечению, движется с неудержимою силою в одну и ту же сторону, стре-
мится с постоянством, которого человечество не знает, и с мощью, которой
человечество не может достигнуть, куда-то в неведомую даль, в спокойный,
закованный вечными льдами океан; стремится безустанно и неудержимо и
только затем, чтобы навеки успокоиться, прекратить движение и омерт-
веть в этих от века мертвых льдах, от века холодных, от века спокойных
арктических водах, потерявших всякое собственное стремление и движе-
ние и пассивно повинующихся чуждой стихии, приветливому ветру.
Войдя в Обь, мы имели слева (правый берег Оби) нагорный берег,
который здесь сопровождает реку, не оставляя промежуточных низменно-
стей и не оступаясь отвесными обрывами, как на Иртыше. Справа же (ле-
вый берег реки) материк не виден, а только невысокие острова, покрытые
березою и талиною и отделяющие боковые притоки от главного русла, по
которому мы идем. Скоро и справа (для нас слева) высокая зеленая стена
нагорного берега отходит, уступая место таким же островам и песчаным
отмелям, и вскоре совсем теряется из виду. Отсюда почти до самого устья
Томи, в которую мы вошли через пять суток, обоих берегов мы более не
видали. Раза два обрисовывались на горизонте высоты правого берега, чтобы
немедленно опять скрыться из виду. Все это время мы плыли между острова-
ми, совершенно пустынными и поросшими лишь березою и талом. При-
стани пароходные, устроенные единственно для заготовки дров, находятся
тоже на островах, более высоких. Здесь срублено бывает жилье для агента
(говоря высоким словом) и артели дровосеков; здесь же иногда ютятся две-
три остяцких юрты. От устья Иртыша до устья Кети, на протяжении трех с
половиною суток пути, вовсе нет русских поселений, за исключением го-
родка Сургут (Березовского округа), имеющего несколько сот обитателей,
занимающихся рыболовством и скупкою пушного товара у инородцев.
Сургут — самое северное поселение на нашем трехтысячеверстном вод-
ном пути. Оно стоит на одном из притоков Оби, и пароход не считает нуж-
ным сворачивать к нему в этот рукав. Сургутская пристань в семи верстах
8 32	Материалы к биографии
от города на одном из островов Оби. Отличается эта пристань от других
обских пристаней только тем, что сюда вывозят из Сургута кое-какую про-
визию для продажи, хлеб, мясо, крупу, рыбу. Последнюю, впрочем, можно
иметь и на других пристанях, где есть остяцкие юрты.
От устья Иртыша до устья Тыма, впадающего с северо-востока, Обь
пролегает по Березовскому округу и течет с востока на запад, так что, идя
против течения, мы двое суток почти не меняем широты, надвигаясь пря-
мо на восток. Все это время мы идем громадным разливом Оби, расширяю-
щейся здесь, включая острова, на несколько десятков верст. Идя средними
притоками и не видя берегов, мы, разумеется, не видим и притоков, впада-
ющих на этом протяжении. С севера здесь впадает многоводный Вах, беру-
щий начало в тундре, а средним и нижним течением прорезывающий дев-
ственный кедровый и лиственничный лес. Упоминаю о Вахе потому, что о
нем рассказывают, будто в недоступных заливах и озерах его бассейна во-
дятся еще бобры, в остальной Западной Сибири уже истребленные. После
Ваха так же незаметно минуем мы и устья другого большого правого при-
тока Тыма и на третьи сутки плавания вступаем в Томскую губернию —
вторую сибирскую губернию на нашем пути.
Знакомство с этою лучшею сибирскою губерниею начинается не с ли-
цевой ее стороны. Мы въезжаем в так называемый Нарымский край, зани-
мающий собою всю северную болотисто-лесную, песчано-глинистую часть
Томской губернии. Только в одной окраине Нарымского края сосредоточе-
но по Оби и Кети несколько русских поселений; остальная же, наибольшая
часть края находится вполне в тех же условиях, как и обширный Сургут-
ский край, нами только что пройденный. Леса, болота, озера, необъятная
Обь, ее многочисленные притоки, семь месяцев зимы, средняя годовая тем-
пература ниже нуля, множество рыбы и зверя, мало человека, да и тот
дикий остяк, — такова характеристика, одинаково применимая к Сургут-
скому и Нарымскому краю, этой ближайшей окраине мшистой тундры. Если
Тобольский округ мало привлекателен для заселения, то эта мрачная пус-
тыня и подавно. И действительно, русское племя не распространилось сюда,
оставив Обь на тысячеверстном течении от устья Кети до устья Иртыша
совершенно без колонизации. Дикарь-абориген остался и поныне един-
ственным обладателем этого громадного пространства. Несколько тысяч
остяков и несколько сот самоедов составляют его единственное негород-
ское население. Этих жалких представителей человечества я впервые уви-
дал на одной из пристаней между Сургутом и Нарымом. Остяцкие юрты
были раньше видны по Оби у пристаней, сами же интересные обитатели их
предстали передо мной только через двое суток плавания по этой Остя-
кии. Перед вечером 15-го сентября пароход бросил якорь у пристани, что-
бы запастись дровами. Группа юрт виднелась вправо от строений пароход-
ного агентства. Обитатели их высыпали на берег с рыбою в руках — не най-
дется ли покупатель. Мужчины, женщины и дети, в оборванных и грязных
русских обносках, босые и болезненного вида, теснились преимуществен-
но перед местом, где стояла арестантская баржа. Здесь они рассчитывали
что-либо выменять на свою рыбу. Хлеб и поношенные одежды — таков
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	8 3 3
был их спрос. Из носового отделения баржи, где были заключены политичес-
кие, кинули на берег немного хлеба, не взяв их жалкого промена. Из-за этого
хлеба чуть не вышло побоища. Кинули молодой матери с грудным ребенком
белого хлеба, малютке-девочке пряник и сахару; понадобилось вмешатель-
ство военного конвоя, чтобы эти подачки дошли по назначению. Дикое,
бессмысленное, животное выражение, резкие неприятные черты скуластого
лица, маленькие глаза и такой же лоб, низкий рост и явное слабосилие, —
таково общее впечатление этого жалкого племени, довольно скоро выми-
рающего под влиянием сношения с русским купечеством. С кормовым от-
делением баржи, где помещались арестанты уголовные, торг-мена шли
очень оживленно. Щуки и караси быстро обменивались на черствые объед-
ки ржаного хлеба, на изодранные до последней крайности арестантские
обноски. Все с жадностью расхватывалось этими несчастными людьми, по
пояс бродившими в холодной, ледяной воде у решетчатых окошек баржи и
на длинных шестах принимавших и подававших предметы своей меновой
торговли. Безобразной, как и все остячки, молодой женщине, стоявшей на
берегу с корзиною рыбы, один солдатик с баржи крикнул какое-то дву-
смысленное предложение. Молодица, не зная русского языка, не сразу разо-
брала, в чем дело, но когда ей растолковали ее соплеменники, пришла в са-
мое искреннее негодование. Отделенная от своего оскорбителя водою и
бортом баржи и не имея возможности уязвить его словами на незнакомом
языке, молодая остячка схватила из корзины рыбу и метко швырнула в сол-
дата. Большая щука звучно ударилась о плечо оскорбителя. За первою по-
летела вторая, третья и т. д. Солдат стоял на посту и сойти не смел... На его
счастье в это самое время отчалил пароход, баржа отдалилась от берега,
импровизированная бомбардировка прекратилась. Скоро мы потеряли из
виду и негодующее лицо молодой остячки, и группу ее соплеменников, лю-
бующихся вонючею, грязною и до невозможности подранною ветошью,
ими приобретенною, и их жалкие жилища, и саму унылую пристань. Опять
расстилается перед нами одна только необъятная Обь с ее низменными ос-
тровами, песчаными отмелями и бесконечными водными перспективами.
Остяки вымирают, сказал я выше, под влиянием встречи с русским ку-
печеством. Я нарочно сказал «с купечеством русским», а не вообще «с рус-
ским племенем», потому что, действительно, встреча с русским земледель-
цем никогда не влечет за собою вымирания инородца, как бы низко он ни
стоял на общественной лестнице. Достойно внимания мыслящего челове-
ка то обстоятельство, что везде, где инородец живет среди русского земле-
дельческого населения, он не только не вымирает «от встречи с цивилиза-
цией», но даже постепенно цивилизуется, обращается к оседлой жизни и
земледелию и перенимает русские обычаи, верования и даже язык. Наобо-
рот, где инородец, сталкиваясь с русским племенем имеет дело как с един-
ственными его представителями с купцами, промышленниками и чинов-
никами, там он с правильностью чередования дня и ночи, с постоянством
солнечного восхода и заката, вырождается и вымирает. Судьба телеутов, ино-
родцев верхнего бассейна Оби, где распространилось русское земледельческое
население, и остяков, жителей Нижней Оби, куда проникли представителя-
ми культуры только купец и чиновник, эта противоположная и в своей
27 Социологические этюды
834	Материалы к биографии
противоположности весьма поучительная судьба двух соседних и одинако-
во диких племен, служит лучшей иллюстрацией вышеизложенных замеча-
ний. Остяки вымирают, и теперь в округах Березовском с Сургутским отделе-
нием и Нарымском не живет и десяти тысяч. Сверх того, несколько сот остя-
ков обитает по берегам Енисея в Туруханском округе. И это все, что осталосьот
этих обитателей всего севера Западной Сибири.
Наконец, уже в пределах Нарымского края, Томской губернии, мы из-
менили курс и вместе с Обью повернули на юго-восток вместо движения
по параллели, которой мы следовали двое суток с половиною. Отселе и до
самого Томска мы будем неизменно держаться юго-восточного курса, так
как тут Обь течет на северо-запад. Картина изменялась весьма медленно.
Несколько зеленее становились лесные и кустарные поросли, несколько
менее стала подавлять Обь своею необъятностью. На четвертые сутки пла-
вания по Оби, 17-го сентября, кинули мы якорь у пристани Нарымской.
Как и Сургут, Нарым не удостаивается чести, чтобы пароход свернул для
него с главного русла; нарымская пристань лежит в отдалении от города;
поэтому, как и Сургута, Нарыма не видать с парохода. Он расположен в
версте от Оби, в полуверсте от северного устья большого1 восточного при-
тока Кети, вытекающей из Енисейского округа в непосредственной близи
от Енисея и пробегающего, прежде впадения в Обь, по прямому направле-
нию с востока на запад без малого тысячу верст. Маловодная и судоходная
Кеть издавна служит одним из торговых путей в восточную Сибирь. В послед-
нее время возник вопрос о соединении каналом Кети и Большого Каса2’, что,
в связи с расчисткою фарватера на Ангаре, установило бы беспрерывный вод-
ный путь от Тюмени до китайской границы у Кяхты3'. Нельзя не оценить
вполне громадного значения этого проекта, к сожалению, имеющего тот
существенный недостаток, что он оставляет в стороне всю южную Сибирь,
прокладывая главный торговый путь на протяжении многих тысяч верст
по мертвой северной пустыне. Известно, что правительством и Русским
Географическим Обществом была снаряжена специальная экспедиция
г. Аминова для изучения кетского вопроса4’. До этого енисейские капиталисты
Фунтусовы на собственный счет снаряжали несколько разведочных партий с
целью осмотра водораздела. Результаты этих осмотров были благоприятны и
опубликованы в свое время в «Известиях Императорского] Географическо-
го] общества». Уже здесь, в Красноярске, я слышал, что последние исследова-
ния привели, наоборот, к заключениям о неудобстве фунтусовского проекта и
будто сами Фунтусовы отреклись от него. Впрочем, кетский вопрос есть во-
прос по преимуществу восточно-сибирский, и мне, вероятно, будет случай по-
беседовать о нем подробнее в другое время.
Кеть впадает в Обь двумя широкими и многоводными устьями, отсто-
ящими одно от другого на расстояние пятидесяти верст. Дельта испещрена
островами той же формации и вида, как и обские. Вообще сама Кеть все
свое некороткое течение пролагает по ультраболотистому полесью, кото-
рое могло бы напоминать полесье Пинское, если бы не было так холодно,
что его болота скорее похожи на тундру, чем на пинские торфяники и
трясины. Немногие бугры или по-местному «гривы», впрочем, довольно
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	83 5
плодородны, и малочисленное русское население уже успело их расчистить
под хлебопашество. Кетские деревни — самые северные крестьянские
поселения в этом крае. К югу от Кети, устья которой лежат приблизительно
на одной широте с Тобольском, начинаются и по самой Оби русские крес-
тьянские поселения, между которыми встречаются и людные села, как, на-
пример, Паробельское, Тогурское, Новоильинское, Молчанове. Жители
занимаются хлебопашеством на «гривах», но по преимуществу рыболов-
ством и пушным промыслом. Близость Томска и изобилие в Оби отличной
красной рыбы обеспечивает выгоды рыболовства.
Миновав устье Кети, а также, с другой стороны, устья Паробели и Вась-
югана5', вы наконец начинаете замечать убыль воды. Обь все еще широка,
многоводна, глубока, все еще дробится на многие притоки, из которых
каждый может быть принят за отдельную большую реку, но впечатление
необъятности и безбрежности постепенно отходит и уступает место дру-
гим. Вы следите с живым интересом за массою рыболовных снастей, всюду
заполонивших собою великую реку; вы постоянно встречаете челноки
рыбаков, инде6’ и плоты и барки, движущиеся при помощи лошадиного
привода вверх к Томску; рыбачьи хижины разбросаны по островам, на ко-
торых вы, наконец, видите и покосы сена. Словом, человеческая жизнь и
труд оживляют природу, с которою человек считает здесь себя и вправе и в
силе вступить в борьбу. Правда, русских сел вы еще не видите; они продол-
жают прятаться за покрытыми высокими лесными зарослями, островами,
но сами эти острова меньше и в то же время возвышеннее; пристани, на
них расположенные, люднее, оживленнее. Русские бабы с молоком, смета-
ной маслом, живностью и всяким крестьянским печением снова появляются
на этих пристанях, как было на Иртыше. Вместе с тем исчезает и остяк; вме-
сто него рыбу продает русский мужик, уже знающий ей цену и цену своего
труда, в ловлю рыбы положенного. За кусок заплесневелого черствого сит-
ного хлеба или за отвратительные лоскутья, когда-то долженствовавшие
изображать из себя арестантские штаны, а теперь негодные даже для поло-
терной тряпки, вы уже не получите щуки аршина в полтора длинною или
десятка рыжих карасей, не менее четверти длиною каждый, — таких ог-
ромных карасей, как обские, я не только не видывал в России, но и не
слыхивал о них. Словом, другая жизнь, другие нравы, хотя виды природы
изменились мало. Три-четыре градуса широты, пройденные нами от Сур-
гута к югу, оказали свое влияние. Они дали возможность осесться в этом
крае земледельческому населению и хотя бы несколько культивировать эту
дикую и холодную пустыню.
Этою южною частью Нарымского края ехали мы еще около суток,
и 18-го сентября во время обеда вошли в Томь. Я ждал этого выхода из мо-
нотонной и порядком таки наскучившей мне Оби, обед отвлек меня на пол-
часа, и когда я снова начал обозревать с палубы окрестные виды, панорама
вполне переменилась. Мы плыли по широкому и извилистому потоку в
высоких зеленых берегах, весьма живописных своими капризными излу-
чинами, мысами, буграми и оврагами. Это была Томь, правый приток Оби,
последняя река на нашем длинном пути.
836	Материалы к биографии
Томь — очень красивая река, своими милыми видами вполне вознаг-
раждающая путника за монотонность и скуку обских ландшафтов. Высокие,
даже гористые берега, напоминающие вам о близости Алтая, из предгорий
которого вытекает Томь, чистая вода, небольшие, но возвышенные и жи-
вописные острова, разбросанные изредка по течению реки, густая и разно-
образная зелень берегов, веселый вид многочисленных сел и деревушек,
усеявших собою берега красивой речки, — все это наводит на душу самые
отрадные ощущения, особенно после созерцания пустыни и человеческого
бессилия и ничтожества налеобъятной и непривлекательной Оби.
На Томи мы снова въехали в русскую землю. Инородец снова исчез,
загнанный в пустыни, которые мы уже миновали, и деятельная Русь опять
чувствовалась во всем окружающем. И опять-таки мы въезжали в черно-
земную полосу Сибири; по-видимому, чернозем в Сибири всюду достигает
56-57°с. ш. Но не будем забегать вперед. С парохода мы не видели почвы,
а лишь высокие, снизу доверху зеленые берега. У самой воды ярко зеленела
талина и черемуха, стоявшая 18-го сентября еще в полном своем летнем
убранстве. Выше талина перемешивалась с хвойными породами, преиму-
щественно елью и пихтою, черная зелень которых рисовала весьма красивые
узоры на светлой зелени талины и черемухи. Это узорный полог еще более
выигрывал от редких групп березы с пожелтевшею листвою. На вершинах
гористого берега темнела одна хвоя. В связи с красивою извилистостью и
всхолмленностью берега, с спокойною прозрачною поверхностью воды и
ясным небом, обливающим всю картину золотистыми лучами солнца, воды
Томи были поистине очаровательны.
Вечером того же 18-го сентября пароход кинул якорь у пристани горо-
да Томска, и наша девятидневная одиссея по водам Сибири благополучно
окончилась.
Красноярск. Январь 1880 г.
[Письмо] VI
Прибытие в Томск. — Выезд 19-го сентября. — Первая стан-
ция. —Дальнейший путь. — Характер местности. — Черноземно-
таежная полоса. — Томско-Кузнецкая чернь. — Население чернозем-
но-таежной полосы. — Русские и инородцы. — Быт и занятия. —
Аграрные условия. — Состояние земледелия. — От Мариинска до
Ачинска. — В пределах восточной Сибири. — Водораздельный хре-
бет. — Виды природы. — Населения. — Поляки. — Красноярск. —
Заключение.
18-го сентября, около заката солнца, прибыл наш пароход к томской
пристани, отстоящей несколько верст от города, по причине мели, загражда-
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	8 37
ющей Томь сейчас ниже города. Прекрасная теплая, ясная погода встретила
нас в красной Томи и проводила с парохода. Я оставлял водный путь после
девятидневного плавания и должен был продолжать мое путешествие по
почтовому тракту. Состояние погоды в этот момент нимало не напомина-
ло о холодной Сибири. Во второй половине сентября пассажиры толпи-
лись на палубе в летних костюмах и ничего не заставляло думать о сибир-
ской суровости. Никто не помнил, что утром на Оби было изрядно холодно
и даже мелькал снежок, и я весьма мало рассчитывал увидеть назавтра зем-
лю, убеленную снеговым ковром. Эта метаморфоза, однако, свершилась в
ночь с 18 на 19 сентября. Пасмурное утро, пронзительный холодный север-
ный ветер, снег, валящий хлопьями, и дорога устланная толщею рыхлого
мокрого снегу, — таковы условия, при которых пришлось мне начать эту
последнюю главу моей одесско-красноярской одиссеи. Санной дороги не
было, так как снег был слишком мокрый, да и тающий вдобавок, но не было
и колесного пути; слой снегу в несколько вершков, лежащий на глубокой и
незамерзшей грязи, делал дорогу равно невозможною и немыслимою для
полозьев и для колес. Я выехал на колесах и проехал станцию в 29 верст
более полусуток. Отправившись из Томска на рассвете, мы прибыли на стан-
цию к полуночи. Предоставляю воображению опытного читателя предста-
вить себе все прелести этого незабвенного переезда. Снег, засыпающий вас
и на вас тающий, сменяющийся дождем, заливающим вас и на вас замерза-
ющим, пронизывающий до костей холодный ветер; дорога, на которой ло-
шади выбиваются из сил два раза на версту, и после трех минут езды им
необходимо давать отдых; ухабы, выбоины и косогоры, на которых вы еже-
минутно рискуете опрокинуться или вылететь и в которых вы, с правиль-
ностью движения земли вокруг солнца, вязнете каждые пять минут; нако-
нец, невозможность даже идти пешком, так как под мокрым снегом глубокая
грязь, а местами и вода по колено, — вот бледные краски этой памятной стан-
ции, впервые показавшей мне, чтб такое Сибирь.
Лето кончилось, началась сибирская зима. Этою зимою мне предстоял
месяц пути до Красноярска. Я должен был приготовиться к всему худшему.
К счастью, 19-го сентября были только «первые седой зимы угрозы»1", по-
сле которых снова наступила хорошая погода. Уже 20-го сентября было тепло
и снег быстро таял; к 22-му его уже не было вовсе. Последствием, однако,
этого первого зимнего приступа было то, что лиственные деревья лиши-
лись окончательно своего летнего убранства. Береза, уже давно пожелтев-
шая, и талина, еще 18-го сентября на Томи пленявшая взор своею яркою
зеленью, стояли теперь обнаженные, уродливо наполняя ландшафт свои-
ми голыми и неисчислимыми розгами. Трава выдержала первый удар зимы
и зеленела вдоль дороги и на полянах. Дорога здесь все время идет лесом,
в котором, однако, под пашню расчищено много места и который густое
вдоль тракта население успело тоже порядком проредить. От Томска до
Красноярска, на протяжении 554 верст, идет не прерываясь лесная мест-
ность, но только в немногих местах большой лес выходит к дороге: боль-
шею же частью вы видите либо молодой хвойный лес, — сначала преобла-
дает сосна, потом лиственник, наконец, пихта и ель, — либо еще чаще
смешанное березово-осиновое мелколесье, резко переходящее в высо-
8 3 8	Материалы к биографии
коствольный березовый лес редкого насаждения. Таков характер местнос-
ти всей этой части томской губернии; лесистая равнина, сильно прореженный
лес, значительные запашки, густое население, черноземная почва. Направо
к югу и налево к северу от этой населенной и культивированной полосы
лежит не в далеком расстоянии первобытная дремучая тайга, во многих
местах не видавшая еще человека и человеком почти не изведанная. Север-
ная тайга сливается с нарымскою и сургутскою и теряется в Березовских и
Обдорских тундрах. Этот сплошной бор, богатый болотами и озерами, зве-
рем и рыбою, не богат только пчелою; по-видимому, лишь на южной своей
окраине, обращенной к культурной полосе, он растет на черноземе. Южная
тайга, лежащая влево от тракта, известна под именем Томско-Кузнецкой
«черни», занимая юго-восточную часть Томского уезда, южную — Мари-
инского2', северную, значительнейшую, Кузнецкого3' и часть Ачинского4', мало
не доходя до Енисея, несколько сот верст длиною, от нескольких десятков
до нескольких сотен 'Верст шириною, эта чернь занимает громадную пло-
щадь черноземной почвы с климатом, мягким для хлебопашества, и отде-
ляет культурную полосу вдоль тракта от более южной культурной области,
алтайской, тоже населенной и обработанной. Эта черноземная тайга пред-
ставляет неоцененный запас лесу и земли и, конечно, имеет будущность.
Недалеко от нас еще то время, когда Томско-Кузнецкая чернь, не прерыва-
ясь, сливалась с тайгою Нарымского края и урманами Сургутского. Но про-
ложен был тракт, сделана первая сквозная просека от Оби до Енисея; тракт
заселился, просека расширилась, и теперь от Оби до Енисея неширокая куль-
турная и населенная полоса разрезала некогда сплошную тайгу Сибири.
В этой полосе и теперь лес занимает больше места, нежели чистое поле или
луг, но это уже разреженный лес, большею частью молодой, большею час-
тью березово-осиновый вместо чисто хвойного первобытного урмана. Хвой-
ных рощ и бора все-таки много, и нередки даже прекрасные строевые, со-
сна, лиственница, кедр — в изобилии.
За Уралом, между Екатеринбургом и Тюменью, мне пришлось пересечь
северный край обширной черноземной области, отделяющей северное по-
лесье от западной пустыни. Три тысячи верст затем сделал я в глубине се-
верного полесья, оставив далеко к югу благодатную пограничную полосу,
и вот тут за Томском снова мне суждено коснуться северной окраины чер-
нозема. Под 57° с. ш. мы его оставили, не доезжая Тюмени, под 56° с. ш. мы
его снова находим за Томском. Я не умею определить его протяжение к се-
веру и не имею для этого даже таких шатких данных, как в Зауралье; к югу
же, судя по устным и печатным источникам, чернозем мало не доходит до
Алтая, отделенного от него неширокою полосою песчано-глинистой степи.
Южная граница этого томско-енисейского чернозема, по-видимому, лежит на
широте, на которой в Малороссии лежит его северная граница. Это факт не
должен ли служить незыблемым опровержением мнения, будто протяжение
чернозема на север зависит от большей или меньшей мягкости климата. И снова
не служит ли этот факт новым доводом в пользу гипотезы г. Рупрехта? Только
этак гипотеза и в состоянии объяснить происхождение чернозема и в теплой
Украине, между 47 и 52° с. ш. и в холодной Сибири, между 53° и 58° с. ш. Все
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	83 9
условия различны, кроме одного, соседства леса, — с болотистою почвою и
сырою атмосферою — и пустыни — со скудною почвою и знойным воздухом.
Чернозем, как и следовало ожидать, даровал краю, нами ныне пересе-
каемому, возможность успешной земледельческой культуры с хорошими
урожаями, нетяжелыми затратами на обработку и достаточным разнообра-
зием культурных хлебов. Королева злаков, пшеница, здесь хорошо родится
и возделывается в большом количестве. Удобрений, как всюду на черноземе,
вовсе не знают, распахивают одно и то же поле многие годы кряду. Лесис-
тость местности препятствует частой перемене полей, так как для этого необ-
ходимо расчищать его из-под леса. Вообще, несмотря на относительную су-
ровость климата, выражающуюся как в сильных холодах зимою, так и в крат-
кости лета, местность, нами проезжаемая, несомненно способнее к культуре,
гораздо более богатой и успешной, чем даже такие губернии Европейской
России, как Московская, Владимирская, Калужская, Тверская и т. д.
Это отражается и на быте населения, которое здесь выглядывает доста-
точнее, нежели во внутренних русских губерниях. Кроме благоприятных
физических условий, нельзя не объяснить относительный достаток, — впро-
чем, далеко не такой, по-видимому, как о том принято говорить, — и соци-
альными условиями. Того обстоятельства, что хороша почва, для благосос-
тояния земледельца — недостаточно. Необходимо, чтобы земледелец имел
возможность свободно и безубыточно доступиться до этой почвы. В черно-
земной России это условие далеко не всегда бывает налицо; многие земства
уже подняли этот вопрос и заботятся об облегчении земледельцам приоб-
ретать столь необходимую им землю. В Сибири, слава Богу, эта забота по-
куда излишня. Условия пользования землею еще никаким положением не
регулированы и не стеснены. Частной земли вовсе нет, государственной зем-
ли — сколько угодно. Вся она свободна, в оброчные статьи не обращена и
пользование ею — совершенно вольное. Каждый земледелец может зани-
мать под свои пашни столько земли, сколько пожелает, или, вернее, обра-
ботать в силах и в охоте. Если крестьянский «мир» и вмешивается, по-ви-
димому, в аграрные дела своих членов, то, сколько можно было заключить
из расспросов, имеет в виду справедливость в вопросах большей или мень-
шей отдаленности полей от сел первой расчистки, наконец, лугов и т. д.
Лесу тоже вволю; кругом его растет больше, чем надо, и рубить запрету нет.
Сообщали, что вышел недавно запрет рубить кедр и лиственницу. Крестья-
не объясняют это тем, что правительство сберегает эти лучшие сорта леса
для чугунки5' Имея вволю земли и лесу, крестьянин не стеснен равным
образом относительно охоты, рыбной ловли, сбора орехов, ягоды, грибов
и пр. В России все это покупается крестьянином дорогой ценою. Немудре-
но после этого, если сибиряк смотрит[ся] достаточнее и бодрее нашего ев-
ропейского мужика. Тем не менее, сибиряк все-таки недостаточно зажито-
чен и бодр для тех условий, физических и социальных, которые ему так бла-
гоприятствуют. Что мешает его полному благосостоянию, — я уже говорил в
своих заметках о Зауралье. Дореформенность и тут заедает благосостояние
крестьянина. Как эти дореформенные порядки отражались на государствен-
ных крестьянах Европейской России, — известно всякому. То же и тут.
840	Материалы к биографии
Возьмем для примера — тракт и сопряженные с ним дорожную и под-
водную повинности1. Всю дорогу я только и слышал сетования сермяжного
люда на страшные тяготы этих повинностей, их совершенно разоряющих.
А между тем, тракт в Томском и Мариинском округах — просто ужасен.
Ездить по нему можно только в виде строгого наказания; никто, конечно,
и не ездит. И такой-то тракт служит, однако, истинным бичом народного
благосостояния. То же с подводною повинностью. Здесь я ставлю точку,
ибо иначе боюсь увлечься в обличительный жанр. Я же не более желаю, как
рисовать истинными красками то, что видел и слышал, не касаясь частных
случаев. Известно, что самая строгая кара по частному случаю искоренить
зла не может. Необходимо действовать против общих причин, а такою при-
чиною тут является — дореформенность. Теперь, когда со введением су-
дебной реформы в Юго- и Северо-Западном крае и городского самоуправле-
ния в Польше, реформы уже распространились на всю Европейскую Россию,
что может мешать их применению и к Сибири? Введение тех же реформ, ко-
торые уже успели столь коренным образом преобразовать жизнь Европей-
ской России, и разумная свободная колонизация, — вот чего ожидает этот
Томский край с отличною почвою, богатым лесом, климатом, допускающим
культуру всех европейских однолетних растений. Маис — я тут видел на ого-
родах, следовательно, он может возделываться и в поле; лен и конопля и
теперь возделываются; о жите6', ячмене, овсе, гречихе и говорить нечего.
Такие мысли невольно западают в голову, когда едешь этим длинным
узким коридором культурной области, прорубленным в девственном и бес-
конечном лесу. Сам этот коридор, несмотря на относительную густоту
населения, был бы способен принять еще довольно значительную колони-
зацию, судя по количеству пашен и нерасчищенных березово-осиновых пу-
стырей. А вправо к югу идет черноземно-таежная равнина Томско-Кузнецкой
черни, не только не заселенная, но даже не изведанная человеком. Послу-
шаешь рассказов стариков, проникавших несколько в эту тайгу, и не ве-
рится как-то, что в стране, не запрещенной для исследования ни дикарями,
ни пустынями или океанами, могут быть такие громадные пространства
превосходной и интересной местности, вовсе неизвестные и даже не виден-
ные еще человеком. Эти места ждут не дождутся трудолюбивого колонис-
та, который бы их призвал к жизни и вывел из небытия докультурного и
доисторического периода; но для того, чтобы этот колонист явился в дос-
таточном числе и чтобы его деятельность была достаточно успешна и пло-
дотворна, — нужно все то же, нужно снять наконец с Сибири лежащее на
ней отлучение от цивилизации и прогресса, нужно, чтобы она перестала
быть страною, лишенною всех лично и по состоянию присвоенных прав и
преимуществ. Это — сказка про белого бычка. О чем бы вы ни заговорили
в Сибири, вы неизбежно возвращаетесь к этому вопросу и неминуемо
фатально упираетесь в высокую и глухую стену дореформенности... «Ког-
да-нибудь на эту тему я напишу особую поэму»7', — а теперь возвратимся к
нашему путешествию, чтобы дополнить несколькими штрихами картину
Дорожная повинность — налог, с помощью которого государство ком-
пенсировало свои расходы на различные перевозки. В древние времена носила
натуральный характер.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	841
природы и жизни большой культурной просеки, по которой мы едем из
Томска в Красноярск через города Мариинск и Ачинск.
Характеристика природы и местности, выше набросанная в общих чер-
тах, относится к участку от Томска до Ачинска, всего около 400 верст. На
этом пространстве дорога все время идет лесистою равниною, по чернозе-
му и по местности, хорошо населенной и достаточно культивированной,
с прорезанным лесом, как он выше описан. От Ачинска, где вы переправ-
ляетесь на пароме через р. Чулым — большой и судоходный приток Оби,
характер местности резко изменяется. Равнина сменяется горами водо-
раздельного Обско-Енисейского хребта, далеко на север ушедшего побега
Алтайской горной системы. Около полутораста верст между Ачинском и
Красноярском дорога идет по гористой и лесистой местности, пересекая
целый ряд невысоких параллельных хребтов, покрытых густым листвен-
ным и хвойным лесом. Здесь нередко и заповедная тайга выходит к самой
дороге, и путник любуется стройными пихтами и елями, преобладающими
на этих горах. Лиственницы, впрочем, тоже немало. Сосна и кедр встреча-
ются реже. Во все продолжение пути дорога изобилует прекрасными пейза-
жами, достойными украсить альбом пейзажного живописца. Не могу не
отметить специально вида с Крестовой горы у селения Болыие-Кемчукского*',
после переправы через речку Большой Кемчук. Вид на извилистую и по-
росшую разного рода лесом, обставленную самых причудливых форм
горами долину Кемчука — поистине чудесен и не может не привести в
восторг самого равнодушного к красотам природы зрителя. Этими немно-
гими замечаниями о последнем участке дороги я и закончу свои счеты с при-
родою интересного края. К сожалению, снег покрывал землю, когда я пере-
сек водораздельный хребет и, по собственному наблюдению, ничего не могу
сказать о почве; по словам крестьян, земля — черная, родит без удобрения,
пшеница возделывается. Позволительно заключить, что и эти невысокие
хребты, отлогие и с плоскими вершинами, покрыты черноземом.
Переходя к дополнительным замечаниям о населении и жизни нашей
Обь-Енисейской просеки, прежде всего должно отметить, что оно — русское
и довольно чистого славянского типа; инородческих деревень, отдельно сто-
ящих, всего на пути встречается две или три; живут в них сибирские татары,
былые господа края, ныне куда-то исчезнувшие с лица его. Татары — му-
сульмане и поэтому не смешиваются ни с пришельцами христианами, ни с
идолопоклонниками-аборигенами. Этих последних в культурном коридо-
ре, по которому мы пересекли край, вовсе не видно. Они ушли в тайгу, где и
промышляют охотою и рыбою.
Из других составных элементов населения нельзя не остановиться на
ссыльных, которых, к сожалению, здесь слишком много. Северные округа,
край Пелымский, Березовский, Обдорский, Сургутский, Нарымский и Ту-
руханский9’, ныне изъяты из мест, куда назначаются уголовные ссыльные.
Якутская область составляет место ссылки для самих сибиряков. В Забайка-
лье отправляют ссыльно-каторжных, весь Алтайский горный округ (уезды
Барнаульский, Бийский, населенная часть Кузнецкого и часть Томского),
Амур и Уссури тоже изъяты, равно Семипалатинская область. Что же оста-
ется? В Тобольской губернии — южные уезды, а в Томской — культурная
842	Материалы к биографии
просека с ее продолжением на запад к Каинску'°'. В Западной Сибири боль-
ше нет места ссылки, а громадное большинство ссыльнопоселенцев назна-
чается в Сибирь Западную. Натурально, что, при отсутствии вольной коло-
низации, ссыльные являются уже слишком большим процентом в общем
составе населения и ложатся тяжелым бременем на страну. То же должно
сказать и о Енисейской губернии в Восточной Сибири, где четыре уезда,
и без того слабо населенные, принимают в себя почти весь контингент ссыль-
нопоселенцев, назначенных в Восточную Сибирь.
Я интересовался, между прочим, поляками, сосланными в значитель-
ном числе в 1863-1864 гг. большею частью именно в Томскую губернию.
— Вот политическое кладбище, — говорит мой возница при выезде из
Томска.
— Как политическое? — воскликнул я, — да разве политических здесь
хоронят особо?
Из дальнейших объяснений оказывается, что мой возница, по созву-
чию, смешал «политических» ссыльных с «поляками». Русских политичес-
ких ссыльных он, впрочем, и не видал. В Западной Сибири их большею
частью отправляют в северные округа. Кстати, зашла уж речь и о поляках-
ссыльных 1863 года. Потом и не однажды приходилось мне говорить с кре-
стьянами о поселенных между ними поляках и взаимно проверять показа-
ния. Отзывы и сведения везде одинаковы, и я не имею основания поэтому
их считать неосновательными. Хороших отзывов, сказать по правде, я вов-
се не слышал. К населению ссыльные поляки всегда относились недобро-
желательно, и, пользуясь своим культурным превосходством и связями с
мелким местным начальством, эксплуатировали и притесняли простолю-
дина. ВТомском и Мариинском округах они приобрели?! peu prds"’ репута-
цию евреев южных губерний. Поляк — всегда мелкий ростовщик, содер-
жатель кабака и мелочной лавочки. В его паутине бьется много бедного люда.
Конечно, по своей широкой натуре, он не так систематичен, как еврей юж-
ных и западных губерний, не так последователен и скопидом. Он прокру-
чивает и растрачивает большую часть своих барышей, и редкий шляхтич
успел составить себе порядочное состояние. Но это последнее обстоятель-
ство, конечно, мало смягчает его поведение, и народ относится к нему так
же недружелюбно, как и он сам к народу. Случилось мне проверить эти све-
дения и личным разговором с мелким шляхтичем, успевшим, однако, раз-
житься в ссылке. К сожалению, я не могу сказать, чтобы этот разговор меня
разубедил в справедливости крестьянских отзывов. Надо было послушать
его россказни о своих подвигах по дороге любостяжания и вернейших спо-
собах укрощения мужицкого своенравия при помощи известных влияний;
надо было видеть, как он гордился своими постыдными похождениями, кото-
рые выставлял напоказ со свойственной шляхтичу хвастливостью. Я допускаю
даже, что он приврал на себя и выставил себя в свете худшем действительного,
но направление беседы дает понятие о характере отношений, что гораздо важ-
нее частных случаев. Быть может, это единичный факт; быть может, и отзывы
нескольких крестьян, с которыми я разговаривал, случайно подобрались в этом
направлении. Я имел ограниченный круг наблюдений. Мне было бы, конечно,
приятнее сообщить отзывы и сведения, которые рисовали бы культурно-про-
грессивную роль наших единоплеменников в лучшем свете.
С.Н. Южаков. [Письма из далекой стороны]	843
Этими заметками я и заканчиваю это краткое повествование о моей
одиссее. 18-го октября я прибыл в Красноярск, а 9-го ноября уже прохажи-
вался по его улицам, глядел на высокие горы, его окружающие, и на Енисей,
уже застывший в объятиях сибирской зимы и блестевший своим гладким
снежным саваном. Путевым впечатлениям наступил конец, а с ними долж-
но поставить точку и этой небольшой работе. Путь от Перми до Краснояр-
ска, мною ныне уже пройденный вместе с читателем, еще никем до меня не
описан. Максимов проехал южною Сибирью, да и этот путь он не описывает,
сберегая место для описания Амура12'. Горнозаводская жел[езная] дор[ога] с
интересным округом, ею пересекаемым, Зауральская крестьянская Русь, три
тысячи верст водного пути по пяти рекам через суровый край Северной
Сибири, наконец, культурный коридор, прорубленный неустанным русским
племенем в первобытной тайге севера, — вот те этапы моего пути, которые
я решил здесь описать и которые до меня в их целом описаны вовсе не были.
Полагаю, что последнее обстоятельство придает некоторое значение и моим
беглым наблюдениям и заставит читателя пробежать их не без интереса.
Красноярск, февраль.
БИБЛИОГРАФИЯ
ТРУДОВ С.Н. ЮЖАКОВА
1868
1.	Новая сцена на сцене // Одесский вестник. 1868.16 нояб. № 253. С. 855.
Подп.: Г.
1872
2.	Социологические этюды: Этюд первый: Социальное строение и со-
|щальные деятели // Знание. 1872. № 12. С. 360-392 (паг. 1-я). Подп.: Ю-ов.
'I
1873
3.	Социологические этюды: Этюд второй: Половой подбор как фактор
социального прогресса // Знание. 1873. № 1. С. 1-60 (паг. 1-я).
4.	Социологические этюды: Этюд третий: Условия проявления есте-
ственного подбора в обществе // Знание. 1873. № 3. С. 33-90 (паг. 1-я.); № 5.
С. 37-83 (паг. 1-я).
5.	Заметка на заметку г-на Михайловского // Знание. 1873. № 5. С. 1-5
(паг. 3-я).
6.	Субъективный метод в социологии (Разбор мнений гг. Миртова и
Михайловского) // Знание. 1873. № 10. С. 37-71. (паг. 3-я).
1880
7.	В далекую сторону // Русские ведомости. 1880. 7 марта. № 60. С. 4-5;
13 марта. № 66. С. 4; 4 мая. № 114. С. 4-5.
8.	С дальнего Севера И Русские ведомости. 1880. 7 июля. № 173. С. 1-3;
10 июля. № 176. С. 1-3; 16 июля. № 182. С. 1-3. Подп.: С. /О-в.
9.	Из Красноярска, 29-го апреля: (От нашего корреспондента) // Рус-
ские ведомости. 1880. 1 июня. № 140. С. 4. Подп.: N.N.
10.	Из Красноярска, 20-го июня: (От нашего корреспондента) // Русские
ведомости. 1880. 23 июля. № 189. С. 2-3. Подп.: Ю.
И.	Из Красноярска, 12-го октября: (От нашего корреспондента) // Рус-
ские ведомости. 1880. 17 нояб. № 296. С. 3. Подп.: N.N.
12.	Из Красноярска, 18-го ноября. (От нашего корреспондента) // Рус-
ские ведомости. 1880. 23 дек. № 332. С. 4. Подп.: Ю.
848	Библиография трудов С.Н. Южакова
1881
13.	К вопросу о земледельческой будущности русской черноземной
полосы // Русские ведомости. 1881. 25 авг. № 230. С. 1-2; 30 авг. № 235.
С. 1-3; 5 сент. № 240. С. 1-3; 10 сент. № 244. С. 1-3; 16 сент. № 249. С. 1-3;
22 сент. № 255. С. 1-2.
14.	К вопросу о земледельческой будущности русской черноземной по-
лосы: (Письма о периодических земледельческих кризисах в южной и во-
сточной России, о их причинах, и средствах к их устранению.) М.: Тип.
Н.С. Скворцова, 1881.
1882
15.	Еврейский вопрос в России // Отечественные записки. 1882. № 5.
С. 1-35 (паг. 2-я). Подп.: С. Южанов.
16.	Долги землевладения И Одесский листок. 1882. 8(20) июня. № 175.
С. 2.
17.	Формы земледельческого производства в России // Отечественные
записки. 1882. № 7. С. 1-56 (паг. 2-я).
18.	Необходимость железнодорожных катастроф // Одесский листок.
1882. 5(17) августа. № 173. С. 1.
19.	К переселенческому вопросу И Одесский листок. 1882. 13(25) авгус-
та. № 179. С. 1-2.
20.	Вопрос о «Кагале»//Одесский листок. 1882.18(30) августа. № 183. С. 1.
21.	Ученый эквилибрист // Одесский листок. 1882.29 октября (10 ноября).
№241. С. 1-2.
1883
22.	К вопросу о бедности, ее причинах и устранении: (По поводу эконо-
мической теории Джорджа) // Отечественные записки. 1883. № 1. С. 95-134
(паг. 1-я); № 2. С. 427-452 (паг. 1-я).
23.	Маленькая утопия: (К вопросу об организации кустарного про-
изводства) // Отечественные записки. 1883. № 8. С. 214-223 (паг. 2-я).
Подп.: С.Ю.
24.	Вопросы общинного быта // Отечественные записки. 1883. № 11.
С. 94-119 (паг. 2-я).
25.	Рец.: Очерки первобытной экономической культуры. Сочинение
Н.И. Зибера. М., 1883 г. // Отечественные записки. 1883. № 12. С. 241-245
(паг. 2-я). Без подписи.
1884
26.	Вопрос национализации земли в Англии // Отечественные записки.
1884. № 1. С. 201-232 (паг. 1-я); № 2. С. 443-496 (паг. 1-я).
27.	Записки публициста // Отечественные записки. 1884. № 2. С. 242 -255
(паг. 2-я); № 3. С. 63 -80 (паг. 2-я); № 4. С. 184 -204 (паг. 2-я). Без подписи.
28.	Рец.: В. Португалов. Знаменательные движения в еврействе. СПб.,
1884 // Отечественные записки. 1884. № 3. С. 57-59 (паг. 2-я). Без подписи.
29.	Задачи земледельческой политики: По вопросу об арендной рефор-
ме // Вестник Европы. 1884. Т. IV. № 7. С. 378-398. Подп.: С.
Библиография трудов С.Н. Южакова	849
1885
30.	Вопросы гегемонии конца XIX века // Русская мысль. 1885. № 3.
С. 123-150 (паг. 1-я); № 4. С. 36-54 (паг. 2-я).
31.	Политическое обозрение: Группировка держав после Берлинского
конгресса // Дело. 1884 -1885. № 6. С. 99-110 (паг. 2-я).
32.	Юбилей дворянской грамоты // РГАЛИ. Ф. 1571 (Коллекция Г.В. Юди-
на). On. 1. Ед. хр. 3072. [1885]. 14 лл.
33.	Англо-русская распря: Небольшое предисловие к большим событиям:
Политический этюд. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1885.
34.	Афганистан и сопредельные страны: Политико-исторический очерк.
СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1885.
35.	Нормы народного землевладения: (Опыт экономического исследо-
вания о нормальной величине крестьянских наделов в России) // Русская
мысль. 1885. № 9. С. 1-41 (паг. 2-я).
36.	Политическая летопись // Северный вестник. 1885. № 1. С. 252-274
(паг 2-я); № 2. С. 304-313 (паг 2-я); № 3. С. 223-249 (паг 2-я); № 4. С. 238-265
(паг 2-я). Поди.: С.Ю.
37.	Полемический экзерсис: (Ответ Л. С-скому, «Вестник Европы», 1885,
№ 8) // Северный вестник. 1885. № 2. С. 295-303 (паг. 2-я).
38.	Материалы по статистике народного хозяйства в Санкт-Петербург-
ской губернии. Вып. III. Крестьянское хозяйство вЯмбургском уезде. СПб.:
Изд. Санкт-Петербургского губернского земства, 1885.
1886
39.	Политическая летопись // Северный вестник. 1886. № 1. С. 256-282
(паг. 2-я); № 2. С. 271-288 (паг. 2-я); № 3. С. 241-261 (паг. 2-я); № 4. С. 164-
187 (паг. 2-я); №5. С. 159-185 (паг. 2-я); № 6. С. 165-192 (паг. 2-я); № 7. С. 139-
159 (паг. 2-я); №8. С. 126-148 (паг. 2-я); №9. С. 132-151 (паг. 2-я); № 10.
С. 124-157 (паг. 2-я); № 12. С. 177-181 (паг. 2-я). Подп.: С.Ю.
40.	Статистический закон землевладения в России. Этюд // Северный
вестник. 1886. № 7. С. 167-188 (паг. 1-я).
41.	Переселенческий вопрос // Северный вестник. 1886. № 8. С. 25-48
(паг. 2-я).
42.	Наши задачи в Болгарии // Северный вестник. 1886. № 9. С. 77-87
(паг. 2-я).
43.	О польском землевладении: Заметки // Северный вестник. 1886. № 11.
70-75 (паг. 2-я).
44.	Что такое историческая Россия: Вместо «Политической летописи» //
Северный вестник. 1886. № И. С. 165-194 (паг. 2-я).
1887
45.	Политическая летопись И Северный вестник. 1887. № 1. С. 140-170
(паг. 2-я); № 2. С. 115-136 (паг. 2-я); № 3. С. 171-188 (паг. 2-я); № 4. С. 147—
165 (паг. 2-я); № 5. С. 159-182 (паг. 2-я); № 6. С. 130-145 (паг. 2-я); № 7. С. 149-
166 (паг. 2-я); №8. С. 114-131 (паг. 2-я); № 10. С. 109-123 (паг. 2-я); № 11.
С. 107-130 (паг. 2-я); № 12. С. 156-178 (паг. 2-я). Подп.: С.Ю.
850	Библиография трудов С.Н. Южакова
46.	Любовь и счастье в произведениях русской поэзии // Северный вест-
ник. 1887. № 2. С. 125-179 (паг. 1-я); № 5. С. 91-146 (паг. 1-я).
1888
47.	Международная экономическая борьба: Социологический этюд //
Северный вестник. 1888. № 1. С. 135-175 (паг. 1-я); № 2. С. 123-156 (паг. 1-я).
48.	Политическая летопись // Северный вестник. 1888. № 1. С. 101-119
(паг. 2-я); № 2. С. 127-146 (паг. 2-я); № 3. С. 112-129 (паг. 2-я); № 4. С. 137—
158 (паг. 2-я); № 5. С. 131-152 (паг. 2-я); № 6. С. 130-145 (паг. 2-я); № 7.
С. 110-121 (паг. 2-я); № 9. С. 166-191 (паг. 2-я); № 12. С. 122-146 (паг. 2-я).
Подп.: С.Ю.
49.	Наши литературные дела: (Текущие журнальные заметки) // Север-
ный вестник. 1888. № 6. С. 146-163 (паг. 2-я); № 7. С. 123-146 (паг. 2-я); № 8.
С. 155-168 (паг. 2-я). Подп.: Impacatus.
50.	Нравственное начало в общественной борьбе: Социологический
этюд // Северный вестник. 1888. № 9. С. 37-90 (паг. 1-я); № 11. С. 91-130
(паг. 1-я).
1889
51.	Политическая летопись // Северный вестник. 1889. Ns 1. С. 105-138
(паг. 2-я); № 2. С. 120-148 (паг. 2-я); № 3. С. 107-134 (паг. 2-я); № 4. С. 147—
172 (паг. 2-я); № 6. С. 91-114 (паг. 2-я); № 7. С. 90-119 (паг. 2-я); № 8.
С. 138-162 (паг. 2-я); № 9. С. 117-143 (паг. 2-я); № 10. С. 95-124 (паг. 2-я).
Подп.: С.Ю.
52.	Интеграция, дисинтеграция и дифференцирование (Справка для
г. Слонимского) // Северный вестник. 1889. № 4. С. 173-176 (паг. 2-я).
53.	Маргариновая политика в русской прессе // Северный вестник. 1889.
№5. С. 103-125 (паг. 2-я).
54.	М.Е. Салтыков как редактор (по личным воспоминаниям) // Одес-
ский вестник. 1889. 4(16) июля. № 176. С. 2.
55.	Наши дела и безделки // Одесский вестник. 1889. 22 июля (3 авгус-
та). № 194. С. 2-3.
56.	Ложная поправка // Северный вестник. 1889. № 8. С. 163-165 (паг. 2-я).
1890
57.	Падение Сперанского: (Эпизод из истории XIX в.) // Русская мысль.
1890. №. И. С. 111-131.
58.	Роль физической среды в истории // Русское богатство. 1890. № 11.
С. 55-68 (паг. 2-я).
1891
59.	Социологические этюды: В 2 т. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1891. Т. 1.
1892
60.	М.М. Сперанский: Его жизнь и общественная деятельность: Биогра-
фический очерк. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1892.
Библиография трудов С.Н. Южакова	851
1893
61.	На Адамовой вершине: Путевые впечатления // Русское богатство.
1893. № 2. С. 41-60 (паг. 1-я); № 3. С. 18-54 (паг. 1-я).
62.	Из путевых впечатлений // Мир Божий. 1893. № 3. С. 28-51; № 8.
С. 131-151.
63.	В тропической пустыне: Из путевых впечатлений // Русское богат-
ство. 1893. № 5. С. 82-105 (паг. 1-я).
64.	В стране хун-хузов и туманов: Путевые впечатления // Русское бо-
гатство. 1893. № 6. С. 74-113 (паг. 1-я); № 7. С. 81-107 (паг. 1-я).
65.	Мимоходом в Японии: Из путевых впечатлений // Русское богатство.
1893. № 9. С. 88-110 (паг. 1-я).
66.	Министерство земледелия: (Заметка по поводу слухов о его органи-
зации) И Русское богатство. 1893. № 10. С. 29^10 (паг. 2-я).
67.	Вопросы экономического развития России // Русское богатство. 1893.
№ 11. С. 202-227 (паг. 1-я); № 12. С. 186-209 (паг. 1-я).
1894
68.	Детство и молодость Жан-Жака Руссо: Отрывок из биографии // Мир
божий. 1894. № 1. С. 76-104.
69.	Хроника внутренней жизни // Русское богатство. 1894. № 2. С. 125—
147 (паг. 2-я); № 3. С. 108-131 (паг. 2-я); № 4, апрель, с. 101-128 (паг. 2-я);
№5. С. 80-107 (паг. 2-я); №6. С. 156-186 (паг. 2-я); № 107. С. 127-153
(паг. 2-я); № 8. С. 127-150 (паг. 2-я); № 9. С. 120-144 (паг. 2-я); № 10. С. 145—
163 (паг. 2-я); № 11. С. 154-177 (паг. 2-я); № 12. С. 148-167 (паг. 2-я).
70.	Доброволец «Петербург»: Дважды вокруг Азии: Путевые впечатле-
ния. СПб.: Журнал «Русское богатство»; Типо-лит. Б.М. Вольфа, 1894.
71.	Елисеев, Григорий Захарович // Энциклопедический словарь Брок-
гауза и Ефрона / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Вена-Лейпциг; СПб.: Типо-
лит. И.А. Ефрона, 1894. Т. XIA. С. 622-623.
72.	Жан-Жак Руссо, его жизнь и литературная деятельность: Биографи-
ческий очерк. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1894.
1895
8
73.	Из современной хроники // Русское богатство. 1895. № 1. С. 186-213
(паг. 2-я); № 2. С. 155-179 (паг. 2-я); № 3. С. 109-131 (паг. 2-я); № 4. С. 122—
146 (паг. 2-я); № 5. С. 171-197 (паг. 2-я); № 6. С. 154—171 (паг. 2-я); № 7. С. 144—
163 (паг. 2-я); № 8. С. 130-155 (паг. 2-я); № 9. С. 167-193 (паг. 2-я).
74.	Просветительная утопия: План всенародного обязательного сред-
него образования // Русское богатство. 1895. № 5. С. 52-77 (паг. 2-я).
75.	Общежитие и обществоведение. Из социологических этюдов // Рус-
ское богатство. 1895. № 8. С. 129-174 (паг. 1-я).
76.	Дневник журналиста //Русское богатство. 1895.№ 10. С. 99-121 (паг.
2-я); № 11. С. 83-105 (паг. 2-я); № 12. С. 48-76 (паг. 2-я).
77.	Любовь и счастье в произведениях Пушкина: Критический этюд
С. Южакова. Одесса: Изд. Г. Бейленсона и И. Юровского, 1895.
852	Библиография трудов С.Н. Южакова
1896
78.	Социологические этюды: В 2 т. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича,
1896. Т. 2.
79.	Дневник журналиста// Русское богатство. 1896. № 1. С. 149-171 (паг. 2-
я); № 2. С. 163-188 (паг. 2-я); № 3. С. 81-106 (паг. 2-я); № 4. С. 145-170 (паг. 2-я);
№ 6. С. 19-42 (паг. 2-я); № 7. С. 24-53 (паг. 2-я); № 8. С. 154-170 (паг. 2-я); № 10.
С. 122-147 (паг. 2-я); № И. С. 154-177 (паг. 2-я); № 12. С. 93-114 (паг. 2-я).
1897
80.	Дневник журналиста//Русское богатство. 1897.№ 1.С. 130-149 (паг.
2-я); № 2. С. 148-169 (паг. 2-я); № 3. С. 66-93 (паг. 2-я); № 4. С. 130-158 (паг.
2-я); № 5. С. 122-147 (паг. 2-я); № 6. С. 127-153 (паг. 2-я); № 7. С. 130-157
(паг. 2-я); № 8. С. 106-131 (паг. 2-я); № 9. С. 150-175 (паг. 2-я); № 10. С. 52-
75 (паг. 2-я); № 12. С. 1^1-180 (паг. 2-я).
81.	Вопросы просвещения: Публицистические опыты. СПб.: Тип. М.М.
Стасюлевича, 1897.
1898
82.	Еще к вопросу о сионизме//Русское богатство. 1898.№ 1.С. 179-180
(паг. 2-я).
83.	Политика И Русское богатство. 1898. № 2. С. 107-131 (паг. 2-я); № 3.
С. 104-125 (паг. 2-я); № 4. С. 100-126 (паг. 2-я); № 5. С. 124-155 (паг. 2-я);
№ 6. С. 166-194 (паг. 2-я); № 7. С. 147-171 (паг. 2-я); № 8. С. 214-235 (паг. 2-я);
№ 9. С. 161-185 (паг. 2-я); № 10. С. 147-166 (паг. 2-я); № 11. С. 167-181
(паг. 2-я); № 12. С. 183-197 (паг. 2-я).
84.	Ответ «Русской мысли» // Русское богатство. 1898. № 11. С. 19-29
(паг. 2-я).
1899
85.	Политика// Русское богатство. 1899. № 1. С. 100-118 (паг. 2-я); № 2.
С. 112-118 (паг. 2-я); №3. С. 138-152 (паг. 2-я); №4. С. 150-165 (паг. 2-я);
№ 5(8). С. 160-170 (паг. 2-я); № 6(9). С. 128-150 (паг. 2-я); № 7(10). С. 132-
150 (паг. 2-я); № 9(12). С. 54-68 (паг. 2-я).
86.	Правители и властители современной Европы: Очерки И Сборник
«Русского богатства». СПб., 1899. С. 405-450.
1900
87.	Политика И Русское богатство. 1900. № 1. С. 195-210 (паг. 2-я); № 2.
С. 121-138 (паг. 2-я); № 3. С. 94-112 (паг. 2-я); № 5. С. 143-159 (паг. 2-я); № 6.
С. 115-129 (паг. 2-я); №8. С. 111-122 (паг. 2-я); № 10. С. 150-166 (паг. 2-я);
№ 11. С. 138-156 (паг. 2-я); № 12. С. 199-216 (паг. 2-я).
88.	Социологическая доктрина Н.К. Михайловского И На славном по-
сту (1860-1900): Литературный сборник, посвященный Н.К. Михайловско-
му. СПб.: Тип. Н.Н. Клобукова, 1900.
Библиография трудов С.Н. Южакова	853
1901
89.	Политика // Русское богатство. 1901. № 1. С. 137-161 (паг. 2-я); № 2.
С. 124-147 (паг. 2-я); № 4. С. 156-171 (паг. 2-я); № 5. С. 140-157 (пап 2-я);
№ 6. С. 167-178 (паг. 2-я); № 7. С. 83-97 (паг. 2-я); № 8. С. 109-125 (паг. 2-я);
№ 9. С. 120-133 (паг. 2-я); № 10. С. 71-88 (паг. 2-я); Ns 11. С. 39-58 (паг. 2-я);
№ 12. С. 118-136 (паг. 2-я).
1902
90.	Политика// Русское богатство. 1902. № 1. С. 178-191 (паг. 2-я); № 2.
С. 121-134 (паг. 2-я); № 3. С. 53-68 (паг. 2-я); № 5. С. 120-137 (паг. 2-я); № 6.
С. 138-151 (паг. 2-я); № 7. С. 132-140 (паг. 2-я); № 9. С. 98-114 (паг. 2-я); № 10.
С. 150-164 (паг. 2-я); № 11. С. 74-91 (паг. 2-я); № 12. С. 128-145 (паг. 2-я).
1903
91.	Политика И Русское богатство. 1903. № 2. С. 86-101 (паг. 2-я); № 3.
С. 149-165 (паг. 2-я); № 4. С. 104-116 (паг. 2-я); № 5. С. 126-138 (паг. 2-я);
№ 6. С. 92-106 (паг. 2-я); № 7. С. 125-135 (паг. 2-я); № 8. С. 118-130 (паг. 2-я);
№9. С. 161-174 (паг. 2-я); № 11. С. 134-145 (паг. 2-я); № 12. С. 121-136
(паг. 2-я).
92.	Михайловский, Николай Константинов [ич] И Большая энциклопе-
дия / Под ред. С.Н. Южакова. СПб.: Товарищество «Просвещение», 1903.
С. 233-238. Т. 13: Меланезийцы - Нерчинский завод.
93.	Салтыков, Мих[аил] Евграфович // Большая энциклопедия / Под
ред. С.Н. Южакова. СПб.: Товарищество «Просвещение», 1903. С. 787-793.
Т. 16: Пуль - Саль.
1904
94.	Политика И Русское богатство. 1904. № 1. С. 76-88 (паг. 2-я); № 2.
С. 116-135 (паг. 2-я); №3. С. 125-136 (паг. 2-я); №4. С. 118-136 (паг. 2-я);
№ 6. С. 221-240 (паг. 2-я); № 7. С. 147-173 (паг. 2-я); № 9. С. 115-140 (паг. 2-я);
№ И. С. 250-257 (паг. 2-я); № 12. С. 174-192 (паг. 2-я).
95.	Ученый спор // Русское богатство. 1904. №8. С. 75-176 (паг. 2-я).
Подп.: С.Ю.
96.	Памяти Василия Алексеевича Бильбасова И Русское богатство. 1904.
№ 8. С. 177-179 (паг. 2-я). Подп.: С.Ю.
97.	Памяти М.Н. Михайловского И Русское богатство. 1904. № 9. С. 168—
169 (паг. 2-я).
98.	Не пора ли остановиться // НИОР РГБ. Ф. 135 (В.Г. Короленко),
разд. III, карт. 44, ед. хр. 6.
1905
99.	Политика И Русское богатство. 1905. № 2. С. 89-109 (паг. 2-я); № 3.
С. 138-163 (паг. 2-я); № 4. С. 81-97 (паг. 2-я); № 5. С. 230-257 (паг. 2-я); № 6.
С. 171-210 (паг. 2-я); № 7. С. 79-114 (паг. 2-я); № 8. С. 185-204 (паг. 2-я);
8 54	Библиография трудов С.Н. Южакова
№ 9. С. 107-125 (паг. 2-я); № 10. С. 149-168 (паг. 2-я); № 11-12. С. 125-135
(паг. 2-я).
100.	Николай Александрович Карышев: Памяти умолкшего товарища //
Русское богатство. 1905. № 2. С. 159-161 (паг. 2-я).
101.	Рец.: К еврейскому вопросу в России // Русское богатство. 1905. № 5.
С. 135-149 (паг. 2-я). Подп.: С.Ю.
102.	Страница из Гоголя//Русское богатство. 1905. № 7. С. 187-189 (паг.
2-я). Подп.: С.Ю.
103.	Из переписки Глеба Успенского // Русское богатство. 1905. № 7.
С. 191-196 (паг. 1-я.).
104.	Женщина-избирательница: (К вопросу о реформе русского изби-
рательного права) // Русское богатство. 1905. № 9. С. 46-52 (паг. 2-я).
105.	Памяти В.В. Лесевича И Русское богатство. 1905. № 11-12. С. 173—
176 (паг. 2-я).
106.	Введение // Речь. Робеспьера: Всеобщая подача голосов / Пер. Р. Мар-
кович; Предисл. С. Южакова. СПб.: Голос, [1905]. С. 3-11.
1906
107.	Женщина-избирательница (К вопросу о реформе русского изби-
рательного права). М.: [Изд. Л.О. Крумбюгеля, Н.Н. Худякова], 1906.
108.	Политика//Современность. 1906. Март. С. 60-73 (паг. 2-я); Апрель.
С. 128-145 (паг. 2-я); Русское богатство. 1906. № 5. С. 123-138 (паг. 2-я); № 6.
С. 117-137 (паг. 2-я); № 8. С. 118-143 (паг. 2-я); № 9. С. 132-154 (паг. 2-я);
№ 10. С. 111-119 (паг. 2-я); № 11. С. 191-200 (паг. 2-я).
109.	Памяти С.Н. Кривенко // Русское богатство. 1906. № 7. С. 181-182
(паг. 2-я).
ПО. Аграрный вопрос в России// Голос. 1906. № 18.
111.	Социологическая доктрина Н.К. Михайловского И На славном по-
сту (1860-1900): Литературный сборник, посвященный Н.К. Михайловско-
му. СПб.: Тип. Н.Н. Клобукова, 1906. С. 352-369.
1907
112.	Политика//Русское богатство. 1907. № 1.С. 105-119 (паг. 2-я); № 2.
С. 129-146 (паг. 2-я); № 3. С. 98-108 (паг. 2-я); № 4. С. 205-216 (паг. 2-я); № 12.
С. 162-171 (паг. 2-я).
113.	Введение // Руссо Ж. -Ж. О причинах неравенства (De I’inegalitd parmi
les hommes) I Пер. с франц. H.C. Южаков; Под ред. и с предисл. С.Н. Южа-
кова. СПб.: Типо-лит. А.Э. Винеке, 1907. С. III-XXIV.
1908
114.	Политика И Русское богатство. 1908. № 1. С. 169-178 (паг. 2-я);
№ 2. С. 116-126 (паг. 2-я); № 5. С. 173-179 (паг. 2-я); № 6. С. 129-146 (паг. 2-я);
№ 10. С. 151-171 (паг. 2-я); № 11. С. 187-198 (паг. 2-я); № 12. С. 160-166
(паг. 2-я).
Библиография трудов С.Н. Южакова	855
1909
115.	Политика//Русское богатство. 1909. №3. С. 143-161 (паг. 2-я); № 4.
С. 126-139 (паг. 2-я); № 6. С. 140-152 (паг. 2-я); № 7. С. 79-93 (паг. 2-я); № 8.
С. 76-88 (паг. 2-я); № 9. С. 76-89 (паг. 2-я); № 10. С. 87-96 (паг. 2-я); № 11.
С. 107-118 (паг. 2-я); № 12. С. 120-126 (паг. 2-я).
116.	Из воспоминаний старого писателя И Русские ведомости. 1909.
25 июля. № 170. С. 2; 28 июля. № 172. С. 2-3; 4авг. № 178. С. 2; 12 сент. № 209.
С. 3-4; 12 нояб. № 260. С. 3-4.
117.	«Земля и Воля» И Большая энциклопедия / Под ред. С.Н. Южако-
ва. СПб.: Книгоиздательское т-во «Просвещение», 1909. С. 377-379. Т. 21
(дополнительный): Аанруд - Менгер.
118.	Слепцов, Александр Александрович // Большая энциклопедия / Под
ред. С.Н. Южакова. СПб.: Книгоиздательское т-во «Просвещение», 1909.
С. 512-513. Т. 22 (дополнительный): Мендельсон - Фразибул.
119.	Чернышевский, Николай Гаврилович И Большая энциклопедия /
Под ред. С.Н. Южакова. СПб.: Книгоиздательскоет-во «Просвещение», 1909.
С. 645. Т. 22 (дополнительный): Мендельсон - Фразибул.
1910
120.	Из воспоминаний старого писателя И Русские ведомости. 1910.
13 янв. № 9. С. 2; Т1 февр. № 47. С. 3; 10 апр. № 82. С. 4.
121.	Политика // Русское богатство. 1910. № 1. С. 118-130 (паг. 2-я); № 2.
С. 69-84 (паг. 2-я); № 3. С. 111-123 (паг. 2-я); № 4. С. 106-116 (паг. 2-я); № 5.
С. 145-153 (паг. 2-я).
1917
122.	Аграрный вопрос в России. Пг.: Бюро российской прессы, 1917.
1991
123.	Успехи мирной революции в России//Русское богатство. 1991.№ 1.
С. 321-326.
1995
124.	Субъективный метод в социологии И Антология русской класси-
ческой социологии: Тексты. М., 1995. С. 30-50.
125.	М.М. Сперанский: Его жизнь и общественная деятельность: Био-
графический очерк И Огарков В.В., Лесковский МЛ., Южаков С.Н., Семент-
ковский Р.И., Горбунов Ю. Дашкова. Суворов. Сперанский. Канкрин. Ворон-
цовы / Сост., общ. ред. Н.Ф. Болдырев; Послесл. А.Ф. Арендаря. Челябинск:
Урал Ltd., 1995.
1997
126.	Дневник журналиста И Социология в России: XIX - начала XX ве-
ков: История социологии. Социологическое образование / Под ред. В.И. Доб-
ренькова. М.: МУБиУ, 1995. [Вып. 1.] С. 408-428.
856	Библиография трудов С.Н. Южакова
127.	Задачи социологии // Социология в России: XIX- начала XX веков /
Под ред. В.И. Добренькова. М.: МУБиУ, 1997. Вып. 2. С. 11-14.
128.	Субъективный метод в социологии И Социология в России: XIX-
начала XX веков / Под ред. В.И. Добренькова. М.: МУБиУ, 1997. Вып. 2.
С. 190-199. [Фрагмент.]
1998
129.	М.М. Сперанский: Его жизнь и общественная деятельность: Био-
графический очерк И Огарков В.В., Лесковский М.Л., Южаков С.Н., Семент-
ковский Р.И., Горбунов Ю. Дашкова. Суворов. Сперанский. Канкрин. Ворон-
цовы / Сост., общ. ред. Н.Ф. Болдырев; Послесл. А.Ф. Арендаря. Челябинск:
Урал Ltd., 1998.
130.	М.М. Сперанский: Его жизнь и общественная деятельность: Био-
графический очерк // Петр Великий. Меншиков. Воронцовы. Дашкова.
Сперанский / Сост. «ЛИО Редактор». СПб.: «ЛИО Редактор» и др., 1998.
С. 409-500.
131.	Жан-Жак Руссо, его жизнь и литературная деятельность И Серван-
тес. Шекспир. Ж.-Ж. Руссо. И.-В. Гёте. Карлейль / Сост., общ. ред. и послесл.
Н.Ф. Болдырев. Челябинск: Урал LTD, 1998. С. 223-301.
132.	Жан-Жак Руссо, его жизнь и литературная деятельность И М.-В. Бар-
ро. Ж. Мольер. Каренин И.М. Вольтер. Южаков С.Н. Ж.-Ж. Руссо. Семент-
ковский Р.А. Д. Дидро. Годлевский С.Ф. Ренан / Ред. Е.А. Калло. СПб.: ЛИО
Редактор; Глория • Кристалл, 1998. С. 191-270.
2001
133.	<Социальное строение и социальные деятели> // Социология в
России: XIX - начала XX веков: Общество. Законы истории. Прогресс / Под
ред. В.И. Добренькова. М.: МУБиУ, 2001. Вып. 3.
2004
134.	Аграрный вопрос в России // Беляева Л.А. Эмпирическая социоло-
гия в России и Восточной Европе. М.: ГУ-ВШЭ, 2004. С. 222-227. [В сокра-
щении.]
2006
135.	Социологические этюды: Культура как орудие борьбы И Социоло-
гия. 2006. № 2. С. 253-265.
Составители — Н.К. Орлова, Б.Л. Рубанов
КОММЕНТАРИИ
A
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ
Печатается по тексту: Южаков С.Н. Социологические этюды: В 2 т.
СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1891. Т. 1; 1896. Т. 2. Титульные листы пер-
вого и второго томов воспроизведены соответственно на с. 48 и 254 наст,
издания.
При подготовке «Этюдов...» к печати были обнаружены незначительные
расхождения в текстах журнального (первого) и двухтомного (второго) из-
даний этого произведения. Фрагменты, присутствующие в первом и исклю-
ченные автором из второго издания были восполнены составителями и
заключены в угловые скобки. В случае обнаружения разночтений в текстах
журнального и двухтомного изданий, предпочтение отдавалось последнему
из них. Кроме приведения орфографии и пунктуации к нормам современ-
ного русского языка, никаких иных исправлений в текст не вносилось.
.да
л
•'‘if
“h?
ай
А
ф
ТОМ 1
ПРЕДИСЛОВИЕ _____________________________________________
«Знание» — ежемесячный научный и критико-библиографический жур-
нал демократического направления (СПб., 1870-1877); пропагандировал ус-
пехи естествознания и дарвинизм.
2‘ Имеется в виду статья «Субъективный метод в социологии» (см. с. 224-
252 наст. изд.).
’’ См.: Ю-ов. [Южаков С.Н.] Социологические этюды. Этюд первый:
Социальное строение и социальные деятели И Знание. 1872. Ne 12. С. 360-
392 (паг. 1-я); Южаков С. Социологические этюды. Этюд второй: Поло-
вой подбор как фактор социального прогресса И Знание. 1873. № 1. С. 1-60
(паг. 1-я); Южаков С. Социологические этюды. Этюд третий: Условия про-
явления естественного подбора в обществе // Знание. 1873. № 3. С. 33-90
(паг. 1-я); № 5. С. 37-83 (паг. 1-я).
Index содержания — имеется в виду предметный указатель, помещав-
шийся в конце первого тома «Социологических этюдов» (1891 г.). В насто-
ящее издание он включен не был.	+ р
Имеется в виду опечатка в формуле р = + N2 (см. с. 178 наст,
изд.). В настоящем издании все обнаруженные в издании 1891 г. опечатки
исправлены.
ГЛАВА I
Впервые: Ю-ов. [Южаков С.Н. | Социологические этюды. Этюд первый:
Социальное строение и социальные деятели // Знание. 1872. № 12. С. 360-
364 (паг. 1-я).
Ю-ов— псевдоним С.Н. Южакова. Авторство установлено по: Масанов И.Ф.
Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей:
В 4 т. М.: Всесоюзная книжная палата, 1958. Т. 3. С. 278; 1960. Т. 4. С. 542.
Комментарии к с. 50-52	861
r Хотя, с одной стороны, всякая позитивная теория обязательно долж-
на основываться на наблюдениях, важно также, с другой стороны, иметь в
виду, что прежде, чем осуществлять наблюдение, нашему уму необходима
какая-то теория. Если, созерцая явления, мы не свяжем их сразу же с неки-
ми принципами, то мы не только не сможем связать эти отдельные наблю-
дения друг с другом и вследствие этого получить из них какой-нибудь ре-
зультат, но и окажемся даже не в состоянии их сохранить: факты, наблюда-
емые нами, скорее всего останутся незамеченными (фр.). См.: Comte A. Cours
de philosophie positive. Paris: Librairie J.-B. Bailliere et Fils, 1877. T. I. P. 12.
2” A priori — (букв.: из предыдущего, на основании ранее известного)
априори, независимо от опыта; заранее, заведомо (лат.). В логике: умоза-
ключение, основанное на общих положениях, принимаемых за истинные.
’’ Деятель — в терминологии С.Н. Южакова данное понятие тожде-
ственно понятию «фактор».
4‘ С.Н. Южаков имеет в виду отстаиваемую К.А. Сен-Симоном «идею еди-
ного закона», заключавшуюся в следующем: все явления окружающего
мира, в том числе и явления социальные, подчиняются действию единого
универсального закона. Таковым Сен-Симон считал открытый И. Нью-
тоном закон всемирного тяготения. (Подробнее см.: Сен-Симон К.-А. Труд о
всемирном тяготении // Сен-Симон К.А. Избранные сочинения. М.-Л.:
Изд. АН СССР, 1958. Т. 1; Давыдов Ю.Н. К.А. де Сен-Симон: первоначаль-
ная версия позитивной науки об обществе И История теоретической социо-
логии / Под ред. Ю.Н. Давыдова. М.: Канон, 1997. Т. 1. С. 24-54.) В молодо-
сти О. Конт занимал должность личного секретаря Сен-Симона, считавше-
го его одним из самых талантливых и перспективных своих учеников.
В 1824 г., однако, между ними произошел разрыв. Впоследствии Конт
всячески отрицал какое-либо влияние на него со стороны Сен-Симона. На
самом же деле, все творчество основателя социологии было не чем иным,
как развитием идей его бывшего патрона применительно к предметной
сфере социальных наук.
Ш. Фурье так же, как и Сен-Симон, считал, что существующий мир —
это единство, подчиняющееся всеобщим закономерностям. Главной из та-
кого рода закономерностей является закон тяготения. Он управляет не только
механическим движением физических тел, но и социальным поведением
людей, основу которого составляют страсти. Как небесные тела стремятся
друг к другу по принципу всеобщего тяготения, рассуждает Фурье, так и в
человеческом обществе стремления людей друг к другу объясняются зако-
ном всеобщего тяготения, проявляющимся в «притяжении страстей». Под-
робнее см.: Фурье Ш. Теория четырех движений и всеобщих судеб: Проект и
анонс открытия // Фурье Ш. Избранные сочинения. М.: Соцэкгиз, 1939. Т. 1.
