РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ, ВОСПОМИНАНИЯ.
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР
МОСКВА —1956
Составил мастер
парашютного спорта СССР
ЛИСОВ И. И.
Редактор ПОЗДНЯЕВ К. И.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
К началу Великой Отечественной войны Советская
Армия обладала богатым учебно-боевым опытом приме-
нения воздушных десантов. Уже с первых дней войны
наши парашютисты небольшими группами и отрядами
выбрасывались в тыл противника для проведения боевой
и разведывательной работы, для укрепления партизан-
ских отрядов военными специалистами — саперами, ра-
дистами, политическим и командным составом, медперсо-
налом и т. д.
Начиная с октября 1941 года Советской Армией стали
применяться крупные воздушные десанты в составе ча-
стей и соединений. Так, 3 октября по приказу Ставки
Верховного Главнокомандования две воздушно-десантные
бригады со всей их артиллерийской техникой, легкими
танками и автомашинами были выброшены в район Орла
и Мценска, где образовался разрыв в обороне наших
войск. Десантники успешно выполнили свою задачу: за-
держав продвижение противника, они тем самым обеспе-
чили возможность нашим наземным войскам сосредото-
читься для активных действий на этом направлении.
В конце декабря 1941 года и первых числах января
1942 года одна из воздушно-десантных частей Советской
Армии приземлилась в районе Арабатской стрелки на
Керченском полуострове. Своими действиями в тылу
1*
3
врага эта десантная часть немало содействовала успеш-
ной высадке наших войск с моря на захваченные плац-
дармы у Феодосии и Керчи.
На завершающем этапе Московской наступательной
операции в январе и феврале 1942 года в исключительно
трудных метеорологических условиях, при 30—40-градус-
ных морозах и сильных метелях, Советское Главнокоман-
дование предприняло выброску нескольких воздушных де-
сантов в тыл вяземской группировки противника. Слав-
ными командирами этих десантов были полковники Ка-
занкин и Курышев, подполковник Ануфриев, майоры
Старчак и Солдатов, капитаны Суржик и Калашников,
старший лейтенант Белоцерковский и многие другие.
Воздушный десант полковника (впоследствии генерала)
Казанкина был одним из крупных десантов второй
мировой войны. В нем участвовало более 10 тысяч пара-
шютистов. Это первый случай в военной истории, когда
выброска многочисленного десанта производилась ночью,
в сложных зимних условиях. Подобных воздушно-десант-
ных операций ни одна из зарубежных армий даже не пы-
талась осуществлять.
С успехом применялись воздушные десанты также в
1943 году, когда Советская Армия после разгрома гит-
леровских захватчиков под Сталинградом, Курском и
Белгородом вышла на широком фронте к Днепру. Самым
крупным воздушным десантом на Днепре был десант
подполковника Сидорчука.
Большинство рядового состава воздушно-десантных
частей, принимавших участие в битве за Днепр в составе
воздушного десанта, вводилось в сражение впервые. Не-
смотря на это, десантники успешно решили поставленные
перед ними задачи. Советские парашютисты проявляли
исключительное упорство в бою, находчивость, решитель-
ность и несгибаемую волю к победе. Внезапными и
стремительными ударами они выбивали врага из такти-
чески важных опорных пунктов. Действуя на вражеских
4
коммуникациях, десантники оттянули на себя значитель-
ные силы противника. В жестоких боях они уничтожили
мiioi’o его живой силы и техники.
Позже подразделения этого десанта принимали уча-
стие в Черкасской наступательной операции войск 2-го
Украинского фронта, захватив на правом берегу Днепра,
южнее Черкасс, важный плацдарм.
Парашютисты часто использовались в ходе Великой
Отечественной войны для выполнения специальных зада-
ний по разведке, захвату важных объектов, нарушению
управления войсками в глубоком вражеском тылу. Они
добывали исключительно ценные сведения о расположе-
нии резервов, сосредоточении пехоты и танков, штабов и
узлов связи врага, разведывали, какие и куда произво-
дит противник переброски войск и боевой техники, где
он готовит оборонительные рубежи, какова степень их
инженерного оборудования, где и сколько базируется
авиации противника и т. д.
Когда требовала обстановка, советские парашютисты
сражались непосредственно в рядах наземных войск.
Почти на всех важнейших участках советско-германского
фронта (под Москвой и Сталинградом, на Курском вы-
ступе и па Днепре, на Кавказе и в Карелии, в Белорус-
сии п па Украине, под Балатоном и Веной и пр.) гвар-
дейские стрелковые соединения, укомплектованные «кры-
латой пехотой», плечом к плечу со всеми пехотинцами,
артиллеристами и танкистами прорывали оборону и пре-
следовали врага, сдерживали его яростные атаки и сами
переходили в контратаки.
Па всех фронтах десантники пользовались заслужен-
ным боевым авторитетом и славой.
О героизме десантников, проявленном в боях за
Советскую Родину, говорят многочисленные факты. Так,
в одном из гвардейских стрелковых полков за героизм и
отвагу, проявленные при форсировании р. Свирь в рай-
оне Лодейного поля, было присвоено высокое звание
1
5
Героя Советского Союза 12 комсомольцам-парашюти-
стам.
Многие из воздушно-десантных частей были удостоены
почетных наименований — «Черниговская», «Свирская»,
«Неманская», «Рымникская», «Фокшанская», «Звениго-
родская», «Дунайская», «Корсуньская», «Будапештская»,
«Венская» и др. Почетные наименования даны частям за
участие во взятии и освобождении этих важных пунктов
и городов.
Сборник «Крылатая пехота» — первая попытка позна-
комить широкие круги читателей с героическими дей-
ствиями наших парашютистов-десантников в годы Вели-
кой Отечественной войны. Сборник не претендует на то,
чтобы обобщить опыт десантирования. Не претендует он
и на то, чтобы отобразить боевые действия воздушно-
десантных войск во всем их объеме, на всех этапах
войны. Задача сборника скромнее — напомнить о неко-
торых десантных операциях и, главное, рассказать о му-
жестве рядовых участников этих операций, о доблестном
выполнении ими своего воинского долга. Пусть молодежь
знает имена героев-десантников и их подвиги. Пусть
молодежь учится у них тому, как надо служить своему
народу, своей Родине!
А. ПОЛЯКОВ
ДЕРЗКО И СТРЕМИТЕЛЬНО
В самом начале войны после тяжелых боев с
превосходящими силами гитлеровских захватчиков
части генерала Галицкого попали в окружение и,
пробиваясь на восток на соединение с войсками
Советской Армии, встретились с воздушным десан-
том полковника Левашова, действовавшим в тылу
врага.
Ниже в сокращенном виде приводится несколько
страниц из дневника военного корреспондента га-
зеты «Красная звезда» старшего политрука Поля-
кова. Находясь в одной из частей тов. Галицкого,
он имел возможность хорошо ознакомиться с бое-
выми делами десантников и описал их в своем днев-
нике.
9 июля 1941 г.
Сегодня у нас радостный день: мы встретились с на-
шим советским авиадесантом под командованием пол-
ковника Левашова. Этот отряд уже несколько дней дей-
ствует в тылу фашистов.
У меня двойная радость — оказывается, начальником
штаба в отряде майор Сченснович. Его статьи об авиаде-
сантах были напечатаны в «Красной звезде» — наш ав-
тор! Во мне тотчас же заговорил патриот своей газеты.
— Ну, готовьте для нас статью, — сказал я Сченсно-
вичу.
— Нет, уж пишите сами. Мне теперь некогда, — от-
ветил майор.
И вот я пишу в своем дневнике о подвигах бойцов
авиадесанта, которые изумляют нас своей дерзостью.
т
...Сумерки. По шоссе мчатся немецкие грузовики.
Фашисты спешат доставить на фронт боеприпасы. Кру-
той поворот. Шофер головной машины уменьшает ско-
рость.
В кустах возле самого поворота дороги пряталась
группа капитана Лебедева. Ее специальность — «работа»
с фашистским транспортом.
Капитан не спускает глаз с проходящей колонны ав-
томашин. За поворотом шоферы снова увеличивают ско-
рость до предела. Они гонят машины вперед не огляды-
ваясь. К повороту подходят последние три грузовика.
Теперь пора начинать — нужно «отрубить» хвост этой
колонны...
По сигналу капитана из кустов вылетают бойцы и
вскакивают на подножки автомашин. Мгновение — и они
уже в кабинах. С такой гимнастической ловкостью могут
действовать только специально натренированные люди.
Немецкие шоферы, увидев черный пистолет перед носом,
резко тормозят машины.
В это вррмя другие бойцы уже вскарабкались на гру-
зовики и проверяют их содержимое. Патроны для автома-
тов! Очень хорошо!
Автомашины быстро разгружаются, и ящики исчезают
в лесу. Остальной груз не представляет интереса.
Кстати, нужно торопиться — каждую минуту могут по-
явиться на шоссе другие грузовики...
Среди бойцов-десантников есть люди, умеющие водить
машины. Они заводят моторы и на ходу прыгают из ка-
бин, — грузовики, как слепые, неуверенно ползут по
шоссе, потом срываются с насыпи и задирают кверху
колеса...
— Едут, — сигналит наблюдающий за дорогой.
Бойцы скрываются в лесу. Из-за поворота показы-
ваются лошади в дышловых упряжках, — одна за другой
тянутся подводы, груженные мешками и ящиками. Возле
подвод шагают фашистские солдаты — охрана.
Они что-то насвистывают. Мы уже знаем: когда гит-
леровцы трусят, они начинают успокаивать свои нервы
тихим свистом. Снова из кустов выскакивают наши
бойцы. Передние лошади испуганно шарахаются в сто-
8
Из кустов выскакивают наши бойцы.
рону, становятся поперек шоссе и загораживают путь
остальным подводам. На шоссе — кутерьма!
Раздается несколько выстрелов. Фашистские солдаты
растерянно бросаются в лес, но их настигают советские
пули. Наши бойцы обрезают постромки, и лошади раз-
бегаются в разные стороны. Через несколько минут на
шоссе загорается огромный костер: пылают возы, обли-
тые бензином. По шоссе мчится обезумевший конь, за ним
болтаются обрезанные постромки...
11 июля 1941 г.
С утра присутствую на докладах командиров отдель-
ных групп десантников, возвратившихся с ночной «ра-
боты».
Капитану Антрошенко было приказано уничтожить
артиллерийский склад фашистов. Выполнение этого за-
дания было связано с большим риском — на артскладе
находилось несколько десятков тысяч снарядов.
Группа в пятьдесят человек через лес стала, краду-
чись, пробираться к складу. Около него неторопливо рас-
хаживали часовые — восемь человек. Их бесшумно на-
крыли плащ-палатками и уничтожили. Снаряды оказа-
лись н в погребах, и в ящиках, лежащих на земле, и в
автомашинах.
Внимательно осмотрев грузовики и убедившись, что
они в полной исправности, Антрошенко сказал:
— Я так и знал, что обратно пешком не пойдем!
В главный погреб и на одну из машин заложили
мины. Быстро подожгли шнуры. Скорей обратно, по-
дальше от опасного места. Бойцы вскочили в заведенные
машины.
— Фейерверком хорошо любоваться издали! — крик-
нул Антрошенко замешкавшемуся бойцу.
Тот одним прыжком перемахнул через борт грузо-
вика.
Не успели десантники отъехать и двух километров,
как от взрывов содрогнулась земля. Раздался треск под
последним грузовиком. Машина остановилась и за-
глохла, разбитая в нескольких местах осколками разо-
рвавшихся вблизи снарядов. Пять бойцов ранено. Их
быстро пересадили на остальные машины и—дальше...
Кругом стоит сплошной гул.
10
Над головами с воем и визгом пролетают артиллерий-
ские снаряды и авиабомбы, разбрасываемые чудовищ-
ными взрывами на горящем складе...
16 июля 1941 г.
На командный пункт привели человека, задержан-
ного охранением у окраины леса, где размещался наш ла-
герь. Высокий старик, в пенсне, строгое, сосредоточенное
лицо, в одной руке зонтик. Документов у старика ника-
ких нет: говорит, что отобрали гитлеровцы.
— Кто вы такой?
— Техник телеграфа из Марьиной Горки.
— Вы и сейчас там работаете?
— Нет, фашисты уволили, солдат посадили.
— А к нам как попали?
— Я вас искал.
— Расскажите, что в городе.
— У нас фашисты. Они расположились в военном го-
родке. Это карательный отряд. Сидят у нас уже три дня.
Грабят магазины и обирают квартиры. Расстреляли на
площади по одному из каждого учреждения. У нас убили
телефонистку.
— Где размещаются гитлеровцы?
— Только в казармах. В городских зданиях, особенно
в жилых домах, оставаться боятся.
— Телеграф ваш занят?
— Да, занят, и там идет работа.
Можно верить старику-технику или нет? Вдруг подо-
слан фашистами? Нужно было получить ясные ответы на
эти вопросы. Задержанного пока что отвели под конвоем
в сторону.
Вернулась разведка старшего лейтенанта Коробова.
Она действовала в районе Марьиной Горки. Разведчики
подтверждают слова старика. Фашисты расположились
в казармах, находящихся на самой окраине.
В разведку входил старший сержант Селин. Он хо-
рошо знал этот город, и ему удалось побывать сегодня
в домах на самой окраине. Старшему сержанту показали
старика-телеграфиста.
— Где живете? — спросил Селин.
Старик назвал адрес.
— Кого знаете в горсовете?
11
Старик назвал несколько фамилий; у него с Селиным
нашлись общие знакомые — городок небольшой!
...У командира отряда Левашова созрело решение:
покарать карателей.
Вырабатывается дерзкий план: совершить налет на
городок, навести панику, навредить побольше, захватить
боеприпасы, продукты и отойти. Десантному отряду
Левашова такие вещи делать не впервые.
Сумерки. Десантники покидают свой лесной лагерь.
Рота старшего лейтенанта Яковлева с приданными ей
двумя пушками — авангард отряда.
Густая роща на большой возвышенности близ города
облюбована разведчиками еще днем. Там выбрана огне-
вая позиция для орудий. Определены дистанции до важ-
нейших целей.
Первая и самая важная цель — четыре большие трех-
этажные казармы, набитые гитлеровцами.
Ночь... Заняв рощу, Яковлев к моменту подхода всего
отряда приготовился к открытию огня.
— Начнем с первого этажа, остальным и так тошно
будет, — сказал он командирам орудий.
И вот команда:
— Огонь!
Слышатся взрывы, рушатся стены, что-то взрывается
внутри... Огонь перенесен на другие здания военного го-
родка.
Все шло, как было задумано: в казармах началась
страшная паника. С криком и гвалтом фашистские сол-
даты прыгали с верхних этажей, падали, метались во все
стороны. Это хорошо видно при ярком свете пожара —
горит казарма и какой-то склад.
Фашисты бросили на произвол судьбы обоз, автома-
шины, груженные снарядами, цистерны с горючим,
пушки... Наши парашютисты носятся от машины к ма-
шине с горящими факелами и зажигают обоз. Стало
светло, как днем. Артиллеристы налетели на фашистские
орудия, вынимают замки. Везде идет горячая, спешная
работа.
Но нельзя застревать в городских щелях — запу-
таешься и время потеряешь. Нужно прорываться к цен-
тру, чтобы поразить нервы города — телеграф, электро-
станцию.
12
Особая группа во главе с Селиным бежит к теле-
графу кратчайшим путем.
— Где? — торопят старика-телеграфиста бойцы, под-
бежав к зданию с переулка.
— Вот, третье окно справа!
В окно летят одна за другой четыре гранаты. Взлетела
на воздух аппаратная. Вражеской охране, расположенной
у главного подъезда здания, уже нечего больше охра-
нять.
Старик вдруг вздрогнул, схватился рукой за плечо.
По улице бежал человек в мешковатом костюме с маузе-
ром в руках.
— Он! Он! Офицер! Стрелял на площади,—лепетал
старик, показывая на человека с маузером.
Сухой пистолетный треск — и перерядившийся фашист
упал. К нему подбежали бойцы. Распахнули пиджак.
Так и есть — офицер, в мундире...
Дело сделано. Пора уходить. Отряд десантников в те-
чение часа запасся продуктами и боеприпасами. Не
успели сделать лишь одного — подсчитать убитых фа-
шистов. Потери десантников — пять человек убито и трое
ранено. Фашисты скоро придут в себя. Но наш след уже
простынет...
— С нами пойдете? — торопливо спросил Селин ста-
рика-техника.
Тот покачал головой. В глазах его стояли слезы.
— Нет, я стар и ранен. Ноги дрожат. Останусь здесь.
Я знаю —наши придут, и я еще помогу таким же, как вы.
Селин вместо ответа обнял старика и поцеловал его.
— Хороший ты человек, отец, смелый! Настоящий
советский гражданин.
Старик свернул в переулок. Он шел, опираясь на свой
чудом уцелевший в этой схватке зонтик, и бойцы прово-
жали благодарным взглядом его сутуловатую фигуру до
тех пор, пока она не растворилась в ночной мгле...
18 июля 1941 г.
В 18 часов получено донесение от Колычева, прислан-
ное с разведчиком Сорокой:
«Станция. Ночью сюда прибудет воинский эшелон для
загрузки. Жду приказания. Если не будем заниматься
эшелоном, прикончу хоть коменданта.
Колычев».
13
Сорока дополнил донесение другими подробностями:
— Комендант — бешеная собака. Сам видел, как рас-
стреливает людей и избивает наших железнодорожников,
которых привели готовить платформу для разгрузки.
Командир отряда принимает решение: заняться «раз-
грузкой». Но это надо делать немедленно, иначе опоз-
даем. Лагерь снимается, и мы идем на пересечение же-
лезной дороги, находящейся на расстоянии пяти кило-
метров.
Сорока выводит отряд не к самой станции, а в трех
километрах от нее, в сторону гитлеровского тыла, откуда
ожидаются эшелоны. На этом месте решено или взорвать
или пустить под откос поезд.
Отряд Левашова направился прямо к станции. Он
будет атаковать ее, как только начнется заваруха у нас
на линии.
У полотна осталась специальная группа человек в де-
сять во главе с искусным гранатометчиком Майоровым.
Дорога в этом месте проходила не по насыпи, о чем
мы все время мечтали, а в выемке. Бойцы сидели на
пригорке, выше уровня рельсов метров на семь. На поезд
можно будет смотреть сверху. Бойцы вязали гранаты по
три-четыре штуки вместе.
— Все — по паровозу! В будку машинисту и в котел
норовите, — давал последний наказ Майоров.
По дороге из тыла загудело, залязгало.
— Дрезина, — определил Майоров. — Пропустим!
Внизу промчались две бронированные дрезины. Майо-
ров сожалеет: надо бы их снять. А вдруг поезд задер-
жится?
Но поезд уже на всех парах мчал по направлению
к фронту. Он быстро приближался к месту засады. Дре-
зины — на станции. Они дали зеленую ракету: путь сво-
боден.
— Переговариваются, сволочи, зелеными. Мы им
сейчас красную устроим, — ворчит Майоров. — Целься
в трубу — попадешь в будку! — кричит он бойцам под
шум приближающегося поезда.
Сноп ярких искр из паровозной трубы показывает,
куда бросать гранаты.
— Огонь!
Десять связок гранат полетело в паровоз.
14
Раздался страшный взрыв. Бойцов обдало брызгами
горячей воды и окутало паром.
— В котел! Вот здорово! — приглушенно и торжест-
вующе выкрикнул Майоров под грохот ломающихся и на-
лезающих друг на друга, вагонов.
— Тягу! — скомандовал он, и смельчаки скрылись во
мгле.
Взрыв и грохот крушения послужили Левашову сигна-
лом для нападения на станцию. Первыми бросились на-
утек дрезины. Девушка-стрелочница Лида быстро сооб-
разила: направила дрезины прямо в тупик.
С помощью железнодорожников на станции была
уничтожена аппаратура сигнализации, порваны провода,
взорваны стрелки, прикончен собака комендант.
Десантники скрываются в лес... Хороший денек!
П. ЧИСТОВ
ВОСЕМНАДЦАТЬ ДНЕЙ
В темную августовскую ночь десантный батальон ка-
питана Солопа улетал в очередной боевой рейс. Перед
самым вылетом неожиданно полил сильный дождь. Бы-
стрые ручьи размывали летное поле, на небе не было ни
одного просвета. Казалось, что вылет отменят. Но точно
в установленное время самолеты поднялись в воздух,
взяв курс на запад. Спустя несколько часов после вы-
лета десант приземлился во вражеском тылу. Быстро
собравшись на условленном месте в глухом лесу, роты
десантников получили боевые задания от командира
батальона, установили сборные пункты, примерное время
сбора. Каждая рота, кроме большого количества взрыв-
чатых веществ, вооружения и боеприпасов, была снаб-
жена средствами связи. Разведка, высланная команди-
ром роты лейтенантом Заборовским, донесла, что из де-
ревни в направлении города Орла движется вражеская
колонна: танки, бронемашины, до эскадрона кавалерии.
И вот на двух дорогах, идущих параллельно лесу, были
устроены засады.
Младший лейтенант Дытченко со своим взводом вы-
двинулся к опушке леса. На деревьях, скрытые густыми
ветвями, притаились наши снайперы. В кюветах дорог
засели замаскированные секреты, готовые забросать вра-
жеские танки и бронемашины связками гранат и бутыл-
ками с зажигательной смесью.
Ждать пришлось недолго. Едва забрезжил рассвет,
на одной из дорог показалась вражеская конная раз-
ведка. Боясь, видимо, углубиться в лес, она двигалась
только по дороге, без бокового охранения. Разведка была
пропущена. Едва она скрылась из виду, десантники Бо-
16
гомолец и Гуляев подползли к дороге и быстро устано-
вили заранее приготовленные фугасы.
Появились два гитлеровских танка, несколько броне-
машин, два автомобиля с пехотой. Танки, громыхая гу-
сеницами, шли вперед уверенно, надеясь на свою раз-
ведку. И вдруг раздался оглушительный взрыв. Первый
танк остановился на месте, охваченный пламенем, второй
резко затормозил. Водитель пытался повернуть свою
громоздкую машину обратно. Следовавшие за ними бро-
невики остановились, налезая друг на друга.
Тогда из укрытий на вражескую колонну полетели
бутылки с горючим, гранаты. В колонне началась паника.
Немецкая пехота, соскочив с автомашин, стреляла куда
попало. Фашистский офицер, стремясь навести порядок,
кричал, ругался, но скоро был сражен меткой пулей
снайпера Громова. Солдаты-десантники стреляли редко,
но метко. На дороге остались десятки вражеских трупов.
Оба танка и одна бронемашина загорелись. Остальные
броневики и пехота пустились наутек.
...Особенно удачно действовал батальон в районе
Марьино. Группа партизан, встреченная в лесу, сообщила
десантникам, что в селе Костинки сосредоточиваются
вражеские силы и, повидимому, там имеется какой-то
штаб.
— Надо захватить штаб, — сказал капитан команди-
рам рот. К селу была выслана разведка. Два парашю-
тиста — Ходаков и Моисеев — сумели проникнуть в село.
От местных жителей они узнали, что там находятся две
бронемашины, до двадцати мотоциклистов, две штабные
легковые машины и около роты пехоты.
Командир батальона решил произвести внезапный
ночной налет.
Группа партизан, действовавшая совместно с батальо-
ном, засветло проникла в село. Партизанам было пору-
чено ночью незаметно снять часовых, охранявших штаб.
И на этот раз решительные действия десантников
принесли крупный успех. Отделение Гончарова по-пла-
стунски подкралось к бронемашинам и подорвало их
связками гранат. Одна граната попала в находившиеся
тут же ящики с боеприпасами. Взрывы усилили панику
в стане врага. Почти одновременно группа парашютистов
во главе с младшим лейтенантом Кобызевым захватила
2 Крылатая пехота
17
две легковые машины и потом ворвалась в дом, где рас-
положился фашистский штаб.
Гитлеровцы никак не ожидали ночного нападения.
Они без сапог выскакивали из хат и, беспорядочно от-
стреливаясь, отходили за село. Но всех их почти полно-
стью уничтожила рота лейтенанта Заборовского. Ба-
тальон подорвал транспортные машины, мотоциклы и
ушел в лес, забрав с собой все штабные документы,
14 пленных, два пулемета, легковые машины.
Утром выяснилось, что был разгромлен штаб одного
из полков противника. Среди пленных оказался и на-
чальник артиллерии дивизии.
18 дней провел батальон капитана Солопа в тылу
врага. Эти дни дорого стоили фашистам. Они потеряли
свыше 500 человек убитыми и ранеными, 23 бронема-
шины, 6 танков, 34 мотоцикла, около 80 грузовых машин,
много пулеметов, винтовок, автоматов и другого оружия.
Вадим КОЖЕВНИКОВ
ПЕРВЫЕ ДЕСАНТНИКИ
В сентябре 1941 года на юхновский аэродром при-
ехали военные корреспонденты. Здесь базировались бом-
бардировщики «ТБ-3». Эти пожилые машины уже во
время финской кампании летали только во фронтовые
тылы.
На первый взгляд машины поразили меня своей
огромностью. Они были монументальны. Экипажи со-
стояли из старейших летчиков. Движимые привязан-
ностью, они приписывали своим самолетам самые сверхъ-
естественные качества.
Вначале я принял это как беззастенчивое хвастов-
ство и только потом понял, что это было также прояв-
лением безграничного мужества.
В то время мы, молодые военные корреспонденты,
чувствовали себя стесненными тем, что не подвергали
себя повседневно всем опасностям, которым, как нам ка-
залось, необходимо было подвергать себя, чтобы заслу-
жить уважение бойцов и офицеров к нашей профессии.
И многие из нас, руководимые этим чувством, ходили
в боевые операции, и не все возвращались из них.
Мне нужно было написать очерк о летчике капитане
Филине. И я старался убедить командира части, что для
очерка мне нужны художественные детали, а их можно
добыть только из личных ощущений.
Командир колебался, но потом сказал:
— Хорошо, летите. Только придется снять одну
бомбу. Хочется, чтобы правдиво о нас написали, сейчас
это очень важно.
Это была высокая цена правды, и для того, чтобы
понять ее, нужно вспомнить те дни.
2*
19
«ТБ-3» летали только ночью. Зенитный огонь им был
почти не страшен. Немецкие зенитчики работали с упреж-
дением, рассчитанным на скорость современных машин.
Небольшая скорость «ТБ-3» путала вражеских артилле-
ристов.
Для встречи с ночными истребителями имелось два
пулемета, третий, дисковый ручной, лежал в проходе
возле правого пилота.
