Искусство
гуцулов

Д.Н. Гоберман
Искусство
гуцулов
МОСКВА
СОВЕТСКИЙ ХУДОЖНИК
1980
74
Г-57
Черно-белая съемка —
Д.ГОБЕРМАН
Цветная съемка —
В.ПРИЙМЕНКО, В.АНФЕРОВ
и 80103—064
084(02)—80
БЗ 16—47—80
© Издательство «Советский художник». 1980
X уцулы — небольшая этническая группа украинцев, населяющая район
Восточных Карпат на стыке нынешних трех областей—Ивано-
Франковской, Черновицкой и Закарпатской. В этом краю, известном под
названием Гуцульщины, веками текла жизнь украинских горцев, здесь, в
условиях известной географической изолированности, сложились местные
особенности их материальной и духовной культуры.
Судьба Гуцульщины в прошлом — это частица истории всей Западной
Украины. В течение столетий расчлененный на части край находился под
иноземным господством. Его народ испытывал тяжкий социальный гнет и
бремя ассимиляторской политики венгерских, австрийских, польских и
иных поработителей. Гордые и непокорные жители Карпат вели длитель-
ную борьбу и с пришельцами, и с собственными крепостниками, участвуя в
крестьянском (опришковском) движении Западной Украины, одним из
вожаков которого в XVIII веке был прославленный Олекса Довбуш.
Непримиримость горцев к чужеземцам проявилась и в сохранении своих
национальных черт. Когда после долгих лет насильственного отчуждения
Гуцульщина вместе со всеми западноукраинскими землями была воссоеди-
нена с Советской Украиной, горцы предстали во всей самобытности своей
древней культуры. Через столетия пронесли они чистоту своего языка,
нравов, обычаев.
Жизнь гуцулов неразрывно связана с природой. Зеленые богатства Карпат,
обилие ели и бука обусловили развитие лесного промысла. Недаром так
славится край искусными лесорубами и плотогонами. Обширные альпий-
ские луга, дающие жизнь стадам, определили основную отрасль хозяй-
ства— скотоводство. С пастушеством связано немало народных традиций;
тема эта — одна из главных в поэтическом фольклоре гуцулов. В общении с
величественной и таинственной природой формировались духовный мир
гуцула, его эстетические представления.
Природными условиями края, его естественными богатствами обусловлены
известные черты художественного творчества горцев. Обилие леса способ-
ствовало развитию срубной архитектуры и искусства резного дерева.
Резкий горный климат во многом определил характер жилища и националь-
ной одежды. Овцеводство давало крестьянину шерсть, из которой выделы-
вали сукна и узорные ткани, овчину для цветистых безрукавок, кожу для
обуви, сумок, ремней. Обилие гончарных глин содействовало развитию
искусства керамики.
Длительное время весь жизненный уклад горцев был связан с натуральным
хозяйством. Гуцул сам строил дом, изготовлял орудия труда, утварь,
одежду. Из поколения в поколение передавались универсализм мастерства и
накопленный народом огромный опыт. Позднее некоторые области сельско-
го труда, став предметом специализации, превратились в промысел.
Выделившиеся из крестьянской среды наиболее одаренные умельцы довели
отдельные виды народного искусства до высокого совершенства. Во второй
половине XIX века уже известны целые династии мастеров гончарного
промысла, резьбы по дереву и художественной обработки металла.
В конце XIX — начале XX столетия крестьянское творчество Гуцульщины
переживает ряд коллизий, характерных для всего народного искусства этой
поры. Развитие капиталистических отношений вызвало расширение торго-
вого обмена и рост объема ремесленного производства на селе, а вместе с 5