5* Северная корона (фр.) — одно из многочисленных пророчеств
Ш. Фурье, высказанных им в работе «Теория четырех движений и всеоб-
щих судеб» (1808 г.). Согласно этому пророчеству, в грядущем «пивоталь-
ном» (т. е. главном; от фр. pivot — ось, стержень), или «гармоническом»,
периоде, представляющим собой апогей эволюции человечества, у Север-
ного полюса появится искусственный венец, который будет излучать тепло.
8 6 2	Комментарии к с. 52-54
Влияние Северной короны будет так велико, что температура земного шара
поднимется на 5-10 градусов, а вода в морях изменит свои свойства и при-
обретет вкус лимонада (так называемые лимонадные моря). (Подробнее см.:
Фурье Ш. Теория четырех движений и всеобщих судеб: Проект и анонс от-
крытия // Там же. С. 74.)
6’ Имеется в виду предложенная Ж. Кювье теория катастроф. Согласно
этой теории, каждый период в истории Земли заканчивался глобальной гео-
логической трансформацией — катастрофой, — сопровождавшейся ги-
белью всех живых организмов. За каждой очередной катастрофой следовал
новый творческий акт, создававший новый органический мир, которому
также предстояло погибнуть. При этом между эпохами, разделенными по-
добными «катастрофами», нет никакой эволюционной преемственности.
7’ Теория целесообразности явлений природы развивалась в рамках так
называемого телеологического направления в биологии. Сторонники этой
теории считали, что каждое животное и растение созданы для жизни в оп-
ределенных условиях и что каждый орган устроен целесообразно, т. е. в со-
ответствии с той функцией, которую он выполняет в организме. Это убеж-
дение господствовало в биологической науке со времен Аристотеля и вплоть
до середины XIX в.
8‘ См. прим. 4* на с. 861. Сочинение «Теория четырех движений и
всеобщих судеб», в котором Фурье изложил свою трактовку «идеи еди-
ного закона», впервые было издано в 1809 г. «Труд о всемирном тяготении»
К.А. де Сен-Симона появился в 1813 г.
9‘ Имеется в виду «естественная иерархия наук», изложенная Контом во
второй главе первого тома «Курса позитивной философии» (1830 г.) (См.
также: Конт О. Дух позитивной философии. СПб.: Санкт-Петербургское
философское общество, 2001. С. 131-142). Расположение наук в иерархии
обусловливалось степенью сложности явлений, изучаемых в рамках каж-
дой из них. Причем каждая наука, по мнению Конта, должна была, с одной
стороны, опираться на данные и достижения предшествующей ей науки,
перенимать присущие ей исследовательские методы и принципы, а с дру-
гой — подготавливать возникновение и развитие последующей науки.
Всего иерархия включала шесть фундаментальных наук: математику, аст-
рономию, физику, химию, биологию и социологию.
ГЛАВА II
Впервые: Ю-ов. [Южаков С.Н.] Социологические этюды. Этюд первый:
Социальное строение и социальные деятели И Знание. 1872. № 12. С. 365-
376 (паг. 1-я).
Физиологические единицы — в синтетической философии Г. Спенсера
гипотетические частицы органического вещества, представляющие собой
соединения единиц химических, или молекул. Физиологическим единицам
Комментарии к с. 54-55	8 6 3
присуща специфическое свойство — органическая полярность, определяемая
Спенсером как «способность некоторых единиц распределяться в специ-
альные формы». Именно действием полярности он объясняет явления регене-
рации (восстановления органами своей целостности) и наследственности (пе-
редачи потомству видовых и индивидуальных признаков, присущих родитель-
ским особям). См.: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. §§ 64-66, 84, 92-97.
2' Зачатки (геммулы) — согласно временной гипотезе пангенезиса
Ч. Дарвина, мельчайшие зародыши, поступающие из всех клеток родитель-
ского организма, посредством которых потомству передаются признаки и
свойства родителей. При развитии нового организма зачатки дают начало
такого же рода клеткам, какими сами были образованы. Позднее Дарвин
признал свою гипотезу пангенезиса неудовлетворительной. Подробнее об
этом см.: Дарвин Ч. Прирученные животные и возделанные растения.
М.-Л., 1951. С. 723-757. Глава XXVII: Временная гипотеза пангенезиса; Дар-
вин Ч. Пангенезис И Там же. С. 781-782. Об отличиях зачатков Дарвина от
физиологических единиц Спенсера см.: Там же. С. 872.
3' Закон преобразования сил — закон превращения и эквивалентности
сил, сформулированный Спенсером. Суть этого закона заключается в сле-
дующем: «Каждая последовательная перемена или группа перемен, совер-
шающаяся во вселенной, должна обусловливаться силами, находящимися
в известном соотношении к ранее существовавшим подобным же или иным
силам. А от сил, проявившихся в этой перемене.., должны произойти дру-
гие силы, более или менее видоизмененные». Другими словами, Спенсер
постулирует способность различных видов сил преобразовываться друг в
друга. Так, например, теплота может преобразоваться в движение, в элект-
ричество, в свет и т. п., а физические силы (звук) могут трансформировать-
ся в силы психические (эмоции). При этом, однако, «силы, беспрерывно
видоизменяясь, никогда не возрастают и не уменьшаются», т. е. «известное
количество каждой из них является постоянным эквивалентом определен-
ных количеств других сил». Не являются исключением из данного закона и
силы общественные: «Все, что совершается в обществе, обусловливается
либо органическими, либо неорганическими деятелями, либо сочетанием
тех и других, — [все] происходит от окружающих нас физических сил,
направляемых людьми, или от тех же сил, не направляемых людьми, или
же от сил самих людей». Подробнее см.: Спенсер Г. Основные начала И Спен-
сер Г. Сочинения / Общ. ред. Н.А. Рубакина. СПб.: Изд. Санкт-Петербург-
ского акционерного общества печатного дела «Издатель», 1899. Т. 1. С. 118,
127-129. §§ 66-67, 72-73.
4' Дисинтеграция — то же, что и дезинтеграция. Южаков считал, что
именно «дисинтеграция», а отнюдь не «дезинтеграция», является един-
ственно правильным вариантом русскоязычной транскрипции термина
«disintegration». Подробнее об этом см.: С.Ю. [Южаков С.Н.] Интеграция,
дисинтеграция, дифференцирование. (Справка для г. Слонимского.) //
Северный вестник. 1889. № 4. С. 173-176 (паг. 2-я).
8 64	Комментарии к с. 55-59
5' Общие законы интегрирования или дисинтегрирования — суля по всему,
С.Н. Южаков имеет в виду сформулированный Г. Спенсером закон постоян-
ного перераспределения вещества и движения, действию которого подчиня-
ются процессы интеграции и дезинтеграции. Согласно этому закону, «пе-
реход от состояния рассеянного, неощутимого к состоянию концентрации,
состоянию ощутимому является интеграцией вещества и в то же время не
разлучным с нею рассеянием движения, а переход от концентрированно-
го, ощутимого состояния в рассеянное, неощутимое является поглоще-
нием движения и одновременно с этим дезинтеграцией вещества» (Спен-
сер Г. Основные начала // Там же. С. 165. § 94; см. также § 92).
6’ Речь идет о статье: Южаков С. [ Н. ] Нравственное начало в общественной
борьбе: Социологический этюд //Северный вестник. 1888. № 9. С. 37-90
(паг. 1-я);№ 11.С.91-130 (паг. 1-я). Впоследствии эта статья составила главы
V и VI второго тома «Социологических этюдов» (см. с. 332—429 настоящего
издания).
7‘ Органическая полярность — см. прим. 1* на с. 862-863.
8’ Гипотеза пангенезиса — см. прим. 2* на с. 863.
’’ Э. Геккель придерживался концепции «самопроизвольного зарожде-
ния жизни» и считал, что первое на Земле живое существо, манера (Мопега),
возникло из неорганических соединений углерода, кислорода, водорода,
азота как случайный результат химических реакций. Оно представляло со-
бой бесструктурный комок протоплазмы (безъядерной белковой массы),
приближавшийся однородностью своего молекулярного состава к неорга-
ническим кристаллам, но уже обладавший двумя основополагающими фун-
кциями живых организмов: питанием и размножением. Со временем мо-
неры развились в простейшие одноклеточные растительные и животные
организмы. Подробнее об этом см.: Геккель Э. Естественная история ми-
ротворения: Общепонятное научное изложение учения о развитии. Лейп-
циг-СПб.: Мысль, 1908. С. 268-274. Ч. I: Общее учение о развитии. Об ос-
новных отличиях живых организмов от неорганических тел см.: Там же. С. 261-
268. Концепция происхождения видов Геккеля излагается в: Там же. Ч. II:
Общая история происхождения видов. (Филогения и антропогения).
|,г Protozoa — общее название всех одноклеточных животных организмов
(простейших). Protophyta — общее название всех одноклеточных раститель-
ных организмов.
Дифференцование — то же, что и дифференцирование. Ради сохра-
нения аутентичной стилистики текста «Социологических этюдов», автор-
ское написание данного термина было оставлено без изменения.
|2' Molluscoida — моллюскообразные (лат.). Ныне этот термин устарел
и в научной литературе не употребляется. Относимые в прошлом к этому
типу классы животных (плеченогие и мшанки) теперь включаются, как пра-
вило, в тип щупальцевых, а иногда выделяются в отдельные типы. В русском
издании «Оснований биологии», на которое ссылается С.Н. Южаков,
molluscoida переводится как слизнякообразные (см.: Спенсер Г. Основания био-
логии. Т. 2. С. 61.)
Комментарии к с. 59-66	8 6 5
Coelenterata — кишечнополостные, или книдарии (лат.). В русском изда-
нии «Оснований биологии», на которое ссылается Южаков, coelenterata пере-
водится как беспорошицевые (см.: Там же. С. 59.)
Anneloida (правильнее — Annuloida) — кольчатовидные (лат.) — от-
дел членистых, в который включаются кольчатые черви и другие сходные с
ними группы животных, а также иногда гельминты, иглокожие и др.
Articulata — членистые (лат.). В XIX в. к этому типу причисляли чле-
нистоногих и червей (включая кольчатовидных). Ныне эта классификация
устарела.
,3‘ Non-sens— абсурд, бессмыслица, нелепость (фр.).
,4' В данной статье Н.К. Михайловский высказал идею о том, что обще-
ственный прогресс, понимаемый как усложнение структуры общества и
увеличение степени дифференциации его частей, неизбежно влечет за со-
бой деградацию индивида, лишает его возможности всесторонне развивать-
ся, ограничивая его выполнением лишь определенного набора функций.
См.: Михайловский Н.К. Что такое прогресс? И Михайловский Н.К. Герои и
толпа: Избранные труды по социологии: В 2 т. / Сост. В.В. Козловский. СПб.:
Алетейя, 1998. Т. 1. С. 30-31.
,5' Упоминаемый здесь Миртов — один из самых известных псевдони-
мов П.Л. Лаврова.
Взгляды Михайловского и Лаврова на субъективный метод в социоло-
гии были подробно проанализированы Южаковым в статье «Субъектив-
ный метод в социологии (Разбор мнений гг. Миртова и Михайловского)»
(Знание. 1873. № 10. С. 37-71 (паг. 3-я); см. так же с. 224-252 наст. изд.).
ГЛАВА III
Впервые: Ю-ов. [Южаков С.Н.] Социологические этюды. Этюд первый:
Социальное строение и социальные деятели // Знание. 1872. № 12. С. 376—
390 (паг. 1-я).
’’ Королларии (лат.) — в логике: следствия сделанного вывода.
2" Полигамия— древнейшая форма брака, при которой все мужчины
одного рода или определенной внутриродовой группы могли иметь брач-
ные связи одновременно со всеми женщинами другой такой же группы
(но не своей собственной). Различают две формы полигамии: полиандрию
(многомужество) и полигинию (многоженство). Однако обычно под поли-
гамией подразумевается только вторая из перечисленных форм, как более
распространенная. В данном случае имеются в виду отношения между сам-
ками и самцами, заключающиеся в том, что особь одного пола в течение
одного сезона спаривается с несколькими особями противоположного пола.
3' Период упадка классического мира — период поздней античности
(III—V вв. н. э.), характеризующийся упадком во всех сферах жизни обще-
ства, в том числе и в сфере интеллектуальной деятельности. Философия по-
28 Социологические этюды
8 6 6	Комментарии к с. 66-77
степенно замещалась искусством толкования сочинений авторов предшеству-
ющих эпох, составлением обширных комментариев, словарей, этимологий
(очень часто ложных). Наряду с этим особую популярность среди интел-
лектуалов и «ученых» того времени стали приобретать астрология, магия,
разного рода мистические учения, а также риторика и грамматика. В силу
данных обстоятельств позднеантичные «научные» трактаты представляли
собой в лучшем случае добросовестное изложения более ранних дости-
жений и открытий, вовсе не отличавшиеся оригинальностью мысли,
в худшем — сборники анекдотов и небылиц. Напротив, математика, есте-
ственные науки и прочие серьезные дисциплины в последние века суще-
ствования античной цивилизации практически перестают разрабатываться.
Исчезают они и из системы научного образования, где основной упор дела-
ется на преподавании все тех же риторики и грамматики. Деградация фи-
лософии, науки и образования сопровождалась общим кризисом культуры
в период поздней античности, вызванным войнами, разрушением городов,
являвшихся культурными центрами, депопуляцией и аграризацией насе-
ления, распространением среди него жестокости, невежества и суеверий.
Подробнее см., например: Зелинский Ф.Ф. История античной культуры.
2-е изд. СПб.: Марс, 1995. С. 324-328, 357-359; Ле Гофф Ж. Цивилизация
средневекового Запада / Пер. с фр.; Под общ. ред. В.А. Бабинцева; Послесло-
вие А.Я. Гуревича. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 11-51, 137-158.
4‘ Естественное приращение (прирост) — разность между числом ро-
дившихся и умерших за определенный период времени; действительное
приращение—разность между числом иммигрантов и эмигрантов за опре-
деленный период времени. Современное название — сальдо миграции
(миграционный прирост).
5' См.: Бокль Г.Т. История цивилизаций: История цивилизации в Англии.
М.: Мысль, 2000. Т. 1. С. 40, 72-86 и след. Гл. II: Влияние физических зако-
нов на организацию общества и характер отдельных лиц.
6’ «Юже не прейдеши» — которую не перейдешь (церк.-слав.). Выраже-
ние, восходящее к книге пророка Даниила (6, 8): «Утверди, царь, это опре-
деление и подпиши указ, чтобы он был не изменен, как закон,., и чтобы он
не был нарушен».
ГЛАВА IV
Впервые: Ю-ов. [Южаков С.Н.] Социологические этюды. Этюд первый:
Социальное строение и социальные деятели // Знание. 1872. № 12. С. 390-
392 (паг. 1-я).
‘‘ См. прим. 6* на с. 864.
Данный абзац, присутствующий в тексте журнального варианта
«Социологических этюдов» (см.: Знание. 1872. № 12. С. 391-392 (паг. 1-я)),
не был впоследствии включен автором в текст первого тома двухтомника
(см.: Южаков С.Н. Социологические этюды: В 2 т. СПб.: Тип. М.М. Ста-
Комментарии к с. 77-82	8 6 7
сюлевича, 1891. Т. 1. С. 36.). Первоначально первые четыре главы первого
тома были объединены в одну статью, которая и была опубликована в № 12
«Знания» за 1872 г. Следовательно, началу «этого этюда», на которое указыва-
ет Южаков, соответствует глава 1 первого тома «Социологическихэтюдов».
ГЛАВА V
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд второй: Поло-
вой подбор как фактор социального прогресса И Знание. 1873. № 1. С. 1-10
(паг. 1-я).
' Подробнее о принципах полового подбора см.: Дарвин Ч. Происхож-
дение человека и подбор по отношению к полу: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
И.М. Сеченова. СПб.: Изд. книжного магазина Черкесова, 1871. Т. 1. С. 288-
368. Гл. VIII: Принципы полового подбора.
2" Если принять логику рассуждений Южакова и согласиться со всеми
его допущениями (обоснованность этих допущений в данном случае не
обсуждается), то придется признать, что количество уклонившихся особей
второго поколения было вычислено автором неверно. Утверждая, что «при-
знак, свойственный и отцу, и матери, наследуется сильнее, чем свойствен-
ный только одному родителю», он, однако, не включает в итоговую сумму
(2962,76) детенышей, рожденных уклонившимися самками от уклонивших-
ся самцов (18,37 х 2 = 36,74). С учетом же этих последних, несомненно унас-
ледовавших родительские уклонения, количество уклонившихся особей
второго поколения должно будет равняться 2999,5, а общее количество ук-
лонившихся особей в популяции — 4713,5.
у Источник цитирования указан не совсем точно. См.: Дарвин Ч. При-
рученные животные и возделанные растения / Пер. с англ. В. Ковалевского;
Под ред. И.М. Сеченова, А. Герда. СПб.: Тип. Ф.С. Сущинского, 1868. Т. 2.
С. 36-37.
4‘ Реверсия, или атавизм — появление у взрослых организмов свойств
и признаков, характерных для их далеких предков (например, развитие у
человека хвостового придатка). Поскольку во времена создания «Социоло-
гических этюдов» науке еще не было известно о существовании двух типов
генов: доминирующих и рецессивных, то все случаи проявления каких-либо
признаков, свойственных дедам, у внуков при их отсутствии у поколения
родителей, принято было трактовать как реверсию, что не совсем соответ-
ствует современному значению этого термина.
5’ Имеется в виду двухтомное сочинение П. Люка «Тгайё philosophique
et physiologique de ГЬёгёбйё naturelle dans les ё1а15 de sant6 et de maladie du
systdme nerveux» [«Философский и физиологический трактат о природной
наследственности нервной системы в состоянии здоровья и болезни»] (Paris,
1847. Т. 1; 1850. Т. 2).
8 6 8	Комментарии к с. 82-94
В доказательство своего тезиса Люка приводит не один, а два примера,
заимствованные у другого автора. Ср.: «Жиру де Бюзаренжье приводит не-
сколько примеров такого рода альтернативной наследственности, когда
черты [внешности] обоих “виновников” [т. е. родителей] поочередно про-
являлись в чертах детей. “V*** и X***, — говорит он, — в детстве были по-
хожи на свою мать, а мадемуазель К*** — на своего отца. Эти случаи сход-
ства поражали тех, кто был этому свидетелем. Ныне оба эти уже взрослые
юноши похожи на своего отца, девочка же ныне перестала быть похожей
на своего отца” [Girou de Buzareingues L.F.Ch. De la G6n6ration [Поколение].
Paris: Huzard, 1828. P. 290]. Некоторые другие наблюдения также дают ос-
нование этому автору полагать, что у мальчиков эти изменения проявля-
ются чаще и полнее, чем у девочек» [Lucas Pr. Traitd philosophique... Т. 1.
Р. 196].
6' Источник цитирования указан не совсем точно. См.: Дарвин Ч. Про-
исхождение человека и-подбор по отношению к полу. С. 328-342.
r Force— креативная, творящая сила (фр.). Loi d’invention — закон со-
творения (фр.).
•’ Эти строки были написаны еще до открытия С.И.* Коржинским и
Х.М. де Фризом феномена мутаций и разработки ими мутационной теории
(1899-1903 гг.), так что об изменчивости, обусловленной изменениями ге-
нотипа, С.Н. Южаков еще знать не мог. Судя по всему, мутации и есть те
«действия без причины или с причиною сверхъестественной», по поводу
которых он недоумевает вслед за Дарвином.
ГЛАВА VI
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд второй: Поло-
вой подбор как фактор социального прогресса//Знание. 1873. № 1.С. 10-29
(паг. 1-я).
'' Подробнее о законе ограничения наследственности полом см. в: Дар-
вин Ч. Происхождение человека и подбор по отношению к полу: В 2 т. /
Пер. с англ, под ред. И.М. Сеченова. СПб.: Изд. книжного магазина Черке-
сова, 1872. Т. 2. С. 171-179. Гл. XV: Птицы (Продолжение). Об ограничении
наследственности возрастом см.: Там же. С. 204-208 и след. Гл. XVI: Птицы
(Заключение).
2' Мультиплицировать — усиливать воздействие чего-либо, увеличи-
вать количество копий с чего-либо. В данном случае имеется в виду, что
действие изменчивости будет лишь усиливать эффекты, производимые
наследственностью и половым подбором.
3’ Реверсивный случай — см. прим. 4* на с. 867.
4' Часть предложения, начиная со слов «а именно, реверсия...» и до кон-
ца, представляет собой дословную, но незакавыченную цитату из: Дарвин Ч.
Комментарии к с. 94—100	8 6 9
Прирученные животные и возделанные растения / Пер. с англ. В. Ковалев-
ского; под ред. И.М. Сеченова, А. Герда. СПб.: Тип. Ф.С. Сушинского, 1868.
Т. 2. С. 30.
’’ Уточнение ссылки: Там же. С. 36-37.
6' Уточнение ссылки: Дарвин Ч. Происхождение человека и подбор по
отношению к полу... Т. 1. С. 340-341.
7’ Уточнение ссылки: Там же. С. 341.
•’ Закон экономии роста (точнее — закон компенсации [уравновешива-
ния] роста) — закон, впервые сформулированный в 1794-1795 гг. И.В. Гёте
следующим образом: «Природа вынуждена экономить в одном направле-
нии, чтобы расходиться в другом». Ч. Дарвин уточнил первоначальную
формулировку закона: в ходе естественного отбора развитие малоценных
для данного вида органов затормаживается, а более ценных — ускоряется.
Подробнее об этом см.: Дарвин Ч. Происхождение видов путем естествен-
ного отбора, или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. СПб.:
Наука, 1991. С. 12-13, 128-129, 166-168, 173-174 и сл.
9' Гиперестезия— повышенная чувствительность кожи. В данном слу-
чае Южаков употребляет понятие «гиперестезия» не вполне адекватно его
смысловому содержанию. Скорее всего, речь здесь должна идти о гипер-
трофии — чрезмерном увеличении объема какого-либо органа или части
тела за счет роста размеров и числа составляющих их клеток.
ГЛАВА VII
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд второй: Поло-
вой подбор как фактор социального прогресса//Знание. 1873.№ 1.С. 29—46
(паг. 1-я).
Полигамия— см. прим. 2* на с. 865.
2' Термин коммунальный, или общинный, брак был введен в научный
оборот Дж. Леббоком в 1870 г. для обозначения гипотетического состо-
яния неупорядоченных половых отношений между членами одной и той
же общины на ранней стадии развития человеческого общества. Ныне
эту первобытную форму брака, характеризующуюся отсутствием сколько-
нибудь постоянного супружеского союза, принято называть промиску-
итетом.
Полиандрия (многомужество) — см. прим. 2* на с. 865. В настоящее время
полиандрия сохранилась у некоторых племен Северной Индии и Тибета.
’’ Конкубинат, или незаконное сожительство— в древнеримском пра-
ве неузаконенная форма открытых длительных внебрачных отношений.
При этом на сожительницу мужчины (конкубину) не распространялись ни
его звание, ни его сословные права и привилегии.
4’ С.Н. Южаков не совсем точен в своих вычислениях: среднее количе-
ство браков = 17934580 : 40 = 448364,5.
8 7 0	Комментарии к с. 100—101
Данные по православному населению Российской Империи. См.: Во-
енно-статистический сборник / Под общ. ред. Н.Н. Обручева. СПб.: Воен-
ная тип., 1871. Вып. IV: Россия. С. 83 (паг. 1-я). Там же приводится и пока-
затель дожития до 16 лет: 545 чел. на каждую 1000 родившихся.
6‘ Данные по европейской части России. См.: Там же. С. 49 (паг. 1-я).
7' См.: Там же. С. 67 (паг. 1-я). Приводимая Южаковым цифра является
усредненным показателем за 1859-1863 гг. для населения европейской час-
ти России.
Уточнение ссылки: Яноон Ю.Э. Сравнительная статистика России и за-
падноевропейских государств. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1878. Т. 1. С. 94.
’’ Данные по Бельгии, приводимые Южаковым (20,5%), незначительно
отличаются от аналогичных из «Сравнительной статистики...» Ю.Э. Янсо-
на (20,6%). См,.: Там же. То же самое касается приводимых в этой таблице
сведений по Норвегии (16,5% вместо 16,6%).
10’ В «Сравнительной статистике...» Ю.Э. Янсона Англия значится как
Соединенное Королевство.
Цислейтания (Cisleithanien) — в 1867-1918 гг. неофициальное назва-
ние западной части Австро-Венгерской империи, включавшей собственно
Австрию, Чехию, Моравию, Силезию, Галицию, Буковину, Далмацию и ряд
других областей. Восточная часть, на которой располагалось Королевство
венгров (ныне территория Венгрии, Словакии, Хорватии, Трансильвании
и др.), называлась Транслейтанией. Граница между двумя частями прохо-
дила по реке Лейта (Литава) (правый приток Дуная), давшей названия обе-
им частям империи: cis — по эту сторону (лат.); trans — через (лат.).
12' См.: Янсон Ю.Э. Там же. С. 93. Янсон приводит следующие данные о
количестве состоящих в браке жителей европейских стран в возрасте до 20 лет.
На 100 лиц, не достигших 21 года, живут в браке:
	Мужчин	Женшии
Соединенное Королевство	0,11	0,67
Дания	0,003	0,21
Норвегия	0,03	0,22
Швеция	0,003	0,21
Германия	0,025	0,31
Голландия	0,026	0,16
Бельгия	0,037	0,26
Франция	0,05	1,4
Португалия	0,14	1,03
Италия	0,07	0,84
В своем изложении истории развития института семьи и брака
С.Н. Южаков опирается на труд Дж.Ф. Мак-Леннана «Первобытный брак»
(Primitive Marriage: An Inquiry into the Origin of the Form of Capture in Marriage
Ceremonies. Edinburgh, 1865).
Комментарии к с. 102-104	8 71
|4' Экзогамия— характерный для общинно-родового строя обычай из- •
бегать браков между членами одного и того же рода, направленный на не-
допущение кровосмешения (инцеста). В научный оборот данный термин
был введен Дж.Ф. Мак-Леннаном в 1865 г. в труде «Первобытный брак».
15‘ Эндогамия— обычай заключения браков внутри данной обществен-
ной группы (племени, касты и т. п.). В научный оборот данный термин был
введен Дж.Ф. Мак-Леннаном в 1865 г. в труде «Первобытный брак».
16' Проанализировав примеры полиандрических союзов, собранные
Мак-Леннаном, Дж. Леббок пришел к выводу, что большинство из них яв-
ляется всего лишь различными вариантами коммунального брака. Собствен-
но же полиандрия, по его мнению, встречается гораздо реже, нежели пред-
полагал Мак-Леннан, и представляет собой исключительное, ненормальное
явление, происходящее от недостатка женщин. (Подробнее см.: Леббок Дж.
Начало цивилизации: Умственное и общественное состояние дикарей / Пер.
под ред. Д.А. Коропчевского. СПб.: Изд. редакции журнала «Знание», 1876.
С. 102-104).
17’ Средний (общий) термин — в логике: термин, входящий в обе
посылки силлогизма и обеспечивающий «замыкание» понятий (терми-
нов) в заключении этого силлогизма. В данном случае малоплодность и
ослабение организма (физическое вырождение) — средний термин по-
строенного С.Н. Южаковым силлогизма об исторической судьбе поли-
андрии: 1) все малоплодные и физически вырождающиеся племена вы-
мирают; 2) при полиандрии наблюдаются малоплодность и физическое
вырождение; 3) полиандрические племена вымирают. См. также прим. 12*
на с. 886.
|8’ Папуасы— группа народов, составляющих коренное население Но-
вой Гвинеи и некоторых других островов Западной Меланезии.
19‘ См.: Повесть временных лет / Подг. текста, пер., статьи и комм.
Д.С. Лихачева; 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Наука, 1996. С. 10-11. С.Н. Южаков
неточен: слова «имеху же по две и по три жены» («имели же по две и по три
жены») относятся к радимичам, вятичам и северянам, а вовсе не к древля-
нам. Кстати, ср. современный перевод цитируемого отрывка из «Повести
временных лет»: «браков у них не было, но умыкали девиц у воды» (см.:
Там же. С. 147).
Древляне— союз восточнославянских славян, живших в VI-X вв. в ле-
сах, расположенных к югу от реки Припять и к северо-западу от Киева.
20’ См.: Там же. С. 11. Ср. современный перевод цитируемых С.Н. Южако-
вым отрывков: «браков у них не бывало, но устраивались игрища между
селами, и сходились на эти игрища, на пляски ... и здесь умыкали себе жен
по сговору с ними; имели же по две и по три жены» (Там же, с. 147).
Северяне — союз восточнославянских племен, живших в VIII—X вв. в
бассейне рек Десна, Сейм и Сула. Радимичи — союз восточнославянских
племен, населявших территории в верховьях Днепра и Десны. Позже они
послужили ядром для образования белорусского народа. Вятичи — союз
восточнославянских племен, живших в верхнем и среднем течении реки
8 72	Комментарии к с. 104—114
Оки в VIII—IX вв. Согласно Нестору, вятичи были одним из самых необуз-
данных и диких славянских племен.
2|" Поляне — союз восточнославянских племен, живших в V1-1X вв. на
равнинах, расположенных по берегам Днепра и в низовьях его притоков.
По свидетельствам Нестора, их отношение к браку и половым отношениям
было строже, а быт и нравы в целом мягче, чем у других соседних племен
(см.: Там же. С. 10, 146).
22‘ оу— двадцать вторая буква старославянского кириллического алфа-
вита, обозначает твердый долгий гласный звук, соответствующий русскому
у. Соответственно, слова «оумыкивати», «оуводы» следует читать как «умы-
кивати», «уводы».
2Г ъг— еры, тридцатая буква старославянского кириллического алфави-
та, обозначает твердый краткий гласный звук, соответствующий русскому ы.
ж — юс большой, тридцать восьмая буква старославянского кирилли-
ческого алфавита, обозначает носовой твердый гласный звук, произносив-
шийся как о с носовым оттенком, т. е. [он].
а — юс малый, тридцать шестая буква старославянского кириллического
алфавита, обозначает носовой мягкий гласный звук, произносившийся как
е с носовым оттенком, т. е. [ен]. Подробнее см., например: Вайан А. Руковод-
ство по старославянскому языку / Пер. с фр.; Под ред. и с предисл. В.И. Сидо-
рова. М.: Эдиториал УРСС, 2004. С. 33-38, 55-56; Хабургаев Г.А. Старосла-
вянский язык: Учебное пособие. М.: Просвещение, 1974. С. 55.
24' Австралийцы — имеется в виду коренное население Австралии.
25‘ Уточнение ссылки: ЛеббокДж. Начало цивилизации и первобытное
состояние человека: Нравственное и общественное положение диких наро-
дов. СПб.: Тип. М. Хана, 1871. С. 64. Гл. III: Брак и родство.
26‘ См. прим. 19* на с. 871.
Дагомея — прежнее название государства Бенин, расположенного на
западе Африки.
ГЛАВА VIII
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд второй: Поло-
вой подбор как фактор социального прогресса И Знание. 1873. № 1. С. 46-60
(паг. 1-я).
’’ Точнее, 3,56% [Военно-статистический сборник / Под общ. ред.
Н.Н. Обручева. СПб.: Военная тип., 1871. Вып. IV: Россия. С. 67 (паг. 1-я)].
2” См.: Янсон Ю.Э. Сравнительная статистика России и западноевропей-
ских государств. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1878. Т. 1. С. 186.
3‘ См. с. 100 наст. изд. Аналогичным образом С.Н. Южаков вычисляет и
«ежегодный избыток женихов».
4' Данные по европейской части России. См.: Военно-статистический
сборник. С. 49 (паг. 1-я).
Комментарии к с. 114-123	8 7 3
5‘ См. там же.
6' Здесь имеется в виду принятое в XIX — начале XX вв. понимание при-
кладной науки как политико-управленческой и реформаторской деятель-
ности, осуществляемой с учетом знания, полученного в рамках абстрак-
тной науки. Под абстрактной (чистой) наукой понималось собственно
научное изучение чего-либо, познание ради познания, исключающее це-
ленаправленное вмешательство в изучаемую сферу реальности с целью
ее изменения.
7' См.: Дарвин Ч. Происхождение человека и подбор по отношению к
полу: В 2 т. / Пер. с англ, под ред. И.М. Сеченова. СПб.: Изд. книжного мага-
зина Черкесова, 1872. Т. 2. С. 384. Гл. XIX: Красота.
Готтентотки — женщины, принадлежащие к народу готтентотов,
проживающих на юго-западе Африки (территория современных Намибии,
Ботстваны и Южно-Африканской Республики). В принципе готтентотам
свойственно достаточно сухощавое, мускулистое и угловатое телосложение,
но у женщин, а отчасти и у мужчин, имеется склонность к отложению боль-
шого количества жира на задних частях тела (ягодицах, ляжках). По неко-
торым наблюдениям, эта особенность организма готтентотов обусловлена
их усиленным питанием в известное время года и заметно уменьшается при
более скудной пище.
На самом деле ничего подобного Дарвин не говорит.
Нам известны случаи, когда менструации передавались по наследству
от матерей мальчикам и далее их сыновьям (фр.).
ГЛАВА IX
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд третий: Ус-
ловия проявления естественного подбора в обществе И Знание. 1873. № 3.
С. 33-47 (паг. 1-я).
Юдоль (букв.: долина, дол) — 1) этот мир с его заботами и печалями;
2) жизнь в этом мире (церк.-слав.).
2' Pro и contra — «за» и «против» (лат.).
3~ С.Н. Южаков здесь явно намекает на Т.Р. Мальтуса и его последо-
вателей. По мнению Мальтуса, изложенному им в труде «Опыт о законе
народонаселения» (1798 г.), «борьба за существование» и «выживание
сильнейшего» являются основополагающими факторами социальной
жизни. Благодаря их действию, поддерживается баланс между количе-
ством живущих на Земле людей и количеством пищевых ресурсов. По
расчетам Мальтуса (Южаков анализирует их в XII и XIII главах перво-
го тома «Социологических этюдов»), увеличение объема производства
продуктов питания не в состоянии поспеть за естественным прирос-
том населения.
8 74	Комментарии к с. 124-134
4' Судя по всему, С.Н. Южаков имеет в виду сторонников так называемо-
го социал-дарвинизма, которые стремились применить идеи Ч. Дарвина от-
носительно факторов биологической эволюции к эволюции общественной.
Отличительной чертой этого интеллектуального течения было представле-
ние о социальной жизни как об арене непрерывной борьбы и конфликтов.
5’ С.Н. Южаков цитирует Ч. Дарвина несколько не точно. Ср.: «...я
убежден, что естественный подбор родичей был главным, но не единствен-
ным деятелем...» (курсив наш — Н.О., Б.Р.) [Дарвин Ч. О происхождении
видов путем естественного подбора, или о сохранении усовершенствован-
ных пород в борьбе за существование / Пер. с англ. С.А. Рачинского. М.:
Изд. А.И. Глазунова, 1865. С. 5].
6‘ Малайский архипелаг — крупнейшее на Земле скопление островов,
расположенное между материковой Азией и Австралией.
7' Уточнение ссылки: Уоллес А.Р. Малайский архипелаг: Страна оранг-
утана и райской птицы. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза»,
1872. С. 20.
•' Уточнение ссылки: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ,
под ред. Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2.'С. 389.
’’ Уточнение ссылки: Дарвин Ч. Происхождение человека и подбор по
отношению к полу: В 2 т. / Пер. с англ, под ред. И.М. Сеченова. СПб.: Изд.
книжного магазина Черкесова, 1871. Т. 1.
|0' См.: Там же. С. 145-150.
и‘ Там же. С. 153. Южаков цитирует Дарвина не совсем точно. Ср.:
«.Несмотря на то, что умственные способности и общественные при-
вычки суть обстоятельства первой важности для человека, мы не долж-
ны уменьшать важности и телесного его устройства» (курсив наш —
Н.О., Б.Р.).
|2' Ссылки Южакова неточны. См. соответственно: Там же. С. 153-156,
156-160, 160, 161-164, 164-166 и 166-168.
ГЛАВА X
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд третий: Усло-
вия проявления естественного подбора в обществе // Знание. 1873. № 3.
С. 47-75 (паг. 1-я).
Sauvagerie— дикость, жестокость, зверство (фр.).
2' «Палка и желобок» — «Не совсем остро сточенный конец палки трет-
ся вдоль желобка, происшедшего от этого же трения на куске дерева, ле-
жащего на земле...» [ Тайлор Э.Б. Доисторический быт человечества и нача-
ло цивилизации / Пер. с англ. Е. Балицкого; Под ред. проф. О. Мильгаузена.
М.: Тип. В. Готье, 1868. С. 319]. В одном из концов этого желобка скаплива-
ются опилки, которые и воспламеняются. Огневое сверлило — способ добы-
вания огня, заключающийся в следующем: берутся «два куска сухого легко-
Комментарии к с. 134—142	8 75
го дерева; один — это палка,., другой — плоский кусок; палку... не совсем
остро стачивают на одном конце и, давя с силою этим концом о другой ку-
сок, приводят ее в быстрое вращение, держа ее между ладонями обеих рук,.,
причем часто приходится перемещать руки к верху, потому что они, стара-
ясь произвести сколько возможно большее давление, мало-помалу соскаль-
зывают вниз палки» [Там же. С. 321]. Кремень— при ударении им о другой
минерал возникает искра, которая и используется для воспламенения како-
го-либо горючего материала.
Дайяки (дайаки, даяки) — группа индонезийских народов, являющих-
ся коренным и основным населением острова Борнео (ныне Калимантан).
Кафры — наименование, данное бурами в конце XVIII в. южноафрикан-
ским народам банту (главным образом народу коса).
г Галлюцинанты — испытывающие галлюцинации.
5' См.: Леббок Дж. Начало цивилизации и первобытное состояние че-
ловека: Нравственное и общественное положение диких народов. СПб.: Тип.
М. Хана, 1871. С. 64. Гл. VII: Характер и нравственность. «Так тасманийцы
лишены всяких нравственных воззрений... Австралийцы вовсе не имеют
отвлеченного понятия о правде и справедливости. Единственное право на
собственность и гарантия — право сильного на столько, чтобы не бояться
мести человека, у которого отнято что-либо... Совесть... не существует в
восточной Африке, и раскаяние выражает только сожаление о пропущен-
ном случае убить кого-нибудь. Разбой приносит почет и славу; убийство —
чем кровожаднее, тем лучше, — делает героев» [Там же. С. 165-166]. См.
также: Кулишер М.И. Очерки сравнительной этнографии и культуры.
СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1887. С. 8-12. Гл. II: Первобытная нрав-
ственность. Кулишер отмечает, что «нравственные отношения первобыт-
ных людей к соплеменникам и чужеродцам совершенно отличны друг
от друга... Высокая мораль примитивных народов распространяется толь-
ко на тесный круг людей» — на соплеменников и союзников. По отно-
шению же к врагам и чужеземцам «убийство, грабеж, воровство и вооб-
ще разбойническая жизнь освящаются божественною санкциею» [Там
же. С. 10).
6‘ Согласно Дж.Ст. Миллю, капитал — это накопленный запас продук-
тов предшествующего труда, возникающий в результате сбережений и су-
ществующий «путем его постоянного воспроизводства». Сами сбережения
образуются при воздержании от текущего потребления ради будущих благ.
По К. Марксу, прибавочная стоимость образуется за счет того, что днев-
ной заработок работника составляет оплату только части рабочего дня, тогда
как работник трудится целый рабочий день. Из этого следует, что «сто-
имость, создаваемая потреблением рабочей силы в течение одного дня,.,
больше, чем ее собственная дневная стоимость» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,
изд. 2-е. М.: Госполитиздат, 1960. Т. 23. С. 205). Таким образом, прибавоч-
ная стоимость есть разница между стоимостью того, что работник произ-
водит за целый рабочий день (т. е. ценностью, воспроизводимой трудом),
и дневной стоимостью его труда (т. е. ценностью, потребляемой трудом).
Будучи затраченной на добавочные средства производства, на добавочное
87 6	Комментарии к с. 142-148
количество труда и т. п., прибавочная стоимость превращается в капитал.
Подробнее, см.: Маркс К. Капитал: Критика политической экономии. Том
первый И Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е. М.: Госполитиздат, 1960. Т. 23
(глава V: Процесс труда и процесс увеличения стоимости; глава XXII: Пре-
вращение прибавочной стоимости в капитал).
г Уточнение названия цитируемого источника: Дарвин Ч. Происхож-
дение человека и подбор по отношению к полу: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
И.М. Сеченова. СПб.: Изд. книжного магазина Черкесова, 1871. Т. 1.С. 187—
203.
’ Там же. С. 192. Цитируя Ч. Дарвина, С.Н. Южаков допускает ряд не-
точностей: «Относительно физического строения усовершенствованию вида
способствует преимущественно подбор несколько более одаренных и исклю-
чение несколько менее одаренных неделимых, а не сохранение резких и ред-
ких аномалий. Тоже должно существовать и относительно умственных спо-
собностей» (курсив наш — Н.О., Б.Р.). А вот что по этому поводу пишет сам
Ф. Гальтон: «...с моей точки зрения на будущность человеческой расы го-
раздо важнее доказать плодовитость людей выдающихся, чем людей нео-
бычайно гениальных» (Гальтон Ф. Наследственность таланта, ее законы и
последствия. М.: Мысль, 1996. С. 217).
’’ Закон среднего уклонения от нормы (закон отклонения от средних ве-
личин) был открыт не Ф. Гальтоном, а А. Кетле (см.: Quetelet A. Lettres... sur
la thdorie des probabilities, appliqude aux sciences morales et politiques [Письма
о теории вероятностей, применяемой в социальных и политических науках].
Bruxelles, 1846). Гальтон лишь воспользовался им для оценки количества
людей, имеющих ту или иную «степень природной даровитости» (всего он
выделил 16 таких степеней). Не совсем понятно, почему С.Н. Южаков припи-
сывает открытие закона отклонения от средних величин именно Гальтону,
ибо последний прямо ссылается на Кетле как на первооткрывателя этого
закона. См.: Гальтон Ф. Наследственность таланта, ее законы и последствия.
М.: Мысль, 1996. С. 25-33, 255-259.
|0‘ См.: Дарвин Ч. Там же. С. 195.
,1' См.: Там же. С. 197.
12’ См.: Там же. С. 198. Здесь Дарвин ссылается на труд У. Фарра «On the
Influence of Marriage on the Mortality of the French People» [«О влиянии бра-
ков на смертность французского народа»] (См.: Transactions of the National
Association for the Promotion of Social Science. L., 1858. Vol. II).
|3" Название цитируемого источника указано не полностью: Lucas Рг.
Traitd philosophique et physiologique de I’hdrdditd naturelle dans lesetats de santd
et de maladie du systdme nerveux. Paris, 1847. T. 1. P. 461^487.
|Г См.: Дарвин Ч. Там же. С. 187-203. Гл. V: О развитии умственных и
нравственных способностей в первобытные и образованные времена. См.
также: Фик Г. Теория Дарвина на юридической почве // Знание. 1872. № 12.
С. 297-318 (паг. 1-я).
15’ Имеется в виду сочинение Г. Спенсера «Основания биологии» (см.:
Т. 2. 4.V1).
Комментарии к с. 149-156	87 7
|6' Уточнение ссылки: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ,
под ред. Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2. С. 387.
|7' Там же.
|8‘ Гиперемия — избыточное наполнение кровью сосудов какого-либо
органа или части тела. Анестезия — частичная или полная потеря одного
или нескольких видов чувствительности. Возможно, С.Н. Южаков имел в
виду иные явления: гипертрофию (чрезмерное увеличение объема какого-
либо органа или части тела) и атрофию (уменьшение в размерах какого-
либо органа или части тела, сопровождающееся нарушением или прекра-
щением его функционирования)
|9' Спенсер Г. Там же. С. 387-388. Цитируя Г. Спенсера, С.Н. Южаков
допускает ряд неточностей. Ср.: «Это постоянное увеличение населения
свыше средств пропитания порождает, следовательно, вечную потреб-
ность в ловкости, уме и самоконтролировании, требует, следовательно, по-
стоянного их упражнения и роста. Каждое промышленное усовершенство-
вание одновременно есть продукт высшей формы человечества и требует
высшей же его формы для своего приведения в исполнение. Каждое новое
приложение науки к искусствам есть внесение большего ума в удовлетво-
рение наших потребностей и требует дальнейшего прогресса ума» (курсив
наш — Н.О., Б.Р.).
20‘ См.: Там же. С. 387.
2|' См.: Там же. С. 388-389. Цитируя Спенсера, Южаков допускает не-
точность. Ср.: «...ясно, что непрестанное упражнение способностей, нуж-
ное для борьбы с ними [опасностями], и смерть людей, неспособных к
такой борьбе, обеспечивают постоянный прогресс ловкости, ума и само-
обладания, лучшее координирование действий, более полную жизнь» (кур-
сив наш — Н.О., Б.Р.).
ГЛАВА XI
Впервые: Южаков С.[Н.] Социологические этюды. Этюд третий: Усло-
вия проявления естественного подбора в обществе // Знание. 1873. № 3.
С. 75-90 (паг. 1-я).
Ео ipso — тем самым, в силу этого (лат.).
г С.Н. Южаков имеет в виду статью П.Л. Лаврова «Современные учения
о нравственности и ее история», опубликованную им анонимно (см.: Оте-
чественные записки. 1870. № 3. С. 76-105 (паг. 2-я); № 4. С. 437^468 (паг. 1-я);
№ 5. С. 126-148 (паг. 1-я); № 6. С. 225-270 (паг. 1-я); № 8. С. 341-378 (паг. 1-я)).
3' Утилитаризм — социально-этическое течение, провозгласившее
стремление к выгоде и получение наслаждения базовыми принципами че-
ловеческого поведения, а удовольствие — основополагающим этическим
критерием. На уровне общества в целом утилитаристы ратовали за дости-
жение состояния наибольшего счастья для наибольшего числа людей, что,
8 78	Комментарии к с. 156-160
по их мнению, должно было нейтрализовать классовые противоречия и
последствия экономической конкуренции. Главные положения утилитариз-
ма были сформулированы И. Бентамом в труде «Введение в принципы мо-
рали и законодательства» (1789 г.). Дальнейшее развитие идеи утилитариз-
ма получили в работах Дж.Ст. Милля, ставившего во главу угла не столько
общественную пользу, сколько счастье отдельного человека. Отнесение же
Ш. Фурье к представителям утилитаризма весьма спорно, хотя он и пытал-
ся объединить принципы индивидуальной выгоды и общественной пользы
в рамках своей этической кцнцепции.
Интуиционизм (этический априоризм) — развивавшееся преиму-
щественно в Англии этическое учение, сторонники которого утвержда-
ли, что понятия добра и зла являются врожденными (даны априори) и,
следовательно, нравственные законы могут быть познаны непосред-
ственно интуицией. В рассматриваемой статье Лавров анализирует труд
одного из сторонников интуиционизма — У. Лекки, дополнившего ути-
литаристское представление о нравственности принципами обязатель-
ности и долга.
Эволюционизм— этическое учение, согласно которому нравственность
коренится в самой природе человека и вырабатывается в процессе природ-
ной (биологической) эволюции как результат адаптации поведения в це-
лях самосохранения отдельного индивида и сохранения общества^ целом.
При этом критериями хорошего или дурного эволюционисты считали, со-
ответственно, удовольствие или страдание. Родоначальником данного уче-
ния принято считать Г. Спенсера (см. его «Основания этики»).
Рационализм — этическое учение, выражающееся в попытках создать
всеобъемлющую дедуктивную систему нравственности, найти такой уни-
версальный принцип, из которого можно было бы логически вывести все
конкретные требования нравственности применительно к различным си-
туациям. Приверженцем именно этого этического направления считал себя
П.Л. Лавров.
г Ср., например, пятую из Моисеевых заповедей: «Почитай отца твоего
и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на
земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход, 20:12; Второзаконие,
5:16).
5’ Седьмая из Моисеевых заповедей (Исход, 20:14; Второзаконие, 5:18).
6' Ср., например, шестую, восьмую и девятую из Моисеевых заповедей:
«Не убивай» (Исход, 20:13; Второзаконие, 5:17), «Не кради» (Исход, 20:15;
Второзаконие, 5:19), «Не произноси ложного свидетельства на ближнего
твоего» (Исход, 20:16; Второзаконие, 5:19).
7' Критериум — калькированный русский перевод немецкого термина
«Kriterium» (или латинского «kriterium»); то же, что и критерий.
8‘ С.Н. Южаков имеет в виду двухтомное произведение У. Лекки «History
of European Morals from Augustus to Charlemagne» [«История европейских
нравов от Августа до Карла Великого»] (N. Y., 1869).
’’ См.: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2. С. 387. Цитируя Г. Спенсера,
Комментарии к с. 160-165	8 7 9
С.Н. Южаков допускает неточность. Ср.: «Хотя, рассеиваясь по земле и раз-
деляясь на племена, люди сами становятся дикими зверями относительно
друг друга, однако опасность смерти и от этой причины уменьшается с
соединением племен в нации» (курсив наш — Н.О., Б.Р.).
10' См. прим. 2* на с. 877.
[Лавров П.Л.] Современные учения о нравственности и ее история И
Отечественные записки. 1870. Ne 4. С. 457 (паг. 1-я).
|2' Неточно указывается название цитируемого источника: Милль Дж. Ст.
Утилитаризм // Милль Дж.Ст. Рассуждения и исследования политические,
философские и экономические: В 3 ч. Ч. II: Статьи политические и экономи-
ческие. СПб.: Тип. А.С. Голицына, 1865. Вып. II. С. 357-358.
Cercle vicieux— порочный круг (фр.).
ГЛАВА XII
Впервые: Южаков С. [Н. ] Социологические этюды. Этюд третий. Усло-
вия проявления естественного подбора в социальной жизни // Знание. 1873.
№ 5. С. 37-60 (паг. 1-я).
Raison d’etre— смысл, разумное основание (фр.).
2" «Опыт о законе народонаселения» Т. Мальтуса впервые вышел в свет
в 1798 г., а труд Ж.Б. Ламарка «Philosophic Zoologique» [«Зоологическая фи-
лософия»] появился лишь спустя одиннадцать лет, в 1809 г.
Краткая хронология этой научной полемики такова. В начале XIX в.
Ж.Б. Ламарк высказал мысль о том, что изменение биологических видов и ус-
ложнение их организации есть результат, с одной стороны, влияния внеш-
ней среды, а с другой — некоего внутреннего стремления всех организмов
к усовершенствованию. На схожих позициях стояли многие ученые того
времени, в том числе знаменитый французский зоолог Э.Ж. Сент-Илер и
молодой английский геолог Ч. Лайелл. В 1812г. бывший ученик и сподвиж-
ник Сент-Ил ера Ж. Кювье поведал миру свою теорию катастроф (см. прим.
6* на с. 862). 19 июня 1830 г. в стенах Французской академии состоялся пуб-
личный диспут между Кювье и Сент-Илером, закончившийся победой пер-
вого. Но уже в том же году в свет вышел первый том «Основ геологии»
Ч. Лайелла, где доказывалась несостоятельность теории Кювье. И хотя ра-
бота Лайелла сама вызвала немало споров в научном сообществе, в Англии,
на родине ученого, его концепция получила широкое распространение. Не
избежал ее влияния и будущий автор теории происхождения видов путем
естественного отбора Ч. Дарвин. Он не только обстоятельно проштудиро-
вал труд своего соотечественника, но и предпринял (сер. 30-х гг. XIX в.) ряд
практических исследований в духе высказанных там идей. В середине 40-х гг.
XIX в. Дарвин выпустил небольшой очерк, в котором он впервые изложил
свой взгляд на проблему происхождения видов, а в середине 50-х гг. он при-
ступил к созданию многотомного сочинения, посвященного теории есте-
в в и	Комментарии к с. 165-170
ственного отбора. Существенные коррективы в реализацию этого масш-
табного научного проекта внесла рукопись А. Уоллеса (будущего автора
«Малайского архипелага» — см. прим. 7* на с. 874), где в краткой форме и
независимо от Дарвина формулировались основные положения этой тео-
рии. По настоянию все того же Лайелла, Дарвин пишет краткое извлечение
из своего труда, озаглавливает его «Происхождение видов путем естествен-
ного подбора, или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за
существование» и вместе с работой Уоллеса отправляет в журнал Линнеев-
ского общества. Обнародование дарвиновской теории происхождения
видов путем естественного отбора заставило быстро забыть о спорах во-
круг ламаркизма. Окончательно же несостоятельность последнего была до-
казана лишь в начале XX в. благодаря открытиям генетиков.
г Колебание предела размножения какого-либо биологического вида
Г. Спенсер объясняет изменениями в соотношении разрушительных и охра-
нительных сил, обусловливающих жизнедеятельность данного вида. «В каж-
дом непрерывно существующем виде перевес никогда не остается постоянно
на стороне какого-нибудь из двух враждебных рядов сил». Данное обстоя-
тельство, по мнению английского мыслителя, указывает на'то, что эти силы
находятся относительно друг друга в состоянии устойчивого равновесия,
при котором «каждый перевес одной из действующих сил сам порожда-
ет через посредство производимого им отклонения известные против-
ные силы, которые могут перевесить его и вызвать уклонение в проти-
воположном направлении» (Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер.
с англ, под ред. Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2. С. 309).
Исходя из рассуждений Спенсера, С.Н. Южаков делает вывод о том, что
колебание предела размножения биологического вида, как правило, «не
нарушает среднего числа».
5‘ С.Н. Южаков имеет в виду сочинения Ш. Фурье «Теория четырех
движений и всеобщих судеб» (1809 г.) и «Новый хозяйственный и социе-
тарный мир, или открытие способа привлекательного и природосообраз-
ного труда, распределенного в сериях по страсти» (1828-1829 гг.). См.:
Фурье Ш. Избранные сочинения. М.: Соцэкгиз, 1939. Т. 1; Фурье Ш. Из-
бранные сочинения. М.: Изд. АН СССР, 1954. Т. 3 и 4.
6‘ См.: Жуковский Ю.Г. Вопрос народонаселения // Вестник Европы. 1871.
№ 1.С. 167-205.
7" Закон сохранения силы (в современной терминологии — закон сохра-
нения и превращения энергии) — общий закон природы, согласно которому
количество энергии любой замкнутой системы при всех процессах, проис-
ходящих в системе, сохраняется, т. е. остается неизменным, происходит
лишь превращение энергии из одной формы в другую. Он был открыт неза-
висимо друг от друга несколькими европейскими учеными в 40-х гг. XIX в.
Первым этот закон четко сформулировал немецкий физик и врач Р. Майер
в 1842 г. Однако его приоритет долгое время не признавался научным со-
обществом, считавшим, что первооткрывателем закона сохранения и
превращения энергии является Г. Гельмгольц, в 1847 г. выпустивший ра-
боту «О сохранении силы». Первым же, кто попытался доказать всеобщий
Комментарии к с. 170-172	8 81
характер этого закона и распространить его действие в том числе и на сферу
социальных явлений, был Г. Спенсер (см. прим. 3* на с. 863).
’’ Закон энтропии был сформулирован немецким физиком Р. Клаузиу-
сом в 1865 г. Энтропия — это мера рассеяния энергии, заключающегося в
превращении механической энергии в тепловую вследствие каких-либо
физических процессов. Согласно закону возрастания энтропии в замкну-
той системе, энтропия при любом реальном процессе либо возрастает, либо
остается неизменной. Энтропия замкнутой системы, находящейся в состо-
янии равновесия, достигает своего максимума, что делает невозможным
протекание в ней каких бы то ни было макроскопических процессов. Вы-
двинутая Клаузиусом гипотеза о грядущей «тепловой смерти Вселенной»
явилась следствием распространения закона возрастания энтропии в замк-
нутой системе на всю Вселенную: рано или поздно вся механическая энер-
гия Вселенной перейдет в тепловую, механические движения в ней прекра-
тятся, и наступит «тепловая смерть». См., например: Пригожин И.Р., Стен-
гере И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Эдиториал
УРСС, 2001’. С. 108-114.
9' С критикой и доказательством несостоятельности гипотезы «тепло-
вой смерти Вселенной» в 1872 г. выступил австрийский физик Л. Больц-
ман. По мнению его и других критиков гипотезы Клаузиуса, выводы, по-
лученные при изучении закрытых конечных систем на ограниченных ин-
тервалах времени, нельзя распространять на Вселенную, бесконечную во
времени и пространстве См., например: Пригожин И.Р., Стенгере И. Там
же. С. 109-110,114-121.
Иван Ярковский. «Кинетическая гипотеза всемирного тяготения в свя-
зи с образованием химических элементов». Москва, 1888 (фр-)- Упомянуто-
го С.Н. Южаковым французского издания труда И.О. Ярковского нам найти
не удалось. Оно не поступало в продажу, а рассылалось автором ученым раз-
ных стран персонально. Ознакомиться с содержанием этого труда можно
по его более полным русским изданиям: Ярковский И.О. Всемирное тяготе-
ние как следствие образования весомой материи внутри небесных тел: Ки-
нетическая гипотеза. М., 1889; Ярковский И.О. Всемирное тяготение как
следствие образования весомой материи внутри небесных тел: Кинети-
ческая гипотеза и вытекающие из нее следствия в области физики, хи-
мии, геологии, метеорологии и космогонии. 2-е доп. изд. СПб., 1912.
В своей книге Ярковский доказывал выдвинутую им в 1887 г. «кинети-
ческую гипотезу всемирного тяготения». Согласно этой гипотезе, гра-
витационное движение тел, как и прочие физические явления, связано с
давлением на них хаотически движущихся частиц эфира, представляю-
щего собой сплошную, тонкую, упругую, прозрачную среду, заполняю-
щую пространство между молекулами веществ. Подробнее о Ярковском
и его идеях см.: Сурдин В.Г. Эффект инженера Ярковского // Природа.
2004. № 11.
|0‘ Выражение «... по достижении апогея, после перегиба, как он выража-
ется, кривой размножения в абсциссе» следует понимать следующим образом:
после того, как численность населения достигнет своего максимального
8 82	Комментарии к с. 172-178
значения и начнет снижаться. Абсцисса — в геометрии: одна из двух или
трех (обычно первая — х) координат точки, определяющих ее положение в
пространстве.
Имеется в виду Н.Г. Чернышевский, переведший на русский язык
первую из пяти книг «Оснований политической экономии» Дж.Ст. Милля и
снабдивший ее подробными замечаниями и комментариями. Кроме того, Чер-
нышевский подготовил цикл статей под общим названием «Очерки из поли-
тической экономии (по Миллю)», в которых проанализировал содержание
остальных книг сочинения Милля. Статьи эти публиковались в «Совре-
меннике» в 1861 г. (№№6-10, 12) [см.: Чернышевский Н.Г. Полное собрание
сочинений: В 15т./ Под ред. Н.Д. Увальцова;Подг. текста и комм. С.В. Ба-
систа. М.: ОГИЗ, 1949. Т. IX]. В 1870-х гг., когда «Социологические этюды»
печатались на страницах «Знания», имя Чернышевского как осужденно-
го и сосланного на каторгу государственного преступника запрещалось упо-
минать в подцензурной печати.
|2' Фурье считал, что переход от современного ему строя цивилизации к
предлагаемой им социетарной форме хозяйствования позволил бы увели-
чить в четыре или даже в десять раз объем производимой продукции [см.:
Фурье Ш. Избранные сочинения. М.: Изд. АН СССР, 1954. Т. 3. С. 53-62).
|Г «Contradictions economiques» — «Экономические противоречия». Име-
ется в виду сочинение Прудона «Система экономических противоречий, или
философия нищеты», из которого и взята приводимая Южаковым цитата.
|Г См.: Чернышевский Н.Г. Замечания на последние четыре главы пер-
вой книги труда Милля // Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочине-
ний: В 15 т. / Под ред. Н.Д. Увальцова; подг. текста и комм. С.В. Басиста. М.:
ОГИЗ, 1949. Т. IX. С. 283.
Прибылые работники — новые, вновь прибывшие работники.
15’ См.: Там же. С. 284-285.
|6' См.: Там же. С. 285.
17’ В своих вычисления Н.Г. Чернышевский опирался, в основном, на пяти-
томное сочинение Гаспарена «Курс земледелия» (см.: Gasparin А.Е.Р., de.
Cours сГAgriculture. Paris: Dusacq, s.a.) и на «Справочник сравнительной ста-
тистики» Кольба (см., например: Kolb G.F. Handbuch der vergleicheden Statistik
der Volkerzustands und Staatenkunde: Fiir den allgemeinen praktischen Gebrauch
[Справочник сравнительной статистики состояния народонаселения и го-
сударствоведения: Для всеобщего практического использования]. Leipzig,
1862). «Курс земледелия» был частично переведен на русский язык в 1863 г.
под названием «Земледельческая механика, или приложение механики к
сельским работам». Сочинение Кольба на русском языке было издано в
1862 г.
Трудно сказать, откуда С.Н. Южаков взял цифру «400 млн. жителей».
В опубликованном тексте «Замечаний на последние четыре главы первой
книги труда Милля» есть лишь указание на то, что, по подсчетам Гаспарена
(см. предыдущее прим.), для увеличения продукта в восемь раз Франции
пришлось бы увеличить труд и капитал только на 425% ( Чернышевский Н.Г.
Замечания на последние четыре главы первой книги труда Милля // Там
Комментарии к с. 178-180	8 8 3
же. С. 3051. В самом же «Курсе земледелия» приводится цифра 297 млн. чело-
век. Такое население, по мнению Гаспарена, смогла бы прокормить Фран-
ция, если бы перешла на плодопеременную систему ведения сельского хо-
зяйства (см.: Там же. С. 749).
Плодопеременная система хлебопашества — интенсивная система зем-
леделия, характеризующаяся введением в севооборот и строгим чередова-
нием культур, принадлежащих к различным ботаническим видам.
|9' На самом деле указанные вычисления производились не П.А. Биби-
ковым, а Н.Г. Чернышевским. Во вступительной статье к первому тому рус-
ского издания мальтусова «Опыта о законе народонаселении» Бибиков лишь
повторил без указания авторства рассуждения Чернышевского о возмож-
ном уровне сельскохозяйственного производства в Англии: «Великобрита-
ния с Ирландией могла бы прокормить более 230 млн. населения, между
тем как население этих стран в настоящее время не превышает 29 милли-
онов» (Бибиков П.А. Жизнь и труды Мальтуса // Мальтус Т. Опыт о законе
народонаселения / Пер. П.А. Бибикова. СПб.: Тип. И.И. Глазунова, 1868.
Т. 1. С. 41). В подтверждение своих слов Бибиков ссылается на Кольба и
Гаспарена (см.: Кольб Г.Ф. Руководство к сравнительной статистике / Пер.
и доп. под ред. А. Корсака. СПб.: Изд. Н. Тиблена, 1862. Т. 1. С. 6.; Gasparin
А.Е.Р., de. Cours d’Agriculture. T. V. P. 231.). А вот аналогичное по содержа-
нию место из «Замечаний...» Чернышевского: «Великобритания с Ирлан-
дией) при порядочном устройстве плодопеременного хозяйства могли
бы продовольствовать более 230 миллионов населения. В 1860 году все
количество населения Великобритании с Ирландией простирается при-
близительно до 29 миллионов человек... Из них домашними земледель-
ческими продуктами содержатся не более 25 миллионов человек...» [ Чер-
нышевский Н.Г. Замечания на последние четыре главы первой книги тру-
да Милля // Там же. С. 265.].
20' Свидетельства Клемма о культуре питания дикарей А.П. Щапов
излагает по: Roscher W. System der Volkswirthschaft: Ein Hand- und
Lesebuch fiir Geschaftsmanner und Studierende [Система народного хо-
зяйства: Руководство и книга для чтения для деловых людей и учащих-
ся]. Bd. I: Die Grundlagen der Nationaldkonomie [Основы национальной
экономики]. См. русское издание: Рошер В.Г. Начала народного хозяйства:
Руководство для учащихся и деловых людей / Пер. И. Бабста. М.: Тип. В.
Грачева и К", 1860. Т. 1. С. 213. В свою очередь Рошер ссылается на: Klemm
G. Allgemiene Kulturgeschichte der Menschheit: Nach den besten Quellen bearb.
und mit xylographischen Abb. der verschiedenen Nationalphysiognomien,
Geraten, Waffen, Trachten, Kunstproducte u.s.w. vers. [Всеобщая история
культуры человечества: [Издание] подготовлено по наилучшим источ-
никам и снабжено ксилографическими иллюстрациями, изображающи-
ми различные национальные типы, предметы утвари, виды оружия, на-
циональные костюмы, произведения искусства и пр.] Leipzig: Tuebner,
1843. Bd. III. S. 18.
2r «...глубокомысленный философ Спиноза один день ел только soupe au
lait [молочный суп] и немножечко масла и выпивал кружку пива, [в] другой
8 84	Комментарии к с. 180-187
день ограничивался одною кашицею с изюмом и маслом. “Хотя его часто
приглашали на обеды, — говорит пастор Колерус, — но он всегда предпо-
читал свою умеренную пищу роскошным обедам на чужой счет”... Ньютон во
время своих глубочайших размышлений и математических исчислений
воздерживался от мяса и вообще часто забывал об обеде... Знаменитый
физик Румфорд часто ограничивался одним пудингом или рисом... Во-
обще такая психофизическая способность, как способность к умеренности
в пище, по словам Дарвина, возможна стала только на высшей степени
развития нервной системы-человека» [Щапов А. Развитие человеческой
способности питания // Отечественные записки. 1873. № 1. С. 175-176
(паг. 1-я)].
22' См.: Flourens М. Тгайё de la vieillesse, etc., par M. Reveille [M. Ревейе.
Трактат о старости и т. д.] // Journal des savants. 1852. № 12. Р. 733-746;
1853. № 1. Р. 16-27; № 6. Р. 325-335; № 7. Р. 406-417; № 9. Р. 521-533; Эстер-
лен Фр. Человек и сохранение его здоровья: Общепонятные гигиенические
письма / Пер. с нем. Д. Фридберга. СПб.: Изд. О.И. Бакста, 1866; Klemm G.
Ibid. Leipzig: Tuebner, 1843-1852. Bd. I-X; Рошер В.Г. Начала народного хозяй-
ства. Там же. Т. 1.
23‘ Цитируя А.П. Щапова, С.Н. Южаков допускает ряд неточностей. Ср.:
«Существующие в Англии пекарни с искусственным воздушным давлени-
ем на тесто настолько устраняют всякую потерю в тесте от брожения, что,
по некоторым вычислениям, этим путем Англии можно было бы сберечь столько
хлеба, сколько теперь привозится туда из-за границы» (курсив наш — Н.О.,
Б.Р.) [Щапов А. Развитие человеческой способности питания // Отечествен-
ные записки. 1873. № 1. С. 166 (паг. 1-я)].
ГЛАВА XIII
Впервые: Южаков С.[Н] Социологические этюды. Этюд третий. Усло-
вия проявления естественного подбора в социальной жизни И Знание. 1873.
№ 5. С. 60-83 (паг. 1-я).
г Имеется в виду сочинение Э. Чедуика [Chadwick Е.) «The Duration of
Life» («Продолжительность жизни»), изданное в Лондоне в 1844 г. См.: Чер-
нышевский Н.Г. Замечания на последние четыре главы первой книги труда
Милля И Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. / Под
ред. Н.Д. Увальцова; Подг. текста и комм. С.В. Басиста. М.: ОГИЗ, 1949.
Т. IX. С. 293; Бибиков П.А. Жизнь и труды Мальтуса // Мальтус Т. Опыт о
законе народонаселения / Пер. П.А. Бибикова. СПб.: Тип. И.И. Глазунова,
1868. Т. 1. С. 56.
2' См.: Петти В. Опыт по политической арифметике, рассматриваю-
щий рост Лондона с указанием размеров, периодов, причин и последствий
этого роста // Петти В. Экономические и статистические работы. М.: Соц-
экгиз, 1940. С. 224-228. Петти считает, что теоретически население могло
Комментарии к с. 187-189	8 8 5
бы удваиваться каждые 10 лет, если бы все женщины детородного возраста
(т. е. от 15 до 44 лет) рожали бы ежегодно по ребенку на протяжении всего
фертильного периода. Впрочем, по его мнению, на практике данное-усло-
вие не выполнимо. После некоторых вычислений Петти приходит к выво-
ду, что реальный период удвоения населения, например, в Англии состав-
ляет 360 лет, а населения всего земного шара — около 1200 лет.
3’ Мальтус Т. Опыт о законе народонаселения / Пер. П.А. Бибикова.
СПб.: Тип. И.И. Глазунова, 1868. Т. 1. С. 98-99.
4' Н.Г. Чернышевский считал, что самый краткий из вероятных пределов
периода удвоения населения составляет не менее 35 лет. См.: Чернышев-
ский Н.Г. Замечания на последние четыре главы первой книги труда Милля И
Там же. С. 309.
5‘ См. с. 183-185 наст. изд.
6' Прудон склонен был объяснять сокращение скорости размножения в
будущем действием, в первую очередь, нравственных факторов. «Человек
как существо разумное и свободное, способное к энтузиазму, по духовной
природе своей противится фатализму плоти, — утверждал Прудон. — Уже
освободившись от любострастного возбуждения, периодически господству-
ющего в низших животных, он стремится к освобождению себя и от дето-
родной возбуждаемости, уступая любви только под влиянием идеала. ...Под
совокупным влиянием всех этих условий: труда, просвещения, свободы,
целомудрия, — наступает для супругов минута, когда сожительство стано-
вится для них более тягостным, чем воздержание; и минута эта наступает
тем скорее, чем сильнее придаются они труду, учению, справедливости и
исполнению ее требований. Женщина в особенности, по мере принимае-
мого ею участия в умственной и общественной жизни, утрачивает склон-
ность к деторождению; а с ослаблением условий для деторождения должно
остывать и любовное влечение» [Критический разбор теории Мальтуса, сде-
ланный Прудоном в сочинении «О справедливости» // Мальтус Т. Опыт о
законе народонаселения. Там же. Т. 2. С. 439—440].
Ш. Фурье указывает на четыре фактора, которые останавливают излиш-
нее размножение населения: 1) укрепление женского организма; 2) введе-
ние «режима чревомудрия», т. е. употребление исключительно тонкой и
изысканной пищи; 3) распространение «явнобрачных нравов», т. е. свобод-
ной любви и принципа множественности любовников; 4) гармоничное раз-
витие всех физических способностей человека. Эти факторы, по Фурье, бу-
дут действовать при осуществлении его социальной системы. Подробнее
см.: Фурье Ш. Новый хозяйственный и социетарный мир, или открытие спо-
соба привлекательного и природосообразного труда, распределенного в се-
риях по страсти // Фурье Ш. Избранные сочинения. М.: Изд. АН СССР, 1954.
Т. 4. С. 77-81.
7' См.: Янсон Ю.Э. Сравнительная статистика России и западноевропей-
ских государств. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1878. Т. 1. С. 178-179,181-182.
Все данные округлены Южаковым до десятых долей. В ряде мест наблюда-
ются более существенные расхождения в данных, приводимых Янсоном и
8 86	Комментарии к с. 189-200
Южаковым. Так, у Янсона численность «плодущих родов» в Венгрии состав-
ляет 1,140 случаев на 100 рождений, а у Южакова 1,4%; у Янсона численность
мертворожденных в Германии составляет 3,98 на 100 рождений, в то время
как у Южакова данные по мертворожденным в Германии вообще отсут-
ствуют.
Источник приводимых С.Н. Южаковым данных о действительной дет-
ской смертности установить не удалось.
’’ См.: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2. §§ 334-351.
'°' См. прим. 6* на с. 885.
Цитируя Г. Спенсера, С.Н. Южаков допускает несколько неточностей.
Ср.: «Как бы то ни было, очевидно, что в конце концов теснота населения и
зло, которым она сопровождается, исчезнут, и настанет порядок дел, что
от каждой особи не будет требоваться ничего, кроме нормальной и прият-
ной деятельности. Прекращение ослабления плодовитости предполагает
развитие нервной системы, а это предполагает, что нервная система стала
в уровень со всем, что от нее требуется, что ей ничего не предстоит делать
сверх того, что естественно для нее. Но это упражнение способностей не
больше естественного и составляет удовольствие. В конце концов, следова-
тельно, для добывания пропитания и выполнения всех родительских и об-
щественных обязанностей потребуется именно тот род и то количество дей-
ствий, которое необходимо для здоровья и счастия» (курсив наш — Н.О.,
Б.Р.) [Спенсер Г. Основания биологии. Т. 2. С. 393].
12' Силлогизм — умозаключение, состоящее из двух суждений (посы-
лок), из которых следует третье суждение (вывод).
|3’ Идею о том, что труд является силой, уравновешивающей силу раз-
множения, Прудон высказал в 1846 г. в работе «Система экономических
противоречий, или философия нищеты». Однако впоследствии он несколь-
ко изменил свою точку зрения, усмотрев главный недостаток своей теории
«в том, что она опиралась слишком исключительно на физиологические
основания, между тем как она должна покоиться, прежде всего, на нрав-
ственном принципе, в котором физиология играет только второстепенную
роль». Новое решение проблемы сокращения рождаемости он изложил в
этюдах «О справедливости в революции и в церкви» (1858 г.).
См. прим 6* на с. 885.
15' Имеются в виду главы IX—XIII первого тома «Социологических этюдов».
|6’ Имеются в виду главы I—IV первого тома «Социологических этюдов».
|7’ Цитируя Г. Спенсера, С.Н. Южаков допускает неточность. Ср.: «[жизнь
есть] поддержание соответствия между силами, действию кот орых подлежит,
и теми, которые из себя развивает организм» (курсив наш — Н.О., Б.Р.).
[Спенсер Г. Основания биологии. Т. 1. С. 346].
С.Н. Южаков сделал эт о позднее, в статье «Нравственное начало в обще-
ственной борьбе» (Северный вестник. 1888. № 9. С. 37-90 (паг. 1-я); № 11.
С. 91-130 (паг. 1-я)). Впоследствии эта статья составила V и VI главы второ-
го тома «Социологических этюдов».
Комментарии к с. 201-215	8 8 7
ГЛАВА XIV
Впервые: Южаков С.Н. Социологические этюды: В 2 т. СПб.: Тип. М.М.
Стасюлевича, 1891. С. 201-216.
r С. 67 наст. изд.
2' С. 71 наст. изд.
!1' 3'См. там же.
г Закон экономии сил организма— имеется в виду закон экономии роста.
См. прим. 8* на с. 869.
5’ Метисация— в антропологии: процесс смешения разных человечес-
ких рас. Этнологически разнородные расы — расы, представители которых
отличаются друг от друга по своему этническому происхождению, по куль-
туре и быту.
6* Пертурбационный — внезапно изменяющийся, осложняющийся в
обычном ходе чего-либо, порождающий путаницу, беспорядок.
7‘ С. 71 наст. изд.
См. с. 83-84 наст. изд. Деление изменчивости на определенную и
неопределенную С.Н. Южаков заимствовал у Ч. Дарвина. См.: Дарвин Ч. Проис-
хождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприят-
ных рас в борьбе за жизнь. СПб.: Наука, 1991. С. 26.
9' Относительно рака и чахотки (устаревшее название туберкулеза) из-
вестно, что наследуется не они сами, а лишь предрасположенность к ним.
1>1
ГЛАВА XV
Впервые: Южаков С.[Н] Роль физической среды в истории И Русское
богатство. 1890. № 11. С. 55-68 (паг. 2-я).
См.: Бокль Г.Т. История цивилизаций: История цивилизации в Анг-
лии. М.: Мысль, 2000. Т. 1. С. 40—45.
2' См.: Спенсер Г. Основания социологии / Пер. с англ. СПб.: Изд.
