IfcwilltllHIIIgl
ШИППНШв]
ЙШП1||1|||и(
евик
КАРЛ ФРИЛ PH X МАЙ

ВЕСТЕРНЫ
ЕКАТЕРИНБУРГ
СРЕДНЕ-УРАЛЬСКОЕ
КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1994
ББК 83.34
М 14
Перевод с немецкого
М
4804010100-002 Q4
М158(03)-94
ISBN 5—7529—0594—X
© Просалкова Ю. В., Широкова Н. В.,
перевод, 1994
С) Ильичев И., иллюстрации, 1994
В ПОГОНЕ
КНИГА II
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОЛД ФАЙРХЕНД —
ДРУЖИЩЕ ОГНЕННАЯ РУКА
1
ГАРРИ
У арабов есть корабль пустыни — верблюд. Лапланд-
цы неразлучны со своими оленями. Эскимосы не сделают
шагу без собак. У вестмена неразлучный, верный друг —
обычный конь. В тех неприветливых местах Дикого
Запада, которые по праву называют мрачным, кровавым
краем, властвует вольный дух саванны и таит в себе
столько опасностей и ловушек, что порядочный охотник
без верного, быстрого, выносливого и надежного коня
просто не может обойтись. Охотник и конь — это одно
существо, они в своем двуединстве только и могут
противостоять коварству саванны. Я имел возможность
убедиться в этом не раз.
И вот я снова отправился в края, где беспощадная
цивилизация собиралась нанести сокрушительный удар
по оставшимся индейским племенам — «красным брать-
ям и сестрам». Я снова оказался в объятиях широкой
прерии и саванны с их неоглядными далями, снова
скакал по травянистой равнине, по скалистым ущельям
и тропам, где спотыкается конь. Я вдыхал песок пусты-
ни, боролся с ураганами и спасался от горящей прерии.
Как часто сохранял мне жизнь мой конь Хататитла.
Сколько раз он выносил меня, когда я был в опасности!
Мы привыкли друг к другу, как два брата, и готовы
были отдать жизнь друг за друга.
Путешествовал я в то время с Виннету и отрядом
апачей в горах Съерра-Бланка. Мы торопились. Виннету
отправлялся к одному из племен — навайям, чтобы урегу-
4
лкровать конфликт, возникший между ними и апачами.
Я собирался принять участие в миротворческой миссии,
но судьба рассудила иначе. Мы повстречали группу
всадников из Калифорнии, которые везли на восток груз
с золотом. Они очень испугались, когда вдруг их окру-
жили индейцы. Но, выяснив, что могут договориться с
Виннету и . Разящей Рукой, успокоились и попросили,
чтобы их проводили до Форт-Скотта. Мне это совсем не
улыбалось, но Виннету стал уговаривать меня помочь
своим белым землякам и уверил, что потом я найду его
в прерии Грейвел, куда он должен заехать к своему
старому другу Олд Файрхенду — Огненной Руке.
Огненная Рука! Как часто я слышал об этом челове-
ке у лагерных костров. Рассказывали о нем, что это
отличный следопыт, охотник и вообще один из лучших
вестменов во всей прерии. И к тому же необычайно
справедливый человек, непримиримый к любому беспра-
вию, к каждой несправедливости. Он жил на Диком
'кшаде уже долгие годы и теперь основал небольшую
компанию охотников на пушного зверя. Виннету знал
его давно, с детства, когда Огненная Рука ездил к его
отцу Инчу-Чуна. После смерти Инчу-Чуна дружба Вин-
нету со старым охотником укрепилась. Они хорошо
понимали друг друга, несмотря на разницу в возрасте,
ведь Огненной Руке было далеко за пятьдесят.
Одно меня удивляло, почему Виннету не слишком
любил говорить об Огненной Руке и даже, когда заходи-
ла о нем речь, проявлял какую-то сдержанность, какую-
то стыдливость, а может, робость. Тот, кто не знал
Виннету, мог подумать, что он стесняется из-за того, что
к вроде бы отхожу на второй план. Но это не так. Наша
дружба из-за этого ничуть не была меньше. Короче
п>воря, Виннету предпочитал молчать об Огненной Руке,
а я не настаивал на том, чтобы выяснить, в чем дело.
Не хотел Виннету о нем говорить, и этого мне было
достаточно. Впрочем, еще меня удивляло, что я, вечно
скитаясь по Дикому Западу, никогда не видел Огненную
Руку. И теперь я горел желанием наконец познакомить-
ся с человеком, о котором так много слышал.
Я благополучно проводил калифорнийцев до Форт-
Скотта и без долгих размышлений отправился на север,
через Канзас и Небраску по владениям племени сиу.
Виннету мне хорошо описал дорогу и еще объяснил мне,
5
что она пройдет через вновь найденное нефтяное место-
рождение около Нью-Виненго, владельцем которого был
некий Форстер. Там открыли приличный магазин, и можно
пополнить свои запасы.
По моим расчетам, вскоре должны были возникнуть
огни газовых факелов. Я знал, что Нью-Виненго нахо-
дится в одной из впадин, которые перерезают травяни-
стые степи и по которым обычно протекают где боль-
шая, а где маленькая реки, исчезающие потом без следа
между скалами или в пересохшей земле. Гораздо реже
какая-нибудь из них впадает в полноводную реку. Но
пока я ехал по этой равнине, покрытой желтым подсол-
нечником, я не нашел ни малейшего ручейка. Мой конь
нуждался в отдыхе, да и я был измучен долгой дорогой.
К тому же у меня кончались патроны, а без достаточно-
го их количества в этих краях чувствуешь себя неуве-
ренно.
Я уже потерял всякую надежду на отдых, как вдруг
мой конь повел ушами, втянул воздух и отфыркался тем
особым звуком, которым предупреждал, что в окрестно-
стях есть живое существо. Я придержал узду и осмот-
релся вокруг.
Мне навстречу мчались два всадника. Они были еще
далеко, и я взял подзорную трубу, чтобы разглядеть их.
Пять выстрелов по моей шляпе! Я чуть не выронил
трубу, когда увидел эти фигуры. Летел ко мне мальчиш-
ка, ребенок, здесь, в прерии! Я засунул обратно за пояс
револьвер и нож, которые было вытащил, и стал рассуж-
дать, что этому пареньку и сопровождавшему его муж-
чине от меня нужно. Я не знал, как им представиться.
На джентльмена я сейчас не был похож: сапоги драные,
кожаные штаны блестели от медвежьего и бизоньего сала,
поскольку я перенял манеры охотников и использовал
штаны вместо салфетки, кожаная рубашка испытала на
себе все прелести погоды и висела на мне как мешок, в ней
я вполне мог сойти за огородное пугало,— и шляпа
траппера*, сто раз промокшая от ливней и пропахшая
табаком. Я опасался, что своим видом испугаю мальчика.
— Добрый день, сэр! — произнес приятным голосом
мальчик и поднял для приветствия бич.— Что вы так
внимательно рассматриваете?
• Траппер — охотник на пушного зверя.
6

— К вашим услугам, молодой человек! — улыбнулся я.—
Я всего лишь рассматривал, в порядке ли моя кольчуга,
чтобы вы не изрешетили меня своими пытливыми взгля-
дами!
— На вас запрещено смотреть?
— Нет, только я думаю, что во мне нет ничего
особенного.— Я дернул уздечку, Хататитла копнул ко-
пытом, поднялся на задние ноги и повернулся вокруг
оси.— Вот, осмотрите меня со всех сторон, на коне, во
всем великолепии. Нравлюсь я вам?
— Ничего, подойдет! — сказал мальчик.— Но очень
близко к вам приближаться нельзя, а то мало ли что
вашему коню придет в голову!
— Сказочный скакун, если бы еще не этот парень в
седле,— пробормотал человек, сопровождавший мальчи-
ка. Хататитла очень ему понравился. Я сделал вид, что
не слышал этой фразы, и забавлялся разговором с
мальчиком. Он выглядел старше своего возраста и был
необычайно серьезным и зрелым.
Понятно, что кому-то и придут в голову странные
мысли, когда он встретит человека, разряженного, как я
сейчас. Главное, каков мастер этот кто-то. Может, он
догадается, что в диких краях у человека нет возможно-
сти ходить в наглаженной рубашке и в брюках со
стрелочкой.
— В диких краях? — повторил мальчик.— Вы ино-
странец?
— Совершенно верно. Я целый день напрасно ищу
номер дома, куда хочу попасть.
— Хм... знаете что? Поедем с нами, вы хоть посмот-
рите на наши дикие края.
Он взглядом пригласил меня следовать за ним, по-
гнал своего коня вперед, то шагом, то галопом, чтобы я
посмотрел, насколько он хорош. Я принял его игру,
и Хататитла, хотя и был усталым, не дал посрамить
себя. Мой милый вороной почувствовал себя ответствен-
ным за мою честь, он побежал так, что конь мальчика
едва успевал за мной.
— У вас великолепный конь, сэр! — сказал мальчик,
когда мы наконец остановились.— Не продадите ли вы его?
— Нет, даже за миллион, мастер,— сказал я, не-
сколько обескураженный его вопросом.
— Мастера вы можете не произносить.
8
- Как хотите, но коня я все равно не продам. Он
много раз сохранял мне жизнь.
— У него индейская школа,— заметил мальчик, по-
жирая глазами коня.— Откуда он у вас?
— Вы знаете Виннету, вождя апачей? Он мне его
подарил.
— Виннету? Хм... простите, но вы... не похоже, чтобы
у нас было что-то общее с Виннету.
— Разве? — спросил я насмешливо.— А на кого же я
тогда похож?
— На топографа,— ответил он искренне,— на топо-
графа или что-то в этом роде. Требуется смелость,
чтобы отправиться к апачам, навайям и ньорам. А этот
наш блестящий револьвер и перочинный ножичек за
поясом, сказочно древнее ружье и то, второе, как
дальнобойная пушка, говорят обо всем. Разве настоящий
траппер так вооружится?
— Признаюсь вам,— засмеялся я,— я действительно
призовой стрелок. Но это оружие не так уж плохо! Я купил
его на Франт-стрит в Сент-Луисе, а если вы немножко
разбираетесь в этих вещах, то знаете, что там плохие
ружья не продают.
— Это мы увидим, когда вы спустите курок! Что вы
скажете об этом пистолете?
Он залез в карман у седла и вытащил оттуда старую,
ржавую бухалку, которая выглядела скорее как палка,
чем как оружие.
— О! Этой вещичке лет сто! Из нее стреляли,
наверное, еще во времена Поцахонты, прославленной
дочери вождя из племени аппоматоксов,— сказал я.—
Но тому, кто умеет с ним обращаться, оно еще может
хорошо послужить. Почему бы нет? Я сам видел трап-
перов, которые виртуозно стреляли из самого негодного
куска железа!
— Ах, так?! Смотрите! Умеете вы вот эдак?
Он рванул коня в сторону, обскакал вокруг меня
быстрой рысью, поднял руку и, прежде чем я выругался,
ныпалил из пистолета прямо в меня. Что это должно
было означать? За смехом я спрятал испуг, почувствовав
слабое движение шляпы. И желтый цветок подсолнечни-
ка, который до этого украшал мою шляпу, слетел на
землю. Не хотел ли этот мальчишка убедиться, как
обстоят дела у меня с призовой стрельбой? Хотел
9
спровоцировать меня? Испытать? Нет, я должен ему
показать, что не дам вывести меня из равновесия.
— Это умеет каждый хороший охотник,— пожал я
плечами,— но не каждый так спокойно подставит свою
шляпу, как я. Она могла бы немного крепче сидеть у
меня на голове. Прежде чем вы начнете стрелять в
следующий раз, посмотрите хорошенько, куда вы на-
правляете свой порох!
— Почему? — раздался за моей спиной голос.— Го-
лова бродяги, который таскается по саванне, ничего не
стоит, кроме горстки пороха!
Сопровождающий мальчика человек подъехал к нам на
странной кляче, страшно высокой, грузной и слегка страда-
ющей одышкой. Неудивительно, что она не могла угнаться
за нашими конями. Человек этот был худой, длинный, как
жердь, шея похожа на палку, черты лица — острые.
Я оставил его дерзость без внимания, главным образом
из-за мальчика, который меня заинтересовал, хотя я
предполагал, что он трактовал мое молчание совсем иначе.
Вероятно, он думал, что мне нечего было ответить.
Вся эта встреча была странной. Ясно мне было одно,
что где-то здесь есть поселок, иначе мальчик не осмелился
бы один отправиться в прерию. Из нашего разговора я
понял, что в этих пустынных местах он, видимо, ориенти-
руется. Неясно было только, как он эти знания и опыт
получил. Поэтому я разглядывал его с любопытством.
Мальчик ехал теперь впереди меня, прямо в лучах
заходящего солнца. Тонкие и нежные черты лица выда-
вали силу воли, необычную для его возраста. Каждое
движение дышало самомнением и уверенностью, неожи-
данными у такого мальчишки. Словно он каждому хотел
доказать, что никто не смеет считать его ребенком.
Я вспомнил, да, где-то я читал о мальчиках, которых
Дикий Запад просто вынуждает вести себя самостоятель-
но и мужественно в возрасте, когда городские дети
играют еще в мяч. Вероятно, этот мальчик — дитя
Запада, и, судя по его вопросу о цене коня, он принад-
лежал к семье состоятельных людей.
— Куда вы, собственно, едете, сэр? — прервал он мои
раздумья.
— В Нью-Виненго.
— Из саванны?
— Как видите.
10
— Значит, вы вестмен? Или нет?
— Вы достаточно наблюдательны, чтобы узнать, кто
м. Или нет?
— Вы не американец!
— Я так плохо говорю по-английски?
— Нет, но акцент выдает вас. Впрочем, я тоже не
совсем американец, то есть не без примеси. Моя мать
была индианка из племени ассинибоев. Я родился в
К в ин корте.
Так вот откуда у него такие черты лица! Ну,
конечно, темная кожа с бронзовым оттенком, проница-
тельные глаза, ясно — это индейская кровь!
— Не хотите ли осмотреть округу? Видите тот дым,
выступающий, словно из земли?
— Угу, значит, мы на месте. Не так ли? Там внизу
долина Нью-Виненго. Вы знаете нефтяного короля Эме-
ри Форстера?
— Немного. Мой брат в Омаце женат на его дочери.
Я гостил у них некоторое время. У вас к нему дела?
— Нет. Мне нужен магазин, чтобы купить кое-какую
мелочь. О Форстере я спросил так, из интереса, это ведь
знаменитый человек? Нефтяной король, чего же больше!
— А вы его видели когда-нибудь?
— Нет.
— А вот и да! — засмеялся мальчик.— И даже сегод-
ня, пять минут назад! Вот он! Едет справа от вас!
К сожалению, у него не было повода представиться вам
со всеми церемониями. Знаете, прерия не терпит фор-
мальностей!
Мальчик, наверное, думал, что я начну оглядываться
на его спутника или буду удивляться, что нефтяной
король сопровождает его. Но я не собирался этого
делать, ехал спокойно дальше.
— Не знаю, что вы называете формальностями. Если
вы имеете в виду, что люди в прерии не знают, что
такое уважение к человеку, то вы ошибаетесь. Конечно,
они оценивают человека не по тому, имеет ли он мешок
с долларами. А по достоинствам! Попробуйте послать
такого нефтяного короля с револьвером в пустыню!
Он сломает там шею, несмотря на все его миллионы!
И спросите кого-нибудь из прославленных вестменов,
сколько у него долларов в кармане,— услышите дикий
смех! И это естественно. В прерии человека ценят за то,
11
насколько он умеет противостоять опасности. Богатство
тут теряет всякий смысл. Что делать с долларом, если
вы не можете защититься ножом от медведя? Вот так!
В прерии не стоит ломаного гроша придворный церемо-
ниал — как, и кому, и когда поцеловать ручку, но тем
большее уважение оказывают тому, кто умеет одолеть
опасность.
Мальчик подморгнул Форстеру, потом бросил взгляд
назад и посмотрел на меня с интересом и уважением.
Наверно, мои слова нашли отклик в его душе. Но он не
хотел сдаваться просто так.
— Вы правы, сэр, когда говорите известные вещи. Но
поспорим, что я найду вам траппера, который далеко не
так беден, как церковная мышь.
— Вы думаете?
— Вы слышали имя Огненная Рука?
— Естественно.
— Вот видите! Это именно он! А Виннету, которого,
как вы говорите, вы знаете? Этим двоим известны
кое-какие залежи в горах. Они могли бы вас привести к
залежам золота и серебра, страшно богатым, о которых
никто не знает! Конечно, они не поменялись бы местами
с нефтяным королем ни за что на свете!
Форстер в это время снова догнал нас и услышал
последние фразы мальчика. Он поднял брови и вступил
в разговор:
— Ну, ну, Гарри, надеюсь, это не намек.
Мальчик оставил реплику без ответа. Я только пожал
плечами.
— И что это доказывает? К этим залежам ни один
нефтяной король в жизни не сможет добраться. А если
бы попытался, то рисковал бы своей головой. Так что,
милый мастер, вы только подтверждаете все, что сказал я.
Охотник может знать Бог весть о каких богатых зале-
жах, но на все это богатство не променяет свою свободу.
Она ему дороже всего! Но посмотрите, кажется, мы уже
у цели!
Мы остановились на краю оврага. Внизу под собой я
увидел группу строений, несколько жилых домов, мень-
ше, чем я ожидал. По долине, круглой, как сковородка
с отвесными краями, как раз посередине протекала река,
прокладывая себе путь между камешками и валунами.
Остальная равнина была усеяна нефтяными вышками.
12
На другом берегу реки стояло несколько фабричных
зданий, затем более высокие и горделивые дома, постро-
енные, видимо, для привилегированных служащих, а
дальше, куда только достигал глаз, лежали доски, куски
дерева, пустые и полные бочки. На самой возвышенно-
сти, у реки, вздымалась вращающаяся башня. И сейчас
она была на полном ходу.
— Вот это наше ущелье! — сказал мальчик, которого
Форстер назвал Гарри.— Как раз напротив вы видите
магазин. В нем все: магазин, лавка, трактир, ресторан,
юстиница — все в одном здании. Спустимся туда. Надо
слезть с седла, дорога довольно крутая. Но пройти по
ней можно. Попробуете?
Меня не нужно было предупреждать, я уже соскочил
с коня.
— Возьмите лучше коня за уздечку,— советовал мне
Гарри.
— Нет необходимости. Конь сам пойдет за мной.
Гарри пожал плечами, взял своего коня за уздечку и
стал спускаться по узкой тропинке с обрыва. Мой
Хататитла спокойно шел за мной, как хорошо выдресси-
рованный пес. Форстер спускался последним и очень
неуверенно, у него все время скользили ноги. Зато
мальчик делал это так ловко, что смотреть на него было
одно удовольствие. Меня разбирало любопытство. Кто
этот паренек? Безусловно, он воспитан на Западе, это
подтверждало каждое его движение.
Я обрадовался, когда Форстер неожиданно заявил,
что вместе с мальчиком проводит меня до магазина.
Почему он это сделал, я узнал позже.
— Хочу по дороге спросить вас об одной мелочи,—
пробурчал Форстер.
Эту «мелочь» он изложил, как только мы подошли к
деревянной халупе, на дверях которой мелом было напи-
сано кривым почерком: «Магазин и пансион». Я собрался
нойти в магазин и перебросил уздечку через седло, и тут
Форстер схватил меня одной рукой за рукав, а другой
Хататитла за уздечку.
— Подождите, сэр! — сказал он.— Прежде чем мы
разъедемся, я хотел бы купить коня. Сколько он стоит?
— Нисколько,— улыбнулся я.— Я его не продам.
— Двести долларов!
Я засмеялся.
13
— Нет? Тогда двести пятьдесят! — тут же прибавил он.
— Не трудитесь, сэр!
— Триста!
— Я говорю вам, что конь не продается,— повторил я.
— Триста! И заплачу за все, что вы купите в
магазине!
— Послушайте! Вы хорошо знаете, что охотник без
лошади в этих краях просто пропал бы.
— Хорошо, прибавлю вам к тем долларам своего коня.
— Ну и условия у вас! Да я за этого заморыша не
дам и клочка шерсти от своего вороного!
— Но я хочу этого коня! Он мне нравится!
— Верю, ну и что из этого? Ничем не могу вам
помочь! Вы слишком бедны для того, чтобы купить
моего коня!
— Я? Беден?! — Он бросил на меня убийственный
взгляд.— Разве вам не сказали, кто я? В этой долине
каждый вам скажет, что Эмери Форстер может купить
тысячу таких мустангов!
— Вот и заплатите тому, кто продает! Я не продаю!
И если вам нужен конь, обратитесь к торговцу лошадь-
ми, он вам достанет то, что вы хотите. А уздечку,
пожалуйста, оставьте в покое!
— Бесстыжий парень! — вспылил Форстер.— Из са-
пог торчит солома, а вы, вместо того чтобы радоваться,
что можете поправить свои дела, заставляете себя ула-
мывать! Вы хоть раз в жизни обзавелись порядочными
деньгами?!
— Форстер, попридержите язык! — повысил я голос.—
Голова иногда не стоит ничего, кроме горстки пороха.
И этой валютой я могу заплатить, не сходя с места!
— Ого! Вы думаете, что вы в саванне, где каждый
может вытворять что угодно? Зарубите себе на носу, что
вы в Виненго, и здесь господин — я! Здесь действует мое
слово! А кто ведет себя не так, как я скажу, того научат
уму-разуму по-другому. Последний раз спрашиваю, по-
лучу я от вас этого коня или нет?
Может быть, другой вестмен в тот же миг схватился
бы за револьвер и выстрелил. А меня это больше
забавляло, чем сердило, я потешался, видя, как он
бесился и злился. И кроме того, вольно или невольно,
я имел в виду и мальчика.
— Нет,— ответил я невозмутимо.— Оставьте его в покое.
14
Я хотел выдернуть у него уздечку, которой он
поигрывал, видя моего коня уже своей собственностью.
Но Форстер вдруг потерял последнее самообладание,
оттолкнул меня, ударил кулаком в грудь и вскочил на
моего коня.
Вот так-то! — крикнул он мне.— Теперь я вам
покажу, кто такой Эмери Форстер! Если он решил
купить коня, он купит его, даже если ему тысячу раз
скажут нет! За долларами зайдите, когда пожелаете!
Вперед, Гарри!
Мальчик колебался. Крепко сжав пальцами уздечку,
посмотрел на меня, немного подождал, взгляд его был
напряженным. Когда я даже не пошевельнулся, на его
мине появилось выражение презрения.
Вы знаете, кто такой койот, сэр? — бросил он мне
фразу.
Конечно,— сказал я безразличным и спокойным
гоном.— Трусливый, боязливый зверь, которого пугает
даже собачий лай.
Правильно! Вы точно ответили, и неудивительно,
потому что это вы сами — койот!
Он махнул рукой, это был жест такого презрения и
превосходства, что описать его невозможно. Мальчик
отвернулся, собираясь скакать за своим спутником, за
хозяином Нью-Виненго. Но тут я резко крикнул.
Стоп, мальчик! Попридержите язычок, к вам это
юже относится! Чтобы вы не налетели!
Это угроза? — высокомерно спросил он.
Ха! Буду я угрожать маленькому мальчику! У маль-^
чиков разум помещается в горсти. Надеюсь, вы не
думаете, что я оставлю Форстеру этого коня хоть на
минуту дольше, чем посчитаю это нужным?
У мальчика заблестели глаза.
Вот как? А когда вы посчитаете нужным его
взять? Смею вас спросить!
Не беспокойтесь! Я хотел только сказать вам,
чтобы вы были осмотрительней, представляли, что и
кому говорите!
Я повернулся к нему спиной и услышал топот коня.
Гарри галопом догонял Эмери Форстера.
Я забавлялся всем этим, потому что точно знал, что
произойдет. Стоило мне свистнуть, и Хататитла сбросил
бы своего новоиспеченного хозяина с хребта так быстро,
15
что тот не успел бы удивиться. Но я не свистнул. У меня
еще было время. А главное, Хататитла был поводом для
того, чтобы зайти к Форстеру домой и что-нибудь
разузнать о мальчике.
Из магазина тем временем вышли на улицу, если это
можно было назвать улицей, несколько человек. Они,
вероятно, обменивались мнением по поводу происшед-
шего между мной и Форстером, потому что один из них
взял за уздечку коня Форстера, привязал его к столбу и
окликнул меня. Это был, скорее всего, ирландец, судя по
рыжей копне на голове. И как видно, он выпил рюмоч-
ку-другую.
— Эта сделка не должна вас огорчать, сэр,— забор-
мотал он.— Вы не много потеряли, особенно если хотите
остаться в Ви не нго.
— Может быть! Это вам принадлежит прославленная
лавочка?
— Ды шутите? А это и в самом деле так. Это мой
магазин и действительно прославленный,— во всяком
случае, среди тех, кто умеет оценить хорошую водку. Вы
тоже могли бы доставить себе удовольствие!
— Я? Что вы имеете в виду?
— Если хотите, можете остановиться здесь на сегодня,
завтра и послезавтра. По правде говоря, мне нужен
человек на полный пансион, но такой, который не взрыва-
ется по каждому поводу, когда его лягнут. В нашем
предприятии вредно обращать внимание на честь и
прочие глупости. А вы мне понравились, я видел... Так
что, по рукам? Не прогадаете, не бойтесь!
Я засмеялся. Да, нечего было удивляться человеку,
который тоже понял меня, как Гарри. Очень хорошего
мнения он, конечно, не мог составить после того, что
видел и слышал. Куда больше удивило ирландца, что я
отказался. И совсем его ошеломило, когда я вытащил
из-за пояса несколько золотых долларов и спросил,
сколько стоит товар, который я выбрал.
— Разве вы не слышали Форстера? Все идет на его счет,
вам не нужно платить ни цента, за все заплатит он.
— Спасибо, спасибо,— холодно сказал я, — но когда
я выбираю что-нибудь, я плачу сам. Нет необходимости,
чтобы за меня платил какой-то конокрад.
У ирландца вытянулось лицо, но впечатление это на
него произвело, и значительное. Он начал обхаживать
16
меня и расхваливать товар. Неискушенный человек попал-
ся бы на его крючок. Наконец мы договорились, я купил
новый трапперский костюм, продукты на две недели и
уйму патронов.
На равнину уже спускалась темнота, глубокая и
черная. Я перебросил мешок с покупками через плечо и
решил, что теперь зайду к Форстеру. Оставаться на ночь
у ирландца мне совсем не хотелось. И в конце концов,
настало время, когда Форстер объяснит мне, что он
думает о праве на собственность.
Я пошел вдоль реки и заметил то, что прежде
ускользнуло от моего внимания. Всюду чувствовался
резкий запах керосина. Им пропахла вся долина, и чем
ближе к домам, тем сильнее был запах.
Я шел к большому главному зданию, которое в
гемноте с трудом распознавал. Я был уже за поворотом
дороги, когда темноту прорезал яркий поток света. Он
проникал с веранды дома, и я успел заметить, что там
собралось небольшое общество. Я подошел ближе к
ограде и тут услышал такой знакомый звук! Это фыркал
Хататитла.
Я улыбнулся. Хататитла никогда не позволит чужому
человеку отвести себя в стойло, и им пришлось оставить
коня снаружи, перед верандой, чтобы он был хотя бы
под рукой. Я осторожно крался к низкой загородке,
и которую были вставлены столбы, держащие над огра-
дой легкую крышу. Я понял, что нахожусь совсем близко
от своего коня и близко от Гарри. Он лежал недалеко в
гамаке, а около него сидел Форстер в каком-то нервоз-
ном и неуверенном состоянии.
«Послушаем, о чем они говорят», — подумал я. Я
осторожно снял с плеча мешок с запасами и тихо
прикрепил его под седло Хататитлу. Замечательный
жеребец не позволит, чтобы кто-то снял его, а мне это
было на руку. Я погладил его и почувствовал, как он
легонько задрожал. Узнал, но понял, что должен вести
себя тихо, чтобы меня не обнаружили. Теперь мое
внимание было приковано к двум людям, которые,
видимо, говорили о чем-то серьезном. Мальчик казал-
ся спокойным, его реплики были довольно острыми и
решительными.
— Нет, дорогой дядюшка,— слышал я его голос,— это
не имеет смысла... Такую напрасную вещь... И нечестную!
2 К. Ф. Май
17
— Надеюсь, ты не собираешься учить меня торго-
вать? — загудел мистер Форстер.— Посмотри, как пони-
зились цены на нефть! А почему? Потому что ее
слишком много добывают! Ну, хорошо! Но если мы все,
владельцы нефти, в одно время спустим ее на землю,
цены опять поднимутся! Это ясно! И торговля пойдет, это
тоже ясно! И вообще, мы договорились об этом, и каждый
свое слово сдержит. Из нижней скважины пусть течет
свободно, а если возрастет спрос и цена поднимется,
пустим вращающуюся башню. И зальем нефтью все
Штаты! Бочек сделано достаточно, все пойдет как по
маслу.* Сорвем на этом сто тысяч!
— Это нечестная игра,— качал головой мальчик.—
Не нравится мне это и ни к чему не приведет. Разве
нефть идет из скважин только в Штатах? Разве нет
других поставщиков, которые это используют в своих
интересах? Я думаю, что и у нас есть достаточно
запасов, чтобы некоторое время выдержать без новых
поставок.
Форстер засмеялся.
— Ты не имеешь представления, сколько нефти по-
требляется в этом государстве! И вообще, ты еще молодой
и не можешь и не должен судить о таких вещах!
— Это надо еще доказать, что не должен! — взорвал-
ся мальчик.
— Какие еще доказательства! Разве ты не признался
мне, что ошибся в этом чужом парне, в том охотнике
или как там его? Я не думал, что ты будешь восхищать-
ся людьми такого типа!
Гарри молчал, слышно было, как он скрипнул зубами,
потом ответил:
— Я вырос среди таких людей, дорогой дядя, не
забывай об этом! Может, на первый взгляд эти люди не
выглядят так привлекательно, но я знаю, что они гордые
и справедливые! А то, что я ошибся в этом человеке, так
сначала он показался совсем другим, не таким, каким
оказался в действительности. Это бывает. Первое впе-
чатление создается, когда видишь, а только потом узна-
ешь, что это за человек.
Ответа Форстера я уже не слышал. Разговор нару-
шил взрыв, раздавшийся, как гром. Земля затряслась,
словно под нами в ее недрах что-то разрывалось. Я поднял
глаза к обрыву, на верхушке которого стояла вращаю-
18
iioiwcw башня. Огромный столб пламени, огненный хвост
пысотой в добрых сто пятьдесят футов, пылал, как
фикся. Он рассыпался вверху во все стороны, потом
упня к земле, заполонил все вокруг себя и с невероятной
быстротой пополз в долину. Это продолжалось несколь-
ко секунд, и сразу воздух стал горячим, как огонь, как
н'куща я стена огня.
«Кейнава!»— пришло мне в голову. В долине реки
К г Йин на, в Западной Вирджинии, там я уже однажды
некое видел. Мной овладел ужас! Я помнил, какой это
кошмар! Я слишком хорошо знал, что случится в следу-
ющий момент, даже в ближайшие секунды. Я выбежал
ил укрытия и крикнул что было силы:
Погасите огни! Немедленно погасите все огни! В
Пашне наткнулись на нефть, и от ламп загорелись пары!
Поток горящей нефти разливался с неимоверной
И1ЛОЙ и быстротой. Он подходил уже к реке, ширился,
как паводок, речь шла о жизни!
Спасайте людей! — кричал я неустанно.— Спасай-
1сс I»! Бегите на холмы, пока здесь все не охватил огонь!
Больше я уже не заботился ни о чем. Я бросился к
Гарри, схватил его и с ним в руках прыгнул в седло
Хататитла. Мальчик дико отбивался, он не знал о том,
чю его ждет, пытался выскользнуть у меня из рук,
напрягался из последних сил. Я прижимал Гарри к себе
как можно крепче и погонял Хататитла. Да этого и не
нужно было. Чувство самосохранения гнало его, он
1ггел, как ветер, все время вдоль реки, вниз.
Тропинка в скале, по которой мы спускались в
Ннненго из саванны, была уже не проезжей. Огонь
охватил ее, и там бурлила огненная река, изрыгавшая
илыки пламени. Оставалась лишь одна возможность
бгк'тва — дорога, по которой скакал Хататитла. Только
я ис знал, есть ли в этом направлении какая-нибудь
|ропинка или мы застрянем между скалами, которые
hi прут нас и отдадут огню. Мной овладели тоска и ужас.
Я прижимал мальчика к себе и кричал:
Есть тут дорога? Проедем мы долиной?
Гарри от усилий вырваться стонал и шипел:
Нет... нет... нет... Оставьте меня. Вы мне не
нужны... Я могу сам позаботиться о себе.
Но я гнал дальше, наблюдая с растущим опасением,
как долина перед нами сужается, как отвесные стены,
г
19
чем дальше мы едем, тем быстрей, приближаются к
берегу реки, по течению которой мы мчались. Господи
Боже! Что нас там ждет? Я даже не обратил внимания,
что мальчик обхватил меня вокруг пояса, что шарит по
моему поясу, пока не увидел, что в его руке блеснул
нож. Мой нож!
— Что вы хотите со мной сделать? Сейчас же пусти-
те меня! Я воткну вам нож в грудь! — крикнул он.—
Прямо в сердце!
Я схватил руку с ножом правой рукой, а левой сжал
его, как клещами, и прижал к себе. Он причитал, шипел
от гнева и боли, а между тем опасность, которая грозила
нам обоим, все росла. Огненный поток достиг уже
склада, было слышно, как взрываются бочки, они стре-
ляли, как артиллерийские снаряды, и каждый выстрел
предупреждал, что опасность идет за нами по пятам, что
огонь наступает, ширится... Это была стена огня, она
бежала за нами с неимоверной быстротой. Воздух стал
горячим, удушливым, было ощущение, что мы горим, что
варятся все внутренности, и все же я последними
искорками разума приказывал себе, что надо выдержать,
что не имею права поддаться усталости и ужасу, что
речь идет о жизни моей и мальчика, мальчика, которого
я держу в объятиях.
— Вперед, Хататитла! Быстро... Хата... бы...
Страшный жар душил меня, я не способен был
вымолвить слово. Но Хататитла, мой отличный, знаме-
нитый, великолепный жеребец, не требовал, чтобы я его
понукал. Летел, как стрела, гнал невероятным темпом
по незнакомой местности, отскакивая перед неожидан-
ными препятствиями, не разбирая дороги. В свете пла-
мени было видно, что прямо по склону нет ни одной
тропинки, никакого выхода. Только вода могла принести
спасение, может, есть путь на том берегу?
Я легко сжал колени, я даже не мог сжать их крепко, но
жеребец понял меня. Зафыркал, заржал, забил копытами и
в следующий момент бросился в воду. Вода запенилась
вокруг нас и освежила. Какая-то волна обдала нас, и я
потерял под собой седло и свалился в воду. Вперед,
вперед! Снова я почувствовал в себе силу и волю
бороться за жизнь! Хотя бы доплыть до другого берега.
Горящая стена настигала меня. Нефтяной поток достиг уже
реки и попал в воду. Вот-вот будет рядом. А я бороздил
20
поду одной рукой сумасшедшими гребками по воде,
ни гретой аж до дна наступающим пламенем. Другой
рукой я тащил Гарри. Снова мной овладел страх, такой
покруг был ужас!
И вот в минуту отчаяния около меня зафыркал
Хататитла, мой храбрый, мой верный товарищ. «Это ты?
Хататитла... там берег... где седло? Неужели я не
.шберусь на лошадь? Боже! Меня палит до мозга кос-
1сй... Не могу... я должен... Господи Боже, помоги мне...
еще раз, может, удастся... Хататитла уходи... беги....
куда хочешь... Вон из этого пекла...»
Что было потом, не скажу. Я этого уже не знаю.
Вс поминаю только, что у меня от жара расплавились
мышцы, что по глазам тек расплавленный металл,
словно пламя прожгло меня насквозь. Рот наполнен
чем-то горячим, язык высунут, я казался себе сушеным
грибом настолько, что коснись меня пальцем, и я рас-
сыплюсь. Конь подо мной стонал, фырчал, ржал, жало-
вался, мне казалось, что причитает человеческое суще-
i г во, которое просит о помощи. Но несмотря на это, он
бежал, бежал, взбирался в гору по каким-то склонам,
скакал между скалами и утесами, продирался между.
|рсщинами, перескакивал через насыпи. Я держался за
шею правой рукой, а левой все еще сжимал мальчика
'1ишь по инерции, потому что рассуждать и управлять я
уже не был способен.
Гще несколько скалистых утесов, еще несколько
расщелин, еще последний отрезок, сто, двести шагов, и мы
были снова в прерии, в широкой, безопасной, желанной
прерии. И Хататитла остановился. А я соскользнул
беспомощно с седла и остался лежать, еще задыхаясь от
жара, который жег мне легкие.
Мир вокруг меня кружился, издалека земля отзыва-
лась зловещим грохотом, жар пламени, как огненный
лапа вес, застилал горизонт, но меня это уже не касалось,
и лежал здесь, я был спасен. Опираясь на локти, я поти-
моньку полз к коню. Он трясся, и я обнял его за шею,
уткнулся ему в гриву и поцеловал его, поцеловал так
п>рячо, как человек может поцеловать только самое
любимое, самое дорогое существо на свете.
- Хататитла, милый, самый дорогой... спасибо тебе,—
ла шептал я.— Ты сохранил мне жизнь... никогда... никог-
да... я не забуду этого...
21
Небо краснело, над котловиной летели хлопья дыма,
темного, черного, зловещего. Там, внизу, начиналось
время гибели и ужаса. Но мне некогда было смотреть на
это. Около меня лежал Гарри, без движения, в руке застыл
нож, мальчик не подавал признаков жизни. Я испугался.
Неужели, пока я боролся за спасение от смертельного
пламени, я лишил это существо жизни? Его одежда
промокла до нитки, все прилипло к беспомощному телу.
Бледное лицо с искривленными чертами несло печать
полной истощенности всех жизненных сил. Я взял его
осторожно на руки, откинул волосы со лба и тер, тер без
устали ему виски. Потом положил на траву и дышал ему
в рот...
Наконец тело его задрожало, грудь начала подни-
маться, сначала чуть заметно, потом сильнее. Сердце
забилось громче, еще громче, из уст вырвался стон. Он
начал нормально дышать. Открыл глаза и снова оцепе-
нел, увидев меня. Смотрел на меня с неописуемым
выражением, потом неожиданно вскочил и закричал:
— Где? Где я? Кто вы? Что случилось?
— Главное, что вы не остались там, внизу... в том
пожаре... Все остальное неважно,— сказал я с трудом.
Казалось, мой голос вернул ему память. Он огляделся
вокруг и, когда увидел пламя и жар над долиной,
схватился рукой за горло.
— В этом пекле... Господи Боже... Правда... Долина
загорелась... И Форстер, значит...
Произнеся это имя, он словно осознал, какая траге-
дия разыгралась, словно вспомнил тех, кто остался там,
в этом пекле. Он стал грозить мне.
— Сэр, вы трус! Подлый койот! Я уже однажды
сказал вам об этом и теперь повторяю! Вы могли их
спасти, а вместо этого убежали. Как койот, который
бежит, как только тявкнет собака! Я... я... презираю вас.
Я хочу вниз... к ним... в долину!..
Я схватил его за руку.
— Нет! — крикнул я.— Что вы можете исправить?
Вы ничего не докажете. Только погибнете!
— Пустите меня! Трус!
Он вырвался и бросился убегать, как бешеный. Тут я
почувствовал какой-то предмет у себя между пальцами.
Я вытряхнул этот предмет на ладонь и раскрыл ее.
Перстень! Когда он дернулся, очевидно, перстень соско-
22
чил у него с пальца. Это все, что осталось от моих
нечеловеческих усилий. Я вздохнул и сунул перстенек в
карманчик пояса. Я бы побежал за мальчиком, но он
ж чез где-то за нависшей скалой, спускающейся в доли-
ну Бежать за ним? Это было напрасным усилием, нет
никакой надежды догнать его. Я был совершенно разбит
и одна держался на ногах! Нет, делать было нечего.
Mr нм все еще трясло. Моя одежда расползлась, я снял с
ггбм все и надел мокрую трапперскую куртку и штаны.
Км кое счастье, что они, насквозь мокрые, уцелели.
Я растянулся на траве. Хататитла лежал со мной
рядом. Он устал еще больше, чем я. Но какое чудо! Он
нас вынес из огня, он нас спас своей верностью, храбро-
стью, иначе мы остались бы в долине навсегда, как все
остальные. Что с ними стало? Этот вопрос не давал мне
покоя, все ворочался у меня в голове и не позволял мне
икнуть. Три-четыре раза я отправлялся к краю котло-
вин ы посмотреть, что происходит внизу. Огонь был уже
нг так силен, не расплывался уже так широко, но все
еще это была грозная стихия. Огненный хвост длиной
почти в десять ярдов до сих пор вздымался вверх. А там
рассыпался, как фейерверк, на тысячи искр, которые
падали вниз и превращались в пылающую стену.
К утру огонь немного стих. Можно было рассмотреть
часть долины. Это было печальное зрелище. Кроме
маленького домика на пригорке, куда не дошло пламя,
исчезло почти все, что там было, остались только
черный пепел да сажа.
Перед уцелевшим домиком стояло несколько человек,
и среди них Гарри. Значит, ему все же удалось про-
браться вниз. Видно, нашел какую-то тропку, может, ту,
по которой мы тогда спускались. Люди внизу заметили
меня, наверно, им сказал Гарри. Один из них вошел в
дом и появился вновь с ружьем в руке. Пошел в
направлении ко мне, по противоположному берегу реки,
гуда, где лежал огромный валун. Вскочил на него и
крикнул.
- Хелло! Что вы тут еще ищете? Мало вам? Если
через пять минут не исчезнете, стреляю!
Я приложил руку к губам и крикнул:
Хочу вам помочь!
-	Знаем мы вашу помощь!
-	И хочу поговорить с Гарри!
23
— Вряд ли вам удастся!
— Я должен кое-что отдать ему!
— Не делайте из нас дураков! Хотел бы я знать, что
есть у такого голодранца! Трус и поджигатель!
У меня слова застряли в горле. Что?.. Я... Они
думают, что я...
Мое молчание человек посчитал признанием в пре-
ступлении.
— Что? Испугался? Думаете, что мы не знаем?
Собирайте свои манатки и уматывайте! А то сейчас
влеплю пулю! — И он прицелился в меня.
— Вы что, с ума сошли! — заорал я.— Я не поджига-
тель! Вы сами виноваты. Стал бы я рисковать своей
жизнью ради мальчика, если бы сделал что-нибудь
такое!
— Оправдывайтесь! Все бы спаслись, если бы вы
захотели! А вы вместо того что сотворили? За этот
пожар вы заслужили только...
Грохнул выстрел.'
Я был так ошарашен, что, к счастью, даже не пошеве-
лился. Парень, видимо взволнованный, плохо прицелился.
У меня чесались руки схватиться за ружье и хорошо ему
ответить! Дураки! Но я овладел собой и выбросил это из
головы. Повернулся к нему спиной и выбежал по тропке
в саванну. Ни одного взгляда я не кинул назад. Вскочил
в седло, похлопал Хататитла по шее и поскакал. Оста-
вить это место как можно скорей, и чем дальше от него,
тем лучше! Вот так! Сохранишь человеку жизнь, а потом
тебя же обвинят в подлости, если не в преступлении.
Остается только одно — уехать « забыть.
2
ОГНЕННАЯ РУКА
К месту в прерии Грейвел, где я должен был встре-
титься с Виннету, я добрался на следующий день. Но
прошла еще неделя, прежде чем появился мой друг. Он
задержался, а у меня оказались свободными несколько
дней для охоты. Не могу сказать, что я чувствовал
одиночество или скуку. Надо было быть настороже из-за
24
племени сиу. Их здесь было много, а мне совсем не
синелось, чтобы они пронюхали о моем присутствии.
Виннету предупредил меня об опасности, как только
приехал. Но он придерживался того же взгляда, что и я,—
мы все равно поедем к Огненной Руке, встретятся нам сиу
или нет. Я радовался, что увижу наконец знаменитого
иестмена, и решение Виннету было мне по сердцу.
Что все будет не так просто, обнаружилось уже на
другой день. Мы наткнулись на следы индейцев, и, судя
по этим следам, здесь были разведчики какой-то силь-
ной военной группы. Следы говорили: тут индейский
конь был привязан и ощипывал вокруг себя траву, а тут
индеец лежал на траве, поигрывая с колчаном. У него в
результате сломалась стрела, и, против всех правил
осторожности, он оставил обломки на месте.
Военная стрела,— сказал Виннету.— Молодой во-
ин вышел на тропу войны, но был неосторожен. Иначе
он закопал бы обломки.
Похоже, что молодой воин отдыхал здесь недавно,
края следов были очень четкими, а помятая трава все
еще не поднялась. Мы ехали по его следам до вечера,
пока было видно, потом соскочили с коней и шли по
следам пешком. Надо было серьезно отнестись к присут-
с гнию индейцев, вышедших на тропу войны. Мы находи-
лись недалеко от Форт-Найобрэро, примерно на рассто-
янии дня езды. Я там бывал несколько лет назад и в
местности ориентировался хорошо. Но что искали ин-
дейцы на тропе войны так близко от крепости? Хотели
на нее напасть? Это не исключено, такое нередко
случается. Впрочем, какая это крепость? Два-три сруба,
сарай, служивший складом, и крепкий забор из кольев и
досок. В большинстве случаев такие форты строились на
возвышенности, чтобы хорошо было видно, когда подхо-
дит враг. На индейцев это не производило впечатления,
некая крепость не казалась им неприступной, хотя люди
и крепости и были хорошо вооружены. Многочисленны-
ми войска не бывали, чтобы не раздражать индейцев, а
коменданты крепостей получали строгую инструкцию
быть осмотрительными и попытаться завоевать доверие
индейцев.
В мирное время индейцы приходили в крепость
обменивать свой улов на табак, патроны или еще какие
нужные вещи.
25
Прямой путь к Огненной Руке вел далеко отсюда, на
восток от крепости, через реку Найобрэра, так что мы
могли оставить эти следы и отправляться своим путем.
Но на Диком Западе всегда лучше знать, кто рядом с
тобой, да мы и не могли остаться равнодушными к
судьбе людей в крепости, если здесь действительно
что-то замышлялось. И мы решили посмотреть поближе
эти следы. Я предложил Виннету обследовать местность
и, когда он согласился, попросил его позаботиться о
моем коне.
Я полз очень осторожно и вскоре обнаружил их
пребывание—дым! Ясный запах горящего в костре
дерева ударил мне в нос. Очевидно, воины чувствовали
себя в безопасности. Но я продолжал ползти и вскоре
оказался у них за спиной. Я мог хорошо их рассмотреть
и даже посчитать, их было ровно сто. И все до единого
раскрашены в боевые цвета. И все до единого вооруже-
ны кто луками, а кто ружьями. Судя по тому, что к
деревьям было привязано много коней, индейцы выехали
на добычу. Это были воины из племени понков, самые
агрессивные среди сиу.
В середине сидели трое, вероятно, вожди. Мне повез-
ло. Когда я подполз к ним близко, то услышал, что они
беседуют о чем-то важном, а вождь с двумя орлиными
перьями в волосах довольно громко высказывал свои
сомнения.
— Хорошо ли сделал мой брат, что оставил вигвамы
и пришел сюда со своими воинами?
— Что хочет сказать вождь понков этими словами?
— У бледнолицых воинов возникнет подозрение, ког-
да они узнают, что мои братья исчезли. Было бы лучше,
чтобы красные братья остались на месте.
— Пусть Паррано подумает, при нападении на кре-
пость мы оказались бы между двух огней.
— Мой брат не должен этого бояться. Понки напали
бы на бледнолицых очень быстро. У них не было бы
времени схватиться за ружья. А теперь их воины пре-
дупреждены.
— Великий вождь этого опасается? Он может быть
спокоен. Бледнолицые как малые дети, которые еще не
научились думать. Не успеет солнце погрузиться два
раза в воду Найобрэры, как их скальпы будут висеть у
нас на поясах. Хау!
26
Этого мне было достаточно. Дальше слушать не было
необходимости. Я вылез потихоньку из кустов и заду-
мался, как сообщить в крепость о нападении понков.
Была ночь, ни звездочки, кругом темень, как в
мешке. Требовалась двойная осторожность, чтобы не
зашуршать или не сломать веточку. Путь обратно мне
показался таким длинным! Когда я понял, что добраться
до места в этой темноте будет не так просто, я вдруг
увидел в двух шагах от себя ясно горящие точки. Что
делать?! Пока я осторожно полз обратно, навстречу мне,
с другой стороны, тоже крался кто-то, и мы одновремен-
но обнаружили друг друга. Тут громадная черная тень
бросилась, прижала меня к земле, так что некогда было
и подумать о защите. Кто-то правым коленом надавил
мне на грудь, левой рукой сжал горло, а правой, как
тисками,— руки.
«Не дамся без борьбы!» Я попробовал притянуть ноги
ближе к телу и толкнул их с силой вперед. Этот парень
чуть-чуть ослабил руки, и я почувствовал, что горло мне
стало меньше давить. Тогда я ухитрился перевернуться
на бок, и началась борьба, о которой я до сих пор
вспоминаю с ужасом. Борьба в темноте, когда мы не
видели один другого, когда, кроме придушенного пыхте-
ния, никто не издал ни звука, чтобы нас не услышали
индейцы. Борьба еще более жестокая, чем та, которую я
вел когда-то с Виннету.
Когда же мне удалось насесть на него, я попробовал
освободить руки. Вырвал у него свою правую и с
молниеносной быстротой выдернул нож. Мой противник
схватил меня за локоть и сжал с такой силой, что я
выпустил нож.
Парень выхватил свой. Я скорее почувствовал это,
чем увидел. Тогда я столь же сильно сжал его локоть,
гак что было слышно, как хрустнула кость.
Но бой еще продолжался. Не знаю, как долго мы
боролись. Помню только, что попал ему в солнечное
сплетение и он потерял сознание. Ударив в последний
раз, я почувствовал на его лице усы. Значит, это был не
индеец, как я думал, а белый. Может, он хотел разве-
дать, что задумали индейцы. Может, я испортил ему все?
Я уже хотел ползти к Виннету, когда вспомнил про нож.
Гхли завтра его найдут индейцы, будет плохо! Я, не
зная, лежит ли там еще этот парень, а он наверняка уже
27
пришел в себя, все же пополз за ножом. Ножа я не нашел,
хотя искал его добрых полчаса, благо, что мой против-
ник исчез. Конечно, могло случиться всякое, но когда я
появился, а с момента моего ухода прошло не меньше трех
часов, Виннету не подал виду, что беспокоился.
Я молча взял Хататитла за уздечку и отвел его в
прерию. Виннету только вопросительно посмотрел на
меня и последовал за мной.
Когда наконец мне показалось, что мы ушли далеко
от лагеря понков, я вскочил в седло и погнал коня. До
сих пор я не сказал ни слова. Виннету тоже вскочил на
коня и поехал следом. Когда мы остановились, я стрено-
жил Хататитла, чтобы он не ушел далеко, и сел на
траву. Костер мы не зажигали.
Теперь я стал рассказывать Виннету обо всем. Вин-
нету слушал молча. Только когда я рассказал о борьбе
с неизвестным, он не выдержал.
— Уфф! Если бы это мне рассказал не мой брат
Шарли, а кто-то другой, я никогда бы не поверил, что есть
на свете бледнолицый, сумевший воспротивиться Ра-
зящей Руке.
Больше он ничего не говорил, но о чем-то думал. Я соб-
рался уже лечь спать, как вдруг Виннету произнес
такую фразу.
— Трава в прерии высыхает и жаждет освежающей
воды.
Я не понял и ждал, что он скажет дальше.
— И как трава жаждет воды, так и сердце Виннету
жаждет мести белому вождю, которого зовут Паррано.
Теперь пришло время, когда Виннету отомстит.
Я поднял голову.
— Белый вождь? Я хорошо расслышал? — с удивле-
нием спросил я.
— Да,— подтвердил Виннету.— Мой брат, может,
еще не слышал о вожде атабасков по имени Паррано.
Никто не знает, откуда он пришел. Но Совет старейшин его
принял к себе. И когда все седые головы отошли к Вели-
кому Духу, Совет старейшин выкурил трубку, и бледно-
лицего сделали высшим вождем. Они сняли много скаль-
пов, но Злой Дух затемнил его рассудок. Он обходился
со своими воинами, как с черными рабами, и ему
пришлось бежать, чтобы сохранить себе жизнь. С той
поры он заседает в Совете понков.
28
— Откуда мой брат знает этого человека?
— Виннету скрестил с ним свой томагавк, но белый
боролся нечестно. Когда ему не хватает силы, он воюет
коварством. Теперь Маниту выдал его в руки апача.
Никакая сила не поможет Паррано. Хау!
На другой день мы встали рано, позавтракали и
отправились на север. Мы оба знали, что в ту сторону,
куда поедут понки, нам ехать нельзя. Крепость лежала
и северо-западном направлении, а мы должны были
сделать крюк и добраться к реке Найобрэра.
Мы были там к полудню и повернули на запад.
Солнце уже клонилось к закату,, когда перед нами
оказалась крепость. Форт-Найобрэро находился в выгод-
ном месте. Он стоял на возвышенности, с одной стороны
его защищал обрыв, который вел к реке, а с трех других
хорошо было видно и вдаль и вширь. Так что отряд
воинов мог не бояться внезапного нападения. Поэтому
враг должен был ждать темной, непроглядной ночи, и
это многим стоило бы жизни.
Судя по тому, что я слышал от понков, в форте не
имели понятия, что на них готовится нападение. Наш
приезд будет им на руку. Они могли подготовиться к
нападению. Мы с Виннету договорились, что с известием
в крепость отправлюсь я один. Перед входом в крепость
нс было ни души, а внутри я увидел только одного
часового с карабином на плече.
— Добрый вечер! — поздоровался я издалека и придер-
жал Хататитла за уздечку.— Кто здесь главный офицер?
Часовой подозрительно оглядел меня и сквозь зубы
ответил:
— Полковник Меррил.
— Я не знаю его. Он в доме?
— Да. Вы идете к нему?
— Если вы не имеете ничего против. Где я его найду?
— В офицерском доме. Поедете отсюда...
— Знаю, знаю, спасибо. Я здесь не первый раз. До
свидания!
Я проехал широкой и короткой улочкой к низкому
срубу, который на первый взгляд ничем не отличался от
других. Соскочил с коня, пробежал тесную переднюю,
откуда двери вели налево и направо. Постучал в первую
дверь справа и, как только незнакомый голос сказал
«войдите», ворвался внутрь.
29
У грубо отесанного стола сидели двое мужчин. Один
из них встал. Судя по знакам отличия, это был главный
офицер. Но гораздо большее внимание привлек второй
человек: пожилой, перешагнувший за верхушку мужско-
го возраста. Его глаза светились энергией и уверенно-
стью в себе. Он был из тех, кто всегда убежден, что
справится с любой трудностью, полагаясь на собствен-
ные силы. Каждому, кто на него смотрел, бросалась в
глаза его могучая, гигантская фигура. На шее у него
висела цепочка с зубами гризли и глиняная трубка мира.
В жизни я не видел этого человека, но узнал его с
первого взгляда. Да. Я не видел его, но слышал о нем
тысячу раз у охотничьих костров и в индейских вигва-
мах, от трапперов и от солдат. Короче, это был Огнен-
ная Рука.
Я очень удивился, встретив его здесь, когда мы с
Виннету думали увидеть его далеко на севере, на
притоке Миссури Манкизите. Но еще большее удивление
и даже изумление я испытал, когда увидел у него на
поясе рукоять моего ножа.
Так вот что было! Я боролся с Огненной Рукой!
Вчера ночью! И выиграл бой! Этого не может быть!
Но полковник не дал мне времени предаваться своим
размышлениям.
— Что вам угодно?
— Полковник Меррил?
- Да.
— Хорошо. Я пришел предупредить вас. На вас
готовится нападение индейцев.
Полковник скосил глаза на траппера.
— Что это вы говорите? — проворчал он.— Позволь-
те спросить, откуда вы это знаете?
— От индейцев.
— Что? От индейцев? От каких индейцев?
— Из племени понков. Ведет их вождь Паррано.
— И вы на них наткнулись? Где?
— Примерно день езды отсюда, на юго-востоке,—
сказал я.
Полковник подмигнул Огненной Руке. И беспокойно
забарабанил пальцами по столу. Он задумался.
— Хорошо,— сказал он через минуту.— Могу я уз-
нать от вас подробности?
— Конечно,— согласился я и слегка поклонился.
30
В нескольких словах я рассказал все, что слышал
вчера ночью. Но умышленно не упомянул ни о Виннету,
ни о ночной борьбе.
— Благодарю вас, сэр! — полковник подал мне руку,
и Огненная Рука встал и подошел ко мне ближе.—
Спасибо за ваши известия, хотя мы не такие безголовые,
кик представляют себе индейцы. К нам дошло кое-что об
их намерениях.
- Не сомневаюсь,— заметил я.— По крайней мере,
вы должны были заметить, что внезапно около крепости
стало пусто. Обычно здесь индейцев как мух, и вдруг —
ни души! Я прав?
-	Совершенно правы! — подтвердил полковник.
-	У вас сильный отряд?
Сейчас тридцать человек.
-	Против сотни не слишком много.
Это не много, но и не так мало. А кроме того, у нас
помощник, который стоит двух десятков индейцев, сэр,—
уверенно сказал полковник, улыбнувшись.
-	Понимаю. С Огненной Рукой можно вступить в
бой против превосходящих сил.
-	Гром на вашу голову! — отозвался Огненная Рука.
V него был грудной приятный голос.— Откуда вы меня
знаете? Не помню, чтобы я с вами где-нибудь встречался.
- Я тоже нет,— прервал я его.— Но я не настолько
гринхорн, чтобы не узнать человека, о котором говорят
ни Западе во всех уголках. Я только удивлен, что
встречаюсь с вами здесь. Мы вас искали немного дальше.
Кто мы?
Я и мой друг. Он остался за крепостной стеной.
( прятался в кустарнике.
Я знаю его?
Конечно. Это Виннету, вождь апачей.
Виннету! — охотник отступил на шаг и схватился
in спинку стула. Полковник только таращил глаза на
меня.— Виннету здесь? — выпалил наконец Огненная
Рука.— Человече! Большей радости вы не могли мне
доставить!
- Браво! — громогласно воскликнул полковник.—
Теперь нет никаких опасений! С Виннету и Огненной
Рукой мы разотрем в порошок эту проказу!
Вы рассчитываете, что это будет легко? — засме-
ялся я.
31
— Пф! — Огненная Рука сделал жест, словно отма-
хивался от мухи.— Надеюсь, вы не боитесь? Если вы.г.
но подождите, вы не сказали нам свое имя, сэр! Итак, я
теперь рассуждаю... по всему... да... нет... вы не можете
быть никем другим, как Разящей Рукой!
— Совершенно верно!
— Ну, если к тому же и Разящая Рука,— воскликнул
возбужденно полковник,— то такая встреча мне нравит-
ся. Три звезды Запада! Это мне милее, чем получить
батальон подкрепления!
Глаза Огненной Руки вдруг как-то расширились. Он
подбежал ко мне, ухватил своей медвежьей лапой меня
за правую руку и пожал ее так искренне, что чуть не
раздробил мне кости.
— Разящая Рука! Приятель! Я уже много лет хочу с
вами познакомиться... правда! Очень рад!
Я освободился не без усилия от его слишком сердеч-
ного пожатия.
— Вот как! —сказал я с улыбкой.— Сейчас вы раду-
етесь, а вчера чуть не свернули мне шею!
— Я? Вам? Не понимаю!
Он задумался. Мускулы на лице напряглись. А мне
было интересно за ним наблюдать.
— Думаете, я преувеличиваю? — сказал я.— Могу вам
доказать, и очень просто. У вас мой нож. Там, за поясом!
Это выбило его из колеи. Он бросил на меня беспо-
мощный взгляд, потом посмотрел на нож, словно не он,
а кто-то другой засунул его ему за пояс. Потом он
вытащил нож, положил на ладонь.
— Это? Может быть... это ваш?
— Угу,— подтвердил я.— И надеюсь, вы любезно
вернете мне его, не оставите для коллекции как трофей.
— Конечно, нет,— произнес он тихо и протянул руку
с ножом.— Что это вам в голову пришло! Вот, возьмите
свою боевую игрушку, берите ее! И... простите...
— Ну, этого не надо! — засмеялся я, заткнул нож за
пояс и подал трапперу руку, так что мне пришлось
вытерпеть еще раз его медвежье рукопожатие.— Мне
нечего вам прощать. Хотя вчера я подумал, что пришел
мой последний час, даже минута. Но вам не в чем себя
упрекнуть. Удар кулаком тоже не был проявлением
нежности.
Огненная Рука глубоко вздохнул.
32

А
— Хорошо. Это слово, которое я рад услышать. Как
видно, вы не недотрога, а это — к чести каждого поря-
дочного мужчины.
— Само собой! Вчера вы мне дали кулаком по носу,
а завтра тот же кулак может сохранить мне жизнь! Кто
знает!
Огненная Рука расхохотался, и полковник тоже, хотя
не понимал нисколечко, о чем мы говорим. А когда
выяснил, что к чему, то расхохотался еще пуще.
— Ну, а теперь рассудим, как будем обороняться.
— Вы уже решили что-нибудь? — спросил я.
— С сотней красных люмпов мы не будем церемо-
ниться, перестреляем всех! — заметил полковник.
— Но это люди, сэр! — сказал я.
— Но ведут себя как звери,— парировал Огненная
Рука.— Я знаю, как вы на это смотрите, наслышан, но
вы не пережили того, что пережил я, поэтому у меня
немного другие взгляды. А потом, этот сброд ведет сюда
Паррано, ничтожество, предатель, негодяй, тысячу раз
убийца или как вам угодно его назвать. И он не смеет
ускользнуть от нас. У меня с ним особый счет, сэр!
И расплата только кровью!
Полковник тоже пробормотал:
— Естественно, никаких лобзаний с ними.
— Хорошо, хорошо. Но может, надо подождать с ре-
шением, пока не придет Виннету? — заметил я.
— Ох, я чуть не забыл! Я поеду за ним, вы не
можете мне отказать, решительно не можете! Вот он
удивится! — воскликнул Огненная Рука и твердой по-
ходкой вышел за дверь.
Он вернулся вместе с Виннету. Мы, четверо, начали
военный совет. Время терять было нельзя. Полковник
предлагал все устроить так, будто в крепости никто
ничего не знает о предстоящем нападении. Часовых он
стянет в крепость и хорошо подготовит отряд внутри
крепости. Каждый кроме ружья получит револьвер и
нож. По его мнению, надо, чтобы индейцы при первом
же нападении понесли наибольший урон. Это ударит по
их самолюбию и отобьет охоту к подобным наскокам.
План нам понравился. Важно было использовать
замешательство понков. Мы предложили, чтобы десять
драгун врезались в толпу краснокожих при первых
залпах и, насколько можно, рассеяли их.
34
Полковник решил объявить боевую готовность немед-
ленно. Воинов он поставил за столбами ограды с трех
сторон и велел держать пальцы на спусковых крючках.
На четвертой стороне оставалась меньшая часть людей,
на всякий случай. Предполагалось, что от реки индейцы
вряд ли начнут нападение.
Наступила ночь. Время тянулось бесконечно. В тем-
ноте перед нами не шелохнулась ни травинка. И все же
мы знали, что где-то тут, очень близко, скрывается
сотня индейцев.
С рассветом от реки поднялся сильный туман. Это
было преимуществом для нападавших и осложняло наше
положение. Если в хорошую погоду из крепости все
было видно на большом расстоянии, то теперь просмат-
ривалась только часть верхней половины обрыва, на
котором стояла крепость. И здесь мы ни одного индей-
ского воина не обнаружили.
Наконец внизу, у подножия обрыва, из серо-белого
тумана начала вырисовываться какая-то широкая, темная,
неопределенная тень. Она становилась все виднее, приобре-
тала очертания, и довольно скоро мы могли различить уже
отдельные фигуры. Да, это приближались индейцы, понки.
— Внимание! — воскликнул Огненная Рука.— Не
стрелять! Только когда я скажу!
Тень превратилась в беспорядочную толпу людей.
Нонки, кажется, были совершенно уверены в успехе, раз
шли толпой, а не широкой линией, чтобы окружить
крепость, как обычно они делают в таких случаях.
Настала решающая минута. Индейцы были в пятиде-
сяти ярдах от нас, когда раздался спокойный, но твер-
дый голос Огненной Руки:
— Пли!
Залп — и среди нападающих возникла паника. Они,
очевидно, не были готовы к такому приему. На миг они
остановились как вкопанные и только смотрели на
крепость. Но потом загремел могучий злобный рев. Сиу
ринулись, размахивая томагавками над головами, прямо
к ограде крепости.
— Огонь! — скомандовал Огненная Рука. Залп снова
прогремел, а вестмен уже летел к воротам и кричал: —
На коней! И между ними! Быстро! Быстро!
Ворота открылись, и десять драгун ворвались в
самую гущу неприятеля.
3
35
Стрельба продолжалась. Я старался целиться так,
чтобы мои выстрелы, насколько возможно, не убивали, а
только ранили, хотя было видно, что индейцы поступили
бы с нами иначе. Виннету и Огненная Рука, которые
сначала стояли рядом, исчезли, и позже я узнал от них,
что они перепрыгнули через ограду и схватились вруко-
пашную. Я отбросил слишком тяжелую медведебойку и
выбежал с револьвером в руках на помощь драгунам.
Половина защитников крепости высыпала на поле боя.
Ворота за нами немедленно закрылись. Оставшиеся
продолжали стрелять. Первый напор драгун успешно
разбил индейцев.
Они отступили к подножию обрыва. Там стоял Парра-
но, он снова формировал способные для нападения группы.
Видимо, он не собирался уступать. Он считал, что победа
ему обеспечена. И хотя индейцы понесли значительный
урон, у них все еще было численное превосходство.
Вокруг были убитые и раненые. Огненная Рука в эти
минуты напоминал мне героя детских книг. Он стоял,
широко расставив ноги, и могучими руками крушил
одного за другим отступавших индейцев.
Я ринулся к Паррано, но он, как только увидел меня,
быстро проскочил между толпами своих воинов, но не
скрылся от внимательных глаз Виннету. Апач, что
совершенно не было ему свойственно, бросился на Пар-
рано с диким, ненавидящим криком:
— Атабасский пес бежит перед вождем апачей? По-
дожди! Земля откроет свои уста и напьется Паррановой
крови, и грифы растерзают его!
Виннету отбросил томагавк, выхватил нож и напра-
вил его на горло Паррано. Но не всадил, потому что,
заслышав выкрики Виннету, Огненная Рука, как ужа-
ленный, дернулся, стряс с себя двух нападающих индей-
цев, раскидал других и прыгнул прямо к ножу апача.
Огненная Рука почувствовал, что рядом с ним враг,
которого он долго искал.
— Тим Финнети! — заорал он громовым голосом и
тут же крикнул: — Виннету! Он принадлежит мне!
Паррано сразу узнал голос Огненной Руки. Вздрог-
нул, съежился, окаменел, а потом, словно убедившись,
что все происходит в действительности, а не во сне,
вырвался из рук Виннету, чье внимание отвлек крик
Огненной Руки, и бросился с невиданной прытью бе-
36
жать. Этот парень, должно быть, отличный бегун, мель-
кнуло у меня в голове. Бессознательно отбросив двух
индейцев, оказавшихся рядом со мной, я помчался к
Виннету и Огненной Руке.
Я не знал, почему они так злы на Паррано, мне
лично он не сделал ничего, хотя за ту подлость, которую
он предпринял против Форт-Найобрэро, уже заслужил
хорошую пулю. Но я чувствовал, что счеты, о которых
говорили Огненная Рука и Виннету, были слишком
серьезны, чтобы дать убежать этому негодяю.
У меня было то преимущество, что я мог догнать
Паррано, я был чуть впереди моих друзей. Виннету был
отличный бегун, но толпа индейцев, сквозь которую ему
надо было прорваться, мешала ему догнать Паррано.
А Огненная Рука, хотя и стоил пятерых, был все же в летах
и едва ли мог выдержать состязание в беге. Паррано
мчался, как сумасшедший, он совсем не думал, что
кто-нибудь может помериться с ним в скорости. Он даже
не использовал маневр индейцев бегать зигзагом, чтобы
утомить преследующего. Это было мне на руку. Я услы-
шал голос Виннету:
— Огненная Рука пусть не бежит дальше! Мой брат
схватит эту атабасскую лягушку. У него ноги как буря,
и никто от него не сбежит.
Мой милый Виннету немного переоценивал меня. Мне
трудно было догнать белого вождя, между нами все
время держалось расстояние в двадцать шагов. Но когда
Паррано приблизился к кустарнику, мне пришлось на-
прячь все силы. Если бы он влетел в кустарник, я
потерял бы его из виду, и тогда ищи ветра в поле!
Я приблизился к Паррано настолько, что слышал его
дыхание. У меня не было ничего с собой, кроме двух
незаряженных пистолетов и ножа. Я вытащил нож из-за
пояса. И тут Паррано быстро отскочил в сторону. Он
считал, что я по инерции пробегу мимо и он, оказавшись
у меня за спиной, нападет на меня. Но я знал этот трюк
и был начеку. Я с той же быстротой бросился в сторону,
и мы столкнулись тут, прямо на бегу. Он всей тяжестью
тела наткнулся на приготовленный мной нож. Я не смог
этого предотвратить.
Столкновение было очень сильным, и мы оба упали
на землю. Мгновенно я вскочил на ноги и насторожился,
не зная, ранен ли Паррано и что с ним происходит. Но
37
он остался лежать, только судорожно скреб руками
землю. Я наклонился над ним, мне показалось, что он
полуживой — дыхания почти не было слышно, едва-едва
вырывался хрип из его губ.
Я стоял над ним в растерянности и тоске. Я уже
видел, как умирают многие на Западе да и в других
местах, ведь часто мне таким способом приходилось
просто защищать свою жизнь. Но смерть этого незнако-
мого мне человека ложилась на меня тяжким бременем.
Конечно, он заслужил такой конец, но все же...
Из этого странного состояния меня вывел Виннету.
— Шарли быстрый, как стрела, и его нож врезается
быстрее стрелы,— сказал он, когда добежал и увидел
безжизненное тело Паррано.— Украсит мой брат себя
скальпом вождя?
Я удивленно посмотрел на него.
— Ты же знаешь, что я никогда ничего подобного не
делаю!
— Тогда я возьму его себе! — закричал он взволнован-
но* и с ненавистью, голосом, в котором слышалась жесто-
кость, какой я у него никогда не слышал. Я был просто
ошеломлен, буквально ошарашен. Ведь это было совер-
шенно чуждо вождю апачей! Виннету никогда ничего
такого в моем присутствии не делал! Ведь он сам отказал-
ся от этого варварского обычая! Как же сильно он должен
был ненавидеть этого Тима Финнети! Мне пришлось
подождать несколько дней, чтобы узнать тайну ненависти,
которую Виннету не раскрывал никому, даже мне.
Тут мы услышали крики и призывы Огненной Руки.
Значит, он нуждался в помощи. Не мог же он призывать
врага. Мы побежали. Я на восток, а Виннету на север.
— Куда бежит мой брат? Звук шел с севера, Шарли!
— Нет, с востока, послушай!
Призыв повторился.
— Определенно на востоке! — сказал я.— Точно слы-
шу!
— Нет, Разящая Рука ошибается! — Виннету остано-
вился и стал прислушиваться.
— Хорошо, не будем спорить! Пусть Виннету бежит
на север, а я на восток!
— Хау! — ответил Виннету и помчался дальше.
Я бежал что есть сил и кричал:
— Бегу! Огненная Рука, я бегу!
38