До вылета у меня оставался впереди почти целый
день.
Скитаясь по аэродрому, я встретился с московскими
ребятами, добровольно вступившими в десантные группы.
Они ждали сегодня своего первого вылета на боевую
операцию.
Выглядели они очень живописно. Гранаты заткнуты
за пояс, из карманов торчат ручки пистолетов. Большие
кинжалы в черных ножнах.
Они напоминали своим видом партизан времен граж-
данской войны и, видимо, гордились этим.
Им было приказано отдыхать до вылета. Но отдыхать
они не умели.
Здесь было то взволнованное веселье, которое бывает
за кулисами во время постановки спектакля силами са-
модеятельного клубного кружка.
Да, пожалуй, у них у всех было такое чувство, будто
они должны играть роль героев, и единственная опас-
ность, которая угрожает им, это забыть слова, которые
нужно произносить при этом.
Здесь находились также две девушки. Только они
послушно старались спать и каждый раз поочередно воз-
мущались, требуя тишины.
Но когда возникала тишина, какая-нибудь из них ста-
скивала с головы ватник и, приподнимаясь, тревожно
спрашивала:
— Что, уже пора?
Вечером я наблюдал, как десантники усаживались
в самолет, торопливо, как в трамвай, цепляясь друг за
друга парашютами. И перекликались, словно боясь, как
бы кто-нибудь не отстал и не остался на земле.
Летчики были раздражены этими пассажирами, а
командир корабля, «миллионщик», заявил, что за все
время ему не приходилось ни разу иметь дело с такой
«неорганизованной публикой».
20
Когда самолет с десантниками улетел, на аэродроме
сразу стало как-то очень пусто, грустно и тихо.
Пришла и моя очередь вылетать.
И в небе в самолете меня сопровождало это чувство
внезапного тягостного одиуочества.
Вернулись мы на аэродром, когда уже поднималось
солнце.
А часа через два на командный пункт позвонили из
штаба пехотной дивизии, находившейся на линии фронта,
и сообщили, что в их расположении упал самолет, при-
надлежащий юхновской авиачасти.
Судя по номеру, это была машина, на которой выле-
тели десантники.
На следующий день я посетил госпиталь, и командир
корабля летчик-«миллионщик» Алексей Григорьевич
Хохлаков рассказал мне, как было дело.
Через сорок минут после того, как перелетели линию
фронта, на самолет напал неприятельский ночной истре-
битель. Левый мотор был поврежден. Самолет мог дотя-
нуть обратно через линию фронта, только освободившись
от пассажиров. Командир отдал команду прыгать. Но
бортмеханик пришел и доложил, что четверо парашюти-
стов ранены.
— Хорошо, — сказал командир, — раненые пусть
остаются, а остальным прыгать.
Бортмеханик вернулся в свой отсек, открыл бомбо-
люки и знаками приказал прыгать.
Когда четыре человека выпрыгнули, командир сооб-
щил, что остальные могут остаться: авось удастся дотя-
нуть через линию фронта. Но тут выяснилось, что те
четыре человека, выбросившиеся из самолета, как раз
и были ранеными десантниками.
Они решили пожертвовать собой, чтобы сохранить
жизнь тем, кто не был ранен и мог сражаться за Родину.
Но спустя полминуты на корабле не осталось ни одного
десантника: все они пошли вниз за ранеными товари-
щами, чтобы спасти их, помочь им.
В те дни было совершено столько человеческих подви-
гов, что поступок московских десантников как-то раство-
рился в волнах народного героизма.
В декабре того же года я находился в морской
бригаде. Моряки ходили в атаки на фашистов, сбрасы-
21
пая на бегу каски и доставая из карманов смятые беско-
зырки.
И вот здесь, у начальника штаба бригады, мне при-
шлось снова встретиться с этими первыми московскими
десантниками.
Их привели разведчики. Они нашли их в лесу полу-
замерзшими.
На самодельных салазках лежало трое раненых (чет-
вертый был тогда ранен смертельно). Они были хорошо
укутаны одеждой. Шестеро остальных — полураздеты.
Как оказалось, полтора месяца они пробирались через
леса к своим. Начальник штаба приказал всех их отпра-
вить в госпиталь.
Но через два дня эту шестерку я снова застал у на-
чальника штаба.
Они стояли, как стоят по команде «Смирно», и лица
у них были такие сияющие, точно их наградили орде-
нами, хотя никто никаких наград им не выдавал.
Начальник штаба сипло кричал в трубку:
— Слушай, «Береза», тут у меня ребята-десантники,
они просятся к нам, так ты зачисли пока что к себе.
Именно те самые. Они сторонкой прошли. Девушки? Да
какие же они санитары. С ними куда хочешь можно
пойти... Ну вот, точно, лучше десять раз в атаку сбегать.
Я и говорю, хорошие ребята.
Я вгляделся в лица этих четырех юношей и двух де-
вушек, похудевшие словно после тяжелой болезни. Их
покрывали черные пятна ожогов стужи, но каким удиви-
тельным светом лучились их глаза. Можно многое за-
быть на свете, но нельзя забыть эти глаза.
И я вспомнил, как они, отправляясь на задание, го-
товились к красивому и упоительному подвигу, и немало
в этом, думалось, шло от книги, от живого воображения,
почерпнутого из романтики первого поколения комсомола.
И, наверное, они совершили бы удивительные по-
двиги. Но то, что они сделали, было не менее, а может
быть, и более героично. Теперь они знали, из какого про-
стого железа куется негнущаяся воля советского чело-
века.
И они снова были готовы к подвигу, зная, по какой
трудной тропе им предстояло пройти.
Мне больше не пришлось встретить ни Александра
Полунина, ни Виктора Одинцова, ни Сережи Грекова, ни
22
Дмитрия Баранова. Майю Свешникову и Лизу Мигай
я тоже больше не видел.
Но когда становится трудно и кажется, что у тебя нет
сил и ты не сможешь справиться с тем, что тебе пред-
стоит сделать, я вспоминаю этих, да и еще многих людей,
которых приходилось встречать на войне, и сразу до боли
в сердце становится стыдно за свою слабость, и что бы
там ни было, ты добиваешься, чего нужно добиться.
Вадим КОЖЕВНИКОВ
КОЛОННЫЙ ПУТЬ
Лейтенант Петрищев прибыл ночью к полковнику
в штаб Н-ского соединения из вражеского тыла. Пять
дней тому назад он был заброшен в тыл в составе воз-
душно-десантной группы.
Лицо и шея лейтенанта сильно поцарапаны, в ушах
запеклась кровь, ватник опален, на коленях и на локтях
влажные темные пятна. Весь вид Петрищева говорит о
пережитом. Но вместе с тем в позе его, в блеске глаз,
в подчеркнуто лаконичных ответах чувствуется гордость
человека, только что побывавшего в самом пекле.
Петрищеву лет двадцать с небольшим. Полковнику —
за сорок.
— Используя «карманную артиллерию», мы продол-
жали теснить противника в его собственных траншеях, —
докладывает лейтенант. — Группа Федоренко нанесла
огневой удар. Противник, покинув траншеи, стал отсту-
пать. Прижатый к собственному минному полю, он ре-
шил окапываться и обороняться любой ценой, но сопро-
тивление нами было сломлено. Остатки, обратившись в
паническое бегство, подорвались на минном поле. Затем...
— Это вы после, — перебивает полковник.—Скажите,
могу я после такого шума, который вы там подняли,
танки пускать или не могу?
— Бой за переправу продолжается,— уклончиво ска-
зал Петрищев, — и если Родина нам прикажет...
— Вы Родину не тревожьте, — полковник встал, про-
шелся по блиндажу, поправил фитиль в лампе, спросил:
— Через два часа можете обратно отправиться?
— Могу.
24
— Так вот, я вам даю саперный взвод. Будете им
командовать и строить дорогу для танков.
И, кажется, ничего обидного в словах полковника не
было, но Петрищев покраснел и колеблющимся голосом
спросил:
— Где действовать, товарищ гвардии полковник?
— Там, в тылу врага, понятно? Свою переправу бу-
дем строить и дорогу, — сердито сказал полковник и стал
царапать лезвием безопасной бритвы по карте, стирая
стрелы, нанесенные красным карандашом.
Мужественная профессия советских парашютистов-
десантников породила новый тип воинов. Каждая опера-
ция десантников — подвиг. Битвы с численно превосходя-
щим врагом здесь не исключение, а правило. Воля чело-
века достигает тут своего высшего накала. Что же ка-
сается саперов-дорожников, то они в большинстве народ
пожилой, степенный, отцы семейств.
Понятно, с каким чувством Петрищев отправлялся
в саперный взвод, чтобы принять над ним команду.
До вылета оставалось минут двадцать. Пустое поле
аэродрома курилось поземкой. Небо было тусклым. Кусок
луны то появлялся из-за облаков, то исчезал. Где-то на
краю опушки грохотали разогреваемые моторы само-
летов.
Петрищев обходил выстроившихся автоматчиков-па-
рашютистов и саперный взвод, проверяя на людях пара-
шюты.
— Валенки должны туго на ногах сидеть, а то в воз-
духе свалятся. У кого слабо, намотайте лишние под-
вертки. А котелок зачем? Он вам мешать будет.
— Так ведь нивесть куда попадем, как же без ко-
телка?
— Оставьте котелок или уложите хорошо в вещевой
мешок.
Боец смущенно улыбается. Петрищев испытывает
глухое раздражение. Он хорошо знал восторженное, бла-
гоговейное и высокое волнение, которое всегда сопровож-
дало его перед операцией, а тут вопрос о котелках, о пи-
лах!
Лейтенант обращается в последний раз с вопросом:
есть ли среди бойцов люди, которые передумали и хотят
остаться?
25
Ему отвечают разноголосо:
— Сдюжим, товарищ гвардии лейтенант. Конечно,
оно жутко. Но ничего, как-нибудь зажмуримся. Главное,
чтобы инструмент не затерялся. Лучше бы на руки раз-
дать.
Лейтенант машет рукой и приказывает готовиться
к посадке. На линейку выкатываются большие самолеты,
выкрашенные по-зимнему.
Лейтенант кричит:
— Осторожней, не цепляйтесь парашютами, беды на-
делаете. За что руками хватаетесь? Ведь специальные
уступы есть.
Бойцы сидят на корточках. Несколько человек дрем-
лют. Другие озабоченно ощупывают на себе лямки пара-
шютов, роются зачем-то в карманах. Лейтенант под-
ходит:
— Ну, как самочувствие?
Боец вскакивает и ударяется головой.
— Сидите, — кричит ему лейтенант, — сидите!
Но вот команда: «Приготовиться». Врывается холод-
ный ветер. Бойцы вытирают рукавами вдруг вспотевшие
лбы. Прыгают. На мгновение запоминаются лица — ра-
стерянные, а иногда почему-то виновато улыбающиеся.
Некоторые, прежде чем прыгнуть, подскакивают на пло-
щадке, а потом, словно бодая, валятся вниз. Другие про-
сто шагают, третьи валятся боком, а есть такие, — обер-
нувшись лицом к лейтенанту, подмигнув по-озорному,
соскакивают спиной.
Последним прыгнул лейтенант. Сверху он наблюдает
падение бойцов. Опускаются кучно. Грузовые парашюты
уже приближаются к земле. Потом лейтенант стоит по-
среди поляны, к нему идут бойцы. Говорят шепотом,
смеются во все горло.
— Панченко висит на дереве.
— Сидоренко порвал парашют и боится доложить об
этом.
Лейтенант отправил автоматчиков в разведку, потом
сам уходит расставить боевое охранение, секреты.
Саперы разбирают инструмент и идут в лес, где они
должны проложить дорогу к реке и соорудить переправу,
так как лед еще тонкий и не выдержит тяжести танков.
26
Уже совсем рассвело, когда лейтенант вернулся к са-
перам. Переправа проложена. Она похожа на огромный
плот. Но лес возле переправы стоит попрежнему густой,
сомкнутый.
Дороги не было. Лейтенант вызвал командира взвода
старшего сержанта Ключникова.
— Где дорога? — спросил лейтенант сипло.
Ключников тихо и с достоинством сказал:
— Может, мы и затянули маленько, товарищ гвардии
лейтенант, но дорога готова вполне.
— Где? — спросил лейтенант.
— Мы деревья спилили и на распорки поставили, —
объяснил Ключников. — Если бы мы просеку голой оста-
вили, то фашист, который тут шатался на «костыле»,
сверху бы ее подметил и по радио сообщил бы куда сле-
дует, а этого нам не нужно. Танки выйдут, согласно сиг-
налу к условленному времени мы деревья и свалим.
Лейтенант отправился в лес с Ключниковым. Огром-
ные деревья, спиленные и подпертые жердями, стояли
длинной аллеей вдоль просеки на своем зыбком основа-
нии. Стопудовые стволы, готовые каждое мгновение рух-
нуть, вызывали щемящее чувство у человека, стоящего
у их подножья,
— Так как же вы так смогли?
— Народ очень разгорячился...
Потом в шалашах сидели саперы возле костров и
сушили подвертки, варили концентраты и говорили
о своем ночном рейде. Говорили с добродушием и нето-
ропливой веселостью пожилых людей, очень уважающих
друг Друга.
— Отпишу домой, — говорил кто-то густым баском,—
значит, так и так, как комсомол, с парашютом прыгал.
Другой голос, дребезжащий, теноровый, вторил:
— А я в себя воздуха побольше вдохнул, чтобы по-
легче быть. Кому охота ноги ломать!
В 11.40 на востоке из-за леса поднялись красные
нити ракет. Саперы начали валить деревья. Деревья
падали разом. И прямая просека легла стрелой к пере-
праве. Спустя полчаса танки промчались по ней и исчезли
в белой снежной пыли по ту сторону реки.
Старший сержант Нестер Иванович Ключников, когда
прошли танки, отправился вдоль просеки. Он останавли-
27
вался возле настилов и, тщательно оглядывая каждое
бревно, что-то записывал на бумаге. Потом он выстроил
взвод и сделал строгое замечание тем бойцам, у кото-
рых бревна в настиле расшатались под тяжестью танков.
Лейтенант и автоматчики складывали парашюты. Са-
перы, наблюдая за их работой, высказывали восхищение
их ловкости. К вечеру по просеке прошла уже наша пе-
хота, а за ней потянулись и обозы.
1ЮЙ1ЖЙ1
И. КОЗЛОВ
ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА
На войне у каждого человека — своя биография.
Здесь есть и рождение — рождение воина, и суровая
школа — школа боев, и свой успех и свои неудачи.
Петр Маркин начал войну сержантом, командиром
отделения в воздушно-десантной части. Его уважали, це-
нили и безоговорочно слушались все бойцы. Маркин за-
воевал авторитет своим исключительным трудолюбием,
отличным знанием военного дела, умением находить «клю-
чик» к сердцу каждого солдата. И в первый же бой,
несмотря на новизну и сложность обстановки, бойцы
смело пошли за ним.
Десантная часть, в которой служил Маркин, стояла
на защите Москвы. Выдержав с честью боевой экзамен,
Маркин уже командовал взводом. Однажды старший
командир поставил перед ним задачу — разведать боем
передний край обороны противника. Старший сержант
собрал солдат. Многих из них он знал еще по мирному
времени, с другими сблизился в тяжелых и трудных
боях. Медленным испытующим взглядом обвел своих
солдат Петр Маркин и сказал:
— Вот что, товарищи, идти нам уже не в первый
бой, но хочу предупредить — дело ответственное, будем
прорывать вражескую оборону. Я хочу, чтобы каждый
боец действовал, как настоящий десантник, — смело,
энергично, не считая врагов, а уничтожая их везде, где
только они есть. Помните, что позади нас Москва — до-
рогая наша столица...
Это был не митинг, не собрание, но каждый говорил,
что он думал. Бойцы поклялись, что, если нужно, они
пожертвуют жизнью, но врага к Москве не пропустят.
29
Еще не рассвело, когда солдаты взвода Маркина тро-
нулись в путь. Они действовали- на заранее выбранном
направлении, на стыке двух гитлеровских частей. И вот
до вражеских траншей осталось 150 метров. Маркин по-
ложил взвод, и бойцы стали продвигаться ползком.
50 метров. Уже хорошо виден вражеский окоп, в противо-
положном углу его — каска часового.
— Вперед, десантники! — прозвучал голос молодого
командира.
Как снег на голову, обрушились на противника сол-
даты Маркина. Первые блиндажи были взяты с хода.
Враг, спохватившись, открыл ураганный огонь, выявляя
всю систему своей обороны. А это только и нужно было
разведчикам. Но мало засечь огневую точку, нужно ее
еще и уничтожить. В немецкие окопы полетели гранаты.
Пошли в ход штыки и приклады. В этом бою командир
взвода десантников Петр Маркин лично уничтожил
больше десятка гитлеровских солдат.
Прикрывая атаку своего взвода, пулеметчик Пистрий
вступил в неравный бой с тремя вражескими пулеме-
тами. Искусно маневрируя на местности, посылая свои
очереди в цель, он один за другим подавил все три пуле-
мета. Командир отделения Головенков выбыл из строя,
Пистрий принял командование отделением на себя.
В горячих штыковых атаках его бойцы истребили три-
дцать фашистов и отбили у врага пушку.
В боях оттачивалось мастерство и крепло мужество
Петра Маркина. Вскоре он стал командовать ротой.
В подразделение приходили новые бойцы, и ветераны
встречали их рассказами об отваге и боевом умении рот-
ного командира.
Вскоре обстановка изменилась. Части Советской
Армии перешли от обороны к наступлению. С новой си-
лой в бой ринулись и наши десантники. Ломая сопротив-
ление врага, они настойчиво продвигались на запад
Однажды рота Маркина получила боевой приказ — вы-
бить противника из укрепленного пункта.
Гитлеровцы занимали выгодный рубеж обороны. На
подступах к переднему краю они пристреляли каждый
метр местности, многие участки заминировали. Подход
к обороне лежал через снеговую равнину. Об этом знал
Маркин, и он соответствующим образом подготовил
своих бойцов. Солдаты двигались на сближение с вра-
30
him чуть lie по пояс в рыхлом снегу. На подходе к насе-
ленному пункту их обнаружили наблюдатели. Враг при-:
вел в действие почти все свои огневые средства. Рота
несла потери. Тогда Маркин поднял своих бойцов в атаку.
группой солдат командир роты прорвался через стену
огня к траншеям противника. Но в этот момент Маркин
покачнулся. Вражеская пуля обожгла тело. Находив-
шийся рядом боец поспешил на помощь своему коман-
диру.
— Не говорите, что я ранен, — решительно предупре-
дил Маркин. — Вперед! — прозвучал его голос, и он пер-
вым рванулся к блиндажу. За Маркиным последовали
семь бойцов. Начался неравный бой. Враг упорно сопро-
тивлялся, стараясь уничтожить прорвавшуюся группу.
— Держаться до последнего, не отходить, — приказал
Маркин.
Все семь десантников вместе со своим командиром
были ранены. Маркин подполз к пулеметчику. Изнемогая
от боли, боец расстреливал только что начатый диск.
— Возьми мой автомат, — сказал ему командир,
а сам улегся за пулемет. — По фашистским гадам,
огонь! — скомандовал он. Бойцы ответили залпом. Пуле-
мет работал на умолкая. Неожиданно кончились патроны,
Маркин пустил в ход гранаты.
Но вот еще одна вражеская пуля поразила героя.
Командира вынес из боя, сам дважды раненный, сержант
Василенко. Он подполз к Маркину, поцеловал его в губы
и сказал: «Клянусь, товарищ лейтенант, что я жестоко
отомщу за вас этим гадам». Через полчаса он снова был
в бою и только после третьего ранения, приказом стар-
шего начальника, был отправлен в тыл.
Рота, которой командовал Маркин, жестоко отомстила
врагам за кровь своего любимого командира. В боях за
Москву десантники этой роты истребили более трехсот
гитлеровских захватчиков.
Ф. МЕЧЕТНЕР
ШАМИЛЬ
Вокруг Шамиля Гуссейнова начали собираться това-
рищи. То и дело подходили новые десантники.
— Шамиль, ты слышал, тебя наградили орденом
Красного Знамени. Поздравляю.
— Спасибо.
— Шамиль, поздравляю...
— Орденоносцу привет...
— Вот здорово, Шамиль, ты слышал?..
— Слышал, слышал, спасибо, — взволнованно отве-
чал Шамиль.
Его волновал не только самый факт награждения, но
и то, что товарищи принимают такое горячее участие в
его судьбе, искренне радуются за него. Гуссейнов выше
всего ценил дружеские чувства людей, вместе с которыми
он делил все радости и невзгоды фронтовой жизни.
Приближался вечер. Лес, в котором размещались де-
сантники, притих, словно в ожидании бури. После ожесто-
ченной артиллерийской канонады тишина казалась не-
обычной.
Греясь в тесной землянке, бойцы делились впечатле-
ниями о прошедшем дне, смеялись и шутили. Но вот при-
поднялась висевшая на дверях плащ-палатка, и в зем-
лянку, пригибаясь, вошел высокого роста худощавый
боец Яковлев, известный всей роте как храбрейший раз-
ведчик.
— Поглядите, ребята, на эти трофеи, — бросил он
в толпу сидящих бойцов деревянный немецкий туфель
огромных размеров.
Все дружно засмеялись.
32
— Да ведь это целая эрзац-крепость, — удивленно
рассматривая туфель, сказал солдат Иванов.
— Да, — задумчиво произнес кто-то,—Гитлер спе-
циально ввел на вооружение своей армии эти эрзац-
валенки, чтобы солдатам было тяжелее бежать обратно...
Обычно Шамиль принимал активное участие в таких
разговорах. Общительный и жизнерадостный, он любил
поговорить, посмеяться, ему нужны были слушатели, со-
беседники, но сегодня он молчал.
Бывают в жизни такие события, которые заставляют
продумать весь пройденный тобой путь, всю жизнь. Се-
годня у Шамиля был именно такой день. Товарищи по-
нимали это и не приставали к нему с лишними вопросами
и разговорами.
Он сидел в своем углу и вспоминал детство, любимую
мать, родной край. Он перенесся мыслями в далекий
Азербайджан.
...Высокие горы покрыты легкими белыми облаками.
Солнце, жаркое и неумолимое, с самого раннего утра
щедро одаряет землю своими лучами. Зеленые сады укра-
сили эти места, виноград цепкими стеблями поднимается
по шестам и сплетается в причудливые гирлянды. Это его
родина, дорогие его сердцу места, где он родился, где
рос и жил.
Шамиль любил горы. Пася скот, он выбирал среди них
равнины с сочной зеленой травой. Горы поднимаются
ввысь, могучие горы, видевшие жизнь и смерть многих
поколений. А между этими горами стоит Шамиль и поет.
Вокруг огромное стадо овец. И Шамиль поет об этом стаде,
поет обо всем, что видит, что чувствует, о том, что его
волнует. К яркому, горячему солнцу несется песнь
о счастливой жизни, о радости бытия, о великой любви
к Родине, к народу... А внизу расстилаются сады и вино-
градники. Домики, как спичечные коробки, выглядывают
из зеленого убора. Вокруг них — люди. Они трудятся,
создают новую жизнь.
Шамиль, конечно, не помнит гражданской войны, но
мать ему рассказывала, что Азербайджан никогда не
был бы солнечным, если бы -не большевики. Ведь Серго
Орджоникидзе был большевиком, а он первым вошел
в Азербайджан и выгнал всех муссаватистов. И Шамиль
чувствует огромную благодарность к людям, которые,
3 Крылатая пехота
33
жертвуя собой, освобождали его Родину, вдохнули жизнь
в сердце его матери.
— Большевики... Коммунисты... — шепчут губы Ша-
миля.— Он тоже- хочет быть коммунистом, но годы...
Ведь Шамиль еще совсем мал...
В землянке было тихо. Уставшие после большого и
трудного дня бойцы спали.
Сжимая автомат, спит возле Шамиля Яковлев, хоро-
ший друг и боевой товарищ. Шамиль смотрит на него и
улыбается:
— Спи, спи, Яковлев, а я буду сидеть возле тебя и
думать про свою жизнь. Может быть, я жил не так, как
нужно, а? Или я не успел сделать что-нибудь? Эх, если
бы сейчас был бой, я бы доказал... Я убил бы десять, нет,
двадцать фашистов, или привел бы много пленных...
Шамиль опять улыбнулся, уселся поудобнее, проверил
свою винтовку с оптическим прицелом, погладил ее и
снова унесся мыслями далеко назад, к тому времени,
когда он стал бойцом Советской Армии.
Попав в учебный батальон, он хорошо учился. Быстро
схватывая все новое, он тут же претворял полученные
знания в жизнь. Горячий и непосредственный, он не мог
сидеть без дела. Прыжки с парашютом были для него
любимым занятием. И если командир нс разрешал ему
прыгать, в эти дни он ходил скучный.
Жизнь катилась быстро и незаметно. Дни сменялись
днями, складываясь в недели, в месяцы. Шамиль посте-
пенно научился говорить по-русски, стал читать русские
газеты. Он часто беседовал с товарищами, рассказывал
им о своей жизни, а вечерами пел. Шамиль любил плясать,
ни один вечер самодеятельности не обходился без его
участия. С горящими глазами, с гиканьем он носился
по кругу, а товарищи хлопали в ладоши в такт танцу.
— Аса, — вскрикивал Шамиль, ноги его мелькали
в воздухе, весь он, как пружина, то сжимался, то выпря-
млялся, расправляя свои широкие плечи. — Аса, аса...
В песне, в танце, в содержании всех его рассказов
было много национального, самобытного. Горячность и
абсолютная честность, порывистость в словах и умение
до конца довести начатое дело, верность товарищу и не-
терпимое отношение к его недостаткам — все эти каче-
ства Шамиля располагали к нему окружающих, и вскоре
он стал общим любимцем.
34
Шамиль служил отлично. Он рассуждал так: не вы-
полнить приказ командира — это величайшее преступле-
ние. Он считал, что этим порочит свой народ, свою мать,
изменяет сам себе — так сильно и полно понимал он свой
долг.
Узнав что-нибудь новое, он запоминал это навсегда
и мог в любое время пересказать все это товарищу:
бойцы часто обращались к нему за помощью.
Как-то среди нового пополнения Шамиль встретил
друга детства. Лицо Шамиля расплылось в радостной
улыбке:
— Здравствуй, Гаджи...
— Шамиль...
Друзья крепко обнялись. Целый день Шамиль не
отходил от Гаджи, расспрашивал о родных местах, о ма-
тери. А вечером он сказал:
— Слышишь, Гаджи, я тебя учить буду.