И.И. Билибина, 1876. Т. 1. С. 15-38. Гл. III: Первобытные внешние фак-
торы.
3‘ Там же. С. 21.
4' Там же.
5’ Там же. С. 22.
Монгольская раса — трудно сказать, какая именно расово-этническая
группа имеется в данном случае в виду: то ли монголоидная раса как тако-
вая, то ли тюркские и монгольские племена степей Евразии. В пользу вто-
рого варианта говорит тот факт, что Спенсер употребляет термин «татар-
ская раса», а не «монгольская раса».
Арийская раса — имеется в виду расовая группа, объединяющая индо-
европейские народы.
8 8 8	Комментарии к с. 215
Семитическая раса — расовая группа, включающая в себя персов, асси-
рийцев, арабов, евреев и т. п., входит в европеоидную большую расу.
6" Палестина— историческая область в Западной Азии, на территории
которой ныне расположены Иордания и Израиль. Впервые она была засе-
лена еще в III тыс. до н. э. племенами ханаанеев. Хотя в весьма плодород-
ных долинах Палестины имелось и имеется множество речек и ручьев, пол-
новодными они становятся лишь в период весенних дождей, а с наступле-
нием лета совершенно высыхают. По этой причине для орошения полей
использовалась единственная крупная в том регионе река Иордан и под-
земные источники. И все-таки развитой ирригационной системы в древ-
ней Палестине не существовало.
7‘ Счастливая Аравия — древнеримское название территории на юго-
западе Аравийского полуострова, ныне занимаемой государством Йемен.
Впервые данная местность была заселена на рубеже II—I тыс. до н. э. Не-
смотря на горный рельеф и отсутствие постоянных рек, Счастливая Аравия
была известна своей относительной плодородностью (по сравнению с ос-
тальной частью Аравийского полуострова), обеспечивавшейся за счет сис-
тем искусственного орошения.
8' Для Ирана, представляющего собой по большей части ограниченное
горными хребтами плоскогорье, характерен весьма засушливый климат.
Имеющиеся на его территории реки маловодны, поэтому для искусствен-
ного орошения здесь используются осадки, которые скапливаются на гор-
ных вершинах в виде снежных масс. Летом снег в горах постепенно стаива-
ет и питает собой ирригационную систему каналов.
9’ Верхний Китай — скорее всего имеется в виду район среднего и ниж-
него течения реки Хуанхэ, где располагалось древнейшее в Китае государ-
ство Шан (Инь) (XVIII—XII вв. до н. э.). Орошение полей здесь осуществ-
лялось с помощью ирригационной системы. При этом, однако, китайцы
вынуждены были бороться с весьма характерными для Хуанхэ многочис-
ленными наводнениями (в частности, сооружать дамбы).
'°' Плато Мексики— имеется в виду крупное плоскогорье (более 2000 м
над уровнем моря) в южных Кордильерах на территории современной Мек-
сики. Оно состоит из череды нагорий и долин, зажатых между горными
хребтами. Сухой климат и отсутствие рек, пригодных для устройства систе-
мы искусственного орошения, делали земледелие в этом регион весьма про-
блематичным. Тем не менее, ацтеки, представители наиболее известной из
существовавших в этом регионе оригинальных американских цивилизаций,
создали довольно сложную и хорошо продуманную ирригационную систему,
состоящую из оросительных каналов, искусственных отводов для горных
потоков, канализационных русел, пробитых в каменных толщах, и т. п.
Плато Перу— имеется в виду обширное внутреннее плоскогорье меж-
ду Западной и Восточной Кордильерами Анд, состоящее из чередующихся
долин и холмов. Данная местность, значительную часть которой занимают
пустыни, характеризуется тропическим климатом, в условиях которых за-
сушливые периоды сменяются сильнейшими ливнями. Тем не менее, ин-
кам, центр цивилизации которых находился на этом плоскогорье, удалось
Комментарии к с. 215-219	8 8 9
наладить здесь систему искусственного орошения, по своей уникальности
вполне сравнимую с ацтекской.
1|” Спенсер Г. Там же. С. 23-24.
12‘ Там же. С. 21. Респирация — дыхание, дыхательный процесс.
|3' Гигроскопичность— способность некоторых материалов или веществ
поглощать влагу из окружающей среды. Как правило, это понятие исполь-
зуется для характеристики свойств твердых тел. Применительно же к воз-
духу вместо термина «гигроскопичность» обычно используют термин «влаж-
ность».
14' Имеется в виду так называемая общая баротерапия, в ходе которой
пациент помещается в герметическую камеру с повышенным давлением
воздуха.
|5‘ Туранская (южносибирская) раса занимает переходное положение
между европеоидной и монголоидной расами, причем черты, свойствен-
ные последней, преобладают. Название происходит от древнеперсидского
названия области к северо-востоку от Ирана — Туран, заселенной в I тыс.
до н. э. кочевыми племенами — туранцами. Позднее туранцами стали на-
зывать пришедшие в этот регион тюркские племена.
|6" См. об этом: Бокль Г.Т. Там же. С. 40-77.
|7’ Согласно теории Ю. Либиха, потребляемая организмом пища, во-
первых, снабжает тело животной теплотой и, во-вторых, восполняет
постоянно происходящую убыль питательных веществ в тканях. Первую фун-
кцию выполняют безазотистые вещества, атомы углерода которых, соединя-
ясь с потребляемым при дыхании кислородом, производят внутреннее
сгорание, следствием чего и является теплота; вторая функция выполняет-
ся азотистыми веществами, которые сохраняют свою целостность именно
благодаря нереагированию азота с кислородом. См.: Бокль Г.Т. Там же.
С. 47-51; а также: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под
ред. Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 1. С. 31. Из этой теории
Г.Т. Бокль делает следующие выводы. В жарких странах, характеризующихся
повышенной теплотой и меньшим напряжением тела, человек потребляет
меньше безазотистой пищи. В странах же с холодным климатом человек,
наоборот, потребляет больше пищи, на добывание которой он затрачивает
больше труда (см.: Бокль Г.Т. Там же).
Данная глава была написана С.Н. Южаковым в 1890 г., а «История
цивилизации» Бокля — в 1857-1861 гг.
См. с. 195-197 наст. изд.
20’ См. с. 72 наст, изд., а также прим. 5* на с. 866.
Вероятно, речь идет о труде К. Риттера «Лекции по теории сравни-
тельного землеведения».
Орография (орология) — раздел физической географии, посвящен-
ный описанию различных элементов рельефа суши Земли вообще. В дан-
ном случае, по-видимому, имеются в виду сами эти элементы рельефа.
Гидрография — раздел гидрологии, посвященный съемке, картографиро-
ванию, описанию и изучению вод земной поверхности: источников, рек,
8 90	Комментарии к с. 219-225
озер, морей. В данном случае, по-видимому, имеются в виду сами воды зем-
ной поверхности.
22’ Оке (Оксус) — древнегреческое название Амударьи.
Яксарт — древнее название Сырдарьи.
С.Н. Южаков имеет в виду арийцев, которые изначально обитали на
склонах Гиндукуша и в верховьях Амударьи и Сырдарьи, а приблизитель-
но в середине II тыс. до н. э. мигрировали к югу, где и основали иранскую
(персидскую) цивилизацию.
23' Гоанго (Гоан-го, Желтая река) — один из вариантов названия реки
Хуанхэ.
Янцекианг (Янг-тсе-кианг, Голубая река) — один из вариантов назва-
ния реки Янцзы.
24' Впервые объединение в рамках одного государства территорий, при-
легающих к обеим китайским рекам (Хуанхэ и Янцзы), произошло в эпо-
ху существования государства Западное Чжоу (XII—VI вв. до н. э.). После
его распада следующее объединение северных (вдоль реки Хуанхэ) и юж-
ных (вдоль реки Янцзы) областей древнего Китая состоялось в конце III в.
до н. э. благодаря успешным завоеваниям правителей империи Цинь (ко-
нец III в. до н. э. — II в. н. э.).
25’ См.: Бокль Г.Т. Там же. С. 47-51 и сл.
26* См.: Там же. С. 87-89.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Впервые: Южаков С.[Н.] Субъективный метод в социологии. (Разбор
мнений гг. Миртова и Михайловского) // Знание. 1873. № 10. С. 37-71 (паг.
3-я).
ГЛАВА I
'* См.: Милль Дж.Стп. Система логики / Пер. Ф. Резенера. СПб.-M.: Изд.
М.О. Вольфа, 1878. Т. 2. С. 506-507.
2' Работы У. Петти стали выходить еще во второй половине XVII в.
Труды же остальных авторов, упомянутых С.Н. Южаковым, «появлялись»
на протяжении всего XVIII в.: Дж. Ло опубликовал свои главные труды в са-
мом начале XVIII в., III.-Л. Монтескье— в его первой половине, Ж.-Ж. Руссо
и Ж.А.Н. Кондорсе сделали это лишь во второй половине того же столетия.
В связи с этим остается не совсем ясным утверждение Южакова о том, что
«необходимость положить в основу общественных теорий научное иссле-
дование стала сознаваться в половине [т. е. в середине] XVIII ст[олетия]»
(курсив наш — Н.О., Б.Р.).
3' «Sy steme de Politique positive» — «Система позитивной политики» (.фр.).
В 1851 г. вышел первый том этого четырехтомного сочинения О. Конта.
Комментарии к с. 225-228	8 91
4' Имеются в виду П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский.
5’ Имеется в виду П.Л. Лавров.
6' С.Н. Южаков намекает на создание О. Контом Религии Человечества в
середине 1840-х гг. Суть этой религии заключалась в поклонении Вели-
кому Существу — Человечеству. Кроме него в божественный пантеон
входили еще несколько священных фигур, отдаленными прототипами
которых являлись реальные люди: Кондорсе, мать Конта, его служанка,
и, конечно же, Клотильда де Во — женщина, которую Конт любил, но
которая так и не ответила ему взаимностью. Себя Конт объявил перво-
священником созданной им религии, а своих последователей — ее духо-
венством. Содержательной основой нового религиозного учения стал
позитивизм, до этого разрабатывавшийся Контом в качестве научной
методологии. Подобная метаморфоза во взглядах философа, ранее заяв-
лявшего о принципиальной несовместимости религиозного и научного
способов мышления и познания окружающего мира, невольно наталки-
вала на мысль о помешательстве. Так склонны были думать прежде всего
те, кто принимал идеи Конта, разрабатываемые им вплоть до начала
1840-х гг. и излагавшиеся в «Курсе позитивной философии» (1830-
1842 гг.), и отвергал его Религию Человечества. К подобного рода «по-
лупоследователям» принадлежал, судя по всему, и Южаков. См. также
прим. 30* на с. 918.
Особые сомнения в умственном здоровье Конта вызывала его деятель-
ность в качестве первосвященника созданной им религии. Он не только
проповедовал и пропагандировал, но и занимался исполнением религи-
озных обрядов, причем с искренним удовольствием. Он посвящал на слу-
жение Великому Существу новорожденных, венчал вступающих в брак,
совершал поминовение усопших и прочие таинства, коих у него насчиты-
валось девять, сочинял молитвы и проводил нечто вроде богослужений.
Для своей религии Конт разработал систему праздников и составил «Пози-
тивистский календарь», в котором каждый месяц, каждая неделя и даже
каждый день были названы в честь какого-либо из выдающихся людей про-
шлого. Основным сочинением Конта периода Религии Человечества явля-
ется «Systdmede Politique positive» [«Система позитивной политики»] (1851-
1854 гг.). Подробнее см.: Яковенко В.И. Огюст Конт: Его жизнь и философ-
ская деятельность // Конт. Маколей. Гладстон. Бокль. Лессепс: Биографи-
ческие повествования / Сост., общ. ред. Н.Ф. Болдырева. Челябинск: Урал
LTD, 1999. С. 9-121.
7’ Инсуррекция— вооруженное восстание, мятеж, бунт (уст.).
Terme normal— нормальные, обычные пределы, рамки (фр.).
г ’’ Имеются в виду «Исторические письма» П.Л. Лаврова.
|0‘ П.Л. [Лавров П.Л.] Задачи позитивизма и их решение И Современ-
ное обозрение. 1868. № 5. 117-168 (паг. 2-я).
|г [Михайловский Н.К.] Что такое прогресс? // Отечественные записки.
1869. № 2. С. 225-280 (паг. 2-я); Михайловский Н.К. Что такое прогресс? И
Отечественные записки. 1869. № 9. С. 1-46 (паг. 2-я); № 11. С. 1-39 (паг. 2-я).
8 92	Комментарии к с. 228-229
Имеется в виду вторая статья из цикла «Теория Дарвина и обществен-
ная наука», озаглавленная автором «Теория Дарвина и телеология». См.:
Михайловский Н.К. Теория Дарвина и общественная наука // Отечествен-
ные записки. 1870. № 3. С. 1-47 (паг. 2-я).
|3’ Лесевич Вл.[В.] Философия истории на научной почве // Отечествен-
ные записки. 1869. № 1. С. 163-196 (паг. 1-я).
|г Миртов [Лавров] П.Л. Исторические письма. СПб.: Тип. А. Кото-
мина, 1870. -С. 21-22. Цитируя Лаврова, Южаков допускает ряд неточнос-
тей. Ср.: «Прежде всего, чтобы найти какую-либо руководящую нить в пес-
тром калейдоскопе событий, желательно отделить важнейшее от менее важ-
ного. Естествоиспытателю это сделать легко; что повторяется в неизмен-
ной связи, то важнее, потому что в нем-то и есть закон; что же относится к
случайным видоизменениям, то маловажно и берется лишь к сведению для
будущих возможных соображений... В истории этот критерий невозмо-
жен, потому что явленйе не повторяется. Но это единственная мерка важ-
ности явлений, которую наблюдатель может черпать из самих явлений,
единственный объективный способ судить о важности явлений. Так как
он в истории неприложим, то важность исторических явлений и оцени-
вается необъективно. Они ценятся личностью по той мере, которую лич-
ность прилагает вообще к действиям человека. Они подлежат оценке по
нравственному их влиянию... Все судят об истории субъективно, по сво-
ему взгляду на нравственные идеалы, да иначе и судить не могут» (курсив
наш — Н.О., Б.Р.).
|5- Лиссабонское землетрясение произошло 1 ноября 1755 г. Помимо раз-
рушений, оно вызвало мощное цунами. Две трети Лиссабона были превра-
щены в руины, набережная оказалась затопленной, от разгула стихии по-
страдали более 50000 человек. Масштаб разрушений и количество жертв
оказали весьма сильное впечатление на сознание европейцев того времени.
|6‘ Аэролит — устаревшее название метеорита, в первую очередь, ка-
менного.
|7' Венеция — имеется в виду Венецианская республика (XI—XVIII вв.).
Давление более мощных политических противников (прежде всего Осман-
ской империи, Австрии, Франции, а также римско-католической церкви),
с одной стороны, и утрата монополии на торговлю с Индией после откры-
тия португальцами в конце XV в. морского пути в эту страну, с другой, обус-
ловили постепенный закат Венецианской республики. В 1797 г. вторжение
наполеоновских войск поставило окончательную точку в истории ее суще-
ствования.
Карфаген — город-государство VII—II вв. до н. э., располагавшийся в
Северной Африке в районе современного города Тунис. Упадок Карфаге-
на, начавшийся примерно со второй половины 111 в. до н. э., был обуслов-
лен его поражением в войнах с Римом и внутренними политическими не-
урядицами.
Польша (точнее Речь Посполита) как суверенное государство прекра-
тила свое существование в конце XVIII в. в результате раздела ее территории
между Пруссией, Австрией и Россией.
Комментарии к с. 230	8 9 3
|8‘ Египет — скорее всего имеется в виду завоевание Египта персами в
525 г. до н. э.
Вавилон (точнее — Вавилонское царство, или Вавилония) — скорее все-
го, С.Н. Южаков имел в виду Ново-Вавилонское царство, история которого
начинается с последней четверти VII в. до н. э. Просуществовав менее ста
лет, в 538 г. до н. э. оно было завоевано персами под предводительством
царя Кира II Великого. Из всех правителей Ново-Вавилонского царства наи-
более известен Навуходоносор II, увековеченный в Библии и в трудах ан-
тичных историков (Геродота, Ктесия, И. Флавия, Страбона и др.).
Ассирия— скорее всего имеется в виду Ассирийская держава X-VII вв.
до н. э. В самом конце VII в. до н. э. она была уничтожена мощной военной
коалицией в составе Вавилонии и Мидии (см. о ней ниже). С падением Ас-
сирийской державы началось возвышение Ново-Вавилонского царства.
Лидия — древнее государство, существовавшее в VII—VI вв. до н. э. на
западе Малой Азии. В 546 г. до н. э. она была завоевана и разрушена войска-
ми персидского царя Кира II Великого.
Мидия — древнее государство, существовавшее на северо-западе Ира-
на в VII-VI вв. до н. э. После поражения в войне с персами (553-550 гг. до
н. э.) Мидия утратила свою независимость и вошла в состав Персидской
империи Ахеменидов.
Древняя Персия за свою историю пережила несколько периодов взлета
и упадка. В 331 г. до н. э. победа Александра Македонского над Дарием III
привела к падению государства Ахеменидов (одной из первых династий
персидских царей). Основанное в 312 г. до н. э. диадохом Селевком I госу-
дарство Селевкидов (Сирия) просуществовало вплоть до 64 г. до н. э. Окон-
чательно пришедшее в упадок вследствие внутренних политических конф-
ликтов, оно было завоевано древними римлянами. Падение Сирии Селев-
кидов создало благоприятные условия для возвышения Парфии, прежде
входившей в ее состав. Но и Парфия после почти трех веков своего суще-
ствования, изнуренная и ослабевшая в войнах с Римом, в 224 г. пала под
ударами войск новой персидской династии — Сасанидов. В 651 г. империя
Сасанидов была захвачена арабами, после чего в истории Персии начался
совершенно иной мусульманский период.
Как самостоятельное государство Иудея возникла в 925 г. до н. э. в ре-
зультате распада единого Израильского царства. В 597 г. до н. э. она была
завоевана Вавилонией. Не желая мириться со своим поражением, Иудея стала
готовиться к новой войне с Вавилоном, и в 590 г. до н. э. эта война началась.
Однако победа вновь досталась вавилонянам. В 586 г. до н. э. осажден-
ный вавилонскими войсками Иерусалим, столица Иудейского царства,
вынужден был сдаться. Почти все имущие слои иудейского населения,
многие ремесленники и даже часть бедноты были уведены в Вавилон.
Часть жителей бежала в Египет. На этом Иудейское царство прекратило
свое существование.
Некогда могучие Афины к концу IV в. до н. э. утрачивают значитель-
ную долю своего политического влияния. А еще полтора столетия спустя
они утрачивают и свою независимость, будучи завоеванными Римом.
8 94	Комментарии к с. 230
Тир — один из крупнейших и могущественнейших финикийских го-
родов-государств II—I тыс. до н. э., располагавшийся на месте современного
ливанского города Сур. Уже с конца IX в. до н. э. Тир начинает постепенно
утрачивает свое политическое и военное могущество. Однако он сумел со-
хранить свою независимость вплоть до 332 г. до н. э., когда был завоеван
войсками Александра Македонского. С.Н. Южаков неточен: Тир никогда
не был республикой. Он представлял собой монархию, в которой, однако, цар-
ская власть вынуждена была считаться с городской общинной организацией.
Сиракузы — древнегреческий полис на юго-востоке Сицилии, существо-
вавший в 734-212 гг. до н. э. на месте современного одноименного италь-
янского города. Пик могущества Сиракуз пришелся на конец V — IV вв. до н. э„
когда они подчинили себе почти всю Сицилию. В 212 г. до н. э. они были
завоеваны древними римлянами и навсегда утратили независимость.
2°' Диадохи — полководцы Александра Македонского, разделившие
после его смерти (323 г. до н. э.) созданную им империю. Борьба за власть
между ними продолжалась более двадцати лет, вплоть до 301 г. до н. э. Это
время известно под названием эпохи диадохов. После ее окончания на раз-
валинах Македонской империи возникло множество так называемых элли-
нистических государств, важнейшими из которых были Сирия (династия
Селевкидов), Египет (династия Птолемеев), Македония (династия Антиго-
нидов) и Пергам (династия Атталидов). Во II в. до н. э. — I в. н. э. все они
были завоеваны Древним Римом.
Понт (Понтийское царство) — государство, в 302-63 гг. до н. э. распо-
лагавшееся в северной части Малой Азии на южном побережье Черного
моря. Потерпев поражение в войне с Римом, Понт стал его провинцией и
навсегда утратил независимость.
2|" Магометантские государства Азии — имеются в виду государства,
существовавшие на территории Малой Азии, Ближнего Востока, Аравий-
ского полуострова, Закавказья, Средней Азии, Арабского Ирака, Ирана и
Афганистана, государственной религией которых был ислам. С начала VII в.
и до конца XIX в. в указанном регионе возникли и распались несколько де-
сятков исламских государств. Срок их существования в среднем не превышал
ста лет. Типичными причинами падения азиатских исламских государств
были борьба за власть различных политических группировок и династий,
внутренние усобицы владетельной знати, стремившейся к независимости
от центральной власти, восстания завоеванных народов, беднейших слоев
населения и представителей религиозных меньшинств, завоевания более
могущественными соседними государствами. Из исчезнувших ко второй
половине XIX в. (к моменту создания «Социологических этюдов») ислам-
ских держав азиатского континента наиболее существенный след в истории
оставили: Арабский халифат (630-е — 945 гг.), государство Саманидов
(сер. IX — кон. X вв.), Фатимидский халифат (перв. пол. X — конец XII в.),
султанат Великих Сельджукидов (конец X — сер. XII вв.),Хорезм (нач. XII в.—
1220 г.), монгольское государство Хулагуидов (сер. XIII — сер. XIV вв.), государ-
ство Тимуридов (1380-е гг. — нач. XVI в.), государство Сефевидов (нач. XVI —
1722 г.). Подробнее см.: Всемирная история: В 10 т. М.: Госполитиздат, 1957.
Комментарии к с. 230	8 9 5
Т. III. С. 102-139, 473-509, 568-587; 1958. Т. IV. С. 556-565, 576-590; Т. V.
С. 238-264.
22’ Государство бургундов — имеется в виду королевство Бургундия, осно-
ванное германским племенем бургундов в середине V в. в бассейне реки Роны.
Уже в 534 г. оно было завоевано франками и присоединено к Франкскому госу-
дарству. В дальнейшем Бургундия то получала независимость, то вновь ее те-
ряла, пока в 1477 г. большая ее часть не вошла окончательно в состав королев-
ства Франция, а северо-восточная часть — в состав Швейцарии.
Государство англо-саксов— скорее всего С.Н. Южаков имеет в виду коро-
левство Англия, возникшее в 829 г. вследствие объединения нескольких
англо-саксонских королевств и завоеванное в 1066 г. нормандцами во главе с
бароном Вильгельмом, прозванным впоследствии Завоевателем. В результате
нормандского завоевания английский престол перешел в руки нормандской
династии. На высших церковных должностях, как и в светской администра-
ции, англо-саксы были заменены нормандцами, выходцами из Франции.
Им же достались и земли, конфискованные у англо-саксонской знати. При-
чем конфискации земли сопровождались закрепощением доселе более или
менее свободного местного крестьянского населения.
Италия — трудно сказать, падение какого именно средневекового госу-
дарства Италии имел в виду С.Н. Южаков, так как в период средневековья эта
страна отличалась исключительной политической раздробленностью. В ней
отсутствовала какая бы то ни была общая для всей страны политическая
власть. Одним из первых государственных образований на территории сред-
невековой Италии можно считать королевство остготов, которое, однако,
просуществовало крайне недолго — около полувека, и в 555 г. было завоевано
Византией. Вслед за византийцами в 568 г. в Италию вторглись лангобар-
ды. Захватив к концу VI в. северную и среднюю части страны, они основали
на этих землях Лангобардское королевство. По прошествии двух веков оно
пало под ударами войск Карла Великого. После распада империи последне-
го в Северной и Средней Италии возникло множество мелких, но самосто-
ятельных герцогств, маркграфств, епископств и республик (в том числе
Венецианская и Генуэзская республики — см. прим. 17* на с. 892 и 23* на
с. 896), которые вели постоянную безжалостную борьбу друг с другом.
Несмотря на то, что на протяжении Х-ХШ вв. германские императоры не-
сколько раз завоевывали итальянские территории, их власть над ними ос-
тавалась почти номинальной. Южная Италия вплоть до IX в. находилась
под властью Византии, а потом еще два столетия — под властью арабов.
В конце XI в. Южную Италию и Сицилию завоевали норманны. Процесс
объединения завоеванных земель в единое королевство, получившее на-
звание Королевства обеих Сицилий, сопровождался вытеснением местных
землевладельцев с их земель представителями новой норманнской знати.
Пережив несколько смен правящих династий, недолгое, но хищническое
правление герцога Анжуйского, брата французского короля, и массовое
восстание, вылившееся в истребление французских феодалов, Сицилий-
ское королевство в 1280-х гг. распалось: Сицилия отошла к Арагонскому
королевству, а в южной части Аппенинского полуострова было образо-
8 9 6	Комментарии к с. 230
вано Неаполитанское королевство, просуществовавшее до начала XVI в.
Центральную часть Италии, начиная с середины VIII в. и в течение всего
Средневековья занимала Папская область.
Моравия— имеется в виду обширное государство западных славян —
Великоморавское княжество, — возникшее в первой половине IX в. и за-
нимавшее область между Средним Дунаем и верховьями Лабы и Одры.
Просуществовав менее века, ослабленная внутренними усобицами Вели-
коморавия пала в 906 г. под ударами кочевых племен венгров, захвативших
значительную часть ее территории.
Монархия гуннов—имеется в виду Гуннское царство V в., представлявшее
собой союз племен, в который вошли гунны и ряд подчиненных ими гер-
манских и других народов. Центр его в располагался в Паннонии (террито-
рия современной Венгрии). Наибольшего могущества оно достигло при
Аттилле. Однако после смерти последнего в 453 г. союз племен тут же рас-
пался, и Гуннское царство как единое целое перестало существовать.
23' Генуя (Генуэзская республика) — государство, существовавшее с конца
XI в. по 1797 г. в районе современного одноименного итальянского города.
Начиная с XIII в. Генуя, бывшая еще недавно могущественной морской дер-
жавой, стала постепенно утрачивать свои прежние позиции и влияние вслед-
ствие истощавшей ее силы внутренней борьбы. В 1396 г. она утрачивает свою
самостоятельность и попадает в зависимость сперва от Франции, потом от
Милана. В 1528 г. в Генуе вновь восстанавливается республика, находящаяся,
однако, в политической зависимости от Испании. В 1797 г. Генуэзская респуб-
лика была завоевана Наполеоном, но продолжала существовать под властью
Франции. В 1861 г. она вошла в состав объединившейся Италии.
Новгород — имеется в виду Новгородская республика, существовавшая
на севере Руси в 1136-1478 гг. В состав Московского княжества Новгородская
республика вошла при Иване III в 1478 г. Окончательное же подчинение
Новгорода власти московских царей произошло лишь век спустя — при
Иване IV Грозном в 1570 г.
Ганзейские города — европейские города (около 100), входившие в
Ганзу— торговый и политический союз, существовавший в XIV-XV1 вв.
Центр союза находился в Любеке. Этот союз, обладавшей торговой гегемо-
нией в Северной Европе, осуществлял посредническую торговлю между
Западной, Северной и Восточной Европой (вплоть до Урала). С XV в. на-
чался упадок Ганзы, и в начале XVI в. этот союз фактически распался.
Однако формально он был упразднен лишь в 1669 г.
2А' Ацтеки — имеется в виду государство ацтеков, располагавшееся в
XV — нач. XVI вв. на территории современной центральной Мексики. Оно
было полностью уничтожено в 1519-1520 гг. испанскими конквистадорами
под предводительством Э. Кортеса.
Инки— имеется в виду государство инков, существовавшее в 1438-
1536 гг. на территории современной Перу и уничтоженное испанскими
конквистадорами под предводительством Ф. Писарро.
Сонрай (Сонгай, империя Гао) — средневековое государство в Запад-
ной Африке, основанное в VII в. жившим в среднем течении реки Нигер
Комментарии к с. 230-238	8 9 7
одноименным негритянским племенем. Период наивысшего расцвета Со-
нрая пришелся на XV-XVI вв. В 1592 г. оно было покорено марокканцами.
Ныне сонрай — это этнолингвистическая группа народов, проживающих
на территории Нигера, Мали, Буркина-Фасо, Нигерии и Бенина.
Гаусса (Гауза, Хауса) — две группы отдельных соседствующих друг с
другом государств — Гауса Бакваи и Банза Бакваи, располагавшихся на тер-
ритории современной северной Нигерии и южного Нигера (к востоку от
империи Сонрай). Они были изолированы от внешнего мира вплоть до XIV в.,
когда в них начали проникать исламские миссионеры из Мали. В начале
XIX в. эти государства были покорены империей кочевников фулани (за-
нимавшей территорию современной северной Нигерии), насильственным
образом преобразовавших их в сеть эмиратов, а на рубеже XIX-XX вв. они
были колонизированы Англией, Францией, а также Германией. Ныне гаус-
сы — крупный народ, проживающий на севере Нигерии и юге Нигера, чей
язык является одним из самых распространенных в современной западной
Африке и из используется там для межэтнического общения.
См.: Froude J.A. Short Studies on Great Subjects [Коротко о великом]: In
4 vols. L., 1867. Vol. I. «...Фроуд утверждает, — излагает точку зрения крити-
куемого им автора Г. Спенсер, — будто факты, представляемые историей,
не дают материала для науки, потому что они “никогда не повторяются”,
почему мы и не можем подметить повторения факта, чтобы проверить до-
стоинство своих предположений» [Спенсер Г. Изучение социологии: II.
Существует ли социальная наука? И Знание. 1873. № 4. С. 211 (паг. 1-я).].
26' Миртов [Лавров] П.Л. Исторические письма. СПб.: Тип. А. Кото-
мина, 1870. С. 24-25.
27" An sich — сам по себе [нем.).
2В" Миртов [Лавров] П.Л. Там же.
29> Филиация— связь, преемственность, развитие и расчленение чего-
либо в преемственной связи.
ГЛАВА II
*' С. 158-159 наст. изд.
2' Имеется в виду закон всемирного тяготения, открытый И. Ньютоном
в 1687 г. Формулируется следующим образом: всякие две частицы притяги-
ваются одна к другой с силой, прямо пропорциональной произведению их
масс и обратно пропорционально квадрату расстояний между ними.
3' Имеются в виду П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский.
4' С.Н. Южаков цитирует Н.К. Михайловского несколько не точно. Ср.: «...не
то, что объективный метод должен быть совершенно удален из этой облас-
ти исследований [социологической], а только то, что высший контроль дол-
жен принадлежать тут субъективному методу» (курсив наш — Н.О., Б.Р.)
[Михайловский Н.К. Что такое прогресс? И Отечественные записки. 1869.
№ 11. С. 37 (паг. 2-я)[.
29 Социологические этюды
8 9 8	Комментарии к с. 238-243
5’ Имеется в виду вторая статья из цикла «Теория Дарвина и обществен-
ная наука», озаглавленная автором «Теория Дарвина и телеология». См.:
Михайловский Н.К. Теория Дарвина и общественная наука И Отечествен-
ные записки. 1870. Хе 3. С. 35-36 (паг. 2-я).
6’ Парафраз следующих строк из стихотворения Ф. Шиллера «Торже-
ство победителей» (1803 г.):
Скольких бодрых жизнь поблекла,
Скольких, низких рок щадит!..
Нет великого Патрокла,
Жив презрительный Терсит!
(Перевод В.А. Жуковского)
Libre arbitre — в философии: свободная воля, свобода воли (фр.).
См.: Н.М. [Михайловский Н.К.] Литературные и журнальные заметки:
Апрель 1873 г. // Отечественные записки. 1873. Хе 4. С. 221-232 (паг. 2-я).
Следует признать, что С.Н. Южаков не только упрощает, но и искажает мысль
Н.К. Михайловского. Разбирая в данном выпуске «Литературных и журналь-
ных заметок» тезис Бокля о том, что «естественные науки по существу сво-
ему демократичны», Михайловский приходит к следующему выводу: «Сами
по себе, естественные науки доставляют только сведения, а социальные резуль-
таты практического приложения этих сведений зависят уже от свойств данной
комбинации общественных сил» [Там же. С. 230]. В подтверждение правиль-
ности своей точки зрения он приводит пример такой естественнонаучной
концепции, как дарвинизм. На первый взгляд может показаться, что дар-
винизм демократичен, поскольку «восстановлением образа нашего отда-
ленного предка он развевает блестящий ореол, окружающий в преданиях
колыбель аристократии; он уравнивает всех в русле общего низкого проис-
хождения» [Там же. С. 230-231]. На самом же деле, «расшатывая неравен-
ства и привилегии, отмеченные печатью феодализма, учение Дарвина не
только не представляет собою орудия против неравенств и привилегий
вообще, но напротив, ставит их на новую и более прочную почву... Дарви-
низм не только не демократичен по существа, но самым резким и опреде-
ленным образом ставит неравенство и борьбу за лучшее положение в
обществе краеугольными камнями своей нравственно-политической докт-
рины. В виду этого нельзя не пожелать, чтобы люди, к которым неизвестно
кем, неизвестно зачем пришпилены ярлыки “консерватор” и “либерал”,
были несколько осмотрительнее. Быть может волонтеры-альгвасилы най-
дут в естественных науках вообще и в дарвинизме в особенности кое-что
для себя подходящее. Быть может и сторонники демократических идей не-
сколько изменят свой символ веры по отношению к изучению природы.
Быть может консерваторы и либералы найдут возможность кое-где поме-
няться местами» (курсив наш — Н.О., Б.Р.) [Там же. С. 231-232]. Именно
последнюю ироничную, по сути, фразу Михайловского Южаков принял за
выражение его принципиальной позиции.
’’ Quasi... — псевдо.., якобы (лат.).
Комментарии к с. 244-249	8 9 9
Имеются в виду П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский.
См. с. 69 наст. изд.
|2’ См.: Милль Дж.Ст. Система логики / Пер. Ф. Резенера. СП6.-М.:
Изд. М.О. Вольфа, 1878. Т. 2. Кн. VI: О логике нравственных наук. Гл. VII
и IX. С. 427-435. «Все, что ни действует в заметной степени на какой-
нибудь элемент общественного состояния, — разъясняет Милль суть
идеи consesnsus’a, — действует через него и на все другие элементы. Спо-
соб происхождения всех социальных явлений есть громадный пример
смешения законов. Мы не можем ни понять теоретически, ни изменить
практически какое бы то ни было состояние общества, не принимая во
соображение состояний последнего во всех других отношениях. Нет об-
щественного явления, которое не подвергалось бы большему или мень-
шему влиянию всякой другой стороны состояния того же общества
и, следовательно, всякой причины, имеющей влияние на каждое из
других современных общественных явлений. Словом, существует то, что
физиологи называют consensus...» [Там же. С. 448].
13’ Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Отечественные записки.
1869. № 9. С. 10 (паг. 2-я). См. также: Comte A. Cours de philosophic positive.
Paris: J.-В. Baillifcre et fils, 1864. T. IV. P. 190.
|Г Михайловский Н.К. Что такое прогресс? И Отечественные записки.
1869. № 9. С. 10. (паг. 2-я).
15" Имеется в виду волновая теория света X. Гюйгенса, согласно которой
все мировое пространство между атомами вещества заполнено особой
сплошной, тонкой, упругой, прозрачной средой, не обнаружимой ни хими-
чески, ни физически, — эфиром, а свет представляет собой волны в этом
эфире. Волновая теория света была разработана Гюйгенсом в 1678 г. и из-
ложена в «Трактате о свете» (1690 г.). Для физиков конца XVIII — начала
XIX вв., склонявшихся в сторону иной, корпускулярной, теории света,
выдвинутой И. Ньютоном, было характерно крайне скептическое отно-
шение к идее светового эфира. Вслед за ними и О. Конт вполне мог считать
теорию Гюйгенса «логическим промахом, теоретическим заблуждени-
ем». Интересно отметить, что к моменту написания «Социологических
этюдов» (нач. 1870-х гг.) мнение ученых относительно этой теории изме-
нилось. Исследования и опыты М. Фарадея (1830-1840-е гг.), Ж.Б.Л. Фуко
(1850 г.), Дж.К. Максвелла (1855-1869 гг.) и Г.Р. Герца (1886-1888 гг.), ка-
залось, неопровержимо доказывали существование эфира. Окончатель-
ный отказ от гипотезы светового эфира произошел лишь на рубеже XIX-
XX вв.
|6' Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Отечественные записки.
1869. №9. С. 10-11 (паг. 2-я).
17’ Букв.: «условие, без которого нет» (лат.) — необходимое условие
существования или осуществления чего-либо.
|8’ Следовательно (лат.).
См. с. 247 наст. изд. См. также: Михайловский Н.К. Что такое прогресс? //
Отечественные записки. 1869. № 9. С. 10 (паг. 2-я).
20‘ Там же.
9 0 0	Комментарии к с. 251-252
Миртов [Лавров] П.Л. Исторические письма. СПб.: Тип. А. Кото-
мина, 1870. С. 21.
22’ Миртов [Лавров] П.Л. Там же. С. 23-24.
23' С. 239 наст, изд.; см. также: Михайловский Н.К. Теория Дарвина и
общественная наука // Отечественные записки. 1870. № 3. С. 35-36 (паг. 2-я).
2Г Абстрактная и конкретная социология — деление наук на абстракт-
ные и конкретные осуществлялось по следующему критерию. Абстрактные,
или общие, иауки занимались изучением законов, управляющих теми или
иными классами явлений, причем изучению подлежали все явления данно-
го класса, какие только можно себе представить. Конкретные, или частные,
описательные, науки, занимались приложением этих законов к реальным
объектам и процессам внешнего мира. См. также прим. 6* на с. 873.
>L-
Л-
A-.i
ТОМ 2
ПРЕДИСЛОВИЕ __________________________________________
'' Общежитием С.Н. Южаков называет «всякое собрание (агрегат) всяких
живых особей (пассивных организмов или активных)» (см. с. 76 наст. изд.).
К общежитиям в широком смысле слова он относит и собственно челове-
ческое общество, и разного рода сообщества животных. Однако в данном
случае речь скорее всего идет об общежитии в узком смысле, т. е. о сообще-
ствах людей, социальных группах и т. п.
2' См.: Южаков С.[Н.] Хроника внутренней жизни: На Волковом кладби-
ще // Русское богатство. 1894. № 10. С. 145-163 (паг. 2-я); Южаков С.[Н.] Из
современной хроники И Русское богатство. 1895. № 2. С. 155-179 (паг. 2-я).
’’ Алфавитный указатель содержания и собственных имен, а также список
замеченных погрешностей, составленные для второго тома «Социологических
этюдов» 1896 г. издания, в данное издание включены не были. В настоящем
издании все опечатки, обнаруженные в издании 1896 г„ исправлены.
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ__________________________________________
I. Два памятника
Впервые: Южаков С.[Н.] Хроника внутренней жизни: На Волковом клад-
бище И Русское богатство. 1894. № 10. С. 145-155 (паг. 2-я).
Литераторские мостки— часть Волкова кладбища в Санкт-Петер-
бурге, где находятся могилы многих русских журналистов, писателей, по-
этов, публицистов, общественных и политических деятелей, ученых.
2' Литературный фонд — неофициальное название благотворитель-
ного «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым»,
9 0 2	Комментарии к с. 257-259
учрежденного в 1859 г. в Санкт-Петербурге по инициативе А.В. Дружинина
и просуществовавшего вплоть до 1918 г.
Будучи сотрудником и пайщиком журнала «Отечественные записки»,
Елисеев за свою жизнь сумел скопить около 50 тыс. рублей. Из них
30 тыс. он завещал Литературному фонду, а 20 тыс. — тверскому земству
для оказания помощи крестьянам в приобретении земли и для устройства
народных школ. В случае сокращения земского самоуправления в собствен-
ность литературного фонда должна была перейти вся сумма. Именно так в
конце концов и случилось.
’’ Газета Булгарина и Греча— политическая и литературная газета «Се-
верная пчела» (СПб., 1825-1864). Газета была основана Ф.В. Булгариным,
а в 1831 г. к нему присоединился Н.И. Греч. Вначале редакция газеты при-
держивалась либерального направления, близкого ко взглядам декабрис-
тов. Однако после провала восстания в декабре 1825 г. она заняла консерва-
тивную позицию. ВпДотьдо 1855 г. «Северная пчела», пользовавшаяся под-
держкой и покровительством властей, оставалась единственным частным
периодическим изданием, имевшим право помещать политическую инфор-
мацию, правда, без комментариев и оценок. В историю русской журналис-
тики газета Булгарина и Греча вошла как символ политического консерва-
тизма николаевской эпохи.
4' Парафраз русской пословицы: «Гони природу в дверь — она влетит
в окно».
5’ С.Н. Южаков ошибается: М.Н. Катков начал сотрудничать с «Русским
вестником» еще в 1856 г., первые публицистические статьи К.С. Аксакова
появились в газете «Молва» в 1857 г., а Елисеев начал свою журналистскую
карьеру лишь в 1858 г.
ь' В 1858 г. Г.З. Елисееву было 37 лет.
7' Московскую духовную академию Г.З. Елисеев окончил в 1844 г. Интерес-
но отметить, что сам он по окончании Тобольской семинарии хотел по-
ступать не в духовную, а в медико-хирургическую академию, однако семи-
нарская дирекция распорядилась его судьбой иначе. С января 1845 г. он
начал преподавать в Казанской духовной академии.
Во время учебы в Казанской духовной академии А.П. Щапов слушал
лекции Елисеева (1852-1854 гг.), которые оказали существенное влияние на
выработку им своего взгляда на ход русской истории и на методы ее иссле-
дования. К сожалению, составителям комментариев не удалось обнаружить
опубликованного варианта воспоминаний Щапова, на которые ссылается
С.Н. Южаков.
9‘ См.: Шелгунов Н.В. Из прошлого и настоящего И Шелгунов Н.В.,
Шелгунова Л.В., Михайлов М.Л. Воспоминания. М.: Художественная литера-
тура, 1967. Т.Н. С. 49-230.
|0’ См.: Знаменский П.Б. История Казанской духовной академии за пер-
вый (дореформенный) период ее существования (1842-1870 годы). СПб.:
Тип. Императорского университета, 1891. Вып. 1; 1892. Вып. 2 и 3. В 1862-
1895 гг. П.В. Знаменский, как и за десять лет до него Г.З. Елисеев, читал в
Казанской духовной академии курс русской церковной истории.
Комментарии к с. 259	9 0 3
Имеются в виду прежде всего следующие труды Г.З. Елисеева: История
первых насадителей и распространителей казанской церкви, святителей
Гурия, Варсонофия и Германа. Казань, 1847; Краткое историческое ска-
зание о чудотворных иконах Казанской, Седмиозерной (Смоленской), (Гру-
зинской) Раифской и Мироносицкой. М.: Университетская тип., 1849. Эти
работы стали результатом начатых Елисеевым еще в январе 1845 г. истори-
ческих и краеведческих изысканий в монастырях и приходах Казанской гу-
бернии.
|2' Этот труд представляет собой плод крупномасштабного исследования
по составлению историко-статистического описания Казанской епархии,
предпринятого Г.З. Елисеевым по поручению Святейшего Синода. Ему были
предоставлены средства и возможность работать не только в казанских, но
также в московских и петербургских архивах. Первый том этого труда был
окончен Елисеевым в феврале 1853 г.
В апреле 1854 г. Г.З. Елисеев оставляет преподавание в Казанской
духовной академии. Основных причин ухода было две: 1) пренебрежитель-
ное и потребительское отношение руководства академии к преподавателям;
2) отсутствие у демократически настроенного Елисеева твердых религиозных
убеждений и неприятие им «жирного и ленивого существования», свойствен-
ного российскому белому духовенству того времени. См.: Клейнборт Л.М.
Григорий Захарович Елисеев. Пг.: Колос, 1923. С. 19-21.
Окружным начальником (т. е. главой округа — административно-тер-
риториальной единицы, аналогичной уезду) Елисеев служил сначала в
Омске, потом в Таре (окружных городах Тобольской губернии). Затем он
занял место советника губернского правления Тобольской губернии. В со-
ответствии с занимаемой должностью Елисееву приходилось выполнять
множество разнообразных поручений в среде крестьянства, в результате чего
он близко познакомился с его бытом. Впоследствии накопленные таким
образом опыт и знания очень пригодились ему как публицисту, ведущему
рубрики «Внутреннего обозрения» сначала в «Современнике», а позже в
«Отечественных записках».
|4> Г.З. Елисеев вышел в отставку не в 1858 г., а в декабре 1857 г. В Санкт-
Петербург же он приехал действительно в 1858 г.
|5' «Искра» — еженедельный сатирический журнал, издававшийся
В.С. Курочкиным и Н.А. Степановым (СПб., 1859-1873). Статьи Елисеева в
этом журнале были ориентированы на обличение общественных пороков
того времени. Перечень статей Елисеева в «Искре» см.: Клейнборт Л.М.
Григорий Захарович Елисеев. Пг.: Колос, 1923. С. 49-50.
16' См.: Грыцько. [Елисеев Г.З.] О Сибири (По поводу статей г. Колмогоро-
ва) И Современник. 1858. № 12. С. 161-208 (паг. 2-я).
|7’ С 1846 г. и до закрытия «Современника» весной 1866 г. его бес-
сменным руководителем был Н.А. Некрасов — редактор журнала и один
из издателей (вторым издателем был И.И. Панаев). Он же возглавлял
отдел беллетристики. Два других отдела «Современника» — публицис-
тический и критико-библиографический — в 1857-1861 гг. возглавляли
соответственно Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов. Именно эти три
9 04	Комментарии к с. 259-261
человека определяли политику журнала и систему пропагандируемых им
идей.
|8' См.: Грыцько. [Елисеев Г.З.] Исторические очерки (История России с
древнейших времен. Соч. С. Соловьева. Т. VII и VIII) И Современник. 1860.
№ 11. С. 61-84 (паг. 2-я); Грыцько. [Елисеев Г.З.] Уголовные преступники И
Современник. 1860. № 1. С. 259-320 (паг. 1-я); Грыцько. [Елисеев Г.З.] Сдви-
жении народонаселения в России//Современник. 1861. № 1. С. 199-239 (паг.
1-я); Грыцько. [Елисеев Г.З.] О препровождении ссыльных по Сибири на кон-
ных подводах И Современник. 1861. № 3. С. 193-216 (паг. 1-я).
|9’ Единственным исключением были статьи Г.З. Елисеева библиогра-
фического характера: Грыцько. [Елисеев Г.З.] Богдан Хмельницкий. Соч.
Н. Костомарова. Изд. второе, доп. СПб. 1859 И Современник. 1859. № 12.
С. 161-214 (паг. 2-я); Грыцъко. [Елисеев Г.3.[ Исторические очерки (Исто-
рия России с древнейших времен. Соч. С. Соловьева. Т. VII и VIII) И Совре-
менник. 1860. № 11. С. 61-84 (паг. 2-я).
20’ См.: Грыцько. [Елисеев Г.З.] Очерк истории русской литературы по
современным исследованиям И Современник. 1865. № 10. С. 233-281 (паг.
1-я); № 11-12. С. 121-157 (паг. 1-я); 1866. № 1. С. 185-217 (tiar. 1-я).
21‘ «Век» — еженедельный общественный, политический и литератур-
ный журнал (СПб., 1861-1862). Г.З. Елисеев возглавлял его недолго (с февраля
по апрель 1862 г.) и успел выпустить за это время всего 17 номеров. Еще
более короткой оказалась его сотрудничество в «Очерках» — еженедель-
ной политической и литературной газете (СПб., 1863). Елисеев руководил
ею неофициально; формально же газета издавалась А.Н. Очкиным. Всего вы-
шло 13 номеров. Оба издания прекратили свое существование из-за внут-
риредакционных конфликтов и вследствие низкого спроса со стороны чи-
тателей.
По свидетельству Н.К. Михайловского, Елисеев, хотя и сотрудничал в
журнале, «всегда мечтал и о газете». «Толстый ежемесячный журнал был
для него слишком громоздкою и слишком медленно движущеюся ма-
шиной... Елисеева же тянуло в самый водоворот практической жизни с ее
злобой дня в буквальном смысле этого слова» (Михайловский Н.К. Литера-
турные воспоминания и современная смута: В 2 т. / 2-е изд. СПб.: Тип. Н.Н.
Клобукова, 1905. Т. 1. С. 470).
22’ В журнальном варианте «Социологических этюдов» вместо «после-
дователь Добролюбова и его друзей» — «последователь Добролюбова и Чер-
нышевского» (курсив наш — Н.О., Б.Р.).
2V См., например: Ал. Л-ш. [Лалош А.А.] Сельская община в Олонец-
кой губернии И Отечественные записки. 1874. № 2. С. 218-237 (паг. 2-я);
[Лалош А.А.] Владенные записи в Олонецкой губернии и общественно-эко-
номическое значение их для нашего Севера вообще И Отечественные за-
писки. 1884. Ne 12. С. 485-524 (паг. 1-я); Чаславский В.И. По вопросу о кресть-
янских наделах // Отечественные записки. 1878. Ne 5. С. 101-105 (паг. 2-я);
Чаславский В.И. Вопросы русского аграрного устройства И Отечественные
записки. 1878. №8. С. 281-312 (паг. 1-я); 1879. Ne 1. С. 219-232 (паг. 1-я);
[Берви-Флеровский В.В.] Сохранится ли общинное владение? И Отечествен-
ные записки. 1877. Ne 1. С. 213-238 (паг. 1-я); [Берви-Флеровский В.В.]
Комментарии к с. 261—262	9 0 5
Коренная нужда на Севере и принцип государственного землевладения И Оте-
чественные записки. 1879. Ne 6. С. 427^182 (паг. 1-я); № 12. С. 491-525 (паг.
1-я); Щербина Ф.А. Сольвычегодская земельная община//Отечественные за-
писки. 1879. № 7. С. 41-84 (паг. 2-я); № 8. С. 167-209 (паг. 2-я); [Воронцов В.П.]
Община в Московской губернии: Сборник статистических сведений по Мос-
ковской губернии. Т. IV, выпуск 1. Формы крестьянского землевладения в
Московской губернии. Сост. В. Орлов И Отечественные записки. 1879. № 12.
С. 117-143 (паг. 2-я); [Воронцов В.П.[ Московская губерния в трудах ее зем-
ских статистиков//Отечественные записки. 1880. №5. С. 1-34 (паг. 2-я); 1881.
№ 6. С. 451-506 (паг. 1-я); В.В. [Воронцов В.П.] К вопросу о развитии капита-
лизма в России И Отечественные записки. 1880. Ne 9. С. 1-38 (паг. 2-я); В.В.
[Воронцов В.П.] Наши владельческие хозяйства и капитал И Отечественные
записки. 1881. № 2. С. 159-187 (паг. 2-я); В.В. [Воронцов В.П.[ Фантазии и
действительность русского капитализма // Отечественные записки. 1881. Ne 3.
С. 1-29 (паг. 2-я); В.В. [Воронцов В.П.[ Экономический упадок России И Оте-
чественные записки. 1881. №8. С. 113-138 (паг. 2-я); № 9. С. 103-154 (паг. 1-я);
В.В. [Воронцов В.П.] Из истории русского капитализма И Отечественные за-
писки. 1881. № 11. С. 205-242 (паг. 1-я); В.В. [Воронцов В.П.] Очерки общин-
ного землевладения в России И Отечественные записки. 1882. № 1. С. 211—
250 (паг. 1-я); Ne 3. С. 83-111 (паг. 1-я); Ne 4. С. 331-364 (паг. 1-я); В.В. [Во-
ронцов В.17.) Наше крестьянское хозяйство и агрономия И Отечественные
записки. 1882. Ne 8. С. 143-169 (паг. 2-я); № 9. С. 1-35 (паг. 2-я); В.В. [Ворон-
цов В.П.] Семейные разделы и крестьянское хозяйство И Отечественные
записки. 1883. № 1. С. 1-23 (паг. 2-я); Ne 2. С. 137-161 (паг. 2-я).
24' Н.К. Михайловский несомненно был одним из идейных лидеров и
вдохновителей народнического движения 1870-х гг., однако при этом он
практически не касался непосредственно «деревенских, мужицких интере-
сов» в своих статьях. Другое дело — Г.И. Успенский. Героями его произ-
ведений, печатавшихся в «Отечественных записках», были поначалу го-
родские обыватели, как правило, разночинцы со всеми их радостями, тре-
вогами, постоянной борьбой за существование и смутными надеждами на
лучшую жизнь в будущем. С активизацией движения «хождения в на-
род», т. е. ближе к середине 1870-х гг., в творчестве Успенского появляется
мужицко-деревенская тематика. В своих очерках, заметках, рассказах он опи-
сывает жизнь пореформенной деревни, полную социальных противоречий
и всевозможных бедствий. Методами художественного слова он старался до-
казать, что лишение крестьян земли и работы только развращает и ожесто-
чает их. Единственным препятствием на пути разложения русской дерев-
ни, по мнению Успенского, может стать сохранение крестьянской общины,
которая составляет основу всей народной нравственности, но которая не-
уклонно разрушается под ударами индивидуализма и капитализма. Подоб-
ная точка зрения вполне соответствовала общему направлению «Отече-
ственных записок».
25' См.: Елисеев Г.З. Из далекого прошлого двух академий: По поводу
смерти проф. Казанской духовной академии И.Я. Порфирьева И Вест-
ник Европы. 1891. № 1. С. 282-312; Елисеев Г.З. Некрасов и Салтыков (Из
90 6	Комментарии к с. 262-266
посмертных бумаг Г.З. Елисеева) И Русское богатство. 1893. № 9. С. 47-69
(паг. 1-я).
26' Этими автобиографическими заметками Н.К. Михайловский вос-
пользовался лишь отчасти. Причем, как рассказывает сам Михайловский,
архив Елисеева был куда больше того, что осталось после его смерти. Уез-
жая за границу на лечение, он имел неосторожность отдать множество
бумаг и писем на сохранение некой даме, которая через некоторое вре-
мя сочла хранение для себя опасным и сожгла их (см.: Михайловский Н.К.
Литературные воспоминания и современная смута: В 2 т. / 2-е изд. СПб.:
Тип. Н.Н. Клобукова, 1905. Т. 1. С. 420). Не менее печальной оказалась и
судьба двухтомника «Сочинений» Елисеева, о котором пишет С.Н. Южаков
(см.: Сочинения Г.З. Елисеева: В 2 т. М.: Изд. К.Т. Солдатенкова, 1894.
Т. 1). Тираж первого тома, снабженного сопроводительной статьей Ми-
хайловского, (эыл практически полностью уничтожен по распоряжению
Комитета министров; второй том так и не вышел (см.: Клейнборт Л.М.
Григорий Захарович Елисеев. Пг.: Колос, 1923. С. 6, 46-49).
27' Г.З. Елисеев умер 18(30) января 1891 г., не дожив ровно неделю до
своего семидесятилетия.
2В' Г.З. Елисеев и Е.П. Гофштетер поженились в 1866 г. Своего супруга
Екатерина Павловна пережила всего лишь на два дня.
29' См. прим. 2* на с. 901-902.
30’ Имеются в виду издания: Сочинения А. Скабичевского: Критичес-
кие этюды, публицистические очерки, литературные характеристики: В 2 т.
СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1890; Сочинения Н.В. Шелгунова: В 2 т. /
Вступ. ст. Н. Михайловского. СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1891.
Отрывок из произведения Н.А. Некрасова «Сцены из лирической
комедии “Медвежья охота”» (1867 г.). См.: Некрасов Н.А. Полное собрание
сочинений и писем: В 15 т. Л.: Наука, 1982. Т. 3. С. 19.
32' Н.В. Шелгунов начал публицистическую карьеру в 1859 г. в возрасте
35 лет, Г.З. Елисеев — в 1858 г. на 38-м году жизни.
33‘ Пришлецы— пришлые, чужие (уст.).
34' См.: Щапов А.П. Естествознание и народная экономия И Щапов А.П.
Сочинения: В 3 т. СПб.: Изд. М.В. Пирожкова, 1906. Т. 2. С. 1-30. Статья эта
появилась не в 1865 г., а в январском номере «Русского слова» за 1864 г.
35' Лесной корпус — название местности на севере Санкт-Петербурга, где
с 1813 г. располагался Санкт-Петербургский Лесной институт (ныне Санкт-
Петербургская государственная лесотехническая академия). В 1837-1858 гг.
Лесной институт был военным учебным заведением. Н.В. Шелгунов поступил
в него в 1833 г. и окончил — в 1841 г. в чине подпоручика и со званием лес-
ного таксатора, а не лесничего, как утверждает С.Н. Южаков. После оконча-
ния института Шелгунов устроился в только что созданный тогда Лесной
департамент Министерства земледелия и государственных имуществ. По
долгу службы ему приходилось много ездить по стране, и эти поездки дос-
тавили Шелгунову богатый запас различных наблюдений, впоследствии
весьма пригодившийся ему как публицисту.
Комментарии к с. 266-267	9 0 7
36' См.: Шелгунов Н.В. Съемка и нивелировка: Для лесоводов и сельских
хозяев. СПб.: Тип. Я. Трея, 1847.
Нивелировка — определение с помощью специальных приборов (ни-
велира или др.) высот точек земной поверхности относительно некоторой
избранной точки или относительно уровня моря.
37‘ Одним из самых значительных трудов Н.В. Шелгунова по вопросам
лесничества является «История русского лесного законодательства» (СПб.:
Тип. М-ва гос. имуществ, 1857). За нее автор был награжден бриллианто-
вым перстнем и премией от Министерства земледелия и государственных
имуществ. Два других известных в среде профессионалов-лесоводов
произведения Шелгунова — «Материалы для лесного устава» и «Законы
о лесах в Западной Европе» — были опубликованы в «Юридическом вест-
нике» в 1860-1861 гг. (вып. 7-11; вып. 13-17). В них будущий публицист
доказывал необходимость реформирования существовавшего лесного зако-
нодательства.
3"' Из заграничного путешествия, о котором упоминает С.Н. Южаков,
Н.В. Шелгунов вернулся в мае 1859 г., и в том же году он начал сотрудни-
чать с журналом «Русское слово». В отставку же он вышел только в марте
1862 г. Следовательно, свою публицистическую деятельность он начал еще
до оставления службы в Лесном департаменте.
39' Данная статья представляет собой изложение труда Ф. Энгельса «По-
ложение рабочего класса в Англии», вплоть до 1905 г. бывшего в России
под запретом. См.: Шелгунов Н.В. Рабочий пролетариат в Англии и во Фран-
ции И Современник. 1861. № 9. 131-172 (паг. 1-я); № 10. С. 485-518 (паг. 1-я);
№ 11. С. 205-270 (паг. 1-я).
40' «Русское слово» —ежемесячный журнал (СПб., 1859-1866). В 1860-х гг.
он, наряду с «Современником», являлся одним из ведущих печатных орга-
нов демократической направленности. После закрытия «Русского слова» в
апреле 1866 г. его традиции продолжил другой журнал — «Дело» (см. прим.
50* на с. 909-910).
41‘ С.Н. Южаков перечисляет наиболее видных сотрудников «Русского
слова», в том числе и его редактора и идейного вдохновителя — Г.Е. Благо-
светлова. Исключение составляют только С.С. Шашков и В.О. Португалов,
которые в этом журнале не участвовали. А.П. Щапов печатался в журнале
Благосветлова, но не регулярно. Из числа не названных Южаковым стоит
упомянуть Н.В. Соколова, чьи политико-экономические статьи отлича-
лись не меньшей хлесткостью, чем литературно-критические филиппики
Д.И. Писарева или В.А. Зайцева. Впоследствии все перечисленные здесь
лица, кроме Писарева, вошли в состав редакции созданного Благосветло-
вым «Дела» (см. прим. 50* на с. 909-910).
42' И О. Конт, и Г.Т. Бокль видели в Разуме основополагающий фактор
социального прогресса. Согласно представлениям Конта, любое понятие,
идея, концепция, наука, любой индивид, любое общество и т. д. проходят в
своем развитии три этапа, или стадии: теологическую, метафизическую и
позитивную. На первой из них явления внешнего мира объясняются дей-
ствием неких мнимых сверхъестественных сил и существ; на второй —
9 0 8	Комментарии к с. 267-268
с помощью различных предельно абстрактных и обобщенных сущностей
(например: идея, материя, субстанция, монада и т. п.); наконец на третьей
стадии начинается «подлинно научное» познание окружающего мира, ос-
нованное на наблюдении и ориентированное на выявление постоянных
отношений между явлениями (законов). Конт считал, что современные ему
социальные науки, в отличие от наук точных (математики, астрономии,
физики и т. п.), все еще продолжали оставаться на метафизической стадии
развития: знание в них получалось путем выстраивания системы логически
согласованных суждений и .утверждений без опоры на опытные данные и
потому носило умозрительный, спекулятивный характер. Позитивную на-
уку об обществе еще только предстояло создать, и именно в этом Конт ви-
дел свое предназначение как философа и ученого. Подробнее см.: Конт О.
Дух позитивной философии. СПб., 2001.
Бокль, относивший себя к числу последователей Конта, распространил
контовское представление о состоянии социальных наук также и на исто-
рию. В своих трудах он настаивал на необходимости отказаться от метафи-
зических и схоластических способов постижения истории, старался дока-
зать, что история есть процесс сугубо детерминированный, для изучения
которого должны применяться исключительно естественнонаучные мето-
ды познания. Саму же историю человечества Бокль изображал как арену
непрекращающейся борьбы между обскурантизмом и просвещением, при-
нуждением и свободой, мертвящей ортодоксией и живым скептицизмом.
43' Обыкнуть— привыкнуть (уст.).
44' В целом Дж.Ст. Милль был солидарен с О. Контом в трактовке сущно-
сти основополагающего фактора общественного прогресса. «Порядок че-
ловеческого прогресса, — писал он, — во всех отношениях главным
образом зависит от порядка прогресса в умственных убеждениях человече-
ства, т. е. от закона последовательных превращений человеческих мнений»
[Милль Дж.Ст. Система логики / Пер. Ф. Резенера. СПб.-M.: Изд. М.О. Воль-
фа, 1878. Т. 2. С. 480]. См. также прим. 42* на с. 903-904.
45' А.И. Стронин был склонен отождествлять общество с организмом и
переносить на общество законы природы. Правомерность такого рода отож-
дествлений он обосновывал путем сопоставления закономерностей и спо-
собов функционирования, свойственных и человеку как биологическому
организму, и обществу. Найдя их однородными, Стронин сделал вывод о
том, что «социология необходимо... должна быть аналогичной с физиоло-
гией». При этом основным методом познания социальной реальности дол-
жен был стать метод аналогии. Кроме органицистских аналогий, Стронин
активно пользовался и аналогиями механицистскими. Например, иерар-
хическое строение общества он объяснял через его сходство с таким гео-
метрическим телом, как пирамида, которая «по законам физики... имеет
наименьшее сопротивление и одновременно наибольшую устойчивость».
Социологическая теория послужила Стронину основой для крайне консер-
вативных политических выводов. См.: Социологическая мысль в России:
Очерки истории немарксистской социологии послед, трети XIX — нач. XX в. /
Под ред. Б.А. Чагина. Л.: Наука, 1978. С. 101-103.
Комментарии к с. 268	9 0 9
В отличне от Стронина Н.Г. Дебольский не злоупотреблял столь гру-
бым уподоблением общества организму. Более того, всякий раз при упо-
минании этого подобия он старался сделать акцент на той особенности,
которая характеризует именно общественный организм. Таковой он считал
природу связи, объединяющей членов этого организма: «Части биологи-
ческого организма состоят в вещественной связи, его единство и целостность
определяются вещественными, материальными силами. Части же обще-
ственного организма состоят в духовной связи, и единство общества оп-
ределяется духовной силой, единодушием его членов...». В то же время,
Дебольский оставался солидарным с органицистами в трактовке общества
как неделимого высшего порядка, орентированного прежде всего на соб-
ственное самосохранение, а не на сохранение и обеспечение блага своих
членов, которые необходимо занимают подчиненное положение по отно-
шению к общественному целому. И хотя Дебольский оговаривается, что
«общество не молох, требующий пожертвований личности», что в основе
общественного единства лежит сознательное объединение людей и что лишь
в обществе цели и побуждения личностей получают возможность осуще-
ствиться, его точка зрения не могла быть принята ни С.Н. Южаковым, ни
тем более Н.К. Михайловским, концепцию борьбы за индивидуальность ко-
торого первый полностью разделял. Не могли они принять и отождествле-
ние общества как верховного неделимого с нацией, являющееся основопо-
лагающим постулатом социально-философской доктрины Дебольского.
См.: Овчинников С. Нормативный подход в национально-нравственной фи-
лософии Н.Г. Дебольского//http://www.nationalism.org/russamos/l-ovch l.htm;
Дебольский Н.Г. О высшем благе, или о верховной цели нравственной дея-
тельности: Критическое исследование. СПб.: Тип. товарищества «Обще-
ственная польза», 1886.
4б’ Все идет к лучшему и через неизбежное зло приведет к добру... — пара-
фраз одного парадийных изречения Вольтера: «Все к лучшему в этом лучшем
из возможных миров» («Кандид, или Оптимизм»). В этой фразе он высме-
ивает оптимистическую философию Г.В. Лейбница, утверждавшего в «Тео-
дицее», что «Бог не создал бы мира, если бы он не был лучшим из всех воз-
можных».
47’ «Das ist eine alte Geschichte, doch bleibt sie immer пей!» — «Это старая исто-
рия, и все же она всегда остается новой!» (нем.) Цитата из стихотворения
Г. Гейне «Юноша девушку любит» (цикл «Лирическое интермеццо», 1823 г.).
4В’ Кулачное право (право сильного, право грубой силы) — такое состо-
яние общества, при котором отсутствует всякое законное ограждение прав
личности, и любой пользуется своим правом постольку, поскольку облада-
ет властью и силой.
49' «Ученики» — принятое в российских подцензурных изданиях 1890-х гг.
обозначение русских марксистов (экономических материалистов), коими
тогда являлись П.Б. Струве, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк,
Г.В. Плеханов, В.И. Ульянов, М.И. Туган-Барановский и др.
5|Г «Дело» — ежемесячный журнал демократической ориентации (СПб.,
1866-1885). Его создателем и бессменным руководителем вплоть до 1880 г.
910	Комментарии к с. 268-271
был Г.Е. Благосветлов. «Дело» продолжало идейные традиции закрытого вес-
ной 1866 г. «Русского слова». После смерти Благосветлова в 1880 г. журнал
постепенно пришел в упадок и в 1885 г. прекратил свое существование.
’г Сотрудничество с «Делом» Д.И. Писарев прекратил в мае 1867 г., т. е.
примерно за год до смерти. После его ухода в «Деле» продолжали некото-
рое время появляться его статьи, оставшиеся в редакционном портфеле.
С января 1868 г. и до самой смерти 4 июля 1868 г. Писарев состоял членом
редакции «Отечественных записок», где заведывал литературно-критичес-
ким отделом.
Формально сотрудничество с журналом Благосветлова, возглавлявшем
тогда еще «Русское слово», А.П. Щапов прекратил в 1864 г., когда он как
политически неблагонадежный был выслан в Иркутскую губернию. Одна-
ко и после этой даты его статьи продолжали появляться на страницах сна-
чала «Рурского слова», а потом и «Дела» вплоть до самой его смерти в 1876 г.
Печатался Щапов и в «Отечественных записках».
:'2' Младшие боги (лат.).
Отродиться — здесь: проявиться.
В первой половине 1850-х гг. немецкая фирма «Сименс и Гальске»
проложила несколько телеграфных линий, связавших Санкт-Петербург с
рядом других городов Российской Империи, среди которых были Варшава
(1851 г.) и Кронштадт (1853 г.). Попытки наладить телеграфное сообщение
предпринимались в России и раньше, но именно телеграф «Сименса»
оказался первым успешным проектом в этой области.
55" Шифр — резное металлическое изображение вензеля царствующей
императрицы, которое вручалось ежегодно трем лучшим выпускницам
женских институтов, или институтов благородных девиц.
56' См.: Мир Божий: Руководство по русскому языку для приготовитель-
ного класса / Сост. А. Разин; 2-е изд. СПб.: Тип. Императорской Академии
наук, 1860.
5/’ Отдел «Очерки русской жизни» в «Русской мысли» Н.В. Шелгунов
вел с 1885-го по 1891 гг. «Русская мысль» — один из самых популярных в
России ежемесячных «толстых» журналов второй половины XIX — начала
XX вв. (М., 1880-1918). До 1885 г. журнал придерживался славянофильс-
кой ори ентации, позже — умеренно либеральной. Стараясь в какой-то сте-
пени продолжать традиции закрытых в апреле 1884 г. «Отечественных за-
писок», «Русская мысль» проповедовала идею сближения интеллигенции
с народом путем его просвещения на основе западно-европейской куль-
туры. РГа ее страницах печатались как «народники», так и экономичес-
кие материалисты. При этом журнал занимал нейтральную позицию по
отношению и к первым, и ко вторым.
5В' В конце 1890 г. С.Н. Южаков получил от своего давнишнего друга
инженера А.И. Урсати приглашение занять должность делопроизводителя в
управлении строительством Южно-Уссурийского участка Транссибирской
магистрали. Предложение было весьма выгодным, и ввиду отсутствия у
Южаков а на тот момент других источников постоянного заработка оно было
им прин ято. 10(22) марта 1891 г. на пароходе Добровольного флота «Петер-
бург» Се ргей Николаевич отплыл из Одессы во Владивосток. Свои впечат-
Комментарии к с. 271-274	91 1
пения от морского путешествия и почти двухгодичного пребывания на Даль-
нем Востоке он затем отразит в книге «Доброволец “Петербург”. Дважды
вокруг Азии. Путевые впечатления» (СПб.: Журнал «Русское богатство»;
Типо-лит. Б.М. Вольфа, 1894).
II. Современные течения
Впервые: Южаков С.[Н.] Из современной хроники И Русское богатство.
1895. № 2. С. 165-179 (паг. 2-я).
Отрывок из второй части стихотворения А.С. Пушкина «Деревня»
(1819 г.). В отличие от первой части, вполне «благонадежной», вторая часть
этого стихотворения вплоть до 1861 г. распространялась исключительно в
списках, а в печати заменялась четырьмя строками многоточия, следующи-
ми за первой частью и намекающими на существование продолжения.
При цитировании С.Н. Южаков допускает ряд неточностей. Ср. (курсив
наш — Н.О., Б.Р.):
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде Невежества убийственный Позор.
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея!
(Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. М.: Изд. АН СССР,
1947. Т. 2.4. 1.С. 90)
2' Отрывок из стихотворения 25-летнего Н.А. Некрасова «Родина» (1846 г.).
Речь идет о родовом имении Некрасовых Грешневе (Ярославской губ.),
в котором прошло детство поэта. «Родина», как и вторая часть пушкинской
«Деревни», в течение долгого времени распространялась в списках. Впер-
вые это стихотворение было опубликовано лишь в 1856 г., а полностью и
под оригинальным заглавием — только в 1863 г.
’’ Из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Дума» (1838 г.).
4’ Отрывок из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта» (ян-
варь-февраль 1837 г.). Вплоть до 1858 г. это стихотворение входило в число
запрещенных произведений и распространялось исключительно в списках.
Однако и в 1895 г. С.Н. Южаков не решился полностью привести выбран-
ный им для цитирования фрагмент. Ср. (курсив наш — Н.О., Б.Р.):
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
5‘ Отрывок из поэмы Н.А. Некрасова «Дедушка» (1870 г.).
6' Имеется в виду первое из восьми «Философических писем» П.Я. Чаадае-
ва, опубликованое анонимно в № 15 журнала «Телескоп» за 1836 г. См.:
912	Комментарии к с. 274
Чаадаев П.Я. Философические письма: Письмо первое И Чаадаев П.Я. Полное
собрание сочинений и избранные письма. М.: Наука, 1991. Т. 1. С. 320-339.
7’ Отрывок из стихотворения Т.Г. Шевченко «Проходят дни, проходят
ночи...» (21 декабря 1845 г.). Южаков цитирует его на украинском языке,
который знал с детства. В переводе на русский язык эти строки выглядят
следующим образом:
Проходят дни, проходят ночи,
Проходят годы... Шелестит
Пожухлая листва, гаснут очи,
Заснула дума, сердце спит.
И все заснуло...
(Шевченко Т.Г. Кобзарь: Стихотворения и поэмы. М.: Худо-
жественная литература, 1972. С. 318)
8’ Ф.В. Булгарин считал, что главная задача литературы заключается в
прославлении мудрых властителей, военных успехов государства и т. п.
Кроме того, «патриотически» настроенные литераторы обязаны были со-
действовать исправлению нравов и поддерживать политику властей в
управлении подданными. Эти взгляды нашли свое выражение в редакци-
онной политике газеты «Северная пчела», выпускаемой Булгариным и
Н.И. Гречем (см. также прим. 3* на с. 902).
9' Известность В.Г. Бенедиктов приобрел в 1835 г., когда вышел в свет
его первый лирический сборник «Стихотворения», имевший большой ус-
пех как у публики, так и у литературных критиков. Положительно оценили
поэзию Бенедиктова и его коллеги по поэтическому цеху, как то В.А. Жу-
ковский, П.А. Вяземский, Ф.И. Тютчев, П.А. Плетнев, А.А. Панаев и др.
Признание получил и второй сборник его стихотворений, появившийся в
1838 г. Однако отношение к творчеству Бенедиктова резко изменилось после
публикации в 1840 г. критической статьи В.Г. Белинского «Стихотворения
Бенедиктова». В 1856-1857 гг. некогда популярный поэт вновь обратил
на себя внимание рядом политических, либеральных и революционных
стихов, соответствовавших духу времени. И опять разгромная критика
(1860 г.), на сей раз Н.А. Добролюбова, заставила публику потерять вся-
кий интерес к поэзии Бенедиктова. После его смерти в 1873 г. о нем прак-
тически забыли.
10’ Имеется в виду ряд русских поэтов-романтиков 1820-1840-х гг., твор-
чество которых отличал особый меланхолический, грустно-задумчивый
стиль, известный в истории русской литературы как байронизм. К поэтам
этого направления, помимо Е.А. Баратынского, могут быть также отнесены
В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, И.И. Козлов, В.И. Туманский, А.И. Поле-
жаев, Э.И. Губер, отчасти Д.В. Веневитинов и др. Однако из всех перечис-
ленных авторов громче и серьезнее всего пессимистическая лира звучала
именно у Баратынского.
«Библиотека для чтения» — первый «толстый» русский ежемесяч-
ный журнал (СПб., 1834-1865). Редактором и основным автором журнала в
Комментарии к с. 274	913
1834—1856 гг. был О.И. Сенковский, писавший под псевдонимом барон Брам-
беус. Будучи рассчитанным на семейное чтение в среде провинциальных по-
мещиков, журнал старался приспосабливаться ко вкусам публики, в частно-
сти, стремился познакомить читателя с достижениями в сфере экономики
и с новинками в области сельского хозяйства. Особым успехом у публики
пользовались литературно-критические статьи и хроники литературной жиз-
ни самого барона Брамбеуса, отличавшиеся веселой, задорной, полушутли-
вой, но местами и пошлой манерой изложения. Часто было трудно понять,
где автор шутит, а где пишет всерьез. Менее всего «Библиотеке для чте-
ния» было свойственно отстаивать и пропагандировать какую-либо целост-
ную систему взглядов или принципиальную политическую позицию, даже
«Политический отдел» как таковой в ней отсутствовал (впрочем, его отсут-
ствие вполне соотвествовало реалиям николаевской эпохи). Именно поэто-
му С.Н. Южаков назвал издание Сенковского «свободным от тенденций».