Я услышал ответный крик, который убедил меня, что
Виннету обманул слух. На бегу я зарядил пистолет и
направил его к кустарнику, откуда явственно доносился
зов. Вблизи недвижно лежали три индейца, а недалеко
от них еще трое охотились за Огненной Рукой. Он был
ранен и, стоя на коленях, оборонялся из последних сил.
Выбора у меня не было, хотя после длительного бега
рука была не столь твердой и я боялся, что неверный
выстрел может отправить на тот свет именно того, кого
я торопился спасти. Нужно было решиться. Я прицелил-
ся, и, к счастью, хватило первого выстрела: один сиу
побежал назад, другой нырнул в кустарник. Огненная
Рука придерживал окровавленную ногу и тяжело дышал.
— Слава Богу, сэр, вы пришли вовремя!
Я махнул рукой и стал осматривать рану.
— Вы ранены? Ранение тяжелое?
— От этого не умру,— сказал Огненная Рука, шипя
от боли.— Они никак не могли ко мне подобраться,
тогда стали бросать томагавки по ногам. Попали в
бедро!
— Я посмотрю. Так ведь в этом месте бывает эначи-
। льная потеря крови!
— Хорошо, говорю вам, от этого не умирают! Знаете,
; «к это случилось? Я бежал за вами, и вдруг передо
v юй оказались шестеро индейцев... а у меня только нож
> кулак! Иначе бы я давно с ними покончил, но так...
гт бы мне и конец! А вы... Правильно вас зовут —
зящая Рука!
В это время прибежал Виннету. Без долгих разгово-
в он осмотрел рану. Мы перевязали ее и отвели
ненную Руку в крепость. Бой, по существу, уже
нчился. Без Паррано толпы понков превратились в
гровки отчаянно дерущихся группок. План полковника
1Л правильным. Я убедился в этом, когда увидел, что
хотинцы и драгуны разбили на голову индейцев.
— Вот видите, вы собирались ко мне в Хайд-спот, а
эишлось вам воскрешать меня, как Иисусу Лазаря,—
меялся на другой день Олд Файрхенд — Огненная Рука,
когда Виннету объявил, какими лекарственными трава-
ми он должен лечить рану, которая, по его мнению,
требовала две недели покоя.
— Зато мы встретились с Огненной Рукой, как и
хотели,— ответил спокойно Виннету.— Теперь мы с мо-
40
им братом Разящей Рукой останемся у вашей постели,
сколько понадобится. Не будем считать дни, поедем в
Хайд-спот, когда сможем.
Рана заживала действительно две недели. Полковник
Меррил тем временем сообщил о нападении в Форт-Рэн-
долл и получил подкрепление в двадцать драгун, а
кроме того, приказ отправить пленных в Рэндолл, чтобы
отдать их под суд. Понки еще какое-то время бродили
по окрестностям, но напасть во второй раз не решились.
Я думал, что за это время что-нибудь узнаю о тайне,
которая окружала имя белого вождя. Но Виннету и
Огненная Рука молчали. А я не спрашивал. Так что имя
Паррано ни разу не было произнесено.
3
НОРА
Это было по дороге в Хайд-спот, к реке Манкизите,
которая теперь называется Уайт-Ривер. На ее берегах
была нора Огненной Руки; как он обычно называл свой
дом на охотничьем жаргоне.
Близилась ночь, и после длинной дороги всем хоте-
лось отдохнуть.
Мы сидели у костра с выздоровевшим Огненной
Рукой, а Виннету собирался стеречь нашу стоянку. Он
молча поднялся и жестом попрощался с нами. До этого
мы сидели втроем, и Огненной Руке не хотелось преры-
вать приятную беседу у костра.
— Может быть, мой брат останется у костра? —
сказал он.— Тропы арапагов не проходят в этих краях.
Здесь мы в безопасности и без разведки.
— Око апача всегда открыто. Виннету не доверяет
ночи. Ночь — это женщина!
С этим лаконичным ответом Виннету исчез в темно-
те. Тон, каким он это сказал, удивил меня. Я пошутил,
заметив: «Наш друг, должно быть, не любит женщин...»
Ночь была тихая и ароматная, она прямо располагала
к тому, чтобы поделиться тайнами. Огненная Рука снял
с шеи трубку, набил ее табаком и зажег.
— Вы так полагаете? — спросил он задумчиво.
41
— Я ошибаюсь?
Охотник выпустил облачко дыма и покачал головой:
— Похоже, что он слышать не может женского
имени. Но была одна женщина, за которую он готов был
сражаться с целым светом... Впрочем, с той поры для
него ни одна скво не существует.
— Он не привел ее в пуэбло Рио-Пекос? Почему?
— Она любила другого.
— Хм, хм... Довольно странно. Индеец обычно об
этом не спрашивает...
— Тот человек был другом Виннету.
— Я его знаю?
— Знаете,— с некоторым колебанием ответил он.—
Его зовут Огненная Рука.
Я вздрогнул. Такого я не ожидал! Очевидно, в моих
глазах светилось любопытство, хотя я, конечно, ни о чем
не стал спрашивать.
Огненная Рука усмехнулся:
— Вам любопытно? Это прошлое, сэр! Пусть оно
спит. Не то чтобы я вам не доверял. Напротив, только
с вами я мог бы поговорить об этом, и ни с кем другим
на свете. Но оставим прошлое прошлому, если вы такой
милый человек.
— Спасибо,— сказал я тихо. Я представлял себе, что
это значило, когда старый, замкнутый охотник решился
на такой доверительный тон.— Я не хотел задавать
вопросов, безусловно, не хотел,— добавил я.
— Я знаю, знаю, сэр,— махнул он рукой,— давайте
поговорим о чем-нибудь другом.
Я кивнул и хотел перевести разговор на свои буду-
щие планы, о том, например, что я хотел бы провести
некоторое время среди охотников на пушного зверя, а
потом отправиться к озерам, через Дакоту в город со
странным названием Собачья Прерия.
Я не знал эти края и втайне эгоистично думал, что
общество Огненной Руки в таком путешествии было бы
самым приятным, какого только можно пожелать, осо-
бенно мне — бродяге. Я потянулся за веткой, чтобы
подложить ее в костер, когда Огненная Рука взволно-
ванно вскочил и схватил меня за руку.
— Откуда это у вас?
— Что?
— Этот перстень!
42
Я посмотрел на свою руку — в огне и свете костра
блестел перстень Гарри и бросался в глаза. Я потряс
головой.
— Это память об одной самой тяжелой минуте моей
жизни.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
Я снял перстень. Он быстро ощупал его и довольно
долго, нетерпеливо осматривал. Потом дрожащим голо-
сом спросил:
— Кто вам его дал?
Я удивленно посмотрел на него, отчего он так
дрожал, так взволнованно дышал?!
— Один мальчик в Нью-Виненго,— ответил я.
— В Нью-Виненго! — вскричал он.— Вы были у Фор-
стера? Вы видели Гарри? Вы сказали — память о самой
тяжелой минуте? Гарри имел с этим что-нибудь общее?
Что с вами случилось?
— Со мной ничего не случилось благодаря Хататитлу.
Иначе могло случиться многое, я мог заживо стать доброй
порцией жаркого,— сказал я, надевая перстень на палец.
— Нет, я говорю серьезно. Очень серьезно. Я должен
знать, откуда у вас это колечко. Я имею на это право...
как никто на свете!
Я положил руку ему на плечо.
— Успокойтесь, пожалуйста. Разве я вам сказал, что
хочу что-то утаить?
— Я знаю, знаю... Но я умею хранить тайны, не
сомневайтесь! Будь этот перстень у кого-нибудь другого,
он был бы для него знаком смерти. Понимаете, мне
необходимо знать, что случилось, прошу вас, скажите
наконец!
Он схватил меня за плечо и давил на него, словно
хотел выдавить из меня эту историю. Я начал рассказы-
вать. Огненная Рука вел себя беспокойно: сжимал кула-
ки, садился, вставал, придвигался ко мне ближе и ближе
и каждую минуту хватался за горло, словно огонь
горящей нефти жег ему лицо. Потом, когда я описывал,
как бежал с Гарри от горящей нефти, он не смог сидеть
и вскочил, глаза его расширились, поглощали каждое
движение моих губ, он стонал и, наконец, одержимый
тоской и отчаянием, так сжал мою руку, что чуть не
раздробил ее.
43
— Небеса! Добрые небеса! — вздохнул он счастливо,
когда я обрисовал, как мы взобрались по откосу наверх,
в безопасное место.— Это было ужасно. Я знал, что все
хорошо кончится, ведь вы сидите рядом со мной и я
вижу перстень Гарри. И несмотря на это, все еще
испытываю ужас! И Гарри дал вам этот перстень?
— Он не давал мне его,— покачал я головой,—
я случайно стянул его у мальчика с пальца. Гарри
убежал от меня.
— Убежал?
— Убежал. И когда я на другой день утром пошел к
нему, я случайно остался в живых. Он был в компании
каких-то людей, которым удалось спастись, потому что
их халупа была наверху, на горе. И знаете, что они мне
сказали? Что я вел себя как трус!
— Гарри тоже это сказал?
— И Гарри тоже,— улыбнулся я.— Они не дали мне
даже слова сказать. Выстрелили по мне из ружья!
— Это... В этом весь Гарри,— проворчал Огненная
Рука и опустил глаза.— Он больше всего ненавидит
трусость. А что стало с Форстером?
— Не знаю,— пожал я плечами.— Но кроме людей,
которых я видел, думаю, никто не спасся из этого пекла.
— Ужасно,— пробормотал Огненная Рука.— Если по-
думать, то все из-за того, что несколько людей зарабо-
тали на какой-нибудь доллар больше!
— Могу я вас спросить кое о чем? Вы знали Эмери
Форстера?
— Один раз я был у него в Нью-Виненго. Нос у него
был высоко задран, на деньги жаден, как черт. Со мной
он вел себя довольно вежливо, у него были на это
причины.
— Так. И вы у него встретились с Гарри?
— С Гарри? — повторил он и усмехнулся несколько
загадочно.— Конечно, я встречался у Форстера с Гарри
и еще в Омаце, у его брата, и еще в других местах.
— Послушайте, об этом мальчике мне хотелось что-
нибудь узнать. Он такой сообразительный и ловкий!
— Хм, хм,— закашлялся Огненная Рука.— Кое-что о
нем я расскажу вам... со временем. Только не сейчас.
Этот ваш рассказ немного взволновал меня, я не могу
порядком сосредоточиться. А он не сказал вам, что он
делает в Нью-Виненго?
44
— Он упомянул только, что собирается там задер-
жаться лишь на время.
— Ага! Ну, главное, что он не поддался тому сума-
сшествию! Да, он сообразительный и ловкий мальчик,
вы это правильно сказали, у него отцовская школа. Он
умеет послать пулю в правильное место, врагу точно
между ребрами! Видели бы вы это!
— А где живет его отец?
— Где живет? Каждую минуту в другом месте. Но
это порядочный человек, могу присягнуть! Мы хорошо
знакомы. Может, я вам его когда-нибудь представлю.
— Я был бы очень рад, сэр.
— Увидим. Но вы заслужили, чтобы я поблагодарил
вас за то, что вы сделали для Гарри.
— Не об этом речь, сэр, я о благодарности даже не
думал.
— Ну конечно! — Огненная Рука похлопал меня друже-
ски по плечу.— Мы ведь понимаем друг друга, Разящая
Рука! Перстень я вам вернул? Ну... я пойду сменю Виннету.
А вы ложитесь на бок и как следует выспитесь, чтобы
утром как огурчик... Завтра попотеем мы и наши братья
меньшие.— Он кивнул в сторону, где стояли наши кони.
Я знал, что о Гарри он уже не будет говорить. Я кивнул
ему, завернулся в одеяло и спросил еще:
— А вы хотели завтра доехать только до Грин-Парка?
— Да. Но я раздумал. Спокойной ночи!
— Хорошей охраны! — пробормотал я из-под одеяла.—
И не забудьте меня разбудить, к утру я вас сменю!
— Вот еще! Вы уже столько сделали для меня, более
чем достаточно, так что разок я могу посторожить
вместо вас.
Действительно, надо было называть меня не Разящая
Рука, а гринхорн, таким я был зелененьким, самым зеленым
среди всех гринхорнов на свете, поскольку не догадался, в
чем дело. Это же ясно, как солнце на небе. Огненная Рука
был отцом Гарри! Во-первых, это необычайное волнение,
когда я говорил о несчастье в долине нефтяных скважин.
Во-вторых, его слова «вы для меня сделали достаточно!».
В-третьих, странные замечания по поводу отца Гарри! Хотя
кое-что оставалось для меня непонятным: отношения с
Виннету, с Паррано и несведенные счеты между Огненной
Рукой, Виннету и белым вождем. Все это было до сих пор
туманно. Всю ночь я мучился, в голове вертелись эти
45
мысли, и я долго не мог заснуть. Казалось, что я был
взволнован не меньше, чем Огненная Рука.
Когда я утром проснулся, у костра никого не было.
В маленьком железном котелке кипела вода, немножко
дальше лежали остатки наших продуктов — кусок мяса и
мешочек с мукой. Я выбрался из-под одеяла, размялся
несколькими движениями и пошел к воде умыться.
Там стояли оба — Виннету и Огненная Рука, увле-
ченные разговором — может быть, обо мне? Когда я их
окликнул, они вздрогнули, словно я застиг их за чем-то
подозрительным, это выдали неуверенные взгляды, но
они тут же опомнились. Начали говорить, как хорошо
разгорается день, какой порядочный кусок пути предсто-
ит нам проехать. Были со мной так милы, приветливы,
я бы сказал, даже нежны! Я уже раньше заметил, что
они друг к другу очень внимательны, словно хотят дока-
зать, как каждый уважает своего партнера. Словно это
были два брата, которые с младенчества так любят друг
друга, что лучших отношений и быть не может. И теперь
эту взаимную ласку и заботу они перенесли на меня.
Прошло немного времени, мы собрались, сели на
коней и отправились в путь. Ехалось нам прекрасно.
Воздух был свежий. Зеленая прерия раскинулась широ-
ко. После полудня мы впервые решили отдохнуть.
Огненная Рука пошел обследовать окрестности, а я
готовил еду. Желудки наши были пусты и требовали,
чтобы мы их наполнили. Виннету наблюдал за мной, а
потом вдруг окликнул:
— Мой брат Шарли отважный, как дикая пума, и
молчаливый, как скала.
Я удивленно посмотрел на него и ничего не сказал.
Это, видимо, было предисловие к чему-то, и мне было
любопытно, что он скажет дальше.
— Шарли проехал поток горящей нефти и своему
брату ничего не сказал,— продолжил Виннету.
— Язык мужчины подобен ножу в ножнах,— ответил я.—
Он острый, колющий, и лучше, когда он спрятан. Он не
годится для того, чтобы человек просто так играл с ним.
— Мой брат говорит очень мудро. Но Виннету печа-
лит, когда сердце Шарли закрыто в себе, тогда он похож
на камень, в котором скрыты золотые жилы.
— А вождь апачей открыл свое сердце белому другу
настежь?
46
— Да. Апач показал ему все тайны прерии. Научил
его искать и читать следы и познакомил со всем, что
должен знать великий воин.
— Я не отрицаю. Это мой красный брат сделал. Но
говорил ли он когда-нибудь об Огненной Руке, о женщи-
не, о которой вспоминает его сердце?
Виннету слегка покачал склоненной головой:
— Апач ее любил, но его любовь живет не в устах.
Но почему мой брат не рассказал о мальчике, которого
Хататитла вынес вместе с ним из огня?
— Виннету мог подумать, что я хвастаюсь. А потом,
я не знал, что тебя это может интересовать. Тебе знаком
этот мальчик?
— Виннету носил его на руках, ловил ему рыбу в
реке, учил его выпускать стрелу из лука и укрощать
дикого мустанга. Познакомил его со всеми языками
красных мужчин и, наконец, подарил ему оружие, пуля
из которого застрелила Рибанну, дочь ассинобоинов.
У меня пошел мороз по коже. Мной овладела какая-то
странная догадка, я отгонял ее, но она возвращалась и
возвращалась, и я не осмеливался воплотить ее в слова,
даже для себя. О, если бы не вернулся Огненная Рука, если
бы я еще минуту мог поговорить с Виннету с глазу на глаз!
В течение всего времени, когда мы сидели за обедом,
я думал о словах Виннету и искал связь с тем, что мне
в предутренний час сказал Огненная Рука. Было ли все
так, как я себе представлял? Прав ли я был, когда
предполагал, что Огненная Рука отец Гарри, а его ма-
терью была та, кого любил Виннету когда-то? И которая,
несмотря на это, стала женой Огненной Руки?
После нескольких часов отдыха мы продолжили свой
путь. Лошади словно чувствовали, что, добравшись до
цели, мы дадим им отдых на несколько дней. Они
бежали без понуканий, и уже к вечеру мы добрались к
подножию горного хребта, за которым находились доли-
на и река Манкизита. Огненная Рука вел нас ложбиной,
которая, видимо, клонилась к воде,— значит, мы подъез-
жали к норе. Оставался последний отрезок пути.
Когда мы пробирались между кустами, в чаще среди
ветвей вдруг появилось дуло ружья, и раздался голос.
— Прошу вас пароль, мессиры!
— Храбро!
— А еще?
47
— Молча!
— Правильно, хи-хи-хи!
Этого смеха мне было достаточно. Все остальное, что
последовало, меня не могло удивить.
Кусты раздвинулись, потом из них высунулась соло-
менная шляпа с растрепанной и помятой тульей —
антикварный экземпляр, от которого пустился бы в пляс
каждый собиратель древностей, и наконец показалось
бородатое, обросшее лицо, нос и два веселых, хитрых
глаза. Человек запутался в своем долгополом охотничь-
ем пальто, которое только что не волочилось по земле.
Все трое сердечно засмеялись. Огненная Рука всплес-
нул руками.
— Друг! Хокенс! У вас не помутился разум, что
спрашиваете у меня пароль?
— О каком помутнении вы говорите, сэр! — Сэм
смеялся над тем, что удивил нас.— Под моими кудрями
в голове полный порядок. Но человек должен доказать,
что он стоит на страже. Можно сойти с ума от радости,
что я вижу здесь вождя апачей, а главное, заслуженного
гринхорна, который вырос до Разящей Руки, если я не
ошибаюсь, хи-хи-хи...— Он подскочил ко мне и обнял
так крепко, что затрещало его знаменитое пальто.
— Сэм! Дружище! — запричитал я.— Как я рад вас
видеть! Что вы тут делаете? Надеюсь, вы сообщили
Огненной Руке, к кому я ходил в школу?
— А как же! Конечно, сообщил!
— А вы мне и слова не сказали, что я встречусь со своим
старым, добрым Сэмом,— обратился я к Огненной Руке.
Траппер только засмеялся.
— Я хотел удивить вас. Но тут вас ждут и другие
знакомые!
— Ага! Дик Стоун и Вилли Паркер! Неразлучные
друзья Сэма!
— И маленький сэр тоже дома,— сказал Сэм.— Уже
вернулся!
— Знаю, знаю,— быстро проговорил Огненная Рука.—
А так дома все в порядке? Индейцы не приходили?
— Не видел здесь ни одного.
— А добыча?
— Очень хорошая, сэр, увидите сами. Но осторожно,
вода на крыльце! — Сэм засмеялся и залез опять в кусты.
Мы были близко от норы Огненной Руки, и, как я мог
48
это понять, нора хорошо охранялась оружием и самой
природой. Тут текла речушка с прозрачно-чистой водой
и каменистым дном, так что наездник не оставлял после
себя следов. Теперь я понял, что имел в виду Сэм, когда
предупреждал о воде. Вскоре мы подъехали к месту, где
скалы смыкались, и казалось, что дальше дороги нет. Но
Огненная Рука продолжил свой путь и вдруг исчез из
виду, словно проехал через стену. То же случилось с
Виннету, а когда я попал к этому загадочному месту, то
увидел, что ветви, спускавшиеся на скалистую стену,
образовали занавес, за которым тропинка продолжалась —
очень узкая и темная, как туннель. Постепенно туннель
сужался так, что мы терлись плечами о скалы. Потом
расщелина расширилась, и я от удивления раскрыл рот.
Мы стояли на краю широкой долины, спрятанной от
всего мира, как в сказке. На другом конце были видны
пасущиеся кони и мулы.
— А вот и моя прославленная нора! — сказал Огнен-
ная Рука.— Неплохая, правда? Не чета всяким фортам
с деревянными оградами.
— Там, на другой стороне, есть какой-нибудь выход? —
спросил я.
— Есть,— ответил хозяин норы.— Но такой малень-
кий, что через него протиснется разве только скунс.
— Великолепное место! Как вы его нашли?
— Меня привел сюда енот. Я гнался за ним и попал
прямо ко входу в долину. Ну, я и обосновался здесь.
— Один?
— Сначала один. Несколько раз это место сохраняло
мне жизнь, когда индейцы гнались за моим скальпом.
А потом я взял к себе молодежь из компании. Здесь
можно хранить меха, а зимой человек находит тут
приличное убежище.
Нас прервал разбойничий свист, и из кустов выско-
чили рослые парни в кожаных куртках. Охотники. Они
окружили нас и не скрывали радости, что приехал
Огненная Рука. Среди них был и Вилли Паркер, кото-
рый махал рукой мне и Виннету.
Охотники завладели хозяином норы, и я понял, что
некоторое время он будет вынужден заниматься другими
делами, а не нашими драгоценными особами. Виннету уже
знал об этом. Он спокойно расседлал своего коня, похло-
пал его, что означало полную свободу для животного.
4 К. Ф. Май
49
Виннету взял седло, уздечку, одеяло и ушел. Я все
сделал так же, как он, и пошел осматривать долину.
Я бродил по разным концам долины, увидел неболь-
шой сруб, стоящий в скалах на одной из террас. Вот
откуда хороший вид, подумал я, и полез по уступам в
скале наверх. Я еще не добрался до верха, когда двери
избушки распахнулись и оттуда выскочил человек. Он
не заметил меня, подошел к краю скалы и, приложив
ладонь ко лбу, посмотрел на долину. На нем была
пестрая охотничья куртка, охотничьи узкие штаны, ук-
рашенные понизу бахромой, узкие мокасины со стеклян-
ными жемчужинами и с иглами дикобраза. Вокруг голо-
вы — красный платок, повязанный как тюрбан, а вокруг
пояса кусок пестрой, яркой материи. Когда я повернул-
ся, то не поверил собственным глазам.
— Гарри! — крикнул я.— Это вы?
Я прыгнул по последним ступенькам и побежал к
нему. Он смотрел на меня непонимающе, а потом
холодно-сдержанно.
— Как видите, сэр,— это я,— сказал он через мину-
ту.— Я так же мог вас спросить, и еще более обоснован-
но, вам не кажется? По крайней мере, я хотел бы знать,
кто вам дал право втереться в наше ущелье?
Такого приветствия я, признаюсь, не ожидал. Ну
хорошо, в конце концов, как аукнется, так и откликнет-
ся. Я пожал плечами и так же холодно-сдержанно
ответил одним словом:
— Пф!
Потом я повернулся к нему спиной, спрыгнул на
полустертую ступеньку и молниеносно соскользнул вниз.
Говоря искренне, это испортило мне настроение.
Даже за ужином у костра я почти не участвовал в
разговорах. Я сидел в стороне, молча слушал, как
охотники рассказывают о своих приключениях, и наблю-
дал за разношерстным обществом, в котором Гарри
признавали за ровню. Примерно через полчаса я поднял-
ся и пошел посмотреть на Хататитла, как привык это
делать годы и годы. Небо было ясное, усыпанное множе-
ством звезд. Они ласково глядели на землю, где так
часто взрослые люди не понимают друг друга, и платят
за любовь презрением, и доказывают друг другу, что
кто-то из них имеет больше прав претендовать на
жизнь.
50
Передо мной в кустах раздалось тихое фырканье.
Хататитла узнал меня, и приветствовал, и ждал, когда я
пожелаю ему спокойной ночи. Я подошел к нему,
погладил по шее, а он нежно прижался ко мне и терся
головой о мое плечо. Я гладил его по ноздрям. С той
поры когда он вынес меня из горящей нефтяной ямы,
я привязался к нему еще больше. Я чувствовал на
щеке его блестящую шелковистую шерсть, я бы и не
заметил, что кто-то близко от нас, если бы он не об-
ратил мое внимание легким пофыркиванием. Я повер-
нулся и в полутьме между ветвями увидел красный
платок Гарри.
— Простите, что я беспокою вас. Я хотел только
посмотреть на Хататитла... Он вынес меня из огня...
— Пожалуйста,— сказал я холодно.— Он стоит здесь,
к вашим услугам. Не буду мешать своим присутствием.
Спокойной ночи!
— Сэр! —сказал мальчик дрожащим голосом, с тру-
дом преодолевая себя. Он был смущен, очень смущен.
Мне казалось, что у него дрожит не только голос, но и
руки и губы.— Я вас оскорбил!
— Вы? Меня? — ответил я холодно.— Ну, что вы! Вы
меня не можете оскорбить! К такому человеку, как вы,
я испытываю только сострадание.
Прошло некоторое время, прежде чем он собрался
ответить.
— Простите мне все! Это была моя ошибка!
— Если вас это устроит, то... к подобным ошибкам
людей я привык. Ничего не случилось.
Я повернулся, но он снова забежал вперед и схватил
меня за плечо.
— Мистер Разящая Рука! — Его голос звучал настой-
чиво и одновременно просительно, я невольно остано-
вился.— Я узнал теперь, кто вы. Я понял теперь, какую
несправедливость по отношению к вам я совершил...
Теперь я знаю... Лучше бы я не видел белого света!
Обвинить Разящую Руку, да еще в поджоге, в коварстве
и мести! Но это потому, что плохо истолковал ваши
слова... там, в долине, помните? Я... Я бы вас... Я хочу
очень... очень просить, простите меня!
Помолчав минуту, я ответил:
— Хорошо, Гарри, я принимаю ваши извинения. Я знаю,
что вы были взволнованы, огонь, хаос, да, я понимаю,
4*
51
вы потеряли голову. Больше не говорите об этом. Вот
моя рука. С этой минуты мы друзья.
У мальчика камень свалился с сердца. Он отдышался
и с невероятной радостью выплеснулся:
— Вы столько для меня сделали! Не будь вас, мой
отец...
— Тсс, Гарри, не нужно. С этого не начинайте,—
прервал я его.— Это уже прошло, и сделал я то, что
сделал бы каждый порядочный человек. Вы — сын, и я
понимаю вас, но вы мужчина. А мужчина должен
смотреть на это по-другому.
— Теперь вы несправедливы сами к себе, сэр,—
прошептал он.
— Поймете, когда станете старше.
— Сэр,— отозвался он просительно.
- Да?
— Могу я вас еще кое о чем попросить?
— Почему же нет? Что вы хотите?
— Когда вы будете думать, что я делаю глупости или
совершаю несправедливость, говорите мне и... не чувст-
вуйте ко мне сострадания.
— Положитесь на меня, молодой человек, обещаю
вам это.
Казалось, мои слова успокоили его. Он отдышался.
— Благодарю вас от всего сердца. А теперь пойдем-
те. Вам нужно сказать нашим людям спокойной ночи.
Я приготовлю вам место для сна. Утром придется отпра-
виться очень рано.
— Да? А куда мы поедем? — удивился я.
— К Би-Форку, у меня там поставлены капканы.
Отец мне сказал, что вы хотели видеть охотников на
пушного зверя в работе. Принимаете приглашение?
— Охотно.
Чуть позже Гарри отвел меня в маленькую пещеру,
выдолбленную в скале и обтянутую со всех сторон
выделанными шкурами. Сальная свеча освещала комна-
тушку, которая выглядела очень приветливо. У задней
стены стояла постель, вернее, широкая лавка. Несколько
навайских одеял лежали стопкой. В таком гостиничном
номере я еще никогда не ночевал.
— Вам будет здесь хорошо,— сказал Гарри.— Сюда
ходят ночевать наши люди, когда их прихватит ревма-
тизм. Знаете, ночевка под открытым небом...
52
— Вы думаете, что у меня уже ревматизм? — сказал
я шутя.
Гарри покраснел и покачал головой.
— Нет, и не желал бы вам. Но здесь, в долине,
бывает очень сыро. И осторожность не помешает. Спо-
койной ночи!
Он задернул занавеску у входа, и я остался в
одиночестве.
В другое время я не удержался бы и постелил бы себе
по-вестменски прямо на воздухе, где-нибудь за кустами,
потому что тот, кто привык спать на вольном воздухе, с
трудом переносит сон в закрытом помещении. Но я так
устал от всех последних событий, что остался там, куда
меня отвел Гарри. И спал я как мертвый!
4
ОХОТА НА БОБРОВ
— Ух, сэр! Вы еще долго собираетесь нежиться на
канапе? Потягиваться? Вставайте! Вставайте! Это при-
даст вам бодрости, если не ошибаюсь, хи-хи-хи...
Я вскочил и увидел Сэма Хокенса, который, отодвинув
занавеску в моей пещере, улыбался и призывал меня к
действию. Я сразу понял, что он идет с нами. Прекрасно,
по крайней мере, будет весело.
Я быстро собрался и спустился вниз. Гарри был уже
там, готовый отправиться в путь. Вскоре появились
Виннету и Огненная Рука, они пожелали нам счастливой
охоты и пошли по той самой тропинке, по которой мы
вчера приехали. А мы направились к Би-Форку. Сэм нес
капканы и шел осторожно, чтобы не оставлять следов.
Он все время смотрел по сторонам, чтобы не упустить
никакой мелочи. Вдруг Сэм остановился, схватил нас за
руки и приложил палец к губам. Откуда-то, недалеко от
нас, раздался слабый свист. Словно кто-то причитал.
— Мы пришли,— зашептал Гарри мне на ухо.—
Стража нас учуяла и снимает подозрение.
Мы немного выждали, не двигаясь, и очень осторожно
поползли вперед. Мы очутились в излучине реки, прямо
перед бобровой колонией. Здесь была большая и доста-
53
точно широкая плотина, по ней мог пройти взрослый
человек, если бы он шел осторожно. Четвероногие стро-
ители были увлечены работой. Смотреть на них было
одно удовольствие. Но они нас засекли. Большой бобр
дал сигнал, и остальные попрыгали под воду. Очевидно,
они знали: появился самый страшный враг — человек.
Когда последний бобер исчез, мы заметили, как раздви-
нулся камыш и появились два индейца. Они были
вооружены и ползли вниз, к реке. У одного была
переброшена через плечо украденная шкурка, другой
тащил три или четыре капкана. Они осторожно осмотре-
лись по сторонам, словно боялись, что их преследует враг.
— Негодяи! — зашипел Сэм.— Они думают, что так
легко слямзят нашу добычу?! Будут собирать наш урожай?!
Погодите, хулиганы, «Лидди» • вам сейчас вложит ума,
объяснит, чьи эти железки и шкурки!
Он взял ружье и стал готовиться к выстрелу. Я придер-
жал его легонько за плечо. Я знал, что мы должны
избавиться от этих воришек, но был убежден, что это
надо сделать тихо. Эти понки, судя по их раскраске,
отправились не на лесную кражу, а на военную тропу.
Они были не одни, и выстрел мог привести к неприят-
ным последствиям.
— Не стреляйте, Сэм,— шепнул я ему.— Лучше но-
жом! Они выкопали томагавк войны!
— Разве можно проткнуть двоих зараз? — ответил
Сэм, так ему хотелось выстрелить.
— Я возьму на себя одного, а вы другого. Пошли!
— Проклятая работа,— ругался Сэм.— Выбрали че-
тыре лучших капкана! Очень буду рад, если к украден-
ным шкуркам прибавится и их собственный мех.
— Успокойтесь, Сэм,— строго сказал я.— У нас нет
времени!
Было необходимо сообщить Огненной Руке и его
людям о том, что здесь появились понки, и Сэм это знал.
Он молча моргнул мне и показал на двух индейцев. Мы
взяли их. Потом с помощью Гарри оттащили в камыши,
где хорошо спрятали.
— А теперь вам надо вернуться в нору,— сказал Сэм.—
Я останусь тут. Хочу узнать больше, чем могли бы
сказать эти парни.
* Так Сэм Хокенс называет свое ружье.
54
— А может быть, вы сами пошли бы к отцу? —
bi (увил в разговор Гарри.— Четыре глаза увидят боль-
ше, чем два. Да еще у вас капканы и снаряжение.
Правда, Сэм, хорошо бы вы пошли.
- Хм, мастер Гарри решил, что он выследит индей-
i кии лагерь? — улыбнулся Сэм.— Пожалуйста, пожалуй-
। i.i, но я умываю руки, если что случится!
- Ничего не случится,— прервал его Гарри.— Мы
и> 1ько исследуем окрестности и тут же вернемся. Не
правда ли? — обратился он ко мне.
Мой дорогой траппер еще что-то бормотал о вздор-
ной, незрелой молодежи, но Гарри уже не слушал.
Бросился на землю и исчез в кустарнике. Хочешь не
чочсшь, а пришлось мне последовать за ним.
Мои первоначальные опасения по поводу Гарри не
.ш пн вдались. Он проникал сквозь чащу кустарника с
• к '>*.•;грительностью и ловкостью бывалого охотника. Бы-
। видно, что на природе он как дома и все привычки
нм >ьной охотничьей жизни у него в крови. Он вполне
- .1 I ровней старым, тертым калачам охотникам.
Мы ползли почти час, когда приблизились ко второй
имаровой плотине. Бобров нигде не было видно. То ли
• •ни услышали нас, то ли в окрестностях был еще кто-то,
к«»ю мы пока не видели.
Здесь были наши капканы, сэр,— сказал мне Гар-
ри Но следы ведут в другую сторону, видите, к лесу.
Он хотел отправиться по следам, но я окликнул его:
— Гарри!
Он остановился и вопросительно посмотрел на меня.
— Минуточку, Гарри,— сказал я.— Не лучше ли вам
нерпулься и оставить это дело мне?
— Почему вы так думаете?
— Знаете, какой опасности вы можете подвергнуться?
Она будет не большей, чем я уже пережил,—
> i.i ;ал он, и его лицо стало суровым.— Или вы думаете,
нм я испугаюсь, когда на меня выскочит раскрашенное
III но?
Мне стало ясно, что его не переубедить.
Мы пошли вдоль реки, около нас был лесок, тонкие
1волы склоняли свои кроны над тропинкой, образуя
। \ v । ую зеленую крышу. Почва была мягкая, покрытая
мчим, и каждый оттиск ноги был виден. Через минуту
I.iрри остановился. Вместо двух следов, по которым мы
55
шли, появилось еще четыре. Можно было предположить,
что четверо воинов шли вместе, а потом разделились —
двое пошли в одну сторону, а двое других в противопо-
ложную. Видимо, они были вооружены так же, как те,
которых мы обезвредили. Было похоже, что тут сильный
индейский отряд. Я подумал, не связано ли это с неудав-
шимся нападением на Форт-Найобрэро. Не хотят ли они
отомстить за жестокое поражение? Это было бы в их духе,
по законам мести за каждый позорный проигрыш.
— Что теперь? — заколебался Гарри.— Следы ведут к
норе, и о них никто не знает! Разделимся или пойдем
вместе по следам четырех?
— Эти следы, скорее всего, ведут к их лагерю. Они
ждут возвращения разведчиков,— заметил я.— Умнее
всего будет, если мы немножко посмотрим на их лагерь.
Главное узнать, сколько их там. Около норы есть
караул, и они постараются сообщить...
— Вы правы. Пойдемте!
Лес шел в сторону реки. То тут, то там его перерезали
глубокие впадины, заросшие диким папоротником, ежеви-
кой и малинником. В одном месте, где был просвет, я
учуял запах дыма. Я посмотрел пристальней между де-
ревьями и различил вдали тоненькую полоску дыма. Не
что иное, как лагерный костер.
— Остановитесь, Гарри! — попросил я своего молодого
друга.— Ложитесь здесь, за кустарником, а я гляну, что
происходит вокруг костра.
Гарри тоже заметил дым.
— А я не пойду с вами?
— Для этого нужен один. Вдвоем гораздо опасней.
Гарри смирился. Молча кивнул и спрятался в кустах,
загладив предварительно все следы. Я пополз к краю леса.
Внизу, во впадине, сидели и лежали целые толпы
индейцев. Они выставили караульных, но, к счастью, ни
один из них не увидел меня. Даже тот, который проходил
относительно близко, молодой, словно вылитый из бронзы
индеец. Я попробовал сосчитать понков, но то, что я увидел
через минуту, меня ужаснуло. У огня грелся Паррано, или
Тим Финнети, как называл его Огненная Рука. Я протер
глаза, но нет, я не ошибся, ведь я его видел настолько
близко, что не мог забыть его лицо. Я не мог поверить, ведь
с него сняли-скальп. Или я сошел с ума? Что? Он воскрес
из мертвых?
56
Стражник нарушил мои размышления. Рослый воин
повернулся и направился в мою сторону. Пришлось как
можно осторожнее отползти назад. Слава Богу, мне это
удалось. Я вернулся к Гарри. В нескольких словах
объяснил ему все, что я видел, и сказал, что нужно
поторопиться домой, в нору.
Я уже не сомневался, что понки позвали подкрепле-
ние и ждали удобного момента, чтобы напасть на нас,
отомстить за поражение под крепостью. У них было
достаточно времени, пока Огненная Рука лежал ране-
ный, они готовились и собирали силы. Не понимал я
одного, почему они до сих пор не напали на нас,
несмотря на преимущество в численности. Или они
знали о тайном жилище охотников за пушным зверем и
решили взять всех сразу — меня, Виннету, Огненную
Руку и всех мужчин?
Когда я рассказал в норе о том, что узнал, Огненная
Рука, к моему удивлению, был вне себя от радости. Его
интересовало только одно — что Паррано до сих пор жив.
— Благодарю Бога за это известие, сэр! — радостно
потирал он руки.— Вы действительно не ошиблись?
Ничего лучшего я не желаю, кроме того, чтобы этот
негодяй сидел там. Я бы наконец выполнил свою клятву,
попадись он мне в руки!
— Увы, я не ошибся. Меня только смутили его
волосы.
— Это мелочи. Посмотрите на Сэма Хокенса. Воз-
можно, что у форта вы его не убили совсем, а индейцы
подобрали Паррано, и, пока приводили его в порядок, он
ободрал какого-нибудь понка!
— Но почему они до сих пор не напали на нас?
— Этого я вам сказать не могу,— пожал плечами
Огненная Рука.— Но узнаем в конце концов. Вы не
устали, сэр?
— Нет.
— Хотел бы я сам поглядеть на этого человека. Вы
не пошли бы со мной?
— Конечно, пойду,— сказал я.— Но придется дейст-
вовать очень осторожно. Думаю, индейцы будут держать
ушки на макушке й смотреть во все глаза. Они уже
обнаружили, что не вернулись их разведчики. А если за
ними послали кого-нибудь, то наверняка им известно,
что случилось.
57
— Это мне все равно, совершенно все равно,—
повторил Огненная Рука.— Дик, подойдите ко мне!
Дик Стоун, конечно, был в группе разведчиков,
окружившей нас, едва мы вернулись с неудачной охоты.
Вчера он доставал мясо, как говорят охотники, и сегодня
увидел меня впервые. Он тряс мне руку и радовался, что
Огненная Рука выбрал его, чтобы пойти по следам
угрожавших нам понков.
— Едем сейчас? — спросил он.— На конях, сэр?
— Нет, нет, только возьмите ружье, это серьезное
дело. Остальные останутся здесь! Приготовьтесь к само-
му худшему. Склад с мехами замаскируйте травой,
ветвями и чем-нибудь подобным. Паркер, вы позаботи-
тесь о Гарри, будьте у него под рукой.
— Лучше бы я пошел с вами,— попросил мальчик, но
Огненная Рука и слышать об этом не хотел.
— Пока что нет,— сказал он.— У тебя будет дело, не
бойся. Но пока нет, мой мальчик.
И мы пошли той же тропинкой, только на этот раз с
Огненной Рукой и Диком Стоуном. Я подумал, что с утра
не видел Виннету, и меня это беспокоило. Не случилось
ли с ним чего? А вдруг его обнаружили понки? Вдруг его
захватили где-нибудь? Я изловил себя на мысли, что
думаю больше о Виннету, чем об опасности, которая
подстерегает нас на каждом шагу. Я даже испугался,
когда услышал шелест ветвей и перед нами появился
именно тот, о ком я думал. Он, как будто это само собой
разумелось, присоединился к нам и объяснил одной
фразой:
— Виннету пойдет со своими друзьями за Паррано и
понками.
— Мой брат знает, что здесь собрались сиу? Откуда
он узнал?
— Виннету следовал за своим братом Шарли, потому
что охранял его и сына Рибанны. Он шел за ними и видел,
что они нашли разведчиков понков и потом пошли к месту,
где понки раскинули лагерь. У Паррано много воинов, и его
мысли злые. Поэтому Виннету убьет белого вождя.
— Нет, еще раз нет! — опомнился от удивления
Огненная Рука.— Вождь апачей оставит Паррано мне!
Он должен погибнуть от моей руки.
— Виннету уже один раз подарил его своему другу,—
сказал тихо, как бы с упреком, вождь апачей.
58
— Хорошо, но на этот раз я как следует...
Последние слова я уже не слышал. Кустарник за
нами зашевелился, и я увидел два глаза. Я без раздумья,
инстинктивно бросился между ветвями. Я даже не сооб-
разил, что собственными руками сжимаю горло именно
тому, о ком мы только что говорили. И что в следующую
минуту из кустов выскочили десять индейцев, чтобы
помочь своему вождю.
Бой вспыхнул в секунды. Я лежал на земле и сжимал
белого вождя изо всех сил. Коленом давил на грудь,
левой рукой сжимал горло, а правой оборонялся от руки,
направившей на меня нож. Паррано извивался подо
мной, как змея, сильный, гибкий, ловкий, он изо всех
сил старался сбросить меня. Дико бил ногами и казался
мне разъяренным привязанным быком, который пытает-
ся разорвать цепь и вырваться на свободу. Но моя левая
рука безжалостно сжимала ему горло. Я видел, как из
последних сил он пытается избавиться от меня, несколь-
ко раз он рванулся и наконец растянулся без движения.
Паррано я обезвредил. Теперь я мог оглянуться на
борющихся. Борьба была яростной. Виннету как раз
обхватил гигантского понка и придавил его к земле. Дик
боролся с двумя огромными индейцами, у одного из них
на груди была кровоточащая рана, другой поднимался с
земли и нащупывал томагавк, который Дик перед тем
выбил у него из руки, и хотел ударить Дика по ногам.
Но я подскочил, выкрутил ему запястье и стукнул его
этим томагавком. Огненная Рука дрался, как разъярен-
ный бык: одного из понков он оглушил, и тот лежал
поодаль, но два других нападали на охотника. Огненная
Рука схватил одного за запястье железной хваткой, и
тут на помощь ему прибежал Дик Стоун. Еще два
индейца уже показали нам пятки, бросив на поле боя
оружие и свои томагавки.
— Тим Финнети! Возможно ли?! — закричал громо-
вым голосом Огненная Рука, увидев лежащего вождя
понков.— Ради Бога, кто его отделал?
— Разящая Рука имеет силу бизона и хитрый, как
лиса,— сказал Виннету вместо меня.— Но нам нужно быст-
рее возвращаться. Воины Паррано хватятся своего вождя и
скоро будут тут. Пусть мои братья последуют за мной!
— Он прав! — сказал Дик Стоун.— Тут начнется
сейчас танец, мы должны быть готовы.
59
Огненная Рука был ранен.
— Прежде всего надо замести следы. Дик, идите
первым,— скомандовал хозяин норы.
— Я жду вашего приказа, сэр,— прервал его Сто-
ун.— Только прошу вас, вытащите этот ножичек, его
кто-то забыл во мне.
Я испугался. Теперь было ясно, что и Дик ранен.
Нож торчал до сих пор в ране, но, слава Богу, не в
опасном месте и не глубоко. Я наскоро перевязал Дика.
— А что с пленным? — спросил о белом вожде Ог-
ненная Рука, которому я тоже перевязал рану.
— Придется нести его,— заметил я,— очнется, будет
вытворять такое! Вот увидите!
Дик Стоун уже делал ему носилки.
— Успокоим индейцев, уберем его с глаз.
Он посадил Паррано на носилки, хотя попотел изряд-
но — парень был тяжелый. Но еще больше работы было
у Виннету, он заглаживал следы носилок или, вернее,
санок, на которых мы поволокли Паррано.
5
СТАРАЯ ЛЮБОВЬ, СТАРАЯ НЕНАВИСТЬ
Было ранее утро, еще не рассвело, но птицы просну-
лись и запели. Раньше бы я наслаждался пробуждением
природы, но сейчас мне было не до того. Я думал о
людях, которых мы послали за подмогой в Форт-Рэн-
долл. Дик Стоун и Вилли Паркер получили коней и
приказ гнать, не жалея животных. Может, доберутся до
форта за два дня. Значит, если будет все удачно, помощь
придет только через четыре дня.
— Доброе утро, сэр! Вы тоже не можете спать?
На скалистом выступе рядом со мной стоял Гарри.
— В этих краях человек не может никогда пренебре-
гать осторожностью,— ответил я и поблагодарил его за
утреннее приветствие.
— Вы боитесь?
— Вы спрашиваете серьезно? — улыбнулся я.— Но
ведь нас всех вместе двадцать четыре, а против будет в
десять раз больше, а может, и не в десять, а в пятнадцать.
60
В бою мужчин против мужчин нельзя опираться на
надежду. На что мы можем надеяться? Что нас не
найдут и мы выдержим до прибытия подкрепления?
— Вы видите все в более мрачных красках, чем есть
в действительности. Двадцать четыре человека, да таких
опытных, как наши охотники, не продадут свою жизнь
задешево. Даже если индейцы вынюхают нашу нору, в
чем я сомневаюсь...
— Я не так уверен,— прервал я Гарри,— они злы,
что потерпели поражение у Найобрэры, а теперь ко
всему прочему взяли в плен их вождя и обезвредили
двух разведчиков! Я их видел, они кипят от гнева.
Сделают все, чтобы погладить нас против шерстки,
насколько я их знаю.
— А насколько я их знаю, они трусливые! Извините! —
сказал Гарри.— Я множество раз прокатился по их
охотничьим угодьям, от Миссисипи до Тихого океана, от
Мексики в горы, к озерам, и всегда убеждался в одном:
не надо их пугаться и отступать!
Я покачал головой и не ответил. Гарри чувствовал,
что я с ним не согласен или, по крайней мере, сомнева-
юсь в его словах. Он сел на камень около меня, оперся
руками на ружье и посмотрел вниз, в долину.
— Что вы хотите, сэр,— нарушил он молчанье спустя
несколько минут.— В жизни самое важное — это дока-
зать, что ты мужчина, даже если пока что ты мальчик.
Если бы мы вчера дошли до Би-Форка, я бы показал вам
могилу двух людей, которых я любил больше всего на
свете. Я помню, кто послал их на тот свет, и с той поры
не могу видеть воина с коричневой кожей и черными
волосами. Хотя в этом большую роль сыграл человек с
кожей белой как снег. Но я просто хватаюсь за нож или
за ружье. Достаточно мне увидеть, как на поясе покачи-
вается скальп, как этот пистолет, который послал в
вечные охотничьи угодья самое близкое мне существо,
начинает стрелять.
Гарри вытащил из-за пояса пистолет. Это было
старое оружие, потускневшее, ободранное, поцарапан-
ное. Он подержал его немного в ладони, поиграл с ним
н снова засунул за пояс.
— Вы стреляете неплохо,— сказал он,— но готов по-
спорить, из этой старушки вы не попали бы в ствол
ореха с пятнадцати шагов. А я попаду в лист, если вы
61
захотите! И когда я увижу перед собой индейца, оставлю
ружье, вытащу этот хлам и пошлю пулю во врага так,
как я поклялся! Чтобы отомстить за все, сэр!
— Этот пистолет вы получили от Виннету?
— Он рассказывал вам об этом?
- Да.
— Все?
— Нет, лишь то, что я вам сказал.
— Ах, так! Ну да, он мне его дал... Что из того!
Пусть вы знаете! Хотя о таких вещах не нужно слишком
много говорить.
Я сел рядом с ним. Он задумчиво смотрел в долину,
с горькой складкой у рта. Потом начал рассказывать, но
так тихо, словно повторял все для себя.
— Отец был старшим лесничим, уже давно. Это было
еще за океаном, на старой родине, прежде чем он решил
уехать сюда, в Новый Свет. Не знаю, что его гнало.
Может, он никогда не сделал бы этого шага, если бы
предчувствовал, что потеряет мать своего сына. Но это
случилось. Он очутился в чужой стране, без средств, без
всего. Ему пришлось взяться за первую попавшуюся
работу — уехал на Запад охотником. А малого сына
оставил в знакомой семье, которая обещала позаботить-
ся о ребенке.
Отец был стойкий мужчина, умел бороться с жизнью.
Вскоре его имя стали произносить с уважением. Он стал
тем, кого называют вестмен. Однажды охотничья дорога
привела его в Найобрэро, в племя ассинибойнов. И там
он впервые встретился с Виннету. Апач ехал с Инчу-Чу-
на в Вайоминго. Они хотели здесь добыть священную
глину для своего племени. Тогда отца пригласил к себе
вождь Тах-ша-Тунга, большой друг апачей. У него
апачи познакомились с дочерью вождя ассинибойнов
Рибанной, такой красивой девушкой, какую только мо-
жет представить себе человек. Она была очаровательна,
умна, ловка — словом, обладала качествами, какие
человек может только пожелать: ум, красота, ловкость,
чувство. Когда она шла за водой или за дровами для
костра, она выглядела как королева. О ней говорили,
что она мизинчик Великого Духа. И многие воины
мечтали о том, что удивят ее небывалой добычей на
охоте, или скальпом врага, или шкурой медведя, или
невесть чем, только чтобы снискать ее благосклонность.
62
Так и у белого охотника она пробудила симпатию, хотя
он был намного старше ее. Виннету был тогда младше
всех, почти мальчик. И однажды вечером Виннету при-
шел к белому охотнику и сказал ему:
— Белый муж не такой, как остальные люди его
племени. Из их уст сыпется ложь за ложью, как зерна
пшеницы из развязанного мешка. Но белый охотник
всегда говорил Виннету правду, а значит, он его друг.
Виннету хочет его спросить, любит его брат Рибанну,
дочь Тах-ша-Тунга?
— Больше всего на свете. Больше, чем стада бизонов
в прерии, больше всех скальпов вражеских воинов.
— Будет к ней мой брат всегда добрым? Будет ее
хранить перед бурями жизни?
— Буду около нее всегда и буду ее охранять от
каждой опасности!
— Виннету знает язык звезд и их имена. Но звезда
его жизни зашла, и в его сердце наступила темная ночь.
Я хотел отвезти розу из Найобрэро в свой вигвам и
положить голову к ней на колени, когда вернусь с охоты
на бизонов усталым или отброшу копье, которым целил-
ся во врага. Но красная девушка остановила свой взгляд
па белом мужчине, и ее губы произнесли его имя, и они
дрожали при этом. Апач уедет из страны счастья и будет
странствовать один на берегах Рио-Пекос. Его рука уже
никогда не погладит женское лицо, и его уха никогда не
коснется зов маленького сына. Но он вернется, когда
охотничьи угодья потянутся через горный перевал.
Опять появится Виннету, чтобы посмотреть, счастлива
ли Рибанна, дочь Тах-ша-Тунга.
Потом Виннету повернулся и исчез в ночной тьме, а
утром уехал незаметно вместе со своим отцом.
Весной он действительно вернулся. Рибанна была
счастлива, показала ему сына, мальчика, родившегося
буквально несколько дней назад. Это был я. Виннету
взял меня на руки и поцеловал в губы, а потом положил
руку на головку, как говорят, призывая Великого Духа,
чтобы он хранил меня. Сам же присягнул, что будет
следить за мной, охранять меня, что его рука не будет
знать усталости, если придется спасать меня. Я был для
него радостью, потому что был сыном Рибанны, он
хотел, чтобы моя жизнь была — само солнце и сама
радость.
63
Это было очень давно. Потом ребенок превратился в
мальчика, годы шли, и отец затосковал по первому сыну
и хотел его увидеть. Он ведь оставил его на Востоке.
Однажды он взял меня, и мы поехали к брату в цивили-
зованную страну, в города. Я познакомился с братом, мне
там понравилось, и я там остался. Я остался, а мой отец
поехал обратно на Запад. И я думал, что останусь в
городе навсегда. Но вскоре во мне заговорила любовь ко
всему, оставленному на Западе, где я прожил свои
первые годы. И я пустился в дорогу домой, в наш
лагерь.
Нашел я там только развалины и обломки. Здесь
было все уничтожено, я не нашел никаких следов
жителей. Только вомпэм — ожерелье из ракушек, кото-
рое здесь оставил Тах-ша-Тунга как доказательство
того, что тут случилось, как известие о том, что
проделал тут Тим Финнети.
Белый охотник Тим Финнети! Я знал его, он бывал
гостем в нашем лагере, он тоже добивался когда-то руки
красивой дочери Тах-ша-Тунга. Не знаю, как он мог
осмелиться подумать о ней. Он должен был знать, что
ассинибойны не любят его. И как они могли бы любить
грабителя, он несколько раз обокрал их, крал шкуры
зверей, которых ловили индейцы этого племени! Они
отвергли его, и это вызвало в нем злобу и дикую жажду
мщения!
Он ушел к черноножкам, к воинственным соседям
ассинибойнов, чтобы убедить их ступить на военную
тропу. Их не пришлось долго уговаривать. Они улучили
минуту, когда наши люди были на охоте, напали,
ограбили и сожгли лагерь, а женщин и девушек увели с
собой. Осталось на месте лагеря только пепелище.
Не хочется мне об этом подробно рассказывать, сэр!
Скажу коротко, что именно тогда я снова встретился с
Виннету, который переправился через горы, чтобы пови-
дать своих друзей. Нашел он отца в полном отчаянии.
Однако отец решил отомстить за злодейство. Никогда не
забуду, как эти двое посмотрели друг на друга, молча
сели на коней и без единого слова поехали по следам
негодяев, которые оставили на месте селения пустыню.
Нашли мы их у Би-Форка. Черноножки устроили
лагерь в долине, а мы только ждали, когда стемнеет,
чтобы ударить. Я должен был тогда оставаться на
64
страже, около коней. -Но мне это нелегко далось. Я не
мог находиться в бездействии в минуты, когда готови-
лось нападение. И я оставил коней и пополз на край
леса. Когда я туда приполз, раздались первые выстрелы.
Это была страшная ночь, кровавая, жестокая, безжалост-
ная. Все кипело вокруг меня, раненые хрипели, злобные
крики сотрясали воздух — я упал на колени и молился.
Мной овладела неописуемая тоска. Я побежал к коням, к
месту, где должен был сторожить. Бросился на землю,
усталый, уничтоженный... у меня был обморок.
Когда я пришел в себя, всюду была тишина и был уже
вечер. Я оказался один, кони исчезли, я осторожно пошел
к месту боя. Оно было пусто, но светила луна, и в ее
сине-серебристом свете картина была как в кошмарном
сне. Лежали убитые, потом я увидел ее с простреленной
грудью, в руках она держала маленькую сестричку, тоже
мертвую. Мать и сестра?! Я не знаю, как долго я смотрел
на них в оцепенении, я снова потерял сознание.
Долго ли я лежал, не помню. Казалось мне, что
прошли день и ночь. Потом я услышал шаги, и когда
поднял голову, то увидел — о, ужас! — отца и Виннету!
Оба связанные, одежда в клочьях, и все в кровоточащих
ранах. Теперь их отводили куда-то... Конечно, на позор-
ную смерть... Да, отводили их, но, на счастье, не отвели.
Потому что им удалось бежать!
Гарри потупился, голос его срывался, потом он глу-
боко вздохнул и повернулся ко мне.
— У вас есть мать, сэр?
— Есть.
— А если бы ее кто-нибудь убил?
— Он должен был бы подчиниться закону,— сказал я
очень тихо.
— Да... А если бы этот закон был слабым?
— Есть разница между наказанием и местью, Гар-
ри,— сказал я как можно деликатней.— Наказание вы-
ражает человеческую справедливость, иногда слепую,
маленькую, ошибочную, как хотите ее называйте. Но
все же справедливость. А месть — это нечто, что разру-
шает все в человеке, все, что в нем есть, все, чем он
отличается от животного, все, чем он лучше животного.
— Вы так говорите потому, что у вас нет ни капли
индейской крови! А если сам человек отрекается от того,
что его отличает от зверя? Он имеет потом право, чтобы
К. Ф. Май
65
с ним обходились как с человеком? Говорю вам, сэр,
когда я в тот раз пришел на пепелище и когда я потом
увидел моих любимых мертвыми — я не думал ни о чем,
кроме мести! А Виннету, разве он рассуждал иначе?
Слышали бы вы, как он клялся отомстить! Его рука
сильная, его нога легкая и его томагавк острый. Он
найдет Тима Финнети, который убил Рибанну, и возьмет
его скальп за дочь ассинибойнов.
— Так значит, Тим Финнети...
— Да! Он! Застрелил в начале битвы, боялся, что
потерпит поражение вместе со своими черноножками.
И Виннету это видел! Он бился как герой, вырвал
оружие у Финнети и застрелил бы его на месте, если бы
на него не набросились десять черноножек, этих люм-
пов! Схватили его и связали. И дали ему в руки старый
пистолет, чтобы посмеяться над ним. Этот вот пистолет,
сэр! И он стреляет! И будет стрелять!
Снизу, из долины, раздался резкий свист. Гарри
встал. Его лицо приобрело резкие, мужественные черты.
Печаль и воспоминания исчезли.
— Пойдемте, сэр, отец созывает людей,— сказал он
совершенно спокойно.— Время посмотреть на пленного.
Я поднялся и взял его за руку.
— Могу я вас о чем-то попросить, Гарри?
— Если речь пойдет не о чем-то невозможном, то
пожалуйста.
— Оставьте пленного мужчинам!
Он сжал губы, явно пересиливая себя, но наконец
возбужденно воскликнул:
— Нет и нет! Это невозможно! Совершенно невозмож-
но! Если бы вы знали, как я хотел встать лицом к лицу с
ним, как я в душе жаждал схватить его! И мне не нужно
ничего в жизни, а только это! И когда наступил этот час,
чтобы я... Нет! Это просто невозможно!
— Если вы хотите наказать его, Гарри, то можете
быть спокойны. От наказания он не уйдет и без вас.
— Я знаю, сэр, но вы не отговорите меня. Нет.
Я уважаю ваши убеждения, но от своих не отрекусь!
Он посмотрел мне прямо в глаза, и в его глазах я
прочитал страстное желание, чтобы я понял его. Потом
он повернулся и быстро пошел.
Я был потрясен его рассказом, почувствовал, как
этот мальчик близок мне, несмотря на многое, с чем я
66
не мог согласиться. Я медленно пошел за ним, размыш-
ляя о том, что он пережил и что оставило след в его
сознании на всю жизнь.
Спустившись вниз, я увидел, что Паррано был привя-
зан к дереву и вокруг стояли охотники, советуясь, как с
ним поступить. Сэм Хокенс говорил первым.
— За свои злодеяния он должен заплатить жизнью,
никто не будет с этим спорить. Ясно! Моя «Дидди» вмиг
решит это дело и не посрамит себя!
— Его надо повесить, вот и все! — рычал охотник
Билл Балчер.— Что вы скажете, сэр? — обратился он к
Огненной Руке.
— Только не здесь, не в моей прекрасной долине,—
сказал тот.— Пусть кончит жизнь там, где убивал не-
винных людей. Там, где я поклялся... Мой брат Виннету
согласен с этим?
— Воины из племени понков придут, чтобы поме-
шать этому. Но Виннету не боится их стрел. Он оставит
врага своему белому брату.
— А вы?
Вопрос был обращен ко мне.
— Главное, надо сделать все быстро,— ответил я.—
Это все, что я могу сказать. И говорю вам откровенно,
я бы из-за этого негодяя ничем не рисковал, хотя и я не
боюсь индейцев.
— Нет! — закричал Гарри.— Он должен умереть там,
где совершал убийства! Я поклялся над могилой самых
дорогих мне людей и должен выполнить свою клятву!
Связанный Паррано стоял у дерева без малейших
признаков волнения. Он хорошо слышал, что о нем
говорили, но и виду не подавал, что решалась его
судьба. На его лице, отмеченном жестокостью и злобой,
не дернулся ни один мускул.
Я знал, что желание «молодого сэра» будет выполнено.
Большинство охотников были на его стороне, и прежде
всего Огненная Рука. Когда он увидел, что я отошел,
положил мне руку на плечо и сказал:
— Оставьте все как идет. Знаете, здесь не действуют
нравственные законы европейцев.
— Я не хочу быть судьей, сэр, сохрани меня Господь.
Конечно, каждое преступление должно быть наказано.
Я согласен с вами. Но не сердитесь, к Би-Форку я
не пойд\.
67
— Я не собираюсь вас принуждать. Оставайтесь
здесь и присмотрите за лагерем. Будьте внимательны,
мало ли что...
Он не стал дожидаться моего ответа. Его уже звали охот-
ники. Они собирались переправить Паррано в Би-Форк.
— Мой брат Шарли не пойдет? — спросил меня Вин-
нету.
— Виннету знает, как я смотрю на эти вещи. Мне не
нужно ему объяснять,— ответил я.
— Да... Мой брат мудрый и осторожный. Но вождь
апачей должен идти, он должен остаться рядом с сыном
Рибанны!
Виннету склонил голову и смешался с толпой охотни-
ков. Я видел, что в душе он согласен со мной, но он
беспокоился о Гарри и чувствовал ответственность за него.
Со мной в долине осталось несколько охотников,
среди них Билл Балчер, человек, на которого можно
положиться. Я подозвал его к себе и сказал, что пойду
посмотрю, что делается в окрестностях.
— Вам что-то не нравится, сэр? Я думаю, ваши
опасения напрасны. У наших караульных надежные
глаза. Лучше бы вы отдохнули. Нам еще предстоят
неприятности.
— Что вы имеете в виду?
— Что имею? У краснокожих есть глаза и уши!
Конечно, от них не скроется, что происходит там, у
Би-Форка.
— Именно поэтому я хочу посмотреть, Билл. Я долго
не задержусь, а вы здесь будьте бдительны.
Я взял ружье и пошел.
Стража заверила меня, что все в порядке, в окрест-
ностях нет ничего подозрительного. Но я привык дове-
рять своим глазам и решил обследовать места около
тропинки, ведущей в долину. Я осматривал кустарник
вблизи и увидел несколько сломанных веточек. Конечно,
могли их сломать и мы, когда везли Паррано, но все же
нужно посмотреть внимательнее другие места. И вот
недалеко отсюда я нашел явственные следы человека, не
так давно лежавшего здесь. Значит, это не наш охотник,
а тот, кто хотел оставаться незамеченным в укрытии.
Иначе зачем бы ему стараться заглаживать следы, хотя
и не очень удачно.
Стало быть, за нами следили.
68
Сначала я не знал, что мне предпринять. Хотел
поднять весь лагерь, побежать к Биллу, но потом,
поразмыслив, решил, если индейцы захотят напасть, то
сначала набросятся на Огненную Руку там, у Би-Форка.
Я добежал до стражников и сказал им, что нашел следы,
а сам поспешил к Би-Форку.
Хотя продвигался я довольно осторожно, но к месту
пришел относительно быстро. Я точно не знал, где
должна происходить казнь Паррано. Я шел по следам.
Когда я наконец приблизился к охотникам, прямо у себя
перед носом увидел группу индейцев. Они спрятались в
кустах, и 'можно было не сомневаться, с какой целью.
Потому что с противоположной стороны тоже притаи-
лись индейцы. Они окружили это место с трех сторон, с
четвертой была река, куда они хотели загнать жителей
норы, чтобы уничтожить их.
Терять время было нельзя. Я выстрелил. И думаю,
вовремя. Сначала выстрел вызвал замешательство. Мои
друзья не предполагали, что около них может быть враг.
А потом раздались страшные индейские крики, вой по
всему лесу. Из каждого куста индейцы ринулись на
белых, выпуская стрелы, и вскоре берег реки превратил-
ся в поле боя. Понки прежде всего хотели освободить
Паррано. И хотя Огненная Рука и Виннету пытались им
помешать, они добились своего, перерезали ремни и
освободили своего вождя. Паррано вскочил, вырвал у
одного из своих воинов томагавк и накинулся на Виннету.
Я увидел, что Виннету ранен, но бьется с Паррано. В другом
конце бился Огненная Рука. Тут же мелькал томагавк
Сэма Хокенса. Было ясно, что индейцы сильнее и их
значительно больше. Я ворвался на поле боя, схватил за
руку Гарри и потащил к реке, крича во все горло:
— К реке! Все скорее к реке!
В следующую минуту меня уже обдало водой,— я
прыгнул в реку, переплыл на другой берег и спрятался
между деревьями. За мной плыл Сэм. Он выскочил и
упал возле росших на берегу ив. Я поволок Гарри к
месту, где спрятался Сэм. Гарри кричал и упирался:
— Мой отец... остался там...
— Он найдет дорогу! Мы все равно не помогли бы
ему ничем! — перекрикивал я Гарри.
Мы пробирались через ивовые заросли, по лицу били
истки, цеплялись за ноги, за одежду. Это длилось долго,
69
пока мы не вернулись к месту, недалеко от которого
бросились в воду. Понки думали, что мы побежали к
реке Манкизите, и все до единого кинулись в том
направлении. Здесь же было пусто. Вдруг Сэм воскликнул:
— Посмотрите! Ружья! — И показал пальцем на дру-
гой берег.
— Откуда они взялись? — удивился я.
— Эти дураки сложили их здесь, когда поскакали в
воду. И это для нас подарочек!
— Вы думаете, что мы могли бы...— Наконец я по-
нял его.— Но это опасно, Сэм!
— Ха, опасно! Для Сэма Хокенса?
Он бросился туда, я за ним. Сэм схватил в охапку
ружья и стал бросать их в воду. Я перерезал тетиву у
луков. Никто нам не мешал.
— Нам повезло, сэр! —смеялся Сэм,— Но надо торо-
питься, а то скоро тут станет жарко!
Мы поспешили к норе. Но были еще далеко, когда
услышали из долины несколько выстрелов.
— Скорее, сэр! — кричал Сэм.
Мы почувствовали, что там случилось нечто. Видимо,
один отряд отправился в Би-Форк, а остальные индейцы
двинулись на нашу долину. Выстрелы повторялись, не было
сомнения, что стреляют внизу. Мы добрались до места, где
я нашел следы лежавшего человека, и догадались, что
понки скрываются где-то недалеко от нас. И тут услы-
шали, как что-то зашуршало за нашими спинами. Неу-
жели нас нашли индейцы? Это было бы очень скверно.
Мы попробовали быстро спрятаться в густом лесочке. И
напрасно. Оказалось, что это Огненная Рука, Виннету и
два охотника. Гарри, вот кто чуть не прыгал от радости.
Он всю дорогу думал об отце и упрекал себя, что
оставил его, хотя и знал, что не мог ему помочь.
— Вы слышали выстрелы? — спросил с тревогой Ог-
ненная Рука.— Надо помочь нашим, им трудно прихо-
дится против такого перевеса в людях! Черт знает что
там может случиться!
— Ничего не случится, сэр! — ответил Сэм.— Если я
не ошибаюсь. Индейцы просто обнаружили наше гнез-
дышко и теперь лежат вокруг, в кустарниках, и ждут,
что получится из их предприятия. Наши стражники
показали им, чем пахнет свинец, и индейцы просто
угрожают. А мы получим парочку скальпов.
70
— Может, и так, а может, и не так. Это надо
проверить,— ответил Огненная Рука.— Надо считаться,
что придут еще те, кто опомнился после погони за нами.
— А где остальные наши люди? — спросил я.
— Хм, правда. Сейчас каждый человек нам нужен.
Думаю, еще кто-нибудь сейчас появится.
В разговор вмешался Виннету:
— Мои белые братья пусть тут подождут. Виннету
разведает окрестности.
Он не ждал ответа и исчез. А мы остались на месте
до его прихода.
Между тем нас нашли еще двое охотников, едва
услышав выстрелы, они поспешили сюда. Оба были
ранены. Впрочем, каждый из нас был порядком потре-
пан. Но бороться мы еще могли, а это главное. Девять
боеспособных мужчин — уже сила.
Вскоре вернулся Виннету. Ему удалось найти, где
прячутся понки. Мы осторожно рассыпались вокруг них
с тыла. Пока они размышляли, как им попасть в долину
через узкий проход, мы ударили им в спины. Наши
девять выстрелов, за которыми последовали еще и еще,
переполошили их. Без сомнения, они решили, что при-
шло подкрепление трапперов, и пустились в бегство.
Они улепетывали по краю леса, около прохода к норе, и
стражники основательно их обстреляли. Заметив бегу-
щих понков, стражники поняли, что мы возвращаемся.
Но все же соблюдали осторожность, и это было совсем
не лишним. Только увидев нас, они успокоились и не
скрывали радости.
В норе все было тихо, и мы почувствовали себя в
безопасности. Лишь Виннету лежал вдали, около своего
коня, и лицо его выдавало беспокойство. Я подошел к
нему.
— Очи моего брата затуманены, на его лбу я вижу
морщинки. Может он раскрыть мне свои мысли?
— Вождь апачей видит, что смерть проходит в узкие
ворота в долину и что падает погибель со скал. Долина
горит пожаром. Виннету говорил с Великим Духом.
Белые люди ослеплены ненавистью, и их мудрость
уступила место мыслям о мести. Но придет Паррано и
возьмет скальпы многих белых охотников. Виннету при-
готовился воевать. Он будет танцевать над могилами
своих врагов.
71
— Мой брат действительно так думает? — Мне было
странно.— Как могут понки проникнуть через узкий
проход в долину? Там стоят часовые!
— Мой брат Шарли говорит несерьезно,— ответил
Виннету с упреком.— Стражник может задержать двух-
трех человек, ну, пять понков. Но задержать целый
отряд, который ворвется и нападет, вряд ли.
Я не подумал о такой возможности. Но теперь и я
подозревал, что понки попробуют всей массой прорвать-
ся сюда, даже если бы им это стоило многих жертв.
Огненная Рука не допускал мысли об этом.
— Они не осмелятся на такое,— сказал он уверенно.—
А если бы осмелились, мы за себя постоим. Будем
просто брать на мушку одного за другим.
Но я уже не был уверен, что такая тактика приведет
нас к победе. И опасения мои только возрастали.
6
СКАЛЬП ПАРРАНО
Ночь была тихая и спокойная. Не было слышно ни
голоса, не шевельнулся ни один листочек. Я стоял около
Хататитла почти в конце долины, упирающейся в скали-
стые стены, которые образовывали крепость, созданную
самой природой. Я играл с гривой коня, похлопывал его
по шее, как всегда перед сном. Мы оба привыкли к
такой нежности, обычно так мы заканчивали день.
Хататитла был неспокоен. Когда я запустил пальцы
в его шерсть, услышал, как он тихонечко фыркнул.
Опасность? Он что-то почувствовал? Я закрыл ладонью
ему ноздри, и не зря. Он мог выдать меня. Я попытался
распознать в темноте, что пробудило беспокойство у
Хататитла.
Сначала я не нашел ничего подозрительного. Но
какое-то шуршание я услышал, словно по обрыву ска-
тился камень и наткнулся на ствол дерева. У меня было
выгодное положение: в долине тихо и темно, а наверху
при ясном небе можно различить очертания предметов и
людей. Но ничего не происходило. А если происходило,
то тот, кто произвел этот шум, выжидал.
72
Я прижался к Хататитлу и ждал, замер... Может,
некто, производящий шум, выдаст себя.
И действительно! Через некоторое время кто-то ото-
рвался от темного фона на скале и стал спускаться вниз.
За ним еще несколько человек. Через пару минут их
было уже порядочно. Шли гуськом.
Они переходили вершину и спускались за первым,
который, как казалось, хорошо знал наш лагерь. Я сооб-
разил, что им хватит двух-трех минут для спуска, потом
они будут здесь, и потом...
Было бы у меня с собой ружье, я тут же бы выстрелил.
Тогда я мог разбудить наш лагерь или застрелить челове-
ка, который вел индейцев. И у наших было бы время,
чтобы прийти мне на помощь. Но у меня был только
револьвер, а он в данном случае ничего не стоил. Даже
если бы я поднял тревогу, мои выстрелы оказались бы
бесполезны. Индейцы были бы уже внизу, особенно пото-
му, что их вел человек, который знал и этот спуск, видно,
проделывал его не один раз. Этим человеком, без сомне-
ния, был Паррано. Однако, прежде чем они доберутся до
долины, им придется обогнуть большой скалистый выступ,
а я ближе к выступу, чем проводник индейцев. И если я
буду там раньше, чем он, то ему не избежать моего
выстрела. Другого выхода у меня не было.
Едва я сделал несколько шагов, как раздались вы-
стрелы. Казалось, с той стороны, где был узкий проход
в долину. Вообще-то это обычный маневр, чтобы от-
влечь внимание от тех, кто спускается по склону. Наши
люди двинутся к узкому проходу, тогда как нападение
готовилось с другой стороны, у этих скалистых стен!
Я мчался, злой как не знаю кто, к скалистому выступу.
Я был почти уже там, и вдруг во время прыжка у меня
поехала нога, посыпались камушки, я упал лицом вниз
и летел, влекомый осыпью, от камня к камню и там,
внизу, на какое-то время потерял сознание.
Когда я пришел в себя, вокруг мелькали фигуры
индейцев. Я здорово разбился, но сумел вытащить пис-
толет и выстрелил несколько раз по индейцам, которые
бежали мимо меня, а затем прыгнул в седло. Хататитла
я не имел права оставить здесь ни в коем случае. Конь
словно понял, в чем дело, и помчался к лагерному
костру. Момент — и я уже соскакивал с седла, покачи-
ваясь от слабости.
73
— Индейцы спускаются по скалам! — крикнул я.—
В укрытия, в пещеры!
Наши начали сбегаться. При первых выстрелах они,
разумеется, помчались к проходу, а теперь возвраща-
лись назад. Но было поздно. Индейцы, против своего
обыкновения, ударили сразу. Выскакивали отовсюду и
нападали, нападали! А наши были так удивлены внезап-
ной атакой, что стали обороняться и почти попали в
окружение.
— Наверх! К скале! — кричал я и пытался разорвать
клубок борющихся людей. Только бы пробить дорогу к
скале, чтобы у нас были прикрыты спины!
Сэм Хоке нс, старая трапперская кровь, не утратил
присутствия духа. Он сразу сориентировался в ситуации.
Залез в одну из пещер, втащил туда Гарри и тут же
приготовился к обороне. То и дело перезаряжал ружье и
стрелял. Скорее всего, заряжал Гарри, а Сэм стрелял.
Потом было наоборот. Но в каждом случае эта двоица
сеяла растерянность в рядах противника.
Это был страшный, жестокий, безжалостный бой, и
мы не могли не считаться с тем, что терпим пораже-
ние. Понков было слишком много, чтобы успешно
противостоять им. Думаю, каждый из нас смирился с
тем, что из этой молотилки мы не выберемся. Но и
легко продать свои жизни никто не собирался. Оборо-
нялись мы изо всех сил, зло и хладнокровно. С той
хладнокровностью, которая дает в битвах преимущест-
во белым охотникам над индейцами. И в свете угаса-
ющего костра возникали то тут, то там группы борю-
щихся теней, подобных нереальным призракам. А по
долине раздавался рев индейцев и треск выстрелов из
револьверов и ружей.
В нескольких шагах от меня стоял Огненная Рука.
Я восхищался этим уже не молодым человеком, который
держался как скала, в разорванном до лоскутьев платье,
укрытый сзади скалистой стеной, а ноги его словно
вросли в землю. В правой руке его была тяжелая секира,
он размахивал ею, как перышком, в другой — острый
кривой нож, которым он оборонялся на близком рассто-
янии. Он был ранен в нескольких местах, но стоял как
столб, ни от одной раны не упал на колени. Его высокая
фигура вздымалась, как маяк, и он мощно сопротивлял-
ся разбушевавшемуся морю битвы. Потом в толпе рву-
74

щихся к нам понков появился сам Паррано, продрался
сквозь них и закричал:
— Наконец-то ты в моих руках! Ты еще не забыл
Рибанну? Пошлю тебя к ней!
Он замахнулся томагавком и хотел броситься на
Огненную Руку, но я успел раньше, схватил его за
плечо, чтоб отвести смертельный удар. Он узнал меня,
быстро отскочил, так что томагавк, вырванный мной из
рук какого-то понка, перелетел через его голову.
— Ах, ты тоже! — заорал он.— Тебя я достану живо-
го! Дайте мне лассо!
Он, как ласка, вывернулся от меня. Мой кулак
просвистел мимо. И прежде чем я успел сделать шаг,
чтобы дотянуться до него, он выстрелил из револьвера.
Огненная Рука наклонился вперед и сполз на землю.
Я почувствовал такую боль, словно эта пуля попала в
меня. Я сбил двух индейцев и ринулся на Паррано,
который, как змея, пробирался в толпе индейцев. Только
сквозь толпу продирался уже и вождь апачей, грозил
руками, поднятыми над головой, глаза его горели от
гнева.
— Где эта атабасская лягушка? Здесь стоит Виннету,
вождь апачей. Он отомстит за смерть белого брата и
Рибанны!
— Ты, пес, ты, гад, убирайся ко всем чертям! —
кричал Паррано.
Дальше я уже не слышал. В эту минуту я не видел
ничего, кроме этих двух людей. Я не думал обороняться,
и теперь, когда заметил около себя индейцев, было уже
поздно. Я ощутил петлю на шее, потом лассо кто-то
дернул, я почувствовал сильный удар по голове и
потерял сознание.
Когда я пришел в себя, была глубокая тишина и тем-
нота. Голова у меня трещала от страшной боли. В первую
минуту я никак не мог понять, что произошло, почему
вокруг меня темно и тихо, кто меня ударил по голове и
где я нахожусь. Понемногу я все вспомнил: наш бой с
понками, героическую борьбу Огненной Руки, вмешатель-
ство Виннету, удар прикладом по моей голове, кровото-
чащая рана, ремни, которые врезались мне в руки и ноги
до самого мяса так, что я не мог пошевелиться.
Я глубоко вздохнул. Я вспомнил своих родителей,
двух добрых справедливых стариков, которые, наверно,
76
никогда ничего обо мне не узнают, где и как я расстался
с жизнью. Посреди этих воспоминаний, которые перенес-
ли меня за сотни миль отсюда, далеко, на другой берег
океана, мне показалось, что рядом со мной кто-то
закашлял.
— Хелло... здесь есть кто-нибудь? — прохрипел я.
— Разумеется, сэр,— проворчал хорошо знакомый
голос.— Вы спрашиваете, словно я мешок с воздухом
или что-нибудь в этом роде!
— Сэм... вы... это вы? Скажите, где мы?
— Под крышей, сэр! — довольно мрачно ответил
траппер.— Запихнули нас в келью в скале, там, где
меховой склад.
— А остальные?
— И не спрашивайте, сэр! Огненная Рука уже, бедо-
лага, покинул этот свет. Билл Балчер и Джеки Корнер
тоже. Еще вы и апач кое-как дышите. А также немнож-
ко мастер Гарри. И Сэму Хокенсу еще не поставили
свечку, если я не ошибаюсь, хи-хи-хи.
— Это правда? Значит, Огненная Рука... А Виннету
и Гарри живы? Это точно?
— Кажется, я в этом разбираюсь, как вы думаете? —
заворчал Сэм.— Мальчика пихнули в другую дыру, ря-
дом с нашей, вместе с вашим краснокожим другом. Меня
к ним не пустили. Не дали мне аудиенции, хи-хи-хи...—
Сэм как-то искусственно старался держаться прежнего
тона, наверно, ради меня.
— А Виннету ранен?
— Рана на ране, сэр. Решето! Если выберется из
этого, будет дырявым, как мое старое пальто, дыра на
дыре и заплата на заплате!
— Если? Если, Сэм? Но как его взяли в плен?
— Так же, как вас и меня. Он молотил вокруг себя,
как язычник. Да он и есть язычник, если не ошибаюсь,
хи-хи-хи. Ясно, что он лучше отдаст жизнь в бою, чем
будет улыбаться у мученического кола. Я не удивляюсь
ему. Но что делать? Превосходство сил есть превосход-
ство сил! А что вы? Думаете тут остаться? Или решили
посмотреть другие страны? Признаюсь, у меня огромное
желание отправиться на прогулку подальше, сэр!
Если бы у меня не болело все тело, я бы засмеялся
шуткам неисправимого Сэма. Он умел при всех обстоя-
тельствах сохранять присутствие духа, да еще и шутить.
77
Он действовал хорошо на окружающих. Я же мог только
вздохнуть:
— Еще бы не было желания! Но желания нам не
помогут, Сэм. Ничего не поделаешь!
— Ничего не поделаешь? Хм... сэр, знаете, что так
говорят только гринхорны! Эти краснокожие, в конце
концов, приличные люди, вполне приличные. Забрали у
старого енота все: револьверы, мешочки, трубку. Им это
дорого обойдется. Когда ее понюхают, тогда увидят —
воняет, как десять скунсов, если не ошибаюсь. Хи-хи-хи.
А «Дидди»... Интересно, какой койот закинет ее за
плечо? А моя прекрасная шляпа? Моя драгоценная
покрышка на голове? Они будут любоваться моим скаль-
пом, хи-хи-хи. Но он мне стоил дорого — трех связок
бобровых шкурок. В Текаме, вспоминаете? Я рассказывал
вам об этом, если не ошибаюсь. Так видите, обобрали
меня до нитки, а ножичек мне оставили. У Сэмчика
Хокенса он в рукаве. Старый енот спрятал его там,
когда увидел, что все идет кувырком!
Это известие взбодрило меня.
— Что? У вас есть нож, Сэм? И можете его достать?
— Как раз нет, сынок! Вам придется мне немного
помочь!
— Сейчас буду около вас!
Я повернулся на бок и стал перекатываться ближе к
Сэму. Далеко я все же не добрался. Раздернулась
занавеска у входа, и появился Паррано с несколькими
людьми. Мне казалось, что он сжимает что-то в руке. Он
приблизился к нам с усмешкой и сунул мне в лицо
скальп, тот, который снял с него Виннету.
— Ну что? Достал я тебя? Теперь ваша очередь! —
крикнул он.— И ты мне кое-что должен, не думаешь?
Можете приготовиться, как один, так и другой. Увидите,
как это приятно, когда человеку подрежут кожу ножом
и начнут ее стягивать через уши! И дождетесь скоро, не
бойтесь, как только настанет белый день!
Как видно, Паррано не хотел тянуть время. Ведь
индейцы обычно отмечают победу после надлежащей
церемонии и почти всегда там, где живут, в своей
деревне, перед всем племенем.
— Интересно, как вы это сделаете? — не удержался
Сэм вставить шпильку.— Главное, где вы возьмете
кожу, которую будете стягивать через уши?! Если вы не
78
заметили, одна уже у вас в руках — может, он вам
нравится — старый батат?
— Не бойся, у тебя еще достаточно кожи для того,
чтобы перестать смеяться! — ухмыльнулся Паррано. Он
наклонился над нами, проверил, хорошо ли затянуты
ремни, которыми нас связали, сложил руки на груди и
сказал:
— Не ждали вы, что Тим Финнети так хорошо знает
капканы для мышей? Так чтоб вы знали! Финнети
изучил его еще раньше, чем этот пес, Огненная Рука.
— Так, так. А мне это все равно! — дразнил его
Сэм.— Я уже сделал последний надрез, так что у меня
ничего на свете не слезет. Мой парик ты можешь
оставить себе, он тебе будет впору, если я не ошибаюсь,
хи-хи-хи.
Паррано злобно сплюнул, двинул ногой лежащего
Сэма и вышел со своими людьми из пещеры.
С минуту после их ухода мы молчали. Подождав еще
немного, перекинулись словом, прижались один к друго-
му. Не нужно было договариваться ни о чем. Хотя у
меня были связаны руки, мне удалось с усилием выта-
щить нож из рукава. Руки у меня тряслись, когда я
пробовал перерезать ремни у Сэма. С третьей попытки
это удалось. Руки Сэма были свободны, а потом и у
меня. В несколько секунд мы встали на ноги и растира-
ли руки, ноги, тело, чтобы восстановить кровообраще-
ние.
— Спасибо, Сэм!
Мой траппер во время растирания разговаривал сам
с собой:
— Так вот, мне кажется, что ты, Сэмчик, не такой
никчемный. Уж ты не раз попадал в кашу, но сегодняш-
няя каша — самая горячая. И это только начало! Теперь
мне любопытно, как ты вылезешь из этой неудобной
смирительной рубашки мистера Паррано.
— Надо бы посмотреть, как там обстоят дела снару-
жи,— прервал я Сэма.
— Конечно, конечно. Это самое важное.
— Нужно бы нам оружие! Главное, мне. У вас есть
хотя бы нож.
— Чего-нибудь найдется,— ответил Сэм.
Мы подкрались к занавеске, которая состояла из двух
половинок кожи, и осторожно выглянули.
79
Двое индейцев вытаскивали пленников из соседней
пещеры. Уже начало светать, можно было осмотреть всю
долину. Недалеко от входа в долину я обнаружил
Хататитла, рядом с ним пасся конь Винетту. Если бы
нам достать хоть какое-нибудь оружие! Потом, может,
удалось бы незаметно пробраться к коням и убежать.
Сэм Хокенс тихо хохотнул:
— Сэр, видите?
— Что?
— Там, того мальчика? Вон тот, который так удобно
развалился на траве?
— Вижу, вижу.
— А ту вещичку, которую он прислонил к камню,
тоже видите?
— Как днем, Сэм.
— Так положить под нос старому еноту его собствен-
ную пушку! И кажется мне, что я там вижу и другое
барахлишко! Шляпу! Небось там и мешочек с порохом
и пульками!
Сэм тихонько смеялся, я не отрывал глаз от Парра-
но. Он стоял рядом с пленниками — Виннету и Гарри —
и что-то им говорил. Что — я не слышал, хотя и
напрягал слух изо всех сил. Расслышал я только послед-
ние фразы, которые он сказал уходя:
— Приготовься! Кол уже вбивают, и через минуту
поставим к нему тебя! А ты, паренек, будешь жариться
рядышком!
Он кивнул своим людям, чтобы отвели пленных к
костру, где грелось большинство понков, и с сознанием
важности собственной персоны ушел.
Я понял, что в нашем распоряжении остались секун-
ды, если мы хотим спасти наших друзей и себя. Когда
их отведут к костру, где собрались понки, уже будет
поздно.
Сэм, пошли! Вы берете правого, я — левого! По-
том быстро перерезать ремни!
— А потом взять «Лидди», сэр! Вы готовы?
Я кивнул.
Мы незаметно подкрались к Виннету и Гарри. Сэм
бросился на стражника с ножом, у меня же был только
мой кулак. Быстрый и точный удар в висок сделал свое
дело. Сэм разрезал ремни. Пленники были свободны.
Я вытащил у оглушенного понка револьвер и мешочек
80
с пулями. Гарри взял нож и томагавк у второго. Сэм
полз к своей «Лидди».
Все остальное было делом минут. В крайней опасно-
сти человек ведет себя гораздо быстрее, ловчее и
мгновенно осуществляет свое решение. Прежде чем
кто-либо опомнился, мы пролетели мимо костра и добе-
жали до коней.
— Хататитла! — крикнул я и был уже в седле. Так
же Виннету вскочил на своего Илчи, Сэм — на дикого
мустанга, которого несколько дней назад привел Джекки
Корнер, только Гарри напрасно боролся с гнедым Тима
Финнети. Жеребец упирался, бил копытом.
— Ко мне, мальчик! — крикнул, я и втащил его к
себе на седло. Я гнал Хататитла к устью реки, где уже
исчез Сэм.
Теперь настал решающий момент. За нами гремело,
крик был дикий, трещали выстрелы, свистели стрелы,
слышался топот копыт. Я уже не видел Сэма, но
заметил, как Виннету повернул вправо, в долину. Он
оглянулся на меня и исчез. Я решил, что мы должны
последовать за ним. Я придержал узду, чтобы повернуть
коня, и тут почувствовал, как тело Гарри обмякло. Это
случилось, когда прозвучал последний выстрел. Мальчик
был ранен.
— Хататитла, Хататитла, поспеши, милый! Скорей! —
И конь гнал таким темпом, как тогда, во время пожара.
Преследовал нас только один всадник — Паррано. Ос-
тальные остались далеко позади. Я оглянулся. Лицо
Паррано было сама злоба, ненависть, жажда мести. Я
гнал Хататитла и тихонько уговаривал его. От коня
сейчас зависело все! Нет, я не боялся Тима Финнети. Но
у меня был раненый Гарри, и с такой ношей мне нельзя
было вступать в борьбу. Мы летели, как ветер, земля
дрожала под копытами. Перед нами мчал Виннету,
Хататитла шел с ним вровень, хотя нес двойную ношу.
Но Паррано шел по пятам. Я все время слышал, как
скачет его мустанг.
— Вы ранены, Гарри? — крикнул я через плечо.
- Да...
— Это опасно?
Теплая кровь лилась из раны и стекала мне на руку.
— Вы выдержите?
— Надеюсь.
(> К. Ф. Май
81
— Держитесь крепче. Мы наполовину спасены.
— Мне все равно, сэр! Спокойно можете меня оста-
вить, я мешаю вам.
— Что вы валяете дурака! Вы должны жить!
— Не хочу... Отец умер... Я виноват в его смерти...
Лучше бы я погиб вместе с ним! Если бы я послушался
вас, ничего бы не случилось. Надо было повесить
Паррано в норе!
— Оставьте это! Что случилось, то случилось! Те-
перь надо позаботиться о другом!
— Нет, пустите меня, оставьте меня. Посмотрите,
Паррано отстает, значит, мы можем немного отдохнуть.
— Попробуем.— Я чуть отпустил уздечку и оглянул-
ся. Мы уже давно минули берег реки и выехали на
широкую равнину, бежали параллельно опушке густого
леса, который оставался слева от нас. Паррано действи-
тельно отстал от нас на порядочный кусок. Хататитла
держался хорошо, намного впереди мустанга, на котором
ехал белый вождь. Теперь на большом расстоянии от
вождя выскакивали всадники-понки.
Я увидел, что Виннету тоже остановился, соскочил с
коня, спрятался за него и зарядил ружье. Я задержал
Хататитла, снял Гарри с седла и положил на траву.
Зарядить ружье я уже не успел. Паррано был слишком
близко. Я схватил томагавк. Думаю, что Тим Финнети
видел каждое наше движение, но его собственная нена-
висть взяла верх над разумом. Он бросился ко мне,
замахнувшись секирой. Ему оставалось десять—двена-
дцать шагов, когда прозвучал выстрел апача. Белый
вождь соскользнул с седла, упал на землю и остался
лежать в траве около вспененного мустанга.
Мы бросились к нему. Виннету перевернул ногой
безжизненное тело.
— Атабасский гад уже никогда не скажет свои под-
лые ругательства,— произнес Виннету спокойно.— Уже
никогда не скажет вождю апачей «пес». Мой брат может
взять свое оружие.
Теперь я заметил, что у Тима Финнети все мое
оружие: ружье, револьвер, нож. Я забрал их. Виннету
успокаивал мустанга Финнети. Привязал его к Илчи.
Надо было ехать дальше. Понки уже приближались к
опушке леса, а перестрелка на открытом месте была для
нас нежелательна. Я помогал Гарри снова сесть в седло,
82
когда слева появилось что-то неожиданное. В ярком
утреннем солнце заблестело оружие и погоны на обмун-
дировании. На краю леса разворачивались для боевых
действий драгуны. Драгуны из Форт-Рэндолл! В такое
нужное время они были тут, и даже раньше, чем мы их
ждали!
Без вождя боевой дух понков значительно ослабел, а
когда они увидели, что между ними и нами выехал
сильный воинский отряд, повернули коней и погнали их
назад по той же дороге.
Я наклонился над Гарри, оторвал кусок своей рубаш-
ки и перевязал рану. Это было необходимо, чтобы
остановить кровотечение.
— Удержитесь на коне, Гарри?
Он улыбнулся, встал и медленно пошел к гнедому
мустангу. Конь был на удивление покладист. Довольно
спокойно отнесся к тому, что на него сел Гарри, и
слушался каждой его команды. Очевидно, его силы
иссякли и он потерял охоту взбрыкивать под новым
всадником.
— Мне уже лучше, сэр,— сказал слабым голосом
Гарри.— Перестало кровоточить. Там индейцы, сэр! За
ними!
Я считал, что ему не следовало сейчас вступать в
бой, но задерживать его было бессмысленно. Однако
никакого боя уже не последовало. Понки бежали к
узкому проходу в долину, хотели там засесть, как в
крепости, но наткнулись сразу на нового неприятеля.
Они уже поворачивали к водяным воротам и вот-вот
достигли бы прохода, но тут раздались выстрелы из
ружей, первые ряды понков были сражены. Выхода у
них не было. Сзади — драгуны, вход в долину простре-
ливается. И они рассыпались по ближнему лесу, в
направлении к реке Манкизите.
А потом удивились мы, даже больше, чем индейцы.
Когда уже замолк топот последнего коня понков, из-за
скалы выглянула бородатая физиономия Сэма Хокенса.
— Это вы, сэр? — засмеялся он.— Благословляю свои
глаза, что они вас снова видят живого. Но ради Бога,
скажите мне, это вы сели на пушечное ядро и дали
собой выстрелить? Откуда вы взялись?
— А откуда взялись вы, Сэм? - - удивился я.— Ведь я
видел, как вы выехали из долины.

83
— Выехал? Благодарю покорно за такую езду, сэр!
Порядочную клячу я выбрал. Тряслась, как хороший
студень, только что кости мне не вытрясла. Годится это
для старого енота? А когда я увидел, как все индейцы
сломя голову ринулись вон, я сказал себе: «Ты, Сэм
Хокенс, вернешься и устроишь осаду крепости. И будет
случай — удивишь их». Так и случилось. Видели бы вы
их лица, когда я стал швырять пульки! Но что я вижу?!
Здесь Дик и Вилли! Это хорошо, что вы приехали
вовремя, а то тут была кашка-малашка, совсем не для
гринхорнов!
— Замолчи, Сэм! Ты бы лучше поблагодарил нас,
стал на колени и бил поклоны до утра, ведь мы тебе на
помощь привели целый полк!
— Это ты так думаешь? А Сэм Хокенс, Разящая
Рука и Виннету дадут фору всем понкам на свете! Но
нужно было немного оставить и драгунам. А то как же
они без работы? Пойдем посмотрим на наших убитых.
Надо их похоронить.
Виннету и Гарри не слышали Сэма, а были на месте
вчерашнего боя, стояли на коленях возле тела Огненной
Руки. Мальчик плакал, держал голову отца на коленях,
гладил его волосы. Виннету щупал пульс, осматривал
раны, и наконец у него вырвалось:
— Уфф! Он не мертвый. Он будет жить.
Гарри вскочил, закричал от радости, снова и снова
повторял слова Виннету, а мы окружили их, чтобы
помочь привести в сознание Огненную Руку. И действи-
тельно, после долгих усилий Виннету отец мальчика
открыл глаза. И даже узнал сына, потому что улыбнулся
ему. Говорить он не мог. Когда мы с Виннету осмотрели
его еще раз, то выяснили, что пуля прошла через правое
легкое и вылетела через спину. Это была плохая рана,
опасная. Но Виннету успокаивал нас, утверждая, что
Огненная Рука останется жив. Он знал, как его перевя-
зать, как за ним ухаживать, и велел удобно положить
его в одной из пещер. Полковник драгунского отряда
обещал послать за лекарствами и настаивал перепра-
вить больного в форт, как только он окрепнет и сможет
перенести дорогу. Все согласились, и Гарри тоже.
Сэм клялся, что, встретив понка, любому из них
свернет шею. Но я напомнил ему, что их вождем был
белый человек.
84

— Вы правы, сэр! Я иногда думаю, что индейцы
стали такими потому, что сюда пришли прославленные
бледнолицые!
Я к его словам ничего прибавить не* мог, потому что
все сказанное Сэмом давно уже было моим убеждением.
7
БРОДЯЧИЙ ТОРГОВЕЦ
Прошло три месяца, а последствия набега понков все
еще чувствовались. Огненная Рука поправлялся медлен
но, он был слаб и едва держался на ногах. Об отправке
его в Форт-Рэндолл не могло быть и речи. Пришлось
ему оставаться в своей норе, пока не встанет на ноги.
Кроме того, наша забота была ему на пользу.
Виннету исполнял роль главного лекаря, хотя и сам
был ранен. Но он залечил свои раны даже раньше
других. Мои шрамы и ушибы болели ужасно, но это
было не смертельно, а боль я давно научился мужест
венно переносить, почти как индеец. Только Сэм Хокенс
отделался синяками, которые быстро прошли.
Хуже всего было с Огненной Рукой. Ему предстояло
еще долго ждать, пока дела пойдут на лад. Об охот
ничьем ремесле ему придется забыть. Да он и сам
подумывал, что надо с этим ремеслом распрощаться,
взять Гарри и уехать в восточные штаты, к старшему
сыну. Огненная Рука хотел продать выделанные шку-
ры, которые лежали на складе, и на вырученные
деньги жить дальше: оплатить дорогу и свое пребыва-
ние на Востоке.
Но как это сделать? В форте такого купца не было, а
рыскать по прерии Бог весть где было невозможно. И тут
случайно мы узнали от одного драгуна, что на Седар
Крике есть бродячий торговец, который скупал все, что
можно, и платил наличными деньгами. Это как раз и
нужно было Огненной Руке.
Но как разыскать торговца? Никто из военных не мог
туда ехать, у них были свои строгие правила, они
выполняли приказ начальства. Значит, надо было еле
лать это кому-нибудь из нас. Я вызвался поехать.
86
Драгуны сказали, что там опасно. Вокруг Седар-Крика
ходят индейцы из племени сиу, одна их ветвь — оканан-
ды — настроена против всех бледнолицых, кроме торгов-
ца. С ним индейцы ладят потому, что могут выменять,
что им нужно, на свою добычу.
Я не боялся оканандов, но был рад, когда Виннету
предложил ехать вместе. И мы, не откладывая в долгий
ящик, отправились в очередное путешествие. Через два
дня мы уже ехали по земле сиу, около Седар-Крика.
Где-то тут мы должны были найти торговца. Где он
мог быть? Наверно, где-нибудь у индейцев. Значит,
нужно соблюдать большую осторожность. Но мог он
быть и у белых, которые теперь осмелились поселиться
на берегах этой реки. Мы решили завернуть к ним и
получить какие-нибудь сведения. Ехали мы почти целый
день, пока не напали на следы человеческого жилья.
Впереди было пшеничное поле, потом на берегу ручья,
впадающего в реку, мы увидели крепкий сруб из тол-
стых стволов с оградой под окнами, похожими на
бойницы. Дом был окружен еще и солидной деревянной
оградой, а немного дальше еще одной — там паслись
коровы и лошади.
Мы подъехали к ограде, привязали коней и стали
искать, как нам попасть в дом. И вдруг заметили, что из
одного окна-бойницы торчит дуло ружья и кто-то дер-
жит нас на мушке. Мы услышали голос:
— Стой! Здесь не голубятня, чтобы сюда прилетал и
иылетал кто захочет! Говорю вам, вам, белому, что вы
гут ищете? И кто вы такие?
— Вы что, не узнаете порядочного вестмена? Ищем
бродячего торговца. Мне сказали, что я найду его где-то
здесь.
— Так ищите его! А здесь не шляйтесь! Топайте
отсюда!
— Но, сэр, хотя бы скажите нам, видели вы его
где-то в округе? Не прогоните же вы нас, как каких-ни-
будь люмпов!
— Вы и есть люмпы!
- Позвольте, вы думаете...
- Так и думаю!
Но почему?
- Это мое дело! И я не обязан ничего вам объяс-
нять’ Впрочем, вы бессовестно врете!
87
— О чем вы?
— Никакой вы не траппер!
— Нет?
— Нет! Трапперы сюда не осмеливаются приезжать.
Разве только такой, как Огненная Рука! Но вы на него
не похожи!
— А если я вам скажу, что приехал как раз от него?
— От кого? От Огненной Руки? Хм... А где он?
— В горах, за Манкизитой, два дня езды отсюда. Вы
не слышали, что он и живет в тех краях, раз уж
занимается ловлей зверей?
— Хм, хм... Дик Стоун мне когда-то об этом говорил.
— Дик Стоун? Это мой друг и товарищ.
— Вот как? Но все равно я вам не верю. Шатаетесь
здесь с индейцем. Не такие теперь времена!
— Вы были бы рады, если бы этот индеец сел с вами
за стол!
— Вы смеетесь надо мной, что ли?
— Это Виннету!
— Виннету?! Боже мой! Тогда конечно! Но он дол-
жен показать мне свое ружье!
Виннету снял ружье с плеча и поднес к окну.
— Серебряные гвоздики! — воскликнул голос в ок-
не.— Тогда правильно! А вы? У вас два ружья! Неуже-
ли? Это медведебойка? /
- Да.
— А второе?
— Особая система. Делал оружейник Генри.
— Тогда все ясно. Вы — Разящая Рука!
— Так точно, это я.
— Ну, извините, я ошибся! Проходите, искренне рад
вам!
Дуло в окне исчезло, и переселенец появился в
дверях. Это был пожилой человек, рослый, худой, види-
мо, в жизни повидавший всякое и ничему и никому не
доверявший. Он поспешил к нам, протянул обе руки для
пожатия, улыбался нам и позвал в дом, к столу, на
ужин. Он жил здесь с женой и тремя сыновьями.
Младший был дома, старшие в лесу.
В доме была единственная комната. На стенах висели
ружья, стоял стол и несколько стульев, у потолка
сушилось копченое мясо в большом количестве. Пересе-
ленец посадил нас за стол, а его жена сразу начала
88
готовить ужин. Еда была вкусная и хорошо приготовлен-
ная. Я поблагодарил и похвалил хозяйку. Потом верну-
лись старшие сыновья. Семья была неразговорчивая,
беседовал с нами только хозяин.
— Извините меня, что я так сурово вас принял, но
недавно индейцы напали на соседей. А белым я верю
еще меньше. Знаете, сюда тянется всякая шваль, кото-
рая на Востоке не может носа показать. Представляете,
что это за люди? Поэтому я особенно рад поговорить с
джентльменами, такими, как вы. Хм, значит, вы ищете
торговца? Хотите торговать?
— Хотим продать кое-какие шкуры.
Говорил преимущественно я. Виннету не вступал в
разговор.
— Так, значит, шкуры. А много их у вас?
— Достаточно.
— Хотите за них деньги или товары?
— Деньги. Лучше деньги.
— Вам повезло, что вы обратились ко мне. Этот
торговец, Браддон его зовут, заплатит хорошо. С другими
торговцами труднее, но Браддон не мелочится. У него
достаточно денег, и, думаю, шкуры ему пригодятся.
— Он порядочный человек?
— Хм, порядочный! Кого вы называете порядочным?'
Он торговец, хочет заработать, накопить деньжат. А если
его кто хочет надуть... Но он свое дело знает, у него
пять или‘шесть помощников.
— Хорошо, а где его найти?
— Об этом узнаете сегодня вечером. Есть такой
Роллинс, один из его помощников, он случайно был
здесь вчера. Чего-то заказывал поселенцам. Должен
возвратиться и переночевать тут. Он здорово огорчен.
— Чем?
— Трижды приходил к поселенцам и находил там
только пожарище. Индейцы сожгли, понимаете меня?
Для такого человека, как Браддон, это потеря времени
и денег. Да и для поселенцев опасно выбежать из дома
в объятия индейцев.
— И это случилось близко от вас?
— Что вы называете «близко»? Мой ближайший
м>сед в девяти милях от меня.
— Это плохо, значит, вы не можете помочь друг
1|Н гу.
89
— Это правда. Но я не из боязливых. На старого
Кроили индейцы не нападут. Я бы им чертовски поддал
жару!
— Но вас только четверо.
— Пятеро. Пятая — моя жена. Она обращается с
ружьем, как мужчина. И если я запру двери и возьму
ружье в руки, ни один индеец не переступит мой порог.
Даже если бы в ворота стучались двадцать человек.
Снаружи раздался топот копыт. Кропли быстро под-
нялся и выбежал из дома. С минуту он с кем-то там
разговаривал, а потом появился в дверях с незнакомым
человеком.
— Вот мистер Роллинс, о котором я вам говорил,—
представил он нам гостя. Это был здоровенный парень,
ему бы гвозди гнуть. Кропли хитро ему улыбнулся и
показал на нас с какой-то гордостью: — А это сюрприз,
который я вам обещал. Знаете, кто эти два джентльме-
на? Виннету — вождь апачей и Разящая Рука, траппер,
охотник. О них не приходится рассказывать. Они ищут
мистера Браддона, речь идет о торговле, хотят продать
шкуры.
Роллинс, человек средних лет, посмотрел на нас
бегающими серыми глазками. Он выглядел обыкновенно,
как многие, несмотря на фигуру силача и на решитель-
ный, выступающий вперед подбородок, который прида-
вал ему вид бойца. Он поздоровался вежливо и скромно,
пожал нам руки и уселся за стол. Особой радости от
встречи с нами он не проявил. Мне даже показалось, что
наше присутствие ему некстати. Меня это удивило,
особенно когда я сказал, что мы хотим дать заработать
его хозяину. Но я подумал, что, может, ошибаюсь в
первом впечатлении. Здесь, на Западе, люди часто себя
ведут строго и сдержанно, и совсем не потому, что они
плохие.
Роллинс был н^Т'ОГ'кловен, свел несколько кусков
мяса, проронил	ько фраз, йогом извинила я, что
ему нужно посмотрен» своего коня, и сказал, чю сейчас
верится. Но прошло четверть часа, а он все не возвра-
щу кя. Что-гг; толк’пъ- меня вьнни и посмотрен. где
»н Конь Рол чингз ст лял перед домом, а его нигде не
•чало. Я сил осмацглвать двор, и туг он появился,
выходил из-за ; за _юм К тда увидел меня, смутился,
но потом прибавил шагу и подошел ко мне
90
— Прогулка при луне? А, мистер Роллинс? — засме-
ялся я.
— Да нет, сэр,— пробурчал он с неприязнью.— Я не
обладаю такой тонкостью души.
— А я думал, что вы пошли полюбоваться полной
луной.
— Нет, мне что-то поплошало. Наверно, я испортил
себе желудок. Все время в седле, неудивительно. Мне
надо было пройтись. В этом все дело, сэр.
Сказал он это нарочито любезным тоном, словно
опамятовался, что до этого разговаривал слишком сдер-
жанно. Он даже попробовал улыбнуться.
Потом он взял коня, отвел его к ограде, где отдыхали
наши лошади, и вернулся вместе со мной в дом. «Почему
он меня беспокоит?»— подумал я, он сам себе хозяин,
может делать что хочет, да я по себе знал, какие неприят-
ности доставляет желудок, когда долго находишься в седле.
За столом мы начали говорить о торговле, о ценах на
шкуры, о том, как их выделывать, как лучше перево-
зить,— словом, завязался долгий разговор двух людей, у
которых нашлись общие интересы. Даже Виннету заин-
тересовался и принял участие в разговоре, что бывает с
ним редко. Наконец мы высказали желание, как можно
скорей встретиться с мистером Браддоном.
— К сожалению, этого я не могу вам обещать,—
ответил Роллинс.— Я даже не знаю, где он может быть
сейчас, завтра и послезавтра. Я записываю заказы и
потом передаю ему. Очень жаль, но ничем не могу
помочь. Может, мы сделаем по-другому? Сколько време-
ни занимает путь к мистеру Огненной Руке?
— Два дня.
— Хм, два дня. Через неделю мистер Браддон должен
быть на Ред-Ривер. Что вы сказали бы, если бы я поехал
сразу с вами? У меня было бы время посмотреть товар
и определить примерную цену, потом я вернулся бы к
мистеру Браддону и все сообщил бы ему. Если его это
устроит, он приехал бы со мной, и мы совершили бы
сделку. Что вы об этом думаете, сэр?
— Я понимаю, что сначала вы хотите посмотреть
товар. Никто не любит покупать кота в мешке. Но я бы
предпочел поговорить с мистером Браддоном, не откла-
дывая в долгий ящик.
— К сожалению, это трудно. Нс даже если бы он был
91
здесь, сомневаюсь, что он сразу же собрался бы и поехал
с вами. Он послал бы кого-нибудь из нас. Видите ли,
наше предприятие несколько больше, чем вы себе пред-
ставляете, мистер Браддон не может себе позволить
терять два дня и не знать точно, годится ли ему этот
товар. Ваше счастье, что вы встретили меня. Я должен
выяснить, стоит ли покупать ваш товар.
Доводы Роллинса мне показались убедительными.
— Если у вас есть время с нами ехать, то пожалуй-
ста. Мы не против. В таком случае поедем завтра утром.
— Естественно, я не хочу терять ни одного дня.
Можем выехать, как только встанет солнце. И пожалуй,
нам надо ложиться спать, чтобы завтра быть свежими.
Он встал из-за стола и пошел помочь хозяйке посте-
лить шкуры и одеяла, на которых обычно спали в доме.
А мы, наверно, удивили мистера Кропли.
— Спасибо большое, мы лучше поспим на воздухе.
— Но, мистер Разящая Рука, ночью вам будет холод-
но, вы не отдохнете хорошо. Останьтесь здесь, в тепле.
— Не беспокойтесь, мы привыкли.
— Здесь, особенно к рассвету, бывает очень холодно,—
уговаривал нас Роллинс.
— Спасибо, но правда, мы привыкли.
Некоторое время они нас продолжали уговаривать.
Наконец Кропли смирился и сказал:
— Я не буду запирать дверь на засов, если вы
замерзнете...
— Нет, нет. Обязательно заприте на засов. В этих
краях нельзя оставлять на ночь открытую дверь.
— Как хотите, я думал о вас.
Мы слышали, как захлопнулась дверь, заскрипел засов.
Луна стояла низко, тень от дома ложилась на ограду, где
были привязаны наши кони. Мы нашли место в полутьме
около Хататитла и Илчи. Я расстелил одеяло рядом с
Хататитлом и положил голову ему на шею. Я привык к
этой живой подушке, а конь нежно позволял мне это.
Через несколько минут я уже спал.
Проснулся я примерно через час. Хататитла беспо-
койно вертелся, вдыхая воздух и тихонько фыркая. Я стал
слушать. В полутьме я различил фигуры, прижавшиеся
к земле шагах в двухстах от нас. Они медленно прибли-
жались к срубу. Я хотел разбудить Виннету, но он уже
стоял сзади меня и внимательно наблюдал.
92
— Красные воины,— зашептал он.
— Окананды? — спросил я.
— Шарли угадал. Надо в дом.
— А кони?
— Возьмем с собой — и быстро! Здесь, в тени, сиу
нас не заметят.
Мы вернулись быстро к нашим коням и осторожно
отвели их к дому. Виннету хотел постучать в окно, когда
увидел, что дверь в сруб приоткрыта. Я кивнул апачу, и
мы прокрались с конями внутрь и быстро опустили
засов. Без шума все же не обошлось. От скрипа засова
спящие проснулись. Кропли вытаращил глаза.
— Ради Бога, что тут происходит? Кто это? Мессиры,
кони в срубе? Ах, Разящая Рука! Как вы сюда попали?
— Нормально, через дверь.
— Но я ведь закрыл ее на засов!
— Она была открыта почти настежь.
— Боже мой, неужели я плохо задвинул засов? Но
почему здесь кони?
Конечно, с засовом было все в порядке. В этом я был
уверен, как мы были уверены в том, что Роллинс имеет
нечто общее с теми фигурами у ограды.
— Мы не хотим, чтобы их украли.
— Украли? Кто?
— Сиу, окананды. Они ползут к срубу. Собираются
напасть на вас.
Кропли вытаращил глаза. Вечером он хвастался,
что не боится и сотни краснокожих, а теперь у него
тряслись коленки. Роллинс между тем тоже вылез из-
под одеяла и притворился таким удивленным, что даже
вскрикнул.
— Тише,— зашипел на него Виннету.— Крик нам не
поможет! Надо посоветоваться!
— Посоветоваться? О чем? — взорвался Кропли.—
Перестреляем их всех по одиночке. Светит луна, видно
хорошо, и каждого из этих люмпов пошлем в вечные
охотничьи угодья!
— Этого мы не сделаем,— сказал спокойно Виннету.
— Почему?
— Потому что Виннету не проливает человеческую
кровь, пока в этом нет необходимости.
— Но сейчас это необходимо! Эти красные собаки!
Мы должны их проучить.
93
— Мой брат назвал индейцев красными собаками? —
прервал его Виннету.— Пусть подумает, что Виннету
тоже индеец! Он знает своих братьев лучше, чем пере-
селенец. Если красные братья хотят поднять руку на
бледнолицых, значит, они знают, почему это делают.
Или на них напали белые, или их уговорил какой-ни-
будь белый человек, которому они поверили. Разве мы
не рассказывали вам, что понки напали на Огненную
Руку потому, что их уговорил белый вождь. А что, если
другой бледнолицый виноват, что окананды пришли к
твоему дому?
Кропли был готов к ответу.
— Едва ли!
— Ты говоришь «едва ли», а вождь апачей чувствует,
что произошло так, как он сказал.
— Хорошо, хорошо, если и так! Я имею право
послать к черту каждого, кто хочет напасть на мое
имущество и на меня?! Кто бы к этому ни подговаривал,
так или нет?
— Твое святое право! Скажи мне, у кого ты купил
свое поместье?
— Ни у кого не покупал! Я не сумасшедший! Мне тут
понравилось, и я тут поселился. А если останусь здесь так
долго, как говорит закон, то эта земля будет моя.
— А ты спрашивал сиу, согласны ли они с этим?
— Сиу?
— Но ведь им принадлежала эта земля с незапамят-
ных времен! А ты удивляешься и, когда они пришли,
говоришь им «красные собаки», хочешь их перестрелять!
Попробуй только, и Виннету сам пустит тебе пулю в
голову!
Переселенец развел руками, покраснел и бросал
недоуменные взгляды вокруг себя.
— Так что же мне делать? — спросил он тихо.
— Ты не должен ничего делать. Виннету и Разящая
Рука будут делать за тебя. Если ты будешь вести себя,
как они скажут, не случится ничего плохого.
Я стоял у окна и наблюдал, что происходит снаружи.
Но окананды не появлялись. Скорее всего, они окружили
дом со всех сторон и медленно приближались. Хотели
удостоверг v ься, что их не ждет сопротивление и что они
нападут неожиданно.
— Чю видит мой брат, Шарли? Они уже идут?
94
— Нет, не вижу никого.
— Мой брат знает, как сделать, чтобы не пролилась
человеческая кровь?
— Так же хорошо, как знает Виннету.
— У нас общие мысли! — сказал с удовлетворением
апач.— Схватим одного между дверями. Он потом ска-
жет нам все, что нужно!
Я кивнул. Вернулся к дверям, скинул засов и приот-
крыл дверь.
Через узкую щель мы могли смотреть наружу и
наблюдать все, что там творится. Время шло медленно.
Внутри дома была темнота и тишина. Будто даже никто
не дышал. Я стоял в напряжении, ждал, когда выдаст
себя индейский разведчик. Но он был осторожен. Я скорее
почувствовал, чем увидел или услышал. Вскоре я заме-
тил его у двери перед собой. Он медленно приближался.
Добрался так близко, что рукой можно было дотронуть-
ся. Я слышал, как он ощупывает вход. Тут я молниенос-
но распахнул дверь, бросился на него и схватил за
горло. Он обалдел, но не утратил присутствия духа,
начал обороняться. Молотил вокруг себя руками и
ногами, выкручивался, как только мог. Я сжал его
крепко, даже слишком крепко, судя по тому, как он с
усилием хрипел.
— Свет!— крикнул я поселенцу, когда мне удалось
втащить разведчика в дом.— Посмотрим на него!
Разозленный поселенец зажег только одну свечу и
поднес индейцу к лицу.
— Гнедой Конь! Вождь оканандов! У Разящей Руки
хороший улов! — воскликнул Виннету.
У индейца перехватило дыхание. Но теперь он мог
глубоко вздохнуть и удивленно выкрикнул:
— Виннету! Вождь апачей!
— Да, это я, высший вождь апачей,— подтвердил тот
церемонно.— Но этого мужчину ты не знаешь! Ты
слышал, как я его называю? Разящая Рука! Он уже
доказал тебе, как его зовут. Иначе бы ты не был тут.
А теперь я должен спросить сам себя, что с тобой
делать? Чувствуешь?
— Мои прославленные братья пустят Гнедого Коня
па свободу.
— Да? Ты так в этом уверен?
— Конечно, воины-окананды не враги апачей.
95
— Ты такой же сиу, как понки, которые на нас
недавно напали. Вы принадлежите к одному племени.
— Нет, мы с понками не имеем ничего общего.
— Ты можешь ничего не объяснять Виннету. Ты
разве не знаешь, что он друг всех красных братьев, но
ненавидит тех, кто поступает плохо, к какому бы
племени он ни принадлежал и какого бы цвета ни была
его кожа. А ты хочешь мне говорить, что окананды не
имеют ничего общего с понками, хотя я знаю, что вы
заключили между собой союз. С такими оправданиями
ко мне не ходи. Думаешь, что Виннету и Разящая Рука
потерпят такое?
Вождь оканандов смотрел в пол и хмурился.
— С каких пор вождь апачей полюбил несправедли-
вость? Он прославился на всей земле тем, что никогда
ни с кем не поступает несправедливо. Почему он не-
справедлив к вождю оканандов?
— В чем ты видишь мою несправедливость? — спро-
сил Виннету.
— Это наша земля! Каждый, кто хочет тут жить,
должен спросить, согласны ли мы! Я говорю правду?
— Конечно.
— Эти бледнолицые не спрашивали нас ни о чем.
Имею я право послать их туда, откуда они пришли?
— Разве Виннету отнимает у тебя это право? Но ты
должен думать, как его осуществить! Хочешь послать
бледнолицых туда, откуда они пришли? И поэтому
хочешь стрелять, грабить, нападать? Ползти тайно в его
дом? Как вор? Храбрый человек не боится посмотреть
противнику в лицо. Виннету было бы стыдно прийти
ночью с таким количеством воинов, чтобы напасть на
пять человек в одном доме! Теперь придется везде, куда
придет Виннету, рассказывать, какие трусы окананды.
Никто не может считать их храбрыми воинами.
Гнедой Конь чуть не бросился на Виннету, но апач
смерил его таким взглядом, что у Гнедого Коня пропала
всякая охота. Он только мрачно заметил:
— Разве все красные воины не нападают на против-
ника ночью?
— Когда необходимо на него напасть! — сказал Виннету.
— А почему Гнедой Конь должен раздавать вежливые
слова? Должен просить там, где может приказывать?
— Я тебе не говорю, что ты должен просить. Прикажи!
96
Но не. ходи по ночам, как вор! Ты хозяин этой земли,
приди и скажи, когда они должны уйти, если ты не
хочешь, чтобы они селились на твоей земле. Если не
послушаются, тогда действуй. Если бы ты сделал так,
будь уверен, Виннету стал бы на твою сторону.
Вождь оканандов тупо смотрел в угол и ничего не
отвечал. Он знал, что оказался в незавидном положении.
Виннету улыбнулся:
— Гнедой Конь уверен, что мы его отпустим. А что
скажет мой брат Разящая Рука?
— Вождь оканандов просчитался. С тем, кто придет,
как вор, поступают, как с вором. Он должен прощаться
с жизнью.
— Разящая Рука хочет убить Гнедого Коня?! — вос-
кликнул индеец.
— Разве я убийца? Есть все же разница между
убийством и наказанием?! — сказал я.
— А вождь оканандов заслужил смерть?
- Да.
— Это неправда! Я на земле, которая нам принадлежит!
— Это ты говоришь все время. Но прежде всего ты
в вигваме бледнолицего. На твоей ли земле или на
чужой, в этом случае безразлично. Если кто ворвется в
мое жилище, он заслуживает наказания,— это закон
Запада, ясно? Виннету тебе сказал, как ты должен был
правильно поступить, и я согласен с ним. Ни один
человек не будет считать злом, если мы накажем тебя
самым строгим наказанием. Но ты знаешь нас и знаешь,
что мы не любим проливать кровь. Может быть, нашелся
бы путь, чтобы ты сохранил жизнь. Спроси вождя
апачей.
Гнедой Конь посмотрел на Виннету с подавляемой
ыростью и в то же время с надеждой. Роллинса до той
поры он не замечал, а теперь показалось, что он нечаянно
взглянул на него, призывая его на помощь. И Роллинс
откликнулся:
— Вождь апачей, конечно, не будет кровожадным.
А на Западе* наказывают, только когда кто-нибудь
что-нибудь сделал. Здесь, в конце концов, ничего не
случилось.
Виннету посмотрел на него с подозрением и холодно
ответил:
— Виннету и Разящая Рука знают, что надо делать,
7 К Ф. Май
97
никто им не должен напоминать. А вы должны бы знать,
что мужчина говорит только тогда, когда это необходимо.
«Почему он дал ему такую оплеуху?»— подумал я.
Пожалуй, и он в чем-то подозревает Роллинса.
Виннету снова обратился к Гнедому Коню:
— Ты должен сказать нам правду. Почему вы сюда
пришли? Или ты будешь отпираться и лгать?
— Уфф! — оскорбился сиу.— Воины-окананды не
трусы. И Гнедой Конь не нуждается во лжи. Мы хотели
напасть на этот дом!
— И сжечь его?
— Да.
— А что вы хотели сделать с поселенцами?
— Все должны быть наказаны.
— Смертью?
— Смертью.
— Вы сами так решили?
Вождь оканандов заколебался, отвечать ли. Виннету
спросил снова:
— Может, кто-нибудь навел вас на эту мысль?
Опять никакого, ответа.
— Гнедой Конь забыл, как говорят? — продолжал
Виннету.— Так окананды решили сами ил И их навел на
эти мысли кто-то?
— Да. С таким человеком окананды встретились.
— И кто это?
— Предал бы вождь апачей своего союзника?
— Нет.
— Не можешь сердиться на Гнедого Коня, что он
тоже тебе не скажет.
— Я не сержусь. Но скажи, этот мужчина окананда?
— Нет.
— Принадлежит другому племени?
— Нет.
— Значит, бледнолицый?
- Да.
— Он снаружи, среди твоих воинов?
— Нет.
— Значит, Виннету и Разящая Рука не ошиблись.
К нападению приложил руку бледнолицый. Значит, мы
будем к тебе снисходительны. Вождь оканандов может
получить свободу, если примет условия Виннету.
— Чего ты хочешь?
98
— Две вещи. Первая: ты прекратишь все отношения
с этим бледнолицым. Вторая: будешь договариваться с
бледнолицым, которого зовут Кропли, и скажешь, что
землю, на которой стоит его дом, он выкупит или уйдет
отсюда. Если он не исполнит ни того, ни другого, то ты
можешь прийти со своими воинами и выгнать его.
Гнедой Конь, к удивлению, ускользал от исполнения
первого условия, а о втором не хотел слышать Кропли.
Но вождь апачей вел себя как умный дипломат, который
знает, что все козыри у него на руках. Вождю оканандов
он напомнил, что речь идет о его жизни из-за белого
подстрекателя, а переселенцу сказал ясно:
— Бледнолицый думает, что может прийти куда
хочет, взять землю и ничего за нее не дать? Думает, что
возьмет у индейцев землю и будет с ними бороться по
своим законам? Пусть не ошибается! Виннету и Разящая
Рука сделали все, что могли, для бледнолицего, который
построил дом на земле оканандов. Большего вы от них
ждать не можете. Виннету и Разящая Рука сейчас
выкурят трубку мира с вождем оканандов, потом между
ними настанет дружба, если бледнолицый не хочет
присоединиться, то это его дело. За последствия он
отвечает сам.
Кропли ничего не оставалось делать, больше упи-
раться он не мог. Гнедой Конь тоже смирился с резуль-
татами переговоров. Он выполнил обряд курения, и
Виннету сказал ему:
— Теперь мой брат пойдет к своим воинам. Он
выкурил с нами трубку мира, и мы знаем, что он
сдержит свое слово.
Недоволен был только Кропли, ему не хотелось
платить за землю. Мы же проследили, что скажет своим
воинам вождь оканандов. Он свое слово сдержал. Индей-
цы ушли. Теперь нас ждала спокойная ночь. Все отпра-
вились спать, кроме Роллинса. Он вышел, оправдываясь
тем, что хочет проследить, действительно ли ушли
индейцы. Мы уже не слышали, когда он вернулся.
Встретились мы с ним рано утром, чтобы, как договори-
лись, поехать вместе. Мы поблагодарили Кропли за
гостеприимство и попрощались. Только он уже не был с
нами так любезен. Он все еще был убежден, что мы
должны были дать отпор краснокожим.
7'
99
8
ПОДОЗРЕНИЯ И СЛЕДЫ
Итак, мы отправились в путь. Трава была свежей, и
следы говорили, что кто-то здесь ехал и недолго отды-
хал. Несмотря на то, что этот кто-то стремился замести
следы, он оставил знаки своего пребывания. Мы остано-
вились и заколебались. Подошел сюда и Роллинс.
— Вы думаете, что это следы животного? Или чело-
века? — спросил он.
Виннету ничего не ответил.
— Значит, вы не очень-то разбираетесь, если спра-
шиваете об этом,— отозвался я.— По-моему, можно уз-
нать с первого взгляда, кто здесь был.
— Люди?
— Конечно!
— Тогда бы трава была потоптана!
— А вы предполагаете, что здесь, на Западе, кто-то
ради удовольствия валяется на траве, чтобы обязательно
обратить на себя внимание?
— Нет, сэр, но когда вы едете на коне...
Я прервал его:
— У этих людей вообще не было коней!
— Не было коней? Тогда это подозрительно, очень
подозрительно! В этих краях без коня!
— Вы правы, но разве вы не слышали, что человек
может остаться без коня?
— Слышал. Конечно, если это один человек, то
может, но вы говорите, что их было несколько. Тогда
это невозможно!
Он старался показаться знающим, но, видимо, смутно
представлял себе многие вещи. Я бы не стал дольше с
ним разговаривать, если бы не вмешался Виннету.
— Знает мой брат Шарли, что мы должны думать об
этих следах?
- Да.
— Здесь были трое бледнолицых без коней, без
оружия, были вооружены только дубинками. Уходили
отсюда один за другим, гуськом, и последний пытался
загладить следы. Они думали, что кто-то их преследует.
— Мне тоже так кажется,— кивнул я.— Возможно, у
них вообще не было никакого оружия,— заколебался я.
100
— У них его нет! — сказал с уверенностью Винне-
ту.— Они отдыхали здесь, и, если бы у них было оружие,
остались бы следы на траве.
— Да. И меня это удивляет. Трое мужчин без оружия
в такой опасной местности! Возникает вопрос: может, на
них кто-нибудь напал? И может, ограбил?
— Мой брат Шарли это сказал. Бледнолицые нало-
мали в лесу палок и опирались на них, когда отдыхали.
Видны еще дыры, они воткнули палки в землю. Этим
людям нужна помощь.
— Виннету предлагает ехать за этими белыми?
— Вождь апачей поможет каждому, кто в этом нуж-
дается. Но пусть Разящая Рука решит сам, что мы
должны делать. Виннету охотно помог бы, но он не
верит следам, которые прочел.
— Не верит? — удивился я.— Но почему?
— Потому что бледнолицые прячутся, как двоедуш-
ные люди. Они много потрудились, чтобы загладить
следы, которые ведут дальше. Но почему не сделали
этого здесь, где отдыхали?
— Может, у них не было на это времени. В конце
концов, им не надо было скрывать, что они здесь
отдыхали. Главное, чтобы никто не узнал, куда они
пошли дальше.
— Может, это и так, как говорит мой брат. Но эти
люди не вестмены, а неопытные мужчины. Может, и
надо пойти за ними и помочь им.
— Почему бы и нет? — согласился я.— Ведь мы и
так едем в этом направлении.
Мы вскочили на коней. Только Роллинс стоял и
колебался, всем своим видом давая понять, что над
нашим решением следует еще подумать.-
— А не лучше ли оставить их в покое, пусть бегут,—
сказал он недовольно.— Зачем нам-то нужно за ними
ехать?
— Нам? Незачем,— сказал я.— Но им, может быть,
это нужно.
— Мы потеряем много времени.
— А у нас нет необходимости так уж спешить, если
речь идет о человеческих жизнях!
Я сказал это очень резко. Роллинс посмотрел на меня
удивленно, потом что-то пробурчал, вскочил на коня и
пустил его рысью. Он смирился с нашим решением ехать
101
на помощь к незнакомым людям, но это было ему не по
вкусу, и он этого не скрывал. Его равнодушное лицо, без
всякого намека на сочувствие или участие к судьбе
незнакомцев, говорило об этом явственно.
Следы шли из леса и кустарника прямо в открытую
саванну. Люди прошли здесь примерно час назад, и
вскоре мы должны были их догнать. И действительно,
вскоре мы увидели группку пеших в отдалении пример-
но одной английской мили. Когда мы были уже на
полпути к ним, один из них обернулся и обратил на нас
внимание всех остальных. На мгновение они останови-
лись, испугались и побежали, словно боялись за свою
жизнь. Впрочем, напрасно, достаточно нам было приба-
вить скорость, и мы их быстро догнали.
Они выглядели ужасно. Одежда в клочьях, без ору-
жия, даже ножей у них не было. И палки они наломали
недавно. Двое были ранены — у одного перевязана рука,
у другого голова обмотана платком. И все испуганно и
с подозрением глядели на нас.
— Куда вы так бежите, мессиры? — обратился я к
ним дружески.— Или вы умеете бегать быстрее коня?
Мы порядочные люди, хотим спросить вас, не нужна ли
вам помощь? Мы нашли ваши следы, и нам показалось,
что вы не в лучшем положении.
— Вы угадали, сэр! Кое-что произошло, и особенно
приятно нам не было! Мы рады, что унесли ноги и живы!
— Кто же это вас? Какие-нибудь белые негодяи?
— Нет. Окананды, сиу.
— Так, окананды? А когда вы с ними...
— Вчера утром, сэр. Наверху, у Седар-Крика!
— Что же случилось? Или лучше не спрашивать?
Мужчины оглядели меня с ног до головы, прежде чем
ответить.
— Почему не спрашивать, сэр, если вы порядочные
люди, как утверждаете. В таком случае вы, конечно,
скажете нам ваши имена.
— Хоть сейчас. Этот джентльмен — Виннету, вождь
апачей. Меня обычно называют Разящая Рука, а третий
наш попутчик — мистер Роллинс, бродячий торговец,
едет с нами по делам торговли.
— Благодарю небеса! — лицо человека просветле-
ло.— Рад слышать! О Виннету и Разящей Руке нам уже
рассказывали и произносили о вас самые хвалебные
102
слова, слава Богу, что мы с вами встретились. И если
вы хотите нам помочь, мы будем вам благодарны! Но
ведь вы не знаете, кто мы! Меня зовут Эванс, а это мои
сын и племянник. Мы приехали из Нью-Эльма и хотели
поселиться вблизи Седар-Крика.
— Не слишком осторожно! — заметил я.
— Теперь мы уже знаем! Но тогда нам обрисовали
все розовыми красками. Якобы надо только поселиться
на месте и смотреть, откуда вам в рот будут падать
жареные голуби!
— А об индейцах вы вообще не думали?
— Думали, думали,— вздохнул Эванс.— Только нам
представлялось все совсем иначе. Пришли мы просто
посмотреть на эти края и выбрать кусок земли для себя.
Л вместо этого попали в лапы оканандам.
— Благодарите Бога, что остались живы!
— Вы правы, хорошо, что все еще так обошлось! Те
в сиу говорили о колах смерти и подобных вещах! Нако-
нец удовольствовались тем, что обобрали нас, оставили
только одежду и прогнали нас! Казалось, что у них на
уме более важные дела, чем возиться с нами.
— Постойте! Какие важные дела? Вы знаете что-нибудь?
— Не слишком, мы их мешанину не понимаем. Но
вождь ломаным английским намекнул нам на какого-то
поселенца по имени Гроули, или Кропли, или что-то в
этом роде...
— Это сходится,— кивнул я.— Хотели напасть на
того человека. Собственно, вы его должны благодарить
за свою жизнь.
— Вы это называете жизнью, сэр? Когда у человека
нет даже ножа, чтобы добыть себе какую-нибудь пищу?
Со вчерашнего дня жуем только коренья и попавшуюся
ягоду. А здесь, в прерии, и этого нет! Если бы вы не
приехали, то мы просто умерли бы с голода. Я надеюсь,
что вы нам немножко поможете, хотя бы куском мяса.
— Конечно. А куда вы, собственно, идете?
— В Форт-Рэндолл. У нас там семьи.
— Дорогу знаете?
— Как следует не знаем, но думаю, направление
правильное.
— Как раз неправильное,— сказал я.— Но можете
идти с нами. Мы случайно едем в том направлении. Ну
как, присоединитесь к нам?
103
— Если позволите, сэр! Мы очень рады, только у нас
нет коней. А если мы пойдем пешком, то вы потеряете
много времени.
— С этим ничего не поделаешь. Но прежде сядьте и
отдохните немного. Вам нужно чуть-чуть поесть.
Роллинс моему предложению вовсе не обрадовался.
Тихонько проклинал, и ругался, и бормотал что-то о
напрасной трате времени, о бессмысленности сострада-
ния. Мы просто не обращали на него внимания, ни я, ни
Виннету. Мы сели на траву и предложили беглецам
кое-что поесть. Они ели мясо с видимым удовольствием.
Потом мы вернулись вместе с ними к нужной нам дороге
и продолжили путь.
Эти трое были счастливы и почувствовали себя вне
опасности. Чувство уверенности развязало им языки. Им
хотелось поболтать, только ни Виннету, ни я не принад-
лежали к числу разговорчивых людей. А помощник
торговца был вообще не настроен беседовать. Он всем
своим видом показывал, что злится из-за потери време-
ни, и просто не отвечал беглецам. Мне это было
достаточно противно, все время я не мог избавиться от
какого-то странного ощущения, что с этим торговцем
что-то неладное, что надо бы пристальней присмотреть-
ся к нему, и я стал втайне за ним следить.
То, что я вскоре обнаружил, более чем удивило меня.
Я заметил, что наш милый Роллинс каждую минуту
бросал взгляды на этих троих, а те отводили глаза в
сторону, словно боялись, что кто-то заметит это, и
притом тайно между собой переговаривались. У меня
создалось впечатление, что они знакомы с Роллинсом,
что пренебрежительное отношение торговца к беглецам
было только маской. В чем же причина? Почему Рол-
линс обманывает нас? И какой интерес имеет в этом
Эванс с сыном и племянником? Тем более что они
обязаны нам жизнью? Странно!
Неожиданно Виннету придержал свою лошадь и кив-
нул старому Эвансу.
— Мой брат шел уже долго пешком, пусть сядет на
моего коня. Разящая Рука тоже одолжит своего коня
бледнолицым.
Эванс сначала отказывался, но не слишком реши-
тельно. Его сын получил моего коня, а племянник
должен бы был сесть на коня Роллинса, но тот делал
104
вид, что его это не касается. И тогда эти двое, сменяя
друг друга, ехали на моем коне. Мы с Виннету остались
позади. Никого это не насторожило. Мы шли пешком,
было нелегко, но, главное, нашлась минутка для разго-
вора. Виннету был особенно осторожен и обратился ко
мне на апачском наречии.
— Мой брат Шарли угадал, почему я дал коня
человеку, которого зовут Эванс?
— Думаю, да.
— Виннету заметил, что Шарли следит за Роллинсом
с подозрением в глазах. Поэтому я тоже открыл глаза
и понял вещи, о которых рад бы поговорить с Шарли.
— Что понял Виннету?
— Может быть, и Разящая Рука это чувствует!
— Ты имеешь в виду перевязки?
— Да! Один из них дооде бы ранен в голову, а
другой держит руку на перевязи. Ранили их вчера сиу
из племени оканандов. Но кто этому может поверить?
Может быть, мой брат Разящая Рука?
— Хм... Ты думаешь, что эти люди не ранены?
— Определенно нет! — решительно сказал апач.— С
минуты, как мы повстречались с ними, мы дважды ехали
мимо воды, но никто из них не остановился, чтобы
обмыть раны! Забыл бы ты это сделать, если бы тебя
мучил огонь в ране? Но если онй не ранены, то лгали,
говоря, что на них напали окананды и ограбили их.—
Виннету помолчал, а потом спросил:— Следил ли мой
брат Шарли, когда они ели?
— Да. Съели они много.
— Много,— согласился Виннету,— но ели не так
жадно, как едят те, кто долгое время питается корешка-
ми и ягодами. Сказали, что пришли от Седар-Крика. Но
если бы это было так, они должны были ехать оттуда на
конях, чтобы добраться до того места в тот час, когда
мы их встретили. Виннету думает, что есть две возмож-
ности: или у них есть кони, или они идут не от
Седар-Крика!
Он рассуждал ясно и четко. Это общество чем
дальше, тем больше начинало мне казаться подозритель-
ным. Но пока я не понимал мотивов.
— Хорошо, скажем, они приехали сюда на конях, но
почему они это утаили от нас? И где могли их спрятать?
105
— Это мы должны теперь узнать,— сказал Виннету с
удивительным спокойствием и обезоруживающей уве-
ренностью.— Мой брат Шарли думает, что помощник
торговца враг мужчинам, которые идут с нами?
— Нет, мне так не кажется. Я думаю, он притворяется.
— Определенно! Виннету видел, что он договарива-
ется с ними глазами. Может, он один из них.
— А причина?
— Виннету сказал, что это надо выяснить,— повто-
рил мой друг.
— И не показывать вида, что мы о чем-то догадываемся?
— Пока что да.
— Почему?
— Вдруг они порядочные люди,— тихо сказал Винне-
ту.— Может, у них есть причина утаить от нас некото-
рые вещи, и поэтому они не жотят признаться, кто они
на самом деле. И даже если их присутствие грозит нам
' опасностью — пока что надо молчать! Или Разящая Рука
боится, что торговец что-то предпримет против нас?
— "Вовсе нет!
— Виннету. думает так же,— сказал он спокойно.—
Торговец хочет видеть запас наших шкур, чтобы совер-
шить хорошую сделку с Огненной Рукой, поэтому дол-
жен вести себя дружески. Даже если у него что-то на
уме, мы можем быть спокойны до того времени, пока он
не посмотрит шкуры. Как думает мой брат? Согласен он
с Вйннету?
— Вполне. Ну, а те трое?
— Это не переселенцы, на которых напали оканан-
ды,— сказал Виннету.
— Пока мы не должны их опасаться, а потом? Я
имею в виду, когда мы подъедем к норе?
— Уфф! — Виннету засмеялся.— Моему брату Шар-
ли пришла такая же мысль, как вождю апачей.
— Виннету удивляется этому? Но ничего другого
человек просто не может подумать.
— Да! Все четверо торговцы из одной партии.
Я вдруг кое-что вспомнил.
— Кропли вчера говорил, что Браддон работает с
тремя или четырьмя помощниками! Может, это и есть
Эванс с двумя молодыми людьми? Ночью они были,
скорее всего, около сруба Кропли. Роллинс мог даже
договориться с ними ночью, он ведь куда-то уходил все
106
время. Может, он сообщил хозяину, какая сделка его
ждет, и хозяин с помощниками присоединились к нам?
— Это возможно,— заметил Виннету, но в его глазах
я прочел, что он в этом не уверен.— Они присоедини-
лись к нам с добрыми умыслами или с дурными? Что
думает мой брат?
Я задумался.
— Боюсь, что с дурными,— вздохнул я.— Иначе почему
они примкнули к нам под чужим флагом? Это имело бы
смысл, если бы торговец хотел незаметно, не беря на себя
обязательств, посмотреть на товар и оценить его. Но ведь
помощник может сделать это и без хозяина. И в конце
концов, мы же предлагали показать товар самому Браддону.
Апач согласно кивнул головой.
— Виннету уверен, что те трое хотят с помощью
Роллинса попасть к Огненной Руке, чтобы осмотреть
шкуры, а потом взять их бесплатно.
— Воровство! Или даже...
— Да! Похоже, что так!
— Это значит, что главная опасность ждет нас в
норе. А там... Там мы от них избавимся очень просто.
Этих троих пошлем в форт, к их семьям! Используем их
собственное притворство. Один Роллинс ничего не осме-
лится сделать. Но мы должны всю дорогу не спускать
глаз с Роллинса. Ни днем, ни ночью, Виннету согласен?
По его взгляду я понял, что об этом даже не стоит
говорить. Он ответил коротко:
— Один из нас спит, другой должен быть всегда
начеку и смотреть двумя глазами!
После полудня Эванс вызвался идти дальше пешком,
но мы отказались, убеждая, что мы не устали и спокойно
выдержим до вечера. Мы рассчитывали раскинуть лагерь
на ночь где-нибудь в прерии, там все будет видно. Но к
вечеру задул холодный ветер, налетели тучи и пошел
дождь. В прерии мы вымокли бы до нитки, и мы
устроились на краю небольшого лесочка, где нас защи-
щали от дождя хотя бы ветки деревьев.
Это было недальновидно. Мы ради удобства поступи-
лись своей безопасностью, а этого делать не стоило.
Наши запасы похудели. Мы взяли с собой еду в
расчете на двоих, но и Роллинс кое-что припас, так что
хватило на шестерых. Мы решили, что утром раздобудем
какую-нибудь дичь.
107
После ужина следовало бы уснуть. Но наши попутчи-
ки не хотели спать, они развлекали себя громкими
разговорами. Мы сказали им, что не следует шуметь и
смеяться. Но тут даже Роллинс стал очень разговорчи-
вым, с неожиданным азартом рассказывая о приключе-
ниях во время путешествий по торговым делам, так что
у нас снова возникло подозрение. Может быть, они
намеренно громко развлекаются? Может, хотят, чтобы
на нас кто-то обратил внимание? Хотят указать, где мы,
или усыпить нашу бдительность? Я бросил взгляд на
Виннету, и этого было достаточно, чтобы понять — он
думает то же самое. Я заметил, что у него под рукой
припасено все оружие и нож, словно он был готов к
немедленному бою. Он не спускал глаз с окрестностей,
хотя никто из четверки не имел об этом понятия. Но я
знал, что Виннету из-под приоткрытых век неустанно и
напряженно смотрит в темноту вокруг нас.
Дождь перестал, и ветер утих. Можно было бы
перебраться в прерию, но это значило бы, что мы
чего-то опасаемся, а нам как раз и не хотелось этого
показывать. И мы остались на месте.
Костер мы не разжигали. Причин для этого было
более чем достаточно — мы были в краю сиу, могли
привлечь их внимание. Нам это было невыгодно. Но с
другой стороны, темнота давала нам возможность при-
выкнуть к ней, и если сюда придут какие-то люди, то
они возникнут из лесной темноты, и мы сможем заме-
тить их раньше, чем они нас. Поэтому мы сели под
деревьями так, чтобы наши глаза были обращены к лесу.
На небе показался серп месяца. Его бледный свет
разлился по прерии. У наших попутчиков забава была в
самом разгаре, каждую минуту кто-нибудь из них обра-
щался к нам с вопросом. Чем больше они веселились,
тем подозрительнее это было. Виннету лежал на траве,
опершись о локоть и подперев голову ладонью. Я
увидел, как он притянул правую ногу к телу, согнул ее
так, что колено образовало тупой угол. Боже мой,
неужели он готовится к выстрелу?
И правда! В следующий момент он схватился за
ружье с серебряными гвоздиками, и я увидел, как он
незаметно пододвинул его к бедру. Я попытался просле-
дить, куда направлено дуло, и тут заметил, что в кустах
у четвертого дерева шевельнулись ветки и между ними
108
что-то блеснуло. Без сомнения — пара человеческих
глаз. Из кустов за нами кто-то следил. Ружье Виннету
легко двигалось, еще секунда, и дуло уперлось в две
маленькие точки, вот-вот прозвучит выстрел, я видел
напряженный палец Виннету, лежавший на курке. Я
ждал, что он нажмет его, но вдруг палец отдалился от
курка, ружье скользнуло назад в траву, и согнутое
колено распрямилось. Я повернулся на бок и посмотрел
в кустарник — глаза исчезли.
— Хитрый парень,— шепнул мне Виннету по-апачски.
— Он знает этот прием,— ответил я тоже шепотом.
— Бледнолицый.
— Да. Теперь мы знаем, что враг близко от нас.
— Но он понял, что выдал себя.
— Он будет осторожен.
— Виннету подползет к нему.
— Это опасно. Он угадает твое намерение, как
только ты двинешься с места.
— Пф! — Виннету покачал головой.— Апач сделает
вид, что пошел посмотреть лошадей.
— Давай лучше пойду я.
— Потому что это опасно? Виннету первым увидел
глаза и имеет право первым попробовать осилить этого
человека. Мой брат пусть мне поможет незаметно уда-
литься.
Я кивнул, подождал еще минутку, а потом, широко
зевнув, обратился к нашим попутчикам:
— Хватит уже рассказов, мессиры! Утром надо рано
выехать, давайте спать. Мистер Роллинс, вы хорошо
привязали коней?
Роллинс притворился раздраженным.
— Конечно, хорошо,— заворчал он.
— Илчи пока не привязан,— откликнулся Виннету.—
Апач пойдет и привяжет его туда, где есть трава, чтобы он
мог пастись, как только проснется. Взять с собой Хататитла?*
— Будь так добр,— сказал я и подбодрил вождя
взглядом.
Он лениво поднялся, перебросил через плечо индейское
пончо и пошел между деревьями. Я знал, что он будет
делать. Он ляжет на землю и поползет в лес, к кустам,
туда, где показались два человеческих глаза. Пончо,
конечно, будет ему мешать, но он должен был взять его.
Он собирался замотать в него того парня в кустарнике.
109
Разговор еще продолжался некоторое время. Я был
рад и не рад. Рад за Виннету — незнакомый враг не
услышит за разговором, что к нему кто-то приближает-
ся, но беспокоился, что и я не смогу услышать, удалось
ли Виннету осуществить свое намерение. Я прикрыл
глаза и сделал вид, что меня не интересует ничего на
свете, кроме сна, а сквозь прикрытые веки пытался
увидеть, что делается на краю леса.
Не происходило ничего. Пять минут, десять, чет-
верть часа, полчаса — и ничего. Я начал бояться за
Виннету. Я знал, как трудно подползти незаметно к
опытному врагу, как приходится медлить и осторожни-
чать. А тем более сейчас, когда враг знает, что мы его
заметили. Но все же уж очень долго его не было!
Наконец раздались шаги, между деревьями появилось
пончо. Может, ему удалось обезвредить парня на месте,
подумал я. У меня камень свалился с души. Успокоен-
ный, я повернулся к нашим попутчикам и ждал, когда
апач сядет рядом со мной на траве и начнет шепотом
рассказывать мне, что ему удалось сделать. Шаги при-
ближались, подошли почти ко мне. А потом я услышал
совершенно чужой голос:
— А теперь — этого!
Я молниеносно повернулся, снова увидел пончо, фигуру
мужчины, которая была им прикрыта, понял, что это не
Виннету, а бородатый человек, показавшийся мне очень
знакомым. Он сказал лишь три слова и замахнулся на
меня прикладом ружья. Я среагировал вмиг. Бросился в
сторону, но было поздно, удар попал мне по голове, по
затылку, в самом чувствительном месте. Я моментально
потерял сознание, и тут на меня обрушился следующий
удар, прямо по макушке. Больше я ничего не помнил.
9
САНТЕР
Я был без сознания долго, пять или шесть часов.
Когда я наконец смог раскрыть тяжелые как свинец
веки, уже светало. Я был в том непонятном состоянии,
в котором человек не различает, то ли он проснулся, то
ПО
ли находится в промежутке между сном и бодрствовани-
ем, когда его посещают видения. Я слушал голоса, о
чем-то говорившие. Я не различал слов. Это был какой-
то невразумительный шум, из него выплывали на повер-
хность обрывки фраз, отдельные слова. Я пытался
понять, о чем говорят, но это требовало невероятного
напряжения, и мне стало все безразлично, я перестал
прислушиваться к разговору, как к без всякого смысла,
без значения шумящей реке. А потом я вдруг услыхал
несколько взволнованных, полных ненависти фраз, кото-
рые явственно сказал другой голос, знакомый, зловещий,
который мог пробудить меня к жизни даже на смертном
одре.
— Этот апач, эта собака, ни в чем не признался! А
тот, другой, уже отбыл свое. Жаль, что я так основа-
тельно разбил его никчемную черепушку! Я бы у него
все выпытал! Он бы понял, что значит попасть в мои
когти!
Мне словно кто-то открыл глаза! У меня загудело в
голове, я оцепенело смотрел на того, кто сказал эти
роковые фразы. Из-за густой бороды я не сразу узнал
его, но теперь не было сомнений — это Сантер, убийца
Инчу-Чуна и Ншо-чи. Этот злой дух! Я хотел быстро
закрыть глаза, чтобы не выдать себя. Лучше бы он не
знал, что ему не удалось отправить меня на тот свет. Но
веки не слушались меня, я таращил глаза, не мог
оторвать от него взгляда, от своего смертельного врага,
с которым встретился лицом к лицу. А он уже заметил
это, вскочил, и его физиономия прямо-таки засияла от
дьявольской радости.
— Посмотрите! Он жив! Жив! — заорал Сантер.—
Вы видели, что он открыл глаза? Сейчас убедимся!
Он подскочил ко мне, что-то гаркнул, а когда я не
ответил, схватил меня за плечи и стал трясти, моя
голова билась о камни, разбросанные на земле. Я
пошевелил беспомощно руками, чтобы защититься,— но
об этом нечего было и думать, даже если бы я не был
так бессилен, меня основательно связали.
— Ответишь мне или нет? — кричал мне в лицо
Сантер.— Ты жив, ты в сознании, я знаю, меня не
облапошишь!
Голова моя моталась, каждый удар причинял неверо-
ятную боль, но в каком-то смысле это помогло мне.
111
Когда он тряс меня и мотал из стороны в сторону, я
увидел недалеко от меня лежащего Виннету, связанного
в скрюченном положении, которое причиняло ужасную
боль. Как долго он мучился? Мой взгляд скользнул еще
дальше, в кусты,— там лежал Эванс с сыном и племян-
ником. Роллинса я нигде не видел.
Но на рассуждения не было времени. Сантер не
переставал меня швырять и угрожать:
— Ответь, собака ты эдакая! Или мне придется тебя
проучить?! Пощекотать язык ножом? Советую тебе по-
хорошему! Узнаешь ли ты меня? Знаешь, кто я?!
Если бы я упрямо молчал, наше положение, и так уж
безнадежное, стало бы еще хуже.
— Я... узнаю...— выдавил я с трудом,— вы — Сантер!
— Так! Ты узнал меня! — он наклонился ко мне и
засмеялся: — Значит, ты в восторге, что видишь меня, а?
Удивлен, да?
Я молчал. На это мне не хотелось отвечать.
Он понял, что своим молчанием я выражаю презре-
ние, схватился за нож и приставил к моей груди.
— Сейчас же скажешь «да», сейчас же скажешь, что
в восторге! Или всажу тебе нож!
— Разящая Рука не скажет «да», лучше умрет,—
неожиданно откликнулся Виннету.
Сантера это привело в неописуемый гнев.
— Заткни рот, собака! — заорал он.— Скажи еще
только слово, и я подтяну на тебе ремни, они перережут
тебе все кости!
Он снова повернулся ко мне.
— Разящая Рука, друг, любовь моя, скажи, что прямо
сходишь с ума, что видишь меня.
— Да! — крикнул я, словно не слышал Виннету.
— Ага! Видите его? Видите? — Сантер улыбнулся,
размахивая рукой, в которой держал нож.— Прославлен-
ный, непобедимый Разящая Рука! Перед этим ножом у
него сердце в штанах! Он трясется от страха и лучше
признается, что сходит с ума оттого, что видит меня!
Как это, собственно, случилось? Неужели после вче-
рашнего удара мне было не настолько уж плохо? Или на
меня повлиял этот человек, эта тварь так, что я
стряхнул с себя всю усталость и у меня прояснилось в
голове? Мозг начал работать, убеждая меня, что я
сильней, чем сперва показалось. Меня же не впервые
112
ударяли по голове, когда я падал без сознания. Я вдруг
понял всю опасность. Сколько раз я уже попадал в руки
неприятелей, сколько раз я так же лежал, выданный на
милость врага, который хотел лишить меня жизни!
Разве не был я в подобном положении в пуэбло, на
Рио-Пекос? Тогда я знал, что делать с безжалостным
противником, но с противником по-рыцарски благород-
ным. А здесь... передо мной сидел Сантер, подлый
человек, который не задумываясь убивал за кусок золо-
та. Кровожадный, без капли сочувствия, закоренелый
преступник, способный на всякую гнусность, на всякую
подлость. А по отношению к нам особенно, поскольку знал
очень хорошо, что не может спокойно ходить по земле,
пока в прерии будут ездить Виннету и Разящая Рука.
И что же? У нас нет никакой надежды? Действитель-
но нет?
Пока я задавал себе эти вопросы, в голове у меня
пролетела искорка.
Как это было тогда, в Нуггет-тсил? Что привело к
тому гнусному злодеянию? Жадность, жажда золота,
богатства! Это была его слабая сторона, его страсть!
Больше, чем все остальное, чем его желание уничтожить
нас, убить нас на месте. И это крючок, на который я,
может, его... Может! Поймаю его.
Я заставил себя успокоиться.
— Вы сильно ошибаетесь! Я вовсе не трясусь от
страха перед вашим ножом. Это «да» я сказал ради
другого!
Он расхохотался.
— Болтун!
— Нет, я действительно рад, что мы встретились,—
сказал я таким серьезным тоном, что это умерило
злобное возбуждение негодяя. Он грозно нахмурил брови
и испытующе на меня поглядел.
— Ну, парень, удар по голове прибавил тебе ума.
Значит, ты рад?
— Ведь я сказал совершенно ясно,— ответил я.
Он вдруг опять взорвался.
— Такая дерзость! Я свяжу тебя так же, как твоего
дружка! Или прикажу повесить за ноги вон там на
ветке, пока из тебя не потечет красненькое!
— Вы этого не сделаете!
— Хотел бы я знать почему?
X К. Ф. Май
113
— Вы это знаете так же хорошо, как я.
— Ничего не знаю!
— Знаете! И не думайте, что возьмете меня на
пушку! Вы очень хорошо все знаете! Пожалуйста, може-
те спокойно меня повесить, и за пять минут я буду перед
Божьим судом, а вы уже никогда ничего не получите!
Я сразу заметил, что попал в точку. Он замолчал,
осмотрелся вокруг, нервозно засунул руку в бороду,
потом повернулся к Эвансу и прогудел:
— Мы думали, что этот негодяй протянул ноги, а он
даже не потерял сознание. Слышал все! Негодяй! И
понял, что апач молчал как могила!
— И опять ошибаетесь! — отозвался я.— Я был без
сознания, но у меня есть кое-что в голове, я вижу вас
насквозь!
• — Не болтай! — дернулся Сантер.— Ты думаешь,
что мы от тебя чего-то хотим? Глупости! Может, ты нам
любезно скажешь, что же ты знаешь?
— Этого я вам любезно , не скажу,— ответил я.— Я
еще не впал в детство! Говорю вам, я очень доволен, что
мы встретились. Я даже сказал бы — наконец-то!
Сантер таращил на меня глаза. Он выругался и вновь
заорал:
— Ты, скотина! Ты спятил? Не думаешь ли ты, что
я тебя выпущу из рук?
— Кто знает.
— Хо-хо-хо! — расхохотался Сантер.— Вы двое счи-
таетесь жемчужинами Дикого Запада, а вы — просто
дураки! Дураки! Прославленный Виннету отправился,
чтобы схватить меня. Как .это кончилось? Каждый уче-
ник провалился бы сквозь землю от стыда, если бы с
ним такое случилосьГ А теперь вы думаете перехитрить
меня и фукнуть от меня? Дудки! Признайся, увидел ты
вчера в кустах мои глаза?
Я подтвердил.
— А Виннету хотел стрелять?
Я снова подтвердил.
— Вот видишь! Только я это заметил и понял, что он
пошел, чтобы схватить меня! Признаешь?
— Почему бы нет?
— Он хотел ко мне подползти, ха-ха-ха! Большая
дурость! Ведь он должен был знать, что я его заметил.
Только он думает, как и ты, что умней его на Западе
114
никого нет! А теперь лежит вместо меня! Ну, скажи, что
ты подумал, когда увидел, что в пончо я, а совсем не
Виннету?
— Я был вполне доволен.
— Это уж конечно!' И тем, что потом получил по
башке! Не рассказывай сказки! Влопались вы, как
восьмилетние мальчишки! А теперь стараешься выкру-
титься! Только тебе это не поможет, не надейся! Нет у
тебя надежды на спасение! Разве только я сжалюсь, а
тебе придется признаться. Так вот, будь разумным.
Посмотри на этих троих — это мои люди. Я послал их,
чтобы они заманили тебя. Ну, что ты на это скажешь?
— Что ты всегда был подлый парень — и подлым
остался до сих пор.
— Ну, хорошо.— Сантер на этот раз даже не разо-
злился.— Смотри, я на все твои оскорбления не ответил
тебе ни слова. Я буду совершенно спокоен. Но на этом
наш разговор кончится, я все вам припомню! Заруби это
себе на носу! Я тебе признаюсь, что охотнее держу
журавля в руках, чем вижу синицу в небе. И уж если
держу что в руках, то действую как палач! И мне все
равно, с кем я имею дело, пока не набью свои карманы!
— Заранее поздравляю,— сказал я иронически.
— Спасибо, спасибо,— ответил он таким же тоном.—
Рад слышать. Поздравляешь — значит, относишься к
нам хорошо. Но ты нам немножко поможешь, чтобы того
журавля попробовать на зубок.
— Так вам, собственно, ничего не остается, как
дойти до сказочного места и отсыпать себе из кучки.
— Точно так,— сказал он.— И ты нас доведешь.
— Хм, хм,— протянул я, а в душе обрадовался.— В
этом сомневаюсь, я ни о каком таком месте не знаю.
— Ничего, вспомнишь! Я тебе помогу! Покажешь
нам этот тайник, и все кончится.
— Даже тайник?!
— Конечно, конечно,— пробурчал он нетерпеливо.—
Гай ник, где кучи шкур и подобных вещичек.
— Тогда вы ошибаетесь. Мы...
— Вы были у человека по имени Кропли, искали
торговца Браддона. Ясно или нет?
— Кто вам сказал?
Он сыграл очень хорошо.
— Кропли.