— Хорошо, Шамиль, спасибо, — ответил Гаджи.
Упорно и настойчиво учил Шамиль друга военному
делу: Он хотел его сделать таким же умелым воином,
каким был сам.
Приближался день, когда Гаджи должен был впер-
вые прыгать с парашютом. Шамиль волновался, как
будто это был его первый прыжок. Вечером, за день до
прыжка, Гаджи сказал:
— Шамиль, я не смогу прыгать, мне страшно.
— Страшно?.. — Шамиль моментально вскипел. —
Страшно? Или, Гаджи, ты мне не друг, или ты навсегда
должен забыть об этом. Если ты не прыгнешь, то я тебя
больше не знаю, я тебя больше не знаю, я тебя...
я тебя...— Шамиль не мог даже найти подходящих слов.
Он весь кипел. Потом, когда несколько успокоился, ска-
зал:— Гаджи, если ты хорошо прыгнешь, я буду ува-
жать тебя как смелого человека.
Настал день прыжков. Гаджи ушел на аэродром,
а Шамиль — на площадку приземления.
И Гаджи прыгнул. Радостно крича, бежал он к Ша-
милю:
— Прыгнул, прыгнул...
Шамиль снял со своей гимнастерки значок парашю-
тиста и сказал:
— Возьми, Гаджи, этот значок, ты прыгнул и заслу-
жил его...
з*
35
Началась Великая Отечественная война. Наступило
суровое, напряженное время. Вместе со всеми готовился
к боям и Шамиль Гуссейнов. Ему не терпелось вступить
в бой с врагом. Желание Шамиля скоро исполнилось.
Его часть была по воздуху десантирована в тыл врага.
Шамиль дрался вдохновенно, забывая обо всем, не
помня самого себя. В первые дни произошел бой, за ко-
торый Шамиль был награжден орденом Красного Зна-
мени...
Шли они по лесу, девятнадцать десантников, шли
молча, оглядываясь по сторонам. Где-то близко сидел
враг. Где он?
Деревья сплошной стеной поднимались перед ними,
скрывая все, что находилось за их стволами. Каждый шо-
рох заставлял настораживаться. Вдруг впереди раздались
выстрелы. Пули щелкали по веткам, сбивая их.
Десантники живут и действуют так, как учил еще
Суворов: «Когда говоришь о противнике, не спрашивай,
сколько его, а спроси — где он».
Девятнадцать бойцов развернулись в цепь. Впереди
шли Гуссейнов и Яковлев. За деревом показался фа-
шистский офицер. Шамиль вскинул винтовку и выстре-
лил. Пуля угодила гитлеровцу в сердце.
— Считай, Яковлев, первый готов, — крикнул Ша-
миль.
— Нужно осторожнее, — предупредил Яковлев, он
прилег за густым кустарником. Шамиль последовал его
примеру, и бойцы стали по-пластунски подбираться
к противнику.
Вот уже и вражеские окопы. Ринувшись на них, де-
сантники вступили врукопашную. Часть окопов занята.
В одном из них обосновался Шамиль.
По тропинке бежал гитлеровец. Надо снять!
Шамиль выстрелил, и фашист, как сноп, повалился
на землю.
Метров в тридцати из окопа появилась вражеская
каска.
«Этого простой пулей не возьмешь, придется броне-
бойной», — спокойно подумал Шамиль. Выстрелил, но
пуля просвистела возле каски, не задев ее.
— О, черт!
Шамиль выстрелил еще раз. Пуля разворотила каску.
Вскоре гитлеровцы начали отходить. Как развернув-
36
шаяся пружина, Шамиль выскочил из окопа и громко
закричал:
— За Родину... Ур-ра!..
Он побежал вперед, а за ним бросились и все его
восемнадцать друзей.
Бой кончился. Обессиленный и израненный, Шамиль
посмотрел вокруг затуманенным взглядом. Казалось, что
никакая сила не сможет теперь сдвинуть его с места, —
так бесконечно устал он в этой смертельной схватке. Но
вдруг он увидел, как между деревьев убегал вглубь сол-
дат противника. И сразу же Шамиль почувствовал при-
лив сил, а ноги сами собой понесли его. Шамиль настиг
врага, обезоружил его и взял в плен.
Так закончился первый бой, который Шамиль Гуссей-
пов провел в тылу врага.
А через несколько дней Шамиль снова выполнял бое-
вую задачу.
Потом командир доверил ему самое опасное, самое
рискованное и почетное дело — разведку.
Много трудностей испытал на этом пути десантник
Шамиль Гуссейнов, но немало одержал и побед. Ему
было о чем вспомнить, когда он узнал о высокой на-
граде...
з

А. РОЕВ
НА КЕРЧЕНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
Наш парашютно-десантный батальон начал формиро-
ваться в первые дни войны. Командиром батальона был
сибиряк майор Няшин. Коренастый, со спокойным ли-
цом, он, казалось, не знал устали: формировал роты, про-
водил занятия с офицерским составом, проверял каче-
ство пищи, выступал перед агитаторами.
Большое значение командир батальона придавал вос-
питанию у подчиненных любви к своему роду войск.
— В нашей армии всюду почетно служить, — говорил
он, выступая перед солдатами. — Служить в десантных
войсках — почетнее вдвойне. Мы — воздушная пехота,
орлиное племя. Кто поднимается ввысь, покоряя воздуш-
ную стихию? Птица, пилот да десантник. Кто может вне-
запно обрушиться на врага? Десантные войска. Десант-
ники — это цвет наших советских войск.
В разговоре с бойцами- Няшин часто употреблял вы-
ражения: «воздушные богатыри», «соколята», «орлиное
племя». Слушая его, солдаты проникались гордостью за
свою принадлежность к новому роду войск, призванному
наносить удары по вражескому тылу.
Боевая учеба проходила у нас с утра до ночи. Десант-
ники не жалели сил и времени, отрабатывали наземную
подготовку, изучали материальную часть, совершали па-
рашютные прыжки.
Проходили ротные и батальонные учения. На такти-
ческих занятиях командиры воспитывали у бойцов сме-
лость, выносливость, умение владеть оружием.
— Солдат-десантник, — поучал командир батальо-
на,— должен знать, как ориентироваться на незнакомой
местности, должен уметь применяться к ней, быстро про-
38
изводить маскировку. При действиях в тылу врага нужна
крепкая войсковая дружба и взаимная выручка. В тоже
время каждый солдат должен всегда быть готовым
биться один в окружении врагов. Всегда нападай, и на-
падай первым. Если за тобой охотится противник — ты
опасаешься. Если же ты охотишься за врагом, если ты
преследуешь его, то неприятель боится тебя. Он впадает
I» панику. Твоя задача — поливать его огнем, бить при-
кладом, гранатой, ножом, истреблять чем попало. Сме-
лый бросок удваивает силу десантника, морально убивает
врага.
...Учеба в тылу подходила к концу. Десантники пры-
гали в различное время — утром и вечером, в солнечные
дни и в непогоду. Прыгали в горы, в лес и на открытой
местности. Все прыжки совершали с ручным раскрытием
парашюта.
И вот настал долгожданный день. Завтра — на фронт,
па малую землю, в тыл врага.
* . *
*
В одном из обширных зданий аэродрома личный со-
став батальона собрался на митинг. Сейчас командир
батальона объяснит задачу и сразу — по самолетам.
Майор поднялся на ящик и медленно испытующим
взглядохМ окинул бойцов. Вот они стоят ровной шеренгой,
подтянутые, с обветренными лицами, ждут, что он им ска-
жет.
В первой шеренге майор видит рядового Даланьяна,
уроженца солнечной Армении.
Даланьян — весельчак. Он учился в музыкальном
училище, готовился посвятить себя сцене, но это не по-
мешало ему быть хорошим солдатом. Даланьян осваивал
десантно-парашютное дело успешно. Когда в роте оказа-
лись отстающие бойцы, он с одобрения командира орга-
низовал с ними дополнительную учебу, помог своим то-
варищам стать опытными солдатами. Этот в бою не под-
ведет, не уронит своей воинской чести.
Рядом с ним — солдат горьковчанин Глебов, кузнец
по профессии. Он служит в армии третий год. Осенью дол-
жен был демобилизоваться, хотел вернуться к себе на
Волгу, но помешала война. Глебов, как один из наиболее
опытных солдат, был оставлен в тылу, там, где проходил
39
подготовку батальон, чтобы обучать новых солдат-десант-
ников. Но ему, человеку с живым и неспокойным харак-
тером, трудно было сидеть на одном месте. Он каждый
день ходил к командиру базы, просился, чтобы его отпу-
стили на фронт.
Наконец, командир базы не вытерпел:
— Отправляйтесь, а то вы мне покоя не дадите!
Так Глебов стал бойцом нашего батальона. Вот он
стоит в строю — рослый, подтянутый, с открытым лицом,
полным решимости и отваги. Этот в бою тоже не подве-
дет, тоже не уронит воинской чести!
Взгляд командира остановился на грузной фигуре
украинца Походенко. Жена и сын Походенко сейчас
в тылу у врага, в Запорожье. Что с ними — он не знает.
Может быть, погибли, а может, отправлены на фашист-
скую каторгу. Походенко давно вынашивает мысль скви-
тать с фашистами счеты за свою семью, за поруганную
украинскую землю.
Сколько здесь таких, как Даланьян, Глебов, Похо-
денко! Такие все. С ними не страшна никакая опасность.
С ними хоть на край света.
— Товарищи! — начал комбат. — Обстановка на
фронтах вам известна. Гитлеровские оккупанты захва-
тили большею часть советской земли. Они подошли к
Ленинграду, оккупировали Белоруссию, вторглись на
Украину. Но силы врага слабеют, а наш отпор крепнет.
Враг разгромлен под Москвой и отброшен далеко на за-
пад. Героические защитники Севастополя успешно отра-
жают его попытки овладеть морской твердыней, а сейчас
мы получили новую радостную весть: наши войска выса-
дились в Крыму, освободили Феодосию и Керчь. Наш ба-
тальон получил приказ десантироваться в районе Ара-
батской стрелки. Задача—занять деревню Ак-Монай и
закрепиться там. Выполним эту задачу с честью. В боях
с врагом не пощадим своих сил и жизней!
Выступает комиссар батальона старший политрук
Гаврилов. Затем на трибуну поднимаются солдаты и сер-
жанты. Каждый говорит о своей готовности биться с вра-
гом до победы, до полного изгнания гитлеровских за-
хватчиков с советской земли.
Митинг закончен. Раздалась команда: «Через два-
дцать минут по самолетам».
40
* . *
*
Самолеты «ТБ-3» выруливают на старт. Рев моторов
ширясвет воздух. Четыре часа утра. Первая машина,
сделав пробег, легко отрывается от земли и сразу же
скрывается в сумраке ночи.
Машины поднимаются одна за другой с интервалом
и десять минут. Это имело свои выгоды. Одиночные
машины не вызовут подозрений у противника, что с воз-
чуха выбрасывается десант. Враг не должен знать о нем,
иначе он примет меры предосторожности. Но выброска
отдельными! экипажами сильно затрудняла и наши дей-
ствия. В ночных условиях летчикам трудно вести свои
корабли точно к указанной цели, трудно сбросить людей
в один и тот же район.
Наш корабль поднялся последним. В нем находились
командир батальона, начальник связи офицер Наумов,
врач Вальсов, начальник радиостанции старшина По-
кровский, два пулеметчика, радисты и автоматчики.
Когда самолет лег на курс, была установлена связь
е первым самолетом, который уже возвращался обратно.
Радист сообщил:
— Задание выполнено.
Наши люди в Крыму. Что с ними? Как приземли-
лись, какова обстановка?
До района высадки больше двух часов полета. В са-
молете тишина. Лица десантников сосредоточенно задум-
чивы.
Погода в полете резко ухудшилась. Облака станови-
лись гуще, плотнее и опускались все ниже. В районе
выброски они прижали машину к земле. Стрелка высото-
мера показывала 75 метров.
Никакими инструкциями прыжки с парашютом с та-
кой высоты не предусмотрены. Но прыгать надо, не воз-
вращаться же назад, когда весь батальон уже на земле.
На листке из блокнота майор пишет штурману самолета:
«Наберите высоту, будем прыгать из облаков».
Пробив первый слой облаков, самолет выходит на
цель. Высота четыреста пятьдесят метров.
Подается команда:
— Приготовиться к выброске... Пошел!
Один за другим десантники покидают самолет. В гу-
сюе облако прыгают рядовой Исбасханок, старший сер-
41
жант Сахновский. Передо мной просунул в дверь свое
грузное тело комбат Няшин. Последним прыгаю я.
За плечами у меня несколько лет службы в авиации,
больше сотни прыжков. Но никогда с таким волнением
не покидал я самолета, как сейчас. В эти мгновения про-
верялись воля, находчивость, выучка.
Дергаю кольцо. Рывок. Чувствую, что парашют ра-
скрылся. Земли не видно, иду в облаках. Вдруг слышу
автоматную дробь. Неужели приземлимся на голову
врагу? Маневрируя в воздухе, все мы ускоряем спуск на
парашюте, уклоняемся от огня противника. Порывистый
ветер доходит до восьми — десяти метров в секунду. Он
разбрасывает нашу небольшую группу в разные стороны.
Мысли работают напряженно. Первое решение — под-
готовить себя к бою. Быстро отвязываю стропу, которой
крепил автомат, проверяю магазин. Расстегиваю сумку,
где находятся гранаты, ощупываю нож. Все на месте.
Вдруг внизу прояснилось. Облака исчезли. Спускаюсь
над дорогой, по которой движутся разрозненные группы
людей, повозки. Нет сомнения, что это идут отступающие
солдаты противника. Это они встретили нас огнем. Зна-
чит, всем нам сразу же предстоит вступить в бой. Ну,
что же, только бы невредимым коснуться земли, а там
поборемся.
Противник стреляет в меня, но пули идут мимо. Пы-
таюсь отстегнуть запасной парашют. Так скорей можно
освободиться от подвесной системы. Но вот под ногами
уже земля. Не успел. Сразу падаю на бок. Проворно
отстегиваю грудную перемычку, освобождаюсь от подвес-
ной системы и ложусь лицом к дороге. Впереди ставлю
на ребро запасной парашют. Это — мое укрытие.
Смотрю, на дороге остановилась машина. Соскочив
с нее, одна группа солдат бежит ко мне, другая направ-
ляется в сторону, туда, где приземлился майор Няшин.
Остальных парашютистов не видно. Лежу неподвижно,
автомат наготове. Фашисты, видимо, решили, что я ра-
нен. Бегут, не открывая огня, надеясь захватить меня
в плен живым.
Нас разделяет расстояние меньше, чем в сто метров.
Враг приближается. Впереди — долговязый офицер в
распахнутой шинели. За ним еще пятеро солдат. Вну-
шаю себе: главное не горячиться. Тщательно целясь, на-
жимаю спусковой крючок. Звучит дробь автомата. Долго-
42
гиный, выронив пистолет, неуклюже падает на землю.
Нюрой отскочил в сторону, захромал. Солдаты опешили,
о< ia повились. Двое, схватив убитого офицера, бегут
опрятно к дороге. Вдогонку им даю вторую очередь. Еще
один падает. Остальные залегли, ведут ответный огонь.
Нули свистят над головой, слева и справа взлетают не-
большие снежные султаны...
В стороне, где приземлился Няшин, тоже слышна
дробь автомата. Командир батальона отстреливается.
Жаль, нельзя помочь ему. Сам с трудом отбиваюсь, а до
пего более двухсот метров.
Вдруг землю потрясает, точно громом. Это из облаков
вынырнул наш «ТБ-3». Летчик решил, видимо, посмот-
реть, как мы приземлились. Это очень кстати. Это вы-
шило панику в рядах противника. Фашистам, вероятно,
показалось, что сейчас здесь будут высаживаться новые
। руппы парашютистов. Один за другим вражеские сол-
даты бегут к своей машине. Грузовик дает газ и, подни-
мая за собой облако снега, скрывается в направлении
Джанкоя. Вслед за машиной погромыхали и повозки.
И вдруг сразу стало тихо. Оглянулся — кругом ни
души. Что делать? Надо идти к комбату. Надо разыски-
вать своих товарищей.
Хотел уже двинуться напрямик по свежему снегу, но,
поднявшись на колени, заметил на дороге новую группу
противника. Майор Няшин не подает никаких признаков
жизни. Может, он ранен, убит? Решил выждать, пока
пройдут вражеские солдаты. Их много, надо притаиться,
чтобы не заметили. Осмотрелся кругом и ахнул. Ранец
выделяется на снегу, словно большая клякса на белом
листе бумаги. Ветер играет куполом парашюта, напол-
няет его и отделяет от земли.
Неужели фашисты заметили? Быстро подтягиваю
(чроны, завертываю в купол ранец и запасной парашют.
'I сверь они сливаются со снежным покровом. Лежу в бо-
розде, сверху запорошил себя снегом. Впервые пожалел,
•но не имею с собой лопаты: можно было бы вырыть
хоть небольшой окоп.
Солдаты прошли торопливо. Это и понятно: они отсту-
пают, ведь Керчь и Феодосия уже заняты советскими
войсками.
i (еожиданно из облаков выныривает «мессершмитт».
Он идет на бреющем полете и, пролетая там, где был
43
комбат, дает длинную очередь. Неужели Няшин не зама-
скировал себя? Жив ли он?
Вечереет. Движение на дороге стихает. Нет ни души.
Я подымаюсь и иду туда, где приземлился комбат.
Смотрю, он тоже поднимается мне навстречу. За пле-
чами словно выросли крылья. Ускоряю шаг, бегу к нему.
Бежит и Няшин. Какая радость! Обнялись. Долго трясли
друг друга. Со стороны можно было подумать, что здесь
встретились друзья, которые не виделись по крайней
мере лет десять.
— Жив... — не скрывая своей радости, первым загово-
рил комбат.—Это — наше второе рождение. Теперь нам
жить и жить до полной победы!
В стороне Феодосии и Керчи вспыхивают зарницы.
Слышится артиллерийская стрельба.
Надо скорее пробираться к Ак-Монаю, собирать своих
людей.
При свете карманного фонаря определяем по карте,
где мы находимся, но в темноте ориентироваться трудно.
По нашим предположениям, до деревни Ак-Монай не
больше десяти километров.
— Пошли, — говорит комбат. — Только давай при-
мем необходимые меры предосторожности.
Разрываем парашют, делаем белые накидки. Отходим
друг от друга метров на пятнадцать и движемся на во-
сток.
Вскоре встречаем еще двух парашютистов. Теперь нас
четверо. Трудно двигаться по целине, но надо.
— А какое сегодня число? — неожиданно спрашивает
комбат.
— Тридцать первое декабря, — отзывается рядовой
Панченко.
— Вот это да!
В суматохе тревожного дня никто из нас раньше не
вспомнил о том, что наступает канун Нового, тысяча
девятьсот сорок второго года.
— Вот это здорово! — говорит, потирая озябшие руки,
Няшин. — Новый год встречаем в тылу противника, вы-
полняя боевую задачу. Это в жизни не часто бывает!..
— С Новым годом, товарищи!
— С Новым годом! Пусть он будет годом новых на-
ших побед!
44
4s
В то время, когда мы с Няшиным отстреливались от
противника, другие парашютисты группами и в одиночку
we дрались с ним. Разбросанность десанта не позво-
лила нам сразу соединиться и действовать организованно.
Но пет худа без добра, как говорит русская пословица.
Ч.ействовать порознь нам было труднее, но зато мы на-
слали много шуму. На большой территории противник
ю и дело натыкался на группы наших парашютистов, и
v него создалось впечатление, что в Крыму высадился
крупный десант. Это усилило панику среди отступав-
шего врага. По словам местных жителей, гитлеровцы уве-
ряли, что русские высадили на Керченский полуостров
тысяч парашютистов...
Наши десантники сражались храбро, геройски.
Надолго сохранится в памяти подвиг сержанта Куба-
рева. Воин был ранен еще в воздухе, но, приземлившись,
сразу же открыл меткий огонь по врагу. Гитлеровцы
стали обходить сержанта со всех сторон. Приземлив-
шийся невдалеке пулеметчик Федюнин тоже стал стрелять
по противнику, но гитлеровцы уже вплотную подходили
к Кубареву, и Федюнин не смог выручить его из беды.
11одпустив фашистов ближе, Кубарев взорвал гранатой
и себя и гитлеровских солдат, окруживших его.
Группа десантников во главе с ефрейтором Гузовым,
приземлившись в поле, встретила там преклонных лет ста-
рика, местного жителя. Он накладывал в повозку сено.
Старик сообщил парашютистам, что в его деревню
угром пришли гитлеровцы, их немного — человек пят-
надцать.
— Слушай, отец, — сказал Гузов, — как вернешься
домой, передай вот это фашистам, — и он передал ста-
рику смятый парашют. — Скажи, что нашел у дороги.
Только обязательно передай. А о том, что видел нас — ни
’ У-гу.
Когда старик со своей повозкой скрылся из виду, де-
сантники стороной обошли деревню и устроили на дороге
-.асаду. Шелковая ткань парашютов, приспособленная
под капюшоны, скрывала бойцов. Дорога перед ними ле-
кала как на ладони.
Расчет Гузова оправдался. Увидев парашют, привезен-
ный стариком, гитлеровцы перепугались. Они поспешно
45
уложили награбленное у местных жителей добро в сани,
прикрыли его сенрм и, нахлестывая лошадей, покинули
деревню.
Вскоре на дороге показались четыре подводы. Когда
они поравнялись с засадой, десантники стали в упор рас-
стреливать фашистов. Затем завязалась рукопашная
схватка. В этой схватке все вражеские солдаты, кроме
двоих, были уничтожены. Забрав уцелевших лошадей и
оружие убитых, десантники вернулись в село, возвратили
крестьянам их вещи, а сами на лошадях с двумя плен-
ными двинулись к Ак-Монаю.
* *
*
Собрав основные силы батальона, майор Няшин по-
вел их в бой на противника, занимавшего Ак-Монай. Бой
был ожесточенным, но коротким.
Овладев деревней, батальон занял круговую оборону,
зарылся в землю.
В тот же день я подобрал посадочную площадку, обо-
значил ее. На площадке организовали дежурство. Вече-
рохм радировали в штаб фронта: «Задача выполнена, го-
товы принять самолеты». Однако низкая облачность и
пасмурная погода помешали перебросить по воздуху
главные силы десанта. Наши воздушно-десантные войска
высаживались морем.
Непрерывно укрепляя оборону, батальон вел раз-
ведку, готовясь к любой неожиданности. Разведчики вы-
лавливали вражеских солдат в окрестных селах, напа-
дали на их обозы. Много героических дел было совер-
шено в те дни на крымской земле.
Вскоре на смену нашему батальону пришло стрелко-
вое подразделение. Нас, десантников, переправили на
Тамань. Надо было готовиться к новым прыжкам, к но-
вым испытаниям, к новым боям в тылу врага.
Литературная запись М. КУЗЬМИНА,
Л. ГЕРАСИМЧУК
РЕЙД СОВЕТСКИХ ПАРАШЮТИСТОВ
(Из записной книжки командира парашютно-
десантного отряда)
Я открыл дверцу самолета и увидел квадрат ночного
неба, освещенный синевато-желтым пламенем разрывов.
Земля встречает нас огнем. Подана команда: «Пошел».
11ащупываю холодное тело автомата, кладу в один кар-
ман гранату, в другой финский нож и прыгаю. Йоги раз-
бивают ледяную корку, туловище входит в снег по пояс.
Противник ведет огонь попрежнему, однако интенсив-
ность его заметно ослабла. Осторожно проверяю электро-
фонарик, наглухо застегиваю маскировочный халат и на-
правляюсь к юго-западной опушке леса. Там пункт
сбора.
В предрассветный час, когда весь состав группы был
на месте, охранение донесло:
«Только что деревню покинул лыжный неприятельский
отряд с очевидным намерением атаковать нас».
Когда мы вышли на лесную дорогу, стало ясно, что
враг движется за нами по пятам: вдали показались
неприятельские лыжники.
Мы скрылись в ельнике. Наш залп захватил врага
врасплох. Из двух с лишним десятков одиннадцать лыж-
ников зарылись носом в снег.
В километре от места боя мы вышли на дорогу.
< hсюда до линии фронта по крайней мере километров
сто. Там нарастают сейчас кровопролитные схватки.
Ч|обы выручить свои войска, противник заметно усилил
в последние сутки подброску резервов, боеприпасов.
(>дпа нз основных дорог находится где-то рядом с нами.
47.
Перед группой поставлена задача: всеми силами дезорга-
низовать здесь движение и при первой же возможности
вывести дорогу из строя, взорвать на ней мост.
Поздно вечером я выставляю дозоры и отдаю приказ
расположиться на привал. Десантники разгребают снег
и, устлав его хвоей, устраиваются на отдых. Наша полу-
ночная трапеза скромна: фронтовые сто граммов и пол-
банки мясных консервов с галетами. В полночь проверяю
дозоры, обхожу лагерь. Люди спят, свернувшись «кала-
чиком», близко придвинувшись друг к другу.
К исходу следующего дня посланные вперед развед-
чики сообщили: мы находимся на подходе к деревне.
А час спустя, когда сквозь сосны мы увидели ее, издали
донеслись чуть внятные голоса: это двигался неприятель-
ский обоз. Ко мне подходят рядовые Григорьян и Мас-
лов. В их руках гранаты.
— Товарищ лейтенант, разрешите атаковать?
— Действуйте.
Они устремляются к дороге. С группой автоматчиков
я направляюсь им вслед. Тщательно маскируемся, ждем.
Из-за темной полоски леса показываются нагруженные
до краев подводы. Обоз сопровождают солдаты.
Гранаты летят под повозки. Смолисто-черные ломти
земли ударяются о стволы деревьев и падают на белый
снег. Отрывисто стучат автоматы. На какое-то мгновение
дорогу заволакивает дым, и когда он рассеивается, мы
видим на краю дороги разбитые в щепы подводы и вра-
жеские трупы.
Мы идем все дальше. Над лесом поднимается и падает
заря. Утро выдалось хмурое, к исходу его начался снего-
пад, а когда он прекратился, ветер донес острый запах
дыма. Где-то близко деревня.
Разведчики донесли: противника в деревне нет, но по
дороге двигается неприятельский отряд в составе около
роты пехоты. Я располагаю,.бойцов таким образом, чтобы
ударить по отряду в лоб и с фланга. Когда колонна про-
тивника приблизилась метров на восемьдесят — раз-
даются три пронзительных свистка. Огонь!
