и * л
Издательство
иностранной
литературы
*

SPIES AND INFORMERS

IN THE WITNESS-BOX
by
D. N. PRITT
.But these are called Informers; men that live

By treason, as rat-catchers do by poison“

Beaumont’s, Woman Hater, Act V., Sc. 2
LONDON

Bernard Hanison Limited
1	958.

Д. Н. ПРИТТ
Шпионы

и осведомители

скамье свидетелей
„Как крысоловам нужен яд, так

этим — предательство, чтоб жить они могли“
Б о м о н, „Женоненавистник“, акт V, сцена 2
Перевод с английского

В. С. Нестерова и С. Е. Григорьевой,
Под редакцией и с предисловием
доктора юридических наук
Б. С. Никифорова
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва, 1960

ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая вниманию советского читателя не¬

большая книга известного английского юриста и круп¬

ного общественного деятеля Д. Притта посвящена ост¬

рой и политически весьма значительной теме. Автор

показывает, что и в прошлом и особенно в наши дни бур¬

жуазное государство в периоды обострения внутренней

или международной политической ситуации легко ста¬

новится на путь неприкрытого нарушения буржуазной

законности, на путь грубых посягательств даже на уста¬

новленные буржуазными конституциями чисто формаль¬

ные политические права и свободы граждан. Д. Притт

привлекает внимание читателя к одной из форм прояв¬

ления этой закономерности — к использованию в судах,

всевозможными комиссиями и при решении администра¬

тивных вопросов заведомо ложных показаний осведо¬

мителей и провокаторов и к вынесению на основании

таких «доказательств» обвинительных приговоров и по¬

становлений в отношении так называемых «нежелатель¬

ных», а в переводе на общепонятный язык—оппозици¬

онно настроенных в отношении капиталистических по¬

рядков элементов. В книге Д. Притта очень убедительно

показано глубокое и весьма зловещее значение этого

явления. Использование шпионов и осведомителей на

свидетельской скамье — это форма и выражение наступ¬

ления на устои буржуазной Демократии, на права и ин¬

тересы простых людей, на организованные отряды тру¬

дящихся, борющихся против империалистической реак¬

ции и милитаризма, в первую очередь на коммунистиче¬

скую партию и профсоюзы. В книге приводятся данные

об использовании шпионов и осведомителей в прош¬

лом — в периоды обострения политического положения
5

в XVIII и XIX веках. Использование фальсифицирован¬

ных доказательств против людей, выступающих за дело

народа, становится массовым явлением и приобретает

характер системы в наше время как одно из выраже¬

ний реакционного империалистического характера всей

буржуазной государственности. Привлекает к себе при¬

стальное внимание весьма тонкое, хотя, казалось бы,

брошенное вскользь замечание Д. Притта о том, что

именно в этот период появляются законы (автор имеет

в виду американские законы Тафта — Хартли и Смита),

которые сами по себе, по самому своему содержанию

и по своей форме составляют благодарнейшую почву

для развития осведомительства и провокаторской дея¬

тельности всякого рода. Это законы, которые объяв¬

ляют наказуемыми не поступки, не действия, а убежде¬

ния, верования, мысли людей. По этим законам осно¬

ванием для применения репрессии становятся различ¬

ные высказывания, извращенные провокаторами и плат¬

ными агентами ФБР, жандармерии, полиции, чтобы при¬

дать им «подрывной» характер, неудачно или неосто¬

рожно выраженная мысль, политические убеждения, со¬

стояние в той или иной легальной самой по себе органи¬

зации, приверженность к демократическому образу

мышления, к философии марксизма-ленинизма. Когда

в 1949 году на основании закона Смита были отданы

под суд руководители американской компартии, один из

обвиняемых, Деннис, подводя итоги процесса в своей

защитительной речи, сказал: «Доказательства и показа¬

ния свидетельствуют о том, что обвинение привлекло

к суду то, что не может быть предметом судебного рас¬

смотрения. Утверждая, что речь идет всего лишь об

«обычном уголовном деле», оно тем не менее предъяви¬

ло суду совокупность политических доктрин, обществен¬

ной науки, политической философии и экономической

теории» К «Бессильное поставить под сомнение то, что мы

делали,— говорил он далее,— обвинение посадило на

скамью подсудимых другого обвиняемого... Фальшивые

выпады обвинения направлены против теории и фило¬

софии научного социализма и, в особенности, против

классических произведений марксизма-ленинизма»2.
1	E. D е n n і s. In Defense of Your Freedom, 1950, p. 5.
2	Ibid, p. 6.
6

Достоинством книги Д. Притта несомненно является

то, что ее автор, борец за мир и демократию во всем

мире, убедительно показывает, что силам зла не только

вне, но и внутри капиталистических стран противостоят

другие силы. Они не только оказывают упорное и муже¬

ственное сопротивление реакции, но постоянно стремят¬

ся перейти в наступление и нередко вынуждают против¬

ника к бесславному отступлению.
Мы имеем, конечно, в виду не фальшивые вето (вы¬

держки из них приводятся в книге), которые экс-прези¬

дент Трумэн, заигрывая с прогрессивным общественным

мнением в США и за рубежом, время от времени нала¬

гал на наиболее скандальные законопроекты. Надо ли

напоминать (может быть, кое-кому и надо; во всяком

случае Д. Притт напоминает об этом в своей книге),

что именно в период трумэновской администрации прак¬

тика использования провокаторов и осведомителей рас¬

пустилась самым махровым цветом, настолько, что в со¬

знании и памяти многих этот период запечатлелся

как темные годы маккартистского безумия и безза¬

кония.
Когда мы Говорим о сопротивлении натиску реакции,

мы в первую очередь имеем в виду патриотическую в

самом подлинном смысле слова борьбу, которую в тя¬

желых условиях вели и ведут американские коммуни¬

сты. Ни полицейские облавы, ни тюремные приговоры,

ни глумливая клевета не могли подавить правдивое

слово и справедливое дело американской компартии.

В борьбе с реакционными посягательствами на права

и интересы народа она всегда находила новые силы и

новое мужество.
Угодливой подлости немногочисленных отбросов об¬

щества — ренегатов и доносчиков — простые люди Аме¬

рики противопоставляют принципы и совесть; так гово¬

рит один из них, обращаясь к комиссии по расследова¬

нию антиамериканской деятельности. Приводя слова

этого человека и других таких же людей, Д. Притт по¬

чти ничего не рассказывает нам об этих героях. Но мы

узнаем в них американцев, последовательных привер¬

женцев идей Линкольна и Джефферсона. Это люди, чье

поведение подтверждает правоту автора, говорящего

в конце книги, что дело свободы может быть в безопас¬
7

ности только тогда, когда каждый гражданин научится

считать его своим собственным делом.
Говоря о людях, которые мужественно противостоят

наступлению монополий, мы имеем в виду также всех

тех, кто понимает, что неизбежным результатом подав¬

ления личности является тяжелый паралич духовного и

интеллектуального развития нации, ослабление пульса

общественной жизни, падение уровня мысли, фатальный

застой науки и культуры. Это был вынужден признать,

между прочим, и бывший президент США Трумэн, когда

узнал, что советская наука обогнала американскую в

деле завоевания космоса. «Вот цена,— сказал Гарри

Трумэн,— которую Америка заплатила за умерщвление

личности в течение ряда лет» (стр. 114).
Когда мы говорим о силах, противодействующих ре¬

акции, мы имеем, наконец, в виду общественное мнение

в других странах. Провокационные преследования де¬

мократически настроенных людей, натравливание на них

искусственно взвинченных всякими небылицами обыва¬

телей, организация фальсифицированных процессов,

в ходе которых извращаются элементарные представле¬

ния о вине и ответственности,— все это, наряду со мно¬

жеством других более или менее крупных причин, при¬

вело к небывалому подрыву престижа Соединенных

Штатов за границей. Люди небезосновательно стали су¬

дить о «западной демократии» по тому, что происхо¬

дило в Соединенных Штатах. Поэтому наиболее даль¬

новидные из числа тех, кто был в свое время рьяным

сторонником «уничтожения красных», стали бить отбой.
Интересную главу, в которой описывается это явле¬

ние, Д. Притт назвал «Атмосфера проясняется». В про¬

ясняющейся атмосфере Верховный суд Соединенных

Штатов делает неуверенные шаги в сторону возвращения

своей практики к элементарным представлениям о закон¬

ности. Неуверенность этих шагов Д. Притт объясняет

тем, что в условиях действия прецендентного права

практике не так легко отклониться от взятого курса.

Этим курсом было признание конституционности закона

Смита без каких-либо оговорок о том, что термин «про¬

паганда» в формулировках этого закона следует пони¬

мать в смысле подстрекательства к* конкретным дей¬

ствиям, а не просто приверженности к определенной

экономической и политической доктрине, и в применении
8

этого закона к американским коммунистам. Возможно,

имея в виду нынешние условия, объяснение, даваемое

автором, правильно. Все же нельзя не заметить, что в

свое время переход на реакционный курс дался Верхов¬

ному суду значительно легче и был произведен весьма

круто.
Напомним, что в 1943 году Верховный суд США по

делу коммуниста Шнейдермана самым определенным

образом высказался против возможности квалифициро¬

вать деятельность коммунистов в качестве преступле¬

ния, подпадающего под признаки закона Смита.
По правилам действующей в США системы судеб¬

ных прецедентов эта точка зрения именно потому, что

она была высказана высшим судебным органом Соеди¬

ненных Штатов, должна была стать обязательной для

всех американских судов. Однако в 1949 году руково¬

дители американской компартии были осуждены на ос¬

новании закона Смита, причем по обвинению в соверше¬

нии тех же самых действий, которые в 1943 году вменя¬

лись в вину Шнейдерману и были признаны Верховным

судом непреступными.
Как бы то ни было, в настоящее время, наряду с по¬

теплением международной погоды, проясняется атмо¬

сфера и в той области, которой посвящена книга

Д. Притта. Это большая победа прогрессивных сил Сое¬

диненных Штатов. Она свидетельствует о том, что орга¬

низованностью, настойчивостью и мужеством можно

добиться успеха в борьбе не только с международ¬

ной, но и с внутренней реакцией. В убедительном пока¬

зе этого, пожалуй, главное значение интересной книги

Д. Притта.
Б. Никифоров

ГЛАВА
1
Постановка проблемы
Мир находится в состоянии напряженности. В значи¬

тельной степени она порождена противоречиями между

правительствами, между предпринимателями и рабочими

в более развитых странах, а также колониальными про¬

тиворечиями, в том числе растущим возмущением сотен

миллионов людей против мучительной нищеты. Однако

каковы бы ни были его причины, состояние напряжен¬

ности существует, и оно столь велико, что напоминает

настоящую войну. Правительства, стремящиеся обуздать

или подавить противников проводимой ими политики

и сохранить свою власть или, как иногда говорят, под¬

держать «правопорядок», естественно прибегают к су¬

дебным преследованиям К Если же, с их точки зрения,

существующие в обстановке нынешней напряженности

законы недостаточно эффективны, они обращаются

к законодательной власти и проводят законы самого

решительного характера, запрещающие нежелательные

для них собрания, выступления, деятельность и даже

образ мыслен. Таковы в значительной своей части зако¬

нодательные акты, принятые за последние несколько

десятилетий в гитлеровской Германии, Южно-Африкан-

ском Союзе и Соединенных Штатах Америки.
Великобритания, по крайней мере метрополия, вна-

стоящее время имеет в этом отношении сравнительно

неплохую репутацию. Однако и сегодня в британских

колониях, а также в самой Англии в конце XVIII — на-
} В своей книге Д. Н. Притт исследует положение главным об¬

разом в таких буржуазных странах, как США и Англия.— Прим. ред.
11

чале XIX века и в период обострения напряженности во

взаимоотношениях Англии с Ирландией вплоть до 1921

года можно найти более чем достаточное число при¬

меров подобного законодательства. Условия, в которых

оно было принято, аналогичны существующим в настоя¬

щее время в других странах, когда напуганное прави¬

тельство оказывается перед лицом мощного враждеб¬

ного ему движения своего народа и стремится подавить

его с помощью репрессивного законодательства.
Задача данной книги заключается в том, чтобы по¬

казать то зло, которое неизменно возникает в резуль¬

тате использования судами в качестве свидетелей по

уголовным делам осведомителей и шпионов.
Это зло становится более значительным тогда, когда

судебные процессы указанного выше типа и особенно

судебные процессы, проводимые на основании чрезвы¬

чайного законодательства, учащаются, как это обычно

бывает в периоды напряженного положения в стране.

Подобные судебные процессы иногда называют «поли¬

тическими процессами» — выражение, которое легче по¬

нять, чем точно определить его значение. В таких про¬

цессах в силу различных причин использование осведо¬

мителей, шпионов, соучастников обвиняемого и агентов-

провокаторов становится делом не только более частым,

чем в обычных процессах, но гораздо более предосуди¬

тельным по своим проявлениям и последствиям.
К несчастью, примеры использования таких людей

в качестве свидетелей можно найти в настоящее время

почти в каждой стране. Однако в своей работе я наме¬

реваюсь ограничиться рассмотрением судебных дел, от¬

носящихся к сфере действия англосаксонской правовой

системы, то есть в Великобритании, США и английских

колониях. Конечно, я это делаю не потому, что осведо¬

мителей используют только в этих странах — это вовсе

не так, и не потому, что их использованию особенно

способствует правопорядок, существующий в этих стра¬

нах. Напротив, это обусловлено тем, что при совершен¬

стве обычной процедуры судебного процесса по англо¬

саксонскому праву, при его системе доказательств и

свидетельских показаний отрицательные последствия

использования осведомителей представляются соответ¬

ственно более разительными и серьезными. В указанных

странах свидетелям в судах отведена более значитель¬
12

ная роль, чем во многих других странах, и в судебной

процедуре более ярко выражено стремление добиваться

«лучшего и только самого лучшего доказательства».
Практически все показания при нашей системе обыч¬

но даются свидетелями в открытом судебном заседании

и подвергаются проверке путем всестороннего пере¬

крестного допроса. Такой порядок в общем и целом слу¬

жит надежной гарантией от ложных показаний, по¬

скольку перекрестный допрос, особенно если суд не

ограничивает возможности его проведения и если при

этом обвинение полностью представляет все свидетель¬

ские показания и соответствующие документы, обеспе¬

чивает значительные возможности для обнаружения и

разоблачения ложного показания, данного свидетелем

в ходе самого процесса либо при рассмотрении прежних

дел.
В этих странах свидетели, давшие однажды ложное

показание серьезного характера, в дальнейшем, как пра¬

вило, отвергаются судом. Более того, в Англии, напри¬

мер, сторона, возбуждающая дело, обычно не привле¬

кает лицо в качестве свидетеля, если известно, что оно

когда-то в прошлом дало ложное показание.
Лучшие традиции английской судебной практики тре¬

буют, чтобы к любой попытке обмануть суд, даже не

сопряженной с дачей ложных показаний, суд подходил

со всей строгостью, независимо от того, совершена ли

эта попытка свидетелями или самими сторонами. В од¬

ном из своих недавних решений Апелляционный суд

удовлетворил апелляцию стороны, присужденной к уп¬

лате всех судебных издержек, когда уже после вступле¬

ния в силу решения о расторжении брака стало извест¬

но, что супруг, выигравший дело (который был осво¬

божден от уплаты издержек длительного судебного

процесса), скрыл от суда, что он сам нарушил супру¬

жескую верность. Речь в этом случае шла не о ложном

показании, однако судья Гарман, выражая общеприня¬

тую судьями точку зрения, заявил: «Необходимо прида¬

вать самое серьезное значение попыткам обмануть суд.

Это должно стать всеобщим правилом во всех отделе¬

ниях суда. Позволить стороне, которэд обманула суд,

причем сделала это сознательно, воспользоваться этим

обманом и извлечь из него пользу, которую она никогда

бы не извлекла, если бы суду стала известна истина,—
13

это значит вступить в противоречие со всеми принци¬

пами, определяющими нашу деятельность».
Прежде всего следует в общих чертах остановиться

на работе судов. Деятельность каждого суда связана

с трудностями. Даже по делам, свободным от политиче¬

ских или иных предубеждений, нелегко найти правиль¬

ное решение в споре между частными лицами, не гово¬

ря уже о спорах между правительством и гражданами,

потому что даже самые честные участники спора и сви¬

детели редко говорят всю правду, сознательно или бес¬

сознательно, по самым различным мотивам, утаивая или

искажая истину. Эти трудности настолько серьезны, что

даже в странах, где суды пользуются заслуженно высо¬

кой репутацией, более половины всей судебной системы

составляют апелляционные суды, призванные разбирать¬

ся в ошибках и несправедливостях, допущенных, несмо¬

тря на самое внимательное отношение к делу, судами

первой инстанции, то есть судами, в которых начинается

рассмотрение каждого дела, где заслушивают свидете¬

лей и выносят первое решение по делу.
В тех же случаях, когда в рассмотрение дела при¬

вносятся элементы предубеждения,' вызванного состоя¬

нием социальной напряженности или политическими со¬

ображениями, стремление сторон и свидетелей исказить

действительность становится еще более сильным. В то

же время возникает новая проблема, в связи с которой

судьям становится еще труднее принимать решение бес¬

пристрастно, с полной объективностью, тогда как для

присяжных заседателей, если они вообще принимают

участие в деле, это часто оказывается не только труд¬

ным, но и просто невозможным.
Эта трудность даже для самых хороших судей за¬

ключается в том, что они, как и все люди, являются

членами окружающего их общества. Каково бы ни было

их происхождение, они живут не в башне из слоновой

кости, они имеют свои симпатии и антипатии. У них есть

свое собственное отношение ко всему: к музыке и спор¬

ту, науке и морали, рабочим и предпринимателям, проф¬

союзам и монополиям, мелким торговцам и крупным

торговцам, политическим деятелям и легковым автомо¬

билям, северянам и южанам, цветным народам, рус¬

ским, ирландцам, немцам, евреям — короче говоря, ко

всему человечеству и ко всей его деятельности.
14

Об этом очень просто и ясно сказал один из выдаю¬

щихся судей нашего времени, главный судья Бомбея

господин М. Ч. Чагла, формулируя в 1957 году решение

суда. Он рассматривал вопрос о праве и обязанности

судей, в соответствии с конституцией Индии, применять

«принципы социальной справедливости», понимание ко¬

торых, как легко себе представить, дает широкий про¬

стор для самых различных взглядов. Господин Чагла

сказал: «Действительно, понятие социальной справедли¬

вости является чем-то невесомым... трудно поддающим¬

ся определению... Подход суда или судьи к решению

проблемы находится под влиянием его собственного

взгляда на жизнь и общество».
Хорошие судьи всячески стараются отбросить в сто¬

рону свои предубеждения и судить объективно; некото¬

рым это удается в такой степени, что они нередко могут

творить правосудие, даже если это приходится им, так

сказать, «против шерсти»..Но не все* судьи и не во всех

странах являются хорошими судьями. Напряженность

обстановки еще более затрудняет принятие беспри¬

страстного решения, тем более что политическое пред¬

убеждение — в частности, подсознательное политиче¬

ское предубеждение — гораздо труднее отбросить, чем

многие другие предвзятые мнения.
Присяжные, не имеющие юридического образования

или достаточного опыта, еще в большей мере склонны

к тому, чтобы действовать под влиянием своих пред¬

убеждений. Некоторые присяжные делают все, что в их

силах, и относятся к своим задачам серьезно; но даже

в наше время они являются представителями только

определенной части общества и приносят с собой в суд

свои предвзятые мнения и убеждения. Кроме того, нет

таких факторов, которые могли бы серьезно противо¬

действовать этой тенденции, ибо присяжные не обязаны

мотивировать, объяснять или оправдывать принятые

ими решения.
Другое трудно преодолимое препятствие к вынесе¬

нию справедливого приговора заключается в том, что

мнение тех, кто выносит решение, нередко основано, хо¬

тят они этого или нет, на ложной информации. Во вто¬

рой половине двадцатого века граждане крупных госу¬

дарств, хотя они располагают 'более обширной инфор¬

мацией, чем раньше, являются, быть может, самыми
15

дезинформированными людьми на протяжении всей

истории человечества. Их не только снабжают ложной

информацией, но также систематически лишают воз¬

можности получать достоверную информацию. Источ¬

ники информации находятся под контролем могущест¬

венных интересов тех, кто желает «руководить» общест¬

венным мнением в том или ином направлении, будь то

в угоду интересам определенных промышленных кругов

или ради достижения тех или иных конкретных полити¬

ческих целей. Это положение неплохо обрисовал извест¬

ный корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Уол¬

тер Липпман в номере этой газеты от 31 декабря

1951 года:
«Наличие монополий,— пишет Липпман,— яв¬

ляется первейшим условием искусства управления

умами людей... Пропаганда зависит в конечном

счете от цензуры, и... суть пропаганды, в отличие

от образования и свободного слова, состоит в том,

что пропагандист обладает возможностью придер¬

жать и вообще скрыть ту часть дела, которая не

подкрепляет его положение. Занавес является не¬

отъемлемой частью снаряжения пропагандиста.

Без такого занавеса очарование, красота, ужас,

проницательность всего сказанного им будут подо¬

рваны или нейтрализованы знанием того, чего он

не сказал. Можно поучать людей, давать им ин¬

формацию, спорить с ними открыто. Но... управ¬

лять умами людей можно только с помощью за¬

темнения, которое скроет все, на что не направлен

луч прожектора».
Поэтому мы должны начать с признания того факта,

что перед судами всегда стоит трудная задача, что они

выполняют ее только относительно хорошо — в лучшие

времена и в лучших странах — и что все трудности и

недостатки их деятельности резко возрастают при про¬

ведении политических судебных процессов.
Дополнительные и особые трудности возникают при

подходе к свидетелю, которого привлекают к даче пока¬

заний в суде. Свидетели, как я уже сказал, никогда не

говорят всю правду, даже при идеальных условиях, но

свидетелям, выступающим в политических процессах,

свойствен ряд специфических особенностей. Довольно
16

часто по таким делам никому особенно не хочется да¬

вать показаний, поскольку правительство может быть

деспотическим, политические преследования могут быть

непопулярными в обществе и дача показаний может на¬

влечь опасность на самого свидетеля. В таких

условиях обвинение может просто оказаться не в

состоянии обеспечить себе лучших или хотя бы хо¬

роших свидетелей и вынуждено будет прибегнуть

к помощи «плохих» свидетелей. С другой стороны, бы¬

вают случаи, когда общественное мнение настроено про¬

тив обвиняемых и свидетели могут приобрести популяр¬

ность и добиться успеха ценой участия в этом выгодном

мероприятии. Но атмосфера общественной истерии по¬

чти полностью исключает возможность привлечения на¬

дежных свидетелей или вынесение справедливого при¬

говора.
Кроме того, обвинения, которые обычно предъявля¬

ются на политических процессах — например, «руковод¬

ство незаконной организацией», «заговор против госу¬

дарства», «конспиративная деятельность» с той или иной

целью, «выступление с подрывными речами» или «с при¬

зывом к революции» и т. п.,— создают два серьезных пре¬

пятствия в решении задачи добиться честного показа¬

ния. Во-первых, не особенно щепетильному свидетелю,

ввиду неопределенности законов, не трудно слегка иска¬

зить разговор, о котором он должен давать показания,

и тем самым придать зловещий оттенок безобидному и

вполне законному заявлению. Во-вторых, характер об¬

винений на этих процессах обычно бывает таким, что

единственными свидетелями могут быть люди, которые

сами принимали определенное участие в той деятельно¬

сти, которая инкриминируется обвиняемым. Действи¬

тельно, свидетельские показания о публично произне¬

сенной речи, квалифицируемой обвинением как подрыв¬

ная, могут быть даны более или менее точно всеми

людьми, слышавшими ее; но единственными свидетеля¬

ми, которые могут доказать такие факты, как руковод¬

ство организацией, или заговор, или тайный сговор,—

деятельность, которая обычно не ведется открыто,— мо¬

гут быть только люди, сами принимавшие в ней участие.

Поэтому свидетелями могут быть либо соучастники,

то есть люди, которые сами принимали участие в совер¬

шении преступления и решили затем предать своих
17

товарищей ради спасения собственной шкуры, либо по

другим каким-либо мотивам; или же шпионы и осведо¬

мители, то есть люди, которые были «подосланы» в ор¬

ганизацию или в качестве участников заговора, прини¬

мающих в них участие, чтобы донести на участников;

либо, наконец, «агенты-провокаторы», то есть люди, ко¬

торые не только слушают, а потом доносят, но, напро¬

тив, активно склоняют и подстрекают лиц, которые,

возможно, и не намеревались совершить что-либо пре¬

ступное и не начали бы делать то, что даже самые не¬

определенные законы могли бы истолковать как пре¬

ступление,— склоняют и подстрекают их идти дальше

своих намерений и совершить что-либо, о чем агент смо¬

жет затем донести как о преступлении.
Цель моего короткого исследования заключается

в том, чтобы изучить пороки этих трех типов свидете¬

лей; я хочу показать на отдельных примерах практику

деятельности суда, особенно при рассмотрении полити¬

ческих дел и дел о конфликтах в промышленности, ког¬

да судебное решение было основано на показаниях та¬

кого рода свидетелей; несправедливые обвинения и

суровые приговоры, которые были приведены в исполне¬

ние над жертвами и никогда уже не смогут быть ис¬

правлены, а также несправедливые обвинения и приго¬

воры, которые позднее были отменены судами, убедив¬

шимися в порочности показаний, на основании которых

они были вынесены. Я хочу показать, ссылаясь на заяв¬

ления судей, историков, комиссий по расследованию,

журналистов и видных государственных деятелей, то

общее презрение, с которым общество относится к та¬

ким свидетелям, когда истина становится явной. Кроме

того, моя цель состоит в том, чтобы показать истинные

мотивы использования таких свидетелей, предупредить

общество о большой опасности для свободного обмена

мнениями и для гражданских свобод, которую пред¬

ставляет судебное преследование, основанное на пока¬

заниях осведомителей, и убедить его в том, что нельзя

верить судебным решениям, основанным на таких пока¬

заниях.
В чем же прежде всего состоят пороки этих трех ти¬

пов свидетелей? Рассмотрим сначала положение со¬

участников. В большинстве стран и чаще всего соучаст¬

ников использовали для того — и часто это удавалось,—
18

чтобы обеспечить вынесение обвинительного приговора.