115
— Этот осел! Мог бы оставить это при себе!
— Мог, да не оставил! — усмехнулся Сантер.— Те-
перь признаешь, что отговорки не имеют смысла? Знаем,
что шкуры принадлежат Огненной Руке, знаем и кучу
других вещей. Так что надеемся, ты без мучений все
выложишь. Жаль, что мы не схватили того Роллинса,
который поехал с вами.
Я привык в подобных ситуациях обращать внимание
на кажущиеся неважные мелочи. Поэтому от меня не
ускользнул взгляд, который Сантер бросил на место, где
вчера его увидел Виннету. Он не хотел, чтобы я заметил
этот взгляд, но не сумел скрыть его от меня. Что-то в
этом кустарнике есть, может, наш загадочный Роллинс?
Но и я не смел выдать себя, и, хотя было трудно
сдержаться, я даже не повернул головы в сторону
кустарника.
— У нас есть время все узнать,— сказал мне Сантер.—
Ты знаком с Огненной Рукой?
- Да.
— Ишь ты, не отпираешься!
— Пф! Чего мне отпираться, если это правда.
— Прекрасно! Теперь выложишь все остальное. Тем
вы облегчите себе...
— Облегчим? Что?	>
— Последний часочек! — усмехнулся он.— Ну, если
не будете лгать! Ты же знаешь, как мы друг другу
симпатичны! Тот, кто попадет другому в руки, может
считать, что с ним конец! А так как попали вы мне, то,
естественно, конец ваш! Хотел я вас основательно
помучить, чтобы получить наслаждение. Но если будешь
разумным, приму это во внимание.
— Что это значит — быть разумным?
— Это значит, что ты мне скажешь, где находится
укрытие Огненной Руки. Точно опишешь дорогу, как
попасть туда самым коротким путем. Виннету мне даст,
кроме того, кое-какую мелочь из того моря золота,
которое унаследовал после Инчу-Чуна. Надеюсь, ты
понимаешь, что я называю мелочью?
— Конечно, конечно, а что вы взамен предлагаете
нам?
— Пулю в голову,—сказал он спокойно.— Вместо
долгого и болезненного умирания — быстрый конец. Раз-
ве это не стоит твоих услуг?
116
— Вы чрезвычайно чувствительны. Но не ошибаетесь
hi чуточку? Если речь идет только о быстром конце, то
мы наговорим вам, что в голову придет. Хотя бы, что
\6сжище Огненной Руки в полумиле отсюда.
— Ты думаешь, у меня опилки в голове? — цыкнул
< антер.— Мы все сначала проверим. Главное, что ты
<»\дешь говорить!
— Разве я не говорю, в отличие от Виннету? Он и
pi.i не раскрыл. Не думаете же вы, что получите от
м< ня больше! Если я с вами болтал, то только потому,
•но у меня есть причина.
— Тогда похвастайся, какая у тебя причина?
— Об этом ты узнаешь в нужное время.
( антер замахал кулаками перед моим лицом.
— А ну, говори!
— И не подумаю.
— Будешь молчать?
— Я уже сказал тебе!
— Свяжем, как Виннету!
— Пожалуйста!
— И замучаем тебя!
— Сейчас вы себе этого не позволите!
— Хм... Ты так думаешь? Уверен, что без тебя мы
ничего не найдем? А я говорю тебе, что мы Огненную
Руку вытащим из берлоги, как котенка!
— Ха! Если мы не вернемся в определенное время,
*»н исчезнет вместе со шкурами и со всем, что вы
• обираетесь присвоить. Мы так договорились.
( антер нахмурился, потом вытащил нож и с угрозой
шнмотрел на меня. Только я был совершенно спокоен.
Я шал, что мне удалось осуществить свой замысел, хотя
частично. Теперь надо было выиграть вторую поло-
пину игры.
Я лег, чтобы не выдать свои сомнения. Было ясно,
•и<> Сантера прямо сжирает страсть к богатству Огнен-
ной Руки и Виннету. Он отдал бы тысячу раз наши
мини за золото и шкуры, он даже не стал бы нас
\(»ивать, пока, если бы был уверен, что только так
но|\чит богатство. Я говорю «пока»! Теперь я не
< пин ком опасался дальнейшего развития событий. Ско-
|н • мне было любопытно, как они будут развиваться
ы ii.nie.
Через минуту он поднял голову.
117
— Так ты ничего не скажешь?
— Нет.
— Тебе это будет стоить жизни!
— Лучше быстрая смерть, чем долгие мученья.
— Хорошо,— и он снова нахмурил брови, в глазах
блеснул зловещий огонь.— Увидим, такое ли у тебя
нечувствительное тело, как у апача!
Он махнул рукой своим компаньонам, они схватили
меня и поволокли к месту, где лежал Виннету. Меня это
слегка ошеломило. Почему Сантер недоглядел? Вместе!
Такую драгоценную добычу! Но тут же я нашел ответ.
Если он схватил двух людей, которые ни за что не хотят
сказать нужные ему вещи, суньте их рядом. Рано или
поздно они начнут договариваться. Достаточно подслу-
шать их разговор. И Сантер, без сомнения, на это
рассчитывал.
Меня связали так же, как Виннету. Это было больно.
Ремни врезались так, что шла кровь, а руки и ноги были
настолько стянуты, что чуть не лопались мышцы. Я
пытался не показывать, что мне больно. К тому же
нельзя было спускать глаз с наших врагов. То, что я
видел, подтверждало мои догадки. Сантер побыл с ком-
панией, а потом исчез. Я не сомневался, что он тайно
ползет к нам. И сейчас подслушивает и ждет, что мы
проговоримся.
Это была моя минута! Минута для разговора с Вин-
нету. Разговор должен убедить Сантера, что лучше всего
под каким-либо предлогом отпустить нас на свободу.
Я размышлял, как это сделать. Начать сейчас же я
не рисковал. Может, Сантер еще не подполз к нам
настолько, чтобы услышать. А потом, я должен посвя-
тить в мой план Виннету. Я хотел окликнуть его, когда
услышал его слабый голос.
— Пусть мой брат соглашается со всем, что сейчас
скажет Виннету,— зашептал он по-апачски.— Сантер
должен думать, что мы знаем о тайнике с золотом,
где-то поблизости. Его жадность лишит его разума.
Разящая Рука понимает меня?
Если бы я мог, то обнял бы его. Словно мы читали
мысли друг друга. Я вспомнил, что сказал Инчу-Чуна,
когда мы пили чашки с водой и кровью на братство.
— Подползает,— зашептал я.
— Да,— сказал Виннету.— Будет у кустов! Подползает!
118
Сзади нас затрещала веточка, чуть-чуть, незаметно.
Но это не ускользнуло от ушей апача. Он сразу загово-
рил громче и по-английски:
— Разящая Рука ошибается! Сантер хочет овладеть
не только шкурами Огненной Руки!
— Чего же он еще хочет? — сказал я так же громко,
вкладывая в этот вопрос интонацию удивления и сомнения.
— Нуггети! Оно в одном дне езды отсюда.
— A-а? Ты думаешь о том тайнике? О нем он не
знает!
— Виннету боится, что он о нем узнал. К шкурам
Огненной Руки он мог бы добраться иначе. Он преждев-
ременно напал на нас. Виннету считает это доказатель-
ством, что Сантер знает места, где лежит золото.
— Если бы знал, то давно бы уж взял его,— горячо
спорил я.
— Он не знает точно, где оно лежит, так же как на
Нуггет-тсиле. Там он тоже знал, что на горе есть золото,
но не знал точного места. И потом не нашел. Теперь он
хочет быть хитрее. Хочет, чтобы мы сами отвели его
туда, где тайник.
— Этого он никогда не дождется!
— Потому что мой брат Шарли будет молчать, и
Виннету будет молчать. Оба скорее перенесут ужасные
муки, но не выдадут тайник. Убийца Инчу-Чуна и
Нпю-чи не смеет получить ни крошки золота.
— Да. И это значит, что пришел наш последний час.
— Виннету и Разящая Рука умрут храбро. Оба и
бровью не поведут, если Сантер будет их мучить. Но все
же мой брат пусть не теряет надежды. Может, добрый
Маниту, который уже много раз помог нам, освободит
нас. Тогда Виннету или Разящая Рука должны будут
немедленно поехать к тайнику и перенести золото в
безопасное место. Сантеру помогает Злой Дух, и он мог
бы с его помощью найти нуггети.
- Но все равно,— сказал я как бы малодушно,—
гели Маниту очень расположен к нам, сумеем ли мы
вдвоем отнести это золото?
— Нужно его завернуть в одеяла,— заметил Винне-
гу, - и довезти его на конях до Огненной Руки. Но мой
брат пусть лучше молчит, вдруг тут близко кто-то из
людей Сантера. Они не смеют знать то, что предназна-
чено только для наших ушей.
119
Мы замолчали. Теперь ничего не оставалось, как
ждать, поймаем ли мы Сантера на удочку или нет.
Ждать. Это легко сказать, ведь мы лежали не на травке,
а были связаны, и ремни резали наши тела. Боль была
ужасная! И длилось это целых четыре часа! Каждые
четверть часа приходил Сантер, мрачно спрашивал,
будем ли мы говорить, не набрались ли мы разума? Не
услышав от нас ни словечка, он снова уходил. Игра
продолжалась. Кто выдержит дольше?
К полудню, видимо, это перестало забавлять Сантера.
Он подсел к трем своим компаньонам и о чем-то с ними
договаривался. Через минуту он повысил голос, вероят-
но, чтобы мы слышали.
— Я думаю, что он еще где-то здесь. Ведь он оставил
коня и не мог уйти далеко! Вы должны просмотреть
окрестности, и как следует! Я уверен, что тот, кого мы
ищем, бродит где-то близко.
Как мы и ожидали, те трое взяли оружие и исчезли.
Виннету зашептал мне по-апачски:
— Чувствует мой брат, что будет?
- Да.
— Они схватят Роллинса!
— Да. И приведут его сюда. Будут притворяться, что
ждали врага, а тут окажется, что он знакомый Сантера.
Роллинс скажет, что знает нас...
— ...И начнет за нас просить,— продолжил мою
мысль Виннету.— Сантер будет выкручиваться, а потом
уступит ему. Это будет как пьеса, которую показывают
бледнолицые в больших домах.
— Театр! Да, да... Сантер и есть тот торговец
Браддон. Роллинс вел нас прямо к нему в руки. А теперь
должен ему помочь добраться до тайника с золотом.
— Мой брат рассуждает так же, как Виннету. У
Сантера закружилась голова, когда он услышал о золо-
те. Если бы он был хитрым, оставил бы Роллинса с
нами. От него бы узнал, где находится Огненная Рука.
— Его обуяла страсть. Он не мог дождаться. Он шел с
оканандами к Кропли, и там Роллинс сказал ему о нас.
Только на сиу с того времени он не мог положиться, мы с
ними выкурили трубку мира. Тогда он решил, что сделает
все сам. Те трое компаньонов шли впереди нас, а Сантер
вез им оружие. Но он просчитался! Он ждал, что мы
проговоримся о норе Огненной Руки, а теперь спохватился.
120
Мы говорили тихо, разорванными фразами, почти не
раскрывая рта. Сантер этого не заметил, остальные во
время обсуждения плана сидели, повернувшись к нам
боком, Сантер смотрел в сторону леса. Трое ушли, и у
( антера мелькнуло на лице выражение успокоенности.
Л потом раздался крик, за ним второй, третий. Кусты
раздвинулись, и появились компаньоны, волочившие со-
противляющегося Роллинса.
— Схватили вы его? — крикнул Сантер и вскочил.
Говорил я, что он где-то близко! Пихните этого негодяя
к тем двум и слегка пощекочите язык!
Внезапно Роллинс будто оторопел, притворился удив-
ленным и начал что-то блеять, вырываться от своих
стражей, наконец отпихнул их и побежал к Сантеру, как
сумасшедший.
— Мистер Сантер! Это вы? Как хорошо! Тогда все в
порядке, тогда мне ничего не будет!
— Ну, ну... Конечно, что с вами случилось бы! —
Сантер сдержанно улыбнулся Роллинсу.— Такое мне и
но сне не приснилось бы. Надо же, схватили именно вас!
Как поживаете? Работаете здесь, у торговца?
— Да, да, вы знаете? Дело идет по-всякому, то хуже,
то лучше. Теперь я как раз пустился по торговым делам,
нее было прилично, но, к сожалению, вчера вечером...
Он замолчал и посмотрел на Сангера как-то ошелом-
ленно, словно не верил собственной мысли. Должен
признаться, играл он свою роль хорошо.
— Но нет! — продолжал он, колеблясь.— Это не мог-
ли быть вы, мистер Сантер!
— Пожалуй, так.
— О небеса! Мой лучший друг, которому я когда-то
сохранил жизнь, и нападает на меня. Простите, я не
понимаю... Что вы подумали?
— Ничего,— засмеялся Сантер и попытался сделать
добродушное выражение лица,— у меня не было на это
(времени, вы убежали так быстро.
— Да. А что мне оставалось? — Роллинс улыбался и
при том дружески нам подмигивал.— Я думал, что это
самое лучшее, что человек может сделать. А потом, я
иидел, каково этим двум джентльменам, и надеялся, что
позже помогу им обрести свободу. Слава Богу, что все
объяснилось. Теперь я отдышусь. Развяжу их сейчас же,
аедь им больно!
121
Он сделал два шага к нам, но Сантер схватил его за
рукав и преградил дорогу.
— Подождите, мистер Роллинс! Так не пойдет! Эти
люди мои смертельные враги!
— Но... но... я их друг! — пробормотал Роллинс.
— Ах, так? Только я еще не свел с ними счеты! А
это такой счет, по которому платят жизнью! — Сантер
сделал невероятно серьезное лицо.— Как вы думаете,
из-за чего я на вас... на них бросился? Простите, я не
знал, что вы принадлежите к ним.
— Мой Бог! — Роллинс задумчиво почесал в голо-
ве.— Что делать? Я должен как-то им помочь!
— Говорю вам, что они мои смертельные враги. Они
сделали то, что не прощается.
— Но ведь это Разящая Рука! И Виннету!
— Думаете, я их не знаю?
Сантер играл неумолимого человека.
— Это ваше последнее слово, мистер Сантер?
— Последнее. С этими господами кончено.
— А. если я вас попрошу?
— Это ничего не изменит.
— Я не хочу вас призывать к милосердию, мистер
Сантер. Но примите во внимание, что я спас вам жизнь
от смертельной опасности.
— Я сказал вам, что никогда не забуду об этом,
мистер Роллинс.
— Точнее говоря, вы сказали мне, что выполните
каждую мою просьбу.
— Хм... правда, говорил.
— А если я сейчас выскажу вам эту просьбу?
— Прошу вас, не делайте этого, на этот раз — нет, я
бы не мог, действительно не мог бы... Любую другую —
пожалуйста! Согласны?
— Я не могу согласиться, мистер Сантер. У меня
есть обязательства. Пожалуйста, отойдем в сторону, я
хочу поговорить с вами с глазу на глаз.
Роллинс взял Сантера под руку и отвел его к кустам.
Минуту они там стояли, махали руками, договаривались
страшно темпераментно, хотя мы из их разговора не
слышали ни слова. Это было действительно театральное
действо. Они казались мне двумя фехтовальщиками,
которые хотят представить публике давно договоренный
исход сражения как борьбу не на жизнь, а на смерть. Но
122
играли хорошо. Наконец они пожали друг другу руки, и
Роллинс подошел к нам. Отдуваясь, он с облегчением
произнес.
— Он мне позволил хотя бы ослабить ремни! С ним
намаешься, мессиры, как видите. Думаю, в конце концов
мне удастся вас вытащить.
Он ослабил нам стянутые узлы, и, искренне говоря,
это было приятно. Потом он вернулся снова к Сантеру.
Ходатайствовал снова. Сантер мрачнел, отказывался,
потом кивнул головой и наконец подвел к нам Роллинса,
остановился и неохотно на нас заворчал:
— Желаю вам всех чертей! Черт возьми! Дал я
когда-то этому джентльмену серьезное обещание, а сей-
час из-за него делаю самую большую глупость в жизни.
Он хочет, чтобы я исполнил то, в чем когда-то поклялся!
Черт меня дернул тогда! Освободить вас! Но оружие и
все имущество оставите мне!
Сантер кивнул головой и отошел в сторону. Роллинс
ждал, что мы выразим Бог знает какую радость, только
мы молчали.
— Вы что, не рады? — удивился он.
Мы молчали как рыбы, а Роллинс быстро проговорил:
— Огорошены, да? Еще бы, такое известие! Это
человека лишает речи. Так пойдемте, джентльмены, вы
снова на свободе.
Он вынул нож, присел и собрался разрезать ремни.
— Тихонько, тихонько! — откликнулся я теперь.—
Оставьте ремни как они есть, мистер Роллинс!
— В чем дело, черт возьми! Почему?
— Все или ничего! Очень просто.
— Все или ничего? Что это значит?
— Если свобода, то верните оружие и все, что нам
принадлежит.
— Но... будьте довольны, что мне удалось...
— Нет, мистер Роллинс,— прервал я его.— Это я не
собираюсь ни с кем обсуждать. Или с оружием, или
иообще нет!
— Гром на вас! Я хочу вас сохранить, а вы все так
усложняете.
Он притворялся сердитым, упрекал, уговаривал, а я
упрямо стоял на своем. Наконец ему ничего не остава-
лось, как снова отправиться к Сантеру. На этот раз
совещалась вся их компания.
123
— Мой брат сделал очень правильно,— зашептал Вин-
нету.— Они дадут нам все, будут считать, что мы никак
от них не скроемся.
Я не успел ему ответить, что я в этом уверен. Я
ждал, что Сантер будет сопротивляться для виду, но он
согласился почти сразу. Жажда овладеть кладом Инчу-
Чуна была сильнее всего.
— Черт вас побери! Ваше счастье! — крикнул Сан-
тер.— Я дал слово, и приходится его держать. Я знаю,
что вы смеетесь в душе, очень хорошо знаю! Но
зарубите себе на носу, что это в последний раз. Я все
равно вас достану, можете не сомневаться!
Он молча и сурово глядел на нас, нагоняя на нас
страху, чтобы мы дрожали от испуга, отпустит он нас
или нет. Но мы давно уже не дрожали.
— Послушайте, что мы решили. До вечера остане-
тесь здесь лежать. Ваши вещи положим тут, но мистер
Роллинс поедет со мной и моими товарищами, чтобы уж
ему не пришло в голову преждевременно пустить вас на
свободу. Если он потом вернется, это его дело. Короче, с
завтрашнего утра можете свободно ездить по прерии
благодаря мистеру Роллинсу! Запомните это! И смотрите,
не останьтесь у него в долгу. Он вам сохранил жизнь!
Больше с нами никто уже не говорил. Компаньоны
Сантера привязали нас к деревьям, неподалеку от наших
коней. Вещи, которые у нас отобрали вчера: оружие,
ножи, мешочки с разными мелочами,— все побросали в
кучу перед нами. Не оглянувшись, они один за другим
исчезли в кустарнике, и мы остались одни.
Вернее, казалось, что одни. Потому что обоим нам
было ясно, эта прекрасная пятерка гангстеров где-то
спряталась, чтобы потом преследовать нас. И так же
ясно было, что мы не имеем права выдать им, где
находится нора Огненной Руки.
— Надо следить по дороге за Роллинсом,— заметил
Виннету.— Он обязательно будет тайно оставлять Сан-
теру знаки, и нам придется вовремя обезвредить его.
Сантер попадется в свою собственную ловушку. Подка-
раулим его! Согласится со мной Разящая Рука?
— До последней точки. Иначе нельзя действовать.
- Хау!
Виннету ответил одним этим словом. Оно выражало,
что он доволен развитием событий и уверен, что негодяй,
124
которого мы так долго искали, попадет "наконец нам в руки.
Время тянулось необычайно медленно, поздно вече-
ром мы услышали конский топот. Подъезжал Роллинс,
чтобы продолжить комедию. Запыхавшийся, он отирал
потное лицо и трясущимися руками развязывал нас,
рассказывая, как гнал коня, торопился, чтобы скорее
добраться до нас и избавить нас от пут. Все время
повторял, как ему было трудно уговорить Сантера и как
далеко пришлось ему ехать с ним, гораздо дальше, чем
было условлено. Мы, конечно, и виду не подали, что не
верим ни единому слову. Наоборот, благодарили его за
усилия и восхищались его самоотверженностью.
Он не скрывал своей радости, когда мы предложили
тотчас же отправиться в путь. Только спросил нас, не
слишком ли мы слабы, и не забыл упомянуть, что лучше
всего как можно скорей добраться до жилья Огненной
Руки. Итак, через полчаса мы были уже в седлах и в
серебряном свете месяца скакали знакомым путем. Рол-
линс отставал, притворяясь усталым, и мы вскоре поня-
ли, что у него на уме. То тут, то там всадник приближался
к кустарнику и ломал или отрывал ветки, его конь вставал
на дыбы и топтался на месте — словом, Роллинс указывал
направление тому, кто ехал по нашим следам. Два или три
раза мы останавливались, чтобы отдохнуть.
На другой день, когда мы остановились в четвертый
раз, Роллинс стал проявлять беспокойство, особенно
когда наш отдых растянулся на час, а то и на все два.
Мы же хотели, чтобы Сантер шел за нами по пятам,
желая вывести на чистую воду нашего фальшивого
благодетеля. Тем более что до норы было уже недалеко.
— Мессиры, мессиры, чего вы медлите? — беспокоил-
ся Роллинс.— До Огненной Руки, наверно, уже близко,
поедем как можно скорей, без остановки. Не стоит задер-
живаться, кто знает, на кого здесь можно наткнуться.
Немного помолчав, Виннету ответил:
— К Огненной Руке не имеет права попасть ни один
негодяй!
— Ни один негодяй? О каких негодяях говорит вождь
апачей?
— О тебе!
— Обо мне? — Роллинс оскорбленно потирал лоб.—
(’ какого времени Виннету так несправедлив, что гово-
рит о своем спасителе, как о негодяе?
125
— О своем спасителе? Так ты думаешь, что тебе
удалось обмануть Разящую Руку и Виннету? Мы все
знаем! Сантер и есть твой торговец, твой Браддон, а ты
его шпион. Всю дорогу ты оставлял следы, чтобы он мог
узнать, где жилище Огненной Руки, где тайник с нугге-
ти! И у тебя хватает дерзости говорить о том, что ты
наш спаситель? Вам нужно золото и богатство Огненной
Руки. Мы ничего тебе не должны, как намекал нам
Сантер. Мы отплатим ему, и сейчас же. Тут, на месте,
сведем счеты!
Виннету направил на него ружье, но Роллинс усколь-
знул, как змея, вскочил в седло... Но я в этот момент
уже стоял возле его коня, схватив за узду, а Виннету
вскочил на его коня сзади. Роллинс выхватил пистолет,
направил на меня и нажал на курок. Еще счастье, что
Виннету ударил его по руке. Оба выстрела прошли
мимо, а нового ему сделать не пришлось. Удар кулаком,
который нанес ему Виннету, выбросил Роллинса из
седла. Он перевернулся и тотчас хотел вскочить на ноги,
но Виннету подбежал к нему с быстротой гончей собаки,
навалился, прижал к земле, и в несколько секунд
Роллинс был связан ремнями. Мы отволокли его к
дереву и привязали. Теперь он не был нам в тягость. Мы
не хотели его брать с собой, пока не рассчитаемся с
Сантером.
Сантера мы собирались поймать раньше, чем он подъ-
едет сюда. Мы вернулись назад, но не по своим следам -
это выдало бы нас, а немного стороной, параллельно
нашему прежнему пути, к широко разросшемуся кустар-
нику, где могли спрятаться. Сантер обязательно проедет
здесь, а у нас было отличное укрытие, даже для коней,
которых мы отвели чуть дальше.
Мы ждали Сантера с северо-запада. На этом месте
была открытая прерия, так что мы могли хорошо видеть,
как они приближаются. По нашим расчетам, они должны
быть здесь до темноты. Мы сидели тихо, но разговари-
вали и были уверены, что Сантер в наших руках.
Проверили оружие, достали лассо и ждали, когда они
появятся.
Прошло добрых пять часов, когда на горизонте поя-
вилась какая-то точка. Виннету заметил ее первым.
— Уфф! Там всадник!
— Да, всадник, но один... это странно!
126

— Всадник едет в направлении, откуда должен при-
ехать Сантер. Различает мой брат, какого цвета у него
конь?
— Кажется, гнедой.
— Но гнедой конь был у Роллинса!
— Роллинс! — крикнул я, но тут же покачал головой: —
Не мог это быть Роллинс, ведь он привязан к дереву.
— Подождем, что выяснится,— сказал Виннету взвол-
нованно.
Мы ждали еще три часа. Всадник исчез, а Сантер не
появился.
— Пусть мой брат доедет до места, где мы привязали
Роллинса, и принесет мне известия.
— А если они появятся в это время?
— Виннету справится с ними сам.
Не хотелось мне этого делать, но, с другой стороны,
надо было убедиться, что происходит с Роллинсом. Через
десять минут я был на месте. Роллинса не было! Через
пять минут я уже говорил об этом Виннету.
— Куда он убежал? — набросился на меня Виннету.
— За Сантером, я посмотрел на следы. Никаких
сомнений!
— Уфф! Поехал предупредить его! А нас обогнул
стороной, знал, что мы хотим схватить Сантера. А как
он выбрался из ремней?
— Судя по всему, там появился какой-то всадник,
который ехал с юго-востока, и разрезал ему ремни.
— С юго-востока? Какой-то всадник? Может быть,
солдат? Может, из Форт-Рэндолл?
— Едва ли. По следам похоже на танцующего медве-
дя. Боюсь, не был ли это Сэм Хокенс!
— Уфф! — вскрикнул Виннету и выдал Этим воскли-
цанием, насколько он взбешен.— Такой дурацкий слу-
чай! Но может быть, мы еще догоним Сантера? Пусть
мой брат поедет со мной!
Мы вернулись к кустарнику, сели на коней, пришпо-
рили их и помчались со страшной скоростью к северо-
западу. Вскоре мы нашли следы Роллинса. Через четыре
минуты мы стояли на том месте, где Роллинс встретился
с Сантером.
Потом они промчались в обратном направлении, следы
ясно указывали на это. Потом повернули в сторону и
поехали неизвестно куда. Искать ночью пятерых отчаян-
128
ных головорезов было опасно. Виннету молча повернул
коня на юго-восток, к норе Огненной Руки. Нам не
оставалось ничего, кроме того, чтобы загладить следы.
Ни один из нас не хотел верить, что Сантеру опять
удалось от нас улизнуть.
На небе появился месяц, когда мы подъезжали к
тропинке, которую в этих местах охраняла стража. И в
этот раз она была на своих постах и набросилась на нас
очень агрессивно. Выяснив, кто мы, стражники извинились.
— Не сердитесь, но сегодня мы должны быть вдвойне
осторожны!
— Вдвойне? Почему?
— Что-то происходит. Сэм Хокенс сегодня мне читал
проповедь, как священник.
— Хм! Он был в прерии?
- Да.
— А еще с ним был кто-нибудь?
— Насколько я знаю, он был один.
Я вздохнул и посмотрел на Виннету. Значит, так оно
и было, как я предполагал.
Конечно, первое, что мы сделали,— направились к
Огненной Руке. Он сидел в окружении Гарри, Сэма
Хокенса, драгунов и офицеров из Форт-Рэндолл. Огнен-
ная Рука был завернут в одеяло, похудевший, усталый,
его бил озноб. С первого взгляда было видно, что ему
стало хуже. Он поздоровался с нами потухшим голосом.
— Слава Богу, что вы здесь! Нашли торговца?
— Нашли и опять потеряли,— ответил Виннету.—
Мой брат Хокенс был сегодня в прерии? — обратился он
к трапперу.
— Да,— кивнул Сэм и, ничего не подозревая, улыб-
нулся.
— Знает мой брат, что произошло?
Странный вопрос удивил охотника. Он поколебался,
прежде чем ответить.
— Если я не ошибаюсь, то вестмен...
— Вестмен?! Нет, это не вестмен, а гринхорн! И
гнкой гринхорн, какого Виннету никогда еще не видел и
не увидит. Хау!
Это было потрясением для Сэма. А еще больше его
потрясло, что обычно выдержанный и спокойный апач
был возмущен в высшей мере, потому что Виннету
просто встал и ушел. Все смотрели- на меня, ничего не
V К. Ф. Май
129
понимая. Пришлось мне рассказать, что произошло с
момента, когда мы обнаружили Сантера, до того време-
ни, когда убежал Роллинс.
Что вытворял этот старый, добрый траппер после моего
рассказа, было так комично, несмотря на серьезность
положения, что я с трудом сдерживал улыбку. Он скакал
то на одной, то на другой ноге, от возмущения бил себя
кулаком по голове, сдернул свой парик, бросил его на пол
и топтал его, рвал бороду, ругал себя всячески и в конце
концов бросился на колени и бил челом.
— Виннету сказал правду,— кричал он,— я самый
большой гринхорн на свете, глупейший из глупых и до
смерти не поумнею!
— Сэм, Сэм, как это могло произойти?
— Я попался на удочку! — причитал он.— Нашел
этого люмпа у дерева и поверил его сказкам! Сказал,
что он торговец и едет к Огненной Руке, но по дороге
на него напали индейцы!
— Сэм! Достаточно было посмотреть на следы, и вы
сразу узнали бы, что никаких индейцев там не было!
— Я знаю, знаю! Просто у меня был плохой день.
Что делать, я уже перерезал на нем ремни! И понял,
когда он вскочил на коня и как вихрь помчался прочь!
Я дал приказ всей страже, чтобы смотрели во все глаза,
если вдруг что-нибудь... Сэр, я готов был рвать на себе
волосы! Гром на то, что у меня их нет! Но завтра я все
исправлю, завтра утром поеду за этим люмпом, за всеми
этими негодяями, я покажу им! Погашу их, как свечку!
— Мой брат Сэм не поедет никуда! — откликнулся
Виннету, который немного успокоился и возвратился в
комнату.— Вождь апачей поедет за Сантером один. Мои
белые братья должны остаться с Огненной Рукой. Может
быть, Сантер попробует напасть на нору! Такой мужчи-
на, как Сэм Хокенс, здесь потребуется.
Виннету, видимо, хотел утешить охотника.
Сэм согласился, но продолжал сокрушаться, все гово-
рил о том, как он был глуп.
Перед сном я зашел к Виннету поговорить с глазу на
глаз. Виннету взял меня за руку и сказал:
— Вождь апачей знает, что хочет сказать мне мой
брат Шарли. Он хотел бы ехать со мной и преследовать
Сантера!
— Да,— признался я.
130
— А ты не имеешь права,— сказал он нежно.—
Огненная Рука слабеет. Его сын еще очень молод и
неопытен. Сэм Хокенс уже не справится, а то и натворит
такое же, как сегодня! Дик Стоун и Вилли Паркер не
могут так быстро мыслить. А драгуны не останутся здесь
навечно. Видишь, Огненная Рука будет нуждаться в тебе
больше, чем я. Поеду за Сантером один, а ты докажешь,
что любишь меня, оставшись здесь, у моего старого
друга. Выполнишь желание Виннету?
Мне трудно было согласиться с этим. Ведь мы оба
имели право предъявить Сантеру неоплаченный счет!
Виннету пришлось еще раз сказать мне, что Огненная
Рука нуждается в моей помощи. А я упросил его
разрешить мне проводить его завтра утром, проехать с
ним часть дороги.
Рано утром мы выехали. Молчали, пока не оказались
на вчерашнем месте. Виннету остановился.
— Попрощаемся,— сказал он, наклонился и крепко
пожал мне руку.— Великий Дух велит нам расстаться.
Разделяет нас, но пройдет время, и мы снова будем
вместе, потому что Разящая Рука и Виннету не могут
навсегда отдалиться друг от друга. Любовь снова соеди-
нит его с Шарли. Виннету в этом уверен. Хау!
Он еще раз пожал мне руку, потом ясным голосом
приказал коню бежать вперед, и в следующую минуту
он уже летел по прерии, а его прекрасные черные
волосы развевались на ветру.
Я смотрел ему вслед долго-долго, пока он не исчез
из виду.
Догонишь ли ты врага?
И когда я вновь тебя увижу, милый, милый Виннету?!
<г

Ч!
ПРОЩАЙ, ВИННЕТУ!
КНИГА III
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗОЛОТО, золото —
СМЕРТОНОСНАЯ ПЫЛЬ
1
ЧЕЛОВЕК БЕЗ УШЕЙ
С утра я проехал порядочный кусок пути. Время шло
к полудню, я устал и решил передохнуть. Передо мной
простиралась вольная прерия, ее пригорки, как гребни
волн, выступали в необозримой дали. Я уже пять дней
был один, с того самого времени, как нашу компанию
рассеяла банда огаллов, и за пять дней я не встретил ни
одного живого существа, тем более человека. Я даже
поймал себя на мысли, что хорошо бы с кем-нибудь
перемолвиться словом, убедиться, что еще не разучился
говорить.
Здесь было безнадежно искать лес, реку или какие-
нибудь кусты, и я спешился там, где пришлось. Выбрал
тихую ложбинку, слегка спутал ноги коню, снял с седла
покрывало и уютно расположился на пригорке. Коня я
оставил внизу, в ложбине, чтобы он случайно не попался
на глаза рыскающему неприятелю, а мне надо было
оставаться на пригорке, откуда хорошо просматривалась
прерия. Если появится кто-либо подозрительный, у меня
будет время прижаться к земле и остаться незамеченным.
Для такой, казалось бы излишней, предосторожности
у меня был свой резон. Наша компания в двенадцать
человек совсем недавно направлялась от реки Платте на
восток — от Скалистых гор к Техасу. В эту пору индей-
цы из нескольких племен сиу оставили свои деревни и
вышли на тропу войны, чтобы отомстить за смерть своих
воинов. Мы это знали, знали, что смерть была на
совести белых, и как мы ни остерегались, все-таки но
избежали стычки с сиу. Они-то и рассеяли нас по
прерии. У меня не было времени замести за собой следы.
134
Итак, я устроился, вытащил кусок сушеного мяса и
поел. После еды я, как вирджинский плантатор на
отдыхе, с наслаждением покуривал. И тут на горизонте
показалась темная точка. Она двигалась прямо ко мне.
Я мигом скатился с пригорка вниз и из своего вполне
приличного укрытия стал наблюдать, во что превратится
эта точка.. Вскоре я увидел, что всадник, который
держался на лошади, как индеец, так наклонялся вперед,
что казалось, вот-вот перелетит через голову лошади.
Когда я заметил его в первый раз, он был от меня на
расстоянии английской мили. Он явно никуда не спешил,
его лошадь едва переставляла ноги. Полмили он тащил-
ся без малого полчаса. Теперь я его разглядел и тут же
увидел на горизонте еще четыре фигуры. Без сомнения,
они ехали по его следам. Меня, разумеется, это не обрадо-
вало. Одинокий всадник точно был белым, а те четверо
могли быть индейцами, возможно, они преследовали его.
Я вынул бинокль и удостоверился, что не ошибся в
своих догадках. Это были индейцы, вооруженные и в
боевой раскраске. Огаллы — воинственное и жестокое
племя сиу. Лошади под ними были великолепные, с
клячей белого всадника сравнивать их не имело смысла.
Если бы я был гринхорном, как в прежние блаженные
времена, возможно, я бы посмеялся над его самодельны-
ми сапогами, какие шьют себе южноамериканские саучо,
над его ружьем, похожим на какой-то загадочный инст-
румент или на палку, срезанную по дороге в лесу. Но
самое впечатляющее зрелище представляла его кобыла.
Она напоминала верблюда, и напрасно было искать, есть
ли у нее хвост, а ее неимоверно большая голова и
длинные уши выглядели словно скроенные и сшитые из
разных частей осла, лошади и верблюда. На бегу она
кивала головой чуть не до земли, а уши болтались, как
у ньюфаундленда, будто они были невероятно тяжелы-
ми. Теперь я хорошо знал Запад и знал, что именно
такие чудаки бывают честными и добрыми, их надо
разглядеть, чтобы узнать их истинную цену.
Но первое, что бросалось в глаза, удержало бы от
смеха и зеленого новичка.. У этого худого, совсем не
молодого белого всадника не было ушей. Их явно
отрезали, и... с большой жестокостью.
Этот человек ехал себе потихоньку и, казалось, ни
сном, ни духом не ведал о четверке индейцев, которая
135
гналась за ним по пятам! Иначе он не был бы таким
беззаботным.
Шагов за сто до моего укрытия он наткнулся на мой
след. Не знаю, кто первым заметил мой след — всадник
или его удивительная кляча, только это странное суще-
ство остановилось, наклонило голову, обнюхало отпечат-
ки копыт моего мустанга и проницательно навострило
уши. Человек хотел соскочить с лошади, но я ему
крикнул:
— Хэлло, сэр! Оставайтесь в седле и проезжайте
чуть дальше, сюда, ко мне!
Кобылка подняла голову, насторожила уши и попы-
талась завертеть жалким остатком хвоста.
— Эй, сэр! — раздалось мне в ответ.— Вы не можете
не кричать так громко? В этих благословенных краях
никогда не знаешь, чьи уши тебя слушают. Поехали
дальше, Тоничка!
Кобылка послушно заковыляла к моему мустангу, но,
лишь бросив на него взгляд, тут же повернулась к нему
задом. Тоничка была из тех редких лошадей, сердце
которой принадлежало только ее господину, и никому
больше.
— Успокойтесь, сэр! Я отлично знаю, чьи уши могут
или не могут услышать нас. Куда и откуда держите
путь, сэр, могу я вас спросить?
— Черта лысого я вам скажу! — совсем невежливо
пробурчал незнакомец и довольно дерзко, почти вызыва-
юще оглядел меня с ног до головы.
— М-да! — пожал я плечами.— Знаете, я как-то при-
вык на вежливый вопрос получать вежливый ответ!
— Ха-ха, уважаемый джентльмен, вы уж извините
меня, если что не так. Разумеется, я скажу все, что вы
хотите, от «а» до «я».— Он вдруг глянул вперед, потом
назад и ехидно сказал: — Еду вперед, прямо куда смот-
рит мой нос... а приплелся сзаду!
Он мне начинал нравиться. Наверняка он считал меня
за никудышного охотника,горе-стрелка, который отбился
от компании, и не слишком лестные мысли пришли ему в
голову по поводу моего вида. Да это и неудивительно, кто
годами живет на Диком Западе, не заботйтся о внеш-
нем виде, а уж если у кого воротничок еще сохранял
остатки былой свежести, того истинный вестмен
всегда принимал за гринхорна — зеленого новичка!
136
А я как раз в Форт-Рэндолл облачился в новую охот-
ничью одежду, вычистил ружье и выглядел совсем как
гринхорн с картинки. Этого было достаточно, чтобы
старый волк прерии с ехидцей махнул на меня рукой.
Но! Как аукнется, так и откликнется, сказал я себе и
ответил:
— Так не задерживайтесь, скачите дальше, никуда
не сворачивая. И быстрее! А то за вами по пятам идет
четыре индейца, а вы не изволили их заметить!
Он посмотрел на меня. Его глаза откровенно смея-
лись.
— Вы говорите, сэр, что я не изволил их заметить?!
У меня за спиной четыре индейца, а я их не замечу?!
Ха-ха-ха! Если хотите знать, эти красные джентльмены
тянутся за мной с самого утра! Но меня это нисколько
не беспокоит. Я хорошо знаю, что будет дальше! Как
только я устроюсь на отдых, они тут же вспомнят о
моем скальпе! Если не просчитаются! Эта ложбина мне
очень годится. Сейчас мы незаметно сделаем кружочек
и попадем прямо им в тыл — к краснокожим джентль-
менам! Есть у вас охота посмотреть, что будет дальше,
тогда подождите. Но думаю, у вас нет особого желания
увидеть, как я делаю дырки на индейской коже. Поеха-
ли, Тоничка!
До меня ему дела не было.
Проехав небольшой ложбиной, он свернул в сторону
и скоро скрылся из виду. Честно говоря, я на его месте
сделал бы то же самое.
Индейцы между тем приближались. Они были уже
почти на том месте, где этот чудак споткнулся о мои
следы, или, может быть, рядом, когда один из них резко
повернул коня назад, наверно, увидел, что белый исчез.
Он махнул рукой другим, они немного посовещались, а
я на всякий случай приготовил ружье. Но оно мне не
понадобилось. Прозвучал выстрел, потом второй, и одно-
временно раздалось победное «Оооо... Иииии!».
Но завывали не индейцы, а тощий охотник без ушей.
Я снова увидел его на бегущей кобылке, он перезаряжал
ружье. Очевидно, в такую заварушку он попадал не
впервые. Прогрохотали еще два выстрела. Индейцы
заорали, выхватили томагавки и ринулись за беглецом.
Охотник даже не оглянулся, он только что-то крикнул
своей Тоничке, и она на полном скаку замерла. Еще два
137
выстрела — кобыла так и стояла не шелохнувшись, а
два индейца валялись на траве.
Я отложил свое ружье и поспешил навстречу охотни-
ку, который уже соскочил с кобылы.
— Ну, сэр! — насмешливо обратился он ко мне.—
Что скажете?
— Да... От вас, сэр, не убежишь,— на вас не напа-
дешь! Вижу, что многому мог бы у вас поучиться.
При этом я засмеялся, и в моем смехе ему показалось
что-то подозрительное. Он бросил на меня изучающий
взгляд.
— Что? Вы удивились? Или вам пришло в голову
проделать то же самое? — наседал он на меня.
— То же самое? Нет. Точно нет! Я бы скорее
показался неприятелю, а потом вернулся бы ложбиной к
своим следам и ждал, когда они проедут мимо меня. То,
что вы проделали, пожалуй, больше годится для откры-
той местности.
— Ладно,— сказал он снисходительно.— А что вы
умеете, чем занимаетесь?
— Пишу книги.
— Пише... вы пишете книги? — Он заикнулся, отсту-
пил на шаг и сочувственно на меня посмотрел, как на
тяжелобольного.— И как такое пришло вам в голову?
Что с вами случилось? — спросил он, будучи уверен, что
я свихнулся.
— Ничего не случилось,— спокойно ответил я.
— Ничего? Тогда не понимаю! За-а-чем вы это
делаете?! Я охочусь на бизонов, это понятно! Я должен
что-то есть. Но... писать книги!
— Я пишу потому же, почему вы охотитесь на бизонов.
— Сэр... без обиды... но это глупость! Кто хочет
читать книги, пусть сам себе и пишет. Я же вот стреляю
бизонов сам для себя и никого не прошу убивать их для
меня! Это ясно как Божий день! Ну да. А что вы ищете
здесь, в саванне? Что здесь, к примеру, хотите написать?
— Ну, писать я буду дома.
— Хм... дома! А о чем? — проворчал он.
— Обо всем, что я здесь увидел, что пережил, о
людях, которых встретил. Чтобы все знали, какова
жизнь на Диком Западе.
— Меня вы тоже встретили. Так и обо мне напишете?
— Еще не знаю, но почему бы и нет?
138