Враг потерял в этом бою до полуроты, остальные
скрылись в лесу.
К деревне мы подошли в сумерки. Еще издали услы-
шали голос петуха. Хорошая улыбка облетела лица бой-
цов. Кто-то шутит;
48
— Если петух жив-здоров, значит, гитлеровцев в де-
ревне действительно нет.
Весть о том, что в деревню пришли парашютисты,
быстро облетает избы. У настежь открытых дверей тол-
пятся крестьяне:
— Заходите, касатики...
Обхожу избы — стараюсь побыстрее устроить бойцов.
Всюду в печах весело потрескивает огонь. Хозяйки хло-
почут у столов, бойцы устраиваются на ночлег. Преду-
преждаю: спать не раздеваясь, ложиться немедленно.
Впрочем, последнее излишне, многие уже спят.
Я вижу, как участливо склонились над солдатами
хозяева, понимающе заглядывают им в глаза:
— Намерзлись, намаялись.
В каждом доме у двери ставлю дозорного. Сообщаю
на случай тревоги пункт сбора группы.
Изба, где я расположился, — неподалеку от окраины.
Возвращаюсь туда. Прошу чаю — пью одну кружку,
другую.
Чувствую, как тяжелеет голова, дремотной слабостью
наливается тело, смыкаются веки. Роняю голову на стол,
обхватываю ее руками. Спать!
Откуда-то издалека просачивается слабый треск:
ясно слышу автоматную очередь. Хочу подняться и не
могу. Потом слышу до боли знакомый голос:
— Товарищ лейтенант, тревога! Противник!
Вскакиваю. Некоторое время стою, собираюсь с мыс-
лями. Сообразив, в чем дело, вихрем выбегаю из избы.
Ночь обжигает меня своим ледяным дыханием. А на ули-
цах деревни уже закипает бой.
Выясняю обстановку. Оказывается, на западной
окраине неприятельский отряд напоролся на наш боевой
заслон. Отдаю команду:
— В бой не ввязываться, отходить к лесу...
Командиру заслона старшине Кузьминскому прика-
зываю: задержать здесь противника как можно дольше,
каждая лишняя минута сопротивления позволит уберечь
десяток жизней. Кузьминский с автоматом в руках вы-
двигается вперед. Враг переносит на него всю силу сво-
его огня. Автомат Кузьминского захлебнулся, выпустил
очередь и опять умолк. По рядам парашютистов прошло:
«Старшина ранен, выручать старшину!» Десантники
рванулись к своему командиру, но враг опередил их.
4 Крылатая пехота
49
И все увидели, как из сугроба поднялся старшина, вски-
нул к виску пистолет.
Мы шли зарослями ельника на северо-запад.
Багровые сполохи провожали нас. Поутру по свеже-
выпавшему снегу отряд нагнали трое ребятишек. Старший
сказал: «Где тут командир?» Мальчика подвели ко мне.
У него были маленькие руки и суровое лицо, но в глазах
стояли слезы. Мы прошли с ним на край высокой кручи.
— Говори.
Он хотел говорить, но голос изменил ему. Слезы часто-
часто побежали по щекам. Он закусил губу, затем ска-
зал:
— Ночью фашисты спалили нашу деревню, — и доба-
вил раздельно: — За парашютистов.
Я посмотрел на него, белобрысого и веснушчатого, и
пожал ему руку, как равному: ведь это был вестник
народной ненависти к врагу.
К полудню следующего дня наши разведчики вышли
на опушку леса. Вскоре ко мне подбежал один из них:
— Товарищ лейтенант, виден мост!
Я устремляюсь на опушку. Лес рассекла излучина
реки. Через нее-то и переброшен мост — заветная цель
похода. Лесом подбираемся совсем вплотную к мосту.
Он хоть и деревянный, но большой и крепкий: длина —
восемьдесят метров, ширина — двадцать. По нему идут
тяжело нагруженные автомашины, тракторы, средние
танки. Его усиленно охраняют. Вот стоят часовые на
обоих берегах реки. Есть один путь для подрывников —
по льду. Мои люди собрались в круг на небольшой лес-
ной поляне. Оглядываю всех: как изменились за не-
сколько дней эти родные лица! Они возмужали, черты их
стали строгими.
— Кто возьмется взорвать мост?
У всей группы один ответ, причем это даже не согла-
сие, а просьба — горячая, настоятельная. Все десантники
одинаково рвутся на опасное дело, но здесь есть двое
наиболее опытных. Выполнение задания должно быть
поручено им. Я называю их имена: Федорчук и Николь-
ский.
Поздно вечером они покидают группу. Сердечное
рукопожатие. Парашютисты взваливают на плечи доб-
рых два пуда тола. Хрустнула на их пути сухая ветка.-
50
Ель стряхнула с себя снег. Парни согнулись и скрылись
во тьме.
Взрыв должен последовать через 25 минут. Чтобы
наши люди успели уйти, неприятельский штаб не должен
знать о происшедшем еще хотя бы часа полтора после
взрыва. Значит, надо оборвать провода, связывающие
охрану моста со штабом. Сделать это надо в момент
взрыва, ни на минуту раньше, ни на минуту позже. Если
раньше, противник, обнаружив перебой в телефонной
связи, может предупредить взрыв. После взрыва просто
будет поздно.
И еще одна группа парашютистов уходит из леса.
Оставшиеся с опушки смотрят туда, где над рекой
повис остов моста.
Гром врывается в лес, сбивает с елей хлопья снега.
Сухие ветки летят на землю.
Немного позже из темноты внезапно появились две
фигуры. Это Федорчук и Никольский. Все расступаются.
Подходит Федорчук:
— Задание выполнено.
Я увожу группу вглубь леса и остаюсь там несколько
часов. Когда слабый свет зимнего утра проникает в чащу,
мы направляемся к берегу. Мост разорван надвое. Края
его свисли в реку. Обломки разметало по льду.
Еще ночью на подходах к взорванному мосту стали
скапливаться автомашины противника. За несколько ча-
сов здесь образовалось два автомобильных затора. По
нашему вызову в полдень прилетели сюда советские са-
молеты. Мы стояли на скате лесного вала и видели, как
из облаков вынырнула пятерка штурмовиков. Она вихрем
понеслась к мосту. Самолеты сбросили на цель бомбы.
Машины заволокло черным дымом. Через минуту из
густых клубов показались группы бегущих людей. Они
рассыпались по снежному полю. Самолеты развернулись
и принялись с бреющего полета сечь фашистов пулемет-
ным огнем. Так прошли они трижды, затем набрали вы-
соту. приняли плотный строй и ушли на северо-восток.
Ночевали мы в лесу, рассчитывая на следующий день
перейти линию фронта и соединиться со своими войсками.
1Iоутру выбрались из рощицы и увидели поле боя. На
краю равнины раскинулся лес, позади него — деревня.
Враг окопался в лесу. Наши войска обрушили на лес
нею силу артиллерийского огня. Красноватые очаги пла-
4*
51
меии возникали то в одном, то в другом его конце. Мы
видели, как, преодолевая яростный огонь неприятеля,
к лесу подходили и залегали наши бойцы. Я приказал
нескольким парашютистам проникнуть на окраину леса,
в тыл противника, засечь расположение основных огне-
вых точек и уничтожить их.
Когда сумерки спустились, мы перелеском направи-
лись в расположение своих войск. Последние несколько
километров предстояло покрыть по насту. Бойцам было
трудно, но они двигались быстро. Молодой, свежевыпав-
ший снег хрустел под ногами. То и дело слышались смех,
шутки. Людям было приятно, что большой и трудный по-
ход завершен успешно. Наша группа выполнила задание
ценой сравнительно небольших жертв: за время похода
мы потеряли трех парашютистов.
Мы шли, укрываясь в густом кустарнике. Никто из
нас не знал точно, в каком именно пункте мы пересекли
линию фронта, но где-то в сокровенном уголке сознания
мы ощущали эту грань. И вся наша группа поднялась
над заснеженной землей, люди стали во весь рост и за-
шагали вперед легко и радостно.
Ф. ФЕДОРОВ
ЗАХВАТ ДЕРЕВНИ ДЯГЛЕВО
Купол парашюта повис на дереве. Нередкий случай
для десантника.
Сержант Владимир Козинец ловко ухватился за сук,
дотянулся до ствола. Он не хотел бросать свой пара-
шют, да и нельзя этого делать в тылу врага. Парашют
мог оказаться находкой для противника.
Сержант залез выше по дереву, финкой надрезал сук
и, сломав его, освободил купол. С мягким шумом пара-
шют упал на снег.
Сержант твердо ступил на землю и сразу почувство-
вал прилив силы, уверенности. «Где командир, где стар-
шина? — первое, о чем подумал Козинец. — Как-то они
приземлились?»
О младшем лейтенанте Гавриленко и старшине
Аверьянове сержант вспомнил в первую очередь потому,
что они оставили самолет незадолго до него и должны
находиться где-то поблизости. Да и продолжительная
служба в одном подразделении сдружила их.
Кругом все уснуло в тишине январской ночи. Време-
нами можно было подумать, что война далеко ушла
отсюда. Но не так обстояло дело. Враг находился в ка-
ких нибудь десяти — пятнадцати километрах, а может
быть, где-то совсем рядом.
Козинец насторожился. Только теперь, когда немного
отхлынуло чувство напряжения и тревоги, он заметил,
что по лицу течет кровь. Сержант зачерпнул в при-
lopiiniH снега, приложил к щекам.
53
Сзади послышался осторожный шорох и затих, затем
послышался снова. Козинец залег, взяв автомат наизго-
товку. Теперь уже можно было различить шаги. Среди
деревьев выросла чья-то фигура. Козинец осветил ее фо-
нариком и узнал младшего лейтенанта Гавриленко. Они
встретились тепло и радостно, как будто не виделись
много лет.
Парашютисты ночевали на снегу. Вернее сказать не
ночевали, а провели ночное время. Ни тот, ни другой
не спали, лишь один мог лежать, а второй охранял ко-
роткий и неуютный отдых первого. Был у десантников
в ту ночь и еще один враг — мороз. Костер развести
нельзя. От напряжения и холода ночь показалась длин-
ной, суровой.
Медленно стал пробиваться рассвет. Сориентировав-
шись по карте и осторожно ступая по жесткому, как песок,
снегу, десантники пошли к дороге. В этом направлении
командир перед десантированием намечал пункт сбора.
Шли медленно, и, может быть, от этого парашюти-
стам показалось, что они ушли далеко. Но вот впереди
среди деревьев показался просвет. То была дорога. Гав-
риленко остановился, настороженно прислушиваясь. Ти-
шина морозного утра нарушалась лишь глухим, ровным
шумом лохматого от снега леса.
Десантники привыкли понимать друг друга без слов.
Обстановка учит поступать так. Вот поэтому, когда млад-
ший лейтенант вдруг упал как подкошенный в снег,
сержант не задумываясь последовал его примеру.
— Слушай, — шепотом сказал Гавриленко, показывая
на поворот дороги.
Оттуда донесся еле уловимый скрип полозьев.
— Фашисты, — первый заметил Козинец и указал на
подводу, что появилась из-за поворота. Гавриленко вы-
жидающе приподнялся на локти, осматриваясь кругом, и
вдруг пополз вперед, по направлению к небольшому
деревянному мосту, оказавшемуся недалеко от десант-
ников. Сержант опять без слов понял замысел офицера
и заторопился за ним. На подводе, кроме старика-воз-
ницы, сидели два вражеских солдата.
Как только повозка выехала на мост, десантники бес-
шумно, за несколько бросков оказались у самой повозки.
— Хенде хох! Руки вверх!
54
Солдаты, будто их смело сильной волной ветра, одно-
временно спрыгнули с дровней и, подняв руки, рухнули
в снег.
В полдень парашютисты встретились со старшиной
Алешей Аверьяновым.
Как всегда, Алеша встретил друзей с радостной улыб-
кой на лице.
— Значит, не зря путешествовали, — сказал он, за-
метив с десантниками двух вражеских солдат.
— Рассказывай скорее — как, что? Где комбат, где
остальные? — с нетерпением спросил Гавриленко.
— Пока все идет как по маслу, — с прежней весе-
лостью говорил старшина. — Командир уже чай пьет.
Мне приказал собирать к нему «растерявшихся». Идемте,
покажу нашу резиденцию.
Командир батальона капитан Карнаухов, со строгим
и деловым выражением лица, расположился на разо-
стланной в шалаше плащ-палатке и отмечал что-то на
карте. Он по-дружески поздоровался с Гавриленко и
Козинцом.
— Вот это очень кстати, — сказал комбат, увидев
пленных. — Сейчас они нас введут в курс дела.
Гитлеровцы долго молчали. Лишь после неоднократ-
ных вопросов удалось установить, что в деревне Дяглево
находится штаб пятой танковой дивизии, изрядно потре-
панной в недавних боях на фронте. Для десантников
такие данные значили многое. Завеса неопределенности,
неясности в обстановке до некоторой степени была при-
открыта.
И вот, взвесив свои силы и возможности, командир
батальона принял решение и доложил его командиру
воздушного десанта. Получив одобрение, в ночь с 8 на
9 февраля 1942 года десантники атаковали штаб танко-
вой дивизии противника, уничтожили его и захватили
ценные трофеи и документы.
— Видите, пушка стоит? — спросил Гавриленко
у Аверьянова и указал на крайнюю избу, на задворке
которой стояло зенитное орудие, а около него, разме-
ренно махая руками и, как заведенный, подплясывая на
морозе, маячил вражеский часовой. — Толково бы из этой
пушки да по хозяевам.
— Идея,- товарищ младший лейтенант,— вдруг обра-
дованно и торопливо, точно боясь, что ему не дадут вы-
55
разить свои мысли, заговорил сержант Козинец. — Раз-
решите, мы с Аверьяновым захватим пушку и...
Но командир взвода уже принял решение.
Тиха, безветренна была эта февральская ночь, что
редко случается в смоленских краях в такое время.
В Дяглево то вдруг затихали, то снова шумели моторы
автомашин, мотоциклов. Когда шум прекращался, корот-
кая тишина воцарялась вокруг.
Сержант Козинец полз впереди, Аверьянов в несколь-
ких метрах позади. До огневой позиции оставалось около
пятидесяти метров. Парашютисты замерли в снегу. Они
засекли время, пока часовой проходил от одного края
позиции до другого. На это у него уходило почти три
минуты. Десантники подсчитали, что за три минуты они
успеют подобраться к орудию. Вот часовой приблизился
к краю позиции, повернулся и пошел обратно. В этот
момент парашютисты стремительно, но осторожно по-
ползли к орудию. Часовой ходил слева, а они подобра-
лись к пушке с правой стороны. Как только солдат по-
вернул обратно, Козинец и Аверьянов одновременно
набросились на него. Счет времени шел на секунды. За-
мешкайся в такой момент, растеряйся — и провалишь
все дело, погубишь не только себя, но и остальных.
Ловко, умело, решительно действовали десантники.
Только часовой раскрыл рот, старшина плотно заткнул
его своей рукавицей. В этот миг сержант нанес врагу
смертельную рану ножом.
Орудие было захвачено. Пока Аверьянов и Козинец
работали на одном конце деревни, большие дела делали
и другие десантники. Командир батальона заранее преду-
смотрел захват огневых точек противника. И вот те-
перь, когда стало известно о выполнении заданий, капи-
тан решил начинать атаку Дяглево. С другой стороны
деревни лежали наготове десантники батальона капи-
тана Дробышевского. Время подходило к полуночи.
Капитан, глядя на часы, спокойно отдавал последние
приказания. Многое для него было еще неизвестно— есть
ли в Дяглево танки, где расположен штаб, но многое
уже было известно, а главное — захвачены орудие, два
пулемета, взяты под обстрел дороги, у линий связи ле-
жали десантники, готовые после первого же выстрела
перерезать провода.
56
Сержант Козинец, по специальности артиллерийский
мастер, занялся изучением работы захваченного зенит-
ного орудия врага. С боевой техникой противника сер-
жант был знаком, и он сравнительно легко вникал в суть
дела. Старшина в это время готовил снаряды, поднося
их из укрытия ближе к орудию. Делали все это десант-
ники хладнокровно и деловито.
Тем временем кольцо вокруг Дяглево сужалось бес-
шумно и плотно. Внезапность — основная спутница де-
сантников. Вот ее-то и добивались парашютисты. Сол-
даты выжидающе лежали уже у самых домов, как вдруг
тишину ночи нарушила очередь советского автомата.
Стрельбу начал старшина Аверьянов. Необходимость
заставила его это сделать, может быть, раньше времени,
которое назначил командир. Когда из-за угла сарая по-
казались три солдата с автоматами, старшина понял,
что это идет смена на пост. Оставалось одно — дать оче-
редь. Так и поступил старшина.
Автоматная очередь Аверьянова послужила сигналом
к атаке. Сразу же после первых выстрелов в разных
концах Дяглево заработали автоматы, загремели взрывы
гранат. Временами все это заглушало громкое, раскати-
стое «ура», перекидывавшееся из конца в конец деревни.
Сержант Козинец уже произвел несколько выстрелов.
Неожиданно послышался шум танкового мотора.
Танк показался на краю деревни и двигался на орудие.
Видимо, танкисты получили приказ об уничтожении
пушки. Танк рос на глазах. На фоне снега он, тоже бе-
лый, сливался с местностью, но можно уже было разли-
чить башенную пушку, гусеницы. Сержант открыл по
танку огонь. Но что могли сделать двадцатимиллиметро-
иые снаряды против брони тяжелого танка? Машина на-
ращивала скорость, танкисты усиливали огонь. Вокруг
ложились разрывы снарядов, поднимались снежные фон-
। аны.
Снаряды не разорвали брони фашистского танка.
Тогда Аверьянов и Козинец бросились в снег и поползли
навстречу бронированной вражеской машине. Земля
н (дрогнула, как живая. Это старшина пустил в ход гра-
наты. Фашистский танк тяжело и медленно осел набок.
11з люка выскочил солдат, за ним — второй... Почти
в упор Аверьянов прошил очередью обоих...
57
Могучее «ура» нарастало. Десантники штурмовали
последние дома в центре деревни.
Приближалась развязка первого боя в тылу врага.
Гитлеровцы были дезорганизованы. Паника у противника
не прекращалась до конца боя. Внезапность была обеспе-
чена, и она в основном принесла победу.
В Дяглево десантники захватили два полковых зна-
мени, четыре танка, 72 автомашины, 19 мотоциклов,
15 велосипедов, тягач, важные штабные документы. Враг
потерял убитыми и ранеными больше ста солдат и офи-
церов.
Захват деревни Дяглево сыграл важную роль в реше-
нии боевых задач воздушного десанта.
Я. МИЛЕЦКИИ
ВЫПОЛНЯЯ БОЕВУЮ ЗАДАЧУ...
«ТБ-3» взяли курс на запад. Флагманский корабль
вел капитан Ильинский. На месте штурмана сидел, скло-
нившись над картой, командир отряда десантников
майор Старчак.
Бомбардировщики перелетели линию фронта. Они
шли на высоте 400—500 метров. Подняться выше не по-
зволяла низкая облачность.
Гул моторов тяжелых кораблей прорезал морозную
ночь. Вражеские зенитчики открыли огонь.
На карте майора Старчака было отмечено красным
кружком место выброски парашютистов.
В лесу, на сильно пересеченной местности, почти ря-
дом с деревней, была поляна. Именно здесь предстояло
приземлиться десанту. Своими действиями он должен
был перерезать пути отхода фашистских войск на дан-
ном участке Западного фронта.
Майор Старчак был спокоен за своих бойцов и офи-
церов, Они были хорошо подготовлены. Сам же он обла-
дал большим опытом: прыгал с парашютом уже 673 раза,
прыгал зимой и летом, из облаков, с огромных высот,
с самых разных скоростных машин.
Флагманский корабль приближался к цели.
— Внимание! — скомандовал майор Старчак и сле-
дом за тем отрывисто: — Пошел!
Плавно опускаясь, десантники падали в снег, быстро
готовили оружие к бою, собирали парашюты. Над поля-
ной пролетали все новые и новые корабли, с неба опу-
скались все новые и новые группы парашютистов.
Под утро парашютный отряд в полном составе co-
орался в лесу. Часовые с автоматами и пулеметами охра-
59
ibi.'iii опушки. В своих белых халатах они сливались
г заснеженными елями, казались снежными буграми,
(‘два различимыми даже на близком расстоянии.
Майор Старчак посмотрел на часы. С момента при-
земления последнего парашютиста прошло 25 минут.
Отряд был готов к выполнению боевого задания.
Десантники шли лесом по глубокому снегу и вышли
в район, который был указан в приказе командования.
Парашютисты должны были удержать этот район до под-
хода наших наступающих войск и своими действиями
деморализовать противника.
Каждый боец и командир знал свою задачу. Сапер
Авдеенко, захватив с собой взрывчатые вещества, пополз
к дороге, где виднелись телеграфные столбы. Вскоре
раздался взрыв. Телеграфная и телефонная связь была
прервана. От столба к столбу, далеко уходя от стоянки
парашютного отряда, продвигался Авдеенко со своими
товарищами.
Группа подрывников во главе с лейтенантом Альбокри-
новым направилась вдоль шоссе с заданием — взорвать
мосты. Они с честью выполнили порученное им дело.
Все пути отхода немецко-фашистских войск были
блокированы.
Во вражеском тылу поднялась паника. Двигавшиеся
по шоссе колонны сбивались в кучу. Гитлеровцы пыта-
лись искать пути для обхода взорванных мостов, но
танки, автомашины, броневики безнадежно вязли в
снегу. Солдаты бросали технику и разбегались.
Парашютисты действовали дерзко и смело. Они напа-
дали на колонны, уничтожали живую силу врага, устраи-
вали засады на дорогах и появлялись там, где их меньше
всего ожидали.
— Едут, — шепотом сказал старший лейтенант Леви-
нец, заслышав отдаленный гул.
По дороге двигалось шесть крытых автомашин с
вражеской мотопехотой. Парашютисты приготовили
автоматы, гранаты, последний раз проверили, правильно
ли заложены мины. В одну и ту же секунду открылась
стрельба, полетели гранаты, раздались взрывы мин. Пе-
редние машины подорвались. Солдаты выскакивали из
автомобилей и- падали, сраженные огнем парашютистов.
Десантники Левинец и Смирнов бросились вперед. За
ними поднялись все парашютисты. Новые залпы, новые
60
взрывы гранат. Вражеский отряд был уничтожен пол-
ног I ЫО.
Слух о советских парашютистах разнесся по всей
округе. Фашистские войска оставили некоторые села, опа-
саясь нападения наших десантников.
11зо дня в день нападали парашютисты на колонны
войск, выкуривали вражеских солдат из населенных
пунктов, уничтожали вражескую технику. Там, где дей-
лповали парашютисты, ночное движение по дорогам
ныло полностью парализовано.
Фронт приближался. Парашютисты уже слышали
ipoxoT орудий, видели зарева недалеких пожаров. Фронт
И1СЛ к ним.
Кончились девятые сутки пребывания отряда в тылу
гитлеровцев. За это время парашютисты взорвали 29 мо-
лов. Это заставило врага бросить множество техники на
дорогах.
Парашютисты подожгли 48 автомашин, 2 танка, уни-
чтожили много вооружения и истребили более 400 вра-
жеских солдат и офицеров.
Наконец, в одном из сел парашютный отряд встре-
тился с наступающими частями Советской Армии.
Николай СТАРОСТИН
ВОЕНВРАЧ ИСАЕВ*
Начальник санитарной службы военврач 2-го ранга
Абусаид Валиевич Исаев вместе со всеми бойцами и
командирами десантного отряда участвовал в штурме
населенного пункта Ключи. Впереди с авангардной груп-
пой шел лейтенант Петров — большой друг доктора.
Перед боем, пробегая мимо Исаева, он сказал ему:
— Ну, если что случится, то лягу под нож только
к тебе.
— Будь спокоен, — крикнул ему вслед Исаев, — рука
не дрогнет.
Когда у фашистов были отбиты два крайних дома,
стоящих на пригорке, и бойцы устремились дальше,
Исаев решил в одном из них немедленно организовать
санитарный пункт.
Вместе с тремя санитарами он вошел в большую ком-
нату.
Санитары быстро стали сооружать операционный
стол. В это время из окон со свистом вылетели рамы:
у самой избы разорвалась мина. Исаева ранило. Оско-
лок мины ударил его в бок. С помощью санитаров док-
тор начал делать себе перевязку, но, не закончив ее,
потерял сознание.
— Вот не во-время беда приключилась, — успел ска-
зать он негромко.
Внешне в этом человеке мало кто мог бы узнать
врача. Скорее он похож был на строевого командира.
Подтянутый, энергичный — таким он был всегда. За
время службы в армии Исаев совершил более семиде-
* Глава из книги «Десантники». Печатается с сокращениями.
62
iiitii прыжков с парашютом и имел звание инструктора
вир a hi к оного спорта.
Помимо своих врачебных дел, он занимался подго-
'Пижон парашютистов-десантников. И не одна сотня его
ни гимнов падала теперь с неба на врага.
Бывали случаи, когда, поднявшись в первый раз на
BMi/iyniHOM корабле, чтобы совершить прыжок, молодой
/н (антпик немного робел. Тогда Исаев, показывая на
im>ii значок, говорил:
- Вот смотрите, сколько раз я прыгал, и то не
<м>нкъ, а вы по разу боитесь, — и, ласково потрепав
юношу но плечу, продолжал с притворной суровостью:—
Hv, пошел, пошел. Все в порядке будет. Я первый, а вы
ш мной.
11 сразу пропадал страх у людей. Большие черные
i.n.’iia доктора как бы подчиняли своей уверенной, спо-
honiioii силе.
...Исаев лежал па полу в забытьи. Санитары быстро
перевязали его и вынесли в соседнюю комнату, бережно
итожили на стол. Один наспех досками и рогожами за-1
। продал выбитые рамы. Другие в это время уже прини-
мали раненых: делали мелкие перевязки, а больше уго-
рпвалп и ободряли людей.
Что же нам без врача-то делать? — сказал в от-
чаянии молоденький санитар, вихрастый паренек Вася.
Да, это, брат, не Москва, не «большой фронт»,
и кк-ннталь не позвонишь. С кем прыгнул, тот и лечит! —
отжался бывалый десантник. — Подождем немного и
inнн.н'м за другим врачом, может быть, он свободен.
< .лнитар Вася остался присматривать за доктором.
Исаев пришел в сознание.