Но юристы, а равно и широкая публика почти едино¬

душно убеждены в том, что показания соучастников яв¬

ляются в высшей степени ненадежными. Частично это

объясняется тем, что они сами также являются преступ¬

никами (по собственному признанию или по приговору

суда), которые выдают своих сообщников. В этих слу¬

чаях весьма вероятна опасность того, что такие свиде¬

тели могут ложно обвинить лиц, в действительности не

принимавших никакого участия в преступлении, чтобы

извлечь для себя определенную выгоду, например избе¬

жать преследования или другой грозящей им опасности,

либо по каким-либо'другим мотивам.
Они дают показания, являющиеся в своей основе

верными, ввиду чего им гораздо легче излагать их, не

опасаясь разоблачения на перекрестном допросе. Но

в то же время им ничего не стоит внести в свой рассказ

незаметное, но серьезное .искажение правды, заявив, на¬

пример, что тот или иной обвиняемый принимал участие

в известной деятельности, хотя на самом деле он не

имел к этому никакого отношения.
Больше того, как я уже упоминал, сообщники во

многих случаях непосредственно заинтересованы в том,

чтобы втянуть обвиняемых в дело как можно глубже;

они надеятся в качестве награды за предательство своих

соучастников или за помощь в поддержке обвинения,

которое иначе нельзя было бы доказать вообще, полу¬

чить освобождение, смягчение приговора либо помило¬

вание, каков бы ни был приговор. Это способствует лже¬

свидетельству в столь угрожающей мере, что опасность

приговора, основанного на недостоверных доказатель¬

ствах, становится настолько сильной, что на примере

многих дел с «доказательствами, полученными от со¬

участников», которые я изучал в различных странах,

я убедился, что добросовестное правительство стремит¬

ся, часто в качестве обычной практики, свести к мини¬

муму эту опасность путем полной амнистии соучастника

либо его осуждения и вынесения ему приговора до того,

как он даст показания; однако даже и в этом случае

всегда подчеркивается, а во многих странах прямо тре¬

буется, чтобы показания соучастника были подтверж¬

дены показаниями свидетелей, не принимавших ника¬

кого участия в преступных действиях.
2*
19

Если соучастники, выступающие в качестве свидете¬

лей, не заслуживают доброго слова, то о «подосланных»

осведомителях можно сказать лишь то, что они и того

хуже. Ими пользуются, их услуги оплачиваются — часто

хорошо оплачиваются и часто ими пользуются как «про¬

фессионалами» по целому ряду дел — для того, чтобы

они добывали то и доносили о том, что интересует их

работодателей. Их успех зависит от того, что они сооб¬

щат в поддержку обвинения и какие показания дадут

под присягой. Если они ни о чем не доносят, то в их

услугах нет нужды, они не получают денег, их выбрасы¬

вают на рынок труда, где им придется поискать другую

и не столь хорошо оплачиваемую работу. Поэтому они

все время всеми силами стремятся сообщить о чем-либо

«полезном», независимо от того, было ли это и так ли

это было, как они изображают, а не иначе. Очень мала

вероятность того, чтобы кто-либо, кроме самого обви¬

няемого, мог опровергнуть их утверждения. А показа¬

ния обвиняемого в политическом процессе, где против

него уже имеется предвзятое мнение и где ему угрожает

смертная казнь или длительное тюремное заключение,

не принимается в расчет и им не доверяют, как бы до¬

стоверны они ни были. Конечно, возможны редкие при¬

меры честных и достоверных осведомителей, благород¬

ных людей, которые, чтобы поддержать обвинение про¬

тив лица, которое они считают опасным, согласны взять¬

ся за грязную работу шпиона или осведомителя не из

низменных побуждений и даже пытаются противостоять

искушению добавить что-либо от себя.
Но такие примеры действительно очень редки, и в

подавляющем большинстве шпионы и осведомители ра¬

ботают ради денег, жаждут денег и хотят «преуспеть

в избранной специальности». И они без колебаний дают

именно те показания, которых требует обвинитель, и не

по одному делу, а повторяют их раз за разом. Более

того, многие осведомители, возможно даже большин¬

ство из них, занялись своей профессией недобровольно,

а были вынуждены к этому властями. Обладая инфор¬

мацией, на основании которой они могут осудить этих

людей на длительные сроки тюремного заключения, вла¬

сти предлагают им свободу при условии, что они возь¬

мут на себя роль полезных осведомителей и до тех пор,
20

пока они будут играть эту роль. Полагаться на них

можно еще меньше, чем на обычных доносчиков, ибо

у них имеется непреодолимый стимул к тому, чтобы да¬

вать именно те показания, которые нужны властям для

обеспечения обвинительного приговора.
Что же касается агентов-провокаторов, то едва ли

нужно доказывать, что человек, который под ложным

предлогом вкрадывается в доверие людей не только для

того, чтобы просто донести и дать показания о том, что

они говорят или делают — возможно, с некоторыми до¬

бавлениями, нужными его хозяевам,— но с целью спро¬

воцировать их на то, что можно будет потом назвать

преступным, а затем донести об этом и дать показания

(также с некоторыми добавлениями, если это необхо¬

димо), несравнимо хуже «подосланного» осведомителя

и ему несравнимо меньше можно доверять, чем «подо¬

сланному» осведомителю.
Я должен добавить, что осведомители и им подобные,

всегда представляя собой зло, становятся основным

источником необоснованных приговоров и серьезным об¬

щественным злом, когда их используют не только для

«осведомления», то есть для доносов и для раскрытия

предполагаемых преступлений, но также для дачи пока¬

заний в суде.
В этой книге речь идет о таких осведомителях, кото¬

рых необходимо отличать от осведомителей, обычно ис¬

пользуемых для получения сведений о готовящемся пре¬

ступлении и для его раскрытия. Но в этих случаях имеет¬

ся гарантия, что преступления, о которых идет речь, бу¬

дут соответствующим образом доказаны в суде путем

предположительно достоверных показаний других сви¬

детелей, которые не использовались в качестве осведо¬

мителей. Таких людей можно считать меньшим и неиз¬

бежным злом, потому что они часто оказываются един¬

ственным средством раскрытия некоторых преступлений.

Они составляют иную категорию людей по сравнению

с теми, о которых главным образом идет речь в этой

книге. Они не являются ни следствием общественной

истерии, ни ее источником, и сами они и их деятельность

не становятся сенсацией для публики. Суд отнюдь не

должен доверять каждому их слову, он должен лишь

справедливо рассмотреть показания других, незапятнан¬

ных свидетелей, чтобы решить вопрос о виновности или
21

невиновности человека, которого справедливо или ложно

разоблачают осведомители. Тем не менее даже в про¬

цессах, не связанных с политикой, они представляют

угрозу личности. Об этом ярко свидетельствует неболь¬

шое сообщение в газете «Таймс» от 5 марта 1958 года,

которое мы приводим. Газета сообщает о деле сержан¬

та сыскной полиции, который был обвинен в получении

взятки в сумме 10 фунтов стерлингов от некоего П. Дело

слушалось в Центральном уголовном суде.
«Обвинение утверждало,— говорится в сообще¬

нии,— что после того как П., человек, имевший до

этого 7 судимостей и являвшийся полицейским осве¬

домителем (курсив автора), был арестован за кражу

свинца, подсудимый сказал ему: «Это дело может

обернуться плохо для тебя, потому что за тобой

много грехов. Я могу помочь тебе, если мы догово¬

римся». Но вчера, после представления других до¬

казательств, судья заявил присяжным: «Я не наме¬

реваюсь изъять у вас это дело, но вы имеете право

и власть заявить в любой момент, что вы выслушали

достаточно для того, чтобы прекратить дальнейшее

слушание дела. Перед вами офицер полиции, кото¬

рый прослужил 23 года и имеет самую хорошую ре¬

путацию... Его обвиняет человек, совершавший ряд

преступлений, который утверждает, что, хотя он и

знал, что офицер не может помочь ему, тем не ме¬

нее он дал ему 10 фунтов стерлингов. Это показа¬

ние ничем не подтверждено. Против- него говорит

неопровержимый факт, что как только подсудимо¬

му сообщили об этом обвинении, он немедленно дал

ответ, который вполне совместим с отсутствием со¬

става преступления в факте получения им денег,

поскольку вы теперь знаете, что полиция совершает

известные финансовые сделки с лицами, передаю¬

щими информацию...» Посовещавшись на месте,

присяжные заседатели заявили, что не желают про¬

должать процесс и считают подсудимого невинов¬

ным».
Тот, кто прочтет это сообщение, поймет, что подсу¬

димому повезло, поскольку его дело рассматривалось

в соответствии с нормой права, требующей, чтобы пока¬

зания полицейского осведомителя были подтверждены
22

другими доказательствами, и может представить себе,

как мало нужно было в этом случае для того, чтобы

склонить весы не в пользу подсудимого. Дело могло бы

принять совсем другой оборот, если бы, например, обви¬

няемый не был на хорошем счету, или был малоизвест¬

ным лицом с темными пятнами в биографии, или, нако¬

нец, оказался известным «бунтарем».
Поэтому хотя и можно провести различие между

определенными типами осведомителей, но истина заклю¬

чается в том, что все они являются злом. И если один

из сторонников идеи использования осведомителей за¬

явил, что эта практика так же стара, как история, то

можно сказать, что столь же стары и ее пороки и та не¬

нависть, которую испытывает к осведомителям общество.

Пожалуй, наиболее убедительное осуждение этой прак¬

тики было высказано сэром Эрскином Меем, который

сказал, что отношения между осведомителями и прави¬

тельством, которое их использует, являются «чрезвычай¬

но деликатными» и осведомители обычно «настолько не¬

навистны», что на правительство, которое пользуется их

услугами, рано или поздно ложится их позор.
— Он добавил:
«Гарантии от подозрительного и пристрастного

наблюдения по значению идут сразу же после лич¬

ной свободы. Можно не ограничивать свободу лю¬

дей, они могут ходить, куда им заблагорассудится;

но если каждый их шаг находится под наблюде¬

нием шпионов и осведомителей, если слова записы¬

ваются, чтобы потом служить обвинением против

них, если за их друзьями следят как за заговорщи¬

ками, то кто осмелится сказать, что они свободны?

Ничто так не возмущает англичан, как слежка, ко¬

торая составляет неотъемлемую часть системы уп¬

равления континентального деспотизма. Она пре¬

следует человека, как злой гений, замораживает

его жизнедеятельность, сковывает его ум, бросает

тень на дружбу, омрачает семейный очаг. Свободу

страны можно измерить степенью ее свободы от

этой гибельной практики. Правители, которые не

доверяют своему народу, вынуждены управлять

в духе абсолютизма, а подозреваемые подданные

всегда будут ощущать эту свою зависимость».
23

С древних времен люди с осуждением относились

к доносчикам не только потому, что они способствовали

вынесению судами неверных приговоров и совершению

глубокой несправедливости и, таким образом, подавле¬

нию прогрессивных стремлений или революций, означав¬

ших дв-ижение вперед, но и потому, что они отравляют

всю общественную и научную жизнь и затрудняют про¬

гресс. В современных исторических условиях они имеют

тем большее значение, представляют тем большую опас¬

ность для гражданских свобод и общественной жизни и

более ненадежны, нежели в другие времена, именно по¬

тому, что напряженность в мире является в настоящее

время более острой, а это создает более благоприятную

почву для судебных преследований, в условиях которой

пышно расцветает система осведомительства.
Стоит привести здесь автопортрет осведомителя, дан¬

ный Уиттэкером Чеймберсом. Он давал показания в

ряде процессов, наиболее громким из которых был про¬

цесс, имевший своим результатом осуждение известного

общественного деятеля Алджера Хисса. В книге «Сви¬

детель» Чеймберс дает такую характеристику осведо¬

мителя.
«Он ничем не рискует. Он пребывает в полной

безопасности и использует свою особую осведом¬

ленность для того, чтобы уничтожать других. Он

обладает этой особой осведомленностью потому, что

он знает этих других в лицо, по голосу, знает их

жизнь, ибо жил вместе с ними, разделял их веру...

Если бы он не занимался тем же, чем они, то был

бы бесполезен как осведомитель. Именно потому,

что его можно использовать в этом качестве, он

находится под охраной полиции. Когда она свист¬

нет, он немедленно приносит в зубах очередную

обглоданную кость информации. Он уже не свобод¬

ный человек».
А вот другая характеристика, данная на этот раз

судьей Верховного суда США Дугласом при рассмотре¬

нии дела доктора Джона Питерса, незаконно уволен¬

ного со своей должности государственного служащего

в эпоху Маккарти, к которой я возвращусь несколько

позже. Доктор Питерс был восстановлен в своей долж¬

ности, и судья так охарактеризовал положение:
24

«Доктор Питерс был осужден безликими донос¬

чиками, некоторые из которых остались неизвест¬

ными даже при приведении к присяге. Никого из

них не подвергли перекрестному допросу. Никто не

был на очной ставке с доктором Питерсом. На¬

сколько нам известно, они могли быть подкуплен¬

ными лицами, психопатами, вроде Титуса Оутса,

которые находят наслаждение в том, чтобы быть

осведомителями. Они могли иметь личные счеты

с подсудимым. При перекрестном допросе их пока¬

зания могли лопнуть, как мыльный пузырь. Их от¬

кровения, произнесенные шепотом, могли на деле

оказаться баснями, возникшими в воспаленных

умах или придуманными людьми, хотя и искрен¬

ними, но обладающими весьма слабыми способно¬

стями к наблюдению или запоминанию».
Действительно, трудно найти кого-либо, даже из чис¬

ла тех, кто считает необходимым использовать осведо¬

мителей, кто взялся бы открыто их защищать. Мне уда¬

лось, однако, найти несколько слов в их защиту, ска¬

занных господином Эдгаром Гувером, главой Федераль¬

ного бюро расследований США (обычно известного как

ФБР). На нем и его организации лежит ответствен¬

ность за использование и оплату многих осведомителей

в течение длительного времени, и поэтому у него долж¬

но быть достаточно ясное представление о качестве их

показаний. Однако в обращении к Международной ас¬

социации начальников полиции 3 октября 1955 года Гу¬

вер следующим образом защищал осведомителей:
«Тайный осведомитель превратился ныне в ин¬

ститут установления истины. Его использование

так же древне, как древне человечество. Первый

случай использования тайного осведомителя запи¬

сан в Ветхом завете. Как институт он используется

не только органами правосудия, но практически во

всех областях жизни, особенно прессой и нашими

финансовыми учреждениями».
Но необходимо заметить, что, даже защищая осведо¬

мителей, Гувер не идет дальше их использования в це¬

лях осведомления и не затрагивает вопроса об их ис¬

пользовании в качестве свидетелей в судебных процес¬
25

сах. Об этом господин Гувер умалчивает. Между тем

именно в этом качестве они представляют наибольшую

опасность, так как, хотя показания осведомителя не

обязательно и не всегда ложны, они почти всегда нена¬

дежны. Правосудие требует самого достоверного свиде¬

теля и наибольшей гарантии против ненадежного свиде¬

теля. Это одно из основных условий справедливого суда.

ГЛАВА
11
„Казематы для патриотов"
Ограниченность места не позволяет нам дать деталь¬

ный обзор использования осведомителей и шпионов в

период инквизиции или в эпоху Звездной палаты в

Англии при Елизавете I и Якове I. Первый случай «пыш¬

ного расцвета осведомителей», к которому я хочу при¬

влечь внимание, сопутствовал принятию в конце восем¬

надцатого века в Соединенных Штатах законов об ино¬

странцах и подстрекательстве к мятежу. Знаменательно

и вместе с тем печально, что страна, которая незадолго

до этого завоевала политическую независимость и кото¬

рая порой не без оснований заявляла о существовавшей

на протяжении довольно продолжительных периодов ее

последующей истории определенной свободы мнений и

слова, уже на ранней стадии своего развития впала в

политическую истерию, открывшую полный простор для

использования осведомителей и шпионов.
Внешне этот злосчастный эпизод явился следствием

панического страха перед возможным вторжением в Со¬

единенные Штаты французских революционных сил.

Однако действительная причина лежала, видимо, в бо¬

язни консервативных элементов в самих Соединенных

Штатах, что новые идеи, рожденные Французской рево¬

люцией, подорвут их власть и усилят позиции радикаль¬

ных элементов. Во всяком случае, те, кто симпатизиро¬

вал революционной Франции, подвергались преследова¬

ниям.
Возник столь знакомый теперь прием. «Иностранцы»,

или граждане США, родившиеся за границей, стали коз¬

лами отпущения. Законы об иностранцах и подстрека¬

тельстве к мятежу были приняты в обстановке истерии,

порожденной необоснованными слухами о том, что
27

Франция не только предполагает вторгнуться в США,

но что она уже вторглась. Конгресс, пресса и церковь

объединились в истошном вопле, тогда как сам прези¬

дент Адамс опубликовал несколько анонимных писем,

в которых описывался заговор, имевший целью сжечь

город Филадельфию.
Первый из законов об иностранцах и подстрекатель¬

стве к мятежу уполномочивал президента высылать без

суда либо интернировать любого иностранца, независи¬

мо от того, является ли он гражданином враждебной

или иной державы.
«Президент вправе,— гласил закон,— в любое

время, пока действует настоящий закон, приказать

тем иностранцам, которых он сочтет опасными для

мира и безопасности Соединенных Штатов... или

же по отношению к которым у него есть разумные

основания подозревать их в ведении изменниче¬

ских или тайных интриг против правительства, по¬

кинуть территорию Соединенных Штатов».
Второй закон увеличивал период проживания, необ¬

ходимый для натурализации иностранцев, с 5 до 14 лет

и требовал регистрации всех иностранцев, уже находя¬

щихся в стране.
Третий закон — Закон о враждебных иностранцах —

разрешал президенту высылать во время войны или

в случае угрозы войны любого враждебного иностранца.
Этот закон также подвел очень широкое основание

для возможности обвинения в подстрекательстве к мя¬

тежу. Подстрекательство к мятежу является старым и

расплывчатым понятием преступления английского об¬

щего права, разновидностью устной измены; трудно

дать его точное определение, и поэтому обвинение в та¬

ком подстрекательстве нетрудно поддерживать, когда

судьи и присяжные настроены враждебно в отношении

обвиняемых, хотя непопулярное правительство редко

может пользоваться этим средством.
В обстановке, возникшей в результате принятия этих

законов, и той агитации, которая привела к их изданию,

было проведено большое количество судебных процес¬

сов по обвинению в подстрекательстве к мятежу. Зача¬

стую эти процессы проводились поспешно со специаль¬

но подобранным составом присяжных. Знаменитое преду¬
28

преждение члена Конгресса Ливингстона, которое он

сделал в речи о проекте Закона об иностранцах и под¬

стрекательстве к мятежу 1798 года (Протоколы 5-го

конгресса), оказалось на практике трагически верным

предсказанием. Он заявил:
«Какую ужасную картину будет представлять

наша страна! Это приведет к созданию системы

шпионажа, вся страна будет кишеть доносчиками,

шпионами, осведомителями — этим подлым реп¬

тильным племенем, которое размножается в лучах

деспотической власти. Минуты самого искреннего

доверия, дружеская близость и собственный дом не

будут для вас безопасными. Собеседник, которому

вы должны доверять, друг, на которого вы долж¬

ны полагаться, захотят предать вас, воспользовав¬

шись вашей неосторожностью, и неправильно истол¬

куют ваши слова; извратят их клеветой, передав

их в тайный суд, где подозрение является един¬

ственным доказательством, к которому прислуши¬

ваются. Не говорите нам о том, что для того, что¬

бы разжечь страсти против иностранной агрессии,

мы должны установить тиранию у себя дома; или

что мы настолько глупы, что считаем себя свобод¬

ными и просвещенными в то время, когда потвор¬

ствуем принципам, которые опозорили бы век гот¬

ского варварства».
Некий редактор, принадлежавший к республиканско-

демократической партии, которая была тогда по суще¬

ству либеральной партией, находившейся в оппозиции

к консервативной партии, называвшейся «федералист¬

ской», писал позднее:
«У нас были законы об иностранцах и подстре¬

кательстве к мятежу, шпионы и доносчики; наши

казематы превратились в жилища для патриотов.

С 1798 года пресса находилась под замком и люди

держали язык за зубами».
Джон Вуд писал в 1802 году в «Истории управления

Джона Адамса»:
«Шпионов использовали, чтобы доносить о каж¬

дом действии и о каждом слове. Никто не мог счи¬

тать себя обеспеченным от присутствия этих наем*
29

ных рабов тирании. Скрижали добродетельных

были преданы лицемерием этих людей».
Сам знаменитый Томас Джефферсон, который при¬

надлежал к движению, симпатизировавшему Француз¬

ской революции, был обвинен в том, что он «фран¬

цузский агент», а республиканско-демократическая

партия была «заклеймлена» как агент иностранной дер¬

жавы и обвинена в том, что ее деятельность оплачива¬

лась французским золотом! Знакомая картина, неправ¬

да ли? Когда Джефферсон обнаружил, что его пере¬

писка вскрывается и прочитывается, он написал в част¬

ном письме в 1799 году:
«Прошу вас обязательно проверять мои печати

и четкость оттиска. Подозрения, существующие в

этом отношении против правительства, весьма серь¬

езны».
Эти высказывания ярко иллюстрируют одно из мно¬

гих косвенных отрицательных последствий системы до¬

носов — уничтожение привычки свободного и откровен¬

ного общения и обмена идеями и взглядами. Весь

эпизод может служить для нас предупреждением во мно¬

гих других отношениях, и не в последнюю очередь отно¬

сительно того, что происходит, когда общественное мне¬

ние возбуждено против определенной части общества.
Косвенные результаты этих законов были довольно

любопытны, точнее, любопытным было то, что их самые

серьезные последствия были именно косвенными. На

основании этих законов фактически не было произве¬

дено ни одной высылки, но их влияние и общая обста¬

новка в стране были такими, что молодые Соединенные

Штаты потеряли много потенциально прекрасных граж¬

дан как в лице тех, кто уехал из страны, так и тех, кто

намеревался приехать в страну и отказался от этого

решения или, уже находясь в стране, отошел от всякой

политической деятельности и «притаился». Потеря этих

людей, особенно в период роста новой страны, была ре¬

альной потерей для общества.
Франк Андерсон писал в ежегодном докладе амери¬

канской ассоциации историков в 1912 году о введении

законов об иностранцах и подстрекательстве к мятежу:

«Имеются признаки, если не доказательства,

того, что значительное число иностранцев, не дожи-
30

даясь введения этого закона в действие, но имея

это в виду, покинуло страну. Архивы государствен¬

ного департамента содержат обильное число при¬

меров того, что сразу же после принятия законов

об иностранцах большое число французских бе¬

женцев покинуло Соединенные Штаты».
Джефферсон писал (Сочинения, т. VIII):
«Угрожающий вид законопроекта об иностран¬

цах настолько встревожил французов, которые жи¬

вут среди нас, что они покидают страну. В бли¬

жайшие две недели во Францию отойдет корабль,

который нанят ими специально с этой целью и ко¬

торый возьмет столько людей, сколько в нем смо¬

жет поместиться».
Интересно проанализировать, что же было истинным

мотивом столь резких нападок со стороны федералист¬

ской партии на людей, родившихся за границей. Он со¬

стоял в том, чтобы ослабить не только партию оппози¬

ции, но также и новые растущие силы. Многие из имми¬

грантов были рабочими, ремесленниками, механиками,

поденщиками и фермерами; многие бежали от иност¬

ранной тирании в поисках свободы; многие уехали

в США, спасаясь от угрозы тюрьмы и виселицы в Евро¬

пе. Естественно, они присоединились к республиканско-

демократической партии, соединив свои устремления

с устремлениями прогрессивных людей, родившихся

в Америке. Охота за ведьмами — иначе трудно назвать

эти действия — была направлена не только против фран¬

цузов; в еще большей степени ее жертвами были ирлан¬

дцы, которые приехали в большом количестве в США

вследствие голода и репрессий в Ирландии. После того

как ирландское восстание 1798 года было подавлено,

иммиграция из Ирландии превратилась в настоящее на¬

воднение. Многие из прибывших принадлежали к орга¬

низации Объединенные ирландцы, которая ставила

своей целью покончить с английским владычеством в

Ирландии,— что от всего сердца осуждалось федерали¬

стами и столь же сердечно поддерживалось республи-

канцами-демократами.
Такова печальная история этого раннего приступа

истерии в молодой республике — Соединенных Штатах
31

Америки. Конечно, прошло очень немного времени и

критики и историки как в США, так и за их пределами

поняли, что вся эта история была позорной, что она

была проявлением жестокости и несправедливости и со¬

служила очень плохую службу правосудию и интересам

государства. Но правительства нелегко сознают свои

ошибки и, как показывают дальнейшие события, «исто¬

рия», когда она складывается не должным образом, по-

видимому, повторяется.