Пик популярности «Библиотеки для чтения» приходится на 1830-1840-е гг.
Однако с появлением в 1839 г. «Отечественных записок», в которых сотруд-
ничал в том числе и В.Г. Белинского, журнал Сенковского стал терять под-
писчиков и к началу 1850-х гг. оказался вытесненым на обочину литератур-
ного процесса. Несмотря на это, в 1850-1860-е гг. здесь публиковали свои
статьи такие выдающиеся представители российской публицистики и со-
циальной мысли, как П.Л. Лавров и Н.В. Шелгунов.
|2’ Пьесам и псевдоисторическим драмам Н.В. Кукольника были свойствен-
ны романтические сюжеты в духе французских постановок того времени и
трескучие, ходульные, но подчас не лишенные яркости речи персонажей.
Привлекала зрителей и патриотическая тематика в произведениях Куколь-
ника, например, отражение известных событий Отечественной войны 1812г.
|3' В первой половине XIX в. балет в русском высшем обществе пользо-
вался огромной популярностью. Своим успехом у зрителя он был обязан
прежде всего такому выдающемуся балетмейстеру, как Ш.Л. Дидло. Он
совершил настоящий переворот в этом виде театрального искусства, отка-
завшись от принятых ранее париков, кафтанов, башмаков с пряжками и
введя невиданные прежде «полеты». Благодаря нововведениям Дидло, балет
надолго (вплоть до появления в середине XIX в. в Санкт-Петербурге италь-
янской оперы) превратился в один из центров общественного внимания.
Ведущие примы-балерины столичных сцен: М.И. Данилова, А.(Е.)И. Исто-
мина, Е.А. Телешова, А.С. Новицкая, В.А. Зубова, чуть позже Е.И. Андрея-
нова, Е.А. Санковская — были воспитанницами все того же Дидло. Из них
особой популярностью пользовалась воспетая Пушкиным Истомина:
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
914
Комментарии к с. 274-275
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.
(Пушкин А.С. Евгений Онегин И Пушкин А.С. Полное собра-
ние сочинений. М.: Изд. АН СССР, 1937. Т. 6. С. 13)
и” Вплоть до появления Уложения о наказаниях уголовных и испра-
вительных, утвержденного Николаем I в 1845 г., судопроизводство в Рос-
сии продолжало пользоваться Соборным Уложением царя Алексея Ми-
хайловича (1649 г.) и Артикулом воинским его сына Петра I (1715 г.),
вошедшим затем в Устав воинский 1716 г. И первое, и второй предусматрива-
ли в качестве основных методов дознания допрос с пристрастием и пытки,
которые в исключительных случаях дозволялось применять даже к стари-
кам и беременным женщинам. Наказание осужденных также предполагало
тяжкие истязания, нанесение различных телесных увечий, а нередко и
мучительную казнь, предварявшуюся опять же пытками. Последующие вла-
стители Российской Империи не сочли нужным отменять упомянутые выше
кодексы, и они оставались действующими и в XVIII, и даже в XIX в. Между
тем, николаевское Уложение 1845 г. только смягчало, но не уничтожало
жесткие процессуальные и пенитенциарные нормы более ранних уложений
и уставов. Сохранялись и телесные наказания, как то; битье плетьми, клей-
мение и т. п. Монарх отменил лишь кнут и рвание ноздрей. Неудивительно
поэтому, что вся прогрессивно настроенная общественность России с не-
терпением ждала судебной реформы, надеясь, что она приведет российское
законодательство и судопроизводство к стандартам, принятым в передо-
вых европейских странах. Существенная доля этих надежд осуществилась
в результате начатой в 1864 г. Судебной реформы. Она провозгласила прин-
ципы независимости судей, гласности, устности и состязательности судеб-
ного процесса, ликвидировала сословный суд. Были введены суд присяж-
ных, адвокатура, мировые суды. Однако принятые в последующие сорок
лет (особенно в период правления Александра III) «новеллы», т. е. дополнения
и изменения, постепенно свели на нет большую часть нововведений. Но
даже Судебная реформа 1860-х гг. не уничтожила полностью телесные
наказания. Окончательно они были отменены лишь в 1904 г.
|5’ Положение о губернских и уездных земских учреждениях, утвержден-
ное императором 1 января 1864 г., предписывало введение новых органов
местного самоуправления, формируемых по принципу всесословности. Тео-
ретически всесословность земских учреждений должна была стимулировать
к участию в гражданской жизни ранее политически бесправные и инертные
низшие сословия, в первую очередь крестьянство, и способствовать развитию
местного благоустройства. Однако, земства, ключевую роль в которых практи-
чески с момента их образования стало играть местное поместное дворянство,
не оправдали надежд, возлагаемых на них прогрессивно мыслящими людьми
того времени, будь то «славянофилы» или «западники». См.: Реформы
Александра II. М.: Юрид. лит., 1998.С. 212-230, а также [Южаков С.Н.'\ Запис-
ки публициста И Отечественные записки. 1884. № 3. С. 63-80 (паг. 2-я).
Комментарии к с. 275-276	915
Городское самоуправление было введено по Городовому положению
] 6 июня 1870 г. (Городская реформа). Согласно этому положению, прежние
сословные органы местного самоуправления заменялись всесословной го-
родской думой, переизбираемой через каждые четыре года, и городской
управой. Гласные городской думы избирались на основе имущественного
ценза, что отрицательно сказалось на итогах реализации реформы город-
ского самоуправления и на осуществлении связываемых с нею надежд.
Преобладающим социальным элементом в городских органах управления
оказались кулаки, купцы, мелкие лавочники, приказчики и им подобные,
заинтересованные прежде всего не в нормальной работе городского хозяйства,
а в личном обогащении за счет средств казны. Причины неудач городской
реформы Южаков анализирует в «Записках публициста» (Отечественные за-
писки. 1884. № 3. С. 63-80 (паг. 2-я)); см. также: Реформы Александра II. М.:
Юрид. лит., 1998. С. 232-262.
17’ Откуп — исключительное право на сбор каких-либо налогов, про-
изводство и продажу определенных видов товаров (соли, алкоголя и др.),
предоставлявшееся государством частному лицу за определенную плату.
Отменены откупа были в 1863 г.
|8‘ Введение с 1 января 1874 г. всеобщей (личной] воинской повинности
дало возможность существенно сократить срок действительной воинской
службы и образовать контингент воинов запаса. Этой повинности подле-
жало все мужское население страны в возрасте 20 лет. Срок действительной
(нормальной) службы в сухопутных войсках составлял 6 лет (позже, при
Александре III, 5 лет) и 9 (13) лет в запасе, на флоте 7 (10) лет и 3 года в
запасе. Все выбывшие из запаса и забракованные при призыве, но способ-
ные носить оружие зачислялись в государственное ополчение, в котором
состояли до 40 лет, а позже, при Александре III, до 43 лет.
|9' Имеется в виду ежемесячный литературно-политический журнал
«Русский вестник», издававшийся в Москве и редактировавшийся М.Н. Кат-
ковым с 1856-го по 1887 гг. На консервативные позиции данный журнал
перешел с 1863 г., а до этого момента он придерживался умеренно либе-
рального направления. Других журналов Катков никогда не редактировал.
Кроме журнала, Катков в 1863-1887 гг. выпускал еще и газету— «Московские
ведомости», — которая, как и «Русский вестник», отличалась проправитель-
ственной и монархической направленностью.
20‘ Имеются в виду «Санкт-Петербургские ведомости» (СПб., 1728-1917).
В 1863-1874 гг. должность редактора в газете занимал В.Ф. Корш. В период
его редакторства «Санкт-Петербургские ведомости» придерживались уме-
ренно либеральной позиции, от которой они отошли после отставки Кор-
ша. С его уходом часть прежних сотрудников этой старейшей в России еже-
дневной газеты перешла в редакцию «Биржевых ведомостей» Л.А. Полетики
(см. прим. 26* на с. 917), часть же примкнула к «Новому времени» А.С. Су-
ворина, бывшего в то время еще убежденным либералом (см. прим. 11* на
с. 986).
2Г «Неделя» — еженедельная литературно-политическая газета (СПб.,
1866-1901). В 1868-1869 гг. эта газета, возглавляемая В.С. Курочкиным,
придерживалась демократического направления в духе закрытого в 1866 г.
916	Комментарии к с. 276-277
«Современника». После ухода Курочкина ведущую позицию в «Неделе»
занял П.А. Гайдебуров. Под его влиянием произошло усиление демокра-
тической направленности издания, вплоть до антимонархизма и симпатий ре-
волюционному движению. Вместестем крайний радикализм не находил под-
держки на страницах газеты, ведущие публицисты которой считали куда
более важным совершенствование личности, просветительскую деятель-
ность и сближение интеллигенции с народом. Постепенно Гайдебуров, став-
ший в 1874 г. единоличным редактором «Недели», эволюционировал в сторо-
ну либерального народничества. В связи с этим основной темой, обсуждавшейся
в «Неделе», стала тема провинциальных земств, их проблем, их борьбы со сто-
личной и губернской бюрократией и т. п. С середины 1880-х гг. газета ста-
новится трибуной сторонников теории «малых дел», отрицавших револю-
ционные методы спасения народа и выступавших за оказание ему [народу]
непосредственной помощи в решении его насущных повседневных про-
блем (см. прим. 1* на с. 978).
22' На'самом деле орган государственного надзора за законностью и пра-
вильностью поступления государственных доходов и производства государ-
ственных расходов, называемый Государственным контролем, существовал
в России еще с 1836 г. Однако вплоть до середины 1860-х гг. его функции
были в значительной степени номинальными. Потребовался целый ряд
преобразований, чтобы деятельность этого ведомства стала, наконец,
приносить реальные результаты. Таким образом, несмотря на то, что конт-
рольное ведомство никогда и не прекращало своей работы, в эпоху Великих
реформ его пришлось как бы заново создавать.
2Г Акцизное ведомство — государственный орган, заведующий сбором
акцизов (косвенных налогов) преимущественно на производимые частными
лицами товары массового потребления (нефтепродукты, алкоголь, табак,
сахар, спички, соль и т. п.), а также на оказываемые ими услуги. Введенные
в 1862-1863 гг. в Российской Империи акцизы заменили собою отмененные
тогда же откупа (см. прим. 17* на с. 915). Департамент неокладных (акциз-
ных) сборов был учрежден указом от 15 апреля 1863 г. До этого момента
сбором акцизов ведал Департамент разных податей и сборов.
24' «Голос» — ежедневная политическая и литературная газета (СПб.,
1863-1883). В 1860-е гг. «Голос», получавший субсидии от Министерства
народного просвещения, придерживался умеренно либерального направ-
ления. После прекращения субсидий он стал открыто защищать интересы
либеральной бюрократии, в том числе и ее право совмещать государствен-
ную службу с коммерческой деятельностью. С конца 1860-х — начала 1870-х гг.
газета радикализировалась, сохранив при этом верность либерализму, глав-
ным печатным органом которого она стала. Большую роль в столь резком
изменении направленности издания сыграл приход в редакцию историка
и публициста В.А. Бильбасов, бывшего зятем владельца А.А. Краевского.
С 1871 г. он становится не только главным редактором, но и фактическим из-
дателем газеты. Есть основания полагать, что к Бильбасову Южаков относил-
ся не без симпатии. Впоследствии он даже написал ему некролог (см.: С.Ю.
Комментарии к с. 277-278	917
[Южаков С.Н.] Памяти Василия Алексеевича Бильбасова И Русское богатство.
1904. № 8. С. 177-179 (паг. 2-я)).
25' Плутократия — здесь: наиболее богатые члены общества, говоря
современным языком, олигархи.
26" «Молва» — ежедневная политическая, экономическая и литератур-
ная газета (СПб., 1879-1881). Ее редактор-издатель Л.А. Полетика был круп-
ным горнозаводчиком, сторонником умеренного либерализма и протекци-
онизма. Соответствующую позицию занимала и издаваемая им газета.
До «Молвы» Полетика издавал другую газету — «Биржевые ведомости», все
той же импонирующей плутократии умеренно либеральной направленности.
27’ «Страна» — либеральная политическая и литературная газета
(СПб., 1880-1884). Как и «Молва», «Страна» придерживалась либерально-
го направления в сочетании с явными плутократическими симпатиями.
2"’ Отнесение Н.Г. Чернышевского к представителям экономического
течения представляется не совсем корректным. Хотя он и придавал большое
значение экономическим факторам общественного развития, основопола-
гающим он все же считал фактор «умственный». Именно просвещение, из-
бавляющее людей от невежества и ложных представлений, обеспечивает,
по его мнению, прогрессивное развитие общества, в том числе и прогресс в
сфере экономики. А начинать процесс просвещения следует с банальной
ликвидации безграмотности, ибо «...чем больше людей в стране выучива-
ется читать, получает привычку и охоту читать книги, тем больше стано-
вится в ней число людей, способных порядочно вести дела, какие бы то ни
было, — значит, улучшается и ход всяких сторон жизни в стране» (Черны-
шевский Н.Г. О причинах падения Рима И Чернышевский Н.Г. Полное со-
брание сочинений. В 15-ти тт. М.: Госполитиздат, 1950. Т. 7. С. 645). Таким
образом, пользуясь терминологией С.Н. Южакова, Н.Г. Чернышевский был
скорее «реалистом», нежели «экономическим материалистом».
29> В конце 1893-го — начале 1894 гг. в «Русском богатстве» появился
ряд статей критической направленности, посвященных экономическому
материализму и так называемому «русскому марксизму» [см., например:
Южаков С.[Н.[ Вопросы экономического развития России И Русское богат-
ство. 1893. № 11. С. 202-227 (паг. 1-я); № 12. С. 186-209 (паг. 1-я); Кривен-
ко С.[Н.] По поводу культурных одиночек И Русское богатство. 1893. № 12.
С. 160-192 (паг. 2-я); Михайловский Н.К. Литература и жизнь И Русское бо-
гатство. 1894. № 1. С. 88-123 (паг. 2-я); № 2. С. 148-168 (паг. 2-я)]. Спустя
несколько месяцев тему, начатую ведущими публицистами «Русского бо-
гатства», продолжил идейно близкий к ним Н.И. Кареев (см.: Кареев Н.И.
Экономический материализм в истории И Вестник Европы. 1894. № 7. С. 5-35).
Сторонники критикуемого направления не замедлили с ответом. Уже в
сентябре 1894 г. П.Б. Струве публикует «Критические замечания к вопро-
су об экономическом развитии России» (СПб.: Тип. И.Н. Скороходова,
1894. Вып. I). Вскоре за этим выходит сочинение Г.В. Плеханова «К вопросу
о развитии монистического взгляда на историю. Ответ гг. Михайловскому,
Карееву и К°» (СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1895 (подп.: Н. Бельтов)). Не
остался в долгу и самый ярый приверженец идей Маркса в России — В.И.
918	Комментарии к с. 278-279
Ленин. Однако три выпуска его «Что такое “друзья народа” и как они
воюют против социал-демократов (Ответ на статьи “Русского богатства”
против марксистов)» (1894 г.) [Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М.:
Госполитиздат, 1958. Т. 1. С. 125-312] были напечатаны гектографирован-
ным способом и крайне ограниченным тиражом. Вплоть до 1923 г. они ос-
тавались известными лишь весьма незначительному кругу близких к автору
лиц. Так что именно упомянутые книги Струве и Плеханова, наделавшие в
свое время немало шума, положили начало длительной полемике между «мар-
ксистами» и «народниками», которая продолжалась чуть ли не до самой Ок-
тябрьской революции 1917 г.
Содержащиеся во втором томе «Социологических этюдов» выпады про-
тив «гг. новейших экономических материалистов» следует воспринимать как
продолжение данной полемики. То же относится и к статье К. Павлова
«“Этическая социология” г. Южакова» (см. с. 686-712 наст. изд.).
30’ Позитивистская школа — так обычно называли тех последователей
О. Конта, которые принимали его позитивную философию и отвергали его
концепцию позитивной политики и Религии Человечества. В рамках пози-
тивной философии позитивизм выступал в качестве научной методологии,
постулирующей: опытное происхождение знания, верифицируемость по-
лученных выводов и результатов, отказ от поиска первопричин изучаемых
явлений и ориентацию на выявление устойчивых связей между явления-
ми, законосообразность явлений окружающего мира, в том числе и соци-
альных, применимость естественнонаучных методов для изучения соци-
альных явлений. К сторонникам «позитивистской школы» можно отнести:
Э. Литтре, Г.Н. Вырубова, Г. Спенсера, Г.Т. Бокля, Дж.Ст. Милля, В.В. Ле-
севича, Е.В. де-Роберти, М.М. Ковалевского, И. Тэна и др. Принадлежал к ней,
судя по всему, и сам Южаков. Тех же последователей Конта, которые при-
нимали все его учение целиком, принято было именовать контистами (см.
также прим. 6* на с. 891).
3|" Название «.эволюционной» доктрина Г. Спенсера получила из-за того,
что именно закон эволюции он считал основным законом мироздания. Эво-
люция, в понимании Спенсера, «есть интеграция вещества, которая сопро-
вождается рассеянием движения и в течение которой вещество переходит
из состояния неопределенной бессвязной однородности в состояние опре-
деленной связной разнородности, а сохраненное веществом движениепре-
терпевает аналогичной превращение» [Спенсер Г. Основные начала И Со-
чинения Герберта Спенсера / Общ. ред. Н.А. Рубакина. СПб.: Изд. Санкт-
Петербургского акционерного общества печатного дела «Издатель», 1899.
Т. 1. С. 237. § 145].
,2' Этико-социологическая школа — термин, предложенный Южаковым
для обозначения своих взглядов и взглядов идейно близких ему мыслите-
лей: Н.К. Михайловского, П.Л. Лаврова, Н.И. Кареева, В.В. Лесевича. Впро-
чем, употреблялся этот термин лишь самим Южаковым и Кареевым и в
литературе не прижился. Гораздо более распространенным и привычным
является название «субъективная школа», к которой принято причислять
Комментарии к с. 279-281	9 1 9
практически всех перечисленных выше мыслителей, включая Южакова,
несмотря на то, что сторонниками применения субъективного метода в
социологии были, в сущности, только Лавров и Михайловский.
33‘ Имеются в виду «Отечественные записки» периода редакторства
Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова-Щедрина (1868-1884 гг.). Следует от-
метить, что участие Д.И. Писарева в данном журнале оказалось весьма не-
долгим: он погиб примерно через полгода после начала своего сотрудниче-
ства. Н.И. Кареев же никогда никакого участия в этом издании не прини-
мал (см.: Боград В.Э. Журнал «Отечественные записки». 1868-1884 гг.:
Указатель содержания. М.: Книга, 1971).
и’ Имеется в виду зима 1894-1895 гг.
35> Имеются в виду представители правого крыла либерального народ-
ничества: С.Н. Кривенко, В.П. Воронцов и их единомышленники.
36‘ Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом раз-
витии России. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1894. Вып. I. С. 288.
37' Т. е. как ведущий рубрики «Из современной хроники» в «Русском
богатстве», для которой первоначально и был составлен данный обзор ум-
ственных течений второй половины XIX в.
зя' См.: Струве П.Б. Критические замечания к вопросу об экономичес-
ком развитии России; Бельтов Н. [Плеханов Г. В.] К вопросу о развитии мо-
нистического взгляда на историю. Упомянутые авторы обрушились с яро-
стной критикой на весь народнический лагерь, названный ими «русской
социологической школой». В вину народникам ставилось: отрицание не-
избежности наступления эры капитализма в России, апологетика кресть-
янской общины и ремесленных артелей, убежденность в существовании не-
коего особого некапиталистического пути развития России, а также мето-
дологический дуализм и «субъективизм», выражавшийся в требовании до-
полнять объективное изучение социальных и исторических фактов их
оценкой на основании некоего этического критерия.
39‘ В отличие от «гг. экономических материалистов новейшей форма-
ции» «почтенные представители экономического материализма старого
типа» (Н.Ф. Даниельсон, Н.И. Зибер и др.) отнюдь не были склонны при-
ветствовать вступление России на капиталистический путь развития, и в
этом они были солидарны с «народниками». Используя марксистскую тер-
минологию и методологию экономического анализа, они старались дока-
зать, что в России капитализм выполняет исключительно деструктивную
функцию: способствует массовому разорению крестьянских хозяйств и
уничтожает кустарную промышленность. В отличие же от «народников»,
старшее поколение экономических материалистов не только считало обоб-
ществление производства единственным способом спасения российской
экономики, но и надеялось, что это обобществление будет осуществлено
«сверху».
40’ Вероятнее всего, С.Н. Южаков имеет в виду труд Н.И. Янжула «Промыс-
ловые синдикаты, или предпринимательские союзы для регулирования
производства, преимущественно в Соединенных Штатах Северной Амери-
ки» (СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1895). Рассматривая положительные и
920
Комментарии к с. 281-282
отрицательные последствия распространения монополистических промыш-
ленных объединений (синдикатов, трестов и пр.), автор в одном из под-
строчных примечаний мимоходом замечает: «Не мешает, впрочем, вспом-
нить, что положение или общее благосостояние промышленных рабочих
улучшается и развивается рука об руку с общим ходом экономического про-
гресса и концентрации капитала в стране, несмотря на все вредные сторо-
ны этого явления. Поэтому оно выше всего, несомненно, в Америке, затем
в Англии, Франции и т. д. и несравненно ниже в России, несмотря (а может
быть, благодаря) на связь с землей, в предшествующих странах большею
частью порванную. См. талантливый и остроумный очерк г. Струве (“Кри-
тические заметки к вопросу об экономическом развитии России”. СПб. 1894,
стр. 136, 146, 282 и пр.), с главнейшими выводами которого нельзя вполне
не согласиться» (Янжул И.И. Указ, соч., с. 402).
4|' С.Н. Южаков намекает на следующие слова К. Головина: «Следует... воз-
дать справедливость тому знанию дела, той проницательности, с которыми
он [Струве] разрушает наивные иллюзии народников, наменивая заодно
с г. Скворцовым путь к преобразованию нашего экономического строя.
Здесь, в этой положительной части его труда, мы с ним вполне согласны, не
задавая себе даже вопроса, каковы его мечты насчет далекого будущего.
Когда можно идти с кем-либо рука об руку по одной дороге, незачем оста-
навливаться в виду того, что спутнику, быть может, предстоит гораздо более
продолжительное путешествие...» [Головин К. Два новых противника общи-
ны (А. Скворцов «Экономические этюды». 1894. — П. Струве «Критичес-
кие заметки к вопросу об экономическом развитии России». 1894) И Рус-
ский вестник. 1894. № 12. С. 327-328].
42’ Очевидно, имеется в виду труд А.И. Скворцова «Экономические этю-
ды: I. Экономические причины голодовок и меры к их устранению» (СПб.:
Тип. И.Н. Скороходова, 1894), в котором он рекомендовал в целях рациона-
лизации сельского хозяйства лишить земли и тем самым превратить в наем-
ных рабочих (батраков) 20% крестьян, т. е. около 20 млн. чел.
43’ Имеется ввиду выдвинутая Юзовым (И.И. Каблицем) в конце 1870-х —
начале 1880-х гг. концепция либерального народничества, которая имела
серьезные расхождения как с революционными версиями народничества
(П.Л. Лавров, М.А. Бакунин, П.Н. Ткачев и др.), так и с более умеренным
народничеством «Отечественных записок» (Н.К. Михайловский, С.Н. Южа-
ков, Гл.И. Успенский). Сам бывший участник революционного движения,
Каблиц обратился к интеллигенции с призывом отказаться от насильствен-
ной ломки традиционного жизненного уклада народа и, дав ему возмож-
ность развиваться самостоятельно, ограничиться лишь просветительской
деятельностью в его среде. Схожих с Каблицем взглядов придерживался
также публицист и статистик П.П. Червинский. Несколько позже идеи ли-
берального народничества получили свое развитие в рамках так называе-
мой теории «малых дел», сформулированной Я.В. Абрамовым (подробнее
об этой теории см. прим. 1* на с. 978). В целом либерально-народническая
«фракция» находилась в отдалении от магистральных путей развития
народнических теорий.
Комментарии к с. 282-284	9 21
44' Палладиум — первоначально: небольшая деревянная статуя богини
Афины Паллады — символ ее мощи, — охранявшая, по верованиям древ-
них греков, город от врагов. Здесь употребляется в переносном смысле:
основополагающая идея, без которой не мыслимо существование всей кон-
цепции в целом.
45‘ Имеются в виду приверженцы либерального народничества и тео-
рии «малых дел» (подробнее о них см. прим. 1* на с. 978).
‘|6" К Николаю—ону (Н.Ф. Даниельсону) С.Н. Южаков относился весь-
ма уважительно. Более того, в 1895-1905 гг. Даниельсон, хотя и не на по-
стоянной основе, сотрудничал в одном из ведущих органов «народнического»
лагеря — «Русском богатстве». Однако это обстоятельство не помешало Южа-
кову выступить с открытой критикой взглядов Даниельсона (см.: Южаков С.
Вопросы экономического развития России И Русское богатство. 1893. № 11.
С. 202-227 (паг. 1-я); № 12. с. 186-209 (паг. 1-я)). По иронии судьбы именно
эта статья положила начало многолетнему литературному противостоянию
«народников» и «экономических материалистов» (см. прим. 29* нас. 913-914).
Н.А. Карышев же, в отличие от Даниельсона, к марксистам никогда не
принадлежал. Напротив, он всегда был одним из самых убежденных защит-
ников сельской общины, так что Южакову, как и «народникам» вообще,
размежевываться с ним не было необходимости. С 1893 г. и до самой смерти
в 1905 г. Карышев являлся постоянным сотрудником «Русского богатства»,
в котором вел рубрику экономического обозрения, называвшуюся «Народно-
хозяйственные наброски». О действительно хорошем отношении Южакова к
Карышеву свидетельствует тот факт, что он подарил ему по экземпляру каж-
дого тома «Социологическихэтюдов», снабдив их дарственной надписью (ныне
оба они находятся в фондах Российской государственной библиотеки).
47‘ См.: Михайловский Н.К. Литература и жизнь И Русское богатство. 1894.
Ne 10. С. 45-77 (паг. 2-я).
48’ Автор имеет в виду свою статью «Субъективный метод в социологии.
(Разбор мнений гг. Миртова и Михайловского)» опубликованную впервые
в 1873 г. (см. с. 224-252 наст. изд.).
,|9' Речь идет о П.Л. Лаврове.
50" См.: Лесевич В.В. Опыт критического исследования основоначал по-
зитивной философии. СПб.: Изд. автора; Тип. М. Стасюлевича, 1877. С. 199—
259; Лесевич В.В. Письма о научной философии. СПб.: Изд. автора; Тип.
М. Стасюлевича, 1878. С. 118-119.
5Г См.: Струве П.Б. Критические замечания к вопросу об экономичес-
ком развитии России; Бельтов Н. [Плеханов Г.В.] К вопросу о развитии
монистического взгляда на историю; Л.С. [Слонимский Л.3.] Заметка: Не-
культурность и капитализм (77. Струве. Критические заметки по вопросу
об экономическом развитии России. СПб., 1894. Стр. Хи 291) И Вестник
Европы. 1894. № 12. С. 876. Собственно говоря, ни Струве, ни Плеханов не
утруждали себя проведением серьезного анализа субъективного метода и
его аргументированным опровержением. Вместо этого они критиковали со-
циологические концепции Лаврова, Михайловского и других «народников»
в целом эа лежащий в их основе «субъективный идеализм». Последний выра-
9 2 2	Комментарии к с. 284-287
жался, по их мнению, в признании деятельности личностей одним из ос-
новополагающих факторов социальной эволюции (см. прим. 38* на с. 919).
Что же касается «новейших нападок на субъективный метод со стороны
г. Слонимского», то они и вовсе были далеки от разбора каких бы то ни
было методологических или теоретических вопросов. Л.З. Слонимский лишь
указал на недопустимость полемических приемов, используемых Михай-
ловским против Струве, которого тот позволил себе назвать «инородцем»,
не вполне освоившим стилистические особенности русского языка. На за-
мечание Слонимского, занявшее полстраницы, возмущенный Михайлов-
ский ответил без малого пятью страницами наполненного язвительными
выпадами текста (см. прим. 52* на с. 922).
52’ См. прим. 47* на с. 921, а также: Михайловский Н.К. Литература и
жизнь // Русское богатство. 1895. № 1. С. 132-154 (паг. 2-я).
53' Pro domo sua — 1_) в свою защиту; 2) о себе, своих делах (лат.).
54’ Речь идет о зиме 1894-1895 гг.
55* Ср. с аналогичным изречением апостола Павла: «...человек оправды-
вается верою...» (Рим. 3, 28).
56’ См.: Иак. 2, 26.
ЭТЮД ПЕРВЫЙ _____________________________________________
Впервые: Южаков С.[Н.] Общежитие и обществоведение: Из социоло-
гических этюдов//Русское богатство. 1895.№8. С. 129-174 (паг. 1-я).
ГЛАВА I
Ср. с тем, как Г. Спенсер определяет предмет социологии: «...главными
предметами ее [социологии] изучения должны быть рост, развитие, строе-
ние и отправления общественного агрегата, как они порождены взаимны-
ми действиями отдельных личностей...» (Спенсер Г. Социология как пред-
мет изучения // Западно-европейская социология XIX века: Тексты / Под
ред. В.И. Добренькова. М.: МУБиУ, 1996. С. 326].
2’ С.Н. Южаков придерживается контовской трактовки понятия «закон»
как постоянного отношения, существующего между наблюдаемыми явления-
ми (см.: Конт О. Дух позитивной философии И Западно-европейская социо-
логия XIX века: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: МУБиУ, 1996. С. 17).
3" С.Н. Южаков заимствует контовское деление социологии на два разде-
ла: социальную статику, изучающую «порядок», т. е. строение общества
и взаимодействие составляющих его частей, и социальную динамику, изу-
чающую процесс социальной эволюции, понимаемой как прогресс.
4' Очерчивая предметные сферы перечисленных наук, С.Н. Южаков исхо-
дит из предложенной О. Контом классификации абстрактных наук (см. прим.
Комментарии к с. 287-288	9 2 3
9* на с. 862). Разница состоит лишь в том, что Конт не выделял механику в
качестве самостоятельной науки, а считал ее частью математики, включав-
шей также арифметику и геометрию. См.: Конт О. Дух позитивной филосо-
фии. СПб., 2001. С. 135-136.
5' Полипняк, или полипник — здесь: колония, или сообщество, корал-
ловых полипов.
6‘ Наиболее фундаментальные на конец XIX в. астрономические законы:
гелиоцентризм, закон всемирного тяготения, а также открытия, ставшие
результатом телескопических наблюдений за планетами, — являются научны-
ми достижениями XVI-XVII вв.; наиболее фундаментальные физические
законы, легшие в основу так называемой классической физики, были сфор-
мулированы в XVII-XIX вв. Что же касается химии, то ее бурное развития
действительно началось именно в XIX в., т. е. в «самое последнее» относи-
тельно создания «Социологических этюдов» время. Говоря о подведении
химических законов «под общий тип, выражающий свои теоремы в терминах
геометрии и механики», С.Н. Южаков, на наш взгляд, имел в виду структур-
ную химию (см. прим. 9* на с. 862) и так называемую физическую химию, изуча-
ющую протекание химического процесса. Оба этих направления окончатель-
но оформились к середине XIX в. (см.: Левченко С.И. Краткий очерк истории
химии И http://www.phsyschem.chimfak.rsu.ru/Source/History/Sketch_6.htm.
Глава 5.2: Структурная химия; http://www.phsyschem.chimfak.rsu.ru/Source/
History/Sketch_7.htm. Глава 5.3: Учение о химическом процессе — физичес-
кая химия).
7’ См. прим. 9* на с. 862.
Имеется в виду молекулярно-кинетическая теория, создание которой
является заслугой таких ученых второй половины XIX в., как Дж.К. Максвелл,
Р. Клаузиус и др. Позднее, уже на рубеже XIX-XX вв., эта теория, благодаря
трудам Л. Больцмана и Дж. Гиббса, превратилась в особый раздел физики, име-
нуемый статистической механикой, или статистической физикой.
9' Вероятнее всего, С.Н. Южаков имеет в виду достижения в области так
называемой структурной химии, постулирующей зависимость свойств
вещества не только от его состава, ио и от структуры, т. е. от порядка со-
единения атомов и их пространственного расположения. Одним из таких
достижений стала теория валентности, у истоков которой стоял английс-
кий химик Э. Франкленд. Однако решающую роль в создании этой теории
сыграл не он, а ученый из Германии Ф.А. Кекуле и шотландец А.С. Купер.
Естественным продолжением теории валентности стала теория химического
строения, предложенная в 1861 г. русским химиком А.М. Бутлеровым. Тогда
же, в 1860-х гг., стали появляться первые графические изображения молекул,
отражающие их строение и взаимное расположение атомов внутри них.
Согласно Д.И. Менделееву, периодичность свойств химических элемен-
тов обусловлена периодическим повторением конфигурации внешних
электронных оболочек атомов.
Сам О. Конт называет этот принцип «законом преемстественно-истори-
ческой зависимости». См.: Конт О. Дух позитивной философии. СПб., 2001.
С. 132-133.
9 24	Комментарии к с. 290-295
Вплоть до конца XIX в. атом считался неделимым. Лишь после от-
крытия Дж. Томсоиом в 1897 г. электрона стало ясно, что атом представля-
ет собой систему заряженных частиц. При этом он остается мельчайшей
частицей химического элемента, сохраняющей его свойства.
13‘ Цитата из элегии А.С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных...»
(1829):
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять...
(Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. М.: Изд. АН СССР,
1948. Т. 3. Ч. 1.С. 195)
ГЛАВА II
’’ См. прим. 12* на с. 924.
Здесь и далее С.Н. Южаков отождествляет понятия «количество дви-
жения», «сила движения» и «энергия», ошибочно полагая, что и первое, и
последняя вычисляются путем умножения массы тела на его скорость. На
самом деле, произведение массы на скорость есть формула именно количе-
ства движения, или импульса, — физической величины, отличной от
энергии и имеющей иные единицы измерения. Энергия же вычисляется
как произведение массы тела на квадрат скорости света в вакууме. Одна-
ко данная зависимость между массой тела и его энергией была открыта
А. Эйнштейном только в 1905 г., т. е. спустя 10 лет после первой публи-
кации данной статьи Южакова. Впрочем, подобная терминологическая
путаница поддается объяснению. Во-первых, Южаков исходил из спен-
серовской системы понятий, где, «энергия — это общее название силы,
проявляющейся как в движениях масс [физических тел), так и в движении
молекул» (курсив наш — Н.О., Б.Р.) [Спенсер Г. Основные начала //Сочине-
ния Герберта Спенсера / Общ. ред. Н.А. Рубакина. СПб.: Изд. Санкт-Петер-
бургского акционерного общества печатного дела «Издатель», 1899. Т. 1.
С. 110. § 60). Во-вторых, понятийный аппарат естественных наук XIX в.
не был вполне устоявшимся и отличался от современного: вместо поня-
тия «энергия», например, употреблялось понятие «сила», а тепло трак-
товалось как «движущая сила» или «движение, изменившее свой вид».
’’ Трудно сказать, какой именно закон классической механики имел в
виду в данном случае С.Н. Южаков: третий закон И. Ньютона или вытекаю-
щий из него закон сохранения количества движения. Первый из них можно
сформулировать следующим образом: силы, с которыми действуют друг на
друга взаимодействующие тела, всегда равны по величине и противопо-
Комментарии к с. 295-298	9 2 5
ложны по направлению. Второй же гласит, что количество движения замк-
нутой системы не изменяется.
См. прим. 2* на с. 924.
5" Сложно сказать, случай какого именно удара рассматривает в данном
примере С.Н. Южаков: абсолютно упругий или абсолютно неупругий, удар
объектов, двигавшихся в одном направлении или навстречу друг другу.
Соответственно, возникают трудности и с оценкой правильности произве-
денных расчетов. Скорее всего, автора интересовало изменение скоростей дви-
гавшихся навстречу друг другу объектов после абсолютно упругого удара.
В таком случае приходится признать, что полученные им значения искомых
величин неверны, как неверна и формула их вычисления. Правильные зна-
чения должны быть следующими: v, = 2,6а, v2 = 0,6а, где v — скорость легкой
молекулы после столкновения, a v2 — скорость тяжелой молекулы после столк-
новения. Подробнее об этом см. статью К. Павлова «“Этическая социология”
С.Н. Южакова» (с. 692-694 наст. изд.).
6’ Имеется в виду упругость физического тела.
7’ См. прим. 6* на с. 887.
См. прим. 15* на с. 899.
9’ Ср. с аналогичным местом из «Основных начал» Г. Спенсера: «...если,
проносясь над холодными горными вершинами, облако отдает им путем
лучеиспускания гораздо больше теплоты, чем само получает, то утрата мо-
лекулярного движения влечет за собою увеличение интеграции пара, кон-
чающееся сгущением его в жидкость и падением дождя» (Спенсер Г. Там
же. С. 167).
10‘ См. прим. 5* на с. 864.
См. прим. 4* на с. 863.
12‘ Углекислота— устаревшее название углекислого газа, или диоксида
углерода (СО2). Болотный газ — метан (CHJ.
13' В результате сгорания (взаимодействия с кислородом — О2) водорода
(Н2) образуется вода (Н2О), в результате сгорания углерода (С) — углекис-
лый (СО,) и угарный (СО) газы. Данные реакции относятся к типу экзо-
термических, т. е. сопровождающихся выделением теплоты.
Лучистая теплота — теплота, передающаяся через так называемую
пустоту и распространяющаяся так же, как и свет, т. е. прямолинейными
лучами. Вплоть до создания А. Эйнштейном квантовой теории света счита-
лось, что передача лучистой теплоты происходит при посредстве особого
наполняющего Вселенную вещества — светового эфира (см. прим. 15* на
с. 899). Ныне понятие «лучистая теплота» заменено понятием «лучистая
энергия».
15’ Молекулярная теплота — теплота, производимая движением моле-
кул. Невидимое для глаз человека, оно тем не менее ощущается органами
осязания.
|6’ Светильный газ— смесь метана и других углеводородных газов, горя-
щая светящимся пламенем. Получали этот газ путем накаливания камен-
ного угля, нефти, дерева, торфа или различных органических отбросов в
9 2 6	Комментарии к с. 298-303
условиях, исключающих доступ воздуха. До изобретения электричества све-
тильный газ применялся для освещения помещений и улиц.
17‘ Имеются в виде так называемые эндотермические реакции, сопро-
вождающиеся поглощением теплоты.
С.Н. Южаков отождествляет работу (величину, характеризующую воз-
действие силы на тело, проходящее при этом определенный путь), энергию
(физическую величину, характеризующую способность тела или системы
тел соверщать работу) и движение, понимаемое им как совершение изме-
нений, в том числен перемещение в пространстве. Килограммометр (кгс-м)
является единицей измерения работы и энергии в рамках так называемой
технической системы единиц, широко использовавшейся в России вплоть
до 1963 г., и равняется работе силы в 1 кг на пут и в 1 м, если направление силы
совпадает с направлением пути. В международной системе единиц эти же
физические величины измеряются в джоулях (дж): 1 кгс-м = 9,81 дж. См. так-
же прим. 2* на с. 924;
Закон сохранения силы — см. прим. 7* на с. 876.
20’ Сателлиты — спутники планет.
ГЛАВА III
' Точнее, нефть представляет собой сложную смесь различных углево-
дородов, а также кислородных, сернистых и азотистых соединений. См.
критику данного утверждения в статье К. Павлова «“Этическая социология”
С.Н. Южакова» (с. 698 наст. изд.).
2’ Калорием С.Н. Южаков называет килокалорию (ккал), или тысячу
калорий.
J' Одна килокалория (один калорий, в терминологии С.Н. Южакова) рав-
на количеству тепла, необходимому для нагревания 1 кг воды от 19,5 до 20,5°С.
В данном случае Южаков, судя по всему, путает количество тепла, сооб-
щенное системе, с мощностью (в терминологии конца XIX в. — работоспо-
собностью), которая представляет собой работу, совершенную за единицу
времени. В международной системе единиц мощность измеряется в ваттах:
1 вт = 1 дж/с= 0,24 кал/с = 0,102 кгс-м/с = 0,00136 л.с.
г Термин «сила» употребляется в данном случае как синоним термина
«энергия», что было вполне типичным для XIX в. На самом деле речь здесь
идет о количестве тепла, необходимом для нагрева воды до определенного
состояния. Кроме того, С.Н. Южаков неправомерно отождествляет количество
тепла, измеряющееся в килограммометрах, и мощность, измеряющуюся в
паровых силах. Паровая сила эквивалентна лошадиной силе.
5' Вычисления С.Н. Южакова неточны. Если 1 ккал = 425 кгс-м, то 3925 ккал
будут эквивалентны 1 668 125 кгс-м. При этом он неправомерно перево-
дит килокалории и килограммометры, в которых измеряется количество
тепла и энергия, в паровые силы — единицу измерения мощности (рабо-
тоспособности).
Комментарии к с. 304-311	9 2 7
First Principles— «Основные начала» (англ.). См.: Спенсер Г. Основные
начала // Сочинения Герберта Спенсера / Общ. ред. Н.А. Рубакина. СПб.,
1899. Т. 1. С. 174.
7‘ См.: Там же. § 94. С. 165.
Имеется в виду способность азота вступать в реакции с другими
веществами исключительно в жестких условиях: при очень высоких темпе-
ратурах и высоком давлении (только с литием азот взаимодействует при
обычных условиях). Данная особенность является следствием химической
инертности азота и высокой прочности его молекулы, которые, в свою оче-
редь, обусловливаются тройной связью атомов в молекуле.
Вещества, в состав молекулы которых входят, соответственно, три или
четыре различных химических элемента. Примерами тройных соединений
могут служить жиры, углеводы, жирные кислоты, углекислые соединения
щелочей, трифосфат, а четверных — мочевина, мочевая кислота, мыла,
молочнокислые соединения, моно- и дифосфаты.
10’ Белковина — то же, что альбумин — тип простых белков, содержа-
щихся в яичном белке, сыворотке крови, молоке и семенах растений. В данном
случае С.Н. Южаков ошибочно называет атомы молекулами.
Казеин — сложный белок, образующийся в процессе свертывания
(створаживания) молока под действием определенного рода ферментов.
Составляет основную массу творога и сыров.
Фибрин— нерастворимый белок, образующийся в процессе свертыва-
ния крови и составляющий основу тромба, останавливающего кровотечение.
12' См.: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 1. § 30. С. 57.
13‘ Сернистая кислота (H2SO3) вследствие большой неустойчивости в
свободном виде не выделена; существует в водных растворах.
м' Уже в XX в. было установлено, что любые процессы в нервных тка-
нях сопровождаются прохождением слабых электрических токов. Так что
«нервные токи», о которых пишет С.Н. Южаков, являются, по своей природе,
электрическими.
15‘ Полипняк— см. прим. 5* на с. 923.
16’ В силу состояния современной С.Н. Южакову науки, его представления
и об Ассирии, которою он в данном случае ошибочно отождествляет с Ново-
Вавилонским царством, и об Элладе были более или менее далеки от исто-
рической действительности. Утверждение о баснословном великолепии
дворцов и храмов Ассирийского царства, впрочем как и о царившем в нем
варварстве, есть не что иное как естественный вывод человека XIX в., чер-
павшего сведения об истории этой страны прежде всего из Библии и сочи-
нений историков древности (Геродота, Ктесия, Страбона, И. Флавия и др.),
т. е. из источников, в которых быль и небыль перемешаны весьма искусно
и, как правило, в ущерб первой из них. А ведь именно ассирийский царь
Ашшурбанипал (668-672 гг. до н. э.) собрал первую в истории человечества
библиотеку, фонды которой стали для ученых второй половины XIX-XX вв.
ключом ко всей древиемесопотамской культуре. И не кто иной, как прбкля-
тый в Библии вавилонский царь Навуходоносор II основал опять же пер-
9 2 8	Комментарии к с. 311
вый в истории человечества «археологический» музей, в коллекции ко-
торого хранились памятники, созданные за две тысячи лет до рождения
самого августейшего коллекционера. И уж никак ие невежественные вар-
вары проектировали и руководили возведением всех тех монументальных
сооружений, о которых пишет Южаков. Кстати, ни вавилонская башня
(ныне известная как зиккурат Этеменанки), ни знаменитые висячие сады,
ни дворцы и храмы Вавилона не имели никакого отношения к Ассирии,
так как были возведены уже после ее падения в 612 г. до и. э. Впрочем, если
в отношении Ассирии ненадежные свидетельства библейских и античных
авторов могли быть дополнены и скорректированы трудами родоначаль-
ников месопотамской археологии и ассириологии, которые начали появ-
ляться с середины XIX в., то о Вавилоне Южакову приходилось судить только
по древним текстам. Раскопки этого города начались в 1898 г., т. е. через
три года после первой публикации данной статьи.
Другой распространенной в XIX в. исторической аберрацией, привер-
женность которой демонстрирует здесь Южаков, является образ Эллады как
в высшей степени свободной и просвещенной страны. Скорее всего, реаль-
ная Эллада была иной. Вот как развенчивает миф о просвещенности элли-
нов Л.Н. Гумилев со ссылкой на современный (!) Южакову источник:
«“Спартанцы жили дома сурово и скудно, но, вырываясь на свободу, пре-
давались оргиям... Спарта не дала миру ни поэтов, ни ученых. Фиванцы
были, по уверению современников, обжоры и пьяницы, находившиеся в
умственной апатии. Фессалийцы тоже были пьяницы и развратники, пре-
зиравшие умственную деятельность. Сиракузцы и агригентцы не знали
воздержанности ни в чем, как сибариты, а коринфян эллинские авторы
уподобляют азиатам. К кому же применима распространенная хрестома-
тийная характеристика эллинов? Любовь к искусству, тонкое эстетическое
чувство, предпочтение изящного роскошному, воздержанность в наслаж-
дениях, умеренность в еде. Пиры греков были веселы, но чужды пьянства и
обжорства. Только к афинянам двух поколений, живших между Марафон-
ской битвой и началом Пелопоннесской войны. Ни до, ни после этих дат!”
[Вебер Г. Всеобщая история: В 15 т./ 2-е изд. М., 1893-1896. Т. 9. С. XX].
И если иа этом довольно мрачном фоне жило несколько десятков талант-
ливых людей, сочинения коих дошли до нас и пленяют наше воображение,
то надо помнить, что при жизни концепции Демокрита, Платона, Горгия,
Аристотеля были достоянием немногих их собеседников... Конечно, Арис-
тотель — гений. Кто спорит?! А где его знали в IV в. до н. э.? В просвещен-
ных Афинах, на родине — в Эвбее и при дворе македонского царя. Вероятно,
его труды читали в Сиракузах, Таренте, может быть, даже в Ольвии, но кто?..
Небольшая кучка снобов и правдоискателей, число коих составляло, допус-
тим, десятки людей, а скорее — единицы. А основа населения, два милли-
она эллииов?! Беотийские крестьяне, этолийские разбойники, ионийские
торгаши, спартанские воины, аркадские пастухи? Да им было и некогда,
и незачем!». И далее следует вывод, как бы нарочно сформулированный
Гумилевым почти в терминах теории Южакова: «В этом и разница между
Комментарии к с. 311	9 2 9
жизнью, исчезающей без следа, т. е. этногенезом [читай — активностью],
и культурой, заключающей природные материалы в строгие формы колонн
и статуй, поэм и философских учений. Последние, переживая первых, засло-
няют их собой, и подмену очень трудно открыть» (курсив наш — Н.О., Б.Р.)
(Гумилев Л.Н. Отрицательные значения в этногенезе И Гумилев Л.Н. Этно-
сфера: История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993. С. 329-330).
То же относится и к прославленной эллинской свободе и демократии.
Да, действительно, любой древнегреческий полис представлял собой само-
управлявшуюся, или, как говорили греки, автономную общину, в управле-
нии которой в той или иной степени принимали участие все ее члены.
Субъектом высшей суверенной власти в полисе считалось народное собра-
ние. Все полноправные граждане полиса имели доступ в народное собра-
ние, а его решения имели силу общеобязательного закона. Кроме доступа в
народное собрание, гражданин полиса обладал рядом значительных право-
вых, материальных и социальных льгот и гарантий. И в тоже время, судьба
отдельного гражданина целиком и полностью зависела от народного со-
брания. Власть этого коллективного органа простиралась столь далеко, что
любой человек, независимо от его общественного положения, мог быть
изгнан за пределы государства или даже приговорен к смерти, если того
желало большинство его сограждан (Сократ — это наиболее известная,
но далеко не единственная жертва полисной демократии). И все же суть
мифа об эллинской свободе заключается не в том, как была устроена сис-
тема полисного управления, а в том, кто мог пользоваться ее благами и
какой процент от численности населения полиса составляли эти счастлив-
чики. Гражданин полиса, участник народного собрания — это мужчина
старше 20 лет, уроженец данного полиса, землевладелец и воин народно-
го ополчения. Например, в Афинах в период их расцвета (втор. пол. V в.
до н. э.) таковых насчитывалось около 43 тыс. чел. (200 тыс. чел. с учетом
членов их семей — женщин и детей), в Спарте их было не более 10 тыс.
чел. Но существовали в Элладе и такие полисы, в которых число граждан
не превышало нескольких сотен или даже нескольких десятков человек.
Ни мигранты (метеки — переселенцы из других полисов), ни так назы-
ваемые незаконнорожденные (те, у кого только один из родителей яв-
лялся гражданином данного полиса), ни тем более рабы не обладали
гражданскими правами, не имели права участвовать в народном собра-
нии, не могли претендовать на какие-либо гражданские льготы и посо-
бия. А ведь именно они составляли большинство населения городов-го-
сударств. И если количество свободных неграждан в тех же Афинах могло
быть примерно сопоставимо с числом граждан, то рабов там проживало
почти в десять раз больше. В Спарте же диспропорция между гражданами
и рабами была еще значительнее. Несложные подсчеты показывают, что
в греческом полисе гражданскими правами пользовались только 5% взрос-
лого населения, а остальные 95% были так или иначе ущемлены в своих
правах и не могли воспользоваться плодами воспетой в веках эллинской
свободы и демократии.
30 Социологические этюды
930
Комментарии к с. 319-329
ГЛАВА IV
' См. прим. 43* на с. 908.
Номады — кочевники.
Инождество — здесь: неодинаковость, различие, отличие.
г Зооспоры — служащие для бесполого размножения клетки водорос-
лей и некоторых низших грибов, которые обладают способностью пере-
двигаться в воде при помощи жгутиков.
5' Сенсориум — калькированный русский перевод английского (или
позднелатинского) термина «sensorium», обозначающего место сосредото-
чения чувствований, сознания.
6' Прямое определенное влияние среды, или влияние через упражне-
ние, — особенности среды обитания способствуют развитию тех или
иных способностей, качеств, задатков, имеющихся у конкретного живо-
го организма, кбнкретной особи.
7‘ По мнению Н.К. Михайловского, «самым процессом своего развития
организм, как и всякая другая ступень индивидуальности, устанавливает
между своими частями разделение труда и вместе с тем зависимость и раб-
ство. Подвергнувшиеся дифференцированию части всякого победоносного
целого друг без друга жить не могут и в то же время суть рабы или целого,
или друг друга. Дело в том, что всякое победоносное целое может, в свою
очередь, оказаться побежденным другой, еще [более] высшей индивиду-
альностью... Процессы дифференцирования двух соседних ступеней инди-
видуальности необходимо враждебны один другому» {Михайловский Н.К.
Борьба за индивидуальность // Михайловский Н.К. Герои и толпа: Избран-
ные труды по социологии: В 2 т. СПб.: Алетейя, 1998. Т. 2. С. 304). Следова-
тельно, делает вывод Михайловский, прогресс общества неизбежно влечет
за собой деградацию его членов, лишающихся возможности всесторонне и
гармонично развивать свои способности и вынужденных специализировать-
ся на выполнении все более сужающегося набора функций. Напротив, про-
гресс личности есть «постепенное приближение к целостности неделимых,
к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и
возможно меньшему разделению труда между людьми» (Михайловский Н.К.
Что такое прогресс? И Там же. Т. 1. С. 139). В том, чтобы не допустить
порабощение личности высшей, т. е. общественной, индивидуальнос-
тью и заключается смысл провозглашенной Михайловским борьбы за
индивидуальность.
Стоит отметить, что С.Н. Южаков явно преувеличивает значение факто-
ра распространения огнестрельного оружия на ход всемирной истории.
Упадок феодализма объясняется целым комплексом факторов, среди ко-
торых прогресс вооружения вряд ли был одним из основных.
См. прим. 23* на с. 896.
|0" Здесь «однажды» употребляется в значении «как только».
Комментарии к с. 332-339	9 31
ЭТЮД ВТОРОЙ ________________________________________________
См. с. 430-509 наст. изд.
Хронологически этюд «Международная экономическая борьба» по-
явился в печати почти на 9 месяцев раньше этюда о нравственном начале в
общественной борьбе. При подготовке второго тома «Социологических
этюдов», в который вошли оба эти этюда, Южаков поместил этюд о нрав-
ственности (главы V и VI) перед этюдом об экономической борьбе (главы
VII-XII). Такой порядок казался ему более корректным, с точки зрения
логики изложения материала. Соответственно, отпала необходимость и в
пространной авторской «оговорке», которой предварялась журнальная пуб-
ликация этюда о нравственности.
’’ Насколько нам удалось выяснить, Южаков так и не реализовал сво-
его намерения написать отдельные социологические этюды, посвящен-
ные анализу таких социальных явлений, как знание и политическая власть.
Отчасти социологическое рассмотрение феномена знания присутствует в
его «Вопросах просвещения» (СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1897), а фе-
номена политической власти — в статьях из его постоянных журнальных
рубрик: «Политическая летопись» (Северный вестник. 1885, сент. — 1889,
окт.) и «Политика» (Русское богатство. 1897, февр. — 1910, май). См. так-
же прим. 2* на с. 940.
4' См. с. 430-454 наст. изд.
ГЛАВА V
Впервые: Южаков С.[Н.] Нравственное начало в общественной борьбе:
Социологический этюд // Северный вестник. 1888. № 9. С. 37-90 (паг. 1-я).
" См. с. 430-454 наст. изд.
2’ См. с. 50-77, 224-252, 585-588 наст. изд.
3‘ См. с. 335 наст. изд.
Мергель (рухляк) — осадочная горная порода, состоящая из извест-
няка (СаСО3), углекислого магния (MgCO,) и глины. Является переходной
породой от известняков и доломитов к глинистым породам.
5' См. с. 236-252 наст. изд.
6’ См.: Лесевич В.В. Письма о научной философии. СПб.: Тип. М. Ста-
сюлевича, 1878. С. 114-124. Письмо VIII.
7‘ См.: Дебольский Н.Г. О высшем благе, или о верховной цели нрав-
ственной деятельности: Критическое исследование. СПб.: Тип. товарище-
ства «Общественная польза», 1886. С. 14-23.
См.: Грот Н.Я. Опыт нового определения понятия прогресса // Одес-
ский листок. 1883. 3(15) дек. № 226. С. 2.
’’ См., например: Кареев Н.И. Основные вопросы философии исто-
рии. М.: Тип. А.И. Мамонова и К0, 1883. Т. 1. С. 277-456; Кареев Н.И.
9 3 2	Комментарии к с. 339-364
К вопросу о роли субъективного элемента в социальных науках И Юри-
дический вестник. 1884. № 2. С. 351-358; Каблиц И. [Юзов И.\ Основы
народничества. Изд. 2-е, доп. СПб.: Тип. Н.А. Лебедева, 1888. Ч. I. С. 54-
56; а также: Л.О. [Оболенский II.Е.] Субъективный и объективный мето-
ды в социологии и их относительное значение И Мысль. 1881. № 10-11.
С. 1-16.
|0‘ Из контекста не совсем ясно, статьи какого именно цикла Н.К. Михай-
ловского имеет в виду С.Н. Южаков. Вариантов может быть три: «Что такое
прогресс?» (Михайловский Н.К. Герои и толпа: Избранные труды по социо-
логии: В 2 т. / Отв. ред В.В. Козловский. СПб.: Алетейя, 1998. Т. 1. С. 1-139),
«Теория Дарвина и общественная наука» (Там же. С. 140-308), «Записки про-
фана» (см.: соответствующие фрагменты из этого цикла на с. 601-636 наст,
изд.). Все эти циклы статей были созданы Михайловским в 1869-1875 гг. и в
той или иной мере касались «вопроса о целях и задачах как отличительном
признаке общественной жизни».
С.Н. Южаков ошибается: «произведение скорости на массу» есть коли-
чество движения, или импульс, а работа — это произведение квадрата ско-
рости на массу. Существует и другая формула работы: проекция силы на
направление перемещения умножается на путь, пройденный точкой при-
ложения силы. См. также прим. 2* на с. 924 и 18* на с. 926.
12' См. прим. 2* на с. 924 и 18* на с. 926.
Сугубый — усиленный, особенный, исключительный (по сравнению
с чем-то обычным).
и’ Узура— ограниченная потеря части вещества какой-либо ткани или
органа вследствие внедрения новообразования (опухоли, аневризмы и пр.).
|5' См. прим. 6* на с. 927.
,f>" См.: Спенсер Г. Основные начала И Спенсер Г. Сочинения / Общ. ред.
Н.А. Рубакина. СПб.: Изд. Санкт-Петербургского акционерного общества
печатного дела «Издатель», 1899. Т. 1. §§ 46-51, § 60, §§ 92-97. См. также
с. 294-304 наст. изд. и прим. 5* на с. 864.
|7’ Закон сохранения энергии — см. прим. 7* на с. 880-881.
Закон постоянства материи, или закон сохранения массы вещества,
формулируется следующим образом: «Масса веществ, вступивших в хими-
ческую реакцию, равна массе веществ, образующихся в результате реакции».
Г. Спенсер в «Основных началах» называет этот закон «понятием о неунич-
тожимости вещества» (см.: Там же. §§ 52-54).
Закон преобразования физических сил — см. прим. 3* на с. 863.
См. с. 301 наст. изд.
С.Н. Южаков имеет в виду химические реакции с участием серы (S) —
твердого хрупкого вещества, — в результате которых образуются серосодер-
жащие газы (сернистая кислота — H2SO(, сероводород — H2S) или жидкости
(серная кислота — (H2SO4). См. также прим. 13* на с. 925.
Диссолюция — разложение, распадение.
2|' См. прим. 14* на с. 927.
22‘ После нас хоть потоп (фр.).
Комментарии к с. 366-391	9 3 3
По А. Смиту, благосостояние общества связано с ростом произ-
водительности труда, наиболее эффективным средством повышения ко-
торой является разделение и специализации труда. Эти взгляды Смит
изложил в своем главном труде «Исследование о природе и причинах
богатства народов» (1776 г.).
2А' См. прим. 20* на с. 932.
25' Ртуть—жидкий металл — в основном добывают путем обжига кино-
вари — минерала, относящегося к классу сульфидов (химический состав HgS).
26‘ См. §§ 20-22 данной главы.
27' Живая вода — водный поток, используемый для выработки электри-
чества. Первая в России гидроэлектростанция, хотя и весьма маломощная,
была построена в 1886 г. близ Санкт-Петербурга.
28‘ См. с. 332-334 наст. изд.
Музеум — то же, что и «музей», калькированный русский перевод
латинского слова «museum».
30' См.: §§ 23-24 данной главы.
Химическое сродство — термин, характеризующий способность
веществ к химическим взаимодействиям между собой или степень устой-
чивости получающегося при этом соединения к разложению на исходные
вещества. По мере развития химической науки предпринимались различ-
ные попытки свести химическое сродство к другим известным физичес-
ким силам: силам притяжения и отталкивания, электричеству, работе, со-
вершаемой химической реакцией и выражающейся в количестве выделяе-
мой теплоты. Однако все эти попытки были признаны, в конце концов,
неудачными. Таким образом, и в начале XX в. вопрос о сущности и измере-
нии степени химического сродства продолжал оставаться неразрешенным.
Впоследствии химики вообще отказались от этого понятия, и в современ-
ной науке он уже не используется.
ГЛАВА VI
§§ 29-39 впервые: Южаков С.[Н.] Нравственное начало в обществен-
ной борьбе: Социологический этюд И Северный вестник. 1888. № 11. С. 91-
130 (паг. 1-я);
§ 40 впервые: Южаков С.Н. Социологические этюды: В 2 т. СПб.: Тип.
М.М. Стасюлевича, 1896. Т. 2. С. 225-233.
( г Бурьянистые травы — сорняки.
2‘ См. предыдущую главу.
3' Абутировать —калькированный русский перевод французского глаго-
ла «aboutir» — вести к чему-либо, кончаться чем-либо, в том числе успешно.
4' Суставчатые — то же, что и членистоногие. К ним относятся: рако-
образные, паукообразные, насекомые.
5’ Вот где собака зарыта (нем.).
9 34	Комментарии к с. 392-399
6‘ См.: Михайловский Н.К. Борьба за индивидуальность И Михайлов-
ский Н.К. Герои и толпа: Избранные труды по социологии: В 2 т. СПб.: Але-
тейя, 1998. Т. 2. С. 229-385. См. также прим. 7* на с. 930.
7' См.: Михайловский Н.К. Что такое прогресс? И Там же. Т. 1. С. 1-139.
Ю-ов. [Южаков С.Н.] Социологические этюды: Этюд первый. Соци-
альное строение и социальные деятели//Знание. 1872. № 12. С. 373 (паг. 1-я).
См. также с. 60 наст. изд.
9‘ Там же. С. 374 (паг. 1-я). См. также с. 60 наст. изд.
Там же. С. 374-375 (пег. 1-я). См. также с. 61 наст. изд.
См.: Михайловский Н.К. Литературные и журнальные заметки: Ап-
рель, 1873 (с. 575-584 наст, изд.); Южаков С.Н. Заметка на заметку г-на
Михайловского (с. 585-588 наст. изд.).
|2‘ См. статью Южакова «Субъективный метод в социологии» (с. 224-
252 наст. изд.).
13’ См.: Михайловский Н.К. Орган, неделимое, общество // Отечествен-
ные записки. 1870. № 12. С. 683-706 (паг. 2-я).
н’ См.: Михайловский Н.К. Борьба за индивидуальность И Там же. Т. 2.
С. 229-385; Михайловский Н.К. Научные письма И Там же. С. 93-135; Ми-
хайловский Н.К. Вольница и подвижники // Михайловский Н.К. Полное со-
брание сочинений / Подг. к изданию Н.Н. Михайловского; Изд. 5-е. СПб.:
Тип. М.М. Стасюлевича, 1911. Т. 1. Ст. 593-633; Михайловский Н.К. Па-
тологическая магия И Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений:
Изд. 4-е. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1907. Т. 2.
Ст. 237-366.
|5' В какой-то степени С.Н. Южаков сделал это в словарной статье «Ми-
хайловский», помещенной в редактируемой им «Большой энциклопедии»
([Южаков С.Н.] Михайловский Николай Константинович] // Большая
энциклопедия: Словарь общедоступных сведений по всем отраслям зна-
ния / Под ред. С.Н. Южакова. СПб.: Просвещение, 1903. Т. 13. С. 233-238),
а также в статье «Социологическая доктрина Н.К. Михайловского» (На слав-
ном посту (1860-1900): Литературный сборник, посвященный Н.К. Михайлов-
скому. СПб.: Тип. Н.Н. Клобукова, 1906. С. 352-369; см. с. 557—571 наст. изд.).
16' См. с. 430-509 наст. изд.
17‘ Шелковичный червь — гусеница тутового шелкопряда. Разводится
ради выделяемых ею шелковых нитей, из которых она плетет свой кокон.
Кошениль — разновидность насекомых, из тел самок которых добыва-
ют ярко-красную краску кармин.
Шпанская муха (шпанская мушка) —жук семейства нарывников, ранее
в высушенном виде применялся в медицине для приготовления нарывного
пластыря.
Имеется в виду глава V второго тома «Социологических этюдов».
|Г Имеется в виду глава V второго тома «Социологических этюдов».
См. прим. 22* на с. 932.
2|" Имеются в виду соответствующие главы второго тома «Социологи-
ческих этюдов».
Комментарии к с. 403-412	9 3 5
К сожалению, специальный этюд, посвященный теоретико-социо-
логическому осмыслению политического развития и политической борьбы,
так и не был написан С.Н. Южаковым. Впрочем, анализ некоторых аспек-
тов данной проблематики содержится в его статьях из рубрик «Политичес-
кая летопись» (Северный вестник. 1885, сент. — 1889, окт.) и «Политика»
(Русское богатство. 1898, февр. — 1910, май), постоянным ведущим которых
он был. См. также прим. 2* на с. 940.
23’ Имеется в виду первый этюд второго тома «Социологических этюдов».
2Г Имеется в виду период человеческой истории, о котором сохрани-
лись письменные свидетельства (период существования письменности).
По данным современной науки, наиболее ранние из найденных археолога-
ми образцов архаической письменности датируются концом IV тыс. до н. э.
25‘ См. прим. 5* на с. 864.
26' В паровых силах измеряется не движение, а мощность (см. также:
прим. 2* на с. 924 и прим. 3* на с. 926).
27' 1 пуд = 16,38 кг.
28‘ См. прим. 17* на с. 899.
29‘ Южаков С.[Н.] Политическая летопись: По поводу англо-ирландского
кризиса И Северный вестник. 1886. № 6. С. 169 (паг. 2-я).
30‘ Карл I (1516-1556), являвшийся так же императором Священной
Римской империи под именем Карла V, стремился во что бы то ни стало
вплотить в жизнь план создания «всемирной христианской [католической]
монархии». Этой цели он подчинил свою политику во всех находящихся
под его властью странах, которую в целом можно охарактеризовать как аб-
солютизм. Этот испанский монарх не желал считаться с правами, вольностя-
ми и привилегиями городов и феодалов, видя в них исключительно источ-
ник средств для осуществления своих грандиозных внешнеполитических
планов. Постепенно за время правления Карла политическая роль дворян-
ства и городов была сведена на нет.
Унаследовавший после него престол Филипп //(1556-1598) вошел в ис-
торию как покровитель инквизиции в ее борьбе с еретиками; период его
царствования можно назвать «золотым веком» инквизиции. Стремясь к
полному господству в Европе, этот испанский монарх усилил испанское
господство в Нидерландах и присоединил к Испании Португалию (1581 г.).
Однако жертвы, принесенные им во имя достижения этих целей, были столь
высоки, что царствование Филиппа II стало «началом конца» испанского
могущества в постсредневековой Европе.
3|' Будучи первоначально «общиной равных», впоследствии Спарта
постелен но приблизилась к олигархическому государствен ному устройству.
В борьбе с царями, которые опирались на недовольные группы населения,
спартанские олигархи (эфоры) приобретали все большую власть. Они вме-
шивались во внешнюю политику, распоряжались казной, жестко контро-
лировали деятельность царей, присваивали себе право объявления мира и
войны.
Стремясь установить торговую монополию над средиземноморским
регионом, и в первую очередь на Адриатике, Венеция с XI по XIV вв. целе-
9 3 6	Комментарии к с. 412—414
направленно расширяла свои владения вдоль восточного побережья Адри-
атического моря (Поморья), населенного славянами. Попадая в зависимость
от могущественной купеческой республики, славянские поморские города
лишались и политической, и, в гораздо большей степени, экономической
самостоятельности. Венецианское правительство не только назначало пра-
вителей городских общин и вмешивалось в их деятельность, но и вводило
всевозможные ограничения для мореходства и торговли славян, устанав-
ливало пошлины на ввозимые и вывозимые из Поморья товары, регулиро-
вало цены в своих интересах. Кроме того, поморским городам запрещалось
вести торговлю с теми странами, которые находились во враждебных от-
ношениях с Венецией. Политический и экономический гнет дополнялся
гнетом духовным: венецианцы не жалели сил и средств на борьбу с само-
бытной славянской культурой поморских городов, активно привлекая к
этому Католическую церковь.
Турция (т. е. Османская империя) с момента образования в XIV в. пред-
ставляла собой военно-феодальную деспотию. Ее наследственный прави-
тель — султан — не только обладал неограниченной светской властью, но и
сосредотачивал в своих руках духовную власть над мусульманами своей дер-
жавы. Завоевав огромные территории, Турция так и не смогла обеспечить
внутреннее единство своих частей и добиться более или менее существенной
культурной ассимиляции покоренных народов. Целостность Османского
государства держалась исключительно военным насилием, обеспечивавшим
постоянный приток военной добычи, дани и рабов в руки турецких феода-
лов. Во всех частях империи процветали коррупция и взяточничество. Рас-
точительность знати соседствовала с прогрессирующим обнищанием насе-
ления. Государственной религией в Османской империи являлся суннизм.
Приверженцы немусульманских вероисповеданий были существенно огра-
ничены в правах, платили повышенные налоги и подати, а отправление их
культов обставлялось серьезными ограничениями. Но еще более тяжким
было положение мусульман-шиитов, которых жестоко преследовали как
еретиков (см. прим. 41* на с. 939). Разного рода притеснения и произвол в
отношении немусульманского населения империи служили, кроме всего
прочего, средствами насильственной ассимиляции покоренных народов.
Другими средствами той же ассимиляции являлись принудительные набо-
ры христианских мальчиков и юношей в янычары, воспитывавшихся в духе
мусульманского фанатизма и юридически считались рабами султана, и об-
ращение немусульман в рабов. В первые века существования Османского
государства рабский труд широко использовался не только в сфере домаш-
него обслуживания, но и на производстве: в сельском хозяйстве, на рудни-
ках и военных галерах.
12' Пудофут — единица измерения энергии и работы, использовавшая-
ся в дореволюционной России. Пудофут равнялся силе, способной поднять
тело массой в 1 пуд (16,38 кг) на высоту в 1 фут (0,3 м). 1 пудофут = 1,95 Дж.
Coup d'etat— переворот (государственный или политический) (фр.).
Преторианцы —императорская гвардия в Римской Империи, пользо-
вавшаяся различными привилегиями. В III в. н. э. армия в Римской импе-
Комментарии к с. 414—415	9 3 7
рии представляла собой достаточно мощную политическую силу, играв-
шую одну из ключевых ролей в переходе государственной власти от одно-
го императора к другому. Для этого кризисного периода характерна чрез-
вычайно быстрая смена правителей, большинство из которых погибали
насильственной смертью в результате государственных переворотов, со-
вершенных либо представителями знати, либо представителями армейских
кругов, и в первую очередь преторианцами.
3‘1' Южаков С. [Н.] Политическая летопись: По поводу англо-ирландско-
го кризиса И Северный вестник. 1886. Хе 6. С. 165-176 (паг. 2-я).
35' Мечты немецкого народа о великой единой Германии начали сбываться
с назначением О. Бисмарка министром-президентом Пруссии (1862 г.). По-
бедоносные войны с Данией, Австрией и Францией позволили ему всего за
девять лет превратить аморфный конгломерат маленьких постоянно враж-
довавших между собой княжеств и герцогств в одно из мощнейших госу-
дарств Европы. Заключительным аккордом в этой девятилетней битве за
объединение Германии стало состоявшееся 18 января 1871 г. в Версале тор-
жественное провозглашение Германской империи. Тогда же прусский ко-
роль Вильгельм I был объявлен германским императором.
Объединение Испании началось с личной унии королевств Кастилии и
Арагона (1479 г.), заключенной между монархами-супругами — Изабеллой
Кастильской и Фердинандом Арагонским. В результате этого создалась круп-
ная держава, в состав которой вошли: ббльшая часть Пиренейского полу-
острова, Балеарские острова, Сицилия, Сардиния и Южная Италия. Опи-
раясь на поддержку городов, мелкого и среднего дворянства, католические
короли Фердинанд и Изабелла сумели политически нейтрализовать ту часть
высшей знати, которая сопротивлялась объединению. За подавлением мя-
тежных феодалов последовало завоевание Гранады (1492 г.), завершившее
Реконкисту, и присоединение Наварры (1512 г.). Однако окончательное
объединение Кастилии и Арагона произошло лишь при внуке католичес-
ких королей — Карле I (см. прим. 30* на с. 935).
Так же как и немцы, итальянцы давно мечтали о единой Италии, осо-
бенно те, которые населяли захваченные Австрией северные районы стра-
ны. Начавшаяся в 1846 г. борьба итальянского народа против иноземного
гнета и феодально-абсолютистских пережитков в самих итальянских госу-
дарствах завершилась в 1861 г. проведением общенациональных выборов
и образованием парламента. 14 февраля того же года состоялось торжествен-
ное провозглашение Итальянского королевства. «Милостью Божией и
волею нации» королем вновь образованной монархии был признан Виктор
Эммануил II. После вхождения в состав Итальянского королевства Папской
области (1871 г.) столицей его стал Рим. Впрочем, этими территориальны-
ми приобретениями собирание итальянских земель не закончилось. Окон-
чательное объединение Италии состоялось гораздо позже, после Первой
мировой войны, когда к ней был присоединен ряд пограничных террито-
рий с итальянским населением.
36' Партикуляризм — стремление отдельных частей государства к воз-
можно большей независимости от центральной власти, к узаконению не-
9 3 8	Комментарии к с. 415
прикосновенности прав и привилегий местного населения. В отличие от
партикуляризма сепаратизм представляет собой гораздо более радикаль-
ное течение, характеризующееся стремлением к полному отделению и об-
разованию самостоятельного государства.
37' Унионисты — сторонники сохранения государственного единства.
3"' Движение бабидов получило свое название по имени их лидера Али-
Мохаммеда, объявившего себя «бабом», т. е. посредником между народом
и грядущим мессией. В середине XIX в. Иран (Персия) переживал период
экономического упадка, сопровождавшегося расцветом коррупции, массо-
вым разорением купцов и ремесленников, всеобщим обнищанием и депо-
пуляцией населения, голодом и эпидемиями. В этих условиях проповедь
Баба (1844 г.), предвещавшего скорый приход мессии и наступление вслед
за этим царства справедливости, равенства и счастья, быстро увеличивала
число его последователей. Свою же миссию он видел в том, чтобы до при-
хода мессии открыть людям истину и подготовить их к предстоящему пе-
реустройству всей жизни на новых началах. Таким образом, доктрина ба-
бидов носила не столько религиозный, сколько социально-политический
характер. Первоначально социальные требования в учении Баба, бывшего
выходцем из купеческой среды, отличались умеренность: полная свобода
торговли, разумная, неграбительская система налогообложения и т. п. Вско-
ре, однако, его последователи выдвинули более радикальную программу:
неповиновение властям и захват имущества богатых, отрицание Корана и
шариата, отказ от выполнения повинностей и от уплаты налогов, уничто-
жение частной собственности. Последовавшие вскоре гонения властей вы-
звали еще большее сочувствие масс к движению. В конце 1848 г. движение
бабидов переросло в вооруженное восстание, которое продолжалось до
1852 г. и закончилось массовыми казнями и расправами властей над участ-
никами движения.