< -кор о принесли двух тяжело раненных бойцов:
у о тою были сильно повреждены обе ноги, у другого —
левая рука. Они громко стонали* и звали доктора. Исаев
»и крыл глаза, прислушался, и на его пересохших губах
появилась печальная улыбка. Он попросил пить. Сделав
in i ко. ижо жадных больших глотков, он попробовал
in lain. Санитар его поддерживал.
Исаев подошел к раненым и потребовал инструменты.
В комнате стало очень тихо. Люди устыдились своих
* ||>1н»н. Они уже поняли, что хотел делать этот раненый
ч» iniu’K с горящими глазами. Сейчас он их будет опери-
63
ровать. Санитары в молчаливом восхищении глядели на
Исаева.
Исаев приступил к первой операции. Колоссальным
усилием воли он заставил себя забыть собственную му-
чительную боль. Он ничего не чувствовал, ничего не ви-
дел, кроме человека, которому оказывал помощь. Опе-
рация была проведена успешно. Потрясенные до глу-
бины души, бойцы следили за каждым движением рук
Исаева. Следующая операция, еще одна...
...В избу, где разместился санитарный пункт, доноси-
лись звуки боя. Из соседних деревень, оставшихся в ру-
ках у гитлеровцев, десантникам все время грозили
удары в спину. Надо было взять два близлежащих насе-
лённых пункта. Это сразу перережет важную вражескую
коммуникацию, лишит противника выхода на большак.
Было решено взять эти деревни с хода, короткими уда-
рами. Фашисты, занятые боем в Ключах и не догады-
вавшиеся о размерах приземлившегося десанта, не ждали
наступления на свои относительно удаленные фланги.
Группа десантников молниеносным налетом обруши-
лась на ошеломленных фашистов в деревне далеко к за-
паду от Ключей и выбила их оттуда. Надо было немед-
ленно сообщить товарищам о победе и ликвидации
угрозы с этой стороны. Это дало бы десантникам возмож-
ность перегруппировать свои силы и усилить нажим на
Ключи.
Как всегда аккуратный, радист Иван Парасюта со
своим помощником вошел в дом, развернул рацию и не-
медленно начал передачу.
Радист еще не закончил своей работы, как рядом
с домом разорвался тяжелый снаряд. Посыпались стекла,
вылетела рама, затряслись стены, попадали висевшие на
гвоздях фамильные портреты, с потолка посыпался сухой
песок. Затем раздался удар еще сильнее. Грохнулись на
пол стоявшие на лавках ведра с водой. Упали ходики,
треснула печь, из нее с шумом вылетела заслонка. Ра-
дист продолжал передавать донесение.
Опять мощный взрыв. Упала перегородка, делившая
большую комнату пополам. Рацию швырнуло в другой
конец комнаты. Передача прервалась.
Но хладнокровие и самообладание — едва ли не
важнейшие черты десантников: Парасюта сделал пере-
вязку раненому, с привычной сноровкой наладил стан-
64
пню и приступил к передаче прерванной радиограммы.
Bai орелся сарай возле дома, где обосновался радист.
Я И.1КП пламени переметнулись на стены пристанища
Нар.'к'югы. Радист продолжал свою передачу.
Когда появился полковник Казанкин, Парасюта,
н (Сгоревшей куртке и в дымящейся шапке, подбежал
к нему, молодцевато вытянулся и доложил:
* - Товарищ полковник! Рация работает. Радиограмма
передана с опозданием на три минуты.
...Вторая деревня тоже оказалась в руках советских
парашютистов. Перегруппировка была произведена свое-
временно. Все силы десантников хлынули к Ключам.
JIентенапт Петров со своими бойцами уже выходил к во-
। 1ОШЮЙ окраине деревни, соединяясь с группой десант-
ников, прошедших через лес.
...В это время доктор Исаев заканчивал шестую опе-
рацию. Прошло несколько минут, и дверь избы с шумом
распахнулась. Двое десантников-санитаров внесли лей-
к н.шта Петрова. Он только что был ранен в живот. При
пн и1 своего друга, недвижно лежащего на носилках,
Исаев пошатнулся. Он знал, что жизнь Петрова в его
руках. По силы уже отказывали.
Глаза Исаева налились кровью от напряжения, боль-
шая прядь его иссиня-черных волос спустилась на хо-
л<» 1.11ЫЙ потный лоб. Стиснув зубы, призвав на помощь
urn. свой профессиональный опыт, Исаев начал опери-
ровать своего друга, сказав только одну фразу:
- Моя рука не дрогнет, я обещал это тебе!
11 только он успел наложить последний шов, как
в избу вошел другой врач, за которым ходил санитар.
Уже сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, посмот-
рел па него Исаев. Страшная разрядка потрясла пере-
напряженный организм. Исаев выронил инструменты,
покачнулся и упал.
11ожертвовав собою, он спас в этот день семь жизней.
Л Гюп шел уже за Ключами...
h I* I'i.i х.ггия пехота
Сергей ВАСИЛЬЕВ
БЫЛО ТАКОЕ ДЕЛО
Поэма *
I
Мчится время, будто.ветер
Хмурою порою,
Но развеет разве ветер
Память о героях?
Чем нас дальше от героев
Время отделяет,
Тем стремительней и ярче
Песня возникает.
А у песни
власть большая,
Сказочная сила:
Скольких песня погубила,
Скольких воскресила.
Так пускай же в ясном слове,
В голосах протяжных
Оживут во всем величье
Шестеро отважных.
Шесть десантников упрямых,
Посланных страною
В окаянный тыл фашистский
Порою ночною.
* В марте 1942 года в тылу противника юго-
восточнее Вязьмы шесть советских десантников во
главе с политруком Улитчевым приняли неравный
бой против гитлеровских танков и пехоты. Этот бой
воинов-героев и описан в поэме Сергея Васильева.
66
Шесть,
громивших в день весенний
Ворогов с размаха,
Шесть, готовых насмерть биться,
Шесть,
не знавших страха.
И пускай с особым блеском
В боевом обличье
Оживет в сердечной песне
Политрук Улитчев.
Молодой,
голубоглазый,
Русских песен вестник,
Незабвенный, храбрый парень,
Октябрю ровесник.
II
Дело было
ранним мартом.
Холода стояли.
Шесть товарищей в засаде
В блиндажах лежали.
Кто —
был родом из Москвы,
Кто —
казак с Кубани,
Кто —
с Ивановских земель,
Кто —
из Еревани,
Кто —
томился по Кремлю,
Кто —
мечтал о Доне,
Кто —
о милой тосковал,
Кто —
об отчем доме.
67
По различным вел путям
Луч воспоминанья.
Но скрепляло шестерых
Общее желанье.
Впереди —
таился враг,
Прятался в деревьях.
Позади —
чернел овраг,
А за ним —
деревня.
А в деревне,
на краю,
Возле самых пашен,
В чистой, вымытой избе —
Раненые наши.
— Не пустить врагов в деревню.
Быть врагам в могиле.
Отстоим.
Назад ни шагу! —
Шестеро решили.
ill
Разворачиваясь с места,
Глухо,
Спозаранку,
Зарычали,
загремели
Семь немецких танков.
Поползли стальные глыбы
В гору с разворота.
А потом за ними следом
Поднялась пехота.
Посмотрел Улитчев прямо
Командирским взглядом,
Положил на сердце руку
И сказал ребятам:
68
— Тяжело нам будет нынче,
Даже очень, драться.
Но я знаю:
не привыкли
Отступать вы, братцы.
Не бывать нам виноватым,
Не кривить душою
Перед совестью своею,
Перед всей страною.
Мало нас,
но есть у нас,
Есть у нас, ребята,
Два убийственных ружья,
Мины и гранаты.
Много к нам идет гостей,
Хватит ли закуски?
Но я думаю, что мы
Будем
бить
по-русски.
Посмотрели друг на друга,
То бишь брат на брата,
И сказали политруку
Смелые ребята:
— Разговор у нас один:
Быть врагам в могиле.
Ты же знаешь,
политрук, —
Мы давно решили.
IV
Был десантник-политрук
Самых хитрых правил:
На сто метров
друг от друга
Он бойцов расставил.
Первый сам огонь повел
От опушки с края,
Все вниманье на себя
Вражье отвлекая.
ь
69
Притаился
за бугром
С березою рядом
И давай хлестать свинцом
По фашистским гадам.
Трудно вражьим пехотинцам
За броней угнаться.
Как отстанут от брони —
Замертво ложатся.
Из винтовок с хода бьют,
Бьют из автоматов,
Но пристроился Улитчев
За бугром богато.
Вот ползет на политрука
Черный танк-громада.
Но летит ему навстречу
Ловкая граната.
Прилетела, угодила
Под стальное брюхо,
Ахнула, разорвалась
Коротко и глухо.
Зачихал громада-танк
И остановился.
Взвыли гитлеровцы:
— Рус,
Где же ты укрылся?
Окружить!
Забрать живым!
Что мы, в самом деле...
А храбрец того и ждал,
Чтоб, тягаясь с ним одним,
Немцы осмелели.
Заманил на голый наст
Гитлеровцев банду.
— Ну-ка, вдарь теперь, ребята! —
Подал он команду.
70
— Ну-ка, вдарь!
И вот фашистам
Смерть навстречу мчится
С разных точек,
из-за кочек,
С потайных позиций.
Заметались проходимцы,
Будто овцы в клети.
Загорелся танк второй,—
И второй,
и третий.
И четвертый танк подбит,
И подорван пятый.
Завалили бы шестого,
Да силен проклятый.
Лезет
к цели напролом,
Жмет
на все педали.
Под его косым огнем
Трое
наших
пали.
Трое пали,
но четвертый
Вместо них ответил —
Связкой поднятых гранат
Он шестого встретил.
Изготовился,
швырнул,
Сам свалился снова,
Сам погиб,
но расколол
Пополам шестого.
Как же быть теперь двоим
С вражеской пехотой?
Тяжело
двоим бойцам
Драться с целой ротой.
71
Вот седьмой бы танк зажечь
Было бы отлично...
И пополз к Бизяеву
Политрук Улитчев.
Очень медленно пополз,
Будто был вне боя,
Искалеченные руки
Талым снегом моя.
Как приполз,
сказал устало:
— Привяжи на спину,
Привяжи мне,
Федя,
крепко
Тяжелую мину.
v
Посмотрел Бизяев другу
В глаза голубые
Долгим взглядом,
будто друга
Увидал впервые.
С полуслова понял все,
Обнял на прощанье
И по-воински исполнил
Друга приказанье.
И пополз обратно парень,
Не сказав ни слова.
Между тем
к деревне лезут
Гитлеровцы снова.
Показался танк седьмой
Из-за поворота.
Мельтешила за седьмым
Вражья пехота.
72
Не видал Бизяев больше
Боевого друга,
Лишь до слуха докатился
Резкий обруч звука.
Да еще видал Бизяев,
Как, теряя разум,
Покатился ворог вспять,
Обезумев разом.
И когда пришла подмога, —
К смерти приготовясь,
Рассказал бойцам Бизяев
Страшной битвы повесть..
Рассказал,
схватился за бок,
Участил дыханье,
И ничком упал на землю,
Потеряв сознанье.
VI
Это было ранним мартом.
Холода стояли.
Шесть десантников погибли,
Но врага сдержали.
На широком
русском поле,
В снег уткнувшись тупо,
Черной падалью валялись
Шестьдесят два трупа.
Воронье
вилось над ними
Злым и хищным роем...
...Слава смелым!
Слава дерзким
Шестерым героям!
1
Я. МИЛЕЦКИИ
прыжок радистки
Уже много дней от полка не поступало никаких све-
дений. Вешние воды размыли» поля, сделали непроходи-
мыми болота, а вышедшая из берегов река совсем отре-
зала тот участок, который занимал полк. Начальник
штаба соединения вызвал к себе радистку Марусю Ком-
кову, в прошлом спортсменку-парашютистку аэроклуба.
Через несколько часов радистка сидела в самолете. За
спиной у нее был парашют и небольшая переносная
радиостанция. Разбрызгивая грязь, машина с трудом
поднялась в воздух. Она пронеслась над позициями на-
ших войск, и Маруся видела, как бойцы махали ей шап-
ками и что-то кричали. Пролетели линию фронта. Про-
шло еще несколько минут. Радистка знала, что самолет
уже находится над тем местом, где ей нужно выбро-
ситься. Но что случилось? Почему летчик поворачивает
назад? Маруся недоумевает. Не было никаких сомнений:
летчик, не подав сигнала о прыжке, резко изменил курс
и летит назад.
О том, что случилось в воздухе, Маруся узнала только
после приземления самолета: летчик был ранен. Он на-
пряг последние силы и доставил радистку обратно на
аэродром. Он опасался, что радистка либо ранена, либо
убита, и весело улыбнулся ей, когда она вынула бинт и
стала перевязывать ему руку.
Первая неудача расстроила Комкову. Она боялась
как бы не отменили полет, хотя его назначили на сле-
дующую ночь.
И вот другая машина подняла ее в воздух. Ночь была
темная, и лишь по вспышкам от пулеметов и минометов
Маруся определила, что скоро наступит момент, когда
она должна будет приземлиться.
— Прыгай, — скомандовал летчик.
Она бросилась в ночную тьму, дернула кольцо и
скоро повисла на раскрывшемся парашюте, плавно опу-
74
скаясь на землю. Внизу простирался лес. Маруся опу*
стилась между двумя елями, купол парашюта зацепился
за их верхушки. В лесу еще лежал глубокий снег. Ком-
кова, сделав несколько шагов, поняла, что здесь ей при-
дется ждать рассвета. Она прислонилась к дереву и
вскоре заснула, впервые за последние два дня.
Проснулась внезапно, от гула самолетов, и не могла
сразу вспомнить, где находится. Уже рассвело. Лучи ве-
сеннего солнца золотили верхушки деревьев, крупные
капли таявшего снега падали на землю.
Маруся взвалила на плечи рацию и пошла на юго-
восток, где должен был находиться полк, в который она
направлялась. Идти было трудно. Ноги то проваливались
в разрыхлившийся снег, то опускались в ледяную весен-
нюю воду.
Издали послышались звуки выстрелов. «Свои или
чужие?» — подумала Маруся. Она остановилась и стала
наблюдать. По поляне пробежали люди. Среди них были
две девушки. В предутреннем тумане трудно было раз-
глядеть и одежду людей, и их внешний облик.
«Свои или чужие?» — мучительно проносилось в мозгу
радистки. Она еще раз посмотрела на карту и, держа ее
в руке, поднялась на бугорок, чтобы сориентироваться на
местности.
Вправо раскинулась большая деревня. У опушки леса
стояли старые, полуразвалившиеся сараи. Маруся прове-
рила по карте. «Здесь,—решила она убежденно. — Свои».
Она развернула рацию и впервые передала в эфир
кодированные знаки, обозначающие:
«Я — Маруся. Приземлилась благополучно. Выхожу
в район действий полка...»
Бойцы встретили радистку с большой радостью.
«Молодец, девушка», — слышалось вслед, когда она
шла к землянке, где находился штаб.
Едва успев представиться, Комкова приступила к ра-
боте. Связь полка с командованием была установлена.
Весь день сидела радистка у своей рации, передавала и
принимала.
— Немедленно сбросьте в район Н. боеприпасы. Ме-
сто выброски обозначим кострами. Время—три часа
ночи...
— Необходимы медикаменты. Есть тяжело ранен-
ные. Пришлите бинты, иод, спирт...
75
Врач, стоявший рядом с радисткой, с волнением на-
блюдал, как она передавала в эфир эту радиограмму, от
которой зависела жизнь людей.
В утренней оперативной сводке командования было
отмечено, что связь с полком установлена радисткой Ком-
ковой, спрыгнувшей с парашютом в район действий полка.
Гитлеровцы знали, что полк, отрезанный от других
частей, находится в трудном положении. Поэтому они
всячески усиливали нажим, стремясь вклиниться в си-
стему нашей обороны.
Вражеские автоматчики порой прорывались чуть ли
не к штабу полка. Тогда радистка работала под свист
пуль, держа наготове свой автомат.
Ночью на соседней поляне разложили костры. В три
часа ночи никто пс спал. Сидели молча, чутко прислуши-
ваясь к звукам весенней ночи.
— Летят! — радостно вырвалось у сотен людей, когда
тишину прорезал гул моторов.
Боеприпасы, продовольствие, медикаменты — все было
сброшено в достаточном количестве. Полк словно ожил.
Затрещали замолкшие было пулеметы, с удвоенной
энергией заработали минометчики и артиллеристы. Де-
вушка-радистка, которую попросту стали называть Ма-
русей, была уже любимицей полка. Она все время нахо-
дилась у своей радиостанции. Даже засыпала, не сни-
мая наушников. Когда полк отправился выполнять зада-
ние командования, радистка пошла вместе со всеми.
Шесть суток шли по талой земле, по болоту, то и дело
проваливаясь в воду. Маруся Комкова несла на себе ра-
диостанцию и на привалах снова принималась за работу.
Боевое задание командования было выполнено. Полк
соединился с нашими частями. Радистку отозвали в штаб
соединения. Прощались с ней в полку, как с дорогим
другом, отважным боевым товарищем.
— Храбрая девушка, — сказал о Марусе Комковой
генерал, вручая ей орден Красного Знамени.
Сергей КРУШИНСКИИ
В ЛАГЕРЕ ОТВАЖНЫХ
(Месяц у парашютистов)
1.	НА СПИНЕ У ПРОТИВНИКА
В раскрытые двери кабины самолета врывается
вихрь. Солдаты с парашютами сидят на корточках вдоль
стен кабины. Несмотря на рев моторов, кажется, что здесь
царит торжественная тишина.
Близкие разрывы снарядов, удары осколков о пло-
скости. Бойцы тесней прижимаются друг к другу. Потом
облака. Светлое пятно — луч вражеского прожектора —
ползает по облаку, как по экрану. Но самолет уже по
другую сторону «экрана» — в безопасности.
«Приготовиться... Пошел!»
Парашютисты один за другим бросаются в черную,
бездну, на землю, занятую врагом. Кольцо. Раскрыв-
шийся парашют встряхивает тело юноши. Купол над го-
ловой сразу успокаивает возбуждение.
Удивительная, ошеломляющая тишина царит в мире.
Бойцу кажется, что он оглох, и он вполголоса произно-
сит несколько слов. Для себя. Мягкий толчок о заснежен-
ную землю. Погасив парашют, юноша прежде всего
осматривается вокруг себя. Деревни не видно, только
ноле, и вдали темнеет лес. Парашютист мигает фонариком
и, не получив ответа, решает переждать до утра. Он за-
рывается в снег. Пурга, поле. Мягкое белое покрывало
снега. И ожидание: в любую минуту из-за любого куста
может появиться враг. Время от времени юноша шеве-
лит в валенках пальцами ног, чтобы не обморо-
зить их.
77
На рассвете, стряхнув снег, он видит бредущего по
полю человека. Условный знак помогает ему опознать
товарища.
Двое — это, по понятиям парашютистов, уже сила. Они
идут по глубокому снегу, опушкой леса, к деревне, что
темнеет на горизонте, и по дороге встречают еще не-
сколько товарищей. В сумерках юношу посылают в раз-
ведку. Он входит в село. Охраны нет. Он стучится в
оконце самой неказистой избенки: заранее известно, что
в таких реже всего останавливаются гитлеровцы.
Испуганный женский голос:
— Кто там?
— Выйди, хозяйка... Гитлеровцы в деревне есть?
— Ох, сидят немые дьяволы. Беги отсюда, сыночек.
— Сколько?
— Много. Гляди, человек двадцать. Как же ты, род-
ненький, попал-то сюда? Люди ушли из окружения, а
ты не сумел? Ты заходи, обогреешься, поесть дам: кар-
тошка пока вольная, припрятали, да иди-ка отсюда —
ох, беды наживешь.
— В каких домах живут фашисты?
Закон парашютистов — действовать внезапно и
дерзко.
Устроив засаду около домов, занятых противником,
они зажигают сарай и бросают в окна по гранате. В до-
мах переполох. Солдаты выбегают и падают под огнем
автоматов. Трескотня автоматов создает впечатление
большого боя. И когда бой утихает, когда произведен
осмотр домов и их подвалов, с чердаков извлечены пере-
пуганные гитлеровцы, — боец переведет дыхание.
Кто этот юноша, этот бесстрашный воин? Как его
имя?
У него тысячи имен. Это советский парашютист-де-
сантник, гордость нашей молодежи, краса комсомола.
Если это младший лейтенант Клочков, то он еще до
приземления увидел внизу черные фигуры врага. Проле-
тая над ними, он бросил одну за другой две гранаты.
Вторая взорвалась над целью, и две фигуры повалились
на снег. Торопливая стрельба остальных фашистов не по-
мешала Клочкову уйти в лес, хотя во время перестрелки
пуля выбила из его руки пистолет.
Если это политработник Лютов, то он, выполнив свою
первую задачу с группой в четыре человека, прошел для
78
соединения с ядром десанта пятьдесят километров по
компасу. Поход растянулся на неделю. Чтобы облегчить
передвижение по снегу, комсомольцы сделали себе снего-
ступы из досок. Но потом, когда они вошли в одну не
занятую противником деревню, крестьяне смастерили им
настоящие лыжи.
Если это лейтенант-разведчик Шарубей, то он с два-
дцатью автоматчиками по всем правилам тактики атако-
вал большой вражеский гарнизон в деревне Озеречня.
Ночной уличный бой продолжался четыре часа. Потерял
противник восемнадцать человек убитыми и одиннадцать
пленными. Парашютисты потеряли троих, но при этом
спасли одного своего товарища, который спустился прямо
в эту деревню в палисадник занятого фашистами дома,
был схвачен раньше, чем успел отцепить парашют, испы-
тал зверские пытки гестаповцев и, раздетый, разутый,
ждал смерти. Фашисты хотели повесить его на стропах
парашюта, но не успели. Он выскочил на улицу и при-
нял участие в бое.
Парашютисты захватили артсклад, пушку, десять’
автомашин, винтовки, автоматы.
Десантники совершали многодневные походы по ле-
сам, ночевали в шалашах или рыли в снегу яму, края ее
застилали ветками, в середине раскладывали костер и
сидели вокруг костра живым венком, положив голову
друг другу на плечо и протянув ноги к огню.
А представьте раненого, которому только успех на-
ступления, захват населенного пункта сулит тепло и
сохранение жизни. Раненый не выходит из сражения,
пока держится на ногах.
Парашютист Репников был ранен разрывной пулей
в лицо. Перебитая нижняя челюсть повисла. Репников
показал командиру, что хочет подорвать себя гранатой.
Командир ответил:
— Нет.
Сжав гранату в руке, боец пошел в атаку.
Группы парашютистов соединялись друг с другом и
в ходе боев освободили от врага значительную террито-
рию южнее и западнее Вязьмы.
Крестьяне передавали из села в село: «К нам приле-
тели парашютисты». И, вооружившись, шли на помощь.
Мальчишки высылали в поле свои дозоры.
79
Но гитлеровцы помаленьку стали приходить в себя:
начались их контратаки. Парашютисты отбрасывали одну
атакующую часть за другой. Они крепко держались в
занятых районах. Стойкость в обороне и при проведении
дальнейших операций делала десантникам еще больше
чести, чем успехи первых внезапных ударов.
А враг организовывал одну за другой экспедиции на
уничтожение десанта.
Я прилетел к парашютистам в апреле 1942 года, в дни,
когда начался один из таких походов гитлеровцев.
Развернув карту, командир воздушного десанта пол-
ковник Казанкин показал мне на ней красные и синие
скобки (наши и вражеские гарнизоны), синюю стрелу,
обозначающую направление ударов противника.
Позднее я часто встречался с Казанкиным, видел его
не раз в бою и на походах и успел полюбить, как все де-
сантники любили этого сухощавого, невысокого ростом,
простого в обращении человека, отважного офицера.
«Мы в окружении? — любил говорить он. — Нет, мы в
логове врага! Выше голову, сынки!»
Принесли радиограмму. Казанкин пробежал ее и от-
пустил десантника-радиста с наказом:
— Смотри, сынок, все время держи связь.
И, вернувшись к карте, продолжал:
— Вот тут наблюдается движение. Фашисты под при-
крытием танка по целине, рядом с дорогой, двигаются
к деревне Бекасово. Их цель — расчленить наши силы и
уничтожить. В лесу, близ дороги, вот здесь, действует
капитан Поборцев со своими людьми. Это — отличный
командир. И участок его сейчас очень ответственный. Он
находится у тех деревень, откуда противник развивает
наступление.
2.	ВЕСНА ИДЕТ...
Еще сверкают на солнце сугробы, еще оружие сма-
зывается незастывающим веретенным маслом, но ожи-
вающие ветки берез уже стряхивают снежную бахрому,
и дым канонады подолгу висит над кустарником в теп-
лом и влажном воздухе.
Прилетели скворцы, щебечут на крылечках скворешен,
укрепленных на развилках деревьев. Только нынче не
любуются ими детские глаза из окон: нет ни окна, ни
80
дома — деревню спалил враг. И боец проходит мимо
играющих скворцов с замкнутым, сжавшимся сердцем.
Усталый разведчик, стоя по пояс в снегу, сорвет бар-
хатистую почку вербы, разотрет между пальцами. Весна.
И решительно идет дальше.
Путь к передовым позициям ведет по весенней изра-
ненной земле. На ослепительно белом поле чернеют во-,
ронки с рваными приподнятыми краями. Вот впереди
взметнулся кверху черный фонтан. Следующий снаряд
прилетит через несколько минут и разорвется где-нибудь
рядом. Успеем ли проехать? Медленно тянутся мгновенья.
Проехали.
Деревня, разбитая вражеской артиллерией. Дом, из
которого вырвана целая стенка. Подушка на дороге.
Парашютист везет на санях раненых^ детей: на перевязку
к врачу.
Лес с искалеченными деревьями. Лежит тополь, сруб-
ленный миной, а все-таки почки на голых ветвях набу-
хают, наполняются весенними соками.
А вот, наконец, и капитан Поборцев. Он полулежит
у костра в шалаше из еловых ветвей. Здоровается, произ-
носит несколько слов и снова молчит. Отдыхает? Нет, он
работает. Это один из тех командиров, которые работают
всегда.
Вот он посмотрел карту, отложил, подбросил прутьев
в костер. Опять посмотрел. Вызывает начальника раз-
ведки.
— Послушай, Сафончик, вот к этому повороту дороги
кустарник близко подходит? Укрыться можно?
— Можно.
Опять о чем-то думает Поборцев.