ГЛАВА
III
„Ведомость на шпионов"
В начале XIX века к широкому использованию осве¬

домителей и агентов-провокаторов стало прибегать анг¬

лийское правительство. Встревоженное влиянием Фран¬

цузской революции, а также ростом организованности и

боевого духа в новых промышленных районах Средней

и Северной Англии, правительство Англии не собира¬

лось извлечь какие-либо- уроки из опыта Соединенных

Штатов или рисковать ослаблением своей власти из-

за чрезмерного внимания к должному отправлению

правосудия. Напротив, оно в самых широких масштабах

использовало агентов-провокаторов. Д. JI. и Барбара

Хаммонд, основываясь главным образом на материалах

министерства внутренних дел, вскрыли эту практику и

процедуру ее использования в своих работах «Городской

рабочий, 1760—1832 гг.» и «Квалифицированный рабо¬

чий, 1760—1832 гг.».
Они писали:
«Использование шпионажа было обычным де¬

лом во все времена, когда происходили народные

волнения или паника охватывала представителей

высших классов. В некоторых районах Северной и

Средней Англии шпионы стали составной частью

механизма осуществления закона. Ведомость на

шпионов в течение многих лет регулярно встреча¬

ется в материалах министерства внутренних дел.

Шпионов использовало само министерство, чинов¬

ники министерства, занимавшие руководящие по¬

сты в промышленных районах, некоторые из наи¬

более активных мировых судей или их служащие...
Так как шпионам было нужно оправдывать свое

существование и поощрять власти к тому, чтобы
33

их продолжали использовать, их профессия стала

скорее артистической, чем детективной. Если бы

они надеялись обеспечить свое существование толь¬

ко полагаясь на свои наблюдения, они очень скоро

погибли бы от голода. Они нуждались в богатом

воображении, и чем более богатым оно было, тем

лучше. Однако на этом рынке господствовали са¬

мые примитивные дарования этого рода, ибо судьи

готовы были верить самым нелепым вымыслам.

Хотя во многих случаях это были люди наихуд¬

шего типа и некоторые из них сами были ранее под

судом, тем ие менее их ничем не подтвержденные

заявления принимались как достаточные доказа¬

тельства, и в 1813 году, например, пять человек

были сосланы на каторгу на основе ничем не под¬

крепленных показаний шпиона, и притом шпиона

с особенно скандальным прошлым. Работа шпиона

оплачивалась хорошо. Но эта профессия имела и

свои минусы. Власти стремились держать шпионов

в тайне как можно дольше, но если им приходи¬

лось демонстрировать шпиона в суде и показать

рабочим одного из их товарищей в его истинном

виде, то возникала необходимость переправить его

и его семью в другую часть страны («Городской

рабочий», стр. 258—259).
В числе многих шпионов, которые использовались и

оплачивались министерством внутренних дел, особую

известность приобрел некий Оливер, большой негодяй,

агент-провокатор, который умело использовал недо¬

вольство угнетенных промышленных рабочих и направ¬

лял их деятельность не по законному руслу демонстра¬

ций, протестов и петиций, а по более опасному пути

организации заговоров с целью вооруженного насилия,

чтобы он мог предать их ради своего блага и денеж¬

ного вознаграждения.
Сравнительно редкая старая книга «Жизнь радика¬

ла», написанная ланкаширским рабочим Семюэлем

Бамфордом о «событиях, которые имели место в про¬

мышленных районах Ланкашира и других частях Анг¬

лии в период 1816—1821 годов», содержит выразитель¬

ный рассказ очевидца о том, каким образом действовал

Оливер среди промышленных рабочих, стремившихся
34

улучшить условия своей жизни. Автор, законопослуш¬

ный деятель движения за парламентскую реформу, тем

не менее провел некоторое время в тюрьме, пока прави¬

тельство принимало меры к тому, чтобы получить про¬

тив него какой-либо материал и обвинить его в измене.

Когда эти усилия оказались тщетными, он был освобож¬

ден и вернулся домой в Ланкашир. Он был встревожен,

обнаружив, что «за время моего отсутствия начало чув¬

ствоваться тайное влияние, подстрекающее к проведению

секретных собраний». Одним из главных инициаторов

этого был «ранее неизвестный хорошо одетый и, видимо,

состоятельный человек». Однажды автора вызвали

с работы в местный кабачок, где он встретился со своим

старым другом — человеком, согнувшимся под тяжестью

своих семидесяти лет,— который притворился разносчи¬

ком товаров. В нем Бамфорд узнал товарища, с которым

они вместе в качестве делегатов принимали в свое время

участие в легальных конференциях. Старик, очевидно,

был втянут в «подозрительную деятельность» и сказал

автору, что его истинным мотивом было узнать адрес

одного активного сторонника реформы в Ланкашире и

попросить кого-нибудь вызвать его. Бамфорд, который

стал очень подозрительным, сообразил, в чем дело, и

ответил ему, что здесь нет такого человека и что ста¬

рику, видимо, назвали вымышленное имя.
«Я воспользовался случаем,— продолжает ав¬

тор,— чтобы предостеречь моего старого друга

против установления сомнительных связей, столь

опасных и неразумных... направленных, по сути

дела, против сильного правительства и к сверже¬

нию путем насильственного переворота существу¬

ющего в стране порядка. Я напомнил ему, что

я только что вернулся из тюрьмы, и сказал ему...

что, я полагаю, у министров есть глаза, чтобы ви¬

деть, уши, чтобы слышать, и язык, чтобы нашепты¬

вать... Я умолял его подумать обо всем этом — не

спешить и не давать ввести себя в заблуждение и

не вводить в заблуждение других. Он поспешно

выпил свое пиво, поднял свою корзину, поблагода¬

рил меня за добрые пожелания, но отклонил мои

советы, сказав, что он «слишком старый политик,
35

чтобы получать советы от такого юнца, как я...»

Читатель, этот упрямый старец был через несколь¬

ко недель привлечен к суду в Дерби по обвинению

в государственной измене; он признал себя винов¬

ным и вместе с 14 остальными был приговорен к

пожизненной каторге... Незнакомец... проникший

в среду недовольных в Ланкашире, йоркшире и

Дербишире, вначале вовлек их в изменнические

союзы, а затем, прибрав к рукам, как это дела¬

ется и в наше время, толкнул на подготовку воо¬

руженного восстания и после этого предал их.

Этот незнакомец, этот предатель был, читатель,

Оливер — шпион».
«гКвалифицированный рабочий» (стр. 364) приводит

выдержку из письма, написанного правительству

17 июня 1818 года лордом Фитцвильямом:
«В стране бесспорно имеется широко распро-
*	страненная твердая и определенная точка зрения,

что большинство событий, которые недавно произо¬

шли в стране, являются результатом присутствия

и активной деятельности господина Оливера. Его

считают главным источником, в котором берет на¬

чало всякое движение. Все беспокойные элементы

в стране считали себя подчиненными великому ру¬

ководящему Комитету революционеров в Лондоне,

сотрудничающими с этим Комитетом для достиже¬

ния одной общей цели и следующими в этом смыс¬

ле инструкциям и директивам, которые передава¬

лись назначенным для этой цели делегатом. Так

что если бы лицо, заявившее, что оно уполномоче¬

но этим Комитетом, не появилось в стране с ука¬

занной целью, не будет большим преувеличением

сказать, что никакое движение не возникло бы. От¬

сюда не следует, конечно, что опасный дух не бу¬

шевал бы ни в одной груди, но этот дух не вопло¬

тился бы в действие».
Супруги Хаммонд комментируют это следующим об¬

разом (стр. 371—372):
«Карьера Оливера представляет интерес для

истории, ибо эти методы управления быстро пере¬

растали в систему. Возможно, ни одно из англий¬
36

ских правительств не было так близко по духу и

самовольству к атмосфере, которую мы привыкли
*	связывать с царским правительством России, как

то, которое управляло Англией в первые сотни лет

ее мирного существования. Авантюры Оливера

были наиболее дерзким примером тех методов, ко¬

торые стали обычными в обращении с бедными со

стороны некоторых судей, но использование шпио¬

нов, причем того типа, который быстро переходит

в тип агента-провокатора, стало обычным делом за

последние несколько лет как часть политической

системы... Правительство, которое хотело найти

оправдание для временной отмены Habeas Corpus

Act, сочло, что махинации шпионов являются для

этого очень удобным предлогом, и было ясно, что

искушение преднамеренно использовать их в каче¬

стве агентов-провокаторов было слишком велико

для запуганных и беспринципных министров».
В 1830 году, вскоре после этих битв с промышленны¬

ми рабочими, английское правительство оказалось пе¬

ред лицом последнего выступления сельскохозяйствен¬

ных рабочих. История этого выступления, которое было

вызвано отчасти увеличивавшейся нищетой и частично

введением сельскохозяйственных машин, излагается

супругами Хаммонд в работе «Сельскохозяйственный

рабочий», которая, как и их предыдущие книги, осно¬

вана главным образом на материалах министерства вну¬

тренних дел.
В судебных преследованиях, которые возникли в свя¬

зи с этим выступлением, правительство стремилось вер¬

бовать осведомителей, обещая им большие награды,

в том числе «разумное предложение о поселении в дру¬

гом месте». Умирающие от голода и отчаявшиеся кре¬

стьяне обнаружили, однако, в общем высокую степень

солидарности, даже когда им предлагали вознагражде¬

ние в виде многих сотен фунтов. В одном случае рабо¬

чим, жившим едва ли не на 7 шиллингов в неделю и не

имевшим никаких надежд на улучшение своей участи,

предлагали 1000 фунтов и полное прощение, если они

станут осведомителями, «однако,— жаловался один из

членов Палаты лордов,— ни одно из этих жалких соз¬

даний не использовало эту возможность разбогатеть».
37

Но некоторые не выдерживали давления, особенно

те, кто находился в тюрьме в ожидании суда. Тем, кто

представит доказательства, предлагалось освобождение

или было обещано более легкое наказание. Один чело¬

век, признанный виновным в том, что он сломал моло¬

тилку, был приговорен лишь к одному году тюремного

заключения потому, что, как сказал судья, «после того,

как он был заключен под стражу, он дал очень ценную

информацию, которая во многом способствовала осуще¬

ствлению целей правосудия». Под правосудием, однако,

понималась в данном случае не социальная справедли¬

вость, а содействие вынесению обвинительного пригово¬

ра людям, которые, движимые отчаянием и голодом,

разрушали машины, угрожавшие еще большей нуждой

им и их семьям. Данные под страхом ссылки за море

(что на практике означало пожизненное изгнание из

своей родной страны, вечную разлуку со своими женами,

детьми и друзьями) показания несчастных молодых лю¬

дей, которых вынуждали свидетельствовать против тех,

кого правительство больше всего хотело обвинить и со¬

слать, конечно, не заслуживали доверия. Никто точно

не знает, в какой мере показания были получены таким

образом, поскольку по большей части «переговоры» с

людьми, ожидавшими суда, не велись открыто. Но не¬

которые случаи все-таки стали достоянием гласности.

Один из них касался фермера по имени Дикл, которого

судили в Винчестере за участие в одном из выступле¬

ний рабочих. Он смог должным образом подготовиться

к защите и пригласить адвоката, что дало очень хоро¬

шие результаты. Один свидетель, выступавший против

него, признал на перекрестном допросе, что «он пола¬

гал, что был бы осужден, если бы не пообещал дать по¬

казания против господина Дикла». Другой заявил на

перекрестном допросе, что, когда при слушании преды¬

дущего дела его привели в суд, который должен был за¬

няться рассмотрением обвинения против него, тюремщик

Беккет вызвал его в комнату, где находился «Уолтер

Лонг, судья, и еще один человек... которые сказали ему,

что он не будет привлечен к суду, если выступит свиде¬

телем против Дикла».
Правда, отраден тот факт, что, когда собирались

подвергнуть перекрестному допросу следующего свиде¬

теля, представитель обвинения прекратил дело. Но если
38

бы обвиняемый не мог пригласить адвоката или найти

кого-либо, кто показал бы, каким образом добывались

свидетели, он, без сомнения, был бы осужден, возможно

к Очень жестокому наказанию, на основе показаний,

о ненадежности которых достаточно ясно говорит хотя

бы то, что, когда обнаружилась правда, обвинение было

вынуждено прекратить дело.
Один из образчиков использования соучастников,

«выступавших со стороны короля» содержится в офи¬

циальных отчетах министерства внутренних дел, отно¬

сящихся к этому периоду. Речь идет о сухой статистиче¬

ской справке гражданского чиновника о 19 лицах, осу¬

жденных Чорикским ассизным судом за нанесение ран

леснику, который не давал им возможности путем бра¬

коньерства добыть для своих голодающих семей немно¬

го дичи, предназначавшейся для забавы помещика.

Судьба всех 19 описывается в четырех рубриках, среди

которых нет простой и ясной — «оправдан». Четыре руб¬

рики носят названия: «пожизненная ссылка», «ссылка

на 14 лет», «тюремное заключение с каторжными рабо¬

тами на два года» и «допущен к даче показаний». К по¬

следней категории относились два человека. Не вполне

ясная фраза «допущены к даче показаний» в вежливой

форме выражала то, что они «выступили со стороны ко¬

роля». Необходимо напомнить, что в те времена никто

не мог давать показаний по своему собственному делу;

для того чтобы быть «допущенным к даче показаний»,

человек должен был получить прощение, либо вообще

не быть преданным суду. При этих чрезвычайных и

чрезвычайно ненадежных обстоятельствах два свиде¬

теля дали показания, истинные или ложные, которые

погубили их 17 земляков, в то время как они остались

ненаказанными, хотя (как говорят супруги Хаммонд) и

«приговоренными к худшему виду изгнания» 2.
Казалось бы, можно было надеяться, что люди,

стоящие у власти, сделают из этого периода нашей исто¬

рии вывод, что показания осведомителей ненадежны и

их использование вредит обществу; к сожалению, эта

надежда не оправдалась.
1	То есть со стороны обвинения.— Прим. перев.
2	Речь идет о реакции со стороны общественного мнения.—

Прим. перев.
39

ГЛАВА
IV
Шпионы в промышленности
Хотя правительства часто использовали осведомите¬

лей и шпионов в борьбе с промышленными рабочими,

однако в XIX веке, вследствие роста промышленных

предприятий и профсоюзов, в борьбе с рабочими и их

объединениями осведомителей и шпионов стали исполь¬

зовать для дачи показаний не только правительства, но

и предприниматели. Эта практика хронологически со¬

ставляет следующую часть нашего повествования. Она

возникла в Соединенных Штатах в 70-х годах XIX века.

К этому времени как в Великобритании, так и в США

быстро развивался капитализм, выросло профсоюзное

движение. В США антагонизм между предпринимате¬

лями и рабочими принял более острый характер. С де¬

кабря 1874 года и до середины 1875 года в стране прохо¬

дила знаменитая «долгая забастовка» пенсильванских

угольщиков. Она была объявлена в связи с намерением

владельцев шахт во главе с «угольным королем»

Франклином Гоуэном сократить заработную плату,

когда вследствие депрессии, начавшейся в 1873 году,

упали цены на уголь. Долгая забастовка проходила

чуть ли не как настоящая гражданская война, и в ре¬

зультате судебного процесса, который прямо относится

к теме нашей книги, 10 ирландцев, лидеров забастовки,

были повешены и 14 приговорены к длительным срокам

тюремного заключения под тем предлогом, что они яко¬

бы принадлежали к тайной террористической организа¬

ции, носившей наименование «Молли Магвайрс». Назва¬

ние «Молли Магвайрс» было выдумано: сомнительно,

имелась ли когда-либо в Филадельфии организация

с таким наименованием, хотя каждый активный шахтер

мог быть обвинен в принадлежности к ней. Во всяком
40

случае, Гоуэн решил не только сломить забастовку, но

и разгромить профсоюз. С этой целью он призвал не¬

коего Роберта А. Пинкертона, и, таким образом, нача¬

лась длительная и мрачная история участия организа¬

ции Пинкертона в борьбе с забастовками.
Пинкертон запросил в качестве предварительного

вознаграждения 10 тыс. долларов, поскольку «его голо¬

ва не могла без этого работать»,— и он получил их. На

роль главного шпиона им был избран некий Джеймс

Мак-Парлан — 29-летний уроженец Ирландии, который,

по мнению Пинкертона, не стал бы особенно тревожить¬

ся из-за того, что его жертвы подвергнутся преследова¬

нию за приверженность к тред-юнионизму. Мак-Парлан

приступил к выполнению задачи «срыва забастовки» и

разрушения профсоюза. Он вступил в Древний орден

ирландцев и добыл либо сфабриковал доказательства,

на основе которых были повешены или заключены в

тюрьму лидеры профсоюзов.
Другой вехой в истории использования фальшивых

доказательств для борьбы с профсоюзами явился эпи¬

зод, известный под именем «хеймаркетских мучеников».

Он произошел в результате массового митинга на пло¬

щади Хеймаркет в Чикаго, созванного в знак протеста

против убийства шести забастовщиков. Как выяснилось

впоследствии, выступление было спровоцировано поли¬

цией, и 4 мая 1886 года большое жюри, состоявшее из

состоятельных чикагских дельцов, обвинило Альберта

Парсонса, Августа Спилса и шестерых других активных

профсоюзных деятелей в том, что они во время этого

собрания будто бы бросили бомбу. Все были признаны

виновными. Четверо были повешены и четверо осужде¬

ны к 15 годам тюремного заключения.
Однако спустя 6 лет губернатор штата Иллинойс

Джонс Альтгельд вскрыл истинный характер доказа¬

тельств, фигурировавших на суде, и освободил остав¬

шиеся в живых жертвы из тюрьмы, заявив:
«Когда судья, разбиравший дело, заявил, что

родственник убитого человека является беспри¬

страстным присяжным, причем после того, как он

сам чистосердечно заявил о своей крайней преду¬

бежденности... процесс потерял всякое подобие

справедливого суда».
41

Здесь можно отметить одно обстоятельство, которое

часто встречается и в других случаях,— именно обвине¬

ние, которое является совершенно необоснованным, так

как оно покоится на показаниях осведомителей, позднее

снимается не по этой причине, а в связи с другими на¬

рушениями процесса; эти нарушения — частое явление,

поскольку судебные процессы такого рода часто ведут¬

ся неряшливо, без большой заботы о соблюдении норм

права и процесса. Но по Хеймаркетскому делу губерна¬

тор уделил некоторое внимание и показаниям осведоми¬

телей, ибо он заявил далее, что «значительная часть до¬

казательств, представленных в суде, была просто сфаб¬

рикована» и что показания были получены от «террори¬

зованных, невежественных людей, которым полиция

угрожала пытками, если они откажутся поклясться

в том, что ей будет нужно».
Именно эти свидетели, все до единого запуганные, а

некоторые подкупленные, дали показания о том, что об¬

виняемые были участниками заговора, составленного

с целью насильственного свержения правительства Со¬

единенных Штатов. Это обвинение, очень далекое от об¬

винения в бомбометании, оказалось относящимся к делу

потому, что на суде доказательства настолько противо¬

речили друг другу, что обвинение в середине процесса

было вынуждено отказаться от первоначальной версии

и стало утверждать, что бомба была брошена неизвест¬

ным лицом, которое толкнули на это высказывания

и взгляды обвиняемых! Так суд превратился в суд над

мыслями и книгами, что было затем повторено в 30-х

и 50-х годах XX века.
Следующий заслуживающий внимания случай свя¬

зан с известной и колоритной фигурой американского

профсоюзного движения — Большим Биллем Хейвудом.

Длительные классовые бои, развернувшиеся в промыш¬

ленности в 90-е годы XIX века и первое десятилетие

этого века, достигли своего апогея в крупной забастов¬

ке 1903 г., руководимой Хейвудом. После забастовки

союз очень усилился и Ассоциация владельцев шахт

была более чем когда-либо озабочена тем, чтобы разру¬

шить профсоюз и отделаться от Хейвуда. Она прибегла

к помощи довольно странной фигуры, некоего Гарри

Орчарда, работавшего на шахтовладельцев во время

вышеупомянутой стачки, в ходе которой он убил не¬
42

сколько человек, взорвав железнодорожную станцию.

После окончания стачки у него было мало возможно¬

стей для того, чтобы проявить свои таланты, однако он

вновь появился на сцене, когда с помощью набора ин¬

струментов для взлома и динамита совершил убийство

губернатора Колорадо Стенненберга. Затем он всячески

старался добиться, чтобы его арестовали за убийство,

хотя не был замечен ни одним свидетелем!
И тогда, и теперь трудно сказать, в чем именно за¬

ключались цели Орчарда, хотя его связи с шахтовла¬

дельцами и тем более обвинение, с которым он высту¬

пил впоследствии против Хейвуда, делают в высшей

степени вероятным, что он все время действовал в их

интересах. Он не был особенно умным человеком и впол¬

не мог полагать, что будет более ценен для беспринцип¬

ных предпринимателей, если у него в «активе» будет

убийство; он мог также считать, что отсутствие свидете¬

лей поможет ему избежать наказания.
Каковы бы ни были его мотивы, то, что произошло

далее, достаточно известно и достаточно странно. Ор-

чард познакомился с Джеймсом Мак-Парланом, кото¬

рого мы уже знаем как шпиона — свидетеля по делу

«Молли Магвайрс», и, как сказал Орчард, Мак-Парлан

убедил его заявить, что он был орудием в руках проф¬

союза — Западной федерации горняков, что он совер¬

шил убийство по приказу этого профсоюза и что он со¬

вершил также другие убийства, ограбления и мошенниче¬

ства, являясь орудием этого профсоюза.
На основании этого рассказа Хейвуд и другие были

привлечены к ответственности, а Орчард выступил в ка¬

честве свидетеля и под присягой рассказал эту фанта¬

стическую и лживую историю. Однако надо еще раз

с удовлетворением отметить, что для присяжных заседа¬

телей это было уже слишком, и Большой Билл Хейвуд

и его товарищи были оправданы.
Следует остановиться теперь на деятельности шпио¬

нов и осведомителей, использовавшихся организацией

Пинкертона и тому подобными организациями в ходе

промышленных конфликтов в последние три четверти

прошлого века, поскольку она составляет важную черту

истории этого периода. В 1939—1941 годах роль этих

организаций была изучена в США комиссией Конгрес¬

са, известной под названием Комиссии гражданских сво¬
43

бод Ла Фоллета. В соответствии с докладом этой ко¬

миссии система шпионажа среди рабочих, возникшая

в 1870 году, распространилась на всю американскую

промышленность. Один из национальных лидеров рабо¬

чих заявил: «Если члены профсоюза собрались в доста¬

точно большом числе, чтобы их можно было назвать

собранием, то такое собрание никогда не бывает на¬

столько маленьким, чтобы исключалась возможность

присутствия на нем шпиона». А один агент Пинкертона

признал: «За последние двадцать лет я установил, что

в каждой профсоюзной организации имеются подослан¬

ные шпионы».
Такие организации предпринимателей, как Органи¬

зация национальной торговли металлом, Ассоциация

нанимателей города Акрон (Огайо) и другие группы

предпринимателей использовали свою собственную сеть

шпионов точно так же, как некоторые большие органи¬

зации сами осуществляют страхование. Однако многие

обращались за помощью к агентствам. Среди многих

сотен таких агентств в США наиболее известными были

Пинкертоны, У. Д. Бернс, Нэшнел корпорейшн сервис,

Корпорейшнз оксилиари и Рейлроуд аудит энд ин-

спекшн. Широко распространено мнение, что большая

их часть занималась шпионажем среди рабочих. Они

одинаково действовали в Американской федерации тру¬

да, бывшей тогда одной из двух или трех основных фе¬

дераций профсоюзов в США (обычно именуемой АФТ),

и в Комитете (позднее Конгресс) производственных

профсоюзов (КПП), другой основной федерации, ныне

объединенной с АФТ, в независимых профсоюзах и даже

в профсоюзах компаний. Агентства отказались передать

комиссии Конгресса имена кого-либо из своих агентов,

но Пинкертоны признали, что их агенты занимали в раз¬

личных профсоюзах самые различные посты, начиная от

председателя местной организации и кончая вице-пре-

зидентом национального профсоюза.
Доклад Комитета Ла Фоллета характеризовал их

деятельность следующим образом:
«Шпионы являются членами профсоюза только

номинально. Даваемая ими клятва поддерживать

профсоюз и оказывать ему помощь не имеет ника¬

кого значения. Они выдают тайны профсоюзов, по¬
44

хищают их протоколы, способствуют занесению

в черный список их собственных товарищей. Они

подстрекают к проведению ненужных забастовок.
*	Они призывают к насилию. На деле они привер¬

женцы только детективных агентств и их клиентов,

а не профсоюза».
«Черный список» один член Национального управле¬

ния трудовых отношений описал комиссии так:
«Я никогда не слышал о чем-либо, что было бы

более трагически антиамериканским, чем рассказы

об уволенных служащих, жертвах шпиона, за ко¬

торыми охотятся, как за самыми отъявленными

преступниками, а затем выбрасывают, как беспо¬

лезные отбросы, на свалку».
Те, кто сомневается в том, насколько широко осуще¬

ствлялся шпионаж против промышленных рабочих,

должны прочитать восемь томов доклада Комиссии Ла

Фоллета. Они узнают оттуда, как шпионы выступают

в роли организаторов профсоюзов и вербуют членов,

чтобы доносить на них их нанимателям. Один из таких

шпионов рассказал, каким образом он получил два де¬

сятка имен, даже не поговорив ни разу с их обладате¬

лями:
«Некоторые имена я списал с табельных карто¬

чек в проходной, и многие адреса имелись в теле¬

фонной книге».
Лица, названные таким образом, были, вероятно,

уволены за вступление в профсоюз — «преступление»,

которое они, возможно, даже и не совершили.
Шпионы проникали на закрытые собрания профсою¬

зов, собирали тайную информацию и директивы и на¬

правляли их предпринимателям. Некоторые участвовали

в пикетировании и передавали полученную таким обра¬

зом информацию полиции предпринимателей. Они неот¬

ступно следовали за посредниками правительства, од¬

нажды даже за посредником, который был губернато¬

ром штата.
Доклад Ла Фоллета полон примерами морального

разложения этих агентов. Например, один шпион пы¬

тался снискать расположение КПП, обвинив добросо¬

вестного организатора в том, что тот шпион. Другой
*15

сообщил, как он «подправлял» отчеты о расходах как

финансовый секретарь профсоюза и как шпион компа¬

нии. Доклад комиссии — это скандальный документ, и

любопытно отметить, что многие доклады о действиях

шпионов, которые он цитирует из прошлого, сформули¬

рованы в терминах, совершенно идентичных с теми, ко¬

торые фигурировали на многих судебных процессах 50-х

годов нашего века. Например, жалоба одного шпиона

на то, что на первых собраниях профсоюзов в Питтсбур¬

ге рабочие употребляли только имена, так что он не мог

получить полную информацию, неоднократно повторя¬

лась шпионами, дававшими показания на многочислен¬

ных процессах в США в период маккартизма.