Он еще отступил на шаг. Потом подошел ко мне
совсем близко, положил одну руку мне на плечо, а
другой сжал ружье.
— Сэр, там ваша лошадь! Мигом в седло — и вперед!
Проваливайте, пока вас не настигла пуля! Не лезьте на
рожон! Человек при вас обронит слово, а вы тут же
разнесете его по всему свету! Ну-ка, катитесь ко всем
чертям!
Он едва доставал мне до плеча, но заносился Бог
знает как. Я усмехнулся в душе.
— Ну что вы так на меня набросились? Я напишу о
вас только самое хорошее.
— Ни одного слова! Быстро прочь отсюда, я уже
сказал!
— Даю вам честное слово, что...
— Никаких слов! Говорю, катитесь отсюда! Сколько
раз повторять?! Честное слово, ишь ты! Парень свихнул-
ся, пишет книги и думает, я поверю, что он сдержит
обещание! Сматывайтесь! А то у меня разольется желчь,
тогда вам несдобровать!
— И что случится?
— Увидите!
Я уже улыбался открыто, спокойно глядя ему в глаза,
а он был возбужден и разгорячен.
— Ну, давайте,— сказал я смиренно.
Он задохнулся и покачал головой.
— Нет! Вы только посмотрите на него!
— Ну-ну, я жду! — И тут я резко схватил его за руку,
завернул ее ему за спину так, что он с криком опустился
на землю. Конечно, он не ожидал этого нападения, но
раньше, чем он опомнился и подумал о сопротивлении, я
связал ему руки за спиной его же ремнем.
— Черт возьми! — выругался он испуганно.— С чего
это вы, сэр, что вы собираетесь со мной делать?
— Хэлло, сэр! Умерьте голос! Не следует кричать
так громко! — ответил я со смехом его же словами.—
В этих блаженных краях никогда не знаешь, чьи уши
тебя слушают!
Он попытался размотать ремень, освободить руки, но
я завязывать умел крепко.
— Терпение, сэр! — призывал я его.— Еще минуту, и
я отпущу вас. Я пошутил, чтобы вы поняли — писака
тоже умеет ответить на грубость грубостью. Вы первым
140
набросились, я не угрожал вам! И по закону саванны ни
один вестмен не упрекнет меня, если кусочек железа,
который вы пообещали мне, окажется между вашими
ребрами.
— Так давайте! — взорвался мой знакомец и сдвинул
брови.— Все будет в порядке, ничего другого я не заслу-
живаю! Средь бела дня дать себя связать — и не пошеве-
лить пальцем! Такого позора Сан-Ир не переживет!
— Безухий?! Подождите, вы Сан-Ир?
О вестмене с таким прозвищем я слышал, охотники
много раз рассказывали о нем, но мало кто мог похва-
статься, что встретился с ним. Он не любил общество,
компании и вообще ни с кем сразу не сходился близко.
Он лишился ушей много лет назад в племени навайев,
и с тех пор его называли этим искаженным французско-
английским прозвищем Сан-Ир, которое попросту озна-
чало «без ушей».
Мой приятель строптиво уставился в землю.
— Не ваше дело, как я зовусь, так и зовусь! Мне еще
не хватало, чтобы какой-то сопляк обвел меня вокруг
пальца средь бела дня! Кончай со мной, и все дела!
Я ослабил ему ремни.
— Вот ваше ружье и нож. Можете идти^ куда вам
нравится,— сказал я.
— Бросьте ваши шутки,— пробурчал он.— Вы дума-
ете, я обрадуюсь вашей милости? После того как я так
осрамился?! Ладно, стоял бы на вашем месте Виннету
или... другой порядочный вестмен...
Он был так огорчен, что мне стало искренне его
жалко, и я успокаивающе коснулся его плеча.
— Вы и впрямь думаете, что Сан-Ира перехитрил
гринхорн?
— Да вас за сто шагов видно! Платье, как из
модного салона, оружие блестит на солнце.
— Да, ладно! — прервал я его.— Смотрите!
Я взял с земли камень, подбросил его высоко над
головой, и, когда камень был в своей наивысшей точке,
его настигла пуля из моего ружья.
— Черт возьми! Это кое-чего стоит! И такое удается
нам каждый раз?
— Из двадцати — девятнадцать.
— Да. Стрелок вы на редкость! Точно! И как же вас
юнут?
141
— Здесь, на Западе,— Разящая Рука.
— Не заливайте! Вы, скорее всего... Послушайте, я
когда-то слыхал, что Виннету ранил Разящую Руку в
шею.
— Пожалуйста, хотите — посмотрите шрам.
Я отвернул воротник рубашки, и Сан-Ир не скрыл
своего удивления. Он внимательно осмотрел шрам.
— Да-а-а. Я еще раз опростоволосился. Признать
Разящую Руку за гринхорна!
— Думаете, вы первый?
— Марк Джоррокс,— представился он.— Если хоти-
те, станем друзьями, вот вам моя лапа.
— С радостью! Друзья меня зовут Чарли!
Мы обменялись рукопожатиями, и я с улыбкой сказал:
— А теперь расскажите мне, куда вы направляетесь?
— Конечно! Я еду из Канады, там у меня были дела
с лесорубами. А отправляюсь я далеко, в Техас!
— Оказывается, нам по пути. Техас, Калифорния —
это и моя цель. Поехали вместе?
— О чем речь! Еще бы! С таким молодцем, как вы!
Не сердитесь. Только я хотел спросить, вы правда
пишете... эти книги?
— Правда.
— Ну, ладно. Если так говорите вы, может, в этом
что-то есть! Но я, лучше я голым задом свалюсь в
медвежью берлогу, чем обмакну перо в чернильницу! А
теперь скажите, откуда здесь взялись огаллы?
В нескольких словах я ему рассказал все. Он пони-
мающе кивнул головой и тихонько присвистнул:
— Ну и ну! Надо быть поосторожней! По следам я
насчитал не меньше шестидесяти лошадей! Эти негодяи
из их главного войска. Вы знаете эти места?
— Нет. Я здесь еще никогда не бывал.
— Индейцы отсюда в двадцати милях на запад.
Давайте свернем чуть южнее. Завтра доберемся до воды,
а если поторопимся, то еще сегодня к вечеру будем у
железной дороги, и может, удастся поглядеть на локомо-
тив. Что вы на это скажете?
— Ничего. Я готов хоть сейчас.
Не говоря лишних слов, Сан-Ир зарядил ружье и
позвал свою кобылку. Она приковыляла и остановилась
рядом с хозяином. Ему осталось только вскочить на нес,
словно в карету, поданную к театру.
142
— Марк!—окликнул я его.— Знаете, мне ваша зве-
рюга нравится! С первого взгляда не подумаешь — вроде
за нее и четвертака не дашь, но когда присмотришься,
и пятисот долларов не жалко!
— Пятьсот?! Пф! Скажите, тысячу! Но об этом не
может быть и речи! Марк Джоррокс не продает друзей!
Даже за горы золота! А тебя, Тоничка...— он нежно
погладил ее по гриве.
— Вы любите ее больше всего на свете? — с улыбкой
сказал я.
Сан-Ир ответил серьезно:
— Должен признаться, это правда. Когда-то было не
так, Чарли! Но то были другие времена. Я был ферме-
ром, молодым — кровь с молоком. Были у меня милая
жена и сынишка. А Тоничку мы держали просто так. На
ее матери я привез к себе жену после свадьбы. Что
делать, все прошло! — Он тяжело вздохнул.— Однажды
пришли девять подонков. Знаете, какие шастают в
лесах. Тогда в наших краях их было видимо-невидимо.
И случилось то, что на Западе случается часто: спалили
ферму, убили жену и мальчонку. И ту кобылу. Тоничка,
к ее счастью, где-то бегала. А то уже паслась бы в
нечных угодьях. Когда я вернулся домой из леса, нашел
только... Ну, что я вам буду рассказывать. Те ублюдки!
Видите зарубки на стволе моего ружья? Семерых уже нет.
А двоих... Я их достану хоть на краю света! Поэтому
сейчас еду в Техас, а может, и в Мексику. Да. Время
делает свое дело. Молодой фермер превратился в седого
старика, матерого волка прерии, который и думает только
о мести, и другой цели в жизни у него нет. А моя кобылка,
на вид она неказиста, но, когда засвистят пули и полетят
томагавки, меня не подведет! Тоничка — это часть меня!
Сан-Ир высморкался и вытер глаза рукавом куртки.
Потом словно опомнился:
— Чего это я так разоткровенничался! Я ведь об
этом еще никому не говорил, потому, может, и остался
жив. Забудьте, сэр! Но чтобы вы знали, рассказал,
значит, Марк Джоррокс не считает вас чужим, хотя вы
его и осрамили. Едем!
Я смущенно похлопал его по плечу, не зная, что
ответить.
Он говорил, что мы поедем на юг, но почему-то повер-
нул на запад. Я ехал за ним, не спрашивая, но меня
143
заинтересовало, зачем он вез индейскую пику. Мы долго
ехали молча, пока он не остановился. Он воткнул пику
в землю, открыл сумку под седлом, вытащил из нее
старые тряпки и четыре из них протянул мне.
— Чарли, замотайте своему красавцу копыта! От
индейцев мы смоемся без следов, пусть думают, что нас
унес ветер. Этот кусок пути на юг до железной дороги
вы проедете один. Там подождете меня, а я тут немного
поколдую: воткну еще эти оставшиеся копья, а потом
двинусь за вами. Знак подам: днем криком стервятника,
ночью — воем койота!
Я снова поехал по прерии один. Мустанг шел осто-
рожно, тряпки на копытах мешали, и мне, не привыкше-
му к медленной езде, было как-то не по себе. Когда
мустанг прошлепал почти пять миль, я остановил его и
освободил от тряпок. Они свое дело сделали. Теперь
мустанг мог бежать в полную силу. Прерия была ровной,
как стол.
Солнце садилось, но еще не ушло за горизонт, когда
на юге я увидел черту, которая тянулась с запада на
восток. Железная дорога.
Я пришпорил коня и вскоре увидел железнодорожное
полотно на высокой, в рост человека, насыпи. Итак,
цивилизация была на расстоянии руки! * Если бы шел
поезд, я мог бы поднять руку и через час-другой
очутился бы в городе на западе или на востоке, где
пожелал бы.
Но прерия сильнее притягивала меня. Я спешился,
привязал коня к одному из кустов, которые росли
недалеко от насыпи, и пошел собирать хворост. Сначала
я собирал его почти рядом с насыпью, пока не наткнулся
на кувалду. Это меня удивило. Было видно, что ее
положили сюда совсем недавно. Она была новехонькой.
Очевидно, ею работали не позже чем сегодня или вчера.
На этом откосе я не нашел никаких следов, ничего, что
говорило бы о присутствии людей. Я вскарабкался наверх,
огляделся. Ничего! И все-таки... Помог случай — я на-
ткнулся на кустик очень редкой в этих местах душистой
травы, она почти стелилась по земле, тогда я начал
искать, есть ли она еще где, и, к своему изумлению,
обнаружил след, совсем свежий, я бы сказал, его оставили
не больше двух часов назад. След от индейского мока-
сина. Был ли это индеец, не знаю. Связан ли след как-то
144
с кувалдой? Тоже не знаю. Мокасины носили и белые
охотники, почему бы охотнику или обходчику не быть в
мокасинах? Но все это были лишь догадки. Я вдруг
забеспокоился, и мне захотелось узнать, в чем тут дело.
Конечно, догадка — прекрасная вещь, но не на Западе.
Здесь важно знать точно, что есть что и кто есть кто.
Надо признаться, в те времена в этих местах было
очень даже небезопасно!
По обеим сторонам насыпи — заросли кустов, за
каждым из кустов мог прятаться враг. А верх насыпи
просматривался со всех сторон. И вполне возможно,
рядом шатались огаллы. Со всем этим надо было счи-
таться и быть очень осторожным, как на вражеской
территории.
Прежде всего я осмотрел ближайший у дороги куст.
Ничего не нашел. Потом вернулся и внимательно обсле-
довал все в восточном направлении. Снова ничего.
Я решил залезть на насыпь. Осторожно, на четверень-
ках я взбирался к самой колее. Песок осыпался под
ногами и под пальцами, и тут я нащупал что-то стран-
ное, будто гравий насыпан на небольшую кучку. Нет,
это не походило на работу железнодорожных ремонтников.
Сам хорошо не понимая, что и зачем делаю, я разгреб
песок. Он был влажным, а рука стала мокрой. Я
посмотрел на правую руку и ужаснулся! Она была
красной, явно в крови!
Преступление! Может, убийство! Во всяком случае,
здесь недавно разыгралось нечто страшное. Но кто
жертва, а кто преступник? Вокруг никаких следов.
Правда, наверху почва была твердой и на ней практиче-
ски не остается следов. Тут спокойно могли пройти хоть
десять человек. Значит, надо исследовать другую сторо-
ну за насыпью! Я перелез через рельсы, тщательно
осмотрел траву на другой стороне дороги. В одном месте
она оказалась чуть-чуть примятой — будто по ней про-
бежали, может, один, а может, несколько человек, и этот
(эти) некто тащили за собой что-то вроде бревна.
Торопиться было нельзя. За мной могли следить. Но
снежий, влажный песок меня интриговал, как и то место,
куда тянулась едва примятая полоса травы. Я отполз и
начал приближаться к этому месту с запада.
Мое внимание привлекли заросли дикой черешни
нрдах в восьми от меня. В них было что-то насторажи-
10 К. Ф. Май
145
вающее. Как-то не так смотрелись ветки, какая-то
странная тень. Что-то есть в кустах? У меня разыгра-
лась фантазия.
Я осторожно взял с земли ветку, воткнул ее в свою
шляпу и высунул из укрытия. Потом нарочно пошуршал
листьями куста, за которым я прятался, чтобы насторо-
жить невидимого неприятеля. Я терпеливо ждал. Ничего
не происходило. Значит, или я ошибался и в черешнях
никого не было, или там сидел искушенный в таких
делах человек и на мой трюк просто начхал.
Я пошел ва-банк. Вернул шляпу на место, минуту
выждал и с ножом в руке перемахнул к кустам напро-
тив, свалившись прямо туда, где, как мне казалось, я
видел очертания фигуры человека.
Я не ошибся! Боком к насыпи лежало тело, прикры-
тое ветками. В спине торчала большая стрела. У бедняги
не было скальпа. Индейцы! Признаться, я этого не
ожидал. Мои опасения усилились.
Где же они сейчас? Отъехали или шатаются поблизо-
сти? Следов было много, они вели от насыпи к прерии.
Краснокожие чувствовали себя в полной безопасности.
Им даже в голову не пришло замести следы! Я мог
читать их, как открытую книгу: четверо — двое пожи-
лых, двое молодых. Через несколько минут я убедился,
что был прав.
Юго-восточный ветер дул мне в лицо, поэтому я не
испугался, когда услышал тихое лошадиное пофыркивание.
То, что я обнаружил чуть погодя, стоило моих трудов.
Прямо перед собой, в зарослях, я увидел около шестидесяти
лошадей, их сторожили двое индейцев. В руках младшего
были кожаные штаны, наверняка снятые с убитого.
Индейцы оживленно разговаривали, отчаянно жести-
кулируя. Такая привычка осталась у них с тех времен,
когда они разговаривали с первыми белыми пришельца-
ми на языке жестов. Того, что я понял, мне вполне
хватило. Старый воин не похвалил бы их за болтовню.
Они указывали в сторону запада, орали, дико вращали
глазами и замахивались на невидимого врага невидимым
томагавком.
Что они собираются делать, было ясно без слов.
Когда я вернулся к своему мустангу, у него уже был
компаньон. За кустом лежал Марк Джоррокс и жевал
кусок сушеного мяса.
146
— Привет, Чарли! Сколько их там?
— Кого сколько?
— Само собой, индейцев!
— Индейцев? Как вы узнали?
— Хи-хи-хи! Не удивляйтесь! Сан-Ир все-таки не
гринхорн, или как? Хи-хи-хи!
Такой полугромкий самоуверенный смех, я бы сказал,
торжествующий , был мне известен. Я часто слышал его,
когда мой старый, добрый друг Сэм Хокенс радовался,
доказывая свое превосходство надо мной. Признаться,
этот человек мне сильно напоминал Сэма Хокенса.
— Ну! Что бы вы делали, если бы, вернувшись,
нашли мустанга, рядом с ним кувалду, а самого Разящей
Руки, к примеру, тут нет? Ха-ха-ха!
— Сел бы и ждал,— сказал я.
— Так я и поверил! Я было собрался за вами, к тому
бедняге без скальпа, которого запихнули в кусты. Когда
я вас не нашел, то подумал — вы вынюхиваете следы, и
решил, что у меня есть время пожевать. Сколько их там?
— Около шестидесяти.
Он тихо свистнул:
— Вот это да! И они на военной тропе?
- Да!
— Большой лагерь?
— Думаю, да, лошади с полным снаряжением, но без
седел!
— Черт возьми! Догадываетесь, зачем?
— По-моему, хотят напасть на поезд.
Он заморгал.
— Вы что, Чарли! Этим не шутят! Они говорили об
этом? Или это ваша догадка?
Я коротко пересказал ему, он слушал, кивал и хмурился.
— Надо помочь людям в поезде! Но сначала все
обдумаем. Спешка тут не годится. Вы сказали, около
шестидесяти?
Марк Джоррокс думал, как и я: остановить поезд и
вместе с пассажирами и железнодорожниками разогнать
индейцев.
— Главное, знать точно, на какой поезд они собира-
ются нападать,— сказал я.
— Судя по тому, что вы сказали, они точат зубы на
западный, и это меня удивляет. Восточный годится им
больше. На нем обычно везут всякий товар, который им
10'
147
нужен и над которым индейцы трясутся,— табак, одеяла,
ружья. Думаю, нам надо разделиться. Один пойдет вдоль
полотна на восток, другой — на запад.
— Хорошо бы еще знать, когда эти поезда ходят?
— Кто знает, сэр? Я вам скажу, я еще ни разу не
сидел в вагоне! Хм... Да. А там ничего не говорилось,
когда и куда они собираются?
— Как будто нет, хотя, подождите-подождите. Пожа-
луй, они знают, когда поезд приходит, судя по разговору,
они начнут собираться в сумерках.
— Значит, ждать полчаса,— проворчал Сан-Ир.
— И смотреть,— добавил я.— А что, если часть индей-
цев расположится по обеим сторонам насыпи, а другая —
разберет колею, как всегда, перед нападением на поезд?
— Да, надо смотреть в оба. Ну, у нас есть помощник!
Моя Тоничка! Вы когда-нибудь видели лошадь, которая
не фыркает, даже если ветер доносит до нее запах
чужого человека?
— Нет, никогда.
— Это моя Тоничка! Вы же знаете, когда лошадь
чует чужого, она фыркает или ржет и так выдает
хозяина. Я Тоничку научил другому. Не фыркать, ни-ни.
Она подойдет, толкнет меня мордой, и я все понимаю!
Чудо, да?
— А если сегодня она сделает, как все лошади,
случайно? Что тогда?
— Никакой случайности! — прервал он меня быст-
ро.— Ветер дует прямо от индейцев! Она узнает любого
краснокожего за тысячу шагов и предупредит меня!
Пусть меня повесят, если это не так! Вы только верьте
ей, Чарли!
— Посмотрим! — согласился я.— Надеюсь, Тоничка
не разочарует нас!
Солнце скрылось за горизонтом. Смеркалось, надо
было потихонечку собираться.
— Готовы?
- Да!
— Едем вместе к лошадям индейцев, потом разде-
лимся, каждый со своей стороны отправится к их глав-
ному лагерю, за ним — сойдемся!
— Хорошо,— кивнул я.
— Если случится что-нибудь непредвиденное, бежим
на юг, к воде. Там есть кусок леса, вклинивается в
148
прерию, отсюда мили две. В случае чего там найдем друг
друга.
— Согласен. Едем.
Такие предосторожности, пожалуй, были лишними, так
казалось мне. Но Марк Джоррокс держался золотого
правила: береженого Бог бережет, а в прерии — особенно!
2
НА ВЕЛИКОЙ ЗАПАДНОЙ
Было темно, хоть глаз коли. С ножами в руках мы
перебежали через железнодорожную насыпь, соскользну-
ли по ее склону вниз и направились вдоль полотна с
другой стороны. Глаза, привыкнув к темноте, распозна-
и.। in предметы за несколько шагов. Пока нас ничего не
н.к гораживало.
Чошади индейцев были все там же, видно, они еще не
понадобились.
— Вы направо, я — налево,— прошептал старый охот-
ник и прижался к земле.
Я обогнул стоянку лошадей, прячась за кустами, подполз
> о। крытому месту и рассмотрел в темноте фигуры людей.
>ю были индейцы, расположившиеся вдоль железнодорож-
ною полотна кучками и поодиночке. Они лежали тихо и
П< подвижно.
Неподалеку от куста, где я лежал, вполголоса о чем-то
творили. Чтобы хоть что-нибудь узнать, я подполз
ноГ> 1иже и чуть не вскрикнул. Судя по перьям и знакам,
• кч ь сидели одни вожди — трое! Причем двое индейцев,
। |рстий — белый! Кто бы это мог быть? Бродяга? Таких
мною шатается с бандами краснокожих или белых. Или
• •Koi ник, который, как иногда бывает на Западе, спас
< О( жизнь, взяв в жены индейскую скво и став членом
•I 1СМЛ1И? Только на такого он не походил.
они сидели прямо у кустов, что было очень удобно для
мгня Я мог притаиться у них за спинами, что я и сделал,
инн говорили на жаргоне, понятном каждому в этих
*|ия\, перемешивая английские и индейские слова.
Мой брат знает точно? — услышал я голос одного из
по* (с‘Й.
149
— Да! Мне сказал один из тех, кто живет рядом со
стойлом огненного коня,— ответил белый.
— Откуда он?
— Из Калифорнии. Он повезет Великому Отцу блед-
нолицых то, из чего делают доллары.
— Великий Отец бледнолицых не увидит ни кусочка
золота, ни на один доллар! Сколько человек охраняет
огненного коня?
— Не знаю. Но мои красные братья — настоящие
воины!
— Много ли вещей, в которых нуждаются красные бра-
тья, везет огненный конь? Одежды, оружия, покрывал?
— Больше, чем ты себе представляешь! — сказал
белый. Он помолчал и продолжил: — Я надеюсь, красные
воины дадут мне то, что я прошу?
— Мой брат возьмет все золото и серебро, которое
повезет огненный конь. Огаллы в них не нуждаются.
Они знают места, где золота много, но оно им не нужно.
Бледнолицых трясет лихорадка, когда они слышат о
золоте. Вождь огаллов знает только одного бледнолице-
го, который называл золото смертоносной пылью, сотво-
ренной Злым Духом, чтобы делать людей ворами и
убийцами.
— Это был какой-то блаженный! — загудел белый.—
И глупец!
— Мой брат ошибается. Он мудрый, он приехал в
саванну узнать жизнь красных племен. Он отважно
воевал с нашими воинами, и, когда попал в плен,
великий вождь Ма-Ти-Ру предложил ему в жены свою
дочь, но он отвернулся от цветка прерий, увел лошадь
и силой своего оружия пробился и убежал.
— Когда это было?
— С той поры прошло восемь зим.
— Я знаю его имя?
— Его рука такая же мощная, как медвежья лапа. Он
может одним ударом сбить с ног воина. Охотники дали
ему имя Разящая Рука.
Теперь я вспомнил обоих вождей — Ка-Во-Мен и
Ма-Ти-Ру. Второй сидел тут же, но до этой минуты
молчал. Мое имя явно привело его в ярость. Он поднял
руку и злобно проворчал:
— Если он еще когда-нибудь попадет в руки красных
воинов, мы его привяжем к колу смерти.
150
Если бы они знали, что тот, о ком говорят, лежит в
двух шагах за их спинами! Я инстинктивно вжался в
землю.
— Красные воины уже никогда не увидят Разящую
Руку,— поспешил ответить белый.— Он уехал за море, в
землю, где солнце палит, как. огонь/ и вместо травяни-
стой саванны кругом один песок.
«Смотрите-ка^— продолжал я про себя разговор с
теми тремя,— и сюда добралась весть о моих странстви-
ях по Сахаре!» Я как-то упомянул у костра, и, видно,
мои слова летели по прерии, как тихая почта!
— Он вернется! — решительно сказал Ма-Ти-Ру.—
Кто хоть раз вдохнул воздух прерии, тоскует по ней,
пока Великий Дух дарует жизнь!.
Вождь говорил правду!
Ка-Во-Мен показал на небо:
— Пусть мой брат посмотрит вверх! Пришло наше
время! Мой белый брат знает, что делать с железными
руками, которые мы взяли у бледнолицего?
— Не беспокойся! Пусть только красные воины дела-
ют все, как я! Но подожди! Скажи мне еще раз, ты дашь
мне лошадей, • которых обещал, чтобы отвезти золото?
И воинов, проводить меня до реки Кенейдиен?
— Ма-Ти-Ру не обманывает. Ты получишь лошадей
и воинов. Они пойдут с тобой до границ земли Астлан.
А если огненный конь привезет много вещей, которые
понравятся Ма-Ти-Ру и Ка-Во-Мену, они проводят тебя
прямо к твоему сыну в город Астлан, который ты
называешь Мехико.
Ма-Ти-Ру тихонько крикнул — дал знать, и огаллы
гут же бесшумно задвигались.
Больше мне здесь нечего было делать, пора ретиро-
ваться. Вдруг мне почудилось, будто рядом, совсем
близко от главного лагеря огаллов, зашелестев листья-
ми, пробежал ветерок.
— Марк,— прошептал я и прислушался. В несколь-
ких шагах от меня возникла фигура, она приподнялась
ив секунду и тотчас исчезла, скрылась в кустах.
♦ Чарли»,—услышал я и быстро пополз к нему.
— Что-нибудь видели? — спросил я.
- То же, что и вы,— индейцев!
— А вы что-нибудь слышали?
- Молчали, как зарезанные! А вы? Вам повезло?
151
— Повезло, но об этом после. Надо спешить, сейчас
они отправятся на запад, а мы — к нашим лошадям.
Он последовал за мной без единого слова. Через насыпь
мы переползли с поразительной скоростью. Марк, очевид-
но, понял, о чем пойдет речь. Вестмену не надо объяснять
дважды. Сразу же за насыпью я ему сказал:
— Джоррокс, возьмите лошадь и отправляйтесь
вдоль полотна, через пол мили подождите меня. Я недол-
го , посмотрю, что они будут делать.
Сначала он хотел остаться со мной, но быстро понял,
что это было бы неразумно.
Когда Марк бесшумно исчез в темноте; я лег в кусты
за насыпью и наблюдал, что происходит на путях.
Недалеко от того места, где я нашел кувалду, огаллы
двинулись к рельсам. Невидимый, скрываясь за кустами,
я следовал за ними. Да, это была кувалда. Они разбира-
ли рельсы. Теперь мне все было ясно, и я догнал Марка.
— Надо ехать навстречу поезду, он будет через три
четверти часа. Поезжайте и остановите его вовремя!
Сан-Ир минуту раздумывал, потом покачал головой:
— Нет, теперь я останусь здесь, Чарли!
— Почему?
— Кто-то должен остаться тут, вдруг им в голову
еще что-нибудь придет. Нам надо знать все. Я еще
немного за ними послежу!
— А Тоничка?
— Она не тронется с места ни на шаг. Поезжайте, нс
задерживайтесь. Найдете меня здесь, на том же месте!
Я вскочил в седло и поскакал навстречу поезду. Мустанг
бежал быстро и именно туда, куда надо. В темноте он
видел лучше, чем я, и, когда мы одолели около трех
английских миль, я остановил его, спутал ему передние
ноги и пошел собирать хворост для костра.
Минут через десять, когда я в очередной раз прижал
ухо к рельсам, послышалось гудение. Поезд приближался,
свет локомотива уже рассеивал темноту. Я подошел к куче
хвороста и поджег его. Взметнулось пламя. Машинист уже
должен был видеть огонь, однако шум и грохот поезди
усиливался, сноп света становился все ярче и ярче. С ми-
нуты на минуту он будет тут. Надо что-то делать.
Я схватил пучок веток и сухой травы, запалил их и
побежал навстречу поезду, размахивая своим факелом
так, что искры летели во все стороны. Машинист увидел
152
меня, понял мой сигнал и замедлил ход. Поезд остано-
вился в шести шагах от костра. Из окошка локомотива
нысунулось чумазое лицо машиниста.
— Эй, парень! Что за выкрутасы?! Хочешь прока-
титься с нами?
— Нет,— крикнул я.— Хочу вас предупредить! Впе-
реди индейцы!
— Вы думаете, это серьезно? — сплюнул с досады
машинист.
— Эй, что тут у вас происходит? — послышался из
темноты еще один голос. К нам бежал начальник поезда.
— Говорят, тут где-то индейцы, мистер Феннинг! —
крикнул ему машинист.
Против ожидания мистер Феннинг не испугался и не
растерялся.
— Вы их видели? — обратился он ко мне.
— И видел, и слышал. Огаллы!
— Черт! Видно, та же компания! Сколько их?
— Около шестидесяти!
— Это уже третий раз за год, черти поганые! —
пробасил мистер Феннинг.— На этот раз мы с ними
посчитаемся! Где они?
— Отсюда мили три.
— Ладно! Уберите свет, мистер Симпкин! Они не
должны нас видеть раньше времени! — Он повернулся
ко мне: — Спасибо за предупреждение! Судя по платью,
мы охотник или что-то в этом роде. Не так ли?
— Что-то в этом роде,— сказал я.— У меня есть еще
помощник. Он следит за огаллами.
— Вы сделали доброе дело. Эй, люди! Что за суета?
Никакой паники!
Несколько пассажиров выпрыгнули из вагонов, окру-
жили нас и начали донимать расспросами. Но после его
окрика они приутихли.
— Мистер Феннинг, вы везете с собой золото? — спро-
сил я и, увидев, как он удивленно и недоверчиво осматри-
вает меня, быстро добавил: — Огаллы знают об этом.
Точнее, какой-то белый подонок сказал им об этом!
— Откуда может какой-то прохвост знать о таких
пещах?
— Вы многого от меня хотите,— пожал я плечами и
подумал, что разговоров в такой ситуации могло быть и
меньше.
153
— Мы это из него вытянем, когда он будет в наших
руках! Но, сэр, вы не представились.
— Мой товарищ, который остался там, Сан-Ир, а я...
— Сан-Ир?! Стоящий человек! А вы?
— Я — Разящая Рука.
— О! Только недавно я слышал, как вы гоняли сиу
на Монтане. Очень приятно, сэр, с вами познакомиться.
— Оставим любезности на потом, Феннинг,, и ближе
к делу,— прервал я его.— Нам нельзя задерживаться.
Индейцы знают время, когда приходит поезд. Как бы
нам не вызвать напрасные подозрения.
— Согласен! — сказал начальник поезда.— Опишите
мне точно, какое положение заняли краснокожие, и мы
будем думать!
— Вы рассуждаете, как фельдмаршал! — засмеялся
я.— Только я не могу предоставить вам карту с распо-
ложением вражеских сил, на нее у нас не оставалось
времени! Я хотел бы знать, что вы решили, сэр?!
— Буду атаковать,— сказал он.— Я покажу этим
мерзавцам, как нападать на поезда! Вы, конечно, не
могли отважиться на это, вас только двое!
— Что-о-о? — Меня просто подбросило от возмуще-
ния.— Не ваше дело, приятель, что мы можем, а чего не
можем! Индейцы и вся саванна знают, чего стоят ружья
Разящей Руки и Безухого! Мне надоело вас слушать,
сэр! Эй, там, в вагонах! У вас есть оружие?
Я мог и не спрашивать. У пассажиров этого, да и любого
другого поезда на Великой Западной всегда были ружья или
пистолеты. Дорога была опасной. Но мистер Феннинг вел
себя уж слишком вызывающе, вообразив себя военачальни-
ком. Я должен был сбить с него спесь. Ночная вылазка ня
индейцев несколько другая работа, чем быть кондуктором
на железной дороге, даже если он очень важная персона!
Люди из вагонов бормотали, что у них есть оружие и
они согласны защищаться от индейцев, а начальник
поезда дополнял разговор «точными данными» об имею-
щихся силах, сведениями, которые он достал Бог знает где.
— В вагонах у нас шестнадцать рабочих! Это стрел-
ки! Около двадцати служащих, которые едут в Форт-
Скотт! Они владеют револьверами, ружьями, ножами -
на выбор! И кроме того, с нами едут десяток или дм
джентльменов, которым доставит удовольствие продыря-
вить кожу индейцам! Кто пойдет с нами, господа?
154
Разумеется, после таких слов среди пассажиров не
нашлось человека, кто не хотел бы разделаться с
огаллами раз и навсегда, хоть ради того, чтобы не
выглядеть трусом в глазах других. Я слегка растерянно,
может, даже смущенно потер подбородок.
— Спасибо вам, господа! Я вижу, вы не испугались
бы и черта! Но набрасываться толпой на индейцев,
рассчитывая на внезапность,— это, как бы вам сказать,
не резон! И потом, не забывайте, с вами леди! Мне
нужно всего несколько помощников!
После долгих и пространных пререканий пассажиры
выбрали восемь человек. Конечно, большинство из них
больше смыслило в ценах на вина, сигареты, зерно, и я
обратился к начальнику поезда:
— А как ваш персонал? Поезд нельзя оставлять без
охраны!
— Останутся машинист и кочегар,— решительно ска-
зал мистер Феннинг.— Остальных возьму я!
— Дело ваше,— усмехнулся я.— Несомненно, вы во-
евали с индейцами уже много раз.
Он замешкался с ответом, но спесь и самоуверен-
ность взяли свое.
— Не важно! Они же трусы! Побегут от нас, как
зайцы! Мы им только ручкой помашем!
— Сомневаюсь! Огаллы не трусы! Их ведут Ма-Ти-
Ру и Ка-Во-Мен! Это достойные враги!
Но он не слышал меня, разгоряченный воображаемой
схваткой с индейцами и ослепленный своей будущей
победой и, разумеется, славой!
— Со временем из вас вышел бы, по меньшей мере,
генерал!—сказал я насмешливо.— Но здесь вы только
погубите своих людей, если толпой понесетесь атаковать
индейцев! Я вам в этом не помощник!
Его реакция была столь неожиданной, что я чуть не
расхохотался, хотя ситуация была серьезной и всем
было не до смеха.
— Подождите! Что вы хотите этим сказать? Вы нам
не поможете?! Но это же трусость! А, я знаю. Вам
обидно, что приказываете не вы!
Я был сыт по горло мистером Феннингом и сказал:
— Послушайте, сэр! Я не буду с вами спорить, трус
или не трус Разящая Рука! Но сейчас мне все равно, что
здесь будет через час и кому будут принадлежать ваши
155
драгоценности и уважаемые скальпы, все еще вам или
индейцам! Я хочу сохранить кусок кожи на голове и
сделаю для этого, что могу! До свидания, монсеньоры!
Я повернулся и пошел, но он мгновенно схватил меня
за руку.
— Стоп, сэр! — возмущенно крикнул он.— Я взял ко-
мандование на себя, и вы должны подчиниться. Я отвечаю
за все, что здесь происходит! Как я сказал, так и будет!
Что я сказал, то и будет! А если индейцы нападут, мы
защитимся! Мы не трусы! Что скажете, господа?
Пассажиры горячо поддержали его, хотя сомневаюсь,
что среди них был хоть один вестмен. Разумеется, Фен-
нинг чувствовал их доверие и был очень польщен этим.
— Видите! — сказал он мне горделиво.— Полезайте
наверх!
— Наверх, так наверх! — ответил я и вскочил в седло.
— Нет! На локомотив! — выкрикнул начальник поез-
да.— Я имел в виду, наверх, к машинисту!
— А я — на лошадь! — засмеялся я.— Ну никак, сэр,
я не могу угадать ваше желание!
— Я вам приказываю! Кончайте саботаж! Слезайте
немедленно!
Я подъехал к нему совсем близко и посмотрел прямо
в глаза.
— Уважаемый господин! — сказал я предельно веж-
ливо.— Думаю, вы в своей жизни ни разу не встречались
с вестменом, а то знали бы, с честным охотником так не
разговаривают! Ни-ког-да! Будьте добры, полезайте са-
ми на локомотив. Адье!
Я хлопнул его по плечу, повернул мустанга и скрыл-
ся в темноте за кустами.
Через четверть часа я стоял уже с Марком.
Он, естественно, очень удивился.
— Я думал, вы приведете кого-нибудь!
— Я тоже так думал, но наткнулся на стратегическо-
го гения,— ответил я, раздосадованный глупостью этого
бурбона Феннинга.
— Ладно, вы сделали все как надо,— похвалил он
меня, когда я рассказал, что произошло у поезда.
— Вы что-нибудь узнали? — спросил я его, закончив
рассказ.
— Само собой! Они разделились и обосновались по
обеим сторонам полотна, как раз там, где укрыли лошадей.
156
Л что с теми, в поезде, Чарли? Вы решили предоставить
их своей судьбе?
— Да нет, конечно. Им надо помочь. Это наш долг,
Марк, я это знаю.
— Долг не долг, мне-то приятнее показать огаллам,
что по саванне прошел Сан-Ир! Послушайте, Чарли, у
меня идея!
— Разогнать лошадей? — переспросил я.— Неплохо,
совсем неплохо, будь нас побольше. Но вдвоем — опасно.
Железнодорожникам всыпят, это точно, и что мы сможем?
Задержать огаллов до следующего поезда, больше ничего.
Кел и разгоним лошадей, будет схватка не на жизнь, а на
смерть и прольется много крови. Знаете, Марк, золото не
стоит этого! Я бы куда-нибудь исчез, испарился!
— А что, если загнать лошадей им в спину, прямо в
спину!
— Что-то в этом есть,— допустил я.— Знаете что?
('делаем, а потом увидим что и как!
— Ладно. Но одно сделаем сразу. Стражу у лошадей
обезвредим прямо сейчас. Для уверенности! Вы меня
понимаете?
— Но без крови! Только свяжем.
Он, пожав плечами, согласился, хотя это явно было
ему не по нраву.
Минут через десять или меньше со стражей было
кончено, и мы возвращались к железнодорожному полот-
ну. Я высматривал свет локомотива и думал о том, чья
же это лошадь под испанским седлом, я приметил ее
рядом с караульными индейцами. По снаряжению похо-
дило, что хозяин из Средней, если не из Южной
Америки. Я обыскал сумку у седла и вытащил мешочек,
осматривать который у меня не было времени.
Вдали прорезался свет приближающегося поезда, он
остановился за несколько ярдов до разобранной колеи.
Честно говоря, я думал, что у мистера Феннинга оста-
лась хоть капля здравого смысла и он прикажет людям
сидеть по вагонам. К сожалению, он сделал все наоборот.
Только машинист притормозил поезд, как все высыпали из
на гонов прямо в прерию. Свет локомотива далеко рассеивал
гем ноту, и метавшиеся в этом свете люди были отличной
мишенью для индейцев. Нескольких минут суматохи хвати-
io, чтобы загрохотали выстрелы и поднялся дикий крик.
Из зарослей кустов вдоль железной дороги вырвались
157
воющие огаллы, они бежали за скальпами к тем пасса-
жирам, которых поразили пули. Остальных белых тут же
след простыл. Все стремительно попрятались по вагонам.
Машинисту в этот момент самое разумное было дать
задний ход и попытаться быстро уехать. Но локомотив
был пустым! Кочегар с машинистом укрылись в одном
из вагонов!
— Теперь их начнут окружать! — лихорадочно за-
шептал Марк.
— Или нападут на поезд,— сказал я.— Они знают,
что у них есть время до прихода следующего поезда.
— А мы?
— У нас нет выбора, Марк! Мы вот что сделаем.
Объедем прерию на расстоянии пятидесяти- шестидесяти
лошадиных шагов и через каждые пятнадцать ярдов
подожжем траву. У индейцев от огня и перепуганных
лошадей голова пойдет кругом!
— Когда начнем?
— Прямо сейчас!
Мы с ним договорились, где сойдемся, и через не-
сколько минут уже рассыпали огоньки по траве в
прерии. Поначалу огоньки были слабенькие, только
лизали травинки, и у нас было время вернуться к
лошадям, чтобы перерезать ремни, которыми они были
стреножены. Лошади, учуяв горящую траву, шарахались
и становились на дыбы.
— А огонь не перекинется на вагоны? — спросил Марк.
— Не беспокойтесь! Вагоны выдержат, они выдержи-
вают и больший огонь, когда горит прерия. Главное,
чтобы индейцы увидели, что у них нет выбора — или
обгореть, или убежать!
Огненный круг разрастался, озаряя все пространство.
Были видны каждое дерево, каждый куст. Лошади носи-*
лись по прерии, шарахаясь от людей, от кустов, земли
гудела, зло орали индейские глотки. Вокруг нас маячили
фигуры краснокожих, но у нас не было времени рассматри
вать их. Огонь ширился, все больше сходился круг с двух
сторон, и нам надо было следить за той узкой полоской,
которая давала нам возможность уйти от пламени. Дышать
с каждой минутой становилось все труднее и труднее.
Тоничка и мустанг делали свое дело. Мы летали на
них, как демоны, окруженные со всех сторон пламенем,
внося еще большую суматоху, вызывая еще больший хаос
158
Трава догорала, черный контур обрисовывал пепели-
ще. Воздух, секунду назад такой горячий и тяжелый,
свежел, очищался от сажи и копоти. И вскоре прерия
снова погрузилась в темноту.
— Да, это было зарево! — выдохнул Сан-Ир.— Про-
сто пекло! Чарли, я бы удивился, если бы огонь не
тронул поезда.
— Я говорю, успокойтесь. Вагоны делаются так,
чтобы уцелеть при больших пожарах, уверяю вас.
— И что теперь?
— Немного подождем — и назад к поезду. Но для
уверенности объедем его стороной!
Сан-Ир согласно кивнул.
Где-то через четверть часа мы направились к тому
месту, где стоял поезд.
Легкий ветер поднимал в воздух пепел, бросал нам
его в глаза и создавал вокруг стоящего железного коня
завесу дыма, который вызывал кашель. Мы увидели
перед собой свет прожектора, но индейцев будто не было
ни с одной стороны насыпи, ни с другой.
Мы их рассмотрели, когда подъехали к поезду побли-
же: они лежали под вагонами, куда убежали от горящей
травы, а теперь не вылезали, боясь пуль из вагонов.
Ружья торчали изо всех окошек. План удался! И тут мне
и голову пришла еще одна мысль! Осуществить ее было
нетрудно. Ситуация мигом разрешится, если нам повезет.
— Марк! — крикнул я.— Возвращайтесь к лошадям,
и я выкурю господ огаллов из этого гнезда под вагонами!
— Хотите вымести их под огонь ружей?
— Нет! Кое-что другое!
После нескольких слов мой товарищ все понял и
расхохотался. Он поспешил назад к коням, а я с ножом
и зубах побежал вдоль насыпи к локомотиву. Оглядев-
шись по сторонам, я вскарабкался на насыпь, двумя
прыжками приблизился к локомотиву, мигом взобрался
и будку машиниста и резко повернул ручку управления.
Нир засипел, колеса скрипнули, раздался рев, и машина
медленно дала задний ход. Ярдов через тридцать поезд
остановился. Мимо пробегали индейцы. Она повыскаки-
вали из-под вагонов и в паническом ужасе бежали туда,
где оставили своих лошадей. Я решил проделать свой
<|юкус еще раз, когда на ступеньках лесенки возникла
какая-то фигура.
159
— Ты, койот! — заревел малый, бросаясь на меня с
ножом, но мой ботинок оказался проворнее, малый тут
же очутился на насыпи.
На левой стороне полотна возник Сан-Ир на Тоничке.
— Эй, Чарли! — махал он мне.— Скорее! Скорее!
Я видел, что он одной рукой держит моего мустанга, а
другой обороняется от томагавка напавшего на него огал-
ла. Я мигом съехал по лесенке с другой стороны локомо-
тива и выпалил из пистолета в индейца. Индеец быстро
убрался к своим. Сан-Ир соскочил с Тонички, и мы вместе
снова выбежали на насыпь. Из окон вагонов гремели
выстрелы.
— Убегают! — засмеялся Сан-Ир и хотел послать
пули вслед убегающим, но вдруг замер, открыл рот и
заорал так, будто в него попала индейская стрела:
— Там! Там! Черт возьми! Дьявол! Фред Морган!
Он ринулся вперед, скатился с насыпи, не обращая
внимания, что врезался в гущу врага. Кого он увидел?
Отчего так страшно разъярился? Кому он посылал
проклятья? Я кричал! Я звал его! Но он не слышал
меня. Я знал, что бы ни случилось, Марк вернется. В это
время рядом объявился мистер Феннинг, весь разгоря-
ченный, возбужденный схваткой, важный и гордый со-
бой. Он показывал на меня пальцем. Железнодорожники
разбежались вдоль путей искать раненых пассажиров.
— Вы что, с ума сошли, сэр! — накинулся он на
меня.— Кто вам позволил проводить такие маневры с
поездом?! Индейцы были у нас в мешке, мы бы их всех
побили, всех до одного! А вы все испортили!
— Вы соображаете, что говорите? Будьте довольны,
что все так кончилось! Это могло стоить всем вам жизни!
— Никто не смеет влезать в машину, кроме самого
машиниста, на это есть предписание, сэр! Я отдам вас
под суд!
— Ну, так кто вам мешает, сэр, отдать Разящую Руку
шерифу?! Только вы мне скажите, как вы это сделаете?
Он нервно пожал плечами.
— Я еще не думал, сэр! — пробурчал он.— Но знай-
те, спуску я вам не дам и никому другому, если кто-то
наделает глупости, как вы! Кто поджег прерию?
— Я!
— Боже! Опять глупость! Вы знаете, что могло стать
с поездом? Его мог охватить огонь! Хорошо, допустим,
160
вы хотели как лучше, но у меня нет желания говорить
об этих вещах.
— Вы очень добры, мистер Феннинг,— сказал я ядо-
вито,— действительно, очень добры. А что вы делаете
дальше?
— Отремонтируем и поедем. Вы думаете, индейцы
нападут еще раз?
— Конечно, нет! И потом, у вас же стратегический
план, как им отбить охоту!
— Сэр, мне кажется, вы смеетесь надо мной! Я
запрещаю! Я не отвечаю за то, что их было так много!
— Но помнится, я вас предупреждал! Смотрите,
какие у вас потери. Если бы краснокожие не перепуга-
лись насмерть локомотива, потери были бы еще больше!
Вы так не думаете?
У Феннинга было огромное желание ответить мне
грубостью, он с трудом одолел себя. Но мне показалось,
он наконец понял, что я могу оставить его в прерии
одного, а мистер Феннинг не хотел рисковать.
— Вы побудете с нами, пока мы не уедем? — спросил
он уклончиво.
— Вам надо самим думать о себе,— ответил я резко,
но добавил: — Прикажите зажечь огонь, чтобы работаю-
щим на колее было светлее, и выставьте охрану, на
случай, если индейцам придет в голову вернуться.
— А вы... вы не возьметесь за это?
— За что?
— Ну... охранять?
— Спасибо, спасибо! У меня другие заботы.
— Но мы не такие опытные, а вы в прерии все
знаете.
— Ничего, научитесь и вы, пообвыкнете! Будете ви-
деть и слышать, как я. Вот и мой приятель возвращается!
Сан-Ир прискакал мрачный как туча, злой на весь
белый свет. Начальник поезда попался прямо ему под
руку, и Марк на него рыкнул:
— Стратегический гений — это вы?
— А? Я!
— В голове у Тонички больше, чем у вас, сэр! Низко
кланяюсь!
Он перелез чррез насыпь и устроился с другой
с тороны дороги. Феннинг не знал, куда девать глаза, но
нс огрызнулся. Кто знает, может, понял, что натворил.
II К Ф. Май
161
Он созвал своих людей и отвел их к месту, где были
разобраны рельсы.
Я пошел к Марку Джорроксу.
Он встретил меня тяжелым, хмурым взглядом, даже не
предложил сесть рядом, только зло кусал травинку. Я удоб-
но устроился поодаль и стал молча смотреть на небо.
— Вы знаете, кто это был? — крикнул он через
минуту.
— Фред Морган. Вы сами назвали,— ответил я.
— А знаете, что это за человек?
— Нет. Я никогда его не встречал.
— Ваше счастье! Я с ним встретился однажды. С тех
пор иду по его следу, как ищейка. Догадываетесь почему?
Он повернулся ко мне. Я видел, он необычайно
взволнован. У него тряслись руки. Я прикрыл глаза и
тихо спросил:
— Это тот человек? •
— Он! И я его упустил! Лучше бы мне снова отрезали
уши! — Марк Джоррокс сжал кулаки.— Мы должны его
поймать, Чарли. Завтра мы сядем ему на хвост!
— Это будет нелегко! — сказал я, качая головой.—
Трудно распознать след белого среди индейцев, даже
утром. А если он в мокасинах, как огаллы?
Сан-Ир беспомощно скрипнул зубами и исступленно
заколотил кулаком землю. Мне было безумно жалко его.
Я рад был помочь ему, но не знал как. И тут я вспомнил...
— Подождите, Марк, может, что-нибудь нам откроет
мешочек, который я взял из сумки у седла. Думаю, та
лошадь была его. Здешний индеец не оставил бы ни на
час такое снаряжение.
Я вытащил мешочек и начал его развязывать. Внутри
что-то заблестело, и я изумленно вскрикнул:
— Бриллианты, Марк! Это же настоящее богатство!
Я в оцепенении смотрел на драгоценные камни,
которые лежали у меня на ладони. Откуда их взял этот
человек? Едва ли он.достал их честным путем! Хорошо
бы узнать, как он наткнулся на них! Но мы не знали,
где он, и, что мы его выследим, у нас не было надежды.
— Черт! — затем Марк так выругался, что даже у меня
покраснели уши.— Я такой камушек в жизни не держал в
руках. И что с этим делать? — спросил он растерянно.
— Вернуть хозяину.
— Вы его знаете?
162
— Вообще-то нет. Но думаю, он даст о себе знать.
Он потерял не десять центов.
— И где он объявится? Прямо у нас?
— Не знаю, не знаю,— пожал я плечами.— Может, в
газете.
— С завтрашнего дня мы выписываем газеты! —
захохотал он.— Прямо сюда, в прерию!
Я стал дальше исследовать мешочек и нашел кое-что
на дне. Вытащил несколько бумаг, две из них были
карты Соединенных Штатов, третья — какое-то письмо
без конверта. Я развернул листок, почерк был корявый,
словно писал ребенок, и стал читать.
Галвестон
Дорогой отец!
Ты мне нужен. Приезжай быстрее. Все равно, удалось
тебе добыть эти куски или нет. Нас все равно ждет
большое богатство. Я буду в Сьерра-Бланке в середине
марта. Найдешь меня в устье Рио-Пеняско, не доезжая
Рио-Пекос. Остальное расскажу тебе, когда приедешь.
Твой Патричек.
Я вспомнил, что говорилось между вождями о Мекси-
ке, куда намеревался ехать Фред Морган за сыном.
Какая жалость, что на письме был оторван угол, где
указывается дата, так что нельзя было узнать, когда
написано письмо. Но Марка Джоррокса это не интересо-
вало. Он был взволнован тем, что я прочитал.
— Черт возьми! Все сходится! Патрик! Сэр, это как раз
те двое из компании люмпов, которые остались в живых!
Слышите? Что это за река, про которую там говорится?
— Рио-Пеняско.
— Рио-Пеняско? Я такую не знаю, а вы?
— Немножко знаю.
— Дорогой мой человече! Послушайте, если мы за-
держимся по дороге в Техас у Рио-Пекос, мы не умрем
от этого. Неужто старый Сан-Ир будет таким болваном,
что упустит эту возможность и оставит их гулять по
свету?! Сэр! Если завтра мы найдем следы, вы поедете
со мной?
Я высыпал бриллианты обратно в мешочек, чуточку
подумал и сказал:
— Поеду. Может быть, именно там я узнаю, кому
принадлежат эти драгоценности.
н
163
Я засунул мешочек за пояс, и мы с Марком пошли
посмотреть, как обстоят дела у людей из поезда. Работа
по ремонту дороги была закончена. Главный кондуктор
даже предложил довезти нас до нужного места. Но мы
поблагодарили и отказались. Когда последний вагон
исчез вдали, мы остались одни во всей саванне.
— А теперь, Чарли, что будем делать? — спросил
Джоррокс.
— Вы не думаете, что огаллы еще на что-нибудь
отважатся? Я бы очень удивился, если бы Фред Морган
не вернулся за своим мешочком с драгоценностями.
— Не раньше чем завтра или послезавтра, если
вообще здесь задержится. Или вы думаете, что сейчас?
Сомневаюсь! Но все равно надо отъехать подальше от
железной дороги.
— Хорошо. Тогда поехали!
Мы вскочили в седла и направились к северу, на
расстояние примерно одной английской мили. Останови-
лись, разложили одеяла и приготовились ко сну.
— Завтра утром осмотрим следы около насыпи и,
если ничего не найдем, поедем прямо на Рио-Пекос,—
забормотал Сан-Ир.
Задул холодный ветер, довольно сильный, и мне в
полусне подумалось, что как бы ветер к утру не засыпал
все следы. Это было последнее, о чем я подумал. Я так
устал, что заснул в одно мгновение. Только сквозь сон
услышал, как гудит локомотив где-то вдалеке. Но это
уже было мне безразлично.
3
ВОДЫ! ВОДЫ!
Полоса земли, тянущаяся между Техасом, Ныо-Мек-
сикой и индейской территорией, как бы сказал гео-
граф,— обширная пустыня, окруженная отрогами гор
Озарк и Сьерра-Гвадолупе, истоками рек Колорадо,
Р ед-Ривер, Бра дос и крутыми скатами, окаймляющими
верхнее течение Рио-Пекос. Этот кусок земли — самый
глухой и неприветливый край Северной Америки. Неда-
ром его называют Сахарой Соединенных Штатов.
164
Представьте себе безжизненное Ьрос^гранство, где
раскаленный песок перемежается могучими раскаленны-
ми скалами, где не растет даже самая неприхотливая
трава. Здесь не встретишь даже одинокого оазиса. Этот
край иногда называли краем смерти. Едва ли могли
порадовать путника дикие кактусы, напоминавшие
стальных стражей пустыни. Их иглы нередко были
смертельно опасны для лошадей и людей, которые
отваживались прикоснуться к ним.
По этой Богом забытой земле от истоков Ред-Ривер
к горам Сьерра-Бланка брели два жалких животных,
кожа да кости. Они спотыкались на каждом шагу,
изнемогая от жары. Это были мой мустанг и Тоничка
Марка Джоррокса. А двое не менее жалких, измученных
жарой всадников, которые, по счастливой случайности,
из последних сил держались на лошадях,— были я и
Сан-Ир. Мы ехали уже пять дней без капли воды со
вчерашнего дня.
— Воды... во... ды...— стонал Марк Джоррокс.
Что я мог сказать? Я болезненно усмехался, но то,
что отражалось на моем лице, мало походило на улыбку.
Скорее это была гримаса — на большее не было сил.
Мой мустанг споткнулся и встал. С большим трудом
я попробовал его подстегнуть, но он не тронулся с места,
как будто врос в землю. Верная Сан-Иру Тоничка
последовала примеру мустанга.
— Слезть... с лошадей...— прохрипел я. Собрав ос-
татки воли, я слез, взял мустанга за узду и потащил за
собой. Мустанг, избавившись от меня, сделал шаг, дру-
гой и заковылял дальше. Бедняге Марку было еще хуже,
чем мне. Он был так истощен, что при каждом шаге
тяжело вздыхал и не столько шел, сколько волочил
ноги. Через полмили Марк свалился на йесок и остался
лежать с закрытыми глазами.
Я доплелся до него и, обессиленный вконец, смирив-
шись с судьбой, опустился на песок рядом с ним. Конец...
Далеко от дома, от дорогих мне людей... Я попробовал
собраться с мыслями, но мозг отказывался служить мне.
В голове вертелась одна мысль, что мы с Марком стали
жертвой разбойничьей банды, промышлявшей в этих
местах, переставившей опознавательные шесты. Никто,
кроме них, не мог убрать эти единственные приметы
дороги в море песка.
165
Дорогой от Санта-Фе и Пасо-дель-Норте часто ез-
дят золотодобытчики. Тем из них, кому улыбнулось
счастье, золото сулит спокойную жизнь на востоке Шта-
тов. Это сильные и отважные парни, но и они ничего не
могут, когда грабители, переставив шесты, заводят их в
пустыню, где солнце и отсутствие воды высушивают их
до костей всего за несколько дней. И тут приходят
мерзавцы, которые грабят их и оставляют умирать в
муках.
Уже вчера, пополудни, мы подозревали, что опозна-
вательные шесты сбили нас с пути. Вместо того чтобы
выбраться из бесконечных песков, мы заехали куда-то в
глубь пустыни. Да мы точно и не знали, где мы сбились
с пути. Нам оставалось только положиться на Божью
милость!
Я сидел, беспомощно свесив руки, рядом со мной
Марк, а над головой кружил гриф, он ждал, когда мы
станем его добычей. Или, может, где-то поблизости есть
еще одна жертва, пришло мне в голову. Не знаю, откуда
я взял силы и сколько я плелся с ружьем в руках, не
думая о том, что меня ждет. Я потащился туда, откуда
прилетел гриф. Я прошел половину пути к намеченной
цели, когда увидел трех шакалов и неподалеку от них
грифов. Между ними, насколько я разглядел, лежало
тело. Животное это было или человек, я не видел, но
что оно было еще живое, сомнений не вызывало. Иначе
эти стервятники уже давно бы поделили добычу. Я бессмыс-
ленно смотрел в пространство, ни на что не способный.
Но каким-то чудом промелькнула мысль, которая, как
током, ударила меня.
Вода!
Но воды не было! Как и надежды, что она здесь
может быть. А кровь... кровь... Разве она не жидкость,
не влага! Что, если мне удастся подстрелить одного из
шакалов! Их кровь может дать немного сил.
Я попытался поднять ружье. Ноги дрожали, руки
тряслись. Нет, так не пойдет. Я опустился на колени и
снова попробовал прицелиться. Никогда бы не поверил,
что это может быть так тяжко! И все же я выстрелил и
чуть не закричал: два койота валялись на песке!
Я приблизился к ним и приник к ране, я пил кровь
животного. Внезапно усталость начала исчезать, кровь
койота и впрямь придала мне силы!
166
Когда я уже смог подняться на ноги, я вытащил из-за
пояса фляжку, наполнил ее кровью койота и пошел к
человеку, который лежал поодаль. Он был недвижен.
Я наклонился и остолбенел. Меня не столько поразило, что
это был негр, сколько то, что я знал этого чернокожего!
— Цезарь!
Негр приоткрыл глаза, пытаясь -поднять голову, но
вновь уронил ее. Я приподнял его, он тихо застонал.
— Воды!
Я раздвинул его стиснутые зубы и влил жидкость в
рот. Он не понимал, ~чем я его пою, но ему полегчало.
Пора было подумать о старом, добром Марке Джор-
роксе!
Теперь я чувствовал в себе достаточно сил, чтобы
попытаться дотянуть второго убитого шакала до своего
приятеля^ Когда я подал ему столь непривычный напи-
ток, он принял его с благодарностью, глотал так, что
давился, хотя то, что он пил, совсем не походило на воду
и явно ему не нравилось.
— К-р-р-о-о-вь...—- хрипел он и на лице была грима-
са отвращения.— Кого вы... убили... бррр... это не...
— Опомнитесь, Марк! В нашей компании прибыло, у
нас третий спутник.— Я тряс его.— Пойдемте, ему надо
помочь!
С большим трудом он поднялся.
Мы пришли вовремя. Негру, уже пожилому человеку,
которого я знал по Луисвиллу, хватило двух порций
крови койота, чтобы он пришел в себя. Цезарь служил
у одного из моих приятелей, ювелира Маршалла.
Когда негр широко открыл глаза, он выразил изумле-
ние и радость такими словами и в таких выражениях,
какие я просто не могу передать. Он готов был запла-
кать!
— О-о-о! Масса Чарли! Масса Цезарь так рад, что
его встретил! Масса Чарли защитит масса Цезаря, он
спасет и массу Берна! Если ему не помочь, он скоро
умрет!
Я с трудом собирал свои мысли. Что говорит этот
Цезарь?
— Ты о чем говоришь? Где господин Бернард?
— Где масса Берн? Там... или там...
Цезарь оглядывался во все стороны, кивал головой,
беспорядочно махал руками на запад, на север, восток и юг.
167
— Подожди! Я не возьму в толк, в Лиано Эстакадо?
Что он вообще делает тут?
— Цезарь не знать, Цезарь уехать, не видеть масса
Берн, он со всеми другими масса!
— Ничего не понимаю! Ты хочешь сказать, что он с
кем-то уехал?
— Охотники ехать с ним. О-о-о! Цезарь все не знать!
— Ладно. Но куда он уехал? Хоть это ты знаешь?
Или нет?
Речью Цезаря я был совершенно сбит с толку.
— О-о-о! Знать! Цезарь знать! Он ехал к реке Пекос
и до Франциско, к молодому масса Аллан. Масса Аллан
купил там очень много золота для старого масса Мар-
шалл, но масса Маршалл золота не надо, он был совсем
мертвый!
— Мистер Маршалл? Что-о-о? Он был совсем мертвый?!
У меня это не укладывалось в голове.
— Они его убить.
— Что ты говоришь, Цезарь? Очнись!
— Ночью один приходить, ударить массу ножом в
грудь и потом взять с собой все золото и дорогие камни!
И никто не знает, кто его убить! Ни шериф, ни суд,
никто.
— И когда это случилось?!
— Много, много недель назад. Масса Берн очень бедный
человек сейчас. Очень нищий, он писать об этом масса
Аллан в Калифорнию, но не получать ответ. Он теперь
хотеть поймать убийцу и потом ехать за масса Аллан.
Я и теперь мало что понимал, пожалуй, только то,
что в семье Маршаллов случилось несчастье. Мне было
их жаль, они были честные люди — старый господин и
двое его сыновей, которые, как я уразумел, сейчас
одержимы одним — найти, поймать и наказать убийцу.
— Куда они поехали?
— К Форт-Скотту, а потом через много рек и гор, а
Цезарь должен был ехать на лошадь и бежать, чтобы
попал в страшные Лиано Эстакадо. Его лошадь устал, он
и Цезарь хотели пить, потом Цезарь упал с лошадь и
умирать от жажда, но приходить масса Чарли и спасать
Цезарь!
— Кто еще с вами был?
— Очень много: восемь масса и один Цезарь. И один,
кто нас вел, иметь имя Вильям.
168
— А куда они направлялись, ты не знаешь?
— Об этом говорили масса только впереди, Цезарь
не слышать, что они говорить.
— Хм... я вижу, у тебя сабля и нож. Они все с
оружием?
— О-о-о! Много ружей, много ножей!
— Вспомни, где ты упал с лошади? Или знаешь хотя
бы когда — утром, в полдень, вечером?
— Вечером! И кругом кактус, заросли кактус. Цезарь
вспоминать — масса Берн ехал прямо на солнце, когда
Цезарь упал с лошадь.
— Ох! Хоть что-то! Тебе лучше? Можешь идти?
— Цезарь бегать опять, как олень!
Ему действительно стало лучше, и Марку тоже. Марк
сам поднялся и подошел к нам.
Очевидно, Бернард попал в беду, иначе он не бросил
бы Цезаря без помощи. По рассказам Цезаря выходило,
что компания потащилась на запад, примерно как и мы.
Конечно, они нуждались в помощи. Но как и где их
искать? Да и сами мы только что едва выбрались из
отчаянного положения. И сколько я ни ломал голову,
ничего путного в нее не приходило.
Перебирая мысленно все, что рассказал мне Цезарь,
я вдруг споткнулся о его слова: «заросли кактусов».
— Цезарь,— крикнул я возбужденно,— ты помнишь
те кактусы, которые видел до того, как упал с лошади?
Они далеко отсюда?
— Нет, недалеко, масса Чарли! Неполный час, масса!
— Марк! Приведите сюда лошадей! Попробуем что-
нибудь сделать, вдруг повезет!
Я говорил сбивчиво, бестолково и для них непонятно.
— Если закапает, мигом выезжайте за мной, чтобы
успеть до того, как ливень сотрет следы!
Марк Джоррокс посмотрел на меня, как на помешан-
ного, он наверняка подумал, что солнце лишило меня
рассудка. Но у меня не было времени ни отвечать, ни
объяснять, особенно сейчас. Кроме того, я хотел вос-
пользоваться случаем, пока у меня есть силы, и быстро
отправился по следам Цезаря на север. Да, пусть никого
не удивляет, я действительно пошел быстро, хотя сегод-
ня в это трудно поверить. Я не знаю, что гнало меня
инеред, но я шел и даже не спотыкался. Минут через
пятнадцать я наткнулся на следы десятка лошадей,
169
которые ехали с востока на запад и каждый шаг им
давался с трудом, с большим трудом.
Я нашел заросли кактусов, которые переходили в
кактусовые джунгли. Я обрадовался и молил Бога, чтобы
он не оставил меня и помог мне осуществить свою идею.
Во Флориде, когда жара достигает такой степени, что ее
уже не могут перенести ни люди, ни скот, прибегают к
такому способу: поджигают камыши и кустарник. И я
хотел проделать такое же с зарослями высохших какту-
сов. Это дело для меня было не такое уж новое,
однажды я попробовал произвести такое чудо, надо было
просто использовать знание законов природы.
Я нарезал кактусов, сделал что-то вроде фитиля,
запалил и начал поджигать кактусы с разных сторон.
Через несколько минут желтое и голубое пламя уже
прыгало вокруг меня, сначала маленькое, потом оно
набрало силы, расширило пространство, разгораясь все
больше и больше, сильнее и сильнее.
Я много раз переживал пожар в прерии, но с тем, что
происходило сейчас, его нельзя было сравнить. Пламя
уходило к горизонту, земля гудела, сухой кактус тре-
щал, рассыпаясь на миллионы «искр. Я смотрел на
бушующий огонь с улыбкой и облегчением: он был
Божьей милостью, самой лучшей помощью, какую я мог
предложить Бернарду Маршаллу и Вам.
Я почувствовал прилив бодрости и был готов вер-
нуться к друзьям, если бы это потребовалось. Но они
уже выехали мне навстречу. Сошлись мы на полдороге.
— Черт возьми! — загремел Сан-Ир, едва увидев ме-
ня.— Что там впереди делается? Я думал, землетрясе-
ние, а теперь смотрю — вроде песок горит от жары!
— Какой песок! Кактусы! Видите? Горит поле какту-
сов. И это я их поджег!
— Чарли! Ради Бога, вы с ума сошли! — Марка
Джоррокса действительно беспокоило мое душевное со-
стояние.— Зачем вы это сделали?!
— Ничего особенного. Хочу призвать дождь!
— Дождь? Да от этого огня одна жара!
— Но потом! — сказал я с ударением.
— Что потом?
— Потом ударит молния, послышатся раскаты грома
и начнется такой ливень, что на нас сухой нитки не
останется!
170
— Солнечный удар! — запричитал Марк.— У него
солнечный удар!
— Смотрите, смотрите, как сгущаются пары, уплот-
няются, бушуют! Через минуту они создадут плотную
массу, небо сотрясется от грома и молний и, надеюсь,
польет дождь!
— Вы что, в самом деле колдуете грозу?
— Да, Марк! — кричал я.— Должно выйти! Два или
три раза мне это удавалось! Как только догорят какту-
сы, все и начнется! Не верите? Посмотрите на хвост
Тонички! Она размахивает им — чует дождь!
— Ей-Богу! И ваш мустанг тоже!
— Быстро вперед! Или попадем под тучу! — выкрик-
нул я и побежал.
Мы тянули лошадей, хотя в этом уже не было нужды:
они неожиданно ожили. Их естество сказало им, что
приближается вода. Мое предсказание сбывалось. За
полчаса над кактусовым полем сгустилась темнота. Небо
почернело, словно разлилась тушь. И началось! Настоя-
щий тропический ливень! Минуту спустя на нас не было
сухой нитки, ливень промочил нас так, будто мы в
одежде прыгнули в реку. Тоничка и мой мустанг радо-
вались, как жеребята. А мы подставляли под струи лица,
вскрикивали и даже разложили одеяла, чтобы они про-
мокли. Мы были как безумные. Мы достали мехи и
наполнили их до краев. А Цезарь прыгал, как мальчиш-
ка, не переставая говорить и размахивать руками.
— Масса! Масса! — кричал он.— Какая вкусная вода,
хорошая вода. Цезарь мокрый! Цезарь сильный! Он
побежит даже в Калифорнию! Масса Берн иметь такую
воду? Он быть такой же сильный!
— Этого я не могу знать,— успокаивал я возбужден-
ного негра.— Но думаю, он не так далеко, чтобы не
попасть под дождь. Не забудь запастись водой!
Ливень, как внезапно начался, так же и кончился. От
дождя не осталось и следа. Но мы уже набрали впрок
воды, освежились и были почти счастливы.
Прежде всего мы стали искать следы. Резкий и мощ-
ный дождь почти смыл их, но кое-где все-таки оставил.
Следы сказали нам, что мы на верном пути. Я предпо-
лагал, что дождь наверняка остановит путешественников
и есть надежда их догнать. Я вынул бинокль и осмотрел
окрестности. Действительно, за выжженным полем как-
171
тусов я увидел отряд людей с лошадьми. Один из них, а
я насчитал девять охотников и десять лошадей, как раз
пытался сесть на лошадь. Как только он заметил нас, он
что-то прокричал своим людям. Они повернулись в нашу
сторону и приготовили оружие. Среди них, несомненно,
был и Бернард Маршалл.
Мы медленно приближались к ним.
— Цезарь! Теперь никто, кроме тебя, не поможет
нам,— обратился я к негру.— Ты должен нас предста-
вить. А то как бы по ошибке чего не случилось.
— Не стреляйте! — закричал Цезарь.— Масса, не
стреляйте! Масса самый добрый, я веду масса Чарли,
масса Чарли боятся только разбойники, он ничего не
делает джентльменам и неграм!
Цезарь мчался, размахивая руками и крича во все
горло. Я и Марк плелись за ним.
— Это вы? Откуда вы взялись? — Пораженный Бер-
нард Маршалл смотрел то на меня, то на Цезаря.
Неудивительно, что он осматривал меня с ног до
головы. Я не был одет как джентльмен, а за несколько
недель, проведенных в саванне, у меня выросла такая
щетина, что меня едва ли узнал бы и родной брат. Короче
говоря, к Бернарду приплелся кто-то другой, а не нагла-
женный и чисто выбритый путешественник из Луисвилла.
— Нет... И все-таки это вы, Чарли! — протянул он
мне руку, когда я бросился к нему.— Но вы же хотели
отправиться куда-то на Форт-Бентон и потом в Снежные
горы. Как вы сюда попали? — повторял он.
— Мне там было холодновато, Бернард, и я заехал
сюда немного погреться на юге. Приветствую вас в Лиано
Эстакадо. Я вижу, у вас компания! Представьте меня.
— Конечно, конечно!
Он тут же меня представил, а про своих компаньонов
сказал, что они в большинстве своем — янки, скупщики
и торговцы пушниной. Но мне как-то не верилось, чтобы
торговцы снабдили себя таким арсеналом оружия! Са-
мый старший из них, наверняка предводитель, по имени
Вильямс, и вовсе походил на кого угодно, но только не на
торговца. На Марка Джоррокса, которого я всем предста-
вил, он даже не взглянул, зато я заинтересовал его.
— Надеюсь, мы пригодимся друг другу. Куда вы
направляетесь? — спросил он, едва мы обменялись руко-
пожатиями.
172
— Наверх, к Пасо-дель-Норте. Все зависит от того,
как пойдут дела, наткнемся ли мы на то, что ищем.
— А что вы ищете, могу я спросить? Работу?
— Что ищем? — протянул я.— Многое. А главное,
так, смотрим мир!
— Да-а-а! — тоже протянул он.— Стоит посмотреть
на ваше оружие!
Эта издевка в его голосе мне не понравилась, и
прежде всего мне не нравилось, как этот господин
пристально рассматривает меня. Что-то мне говорило,
что я должен быть настороже.
Потом они удивились ливню, и, поскольку Вильямс
мне активно не нравился, я не стал скромничать и
сказал, что дождь вызвали мы сами.
— Вы сами?! Хей! Сэр, что вы хотите сказать?
— Что я хочу этим сказать? У нас пересохло горло,
как и у вас, и, когда мы увидели, что погибнем без
хорошего дождя, мы постарались устроить гром, молнию,
а все остальное пришло уже само собой!
— Заливаете, сэр! — И он довольно фамильярно
хлопнул меня по плечу.— Эти байки рассказывайте
кому-нибудь другому, кто уши развесит, а с нами
шутить не стоит, мы ребята серьезные! Вы что, мор-
мон*? — осклабился он.
Мне не было смысла отвечать на его издевку и
препираться. Я просто сказал:
— Верьте не верьте — ваше дело. А сейчас о глав-
ном. Вы не возражаете, если мы присоединимся к вам?
— Мы? Или я? Или кто? — засмеялся этот Виль-
ямс.— Присоединяйтесь, мистер Маршалл вас знает, это-
го достаточно. Но, скажу я вам, вы храбрецы! Пуститься
вдвоем по Эстакадо!
— Какая там храбрость! — пробурчал я.— Дорогу че-
ловек узнает по шестам. С одной стороны войдешь, с
другой выйдешь, вот и все!
Мой безразличный и беззаботный тон его ошарашил.
Он считал меня более прозорливым человеком.
— Так-то оно так! А вы слышали о стейкменах —
|рабителях шестов?
— Кто это такие?
•Мормон — член религиозной секты, основанной в Америке в
первой половине 19 в., ведущей активную миссионерскую деятельность.
173
— Как бы вам сказать, ладно, лучше не надо о них!
Зачем призывать черта! Только я вам скажу, что надо
быть, по меньшей мере, стариной Огненной Рукой,
чтобы отправиться вот так, вдвоем, в эту пустыню.
— Как видите, мы живы! А теперь осталось недолго.
Скоро выйдем из нее. Сколько времени может занять
дорога?
— Дня два.
— Дня два? Мы едем правильно?
— А почему нет?
— Да ничего. Только мне показалось, что шесты
скорее ведут к юго-востоку, чем к юго-западу.
— Хм... Это вам кажется, потому что вы не знаете
этих мест. Не бойтесь, я знаю Лиано Эстакадо как свои
пять пальцев.
Мои подозрения усилились. Если Вильямс знает Лиано
как свои пять пальцев, он должен был заметить, что с
шестами не все в порядке. Я решил еще раз попробовать
вывести его на чистую воду и узнать, что он за птичка.
— А что это вас компания послала так далеко на юг?
Меховщики, насколько я знаю, работают больше на
севере.
— Какой вы хитрый! Пушнина есть пушнина, а кожа
есть кожа. Медведя, опоссума мы берем на севере, само
собой. А на юг мы поехали за бизоньей кожей. Осенью
на ней можно будет хорошо заработать.
— Вот оно как! А я-то думал, что возле Паркса вы
бы проще ее достали. И индейцы к вам благосклонны. Я
даже слышал, что такие люди, как вы, еще что-то вроде
почтальонов. Это правда?
— Вроде,— загудел он неохотно.
— Я еще слышал, что достаточно индейцам показать
письмо с печатью компании, и с ними никаких проблем
и конфликтов!
— Это так!
— Послушайте, а вы не можете мне такое письмо
показать? Мне очень интересно.
Вильямс, кажется, растерялся.
— Вы с ума сошли! У меня свои приказы и распоря-
жения! Я имею право показывать их только индейцам.
Вы что, не слышали о тайне деловой переписки?
Я притворился огорченным, и Вильямс потерял ко
мне всякий интерес. Он отошел к своим дружкам, а я к
174
Маршаллу. Марк Джоррокс мне подмигнул, разделяя мое
недоверие к Вильямсу.
— Поедем дальше или останемся на месте? — спро-
сил я Бернарда, который, в отличие от меня, был
доволен. Цезарь к нему вернулся, дождь прошел — все
обернулось к лучшему.
— Мы хотели здесь остаться на ночь,— сказал он.—
Уже договорились об этом.
— Разумно,— согласился я.— Ехать лучше, когда от-
дохнем. Расседлаю коня и протяну свое бренное тело.
Сказать по правде, я сегодня устал как собака. Погово-
рим завтра. Дорога будет длинной.
Я ослабил мустангу подпруги, дал несколько горстей
кукурузы и пошел посмотреть, где лучше разложить
одеяло. Марк Джоррокс следовал за мной по пятам,
молчал. Он и до этого не проронил ни слова. Но я видел,
что глаза у него горят. От него тоже не ускользнуло, что
Вильямс, расставляя сторожей на ночь, составил двойки
из торговцев пушниной.
— Я пойду туда, к ним,— прошептал он.
И пока я отводил мустанга в сторону, он устраивался
со своей Тоничкой среди дружков Вильямса. Те готови-
лись ко сну.
Спать я, конечно, не собирался и, как говорится,
держал ушки на макушке. Я наблюдал, ожидая, что
будет дальше. Пошли в обход первые дозорные. За
время их дежурства ничего не случилось. Их сменили
Вильямс с самым младшим членом компании торговцев,
неким Меркрофтом, которого я случайно запомнил, когда
нас знакомили. Эти двое обходили лагерь полукругами и
всякий раз сходились там, где спал Цезарь около своей
лошади. Они там останавливались и, как мне показалось,
обменивались несколькими словами. Это насторожило ме-
ня, и, когда выдался удобный момент, я приблизился к
лошади Цезаря и спрятался за ней. У Цезаря была такая
старая кобыла, что она даже не почуяла меня, так что я
мог не опасаться, что она меня выдаст.
Немного погодя они появились. Остановились точно
на том же месте, и я услышал приглушенный голос:
— Начнем?
— Да. Как договорились.
— Хорошо. Ты негра, а я того, второго.
— А потом тех двух.
175
— Без хлопот! Один — худой как щепка, а второй
спит без задних ног.
Я понял, что худой как щепка — это я. Тут все ясно.
Но почему они хотели немедленно убрать нас с дороги?
Вскоре они опять встретились. И на этот раз были более
скупы на слова. Голос Меркрофта раздался первым:
— Так, всех трех!
— Ни минутой раньше! И хватит разговоров! —
ответил Вильямс.
Больше они между собой не говорили. Ясно, они на
что-то решились, но на что? Хотели нас сонных отпра-
вить в вечные угодья? Сегодня? Или завтра? Сейчас?
Или к утру? Но чем больше я размышлял, тем больше
убеждался, что они могут напасть в любую минуту и
этой ночью. Я решился на контрнападение. Через чет-
верть часа они сошлись снова и молча кивнули друг
другу. Меня скрывала темнота, и, когда они повернулись
друг к другу спинами, я подкрался к загадочному
Вильямсу, сжал ему горло и тихонько ударил кулаком.
Потом осторожно опустил его на землю. И в следующую
минуту я обходил лагерь таким же полукругом. Через
четверть часа я сошелся с Меркрофтом. В темноте он
меня принял за Вильямса и, конечно, не ждал, что я могу
на него наброситься. Его я тоже свалил кулаком. Я знал,
что без сознания они будут не больше десяти минут.
Стало быть, надо спешить.
Я быстро связал их и побежал за Марком Джоррок-
сом и Бернардом Маршаллом. Несколько слов, и они
поняли ситуацию.
— Надо обезвредить еще трех закупщиков,— услови-
лись мы. Сан-Ир и Бернард были готовы. Я и Сан-Ир
связали двух ловких торговцев, а третьего связывал
Бернард Маршалл с помощью Цезаря.
В это время я устроил страшный крик:
— Эй! Эй! Вставайте, люди, вставайте!
В минуту лагерь был на ногах. Проснувшиеся путни-
ки изумленно смотрели на нас, ничего не понимая. Один
из них схватился за ружье.
— Измена! Измена! — начал кричать он, но Сан-Ир
быстро его успокоил.
— Оставьте ружьишко в покое! Оно вам еще приго-
дится! А с изменой все покончено!
Парень был перепуган и без устали повторял:
176
— Что случилось? Что случилось? Что с нами будет?
— С вами? С вами ничего не будет! — Мне было
ясно, что их надо как-то вразумить, чтобы они не
наделали глупостей.
— Вы знаете, что с вами хотели сделать эти господа? —
сказал я.— Им нужны совсем не бизоньи, а ваши шкуры!
— Они хотели нас убить! — вмешался Цезарь.— И мас-
са Цезарь тоже убить?
Я расхохотался, меня развеселила искренность наше-
го чернокожего друга.
— Смотри, Цезарь, рядом с твоей кобылой лежат
еще два закупщика. Но ты не бойся их!
— Они мертвые? — испугался негр.
— Нет, только без сознания.
— Цезарь их принести сюда!
И черный гигант в самом деле тут же приволок их,
громко при этом ругаясь. Я объяснил всем остальным, в чем
дело, и когда они поняли, что им грозило, хотели тут же
схватиться за ножи и пистолеты. Они требовали немедленно
расстрелять бандитов без всякого снисхождения. Мне при-
шлось приложить усилие, чтобы охладить их пыл.
— Идите спать, господа,— сказал я.— Успокойтесь,
караулить их будем мы с Сан-Иром. И запомните —
никакого самоуправства! Есть закон саванны. Завтра мы
будем их судить!
4 4
ПУСТЫНЯ ГРИФОВ
— Так, теперь вы будете шерифом,— сказал мне
Сан-Ир, когда мы позавтракали и накормили лошадей.—
Суд может начинаться. Но судейской мантии я вам не
преподнесу.
Он похохатывал и с важной миной на лице погляды-
вал на пленников, которые, с тех пор как мы их
захватили, не перемолвились ни словом между собой.
— Нет, Марк, выбирайте кого-нибудь другого,— ска-
зал я.— А что, если шерифом назначим вас?
— Хи-хи-хи,— хихикая, совершенно как Сэм Хокенс,
возражал Сан-Ир.— Вот это да! Марк Джоррокс — ше-
12 К. Ф. Май
177
риф! У вас за ночь в голове помутилось, что ли? Будем
говорить серьезно. Вы пишете книги и говорите, как
пишете. Значит, только вам и быть шерифом!
— Но я не гражданин Соединенных Штатов! — на-
помнил я ему.— Ну, если вы отказываетесь, можно
подумать о ком-нибудь другом. Что скажете о Цезаре?
— Нет! У вас сегодня утром точно что-то с головой!
Кто здесь признает законным судьей парня с черной
кожей? Стало быть, придется мне.
Тем временем весь лагерь был уже в сборе. Возбуж-
денные люди с нетерпением ждали суда.
Сан-Ир, почувствовав себя представителем власти и
наивысшим судией, вышел к собравшимся и торжествен-
ным голосом заявил:
— Прошу сесть, монсеньоры! Начинаем судебное
разбирательство! Вы все, члены этой компании, сейчас
будете членами суда присяжных, председателем которо-
го я имею честь быть. Цезарь останется стоять. Я
назначаю его судебным надзирателем!
На торговцев произвели впечатление слова Марка
Джоррокса. Они сделали серьезные лица, а Цезарь, необы-
чайно польщенный своей ролью, сразу вытащил саблю и
приготовился выполнить любое распоряжение судьи.
— Отлично! — похвалил его Сан-Ир.— Констебль! То
есть господин судебный надзиратель, развяжите-ка всех
пленных. Мы на свободной земле, и здесь самый большой
мерзавец имеет право стоять перед судом без наручников!
Первый приказ Цезарь оставил без внимания и даже
не шелохнулся, чтобы его выполнить.
— Чтобы тех прохвостов без наручников? Они же
бежать!
— Вы слышали приказ, надзиратель! — окрикнул его
Сан-Ир. Он относился к своей роли чрезвычайно серьез-
но.— Никто из них не смеет бежать! Если кто только
попробует, получит пулю, не пробежав и десяти шагов!
— Я сделать то, что хочет господин шериф,— про-
ворчал Цезарь, не проявляя большого энтузиазма. Он
нехотя обошел всех пленников и по очереди развязал
им руки. Мы же все взяли ружья, чтобы было ясно —
о побеге не стоит и думать.
— Открываю слушание! — огласил Марк Джоррокс и
обратился к проводнику, которого представили нам как
Вильямса:
178
— Как ваше настоящее имя?
Вильямс высокомерно посмотрел на судью.
— А что вам до него? Что тут за игра в суд? Напали
на нас из-за угла, связали, а теперь будете Бог весть за
что нас судить?! Вас самих надо судить судом саванны!
Я не стану отвечать на ваши вопросы. Вы не добьетесь
от меня нй слова!
— Как хочешь, милок! — мирно сказал Марк Джор-
рокс.— Ты свободный человек, можешь поступать как
хочешь. Только не забывай: молчание — знак согласия!
Я буду только спрашивать тебя, и ничего больше. Вы
принадлежите к пушной компании? Вы — закупщики
кожи и шкур?
— Да,— пробурчал с явной неохотой Вильямс.
— У вас есть бумаги?
— Нет.
— Ну, мне этого хватит, чтобы знать, как к этому
отнестись. Можете рассказать нам, о чем это вы говори-
ли ночью, когда сторожили лагерь? Ты и твой дружок
Меркрофт?
— Мы вообще ни о чем не говорили!
— У меня есть свидетель, который все слышал. Это
достойный доверия человек.
— Идите к черту со своим достойным доверия чело-
веком! Пропадите вы пропадом! Я уже сказал вам, что
вы — мерзавцы! Нападаете на спящих людей, хотите
лишить их имущества и жизни и еще...
— Сыночек, ты зря так злишься.
Я восхищался Сан-Иром. Он проявлял такое ледяное
спокойствие, даже голоса ни разу не повысил.
— Так вот,— продолжал Сан-Ир,— я тебе сейчас
скажу, кто эти мерзавцы, на которых ты так орешь!
Этот господин — он хорошо известен на Западе, конеч-
но, немного под другим именем, чем его крестили дома.
Если бы у тебя в голове было чуточку больше мозгов,
ты бы уже сообразил, кто вас чуть не послал на тот
свет... что это не совсем обычный человек. Я думаю, вы
слышали такое имя — Разящая Рука? Так вот, он перед
нами. Ну, и я, как известно, не гринхорн! Есть только
один охотник, которого называют в саванне Безухим.
Любой, кто сидел у лагерного костра, скажет вам, что
:ни люди не из тех, кто по ночам нападает и грабит!
Теперь, я думаю, вы не удивляетесь, как это мы вдвоем
12
179
отважились двинуться на Лиано Эстакадо? И что мы
вызвали дождь?
Пятерых пленных это сообщение слегка ошарашило.
Они посмотрели друг на друга, и наконец Вильямс
сказал:
— Ладно, если вы в самом деле те, за кого себя
выдаете, мы быстро договоримся. Потому что Разящая
Рука и Безухий понимают, что такое справедливость!
Скажу вам начистоту. Раньше я звался иначе, чем
Вильямс, но думаю вы не сочтете это преступлением.
Вас и самих зовут не так, как крестили!
— Дело не в имени, за это голову не отрывают! —
ответил Сан-Ир.
— Вы нас обвиняете в том, что мы задумали пре-
ступление. Ладно, у нас был небольшой разговор с
Меркрофтом. Может, и выскочило слово, что надо кое от
кого избавиться. Но где доказательства, что речь шла о
вас? Имена мы вообще не упоминали. И говорили мы о
другом.
— Имена вы не упоминали, это верно. Но из того,
что услышал мой приятель, было ясно, о ком вы
говорите!
— Это вам просто показалось! — сказал Вильямс.—
Если бы подслушивал кто другой, тоже, может, подумал
бы, что говорят о нем. А никакой суд не может судить
по догадкам! Только доказательства! По мне, так мы
приняли Разящую Руку и Безухого по-дружески, как
принято на Западе. Но на Западе принято на дружбу
отвечать тем же, а не судить без доказательств. А то
мне думается, что все охотники от озер до Миссисипи
будут рассказывать у костров о том, как славные
вестмены превратились в заурядных убийц!
Должен признаться, что Вильямс был далеко не
дурак! Он рассчитал точно. Сан-Ир вмиг растерял свое
спокойствие и беспристрастность судьи. Он в бешенстве
закричал:
— Что-о-о? Это вы мне говорите? Безухий — убийца?
Потом он вспомнил о своей роли судьи и, побледнев
от гнева, сказал:
— Пусть решают господа присяжные, есть у нас дока-
зательства или нет! Если это не доказательства, то мы вас
отпустим на свободу. Господин Бернард, монсеньоры!
Господа присяжные явно растерялись.
180
Бернарду Маршаллу были подозрительны эти люди,
но доказательств, кроме тех, что он узнал от нас, у него
не было.
— Трудный случай,— проворчал он.— Мы ничего не
знаем о них, а наказывать за имена...— И он нереши-
тельно покачал головой.
Торговцы тоже были в нерешительности. Один из них
сказал:
— Если так — надо отпускать. Они ничего не сделали.
Меня не огорчил такой поворот событий. Эти люди
мало меня интересовали. Будут они осуждены или нет,
отпустят их подобру-поздорову,— сейчас это не имело
значения. Дело было в нашей безопасности, и тут надо
было что-то придумать.
— Минуту, господин судья,— обратился я к Сан-Иру.—
У меня есть вопрос.
— Спрашивайте! — сказал растерянный Марк Джоррокс.
— Как нам быстрее добраться до Рио-Пекос?
— Поезжайте прямо на запад.
— И как долго ехать?
— Два дня.
— Хм,— кивнул я.— В вашем путешествии по Лиано
Эстакадо много подозрительного. Значит, говорите, два
дня? Что ж, согласимся. Я предлагаю так: за два дня вы
доведете нас до Рио-Пекос, а до тех пор останетесь
нашими пленными. Если через два дня мы не попадем к
реке, это будет самым верным доказательством. Тогда
нам конец. Понимаете, в чем дело? Надеюсь, уважаемый
суд с этим согласится!
Мне не надо было и спрашивать. Все молча кивнули.
На этом суд кончился. Через четверть часа все были
готовы продолжить путь. Пленников мы взяли с собой,
и Цезарь не спускал с них глаз. Марк Джоррокс выполнял
обязанности заднего конвойного, а мы с Бернардом
Маршаллом возглавляли отряд. Теперь у меня было
время узнать подробности нападения на отца Бернарда.
Но по сравнению с тем, что мне рассказал Цезарь, я
ничего нового не узнал.
— Мы сами не знаем никаких подробностей,— взды-
хал Бернард.— Это случилось, когда Аллан уехал в
('ан-Франциско за золотом, мы остались дома только с
отцом, Цезарем и экономкой. Если вы помните, у отца
была привычка к вечеру выйти погулять или зайти к
181
нашим работникам, жившим неподалеку. Однажды вече-
ром нам показалось, что отец слишком долго не возвра-
щается. Мы пошли его искать и нашли мертвым в
прихожей. Мастерская и лавка были открыты, и оттуда
все выгребли. Отец носил ключи всегда с собой. Как
пронюхали это преступники? Они убили его.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
Бернард только пожал плечами.
— Мы думали кое о ком из работников, которые
знали, что отец носит ключи с собой. Я сказал об этом
полиции, но результатов никаких. Для нас это был удар.
Украли все, вплоть до драгоценностей, которые наши
заказчики дали нам на хранение. Когда я все им
оплатил, денег у меня осталось только на дорогу до
Калифорнии и на частного детектива.
— Вы взяли детектива? Нашел он что-нибудь?
— Кое-что. Он выяснил, что один из наших помощ-
ников, некий Голферт, встречался с человеком, а у того
темное прошлое. Его имя Фред Морган. Немного спустя
после убийства отца они оба исчезли из Луисвилла.
Хозяйка Голферта имела привычку подслушивать, и мы от
нее узнали, что они замышляют встретиться с сыном
Фреда Моргана в половине апреля где-то у Рио-Пеняско.
— Вы только подозреваете их?
— Подозреваю? Нет, я уверен! — перебил меня Бер-
нард.— Поэтому я с Цезарем отправился сразу на Рио-
Пеняско! Я хочу их поймать, потому что убежден, у них
находится все, что украдено.
— Вы бы узнали те драгоценности?
— Конечно!
— А если бы я вам эти вещи вернул, хотя бы
частично?
— Зачем вы мне это говорите, Чарли. Это невозможно.
— Свет мал, Бернард,— покачал я головой.— Гораз-
до меньше и теснее, чем мы думаем. Иногда случается
такое, чего мы не ждем и даже не предполагаем.—
Я потянулся рукой к поясу, достал мешочек с камнями
и подал его Бернарду.— Посмотрите на это.
Он бросил на меня удивленный взгляд, поколебался,
а затем заглянул внутрь. У него дрогнули губы.
— Боже мой! Они! Чарли, как они к вам попали? Это
они, они!
— Тсс...— Я стиснул ему руку.— Не так громко. Не
182
каждому следует знать, что у нас есть. А то кричите так,
что слышно в Австралии!
Радость Бернарда была понятной, но надо было все
держать в тайне и оберегать от чужих ушей.
Я рассказал Бернарду о нашей схватке с о галлам и и
прочитал ему письмо, адресованное Фреду Моргану.
Бернард задохнулся от гнева.
— Мы их поймаем, Чарли, даже если они убегут на
край света!
— Тише, Бернард!
— Да, Чарли, да...— Он вытащил один из бриллиан-
тов и подал его мне.— Этот принадлежит мне — возьми-
те его на память.
Я отвел его руку.
— Нет, Бернард! — сказал я решительно.— Я ничего
особенного не сделал. Вы мне ничего не должны. Не
надо меня обижать.
— Но, Чарли! Аллан рассердится, когда узнает, что
я вам сказал только спасибо!
— Мне этого достаточно,— засмеялся я.
На этом мы расстались.* Я объехал отряд и присоеди-
нился к Марку Джорроксу. Дорога была однообразной,
песок и песок, кругом бесконечные дюны. Ехали мы
быстро.
Вечером, когда мы готовились ко сну> я был спокоен
и даже доволен. Караульных мы, разумеется, поставили:
с этих мерзавцев нельзя было спускать глаз.
Второй день пути был приятнее. Песок кончался, под
ногами лошадей появилась земля более плодородная,
хотя и припорошенная песчаной пылью. Кактусы здесь
были сочными, а вскоре появилась и трава. Наши
лошади обрадовались ей не меньше, чем мы. Они
немного попаслись, но мы не могли надолго задержи-
ваться. До реки было еще очень далеко.
Вильямс все время зло следил за нами, а когда
показался травяной покров, заявил:
— Так что, сэр? Теперь верите, что я говорил правду?
— Я очень рад!
— Тогда возвратите нам лошадёй и оружие!
— Созовем совет,— сказал я,— как только остано-
вимся, при первой возможности.
Совет был недолгим. Когда мы почти выехали из
песков, все согласились отпустить этих пятерых на
183
свободу. Мы их спросили, куда они поедут. Вильямс
ответил, что хотят добраться до Рио-Гранде, поохотить-
ся на бизонов. Торговцы, счастливые, что так легко
отделались, заявили, что поедут в Пасо-дель-Норте, а
поскольку мы намеревались отправиться в Санта-Фе, то
наши пути разошлись.
Через полчаса каждая группа ехала своей дорогой.
Мы четверо, я, Сан-Ир, Бернард и Цезарь, пока остались
на месте. Нам не мешало поспать, что мы и сделали.
Нас разбудил Сан-Ир. Сдвинув потрепанную шляпу
на затылок, он ухмыльнулся и сказал:
— Я так думаю^ мы должны решить, что будет
дальше. Хотел бы я знать, за каким поворотом нас
подстерегут эти мерзавцы с господином Вильямсом!
— Ну, мы сказали, что едем в Санта-Фе.
— Да. Если сказали Санта-Фе, я думаю, нам надо
здесь посидеть. Когда те парни уезжали, они метали
глазами громы и молнии. А лошади наши устали, им
нужен отдых. Что вы думаете об этом, сэр?
— Я согласен, Марк, согласен. Подождем до завтра,
а там увидим.
— А если они попробуют напасть этой ночью? —
заметил Бернард.
Я задумался.
— Такое может быть. Знаете, для уверенности я
гляну на их следы. Мой мустанг еще выдержит. Вы меня
подождите, до вечера я вернусь.
Марк Джоррокс не возражал, он сам бы поехал, если
бы я его не опередил. Я сел на коня и отправился на
юго-запад по следам Вильямса и его людей. Остальные,
не фиктивные закупщики, как показывали следы, поеха-
ли прямо на юг. Мой мустанг перешел на рысь, я не
хотел отстать от Вильямса и его банды. Прошло два
часа, прежде чем я увидел на горизонте их фигуры. От
нас они отъехали неторопливо, но потом пустили лоша-
дей в карьер. Все пятеро приближались к лесу, но там,
на опушке, один из них отделился и поскакал прямо на
запад. Что теперь? Я раздумывал, за кем мне ехать?
Наконец я решил, что лучше не преследовать четверых,
которые быстро удалялись, а проследить за одиноким
всадником. Может, его маневр как-то связан с нами.
Я пустился по его следам и через час заметил, что он
отклоняется к зарослям кустарника. Я погнал мустанга
184
и тоже заехал в кустарник, но не проникая в гущу, как
он. Осторожность никогда не помешает.
Если бы я был вольным путником, мне бы здесь
очень понравилось. После долгого плутания по пескам
пустыни радовали глаз поросли кустарников, молодые
деревья, зелень, зелень! Прекрасно! И в довершение
красоты — источник чистейшей воды! Тут я не удер-
жался. Спешился, с наслаждением напился холодной,
вкусной воды, освежил мустанга и только после этого
поехал по следам человека, которого я преследовал.
Через несколько шагов я обнаружил, что следов слиш-
ком много. Все выглядело так, будто здесь проехала целая
орава всадников, будто сюда вела какая-то лесная дорога,
вернее, тропинка. Разумеется, я не мог ехать по этой
тропинке. Если кто-то ездил по ней, то мне отправляться
им вслед было небезопасно. Можно нарваться на пулю.
Я оставил лошадь в стороне и пустился вдоль дорож-
ки между кустами. Часть дорожки выходила на поляну,
в центре которой рос довольно густой кустарник, откуда,
как мне показалось, слышалось приглушенное сопение.
Было слищком рискованно отправиться через хорошо
просматриваемый кусок луга к кустам, росшим посере-
дине. Что, если среди ветвей сидит стрелок? Что, если
кто-то только и ждет, когда я попаду на мушку? Всякое
могло случиться! Но оставаться на месте было не менее
опасно, чем пробежать несколько шагов через луг. Я
решился и прыжками пересек полянку, отделявшую
меня от густого кустарника, а там скрылся за ветвями и
пополз. Наконец я добрался до низкого деревца, откуда
просматривалась другая полянка, чуть меньше первой,
скрытая от всего остального мира стеной из листьев и
ветвей. Тут с одной стороны стояло около двадцати
лошадей, привязанных тесно друг к другу, а с другой,
недалеко от места, где я затаился, сидело и лежало
несколько человек. Позднее я сосчитал их точно —
семнадцать. Перед ними высилась гора самых разных
вещей, целый склад: старые и новые седла, выделанная
кожа, уздечки, пояса, покрывала, ножи. И все это при-
крыто бизоньими шкурами. Да-а-а! Склад, тайник или
притон разбойников!
Среди этих семнадцати через какое-то время появил-
* в наш старый знакомый — Вильямс. Он раздраженно
«естикулировал.
185
— Скорее всего, он нас подстерегал! — злобно зарычал
Вильямс, обращаясь к кому-то.— Напал на нас сзади!
— Ты врешь чем дальше, тем лучше,— проворчал па-
рень в богато украшенной мексиканской одежде.— Ты что,
болван? Подстерегать в Лиано Эстакадо! Где нет ни одного
камня, за которым можно укрыться! А не струсил ли ты?
— Капитан! — процедил сквозь зубы Вильямс.— Я не
койот — и ты это знаешь! Только одно я тебе скажу —
будь ты на моем месте, с тобой было бы то же самое!
Человек, названный капитаном, высокомерно рассме-
ялся и махнул рукой.
— Говори дальше! — Его голос звучал одновременно
и снисходительно, и с оттенком угрозы.
— С Патриком все случилось точно так, же!
— Что ты врешь! — рявкнул человек в мексиканском
костюме.— У Патрика чугунная голова! Ну, еще что ты
мне скажешь?
Вильямс приглушил голос и рассказал все, что про-
изошло между ними и нами, закончив рассказ временем,
когда мы расстались.
Капитан разъярился.
— Карамба! Черт возьми! Ты трус! Я тебе покажу
где раки зимуют! — ревел он.— Я дал ему четырех
лучших парней, а его обвели вокруг пальца, как шести-
месячного младенца!
— Капитан! Знаешь, кто были эти двое? Тебе хватит,
если я скажу, один — Чарли, или Разящая Рука, а
другой — Марк, или Сан-Ир! Уж ты-то их знаешь!
— Не ври! Хочешь выкрутиться?!
Предводителя банды поразила новость, которую сооб-
щил Вильямс.
— Если это правда, то мы еще нахлебаемся каши!
— Да, нет! — загудел Вильямс.— Они едут в Санта-
Фе, они сами сказали.
— И ты этому веришь, балбес? Знаю я, они будут тут
вертеться, пока не поймут, кто мы такие! — Он зло
нахмурился и продолжал: — Если они что-нибудь проню-
хают, будет не до шуток. Слушайте! У меня нет
настроения ждать, пока они придут и перережут нас, как
гусей! Все, что угодно, только не это! Мы спасемся, если
избавимся от них, а то они пойдут по нашим следом. Ты
знаешь, где они сейчас? Найдешь то место?
— Ручаюсь, капитан! — сказал Вильямс.
186
— Ладно, кончаем разговоры. Точно в полночь мы
пошлем их ко всем чертям!
У страха глаза велики. Здесь, на Западе, мы часто
встречаемся с людьми, которые любят из мухи делать
слона. Достаточно выстрелить из ружья пять раз подряд,
как рассказчики начнут присягать, что оно может стре-
лять целую неделю и его никто не заряжает. Очевидно,
капитан слышал что-то в этом роде, раз испугался, что
мы перережем их, как гусей. И это вызвало сильное
беспокойство в их лагере.
— Где Патрик?! — раздался снова голос капитана.
— Меркрофт, то есть Патрик, едет к Рио-Пеняско, к
отцу,— ответил Вильямс.— По дороге они присмотрят за
теми закупщиками, у них хорошее оружие и, думаю,
есть золотишко. Это будет неплохая охота.
— Хоть что-нибудь! — пробурчал капитан.
Ого! Меркрофт — это и есть Патрик! Он в здешней
компании! Это уже кое-что, подумал я.
Откуда-то издалека послышался голос койота, рн
завывал. Капитан вздрогнул и поднял голову.
— Антонио несет шесты. Пусть оставит их там,
теперь надо быть осторожней.
Двое парней встали и исчезли на противоположной сто-
роне, в кустах. Я узнал больше, чем рассчитывал. Если два
часа назад я еще в чем-то сомневался, то теперь стало все
ясно. Это стейкмены — грабители шестов в Лиано Эстакадо.
К друзьям я вернулся уже в кромешной тьме. Они
беспокоились, почему меня нет так долго, и искренне
обрадовались, что я наконец вернулся. Марк Джоррокс
сразу стал выспрашивать:
— Ну что, нашли? Где вы были все это время?
Что-нибудь случилось?
— Еще нет, но вот-вот случится. Эти торговцы хотят
с нами посчитаться!
— Я так и думал! Банда стейкменов!
— Вы угадали. Так оно и есть! И еще одно: я кое-что
узнал о господине Меркрофте, это Патрик Морган!
— Па-трик Мор-ган?! — задохнулся Сан-Ир. Впервые
ли все время я увидел на его лице ужас. Он опять
упустил своего смертельного врага!
— Патрик отправился к своему отцу на Рио-Пеняско,
п по дороге постарается обобрать наших дорогих путе-
шественников, которые ехали вместе с нами.
187
— Милые мои, быстрей на лошадей и за ним!
— Подождите, Марк! Во-первых, темно и не видно
никаких следов и даже собственного носа. Во-вторых,
нас собираются посетить неожиданные и редкие гости,
от которых мы не можем так просто укрыться.
— Гости? Не понимаю.
— Сейчас объясню. Патрик Морган из банды стейк-
менов, а их логово в получасе езды от нас. Главарь
банды некий мексиканец, прожженный мерзавец. Он
узнал от Вильямса, где мы находимся, и сегодня в
полночь собирается нас навестить.
Глаза Сан-Ира стали круглыми, он понимающе свистнул:
— Так, так, я понял! И сколько же их?
— Двадцать один, если я хорошо сосчитал.
Сан-Ир на секунду онемел.
— Да-а-а! Это многовато для четырех джентльменов!
— Конечно,— кивнул я.— Но вы им этого уже не
скажете!
— Надо придумать какую-нибудь хитрость, чтобы у них
было впечатление, что нас больше,— вмешался Бернард.
— Нет, на это капитан не клюнет! Лучше сделаем
по-другому, монсеньоры! Они хотят напасть на нас?
Пусть! А мы нападем на их логово! И захватим припасы
и коней!
— Подождите, подождите! Их коней? Как вы себе
это представляете? Они же не потащатся к нам пешком!
— Именно пешком! Двадцать один человек на конях -
это целый полк. И всегда есть опасность, что кого-то из
всадников лошадь выдаст. Поэтому они попытаются
подобраться к нам на своих двоих. Что дальше? Это их
не беспокоит. Они уверены, что мы ни о чем не знаем.
Я не сомневаюсь, что они оставят лошадей на месте.
— Вы помните, как их найти?
— Да, Марк! У нас нет выбора. Если мы останемся
здесь, у нас нет никаких шансов.
— А караульные? Они непременно их оставят.
— Их будет немного, так что мы их одолеем!
— А если они станут нас преследовать?
— Эта опасность нам грозит, но мы что-нибудь
придумаем.
— Хм... хм...— повздыхал Сан-Ир.— Так или не там,
но что-то делать надо. Когда выступаем?
— Через четверть часа. Думаю, этого достаточно.
188
Все согласились с моим планом. Мы начали готовить-
ся, стараясь не шуметь. Темнота была, хоть глаз коли,
и нам это было очень на руку. Ни Бернард Маршалл, ни
Цезарь, увы, не были вестменами. Непроглядная ночная
темнота могла хоть немного нам помочь. Под ее опекой
мы довольно удачно добрались до логова разбойников,
как раз к тому месту, где я совсем недавно лежал,
спрятавшись в кустарнике, и решал, перебегать мне
полянку или нет. Теперь во тьме нам не грозила
опасность. Только мы растянулись в густом подлеске,
как услышали возбужденные голоса. Капитан приказы-
вал громко, не соблюдая осторожности. Ему и в голову
не приходило говорить потише. Все его люди были
готовы. Низкое пламя костра озаряло их фигуры и лица —
решительные, твердые, безжалостные. Если бы они нас
обнаружили, нам бы несдобровать. Тут не соблюдали бы
законов саванны! Но мои опасения были напрасны,
капитан и его компания уже уходили, сосредоточенные
только на своем набеге.
— Вперед! Двое караульных остаются! Вильямс, ты
устал! Значит, останешься! А Гоблин .будет сторожить
вход у дороги! Вперед, мальчики!
Капитан поднял свою правую руку и нетерпеливо
огляделся. Понемногу, один за другим, они скрылись в
темноте. Было их девятнадцать. Когда последний исчез,
Сан-Ир вопросительно посмотрел на меня.
— Сначала того, Гоблина? — пробурчал он.
— Конечно,— ответил я шепотом.— Вильямс без ору-
жия, а у того ружье. Но надо чуть подождать.
Сан-Ир моргнул мне в знак согласия.
— Кто-нибудь из них может еще вернуться,— под-
твердил он.
Так мы сидели молча и ждали еще минут десять.
Наши нервы были напряжены до предела, каждый ше-
лест листвы вызывал подозрение, не дай Бог кто-нибудь
вернется проверить, все ли в порядке. Через четверть
часа мы успокоились. Можно было не опасаться, и
откладывать нападение уже не стоило.
Парень, которого звали Гоблин, был убежден, что
никакой опасности не предвидится. Расслабленным, ле-
нивым шагом он прошелся по той тропинке, которую я
впметил днем, мурлыкая под нос песенку и не глядя на
окрестности. Это облегчало наше положение. Когда он
189
оказался рядом с Марком Джорроксом, тот стремитель-
но, с редкостной для старого человека прытью, бросился
под ноги Гоблину, а потом схватил его за горло и <
шарфом заткнул парню рот, чтобы он не смог крикнуть
Вильямсу, а я быстро привязал его к дереву.
— Теперь следующего! — нетерпеливо проворчал
Сан-Ир.
Он был в своей стихии, глаза у него блестели.
Я раздвинул ветки кустарника. Вильямс сидел у
костра и запекал мясо. Я переглянулся с Марком —
теперь была моя очередь.
Незаметно подойти к Вильямсу не составило труда.
Он был так увлечен своим ужином, что не услышал бы
и топота слона. Да и услышав мои шаги, подумал бы,
что это Гоблин идет погреться к костру.
— Добрый вечер, мистер Вильямс!
Ошарашенный Вильямс силился что-то сказать и не мог.
— О-о-о... Разящая Рука,— наконец заикаясь пробор-
мотал он и, опомнившись, повел глазами в сторону, где
лежали его нож и ружье.
— Сидите, сидите, мистер стейкмен! Так вам будет
удобнее! А то двинетесь — и случайно раздастся вы-
стрел. Посмотрите!
Он посмотрел: ружье Сан-Ира было направлено пря-
мо ему в грудь.
— Черт возьми! — перепугался он.— Проклятая ра-
бота! Это конец!
— Конец? Может, конец, а может... Если не надела-
ете глупостей и сдадитесь. Бернард! Цезарь!
Оба появились на лужайке, и Цезарь сразу хотел
связать Вильямса. Бог знает, что творилось в голове
Вильямса в эту минуту. Наверно, вспомнил все, что
было на его совести, и испытывал животный страх,
думая, что мы жестоко ему отомстим — мы и черный
Цезарь, от которого в настоящую минуту шла саман
большая угроза. Он внезапно дернулся к ножу и раньше,
чем мы могли ему помешать, всадил себе одним ударом
нож прямо в сердце.
— Во второй раз вы меня не получите,— прохрипел он,
Это были его последние слова.
Марк Джоррокс быстро наклонился к нему.
— Конец,— сказал Марк.— Он сам себе вынес приго
вор. Теперь приведи другого,— обратился он к Цезарю.
190
Дважды повторять не пришлось. Негр исчез в кустах
и вскоре вернулся с Гоблином. Я вынул кляп у него изо
рта и поставил перед мертвым Вильямсом. Гоблин с
ужасом смотрел на своего мертвого дружка — наверно,
думал, что это мы так быстро осудили его на смерть.
— Я... я не хочу умирать! — выкрикнул он.
Сан-Ир резко повернулся:
— Сам умирать не хочешь! А других спокойно посы-
лал на смерть?!
— Я не хочу! — бессмысленно повторял он, продол-
жая с ужасом смотреть на Вильямса.
— Ладно, дам тебе шанс,— отозвался я,— но ты дол-
жен правдиво отвечать на все мои вопросы.
— Да, скажу все,— зашептал он побелевшими губами.
— Вы награбили много золота. Где оно?
— Закопано.
- Где?
— Там, под теми мешками с кожей.
Мы обошли мешки и валявшиеся бизоньи шкуры.
Теперь мы могли хорошенько разглядеть все, что банди-
ты накидали в одну большую кучу. Здесь было самое
разное оружие, порох, свинец, патроны, лассо, седла,
покрывала, куртки, рубашки, штаны, тюки ткани, суше-
ное мясо, всего не перечислишь,— добыча за все то
долгое время, что они грабили в Лиано Эстакадо. Цезарь
с Бернардом вытащили из кучи лопаты. Гоблина мы
подвели поближе.
— Здесь,— сказал он.
Бернард с Цезарем стали копать. Тайник был не
очень глубоким. Видно, бандиты чувствовали себя в
полной безопасности.
Смертоносная пыль! Золотой песок, слитки, самород-
ки... Сколько людей заплатили за это жизнью! Сколько
золотодобытчиков, золотоискателей!
— Ужасно! — вздохнул Сан-Ир.
— А бумажные деньги? — спросил я.— Когда возвра-
щаются старатели, у них есть не только золото. Они
обменивают его в банках на деньги, пока не уехали с
Запада. Так куда девались деньги?
— Капитан их спрятал в другом месте,— выдавил из
себя Гоблин.
— Ты правду говоришь? — нахмурился Сан-Ир.—
Зачем он их прятал?
191
— Клянусь! Он, капитан, некоторым не доверял.
— И где это второе укрытие? — прервал я его.
— Это знает только капитан и поручик.
— Смотрите-ка У них тут как в армии! — ухмыль-
нулся Сан-Ир.
— Как зовут того поручика?
— Патрик Морган.
— Патрик Морган?! — В ту же секунду я вспомнил
письмо Патрика: «Ждет нас много золота. Большое
богатство». Значит, он думал избавиться от капитана?
Это похоже на правду! В таких бандитских шайках это
дело обычное!
— Ты совсем не знаешь, где второе укрытие? —
спросил я.
— Нет, не знаю,— покачал он головой.— Капитан не
доверял даже Патрику. Он хотел послать меня и еще
двоих завтра к Рио-Пеняско, чтобы мы следили за ним.
— Дальше! — приказал я.
Он молчал. Может, жалел, что сказал больше, чем надо.
— Говори! — заревел я.— Ты знаешь, что тебя ждет,
если не скажешь!
— Да, сэр,— заколебался он.— Да... застрелить пору-
чика Моргана, если он захочет проникнуть в долину.
— В. долину? Это там другая часть добычи? И где эта
долина?
— Вы не найдете, даже если я вам опишу. И потом,
в каком месте это укрытие, этого не знаю даже я.
Капитан не доверял.
Мне показалось, что сейчас парень говорит правду.
— Ладно,— кивнул я.— Даруем тебе жизнь с одним
условием, доведешь нас до той долины.
— Ладно,— покорно пробурчал Гоблин.
— И не вздумай водить нас за нос! — вмешался
Сан-Ир.— Знаешь, что тебя тогда ждет?!
- Да.
— Так, друзья,— решил я, посмотрев на груду богатст-
ва,— время не терпит! Из этой кучи возьмем золото и то,
что нам потребуется: оружие, пули, табак, еду. И какую-ни-
будь мелочь в подарок индейцам, если встретимся с ними.
Соберите все, что нужно, а я выберу свежих лошадей. Что
в куче останется, думаю, лучше пустить на ветер!
Все без единого слова согласились сс мной и сразу
принялись за работу. Выбирали нужные для нас вещи.
192
укладывали, завязывали в тюки. Получилось восемь узлов,
по два на каждую лошадь. Я выбрал четырех мичиган-
ских скакунов, они были быстрее, чем лошади Бернарда
и Цезаря. Оставшееся награбленное добро мы сгребли в
одну большую кучу и посыпали порохом.
— А что остальные лошади? — напомнил мне Марк
Джоррокс.
— Пусть Цезарь разгонит их по прерии. Мы же не
бандиты, чтобы убивать животных! Ну, вы трое и
Гоблин, сейчас же уезжайте. Надо иметь запас времени,
а то стейкмены могут увидеть огонь, который я разожгу,
и, пожалуй, вернутся. Я вас догоню.
— А может, сейчас,_пока мы здесь? — предложил
Бернард.
— Огонь будет виден издалека,— покачал я головой.—
Понимаете меня? У стейкменов появится шанс напасть
на нас.
— Вы правы,— признал Бернард.
— Чарли, все в порядке, уже выезжаем. Прошу вас,
монсеньеры, вперед! — скомандовал Сан-Ир.
Первым выехал Сан-Ир, за ним Цезарь с пленником, и
замыкал кавалькаду Бернард. Договорились, что я подожду
пятнадцать — двадцать минут и зажгу фитиль. Время торо-
пило: если бы стейкмены вернулись, застали бы меня
одного.
Для уверенности я еще раз все проверил. Привел
мустанга и приготовил его к дороге, подпалил фитиль и
бросил его в кучу. Огонь лизнул тряпки, перекинулся на
сухую траву и листву. Я вскочил на мустанга и рванул
вперед. Убегая, мы слышали треск и разрывы пороха. Я
оглянулся — костер полыхал, безжалостно уничтожая
все награбленное на Лиано Эстакадо.
5
РАЗВЕДЧИК
На юго-востоке Нью-Мексико, в той части, которая
глубоко врезается в техасские земли, в диких горах
Сьерра-Бланка возвышается горный массив Сьерра-Гваде-
лупа. Это могучие, неприступные горы, жестокие горы.
13 К. Ф. Май
193
Глубокие трещины каньонов, узких долин и ложбин,
впадин с отвесными скалами, которые с незапамятных
времен отделяли эти места от всего мира. Они безлюдны,
будто с другой планеты. Но и тут иногда появляется
загадочная фигура с кожей белой или бронзовой, с лицом
жестким и суровым, как здешняя природа. Появится и
исчезнет. И никто не скажет, кто это и почему в этой
горной пустыне она появлялась. Горные великаны молчат,
первобытный лес молчит, а понимать язык зверей ни один
человек не научился.
Да, человек все-таки приходит сюда. Азартный охотник
или беглец, который разошелся с цивилизацией и не хочет
слышать о ней. Или индеец, объявивший войну всем
людям, потому что он встречался лишь с ненавистью.
Порой в зарослях мелькнет шапка траппера или широкое
мексиканское сомбреро, иногда между ветвями покажутся
черные космы индейца.
Внизу на равнине под венцом диких гор пролегают охот-
ничьи угодья апачей и команчей. Там воюют, бьются в смер-
тельной схватке мощные индейские племена. Сколько у них
воинов-героев, о которых не напищет ни один историк!
Мы добрались до долины реки Рио-Пекос после несколь-
ких дней пути. На север от нашей дороги лежало пуэбло
Виннету, я очень хотел завернуть туда, повидаться с ним и
со своими друзьями апачами, но не знал твердо, в деревне
ли они, а дела Бернарда Маршалла и Марка Джоррокса
были слишком серьезны.
Всю дорогу мы ехали в том же составе. Сан-Ир во главе,
Цезарь с Гоблином — посередине, Бернард и я — замыкали.
Рано утром мы переправились через Рио-Пекос и продолжали
путь по ее западному берегу. В полдень солнечные лучи
касались вершин противоположных гор, ночь перед этим
была холодной, и воздух все еще оставался свежим. Спасали
нас от холода наброшенные на плечи покрывала.
— Сегодня, пожалуй, доберемся. По описанию Гоблина,
нам надо держать чуть вправо, там где-то и будет эта долина.
— Не лучше ли ехать прямо на Пеняско? Там как-ни-
будь мы найдем Фреда Моргана.
— Может, вы правы,— допустил я.— Только надо быть
очень осторожными, чтобы Морган не обнаружил наше
присутствие. Он где-то здесь и ждет — ведь сегодня четыр-
надцатое марта! И потом, они должны сойтись в долине, и
мы можем схватить обоих сразу.
194
— Осторожно!
Предостерегающий возглас Марка Джоррокса пре-
рвал наш разговор. Когда мы подъехали ближе, убеди-
лись, что он крикнул не зря. Джоррокс держал в руке
свежеоторванную ветку. Он ткнул ее нам под нос.
— Кто-то здесь недавно проезжал.
— Бог мой, где-то час назад,— сказал я.
— Этот кто-то крался! — утверждал Сан-Ир.
Мы дружно осмотрели следы на земле, они были
совсем свежие.
— Белый! — сказал я.— Пожалуй, я не погрешу про-
тив истины, если скажу, что это Патрик Морган. Или
его отец. Спешимся! Нельзя в нем возбудить даже
намека на подозрение, что его выследили!
— Правда! Правда!—поддержал Сан-Ир и внима-
тельно еще раз осмотрел следы. Потом покачал головой
и добавил: — Знать бы, почему он слез с лошади. Следы
ведут прямо в лес. Ну-ка, посмотрим!
Мы отправились с ним вместе. Следы отчетливо уходи-
ли далеко от нашей стоянки. Мы были уже глубоко в
зарослях, когда Марк внезапно остановился: земля перед
нами была разрыта и вытоптана. Похоже, здесь что-то
вырыли, потом закопали, старательно прикрыли мхом и
заровняли почву. Я наклонился и сгреб мох в сторону.
— Мотыга! — удивленно свистнул Сан-Ир.— Здесь ле-
жала мотыга, отпечаталась великолепно, смотрите! Видите?
Я задумчиво провел по краям следа.
— Все не так непонятно, Марк,— заметил я.— Когда
капитан и его поручик закопали ценности, им надо было
что-то сделать с инструментом. Они и выбрали это
место. Здесь, вероятнее всего, был Патрик Морган,
потому что капитан пока еще где-то за горами, да и
Фред Морган об этом месте пока тоже ничего не знает.
Думаю, где-то здесь, если постараться, можно найти
отметку, указывающую на место.
Я тщательно разровнял мох, чтобы все выглядело как
раньше. Сан-Ир искал отметку.
— Вы правы, сэр! — позвал он меня через минуту.—
Три надреза и три ветки, надломленные на одной высоте!
Должен признать, что у Марка Джоррокса был наме-
танный глаз и великолепное чутье лесного жителя и
охотника, без которых в прерии не выживешь. Но я
никак не ожидал, что он найдет и другие следы.
13*
195
— Чарли, вы знаете, что это?
— Так же хорошо, как и вы. Патрик направляется в
долину!
— Его надо опередить,— сказал Сан-Ир твердо.— Но
раньше надо знать, будет ли он ждать отца или напра-
вится в долину один?
— Это скажет нам Гоблин!
Мы узнали, что до долины немногим меньше двух
часов езды вдоль реки. Мы посоветовались, и я предло-
жил передохнуть, разумеется, в лесу, в укрытии, и лишь
потом продолжить путь к месту, откуда дорога ведет в
ложбину капитана.
— По следам мы поймем, что задумал Патрик: если
его следы ведут вниз к реке — он направляется к
тайнику, если следов нет, значит, он едет дальше, в этом
же направлении,— хочет сначала встретиться с отцом.
В любом случае он опережает нас на час езды, и надо
быть предельно осторожными, как бы он нас не заметил,
если вдруг остановится.
Мое предложение приняли без оговорок. Мы выбрали
укромное место для отдыха, и Марк Джоррокс подшучи-
вал, что нас ожидает пикник под открытым небом.
Неожиданно раздался вопль Гоблина. Мы обернулись,
наш пленник трясся от ужаса.
— Там, на другом берегу,— с трудом выдавил он из
себя,— за Рио-Пекос,— индейцы. Я видел, блеснуло копье!
Сан-Ир сочувственно посмотрел на него и покачал
головой:
— Бедняга! Разве можно на таком расстоянии рас-
смотреть острие копья?!
— Почему нет? — отозвался я.— Если солнце упало на
конец копья, его можно рассмотреть и на большем рассто-
янии, чем отсюда через реку. Так! Вот и я вижу! Большая
удача, что мы устроились именно здесь. Если бы мы
проехали дальше, они точно заметили бы нас. Мы бы
попали им прямо в объятья. Подождите, я кое-что выясню.
Я достал свой поцарапанный, видавший виды би-
нокль. То, что я рассмотрел, мигом лишило меня безза-
ботности. Я подал бинокль Марку:
— Гляньте-ка! Если я не ошибаюсь, там полторы
сотни здоровенных парней!
Через минуту-другую Сан-Ир передал бинокль Бер-
нарду Маршаллу.
196
— Поглядите на краснокожих, мистер Маршалл. Вы
встречались когда-нибудь с команчами?
— С команчами? Это команчи?
У Бернарда Маршалла слегка дрожал голос.
— В этих краях могли быть и апачи, но у тех другие
прически! Видите, как их лица разрисованы красными и
синими полосами? Они на военной тропе. Да-а, пред-
ставляю, что с нами было бы, попади мы к ним в лапы.
Надо бы уничтожить наши следы, хотя бы что-то
сделать со сломанной веткой.
— Попробую, Марк, но вдруг они заметят наши
следы около реки?
Я собрал кое-где хвою и начал засыпать следы,
которые непременно заметил бы острый глаз индейца.
— Индейцев этим не обманешь, Чарли. Здесь клен,
на нем все же нет хвойных иголок.
Сан-Ир был прав. Но было уже поздно что-либо
делать — индейцы появились на другом берегу.
— Хей! — Марк Джоррокс громко кричал от радо-
сти.— Они сюда не идут! Они сюда не идут!
Лицо Бернарда выражало крайнее изумление:
— Простите, как можно утверждать это?
— Чарли, объясните молодому человеку, если вы его
опекаете. Взяли под свое крыло, так учите!
— Ничего трудного, Бернард. Видите, от основного
отряда отделились три воина? Это разведчики. Двое
едут по течению реки, третий — рысью прямо к берегу.
Он ищет брод, а те — следы. Ищут в том направлении,
куда они едут,— для безопасности.
Разведка команчей длилась недолго. Все трое принес-
ли добрые вести, и отряд команчей направился вниз по
реке. Теперь они были видны и невооруженным глазом:
молодые, статные воины, скорее всего, из двух разных
деревень или племен, потому что впереди ехали два
иождя. Я обратил на это внимание Бернарда.
— Это те, с орлиными перьями? — выспрашивал он.—
Я слышал, что они всегда ездят на белых скакунах!
— Хи-хи-хи! — залился Сан-Ир, совсем как мой
славный Сэм Хокенс.— Представить генерала на белом
скакуне я еще могу, но индейского вождя!
— А почему нет?
— В природе белые лошади встречаются очень редко! —
сказал я.— И потом, белая лошадь делает заметным
197
воина на охоте и в бою. Я помню, только однажды
индейский вождь взял себе белого скакуна. И было это
зимой, кажется, где-то у Норд-Парка.
Индейцы уже входили в воду, потом вышли на берег
и снова поехали вдоль реки, вниз по течению.
Мы могли облегченно вздохнуть, опасность как будто
миновала.
Сан-Ир потрепал свою кобылку за гриву.
— Интересно, что они сделают, когда наткнутся на
Патрика?
— Команчи знают Моргана,— неожиданно отозвался
Гоблин.— Он с этим племенем курил трубку мира!
— Та-а-ак! — Сан-Ир ткнул меня локтем.— Слыши-
те, сэр?! Как бы они не объединились против нас!
Звучало вполне правдоподобно, хотя я был уверен,
что до этого дело не дойдет.
— Патрик Морган слишком осмотрителен, чтобы
брать с собой в долину свидетелей. У нас еще есть
время. Увидим! Если они сойдутся, час уйдет на обмен
приветствиями.
Я замолк. На противоположной стороне реки твори-
лось что-то подозрительное. Присягну, что в зарослях
мелькнул хохол другой индейской прически. Мелькнул и
тут же скрылся! Отставший индеец? Лазутчик другого
отряда? Опять дрогнула ветка. Я настороженно сжал
плечо Сан-Ира.
— Марк, там, у устья лощины...
Сан-Ир даже не заикнулся о бинокле. Он мгновенно
сказал:
— Апач! И тоже спускается к реке! Сан-Ир знает,
что тут такое. Команчи не подозревают, что у них на
хвосте апач! Хитер! Да?! Он не идет по их следам, а
следит с того уступа на скале! Тише, тише! Прикройте
лошадям ноздри.
Можно было не просить! Мы оба были опытными
вестменами и знали, что делать, отправив Бернарда и
Цезаря поглубже в лес. Через пять минут мы отчетливо
услышали: где-то совсем близко шел конь.
Индеец приближался медленно, укрываясь за кустар-
ником. Он появился в том месте, где я пытался засыпать
наши следы хвоей. Он быстро спешился и через мгнове-
ние был готов наброситься на меня. Но я его узнал! Он
поднял томагавк, а я крикнул:
198
— Виннету! Великий вождь апачей хочет лишить
жизни своего брата?!
Напряженная рука расслабилась, опустилась, глубокие
и темные глаза индейца блеснули изумленной радрстью:
— Шарли!
Он выдохнул мое имя, и в этом выдохе было все:
радость встречи, искреннее изумление, любовь! Все, что
индеец чувствует, но неписаные законы гордости и
сдержанности запрещают выражать перед другими, Вин-
нету вложил в этот приглушенный возглас? Потом он
крепко меня обнял.
— Мой брат! — голос его немного дрожал. Томагавк
апача снова был у него за поясом.
— Мой брат Виннету! Что ты делаешь на этом конце
Рио-Пекос?
— Команчи покинули свои деревни, свои охотничьи
угодья и вышли против апачей. Великий Дух дает
Виннету случай еще раз доказать свое мужество, о
котором будут говорить у всех костров. А мой брат? Что
он ищет в этой долине? Я думал, он уехал в вигвам
своих родителей?
— Я там был, Виннету! Но Дух саванны позвал меня
назад! И я послушался его.
— Мой белый брат сделал хорошо. Сердце прерии
великое и широкое. В нем жизнь и смерть, и тот, кто
однажды понял Духа саванны, не сможет забыть его.
Такой человек уезжает и всегда возвращается! Хау!
Виннету взял свою лошадь и провел ее между деревь-
ями ко мне. Только сейчас он увидел, что я не один,
однако не подал виду, что удивился. Виннету был прост,
будто мы были одни. Достал трубку с табаком и сел на
землю.
— Виннету был далеко на севере, доставал священ-
ную глину для нового калумета. Разящая Рука первый,
кто будет курить из него.
— Не только я. Вождь апачей слышал об отважном
и хитром охотнике, которого в саванне зовут Сан-Ир?
— Виннету знает это имя, но никогда не видел
Сан-Ира! Сан-Ир хитрый, как змея, лукавый, как лиси-
ца, храбрый, как ягуар. Когда он убивает, делает заруб-
ки на своем ружье. Но я знаю, что его ружье нацелено
только в плохие сердца. Там его лошадь. Почему
охотник не пришел выкурить с нами трубку мира?
199
При этих словах Марк Д жор роке опомнился:
— Мой красный брат говорит правду! Против раз-
бойников и мерзавцев я воюю всегда. Доброму человеку
с охотой тоже всегда помогаю!
В это время показался Бернард. Я кивнул в его
сторону. Тот стоял совершенно смущенный. Он покло-
нился индейцу.
— С этим молодым человеком случилось большое
несчастье. Белые преступники отняли жизнь у его отца,
ограбили его и скрылись. Но мы напали на их след и
знаем, что они приехали сюда, на Рио-Пекос. Мы хотим
их поймать и наказать.
— Виннету — брат молодого воина,— ответил апач
просто, будто это само собой разумелось.— Он поможет
юному брату, если потребуется. Хау!
Бернард, конечно, не мог до конца осознать, какого
защитника он приобрел! А сейчас он был просто поль-
щен и смущенно улыбался. Апач взял трубку и закурил.
Первое облачко он выпустил в небо, второе — к земле,
потом — во все четыре стороны света. За ним обряд
повторил я, после меня — Сан-Ир и потом Бернард
Маршалл. Когда новая дружба освятилась, можно было
продолжить разговор.
Сан-Ир был жутко любопытен. Обычай требовал еще
немного сохранять достойное молчание, но старому жи-
телю лесов это никак не удавалось. И он начал выспра-
шивать:
— С вождем апачей много воинов?
— Уфф!
Сан-Ир запнулся. Он посмотрел мне в глаза. Потом
решил, что апач не понял его, и повторил свой вопрос:
— Я спрашиваю, сколько воинов привел с собой мой
красный брат?
— Уфф!
Виннету снова выразил удивление и бросил на охот-
ника снисходительный взгляд.
— Мой белый брат может мне сказать, сколько
медведей сходится вместе, чтобы разорить муравейник,
в котором тысяча муравьев?
— Хватит одного,— ответил непонятливый Сан-Ир.
— Сколько вождей апачей надо, чтобы обезвредить
шайку команчей? Когда Виннету выкапывает томагавк
войны, он не оглядывается на своих воинов. Сначала на
200
тропу войны выходит он сам, один. Он вождь всех
апачей, а не одного их племени! Стоит ему поднять
руку, и тысячи воинов сойдутся там, куда он прикажет
им прийти, и сделают то, что прикажет. Вождь апачей
прислушивается ко многим языкам, которые ему расска-
зывают о замыслах команчей. Он сильный, чтобы само-
му наказать команчей.— Виннету повернулся ко мне.—
За мужа говорят его дела. Пусть мой брат Шарли
расскажет, как он боролся с человеком, по следам
которого идет.
Я объяснил ему всю историю с Морганом. Он молча,
сосредоточенно меня выслушал. Когда я закончил, он
встал и повесил трубку на шею.
— Пусть мои белые братья следуют за мной!
Он взял свою лошадь под уздцы, вывел и взлетел на
нее. Это был его верный Илчи, великолепный жеребец,
которому не было равных в беге, послушный, хитрый,
неутомимый, умный! Виннету поехал вниз к реке, не
сказав ни слова. Но я верил ему. Мы подъехали к месту,
где были следы команчей. Они чувствовали себя в
безопасности и не думали о преследовании. Апачу это
легкомыслие было просто непонятно. Мы могли читать
их следы, как школьники читают букварь. Лишь у
отрога, которым лес спускался к реке, апач подал Илчи
знак повернуть назад. Левой рукой он показал, что надо
быть потише, а правую протянул вперед. Я напряг слух
и стал всматриваться, но ничего не заметил.
Виннету повесил ружье на седло, слез с Илчи и
скрылся среди деревьев.
— Чарли, что происходит? — забурчал Сан-Ир.
— Не знаю. Он заметил что-то подозрительное и
пошел посмотреть, в чем дело. Мы подождем, он даст
знать, если все в порядке.
Воцарилась напряженная тишина. Бернард беспокоился
больше всех. Неожиданно послышался голос Цезаря:
— Масса! Масса! Слышать масса, зверь кричит! —
орал он.
Я мигом прикрыл ему рот ладонью.
— Где ты видишь его?
— Там!
Я присмотрелся, но, как ни старался, ничего не
увидел и не услышал.
Вдруг откуда-то послышался зов дрозда.
201
— Зверь! — расхохотался Сан-Ир.— Обычный випп-
пор-вилл — зов дрозда!
— Это Виннету! — сказал я.— Он зовет нас.
Я подозвал лошадь апача и поехал туда, откуда
звенел птичий призыв. Мы вышли из чащи и шагов
через сто, на краю леса, увидели вождя апачей. Он ждал
нас и, когда мы до него дошли, тут же исчез снова. Мы
прибавили шагу и через несколько минут догнали его.
Он стоял под высокой могучей елью, а у его ног лежал
парень, спутанный собственным кожаным ремнем. Испу-
ганно и удивленно он смотрел на Виннету и тихо стонал.
— Баба! — сказал апач и гордо отвернулся от него..
Как только парень увидел меня и Сан-Ира, успоко-
ился и даже обрадовался. Белые! И еще больше обрадо-
вался, когда Сан-Ир покачал головой, ничего не пони-
мая, и, изумленный, обратился к Виннету:
— Что случилось, что вождь апачей так жестоко
обошелся с этим белым джентльменом?
— Злой глаз! — провозгласил тот ясно и твёрдо.
За нами вскрикнул Бернард:
— Голферт! Что?! Вы здесь?
Бернард Маршалл, который шел последним, смотрел
на парня у ног Виннету, как на привидение.
— Мистер Маршалл! Мистер Маршалл! — стонал
пленник.
— Так вы — господин Голферт? — вмешался я.—
Я кое-что слышал о вас. Где ваш приятель Фред Морган?
Он испугался:
— Вы хотите меня допрашивать? Вы детектив?
— Кто я — вам все равно, приятель. Все в свое
время. Но отвечать придется.
— Так снимите ремни!
— Нет, лишь чуть расслабим. Цезарь!
— Цезарь тоже здесь? — зашептал Голферт. Его
удивлению не было конца.
— Цезарь быть всюду, где масса Берн!
— В третий, и последний раз спрашиваю, где Морган?
— На Рио-Пеняско,— пробурчал неохотно парень.
— Как долго вы были вместе?
Он не отвечал.
— Посмотрите на эту вещичку, мистер Голферт,-
сказал я и вынул револьвер.— Чтобы- вам было ясно, я
нее знаю, так что вам лучше самому рассказать о смерти
202
своего благодетеля и как исчезли его ценности. На Западе
с убийцами долго не возятся, вы знаете это наверняка.
И если не скажете правду, суд будет коротким.
— Я не убийца! — кричал Голферт со страхом.
— Я этого не говорю. Думаю, вас принудили. Но
теперь вы должны все нам рассказать. От этого зависит
ваша судьба. Итак! Вы давно знаете Моргана?
— Он мой родственник. Дальний родственник,— по-
правился он быстро.
— Он приехал в Луисвилл к вам?
— Да,— выдохнул он.
— Дальше! Говорите сами! Мне надоело тянуть кле-
щами из вас каждое слово! Вы ведь знаете о чем речь,
не так ли?
— Пусть мистер Маршалл уйдет, я все расскажу,—
пробормотал он, опустив глаза.
Я умоляюще посмотрел на Бернарда. Он кивнул, молча
отошел в сторону и скрылся. Но мне показалось, он обогнул
Голферта со стороны зарослей, затаился и слушает.
— Фред Морган в Луисвилле часто приходил ко мне.
Не в магазин, а домой. Он брал меня в игорный дом.
Сначала я выигрывал, потом начал проигрывать и задол-
жал ему много денег, несколько тысяч долларов. Запла-
тить я не мог, а он грозился, и я дал ему вексель хозяина
с фальшивой подписью. Теперь я был у него в руках. И я
сказал ему, где у хозяина ключи от торговых помещений.
— Ты знал, парень, что там ищет Морган?
— Да, мы хотели все разделить и уехать в Мексику.
— Ты ему сказал, что хозяин носит ключи всегда
при себе?
— Но я не знал, что он хочет убить хозяина! Он
сказал, что он только оглушит его!
— Ну, а потом?
— Мы все разделили. Морган взял себе бриллианты,
а мне отдал все остальное. Я продал все вещи, у меня
были связи.
— Где же те деньги, которые ты получил за них?
— У меня их уже нет.
— Так! Их украл Морган?! Я прав?
- Да!
— И ты, дурак, поверил, что он будет играть честно?
И тебе не показалось странным, что он затащил тебя в
такое пустынное место, где редко ступает нога человека?
203
Он молча смотрел в землю.
— Да, я дурак, я знаю,— признался он тихо.— Сэр,
он меня тоже чуть не убил, меня спасла случайность.
Это было вчера. Он шел на меня с ножом. Я всю ночь
бегал от него. А здесь я хотел отдохнуть. Этот индеец
нашел меня... и теперь я в ваших руках!
Он рассказал все, но мне показалось, что в его голосе
не было раскаяния в том, что он совершил.
Я обратился к Маршаллу, который подошел в это время:
— Бернард, это ваш человек. Решайте, что с ним делать.
Бернард смотрел в землю. Я мог представить себе, что
у него в душе. Наконец он проговорил почти шепотом:
— Пусть решает кто-нибудь другой, сэр. Он виноват в
смерти моего отца и по закону саванны заслужил наказа-
ние. Но я не могу рассудить, я не судья, я — обвинитель.
— Тогда скажу, что думаю я,— отозвался Сан-Ир.— Я
скажу так. Каждый мерзавец, совершивший подобное,
должен без долгих разговоров получить пулю в лоб.
Я голосую за смерть! А то мы тут все размякнем от
милосердия, а мерзавец его недостоин!
Виннету стоял поодаль и лишь легонько кивнул в знак
согласия с Сан-Иром.
— Охотник без ушей — мудрый муж, он говорит, как
старый воин! — сказал он.
Он хотел что-то еще добавить, но тут произошло
непредвиденное. Не знаю, как это могло случиться, но,
когда мы поняли, было поздно. Пленник прыгнул в седло
мустанга.
— Милые мои, он же освободился от ремней, вылез из
них сам! — выкрикнул Марк Джоррокс.— Боже сохрани
нас! Этот малый не оставит нас в покое!
Голферт гнал лошадь прямо к реке. Он гнал ее, как
безумный. Они были уже у реки, когда мустанг, получив
от Голферта пинок, в бок, сделал мощный прыжок,
высоко взлетел, приземляясь, задел копытами за огром-
ный камень, поскользнулся... И в следующий момент мы
видели, как Голферт, выброшенный из седла, летит в
воду, прямо на большой валун, очень похожий на тот, о
который споткнулся мустанг. Лошадь быстро оправи-
лась, поднялась, заржала и поскакала к своему хозяину.
Мы молча смотрели на реку, которая поглотила
тело Голферта.
204