— Разрешите идти? — спрашивает разведчик.
— Ступай, Сафончик, ступай.
Сафончик — фамилия лейтенанта, но Поборцев так
мягко ее называет, как будто это ласкательное прозвище,
как будто на самом деле у лейтенанта фамилия — Сафо-
нов.
Они оба — белорусы. Их роднит затаенная общая
скорбь. О чем бы ни шел разговор, они помнят о родном
пароде, о горе, которое принесли ему фашисты.
Вблизи рвутся снаряды, время от времени, исступ-
ленно визжа, пролетает шальная пуля.
Выстрел орудия. Свистит снаряд.
6 Крылатая пехота
81
— Перелет, — спокойно отмечает Поборцев.
Такой продолжительный свист можно услышать только
при перелетах.
Еще. Еще. Еще. Бьет пулемет. Это по нашей опушке.
Поборцев вызывает по телефону минометчиков:
— Сосна? Что-там фрицы завозились? Дай штук пять
беглым. Ты пулемет засек?
Один за другим слышны пять хлопков. Над деревьями
с шелестом летит стая мин. Пять разрывов.
Наблюдатель доносит: разрывом мины пулемет вы-
брошен из блиндажа, гитлеровцы волокут убитых к дому.
Поборцев все так же неподвижно лежит в шалаше,
с телефонной трубкой в руке.
— Сосна? Дай пять по дому. Через десять минут
повтори. Для порядка.
Поет зуммер. Поборцев берет трубку. Засада на
опушке леса сообщает, что из деревни вышел обоз и дви-
гается по направлению к Бекасово. Впереди обоза идут
пехотинцы. Пехотинцев прикрывают два танка. Впереди
танков — противоминная разведка: саперы.
Поборцев командует в трубку:
— Огневое нападение всеми средствами. Танки?
Знаю. Приказание понято?
Томительное ожидание.
— Вот как ходят вражеские обозы в их собственном
тылу, — отмечает Поборцев. Он ждет.
Внятно и гулко заговорил пулемет. Вперебой, тороп-
ливо вторят ему автоматы.
Поборцев с облегчением вздыхает:
— Наши.
Действительно, бойцы засады открыли огонь по обозу.
Противник не знал, что засада подкралась по лесу так
близко к дороге. Минута — и перебиты все лошади, па-
дают или разбегаются пехотинцы.
Разворачивается танк и идет целиной к опушке,
обстреливая лес из орудия. Пулеметчик Иванов продол-
жает свое дело. Рядом с ним падает раненный осколком
второй номер. Подползают бойцы, укладывают его на
плащ-палатку и по снежному ходу сообщения несут в
тыл.
Иванов продолжает стрелять.
Стреляет также противотанковое ружье. Танк не ре-
шается приблизиться. Он бьет из орудия.
82
Засада умолкает. Иванов сидит один в парной ячейке
за снежным бруствером, прикрыв еловыми ветками лужу
крови.
Но когда из деревни выходят новые подводы и про-
тивник начинает переваливать груз из саней в сани, Ива-
нов открывает огонь. Снова ^падают убитые солдаты про-
тивника. Снова бьет из орудия танк. Снег, подымаемый
близкими разрывами, то и дело осыпает Иванова.
Обоз брошен, танки уходят в деревню.
Иванов возвращается в свой шалаш и, повалившись
на еловые лапки, тут же засыпает. Напрасно тормошит
его товарищ, комсомолец Денисов.
— Да ты не ранен ли? — спрашивает Денисов встре-
воженно. Иванов не отзывается. — Вставай, вставай, я
хлебом поделюсь, — говорит Денисов.
Иванов просыпается лишь в полночь.
К нему подсаживается Семенов, секретарь- комсомоль-
ского бюро.
— Как думаешь, нс пора ли тебе вступить в ком-
сомол?
— Теперь пора, — отвечает Иванов.—Мне хотелось
после удачного боя.
Он берет карандаш и неровными буквами пишет:
«Прошу принять меня членом комсомола. Я оправдаю
звание ленинца, буду драться с врагом так же, как
8.1 V. 42 г., уничтожил до 15 фрицев.
Иванов Вячеслав».
— Откуда родом? — спрашивают Иванова.
— Из Чувашии.
На фронте люди отлично знают друг друга, но редко
интересуются прошлым. Здесь человек так полно прояв-
ляется за один час боя, что к этому ничего не добавишь.
— У тебя что-то дрожит рука.
Оказывается, пулеметчик нездоров. Утром с трудом
поднялся. Хотел сказать, а тут вскоре бой. Пошел к пуле-
мету. Не стал говорить.
Приносят градусник. Иванов меряет температуру: 40.
Но он воюет — лечиться будем потом.
Все так же потрескивает костер. Поборцев любит,
чтобы около него был веселый огонь. Глянув на часы, он
говорит дежурному телефонисту:
6*
83
— Я отдохну. Через тридцать минут разбудишь.
Но через пять минут подымает голову и вызывает
разведчика:
— Ты слышал?
— Сова.
— Она прокричала третий раз. Надо разведать.
Сова ли?
Пора. Вместе с Поборцевым идем через лес, мимо ча-
совых, и забираемся в наблюдательный блиндаж впереди
переднего края. Нас четверо здесь. Сверху сеется в тумане
мелкий дождь — снегоед.
Свежеет ветерок, угоняет туман. Проступают звезды.
Сидит Поборцев, прислушивается к шорохам ночи.
И видно, что каждый шорох он понимает, все ему тут
родное.
За бугром сидит враг. Непонятной и зловещей ка-
жется ему ночь на чужой земле. Потому и бросает он
каждую минуту осветительные ракеты.
Фронтовое небо —это целая книга. Слышен рокот мо-
торов, качаются на горизонте белые столбы прожекторов,
медленно-медленно, нехотя ползет там к зениту череда
разноцветных трассирующих пуль.
— Тс-с-с. Летят, — говорит Поборцев шепотом.
— Немецкий?
— Наш, не мешай. Бусел...
Бусел — это по-белорусски аист.
Приподнялся Поборцев, слушает редкие вскрики, ро-
няемые с высоты стаей аистов. Они летят в Беларусь.
Может быть, Поборцев думает о родной деревне. Он
оставил семью у стариков. Очень уж в деревне хороший
народ. Небось, партизанят. Не сжег ли фашист деревню?
Прилетит прошлогодний аист — нет старого гнезда. Нет
деревянной бороны на крыше, нет и самой крыши. Долго
будет пара аистов с криком летать над пустырем. Со
слезами будут слушать этот крик дети Поборцева,
приютившиеся где-нибудь в землянке.
За бугром сидит враг. Не слышит он полета чужих
птиц. Не глядит на чужое небо. Шипя, взлетают над ним
ослепительные ракеты.
Но наши ползут и ползут по снегу, под родным небом,
ближе и ближе к вражеским окопам. И вот винтовочный
84
выстрел. И тотчас — хлоп, хлоп, хлоп. И из нашего тыла
летит, шелестя, стая мин: «Ба-а. Ба-я. Ба-а».
Пулемет, автоматы. Зарево — что-то горит там, у про-
тивника, в трехстах метрах от мокрого блиндажа.
— Так. Хорошо, — приговаривает Поборцев.
Это не атака, это только, проба сил. Чтобы каждую
минуту помнил враг, что здесь, на чужой земле, его ждет
смерть, только смерть.
— Так, хорошо.
Полусогнувшись, по склону бугра, идет человек. По-
равнявшись с блиндажиком, он говорит:
— Один боец выбыл из строя. Было пять.
— А кто выбыл?
- Я.
— Какие люди, — говорит капитан любовно. — Ду-
мает не о ране, а о том, что выбыл один из пяти.
Близится утро. Приходят саперы, и Поборцев ползет
с ними вперед, к дороге. Он сам хочет указать, где зало-
жить мины.
К рассвету Поборцев возвращается. Он очень дово-
лен. Ловушка поставлена. Уничтожать танки — вот самая
трудная, но и самая святая задача десантника.
Противник развивает наступление. Он вклинился в
район, обороняемый десантниками. Бить его, не давая ни
минуты отдыха. Охотиться за танками по примеру гер’оев,
которых немало породили сражения в тылу врага. Те-
перь, когда противник идет в наступление, каждый пом-
нит происшедший недавно необычайный поединок чело-
века с танком. Перед глазами десантников — подвиг ком-
сомольца Карпова...
3.	ПОЕДИНОК
Мыслимо ли это? В состоянии ли человеческий разум
принять такое решение, а человеческие нервы выдержать
напряжение такого подвига? Да, в состоянии.
С двумя минами, прижатыми к бокам, комсомолец
Карпов выбежал из-за угла дома навстречу черному
вражескому танку, который мчался по улице, вздымая
снежную пыль. Человек и танк сошлись на короткой ди-
станции, так что уже не могли разминуться, тем более,
что с обеих сторон были дома. Стрелять танк не мог. Его
85
оружие на такой дистанции — это гусеницы. Танк сде-
лал рывок вперед: стальная громада спешила накрыть
человека, которого водитель, разумеется, считал неудач-
ливым бойцом. На самом же деле человек вышел на
смертельный поединок.
Поединок продолжался всего лишь несколько мгно-
вений. Впрочем, нет, он начался давно.
Карпов еще в школе знал, что в мире существуют
силы империализма, ставящие своей целью унизить и
поработить свободные народы.
Когда фашистские самолеты клевали и терзали жи-
вое тело республиканской Испании, кулаки мальчика
сжимались от гнева. Как и многие дети в деревнях Сал-
тыковского района, под Пензой, да и по всей стране,
Карпов носил тогда шапочку испанского республиканца.
Несомненно, уже тогда он внутренне готовился к по-
единку с черным смертоносным смерчем, который, гуляя
по далекой земле, сметал все живое, все прекрасное.
С тех пор представление Карпова о добре и зле стало
более полным. Сознание его окрепло. Когда война всту*
пила с запада на нашу землю, он был трактористом.
Карпов идет в райком комсомола, идет в райвоенко-
мат, и вот самолет несет его, добровольца-парашютиста,
на запад, и он, скользнув по плоскости самолета, летит
в белую снежную пропасть. Затем с бесстрашными сво-
ими товарищами он входит в села, изгоняя фашистов. Он
видит столько человеческого горя, что если бы даже
в груди его был камень, а не живое сердце, то и камень
расплавился бы от гнева и ненависти. Захватчики уби-
вают детей за то, что они плачут по ночам, матерей за
то, что они утешают детей. Фашисты грабят людей, заби-
рают у них последнее.
Поход по растерзанным, сожженным деревням подго-
товил комсомольца Карпова к подвигу.
К этому подвигу вели Карпова самые лучшие его,
самые благородные чувства. Он хотел счастья своей
семье, своей стране и потому не знал страха в бою. Он
хотел быть достойным своих товарищей, а десантники —
народ безупречной храбрости.
Бывало в первые недели отдыхает Карпов после боя,
лежа на снегу, и что-нибудь тихонько напевает. Оста-
новится командир, спросит:
— Поешь?
86
— Пою.
— Это хорошо. Значит, крепок духом.
Карпов был душевный парень, любимец подрывников.
И на этот раз перед боем оц говорил своему другу Ты-
щенко:
— Если останемся живы, будем друг другу родней
братьев.
И это чувство дружбы тоже подтолкнуло Карпова
в решительный момент: иди на подвиг.
Нет, поединок продолжался не мгновенье. Уже давно
десантники вступили в схватку с врагом в его собствен-
ном тылу, уже прошли не одно испытание.
10 марта 1942 года на участке, где действовал сапер-:
подрывник Карпов, создалось особенно напряженное по-
ложение. Противник повел очередное наступление с
целью уничтожения десанта.
В ночь на 13 марта он вел методический артиллерий-
ский и минометный огонь по деревне, огонь на изнурение.
В девять утра — шквальный артиллерийский налет.
В десять одновременно с нескольких направлений пошла
в наступление пехота противника. 400—450 фашистов
двигались со стороны деревни Анастасьино, до двух
рот — по дороге из Тарасово. Около роты автоматчиков
пробиралось заброшенной дорогой в тыл нашему гарни-
зону.
У десантников крепкие нервы. Их было всего около
сотни в обороне, но они не дрогнули, зная силу своего
оружия. В этой сотне был и Карпов. Заговорили пуле-
меты и автоматы десантников. Потеряв до семидесяти
человек убитыми, противник откатился на всех направле-
ниях для перегруппировки.
Около полудня фашисты вновь пошли в наступление,
на этот раз под прикрытием танков.
Десантники-саперы успели минировать дорогу в ле-
сочке. Но они заложили мины там, где скользят полозья
саней. А танк шел одной гусеницей посредине дороги,
другой — по целине. Танки прошли. Правда, на минах
подорвалась группа пехотинцев, но это не могло иметь
решающего значения.
Уже в то время, когда танки преодолевали снежное
поле перед деревней, два сапера, два товарища Карпова,
87
ползком выдвинулись вперед и еще раз, под огнем танков,
заложили свои самодельные мины, причем один, Ты-
щенко, был ранен.
Под ураганным пулеметным огнем противник не мог
разминировать дорогу или хотя бы произвести тщатель-
ную разведку. Один танк подорвался. Но другой уже вы-
ходил на окраину села. Из-за угла дома открыл огонь
расчет противотанкового ружья, но не достиг успеха.
Танк прямым попаданием уничтожил расчет. Дом заго-
релся. Это был центр села. Отсюда основная группа де-
сантников вела огонь по пехоте противника, вступившей
в село вслед за танками. Танк шел в центр группы. Кар-
пов ясно это видел из-за горящего дома.
У десантников особенно высоко развито чувство
взаимовыручки. Ведь горстка храбрецов в тылу врага
только до тех пор и представляет непобедимую силу,
пока все связаны общим планом, подчинены единой воле.
Прорыв обороны у деревни Новая позволил бы против-
нику выйти в центр удерживаемого района. И в данную
минуту решалась судьба многих и многих товарищей
Карпова.
Вот в такой обстановке человек вступил в поединок
с танком. Ящики-мины стояли на снегу, только что выне-
сенные из горящего дома. Танк двигался к дому. Через
минуту, когда он пройдет, расстреливая десантников из
орудий и пулеметов, эти ящики уже станут ненужными.
Но сейчас...
Карпов взял ящики подмышки. Танк должен был
пройти в десятке метров от дома. В последний раз взгля-
нул Карпов на товарищей и хотел что-то сказать, но во-
круг гремел бой и танк приближался. Наклонившись
вперед, как если бы навстречу дул сбивавший с ног ве-
тер, Карпов бросился к танку, под гусеницы.
Раздался взрыв. Эхо этого взрыва разнеслось по всем
блиндажам и окопам, призывая десантников к боевому
бесстрашию. Это слышала страна наша, народ, свято
хранящий в сердце имена героев. Эхо этого взрыва пока-
тится сквозь толщу веков. Притихнут наши правнуки,
слушая былину о человеке, о десантнике, о комсомольце,
который вступил в поединок с черным танком и, пожерт-
вовав своей жизнью, победил танк и остановил насту-
пающего врага.
88
4.	НЕ ДАВАТЬ ВРАГУ ОТДЫХА НИ ДНЕМ, НИ НОЧЬЮ
Вражеские подкрепления и обозы теперь идут обход-
ными тыловыми путями, забросив дорогу, у которой за-
сел со своими бойцами Поборцев. Быть может, бойцы
обрадовались передышке? Нет, они ищут боя. Враг хотел
бы сосредоточить силы на направлении своего удара. Бей
его на флангах. Прорывайся в его тыл.
Каждое утро снайпер Гарман с двумя своими учени-
ками уходит на облюбованную позицию. У него все на
учете: тропа, по которой противник ходит из села к пуле-
метам, амбар, куда он является за продуктами. Пуля
Гармана настигает врага в самых неожиданных местах.
По вечерам он докладывает: убил двоих, убил троих.
С гордостью добавляет:
— Фашисты разозлились, прочесывали лес пулемет-
ным огнем.
Оккупантам не удается обнаружить снайпера,- и они
обстреливают весь лес. Но это может запугать только
слабонервных, а у Гармана нервы, крепкие.
Стреляет Гарман из снайперской винтовки с оптиче-
ским прицелом.
Каждый вечер лейтенант Сафончик уходит со своими
разведчиками в расположение противника. По утрам он
докладывает о коротких схватках с врагом. Ведут огонь
минометчики. Целыми днями работают саперы: делают
завалы на дорогах, роют окопы, посыпают снегом тро-
пинки, чтобы не были видны с воздуха.
И все-таки командир воздушного десанта полковник
Казанкин говорит:
— Сильнее воевать надо, сынки. Надо воевать. Не
бойся разозлить врага, тревожь его, бей всегда и всюду —
таков закон у парашютистов.
Разговор происходит в землянке в три часа утра. Кто-
то, уснув на уступе, забросанном еловыми лапками, по-
храпывает.
— Высоту набирает, — говорят о нем. Здесь нет раз-
деления: день — для работы и ночь — для сна, а есть
сплошные боевые сутки. И не говорят здесь «лягу спать»,
а говорят «отдохну», что больше отвечает характеру
жизни десантника.
— Как у Ануфриева? — спрашивает Казанкин.
89
Сейчас всюду задается этот вопрос. Центральные со-
бытия развертываются там, на его участке.
На рассвете идем через поле в другой лес, к Ануф-
риеву, командиру одной из воздушно-десантных бригад,
входящих в состав воздушного десанта Казанкина. Над
полем звенят, перекликаются в воздухе жаворонки, как
будто они так в воздухе и живут и вот с первыми брыз-
гами света запели. Снег нынче задержался: еще покры-
вает все поле. Крошкам-жаворонкам даже отдохнуть
негде, а дело свое не бросают, знай, поют. Снег за два
последних дня стал водянист, особенно на открытых ме-
стах, хоть выжимай. В лесу же он теперь зернистый и
тощий.
Десантники мастерски маскируют места расположе-
ния. На этот раз я нашел шалаши только после того,
как увидел раненого, которому молодой врач делал пере-
вязку. Рукав телогрейки был разрезан, а рукав рубахи
отрезан вовсе. Ранен разрывной пулей ниже локтя, кость
повреждена.
Раненый — сутуловатый здоровяк со смуглым лицом,
которое от потери крови не побледнело, а как-то пожел-
тело. В то же время он охотно и рассудительно отвечает
на вопросы врача.
Его зовут Василий Легошин, он комсомолец, наводчик
противотанкового ружья.
— Много там гитлеровцев? — спрашивает врач.
— Много. Лезут и лезут.
— Потери им наносите?
— Кладем понемножку.
Легошин все время так говорит—не в прошедшем
времени, а в настоящем. Мыслями и сердцем он весь
в бою. Пока он отвечает, врач, ловко орудуя пинцетом,
очищает рапу. Вот он срезал с рваной поверхности ло-
скут кожи. Приступив к перевязке, врач умолкает. Раз-
говор о бое вел с медико-педагогической целью. Нашего
бойца ничто так не отвлекает от боли, как разговор
о сражении.
Вот и землянка — командный пункт подполковника
Ануфриева.
Здесь только что получили донесение оттуда, откуда
пришел Легошин. Это бьется наша засада в тылу врага,
в нескольких километрах от своих позиций.
90
Здесь, у десантников, тоже ведь есть и свой тыл, хотя
весь район простреливается артиллерийским огнем и весь
десант находится в тылу врага, воюющего с войсками,
действующими с фронта. Так вот, засада выслана в тыл
врага, на дорогу, по которой ожидалось движение на-
ступающего противника. За ночь отряд преодолел лес,
не будучи замечен противником, и оседлал дорогу, воз-
ведя по обеим ее сторонам укрепленные точки. Теперь
пришло первое донесение:
«АНУФРИЕВУ
1.	Противник в 5.00 пытался мелкими группами про-
браться с боем к Новой, но был отбит нашим огнем; есть
убитые с нашей стороны и со стороны противника.
2.	В 8.30 противник повел второе наступление со сто-
роны У., имея два ручных пулемета. Наступление отбито.
3.	Оборону держу крепко и буду держать. Пути дви-
жения противника перерезаны.
4.	Противник своих убитых увозит на восток. Не-
сколько убитых нашли в лесу, но документов при них не
оказалось.
Рева».
Ануфриев вызывает одного за другим нескольких
командиров, отдает приказания.
Это немолодой уже, но размашисто-порывистый чело-
век, сильный, решительный, настоящий советский офицер.
Он — человек большой военной удачи, но удача эта не
манна небесная, а дело его собственных рук, его воли,
его ума. Даже вот и в землянке у него как-то особенно
уютно, тепло. Бойцы всегда во-время и хорошо, насколько
это возможно в здешних условиях, накормлены. Лошади
крепче, чем в других подразделениях.
Бригада его обладает всеми чертами командира, дей-
ствует с размашистой инициативой и удачей, тоже осно-
ванной на умении.
Уже третий месяц эта бригада ведет бой в тылу
врага. Она совершила длиннейший путь, разгромила
много крупных гарнизонов противника. Каждый десант-
ник с гордостью скажет, что бригада истребила несколько
тысяч фашистов в очень короткие сроки, понеся незначи-
тельные потери.
91
В селе С. отряд разгромил штабы немецкой броне-
танковой дивизии и мотомехполка, захватив много доку-
ментов, оружия и 4 радиостанции, уничтожив 77 грузо-
вых, 8 легковых, 2 спецмашины, танк, 139 вражеских
солдат и офицеров.
5.	ПО СЛЕДАМ ВРАГА
Вернувшись из засады и коротко доложив Ануфриеву
обстановку, Рева, спотыкаясь, добрел до своего ша-
лаша и проспал часов двенадцать. После двухсуточного
боя это немного.
Лишь потом нам удалось услышать подробности сра-
жения, которое десантники все еще вели на дороге:
командира Петра Рева и некоторых выбившихся из сил
бойцов сменили там новые люди.
Рева рассказал, как дважды откатывались солдаты
противника, будучи не в силах сбить заставу, бросая в
лесу своих убитых и лишь успевая ограбить мертвецов:
обшарить карманы, снять сапоги. Привычка — вторая
натура.
Рассказал Рева о геройской смерти старшины Воро-
нова. Старшина получил несколько осколочных ранений.
Самое тяжелое — в ногу — раздробило ступню.
Воронов пополз по тропинке через лес в сторону сво-
его лагеря, оставляя на снегу красный след. Десять вра-
жеских автоматчиков пошли лесом ему наперерез с це-
лью схватить его живым. Воронов открыл огонь из ав-
томата. На помощь к нему поспешили Рева с двумя сол-
датами. Они бесстрашно бросились защищать раненого
товарища, с ходу убили несколько фашистов. Остальные,
прячась за деревьями, убежали.
Между тем силы покидали старшину. Разодрав свою
рубаху, Рева перевязал ему ногу и укутал своей суконной
портянкой. Потом, свернув папироску, сам раскурил ее
и дал раненому.
— Сколько мы их нынче положили? — спросил стар-
шина.
— Штук шестьдесят.
— А наши потери?
— Мы потеряли двенадцать товарищей.
Воронов вздохнул:
— Держитесь. А мне уж больше не придется. Я три-
надцатый.
92
Воронова положили на плащ-палатку, и бойцы пота**
щили его по тропе. Дорогой он умер.
Позднее два фашистских танка все же прорвались'
мимо засады. Но вслед за тем положение было восстанов-
лено.
Десантники продолжали бить врага по всей линии его
наступления. Уже в то время, как Рева спал в своем
шалаше, противник стал отходить. Но десантники, разу-
меется, не отказались от своего плана — бить врага.
Продолжается бой на дорогах. Части Ануфриева идут
в наступление на деревню, которую два дня назад за-
няли фашисты.
Направляемся туда с политработником Цветковым.
Когда мы выходим на опушку леса, деревня горит. Вслед
за отходящим противником в нее входит наша разведка.
Спешим и мы.
Вот вражеский блиндаж. Стена забрызгана кровью.
Перед крайним горящим домом труп замученного па-
рашютиста. Два глубоких рубца пролегли через лицо,
переломив нос: его голова была чем-то туго перетянута.
Впоследствии удалось установить, что фашисты затянули
голову раненого бойца двойной проволочной петлей и
волокли его по улице, привязав к танку.
Сжав зубы, бойцы проходят мимо замученного това-
рища.
Потрескивая, горят дома. Время от времени разда-
ются взрывы: противник бросил часть своих боеприпа-
сов, и теперь гранаты, патроны рвутся в огне. Тем не ме-
нее бойцы выносят из домов кое-что из имущества кре-
стьян и бросают на дороге и в огородах. Если семья
жива, если она прячется где-нибудь в лесу, то каждая
спасенная вещь очень и очень пригодится.
Лишь два домика не охвачены огнем — они стоят в
стороне, у леса. Разведчики рассказывают, что в этих до-
мах — расстрелянные гитлеровцами мирные жители. Они
укрывались там от перестрелки. Когда противник занял
село, то один танк встал вот здесь, на улице, и начал
стрелять из орудия в эти дома, в мирных жителей. Дей-
ствительно, в серых крышах домов (дома покрыты дран-
кой) видны пробоины, местами пробиты и стены.
Вместе с одним из разведчиков идем к этим домам по
тропинке. Тропинка кажется крепкой, но хорошо утоп-
танный снег раскис, проваливается под ногами.
93
Входим в дом. На полу — трупы женщин и детей, за-
сыпанные щебнем и щепками. Трупы и в открытом под-
полье — туда тоже угодил снаряд. Через оконную дыру
дует ветер. В темном углу, за кадкой с отрубями, сидит
ребенок в коротком платьишке, лицо у него мертвенно-
черное. Сначала кажется, что он застыл. Но нет, глаза
поблескивают: живые. Ребенку, вероятно, третий годок.
Подходим, спрашиваем:
— Деточка, как тебя зовут?
— Мама нетю, — отвечает ребенок слабым и безуча-
стным голоском.
— Ты давно тут сидишь, детка?
— Мама нетю, — опять отвечает ребенок.
Теперь видно, что лицо его исцарапано мелкими
осколками.
Даю ребенку кусок сухаря. Он сжимает его гибкими
детскими пальчиками и хочет отправить в рот, но правая
ручка не слушается. Рукав пиджачка порван, ручонка в
крови: ранение.
Должно быть, ребенок не сознает боли — он полу-
живой. Не издает ни звука. Но вот он левой ручонкой
берет сухарик из правой и несет ко рту.
В дом входит старик, молодая девушка, с ними чет-
веро детей. Дети чужие, прибились в лесу.
Девушка подходит к раненому малышу и узнает его.