ГЛАВА
V
Использование осведомителей

в период войны
Обычно считают, что первая мировая война ознаме¬

новала собой окончание одной эпохи и начало другой.

Однако веками выработанная практика использования

шпионов и осведомителей и полная никчемность их по¬

казаний нашла свое яркое выражение в ряде принадле¬

жащих теперь истории судебных дел как военного вре¬

мени, так и послевоенного периода.
Одним из наиболее известных из них было дело Тома

Муни, начавшееся в 1916 году и окончившееся в 1939 го¬

ду. Чтобы полностью оценить значение этого дела, необ¬

ходимо принять во внимание как общую обстановку,

в условиях которой оно было создано, так и положение

и деятельность обвиняемых.
В это время первая мировая война достигла своего

апогея. Соединенные Штаты еще не вступили в нее, но

крупные американские промышленники получали боль¬

шие прибыли. В стране существовало, с одной стороны,

сильное пацифистское или изоляционистское движение,

которое выступало против участия США в войне, и,

с другой стороны,— сильное противоположное движе¬

ние. Полным ходом шла борьба в промышленности.
Муни был известным профсоюзным организатором,

и во время событий, которые будут описаны ниже, он и

его жена возглавляли энергичную забастовку с целью

вовлечь рабочих-трамвайщиков Сан-Франциско в проф¬

союз.
Предприниматели хотели отделаться от Муни тем

или иным способом, и этот случай представился, или

был сфабрикован, когда в Сан-Франциско произошел

взрыв динамита во время парада в «День готовности»;

при взрыве было убито 10 человек и ранено 40. Без ма¬
47

лейшей попытки найти тех, кто действительно совершил

это преступление, окружной прокурор арестовал Тома

Муни.
На суде главным свидетелем против него был некто

Франк Оксман, «честный скотовод». Он показал, что во

время совершения преступления Муни был в Сан-Фран¬

циско. Позднее было доказано, что в это время он в дей¬

ствительности находился в городе, отстоявшем в 4 ча¬

сах езды поездом от Сан-Франциско. Но взрыв был при¬

писан Муни, и в 1916 году он был осужден за убийство

с отягчающими обстоятельствами и приговорен к смерт¬

ной казни. Был осужден также и другой молодой рабо¬

чий лидер Уоррен К. Биллингс.
Вскоре после окончания процесса основной свиде¬

тель обвинения признался в лжесвидетельстве, и было

также доказано, что другие свидетели, которые давали

показания против Муни, получили за это деньги. Име¬

лись и другие неудовлетворительные моменты в самом

судопроизводстве, и во всем мире поднялись протесты

по поводу ведения суда и против вынесенного пригово¬

ра. Это привело к тому, что в 1917 году смертный при¬

говор Муни был заменен пожизненным заключением.

Однако только в январе 1939 года, то есть после того,

как Муни отбыл 22 года в тюрьме, он был окончательно

помилован незадолго до этого избранным губернатором

штата Калифорнии Калбертом Ольсеном и освобожден.

Судья, который рассматривал дело Муни, заявил позд¬

нее, что только показания Оксмана имели какой-то вес,

но что, конечно, суд не знал, что Оксман лжет, хотя,

добавил он, «обвинение должно было об этом знать».

И когда Муни был, наконец, освобожден, губернатор

Калифорнии заявил, что за последние два дня, предше¬

ствовавшие освобождению, он получил дополнительные

сведения, которые подкрепили его убеждение в том, что

Муни был невиновен.
В то же время в Англии в феврале 1917 года в Лон¬

доне шел любопытный процесс. Он был интересен тем,

что правительство использовало в связи с делом двух

шпионов, и один из них давал показания на суде. Вы¬

ставить другого шпиона в качестве свидетеля прави¬

тельство отказалось.
Это было дело Алис Уилдон, ее двух дочерей Гар-

риет Энн Уилдон и Винифред Масон и мужа последней,
48

Альфреда Масона. Они были обвинены в заговоре с

целью убийства премьер-министра Давида Ллойд-

Джорджа и одного из ведущих министров его кабинета

Артура Гендерсона, а также в том, что склоняли не¬

коего Герберта Уолша Бута совершить эти убийства.

Обвинение утверждало, что заговор был составлен в де¬

кабре 1916 — январе 1917 года.
Дело было представлено суду присяжных бывшим в

то время генеральным атторнеем сэром Фредериком Сми¬

том, который позднее получил титул лорда Биркенхеда.

Возможно, он обладал достаточно высокой квалифика¬

цией, чтобы вести дело об изменническом заговоре,

ибо всего лишь за 4 года до этого он сам вместе с дру¬

гими видными деятелями принимал активное участие

в изменническом заговоре, связанном с так называемым

Ульстерским восстанием. Правда, он был достаточно

благоразумен, чтобы отойти от него, когда началась

первая мировая война.
Излагая дело со стороны обвинения, генеральный ат¬

торней заявил, что обвиняемые — это «отчаянные и опас¬

ные люди, которые во время кризиса делают все, что

в их силах, чтобы нанести вред Великобритании». Одна¬

ко, как мы увидим далее, кроме показаний шпионов,

против подсудимых не было никаких улик.
Генеральный атторней заявил, что Алис Уилдон была

активной суфражисткой, принимала участие в деятельно¬

сти организации, известной под названием «Индустри¬

альные рабочие мира» — организации, которая, кстати

сказать, всегда была менее влиятельной в Англии, чем

в США,— и открыто выражала свои антивоенные на¬

строения. Она помогала избежать призыва в армию ли¬

цам, которые по своим убеждениям уклонялись от про¬

хождения военной службы. В то время, когда возник

заговор, ее собственный сын был заключен в лагерь для

таких лиц. Уилдон также призналась, что она неодно¬

кратно высказывала мысль, что Давид Ллойд-Джордж

вследствие своей военной политики ответствен за ги¬

бель миллионов людей.
Главным свидетелем обвинения был Герберт Уолш

Бут, о котором в обвинительном акте говорилось, что

его склоняли к совершению убийства. Он заявил, что,

как агент правительства, он прибыл в Дерби 27 декабря

1916 года по просьбе другого шпиона по имени Алекс
3 Д. Н. Притт
49

Гордон. Гордон был послан в Дерби в сентябре 19l6 rö-

да для того, чтобы расследовать деятельность членов

организации «Индустриальные рабочие мира» и других

аналогичных организаций.
Во время пребывания в Дерби Гордон познакомился

с семьей Уилдон, отрекомендовал себя в качестве ак¬

тивного противника военной службы, занимающегося

оказанием помощи в организации побегов находящихся

в лагерях единомышленников.
По показаниям Бута, Гордон представил его семье

Уилдон как «товарища Берта» и сказал им, что «Берту

можно полностью доверять». Бут заявил далее, чтоУил-

доны намеревались получить яд от Альфреда Масона

(мужа дочери Алис Уилдон), фармацевта в Саутгемп¬

тоне. Яд должен был быть использован, по словам Бута,

для убийства премьер-министра и Гендерсона, и он, Бут,

получил от Уилдонов указание о совершении этого пре¬

ступления с помощью Гордона. После этого, сказал Бут,

он вызвал своего начальника, майора Ли, в Дерби. Ли

прибыл туда и договорился с почтовым управлением,

что переписка Уилдонов будет перехватываться прави¬

тельством и что Бут будет ее читать перед тем, как она

будет передаваться Алис Уилдон.
Вторым свидетелем обвинения был майор Ли, кото¬

рый подтвердил эту часть рассказа Бута.
Давала показания и Алис Уилдон. Она заявила, что,

с тех пор как ее сын был арестован и заключен в тюрь¬

му как противник военной службы, она была всегда

готова дать убежище его единомышленникам, находив¬

шимся «в бегах», и что Гордон представился ей как

один из таких людей и остановился в ее доме. Гордон

очень резко отзывался о Ллойд-Джордже и Гендерсоне

и даже заявил, что было бы очень хорошо, если бы их

«убрали». Он сказал ей, что он помогал заключенным бе¬

жать из лагерей и что он поможет ее сыну выбраться из

лагеря и в безопасности добраться до Америки. Все это

должно было сохраняться в глубокой тайне, и она не

имела права обсуждать это с кем-либо. Он также ска¬

зал ей, что в лагерях для охраны содержат собак и это

затрудняет побег, и спросил ее, не может ли она до¬

стать яда, чтобы отравить собак. Она дала свое согла¬

сие на этот план, понимая, что ей необходимо быть

очень осторожной, поскольку все это было незаконно.
50

Она установила контакт с мужем своей дочери, чтобы

получить от него яд для собак. Необходимо отметить,

что поскольку обвинение не вызвало Гордона в суд, ни¬

кто не оспаривал показания Алис Уилдон о том, что

целью, для которой Гордон предлагал достать яд, было

отравление собак, а совсем не та зловещая цель, о ко¬

торой говорилось в обвинении.
В это время, заявила Уилдон, она начала подозре¬

вать, что ее письма вскрываются, и поэтому догово¬

рилась с мужем дочери, что яд будет послан из Саут¬

гемптона родственнику в Дерби. Переписка, поскольку

были подозрения, что она просматривается, состояла из

коротких записок с описанием того, как надо использо¬

вать яд. Бут сказал ей, чтобы она уничтожала получен¬

ные письма.
После того, как в Дерби появился Бут, Гордон сооб¬

щил ей, что все будет вестись через Бута, который, до¬

бавил он, является весьма активным противником воен¬

ной службы.
Показания давала также Гарриет Энн Уилдон, кото¬

рая сказала, что она несколько раз говорила с Гордо¬

ном и во время одного из разговоров она начала подо¬

зревать, что он был пресловутым убийцей Стейни Мор¬

рисоном. Она сказала, что когда она спросила Гордона

о так называемом клафамском убийстве, за которое

был осужден Моррисон, Гордон сказал ей, что это убий¬

ство было совершено по указаниям анархистов и что

Моррисон сейчас не в тюрьме и не в больнице. У нее

появились сильные подозрения, что Гордон на самом

деле — Моррисон и что он, таким образом, одновремен¬

но и убийца и полицейский шпион, посланный в Дерби

для того, чтобы, имея в виду политические взгляды ее

матери, втянуть ее в преступление. Адвокат неоднократ¬

но требовал, чтобы Гордон выступил в качестве свиде¬

теля, однако обвинение отказалось вызвать Гордона; от

обвинения не потребовали также, чтобы оно обосновало

причины своего нежелания представить его в качестве

свидетеля.
Итак, на основании показаний Бута и предполагае¬

мых заявлений Гордона Алис Уилдон и супруги Масон

были признаны виновными и приговорены к длительным

срокам тюремного заключения. Гарриет Уилдон была

оправдана. Алис Уилдон была в конце концов освобо¬
3*

ждена в очень тяжелом состоянии на четвертом году

тюремного заключения.
Надо отметить, что единственным доказательством,

которое сколько-нибудь подтверждало показания поли¬

цейского шпиона, использовавшего другого полицейско¬

го шпиона или агента-провокатора, которого обвинение

не сочло возможным выставить на суде в качестве сви¬

детеля, было то, которое относилось к получению яда.

Решающее значение приобрел вопрос о том, было ли это

сделано для достижения зловещей цели убийства двух

видных министров или же с тем, чтобы отравить собак.

В обстановке военной истерии присяжные приняли вер¬

сию шпиона, вынеся решение против обвиняемых.
Вследствие первой мировой войны и русской револю¬

ции использование шпионов и осведомителей всех видов

снова возросло. Среди многих дел, показывающих, ка¬

ким образом осведомители используются для обеспече¬

ния ложного или, в лучшем случае, необоснованного

приговора в отношении тех, чьи взгляды и деятельность,

не будучи противозаконными, тем не менее являются не¬

желательными для лиц, которые в данное время стоят

у власти, следующим по времени было знаменитое дело

Сакко и Ванцетти, начало которого относится к 1920 го¬

ду. Оно вызвало огромный интерес во всем мире и такое

большое количество жалоб всякого рода, что прошло

более шести лет между вынесением смертных пригово¬

ров и приведением их в исполнение в 1927 году.
Общественное значение и важность этого дела со¬

стояли главным образом в том всеобщем и вполне обо¬

снованном убеждении, что эти два человека были «при¬

тянуты» к преступлению, к которому они не имели ни

малейшего отношения, только потому, что их рассматри¬

вали как важных профсоюзных деятелей и политических

«агитаторов».
Сакко и Ванцетти оба были иммигрантами и оба —

бедными иммигрантами. После их появления в США

они проявили активность, в частности как защитники

«родившихся за границей» во время «рейдов Пальмера»,

о которых будет сказано ниже. Они состояли в списке

«нежелательных» министерства юстиции и находились

под наблюдением правительственных агентов.
В мае 1920 года они были арестованы в вагоне трам¬

вая, когда ехали для того, чтобы принять меры к изъя¬
52

тию литературы из различных домов, чтобы перенести

ее в более безопасное место. В это время был произве¬

ден целый ряд арестов людей, занимавшихся аналогич¬

ной деятельностью, причем в одном случае дело кончи¬

лось трагически: человек по имени Сальседо был выбро¬

шен либо выбросился сам из окна здания министерства

юстиции, где он незаконно содержался. Встревоженные

этим и другими событиями, Сакко и Ванцетти начали

прятать печатную литературу, которая могла бы при¬

чинить людям неприятности в случае ареста.
После того как Сакко и Ванцетти были арестованы

за эту «радикальную деятельность», они были обвинены

в насильственном ограблении, сопровождавшемся убий¬

ством двух сторожей. Обвинение было вздорным, и даже

агенты министерства юстиции в Бостоне пришли к вы¬

воду, что преступление было совершено профессиональ¬

ными преступниками.
Это дело, по существу, только «граничит» с темой на¬

шей книги, касающейся осведомителей и шпионов, по¬

скольку основными свидетелями, хотя и дававшими лож¬

ные показания, были не осведомители и шпионы в обыч¬

ном смысле этого слова, а просто темные личности, го¬

товые лгать за хорошее вознаграждение. Однако это де¬

ло заслуживает здесь краткого упоминания, поскольку

действия правительства против Сакко и Ванцетти, с

целью отделаться от политических или профсоюзных

агитаторов, очень тесно примыкают ко многим действи¬

ям для таких же целей с использованием шпионов и ос¬

ведомителей. Феликс Франкфуртер, член Верховного

суда США, писал в своей книге «Дело Сакко и Ван¬

цетти»:
«Были вскрыты факты, которые не опровергло

обвинение и которые показали, что дело Сакко и

Ванцетти по обвинению в убийстве было частью

тех усилий, которые предпринимались сообща ок¬

ружным прокурором и агентами министерства

юстиции, чтобы отделаться от этих итальянцев, за¬

нимавшихся красной деятельностью».
Мы можем закончить эту главу словами бывшего

президента Гарри Трумэна, который вспоминает исто¬

рию и некоторые пороки системы, при которой расцве¬
53

тают шпионы и осведомители. В выступлении по теле¬

видению 22 декабря 1953 года он заявил:
«В 90-х годах XVIII века мы столкнулись с про¬

блемой якобинства и мы приняли акты об иност¬

ранцах и подрывной деятельности. Приблизительно

через 4 года их пришлось отменить, так как они

по сути дела противоречили Биллю о правах и кон¬

ституции.
В 30-х годах XIX века у нас предпринимались

меры против масонов; масоны обвинялись во всех

смертных грехах, многие ложи были закрыты и

много людей было предано суду только за то, что

они были членами масонских организаций.
Через 10 лет появились «ничего не знающие»;

их основным кредо была борьба против католиче¬

ской церкви. Они мазали дегтем и вываливали в

перьях священников, сжигали католические церкви

и совершали множество подобных действий.
Следующим шагом было рождение Ку-клукс-

клана, возникшего после гражданской войны и

вновь возрожденного в 1922—1932 годах. Эл Смит 1

явился жертвой этой антикатолической, антиеврей-

ской, антинегритянской кампании.
Теперь мы кричим о коммунистической угрозе.

Если кто-либо из вас знаком с коммунистом, я про¬

сил бы вас показать его, мне хочется знать, как

он выглядит. Я не думаю, чтобы нашей стране угро¬

жала опасность внутреннего восстания коммуни¬

стов».
Это звучит так разумно, что хочется сказать: система

«у дел и не у дел» западной демократии дает по край¬

ней мере то преимущество, что лидерам разрешается го¬

ворить здравые вещи, когда они «не у дел». Ценность за¬

явления бывшего президента не становится меньшей от

того, что по странному стечению обстоятельств в период

его пребывания у власти получили возможность пышно

расцвести самые худшие пороки шпионско-осведомитель¬

ской системы.
1 Эл Смит — римский католик, бывший многие годы губерна¬

тором штата Нью-Йорк и одно время вероятным кандидатом на

пост президента США, был фактически исключен из кандидатов в

президенты под давлением антикатолических настроений.
54

Глава
vi
Федеральное бюро расследований
Изучение вопроса об использовании шпионов и осве¬

домителей неизбежно ведет нас к рассмотрению деятель¬

ности Федерального бюро расследований, органа прави¬

тельства Соединенных Штатов, известного обычно под

именем «ФБР».
Оно было создано за несколько лет до 1918 года как

обычный орган по проведению в жизнь федерального

уголовного законодательства, но скоро приняло на себя

и другую роль, став также органом политической «контр¬

разведки». В этой своей деятельности оно выросло

до громадных размеров, превратившись в «государство в

государстве». К концу первой мировой войны оно обра¬

тило свое главное внимание на борьбу против «красных».

Нередко правительство не только сосредоточивает свою

пропаганду и другие проявления враждебности против

определенной части общественного мнения или опреде¬

ленной деятельности, которые, по мнению правительства,

могут скорее всего причинить ущерб его политике, но

также стремится запятнать эту или другую часть обще¬

ственного мнения, причиняющую ему беспокойство, на¬

вешивая на нее тот ярлык, который вероятнее всего мо¬

жет враждебным образом настроить общество. Семьде¬

сят лет назад это был «радикал». Сорок лет назад —

«социалист» или «лейборист». Девятнадцать веков на¬

зад, я думаю, это был «христианин». В 1921 году и ныне

это — «красный» или «коммунист». Во всяком случае,

для ФБР в то время это был «красный».
Газета «Нью-Йорк Таймс» следующим образом опи¬

сала это положение:
«В течение ряда месяцев сотрудники министер¬

ства юстиции, отбросив всякую другую работу, скон¬
55

центрировали свои усилия на борьбе с красными;

агенты тайно проникали в радикальные круги, про¬

скальзывали в центры агитации и работали то по¬

варами в отдаленных поселках шахтеров, то шах¬

терами, то металлургами, а там, где представлялась

возможность, были «агитаторами» самого рьяного

толка. Хотя они старались не подстрекать и не со¬

действовать совершению «открытых действий» или

их пропаганде, некоторым из этих «подпольных»

агентов удалось выдвинуться в радикальных кругах

и стать, по крайней мере в одном случае, признан¬

ными вожаками района».
В декабре 1919 года ФБР следующим образом — так

его цитирует Макс Ловенталь в книге «Федеральное

бюро расследований» — описывало свою собственную де¬

ятельность:
«Можно считать, ...что работа, связанная с вой¬

ной, в Бюро закончилась. Ныне перед Бюро стоит

очень большая и важная задача в связи с волнени¬

ями общественного и экономического характера, ко¬

торые частично являются следствием войны. Волне¬

ния и радикализм распространились по всему миру.

И США не являются исключением».
К 1920 году война с «радикализмом», кажется, ста¬

ла главным занятием Бюро; одна треть всего детектив¬

ного аппарата центра в Вашингтоне действовала по «ан-

тирадикальной» линии и более половины деятельности

Бюро на местах было также направлено на эту цель.

Чтобы вооружить своих людей для выполнения этих за¬

дач, отдел общей работы ФБР в заявлении Конгрессу

спустя четыре месяца после начала его работы заявил,

что он «настойчиво обучает группу своих агентов учиты¬

вать... факторы более крупного порядка». Хотя детали

оставались «в секрете», конгрессменам было дано об¬

щее представление о тех сведениях, которые готовящие¬

ся кадры должны были собирать и направлять в центр

этого нового отдела ФБР, возглавлявшегося Эдгаром

Гувером.
«Они должны были получать материал у тайных

осведомителей, у соседей, у личных врагов лиц, на¬

ходящихся под наблюдением. Детективы должны
56

были выслушивать сплетни о том, что будто бы го¬

ворили или делали люди... собирать сведения, ко¬

торые в ряде случаев были получены от неизвест¬

ного лица, сообщившего что-либо агенту Бюро, либо

от осведомителей агента. Некоторая часть получен¬

ной информации могла касаться индивидуальных

привычек и жизни человека».
Наряду с расследованием деятельности «радикалов»

шли розыски радикальной литературы. Агенты должны

были конфисковывать радикальную литературу как в об¬

щественных хранилищах, так и в частных библиотеках.

В поисках литературы ФБР выделяло многих из своих

агентов, которые должны были вступать в организации,

посещать собрания, доставлять все книги, которые по¬

падали к ним в.руки.
На основе информации, полученной из таких источ¬

ников и такими методами, последовали печально изве¬

стные «рейды Пальмера» 1920 года, когда были аресто¬

ваны многие тысячи людей, не совершивших никакого

преступления и часто не разделявших взгляды, которые

им приписывали осведомители. К счастью, имеется до¬

статочное количество надежного материала как в* виде

описаний работы ФБР, составленных им самим, так и

в виде докладов, сделанных позднее группами солидных

граждан, возмущенных его антилиберальными действи¬

ями х: все это позволяет нам составить ясную картину

зловещей деятельности системы осведомителей в этой

области. Вот каким образом описывал «рейды Паль¬

мера» сам министр юстиции Пальмер Комиссии по ассиг¬

нованиям Конгресса США, испрашивая дополнительные

большие средства на ФБР.
«Мы разработали наши планы с большой тща¬

тельностью для всей страны... это геркулесова ра¬

бота, поскольку они (родившиеся за границей) жи-
1 Я говорю «антилиберальными», а не «антизаконными», по¬

скольку некоторые из арестов, возможно, были законными. В ок¬

тябре 1918 года Конгресс принял закон, предусматривавший вы¬

сылку из США иностранцев, которые придерживались «нежелатель¬

ных» взглядов по экономическим и политическим вопросам. Отдел

общей работы при проведении некоторых своих рейдов в 1919 и

1920 годах ссылался на то, что он действовал на основании этого

закона.
57

вут в- районах, которые не часто посещаются рядо¬

выми американцами; их убежища трудно найти и

места их встреч сохраняются в тайне... Эти люди

живут на пространстве от Мэна до Калифорнии.
Однако мы в конце концов преодолели все препят¬

ствия...»
Тайные осведомители были основой тщательной пред¬

варительной подготовки. В случае арестов коммунистов

modus operandi (метод работы), как показали секретные

инструкции штаба специальным агентам Бюро от 27 де¬

кабря 1919 года (документ, который агенты Бюро, не¬

смотря на возражения с их стороны, были вынуждены

представить на одном из последующих процессов), со¬

стоял в следующем:
«Если это возможно, вам надлежит договориться с

вашим тайным осведомителем о том, чтобы собрания

коммунистической партии и коммунистической рабочей

партии проводились в ночное время. Некоторые из долж¬

ностных лиц Бюро сообщали мне, что подобные меры

будут приняты. Это, конечно, облегчит производство аре¬

стов».
«Рейды Пальмера» стали потом предметом исследо¬

ваний, проводившихся как в официальном, так и в не¬

официальном порядке. Наиболее тщательными среди них

были: «Доклад о незаконной деятельности министерства

юстиции США», подписанный 12 адвокатами и профессо¬

ром права и опубликованный в мае 1920 года, и «Дела

о высылке, 1919—1920 гг.» — публикация, подготовлен¬

ная под руководством Всемирного межцерковного дви¬

жения — ассоциации 26 протестантских организаций.

Доклад юристов осуждает сыскной отдел за незаконные

действия, нарушающие «традиционные американские сво¬

боды». Второе исследование, «межцерковный доклад»,

было опубликовано Федеральным советом христианских

церквей в Америке и представлено юридической комис¬

сии Сената как доказательство.
Соображения церковнослужителей больше относятся

к нашей теме. Говоря о «грани между простым агентом

и агентом-провокатором», авторы пишут:
«Термин «агент-провокатор» широко применял¬

ся для характеристики хорошо известного типа чи¬

новника царского режима в России. Его значение
58

точно передается в переводе с французского на ан¬

глийский — «провоцирующий агент». Агента-прово-

катора используют не только для того, чтобы схват

тить нарушителя, но и для того, чтобы отделаться

от «нежелательных» путем подстрекательства их к

действиям, за которые они могут быть арестованы

и наказаны. Эта практика настолько не в почете в

этой стране, что никто не захотел бы публично вы¬

ступить в ее оправдание».
Вскоре бывшим сенатором США Альбертом Бев-ерид-

жем к этому вопросу было привлечено внимание Амери¬

канской ассоциации адвокатов:
«При проведении этих массовых арестов были

использованы услуги шпионов—«наших тайных

осведомителей», как именуют их инструкции прави¬

тельства. Трудно отличить деятельность этих людей

от деятельности русских или французских агентов-

провокаторов».
Федеральный судья Андерсон, исследуя этот вопрос

спустя несколько лет в ходе рассмотрения другого дела,

обнаружил в его материалах, что «шпионы правитель¬

ства составляли тогда активный и влиятельный элемент

в этих гонимых партиях; они не были простыми наблюда¬

телями».
Он добавил:
«Я не могу согласиться с утверждением, что

шпионам правительства можно больше доверять или

что они, стремясь нажиться на этом, причиняют

меньше хлопот, чем шпионы в частной промышлен¬

ности... За исключением военного времени, когда и

Натан Хейл может быть шпионом \ шпионов всегда

вербуют из разложившихся и ненадежных элемен¬

тов. Порядочный человек не захочет взяться за та-
1 Натан Хейл, которого часто называют «идеальным патрио¬

том», был капитаном во время войны за независимость. Он вы¬

звался быть шпионом для генерала Вашингтона и под видом гол¬

ландского школьного учителя проник на Лонг-Айленд, где в ночь

на 22 сентября 1776 года был схвачен англичанами и приведен к

генералу Вильяму Хову, который приказал повесить его без суда.