этим — активизацию деятельности всякого рода перекупщиков и торгашей.
Прибрав к рукам сельский художественный промысел, они не только
навязывали мастерам кабальные условия труда, но, хорошо зная требования
рынка, заставляли их производить вещи, отвечающие невзыскательному
вкусу городского потребителя. Не удивительно, что в искусстве этого
времени так явственны черты упадка.
Подлинное возрождение народного творчества и художественное оздоровле-
ние промысла началось с приходом в Западную Украину Советской власти.
Мастера, прежде обособленные, бедствующие, нередко враждующие в
конкурентной борьбе за сбыт своих изделий, теперь вовлечены в сферу
деятельности творческих организаций. Их произведения приобретаются
музеями, они — постоянные участники отечественных и зарубежных
выставок.
Средоточием промысла и прежде был Косов. В недавнем прошлом село, он
теперь стал городом, центром района, наиболее значительным в краю
очагом народного искусства. Сотни мастеров, среди которых многие
состоят в Союзе художников СССР и носят почетное звание заслуженного
мастера народного творчества УССР, трудятся в Косовских художественно-
производственных мастерских Художественного фонда УССР, в многочис-
ленных цехах Производственно-художественного объединения «Гуцулыци-
на» и его филиалах по селам края, а также у себя дома. Косовский техникум
народных художественных промыслов и Вижницкое училище прикладного
искусства пополняют ряды мастеров одаренной молодежью.
Гуцулами создана богатейшая художественная культура, отражающая
неиссякаемую творческую силу народа. Сохранившееся наследие горцев в
области искусства велико и многогранно. И хотя оно охватывает
ограниченный период времени в два (в единичных случаях — три) столетия —
высокое совершенство дошедших до нас самых ранних произведений уже
само по себе свидетельствует о длительном предшествовавшем периоде
развития стиля. Эти произведения, кроме того, отмечены следами глубокой
преемственности, многие их черты, как увидим далее, восходят к древним
славянским истокам.
Творчество гуцулов, как и вся их обособленная от внешнего мира жизнь,
стало открываться исследователям сравнительно поздно — во второй
половине XIX столетия, с развитием этнографической науки. Правда, еще
задолго до того, в ряде описаний Карпат, у Б.Гаке, В.Поля. И.Вагилевича,
известного путешественника И.Коля, гуцулы не остались незамеченными.
Однако первые серьезные работы по этнографии и народному творчеству
горцев появляются только в 1870-х—1880-х годах. В это время были
опубликованы обширный фольклорно-этнографический материал, собран-
ный Я.Головацким, и ряд альбомов Л.Вербицкого по отдельным видам
домашнего промысла. Вскоре появились обстоятельные работы Р.Кайндля
и несколько позднее — Ф.Волкова. Более двадцати лет отдал изучению
жизни гуцулов В.Шухевич. Его капитальный пятичастный труд «Гуцульщи-
на» и поныне остается наиболее солидным историко-этнографическим
исследованием края. Собирательская деятельность В.Шухевича позволила
пополнить музейные фонды Западной Украины превосходными произведе-
ниями гуцульского искусства.
В последние десятилетия XIX—начале XX столетия особый интерес к
Гуцулыцине проявляли прогрессивные украинские общественные деятели и
писатели. Их статьи и литературные произведения о жизни края,
построенные на остросоциальной тематике, дают нам в то же время многое 7
Карта Гуцулыцины
Семья гуцулов из Яворова.
Конец XIX века
для понимания этнохудожественных черт народной культуры. С Гуцульщи-
ной связано творчество И.Франко и его литературного соратника М.Павлы
ка. Жизни карпатских горцев посвящено одно из лучших творений
М.Коцюбинского— «Тени забытых предков». На Гуцулыцине учительство-
вал С.Ковалев, оставивший небольшое, полное поэзии описание края. Здесь
долгое время жил украинский просветитель Л.Гарматий, неутомимый
собиратель произведений народного искусства, впоследствии вошедших в
коллекции музеев. Г.Хоткевич создал здесь национальный Гуцульский
театр, выезжавший в крупнейшие города Украины и Москву. Яркие
страницы в историю культуры края вписали Ю.Федькович. В.Стефаник,
М.Черемшина, Ольга Кобылянская, Леся Украинка.
В советское время искусство гуцулов стало объектом планомерного
научного исследования. Изучению крестьянского искусства Прикарпатья
отдала дань художница Олена Кульчицкая, автор альбома зарисовок
западноукраинской народной одежды и ряда интересных линогравюр,
посвященных жизни горного края. Искусство Гуцульщины составляет тему
ряда монографий советских исследователей. Не много найдется в нашей
стране столь небольших по территории очагов народного творчества,
памятники которого так тщательно собирались бы и изучались музеями.
8 Свидетельство тому — уникальное по полноте и художественным достоин-
ствам собрание Коломыйского музея народного искусства Гуцульщины,
который возник на базе небольшого народного музея, созданного в 1926 году
усилиями представителей прогрессивной интеллигенции Прикарпатья. За
годы Советской власти музей, прежде свободно размещавшийся в трех
небольших комнатах, превратился в солидное хранилище, экспозиция
которого занимает восемнадцать залов, и теперь является одной из
ценнейших в нашей стране сокровищниц народного творчества.
Произведения гуцулов широко представлены в музеях Косова, Ивано-
Франковска, Львова, Киева, Ленинграда. Неоценима собирательская де-
ятельность небольших сельских музеев Гуцульщины. Возникая в непосред-
ственной близости к очагам народного творчества, зачастую опекаемые
самими мастерами, они с особой полнотой отражают сугубо местные
художественные традиции. Прекрасные произведения гуцульского искус-
ства, многие из которых могли бы остаться невыявленными или погибнуть,
обнаружены и сохранены стараниями коллекционеров. И отмечая заслуги
собирателей, нельзя не упомянуть имя Е.Я.Сагайдачного, косовского
художника и педагога, превосходная коллекция которого, пользовавшаяся в
1940-х— 1960-х годах широкой известностью и сыгравшая немалую роль в
популяризации творчества горцев, ныне составляет ценную часть фон-
дов Музея народного искусства и быта в Косове (филиал Коломыйского
музея).
Приступая к обзору гуцульского искусства по отдельным его видам,
обратимся прежде всего к архитектуре. Здесь наиболее зримо выступают
черты, порожденные специфическими условиями жизни горцев.
В старину разбросанные по «горбам» крестьянские усадьбы — «оседки»
были разобщены. Каждая представляла замкнутый комплекс жилого и
хозяйственных строений с небольшим двором, обнесенным бревенчатой
стеной. Все вместе создавало гражду, своеобразную крепость, служившую
защитой от снежных лавин, хищного лесного зверя и лихих пришельцев. По
мере заселения края гражда утрачивала свое значение; открытого типа
усадьбы группировались в долинах и у больших дорог.
В условиях существования гражды получил свое завершение классический
тип гуцульского жилого дома—«хаты на две половины». Это — трехчастное
строение с просторными сенями-хоромами в центре и двумя симметрично
расположенными жилыми помещениями, окна которых выходят на фасад. С
сенями сообщаются примыкающие к дому хозяйственные пристройки —
притулы, имеющие выход на задний двор.
Конструкция строения рациональна и до тонкостей продуманна. Для сруба
применяются полубревна. Обращенные плоской стороной внутрь избы, они
образуют гладкую поверхность стены, а снаружи создают впечатление
полного сруба из кругляков. Над межоконными простенками в сруб врезан
«сволок» — массивная балка, разгружающая перекрытие жилых комнат. Но
сени лишены потолка, чтобы поступающий при топке дым мог свободно
уходить на чердак и наружу. Остатки верхних звеньев поперечных стен
поддерживают большой напуск крыши, под которым обычно устроена
оформленная столбиками и парапетом галерея.
Решенное компактным объемом, строение будто укутано крышей. Она
низко спадает на плечи притулов, едва не касаясь земли, оставляя открытым
лишь уютный фасад с манящей внутрь галереей. Архитектурная цело- 9
стность усиливается единством материала. Здесь царство дерева. Ни
железа, ни черепицы, ни кирпича. Только грубо обколотые камни основания
отделяют сруб от земли.
Постройки гуцулов отличаются высоким мастерством исполнения. Венцы
сруба прочно и красиво соединяются на углах или врезаются в пазы дверных
и оконных коробок. До блеска отделываются стены изнутри. Оставляемые
местами точно выверенные зазоры после усадки строения полностью
исчезают, и все его части сплачиваются намертво.
Архитектура горцев не знает чисто декоративных деталей — резных
причелин, наличников, коньковых украшений — всего того, что входит в
понятие домовой резьбы, столь обильной в деревянном зодчестве русского
Севера или Приволжья. На редкость искушенные в искусстве резного
дерева, гуцулы в архитектуре пользуются резьбой чрезвычайно скупо,
украшая ею только сволоки и перемычки дверей. Тонкий врезной узор при
этом скромен и на расстоянии едва заметен. Покрывая непосредственно
массив брусьев, он напоминает мелкие письмена на листах тяжелого
фолианта. В архитектурном решении интерьера, как и во внешнем облике,
гораздо значительнее роль самой конструкции. Это — сволок и балочки,
образующие строгий ритм членений перекрытия, небольшие оконные
проемы, словно сжатые монолитами толстых коробок, деревянные плоско-
сти стен, потолка, пола, расчерченные стыками досок и бревен. Неотъемле-
мой частью архитектуры интерьера являются отдельные предметы обста-
новки, созданные каждый для определенного места, и прежде всего широкие
лавки, служащие, как и в русской избе, универсальной мебелью.
Размещенные вдоль стен, они образуют со срубом цельную пластическую
композицию.
Здесь уместно напомнить и о тех элементах классического гуцульского
интерьера, которые определяют его декоративный облик. Печь в углу,
против окон, отливает блеском поливных изразцов. Своей росписью они
перекликаются с гончарной посудой, расставленной в шкафу и миснике —
полке для мисок над дверью. К гончарной росписи присоединяется хор
цветистых тканей. Ими устлан пол, покрыты кровать, лавки, стол, местами
завешаны стены. На жерди, укрепленной под потолком, накинуты узорные
полотнища, расшитая праздничная одежда. Все это вместе с резной
деревянной утварью и мебелью создает красочный, орнаментально насы-
щенный комплекс внутреннего убранства жилища. Теперь такой идеальный
по полноте и завершенности интерьер, равно как и полная гражда, в селах
встречается очень редко, и ознакомиться с ними гораздо проще в музеях.
(Превосходные образцы представлены в Музее народной архитектуры и
быта во Львове, в музеях Коломыи и Ивано-Франковска.) Не следует,
однако, забывать, что и прежде не всякая хата имела изразцовую печь.
Полнота художественного убранства в прошлом определялась социальными
условиями жизни крестьянства. Наряду с богатыми граждами и трехкамер-
ными домами существовали убогие курные хаты тех, кто чаще всего и
являлся истинным создателем художественных сокровиц народа.
О своеобразии форм гуцульской архитектуры говорят и другие, помимо
жилого дома, деревянные строения: шатровые колыбы на полонинах —
летние убежища пастухов, водяные мельницы, колодцы под затейливыми
шапками навесов, придорожные часовни (каплицы) и церкви.
Храмовые сооружения воплотили в себе наиболее высокие достижения
горцев в области строительного мастерства и составляют совершенно
10 особый тип церквей, вошедший в историю архитектуры под названием
гуцульского. Среди многообразия деревянных храмов Украины они легко
отличимы специфичностью архитектурного облика.
Хотя церковь гуцулов (за исключением буковинских) в результате
религиозного насилия иноземцев стала в XVII веке униатской, черты
православия оставались в ней преобладающими, и внутреннее устройство
храма, как и сама архитектура, сохранило первородные формы.
План гуцульской церкви имеет конфигурацию креста, равноконечного или
слегка удлиненного по главной оси. В западном крыле находится притвор, в
восточном крыле — алтарь, в центральном четверике и фланкирующих
крыльях — молельня. По числу основных объемов церковь относится к типу
пятисрубных.
Композиция храма отличается удивительной ясностью. Ее легко воссоздать
мысленно, представив, как на кресте плана вырастают четыре простых
объема крыльев-прирубов, каждый с фронтоном на фасаде и двускатной
крышей. Центральная часть возвышается над ними своим четырехгранни-
ком, который выше переходит в восьмигранный барабан, перекрытый
шатровым верхом — баней. Церковь завершается фонариком и крестом.
Характерную особенность сооружения составляет опасанье — широкий
навес вдоль стен, опирающийся на консольные остатки венцов. Он создает
удобное укрытие от солнца и непогоды, одновременно защищая и сруб от
осадков. Выше навеса все стены сплошь покрыты чешуйками гонта, отчего
контуры здания смягчены, а формы кажутся более легкими. Впечатление
это усиливается благодаря контрасту «облегченного» верха с массивными
венцами нижней части сруба.
Гуцульский храм—произведение по своей структуре сугубо пластическое.
Чтобы получить о нем представление, недостаточно увидеть строение с
одной стороны. Только круговое обозрение позволит ощутить объемно-
пространственную связь форм, логику их построения, динамизм перехода от
основания к вершине, подчеркнутый наклоном стен внутрь — приемом
исключительно оргигинальным, используемым для конструктивной прочно-
сти сооружения.
Если на фоне величественной природы храм представляется небольшим по
величине, то его внутреннее пространство, соотносимое только с человече-
ским масштабом, весьма обширно, и порой сильно впечатляет своими
размерами. Невысокие помещения в прирубах еще больше оттеняют
внушительность центрального объема. Испытываемое здесь ощущение
торжественности, подчеркнутое убранством, идет прежде всего от самой
архитектуры, ее устремленности ввысь, достигаемой трехступенной моду-
ляцией формы — от нижнего четверика через угловые паруса к восьмигран-
ному барабану и далее — к шатровому верху.
Неподалеку от храма ставили звонницу. Невысокое сооружение обычно
имеет срубное основание, защищенное спасаньем, и для колоколов —
каркасную надстройку с проемами-слухами. Возводимые одновременно,
звонница и церковь составляют единый ансамбль.
При общности основных черт, каждый из гуцульских храмов обладает
своими особенностями — размерами, пропорциями, силуэтом. Варьируются
вынос и высотность крыльев, их объемное соотношение с восьмериком, то
едва выступающим над кровлями, то высоко приподнятым. По-разному
решены отдельные конструктивные элементы. Как подлинные творцы,
мастера в своих работах не повторяются, стремятся придать каждому
произведению свой особый, запоминающийся облик.
К наиболее выдающимся памятникам гуцульской архитектуры относится 11
3 Интерьер гуцульской хаты
(по Шухевичу)
12
воздвигнутая в XVIII веке церковь Вознесения в Ясине, известная также под
названием Струковской: она создана на месте существовавшей до нее
небольшой одноименной церкви, возникновение которой легенда связывает
с именем гуцульского пастуха Ивана Струка.
Классический образец гуцульской церкви, Вознесения в Ясине запоминает-
ся своими особыми чертами. Средний четверик, несколько больший по
ширине, чем окружающие его крылья, выступает извне своими углами,
создавая с прирубами любопытные формосочетания. Купольная часть
невысока, и силуэт строения несколько приземист. Основной акцент сделан
на сильно вынесенные крылья, привлекающие игрой больших плоскостей
крыш и опасаний.
Редкая церковь сравнится с Вознесенской тонкостью прорисовки деталей.
Полны изящества легкие фонари с ажурными крестами, игриво, словно
флюгерные петушки, поместившимися над фронтонами. Интересны очерта-
ния шатра с двухъярусным фонарем на вершине и типичным для гуцульских
храмов перехватом у основания, затейлив рисунок фигурных консолей под
опасаньем.
Интерьер церкви полон торжественности и вместе с тем сельского уюта,
которым дышат потемневшие деревянные стены и утварь. Особую ценность
представляет группа икон, по возрасту значительно превосходящих храм,
сохранившихся, по-видимому, от прежней церкви. Эти старейшие на
Гуцульщине памятники живописи созданы не позднее XVII столетия. Среди
них — «Апостолы Петр и Павел», «Параскева Пятница, с житием»,
«Вознесение». Следуя традиционной церковной иконографии, авторы этих
работ, крестьянские живописцы, как и их собратья в зодчестве, остаются в
сфере народного искусства. Произведения подкупают непосредственностью
истолкования религиозных сюжетов, которые в народном представлении
конкретизируются в образах окружающей действительности. Недаром в
человеческих изображениях так много от крестьянского типажа, а в
трактовке так ярко выявлены черты условности, присущие народному
искусству и хорошо нам известные по позднейшей гончарной росписи
гуцулов. Иконы выполнены на дереве яичной темперой. Несмотря на
значительные утраты красочного слоя, до нас дошла свежесть перламутро-
вой гаммы светло-синих, серо-голубых, лиловых и охристых цветов.
С архитектурой Вознесенской церкви прекрасно согласуются формы
звонницы, одной из наиболее оригинальных и художественно совершенных
гуцульских построек этого рода.
Превосходным образцом зодчества XVIII века является церковь Рождества
Богородицы в Ворохте. Небольшая по размерам, она отличается удивитель-
ной стройностью и импозантностью облика. Выступы крыльев, наклонив-
шись стенами внутрь, словно подпирают с четырех сторон центральный
четверик, возносящий на барабане высокую главу шатра. Динамизм
устремленных к вершине форм, характерный для одноглавых церквей
Гуцулыцины, здесь выражен с необыкновенной ясностью.
Старейшим памятником архитектуры считается храм Благовещения в
Коломые. В церковных документах он датируется 1587 годом. Однако к
этому времени, как полагают, относится только его продольно-осевая часть,
в свое время представлявшая одноверхую трехсрубную церковь, близкую к
тем, каких немало у соседних с гуцулами украинцев. В нынешнем виде храм,
как и звонница, создан в начале XVIII века, когда к нефу были прирублены
крылья, которые и придали строению облик крестовой в плане гуцульской
церкви. Памятник характерен низко посаженной главой и распластанностью
приземистых форм.
Из прочих сохранившихся памятников XVIII века отметим следующие:
поэтичный, на редкость слитный с окружающей природой ансамбль церкви
архангела Михаила и колокольни в Ямне; храм св. Димитрия и звонницу в
Кременцах, впечатляющие полновесными формами и компактной компози-
цией; церковь святой Варвары в Пистыне, с миниатюрным верхом и едва
видимым меж кровлями восьмериком; вытянутый по главной оси храм
Рождества Богородицы в Криворивне, постройки 1719 года, живописно
расположенный на возвышенности у бурного Черемоша.
XIX век вносит в архитектуру гуцульских храмов значительные изменения.
В центре разрастающихся сел строятся церкви более крупные и парадные.
Стремление к помпезности приводит к усложнению архитектурных форм.
Во второй половине столетия появляются громоздкие сооружения с пятью
верхами — на перекрестии и крыльях. Шатер, в котором внешняя пирами-
дальная форма идеально соответствует внутренней, иногда заменяют
луковичной главкой, не имеющей конструктивно выраженного соответствия
внутри здания. И хотя в композиции храма и самом мастерстве, с каким
выполнены срубные конструкции, еще сильны черты традиций, общий
художественный спад здесь очевиден.
В наши дни жилое деревянное зодчество на Гуцульщине — искусство живое,	13
развивающееся. В отличие от жителей низинных сел, отдающих предпочте-
ние каменным жилым строениям, горцы продолжают воздвигать срубные
дома, но теперь с удобствами, о которых прежде и мечтать не смел прибитый
нуждой гуцул. Сохранив прямоугольный план, простоту и компактность
объема, крышу на четыре ската, жилой дом, приподнятый на фундаменте, с
более высокими стенами, стал значительно стройнее. Улучшилась плани-
ровка, увеличился размер окон, остекленная галерея заиграла ажуром
затейливых переплетов. Наряду с жилыми воздвигаются общественные
сооружения — сельсоветы, клубы, дома культуры, туристические базы. И
хотя все эти здания имеют вполне современный вид,— глядя на стены
добротно срубленные из пластин или полубревен, консольные остатки
венцов под широкими напусками кровель, на простые, интересно сгармони-
рованные формы,— ясно ощущаешь живую преемственность народных
архитектурных традиций.
Творцы монументальных срубных сооружений, гуцулы показали себя
также превосходными мастерами художественной резьбы по дереву, создав
в этой области произведения исключительно оригинального стиля.
Многочисленны виды изделий, эстетическая ценность которых связана с
резным узором. Это — всевозможные деревянные сосуды, орудия труда,
мебель, музыкальные инструменты. Особое место в искусстве резного
дерева занимает изобразительная пластика, которая, впрочем, зачастую
сочетается с резьбой орнаментальной.
Развитие художественной обработки дерева у горцев было связано с
пастушеством. Располагая необходимым материалом — в ближайших к
полонинам лесах можно было найти явор, бук, орех,— пастухи отдавали
этому искусству досуг. Надо было вырезать и ручку для кнута, и палицу,
изготовить сосуд для масла, ковш, коновку, фирмак для отжимания сырных
лепешек, и, конечно, мелодичную сопилку. Соревнуясь в мастерстве,
каждый стремился как можно лучше украсить свои изделия. Превосходные
мастера художественной резьбы были среди пастухов задолго до того, как
та стала предметом промысла.
Первоначально резьба была чрезвычайно простой: ножом наносили тонкие
контурные линии или бороздки поглубже, и отдельные плоскости разделы-
вали штриховкой. Более сложной явилась рельефная резьба, в которой
элементы узора слегка возвышаются над фоном, и трехгранно-выемчатая,
состоящая из ряда углублений в форме пирамидок. Все эти приемы, не
включающие инкрустацию, появившуюся позднее, представляют «чистую»
или «сухую» резьбу.
Старинные деревянные изделия отличаются конструктивностью. Горец
старался делать их по возможности монолитными или из минимального
числа частей, избегая лишних соединений. Поэтому форма не измельчена, а
облик предметов монументален. Древодел не боялся сохранить неправиль-
ные очертания заготовки, не стремился к строгой гео метризации, больше
доверяя чувству, нежели мерному инструменту. В скромной бытовой вещи
как бы продолжается естественная жизнь материала.
Нет скрупулезной точности и в орнаментике. Однако общая схема
построения ясна и всегда продиктована формой изделия. При этом
составная конструкция сама подсказывает мастеру характер и расположе-
14 ние узора. Когда же вещь монолитна, художник как бы находит внутренний,
скрытый от глаз «раскрой» формы и выявляет его резьбой. Создается
впечатление, что, будь изделие собрано из частей, это оказались бы именно
те, на которые его расчленяет резной узор.
Резьба на крестьянской утвари изумляет широтой замысла и непринужден-
ностью исполнения. Она свободно раскинулась на обширных плоскостях
скрынь — ларей под двускатной крышкой, столов с вместительным под-
стольем, колысках, спинках саней. Крупные квадраты, расчлененные
диагоналями, треугольники, кресты, шашки контрастируют с кругами, в
которые вписаны шестилепестковые розетки, и контраст форм нередко
поддержан цветовым. Своеобразна декоративная обработка небольших
изделий. Баклаги для вина, словно ожерельями бус, украшены цепочками
мелких подковок. Старинные долбленые ковши, солоницы, бочонки, рахвы
для масла, скарбоньки (копилки), кушки, в которых носят оселок, бабки для
отбивки косы, черенки кос и грабель, седла, ярма — все эти, как и другие
чисто крестьянские изделия покрыты мелкой резьбой геометрического
рисунка, по насыщенности и ритмике узора напоминающие вышивки.
Простейшие элементы резьбы немногочисленны. Но изобретательно ком-
бинируемые, они создают все разнообразие композиционных решений.
Не чужды крестьянской резьбе, особенно позднейшей, и растительные
мотивы. Встречающиеся на деревянных надмогильных крестах крупные
изображения растений в вазах, букетов, гирлянд отличаются широкой
свободой рисунка и свидетельствуют о тонком понимании художником форм
живой природы.
Особый интерес представляет изобразительная деревянная пластика гуцу-
лов. Развитие этого искусства в прошлом стимулировалось его религиозным
содержанием. Человеческие изображения сопутствуют некоторым предме-
там обрядово-культового назначения — ручным крестам, трехсвечникам-
трийцам, но приобретают и самодовлеющее значение в придорожных
распятиях.
На небольших ручных крестах образы Христа, Богоматери и другие, при
скупости художественных средств, диктуемой приемами народной резьбы,
подчеркнуто лаконичны. Сильными движениями резца выявлены обобщен-
ные очертания фигуры Христа, двумя-тремя штрихами показаны ребра,
впалость живота, складки набедренной повязки, решительными врезами
отмечены черты лица. Так же трактованы и другие персонажи. Единство в
характере исполнения человеческой фигуры и окружающей орнаментики
создает произведения удивительной цельности и завершенности.
Разнообразны по форме гуцульские трийцы. В отличие от церковных,
нередко очень затейливой формы, со скульптурными фигурами в просветах
прорезного «барочного» узора, крестьянские бытовые трехсвечники имеют
простые, обобщенные очертания. Любопытны в этих произведениях
человеческие фигуры, а также головы святых и ангелов в верхней части
трийцы. Воспринимаемые как портретные изображения, они могли бы
составить целую галерею характеров. Простые лица, то суровые, то
мудро-спокойные, то улыбающиеся, лишены малейшего оттенка «благоле-
пия» и впечатляют своей глубокой жизненностью.
О таланте и подлинном профессионализме народных ваятелей свидетель-
ствуют придорожные распятия. Это довольно сложные композиции, где
скульптурные изображения Христа, предстоящих и некоторых обычных
для подобного сюжета атрибутов, укрепленные на высоко приподнятом
щите, образуют многофигурный горельеф. Произведения этого рода,
традиционные для народного искусства Западной Украины, Молдавии, 15
республик Прибалтики и некоторых восточноевропейских стран, у гуцулов
отмечены особой экспрессивностью. Своеобразны и художественно-
пластические приемы. Крупные головы, резко выявленные черты лица и
складки одежды позволяли прохожему на расстоянии легко прочесть
произведение, ощутить его драматизм. (Заметим, что традиции деревянной
изобразительной пластики оказали сильное воздействие на каменную резьбу
гуцулов, нашедшую применение главным образом в крестах-надгробиях
более позднего времени.)
Во второй половине XIX века резьба по дереву становится на Гуцулыцине
широко развитым промыслом. Совершенствование техники обработки
дерева вызывает распространение точеных предметов. Усложняются
приемы декоративной отделки, узор все чаще дополняется инкрустацией.
Крупнейшим мастером этого времени был Юрий Шкрибляк из Яворова
(1822—1884), основоположник всей позднейшей школы гуцульской резь-
бы. Первый среди резчиков он стал пользоваться токарным станком. Свои
изделия — бочонки, фляги, баклажки, рахвы, блюда — он, следуя традиции,
украшал сухой резьбой и лишь изредка инкрустацией из металла и рога.
Народную резную орнаментику художник обогатил множеством новых
элементов. В числе его излюбленных мотивов — «слезки», сходные с
иониками, «колоски», «парканец» — изгородь из ряда желобков, «головка-