— Деда, — говорит она,—да ведь это Парфеновой
сынок. А вот это Сладковы Толя и Витя — мертвенькие
уже. И посмотреть ведь никого не пускали фашисты —
сиди в избе, и все. А потом угонять стали с собой. А мы
уже спрятались в лесу — пусть, говорим, лучше сразу
убьют... Господи, а вот она и сама, Парфениха!
Лежит на спине мертвая женщина, окровавленное
лицо прикрыто платком. Это мать раненого ребенка.
Только теперь открывается во всей полноте трагедия
этого дома. Раненый ребенок почти трое суток сидел сре-
ди мертвецов. На его глазах умерла мать, которая, ко-
нечно, уже во время обстрела спрятала дитя свое за
кадку и тем спасла от смерти. А сама умерла на глазах
ребенка, прикрывая свое окровавленное лицо, чтобы он
не видел. Но он за эти трое суток все-таки понял: «Мама
нетю». Больше он еще ничего не знает.
Девушка берет ребенка на руки.
94
Выходим на улицу. Темно в глазах, кажется, что день
померк, хотя солнце все так же светит в лазоревом небе.
В этот же день части Ануфриева занимают еще одно
село, а на другой день еще одно, которое противник
крепко держал, а теперь вот сжег и оставил.
Теснят гитлеровских захватчиков и на других уча-
стках.
Поборцев занимает деревню, откуда несколько дней
назад вышел обоз противника.
На рассвете идем к Поборцеву. В лесу встречаем
бойца, с которым уже разговаривали раньше.
— Как Поборцев?
— А вы не знаете? Умер сегодня на рассвете.
У бойца утомленное лицо. Он еще не умывался се-
годня. Две розовые извилистые полоски идут через щеки:
это бежали слезинки.
Ночью Поборцев во время атаки был смертельно ра-
нен разрывной пулей в живот. Его повезли в тыл на са-
нях.
— Положите меня к костру, — попросил Поборцев.—
Положите меня на бок к костру.
Он очень любил костры.
Его, конечно, не сняли с саней и даже не повернули
на бок, потому что раненным в живот полагается лежать
на спине.
Он умер дорогой.
Вот шалашик, где был командный пункт Поборцева.
Вот бугор, через который он пополз тогда с саперами.
На дороге за бугром чернеют развалины немецкого танка.
При отступлении танк пошел по этой дороге и наскочил
на мину Поборцева.
Это немецкий средний танк. Он обозначен двумя но-
мерами: «433» и «82075».
На позициях, которые недавно были заняты врагом,
теперь минометчики из подразделения Поборцева.
Отдыхающие бойцы, сидя у котелка, вспоминают раз-
ные моменты из жизни Поборцева, его слова. Он очень
ждал лета.
— Летом, — говорил он, — партизана и парашютиста
никакая сила не сломит. Мы выдержали зиму, а летом в
лесах к нам никто не подступится. Мы пойдем далеко
на запад.
95
6.	ЧЕЛОВЕК ИДЕТ В АТАКУ
Итак, провалилась еще одна попытка противника
уничтожить десант. Почему? Неужели фашистская армия
не в состоянии собрать силы, достаточные для подавле-
ния парашютных и партизанских частей в свом тылу? Да,
не в состоянии. Этому есть самое неопровержимое дока-
зательство: опыт. Не в состоянии потому, что десантники
умело организуют боевые действия, разрушая и преграж-
дая дороги, владея лесами. Лес — это зеленая броня де-
сантников и партизан. И еще потому бессильны фашисты,
что районов таких в тылу много, и районы эти помогают
друг другу, не позволяя врагу снимать гарнизоны в од-
ном месте для наступления в другом. Форма этой взаи-
мопомощи — боевая активность.
Вот и на этот раз, отбросив наступающего противника,
десантники уже на следующий день по приказу командо-
вания выступают в дальний поход.
В лес уходит разведка. У разведчиков — лопаты и то-
поры за поясом, компас^! на руке. Разведчики должны
проложить путь в глубину вражеского расположения.
Вечером донесение: «Идем по пояс в воде и в снегу, до-
стигли такого-то пункта».
Командир одной из бригад полковник Курышев раз-
вертывает карту: за день разведка прошла семь километ-
ров. Это неплохо. Десантники, которым знакомы скоро-
сти современных самолетов, знают также, что значит
пройти километр по глубокому снегу и по пояс в воде.
За разведкой втягиваются в лес подразделения. Уже
и в лесах снег теперь с каждым днем оседает. Сплошной
черной сеткой лежат на нем древесные ветки, кусочки
коры, желтые дубовые листья. В глубине снег зернист и
сыпуч, как песок, он теперь лишен вязкости, и нога тонет
до земли, до воды.
Едва заметная тропа ведет то просекой, а то и прямо
так, чащобой. Люди несут личное оружие, пулеметы, ми-
нометы, боеприпасы. Связисты тянут телефонный провод.
Когда тропа уже широко протоптана, направляется в
лес санный обоз, причем через чащобы дорога проклады-
вается топором. Однако полозья то и дело захватывают
оттаивающую землю, обессилевшие лошади встают или
падают в оврагах, уже наполнившихся водой. Ездовые
96
За разведкой втягиваются в лес подразделения.
7 Крылатая пехота
бросают сани и везут грузы вьюками, а когда лошадь
все-таки выбивается из сил, берут груз на свои плечи.
Но идут и идут десантники битой лесной тропой,
идут, выпустив вперед щупальца разведки, выставляя
скрытые засады с обеих сторон, перед вражескими гар-
низонами, а эти гарнизоны есть и слева и справа.
Сжует боец сухарь, запьет верховой, талой водицей
и идет, и идет по сыпучему снегу, по воде. Во время при-
вала выжмет портянки — и дальше.
Но вот объявлен ночной отдых. Где-нибудь под на-
весом развесистой ели разгребается снег для костра.
Вокруг делается настил из еловых лапок, и бойцы са-
дятся вокруг огонька, греют мокрые ноги, сушат сапоги
и портянки, дремлют, склонившись друг другу на плечо.
Это называется так: спать по-цыгански. Помаленьку про-
сыхают ватные брюки, но теперь берегись: щелкнет горя-
щая ветка, выстрелив искрой, и затлеет вата.
Кто-то читает письма. Пятнадцать писем подряд. Их
доставил с «Большой земли» самолет. Потом берет каран-
даш и пишет матери, пишет своей любимой. Ни слова о
том, как трудно идти битой тропой — через лес, на опуш-
ках которого сидят фашисты. Таков уж русский человек.
Может быть, и расскажет он все о пережитом, но только
после войны.
Команда. Десантники поднимаются и идут дальше.
Но вот разведчики видят просвет между деревьями.
Это населенный пункт, занятый врагом. Камень, под ко-
торым укрылись змеи, приползшие с чужбины. То при-
гнувшись, то ползком разведчики выходят на опушку.
Фашисты безмятежно гуляют по улице. Разведчик умеет
ценить время, но он умеет также терпеливо выслеживать
врага.
Час, другой, третий сидят разведчики на опушке. Те-
перь, наконец, они взяли на учет всех часовых враже-
ского гарнизона. Вброд через речушку, по огородам вхо-
дят в населенный пункт, входят в дом и спрашивают у
изумленной, остолбеневшей от радости русской женщины
о вражеском гарнизоне. И затем возвращаются в подраз-
деление. Теперь они дорожат каждой минутой. И каж-
дой минутой дорожит подполковник Ануфриев, которому
разведчики докладывают об обстановке.
Итак, противник не подозревает о том, что над ним
98
занесена железная рука. Тем хуже для него. Ануфриев
решает атаковать врага с хода.
Подразделения развертываются в лесу. Ануфриев сам
ведет десантников в атаку.
...Комиссар бригады полковника Курышева — Щер-
бина быстро пробирается через лес. Он идет напролом,
по успевая раздвигать руками ветки кустарников на опу-
шке. Стараюсь и я не отставать. Вот болото. Ноги вяз-
нут, вода набирается за голенища сапог. Впереди идет
уличный бой. Перебегая от дома к дому, входим на окра-
ину села.
Противник еще держится в центре. На водонапорной
башне его пулемет, все промежутки между домами про-
стреливаются.
Тяжело ранен, упал и не может подняться боец, вы-
двинувшийся с ручным пулеметом за угол дома. Все кру-
гом простреливается. А бойца надо вынести. И ручной
пулемет нужен в бою. И вот, пригнувшись, во весь дух
бежит через прогалину боец. Подхватив пулемет, он бла-
гополучно скрывается в сарае и открывает огонь по
башне.
Инициатива его подхвачена всеми. Прячась за плет-
невыми заборами, из-за сараев десантники открывают ру-
жейный огонь по дому, где засели солдаты противника.
Огонь редеет. Группы, обтекающие село с флангов, бы-
стрей устремляются вперед. То в одном, то в другохМ ме-
сте слышится извечное могучее «ура». Фашисты выска-
кивают на улицу и падают мертвыми. Опять между до-
мами летят-поют пули.
Уже захвачен хозяйственный двор вражеского гарни-
зона. Освобождены наши военнопленные. Изможденные
люди сбрасывают свое отрепье, надевают полушубки,
оставленные противником в доме. Зная, где у гитлеровцев
телеги и сани, где сложена сбруя, они быстро запрягают
лошадей и под обстрелом увозят в лес раненых десант-
ников. С радостью покрикивают они на лошадей. Не за-
мечая воды и грязи, бредут рядом с повозками. Потом
они скачут назад и нагружают повозки продовольствием
с гитлеровского склада. Они хотят приготовить своим
освободителям добрый трофейный ужин.
А уличный бой продолжается. Умолкла, наконец, во-
донапорная башня. Крики «ура» время от времени раз-
да Ю1СЯ уже только на далекой окраине. То, что осталось
7*
99
от вражеского гарнизона, катится в лес. В сумеречном
воздухе видны летящие оттуда трассирующие пули. Но
потом и в лесу настигает врага русское «ура».
Гарнизон разгромлен.
Десантники идут по домам, вытаскивают из-под нар
наиболее трусливых вражеских солдат. Жители указы-
вают, где надо искать. Десантник входит, направляет
под нары луч своего фонарика и сразу видит подошвы
немецкого сапога с белыми металлическими шипами.
Десантник торжествующе восклицает:
— Эй, фриц. Навоевался, вылезай.
Ночью в шалаше Ануфриев говорит:
— Торжествовать мы будем после, когда вернемся
к назначенному месту, благополучно завершив операцию.
Завтра нам придется выдержать большой бой.
7.	АТАКИ ПРОТИВНИКА УСПЕХА НЕ ИМЕЮТ
Ночью переводчица — комсомолка Катя — при свете
трофейной электрической батареи разбирала захвачен-
ные в бою документы фашистского штаба, переписку
солдат и офицеров.
На одной открытке оказалась песня гитлеровского па-
рашютиста.
Катя читала по-русски с немецкого подлинника:
«Красное светит солнце, мы готовы.
Кто знает, будет ли оно нам смеяться и завтра?»
— Я знаю: не будет, — заметил десантник, подбрасы-
вая в огонь прутья. — Очень нужно ему смеяться всякой
сволочи!
«У нас дикая кровь», — говорилось дальше в песне.
Десантник опять отозвался:
— Дикую кровь вашу мы выпустим на землю.
Бойцы рассматривали трофеи.
Были в этот вечер взяты немецкие автоматы, вин-
товки, пулеметы (4 станковых и 12 ручных), ящики с
боеприпасами, больше ста лошадей. И еще взяли плетку-
многохвостку, которой гестаповцы пороли пленных.
Музей-арсенал десанта значительно пополнился.
А трофейное хозяйство здесь по-настоящему богатое.
Десантники стреляют из трофейных крупнокалиберных и
обычных пулеметов, носят немецкие пистолеты разнооб-
100
ризных систем и при починке часов часто вставляют
вместо стекла целлулоид с немецкого, сбитого ружейным
огнем транспортного самолета.
Ожидания Ануфриева оправдались. С утра началась
вражеская контратака. Прежде всего налетели самолеты.
(', различных направлений открыла огонь артиллерия.
Все это входит в расчеты десанта: привлекать на себя
силы противника, облегчая действия наших армий с
фронта. Наша артиллерийская канонада уже слышна на
востоке. Однако положение создалось трудное. Против-
ник бил осколочными снарядами по передовым позициям
десантников и шрапнелью по лесу над дорогами. Слу-
чайно на одной из точек обстрела оказался командный
пункт полковника Курышева. Снаряды разрывались в
воздухе так часто, что не успевало растаять одно черное
облачко, как уже распускалось другое. Шрапнель сру-
бала ветки. Людям пришлось прятаться за деревья. Сдер-
жанный, уравновешенный Курышев перенес КП в более
безопасное место и продолжал руководить своими ча-
стями.
Теперь пошла в атаку пехота противника. Наступал
тот критический момент боя, когда необходимо показать
свое превосходство над врагом. Огнем пулеметов и ав-
томатов десантники прижали противника к земле. Он по-
пытался обойти наши фланги, но всюду его встречал гу-
бительный огонь. На одном из участков командир Чер-
нов со взводом партизан пошел в штыки и прогнал гит-
леровцев с поля боя, захватив легкий пулемет и другое
оружие.
В тыл другого взвода просочилась ударная группа
вражеских автоматчиков. Десантники уничтожили семе-
рых, восьмого обезоружили и доставили на КП. Это мо-
лодой, откормленный фашист, из тех, кого Гитлер держал
на крайний случай. Лишь недавно он прибыл на фронт.
Он вполне верил, что, заслышав треск автомата в тылу,
русские немедля разбегутся, но вскоре сам его бросил.
Часа в три пополудни прибежал разведчик. Колонна
силою до батальона заходила в тыл обороне десантников.
Десантники знают, что на войне действительны только
организованные меры противодействия, верят в своих
командиров. В свою очередь командиры знают, что их
приказание будет выполнено, несмотря ни на какие труд-
ности.
7
101
Ночью на переднем крае бригады побывал командир
воздушного десанта Казанкин. Угостив папиросой бойца,
спросил:
— Воюем, сынок?
Казанкин влюблен в своих бойцов. Он часто говорит
с гордостью:
— Ведь трудно и опасно, как нигде. А предложи
десантнику перейти в другие войска — не согласится.
Какая жизнь. В лесах костры, воюем по ночам. Конечно,
мы несем жертвы, на то война. Народ не забудет. Каж-
дая капля крови, пролитая бойцом, останется в памяти
народной.
А комиссар воздушного десанта бригадный комиссар
Оленин? Он заболел воспалением легких. За ним при-
летел самолет. Он сказал:
— Нет, я буду лечиться в тылу врага.
И вылечился. И снова он — частый и желанный гость
в подразделениях.
Итак, противник заходил в тыл парашютистам.
Командование решило усилить засаду, которая уже давно
оседлала заброшенную дорогу.
В засаде было двадцать три человека. Они уже про-
вели сутки в снежных окопах. Было солнечно. Некото-
рые дремали, сидя или лежа на поваленных деревьях.
По команде все заняли замаскированные места. Прибли-
жалась вражеская разведка. Пели жаворонки. Было
тепло. Солдаты противника шли, сняв пилотки и полурас-
стегнув шинели. Их сосчитали — тринадцать человек —
и потом уничтожили одним коротким огневым ударом.
Тогда вся вражеская колонна поспешила к месту боя
я тоже попала под губительный огонь. Колонна все же
развернулась и пошла в наступление на горстку десант-
ников. Тут десантникам помогли преимущества избран-
ного рубежа. Впереди был овраг, полный воды. Левый
’фланг наступающей цепи не сумел преодолеть под огнем
водную преграду и залег в снег. Видя это, и на правом
фланге противник остановился. Тем временем засада,
получив подкрепление, усилила огонь. Противник пере-
шел к обороне. Так прошел день.
Ночью десантники, оставив на месте боя лишь не-
большой заслон, вышли из этого района и под утро рас-
положились на отдых на полпути к своему основному
району. Здесь бойцы узнали, что на имя полковника
102
Казанкина и комиссара Оленина пришла телеграмма с
«Большой земли».
Орденами были награждены многие десантники.
Другие должны были получить награды за только что
законченную операцию, во время которой было убито
четыреста солдат и офицеров противника.
Уже подводились итоги двухдневных боев.
Одно только тревожило десантников — судьба остав-
ленного заслона. Но вскоре и эта тревога рассеялась.
На место привала явился боец Парфенов и доложил:
— Привел одного пленного и одну черную кобылу.
Оказывается, противник просидел в обороне до утра.
Когда он снова двинулся в наступление, перед ним был
безлюдный лес. Застава укрылась, так как ее действия
были уже не нужны. Враг расположился в лесу. Так как
все припасы в населенном пункте были уничтожены, то
был направлен в дальнюю экспедицию за горячим обе-
дом для обер-лейтенанта ефрейтор. Однако обер-лейте-
нанту пришлось пообедать всухомятку, так как ефрей-
тора вместе с горячими кушаньями захватили в плен
бойцы засады. Его имя — Вилли Юигеблуд, он из 1-го
батальона 14-го полка. Это потрепанный немец, он про-
вел в России зиму и теперь считает прожитые дни.
У пего унылый вид и рваное обмундирование.
Десантники, участники похода, возвращаются в свой
район.
Тяжело раненных товарищей бойцы, уложив на само-
дельные носилки, несут на плечах. Они идут день и ночь,
но колени в воде, иногда проваливаются по пояс. Двена-
дцать человек, по четверо в смене, несут каждого ране-
ного. Наконец мы добираемся до деревни, входим в не-
запертый дом. Жители не закрывают дверей, чтобы уста-
лый. промокший или раненый боец мог войти, выбрать
себе место в избе и отдохнуть.
— Пи-ить, — просит раненый.
И хозяйка подает ему воды. Потом она предложит
молока, если только у нее сохранилась корова. Может,
бьнь, раненый так и останется лежать в этом доме. Тогда
ребятишки будут по утрам следить за курицей, и как
•|(»лько она снесется, схватят яйцо и с радостным визгом
побегут к матери:
- Мама, вари для парашютиста.
Здоровые готовятся к новым победным схваткам.
103
Снова далеко отогнан противник, не долетают до де-
ревни его снаряды.
Бойцы говорят:
— Мы гоняли гитлеровцев зимой, не давали ему по-
коя, погоним и летом.
8.	ПРЕДМАЙСКАЯ НОЧЬ
Куда ни обернись — фронт. На востоке и на западе,
на севере и на юге можно увидеть над лесом черные
хлопья шрапнельных разрывов, ночью — осветительные
ракеты. Это советский район в тылу врага. Он был очи-
щен от противника десантниками. Отбивая все атаки фа-
шистов, нанося тяжелые удары по их гарнизонам, десант-
ники при поддержке всего местного населения прочно
удерживают район в своих руках. Вместе со всей страной
этот район встретил в труде и боях первомайский празд-
ник.
...Над лесом со свистом пролетают снаряды и где-то
близко рвутся с коротким железным вздохом. В отдале-
нии ведут свой нетерпеливый спор гулкие автоматы. Но в
лесу все спокойно. Потрескивая, горят замаскированные
костры. Лежа у костров, бойцы штопают обмундирова-
ние, порванное в боях осколками мин или в переходах
по чащобам леса. Заняв оборону, они отдыхают после
ожесточенных, больших сражений.
Журчит верховая вода, сбегающая к рекам. Послед-
ние облака уходят к горизонту и там громоздятся, нали-
ваясь синевой сумерек.
Командир Ануфриев и комиссар Распопов лежат в
шалаше, закинув руки под головы: то ли обдумывают
завтрашний боевой день, то ли просто прислушиваются
к слабому шуму ветра.
Откинув плащ-палатку, пригнувшись, в шалаш входит
молодой лейтенант. Это Шурубей, разведчик.
— Люди готовы? — спрашивает Ануфриев, садясь на
краю нар.
— Да, разведчики готовы к выполнению задания.
— Что-то тихо кругом — смотрите в оба.
— Мы наделаем шуму.
Шурубей — мастер активной разведки. Он любит
изучать противника так, чтобы у того кости трещали.
Вот и на этих днях разведчики учинили противнику не-
104
большой разгром, принесли из глубины вражеского рас-
положения пять автоматов, документы убитых фашистов
и отличный бинокль, брошенный офицером. Теперь кто
пи посмотрит на этот бинокль — обязательно улыбнется.
Уж если командир немецкой разведки бросает бинокль,
значит, действительно ему пришлось туго.
Шурубей садится рядом с Ануфриевым. Жарко у
печки. Он расстегивает куртку. Поблескивает орден Крас-
ного Знамени на груди комсомольца Шурубея — орден,
который был заслужен в этих лесах и здесь же вручен.
•— Слышь, Шурубей, а хорошо бы посмотреть, что
чеперь делается там, на «Большой земле», — говорит
командир.
Сегодня, в предмайский вечер, то и дело слышишь
вопрос: «Что теперь делается там?» Там — в Казахстане,
где над сиреневой степью уже летают беркуты. Там —
под Казанью, у широко разлившихся царственных вод
Волги.
— Хорошо бы, — отвечает Шурубей, —если бы в Мо-
скву попасть... Я бы, ей-богу, не стал ездить в трамвае.
Все пешком бы. Чтобы больше увидеть. Но еще сильней
я хотел бы попасть на родную Украину, под Житомир.
Что теперь делается там? Живы ли мои старики? Вот
если бы сбросили нас туда. Охота мне повоевать на род-
ной Украине. Повоюем, правда, ведь?
Шурубей уходит к своим разведчикам. Первомайское
утро он встретит где-нибудь в глухой чащобе, близ пози-
ций противника.
Другие десантники встретят это утро в окопах, в за-
садах, может быть, в бою. Отдых одних, хотя бы и ми-
нутый, здесь охраняется бодрствованием других. Рядом
с десантниками бьются партизаны. Вот и сегодняшний
бой, последний апрельский бой, вели они. Фашисты пы-
|.1лись наступать на одну лесную дачу. Их было не менее
ipcxcoT. Пятьдесят партизан встретили их огневым уда-
ром с замаскированных позиций, с короткой дистанции.
Наступающие все же продвигались вперед. Это были сол-
/|.|гы из свежезаготовленных Гитлером полков. Как ни
юворп, апрель — весенний месяц. Все попытки начать
песенное наступление сорвались у гитлеровцев даже
i icci,, в их собственном тылу. Напрасны были угрозы
фашистского командования в наглых листовках. «Матка,
105
затирай квас, к маю буду у вас», — писали фашисты.
Крестьянки качали головой: «Врешь, паршивец, не пу-
стят тебя». И вот в последний день апреля фашисты по-
пытались изобразить хотя и небольшое, но наступление.
Они шли без шинелей, пытаясь изобразить собой преж-
них солдат, верящих в свою непобедимость. Партизаны
не поверили им. Гитлеровцы бежали вперед с шумом и
гамом, не хотели ложиться на мокрую землю. Партизан-
ские пулеметы «уговорили» их лечь на эту землю на-
вечно. Оставшиеся в живых бежали.
За огненным щитом десантников и партизан встречает
1 Мая советский район в тылу врага. Здесь работают все
обычные районные учреждения. Райздравотдел привлек
престарелых врачей, не могущих работать в армии, —
они оказывают помощь населению. Уполномоченный ко-
митета заготовок вместе с председателями колхозов и
всеми крестьянами заботится об обеспечении бойцов про-
довольствием из местных ресурсов. Восстанавливается
местная промышленность, разрушенная врагом. День и
ночь крутятся жернова небольшой водяной мельницы.
В каждой деревне есть еще ручные жернова. Вот комсо-
молка депутат сельсовета Маруся М. мелет муку для
раненых. Девушки наши умеют управлять трактором и
комбайном. Слава им! Здесь, в тылу врага, когда встре-
тилась необходимость, они не устают крутить ручные
жернова.
Домик на краю деревни, полусожженный врагом. Хо-
зяева возвращаются из перелеска, где они днем спаса-
ются от фашистских бомбардировщиков. Несут свой
скарб — то, что осталось после фашистских грабежей и
теперь надо уберечь от фашистских бомб. Самовар, по-
душки. Пятилетний Витя несет шашки — отцовский пода-
рок, трехлетняя Валя — котелок. Были дневные налеты
бомбардировщиков на это село, и теперь здешние кре-
стьяне с утра покидают дома. Есть деревни, которые фа-
шисты бомбят ночью. Там колхозники с вечера уходят
в поле, а утром возвращаются в дома.
Дети остаются поиграть на улице, но доносится из
поднебесья гул самолета, и Витя, подхватив Валю под-
мышки, тащит ее волоком под крыльцо. Однако детская
дерзость берет свое. Скоро, высунув носик, озорник смот-
рит из-под крыльца вслед самолету. И смеется торжест-
вующе, радуется, что самолет не в силах найти его.
106
Дети входят в дом, укладываются спать. Мать берет
ведро, чтобы сходить за водой.
Валя вдруг начинает плакать:
— Мама, не уходи. Ой, мама, не уходи.
Мать берет девочку на руки:
— Глупая, теперь фрицев нету. Убегли, немые дья-
волы. Глупенькая, разве ты забыла: к нам слетели па-
рашютисты?
Вскоре девочка засыпает.
В первомайские праздники дети наши всегда полу-
чали подарки, красноармейцы катали их на грузовиках.
Сегодня нет обычных подарков. Но дети получили нечто
большее, чем пакетики с гостинцами. Сегодня, в перво-
майскую ночь, парашютисты охраняют сон детей и самое
их жизнь.
Спят Витя и Валя. Спят в этом же доме парашюти-
сты. Спит политрук артиллерийской батареи Дементьев.
Он только что с огневой позиции. Батарея послала сорок
шесть горяченьких гостинцев туда, откуда противник пы-
тался наступать.
Летчик Ковалев, инженер Строганов, бойцы старто-
вой команды идут на посадочную площадку. Сегодня,
под 1 Мая, здесь ждут самолетов.
— Знаешь, я ведь по образованию агроном, — гово-
рит Ковалев инженеру. — Вот разгромим врага, буду
опять сеять пшеницу, люцерну, свеклу.
Еще побаливает правая рука Ковалева — засел оско-
лок, ио Ковалев давно уже водит самолеты.
В последний раз осматривается площадка.
Идут! Идут! Сильный огонь немецких зениток обозна-
чает путь самолетов. Разноцветными звездами летят
вверх трассирующие пули.
Гул мотора. Сделав круг, самолет садится и отходит
в сторону со стартовой полосы. К летчику бегут десант-
ники, чтобы расспросить, как там, на «Большой земле».