Говорят, что последними словами Хейла были: «Жаль, что я могу

отдать за родину только одну жизнь». Он был повешен 22 сентября

1776 года.
59

кую работу. Зло, причененное промышленности си¬

стемой шпионажа, неисчислимо за десятки лет».
Не может не вызвать удивления, что при наличии

этих фактов и в то время, когда американские традиции

и конституционные гарантии старомодных свобод не под¬

вергались атакам примерно в течение такого же пери¬

ода, как и тот, когда они находились в опасности в 40-е

и 50-е годы нашего века, сенатор Стерлинг после обо¬

зрения всех свидетельских показаний, данных перед

сенатской комиссией, счел возможным выступить в под¬

держку этой практики министерства юстиции. Утверж¬

дая, «что использование тайных осведомителей яв¬

ляется одним из самых старых приемов уголовного рас¬

следования... и получило одобрение со стороны судов»,

он отрицал наличие каких-либо доказательств того, что

агенты министерства юстиции когда-либо активно (устно

или письменно) поощряли насильственные действия.
Рассказывают забавную историю об инциденте, про¬

исшедшем во время «рейдов Пальмера». Несколько сле¬

дователей ФБР в одном из учреждений особенно внима¬

тельно рассматривали некоторые документы. Их началь¬

ник, удивленный тем, что их работа так затянулась, спро¬

сил, что они еще ищут после таких долгих поисков. Они

ответили, что хотят продолжить поиски, пока не найдут

адреса двух лиц, которых надо немедленно арестовать

как важных «красных», поскольку они подписали ряд

документов, копии которых следователи изъяли. На воп¬

рос о том, кто эти лица, они ответили: «К. Маркс и

Ф. Энгельс»!

ГЛАВА
Vil
Комиссии по расследованию

антиамериканской деятельности
На протяжении последних тридцати лет широкое ис¬

пользование осведомителей, характерное не только для

Соединенных Штатов, достигло в США, возможно, боль¬

шего развития, чем в какой-либо другой стране. Вместе

с тем в последние годы 'злоупотребление этой системой

вызвало здоровую реакцию общественного мнения и в

среде юристов.
Вполне естественно, что эта система получила широ¬

кое развитие в Соединенных Штатах — конечно не по¬

тому, что американскому народу присущи какие-то осо¬

бые качества или пороки, а просто в силу сложившейся

там обстановки. США все еще являются молодой стра¬

ной как с политической точки зрения, так и с точки зре¬

ния развития промышленности. Быстрый рост производ¬

ственных мощностей этой страны привел, наряду с дру¬

гими обстоятельствами, к тяжелому, затянувшемуся кри¬

зису с серьезными экономическими и социальными по¬

следствиями. Новый курс Франклина Рузвельта, имев¬

ший целью вывести основную массу населения из тяже¬

лого экономического положения, а также поставить на

ноги существующую систему, вызвал негодование во мно¬

гих кругах «большого бизнеса», ошибочно считавших,

что они прочно стоят на ногах и что ноги эти не глиняные.

Вторая мировая война, положив конец кризису и при¬

ведя к огромному обогащению ведущих американских

промышленников, поставила вместе с тем перед ними но¬

вые проблемы; она не только увеличила производствен¬

ные мощности до такого уровня, который, пожалуй, не¬

достижим в мирное время, но также значительно увели¬

чила могущество организованных рабочих.
61

Таким образом, после смерти Рузвельта и окончания

войны неизбежно должны были возникнуть большие тре¬

ния и конфликты, а также борьба за власть с использо¬

ванием любого вида оружия, в том числе законодатель¬

ства и судебных органов, против организованных рабо¬

чих, против любой группы людей, могущих выступить

против воли промышленных магнатов, которые стали

одновременно богаче, сильнее на вид и в то же время

напуганы больше, чем когда-либо, и, следовательно,

больше, чем когда-либо, не склонны терпеть новые идеи.

Кэри Маквильямс в книге «Охота за ведьмами, или воз¬

рождение ереси», писал:
«Боязнь ересей появляется в периоды социаль¬

ных сдвигов и изменений государственных установ¬

лений. В такие периоды господствующее общество

начинает испытывать болезненный страх перед иде¬

ями. Любое недовольство или сопротивление, любой

протест пе могут быть bona fide они должны быть

вызваны «пропагандой». Люди, придерживающиеся

такой точки зрения, стремятся достигнуть полной

ортодоксальности, подавляя, как ересь, все неорто¬

доксальные идеи, мнения и отношения».
Нет необходимости объяснять, почему при этих усло¬

виях число шпионов и Осведомителей, как и спрос на их

услуги, должно было возрасти не только в обычных су¬

дах, но и во многих ведомственных и других учрежде¬

ниях, занимающихся важными вопросами, такими, на¬

пример, как высылка лиц иностранного происхождения

и выдача паспортов.
Услугами осведомителей шире всего пользовались в

сфере деятельности комиссий по расследованию антиаме¬

риканской деятельности, в частности по делам о неува¬

жении к Конгрессу, ложных показаниях или других пре¬

ступлениях, часто возникавшим в результате деятельно¬

сти этих комиссий.
Существовали две комиссии по расследованию анти¬

американской деятельности. Одна из них была создана

Палатой представителей (нижней палатой американ¬

ского Конгресса) и другая Сенатом. Первая — ее пра-
1 Честными, добросовестными, незлоумышленными.— Прим.

перев.
62

вильиое название «комиссия палаты представителей по

расследованию антиамериканской деятельности» — уже

существовала во времена президента Рузвельта, но тог¬

да она фактически бездействовала. Вторая комиссия за

последние годы стала известна как «комиссия Маккар¬

ти» — по имени сенатора, который был ее председате¬

лем. Деятельность этих комиссий в какой-то степени пе¬

реплеталась, хотя комиссия Маккарти больше занима¬

лась государственными служащими, а комиссия по рас¬

следованию антиамериканской деятельности — работни¬

ками культуры.
Работа этих двух комиссий, в особенности сенатской,

заслуживает того, чтобы посвятить каждой из них от¬

дельную книгу, и, несомненно, что через несколько лет

мы увидим не одну книгу по этому вопросу. Что же ка¬

сается настоящей работы, то она не может полностью

осветить источники возникновения этих комиссий и ре¬

зультаты их деятельности. В ней затрагивается только

вопрос об использовании ими показаний осведомителей.

Не являясь судами, комиссии не были связаны нормами

доказательственного права; и в атмосфере истерии, в

которой эти комиссии в определенные периоды работали,

они старались «обвинить» (если можно употреблять этот

термин в широком смысле) государственных служащих,

руководителей рабочих профсоюзов, активных деятелей

профсоюзов, работников кино, радио, образования, нау¬

ки и других областей культуры в том, что они являются

членами коммунистической партии или как-то связаны с

ней. В результате эти лица теряли работу, что было не¬

намного лучше пожизненного тюремного заключения.

Во многих случаях комиссии добивались успеха путем

использования подчас в сотнях дел одних и тех же про¬

фессиональных осведомителей, образно называемых

«пальцами». Они готовы были занять место на скамье

свидетелей и присягнуть, что пять, десять и даже двад¬

цать лет тому назад они были членами коммунистиче¬

ской партии — действительными или подосланными —

и знали людей, которых они обвиняют как коммунистов.

Если обвиняемые отрицали это, они рисковали попасть

под суд за лжесвидетельство, и тогда тот же осведоми¬

тель выступал в качестве свидетеля против них, и в этой

обстановке люди признавались винов-ными. Если человек,

попавший в такую ловушку, ссылался на пятую поправку
63

к конституции Соединенных Штатов, предоставляющую

гражданину право не давать ответов, которые могут быть

использованы для его обвинения в совершении преступ¬

ления, тогда показания осведомителя оставались неоспо-

ренными с наихудшими последствиями для жертвы.
Другая зловещая особенность деятельности этих ко¬

миссий заключалась в том, что они требовали, чтобы сви¬

детели, которых они вызывали, тут же превращались в

осведомителей. Они принуждали их показывать под при¬

сягой, кто из лиц, указанных в списках, в-ключавших де¬

сятки имен, является или когда-либо являлся членом

коммунистической партии или сочувствующим ей. Если

они отвечали, они становились осведомителями. Если

они отказывались отвечать, их привлекали к суду за

«неуважение к Конгрессу».
Одним из результатов такого рода осведомительской

деятельности явилось то, что культурная жизнь в стране

была зажата в тиски. Например, в сентябре 1947 года

ряд работников кинопромышленности Голливуда — сре¬

ди них те, кто выпустил в свет наилучшие, самые патрио¬

тические и самые удачные фильмы из всех выпущенных

американской кинопромышленностью,— получили от ко¬

миссии палаты представителей повестки, предлагавшие

им «предстать перед комиссией по расследованию анти¬

американской деятельности». Вслед за этим последовал

ряд разбирательств по делу о «подрывном влиянии в

кинопромышленности». Перед свидетелями, вызванными

вышеупомянутым способом, предстал ряд кинодеятелей,

среди которых были лица, известные в мире кино; давав¬

шие против них показания в некоторых случаях отли¬

чались глубоким невежеством в тех вопросах, к которым

эти показания относились. На протяжении ряда недель

их ответы пестрели в заголовках мировой прессы. Исто¬

рия этих разбирательств и великолепного контрудара,

нанесенного работниками кино,— не тема настоящей

книги. Об этом рассказано на страницах остроумной, но

оставляющей ужасное впечатление книги Гордона Кана

«Голливуд под судом», изданной с предисловием вели¬

кого немецкого писателя, бежавшего в Соединенные

Штаты от нацистской тирании,— Томаса Манна. Его

слова являются одним из самых достойных и действен¬

ных протестов против деятельности этих комиссий, кото¬

рые судили и осудили тысячи честных людей:
64

«Я имею честь объявить себя свидетелем защи¬

ты... Будучи американским гражданином немецкого

происхождения, я... заявляю, что мне мучительно

знакомы некоторые политические тенденции. Духов¬

ная нетерпимость, политическая инквизиция, отказ

от правовых гарантий — и все это во имя так назы¬

ваемого «угрожающего положения»... так начина¬

лось и в Германии. За всем этим последовал фа¬

шизм, а за фашизмом пришла война».
Мораль заключается в том, что в результате приме¬

нения метода клеветы в Голливуде в течение ряда по¬

следовавших лет был серьезно затруднен выпуск про¬

грессивных фильмов.
Кроме того, значительно увеличилось число осведо¬

мителей и выросли их доходы. Третий и самый сущест¬

венный результат — дезорганизация работы профсоюзов

во время забастовок путем навешивания ярлыка «ком¬

мунист» не только лидерам, но и многим рядовым чле¬

нам профсоюза — обвинение, которого обычно было до¬

статочно, чтобы ни один предприниматель в ближайшие

годы не взял этих людей на работу.
Понятно, что такая практика дала возможность ис¬

пользовать профессиональных осведомителей в широком

масштабе. Если для передачи в суд дела, по которому

один, два или три осведомителя могут выступить в каче¬

стве свидетелей против двух, четырех или дюжины обви¬

няемых, могут потребоваться целые месяцы, то один ос¬

ведомитель на одном только заседании комиссии может

навесить ярлыки с обвинением в «подрывных действиях»

на шею стольких людей, сколько будет нужно его хозя¬

евам.
Забастовка 1950 года в Пенсильванском угольном

бассейне может служить примером того, как можно было

использовать и как были использованы полномочия этой

комиссии. Забастовка была ожесточенной и длительной.

Владельцы шахт, которые безрезультатно пытались со¬

рвать ее с помощью судебных приказов и преследований

на основе закона Тафта — Хартли (см. стр. 67), при¬

думали новый план. В Питсбурге начала заседать комис¬

сия по расследованию антиамериканской деятельности.

Платный профессиональный осведомитель, некий Мэт

Цветич, предстал перед комиссией и назвал «коммуни¬
65

стами» ни больше, ни меньше, как 292 человека, кото¬

рые по странной случайности оказались организаторами

фонда помощи забастовщикам питанием, одеждой и ме¬

дикаментами. Он указал их имена, место жительства и

работы. Если тебя называют коммунистом, ты рискуешь

навеки остаться безработным, и действительно: в резуль¬

тате этого 90 человек потеряли работу сразу же, а 60 —

в течение последующих четырех месяцев. И совсем не уди¬

вительно, что не только эти 292 человека, но и многие

другие члены профсоюза, боясь последствий, прекратили

активное участие в профсоюзной работе и даже пере¬

стали посещать профсоюзные собрания; это очень подо¬

рвало силу профсоюзной организации.
Что же представляет собой этот Цветич, который смог

причинить людям столько зла? Известно, что в 1955 году

он находился в психиатрическом отделении питсбургской

больницы, где лечился от «депрессии и алкоголизма».

Однако в период судебных процессов над Нельсоном, в

которых он также принимал участие (см. стр. 79), он

заработал на антикоммунистической деятельности от
10	до 12 тысяч долларов за материал о своей деятель¬

ности профессионального осведомителя для кино и 6,5

тысяч долларов за ряд журнальных статей. Доносы, как

и война, ужасная и ужасно доходная вещь!
Слово «маккартизм» используется для характеристики

системы, при которой обвинения выносятся на основании

показаний осведомителей; эта система развилась на поч¬

ве деятельности комиссии Маккарти, но не следует впа¬

дать в ошибку, думая, что злосчастное «темное пятно»

появилось, пусть временно, в американской жизни в ре¬

зультате усилий одного человека. Если бы Маккарти ни¬

когда не родился, то маккартизм все равно возник бы под

другим именем точно так же, как в Германии был бы

нацизм и в том случае, если бы Гитлера (между прочим,

после первой мировой войны Гитлер какое-то время сам

был шпионом и осведомителем) не извлекли из отбросов,

чтобы сделать из него подходящую фигуру в игре, кото¬

рую вели германские промышленники. И пусть никто не

думает, что уход со сцены и смерть самого Маккарти

означают конец этой системы; ее может уничтожить толь¬

ко здравый смысл американского народа.

ГЛАВА
VIII
Закон Смита и закон

Тафта — Хартли
Законодательство затрагивается в данной книге лишь

постольку, поскольку оно создает преступления, соверше¬

ние которых легче доказывать, используя шпионов и ос¬

ведомителей в качестве свидетелей. Два закона, издан¬

ные американским Конгрессом, являются примерами

законодательства, представляющего исключительно пло¬

дородную почву для использования профессиональных

осведомителей в качестве свидетелей.
Первый из них, закон Тафта — Хартли 1947 года, был

издан с целью ослабления профсоюзов. Одна из много¬

численных статей этого закона, требующая, чтобы

все руководящие работники профсоюзов давали под при¬

сягой показания о том, что у них нет и не было связей

с коммунистами, предоставляет самое широкое поле для

деятельности осведомителей. В условиях действия этого

закона техника работы осведомителя проста, но эффек¬

тивна; если наниматели или правительство хотели из¬

бавиться от какого-нибудь профсоюзного деятеля, они

могли это сделать, отдав его под суд за дачу ложных по¬

казаний в его «заявлении об отсутствии связей». Они

«доказывали» это обвинение, используя платного профес¬

сионального осведомителя, который под присягой заяв¬

лял что-нибудь в таком роде: «Я бывший коммунист.

Двадцать лет тому назад, будучи коммунистом, я посе¬

щал партийные собрания и там видел этого обвиняе¬

мого».
Второй закон, дающий возможность использовать

осведомителей,— это закон Смита, изданный в 1940 году

по видимости для того, чтобы развязать правительству

руки в борьбе против немецкой пятой колонны, а на са¬

мом деле использовавшийся исключительно против КОМ-
67

мунистой — действительных или предполагаемых. В со¬

ответствии с этим законом преступным действием счи¬

тается:
(1)	заведомо или преднамеренно отстаивать,

способствовать, рекомендовать или пропагандиро¬

вать обязательность, необходимость, желательность

или целесообразность свержения или уничтожения

правительства в Соединенных Штатах с помощью

силы или насилия или путем убийства должност¬

ного лица такого правительства;
(2)	с целью свержения или уничтожения прави¬

тельства в Соединенных Штатах печатать, публико¬

вать, редактировать, издавать, распространять, про¬

давать или выставлять написанный от руки или на¬

печатанный материал, в котором отстаивается, ре¬

комендуется или пропагандируется обязательность,

необходимость, желательность или целесообразность

свержения или уничтожения правительства в Сое¬

диненных Штатах с помощью силы или насилия;
(3)	организовывать или содействовать органи¬

зации общества, группы или сборища лиц, которые

пропагандируют, отстаивают или подстрекают к

свержению или уничтожению правительства в Сое¬

диненных Штатах с помощью силы или насилия;

или быть или становиться членом или быть связан¬

ным или вступать в связь с таким обществом, груп¬

пой или сборищем лиц, будучи осведомленным об

их целях,
а также в соответствии с другой статьей:
пытаться совершить или сговариваться о соверше¬

нии любого из перечисленных выше действий.
В нескольких судебных процессах на основе закона

Смита членство в коммунистической партии само по себе

было признано преступлением; но, как правило, привле¬

каемым к ответственности инкриминировалось участие

в заговоре. Так было в первом и в некотором отношении

самом гнусном из всех процессов, связанных с законом

Смита,— в процессе, известном под названием «дела

Денниса», по которому одиннадцать лидеров коммуни-

стической партии были приговорены к длительным сро¬

кам тюремного заключения и уплате штрафов.
68

Они обвинялись в «заговоре с целью пропаганды и

отстаивания свержения и уничтожения правительства

Соединенных Штатов с помощью силы и насилия» путем:

(а) организации коммунистической партии; (Ь) органи¬

зации, публикации и распространения и способствования

публикации и распространению книг, статей, журналов

и газет, отстаивающих принципы марксизма-ленинизма;

(с) организации «руководства школами и занятиями для

изучения принципов марксизма-ленинизма, в которых

должны были пропагандироваться и отстаиваться обя¬

зательность и необходимость свержения и уничтожения

правительства Соединенных Штатов с помощью силы и

насилия».
В обвинительном акте не указывалось, что кто-либо

из обвиняемых совершил какое-либо действие с целью

осуществления предполагаемого заговора.
Этот процесс явился не только судом над книгами и

теорией, но представлял собой настоящий бой цитат. По¬

сле того как свидетели обвинения показали, что обвиня¬

емые являются членами коммунистической партии (что

было в этом случае справедливо), они заявили, что ви¬

дели, как на собраниях и на занятиях продавали и рас¬

пространяли коммунистическую литературу. Эта литера¬

тура была представлена в качестве доказательства, ис¬

ходя из того, что она дает возможность установить

«существо, характер, цели и задачи коммунистической

партии». Суду было представлено не менее 500 печатных

изданий, главным образом книг по различным вопросам

истории, философии и экономики, имеющихся в любой

крупной библиотеке. Чтобы изучить их, потребовалась

бы целая жизнь. Не было сделано никакой попытки до¬

казать, что обвиняемые, сидевшие на скамье подсудимых,

понимали и истолковывали эту литературу как пропаган¬

дирующую насильственное свержение правительства

Соединенных Штатов. Книги просто «свалили» перед при¬

сяжными. Им потребовались бы целые годы, чтобы толь¬

ко прочесть их, не говоря уже о том, чтобы, разобраться

в них.
Платных профессиональных свидетелей просили рас¬

сказать, о чем говорил тот или иной преподаватель тео¬

рии коммунизма или тот- или иной член партии (не из

числа обвиняемых) на занятиях или собраниях, на ко¬

торых не присутствовал ни один из обвиняемых. Св-иде-
69

тель затем рассказывал о toM, что некое третье лицо, ко¬

торое нельзя было вызвать в суд для перекрестного до¬

проса, говорило на занятиях или митинге, происходив¬

ших, как правило, далеко от места судебного разбира¬

тельства, о «диктатуре пролетариата», «революционном

перевороте» и т. д. Никаких доказательств того, что

обвиняемые знали об этих выступлениях или хотя бы о

том, что эти выступления были санкционированы комму¬

нистической партией, не было представлено.
Ни на процессе Денниса, ни на других процессах,

связанных с законом Смита, не было доказательств того,

что кто-нибудь из обвиняемых намеревался войти в за¬

говор с целью «проповедывания и отстаивания насильст¬

венного свержения» и т. д. А когда тот или иной обви¬

няемый представлял доказательства того, что он прямо

выступал против силы и насилия и ссылался на програм¬

му коммунистической партии, которая прямо запрещает

применение силы и насилия, обвинение представляло

профессионального свидетеля, утверждавшего, что это

было «иносказание» или «двойная игра» и что в действи¬

тельности имеется в виду обратное. Таким образом,

смысл выхолащивался и заменялся тем, что говорил

платный профессиональный свидетель.
Из тринадцати свидетелей обвинения четыре были

ренегатами, ранее состоявшими в коммунистической

партии. Для целей настоящего исследования ренегаты

могут рассматриваться как особая разновидность сообщ¬

ников и осведомителей. Семь других были осведомите¬

лями, подосланными в коммунистическую партию, и два

свидетеля являлись «специальными агентами» ФБР.

Один из ренегатов уже был до этого платным профес¬

сиональным антикоммунистическим свидетелем. Свиде¬

тель из числа «подосланных» в коммунистическую пар¬

тию во время перекрестного допроса признал, что он

вовлек в коммунистическую партию родственника жены

и двух двоюродных братьев, чтобы выдать их Федераль¬

ному бюро расследований. Другой свидетель признал,

что он проделал то же самое со своим шурином, но вме¬

сто того, чтобы действительно вовлечь его в партию

методом убеждения, он просто подделал его подпись на

заявлении о вступлении!
В тех случаях, когда людей судили за то, что они при¬

держиваются известных взглядов, разделяемых миллио¬
70

нами других людей во многих странах мира, и, больше

того, судили в стране, которая гордится тем, что она

возникла, свергнув иностранное господство силой и наси¬

лием, государственное обвинение сталкивалось с труд¬

ностями в связи с положениями первой поправки к кон¬

ституции Соединенных Штатов, принятой в 1789 году.

В ней сказано, что «Конгресс не имеет права издавать

законы... ограничивающие свободу слова или печати».

Верховный суд произвольно истолковал как эту поправ¬

ку, так и ограничения к ней, выработанные длинным

рядом прецедентов, и признал закон Смита имеющим

силу и, следовательно, действительными приговоры, вы¬

несенные ряду руководителей компартии в соответствии

с этим законом.
Излишне подчеркивать серьезность такого положения

с точки зрения свободы слова; однако для целей настоя¬

щей книги важно иметь в виду, что для осведомителей

и для тех, кто их использует и оплачивает, это законо¬

дательство предоставило большие возможности.
Первая поправка к конституции недвусмысленно и

безоговорочно охраняет право придерживаться любых

верований и убеждений. Единственное ограничение сво¬

боды слова, которое было установлено, если не считать

случаев измены, нарушения благопристойности или под¬

стрекательства к преступлению, было правило «об оче¬

видной и непосредственной опасности». Это правило

можно сформулировать следующими словами: свобода

слова или печати ограничивается только в тех случаях,

когда ясно доказано, что прямым результатом сказанного

или написанного является непосредственная опасность

серьезного вреда. Оно было выработано решениями

Верховного суда США на протяжении многих лет, что¬

бы дать возможность справляться с возникающими вре¬

мя от времени конфликтами между правом на свободу

слова и опасностью, которая в периоды особой напря¬

женности или беспокойства может возникать для прави¬

тельства и системы правления в Соединенных Штатах в

результате полного использования этого права.
Большинство юристов в США и в других странах ду¬

мали и многие надеялись, что Верховный суд сочтет за¬

кон Смита противоречащим конституции или по меньшей

мере решит, что не было приведено доказательств того,
71

что деятельность обвиняемых создала «очевидную и не¬

посредственную опасность». Но в сложившейся в то

время обстановке шесть из восьми судей, рассматривав¬

ших дело, подтвердили виновность обвиняемых и таким

образом продлили владычество осведомителей — печаль¬

ный, но яркий пример того, что время и обстановка вли¬

яют даже на самых выдающихся судей. Однако двое из

них, Блэк и Дуглас, остались при особом мнении. Я при¬

веду краткую выдержку из их выступлений.
Судья Блэк заявил:
«Прежде всего я хочу остановиться на том, ка¬

кие действия охватываются и какие не охватывают¬

ся понятием этого преступления. Апеллянтам не ин¬

криминировалась попытка свержения правитель¬

ства. Им также не инкриминировались какие-либо

действия, направленные на свержение правитель¬

ства. Они даже не обвинялись в каких-либо выска¬

зываниях, устных или письменных, направленных к

свержению правительства. Их обвинили в том, что

они договорились собираться, обсуждать и преда¬

вать гласности некоторые идеи в дальнейшем. В об¬

винительном акте указано, что они сговорились ор¬

ганизовать коммунистическую партию и впоследст¬

вии использовать живое слово, газеты и другую

литературу для проповеди и пропаганды насильст¬

венного свержения правительства. Независимо от

формулировки это является опасной формой пред¬

варительной цензуры над словом и печатью; я по¬

лагаю, что такую цензуру запрещает первая по¬

правка. Я счел бы статью 3 закона Смита, санкцио¬

нирующую такое предварительное ограничение,

противоречащей конституции — как самое по себе,

так и в практике ее применения...
Учитывая нынешнее состояние общественного

мнения, немногие выступят с протестом против

осуждения этих коммунистов. Однако есть надежда,

что в более спокойное время, когда теперешняя на¬

пряженность разрядится и страхи исчезнут, Верхов¬

ный суд в этом или другом составе восстановит сво¬

боды, гарантированные первой поправкой к кон¬

ституции США, и отведет им то почетное место,

которое принадлежит им в свободном обществе».
72

Судья Дуглас, несмотря на сделанные им резкие вы¬

пады против коммунистов, заявил:
«Если бы перед нами были люди, которые, тре¬

буя защиты своих прав, гарантированных им пер¬

вой поправкой, в то же время пропагандировали

технику диверсии, призывали к убийству президен¬

та, похищению государственных документов, бро¬

санию бомб, обучали ведению уличных боев и т. п.,

у меня не было бы никаких сомнений. Свобода сло¬

ва имеет свои границы; пропаганда террора и дру¬

гие формы подстрекательства к мятежу должны

быть запрещены наравне с нарушением благопри¬

стойности и аморальным поведением...
До сих пор никто никогда не думал, что старый

закон о заговоре можно с соблюдением конститу¬

ции использовать для того, чтобы объявить слово

мятежным действием. Однако нам предлагают

именно это. Я повторяю, что в данном случае мы

имеем дело только со словами, а не со словами

плюс диверсии или противозаконные действия. В об¬

винительном заключении обвиняемым не инкрими¬

нируется ни одно мятежное действие. Превратить

законную речь в незаконную только потому, что ее

составили два человека, значит раздуть закон, ка¬

рающий заговоры, до небывалых размеров. Идти

по этому пути — значит полностью порвать с преж¬

ними традициями и нарушить один из основных

принципов нашей конституции...
Свобода слова — это правило, а не исключение.