3,1 Если не считать территорий, находившихся в политической зависи-
мости от Османской Империи, Аравия XVII—XVIII вв. представляла собой
совокупность мелких разрозненных государств, княжеств и племенных
объединений, постоянно враждовавших между собой. Непрекращающиеся
раздоры между племенами из-за пастбищ, набеги кочевников на оседлое
население оазисов и на купеческие караваны, феодальные усобицы сопро-
вождались разрушением оросительных сооружений, уничтожением садов и
рощ, угоном стад, разорением крестьян, купцов и значительной части бедуи-
нов. Прекратить эти бесконечные войны, обеспечить подъем земледелия и
торговли и освободить священные для мусульман города Мекку и Медину
из-под власти турок могло лишь объединение Аравии в единое государ-
ство. С призывом к такому объединению выступил Мухаммед ибн Абд-
аль-Ваххаб, который, однако, облек проповедуемые им идеи в форму ре-
лигиозного учения, названного по имени основателя ваххабизмом. Это
учение, сохраняя целиком догматику ислама, подчеркивало принцип еди-
нобожия, сурово осуждало местные и племенные культы святых, пережит-
ки фетишизма, порчу нравов и требовало возврата ислама к его «перво-
Комментарии к с. 415—416	9 3 9
начальной чистоте». Очень скоро деятельность основанного Мухамме-
дом ибн Абд-аль-Ваххабом движения вышла далеко за рамки религиозной
проповеди. В середине XVIII в. ваххабизм был признан официальной рели-
гией княжества Дарейя, эмиры которого Мухаммед ибн Сауд (1747-1765) и
его сын Абд-аль-Азиз (1765-1803), опираясь на союз ваххабитских племен,
потребовали от других племен и княжеств внутренней части Аравийского по-
луострова под угрозой «священной войны» и смерти принять ваххабитское
вероучение и присоединиться к Саудовскому государству. В результате непре-
рывных войн, продолжавшихся в течение всей второй половины XVIII в.,
вся Внутренняя Аравия была объединена под властью ваххабитской знати, воз-
главляемой эмиром Абд-аль-Азизом ибн Саудом. В дальнейшем ваххабиты выш-
ли за пределы этой территории, стремясь распространить свою власть и веру на
другие арабские страны. Вплоть до настоящего времени ваххабизм является
государственной религией в Саудовской Аравии.
Гернгутеры — протестантская секта, основанная в начале XVIII в.
последователями моравских братьев. Название секты происходит от селе-
ния Гернгут в Саксонии, основанного ее членами. Меннониты— протес-
тантская секта, основанная в 40-х гг. XVI в. в Нидерландах Симоном Мен-
ноном. Обеим сектам было свойственно уделять особое внимание именно
нравственно-практической стороне христианства. Их члены старались в
каждом своем поступке следовать Закону Божию и вести исключительно
нравственный и благочинный образ жизни. Меннониты проповедовали
смирение и отказ от насилия, избегали военной службы и начальственных
должностей, жили простой жизнью, чуждой роскоши, придерживались
строгой церковной дисциплины. Гернгутеры так же следили за соблюдени-
ем простоты в одежде, в пище и вообще в быту. Свою жизнь они проводи-
ли в постоянном труде, а свободное время — в изучении Библии и в беседах
на религиозные темы, отказываясь от большинства принятых в светском
обществе развлечений.
Первоначально (в VII — начале VIII вв.) шииты представляли собой
политическую партию сторонников Али ибн Абу Талиба, любимого кузена
пророка Мухаммеда и мужа его дочери Фатимы. По их мнению, единствен-
ным законным преемником пророка, его местоблюстителем (халифом),
наделенным всей полнотой духовной и светской власти в мусульманской
общине, мог быть только Али, унаследовавший после смерти великого тес-
тя пребывавшую на нем особую Божественную благодать. Наследниками
Али должны были стать его потомки по мужской линии - Алиды.
В противовес шиитам сунниты полагали, что халифом может стать
любой соплеменник пророка Мухаммеда, происходившего из племени ку-
райш. Данная точка зрения оправдывала претензии на верховную власть в
Халифате основных политических противников Али - «сподвижников» и
родственников пророка из богатейшего и влиятельнейшего в Мекке клана
Омейядов. Тогда, в VII в., борьба между Алидами и Омейядами закончи-
лась победой последних. Постепенно и суннизм, и шиизм трансформиро-
вались в особые религиозные течения в исламе.
9 40	Комментарии к с. 419-431
См. с. 155 наст. изд. Данное определение нравственности принадле-
жит не С.Н. Южакову, а П.Л. Лаврову (Современные учения о нравствен-
ности и ее истории И Отечественные записки. 1870. № 4. С. 465 (паг. 1-я)).
43‘ См. с. 157-158 наст. изд.
44’ См. с. 158 наст. изд.
45' Consensus (консенсус) — см. прим. 12* на с. 899.
46' Анонсируемая здесь С.Н. Южаковым глава, посвященная проблеме
взаимодействия нравственности с иными сферами общественной жизни,
так и не была им написана. Вместо нее специально для второго тома «Со-
циологических этюдов» был составлен параграф, содержащий беглый взгляд
«на эволюцию нравственного начала в истории» (см.: § 40).
47' Стоглавый Собор 1551 г. — церковный собор, состоявшийся в Моск-
ве в первой половине 1551 г. Название свое он получил от «Стоглава» —
сборника решений данного Собора, в котором было сто глав. Педерастии в
«Стоглаве» посвящена специальная глава «О содомском грехе», предписы-
вавшая добиваться от виновных покаяния и исправления под угрозой
отлучения от церкви.
ЭТЮД ТРЕТИЙ
ГЛАВА VII	________________________________________
Впервые: Южаков С.[Н] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд И Северный вестник. 1888. N° 1. С. 135-146 (паг. 1-я).
1” Судя по всему, С.Н. Южаков ведет отсчет с 1859 г., т. е. с момента выхо-
да в свет первого издания «Происхождения видов...» Ч. Дарвина. Именно
после этой публикации термин «борьба за существование» прочно вошел в
научный оборот.
г См., например: Южаков С.[Н.] Вопросы гегемонии конца XIX века И
Русская мысль. 1885. № 3. С. 123-150 (паг. 1-я); № 4. С. 36-54 (паг. 2-я); Южа-
ков С. [ Н. ] Политическая летопись: Предварительные замечания И Северный
вестник. 1885. № 1. С. 252-274 (паг 2-я); С.Ю. [Южаков С.Н.[ Политическая ле-
топись// Северный вестник. 1886. № 3. С. 241-261 (паг. 2-я) (см.: § 1: Два
слова о всемирной истории); [Южаков С.Н.] Политическая летопись И Се-
верный вестник. 1886. № 5. С. 159-185 (паг. 2-я) (см.: § 1: Что такое гегемо-
ния?); Южаков С.[Н.] Политическая летопись: По поводу англо-ирландского
кризиса И Северный вестник. 1886. № 6. С. 165-192 (паг. 2-я); Южаков С.[Я.]
Что такое историческая Россия: Вместо «Политической летописи» И Север-
ный вестник. 1886. № 11. С. 165-194 (паг. 2-я); С.Ю. [Южаков С.Н.] Полити-
ческая летопись И Северный вестник. 1889. № 4. С. 147-172 (паг. 2-я). См.
также его книгу: Южаков С. [Н. ] Англо-русская распря. Небольшое пре-
дисловие к большим событиям: Политический этюд. СПб.: Тип. товари-
щества «Общественная польза», 1885.
‘Комментарии к с. 431-442	941
’’ Переживание приспособленнейших— то же, что и выживание приспо-
собленнейших.
’’ Подробнее о дивергенции см.: Дарвин Ч. Происхождение человека и
половой подбор. СПб.: Наука, 1991. С. 101-104.
’’ Животнорастения (зоофиты) — устаревшее название кишечнопо-
лостных. Первоначально это название было дано лишь некоторым из них
(в частности, актиниям) из-за их внешнего сходства с растениями, а позд-
нее распространилось на всех кишечнополостных вообще.
6‘ См.: Михайловский Н.К. Орган, неделимое, общество И Отечествен-
ные записки. 1870. № 12. С. 683-706 (паг. 2-я).
7' Данная глава была написана в конце 1887 г. и опубликована в январе
1888 г. «Патологическая магия» была действительно последней из создан-
ного на тот момент Н.К. Михайловским.
’’ См.: Михайловский Н.К. Патологическая магия И Михайловский Н.К.
Полное собрание сочинений / Изд. 4-е. СПб.: Типография товарищества
«ОбГцественная польза», 1907. Т. 2. Ст. 237-366.
’’ См.: Спенсер Г. Основания биологии: В 2 т. / Пер. с англ, под ред.
Ал. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870. Т. 2. Ч. IV. Глава 4: Морфологи-
ческое сложение животных; Глава 5: Морфологическое сложение животных
(продолжение).
Овражек—суслик.
Ублюдок — потомство, происшедшее от скрещивания особей раз-
личных видов, помесь, гибрид (уст.).
,г В соответствии с введенным Н.К. Михайловским различением типов
и степеней развития неделимых, понижение типа развития как раз и озна-
чает утрату индивидуальностью функционального разнообразия, ее специ-
ализацию на выполнении ограниченного набора функций: «Если внутри
этой [общественной] индивидуальности [т. е. социальной группы] и под
влиянием ее развития, состоящего в переходе от однородного к разнородно-
му, в дифференциации частей, в усилении разделения труда (общественного),
обособляются резко различные индивиды, то тип последних понижается...»
[Михайловский Н.К. Борьба за индивидуальность // Михайловский Н.К.
Герои и толпа: Избранные труды по социологии: В 2 т. СПб.: Алетейя, 1998.
Т. 2. С. 280].
ГЛАВА VIII
Впервые: Южаков С.[Н.] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд И Северный вестник. 1888. № 1. С. 146-157 (паг. 1-я).
Каре — боевой порядок войск в европейских армиях XVII-XIX вв.,
предназначенный для отражения кавалерийских атак. Каре представляет
собой квадрат или прямоугольник, каждую сторону которого образует строй
или колонна, развернутая в сторону противника.
942	Комментарии к с. 445—458
2' Борьба швейцарцев с австрийцами— в XIII в. австрийские Габсбурги
унаследовали швейцарские владения ряда немецких дворянских родов.
В течение последующих полутора столетий Швейцария вела практически
непрекращавшиеся войны с Австрией за независимость, которой она и до-
бились к середине XV в.
Борьба гугенотов с католиками — С.Н. Южаков имеет в виду религиоз-
ные, или гугенотские, войны во Франции второй половины XVI в., наибо-
лее кровавым эпизодом которых стала Варфоломеевская ночь — массовая
резня гугенотов в Париже в нечь на 24 августа 1572 г. фанатичной толпой
католиков. Острота противостояния католической и гугенотской партий
пошла на убыль после подписания Генрихом IV Нантского эдикта. Сохра-
няя за католицизмом статус господствующей религии, он закрепил за гуге-
нотами право легально исповедовать кальвинизм в большинстве городов
Франции.
Борьба голландцев с испанцами — имеется в виду война за независи-
мость Нидерландов против Испании, более известная как Нидерландская
буржуазная революция 1566-1609 гг.
’’ Магазинка — простонародное название магазинной винтовки, т. е.
винтовки, оснащенной емкостью для ношения патронов.
Митральеза — французское название картечницы — старинного много-
ствольного оружия на колесном лафете или треноге, предназначенного для
непрерывной стрельбы артиллерийскими снарядами, начиненными круг-
лыми пулями для массового поражения живых целей на близком расстоя-
нии (картечью).
4‘ Паче— больше, лучше (уст.).
’’ См., например: Южаков С.Н. Англо-русская распря. Небольшое пре-
дисловие к большим событиям: Политический этюд. СПб.: Тип. товарище-
ства «Общественная польза», 1885; Южаков С.[Н.] Вопросы гегемонии конца
XIX века// Русская мысль. 1885. №3. С. 123-150 (паг. 1-я);№4. С. 36-54 (паг.
2-я); Южаков С.[Н] Политическая летопись: Предварительные замечания //
Северный вестник. 1885. № 1. С. 252-274 (паг 2-я).
In spe— 1) в замысле, в проекте; 2) в будущем; 3) в зародыше (лат.).
ГЛАВА IX
Впервые: Южаков С.[Н.] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд И Северный вестник. 1888. № 1. С. 158-166 (паг. 1-я).
Миноноска — класс малых боевых надводных кораблей, предназна-
ченных для уничтожения флота противника минами и/или торпедами.
2’ Сорокотонное орудие— имеется в виду тяжелая бронебойная пушка
береговой батареи.
Гангес— то же, что и Ганг. Оке, Яксарт, Гоан-го, Ян-це-кианг— см.
прим. 22* и 23* на с. 890.
Комментарии к с. 459—463	943
Молочные скопы — общий термин для обозначения молочных про-
дуктов.
5' Гетеризм — термин, введенный И.Я. Бахофеном в 1861 г., означает
то же, что и коммунальный брак (см. прим. 2* на с. 869).
й’ Клиенты — в Древнем Риме лично свободные, но юридически не-
полноправные лица, добровольно перешедшие под покровительство вид-
ных римских граждан — патронов. Они полностью зависели от патрона и
считались полноправными членами его семьи, получали его родовое имя,
земельные наделы (прекарии), несли сельскохозяйственную и военную по-
винности в его пользу и т. п. Измена патрону наказывалась смертью.
Хем-соэ — в Афганистане XIX в. лица преимущественно не афганского
происхождения (как правило, таджики), не имевшие никаких прав (земель-
ных, политических и пр.) и жившие на земле покровительствовавшего им
афганского рода или племени. Представители последнего считали своим
долгом их защищать от обиды и ущерба. Подробнее см.: Южаков С.Н.
Афганистан и сопредельные страны: Политико-исторический очерк. СПб.:
Тип. товарищества «Общественная польза», 1885. С. 158.
Подсуседки (подсуседники) — в России и на Украине XVI-XVII вв.
крестьяне и посадские люди, лишившиеся по каким-либо причинам хо-
зяйства, жившие у тяглых людей и помогавшие им в работах. На Украине
подсуседками назывались разорившиеся и лишившиеся своей земли быв-
шие казаки, жившие на чужой земле и платившие за пользование ею час-
тью урожая.
7' См., например: Быт. 14, 14-16; Чис. 32, 20-32. В первом случае речь
идет об Аврааме, во втором — о Моисее.
’’ Баранта — самовольный захват чужого имущества, главным обра-
зом угон скота. Делалось это обычно не ради наживы, а с целью заставить
потерпевшего удовлетворить требования лица, совершающего баранту, —
барантача. Иногда баранта сопровождалась убийствами, грабежами и разо-
рениями аулов.
Аламан — разбойничий набег туркменов (аламанщиков) на сопредель-
ные государства (Персию, Хивинское ханство) с целью увода скота, а также
женщин и рабов. После присоединения туркменских земель к России в 1860-
1880-х гг. аламанство прекратило свое существование.
9‘ Лядиное хозяйство— подсечное и подпальное земледелие. Лядина —
пахотный участок среди леса на месте вырубки или пожарища.
‘°’ См.: Зибер Н.И. Очерки первобытной экономической культуры. М.:
Изд. К.Т. Солдатенкова, 1883.
Задруга— патриархальная семейная земледельческая община у юж-
ных славян, состоящая из нескольких поколений потомков одного отца с
их женами и детьми (20-30 чел.). Хозяйство и потребление в задруге были
общими. В несколько измененном виде задруга просуществовала вплоть
до сер. XIX в.
944	Комментарии к с. 464—465
ГЛАВА X
Впервые: Южаков С.[Н.] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд // Северный вестник. 1888. № 1. С. 166-175 (паг. 1-я).
Ильменские славяне (словене) — союз восточнославянских племен,
живших в VI-X вв. на берегах озера Ильмень и рек Волхов и Мета.
Кривские славяне (кривичи) — союз восточнославянских племен, жив-
ших VI-X вв. в верховьях Западной Двины, Днепра, Волги. Образованное в
первой половине IX в. словенами и кривичами государственное объедине-
ние дало начало Киевской Руси.
2’ См.: Повесть временных лет / Подг. текста, пер., статьи и комм.
Д.С. Лихачева; 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Наука, 1996. С. 13, 149.
3' В эпоху раннего Средневековья землевладелец (аллодиал) обладал
неограниченными правами на свои земли (аллод) и был свободен от каких
бы то ни было вассальных повинностей по отношению к сеньору. С разви-
тием феодальных отношений мелкие аллоды превратились в зависимые
крестьянские наделы, а крупные и средние — в вассаЛьно зависимые от сень-
ора феоды (владения, передаваемые по наследству) и бенефиции (владе-
ния, не передаваемые по наследству).
4’ До XVI в. черносошные крестьяне, владевшие общинными («черны-
ми», т. е. не принадлежавшими им лично) землями, хотя и несли государ-
ственные повинности, но были лично свободны и пользовались полным
самоуправлением. Вместе с тем многие крестьяне покидали общинные зем-
ли и переселялись на земли крупных вотчинников: бояр и монастырей, —
так как, несмотря на тяготы зависимого положения, жить за спиной бога-
того и сильного покровителя было выгоднее, безопаснее и спокойнее. Про-
цесс закрепощения крестьян значительно ускорился с середины XVI в., когда
Иван IV Грозный стал активно раздвать земли служилым людям, в том чис-
ле и общинные земли черносошных крестьян. С середины XVIII в. крестья-
не, сохранившие к тому времени статус черносошных, стали называться
государственными.
5' В XVI — первой половине XVII вв. Речь Посполита активно привлека-
ла украинцев для охраны своих границ у днестровских порогов. Принятые
на польскую военную службу заносились в особый список — реестр —
и становились реестровыми казаками. Пребывание в реестре давало значи-
тельные привилегии, прежде всего освобождение от крепостной зависимости,
поэтому крестьяне любыми путями стремились попасть в него. После вос-
стания Богдана Хмельницкого (1648-1654 гг.) и уничтожения польского
крупного землевладения на Украине ее население разделилось на две ос-
новные категории: казаков (занимавшихся земледелием и несших военную
службу) и посполитых (крестьян, несших налоговое бремя), — границы
между которыми были первоначально весьма условными. Разорившиеся и
неспособные нести воинскую повинность казаки переходили в посполитые,
более зажиточные оставались в казачестве. Постепенно, по мере все больше-
го подчинения поспольства (крестьян) наиболее богатым слоям казачества
Комментарии к с. 465—471	94 5
(старшинам) эти две категории все больше отдалялись друг от друга. Окон-
чательно это процесс завершился к концу XVIII в.
6’ Колонат — существовавшая в Римской империи форма аренды зем-
ли. При колонате владения крупного землевладельца дробилась на неболь-
шие участки (парцеллы), которые сдавались в аренду земледельцам — ко-
лонам. Постепенно шел процесс прикрепления колонов к земле и превра-
щения их в крепостных крестьян.
7' Лендлордизм — система крупного землевладения, характерная для
Великобритании начиная с XIV в. и основанная на монополии на землю ленд-
лордов. Последние сами хозяйства в своем поместье не вели, а сдавали землю в
аренду фермерам. С развитием капиталистических отношений лендлорды стали
сдавать землю также под строительство шахт, предприятий и т. п.
Латифундии — крупные земельные владения и поместья в Древнем
Риме (с II в. до н. э.), обрабатывавшиеся с применением рабского труда.
Постепенно латифундии вытеснялись колонатом (см. выше, прим. 6*).
В XIX в. остатки латифундизма продолжали сохранялись в ряде стран Ла-
тинской Америки (Бразилия, Эквадор), Африки (Южно-Африканская Рес-
публика) и некоторых других.
9" См. прим. 17* на с. 915.
'°' В ряде европейских стран (например, в германских герцогствах и
княжествах, а также в Герцогстве Варшавском) крепостное право просу-
ществовало вплоть до начала XIX в., в России — до 1861 г. Тремя годами
позже, в 1863 г., простились с рабством Соединенные Штаты Америки.
В Пуэрто-Рико рабство было отменено в 1873 г., на Кубе — в 1886 г., а в
Бразилии — окончательно в 1888 г. См. также прим. 16* на с. 945.
Скорее всего Южаков имеет в виду азиатские страны и, отчасти,
Россию. В нашей стране упадок гильдий начался с середины 1880-х гг., хотя
сами они продолжили существовать вплоть до Октябрьской революции
1917 г. Откупа же в России были отменены в 1863 г. Что же касается Азии,
то там гильдии и откупа продолжали процветать и в XX в. В Европе зна-
чение гильдий и откупов упало вскоре после Французской революции
1789 г.
|2' Либеральная экономическая школа сложилось в конце XVIII — начале
XIX вв. на базе теорий Дж. Локка и А. Смита. Ее приверженцы выступали
против абсолютизма в политике и феодальной регламентации в экономи-
ке, отстаивали свободу частного предпринимательства и торговли (фрит-
редерство), высказывались против фабричного законодательства и за сво-
боду труда. Сторонниками либерализма в экономике были Д. Рикардо,
Т.Р. Мальтус, И. Бентам, физиократы и фритредеры (см. прим. 51* на с. 956).
|3‘ Предположительно, С.Н. Южаков имел в виду марксизм.
14‘ В концепции государственного социализма (Л. Блан, К. Родбертус,
Ф. Лассаль) акцент делается на вмешательство государства в экономику и
социально-экономические отношения. Разновидностью государственного
социализма является катедер-социализм, сторонники которого (Г. Шмол-
лер, Л. Брентано, А. Вагнер и др.) пропагандировали идею перехода от ка-
питализма к социализму с помощью реформ, проводимых государством.
946
Комментарии к с. 474
ГЛАВА XI
Впервые: Южаков С.[Н.] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд И Северный вестник. 1888. № 2. С. 123-135 (паг. 1-я).
'' Речь идет о так называемых италийских сенонах. Бренн — это не имя,
а титул галльских вождей. Тот, о котором пишет С.Н. Южаков, прославился
не только тем, что около 400 г. до н. э. завоевал большую часть Северной
Италии, но и тем, что в 390 г. до н. э. захватил и разрушил Рим.
2' Скорее всего, С.Н. Южаков имел в виду не остготов, а вестготов, так
как у остготов не было вождя по имени Аларих. Вестготы под предводи-
тельством Алариха I (ок. 370^410) трижды приходили под стены Вечного
города: в 408-м, 409-м и 410 гг. Последняя осада закончилась падением Рима,
за которым последовало трехдневное разграбление, сопровождавшееся раз-
рушениями и убийствами горожан.
3' В начале 450-х гг. гунны Атиллы не раз совершали набеги на терри-
торию Римской империи. В 452 г. они вторглись в Северную Италию, за-
хватили Аквилею и увели в плен часть населения. До этого, в 430-440-х гг.,
Атилла угрожал напасть на Византию, но доводы имперской дипломатии,
подкрепленные солидными отступными, убедили его направить свои силы
на запад.
г В 439 г. вандалы, бывшие до этого федератами Римской империи (со-
юзниками, несшими пограничную военную службу и получавшими за это
жалованье), нарушили заключенное с ней соглашение и захватили Карфа-
ген, ставший столицей их королевства. Следующие полвека корабли их
господствовали на просторах западного Средиземноморья. В июне 455 г.
вандалы напали на Рим и разграбили его. Все, что захватчики не могли увезти
с собой, они уничтожали. Правда, в отличие от вестготов Алариха (см. выше,
прим. 2*), вандалы удержались от кровопролития.
5‘ Морские набеги норманнов (скандинавов) на островные (Англия,
Ирландия, Шотландия, Исландия) и континентальные (Германия, Франция,
прибалтийские территории, реже — Испания) европейские страны продол-
жались с VIII в. и до середины XI в. «Они приходили прежде всего погра-
бить: опустошали побережья, поднимаясь по рекам, набрасывались на бо-
гатые аббатства, иногда осаждали города» [Ле Гофф Ж. Цивилизация сред-
невекового Запада / Пер. с фр.; Под общ ред. В.А. Бабинцева; Послесл.
А.Я. Гуревича. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 59]. Постепенно от так-
тики грабительских набегов норманны перешли к тактике колонизации
захваченных территорий, позволявшей им контролировать важные торго-
вые пути средневековой Европы.
6' Древнерусские князья в IX-X вв. совершили несколько вполне удач-
ных походов к вратам Царьграда (Константинополя): Аскольд и Дир —
в 866 г., Олег — в 907 г., Игорь — в 941 и 944 гг., Святослав — в 971 гг.,
Владимир — в 988 г. Во время этих походов княжеские войска разоряли
византийские города и грабили население сопредельных с Византией го-
сударств. Осада столицы империи завершалась, в большинстве случаев,
Комментарии к с. 474-475	9 4 7
выплатой нападавшим солидного выкупа и заключением весьма выгодных
для Руси мирных и торговых соглашений.
7' Набеги запорожских и донских казаков на Турцию, Крым, Персию и
Кавказ начались в конце XVI в. и продолжались до середины XVIII в.
, Совершались они как по суше, так и по рекам на лодках (стругах). Этот
своеобразный вид пиратства прекратил свое существование с началом рус-
ско-турецких войн за выход к Черному морю, активное участие в которых
приняли и сами казаки.
Инвеститура — юридический акт введения вассала во владение
феодом, пожалованным ему сеньором.
’’ Речь, в первую очередь, идет о княжествах Молдавия, Валахия и
Трансильвания, попавших в зависимость от Турции в XVI — начале XVII вв.
Признав себя вассалами турецкого султана, их правители вынуждены были
уплачивать дань в султанскую казну и поставлять войска для участия в ту-
рецких походах, но при этом они сохраняли за собой известную самостоя-
тельность в решении внутренних вопросов. Право утверждать правителей
вассальных княжеств принадлежало султану Османской империи. Под вла-
стью Турции Трансильвания находилась до конца XVII в., а Молдавия и
Валахия —до середины XIX в. Гораздо в меньшей степени слова Южакова
можно отнести к Сербии, завоеванной турками в том же XVI в. Статус авто-
номного княжества в составе Османской империи она получила лишь в 1830 г.
'°' Вплоть до 1858 г. Англия напрямую не участвовала в управлении сво-
ими индийскими колониями, возложив все административно-военные
функции на Ост-Индскую компанию, обладавшую правом монополь-
ной и беспошлинной торговли на подвластных ей территориях. В то же
время деятельность самой компании контролировалась непосредственно
английским правительством. Индийские княжества (навабства), попавшие во
второй половине XVIII в. в зависимость от английской Ост-Индской ком-
пании (Карнатик, Ауд, Северные Сиркары, Бенгалия и др.), формально счи-
тались самостоятельными и независимыми. Однако связанные с компа-
нией так называемыми «субсидиарными договорами», они, фактически,
превращались в ее данника. По этому договору английская компания при-
нимала на себя «защиту» того или иного княжества от его внешних врагов.
Со своей стороны, индийские князья (навабы) вынуждены были выплачи-
вать компании существенную дань и содержать присланное ею «субсидиар-
ное войско». В дополнение к этому как сама Ост-Индская компания, так и ее
отдельные служащие навязывали правителям зависимых княжеств кабаль-
ные займы, на возмещение которых уходили практически все собираемые
в государстве налоги.
Следующим этапом в развитии «субсидиарной» системы стала сис-
тема «двойного управления», действовавшая в 1765-1774 гг. в Бенгалии.
В соответствии с этой системой Ост-Индская компания возлагала на себя
функции финансовой администрации, правомочной собирать налоги,
содержать постоянное войско и осуществлять юрисдикцию по граждан-
ским делам, оставляя в руках местной власти только юрисдикцию по уго-
ловным делам.
9 48	Комментарии к с. 475
Вассалом Российской империи Хива (Хивинское ханство) стала в
1873 г., а Бухарин (Бухарский эмират) — в 1868 г. После установления вас-
салитета к России перешло вёдение всеми внешними сношениями этих
стран, а ее подданные получили право беспрепятственной торговли, а так-
же право свободного передвижения и проживания на территории ханства
и эмирата. Правители Бухары и Хивы обязаны были подчиняться указани-
ям имперского правительства, представителем которого являлся генерал-
губернатор Туркестана, уступать земли под российские правительственные
учреждения и содержать в исправности российские казенные сооружения.
Им запрещалось сноситься с иными государствами, кроме России, и иметь
собственное войско. В то же время российские власти минимизировали свое
вмешательство во внутреннюю политику, сохранив за бухарским эмиром и
хивинским ханом практически неограниченную власть над их подданны-
ми. Не была упразднена и существовавшая там прежде правовая система,
например, шариат в'Бухарии.
12' После установления протектората над Аннамом (центральным Вьет-
намом) в 1885 г. Франция получила право представлять его во всех внешних
сношениях и держать на его территории постоянный военный гарнизон.
Кроме того, вьетнамскому императору запрещалось преследовать христи-
ан и закрывать для внешней торговли наиболее важные гавани. Вместе с
тем, управление внутренними делами как в Аннаме, так и в остальном Фран-
цузском Индокитае (Лаосе, Камбодже, Кохинхине, Тонкине) отдавалось в
ведение местных властей, подконтрольных, однако, французскому генерал-
губернатору. Последний назначал всех чиновников, за исключением рези-
дентов отдельных областей.
|3’ К началу 1880-х гг. англичанам удалось установить полный контроль
над внешней политикой Афганистана, правительству которого запреща-
лось иметь дипломатические связи с кем бы то ни было, кроме английских
властей в Индии. Афганистан стал «запретной» страной, отрезанной от ос-
тального мира. При этом афганский эмир сохранял полную самостоятель-
ность во внутренних делах.
14' В целом Ахемениды весьма терпимо, по тем временам, относились к
покоренным ими народам, позволяя им сохранять свой язык, религию, нра-
вы, законы, а зачастую и национальных вождей. За собой персидские влас-
ти оставляли самое главное — политическую администрацию. В начале V в.
Дарий 1 разделили свою империю на 20 административных единиц — сат-
рапий, во главе каждой из которых был поставлен наместник персидского
царя — сатрап. Главной обязанностью сатрапа было наблюдение за пра-
вильным поступлением податей и налогов. Зачастую, впрочем, сатрапам
предоставлялись права на независимые внешние сношения с независимы-
ми государствами, права объявления войны и мира.
,5' Пуниец — то же, что и карфагенянин.
16' Английское владычество в Бирме продолжалось с первой половины
XIX в. идо 1948 г. До 1858 г. финансово-административное управление этой
колонией находилось в ведении английской Ост-Индской компании. Она
же обладала правом монопольной торговли на этой территории. После
Комментарии к с. 475-476	9 4 9
упразднения компании в 1858 г. во всех английских ост-индских колониях
было введено прямое королевское правление. См. также прим. 10* на с. 947.
Гвинея — имеется в виду Верхняя Гвинея, где в период с начала XVIII в.
и до 60-х гг. XX в. Англия владела такими колониями, как Гамбия (с середи-
ны XIX в. и до 1965 г.), Сьерра-Леоне, Золотой Берег (ныне — Гана) и Ниге-
рия. Для обеспечения своей власти над этими территориями Англия при-
бегала как к одариванию и заключению договоров с местными правителя-
ми, так к военной силе.
На территории английских владений в Вест-Индии, к коим относились
острова Багамского архипелага (1783-1973 гг.) и большая часть Антильских
островов (Ямайка, Тринидад, Барбадос и др.; начиная с XVII в. и до 60-х гг.
XX в.), управление осуществлялся посредством присланной из метрополии
клониальной администрации. Коренное население островов было истреб-
лено еще в самом начале их колонизации европейцами. Вплоть до 1830-х гг.
основу экономики английских колоний в Вест-Индии составлял рабский
труд. После отмены рабства бывшие невольники вынуждены были трудить-
ся на плантациях английских землевладельцев за мизерную плату. В поли-
тическом отношении бывшие рабы были практически бесправны.
|7’ Кохинхина — европейское название южного Вьетнама в период фран-
цузского господства в этом регионе (1867-1949 гг.). Тонкин — европейское
название северного Вьетнама (ныне — Бакбо) в период французского гос-
подства в этом регионе (1886-1949). Управление этими колониями осуще-
ствлялось по сходной с Аннамом системе (см. прим. 12* на с. 948).
Сенегамбия — европейское название территории современных Сенега-
ла и Гамбии. Во главе колонии стояли губернатор и колониальный совет,
состоящий из 16 выборных членов от белого и негритянского населения.
При этом подавляющее большинство африканского населения Сенегамбии
было лишено элементарных человеческих прав. Хотя первые французские
поселения в Сенегале появились еще в 1626 г., полностью французской ко-
лонией Сенегамбия стала лишь в 1895 г.
Таити, бывший французской колонией с середины XIX в. и до 1984 г.,
входил в состав Французской Полинезии, управлявшейся губернатором
совместно с советом губернатора и выборным генеральным советом из
11 членов.
Хотя номинально зоной влияния Нидерландов считалась вся Индо-
незия в целом, реально их власть вплоть до конца XIX в. распространялась
лишь на Яву (XVII — начало XX вв.) и Молуккские острова (XVII—XVIII вв.).
На остальной территории (в том числе и на остальных Зондских островах)
господствовали местные правители, и их борьба между собою протекала
почти без вмешательства представителей метрополии. Но и на подконтроль-
ных голландцам территориях, в частности на Яве, колонизаторы допускали
местную знать до участия в управлении внутренними делами страны.
Собственно в Вест-Индии Голландии принадлежали очень незначитель-
ные территории: три Подветренных острова и еще нескольких атоллов в
составе Малых Антильских островов. Гораздо более обширные владения
были у голландцев в северо-восточной части Южной Америки (современная
9 50	Комментарии к с. 476
Гайана (XVII — первая половина XIX вв.) и Суринам (1667-1975 гг.)).
К местным жителям колонизаторы относились весьма жестоко и, естествен-
но, не допускали их ни до политической, ни до административной власти.
19' Официально во главе Филиппин (испанская колония с середины XVII
и до конца XIX в.) стоял губернатор, де-юре подчиненный вице-королю
Мексики, а де-факто — королевскому Совету Индий, управлявшему испан-
скими колониями в Америке. Население Филиппин вынуждено было пла-
тить Испании дань и служило для местной администрации источником де-
шевой рабочей силы. Коренные жители не допускались ни в высшие учеб-
ные заведения, ни к участию в управлении собственной страной.
20' В своих среднеазиатских владениях, первые из которых были присо-
единены еще в первой половине XVIII в., Россия вводила централизован-
ную систему управления. Отдельные ханства, эмираты и прочие государ-
ственные образования ликвидировались, а их территории включались в
состав Туркестанского края, возглавляшегося генерал-губернатором. При
этом, однако, имперские власти не пренебрегали союзом с местной фео-
дальной элитой, которая в своих правах приравнивалась к потомственно-
му российскому дворянству. Российская армия и двигавшиеся вслед за ней
переселенцы из Европейской части России захватывали лучшие и наиболее
плодородные земли, тесня коренное население. С приходом России эконо-
мика среднеазиатского региона стала быстро развиваться, но основная при-
быль доставалась российским и иностранным инвесторам.
2|‘ После того, как по итогам Берлинского конгресса (1878 г.) Босния и
Герцеговина была отдана в управление Австро-Венгрии, она, фактически,
была превращена в австрийскую полуколонию, политически и экономи-
чески подчиненную имперскому правительству. Управлялась она прислан-
ными из империи чиновниками.
22' Ирландия стала первой английской колонией. Хотя самые ранние
владения англичан появились на этом острове еще в XII в., активное его
завоевание началось только в XVI в. Оно сопровождалось конфискацией
земель у ирландских кланов и передачей их английским колонистам из чис-
ла знати и королевских фаворитов. Лишенные земли ирландцы превраща-
лись в держателей земель английской аристократии на крайне кабальных
условиях аренды: большую часть урожая они вынуждены были отдавать
землевладельцу в качестве ренты. Параллельно с захватом земель шло
политическое подчинение Ирландии: в 1541 г. Генрих VIII присвоил себе
титул короля Ирландии и потребовал от ирландских феодалов признать себя
вассалами короля Англии. Реформация и утверждение в Англии англикан-
ской версии протестантизма дополнили экономическое и политическое
притеснение ирландцев еще и преследованиями по религиозному признаку.
Католики-ирландцы были лишены каких бы то ни было политических прав.
В последующие века процесс захвата ирландских земель английскими
лендлордами продолжился, и к середине XVIII в. они владели уже 95% всей
обрабатываемой в Ирландии земли. Им же, составлявшим подавляющее
большинство в ирландском парламенте, принадлежала и политическая
власть над этой территорией. Блюдя свои интересы, английская земельная
Комментарии к с. 476-477
951
аристократия всячески препятствовала развитию промышленности и ста-
новлению местной буржуазии в Ирландии, чем способствовала ее превра-
щению в аграрный придаток Британии. В самом начале XIX в., когда ир-
ландский парламент был объединен с английским, Ирландия утратила по-
следние крохи политической самостоятельности. Лишь в 1921 г. Англия
предоставила Ирландии, за исключением Северной Ирландии с преимуще-
ственным протестантским населением, статус британского доминиона и
фактическую независимость. Окончательную же независимость эта страна
получила в 1949 г.
23" После присоединения Эльзаса к Пруссии в 1871 г. он был реоргани-
зован по образцу прусской провинции: во главе него был поставлен обер-
президент, назначавшийся императором и подчинявшийся непосредствен-
но имперскому канцлеру. Прусские власти стремилась уничтожить всякое
французское влияние в Эльзасе и полностью германизировать ее населе-
ние. По этой причине стеснялось употребление французского языка, под-
вергались преследованиям любой заподозренный в франкофильстве чинов-
ник или орган печати. Доходило до того, что франкофилы принудительно
высылались за пределы этого региона. Со второй половины 1880-х гг.
политика Пруссии в отношении Эльзаса стала более терпимой.
2Г Начало экономической экспансии финикийцев приходится на ру-
беж XII—XI вв. до н. э. Их торговая монополия в средиземноморском регионе
никем не оспаривалась до тех пор, пока в первой половине VIII в. до н.э.
греки ни стали активно колонизировать заморские территории, а значит и
вести морскую торговлю. Присутствие в Средиземноморье третьей торго-
вой и политической силы — этрусков — обозначилось несколько позже, в
VII в. до н. э. Однако уже в последней четверти VI в. до н.э. наметилось
ослабление их влияния в регионе, а в V в. до н. э. этруски были завоеваны и
ассимилированы римлянами.
25’ Массалия (Массилия) — древнегреческая колония на месте современ-
ного французского города Марсель, основанная выходцами из Фокеи око-
ло 600 г. до н. э.
26' Начатая Навуходоносором II в 585 г. до н. э., тринадцатилетняя осада
Тира скорее всего закончилась не разгромом финикийского города, а ком-
промиссом, при котором он сохранял свою автономию в обмен на призна-
ние вавилонского сюзеренитета. Лишь в 564 г. Тир попал под юрисдикцию
вавилонской провинции Кадеш, но уже в 556 г. до н. э. вавилонский царь
Набонид восстановил в нем правление местной царской династии. В период
вавилонского господства Тир, как и другие финикийские города, испытал
коммерческий упадок, но он не сравним с тем действительно сокруши-
тельным ударом, который нанес ему пару столетий спустя Александр Ма-
кедонский.
27' Имеется в виду, во-первых, поражение в Афин в Пелопонесской войне
(431-401 гг. до н. э.), которое нанесли ей Спарта и ее союзники, а во-вто-
рых, поражение коалиции греческих городов, в которую входили и Афины,
в битве с македонцами при Херонее (338 г. до н. э.). Победа Македонии по-
зволила ей утвердить свою гегемонию над Грецией.
9 5 2	Комментарии к с. 477-480
2в' См. прим. 17* на с. 892.
29' Немецкое море — то же, что и Северное море.
30’ Ожесточенная борьба между генуэзцами и венецианцами с перемен-
ным успехом продолжалась с середины XIII в. и вплоть до конца XIV в. Не
менее крайние формы принимала и борьба между Генуей и Пизой (1070—
1284 гг.).
31‘ В Италии XIII—XIV вв. термины «гибеллины» и «гвельфы» обознача-
ли две враждовавшие политические «партии». Приверженцы первой из них
считались сторонниками императоров Священной Римской империи,
а приверженцы второй-сторонниками Папы. Но кроме Папы и императо-
ра в Италии того времени была еще одна серьезная политическая сила —
города, элиту которых составляла торгово-финансовая олигархия. Стремясь
использовать непримиримую вражду Папы и императора для достижении
своих экономических и политических целей и в то же время заручиться
поддержкой могущественного покровителя в борьбе против соседних го-
родов, влиятельные горожане объявляли себя то союзниками тиары (гвель-
фами), то союзниками короны (гибеллинами). Раздиравшие Италию вой-
ны гвельфов и гибеллинов продолжались вплоть до начала XV в.
32‘ Установленная в начале XVI в. португальцами монополия на торгов-
лю индийскими пряностями сохранялась вплоть до присоединения Порту-
галии к Испании в 1581 г. Для укрепления своей торговой монополии
португальцы строили фактории на протяжении всего морского пути в Ин-
дию, став, таким образом, первыми европейскими колонистами в Южной
Африке, а также в Южной и Юго-Восточной Азии.
Тогда же, после открытия Америки Колумбом в 1492 г., начала склады-
ваться испанская гегемония в Латинской Америке, продержавшаяся до на-
чала XVII в.
33‘ См. прим. 30* на с. 935.
Несмотря на все золото инков и ацтеков, к началу царствования
Филиппа II (1555 г.) вест-индские колонии приносили испанской короне
доход в четыре раза меньший, нежели Нидерланды. Основу богатства по-
следней составляли посредническая торговля с испанскими колониями и
финансовые операции, а также льняная и шерстоткацкая промышленность.
И хотя разорительная экономическая политика испанского монарха в со-
вокупности с начатыми им против Нидерландов широкомасштабными во-
енными действиями нанесли тяжелый удар по доходам и благополучию гол-
ландского купечества, последнее уже в начале XVII в. смогло вернуть себе
былое процветание.
35’ См. прим. 2* на с. 942.
36‘ Под властью Испании Португалия пробыла с 1581-го по 1640 гг.
37’ Голландцы появились в Индии в начале XVII в. и к 1664 г. отняли у
португальцев почти все их укрепленные фактории на индийском побере-
жье. Еще раньше, до 1641 г., к голландцам перешли португальские владе-
ниями в юго-восточной Азии (Малакка, Макао, Тайвань). В самом начале
голландской экспансии в Азию была создана Голландская Ост-Индская
компания (1602 г.), объединившая мелкие торговые компании и получив-
шая право монопольной торговли со странами этого региона.
Комментарии к с. 480	9 5 3
3"' С.Н. Южаков допускает неточность: не считая нескольких мелких ост-
ровов, собственно в Вест-Индии голландцы никогда никакими территори-
ями не владели, а значит не могли никого оттуда вытеснить. Скорее всего,
речь идет о северных территориях Южной Америки.
Хотя мыс Доброй Надежды был открыт именно португальцами, зем-
ли близ него ими заняты не были. Португальские колонии в Африке распо-
лагались гораздо севернее, на территории современных Анголы, Мозамби-
ка и Замбии, и оттуда португальцев никто не вытеснял вплоть до обретения
этими странами независимости в начале второй половины XX в. До 1652 г„
когда Голландская Ост-Индская компания основала на южном побережье
Африки форт Капстад (ныне Кейптаун), эти земли принадлежали исклю-
чительно аборигенам. Основанная голландцами южноафриканская коло-
ния получила название Капской, а потомки начавших ее заселять европей-
ских колонистов образовали особую народность — африканеры, или буры.
4"‘ С.Н. Южаков явно преувеличивает завоевательные достижение голлан-
дцев в Гвинее. Их владения в этом регионе Африки были весьма невелики и
к середине XVIII в. ограничивались одной-единственной Эль-Миной.
В Китае португальцы впервые появились в 1516 г. Первоначально их
деятельность в этом регионе ограничивалась исключительно торговлей, но
в 1557 г. им было разрешено основать на полуострове Макао собственную
факторию, которая продолжала оставаться принадлежностью Португалии
вплоть до 1999 г. Голландские купцы стали появляться у берегов Поднебес-
ной с 1622 г., а в 1624 г. они основали на юго-западе острова Формоза (ныне
Тайвань) свою первую факторию — Зеландию. Выгодное географическое
положение острова позволяло голландцам контролировать торговые и во-
енно-морские пути, ведущие в Китай и Японию.
4Г Масштабы голландских владений на островах Зондского и Моллук-
ского архипелагов С.Н. Южаков несколько преувеличивает: хотя формаль-
но владения Нидерландов действительно включали весь индонезийский ар-
хипелаг, фактически они контролировали лишь Молуккские острова и один
из Зондских островов — Яву. Полный контроль над Индонезией голланд-
цы установили лишь к началу XX в. См. также прим. 18* на с. 949.
43' Дж. Кук, как известно, являлся не голландцем, а англичанином. Мож-
но предположить, что речь здесь идет не о нем, а о голландском мореплава-
теле А.Я. Тасмане, открывшем в 1642-1643 гг. острова Тасмания, Новая Зе-
ландия, Тонга и Фиджи. В 1644 г. Тасман обследовал северное побережье
Австралии, названной им Новой Голландией. Дальнейшие исследования реги-
она Океании и Австралии велись также преимущественно голландцами.
Однако первыми колонизацию Австралии начали англичане (в конце
XVIII в.), а вовсе не голландцы, лишь давшие этому материку имя. (Свое
нынешнее название Австралия получила в 1803 г. от английского путеше-
ственника М. Флиндерса.) Та же история повторилась и с Новой Зеланди-
ей. После неудачной попытки высадиться там Тасман даже не стал заявлять
о своих правах первооткрывателя, ограничившись тем, что дал открытым
им островам название. В итоге более века спустя Новую Зеландию повторно от-
крыл Кук, который высадился там и объявил эти земли собственностью бри-
9 5 4	Комментарии к с. 480-481
танской короны. Он же посетил и открытые за 120 лет до этого Тасманом
архипелаги островов Фиджи и Тонга, после чего началось их медленное осво-
ение англичанами. Таким образом, следует признать, что обширными тер-
риториями Океании и Австралии голландцы никогда в реальности не вла-
дели.
44‘ Первоначально Молуккские острова были единственным местом на
всем земном шаре, где произрастали мускатное и гвоздичное деревья.
Установив в начале XVII в. контроль над родиной одних из самых ценимых
на европейском рынке пряностей, голландцы принялись методично унич-
тожать все имевшиеся на островах популяции этих деревьев. Исключени-
ем стали лишь два небольших острова — Банда и Амбоина (ныне Амбон).
Первый стал местом разведения мускатника, второй — гвоздичного дере-
ва. Также голландцы ввели запрет на всякую несанкционированную тор-
говлю данными пряностями. В 1621 г. в ходе реализации своих планов по
обеспечению монополии'на производство и торговлю столь дорогим това-
ром колонизаторы почти полностью истребили коренное население Бан-
ды. Голландская монополия продержалась вплоть до конца XVIII в., пока
французам и англичанам все-таки ни удалось выкрасть семена мускатного
и гвоздичного деревьев. После того, как их плантации появились в англий-
ских и французских колониях, цены на мускат и гвоздику резко пошли на
убыль, и претензии голландцев на монопольную торговлю ими потеряли
всякий смысл.
4з' В 1644 г. во Франции были учреждены сразу две подчиненные госу-
дарству компании, получившие не только право монопольной торговли с
французскими колониями, но и право осуществлять текущее управление
этими колоний: Вест-Индская компания и Ост-Индская компания. Первая,
ведавшая делами колоний в Канаде и в Западной Африке, просуществовала
не более тридцати лет и была закрыта в 1674 г. во время франко-голланд-
ской войны. Вторая, контролировавшая азиатские и восточно-африканские
колонии, продержалась чуть менее полутора столетий и прекратила свою
деятельность накануне Великой французской революции, когда проигрыш
англичанам в борьбе за Индию стал для французов очевидным.
46' Имеется в виду Российско-Американская компания, созданная с це-
лью освоения «Русской Америки» (Аляски, Калифорнии, Алеутских и не-
которых других островов) и обладавшая исключительными правами на
торговлю в Северной Америке севернее 55 широты. В 1799 г. Российско-
Американская компания при поддержке русского правительства арендова-
ла земли на Аляске и в Калифорнии и основала там несколько поселений.
Кроме того, она активно участвовала в открытии и изучении новых земель,
организовав 25 экспедиций (из них — 15 кругосветных, в том числе знаме-
нитая экспедиция Крузенштерна-Лисянского). В 1868 г., т. е. через год по-
сле продажи русских владений в Америке Соединенным штатам, компания
была закрыта.
47' Созданная в конце 1600 г. английская Ост-Индская компания просуще-
ствовала гораздо дольше аналогичных торгово-административных монстров
других колониальных держав, вплоть до середины XIX в. Восстание сипаев
Комментарии к с. 481-482	9 5 5
(служивших у англичан индийских солдат) (1857-1859 гг.) побудило анг-
лийское правительство пересмотреть прежнюю систему управления азиат-
скими территориям. В 1858 г. Ост-Индская компания была упразднена, а в
Индии введено прямое правление английского короля.
Первый раз англичане захватили Капландию, Капскую колонию,
в 1796 г. (во время Наполеоновских войск). В 1802 г. они вернули ее голлан-
дцам, а в 1806 г. заняли снова. Окончательно права Англии на Капскую ко-
лонию были узаконены Венским конгрессом в 1815 г. С этого момента анг-
личане начали планомерно расширять свои владения в Южной Африки,
тесня голландских колонистов всей дальше на север. См. также прим. 39*
на с. 953.
Гвинея — осваивать этот регион англичане начали еще в XVII в., одна-
ко окончательно утвердиться в нем им удалось лишь во второй половине
XIX в. См. также прим. 16* на с. 949.
Маврикий голландцы заняли в 1598 г. В 1710-х гг. их сменили францу-
зы. В XVIII в. этот остров был известен не только как место произрастания
сахарного тростника, кофе, фруктов и специй, но и как база французских
пиратов, грабивших курсировавшие между Англией и Ост-Индией англий-
ские торговые суда. В 1810 г. англичане захватили остров и превратили его
в британскую колонию.
До сооружения Суэцкого канала все перечисленные Южаковым терри-
тории были важными перевалочными пунктами на пути из Ост-Индии в
Англию и обратно. После открытия в 1869 г. Суэцкого канала прежний ста-
тус сохранил лишь Маврикий, а остальные потеряли былое значение. И хотя
канал был построен при активном участии французов, в 1875 г. англичане
выкупили у тогдашнего хедива (правителя Египта) его акции, что позволи-
ло им сохранить контроль над морским путем в Индию и юго-восточную
Азию.
49' В ходе войны за испанское наследство (1701-1714 гг.) Гибралтар, до
того принадлежавший Испании, был захвачен соединенными силами фло-
тов Англии и Голландии (1704 г.). По условиям Утрехтского мирного дого-
вора 1713 г. Гибралтар отошел к Великобритании и до сих пор принадле-
жит ей.
Минорка (остров у побережья Испании) был захвачен англичанами в
ходе войны за испанское наследство в 1708 г. В 1783 г. франко-испанские
войсками отвоевали Минорку у Англии и в 1802 г. возвратили ее Испании.
Также следует упомянуть Мальту, занятую англичанами в 1800 г. и пре-
вращенную ими в военно-морскую базу, Кипр, отошедший к англичанам
по условиям Берлинского конгресса (1878 г.), и Египет, захваченный Вели-
кобританией в 1882 г. под предлогом обеспечения нормального функцио-
нирования Суэцкого канала.
50' По мнению идеологов меркантилизма, источником богатства явля-
ется сфера обращения, а не производства. Исходя из этого, главным факто-
ром благосостояния общества признавалось накопление денег (золота и
серебра), а главным способом достижения этой цели — развитие внешней
и транзитной торговли. Меркантилизм как экономическая доктрина с самого
9 5 6	Комментарии к с. 482-485
своего возникновения был тесно связан с государственным управлением и
представлял собой, по сути, теоретическое обоснование проводимой госу-
дарством экономической политики. Различают ранний и поздний меркан-
тилизм. Для раннего меркантилизма (последняя треть XV в. — середина
XVI в.) была характерна теория денежного баланса, обосновывавшая поли-
тику, направленную на увеличение денежных богатств законодательным
путем. Центральным элементом позднего меркантилизма (середина XVI —
XVII вв.) являлась система активного торгового баланса, исходящая из прин-
ципа: «покупать дешевле — продавать дороже». Соответствующая ей по-
литика заключалась в активном финансовом поощрении развития внут-
ренней промышленности и поддержке экспансии торгового капитала на
зарубежных рынках. При этом обеим разновидностям меркантилизма было
свойственно поощрять и оправдывать активное вмешательство государства
в экономику в интересах торгового сословия.
51' Сторонники фритредерства полагали недопустимым вмешательство
государства в экономику. Они ратовали за свободу торговли и частнопред-
принимательской деятельности и требовали отмены таможенных пошлин
и премий за экспорт, установление свободного ввоза и вывоза товаров и т. д.
Сформировалась эта политэкономическая школа в последней трети XVIII в.,
а своего наибольшего влияния она достигла в первой половине XIX в. в
период борьбы за отмену хлебных и прочих покровительственных пошлин
в Англии.
52‘ С.Н. Южаков имеет в виду следующие злоупотребления: усиление тамо-
женного контроля, повышение таможенных пошлин на экспортные това-
ры и понижение их на импортные колониальные (чай, стекло и т. п.), пре-
доставление исключительных торговых льгот Ост-Индской компании, зона
влияния которой распространялась на все английские колонии, чрезмер-
ное ужесточение мер против контрабандистов, вплоть до учреждения для
них специального суда, введение новых налогов (на содержание английс-
кого гарнизона в Канаде, на оформление юридических документов и пр.).
Эти чисто торговые аспекты британской экономической колониальной
политики дополнялись стремлением метрополии повысить степень цен-
трализации власти в колонии и неприкрытой коррумпированностью
английских чиновников. В 1775 г. вспыхнула англо-американская война
(Война за независимость), продолжавшаяся вплоть до 1783 г. и окончив-
шаяся победой восставших штатов. Так на политической карте мира по-
явилось новое независимое государство — Соединенные Штаты Америки.
5-’’ В 1881 г. население только Британской Индии, включавшей помимо
самой Индии также Шри-Ланку, Таиланд, Бирму, Бангладеш и Пакистан,
составляло 253 794 000 чел. А по данным 1891 г. эта цифра увеличилась до
291 444 952 чел.
и‘ Бирманию (Бирму) англичане захватили в 1824-1852 гг., Египет —
в 1882 г.
Mare clausum — «закрытое море», дипломатический термин, обозна-
чающий море с особым правовым режимом плавания (лат.).
Комментарии к с. 487-488	9 5 7
ГЛАВА XII
Впервые: Южаков С.[Н.] Международная экономическая борьба: Со-
циологический этюд И Северный вестник. 1888. № 2. С. 135-156 (паг. 1-я).
*’ До упомянутых С.Н. Южаковым законоположений договор между арен-
датором и арендодателем земли в Ирландии де-юре считался актом сво-
бодного волеизъявления, а подписавшие его стороны — равноправными.
Однако поскольку вся земля, пригодная для сельского хозяйства, принадле-
жала лендлордам, то де-факто условия аренды земли носили для фермеров
кабальный характер. Кроме того, они были практически бесправны перед
произволом владельцев земли. Последние, в частности, могли запросто про-
гнать земледельцев с арендованной земли, лишая их тем самым каких-либо
средств к существованию. Не гарантировало от потери надела и приобрете-
ние земли в собственность, которой можно было лишиться на основании
решения суда (так называемая эвикция). Сложившаяся в Ирландии систе-
ма земельных отношений неизбежно вела к обнищанию большинства мес-
тного населения и, как следствие, к периодическим вспышкам недоволь-
ства и насилия. Стремясь разрешить сложившиеся проблемы и разрядить
обстановку в регионе, английский премьер-министр У.Ю. Гладстон подго-
товил два законоположения. Первый из них, утвержденный парламентом
летом 1870 г., был призван защитить ирландского арендатора от эвикции и
стать юридическим основанием для выкупа ими земли в собственность.
Второй закон, веденный в действие в августе 1881 г., содержал положения
об установлении фиксированной арендной платы, узаконивал неотчуж-
даемость права собственности на имущество и юридически санкциони-
ровал свободную купли-продажу земли. Для контроля за соблюдением
этого закона учреждался специальный земельный суд. К сожалению, все
попытки Гладстона законодательными мерами снизить социальную и по-
литическую напряженность в Ирландии оказались почти безрезультат-
ными. Ни первое, ни второе законоположение не остановили борьбу ир-
ландцев за независимость, в том числе и террористическими методами.
2' Uebersichten der Weltwirthschaft — Обзоры состояния мировой эко-
номики (нем.).
3" Имеется в виду официальное еженедельное издание Министерства
финансов и Министерства торговли и промышленности «Вестник фи-
нансов, промышленности и торговли» (СПб., 1884-1917).
4‘ Mullhall. Balance sheet of the World for Ten Years: 1870-1880 — «Миро-
вой баланс за десять лет: 1870-1880» (англ.).
5‘ Обнаружение в 1851 г. золота в Новом Южном Уэльсе оказало положи-
тельное влияние на австралийскую экономику. Начавшаяся «золотая лихорад-
ка» способствовала увеличению населения колонии и развитию таких сфер
экономической деятельности, как торговля, строительство жилья, железных
дорог и телеграфных линий. Одновременно с этим быстрыми темпами разви-
валось овцеводство, что, в свою очередь, стимулировало рост производства и
экспорта шерсти. После угасания «золотой лихорадки» в 1861 г. начался пери-
од экономической депрессии, коснувшейся прежде всего горнодобывающей
9 5 8	Комментарии к с. 488-501
отрасли. Благодаря ряду протекционистских мер, предпринятых со стороны
администрации английских колоний, австралийская экономика, и в первую
очередь промышленность, в конце XIX в. вновь вошла в фазу подъема.
Металлические рубли (сокращенно: руб. мет. или мет. руб.) — име-
ются в виду серебряные рубли, являвшиеся основной денежной единицей
в России с 1709 г. Наряду с ними в обращении были также и бумажные день-
ги — кредитные рубли, или государственные кредитные билеты. В 1897 г.
серебряный рубль в качестве основной денежной единицы был заменен
золотым и с тех пор сохранялся лишь как разменная монета.
7' Романская Америка — то же, что и Латинская Америка.
Сиам — то же, что и Таиланд.
Алжирия — то же, что и Алжир, в 1830-1962 гг. являвшейся француз-
ской колонией.
'°' Наталь—до 1842 г. голландская колония в Южной Африке, с 1842-го
по 1910-е гг. — английская колония. Ныне провинция Квазулу-Наталь в ЮАР.
Mullhall. Dictionary on Statistics. — Словарь по статистике (англ.).
Имеется в виду контрибуция, выплаченная Пруссии Францией по
условиям Франкфуртского мирного договора (1871 г.).
13’ Имеется в виду Гражданская война в США (война Севера и Юга) 1861—
1864 гг.
|4‘ Через российский Волочиск и австрийский Подволочиск во второй
половине XIX в. проходила Волочисская ветвь Юго-Западных железных
дорог, связывавшая Одессу и Лемберг (ныне Львов) и имевшая большое
экономическое значение.
|5‘ Культуртрегеры — ироничное название колонизаторов, оправды-
вающих свои захватнические действия заявлениями о насаждении в среде
колонизуемых народов передовой европейской культуры и просвещения.
16' Мытари — здесь: сборщики податей и налогов в пользу метрополии.
|7‘ Последний относительно даты написания статьи — конец 1887 г.
Крупнейшими нефтедобывающими компаниями в России второй
половины XIX — начала XX вв. были «Товарищество братьев Нобель» (Шве-
ция) и «Каспийско-Черноморское нефтепромышленное и торговое обще-
ство» А. Ротшильда (Франция). К концу 1880-х гг. им удалось установить
контроль не только над бакинской, но и почти над всей российской нефте-
добывающей промышленностью.
Говоря о криворожском «железном деле», основанном на иностранные
капиталы, С.Н. Южаков, скорее всего, имел в виду фирму «Железные руды
Кривого Рога», учрежденную в конце 1880 г. в Париже русским землевла-
дельцем немецкого происхождения А.М. Полем и французским предпри-
нимателем П. Талабо. Кстати сказать, в последние десятилетия XIX в.
объемы добычи руды в Криворожском железорудном бассейне были тако-
вы, что они позволили Украине выйти на одно из первых мест в империи
по данной отрасли.
Начиная с 1840-х гг. и до Первой мировой войны один из крупнейших
центров текстильной промышленности Царства Польского находился в
городе Лодзь. Поскольку этот город располагался не далеко от границы с
Комментарии к с. 501-509	9 5 9
Пруссией, то среди владельцев лодзевских мануфактур преобладали немец-
кие промышленники и предприниматели.
|9' Legros corps— большая часть (лат.).
20’ Не вполне понятно, что именно имел в виду С.Н. Южаков, говоря о
«неанглийских владениях» в Австралии, так как колоний других держав,
кроме Англии, там никогда не существовало.
2|’ Новейший на момент подготовки статьи — конец 1887 г.
22’ «Laissez-faire, laissez-passer» — дословно; «не мешать и пропускать»
(фр.). Данная формула, впервые высказанная (в 1750-е гг.) французским
государственным деятелем и экономистом-физиократом Ж.К.В. Гурнэ, вы-
ражает принцип невмешательства государства в экономику как внутрен-
нюю, так и международную.
23’ Начиная с 1877 г. и до Первой мировой войны Россия регулярно по-
вышала ввозные таможенные пошлины. Это делалось не только ради по-
полнения государственного бюджета, но и с целью стимулировать приток в
Россию иностранного капитала в сферу производства.
24' Цислейтания — см. прим. 11 * на с. 870.
25‘ Цитируется стихотворение А.Н. Плещеева «Вперед! без страха и со-
мненья...» (1846 г.).
СТАТЬИ ПО СОЦИОЛОГИИ
ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА [ноябрь! 895 г.]
Печатается по: Русское богатство. 1895. № 11. С. 83-105 (паг. 2-я).
'' Кружок московских ученых — имеются в виду редакторы издания «Кни-
га о книгах» И.И. Янжул, П.Н. Милюков и П.М. Преображенский.
2’ См.: Кареев Н.И. Об отношении истории к другим наукам с точки
зрения интересов общего образования И Историческое обозрение. 1895. Т. 8.
С. 1-17.
Кружок петербургских ученых — Императорское русское Историческое
общество при Санкт-Петербургском университете (1866-1916 гг.), предсе-
дателем которого являлся Н.И. Кареев. Органом этого общества был не-
периодический сборник «Историческое обозрение», выходивший в 1890—
1916 гг. под редакцией того же Кареева.
3’ На самом деле Н.И. Кареев отнюдь не утверждает, что философия
истории является отделом социологии, а лишь указывает на их взаимосвязь
друг с другом.
г С.Н. Южаков следует здесь введенному О. Контом делению всех наук
на статические (изучающие положение вещей в определенный момент вре-
мени) и динамические (изучающие развитие исторических процессов).
Соответственно, в данном случае статическая геология занимается строе-
нием земли в конкретный момент времени, а динамическая — развитием
происходящих в недрах земли геологических процессов.
5’ С.Н. Южаков ошибается: это не статья, а книга. См.: Николаев П.[Ф.]
Активный прогресс и экономический материализм: социологический этюд.
М.: Изд. К.Т. Солдатенкова, 1892.
6' Синклит — в Древней Греции собрание высших сановников. Здесь
употреблено в ироническом смысле.
7' Новороманская филология — раздел филологии, предметом изучения
которого является итальянский язык, а также итальянская литература, ис-
кусство, философия и история.
Комментарии к с. 521-523	9 61
Зендская филология (иранская филология) — раздел филологии, пред-
метом изучения которого является зендский, вернее авестийский, язык —
один из древнеиранских языков, на котором написан корпус древнеиранс-
ких священных книг Авеста (первая половина I тыс. до н. э.) (подробнее о
ней см. ниже прим. 12*).
Семитическая филология — раздел филологии, предметом изучения
которого являются семитические (семитские) языки, относящиеся к семи-
то-хамитской семье языков, распространенной в Северной Африке и Юго-
Западной Азии.
’’ Во второй половине XIX в. этнография еще только складывалась как
научная дисциплина, поэтому относительно понимания предмета ее изуче-
ния среди специалистов имели место самые различные мнения, начиная от
«панэтнографизма» и кончая отрицанием целесообразности существова-
ния такой науки вообще. Ныне точка зрения на нее как на науку о нравах и
быте является общепринятой.
Палеография—историко-филологическая дисциплина, изучающая
памятники древней письменности с целью определения не только места и
времени их создания, но также материалов и орудий, с помощью которых
они были созданы, использованных при этом систем сокращений и шиф-
рования, а также изучающая изменения стиля письма во времени.
'°' Хронология — вспомогательная историческая дисциплина, изучаю-
щая системы летосчисления и календари различных народов и государств
и помогающая устанавливать даты исторических событий и возникнове-
ния тех или иных исторических источников.
Царские Скифы— согласно Геродоту, наиболее храбрый, могуще-
ственный и многочисленный из всех скифских народов, живший на юго-
востоке современной Украины, а именно: в степях между Крымом (на юге),
Азовским морем и Доном (на востоке) и рекой Герр (современная Конская)
(на западе). Название происходит от обычая, согласно которому из царс-
ких скифов избирался царь всех скифов. См.: Геродот. История, IV, 20.
Пантикапес (Пантикапа, Пантикап) — согласно Геродоту, река, на кото-
рой жили не Царские скифы, как утверждает С.Н. Южаков, а скифы-кочевни-
ки и скифы-земледельцы. Нахождение ее на современной географической
карте до сих пор точно не выяснено. Больше всего описанию Геродота со-
ответствует Малый Ингул. См.: Там же, 18-19, 47, 52.
12' Зенд-Авеста (правильнее: «Авеста и зенд») — памятник персидской
религиозной литературы. Включает в себя собственно Авесту («основную
книгу») —дошедшие до нас остатки некогда более обширной религиозной
богослужебной литературы зороастрийцев, написанные на древнем авес-
тийском языке, и зенд — комментарий и перевод некоторых частей Авесты,
выполненные на более молодом иранском языке (пехлевийском). Сосуще-
ствование рядом двух терминов — «Авеста» и «зенд» — дало повод к оши-
бочному возникновению названия «зендавеста» применительно к тексту
Авесты и к появлению неверного термина «зендский язык» вместо «авес-
тийский язык».
31 Социологические этюды
962	Комментарии к с. 523-526
Вендидад— сборник зороастрийских текстов, употреблявшихся при
богослужении; является одной из книг Авесты. Вендидад состоит из 22 глав
и представляет собой отрывки разнообразного содержания, имеющие фор-
му диалога между Ахурамаздой (Ормуздом) и Заратустрой и повествующие
о сотворении мира, о золотом веке, содержащие различные предписания
относительно искупления грехов и т. д.
|3‘ Лунный год— промежуток времени, равный 12 лунным синодичес-
ким оборотам Луны вокруг Земли (т. е. возвращениям ее к уже пройденной
месяц назад фазе) — всего в среднем 354,367 суток.
Солнечный год — промежуток времени, приблизительно равный пери-
оду обращения Земли вокруг Солнца (около 365,242 суток). Постепенно оба
этих значения уточнялись; кроме того, менялись основанные на этих сис-
темах счета календари (в частности, замена в 1582 г. юлианского календаря
григорианским).
|4' Возникновение статистики как науки связывается, как правило, с име-
нем бельгийского статистика, математика, астронома и социолога-позити-
виста Л.А.Ж. Кетле, установившего, что различные социальные явления
подчиняются определенным закономерностям, применившего математи-
ческие методы для их изучения и создавшего целую науку, призванную ис-
следовать эти закономерности, — «социальную физику». Его главный труд
«О человеке и развитии его способностей, или опыт социальной физики»
появился в 1835 г. Таким образом, научный период в истории статистики
начался еще в первой половине XIX в.
15' С;Н. Южаков ошибочно смешивает два совершенно разных (хотя и
смежных) отдела статистики: статистику нравственности (моральную
статистику, т. е. науку о данных, относящихся к индикаторам социальных
нравов, включая социальную патологию) и статистику преступности (уго-
ловную статистику).
16' Краниология— раздел антропологии и зоологии, исследующий ва-
риации размеров и форм черепа и его отдельных частей у людей и живот-
ных; ее выводы используются в расоведении, палеоантропологии и палео-
зоологии.
17‘ Антропометрия — один из основных разделов антропологии: наука
о методах измерения человеческого тела и его отдельных частей.
С.Н. Южаков ошибается: расы изучает не этнология, а специальный
раздел антропологии — физическая антропология. Впрочем, этой точки
зрения на этнологию как на науку о расах в конце XIX в. придерживались и
некоторые английские и немецкие ученые. Согласно же другому, ныне об-
щепринятому, взгляду на данный вопрос, этнология (этнография) — это
наука, изучающая расселение, культуру, быт взаимоотношения между раз-
личными этносами. Однако, в XIX в. в этой области научного знания, еще
только начинавшей формироваться, царил настоящий терминологический
хаос: предмет вышеназванных дисциплин буквально каждый специалист
понимал по-своему.
|9‘ Речь идет о конструировании в общественных науках модели иде-
ального индивида, действия которого подчинены лишь тем социальным
Комментарии к с. 528-529	9 6 3
факторам, которые изучает данная наука (таков, например, «экономичес-
кий человек» в экономической теории, руководствующийся исключительно
экономическими стимулами и подчиняющий свое поведение одним лишь
экономическим законам.
20’ Здесь, вероятно, имеются в виду два лежащие в основе мальтузианства
постулата: 1) о росте населения, подчиняющемуся геометрической прогрес-
сии, и 2) о росте производства средств существования, подчиняющемуся
арифметической прогрессии.
2|' По Т. Гоббсу, страх (желание прекратить постоянную борьбу, что-
бы сохранить свою жизнь) наряду с разумом приводит к появлению об-
щественного договора. Кроме того, согласно Гоббсу, страх перед некоей
невидимой силой ведет к религии (если допущен публично) и суеверию
(если не допущен).
Для И. Бентама же мерою всех вещей был не интерес вообще, а польза,
счастье, удовольствие возможно большего количества людей; однако приме-
нительно к природе отдельного человека таким общим принципом для Бен-
тама действительно была заинтересованность человека в том, что приносит
ему наибольшее счастье. Именно это, очевидно, и имел в виду автор.
22" С.Н. Южаков имеет в виду свою статью: Дневник журналиста И Рус-
ское богатство. 1895. № 10. С. 99-121 (паг. 2-я), в которой он разбирает ста-
тью А.А. Потебни «Язык и народность» (Вестник Европы. 1895. № 9).
23' Моносиллабическое строение языка характеризуется преобладанием
в каком-либо языке односложных слов; свойственно для китайско-тибетс-
ких, а также гвинейских языков. Связанные с таким строением языка труд-
ности (в частности, наличие множества созвучных слов) касались и касают-
ся прежде всего разговорного языка, но не письменного, огромных богатств
которого вполне хватает самым различным писателям и мыслителям для
создания художественных произведений и фундаментальных философских
трактатов.
24' Халдеи — семитические племена, жившие в первой половине I тыс.
до н. э. в южной Месопотамии и воевавшие с Ассирией за обладание Вави-
лоном. В 625-538 гг. до н. э. в Вавилоне правила X династия, основавшая Ново-
Вавилонское царство, которое достигло расцвета при Навуходоносоре II.
Агглютинативный строй языка — строй языка, в котором производные
слова и грамматические формы образуются посредством агглютинации —
последовательного присоединения к корню или основе слова аффиксов
(частей слова, имеющих определенное однозначное грамматическое зна-
чение и видоизменяющих значение корня: приставок, суффиксов, окончаний
и т. п.), не претерпевающих при этом существенных звуковых изменений,
которые сделали бы трудным проведение границ между ними (т. е. корнем
и аффиксами). Такой строй языка характерен для тюркских, финно-угорс-
ких языков (турецкого, финского, казахского и др.).
25‘ Флексическое построение языка— противоположное агглютинатив-
ному построение языка, при котором формы слов образуются при помощи
не только аффиксов, но и флексий — изменяющихся при склонении или
спряжении значащих частей слов, находящихся в конце словоформы и слу-
9 64	Комментарии к с. 529-539
жащих для образования новых грамматических форм (например, «о — а» в
«ходить — хаживать»), Флексическое построение языка характерно преж-
де всего для арийских (индоевропейских) и семитических (семитских) языков.
26’ Глагольные флексии — окончания глаголов, изменяющиеся при скло-
нении, спряжении и изменении рода.
27’ В этой классификации отсутствует упоминаемая выше в этой статье
коллективная психология. При этом С.Н. Южаков, безусловно, был знаком
с трудами Г. Тарда, хотя и относился к ним, как видно из следующей его
статьи, помещенной в настоящем издании, довольно критически (см. с. 538
наст. изд.). Таким образом, он, вольно или невольно, повторяет ошибку
О. Конта в отношении психологии.
ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА [декабрь 1895 г.]
Печатается по: Русское богатство. 1895. № 12. С. 48-86 (паг. 2-я).
'' Имеется в виду классическая для позитивизма иерархическая класси-
фикация наук, в соответствии с которой социология находилась на верши-
не этой иерархии. См. подр. прим. 9* на с. 862.
2‘ Речь идет о первом томе шеститомного «Курса позитивной филосо-
фии» О. Конта.
r Op[us] ciffatum] —труд, цитированный выше (лат.).
Animalite'— более точный перевод этого слова не животная жизнь
(la vie animale), а животное состояние, животные побуждения, потребнос-
ти, а также животный мир (фр.).
Activite— активность, деятельность (фр.).
4' С.Н. Южаков имеет в виду написанный и опубликованный в это вре-
мя К. Марксом и Ф. Энгельсом «Манифест Коммунистической партии»
(1847-1848 гг.).
5‘ Речь идет о К. Марксе.
См. прим. 19* на с. 962-963.
Под натуральным и общественным фазисами развития общества в
данном случае понимаются, соответственно, феодализм и коммунизм, для
которого характерно обобществление собственности.
Под посвященными специально социологии пятью томами «Системы
синтетической философии» Г. Спенсера имеются в в виду, очевидно, не
только «Основания социологии» (3 т., 1876-1896 гг.), но также и «Основа-
ния этики» (2 т., 1892-1893 гг.).
П. М-в — один из псевдонимов П.Л. Лаврова.
|0’ См.: Kidd. В. Die Soziale Entwicklung / Ubers, von E. Pfleiderer; mit einem
Vorw. von A. Weismann. Jena: G. Fischer, 1895. Русское издание этого труда
Б. Кидда вышло в 1897 г. См.: Кидд Б. Социальное развитие / Пер. с англ.
М. Чешинской. СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1897.
См. предыдущую статью в наст. изд.
'Комментарии к с. 544-552	9 6 5
Такой полный и притом проверенный по последним английским
изданиям русский перевод «Системы синтетической философии» начал
издаваться с 1896 г. в рамках «Собрания сочинений Герберта Спенсера» под
редакцией Н.А. Рубакина.
|1' Новый русский перевод «Основных начал» был опубликован в 1899 г.
В рамках упомянутого выше «Собрания сочинений Герберта Спенсера».
н’ Имеется в виду статья И.И. Мечникова «Критика биологических пред-
ставлений Спенсера» (Вестник Европы. 1871. № 4).
|5’ Имеются в виду первый (содержал части 1-3) том и четвертая («Об-
рядовые учреждения»), пятая («Политические учреждения») и седьмая
(«Общественные профессии») части второго тома «Оснований социологии».
Часть 6 так и не была издана.
|6’ Речь идет о восьмой части («Промышленные учреждения») второго
тома и третьем томе «Оснований социологии», изданном в 1896 г.
‘	|7’ «Начала социологии» представляют собой перевод именно четвер-
той части второго тома «Оснований социологии». Полный русский пере-
вод второго тома «Оснований социологии» появился в 1896 г. в рамках упо-
мянутого выше «Собрания сочинений Герберта Спенсера». Третий том так
и не был переведен на русский язык.
1	|д' См.: Спенсер Г. Данные науки о нравственности. СПб., 1880. Первое
полное издание под названием «Научные основания нравственности» вы-
шло в свет лишь в 1897 г.
19' С.Н. Южаков ошибается. См.: Спенсер Г. Социальная статика: Изло-
жение социальных законов, обусловливающих счастье человечества / Пер.
с англ. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1872. В 1906 г. вышло новое издание это-
го труда.
20" Позже вышли в свет 2-е и 3-е издания данного труда, но стереотип-
ные: Стасюлевич М.М. Философия истории в главнейших ее системах. СПб.,
1902; СПб., 1908. Дополненных изданий в свет не выходило.
21‘ Имеется в виду первый том «Оснований социологии» Г. Спенсера.
22’ Имеются в виду «Основные начала» Г. Спенсера
21' Имеются в виду, соответственно, второй том «Оснований биологии»
и первый том «Оснований социологии» Г. Спенсера.