Виннету поднял руку.
— Великий Дух хотел его смерти,— сказал он и
перевел Илчи на рысь.
Он поехал по следам команчей, и мы молча следова-
ли за ним. Мы думали о том, как справедливо может
распорядиться судьба, если хотите — случай. Справедли-
вее, чем любой человеческий суд.
6
НАПАДЕНИЕ
Мы ехали в горы. Дорога вела нас через скалистые
ущелья, и чем выше мы поднимались, тем более диким
становился край. Мы приближались к вершинам горного
массива, который тянулся с севера на юг. Лишь к
вечеру, когда мы смертельно устали, высоко в горах нас
ждал клочок более приветливой земли. Лучшего места
для отдыха нельзя было ожидать.
Вечер и ночь прошли спокойно, а утро застало нас на
ногах.
Еще в предрассветной темноте Виннету отправился
исследовать окрестности. Врожденная индейская осто-
рожность не позволяла ему быть беспечным, он должен
был убедиться, что нам ничто не угрожает. Сан-Ир
поутру сделал то же самое. Бернард, как всегда, беспо-
коился и волновался, зато Гоблин был на удивление
спокойным.
Земля под ногами напоминала мне Колорадо. Лес
редел понемногу, пока не исчез совсем. Воды не было,
только иногда мы натыкались на пересохшие русла рек.
Как в Колорадо, каньоны появлялись вдруг и неожидан-
но. Через час спокойной езды лошадь внезапно могла
остановиться перед устрашающе крутым обрывом.
Во время сезона дождей русла пересохших рек напол-
няются водой, и тогда пейзаж становится таким, как а
былые времена, когда реки были бурными. Но самое
удивительное здесь — это скалы совершенно фантасти-
ческой формы, словно их выточила не вода, а рука
гениального скульптора.
Ложбинки и расщелинки, которые попадались на
206
пути, как правило, были неприступны. В ущелье вела
одна дорога, и человек мог заметить неприятеля только
тогда, когда тот вынырнет прямо у него под носом.
Поздно, после полудня, мы доехали до ущелья, кото-
рое искали,— к небольшому каньону, где протекала
речка Рио-Пеняско. На лошади каньон можно было
проехать за полчаса. Его окружали поросшие лесом
склоны, по берегам зеленели свежие полоски пастбищ.
Это было как раз то, чего так не хватало нашим
лошадям,— но нужна была осторожность, мы должны
были считаться не только с тем, что мог объявиться
Морган, но и с тем, что сюда могли заглянуть команчи.
Об их намерениях мы ничего не знали.
— Так это то самое место, которое мы ищем? —
спросил я Гоблина.— Вы уверены? Эти каньоны все
очень похожи, легко перепутать!
— Нет, сэр! — пробурчал Гоблин.— Я точно помню,
что там наверху, под теми скальными дубами, в тот раз
капитан ночевал вместе с нами.
Я предложил дать лошадям попастись, оставив кого-
нибудь их сторожить, а у нас будут развязаны руки.
— Это, конечно, прекрасно,— сказал Марк Джор-
рокс,— но я свою Тоничку не отпущу далеко от себя.
Вдруг она мне понадобится!
— Пусть так, тогда надо найти хорошее укрытие
среди деревьев. Поищите на той стороне, а мы с
Виннету — здесь!
Какая тут была красота: лес, трава. Позднее мы
узнали, что в этих местах водился и зверь, можно было
охотиться. Провести бы несколько дней в безделье! Но
об этом нечего было и думать.
Для безопасности мы поставили караульных и на
ночь, и на день. Ждать пришлось до полудня второго
дня, прежде чем показались те, кого мы преследовали.
Обнаружил их Марк Джоррокс.
Он прибежал, едва переводя дух, и потащил меня за
рукав к месту, откуда просматривался каньон, которым
мы совсем недавно проезжали.
— Видите? — подавал он мне бинокль.— Они?!
— Морганы, оба на лошадях, если я не ошибаюсь,—
засмеялся я, поняв, что бессознательно повторяю люби-
мое выражение Сэма Хокенса.— До нас они доберутся
где-то через полчаса.
207
— Вряд ли раньше,— согласился Сан-Ир.— Бегите и
скажите остальным, а я здесь немного осмотрюсь.
Я повернулся и остановился как вкопанный. Мне
почудился шорох в кустах, будто кто-то спускался по
склону в долину, где мы расположились.
— Тсс...— предупредил я Марка.
Он кивнул и тоже прислушался.
— Чарли, черт возьми! Кто это может быть?
— Быстро в кусты, Марк!
Мы спрятались, готовые обороняться, если понадо-
бится. Кто знает, что это за шорох, вполне может быть
просто зверь.
Минуты через две мы узнали, кто это шумел. Какие
там дикие звери — два парня, которых мы не ждали,
зато очень хорошо знали: капитан и один из его
компаньонов по имени Кончес. Они не проявляли осто-
рожности, чувствовали себя в полной безопасности, но
было видно, что очень устали от утомительной дороги.
По их лицам стекали струйки пота, ноги у них заплета-
лись, они едва тащились за своими лошадьми.
Оба парня остановились совсем близко от нас. Отту-
да, где они стояли, хорошо просматривалась долина, и
они наверняка хотели осмотреться и посоветоваться.
Капитан отирал пот со лба.
— Наконец-то мы на месте! Не хотел бы я еще раз
совершить такую прогулку! Это просто самоубийство!
Счастье, что никто не опередил нас!
— А верно ли?
— Тайник не тронут! Морганов мы провели здорово!
И нам некого бояться!
— А Разящая Рука?
— Они ехали за Морганами. Это было ясно сразу,
как только они исчезли у нас из-под носа. А здесь, если
ты заметил, Морганы встретились с команчами. Все
рассказали следы, которые мы видели на дороге.
— Знаешь, что я думаю? Может, команчи теперь
держат в кулаке этого знаменитого вестмена Разящую
Руку вместе с придурком Безухим?
Кончес потряс головой и стал разглядывать каньон
внизу. Вдруг он дернулся и взволнованно схватил ком-
паньона за рукав:
— Карамба! Смотри вниз!
Капитан сплюнул и тихо выругался.
208
— Черт возьми! Патрик с отцом! — процедил он
сквозь зубы.— Ладно, в конце концов, пусть едут! Быст-
рее сосчитаемся! Недоумки! Обманывать товарищей!
Это вам так не пройдет!
— Пусть получат свое сполна,— сказал Кончес.— А мы
потом... Ты потом откроешь тайник?
— Кто это тебе сказал? Посчитаемся с Морганами, и
поезжай назад в Логово, на нашу стоянку, за остальными.
— У меня нет желания возвращаться, капитан! —
медленно сказал Кончес.— Да и ехали мы с тобой
только вдвоем, и с Морганами посчитаемся тоже вдвоем.
Так что зачем кому-то еще привозить добычу?
— Говоришь, как книга! — захохотал капитан.—
И подо всем, что ты здесь сказал, я подпишусь. Ударим
по рукам, Кончес! Поедем дальше, я знаю кое о чем, это
не так далеко от места, где будем копать.
Он отвернулся, взял лошадь под уздцы, и они напра-
вились в нашу сторону. Шли беззаботно, им даже в
голову не приходило посмотреть под ноги, на землю,
есть там какие следы или нет.
Неужели едут к нашему лагерю? Это значит, Гоблин
вел нас правильно. Однако наши могут всполошиться от
этой неожиданной встречи.
Да нет! Там все-таки был Виннету, и потом, по счастью,
они так шумели, что их должны услышать. И действи-
тельно, когда они объявились на лужайке, наши уже
приготовились.
Капитан и Кончес прежде всего увидели своего
бывшего компаньона.	\
— Гоблин! — закричал Кончес, увидев его первым.
И сразу же раздался удивленно-взбешенный голос
капитана:
— Ты откуда здесь взялся? И что за люди рядом?
Я подошел сзади и довольно фамильярно похлопал,
его по плечу.
— Знакомые, только знакомые, капитан. Будьте как дома!
— Сэр!
— Я вижу, вы хотите, чтобы мы представились,—
перебил я его. — Сейчас, приятель! Этот черный мистер
по имени Цезарь путешествует с господином Маршаллом
из Луисвилла, обоим очень надо потолковать с вашим
товарищем Морганом. Тот смуглый джентльмен — это
Виннету, я думаю, его имя вы уже не раз слышали. А этот
14 К. Ф. Май
209
господин, который стоит рядом, известен как Сан-Ир, ну
а моя скромная персона... о ней вы сами недавно
говорили. Я — Разящая Рука.
От неожиданности и растерянности капитан задохнулся:
— Это неправда,— захрипел он.
— Правда, правда,— ответил я.— Цезарь, голубчик,
возьми у господ оружие, а то как бы они не навредили
себе. И легонько свяжи им руки!
— Сеньор, что вы себе позволяете?!
Но дуло моего пистолета уже смотрело на него.
— Хватит разговаривать! — крикнул я резко.— Вы
стейкмен, и как со стейкменом я с вами поступаю!
Большего и лучшего вы не заслуживаете! И не старайтесь,
мы вас не выпустим из рук! Как только появятся Морганы,
заплатите за все! Итак, сеньор капитан, где ваш славный
тайник?
— Из тех вещей вам ничего не принадлежит! И я
ничего вам не скажу!
— Как хотите, как хотите,— пожал я плечами.— Мо-
жет, вспомните о другом: что стало с теми торговцами,
которых сопровождал ваш поручик?
— С закупщиками? Я не знаю. Ничего о том не знаю.
— Ладно. Зато я о них кое-что знаю! Мы еще об этом
поговорим. Цезарь, кляп!
Наш черный приятель проявил удивительную готовность
и быстроту. Не успели они опомниться, как он туго завязал
им рты их же шейными платками. Теперь мы могли не
опасаться, что они криками привлекут внимание Морганов.
Вторую пару мы ждали недолго. Фред Морган с Пат-
риком появились в долине минут через двадцать после
нашей встречи с капитаном и Кончесом. Они остановились
у устья каньона, быстро осмотрели окрестности и нетерпе-
ливо погнали лошадей. Патрик ехал первым прямо к
развесистому кустарнику, шагах в двадцати — тридцати от
места, где мы лежали в укрытии.
— Здесь! — закричал Патрик отцу и махнул рукой в
нашу сторону.
— Здесь? — отозвался Фред Морган.— Шикарное мес-
то! Никому и в голову не придет, что здесь кто-то спрятал
сокровища,— похохатывал он довольно.
Они соскочили, привязали лошадей на берегу потока и,
пока животные пили, сняли с себя оружие и направились
с ножами к кустам. Они резали ветки, укладывали
210
вокруг себя, работали молча, споро и нетерпеливо,
впереди их ждал тайник. За несколько минут они
вырезали все до голой земли. Потом встали на колени и
начали разгребать землю. Появился какой-то предмет,
заботливо завернутый в бизонью шкуру.
— Нашел! — выкрикнул Патрик.— Здесь!
— Все?
— Все! Все! Деньги, ценные бумаги, все!
— Быстро взять и исчезнуть!
— А не задержитесь ли вы с нами на минутку,
джентльмены?
Это крикнул Марк Джоррокс. Он вынырнул со своим
ружьем прямо перед Морганами, я же подскочил к месту,
где лежало их оружие. Бернард и Цезарь прикрывали
нас с боков, тоже с револьверами, готовые стрелять.
Оба Моргана подскочили, словно их укусила змея.
Оба мгновенно повернулись туда, где было их оружие.
— Ни с места, монсеньоры! Не делайте глупостей —
застрелим на месте!
— Да это наглый разбой! — бухнул Патрик.
Они начали оглядываться, будто искали союзника.
— Маршалл! — воскликнул вдруг Фред Морган. Его
взгляд лишь сейчас упал на Бернарда, ружье которого
смотрело именно на Фреда.
— Да, это господин Бернард,— сказал Сан-Ир.—
И еще кое-кто: Виннету, вождь апачей, и Сан-Ир, Безу-
хий, то есть Марк Джоррокс, у которого с вами еще и
личные счеты! Вот так-то, монсеньоры!
— Цезарь, свяжи! — крикнул я.
— Цезарь свяжет красиво, масса,— глядя грозно на
пленников, сказал негр.— Они скоро узнать, как Цезарь
уметь отлично вязать!
Морганы не сопротивлялись. Было ясно, что все
пропало, и потом, они встретились с нами неожиданно,
так что все еще не верили своим глазам. Может, думали,
что это злой сон, который скоро кончится. Но они
убедились, что не сон, когда появился Цезарь, таща за
собой капитана и Кончеса. Ко всему еще и Гоблин!
Все они хорошо знали, что их ожидает. Суд прерии,
неумолимый, крутой.
Они не удивились, когда Марк Джоррокс известил их
об этом. Скорее их поразило, что судьей был назначен
Виннету.
14*
211
— Вождь апачей услышал Духа саванны, и он будет
судить бледнолицых справедливо, чтобы Великий Дух
был доволен,— начал разбирательство Виннету.— Пусть
мои братья возьмут в руки оружие и сядут, судить могут
только воины.
Это было точно в духе индейских обычаев, и мы
подчинились. Потом Виннету начал допрос.
— Как зовут этого белого?
— Гоблин,— ответил Марк Джоррокс.
— В чем обвиняется?
— Он был стейкменом.
— Мои братья видели, что он убил кого-то из их друзей?
— Нет.
— Он сознался добровольно, что кого-то лишил жизни?
— Нет.
— Он в чем-нибудь помог моим братьям?
— Да, он показал нам дорогу сюда.
— Тогда пусть мои братья судят сердцем, а не
оружием. Виннету желает, чтобы этот муж был свобо-
ден. Он уже никогда не примкнет к стейкменам.
Никто из нас не противился приговору апача. Я встал,
взял ружье и нож Фреда Моргана и подал их Гоблину.
— Вы слышали судебное решение? — сказал я.— Вот
ваше оружие.
Он удивленно посмотрел на меня, не мог поверить,
думал, что мы хотим свести с ним счеты. Но быстро
протянул руку, взял нож и ружье и стиснул мне руку.
— Спасибо, сэр,— зашептал он, глядя в землю,— вы
не пожалеете, увидите...
Виннету продолжал:
— Кто этот бледнолицый?
— Вожак стейкменов,— снова ответил Сан-Ир.
— Довольно. Он заслуживает смерть.
Виннету оглядел нас и, когда никто не отозвался,
легонько кивнул.
— Приговор утвержден. Кто этот мужчина?
— Кончес.
— Такие имена на юге имеют лишь фальшивые
люди. Что сделал этот человек?
— Он был среди стейкменов.
— Что он тут искал?
— Он хотел завладеть закопанными вещами, кото-
рые ему не принадлежали.
212
— Он хотел обокрасть своих друзей? У него две
души и два языка. Кончес умрет. Но ни один, ни другой
не заслуживают того, чтобы их коснулась рука воина.
Они погибнут от руки тех, кто будет сам осужден! Так.
Как зовут этого мужа?
— Патрик Морган.
— Пусть черный воин снимет с него веревку!
Я предчувствовал, что будет дальше. Мы все подняли
ружья и навели на Моргана, которого развязал Цезарь.
Морган знал, что он обречен, может, поэтому был
хладнокровен. Виннету кивнул в сторону реки, и Патрик
пошел вниз к берегу.
— Пусть Морган бросит стейкменрв в воду! Сам
приведет в исполнение приговор! — прозвучал жесткий
спокойный голос Виннету.
Я отвернулся, я не мог смотреть на то, как кончится
жизнь этих двоих в бурлящем потоке горной реки, хотя
они десять раз заслужили смерть за то, что сделали. На
их совести была не одна жизнь.
Через две минуты было все кончено. Патрик Морган
вернулся. Он не пытался сопротивляться, не было ника-
кого смысла. Убежать было нельзя.
— Кто эти двое бледнолицых? — продолжал Виннету,
показывая на Морганов.
— Фред Морган и Патрик Морган. Отец и сын,—
ответил Сан-Ир, плохо скрывая свою ненависть.— Я об-
виняю их в убийстве моей жены и моего сына.
— Я обвиняю его в убийстве моего отца,— сказал
Бернард, и голос его задрожал.
— Я обвиняю его в разбойничьем нападении на поезд
и в попытке убить меня и Сан-Ира и... хватит! Больше
говорить не о чем,— сказал я.
— Мой брат прав, больше не надо ни о чем говорить.
Виннету видит, что на их совести много плохих дел. Они
умрут. Черный воин исполнит приговор!
— Подожди! — воскликнул Сан-Ир.— Эти двое при-
надлежат мне! Я иду по их следам годы! Я должен
сделать две последние зарубки на моем ружье!
Апач опустил голову. Он задумался.
— Мой брат имеет право на то, что требует,— сказал
Виннету через минуту.— Убийцы его жены и сына умрут
от руки Сан-Ира. Хау!
Я встал рядом с Марком и обнял его за плечи.
213
— Марк,— зашептал я ему на ухо, чтобы нас не
услышали,— я вас понимаю, но приговор может осуще-
ствить любой другой. Неужели вы хотите замарать руки
об этих мерзавцев?
Сан-Ир молчал. Но его ненавидящий взгляд пронзал
преступников.
— Подумайте еще,— сказал я.
Потом я повернулся к Бернарду.
— Посмотрите сами награбленное добро.
Мы направились к лошадям Морганов. Там, в боко-
вых сумках у седла, мы нашли несколько жемчужин.
Они принадлежали Бернарду. Больше ничего не было.
Затем мы осмотрели карманы и обнаружили у Патрика
зашитый в подкладке сверток с очень крупными купю-
рами. Это, вероятно, была доля Голфрета, которую
украл Морган-старший.
Пока все наше внимание было приковано к двум
преступникам, мы не заметили, что наши лошади прояв-
ляют беспокойство. И я опомнился слишком поздно.
Подойдя к лошадям, я больше удивился, чем забеспоко-
ился, почему это мой мустанг лихорадочно рвется с
привязи? Я быстро отскочил, раздвинул кустарник и
сквозь ветки увидел то, о чем не мог даже подумать.
Прежде чем раздался мой предупреждающий крик, по
поляне разнесся дикий вой!
Поляна кишела индейцами! Трое повалили Марка Джор-
рокса, двое накинули лассо на Виннету, тащили его по зем-
ле, Гоблин лежал с окровавленной головой, а вокруг Бер-
нарда суетилось около десяти индейцев. Это были команчи.
Я лихорадочно начал думать, что предпринять. Поло-
жение было отчаянным. Команчи все время следили за
нами, пока мы разбирались с Морганами. От злости я
готов был биться головой о скалу! Если бы это помогло!
Сначала я хотел броситься на помощь, но остановился.
Во-первых, это не спасло бы ни друзей, ни меня.
Во-вторых, индейцы племени команчей не убивают
пленников на месте боя, они уводят их в деревню и там
ставят к колу смерти, значит, до той поры я могу быть
спокоен за жизнь друзей. За это время я что-нибудь
придумаю, но что — я пока не знал.
Но прежде всего надо убраться отсюда, где меня
могли обнаружить в любую минуту. Я вскочил на
мустанга и погнал его к западу, в сторону хребта и
214
дальше по склону, в долину! Я не беспокоился, что
оставляю следы. У меня уже вертелась в голове малень-
кая хитрость на случай, если команчи их обнаружат. Я
надеялся, что команчи клюнут на мою хитрость.
Я скакал несколько часов, пока добрался до речки,
которая очень подходила для моих планов. Это был боль-
п ой горный поток, его дно, усыпанное обломками горных
пород, камней, валунов, скрывало любой след. Об этом я и
просил Бога! Я приказал мустангу вступить в воду и
направился против течения. Так я ехал долго, очень долго.
Мустанг спотыкался на каждом шагу, но он должен был
выдержать, потому что я хотел окольным путем вернуться
назад, к тому месту, где на нас неожиданно напали.
Солнце уходило за горизонт, когда мы с мустангом,
вюнец обессиленные, приближались к нужному месту.
Я понимал, что объявиться там сразу — абсолютно
бессмысленно. Тогда я нашел укромное место с густым
мхом и как подкошенный свалился. Мустанг почти в
i*i ком же изнеможении улегся рядом со мной. Я закрыл
глаза и открыл их, когда солнце стояло высоко над
горизонтом. Так долго я спал глубоким, тяжелым сном.
На разведку я пошел пешком. Наша поляна была не
слишком далеко от меня, хорошим шагом идти минут
двадцать, но я добирался почти три часа! От дерева к
дереву, от зарослей к зарослям, напряженно и терпели-
во. медленно я продвигался к нашему^ бывшему лагерю.
Под одним старым дуплистым дубом меня застиг
врасплох странный звук — «Тссс!». Я немного испугал-
1М, резко повернулся и огляделся, но ничего не увидел.
<• Гесс! — повторилось еще настоятельней.— Тсс...ссс!»
Мне показалось, что это «Тссс!» идет откуда-то
< верху, из кроны какого-то дерева.
— Тссс... масса!
Я поднял голову и застыл от изумления. В старом
«прочном дереве было дупло, и оттуда на меня привет-
in во смотрела сияющая черная физиономия Цезаря.
Масса подождать, Цезарь сейчас прийти!
В дереве что-то зашебаршило, через минуту раздви-
ну *ись ветки одного из кустов, которые росли у корней
ivo.e и появился Цезарь.
— Масса, идите, как в комнату! Никакой индеец не
или »ет масса и Цезаря!
Я раздвинул ветки и продрался между ними. За
215
кустарником, абсолютно скрытая от чужих глаз, была
трещина в корнях, и через нее можно было войти внутрь
могучего дуба.
— Вот это да! — воскликнул я.— Как ты его нашел?
— Пришел зверь и убежал от Цезаря в дерево, а
Цезарь за ним.
— Какой зверь, что ты говоришь?
— Цезарь не знать. Такой большой и четыре ноги,
два глаза и бо-о-льшой хвост.
Да, хорошее описание! Кто бы это мог быть? Скорее
всего, енот.
— И когда ты его нашел?
— Сразу, как прийти индейцы! — гордо посмотрел на
меня Цезарь.
— Ты в этой дыре со вчерашнего дня? Что тут
делалось? Индейцы еще здесь? Сколько их?
— Цезарь видел много индейцы, потому что они
искать Цезаря и никак не находить. Потом индейцы
варить ужин и на другой утро уйти совсем.
Этого мне было достаточно. Я с признательностью
похлопал его по плечу.
— Молодец! Ты понял, куда они пошли?
— Из долины. Цезарь за ними не ходить, потому что
много индейцев, но в окно дерева он видел все. Идти масса
Виннету, и масса Марк, и масса Берн — все в ремнях.
— Хм... А здесь команчи не оставили никакой стражи? —
спросил я с недоверием.
Цезарь живо затараторил:
— Остаться индейцы! Цезарь их показать масса! Там —
в сторону буков!
Я вскарабкался наверх и выглянул из дупла, как
сказал Цезарь. И увидел на земле индейца, изнывающе-
го от безделья и скуки.
— Он там один, Цезарь? — спросил я.
— Где-то был еще один, Цезарь не знает где.
— Ладно, подожди меня здесь, я скоро вернусь.
— Масса уходит? О... о... нет! Лучше масса останется
у Цезаря! Не оставлять его здесь! — вдруг жалобно
заговорил негр.
— Подожди! Ты же не хочешь, чтобы мы оставили
наших друзей в беде. Надо им помочь!
— Помочь? Цезарь поможет масса Берн! Он все
сделает для масса Виннету и масса Марк!
216
Минуту назад он трясся от страха, а сейчас был так
возбужден, что мне пришлось его успокоить и напом-
нить, что команчи могут найти его, если он будет так
кричать.
Около часа я пробирался на другую сторону поляны.
Я остановился в нескольких ярдах от индейца, который
все так же сидел неподвижно, как статуя. Это был почти
мальчик, лет семнадцати. По его платью можно было
судить, что он сын знаменитого воина или вождя.
Я тихо пододвинулся к нему, и, когда его внимание
сосредоточилось на чем-то постороннем, я ударил его.
Удар был слабый и не повредил бы взрослому воину, но
мальчик упал без сознания. Я его связал, заткнул ему
рот и привязал к дереву так, чтобы ветки куста укрыли
его. Потом я снял с его шеи свисток и засвистел. Из
зарослей напротив выскочил здоровенный воин, бросил-
ся ко мне, но было поздно, я свалил и его.
Мне везло. Наверняка у них были лошади, следовало
завладеть ими. Я тихонько заржал, раздалось ответное
ржание. Их мустанги были в зарослях с правой стороны.
Я их нашел, осмотрел и выбрал одного, что помоложе и
порезвее. Но впереди было самое трудное — заставить коня
идти за мной. Индейские лошади слушают только своего
хозяина. Однако у меня была школа Виннету, и я знал, как
сделать коня послушным. Я его ласкал, гладил и похлопы-
вал так долго, пока он не дал взять себя за уздечку.
Я решил, что с собой мы возьмем только младшего
из индейцев. С помощью Цезаря я посадил парнишку на
лошадь и крепко привязал. Команч пришел в себя,
наблюдал полуоткрытыми глазами, но не пытался сопро-
тивляться.
— Я избавлю молодого воина от кляпа,— сказал я
ласково,— но он пообещает не кричать и не говорить,
пока я его не спрошу.
Молодой команч пристально посмотрел на меня и
кивнул. Я вытащил кляп у него изо рта.
— Бледнолицый меня убьет и возьмет мой скальп,
даже если я буду молчать? — спросил он, глядя куда-то
в пустоту.— Ма-Рам это знает.’
— Ма-Рам ошибается,— ответил я.— Он останется
жив, и его скальп будет цел, потому что Разящая Рука
не убивает красных воинов, если они не вынуждают его
к этому.
217
— Уфф! — вырвалось у юноши.— Этого не может
быть! Бледнолицый — Разящая Рука?
— Да,— кивнул я.— И Ма-Рам мне не враг, я отведу
его в вигвам команчей. Как зовут отца юного воина?
— То-Кей-Хун — Рогатый Бык. Если отец узнает, что
бледнолицый взял в плен Ма-Раму, он убьет Ма-Раму.
— Хочет мой брат быть на свободе? Хочет, чтобы я
избавил его от ремней?
— Зачем Разящей Руке' давать Ма-Раму свободу,
если ему принадлежит мой скальп.— И юноша равно-
душно посмотрел на меня.
— Если Ма-Рам пообещает, что не убежит от меня,
пока мы едем к вигвамам его рода, я развяжу ремни и
оружие верну.
— Уфф! Кулак Разящей Руки убивает, как гром, но
его сердце никогда не лжет. Бледнолицый сказал мне
правду?
— Конечно, правду. Но Ма-Рам пообещает, что будет
слушаться меня до тех пор, пока мы не предстанем
перед лицом То-Кей-Хуна.
— Ма-Рам это обещает.
— Хорошо! Возьми у меня огонь мира. Если ты
нарушишь слово, он спалит тебя!
Я вытащил из сумки сигары, одну из них протянул
молодому команчу, когда развязал ему ремни, и мы
выкурили по всем правилам «сигары мира». Ма-Рам
принял очень серьезно обряд с сигарой.
— Великий Дух не дал бледнолицым священной
глины, из которой они могут делать трубки?
Это была его первая фраза после того, как. мы
торжественно подтвердили договор.
— Великий Дух дал белым много глины, но научил
пить дым из сигар. Им надо меньше места, чем трубке.
Белые охотнее курят дым мира из сигары.
Я обратил внимание, что Цезарь удивленно смотрит
на меня. Он не мог понять, почему я так дружески
беседую с нашим врагом и даже курю с ним сигару.
— Цезарь тоже хочет курить за мир! — наконец
раздался его голос.
— Разумеется, ты имеешь на это право» Закуривай и
поспеши. Нам пора ехать.
Ма-Рам теперь меня не беспокоил. Он сидел на своем
мустанге, вооруженный и не связанный ремнями. Хотя,
218
<ч (и бы захотел, мог мгновенно исчезнуть! Но я хорошо
шал, если индеец дает слово, он его сдержит, даже если
t тысячу раз представится случай его нарушить.
Мы отправились в путь по направлению к Рио-Пекос.
(Нень скоро мы увидели следы команчей, индейцы ехали,
и» заботясь, что их кто-нибудь обнаружит, и это облегчало
н iM путешествие. Ма-Рам не проронил ни слова, и я не
। । одолжил разговор. Лишь на следующий день, переноче-
вав, мы достигли отрогов Сьерра-Гваделупы. Меня удиви-
н». что следы начинают делиться. Часть шла в горы,
|р\тая — тянулась на Рио-Пекос. Среди них я ясно увидел
«ипечатки Тонички —лошади Марка и впервые заговорил
< Ма-Рамом. До этого всю дорогу мы упорно молчали.
— Воины команчей отправились в горы, чтобы наве-
i «ять могилы своих вождей?
— Мой брат это сказал.
— Но эти следы ведут в другую сторону. Пленники
до 1жны быть отправлены в вигвамы команчей?
— Вожди приказали так.
— А где вигвамы, в которых живут братья Ма-Рама?
— В саванне, между водами этой реки и водами
Рио-Гранде.
— В саванне между гор, принадлежащих апачам?
— Это так.
— Хм, тогда мы не поедем по следу, а прямо на юг.
— Разящая Рука может делать, как ему нравится. Но
он должен знать, что в тех краях он не найдет ни капли
воды для лошадей.
Я пристально посмотрел ему в глаза.
— Мой красный брат видел реки вблизи гор, в
которых нет влаги? Не получает ли всякая река воду с
гор? — Я покачал головой.— Мне ясно, почему воин
команчей не хочет, чтобы я ехал в горы.
— О чем это говорит Разящая Рука?
— Вот о чем: воины команчей едут с пленниками
вдоль реки. Если мы поедем прямо на юг, то будем у
вигвамов команчей раньше, чем они.
Он смотрел перед собой, молчал и тем самым при-
знался, что я разгадал его хитрость.
Я сосчитал следы, и у меня получилось, что Виннету,
Марка и Бернарда сопровождают пятнадцать человек,
большой эскорт воинов, и я понял, что есть только один
путь освободить друзей — хитростью.
219
Мы повернули на юг. На следующий день после
полудня мы перевалили через хребет, и перед нами,
вдали открылась саванна. А слева от нас искрились и
переливались на солнце воды Рио-Пекос. Туда мы и
направились как можно быстрее.
7
СРЕДИ КОМАНЧЕЙ
Лес спускался с гор и переходил в прерию. Пока мы
прятались в его тени, ехалось хорошо, но прерия была
похожа на раскаленную печку. У горного ручья, который
тек в направлении Рио-Пекос, мы увидели знакомые
следы. Наверняка это команчи проехали вчера после
полудня. У другого ручья они какое-то время отдыхали.
Дневная жара разморила их, и они ждали здесь, когда
станет чуть прохладнее.
Я решил, что нам тоже надо передохнуть. Но не
прямо у ручья, а чуть подальше, в низкорослом кустар-
нике, который укроет нас от чужих глаз. Скоро оказа-
лось, что я был прозорлив. Едва мы уселись, как
прибежал Цезарь, который надумал освежиться и иску-
пать свою лошадь.
— Масса Чарли! — кричал он.— В прерии всадники:
пять, шесть, очень быстро скачут! Масса будет убегать
или стрелять?
Я лег у края зарослей на землю и наблюдал из
укрытия, что делается в прерии. Цезарь говорил правду.
По прерии мчались шесть лошадей, но только на двух
были всадники. Остальные лошади везли поклажу, а
всадники их нещадно погоняли. Они боялись, что их
преследуют? Ответа долго ждать не пришлось. Немного
погодя появилась вторая группа: пятерка индейцев, что
было видно уже издали. Я схватился за бинокль и чуть
не вскрикнул. Впереди мчались Фред Морган и его сын
Патрик!
Индейцы довольно быстро нагоняли беглецов. Я ви-
дел, что они настигнут их раньше, чем те доскачут до
потока, куда они, очевидно, стремились. Было ясно, что
они проедут вблизи нашего укрытия. Я вскинул ружье,
220
подержал их немного на мушке и выстрелил. Лошади
Морганов перевернулись, и всадники вылетели из седел.
И сразу со всех сторон раздался дикий крик индей-
цев. Пятерка индейцев, которая преследовала белых
беглецов, бросилась на выстрел и мигом окружила нас.
У меня над головой заблестели сразу три томагавка
и два ножа.
— Хах! — Ма-Рам резко развел напряженные руки
i воих братьев по племени и властно прокричал:— Блед-
нолицый— друг Ма-Рама!
Все сразу убрали оружие. Никто не требовал от него
объяснений. Он был сыном вождя и воином! Но и этих
мгновений хватило, чтобы Морганы поднялись с земли,
и раньше, чем команчи опомнились, их и след простыл.
Они исчезли среди деревьев, не заботясь о поклаже.
Понятно, на карту была поставлена жизнь!
Четверо команчей бросились за ними, одного мне
удалось на минуту задержать.
— Что происходит? Зачем вы гонитесь за ними?
— Бледнолицые как змеи — у их языков два конца,
и каждый говорит свое. Ночью они убили караульных и
хотели убежать, украв много наших вещей.
Индеец вырвался, я его не удерживал. Я узнал все,
чго хотел. Ма-Рам смотрел на меня с любопытством.
— Мой брат Разящая Рука не научился стрелять? Он
не умеет подстрелить всадника на бегу?
— Я убил Ма-Рама, хотя он был в моих руках? —
ответил я вопросом.— Ты же видишь, я не хотел, чтобы
:>ти двое бледнолицых умерли, вот и все. Я должен
поговорить с ними прежде, чем они отойдут к Маниту.
— Желание Разящей Руки исполнится,— быстро ска-
зал Ма-Рам.— Он будет преследовать беглецов вместе с
моими братьями и вместе с ними поймает их. А теперь
пусть он поторопится!
Я тихонько смеялся про себя, как этот милый Ма-Рам
старается отвести меня от поездки за Виннету, Бернар-
дом и Марком! Конечно, он знал так же хорошо, как и
я, что эскорт сократился. Нет тех четверых, которые
сейчас гонятся за Морганами, к тому же убиты карауль-
ные, значит, еще на двух воинов меньше. Он был
настолько сообразительным, что понял, как растет моя
надежда на освобождение друзей.
Я покачал головой:
221
— Ма-Рам ошибается. Я не буду преследовать этих
людей. Команчи поймают их сами и приведут к своим
вигвамам. А мы поедем дальше. Пусть Ма-Рам следует
за мной.
Итак, мы снова были в седлах и ехали по следам на
юг, все дальше и дальше по прерии. Мы проехали тропы
бизонов, и на другой день к полудню мне показалось,
что отряд команчей уже близко. Мне не терпелось уви-
деть, ко1ща они появятся, но меня ждало разочарование.
Как только Ма-Рам радостно выкрикнул «уфф!», я
мгновенно все понял. Изрытая, разбитая копытами зем-
ля, по которой проскакали не меньше тридцати — сорока
лошадей, говорила о том, что к команчам присоединился
новый отряд воинов! Это похоронило все мои надежды.
Я готов был расплакаться! Совсем недавно я думал, что
придется иметь дело с усталыми команчами, и вот...
Думаю, что Ма-Рам почувствовал по моему голосу, что
я разочарован, когда я спросил его:
— До лагеря команчей еще далеко?
— У моего рода нет лагеря,— поправил он меня.—
Мы построили в саванне деревню, такую же большую,
как города бледнолицых. Если поедем быстрее, доедем
раньше, чем исчезнет солнце в траве.
Конечно, молодой индеец преувеличивал, но их де-
ревня и впрямь была больше, чем привычные мне
индейские поселения.
— Я там встречусь с То-Кей-Хуном?
— Великий воин всегда со своими воинами.
— Когда мы приедем в ваше селение, мой брат
Ма-Рам пойдет к отцу и скажет ему, что его хочет
навестить Разящая Рука.
Мое требование удивило молодого воина. Ему не
верилось, что я серьезно на это рассчитываю, или ему
было непонятно, что я замышляю.
— Разящая Рука хочет прийти к команчам, в их
вигвамы? Я знаю, он кулаком убивает гризли, не боится
бизонов, ни одного дикого зверя, но команчей много, как
деревьев в лесу, а он один!
— Разящая Рука не боится ни команчей, ни кайовои,
ни сиу, потому что он им не враг, его пули только
против убийц и преступников.
Ма-Рам с удивлением посмотрел на меня, но больше
ничего не сказал. К вечеру на горизонте обозначилась
222
полоска строений команчей, в бинокль я хорошо их
видел.
— Перед нами деревня моих братьев,— сказал Ма-
Рам и вопросительно посмотрел, не изменил ли я свое
решение.
Я кивнул.
— Пусть мой брат едет и сделает то, что я просил.
— Ма-Рам — пленник Разящей Руки. Что, если сей-
час он потеряет пленника?
— Ма-Рам не пленник,— ответил я,— он курил со
мной сигару мира. Он свободен.
— Уфф!
Это было все, что он ответил. Мои слова произвели на
него впечатление, я был уверен, что могу на него положить-
ся. Он подстегнул коня и поскакал в селение. Я спокойно
спешился и сел на траву, а Цезарь очень беспокоился.
— Что сделают индейцы с масса Цезарем, если его
взять с собой масса Чарли?
— Увидим!
— Это страшно — ждать, чтобы увидеть, что будет!
— Не бойся, Цезарь, эта заварушка не должна быть'
страшной,— успокоил я его.— Как ты освободишь госпо-
дина Бернарда, если боишься идти к команчам?
— Масса Цезарь отважится, он освободит масса Бер-
нарда!
Он сделал такое воинственное лицо, что любой инде-
ец его бы точно испугался.
А тем временем между палатками появился отряд всад-
ников-команчей. Они мчались к нам так стремительно, что
казалось; хотят нас растоптать. Они резко остановились
перед нами, окружили и начали размахивать оружием. Это
выглядело довольно страшно. Именно выглядело! Но
тот, кто знал обычаи индейцев, мог оставаться спокойным.
Цезарь, разумеется, опрокинулся, схватился за голову,
будто ее уже коснулось копыто лошади, и лепетал:
— Индейцы переехать Цезарь! Индейцы переехать
Цезарь!
— Тише! Они не нападут,— прошептал я ему.— Они
тебя испытывают, отважный ли ты, понимаешь?
Пока мы шептались, четверо команчей со знаками вож-
дей спешились и подошли к нам. Говорить стал старший:
— Белый охотник остался сидеть? Он не видит, к
нему пришли вожди команчей?
223
— Я вижу это и приветствую вождей,— ответил я.—
Мои красные братья могут сесть рядом со мной!
— Вожди могут сидеть только с вождями. Где воины,
которыми белый муж предводительствует?
Я взял в руки нож и томагавк.
— Вожди должны быть прежде всего мужественными,
отважными, искусными воинами. Если красные воины не
верят мне, мы можем сразиться. Я докажу им, что
говорю правду.
— Мы хотим слышать твое имя.
— Разящая Рука.
— Это имя белый охотник дал себе сам.
— Вождь команчей может помериться со мной силой,
ловкостью и искусством боя,— сказал я снова.— У него
будет томагавк, а я буду бить только рукой. Я докажу
ему, сам ли я дал себе имя! Хау!
— Белый охотник сказал очень гордо. У него будет
случай доказать свое мужество. Теперь же пусть он
сядет на коня и следует за моими воинами.
— Команчи выкурят со мной трубку мира?
— Мы посоветуемся об этом.
Я вскочил на коня, Цезарь, на которого они вообще
не обратили внимания,— тоже, и, тесно окруженные
индейцами, мы помчались в деревню.
Вигвамы были поставлены рядами, между ними про-
легала дорога, напоминающая главную улицу. Почти в
конце стоял большой богатый вигвам. Лишь перед ним
мы остановились.
Старший вождь подошел ко мне и протянул руку за
ружьем.
— Пусть бледнолицый даст нам свое оружие.
— Что это пришло вам в голову! Я его не отдам!
Я пришел к вам не пленником! Я пришел добровольно!
— Мы знаем, но все-таки белый охотник должен дать
нам свое оружие. Хотя бы на то время, пока красные
воины узнают, что он здесь ищет.
— Я так понимаю, красные воины меня боятся!
уколол я его.
Вождь нахмурился, вопрошающе переглянулся с дру-
гими вождями. Один за другим они слегка кивнули.
— Воины команчей не знают, что такое страх. Белый
воин может оставить себе оружие.
Я вел себя так, будто ничего особенного не произошло.
224
— Красный воин скажет мне свое имя? — спросил я.
— Разящая Рука говорит с воином, перед которым
трясутся враги. Мое имя То-Кей-Хун — Рогатый Бык.
— Я надеюсь, мой брат То-Кей-Хун проведет меня в
палатку, я подожду там, пока вожди команчей позовут
меня выкурить трубку мира.
— Твои слова добры. Я сделаю, о чем говоришь.
То-Кей-Хун жестом показал мне следовать за ним,
индейцы расступились, я взял мустанга за уздечку и
прошел через образовавшийся проход в толпе команчей.
Жилища индейцев стояли справа и слева тесными
рядами, и по тому, как они были украшены, я легко
узнал работу северных индейцев, вернее сказать, индиа-
нок, потому что жилище и хозяйство — это их забота, а
мужчины заняты охотой и войной.	f
Вигвам, в который мы вошли, был небольшим, и,
очевидно, в нем никто не жил.
Лошадь я привязал снаружи, раздвинул кожаную
занавеску у входа и спокойно сел на землю, ни о чем не
заботясь. Я знал, что надо набраться терпения. Советы
индейских вождей длятся долго.
Через две-три минуты ко мне пришла старуха инди-
анка. Она принесла на спине вязанку дров, сбросила их
и без единого слова исчезла. Через минуту она пришла
во второй раз — с глиняным горшком, до краев напол-
ненным водой. Молча развела огонь, пристроила над ним
горшок и мрачно замерла.
Мне и в голову не приходило заговаривать с ней или
дать понять, что мне интересно, чем она занимается.
Я знал, что, по индейским обычаям, это бесполезно.
Итак, я уселся поудобнее, как будто меня ничего не
касалось, хотя был уверен, за мной тайком наблюдало
много любопытных глаз.
Вода закипела, и по запаху я понял, что варится
бизонье мясо. Через час, не раньше, старуха сняла горшок
с огня, молча поставила рядом со мной и так же молча
ушла, предоставив мне самому справляться с содержимым.
Все было не так уж плохо и, несомненно, вкусно. Я с
аппетитом поел и, так как делать было нечего, растянулся
на земле, сунул под голову покрывало, стал смотреть на
огонь и скоро крепко и сладко уснул.
Когда я проснулся, огонь все еще горел, старая
индианка хлопотала около костра, снова грела горшок,
15 К. Ф. Май
225
а по вигваму носился знакомый аромат. Бизонья похлеб-
ка варилась во второй раз — я понял, что это уже
завтрак. Все повторилось. Индианка молчала, я не
обращал на нее внимания. Во время еды я решил, что
после завтрака надо узнать, как там наши дела.
Я раздвинул занавеску у входа, высунул голову и...
чуть не напоролся на острие копья. Ага, подумал я,
моим гостеприимным хозяевам так просто это с рук не
сойдет, со мной такие шутки не шутят! Я должен
показать им, что такого неуважения к себе я не потер-
плю. Я схватил копье обеими руками и рванул к себе.
Караульный, огромный индеец, удивился.
— Уфф! — заревел он в ярости и схватился за нож.
— Уфф! — повторил я его клич, отбросил копье в
вигвам и тоже выхватил нож.
— Пусть бледнолицый отдаст мне мое оружие!
— Пусть красный воин зайдет и возьмет его сам!
В вигвам ему не хотелось, это у него на лице было
написано. Выйти из неловкого положения ему помог
другой караульный, появившийся из-за вигвама. Он
остановился и направил копье прямо мне в грудь.
— Белый охотник должен уйти в вигвам,— сказал он
жестко.
Это меня еще больше задело. Мне ничего не остава-
лось, пришлось и его копье закинуть в вигвам. Это было
совсем нетрудно. Индейцы завопили, будто их резали, и
взбудоражили все селение.
Прямо напротив моего вигвама стоял красивый бога
тый вигвам, верно, жилище кого-то из вождей. Когда
мои караульные подняли крик, входная занавеска раз
двинулась, и выглянуло миловидное девичье лицо. По-
том оно скрылось, и немного погодя выбежали четыре
вождя.
Рогатый Бык сердился:
— Что делает бледнолицый перед вигвамом?!
— Мой красный брат не хочет спросить, что делают
перед моим вигвамом красные воины? Они стерегут
меня?
— Они стараются, чтобы белому охотнику ничего не
мешало. Разящая Рука должен остаться внутри, чтобы
на него никто не напал!
— Да?! Не хочется верить, что слово То-Кей-Хуне
здесь так мало значит, что перед вигвамом его госте
226
выставляется охрана! Но вождь может быть спокоен —
Разящей Руке не нужна охрана. У Разящей Руки креп-
кий кулак. Я накажу любого, кто попытается напасть на
меня или обмануть! Мои братья могут спокойно вернуть-
ся в вигвам. Я пройдусь по деревне, а потом приду
поговорить с ними.
Я повернулся и вошел в свой вигвам. Я не хотел
оставлять оружие. Но когда я снова раздвинул занавеску,
в меня уперся уже целый рой пик и копий. Так вот в чем
ил о! Они потихоньку хотят сделать из меня пленника!
Я вернулся в вигвам. Хорошо же. Не хотите меня выпу-
. ппь здесь, я найду другой выход! Я разрезал заднюю
с о.*нку вигвама охотничьим ножом и незаметно вышел.
Когда я оказался у них за спиной, крик поднялся невооб-
разимый! Четверка вождей выбежала из вигвама, забыв о
। л оинстве, с которым они обычно держались. Это было
• огнь смешно. Они бросились ко мне так стремительно,
по хотели схватить и связать меня собственноручно.
Вытащить револьвер? Помешать мне ничто не могло,
и - было ли ото разумно? Тогда я придумал такую
гомедию — вытащил из кармана бинокль и грозным
жестом направил прямо на нос вождя.
Не трогать! Или все сыновья команчей погибнут!
iaревел я.
Все четверо отскочили от меня. Они еще не знали,
•но такое бинокль, никогда его не видели и потому
искренне испугались.
Что это? Что собирается сделать белый охотник? —
lo-Кей-Хун поднял руки и растерянно замахал ими.—
Почему он не остается в своем вигваме?
— Послушай, Рогатый Бык,— сказал я,— Разящей Руке
никто не может ничего приказывать. Все белые охотни-
ки знают его как знаменитого медицинмена! И если
сыновья команчей будут принуждать его против воли
«к 1аваться в вигваме, он загубит их души. Разящая Рука
юкажет это То-Кей-Хуну! И даже без помощи этого
ч\лесного предмета!
Спрятав бинокль, я взял свою винтовку и сказал:
— Красные воины видят кол у последнего вигвама?
1огда смотрите!
Я прицелился, нажал на курок, и в колу появилась
дыра. Индейцы одобрительно задышали. Они ценили
мужество, отвагу и воинское мастерство даже самого
is*
227
заклятого врага. Я выстрелил во второй и в третий раз.
Пули легли рядом, одна под другой. Это уже индейцы
приняли молча, они знали только двуствольные ружья.
При четвертом и пятом выстрелах они побледнели и
утихли, после пятого и шестого — пришли в замеша-
тельство, почти в ужас. Потом я послал в кол еще три
пули, точно в цель, и перебросил ружье через плечо.
— Теперь красные воины верят, что Разящая Рука —
великий медицинмен? Я могу стрелять из ружья так
долго, как захочу. И таких волшебных ружей у меня
несколько, уверяю вас. Беда тому, кто поднимет на меня
руку! Он умрет! Хау!
Я прошел между индейцами как маленький божок —
никто не отважился меня даже тронуть. По обеим
сторонам улочки стоял почти весь род. Даже женщины
и девушки пришли посмотреть. Теперь все они были
уверены, что я высшее существо. Стрельба произвела на
них должное впечатление. Я обратил внимание, что у
двух вигвамов тоже стоит стража. Я еще не понял, кого
они стерегут, когда услышал причитания, от которых у
меня стало легче на душе.
— О-о, масса пустит бедный Цезарь, индейцы пойма-
ли Цезарь и хотят его съесть!
Караульные после моей волшебной стрельбы были
так перепуганы, что не воспротивились, когда я выпу-
стил Цезаря. Никто даже не шелохнулся.
— Иди сюда,— подбодрил я негра,— Бернард с тобой?
— Цезарь не видеть масса Берн, он не знает, где
масса быть.
Мы вместе пошли улочкой между вигвамами. Спустя
какие-то минуты снова появились вожди. Я многозначи
тельно положил руку на приклад. То-Кей-Хун мгновен-
но замахал руками и состроил гримасу, которая должна
была изображать дружескую улыбку:
— Пусть белый брат следует за мной! Вожди коман-
чей будут с ним говорить!
Вот это да! Минуту назад я был белый охотник и
бледнолицый, а теперь вдруг я белый брат! Все же
уразумели, с кем имеют дело!
— Красные воины выкурят с Разящей Рукой трубку
мира?
— Сначала они с ним поговорят. Если его слом
будут хорошими, он станет воином команчей.
228
— Ладно, как хотите.
Когда мы возвращались, я внимательно рассматривал
окружающие вигвамы. На лужайке я разглядел Тоничку и
рядом — лошадей Виннету и Бернарда. Пленники были
где-то рядом. Перед одним из самых больших вигвамов
расхаживал вооруженный до зубов воин. Прямо мимо него
по улочке мы дошли до круга Совета племени.
Вожди собрались в центре и сели на землю. В подобные
мгновения охотник должен собрать всю свою отвагу и
показать, что он не испытывает страха. Чем естествен-
нее он себя ведет, тем у него больше шансов на успех.
Будь что будет, сказал я себе, кивнул Цезарю, и мы оба
спокойно сели напротив вождей.
— Белый воин сел к нам? Разве он не знает, что его
будут судить вожди? — зло нахмурился То-Кей-Хун.
— Красные воины сели? Или они не знают, что
Разящая Рука будет их судить?
То-Кей-Хун старался сохранить каменное спокойст-
вие, но было заметно, что мой ответ поверг его в
смятение. Он склонил голову набок и поднял ко мне обе
ладони.
— Белый воин любит шутить. Ладно, Разящая Рука,
если хочет, может сидеть. Но почему он привел к
вождям и посадил чернокожего? Разве он не знает, что
негр не смеет сидеть на Совете красных вождей?
— Черный воин — мой слуга. Если я говорю ему
сесть, он садится, даже если здесь будет десять тысяч
вождей. То-Кей-Хун должен начинать Совет!
Вождь бросил на меня испытующий взгляд, потом
разжег калумет и пустил по кругу. До меня очередь не
дошла. Рогатый Бык встал и начал говорить. Я должен
был набраться терпения. Обычно молчаливые индейцы в
подобных случаях ужасно любят длинные, торжествен-
ные речи, и конечно, предполагал я, То-Кей-Хун не
упустит этой возможности. После него я терпеливо
слушал второго, третьего, четвертого вождя. Они гово-
рили, как всегда, что белые украли у них землю, что они
лгуны и убийцы, что они будут меня судить, потому что
я тоже бледнолицый. Я не знал, как себя вести и что
делать. Тогда я вытащил блокнотик, который носил
всегда с собой, и начал делать зарисовки. Когда четвер-
тый оратор закончил свою речь под одобрительный гул
соплеменников, То-Кей-Хуна одолело любопытство.
229
— Белый муж не слушает, что говорят вожди? Он
играет, вместо того чтобы открыть уши речам наших
охотников? Или что он делает?
Я вырвал лист из блокнота и подал его команчу.
— Великий вождь может посмотреть сам!
— Уфф! — выдохнул он, когда увидел свое изображе-
ние и портреты остальных вождей.— Белый муж перено-
сит души команчей на свою белую кожу? Я вижу, тут
сидят То-Кей-Хун и его братья! Это великое колдовство!
Что бледнолицый хочет с этим сделать?
— Кое-что сделаю,— ответил я сухо, а про себя
улыбнулся, потому что меня осенила счастливая мысль.
Я взял кусок бумаги с рисунком, показал его издали
остальным вождям, потом смял и забил в ружье.—
То-Кей-Хун, ты сам сказал, что я перенес души вождей
на этот кусок бумаги. Теперь ваши души в стволе
ружья. Я могу выстрелить их в воздух, чтобы они
разлетелись во все стороны и никогда не попали в
вечные угодья!
Впечатление от моих слов превзошло все ожидания!
Они так всполошились, что мне стало их даже жалко и
немного стыдно за обман, но другого выхода у меня не
было. Я быстро замахал руками:
— Пусть сядут красные воины! Если вожди выкурят
со мной трубку мира, я верну им их души и ничего
плохого с ними не случится!
Вмиг все уселись, где стояли. Они напряженно смот-
рели на меня, То-Кей-Хун уже вытаскивал трубку и
полуприятельски-полуиспуганно моргал. Мне надо было
ковать железо, пока горячо, хотя мое поведение было
опасным для меня самого. Реакция индейцев на мой
поступок могла быть самой неожиданной.
Я подошел поближе к вождю. Рядом с ним лежали
трубка и мешочек с индейским табаком. Я взял ее,
набил и выпустил струйку дыма, с опаской наблюдая за
индейцами. Потом начал медленно и торжественно:
— Мои красные братья верят в Великого Духа, и они
правы, потому что Маниту — отец красных людей, и он
дал им эту землю. Она принадлежала красным воинам с
незапамятных времен. Но однажды сюда пришли белые
люди,, которых столько, сколько травы в саваннах всеп>
света, и изгнали красных воинов. Это плохо, и красные
воины не могли с этим смириться. Но разве мои братья
230
думают, что все белые охотники в этом виноваты?
Почему сыновья команчей несправедливы и ненавидят
всех, виновных и невиновных?! Может кто-нибудь ска-
зать, что на моих руках есть кровь воинов-команчей? Я
захватил Ма-Раму, сына великого вождя То-Кей-Хуна,
но упал ли хоть волос с его головы? Я вернул его
вашему племени. Не стрелял ли Разящая Рука по
бледнолицым, которые убежали от вас? И наконец, у
него в стволе ружья души вождей, но вместо того, чтобы
выстрелить ими в воздух, он предлагает выкурить труб-
ку мира! Вожди команчей мудрые, отважные и справед-
ливые. Разящая Рука будет биться с каждым, кто скажет
иначе, потому что он выкурит с команчами трубку мира
и станет их братом.
Я вдохнул дым и, по индейскому обычаю, выпустил в
небо, к земле и во все четыре стороны, а потом передал
трубку То-Кей-Хуну. Он молча взял трубку, шесть раз
затянулся и передал ее дальше. Когда ее выкурили все
четверо вождей, я сел среди них. На этот раз меня никто
не оговаривал.
Главное, что заботило команчей,— это их души в
моем ружье.
— Брат вернет нам наши души? — спросил самый
старый вождь.
— Я теперь свой среди воинов-команчей.— Прежде
чем ему ответить, я хотел кое в чем удостовериться.—
Я могу, например, жить где хочу?
— Разящая Рука — наш брат. Он свободен и получит
от нас вигвам, который выберет.
— Да? Я выберу его сейчас! — сказал я быстро и встал.
Они растерянно переглянулись, но им ничего не
оставалось, как пойти со мной. Я проходил мимо вигва-
мов, выбирая, пока не остановился там, где недавно
видел вооруженного воина. Сейчас его не было, но это
ничего не значило. Я прошел мимо, дальше, потом
вернулся.
— Я останусь в этом вигваме!
Вожди растерялись. Они даже не предполагали, что
во всей деревне мне приглянется именно этот вигвам, но
они дали слово и теперь не знали, как выкрутиться.
— В этом вигваме мой брат не может жить,—
миролюбиво сказал То-Кей-Хун.
— Почему? — удивленно вскинул я брови.
231
— Это вигвам наших врагов.
— Ваших врагов? Кто они?
— Двое бледнолицых и один красный воин,— отве-
тил команч очень неохотно.
— Скажи мне, как их зовут!
— Это Виннету, вождь апачей, Безухий, убийца всех
красных людей...
— Разящая Рука посмотрит на них!
Я сказал это так решительно, чтобы они поняли, я не
буду просить! Раздвинул входную занавеску и вошел.
Вожди — за мной.
Пленники лежали на земле в ремнях, а для крепости
их еще привязали к внутреннему колу вигвама. По
лицам их было видно, что они терпят страдания, но силы
их уже на исходе. Владели они собой превосходно, даже
виду не показали, что мы знакомы и они мне рады.
— Что они сделали? Из-за чего их связали?
Рогатый Бык нахмурился.
— Они убили воинов-команчей!
— Мой брат был при этом? Сам видел?
Он ответил уклончиво:
— Команчи это знают.
— Они должны это доказать,— сказал я.— С этой мину-
ты этот вигвам принадлежит мне, и эти трое — мои гости!
Я вытащил нож, но один из вождей схватил меня
за руку.
— Нет! Они должны умереть! Они не могут стать
твоими гостями!
— Кто мне это запретит?!
— Мы, четыре вождя!
— Да? Попробуйте!
Я резко встал между ними и пленниками.
— Цезарь! — крикнул я негру, который вошел вместе
с нами в вигвам.— Быстро! Ремни... Сначала — Виннету!
— Черный воин пусть оставит в покое свой нож! —
воскликнул угрожающе То-Кей-Хун и выдохнул:— Уфф!
Цезарь и не думал его слушаться. Он подскочил к
апачу и разрезал ремни. Команч ринулся на негра, но ы
встал у него на пути. Вождь метнул нож.Я увернулся, и
нож упал, оцарапав мне запястье. Я не чувствовал боли,
и мой удар настиг То-Кей-Хуна. И вовремя. Я сделал
это так стремительно, что успел сбить с ног второго
вождя, а Виннету, избавленный от ремней, валил уже
232
третьего, а с четвертым справлялся Сан-Ир. Все про-
изошло не дольше чем за одну минуту и в полной
тишине. На улице ничего не было слышно, даже «Уфф!»
Рогатого Быка. Мы вдруг стали хозяевами положения. У
наших ног лежали четыре самых главных вождя рода.
Они были в полной нашей власти.
— Черт возьми, Чарли! Как вам это удалось?
— Потом,— сказал я,— сейчас у нас другие заботы.
Виннету первым понял, что надо делать. Он взял
оружие вождей. Остальные сделали то же, а я быстро
зарядил свое ружье. Затем вышел из вигвама* приложил
ладони ко рту и прокричал:
— Пусть мои братья созовут на Совет всех воинов
рода! Разящая Рука хочет сказать что-то очень важное!
Индейцы с недоумением смотрели на меня. Они не
могли понять, что случилось, но я был принят в их род,
курил с вождями трубку мира и теперь стал одним из
них. Поэтому они послушались и через минуту стали
собираться на месте, где обычно проходил Совет.
Когда все уселись в полукруг, я поднял руку в знак
приветствия и начал речь:
— Разящая Рука стал другом и братом всем коман-
чам, вожди курили с ним трубку мира. Мои братья
видели это?
— Хау! — загудело собрание.
— Вожди согласились с тем, что я выберу вигвам,
который мне понравится. Это так?
— Хау! — снова подтвердило собрание.
— Стал ли вигвам, который выбрал Разящая Рука,
его собственностью?
Команчи не понимали, в чем дело. Почему я говорю
о вещах, само собой разумеющихся? Что из всего этого
следует?
— Да, вы все это подтвердили, и я вижу, что вы
мужественные и справедливые воины. Но что я должен
думать о ваших вождях? Слушайте, что я вам расскажу!
Разящая Рука выбрал себе вигвам, в нем были пленни-
ки, они просили его о помощи, и он исполнил их
просьбу, сказав, что они — его гости. Мог он, как
честный воин, отказать им в просьбе?
Собрание бурлило. Это пришлось им не по нраву, но
было ясно, что я все делал так, как велели индейские
обычаи, и потому оказался правым.
233
— Нет! Нет! — наконец выкрикнул один из вои-
нов.— Разящая Рука может взять их под свою защиту,
может даже идти с ними на смерть, но они не смеют с
его помощью избежать суда!
— Да, я знаю,— сказал я.— Но я могу избавить их от
ремней, если я за них ручаюсь!
— Да, это Разящая Рука может сделать,— сказал
индеец, и собрание снова согласно забурлило.
— Значит, я не сделал ничего, на что не имел
права,— сказал я.— И все-таки один из вождей вытащил
против меня нож! Что должен сделать воин команчей,
если кто-нибудь поднимет на него оружие в его собст-
венном доме?
Собрание молчало. Большинство команчей смотрело
в землю.
Я повысил голос:
— Скажу сам, если вы молчите! Снять скальп этого че-
ловека! Этого человека и всякого, кто ему помогал! Это так?
— Хау! — неохотно вырвалось у команчей.
— Мои братья судят справедливо! — сказал я.— На
Разящую Руку напали вожди. Я мог бы их убить, но
только сбил с ног, связал и оставил, лежать в своем
вигваме. Они лежат там. И те, которых я назвал
гостями, смотрят за ними. Разящая Рука имеет на них
право. Разящая Рука не хочет наказывать вождей. Он
хочет дать свободу гостям за свободу команчей. Мои
братья могут подумать о 'предложении Разящей Руки, но
пусть они не помышляют ни о чем другом! Если кто-то
вступит в вигвам, кроме Разящей Руки, вожди умрут!
Через десять минут я вернусь за ответом.
Моя речь их изумила. Их каменная неподвижность
свидетельствовала о том, что их оглоушило то, что я
рассказал. Они не вскакивали и не смотрели с ненави-
стью, как бывало, не грозили оружием. Они были
потрясены.
Когда через четверть часа я вернулся, начались
препирательства.
— Наш белый брат пленил вождей команчей в виг-
ваме? — прозвучал их первый вопрос.
— Да, я же сказал вам.
— Пусть он выдаст вождей воинам команчей, они сами
будут их судить за преступление перед Разящей Рукой.
На этот трюк я мог только улыбнуться:
234
— Мои братья забыли: воины могут судить вождей
только в одном случае — если они струсили в бою. Но
этого не было. Только Разящая Рука может наказать их,
потому что они покушались на его жизнь.
— Что тогда сделает белый охотник? — быстро спро-
сил говоривший команч.
— Накажу их, если моим гостям не дадут свободу!
— Разящая Рука знает, кто эти люди?
- Да!
— Безухий — смертельный враг индейцев!
— Мои братья видели, что он убил кого-то из команчей?
— Нет. Но среди них Виннету, а он послал очень
многих команчей в вечные угодья!
— Ты думаешь о том, что случилось в Мапими? Но
Виннету сначала предлагал вам мир — и сделал это
трижды! И потом, из вашего рода там не было ни одного
воина! Ты должен это знать. А тот третий белый вам
вообще ничего не сделал!
Индеец мрачно рассматривал меня. Потом покрутил
головой.
— Если наш брат убьет вождей команчей, умрет и
он, и те, кого он охраняет,— сказал он медленно.
— Ты шутишь! Ты не знаешь, что у меня в ружье
души команчей?
Он удивился и забурчал:
— Пусть мой брат немного подождет!
Я знал, что последует. Новый Совет, новое препира-
тельство, новое перетягивание каната. Но пока все шло
не худшим образом. На лицах индейцев я не видел ни
ненависти, ни озлобленности. Я говорил и вел себя
открыто и дружелюбно — это индейцы всегда ценят.
Через полчаса меня известили о решении Совета:
— Разящая Рука получит свободу, и его гости полу-
чат свободу, но только на четверть дня!
Ловко они придумали! Они решили поступить с нами
очень просто: дать нам шесть часов времени, а потом
поехать по нашим следам и превратить нас в затравлен-
ных зверей. Они бы и своих вождей спасли, и поохоти-
лись на славу. А чем охота на нас кончится, они не
сомневались. Ничего заманчивого в этой игре не было,
но другого от команчей нельзя было ожидать! И потом,
шесть часов есть шесть часов, сказал я себе. А если еще
мы получим их перед вечером, то можем прибавить и
235
ночь. Ночью команчи преследовать нас не могут. Нет, я
был бы дураком, если бы не согласился на это предло-
жение. Но сразу сказать, что я его принимаю, я остере-
гался.
— Я обдумаю ваше предложение с одним услови-
ем,— сказал я, как бы сомневаясь.
— Пусть Разящая Рука скажет свое условие!
— Мои гости получат назад все свое оружие, которое
у них отобрали.
— Получат!
— И все свои вещи!
- Да!
— Но этот обмен неравноценный. Моих гостей вы
взяли в плен, хотя они не тронули и волоска на вашей
голове, а ваши вожди покушались на мою жизнь!
— Мой брат просит еще что-нибудь? — хмурился индеец.
Кто знает, «чего он еще опасался.
— Да! Трек коней, которых я выберу сам.,
— Уфф! Разящая Рука хитрый, как лиса! Он знает,
что его лошади устали. Но ты получить, что просишь!
Когда ты выпустишь вождей из своего вигвама?
— Они будут свободны, когда мы отъедем.
— А души в ружье? — озабоченно ёпросил индеец.
— Разящая Рука выполнит все, что он обещал. Он не
выстрелит души команчей в воздух, если условия будут
выполнены.
— Пусть Разящая Рука идет куда хочет. Разящая
Рука лукав, как лисица. Маниту помрачил разум вож-
дей, когда они курили с ним трубку мира! Хау!
Теперь я был спокоен и отчасти доволен. Это озна-
чало, что договор заключен.
Я быстро зашагал в вигвам, чтобы обрадовать друзей,
которые наверняка заждались меня. Они просто налете-
ли на меня и напряженно ловили каждое слово моей)
рассказа. Виннету был сдержан, и, когда я кончил, он
тихо и спокойно сказал:
— Мой брат Шарли вел себя мудро!
— Удачный день! — радовался Сан-Ир.— Шесть ча-
сов, и к тому же хорошие лошади, это больше, чем
можно было ожидать, когда мы попали в эту заварушку.
Но что Тоничка?
— Вы получите ее, Марк. Все, что они у вас взяли,
получите! И вы, Бернард!
236
Но меня ожидало еще большее удивление. Перед
вигвамом кто-то громко произнес мое имя. Я вышел и
увидел старую индианку, которая готовила мне еду.
— Пусть бледнолицый следует за мной,— сказала она.
— Куда я с тобой пойду?
— К Ма-Раму.
Это было удивительное посольство, но я подумал, что
мне нечего опасаться. Молодой команч ждал меня перед
вигвамом, в котором я провел вчерашний день. Он сидел
на лошади и держал под уздцы свежего молодого рысака.
— Пусть мой белый брат сядет.
Ничего не спрашивая, я вскочил на лошадь и поска-
кал вслед за Ма-Рамом между вигвамами в прерию. Мы
отъехали не очень далеко. За деревней паслись свобод-
ные лошади команчей. Ма-Рам вел меня прямо к вели-
колепному жеребцу, молодому, с ясными и очень умны-
ми глазами.
— Ма-Рам получил этого жеребца в подарок от
своего отца. Я передаю его Разящей Руке, потому что
мой брат сохранил мне жизнь и не опозорил меня!
Я был больше чем поражен. Конь на самом деле был
великолепен. Не надо быть большим знатоком, чтобы
увидеть — по силе ему нет равных во всем табуне. Я
поблагодарил Ма-Рама и выбрал еще двух лошадей для
Бернарда и Цезаря.
Когда мы возвращались, Ма-Рам остановился перед
своим вигвамом.
— Пусть мой брат подарит мне еще немного време-
ни, сойдет с лошади и войдет в мой вигвам.
Это приглашение было большим уважением ко мне,
и я не мог отказаться. Меня ожидало небольшое угоще-
ние в виде особой булки, которую команчи любят и
очень вкусно готовят из разных луковичных растений. Я
с удовольствием поел, а потом оказалось, что Ма-Рам
позаботился не только обо мне. Выйдя из вигвама, я
увидел, что какая-то девушка что-то привязывает к
седлам. Ма-Рама со мной уже не было. Мы попрощались
с ним в вигваме.
— Кто ты? И что ты тут делаешь? — спросил я ее.
— Я — Хи-Ла-Дих, Чистый Ручей. Мой отец — вождь
То-Кей-Хун. Прошу тебя, прими то, что я тебе даю.
Запасы на дорогу тебе пригодятся.
— Но почему ты это делаешь?
237
— Ты сохранил жизнь моему брату.
Я подал ей руку.
— Пусть Маниту даст тебе много счастья, цветок
саванны,— сказал я с нежностью.— У тебя чистые, ясные
глаза, пусть вся твоя жизнь будет такой чистой и ясной!
Я вскочил на коня, помахал ей и поехал к своему
вигваму.
Свежие, сильные лошади, запасы на дорогу, возвра-
щенное оружие — все это укрепило наши надежды на
хороший исход. Цезарь возбужденно нас подгонял, боял-
ся, чтобы «индеец не поймать сразу всех — масса Берн,
и масса Марк, и масса Виннету, и масса Чарли!».
Подгонять нас было не нужно, мы собрались очень
быстро. Когда Сан-Ир собственной рукой разрезал ре-
мни, которыми были связаны вожди, мы выбежали из
вигвама, сели на лошадей и в несколько минут покинули
деревню команчей. Никто нас не провожал, деревня как
бы вымерла, можно было подумать, что наш отъезд
команчей вообще не интересовал. Только в вигваме
То-Кей-Хуна, я заметил, у входа блеснули чьи-то глаза.
Все те, кто сейчас скрылись в вигвамах, нетерпеливо
ждали часа, когда можно будет начать погоню и охоту
за нами, но эти глаза за входной занавеской напомнили
мне, что есть два сердца, которые очень хотят, чтобы
побег нам удался.
8
РАНЧО ДОНА ФЕРНАНДО
С доном Фернандо де Венанго мы познакомились н
окрестностях Сьерра-Невады. Это знакомство было на-
шей удачей, а поводом стал обычный бизон. Не будь
того бычка, которого мы собирались поймать, чтобы
насытить наши голодные желудки, мы бы не сделали
дальнейших открытий. Они-то и привели нас к уже
потерянным было следам.
Все произошло, как я уже сказал, у восточных
отрогов гор Сьерра-Невады, недалеко от озера Моно, где
кончаются земли команчей. Там обосновались навайи,
дружественные апачам племена. От команчей мы благо-
238
получно убежали, благодаря тому, что Ма-Рам дал нам
свежих, великолепных лошадей, а дочь вождя щедро
снабдила запасами еды. Но теперь запасы подошли к
концу, и нужно было их пополнить. Бизоньи следы
навели нас на мысль, что хорошо бы поймать бычка.
Мы решили осуществить наш замысел. Пока Виннету
с Сан-Иром и Цезарем разбивали лагерь, мы с Бернар-
дом отправились на охоту. Следы привели нас к густой,
разросшейся иве, а за ней мы нашли не очень дикого, но
довольно большого теленка с тремя коровами, которые
мирно паслись, будто специально для того, чтобы нам
легче было их поймать. Мне не составило труда бросить
лассо и поймать одну из коров. Когда она упала, мы
обнаружили у нее на боку клеймо. Значит, она была из
стада какого-то владельца ранчо.
Бернард откровенно испугался, но я попытался его
успокоить.
Не думайте, что это такое уж несчастье,— сказал
я.— В этих краях бизон стоит столько же, сколько одна
его шкура. Люди в пути всегда могут поймать одну
корову для своих нужд. Только надо вернуть шкуру'
хозяину. Это обычай!
— Тогда нужно снять с нее шкуру и отнести хозяину
— Нет, достаточно его известить, где находится би-
зон. Мы, наверно, поедем мимо ранчо.
Я уже склонялся над уловом, когда над ивой что-то
просвистело. Я услышал, как Бернард громко вскрикнул.
Я резко обернулся, но из-за веток сумел рассмотреть
только натянутое лассо. Я схватил ружье, продрался
между ветвями и рассмотрел всадника, судя по костюму,
мексиканца. Он скакал прочь и волочил за собой Бер-
нарда.
Каждая минута была дорога. Недолго думая, я при-
целился и выстрелил в лошадь. Конь споткнулся и упал.
Всадник выскочил из седла, но тут же поднялся. Я
побежал к нему, но он, увидев меня с ружьем в руке,
взял ноги в руки и дал такого стрекача, что только
пятки сверкали. Я не стал его догонять, я беспокоился о
Бернарде. К счастью, с Бернардом ничего не случилось.
Он не столько ушибся, сколько испугался и мигом
вскочил на ноги.
— Черт возьми! — закричал он.— Какая муха укуси-
ла этого парня!
239
— Не имею представления,— проворчал я.
— Надо было продырявить ему шкуру!
— Ну-ну! Он все-таки человек, не так ли? Да и вас
это бы не спасло, лошадь поволокла бы вас дальше.
Бернард еще что-то бормотал, но потихоньку прихо-
дил в себя.
— Лучше помогите мне справиться с уловом. Да-а-а!
Теперь мы знаем, что эта часть земли не так уж
безопасна.
— Хотя земли команчей уже позади?
— Команчи-то позади, но здесь часто орудуют про-
ходимцы чонки или бандитские шайки из Мексики. Не
желал бы я вам убедиться в этом на собственной шкуре.
Они бывают опаснее, чем команчи.
Мы быстро уложили мясо в сумки и поскакали к
своим. Когда мы доехали до лагеря и удостоверились,
что у них все в порядке, я немного успокоился. И все же
после происшествия с Бернардом меня что-то беспокои-
ло. Надо было держать ухо востро. Цезарь встретил нас,
чуть не прыгая от радости.
— Масса принес бифштекс! Цезарь сразу принесет
дрова, сделает огонь и приготовит вкусный бифштекс!
Через минуту уже горел костер и жарилось свежее мясо.
Оно так благоухало, что мы как-то забыли об осторожности.
Нас выручила чуткость Виннету. Вождь вдруг стряхнул с
себя все благодушие и приглушенно крикнул:
— Уфф! Приближаются всадники!
Я вскочил и вытащил бинокль.
Их было шесть или семь, все в мексиканских костю-
мах, и скакали они прямо к нам.
— Увидели дым нашего костра,— заметил Виннету.
— Я бы положил ружье поближе. Что, если эти
господа из тех, с кем был хозяин лассо и которому вы
так сильно не понравились,— отозвался Сан-Ир.
Всадники между тем остановились на некотором рас-
стоянии от нас. Теперь я мог точно сосчитать, их было
восемь. Они о чем-то с минуту договаривались, потом
разделились и окружили нас. Один из них окликнул нас
на смешанном англо-испанском языке:
— Вы кто?
Опередив меня, Сан-Ир иронически сказал:
— Мормоны из Солт-Лейк, едем в Калифорнию. Мы
миссионеры.
240
— Это уж точно. Похожи! — осклабился мексика-
нец.— А что этот индеец?
— Индеец? Это не индеец! Это эскимос из Новой
Голландии, мы его будем показывать за доллары, если
дела у нас пойдут плохо!
— Та-а-а-к! А этот негр? Этот, черный?
— Что-о-о-о? Да, это вообще не негр, а загорелый
адвокат! Прямо с Камчатки! Едет на процесс в Сан-
Франциско!
Мексиканец даже бровью не повел, видимо, в геогра-
фии он не был силен. Но по его носу было видно, что
задето его самолюбие.
— Да-а-а! Приятное собрание! — зарычал он.— Три
мормона и один загорелый адвокат украли у меня
корову и чуть не отправили на тот свет пастуха! Я вам
покажу, где раки зимуют! — закричал он.— Вы мои
пленники! Все! Поедете со мной на ранчо!
Марк Джоррокс хитро посмотрел на меня.
— Чарли, ну что? Может, у нас там будет еда и еще
что-нибудь? Получше, чем здесь?
— Попробуем, Марк!
— Ладно,— сказал он миролюбиво и обратился к
мексиканцу.— Послушайте, сеньор, ну что вы поднима-
ете такой шум из-за какой-то телки?
Сеньор? Я не сеньор! Я дон, дворянин! И мое имя
известно: дон Фернандо де Венанго у Колонна де
Молинарес де Гайалпа у Ростредо! Запомните это!
— У-у-у-у! — Сан-Ир уважительно свистнул.— И в
самом деле большой господин! Нам ничего не остается,
только послушаться!
Он сделал страшно серьезное выражение лица, но в
глазах у него бегали чертики. Мы с трудом удержива-
лись от смеха. Однако ничего не поделаешь, придется с
ними ехать. Мы быстро загасили костер и сели на
лошадей. Цезарь был ужасно доволен, я слышал, как он
повторял себе под нос: «Прекрасная вещь. Цезарь быть
адвокат, в ранчо много еды и питья. Цезарь быть гость...
как адвокат!»
Примерно через полчаса мы приехали на ранчо. На
дворе нас встретили две женщины, какая-то сеньора
Эулалия и сеньорита Алма, о чем мы узнали, когда их
приветствовали наши сопровождающие. Честно говоря, я
бы не разобрал, кто из них сеньора, а кто сеньорита.
I 6 К. Ф. Май
241
Они скорее были похожи на служанок. Женщины смот-
рели на нас, не скрывая искреннего изумления.
— Кого это вы тащите, дон Фернандо? — застрекота-
ла та, что постарше, и, я бы сказал, даже зашипела.— У
вас есть голова на плечах? Для пятерых гостей — еда,
вино, курево, постель! Да лучше убежать и оставить вас
с вашей челядью на ранчо, делайте что хотите!
— Мамочка,— воскликнула младшая и удивленно пока-
зала на Бернарда.— Посмотри на этого! Вылитый Аллан!
Но сеньору не так-то просто было сбить с толку.
— Ну и что? Вылитый Аллан? Мне-то что до этого,
если это не он! Хотела бы я знать, откуда они взялись?
Мне еще их не хватало! Я по горло сыта хозяйством, а
тут еще заботиться о пятерых. Еще бы! И сам-то
безголовый, а приводит гостей!
От такой встречи дон Фернандо взмок.
— Эулалия! Ты ошибаешься! Это не гости!
— Что-о-о-о? Дон Фернандо де...
— Это не гости, сеньора Эулалия! Это пленники!
— Боже мой! Зачем ты их поймал?!
— Потому что они убили корову и еще трех вакерос*!
— Да? — всплеснула руками сеньора.— Вы при этом
были? А, дон Фернандо?
— Нет! Когда мы их поймали, они пекли свою
добычу на костре!
— Они хотели съесть нашего вакерос? А вы, дон
Фернандо, вы знаете, кто эти парни?
— Конечно,— ответил самоуверенный дон,— три мис-
сионера-мормона, они на пути в< Сан-Франциско. А тот
загорелый малый, похожий на 1негра,— адвокат откуда-
то с Огненной Земли!
_ — Господи помилуй!!! — И сеньора перекрестила нас.
А индеец?
— Нет, это не индеец, это готтентот откуда-то с
Аляски или как это? Ну, оттуда! Говорят, они будут
показывать его в цирке! Это так! Но ничего этого н<?
будет! Я просто всех их расстреляю! Одного за другим!
Сеньора Эулалия, позовите всех наших людей!
— Всех людей? Но ведь они все здесь! Кого вам
недостает? Может, старой черной Берты? Так если с©
позвать, она придет неизвестно когда, я ее знаю. Но, дон
♦ Вакерос — пастух (мекс.).
242
Фернандо, вы сказали, что они убили еще трех вакерос?
А они все здесь!
— Это все равно! Прежде всего надо закрыть все
ворота, чтобы они от нас не улетели! А потом будем их
судить! Я буду судить!
Ворота, которые требовалось закрыть, были всего
одни. Дон Фернандо удобно уселся на стуле. Он прика-
зал, чтобы наших лошадей отвели в сторону и привяза-
ли у забора. Мы не сопротивлялись, нам было любопыт-
но, как все будет выглядеть. У дона Фернандо нашлись
даже заседатели: сеньора Эулалия и сеньорита Алма.
— Прежде всего — имена! — резко сказал дон Фер-
нандо.— Как зовут?
— Цезарь,— ответил негр, потому что в него первого
уперся палец хозяина ранчо.
— Ну, это имя для шута и мошенника! А ты?
— Виннету.
— Неправда! Так зовут вождя апачей — очень муже-
<! венный и знаменитый человек! Дальше ты!
— Маршалл.
— Смотри, он тоже Маршалл,— раздался голос сень-
ориты Алмы.
— Обыкновенное имя янки! А ни один янки не стоит
аоманого гроша. Дальше!
— Сан-Ир.
— Опять фальшивка! Я, между прочим, очень хоро-
ню знаю, что так зовут прославленного охотника. На
Западе он известен. Ну, а какое имя придумал ты себе?
— Разящая Рука.
— Ну уж нет! — расхохотался дон Фернандо.— Зна-
чит, вы не только негодяи, но еще и лжецы!
Я покачал головой и подошел к тому вакерос, кото-
рым тащил на лассо Бернарда.
— Мы не лжецы, дон Фернандо, и я вам могу
доказать, если вы настаиваете.
— Ну, докажи!
Я повернулся к вакерос и влепил ему удар. Без звука
он свалился на пол.
— Если вы действительно когда-нибудь слышали о
Разящей Руке, тогда это достаточное доказательство.
— Алма! Мне плохо! Воды!
Сеньора Эулалия раскинула руки, подняла глаза к
небу и упала прямо в объятия дона Фернандо. Он хотел
16*
243
высвободиться, но сеньора была слишком тяжела. Ваке-
рос таращили на них глаза, а когда опомнились, увидели
нацеленные ружья.
— Спокойно, сеньоры! Пожалуйста, успокойтесь. Мы
никому не причиним вреда, если только вы сами не
наделаете глупостей. Мы хотим только обратить ваше
внимание на одну-две ошибки, а потом вы с нами можете
делать что хотите.
Я подошел к стулу, где сидел дон Фернандо с обеими
женщинами на коленях, снял шляпу и отвесил глубокий
поклон.
— Донья Эулалия! — сказал я торжественно.— Позвольте
мне, как почитателю женской красоты, нижайше поклониться
вам. Могу я вас попросить, чтобы вы подарили мне взгляд
ваших нежных очей?
— О-о-о-о! — глубоко вздохнула она, открыла глаза и
удостоила меня испуганным взглядом.
— Прекрасная сеньора! — помахал я шляпой в покло-
не.— Я не буду вам говорить, что это жест любви. Но в
средние века часто судьба осужденного передавалась в
руки нежного женского существа. Разрешите вспомнить
этот обычай. Дон Фернандо не может быть справедливым
судьей, поскольку он обвиняющая сторона. И мы просим,
чтобы власть судьи приняли вы в свои нежные руки.
— Вы действительно хотите этого, сеньор? — закудахтали
сеньора скрипучим голосом.
— Я говорю совершенно серьезно! Конечно, с нашей
стороны это очень смело. Мы уже месяц скитаемся по
диким краям и потому так выглядим и в таком виде
осмеливаемся поклониться достопочтенной сеньоре. Нет,
ничего не говорите, я знаю, что вы хотите сказать! Но
можем мы надеяться, что вы, жемчужина женской поло
вины человечества, все же исполните нашу просьбу?!
— О-о-о-о! — Донья Эулалия глубоко вздохнула и пока
чала головой, как будто не хотела верить собственным
ушам.— А вы на самом деле те господа? Разящая Рука и так
далее?
— Сеньора, поверьте, что ничего нет истиннее, чем это!
— Да? — Донья Эулалия повернулась к мужу.— Вы
слышали, дон Фернандо? Эти уважаемые господа попро*
сили меня, чтобы я рассудила их дела, как судья. Иям
это возьмусь, дон Фернандо, возьмусь! Надеюсь, вы
согласитесь?!
244
Мексиканец сделал кислую мину, но противоречить
не посмел, потому что сеньора приняла титул судьи так
серьезно и важно, что никто не мог помешать ей
осуществить свое желание.
— Пожалуйста,— сказал дон Фернандо со вздохом,—
в конце концов, я уверен, что этим молодцам не
миновать виселицы!
— Ну, уж это кто чего заслужит, дон Фернандо! —
Она повернула ко мне свое лицо, невероятно серьезное
выражение которого было достойно восхищения.— Пре-
доставляю вам слово, сеньор.
— Донья Эулалия, представьте себе, что вы едете по
саванне, долго, долго, очень долго тащитесь по ней и
>же забыли вкус свежего мяса. И тут натыкаетесь на
корову. А мысли о свежем мясе прямо нестерпимы, и вы
знаете, что можете ее поймать, а шкуру отдать хозяину.
Вы берете ружье и... Вы бы это сделали?
— Разумеется! Всякий бы так сделал! Так делается
всюду!
— Но — нет! Нет же! — встрял в речь хозяйки дон
Фернандо, но не успел кончить фразу.
— Тише, дон Фернандо! Я не давала вам слова! —
вскинулась донья Эулалия строго.— Сейчас взяла слово я!
Л вы будете говорить, когда я вам позволю! Понимаете?
Дон Фернандо снова опустился на стул, беспомощно
пожал плечами и уже больше не вмешивался. Вакерос
сюяли перед госпожой как в воду опущенные.
— Это все, достопочтенная сеньора, в чем мы прови-
нились,— продолжал я, когда она великодушно кивнула
мне.— Потом я обнаружил этого вакерос. Он накинул
i icco на господина Бернарда Маршалла и тащил его за
<обой. Он бы его загнал насмерть, если бы я не взял
р\ жье и не подстрелил лошадь под ним.
— Подождите! Вы говорите, господина Маршалла?! —
воскликнула сеньора.— Я знаю какого-то Маршалла, он
лил у моей сестры в Сан-Франциско.
— Родом из Луисвилла? — не удержался Бернард.
— Святая Лауретта! Он же говорил, что у него есть брат
Ьсрнард! Алма! Твоя правда! Ах, любовь, любовь... Сеньор
1>( рнард, подойдите ко мне, мои объятья вам открыты!
Бернард был и смущен и обрадован этой внезапной
симпатией, но в объятья не бросился. Лишь приблизился,
сделал глубокий поклон и поцеловал сеньоре руку.
245
— Я как раз ищу брата, сеньора Эулалия. И был бы
безмерно признателен, если бы вы сказали, где он
сейчас может быть.
Сеньора величественно повела рукой.
— Алма, моя дочь, знала его, когда навещала мою
сестру в Сан-Франциско. В то время господин Аллан
собирался куда-то в дорогу. Между прочим, эти господа
ваши приятели?
— Да, все до одного,— успокоил ее Бернард.— Они
сделали для меня больше, чем сохранили жизнь.
— А как же вы стали мормоном? — спросила Эулалия.
Бернард растерялся, но быстро опомнился и выразил
сожаление.
— О, это была шутка, донья Эулалия!
Госпожа Эулалия негодующе обратилась к мужу:
— Вы слышите, дон Фернандо! Никакие они не
мормоны, никакие не убийцы, ничего похожего! Немед-
ленно выношу оправдательный приговор! Господа, вы
наши гости! Алма, быстро на кухню и принеси бутылку
вина! Мы должны выпить за нашу встречу!
Упоминание о бутылке вина примирило хозяина ранчо
с оправдательным приговором. Его приветливость была
такой же искренней, как и предыдущее негодование.
— А теперь,— провозгласила хозяйка, когда мы выпили
за нашу дружбу,— отведите их в салон, а мы — за дела.
Дамы скрылись в дверях, если можно было назвать
дверями дыру в стене. А дон Фернандо отвел нас и
салон. Салон! В первую минуту я думал, что наш
милый дон Фернандо, в отместку за нашу шутку, решил
тоже разыграть нас. Комната с одним большим столом,
с двумя грубо сколоченными лавками и старым-преста
рым шкафом скорее походила на сарай, чем на салон
благородной дворянской семьи. Но поскольку хозяин
держал себя с достоинством и серьезно, я тоже настро
ился на подобающую форму поведения. Дон Фернан
до первым делом упомянул, что мы и в салоне выпьем
за знакомство, но мы с благодарностью отказались
Виннету, как обычно, не пил совсем, Бернарду после
первого угощения вином и упоминать о нем не хоте
лось. Цезаря мы заранее отправили присмотреть ла
лошадьми.
Через какое-то время появились дамы. И должен
сказать, у меня дух захватило от того, как они преобра
246
лились. Перед нами были две благородные мексиканские
сеньоры, разодетые в пух и прах!
Мы уселись за стол, и обе дамы пустились в светскую
беседу. Алма занялась Бернардом и без остановки щебе-
1лла об Аллане, а меня удостоили чести быть собесед-
ником доньи Эулалии!
Мексиканская кухня была обычной — вкусной и ост-
рой. В конце трапезы, когда мы уже доедали пирог и я
и Разящей Руки превратился уже в Карлоса, а потом в
дона Карлоса, донья Эулалия наклонилась ко мне и
прошептала нежно на ухо:
— Карлос, я должна доверить вам большую тайну!
— Тайну? Мне? — честно говоря, я испугался. Толь-
ко этого мне не хватало.
— Да, да! Тайну! Но для этого надо найти удобное
м то! Приходите вечером к трем платанам.
Господи! Меня ожидало еще и свидание! Но отказаться
л не мог и поэтому невнятно пробормотал что-то вроде
-ня меня это великая честь», а про себя в сердцах
и i мал, что мне с этой тайной делать, хотя, скорее всего,
м н нора расскажет что-нибудь об Аллане и Алме. Де-
к\ шка была влюблена в него и ни о чем другом не могла
। окорить с Бернардом, когда они сидели за столом.
Вечером мы встретились, и после, не скажу коротких,
in даяний сеньоры я вдруг услышал:
— Как жизнь все переплетает! — вздохнула она.— Я
ц< и о вас поняла!
— Обо мне?
— О вас, о Бернарде, обо всех! А главное, о тех двух
некудышных парнях! Я слышала, как Бернард говорил,
что должен им отомстить!
— О тех двоих?
— Разумеется! Они были здесь, представьте — были
ддссь! На ранчо!
— Были здесь? И когда?
— Уехали позавчера. Через Сьерра-Неваду в Сан-
Франциско. Думаю, они поедут искать Аллана Маршалла!
Когда я услышал такое, мне захотелось кричать на
весь мир! Судя по всему, сеньорита была так же
|шзговорчива, как ее мама, и об Аллане готова была
«мложить все кому попало. А если эти двое были
Морганы, то, без сомнения, они могли решиться ото-
мстить за Бернарда его брату.
247
— Простите, а ваша дочь говорила с ними об Аллане? —
спросил я, хотя знал, что вопрос бессмысленный.
— Конечно! Мы даже дали им рекомендательное пись-
мо,— шепнула несчастная сеньора,— ну, чтобы деверь
знал, что они от нас.
— Вы мне скажете адрес?
— Отель Валладолид, Саттер-стрит, Сан-Франциско.
Деверь содержит там отель. Его зовут Энрико Гонзалес.
— Это у него сеньорита Алма познакомилась с
Алланом? И давно ли?
— Три месяца назад.
— Простите, а как выглядят те люди, что были
здесь? Опишите поточнее, если можете.
— Конечно, смогу. Позавчерашние гости были отец и
сын Морганы.
— Достаточно! — Я от души поблагодарил сеньору.—
Теперь надо действовать.
— Я знаю,— сказала она и гордо вскинула голову,
как чистокровная испанка.— И понимаю! Понимаю! Ког-
да уезжаете?
— Завтра утром,— ответил я и нежно пожелал сень-
оре доброй ночи.
На следующий день, рано утром, на восходе, в
сопровождении двух дам мы дошли до ворот ранчо.
Дальше нас провожал дон Фернандо, он ехал с нами
довольно долго. Затем мы остались одни и поскакали во
весь дух в направлении Сьерра-Невады и Модесто на
Стоктон. Там сели на поезд и наконец добрались до
цели нашего путешествия, в Сан-Франциско.
9
СМЕРТОНОСНАЯ ПЫЛЬ
В Сан-Франциско, в эту прославленную столицу
Калифорнии — золотой земли, как ее называли, мм
добрались спокойно и без опасных приключений.
Город расположился около самого красивого залива,
какие только существуют на свете. Это был современный
Вавилон — смешение рас и народов. Здесь можно ветре
титься с китайцем и ирландцем, с говорливым кудрявым
248
итальянцем и молчаливым, замкнутым светловолосым
шведом. Словом, кого здесь только не было!
Вскоре мы нашли и Саттер-стрит, и отель — неболь-
шое одноэтажное здание в калифорнийском стиле. По-
знакомились мы и с хозяином, сеньором Энрико Гонза-
лесом, и его супругой доньей Эльвирой. Сеньора Гонза-
лес приняла нас благосклонно, но очень долго выпыты-
вала, кто мы и откуда, и лишь когда я сказал, что нас
послала к ним ее сестра, донья Эулалия, мы стали ее
личными гостями. К сожалению, это было единственное,
что нас порадовало. Ничего нового и утешительного она
нам не сообщила. Аллан Маршалл здесь жил, но три
месяца назад он уехал куда-то в Сакраменто, к золотым
приискам. С тех пор ни разу не дал о себе знать, хотя
просил, чтобы донья Гонзалес посылала ему письма на
адрес мистера Хоулфи в Йеллоу Вотер Граунд — Землю
желтой воды. Тот господин, как уверяла нас донья, был
хороший человек, давний их приятель, торговец, она
сама покупала у него украшения. Потом она нам сооб-
щила, что какие-то письма непременно должны были
дойти к Аллану, так как она их послала с двумя
мужчинами, добрыми знакомыми Аллана и его деловыми
друзьями. Когда она сказала, что это были отец и сын,
которые гостили на ранчо дона Фернандо, и описала их
внешность, мы уже не сомневались — это были Морга-
ны. Большего донья Эльвира не знала.
Но удача не совсем оставила нас. В полдень мы
забрели в какую-то лавчонку, где продавалась всякая
всячина, от мексиканского костюма др индейских луков
и стрел. Там мы разговорились с одним парнем, который
так же, как и мы, покупал что-то из одежды. Парень
был из Огайо, огайомен, как он гордо назвал себя, и
кое-что повидал в жизни. Он рассказал нам, что сражал-
ся с миссисипскими пиратами и что совсем недавно
плутал в окрестностях Йеллоу Вотер Граунд. Это было
уже кое-что. Он копал там золото с приятелями, и по
желанию господина случая человек, купивший у него
золото за хорошую цену, был не кто иной, как Аллан
Маршалл. Разумеется, мы допытывались, знает ли он об
Аллане еще что-нибудь, кроме того, что он остался в
Вотер Граунд. Но старатель ничего на это ответить не
мог Больше, чем Аллан Маршалл, его интересовала
компания парней, которая напала на него и на его
249
приятелей, когда они возвращались, и попыталась их
ограбить. Несколько его товарищей погибли, а он, по
счастью, остался жив.
Слишком хорошим ориентиром для нас этот разговор
не был. В магазине была толчея, все время входили и
выходили покупатели, торговались с продавцом, шумели,
и рассказ был отрывочным. В этой сутолоке невозможно
было расспросить этого парня о подробностях. Но кое-что
полезное мы все же от него узнали, да и то когда Бернард
сказал, что он брат Аллана и давно его ищет. Тогда
парень посоветовал, как лучше добраться до Вотер Граунд.
Он объяснил, что надо ехать через Санфранцисский залив
до Святоянских гор, потом на восток, прямо к Сакраменто,
откуда до нашей цели совсем близко. И если нам случайно
встретится мулат с глубоким шрамом на лице, мы без коле-
баний должны отправить его на тот свет любым путем, с
помощью ножа или пули, все равно. Так мы сделаем доброе
дело. Это были его последние слова. Потом он поднес руку
к шляпе в знак прощания и исчез в уличной толчее.
Совет этого малого нам очень пригодился. На следую-
щий день мы уехали, следуя по пути, указанному им, и на
четвертые сутки, к полудню, добрались в долину реки
Сакраменто. Вскоре мы уже стояли на берету ее небольшого
притока, пробивающегося через ущелье. Это место и назы-
валось Йеллоу Вотер Граунд. Мне показалось, что все тут
вдоль и поперек перерыли кроты. Так старатели прорыва-
лись к своему богатству, хотя с первого взгляда было видно,
что лучшие времена этих мест давно канули в Лету.
Посередине долины стояла низкая, довольно широкая
халупа с вывеской: «Магазин и отель «Вотер Граунд».
Это был центр местной общественной жизни, что-то
вроде трактира, кафе, отеля, пансиона и торговой лавки
одновременно. Если мы и могли хоть что-то узнать о
нашем деле, то только тут. Мы сказали Цезарю, чтобы
он нас подождал, а сами вошли внутрь.
Разумеется, никакой роскоши и пышности здесь не
было. Несколько грубо сколоченных столов и лавок,
несколько потрепанных стульев и старое, потрескавшее-
ся зеркало. Это все, чем мог похвастаться так называе-
мый салон. Не скажу, что парни, которые сидели здесь
и пили, были уж очень симпатичными. Они поглядывали
на нас с любопытством и довольно дерзко.
— Гей! Новые копальщики! — прыснул один.— Если
250
вы найдете тут столько, сколько и мы... Послушай, ты,
краснокожий! Давай выпьем с нами!
Он поднял стакан. Виннету сделал вид, что не
слышал, хотя парень орал так, что звенели стекла.
Когда он увидел, что апач не отвечает, взял стакан,
перескочил через скамейку, сунул Виннету стакан прямо
под нос и загромыхал:
— Ты, красная персона! Знаешь, не захочешь с нами
выпить — оскорбишь старателей! Так будешь пить со
мной или нет? Выбирай, не то...
— Красный воин никогда не пьет огненную воду, но
оскорбить белого человека этим не хочет.
— Не хочет, не хочет! Иди ко всем чертям!
Старатель резко выплеснул стакан спирта прямо в
лицо Виннету и стал размахивать ножом. Но как только
он сделал первое опасное движение, вскрикнул и оказал-
ся на полу. Теперь в руках апача блеснул нож.
И тут в парней словно черт вселился. Они мигом
вскочили и ринулись на нас с ножами, но только у нас
в руках уже были наготове ружья. Откуда он взялся и
когда, я не заметил, но только в дверях появился
Цезарь, он хлопал глазами и кричал:
— Остановитесь! Остановитесь!
Хозяин салуна тоже решил вмешаться.
— Люди! Лучше сядьте^Дела касается только Джима
и индейца, нечего впутываться! Нелл, позаботься о
Джиме, будь добр!
Нелл, бармен, привык к таким вещам. Он перевернул
беспомощного Джима на спину и поволок в ближайшее
помещение, чтобы привести в чувство. Через минуту мы
услышали оттуда такой рев, что заложило уши.
— Что будем пить, монсеньоры? — вежливо спросил
|рактирщик, будто ничего не случилось.
— Пиво, сказал Бернард.
— Какое? Портер?
— Какое лучше.
— Как раз, монсеньоры, у меня есть бурбонское из
(' гаффордшира!
«Откуда оно здесь взялось,— подумал я,— английское
е й во ?» Но ничего не сказал. Было любопытно, что он
|мм даст.
Он поставил перед нами пять бутылок, придерживая
и в руках и изучая нас. Потом спросил:
251
— Деньги есть?
Бернард утвердительно кивнул и полез за кошельком,
но Марк Джоррокс поймал его за руку.
— Оставьте, господин Бернард, я сам рассчитаюсь.
Сколько стоит пиво?
— Пятнадцать долларов с бутылками.
— Одурел! — проворчал Марк.— Принесите лучше весы!
— Вы хотите... вы будете платить золотом? — ожил
трактирщик.
— Само собой.
Сан-Ир потянулся к поясу, вытащил кожаный мешо-
чек, в котором были пули и свинец, порылся, и между
пальцами показался золотой кусочек.
— Гром и молния! Мужик, где ты его нашел? — у
трактирщика глаза полезли на лоб.
— У меня есть свое место,— равнодушно ответил Марк.
— И где?
— Думаю, здесь, в Америке,— ухмыльнулся охотник.—
Только я не могу точно сейчас припомнить где. Я никогда
не могу вспомнить, пока мне вдруг не понадобится
парочка золотых песчинок.
Трактирщик кивнул, и я увидел, как его глаза
загорелись от жадности, когда он взвешивал кусок и
высчитывал разницу между ценой золота и нашим
пивом. Марк Джоррокс равнодушно положил деньги в
карман, как человек, для которого десятидолларовые
бумажки ничего не значат, и жестом пригласил уго-
щаться.
— Прошу, монсеньоры, что вы на это скажете,-
спросил он, поднимая бутылку.
Первым напился Цезарь. Он вылил содержимое бу
тылки в рот так быстро, будто боялся, что у него
отнимут, но тотчас же страшно закричал:
— Цезарь пить яд! — причитал он.— Цезарь сразу
умереть! Цезарь отравить!
— Цезарь, успокойся, что ты плетешь,— смеялся я,
это пиво, такой сорт пива.
Но когда я отхлебнул сам, я чуть не завизжал, как
Цезарь.
— Боже мой! Что за пойло принес нам этот малый!
Я знаю, если бы мы приехали прямо из саванны,
может, мы бы и проглотили эту гадость. Но мы еще
недавно пили домашнее вино в отеле Валладолид, и это
252
пойло просто вывернуло нам желудки. Один за другим
мы быстро поставили полные бутылки на стол.
Трактирщика, казалось, это ни в малой мере не
взволновало. Он спокойно сел на лавку к Марку Джор-
роксу и с любопытством начал разговор с того места, на
котором минуту назад остановился.
— И далеко отсюда?
— Что — отсюда? — вопросительно поднял брови
Сан-Ир.
— Ваше место?
— Место? Я знаю их около пяти!
— Пять?! Я этому не поверю! Чего же вы тогда
приехали искать в Вотер Граунд, где не осталось уже ни
зернышка?
— Это только мое дело!
— А вы знаете, вы очень легкомысленный человек!
Пока вы здесь, кто-нибудь может выбрать всю вашу
золотую жилу.
— Я этого не боюсь.
— Я хочу вам сказать,— доверительно придвинулся
к Марку трактирщик,— если у вас их столько, этих мест,
я бы одно купил, сэр!
— Ну-у-у! — протянул Сан-Ир.— Да у вас денег не
хватит. Или вы можете сразу высыпать шестьдесят
фунтов золотом?
— Господи! — трактирщик обалдело посмотрел на
Сан-Ира, язык у него заплетался.— Сколько?! Ну, я бы
мог собрать компаньонов, кого-то, кто в этом разбирается,
такого, как Аллан Маршалл.
Глаза Сан-Ира блеснули в сторону Бернарда и в мою,
но он сохранял ледяное спокойствие.
— Кто это такой? Ваш приятель или знакомый?
— Вообще-то нет! — Махнул рукой трактирщик.— Я
|()лько о нем слышал. Он оставил нам тут своего парня,
был у него на побегушках, и тот нам рассказывал, что
он в таких делах разбирается. Золотой порошок и
маленькие слитки он менял на доллары. Но потом
Маршалл неожиданно исчез, и никто не знает, где он.
— Так,— сказал Марк Джоррокс.— Рассказывайте,
рассказывайте, приятель!
— Вчера его как раз искали три мужика. Какой-то
мулат и еще двое.
— Серьезно? И куда уехали?
253
— Вам-то зачем? Вы Аллана тоже знаете?
— Немного. То есть мы хотели поговорить с ним здесь.
— Какой там! —сказал трактирщик.— У тех хотя бы
был кусок бумаги.
— Кусок бумаги?
— Ну, карта,— с досадой сказал трактирщик.— Сна-
чала их интересовало, где хибара Маршалла. Бог знает
сколько времени ее осматривали, потом колдовали над
какой-то картой и планом или еще чем-то: я смотрел им
через плечо.
— И потом?
— Потом я описал им дорогу на Короткий ручей, они
туда и отправились.
— Ну, это они поищут порядком, если они никогда
там не были. Я немного знаю те места и знаю, что там
почем,— покачал головой Сан-Ир.— Послушайте, ска-
жите мне еще одну вещь, человек Маршалла еще здесь?
— Ага, здесь Фред Буллер, его участок там, налево
у реки.
Сан-Ир дружески потрепал трактирщика по плечу и
отважился хлебнуть пива еще раз. Наверняка хотел
продолжить разговор, решил я. И, улучив момент, кив-
нул Бернарду, дескать, пойдем поищем этого Буллера.
Через несколько минут мы нашли его участок. Два
парня мыли там песок.
— Добрый день, монсеньоры! — приподнял я шляпу.—
Мы ищем Буллера.
— Да, сэр! — откликнулся один из них.— Это я.
— Хочу с вами поговорить. У вас есть время?
— Может, и есть,— сказал Буллер,— но здесь каждая
минута стоит денег.
— Сколько за пять минут?
Он удивленно пэсмотрел на меня и с готовностью
ответил:	\
— Доллар.
— Берите!
Маршалл уже вкладывал доллар в руку Буллера.
— Спасибо, господа,— пробурчал парень,— я вижу,
вы настоящие джентльмены, не скряги!
— Получите еще, если мы узнаем, что нам надо,
сказал я. Если я понимаю в людях, парень большой
пройдоха. Но честному человеку приходится иногда
иметь дело даже с мошенником.
254
— Отойдем в сторону,— сказал я.
— Мне все равно.
Буллер выбрался на берег, отряхнул штаны и вопро-
сительно на меня посмотрел. Я взял его за локоть.
— К вам вчера не приходили трое? Двое белых и
мулат?
— Ну, были. И что?
— Белые — отец и сын?
— Ага, тот мулат их знакомый.
— Мой тоже!
Я даже не знаю, как меня осенило.
— У него шрам на лице?
— Ну и...— Буллер не договорил, словно опомнился.—
Вы знаете мистера Шелли? Откуда?
— У нас было одно дельце. Где бы мне найти его?
— Этого я не знаю, сэр,— пожал он плечами.
Мне показалось, что он говорит правду.
— Что эти белые от вас хотели?
— Время кончилось,— пробурчал Буллер.— Пять минут.
— Не бойтесь, еще есть,— отрезал я.— Я сам вам
скажу, чего они от вас хотели. Они разыскивали мистера
Маршалла, вашего бывшего шефа!
Буллер только закашлялся и что-то глухо пробурчал.
— Так вот, не глупите,— сказал я.— Получите еще
два доллара.
Бернард полез за кошельком, а у Буллера заблестели
глаза.
— Спасибо, сэр, мне это нравится. Вы не такой жлоб,
как Морган и Шелли. Но вы же о них все знаете, если
у вас с ними делишки. Знаете о Сид...— Он запнулся, а
я ободряюще похлопал его по плечу.
— О приятелях из Сидней-Каува? Не бойтесь об
атом говорить, я все знаю.
— Тогда вы меня понимаете, что иногда маленькая
службишка многое значит для человека. Серьезно! Как
здесь! Они искали бумагу, вон там, напротив. Все
пересмотрели и, если бы умели со мной договориться,
смогли бы получить кипу других интересных бумаг.
— А как с вами столковаться?
— Ну как...— протянул Буллер и зажмурился.— Как
сейчас!
— Ага! Так что это за бумаги?
— Письма,— ответил он.
255
— Чьи письма? К кому?
— Послушайте, господин, вы слишком много спра-
шиваете. Если я вам все скажу, может, вы не так со
мной заговорите. Откуда я знаю?
Я чуть не плюнул. Выжига! Пользуется случаем!
Хочет, чтобы ему платили за каждое слово! Так бес-
стыдно вымогать у нас деньги!
— Сколько хотите за все?
— Сто долларов!
— Ладно,— усмехнулся я.— Вы стащили у своего шефа
письма и думали, что их у вас купит мой приятель
Шелли? А когда вам показалось, что он платит мало, вы
их оставили у себя. Так вы говорите, что они были бы
полезны мистеру Шелли? Они не повредят и мне.
Только насчет цены вы сильно просчитались! Дам пять-
десят — и ни цента больше!
Это все были мои догадки, но я попал в цель, что
было видно по глазам Буллера. Он согласился не торгу-
ясь. Помогли случайность и немного счастья.
— Кажется, вы и так знаете все на свете,— пробур-
чал он.— Пятьдесят так пятьдесят!
— Где бумаги?
— Идемте в дом.
Мы вернулись.-От места, где парни мыли песок, было
несколько шагов до того, что Буллер назвал домом. Мы
вошли. Буллер, порывшись в углу, вынул драный пла-
ток, в котором было что-то завязано. Он развязал узел
и вытащил два листка бумаги — письма!
Я протянул руку, но он быстро спрятал письма за
спину.
— Сначала деньги, сэр!	5.
— Сначала мне надо прочитать хотя бы адрес. Я должен
знать, что покупаю!
— Смотрите!
Мне хватило взгляда, чтобы понять, какое это пись-
мо. К сожалению, Бернард, не дожидаясь моего кивка,
вытащил пятидесятидолларовую бумажку. Ему бы по-
временить, ведь он платил человеку, который обокрал
его брата. Но Бернард был так потрясен, что плохо
соображал, так ли он поступает.
Буллер был почти доволен. Когда он завязывал платок,
мне показалось, что там что-то блеснуло. Часы! Золотые
часы! Реакция Бернарда была стремительней моей.
256
— Что вам эти часы? Бросьте! — взорвался Буллер.
— Я только посмотрю, сколько времени,— сказал
Маршалл, с трудом сохраняя самообладание.
— Дайте сюда! Они не ходят! — Мошенник весь
ощетинился и схватил Маршалла за руку.
— Подождите, подождите! — отбросил я руку Булле-
ра.— Идут они или не идут и сколько на них времени,
мы разберемся сами!
— Это часы Аллана! — воскликнул Бернард.
— Приятель,— сказал я сладким голосом,— вы може-
>е объяснить, как они к вам попали?
Я так стиснул руку Буллеру, что он подскочил от боли.
— Вам-то какое дело,— со стоном пробормотал он.
— Хватит! — заорал я.— Этот господин — брат Ал-
лана Маршалла. Как они к вам попали? Быстро!
— Я их получил!
— Часы за триста долларов? — отозвался Бернард.—
За какую же услугу?!
— Ладно, Бернард, успокойтесь. Я господина Булле-
ра немного попридержу, а вы осмотрите эту красивую
комнату! Думаю, мы найдем еще кое-что и решим эту
загадку!
Буллер метался, шипел от ярости, угрожал.
— Кто вы такие? Кто вам дал право рыться в моих
вещах! Я позову людей, и они вам устроят суд Линча!
— Только попробуйте! Как бы самому не влипнуть!
И вообще, не дергайтесь, а то оторвете себе руки!
Бернард тщательно осмотрел жилище Буллера, но
безуспешно.
— Нигде ничего,— сказал он.
— Вот видите! — торжествовал парень.— Верните
««асы и убирайтесь!
— Тише, тише! — я держал его так крепко, что он не
мог шелохнуться.— Что с ним делать, Бернард?
— Часы он украл! — выдохнул Бернард.
— Само собой. Теперь он вам их вернет.
— Он заслужил хорошую трепку, чтобы помнил всю
жизнь!
— На дереве я его не повешу,— засмеялся я,— но в
нзказание он отдаст письма даром.
— Как это? Как это? — разъярился Буллер.
— И тот первый доллар, что он у нас вытянул,
нернет тоже! — решил я.— Лезьте к нему в карман!
17 К .Ф. Май
257
Буллер задергался сильнее, но я держал его, как в
клещах.
— Это вам дорого обойдется! — грозил он, когда я
его наконец отпустил.
От злости и досады он брызгал слюной, потом повер
нулся и стремглав помчался вниз к гостинице-салуну.
Мы выбежали за ним, больше из любопытства. И хоро
шо, что поспешили, потому что оттуда до нас долетел
оглушительный рев и крик.
Распахнув дверь, мы оказались прямо в центре драки
В левом углу помещения стоял Виннету и держал одной
рукой Буллера. Сан-Ир отбивался от трех сразу и подбад
ривал Цезаря, у которого отняли ружье и он оборонял^ я
кулаками и ножом. Буллер натравил золотоискателей ни
наших друзей, и драка была неминуема. Еще счастье, чн»
у этих бродяг не оказалось огнестрельного оружия, и
единственное ружье Цезаря не было заряжено. В протии
ном случае мы могли бы просто опоздать.
Наше неожиданное появление удивило их, а главное,
мы тут же вступили в драку. Пока они приходили и
себя, Цезарь вырвал свое ружье и теперь оборонялся
прикладом. От его ударов они валились, как груши
Через несколько минут салун опустел, только трактир
щика Сан-Ир попридержал. Тот мелко дрожал в гм»
руках и повторял без остановки:
— Джентльмены, я надеюсь, вы не отплатите мп<
неблагодарностью за мое гостеприимство!
— Гостеприимство! — ревел разъяренный Сан-Ир
А что за бурду ты нам продал?
— Вам не понравилось? Вы бы сказали мне! Ничем»
не случилось, господа, ничего не случилось, я верну нам
деньги!
— Можешь оставить, мы...
— Оставить деньги?! — вцепился в рукав Сан Ир»»
Цезарь.— О! Оставить ему деньги за то, что он с ним»»
сделать! Этого масса Цезарь не позволит! Или ну» ••
масса Сан-Ир прикажет ему выпить сам свой пиво!
— Идея! — расхохотался Сан-Ир и уже пода mi »
трактирщику бутылку псевдостаффордширского пиви
Ну, глотай!
— Выпить быстро и все до дна! — приказал Це ларь
— Да, джентльмены, выпить пиво, джентльмены!
бормотал всполошившийся трактирщик с такой плойин
258