тый» — головки-ромбики, «ильчатое письмо» — частая штриховка накрест.
Для сосудов характерна филенчатая разбивка поверхности. Архитектонич-
ность построения формы, тонкое чувство пропорций и необыкновенное
изящество узора делают произведения этого художника подлинно классиче-
скими.
Декоративные приемы Юрия Шкрибляка легли в основу творчества его
сыновей Василя (1856—1928), Миколы (1858—1920) и Федора (1859—1942).
Их изделия, характерные более сложной орнаментикой и обильной
инкрустацией, высокопрофессиональны по мастерству исполнения, но в
художественном отношении уступают простым и ясным работам отца. Опыт
Ю.Шкрибляка и его сыновей оказал огромное воздействие на творчество
резчиков последующего времени.
В искусстве резьбы конца XIX—начала XX века особое звучание
приобретает струя декоративизма. Десятки резчиков с увлечением заняты
поисками средств фактурного и цветового обогащения орнаментики. Эта
тенденция особенно заметна у мастеров из Рички, ярким представителем
которых является Марко Мегедынюк (1842 —1912). Пользуясь для украше-
ния преимущественно бисером, он с изумительным мастерством инкрусти-
рует поверхность изделий, сообщая им броскую многоцветность. Однако в
неудержимом стремлении к красочности мастер нередко впадает в
крайность. Под сплошным покровом бисера и металлических пуговок
полностью исчезают основной материал и конструкция предмета. Произве-
дение становится деструктивным, порывая, таким образом, с лучшими
традициями народной резьбы.
В начале XX столетия повысившийся спрос города на продукцию резчиков
стимулирует развитие промысла, но в то же время усиливает его
зависимость от вкусов рынка. Мастера вынуждены без меры уснащать свои
изделия цветным деревом, металлом, перламутром, бисером, каучуком.
Стараясь в борьбе за сбыт своих изделий превзойти друг друга, резчики
изощряются в придумывании сложнейших узоров. На шкатулках, пудрени-
цах, табакерках, кубках, тростях, декоративных блюдах бесконечные
16 варианты геометрических построений нередко скучны и утомительны.
4 Юрий Иванович Шкрибляк
(1822—1884), мастер резьбы
по дереву. Яворов. Рисунок
С. Обета. 1884
В советские годы мастера, продолжая развивать лучшие традиции
гуцульской резьбы, отдают немало усилий поискам новых видов изделий,
отвечающих требованиям времени. Расширилась область применения
резного дерева, нашедшего место в оформлении общественных интерьеров и
мебели.
Среди старейших советских мастеров особой известностью пользуется
Юрий Корпанюк (1892—1976). Представитель яворовской школы резьбы,
достойный последователь своего именитого деда Ю.Шкрибляка, он продол-
жал развивать старинные приемы чистой резьбы. Верность народным
традициям и тонкий вкус оградили его работы от вычурности и всего
наносного, что в начале века проявилось в творчестве многих его
современников. Резьба Корпанюка, композиционно строгая, отличается
редким благородством стиля.
Резчиками были также братья Ю.Корпанюка. Из них более известен Семен
(1894—1970), сын и внук которого ныне продолжают творческую линию
фамильной династии Шкрибляков-Корпанюков. К этому же роду принадле-
жит и прекрасный резчик Дмитро Шкрибляк, долгое время остававшийся
незамеченным, но в последнее время привлекший внимание выразительным
лаконизмом своих произведений, украшенных глубокой крупнофигурной
резьбой.
Свои местные традиции развивает идущая от М.Мегедынюка ричковская
школа резьбы, характерная усложненной формой изделий и богато п
5 Василь Юрьевич Шкрибляк
(1856—1928), мастер резьбы
по дереву. Яворов
инкрустированной орнаментикой. Таковы произведения Якова Тонюка
(1903—1958), Михайла Медвидчука, Миколы Кищука. Ричка известна и как
очаг искусства выжигания, которое представлено лучшим мастером этого
очень давнего вида народного творчества Иваном Грималюком. Узоры его
«росписей», наносимых на дерево раскаленным инструментом, подкупают
живыми формами растительных побегов и сочными расплывами рисунка.
Крупным очагом современной гуцульской резьбы является Косов. Значи-
тельная роль в развитии местной школы принадлежит Василю Девдюку
(1873—1951), превосходно владевшему мастерством резьбы по дереву и
обработки металла, воспитателю целой плеяды учеников. Старшее поколе-
ние косовских мастеров представляют Владимир Гуз, художник большой
культуры и широкого творческого диапазона, давший очень свежие решения
в различных приемах орнаментации, особенно в резьбе по тонированному
фону, и Микола Тымкив — интересный мастер, собиратель и знаток
народного искусства. Среди резчиков среднего поколения выделяются Иван
Балагурак, Иван Савченко, Микола Федирко, Иван Смолянец.
Поиски новых, современных решений в искусстве резьбы по дереву
особенно присущи молодым мастерам. Изящны выполняемые ими женские
украшения — бусы, браслеты, броши, кулоны. Богатство инкрустации и
18 ювелирная тонкость отделки здесь, как нигде более, уместны и оправданны.
6 Заслуженный мастер народ-
ного творчества УССР
Юрий Иванович Корпанюк
(1892—1976), мастер резьбы
по дереву. Яворов
Новые декоративные возможности открыла роспись по дереву, закрепля-
емая прочными нитролаками. Успешна работа молодых мастеров и в
области мелкой деревянной пластики, игрушки. Жизненные по своей
тематике, эти произведения полны этнографических черт, проникнуты
народным юмором.
Но наряду с творениями высокопрофессиональных художников продолжает
свое существование на Гуцульщине и традиционная крестьянская резьба. Ее
можно видеть на воскресном косовском базаре, куда из разных сел привозят
свои изделия колхозные древоделы. Добротно сработанные, сверкающие
белизной свежего материала сопилки, солонки, кадки, подойники, ложки со
свободно нанесенным резным или выжженным узором возбуждают
представление о старинной гуцульской утвари и радуют жизнестойкостью
исконно народного мастерства.
* * *
К наиболее значительным явлениям в художественном творчестве гуцулов
принадлежит керамика. Древнее искусство обожженной и расписной глины
у горцев отмечено печатью яркого своеобразия.
Интенсивное развитие расписной керамики на Гуцульщине началось в конце 19
7 Заслуженный мастер народного
творчества УССР Семен
Иванович Корпанюк (1894—
1970), мастер резьбы по дереву.
Яворов
XVIII века в подгорных селах под воздействием традиций, сложившихся в
соседних, более давних украинских очагах этого искусства и прежде всего в
Коломые. Средоточием промысла сперва стало село Пистынь, а в начале
XIX столетия выдвинулся Косов, быстрому росту которого содействовало
проведение дороги, связавшей его с горными селами.
Техника формовки изделий у гуцулов тождественна общепринятой. В
росписи же, подглазурной, с двукратным обжигом, имеется рад характер-
ных для местной керамики приемов. Сперва сырой сосуд или иной предмет
покрывают белым ангобом (глиной), по нему шилом гравируют рисунок,
отдельные части которого выкрывают червенью — красно-коричневым
ангобом, и производят первый обжиг. Затем роспись продолжают керамиче-
скими красками (соединениями металлов)—зеленой, желтой, изделие
обливают глазурью и обжигают вторично. Применяется и другой способ
нанесения узора — с помощью «рожка» из воловьего рога, в конец которого
вправлены перо или соломина. В отличие от гравировки, этот прием,
называемый рожкованием, или фляндровкой, дает сочную линию, образу-
емую струйкой краски, поступающей из наполненного рожка.
Объектами росписи служат предметы самые различные по назначению и
размеру — от изразцовых печей до крохотных детских свистулек. Широко
20 используются в быту расписные миски, тарелки, кувшины — широкогорлые
8 Михайло Миколаевич Медвидчук,
мастер резьбы по дереву. Косов
збанки для молока и узкогорлые баньки, в которых хранят растительное
масло. Интересны небольшие сосуды для вина — дисковидные плесканки и
кольцеобразные калачи, которые прежде брали в дорогу, надевая, точно
браслет, на руку. Росписью покрывали трубчатые подсвечники и появивши-
еся позднее, в подражание деревянным, керамические трийцы. С удивитель-
ным художественным тактом гончар совмещает в предмете функции
утилитарной вещи и декоративной скульптуры. «Вазонку» для цветов он
делает в виде барана с цветочным горшком на спине, а копилку — в форме
свинки. Покрытые росписью, вещи эти пленяют на редкость занятным
обликом.
В росписи используется обширный комплекс геометрических и раститель-
ных мотивов. Среди первых — углы, подковки, круги и ромбы, покрыва-
емые, как и в резьбе по дереву, «ильчатым письмом», прямые и волнистые
линии, лесенки, елочки, бегунки, завитки и другие. Однако узор из них
зачастую нанесен с такой стихийной свободой, что с трудом может быть
назван геометрическим. Мастер никогда не размечает его и, ведя по кругу,
не заботится о том, сойдутся ли фигуры. Он знает, что всегда соединит кон-
цы, растянув или сократив последние элементы.
Растительные мотивы, во многом связанные с общими традициями
украинского цветочного узора, отражают вместе с тем и непосредственные 21
9 Иван Юрьевич Грималюк, мастер
резьбы и выжигания. Ричка
наблюдения крестьянского художника, чуткого к красоте природы. Однако
мастер далек от простого воспроизведения ее форм. Взяв от натуры лишь
некоторые черты, он создает свой собственный мир декоративных образов.
Словно сказочный садовник, он на одном стебельке взращивает ромашки и
подсолнухи, колокольцы и лилии невиданных форм. Следуя при этом
приемам, сложившимся в орнаментальном искусстве украинцев, мастер
зачастую изображает цветы и бутоны как бы рассеченными, обнажая
внуренние части, скрытые венчиком. Причудливой фантазии полны
соцветия и букеты в вазах, прихотливы волнистые стебли, обегающие
венцы сосудов, и гирлянды из цветущих веток, тянущиеся по печным
карнизным изразцам.
Но самое замечательное в керамике гуцулов — сюжетные росписи, показы-
вающие живую природу, человека в окружающей среде, его деятельность и
сложный мир представлений так, как это рисуется воображению крестьян-
ского художника.
Сцены с изображением людей и животных гончар наносит на самые
различные изделия — нашлось бы только место. Их можно видеть на
плесканцах, на мисках и блюдах, где вогнутый диск «картины» обрамлен
орнаментированным венцом. Нередко сюжет развертывается на тулове
22 кувшина. Особенно же удобны для росписи печные изразцы, предоставля-
10 Владимир Васильевич Гуз,
мастер резьбы по дереву. Косов
ющие художнику прямоугольник ровной, как холст, плоскости. Их-то
гончары более всего и используют для своих увлекательных повествований.
Уместно напомнить, что изразцы являются элементами сложной объемной
композиции, какую представляет кафельная печь. Последняя сохранила
основные формы своего прототипа — простого «мазаного» очага. Но
облицовка керамикой совершенно преобразила облик сооружения, придав
ему строгую архитектоничность и вместе с тем необычайную нарядность. В
целом гуцульская изразцовая печь — редчайший в крестьянском искусстве
образец слияния в одном произведении архитектурного, живописного и
декоративного начал.
Круг тем, охватываемых росписью, огромен. Кажется, вся жизнь гуцула
отражена в небольших, простодушных, как лубок, картинках, в которых
сплелись действительность и вымысел, проза повседневного быта и мечты о
счастье. В них запечатлены крестьянский труд, народные празднества,
ярмарочные представления, развлечения. Значительное место занимает
военная и религиозная тематика. Немало пронизанных юмором изображе-
ний австрийской знати. Художника вдохновляет и мир сказок с забавными
фольклорными персонажами.
Вот землепашец, идущий за плугом, запряженным парой коней, пастух со
стадом, мельник у жерновов, ткач, динамично прокидывающий челнок. Не 23
11
Микола Петрович Тымкив,
мастер резьбы по дереву. Косов
обходит автор росписей и собственное ремесло: он показывает себя за
гончарным кругом и рядом — помогающих ему подмастерьев, создавая при
этом композицию, пронизанную ощущением трудового ритма.
Мастер проявляет живой интерес к повседневному окружению. От его
пытливого взора не ускользает ни домашний быт, ни жизнь сельской улички
с ее лавчонками и шинками, с тишиной мерно текущих буден, нарушаемой
звуком почтового рожка, грохотом лихого панского выезда или ссорой
подвыпивших гуцулов. И наряду с сугубо мирными сценами, изображающи-
ми немудреную крестьянскую трапезу или лавочника, отвешивающего
покупателю товар, можно видеть, как жандарм, подгоняя прикладом, ведет
скованных ручными кандалами барышников. Художник явно критически
относится к социальным явлениям жизни.
Обширен круг сюжетов, посвященных музыке, увеселениям. Под скрипку
движутся пары — паны во фраках или бравые гусары с разряженными
дамами. С неистовым пылом горцев отплясывают свой крестьянский танец
гуцулы. В росписях оживает веселый мир бродячих комедиантов. Неисто-
щим народный юмор в картинках с медведем, который по воле поводыря —
гуцула или бородатого цыгана — пляшет, курит трубку, изображает барина,
старца с палкой. И глядя на эти забавные народные сценки, живо
24 представляешь смех и одобрительные возгласы ярмарочной толпы.
Много сюжетного разнообразия в военной тематике. В ней отражены и
наблюдения художника, перед взором которого протекала жизнь местного
гарнизона, и, быть может, сохранившеся в памяти впечатления собственной
солдатской службы. Перед нами — скачущие верхом гусары с пистолетами и
саблями, уланы с пиками, пушкари у орудия, целые шеренги солдат с
офицером или барабанщиком впереди. И наряду с этим — драматические
эпизоды убийств и мародерства: отклики художника на подлинные
исторические события — оккупацию родной его земли в период первой
мировой войны.
Известное место в росписях занимает религиозная тематика. Среди
наиболее распространенных сюжетов — образ святого Николая, навеянный
своим иконописным прототипом, кресты, храмы, не лишенные архитектур-
ной фантазии, живая, экспрессивная фигура звонаря, ловко управляющего
хором колоколов. Но и религиозные картинки порой окрашены социальным
юмором: как иначе истолковать изображенного у церкви молящегося —
толстого, отъевшегося пана со сложенными на животе руками.
Значительный цикл сюжетов керамической росписи связан с миром
животных. Здесь и тема охоты, особенно близкая жителю гор, богатых
лесным зверем, и единоборство человека с хищником. Среди изображений
представителей местной фауны — полюбившийся мастерам величественный
образ оленя с гордо поднятой головой и огромными ветвистыми рогами.
Порой рисунок животного таит в себе иносказательный смысл. И в данном
случае не обошлось без осмеяния ненавистного пана, представленного в
образе козла-курильщика. Ряд мотивов животных и птиц заимствован из
печатных источников. Среди них—парные изображения львов и бесчислен-
ные интерпретации геральдического двуглавого орла.
Развитие сюжетной росписи стимулировалось исключительным интересом
гуцулов к изобразительности и в особенности к образу человека. Правда,
этот интерес проявился в культовой деревянной пластике и, как увидим
далее, в иконописи на стекле. Но если религиозный характер скульптуры и
живописи резко ограничивал их тематику, то керамическая роспись
открывала мастерам простор для фигуративных композиций.
Язык росписей лаконичен и прост. Их авторы поражают удивительной
ясностью художественного видения. Нет, кажется, для гончара ничего
такого, что было бы невозможно или слишком трудно изобразить. Вся
сложность натуры с ее ракурсирующими формами и непостижимым
обилием деталей как бы исчезает перед властным и мудрым взглядом
художника. Упрощается сложное, отступает и никнет все мелкое,
второстепенное. И, освободившись от случайностей, становятся еще более
значительны существенные черты предмета, выделенные и подчеркнутые
решительной рукой мастера.
Изображения людей и животных плоскостны. Развернутые в профиль, они,
подобно образам теневого театра, обретают легко читаемый силуэт. То же и
с растительными формами: цветы и листья, тщательно расправленные, как в
гербарии, расстилаются по фону, обнаруживая красоту очертаний. В
керамике этот прием имеет и свою особую логику. Лишенная иллюзии
объемности и глубинного пространства, роспись сохраняет ту меру
плоскостности, какая необходима, чтобы не разрушить форму покрываемо-
го ею предмета.
В керамической росписи с особой силой проявился композиционный дар
народных мастеров, умеющих найти в произведении связь и четкую
организацию элементов. Живой хаос природы, вечно изменчивые взаимоот- 25
ношения ее форм уступают в росписи место порядку, срежиссированному
художником. Послушные его воле, животные, люди, растения занимают то
именно положение, при котором, словно в мизансцене, наилучшим образом
выражают происходящее в картине действие. Мастер определяет необходи-
мый масштаб фигур, следя за тем, чтобы они не теснились, легко дышали.
Элементы изображения известным образом ритмизованы, и мы ясно
ощущаем размеренность линий, форм, цветовых пятен, то повторящихся в
определенном чередовании, то противопоставленных друг другу, но
звучащих согласованно, аккордом. Спокойно-статичная или полная стреми-
тельного движения, композиция уравновешена и завершена.
Произведения гуцульских гончаров прошлого в подавляющей части
анонимны. Сохранившиеся имена мастеров не всегда удается связать с
конкретными произведениями. Легко определяются работы Олексы Бахма-
тюка, Петра Кошака и других гончаров, оставивших подписные сосуды или
изразцы. Что же касается таких ставших уже привычными в литературе
имен, как Петро Баранюк и Дмитро Зинтюк, то в связи с отсутствием
изделий с их подписями, каждому лишь условно, на основе косвенных
данных, приписываются работы определенной творческой манеры.
Старейшим из известных нам мастеров можно считать М.Ковальского, имя
которого стоит на датированных 1811 годом керамических пластинах с
изображением Богоматери и св. Николая. В отличие от более ранней
керамики, расписывавшейся преимущественно рожком, здесь рисунок
выполнен гравировкой. Но не только технические особенности—сам
характер рисунка, цвет и, главное, выразительные человеческие образы
предвосхищают основные черты позднейших росписей.
Недавние архивные изыскания исследователя западноукраинской керамики
Ю.Лащука выявили имя гончара Ивана Баранюка (ум. около 1860), которого
он предлагает считать автором работ, ранее приписывавшихся Петру
Баранюку, считавшемуся мастером более поздним, однако в архивах не
значащемуся. (В настоящей работе это предложение учтено). Произведения
Баранюка, по преимуществу изразцы, обладают в росписи ярко выраженной
авторской манерой. Характерны пластичные, округлые очертания корена-
стых человеческих фигур и животных, обильное уснащение фона раститель-
ными побегами. Колорит обогащен редко встречающимися у других
мастеров светло-красными ангобами кирпичных оттенков, пастозными и
укрывисто ложащимися в границах контура рядом с растекающейся
прозрачной зеленью. Именно контрастом взаимоусиливающих друг друга
красно-коричневых и зеленых красок определяется повышенная цветовая
напряженность его росписей. Живой рисунок и редкое цветовое богатство
произведений Баранюка позволяют отнести их к лучшим образцам народной
живописи.
Вершины развития гуцульская керамическая роспись достигла в произведе-
ниях прославленного Олексы Бахматюка (1820—1882), известного по
подписным работам также под именем Бахминского. Сын гончара и ученик
Ивана Баранюка, он обладал щедрым талантом и был чрезвычайно
популярен не только среди гуцулов, но и за пределами края. Особенно ценны
сюжетные росписи Бахматюка, обогащенные глубоко осмысленным
жизненным материалом. В бесчисленных работах мастера нас, как и его
современников сто лет назад, не перестает волновать рассказ о человеке и
природе.
Первым из гуцульских мастеров Бахматюк широко отобразил крестьянский
26 труд. Пахари, чабаны, ткачи и гончары, изображенные им на изразцах,
вносят в содержание росписей сильную демократическую струю. Его
персонажи социально конкретны, нередко отличаются остротой характери-
стики и юмором—тем веселым, порой переходящим в гротеск юмором,
который так пленяет в русском лубке.
Рисунок Бахматюка необычайно выразителен. Уверенная линия плавно
обтекает изящные и стройные человеческие фигуры, профили гордо
вскинутых голов, передает живой, слегка удивленный взгляд широко
открытых глаз. Изображения людей и животных отличаются пластично-
стью форм, естественностью и характерностью положений, а композиция —
динамизмом, отразившим живой темперамент художника. Работы мастера
интересны и в декоративном отношении. Он безгранично изобретателен в
своей орнаментике, которой обильно уснащает фон, гармонично связывая
орнаментальные формы с фигурами людей и животных в певучий ара-
беск. Широко расставленные ноги, свободные, несколько размашистые дви-
жения рук, волюты огромных рогов у животных, перекликающиеся с за-
витками растительных мотивов,—все это, поддержанное сочными пятна-
ми и потеками краски, создает характерный для мастера насыщенный «ба-
рочный» узор его росписей. Авторство Бахматюка легко узнается и
по отдельным, им одним применявшимся мотивам. Он часто изображал
причудливое соцветие с радиально расположенными волнистыми стебелька-
ми. Среди излюбленных им растительных форм—большие треугольные
листья с фестончатыми краями, тюльпаны в форме пальметки и прочие.
Чрезвычайно характерен для его росписей крупный цветок подсолнуха,
окруженный желтым, очерченным зигзагами ореолом. Подобные мотивы
мастер применял также спаренными, а на вазонах—строенным соцветием,
получившим среди современных ему мастеров название «бахминщины».
Искусство Бахматюка оказало живое воздействие на мастеров последу-
ющих поколений. Наиболее известные из них—представители династии
Баранюков Михайло (1834—1902) и Иосиф (1863 —1942), а также Гнат
Кощук, основные работы которого приходятся на 1880-е годы. Вместе с
Бахматюком они представляют косовскую школу керамики. Росписи их, в
массе своей сюжетные, отличаются графической четкостью изображения,
ясной характеристикой образов, проникнуты ощущением жизни.
А неподалеку от Косова, в селе Пистынь, складывалась своя школа
народной керамики со своеобразными приемами изображения. Сюжетная
роспись и здесь получила развитие, однако от косовской отличается более
условной формой, порой весьма далекой от привычных представлений о
предметном мире. В то время как косовский гончар увлеченно и правдиво
повествует о событии, художнику из Пистыня реальная действительность
служит не столько объектом изображения, сколько поводом для создания
декоративных композиций.
Развитие пистынской школы связывают с династией трех поколений
Зинтюков и прежде всего со старшим из них Дмитром, основная
деятельность которого падает на 1840-е—1860-е годы. Среди произведений,
приписываемых Зинтюкам, выделяется группа изделий с росписью,
отмеченной гиперболичностью форм, острыми контрастами и противопо-
ставлениями. Для нее характерны кони с крупным туловищем и миниатюр-
ной головой, человеческие фигуры, у которых формы смещены и с трудом
угадываются части лица, ветки в виде исполинских колосьев, большие
кольцевидные цветы в ореоле мелких лепестков. Поражает конструктив-
ность композиции, где туловища людей и животных накрепко схвачены
раскосами рук, ног, рогов и веток. В другой группе росписей, выполненных,
27
12
Олекса Бахматюк (1820—1882),
мастер расписной керамики.
Косов. Рисунок неизвестного
художника. 1882
возможно, позднее, формы несколько смягчены и менее строги построения.
Живописность композиции поддержана цветом: звучные зеленые и желтые
краски, словно не вмещаясь в тесные границы контура, широко растекаются
по фону, раскрывая свое тональное богатство.
Помимо Косова и Пистыня, где определились основные художественные
черты гуцульской керамики, крупным очагом гончарного промысла было
близлежащее село Куты. Исстари оно славилось высоким качеством своих
изделий и прежде всего чернолощеной посудой. Что до расписной керамики,
то здесь развивались орнаментальные традиции гончарства соседних сел.
Нельзя не упомянуть и коломыйскую керамику, с которой косовскую
роднит общность многих черт. Некоторое представление о ней дают изразцы
из собрания музея в Коломые, выполненные, по всей вероятности,
Войцехом Словицким (1800—1885), представителем фамильной династии
местных гончаров. В его росписи человеческие образы — скрипач, крестьян-
ка с граблями, молодая пара — даны на фоне светло-зеленых разводов-
облачков. Фигуры развернуты фронтально. Полные изящества, они словно
проплывают перед зрителем в медленном танце, на мгновение остановив-
шись в границах изразца...
В конце XIX — начале XX столетия общий художественный спад народного
28 искусства резко сказался в керамике. Не смогла сколько-нибудь улучшить
положение открытая в 1876 году коломыйская гончарская школа, где
педагоги-иностранцы, в попытке привить народному искусству академиче-
ские основы, выхолащивали из него всякое живое начало. Но и в это время
среди гончаров было немало одаренных художников. В Косове известно-
стью пользовались семьи Совиздранюков, Волощуков, Тымяков, Михайло
Билецкий, Григорий Цвилык; в Пистыне — семья Тымчуков, Микола
Стадниченко, Владислав Урбанский, Иосиф Табахорнюк, несколько масте-
ров из рода Кошаков. И хотя в их росписях, не отличающихся обилием
сюжетных сцен, стилевые черты двух школ смешались и потускнели, все же
у каждого можно найти много индивидуального и интересного.
В памяти стариков еще живы воспоминания о Петре Кошаке (1864—1941),
одаренном и очень плодовитом мастере из Пистыня. Вначале увлеченный
орнаментальной росписью, он позднее, словно обобщая свои жизненные
наблюдения, обращается все чаще к образу человека. Его дарование как
рисовальщика ярко раскрывается в 1920-е годы в росписи изразцов,
изобилующих композициями на материале реальной действительности, в
частности, на темы, связанные с событиями первой мировой войны. Рисунки
мастера на редкость конкретны. Сцены из гуцульской жизни, как ни у кого
из гончаров, достоверны в передаче типажа, костюма, любопытных
этнографических подробностей. И все же Кошак-художник остается в тени
своих знаменитых предшественников. Следы обучения в коломыйской
школе ощутимы во многих его произведениях, отмеченных печатью
эклектизма. Формы его изделий порой вычурны, геометрический орнамент
чертежно сух, а сюжетные рисунки, оставаясь рассказом, лишены
пластической выразительности.
Виднейшим после П.Кошака керамистом была Павлина Цвилык (1891 —
1964), два последних десятилетия творчества которой приходятся на
советский период. Многие годы трудилась она совместно с мужем
Григорием Цвилыком, и ее рука нередко чувствуется в рисунках,
подписанных его именем. Слава выдающегося художника декоративной
керамики пришла к Цвилык уже в советское время.
Изделия Цвилык невелики по размеру, не отличаются особой декоративной
броскостью, нет в них той виртуозности рисунка, какая свойственна,
скажем, работам Бахматюка. Творения Цвилык говорят о темпераменте
сильном, но сдерживаемом. В формах изделий, слегка играющих неровно-
стями очертаний, ощущаются следы чутких, трепетных пальцев мастерицы,
и кажется, что в глине теплится жизнь. То же и в росписи: чуть взволнован и
робок, словно выполненный нетвердой детской рукой, рисунок розеток,
листьев, цветущих веток, устилающих поверхность предмета сплошным
кружевным узором, оленей, зайцев, петушков, похожих на глиняные