24" Имеется в виду второй том «Оснований биологии» Г. Спенсера.
25’ На русский язык этот труд Г. Джорджа был переведен с сокращения-
ми (Прогресс и бедность по Г. Джорджу. СПб., 1884»), Полный перевод см.:
Джордж Г. Прогресс и бедность. М.: Прогресс, 1992. С.Н. Южаков посвятил
этой книге, вскоре после ее выхода в свет, большую статью: Южаков С.Н.
К вопросу о бедности, ее причинах и устранении (По поводу экономичес-
кой теории Джорджа) И Отечественные записки. 1883. №№ 1-2.
26‘ Имеется в виду второй том «Оснований биологии» Г. Спенсера.
27‘ Имеется в виду первый том «Оснований социологии» Г. Спенсера.
28' Имеются в виду первый и второй тома «Оснований социологии»
Г. Спенсера.
2,‘ Имеются в виду первый и второй тома «Оснований социологии»
Г. Спенсера.
9 6 6	Комментарии к с. 552-558
Имеется в виду первый том «Оснований биологии» Г. Спенсера.
Имеется в виду труд: Novikow J.[A.\ Les luttes entre lessocietes humaines
et leurs phases successives [Борьба между человеческими обществами и ее
последовательные этапы]. Paris: F. Alcan, 1893. Я.А. Новиков обращался к
этой теме и позже. См. также: Новиков Я.А. Борьба национальностей и за-
коны народных слияний. Одесса: А. Г. Генчмахер, 1899; Новиков Я.А. Борьба
Европы с Китаем / Пер. с фр. СПб.: Ф.Н. Латернер, 1901.
32‘ Имеется в виду первый том «Оснований социологии» Г. Спенсера.
Имеется в виду второй,том «Оснований биологии» Г. Спенсера.
34’ Речь идет о статье: Жуковский Ю.Г. Смитовское направление и пози-
тивизм в экономической науке// Современник. 1864. №№ 9-11. С.Н. Южа-
ков ошибается: данную статью Жуковского он нигде ранее в «Дневнике
журналиста» не называет.
35’ В «Современнике» данная статья была напечатана без подписи.
См.: [Антонович М.А.} Логика Гегеля. Пер. В. Чижова. М., 1861. Руко-
водство к первоначальному ознакомлению с логикой, составленная <...>
П. Коропцевым. СПб., 1861. Общепринятое изложение логики. Соч. <...>
Поморцева. Орел, 1861 И Отдел II. Современное обозрение) // Современ-
ник. 1861. № 9.
зь‘ Речь идет о раннем чисто философском труде П.Л. Лаврова «Очерки
вопросов практической философии. I: Личность» (СПб., 1860).
П. М. •— один из распространенных псевдонимов П.Л. Лаврова.
37’ Имеется в виду статья С.Н. Южаков «Субъективный метод в социо-
логии». См. с. 224-252 наст. изд.
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА Н.К. МИХАЙЛОВСКОГО
Печатается по: На славном посту (1860-1900): Литературный сбор-
ник, посвященный Н.К. Михайловскому. СПб.: Тип. Н.Н. Клобукова,
1906. С. 352-369.
Падение рабства в России — имеется в виду отмена крепостного пра-
ва 19 февраля 1861 г.
Падение рабства в Америке произошло 1 июля 1863 г.
2’ См. прим. 35* на с. 937.
3’ Имеется в виду последняя из ряда произошедших в XIX в. в Испании
революций 1868-1874 гг. В ходе нее сначала была введена конституция, по-
том провозглашена республика и наконец — конституционная монархия,
которой эта страна является и по сей день. В данном случае речь идет о вве-
дении конституции (И февраля 1869 г.).
4’ Имеется в виду соглашение между Австрией и Венгрией 1867 г., в со-
ответствии с которым Венгрия была признана суверенной частью государ-
ства Австро-Венгрия. При этом Венгрия не получала права самостоятельно
вести внешнюю политику и иметь собственную армию. Полную же незави-
симость Венгрия получила лишь с распадом Австро-Венгрии в 1918 г.
Комментарии к с. 558-569	9 6 7
5' Объединение Румынии, находившейся, однако, по-прежнему в вассаль-
ной зависимости от Османской империи, произошло в январе 1862 г. В том
же году в ней было учреждено национальное собрание, образованное пу-
тем слияния национальных собраний Молдавии и Валахии, вошедших в
состав новообразованного государства.
6" Речь идет о крестьянской реформе 19 февраля 1861 г., университетс-
кой реформе 1863 г., земской реформе 1 января 1864 г., судебной реформе
20 ноября 1864 г., цензурной реформе 1865 г., а также морской и военной
реформах 1860-1870-х гг.
7’ Демократическая избирательная реформа в Англии произошла в 1867 г.
«О происхождении видов...» Ч. Дарвина было впервые опубликовано
в 1859 г., а «Капитал» К. Маркса — в 1867 г.
’’ Имеются в виду взгляды прежде всего Ж. Кювье, К. Линнея и др.
Автор намекает на труд Ч. Лайелла «Основы геологии», вышедший в
свет в 1830 г. и во многом повлиявший на разработку Ч. Дарвиным теории
естественного отбора. См. об этом прим. 3* на с. 879.
Животный магнетизм— общее название проявлений электромаг-
нетизма в нервной системе животных.
Сомнабулизм — то же, что и лунатизм.
|2‘ Флагеллантство — движение религиозных фанатиков, занимавших-
ся публичным самобичеванием с целью искупления грехов; появилось в
XIII в. в Италии и широко распространилось по Западной Европе (особен-
но во время опустошавшей Европу в середине XIV в. пандемии чумы). Пос-
ле окончания пандемии популярность флагеллантстсва начала падать. Цер-
ковь относилась к флагеллантам вначале более или менее положительно,
но с конца XIV в. они стали преследоваться как еретики и уже к XV в. совер-
шенно исчезли.
13' Кликушество — одно из проявлений истерии, заключающееся в при-
читаниях, ввизгиваниях, выкриках с бурной жестикуляцией, судорожных
припадках. В России кликушество особенно было распространено в XVII-
XVIII вв., во многом под влиянием раскола.
|4‘ Жакерии — крестьянские восстания во Франции в период Столетней
войны (1337-1453 гг.). Крупнейшим восстанием стала гак называемая «Боль-
шая Жакерия» (май-июнь 1358 г.).
15’ Крестовый поход детей— возникшее в 1212 г. стихийное движение
среди детей, заявлявших, что они идут освобождать Иерусалим. Выросло
из распространившегося в массовом сознании европейцев убеждения в том,
что Господь, не давший победы сильным, но грешным воинам-крестонос-
цам, дарует ее слабым, но безгрешным. Церковь н светские власти отнес-
лись к этому спонтанному взрыву народной религиозности с подозрением
и всячески препятствовали ему. В итоге часть детей умерла от голода, холо-
да и болезней в пути по Европе, а другая часть достигла Марселя, где ловкие
купцы, пообещав переправить их в Палестину, переправили на невольни-
чьи рынки Египта.
If’’ Перечисленные С.Н. Южаковым «фазисы» соответствуют фео-
дальной, капиталистической и коммунистической формациям в теории
К. Маркса.
ПОЛЕМИКА И ОТЗЫВЫ
Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ. ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ЖУРНАЛЬНЫЕ
ЗАМЕТКИ.	_______________________________________
Печатается по: Отечественные записки. 1873. № 2. С. 343 (паг. 2-я); № 4.
С. 232-242 (паг. 2-я). Подп.: Н.М.
Печатаются фрагменты, непосредственно посвященные С.Н. Южакову.
’’ Имеются в виду статьи, впоследствии переработанные автором в гла-
вы I-XIII первого тома «Социологических этюдов».
2‘ См. прим. 5* на с. 861.
’’ См. с. 58 наст. изд.
4’ О физиологических единицах Г. Спенсера и зачатках Ч. Дарвина под-
робнее см. прим. 1* и 2* на с. 862-863.
5‘ Ср. у С.Н. Южакова: «...специализация деятельности не распростра-
няется». См. с. 58 наст. изд.
6’ См. с. 58-60 наст. изд.
7’ См. с. 71-72 наст. изд.
я‘ См. с. 73 наст. изд.
г См. прим. 2* на с. 869.
'°' О конкубинате см. прим. 3* на с. 869.
1 ’’ См. с. 62 наст. изд.
|Г Сальпы (Salpida) — свободноплавающие морские животные отряда
сальпов (Salpae, Thaliacea) класса оболочников подтипа хордовых живот-
ных. Посредством почкования сальпы образуют длинные лентообразные
колонии, иногда до нескольких тысяч особей.
Полипняк— то же, что и коралловый полип.
Сифонофора (Siphonophora) — подкласс морских свободноплавующих
кишечнополостных животных класса гидроидных. Путем метаморфоза
образуют своеобразные колонии, состоящие из разнообразных специали-
зированных особей, располагающихся на едином стволе (именно в этом
Комментарии к с. 583-588	9 69
главное отличие от сальпов). При этом их особи являются все же отдельны-
ми индивидами, а не органами одного организма. Обитают главным обра-
зом в тропических морях.
13' ...муравьиную республику или... пчелиную монархию... —-на самом деле,
царица (матка) есть не только у пчел, но и у муравьев; но если у пчел она
одна, то у муравьев сразу несколько.
14‘ Муравьи строят обширные и сложные здания — в отличие от пчели-
ных и осиных гнезд, муравейники представляют собой не симметричные
структуры из геометрически правильных ячеек, а сложные сети из неоди-
наковых по размеру туннелей и камер, покрывающих иногда громадные
площади.
...имеют политические учреждения... — вероятно, имеется в виду нали-
чие «рабов» в организациях многих видов муравьев. Эти виды (например,
муравьи-амазонки) нападают на чужие колонии и часть их населения уби-
вают, а уцелевших рабочих и расплод «уводят в рабство»: до конца своей
жизни они должны будут кормить своих «хозяев».
...занимаются скотоводством ... — имеется в виду род симбиоза, со-
стоящего в «выпасе» многими видами муравьев тлей, цикадок и черве-
цов (трофобиоз). Охраняемые муравьями, эти насекомые выделяют росу
(падь) — вещество, содержащее много сахара и других необходимых мура-
вьям веществ. Некоторые виды муравьев также «занимаются земледели-
ем» и «разводят» грибы.
Запасы питательных... материалов муравьи сохраняют в основном в
зобах части рабочих особей; у европейского медового муравья она образует
даже отдельную касту «хранителей меда». О запасании муравьями строи-
тельных материалов достоверных сведений нет.
С.Н. ЮЖАКОВ. ЗАМЕТКА НА ЗАМЕТКУ Г-НА
МИХАЙЛОВСКОГО ______________________________________________
Печатается по: Знание. 1873. № 5. С. 1-5 (паг. 3-я).
'' См. с. 582-584 наст. изд.
2' С.Н. Южаков неточен: он сам, а не только Н.К. Михайловский прида-
ет термину активное приспособление именно такое значение. Ср. с. 61-62,
65-66 наст. изд.
у О гиперемии и анестезии •— см. прим. 18* на с. 877.
А‘ De la droite et de la droite extreme— правые и ультраправые (в данном
случае — радикальные и ультрарадикальные) (фр.).
5> С.Н. Южаков исполнил это обещание, опубликовав в том же 1873 г.
статью «Субъективный метод в социологии», которую во втором изда-
нии «Социологических этюдов» поместил в приложении к первому тому,
см. с. 224-252 наст. изд.
9 70	Комментарии к с. 589-602
П.Л. ЛАВРОВ. О МЕТОДЕ В СОЦИОЛОГИИ___ ____
Печатается по: Знание. 1874. № 1. С. 1-16 (паг. 4-я). Подп.: П. М-в.
г См. с. 588 наст. изд.
2' Имеется в виду «естественная иерархия наук» О. Конта. Подр. см. прим.
9* на с. 862.
г Этим планам не суждено было сбыться, поскольку труд «Очерки си-
стематического знания» в 1873 г. оборвался и больше не возобновлялся.
Впрочем, впоследствии П.Л. Лавров не раз возвращался к этому вопросу
(см., например, главу VI в его «Задачах понимания истории» (СПб., 1898)).
4’ Речь идет о статье С.Н. Южакова «Субъективный метод в социоло-
гии» (см. с. 224-252 наст. изд.).
5‘ Имеется в виду цикл статей «Социологические этюды», опубликован-
ный в журнале «Знание» в 1872-1873 гг. и вышедший в первый том одно-
именного двухтомника.
6‘ Здесь и до конца статьи в скобках указываются страницы наст. изд.
См. с. 235 наст. изд.
’’ Человеку свойственно ошибаться (лат.).
’’ Имеется в виду труд Л. Гейгера «О восприятии цветов в древности»
(1867 г.).
|0' Соматический — телесный, связанный с телом.
Имеется в виду Н.К. Михайловский, точка зрения которого на
взгляды С.Н. Южакова излагается в его статьях из цикла «Записки профана»
(см. наст. изд.).
|2’ Никаких более поздних отзывов П.Л. Лаврова о взглядах С.Н. Южа-
кова обнаружить не удалось.
Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ. ЗАПИСКИ ПРОФАНА
Печатается по: Отечественные записки. 1875. № 1. С. 139-151 (паг. 2-я);
Ne 3. С. 111-147 (паг. 2-я). Подп.: Н.М.
Печатаются фрагменты, непосредственно посвященные С.Н. Южакову.
’’ Имеются в виду статьи Н.К. Михайловского из цикла «Литературные
и журнальные заметки» (см. с. 575-584 наст. изд.).
- Вероятно, имеется в виду фрагмент из указанной выше статьи Н.К. Ми-
хайловского (см. с. 578 наст. изд.).
3‘ См. с. 585-588 наст. изд.
4’ См. с. 588 наст. изд.
5' См. там же.
6" См. с. 224-252 наст. изд. Еще один писатель — имеется в виду П.Л. Лав-
ров.
7' См. главы IX—XIII первого тома «Социологических этюдов».
Комментарии к с. 602-611	9 71
’’ Имеется в виду статья «Субъективный метод в социологии» (см. с. 224-
252 наст. изд.).
9' В полной мере это специальное исследование социальной среды было
осуществлено во втором томе «Социологических этюдов».
10' См. с. 241 наст. изд.
Речь идет о созданном М. Фарадеем в 1831 г. электромагните — элек-
тротехническом устройстве, состоящем из магнитного сердечника с то-
копроводящей обмоткой, которая при включении в электрическую цепь
намагничивает сердечник, после чего образуемый концами обмотки пря-
моугольный виток начинает вращаться вокруг сердечника. Когда плоскость
витка перпендикулярна образовавшемуся магнитному полю, пронизыва-
ющий петлю магнитный поток максимален; когда же она параллельна ему —
он равен нулю. В соответствии с этими изменениями меняется и напряже-
ние в обмотке, или, говоря словами Н.К. Михайловского, «токи постоянно
разряжаются и возобновляются».
|2' В pendant— 1) в параллель, рядом, наряду; 2) в дополнение; 3) под
стать (фр.).
|3" Теорема Птолемея — теорема о произведении длин диагоналей впи-
санного в круг четырехугольника.
14‘ Биркенгед (Беркенхед) (Birkenhead) — город и морской порт в Вели-
кобритании близ Ливерпуля.
,5’ Ширнесс (Sheerness) — город и морской порт на юго-востоке Вели-
кобритании в устье реки Темза; известен находящимся рядом фортом и
гаванью для военных судов.
|6‘ Эти исследования были проведены в 1757-1761 гг. шотландскими
физиками и химиками Дж. Блэком и Дж. Робинсоном, коллегами Дж. Уатта
по университету Глазго в 1757-1762 гг.; первый из них был также его близким
другом и старшим товарищем. Именно благодаря этому обстоятельству
(т. е. своей переписке с Блэком) Уатт и узнал о результатах этих изыска-
ний, поскольку сами Блэк и Робинсон в печати их не публиковали. Робин-
сон сделал это лишь в 1803 г., уже после смерти своего друга и соратника в
1799 г.
17' К.-В. Шееле открыл хлор в 1774 г. (правда, он не установил, что полу-
ченный им газ — это именно хлор; это сделал лишь в 1811 г. его английс-
кий коллега X. Дэви); для беления же хлопчато-бумажных тканей хлор (точ-
нее, его водный раствор— щелочную воду) в 1784 г. первым предложил
применять еще один известный химик — К.-Л. Бертолле. А в 1795 г. беле-
ние хлопка путем хлорирования начало применяться в текстильной про-
мышленности.
Нейзильбер [ нем. Neusilber] — сплав меди (основа) с никелем (5-35%)
и цинком (13-45%), обладающий высокой коррозийной стойкостью, проч-
ностью и притом достаточной пластичностью.
” См. с. 123-124 наст. изд.
2“' Весталка — в Древнем Риме жрица богини домашнего очага Весты,
поддерживавшая в ее храме священный огонь. Весталки избирались по
жребию из девочек знатных семей и должны были служить богине 30 лет,
9 72	Комментарии к с. 611-628
соблюдая при этом обет безбрачия (впрочем, и по прошествии этого срока
они выходили замуж крайне редко, поскольку считалось, что брак с вестал-
кой счастливым не будет).
2|' Ср. русскую пословицу: «Ворона прямо летает, да за море не попада-
ет; касатка крюками летает, да за море попадает».
22’ Имеется в виду статья С.Н. Южакова «Субъективный метод в социо-
логии» (см. с. 224-252 наст. изд.).
23' См. с. 244 наст. изд.
24‘ См. с. 250-251 наст. изд.
25' Здесь и далее до конца произведения в скобках указываются страни-
цы наст. изд.
26' См. с. 241 наст. изд.
27‘ Имеется в виду глава XI первого тома «Социологических этюдов».
2"' См. с. 158 наст. изд.
29‘ Автор намекает йа пьесу А. Дюма-сына «Жена Клода» (1873 г.), в ко-
торой тот обосновал моральное право мужа убить свою неверную жену.
30’ «По делом вору и мука, а разбойнику — кнут» — русская пословица.
Кардиограф — аппарат для графического изображения движений
грудной клетки, вызываемых работой сердца.
32‘ Мекленбург (Mecklenburg) — историческая область на северо-восто-
ке Германии, на побережье Балтийского моря. В конце XIX в. численность
населения Мекленбурга постоянно убывала вследствие усиливавшейся эмиг-
рации (в основном в США). Отток населения объяснялся тяжелым поло-
жением крестьянства, не имевшего в Мекленбурге собственности.
Усиление же эмиграции из Ирландии было обусловлено причинами не
только экономического, но и политического и религиозного характера (см.
прим. 22* на с. 950-951).
33* Rittergutsbesitzer— помещик, владелец дворянского поместья (нем.).
34' См. с. 129 наст. изд.
35' См. с. 150 наст. изд.
36' См. с. 129 наст. изд.
37‘ Подробнее об обоих критериях см.: Дарвин Ч. Происхождение видов
путем естественного отбора, или сохранение благоприятных рас в борьбе
за жизнь. СПб.: Наука, 1991. С. 110-112.
зя' Пластиды — цитоплазматические органоиды растительных клеток.
Цитоды — термин, предложенный Э. Геккелем, для обозначения безъя-
дерных клеток некоторых простейших одноклеточных организмов.
3,‘ Общая морфология организмов (нем.)
40' Гидра (Hydra) — кишечнополостное животное. Может размножать-
ся как половым путем, так и бесполым в результате почкования, обладает
повышенной способностью к регенерации. В то же время, изначально су-
ществовавшее предположение о жизнеспособности гидры, вывернутой наи-
знанку, впоследствии экспериментально не подтвердилось.
4|' Гистологическое — относящийся к гистологии — науке о тканях мно-
гоклеточных животных и человека.
Комментарии к с. 628-631	9 73
,|2' Головоногое (Cephalophoda) — представитель класса наиболее высоко-
организованных морских моллюсков (кальмары, осьминоги, каракатицы).
Отделяющееся от своего целого щупальце (гектокотиль, гектокотили-
зированное щупальце) (Hectocotylus) —отрывающееся щупальце у некото-
рых осьминогов (третье правое) и кальмаров (четвертое). В период размно-
жения оно видоизменяется и используется для переноса половых продук-
тов; при спаривании отрывается, надолго сохраняя способность к движе-
нию, что позволяет ему проникать в мантийную полость самки. Когда такие
оторвавшиеся щупальца были впервые обнаружены в этой полости, то их
приняли за паразитов. Ж. Кювье установил для них особый род и назвал его
Hectocotylus. Допущенная им ошибка вскоре была обнаружена. Тем не менее,
такое наименование этого щупальца закрепилось и стало общепринятым.
43" См. прим. 12* на с. 968.
44' См. прим. 14* на с. 969.
45‘ См.: Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора,
илй сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. СПб.: Наука, 1991.
С. 219-222.
По своему происхождению муравьи восходят к осам (точнее,
к Sphecomyrma, т. е. «осомуравьям», сочетавшим в себе как муравьиные, так
и осиные признаки), отделяться от которых в самостоятельную группу жи-
вотных (и, соответственно, формировать теперешнее «общество») начали
около 65 млн. лет назад. О родстве муравьев и ос было известно давно, но
научно это удалось доказать лишь в 1967 г., когда в янтаре был найден пер-
вый экземпляр Sphecomyrma.
,7' См.: Платон. Государство, III, 392с-397е.
4В’ См.: Там же, 397е-398Ь.
49" Н.К. Михайловский неточен: в «Законах» Платон говорит от имени
Афинянина, а не Сократа. Имя Сократа в этом позднем труде Платона во-
обще не упоминается.
5о'См.: Платон. Законы, VIII, 847b.
5|* Рапсод — древнегреческий декламатор, исполнявший на праздниках,
пирах и состязаниях рапсодии — произведения, составленные из отрыв-
ков поэтических текстов (преимущественно Гомера).
5Г Цитата из первой части «Фауста» И.В. Гете (сцена «Ночь»; слова Фау-
ста). Этот «загадочный стих» вместе с предыдущей строкой, опущенной
Н.К. Михайловским, В.В. Розанов перевел так: «Кто дерзнет назвать дитя
его настоящим именем? Немногие, знавшие об этом что-нибудь, которые
не остереглись безумно раскрыть сердце, обнаружить свой взгляд, — тех
распинали и сжигали» [Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М., 1992.
С. 161. Статья: Семя и жизнь] Ср. перевод Б.Л. Пастернака:
Немногих, проникавших в суть вещей
И раскрывавших всем души скрижали,
Сжигали на кострах и распинали,
Как вам известно, с самых давних дней...
(Тете И.В. Фауст. М„ 1969. С. 54)
9 74	Комментарии к с. 632-639
53‘ Ничто (нем.').
5Г См. с. 58 наст, изд.; курсив — Н.К. Михайловского.
55’ О физиологических единицах Г. Спенсера и зачатках Ч. Дарвина под-
робнее см. прим. 1* и 2* на с. 862-863.
56‘ См. с. 58 наст. изд.
57' См. там же.
58' См. с. 60 наст. изд.
5,‘ См. с. 59 наст. изд.
Гидра— см. прим. 40* на с. 972. Бегония размножает листовыми и
стеблевыми черенками, делением куста и клубней, реже семенами.
6|' См. с. 65-66 наст. изд.
62‘ См. с. 59 наст. изд.
63' См.: Шекспир В. Кориолан (1607 г.). Акт I. Сцена I (слова Менения
Агриппы и Первого горожанина).
64' Парафраз библейского изречения: «...давайте, и дастся вам» (Лк. 6,38).
Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ. ОБ ОДНОМ СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ
ВОПРОСЕ
Печатается по: Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. 2-е изд.
СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1909. Т. 6. Стб. 888-898.
См. с. 231 наст. изд.
2' См. с. 140 наст. изд.
3' См. с. 172 наст. изд.
4‘ См. с. 173 наст. изд.
5' На самом деле на эту свою работу С.Н. Южаков в первом томе «Со-
циологических этюдов» ссылается всего два раза (см. с. 56-57, 76 наст. изд.).
Впоследствии эта статья была включена автором во второй том «Социоло-
гических этюдов» (см. главы V и VI).
6‘ Об алфавитном указателе см. прим. 4* на с. 860.
7’ См.: Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. М., 1883. Т. 1.
Кн. II. Гл. 1, 4 и 5 (на этот труд Кареева указывает сам С.Н. Южаков в одной
статье из цикла «Дневник журналиста»; см. с. 518 наст. изд.). См. также: Сло-
нимский Л.З. Законы истории и социальный прогресс // Вестник Европы.
1883. № 6. С. 253-282; Кареев Н.И. Pro domo sua: Несколько слов по поводу
статьи г. Слонимского // Русская мысль. 1883. № 12. С. 190-194.
8' П. М. — один из псевдонимов П.Л. Лаврова.
’’ Н.К. Михайловский имеет в виду свою статью из цикла «Записки про-
фана» (см. наст. изд.).
'°' См. с. 244 наст. изд.
См. статьи Н.К. Михайловского из цикла «Литературные и журналь-
ные заметки» (с. 575-584 наст. изд.).
|2' См. с. 59 наст. изд.
VКомментарии к с. 639-649	97 5
Ad majorem gloriam — во славу, к возвеличиванию кого-либо, чего-
либо (лат.). Парафраз девиза ордена иезуитов: «Ad majorem dei gloriam
[К вящей славе Господней]».
|5' Действительно, Дж. Бруно сумел испортить отношения везде и со
] всеми, где он в течение своей жизни бывал и с кем общался, начиная от
монахов-доминиканцев Неаполя (еще в юности) и кончая оксфордскими
профессорами. Так что печальный конец его жизненного пути (даже если
не принимать во внимание «еретический» характер его мировоззрения) был
вполне закономерен.
16' О гугенотских войнах см. прим. 2* на с. 942.
Седан (Sedan) —город на северо-востоке Франции, около которого в
Ходе франко-прусской войны 1870-1871 гг. 1-2 сентября 1870 г. французс-
кие войска были окружены и разгромлены германскими, причем находив-
шийся при своей армии Наполеон III был захвачен в плен (так называемая
,Седанская катастрофа, послужившая толчком к падению Второй империи).
П.Б. СТРУВЕ. К ХАРАКТЕРИСТИКЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИДЕЙ
НАРОДНИЧЕСТВА _______________________________________________
Печатается по: Струве П.[Б.] Критические заметки к вопросу об эко-
номическом развитии России. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1894. Вып. I.
С. 1-19.
Печатается фрагмент, непосредственно посвященный С.Н. Южакову.
Глава V книги П.Б. Струве, в которой он анализирует экономическое
мировоззрение народников, в настоящее издание включена не была.
г Речь идет о Н.Г. Чернышевском.
у Cum grano satis (букв.: с крупинкой соли) — с известной осторожнос-
тью, с оговоркой (лат.).
4’ Барон фон Грюнвальдус— герой «Немецкой баллады» (1854 г.) Козь-
мы Пруткова. Отвергнутый Амалией барон сидит перед ее замком, «сидит,
принахмурясь, сидит и молчит». И далее:
Года за годами...
Бароны воюют,
Бароны пируют;
Барон фон Грюнвальдус,
Сей доблестный рыцарь,
Все в той позицьи
На камне сидит.
(Русская поэзия XIX века. М„ 1974. Т. 2. С. 383)
5’ Парафраз известнейшего изречения Г.В.Ф. Гегеля: «Все действитель-
ное разумно, все разумное действительно» (см. предисловие к его «Филосо-
фии права» (1821 г.)).
9 76	Комментарии к с. 650-660
Tabula rasa (букв.: чистая доска) — нечто незаполненное, нетронутое
(лат.).
7' Lege artis — по всем правилам искусства (лат.).
’’ Zwingend— настоятельный, обязательный, неотложный (нем.).
г Здесь и далее до конца статьи при ссылке на «Социологические этю-
ды» указываются страницы наст. изд.
'°' См. с. 69 наст. изд.
Согласно теории трудовой стоимости К. Маркса и К.И. Родбертуса,
прибавочная стоимость производится неоплаченным трудом наемных ра-
бочих сверх стоимости их рабочей силы и безвозмездно присваивается ка-
питалистами (см. прим. 6* на с. 875-876).
|2’ Глава II книги П.Б. Струве, на которую он ссылается, в настоящее
издание включена не была.
13‘ Галиция— историческое название части западно-украинских и
польских земель; в 1772-1918 гг.— провинция Австро-Венгрии (офиц.:
Королевство Галиции и Лодомерии с Восточным герцогством Краковским).
Хорасан — историческая область на северо-востоке Ирана, а также за-
паде Афганистана и юго-востоке Туркменистана.
|4' Ответ С.Н. Южакова на данное обвинение П.Б. Струве см. на с. 283
наст. изд.
|5' Sancta simpilicitas— святая простота (лат.).
В.И. ЛЕНИН. КРИТИКА НАРОДНИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
Печатается по: Тулин К. [Ленин В.И.] Экономическое содержание на-
родничества и критика его в книге г. Струве // Материалы к характеристике
нашего экономического развития. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1895. С. 49-57
(паг. 2-я).
Печатается фрагмент, непосредственно посвященный С.Н. Южакову.
Здесь и далее до конца статьи в скобках указываются страницы наст. изд.
2' См. прим. 1* на с. 975.
3' «Центральный социально-политический листок» (нем.) — немецкое
издание социал-либеральной ориентации, еженедельный информационный
бюллетень.
4‘ См. с. 647 наст. изд.
5" См. там же.
6’ См. с. 649 наст. изд.
7' См. с. 650 наст. изд.
’’ См. там же.
’’ См. с. 651 наст. изд.
10" См. с. 653 наст. изд.
В.И. Ленин неточен: С.Н. Южаков пишет о дифференцировании тру-
да от жизни, а не мелкого производителя от общества. См. с. 653 наст. изд.
Комментарии к с. 660-667	911
|2‘ «Московские ведомости» — см. прим. 19* на с. 915.
Имеется в виду образ клячи из известной сказки М.Е. Салтыкова-
Щедрина «Коняга», изобразившего в такой аллегорической форме русского
мужика.
|4’ См. с. 653 наст. изд.
|5’ Сервилизм — рабская психология, для которой свойственно раболе-
пие, прислужничество, угодливость.
16' Антрепренер— частный театральный предприниматель.
См.: Струве П.[Б.] Критические заметки к вопросу об экономичес-
ком развитии России. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1894. Вып. I. С. 29.
Н.И. КАРЕЕВ. [СУБЪЕКТИВИЗМ В РУССКОЙ СОЦИОЛОГИИ]
•Публикуется по: Кареев Введение в изучение в социологии. СПб.:
Тип. М.М. Стасюлевича, 1897. С. 325-330.
Печатается фрагмент, непосредственно посвященный С.Н. Южакову.
'' Психолого-эволюционистская концепция Л.Ф. Уорда была выдвину-
та им лишь в 1883 г. в работе «Динамическая социология»; Ф.Г. Гиддингс
сделал это еще позже, в 1896 г., в работе «Основания социологии».
2‘ О начале военных действий экономических материалистов против
«субъективистов» см. прим. 29* на с. 917-918.
3' Имеется в виду статья С.Н. Южакова «Субъективный метод в социо-
логии» (см. с. 224-252 наст. изд.).
4‘ См. с. 235 наст. изд.
5' См. с. 237 наст. изд.
6' См. там же.
7‘ См. там же.
О теореме об обратной пропорциональности силы тяготения квадра-
там расстояния — см. прим. 2* на с. 897.
8‘ См. с. 243 наст. изд.
См. там же.
'°' См. с. 243-244 наст. изд. Примечательно, что Н.И. Кареев выпус-
тил из цитируемого им фрагмента фразу, особенно резко критикуемую
Н.К. Михайловским (см. с. 617-618 наст, изд.): «Собственно говоря, нет ни
объективного, ни субъективного метода, а есть только один истинный, ло-
гический». Очевидно, он воспроизводил цитату не по журнальному вари-
анту статьи, а по первому тому «Социологических этюдов» 1891 г., где эта
фраза отсутствует.
См. с. 247, 250 наст. изд.
12' См. с. 250 наст. изд.
См. с. 252 наст. изд.
|4’ См. там же.
|5' См. с. 598 наст. изд.
9 7 8	Комментарии к с. 668-671
А.Б. БОГДАНОВИЧ. КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ
Печатается по: Мир Божий. 1896. № 3 С. 262-266 (паг. 1-я). Подп.: А.Б.
Печатается фрагмент, непосредственно посвященный С.Н. Южакову.
Проповедники малых дел — сторонники так называемой «теории ма-
лых дел» (прежде всего Я.В. Абрамов; отсюда ее второе название — «абра-
мовщина»), возникшей в России в 1880-е гг. в среде народнической ин-
теллигенции как реакция на неудачу «хождения в народ» и разгром пра-
вительством «Народной воли», осуществившей убийство Александра II.
Проповедники малых дел призывали молодежь работать в земствах, содей-
ствовать улучшению материального положения населения, развивать мес-
тное здравоохранение и народное образование и др., видя в «малых делах»
один из путей решения социальных и экономических проблем русской де-
ревни. Однако уже во второй половине 1890-х гг. влияние теории малых
дел, не содержавшей никакой четкой программы политических преобразо-
ваний, стало постепенно уменьшаться и вскоре сошло на нет.
Брошенный «Исторических письмах» П.Л. Лаврова призыв «отдать
долг народу» послужил поводом для возникновения весной 1873 г. в среде
народнической интеллигенции массового движения, известного в истории
как «хождение в народ». Участники движения преследовали такие цели, как
изучение народа, пропаганда среди него социалистических идей, организа-
ция крестьянских восстаний. Но столкнувшись с консервативной утопией
народа, с одной стороны, и преследованиями властей — с другой, уже с конца
лета 1874 г. это движение пошло на спад.
2' Либеральные профессии (свободные профессии) — адвокат, врач, учи-
тель и т. п.
г См. с. 279-280 наст. изд.
’’ См. с. 280 наст. изд.
5' См. там же.
6" Палладиум— см. прим. 44* на с. 921.
7' В скобках указаны страницы наст. изд.
8’ Faculte maitresse— преобладающее свойство, качество; основная, от-
личительная черта (фр.).
Статуй бесчувственный — первоначально обозначение языческого
идола; здесь в переносном смысле: бесчувственный, как статуя.
10‘ В поисках младенца Иисуса «Ирод весьма разгневался, и послал
избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и
ниже...» (Мф. 2, 16).
Мр. 2, 27.
12' Рекомые— упоминаемые.
13’ См. с. 281 наст. изд.
|4‘ См. с. 282 наст. изд.
15’ См. с. ТТ1 наст. изд.
|6‘ Цитируется следующее сочинение А.Я. Головачевой-Панаевой: Вос-
поминания А.Я. Головачевой (Панаевой) И Исторический вестник. 1889.
Комментарии к с. 671-679	9 79
Т. XXXV-XXXVIII; отд. изд.: СПб., 1890. Автор довольно резко высказы-
вается о многих своих современниках, в том числе об И.С. Тургеневе и
Н.А. Добролюбове.
|7' Credo— первоначально: так называемый «Символ веры», краткий
свод догматов христианского вероучения в форме молитвы, начинающей-
ся с этого слова (лат.). Здесь в переносном смысле: кратко и систематичес-
ки изложенные убеждения и взгляды, являющиеся основой чьего-либо ми-
ровоззрения.
В.П. ВОРОНЦОВ. КРИЗИС ИДЕЙ СЕМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ
Печатается по: В.В. [Воронцов В.П.] От семидесятых годов к девятисо-
тым: Сборник статей. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза»,
1907. С. 86-104.
1‘ См. с. 282 наст. изд.
2' См. там же.
3' См. там же.
4‘ См. там же.
5‘ Автор имеет в виду басню Эзопа «Волк и ягненок», известную в Рос-
сии в вольном переводе И.А. Крылова.
6' Цитата из стихотворения Н.А. Некрасова «Отрывок»: «Ночь, успели
мы все насладиться...» (1858 г.; опубл, в 1861 г.).
7" Profession defoi — исповедание веры (фр.)', здесь в переносном смыс-
ле: совокупность взглядов, представлений и убеждений, выражающих чье-
либо мировоззрение.
’’ Ab ovo (букв.: с яйца) — с самого начала (лат.).
ч‘ Lapsus — ошибка, оплошность, оговорка, описка (лат.).
10’ In corpore— в полном составе (лат.).
См. с. 279 наст. изд.
|2‘ См. с. 271-285 наст. изд.
Речь идет о статье В.П. Воронцова «Письмо в редакцию “Нового сло-
ва”», помещенной в его сборнике «От семидесятых годов к девятисотым»
вслед за этой статьей. Такой же порядок сохранен и в настоящем издании.
В.П. ВОРОНЦОВ. ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ «НОВОГОСЛОВА»
Печатается по: Новое слово. 1896. № 10. С. 272-279 (паг. 2-я). Подп.: В.В.
г См. с. 279-280 наст. изд. Под «народниками» в данном случае пони-
мается правое крыло либерального народничества во главе с С.Н. Кривенко
и В.П. Воронцовым.
98 0	Комментарии к с. 679-682
2’ Имеется в виду статья С.Н. Южакова «Современные течения», вошед-
шая во введение ко второму тому «Социологических этюдов» (Южаков
С.[Н.) Из современной хроники // Русское богатство. 1895. № 2. С. 165-179
(паг. 2-я); с. 271-285 наст. изд.).
3' См. с. 283 наст. изд.
4‘ См. с. 282 наст. изд.
5' См. с. 283 наст. изд.
6' См. с. 279 наст. изд.
7' См. с. 282 наст. изд. *
’’ Здесь и далее до конца статьи в скобках указываются страницы наст. изд.
’’ См. с. 282 наст. изд.
Палладиум — см. прим. 44* на с. 921.
"г См. там же.
|Г Цит. по: с. 280 наст. изд.
|Г См. с. 285 наст. изд.
13' Profession de foi — см. прим. 7* на с. 979.
|4' См. с. 283 наст. изд.
|5' См. с. 278-279 наст. изд. Автор вырвал эти слова С.Н. Южакова из
контекста и тем самым исказил их смысл. На самом деле, Южаков считал
термин «народничество» удачным для 1860-х гг., когда еще И.И. Каблиц-
Юзов не скомпрометировал (и не только по мнению одного Южакова) этот
термин настолько, что как раз и возникла потребность в его замене.
|6' «Новое слово»— ежемесячный научно-литературный и политичес-
кий журнал (СПб., 1895-1897). В течение короткого периода (1896 г.), когда
журнал редактировался С.Н. Кривенко, а В.П. Воронцов был одним из его
ведущих сотрудников, «Новое слово» считался главным органом право-
го крыла либерального народничества. Смена издателя в феврале 1897 г.
вынудила Кривенко, Воронцова и других «народников» покинуть жур-
нал, который вскоре перешел в руки их наиболее непримиримых оппо-
нентов — экономических материалистов (С.Н. Булгакова, П.Б. Струве,
М.Н. Туган-Барановского, В.И. Ленина, Г.В. Плеханова и др.), рассмат-
ривавших легальное издание как место для открытой пропаганды марк-
сизма и борьбы с народничеством. Впрочем, в этом качестве «Новое сло-
во» просуществовало весьма недолго: уже в декабре того же 1897 г. оно
было закрыто правительством.
«Русское богатство» — ежемесячный журнал (СПб., 1876-1918). Осо-
бое влияние и известность журнал приобрел, когда его идейным вдохно-
вителем и фактическим руководителем стал Н.К. Михайловский (1892 г.).
В конце 1894 г. в редакции произошел раскол, и ее покинули представители
правого крыла либерального народничества — В.П. Воронцов и С.Н. Кри-
венко. С этого момента и до самого своего закрытия в 1918 г. «Русское
богатство» продолжал оставаться трибуной левого крыла либеральных на-
родников.
«ВестникЕвропы» — ежемесячный (с 1868 г.) журнал (СПб., 1866-1918)
либерального направления, до 1908 г. издававшийся и редактировавшийся
М.М. Стасюлевичем. Авторы «Вестника Европы» выступали за всесторон-
Комментарии к с. 682-685	9 81
нюю европеизацию России, трансформацию самодержавия в конституци-
онную монархию, критиковали теории как народников, так и марксистов,
расходясь с ними во взглядах на развитие в России капитализма.
«Северный вестник»— ежемесячный литературный, научный и поли-
тический журнал (СПб., 1885-1898). До 1890 г. журнал старался придержи-
ваться народническо-демократической традиции в духе закрытых в 1884 г.
«Отечественных записок». С переходом «Северного вестника» в руки Л.Я. Гу-
ревич и А.Л. Волынского (1891 г.), он сменил идейную ориентацию, пре-
вратившись в орган нарождавшихся в русской литературе символизма и
декаданса.
«Новое время» — одна из самых крупных русских политических газет
(СПб., 1868-1917). Вскоре после перехода ее в руки А.С. Суворина (1876 г.),
газета стала приобретать все более явную националистическую направлен-
ность.
17‘ «Мир Божий»— ежемесячный иллюстрированный литературный,
 политический и научно-популярный журнал (СПб., 1892-1906) умеренно
либеральной направленности.
18' Формулу С.Н. Южакова см. на с. 282 наст. изд.
19' На самом деле издатель «Мира Божия» А.А. Давыдова, хотя и основа-
ла его в 1892 г. действительно для юношества, впоследствии немало сожа-
лела по поводу такой «образовательной» репутации своего журнала и меч-
тала сменить его название на более «серьезное», но не делала это лишь из
боязни потерять подписчиков (название было сменено на «Современный
мир» лишь в сентябре 1906 г., уже после ее смерти). Тем не менее, структура
журнала существенно менялась именно в этом направлении: сначала он был
преобразован в журнал для самообразования, а позднее вообще в типич-
ный русский «толстый» журнал.
20‘ В.П. Воронцов забывает о теории малых дел, которая переживала пик
своей популярности именно в 1880-е гг. и как раз выгодно отличалось от
других народнических теорий своим прикладным характером: не предла-
гая какой-либо четкой программы политических преобразований, она, тем
не менее, предельно конкретно указывала, в каком именно направлении
следует интеллигенции двигаться в своей практической деятельности. В то
же время вследствие указанного только что недостатка по-настоящему зре-
лой эту концепцию назвать нельзя, так что ее сход с исторической сцены
уже в середине 1890-х гг. вполне закономерен.
2|' Н.К. Михайловский печатался в «Русской мысли» начиная с 1884 г. и
до начала 1890-х гг. (с 1888 г. более или менее постоянно). Там он, в частно-
сти, начал вести рубрику «Литература и жизнь», которая позже перекочева-
ла в «Русское богатство». Однако его сотрудничество с данным журналом
не мешало другим авторам «Русской мысли» открыто критиковать его взгля-
ды на страницах того же журнала. Не брезговал кидать камешки в огород
Михайловского и фактический редактор издания — В.А. Гольцев. Не уди-
вительно, что Михайловский, чувствуя себя чужим в «Русской мысли», ле-
леял мечту обзавестись собственным печатным органом. «Русское богатство»
стало исполнением этого заветного желания.
9 8 2	Комментарии к с. 685-687
22’ О понимании С.Н. Южаковым термина «этико-социологическая шко-
ла» и об основных представителях этой школы см. с. 278-279 наст, изд.,
а также прим. 32* на с. 918-919.
2Э’ Lapsus— см. прим. 9* на с. 979.
К. ПАВЛОВ. «ЭТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ» Г. ЮЖАКОВА
Печатается по: Научное обозрение. 1897. № 5. С. 60-71; № 6. С. 10-35.
«Русская школа социологов» — имеется в виду так называемая субъек-
тивная школа в социологии, к которой принадлежали Н.К. Михайловский,
П.Л. Лавров, С.Н. Южаков. См. также прим. 32* на с. 918-919.
2’ См. с. 268 наст. изд.
’’ Здесь и далее до конца статьи при ссылке на «Социологические этю-
ды» указываются страницы настоящего издания.
4' На самом деле Н.К. Михайловский полемизировал не с народниками
вообще, а именно с В.П. Воронцовым, С.Н. Кривенко и другими лидерами
правого крыла либерального народничества, причем делал это с позиций
другого, левого крыла данного направления, к которому принадлежал и
С.Н. Южаков. Раскол на «левых» и «правых» произошел лишь в 1894 г. А до
этого времени и Михайловский, и Воронцов, и Кривенко сотрудничали в
одних и тех же изданиях, в том числе и в «Отечественных записках».
5‘ Имеется в виду притча М.Е. Салтыкова-Щедрина «Мальчик в штанах
и мальчик без штанов» (1880 г.).
6’ Имеются в виду статьи В.П. Воронцова о социально-экономических
проблемах русской пореформенной деревни, публиковавшиеся в «Отече-
ственных записках» в 1879-1882 гг. (см. прим. 23* на с. 905) и составившие
вместе с другими статьями из «Вестника Европы», «Русской мысли» и «Се-
верного вестника» отдельную книгу «Судьбы капитализма в России», вы-
шедшую в свет в 1882 г.
7’ К. Павлов намекает на солидный стаж чиновничьей службы и богатый
опыт общения с представителями всех сословий, имевшийся у М.Е. Салты-
кова-Щедрина. Более чем за двадцать лет (с 1844-го по 1868 гг.) он прошел
путь от помощника секретаря в канцелярии военного министра до вице-
губернатора н управляющего губернской казенной палатой. Благодаря
частым командировкам и поручениям, которые на него возлагались, он
как нельзя лучше узнал провинциальную жизнь в самых тёмных её сто-
ронах, включая произвол, невежество и корыстолюбие бюрократов и
властей всех уровней. При этом его симпатии всегда были на стороне
«униженных и оскорбленных», «человека, питающегося лебедой», «маль-
чика без штанов».
Речь идет о статье: Южаков С.Н. Просветительная утопия: План все-
народного обязательного среднего образования // Русское богатство. 1895.
№ 5. С. 52-77 (паг. 2-я).
'(Комментарии к с. 687-690	9 8 3
Имеются в виду 1870-е гг., когда С.Н. Южаков еще не сотрудничал в
«Отечественных записках». Первая его статья в них появилась лишь в
|882 г. — «Еврейский вопрос в России» (№ 5).
'°' Очевидно, имеется в виду статья Д.И. Писарева «Цветы невинного
Юмора» (Сочинения. Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1897. Т. III).
См. прим. 45* на с. 909.
|2’ Вероятно, речь о книге: Стронин А.И. История и метод. СПб.: Тип.
А.М. Котомина, 1869.
|3' Имеется в виду весьма критическая по отношению к А.И. Стронину
рецензия Н.К. Михайловского: [Стронин А.И. История и метод. СПб.: Тип.
А.М. Котомина, 1869. 447 с.] И Отечественные записки. 1869. № 7.
|4' Имеются в виду статьи А.Л. Волынского из цикла «Литературные за-
метки», публиковавшиеся в «Северном вестнике» с 1891 г. Позднее эти ста-
тьи составили книгу «Русские критики. Литературные очерки» (СПб., 1896).
В них он подверг пересмотру литературную деятельность буквально всех
представителей передовой мысли, в том числе и «корифеев реализма»
(Д.И. Писарева и др.).
Кулачное право — см. прим. 48* на с. 909.
|5‘ См. с. 268 наст. изд.
|6' В отношении «корифеев» реалистической школы, т. е. Д.И. Писаре-
ва, А. Щапова и Н.В. Шелгунова С.Н. Южаков и не утверждал, что они про-
поведуют при помощи дарвинизма кулачное право. В этом он упрекал лишь
В.А. Зайцева, В.О. Португалова, А.И. Стронина и Н.Г. Дебольского. «Кори-
феи» же, по Южакову, «имели при этом в виду преимущественно метод»
(см. с. 268 наст. изд.).
|7' «Идти на выучку к капитализму» — см. прим. 36* на с. ООО.
«Сварить русского мужика в фабричном котле» — эта крылатая фраза
принадлежит Н.И. Зиберу. В оригинале она звучит следующим образом:
«Пока мужик не выварится в фабричном котле, ничего у нас путного не
будет».
|8‘ Имеется в виду тот факт, что К. Ройе была одной из самых ярых и
радикальных социал-дарвинисток своего времени. В частности, она утвер-
ждала, что если применить к истории принципы теории Ч. Дарвина, то вся
она может быть вполне объяснена.
|9' См. с. 278 наст. изд.
20" См. с. 267, 268 наст. изд.
1 См. с. 279 наст. изд.
2Г См. там же.
2Э" См. с. 280 наст. изд.
24’ См. там же.
25’ См. с. 281 наст. изд.
26’ Имеется в виду фраза П.Б. Струве: «Идти на выучку к западноевро-
пейскому капитализму» (см. прим. 36* на с. 910).
27" Кстати сказать, С.Н. Южаков тоже не причисляет И.И. Янжула к «уче-
никам». Он лишь указывает на наличие точек соприкосновения между ними
(см. прим. 40* на с. 919-920).
9 84	Комментарии к с. 691-693
2"‘ О расколе в редакции «Русского богатства» и о «Новом слове» см.
прим. 16* на с. 980.
29’ См. с. 283 наст. изд. Однако сказано это было не о редакции «Нового
слова», т. е. о С.Н. Кривенко и В.П. Воронцове, а о «таких писателях, как
Николай —он [Н.Ф. Даниельсон] и Н.А. Карышев».
эо' См. с. 279-280 наст. изд.
зг См. с. 291 наст. изд.
,2’ См. там же.
зг Ответ на этот свой вопрос К. Павлов мог бы найти на первых стра-
ницах первого тома «Социологических этюдов», где автор, в частности,
пишет: «Каждое тело есть агрегат молекул; органические тела представля-
ют агрегации клеточек, а клеточки суть агрегаты еще более мелких единиц
(физиологических единиц по Спенсеру, зачатков по Дарвину, сложных мо-
лекул у других биологов)...» (с. 54 наст. изд.).
Э4' Мнение С.Н. Южакова о различиях, существующих между конкрет-
ными и дискретными (такие термины он, правда, не использует) агрегата-
ми, К. Павлов опять же мог бы найти на первых страницах первого тома
«Социологических этюдов» (см., например, с. 58-62 наст. йзд.).
Э5' Намек на придерживавшегося таких взглядов английского астроно-
ма, основоположника звездной астрономии У. Гершеля,
Зб" См. с. 293 наст. изд.
37' Ответ на этот вопрос (т. е. что коралловый полип — это такое же об-
щежитие, как и пчелиный улей) С.Н. Южаков дает на с. 311 наст. изд.
Э8‘ См. с. 293 наст. изд.
Э9’ См. статью «Еще о Гаршине и других» (Михайловский Н.К. Литера-
турно-критические статьи. М., 1957. С. 312-317).
40‘ Леда — легендарная дочь Фестия, царя Этолии. Согласно одному из
вариантов древнегреческого мифа, Зевс, пораженный красотой Леды, пред-
стал перед ней в образе лебедя, в результате чего родились Кастор, Поли-
девк и Елена, вылупившиеся из снесенных Ледой яиц.
4|" См. с. 294-295 наст. изд.
42' На самом деле С.Н. Южаков на протяжении всей «естественнонауч-
ной» части второго тома «Социологических этюдов» использует оба тер-
мина, смешивая их друг с другом. См. также прим. 2* на с. 924.
4Э‘ Строго говоря, мгновенные силы — это силы, имеющие огромные
величины, но действующие в течение относительно небольших промежут-
ков времени. Однако в данном случае речь идет о механическом движении
объектов (молекул газа), имеющих ничтожно малую массу и перемещаю-
щихся с ничтожно малой скоростью. Так что квалифицировать рассматри-
ваемый С.Н. Южаковым пример как случай проявления «мгновенных сил»,
по меньшей мере, терминологически не корректно.
44’ Имеется в виду редакция журнала «Научное обозрение», в котором
первоначально была помещена данная статья. Главой издания с момента
его основания в 1894 г. и до самой своей смерти в 1903 г. был известный
ученый и писатель М.М. Филиппов, физик по образованию и марксист по
убеждениям. Вероятно, ему и принадлежит данное примечание.
Комментарии к с. 693-697	9 8 5
45’ Живая сила — название, введенное в начале XVII в. немецким фило-
софом и естествоиспытателем Г.В. Лейбницем для измерения количества
движения тела. Нынешнее общепринятое название «живой силы» — ки-
нетическая энергия. Соответственно, «мертвая сила» — потенциальная
энергия.
46' Имеется в виду тот факт, что чем менее упруг материал, из которого
изготовлены шары, тем больше кинетической энергии рассеивается при их
столкновении.
47’ См. прим. 18* на с. 926.
4’’ См. с. 300 наст. изд.
49' См. с. 305 наст. изд.
50’ Треххлористый азот (хлористый азот) (NC13) — темножелтая мас-
лянистая и достаточно летучая жидкость. Крайне неустойчив и весьма взры-
воопасен: взрыв может последовать просто под воздействием солнечного
света при комнатной температуре. Открыт в 1811 г. французским физиком
и химиком П.Л. Дюлонгом.
5|’ См. с. 305 наст. изд.
5Г См. с. 306-307 наст. изд.
5Э’ Самопроизвольное зарождение организмов — гипотетический процесс
возникновения организмов из неорганической (или вообще мертвой) ма-
терии. Долгое время эта идея была достаточно популярной в научном мире.
Однако в 1860 г. Л. Пастеру в продолжительной полемике с Ф.А. Пуше уда-
лось доказать, что всякий раз, когда при опыте была устранена всякая воз-
можность проникновения зародышей в способную изменяться жидкость
(растительный или животный настой, отвар сена, .мяса), последняя остава-
лась неизмененной. За это открытие Пастер получил премию Парижской
(Французской) Академии наук, и после этого вопрос о самопроизвольном
зарождении организмов был, как казалось, закрыт — по крайней мере,
в отношении современной нам эпохи. Но в 1922 г. советский биохимик
А.И. Опарин выдвинул гипотезу абиогенеза, согласно которой самопроиз-
вольное зарождение организмов было возможно в условиях первобытной
Земли. В 1953 г. эта гипотеза была экспериментально доказана американс-
ким ученым С. Миллером, который искусственным образом воссоздал эти
условия и осуществил в них синтез белковоподобных и других веществ.
Ныне точка зрения, согласно которой жизнь на Земле произошла путем
абиогенеза, является превалирующей.
54‘ На самом деле С.Н. Южаков имел в виду не зоологические типы,
а просто типы в самом общем, обычном смысле этого слова. Вид же (Species)
как специальный термин соответствует, по Южакову, этому общему тер-
мину в сфере биологии. См. с. 310-311 наст. изд.
См. с. 316 наст. изд.
56> См. там же.
57’ См. с. 319 наст. изд.
58’ Подобной точки зрения придерживались прежде всего орфики и
Эмпедокл, считавшие, что зарождение животных форм происходило пу-
тем смешивания различных органов.
986
Комментарии к с. 697-702
59’ См. с. 321 наст. изд.
См. с. 315-318 наст. изд. Скорее всего, К. Павлов имел в виду рассуж-
дения С.Н. Южакова о целесообразности движений животных, в том числе
и рефлективных. Впрочем, собственно термин «рефлекс» Южаков не упо-
требляет.
6|' См. с. 322 наст. изд.
6Г См. с. 326 наст. изд.
ы' См. с. 392 наст. изд.
64' См. с. 393 наст. изд.
65’ См. там же.
На самом деле, по С.Н. Южакову, в этой реакции физическое распа-
дение сопряжено с химическим сочетанием (см. с. 301 наст. изд.).
67’ Гликоли — одна из разновидностей спиртов; бесцветные, вязкие, хо-
рошо растворимые в воде жидкости.
68' В обоих случаях (для древесного угля при температуре 370°С; для ал-
маза — от 800°С) образуются углекислый газ и вода.
б9’ См. с. 350 наст. изд.
70‘ Живая сила — см. прим. 45* на с. 985.
7|' Ср. с. 347-351 наст. изд.
Клетчатка — русское наименование целлюлозы — полисахарида,
образующегося из остатков глюкозы. Главная составляющая клеточных
стенок растений, обусловливающая механическую прочность и эластич-
ность растительных тканей.
7Э" См. с. 352 наст. изд.
74' См.: Южаков С.Н. Гимназические учебники И Русское богатство. 1897.
№4; Южаков С.Н. О гимназических учебниках // Русское богатство. 1897.
№№ 6-7. Имеется в виду выдержавший более 20 изданий труд русских ис-
ториков литературы и лингвистов А.И. Кирпичникова и Ф. Гилярова «Син-
таксис русского языка», написанный, однако, довольно небрежно и полный
крупных погрешностей. В 1898 г. ученый комитет народного просвещения
счел полезным изъять этот учебник из подведомственных ему школ, но в
следующем же году Кирпичникову удалось исходатайствовать отмену это-
го решения.
75’ См. с. 356 наст. изд.
76' См. там же.
77' Согласно опытам Г. Гельмгольца на лягушке, скорость передачи нервно-
го возбуждения составляет от 3 до 120 м/с (у человека же она достигает 70-
120 м/с). Скорость света в вакууме равняется, как известно, примерно
299 792 458 м/с (в других средах она меньше). Таким образом, скорость пе-
редачи нервного возбуждения меньше скорости света в 2,5-99 млн. раз.
78' Имеется в виду издание «Социологических этюдов» 1896 г. Там от-
мечаемые К. Павловым утверждения помещались, соответственно, на с. 122
и на с. 132.
79’ См., например, с. 432 наст. изд.
80‘ См. с. 358 наст. изд.
Sociologie pure et simple — социология в чистом виде (фр.)
Комментарии к с. 702-708	9 8 7
”2’ См. с. 363 наст. изд. Это не точная цитата, а парафраз.
Ф. Гизо отстаивал необходимость соблюдения в обществе прав лич-
ности (как политических, так индивидуальных). При этом он предостере-
гал от чрезмерного следования этому принципу, доказывая, что избыток
свободы у народа — это тоже плохо (в частности, он весьма негативно от-
носился к идее всеобщего избирательного права). См. напр.: Гизо Ф. Исто-
рия цивилизации в Европе. СПб., 1891. В целом отсылка автора к Гизо не
очень уместна, поскольку его рассуждения по сравнению с южаковскими
носят все же более прикладной характер.
84‘ Имеется в виду полемика о субъективном методе в социологии меж-
ду С.Н. Южаковым, Н.К. Михайловским и П.Л. Лавровым (см. с. 224-252,
589-644 наст. изд.).
“5‘ См.: Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Отечественные запис-
ки. 1869. №№ 2, 9, 11.
вб' См. с. 392 наст. изд.
”7' См. с. 394 наст. изд.
См.: Геродот. История, II, 5.
См. с. 393 наст. изд.
90‘ См. с. 394 наст. изд.
См. там же.
92' См. там же.
См. с. 398 наст. изд.
94' Данная типология была предложена Г. Спенсером в первом томе его
«Оснований социологии» (Ч. 5. Гл. 17-18).
95' См. с. 414 наст. изд.
96' См. там же.
97’ См. с. 419 наст. изд. На самом деле, это определение принадлежит не
С.Н. Южакову, а П.Л. Лаврову (см.: Современные учения о нравственности
и ее истории И Отечественные записки. 1870. № 4. С. 465).
См. с. 419—420 наст. изд.
См. с. 429 наст. изд.
|00' См. с. 431 наст. изд.
|01” См. с. 436 наст. изд.
102' См. там же.
10Г См. там же.
|04’ Имеется в виду тот факт, что углерод, являясь структурной едини-
цей органических соединений, участвует в построении организмов и обес-
печении их жизнедеятельности.
|05’ Бушмены — один из коренных народов Южной и Восточной Афри-
ки. В XVI-XIX вв. были вытеснены другими африканскими племенами в пу-
стынные районы Намибии, Ботстваны и Зимбабве, где и живут до сих пор.
Огнеземельцы — общее название группы индейских племен, живущих
на архипелаге Огненная Земля на крайнем юге Южной Америки. Ныне со-
хранилось лишь 150-200 человек, утративших свои языки и говорящих по-
испански.
988
Комментарии к с. 708-719
См. с. 443 наст. изд.
107‘ См. с. 444 наст. изд.
'°8' См. с. 455—463 наст. изд.
См. с. 455 наст. изд.
110’ См.: Зибер Н.И. Очерки первобытной экономической культуры. М., 1883.
См. с. 464—472 наст. изд.
||2' См. с. 467 наст. изд.
Третье сословие— непривилегированное податное сословие Фран-
ции XV-XVIII вв.: купцы, ремесленники, крестьяне, наемные работники.
Победа, о которой говорит К. Павлов, была одержана третьим сословием в
ходе Великой Французской революции и заключалась в окончательном
уничтожении сословных различий и привилегий во Франции.
||4’ См. с. 471 наст. изд.
||5‘ См. с. 508 наст. изд.
||6' Возможно, К. Павлов имел в виду следующую книгу: Уильямс. Тор-
жество германской промышленности: Made in Germany. СПб., 1897. В конце
XIX в. Германия и США начали вытеснять Англию с иностранных рынков
сбыта. В сочетании с тогдашней слабой внешней политикой Лондона это
нанесло ощутимый урон английской торговле и промышленности. Послед-
нее обстоятельство вынудило нового премьер-министра Р.А.Т. Солсбери
(1895 г.) усилить колонизационную политику и активизировать поиск но-
вых рынков сбыта.
Н.С. РУСАНОВ. С.Н. ЮЖАКОВ, СОЦИОЛОГ И ПУБЛИЦИСТ
Печатается по: Русское богатство. 1911. № 1. С. 64-98 (паг. 2-я).
'' Н.С. Русанов имеет в виду статьи С.Н. Южакова из цикла «Социоло-
гические этюды», напечатанные в 1872-1873 гг. в «Знании». На самом деле,
свою самую первую статью Южаков опубликовал осенью 1868 г., будучи
студентом Новороссийского университета, т. е. в 18 лет. Подробнее об этом
см. с. 804, а также прим. 3* на с. 1007.
2' На самом деле, отдельные дополнения к используемому и анализиру-
емому научному материалу были сделаны С.Н. Южаковым не только к пер-
вым двум главам первого тома «Социологических этюдов», но и к последу-
ющим.
3’ Здесь и далее до конца статьи при ссылке на «Социологические этю-
ды» указываются страницы настоящего издания.
4‘ О лимонадных морях и couronnes boreales см. прим. 5* на с. 861-862.
5’ Имеется в виду немецкий глагол «differenzieren» (дифференцировать).
6’ См.: Бокль Г.Т. История цивилизаций. М.: Мысль, 2000. С. 40, 72-86 и
след. Т. 1: История цивилизации в Англии.
7" Имеется в виду полемика между неодарвинистами (А. Вейсман и др.)
и неоламаркистами (К.В. фон-Негели, Э.Д. Коуп и др.). Хотя обе эти кон-
Комментарии к с. 719-732	9 8 9
цепции содержали в себе плодотворные идеи, оказавшие определенное вли-
яние на последующих исследователей, в целом они впоследствии не под-
твердились. Эта дискуссия началась в середине 1880-х гг. Кстати сказать,
в данной области было еще и третье течение, сформировавшееся примерно
в то же время, — ламаркодарвинизм (Э. Геккель, М. Неймайр, Р. фон Ветт-
штейн), согласно которому прямое приспособление действует наряду с ес-
тественным отбором, а иногда по своему значению и приравнивается к
нему.
’’ Аксолотль — способная к размножению (неотении) личинка некото-
рых хвостатых земноводных — амбистом. В естественных условиях иногда
не превращается во взрослую форму; один из классических объектов био-
логических экспериментов. Аксолотль стал известен в Европе лишь с 1804 г.
и долгое время считался самостоятельным видом земноводных, пока на-
конец в 1865 г. (т. е. еще до появления самых первых «Социологических
этюдов» С.Н. Южакова) в Париже не было осуществлено превращение ли-
чинки во взрослую форму. Земная саламандра, или, в современной терми-
нологии, тигровая амбистома, и есть взрослая форма аксолотля.
9‘ Рак-отшельник (Pagurus) —морское ракообразное. Ему свойственно
помещать брюшко в пустую раковину брюхоногого моллюска; туда же в
случае опасности он может прятаться и целиком (отсюда и название). Од-
нако в данном случае, скорее всего, опыты проводились не на раке-отшель-
нике, а на науплиусе (Nauplius) — личинке креветки вида Penaeus, которая,
по мере превращения во взрослую особь, претерпевает сложный метамор-
фоз. Как и аксолотль, науплиус также долгое время считался самостоятель-
ным видом.
'°' О коммунальном браке и полигамии см. прим. 2* на с. 869 и прим. 2*
на с. 865.
См. прим. 6* на с. 898.
Имеются в виду взгляды К.А. Сен-Симона, О. Тьерри (секретаря и
отчасти последователя Сен-Симона), согласно которым борьба обществен-
ных классов характерна как для современного общества (в частности, Фран-
ции), так и для него в прошлом. Заметим, что контуры своей концепции
борьбы различных общественных классов Сен-Симон наметил уже в своих
трудах 1810-х гг.
1Э’ См. с. 146-147 наст. изд.
|4' См.: Отечественные записки. 1870. № 4. С. 443; с. 155 наст. изд.
15' Речь идет о статье «Субъективный метод в социологии» (см. с. 224-
252 наст. изд.).
|6’ Завоевание огромной Китайской империи монголами началось еще при
жизни Чингисхана в 1211 г. и закончилось при его внуке Хубилае в 1276 г.
Власть монгольской (Юаньской) династии над Китаем продолжалась до
1368 г.
О шедшей в XIII-XV вв. борьбе нескольких горных кантонов Швейцарии
с Габсбургами см. прим. 2* на с. 942.
17’ Эти слова представляют собой незакавыченную цитату из «Социо-
логических этюдов» (см. с. 159 наст. изд.).
9 9 0	Комментарии к с. 733-741
|8' См. с. 613 наст. изд.
См. с. 614 наст. изд.
20‘ См. с. 615 наст. изд.
Интернационал 1-й (Международное товарищество рабочих) —меж-
дународная организация, основанная 28 июня 1864 г. в Лондоне К. Марк-
сом и Ф. Энгельсом. Деятельность Интернационала в европейских странах
прекратилась в начале 1870-х гг. (формально распущен в 1877 г.).
Перипетии «кровавой недели» при подавлении Коммуны — имеются в
виду беспощадные бои между коммунарами и версальцами на улицах Па-
рижа 21-28 мая 1871г. Участники боев поджигали или взрывали любой дом,
который им предстояло очистить, казнили не имеющих никакого отноше-
ния к происходившим событиям мирных граждан и т. п.
22‘ Речь идет.о событиях Семилетней войны (1756-1763 гг.), в которой
принимали участие и Россия, и Пруссия. После ряда военных успехов рус-
ской армии (Кунерсдорфское сражение 1(14) августа 1759 г., захват Берли-
на в 1760 г. и др.) Пруссия в 1761 г. оказалась буквально на грани катастро-
фы. Однако 25 декабря 1761 г. (5 января 1762 г.) русская императрица Ели-
завета Петровна скоропостижно скончалась. Вступивший же на престол
бывший голштинский кронпринц Петр III немедленно подписал не только
весьма выгодный для Пруссии мир, но и заключил с ней военно-полити-
ческий союз.
2Э"См.: Ферреро Г. Юлий Цезарь/Пер. А. Захарова. 1916; Ростов-на-Дону:
Феникс, 1997.
24’ Действительно, все основные труды Ж.Л. д'Аламбера были созданы
им в 1741-1754 гг. В том же 1754 г. он был избран во Французскую акаде-
мию, а в 1772 г. стал ее непременным секретарем. Немалую роль в таком
резком повороте в жизни д’Аламбера, о котором говорит Н.С. Русанов, сыг-
рало его участие в «Энциклопедии» Д. Дидро. Из издания он ушел в 1758 г.
после обрушившегося на него шквала обвинений в атеизме, вызванного
одной из статей, написанной им для «Энциклопедии».
25’ Имеется в виду ссылка С.Н. Южакова в Красноярск под надзор поли-
ции в 1879 г., закончившаяся в 1882 г.
26* Меркантильная система — см. прим. 50* на с. 955-956.
27’ О коммунальном браке я гетеризме см. прим. 2* на с. 869 и прим. 5* на
с. 943.
2“' Фаланстер (phalanstdre) — в учении Ш. Фурье роскошное жилище в
центре участка фаланги — общины из 1600-1800 человек, которая должна
была стать, по Фурье, элементарной ячейкой нового общества. Иногда этот
термин распространяется и на саму фалангу.
29' Ямбургский уезд— ныне(с 1922 г.) Кингисеппский район Ленинград-
ской области.
эо' Строго говоря, Н.С. Русанов работал в «Русском богатстве» и рань-
ше, еще с середины 1890-х гг., будучи в эмиграции, откуда вернулся лишь в
первых числах ноября 1905 г.
31' Vis medicatrix naturae — целительная сила природы (лат.).
МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ С.Н. ЮЖАКОВА
В.Г.КОРОЛЕНКО. СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ЮЖАКОВ (1849-1910)
Печатается по: Русское богатство. 1910. № 12. С. 170-181 (паг. 2-я).
г Точная дата рождения С.Н. Южакова — 17(29) декабря 1849 г.
Вознесенск— ныне город Николаевской области Украины. В 1817—
1857 гг. —военное поселение.
2‘ Отец С.Н. Южакова — Николай Антонович, служил в 36-м Ахтырс-
ком гусарском полку.
э'См. с. 763 наст. изд.
4’ См. с. 766 наст. изд.
5‘ См. с. 765 наст. изд.
б' См. с. 774 наст. изд.
7‘ См. с. 788 наст. изд.
8’ См. с. 794 наст. изд.
’’ Alma mater (букв.: мать кормящая) — старинное студенческое назва-
ние университета как источника пищи духовной (лат.).
10’ См. с. 795 наст. изд.
|г См. с. 801 наст. изд.
Биргаль, биргалка (нем. Bierhalle) — так назывались пивные лавки в
России до и после революции.
|2‘ См. с. 804 наст. изд.
|Э> См. там же.
|4' См. с. 575-576 наст. изд.
О лимонадных морях и couronnes bordales см. прим. 5* на с. 861-862.
|5’ См. статью С.Н. Южакова «Субъективный метод в социологии»
(с. 224-252 наст. изд.).
16' См. с. 244 наст. изд.
|7‘ См. с. 245 наст. изд.
18‘ См. там же.
992	Комментарии к с. 749-751
|9’ Неизвестно, до или после появления в печати «Социологических этю-
дов», но С.Н. Южаков все же получил звание кандидата права Новороссий-
ского университета.
20" В январе 1883 г. Елизавета Николаевна Южакова (1851 г. р.) была за-
душена своим мужем, Игнатием Бачиным, — человеком нервным, раздра-
жительным, ревнивым и чрезмерно самолюбивым. Поводом к убийству
послужило намерение Лизы оставить мужа, жить с которым ей станови-
лось все невыносимее. Придя в себя после содеянного, Бачин принял смер-
тельную дозу спичечной серы и сдался властям. Несмотря на все старания
тюремных врачей, спасти его не удалось. После смерти родителей осталась
маленькая дочка — единственный свидетель убийства. Заботу об осиротев-
шей девочке взяла на себя бабушка — Елизавета Сергеевна Южакова.
Подробнее q6 этом см., например: Короленко В.Г. История моего современ-
ника. Кн. 4. Гл. XXIV: Трагедия Елизаветы Николаевны Южаковой; Голосов Г.
К биографии одного из основателей «Северо-русского рабочего союза» //
Каторга и ссылка. 1924. № 6; Ивановская П. Е.Н. Южакова и ее драма II Ка-
торга и ссылка. 1926. № 1.
21‘ Енисейская губерния— ныне территория Красноярского края; мес-
том политической ссылки служила в XVII — начале XX вв.
В.В. Лесевич в этот регион был выслан по распоряжению Санкт-Петер-
бургского временного генерал-губернатора И.В. Гурко в 1879 г. и пробыл в
ссылке до 1881 г.
22* Имеется в виду статья С.Н. Южакова «Еврейский вопрос в России»
(Отечественные записки. 1882. № 5. Подп.: С. Южанов). Отметим, что эта
статья вызвала довольно бурную полемику. См.: Аноним. Тревожные перс-
пективы Ц Одесский листок. 1882. 3(15) июня. № 121. С. 1-2; Южаков С.Н.
Вопрос о «Кагале» И Там же. 18(30) авг. № 183. С. 1; Р-т И. По поводу статьи
г. Южакова «Вопрос о кагале» (Письмо в редакцию) II Там же. 18(30) сент.
№ 207. С. 1-2).
23" Имеется в виду упомянутая только что выше ежедневная политичес-
кая, литературная и коммерческая газета «Одесский листок», издававшаяся
и редактировавшаяся В.В. Навроцким; С.Н. Южаков занимал в ней долж-
ность товарища редактора с августа по октябрь 1882 г. В 1884 г. «Одесский
листок» прекратил свое существование.
24* После закрытия весной 1884 г. «Отечественных записок» сотрудни-
чавшие в них беллетристы и публицисты остались, как говорится, не у дел.
Этим не преминула воспользоваться А.М. Евреинова — редактор и факти-
ческий руководитель «Северного вестника» в 1885-1890 гг. Она постаралась
привлечь «осиротевших» литераторов в свой журнал. Многие предло-
жение Евреиновой приняли, в том числе А.Н. Плещеев, Г.И Успенский,
Я.В. Абрамов, В.В. Лесевич, А.М. Скабичевский, В.П. Воронцов, а также
Н.К. Михайловский и С.Н. Южаков. Таким образом, поначалу «Северный
вестник» действительно воспринимался и читающей публикой, и самими
его участниками как продолжение идейной традиции «Отечественных за-
писок». Впоследствии возникшие внутри редакции разногласия привели к
Комментарии к с. 751-753	9 9 3
тому, что некогда входившие в кружок «Отечественных записок» авторы
один за другим стали покидать журнал Евреиновой. Первым, в марте 1888 г.,
из «Северного вестника» ушел Михайловский. За ним потянулись его еди-
номышленники. Южаков продолжал оставаться в журнале до октября 1889 г.
См. также прим. 16* на с. 981.
25' С.Н. Южаков ушел из «Северного вестника» в октябре 1889 г.
Описываемые события происходили в начале 1891 г.
Участок Восточно-сибирской дороги — имеется в виду сооружавшаяся
в 1891-1900 гг. Уссурийская ветка Транссибирской железной дороги.
27' А точнее во второй половине 1892 г.
2в" Несколько позже, в 1894 г., это расхождение вылилось в настоя-
щий раскол в редакции «Русского богатства» между Н.К. Михайловским,
С.Н. Южаковым и др., с одной стороны, и В.П. Воронцовым и С.Н. Кривен-
ко — с другой, в результате чего последние покинули журнал. См. также
прим. 16* на с. 980.
29’ Раздел «Хроника внутренней жизни» С.Н. Южаков вел в «Русском
богатстве» в 1894 г.; раздел «Дневник журналиста» — в 1895-1897 гг.; по-
священную иностранным событиям рубрику «Политика» — с 1898 и самой
смерти.
30’ Описывается морское путешествие 1891-1892 гг. из Одессы во Вла-
дивосток и обратно на пароходе Добровольного флота «Петербург».
31‘ Habent suafata libelli— книги имеют свою судьбу {лат.).
32' См.: Большая энциклопедия: Словарь общедоступных сведений по
всем отраслям знания: В 22 т. СПб.: Типо-литография книгоиздательского
т-ва «Просвещение», 1896-1909. Это издание представляет собой «передел-
ку» известного многотомного энциклопедического словаря Г.Ю. Мейера.
Иную, негативную оценку С.Н. Южакову как редактора «Большой энцик-
лопедии» см.: Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917). М.: Современник,
1990. С. 204-205.
33' Автор неточен: А.А. Дельвиг скончался 14 января 1831 г.
О Литераторских мостках см. прим. 1" нас. 901.
34' См.: Южаков С.[Н] На Волховом кладбище II Русское богатство. 1894.
№ 10. С. 155-156 (паг. 2-я). В.Г. Короленко имеет в виду следующие труды:
Пыпин А.Н. В.Г. Белинский, его жизнь и переписка. СПб., 1872; Панаев И.И.