стью, что даже серьезный и сдержанный Виннету не
удержался от улыбки.
Цезарь стоял рядом с трактирщиком, и только тот
выпивал бутылку, как Цезарь, страшно вращая глазами,
протягивал ему другую и командовал:
— И выпить еще бутылку, а то Цезарь застрелить!
Этот ритуал повторялся пять раз. Трактирщик блед-
нел, краснел, глаза у него вылезали из орбит, желудок
отказывался от пива. Лишь после пятой бутылки Цезарь
остался доволен, и когда он отпустил трактирщика, тот
вмиг исчез, держась руками за живот.
А нам самое время было сматывать удочки. Каждую
минуту могли нагрянуть старатели с оружием, жажду
щие кровавой мести.
На удивление спокойно мы доехали до Сакраменто
Старатели так и не погнались за нами, и, когда мы
почувствовали себя в безопасности, Бернард попросил
сделать короткую остановку. Это было понятно, он еще
не успел глянуть на письма, которые мы вырвали из рук
Буллера, и нам всем было любопытно, помогут ли они
нам в поисках Аллана.
Из них мы узнали, что Аллан не получил от бра hi
ни одного письма, что уехал из Вотер Граунд, имея <
собой несколько фунтов золота, и направляется в долину
Короткой речки, где надеется разузнать, есть ли там
золото, и, все выяснив, вернется в Сан-Франциско. И
письме он упоминал о точном плане своей дороги,
который составил сам, чтобы не полагаться на провод
ника, составлял он план по новейшим картам и был
уверен, что не заблудится.
Письмо убедило нас, что мы на верном пути, н<»
осталось и много неясного. Главное, как Морганы у.ны
ли, что Аллан задумал отправиться к Короткой речь. ’
Может, они нашли упоминание в бумагах, которые him и»
у Буллера?
Марка Д коррокса беспокоили другие вещи. Дор<и « •
Короткой речке кончалась в местах, где располага'11 <
деревне индейцев шошонов около Змеиной реки Сан I1t
опасался, как бы Аллан нс попал в беду. Несча<ии»м
случай в л;ик местах мог привести к слил) нелр'- о *•
ценным гчжс1ым последе 1 виям. Джиррокс хороню -и • •
шошонов, был с ними в дружбе, и Виннету сказ.а i. •• •.
он много саз курил с шошонами фубку мира и •••»*
260
будут рады с ним встретиться. Это были хорошие
новости, практически означавшие, что шошоны станут
нашими сообщниками и помогут искать Аллана Мар-
шалла.
Мы отправились к горам Чико через неприступную,
дикую местность, где крутые склоны перемежались с
глубокими ущельями и лесными ложбинами. Дорога
была такой, что лошади спотыкались на каждом шагу.
Но этот путь был самым коротким, а Морганы выехали
за два дня до нас и имели преимущество во времени.
Мы ехали с утра до темноты и останавливались
только на ночь. Наконец на пятый день мы достигли
подножия могучего горного массива, напоминавшего ко-
нус с подточенной верхушкой. Неприступный дремучий
лес со столетними хвойными великанами возвышался
над нами. Где-то здесь были те самые золотые природ-
ные тайники, о существовании которых знали люди и
искали их, как одержимые. Наверху, среди лесов, прята-
лось озеро Блэк-Ай — Черный глаз, в него-то и впадает
Короткая речка. Необитаемая земля, оторванная от
мира. Дикие скалы и неприступные лесные чащи нас
нисколько не привлекали. Если бы нас не вынуждали
обстоятельства, мы мигом повернули бы коней и поспе-
шили в более приветливые места. И все-таки эта
суровая природа была прекрасна и величественна. Мы
ехали дальше в торжественной и мрачной тишине веч-
ных могучих деревьев.
Переночевав у южного берега озера Блэк-Ай, утром
мы спустились в долину Короткой речки. Она почти
высохла, вокруг было пустынно, как и везде. Мы ожида-
ли, что наткнемся на людей, на старателей, но не было
ни одной живой души,— и это, как мы потом обнаружи-
ли, говорило о делах недобрых. Стоянка, которая, несом-
ненно, была здесь прежде, оказалась разрушенной, раз-
грабленной. Палатки разорваны, рудники разворочены,
глиняные халупы разбиты. Все это выглядело ужасно!
Словно здесь шла жестокая схватка. Других следов
человеческого присутствия, кроме этих развалин, мы не
видели, ни брошенного оружия, ни единого убитого
человека. Но не могли же все старатели исчезнуть без
следа!
Бернард был в унынии. Он надеялся, что здесь
наконец он встретится с братом, но картина разрушения,
261
которая предстала перед нашими глазами, усилила его
беспокойство. Увидев останки одной из самых больших
палаток, он стал уверять, что это именно то место, где
расположился Аллан. Но точно он ничего не мог знать,
сказалось его нервное напряжение и рухнувшая надежда.
Марк Джоррокс был хмурым и как-то горестно-расте-
рянным. Он шепнул мне, что дал бы руку на отсечение,
если он не прав,— убитые, без сомнения, лежат на дне
озера. Вслух он, разумеется, ничего не сказал, боялся,
как бы среди несчастных не оказался и Аллан. Нам
оставалось только искать следы и, если найдем, ехать
дальше в том же направлении.
Спустившись к лесу, мы наткнулись на множество
отчетливых следов. Виннету осмотрел их и сказал, что
здесь было пятнадцать-шестнадцать всадников и четыре
или пять лошаков с тяжелой поклажей. Лошаки упира-
лись изо всех сил и оставили глубокие отпечатки. Вряд
ли тем людям удастся ехать достаточно быстро, и мы
можем нагнать их раньше, чем они настигнут Аллана,
если тому удалось ускользнуть отсюда.
Добравшись до места, где река обтекает большой
дугой конус горы Маунт Шасти, мы в замешательстве
остановились. Злодеи приготовили нам еще один сюрп-
риз. Вдруг мы обнаружили, что следы разделяются.
Шесть всадников с поклажей свернули влево, а осталь-
ные следовали в прежнем направлении.
— Что это? — Марк Джоррокс осмотрел следы враж-
дебным взглядом и недовольно развел руками.— Черт
возьми! — выругался он и плюнул.— Хотел бы я знать,
не подстроили они нам ловушку?
— Скорее это не умышленно,— заметил я.— Пожа-
луй, я догадываюсь, почему они разделились. Лошаки с
поклажей едут медленно. Ничего удивительного, если
они волокут все, что злодеи награбили у озера Блэк-Ай.
Другим же надо скорей догнать Аллана. Может, это как
раз доказательство, что он жив.
— Ладно! — Сан-Ир воинственно поднял ружье над
головой.— Лошаки с поклажей меня не интересуют, а
вот те, которые поехали прямо... Я думаю, моей Тоничкг
давно кажется, что мы тащимся как улитки.
— Да вы в жизни не видали улиток! — засмеялся я.
А сейчас важно решить, кого из Морганов вы хотитг
собственноручно поймать и наказать?
262
— И вы спрашиваете? Само собой, обоих!
— Обоих — не выйдет!
— Почему же это не выйдет?!
— Эти лошаки везут добычу,— сказал я, пожав пле-
чами.— Как вы думаете, кому Фред Морган доверит
такую драгоценную поклажу? По-моему, только сыну.
— Черт! — Сан-Ир резко надвинул свой колпак-шля-
пу на брови.— Тогда сначала старшего.
— Хорошо, вперед, Марк!
Помчаться вперед, к сожалению, было не так-то
просто и легко, как представлялось. Переехав вброд
Сакраменто, мы провели ночь на другом берегу, она
прошла спокойно, но назавтра пополудни, когда мы
выбрались на голую равнину и до преследуемых остава-
лось не больше пяти миль езды, все пошло насмарку.
Вдруг мы заметили другие следы, и в таком количестве,
что их могли оставить по меньшей мере сто лошадей!
Откуда они взялись?! И почему так вытоптана земля?
Похоже, дело дошло до схватки. На одном из кустов я
\ видел отчетливые следы свежей крови. Я нерешительно
посмотрел на Виннету, тот кивнул, подтверждая мою
догадку, хотя я не произнес ни слова.
— Здесь были красные воины,— сказал он.
Мы подстегнули лошадей и помчались, полные трево-
ги. Что-то ждет нас в ближайшие минуты?! У нас были
серьезные основания волноваться о судьбе Аллана Мар-
шалла. Мы погоняли коней и вскоре, проехав не более
мили, увидели конусы индейских вигвамов.
— Шошоны! — крикнул Виннету.
Вождь апачей пустил своего жеребца в галоп и
помчался прямо в середину селения. Там толпилась
югня индейцев. Как только мы приблизились, индейцы
^хватились за ружья и томагавки. Круг разомкнулся,
подпуская нас внутрь, и снова замкнулся.
Ко-Ту-Хо! воскликнул Виннету и направился
прямо к вождю.
За несколько шагов до вождя он остановился. Вождь
шошонов стоял неподвижно, даже бровью не повел. Но
когда вождь апачей остановился перед ним и глава
и смени шошонов узнал его, на лице наконец отразились
\ швление и радость. В знак приветствия он поднял руку.
- Виннету, вождь апачей! — крикнул он. - В сердца
нои нов шошонов входит великая радость. Вождь Ко-Ту-Хо —
263
Смертельная Молния долго ждал, чтобы встретить свое-
го друга и великого брата! Он испытывает большую
радость, видя его перед собой!
— А что я? Меня вождь шошонов не помнит? —
крикнул Сан-Ир и объехал вождя на своей удивительной
Тоничке.
— Ко-Ту-Хо не забывает ни одного из своих друзей!
Он радуется всем, кого видит. Он зовет их в свой
вигвам!
Мы собрались обменяться рукопожатиями, когда
вдруг раздался отчаянный, страшный крик. Все вздрог-
нули и обернулись. Бернард стоял на коленях поодаль
на земле и, обхватив голову руками, горько плакал.
Плач переходил в сдавленный, глухой стон. Мы подско-
чили к нему и остались стоять, как громом пораженные.
Там, у вигвама, лежал убитый человек, белый. Я сразу
узнал Аллана Маршалла!
Скорбь и отчаяние пронзили мне сердце.
Мы все-таки опоздали! Нам не повезло! Хотя мы так
надеялись! До последней минуты! Мы приехали поздно!
Проклятая, смертоносная золотая пыль!
Я легонько дотронулся до плеча Бернарда, рыдавшей»
над телом брата. Он вздрогнул, будто я коснулся его
раскаленным железом.
— Кто его убил?! — кричал он, глядя на меня жутки-
ми от страдания глазами. Потом обернулся и вопроша
юще посмотрел на вождя шошонов.
— Ко-Ту-Хо расскажет своим братьям, что случи
лось,— сказал вождь.— Воины шошонов обучали своих
коней перед селением и увидели трех бледнолицых и ли
ними других бледнолицых, которые их преследовали.
Если десять бледнолицых преследуют трех охотников,
эти десять не отважные и не хорошие люди. Красные
воины поспешили на помощь трем охотникам. Вскочили
на лошадей и выехали навстречу. Но десять бледнолн
цых начали стрелять, и одна пуля попала в это hi
бледнолицего. Воины шошонов вступили в бой, захвати
ли семь мужей и отвели их в деревню. Этот бледнолн
цый умер на наших руках. Двое других, что ехали с ним.
отдыхают в вигвамах шошонов.
— Я должен их видеть,— жестко сказал Бернард. Он
схватил вождя за руку и начал яростно кричать: ‘>hi
мой брат! Это мой брат!
264
— Вождь шошонов понимает белого брата, но блед-
нолицый не вернет криком жизнь мертвому. Пусть
бледнолицый следует за мной. Ты пришел с теми, кого
я называю друзьями, и поэтому Ко-Ту-Хо поможет.
Он говорил ласково, но все-таки было видно, что
вождь с пренебрежением относится к людям, которые не
владеют своими чувствами. Вождь высвободил руку,
махнул нам и повел к большому вигваму, в котором
лежали связанные ремнями пленники.
Мулата Шелли я узнал сразу по шраму через все лицо.
— Что сделают мои красные братья с этими людьми? —
спросил я шепотом.
— Мой брат знает их? — переспросил вождь шошонов.
Я кивнул.
— Это преступники. На их совести много человече-
ских жизней.
— Тогда мои братья должны их судить.
Мы переглянулись с Виннету и поняли друг друга.
Взглядом обменялись мы и с Марком Джорроксом.
— Они заслуживают смерти,— сказал я,— но у нас
нет времени, чтобы их судить. Мы оставляем их в руках
красных воинов.
— Мой брат мудр и справедлив,— сказал шошон.
— А те двое, которые приехали с мертвым? — спро-
сил я.
— Пусть мои братья следуют за мной.
Спутники Аллана спали в другом вигваме. Они были
так перепуганы, что, когда мы их разбудили, не могли
связно произнести ни фразы. Все случившееся с ними
было так страшно, что они не знали, на каком они свете.
Бернард поспешно начал их расспрашивать, но толку от
них не добился. Узнал только, что Аллан нанял их на
службу и что с самого начала боялся нападения. Когда
Бернард спросил о смерти Аллана, они не сказали
ничего нового, только то, что мы уже слышали от вождя.
Не было никакого смысла здесь дольше задерживать-
ся, если мы хотели догнать остальных, а главное, Фреда
Моргана. Вождь шошонов предложил нам остаться, гово-
рил о том, что надо выкурить трубку мира, посмотреть
воинские игры индейцев, что мы получим лучшие вигва-
мы и охотничью добычу. Было видно, что он на самом
деле почитает за честь принять таких гостей. Но когда
мы ему объяснили, что должны нагнать преступников и
265
предать их справедливому суду, он не только понял, но
приказал привести лошадей и коротко, как принято у
индейцев, известил, что пойдет с белыми братьями.
Мы с радостью приняли его предложение.
К вечеру мы увидели, как впереди по саванне мед-
ленно движутся три точки. Целый день мы гнались за
ними, постепенно сокращая расстояние. Самым нетерпе-
ливым был, конечно, Бернард, и теперь, когда я дал ему
бинокль и он увидел Моргана, ему не хватало только
томагавка в руке. Но наши лошади уже утомились,
только мой жеребец и лошадь шошона были еще свежи-
ми. Я должен был охладить боевой пыл Бернарда.
— Подождите, друг! Все мы за ним не поскачем, нет
смысла.
— Нет! Я не согласен! — упирался Бернард.— Уже
однажды было!
— Мой брат пусть послушает советов Разящей Руки,
прервал его Виннету.— Он лучше знает, как одолеть
этих бандитов.
— Нам надо окружить Моргана,— начал я объяс-
нять.— Смотрите, милый Бернард, я заезжаю вправо,
вождь шошонов влево. Чуть-чуть ловкости, и минут
через двадцать мы его догоним. Потом нападаете вы, и
он будет в клещах. Согласны?
Минут через пятнадцать — двадцать мы уже основа-
тельно оторвались от наших друзей. Беглецы не подо-
зревали, что капкан захлопывается. Когда они заметили,
что мы скачем им навстречу, было уже поздно. Они
развернули коней, но там на них налетели Виннету с
Бернардом. Слева стремительно приближался Ко-Ту-Хо.
Им оставалось одно — прорваться, нападая. Они броси-
лись на прорыв в сторону вождя шошонов.
— Вперед! — крикнул я и легонько хлопнул своего
жеребца по шее. Это было удивительное животное, оно
не знало усталости. Лоснящийся от пота, он летел по
саванне так стремительно и легко, будто час назад его
вывели из конюшни. А мой клич, похожий на индейский,
когда они погоняют лошадей в минуту опасности, удвоил
и утроил его силы. Я привстал в стременах, чтобы ему
было чуть легче, и погнал к Фреду Моргану.
Не знаю, понимал ли Фред в эту минуту, кто перед
ним. Вероятно, он подсознательно чувствовал, что эю
мгновенье решит все. Дикий военный клич вождя шошо
266
нов будто лишил его разума. Фред Морган заревел и
выстрелил. Лошадь вождя упала вместе со всадником!
Подстрелен — мелькнуло у меня в голове. И я еще
больше разъярился. Но когда я летел на своем жеребце
с удвоенной скоростью, лошадь вождя была уже на
ногах, а Ко-Ту-Хо, размахивая томагавком, приближался
к Фреду Моргану.
Это был номер, скажу я вам! Мастерский индейский
трюк! Он требует многих лет тренировки и совершенного
взаимопонимания между всадником и его лошадью.
Упасть за миг перед выстрелом и изобразить сраженного
пулей! Шошон прямо дышал боем! Он как стрела, как
молния пролетел расстояние, отделявшее его от Фреда
Моргана, и обрушил на него свой томагавк. Фред
увернулся от него резким броском, но наткнулся прямо
на меня. Я мог бы сразу выстрелить, но он был нужен
мне живым! И тут засвистело мое лассо. Мгновение — и
Морган лежал на земле со спутанными лассо руками.
Виннету с Сан-Иром между тем одолели другого банди-
та, а третьего — Цезарь, и теперь он бежал прямо к
Фреду Моргану, по дороге вытаскивая нож.
— Стой!
Если бы не Марк Джоррокс, Цезарь сделал бы что
задумал, но старый охотник берег своего смертельного
врага как зеницу ока.
— Этот мой!
— И мой! — заявил свои права Бернард, держа руку
на бедре, где у него от крови промокли штаны. Благо,
рана была лишь царапиной.
— Не ссорьтесь! — попридержал я их.— Еще не конец —
надо поймать и остальных, и лошаков с поклажей!
— Я знаю! — загудел Марк Джоррокс.— Они от нас не
уйдут! — Он пожал плечами и показал на кровоточащую
рану Бернарда.— Пусть о нем побеспокоятся, отправят в
лагерь к шошонам. Они его до нашего приезда полечат.
Цезарь ему поможет. На оставшихся нам хватит четверых.
Это меня устраивало. Я соскочил с коня, высвободил
Моргана из лассо и заново связал его, же собственным
лассо.
— Все. Едем за остальными!
Бернард с предложением Марка тоже согласился, и
мы, передохнув четверть часа, разъехались, каждый в
свою сторону.
267
Сан-Ир неожиданно забрюзжал, что мы должны были
сначала вытряхнуть из Фреда Моргана все о его сыноч-
ке, но Виннету и я были убеждены, что старый мерзавец
все равно не сказал бы ни слова.
Дорогу к Сакраменто вождь шошонов знал как свои
пять пальцев. Мы могли ехать днем и ночью, вождь вел
нас безопасными тропами, вслепую, словно шел по
комнатам, где знает каждый уголок.
Итак, нас ожидала заключительная часть преследова-
ния. Она не очень отличалась от предыдущих, все-таки
речь шла об отце и сыне. Знаете пословицу — яблочко
от яблоньки недалеко падает. Оставшуюся четверку
вместе с Патриком мы обнаружили в одном из тех
удивительных мест, которые старатели называют оте-
лем. На наше счастье, они были абсолютно уверены в
том, что все позади. С Алланом они покончили, и все
вышло по их плану. Нам не составило большого труда
выследить их. Улучив удобный момент, мы неожиданно
появились перед ними.
Сан-Ир приблизился к Патрику и с ухмылочкой
сказал:
— Добрый день, мистер Меркрофт!
Патрик Морган побледнел, будто перед ним возникло
привидение. Он затравленно огляделся, но понял, что
окружен со всех сторон направленными на него ружьями
и нет никакой надежды на побег. Потом, когда все было
уже позади и мы довезли их в селение шошонов, я еще
раз увидел побледневшего Патрика Моргана. Это про
изошло, когда я привел его в вигвам, где Бернард
сторожил Фреда Моргана. Я сказал им одну лишь фразу:
— Мистер Морган, я привел вам сына, думаю, вы
очень хотели встретиться.
В эту минуту они оба поняли, что не уйдут от
справедливого суда. Их ждет расплата и... конец.
Да, это была последняя ночь, когда убийцы были еще
среди живых. Должен признаться, на этот раз я все
проспал. Усталость последних дней и недель совсем
одолела меня. И не будь караульных, которых расстави
ли шошоны, не будь Виннету, чье обостренное чутье
сработало, несмотря на усталость, может быть, обоим
мошенникам удалось бы еще раз ускользнуть. Короче,
когда, разбуженный ревом и криками, я высунул голову
из вигвама, все уже кончилось. Я только видел, кйи
268
мелькают у огня фигуры индейцев, а среди них Виннету
и Сан-Ир. Слышал я крик и рев, ругательства и
причитания. Что я подумал, когда потом перед вигвамом
встретил Марка Джоррокса с ножом в руке, вы можете
понять сами. Нож был не его, а Патрика Моргана. Марк
остановился, молча показал мне его, потряс головой и
сдавленным голосом сказал:
— Чарли, вы там не были?
— Не достаточно ли было вас, Марк? — ответил я.
— Да. Достаточно! Достаточно!
— Кто-то убежал?
Он с минуту смотрел на нож Моргана, потом содрог-
нулся, покачал головой и резко бросил его далеко от себя.
— Нет, я посчитался... Но, скажу вам, сэр, я думал,
что сведу счеты с Морганами как-то иначе.
Он сел перед вигвамом на траву, притянул к себе
ружье, вытащил из-за пояса свой нож и начал вырезать
на прикладе последние две зарубки. Теперь он отомстил
всем убийцам своей семьи. Я молча наблюдал за ним.
Молчание тянулось довольно долго, прежде чем он
поднял голову и обратился ко мне:
— Те, кого я любил, отмщены, Чарли! И этим все
кончилось. Теперь я могу сматывать удочки хоть завтра.
Он отвернулся, встал и вошел в вигвам. Я долго
взволнованно смотрел ему вслед. За то время, как мы с
ним познакомились, я прирос к нему сердцем.
Я чувствовал, что именно в эту минуту, когда были
наказаны убийцы его близких, снова открылась самая
глубокая рана в его душе.
Это были грустные мгновения моей жизни, так же
как и те, что ждали нас на другой день, когда мы
торжественно хоронили Аллана Маршалла. Шошоны
завернули его в бизонью шкуру и соорудили вокруг него
четырехгранную могилу из камней. По обряду засыпали
се до самого верха, чтобы Образовалась пирамида.
Лишь после этой трагической церемонии индейцы
могли оказать нам честь, как самым желанным гостям.
Неделя у шошонов, после погребения Аллана, про-
шла, как один день.
Мы отдохнули, а потом, попрощавшись с шошонами,
направились в Сан-Франциско.
269
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СНОВА НА ДИКОМ ЗАПАДЕ
1
ГРАБИТЕЛИ ПОЕЗДОВ
В который раз я думал, что уже навсегда покинул
саванну и прерию, но встреча с одним моим знакомым
по дороге в Гамбург всколыхнула во мне воспоминания
о местах, где я провел юность, и я затосковал по прерии.
Мой знакомый был родом из Сент-Луиса. Когда-то в
миссисипских болотах мы вместе охотились на дичь. Он
был состоятельным человеком, очень состоятельным, и
предложил мне сопровождать его в Сент-Луис за его
счет. Я тут же пошел на почту, отправил домой теле
грамму и попросил прислать мне оружие, охотничье
снаряжение, карты — словом, все, что я обычно брал с
собой в путешествие.
Через пять дней мы оба помахали берегам старой,
доброй Европы с палубы корабля.
Прибыв в Америку, мы с неделю бродили по девст
венным лесам вдоль Миссури, потом мой знакомый
должен был вернуться. Его призывали неотложные дела,
а я отправился вверх по реке до Омахи, откуда хотел
добраться до Запада.
Причин для этого путешествия у меня было более
чем достаточно. За время своих странствий я хорошо
узнал Скалистые горы, что тянутся на север от Монтаны
до самой южной глуши пустыни Мапими. Это были
прекрасные места, и ничто меня так не восхищало, кам
высокий конусообразный хребет Скалистых гор между
Хелл-Гейт — Чертовыми воротами и Нордпарком сс
верной высокогорной долиной. Здесь были не тольмн
самые красивые, самые необыкновенные пейзажи: хреб<и
Тетон-Рейндж, узел Винд-Ривер, Южный перевал, но
270
главное — места, где берут начало Зеленая и Змеиная
речки и река Желтого камня. Меня тянуло в места, куда
редко-редко забредает отважнейший из трапперов или
индеец, подкрадывающийся к своей добыче. Неодолимая
сила влекла меня в края, о которых красные воины
твердят, что там, в каньонах, ущельях и впадинах,
живут злые духи.
К своей экспедиции я был подготовлен вполне при-
лично, не хватало лишь одного, без чего невозможно
обойтись охотнику, рискнувшему отправиться в подо-
бное путешествие,— хорошей, надежной лошади. Но это
меня не очень беспокоило. Старого мерина, который мне
служил во время охоты на берегах Миссури, я продал и
сел в поезд с твердой уверенностью, что приличного
коня я всегда раздобуду.
В воскресенье после полудня я оставил Омаху. Во
всем поезде не было человека, который вызвал бы у
меня любопытство, не говоря уже о желании познако-
миться и поговорить о том, что нового в прерии.
Впрочем, что нового там могло быть? Может, два-три
укрепленных лагеря вокруг железнодорожного пути, воз-
веденных рабочими против индейцев, которые считали
строительство железных дорог на своих землях покуше-
нием на их права. Может быть, какая-нибудь попытка
разбойничьего* нападения на лагерь тех подозрительных
личностей, которые ринулись сюда с востока, где у них
под ногами горела земля. Может, набег индейцев, хотя,
честно говоря, в те времена банды белых были большей
опасностью и такой частой, что люди не решались
выходить на работу без огнестрельного оружия. Эти
белые банды были довольно многочисленными и не
ограничивались набегами только на поселения и лагеря.
Иногда несколько банд объединялись, разбирали пути и
грабили поезда.
С налетчиками боролись безоглядно и жестоко, так
же безжалостно, как вели себя сами стервятники. Мило-
сти не стоило ждать ни от одной из сторон. Если
налетчики попадали в руки своих жертв, их ждала
только смерть.
Лишь во Фримонте в вагон вошел малый, который
привлек мое внимание и напомнил, что я действительно
уже на Западе. Маленький, кругленький, когда он сидел
на лавке, его ноги едва доставали до полу, снаряженный
271
по всем правилам западной моды. Его бараний тулуп
мехом наружу, изрядно потертый еще и сел, с трудом
прикрывая колени хозяина; рукава доходили до локтя, а
застегнуть его было просто невозможно. Под тулупом
краснела фланелевая рубашка, тоже видавшая виды. У
пояса висел непременный кисет с табаком и другой
мешочек, скорее всего, с порохом, картечью, пыжами,
грошовое зеркальце, полевая фляжка, четыре патенто-
ванные подковы, которые надеваются на лошадь, как
ботинки, и какой-то загадочный пенал. Позже я узнал,
что в нем бритвенный набор.
Но больше всего меня поразило лицо незнакомца.
Во-первых, оно было чисто выбритым, будто этот госпо-
дин пять минут назад вышел из парикмахерской. Во-вто-
рых — щечки! Кругленькие, пухленькие и розовенькие,
как у ангелочка. А к ним — маленькие, карие, заплыв-
шие жиром глазки и нос пуговкой. Когда малый улыбал-
ся, то показывались два ряда великолепных белых зубов,
бьюсь об заклад — ни одного своего.
Он сел напротив меня, поставил старое, доброе ружье
между колен, процедил: «Добрый день, сэр»— и сразу
дал понять, что этим его интерес к моей особе исчерпан.
Через час он попросил у меня разрешения закурить
трубку. Меня это удивило. Настоящий траппер или
охотник (а он на них походил) никогда не заботится о
том, мешает его курение кому-нибудь или нет.
— Пожалуйста, сэр. Я тоже закурю. Не хотите ли
сигару?
— Спасибо, спасибо, сэр! Я не любитель сигар.
Предпочитаю трубку!
Трубку он носил на шее, как принято у трапперов ни
Западе. Когда он ее снимал, я предложил ему спички, но
он усмехнулся и отказался, затем полез в кармин
кожуха, достал трут — вещь, совершенно необходимую
охотнику в прерии, покачал головой и, показав нп
спички, сказал:
— Новомодная выдумка, балует она человека в пре
рии.
На этом наш разговор закончился. Толстячок больше’
ничего не сказал. И у меня не было настроения разплс
каться. Он сидел, смотрел в окно, покуривая смесь,
напоминавшую по запаху листья орешника, и молчал
Лишь около полуночи он заговорил со мной.
272
IB К. Ф. Май
— Вы, наверно, едете до Денвера и дальше до
Колорадо, да?
— Нет,— покачал я головой.— Совсем нет.
— Ладно, потрясемся еще немного вместе.
— А вы далеко едете?
— Хм! Может, да, может, нет — как придется! — Он
засмеялся.— А вы?
— Хочу до Огдена.
— Ага, посмотреть город мормонов?
— Допустим,— сказал я.— Но главное, на Тетон-
Рейндж и на Винд-Ривер.
Он смерил меня взглядом с ног до головы не очень-то
доверчиво и прищурил маленькие глазки.
— Но это дорога для вестмена. У вас есть компания?
— Нет.
— И вы собираетесь туда один? Между сиу и гризли?
Скажите, вы когда-нибудь слышали о гризли? Или о сиу?
— Пожалуй, да,— ответил я равнодушно и уклончиво.
Он снова посмотрел на меня немного сочувственно,
немного снисходительно.
— Можно вас еще спросить?
— Разумеется.
— А кто вы по профессии?
— Да так... Пишу книги, статьи в журналы и газеты,
о чужих землях пишу.
— Ага!
На его лице отразилась высшая степень понимания и
высшая степень снисходительности.
— Послушайте, что я вам посоветую,— начал он лас
ково, будто уговаривал ребенка.— Выходите-ка на бли
жайшей станции, оглядитесь и возвращайтесь домой. Смот-
рю я на вас и думаю, вам бы охотиться только на белку.
А белок здесь очень мало, господин! Очень мало! Не иначе
как ваше писание помутило вам разум. Знаете, если бы
напротив меня сидел старина Огненная Рука или Виннету
и они бы сказали мне, что направляются в края, о которым
вы говорите, я бы подумал, что эти парни отважные и
отчаянные, как черти, и, может, им кое-что удастся. По
когда я слушаю вас! Вы... Ха! А какая у вас лошадь?
— Пока никакой,— признался я.
Он уже не сдерживался и откровенно смеялся надо мной
— У вас нет лошади, и вы хотите наверх, нм
Тетон-Рейндж? На хребет?! Вы с ума сошли!
274
— Почему? — наигранно удивился я.— Лошадь мож-
но купить или поймать.
— Ну?! — он с насмешкой восхищенно посмотрел на
меня.— Это уже другое дело! Поймать! И где, интерес-
но? И чем?
— Лассо. Оно у меня есть,— ответил я, как само
собой разумеющееся.
— Все ясно! — Мой сосед махнул толстенькой ручкой.—
Только зачем вам все это? На вас любой взглянет и
сразу скажет, что вы, как говорят у нас на Западе,
горе-стрелок. Не сердитесь!
— Но я...
— Послушайте! Я точно знаю, как все было! Ну конеч-
но, начитались Купера или кого-нибудь похожего, купили
себе пару блестящих револьверов, шляпу за двадцать долла-
ров — и давай! В дикие края! Вернитесь! Лучше раньше,
чем никогда! Запад не для вас! Это ясно как Божий день!
На этом он кончил разговор, плотно укутался в облезлый
тулупчик, прислонился к стволу ружья и уснул в своем углу.
Утром, на рассвете, мы приехали в Роллинс. За
Роллинсом начинался пустынный, дикий горный край.
Мы были уже за тысячу миль от Омахи, несколько
утомленные монотонностью дороги, когда услышали
взбесившийся свисток локомотива. Мы повскакали с
сидений и тут же упали, потому что, заскрежетав
колесами, состав резко остановился.
То, что мы увидели, было больше чем страшно, у нас
кровь застыла в жилах. Поезд, который шел перед нами
и вез рабочих и запасы продовольствия для поселений
дальнего Запада, ночью на полном ходу наткнулся на
разобранные рельсы и свалился с высокой насыпи вниз.
Все вагоны были разграблены, разбиты и сожжены.
Стервятники железных дорог! Грабители поездов!
Нельзя представить, какая ненависть, какой ярост-
ный гнев обуял всех нас. Бели бы объявился хоть один
из этих подонков, его разорвали бы на месте.
Мы не нашли ни одного человека, кому удалось бы
пережить этот ад. Никто из пассажиров не уцелел. Все,
что нам осталось,— осмотреть пепелище, освободить от
обломков путь и отремонтировать разрушенный участок.
Большинство пассажиров отправились помогать же-
лезнодорожникам, некоторые старались найти какие-ни-
будь следы в обломках вагонов, но безуспешно. Я же
!«•	275
пошел в сторону от насыпи, хотя и не питал большой
надежды найти приметы, которые дадут ключ к раскры-
тию трагедии или помогут напасть на следы банды.
Участок разрушенной дороги пролегал в открытой
местности, вокруг росла одна трава, лишь изредка
попадался кустарник. Я вернулся по путям назад, а
потом еще обошел полукругом место катастрофы. Шагах
в трехстах мне бросились в глаза заросли мелкого
кустарника. Я присмотрелся к ним и подошел поближе.
За кустами оказалась маленькая полянка, она была
вытоптана. Судя по всему, здесь недавно стояли лагерем
люди. К веткам, бесспорно, привязывались лошади.
Я осматривал землю, когда передо мной неожиданно
возник мой сосед-толстяк. Видно, ему пришло в голову
то же, что и мне.
— Что вы здесь делаете, сэр? — слегка удивленно
спросил он.
— А что делает вестмен, когда попадает в такую
заварушку, как эта? Ищу следы!
— Следы? Будет вам, эти парни стреляные воробьи,
они не оставляют даже намека на след!
Он махнул рукой влево, по другую сторону пути.
— Может горе-стрелку повезет?! — сказал я, усме-
хаясь.— Знаете, я не стал бы особенно тщательно осмат-
ривать левую сторону дороги. Там мягкая почва у
насыпи и ни кустика. Для тайного лагеря место непри-
годное. Скорее — здесь.
Мои слова его поразили, он растерянно заморгал,
потер подбородок и проронил:
— В этом что-то есть. И вы нашли что-нибудь?
— Думаю, да.
— И где? — нетерпеливо спросил он.
— Там заросли дикой черешни, а сразу за ними
орешник,— сказал я.— Думаю, там были их лошади.
— Серьезно? Сейчас проверю! Надо осмотреть опьп
ным взглядом! По отпечаткам, к примеру, можно узнать,
сколько мерзавцев там было.
— Двадцать шесть,— ответил я.
— Двадцать... А как вы сосчитали?!
Он уперся в меня испытующим взглядом.
— Ну, знаете, я смотрел не в небо, а на следы
Восемь обутых, восемнадцать босых. Белых — двад1ым.
три, индейцев — трое. Их главарь — белый, припадаем
276
на правую ногу и ездит на гнедой лошади. С ними был
индейский вождь, похоже, сиу, из огаллов.
Толстяк забыл закрыть рот.
— Дьявол! К черту! —только и смог произнести он.—
Вы бредите?!
Я пожал плечами.
— Убедитесь сами!
— Но это же явная глупость! Как вы можете знать,
сколько индейцев и сколько белых? И какой конь
гнедой, а какой нет? И из какого племени краснокожие?
— Я же предложил вам посмотреть самому!
Он перебросил ружье через плечо и направился к
кустам. Усмешка мигом сползла с его лица.
Минут через десять, осмотрев дюйм за дюймом, он
вернулся.
— Да, вы правы! Их точно было двадцать шесть! И
восемнадцать ехало без подков! Здесь у них точно был
лагерь, а потом они двинулись в ту сторону, исчезли в
прерии. Все остальное — бессмыслица.
— Подойдите поближе, я вам еще кое-что покажу.
Я отвел его на несколько шагов дальше и показал на
следы в траве.
— Здесь были еще три лошади, и похоже — индейские.
Толстяк наклонился и посмотрел на отпечатки копыт.
Земля была сырой, и тренированный глаз мог легко
читать следы.
— Боже! — воскликнул он.— Ей-Богу, это индейские
кобылы!
— Теперь подойдите сюда, к этой луже! Здесь индейцы
умывались, а потом наносили на лицо военную раскраску.
А так как очень тепло, то краска с индейцев стекала —
видите? Черная, красная, синяя. Цвета огаллов.
Он молча кивнул. Я взял его за руку.
— И дальше, видите те следы у лужи? Впереди ехали
двое, остальные за ними. Первые двое — главари, они
хотели скорее осмотреть место. То, что одна из лошадей
подкована, а другая — нет, вы уже знаете, но посмотри-
ic на следы еще раз! След передних копыт этой лошади
।лубже, другой — слабее! Бывалый вестмен знает, что
индеец сидит на лошади иначе, чем белый.
— Сэр, мне кажется, вы...
— Хорошо, хорошо,— перебил я его.— Посмотрим еще.
Белый спрыгнул с лошади и пошел осматривать путь,
277
видите, след одной ноги глубже. Он хромает! И еще, они
не заметали следов! Это можно объяснить только одним!
— Чем же?
— Или они хотели быстрее скрыться, и тогда им
было не до следов. Или... Мне как-то не верится, что они
ехали сюда издалека,— уж хотя бы потому, что с устав-
шими лошадьми одна морока. Думаю, поблизости у них
есть надежное укрытие. Индейцы наверняка в этом
замешаны. К чему бы краснокожим сопровождать свыше
двадцати бледнолицых? За здорово живешь? Глупость!
В этих краях шляются огаллы, довольно приличная
шайка, и они в одной компании с этими мерзавцами!
На моего попутчика толстяка забавно было смотреть.
— Кто вы, парень? — выдавил он из себя.
— Я вам уже сказал!
Он задумался, пристально посмотрел на мое старое литое
ружье и тихонько свистнул, как будто только что его увидел.
— Ну и дурак же я! Простите, сэр! Это же совсем
другая песенка! На свете немного парней, у которых
такие ружья. Я слышал, одно было у Разящей Руки.
Знаменитый охотник!
Потом он еще раз посмотрел на меня, и в его хитрых
глазках мелькнула догадка.
— Я думаю, сэр/ мы можем кончать игру в прятки!
Отойдем в сторонку на минуту!
Он взял меня за рукав и отвел в сторону от появив-
шихся любопытных пассажиров. Мы вернулись к следам,
которые рассматривали с самого начала. Тут толстяк
вытащил откуда-то кусок бумаги, приложил к отпечат
кам следов и внимательно посмотрел на оттиск.
— Ладно,— вздохнул он, как будто на что-то решаясь.
А теперь скажите, у вас на Тетон-Рейндж неотложное
дело? Или можете позволить себе небольшой крюк?
— Зависит от того, что я должен делать,— заметил к.
— Так я объясню вам. Вы когда-нибудь слышали о не
ловеке по имени Штепан Мади? Не слышали? Ну что !
Может, прозвище Быстрый Глаз вам что-нибудь говорит?
— Да! Мне говорили об этом прославленном следопм
те, говорили, что он знает почти все индейские наречия
— Это я, сэр!
— Правда? — Я протянул ему руку, и мы обменяли» и
рукопожатиями.— Я очень рад, что мы с вами полнимо
мились.
278
— Я тоже. И надеюсь, мы лучше узнаем друг дру-
га,— сказал он.— Дело в том, что я должен перекинуть-
ся парой серьезных слов с господином Монком. Злове-
щая фигура, скажу я вам! Здесь в окрестностях распоя-
сались грабители на железных дорогах. И я подозреваю,
что их подстрекает господин Монк. Прежде он был
конокрадом. На его совести есть кое-что и пострашнее.
Я уже давно преследую его, а сейчас мне пришло в
голову, что эта трагедия — дело его рук. Он тоже
хромает. И этот след,— Штепан помахал куском бума-
ги,— этот оттиск сходится с тем последним его следом,
какой у меня есть.
— Монк, Монк...— вспоминал я.— Как его зовут?
— Луис. Но я не знаю, настоящее ли это его имя.
Каждый раз у него новое.
— Послушайте, не он ли был служащим у нефтяного
магната Ролла? Кажется, он сбежал от своего хозяина,
прихватив очень приличную сумму!
— Это он! Ехал с кассиром Ролла, обокрал и убил.
В Новом Орлеане его поймали, но он сбежал. С тех пор
i.i ним тянется преступление за преступлением, чему
пора положить конец! Я должен схватить его живым или
мертвым! Лучше живым!
Он неожиданно заговорил возбужденно и раздражен-
но. Я посмотрел ему прямо в глаза.
— У вас с ним свои счеты?
Он нахмурился.
— Я не люблю об этом говорить. Главное, мне
\ щлось напасть на его след, а ткнул меня носом в него
I’.i ;ящая Рука.
— Кто-о-о? — переспросил я.— Здесь какая-то ошибка!
— Пф! Нс делайте из меня шута! Малый, который идет
• i.i 1 етон-Рейндж один, тащит с собой ружье на медведя,
•inner следы, как газету, и попадает в мишень, которую не
ни шо глазом, не может быть никем другим. Я не был бы
l-i.K ;рым Глазом, если бы сомневался в этом. Ну. как хи-
ни с. а мне надо заниматься Монком. Вы пойдете со мной.'
Мне, правда, до него нет дела. Я никогда не сеюсь
\ и. куда меня не зовут, а чго, если я вам не подойду?
он засмеялся.
Может, я вам не подойду? Скажу только одно,
1гд.|й Глаз малый, на которого можно положиться
i.i и во всем!
27Q
— Еще бы,— улыбнулся я.— Я не принимаю вас за
прохвоста, речь о другом. Нет ли кой у кого обяза-
тельств перед полицией?
Пухленькое личико Штефана Мади начало покры-
ваться пятнами.
— Сэр, что это пришло вам в голову?
— Тише, тише, приятель! Вы же не хотите, чтобы
кругом разлетелось, что Быстрый Глаз разъезжает по
саванне и доглядывает за разными подозрительными лич
ностями, которым уже давно надо предстать перед судом.
— Вы ошибаетесь,— начал он увещевать меня, но но
его глазам было видно, он не знает, что мне ответить.
Потом Штепан махнул рукой и притворился несчасл
ным.— Ну, ладно, раз уж я хочу, чтобы вы пошли со
мной, выложу все как на духу. Да, я знаком с одной
детективной конторой, выслеживаю мерзавцев, которые
сделали преступления своим промыслом и думают, «по
кара их не настигнет. Это вся моя жизнь — моя рабоы
Теперь я хочу знать, могу я на вас положиться?
— Вот моя рука, и я надеюсь, Штепан, что вмес к-
нам кое-что удастся. А теперь поспешите за своей
лошадью. На насыпи уже кончают работы.
— Бегу! Только не пугайтесь моего Виктора. Он не
красавец, но носит меня уже двенадцать лет, и я не
променяю его ни на что на свете! У вас есть еще веши
в вагоне?
— Нет, я все взял с собой, когдгл ходил за оружием
Я не хочу показываться в поезде еще раз. Чем меньнк
людей нас увидят, тем лучше!
— Вы правы.
Он побежал к поезду и очень скоро вернулся со
своим Виктором, жеребчиком рыжей масти, чем-то и.»
помнившем мне Тоничку Сан-Ира, лошадь моего слан
ного доброго Марка Джоррокса, Безухого. Виктор бы •
невысоким, без хвоста, выносливым, верным и умным
Пассажиры заполнили вагоны, и поезд тронулся.
Быстрый Глаз завертелся в седле, потрепал по об н »
лой гриве жеребца и сказал:
— Сэр, давайте свое покрывало и ружья ко м»к- ». ♦
седло, с ними вы не сможете быстро идти.
— Спасибо, донесу сам! Вестмен не выпускаем p\ *i «*
из руки, даже когда спит,- засмеялся я. -Выстмыем
Я поеду медленно, чтобы вы поспевали за мини
280
сказал Штепан Мади.— Черт! Как бы вам сейчас приго-
дилась хорошая лошадь!
Я кивнул, перебросил ружье за плечо, на него —
покрывало, другое ружье взял в руку и двинулся вслед
за трусившим рысцой Виктором. Я шел не торопясь, как
на прогулке.
Мы начали преследование грабителей поездов.
2
ВСТРЕЧА В ПРЕРИИ
Отчетливые следы вели от Грин-Ривер - Зеленой
речки прямо на север, в холмистый край, богатый водой
и густыми зарослями кустарника. Кое-где попадались
лесок или рощица. Следы все время шли вдоль реки,
которая извивалась в песчаном русле, слегка заросшем
• равой, и копыта лошадей оставляли заметный рисунок,
понятный даже желторотому новичку. После полудня я
\ложил антилопу, так что нас ожидал аппетитный ужин.
На ночь мы расположились в узкой ложбине за стеной
дикого кустарника, который скрывал нас от слишком
любопытных глаз. Мы развели небольшой косгер, зажа-
рили мясо и почувствовали себя в этом глухом углу так
б 1агодушно и в безопасности, что даже не подумали,
ч * юы один из нас остался на ночь в карауле. Да и кто
мог сюда прийти?
На другой день, во второй его половине, мы наткну-
лась на следующую стоянку грабителей. По остаткам
костра мы рассудили, что они тут ночевали и разводили
сильный огонь, никого и ничего не опасаясь. К вечеру
речка привела нас на широкую равнину, в глубину
к'торой врезался клин девственного леса. Бандиты one-
pi жали нас на целый день езды, других следов нам не
in гретилось, и мы спокойно тащились по прерии мимо
юса, ничуть не беспокоясь о том, что в округе можно
кого-нибудь увидеть. Однако вскоре нам пришлось
ik помнить главный закон вестменов: постоянно держать
\d ки на макушке, быть начеку, ничем не пренебрегать,
и + е в самой пустынной местности. Когда мы добрались
г чьи гуда леса и собирались его обогнуть, из-за пово-
281
рота внезапно выскочил индеец. Он был на вороном
коне, а за собой вел другую лошадь, с поклажей. Индеец
направлялся прямо к нам.
Он заметил нас первым, вмиг спрыгнул с вороного,
спрятался за ним и взял нас на мушку. Я скрылся в
зарослях и прижался к одному из лесных великанов.
Индеец все проделал так быстро, что я даже не разгля-
дел его.
Штепан Мади тоже спрятался за лошадь, но тремя
минутами позже. Индеец выстрелил, и пуля зарылась в
корни бука не более чем в полудюйме от меня. Мое ружье
тоже было наготове, но оно промолчало. И неудивительно!
Я очень хорошо знал звук выстрелившего ружья. Я лишь
на минуту заколебался, не подводит ли меня слух?
Может, у ружья новый хозяин? Но это было совершенно
невозможно! Скорее всего, индеец, притаившийся за
своим вороным, тоже не успел рассмотреть, кто возник
перед ним на опушке леса!
— Не стреляй! — крикнул я на языке апачей.— Я твой
друг!
— Я не знаю, кто ты! — отозвались из прерии на том
же языке.
— Ты — Виннету, вождь апачей! — прокричал я снова.
— Хау! Да, это я!
Индеец вышел из-за лошади. Перед нами стоял
Виннету.
Я бежал к нему с раскрытыми объятиями.
— Шарли! — воскликнул он, протягивая ко мне руки.
Шарли! Друг! Брат! Мои глаза — твои глаза! Мое сердце
твое сердце!
Мы обнялись. И только тут он сообразил, что я не один.
— Кто это?
— Хороший малый! Мой друг и твой друг! Еп>
называют Быстрый Глаз.
Виннету повернулся к Штепану и поприветствовал
его легким кивком головы.
— Друг моего брата — мой друг. Шарли узнал гол<м
моего ружья? Но если бы он выстрелил, и я бы узнал,
чье это ружье. Что привело моих братьев в эти крив?
— Ты видел эти следы? Их оставили белые злодеи и
огаллы. Мы идем за ними.
Виннету на минуту задумался. Его рука машинальнн
коснулась томагавка за поясом.
282
— Огаллы как жабы. Если они отважатся высунуться
из своих дыр, вождь апачей их раздавит. Могу я
присоединиться к моему брату, который идет по их
следам?
Что я мог ответить на такой вопрос? Иметь рядом
Виннету, который стоил десяти искушеннейших воинов!
— О, Виннету! — сказал я с улыбкой.— Ты лучше
меня знаешь, как я буду счастлив, если мой брат пойдет
со мной!
Штепан прямо остолбенел, когда увидел Виннету. Он
не спускал с него восхищенного взгляда. Да и как было
не удивляться — перед ним стоял вождь всех племен
индейцев-апачей, одна из самых знаменитых фигур Ди-
кого Запада!
— Пусть мои братья сядут,— Виннету без церемоний
сел прямо на траву, там, где стоял. Он сунул руку за
пояс, достал табак, смешанный с растертыми листьями
конопли, и набил им трубку, украшенную несколькими
перьями.— Выкурим трубку мира!
Прежде всего надо было подтвердить дружбу с новым
белым братом и освятить предстоящие поиски. Без этого
торжественного ритуала мы не могли обойтись. Пока о
делах не могло быть и речи.
Он разжег калумет, встал, выпустил дым в небо, к
земле, на четыре стороны света, потом сел и сказал:
— Великий Дух слышит мою клятву. Мои братья и
Виннету — одно тело и один дух. Мы друзья!
Я взял трубку и повторил обряд.
— Великий Маниту, которого мы почитаем, владеет
Землей и Звездами,— начал я.— Он мой отец, и отец вождя
апачей, и отец нашего друга, Быстрого Глаза. Мы братья и
будем помогать друг другу, пусть будет, что будет!
После меня взял трубку Штепан Мади. Каждое его
движение и слово были в высшей степени торжественны.
— Я вижу перед собой Виннету, самого прославленного
вождя апачей. Я курю его трубку мира. С этой минуты
ы называю его своим братом. Чему радуется он — тому
радуюсь я, и любой, кто станет его врагом, будет и моим
врагом! Никто не разрушит нашу дружбу!
Так мы отдали дань обычаю, и только потом я
обратился к Виннету:
— Я знаю, что мой брат Виннету далеко от родного
пуэбло. Скажет ли он мне, как он жил и что пережил за
283
это время, пока мы не виделись? И что его привело на
землю сиу?
— Дни приходят и уходят. Что может сказать Винне-
ту о часах, которые ушли, как вода? Вождь сиу оскорбил
вождя апачей, и Виннету его наказал. Такие оскорбле-
ния не прощают. Сиу отправились за Виннету, но
Виннету скрыл свои следы, вернулся к вигвамам сиу и
забрал с собой вот этот знак победы — боевого коня
вождя сиу. Он стоит там!
Виннету сказал это так обыденно, будто такие вещи
случаются ежедневно и каждый способен совершить
подобное. А между тем увести лошадь вождя прямо из
неприятельской деревни... Кто, кроме Виннету, мог бы
отважиться на это!
— Мои братья преследуют огаллов, но у моего брата
Шарли нет лошади. Я могу предложить ему лошадь
вождя сиу, ее объезжали индейские воины, и Разящая
Рука лучше, чем кто другой, поймет ее.
— Виннету добр,— сказал я,— но конь вождя — до-
быча Виннету! Мне лучше поймать дикого мустанга.
— Не забывает ли Разящая Рука, что мы братья по
крови? Все мое принадлежит ему, не так ли? Зачем ему
терять время? Или он думает, что Виннету потащит
добычу с собой? Никогда! Вождь апачей закопает добы-
чу, а лошадь отпустит на волю! Так и будет! Хау!
Мне нечего было возразить. Лошадь вождя сиу, пода-
ренная мне моим братом Виннету, была превосходной!
— А как с седлом? — встрял Штепан.
— Вы что,— удивился я.— Никогда не видели, кик
делают индейцы? Загоняют оленя, из его ребер любой
апач или шошон вам сделает красивое, удобное седло.
Подождите до завтра — еще будете завидовать мне!
Апач покачал головой.
— Так долго не стоит ждать. Недалеко отсюда Вин
нету видел следы волка. Раньше, чем зайдет солнце, у нт
будут его шкура и ребра. У моих братьев есть еда?
Когда я ответил «да», Виннету предложил:
— Едем со мной по волчьим следам. Я найду место,
где закопать свою добычу, а на рассвете мы отправимся
по следам бандитов, о которых рассказал мне Шарли
Мои братья Разящая Рука и Быстрый Глаз согласны?
Мы, конечно, согласились.
Волчье логово, благодаря Виннету, мы нашли быс1|ю
284
и легко. Вечером, пока мы сидели у костра, мне удалось
с помощью Виннету сделать седло. Воинскую добычу
Виннету мы закопали уже утром. Это было индейское
оружие, мешочек с медициной — вещью, священной для
каждого индейца, и еще какая-то мелочь. Пометили
место и отправились на поиски разбойничьей банды.
Они бы долго хохотали, если бы знали, что три
человека решили отыскать и обезвредить отряд во много
раз больший, к тому же готовый расправиться с любым,
кто хоть ненароком встанет им поперек дороги.
3
AVE MARIA
На другой день, около полудня, след привел нас в
маленькую долину, по которой протекал горный ручей.
Виннету начал пристально ко всему приглядываться.
Думаю, его настораживал лес, окаймлявший с двух
сторон узкую долину. Он остановился и спросил:
— Что думает мой брат Шарли об этой дороге?
— Она приведет нас на самый верх, на перевал,—
заметил я.
— А потом?
— А потом туда, куда добираются бандиты,— к сто-
янке огаллов. Долги надо платить, не так ли?
Виннету кивнул в знак согласия с моими словами.
— Подождите,— отозвался Штепан,— что вы тут
юл ковал и об огаллах? Я не понял.
- Мы уже говорили с вами об этом, — сказал я.
Двадцать белых мерзавцев в этом краю — дело нешу-
i очное. Индейцы, конечно, должны их заметить. И как
Bi' думаете, что тогда делают белые?
— Что делают? — протянул Штепан.— Ну, снюхива-
в ’<я с краснокожими, наверное!
— Угу, но не без выгоды,— кивнул я.
— Это уж точно!
— Поэтому индейцы не спустят с них глаз, пока не
н чат свою долю награбленного. Это ясно?
— Ясно, ясно,— сказал Штепан.
— Теперь вы знаете, о чем мы думаем?
285
— Вроде бы.— До Штепана начинало доходить.—
Значит, они напали на поезд, а огаллы, которые с ними
были, следили, чтобы не уплыла их часть добычи!
— Может быть, и так,— кивнул я.— Все говорит за
это. Но меня мучит другое, не готовят ли они в эту
минуту следующую пакость!
— Какую?
— Вы многого от меня хотите. Я бы тоже не прочь
это знать.
— Не думаю,— покачал головой Штепан Мади.—
Я снимаю шляпу перед вами, но это слишком даже для
Разящей Руки!
— Ладно, увидим! — ответил я.— Но я знаю таких
мерзавцев как облупленных. Нюхом чую — они что-то
замышляют!
— Ну, это все слова. Знать бы что?!
— Я бы вас спросил: как вы думаете, что сделают
железнодорожники после нападения на поезд?
— Сообщат на ближайшую станцию.
— Так! Сообщают. И с ближайшей станции тут же
отправляются на помощь — ищут следы, ловят грабите-
лей и все такое. А для честной компании стервятников
это же прекрасный случай пограбить!
— Фу! — перепугался Штепан.— Теперь и до меня
дошло!
— Ближайшая станция — Эхо, у каньона Эхо? Готов
поспорить на что угодно — они попытаются ее ограбить.
К тому же ходили слухи, что сиу на тропе войны против
белых и уж такого случая не упустят. Но смотрите,
прервал я свою мысль,— мы уже у истоков ручья. Здесь,
я думаю, будет слишком крутой подъем.
Мы проезжали теперь через Южный перевал. Это
был малопроходимый для езды участок нашего пути,
Под сводами могучих деревьев мы с трудом взбирались
по отвесным склонам наверх, на плато. Там дорош
снова спускалась вниз, в другую долину. Эти места в
знал уже получше, вокруг речки Сладкая Вода в послед
ние годы я бродил не раз.
По следам мы поняли, что удачливая компания
пообедала и отправилась прямо на север, по напранлс
нию к реке Ивовой.
Мы долго перебирались через узкие ложбины, балки(
ущелья, скальные расселины, пока не оказались bow
286
горного хребта, который поздно вечером предстал перед
нами во всей своей красе. Теперь следовало быть
настороже, следы бандитов были почти свежими.
— Уфф! — вырвался приглушенный возглас у Виннету.
Изумляться было чему. На расстоянии часа езды
перед нами простиралась широкая полоса, поросшая
буйной травой. Впереди, недалеко, торчал лес индейских
палаток, деревенька была полна жизни. Вокруг вигвамов
паслись кони, сновали мужчины, на копьях сушились
связки мяса, хлопотали индианки.
— Огаллы! — зашептал Штепан.
— Что я вам говорил,— пробурчал я.
— Двадцать три палатки.
— Двести воинов,— отозвался Виннету.— Белые
охотники у них.
Долина лежала перед нами как на ладошке. Мы насчи-
тали двести лошадей и поняли, что это не охотники на
бизонов, скорее всего — воинский отряд, о чем говорили
щиты над палатками, которые обычно индейцы на охоту не
берут, о том же говорил большой вигвам, украшенный
орлиными перьями и копьями,— вигвам вождя.
— Жабы огаллы не останутся здесь долго,— сказал
Виннету, и я ответил, что думаю так же.
— Откуда вам это известно? — заметил Штепан.
— Посмотрите на бизоньи скелеты за палатками.
Кости уже настолько белые, что можно сказать, они
лежат здесь дней пять-шесть. Мясо высохло, и индейцы
могут выступать. А тогда они не будут шутить!
Штепан собрался что-то ответить на мои слова. Но
вдруг возбужденно сжал мне руку.
— Посмотрите, у палатки вождя — не он ли вышел?
Виннету сунул руку в сумку у седла и вынул
бинокль.
— Ко-Итсе! Огненные Уста! Лжец и предатель! —
отозвался он, приглушив голос.
Индейца, носившего такое имя, знал и я. Он был
хорошо известен в этих краях как энергичный вождь и
оратор, но главное — смертельный враг белых!
— Да, туго нам придется! — покачал я головой, пред-
лагая свой бинокль Штепану.— Лучше спрятаться, что-
бы они не наткнулись на нас!
— Мои братья пусть подождут меня здесь. Виннету
найдет надежное укрытие.
287
Апач мгновенно исчез среди деревьев, и прошло
довольно много времени, прежде чем он появился. Я даже
начал беспокоиться. Но напрасно, все было в порядке.
Виннету нашел сказочное укрытие в густых зарослях,
хватило места и лошадям. Мы лежали в кустарнике до
самого вечера, пока не наступила полная темнота. Когда
стемнело, Виннету ушел во второй раз, но быстро
вернулся, успокоенный.
— Красные воины чувствуют себя в безопасности. Они
развели огонь.
— Если бы они знали! — зашептал Штепан и тихонько
засмеялся.
— Конечно, они не думают, что их уже выследили,—
сказал я.— Но надо узнать и еще кое-что.
— Пойдет Виннету! — твердо сказал мой брат и друг.
— Я пойду с тобой,— кивнул я.— Быстрый Глаз оста-
нется здесь с оружием и лошадьми.
Штепан охотнее пошел бы с нами, но это было бы
неразумно. Втроем намного опаснее, чем вдвоем.
Было очень темно, на небе ни звездочки, словно ночь
приготовилась к нашему опасному предприятию. Мы
ощупью, бесшумно двигались вперед. Там, где мы впервые
увидели лагерь огаллов, Виннету предложил разделиться.
Я скользил тихо и осторожно по склону, пока не подполз
к лагерю так близко, что отчетливо видел сторожевой костер
неподалеку от вигвама вождя. С ножом в зубах я прижался
к земле и пополз по траве к палатке.
В тот вечер я мог не бояться, что лошади почуют меня,
потому что ветер, который часто выдает охотников, дул
прямо в лицо и не нес моих запахов лошадям. Виннету было
гораздо хуже, он находился на противоположной стороне.
Прошло больше получаса, прежде чем я одолел непол
ные двести ярдов, отделявшие меня от вигвама вождя.
Люди у костра были на расстоянии протянутой руки.
Пятеро белых и трое индейцев о чем-то договаривались,
и не так уж тихо. Самые разговорчивые и громогласные
были белые. Индейцы в таких случаях почти всегда скупы
на слова. Больше всех говорил обросший, долговязый
человек со шрамом через все лицо. Когда уже можно было
разобрать слова, я прислушался, он что-то нетерпелияо
объяснял своим собеседникам.
— Эти двести миль — ничто! — услышал я его голос, он
слегка гундосил.— Пять-шесть дней, и все.
288
— А. что, если они поедут за нами? — сказал белый,
который сидел напротив долговязого.
— Само собой, поедут за нами! — засмеялся пер-
вый.— Мы так наследили. А то, что мы натворили на
железной дороге, конечно, подсыпало им перцу!
— Ладно! — отозвался белый, сидящий по левую ру-
ку от долговязого.— Но сколько людей находится в Эхо,
Даниэль? Надо бы знать точно!
— Сто пятьдесят, насколько мне известно,— ответил
долговязый.— Оружие, камушки и полная касса денег!
Я слышал, туда привозят деньги для всех, кто работает
на участке между Зеленой речкой и Мысом. Всего двести
тридцать миль! Овчинка выделки стоит — получить не-
сколько тысчонок.
— Ха! Только бы удалось обвести вокруг пальца тех,
кто потянется за нами!
— Не бойтесь! Они притащатся сюда не раньше чем
завтра после полудня. Мы выступим ранним утром. Сна-
чала все вместе на север, потом разделимся на небольшие
группы. Это собьет их с толку! А мы свернем вниз, к Зе-
леной речке, и через шесть дней, не позднее, мы в Эхо!
— А не послать ли кого разведать? — проворчал
сидящий слева.
— Само собой! Кто-то из нас поедет прямо в Эхо и
подождет севернее станции. Налетим как снег на голову
и раньше, чем парни на станции схватятся за оружие,
отправим их на тот свет!
Долговязый подбросил в костер хвороста и замолчал.
Я притаился еще на минуту в тени палатки, которая меня
хорошо укрывала, но дольше оставаться не было смысла.
Главное я узнал, и надо было скорее возвращаться к
друзьям. Говорю скорее, хотя какая тут скорость, когда все
время думаешь, не оставил ли след, который эти прохво-
сты обнаружат утром. Я квакнул несколько раз, известив
таким способом Виннету, что я на обратном пути и с
новостями, и тут же вернулся к Штепану.
— Ну, что? Рассказывайте! — горел он нетерпением.
— Когда придет Виннету...— Я не окончил фразу,
в эту минуту словно из-под земли вырос Виннету.
— Мой брат Шарли подал мне знак?
— Да, я разузнал важные вещи. Мой брат Виннету
тоже что-нибудь услышал?
Виннету отрицательно покачал головой.
IV К . Ф. Май
289
— Я шел в обход, чтобы лошади не учуяли меня.
А когда был уже у лагерного костра, услышал знак
Разящей Руки. Моему брату повезло больше. Я слушаю!
Я коротко рассказал о разговоре у костра. Штепан
горячо благодарил меня, но я напомнил ему, что замы-
сел банды не такой уж неожиданный для нас.
— А этот долговязый? Он гундосил? И у него на
лице шрам? — вытягивал из меня Штепан.
Я еще раз описал долговязого.
— Он! — нахмурился Штепан.— Зарос, но — он! И зо-
вется теперь Даниэль? Уже четвертое имя меняет! И что
мы сделаем с этим негодяем?
— Сегодня ничего,— ответил я.— Нам нужен не
только он, а вся банда, целиком! И тут надо думать!
— Виннету посоветует моим братьям не ехать, как
говорили белые убийцы!
— Чтобы мы не ехали за мерзавцами! — подскочил
вскипевший Штепан.
Но апач быстро прервал его:
— Нет, мы поедем быстрее них, прямо в Эхо, а не по
следам, которые они оставят для нас.
— Отлично! — загорелись глазки Штепана.— Но в Эхо
мы не найдем много помощников! — обеспокоился он.
— Это так! — сказал я.— Они все отправятся на поиски
банды. Но мы можем их предупредить, когда они в конце
концов придут на то место, где мы сейчас находимся.
— Хм! Так они и поверили! Скажут, что это ловушки
стервятников! — усомнился Штепан.— Вы так не думаете?
— Не думаю! — ответил я уверенно.— Не забудьте,
люди видели нас в поезде! Они догадаются, я надеюсь,
на чьи следы напали мы и кто их предупреждает.
— Уфф! — выразил свое согласие со мной Виннету, как
всегда, очень коротко.— Пусть мои братья едут за мной. До
того, как нас увидит солнце, надо быть далеко отсюда.
— А наши следы? — отозвался Штепан.— Завтра они
не найдут их?
— Огаллы поедут на север, никто из них сюда ужа
не придет,— ответил Виннету и отошел к своему Илчи.
Через несколько минут мы уже ехали обратно, той же
дорогой, какой добирались сюда. О ночном отдыхе не
стоило и думать.
Была все та же темнота, хоть глаз коли, и только
очень искушенный вестмен мог отважиться на подобную
29b
вылазку, ночное путешествие девственным дремучим
лесом. Европеец, конечно, тут же слез бы с лошади, взял
ее за узду и потянул за собой. Но житель лесов хорошо
знает, что у животных реакция лучше и зрение острее,
чем у человека. Виннету гнал на своем Илчи через
ночную темень, не останавливаясь ни на минуту, да и
моя лошадь бежала прилично. Виктор пыхтел, дорога
для него была тяжеловатой, но и он не отставал.
С первыми лучами солнца мы уже отдалились от
стоянки огаллов на восемь — десять миль, повернули на
юг и подстегнули лошадей. Дорога была хорошей. Прежде
чем повернуть на юго-запад, мы выбрали купу деревьев,
которая бросалась в глаза, и никто не мог бы ее миновать,
направляясь на юг. Я нацарапал на бумажке несколько
предупреждающих слов и прикрепил ее на одном из пней.
Потом мы поехали прямо. Нам незачем было прятаться,
как огаллам, и делать зигзаги. В полдень третьего дня мы
перебрались через Зеленую речку, а к вечеру, проделав сто
пятьдесят миль пути, приехали в ложбину, по обеим сторо-
нам которой поднимались заросшие лесом холмы. Мы поис-
кали место для стоянки и нашли в глубине ложбины мале-
нькую, очень красивую впадину. Но главная неожиданность
была впереди. Посреди впадины сверкало озеро, питавшееся
речкой, которая протекала через него, а потом уходила на
запад. Перед нами была сказочно красивая природа, однако
со следами трудов человека. На одной стороне были
выкорчеваны деревья, вспахано поле. На лугу у леса
паслись лошади, овцы, коровы и козы. Чуть поодаль стояло
пять срубов, возведенных с большой любовью и вкусом.
А на пригорке, прямо перед нами, высилась часовенка.
Возле часовенки, рядом с небольшим уютным дере-
вянным строением, стояли пять человек. Они еще не
заметили нас, смотрели на запад, на горизонт, где
заходил огненный шар солнца и его лучи отражались в
сверкающих водах озера.
Те люди стояли в ясном свете теплого вечера, слушали
чистый звон колокола, и я непроизвольно снял шляпу.
— Ята это? — раздался голос Виннету.
— Вечерняя служба. Вечерня! — ответил Штепан.—
Благовест, как мы это называем, они молятся.
— Уфф... Виннету не знает, что такое благовест, но
он слышит звон колокода. Как он попал в этот пустын-
ный край?
19
291
— Тише! — сказал Штепан и прижал палец к губам.
Нежный голос проникновенно запел старинное песно-
пение — «Аве Мария». Мы склонили головы и слушали,
не шелохнувшись.
На самом деле, было поразительно услышать божест-
венную «Аве Мария» в этих глухих, безлюдных местах.
Я опомнился, лишь когда дозвучали последние слова,
сдернул с плеча ружье, несколько раз выстрелил в
воздух и погнал коня вниз, в долину. Я переехал вброд
речку и устремился к деревянным строениям, не огляды-
ваясь на друзей.
В селении мои выстрелы вызвали суматоху. Из домов
выбегали люди. Увидев, что к ним приближается белый,
не похожий на бандита, казалось, они успокоились,
а несколько из них вышли мне навстречу.
Я остановил лошадь перед первым домом. На лавочке
сидела худенькая старушка, у нее были белоснежные
волосы, морщинистое лицо, очень живые глаза и привет-
ливая улыбка.
— Добрый вечер, бабушка! Не бойтесь! Мы не раз-
бойники! Можно нам остановиться здесь?
Старушка' кивнула и неуверенно улыбнулась.
— Здравствуйте, сэр! — приветствовала она меня
дрожащим голосом.— Для честного человека наши двери
всегда открыты! Вот бежит Вилли!
Среди бежавших к нам выделялся седовласый, стат-
ный и все еще сильный старик, рядом с ним — молодой
мужчина, судя по чертам лица и по фигуре, сын. Зл
ними спешили шесть парней, одетые, как все поселенцы
на Западе. Я уже привязывал лошадь к забору, когда
старик подошел и протянул мне руку, я пожал ее.
— Приветствую вас! — сказал старик очень прият
ным глубоким голосом.— Нас редко кто посещает!
— Благодарю вас, сэр! Вы здесь прекрасно устрой
лись! У вас найдется место для ночлега трем уставшим
всадникам?
— Устраивайтесь!
Люди вокруг нас улыбались. Они были искрения
рады. В этих глухих местах каждая такая встреча
событие, о котором потом еще долго вспоминают.
Между тем подъехали Штепан и Виннету. Штепяне
они сразу приняли доброжелательно, радушно, может,
потому, что он улыбался как солнышко, а на Виннету
292
смотрели с опаской. Какие могли быть у них дела с
индейцами? Я понял, что прежде всего надо развеять все
их опасения.
— Это мой друг — Быстрый Глаз, знаменитый вест-
мен. А это Виннету — главный вождь апачей. А я —
Разящая Рука. Может быть, в этих краях вы слышали о
нас?
— Виннету! Разящая Рука! — обрадовался старик.—
Большей радости у старого Хиллмана быть не может!
Мы слышали о вас! И только самое хорошее! Вот уж
никогда не думал, что пожму вам руки! Будьте как
дома!
Он снял шляпу и пожал всем нам руки. Виннету —
последнему; но тот ему как-то особенно понравился, и он
долго жал руку индейца, повторяя: «К вашим услугам,
сэр!», что выглядело немного комично и привело Винне-
ту в непривычное для него смущение. Наконец он
положил руку на плечо старика и сказал:
— Виннету — твой друг, ему нравятся бледнолицые,
если они хорошие.
Почему-то никто не удивился, что Виннету прекрасно
говорит по-английски.
Хиллман кивал, улыбался, звал нас дальше, кричал
в дом, чтобы готовили угощенье, и велел позаботиться
о наших лошадях. Все дышало искренностью и сердеч-
ностью.
Хиллман был родом из Европы, из бедной горной
деревушки. А когда его семья перебралась в Новый свет,
многие годы работал в Чикаго. Он мечтал о своем
хозяйстве, мечтал скопить денег на ферму. Теперешних
своих соседей знал по Чикаго, они подружились еще там
и хотели того же. Когда они наконец собрали кое-какие
средства, то решили поселиться все вместе. Они рас-
спрашивали всех подряд о подходящих местах, и нако-
нец им понравился, по рассказам какого-то старого
вестмена, край у Тевтонских гор. Старик вестмен, долго
проживший на Западе, говорил об этих прекрасных
местах, где целые россыпи драгоценных камней, только
нагнись и собирай. Хиллман знал ремесло гранильщика,
и эти рассказы соблазнили его. Котловина с озером их
сразу очаровала. И все они решили обосноваться в этом
месте, вести хозяйство и искать камни. И вот пошел уже
четвертый год, как они здесь потихоньку живут.
293
— Ну, а камни? — поинтересовался я.— Вы искали
их на Тевтонском хребте?
— Мой Вилли дважды пытался. Последний раз в
прошлом году, осенью. Но добрался с приятелем только
до Седого озера. Дальше не вышло, дальше совсем
дикие места и неприступные.
— Это дело для бывалого вестмена,— заметил я.
— Да, сэр! — отозвался Вилли.— Человек учится по-
нимать дикий край, когда там живет! Вы сами это
знаете!
— За три года,— возразил я,— поселенцы должны
многому научиться. Я думаю, вы сделали ошибку. Вы
хотели взобраться на хребет прямо около Седого озера.
Через заросли девственного леса, пропасти, ложбины и
каньоны. Туда и серна не взбирается — это не та дорога!
Почему бы вам не попробовать через Соленую речку.
Она впадает в Змеиную, и если пуститься по ее течению,
было бы легче. Конечно, для такого предприятия надо
несколько искушенных в таких делах людей. А в окре-
стностях вы ничего не нашли?
— Два-три агата, больше ничего.
— Хм! Подождите, я спрошу Виннету, может, он что
посоветует. Он здесь знает каждый камень.
Прежде мне бы и в голову не пришло говорить
Виннету о чем-либо подобном, но эти люди были так
симпатичны. Когда я на апачском языке обратился к
моему другу и брату, он ненадолго задумался, потом
пристально посмотрел на семью Хиллмана, сидящую с
нами за столом, и спросил:
— Они сделают то, о чем их попросит Виннету?
Я удивился. О чем мог просить Виннету?
— Думаю, да,— ответил я.
— Если они еще раз споют для Виннету песню,
которую он слышал, когда мы подъезжали к долине,
вождь апачей скажет им, где искать драгоценные камни.
— Думаю, да,— повторил я, пораженный поведением
Виннету, Виннету, который обычно замкнут и сдержан
не только перед чужими, но и перед многими близкими!
Поселенцы охотно согласились, и через минуту весь
маленький хор уже теснился в гостиной Хиллманов. Но
Виннету покачал головой.
— Не здесь,— сказал он.— Виннету хочет слышать
песню на улице. Пусть они споют опять там — на холме.
294
Он встал, широким, свободным шагом направился к
дверям и вышел за порог. Он был прав. В гостиной «Аве
Мария» не звучала так, как под открытым небом.
Поселенцы поняли это; очень скоро мы увидели их
уже наверху, на холме.
Теперь пение было еще более впечатляющим. Смер-
калось, вечер спускался в долину. Когда они допели, нас
окутала таинственная глубокая тишина дикой девствен-
ной природы. Говорить не хотелось. После довольно
долгого молчания я услышал голос Виннету:
— Пусть белые ищут в горах Гросс-Вентре — Боль-
шое Брюхо. Там они найдут зерна золота, а если
спустятся к долине реки Бобров, которая на юге влива-
ется в озеро Желтого камня, найдут и то, что ищут.
Мы молча возвращались назад, каждый погруженный
в свои мысли. Виннету с нами не было.
Возвратился к озеру? Почему он захотел остаться в
одиночестве? Через час я не выдержал. Я должен был
посмотреть, что с моим другом.Я нашел его у озера. Он
сидел на самом краю отвесной скалы и неподвижно
смотрел на озеро. Я подошел к нему и встал возле. Он
не шевельнулся. Я сел рядом. Он молчал, все так же
задумчиво глядя на темные воды.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он
заговорил, может, десять минут, а может — полчаса. Но
как только он произнес первые слова, я ужаснулся, у
меня сжалось сердце от предчувствия беды.
— Это озеро как моя душа,— прошептал он на
родном языке.
Казалось, он с трудом отрывается от своих размыш-
лений, выходит из глубокой задумчивости. Он положил
обе руки на колени и покачал головой:
— Мой брат Шарли великий воин и мудрый муж.
Моя душа как его, но я не увижу своего брата, когда
однажды уйду в вечные охотничьи угодья.
Я йе узнавал моего Виннету. Я никогда не слышал,
чтобы он говорил с такой тоской. Я посмотрел ему в
глаза — они были грустными, очень грустными.
— Я знаю, что сердце моего брата любит меня. Его
душа — как моя душа, но и я не увижу моего брата
Виннету, когда уйду однажды с этой земли.
— Где те небеса, куда однажды уйдет мой брат?
— Где те угодья, куда однажды уйдет мой брат Виннету?
295
Одиночество и печаль Виннету пугали меня. Я знал,
он думает о жизни красного племени людей, о его
собственной судьбе, о будущем. Он знал и понимал
больше других индейских вождей, видел намного дальше
и поэтому так часто спрашивал себя о вещах, которых
вожди других индейских племен равнодушно не замечали.
— Почему не все белые такие, как мой брат Шарли?
— Почему не все красные люди такие же, как
Виннету? Хорошие и плохие люди есть и среди красного,
и среди белого народа. И мой брат знает это, он
встречал и тех и других. Скольким мужам своего цвета
кожи он доверял? Но нет! Лучше вспомнить, что говорил
Виннету его учитель Клеки-Петра! Пусть мой брат
вспомнит слова молитвы, которую он слышал сегодня.
В ней поют не о вражде и крови, но о любви между
людьми, о Маниту, который не разделяет своих детей по
цвету кожи!
Виннету машинально играл своим ружьем и молча
слушал меня, не отрывая взгляда от озера.
— Мой брат Шарли говорит правду,— прошептал
он.— Разящая Рука видел многие земли и говорил со
многими людьми. Я знаю, что он любит красный народ
и понимает его. Он никогда не разочаровывал Виннету
и всегда говорил ему правду. Белые люди знают музыку
и песни, которые трогают сердце апача. Я прошу моего
брата еще раз объяснить мне слова песни, которую я
слышал, и еще раз сказать мне о Маниту, который добр
и справедлив к людям любого цвета кожи.
Это была трудная для меня просьба, и я не знал, как
ответить. Будь я священником, я начал бы рассказывать
ему о догматах церкви, но я запутался бы и, может,даже
разочаровал бы апача. Не об этом тосковал Виннету.
Его честная, справедливая душа жаждала любви, близо-
сти, доверия, братства между всеми людьми. Он чувст-
вовал трагическую судьбу своего народа и свою.
Нет, я не говорил много. О любви, о боли человече
ской души нельзя говорить долго. Одно слово может
стоить больше, чем часы беседы.И мой брат Виннету
понял меня
Прошло еще много времени, прежде чем он снопа
нарушил молчание.
— Слова моего брата никогда не умрут,— сказал он.
вздохнув.— Виннету понял, что жизнь — это любовь,
296
о которой говорит Бог белого народа. Виннету много
думал об этих вещах, он тоже хочет, чтобы люди жили
в вечном братстве и дружбе. Вождь апачей благодарит
своего брата за то, что тот ему сказал.
Весь путь до дома Хиллмана ни он, ни я не пророни-
ли ни слова. Хозяева нас ждали, они были гостеприимны
и хлебосольны. Апач вел себя как всегда, это был
прежний Виннету. Мы разговорились о жизни поселен-
цев, об опасности, которая грозит им от огаллов и тех
бандитов, которые нападают на поезда, о том, что
поселенцам нужны укрепления.
В путь мы отправились очень рано. Лошади за ночь
отдохнули, и мы были уверены, что к вечеру будем у
нашей цели — на станции Эхо, которую хотели спасти
от погрома, ведь этого там никто не знал и не ждал.
К вечеру мы действительно добрались туда.
4
СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
Железная дорога проходила через каньон Эхо, но
рельсы были проложены только временно и вдоль насы-
пи. Конца работы еще не предвиделось. Наверно, поэто-
му на полотне суетилось множество рабочих, их было
гораздо больше, чем я видел на строительстве железных
дорог в Европе. Как только рабочие нас заметили, они
сразу побросали инструменты, схватились за оружие и
разбежались в разные стороны, чтобы держать нас на
мушке со всех сторон.
Двое белых и один индеец, вооруженные до зубов,
едва ли могли обрадовать их. Предыдущий опыт давал
им для этого основание.
— Добрый день! — закричал я уже издали, дружески
размахивая руками и сердечно улыбаясь.— Оставьте
оружие! Мы пришли к вам как друзья!
— Имена! Сначала имена! — ответил мне один из
рабочих.— Кто вы и зачем?
— Все в свое время! Сейчас надо поговорить с началь-
ником строительства или командиром охраны. У нас очень
важные новости!
297
— Тогда вам к мистеру Фарреллу, он нам выплачи-
вает деньги. Найдете его в большом бараке. Начальник
у нас инженер Радж, он же и полковник, но в данный
момент его нет,— сказал тот же рабочий, все еще
подозрительно оглядывая нас.
— А где полковник Радж? Что-нибудь случилось?
— Бандиты напали на поезд,— махнул рукой на
восток рабочий.
Я кивнул Штепану и Виннету, и мы поскакали к
бараку.
Мы недолго ехали вдоль трассы и добрались до
временно построенных бараков, в большинстве деревян-
ных. Только два самых больших опирались на каменный
цоколь. Все поселение обнесено было высокой, без
малого пять футов, оградой. Возведенная на скорую
руку и без большого ума, она все-таки казалась доволь-
но крепкой. Надежно сколоченные ворота были настежь
раскрыты.
В поселке на нас не обратили особого внимания. Я подо-
звал парня, что-то мастерившего у ограды, и спросил,
где найти кассира. Он показал на один из больших домов,
у которого мы и спешились.
Мы вошли в помещение — в сущности, это была одна
комната, набитая мешками, бочками, свертками, пакета-
ми. Здесь на бочонке сидел маленький человечек с
очками на носу. Увидев нас, он смешно заморгал,
надулся, наверно, чтобы придать себе храбрости, слез с
бочонка и запищал на нас тонким голоском:
— Что вы здесь ищете?
Вдруг он заметил Виннету и забормотал скороговоркой:
— Индеец! Божеспасименя!
— Не бойтесь,— засмеялся я.— Мы ищем господина
Фаррелла.
— Это я,— пискнул он и укрепил очки на носу.
— Мы искали полковника, но, поскольку его нет на
станции, обращаемся к вам.
— Ну... Я слушаю.
Давно я уже не видел, кто бы так вожделенно, с
мольбой и нетерпением смотрел на дверь, как этот
господин Фаррелл.
— То, что полковник ловит бандитов, мы уже знаем.
Но нам надо выяснить, сколько он взял с собой людей
со станции.
298
— Вы должны это выяснить? — спросил кассир дрожа-
щим голосом.
— По крайней мере, нам надо знать, сколько людей
осталось здесь, на станции.
— Ах, вам и это надо знать?
— Да,— засмеялся я.— Я вам объясню почему.
Только объяснять было уже некому. Хлипкий господин
Фаррелл молнией пролетел мимо нас, исчез за дверью, и
тут же она захлопнулась, потом заскрежетал ключ, за-
скрипели железные засовы, и мы оказались взаперти!
Я посмотрел на друзей — даже серьезный Виннету не
сдержал улыбки, показав все свои белые зубы. Зато Штепан
выглядел так, будто съел лимон. Я громко расхохотался.
— Понятно! Мы попались! Эта сухопарая коротышка
думает, что мы компания мошенников! Ну и ну!
Я выглянул через узкое окошечко: перед бараком уже
суетились рабочие. Их было около пятнадцати, все воору-
женные. Господин кассир действовал. Он размахивал ру-
ками, летал от одного к другому, что-то приказывал. Они
собирались захватить нас!
— Через минуту начнут,— сказал я, отходя от окна.—
Что будем делать?
— Пожалуй, я закурю сигару! Хочу покурить! — ска-
зал Штепан и взял сигару из открытой коробки, стоящей
на одном из мешков. Он закурил и с наслаждением
затянулся. Я тоже взял сигару, размышляя, что же этот
потешный парень в очках собирается предпринять?
Немного погодя скрипнула дверь, приоткрылась, и
знакомый уже голос запищал:
— Не стрелять! Разбойники! Или мы изрешетим всех
до одного!
Несколько минут он выжидал, потом дверь стала
открываться, открываться, и в комнату вместе с кассиром
ввалились шесть или семь вооруженных людей. В руках
господина Фаррелла было ружьишко, легонькое как пе-
рышко, но размахивал он им лихо и угрожающе. Для
большей уверенности он укрылся за ближайшей кадушкой
и почувствовал там себя в полной безопасности.
— Кто вы? — пискнул он из своего укрытия.
Штепан рассмеялся:
— Вы очень добры к нам! Сначала обзываете разбой-
никами, а потом спрашиваете, кто мы такие. Знаете что,
вылазьте-ка из-за бочки и давайте поговорим разумно.
299
— И не подумаю! Останусь там, где хочу! А вы
немедленно отвечайте на мой вопрос!
— Мы охотники,— ответил Штепан.
— Как вас зовут?
— Это к делу не относится!
— Я вам покажу, что относится к делу! — взвился
кассир.— Подождите, я вам развяжу языки! Зачем при-
ехали в Эхо?
— Предупредить вас!
— Предупредить?! О чем же?!
— Об индейцах и белых бандитах — грабителях по-
ездов! — сказал Штепан.— Они скоро нападут на вас.
— Черт возьми! — кассир воинственно замахал своим
ружьишком.— Вы меня не поймаете на этот крючок! Это вы
хотите на нас напасть! Вы сами из этой банды! Я раскусил
вас! — Он повернулся к своим людям и приказал: — Схва-
тить и связать! Немедленно!
— Ну и глупость! — сказал с досадой Штепан.— Ну
подождите же нас связывать!
Думаю, он хотел показать им свое полицейское
удостоверение, но я рассудил иначе.
— Оставьте, Штепан,— отозвался я.— Посмотрим
сначала, как у господина Фаррелла и его компании
получится схватить и связать трех честных вестменов!
Предупреждаю! Кто шевельнет хоть пальцем, уже ни-
когда ничем не пошевелит!
Я состроил жутко свирепое лицо и с револьвером
в каждой руке медленно попятился к двери. На пороге я
остановился. Виннету и Штепан сделали то же самое.
Хлюпик в очках, как я заметил краешком глаза, мгно-
венно исчез за бочонком. Люди у двери растерянно
переглянулись, но расступились и пропустили нас. Ди,
они были нерешительными и плохими защитниками,
исход боя с огаллами и бандитами нетрудно было
предугадать.
— Монсеньоры! — обратился я к ним очень вежли
во.— Если бы мы были теми, за кого нас принимает
господин Фаррелл, то вместо нас под замком были бы
вы. Но речь идет о вещах серьезных. Вытащите из-:ш
бочки господина Фаррелла, и давайте разумно погопо
рим, пока не поздно! С огаллами шутки плохи!
Растерянность на лицах рабочих понемногу исчезала.
Но прошло еще какое-то время, прежде чем нам удалось
300
вытащить трясущегося кассира на свет Божий. Только
когда мы со Штепаном выложили все, что произошло и
может произойти, он начал доверять нам, хотя поблед-
нел еще больше. Он потел, сморкался и бормотал:
— Я уже верю вам, сэр! С глубоким уважением, сэр!
Вы говорите, что это Виннету? Приветствую вас, сади-
тесь. А это мистер Моуди? Так вы те, кто вступился за
пассажиров у Грин-Ривер? Я слышал, как фантастиче-
ски стреляет мистер Разящая Рука, мое почтение!
Честно говоря, мне надоела его болтовня!
— Сколько у вас людей? — прервал я его излияния.
— Сорок! А знаете, что мне пришло в голову?
Лучше, если мы уйдем отсюда! На ближайшую станцию!
Понимаете?!
— Разумеется, понимаю! Но мне и во сне не снилось,
что я услышу такое от эдакого мужчины, как вы! Вы же
не заяц! А служебное положение?
— Черт с ним, со служебным положением! Жизнь
дороже! — вырвалось у мистера Фаррелла.— Хоть бы пол-
ковник Радж был здесь! У него сто наших лучших людей!
— Полковник Радж вернется! — сказал я.— Я оста-
вил ему записку о том, что может случиться в Эхо. Он
должен наткнуться на нее, когда будет преследовать тех
мерзавцев, и вернется сюда. За это я ручаюсь.
— Хорошо бы,— захныкал кассир, не очень-то пове-
рив моим словам.— А вообще, большая эта банда?
— С индейцами — около двухсот человек.
Он вылупил глаза и схватился за горло, будто уже
чувствовал лассо у себя на шее.
— Боже! Спаси нас! Побьют, как кроликов! Надо
бежать!
— Успокойтесь! Лучше скажите, на ближайшей стан-
ции есть люди? Как она называется?
— Станция Мыс,— ответил он, не замешкавшись.—
Там, на трассе, около трехсот рабочих. Станция Огден
ближе, но там мало людей.
— На Огден не стоит полагаться! — решительно ска-
зал я.— Отправьте депешу в Мыс. Пусть они пришлют
нам помощь, человек сто.
— Идея, сэр! Как только мне это в голову не
пришло! Это я сделаю! Это я организую!
Он так сиял, так балаболил, что я испугался, как бы
его болтовня не длилась вечно.
301
— Восторги потом, сэр! Сначала дело. Пусть возьмут
с собой оружие, съестные припасы, и как можно больше.
И еще, все должно быть проделано незаметно, с вели-
чайшей осторожностью. Вокруг могут шататься развед-
чики огаллов. Ничто не должно возбуждать их подозре-
ния. До Мыса далеко?
— Девяносто миль.
— Будет там локомотив?
— Он там всегда, сэр!
— Если вы их уведомите по телеграфу, завтра утром
они уже будут здесь. А пока нам надо укрепить поселок.
Половина рабочих пусть надстроит забор, хотя бы на
три фута, чтобы индейцы не поняли, сколько в поселке
людей.
— Они все равно узнают, сэр! Вон оттуда все будет
видно.
— Да, пожалуй. Но это им не поможет,— сказал я.—
Делайте, как я говорю. Поставьте стражу, а я или
Виннету пойдем на разведку. Как только мы увидим
приближающихся огаллов, дадим вам знак. По этому
знаку все должны спрятаться — и ваши люди, и при-
бывшие с Мыса. Огаллы подумают, что против них толь-
ко кучка людей, оставшихся на станции. И еще! Надо
подготовить удобные позиции для стрельбы. По всей
длине ограды врыть в землю бревна, на равном рассто-
янии, накрыть их досками, и на это сооружение потом
влезут наши стрелки. Около полудня, думаю, мы можем
ожидать полковника Раджа. Вместе с его людьми у нас
будет более двухсот сорока человек против двухсот!
В кассире пробудился воинственный дух.
— Мы... Мы разнесем их на куски! Сотрем в поро
шок! — кричал он.— Загоним в пекло!
— Увидим! — охладил я его рвение.— Главное, по
шевеливайтесь! Телеграфируйте, распределите работу и
устройте нас на ночлег. Хорошо бы поужинать!
— Все сделаем, сэр! За ужин не беспокойтесь! Я сам
повар и приготовлю вам ужин, который вы не забудете
никогда!
Позднее мы убедились, что он говорил чистую пран*
ду,— повар он был отменный. Еда была царской, и мы
сказали об этом мистеру Фарреллу. Он был горд и
доволен. Все остальное тоже было не так уж плохо. Он
выполнил все мои приказания. Люди из Мыса прибыли
302
на рассвете, целая сотня, хорошо вооруженные, с запа-
сами продовольствия. Возведение укреплений подходило
к концу. У нас оставалось время, и Виннету предложил
заполнить бочки водой, на случай, если индейцы будут
стрелять горящими стрелами.
На следующий день после полудня я, Виннету и
Штепан отправились на разведку. Мы разделились,
договорившись, что тот, кто первым заметит разведчи-
ков-огаллов или их дозор, вернется в крепость и подаст
сигнал — выстрелит из ружья. Я пошел в западную
часть прерии, Виннету — в центральную, а Штепан на
восточный участок, через который мы приехали в Эхо.
Добравшись до конца долины, я вскарабкался на гору
по отвесной скале, вошел в дремучий лес и стал проди-
раться краем ложбины по направлению к северу. Так я
тащился около часа, прежде чем нашел место, будто
приготовленное для меня. На краю леса, рядышком,
возвышались два могучих дерева — ель и пихта. Я взо-
брался по ели на самый ее верх, потом перебрался в
густую крону пихты и был великолепно укрыт. Оттуда
хорошо просматривались все окрестности.
Я сидел на пихте долго, несколько часов, и ничего
кругом не происходило. Но я знал, что этот внешний
покой обманчив, ни на минуту нельзя было упустить
никакой мелочи,— жизнь вестмена подтверждала это не
раз. Так оно было и теперь. Вдруг на севере взметнулась
воронья стая и разлетелась во все стороны. Что так
встревожило птиц? Они кружили, садились и снова
взлетали.
Это было неспроста, значит, внизу кто-то шел, снова
и снова вспугивая птиц, и мне казалось, что этот кто-то
направляется прямо к моей пихте. Я скатился с дерева,
засыпал следы и сквозь кусты пополз навстречу неизве-
стному. Нашел укрытие и залег там. Неизвестный при-
ближался, и был он не один, их было шестеро. Шесть
вооруженных разведчиков-огаллов в боевой раскраске.
Так, наши враги прибыли!
Увиденного было достаточно. Я дождался, когда они
исчезли среди деревьев. Теперь мне было безразлично,
произвожу я шум или нет, огаллы не смели выдать своего
присутствия, и я со всех ног помчался обратно. Я падал,
вставал и вновь бежал, пока не добрался до железной
дороги. И вздохнул с облегчением, только увидев рабо-
303
чих, которые надстраивали ограду. Перед входом в
поселок, к своему изумлению, я столкнулся с вождем
апачей.
— Мой красный брат здесь? Он нашел чьи-то следы?
— Нет. Я пришел потому, что Разящая Рука уже
нашел разведчиков-огаллов.
— Я... да... Но откуда мой брат знает об этом?
— У меня был с собой бинокль, и Виннету видел, что
в местах, куда отправился мой брат, разлетаются воро-
ны. Вождь проследил за птицами и понял — их потре-
вожил человек. Кто это мог быть, кроме сиу или
бандитов? Вождь апачей знает, что Разящая Рука тоже
увидел это. Поэтому вождь вернулся. Здесь он будет
нужен очень скоро.
Дальше мы пошли вместе. Я снова удивлялся Винне-
ту. Он был своим в этой девственной природе, он видел,
знал, чувствовал ее поразительно! За укрепленной огра-
дой меня ждал еще один сюрприз. К нам подбежал
пожилой рослый человек и благодарно пожал мне руку.
Это был полковник Радж. Он наткнулся на мое письмо
и очень вовремя вернулся на станцию. Полковник ска-
зал, что он рад случаю познакомиться с Виннету, о
котором много слышал. Когда мы ему рассказали о
разведчиках-огаллах и о том, что надо ждать нападения
бандитов вместе с сиу, вероятно, завтрашней ночью, его
удивлению не было границ. Он пригласил нас к себе.
Естественно, мы не забыли и Штепана. Был хороший
теплый вечер, приятный вечер в обществе полковника.
Хозяин оказался великолепным рассказчиком, и мы
совершенно спокойно сидели и беседовали, словно ниче-
го не говорило о том, что через сутки нас ждет тяжелый
бой. У нас был день впереди, чтобы приготовиться, и
потому в этот вечер мы могли сидеть и разговаривать.
Может быть, такое спокойствие и отрешенность нужны
человеку перед боем.
Атака началась следующей ночью перед рассветом.
Ночь была тихой, безветренной, светлой. Небо чистое и
звездное, так что мы хорошо видели из своих укрытий,
что творится в окрестностях. Наши люди, двести чело-
век, были каждый на своем месте — в засадах, в домах,
в карауле. Несколько человек просто сидели на земле и
отдыхали, другие дремали на лавках в ожидании, когда
их поднимут по тревоге. Каждый с ружьем и ножом,
304
некоторые с револьверами и пистолетами. Тридцать
человек тайно отправились с лошадьми в каньон, ждать,
когда мы отразим огаллов. Я и Виннету находились у
главных ворот. Индейцы часто наносят первый, самый
быстрый удар именно по воротам.
Время тянулось...
Всюду было тихо, безлюдно, и трудно было поверить,
что вокруг нас стягивался круг огаллов с бандитами.
В тишине и покое ночи раздался почти незаметный
звук, будто галька посыпалась на полотно. Не упал ли
камешек на рельсы?
Это пришли они!
— Внимание,— шепнул я и сделал знак рукой муж-
чине, который стоял с ружьем в засаде справа от меня.
Он тоже махнул рукой, показывая, что понимает, и
послал приказ по цепочке дальше.
Перед оградой зароились тени. Они отлеплялись от
земли, тихо, неслышно мелькали вокруг, выныривали
справа, слева и вытягивались цепью, окружая малень-
кую крепость. Теперь мы уже считали время на минуты.
Вот-вот все могло начаться.
Тени приближались. Сначала они были на расстоянии
пятнадцати шагов, потом двенадцати... десяти... восьми...
шести... В предрассветной темноте все же можно было
разглядеть лица, оружие. И вдруг в тишине раздался
уверенный и ясный возглас Виннету:
— Огаллы идут на смерть! Против них Виннету —
вождь апачей!
Я видел, как он высоко поднял свое ружье с серебря-
ными украшениями, быстро прицелился и выстрелил.
Это был как бы условный знак для всех остальных. Из
засады мгновенно раздались выстрелы. Потом на минуту
воцарилась тишина, которая тут же сменилась хаосом
голосов, криков страха, угроз, злобных оттого, что напа-
дающие встретились с тем, на что они никак не рассчи-
тывали.
— Огонь! — прорвалась команда полковника сквозь
рев индейских глоток. Затем полковник приказал выйти
из засады за ограду, и наши люди с криками, не
уступавшими реву индейцев, ринулись на врага. Налет-
чики были ошеломлены. Никто из них даже не попытал-
ся перебраться через ограду или поднять воинов на
штурм охранного вала.
20 К. Ф. Май
305
Я стоял на своем месте и наблюдал, как идет бой.
У растерявшихся огаллов не было времени подготовиться
к обороне. Две-три кучки пытались отбиваться, но еще
минуты — и они побежали.
На правом крыле дрались белые бандиты. Они напа-
дали агрессивно, но, когда огаллы побежали, в их рядах
тоже началось смятение. Я видел их фигуры недалеко от
меня, они рванулись через рельсы и карабкались по
откосу. Пришла очередь моего ружья. Его двадцати пяти
выстрелов не понадобилось, хватило восьми, и я поти-
хоньку пошел назад, к дому полковника. Бой близился к
концу. Мертвые и раненые лежали тут и там, оставшиеся
группки нападающих таяли в предрассветной темноте,
отвечая на выстрелы беспорядочной стрельбой. Жертвы,
жертвы, жертвы! Страшно было на все это смотреть.
Только я сел за стол, как отворились двери и вошел
Виннету. Я удивленно поднял на него глаза.
— Мой красный брат возвращается? Он уничтожил
много врагов?
— Виннету воюет с врагами, но не считает головы
тех, кого победил. Но мой брат Разящая Рука не послал
в вечные угодья ни одного из врагов!
— Ты и это узнал?
— Виннету слышал ружье брата. Видел, что пули из
его ружья попадают только в ноги врагов. Их было
восемь, кого ранил Разящая Рука, и все они лежат
беспомощно перед оградой.
Я думаю, что он хотел еще что-то сказать, но тут
влетел Штепан. Он был взволнован, его круглое лицо
прямо горело от возбуждения.
— Чарли, Виннету, быстро... скорее... Он — там!
— Кто он?
— Монк! — выкрикнул Штепан.— Ранен в бедро. Что
интересно — все восемь белых лежат там, и все ранены
в ноги. Трусы! На коленях просили о пощаде! А из
краснокожих — ни один!
— Тяжелые раны?
— Не знаю, не было времени смотреть. А что у вас?
Пойдемте на улицу — наша атака наделала дел, увидите
сами! Думаю, их осталось не больше ста!
— Не больше ста?!
У меня закружилась голова. Такой кровавой бойни я не
ожидал, нет! И хотя они не заслужили ничего лучшего,
306
все-таки мне было тяжело подумать, сколько человече-
ских жизней загублено.
Штепан тащил нас к Монку, которого отнесли в один из
сараев, куда собрали раненых. Их было много, они лежали
на лавках, на полу и ждали врача, вызванного Фарреллом
по телеграфу из Мыса. Монк был бледен как мел.
— Так как же вас по-настоящему зовут? Даниэль
или Монк? — спросил я.
Он смотрел на меня ненавидящим взглядом. В его
глазах были жестокость и бессильная злоба.
— Вам-то какое дело?
— Может, больше, чем вы думаете!
— Валите отсюда! Знать вас не знаю!
— Значит, я плохо в вас прицеливался. Думал, хоть
теперь вы наберетесь ума.
— Я?! Наберусь ума?! Что ты понимаешь в умах, пес
паршивый. Случайно у вас это вышло! Но мы возьмем
в другом месте! Не беспокойся!
— Да? Думаю, кто остался жив, теперь уже никому
не повредит. Во всяком случае, сейчас!
Он злобно скривился, схватился за раненую ногу,
застонал и усмехнулся:
— Сейчас?! Ха-ха! Хочешь знать моих парней? Беги
в каньон, посмотри на Хеллдорф, и увидишь, как там
парни перевернут все. Живая мышь не убежит!
Я застыл:
— Что-о-о!
— Придурок! — плюнул он в мою сторону.— Можешь
сам убедиться!
— Подонки! Мерзавцы! — Это все, что я смог выго-
ворить, и стремглав выбежал. Виннету, без слов, за
мной. Штепан стоял возле Монка, сжимая кулаки, потом
развернулся и ринулся за нами.
Через два часа мы были уже в пути, направляясь в
Хеллдорф. Мы трое и еще сорок рабочих, которые
добровольно присоединились к нам с согласия полковни-
ка Раджа.
Виннету молчал, только его глаза прямо-таки сжига-
ли ненавистью невидимого противника. И это говорило
больше, чем какие-либо слова. Оба мы, я и Штепан,
знали, о чем все это время думал Виннету. Если в
Хеллдорфе в самом деле случилась беда, то...
Но лучше было не думать об этом.
20*
307
5
ГОРА ХЕНКОК
Монк смеялся нам в глаза, когда говорил о налете
бандитов на Хеллдорф. Но, к несчастью, все было горькой
правдой, жестокой и страшной. Хотя мы мчались, как
сумасшедшие, погоняя коней и стремясь как можно скорей
добраться до поселения, мы опоздали. Перед нами было
пепелище, будто по всему прошел черный смерч.
Виннету смотрел на это опустошение, сохраняя спо-
койное и холодное лицо, но я знал, каких невероятных
усилий стоит ему сдержать свой гнев!
— Уфф! — воскликнул он глухим, севшим голосом.—
Виннету уничтожит огаллских псов!
Это было все, что он сказал.
Мы разъехались по долине посмотреть, что же оста-
лось, и понять, что сделали огаллы с колонистами.
Увезли с собой? Или... Страшно подумать! Могли уто-
пить их в озере! От них всего можно было ожидать!
Последнее опасение не подтвердилось следов по
направлению к озеру мы не нашли.
На Хеллдорф напали ночью, его обитатели, застигну-
тые врасплох, подавленные жестокостью, даже не оказали
сопротивления. Сначала банда захватила селение, потом
разграбила, подожгла и ушла к границам Войтоминга.
Вычистили они все до самой малости, только наверху, у
сожженной часовенки, Виннету нашел небольшой колокол.
— Вождь апачей нашел голос, серебряный голос
Маниту,— сказал он.— Виннету закопает его здесь, в
земле, пока не вернется победителем. Пусть убийцы
дрожат перед его гневом!— Он сел на Илчи и кивнул,
чтобы мы следовали за ним.— Нельзя терять время!
Надо идти по их следам, пока день! Отдохнем потом!
У нас оставалось три-четыре часа до темноты, и
Виннету так гнал коня, словно хотел попасть на другой
конец света. Он скакал впереди нашего отряда, ни ни
миг не отрывая глаз от следов, готовый смести всякого
на своем пути. Ненависть, желание наказать преступни-
ков переполняли не только его, но и всех нас. Никто не
думал, что нас всего сорок против восьмидесяти,— мы
жаждали справедливого возмездия, ничего больше.
308
Судя по следам, между нами и преступниками рассто-
яние пока не уменьшалось. Однако мы не загоняли
своих лошадей, которым за день до этого уже досталось.
Сейчас важно было, чтобы преступники не слишком
опережали нас. Главная погоня была еще впереди.
Да, нам надо было отдохнуть, собраться с силами, но
всех нас мучила мысль, а вдруг мы и на этот раз,
несмотря на все усилия, опять опоздаем. Штепан не
выдержал и спросил:
— Дойдем ли, сэр?
В этом кратком вопросе выразилась вся боль, вся трево-
га за судьбу пленников. Надо было его приободрить, и я
сказал:
— Думаю, успеем. Огаллы собираются пытать плен-
ников у кола смерти, а до той поры они не сделают
ничего с ними. Они повезут пленников в свою деревню.
— А вы знаете, где поселение огаллов,— выпытывал
Штепан.
— Деревни огаллов на Йеллоустон — реке Желтого
камня,— ответил за меня Виннету.— Но мы придем туда
раньше! Мой брат может быть спокоен.
Удивительно, Виннету успокаивал Штепана, но не
мог помочь себе. Он, который всегда отличался редкой
уравновешенностью, сейчас проявлял необыкновенное
беспокойство, неуверенность, растерянность, нетерпение.
Но вел нас твердо, хотя я не мог избавиться от
ощущения, что рядом со мной немного другой Виннету,
не тот, которого я знал многие годы.
На следующий день огаллы преподнесли нам сюрп-
риз. Следы, до сих пор простые и ясные, неожиданно
разделились: одни всадники двинулись на запад, другие —
на север. Мы с Виннету решили тоже разделиться,
попытаться прочитать следы в том и другом направле-
ниях, остальные могли пока передохнуть. Вернулись мы
через четверть часа, оба одновременно.
Северный след, который смотрел я, рассказал все, что
надо было узнать. На север отправилось около двадцати
всадников, они тащили за собой пленников. Я показал
всем несколько маленьких темных пятен на песке.
Виннету сразу сказал:
— Мой брат рассудил правильно — пленников пове-
ли сюда. Эти пятна — их кровь. Посмотрим, может,
огаллы оставили еще и другие следы после себя!
309
Мы ехали по следу еще минут десять, пока не добра-
лись до скалистой площадки, где на каменистой почве
следы исчезли. Виннету соскользнул с лошади и долго
внимательно осматривал окрестности. Потом радостно
вскрикнул и показал свою находку. Это был кусочек
крепкого желтого волокна.
— Что вы на это скажете, Штепан? — спросил я.
— Хм... Похоже, оторвали от покрывала.
— Верно, отлично! Видите, какие у него острые
углы? Покрывало разрезали — делали обмотки на ко-
пыта, чтобы они не оставляли следов.
Теперь мы осматривали землю пядь за пядью. Глаза
Виннету снова оказались острее всех. В тридцати шагах
от нас в траве Виннету нашел размытый след индейско-
го мокасина. След был размазанный, почти незаметный,
но главное он нам сказал точно, в каком направлении
движется отряд.
Мы двигались медленно вперед, намного медленнее,
чем перед этим. К счастью, преследуемые тоже не
торопились. Через полчаса мы снова наткнулись на следы,
которые утвердили нас в наших догадках. В конце
концов мы увидели, что всадники размотали тряпки с копыт
лошадей, убежденные в полной безопасности, и пошли
пешком, ведя коней за собой.
Я ломал голову, что бы все это значило, но шел за
Виннету, который взял след, как темпераментная гончая.
Может, он уже знал, о чем идет речь, но не говорил ни слова
нам? Вдруг он вздрогнул и придержал Илчи. Он показал на
горы, величественно возвышавшиеся перед нами.
— Уфф! Там ущелье горы, которую называют Хенкок!
Казалось, он чем-то очень обеспокоен!
— Я ничего не знаю о ней,— сказал я.
— Виннету знает о ней! В ложбинах этих гор сиу
приносят в жертву своих пленников Великому Духу.
Теперь Виннету понял, почему огаллы разделились.
Большой отряд ведет пленников в ущелье, остальные
соберут воинов племени и всех приведут сюда.
Я начинал понимать.
— Отсюда далеко до горы Хенкок?
— Мои братья дойдут туда сегодня вечером!
— Сегодня вечером? Но я думал, что эта гора
Хенкок где-то у Змеиной реки!
— Их две,— ответил Виннету.
310
— И одна из них та, о которой говорил Виннету?
— Виннету ее хорошо знает. Он тут был с отцом
вождя огаллов — Ко-Итсе. Виннету заключал с ним
договор, но огаллы не раз нарушали его. Теперь мои
братья могут не смотреть на следы, положитесь на
вождя апачей.
Мы, бесспорно, доверяли ему. Теперь мы гнали своих
лошадей. Ехали долинами и лощинами, поднимались все
выше и выше в горы, пока не достигли широкой
травянистой равнины, которую индейцы племени техуас
называют И-Аком-Аконо — Прерия крови. Я уже слы-
шал о ней, и всякий раз о событиях ужасных и жесто-
ких. Там нашли смерть много невинных жертв. Сюда не
осмеливались ступить ни индейцы, ни белые, а мы сюда
мчались, не думая об опасности. Но с нами был Виннету,
который знал, что делает, и мы ему доверяли.
Место, где прерия переходила в подножие горы, было
уже близко. Лошади уставали, мы тоже, и ничего
удивительного в этом не было. Поэтому мы обрадова-
лись рощице, на которую наткнулись у подножия, почув-
ствовав облегчение: Но когда мы соскочили с коней и
увидели зловещее место, мы замерли в полном молча-
нии. Виннету первым нарушил его.
— Гора Хенкок,— сказал он, и голос его прозвучал
глухо.
— А лощина? — спросил я.
— Она на другой стороне склона. Мой брат увидит
ее через час. Пусть он следует за мной, оружие оставит
здесь.
— Я должен идти один?
Он кивнул.
— Мы на месте, которое принадлежит смерти. Туда
может пойти только храбрейший из храбрых. Мои
братья подождут нас здесь, и пусть найдут хорошее
укрытие между деревьями.
Мы шли пешком, вернее, ползли. Виннету вел меня по
склону западной стороной. Склон зарос кустарником, и
Виннету был так осторожен, словно ждал врага за любым
камнем или кустом. Мы поднимались по откосу змеевид-
ной тропинкой. И хотя мы торопились, прошло, пожалуй,
не меньше часа, пока нам удалось добраться до верха.
Там Виннету обернулся ко мне и приложил палец к
губам. Потом он раздвинул ветки кустов и кивнул,
311
чтобы я приблизился. Когда я протиснулся между веток,
я увидел такое, от чего у меня кровь застыла в жилах.
В полушаге от кустов, где мы прятались, прямо подо
мной зияла глубокая пропасть, скорее всего, кратер
угасшей сопки. Внизу была гладкая площадка ярдов в
двадцать. И на ней лежали связанными двенадцать
человек, которых сторожили несколько индейцев. Эти
несчастные были наши добрые знакомые колонисты из
Хеллдорфа!
Мой взгляд скользнул по стенам кратера. Да-а-а!
Острые, непроходимые... Однако на некоторых выступах
можно закрепить веревки и соскользнуть вниз. Но как
решиться?! Это же самоубийство!
Несколько минут мы тщательно рассматривали дно
ложбины. Потом по знаку Виннету мы попятились,
укрылись в кустах и, потрясенные, не могли слова
сказать. Оба размышляли об одном и том же.
Я заговорил первым:
— Об этой ложбине говорил мой красный брат?
- Да.
— Как они проходят в нее?
— Низом, с восточной стороны. Но тем путем ни
один человек на свете не пробьется.
Я потряс головой.	/
— Значит, остается только один путь?
По глазам Виннету я понял, что не ошибся.
— Мы можем попробовать,— сказал я.— У нас есть
лассо, веревок тоже хватит.
— Виннету согласен,— ответил он.
Когда мы вернулись, солнце уже садилось. Мы позва-
ли своих друзей на совет, рассказали, на что мы
решились, и попросили помочь. Мы собрали все лассо и
веревки. Надо было соорудить крепкий канат. Виннету
выбрал двадцать ловких и смелых парней. Остальным
приказал стеречь лошадей, но через три четверти часа
после нашего ухода они должны были отползти к
восточной стороне горы и развести несколько кострой.
Так Виннету надеялся отвлечь внимание дозорных и
ложбине.
Солнце скрылось за горизонтом. Все мы знали
наступает решающая минута!
И тут я заметил, что Виннету среди нас не было. Он
сказал рабочим, что делать, а сам исчез, не проронив ни
312
слова. Может, в другое время я не придал бы этому
значения, но сейчас меня встревожило его поведение.
В его всегда таком уверенном, открытом, чистом взгляде
появилось что-то, приводящее меня в смятение. Где
бродили его мысли? Почему он не говорил мне всего,
как раньше? Что-то его мучило, угнетало... И мне тоже
было тяжело, потому что я не понимал его тревоги.
А теперь он внезапно исчез, и это меня беспокоило
еще больше.
Я нашел его на краю леса. Он стоял, прислонившись
к дереву, и смотрел куда-то вдаль. Он не обернулся, но
почувствовал, что я подошел.
— Мой брат сделал хорошо, что искал своего крас-
ного брата. Скоро придет время, когда Шарли уже не
будет говорить с ним.— Он произнес эти слова шепотом,
почти одними губами, глухим, сдавленным голосом.
Я подошел и положил ему руку на плечо.
— В мысли моего брата пришли тени? Ты должен
рассеять их, Виннету!
Он не посмотрел на меня, только медленно поднял
руку и показал на запад.
— Виннету ждут вечные охотничьи угодья. Я уйду туда,
куда ушли Клеки-Петра, Инчу-Чуна и Ншо-чи! Встречусь
ли я там с ними? Встречусь ли я там однажды с моим
братом Разящей Рукой? Там?! Может, я встречусь с добрым
Великим Маниту, который справедливо рассудит добрые и
плохие дела? Который равно любит и белых и красных
своих детей? Как рад Виннету быть там, где нет ненависти
между людьми, нет вражды, убийств, где не льется кровь, а
белые и красные народы живут в дружбе и братстве.
Он обнял меня за плечи и прижал к себе. В его
глазах были тоска и скорбь.
— Виннету переоценил свои силы,— зашептал я на-
стойчиво.— Он сильнейший из всех воинов, но он тоже
человек. Только человек! Я никогда не видел, чтобы его
одолевала усталость,— а сегодня она его одолела. Поэ-
тому он поддался мыслям, которые он отогнал бы от
себя в другое время. Виннету должен отдохнуть!
Он опять покачал головой:
— Мой брат говорит несерьезно.
— Да! Да! Виннету должен отдохнуть! Я хорошо
рассмотрел гору Хенкок, вполне достаточно, чтобы с
нашими людьми пошел я один!
313
— Без Виннету? — глаза апача блеснули в темноте.
— Ну и что? Ты уже много сделал.
— А мой брат Шарли сделал меньше? Нет! Виннету —
вождь апачей, и он не смеет избегать боя!
— Избегать боя? Кто смеет подозревать тебя в этом? —
сказал я.— Виннету — великий воин! Но я прошу тебя...
сегодня прошу, во имя нашей дружбы, останься!
— Нет, Шарли,— твердо сказал он.— Никто не смеет
сказать, что вождь апачей боялся смерти!
— Никто не осмелится даже подумать так!
— Один человек подумает!
— Не верю! Кто? Скажи, кто он?
— Я! Даже если все будут молчать, я сам назову
себя трусом! Мой внутренний голос всегда кричал бы
мне об этом! Я недостоин был бы носить имя даже
простого воина, если мой брат Шарли пойдет воевать, а
я залезу под куст, как заяц. Нет! Так Виннету не может
поступить. Лучше сотню раз умереть, чем струсить!
Я ничего не ответил. Виннету так решил. И если бы
я вновь и вновь произносил слова и приводил разумные
доводы, это ничего бы не изменило.
Он снова коснулся моей руки. Его голос звучал
теперь спокойно и даже нежно.
— Я знаю, когда белые люди ждут смерти, они
оставляют завещание. И мой брат Шарли как-то напи-
сал, что надо делать, если он умрет. Я хочу оставить
мое завещание белому брату. Мой брат выполнит по-
следнюю волю Виннету?
— Конечно! Но я повторяю, что мой брат Виннету
проживет еще много лет на этой земле и мнбго рай
будет приветствовать восходящее солнце.
— Мой брат сделает то, что я ему завещаю, даже
если это очень опасно?
— Как ты можешь спрашивать! Пошли меня уми-
рать, и я пойду!
— Да, Шарли. Виннету знает это. Ты один можешь
сделать то, о чем я попрошу тебя. Шарли, помнишь
когда-то, давно, мы говорили, что такое богатство дли
человека. Твой ответ был достойным. Ты отверг золо
то... но просто... мне показалось, что оно может иметь и
для тебя какую-то цену. Я ошибаюсь?
— Одним словом трудно на это ответить,— сказал я.
Говорю тебе снова: золото, деньги, богатство не были и
314