Чтобы ввести ограничения, не противоречащие кон¬

ституции, должны быть более веские основания, чем

чувство страха, более веские основания, чем страст¬

ное несогласие с тем, что говорится, более веские

основания, чем отвращение к содержанию того, что

говорится. Должна быть непосредственная опас¬

ность того, что, если не установить ограничений,

будет причинен вред обществу...
Веления первой поправки настолько ясны, что

мы не должны позволять Конгрессу ограничивать

свободу слова, за исключением чрезвычайных слу¬

чаев, когда опасность вытекает из самого этого

слова».
73

К сожалению, на протяжений йекоторого времени sfö

отступление от принципов конституции имело место, но,

как мы увидим дальше, основы этой практики уже под¬

тачиваются.

ГЛАВА
IX
В наши дни и в наш век
К сожалению, никогда шпионы и осведомители не ис¬

пользовались так широко и основательно в качестве сви¬

детелей с целью противодействия или содействия опре¬

деленной линии в политике или в руководстве промыш¬

ленностью, как в наши дни и в наш век. В небольшой

по объему книге можно только суммировать основные

моменты некоторых наиболее известных процессов, в ко¬

торых фигурировали эти люди. И вновь, к сожалению,

нам приходится обратиться за примерами к Соединенным

Штатам, которые, по крайней мере теоретически, приме¬

няют строгие и похвальные англосаксонские принципы

доказательственного права.
Каким бы кратким ни было наше изложение, мы не

можем не упомянуть о деле Гарри Бриджеса, которое

начиная с 1934 года на протяжении двадцати лет возоб¬

новлялось около двадцати раз, каждый раз с целью вы¬

сылки Бриджеса из страны. Гарри Бриджес, австралий¬

ский гражданин, прожил большую часть своей жизни в

Сан-Франциско. На протяжении многих лет он является

председателем активного и боевого профсоюза порто¬

вых грузчиков и складских рабочих. Вот уже долгие годы

пароходные компании добиваются его изгнания из Соеди¬

ненных Штатов. Многие осведомители за это время да¬

вали показания против него, но до сих пор безуспешно.
Один осведомитель, некий Джон Фергюсон, в пись¬

менном показании под присягой рассказал следующую

любопытную историю:
«Примерно в декабре 1938 года я давал показа¬

ния перед комиссией палаты представителей и в

ходе показаний заявил под присягой, что Г. Брид¬
75

жес является членом американской коммунистиче¬

ской партии и что я присутствовал вместе с ним на

различных собраниях, коммунистической партии.

Теперь заявляю, что эти показания были полностью

ложными.
Я совершил ряд преступлений, которые стали из¬

вестны иммиграционным властям... некоторым паро¬

ходным компаниям и полицейскому управлению

Портленда, штат Орегон... Они заставили меня дать

ложные показания под угрозой, что иначе они от¬

дадут меня под суд. Сталкиваясь с ними, я знал,

что на протяжении ряда лет они пытаются сфабри¬

ковать ложное обвинение против Бриджеса и тех,

кто связан с ним, путем использования ложных по¬

казаний— моих и других людей — о том, что Брид¬

жес и его товарищи являются членами коммунисти¬

ческой партии Соединенных Штатов Америки».
Другой свидетель по делу Бриджеса, выступивший

против него совсем недавно, матрос Джеймс Стюарт,

позднее дал под присягой письменное показание о том,

что его неоднократно вынуждали дав*ать ложные показа¬

ния против Бриджеса «под угрозой того, что иначе меня

отдадут под суд».
Еще один свидетель против Бриджеса, некий Ман¬

нинг Джонсон, являлся профессиональным осведомите¬

лем. Он около двадцати раз выступал в качестве сви¬

детеля в судах и на многих заседаниях комиссий по

расследованию антиамериканской деятельности. Джон¬

сон под присягой заявил, что Бриджес присутствовал на

съезде коммунистической партии, состоявшемся в июне

1936 года в Нью-Йорке, тогда как шесть свидетелей и ряд

документальных доказательств точно устанавливали, что

Бриджес в то время находился в Калифорнии. Но Джон¬

сона не привлекли к судебной ответственности за лож¬

ные показания, несмотря на то, что, выступая в качестве

свидетеля по другому делу, он под присягой заявил, что

«готов солгать в суде даже под присягой», но не нару¬

шит указаний, данных ему Федеральным бюро рассле¬

дований, «если интересы моего правительства постав¬

лены на карту»; выступая свидетелем, он еще в одном

случае признал, что дал ложные показания, «потому что

не мог... разгласить, что снабжал информацией Феде¬
76

ральное бюро расследований». Он добавил: «Я считаю,

что безопасность Соединенных Штатов превыше... всех

других соображений». И все же Бриджес до сих пор пре¬

бывает в Соединенных Штатах!
Еще одним современным примером является дело

пенсильванского профсоюзного деятеля Стива Нельсона,

подвергшегося целому ряду преследований, в которых

осведомители все время занимали почетное место.

Еще в 1948 году на основании показаний разных осведо¬

мителей Нельсон предстал перед комиссией по рассле¬

дованию антиамериканской деятельности по обвинению

в «атомном шпионаже» и, в частности, в том, что видели,

как он получал «секретные данные» об атомной бомбе от

«ученого Икс». На протяжении шести с лишним лет об

этом неоднократно упоминалось в прессе, но судебное

дело против Нельсона не было возбуждено. Позднее не¬

коего доктора Джозефа Вайнберга, оказавшегося этим

«ученым Икс», опять-такй на основе показаний осведо¬

мителей, привлекли к судебной ответственности за дачу

ложных показаний, выразившихся в том, что он отрицал

передачу Нельсону «секретных данных об атомной бом¬

бе» и даже знакомство с ним; однако он был оправдан.

Тем самым была доказана и невиновность Нельсона.

Однако предъявленные Нельсону обвинения все же вы¬

звали враждебное отношение к нему, сыгравшее важную

роль во время ряда преследований, которым он подвер¬

гался впоследствии.
25	июля 1950 года началась война в Корее. Здесь не

место вдаваться в подробности спора о том, как она на¬

чалась. Достаточно напомнить читателю, что борьба, в

которой многочисленные силы индустриального Запада,

имевшего в своем распоряжении высокомеханизирован¬

ные армии и все достижения современной науки, пыта¬

лись уничтожить силы одной отсталой азиатской «ком¬

мунистической» страны, которой помогали добровольцы

из другой азиатской страны, оказалась серьезным и до¬

рогостоящим уроком и окончилась компромиссом, кото¬

рый никакая пропаганда не смогла представить как

победу Запада.
Как только началась эта война, обстановка напря¬

женности, страха, подозрительности и паники в Соеди¬

ненных Штатах, да и в других странах, усилилась во сто

крат, и в такой обстановке преследования противников
77

войны стали особенно легким делом. Кроме того, в этот

момент упомянутая выше забастовка шахтеров находи¬

лась в самом разгаре.
В августе 1950 года Стив Нельсон и два его товари¬

ща были арестованы и привлечены к ответственности за

нарушение закона о подстрекательстве к мятежу штата

Пенсильвании. Этот закон был принят в 1919 году и

сформулирован весьма широко по образцу закона о под¬

стрекательстве к мятежу, изданному в 1798 году, о ко¬

тором уже упоминалось на стр. 27.
2 января 1951 года начался процесс против Нельсона

и его товарищей. Основными свидетелями против них

выступили уже известный читателю осведомитель Мэт

Цветич и судья Майкл Мусманно, сумевший сочетать

высокую должность судьи с активной «антикрасной

деятельностью». В своих показаниях эти свидетели приво¬

дили выступления руководителей коммунистической пар¬

тии, направленные против войны в Корее, воспроизводи¬

ли мирные воззвания, призывающие к запрещению атом¬

ного оружия, цитировали коммунистическую литературу,

призывающую к миру и к установлению торговых связей

с Советским Союзом и Китаем, а также приводили мно¬

го цитат из произведений классиков марксизма!
Спустя четыре месяца после начала процесса Нель¬

сон тяжело пострадал при автомобильной катастрофе и

на некоторое время совершенно вышел из строя. Поэтому

его дело было выделено, и в результате, когда показания

против Нельсона и двух его товарищей были изъяты из

дела, дело приняло плачевный для обвинения оборот.

Что же было делать? Выход нашли в том, что Нельсона

стащили с постели, арестовали без ордера и предъявили

ему обычное обвинение об участии в заговоре по закону

Смита. Формулировка обвинения была идентична опи¬

санной на стр. 68.
Таким образом, Нельсона одновременно судили и за

нарушение закона штата и за нарушение федерального

закона, по существу за одни и те же действия, а имен¬

но — за высказывание своих взглядов.
Шум в связи с арестами по закону Смита по всей ве¬

роятности облегчил признание Нельсона виновным по об¬

винению в подстрекательстве к мятежу. Так или иначе,
26	июня 1952 года, когда забастовка сталелитейщиков

была в разгаре, его приговорили к 20 годам тюремного
78

Заклк)чения, штрафу в размере 10 000 долларов и уплате

судебных издержек в сумме 13 000 долларов, включая —

как это ни смешно — и издержки на свидетелей — Цве-

тич и судью Мусманно. Судью Мусманно избрали в со¬

став верховного суда штата.
В ноябре 1952 года начался процесс над Нельсоном

по обвинению в нарушении закона Смита. Федеральный

судья, назначенный председателем суда, решил судить

Нельсона и с ним еще четырех обвиняемых, соблюдая

«установленные правила процесса» 19 и поэтому опросил

каждого присяжного в отдельности. Но, опросив 200 воз¬

можных присяжных, он увидел, что создавшаяся вокруг

процесса атмосфера и сопутствовавшие ему обстоятель¬

ства почти полностью исключали возможность такого

состава присяжных, которые могли бы беспристрастно

оценить доказательства. Сам Нельсон заболел и процесс

был отложен. Он возобновился 24 февраля 1953 года под

председательством другого федерального судьи. Нельсо¬

ну снова предъявили обвинение и вынесли приговор на

основании показаний осведомителей, включая того же

Мэта Цветич и некоего Алекса Райта, который в тече¬

ние нескольких лет фигурировал как один из руководи¬

телей прогрессивной партии в Пенсильвании.
С удовлетворением можно отметить, что когда в

Соединенных Штатах начали развиваться более здоро¬

вые тенденции, то Нельсон оказался среди тех, кто вы¬

играл от этого. В апреле 1957 года Верховный суд

Соединенных Штатов Америки снял с Нельсона обвине¬

ние, вынесенное на основе пенсильванского закона о под¬

стрекательстве к мятежу, на том основании, что этот за¬

кон является антиконституционным. Что касается

жалобы Нельсона на приговор, вынесенный на основа¬

нии закона Смита, то Верховный суд постановил пере¬

смотреть его дело потому, что обвинение было вынесено

на основании настолько сомнительных показаний осведо¬

мителей, что они не могли быть приняты в качестве дока¬

зательства. В частности, Алекс Райт признал, что с

1940 года он был «подослан» в прогрессивную партию

Федеральным бюро расследований, а правительственные
1	Формула конституционной нормы, гарантирующей каждому

гражданину судебное разбирательство предъявленного ему обвине¬

ния в соответствии с установленными правилами процесса.—

Прим. ред.
79

органы подтвердили, что выплатили ему за его работу
27	856 долларов. Во время пересмотра дела Нельсона,

когда выяснилось, что показания свидетеля Райта явля¬

ются совершенно недостоверными, генеральный атторней

сам просил вычеркнуть их из протокола, и в конечном

счете дело было полностью прекращено.
Затем последовал нашумевший процесс Алджера Хис-

са. Видный государственный чиновник Алджер Хисс, ра¬

ботавший на протяжении ряда лет в государственном де¬

партаменте и занявший затем пост председателя Фонда

Карнеги для содействия всеобщему миру, был привлечен

к ответственности — формально за дачу ложных показа¬

ний, а по сути дела —за передачу секретных сведений

государственного департамента Советскому Союзу. Об¬

винение было основано главным образом на показаниях

двух профессиональных осведомителей — Уиттекера

Чеймберса и некоей Элизабет Бентли.
Дело Хисса имеет так много любопытных деталей и

сам Алджер Хисс, отбывший свой срок наказания, на¬

столько уверен в окончательной реабилитации, что под¬

робно комментировать это дело в настоящей книге не¬

легко и, пожалуй, неразумно. Однако можно определен¬

но сказать, что оно во всяком случае представляет собой

образец дела, где главным основанием для вызвавшего

сенсацию обвинительного приговора послужили показа¬

ния профессиональных осведомителей, обладающих все¬

ми описанными выше качествами.
Уиттекер Чеймберс (см. стр. 24) и Элизабет Бентли

участвовали во многих процессах, аналогичных тем, кото¬

рые рассматриваются в настоящей книге, и доверие к их

показаниям значительно подорвано дальнейшими собы¬

тиями. В процессе Розенбергов (см. ниже) Элизабет

Бентли выступала как второстепенный свидетель. На во¬

прос, сколько раз она выступала со свидетельскими пока¬

заниями, она ответила: «О, господи, да я и не помню!»

Кстати, о характере ее деятельности свидетельствует то,

что, будучи по крайней мере с 1945 года заведомым осве¬

домителем Федерального бюро расследований, она в

1948 году начала кампанию против чиновника министер¬

ства торговли, некоего Вильяма Ремингтона, «назвав» его

в числе тридцати вашингтонских чиновников, которые, по

ее словам, являются членами «коммунистической шпион¬

ской организации». В июне 1950 года Ремингтона при¬
80

влекли к ответственности за дачу ложных показаний и

признали виновным только на основании заявлений этой

осведомительницы. Он подал апелляционную жалобу, и

вердикт был отменен на том основании, что присяжным

не разъяснили точно, что понимается под членством в

коммунистической партии. Позднее комиссия по проверке

лояльности реабилитировала его, а в 1952 году, когда

Элизабет Бентли в выступлении по радио повторила неко¬

торые из выдвинутых ею прежде обвинений по адресу

Ремингтона, он возбудил против нее иск за клевету, и ей

пришлось уплатить Ремингтону 3000 долларов, чтобы не

доводить дело до суда. Однако в конечном счете дело

Ремингтона завершилось трагически и довольно странно.

В январе 1953 года его снова судили, суд признал его ви¬

новным и приговорил к трем годам заключения в феде¬

ральной тюрьме. В конце 1954 года во время пребывания

в тюрьме он был убит.
Еще один пример из длинного списка — дело бывшего

служащего Международного валютного фонда Вильяма

Генри Тейлора. О нем — он не был признан виновным

в совершении уголовного преступления, но был уволен

правительственной комиссией по проверке лояльности —

мы упоминаем здесь потому, что его увольнение про¬

изошло главным образом на основании показаний все

той же Элизабет Бентли. Ему приписывали шпионаж.

О несостоятельности показаний против Тейлора можно

судить по тому, что не прошло и шести месяцев после

его увольнения, как комиссии по проверке лояльности

пришлось восстановить его на работе и реабилитиро¬

вать. Статья о Генри Тейлоре братьев Джозефа и Стю¬

арта Олсопов, напечатанная в январе в газете «Нью-

Йорк геральд трибюн», является одним из признаков

наметившейся тенденции к улучшению и возвращения

к здравому смыслу, о которой говорится в последних

главах нашей книги. Они писали:
«Как же насчет показаний мисс Бентли? Кто все

это начал? Как же насчет подготовки правительст¬

вом обвинения против Тейлора, которое, по призна¬

нию самой комиссии по проверке лояльности, было

построено на грубой клевете и злобных письмах?

Как насчет генерального атторнея Браунелла, кото¬

рый несет ответственность за подготовку этого де-
4 Д. Н. Притт
81

ла? Браунелл публично обвинил Тейлора в шпиона¬

же на основании грубо сфабрикованных и подтасо¬

ванных данных, которые комиссия по проверке ло¬

яльности теперь так решительно изъяла из суда. Что

он будет говорить теперь? Вот вопросы, на которые

нужно ответить, если американское правосудие во¬

обще что-нибудь еще значит».

ГЛАВА
X
Дело Розенбергов
Процесс Этель и Юлиуса Розенбергов, которые в ап¬

реле 1951 года были приговорены к смертной казни за

участие в заговоре о передаче секретных материалов об

атомной бомбе Советскому Союзу, то есть за шпионскую

деятельность, и были в конце концов казнены 19 июня
1953	года на электрическом стуле, вызвал во всем мире

столько споров, произвел столь тяжелое впечатление и

память о нем еще настолько свежа, так как огромное мно¬

жество людей убеждено, что произошла ужасная судеб¬

ная ошибка, что этому процессу следует уделить специ¬

альное внимание. В настоящей книге я касаюсь этого про¬

цесса только с точки зрения вопроса о показаниях со¬

участников.
В этом смысле процесс представляет большой инте¬

рес. Единственным действительно обвинительным до¬

казательством против супругов Розенбергов или любого

из них были показания, данные Давидом Гринглассом и

его женой Рут. Последние признали себя виновными во

всей «шпионской деятельности», о которой говорило

обвинение, и таким образом стали «свидетелями-соуча-

стниками», причем их показания не были подтверждены

ни показаниями каких-либо других свидетелей, ни доку¬

ментами.
Перед тем как выступить в качестве свидетеля, Давид

Грингласс уже признал себя виновным в преступлениях,

инкриминировавшихся Розенбергам, но не был ни осуж¬

ден, ни помилован, а ждал приговора, который суд выне¬

сет по его делу после того, как он даст показания против

Розенбергов. У него были основания надеяться, и, как

следовало из его показаний, он и в самом деле надеялся,

что, дав эти показания, он получит некоторую выгоду для

себя. Когда дело дошло до приговора, он и в самом деле
4
83

был на пятнадцать лет отправлен в тюрьму, несмотря на

красноречивое выступление его адвоката, заявившего, что

если такие, как Грингласс, не будут в какой-то мере уве¬

рены в снисходительном к ним отношении, они не станут

предавать своих сообщников и правительство не сможет

тогда обеспечить вынесение обвинительных приговоров;

жена Грингласса находилась в таком же состоянии тре¬

воги и надежды. Хотя в обвинительном заключении она

значилась в числе участников заговора, ей самой не было

предъявлено обвинение, но его можно было предъявить

ей в любую минуту.
Ценность Грингласса как свидетеля, безусловно, не

повысилась от того, что, будучи младшим братом Этель

Розенберг, он, надеясь смягчить наказание себе, по су¬

ществу отправил сестру и шурина на смерть. Его, несо¬

мненно , нужно отнести к категории самых ненадежных

свидетелей, еще более ненадежных, чем оплачиваемые

профессиональные осведомители. И, как было указано од¬

ним из апелляционных судов, разбиравшим это дело, со¬

вершенно ясно, что если бы показания Грингласса не

были приняты в качестве доказательства, то обвинитель¬

ный приговор Розенбергам никак нельзя было бы оста¬

вить в силе.
В этом процессе выступил еще один свидетель, некий

Макс Элитчер, чьи показания имели очень отдаленное

отношение к делу Юлиуса Розенберга. Этот свидетель

также признал, что он был соучастником совершенного

преступления, в чем бы оно ни заключалось, что он дал

ложные показания под присягой и что, будучи «запуган

до смерти», рассказал ФБР «все, что знал» (хотя он и в

этом случае лгал), «в надежде на то, что ему-де удастся

выпутаться» и что «с ним ничего не случится». Не было

дано никаких разъяснений, почему он был освобожден

от обвинения и почему, в обвинительном заключении он

не числился как участник заговора. Как бы то ни было,

он не был привлечен к ответственности.
Рут Грингласс также не привлекли к суду, и в течение

длительного периода времени по этому поводу не было

дано никаких разъяснений, хотя не трудно было дога¬

даться, в чем было дело; однако спустя несколько лет в

инспирированной правительством статье в журнале «Лук»

от 29 октября 1957 года, имевшей целью оправдать перед

мировым общественным мнением казнь супругов Розен¬
84

берг, указывалось, что Рут Грингласс не судили потому,

что в противном случае правительство могло бы «потерять

своего основного свидетеля — Давида Грингласса». Если

для дискредитации Давида Грингласса нужны были еще

какие-либо доказательства, они содержались в этой

статье.
4* Д. н. Прнтт

ГЛАВА
XI
Атмосфера проясняется
После многих разочарований, которые история послед¬

них лет принесла тем, кто верит в то, что развитие циви¬

лизованного общества имеет в целом прогрессивный

характер, в общественном мнении начался поворот к луч¬

шему. Далее, так как за последнее время показания осве¬

домителей больше всего использовались в Верховном

суде США, можно с удовлетворением отметить, что

именно в Верховном суде, репутацию которого не улуч¬

шили некоторые ранее вынесенные им решения, принятые

большинством голосов, эта более здоровая тенденция

проявилась ярче всего.
Правда, Верховный суд еще не оправдал ни одного из

тех, кто был осужден по закону Смита, на том прямом

основании, что было нарушено его право на свободу

слова, гарантированное первой поправкой к конституции.

Он также не отменил своего решения по первому делу,

рассмотренному на основании закона Смита (см. выше,

стр. 68). Причина заключается в том, что в условиях

действия прецедентной системы, то есть в странах, где

право развивается путем судебных решений, которые рас¬

сматриваются как прецеденты, обязательные для судов,

трудно произвести такой прямой пересмотр решений выс¬

шей судебной инстанции самой высшей судебной инстан¬

цией.
Однако в некоторых из принятых недавно решений

Верховный суд США в значительной мере склоняется в

пользу подсудимых, основываясь на различных процес¬

суальных соображениях, а также на том, что не были со¬

блюдены «те самые установленные правила процесса»,

которые в течение длительного времени хорошо служили

американскому правосудию.
86

Хотя это еще не все, на что мы вправе надеяться, но

и это немало. Тенденция ясна, и она уже воспрепятство¬

вала широкому использованию показаний осведомителей

для того, чтобы расправиться с оппозицией правительству

и другим мощным силам. Я хочу рассказать о некоторых

из этих достижений, поскольку они имеют прямое отноше¬

ние к теме настоящей книги.
Первое существенное улучшение произошло 30 апреля
1956	года, когда Верховный суд дал управлению по конт¬

ролю над подрывной деятельностью указание о разреше¬

нии коммунистической партии представить доказательства

того, что три профессиональных осведомителя (Поль

Крауч, Маннинг Джонсон и Харви Матусоу — о двух по¬

следних уже упоминалось выше) дали управлению лож¬

ные показания.
Управление по контролю над подрывной деятельностью

было создано в соответствии с законом 1950 года, приня¬

тым в напряженной обстановке войны в Корее. Закон

дает генеральному атторнею право принудить любую ор¬

ганизацию зарегистрироваться в качестве «подрывной ор¬

ганизации», что влекло за собой серьезные правоограни-

чения. Этот закон был принят, несмотря на то, что прези¬

дент Трумэн энергично выступил против него и наложил

вето на законопроект. В послании к конгрессу во время

обсуждения этого законопроекта Трумэн писал:
«Когда правительство придерживается принципа

подавления оппозиции, у него остается один путь —

путь постоянного усиления репрессивных мер до тех

пор, пока оно не станет источником устрашения для

всех граждан и не создаст обстановку, в которой

каждый будет жить в страхе.
Поэтому мы должны быть настороже против

экстремистов, требующих от нас принятия мер,

свойственных полицейскому государству. Такие лю¬

ди пропагандируют отказ от гарантий, предусмот¬

ренных в Билле о правах, чтобы расправиться с

коммунистами. Они забывают, что если пренебречь

Биллем о правах, то все группы, даже самые кон¬

сервативные, оказались бы под угрозой неограни¬

ченного произвола правительства.
Конгресс обсуждает сейчас закон, который так

обширен и определения его так расплывчаты, что он
4'
S7

ставит под угрозу свободу слова, печати и собра¬

ний, которые гарантированы первой поправкой к

конституции. Некоторые из предлагаемых мер по су¬

ществу повлекут за собой применение суровых на¬

казаний за нормальную политическую деятельность

некоторых групп, включая коммунистов и сочувст¬

вующих им. Такого рода законодательство не нуж¬

но, неэффективно и опасно».
Позднее в послании, в котором он разъяснял, почему

он наложил вето, Трумэн писал:
«К несчастью, эти положения (о регистрации)

являются не только неэффективными и неосущест¬

вимыми. Они представляют собой очевидную и не¬

посредственную опасность1 для наших установле¬

ний... Вполне очевидно, что если бы этот проект

стал законом, то благоразумно было бы не говорить

ничего такого, что могло бы быть кем-либо истол¬

ковано как высказывание, близкое к коммунисти¬

ческой пропаганде. А поскольку никто заранее не

может быть уверен, какие именно взгляды небезо¬

пасно высказывать, то неизбежно появится тен¬

денция совсем не высказываться по спорным во¬

просам» 2.
Верховный суд издал постановление от 30 апреля
1956	года в связи с тяжбой между управлением по конт¬

ролю над подрывной деятельностью и коммунистической

партией. Апелляционный суд США для округа Колумбии

своим постановлением от 23 декабря 1954 года не разре¬

шил коммунистической партии представить относительно

трех указанных выше осведомителей новые доказатель¬

ства, которые могли бы подтвердить заявление коммуни¬

стической партии о том, что решение, принятое против

партии, было вынесено в значительной степени на осно¬

вании ложных показаний. Это и было то постановление,

которое Верховный суд отменил. Судья Франкфуртер,

оглашая мнение большинства судей, заявил:
1	Эти слова заимствованы из формулы, определяющей «осно¬

вания наказуемости» преступлений против государства. См. выше,

стр. 71 — Прим. ред.
2	Относительно заявлений Трумэна см, предисловие, стр, 7.-—

Прим. ред,
88

«Если эти свидетели и в других процессах дали

ложные показания по обвинениям подобного рода,

то их. показания на этом процессе неизбежно опо¬

рочиваются, и управлению по контролю над под¬

рывной деятельностью необходимо учесть этот

факт при вынесении решения».
Кроме того, Верховный суд заявил, что простое изъ¬

ятие опороченных показаний трех свидетелей является

недостаточным, так как данные ими ложные показания

«опорочили» все производство по делу. Он отослал дело

обратно управлению по контролю над подрывной деятель¬

ностью для пересмотра на основе достоверных показаний.
В числе трех свидетелей, выступавших в процессе

Денниса, был Маннинг Джонсон, о котором уже упоми¬

налось в связи с процессом Гарри Бриджеса (см. стр. 76).