игрушки. Образы ее, наивные и поэтичные, проникнуты большим человече-
ским теплом.
Из советских керамистов старшего поколения хорошо известны косовские
мастера Мария Тымяк (1889—1970), супруги Рощибюки — Михайло (1903 —
1973) и Анна, сестра П.Цвилык. Редко обращаясь к сюжету, они в своих
произведениях нашли интересную разработку традиционных орнаменталь-
ных узоров, овеяв их каждый дыханием своего таланта. М.Тымяк достигла
виртуозного владения техникой фляндровки, которой пользовалась в
росписи мисок, кувшинов, молочных и кофейных сервизов. Несложные
белоангобные узоры, наведенные рожком по темному фону, пастозны,
сочны и под прозрачным сдоем золотистых и зеленых словно лучатся
мягким светом. В работах Рощибюков разнообразие приемов сочетается с 29
более широкой разновидностью изделий, среди которых — калачи, баклаги,
мелкая пластика. М.Рощибюк — организатор одного из керамических
производств в Косове и воспитатель ряда ныне известных мастеров.
Примечательна керамика Юлии Кабын (1894—1958) из Косова, еще одной
сестры П.Цвилык. Ее сосуды — своеобразный народный примитив —
ассоциируются с археологическими древностями. В росписи, выполненной
быстрой рукой, живые линии крупных углов и зигзагов разбегаются
светлыми ручьями по коричневому фону, сопровождаемые, словно брызга-
ми струящейся краски, сочными каплями ангоба. Зачастую ее роспись—
сплошная «абстракция» пятен, нанесенных тряпичной кистью. Полные
живописной стихии, росписи Кабын очень созвучны современному декора-
тивному вкусу.
Среди немногих продолжателей традиций гуцульской чернолощеной керами-
ки выделяется Федор Ковалюк из Старых Кут, прекрасно владеющий
древнейшей техникой восстановительного обжига. Изделия этого мастера
отличаются наполненными, стремящимися к сферичности формами, тон-
чайшим черепком и необыкновенным изяществом штрихового узора, мягко
отблескивающего серебром на дымчатом фоне сосуда. К сожалению,
произведения Ковалюка, как и Кабын, остались незамеченными музеями и
сохранились только в частных собраниях.
Традиционны работы группы косовских керамистов среднего поколения, в
большинстве своем потомственных, прошедших школу мастерства у
старших своей семьи. В их числе дочери Рощибюков, среди которых
выделяется Орыся Козак; сестры Мария, Галина и Виктория Волощуки,
последователи своей именитой матери Екатерины Волощук; внучка
П.Цвилык Надия Вербивская и другие. Талантливо импровизируя устояв-
шиеся формы и мотивы, каждая из них продолжает развивать свои
фамильные традиции.
Современные мастера вносят в искусство гуцульской керамики и много
нового. Особый интерес вызывает творчество группы художников, работа-
ющих в области керамической пластики---В.Аронца, М.Кикотя, М.Озер-
ного, В.Швеца, В. Стрипко и других. В небольших, поддержанных росписью
скульптурных композициях, зачастую многофигурных, авторы, каждый в
соответствии с характером своего дарования, изображают традиционные
народные образы—танцоров и музыкантов, сцены крестьянского труда и
быта, события из истории края. Отрадно видеть, как возрождаются
забытые традиции сюжетных росписей.
Керамика на Гуцульщине, как видим, принадлежит не только прошлому.
Это — живое искусство наших дней. Оно продолжает развиваться в поисках
новых идей, новых форм и более широкой сферы применения, успешно
преодолевая творческий застой недавних десятилетий.
* * *
Нигде, пожалуй, декоративный дар гуцулов не проявился столь ярко и в
таком широком, подлинно массовом выражении, как в тканях и националь-
ной одежде.
Художественное совершенство гуцульских тканей, отличающихся редким
цветовым и орнаментальным богатством,—результат творческих находок
многих поколений. Прежде каждая гуцулка владела приемами изготовления
узорных тканей на домашнем станке-варстате, составлявшем обязательную
30 принадлежность каждого хозяйства. Знала она и все предшествующие
13 Заслуженный мастер народного
творчества УССР
Павлина Иосифовна Цвилык
(1891 —1964), мастер расписной
керамики. Косов
ткачеству процессы обработки конопли, льна и шерсти и наиболее сложный
из них—придание пряже необходимого цвета с помощью обширного
комплекса растительных красителей собственного сбора и приготовления.
Среди льняных узорных тканей выделяются скатерти и рушники. В
городской квартире скатерть свешивается на четыре стороны. Но гуцул не
для того украшает стол изящной резьбой, чтобы скрыть ее тканью. Он
делает поэтому скатерть в виде длинного полотнища, которое свисает
концами, оставляя переднюю часть стола открытой. Белое саржевое
полотно заткано по всей длине мелкоузорчатыми полосками и на концах
завершается бахромой, перевитой цветной нитью.
Более узким делается полотнище рушника, скромнее и его узор, располо-
женный только на концах. Известно, какой любовью пользуется у
украинцев, как, впрочем, и у других славянских народов, этот опоэтизиро-
ванный и воспетый атрибут семейных обрядов. Воздано ему должное и в
фольклоре гуцулов. В отличие от вышитых восточноукраинских, рушники
горцев по преимуществу узорнотканые.
Из ткани особого рисунка шьются бесаги—большие переметные сумы,
дорожные спутники гуцулов. Клетчатый узор бесаговой ткани, аналогич-
ный рисунку шотландки,— результат пересечения чередующихся цветных
полос основы с подобными уточными. Такой же материал более мелкого 3|
14 Михайло Иванович Рощибюк
(1903—1973), мастер расписной
керамики. Косов
рисунка и поярче служит для дзёбенок —небольших набедренных женских
сумок, которые на широкой узорчатой тесьме носят через плечо.
Различными видами узорных тканей являются некоторые предметы
женской одежды: набедренные запаски, пояса-попружки и старинные
головные уборы — платки и полотенчатые перёмитки.
Разнообразны по рисунку и расцветке вереты — узорные, коврового типа,
полотнища из шерсти или конопляного волокна. Ими покрывают лавки,
постель. Развешанные на стене или жердине, они украшают избу
своеобразными фризами с поперечными рядками мелкоузорчатой разноцве-
та. Рядки то вплотную сдвинуты, то разделены небольшими промежутками
фона, то их размеренный шаг, словно разбитый на строфы стих,
прерывается полосами более крупных клиновидных и иных фигур.
Интересны старинные пеньковые вереты. Несмотря на одноцветный черный
узор, повторяющий с увеличением переборную орнаментику скатертей и
рушников, облик их очень живописен, благодаря изумительной фактуре
груботканого саржевого переплетения. Превосходны и современные косов-
ские вереты, отличающиеся золотистым колоритом и живой ритмикой
полосатого узора.
Широкой известностью пользуются гуцульские лйжники — пушистые шер-
32 стяные ковры, служащие горцам постелью и теплым одеялом. Существенна
15 Анна Иосифовна Рощибюк,
мастер расписной керамики.
Косов
и декоративная функция этих тканей, когда они покрывают кровать или
висят на жерди. Лижник ткут на редкой основе толстыми, слабо
спряденными цветными нитями утка, из которых затем сильной водяной
струей (обычно у мельничной плотины) вымывается ворс. Благодаря
пушистой поверхности лижника, его узоры, подобно акварели на впитыва-
ющей бумаге, расплывчаты и мягки.
Старинные лижники делались большей частью составными, сшитыми из
двух узких полотнищ, что обусловливалось небольшой шириной станка.
Естественное при этом смещение рисунка по линии шва придает ему
специфический характер. Позднее, при появлении широких станков,
лижники стали делать цельными. Прежний рассеченный швом полосатый
черно-серо-белый узор (из неокрашенной шерсти) сменился более сложны-
ми мотивами — квадратами, крестами и в последнее время крупными
ромбами яркой расцветки (коверцовые лижники).
Особое место в современном художественном ткачестве занимают гладкие
безворсные ковры-килимы. На Гуцульщине это искусство не очень давнее.
Оно появилось лишь в последней четверти XIX века как продолжение и
развитие традиций западноукраинского ковроделия. В Косове и других
селах были созданы небольшие мастерские и разработаны рисунки, на
основе которых со временем сложились определенные типы ковров.	33
Гуцульские килимы легко отличить от аналогичных произведений других
областей Украины. Широкие поперечные полосы со сложным узором
перемежаются с узкими, на которых рисунок скромнее, и все обрамлено
узкой лентой каймы. Основные крупные мотивы—ромбы или шестиуголь-
ники—сильно растянуты в направлении утка, а по контуру, точно ветками,
покрыты крюковидными ростками, обнесены мелкими зубцами или
частоколом штришков. Особая четкость геометрического рисунка и
чередование различных по доминирующему цвету полос определяют
своеобразие этих ковров.
В производстве обычно находится несколько типов килимов, но известно их
свыше полутора десятков. К наиболее распространенным относятся
«старый» и «новый» варианты «гуцула», «граничник» с фигурами, ограни-
ченными цветной обводкой, «виноград» с ромбиками-виноградинами на
узких полосах, «чичер» (от «чичка» — цветок) и другие. Каждый имеет свой
определенный, до нитки рассчитанный рисунок, которого придерживаются
весьма строго, хотя вне производства можно встретить и множество
импровизаций.
Если в рисунке мастер все же не отходит от образца, то в применении цвета
он свободен, правда, в пределах традиционной гаммы светло-коричневых,
желтых, красных и зеленых. И то, что ткани одного рисунка столь
разнообразны,— результат умелого, творческого обращения с цветом.
Развитое чувство красоты и опыт приводят мастера к интуитивному
постижению важнейших законов цветоведения. Он тонко ощущает «темпе-
ратурные» колебания цвета, взаимодействие холодных и теплых красок,
избегая сопоставления больших контрастно окрашенных поверхностей, что
могло бы привести к эффектам грубым и беспокойным. Умело оперируя
цветом, мастер в силах зрительно видоизменять характер узора, делая его
либо светлым на темном фоне, либо, наоборот, выделяя более темным
пятном. Используя тональное богатство цвета, он может в различной
степени выявить тот или иной мотив или даже «утопить» его в фоне. Эти и
другие приемы предоставляют художнику огромные возможности импрови-
зации. И в том, как различен бывает декоративный облик однотипных
ковров, то приглушенно-спокойных, то сияющих чистотой цвета, то полных
резкого контраста,— проявляются художественные склонности автора.
В 1920-х—1930-х годах в Косове стали выделывать килимы с растительны-
ми мотивами, заимствованными из аналогичных польских тканей. Но более,
чем узоры, косовских мастеров привлекли в них приемы использования
меланжевой пряжи, ссученной из двух разноокрашенных нитей, и особенно
оттеночной пряжи, получаемой тугим перевязыванием мотков перед
погружением в краситель. В традиционных гуцульских килимах эти приемы
дали неожиданно интересные результаты, внеся в живопись ковра тонкую
цветовую вибрацию. Ими пользовались и продолжают интересоваться
современные косовские мастера, в числе которых прекрасный художник и
технолог Микола Ганущак, а также Анна Герасимович (1889—1974),
известная больше своими вышивками, но постоянно экспериментировавшая
за ткацким станком.
В Косове всем знакомо имя старейшего мастера Романа Горбового. Из его
тканей во Львове смоделировано немало образцов современной женской
одежды. Оригинальностью отмечено творчество Ольги Горбовой. Старин-
ные переборные узоры получили новую жизнь в созданных ею женских
сумках и различных предметах обихода. На выставках и в художественных
34 салонах большим успехом пользуются и чисто традиционные изделия:
лижники яворовских мастериц Василины Химяк и Анастасии Корпанюк,
рушники Анны Василащук из Шешор, ткани многих других мастеров, своим
творчеством подтверждающих жизненность древнего искуства.
* * *
Плоды разновидного мастерства — ткачества, шитья, обработки металла и
кожи — соединились у гуцулов в удивительном композиционном согласии,
чтобы создать цельный, неповторимый в своем декоративном звучании
облик национального костюма.
Хотя костюм в его классическом виде, со всеми необходимыми в старину
атрибутами, теперь встречается редко, национальные традиции в этой
области далеко не утрачены. Женщины по-прежнему украшают сорочки
тонкой вышивкой, поныне живет мастерство изготовления узорнотканых
частей одежды, обуви, ремней, сумок, отделанных декоративным металлом.
В иных домах отдельные гардеробные помещения, словно костюмерные,
заполнены традиционной одеждой. В сочетании с современной ею пользуют-
ся во время народных празднеств, семейных торжеств или же отправляясь
на воскресную ярмарку.
О своем костюме горцы говорят, что он подчеркивает у гуцула мужествен-
ность, у гуцулки — красоту. Народные представления о достоинствах
мужчины связаны с храбростью, удалью. Не эти ли черты придавали его
высокой осанистой фигуре широкий ремень, топорик с длинным древком,
пистолеты, пороховницы. Зато вышивка, яркие ткани, шейные и другие
украшения должны были приумножить женскую красоту.
Для мужского костюма характерна подпоясанная ремнем рубаха с
рукавами, вшитыми по прямой, и клиновидными вставками в подмышках.
Так же просты по крою штаны из двух сложенных в длину полотнищ,
соединенных перемычкой,—полотняные поркеницы, белые шерстяные
холошни, заправляемые в чулки, и расшитые понизу красные суконные
крашеницы, которые носят навыпуск.
Самая цветистая часть костюма—кептарь, распашная овчинная безрукав-
ка. Этот вид одежды, удобный в условиях ветреной, резко изменчивой
погоды, распространен у всего населения горно-скотоводческих районов
Карпат. Гуцульский кептарь украшен вышивкой, аппликацией и плетенкой
из кожи, кистями-дармовисами и блестящими латунными колечками-
капелями. В отдельных селах сложились свои традиционные формы
украшения кептаря, в значительной мере определяющие местные художе-
ственные особенности всего костюма. Так, верховинские безрукавки
отделаны понизу пышной полосой рельефного шитья. Космачские густо
усажены по аппликации капелями. Кептари из Пистыня легко узнать по
характерным ракообразным узорам — «рачкам», ростокские — по замысло-
ватым «кучерям», завиткам из ярко-красного сафьяна.
Поверх безрукавки в стужу надевается теплый сердак — укороченный
суконный кафтан свободного покроя. Его украшают яркие шнуровые петли,
помпоны, обильная орнаментика вышивки, алая на черных сердаках и
золотистая на красных кафтанах-байбараках. Зимней одеждой служат
овчинный кожушок, по орнаментации близкий к кептарю, и длинная
суконная манта с высоким воротником или капюшоном.
Прежде мужчины плотно опоясывались широким кожаным чересом с
узорным тиснением и стройным рядом фигурных пряжек. Помимо того, что
пояс этот, точно корсет, подтягивал фигуру, облегчая ходьбу в горах, он 35
16 Роман Иванович Горбовой,
мастер узорного ткачества.
Косов
был удобен и тем, что на приделанных крючках можно было носить
складной нож, огниво, протычку для трубки, роговой сугак для прокалыва-
ния дыр и распутывания узлов. За пояс закладывали пистолет, топорик,
кисет, люльку. Для необходимых в пути предметов служили также
набедренные кожаные сумки —табивка и меньшая по размеру ташка. На
ноги гуцулы надевали вязаные чулки-капчуры и остроносые пойолы,
тачавшиеся из цельного кожаного лоскута.
Немало внимания уделено мужчинами головному убору. Фетровую шляпу
прежде по тулье «повивали» мереживом, тонкой латунной лентой с
просечным узором. Легко представить оригинальность сочетания этого
убора с длинными, до плеч, волосами, которые в старину пожилые гуцулы
заплетали в косы. Но и сейчас весьма модны роскошные кресани — черные
шляпы, обвитые пушистыми гарусными «червячками». У тех же, кто
помоложе, за шнурки заткнуты петушиные или тетеревиные перья. Такая
шляпа с лихим завитком перьев или вместо них с побрякушками на
проволочках завершает костюм гуцула.
Очень нарядна женская одежда. Она состоит из длинной, присобранной у
ворота рубахи, двух укрепленных на талии спереди и сзади запасок в форме
передника, головного убора. Обувь и предметы зимней одежды аналогичны
36	мужским, за исключением гугли — светлой суконной накидки с капюшоном.
17 Анна Васильевна Василащук,
мастер узорного ткачества.
Шешоры
Белой полотняной рубахе особую привлекательность придает вышивка. Она
располагается в верхней части рукава прямоугольной вставкой — уставкой,
иногда широкой полосой украшает рукав по всей длине.
Вышивание—любимое народом искусство. Едва ли найдется женщина,
которая не вложила бы в него частицу души. С юных лет девушки
занимались шитьем. Долгие часы проводили за иглой, в одиночестве или в
зимние сумерки с подружками на вечерницах, готовя в приданое расшитые
сорочки и иные вещи — столь важные для невесты свидетельства ее вкуса и
трудолюбия.
Приемы гуцульского шитья мало чем отличаются от общеизвестных.
Распространена вышивка низью, крестом, настилом. В некоторых селах
пользуются узелковой техникой, дающей густой рельефный узор. К
старинным приемам относится мережка.
Вышивки открывают нам целый мир выдумки и красоты. Мотивы шитья,
каждый из которых имеет свое название, настолько многочисленны и
разнообразны, что одни могли бы увлечь исследователя. Что ни село, то
свои рисунки, композиции, расцветки. В ярмарочной толпе женщин легко
распознать космачанок по золотистой осенней гамме вставок и рисунку
мотивов, динамизм которых отражен в их названиях: «бесконечный»,
«летучий» и другие. У гуцулок из Яворова, Рички, Брустурова рукава 37
играют голубыми и зелеными огоньками стежков. В широких верховинских
вставках с ромбовидными фигурами доминируют сине-фиолетовые и
сиреневые цвета, мелкоорнаментальные вышивки из Пистыня радуют
оттенками красного, а цельновышитые рукава сорочек из близлежащих к
Косову сел покрыты рельефными одноцветными узелковыми розетками.
Существенную часть женского костюма составляют шерстяные узорнотка-
ные запаски. Укрепленные на талии завязками, скрытыми тканым
поясом-попружкой, они образуют подобие юбки с боковыми разрезами.
Запаски из разных сел различаются по окраске, которая в каждой
местности согласуется с цветовой гаммой вышивок, создавая с ними и
кептарем живописную сыгранность всего костюма. В подгорных селах
вместо запасок носят опынку — цельное полотнище, аналогичное украин-
ской плахте или русской поневе. Особенно нарядны праздничные набедрен-
ные ткани с золотыми и серебряными прокидками.
Интересен головной убор гуцулки. У девушки он ярок, у невесты роскошен,
у женщины полон сдержанной красоты.
Девушки укладывали вокруг головы уплитки — подобие кос из волокон
конопляной кудели, обмотанных красным гарусом. Голову невесты
царственно увенчивало чильце — налобник из ремешка или бляхи с мелкими
металлическими подвесками, переливающими блеском латуни и мелодично
позвякивающими. После венчального обряда стрижки женщины на людях
простоволосыми больше не появлялись. Они носили либо старовицкую
хустку — льняной узорнотканый платок, либо перемитку — полотенчатый
головной убор. Узорные полосы, которыми затканы свисающие концы
полотенца (перемитковые заборы), поражают живописным великолепием
розовых и красно-фиолетовых, приподнятых вкраплениями зеленого.
Необычайно и фактурное их богатство: гладкий фон тонко констрастирует с
рельефом пушистых гарусных узоров, а матовость шерсти —с блеском
золотых и серебряных нитей.
Велика любовь гуцулок ко всяким украшениям. Правда, и мужчины
пользовались изделиями местных ювелиров и прежде всего массивными
латунными перстнями. Но у женщин украшения отличались особым
разнообразием. Они носили кольца и серьги. Нанизанные на витую
проволоку крестики или бубенцы полукружием покрывали шею и грудь,
соединяясь сзади великолепными металлическими застежками. А какая
гуцулка не имела праздничных дукачей из серебряных монет или их
имитации из белого металла. Но, кроме металлических, были и другие,
многоцветные шейные украшения: стеклянные бусы (лыскавки); дорогие,
не всем доступные ожерелья кораллов (карали) и их дешевые подделки;
тонкие по цвету бусы венецианского стекла (писаные пацёрки) — привозные
изделия прославленных чешских мастеров, полюбившиеся гуцулкам и
получившие в их краю широкий сбыт; облегающие шею бисерные ленты
(силянки, герданы). Наконец, в пользовании были бусы из высушенных
семян и плодов растений — древняя народная традиция, нашедшая столь
горячий отзвук в декоративном искусстве наших дней.
Национальная одежда гуцулов, как видим, представляет сложный комплекс
художественно завершенных изделий с бесчисленным множеством тончай-
ших модификаций. Естественно, что костюм в целом, как ансамбль, в
каждом отдельном случае воспринимается как произведение индивидуаль-
ное, отражающее вкус, характер, душевный склад своего владельца.
* * *
38
18 Заслуженный мастер народного
творчества УССР
Анна Юлиановна Герасимович
(1889—1974), мастер вышивки
и узорного ткачества. Косов
Гуцулы — превосходные мастера художественной обработки металла и
кожи.
Искусными умельцами показали себя простые крестьянские кузнецы.
Подобно гончару, изготовлявшему красивые сосуды, не прибегая к росписи,
кузнец достигал художественной выразительности самой формой изделия.
Потому так интересны широкие, с отрогами, полосы дверных навесов,
ручки и скобы дверей, всевозможные фигурные поковки для повозок и
саней, надкупольные храмовые кресты.
Но особенно привлекательны небольшие изделия, вышедшие из рук
сельских мосяжников (от мосеж — латунь). Материалом для них служила,
однако, не только латунь (сплав меди с цинком), но и чистая медь, и
серебристый по блеску нейзильбер (сплав меди с цинком и никелем) и в
более позднее время — бакунт (сплав меди и серебра). Мастера-мосяжники,
обслуживавшие нужды крестьян, не могли, естественно, обильно пользо-
ваться драгоценными металлами. Им была неведома сложная техника
филиграни, эмали, чернения. Но простыми приемами они достигали в
очертаниях и орнаментации изделий необычайной изысканности.
Массивные предметы — ручки тростей, топорики, пряжки и другие —
изготовляли литьем в разъемных глиняных формах. Тонкую латунную
бляху получали ковкой. Из нее делали декоративные пуговки для украшения 39
ремней и сумок, мереживо для шляп и т.п. Металл вытягивался в проволоку
для плетенок и других поделок.
Литье и ковка—лишь первая стадия обработки металла, когда ему
придается общая форма. Вслед за тем поверхность предмета орнаментирует-
ся. На литых изделиях узор гравируют резцами или выбивают фигурными
штампами. Рисунок напоминает уменьшенную до миниатюры контурную
резьбу на деревянной утвари и состоит из углов, ромбиков, штрихов,
нанесенных пуансонами розеток, кружков, полукружий, скобок. Неслож-
ный этот «алфавит» мотивов составляет основу весьма богатого орнамен-
тального языка, позволяющего мастеру придавать каждому из отлитых в
одной форме изделий свои неповторимые черты. Особое декоративное
богатство достигается инкрустированием металлического предмета другим
металлом, перламутром, рогом, бисером.
Лучшими мастерами прослыли оружейники. Эти универсалы, сочетавшие
артистизм кузнеца, мосяжника и резчика, умели изготовить не только
металлические части кремневых ружей и пистолетов, покрытые украшени-
ями, но и резные деревянные ложи к ним. Руками тех же мастеров,
по-видимому, делались и пороховницы — овальные или цилиндрические
кубки из металла и развилистые роговые, где раздельно держали порох для
зарядки ствола и более мелкий запальный.
Стариной веет от гуцульских мосяжных люлек, которыми и сейчас еще
пользуются пожилые горцы, в том числе женщины. Изяществом очертаний
и необыкновенной тонкостью своей отделки трубки, как, впрочем, и
оружие, перекликаются с подобными восточными изделиями. И это не
покажется удивительным, если напомнить, что в XVIII — начале XIX
столетия гуцулы посещали соседние, подвластные Турции, страны, куда
отправлялись на заработки. Любознательные, искушенные в ремесле, они,
естественно, не могли оставаться равнодушными к изумительному мастер-
ству златокузнецов Востока.
Если ружье и пистолеты были доступны не каждому, то редкий гуцул не
обладал холодным оружием — топориком с длинной рукоятью, служившим
одновременно и тростью для опоры в пути. Впоследствии топорик,
украшаемый гравировкой, а по дереву—резьбой или узорной бляхой,
превратили в атрибут праздничного костюма. Этому предмету близок
келеф — мужская трость с завитком или изображением конских голов на
массивной литой ручке. Для той же цели пожилым людям, особенно
женщинам, служила длинная палица с латунным набалдашником.
В художественном металле живы черты древнейшего искусства славян.
Многие предметы, совсем еще недавно бытовавшие у горцев, поражают
своим сходством с археологическими древностями Киевской Руси. Некото-
рые сохранили не только былую форму, но и старославянские названия.
К ним относятся прежде всего кресала для высекания огня. Подобно
древнерусским, литые ручки гуцульских огнив сделаны в виде двух конских
голов или фигурок животных, птиц. Часто встречаемое изображение
гадюки отражает, возможно, еще более ранние, языческие черты и
призвано придавать искре жалящую силу змеи. Впечатляют выразительно
обобщенная форма животных и птиц, тонкое чувство материала, забавная,
порой довольно сложная композиционная завязка. Все это позволяет
отнести кресала к наиболее интересным созданиям гуцульской изобрази-
тельной пластики.
Женские шейные украшения — еще одно свидетельство непрерывности
40 связей искусства украинских горцев с его древними славянскими истока-
ми. Ранее упомянутые ожерелья бус-бубенцов (шелесты) и литых фигур-
ных подвесок, большей частью крестиков (згарды), как и крупные
застежки к ним (чепраги) во многом повторяют однотипные украшения
XII—XIII столетий. В модификации очертаний подвесок и застежек, где
явственны различные переходные формы от солярного знака к кресту,
запечатлены, как полагает исследователь П. Н. Жолтовский, ступени
христианизации древнего языческого символа.
Из рук мосяжников выходили фигурные пряжки для ремней, нередко с
отрогами в виде конских и птичьих голов—мотивами, снова обращающи-
ми нашу мысль к древним истокам этого искусства. По прихоти мастеров
щипцы-лускорихи получили забавную форму петушиной головы с раскры-
вающимся для ореха клювом. Интересны ножи с фигурными черенками,
шестигранные игольники, протычки к люлькам, массивные перстни,
мужские нагрудные кресты, стремена и другие части конской сбруи.
Известен у гуцулов и редкостный тип металлического пояса—ланцюжки
или ретязи. Это своеобразное набедренное ожерелье, состоящее из пяти и
более массивных цепочек, присоединенных к огромной изукрашенной
пряжке, мужчины надевали в праздник поверх широкого череса.
С мосяжным делом тесно связано искусство художественной обработки
кожи. Металлические украшения—неизменный декоративный компонент
подавляющей части кожаных изделий гуцулов. И неудивительно, что
мастера, изготовляющие предметы из кожи, в большинстве своем однов-
ременно и опытные мосяжники.
Обработка кожи связана со специфичными приемами. Узор на кожу
наносится гравировкой, холодным или горячим тиснением с помощью
изготовляемых самими мастерами деревянных и металлических штампов.
Применяются ажурная прорезь, плетенка, аппликация из цветной кожи.
Металлическими украшениями служат разнофигурные литые пряжки и
медальоны, выбитый узором тонкий листовой металл, но чаще всего —
латунные пуговки: выпуклые бобрики и более крупные уплощенные
бовтицы.
Исключительно интересны украшенные металлом сумки. Старинные
табивки по большей части прямоугольные: одни—с тисненным по коже