не будут для меня смыслом жизни, но если ты спраши-
ваешь, может ли золото послужить доброму делу, я
отвечу тебе, да, может.
— Виннету чувствовал, что ты так скажешь. Вождь
апачей знает много мест, где ты можешь найти золото и
стать очень богатым. Но будешь ли ты счастливым? —
Он помолчал.— Нет! Маниту создал тебя не для того,
чтобы ты копил деньги и золото, стерег их и трясся над
ними. Ты воин, ты охотник, ты человек! Ты не будешь
сердиться, если я не открою тебе ни одного из этих мест,
которые сделали бы тебя богатым?
— Нет, Виннету! — ответил я и почувствовал комок
в горле, а сердце сжала тоска.
— Но ты увидишь золото, даже много золота,— продол-
жал он.— Только оно не будет твоим, Шарли. Я чувствую,
ты хотел бы знать больше, но не сегодня. Пока Виннету
не скажет своему брату больше ничего. Когда вождь
апачей умрет, его брат Шарли пойдет к могиле отца
Виннету. Там, на западном склоне, прямо у пятого
холма, он найдет закопанным завещание Виннету. В нем
Виннету написал все свои желания. Ты прочтешь и
исполнишь?
Я считал себя сильным человеком, но тут слезы
подступили к горлу, я едва мог выговорить:
— Клянусь! Виннету, я клянусь, что сделаю все, и
никакая опасность меня не остановит!
— Спасибо, Шарли,— прошептал он. Мне показа
лось, что ему стало легче.— Теперь мне лучше... Насту
пает наш час. Виннету эту схватку не переживет. Ен»
сердце знает больше, чем вождь апачей может сказан.
Шарли, пусть Маниту вознаградит тебя! Ты был моим
братом, ты был мной... Послушай, я прошу тебя, похо
рони меня в горах Гросс-Вентре, на моем Илчи, со всем
оружием, с моим любимым ружьем. Потом вернись к
людям... и помни... тебя никто не будет так любить, ш
я — твой друг Виннету, твой брат Виннету...
— Нет, нет, Виннету! Это все нам кажется. I ы
останешься со мной, ты не имеешь права уйти...
Мне было тяжело во все поверить, я не мог и н<
хотел его терять, он был частью меня.
Виннету мягко улыбнулся, глядя на меня, как буди»
просил прощения за эту боль, которую он причинил мне. и
сказал совсем тихо:
316
— Виннету должен уйти.
Потом он кивнул мне, повернулся, и мы пошли в
лагерь.
Я шел за ним как во сне и лихорадочно думал, как
отвести Виннету от боя с огаллами. Но чем дольше я искал
выход, тем все более убеждался, что никакая сила не
сможет отвратить его от предстоящего боя.
Я содрогнулся от предчувствия беды, моего горя, когда
услышал тихий приказ Виннету:
— Мои братья идут за Разящей Рукой и Виннету!
Наступил наш час! Мы отправляемся в путь!
Парни поднимались один за другим, исчезали в темноте
и шли дорогой, которой только что вел меня Виннету на
вершину. Идти по отвесной тропинке было трудно, тяжко,
долго. Мы шли почти час, прежде чем смогли бесшумно
лечь за кустами на краю пропасти.
Внизу, в кратере, горел костер. Высокое пламя освещало
площадку, мы даже видели лица пленников и их стражей.
Там царило страшное молчание, и мы смотрели будто в
открытый гроб.
Виннету показал на один из могучих валунов на
самом краю стены кратера. Мы перебросили через него
канат, спустили в зияющую глубину и вжались в землю
на одном из выступов, обратив лица к востоку. Теперь
очередь наших друзей! Вот! Внезапно заполыхали огни
— два, три, четыре, пять... Внизу в котловине началось
смятение. Среди стражников появился огаллский воин, и
через мгновение все они отправились к скальной расще-
лине у выхода из кратера. Я различал их фигуры,
притиснутые к стене, они пытались рассмотреть, что
там, в темноте? Мы знали — в эту минуту они озабоче-
ны одним. Что могут означать эти огни?
Приблизилось время спускаться с валуна в кратер.
Я схватился за канат, но Виннету опередил меня.
— Вождь апачей пойдет первым. Мой брат пойдет за
мной,— прошептал он тоном, не терпящим возражений.
Я перегнулся через глыбу, Виннету исчез в темноте. Я
рассмотрел, как он остановился у выступа на склоне. Я
ждал еще минуту, потом схватил канат и осторожно,
бесшумно спустился вниз за ним. Штепан показал мне
жестом, что пойдет сразу за мной, потом, как мы договори-
лись, остальные. Все шло пока быстро, гораздо быстрее,
чем я думал. Это обнадежило меня.
317
Вдруг раздалось тихое шуршанье, где-то мы задели
скалу. Камень полетел вниз, и сразу же раздался сдав-
ленный детский крик. Отбитый обломок скалы докатил-
ся до впадины, прямо на площадку к пленникам, и задел
кого-то из детей.
— Виннету, вперед! Или мы пропали! — вскрикнул
теперь уже я.
Там, впереди, у огаллов, один из индейцев обернулся
и посмотрел вверх с явным подозрением. Тотчас же мы
услышали свирепый воинский клич.
Все решало мгновение. За полминуты мы стояли на
дне ложбины. Я обернулся поторопить остальных. Потом
решил взглянуть на огаллов — и вдруг увидел, как
вырвалось прямо у расщелины, где притиснулись к стене
огаллы, пламя. Прозвучали два выстрела, бдин за дру-
гим. Я похолодел! Виннету рядом со мной покачнулся,
схватился за грудь и с тихим вскриком упал! Я бросился
к нему!
— Виннету! Тебя ранило?!
Он поднял на меня глаза и зашептал так слабо, что
я едва расслышал:
— Да... Виннету умрет... Шарли...
К нам подбежал Штепан.
— Что?! — крикнул он, бледнея.
— Виннету задели! — прохрипел я.— Смотри!
Пятеро индейцев отлепились от стены и побежали к
нам. Я бросился к ним навстречу как безумный — без
ружья, с голыми руками. Первого я узнал мгновенно...
— Ко-Итсе! Подонок! — выкрикнул я и мощным уда-
ром сбил его с ног. Второй сиу кинулся на помощь вождю,
размахивая томагавком, и вдруг остановился. Я услышал:
— Ка-ут-скамасти — Разящая Рука!
— Да, мерзавец! Разящая Рука! На, получай!
— Ка-ут-скамасти! — кричали теперь остальные огаллы.
Я сбил с ног третьего, который пытался убежать,
двое других дрались с Острым Глазом. Прежде чем и
успел прийти ему на помощь, раздались выстрелы си»
револьверов, и двое огаллов упали.
Вокруг нас со Штепаном в жестокой схватке отчаян
но дрались наши друзья. Пленников развязали, дали им
оружие — бой еще не кончился, он только разгорался, но
не для меня, уже не для меня. Я снова был рядом i
Виннету, разрезал охотничьим ножом ему куртку и
318
почувствовал под пальцами кровь, кровь Виннету, кровь
моей крови...
— Здесь, в груди...— с трудом прошептал Виннету.—
Пуля вошла очень глубоко...
— Не теряй* надежды,— шептал я дрожащим голосом.
— Мой брат... подними, меня... Виннету хочет ви-
деть... бой.
— Да, да, Виннету,— шептал я, как в кошмарном сне,
как в горячке, обняв его и поддерживая, чтобы он все видел.
Дрались у скальной расщелины. Огаллы стремились
прорваться внутрь, взбешенные тем, что они так внезап-
но теряют добычу. Их бешенству и свирепости противо-
стояли наши неистовство и исступленность, индейцы
падали один за другим. Люди из Хеллдорфа мстили за
вероломство, за уничтожение всех их трудов, за жесто-
кость. А наши друзья со станции Эхо уже сражались не
только с грабителями поездов, но и мстили за Виннету!
Дрались не на жизнь, а на смерть! Без пощады и
милосердия!
Виннету высоко держал голову, но это его утомило.
Он бледнел, слабел на глазах, около рта вдруг прореза-
лась глубокая, скорбная складка.
Пришел Штепан и пробормотал:
— Все заплатили жизнью!
— Это Виннету заплатил жизнью! — сказал я с го-
речью.— Что они все... Все вместе они не стоят мизинца
Виннету!
Вождь апачей, мой брат, мой друг, терял сознание.
Железнодорожные рабочие и колонисты из Хеллдорфа
окружили нас. На их лицах было выражение той степени
сострадания, которое не знает слов и не способно на
громкие причитания.
Виннету снова открыл глаза и заговорил тихо, но
отчетливо и связно:
— Мой брат отведет этих людей в горы Грос-Вентре.
На берегу Метсури они найдут камни, которые ищут.
Они заслуживают этого, они добрые.
— Да... Виннету... Ты хочешь чего-нибудь, Виннету?
У тебя что-нибудь болит, Виннету?
Он покачал головой.
—Я бы хотел, чтобы мой брат никогда не забыл
меня... Могут люди из Хеллдорфа исполнить мою прось-
бу? Виннету хочет услышать ту песню...
319
Я обернулся, чтобы повторить старому Хиллману
просьбу Виннету, но люди то ли сами слышали, то ли
угадали желание вождя апачей. Один за другим они
поднялись на выступ скалы. Виннету следил за ними
горячечными глазами и стискивал мне руку.
Зазвучало прекрасное песнопение — «Аве Мария».
Дозвенела последняя строка. Губы Виннету дрогнули.
Он хотел еще что-то сказать, но сил уже не было. Со
слезами я склонился к его губам. Дыхание слабело, его
слова доносились до меня издалека, из уже вечного
далека.
— Шарли,— шептал он,— Маниту добрый... мы
братья... я верю... я верю...
Он еще раз сжал мне руку, и... все! Я был одинок!
6
СНОВА НА НУГГЕТ-ТСИЛ
Виннету мертв!
Этих двух слов достаточно, чтобы представить, в
каком душевном состоянии я прожил последующие дни
и недели. Меня ждала дорога долиной реки Метсури к
Гросс-Вентре. Там мы похоронили Виннету так, как он
хотел,—* на Илчи, с его знаменитым ружьем в руках.
Потом мы проводили Хиллмана и его земляков в Сетт-
лемент. Ну, а потом я остался один, со своими мыслями,
со своей скорбью. Я жил как в тумане, не различая
окружающего. Я утратил интерес ко всему, у меня нс
было никаких желаний. Я был опустошен. И так я
прожил целый месяц. Потом я стал помогать друзьям из
Хеллдорфа строить новые дома: валил деревья, был
плотником, каменщиком, но боль и пустота не проходи
ли. Понемногу, очень медленно, я начал возвращаться к
жизни. Я вдруг осознал, что немедленно должен отпрп
виться на Нуггет-тсил, исполнить волю Виннету
найти завещание, а затем ехать к апачам, рассказать им
о последних минутах жизни их вождя. Разумеется, они
уже об этом знали. Весть о смерти великого вождя летит
по прерии из уст в уста, будто ее несут птицы от
племени к племени. Но я был рядом с Виннету поел с/г
320
ние мгновения его жизни, и моя святая обязанность —
рассказать о них всем старшим вождям на Рио-Пекос.
Так, в один из дней я расстался с Хиллманом и
Штепаном, который целый месяц заботился обо мне и
всячески старался утешить. И я отправился к Нуггет-тсил.
Это была опасная дорога! Она проходила землей
команчей и кайовов, а мне не стоило показываться им
на глаза. Может, мне сопутствовало счастье, только на
всем пути до реки Кенейдиен я не встретился ни с одним
из них.
И вот теперь я наткнулся на следы трех всадников.
Сначала я колебался, ехать ли мне по их следам.
Индейцев я избегал, а белые теперь тоже не внушали
мне доверия. Но объехать их стороной означало сделать
слишком большой крюк, что не входило в мои расчеты.
Мне надо было скорей добраться до Нуггет-тсил, и я не
собирался задерживаться из-за того, что три всадника
случайно едут в том же направлении, что и я.
Немного погодя следы рассказали мне, что один из
всадников соскочил с коня и что он носит сапоги.
Значит, был белым, и я подумал — это охотники или
трапперы.
Часа через два я их увидел. В предвечернее время я
добрался до речки, и они, вероятно, решили, что будут
здесь ночевать. Они расседлали коней и готовились
разбить лагерь. Я остановился в стороне, поздоровался с
ними и стал искать место для ночлега. Я размышлял, где
бы мне поужинать. Конечно, я мог подойти к ним. В другое
время я так бы и сделал. Но я все еще искал одиноче-
ства, и особенно сейчас, когда Нуггет-тсил была уже
близко, мне ни к чему было новое знакомство.
Однако эти трое решили, если человек сторонится
компании, то это весьма странно, и они направились ко
мне. Теперь я обратил внимание, что они очень хорошо
вооружены и у них отличные лошади.
— Хэлло! Парень! — окликнул меня один из них.—
Вы испугали бы кого угодно!
— Неужели? Я? Я так свирепо выгляжу? Или вы
никогда не видали живого охотника?
— Ха! Охотников мы видели много, но Запад опас-
ный край, и когда перед вами появляется чужак, то рука
сама хватается за нож. А вы тут так просто расположи-
лись... Позвольте спросить, откуда едете?
21 К. Ф. Май
321
— От Бобрового ручья.
— И куда?
— На Рио-Пекос.
— Э-э-э! Близок свет! А мы едем на Мачворт-Хилс.
— В Мачворт-Хилс? — Я навострил уши. Они едут в
Мачворт-Хилс, другими словами, к тому месту, которое
Виннету и его отец называли Нуггет-тсил. Зачем же они
туда едут? И я ответил вопросом на вопрос:
— А что это за дыра?
— Великолепный край! Любитель природы там получит
удовольствие. Красота! И не только любитель природы!
— Кто же еще? — засмеялся я.
— Ну... кто... А-а-а... Об этом не рассказывают.— Он
запнулся. Один из его компаньонов предостерегающе
покашлял.
— Много . говоришь,— пробурчал он и смерил меня
недоверчивым взглядом.
— А! Иди ты! — засмеялся первый.— Как говорится,
что на уме, то и на языке,— захохотал он.— А это небезо-
пасно. И вообще, милый сэр, вы еще нам не представи-
лись. С кем имеем честь?
Эти недомолвки... Я решил, что надо быть осторожней.
— Как видите, я не президент Штатов. Но честный
охотник. Охочусь на бобров, если вы ничего против
этого не имеете.
— А как зоветесь?
— Джонс.
— Да-а-а! Очень редкое имя, как бы не забыть! А где
ваши капканы?
— В том-то и дело,— сказал я с несчастным видом.—
Их забрали команчи вместе с уловом.
— Жалко,— сказал один из них. Хотя сочувствия в
его тоне я не услышал.
— Хорошо еще, что я жив остался!
— Да! Эти индейцы готовы с каждого белого шкуру
содрать.
— А! Все они из одного теста — команчи, кайовы...
Вам-то не страшно здесь, на их земле?
— Нет. Мистер Сантер — друг их вождя по имени
Тангуа, может, вы слышали о нем?
Сантер! Это имя! Я чуть не подскочил! С трудом мне
удалось взять себя в руки, чтобы не схватить этого малого
и не вытрясти из него, где этот подлец! Я глубоко
322
 I
21*

вздохнул, на секунду зажмурился, равнодушно пожал
плечами и недоверчиво спросил:
— А что, этот мистер Сантер живет, что ли, у
индейского вождя?
— Что-то вроде! — хохотнул мой собеседник.— Слу-
шайте, переносите свой лагерь поближе к нам.
— Но вы же сами сказали, что в этих краях надо
быть осторожным...
— Разве мы похожи на разбойников?
— Вообще-то нет,— сказал я.— Но пока вы у меня
выпытали все, от «а» до «я», а о себе не сказали ни
слова. Я даже не знаю, как вас зовут.
— Да ради Бога! Все, кого вы здесь видите,— чест-
ные вестмены, живем как придется, тем, что добудем в
прерии. Сами это знаете. Я — Пейн, рядом со мной —
мистер Клей, а тот, третий джентльмен,— мистер Сам-
мер. Довольны?
- Да.
— Так идите к нам и устраивайтесь, как дома.
— Спасибо! И честно говоря, я рад. Всегда лучше, когда
человек вместе с другими людьми, особенно если у них
такой сильный защитник... Я говорю о мистере Сантере.
Он засмеялся и ободряюще хлопнул меня по плечу.
— Еще бы! Я знаю его недавно, только вот вместе
протащились из Форт-Лайона, из Арканзаса, но я вам
скажу, он парень что надо! Хотите кусок мяса?
— Спасибо, с удовольствием!
— Ешьте на здоровье, запасов у нас много!
Мы сели на берегу, поели и запили водой из родничка,
который тихонько бил в нескольких шагах от нас. Я думал
об этой троице, и мне казалось, что я ошибся, приняв их
за бродячих охотников. Во время еды мы много не
говорили, но Пейн рассматривал меня изучающим взгля-
дом, будто спрашивая: «Кто же ты такой?»
— Так вы охотник, и ваше оружие говорит о том, что
бывалый. И вы собираетесь охотиться на Рио-Пекос? —
выспрашивал Пейн.— Не знаю, как вам это удастся.
Апачи не любят чужих людей в своих угодьях. Как бы
вам не остаться без собственной шкуры.
— Вы серьезно? — Я сделал вид, что испугался.-
Неужели они такие жестокие?
— Если вы едете только охотиться, то охотиться
можно где угодно. Можете ехать с нами.
324
— На Мачворт-Хилс?
- Да.
— И что мне там делать?
— Что вам там делать? — Пейн пожал плечами и
глазами договаривался о чем-то с другими.— Могу я
сказать? Клей! Саммер!
— Делай как знаешь,— ответил Клей.— Мистер Сан-
тер запретил нам об этом говорить, но он также сказал,
что еще один человек нам бы не помешал...
— Ладно,— решил Пейн,— мы ему приведем этого
парня. Вы вольный малый, мистер Джонс?
- Да.
— И у вас есть время?
— Больше, чем надо.
— У вас есть вкус к делам, которые приносят деньги?
— Деньги никому не помешают. Но я должен знать,
на что иду.
— Разумеется,— кивнул Пейн.— Но только пока между
нами! Как я погляжу, вы парень, с которым можно иметь
дело. Мы идем на Мачворт-Хилс за золотыми слитками.
— За золотыми слитками?! — почти выкрикнул я.
— Не орите! — одернул меня Пейн.
— А откуда вы знаете?— спросил я недоверчиво.
— От мистера Сантера.
— Он знает, где они?! Уже что-то нашел? — выпыты-
вал я с видом простака, за что Пейн наградил меня
презрительным взглядом.
— Неужели вы думаете, сэр, что в таком случае он
бы нас позвал? Разве потому, что сам не может унести?!
— Ага...— потряс я головой.— Это все только догад-
ки, сказки!
— Нет! Все абсолютная правда! Он только еще не
знает точного места.
— Этого я не понимаю,— пробурчал я.
— Смотрите,— Пейн понизил голос.— Вы когда-ни-
будь слышали о неком Виннету?
— Вождь апачей. Слышал.
— А имя Разящая Рука?
— Думаю, что да.
— Два неразлучных друга! Однажды, когда они и
еще отец Виннету ехали этой дорогой, мистер Сантер
узнал, что апачи хотят добраться до Мачворт-Хилс за
золотыми слитками.
325
— Да-а-а? — протянул я. Сказать мне было нечего.
— Да! — подтвердил довольный Пейн.— Мистер Сан-
тер отправился за теми красными, чтобы узнать, где это
золото валяется. Этого ему никто не может поставить
в вину. Индейскому сброду золото ни к чему! Он шел
по следу. С теми индейцами была еще сестра Виннету...
В общем, мистер Сантер чуточку задержался. Короче
говоря, он пришел к шапочному разбору. Они уже
возвращались. Прямо скажу, ему не повезло!
— Почейу не повезло? — сказал я.— Он мог идти
дальше по следу и попал бы куда надо, не так ли?
— Гром > и молния! — Пейн посмотрел на меня с
уважением.-^ Соображаете! Вы нам подходите! Только
все, к сожалению, вышло по-другому. Он подумал, что
они несут слитки, и послал вслед пару пуль...
— Он их застрелил?
— Старика и девушку. Потом, откуда ни возьмись,—
Разящая Рука! И мистеру Сантеру пришлось взять ноги
в руки. Он 'убежал к кайовам и там познакомился с
Тангуа. И только так себе сохранил жизнь.
— И он уже никогда не ходил на то место?
— Ходил, парень, ходил. Но ничегошеньки... Надо,
сказал он, просмотреть тот кусок земли ярд за ярдом. А для
этого нужны люди надежные. Как мы трое. Или вы!
— Пожалуй, если есть надежда!
— Те красные парни и были-то там всего часа два.
Так что это место должно быть где-то близко. Ну? Что
на это скажешь?
— Хм...— Я думал, что мне отвечать. Кто эти парни,
мне было ясно, не сброд, не бродяги — обычные вестме-
ны, их можно деньгами поманить куда угодно. Для них
жизнь индейца не имеет цены. Все равно что шкура
зверя. Судя по всему, они не очень-то осторожны и
осмотрительны. Но Сантер! Надо быть начеку! И не
дать ему выскользнуть на этот раз!
— Послушайте,— сказал я задумчиво,— я полагаю,
судя по тому, что вы мне рассказали, мы никогда не
получим эти слитки. Даже если и найдем!
Пейн вытаращил на меня глаза.
— Как ты сказал? Не получим их, если... Но это глупость!
Явная! Если найдем, будут наши, ясно как Божий день!
— Не совсем так,— сказал я.— Иду на спор — нам
их не оставят!
326
— Кто? — изумился Пейн.
— Сантер! — сказал я резко и посмотрел ему прямо
в глаза.
Он непонимающе глядел на меня.
— Сантер? — пробормотал он.— Вы что, разум поте-
ряли?
— Вы хорошо его знаете? — спросил я так же жестко.
— Ну, я сказал, от Арканзаса.
— Значит, вы не знаете его?
— Сантеру можно верить. В Форт-Лайоне все его
хвалили.
— А где он сейчас?
— Вчера от откололся от нас, сказал, что заедет к
Соленому потоку, там деревня кайовов. Он хотел пере-
говорить с Тангуа, несет ему какое-то известие.
— О чем?
— О том, что вождь апачей Виннету уже на том свете.
— Виннету мертв? — Я должен был сыграть удивление.
— Да, сэр, это так! Его застрелили сиу, огаллы.
Говорят, для Тангуа это большая радость. Сойдемся все
вместе наверху, на горе Мачворт-Хилс... Подождите,
увидите — мистер Сантер вам понравится.
— Как хотите. Но я буду осторожен. И вы, если
позволите вам посоветовать, держите глаза открытыми.
— Но почему? Почему? — вертел головой Пейн.
— Почему? Скажу вам откровенно, монсеньоры. Что-
бы присоединиться к такому делу, как ваше, я должен
быть уверен, что мне не накинут лассо на шею в
благодарность за то, что я ему помог найти пару
золотых слитков. И мне почему-то кажется, что человек,
который за какие-то камешки застрелил двух людей,
спокойно отправит на тот свет и нас!
— Мистер Джонс! Вы... Вы...
У Пейна перехватило дыхание. Саммер и Клей выта-
ращили глаза. Я же ковал железо, пока горячо.
— Ия даже думаю, вас-то он собрал с тем же
умыслом. Вы поможете ему, а он...— Я жестом показал,
что он сделает.
Перн бледнел и бледнел, он потерял дар речи.
— *Мистер Пейн, Тангуа смертельный враг всех бе-
лых. Скажите мне, что это он вдруг полюбил мистера
Сантера? Единственного из всех белых, вы даже говори-
те, что он его друг!
327
— Ну-у-у не знаю, не знаю,— бормотал Пейн.
— Может, и жизнь белого не имеет цены для мистера
Сантера?
— Я скажу одно — увидим, мистер Джонс,— ответил
на мои слова Пейн.
— Я думаю так — мистеру Сантеру все равно, в кого
стрелять, в индейца или в белого, если он несет в сумке
золото.
— С нами мистер Сантер пока вел себя как джент-
льмен,— отозвался Саммер,—когда с ним встретитесь,
увидите сами!
— Держу пари, что нет!
— Вы подозрительны, как старая баба! У вас есть
время подумать.— Пейн разозлился, в нем вдруг снова
усилились подозрения.
Я пожал плечами.
— Вы хотите сказать, что я не должен ехать с вами?
Никто не принуждает меня?
— Да. В конце концов, я не уверен, понравится ли
это мистеру Сантеру. Я просто хотел оказать вам
любезность.
— Да, да! — поспешил я.— Я благодарен вам.
— Благодарят по-другому...
Я не ответил. Больше4 мы уже не возвращались к
этому. Я понял, что передо мной довольно простодуш-
ные люди, а такие типы, как Сантер, легко обводят их
вокруг пальца, охмуряют. И сколько бы я ни говорил о
нем, они мне не поверят, и потом, был ли смысл
доверять им больше, чем я сказал?
Следующий день прошел спокойно и беззаботно. Что
касается троицы Пейна, они жили в святой вере, что ойи
в безопасности, и если наткнутся на индейца цз племени
кайовов, то назовут имя Сантера, и все в порядке! Я,
конечно, не мог полагаться на случай, кайовы сразу
меня узнают, хотя я в своем новом синем костюме не
очень-то походил на того Разящую Руку, которой»
когда-то здесь знали. Открыть свое имя Пейну я не мог,
это вызвало бы у моих спутников подозрения и догадки.
Вечером в открытой прерии мы разбили лагерь. Пейн
и Клей хотели разжечь костер, но было не из чего, и м
обрадовался этому. Большой огонь был ни к чему.
— Завтра надо поохотиться,— сказал Пейн.— Вы
как? А то мы о вас позаботимся!
328
Я засмеялся и притворился виноватым, сказав, что я
не такой стрелок, как он и его компаньоны.
— Ничего! — ободрил он меня, похлопывая довольно
фамильярно по плечу.— Все придет!
— Но на что вы собираетесь охотиться здесь, в пре-
рии? К антилопам даже не приблизишься! — спросил я.
— Да, но склоны Мачворт-Хилс лесистые, и там есть
дичь,— сказал Пейн.
— Когда мы там будем?
— Надеюсь, около полудня.
Никто из них не мог знать лучше меня* что до
Нуггет-тсил мы доберемся перед полуднем. Я внима-
тельно смотрел, куда мы едем, и осторожно следил, туда
ли. От нашей последней остановки уже не я ехал с
ними, а они со мной.
Примерно за час до полудня мы увидели лесные
склоны горного массива.
— Там наверху мы сойдемся с мистером Сантером! —
провозгласил Пейн.— Видите, как хорошо мы ведем вас?
— А лошади?
— Мы поедем по пересохшему речному руслу, лоша-
дей поведем за собой.
— А потом карабкаться наверх?
Пейн снисходительно засмеялся.
— Ну и вопрос! Место, которое мы ищем,— наверху!
— А не оставить ли лошадей внизу? — предложил я.
— Сразу видно, что вы не вестмен! А если мы
останемся там три, пять, семь дней? Что вы себе
думаете, мы туда доедем, соберем самородки и — с
Богом? А поиски! И потом, лошадей должен кто-то
сторожить, не так ли?
— Вам виднее,— сказал я.
— Разумеется. Поедем наверх, прямо к могилам
вождей. Там и могила вождя апачей с его дочерью!
— И там будет наш лагерь?
— Да, там.
— И ночью?
Мне надо было знать, смогу ли я незаметно для них
выкопать у могилы Инчу-Чуна завещание Виннету, до-
стать то, о чем он говорил со мной в последние минуты
своей жизни. Слова Пейна не успокоили меня. О том,
чтобы отправиться на поиски завещания днем, не могло
быть и речи. А ночью искать намного труднее. Я мог
329
ошибиться, мне не удастся скрыть следы, но ничего
другого не оставалось.
— А почему бы и не ночью?! — Пейн бросил на меня
испытующий взгляд.
— Ну-у-у-у знаете! — протянул я.— Не каждый лю-
бит спать с мертвецами.
— Ну и парень! Я еще не слышал такого ни от
одного вестмена. Клей, Саммер, вы слышите? Наш
мистер Джонс боится. Боится мертвецов! Ха-ха-ха!
Он смеялся раскатисто и с удовольствием. Двое
других вторили ему.
Так, разговаривая, мы приближались к горам. Мы
подъезжали к горному массиву Нуггет-тсил — Золотой
горе с юга, но долго огибали горный венец слева, чтобы
добраться к долине, которая вела прямо в середину
горного массива. Довольно скоро мы наткнулись на
ложбину, о которой говорил Пейн, это было старое,
пересохшее русло горной речки, похожее на узкое
ущелье с крутыми склонами по бокам. Оно-то и вело
наверх.
Пейн выражал нетерпение, всех подгонял, особенно
меня, ехавшего позади. Я собирался с мыслями. Сантер
был уже близко!
Должен сказать, что у Пейна была прекрасная па-
мять, он вел нас кратчайшей дорогой, которую описал
ему Сантер. Эти места я хорошо знал, не раз бывал
здесь с Виннету.
Наконец лес расступился, и мы увидели просторную,
залитую солнцем поляну.
— Ура! Мы на месте! — Пейн вел себя как мальчишка.—
Я вижу могилы!
Я придержал лошадь. Да, это было здесь! Могильный
холм Инчу-Чуна светился белыми камнями возле пира-
миды с выступающей верхушкой дерева,— под ним спа-
ла вечным сном Ншо-чи. Тут нашли вечный покой
нежная благородная индианка и ее отец — справедли-
вый, уважаемый всем племенем вождь апачей. Оба
погибли за кусок блестящего металла. Того, кто их
похоронил, тоже уже не было на свете — а убийца
гуляет на свободе! Он так и не наказан! Я знал, как
Виннету хотел наказать Сантера за это гнусное убийст-
во. Если бы он был со мной! Но его не было... Разве я
не брат ему? Сколько раз Разящая Рука поступал так,
330
как поступил бы Виннету! Виннету! Сантер! Один меч-
тал о справедливости, добре для всех людей! Другой —
мерзавец, проливающий кровь за горсть золота! Нет, на
этот раз он не уйдет от меня, его настигнет возмездие
— именно потому, что Виннету погиб!
— Эй, Джонс! Что вы уставились на эту горку гли-
ны? — отвлек меня от моих мыслей крик Пейна.
Я ему не ответил. Взял лошадь, отвел на край
лужайки и отпустил, как обычно, пастись. А сам пошел
пройтись, чтобы еще какое-то время побыть одному и
собраться с мыслями.
Когда я вернулся, троица уже разбила лагерь прямо
у могилы Инчу-Чуна и, как мне показалось, прямо там,
где было закопано завещание Виннету.
— Где вы летали? Что? Охватила вас золотая лихо-
радка и побежали искать слитки? Искать будем вместе,
чтобы случайно кто-нибудь свою находку не прикарма-
нил! Так что это вы бросьте!
Я разозлился. Что он себе позволяет! На грубость я
отвечу грубостью:
— Слушайте, мистер Пейн, вы что, взяли на себя
роль хозяина, перед которым я должен отчитываться за
каждый свой шаг? Вы ошибаетесь, я не из тех, кем
командуют! Эти времена прошли давно! Я буду ходить
куда хочу, где хочу, когда хочу! И... если вы бывалый
вестмен, то должны хотя бы знать, что на новом месте
всегда надо оглядеться, прежде чем разбивать стоянку,
надо знать, что вокруг вас или кто вокруг вас!
— Так вы следы искали? — Моя злость озадачила
Пейна.— А я думал самородки!
— Я не такой дурак!
— Дурак?
— Разве я знаю, в каких местах их искать? Это
знает Сантер, и больше никто. Это он представляет себе,
что кругом валяются целые валуны из золота!
— Глупости! Сантер точно знает, что индейцы шли
сюда за золотом. Значит, оно должно здесь быть! Разве
нет?
— Это так,— сказал я.— Только теперь его здесь
нет. Теперь нет!
— Теперь? Ну, это глупость! Кто бы его унес? —
резко ответил Пейн.
— Виннету.
331
— Виннету? С чего бы это? И как?
Я пожал плечами.
— Откуда я знаю. Виннету самый хитрый из всех
индейцев, которые когда-либо проезжали по этой пре-
рии.
— Это каждый знает, не только вы!
— Тогда пошевелите мозгами. Здесь кто-то из-за
золота застрелил его отца и сестру, и этот кто-то знает,
что здесь, в окрестностях, спрятано золото, и он скрылся
от преследователей, а вождь апачей Виннету будет
сидеть сложа руки? Хотя ребенку понятно, что этот
кто-то вернется за золотом. Ну, и что бы вы сделали на
его месте? А, мистер Пейн?
— Черт возьми!
— Что вы думаете, Виннету был слаб на голову?
Ищите тут хоть до конца света, но не делайте из меня
дурака! И не обвиняйте меня, что я у вас за спиной ищу
золото! — Я сказал это так уверенно, что поколебал
прежнюю убежденность Пейна.
— Вы что? Вы серьезно думаете — мы ничего здесь
не найдем? — в растерянности глядя на своих товари-
щей, спросил он.
— Даю руку на отсечение.
— Тогда зачем вы с нами едете?
Я пожал плечами. Сказать правду я не мог и не
хотел. Надо было что-то придумывать.
— Это осенило меня только сейчас,— пробурчал я.
— Ага! — Пейн был снова на коне.— Сейчас вы ум-
ный задним умом! Но в том, что вы сказали, что-то есть!
Что-то есть! А если апачи были уверены, что их
укрытие никто никогда не найдет, и оставили все как
было? А?
Я покачал головой.
— Да что нам, мистер Джонс, разговоры разговари-
вать! Подождем, приедет мистер Сантер, и все будет
ясно.
— Когда вы его ждете? — спросил я.
— Сегодня нет, а завтра точно!
— Я бы удивился! Я знаю его немного по Солт-Фор-
ку, куда этот ваш Сантер приезжал. Если он даже будет
гнать свою лошадь, то приедет не раньше чем послезав-
тра к вечеру. А что будем делать до тех пор?
— Охотиться,— сказал Пейн.— Надо запастись мясом.
332
к
А
— Я иду с вами?
— Нет!
Меня с собой не брали, я испортил бы им охоту, но
со мной оставляли Саммера, чтобы я, не дай Бог, не
отправился один за золотом. Я не годился для охоты, но
мог сторожить лагерь.
Добыча Пейна была смехотворной — заяц, а на сле-
дующее утро — пара диких голубей, таких старых, что
их нельзя было есть,— и это было все! В другой раз я
бы посмеялся над незадачливыми самоуверенными охот-
никами, но тут промолчал. Да Пейн и сам чувствовал,
что упал в моих глазах. Правда, по поводу голубей я
все-таки прошелся:
— Голубей вы продадите в музей. Я думаю, они из
Ноева ковчега!
— Бросьте ваши шуточки,— обиделся Пейн.— А если
вы думаете, что все так просто, идите сами постреляйте!
Я поймал его на слове.
— Попробую, а то очень есть хочется.
— Бегите, бегите, все равно ничего не принесете!
— Посмотрим.
Если бы я задержался хоть на минуту! Я бы услышал
их разговор, и это изменило бы дальнейший ход собы-
тий. Если бы я мог предположить, что после моего ухода
эта троица внезапно уйдет на охоту, чтобы посрамить
меня, как неумеху охотника, и оставит лагерь без
присмотра, и я бы мог найти завещание Виннету в тот
полдень, абсолютно безопасно, и у меня осталось бы
время еще и на охоту. Все бы произошло иначе!
Но, как говорится, чему быть — того не миновать.
7
ЗАВЕЩАНИЕ ВИННЕТУ
Когда я вернулся с двумя тучными индюшками,
лагерь был пуст. Я решил воспользоваться случаем и
быстро взялся за дело.
Место, о котором мне говорил Виннету, находилось
на западной стороне могилы Инчу-Чуна. Я расстелил
покрывало, отложил в сторону оружие, чтобы не менль
334
ло, и аккуратно вырезал большой квадрат в траве под
могилой. Осторожно стряхнул с него землю и перенес на
покрывало. Никто не должен знать, что я что-то искал,
и потому надо вырезанный квадрат вернуть на место.
Меня охватила горячка, я лихорадочно выбрасывал
землю, вкапываясь под могилу все глубже и глубже и
одновременно прислушиваясь к малейшему шороху,—
мои компаньоны могли вернуться в любую минуту.
Яма была уже глубиной в ярд, когда нож наткнулся
на что-то твердое. Камень! Я выдолбил вокруг него
глину и вынул его. Под ним был еще один. А потом —
полость, на дне которой что-то лежало. Я пошарил рукой
и вытащил кожаный сверток.
Быстрее, быстрее! Скорей вернуть на место все, сде-
лать как было, чтобы комар носа не подточил. Наконец-
то все в порядке. Я отер пот с лица. Передохнуть было
нельзя. Когда я разворачивал сверток, у меня дрожали
руки. Там было несколько листков бумаги, заполненных
убористым почерком.
Спрятать? Нетерпение одержало верх над осторожно-
стью, я хотел узнать последнюю волю Виннету. Мне и в
голову не приходило, что надо прятаться от Пейна, Клея и
Саммера. Какое им дело, что я читаю. Но опасность была!
Почерк Виннету я узнал сразу. Слезы застилали мне
глаза.
«Милый мой, милый брат!
Ты живешь, а Виннету, который тебя любил,
мертв. Но его сердце всегда с тобой. Слушай меня!
Ты узнаешь о последнем желании своего брата и
услышишь слова, которые ты не должен забыть. Я не
боюсь, что ты их забудешь. Я знаю тебя. Мой брат,
ты увидишь много-много золота, отнесись к нему, как
желает Виннету. Оно лежало нр Нуггет-тсил в без-
опасном месте, но после смерти Инчу-Чуна Виннету
перенес его в другой тайник. Он называется Деклил-то —
Темная вода. Ты знаешь это место, ты был однажды
там с Виннету.
Теперь слушай, что ты сделаешь! Поедешь вверх
через Еловый лес, приедешь прямо к Тсе-шо-шу — к
Медвежьей скале близко от водопада, через который
лошадь не пройдет. Дальше пойдешь пешком...»
— Добрый день, мистер Разящая Рука! Что это вы
тут читаете?
335
Этот знакомый голос, слишком знакомый, раздался
прямо у меня за спиной. Я мгновенно обернулся и сразу
понял, как я глуп... В десяти шагах от меня лежали две
тучные индюшки и возле них мое оружие! Боже мой!
Какой же я легкомысленный! Сесть у могилы вождя и
оставить у себя за спиной дорогу из долины. Рука
потянулась к поясу, но... револьвер я тоже отложил,
чтобы он не мешал мне. Итак, я был с пустыми руками
и смотрел в дуло револьвера... Сантера!
Глаза его горели ненавистью и злобным торжеством.
— Ну что? Не ждал меня встретить тут?
— Нет,— ответил я, пытаясь успокоиться. В эту
минуту другого оружия, кроме хладнокровия, у меня не
было. Хладнокровие, хладнокровие — любым способом
держать себя в руках.— Нет,— повторил я.
— Ошибочка в расчетах, Разящая Рука! Ха-ха-ха!
Ты говорил, что раньше, чем завтра, я не появлюсь. И на
старуху бывает проруха! — ухмыльнулся он.
Я пытался сохранить холодный рассудок. Его слова
убедили меня, что он переговорил с Пейном и его
спутниками и полагается на их помощь, хотя бы в
ближайшее время, и потому надо продолжить играть
комедию. Это давало мне надежду: пока они не появятся
здесь, я буду жив. Только бы не раздразнить Сантера,
попридержать язык, чтобы не сказать ему слова, готовые
вырваться у меня.
Я молча стоял под дулом его револьвера.
Сантер, наслаждаясь своим превосходством, продол-
жал издевательски:
— Тангуа я уже сообщил, что случилось с его
великим другом Виннету. Он скорбит! Ха-ха-ха! — за-
смеялся хрипло Сантер.— Так-то, мистер Джонс! У мое-
го друга Пейна острый взгляд! Он описал все точно! Так
что ты тут искал? Уж не тот ли кусок бумаги, который
держишь в руке? Что это за бумага?
Господи! Ну и болван же я! Надо было все предви-
деть!
— Ничего... Счет от портного.
— Шуточки?
— Да нет! Правду говорю, подойдите, увидите сами!
— Когда захочу! Но сперва хочу знать, что вы ищете
на Мачворте? Быстро!
— Ну что здесь искать?!
336
— Вечно вас носит черт там, где вам нечего делать!
Теперь вам дорого это обойдется! Пришел ваш конец!
Это говорю я, Сантер!
— Мне? Скорее вам!
— Ладно, лай! Все равно укусить не можешь! Бумагу
дай сюда!
— Подойдите, я вам уже сказал!
Он грязно выругался, но ни на шаг не приблизился
ко мне.
— Эй! Идите сюда! — со злостью крикнул Сантер.
И те трое тут же вынырнули из леса, будто давно уже
ждали окрика.
— Ремни! И связать! — приказал он.
Пейн и Саммер были уже готовы. Пейн укоризненно
покачал головой и сделал вид, что он страшно оскорблен.
— Вы обманули нас,— сказал он проникновенно,— и
за это придется отвечать, мистер Дж... мистер Разящая
Рука! И не шевелитесь, а то мистер Сантер выстрелит.
— Никаких разговоров! — оборвал его Сантер.— Бу-
магу выбейте у него из руки!
Он-то хорошо знал мой удар кулаком. И тут у меня
внезапно ожила надежда на спасение. Только надо
действовать хладнокровно и быстро. Я разжал кулак, в
котором держал листы, и они упали на землю.
— Вытяни и покажи руки! — выкрикнул Сантер.
Я сделал это охотно и так быстро, что Пейн, чего-то
испугавшись, подскочил ко мне и на минутку очутился
между мной и Сантером! Я как раз и рассчитывал на
это! Да и Сантер мгновенно понял опасность ситуации.
— Пейн! — заревел он.— В сторону! Черт тебя возьми!
Его окрик, однако, опоздал! В считанные секунды я
схватил Пейна и с силой бросил его в Сантера. Он
пролетел по воздуху, как пуля, свалился на Сантера, тот
покачнулся и выронил револьвер. Как разъяренный
зверь, я бросился на своего смертельного врага и сбил
его с ног, он свалился без сознания.
Я стремительно подобрал его револьвер, вырвал у
него из-за пояса второй, затем нож и направил револь-
веры на остолбеневшую троицу.
— Ну, что? Теперь вы верите, что я Разящая Рука?!
И вы хотели меня связать! Мигом бросьте оружие, а то
я продырявлю ваши шкуры! Считаю: раз, два...
Дальше мне считать не потребовалось!
22 К. Ф. Май
337
— Сядьте и не двигайтесь!
Они с ужасом смотрели на меня. Пейн тер плечо, к
которому я прикоснулся, и кривил лицо от боли.
— Наверно, сломал кость,— ныл он.
— Сам виноват! — коротко сказал я.— Где вы взяли
эти ремни? Еще есть? Дайте сюда!
Пейн подал мне шесть ремней разной длины, ими
можно было связать не только Разящую Руку, но целую
компанию индейцев. Теперь они послужат Сантеру.
Я связал его по рукам и по ногам.
— Ну, а что с вами? Тоже связать? Или будете
слушаться?
— Не беспокойтесь, сэр! — уверял меня Пейн.— Мы
с места не сдвинемся.
— Я посоветовал бы вам это! Да, вы что-нибудь
поймали?
— Ни перышка.
— Хм... ладно, хватит двух индюшек,— проворчал я.—
Надеюсь, будете послушными. Зачем связались с негодя-
ем, которому не место под солнцем? Увидите сами,
думаю, он уже приходит в себя.
Сантер действительно пошевелился, открыл глаза, по-
том закрыл и снова открыл, дико уставившись на меня.
Повернув голову, он увидел свою троицу, как она сидит у
могилы без оружия, и выдавил из себя хриплым голосом:
— Что-о-о? Я... Вы меня связали?!
— Если вы не против,— иронически заметил я.
— Койот! — зашипел он злобно.
Его угрозы меня не трогали. Мне надо было еще
кое-что узнать у Пейна.
— Надеюсь вы не распустили языки?! — закричал
Сантер.— Я бы вам не советовал!
Пейн явно перепугался. Он заморгал от страха, а
потом с тем же ужасом взглянул на меня и забормотал:
— Не... не... ни слова...
— Вот как? — Это было интересно.— Еще тайна, ми-
стер Пейн? Выкладывайте быстро!
— Нет... нет...— повторял Пейн.— Честное слово, ни-
чего, только как искать золото.
— Если вы врете,— сказал я медленно и с ударени-
ем,— пеняйте на себя!
— Но я... это было из-за золота,— повторял он, как
баран, бессмысленно.
338
— Мистер Пейн! Говорите правду! Я повторяю, вам
же лучше! Сантер говорил вам о кайовах, когда увидел-
ся с вами там внизу, в долине?
— Ну да, говорил.
— Он встретился с ними раньше, чем в Солт-Форке?
- Да.
— Сколько их было?
— Не знаю точно, где-то шестьдесят.
— Кто их вел?
— Какой-то Пида, вроде бы сын вождя.
Пейн нерешительно оглянулся на Сантера.
— И куда они уехали потом?
— Вернулись домой.
Я посмотрел ему в глаза.
— И это правда?
— Чистая правда, сэр!
— Как хотите, Пейн! Если врете, вините себя. Как
аукнется, так и откликнется!
Пейн набрался храбрости и спросил:
— Мы пойдем искать золото, сэр?
— Нет. Я вам уже сказал, здесь его нет.
Я аккуратно свернул завещание Виннету и положил
в нагрудный карман.
— Мистер Сантер знает о нем больше, чем вы! Он
обещал нам и слово свое сдержит,— отозвался Пейн.
— Мистер Сантер будет наказан. За свое разбойни-
чество и за свои преступления!
Громкий смех Сантера прервал наш разговор. Это был
злобный, жестокий, мстительный, дьявольский смех. Меня
это удивило и насторожило, ведь он был в моих руках.
Я его окликнул:
— Скоро вы перестанете смеяться, Сантер!
— Я? — Он снова расхохотался.
Я подошел к нему и посмотрел в глаза.
— Как вы думаете, что я с вами сделаю?
— А ничего! Ни-че-го!
— И кто запретит мне вас пристрелить?
— Кто? Старина Разящая Рука! Он никогда не
мстит, он борец за справедливость. А это было бы
убийство!
Невероятно! Бесстыдно! Неслыханно! В эту минуту
мне и в голову не приходило ничего подобного. А он на
это рассчитывал.
22*
339
— Койот! — отмахнулся я от него.— Такой подонок,
как вы, Сантер, должен быть наказан. Наказание не
месть, зарубите себе на носу. И вы от наказания не
уйдете!
— Наказание! Месть! — сказал он высокомерно.— Я эти
ваши штучки знаю! Говорите о наказании — а о чем
думаете? О заурядном убийстве! И не морочьте мне
голову!
Мне пришлось взять себя в руки. Я стиснул зубы и
ответил:
— Вы пойдете под суд! В ближайшем форте! Я отвезу
вас туда сам — сейчас же!
— Сейчас же? — засмеялся он. И крикнул: — Кто
кого! Месть будет моя. Они уже тут, слышите?
Последнее слово звучало торжествующе — и для это-
го была причина. В это мгновение вокруг нас раздалась
сотня голосов — слева, справа, впереди, сзади... Из леса
вырвались индейские воины с дико разрисованными
лицами. Они размахивали томагавками и вопили свое
жуткое, до костей пробирающее «иииииииг».
Пейн мне соврал, он не сказал мне, что Сантер уже
привел кайовов на Нуггет-тсил отпраздновать смерть
ненавистного им Виннету у апачских могил. Как же
мне-то не пришло это в голову?! Всё же лежало на
поверхности и было ясно как белый день! Я должен был
предвидеть и предусмотреть!
Я выхватил револьвер и в первый момент решил
драться до конца, но, когда увидел, как вокруг меня
роятся почти шестьдесят воинов, засунул револьвер за
пояс. Противостоять этой силе было бессмысленно, и
убежать мне не удастся тоже. Я только сбил с ног
нескольких воинов, кинувшихся на меня, и громко,
стараясь перекричать десятки глоток, заявил:
— Разящая Рука сдается в плен воинам кайовов.
Здесь воин Пида! Я сдамся только ему... только ему!
Индейцы перестали теснить меня, оглядываясь на
своего вождя, который сам в схватке не участвовал, а
стоял под деревьями на краю леса.
— Добровольно?! — заверещал Сантер, к которому в
это время подбежали индейцы и перерезали ремни.—
Этот подонок, который зовется Разящей Рукой, будет
тут заявлять, что он сдается сам?! Он считает нас
идиотами! Мы его поймали, и теперь ему конец!
340
Он кричал, от ярости брызгал слюной, но напасть на
меня не отваживался. Лишь два или три индейца броси-
лись было на меня, но я без особых усилий отбросил их
так, что они очутились на земле. И тут раздался голос
Пиды:
— Пусть мои воины оставят Разящую Руку в покое!
Он сам сдается мне!
Слово вождя было законом, и воины расступились.
Они думали, что я пойду отдавать оружие Пиде. Сантер
в ярости кричал:
— Не хочет ли вождь кайовов уберечь его?! Когда
мы все вместе готовы растереть его в порошок! Все
сюда! И разобьем ему башку!
Но Пида подошел к нему и оборвал его речи.
— Может быть, ты вождь кайовов? Как ты смеешь
отдавать приказы?!
Сантер нахмурился.
— Нет,— заворчал он,— но я друг кайовов.
— Кто тебе это сказал?
— Твой отец!
— Мой отец? Ты ошибаешься! Мой отец никогда не
говорил, что ты наш друг. Ты только бледнолицый,
которого мы терпим среди нас!
Это была пощечина! Пида отбрил его кратко и
беспощадно. Индейцы слушали молодого вождя, и я на
минуту заколебался: может, это удобный момент для
побега? Но как далеко я убежал бы? И как долго
выдержал бы с двумя револьверами? Ведь мои ружья
лежали в стороне, и отбить их не хватило бы ни
времени, ни сил. Я отверг мысль о побеге и хорошо
сделал.
Пида понял, что главная персона — я. Он решительно
махнул рукой и перешел от Сантера ко мне.
— Разящая Рука мой пленник,— сказал он.— Он до-
бровольно отдает мне все, что у него есть?
— Да,— ответил я.
— Дай мне оружие.
Я молча подал ему револьвер и нож. Сантер разбе-
жался к моим ружьям, но Пида был начеку.
— Не тронь! — крикнул он.— Они принадлежат Раз-
ящей Руке, а теперь они мои!
— Твои? Да не будь меня, ты никогда бы не поймал
Разящую Руку! Уж это-то ты понимаешь?
341
— Положи ружья! — повторил медленно и с угрозой
Пида.
— И не подумаю!
— Заберите их у него! — выкрикнул молодой вождь.
Сантер угрожающе размахивал ружьями и, по всей
видимости, подумывал драться, но, когда вокруг него
столпились все кайовы, понял, что ему не справиться, и
в сердцах бросил ружья на землю, лицо его исказила
злоба.
— Как хочешь,— зашипел он,— но я пожалуюсь Тангуа!
Пида снисходительно засмеялся. Кивком он приказал
двум воинам связать меня. Я без слов протянул руки.
Сантер в мгновение ока был рядом со мной.
— Ладно, Пида,— засипел он,— ружья оставь себе,
но я должен иметь свою долю добцчи. Что у него в
карманах — то мое!
Он протянул руку к нагрудному карману моей курт-
ки, где лежало завещание Виннету. Черт возьми! Рука-
ми, наполовину связанными, я размахнулся и так ударил
его, что он зашатался и сел на землю.
— Ах ты, гад! — взбесился он.— Что ты выкопал в
той яме на Нуггет-тсил?! Ну?!
— Попробуй возьми!
Он поднялся, сделал несколько шагов вперед и снова
бросился на меня. По счастью, я не был связан до конца,
затянуто было только одно запястье. Я резко освободил
руку от ремня, левой схватил его за куртку, а правой
так ударил, что он свалился, как чурбан.
— А теперь можете связывать меня,— сказал я, в то
время как индейцы выражали свое удовлетворение
обычным «Уфф, Уфф!».
— Бледнолицый правильно зовется — Разящая Рука! —
одобрил Пида.— Что хотел у него взять Сантер?
— Говорящую бумагу!
— Сантер говорил о чем-то другом,— засомневался
Пида.
— Могу я тебя спросить? — перебил я его.— Кто
взял меня в плен, кому я сдался — тебе или ему?
— Мне! — ответил Пида с гордостью.
— И ты позволяешь ему нападать на меня, воровать
мои вещи?
— Красные воины отберут у тебя оружие, остальное
их не интересует. Ничего другого им не надо.
342
— А остальное ты отдашь на разграбление этому
мерзавцу? Значит, любой, кому придет в голову, вывер-
нет мне карманы? Я тебе сдался в плен, я еще никогда
никому не сдавался! И у меня есть право, чтобы со мной
обращались как с вождем! Пида хорошо знает — я не трус!
Если он не может защитить меня, я буду сам защищать-
ся от Сантера, и даже со связанными руками.
Пида с уважением посмотрел на меня. Нет, трусом он
меня не считал, как и остальные индейцы. Мое поведе-
ние даже нравилось им. К тому же Пида был все еще
благодарен за мое отношение к нему в те времена, когда
я освобождал из плена Сэма Хокенса.
— Разящая Рука самый отважный среди белых охот-
ников, которых я знаю. Он говорит открыто и правдиво.
Сантер же говорит двумя языками. Пида не позволит
ему взять твои вещи.
— Спасибо тебе! — Я мог передохнуть.— Пида од-
нажды станет великим вождем! Он уже сейчас знает, что
воин может убить врага, но никогда не унизит его.
Пида выпрямился и гордо посмотрел на своих воинов.
Похвала из уст Разящей Руки что-нибудь да значила.
— Разящая Рука говорит как храбрый воин. Он
знает, что должен умереть, что его ждет много мучений.
Но он и у кола смерти будет вести себя отважно.
— Никто не услышит от меня ни слова жалобы! —
сказал я.— Но Сантера я больше не хочу видеть. Держи-
те его где-нибудь подальше от меня!
Я сел на траву, теперь мне спутывали ноги.
Сантер приходил в себя. Когда он увидел, что мне
уже связали ноги, он снова бросился ко мне. Пида хотел
его остановить окриком, но опоздал. Сантер надеялся,
что, связанный по рукам и ногам, я беспомощен. Я при-
жал колени к груди и выбросил ноги ему навстречу.
Удар был столь неожиданный и такой силы, что он
завыл, как раненый зверь. Он перекатился на бок, но
вскочил и снова бросился ко мне. Однако индейцы
преградили ему дорогу. Он вытащил револьвер и бешено
заорал:
— Я застрелю этого койота! Отправлю на тот свет!
Индейцы подскочили к нему, выкрутили руки и отняли
револьвер. Пида встал прямо перёд ним и раскричался:
— Остерегись! Разящая Рука мой пленник, и никто
не имеет права его тронуть!
343
— У меня с ним свои счеты и свое право на его
жизнь!
— Первое право на него имеет мой отец! — ответил
Пида.— Ты оказал нам несколько услуг, за это мы
позволили тебе побыть у нас. Но не думай, что ты
можешь делать все, что тебе взбредет в голову!
— И что? Вы его пустите на свободу? — Лицо Санте-
ра искривилось от злобы.
— Он умрет у кола мучений в деревне кайовов. Пида
отведет его к Тангуа.
— Ну и глупость! Несусветная глупость! Тянуть его
в деревню, если можно снять скальп здесь и показать
отцу! Он будет рад и доволен.
— Пида молодой вождь, но никто не смеет о нем
говорить, что он глуп! — сказал гневно Пида.
— Подожди! Ты что, не слышал, сколько раз Разя-
щая Рука был пленен! Ты не знаешь — ему всегда
удавалось убежать? Он исчезнет, а потом...
— От нас не убежит! — сказал энергично Пида.—
Мы будем относиться к нему как к великому воину, но
будем сторожить днем и ночью!
— А, оставь! — снова вскипел Сантер.— Вы хотите
вести себя с ним как с великим воином. Может, еще и
наградите его? Медаль повесите?
— Пида не знает, что такое медаль, но он будет
относиться к Разящей Руке не так, как к тебе, если ты
будешь нашим пленником.
— Ах так? Ладно, теперь я знаю, что к чему! Но я
так просто не отступлюсь! Я поеду с вами в деревню, и
уж я постараюсь...
— Этого Пида тебе запретить не может,— сказал
молодой вождь и кивнул воинам: — Воины кайовы будут
держать совет.
Сантер добивался участия в совете, но Пида отказал.
Он и слышать не хотел об этом! Совет был делом только
индейцев. Я думаю, в эти минуты всех индейских воинов
переполняла гордость. Они одолели знаменитого, про-
славленного Разящую Руку. Их племя поставит Разя-
щую Руку к колу мучений, приготовит другу и брату
Виннету страшную смерть и тем самым вызовет большое
уважение у всех остальных племен.
Я не могу сказать, что они смотрели на меня с особой
ненавистью или кровожадностью. С тех пор как я простре-
344
лил оба колена их вождю, много воды утекло. Из
Гринхорна я превратился в бывалого охотника и вестме-
на, который много раз доказывал, что Разящая Рука
уважает индейцев не меньше, чем белых. И кайовы
признавали это, и Тангуа признал, что сам виноват в
той давней ссоре и в своем ранении. Так что для них
я был скорее Разящей Рукой, чем врагом бледнолицым.
И Пида не забыл, как великодушно я отнесся к нему,
когда он был моим пленником.
* Но все это ничего не значило. Как бы они ни
уважали меня, им и в голову не пришло бы меня
освободить.
Совет на удивление скоро кончился. Все согласились
немедленно отправиться в деревню. Такой поворот дела
не устраивал Сантера.
— Но вы ведь хотели отпраздновать смерть Виннету! —
пытался он перехитрить Пиду.
— Мы сделаем и это,— ответил ему Пида,— но не
сегодня и не завтра!
— Не сегодня и не завтра? Когда же?
— Это решит Тангуа.
— А почему ты откладываешь?
— Кайовы больше обрадуются, что мы приведем
Разящую Руку. Виннету был наш враг, но он был апач —
красный воин. Разящая Рука тоже наш враг, но он
бледнолицый.
— Не проще ли послать его в вечные угодья прямо
сейчас, у могил ваших врагов? Подумай! Похоронить у
могилы Инчу-Чуна!
— Да! Ты хорошо говоришь. Может, мы его и
похороним здесь,— сказал Пида.
Сантер вытаращил глаза.
— Не понимаю!
— Воины-кайовы могут вернуться, никто им не за-
претит! — ответил Пида.
Сантер на самом деле не понимал.
— Но ведь вы его будете мучить на Солт-Форке?!
- Да.
-г- У вас что, не все дома? Тащиться на край света с
мертвым, если можно этому парню свернуть шею прямо
здесь!
— Тангуа решит,— сказал Пида. Ничто не могло
поколебать молодого вождя.
345
Я только посмеивался. Твердолобый, как все индейцы!
Пида обратился ко мне.
— Разящая Рука наш враг. Но воины-кайовы уважа-
ют его. Он отважный воин и благородный человек. На
реке Рио-Пекос он мог застрелить вождя Тангуа, но
только раздробил ему колени. Он мог уничтожить Пиду,
но не сделал этого. Когда Разящая Рука умрет, его тело
не сожрут рыбы в реке, не разорвут волки в прерии.
Разящая Рука будет отдыхать в достойной могиле. Пида
слышал, что Ншо-чи, дочь апачей, подарила ему свою
душу. Его похоронят рядом с ней. Пида так отблагода-
рит Разящую Руку за то, что тот когда-то подарил Пиде
жизнь. Мои красные братья слышали, что я сказал? Они
согласятся с моими словами? Хау!
— Хау! Хау! Хау!
Действительно, Пида был очень благородным, обещая
мне смерть и похоронный обряд. Похоронить меня рядом
с Ншо-чи — это проявление чувств, с каким обычно у
индейцев не встречаешься. Кайовы были просто увере-
ны, что оказывают мне большую честь, и их поразило,
когда Сантер чуть не задохнулся от смеха.
— Ну, сэр, я вас поздравляю! Могу позавидовать —
с прекрасной индианкой на седьмом небе!
У меня не было никаких иллюзий по поводу того, что
произойдет в деревне кайовов. Этот мерзавец мог вы-
клянчить у Тангуа мои бумаги. Перепрятать мне их уже
не удастся. Тангуа наверняка охотно согласится, чтобы
Сантер взял их у меня, хотя бы из мести. Но я боялся
не за себя, не за свою жизнь. Меня страшило, что
завещание Виннету попадет в эти грязные руки, в руки
убийцы Инчу-Чуна и Ншо-чи.
8
СНОВА У ТАНГУА
Деревня кайовов находилась в устье реки Солт-Форк,
в тех местах, где мы с Виннету когда-то спасали нашего
милого, доброго Сэма Хокенса. И вот сейчас мы прибли-
жались к деревне. Пида выслал двух всадников вперед,
известить племя — с каким редким уловом они возвра-
346
щаются. Я мог себе представить, какой взрыв эмоций
вызовет это известие.
Мы еще ехали по открытой прерии, а уже появились
первые группы всадников из деревни. Они приветствовали
нас диким криком и как бы мимоходом бросали взгляды
на меня. По мере приближения к цели наш эскорт
увеличивался и увеличивался, а около леса нас сопровож-
дало уже добрых четыре сотни индейских воинов.
У самой деревни все, кто был на ногах, выбежали
навстречу: женщины, старики, юноши, дети... Они так
хотели видеть Разящую Руку связанным и поприветство-
вать героев, захвативших его в плен. Они ликовали —
свистели, кричали, махали руками... Но это одновременно
была и своеобразная дань уважения к моей важной персоне.
При въезде в стан кайовов всадники окружили меня.
Впереди ехал Пида. Мы направлялись к самой большой
палатке, украшенной знаками вождя. Уже издали я
увидел моего старого знакомого Тангуа. Он постарел,
похудел — кожа да кости, впалые глаза, тяжелый взгляд,
волосы — белые как снег...
Пида соскочил с коня.
Круг около меня сужался, всадники все прибывали, и
все они продирались вперед, чтобы посмотреть, как меня
встретит Тангуа. Мой личный страж ослабил мне ремни на
ногах, чтобы я мог стоять перед вождем и выслушать его.
Тангуа молчал долго, очень долго.
Снова и снова он осматривал меня с головы до ног,
будто не мог до конца насладиться тем, что видит меня
перед собой связанного и беспомощного. Теперь-тй он
может сделать со мной все, что захочет! Взгляд его был
жесток.
Стояла напряженная тишина. Тангуа прикрыл глаза
и опустил голову. Мои нервы были напряжены до
предела. Я должен был придумать, как себя вести. И тут
вдруг Тангуа поднял голову, приоткрыл глаза, поднял
костлявую руку, ткнул ею в мою сторону и прокаркал:
— Пришел мой час! Он здесь! Койот! Тангуа видит
его перед собой! Наконец-то Тангуа дождался! Койот!
Ты умрешь! Как эта смердящая крыса попала в руки
кайовам? Я хочу слышать!
И тут Сантер решил, что пришел его час! Он прорвался
сквозь круг воинов и выскочил прямо перед Тангуа.
— Я тебе расскажу, великий вождь! Я твой друг! Я снова
347
тебе доказал, что я твой самый верный друг! Бели бы не
я — твой смертельный враг не стоял бы перед тобой!
Тангуа поднял на него усталые старческие глаза.
— Говори! — рявкнул он.
Можно себе представить, что и как рассказывал Сантер.
У меня сжимались кулаки. Даже Пида встал и напря-
женно слушал, потому что речь шла и о нем. Но старик
был занят только мной. Минутами казалось, что он
слушает Сантера вполуха. Он не мог насытиться видом
поверженного противника. Между тем Сантер кончил.
— Теперь ты знаешь, не будь меня, не стоял бы
перед тобой Разящая Рука!
Старый вождь молча кивнул.
— Ты наградишь меня?
— Если это в моих силах.
— Это в твоих силах!
— Говори, что ты хочешь?
— У Разящей Руки в кармане говорящая бумага.
Пусть он отдаст ее мне.
— Он взял ее у тебя?
— Нет.
— Кому она принадлежит?
— Не ему. Он только нашел ее. А я ехал на Мачворт
из-за этой бумаги, я знал о ней. Этот негодяй просто
опередил меня!
— Она твоя! — сказал Тангуа.— Можешь ее взять.
Сантер усмехнулся и подошел вплотную ко мне. Я видел,
что он еще побаивается меня. Но к моему удивлению,
он довольно вежливо заговорил:
— Сэр, вы слышали вождя? Надеюсь вы не имеете
ничего против, если я сделаю то, что решил вождь.
Он ждал, что я отвечу, но я молчал. Он обратился ко
мне еще раз:
— Мистер Разящая Рука, будет лучше, если вы
согласитесь! Тут уж ничего не поделаешь, надо прими-
риться. Я беру то, что принадлежит мне.
Он протянул руку к карману моей куртки, но едва
коснулся, как я сбил его с ног связанными руками.
— Уфф! — восхищенно выдохнули индейцы.
Тангуа был вне себя от злости.
— Этот пес еще кусается! — заревел он.— Свяжите
его так, чтобы он не мог двинуться! И возьмите у него
говорящую бумагу!
348
В этот момент из рядов воинов вышел Пида.
— Отец — великий вождь кайовов, славный воин и
справедливый муж, пусть он выслушает, что скажет его
сын.
Глаза Тангуа прояснились. Он с любовью посмотрел
на Пиду и движением руки показал, что слушает его.
— Что хочет сказать мой милый сын Пида? Он
думает, что бледнолицый, который просит говорящую
бумагу, не имеет на нее права?
— Да, я хотел это сказать,— подтвердил молодой вождь.
— У тебя есть причина?
— Пленник принадлежит тому, кто его одолел?
- Да.
— Разящая Рука сдался мне, и он не тронул ни одного
из наших воинов. Он пленник Пиды или Сантера?
— Пиды.
— А кому по праву принадлежит оружие Разящей
Руки, конь и вообще все его имущество?
— Тебе,— сказал Тангуа.
— Но если мне, то как Сантер может хотеть говоря-
щую бумагу?
— Она принадлежала ему раньше.
— Он доказал это?
— Он ехал за ней в горы Нуггет-тсил. Разящая Рука
его опередил, он украл ее у Сантера.
Пида покачал головой.
— Если это так, то бледнолицый должен знать, что
в ней написано. Мой отец должен спросить его об этом.
Так он узнает, кому принадлежит говорящая бумага.
— Ты прав,— пробурчал Тангуа.— Пусть бледноли-
цый нам скажет,— обратился он к Сантеру.
Сантер растерялся. Он догадывался, что в бумаге
говорится что-то о золоте, а вдруг что-то другое? И его
уличат во лжи? Он понимал, что надо быть очень
осторожным, и он попытался отвертеться.
— То, что написано в говорящей бумаге,— сказал он
уверенно,— имеет цену только для меня. И ни для кого
другого. Смысл написанного понятен только мне. Но
если Тангуа хочет доказательства, он должен просто
знать — я ехал на Мачворт за ней!
Тангуа не понимал, почему мы тягаемся из-за какой-
то бумаги. Он пожал плечами и сказал:
— Твои слова мне понятны. Эту бумагу ты можешь взять.
349
Теперь была моя очередь ввязаться в разговор.
— Его слова понятны, но они лживы! Сантер пришел
на Мачворт не за бумагой, которую он хочет у меня
украсть!
— Этот пес еще лает? — заворчал Тангуа.— Только
ему уже ничего не поможет!
— Пида, молодой мужественный воин, сказал тебе,
что ты прославленный вождь и справедливый муж. Если
это так, ты не будешь открывать уши только для одной
стороны!
— Разящая Рука самый опасный из всех бледноли-
цых, которых Тангуа когда-нибудь знал, но он не
говорит двумя языками,— проворчал старый вождь.
— Тогда я говорю тебе, что Сантер позавчера даже
не знал о том, что на свете есть моя говорящая бумага.
Он узнал о ней случайно, из-за моей неосторожности.
Старый вождь молчал, он не знал, как решить. Он
пожал плечами и сказал.
— Ты не лжешь, но Сантер тоже твердит, что говорит
правду. Как же Тангуа решит, кто имеет на нее право?
— Хорошо,— сказал я.— Скажу тебе по-другому. Ты
знаешь, зачем он пришел на Мачворт-Хиллс? Не за
бумагой, а за золотом! Ты мне поверишь, потому что
знаешь сам, что Сантер хотел его добыть уже несколько
раз и даже просил тебя помочь!
— Врет! — выкрикнул растерянный Сантер.— Я при-
ехал за бумагой!
— Да? — прервал я его быстро.— Пусть тогда Тангуа
спросит трех бледнолицых, пусть они расскажут, почему
Сантер взял их с собой.
Сантер молниеносно отпарировал:
— Ну, конечно, они тебе скажут! Скажут, что мы
ехали за золотом! — рассмеялся он.— Конечно! Я хотел
тоже маленько посмотреть, не найду ли горсть золота!
Поэтому я взял их с собой, но о бумаге я им не говорил!
Зачем я буду о своей тайне трубить на весь свет!
Он запутал всех так, что Тангуа вообще не знал, как
ему себя вести.
— Каким будет теперь решение Тангуа? — повторил
Сантер.
— Все-таки,— сказал я,— пусть мистер Сантер ска-
жет, он искал одну бумагу или несколько? Сколько этих
бумаг?
350