Матусоу ранее состоял в коммунистической партии и

выступал в качестве свидетеля-осведомителя на многих

процессах. Впоследствии он отрекся от всего и заявил,

что все его показания были ложными. В 1955 году Ма¬

тусоу опубликовал книгу под названием «Лжесвиде¬

тель», в которой он описывает свою деятельность в ка¬

честве осведомителя. Сам по себе факт, пожалуй, не¬

обычный, но еще более поразительно то, что после этого

правительство не только не сочло нужным освободить

или реабилитировать многих людей, которые попали

в тюрьму или потеряли работу в связи с показаниями

Матусоу, признанными им теперь ложными, но, напротив,

привлекло его самого к суду за дачу ложных показаний.

Матусоу был признан виновным и приговорен к несколь¬

ким годам тюремного заключения.
Во время перекрестного допроса Матусоу заявил, что

он ушел из коммунистической партии, так как состоять

в ней было небезопасно. На вопрос о том, намерен ли

он был лгать, когда шел в ФБР, Матусоу ответил:

«Прямой и честный рассказ не удовлетворил бы ФБР.

Я чувствовал, что для того, чтобы придать себе важность,

я должен был приукрасить факты и обстоятельства».

Далее, он заявил, что, когда он решил разоблачить свое

лжесвидетельство, один юрист предупредил его, что он

«сам себе надевает веревку на шею», но он решил не

останавливаться, «если уж я захотел помочь людям, ко¬

торым причинил зло». Сэморазоблачение Матусоу, по-

мимо всего прочего, является еще одним предостережем
89

ниєм политическим и судебным властям против принятия

на веру обвинительных доказательств, представляемых

профессиональными осведомителями.
Третий свидетель по делу Денниса, Крауч, был осве¬

домителем, чья деятельность была во всяком случае при¬

быльной. Он получил от ФБР всего не менее 10 000 дол¬

ларов, а от Управления иммиграции и натурализации —

9575 долларов. Эти и, возможно, другие суммы он

смог получать, несмотря на то, что еще в 1925 го¬

ду в интервью для прессы он заявил: «Я имею обык¬

новение писать письма друзьям и воображаемым ли¬

цам, а иногда даже королям и другим иностран¬

цам, в которых описываю себя как участника вы¬

думанных событий. Я это делаю с целью развить

в себе силу воображения». При нормальных условиях

развитая «сила воображения» у свидетеля нежелательна

и иногда именуется короче и описывается в менее лест¬

ных выражениях. Однако Крауч остался на хорошем счету

как профессиональный осведомитель-свидетель и как

«консультант» Управления иммиграции и натурализации

даже после того, как его приговорили к уплате штрафа

за клевету: он назвал одного ответственного профсоюз¬

ного работника «главным курьером (коммунистической)

партии в Латинской Америке» почти в то же самое

время, когда, давая под присягой показания перед ко¬

миссией по расследованию антиамериканской деятельно¬

сти, он заявил, что даже не знает, является этот человек

членом коммунистической партии или нет.
11	июня 1956 года Верховный суд вынес еще одно ре¬

шение, в котором указано, что увольнение с работы слу¬

жащего федерального правительства по мотивам «угрозы

безопасности» допустимо лишь в том случае, если данное

лицо занимает «уязвимое» положение, то есть его работа

связана с получением секретной информации, касающейся

безопасности страны. Служащий, к которому относилось

это решение,— Кендрик А. Коул, инспектор по продо¬

вольствию и медикаментам, был уволен с работы в
1954	году по мотивам «угрозы безопасности», но Верхов¬

ный суд решил, что программа Эйзенхауэра по обеспече¬

нию безопасности, распространяющаяся, как это было на

практике, на всех государственных служащих, в этих пре¬

делах противоречит конституции США. Таким образом,

Верховный суд избавил несколько сот тысяч государст¬
90

венных служащих от опасности подвергнуться «охоте за

ведьмами» со стороны осведомителей.
Хотя эти решения были весьма многообещающими,

улучшения неизбежно носят частичный и неопределенный

характер, и в 1957 году в накаленной атмосфере «холод¬

ной войны» снова отмечается регресс, опять-таки в США,

характеризующийся фабрикацией важных судебных про¬

цессов на основе показаний осведомителей.
4 февраля 1957 года начался первый процесс такого

рода против Джека и Марри Собл и Якоба Элбума, ко¬

торым инкриминировался сговор о передаче секретных

сведений об обороне Соединенных Штатов Советскому

Союзу. Они не признали себя виновными. Обвинение по¬

пыталось впутать в это дело двух других лиц — Марту

Додд Стерн и ее супруга. Сначала их собирались при¬

влечь в качестве свидетелей, но затем им было предъяв¬

лено обвинение. Марта Додд, которую хорошо знали как

дочь американского посла в нацистской Германии в пе¬

риод 1933—1938 гг. и которая отредактировала и издала

дневник отца, вместе с мужем покинула Соединенные

Штаты задолго до того, как возник вопрос о предъяв¬

лении им какого-либо обвинения. Они не хотели быть

жертвами бесконечной и многообразной клеветнической

кампании, которая была начата.против них.
Главным свидетелем против супругов Собл и Элбума,

а также основным источником информации против суп¬

ругов Стерн был некий Борис Мороз, не очень преуспе¬

вающий голливудский продюсер, выступавший в каче¬

стве осведомителя по многим делам и в настоящее время,

как и другие осведомители, имеющий возможность за хо¬

рошие деньги писать статьи и книги и читать лекции.
Спустя некоторое время после ареста супруги Собл

признали себя виновными по некоторым из предъявлен¬

ных им обвинений. В мае 1957 года началось слушание

их дела по другим обвинениям. Мороз фактически был

единственным свидетелем против них, и он рассказал, что

якобы получал от супругов Собл, а также от супругов

Стерн секретные сведения и передавал их Советскому

Союзу. Таким образом, Мороз выступил и как осведоми¬

тель и как соучастник.
В полной мере не известно, почему Собл частично при¬

знал себя «виновным». Однако спустя некоторое время

после ареста он был найден в своей камере в бессозна-
91

гелыюм состоянии и отправлен в психиатрическое отде¬

ление Беллвюскои больницы в штате Нью-Йорк. Пресса

сообщила, что он сошел с ума и ему, возможно, придется

находиться в психиатрической больнице до конца жизни.

Однако спустя несколько недель он вышел из Беллвю и

к 8 апреля признал себя виновным и сам стал осведоми¬

телем. Хотя процесс состоялся в мае, приговор не был

вынесен до середины октября. В течение этого периода

Собл все время подвергался допросам, а над его головой

висел приговор. В конечном счете его приговорили к семи

годам тюремного заключения. Собл может надеяться на

сокращение срока, если он и дальше будет действовать в

качестве осведомителя.
Элбум также подвергся психиатрическому лечению и

в дальнейшем тоже признал себя виновным, но его не су¬

дили вместе с супругами Собл.
Далее следует дело Рудольфа И. Абеля, арестованного

летом 1957 года в Техасе. На первых порах он обвинялся

в нелегальном въезде в Соединенные Штаты за несколько

лет до этого. Позднее его обвинили в участии в сговоре

о сборе информации по атомным и военным вопросам

и передаче ее Советскому Союзу. Его признали виновным

и приговорили к 30 годам тюремного заключения.
Основным свидетелем против него был некий Рейно

Хейханен, который по его собственным словам зани¬

мался шпионажем в пользу Советского Союза и работал

под руководством Абеля. Он рассказал романтическую

историю о таинственных «подкидываниях», о материалах,

оставляемых в парках и общественных уборных, и дру¬

гие сказки. По словам журнала «Лайф» в номере от

И ноября 1957 года, Хейханен, обладая всеми пороками,

свойственными осведомителю-соучастнику, был еще и

горьким пьяницей; подозревали, кроме того, что он «дуб¬

лер», то есть шпион или осведомитель, который делает

вид, что работает и на одну и на другую сторону и кото¬

рому каждая сторона платит за то, чтобы он предавал

другую. Другим свидетелем против Абеля — больше сви¬

детелей не было — был сержант американской армии,

который также заявил, что был участником сговора.
С положительной стороны, шагом вперед было реше¬

ние Верховного суда по делу Клинтона Дженкса. Проф¬

союзного организатора Дженкса на основании показаний

Харви Матусоу и еще одного агента ФБР в 1953 году
92

осудили за дачу ложных показаний, выразившихся в том,

что в 1950 году в аффидавите 1 Национальному управ¬

лению по трудовым отношениям, поданном в соответствии

с законом Тафта — Хартли, он заявил, что не является

коммунистом и не связан с коммунистической партией.
На суде Матусоу и другой агент под присягой заявили,

что Дженкс был членом коммунистической партии. За¬

щита потребовала предоставить ей право ознакомиться

с письменными донесениями этих агентов ФБР, чтобы

иметь возможность подвергнуть агентов эффективному

перекрестному допросу. Государственный обвинитель от¬

казался представить эти донесения защите, а судья от¬

казался приказать ему сделать это. Была подана жалоба,

и 3 июня 1957 года Верховный суд вынес определение в

том смысле, что государственное обвинение по требова¬

нию подсудимых обязано представлять все донесения

свидетелей, выступающих против подсудимых. В. реше¬

нии, принятом большинством голосов, Верховный суд

заявил, что подсудимый имеет право знакомиться с до¬

несениями, чтобы решить, не сможет ли он использовать

их для своей защиты, ибо только защита может устано¬

вить, каким образом можно эффективно использовать

эти документы для дискредитации свидетелей обвинения.
Это решение имело и продолжает иметь огромное зна¬

чение. Правила представления таких донесений значи¬

тельно отличаются друг от друга в различных странах,

строящих свое право и процессуальные нормы более или

менее на английский лад. Все юристы, а также многие

неспециалисты знают, что представление таких донесе¬

ний часто дает защите возможность настолько дискреди¬

тировать свидетелей обвинения, что она добивается оправ¬

дания своих подзащитных. Это особенно важно в слу¬

чаях, когда речь идет о таких свидетелях, как осведоми¬

тели, которые в ходе показаний готовы изменять или

совершенствовать эти донесения, в зависимости от того,

чего от них хочет правительство — по их мнению или в

соответствии с прямыми указаниями на сей счет.
На практике, в результате решения по делу Дженкса,

перед правительством во многих случаях возникает аль¬

тернатива: либо отказаться от обвинения, либо предста¬
1 Письменное заявление под присягой.— Прим. ред.
93

вить в распоряжение обвиняемых материал, который не

только будет способствовать вынесению оправдательных

приговоров, но будет также основательно и публично

дискредитировать всю систему осведомителей, а равно

организации, которые используют их. На многие решения

по делам, при рассмотрении которых защите было отка¬

зано в ознакомлении с такими донесениями и обвиняе¬

мые были осуждены, были принесены жалобы с твердым

расчетом, что последует по меньшей мере определение

о пересмотре дела, причем весьма вероятно, что прави¬

тельство предпочтет прекратить дело, лишь бы не пред¬

ставлять эти донесения. Таким образом, мы можем

надеяться, что гнусная практика использования осведо¬

мителей в качестве свидетелей постепенно прекратится.
В то же время — шаг назад — один из членов Вер¬

ховного суда, судья Кларк, который в бытность свою

генеральным атторнеем был ответствен за целый ряд про¬

цессов, построенных на показаниях осведомителей, выра¬

зил категорическое несогласие с указанным выше реше¬

нием. Он заявил, что если Конгресс не издаст закона,

аннулирующего решение Верховного суда, то «разведо-

вательные органы нашего правительства, которые прово¬

дят законы в жизнь, могут «закрыть свою лавочку», так

как Верховный суд открыл доступ к их документам пре¬

ступникам и таким образом дал им идеальную возмож¬

ность копаться в секретной информации и в материалах,

содержащих важные государственные тайны». И дейст¬

вительно, после решения Верховного суда по делу

Дженкса правительство во многих случаях становилось

на путь «закрывания лавочки».
Указанное решение Верховного суда оказало непо¬

средственное влияние на дело одного из профсоюзных

руководителей — Джеймса Дж. Матлеса, по происхожде¬

нию румына, которого в апреле 1957 года лишили граж¬

данства с целью высылки из США. После полутораме¬

сячного судебного разбирательства судья вынес решение

о том, что «Матлес солгал, отрицая свою принадлежность

к организации или связь с организацией, проповедующей

свержение правительства», и что «он учинил обман», ко¬

гда приносил присягу на верность. Это решение было вы¬

несено на основании показаний двух профессиональных

осведомителей. Один из них, Джозеф Корнфедер, заявил,

что знал Матлеса в 1925 году и что он тогда был одним
94
Т)

Из руководителей комсомола. Защита представила Дока¬

зательства, что Матлес приехал из Румынии в США

только в 1929 году и раньше никогда не был в этой стране.

Но защите не разрешили ознакомиться с донесениями,

переданными ФБР Корнфедером, который, по словам

судьи, был «правдивым и надежным свидетелем».
Спустя три месяца после решения, вынесенного по

делу Дженкса, тот же судья отдал приказ о пересмотре

дела Матлеса, с тем чтобы предоставить защите возмож¬

ность провести перекрестный допрос по донесениям осве¬

домителей. Интересно знать, предпочтет ли правительство

в этом случае «закрыть лавочку» или нет.

Глава
XII
Гражданская, свобода и

осведомители
Затем, 15 июня 1957 года, Верховный суд США вынес

еще три решения, в которых он отдал дань здравому

смыслу и уважению к гражданской свободе.
Одно из них, вынесенное по делу Джона Т. Уоткин Jp,

представляет проблему использования осведомителей, так

сказать, вверх ногами; оно отвергло попытку заставить

некоего Уоткинса, дававшего свидетельские показания

перед подкомиссией комиссии палаты представителей по

расследованию антиамериканской деятельности, дать

под присягой имена людей, которые, как он знал, в прош¬

лом были коммунистами, но, по его мнению, больше не

состояли в коммунистической партии. Уоткинс отказался

это сделать, хотя выразил готовность дать показания в

отношении тех лиц, которые, как он считал, оставались

комхмунистами и тогда, когда он давал показания. Его

привлекли к ответственности, признали виновным и при¬

говорили к одному году тюремного заключения и уплате

штрафа за «неуважение к Конгрессу», то есть за отказ

отвечать на вопросы относительно «бывших коммуни¬

стов». Дело было передано на рассмотрение Верховного

суда, который отменил приговор.
Свидетель дал подкомиссии следующее объяснение:
«Я не намерен ссылаться на пятую поправку к

конституции США, но отказываюсь отвечать на не¬

которые вопросы, которые, как я считаю, выходят

за пределы компетенции вашей комиссии. Я отвечу

на любой вопрос комиссии относительно себя. Я от¬

вечу также на любой вопрос относительно людей,

которых я знал как коммунистов и которые, я ду¬

маю, остаются коммунистами и сейчас. Однако я не
96

стану отвечать на вопросы относительно лиц, с ко¬

торыми я общался раньше. Не думаю, чтобы в

США существовал закон, который обязывал бы

меня давать показания относительно лиц, ранее,

быть может, состоявших в коммунистической

партии или каким иным образом связанных с нею,

но, как мне известно и как я сам уверен, давно

порвавших с коммунистическим движением.
Я не считаю, что подобные вопросы относятся к

деятельности данной комиссии, а также не считаю,

что эта комиссия имеет право публично обличать

людей из-за их прошлой деятельности. Может быть,

я ошибаюсь и комиссия имеет на это право, но если

и до тех пор, пока суд не подтвердит этого и не при¬

кажет мне отвечать на такие вопросы, я категориче¬

ски отказываюсь говорить о политической деятель¬

ности тех, кто в прошлом был моими товарищами».
Верховный суд вынес пространное и важное поста¬

новление (против него выступил только судья Кларк),

из которого мы цитируем следующее место:
«Мы начинаем с некоторых основных положе¬

ний, по которым существует общее согласие. Право

Конгресса на проведение расследований присуще

осуществлению им его законодательных полномо¬

чий. Это широкое право. Но каким бы широким оно

ни было, оно не безгранично. Конгресс не имеет

общего полномочия раскрывать частную жизнь че¬

ловека, не имея для этого веских оснований.
Злоупотребление правом на проведение рассле¬

дований может незаметно привести к ограничению

гарантированных свобод. Уже сам вызов свидетеля

и принуждение его давать против воли показания

относительно своих убеждений, высказываний или

связей является в какой-то степени вмешательством

правительства в частную жизнь. А когда эти вынуж¬

денные откровения затрагивают вещи, которые не¬

ортодоксальны, непопулярны или даже ненавистны

широкой публике, их влияние на дальнейшую жизнь

свидетеля может оказаться катастрофическим. Это

тем более так, когда речь идет о прежних убежде¬

ниях, высказываниях или связях, к которым под¬

ходят с меркой сегодняшнего дня, а не того вре¬
97

мени, когда соответствующие события имели Ме¬

сто. От последствий страдает не только свидетель.

Те, кого он называет и кто тем самым попадает в

сферу внимания общественности, равным образом

становятся объектом глумления, презрения и зло¬

словия. Кроме того, такая практика оказывает и бо¬

лее тонкое и неуловимое воздействие на тех, кто,

стараясь избежать в дальнейшем подобной судьбы,

стремится придерживаться самых ортодоксальных

и не вызывающих возражений взглядов и связей. То

обстоятельство, что в этом повинны частично и от¬

дельные лица, не снимает с вдохновителей ответст¬

венности за то, что они начали эту реакцию».
Суд заявил, что Конгрессу не дано права заниматься

разоблачением людей ради самого разоблачения. Говоря

о положении свидетеля, вызванного в какую-либо комис¬

сию Конгресса, суд заявил:
«Как только задается вопрос, свидетель должен

сразу решать, отвечать или нет... Ошибочное реше¬

ние, даже если оно принято из совершенно честных

побуждений, не освобождает свидетеля от ответст¬

венности, если впоследствии суд постановит,чтоза-

даные вопросы имели отношение к делу, по кото¬

рому ведется расследование. Очевидно, что лицо,

вынужденное сделать такой выбор, должно знать о

предмете, к которому, как считается, относится до¬

прос. Это знание должно быть таким же точным и

ясным, каким, как этого требует конституционное

положение о соблюдении установленных правил

процесса, должно быть обозначение всех элементов

преступного деяния. В таких процессах, как и во

всех других, не должно быть «порока неясности».
И далее:
«Жалобщику инкриминируется отказ ответить на

вопрос подкомиссии, известно ли ему, что некоторые

из названных лиц были раньше коммунистами. Со¬

ветник подкомиссии огласил, по показаниям преды¬

дущего свидетеля, список лиц, которых этот свиде¬

тель причислял к коммунистам. Хотя предыдущий

свидетель сам был связан с профсоюзом, он не ска¬

зал, что названные им лица имели отношение к проф¬
98

союзам. Из 30 оглашенных при жалобщике фами¬

лий семь человек не имели никакого отношения к

организованным рабочим. Один был владельцем

косметического кабинета, другой — часовщиком.

Некоторые были названы «просто гражданами» или

«только коммунистами». Если почти четвертая часть

людей, занесенных в список, не принадлежит к ка¬

тегории организованных рабочих, то напрашивается

вывод, что дело, которое рассматривалось подкомис¬

сией, не подходило под определение «коммунизм в

рабочем движении».
В заключение судьи заявили, что хотя суд не теряет

из виду важнейшее значение проводимых Конгрессом рас¬

следований и что его выводы по данному делу отнюдь не

препятствуют Конгрессу собирать через свои комиссии

любую информацию, необходимую ему для надлежащего

выполнения своих функций, однако, добавили они, «толь¬

ко те расследования, которые проводятся с использова¬

нием методов принуждения, вызывают необходимость за¬

щиты прав человека от незаконных посягательств». И Вер¬

ховный суд отправил это дело обратно в окружной суд с

указанием о прекращении дела.
Следующим из трех решений, принятых в этот счаст¬

ливый день, было решение, вынесенное примерно по та¬

кому же делу. Доктор Пол Суизи — лектор, писатель и

независимый социалист, столкнулся с «законодательной

комиссией из одного человека» — генерального атторнея

штата Нью-Гемпшир, учрежденной в соответствии с зако¬

ном штата для расследования «подрывной деятельности».

Доктор Суизи отказался отвечать на некоторые вопросы о

прошлой деятельности и связях — своих собственных и

других лиц и заявил, что не станет отвечать на вопросы,

не относящиеся к данному расследованию. Он огласил

заявление, в котором указал, что он не является комму¬

нистом, и так охарактеризовал положение, в которое по¬

падают люди, вызванные, как и он сам, на допрос:
«Часто говорят: .если человек не коммунист и

ему нечего бояться, то почему же ему не ответить

на все поставленные вопросы, и дело с концом? Ко¬

нечно, потому, что некоторые из нас считают эти

расследования гнусными и опасными, и мы не хо¬

тим одобрять их ни своим молчанием, ни каким-
99

либо другим образом. Наоборот, мы хотим всеми

средствами противиться им и убедить других после¬

довать нашему примеру в надежде на то, что в

конце концов мы сможем покончить с ними совсем.