узором и металлическими накладками, другие—сплошь усаженные чече-
вицей пуговок. Позднее их вытеснили более вместительные полукруглые
сумки, украшенные овальным медальоном. К старинным относятся и
небольшие, отделанные бляхой плоские ташки, в большей мере декоратив-
ного назначения, так как вместимость их чрезвычайно мала. С помощью
пряжек сумки крепятся к концам ремня, усеянного блестящими бобрика-
ми. В совокупности сумка и ремень создают целостную композицию,
декоративно насыщенную, поразительную по звучности фактурно-
световых контрастов. Металлом украшены также праздничные постолы,
чересы и более узкие ременные пояса, иногда овчинные безрукавки и
кожушки.
Многие поколения мосяжников, искусство которых нас покоряет в
музеях, остались в безвестности. Старейшее из сохранившихся имен,
Лукин Дутчак, принадлежит мастеру, работавшему в Брустурове в конце
XVIII — начале XIX века. Известны также более поздние Дутчаки из того
же села и среди них Дмитрий (1879—1939). Популярностью пользовались
работы оружейника Юрия Митчука (1851 —1947) из Криворивни, изящно
отделанные трубки яворовского мастера Никифора Ребенчука (1876—
1949). О комплексном владении мастерством обработки металла и кожи 41
19 Старая гуцулка. Рисунок
Н. Сенковского
свидетельствуют пояса мосяжника из Рички Илька Кищука (1874—1945),
табивки Федора Якибюка (1879—1957) из Снидавки, разнообразные
изделия выходца из села Шепот универсала Ивана Дручкива (1880—1967)
и других. Последние годы своей творческой жизни многие из них отдали
советскому искусству, внеся в него бесценный опыт поколений.
Ряд мастеров старшего и среднего возраста продолжают и в наши дни
создавать традиционные изделия из металла и кожи — топорики, табивки,
пояса, постолы и другие. Однако теперь утилитарное значение этих вещей
весьма ограничено. И хотя нередко ими еще пользуются как атрибутами
праздничного костюма, в основном это произведения сувенирные или
выставочные.
Среди современных мосяжников, работающих в традиционном плане,
выделяются Петро Харинчук из Красноилова, мастерство которого
достигло особой тонкости в женских свадебных украшениях, Иван
Тынкалюк из Рички и его односельчанин Михайло Медвидчук, в произве-
дениях которых строгая традиционность зачастую преодолевается стрем-
лением к творческому эксперименту. Острое чувство формы и материала
сказалось в кожаных изделиях одного из старейших косовских мастеров
Миколы Винтоняка, художника, педагога, своими работами для выставок,
музеев, театров и народных ансамблей немало способствовавшего разви-
42 тию почти забытого в недавнем прошлом искусства.
20 Гуцулы в национальных
украшениях. Рисунок
С. Обета. 1880-е годы
Естественно, что обновление традиций в рассматриваемой области—дело
молодого поколения мастеров. Заметный вклад в развитие этого искусства
вносят воспитанники Вижницкого училища прикладного искусства и
Косовского техникума народных художественных промыслов, где суще-
ствуют специализированные отделения по металлу и коже. Значительно
расширился ассортимент современных изделий, в числе которых —
металлические кубки, блюда, браслеты, броши, чеканные сюжетные
пластины, отделанные металлом сумки, пояса и многое другое. Порой еще
спорные по стилю и не лишенные модернистских влияний, произведения
молодых мастеров все же изобилуют интересными находками, говорящи-
ми о плодотворности современных поисков в этой области.
* * *
Особое место в художественном наследии гуцулов занимает бытовая
икона на стекле. Этот редкий вид народной живописи был на территории
нашей страны развит преимущественно в прикарпатских районах Западной
Украины.
Произведения живописи на стекле, существовавшей как область народно-
го искусства в некоторых странах Восточной Европы с конца XVIII века,
43
на Гуцульщине появились несколько позднее, во второй четверти следу-
ющего столетия. В сельских хатах скромные деревянные резные иконы
стали заменяться яркими многоцветными картинами религиозного содер-
жания, написанными на стекле. Отличаясь броской декоративностью, они
вносили в интерьер полутемного крестьянского жилища живой отблеск
стекла и звучную красочность, столь импонирующую народному вкусу.
Искусство это носит сугубо импровизационный характер. В его основе
лежит вольная, чисто народная интерпретация гравюр с культовыми
изображениями, в свое время обильно издававшихся в городах. Любопыт-
ны технические приемы этой живописи. Сперва с гравюры делали,
копируя на просвет, обобщенный контурный образец. С помощью
обычного пера и цветных чернил, с добавлением клея, образец переводили
на стекло, под которое его подкладывали, кистью прописывали складки
одежды, слегка оттеняли форму. Затем, наклеив в нужных местах
фольгу, выкрывали рисунок масляной краской, а по ее высыхании
закрашивали фон. На лицевой стороне стекла рисунок, естественно,
получался в зеркальном изображении. Окончательный облик живопись
приобретала в темноокрашенном деревянном обрамлении.
Произведения этого рода, уже исчезнувшие из сельских жилищ края, в
настоящее время сосредоточены в музеях Коломыи, Львова, Киева и ряде
превосходных частных собраний. Обнаруженные в горных селах, они дали
основание первоценителям этой живописи присвоить ей название «гуцуль-
ской», под которым она и упоминается в публикациях.
Пока не удалось установить, писались ли иконы в горных селах
Гуцульщины. Известно только, что ближайшим к ней очагом иконописи
было покутское село (ныне город) Богородчаны, что славой замечательно-
го мастера пользовался работавший здесь совместно с сыном Петро
Немчик (р. 1853), ученик своего односельчанина Дмитрия, что их произ-
ведения продавались на базарах Отыни, Солотвина, Надворной, то есть вбли-
зи северо-западного пограничья Гуцульщины. Не приходится сомневаться
в том, что богородчанским мастерам принадлежит авторство множест-
ва произведений из числа бытовавших в сельских жилищах горного края.
Среди датированных икон самая ранняя написана в 1831 году. Наибольшее
количество произведений, помеченных датой, приходится на 1850-е —
1880-е годы. К сожалению, живописцы, в отличие от некоторых гончаров,
имен своих не проставляли. Пользуясь в работе готовой подосновой,
взятой с гравюры, они, по-видимому, и не считали себя полными авторами
произведений.
Живопись на стекле не отличается большим сюжетным разнообразием и
ограничена кругом тем, особенно близких народному сознанию. Прежде
всего это образ Марии, воплотивший в себе идею доброты и материнства.
Особое значение придавалось в народе святому Николаю, почитавшемуся
как заступник бедных и покровитель ремесел. Евангельская притча о
богатом и бедном получила своеобразную интерпретацию, полную глубо-
кого социального смысла: нищий изъязвленный Лазарь корчится у ног
богатого брата, пирующего с друзьями под веселую игру музыкантов.
Среди распространенных сюжетов—«Чудо святого Георгия», «Илья
пророк», «Распятие». Зачастую два и более не связанных сюжетно
изображений совмещены на одном стекле. Создается впечатление, будто
мастера, учитывая ограниченные «экспозиционные» возможности кресть-
янского интерьера, стремятся как можно полнее насытить событиями
44 небольшую плоскость картины.
21 Микола Васильевич Винтоняк,
мастер художественной
обработки кожи. Косов
С особой четкостью выступают в произведениях иконописи на стекле
присущие народному искусству черты, сказывающиеся в понимании
формы, цвета, в самом истолковании сюжета, порой далеко отступающем
от общепринятого.
От гравюры икона сохранила лишь тонкий обвод контура. Однако здесь
он, в отличие от «правильного» печатного рисунка, сделан быстрой рукой
наивного художника, не боящегося «сбить» форму, к тому же в
совершенно иной технике—легко скользящим по стеклу инструментом,
дающим мягкую, пластичную линию.
Но роль линии здесь совсем не та, что в гравюре, и сводится только к
удержанию цвета. В процессе исполнения это лишь наметка, как бы
предвосхищение того, что произойдет позднее, когда в очерченные ею
формы войдет главный компонент произведения — цвет.
Именно цветом определяется декоративное звучание иконы. Здесь для
мастера уже не существует образцов из других сфер искусства. Действу-
ют только традиции, сложившиеся в области его собственного творче-
ства— в иконописи на стекле. Он оперирует яркими красками—желтой,
розовой, синей, голубой, зеленой, белой, создавая смелые контрастные
цветосочетания. При этом локальность цвета разбивается растительными
мотивами, украшающими фон, и ритмичными штрихами складок на 45
роскошной одежде фигур. (Именно этот декоративный прием составляет
главное отличие икон, бытовавших на Гуцулыцине, от подобных произве-
дений соседней Румынии, откуда, как полагают, это искусство и пришло в
Западную Украину.)
Но с чем сравнить фактурную прелесть живописи? Краска, будто
прильнувшая к стеклу, видится сквозь слой прозрачного материала,
который, подобно лаку, придает ей особую чистоту и звучность, а
поверхности — гладкую сплавленность эмали, контрастирующую с отбле-
сками складчатой фольги.
Живопись на стекле долгое время оставалась вне сферы интересов
исследователей края. Отражая характерную для своего времени ограни-
ченность в понимании крестьянского творчества, они относились к
иконописи на стекле с пренебрежением, видя в ней профанацию искус-
ства. Даже В. Шухевич, современник периода расцвета народной иконопи-
си, в своем обстоятельном труде по этнографии гуцулов ни словом о ней
не обмолвился. По существу, открытие этого искусства было сделано
«посмертно», после его упадка, в 1930-е годы.
Между тем в художественной культуре горцев икона на стекле играла
весьма заметную роль, будучи в течение длительного времени важнейшим
компонентом интерьера. Она не утрачивала своего значения еще долго
после того, как в конце прошлого века город стал навязывать крестьянину
дешевую, «небьющуюся», подкупающую своей иллюзорностью икону-
олеографию. Позднее, в попытке объединить декоративную яркость
живописи с натурализмом печатного изображения, мастера стали накле-
ивать на стекло небольшие репродукции культового содержания, обрам-
ляя их изукрашенными фольгой расписными цветочными мотивами.
В наши дни живопись на стекле, лишенная былого культового значения,
существует в небольших масштабах. Писанными по стеклу растительными
и другими узорами украшаются теперь семейные фотографии, портреты
фронтовиков. Появились цветочные натюрморты и жанровые композиции.
Правда, деятельность одиночных мастеров-самоучек, среди которых выде-
ляется Петро Столащук из Яворова, пока еще скромна по своим
результатам. Тем не менее при знакомстве с их работами возникает мысль
о необходимости возродить забытое искусство, произведения которого
очаровывают непосредственностью ощущения и декоративностью.
* * *
Известное многим народам и широко распространенное на Украине
искусство писанки у гуцулов достигло особой тонкости в рисунке и
изысканности. Писанка — покрытое росписью яйцо. Своими истоками она
восходит к далеким временам язычества, когда в яйце как бы олицетворя-
лись народные представления о творческих силах природы. После того
как христианство сделало писанку пасхальным атрибутом, она не утратила
и древнего смысла, объединив в себе символы весеннего возрождения
жизни, человеческого добра и согласия.
У гуцулов писанки прежде служили подарком. Парубки дарили их
девушкам, детям раздавали писанки для игры. Пожилые мужчины
обменивались ими «за простибог» — в знак примирения и дружбы. Разме-
щенные по стенам, они украшали комнату, играя на темном дереве
многоцветными огоньками, а подвешенные к сволоку, с приделанными
бумажными крыльями, хвостом и восковой головкой, превращались в
46 парящих под потолком забавных голубей.
Приемы выполнения узора писанок напоминают известную в росписи
тканей технику батика. Рисунок наносят растопленным воском, набира-
емым в железную трубочку-писальце, и яйцо опускают в раствор кра-
сителя. После удаления с просохшей и согретой писанки воска, обна-
жаются зарезервированные им неокрашенные контуры узора. Для получе-
ния многоцветной росписи выкрывание рисунка воском и крашение повто-
ряют, каждый раз погружая яйцо в более темную краску. Слегка смазан-
ная жиром, писанка, точно живопись под лаком, набирает всю силу цвета.
Подобно другим видам искусства, писанки у гуцулов различаются местны-
ми особенностями орнаментации.
Космачские росписи, пользующиеся славой лучших, характерны очень
мелким рисунком и золотистой цветовой гаммой, повторяющей теплый
колорит местных вышивок. Гуцулы любят ювелирную тонкость их узора,
в который «вправлен» медальон с цветком, бегущим оленем, коником,
птицей. Недаром, когда речь идет о гуцульских писанках, имеют в виду
прежде всего космачские. В отличие от них, для писанок из Рички,
Брустурова и ближайших сел характерны архитектоничность и графиче-
ская четкость узора. Разделенная на квадраты поверхность яйца заполне-
на изображениями животных, чаще всего оленя. Светлые линии стройных
оленьих ног, рогов, перекликаясь с ажуром решетки, контрастно, словно в
гравюре, звучат на черном фоне. От мелкоорнаментальных писанок
центральной Гуцульщины существенно отличаются росписи из подгорных
сел, где преобладают выполненные в свободной манере крупные расти-
тельные мотивы. Писанки из некоторых сел Верховинского района—
Замагорова, Перекрестного — изобилуют архитектурными мотивами.
Именно здесь получили развитие сюжетные росписи.
До нас не дошло писанок большой давности. В быту жизнь их коротка, а
возраст самых ранних из музейных экспонатов определяется лишь
несколькими десятилетиями. Но и сохранившиеся писанки, а еще более —
произведения современных мастериц открывают нам кладезь образов и
любопытнейших композиционных завязок.
В старых росписях значительна роль мотивов культового содержания, ныне
устраненных самой жизнью. Это — кресты, церковки, звонницы, каплички и
прочее. В многочисленных названиях мотивов, в свое время зафиксирован-
ных В. Шухевичем, отражены растительный и животный мир, предметы
хозяйственной утвари и орудия труда. В них повторяются, по сходству
орнаментики, названия узоров шитья. По месту своего применения многие
мотивы носят географические названия. Поименованы все геометрические
узоры, о тонкой модуляции которых свидетельствуют составленные из
углов «полуклинчики», «триклинчики», «сорокклинчиков», «желтоклинчи-
ки». Имеются, наконец, орнаментальные композиции с такими поэтичными
названиями, как «месяцы», «солнце греет», «лунные улички» и другие.
Гуцульские писанки — подлинная миниатюрная живопись. В сравнении с
вышивками, где точный геометризм определен структурой полотна,
писанковые росписи дышат свободой. Они естественно, будто обтекая,
ложатся на сложную поверхность яйца. Подобно гончару, украшающему
сосуд с помощью рожка, мастерица наносит восковой узор легко,
непринужденно, никогда не прибегает к предварительной разметке фигур,
обходящих писанку по кольцу, зная, что сыграет на ширине замыкающего
мотива. Повторяющиеся элементы рисунка поэтому всегда разнообразны,
в неровностях узора явственны следы живой руки художника.
Традиции народной писанки творчески развиваются и сейчас. Поныне 47
сохраняют свою славу старые очаги этого искусства и прежде всего село
Космач, где известностью пользуются превосходные мастерицы М.Бор-
чук, Н.Кушнирчук, А.Кобюк, П.Рыбенчук. Популярны произведения
П.Грепиняк и В.Слижук из Брустурова, П.Семчука из Замагорова,
И.Нумайко из Рожнова и многих других.'
В наши дни писанки сохраняют прежнюю сезонность изготовления, и
появление их на сельских ярмарках—радостный симптом прихода весны.
В современных росписях основной акцент сместился в сторону раститель-
ных форм и образов животного мира. И особенно отраден факт
обращения мастеров к сюжету, к изображению человека, бытовых сцен,
поэтических картин природы. Немногочисленные пока еще произведения
этого рода можно рассматривать как развитие наиболее прогрессивных
традиций гуцульского искусства, так ярко проявившихся в других его
областях.
* * *
Свое слово сказали гуцулы и в искусстве народной игрушки, обогатив ее
исключительно своеобразной пластикой из творожного сыра.
Этот, казалось бы, непригодный для лепки материал, в обычном виде
лишенный пластический свойств, гуцулы делают, заваривая в кипятке,
более податливым, чем воск или глина. Действительно, какое иное
вещество растянулось бы в тонкие нити, изображающие сбрую, которой
так замысловато опутаны фигурки лошадок.
Фигурные изделия из сыра известны на Гуцульщине давно. Когда-то из
него приготовляли и простые лепешки с насеченным рисунком, и круглые
узорчатые фирмаки, оттиснутые в деревянных резных формах того же
названия. Заполняя свой досуг на половинах, пастухи делали из заварного
сыра кольцеобразные калачи и фигурки животных, которые дарили при
возвращении с пастбищ девушкам и детям. Со временем изготовление
мелкой пластики из сыра превратилось в женский домашний промысел.
Калачики и фигурки стали игрушкой или подобным прянику лакомством
для детей, а высушенные, могли сохраняться годами и служить в доме
украшением.
Чрезвычайно любопытен процесс изготовления фигурок, скажем, лошад-
ки. Размягчив в крутом кипятке сыр, мастерица разминает его пальцами,
превращая в однородную, плотную, как воск, массу. От комка отводит
четыре ноги, хвост, голову с шеей, у хвоста и гривы надрезает пряди, и
коник как будто готов. Остается его оседлать. И вот, взяв горячий
комочек сыра, мастерица быстро растягивает его, как резину, до нужной
длины. Едва остыв, нить становится прочной, не теряя эластичности, и
тогда ею, точно подпругой, привязывает к лошади седло, потом, обходя
вдоль корпуса, делает шлею, уздечку, и концы закрепляет узлом, словно
это простая бечевка. Движения мастерицы быстры и уверенны—иначе и
нельзя: ведь в руках у нее обжигающий скользкий материал.
Игрушки обычно изображают баранов, оленей, зайцев, петушков, лоша-
док, всадников. Небольшой этот круг сюжетов получает разнообразней-
шие, порой самые неожиданные решения.
Мастер подчеркивает и обыгрывает те детали, которые могут быть легко
и выразительно изображены благодаря особой пластичности сырного
теста. Именно потому, что оно способно растягиваться, оставаясь
прочным, делают у коня сбрую, недоступную для исполнения в другом
48 материале, нередко даже сплетая в косичку из нескольких нитей. Этот
естественный для лошадок атрибут оказался настолько привлекательным,
что его стали придавать фигуркам других животных. Это и разнообразило
игрушку, и усиливало в ней элемент смешного. Оседланные, опутанные
бечевой бараны, олени, даже петушки—удивительный плод народной
фантазии.
Свойствами материала обусловлена еще одна особенность игрушки.
Напомним, что части ее, при изготовлении, оттягивают от одного комка.
Прилепить ноги и хвост к туловищу или всадника к коню, как это
делается в глине, невозможно. Поэтому сложную игрушку выполняют по
частям, а затем собирают в целое, скрепляя сырной нитью.
Формы игрушки предельно лаконичны. От натуры она берет, казалось бы,
немногое, зато и самое для нее важное. Достаточно подчеркнуть в ней
один из признаков живого прототипа, чтобы она стала конкретным
изображением. Легко заметить, что у фигурок различных животных
зачастую одинаковы ноги, туловище, голова. Но вот у одной спиралью
закручены рога, и нет сомнений—это баран; другая с ветвистыми
рогами — олень; еще одна с остро торчащими ушами, гривой и седлом —
лошадка. Нередко игрушка наделена этнографическими чертами: всад-
ник— гуцул в кептаре и шляпе, а конь с привязанными к бокам
бочонками—разве не гуцульская лошадь, навьюченная бербеницами с
брынзой.
Игрушка — произведение специфичное. Она должна иметь для ребенка
22 Параска Ивановна Рыбенчук,
мастер писанковой росписи.
Космач
49
23 Юстина Дмитриевна Якибюк
(1886—1969), мастер сырной
игрушки. Брустуров
познавательную ценность, отражать явления реального мира в доступных
детскому пониманию формах. Вместе с тем она не могла бы отвечать своему
назначению, не будучи развлекательной, смешной, не обладая оригинальной
затеей. И неудивительно, что к лошадке вместо бочонков привязаны
жеребята, а на треногом, для устойчивости, петушке — верховой цыпленок.
От замысла игрушки, как и самого воплощения, веет народным юмором.
Превосходные игрушки делают в Ричке. Работы мастериц этого села и
лучшей из них Анны Грепиняк впечаляют выразительной живой пласти-
кой. Доброй славой пользуются сырные фигурки из Брустурова, где
хорошо знают имена Юстины Якибюк (1886—1969), Марии Матийчук,
Марии Кашевко. В силу особенностей искусства сырной игрушки, как,
впрочем, и писанок, не только их изготовление, но и сбыт поныне
остается заботой самих мастеров. Пока это только одиночки, находящи-
еся вне сферы деятельности производственно-художественных организа-
ций. Продукция их невелика по объему и появляется с большими
перерывами. Между тем гуцулы, как и прежде, любят это искусство. На
ярмарках они постоянно толпятся возле кошелок с игрушками или у
столов, на которых расставлены целые кавалькады «сырных» всадников и
отары баранчиков, свидетельствуя о неутраченном живом интересе народа
50 к этим необычным изваяниям.
24 Мария Юрьевна Матийчук,
мастер сырной игрушки.
Брустуров
* * *
Талантом гуцульских мастеров созданы произведения непреходящей худо-
жественной ценности. На редкость самобытные, они в то же время
целиком находятся в русле общеукраинской культуры, отражая слож-
ность ее развития и исторических связей. Искусство гуцулов донесло до
нас многое от глубокой старины. В нем остались и драгоценные для
истории древние славянские черты, давно утраченные у жителей долин, но
сохраненные горцами в условиях естественной обособленности.
Гуцульские мастера—счастливые обладатели волшебства одухотворения
материала, превращения его в живое, волнующее душу произведение ис-
кусства. Художественное наследие горцев поражает обилием творческих
находок, образов, мотивов, декоративных решений, композиционных идей.
В нем красота вещи нераздельна с рационализмом и конструктивной логи-
кой, и в этом смысле поистине бесценна для нас его поучительная сила.
В произведениях украинских горцев властно сказалась извечная устрем-
ленность крестьянского творчества к сюжету, к показу человека и
природы. Это стремление к изобразительности, в прошлом нередко
подавлявшееся, находит в наши дни свободный выход и самую горячую
поддержку.	51
Guzul Art
The Guzuls are a small ethnic sub-group of Ukrainians who live in the Eastern Carpathians, in the
West of the Soviet Union. Their homeland, Guzulshchina, lies within three administrative regions of
the Ukrainian SSR (Ivano-Frankovsk, Chemovitsy and Zakarpatye regions). Through the centuries,
this group of Ukrainians, living isolated in the mountains, developed quite distinctive crafts and art
forms of their own, on which their geography and natural resources have left their stamp. Thus,
thick forest gave them logs for building and for wood carvings; the harsh climate of the mountains
influenced their clothes and home. The Guzul peasants’ sheep gave them wool for heavy homespun
clothes and lighter patterned weaves, sheepskin for their colourful sleeveless jerkins and leather for
their boots, bags and belts; and they made colourful hand-painted pottery out of an abundance of
local clays.
For the Guzuls, subsistence economy lasted a long time. The Guzuls built their own houses, made
implements, household utensils and clothes for their own needs, skills that were handed down from
generation to generation. Gradually, specialization in the crafts began. Some of the peasant
craftsmen achieved a high level of artistry, and by the latter half of the nineteenth century, we find
whole dynasties of potters, woodcarvers and metal workers.
Their artistic traditions give an insight into the supreme creativity they have applied in so many
fields. The earliest artifacts that have come down to us are little more than two centuries old (they
date back to the eighteenth century), but their very perfection indicates that there must even have
been a long tradition.
The wooden buildings are perhaps among the Guzuls’ greatest achievements, for here we find a
craftsman’s deep understanding of the qualities of his material, wood, and a keen sense of
proportion. The log house with its long verandah under one side of a wide overhanging roof, and its
complement of outhouses, is typical for the Guzuls. In olden times, the surrounding log fence also
enclosed a front yard. Their churches, whose ground plan is a cross, had four transepts and a
tent-roofed tower; there are many remarkable variations, but this is the typical Guzul church.
The fame of the Carpathian woodcarvers has long since spread well beyond their mountains. This
craft grew out of the peasant’s natural desire to decorate the things he used. Simple at first, the
carvings became gradually more sophisticated, until eventually Guzul carvers were using quite a
variety of inlays—wood, horn, metals, mother-of-pearl—highly decorative work, that came to be
very popular and was in great demand. Some of the old artists carved strikingly realistic life-sized
figures—usually their subjects were religious.
Guzul ceramics—also famous—are painted with amazing patterns and pictures. Their pots, pans,
jars and oven-tiles are covered in delightfully naive scenes from their daily life, their work in the
fields, festivals, market-days, amusements, giving a remarkably full picture of the Guzuls' life.
Jewellery was, however, one of their most ancient crafts. Wrought metal, mostly brass, was
important for decorating their traditional dress and leatherwear. Brass ornaments also adorned
weapons, tobacco pipes and other things in common use, their shapes and even names indicating
that their designs had grown out of the ancient Russian tradition.
Their decorative towels, table-clothes, rugs and coverlets with the characteristic patterns and finely
detailed embroidery are done in warm colours. Then there are the famous fluffy lizhnik rugs and
smooth woven kilim carpets which are still made in large numbers.
Several crafts—weaving, embroidery, metal and leather work—come together in miraculous
harmony to make Guzul costume. And, though the basic designs are common to all, each area or
village has its own individual colour scheme, cloth finish and, above all, the Guzul women’s
exquisite embroidery.
The Guzuls also do unique painting on egg-shells, and make beautiful toys (some of these are made
of caseine, which they make of boiled curds), a rare material which they model with great fluency
into very expressive birds and animals.
The arrival of Soviet power in the Western Ukraine brought many changes in the Guzul artists’
lives. In the past, many of the craftsmen worked in isolation, fighting fiercely for customers to fend
off need. Now organized in craft artels, they exhibit all over the Soviet Union and beyond. Many
are numbers of the USSR Union of Artists, and several of their number held the title of the Merited
People’s Artist of the Ukrainian SSR.
Guzul art is now the subject of serious study, and their work is sought after by private collectors
and museums; one of the largest collections is in the Guzul Folk Museum in Kolomya, where they
have a uniquely representative collection of all the Guzul arts and crafts.
Иллюстрации
25 Карпаты