Воспоминания о Белинском // Современник. 1860. № 1.
35‘ См. с. 257 наст. изд.
36" Г.И. Успенский скончался в 1902 г.; Н.К. Михайловский — 28 января
(10 февраля) 1904 г.
37’ Имеется в виду 1910 г.
3"’ К сожалению, С.Н. Южаков так и не дождался своего памятника. Его
надгробие — это скромная позеленевшая от времени мраморная плита с
лаконичной надписью: «Сергей Николаевич Южаков 1849-1910». И если бы
не точное указание В.Г. Короленко: «...в головах Григория Захаровича Ели-
сеева», — то отыскать место захоронения автора «Социологических этю-
дов» на Волковом кладбище было бы очень не просто.
32 Социологические этюды
9 94	Комментарии к с. 754-755
Н.Л. ГЕККЕР. ПАМЯТИ С.Н. ЮЖАКОВА
Печатается по: Одесские новости. 1910. 1(14) дек. № 8282. С. 2-3.
Мценск— город в Орловской области.
Мценская пересыльная тюрьма была одной из промежуточных остано-
вок С.Н. Южакова на его пути из Одессы в Сибирь в июле 1879 г.
2’ Имеется в виду действительно траурное настроение всего русского
общества после произошедшей незадолго до смерти С.Н. Южакова кончи-
ны Л.Н. Толстого — именно 7(20) ноября 1910 г.
Насколько известно, П.Ф. Николаев никак с С.Н. Южаковым связан
не был. Иначе трудно объяснить тот факт, что последний принял главный
и наиболее известный труд Николаева за статью с неизвестными ему вы-
ходными данными (см. с. 518 наст. изд.).
4' Каракозовское дело— политический процесс в Верховном уголовном
суде Российской империи (10 августа— 1 октября 1866 г.) над ишутинцами
(названы по имени руководителя Н.А. Ишутина) — членами тайного рево-
люционного общества, к которому принадлежал и П.Ф. Николаев. Ишутин-
цев арестовали после покушения одного из них, Д.В. Каракозова (отсюда и
название процесса), на жизнь императора Александра II 4 апреля 1866 г.
Приговор суда был следующим: Д.В. Каракозова приговорили к смертной
казни, восьмерых человек (в том числе и Николаева, которому дали 8 лет) —
к каторг?, девятерых — к ссылке в Сибирь.
5’ Имеется в виду первая серия «Социологических этюдов», публико-
вавшаяся в 1872-1873 гг. в журнале «Знание», а впоследствии вошедшая в
первый том одноименного двухтомника.
6' С.Н. Южаков был выслан в Красноярск в середине 1879 г.; П.Ф. Нико-
лаев — в конце 1866 г.
7' Наиболее заметными предприятиями П.Ф. Николаева после возвра-
щения из ссылки были: попытка издания газеты «Самоуправление» (он был
членом ее редакции) и участие в 1892 г. в создании партии «Народное пра-
во», ставившей своей целью организовать различные оппозиционные силы
русского народа и направить их на борьбу за реформирование самодержав-
ного строя. В апреле 1894 г. большая часть членов партии была арестована,
в том числе и Николаев. Впоследствии (в 1903 г.) идеи этой партии были
восприняты Союзом освобождения — предтечей партии конституционных
демократов.
См. главы I—IV первого тома «Социологических этюдов.
’’ См. с. 575 наст. изд.
|0' См. с. 576 наст. изд.
См. с. 579 наст. изд.
Резкое обострение англо-русских отношений, о которых пишет
Н.Л. Геккер, продолжалось с конца 1884-годо середины 1885 г. Книги «Анг-
ло-русская распря» и «Афганистан» вышли в свет в мае 1885 г., а первый
номер «Северного вестника» с «Политической хроникой» С.Н.Южакова
Комментарии к с. 755-759	9 9 5
появился только в сентябре того же года. Так что если и есть связь между
упомянутыми Геккером книгами и статьями, то только идейная, но никак
не текстуальная.
L1' См.: Южаков С.Н. Доброволец «Петербург»: Дважды вокруг Азии: Пу-
тевые впечатления. СПб.: Изд. журнала «Русское богатство», 1894. С. 2-3.
14‘ Обязанности редактора «Большой энциклопедии» С.Н. Южаков при-
нял на себя в конце 1898 г. и исполнял их вплоть до 1909 г., когда вышел 22-й
(дополнительный) ее том.
15’ Имеется в виду раздел «Политика», который С.Н. Южаков вел с 1898 г.
и почти до самой своей смерти — до мая 1910 г.
16’ Имеется в виду 1910 г.
|7‘ Имеется в виду неоконченный мемуарный цикл «Из воспоминаний
Старого писателя», вошедший в настоящее издание.
С.Н. ЮЖАКОВ. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОГО ПИСАТЕЛЯ
I
Печатается по: Русские ведомости. 1909. 25 июля. № 170. С. 2.
См. прим. 6* на с. 898.
2" См.: Некрасов Н.А. В больнице (1855 г.).
3' См.: Некрасов Н.А. Школьник (1856 г.). У Некрасова не «славных»,
а «добрых».
4' См.: Некрасов Н.А. Несчастные (1856 г.). Несчастные — народное на-
именование заключенных, каторжан, ссыльных в Сибирь.
5> См. прим. 1* и 2* на с. 991.
6‘ Умань — ныне город в Черкасской области Украины. В 1838-1868 гг.
главный город в пяти округах военных поселений Киевской и Подольской
губерний.
Тараща — ныне город в Киевской области Украины.
Военное поселение— особая форма организации войск в Российской
империи в 1810-1857 гг., созданная в период войн с Наполеоном по иници-
ативе Александра I. Военные поселяне, по своему правовому статусу при-
равненные к крепостным крестьянам, совмещали военную службу с заня-
тием сельским хозяйством. На практике в военных поселениях процветали
муштра, жестокий режим, строгая регламентация повседневной жизни,
коррупция, что вызывало восстания. См. также с. 763 наст. изд.
7' Имеется в виду Крымская (Восточная) война 1853-1856 гг.
в' Елисаветград (Елизаветград) — ныне Кировоград (Украина). В 1828-
1860 гг. — военное поселение.
Новая Одесса (Федоровка) — ныне город в Николаевской области
Украины.
9 9 6	Комментарии к с. 759-763
Звенигородка — ныне город в Черкасской области Украины.
9' Екатеринославская губерния занимала цо 1917 г. территорию нынеш-
ней Днепропетровской области Украины.
10’ Чемарка — старинная одежда типа сюртука у западных славян.
1 *’ Патриотический институт — женское привилегированное среднее
учебное заведение закрытого типа в Санкт-Петербурге в XIX в. Наряду со
знаменитым Смольным институтом и некоторыми другими подобными
заведениями считался одним из лучших в России.
|2’ Шандал — большой подсвечник.
Киот— в православии остекленная рама или шкафчик для икон.
Утиральник— полотенце.
Лежни — блюдо национальной украинской кухни; запеканка из кар-
тофельного пюре с квашеной капустой и обжаренным на сале луком, пода-
ется со сметаной.
н’ Узвар — блюдо национальной украинской кухни, напиток, напоми-
нающий компот. Узвар готовится из свежих или сушеных фруктов и ягод,
которые заливаются кипятком, доводятся до кипения и настаиваются в зак-
рытой посуде. Подается охлажденным.
Маковники — блюдо национальной украинской кухни из разряда вы-
печки. В тесто маковников добавляется мак, давший название всему блюду.
15‘ Синопская победа— сражение между русской и турецкой военными
эскадрами в Синопской бухте 18(30) ноября 1853 г. во время Крымской вой-
ны, закончившееся полной победой русских моряков под командованием
П.С. Нахимова. Этой победой русский флот завоевал господство на Чер-
ном море и сорвал турецкие планы высадки десанта на Кавказе, вынудив
союзников Турции — Великобританию и Францию — направить свои эс-
кадры в Черное море. Синопское сражение известно также как последняя
морская битва парусного флота.
16’ Heeipa— неверный (т. е. не христианин) (укр.).
Дормез — старинный большой дорожный экипаж, приспособленная
для сна в пути.
1В’ Овражек (Spermophilus) — то же самое, что и суслик.
II
Печатается по: Русские ведомости. 1909. 28 июля. № 172. С. 2-3.
1’ На самом деле выдуманы они были самим Александром 1 (см. прим. 6*
на с. 995; Аракчеев же обеспечил реализацию этого первоначально весьма
гуманного замысла.
2" Шелковица (тутовое дерево) — род деревьев крупных кустарников
семейства тутовых. Мясистые плоды напоминают по своему сладкому вку-
су и внешнему виду малину, ежевику, морошку.
у Бонна — вРоссиидо 1917 г. в состоятельных семьях воспитательница
из иностранок при маленьких детях (нечто среднее между гувернанткой и
няней).
Комментарии к с. 763-767	99 7
4' Волостное управление (волостное правление) — учрежденный в ходе
крестьянской реформы П.Д. Киселева в 1838 г. орган крестьянского само-
управления (контролировался вышестоящим окружным управлением).
5’ Паненка— в Польше вежливое обращение к девушке или упомина-
ние о ней.
6‘ Юго-западный край — в России в XIX — начале XX вв. название трех
губерний Правобережной Украины: Волынской, Подольской и Киевской.
В 1832-1914 гг. — генерал-губернаторство.
7’ В эпоху царствования Николая I гимназии стали утрачивать характер
формально всесословных общеобразовательных учебных заведений, каки-
ми они были в первой четверти XIX в. Во-первых, поступление в гимназии
для детей непривилегированных сословий делалось все более затруднитель-
ным. Во-вторых, существенно корректировалась учебная программа, при-
званная воспитывать законопослушных подданных, не зараженных виру-
сом вольнодумства. Ситуация особенно усугубилась в конце 40-х — первой
половине 50-х гг. XIX в., после очередной волны революций в европейских
странах. «Классицизм, введенный в гимназии уставом 1828 года, был объяв-
лен вредным, поскольку выяснилось, что изучение античной литературы,
истории Греции и Рима, в которых существовал республиканский образ
правления, не позволяет формировать у юношей лояльное отношение к
самодержавию. Но и реальное направление среднего образования, основан-
ное на изучении естествознания, пугало правительство возможностью про-
будить в сознании учащихся материалистические идеи». В итоге «в 1852 году
были созданы три типа гимназий, каждый с особым учебным планом:
1) гимназии, в которых сохранялись древние языки, вместо изучения ан-
тичной литературы вводилось чтение сочинений церковных писателей;
2) гимназии, в которых оставался латинский язык, а вместо учебных пред-
метов классического цикла вводилось изучение естествознания в описатель-
ном духе и с теологическим толкованием природных явлений; 3) гимназии,
в которых главное внимание уделялось преподаванию курса так называе-
мого законоведения, причем тоже в описательно-эмпирическом духе и без
изучения юридической теории». В-третьих, было разрешено применять в
школах физические наказания, и расширен штат чиновников, надзирав-
ших за поведением учащихся и учителей.
«Открытая общедоступная школа», о которой пишет С.Н. Южаков, «сде-
лалась законом русской жизни» 19 ноября 1864 года, когда был принят но-
вый устав гимназий. По этому уставу гимназии объявлялись бессословны-
ми учебными заведениями: в число учащихся принимались мальчики всех
сословий без различия звания их родителей и вероисповедания. Отменя-
лись телесные наказания учащихся. При сохранении преподавания древ-
них языков (в классических гимназиях), существенное количество часов
отводилось на преподавание естественнонаучных дисциплин и современ-
ных языков.
Однако уже через несколько лет начался постепенный отход от поло-
жений устава 1864 г. Первым делом была вновь пересмотрена учебная про-
грамма гимназий: значительно возросло количество часов, отводимых на
998
Комментарии к с. 767-770
изучение древних языков, за счет сокращения часов преподавания есте-
ственнонаучных предметов. В 1880-х гг. указанная тенденция еще больше
усилилась: была повышена плата за обучение, ограничен прием евреев (т. е.
лиц, исповедующих иудаизм) в гимназии. Финальным аккордом в компа-
нии по уничтожению достижений школьной реформы 1860-х гг. стал так
называемый «циркуляр о кухаркиных детях» 1887 г. «Этот циркуляр пред-
писывал директорам гимназий... воздерживаться от приема во вверен-
ные им учебные заведения “детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мел-
ких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением
разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стре-
миться к среднему и высшему образованию”». Гимназии снова становились
преимущественно дворянскими учебными заведениями. Подробнее об этом
см.: Константинов Н.А., Медынский Е.Н., Шабаева М.Ф. История педагоги-
ки. М.: Просвещение, 1982.
Пауперы — нищие люди, лишенные средств к существованию.
9' Пария — здесь в переносном смысле: отверженное, бесправное, угне-
таемое существо.
10’ Санкт-Петербургская Императорская медико-хирургическая академия
была основана в 1798 г. В 1838-1855 гг. находилась в ведении департамента
военных поселений. Готовила военных и военно-морских врачей.
Ill
Печатается по: Русские ведомости. 1909. 4 авг. № 178. С. 2.
'' Императорская военная (Николаевская) академия генерального шта-
ба — высшее учебное заведение, служившее для подготовки офицеров Ге-
нерального штаба русской армии. Основана в 1832 г. В отличие от сословных
закрытых военных учебных заведений, в академию генерального штаба
принимались все офицеры соответствующего возраста, имеющие военную
подготовку.
2" Малахов курган— господствующая высота юго-восточнее Севасто-
поля (ныне в черте города). Прославился героической обороной русскими
войсками от англо-французских войск в 1854-1855 гг.
5‘ «Колокол» — еженедельная газета (Лондон, 1857-1865 гг.; Женева,
1865-1867 гг.). Издатели — А.И. Герцен и Н.П. Огарев. Газета пользовалась
большим влиянием во всех сферах российского общества и имела большое
число добровольных корреспондентов в России.
4' Военные поселения (подробнее о них см. прим. 6* на с. 995) были упраз-
днены в 1857 г.; в отдельных регионах России это было сделано чуть позже.
5’ Государственные крестьяне— в России XVIII — первой половины
XIX вв. сословие, образованное из бывших черносошных крестьян, полов-
ников, однодворцев и др. Жили на казенных землях, несли повинности в
пользу государства, считались лично свободными. С 1841 г. по инициативе
П.Д. Киселева управлялись возглавлявшимся им в 1837-1856 гг. Министер-
ством государственных имуществ.
Комментарии к с. 771-773	9 99
6’ Ингул (Великий Ингул) — река на юге Украины, левый приток Юж-
ного Буга.
7‘ Новороссия (Новороссийский край) — историческая область на юге
России и Украины. Занимала территорию степей Северного Причемномо-
рья. Еврейские поселения появились в Новороссии после ее присоединения
к России в результате разделов Речи Посполитой в конце XVIII в. До этого
евреев в России не было вообще.
Особое управление колониями Новороссии — Новороссийская (позже —
Екатеринославская) контора опекунства дел иностранных.
Болгарские колонии — имеются в виду колонии, основанные в Таври-
ческой и Херсонской губерниях (ныне территория Крыма и Херсонской
области) болгарами, эмигрировавшими в начале 1860-х гг. из Бессарабии.
Впрочем, уже в 1863 г. последовал почти полный запрет на болгарскую (и
вообще славянскую) иммиграцию в Россию.
Немецкие колонисты начали селиться здесь еще с 1787 г.
9‘ Откупа — см. прим. 17* на с. 915.
'°' Рига (овин) — постройка с печью для сушки и молотьбы снопового
хлеба и льна.
1Г Гумно — площадка для молотьбы сжатого хлеба.
Скирда — сложенный по особому способу сноп хлеба для хранения под
открытым небом.
12' Ганнибалова клятва— клятва никогда не прекращать борьбу с Ри-
мом, которую карфагенский полководец Ганнибал дал еще в детстве. В Рос-
сии XIX в. до 1861 г. так иносказательно обозначался обет борьбы за осво-
бождение крестьян.
13' Отделение следствия от дознания как двух видов предварительного
расследования произошло с введением в действие 20 июля 1864 г. Судеб-
ных уставов. Если следствие было вверено судебным следователям, инсти-
тут которых был учрежден еще в 1860 г., то дознание, имеющее в виду не-
отложные следственные действия по установлению и фиксированию следов
преступления, — полиции, передающей по окончании дознавательных след-
ствий дело в прокуратуру или в суд. Заметим, что фактически новая система
начала действовать лишь в 1866 г., а на окраинах России — еще позже.
14' Со времен Екатерины II срок действительной военной службы состав-
лял 25 лет, для населения некоторых льготных областей— 15 лет. В 1859 г.
срок военной службы был впервые сокращен для вновь поступающих ниж-
них чинов: в армии — до 15 лет, а во флоте — до 14 лет. При этом уже
находившимся на службе солдатам срок сократили до 20 лет. См. также
прим. 18* на с. 915.
|5’ Студенческий комплект — ограничение количества учащихся в уни-
верситетах. С 1849 г. он составлял 300 человек для каждого университета.
Студенческий комплект был отменен Университетским уставом 18 июня
1863 г.
16’ Исправник— в России до 1917 г. глава уездной полиции. В 1775-1862 гг.
избирался дворянами (назывался капитан-исправник), затем назначался
правительством.
1000	Комментарии к с. 773-774
Высочайший Манифест 19-го февраля «О Всемилостивейшем даро-
вании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывате-
лей» — обращенный к населению императорский акт от 19февраля 1861 г.,
извещавший об отмене крепостного права. Обнародован был 5 марта 1861 г.
Митрополит Филарет был автором лишь окончательного текста Ма-
нифеста. Первоначальный же вариант, написанный Ю.Ф. Самариным, был
отвергнут Главным комитетом по крестьянскому делу и Государственным
советом как-излишне радикальный и передан в виде материала Филарету.
Составленный последним текст действительно отличался весьма витиева-
тыми и напыщенными выражениями.
19' Речь идет о положении, согласно которому в течение двух лет поме-
щиками или мировыми посредниками должны были быть составлены так
называемые «уставные грамоты», где точно описывались бы полученные
крестьянскими общинами земельные наделы и причитающиеся за них вы-
купные платежи. До тех пор крестьяне оставались «временно-обязанными».
Только после заключения договора о выкупе надела в собственность они
становились «крестьянами-собственниками», и все обязательные отноше-
ния между ними и помещиками прекращались. Личную же свободу кресть-
яне приобретали сразу же после подписания Манифеста.
20’ «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости»
от 19 февраля 1861 г. — законодательный акт, оформивший отмену крепо-
стного права в России и начавший крестьянскую реформу 1861 г.
Описанную С.Н. Южаковым сцену интересно сравнить с тем, что
изображено на картине Б.М. Кустодиева «Манифест об освобождении
крестьян».
2|' Действительно, никаких особых мер к тому, чтобы крестьяне пра-
вильно поняли Манифест и Положения, принято не было. Крестьяне, раз-
бираясь в них самостоятельно, сочли, что объявленная «воля» является под-
ложной, а настоящую «волю» помещики от них утаили. Для их успокоения
правительство командировало во все губернии особых лиц — императорс-
ких генерал-адъютантов, флигель-адъютантов и т. п., — которые при ма-
лейших волнениях имели право предпринимать любые меры, вплоть до
применения оружия. И все же без кровопролития не обошлось. Наиболее
известен случай в селе Бездна Пензенской губернии в апреле 1861 г., где,
по преуменьшенным официальным данным, было убито 55 и ранено око-
ло 70 человек.
22‘ Цитата из стихотворения В.С. Курочкина «Долго нас помещики ду-
шили...» (1861 г.).
23" Уставная грамота — см. выше, прим. 19*.
IV
Печатается по: Русские ведомости. 1909. 12 сент. № 209. С. 3-4.
Бригадные командиры— в русской армии начальники бригад (два
полка дивизии).
Комментарии к с. 775-780	1001
2‘ Учредительный собор — имеется в виду учредительное собрание —
представительное учреждение, созданное на основе всеобщего избира-
тельного права для установления формы правления и выработки кон-
ституции.
3‘ Патриотический институт — см. прим. 11* на с. 996.
г Царское Село — ныне город Пушкин Ленинградской области.
5’ А.Н. Бекетов был избран профессором по кафедре ботаники Харьков-
ского университета в 1859 г.; в 1861 г. он перешел в Санкт-Петербургский
университет на ту же должность.
6’ Попытки ввести в России гимнастику (с помощью иностранных спе-
циалистов, приглашавшихся в основном из Швеции) делались и раньше.
В 1846 г. один из таких специалистов, некий де Рона, даже основал в Санкт-
Петербурге первое в России врачебно-гимнастическое заведение, готовив-
шее учителей гимнастики для военно-учебных заведений. Но для Харькова
все это действительно было делом новым. Впрочем, по-настоящему на
гимнастику обратили внимание в России все равно гораздо позже, лишь в
1880-е гг. Это произошло благодаря усилиям известного русского гигиени-
ста П.Ф. Лесгафта.
7' Борзенский уезд Черниговской губернии— ныне часть Черниговской
области Украины. Его центром была Борзна — в наше время небольшой
город в этой области.
в" Десятина — основная дометрическая русская мера площади, равная
2400 квадратным саженям (1,09 га).
Фаэтон — легкий четырехколесный конный экипаж с открывающим-
ся верхом.
'°' Вакации — то же, что и каникулы (уст.).
Цесарки (Numididae) — семейство птиц отряда куриных. При разве-
дении в неволе требуют за собой большого ухода.
|2‘ Грамоклея (Громоклей) — правый приток реки Ингул (см. прим. 6*
на с. 999).
|3‘ Зерновое полеводство (трехполье) — трехпольный севооборот с че-
редованием культур: пар, озимые, яровые.
Молочные скопы — см. прим. 4* на с. 943.
|5' Берест— дерево рода ильмовых; отличается красной древесиной и
иногда пробковыми наростами на коре.
16' Черноклен— дерево семейства кленовых; растет в средней и южной
России, а также в Западной Европе и Китае.
17’ Переложная система земледелия — примитивная система земледелия,
в соответствии с которой после снятия нескольких урожаев землю (пере-
лог) оставляли без обработки на 8-15 лет для восстановления плодородия
почвы.
18’ Выкупные платежи — см. прим. 19* на с. 1000.
|9‘ Живой инвентарь — рабочий скот. Мертвый инвентарь — предме-
ты хозяйственного оборудования.
20‘ Учебник Ходнева— вероятно, первый в России учебник по биохи-
мии «Курс физиологической химии» (Харьков, 1847).
1002	Комментарии к с. 780-781
2|' Имеется в виду составленный А.М. Бажановым учебник для семина-
ристов «Начальные основания ботаники» (1853 г.).
22‘ Имеются в виду знаменитый 29-томный труд С.М. Соловьева «Исто-
рия России с древнейших времен» (М„ 1851-1879) и учебники В.Я. Шульги-
на по всеобщей истории: «Курс истории древнего мира» (1856 г.), «Курс ис-
тории средних веков» (1858 г.) и «Курс истории новых времен» (1862 г.).
Учебники же по всеобщей и русской истории, составленные Д.И. Иловайс-
ким, появились лишь в конце 1860-х гг.
23' См.: Короленко В.Г. Воспоминания о Н.Г. Чернышевском (1890 г.).
24’ Спор Д.И. Писарева и М.А. Антоновича был составной частью «рас-
кола в нигилистах» в середине 1860-х гг. Если первый держался нигилис-
тических взглядов (в узком смысле), абсолютизируя в своих статьях в жур-
нале «Русское слово» ценность естественнонаучного знания, весьма резко
оценивая литературное наследие, то второй отстаивал характерную для
«Современника» демократическую направленность, не менее резко крити-
куя юношеский максимализм Д.И. Писарева.
25’ Имеется в виду выступление М.Н. Каткова против «Современника»
и «Колокола» А.И. Герцена, авторов которых он осудил з*а революционную
проповедь разрушения ради самого разрушения.
26‘ «Современнаялетопись» — еженедельное газетное приложение к «Рус-
скому вестнику» (М., 1861-1862).
27’ «Учитель»— двухнедельный педагогический журнал (СПб., 1861-
1870 гг.).
28‘ Этими приложениями были: «Справочный листок» (1862-1870 гг.),
«Натуралист. Вестник естественных наук и сельского хозяйства» (1864-1868
гг.) и «Чтение для юношества» (1864-1866 гг.).
29‘ Изюм — ныне город в Харьковской области Украины.
30‘ Славянск— ныне город в Донецкой области Украины. Известен как
бальнеогрязевой курорт.
Святки — 12 дней с Рождества Христова (25 декабря (7 января)) идо
Крещения (6(19) января). По народной традиции, сопровождались гадани-
ем, пением, переодеванием и плясками.
32’ Речь идет о налогах, которые дворяне стали обязаны платить с 1863 г.
Сословные налоги — налоги, взимаемые только с дворян на содержание
местных учреждений.
Земские налоги — налоги, покрывающие расходы на содержание дорог,
почт и т. п. (земских или общественных потребностей). С 1851 г. делились
на местные (губернские; противоположны сословным) и общие (государ-
ственные). Под казенными налогами С.Н. Южаков подразумевает, очевид-
но, вторые.
33' Хаджибейский лиман— соленое озеро вблизи Черного моря, к севе-
ро-востоку от Одессы. Богато целебными грязями. Название происходит
от турецкой крепости Хаджибей, в 1794 г. переименованной в Одессу.
34’ Гласные — в России со второй половины XIX в. выборные члены зем-
ских собраний и городских дум.
Комментарии к с. 781-783	1003
35’ Это произошло в том же 1874 г.
Одесский уездный училищный совет — орган управления начальными
народными училищами Одесского уезда Херсонской губернии, учрежден-
ный в соответствии с Положением об этих училищах от 14 июня 1864 г.
Первоначально состоял из лиц и представителей обществ, на средства ко-
торых содержались данные училища, а также местных земских и городских
деятелей. По Положению 25 мая 1874 г. состав совета был существенно из-
менен: в него вошли 1 инспектор народных училищ, 2 представителя пра-
вительства, 1 представитель духовенства, 2 земских и 1 городской деятель.
Ф.В. Бемер состоял в Одесском училищном совете именно в качестве по-
следнего.
36’ Временным одесским генерал-губернатором, а также командующим
войсками Одесского военного округа Э.И. Тотлебен был назначен в 1879 г.
Однако уже в 1880 г. он был переведен на аналогичную должность в Севе-
ро-Западный край, в Вильно (ныне Вильнюс).
37' Пинега — ныне город в Архангельской области.
38‘ Екатеринославль (правильнее — Екатеринослав) — ныне Днепропет-
ровск (Украина).
39’ Ф.В. Бемер скончался в 1885 г.
V
Печатается по: Русские ведомости. 1909. 12 нояб. № 260. С. 3-4.
'' Более или менее определенно стремление женщин к высшему образо-
ванию проявилось еще в 1860 г., когда они стали появляться на универси-
тетских лекциях в качестве вольнослушательниц. В 1863 г. при разработке
университетского устава правительство послало запрос по этому его пунк-
ту в советы университетов, однако те ответили отказом. В итоге женщины
устремились за высшим образованием за границу, пока наконец с 1869 г. в
разных городах России не начали появляться так называемые курсы — прав-
да, для обоих полов. Хорошей организацией они, однако, не отличались; ее
женское образование получило лишь в 1872 г., когда В.И. Герье основал в
Москве Высшие женские курсы, являвшиеся частным учебным заведени-
ем, существовавшим на плату слушательниц и добровольные пожертвова-
ния. Поскольку преподавали на них в основном профессора Московского
университета, то уровень получаемых знаний мало чем уступал универ-
ситетскому. Позднее аналогичные курсы открылись и в других городах
(в 1876 г. — в Казани, в 1878 г. — в Киеве и Санкт-Петербурге). Именно сто-
личные курсы, получившие по имени своего основателя К.И. Бестужева-
Рюмина название Бестужевских, стали самыми знаменитыми и просущество-
вали дольше всех. В 1879 г. выдвигался проект организации аналогичных
курсов и в Одессе (по инициативе профессора Новороссийского универси-
тета А.С. Трачевского), но реализован все же не был (хотя курсы для подго-
товки к высшим женским курсам им созданы все же были).
1004	Комментарии к с. 783-792
2" Обнаружить такой очерк С.Н. Южакова не удалось. По-видимому, он
просто не успел его написать. См. также прим. 20* на с. 992.
3’ Ришельевский лицей — в Одессе в 1817-1865 гг. закрытое среднее учеб-
ное заведение повышенного типа для детей дворян. Назван по имени свое-
го основателя — Э.О. Ришелье, генерала-губернатора Одессы и Новорос-
сийского края в 1803-1814 гг. (хотя сам Ришелье к ко времени основания
лицея уже отбыл во Францию, он был создан в значительной степени на его
личные средства). В 1865 г. преобразован в Императорский Новороссийс-
кий университет.
4‘ Восьмой класс появился в гимназиях лишь в 1875 г.
5' Катехизис— книга, содержащая краткое изложение христианского
вероучения в форме вопросов и ответов.
6’ Корсунь — ныне город Карсун Ульяновской области.
«Ясная поляна» — педагогический журнал (Ясная Поляна, 1862). Из-
давался Л.Н. Толстым. Речь также идет и о созданной им в Ясной поляне
школе для крестьянских детей.
9' С.Н. Южаков был сослан в Сибирь в 1879 г.
’’ Бурш (нем. Bursch — парень, студент) — здесь имеется в виду немец-
кое происхождение Е.Ф. Турау.
|0‘ Бендерский уезд Бессарабской губернии — ныне местность близ горо-
да Бендер (Бендеры) в Молдавии.
|Г Литературный фонд — неофициальное название Общества для по-
собия нуждающимся литераторам и ученым, учрежденного в 1859 г. в Санкт-
Петербурге.
|г Здесь в оригинале пропуск: выпала целая строка в газетном столбце.
|3’ Имеется в виду русско-турецкая война 1877-1878 гг.
|4' Матрикула (матрикул) — студенческая зачетная книжка.
Par excellence— 1) в высшей степени; 2) самый настоящий, истинный.
VI
Печатается по: Русские ведомости. 1910. 13 янв. № 9. С. 2.
В Одесский университет И.И. Гольц-Миллер попал в 1865 г., когда
ему, по прошению его отца, было дозволено окончить там учебу, прерван-
ную арестом уже на первом курсе в Москве.
2' Поскольку И.И. Гольц-Миллер поступил на юридический факуль-
тет Московского университета в 1861 г., то ему в это время было уже не
17 лет, а 19.
3' Судебные уставы 20 ноября 1864 г. — законодательный акт, начавший
Судебную реформу 1864 г.
4' «Модный свет» — еженедельный иллюстрированный журнал для дам
(СПб., 1868-1883). С.Г. Мей и И.И. Гольц-Миллер, однако, никакого отно-
шения к нему не имели. Мей издавала другой журнал с похожим названи-
ем — «Модный магазин» (1862-1882 гг.).
5' Desolation — одиночество, скорбь, горе (фр.).
Комментарии к с. 793-797	1005
6' Городовой — в России в 1862-1917 г. низший чин городской полиции.
Педель— в Германии и дореволюционной России младший слу-
жащий при высших учебных заведениях, надзиравший за поведением
учащихся.
’’ Акциз — см. прим. 23* на с. ООО.
VII
Печатается по: Русские ведомости. 1910. 27 февр. № 47. С. 3.
«Правда-истина и правда-справедливость» — речь идет о двух состав-
ляющих Правды: истине и справедливости — в концепции Н.К. Михайлов-
ского. Первая из них относится к области познания, а вторая — к области
практической деятельности. См.: Михайловский Н.К. Письма о правде и
неправде И Михайловский Н.К. Сочинения. СПб., 1909. Т. VI. Стб. 381—464.
2’ Логическое ударение— интонационное выделение того слова в пред-
ложении, которое несет особую смысловую нагрузку.
3" Тонический размер (тоническое стихосложение) — система стихосло-
жения, основанная на упорядоченности появления ударных слогов в стихе.
Присуща преимущественно языкам с сильным динамическим ударением и
ослаблением безударных гласных (русского, английского, немецкого и др.).
В Казанском университете В.И. Григорович преподавал в 1839-1865
гг. (с перерывами).
5’ В Одессе в Новороссийском университете В.И. Григорович препода-
вал в 1865-1876 гг.
6’ Понт (Эвксинский) — древнегреческое название Черного моря.
7’ Истоки болгарского недоверия к сербам следует искать в Средневеко-
вье, в эпоху существования Великой Сербии и Великой Болгарии. Долгая и
упорная борьба между этими государствами закончилась поражением Сер-
бии, которая стала вассалом Болгарии. Последовавшее затем многовеко-
вой турецкое господство, пережитое обоими народами (XIV-XIX вв.), не
смогло их примирить. В конце XIX — начале XX вв. старая вражда неодно-
кратно давала о себе знать (сербо-болгарская война 1885 г., Балканские вой-
ны 1912-1913 гг.).
’’ С момента открытия Новороссийского университета в 1865 г. П.С. Би-
лярский занимал в нем должность ординарного профессора русской словес-
ности. Принять ее Билярский во многом решил из-за обострившегося у него
туберкулеза: теплый черноморский климат был для его организма полезнее
петербургского. Однако надежды заставить болезнь отступить не оправда-
лись, и в конце 1866 г. Билярский вынужден был оставить преподавание.
2 января 1867 г. он скончался.
’’ Имеется в виду труд Н.Г. Чернышевского «Лессинг, его время, его жизнь
и деятельность». Первоначально он появился в виде серии статей в «Совре-
меннике» в 1856-1857 гг.
Р.В. Орбинский был профессором философии Императорского Но-
вороссийского университета в 1865-1875 гг.
1006	Комментарии к с. 797-800
Имеется в виду труд Р.В. Орбинского «О хлебной торговле Соеди-
ненных Штатов Северной Америки» (СПб., 1880).
|2‘ Метод исторической критики (научно-критический метод изучения
истории) предполагал критическое отношение к историческим источни-
кам и их многоступенчатую проверку с целью установления их подлиннос-
ти (или подложности).
|3‘ Freisinnige— свободомыслящая (нем.).
Историческая пропедевтика— предварительный вводный курс в
историческую науку, систематически изложенный в сжатой и элементар-
ной форме.
|5' Hystorik— историка (нем.); общая теория исторического знания.
|6‘ «Семинария»— имеются в виду семинарские занятия.
|7' Имеются в виду труды Г.Е. Афанасьева «Главные моменты министер-
ской деятельности Тюрго и их значение» (Одесса, 1884) и «Условия хлебной
торговли во Франции .в XVIII веке» (Одесса, 1892).
1в’ Pays d’e'tats — области, в которых существовали так называемые про-
винциальные штаты — сословно-представительские учреждения, имевшие
характер совещательного органа (фр.).
|9‘ Гелертер (нем. Gelehrter — ученый) — человек, обладающий книжной
ученостью, оторванный от жизни и от практической деятельности (уст.).
20" См.: Брикнер А.Г. Смерть Павла I. М., 1907.
21‘ Речь идет об Йене, в которой А.Г. Брикнер жил с 1891 г. и до самой
своей смерти 3 ноября 1896 г.
22‘ См.-прим. 35* на с. 937.
23’ Фатерланд— отечество, родина (нем.).
24‘ Экстраординарным профессором всеобщей истории и статистики
Ришельевского лицея Ф.К. Брун стал в 1836 г.
25’ В 1871 г. Ф.К. Бруну все же было присвоено звание экстраординарно-
го профессора всеобщей истории Императорского Новороссийского уни-
верситета.
26' На самом деле П.Н. Полевой был в Новороссийском университете
доцентом русского языка и литературы.
27‘ В Новороссийском университете В.И. Модестов в качестве доцента
римской словесности преподавал в 1865-1867 гг. После этого он перешел в
Казанский университет и лишь оттуда в 1869 г. в Киевский. В 1889 г. он вер-
нулся в Новороссийск, где преподавал до 1893 г.
2“‘ В.Н. Юргевич являлся экстраординарным профессором римской сло-
весности Императорского Новороссийского университета в 1864-1887 гг.
29‘ И.И. Мечников стал доцентом зоологии Императорского Новорос-
сийского университета в 1867 г., но уже в 1868 г. перешел в Санкт-Петер-
бургский университет. Там он оставался до 1870 г., а потом вернулся, уже в
качестве профессора, обратно в Новороссийский университет и препода-
вал в нем до 1882 г.
30‘ Ф.И. Леонтович занимал кафедру истории русского права Импера-
торского Новороссийского университета в 1868-1869 гг. В 1869-1877 гг. яв-
лялся его ректором.
Комментарии к с. 801-807	1007
VIII
Печатается по: Русские ведомости. 1910. 10 апр. № 82. С. 4.
Porto-franco (ит., букв.: свободный порт) — город или приморская
область, в пределах которых разрешается свободный, беспошлинный ввоз
и вывоз иностранных товаров. Одесса обладала этим статусом в 1819-1859
гг. (с перерывами), что способствовало социально-экономическому росту
города, сильно замедлившемуся после его отмены.
2' См. прим. 11* на с. 991.
’’ Предположительно, это была статья: Г. Новая сцена на сцене И Одес-
ский вестник. 1868. 16 нояб. № 253. С. 855. Авторство С.Н. Южакова допод-
линно не установлено.
С.Н. ЮЖАКОВ. [ПИСЬМА ИЗ ДАЛЕКОЙ СТОРОНЫ]
Письмо I
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 7 марта. № 60. С. 4-5.
г Имеются в виду представители коренного населения Бухарского эми-
рата и Кокандского ханства — среднеазиатских государств, в 1865-1868 гг.
присоединенных к России.
г Шах-Наме— «Книга царей», эпическая поэма знаменитого персидс-
кого поэта Абулказима Мансура Фирдоуси (?—1020), воспевающая деяния
иранских и персидских царей и героев с древнейших времен и до прекра-
щения династии Сасанидов (632 н. э.).
3‘ Зендавеста— см. прим. 12* на с. 961.
г Ригведа — «Книга гимнов», наиболее древняя и значительная из Вед,
представляющая собой собрание преимущественно религиозных гимнов,
возникших среди арийских племен в эпоху их переселения в Индию. Окон-
чательное оформление Ригведы принято относить к X в. до н. э., но некото-
рые гимны восходят, очевидно, к середине II тыс. до н. э.
5" Магабарата— имеется в виду «Махабхарата» — эпос народов Ин-
дии. Сложился на основе устных сказаний и легенд, бытовавших у племен и
народностей северо-западной и северной Индии (втор. пол. II — перв. пол.
I тыс. до н. э.). В центре «Махабхараты» — повествование о битве двух ро-
дов и их союзников за господство над Хастинапурой (ныне Дели), кото-
рое ведется от имени легендарного автора эпопеи Вьяса и ряда ее действу-
ющих лиц.
6’ Имеется в виду миф о Сизифе, согласно которому он за постоянные
попытки обмануть богов был осужден в царстве мертвых вечно вкатывать
на гору камень, который, достигнув вершины, скатывался обратно. Отсюда
выражение «сизифов труд» (тяжелая, бесплодная работа).
1008	Комментарии к с. 808-817
Чудь — общее древнерусское название финно-угорских племен, жив-
ших к северо-востоку от Русской равнины. Позже было распространено на
уральские, а потом и сибирские народности.
Письмо II
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 13 марта. № 66. С. 4.
'' Усть-Урт (Устюрт) —столовое плато между Аральским морем и дель-
той Амударьи.
Кизыл-Кумы (Кызыл-Кум) — пустыня в Средней Азии, в междуречье
Амударьи и Сырдарьи.
2' Вогулы (вогуличи) — известное с XIV в. и ныне устаревшее название
манси — коренного населения Ханты-Мансийского округа и некоторых
соседних областей Россци. Мадьяры — основной этнический элемент, со-
ставивший современный венгерский народ.
’’ На самом деле термин югры (манси носили его вместе с хантами) из-
вестен еще с XI в.
4' Вечники — участники вечевого собрания.
5' См. прим. 23* на с. 896.
6' Остяки — устаревшее название хантов, соседнего с манси народа.
Верхотурье— ныне город в Свердловской области.
Тавда— река в Западной Сибири, левый приток Тобола.
Сосва (Сосьва) — река на Северном Урале и Западной Сибири, правый
приток Тавды.
а‘ Неточная цитата из стихотворения Н.А. Некрасова «Выбор» (1867 г.).
’’ На самом деле, Larix еигореапа — это один из видов рода лиственниц.
Скорее всего, С.Н. Южаков перепутал ее с лиственницей сибирской (Larix
sibirica) и лиственницей Емелина, или даурской (Larix dahurica), которые
являются основными породами таежных лесов Сибири.
Письмо III
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 4 мая. № 114. С. 4-5. Подп.:
С. Ю-в.
Имеется в виду еженедельная политическая и литературная газета
«Екатеринбургская неделя», издававшаяся с 1879 г.
2' Общество естествоиспытателей — Уральское общество любителей
естествознания; существовало с 1870-го по 1920 г.
г Труды— Записки Уральского общества любителей естествознания;
(Екатеринбург, 1873-1927. Т. 1-40. Вып. 1-106).
4’ Земское самоуправление было введено в России с 1 января 1864 г.
5’ На берегу Туры стоит город Тюмень.
6’ Зябь — летне-осенняя обработка почвы.
7' Ныне юго-восток Свердловской области.
Комментарии к с. 818-826	1009
Гирка— мягкий сорт пшеницы, который повсеместно разводился в
южной России и экспортировался в значительных размерах за границу.
9‘ Имеется в виду железная дорога.
'°' Шадринский уезд — ныне эта территория входит в состав Курганс-
кой области.
Находятся в Белоруссии.
12' Ишимская степь (Ишимская равнина) — равнина на юге Западной
Сибири, в междуречье рек Иртыша и Тобола, в пределах Курганской, Тю-
менской и Омской областей.
|3’ Сейчас это юго-восток Свердловской области.
|4’ Имеется в виду нынешний центр Свердловской области.
См.: Рупрехт Ф.И. Геоботанические исследования о черноземе.
СПб., 1866.
|6‘ В написанном по итогам этой и других экспедиций труде «Рус-
ский чернозем. Отчет Вольному Экономическому Обществу» (СПб., 1883)
В.В. Докучаев развил и обобщил выводы Ф.И. Рупрехта, заложив, таким об-
разом, основы научного почвоведения.
|7' С.Н. Южаков пробыл в ссылке до начала 1882 г. Таким образом,
в 1883 г. он мог быть уже знаком с трудом В.В. Докучаева.
18’ Самоед — устаревшее название представителя саамов и других наро-
дов севера России и Сибири.
Ялуторовский уезд— ныне юг Тюменской области.
20' Имеется в виду тот факт, что к концу 1870-х гг. проведение в жизнь
Великих реформ в Сибири так и не началось.
Письмо IV
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 7 июля. № 173. С. 1-3. Подп.:
С. Ю-в.
' См. об этом: Случевский К.К. По северу России: Путешествие Их Им-
ператорских высочеств великого князя Владимира Александровича и вели-
кого князя Марии Павловны. СПб., 1888.
2‘ Ачинск — ныне город на западе Красноярского края.
3' Пятнистый тиф — одно из названий сыпного тифа.
4" Территория Среднего Урала.
5’ Приглубый — имеющий большую глубину (уст.).
6' Пелымъ (Пелым) — ныне поселок городского типа на севере Сверд-
ловской области.
г Э.И. Бирон находился в ссылке в Пелыме в 1740-1761 гг., а Миних —
в 1742-1762 гг.
а' Постройка данного участка железной дороги была завершена в 1885 г.
9‘ Окончательно сделать это удалось после подписания с Китаем 12(24) фев-
раля 1881 г. Санкт-Петербургского торгового договора.
'°' Справедливости ради, добавим, что с XVII в. и вплоть до начала XX в.
Тобольск являлся крупнейшим образовательно-просветительным центром
Сибири.
1010	Комментарии к с. 827-839
Урманы — темнохвойные (пихта, кедр, ель) леса на приречных учас-
тках таежной зоны Западной и Средней Сибири (тюрк.).
12‘ Этот поход был предпринят Ермаком летом 1582 г.
13‘ Имеются в виду походы Ф.С. Курбского-Черного в 1483 г. (с И.И. Сал-
тыком-Травиным) и 1499 г. (с П.Ф. Ушатым и В. Бражником-Гавриловым)
на Конду, а также в 1501 г. (с тем же Ушатым) в Обдорию (район низовий
Оби).
'4’ Обдорские самоеды — ненцы.
|5’ За Время фактического отсутствия русских в этом регионе возникло
Пелымское княжество, прекратившее свое существование в 1592 г., когда
воевода князь Горчаков казнил последнего его правителя Албегарана и ос-
новал на месте его городка крепость Пелым. Впрочем, отдельные мятежи
вогулов (т. е. манси) случались и в XVII в.
Письмо V
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 10 июля. Ns 176. С. 1-3. Подп.:
С. Ю-в.
А.Д. Меншиков с семьей был сослан в Березов (ныне Березово Тю-
менской области) в 1728 г.; семья князей Долгоруких — в 1730 г.; А.И. Ос-
терман — в 1741 г.
2‘ Имеется в виду Обско-Енисейский канал, построенный в 1882-1891 гг.
и соединивший приток Кети Озерную с Малым Касом — притоком Боль-
шого Каса, в свою очередь, впадающим в Енисей. В 1891 г. канал был от-
крыт для небольших судов.
3' Кяхта — ныне город на юге Бурятии, у границы с Монголией. В XVIII-
XIX вв. центр русской торговли с Китаем.
4‘ Данная экспедиция была предпринята в 1878 г. на средства русского
золотопромышленника и известного мецената и исследователя Сибири
А.М. Сибирякова.
5‘ Паробель (Парабель), Васьюган (Васюган) — реки на юге Западной
Сибири, левые притоки Оби.
6’ Инде— местами.
Письмо VI
Печатается по: Русские ведомости. 1880. 16 июля. Ns 182. С. 1-3. Подп.:
С. Ю-в.
r Неточная цитата из стихотворения А.С. Пушкина «Осень» (1833 г.).
У Пушкина: «...и первые морозы, и отдаленные седой зимы угрозы».
2’ Сейчас это север Кемеровской области.
3’ Кузнецк— ныне Новокузнецк.
4' Ачинск— см. прим. 2* на с. 1009.
Чугунка— см. прим. 9* на с. 1009.
Комментарии к с. 840-843	1 011
6‘ Жито — рожь (малоросс.).
Неточная цитата из стихотворения Н.А. Некрасова «Прекрасная
партия» (1852 г.). У Некрасова вместо «напишу» — «Вам напишу».
а' Селение Больше-Кемчукское — ныне город Большой Кемчуг. Точно так
же называется и река (приток Енисея), на которой он стоит.
’ Туруханский край — ныне север Красноярского края.
Каинск— сейчас город Куйбышев Новосибирской области.
A peu pres — приблизительно, почти (фр.).
12' Вероятно, имеется в виду ряд статей С.В. Максимова в «Морском сбор-
нике» и «Отечественных записках» в 1860-1861 гг., писавшихся, как и дан-
ный цикл статей С.Н. Южакова, в форме путевых заметок. Инициатором
путешествия выступило Морское министерство, желавшее подробнее оз-
накомиться с вновь присоединенными к Российской Империи землями
(1858 г.) — Амурской областью. С учетом такой цели путешествия, неуди-
вительно, что Максимов сберегал место в своих заметках для описания Амура.
Позже эти статьи вышли отдельным изданием: На Восток, поездка на Амур в
1860-1861 гг.: Дорожные заметки и воспоминания. СПб., 1864; 2-е изд.: 1871.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ЦИТИРУЕМОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ _____________________________________________
АВДИЕВ Ростислав Васильевич (р. 1835), знакомый С.Н. Южакова — 792
АКСАКОВ Константин Сергеевич (1817-1860), русский философ, публицист,
историк, лингвист, поэт, один из идеологов славянофильства — 258
АЛАРИХ I (ок. 370-410), король вестготов (а не остготов) с 395 г., трижды
(в 408,409 и 410 гг.) осаждавший Рим и в последний раз захвативший и
разграбивший его — 474
АЛЕКСАНДР II Николаевич (1818-1881), русский император с 1855 г. — 769,
788
АЛЕКСЕЕВ Л., русский переводчик трудов Г. Спенсера — 545
АМИНОВ П.А., барон, русский инженер — 834
АНДРУЩЕНКО Евгений Алексеевич (р. 1842), младший брат И.А. Андру-
щенко — 790-792
АНДРУЩЕНКО Иван Алексеевич (1838-1864), русский революционный
деятель; народник, участник «Земли и воли» (1861-1864 гг.) — 790, 791
АНТОНОВИЧ Максим Алексеевич (1835-1918), русский литературный кри-
тик, публицист, геолог, философ; материалист и атеист — 256, 261,277,
555, 780
Гегелевская философия [О гегелевской философии. (Гегель и его вре-
мя. Лекции первоначальном возникновении, развитии, сущности и до-
стоинстве гегелевской философии, читанные в Берлинском универси-
тете Р. Гаймом. СПб., 1861] И Современник. СПб., 1861, № 8, с. 201-238
(паг. II) — 555
АРАКЧЕЕВ Алексей Андреевич (1796-1834), русский государственный и
военный деятель, граф; в 1815-1825 гг. наиболее доверенное лицо Алек-
сандра I, осуществлял его внутреннюю политику, организатор и глав-
ный начальник военных поселений — 763
АРГИРОПУЛО Перикл Эммануилович (1839-1862), русский революцион-
ный деятель; участник «Земли и воли» (1861-1864 гг.) —- 790
АРИСТОТЕЛЬ Стагирит (384 или 383 — 322 до н. э.), древнегреческий фи-
лософ и педагог, первый систематизатор корпуса философского зна-
ния — 548, 552
Политика — 548
Указатель имен и цитируемой литературы	1013
АРСЕНЬЕВА, девушка-нигилистка — 792
АТТИЛА (ум. 453), вождь гуннов с 434 г. (самостоятельно с 445 г.), в 430-450
гг. постоянно совершавший опустошительные набеги на Римскую им-
перию— 474
АФАНАСЬЕВ Георгий Емельянович (1848-1925), русский историк, эконо-
мист, публицист, финансист, деятель образования; с 1919 г. в эмигра-
ции — 796, 798
АХИЛЛ (миф.), древнегреческий герой — 456
БАБСТ (замуж. Щербачева) Вера Кондратьевна, сестра И.К. Бабста, вторая
жена (с 1849 г.) В.С. Щербачева, деда С.Н. Южакова — 776
БАБСТ Иван Кондратьевич (1823-1881), русский либеральный экономист
и историк, публицист; сочетал идеи классической политической эконо-
мии со взглядами исторической школы — 777
БАДЕН-ДЕ-БАЛЮ, учитель французского языка, экзаменовавший С.Н.
Южакова при поступлении в Ришельевскую гимназию — 783
БАЖАНОВ Алексей Михайлович (1820-1889), русский агроном и зоотех-
ник — 780
БАЖИН Николай Федотович (1843-1908), русский писатель и публицист-
шестидесятник, принадлежавший к школе Д.И. Писарева и Н.Г. Чер-
нышевского; уже в 1870-е гг. отошел, однако, от этих своих прежних
убеждений — 266
БАЛЛАС, студент Новороссийского университета, знакомый С.Н. Южако-
ва—795
БАРАТЫНСКИЙ (Боратынский) Евгений Абрамович (1800-1844), русский
поэт-романтик — 274
БАРБЬЕ (Barbier) (Анри) Огюст (1805-1882), французский поэт-сатирик
романтической школы — 792
[О, горькая] бедность]!...] [О mis6re! Misere!] [Lazare. Epilogue (Лазарь.
Эпилог)] (1837) И Современник. СПб., 1863, № 6, с. 368-370 (паг. I) —
792
Desolation [Огорчение] (1831) — 792
БАРОН БРАМБЕУС, псевдоним Сенковского Осипа (Юлиана) Ивановича
(1800-1858), русского журналиста, литературного критика, писателя
польского происхождения — 274
БАСТИАН (Bastian) Адольф (1826-1905), немецкий путешественник, этно-
граф и этнолог, эволюционист; противник учения Ч. Дарвина — 548,
552
БЕДЖГОТ (Bagehot) Уолтер (1826-1877), английский экономист, социолог,
журналист, литературный критик и банкир; радикальный социал-дар-
винист — 536
Естествознание и политика [Physics and Politics] (1874, 1-е ориг. изд.:
1872) —536
БЕКЕТОВ Андрей Николаевич (1825-1902), русский ботаник-эволюционист,
один из основоположников морфологии и географии растений — 775
1014	Указатель имен и цитируемой литературы
БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич (1811-1848), русский литературный
критик, публицист, философ, основоположник русской литературной
критики — 258, 261,557, 780
БЕЛЬТОВ Н. — см. Плеханов Г.В.
БЕЛЬЧЕНСКИЙ, студент Новороссийского университета, помогший С.Н.
Южакову при поступлении в него подготовиться к экзамену по славян-
скому языку— 787
БЕМЕР Федор Васильевич (ок. 1827-1885), русский педагог — 774-785
БЕН (Бэн) (Bain) Александер (1818-1903), шотландский психолог, педагог,
философ, логик и натуралист — 555
Логика [общественных наук. (Из «Логики» Бэна)] [Logic deductive and
inductive] [Логика дедуктивная и индуктивная] (1882; 1-е ориг. изд.:
1870) —555
БЕНЕДИКТОВ Владимир Григорьевич (1807-1873), русский поэт-лирик и
переводчик — 274
БЕНТАМ (Bentham) Иеремия (1748-1832), английский философ, экономист,
правовед, основатель утилитаризма в его классической форме — 156,
224, 529
БЕРВИ-ФЛЕРОВСКИЙ (наст, фамилия: Берви Вильгельм Вильгельмович;
пост, псевд.: Н. Флеровский) Василий Васильевич (1829-1918), русский
социолог, экономист, публицист и беллетрист; идеолог народничества,
видный участник общественного движения 1860-х гг. — 261
БЕРНАР (Bernard) Клод (1813-1878), французский физиолог и патолог, один
из.основоположников экспериментальной медицины и эндокриноло-
гии — 559
БЕРНГЕЙМ (Бернхейм) (Bernheim) Эрнст (1850-1942), немецкий историк,
автор труда «Руководство по историческому методу» (Lehrbuch der
historischen Methode) (1889 г.) — 519
БИБИКОВ Петр Алексеевич (ок. 1832-1875), русский публицист, историк,
литературный критик и переводчик трудов различных зарубежных
философов и экономистов (А. Смита, Ф. Бэкона, Т.Р. Мальтуса, Ж. Блан-
ки) — 174, 176, 178, 185, 548, 549
Жизнь и труды Мальтуса И Мальтус Т.Р. Опыт о законе народонаселе-
ния / В 2 т.; пер. с англ. П.А. Бибикова. СПб., 1868. Т. 1 — 185
БИЛИБИН И.И., русский издатель — 545
БИЛЯРСКИЙ Петр Спиридонович (1819-1867), русский филолог-славист;
один из основателей русского славяноведения — 788, 795, 797
БИРОН (Biron) (наст, фамилия: Бирен, Бюрен, Buhren) Эрнст Иоганн (1690-
1772), русский государственный деятель, фаворит императрицы Анны
Иоанновны — 825
БИСМАРК (Bismarck) Отто фон (1815-1898), немецкий государственный де-
ятель, князь; рейхсканцлер Германской империи (1871-1890 гг.) — 558
Б-[С]КИЙ И., псевдоним Белоконского Ивана Петровича (1855-1931), рус-
ского публициста, историка и земского деятеля, участника народничес-
кого движения — 555
Нечто о диалектическом методе И Русское богатство. СПб., 1895, № 4,
с. 44-72 (паг. II) — 555
Указатель имен и цитируемой литературы	1015
БЛАГОСВЕТЛОВ Григорий Евлампиевич (1824-1880), русский леворади-
кальный журналист, переводчик и общественный деятель, редактор
журналов «Русское слово» и «Дело» — 266, 269, 270, 278
БОГДАНОВСКИЙ Александр Михайлович (1832-1902), русский кримина-
лист и журналист; директор Ришельевского лицея, первый ^екан юри-
дического факультета Новороссийского университета — 78$. 797
БОДЯНСКИЙ Осип Максимович (1808-1877), русский филолоГславист и
историк, один из основателей русского славяноведения; был близок к
кружку Н.В. Станкевича — 795
БОК (Воск) Карл-Эрнст (1809-1874), немецкий анатом и врач, двтор мно-
жества популярно-медицинских сочинений — 270
[Книга о] здоровом и больном человеке [Buch vom gesunden und kranken
Menschen] (1856-1857; 1-еориг. изд.; 1856)—270
БОКЛЬ (Buckle) Генри Томас (1822-1862), английский историк и социолог-
позитивист, представитель географической школы — 72, 214, 216, 217,
219, 221,222, 267, 268, 518, 519, 548, 552, 554, 555
История цивилизации в Англии [History of Civilization in England] /
В 2 т.; пер. с англ. К.[Н.] Бестужева-Рюмина и Н.[Л.] Тибл^на (1864—
1865, 1-е ориг. изд.; 1857-1861) — 518, 548, 552, 554, 555
БРЕНН, титул галльских вождей, из которых больше всего известен захва-
тивший и разрушивший в 390 г. до н. э. Рим — 474
БРИКНЕР (Brukner) Александр Густавович (1834-1896), немецко-русский
историк, специалист по истории России XVIII в. — 798, 799
История Екатерины Великой (1885; нем. вариант: Katharina die Zweite
[Екатерина Вторая] (1883)) — 799
[Иллюстрированная] история Петра Великого (1882; нем. вариант: Peter
der Grosse [Петр Великий] (1879)) — 799
БРОКГАУЗ (Brockhaus) Фридрих Арнольд (1772-1823), немецкий книгоиз-
датель, основатель одноименной издательской фирмы, один из издате-
лей многотомного «Энциклопедического словаря» (СПб., 1890-1907,
т. 1-86) —261
БРУН Филипп Карлович (1804-1880), русский археолог, историй и статис-
тик, специалист по исторической географии южной России -— 798, 799
БРУНО (Bruno) Джордано (1548-1600), итальянский философ-пантеист,
астроном, математик, поэт, обвиненный в ереси и сожженный в Риме
инквизицией — 242
БУЛГАРИН Фаддей Венедиктович (1789-1859), русский журнадист, писа-
тель и чиновник, прославился доносами на коллег по перу 257, 274
БУРБОНЫ (Burbones), французская королевская династия (1589-1792,1814—
1830 гг.) —481
БУСЛАЕВ Федор Иванович (1818-1897), русский филолог, искусствовед,
фольклорист; один из основоположников русской филологии — 788
[Опыт] исторической грамматики [русского языка] (1858,т. 1--2)— 787-
788
БУХАРИН Николай Иванович, градоначальник Одессы — 804
В., товарищ отца С.Н. Южакова, музыкант, применявший при воспитании
своих дочерей идеи Ж.-Ж. Руссо — 766
1016	Указатель имен и цитируемой литературы
ВАГНЕР Виллиам Федорович (Фридрихович) (1802-1882), русский купец
немецкого происхождения, роскошный «Английский магазин» кото-
рого с 1865 г. находился в бывшем здании Ришельевского лицея на Де-
рибасовской, 16 (угол Екатерининской); сохранившись до сих пор, оно
и сейчас известно как «дом В.» — 801
ВАЙЦ (Waitz) Теодор (1821-1864), немецкий психолог, антрополог, этно-
граф, педагог; представитель школы Н.Ф. Гербарта — 554
Antropologie der Naturvoelker [Антропология первобытных народов] / с
Г. Герландом. Bd. I (1859; частичный рус. пер.: 1867) — 554
ВАТСОН Эрнест Карлович (1839-1891), русский социолог, журналист и пе-
реводчик, один из зачинателей социологии в России; последователь
О. Конта — 544
Огюст Конт и позитивная философия // Современник. СПб., 1865, № 8,
с. 415-452 (паг. II); № 11-12, с. 319-356 (паг. II) — 544
В.В. — см. Воронцов В.П.
ВЕДЕНЯПИНА (ур. Гольц-Миллер) Надежда Ивановна (1844-1881), млад-
шая сестра И.И. Гольц-Миллера — 794
ВЕЙСМАН (Weismann) Август (1834-1914), немецкий зоолог и эволюцио-
нист, основатель неодарвинизма — 538
ВЕЛЬКОБОРСКИЙ Николай Вячеславович, одесский муниципальный и
общественный деятель — 791, 792
ВИКО (Vico) Джамбаттиста (1668-1744), итальянский философ и историк —
515
ВИРХОВ (Virchow) Рудольф (1821-1902), немецкий патолог, объяснивший
генезис основных общепатологических процессов — 559
ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1847-1909), великий князь, третий сын
Александра II, русский государственный деятель — 823
ВОЕННО-СТАТИСТИЧЕСКИЙ СБОРНИК. Вып. IV. Россия (1871) — 100,114
ВОЛЬТЕР (Voltaire) (наст, имя и фамилия: Франсуа Мари Аруэ (Arouet);
1694-1778), французский философ, писатель, публицист — 548
Essai sur les moeurs et 1’esprit des nations [Опыт о нравах и духе народов]
(1756-1770) —548
ВОЛЬФ Маврикий Осипович (Болеслав Маурыцы) (1826-1883), русско-
польский книгоиздатель — 270
ВОРОНЦОВ Василий Павлович (1847-1918), русский экономист, социолог
и публицист, один из идеологов либерального народничества — 261,
279,281
ГАЛИЛЕЙ (Galilei) Галилео (1564—1642), итальянский ученый и мыслитель —
242
ГАЛЬТОН (Galton) Фрэнсис (1822-1911), английский психолог и антропо-
лог — 144, 145
ГАРИБАЛЬДИ (Garibaldi) Джузеппе (1807-1882), итальянский революци-
онный, военный и политический деятель, национальный герой Ита-
лии— 232, 235
ГАСПАРЕН (Gasparin) Адриан Этьенн Пьер (1783-1862), французский аг-
рарный экономист и общественный и государственный деятель — 178
Указатель имен и цитируемой литературы	1017
ГАСФОРТ Густав Христианович (1790-1874), русский государственный дея-
тель, генерал-губернатор Западной Сибири (1851-1860 гг.) — 830
ГЕГЕЛЬ (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831), немецкий философ,
представитель немецкой классической философии — 515, 535, 555, 568
[Лекции по] философии [всемирной] истории [Vorlesungen uber die
Philosophic der Weltgeschichte] (1837) — 515
ГЕККЕЛЬ, Гэккель (Hackel) Эрнст (1834-1919), немецкий биолог и фило-
соф-эволюционист, последователь Ч. Дарвина — 57, 433, 559-560
ГЕКСЛИ (Хаксли) (Huxley) Томас Генри (1825-1895), английский зоолог,
палеонтолог, путешественник, антрополог, этнограф, просветитель,
активный дарвинист — 559
ГЕЛЬМГОЛЬЦ (Helmholtz) Герман (1821-1894), немецкий естествоиспыта-
тель и врач — 170,559
ГЕРБАРТ (Herbart) Иоганн Фридрих (1776-1841), немецкий философ, пси-
холог и педагог, один из основателей современной педагогики — 797
ГЕРД Александр Яковлевич (1841-1888), русский педагог, дарвинист; пере-
водчик трудов Ч. Дарвина и Г. Спенсера — 545
ГЕРДЕР (Herder) Иоганн Готфрид (1744-1803), немецкий философ, исто-
рик, филолог, публицист — 515
ГЕРКУЛЕС {миф.), латинская форма имени Геракла, древнегреческого ге-
роя — 456
ГЕРЛАНД (Gerland) Георг (1833-1919), немецкий лингвист, антрополог, эт-
нограф, географ — 554
Antropologie der Naturvoelker [Антропология первобытных народов] / с
Т. Вайцем. Bd. I (1859; частичный рус. пер.: 1867) —554
ГЕРНЕТ Александр Христофорович (1837-1893), русский общественный
деятель и публицист, внесший большой вклад в развитие благоустрой-
ства Одессы — 792
ГЕРОДОТ Галикарнасский (ок. 484 — ок. 425 до н. э.), древнегреческий ис-
торик, прозванный «отцом истории» — 523
ГЕРЦЕН (псевд.: Искандер) Александр Иванович (1812-1870), русский жур-
налист, философ, писатель и общественный деятель; с 1847 г. в эмигра-
ции—258, 770, 773,790
ТЕРЬЕ Владимир Иванович (1837-1919), русский историк и либеральный
общественный и политический деятель — 519, 547
Очерк развития исторической науки. М., 1865 [обл.: 1866] — 547
ГЕТЕ (Гёте) (Goethe) Иоганн Вольфганг (1749-1832), немецкий писатель и
, мыслитель — 560
ГЛАДСТОН (Gladstone) Уильям Юарт (1809-1898), английский государ-
ственный деятель, премьер-министр (1868-1874,1880-1885,1886,1892—
1894 гг.)—487
ГОББС (Hobbes) Томас (1588-1679), английский философ и политический
мыслитель— 529, 548
Elements [philosophiques] du [bon] citoyen [Основы философии. О граж-
данине] (1649) (лат. ориг.: Elementorum philosophiae sectio tertia. De cive;
1642) —548
1018	Указатель имен и цитируемой литературы
ГОГОЛЬ Николай Васильевич (1809-1852), русский писатель — 273
ГОДУНОВ Борис Федорович (ок. 1549 или 1552 — 1605), русский царь с
1598 г, —825
ГОЛОВИН (пост, псевд.: Орловский) Константин Федорович (1843-1903),
русский консервативный беллетрист, публицист, литературный критик,
мемуарист — 281
ГОЛЬДСМИТ Исидор Альбертович (ок. 1845-1890), русский журналист,
переводчик трудов Г. Спенсера; с 1884 г. в эмиграции — 554
ГОЛЬЦ-МИЛЛЕР Александр Иванович, русский революционный деятель,
младший брат И.И. Гольц-Миллера — 792, 793
ГОЛЬЦ-МИЛЛЕР Иван Иванович (1842-1871), русский поэт и переводчик,
революционный деятель — 785-787, 789-794
ГОРАЦИЙ (Horatius) Квинт Флакк (65-8 до н. э.), древнеримский поэт —
800
ГОФШТЕТЕР (зам.: Елисеева) Екатерина Павловна (ум. 1891), жена Г.З. Ели-
сеева — 262
ГРАНОВСКИЙ Тимофей Николаевич (1813-1855), русский историк и либе-
ральный общественный деятель, глава московских западников — 768, 775
ГРЕГОРИАДИ, девушка-нигилистка — 792
ГРЕЧ Николай Иванович (1787-1867), русский журналист и беллетрист —
257, 274
ГРИБОЕДОВ Александр Сергеевич (1790 или 1795 — 1829), русский писа-
тель и дипломат — 273
ГРИГОРИЙ, денщик отца С.Н. Южакова — 759
ГРИГОРОВИЧ Виктор Иванович (1815-1876), русский славист, один из ос-
новоположников славянской филологии в России — 105, 788, 795-797
ГРИГОРОВИЧ Дмитрий Васильевич (1822-1899/1900), русский писатель —
258, 770
ГРИНЧЕНКО Борис Дмитриевич (1863-1910), украинский писатель, поэт,
драматург, переводчик, публицист, историк литературы, лексикограф
и этнограф; общественный и земский деятель — 794
ГРОССМАН, полковой врач, сослуживец отца С.Н. Южакова, вылечивший
его сестру; участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг. — КЯ-КЯ
ГРОТ Николай Яковлевич (1852-1899), русский философ и психолог — 339
ГУМПЛОВИЧ (Gumplowicz) Людвиг (1838-1909), польско-австрийский со-
циолог и правовед, социал-дарвинист — 537, 538, 548-550, 553
Grundriss der Sociologie [План социологии]. Wien, 1885 — 538,548-550,553
[Der] Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen [Расовая борьба. Со-
циологическое исследование] (1883) — 553
ГЭККЕЛЬ Э. — см. Геккель Э.
ДАНИЕЛЬСОН (пост, псевд.: Николай —он) Николай Францевич (1844-
1918), русский экономист, теоретик либерального народничества — 256,
281,283
ДАНТЕ Алигьери (Dante Alighieri) (1265-1321), итальянский поэт и мысли-
тель — 548
Указатель имен и цитируемой литературы	1019
ДАРВИН (Darwin) Чарльз (Роберт) (1809-1882), английский естествоиспы-
татель, основатель эволюционного учения о происхождении видов
животных и растений путем естественного отбора в его канонической
форме — 53, 54, 56-58, 80, 82-86, 92-94, 96, 97, 108, 120, 121, 124-129,
143-148, 150, 157, 158, 165, 166, 212, 238, 239, 430, 433, 548-550, 552-554,
558-560
Прирученные животные и возделанные растения [The variations of animals
and plants under domestication (Изменения животных и растений под вли-
янием одомашнивания)] (1868, 1-е ориг. изд.: 1868) — 57, 82-85, 92-94
Происхождение человека и половой подбор [The Descent of Man, and
Selection in Relation to Sex (Происхождение человека и подбор по отно-
шению к полу)] / В 2 т.; пер. с англ, под ред. И.М. Сеченова (1871-1872;
1-е ориг. изд.: 1871) — 82, 85, 86, 96, 97, 121, 126, 128, 143-145, 157, 548-
550, 552-554
[О] происхождении видов [путем естественного подбора, или сохране-
ние благоприятствуемых пород в борьбе за существование] [On the
Origin of Species by Means of Natural Selection, or The Preservation of
Favoured Races in the Struggle for Life]. (1865; 1-е ориг. изд.: 1859) — 125,
558, 559
ДЕБОЛЬСКИЙ Николай Григорьевич (1842-1918), русский философ, пси-
холог, математик и педагог, последователь Г.В.Ф. Гегеля — 268, 339, 556
О высшем благе. СПб., 1886 — 556
ДЕНЕГРИ, девушка-нигилистка — 792
ДЕНКОВСКИЙ, русский ботаник— 800
ДЖЕВОНС (Jevons) Уильям Стенли (1835-1882), английский либеральный
экономист и статистик — 555
[Элементарный] учебник логики [дедуктивной и индуктивной с воп-
росами и примерами и словарем логических терминов] [Elementary
lessons in logic deductive and inductive with copious questions and examples
and a vocabulary of logical terms] (1874; 1-еориг. изд.: 1870) — 555
ДЖОРДЖ (George) Генри (1839-1897), американский экономист, журналист,
писатель и социальный реформатор — 173, 550, 552, 554
Progress and Poverty [Прогресс и бедность] (1879) — 173, 550, 552
ДОБРОЛЮБОВ Николай Александрович (1836-1861), русский литератур-
ный критик и публицист, один из главных представителей движения
1860-х гг. — 259, 261, 277, 557, 561,780
ДОКУЧАЕВ Василий Васильевич (1846-1903), русский естествоиспытатель,
основатель почвоведения — 820
ДОЛГОРУКИЕ (Долгоруковы), русский княжеский род (XV-XX вв.), попав-
ший в опалу при Анне Иоанновне (1730-1740 гг.) — 830
ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович (1821-1881), русский писатель, пуб-
лицист и мыслитель — 258
ДРЕПЕР (Дрэпер, Дрейпер) (Draper) Джон Уильям (1811-1882), англо-аме-
риканский историк, естествоиспытатель, философ, сторонник натура-
лизма и географического детерминизма — 515
ДРОЙЗЕН (Droysen) Иоганн Густав (1808-1884), немецкий историк антич-
ности — 519
1020	Указатель имен и цитируемой литературы
ДРУЖИНИН Александр Иванович (1821-1864), русский литературный кри-
тик, журналист, историк литературы, беллетрист и общественный дея-
тель — 258
ДУРЬЯН, одесский домовладелец, владелец элитной кафе-кондитерской, а
также хлебопекарни — 801
ЕКАТЕРИНА II Алексеевна (1729-1796), русская императрица с 1762 г. —
799
ЕЛИСЕЕВ Григорий Захарович (1821-1891), русский журналист и историк
русской церкви; сотрудник журнала «Современник» (1861-1866 гг.), один
из редакторов журнала «Отечественные записки» (1868-1884 гг.) — 257-
265,277,279
Из [далекого] прошлого двух академий И Вестник Европы. СПб., 1891,
кн. 1,с. 282-312 — 262
История распространения христианства в Казанском крае. Т. 1. [1853]
[Рукопись] — 259
Некрасов и Салтыков И Русское богатство. СПб., 1893, Хе 9, с. 47-69 (паг.
I) —262
О Сибири И Современник, СПб., 1858, Хе 12, с. 161-208 (подп.: Грыць-
ко) —259, 261
О соборе — 261
О движении народонаселения в России (1861) — 259
О препровождении ссыльных по Сибири [на конных подводах]
(1861) — 259
Очерки истории русской литературы по современным исследованиям
(1865-1866) —260
Сочинения / В 2-х т. М.: Изд. К.Т. Солдатенкова, 1894. Т. 1 — 262, 263
Уголовные преступники (1860) —259
ЕРМАК Тимофеевич (между 1537 и 1540 — 1585), русский казачий атаман,
положивший начало освоению Сибири Русским государством — 828
ЕФРОН Илья Абрамович (1847-1917), русский книгоиздатель, один из ос-
нователей издательства «Ф.А. Брокгауз — И.А. Ефрон», выпустившего
практически все русскоязычные энциклопедии того времени, в том
числе и многотомный «Энциклопедический словарь» (СПб., 1890-1907,
т. 1-86) —261
ЖЕБРОВСКИЙ, студент, преподававший С.Н. Южакову русский язык и
словесность — 787, 791
ЖУКОВСКИЙ Юлий Галактионович (1833-1907), русский либеральный
экономист, публицист, писатель, историк общественной мысли и госу-
дарственный деятель — 170-173, 261, 277, 548, 550, 555
Вопрос народонаселения И Вестник Европы. СПб., 1871, кн. 1, с. 167—
205— 171,550
История политической литературы XIX-го столетия. Т. 1. СПб., 1871 —
548
[Политические и] общественные теории XVI-ro в[ека]. СПб., 1866 — 548
Указатель имен и цитируемой литературы	1021
[Смитовское направление и позитивизм в экономической науке] И Со-
временник. СПб., 1864, № 9-11 — 555
ЗАВАДСКИЙ Михаил Ромуальдович (р. 1848), русский педагог и филолог —
796
ЗАГОРЕЦКИЙ Антон Антонович, персонаж комедии А.С. Грибоедова «Горе
от ума» (1824 г.) — 273
ЗАЙЦЕВ Варфоломей Александрович (1842-1882), русский публицист, ли-
тературный критик и переводчик, представитель движения 1860-х гг.,
близкий к Д.И. Писареву; с 1866 г. за границей — 266, 268, 270, 278
ЗАЙЧНЕВСКИЙ (Заичневский) Петр Григорьевич (1842-1896), русский
революционный деятель; народник, участник «Земли и воли» (1861-1864
гг.); автор прокламации «Молодая Россия» (1862 г.) — 790
ЗВЕРЕВ Николай Андреевич (1850-1917), русский правовед, литературный
критик и консервативный общественный и государственный деятель —
552,555
Основания классификации государств в связи с общим учением о клас-
сификации. М., 1883 — 552, 555
ЗЕНД-АВЕСТА (Авеста), древнеиранский религиозный памятник, в зоро-
астризме собрание священных книг — 523
ЗИБЕЛЬ (Sybel) Генрих (1817-1895), немецкий историки политический де-
ятель, национал-либерал — 798
ЗИБЕР Николай Иванович (1844-1888), русский экономист, социологи пуб-
лицист, один из первых пропагандистов экономического учения
К. Маркса в России — 279, 462, 552
[Очерки] первобытной экономической культуры (1883) —462
ЗЛАТОВРАТСКИЙ Николай Николаевич (1845-1911), русский писатель-
народник— 281
ЗНАМЕНСКИЙ Петр Васильевич (1836-1917), русский историк православ-
ной церкви — 259
История Казанской духовной академии [за первый (дореформенный)
период ее существования (1842-1870 годы)] (1891-1892) — 259
3-Ъ, студент, произнесший речь против пьесы И.А. Манны «Говоруны»
(1868 г.) —804
ИЕГЕР (Егер) (Jager) Оскар (1830-1910), немецкий историк, педагог — 550
ИЛОВАЙСКИЙ Дмитрий Иванович (1832-1920), русский историк, публи-
цист и общественный деятель консервативного направления — 780
ИОАНН III (Иван III) (1440-1505), великий князь московский (с 1462 г.) —
828
ИСКАНДЕР — см. Герцен А.И.