Нас вынуждают к этому... не каверзность или ка-

какие-либо мелкие мотивы, а глубокая привержен¬

ность принципам и совести».
Доктор Суизи предстал перед высшим судом графства

Мерримек, штат Нью-Гемпшир, по обвинению в неува¬

жении; но и там он отказался отвечать, за что был поса¬

жен в тюрьму до тех пор, пока не изменит своего решения.
Верховный суд США отменил обвинительный вердикт

(судьи Кларк и Бертон выступили против этого реше¬

ния). Главный судья Уоррен отметил, что «программа

искоренения подрывной деятельности, составленная без

учета виновного знания 1 у тех, кого она касается», очень

серьезно влияет на свободу слова и обсуждения.
•Ни у нас, ни у судов штатов, сказал Уоррен,

нет никакой уверенности в том, что вопросы, на ко¬

торые жалобщик отказался отвечать, относятся к

той категории вопросов, на которые легислатура хо¬

тела получить ответы, когда предпринимала это рас¬

следование. Поэтому суд поставлен в затруднитель¬

ное положение. Не имея в своем распоряжении до¬

казательств даже того, что легислатура хочет по¬

лучить ответы на определенные вопросы, и видя, что

конституционные права жалобщика находятся под

угрозой, мы должны потвердить или отменить за¬

ключение жалобщика в тюрьму за неуважение.
С нашей точки зрения, ответ ясен. Нельзя отри¬

цать, что нарушение конституционных прав граж¬

данина подрывает гарантию соблюдения установ¬

ленных правил процесса в том случае, если акция

штата не имеет своим основанием охрану интере¬

сов штата. Поэтому если допрос жалобщика гене¬

ральным атторнеем не имеет никакого отношения

к предмету, который легислатура имела в виду,

когда предпринимала расследование, тогда указан¬

ная гарантия должна предотвратить угрозу для
1 Guilty knowledge — субъективная сторона деяния, умысел.—

Прим. ред.
100

конституционных свобод. Мы считаем, что в данном

случае налицо подобное положение. Отсутствие ка¬

ких-либо данных о том, что легислатура хотела по¬

лучить именно ту информацию, которую генераль¬

ный атторней пытался получить у жалобщика,

должно рассматриваться как отсутствие у генераль¬

ного атторнея соответствующих полномочий. От¬

сюда следует, что использование права на привле¬

чение к ответственности за неуважение, несмотря

на то, что были нарушены конституционные права,

идет вразрез с требованиями четырнадцатой по¬

правки о соблюдении установленных правил про¬

цесса.
Но, пожалуй, самым значительным из всех решений,

вынесенных Верховным судом в тот день, было решение

по делу Ейтса и других, получившему название «Кали¬

форнийское дело по закону Смита». Четырнадцать чело¬

век предстали перед федеральным судом в Калифорнии

за нарушение закона Смита. Они обвинялись в «органи¬

зации заговора с целью 1) отстаивания и пропагандиро¬

вания обязательности и необходимости свержения пра¬

вительства США с помощью силы и насилия и 2) созда¬

нии сообщества лиц, отстаивающих и проповедующих

эту идею с целью свержения правительства с помощью

силы и насилия при первом удобном случае».
Процесс длился четыре с лишним месяца и так же,

как процесс Денниса, был построен на целом потоке по¬

казаний осведомителей-свидетелей, очень мало что дока¬

завших.
Верховный суд не счел нужным рассмотреть самый

важный вопрос, возникающий по делам, связанным с на¬

рушением закона Смита, именно возможность применения

положения «об очевидной и непосредственной опасности»

(см. стр. 71). Поэтому ему не пришлось пересматри¬

вать свое решение по делу Денниса, где было сказано, что

закон Смита не противоречит конституции. Однако в ре¬

зультате решения по делу Ейтса закон Смита утратил

часть своей силы, а первая поправка к конституции США

начинает возвращаться, как выразился судья Блэк, на то

«почетное место, которое ей принадлежит». По делу Ейтса

основное внимание было уделено следующим вопросам:

а) не допустил ли рассматривавший дело судья ошибки.
101

указав присяжным на важность вопроса о тим, было ли

действительно какое-нибудь «подстрекательство к дейст¬

вию»,— в этом случае подсудимые имели бы право тре¬

бовать по меньшей мере пересмотра дела и б) должны

ли были подсудимые в любом случае быт^> оправданы по

тому основанию, что доказательства цротив них были

слишком слабы, чтобы обосновать обвинительный вер¬

дикт.	/
В результате Верховный суд дал указание: пятерых

обвиняемых оправдать, а дело остальных девяти пе¬

ресмотреть. В конечном счете правительство отказалось

от дальнейшего разбирательства, отчасти из нежелания

подчиниться постановлению Верховного суда по делу

Дженкса о предоставлении донесений ФБР.
В решении, принятом по большинству голосов, Вер¬

ховный суд заявил:
Жалобщики утверждают, что присяжные полу¬

чили неверные указания, приведшие к фатальным

последствиям. Они утверждают, что пропаганда на¬

сильственного свержения, как всего лишь абстракт¬

ная доктрина, не выходит за рамки свободы слова,

гарантированной первой поправкой, что закон Сми¬

та, в соответствии с этой поправкой, следует пони¬

мать и том смысле, что он запрещает только такую

пропаганду, которая содержит подстрекательство

к нелегальным действиям, и что напутствие судьи

первой инстанции присяжным, допускавшее осуж¬

дение всего лишь за пропаганду, независимо от то¬

го, могла ли она привести к насильственным дейст¬

виям, имело своим результатом неконституционное

применение закона Смита.
Когда перед Верховным судом возник вопрос, запре¬

щает ли закон Смита пропаганду насильственного свер¬

жения правительства как абстрактного принципа, он от¬

вет ф на этот вопрос отрицательно. Суд решил, что в дан¬

ном случае присяжным не было указано, что закон Смита

не запрещает пропаганду в смысле абстрактной пропо¬

веди насильственного свержения правительства, и заявил,

что «имеется существенная разница между пропагандой,

призывающей людей действовать сейчас или в будущем,

и пропагандой, призывающей их всего лишь верить во

что-либо».
Ю2

Хотя эти решения идут не так далеко, как Хотелось

бы, они уже принесли большую пользу. Сейчас, когда я

пишу эти строки, кажется, что не предвидится дел о на¬

рушении закона Смита и что на решение по делу Дженкса

правительство Соединенных Штатов реагирует тем, что

предпочитает прекращать дела вместо того, чтобы пред¬

ставлять донесения ФБР. Это означает, что практически

профессиональный осведомитель не может оказаться на

скамье свидетелей в процессах, подобных тем, которые

мы рассмотрели выше. Это означает также, что многие

процессы, которые при ином положении могли бы на¬

чаться, теперь никогда не начнутся.
Элеонора Рузвельт, безусловно, не переоценила значе¬

ние этих решений, когда в газетной колонке «Мой день»

комментировала их следующим образом:
«Как раз в то время, когда многие из нас счи¬

тали, что гражданин теряет многие из своих прав,

приятно отметить решения Верховного суда Соеди¬

ненных Штатов, поддерживающие конституционные

свободы. Судьи, по крайней мере большинство из

них, кажется, вновь сформулировали старую идею

о том, что задача Верховного суда состоит в защите

прав нашего народа, гарантированных конституцией

и Биллем о правах».
Конечно, битва еще не выиграна полностью, так как

всегда существует опасность, что общественное мнение

может быть повернуто в обратную сторону или что влия¬

тельные люди, выступающие против этой более либераль¬

ной тенденции, могут попытаться провести закон, отме¬

няющий решения Верховного суда, который истолковал

закон в таком смысле, который им не по вкусу. Уже

раздаются угрозы и выдвигаются предложения на этот

счет. В мае 1958 года, когда печаталась эта книга, в Кон¬

грессе шло обсуждение «законопроекта Дженнера — Бат¬

лера». Этот законопроект преследует три основные цели:

1) изменить закон Смита таким образом, чтобы отменить

истолкование этого закона, данное Верховным судом в

решении по делу Ейтса, и таким образом по существу

уничтожить в первой поправке ограничительное условие

«очевидной и непосредственной опасности» в ее примене¬

нии к коммунистам; 2) отменить решение Верховного суда

по делу Нельсона, которое лишило силы законодательство
103

штатов о подстрекательстве к мятежу; 3) отменить такиа

решения Верховного суда, как принятые по делам Уот¬

кинса и Суизи, лишив Верховный суд возможности отвер¬

гать, как не относящиеся к делу, вопросы, задаваемые

свидетелям комиссиями конгресса.
Если прочесть все, что сказано вышё об этих реше¬

ниях Верховного суда, то нетрудно представить себе те

тяжелые последствия, к которым приведет этот законо¬

проект, если он станет законом.
Поэтому сейчас, как никогда раньше, очень важно,

чтобы общественное мнение полностью осознавало ник¬

чемность «осведомительских доказательств».

ГЛАВА
XIII
В английской колонии
Рассказ о шпионах и осведомителях на свидетельской

скамье не был бы полным, если бы мы обошли молчанием

факты, которые, к сожалению, имеют место на некото¬

рых процессах в некоторых английских колониях. В на¬

стоящее время там существуют все создающие напряже¬

ние причины, порождающие процессы, в которых преуспе¬

вают осведомители, и все причины, затрудняющие полу¬

чение показаний от обычно надежных свидетелей. На

практике в большинстве колоний, особенно африканских,

множество осведомителей, открыто называемых «поли¬

цейскими осведомителями», рекрутируется из местного

населения. Оки используются регулярным образом по си¬

стеме твердого оклада либо им платят за информацию

«поразово», причем в увеличенном размере за показания

в суде. В особых случаях таких свидетелей вознаграж¬

дали поездкой в Англию, где их готовили для выгодных

постов в колонии, если спустя приличное время они могли

безопасно туда вернуться. Эта практика напоминает те

«разумные предложения о переселении», которые дела¬

лись потенциальным осведомителям во время выступле¬

ния сельскохозяйственных рабочих в 1830 году (об этом

см. выше, стр. 37).
В качестве иллюстрации использования — или беспо¬

лезности-использования — осведомителей в качестве сви¬

детелей приведу процесс, в силу необходимости не назы¬

вая его, проходивший несколько лет назад в Кении. Он

длился около трех месяцев и в то время привлек к себе

внимание широкой общественности. Ему посвящено не¬

сколько книг и много статей.
Обвиняемыми были шесть африканцев, бывших в те¬

чение нескольких лет активными членами и руководите-
105

ЛЯМН законно созданной политической организации аф¬

риканцев, называвшейся «Союз африканцев Кении».

В колонии в то время царила обычная атмосфера напря¬

женности, а 21 октября 1952 года власти ввели чрезвы¬

чайное положение. Спустя несколько часов указанные

шесть африканцев были арестованы и интернированы и

вскоре после этого им предъявили обвинение в руковод¬

стве незаконным обществом, известным под названием

«Мау-Мау». Это общество было объявлено незаконным
12	октября 1950 года. Им инкриминировались действия,

совершенные за период с 12 августа 1950 года по 21 ок¬

тября 1952 года.
Суд состоялся в отдаленном районе, где нельзя было

обеспечить нормальные условия для ведения защиты.

Никакого предварительного следствия не велось, и об¬

виняемым не были подробно изложены выдвинутые про¬

тив них обвинения, так что, вопреки установившейся

практике ведения уголовных дел в странах, где придер¬

живаются англосаксонской судебной процедуры, ни обви¬

няемые, ни их адвокаты не имели ни малейшего пред¬

ставления ни о доказательствах, которые будут пред¬

ставлены против них, ни о существе обвинения.
Если посмотреть, что представляют собой 45 свиде¬

телей обвинения, то мы получаем следующую картину:

свидетелей, давших показания чисто формального харак¬

тера, например вызванных для подтверждения правиль¬

ности перевода документов, было пять человек; должно¬

стных лиц или полицейских свидетелей—22, из них

очень немногие дали показания, которые можно было бы

считать доказательствами совершения подсудимыми каких

бы то ни было преступных действий. Двух свидетелей

нельзя принимать во внимание, так как они выступили

против обвинения, и один свидетель вообще не дал ни¬

каких существенных показаний.
Почти все доказательства, которые могли быть ис¬

пользованы для того, чтобы как-то связать обвиняемых

с какими-либо преступными действиями, содержались в

показаниях остальных пятнадцати свидетелей, которых

можно разделить следующим образом. Один из них сам

заявил, что является профессиональным осведомителем,

что соответствовало истине; четверо других назвали себя

соучастниками и, возможно, также были осведомите¬

лями; четверо были осведомителями, вероятно, постоян-
106

пыми; трое были простыми осведомителями; один сви¬

детель играл двойную роль — был осведомителем и по¬

лицейским запаса; один из свидетелей, вероятно, не был

осведомителем (речь идет о женщине, которая сначала

не числилась в списке свидетелей, но потом была вызва¬

на для подтверждения показаний одного из осведомите¬

лей по вопросу, который возник уже во время слушания

дела); последний, пятнадцатый, свидетель, вероятно,

был осведомителем, но достоверно это не известно.
Насколько надежными были некоторые из показаний

этих осведомителей, можно судить по обычному методу

получения и представления такого рода доказательств.

Об этом рассказал один полицейский осведомитель, дав¬

ший очень обстоятельные показания, с приведением точ¬

ных слов, которые якобы произнес один из обвиняемых

на большом митинге, состоявшемся за несколько меся¬

цев до начала процесса:
«1) Осведомитель приходит на митинг, выбирает

не слишком заметное место и оттуда слушает все

выступления, в том числе и выступления на непо¬

нятном ему языке. Он не делает никаких записей,

потому что он неграмотный; 2) через два или три

дня он является к какому-либо полицейскому на¬

чальнику и, как умеет, рассказывает ему, о чем го¬

ворилось в выступлениях, с таким уклоном или с

такими украшениями, какие можно ожидать от

осведомителя, чей кусок хлеба зависит от того, даст

ли он что-нибудь «полезное» своему хозяину;

3) начальник кратко излагает полученные им от

осведомителя сведения в месячном отчете высо¬

кому полицейскому начальнику, который затем

составляет собственный отчет и уничтожает отчет

нижестоящего начальника; 4) спустя много месяцев,

а может быть даже год или два, полицейский осве¬

домитель, не имея в своем распоряжении ничего,

кроме последнего отчета, дает обстоятельные пока¬

зания, смело утверждает, что ясно помнит точные

слова выступавшего, и получает свои деньги или

другое вознаграждение».
Нельзя не посочувствовать одному ирландскому жур¬

налисту, присутствовавшему в зале суда в качестве кор¬

респондента. По дороге в суд он встретил полицейского
107

и с ним еще нескольких человек, у которых произошла

авария с машиной. Он довез их до суда. В дороге жур¬

налист спросил у полицейского, что это за люди с ним,

на что тот ответил: «Полицейские осведомители». Изло¬

жив этот случай, журналист сказал: «Что мне было де¬

лать? Следовало бы перевернуть машину и вывести их

всех из строя. Но что было бы при этом со мной?»
Процесс закончился тем, что всех шесть человек при¬

знали виновными по всем пунктам предъявленного им

обвинения и приговорили к семи годам тюремного за¬

ключения— максимальный срок наказания, предусмот¬

ренный законом за подобные преступления. Осудивший

их судья рекомендовал, чтобы в конце отбытия ими

срока наказания был издан приказ, ограничивающий их

передвижение по стране. Таким образом, возможность

когда-либо свободно передвигаться по своей собственной

стране представляется для них весьма отдаленной, если

обстановка радикально не изменится в будущем в их

пользу.
Необходимо отметить, что один из обвиняемых был

оправдан первым апелляционным судом, куда поступило

дело, и что, хотя дела остальных пяти осужденных рас¬

сматривал высший апелляционный суд — судебный ко¬

митет Тайного совета,— их жалоба была отклонена, и те

из них, кто еще жив, все еще находятся в тюрьме. Таков

результат, с которым нам приходится считаться. Но это

отнюдь не уменьшает тревоги многих людей по поводу

того, что доказательства, представленные на этом про¬

цессе, таковы, что англичане не удовлетворились бы ими

при рассмотрении обычного уголовного дела.

ГЛАВА
XIV
Читатель, будь начеку!
В предшествующих главах излагается печальная и

некрасивая история, которая приводит к обоснованному

выводу, что на протяжении ряда лет было осуждено

много тысяч невиновных людей. Не каждый человек, об¬

виненный на основании показаний осведомителей, обя¬

зательно невиновен — полностью или частично. Но когда

речь идет об уголовных процессах и тому подобных

вещах, неправильно и весьма опасно полагаться на какие

бы то ни было доказательства, кроме действительно до¬

стоверных, а показания осведомителей никогда не заслу¬

живают доверия.
Имеются ли в настоящее время основания надеяться

на то, что положение улучшается? Необходимо предо¬

стеречь читателя. Английский читатель, прочтя предыду¬

щие главы и видя, что по мере развития событий ссылки

все чаще делаются на страну, расположенную по ту

сторону Атлантического океана, может проникнуться не¬

которым благодушием относительно положения в своей

собственной стране. Правда, за последние годы трудно

привести примеры из английской практики, когда бы

свидетельские показания осведомителей были использо¬

ваны — в обстановке «паблисити» и искусственно создан¬

ной напряженности — для осуждения людей исключи¬

тельно на основе такого рода доказательств.
Поэтому читатель может подумать, что «в Англии мы

делаем такие дела лучше». Может быть, по существу это

и правда. И хотя за последние годы и были сенсацион¬

ные аресты, осуждения и приговоры за шпионаж, в ре¬

зультате чего в стране возникала атмосфера напряжен¬

ности, подозрительности и беспокойства, но то, что про¬

исходило в суде, нельзя сравнить с инсценированными
109

процессами в Соединенных Штатах. Для этого есть раз¬

личные причины. Одна из них заключается в том, что

некоторые из известных процессов, связанных с обвине¬

нием в шпионаже, проходили с соблюдением установлен¬

ных правил процесса, но при закрытых дверях, причем

обвиняемые признавали себя виновными. Таким образом,

показания, на основании которых они были признаны

виновными и осуждены, остались неизвестными публике.
Но нам не следует быть слишком благодушными,

потому что (хотя это и находится за пределами настоя¬

щей книги, так как не входит в круг деятельности судеб¬

ных учреждений, которая составляет предмет нашего ис¬

следования) за последние годы в Англии отмечается

рост использования осведомителей, что представляет

серьезную угрозу гражданским свободам и свободе лич¬

ности.
Эта угроза возникла на фоне знакомой уже нам ат¬

мосферы международной и внутренней напряженности.

В такой обстановке правительство требует принятия эф¬

фективных мер «обеспечения безопасности». Это со¬

вершенно нормальное требование правительства, и

нельзя не согласиться с ним. Но для достижения этой

цели на протяжении последнего десятилетия была со¬

здана система, усилийшаяся за последние несколько лет,

с помощью которой под видом борьбы с потенциальными

шпионами любое лицо можно рассматривать как пред¬

ставляющее «угрозу безопасности» и лишить его права

работать там, где оно может иметь доступ к так называе¬

мой секретной информации.
Этот запрет распространяется не только на всех ра¬

ботников государственной гражданской службы, но и, в

значительной мере, на людей, занятых в промышленно¬

сти, так как многие промышленные фирмы время от вре¬

мени выполняют правительственные заказы для военных

ведомств. Существование такой системы привело к тому,

что в настоящее время в нашей стране увольняют людей

с работы как «подозрительных» без всяких доказа¬

тельств. При этом положение ухудшается. Если в

1948 году тогдашний премьер-министр (Клемент Эттли,

теперь лорд Эттли) заявил в палате общин, что если

гражданского служащего подозревают в нелояльности,

«первое, что необходимо сделать,— это поставить его в

известность об этом», то к 1956 году положение ухудши¬
10

лось настолько, что в опубликованной в этом году «Белой

книге» указывалось: «Иногда решения могут прини¬

маться без приведения целиком лежащих в их основе

доказательств».
Что это означает на общепонятном английском язы¬

ке? Это великолепно объяснил известный драматург и

бывший член парламента Бенн Леви в брошюре под на¬

званием <гГод в тайной полиции», опубликованной в
1957	году комитетом кампании за ограничение полномо¬

чий тайной полиции; в брошюре с ссылками на соответ¬

ствующие источники, что придает изложению конкрет¬

ность, также описывается судьба отдельных жертв этого

нового и опасного направления:
«У нас до сих пор человек может потерять ра¬

боту или быть пониженным или не быть повышен¬

ным в должности из-за приписываемых ему поли¬

тических убеждений в прошлом или в настоящее

время — из-за того, что тайная полиция считает

его друзей или родственников ненадежными

людьми. Любой осведомитель может распустить

явную и явно заведомую клевету и остаться без¬

наказанным по той простой причине, что его роль

в этой истории никому неизвестна.
Действие трех обычных гарантий против не¬

справедливости: общественного мнения, закона и

парламента — приостановлено. Обычно гражданин

демократического государства может рассчитывать

на одну из них или на все три гарантии. Но не в

том случае, если его дело связано с «безопас¬

ностью». Общественное мнение бессильно помочь

ему потому, что все производство по его делу проис¬

ходит при закрытых дверях и по большей части у

него за спиной. Он и сам может не знать, что его

уволили в результате тайного навета в отношении

его потенциальной лояльности. Ему могут назвать

вымышленную причину. Закон бессилен помочь

ему, потому что закон не предусматривает ни со¬

вершенного им проступка (даже если ему говорят,

в чем заключался этот проступок), ни примененного

к нему наказания, а также потому, что имя клевет¬

ника сохраняется в тайне от него. Парламент бес¬

силен помочь ему потому, что любой запрос по его
ill

делу отклоняется под тем предлогом, что ответ мог

бы затруднить дальнейшие действия полиции

безопасности».
Уже существует длинный список людей, пострадав¬

ших в результате действия этой системы. Они либо по¬

теряли работу, либо без оснований не получили продви¬

жения по службе или повышения заработной платы.

Среди них — служащие торгового флота, почты, цен¬

трального бюро информации и педагоги. Делались по¬

пытки завербовать осведомителей даже в университе¬

тах— достаточно упомянуть об этом, чтобы стало ясно,

как это опасно для интеллектуальной жизни.
Авторы другой брошюры — «Тайная полиция и ты»,

опубликованной в 1956 году тем же комитетом, писали:

«Не все несправедливые увольнения можно от¬

нести на счет «МИ-5» К Одно из самых больших зол

секретности заключается в том, что она открывает

широкие возможности для энтузиаста-любителя,

будь то наниматель или мелкий бюрократ, чья ра¬

бота может быть вовсе и не связана с чем-либо

секретным. Он следует моде, устанавливая свои

собственные порядки, основанные, весьма вероятно,

на желании отделаться от людей, чьи взгляды ему

не по душе, или на личной ненависти к ним его

самого или кого-либо из его сотрудников... Боль¬

шинство жертв тайной полиции даже не знает, что

именно с ними произошло. В нижеследующих при¬

мерах некоторые жертвы так и остались бы в неве¬

дении, если бы не случайная встреча или админи¬

стративная ошибка».
Таким образом, и в Англии существует та же опас¬

ность, что есть свидетели, которые среди многих правд

и полуправд могут ввернуть ту самую одну-единственную

ложь, которая причинит самые тяжелые последствия.

Санкционировать и принимать показания «безликих ос¬

ведомителей» в качестве доказательств, значит стано¬

виться на скользкий путь, и читатель, имеющий теперь
1 «МИ-5» означает пятый подотдел отдела военной разведки

(Military Intelligence) военного министерства, созданный для ве¬

дения «контршпионажа», но фактически являющийся одним из важ-

нейших органов «безопасности» английского правительства,
112

некоторое представление о последствиях такого сколь¬

жения, может сделать из этого соответствующие выводы.
Было бы, конечно, трагедией, если бы в тот момент,

когда в Соединенных Штатах намечается известная тен¬

денция в сторону улучшения, о чем говорят рассмотрен¬

ные выше решения Верховного суда, нам пришлось бы

из-за отсутствия бдительности и зоркого общественного

мнения оказаться жертвами еще более глубокого и бо¬

лее тщательно скрытого подкопа под нашу свободу.

Реальные стойкие улучшения зависят от информирован¬

ного общественного мнения и от решений судей, которые

прислушиваются к общественному мнению и образуют

важную его часть. Поэтому каждый гражданин, который

может оказать влияние на общественное мнение, обязан

приложить все усилия к тому, чтобы улучшать его. По¬

жалуй, самое важное и непосредственное, что он может

сделать,— это убедить себя и других в необходимости от¬

казаться от легкомысленного принятия на веру всего

того, что в политических процессах сегодняшнего дня

зиждется на показаниях осведомителей, шпионов и аген¬

тов. Многие из нас склонны думать, что если в суде что-

либо говорится и считается судьей или присяжными

доказанным, можно полагать, что это правда, и не нужно

проверять источники. Но я надеюсь, в этой книге мне

удалось показать, что, когда что-нибудь «доказано» по¬

казаниями такого рода свидетелей, особенно по делам,

рассматриваемым в периоды напряженности или общест¬

венного беспокойства, единственно правильным будет

считать, что ничего не доказано. Именно так и поступали

судьи в ряде случаев, о которых упоминалось в этой

книге, отменяя приговоры, вынесенные на основании по¬

добных доказательств.
Одним из тяжелых последствий давления на свободу

мысли и попыток навязать единообразие во взглядах с

помощью использования осведомителей, несомненно, яв¬

ляется застой в развитии науки и культуры. Уолтер Лип-

пман убедительно показал это в статье, помещенной в

газете «Нью-Йорк геральд трибюн» от 14 октября
1957	года:
«Влияние, которое маккартизм оказал на само¬

сознание американских ученых и мыслителей, пред¬

ставляет собой одну из самых больших националь¬

на

ных трагедий послевоенного времени. Вред, нане¬

сенный маккартизмом, невозможно измерить, но он

огромен. Он был причинен в области мышления —

там, где различие между творчеством и рутиной

получает выражение в особой смелости, которая

следует за истиной, куда бы ни вел путь».
Когда бывший президент США Трумэн узнал, что

советские ученые перегнали американских ученых и ус¬

пешно запустили первый в мире-спутник Земли, он вы¬

разил примерно ту же мысль: «Вот во что нам обо¬

шлось,— сказал он,— уничтожение личности в течение

последних нескольких лет».
Опасность ясна. Уроки ясны. Мы должны усвоить их,

иначе нам придется поплатиться снижением уровня куль¬

туры, правосудия и уровня социальных ценностей.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие			5
Глава I. Постановка проблемы 		11
Глава II. „Казематы для патриотов“ 	27
Глава III. „Ведомость на шпионов“ 	33
Глава IV. Шпионы в промышленности 		40
Глава V. Использование осведомителей в период войны ...	47
Глава VI. Федеральное бюро расследований 	55
Глава VII. Комиссии по расследованию антиамериканской деятель¬

ности 	61
Глава VIII. Закон Смита и закон Тафта — Хартли	67
Глава IX. В наши дни и в наш век	75
Глава X. Дело Розенбергов 		83
Глава XI. Атмосфера проясняется 	86
Глава XII. Гражданская свобода и осведомители	96
Глава XIII. В английской колонии		105
Глава XIV. Читатель, будь начеку! 			109

Д. H. IIpu m m
ШПИОНЫ И ОСВЕДОМИТЕЛИ

HA СКАМЬЕ СВИДЕТЕЛЕЙ
Редактор Э. С. Онан
Художественный редактор

В. И. Шаповалов

Технический редактор В. А. Доценко

Корректор Р. Я» Новик
Сдано в производство 26/1 1960 г.

Подписано к печати 23/III 1960 г.

Бумага 84Х108|/3а>-1»8 бум. л.
5,9 печ. л. Уч.-изд. л. 5,3. Изд. № '10/5395.

Цена 2 р. За к. 100.
ИЗДАТЕЛЬСТВО

ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва, Ново-Алексеевская, 52
Первая Образцовая Типография

имени А. А. Жданова

Московского городского совнархоза.

Москва, Ж-54, Валовая, 28