26
27

29

26 Плоты на Черемоиле
22 Верховина
28 Водопад в Шешорах
29 Жилой дом из Замагорова.
Конец XVIII века
30 Жилой дом.
Вторая половина XIX века.
Космач
31 Жилой дом с подклетом.
Конец XIX века. Бабин
32 Изгородь. Бабин
30
31	32

34

36

37	38



39
40
ДЫМИИШЬ..
J-J-y* "fc
42
33	, Колодец. Начало XX века.
34	Яворов
35	Церковь Вознесения. XVIII век.
Ясиня
36	Колокольня Вознесенской
церкви в Ясине. XVIII век
37	Церковь св. Димитрия.
XVIII век. Кременцы
38	Колокольня церкви св. Димит-
рия. XVIII век
39	Церковь Рождества Богородицы
XVIII век. Ворохта
40	Колокольня Благовещенской
церкви в Коломые. XVIII век
41	, Скрыня из Брустурова.
42	XIX век. Дерево

ft

43	, Шкаф посудный.
44	XIX век. Дерево
45	Баклага. Начало XIX века.
Дерево
46	Баклага-двойнята. Начало XIX
века. Дерево
47
48
47,
48
Солоницы.
XIX век. Дерево


zs

54

55
56



57
58


59	60
61
62

64

49 1 — седло из Яворова. XIX век.
Дерево. 2-—сопилка. XX век.
Дерево
50 Резное украшение надгробия.
1933. Дерево. Пистынъ
51,52 Крест надгробный. 1930-е годы.
Дерево. Пистынь
53,54 Крест ручной. 1875. Дерево
55, 56 Трийца из Испаса. XIX век.
Дерево
57,58,59 Трийца. XIX век. Дерево
60 Трийца. XIX век. Дерево
61, 62 Трийца. XIX век. Дерево
63,64 Трийца. XIX век. Дерево
65, Богоматерь. Часть придорож-
66 ного распятия из Вербовца.
XIX век. Дерево

.	*•	/С •	67
। ........piFiiirtiii.iiiltBlfciiiiillllililMlitMilM
68

67	Изображение Богоматери
на каменном надгробии.
1931. Вербовец
68	Крест надгробный. XX век.
Песчаник. Ворохта
69	Ю. Шкрибляк. Барыльце.
Дерево
70	Ложка. XX век. Дерево
71	Ю. Корпанюк. Бабка.
1950-е годы. Дерево

72, В. Шкрибляк. Кушка.
73 Дерево
73



74 Ф. Шкрибляк. Тарелка с изобра-
жением верхового гуцула. 1957.
Дерево
75 И. Смолянец. Барыльце. 1961.
75	Дерево
76 В. Гуз. Тарелка. 1975. Дерево,
металл
77 Рогач. XX век. Дерево
74
к
ф©
00 0©
» г г,
г г гу
' f ГУ>
©ц^ ©э<<
SJsfSk Фф©
<^л \®оС®б®}‘
г&3oW*> ®»®®^.'Ч^
’ Ж°Л<^0®,4Ик® *'*- ® ®
Лжк®V/ ©
^®®л%ад
СТч<®«Ч®«'®!-в I' *
:': Ф Г ©^>«.© \®ал
^«М ©fe© Y 0®
©©©ЭФ®
76	77
78 И. Грималюк. Солоница
и кадка. 1959. Дерево
79 О. Бахматюк. Изразцовая печь 78
79
7>Л
80 И. Баранюк (?). Звонарь.
Изразец
81 И. Баранюк (?). Охотник,
стреляющий в оленя.
Изразец

82

82 И. Баранюк (?). Миска с изобра-
жением едущей через мост брич-
ки. Керамика
83 И. Баранюк (?). Олени. Изразец
84 И. Баранюк (?). Панский выезд.
Изразец
85 Птица на ветке. Изразец.
XIX век. Косовская школа
84

86 Охотник, стреляющий в зайца.
Изразец. XIX век. Косовская
школа
87
87 Церковь. Изразец. XIX век.
Косовская школа
88 Козлы. Изразец. XIX век.
Косовская школа
89 Дерущиеся гуцулы. Фрагмент
росписи изразца. XIX век.
Косовская школа
88	89


90 Панский выезд. XIX век.
Композиция на двух
изразцах. Косовская
школа

91
93
94

96
98



101	102
it
91 Скрипач. Деталь росписи израз-
ца. XIX век.
Косовская школа
92 Голубятники. Изразец.
XIX век.
Косовская школа
93	Солдаты. Изразец. XIX век.
Косовская школа
94	О. Бахматюк. Быки.
Изразец
95	О. Бахматюк. Мужчина
с бокалом. Изразец
96	О. Бахматюк. Всадник
с пистолетом и саблей.
Изразец
97	, О. Бахматюк. Музыканты.
98	Изразец
99	О. Бахматюк. Ткач. 1878.
Фрагмент росписи изразца
100	О. Бахматюк. Святые
Екатерина и Варвара.
Изразец
101	О. Бахматюк. Старик,
везущий свинью. Изразец
102	О. Бахматюк. Гуцул с палкой.
Фрагмент росписи изразца
103	О. Бахматюк. Кувшин
с изображением пирушки.
Керамика
104	О. Бахматюк. Дама с бокалом.
Деталь росписи кувшина
103	104