Тангуа приподнял голову.
— Пусть бледнолицый отвечает!
— Их несколько,— неохотно ответил Сантер. Ведь он
видел страницы, когда я был погружен в чтение.
— Сколько? Две? Три? Пять?
Сантер молчал. Он не мог ответить, ошибочный ответ
был не в его пользу.
— Не знаю,— сказал он.— Черт возьми! Кто считает
листы, у кого есть на это время? — вырвалось у него со
злобой.— Разве в этом дело и это так важно?
— Тогда, может, вы знаете, написано в ней чернила-
ми или карандашом? — Затем я обратился к Тангуа: —
Он должен это знать. Но я думаю, он ничего не скажет
тебе.
Сантер быстро сообразил, откуда здесь, в прерии,
возьмется чернильница и перо, и ляпнул:
— Конечно, карандашом!
— Ладно,— сказал я быстро;— Если кто-то из воинов
уже видел какую-нибудь говорящую бумагу, пусть вме-
сте с Пидой посмотрит. И Пида покажет ее трем
бледнолицым, которые приехали с нами, но покажет
издали, чтобы нельзя было прочитать. На это я согласен.
— Чернилами,— пробормотали Пейн, Саммер и
Клей.
Сантер был просто в бешенстве.
— Вы дураки! — кричал он разъяренно Пейну, Сам-
меру и Клею, хотя двое индейцев тоже подтвердили, что
строчки написаны не карандашом.— У вас в голове
мозги или труха?! Вы что, карандаш от чернил не
можете отличить! В жизни не видел таких дураков!
Он бесился, метался, видел, что проигрывает, и
предчувствовал, какое решение может его ожидать. Так
оно и случилось.
— Говорящая бумага принадлежит Разящей Руке,—
решил Тангуа.— А Разящая Рука пленник Пиды, поэто-
му и говорящая бумага принадлежит Пиде!
— Наверно, она очень важная, если белые воины так
ссорились из-за нее,— сказал Пида.— Сын вождя возь-
мет ее, и спрячет в мешочке с медициной, и будет
держать на шее.
Я не противился и даже обрадовался этому. Сантер
мог украсть у меня листочки, когда я сплю. Я же связан
по рукам и ногам и не смогу защититься. На Пиду он
352
не отважится напасть. Но я видел: Сантер уже что-то
замышляет. Поэтому он так неожиданно успокоился и
заговорил доброжелательным тоном:
— Хорошо, возьми ты. Но только ты. Я тебе спокой-
но ее оставлю. Тебе нет в ней пользы, ты же не умеешь
читать, а я знаю, что в ней! Монсеньоры, все кончено,
пора подумать о желудке!
Он помахал рукой вождям и скрылся среди индейцев.
Пейн, Саммер и Клей растерянно последовали за ним.
Тангуа ждал, когда они уйдут, а потом обратился к
Пиде:
— Мои воины опустошили карманы Разящей Руки?
— Нет,— сказал Пида.— Разящая Рука великий во-
ин. Он наш враг и умрет у кола смерти, но Пида не
хочет его унижать. Он оставляет ему все, кроме оружия
и говорящей бумаги.
Я ожидал, что старый вождь разгневается, но ошибся.
Наоборот, он любовно посмотрел на Пиду, потом на
меня и сказал:
— Пида молодой вождь, но он благородный воин. Он
будет вождем более прославленным, чем Виннету! А теперь
соберем Совет самых уважаемых воинов. Мы решим,
какой смертью умрет этот пес! Привяжите его пока к
дереву смерти!
Дерево, о котором говорил Тангуа,— это высокая
сосна, к ней-то и привязывали всех осужденных на
смерть. Делалось это, очевидно, довольно часто — на
нижних ветвях висело много ремней. Ими привязали и
меня. Я не мог шевельнуть даже пальцем. Наверно,
поэтому меня сторожили только два воина. Пида сам
удостоверился, хорошо ли я связан и крепко ли привязан
к дереву. Он приказал стражникам не сводить с меня
глаз и никому не позволять кидаться на меня, оскорб-
лять или мучить.
Вокруг меня собиралась толпа. Женщины, дети, де-
вушки из любопытства подходили совсем близко, а
воины смотрели на меня издали, как бы случайно
проходя мимо. Они были убеждены, что такой знамени-
тый, прославленный охотник, как я, заслужил самую
достойную смерть, и потому их взгляды не были враж-
дебны.
Я тоже разглядывал любопытствующих и обратил
внимание на индианку, которая не спускала с меня глаз.
23 К. Ф. Май
353
Юная, очень милая девушка, не красавица, но с тонким,
умным лицом и открытым, искренним взглядом. Она
чем-то напомнила мне Ншо-чи, хотя совсем не была на
нее похожа. Я поймал ее взгляд, легонько кивнул и
улыбнулся. Она покраснела до корней волос, отвела
глаза и скрылась в толпе. Через минуту я увидел, как
она исчезает в одной из самых больших палаток.
— Кто эта молодая дочь кайовов, которая стояла
там, в стороне, у дерева, и теперь ушла в палатку? —
спросил я одного из стражников.
Стражам не запрещалось со мной разговаривать, и он
охотно ответил:
— Какхо-ото — Темноволосая.
А второй добавил:
— Ее отец — Сус-Хомаша, Длинное Перо. Он добыл
себе право носить в волосах знак воина еще очень
юным.
— Она нравится тебе? — спросил с любопытством
первый.
— Да,— сказал я.
— Ее сестра—скво вождя Пиды. На их отца ты
тоже можешь посмотреть. Он сидит там, рядом с вождем.
Я поблагодарил его и стал думать о своем. Я считал,
что все кончено и любые разговоры для меня бессмыс-
ленны.
Часа через два меня привели на Совет и поставили
перед собранием вождей. Как обычно, я выслушал море
речей о том, как много бед принесли белые индейцам и
как кайовы были терпеливы, прежде чем решили уни-
чтожить всех бледнолицых. Потом я выслушал всю
историю наших отношений и массу обвинений: как я
ранил Тангуа в колени, как украл Пиду, вырвал из
плена Сэма Хокенса — словом, у меня оказалось столько
грехов, что их хватило бы на несколько колов смерти.
Было во всем этом и огромное уважение ко мне. Они
даже решили отложить день моей смерти до возвраще-
ния воинов, еще не вернувшихся с охоты. Разящая Рука
стал просто событием!
Назад к дереву смерти меня сопровождала целая
толпа индейцев, а возле каждой палатки стояли люди,
которым было интересно, как я принял решение вождей
о своей судьбе. Перед палаткой Сус-Хомаши стояла
Какхо-ото. Я на миг остановился.
354
— Моя юная красная сестра тоже радуется, что
Разящую Руку взяли в плен? — обратился я к ней.
Она покачала головой.
— Разящая Рука не злой.
— Хм... а откуда ты знаешь?
— Это знает каждый,— сказала она.
— Так! И все же вы хотите лишить меня жизни?
— Ты искалечил нашего вождя. И потом, ты не
бледнолицый, ты апач!
— Я?
— Инчу-Чуна принял тебя к апачам. Ты породнился
с Виннету кровью.
— Это так! Но я никогда ничего худого не сделал
кайовам, никогда с ними не воевал, пока они сами меня к
этому не принудили. Какхо-ото должна помнить об этом.
— Разящая Рука знает мое имя? — поразилась она.
— Я узнал, что ты дочь великого воина! Ты будешь
жить много весен, лет и зим, гораздо больше, чем
осталось мне. Живи счастливо!
Когда мы дошли к дереву смерти и мои стражники
снова привязали меня, уже никто не приходил меня
разглядывать. Я думаю, так приказал Пида, и я был
благодарен ему за это. Нет ничего приятного, когда
беспомощный человек привязан к дереву, а его без
устали разглядывают любопытные. До вечера уже ничего
не происходило. Я остался наедине со своими мыслями.
Вечером совершенно неожиданно около дерева смер-
ти появилась Какхо-ото с глиняной миской в руках.
— Отец позволил мне принести тебе поесть.
— Спасибо,— ответил я.— Только у меня связаны
руки. Видишь?
— Никто не смеет ослабить тебе ремни. Но я помогу
тебе есть.
В миске лежали вареные куски бизоньего мяса. Она
поддевала их на кончик ножа и аккуратно, чтобы не
уколоть и не поранить меня, подносила мне ко рту.
Разящая Рука удостоился большой чести — его кормила
молодая индианка! Трудно было не улыбнуться этой
довольно комичной ситуации. Мои стражи тоже еле
сдерживали улыбку, изо всех сил стараясь сохранить
серьезность. Они делали вид, что все так и должно быть.
Когда мой ужин подошел к концу, один из них сказал:
— Разящей Руке нравится Какхо-ото.
23*
355
Девушку это привело в смущение. Низко опустив
голову, она отбежала далеко в сторону, потом останови-
лась и вернулась.
— Этот воин сказал правду?
— Он спрашивал меня, нравится ли мне Какхо-ото,
и я ему сказал, что нравится.
Она, ничего не ответив, прижала глиняную миску к
бедру, окинула взглядом словоохотливого воина и,
попрощавшись, убежала.
Где-то через полчаса около меня оказался еще один
посетитель. На этот раз пришел мистер Пейн. Я не
поверил своим глазам. Может, Пейну было не по себе от
того, как он со мной обошелся? Я окликнул его. Стражи
ничего не имели против. Меня можно было навещать,
только надо было следить, чтобы не разговаривали о
побеге.
— Так что, мистер Пейн, ваше мнение о нем не
изменилось?
— О ком?
— А вы не догадываетесь?
— Я думаю, мистер Сантер джентльмен, а вы ошиба-
етесь! Вы настроены против него!
— Я бы так не сказал! Скорее он против меня. Он
не говорил вам, чтобы вы не спускали с меня глаз?
— С вас? Не сердитесь, но это теперь уже не имеет
значения.
— Ага! Осужденный на смерть! Только я, между
прочим, еще живой! Вы действительно думаете, что
Разящая Рука мерзавец, как говорит Сантер?
— Но вы же нас обманули! — сказал с укоризной
Пейн.
— В чем же я вас обманул?
— Сказали, что вас зовут Джонс.
— И это вы называете- обманом? Мистер Пейн, это
серьезно? Я знаю, что Сантер убийца, лжец и преступ-
ник, очень опасный человек. Я знаю, что он спит и
видит, как бы меня убить, а вы — его сообщники,
связаны с ним одной веревочкой. И вы требуете, чтобы
я сказал вам свое настоящее имя? Что же, я сам себе
накину петлю на шею?
— Сказали бы откровенно, и мы вам поверили бы,—
пробурчал он.
— А теперь вы мне верите?
356
— Ну, один раз вы уже нас обманули. И потом,
мистер Сантер против вас ничего не имеет.
— Он играет с вами в грязную игру. Поверьте мне,
человеку, осужденному на смерть.
— Не бойтесь, сэр,— сказал вдруг Пейн,— он защи-
тит вас!
— Мистер Сантер?!
Я бы с удовольствием дал ему подзатыльник. Такое
простодушие! Небось Сантер опять посулил им золотые
горы!
— Идите к черту, Пейн!!! Вы надоели мне со своим
легковерием!
— Он и здесь позаботился о нас,— сказал Пейн.— У нас
отличная палатка, прямо рядом с палаткой сына вождя.
— Что-о-о? Рядом с палаткой сына вождя? Как это
вышло?
— Тангуа позволил Сантеру самому выбрать место.
— И он выбрал эту палатку? Прямо рядом с Пидой,
который его терпеть не может? Хм... Будьте осторожны
и внимательны! Предупреждаю! Как бы господин Сантер
внезапно не испарился и не оставил вас у разбитого
корыта! Пока кайовы вас терпят. Но не дай Бог, что
случится, вы мгновенно превратитесь в их врагов!
— Господи! — Пейн вдруг как-то засуетился, забес-
покоился.
И тут я увидел почему. К нам приближался Сантер.
— Мистер Пейн, что же вы так боитесь господина,
которому доверяете? — ехидно спросил я его.
— Нет, я не боюсь, просто он не хочет, чтобы мы с
вами встречались.
Между тем Сантер уже дошел до нас. Он был мрачен
как туча, но на этот раз не из-за моей персоны. Меня
он теперь в расчет уже не брал.
— Я жду вас,— заорал он на Пейна,— а вы тут с
этим прохвостом. Немедленно в свою палатку!
— Мистер Сантер, я все-таки не ребенок.
— Что я сказал?! Повторить?! — В голосе Сантера
слышалась угроза.
— Иду... иду... Я и так уже хотел идти.
Пейн силился показать мне, что у него еще есть
чувство собственного достоинства. Бедняга! Как он мог
верить Сантеру?!
Позже, когда уже смеркалось, ко мне пришел Пида.
357
Он проверил, хорошо ли мне завязали ремни, и спросил,
нет ли у меня какой просьбы.
— Есть,— сказал я.— Я хочу попросить тебя быть
осторожным с Сантером!
— Что этот Сантер может сделать Пиде? — ответил
он самоуверенно.— Пида — сын великого вождя.
— Это так, но и комар кусается! Я слышал, что его
палатка рядом с твоей?
— Она была пуста,— кивнул он.
— Будь осмотрителен, как бы он не пробрался к тебе!
— Я выкину его!
— Он может прийти, когда тебя не будет!
— Там будет скво Пиды!
— Сантер хочет взять у тебя говорящую бумагу.
— Ничего он не получит!
— Спасибо тебе! Могу я тебя еще попросить?
— Говори!
— Дай мне взглянуть на говорящую бумагу. Я хочу
ее прочитать.
— Ты ее видел и читалК
— Не до конца.
— Ладно. Пида исполнит твою просьбу. Но завтра ут-
ром, сейчас уже ничего не видно — ты не сможешь читать.
— Согласен, спасибо тебе,— сказал я.— И еще, я
тебя попрошу, береги мои ружья, они очень ценные, а
кое-кто не прочь их украсть!
— Они в моих руках,— засмеялся он,—и никто их не
получит!
Он ушел, а меня одолели грустные мысли. О побеге
нечего было и думать. Кайовы могли спокойно оставить
меня ночью даже без дозорных.
9
ДЕРЕВО СМЕРТИ
Рано утром стража сменилась. Я ждал, что скоро
придет Пида, но он уехал на охоту, и вместо Пиды
появился Сус-Хомаша, отец Какхо-ото. Он подошел ко
мне, долго испытующе на меня смотрел, потом обернул-
ся к караульным и сказал:
358
— Пусть мои братья оставят нас одних. Я хочу
говорить с бледнолицым. Я позову вас, когда кончу.
Сус-Хомаша не был вождем, но кайовы уважали его
как прославленного воина и потому беспрекословно
повиновались. Он посмотрел им вслед, кивнул и сел на
землю прямо напротив меня.
Сначала он пространно говорил, почему красные
воины так относятся к бледнолицым, потом спросил,
нужно ли каждого белого считать врагом индейцев или
есть среди них такие, которые не питают к красным
братьям неприязни?
Я понял, что все это неспроста. Его речь, полная
намеков, определенно как-то касалась меня. Я молчал.
— Разящая Рука не отвечает мне? — спросил он
немного спустя.— Или Сус-Хомаша не прав?
— Нет, это так, как ты говоришь... Но не всегда,—
сказал я.
— Бледнолицые — наши враги?
— Да. Иногда!
— Но есть и такие, кто не хочет быть нашими
врагами?
— Это тоже так.
— Может, Разящая Рука назвать кого-нибудь из них?
— Я могу назвать многих,— сказал я медленно,— но
достаточно тебе широко раскрыть глаза, и ты увидишь
сам.
— Я вижу только Разящую Руку.
— Я и говорю об этом.
— Хм... Ты из тех белых, кто не относится к нам
плохо? Ты никогда не воевал с красными племенами?
— Только когда они вынуждали меня к этому. Я воевал
против индейцев так же, как и вместе с индейцами
против белых преступников. Ты должен признать это,
если хочешь быть справедливым.
— Сус-Хомаша — справедливый!
— Я уважаю красных воинов. Я стал братом Виннету.
— Виннету наш враг!
— Нет! Вы. сделали из него врага! Он любил апачей
так же, как воинов всех других племен. Он страдал,
видя, что индейские цлемена воюют между собой и
проливают кровь друг друга. Его огорчало это так же,
как и меня.— Я старался говорить медленно, торжест-
венно и с достоинством. На Сус-Хомашу это произвело
359
впечатление. Когда я договорил, он немного помолчал,
потом о чем-то подумал и поднял на меня глаза.
— Разящая Рука говорит хорошо. Сус-Хомаша справед-
ливый воин, он признает и врага, когда тот говорит правду.
Если бы все красные и белые люди думали, как Виннету, они
бы отложили оружие, жили бы в мире и дружбе, а в лесах
и саваннах на всех хватило бы места. Но это небезопасно,
когда только один вождь дает пример, которому никто не
хочет следовать. Виннету настигла пуля красного воина, а
Разящая Рука уйдет в вечные угодья у кола смерти.
Потом он опять помолчал и, не получив ответа,
продолжил:
— Разящая Рука — мужественный охотник. Никто не
слышал, как он просит о милости. Я прав?
— Да! — твердо сказал я.— Если мне суждено умереть,
я умру, не унижаясь!
— Да... твой день уже пришел.
— Если честно — я сомневаюсь в этом.
— Ты думаешь, тебе удастся спастись?
- Да.
— Уфф! — Он вскочил и в удивлении закричал: —
С тобой надо быть осторожным и усилить охрану!
— Я этого не боюсь!
Ему это понравилось. Он снова бросил на меня испы-
тующий взгляд. Тут мне стало ясно, почему он пришел.
Конечно же, это была единственная возможность избежать
смерти, и он пришел предложить мне ее! В знак признания
моей храбрости и уважения ко мне!
— Разящая Рука знает, что он должен умереть. Он
приговорен.
— Я убегу!
— Нет, не убежишь. Мы будем тебя сторожить так, как
никого другого. Но... ты мог бы избежать смерти.
— Как?
— С моей помощью.
— Я не хочу ничьей помощи.
— Уфф! Кто же такой гордый, что отказывается от
помощи, которая сохранит ему жизнь.
— Тот, кому она не нужна. Я уже сказал тебе об этом.
Он покачал головой.
— Разящая Рука не хочет быть обязан никому. Но
Сус-Хомаша не требует благодарности. Он хочет видеть
тебя свободным.
360
Он снова отмолчался.
— Ты знаешь, что Какхо-ото моя дочь?
— Знаю.
— Она жалеет тебя.
— Жалеет? — спросил я.— Это плохо для Разящей
Руки, когда его жалеет женщина. Это унижает Разящую
Руку.
Я нарочно говорил твердо, почти резко, чтобы отве-
сти его от его замысла. Будто я не знал индейское
упрямство.
— Сус-Хомаша не хотел унизить Разящую Руку,—
сказал он мирно.— Какхо-ото много слышала о тебе еще
до того, как ты к нам пришел. Она знает, что Разящая
Рука самый великий белый воин. И она рада спасти его.
— У твоей дочери доброе сердце... но... это невоз-
можно.
— Возможно! — успокоил меня он.— Как я вижу, ты
знаешь не все законы красного народа. Они могут тебе
помочь. Ты сказал Какхо-ото, что она тебе нравится.
— Ты ошибаешься.
— Она сама сказала мне это. Дочь Длинного Пера не
лжет.
— Она ошиблась. До того, как она принесла мне еду,
стражник спросил меня, нравится ли мне она. И я
ответил — да. А он сказал Какхо-ото. Так это было...
— Это одно и тоже. Ты знаешь, что муж может
прийти в племя, если возьмет одну из его дочерей?
— Да, знаю.
— Даже если он был нашим пленником или врагом.
— И это я знаю.
— Уфф! Ты понимаешь меня?
— Понимаю.
— Хочешь взять Какхо-ото и сделать своей скво?
— Нет!
Воцарилось тягостное молчание. Он не ожидал, что я
так отвечу. Ведь я был осужден на смерть. Он предлагал
мне не только сохранить жизнь, но и красивую дочь
одного из самых уважаемых воинов племени.
Сус-Хомаша посмотрел на меня и затем очень просто
спросил:
— Почему нет?
Что я мог ответить? И так, чтобы он не обиделся, а
понял меня.
361
— Мой красный брат считает Разящую Руку отваж-
ным воином?
- Да.
— Ты тоже великий воин. Ты принял бы жизнь из
рук женщины?
— Уфф!
Мне показалось, что это был для него убедительный
довод. Он искренне поразился.
— Похвала Разящей Руки приятна каждому воину,—
сказал он.— Разящая Рука мог бы стать другом Сус-Хо-
маши?
- Да.
— Разящая Рука думает, что Какхо-ото достойна
стать скво хорошего воина?
— Какхо-ото самый красивый цветок среди дочерей
кайовов. Воин, которому ты отдашь ее, должен очень
гордиться этим.
— Но ты отказываешься от нее не потому, что
считаешь ее ниже себя?
— Нет, совсем нет! Но Разящая Рука может сохра-
нить свою жизнь только в борьбе. Он не хочет, чтобы
кто-то дарил ему жизнь. Он не хочет, чтобы потом у
каждого костра говорили и показывали пальцем: «Смот-
рите, вон сидит тот, кто бросился в объятия женщины,
чтобы спасти свою шкуру!»
— Уфф! Уфф! Этого никто не может требовать от
Разящей Руки!
— Теперь ты понимаешь, почему я должен отказать-
ся от твоего предложения. Спасибо тебе за это, спасибо!
И Какхо-ото спасибо. Я бы хотел отблагодарить тебя не
только словами.
— Уфф! Уфф! Разящая Рука великий муж! Жалко,
что он должен умереть у кола смерти! Да, он не может
принять мое предложение. Я расскажу об этом Какхо-
ото, и она не будет на него в обиде.
— Поблагодари ее и скажи, что я не хотел ее
унизить.
— Она будет любить тебя еще больше и горько
оплакивать твою смерть! Хау!
Он махнул мне на прощание рукой.
Стража заняла свои места.
Честно говоря, я даже не знал, ни что предпринять,
ни как выкарабкаться из этой каши. Теперь уже никто
362
не интересовался мною, и единственное существо, кото-
рое отвлекло меня от невеселых мыслей, был мой конь.
Кайовы отправили его пастись в табун, недалеко от
меня, и он пришел ко мне, потерся о мое плечо и
тихонько заржал. Стражники его не отгоняли. Он не мог
освободить меня от ремней. Поэтому ему позволили
ласкаться со мной. Мой конь так и остался вблизи
щипать траву, возле опушки леса.
Судя по солнцу, было около десяти-одиннадцати
часов, когда среди палаток появился Сантер. Он вел
коня за узду и явно спешил куда-то из деревни. Потом
он вдруг передумал, вернулся и подошел ко мне. Я издали
разглядел сардоническую улыбку на его лице. Самодо-
вольный, торжествующий, он окинул меня взглядом с
головы до ног.
— Как провели ночь, старина? Надеюсь, вам не
снились дурные сны?!
Разумеется, я ничего не ответил, но Сантер и не
ждал моего ответа. Он хохотал в голос, глядя мне прямо
в глаза.
— Я пришел пожелать вам доброго утра,— сказал он
иронически.— Я еду проветриться, поохотиться. Жалко,
что вы не можете со мной. По дороге встречу* Пиду,
вашего приятеля!
Я снова оставил его слова без ответа. Он нахмурился.
— Вам случайно не заложило уши? Молчите! Ну,
ладно... Тогда, может, вы знаете, где находится Еловый
лес, или Инделче-чил?
«Инделче-чил? Боже мой!»—содрогнулся я. Это на-
звание он мог узнать, только прочитав завещание Вин-
нету!
— Мерзавец! Негодяй! — закричал я.
— Да, да, сэр! Именно оттуда я узнал! И кое-что
еще: о месте Тсе-шош и Деклил-то! Вы совершенно
правы.
— Негодяй! Ты обокрал Пиду!
Он смеялся мне в глаза.
— Ну почему же обокрал? Я просто взял! — Он
похлопал по своему карману.—Говорящая бумага у
меня!
— Ловите его! — заревел я вне себя. Я заметался в
ремнях напряг все силы... А мерзавец Сантер вскочил в
седло и помчался. Во мне все кричало от гнева и
363
бессилия. Разъяренный, я разорвал ремни на руках. Мои
караульные накинулись на меня, прижали к стволу, а я
не переставал орать:
— Пустите меня! Пустите меня! Я не убегу! Я только
хочу поймать Сантера! Он обворовал Пиду! Я приведу
его вам!
Люди со всей деревни сбегались к нам. Они толпи-
лись вокруг меня, притискивали назад к дереву. Одно-
временно отовсюду слышалось «Уфф! Уфф!» — индейцы
удивлялись, как я смог разорвать ремни.
— Что вы тут стоите как истуканы! — надрывался я.—
Не слышали, что я вам сказал?! Ваш приятель Сантер
обокрал Пиду! Вашего молодого вождя! Догоните его!
Никто ничего не отвечал мне. Они сгрудились вокруг
и, кажется, начинали о чем-то догадываться. Несколько
индейцев побежали к палаткам, наконец появился Сус-
Хомаша. Его послал сам Тангуа, узнать, что там за
крик.
— Уфф! Разящая Рука порвал ремни!
— Да! — крикнул я.— Порвал! И порву остальные,
если вы не сделаете что-нибудь! Сус-Хомаша, ты разум-
ный человек, ты знаешь, что случилось? Сантер украл у
Пиды говорящую бумагу! Его надо догнать... догнать! Он
уехал из деревни!
— Сантер уехал? Откуда ты знаешь?
— Он сам мне сказал! Сделай что-нибудь! Не позво-
ляй ему оставить кайовов в дураках!
— Я скажу об этом Тангуа. Он вождь. Он и решит.
Уж хоть что-то, подумал я. Но как бы не так! Тангуа
провозгласил, что говорящую бумагу ни он, ни Пида
прочитать не могут, значит, она им не нужна. Пусть
Сантер едет с ней куда хочет.
У меня подкосились ноги, когда я об этом услышал.
Я скрипел зубами, клял Сантера и Тангуа, просил,
ругался, рвал ремни — все было напрасно. Положение
было безнадежным. Голова у меня раскалывалась.
Но судьбе было угодно распорядиться иначе.
Не прошло и двух часов, как перед деревом смерти
снова объявился Сус-Хомаша. Он звал меня еще издале-
ка.
— Разящая Рука — мудрый муж! Он знает и понима-
ет многое, чего не знают и не понимают другие люди.
Знает ли он лекарства бледнолицых?
364
— Да,— ответил я, сам не очень понимая, что говорю.
— Ты умеешь лечить болезни?
Что-то случилось? К кому-то меня поведут? Они
отвяжут меня, если я скажу, что умею лечить? Может,
будет случай убежать?
— Да! — быстро ответил я.
— Умеешь возвращать жизнь мертвому?
— Кто-то умер?
— Моя дочь!
— Какхо-ото? — спросил я с тревогой.
— Нет. Ее сестра, скво Пиды. Кто-то ее связал. Она ле-
жит на земле и не шевелится. Шаман посмотрел и сказал —
она мертвая. Это Сантер убил ее, вор говорящей бумаги!
— Отведите меня в палатку!
Сус-Хомаша кивнул стражникам, и меня тут же
освободили от ремней. Я тихо радовался — в палатке
Пиды мое оружие!
Деревня была возбуждена. Сегодня это уже второе
событие, и даже пленного Разящую Руку вели в деревню
к палаткам. Индейцы шли за нами гурьбой, толкаясь и
переговариваясь, но в палатку войти никто не отважил-
ся. Я открыл полость у входа и остановился.
На полу лежала жена Пиды, рядом на коленях стояла
Какхо-ото. Над головой мертвой дочери Сус-Хомаши
склонился уродливый, горбатый и очень старый шаман.
Но сперва я бросил взгляд не на жертву Сантера, а на
свое оружие, которое аккуратно, по-хозяйски было раз-
вешано в палатке.
Я подошел к лежащей индианке, опустился на колени и
хотел осмотреть ее, но руки у меня были связаны. Прило-
жив ухо к ее шее, я убедился, что кровь еще пульсирует.
Сус-Хомаша и Какхо-ото не спускали с меня глаз.
— Дочь Сус-Хомаши умерла. Никто не может ей
вернуть жизнь,— бормотал шаман.
Я приподнялся.
— Разящая Рука вернет ей жизнь! — прервал я его.
— Вернешь? — спросил Сус-Хомаша, и голос его за-
дрожал. Он очень любил свою дочь, но не мог показать
этого перед чужаком, белым, да еще пленным врагом.
Какхо-ото положила руку мне на плечо.
— Разбуди ее, разбуди, пожалуйста! — жалобна по-
просила она.
Я кивнул.
365
— Я могу сделать это, но только при условии, что
останусь с мертвой наедине. И развяжите мне руки!
— Уфф! — вырвалось у Сус-Хомаши.— Наедине?!
Ты знаешь, что ты требуешь?
— Дело идет о жизни!
Он заколебался с ответом.
— Здесь твое оружие. Ты обещаешь мне, что не
тронешь его?
Как я должен был ему ответить? Я жаждал той
минуты, когда получу свое оружие, пробьюсь к свободе!
Но пробьюсь ли, если я один против всех? Вдруг мой
взгляд упал на расстеленную шкуру, где лежало не-
сколько ножей. Хозяйки индейских вигвамов нарезали
ими крепкие кожаные нити. Если ножи острые, как
обычно, то... Я быстро согласился.
— Обещаю! Но если ты не веришь, убери отсюда
оружие. Возьми его с собой.
— Этого не требуется. Если Разящая Рука обещает, он
сдержит свое слово. Но ты пообещаешь еще кое-что.
— Что?
— Ты не убежишь и без оружия, вернешься к дереву
смерти и останешься там привязанным.
— Ты просишь слишком многого! Но я обещаю тебе и
это!
Индейцы без слова покинули палатку, и я остался один.
Первое, что я сделал, я выбрал один из ножей.
Попробовал, достаточно ли он острый, и спрятал в рукав
рубашки. Я начинал верить, что мой план удастся.
Скво Пиды все еще лежала без движения. Было ясно,
что с ней случилось. Когда Сантер узнал, что Пида уехал
на охоту, он проник в палатку и оглушил его жену. Под
ее густыми волосами набухла огромная шишка. Я стал
разминать ее, и женщина застонала, приоткрыла замут-
ненные глаза.
— Опомнись! Не закрывай глаза! Дыши! А то умрешь!
Угроза подействовала на нее. Сил у нее совсем не
было, но она старалась не закрывать глаза и дышать,
хотя усталость и слабость одолевали. Я потряс ее за
плечи.
— Что с тобой случилось?
— Пришел белый мужчина... хотел взять медицину...
я не дала... он ударил меня.
— Медицину? Где она? — воскликнул я.
366
— Где? — Она кинула взгляд на окружавшие предме-
ты и задрожала.— Уфф! Ее нет! Он украл ее!
Теперь я уже не боялся, что она потеряет сознание.
Это страшное известие, самое страшное, какое могло
постигнуть ее и Пиду, придало ей силы. Она приподня-
лась и все повторяла:
— Уфф! Уфф!
— Тебе уже лучше? — спросил я.
— Да. Уже хорошо. Ты вернул мне жизнь. Спасибо тебе!
Она даже пыталась броситься ко мне с благодарно-
стью, но я уже стоял около входа в палатку и сообщал
кайовам:
— Дочь Длинного Пера опять среди живых! Подой-
дите к ней!
Огромная радость овладела Сус-Хомашей, когда он
опять увидел живой свою дочь! Он благодарил меня,
обещал мне, что мои муки будут еще страшнее, чем
назначили мне кайовы, потому что такой необыкновен-
ный мужчина, как я, заслуживает самой геройской
смерти, какая только бывает на свете! Уверял меня, что
Сантеру они отомстят и немедленно отправят послов к
Пиде, чтобы сообщить ему печальное известие об укра-
денной медицине, и клялся, что под водительством Пиды
кайовы схватят Сантера и приволокут обратно. И
наконец, он выразил сожаление, что я не кайова, что я
мог бы увеличить славу его племени в сто тысяч раз по
сравнению с другими племенами.
Похвалы и восхищения переливались через край —
только, к моему несчастью, они соответствовали индей-
ским представлениям о награде героя.
Когда меня отвели назад и привязали к дереву
смерти, Сус-Хомаша снова повторил свои обещания.
Мне показалось, что он говорил это в некотором заме-
шательстве, потому что почувствовал, что, с моей точки
зрения, всем его восторженным речам грош цена. Может,
он собирался еще раз предложить мне жениться на
Какхо-ото и так спасти мою жизнь, но не знал, как это
сделать, и боялся, что я вновь отвергну его предложение?
Примерно через час в деревню прискакал Пида. Он
чуть не загнал коня. Пида сразу же направился к отцу.
Он задержался там не более пятнадцати минут и затем
примчался прямо ко мне.
— Разящая Рука вернул жизнь моей скво, которую я
367
люблю больше всех на свете. Благодарю тебя! Ты
знаешь, что произошло?
— Конечно! Это легко было предугадать. Как чувст-
вует себя твоя жена?
— У нее болит голова, но вскоре она будет здорова.
Но моя душа больна. И она будет болеть, пока у меня
на шее не будет снова висеть мешочек с медициной.
— Я же предупреждал.
— Да, Разящая Рука был прав. Мужчины кайовы
должны были послушать его. И если бы они сразу
помчались за Сантером, он бы уже стоял у кола смерти.
— А теперь за ним поедет Пида?
— Немедленно!!! Твою смерть из-за этого отложат,
придется подождать, пока я не вернусь,— оправдывался он.
— Подожду, подожду! — успокоил его я.
Пида понял мои слова по-своему. Он стал меня
утешать.
— Плохо так долго ждать смерти. Но Пида постара-
ется вернуться быстрее. Могу я для тебя сделать еще
что-нибудь? Ты мог бы поехать вместе с Пидой ловить
Сантера. Ты хочешь?
- Да.
— Уфф!! — довольно воскликнул Пида. — Тогда
Сантеру конец! Сейчас же велю развязать тебя. Полу-
чишь свое оружие!
— Но я поеду с тобой как свободный человек! —
сказал я медленно и с ударением на каждом слове.
Руки, собиравшиеся развязать меня, опустились.
— Уфф!!—сказал Пида.— Ты будешь свободен до
тех пор, пока мы не схватим Сантера — твоего и моего
врага. Потом ты вернешься со мной как мой пленник. Я
ничего не хочу от тебя, только дай мне слово, что не
убежишь от нас во время погони за белым лжецом.
— Ага! Значит, используете мою помощь. Я найду
следы, а потом суну голову в петлю?! Нет уж! Разящая
Рука не собака, чтобы вынюхивать следы! Этого я тебе
ни за что не обещаю!
— А я так был рад взять тебя с собой. Я хотел этим
отблагодарить тебя за спасение моей жены.
— Нет, не поеду,— сказал я.— Ты не изменишь свои
условия, а я никогда не смогу их принять. Но если
хочешь оказать мне любезность, то мог бы кое-что
сделать для меня.
368
— Я слушаю тебя.
— Где находятся трое бледнолицых, которые приеха-
ли с Сантером?
— В своей палатке.
— Они свободны?
— Свободны? — удивился Пида.— Я велел их свя-
зать, умрут у колов смерти. Они сообщники того, кто
украл медицину.
Я покачал головой:
— Ты ошибаешься, Пида. Они невиновны. Они ниче-
го не знали.
— Я должен выяснить это. Они должны были послу-
шаться тебя, ты предупреждал их!
— Пида — молодой храбрый воин! — сказал я.—
Пусть он откроет уши и выслушает, о чем его просит
искушенный, опытный вестмен, который видел на сво-
ем веку много битв. Разящая Рука должен умереть, но
он просит сохранить жизнь не ему, он никогда не
будет об этом просить! Но пусть Пида сохранит жизнь
этим трем.
— Уфф!
Он удивленно смотрел на меня, не веря собственным
ушам: не помутился ли мой разум?
— Скажи мне еще раз, как звучит твоя просьба? —
повторил он, произнеся каждое слово отдельно.
— Дай свободу тем трем бледнолицым!
— Я должен их отпустить? С оружием, с конями, со
всем, что они имеют? Так ты говоришь?
— Ты сказал мне, что очень любишь свою жену,
которой я вернул жизнмг Сделай это ради нее!
Он повернулся спиной и посмотрел на деревню. О чем
он думал? О моей непонятной ему просьбе? Искал,
какую выгоду я буду иметь для себя? Не мог понять? Не
укладывалось у него в голове?
Потом он обернулся ко мне.
— Я не понимаю Разящую Руку. Он совсем другой,
чем остальные бледнолицые. Если бы ты просил за себя,
мы созвали бы Совет, может, согласились бы, чтобы в
борьбе с нашими самыми сильными воинами Разящая
Рука завоевал себе свободу и жизнь. Но просить за
других? — Он покачал головой.— Пида мог бы испол-
нить твое желание, только с одним условием.
— С каким?
24 К. Ф. Май
369
— Ты говорил о благодарности за спасение моей
жены. Если я выполню твою просьбу, мы будем квйты?
— Да,— подтвердил я.— Разумеется, будем квиты.
Он глубоко вздохнул. Конечно, охотнее он отблагода-
рил бы непосредственно меня. Но ничего не поделаешь.
— Я пошлю их к тебе. Они должны сказать тебе
спасибо. Хау!
Пида повернулся и широким шагом пошел к палат-
кам. Видимо, хотел рассказать отцу о нашем разговоре.
Мнение отца было важно. Вскоре он привел Пейна, Клея
и Саммера и тут же ушел.
Бедняги выглядели как мокрые курицы.
— Мистер Разящая Рука...— начал Пейн неуверен-
но.— Я слышал молодого индейца, и остальные тоже. Он
сказал, что произошло... такое ужасное событие... Про-
пал мешочек с медициной. Это правда так страшно?
«О, Господи!» — подумал я, подняв глаза к небу.
— Разве вы не знаете, живя здесь, на Западе, что это
самое страшное для индейца!
— Да-а-а... Значит, мистеру Сантеру плохо придется,
если его поймают?
— Он получит то, что давно уже заслужил. Надеюсь,
вам теперь ясно? Он и вас собирался обмануть!
— На-а-ас? Как это?
— В этом мешочке с медициной были очень важные
бумаги, которые он так хотел получить!
— Ну, ради каких-то бумажек...
— В них точно описано, где лежит золото.
— Черт возьми!
Пейн замолчал, Клей и Саммер только сглатывали
слюну.
— Но тогда... Вы-то читали эти бумаги, значит,
должны знать, где эти места. Скажите нам где! Мы
поедем вперед и вытащим из-под носа у Сантера все
золото!
— Вы как раз те самые люди, которым я сообщил бы
об этом! — сказал я едко.— Будьте рады, что я сохранил
вам жизнь. Если бы вы и дальше держались за Сантера,
пришлось бы вам куда хуже! Раньше или позже!
— Это... это очень хорошо с вашей стороны, что вы
попросили за нас,— сказал неуверенно Пейн.— Правда,
ребята? Я искренне это говорю. А что будет с вами?
— Вы не знаете? Смерть у кола мучений.
370
— Это нас очень огорчает, сэр. Наверно, мы не
можем вам ничем помочь?
— Сомневаюсь, что вы помогли бы,— ответил я сухо.
Уж скорее бы они ушли!
— Тогда... прощайте, сэр. Мы всюду расскажем, как
вы поступили — прекрасно, как герой!
Я не знал, что им сказать. Я был уверен, что в моей
судьбе, в моей будущей смерти у кола мучений немалая
их заслуга. Свою шкуру они ценили дороже всего. Все
трое были рады, что они так удачно выпутались из беды,
а что будет со мной, плевать они хотели!
— Убирайтесь с глаз моих! — крикнул я им.
И они без единого слова сели на коней и уехали. На
краю леса они оглянулись — это все, что они сделали.
И конечно, вздохнули свободно, отъехав подальше от
деревни кайовов.
Поздно вечером мне принесли еду. Опять пришла
Какхо-ото, грустная и молчаливая, хотя должна была
бы радоваться, ведь сестра ее жива. Видимо, она очень
старалась приготовить еду повкуснее. Она подавала мне
куски бизоньего мяса так, словно меня не кормили
неделю. За все время она не проронила ни слова. Я дви-
жением головы дал ей знать, что больше не хочу. Она
так же молча собралась уходить. Сделав не больше
пяти шагов, Какхо-ото вдруг остановилась, поверну-
лась ко мне и смущенно подняла глаза. Я подбод-
рил ее.
— Моя сестра хочет что-то сказать мне?
Она кивнула.
— Разящая Рука не должен был отказываться.
— Отказываться? От чего?
— Почему он не поехал с Пидой?
— Ах, вот ты о чем! Я не мог! На тех условиях не
мог! Пойми!
— Умереть у кола смерти без единого крика — это
честь для каждого мужчины. Но когда он может сохра-
нить себе жизнь, разве это не лучше? Какхо-ото думает
так!
— Но ведь я должен был возвратиться! И снова был
бы привязан к этому дереву, а потом к колу,— сказал я.
— Кто знает? Может быть, Пида потом выкурил бы
с тобой трубку мира. И тогда все могло измениться...
— А ты хотела бы, чтобы я остался жив?
24
371
— Да,— призналась она без колебаний.— Ведь ты
сохранил мне сестру.
— Это очень мило с твоей стороны. Но не бойся!
Разящая Рука знает, что делает.
Она испытующе посмотрела на меня, потом бросила
взгляд на стражу и незаметно сделала рукой знак.
Я понял, о чем она хочет со мной поговорить. Я кивнул
ей и улыбнулся.
— Глаза моей сестры ясные. Разящая Рука знает, что
у нее в мыслях,— сказал я.— И то, о чем ты думаешь,
скоро случится.
— Правда? — переспросила она.— Какхо-ото будет
этому рада.
Глаза ее заблестели. Она моргнула мне и сказала
громко:
— Разящая Рука наелся досыта? Если ему что-ни-
будь нужно, я принесу!
Стража не придала значения ее словам. Ведь она
спрашивала о еде. Но я хорошо понял, о чем она думает.
Я был уверен, что она поможет мне. Какхо-ото ясно
сказала мне, что обеспечит меня вещами, которые необ-
ходимы мне для бегства!
— Ты очень хорошая,— поблагодарил я ее.— Но у
меня есть все, что нужно. Темноволосая должна позабо-
титься о своей сестре! Она еще в этом нуждается!
— Хорошо, я буду у нее.
— И сегодня вечером?
- Да.
— И ночью?
— Останусь у нее до утра,— ее голос чуть задрожал.
— До утра... Тогда мы скоро увидимся?
— Да, да. Обязательно скоро увидимся...
Она улыбнулась, помахала мне рукой и убежала.
Я посмотрел в ее сторону, потом на стражу — они ниче-
го не поняли.
Я равнодушно смотрел в пустоту. Стражи изнывали
от скуки, только время от времени обходили вокруг
дерева и снова возвращались на свое место.
Вскоре Сус-Хомаша привел им смену — двух страж-
ников, которые должны были остаться со мной на ночь.
Он собственноручно освободил меня от ремней, и меня
отвели к четырем колам, где я уже провел прошлую
ночь. Я лег на землю и протянул руки и ноги, чтобы
372
меня привязали к колам. Я сделал вид, что смирился со
своей судьбой и обессилел после того, как разорвал на
себе ремни. И правда, на запястьях у меня были
кровавые раны.
Когда я так покорно ложился, я улучил момент и
вытащил из рукава ножик, который взял в палатке у
Пиды. Потом быстро протянул левую руку к губам,
словно у меня началась судорога или разболелась рана.
Сус-Хомаши огорчился и сказал стражникам:
— Будьте осторожны! Пока не пришел час мучений
для Разящей Руки, он должен отдохнуть. Не причиняйте
ему боли.
И в тот момент, когда внимание стражи отвлеклось,
я исхитрился сунуть ножик между ремнем и запястьем,
чуть не поранив себя, и надрезал ремень. Стража о
чем-то переговаривалась и ничего не заметила. Потом
они набросили на меня покрывало, сунули под голову
другое и присели у меня в ногах. *
Сус-Хомаша был доволен, обошел вокруг меня еще
раз, сказал стражникам какие-то успокаивающие слова,
в смысле, что Разящая Рука хорошо привязан, и отошел
к костру, горевшему среди палаток.
Целый час я смотрел, как догорают костры, как
кайовы постепенно расходятся по своим вигвамам, как
затихает деревня. Есть люди, которые в подобной
ситуации испытывают нетерпение, неуверенность,
волнение. Я же, напротив, в такие моменты станов-
люсь спокойнее, внимательнее, терпеливее, и чем хуже
было мое положение, тем больше я держал себя в
руках. Так и теперь я продумывал мельчайшие под-
робности своего плана. Прежде всего, когда уснет
стража, я должен избавиться от ремней. Я предпола-
гал, что караульщики заснут довольно скоро. Эти
верзилы были уверены, что человек, привязанный
таким способом, не только не может убежать, но даже
не в состоянии пошевелиться. Не прошло и получаса,
как они свесили головы и стали похрапывать. Я решил
подождать еще часок — убедиться, что они спят мерт-
вым сном.
Минуты тащились неимоверно долго. Лес у меня за
спиной тихо шумел, ночь была прохладной, а я лежал и
считал минуты.
373
Наконец я. решился. Я вертел рукой, пока нож не
соскользнул к моим пальцам. Ухватив его, я стал пилить
ремень. На этой руке ремень был уже надрезан, и, проведя
по нему раз шесть, я освободил левую руку. С минуту я
оставался неподвижен, прислушивался. Было тихо.
Стражники спали сном праведников. Под покрывалом я
продолжил свою работу: повернулся на бок и избавился
от ремня на правей руке. Затем двумя быстрыми движе-
ниями разрезал ремни на ногах. И замер на несколько
минут. Остается обезвредить стражу. Отбросив покрыва-
ло, я, тихо переваливаясь, приблизился к ним. Затем
выпрямился и каждого наградил двумя ударами: они
потеряли сознание. Краями покрывала я заткнул им рты
и связал их вместе. Итак, самое трудное позади.
Затем я размялся и почувствовал в мышцах гибкость.
Надо было спешить.
Деревня спала. Нигде никого. Я прополз к палатке
Пиды. Но перед палаткой застыл: послышались чьи-то
шаги, потом я увидел очертания какой-то фигуры. Мне
показалось, что это девушка. Она остановилась. Я почти
беззвучно произнес:
— Какхо-ото? — Я поднялся и подошел к девушке,
которая махнула мне рукой, подзывая к себе.
— Здесь никого нет. Никто не будет свидетелем,
когда утром увидят, что Разящая Рука исчез.
— А твоя сестра?
— Она в палатке у отца.
— Ты умная,— похвалил я ее.— Мое оружие на месте?.
— Все в палатке Пиды. Есть у Разящей Руки конь?
— Да,— шепнул я.— Мой конь пасся у дерева, где я
был привязан. Он пришел ко мне, сейчас он на краю
деревни.— Я помолчал.— Как только я смогу отблагода-
рить тебя за все, что ты для меня сделала?
— Может, ты к нам когда-нибудь вернешься! — про-
шептала она.
— Надеюсь. Приведу с собой Пиду, он станет моим
братом.
— Ты поедешь за ним?
— Да. Я хотел бы с ним встретиться.
— Не говори ему обо мне ничего,— поспешно сказа-
ла она.— Только ты, я и моя сестра могут знать, что я
сделала!
374
— Не беспокойся. Ты сделала бы еще больше, если
бы потребовалось. Я знаю это и благодарю тебя. Дай
мне руку.
Я почувствовал ее ладонь.
— Желаю тебе удачи! Я должна уже идти, сестра
ждет.
Она пожала мою руку, даже дважды, и быстро исчезла
в темноте, у входа в палатку Сус-Хомаши.
Я тряхнул головой. «Не везет кайовам с Разящей
Рукой,— подумал я.— Они так хотели увидеть его у
кола смерти, ведь он был у них в руках — и все-таки
убежал, вернее, убежит... И к тому же сделает сына
вождя лучшим другом, а дочери кайовов стали соучаст-
ницами побега. Если бы знал мой старый непримиримый
враг — Тангуа!»
С ружьем в руках я вскочил на своего коня, который
ждал меня в стороне, за палатками. Кусок дороги за
деревней мы шли тихо, потом я стиснул ему бока, и он
помчался в прерию!
На запад, к Рио-Пекос!
10
ТЕМНАЯ ВОДА
Почему я двинулся именно на запад, к Рио-Пекос?
Я не знал точно, куда направляется Сантер? Может
быть, надо было ехать к Инделче-чил, о котором мне
говорил Сантер, когда смеялся надо мной, беспомощным,
привязанным к дереву смерти?
Нет. Я был уверен, что еду туда, куда надо. В заве-
щании упоминались еще два места: Тсе-шош и Деклил-
то — Медвежья скала и Темная вода. Не думаю, что
Сантер знал значение этих апачских слов, не знал он и
где искать эти места, хотя бы потому, что эти названия
придумали мы — я и Виннету. Лишь несколько апачей
было тогда с нами, так что Сантеру ничего не остава-
лось, кроме как осмелиться поехать к апачам.
Конечно, риск был большой — эта игра с огнем могла
плохо для него кончиться, но Сантер ради своей цели
мог решиться на все. Ведь речь шла о золоте, по его
375
представлениям, о несметном богатстве, и ради этого он
готов был подвергнуть себя любой опасности. Впрочем,
он надеялся, что не столкнется со старыми воинами,
которые были свидетелями событий на Нуггет-тсил много
лет тому назад, только они могли бы его узнать.
Я думал, что доберусь до пуэбло апачей раньше
Сантера. Конь у меня был хороший, мне не нужно было
искать следы, и эти места я знал как свои пять пальцев.
Но даже при благоприятных обстоятельствах встречают-
ся неожиданные препятствия, которые перечеркивают
все расчеты. Именно это и случилось на следующий же
день. Конь начал хромать. Только на третьи сутки я
обнаружил, что в ноге у него застряла колючка. Рана
стала гноиться и причиняла ему сильную боль. Я вынул
колючку из раны, но пришлось дать ему отдых. Это и
стало причиной, что Сантер явно опережал меня.
Не доезжая до Рио-Пекос, я наткнулся в саванне на
двух всадников. Это были индейцы. Я был один, и они
не обратили на меня внимания. Но когда я подъехал
ближе, один из них выстрелил в воздух и помчался мне
навстречу. Это был Ято-Ка — Быстрая Нога, мой хоро-
ший знакомый, апачский воин. Второго я не знал, он
оказался совсем юным. Мы поприветствовали друг друга,
и я сразу стал спрашивать, куда они направляются,
потому что было видно, что они не на охоте и не на
военной тропе.
— Мы едем на Гросс-Вентре, почтить могилу велико-
го Виннету,— сказал Ято-Ка.— Мы узнали, что несколь-
ко недель назад Виннету погиб. На Рио-Пекос был
великий плач, и все воины-апачи присягнули отомстить
убийцам Виннету.
— Знают ли мои братья, что Виннету умер у меня на
руках?
— Да, мы об этом слышали. Мы ждем, что Разящая
Рука приедет и расскажет нам, как умер наш вождь,
а потом поведет нас на его врагов.
— Об этом мы еще поговорим,— сказал я.— Но вы
не одни едете на Гросс-Вентре?
— Нет, мы разведчики. Команчи выкопали военный
томагавк против нас. Мы хотели узнать, свободен ли путь.
— Остальные следуют за вами? Сколько человек?
— Пять раз по десять.
— Кто их ведет? .
376
— Ведет Тил-Лата — Кровавая Рука.
— Я знаю его,— кивнул я. Это был человек, словно
сотворенный из железа, прирожденный воин.— Хм...
Послушай, не встречали ли вы случайно одинокого
всадника?
— Вчера мы разговаривали с одним. Это был блед-
нолицый, он спрашивал нас, где находится Тсе-шош. Мы
сказали, что об этом ему может рассказать в пуэбло муж
по имени Ято-Инта.
— Так! А знаете, с кем вы говорили? Я преследую
этого человека — он убийца Инчу-Чуна, вашего вождя.
Его зовут Сантер!
— Уфф! Уфф! — выкрикнули оба индейца одновре-
менно.— Мы не знали этого! Мы могли его связать и
отвести на Рио-Пекос! Какое несчастье!
— Пока еще не очень большое! Главное, что вы
теперь знаете о Сантере. Теперь вы должны возвратить-
ся. На Гросс-Вентре я поведу вас позже.
Ято-Ка решительно кивнул.
— Все воины-апачи согласятся с Разящей Рукой. Они
не могут дождаться, когда увидят убийцу у кола смерти!
Уничтожат его!
— Да, да! Только по следам Сантера идем не мы
одни.
— О чем говорит Разящая Рука! — удивился Ято-Ка.
И я вдруг сообразил, что ничего еще не рассказал ему.
Откуда я еду, что со мной произошло в деревне у
Тангуа!
Узнав все это, он победно смеялся. Он торжествовал,
что я убежал от кайовов, и тут же строил военные
планы.
— Воины-апачи прославятся! Они возьмут в плен
Сантера и Пиду, который поехал за ним. Пида погибнет
у кола смерти!
— Едва ли,— сказал я.
— Ты думаешь, что нам не удастся его схватить? Он
поехал за Сантером, и следы приведут его близко к
нашим вигвамам. Он идет прямо к нам в руки!
— Да, конечно,— кивнул я.— Но с колом смерти
ничего не получится!
— Но он наш враг! — удивился воин.
Я пожал плечами.
— Ко мне он относится хорошо, как друг.
377
— Уфф! — с облегчением воскликнул Ято-Ка.— Ра-
зящую Руку всегда было трудно понять, и он до сих пор
не изменился. А что на это скажет Тил-Лата? Он теперь
вождь!
— А разве я не вождь?
— Ты тоже.
— Я стал вождем раньше, чем Тил-Лата, не так ли?
— Намного раньше!
— Ну, видишь! Он должен считаться с моими слова-
ми. А я не хочу, чтобы проливалась кровь!
Апач на это ничего не ответил: мы увидели следы,
направлявшиеся слева к руслу Рио-Пекос. Мы спеши-
лись, перешли вброд на другой берег и стали читать
следы. Люди, которые здесь ехали, чувствовали себя на
вражеской земле. Ехали гуськом, я не сомневался, что
это отряд Пиды. Они отлично маскировались, по следам
невозможно было узнать, сколько их. Но чуть подальше,
где мы нашли место их отдыха, нам удалось сосчитать,
что их было примерно двенадцать.
— Как далеко воины Тил-Лата? — спросил я.
— Когда ты нас повстречал, они отставали на поло-
вину дня.
— Хм! А кайовы опережают нас на полчаса, ну,
может быть, на три четверти часа. Нам надо поторо-
питься. Мы должны догнать их раньше, чем они столк-
нутся с воинами апачей. Быстрей!
Я хотел во что бы то ни стало избежать столкновения
кайовов с апачами и потому пустил своего коня в галоп.
Вскоре мы добрались до места, где Рио-Пекос делает
большую петлю. Кайовы хорошо знали эти края, поэто-
му они поехали не по берегу, а помчались по широкой
равнине прямо на юг.
Мы догнали их раньше, чем я предполагал. К нашему
великому удивлению, мы увидели, что они возвращают-
ся и едут нам навстречу. Заметив нас, приостановились
и потом свернули к северу, в том направлении, откуда
мы приехали.
— Что они делают? — удивился Ято-Ка.
— Они решили, что перед, ними сильный отряд
апачей,— сказал я,— и посчитали, что не смогут спра-
виться с противником.
— Да! — крикнул Ято-Ка.— Там уже едут наши вои-
ны! Я вижу их! Они гонятся за кайовами!
378
— Вам надо ехать к ним! — решительно сказал я.—
Поторопись, Ято-Ка! И скажи Тил-Лата, чтобы он оста-
новился. Пусть ничего не предпринимает, пока не при-
еду я! Я догоню кайовов!
Я стиснул бока своего коня и помчался навстречу
отряду Пиды. Оба апача чуть заколебались, но потом с
такой же скоростью помчались к отряду Тил-Лата.
Я летел по прерии. Кайовы, вероятно, узнали меня,
потому что я услышал крик Пиды и несколько кратких
приказов. Кайовы прильнули к лошадиным шеям и
помчались быстрее. Но я уже был достаточно близко,
чтобы они услышали меня.
— Пусть Пида, сын кайовов, остановится! — кри-
чал я.— С ним ничего не случится! Я беру его под свою
охрану!
Я повторил свое воззвание дважды и остановился.
Я подумал, что так или иначе, но они не смогут избе-
жать столкновения с апачами. Остановился и Пида.
Может, он решил, что Разящей Руке можно доверять?
Пида что-то крикнул своим людям, придержал коня и
отделился от остальных всадников. При всем самообла-
дании, присущем индейцам, особенно вождю, лицо Пиды
выдавало его изумление. Наша неожиданная встреча
вывела его из равновесия.
— Разящая Рука на свободе?! Кто тебя отпустил? —
так приветствовал он меня, когда приблизился.
— Никто! Я сам избавился от ремней!
— Уфф! — сжал он губы.— Избавился от ремней? Но
это было невозможно!
— Как видишь, возможно! И я знал, что сумею это
сделать. Поэтому не принял твое предложение! Ты это
знаешь! Но тебе нечего бояться, что я оказался на
свободе. Я не враг тебе и постараюсь, чтобы апачи тебе
ничего не сделали!
— Уфф! — крикнул он.— Ты говоришь серьезно?
— Даю тебе слово!
— Разящая Рука всегда держит слово. Пида знает
это и верит ему.
Я кивнул и показал на остановившийся отряд Тил-
Лата.
— Можешь убедиться! Видишь там апачских воинов?
Они уже не летят по твоим следам. Я приказал, чтобы
подождали, пока я приеду.
379
Пида кивнул головой.
— Вы шли по следам Сантера. Вы не знали, что он
направился в пуэбло апачей? Это было для тебя слиш-
ком опасно, ты должен был считаться с этим.
— Пида понимал это! Но он должен сделать все,
чтобы вернуть себе медицину. Пида хотел схватить
Сантера до того, как он доедет до пуэбло!
— Тебе будет легче это сделать, если ты захочешь! —
сказал я.— Получишь медицину даже без боя. Слезь с
коня, мы выкурим трубку мира!
— Уфф! — молодой вождь оторопел.— Разящая Рука
предлагает Пиде, чтобы он пил с ним дым мира?
— Как иначе я мог бы тебя охранить? — сказал я с
улыбкой.— Но поторопись, воины апачей могут потерять
терпение!
Обряд мы совершили как обычно, только без торже-
ственных речей. Потом я вскочил на коня и поскакал к
апачам. Они с любопытством глядели на меня, особенно
сам Тил-Лата. Я знал его очень хорошо. Это был
честолюбивый воин, признанный за свою храбрость и
силу. Он уважал меня, поэтому я был убежден, что не
станет мне возражать. Я поздоровался со всеми апачами
и обратился прямо к нему:
— Разящая Рука пришел один, без Виннету. Мои
красные братья уже слышали, что его настигла смерть
от руки огаллов. Я расскажу потом, как он умер. Но
сейчас нам нужно поговорить о кайовах.
— Я знаю, что хочет от нас Разящая Рука,— сказал
Тил-Лата.— Ято-Ка уже говорил со мной.
— Тем лучше. Что на это скажет Тил-Лата?
— Разящая Рука — вождь апачей, и они сделают то,
что он хочет. Десять кайовов могут вернуться к своим
вигвамам, если поедут сразу. Апачи не поднимут тома-
гавки, и их ружья будут молчать.
— А Пида?
— Я видел, что Разящая Рука курил с ним трубку
мира. Пида может приехать к нам. Останется нашим
гостем, сколько пожелает. Но потом, когда уедет, снова
станет нашим врагом.
Я кивнул. Этого было достаточно.
— Я согласен. Воины-апачи теперь вернутся, чтобы схва-
тить человека, который убил Инчу-Чуна и Ншо-чи. Потом
я провожу их к могиле Виннету — вождя апачей. Хау!
380
— Хау! — повторил Тил-Лата и подал мне руку.
Я вернулся к Пиде, и он с радостью принял мое
предложение, даже с оговоркой, которую сделал Тил-Ла-
та. Он поехал со мной к апачам. Конечно, он остался
врагом для них, но сейчас к нему отнеслись, как к моему
гостю. Да и не было времени для выяснения отношений,
все мы горели желанием схватить Сантера, поэтому мы
повернули коней и как можно скорей поскакали в
пуэбло апачей.
На следующий день в поздние послеполуденные часы
мы уже были близко к цели. Проехали могилу Клеки-
Петра, места, где я состязался с Инчу-Чуна за свою
жизнь и жизнь своих товарищей, одинокое дерево... На
меня нахлынули воспоминания. Каждый камень, каждый
уголок леса, каждый изгиб реки напоминал мне Виннету.
Сколько раз мы потом проезжали по краям, которые
были так дороги мне...
Наконец показалось пуэбло. Вечерело, видно было
дымки над жилищами апачей. Время ужина. Большинст-
во индейцев разошлись по своим помещениям. А те
немногие, что еще находились на воздухе, были удивле-
ны возгласами Тил-Лата.
— Разящая Рука приехал! Выходите приветствовать
его! Воины-апачи, выходите!
Он снова и снова оглашал эту весть. Выбегали
мужчины и женщины, махали нам руками, приветство-
вали меня снова и снова! Но какие это были печальные
минуты! Первый раз я приезжал сюда без Виннету —
самого храброго, самого благородного вождя апачей!
Здесь особенно чувствовали утрату, постигшую племя,
ведь в пуэбло жили самые близкие воины Виннету,
которые хорошо его понимали. Они жали мне руку, а у
меня сжималось сердце, словно я снова переживал
тяжкое мгновение гибели Виннету. Но я не имел права
поддаваться своим чувствам! Я должен был как можно
скорей узнать все о Сантере, если он тут был, если он
разговаривал с Ято-Инта, и что он узнал от него, куда
поехал.
Меня и Пиду отвели к старому индейцу, который жил
уединенно, в маленькой келье, высеченной в скале. Он
обнял меня, благодарил Маниту, что тот дал ему счастье
дождаться меня, чтобы поговорить о любимом вожде и о
том, что с ним случилось. Предстоял слишком долгий
381
разговор. И хотя мне не хотелось прерывать старого
человека, но времени сейчас не было.
— Я расскажу все Ято-Инта позже. Сейчас Инта
должен рассказать мне об очень важном деле. Был у
него бледнолицый? Чужой бледнолицый?
— Да,— ответил старец, но, казалось, его не удивило
это посещение.
— Он назвал свое имя?
Инта улыбнулся и покачал головой.
— Виннету не хотел этого,— ответил он.
— Виннету?! — воскликнул я.— Откуда ты можешь
знать, что он не хотел этого?
— Бледнолицый показал мне тотем Виннету. В тотеме
сказано, что бледнолицый должен выполнить его волю.
У меня перехватило дыхание.
— Как долго он здесь был?
— Такое время, которое бледнолицые называют час.
— Что он хотел узнать от тебя?
— Спрашивал, где лежит озеро Деклил-то — Темная
вода.
— И ты ему сказал?
— Этого *отел Виннету. Я сказал ему о местах
вокруг озера все, что знал.
— Описал ты ему Еловый лес и водопад?
— Да, все.
— И сказал, куда ведет дорога через нависшую скалу?
— Да,— ответил старец.— Моя душа помолодела,
когда я говорил о местах, куда я ездил с Разящей Рукой
и Виннету еще до того, как великий вождь отошел в
вечные угодья. Я скоро там с ним увижусь.
Я сжал виски ладонями. Старый, бедный Инта, если
бы он знал, кому помог, кто спрятался за этим тотемом
и кому он поверил!
— Почему он так быстро уехал? — спросил я, еле
сдерживая себя.
— У него не было времени. Он попросил только
немного еды и фитили, а потом быстро уехал.
— И вы дали ему эти вещи?
- Да.
— Но зачем ему нужны были фитили?
— Этого он не сказал. Мы дали ему и порох. Он
просил много пороха.
— Ты знал, где у него спрятан тотем?
382
— Да, в мешочке с медициной.
— Уфф! — отозвался на это Пида, молчавший до
сих пор.— Моя медицина! То, что он украл, находится
еще у него!
— Что украл? — спросил удивленно Инта.— Разве
этот муж вор?
— Еще хуже,— с терпкостью сказал я.
— Еще хуже? — забеспокоился старик.— Но у него
был тотем Виннету! — повторил он.
— И его он украл,— сказал я.— Это был Сантер!
Убийца Инчу-Чуна и Ншо-чи.
Я не овладел собой и выкрикнул эти фразы.
Старец окаменел. Мне было жаль его, но пришлось
оставить его в таком состоянии. Нельзя было задержи-
ваться ни на минуту. Ведь мы не приблизились к своей
цели ни на дюйм. Напротив, оказалось все гораздо
серьезнее. Порох, фитили, поспешность отъезда — все
это беспокоило меня. Я бросился прямо к Тил-Лата.
— Мы не можем здесь оставаться! Надо немедленно
к Темной воде. Даже сейчас, ночью!
— Тил-Лата не нуждается в отдыхе.
— А Пида? — спросил я.
— Пида не будет отдыхать, пока его мешочек с
медициной не окажется у него на шее!
— Хорошо! Тогда послушайте, что я хочу сделать!
Мы немного поедим, возьмем запасы на дорогу и свежих
коней и не позже чем через два часа выедем. Мы
должны схватить Сантера раньше, чем он доберется до
Деклил-то. Или может случиться нечто страшное.
Итак, через два часа мы сели на коней с запасом
всего необходимого, нас сопровождал отряд в двадцать
человек. Тил-Лата настаивал на этом, хотя края, куда
направлялся Сантер, принадлежали дружественным и
родственным апачам племенам мимбреней.
Дорога до Темной воды от пуэбло была длиной в
семьсот миль. Притом последний кусок — сплошные ска-
лы, дикие ущелья и отвесные утесы. Я посчитал, что за
день мы сможем преодолеть не более пятидесяти миль.
Значит, к озеру доберемся недели через две.
Мы ехали по пустынному, безлюдному пространству.
Перевалили через Сьерра-Уэко, перешли вброд Рио-
Гранде и потом направились на Сайрикахуа-Монтейнс.
Это юго-западный конец Нью-Мексико — безотрадный
383
кусок земли, на части которой живут мимбрени. Край
печальный, унылый, неприветливый — скалы, скалы и
камень. Только по берегам рек растут кусты и деревья,
в остальных местах все выжжено солнцем.
После одиннадцати дней езды мы впервые повстреча-
ли живое существо. Это был индеец из племени мимбре-
ней. И надо же было так случиться, что он был хорошо
знаком со мной.
Мы с Виннету несколько раз навещали его. Я узнал
его издалека, и он меня тоже. Он первым окликнул
меня, но весь его вид выражал безмерное удивление, что
я живой, здоровый и сижу на коне. Он смотрел на меня
как на выходца с того света.
— Разящая Рука? Хорошо ли я вижу? Это действи-
тельно ты? Ведь ты умер!
— Я умер?
Мы пожали друг другу руки.
— С чего ты взял, что я умер?
— Значит, тебя не застрелили сиу?
Тут я все понял. Наверняка он повстречался с
Сантером, и тот наврал ему с три короба.
— Кто это тебе сказал?
— Бледнолицый, который повстречал наших воинов.
Он рассказал нам, что Разящая Рука и Виннету воевали
с огаллами и оба погибли. Показал мне тотем Виннету
и его мешочек с медициной.
— Его мешочек с медициной? — возмутился я.— Он
солгал тебе. Эта медицина не его!
— Уфф! Значит, Виннету не убит? — спросил оше-
ломленный мимбрень.
— Увы, на этот раз он сказал тебе правду. Но скажи,
как к вам попал этот человек?
— Он пришел к нам в деревню, потому что ему был
нужен свежий конь и он хотел, чтобы кто-нибудь
проводил его к месту, которое он называл Деклил-то —
Темная вода. Но никто из наших не знал такого
названия. Мы подумали, что он ищет озеро, которое мы
называем Шуш-ту — Черное озеро. Он обещал нам от-
дать медицину Виннету, если мы отведем его туда и
дадим коня.
— И ты согласился? Ты даже не спросил, откуда у
него мешочек с медициной Виннету?
— Бледнолицый сказал, что он собственноручно вы-
384
рвал мешочек из рук огаллов в последнюю минуту
жизни Виннету. Поэтому я согласился.
— Сплошная ложь! — взорвался я.— Эта медицина у
тебя?
— Да. Ты хочешь ее видеть?
Он вытащил из сумки у седла маленький мешочек.
Пида радостно вскрикнул и протянул к нему руку.
Мимбрень дернул узду, и черты его лица стали суро-
выми.
— Подожди, я все объясню тебе,— вмешался я.—
Каждое слово этого человека — сплошная ложь. Знаешь,
чей это мешочек? Он принадлежит этому молодому
вождю кайовов. А тот бледнолицый его обокрал!
Мимбрень посмотрел на меня недоверчиво.
— Ты ошибаешься, ошибаешься,— повторил он.
— Я это знаю точно. Я был с Виннету до последней
секунды его жизни. И погребен он со своей медициной.
— А я дал ему своего лучшего коня! — взорвался
мимбрень.— Он обманул меня! — Индеец посмотрел на
мешочек, который лежал у него на ладони, вздохнул,
обернулся ко мне и спросил, все еще сомневаясь, как
ему поступить:
— Я должен вернуть медицину?
Я подтвердил.
— Но ты, конечно, не оставишь безнаказанным этот
обман. Молодой вождь поможет тебе в этом.
— Ты прав,— ответил он.— Бледнолицый, о котором
я говорил, мошенник. Я накажу его за то, что он
обманул меня!
— Тогда поверни коня, и поедем с нами,— сказал я.
Пока мы ехали, я рассказал ему, кого он встретил,
кому помог и почему мы так гонимся за Сантером. Он
сжимал губы и только восклицал свои «Уфф! Уфф!
Уфф!». Теперь ему вдвойне было отвратительно, что он
по неведению помог именно Сантеру, и страстно желал
поймать его как можно скорее. Единственно, кто был
счастлив,— Пида. Он получил свою медицину, но вполне
доволен он все же не был. И он жаждал схватить
Сантера. По дороге он тихонько уверял меня, что не
покинет нас, пока мы его не поймаем.
На следующий после встречи с мимбренем день мы
подъехали к озеру. Вечерело. Что-либо предпринимать
было уже поздно, и мы раскинули лагерь и легли. Место
25 К. Ф. Май
385
было хорошо укрыто от посторонних глаз. Вечером мы
даже не разводили костра, чтобы не привлекать к себе
внимания. Сантер мог быть где-то близко.
Озеро лежало во впадине среди высоких гор, порос-
ших густым лесом, который отражался в воде, придавая
ей черную бархатную окраску. Это было Деклил-то —
Темная вода, или, как его именовали мимбрени, Шуш-ту —
Черное озеро. Мы устроились на восточном берегу.
Слева от нас, на южной стороне, находилось русло реки,
вытекающей из Деклил-то. Справа был самый отвесный
обрыв северного берега. В середине его, высоко над
озером, нависала лишенная всякой растительности ска-
ла. На верхушке этой скалы стекалось множество ручь-
ев, образуя один мощный поток, который падал в озеро
с высоты тридцати ярдов. Это был водопад, о котором
писал в своем завещании Виннету.
Водопад обрушивался в озеро, образуя бурлящий
водоворот, он пенился и кипел, переливался через ска-
листую пещеру, которую когда-то увидели мы с Винне-
ту, но не смогли попасть в нее — все наши попытки не
увенчались успехом. И как раз над этой пещерой
выступала нижняя часть скалы, похожая на огромную
плиту. Казалось, вот-вот она может оторваться и всей
своей махиной с грохотом рухнуть в темную воду озера.
Направо от нависшей скалы была меньшая камени-
стая площадка овальной формы. Там мы с Виннету
повстречали однажды гризли, и Виннету уложил его
точным выстрелом из ружья. Это место он назвал
Тсе-шош — Медвежья скала. Думал ли я тогда, при
каких обстоятельствах вернусь сюда! Но теперь я был
здесь и ждал, как развернутся дальнейшие события.
Эту ночь я почти не спал и, как только рассеялась
темнота, отправился в лес на разведку. В окрестностях
я не нашел никакой тропинки и никаких следов. Вскоре
ко мне присоединились Тил-Лата и Пида, но и они
ничего не нашли. Пришлось нам на авось, через густой
ельник, взобраться на Медвежью скалу.
«Слезешь с коня и заберешься наверх...»— повторял
я про себя последние слова, которые успел прочитать в
завещании Виннету. Теперь я пытался определить, куда
надо повернуть. «Когда заберешься наверх...» Куда на-
верх? Вскарабкаться по скалистой стене к водопаду?
К нависшей плите? Это было самое правдоподобное, но
386
и путь туда был самым непроходимым. По отвесным
голым скалам скользили ноги, и каждый шаг нам
удавалось сделать со второй или с третьей попытки.
Осыпь летела в воду из-под ног. Мы двигались еле-еле
и, приложив огромные усилия, наконец добрались до
уровня нависшей скалы, но попасть на эту плиту мы не
могли. Если и был тут какой-нибудь путь к ней, то
такой незаметный, что без точного описания и думать
нечего его найти. Может, мы прошли мимо? Мы ведь не
знали, что дорога к нависшей плите идет совсем в
другом месте.
На минуту мной овладело отчаяние, чувство полной
безнадежности. Что делать? Возвращаться и снова об-
следовать окрестности? Дюйм за дюймом? В этот момент
послышался свист, и около меня о скалу расплющилась
пуля. И откуда-то сверху я услышал знакомый мне
ненавистный голос.
— Ты, собака! Ты здесь?! Так ты тоже повис у меня
на хвосте? Не только кайовы? За это я пошлю тебя ко
всем чертям!
Второй выстрел раздался и прозвучал эхом по склонам
гор. Я невольно отскочил, но стрелок плохо прицелился,
пуля прошла высоко над моей головой. Я поднял глаза и
наверху, у самого края нависшей плиты, увидел Сантера.
— Надеюсь, ты пришел не за золотом, ты, ходячая
добродетель! — заорал он на меня.— Опоздал! Опоздал!
Опоздал! Виннету завещал все мне, а не тебе, бедняжеч-
ка! Все беру себе! А ты даже не узнаешь, где оно было!
Потому что через минуту... Слышишь? Че-ре-ез минуту!
Все взлетит на воздух!
— Ты, мерзавец! — крикнул я во все горло.
Сантер захохотал на всю округу.
— Ты хотел быть здесь? Со мной? Но куда тебе! Ты
не знаешь как! А я спокойно уйду другой дорогой вниз!
И с золотом! И ты даже не узнаешь куда! Виннету мне
все описал, основательно, достаточно уметь читать!
Ха-ха-ха-ха-ха!
Мой мозг горячечно работал. Как добраться до него?
Как перерезать ему путь? Как помешать овладеть на-
следством Виннету? Он не должен уйти отсюда! Ведь это
насмешка, если именно он, убийца Инчу-Чуна и Ншо-
чи... Но куда идти? Как найти дорогу? И если бы я
нашел ее сейчас здесь, даже если бы вскарабкался по
25'
387
скалистой стене, по выступам прямо наверх,— все равно
будет поздно! Он исчезнет на другой стороне! Я сдернул
с плеча ружье и спустился чуть ниже того места, куда
мы добрались. Я прицелился. Сантер стоял на самом
краю плиты. В руке он держал что-то белое.
— Это мне уже не нужно! — кричал он.— Видишь? Я рву
его на кусочки у тебя на глазах! Ты никогда не узнаешь,
что тебе велел сделать твой Виннету! Можешь за его
завещанием прыгать в озеро!
Он рвал завещание на мелкие кусочки. Они кружили
в воздухе и медленно опускались в темные воды озера.
Слова Виннету! Завещание Виннету!
Я весь кипел от гнева, тоски и бессилия!
— Ты, негодяй! — ревел я, как раненый зверь.
— Слышу тебя! — смеялся Сантер.— Только руки у
тебя коротки достать меня!
— Я сейчас пошлю тебе подарок за Инчу-Чуна,
Ншо-чи и Виннету!
Я вскинул медведебойку и уже готов был нажать на
курок...
И тут... Когда он был у меня на мушке, скала подо
мной задрожала! Двигалась подо мной скала! Раздался
мощный подземный гул, и из глубины пещеры вырвался
огромный столб дыма! Плита закачалась, по горам
пронесся грохот мощного взрыва, и вся огромная скали-
стая плита наклонилась, с диким, невероятным грохотом
оторвалась и рухнула в озеро!
Все затянулось дымом, вокруг нас летали обломки скал,
ветвей, камней, вырванных с корнем деревьев, а внизу
гудели взбунтовавшиеся волны озера.
Мы стояли онемевшие от ужаса и не могли тронуть-
ся с места. Потом мы огляделись вокруг.
— Уфф! — выкрикнул Пида.— Великий Дух пригово-
рил убийцу к смерти и вырвал под ним скалу!
Тил-Лата, бледный, не мог оторвать глаз от озера. Оно
пенилось и вздымалось, словно там в огромном котле
кипела вода. Апач сказал прерывающимся голосом:
— Злой дух сбросил его в кипящую воду. Он его уже
никогда не отдаст... Сантер проклят!
Внизу, около озера, мы видели апачей и мимбреня,
они кричали нам что-то и показывали на озеро —
очевидно, искали Сантера. Но его придавила скала. Он
уже лежал где-то глубоко на дне Темной воды.
388

Мы медленно спускались вниз, и этот спуск был не
менее тяжелым, чем подъем, который мы одолели час
тому назад. В ушах у нас еще звучал грохот падающей
скалы, ноги подкашивались, при каждом движении нам
казалось, что земля под нами колеблется, грозит ото-
рваться, хочет и нас сбросить в пучину.
Что произошло? Почему Сантер устроил этот взрыв?
Почему хотел взорвать эту скалу? Неужели только для
того, чтобы я не нашел тайник?
Чем больше я размышлял, тем больше убеждался в
другом. Нет, это не Сантер! Это Виннету! Он предпола-
гал, что завещание может попасть в чужие руки. Конеч-
но, описание дороги к тайнику, к пещере, охраняемой
водопадом, было точным, и каждый, кто его прочитал,
мог туда добраться. Но чтобы добраться до золота,
нужно было отделить кусок скалы. И Виннету описал
это так, что его указания мог понять только я, единст-
венно я. Иначе любого ожидала та же судьба, что и
Сантера. Страсть получить то, что ему не предназначе-
но, каждого привела бы к страшному концу в водах
озера.
Теперь золото пропало. Его поглотили волны Де-
клил-то, но мне это было безразлично. Мне оно не
нужно, да и не было предназначено, собственно, мне.
Это Виннету сказал ясно. Меня мучило другое, что
утрачены последние строчки моего самого близкого
друга, что я никогда не узнаю его последнюю волю.
Когда мы спускались вниз, я увидел, как по воде
плавает несколько мелких обрывков бумаги. Понимая
бессмысленность моих действий, я все же разделся и
бросился в воду, чтобы сохранить для себя хотя бы
несколько строк, написанных рукой Виннету.
Два часа я плавал и искал сохранившиеся клочки.
Наконец я поймал три-четыре кусочка со строчками,
наполовину размытыми водой. Я любовно расправил и
высушил на солнце жалкие остатки завещания Виннету.
Потом я попытался хоть что-нибудь разобрать в написан-
ном. Но расплывшиеся строки не складывались во фразы,
и нельзя было понять их смысл. Единственно, что мне
удалось разобрать,— это отдельные слова. Вот они:
«...Половину оставь себе... потому что нищета... когда
разорвет скалу... будущая жизнь... всем, братьям... хри-
стианин... без мести...»
390
И это было все. Я сложил дорогие для меня обрывки
и спрятал их вместе с самыми ценными своими вещами.
Они и сейчас у меня.
Позже, когда все успокоились, мы попытались найти
дорогу к пещере, которая где-то в своих глубинах
скрывала апачское золото. Все двадцать апачей помога-
ли нам искать ее. Но сколько мы ни старались, не
достигли ни малейшего успеха. Мы хотели уже возвра-
щаться к озеру, когда мне в голову пришла странная
мысль.
«Когда ты заберешься наверх...»— было написано в
завещании. Но ведь забраться можно не только по
отвесной скале, но и на дерево. Не в этом ли был ключ,
который мне оставил Виннету? Я огляделся вокруг. Мои
глаза остановились на высокой ели, которая стояла
близко к скалистой стене. Я влез на нее, и стоило мне
перепрыгнуть с высокой ветки на скалу, как я попал на
узкую тропинку, скрытую от взора человека, идущего
снизу. И отсюда легко и свободно можно было попасть
к скальной платформе. Я сделал несколько шагов, но
тропинка кончалась как раз в том месте, где оборвалась
плита. Теперь только обломки скал и кустов обозначали,
где, вероятно, было дно пещеры. Там было спрятано
золото, которое сейчас лежало на дне озера. А в глубине
пещеры был только камень, камень, камень... Все, что
скрывал самый надежный тайник, навсегда было погре-
бено в водах, и никто никогда не сможет это увидеть.
У Темной воды мы остались еще на четыре дня.
Возвращался я только с четырьмя клочками бумаги и
с сознанием, что убийца Инчу-Чуна и Ншо-чи получил
справедливое наказание, хотя и не от человеческой
руки. Это было единственное известие, которым мы
могли порадовать апачей на Рио-Пекос.
Завещание апачского вождя исчезло навсегда, так же
как исчез его автор и как исчезают все краснокожие
люди, очень одаренные, но обреченные на то, что их
одаренность никому не потребовалась, а знают о ней
немногие — те, кто сумел проникнуть в душу индейцев.
Все, что мог бы сделать индейский народ, ему уже не
удалось сделать. Как разлетелись обрывки завещания
Виннету, так смятенно и беспокойно бродят сегодня
индейцы по прерии и саваннам, которые когда-то при-
надлежали им. Они блуждают без цели, без будущего...
391
Но тот, кто случайно забредет в отроги гор Гросс-
Вентре у реки Метсур, тот, кто через годы остановится
у места последнего убежища апачского вождя, с понима-
нием скажет:
«Здесь лежит Виннету, муж с красной кожей и
великим сердцем».
И когда много, много лет спустя здесь будут проез-
жать по горам, прериям, саваннам Дальнего Запада
поколения новых людей, более справедливых, мыслящих
и более тонко чувствующих, может, кто-нибудь из них
скажет:
«Здесь лежит краснокожий народ. Он не стал вели-
ким потому, что ему не позволили этого!»
СОДЕРЖАНИЕ
В ПОГОНЕ / Книга вторая /
Часть вторая
Олд Файрхенд — Дружище Огненная Рука
1.	Гарри 4
2.	Огненная Рука 24
3.	Нора 41
4.	Охота на бобров 53
5.	Старая любовь, старая ненависть 60
6.	Скальп Паррано 72
7.	Бродячий торговец 86
8.	Подозрения и следы 100
9.	Сантер ПО
ПРОЩАЙ, ВИННЕТУ! / Книга третья /
Часть первая
Золото, золото — смертоносная пыль
1.	Человек без ушей 134
2.	На Великой Западной 149
3.	Воды! Воды! 164
4.	Пустыня грифов	177
5.	Разведчик 193
6.	Нападение 206
1. Среди команчей	220
8. Ранчо дона Фернандо 238
9. Смертоносная пыль 248
Часть вторая
Снова на Диком Западе
1.	Грабители поездов 270
2.	Встреча в прерии 281
3.	Ave Maria 285
4.	Справедливость 297
5.	Гора Хенкок 308
6.	Снова на Нуггет-тсил 320
7.	Завещание Виннету 334
8.	Снова у Тангуа 346
9.	Дерево смерти 358
10.	Темная вода 375
Май К. Ф.
М 14 Прощай, Виннету!: Вестерны/Пер. с нем. Просалко-
вой Ю. В., Широковой Н.В.— Екатеринбург: Сред.-
Урал. кн. изд-во, 1994.— 400 с.: ил.— (Детский бое-
вик).
ISBN 5—7529—0594—X
50 000 экз.
Популярность немецкого романиста Карла Фридриха Мая (1842-1912) была столь
велика, что его называли писателем миллионов. Книгами, прославлявшими мужество,
благородную силу, миролюбие, умение выйти победителем из безвыходной ситуации,
зачитывались и взрослые, и дети.
Наиболее известна трилогия Мая о приключениях и подвигах двух друзей к
побратимов — легендарного индейского вождя Виннету и неуязвимого вестмена
Разящей Руки. Автор разделил свое повествование на пять совершенно самостоятель-
ных произведений, в которых прослеживаются судьбы и взаимоотношения главных
героев и других прославленных охотников в следопытов Запада.
Этот том составили следующие произведения: “Олд Файрхеид — Дружище
Огненная Рука”, “Золото, золото — смертоносная пыль”, “Снова на Диком Западе”.
м 4804010100-002 ™ од	ББК 83.34
М М158(03)-94 20-94
КАРЛ ФРИДРИХ МАЙ
ПРОЩАЙ, ВИННЕТУ!
Редактор Е. В. Черняк
Художник И. Н. Ильичев
Художественный редактор В. С.Солдатов
Технический редактор Т. Н. Черепанова
Корректоры Т. Г. Калугина,
Т. В. Сергеенко, М. Ф. Худякова
Лицензия на издательскую деятельность ЛР № 010020,
выдана 17.09.91 г.
ИБ № 16
Сдано в набор 03.06.93. Подписано в печать 28.10.93.
Формат 84X108 */32- Бумага книжно-журнальная.
Гарнитура Тип Таймс. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 21,0. Уч.-изд. л. 21,5. Тираж 50 000. Заказ 202.
Акционерное общество открытого типа
«Средне-Уральское книжное издательство»,
620219, Екатеринбург, ГСП-351. Малышева, 24.
Издательско-полиграфическое предприятие
«Уральский рабочий»,
620219, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ПРОДОЛЖАЕТ ВЫПУСК КНИГ
В СЕРИИ
«ДЕТСКИЙ БОЕВИК»
Э. САЛЬГАРИ
КОРОЛЕВА КАРИБОВ
ИОЛАНДА —ДОЧЬ ЧЕРНОГО КОРСАРА
Романы
27 л., переплет №4 (целлофан),
20 полосных иллюстраций,
100 000 экз.
Немногие знают, что «Черный корсар» италь-
янского писателя Эмилио Сальгари, просла-
вившегося некогда своими морскими романами,
лишь первая часть трилогии, посвященной
благородному и обаятельному флибустьеру
Эмилио ди Рокканера. Помещенные в этой
книге произведения — продолжение известно-
го романа. Отвечающие всем законам жанра,
они насыщены батальными сценами, постоян-
ные опасности и . трагические случайности
преследуют прекрасных героинь и бесстраш-
ных героев. Перестрелки, морские ураганы,
кораблекрушения, похищения, экзотическая
жизнь среди людоедов, встречи с кровожадны-
ми хищниками — все это держит героев и
читателей в постоянном напряжении.
Для среднего и старшего школьного возраста.
В серии «Детский боевик».
Ф. ГЕРШТЕКЕР
РАЗБОЙНИКИ АРКАНЗАСА
Роман
18 л., переплет № 4 (целлофан),
100 000 экз.
События романа разворачиваются в Арканза-
се, куда в середине прошлого века стекались
разбойные банды со всех концов Америки.
Поселенцы, вынужденные защищать себя и
свои семьи, создают отряды регуляторов, ко-
торые, презрев законы беспомощного правосу-
дия, вершат суд и расправу на свой страх и
риск, часто не разбирая, где правые, а где
виноватые. Давнее прошлое оживает для со-
временного читателя главным образом пото-
му, что немецкий романист Фридрих Герште-
кер населил страницы своей книги колоритны-
ми фигурами: здесь есть отпетый негодяй и
доверчивая юная леди, жестокий борец за
справедливость и находчивый индеец, благо-
даря которому и удается распутать преступле-
ния.
НОВЫЙ ЦИКЛ ИЗДАТЕЛЬСТВА
«СЕМЕЙНЫЙ КРУГ»
представляет произведения выдающихся зару-
бежных авторов, где мир семьи определяет
характеры и судьбы, наполняет жизнь горечью
и любовью, сомнением и надеждой.
Произведения этого цикла позволяют челове-
ку глубже заглянуть в себя, увидеть отноше-
ния со своими близкими в неожиданном свете,
обнажить причины многих проблем. Каждый
найдет в них что-то
ное своим помыслам
нужное, внятное, созвуч-
и чувствам.
ЖОРЖ СИМЕНОН ’
НЕГРИТЯНСКИЙ КВАРТАЛ
Романы, 27 л., переплет № 7,
суперобложка
Романы, вошедшие в этот том одного из самых
читаемых писателей XX века, посвящены теме
семьи. Но Сименон и без Мегрэ остается тем
писателем, чьи произведения захватывают не
только увлекательным сюжетом, но и крайне
напряженным психологическим действием, точно
и остро ощутимой атмосферой нарастающей тре-
воги и некоторой таинственности. Герои романов,
как правило, оказываются в чуждой или резко
враждебной среде, в безвыходном положении.
Кризисное состояние личности заставляет отпасть
все наносное, ложное. Остается живое, трепетное
человеческое начало — любовь. Ее Сименон счи-
тает залогом выживания человечества.
ЭПТОН СИНКЛЕР
СИЛЬВИЯ. ЗАМУЖЕСТВО СИЛЬВИИ
Романы, 24 л., переплет № 7,
* суперобложка
История Сильвии — первой красавицы в кругу
гордой южноамериканской знати — рассказана
с такой обнаженной страстностью, с таким
вниманием и сочувствием к женской судьбе,
что захватывает читателя с первых страниц.
Драматические повороты в жизни Сильвии
отнюдь не отменяют жизнеутверждающего на-
чала, оно доминирует в этой книге, отрицая
все теневое, пошлое, грубое. Таков уж харак-
тер героини — пылкой, порывистой, изменчи-
вой в своих прихотях и фантазиях.
КАРЛ ФРИДРИХ МАЙ
ЕКАТЕРИНБУРГ
СРЕДНЕ-УРАЛЬСКОЕ КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
1994