КАБЛИЦ (пост, псевд.: Юзов) Иосиф Иванович (1848-1893), русский пуб-
лицист-народник — 282, 339
КАНТ (Kant) Иммануил (1724-1804), немецкий философ, родоначальник
немецкой классической философии — 797
1022	Указатель имен и цитируемой литературы
КАРАКАТИЦА, одесский пристав, в 1869 г. арестовавший С.Н. Южакова и
других участников студенческой сходки — 805
КАРАСТЕЛЕВ Корнелий Иванович (1829-1886), русский математик, про-
фессор механики в Ришельевском лицее (1854-1865 гг.) и Новороссий-
ском университете (1865-1885 гг.) — 799
КАРДАМИДИ, однокашник С.Н. Южакова, грек — 795
КАРЕЕВ Николай Иванович (1850-1931), русский историк и социолог; пуб-
лицист, педагог, филолог, общественный деятель, один из основателей
научной социологии в России и субъективного направления в ней —
279, 284, 339, 513-519, 533, 537, 540, 541, 543, 547, 549-551, 554, 556
Идея прогресса в ее историческом развитии // Кареев Н.И. Историко-
философские и социологические этюды. СПб., 1895 — 518
О субъективизме в социологии (1880) —518
Общество и организм (1883) — 518
Объяснительная записка к обшей энциклопедической программе // Ис-
торическое обозрение. СПб., 1895, кн. VIII — 514
Основные вопросы философии истории (1883-1890, т. 1-3) — 517, 518,
547, 549, 554, 556
Письма к учащейся молодежи [о самообразовании] (1894) — 513
Сущность исторического процесса и роль личности в истории (1890) —
518,550, 551
Философия истории и теория прогресса (1876) — 518
Экономический материализм в истории (1894) — 518
КАРЛ I (Карлос I) Испанский (Carlos I) (1500-1558), испанский король с
1519 г., император «Священной Римской империи» с 1519 г. — 411,
479
КАРРО (Carreau, Carrau) (Карро) Людовик (1842-1889), французский фи-
лософ-спиритуалист — 547
КАРЫШЕВ Николай Александрович (1855-1905), русский экономист и ста-
тистик-народник; земский деятель, публицист — 283
КАТКОВ Михаил Никифорович (1818-1887), русский журналист, филолог
и литературный критик; в 1850-е гг. либерал, с 1866 г. — консерватор —
258, 276, 780, 804
КВЯТКОВСКИЙ Григорий, чиновник, отец Н.Г. Квятковского — 785, 789
КВЯТКОВСКИЙ Николай Григорьевич, русский математик и революцион-
ный деятель — 785, 786, 789, 792
КИБЕР Август-Эрих (1794-1855), русский врач и натуралист немецкого про-
исхождения, участник кругосветного путешествия Ф.П. Врангеля (1825—
1827 гг.), генерал-штаб-доктор Черноморского флота (1854-1855 гг.);
служил в Николаеве— 768
КИДД (Kidd) Бенджамин (1858-1916), английский социолог и философ,
сочетавший романтизированную антирационалистскую философию с
эволюционным учением Ч. Дарвина — 538
Social evolution [Социальная эволюция] (1894). London, 1895 — 538
КИСЕЛЕВ Павел Дмитриевич (1788-1872), русский государственный дея-
тель; министр государственных имуществ (1837-1856 гг.) — 770
Указатель имен и цитируемой литературы	1023
КЛАУЗИУС (Clausius) Рудольф (1822-1888), немецкий физик, один из со-
здателей термодинамики и молекулярно-кинетической теории тепло-
ты— 170, 172
КЛЕММ (Klemm) Густав (1802-1867), немецкий историк культуры и антро-
полог — 180, 181
КНИГА О КНИГАХ (1892) — 513, 531
КОВАЛЕВСКИЙ Максим Максимович (1851—1916), русский историк, со-
циолог, экономист и правовед, позитивист, в 1887-1905 гг. в эмигра-
ции — 552
КОКОШКИН Сергей Александрович (1795 или 1796 — 1861), русский воен-
ный и государственный деятель; генерал-губернатор Харьковской, Чер-
ниговской и Полтавской губерний (1847-1857 гг.), снискал репутацию
сатрапа и самодура — 776
КОЛЛИНС (Коллинз) (Collins) Говард (1857-1910), английский издатель,
последователь Г. Спенсера — 546
[Синтетическая] философия Герберта Спенсера [в сокращенном изло-
жении Говарда Коллинса. (An epitome of the synthetic philosophy by
F. Howard Collins)] (1899)/Пер. с англ. П.В. Мокиевского. СПб., 1892 —546
КОЛЬБ (Kolb) Георг Фридрих (1800-1884), немецкий статистик, журналист
и либеральный политический деятель — 178
КОНДОРСЕ (Condorcet) Жан Антуан Никола (1743-1794), французский
математик, экономист, социолог, философ, публицист эпохи Просве-
щения и Французской революции — 224, 548, 554
Esquisse d’un tableau [historique] des Progres de 1’esprit humain [Эскиз ис-
торической картины прогресса человеческого разума] (1794) — 548
КОНТ (Comte) Огюст (1798-1857), французский философ и социолог, ос-
нователь позитивизма и «крестный отец» социологии; секретарь и по-
следователь К.А. Сен-Симона; учитель Э. Литтре — 50, 52, 53, 225-227,
246-249, 267, 268, 278, 288, 289, 292, 514, 517, 519, 520, 533-536, 543, 544,
547-552, 554, 555, 568, 800
Cours de Philosophic Positive [Курс позитивной философии] (1830-1842,
т. 1-6) — 50, 246, 533, 534, 544, 547-552, 554, 555
Syst^me de politique positive [Система позитивной политики] (1851-1854,
т. 1-4) — 225, 226, 534, 544, 547
КОПЕРНИК (Kopernik) Николай (1473-1543), польский астроном, матема-
тик, создатель гелиоцентрической системы мира — 559
КОРАН, главная священная книга мусульман — 807
КОРОБОЧКА Анастасия Петровна, персонаж романа Н.В. Гоголя «Мерт-
вые души» (1842 г., т. 1) —273
КОРОЛЕНКО Владимир Галактионович (1853-1921), русский писатель и
публицист — 780
КОРТЕС (Cort6s) Фернандо (1485-1547), испанский конквистадор, завоева-
тель империи ацтеков (ныне территории Мексики и Гватемалы) (1519-
1521 гг.)—479
КОРШ Валентин Федорович (1828-1893), русский умеренно либеральный
журналист, историк литературы, литературный критик и переводчик —
276
1024	Указатель имен и цитируемой литературы
КОТЛЯРЕВСКИЙ Александр Александрович (1837-1881), русский славист,
археолог и этнограф, педагог — 796
КОШЕЛЕВ, сослуживец отца С.Н. Южакова — 768
КОЩУГ Иван Федорович (1844-1878), русский ботаник и врач — 788
КРАЕВСКИЙ Андрей Александрович (1810-1889), русский либеральный
журналист, издатель, историк, педагог и общественный деятель — 277
КРИВЕНКО Сергей Николаевич (1847-1906), русский социолог, публицист,
общественный деятель народнического направления, сторонник «тео-
рии малых дел» — 279
КРЮГЕР, немецкий физик — 780
КУК (Cook) Джеймс (1728-1779), английский мореплаватель — 480
КУКОЛЬНИК Нестор Васильевич (1809-1868), русский белле+рист, драма-
тург и поэт-романтик, литературный и художественный критик и жур-
налист — 274
КУЛИШЕР Михаил Игнатьевич (1847-1919), русский историк первобытно-
го права и культуры, журналист, адвокат и общественный деятель —
140
Очерки сравнительной этнографии [и культуры] (1887) — 140
КУРОЧКИН Василий Степанович (1831-1875), русский поэт-сатирик, пе-
реводчик, журналист, драматург, литературный критик; шестидесятник;
один из руководителей «Земли и воли» 1860-х гг. — 260
КУЧУМ (? — ок. 1598), хан Сибирского ханства (с 1563 г.), с 1582 г. воевав-
ший с Ермаком и другими русскими военачальниками — 821
KK)BbE.(Cuvier) Жорж (1769-1832), французский естествоиспытатель; ав-
тор теории катастроф — 52
ЛАВРОВ (псевд.: П. М-в, Миртов) Петр Лаврович (1823-1900), русский
философ, социолог, публицист, общественный деятель, теоретик на-
родничества и один из основателей субъективной социологии; с 1870 г.
в эмиграции — 60, 518, 536, 549, 552, 554-556, 588
Дикие племена и цивилизация [Цивилизация и дикие племена] И Оте-
чественные записки. СПб., 1869, № 5, с. 107-169 (паг. I); № 6, с. 359-414
(подп.: П. М-в) — 536, 552
Задачи позитивизма [и их решение. (Г.Г. Льюис и Д.С. Милль, «Огюст
Конт и положительная философия». Перевод с английского. СПб., 1867.) ]
// Критика и библиография // Современное обозрение. СПб., 1868, № 5,
с. 117-154 (паг. II) (подп.: П.Л.) — 227, 536, 556
Исторические письма // Неделя. СПб., 1869, №6, с. 182-187; № 11, с. 343-
346; № 14, с. 441-445 (подп. П. Миртов); отд. изд.: СПб., 1870 (подп.:
П.Л. Миртов) — 228, 232, 284, 536, 556, 588
Научные основы истории цивилизации // Отечественные записки. СПб.,
1872, № 2, с. 77-115 (подп.: П. М-в) — 537, 554
Современные учения о нравственности и ее истории]. William Edward
Hartpole Lecky. «History of European Morals from Augustinius to
Charlemagne» (1869)] // Отечественные записки. СПб., 1870, № 3, с. 76-
105 (паг. II); № 4, с. 437-^68 (паг. I); № 5, с. 126-148 (паг. I); № 6, с. 225-
270 (паг. I) (без подписи) — 155, 162, 536, 537
Указатель имен и цитируемой литературы	1025
Социологи-позитивисты И Знание. СПб., 1872, № 5, с. 127-152 (подп.:
П. М-в) — 537, 549
Философия истории славян // Отечественные записки. СПб., 1870, № 6,
с. 347-412 (паг. II); № 7, с. 65-126 (паг. I) (подп.: Миртов) — 537
Формула прогресса г. Михайловского И Отечественные записки. СПб.,
1870, № 2, с. 228-255 (паг. II) (подп.: Миртов) — 518, 537, 554
ЛАВРОВСКИЙ Петр Алексеевич (1827-1886), русский славист и образова-
тельный деятель — 788
ЛАЛОШ Александр Александрович, русский публицист и землемер; служа в
Министерстве государственных имугцеств, он умудрялся писать в 1870-е
гг. в «Отечественные записки» и «Дело» полные таких сетований на не-
достаточность крестьянских наделов, чрезмерность налогов и т. п. ста-
тьи, что они вызывали неудовольствие со стороны Главного управле-
ния по делам печати — 261
ЛАМАНСКИЙ Владимир Иванович (1833-1914), русский историк, славист,
этнограф, археолог и публицист, славянофил и панславист; ученик И.И.
Срезневского — 275
ЛАМАРК (Lamarck) Жан-Батист (1744-1829), французский естествоиспыта-
тель; создатель оригинального учения об эволюции живой природы —
ламаркизма, предшественник Ч. Дарвина —165, 560
Philosophic zoologique [Философия зоологии] (1809) — 165
ЛАССАЛЬ (Lassalle) Фердинанд (1825-1864), немецкий философ, правовед,
экономист, публицист и политический деятель, один из лидеров гер-
манской социал-демократии и родоначальников рабочего движения в
Германии — 561
ЛАУДОН, д-р — 189
ЛЕББОК (Лёббок) (Lubbock) Джон (1834-1913), английский естествоиспы-
татель, археолог, этнолог; дарвинист, сторонник естественноисторичес-
кого сравнительного метода в изучении человеческой культуры — 101,
102, 105, 140,552
Начало цивилизации и первобытное состояние человека [The origin of
civilization and the primitive condition of man] (1871; 1-еориг. изд.: 1870) —
105,140
ЛЕВЕ (Лёве) Август Августович (ум. 1893), русский математик и педагог,
составитель руководств по арифметике, алгебре и геометрии — 784
ЛЕВИТОВ Александр Иванович (1835-1877), русский писатель-народник —
281
ЛЕККИ (Lecky) Уильям (1838-1903), ирландский историк и эссеист— 158
ЛЕНЦ Николай Иванович (1830-1906), русский педагог и историк, инспек-
тор Ришельевской гимназии и преподаватель русского языка и словес-
ности в ней — 784, 785
ЛЕОНТОВИЧ Федор Иванович (1833-1911), русский историк права, про-
фессор Новороссийского университета, в 1869-1877 гг. — его ректор;
специалист по истории отечественного права — 800
ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич (1814-1841), русский поэт, прозаик и дра-
матург — 272
33 Социологические этюды
1026	Указатель имен и цитируемой литературы
ЛЕСЕВИЧ Владимир Викторович (1837-1905), русский философ и социо-
лог-позитивист, близкий к народникам; позднее перешел на позиции
эмпириокритицизма. Культуролог, литературный критик, публицист,
общественный деятель — 228, 279, 284, 339, 537, 544, 548, 556
[Данте как мыслитель] (1874) // Его же. Этюды и очерки. СПб., 1886.
С. 1-40 — 548
Критика основоначал позитивной философии [Опыт критического ис-
следования основоначал позитивной философии]. СПб., 1877 — 544,
556
Письма о научной философии (1878) — 339
Философия истории на научной почве (1869) — 228
ЛЕССИНГ (Lessing) Готтхольд-Эфраим (1729—1781), немецкий драматург,
теоретик искусства, философ, литературный критик — 797
ЛЕТУРНО (Letourneau) Шарль (1831-1902), французский социолог-эвблю-
ционист, этнограф, антрополог, известный как автор множества науч-
но-популярных книг по истории развития социальных институтов и
человеческой культуры вообще — 552
ЛИБИХ (Liebig) Юстус фон (1803-1873), немецкий химик, один из основа-
телей современной органической химии, биохимии и агрохимии; учи-
тель А.И. Ходнева — 217
ЛИЛИЕНФЕЛЬД-Тоаль (Lilienfeld-Toal) Павел Федорович (Пауль фон) (1829—
1903), русско-немецкий социолог-органицист — 536, 561
Мысли о социальной науке будущего. СПб., 1872 (подп.: П.Л.) — 536
ЛИППЕРТ (Lippert) Юлиус (1839-1909), австрийский историк, социолог и
этнограф, представитель эволюционного направления в этнографии и
истории культуры — 552
ЛИТТРЕ (Littre) Эмиль (1801-1881), французский филолог, философ, врач,
писатель, общественный и политический деятель, сподвижник О. Кон-
та, впоследствии отказавшийся от многих его идей — 519
ДО (Law) Джон (1671-1729), шотландский экономист, спекулянт и авантю-
рист, автор плана реформы денежно-кредитной системы, первым ввел
в употребление бумажные деньги; его финансовые махинации во Фран-
ции в 1716-1720 гг. привели эту страну к глубокому экономическому
кризису— 224
ЛОРЕНЦ (Lorenz) Оттокар (1832-1904), немецкий историк-медиевист, из-
вестен также как специалист по генеалогии — 519
ЛУЧИЦКИЙ Иван Васильевич (1845-1918), русский и украинский либераль-
ный историк, специалист по новой истории России, Франции и других
стран Европы; земский и политический деятель — 545
ЛЬЮИС (Lewes) Джордж Генри (1817-1878), английский писатель, историк
философии и литературы, философ-позитивист, последователь О. Кон-
та—270, 517-519, 544
Физиология обыденной жизни [Physiology of Common Life] (1861-1862;
1-е ориг. изд.: 1860) — 270
[Философия наук О. Конта. Изложение начал «Курса положительной
философии» Огюста Конта (Comte’s philosophy of sciences, being an
exposition of the principles of the Cours de philosophic positive of Auguste
Указатель имен и цитируемой литературы	102 7
Comte)] (1853) И Льюис Г.Дж., Милль Дж.Ст. Огюст Конт и положи-
тельная философия. СПб., 1867. С. Il—IV, 1-370 (паг. I) — 517-518, 544
ЛЮКА (Lucas) Проспер (1805-1885), французский врач, специалист в обла-
сти исследования проблем наследственности — 82, 83, 120, 146
[Тгайё philosophiqueet physiologique] de ГЬёгёбйё naturelle [Философский
и психологический трактат о естественной наследственности] (1847-1850,
vols. 1-2) —82, 83, 120, 146
МАГАБАРАТА (Махабхарата), эпос народов Индии — 807
МАЙКОВ Валериан Николаевич (1823-1847), русский публицист и обще-
ствовед, литературный критик; один из пионеров отечественной социо-
логии, первым познакомивший русского читателя с философией
О. Конта — 258
МАКИАВЕЛЛИ (Machiavelli) Никколо ди Бернардо (1469-1527), итальянский
политический мыслитель и деятель, дипломат, писатель, историк — 548
Государь (Il principe) — 548
МАК-ЛЕННАН (Макленнан) (McLennan) ДжонФергюсон (1827-1881),шот-
ландский правовед, этнограф, антрополог, историк первобытного об-
щества; один из основателей эволюционной школы в этнографии —
101, 102, 552
МАКСИМОВ Сергей Васильевич (1831-1901), русский этнограф и писатель —
843
МАЛЬТУС (Malthus) Томас Роберт (1766-1834), английский умеренно ли-
беральный экономист и демограф; священник— 126,165,173-177,181,
183, 185-188, 198,549
Опыт о законе народонаселения [ An Essay on the Principle of Population]
(1803) / В 2 t.; пер. с англ. П.А. Бибикова (1868) — 165, 174, 186, 549
МАНИФЕСТ 19 ФЕВРАЛЯ [О всемилостивейшем даровании крепостным
людям прав состояния свободных сельских обывателей] (1861), зако-
нодательный акт об отмене крепостного права — 773, 774
МАНН Ипполит Александрович (1823-1894), русский драматург и музы-
кальный и театральный критик консервативного направления — 804
Говоруны И Русский вестник. СПб., 1868------804
МАРКЕВИЧ Алексей Иванович (1847-1903), русский историк, автор трудов
по истории России и Украины, археологии и истории русской литера-
туры и летописания — 796
МАРКС (Marx) Карл (1818-1883), немецкий философ и экономист, основа-
тель коммунистического учения, названного его именем; с 1849 г. в эмиг-
рации— 142, 558, 559, 561,568, 569
Капитал (1867-1902, т. 1-4) — 558, 559
МАТЮНИНА (ур. Щербачева) Анна Сергеевна (р. 1827), тетя С.Н. Южако-
ва по матери — 775
МАЧЕВЕРИАНИ, русский революционный деятель — 792
М-В П. — см. Лавров П.Л.
МЕЙ (ур. Полянская; во 2-м браке: Рехневская) Софья Николаевна (1821—
1889), русская писательница, жена поэта и драматурга Л.А. Мея — 791
1028	Указатель имен и цитируемой литературы
МЕЛЬГОЛЛЬ (Малхалл) (Mulhall) Майкл Джордж (1836-1900), английский
статистик — 487, 490, 492, 500-503
Balancesheet of the World for ten years, 1870-1880 [Сводный мировой ба-
ланс за десять лет (1870-1880)] (1881) — 487, 500
Dictionary of statistics [Словарь по статистике] (1883) — 490, 492
МЕН (Мэн) (Maine) Генри Джеймс Сёмнер (1822-1888), английский право-
вед и историк права шотландского происхождения, родоначальник со-
временного сравнительного права, прежде всего первобытного — 552
МЕНДЕЛЕЕВ Дмитрий Иванович (1834-1907), русский химик, сформули-
ровавший закон о периодических изменениях свойств химических эле-
ментов (1869 г.). Разносторонний ученый, педагог, общественный дея-
тель— 289	(
МЕЧНИКОВ Илья Ильич (1845-1916), русский биолог и патолог, один из
основоположников сравнительной патологии, эволюционной эмбрио-
логии, иммунологии и отечественной микробиологии; с 1887 г. в эмиг-
рации — 545, 800
Задачи современной биологии И Вестник Европы. СПб., 1871, кн. 4,
с. 742-770 — 545
МЕНШИКОВ Александр Данилович (1673-1729), русский государственный
и военный деятель, фаворит и сподвижник Петра I — 830
МИЛЛЬ (Mill) Джон Стюарт (1806-1873), английский философ, логик, эко-
номист и либеральный общественный и политический деятель; осно-
воположник английского позитивизма, последний представитель клас-
сической школы политэкономии— 142, 156,163, 173, 177,185,188,224,
245, 268, 420, 517-519, 527-529, 535, 543, 544, 547-549, 554, 555, 561
[Огюст Конт и позитивизм (August Comte and the Positivism)] (1866) 11
Льюис Г.Дж., Милль Дж.Ст. Огюст Конт и положительная философия.
СПб., 1867. С. 1-181 (паг. II) — 518, 544
Основания политической экономии [Principles of Political Economy] I
Пер. с англ. Н.Г. Чернышевского, доп. примечаниями переводчика //
Приложение//Современник. СПб., 1860, №№ 2-4,6-8,11;/В2-хт. СПб.,
1865 (1-е ориг. изд.: 1848) — 173, 185,554
Рассуждения и исследования!, политические, философские и истори-
ческие] [Dissertations and Discussions, political, philosophical and historical].
4. 2. Вып. 2 (1865; 1-е ориг. изд.: 1859, т. 1-4) — 163
Система логики [силлогистической и индуктивной] [A System of Logic,
ratiocinative and inductivej / В 2 т.; пер. с англ, под ред. и с прим. П.Л.
Лаврова, Ф.Ф. Резенером (1865-1867, 1-е ориг. изд.: 1843) — 245, 420,
517-518, 527-528, 547-548, 555
МИНИХ (Munich) Бурхард Кристоф (1683-1767), русский военный и госу-
дарственный деятель — 825
МИНЬЕ (Mignet) Огюст (1796-1884), французский либеральный историк,
журналист и архивист, один из создателей теории классовой борьбы —
787
МИРТОВ П. — см. Лавров П.Л.
МИХАЙЛОВСКИЙ Николай Константинович (1842-1904), русский социо-
лог, философ, журналист, литературный критик, общественный дея-
Указатель имен и цитируемой литературы	1029
тель, вождь народников, один из создателей «субъективной социоло-
гии» — 60, 152, 227, 228, 238-244, 246, 247, 249, 250, 261-263, 268, 279,
283, 284, 326, 337, 339, 392-395, 433, 453, 518, 537, 543, 544, 549-551, 554-
558, 561, 562, 564-566, 568-570, 585-588
Аналогический метод [в общественной науке] (1869) // Михайловский
Н.К. Сочинения. Т. I — 554
Борьба за индивидуальность (1875-1876) И Михайловский Н.К. Сочи-
нения. Т. V. СПб., 1885. С. 191—402 — 392, 394, 537, 546, 550, 565
Вольница и подвижники (1877) // Михайловский Н.К. Сочинения. Т. V.
СПб., 1885. С. 403-466 — 394, 546, 550, 565
Герои и толпа (1885) И Михайловский Н.К. Сочинения. Т. VI. Вып. 1.
СПб., 1885. С. 280-394 — 518, 537, 546, 551,566
Дарвинизм в социологии И Михайловский Н.К. Сочинения — 518
Записки профана (1875) И Михайловский Н.К. Сочинения. Т. III. СПб.,
1881 — 546, 565
Литературные воспоминания и современная смута / В 2 т. СПб., 1900 —-
570
Научные письма (1884) И Михайловский Н.К. Сочинения. СПб., 1885.
Т. VI. Вып. 1. С. 395-452 — 394, 537, 546, 550, 551, 566
Общество, неделимое и организм // Михайловский Н.К. Сочинения —
518
Орган, неделимое, общество И Отечественные записки. СПб., 1870,
№ 12, с. 683-706 (паг. I) — 394, 433, 518, 537, 565
Патологическая магия // Северный вестник. СПб., 1877, № 9, с. 6-21;
№ 10, с. 10-27; № 12; Михайловский Н.К. Сочинения. Т. II — 394, 433,
537, 546, 549-551,565, 566
Приписка И Михайловский Н.К. Сочинения. Т. V. СПб., 1885 —550
Страшен сон, да милостив Бог // Русская мысль. М., 1888, № 5 —556
Теория Дарвина и общественная наука И Отечественные записки. СПб.,
1870, № 1, с. 57-98 (паг. II); № 3, с. 1-47 (паг. II); 1871, № 1, с. 1-29 (паг. II) —
228,238,518
Что такое прогресс? И Отечественные записки. СПб., 1869, № 2, с. 225-
280; Де 9, с. 1—15; Де 11, с. 1-39; Михайловский Н.К. Сочинения. Т. IV.
С. 1-187 — 60, 152, 227-228, 238, 242, 246, 392, 518, 537, 546, 549, 554, 568,
588
Что такое счастье? И Отечественные записки. СПб., 1872, Дв 3, с. 255-
292 (паг. I); Де 4, с. 541-576 (паг. I) — 546, 547
[О П.Б. Струве] И Литература и жизнь И Русское богатство. СПб., 1894,
Де 10, с. 45-77 (паг. II); 1895, Де 1, с. 124-154 — 555, 556
Сочинения. Т. II. СПб., 1896 — 549
Сочинения. Т. III. СПб., 1897 — 550, 555
Сочинения. Т. IV. СПб., 1897 — 550
Сочинения. Т. V. СПб., 1897 — 549-551
МОДЕСТОВ Василий Иванович (1839-1907), русский историк, филолог и
публицист, специалист по истории Древнего Рима — 799
МОКИЕВСКИЙ Павел Васильевич (1856-1927), русский публицист, фило-
соф, последователь учения Е. Дюринга — 546
1030	Указатель имен и цитируемой литературы
МОЛЕШОТ (Молешотт) (Moleschott) Якоб (1822-1893), немецкий физио-
лог и философ голландского происхождения, представитель вульгар-
ного материализма — 307, 308
МОЛЧАЛИН Алексей Степанович, персонаж комедии А.С. Грибоедова «Горе
от ума» (1824 г.) — 273
МОНТЕСКЬЕ (Монтескьё) (Montesquieu) Шарль Луи де (1689—1755), фран-
цузский философ и социолог, историк, правовед и писатель; энцикло-
педист, основатель географической школы в социологии — 224, 548,
554
[De Г]esprit des lois [О духе законов] (1748) — 548, 554
МЮЛЛЕР (Miiller) Макс (1823-1900), английский филолог-востоковед, спе-
циалист по индологии, мифологии, истории религий — 552
НАПОЛЕОН I (Napoleon I) Бонапарт (1769-1821), французский император
(1804-1814, 1815 Yr.), полководец, законодатель, публицист — 482
НАПОЛЕОН III (Napol6on III) Бонапарт (1808-1873), французский импе-
ратор (1852-1870 гг.) — 232
НАРЫШКИН, сослуживец отца С.Н. Южакова — 768
НЕВЕРОВ Януарий Михайлович (1810-1893), русский педагог, близкий
друг Т.Н. Грановского; глава Кавказского учебного округа (1864-
1879 гг.), инициатор открытия воскресных школ для бедных на Кав-
казе — 775
НЕЙМАН-СПАЛЛАРТ (Neuman-Spallart) Франц Ксавье (1837-1888), немец-
ко-австрийский экономист и статистик — 487, 490, 492, 493,499, 501
Uebersichten der Weltwirthschaft [in der 2-ten Halftedes 19-ten Jahrhunderts]
[Обозрения мировой экономики второй половины XIX века] (1878—
1896) —487
НЕКРАСОВ Николай Алексеевич (1821-1877/1878), русский поэт и журна-
лист — 258, 261, 262, 273, 274, 769, 770, 781, 792
В дороге (1846) — 770
Муза (1854) —770
Псовая охота (1847) — 770
Родина (1846) —770
Собрание стихотворений (1856) — 769
Школьник (1856) — 770
НЕСТОР (1056 — ок. 1114), летописец, монах Киево-Печерского монасты-
ря, которому приписывалось авторство первой редакции «Повести вре-
менных лет» (1377 г.)— 104
НИКОЛАЕВ Петр Федорович (1844-1910), русский публицист и социолог-
народник — 518
Активный прогресс [и экономический материализм] (1892) — 518
НИКОЛАИ, одесский трактирщик немецкого происхождения в 1860-е гг. —
801
НИКОЛАЙ I Павлович (1796-1855), русский император с 1825 г. — 769, 776,
795
НИКОЛАЙ —ОН — см. Даниельсон Н.Ф.
Указатель имен и цитируемой литературы	1031
НОВИКОВ (Novicow) Яков (Жак) Александрович (1850-1912), русско-фран-
цузский социолог и публицист, позитивист, критик социал-дарвиниз-
ма; с 1895 г. в эмиграции — 553
La Politique internationale [Международная политика]. Paris, 1886 — 553
НОЗДРЕВ, персонаж романа Н.В. Гоголя «Мертвые души» (1842 г., т. 1) —
273
НЬЮТОН (Newton) Исаак (1643-1727), английский физик и математик,
один из основоположников естествознания Нового времени — 180, 559
ОБОЛЕНСКИЙ Леонид Егорович (1845-1906), русский социолог, философ,
журналист, поэт, переводчик и литературный критик — 546
[Новые сочинения Герберта Спенсера] // Русская мысль. М., 1892, № 3,
с. 1-23 — 546
ОБОЛЕНСКИЙ, князь, сослуживец отца С.Н. Южакова— 768
ОПАЦКИЙ Станислав Флорианович (р. 1847), русский филолог-латинист,
однокашник С.Н. Южакова — 795
ОРБИНСКИЙ Роберт Васильевич (1834-1892), русский философ, филолог
и экономист — 797
Английские деисты [XVII и XVIII в.] // Записки Императорского Ново-
российского университета. Одесса, 1868. Т. 3. Вып. 1 (не окончен) — 797
ОСТЕРМАН Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (1686-1747), рус-
ский государственный деятель, дипломат, немец — 830
ПАВЕЛ I (Павел Петрович) (1754-1801), русский император с 1796 г. — 799
ПАВЛЕНКОВ Флорентий Федорович (1839-1900), русский книгоиздатель,
публицист, переводчик — 263, 266, 544, 548
ПАДЖИ (ур. Зверева), директриса частного женского учебного заведения в
Одессе — 783
ПАПЕР, студент, преподававший С.Н. Южакову русский язык и словес-
ность — 787
ПАРАМОНОВ Николай Елпифидорович (1876-1951), русский радикальный
журналист, книгоиздатель, просветитель и горнозаводчик, издатель
журнала «Былое» (1906-1907 гг.); с 1919 г. в эмиграции — 790
ПАСТЕР (Pasteur) Луи (1822-1895), французский микробиолог и химик,
основоположник современной микробиологии и иммунологии — 264,
559
ПАТЛАЕВСКИЙ Иннокентий Иустинович (1839-1883), русский правовед,
специалист по финансовому праву и денежному обращению — 797
ПАТРОКЛ {миф.}, древнегреческий герой, участник Троянской войны —
239, 758
ПАУЛЬСОН Осип (Иосиф) Иванович (1825-1898), русский педагог, деятель
в области начального образования — 776, 780
ПЕРЕВЛЕССКИЙ Петр Миронович (ок. 1815-1866), русский педагог, автор
учебных пособий по русскому языку и словесности, а также старосла-
вянскому языку — 795
ПЕТТИ (Petti) Уильям (1623-1687), английский экономист, родоначальник
классической политической экономии— 187, 224
1032	Указатель имен и цитируемой литературы
ПЕТР Великий (Петр I Алексеевич) (1672—1725), русский царь с 1682 г. —
799,816
ПИРОГОВ Николай Иванович (1810-1881), русский хирург и анатом, педа-
гог и либеральный общественный деятель; вел борьбу с сословными
предрассудками в области образования, выступал за автономию уни-
верситетов, всеобщее начальное образование — 767, 776
Вопросы жизни И Морской сборник. СПб., 1856, № 9, с. 559-597 — 776
ПИСАРЕВ Дмитрий Иванович (1840-1868), русский литературный критик,
публицист-шестидесятник; философ-материалист и нигилист, после-
дователь Я. Молешотта — 266, 268-270, 278, 279, 544, 557, 780, 795
Исторические идеи Огюста Конта И Русское слово. СПб., 1865, № 9,
с. 42-69 (паг. I); № 10, с. 1-35 (паг. I); Ne 11, с. 179-238 (паг. II); Писарев
Д.И. Собрание сочинений. СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1894 — 544
ПИСАРРО (Pizarro у Gonsdlez) Франсиско (ок. 1475-1541), испанский конк-
вистадор и авантюрист; один из первооткрывателей Южной Америки;
уничтожил и разграбил государство инков Тауантинсуйу (ныне терри-
тория Перу) — 479
ПЛЕХАНОВ Георгий Валентинович (1856-1918), русский публицист и по-
литический деятель, один из родоначальников русского марксизма —
281,284,555
К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. СПб., 1895 —
555
ПОЛЕВОЙ Петр Николаевич (1839-1902), русский консервативный исто-
рик, филолог, писатель, переводчик и литературный критик, сын Н.А.
Полевого — 797, 799
ПОЛЕТИКА Василий Аполлонович (1838-1888), русский либеральный жур-
налист и горный инженер и промышленник, общественный деятель;
сторонник протекционизма — 277
[ОБЩЕЕ] ПОЛОЖЕНИЕ О КРЕСТЬЯНАХ, ВЫШЕДШИХ ИЗ КРЕПОСТ-
НОЙ ЗАВИСИМОСТИ (1861), законодательный акт об отмене крепос-
тного права — 774
ПОЛОНСКИЙ Леонид Александрович (1833-1906), русский либеральный
журналист, беллетрист, автор статей историко-литературного и исто-
рического содержания — 277
ПОЛЯКОВ Николай Петрович (1843-1905), русский книгоиздатель и рево-
люционный деятель; издатель первого русского перевода «Капитала»
К. Маркса (1872) — 125, 173, 545
ПОРТУГАЛОВ Вениамин Осипович (1835-1896), украинский и русский пуб-
лицист-шестидесятник, революционный деятель, земский врач; член
«Земли и воли» 1860-х гг. — 266, 268
ПОТЕБНЯ Александр Афанасьевич (1835-1891), русский филолог-славист,
лингвист, этнограф, публицист, историк литературы, философ; после-
дователь К.В. Гумбольдта — 529, 788
ПРИГАРКА, одесский профессор — 797
ПРУДОН (Proudhon) Пьер Жозеф (1809-1865), французский экономист и
философ, журналист; социалист, один из основоположников анархиз-
ма— 173, 176, 177, 188, 196, 198, 549, 553, 561
Указатель имен и цитируемой литературы	1033
Война и мир [La Guerre et la paix] (1864, т. 1-2; 1-е ориг. изд.: 1861) — 553
[Systdmedes] contradictions economiques [Система экономических про-
тиворечий] (1846, т. 1-2; рус. пер. см.: Мальтус Т.Р. Опыт о законе наро-
донаселения. СПб., 1868. Т. II) — 176
Etudes sur la justice dans la rdvolution [Очерки о справедливости в рево-
люции] [De la justice dans la rdvolution et dans I’dglise. (О справедливости
в революции и в церкви) ] (1858; рус. пер. см.: Мальтус Т.Р. Опыт о зако-
не народонаселения. СПб., 1868. Т. II) — 173, 549
ПУШКИН Александр Сергеевич (1799-1837), русский поэт, прозаик, дра-
матург, журналист; родоначальник современной русской литературы и
литературного языка — 272, 273, 793
ПЫПИН Александр Николаевич (1833-1904), русский историк, литерату-
ровед и филолог, журналист, представитель культурно-исторической
школы — 275, 796
РАЗИН Алексей Егорович (1823-1875), русский детский писатель; журна-
лист, учитель — 270
Мир Божий (1857; 3-е изд., передел, и испр. СПб.-M.: Т-во. М.О. Вольф,
1883) —270
РЕЗЕНЕР Федор Федорович (1825-1881), русский педагог и публицист, пе-
реводчик трудов Дж.Ст. Милля — 555
РЕНАН (Renan) Эрнест (1823-1892), французский филолог, писатель и ис-
торик, лидер школы критической философии во Франции — 228, 529
История евреев [Histoire du peuple d’Israel (История народа израиль-
ского)] (1887-1893; рус. пер.: 1907, 1908-1912) — 529
РЕШЕТНИКОВ Федор Михайлович (1841-1871), русский писатель-шести-
десятник— 281
РИГВЕДА, памятник индийской литературы, собрание преимущественно
религиозных гимнов — 807
РИКАРДО (Ricardo) Давид (1772-1823), английский экономист, банкир и
политический деятель, наряду с А. Смитом один из главных представи-
телей школы классической политической экономии — 527, 535,561, 568
РИТТЕР (Ritter) Карл (1779-1859), немецкий географ, представитель гео-
графического детерминизма; наряду с А. Гумбольдтом основатель со-
временной географии — 214, 219, 553
[Землеведение] Азии (1856, т. 1-9; 1-е ориг. изд.: 1817-1818; неоконч.) —
553
Лекции по теории сравнительного землеведения [Einleitung zur allgemeinen
vergleichenden Geographic und Abhandlungen zur Begriindung einer mehr
wissenschaftlichen Behandlung der Erdkunde (Введение в общую сравни-
тельную географию и исследование по обоснованию более научного
подхода к географии)] / Пер. Н.Г. Фролова // Магазин землеведения и
путешествий. Т. 11. М., 1853 (1-е ориг. изд.: 1852)— 553
Africa [DieErdkunde im Verhaltniss zur Natur und zur Geschichtedes Menschen
oder allgemeine vergleichende Geographic, als sichere Grundlage des Studiums
und Unterrichts in physicalischen und historischen Wissenschaften (Наука о
1034	Указатель имен и цитируемой литературы
Земле в связи с природой и историей человека, или всеобщая сравни-
тельная география как надежное основание для исследований и заня-
тий по физической и исторической науке. Т. I. Африка)] (1817) — 553
РИШЕЛЬЕ (Richelieu) Эммануэль Осипович (Арман Эммануэль дю Плес-
си) (1766-1822), герцог, франко-русский государственный и муници-
пальный деятель, генерал-губернатор Новороссийского края (1805-1814
гг.) —805
РОДБЕРТУС-Ягецов (Rodbertus von Jagetzow) Карл (1805-1875), немецкий
консервативный экономист, историк и государственный деятель, один
из основоположников теофии государственного социализма, раскрити-
кованный за нее К. Марксом— 561
РОЗЕНБЕРГ, русский физик, экзаменовавший С.Н. Южакова при поступ-
лении в Ришельевскую гимназию — 784
РОМАНОВ Василий Никитич (ум. 1602), стольник, сосланный в Пелым в
1601 г., дядя Михаила Федоровича, первого царя (с 1613 г.) из династии
Романовых — 825
РОШЕР (Roscher) Вильгельм (1817-1894), немецкий экономист, один из
родоначальников исторической школы в политической экономии —
180-181
РУМФОРД (Rumford), графский титул Томпсона (Thompson) Бенджамина
(1753-1814), англо-немецкого физика и военного и общественного де-
ятеля американского происхождения — 180
РУПРЕХТ Франц Иванович (Франц Йозеф) (1814-1870), немецко-русский
ботаник — 819, 820
РУССО (Rousseau) Жан-Жак (1712-1778), французский философ, писатель,
поэт, драматург, композитор, реформатор педагогики эпохи Просве-
щения — 224, 279, 548, 766
Об общественном договоре [Du Contrat Social] (1762) — 548
Эмиль[, или о воспитании] [Emile, ou de 1’Education] (1762) — 766
Contrat Social — см. Общественный договор
РЯЗАНОВ, персонаж повести В.А. Слепцова «Трудное время» (1865 г.) —
789
САЛТЫКОВ-Щедрин (наст, фамилия: Салтыков; пост, псевд.: Н. Щедрин)
Михаил Евграфович (1826-1889), русский писатель-сатирик и журна-
лист — 260-262
История одного города (1869) — 260
САМАРИН Юрий Федорович (1819-1876), русский публицист, философ,
историк, земский и общественный деятель, младший представитель
славянофильства — 258
СЕККИ (Secchi) Анджело (1818-1878), итальянский астроном, один из пио-
неров астроспектроскопии, отец астрофизики. Священник, член орде-
на иезуитов — 380, 559
СЕМАШКО, русский зоолог — 780
СЕН-СИМОН (Saint-Simon) Клод Анри (1760-1825), французский социо-
лог, общественный деятель, социалист-утопист, социальный реформа-
тор, политический мыслитель — 52, 224
Указатель имен и цитируемой литературы	1035
СЕНТ-ИЛЕР (Saint-Hilaire) (наст, имя и фамилия: Жоффруа (Geoffroy) Эт-
тьен) Эттьен Жоффруа (1772-1844), французский зоолог и естествоис-
пытатель, учитель, а позже принципиальный противник Ж. Кювье;
предтеча учения Ч. Дарвина — 560
СЕЧЕНОВ Иван Михайлович (1829-1905), русский физиолог, психолог и
философ, основоположник и популяризатор учения об условных и бе-
зусловных рефлексах — 82, 143, 548, 788
СИБИРЯКОВ К.М., русский журналист и скульптор, автор памятников Г.З.
Елисееву и Н.В. Шелгунову на их могилах на Литераторских мостках на
Волховом кладбище в Санкт-Петербурге — 257, 263
СИЗИФ (миф.), в древнегреческой мифологии царь Коринфа, за неодно-
кратный обман богов осужденный в царстве мертвых вечно вкатывать
на гору камень, который, достигнув вершины, скатывался обратно — 807
СКАБИЧЕВСКИЙ Александр Михайлович (1838-1910), русский литератур-
ный критик и историк русской литературы, журналист — 263, 795
СКАЛОЗУБ Сергей Сергеевич, персонаж комедии А.С. Грибоедова «Горе от
ума» (1824 г.) — 273
СКВОЗНИК-ДМУХАНОВСКИЙ Антон Антонович, персонаж комедии Н.В.
Гоголя «Ревизор» (1836 г.) — 273
СКВОРЦОВ Александр Иванович (1848-1914), русский аграрный экономист
марксистского толка — 281
СЛЕПЦОВ Александр Александрович (1836-1906), русский писатель, жур-
налист и педагог; до 1868 г. революционный деятель, один из организа-
торов и руководителей «Земли и воли» 1860-х гг., деятель «молодой
эмиграции» — 789, 790
СЛЕПЦОВ Василий Алексеевич (1836-1878), русский писатель и публицист-
шестидесятник, общественный деятель — 281, 789, 790
Трудное время (1865) — 789
СЛОНИМСКИЙ Леонид (Людвиг) Зиновьевич (1850-1918), русский либе-
ральный публицист и правовед, многолетний сотрудник журнала «Вест-
ник Европы» и один из наиболее принципиальных оппонентов как на-
родников, в том числе и С.Н. Южакова, так и марксистов — 284
СМИРНОВ Александр Иванович (1842-1905), русский филолог и историк
русской литературы, автор классического труда «О Слове о полку Иго-
реве» (1879 г.) — 796
СМИРНОВ Михаил Павлович (1833-1877), русский историк, специалист по
истории Польши и Литвы — 798
СМИТ (Smith) Адам (1723-1790), шотландский экономист и философ, на-
ряду с Д. Рикардо один из главных представителей школы классичес-
кой политической экономии — 224, 366, 446, 527, 535, 561, 568
СОКОЛОВ Иван Дмитриевич (1812-1873), русский физик, первый ректор
Новороссийского университета — 804
СОЛДАТЕНКОВ Козьма Терентьевич (1818-1901), русский книгоиздатель
и книготорговец-меценат, библиофил; крупный фабрикант, филант-
роп, старообрядец — 262, 263
СОЛОВЬЕВ Сергей Михайлович (1820-1879), русский историк, специалист
по истории России; один из основоположников государственной шко-
лы в русской историографии — 259, 780
1036	Указатель имен и цитируемой литературы
История России [с древнейших времен]. Т. VII (1860) — 259
СПАЛЛАРТ — см. Нейман-Спалларт Ф.К.
СПЕНСЕР (Spencer) Герберт (1820-1903), английский философ и социолог,
один из отцов социологии, классик социологического эволюционизма,
органицизма и позитивизма — 53-57, 59, 60, 84, 85, 125, 136, 143, 148-
150, 158, 160, 166, 173, 183, 186, 188, 196-198, 200, 212, 214, 215, 218, 227,
231, 279, 296, 299, 304, 305, 308, 348, 392, 408, 409, 431, 433, 517, 518, 534,
536, 543-552, 554, 555, 559-561, 800
Генезис науки [Genesis of Science] (1854) 11 [Научные, политические и
философские] опыты [Essays: Scientific, Political, and Speculative] // Спен-
сер Г. Собрание сочинений / В 7 т. Т. 1. СПб.: Изд. Н.Л. Тиблена, 1866 —
536, 546, 554
Изучение социологии [The Study of Sociology] / В 2 т.; пер. с англ, под
ред. И.А. Гольдсмита. СПб., 1874-1875 (1-е ориг. изд.: 1872) — 517, 518,
547, 548, 552*555
Начала социологии [.' («Обрядовые учреждения») ] [ Principles of Sociology.
Vol. II. Ch. IV. Ceremonial Institutions] / Пер. с англ, под ред. И.В. Лу-
чицкого (1880; 1-е ориг. изд.: 1882) —545
[Научные, политические и философские] опыты [Essays: Scientific, Political,
and Speculative] 11 Спенсер Г. Собрание сочинений. Т. 1-3. СПб.: Изд. Н.Л.
Тиблена, 1866-1867 (1-е ориг. изд.: 1858-1874) — 554
Основания биологии [Principles of Biology] / В 2 т.; пер. с англ, под ред.
А.Я. Герда. СПб.: Изд. Н.П. Полякова, 1870 (1-е ориг. изд.: 1864-1867) —
57, 59, 84, 125, 136, 148, 149, 158, 160, 173, 183, 184, 186, 198, 200, 433, 536,
545
Основания психологии [Principles of Psychology]. СПб., 1876 (1-е ориг.
изд.: 1855) —536, 545
Основания социологии [Principles of Sociology] / В 2 т. СПб.: Изд. И.И.
Билибина, 1876-1877 (1-е ориг. изд.: Vol. I. 1876) — 214, 518, 545
[Основания] этики [Principles of Ethics] (1892-1893) — 546
Основные начала [новой системы философии] [First Principles of a new
system of philosophy] // Спенсер Г. Собрание сочинений / В 7 т.; пер. с
англ, под ред. Н.Л. Тиблена и П.Л. Лаврова. Т. 5. СПб.: Изд. Н.Л. Тибле-
на, 1867 (частичный пер.); / Пер. Л. Алексеев. [Киев], 1886 (1-е ориг.
изд.: 1863) — 227, 304, 348, 536, 545
Прогресс, его законы и причины [Progress, its Law and Cause] (1857) 11
[Научные, политические и философские] опыты [Essays: Scientific, Political,
and Speculative] // Спенсер Г. Собрание сочинений / В 7 т. Т. 1. СПб.: Изд.
Н.Л. Тиблена, 1866 — 536, 546, 549, 554
Происхождение и значение музыки [The Origin and Function of Music]
(1857) // [Научные, политические и философские] опыты [Essays: Scientific,
Political, and Speculative] // Спенсер Г. Собрание сочинений / В 7 т. Т. 1.
СПб.: Изд. Н.Л. Тиблена, 1866 — 536, 546, 554
Система синтетической философии [System of Synthetic Philosophy]
(1862-1896)— 536, 544, 548-552, 554
Социальная статика [Social Statics] (1850) — 534, 535, 546,547
Указатель имен и цитируемой литературы	1037
Социальный организм [The Social Organism] (1860) // [Научные, полити-
ческие и философские] опыты [Essays: Scientific, Political, and Speculative]
// Спенсер Г. Собрание сочинений / В 7 т. Т. 1. СПб.: Изд. Н.Л. Тиблена,
1866 — 536, 549
Философия слога [Philosophy of Style] (1852) // [Научные, политические
и философские] опыты [Essays: Scientific, Political, and Speculative] 11
Спенсер Г. Собрание сочинений / В 7 т. Т. 1. СПб.: Изд. Н.Л. Тиблена,
1866 — 536, 546,554
Manners and Fashion [Нравы и мода] (1861; рус. пер. см.: Спенсер Г.
Опыты научные, политические и философские. Т. 3) — 536
СПИНОЗА (Spinosa) Бенедикт (Барух) (1632-1677), голландский философ,
представитель рационализма XVII в. — 180
СРЕЗНЕВСКИЙ Измаил Иванович (1812-1880), русский филолог-славист,
этнограф и палеограф, один из основателей русского славяноведения;
учитель В.И. Ламанского, А.Н. Пыпина — 795
СТАСЮЛЕВИЧ Михаил Матвеевич (1826-1911), русский историк-медиевист,
журналист, издатель, административный и общественный деятель — 547
Опыт исторического обозрения главных систем философии истории
(1866) —547
СТОЛПАКОВ Алексей Николаевич (р. 1842), русский революционный дея-
тель — 775
СТОЛПАКОВ Николай Алексеевич (1807-1875), русский генерал, участник
Крымской войны, отец А.Н. Столпакова — 775
СТРАТОНОВ, русский юрист и педагог, директор Ришельевской гимназии —
784
СТРОНИН Александр Иванович (1827-1889), русский социолог, философ,
публицист, писатель, педагог и общественный деятель; в социологии
представитель органицизма — 268, 561
СТРУВЕ Петр Бернгардович (1870—1944), русский экономист, философ,
историк, публицист и общественно-политический деятель, с 1920 г. в
эмиграции — 281, 283, 284
СТРУВЕ Федор Аристович (1816-1885), русский филолог, доктор греческой
филологии Новороссийского университета (1865-1870 гг.) — 800
СУЛТАН-КРЫМ-ГИРЕЙ, однокашник С.Н. Южакова — 793, 805
ТАЙЛОР Э.Б. — см. Тейлор Э.Б.
ТАРД (Tarde) Габриэль (1843-1904), французский социолог, психолог и кри-
миналист, один из основоположников социальной психологии и глав-
ных представителей психологизма в социологии — 538, 548-552, 554,
I 555
Darwinisme naturel et darwinisme social [Дарвинизм естественный и дар-
<г? винизм социальный] И Revue philosophique [de la France et de I’dtranger].
-O Paris, 1884, t. XVII, № 6, p. 607-637 — 549, 550
Les lois de Limitation. Etude sociologique [ Законы подражания. Социоло-
гический очерк]. Paris: Bailliere, 1890 (рус. пер.: 1892) — 538, 548-552,
554, 555
1038	Указатель имен и цитируемой литературы
ТЕЙЛОР (Тайлор, Тэйлор) (Tylor) Эдуард (1832-1917), английский этно-
граф и антрополог, исследователь первобытной культуры; создатель (на-
ряду с Г. Спенсером) эволюционной школы в этнографии и истории
культуры — 101, 134, 545, 552
Доисторический быт человечества [и начало цивилизации) [Researches
into the early history of mankind and the development of civilization (Ис-
следования no первобытной истории человечества и развитию циви-
лизации)] (1865; рус. пер.: 1868) — 134
ТЕРСИТ (миф.), участник Троянской войны, известный своей уродливос-
тью и наглостью; был вечно чем-то недоволен и постоянно порицал
окружающих — 239, 758
ТИБЛЕН Николай Львович (1825 — после 1869), русский издатель и ти-
пограф, переводчик и издатель трудов Г. Спенсера, Дж.Ст. Милля,
Т.Г. Бокля, Ж.-Ж. Руссо и др.; был близок к революционным деятелям
1860-х гг,—*545, 546,548
ТКАЧЕВ Петр Никитич (4844-1885/1886), русский революционный деятель,
философ, литературный критик и публицист, один из идеологов на-
родничества, участник революционного движения 1860-х гг., с 1873 г. в
эмиграции — 270
ТОЛСТОЙ Дмитрий Андреевич (1823-1889), русский консервативный го-
сударственный деятель и историк, министр народного просвещения
(1865-1880 гг.) —799
ТОЛСТОЙ Лев Николаевич (1828-1910), русский писатель, философ, пуб-
лицист и общественный деятель, основоположник оригинального ре-
лигиозно-философского учения — толстовства — 279, 424, 786
ТОПОРОВ Василий Михайлович, русский филолог и педагог, специалист
по германской филологии — 784
ТОТЛЕБЕН Эдуард Иванович (1818-1884), русский военный инженер, ру-
ководивший инженерными работами при обороне Севастополя (1854-
1855 гг.); консервативный государственный деятель, временный гене-
рал-губернатор Одессы (1879-1880 гг.) — 782, 797
ТУРАУ Евгений Федорович (р. 1847), русский историк и государственный
деятель — 787, 792
ТУРГЕНЕВ Иван Сергеевич (1818-1883), русский писатель и либеральный
общественный деятель — 258, 264, 770
Записки охотника (1847-1852) — 770
ТЮРГО (Turgot) Анн Робер Жак (1727-1781), французский государствен-
ный деятель, философ-просветитель и экономист, генеральный конт-
ролер (министр финансов) (1774-1776 гг.); провел ряд буржуазных ре-
форм в духе физиократов, к которым был близок — 798
УОЛЛЕС (Wallace) Альфред Рассел (1823—1913), английский натуралист,
создавший одновременно с Ч. Дарвином (и независимо от него) тео-
рию естественного отбора — 97, 125, 127, 136
Малайский архипелаг [The Malay Archipelago] (1872; 1-еориг. изд.: 1869) —
125,136
Указатель имен и цитируемой литературы	1039
УСПЕНСКИЙ Глеб Иванович (1843-1902), русский писатель-народник —
262, 281
УСПЕНСКИЙ Николай Васильевич (1837-1889), русский писатель-народ-
ник, двоюродный брат Г.И. Успенского — 281
УШИНСКИЙ Константин Дмитриевич (1824-1870/1871), русский педагог
и журналист, основоположник научной педагогики в России; выступал
за демократизацию народного образования — 776
ФАМУСОВ Павел Афанасьевич, персонаж комедии А.С. Грибоедова «Горе
от ума» (1824 г.) — 273
ФАРР (Farr) Уильям (1807-1883), английский статистик и врач-эпидемио-
лог, основоположник английской национальной системы демографи-
ческой статистики — 144, 147, 148
ФИК (Fick) Александер Генрих (1822-1895), немецкий юрист, специалист
по швейцарскому праву, пытался применить учение Дарвина в области
правоведения— 148
Теория Дарвина на юридической почве // Знание. СПб., 1872, № 12,
с. 297-318 (паг. I) — 148
ФИЛАРЕТ (в миру: Дроздов Василий Михайлович; 1782-1867), русский кон-
сервативный церковный деятель, митрополит Московский и Коломен-
ский (с 1826 г.) — 773
ФИЛИПП II (Felipe II) (1527-1598), испанский король с 1556 г. — 411, 479
ФЛЕРОВСКИЙ Н. — см. Берви-Флеровский В.В.
ФЛИНТ (Flint) Роберт (1838-1910), шотландский философ, социолог и тео-
лог—519, 547
Philosophy of History in Europe [Философия истории в Европе] [Philosophy
of History in France and Germany (Философия истории во Франции и
Германии)] (1874; фр. пер.: La philosophic de 1’Histoire en France et en
Allemagne I Trad, du V. Carreau; en 2 vols. Paris, 1878) — 547
ФЛУРАНС (Flourens) Мари Жан Пьер (1794-1867), французский физиолог,
врач, философ и либеральный политический деятель, основоположник
экспериментального изучения головного мозга и один из пионеров ане-
стезии — 181
ФОМА (библ.), апостол, отказывавшийся поверить в воскресение Иисуса
Христа, пока сам не вложил персты в раны того от гвоздей — 818
ФРИДРИХ III (Friedrich III) (1831-1888), король Пруссии и германский им-
ператор (1888 г.) — 264
ФРОЛОВ Николай Григорьевич (1812-1855), русский географ, последова-
тель К. Риттера и А. Гумбольдта, пионер сравнительного землеведения
в России — 553
ФРОУД (Froude) Джеймс Энтони (1818-1894), английский либеральный
историк, журналист, писатель и эссеист — 231
ФУЛЬЕ (Foulide) Альфред (1838-1912), французский философ, социолог и
психолог; в социологии представитель органицизма — 537,538, 543,548-
552, 554
La science sociale contemporaine [Современная наука об обществе]. Paris:
Hachette, 1880 (рус. пер.: М„ 1895) —537, 543,548-552,554
1040	Указатель имен и цитируемой литературы
L’dvolutionisme des iddes-forces fЭволюционизм идей-сил ]. Paris: F. Alcan,
1890—538
ФУНТУСОВЫ, енисейские купцы — 834
ФУРЬЕ (Fourier) Шарль (1772-1837), французский социалист-утопист — 52,
'156, 170-173, 175, 176, 188, 196, 198, 224, 549
[La] nouveau monde industriel et socidtaire [Новый промышленный и co-
циетарный мир] (1829; рус. пер. см.: Фурье Ш. Избранные сочинения.
Т. 3-4. М.;Л„ 1954) —549
Thdorie des quatre mouvements [et des destindes gendrales] [Теория четы-
рех движений и всеобщих судеб] (1808; рус. пер. см.: Фурье Ш. Избран-
ные сочинения. Т. I. М., 1938) — 549
ХЛЕСТАКОВ Иван Александрович, персонаж комедии Н.В. Гоголя «Реви-
зор» (1836 г.) — 273
ХОДНЕВ Алексей Иванович (1818-1883), русский химик и экономист, автор
первого отечественного учебника по биохимии; ученик Ю. Либиха — 780
ХОМЯКОВ Алексей Степанович (1804—1860), русский философ, богослов,
поэт и публицист, один из основоположников славянофильства —- 258
ЦИТОВИЧ Петр Павлович (1844-1913), русский правовед, один из основа-
телей науки торгового права в России; консервативный журналист — 797
ЧААДАЕВ Петр Яковлевич (1794-1856), русский философ и публицист — 274
Философические письма [Lettres philosophiques] (1829-1831) — 274
ЧАСЛАВСКИЙ Василий Иванович (1834-1878), русский статистики земс-
кий деятель; автор первой подробной почвенной карты России, издан-
ной уже после его смерти В.В. Докучаевым — 261
ЧЕДУИК (Чедвик, Чадуик) (Chadwick) Эдвин (1800-1890), английский эко-
номист, статистик, гигиенист, правовед и общественный деятель, со-
здатель системы английского здравоохранения; последователь И. Бен-
тама — 185, 190
ЧЕМЕНА Мартирий Федорович (1831-1903), русский церковный деятель,
ректор Одесской духовной семинарии (1868-1900 гг.) — 783
ЧЕРНЫШЕВСКИЙ Николай Гаврилович (1828-1889), русский писатель,
публицист, философ, литературный критик, экономист, общественный
деятель, материалист и социалист-утопист; один из идеологов револю-
ционного движения в России — 259, 277, 549, 554, 555, 557, 561,780, 787,
789, 790, 797
Антропологический принцип философии // Современник. СПб., 1860,
№ 4, апрель, с. 329-366 (паг. II); № 5, май, с. 1-46 (паг. II) (без подп.) —
555
Гипотетический метод // Современник. СПб., 1860, № 2, февраль; № 3,
март — 555
О причинах падения Рима // Современник. СПб., 1861, № 5, май, с. 89-
117 (паг. II) — 554
[Подстрочные примечания к] «Основаниям политической экономии»
Дж.Ст. Милля // Современник. СПб., 1860, Ne 11, ноябрь — 173, 185, 549
Указатель имен и цитируемой литературы	1041
ЧИЧИКОВ Павел Иванович, персонаж романа Н.В, Гоголя «Мертвые души»
(1842-1852 гг., т. 1-2) —273
ЧУМИКОВ Александр Александрович (1818-1902), русский педагог и об-
щественно-педагогический деятель — 776
ШАХ-НАМЕ (Шахнаме) (Книга о царях) (III—X вв.), общее название проза-
ических и стихотворных сводов мифов и исторических хроник иранс-
ких народов — 807
ШАШКОВ Серафим Серафимович (1841-1882), русский историк и публи-
цист либерально-народнического направления — 266
ШЕЛГУНОВ Николай Васильевич (1824-1891), русский журналист и пуб-
лицист-шестидесятник, литературный критик — 258, 259, 263-271,
278
Рабочий пролетариат в Англии и во Франции (1861) // Шелгунов Н.В.
Сочинения / В 2 т. СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1891. Т. 2 — 266
Сочинения / В 2 т. СПб.: Изд. Ф.Ф. Павленкова, 1891. Т. 2 — 266, 271
ШЕФЛЕ, Шеффле (Schaffle) Альфред (1831-1903), немецко-австрийский
экономист, социолог, политический и государственный деятель, один
из главных представителей органицизма в социологии — 536, 561
Ban und Leben des Sozialen Korpers [Строение и жизнь социальных жи-
вотных] (1875-1878, Bds. 1—4; частичный рус. пер.: Сущность социализ-
ма. 1881, 1906 и др.) — 536
ШЕХЕРЕЗАДА, рассказчица сказок из сборника «Тысяча и одна ночь» — 807
ШИДЛОВСКИЙ, русский врач, лечивший сестру С.Н. Южакова — 768
ШИШКИН И.И., русский историк — 796
ШЛОССЕР (Schlosser) Фридрих Кристоф (1776-1861), немецкий либераль-
ный историк и педагог — 787
Всемирная история [германского народа] [Weltgeschichte fur das deutsche
Volk] / 2-е изд., в 18 тт.; пер. под ред. Н.Г. Чернышевского (1861-1869;
1-е ориг. изд.: 1854-1856) — 787
ШОПЕНГАУЭР (Schopenhauer) Артур (1788-1860), немецкий философ-ир-
рационалист, основоположник концепции пессимизма — 797
ШУГУРОВ Михаил Федорович (1829-1891), русский историк и педагоги-
ческий деятель, специалист по истории России XVIII — начала XIX вв.;
в молодости учитель русского языка и словесности — 795
ШУЛЬГИН Виталий Яковлевич (1822-1877), русский либеральный историк,
журналист и земский деятель, автор первых в России учебников по ис-
тории высокого уровня — 780
ЩАПОВ Афанасий Прокопьевич (1831-1876), русский историк, философ,
этнограф, социолог; представитель географического направления в со-
циологии — 173, 180-182, 259, 265-270, 278, 279
Народная экономия и естествознание [Естествознание и народная эко-
номия] (1865-1866) — 265
Развитие человеческой способности питания // Отечественные запис-
ки. СПб., 1873, № 1, январь, с. 153-182 (паг. I) — 173, 180,181
1042	Указатель имен и цитируемой литературы
ЩЕРБАЧЕВ Василий Сергеевич (1831-1855), дядя С.Н. Южакова по мате-
ри. Есаул конно-артиллерийского батальона, погиб на Малаховом кур-
гане во время Крымской войны 1855-1856 гг. — 769
ЩЕРБАЧЕВ Николай Сергеевич (р. 1850), двоюродный брат С.Н. Южакова —
777
ЩЕРБАЧЕВА Ольга Сергеевна (р. 1852), двоюродная сестра С.Н. Южакова —
777
ЩЕРБИНА Федор Андреевич (1849-1936), русский земский статистик, эт-
нограф, историк и публицист, основоположник отечественной бюджет-
ной статистики; с 1920 г. в эмиграции — 261
ЩЕТИНИН, персонаж повести В.А. Слепцова «Трудное время» (1865 г.) — 789
ЭЙЛЕР (Euler) Леонард (Леонгард) (1707-1783), русско-швейцарский мате-
матик, механик, физик, астроном — 187
ЭНГЕЛЬС (Engels) Фридрих (1820—1895), немецкий философ, историк, пуб-
лицист и общественно-политический деятель, соратник К. Маркса—561,
569
ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.Д. Ефрон (1890-
1907, т. 1-86) —261
ЭРЛЕНВЕЙН Альфонс Александрович (1840-1910), русский педагог и фоль-
клорист, сотрудник журнала «Ясная Поляна» Л.Н. Толстого и провод-
ник его педагогических идей на практике — 785-787, 792
ЭРЛЕНВЕЙН, брат А.А. Эрленвейна — 792
ЭСПИНАС (Espinas) Альфред (1844-1922), французский социолог и фило-
соф-эволюционист— 517, 518, 536, 547, 548, 550
Социальная жизнь животных [Des soci6t6s animales] I Пер. с фр.
Ф.Ф. Павленкова. СПб., 1882 (1-е ориг. изд.: 1877) — 517, 518, 536, 547,
548, 550
ЭСТЕРЛЕН (Osterlen) Фридрих (1812-1877), австрийский врач, физиолог,
гигиенист— 181
ЮВЕНАЛ (Juvenalis) Децим Юний (ок. 60 — после 127), древнеримский поэт-
сатирик — 800
ЮЖАКОВ Николай Антонович (р. 1805), русский генерал-лейтенант от ка-
валерии, отец С.Н. Южакова — 768
ЮЖАКОВ Сергей Николаевич — 518, 585, 586
Интеграция и дезинтеграция в истории // По поводу англо-ирландско-
го кризиса И Политическая летопись // Северный вестник. СПб., 1886,
№ 6, с. 165-192 — 348, 410, 414
ЮЖАКОВА Елизавета Николаевна (1852-1883), участница русского рево-
люционного движения; сестра С.Н. Южакова — 768, 783
ЮЗОВ — см. Каблиц И.И.
ЮРАШЕК (Juraschek) Франц (1849-1910), австрийский статистик и государ-
ствовед — 493
ЮРГЕВИЧ Владислав Норбертович (1818-1898), русский археолог и фило-
лог, специалист по истории юга России — 800
ЮРЧЕНКО, студент-филолог — 795
Указатель имен и цитируемой литературы	1043
ЯНЖУЛ Иван Иванович (1845/1846-1914), русский экономист, правовед,
статистик, публицист, педагог, деятель народного образования, в 1882—
1887 гг. состоял фабричным инспекторо; сторонник государственного
социализма — 281,519
ЯНСОН Юлий Эдуардович (1855-1892), русский статистик, демограф и эко-
номист, основоположник отечественной статистики — 101, 113,189
Сравнительная статистика [России и западно-европейских государств)
/ В 2 т. Т. I. Территория и население. СПб., 1878 — 101, 113, 189
ЯРКОВСКИЙ (Yarkowski) Жан (Иван Осипович) (1844-1902), русский ин-
женер и естествоиспытатель — 172
Hypothnse cindtique de la gravitation universelle en connexion avec la formation
des dldments chimiques [Кинетическая гипотеза о всемирном тяготении в
связи с образованием химических элементов]. Moscou, 1888 (дополн.
рус. изд.: Всемирное тяготение как следствие образования весомой ма-
терии внутри небесных тел. Кинетическая гипотеза. М., 1889) — 172
ЯРОШЕНКО Семен Петрович (1846-1917), русский математик; в 1881-1890
гг. ректор Новороссийского университета — 797
CARREAU L. — см. Карро Л.
FLINT R. — см. Флинт Р.
MULHALL M.G. — см. Мельголль М.-Дж.
YARKOWSKI J. — см. Ярковский И.О.
Составитель — Б.Л. Рубанов
СОДЕРЖАНИЕ ________________________
Наталья Орлова. Социологическая доктрина С.Н. Южакова...3
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ
Том 1. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ.’
ОРГАНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС В ЕГО ОТНОШЕНИЯХ
К ИСТОРИЧЕСКОМУ ПРОГРЕССУ
Предисловие ...........................................49
Глава I. Задачи социологии ............................50
Глава II. Строение общества и его отправления..........54
Глава III. Общественное развитие и прогресс............63
Глава IV. Определение общества ........................74
Глава V. Половой подбор в органическом прогрессе ......78
Глава VI. Дифференцирование полов в органическом прогрессе .... 85
Глава VII. Половой подбор в браке .....................99
Глава VIII. Половой подбор вне брака	. 112
Глава IX. Исторический подбор и первобытные общества..123
Глава X. Органическая наследственность орудий борьбы .133
Глава XI. Борьба за существование и нравственность....154
Глава XII. Борьба за существование и Мальтусовы прогрессии:
1. Прогрессия снабжения ...........................165
Глава XIII. Продолжение: 2. Прогрессия потребностей ..183
Глава XIV. Наследственность и изменчивость в историческом
прогрессе ..........................................201
Глава XV. Роль физической среды в истории ............212
ПРИЛОЖЕНИЕ ...........................................224
Субъективный метод в социологии ......................224
Глава I. Неповторяемость исторических явлений и относительность
знания..............................................224
Глава II. Предвзятое мнение и телеология..............236
Содержание
1045
Том 2
Предисловие ..................................................255
Вместо введения. Об основных течениях мысли в русской
литературе	 257
I. Два памятника. (Из недавнего прошлого общественно-философской
мысли) .................................................257
II. Современные течения	 271
Этюд первый. Обзор социологической проблемы...................286
Глава I. Определение проблеммы (§§ 1-3) ...................286
Глава II. Сочетание и распадение (§§ 4-6) .................294
Глава III. Основной закон жизни (§§ 7-10) .................301
Глава IV. Активность и культура (§§ 11-14) ................314
Этюд второй. Нравственное начало в общественной жизни ........332
Глава V. Активность и ее значение в жизни (§§ 15-28)	....335
Глава VI. Нравственность, как форма активности (§§ 29-40) .385
Этюд третий. Экономическое начало и общественная борьба ... .430
Глава VII. Борьба в жизни и ее формы (§§ 41-44) ...........430
Глава VIII. Культура, как орудие борьбы (§§ 45—48) ........442
Глава IX. Экономические орудия в догосударственный период
(§§49-51) .................................................455
Глава X. Экономические орудия в индивидуальной борьбе
(§§ 51-54) ................................................464
Глава XI. Экономические орудия в международной борьбе.
Историческое обозрение (§§ 55-58) .........................473
Глава XII. Международный капитализм (§§ 59-64).............486
Статьи по социологии .........................................511
Южаков С.Н. Дневник журналиста [ноябрь 1895 г.) ...........513
Южаков С.Н. Дневник журналиста [декабрь 1895 г.] ..........532
Южаков С.Н. Социологическая доктрина Н.К. Михайловского .... 557
Рецензии и отзывы ............................................573
Михайловский Н.К. Литературные и журнальные заметки
(фрагменты)	 575
Южаков С.Н. Заметка на заметку г-на Михайловского .........585
Лавров П.Л. О методе в социологии. Письмо в редакцию «Знания» 589
Михайловский Н.К. Записки профана..........................601
I. О демократизме естественных наук (фрагмент)	.. .601
V. Об истине, совершенстве и других скучных вещах ......611
VI. Борьба за индивидуальность .........................625
Михайловский Н.К. Об одном социологическом вопросе ........637
1046	Содержание
Струве П.Б. К характеристике социологических идей
народничества .........................................645
Ленин В.И. Критика народнической социологии............655
Кареев Н.И. [Субъективизм в русской социологии] .......663
Богданович А.И. Критические заметки ...................668
Воронцов В.П. Кризис идей семидесятых годов ...........672
Воронцов В.П. Письмо в редакцию «Нового слова» ........679
Павлов К. «Этическая социология» г. Южакова............686
Русанов Н.С. С.Н. Южаков, социолог и публицист.........713
Материалы к биографии С.Н. Южакова .......................743
Короленко В.Г. Сергей Николаевич Южаков (1849-1910) ......744
Геккер Н.Л. Памяти С.Н. Южакова .......................754
Южаков С.Н. Из воспоминаний старого писателя .............758
I.	Светлые впечатления младенческих лет................758
II.	Детские впечатления жестокой действительности .'...762
III.	Постепенно светлеет...............................769
IV.	Ф.В. Бемер .......................................774
V.	Перед университетом................................782
[VI.] Поэт Ив.Ив. Гольц-Миллер ........................789
[VII.) Университет и профессора........................794
[VIII.] Студенческий быт...............................800
Южаков С.Н. <Письма из далекой стороны> ..................806
В далекую сторону. Письмо I. У порога Азии ............806
В далекую сторону. Письмо II. Первый шаг в Азию...........810
В далекую сторону. Письмо III. Зауральская Пермь и Сибирь.816
С дальнего Севера. [Письмо] IV. По сибирским рекам ....823
С дальнего Севера. [Письмо] V. По сибирским рекам .....829
С дальнего Севера. [Письмо] VI ........................836
БИБЛИОГРАФИЯ ТРУДОВ С.Н. ЮЖАКОВА .........................845
КОММЕНТАРИИ...............................................857
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ .................. 1012
Социологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
и Издательская группа «АСТ» представляет
новую книжную серию
«Социальная мысль России»
Сейчас, когда Россия мучительно ищет свой путь в неведомое буду-
щее, нам всем, как никогда прежде, необходимо осмысление собственно-
го прошлого, необходима общезначимая и приемлемая для всех точка
зрения на социальную историю нашей страны, а ее невозможно вырабо-
тать без основательного знакомства с социальной мыслью России.
Одна из главных задач, которую ставит перед собой новая книжная
серия «Социальная мысль России», именно в этом и состоит. Опасная
тенденция, обозначившаяся в этой области за последнее десятилетие, зак-
лючается в том, что у нас, как всегда, «возрождение» одних сопровожда-
ется «забвением» других. Если в прошлом, при Советской власти, из на-
учного оборота практически были выведены (если не запрещены) такие
имена, как В.С. Соловьев, братья Трубецкие, авторы «Вех» и многие дру-
гие, то теперь процесс их возвращения в контекст истории российской
социальной мысли сопровождается довольно интенсивным процессом
оттеснения в Лету таких мыслителей, как Герцен, Чернышевский, Пле-
ханов и т. д.
Кого мы собираемся издавать? В серии будут представлены, по возмож-
ности, все направления, течения и школы, существовавшие в России: за-
падники и славянофилы, либералы и консерваторы, народники либераль-
ного и революционного толка, позитивисты, марксисты и неокантианцы,
анархисты и государственники. Особой строкой нужно выделить такие
направления, как «веховство», «сменовеховство», «евразийство», соци-
альная мысль русской эмиграции (интеллектуальные центры которой в
разные периоды находились в Чехословакии, Германии, Франции, США,
Аргентине и даже сохранившемся в Китае «осколке» Российской империи
русском Харбине). Все перечисленное относится к периоду с начала XIX до
середины XX вв.
Как мы собираемся издавать? С формальной стороны мы будем стре-
миться к тому, чтобы книги, изданные в серии «Социальная мысль Рос-
сии», максимально приближались к изданиям академического типа. Каж-
Научно-популярное издание
Сергей Николаевич Южаков
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ
Редактор
О.А. Афанасьева
Художественный редактор
О. Н. Адаскина
Компьютерный дизайн
Н.А. Хафизова
Компьютерная верстка
Р.В. Рыдалин
Корректор
Н.А. Аникина
Подписано в печать 19.06.08. Формат 60x90 '/|6. Усл. печ. л. 66.
Тираж 2000 экз. Заказ № 5326
Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2;
953004 — научная и производственная литература
Санитарно-эпидемиологическое заключение
№ 77.99.60.953.Д.007027.06.07 от 20.06.2007 г.
ООО «Издательство Астрель»
129085, г. Москва, проезд Ольминского, За
Издание осуществлено при техническом содействии
ООО «Издательство АСГ»
Отпечатано в ОАО «Тверской ордена Трудового Красного Знамени
полиграфкомбинат детской литературы им. 50-летия СССР».
170040, г. Тверь, проспект 50 лет Октября, 46.
£