105

105 О. Бахматюк. Гончар. 1878
Фрагмент росписи изразца
106 О. Бахматюк. Охотник,
стреляющий в птицу.
Изразец
107 О. Бахматюк. Веселящиеся
гуцулы. Изразец
108 Кувшин с изображением оленя.
XIX век. Керамика. Пистынская
школа
108
109 Миска с изображением
св. Николая. XIX век.
Керамика. Пистынская
школа
J10 Миска с изображением
всадника. XIX век. Керамика.
Пистынская школа
F ♦
111

Ill Цветок в вазе.
Изразец. XIX век.
Пистынская школа
112 Богоматерь с младенцем.
Изразец. XIX век.
Пистынская школа
113 Мастер из Коломыи.
Молодая пара.
Изразец. XIX век
113
114 Мастер из Коломыи.
Крестьянка с граблями.
Изразец. XIX век
114


115 П. Кошак. Влюбленные.
Изразец
116 П. Цвилык. Баклага. 1963.
Керамика
116

117 Калач. XIX век. Керамика
118 Кружка. XIX век. Керамика
119 Ю. Кабын. Горшок. 1955.
Керамика
119
120
-

120 Ф. Ковалюк. Кувшин. 1962.
Чернолощеная керамика
121 М. Тымяк. Кувшин. 1958.
Керамика
122 М. и А. Рощибюки. Баран. 1960.
Керамика
123 В. Швец. Скрипач. Деталь деко-
ративного калача. 1975.
Керамика	122
123

_ _ _______ . . a  н  > >  V
гфгцгфХХПРффпддгф
жжжжжжжжжжжжжжжжжя
........
UkfeJt & > fc ft Л 1 < Л Л ft Ь
L1*  I ж<м
124 М. Ганущак.
Берета (фрагмент). 1972.
Шерсть
125 Берета. 1957. Шерсть
124

126 Лижник. 1960-е годы.
Шерсть
127 Лижник. 1960-е годы.
Шерсть
126
128 Ковер «граничник». 1914.
Шерсть
129 Скатерть (фрагмент).
XX век. Лен, шерсть

130 Бесаговая ткань. XX век.
Конопля
131 Гуцул из Яворова
130
131
132 Сердак верховинский. XX век
133 Кожушок яворовский. XX век
132
133
134
135
134 Манта верховинская. XIX век
135 Гугля свадебная верховинская.
XIX век
136 Гуцулка из Космача
137 Деталь отделки космачского
кептаря. Кожа, шерсть, металл
138 Пожилая гуцулка из Пистыня
139 Вышивки. 1 — уставка из Поля
нок. Вышивка низью. 2 — устав
ка из Голов. Вышивка низью
137

138

140 Уставка из Пистыня. Вышивка
низью
141 Уставка из Косова. Вышивка
крестиком
141
142 Уставка из Верховины. Вышив-
ка низью
143 Пояса-попружки. Шерсть
142	143



144 Запаски (фрагменты). Шерсть
145 Перемитковые заборы. Шерсть,
бумага, мишурная нить
146 Узор перемитки. Шерсть,
бумага, мишурная нить
147 Пистолет и пороховницы.
Начало XIX века. Металл,
дерево, рог
146
147

1
149
150
148 Трубки. XIX век. Металл,
рог
149 Трости: келеф, топорец,
палица. XIX век. Металл,
дерево
151
152
150 Кресала. XIX век. Металл
151 Згарды. XIX век. Металл
152 Шелесты. XIX век. Металл
153
153, 154 Чепраги. XIX век.
Металл
154
SSI
/56
157	158
• • •

159
155 Пряжки. XIX век. Металл
156 Изделия из металла: нож,
лускорих, игольник, протычка.
XIX век.
157, Табивка. XX век. Кожа,
158 металл
159, Табивка. XX век. Кожа,
160 металл
161 Ланцюжки. XIX век.
Металл
162
162 Ташка. XIX век. Кожа,
металл
163 Черес. Начало XX века.
Кожа, металл
164 Таманец. XIX век. Кожа, металл
165 Интерьер гуцульской избы из Кри-
вополья. XIXвек
166 Разносюжетная икона. XIXвек.
Живопись на стекле
167 Разносюжетная икона. Деталь
163
164	6




ггпшлтзтшпм
w ►
fnrnimnyrrtrfnmmnim
TTffnn
feWH '.nTrTrrwwf^
пттктгтггутл
riinwrrmrrnnww
^А^чЛМ-’ч^н.ч'дЛМД
.^жж
pOTWwwmrarnwr
ки^дацшй.кцц,^
гацшашшжда~ч;;ц*
iwrrWrr.r.Tfflfittrnra
mnw'-rnrro;™;,
иимади^ччиш*
HVWlfflffltonff -г
,^4*.шаш>»«йыцич
hfTTrtmn^rftr^^
^UUJAAJX^UXUJJUiJtAU^
мм»;* ’ иЖ»к‘М.1< •* Ж1
Прг,ЦД!Я XnmiwKsiertrmnnwrn,
Л4^Х^.ЛЛ4»Ц»Ш*>.11Ш...Д4Ц
иМй^МтЖтЛ. г .ктгшгтгжл^тптта«
ХИ. '№и»д^*'-й^птстппгг<уГ<
ujinjiimUCUiiiHiiimm
fr№AWffi^fr:r>
ivrrrtfftT# * ”ru.«j(j.Mi:
чСЛУШДДХищ^.д^
1Д1®#.
г J * titb'fi*.? “ t W*®**"*^* * 4
«ЛйШйжй

167

168 Святой Георгий.
XIXвек. Живопись
на стекле
169 Святой Георгий.
XIX век. Деталь
168
169

ре
171


W
170 Святой Николай. XIXвек.
Живопись на стекле
171 Мария с младенцем. XIXвек.
Живопись на стекле
172 Богоматерь. Деталь иконы Пок-
рова. XIXвек. Живопись на стекле
173 Музыкант из притчи о богатом и
бедном. Деталь разносюжетной
иконы. XIXвек. Живопись на
стекле
174 Мотив писанковой росписи.
Космач
175 Писанки. 1960-е годы. Космач	174
/75
176, Мотивы писанковой
177 росписи. Космач, Ринка
178 Писанки. 1960-е годы.
Химчин, Рожнов, Косов
8LI
мм
179	180
Ий1
179 Мотив писанковой росписи.
Соколивка
180 Писанки. 1960-е годы. Соколивка
181 Коник с бербеницами. Сырная
игрушка. 1950-е годы. Ричка
182 А. Грепиняк. Курочка. Сырная
игрушка. 1962
183 А. Грепиняк. Всадник. Сырная
игрушка. 1962	181
184 Ю.Якибюк. Сырные
игрушки. 1962

Приложение

Бабин
Богородчаны
Брустуров
Вербовец
Верховина
Виженка
Вижница
Ворохта
Головы
Замагоров
Ис пас
Ключев
Коломыя
Космач
Косов
Кременцы
Кривополье
Криворивня
Куты
Микуличин
Надворная
Отыня
Печенежин
Пистынь
Полянки
Ричка
Рожнов
Ростоки
Снидавка
Соколивка
Солотвин
Шепот
Шешоры
Яворов
Ямна
Ясиня
село, Косовский район, Ивано-Франковская область
поселок городского типа, Богородчанский район, Ивано-Франковская
область
село, Косовский район, Ивано-Франковская область
село, Косовский район, Ивано-Франковская область
поселок городского типа, Верховинский район, Ивано-Франковская
область
село, Вижницкий район, Черновицкая область
город, Вижницкий район, Черновицкая область
поселок городского типа, Надворнянский район, Ивано-Франковская
область
село, Верховинский район, Ивано-Франковская область
село, Верховинский район, Ивано-Франковская область
село, Вижницкий район, Черновицкая область
село, Коломыйский район, Ивано-Франковская область
город, Коломыйский район, Ивано-Франковская область
село, Косовский район, Ивано-Франковская область
город, Косовский район, Ивано-Франковская область
село, Надворнянский район, Ивано-Франковская область
село, Верховинский район, Ивано-Франковская область
село, Верховинский район, Ивано-Франковская область
поселок городского типа, Косовский район, Ивано-Франковская область
село, Надворнянский район, Ивано-Франковская область
город, Надворнянский район, Ивано-Франковская область
поселок	городского	типа,	Коломыйский	район,	Ивано-Франковская
область
поселок	городского	типа,	Коломыйский	район,	Ивано-Франковская
область
село, Косовский район, Ивано-Франковская область
село, Верховинский район, Ивано-Франковская область
село,	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
село,	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
село,	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
село,	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
село,	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
поселок городского типа, Богородчанский район, Ивано-Франковская
область
село,	Косовский	район.	Ивано-Франковская	область
село.	Косовский	район.	Ивано-Франковская	область
село.	Косовский	район,	Ивано-Франковская	область
село, Надворнянский район, Ивано-Франковская область
поселок городского типа, Раховский район, Закарпатская область
Список
упомянутых
населенных
пунктов
В альбоме, наряду с памятниками народного творчества, продолжающими свою жизнь в селах
Гуцулыцины, показаны произведения искусства, принадлежащие Государственному музею
этнографии и художественного промысла АН УССР (Львов), Музею народной архитектуры и
быта (Львов), Музею украинского искусства (Львов), Ивано-Франковскому краеведческому
музею, Коломыйскому музею народного искусства Гуцулыцины и его филиалу — Косовскому
музею народного искусства и быта, Музею Косовского техникума народных художественных
промыслов, сельскому музею в Ричке, Государственному музею этнографии народов СССР
(Ленинград), а также собраниям В.В.Витрука, Б.М.Сороки (Львов), А.Г.Соломченко (Косов),
Л.М.Даценко, Г.З.Левина, С.Г.Майофиса, Н.Г.Эйсмонта, Д.Н.Гобермана (Ленинград).
Автор и издательство выражают признательность руководству музеев и владельцам коллекций,
любезно предоставившим произведения для репродуцирования в настоящем издании.
Принятые
сокращения
МНИТ Коломыйский музей народного искусства Гуцульщины
МНИБ Косовский музей народного искусства и быта (филиал МНИГ)
КТНХП Музей Косовского техникума народных художественных промыслов
ИФКМ Ивано-Франковский краеведческий музей
МЭХП Государственный музей этнографии и художественного промысла АН
УССР, Львов
МНАБ Музей народной архитектуры и быта, Львов
МУИ Музей украинского искусства, Львов
ГМЭ Государственный музей этнографии народов СССР, Ленинград
Размеры в списке иллюстраций даны в сантиметрах.
При воспроизведении части предмета или детали в скобках указан его полный размер.
В сведениях о музейных экспонатах^ приведены их инвентарные номера.
В иллюстрациях к тексту использованы репродукции из различных изданий.
Список
иллюстраций
1	Карта гуцулыцины
2	Семья гуцулов из Яворова.
Конец XIX века
3	Интерьер гуцульской хаты
(по Шухевичу)
4	Юрий Иванович Шкрибляк
(1822—1884), мастер резьбы
по дереву. Яворов. Рисунок
С. Обета. 1884
5	Василь Юрьевич Шкрибляк
(1856—1928), мастер резьбы
по дереву. Яворов
6	Заслуженный мастер народного
творчества УССР Юрий Иванович
Корпанюк (1892—1976), мастер
резьбы по дереву. Яворов
7	Заслуженный мастер народного
творчества УССР Семен Иванович
Корпанюк (1894—1970), мастер
резьбы по дереву. Яворов
8	Михайло Миколаевич Медвидчук,
мастер резьбы по дереву. Косов
9	Иван Юрьевич Грималюк, мастер
резьбы и выжигания. Ричка
10	Владимир Васильевич Гуз,
мастер резьбы по дереву. Косов
И Микола Петрович Тымкив,
мастер резьбы по дереву. Косов
12	Олекса Бахматюк (1820—1882),
мастер расписной керамики.
Косов. Рисунок неизвестного
художника. 1882
13	Заслуженный мастер народного
творчества УССР
Павлина Иосифовна Цвилык
(1891 —1964), мастер расписной
керамики. Косов
14	Михайло Иванович Рощибюк
(1903—1973), мастер расписной
керамики. Косов
15	Анна Иосифовна Рощибюк,
мастер расписной керамики.
Косов
16	Роман Иванович Горбовой,
мастер узорного ткачества.
Косов
17	Анна Васильевна Василащук,
мастер узорного ткачества.
Шешоры
18	Заслуженный мастер народного
творчества УССР
Анна Юлиановна Герасимович
(1889—1974), мастер вышивки
и узорного ткачества. Косов
19	Старая гуцулка. Рисунок
Н. Сенковского
20	Гуцулы в национальных
украшениях. Рисунок
С. Обета. 1880-е годы
21	Микола Васильевич Винтоняк,
мастер художественной обработ-
ки кожи. Косов
22	Параска Ивановна Рыбенчук,
мастер писанковой росписи.
Космач
23	Юстина Дмитриевна Якибюк
(1886—1969), мастер сырной
игрушки. Брустуров
24	Мария Юрьевна Матийчук,
мастер сырной игрушки.
Брустуров
25	Карпаты. Фото В. А. Талантова
26 Плоты на Черемоше
27	Верховина
28	Водопад в Шешорах
29	Жилой дом из Замагорова. Конец
XVIII века. МНАБ
30	Жилой дом. Вторая половина XIX
века. Космач
31	Жилой дом с подклетом. Конец
XIX века. Бабин
32	Изгородь. Бабин
33	Колодец. Начало XX века. Яворов
34	То же. Деталь
35 Церковь Вознесения. XVIII век.
Ясиня
36 Колокольня Вознесенской церкви в
Ясине. XVIII век
32 Церковь св. Димитрия. XVIII век.
Кременцы
38 Колокольня церкви св. Димитрия в
Кременцах. XVIII век
39 Церковь Рождества Богородицы.
XVIII век. Ворохта
40 Колокольня Благовещенской
церкви в Коломые. XVIII век
41 Скрыня из Брустурова. XIX век.
Дерево. 72х 106x54. Собрание
Б. Сороки
42 То же. Деталь
43 Шкаф посудный. XIX век. Дерево
195х 156х 44. ИФКМ. № 888
44 То же. Деталь
45 Баклага. Начало XIX века. Дерево.
20х 17. МНИТ, № 240
46 Баклага-двойнята. Начало XIX
века. Дерево. 21x21, МНИТ, № 246
47 Солоница из Верховины. XIX век.
Дерево. 8х 16,5
48 Солоница. XIX век. Дерево. 9,5x17.
МНИБ, №117
49 1 — седло из Яворова. XIX век.
Дерево. 33x 50x 32. МНИТ, № 3498.
2—сопилка. XX век. Дерево.
Длина 22. КТНХП
50 Резное украшение надгробия. 1933.
Дерево. Пистынъ
51 Крест надгробный. 1930-е годы.
Дерево. Пистынь
52 То же. Деталь
53 Крест ручной. 1875. Дерево.
31,5х 14,5. МУИ, № 29132
54 То же. Деталь
55 Трийца из Испаса. XIX век.
Дерево. ЗОх 18. Собрание
Б. Сороки
56 То же. Деталь
57 Трийца. XIX век. Дерево. 49x36,5.
Собрание В. Витрука
58.59 То же. Деталь
60 Трийца. XIX век. Дерево. 30x26.
Собрание В. Витрука
61 Трийца. XIX век. Дерево. 37,5x37.
МУИ, № 40628
62 То же. Деталь
63 Трийца. XIX век. Дерево 31x20,5.
Собрание В. Витрука
64 То же. Деталь
65 Богоматерь. Часть придорожного
распятия из Вербовца. XIX век.
Дерево. Высота фигуры 50,5.
Частное собрание
66 То же. Деталь
67 Изображение Богоматери на
каменном надгробии. 1931.
Вербовец
68 Крест надгробный. XX век.
Песчаник. Ворохта
69 Ю. Шкрибляк. Барыльце. Дерево.
22х 13. МНИБ, № 4
70 Ложка. XX век. Дерево. Длина 20.
ИФКМ, № 852
71 Ю. Корпанюк. Бабка. 1950-е годы.
Дерево. Длина 28. ИФКМ, № 301
72 В. Шкрибляк. Кушка. Дерево.
16x8,5. МНИБ, № 3
73 То же. Деталь
74 Ф. Шкрибляк. Тарелка с
изображением верхового гуцула.
1957. Дерево. Диаметр 34. КТНХП
75 И. Смолянец. Барыльце. 1961.
Дерево. 21x25. ИФКМ, № 1413
76 В. Туз. Тарелка. 1975. Дерево,
металл. Диаметр 23.
Собственность автора
77 Рогач. XX век. Дерево. 20х 19.
ИФКМ, № 265
78 И. Грималюк. Деревянные изделия.
1959. 1 — солоница. 22x16;
2—кадка. 20x19,5. Обе —КТНХП
79 О. Бахматюк. Изразцовая печь.
МНИТ
80 И. Баранюк (?). Звонарь. Изразец
угловой. 24х 16,5. Собрание
С. Майофиса
81 И. Баранюк (?). Охотник,
стреляющий в оленя. Изразец.
24x20. Собрание Г. Левина
82 И. Баранюк (?). Миска с
изображением едущей через мост
брички. 72x7,5. Керамика.
Собрание Д. Гобермана
83 И. Баранюк (?). Олени. Изразец.
23,5х 19,5. Собрание Н. Эйсмонта
84 И. Баранюк (?) Панский выезд.
Изразец. 12x22. Собрание
Г. Левина
85 Птица на ветке Изразец. XIX век.
Косовская школа. 24,5х 20-
Собрание Г. Левина
86 Охотник, стреляющий в зайца.
Изразец. XIX век. Косовская
школа. 12,5x22. Собрание
Г. Левина
87 Церковь. Изразец. XIX век.
Косовская школа. 12,5x22.
Собрание Г. Левина
88 Козлы. Изразец. XIX век.
Косовская школа. 12,5x22.
Собрание Г. Левина
89 Дерущиеся гуцулы. Фрагмент
росписи углового изразца. XIX век.
Косовская школа. (23х 15).
Собрание Н. Эйсмонта
90 Панский выезд. XIX век.
Косовская школа. Композиция на
двух изразцах. 23х 19,5; 23х 19,5.
Собрание Г. Левина
91 Скрипач. Деталь росписи углового
изразца. XIX век. Косовская
школа. (23,5х 18). Собрание
Д. Гобермана
92 Голубятники. Изразец. XIX век.
Косовская школа. 23,5x20.
Собрание Д. Гобермана
93 Солдаты. Изразец. XIX век.
Косовская школа. 23x 20. Собрание
Д. Гобермана
94 О. Бахматюк. Быки. Изразец.
22,5x 20. Собрание О. Соломченко
95 О. Бахматюк. Мужчина с
бокалом. Изразец. 23x20,5.
МЭХП, № 65770
96 О. Бахматюк. Всадник с
пистолетом и саблей. Изразец.
22,5х 20. МЭХП, № 65760
97 О. Бахматюк. Музыканты.
Изразец. 22,5x 20. Собрание
С. Майофиса.
98 То же. Деталь
99 О. Бахматюк. Ткач. 1878.
Фрагмент росписи изразца.
(23,5х 20,5). МЭХП. № 46633
100 О. Бахматюк. Святые Екатерина
и Варвара. Изразец. 23х 19,5.
МЭХП, № 65777
101 О. Бахматюк. Старик, везущий
свинью. Изразец. 23x20. Собрание
Г. Левина
102 О. Бахматюк. Гуцул с палкой.
Фрагмент росписи углового
изразца. (22,5х 17). МЭХП,
№ 46395
103 О. Бахматюк. Кувшин с
изображением пирушки. 27,5х 18.
Керамика. МЭХП, № 46677
104
105
106
107
108
109
НО
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
О. Бахматюк. Дама с бокалом.
Деталь росписи кувшина (28х 18).
Керамика. МЭХП, № 46673
О. Бахматюк. Гончар. 1878.
Фрагмент росписи изразца.
(23x20,5). МЭХП. № 46232
О. Бахматюк. Охотник,
стреляющий в птицу. Изразеи.
23x20. МЭХП, Xs 65757
О. Бахматюк. Веселящиеся
гуцулы. Изразец. 23,5x20,5.
МНИГ, Xs 3634-2
Кувшин с изображением оленя.
XIX век. Керамика. Пистынская
школа. 36,5x 22. МЭХП, Xs 46970
Миска с изображением св.
Николая. XIX век. Керамика.
Пистынская школа. 26,5x9.
Собрание Г. Левина
Миска с изображением всадника.
XIX век. Керамика. Пистынская
школа. 27x8. Собрание
С. Майофиса
Цветок в вазе. Изразец. XIX век.
Пистынская школа. 23,5x20.
МНИГ, Xs 5626—22
Богоматерь с младенцем. Изразец.
XIX век. Пистынская школа.
23,5x 20. МНИГ. Xs 5626—9
Мастер из Коломыи. Молодая
пара. Изразец. XIX век. 23х 17.
МНИГ. Xs 171 — 19
Мастер из Коломыи. Крестьянка
с граблями. Изразец. XIX век.
23x17. МНИГ, Xs 171—21
П. Кошак. Влюбленные. Изразец.
22,5х 18. Собрание Л. Даценко
П. Цвилык. Баклага. 1963.
Керамика. 18x13x8. Собрание
Д. Гобермана
Калач. XIX век. Керамика.
22,5х 19,5. МНИБ, Xs 267
Кружка. XIX век. Керамика.
14x9. МНИБ, Xs 274
Ю. Кабын. Горшок. 1955.
Керамика. 19х 15. Собрание
Д. Гобермана
Ф. Ковалюк. Кувшин. 1962.
Чернолощеная керамика. 20,5х 16.
Собрание Д. Гобермана
М. Тымяк. Кувшин. 1958.
Керамика. 15,5х 11,5. Собрание
Д. Гобермана
М. и А. Рощибюки. Баран. 1960.
Керамика. Высота 15. МНИБ,
Xs 1181
В. Швец. Скрипач. Деталь
декоративного калача. 1975.
Керамика. (58 x 45).
Собственность автора
124 М. Ганущак. Берета (фрагмент).
1972. Шерсть (220x134). МНИГ,
Xs 7208
125 Верета. 1957. Косов. Шерсть.
211x139. ГМЭ, Xs 7026—158
126 Лижник (фрагмент). XIX век.
Шерсть (385х 150), МЭХП,
Xs 23355
127 Лижник. 1960-е годы. Шерсть.
195 х 140. ГМЭ, Xs 8102-2
128 Ковер «граничник». 1914. Шерсть.
198х 131. ГМЭ, Xs 3134—1
129	Скатерть (фрагмент). XX век.
Лен, шерсть. МНИГ, Xs 3615
130	Бесаговая ткань. XX век.
Конопля. (114x68). МЭХП,
Xs 23211
131	Гуцул из Яворова
132	Сердак верховинский. XX век.
МНИГ, Xs 3376
133	Кожушок яворовский. XX век.
МНЙГ, Xs 3311
134	Манта верховинская. XIX век.
ВНИГ, № 3372
135	Гугля свадебная верховинская. XIX
век. МНИГ, Xs 3433
136	Гуцулка из Космача
137	Деталь отделки космачского
кептаря. Кожа, шерсть, металл
138	Пожилая гуцулка из Пистыня
139	Вышивки. 1 — уставка из Полянок.
Вышивка низью. (10x19), Xs 7460—
77.2—уставка из Голов. Вышивка
низью. (10x22), Xs 7460—74.
Обе—ГМЭ
140	Уставка из Пистыня. Вышивка
низью (11x26). ГМЭ, Xs 7460—127
141	Уставка из Косова. Вышивка
крестиком. (9,5x25). ГМЭ,
№ 7460—184
142	Уставка из Верховины. Вышивка
низью (14x20). ГМЭ, Xs 7460—64
143	Пояса-попружки. Шерсть.
Косовский район. 1 (302 x 8),
Xs 485. 2 (190 х 7,5), Xs 861. 3
(290x7,5), Xs 481. 4 (236 x 6,5),
Xs 486.Все—МНИБ
144	Запаски (фрагменты)— Шерсть.
1 — Косовский район (83 х 70),
Xs 1135. 2—Косовский район
(96 х 73). Обе — МНИБ
145	Перемитковые заборы. XIX век.
Шерсть, бумага, мишурная нить.
1 (11,5x41,5), Xs 5968. 2 (9x42),
Xs 5960. 3 (11,5x36), Xs 3444.
Все — МНИГ
146	Узор перемитки. Шерсть, бумага,
мишурная нить. Собрание
Л. Даценко.
147	Пистолет и пороховницы. Начало
XIX века. Металл, дерево, рог.
1 — пороховница. 12x7.5, Xs 19277;
2—пистолет. Длина 35, Xs 19286.
3 — пороховница. 13,5х 12,5,
Xs 18157. Все —МЭХП
148	Трубки. XIX век. Металл, рог.
1 — 11Х 12,5, Xs 16204, 2—10,5х 12,
Xs 16205. Обе —МЭХП
149	Трости. XIX век. Металл, дерево.
Собрание В. Витрука. 1 — келеф
(92х 10). 2—топорец (81,5х 11).
3—палица (86,5x2,5)
150	Кресала. XIX век. Металл.
1—3,7x7,4, № 16095. 2 — 4,4 x 6,3,
Xs 16091. Обе —МЭХП.
151	Згарды. XIX век. Металл.
КТНХП
152	Шелесты. XIX век. Металл.
(Длина 72). ИФКМ, Xs 454
153	Чепраги. XIX век. Металл.
1—4,7х9,4, Xs 17090. 2—4x8,7,
Xs 18298. 3—3x7,5, Xs 17126.
Все—МЭХП
154	Чепраги. XIX век. Металл.
1—3.5x9.8. МЭХП. Xs 18314.
2—3,7х 7,5. ИФКМ, Xs 812.
3 —3,5x9,6. МЭХП, Xs 17797
155	Пряжки. XIX век. Металл.
1 — 8x6,5, Xs 438. 2— 8 x 6, Xs 594.
3—9x7, Xs 437. 4 — 7x6, Xs 432.
Все—ИФКМ
156	Изделия из металла. XIX век.
1 — нож. 14,5x4,3, Xs 16510.
2—лускорих. 13,5x4,3, Xs 16128.
3 — игольник. 8,7x3,4, Xs 16760.
4—протычка. Длина 13, Xs 16354.
Все —МЭХП
157	Табивка. XX век. Кожа, металл.
18x24,5. Собрание В. Витрука
158	То же. Деталь
159	Табивка. XX век. Кожа, металл.
19x24,5. Собрание В. Витрука
160	То же. Деталь
161	Ланцюжки. XIX век. Металл.
Длина 86. МЭХП, Xs 16414
162	Ташка. XIX век. Кожа, металл.
15х 18. МЭХП, Xs 16642
163	Черес. Начало XX века. Кожа,
металл. Ширина 18. МНИБ, Xs 116
164	Гаманец. XIX век. Кожа, металл.
13x9. Ричковский сельский музей
165	Интерьер гуцульской избы из
Кривополья. XIX век. Экспозиция
МНИГ
166	Разносюжетная икона. XIX век.
Живопись на стекле. 57,5x53.
МЭХП, № 42640
167	То же. Деталь
168	Святой Георгий. XIX век.
Живопись на стекле. 51 х 40.
МЭХП. № 21438
169	То же. Деталь
170	Святой Николай. XIX век.
Живопись на стекле. 62,5x41.
МЭХП, № 42646
171	Мария с младенцем. XIX век.
Живопись на стекле. 59 x 49.
МНИГ, № 2473
172	Богоматерь. Деталь иконы
Покрова. XIX век. Живопись на
стекле. (53,5х 43). Собрание
Б. Сороки
173	Музыкант из притчи о богатом и
бедном. Деталь разносюжетной
иконы. XIX век. Живопись на
стекле. (89x 97). Собрание
Б. Сороки
174	Мотив писанковой росписи.
Космач
175	Писанки. 1960-е годы. Космач.
Собрание С. Майофиса
176	.177 Мотивы писанковой росписи.
Космач, Ричка
178 Писанки. 1960-е годы. Химчин,
Рожнов, Косов. Собрание
С. Майофиса
179	Мотив писанковой росписи.
Соколивка
180	Писанки. 1960-е годы. Соколивка.
Собрание С. Майофиса
181	Коник с бербеницами. Сырная
игрушка. 1950-е годы. Ричка
182	А. Грепиняк. Курочка. Сырная
игрушка. 1962. Высота 5,3.
Собрание Д. Гобермана
183	А. Грепиняк. Всадник. Сырная
игрушка. 1962. Высота 6,5.
Собрание Д. Гобермана
184	Ю. Якибюк. Сырные игрушки. 1962
Библиография
Гол овацкийЯ.Ф. О костюмах и народном убранстве
русинов в Галичине и северо-восточной Венгрии.—
«Отечественные Записки», 1867, № 23, 24.
ШухевичВ. Гуцулыцина.— «Матер!али до украшсько-
русько! етнольогп», т. 2, 4, 5, 7. Льв1'в, 1899—1908.
Грабарь И. Деревянное церковное зодчество Прикар-
патской Руси.— В кн. «История русского искусства»,
т. II. гл. XVIII, с. 361—376. СПб.—М., 1912.
ВолковФ.К. Этнографические особенности украинско-
го народа.— В кн. «Украинский народ в его прошлом
и настоящем», т. II. Петроград, 1916, с. 455—647.
Выставка «Народное искусство Буковины и Галичины».
Всероссийский Земский и Городской союзы. Киев.
1917.
СвенцщькаВ. Изьблеш ручш хрести XVII-XX ст.
Львш, 1939.
БезсоновС.В. Архитектура Западной Украины. М.,
изд-во Акад, архитектуры СССР, 1946.
ЮрченкоП.Г. Дерев'яне зодчество Украши (XVIII-XIX
ст.). Киш, вид-во Акад, архгтектури УРСР, 1949.
ХохолЮ.Ф. Резьба по дереву в горных районах Черно-
вицкой и Станиславской областей УССР.—
«Советская этнография», 1953. № 2, с. 172—178.
BiptOKoeM. KociecbKi р1зьб'ярй Льв!в, Книжково-
журнальне вид-во, 1954.
МатасякГМ. Гуцульсыа художш металев! вироби. Ки-
1B, вид-во Акад. архгтектури УРСР, 1954.
ЛащукЮ.П. Гуцульська керамжа. Киш, «Держбудви-
дав», 1956.
Ку л ьчицькаО.Л. Про народне малювання на склГ—
«Матер!али з етнографп та художнього промислу»,
1957, вип. Зъ с. 172—176.
СидоровичС.И. До icropii розвитку народного ткацтва
в Кос1вському район!. Сташславсько! облает!.—
«Пращ Укр, Держ. музею етнографп та художнього
промислу». вып. 3. Киш, 1957, с. 30—55.
Зелен!нД.К. Про кшвське походження карпатських
укра!'нщв-гуцул!в.— В сборн. «Украшська етногра-
ф!я». Киш, 1958, с. 16—31.
ЖолтовськийП.М. Художн! металев! вироби зах!дних
областей Украшсько! РСР (XVI-XIX ст.). Киш. вид-
во АН УРСР. 1959.
3 етнограф!чних спостережень С.М.Ковал!ва («Гуцули»).
Пщготовка тексту i вступ. В.М.Лесина.— «Народна
творчклъ та етнограф!я”, 1959, № 4, с. 118—124.
КульчицькаО.Л. Народний одяг захщних областей
УРСР. Киш, вид-во АН УРСР. 1959.
Матей ко К.1. Народна керам!ка захщних областей Ук-
рашсько! РСР XIX—XX ст. Киш, вид-во АН УРСР.
1959.
СоломченкоО.Г. Гуцульське народне мистецтво 1 його
майстри. Товариство для поширення полггичних i
наукових знань Украшсько! РСР. Киш, 1959.
СухаЛ.М. Художш металев! вироби укра*!нцш Сх1дних
Карпат другоГ половини XIX—XX ст. Ки!в. вид-во
АН УРСР, 1959.
БудзанА.Ф. Р!зьба по дереву в захцших областях
Украши (XIX—XX ст.). Ки!в. вид-во АН УРСР. 1960.
МатейкоК.1. Художня керамжа захщних областей Ук-
рашсько! РСР. (Альбом). Киш, вид-во АН УРСР,
1962.
Укра’шське народне мистецво. Т. I—5. Кшв, Державне
вид-во образотворчого мистецтва i музично! лггерату-
ри УРСР, 1962.
СоломченкоО.Г. Орнамент писанок Прикарпаття.—
«Народна творч!сть та етнограф!я», 1964. № 3, с.
37—39.
ГоберманД.Н. Гуцулыцина — край искусства. М.-Л.,
«Искусство». 1966.
ГургулаГВ. Народне мистецтво захщних областей Ук-
раши. Кшв, «Мистецтво». 1966.
ДолинськаМ. Майстри народного мистецтва Украшсь-
ко! РСР. Довщник. Кшв, «Мистецтво», 1966.
ЛащукЮ.П. Кос!вська керамжа. Кшв, «Мистецтво».
1966.
Тро ян С., Ясшський А.Перлина Гуцульщини. Пупвник.
Ужгород, «Карпати», 1967.
ЦегельськаО. Космацьк! писанки.— «Народна твор-
чють та етнограф!я», 1967, № 2, с. 52—57.
Музей украшського народного декоративного мистецтва.
Киш. «Реклама», 1968.
ПоповП. Досл!дник культури гуцул!в.— «Народна твор-
ч!сть та етнограф!я», 1969, № 6, с. 46—48.
Соломченко О.Г. Народи! таланта Прикарпаття. Киш,
«Мистецтво». 1969.
АрсеничП. Дослщник Гуцульщини.— «Народна твор-
ч!сть та етнограф!я». 1970, № 5, с. 58—61.
Путешествие в сказку. Путеводитель по местам народно-
го творчества Гуцульщины. Ужгород, «Карпаты»,
1970.
СаковичГВ. Народна кера.м!чна скульптура Радянсько!
Украши. Киш, «Наукова думка», 1970.
Косов. Фоторассказ о талантливых народных мастерах
Косовского района Ивано-Франковской области
УССР. Киев, «Мистецтво», 1971.
Выставка народного искусства Гуцульщины. (Проспект
выставки 1972 года в Коломыйском музее народного
искусства Гуцульщины). Ивано-Франковск, 1972.
ГоберманД.Н. Росписи гуцульских гончаров. Ленин-
град, «Искусство», 1972.
Закарпатський музей народно! арх!тектури i побуту.
Пупвник. Ужгород, «Карпати». 1972.
ЖолтовскийП. Гуцульское литье.— «Декоративное
искусство. СССР», 1972, № 1, с. 56—57.
ПелипейкоI.A. Kocie—Верховина. Пупвник. Ужго-
род, «Карпати». 1972.
Логвин Г. Украинские Карпаты. М., «Искусство», 1973.
Щербак В.А. Художн! особливост! сучасно! кос!всько!
майол!ки.— «Народна творчють та етнограф!я», 1973.
№ 6, с. 16—24.
Виставка народного декоративного мистецтва Украшсько!
РСР, присвячена 50-риччю утворення СРСР. Ката-
лог. Киш, «Реклама», 1974.
Жук А.К. Украшський радянський килим. Киш, «Науко-
ва думка», 1974.
Юрш та Семен Корпанюки. Альбом (вступ. ст. Г.Пудик).
Кшв, «Мистецтво», 1974.
Коломийський музей народного мистецтва Гуцульщини.
Пупвник. Ужгород, «Карпати», 1975.
Музей народно! архпектури i побуту у Львов!. Пупвник.
Льв!в, «Каменяр», 1975.
Государственный музей этнографии и художественного
промысла АН УССР. Альбом. Киев, «Мистецтво»,
1976.
ЛащукЮ.П. Олекса Бахматюк. Альбом. Ки!в. «Мистец-
тво», 1976.
МатейкоЕ. Локальные особенности одежды гуцулов
конца XIX—нач. XX в.— «Карпатский сборник»
(Труды международной комиссии по изучению народ-
ной культуры Карпат и прилегающих к ним обла-
стей). М., «Наука», 1976.
Hacquet.V. Neueste physikalisch-politische Reisen in den
Jahren 1791. 92 und 93 durch die Dacischen, Sarmati-
schen oder Nordlichen Karpathen. Ill Teil. Nurnberg.
1794.
Wahylevic J.D. Huculowe, obiwatele wychodnjho pohofj
Karpatskeho.— „Casopis ceskeho Museum». W Praze,
1838, 1839.
Pol W. Rzut oka na poinocne stoki Karpat. Krakow, 1851.
Wierzbicki L. Wzory przemyshi domowego. Wydane przez
Muzeum przemysiowe miejskie. Serya I-X. Lwow,
1880-1889: Wyroby gliniane wloscian na Rusi (Kossow).
Serya V. 1882. Wyroby metalowe wloscian na Rusi
(Huculy). Serya VI, 1882. Wyroby snicerskie wloscian
na Rusi (Huculy). Serya VIII, 1884. Hafty wloscian na
Rusi (Pokucie). Serya VIII, 1883. Wyroby gliniane
wloscian na Rusi (Kossow i Sokal). Serya IX, 1889.
Kaindl R.F. Die Huzulen. Ihre Leben, ihre Sitten und ihre
Volksiiberlieferung. Wien. 1894.
Kaindl R.F. Die Huzulen.— ,,Die Osterreichisch-Ungarische
Monarchic in Wort und Bild". 1899, № 9, Wien.
Haberlandt M. Austrian Peasant Art. В кн. Peasant Art in
Austria and Hungary. Special autumn number of ..The
Studio11, 1911.
Severyn T. Pokucka majolika ludowa. Krakow, 1929.
Grabowski J. ..Huculskie11 malarstwo na szkle.— „Arkady11,
1938, № 2.
Grabowski J. Ludowe malarstwo na szkle. Wroclaw-War-
szawa-Krakow. 1968.
Давид
Ноевич
Гоберман
Искусство гуцулов
Редактор Е. П. Суздалева
Художник Е. А. Позднякова
Художественный редактор Л. Е. Горячкин
Технический редактор С. М. Привезенцева
Корректоры И. А. Шорсткина, Е. А. Смир-
нова, 3. В. Белолуцкая
Иб № 387
Сдано в набор 25.11.1977 г.
Подписано в печать 29.05.1980 г.
А 11071
Формат 70x90/12
Бумага мелованная, 120 гр.
Гарнитура шрифта—тайме
Печать офсетная
Усл. п. л. 20,669 Уч.-изд. л. 23,063
Тираж 25000 Зак. № 3471 Изд. № 3-158
Цена 5 р. 40 к.
Издательство «Советский художник» 125319,
Москва, ул. Черняховского, 4а
Ордена Октябрьской Революции и ордена
Трудового Красного Знамени Первая Об-
разцовая типография имени А. А. Жданова
Союзполиграфпрома при Государственном
комитете СССР по делам издательств, по-
лиграфии и книжной торговли. Москва,
М-54, Валовая, 28.