11е объявлен ли еще первомайский приказ? Но прежде
чем кто-нибудь успевает открыть рот, летчик, спрыгнув
на плоскость самолета, спрашивает сам:
— Как тут у вас? Выдержали напор?
- Выдержали, брат, выдержали, — с радостью отве-
чают десантники. — Сами напираем.
Ну, а жизнь тут у вас какая? Бои-то, говорят,
(иллп серьезные.
107
И он спрашивает, спрашивает.
И всем становится радостно оттого, что «Большая
земля» так внимательна к людям, бьющимся в тылу
врага.
Конечно, об этой борьбе, о жизни советских людей в
тылу врага надо рассказывать и рассказывать. Это
истинные герои. Каждая минута их жизни — подвиг. Де-
сантники — гордость нашей молодежи, слава комсомола.
* * *
...Лечу на восток. Снизу медленно ползут к самолету
разноцветные искры трассирующих пуль. Но вот линия
фронта позади. Летчик ведет самолет на посадку. Бы-
стро вырисовываются во тьме очертания лесов. Вот они
уже курчавятся, вот уже поляна летит снизу под колеса
самолета.
Теперь еще виднее, сколь огромен подвиг людей, еже-
дневно борющихся в тылу врага. Хочется сказать нашей
молодежи: помните о наших славных парашютистах, ко-
торые громили врага в его тылу. Их подвиги — бес-
смертны.
Я. БРУШКО
ПОД СТАЛИНГРАДОМ
Выполняя приказ Родины, советские воины героически
защищали Сталинград, отстаивая каждую улицу, каж-
дый дом, каждую пядь советской земли. Среди них не-
мало было и воинов-десантников. Одной дивизии, уком-
плектованной десантниками, пришлось защищать Сталин-
градский тракторный завод—первенец первой пяти-
летки. Гвардейцы-десантники стояли насмерть. Атаки
противника не прекращались ни днем, ни ночью, но все
они разбивались о стойкую оборону гвардейцев.
7 октября 1942 года атаку двух фашистских полков
поддерживали 90 танков. Врагу удалось лишь кое-где
потеснить наши части, но овладеть поселком и заводом
оп по смог. Лишь за один день 14 октября гвардейцы-
лесантники вместе с воинами других частей подбили 40
вражеских танков. В этот день гитлеровские захватчики
потеряли только убитыми более 1500 человек.
В боях под Сталинградом десантники проявили стой-
кость и упорство, они действовали пулей, гранатой, а
когда дело доходило до рукопашной схватки, — ножом.
Наши десантники не давали врагу передышки ни в
обороне, ни в наступлении. Командование всегда имело
|очные данные о противнике, так как недостатка в «язы-
ках •> не было...
...Противник вел непрерывные атаки, стремясь овла-
лсп, тракторным заводом. Десантники под непрерывным
Ошем переправились в лодках на остров Зайцевский, а
m i(‘м ио штурмовому мостику на правый берег и с хода
п* iyпилн в бой. Гитлеровцы были отброшены от завода.
109
В течение 16 дней десантники отражали непрерывные
атаки врага. Но никто из них не допускал и мысли об
отходе.
Выдержав бешеный натиск фашистов, десантники вы-
полнили с честью поставленную перед ними задачу...
Завод «Красный Октябрь» отстаивали подразделения
другого воздушно-десантного соединения. 22 октября про-
тивник силою до двух пехотных полков при поддержке
пятнадцати танков начал наступление на завод. Десант-
ники не дрогнули. Мощным огнем и смелой контратакой
враг был остановлен.
Однако отдельным группам пехоты противника уда-
лось на некоторых участках просочиться на территорию
завода и закрепиться там. Завязались тяжелые бои.
К 31 октября десантники овладели мартеновским, калиб-
ровым, сортовым цехами и складом готовой продукции.
Противник здесь был полностью уничтожен, никому из
гитлеровских солдат и офицеров не удалось спастись.
В дальнейшем враг неоднократно пытался атаковать
наши позиции, но гвардейцы-десантники стояли насмерть,
непоколебимо.
Гвардии генерал-майор Гурьев, командовавший гвар-
дейским воздушно-десантным соединением во время боев
у Сталинграда, докладывал Военному совету Воздушно-
десантных войск:
«Дрались двое суток без передышки. Первый же бой,
который дали молодые десантники врагу, показал, что у
.нас золотой народ. Бились до последнего патрона, до по-
следнего вздоха. Наши десантные части непрерывно под-
вергались ударам авиации противника и атакам его пе-
хоты и танков. Дело доходило до того, что люди броса-
лись под гусеницы танков, но не отходили без приказа.
Один батальон парашютистов в самом начале боя
был отрезан от главных сил, но десантники, имеющие хо-
рошую специальную выучку, умело действовали в тылу
врага. Ночью батальон «оседлал» основную коммуника-
цию противника и напал на его автоколонну. За один
этот бой было уничтожено 30 автомашин с пехотой,
4 штабные машины, 3 радиостанции. Захватили 12 ору-
дий и из них подбили 4 вражеских танка. Переполох в
стане противника произошел ужасный. С рассвета на
парашютистов навалилась гитлеровская авиация, однако
она им никакого вреда не принесла. Десантники исполь-
110
зовали захваченные у врага сигнальные полотнища и вы-
ложили опознавательные знаки, чем ввели в заблужде-
ние фашистских летчиков. В следующую ночь по приказу
командования десантники, разведав расположение про-
тивника, прошли сквозь его боевые порядки и переправи-
лись через Дон.
Высокую стойкость, мужество и героизм проявили во-
семь десантников-разведчиков во главе со старшим лейте-
нантом Сергеевым. Они 15 дней обороняли цех завода,
который был последним рубежом на пути к Волге. Эта
небольшая группа мужественных советских людей отра-
зила 10 крупных атак превосходящих сил противника.
Гитлеровцы неоднократно окружали советских разведчи-
ков. Наши — внизу, в подвале, противник — на первом
этаже. Фашисты решили пробить пол и сверху забросать
десантников гранатами. Но и это не помогло. В пробитую
дыру разведчики стали стрелять из автоматов и истре-
били фашистов. Бои шли в дымоходах. В одном узком
тоннеле дрались несколько дней».
Так сражались десантники под Сталинградом и в са-
мом городе.

ПОДВИГ СОЛДАТ ВЗВОДА ВАСИЛИЯ КОЧЕТКОВА
Петр ТОЛСТОБРОВ
1. ТАК НАДО СРАЖАТЬСЯ ЗА РОДИНУ!
14 октября 1942 года газета «Комсомольская
правда» поместила серию писем из действующей ар-
мии под общим заголовком «Мы из Сталинграда».
Герои-сталинградцы, поразившие весь мир своим
беспримерным мужеством и отвагой, рассказывали
о том, как они защищают город русской славы.
Одно из писем было посвящено подвигу 16 гвардей-
цев-десантников, участников Сталинградской обо-
роны. Ниже мы помещаем это письмо гвардейца
Петра Толстоброва.
В газете уже писалось о подвиге 16 гвардейцев, ко-
торые в разгаре боев за Сталинград совершили поистине
героический подвиг: преградив путь немецким танкам,
погибли все до одного, но не пропустили врага. Мне ка-
жется, что читателей интересуют подробности этой герои-
ческой битвы. Нам только сейчас удалось восстановить
во всей полноте ее картину. И вот я пишу.
16 гвардейцев после двухдневного утомительного
марша заняли оборону на склоне одной высоты. Обста-
новка была сложной. Вблизи наблюдалось большое скоп-
ление вражеской пехоты, могли появиться танки. Но гвар-
дейцы были полны решимости любой ценой отстоять свой
рубеж.
Отдыхать было некогда. Гвардейцы спешно окопались
и приготовились к встрече врага. На исходе дня перед
окопами появились цепи гитлеровских солдат. Подпустив
их поближе, гвардии младший сержант Петр Бурдов от-
крыл уничтожающий пулеметный огонь. Его поддержали
остальные гвардейцы. Больше двух взводов пехоты про-
тивника было скошено метким огнем.
112
Вскоре враг предпринял вторую атаку, за ней тре-
тью, потом четвертую. Гвардейцы выстояли. Тогда фаши-
сты бросили в атаку своих отборных автоматчиков. Они
шли в полный рост, рассчитывая устрашить гвардейцев.
Дружно заговорили автоматы и винтовки. Передние
ряды гитлеровцев были скошены, но остальные продол-
жали двигаться вперед. Командир взвода гвардии млад-
ший лейтенант Василий Кочетков скомандовал:
— В контратаку! За Родину, вперед!
Гвардейцы вскочили и штыковым ударом отбили атаку
противника. Так была сорвана пятая попытка врага за-
хватить этот важный рубеж.
Едва забрезжил рассвет, как на гребне соседней вы-
соты показались вражеские танки. Их было 12. Гвар-
дейцы переглянулись: 12 танков против 16 человек. Силы
были неравны, тем более, что немецкой броне и пушкам
гвардейцы могли противопоставить только удары гранат:
противотанковые ружья были выведены из строя.
Командир взвода еще накануне был тяжело ранен.
Он обессилел от потери крови, но воля его была крепка.
И он сказал своим бойцам:
— Мы — гвардейцы парашютисты и комсомольцы.
Тапки мы должны остановить во что бы то ни стало.
Вспомните героев боев за Москву. Они не отступили
потому, что за спиной у них была Москва. Нам тоже
некуда отступать: за спиной у нас Сталинград.
Оглушающе лязгали гусеницы танков. Настал решаю-
щий час борьбы. Одна за другой полетели гранаты. Раз-
дались взрывы. Два танка завертелись на месте. Осталь-
ные продолжали двигаться вперед.
Снаряды поднимают землю вверх, пули со свистом
рассекают воздух. Один за другим гвардейцы выходят
из строя. Их становится все меньше и меньше. Выдер-
жат ли нервы? Хватит ли сил?
И вот с противотанковой гранатой в руке выскочил
из окопа молодой безусый боец (его фамилию установить
пока не удалось). Он на секунду выпрямился в полный
рост и бросился под гусеницы танка. Раздался взрыв.
Герой погиб, но ценой своей жизни вывел из строя еще
один танк.
Подвиг товарища воодушевил всех бойцов. Еще не-
сколько человек выскочило навстречу танкам. Послыша-
лись новые взрывы. Остановился четвертый танк.
8 Крылатая пехота	113
У противника еще восемь машин. Василий Кочетков
настолько обессилел от потери крови, что не мог двигать-
ся. Едва приподняв голову, он осмотрелся по сторонам:
сколько гвардейцев еще в строю? Трое. Только трое!
Казалось, что положение уже непоправимо, что фа-
шисты прорвут оборону. Но счастье и на этот раз не из-
менило отважным: не выдержав смертельной борьбы с
горсткой храбрецов, которые во имя победы бросались
с гранатами под гусеницы, экипажи шести немецких тан-
ков развернули свои машины и пошли назад. Только два
танка продолжали лезть вперед. Тогда оставшиеся в жи-
вых Василий Чирков, Михаил Степаненко и Михаил
Шуктомов, обвязавшись гранатами, бросились навстречу
им...
Так закончилась эта беспримерная битва.
Смертельно раненный командир взвода девятнадца-
тилетний комсомолец Василий Кочетков рассказал о ней
товарищам, которые подоспели на рубеж, когда бой уже
был закончен. Умирая, Кочетков сказал, что его друзья
перед боем просили считать их коммунистами.
Вот имена этих героев: гвардии младший лейтенант
В. Д. Кочетков, гвардии, сержант М. А. Шуктомов, гвар-
дии младший сержант П. И. Бурдов, гвардии младший
сержант И. Н. Касьянов, гвардии ефрейтор Н. В. Доку-
чаев, гвардии ефрейтор И. И. Гущин; гвардии красно-
армейцы: И. Н. Федосимов, Г. А. Унжаков, А. С. Двое-
глазов, В. А. Меркурьев, В. А. Чирков, Н. М. Федотов -
ский, Г. Ф. Штефан, А. И. Пуховкин, Н. И. Бурдин,
М. П. Степаненко.
Пусть наша молодежь на их примере учится, как
нужно жить и бороться, как нужно любить свою Родину!
В. ШАМША
2. ИХ ИМЕНА БЕССМЕРТНЫ
Через некоторое время в «Комсомольской
правде» появился очерк старшего политрука
В. Шамша, побывавшего в десантном батальоне,
где служил Василий Кочетков и его товарищи.
Вот этот очерк.
— Да, мы их хорошо знали, — сказал мне замести-
тель командира батальона, помолчав немного, и повто-
рил: — Мы их хорошо знали.
114
h*
С противотанковой гранатой в руке выскочил из- окопа
молодой боец.
Он сидел «по-турецки» на зеленой плащ-палатке, рас-
стеленной в блиндаже, глубоко затягивался табачным
дымом и говорил медленно, спокойно.
— Они отбили шесть атак, отбили и седьмую тоже.
Во время седьмой атаки они погибли.
Мой собеседник изложил обстановку перед последним
боем шестнадцати гвардейцев. Затем он стал говорить о
каждом из них.
Дым синеватой пеленой расстилался над желтым буг-
ристым потолком. Все сильно курили, а в маленьком блин-
даже было тесно. Худощавый, с усталым лицом, лейте-
нант Астахов слушал рассказ, опершись головой на руку,
рядом с ним сидел младший политрук Галич — молодой,
светлоглазый. В самом углу вместе со мной примостился
коренастый Лаптев. У входа в блиндаж на корточках си-
дел связной Мурзинцев — он так и сидел все время, не-
сколько часов. Потом заходили еще другие гвардейцы, и,
как ни было тесно, все потихоньку устраивались в блин-
даже.
Когда говорил один, все слушали тихо-тихо. А если
кто-нибудь добавлял несколько слов, они так удачно до-
полняли рассказчика, что без них нельзя было обойтись.
Как тут бережно помнят привычки, походку, взгляд, ха-
рактер погибшего товарища!
Когда говорили Астахов, Лаптев и многие другие
гвардейцы, мной постепенно овладевало странное чувство.
Мне казалось, что вот я вижу голубоглазого застенчивого
Кочеткова, тонкого, торопливого Федосимова, чернень-
кого, маленького Чиркова... Казалось, что все они — ше-
стнадцать — по одному проходят среди нас, каждый своей
походкой, со своим лицом; тот с улыбкой, тот немного
угрюмый, а кто просто спокойный, все, живые, проходят
здесь и слушают, что о них говорят.
Такое ощущение было, видно, не только у меня. Когда
командир роты Астахов вспомнил привычный ответ Ко-
четкова: «Будет выполнено», Галич тихо сказал:
— Мне показалось, будто это сейчас сказал Кочетков.
Точно его голос: «Будет выполнено...»
Так в маленьком блиндаже оживали, воскресали об-
разы героев, так рождался рассказ о шестнадцати
героях.
Высокий русый Штефан любил петь. Он любил груст-
ные украинские песни и пел их несильным душевным го-
116
.носом. Ему было двадцать лет. Его видел политрук Нови-
ков после отбитой шестой атаки. Гриша Штефан сидел
в окопе, серый, измазанный землей. Он поднял на полит-
рука бессонные глаза и сказал:
— Все равно им высоту не взять!
Высоту гитлеровцы не взяли. Когда политрук вернулся
из другого взвода на рубеж, оборонявшийся героями,
Гриша Штефан лежал убитый в своем окопе. Вокруг ва-
лялись осколки брони. Недалеко от него, в других окопах
и просто на земле, лежали головой вперед к врагу за-
стывшие в последнем броске Бурдов, Гущин, Упжаков,
Фсдотовский...
Бурдов и Гущин лежали оба у своего ручного пуле-
мета. Это был тот пулемет, который так тяжело прихо-
дилось носить Бурдову. А он и так покашливал, и если
много шел, дыхание у него было тяжелым, хрипловатым.
11о курил он часто. Как только начиналась новая атака
противника на высоту, Бурдов жадно, спеша, затягивался
дымом, обжигая губы и пальцы маленьким окурком, а по-
том стрелял. И так стрелял, что чернявый, бойкий Ваня
Гущин, который был на десяток лет моложе его, еле успе-
вал заряжать диски. Зато каждый раз под высотой и на
склонах высоты оставались черные цепи мертвых фаши-
стов, а Бурдов свертывал новую папироску.
— Сынок, передай там, — дымя и хрипло откашли-
ваясь, сказал он проползавшему мимо связному Мурзин-
цеву, — передай, что горячего супу пора прислать.
Федотовский был на левом фланге, недалеко от Бур-
дина. Бурдина звали Николай Иванович, и ему иногда,
шутя, говорил Петр Бурдов:
— Тебе бы только две буквы из фамилии поменять,
п сошел бы мне за родного брата.
Николаю Ивановичу Бурдину было девятнадцать лет.
Высокий, худощавый, он был совсем непохож на плотного
Бурдова. Но эти слова ему нравились — в них слышалась
'юплая ласка. И хотя Бурдин добродушно ворчал: «Чего
мисс тобой родниться», — в душе он был доволен.
Шестнадцать человек держались на высоте четверо
г Vi ок. На них падали сотни снарядов, пикировали де-
сятки самолетов, с визгом и воем сыпались бомбы. На
них семь раз наступали сотни врагов. Но каждый раз
Кочетков кричал: «Огонь!» — и все открывали огонь, и
никто не делал даже шагу назад. Бурдов бросал свой
117
окурок и стрелял из пулемета, а Гущин набивал диски и
стрелял из винтовки. С левого фланга были Бурдин,
Унжаков, Штефан, Федотовский. В центре лежали Доку-
чаев, Двоеглазов и Пуховкин. На правом фланге держа-
лись Касьянов, Меркурьев, Федосимов. Недалеко от
Кочеткова стреляли Шуктомов, Чирков и Степаненко.
Об этих трех, умирая, Кочетков говорил, что они по-
следними бросились с гранатами под танки. Они подо-
рвали и танки и себя.
Михаил Шуктомов был агитатором, очень любил ору-
жие, часто чистил его и всегда других заставлял чистить
винтовки. Невысокий, светловолосый, он смотрел серьезно
и упрямо.
Черненький Чирков часто получал письма от жены и
читал их, уединившись. Он метко стрелял и любил слу-
шать рассказы Унжакова о том, как тот добывал на при-
исках золото. Иногда при этом не выдерживал и зали-
вался смехом: «Ну и врешь же ты здорово!»
Самым молодым из трех был Михаил Степаненко —
ему недавно минул двадцать первый год. Сероглазый,
веселый, он много шутил и смеялся. Любил читать, и у
замполитрука Лаптева часто брал книгу Пушкина.
Они видели гибель своих товарищей и, не устрашив-
шись, погибли последними.
Кто скажет, что это за сила — сила отважного сердца,
бросающая человека навстречу смерти, бросающая с гра-
натой в руке — его самого, чтобы точнее был удар! А у
них, у всех Шестнадцати, была эта сила.
— Да, — задумчиво сказал замполитрука Лаптев,—
Степаненко увлекался стихами. Каждый раз возьмет
книгу, потом принесет тихонько, положит...
— А Докучаева помнишь? — спросил Галич у Лап-
тева, и тот кивнул головой. — Он еще и не брился ни
разу... Комсомолец...
В голосе Галича слышалась гордость. Все, кроме Бур-
дова, были комсомольцами, и мы это знали, но Галич —
секретарь комсомольского бюро, и не ему не напомнить
о каждом.
Докучаев никогда не ругался и не переносил, если кто
ругается. Он не пил водки и даже курил как-то по-детски.
Докучаева убили тоже при седьмой атаке. Его окоп
был рядом с окопом командира отделения Касьянова,
в центре обороны взвода. Когда сюда добрались немец-
118
кие танки, кто-то из гвардейцев первым с гранатой бро-
сился под танк. Его фамилию, тоже названную Кочет-
ковым, политрук Новиков забыл. Не был ли это Доку-
чаев? А может, это был бойкий, веселый Двоеглазов или
русый Унжаков? Или это первым на смерть пошел Иван
Федосимов? Какую бы работу ему ни давали, он всегда
торопился ее сделать, нервный, подвижный. Может быть,
он и бросился первый, торопясь скорее, скорее остановить
машину, чтоб не уничтожила она его друзей?
— Любой из них мог это сделать, — сказал замести-
чель командира, — они все были такие.
— Все, — тихо подтвердил Астахов.
Они были все такие... Когда политрук роты пришел на
высоту после седьмой атаки, Кочетков умирал последним.
Внизу под высотой гитлеровские танкисты поспешно уво-
дили свои подбитые шесть машин. А автоматчики залегли
па отрогах и стреляли. Эти твари не посмели подняться
за тяжелыми танками сюда наверх.
Кочетков полулежал, прислонившись спиной к стенке
окопа. Голубые глаза его смотрели жалобно и просто, без
испуга. Он чуть приподнял окровавленное лицо и сказал:
— Все люди погибли... Как герои...	I
Он был самым удивительным человеком из всех шест-
надцати— младший лейтенант Кочетков.
О нем с любовью рассказывал каждый. Он жил и де-
лал все как-то незаметно. Среднего роста, чуть сутуло-
iia’ibin, Кочетков часто краснел, у него были чистые голу-
бые глаза.
И у него была железная воля. И бойцы его любили
। а к, как он их любил.
Когда он, раненный, сидел в окопе, во время пятой
таки, к нему явился связной Мурзинцев. Командир роты
приказывал сообщить обстановку. Сквозь бинты и гим-
пасгсрку на левой руке Кочеткова проступала кровь. Он
шк ал, озабоченно вглядываясь вперед, и время от вре-
мгпп стрелял по врагу.
Передайте, что противник подтягивает танки,— ска-
чал Кочетков, — и до двух рот пехоты.
Польше он ничего не добавил. У него во взводе было
11! । падцать бойцов, на него враг готовился обрушить та-
i.\ i< • силу, а он слова не сказал о помощи. Да, ему было
и н’| 1 наущать лет, но он обладал железной волей.
119
...В блиндаже на несколько минут залегло молчанье.
Лейтенант Астахов поднялся и взволнованно сказал:
— Наши шестнадцать товарищей сделали великое
дело.
В маленьком блиндаже было тихо, из степи к нам за-
глядывала лунная ночь.
— А какие у всех у них славные имена, — задумчиво
продолжал Астахов: — Николай Иванович, Михаил Пав-
лович, Иван Никанорович, Василий Дмитриевич... Хоро-
шие русские имена!..
и. лисов
НАЛЕТ НА ВРАЖЕСКИЙ АЭРОДРОМ
В оперативной сводке Совинформбюро вечером
11 ноября 1942 года сообщалось: «...Летчики Черно-
морского флота совершили налет на вражеский аэро-
дром. Советские бомбардировщики сделали по 5—
6 заходов на цель. Затем появились штурмовики,
которые обрушили свои удары на прожекторные и
зенитные установки противника. Вслед за этим
транспортные самолеты сбросили с небольшой вы-
соты парашютистов. Приземлившись, наши десант-
ники подожгли находившиеся на аэродроме само-
леты и скрылись. Всего в результате этой операции
сожжено 13 и серьезно повреждено 10 немецких са-
молетов. Отважные десантники пробрались через
линию фронта и вышли в расположение своих
войск...»
Вот некоторые подробности этой операции.
Наступая на Северном Кавказе, противник в октябре
1912 года пытался прорваться на побережье Черного
моря, к Туапсе, Гаграм и Сухуми, в связи с чем враже-
ская авиация резко повысила свою активность на этом
направлении.
11о данным разведки, основным районом базирования
действовавшей здесь авиации противника был аэродром
Майкоп.
Командование Черноморского флота приняло решение
п i.i б росить туда небольшой по составу парашютный
десант.
В эту смелую операцию нужно было подобрать наи-
(юлсс хорошо подготовленных и физически крепких моря-
к<’н. Командиром группы назначили старшину Соловьева,
VI летнего черноморца, участника обороны Севастополя,
умелою, находчивого и мужественного воина. В отряд
121
вошли Чмыга, Фрумин, Скибенко, Кравченко, Нащекин
и другие матросы, всего сорок человек. Это был цвет
флотской молодежи, замечательные, безудержно храбрые
люди.
После укомплектования отряда все участники опера-
ции начали усиленно готовиться к ее выполнению. Каж-
дый парашютист с полным вооружением и снаряжением
сделал по 5—6 тренировочных прыжков днем и по два
прыжка ночью. Были отработаны по группам и в целом
всем отрядом приемы действий парашютистов на мест-
ности как в дневных, так и в ночных условиях. Каждый
научился отлично пользоваться компасом и вести руко-
пашный бой. Отряд совершил 50-километровый трениро-
вочный марш по пересеченной местности с преодолением
реки на подручных средствах. Парашютисты тщательно
изучили оружие врага, а также по^ фотоснимкам места
расположения его самолетов на аэродроме в Майкопе.
Короче говоря, была проведена всесторонняя подготовка
к операции.
23 октября, за несколько часов до выброски в тыл про-
тивника, десантники еще раз по фотоснимкам предвечер-
ней воздушной разведки ознакомились с местами стоянок
самолетов. Командующий ВВС Черноморского флота,
лично убедившись в полной готовности отряда к выполне-
нию задачи, пожелал бойцам удачи и дал разрешение на
вылет.
В тревожной предполетной тишине торжественно за-
звучали слова клятвы десантников:
«Идя на выполнение особого боевого задания, мы,
моряки-черноморцы, клянемся тебе, Родина, что с честью
выполним порученное нам дело...»
В то время, когда давалась эта клятва, специально
выделенные для поддержки десанта группы штурмовой и
бомбардировочной авиации «обрабатывали» аэродром
противника, его зенитную артиллерию и прожекторы. Они
сбросили зажигательные бомбы на железнодорожную
станцию и мебельную фабрику. Столбы яркого пламени
поднялись высоко в небо. Этот световой ориентир обеспе-
чивал точный выход транспортных самолетов с десантом
к аэродрому. Экипаж бомбардировщика, пилотируемый
гвардии майором Минчуговым, удачно поджег на аэро-
дроме склад с горючим и создал дополнительный
ориентир.
122
Ровно в 23.30, как и предусматривалось планом опе-
рации, капитан Орлов, руководивший выброской десанта,
открыл дверь флагманского самолета и дал команду:
— Пошел!
Матрос Перепелица поцеловал командира и первым
выпрыгнул в освещенную пожарами ночь. За ним после-
довали другие.
А в это время штурмовики беспрерывно наносили
удары по аэродрому, по оживающим огневым точкам и
прожекторам противника...
Основная часть десантников приземлилась на западе
от внешней кромки аэродрома, у которой как раз и рас-
полагались стоянки самолетов. Другая часть парашюти-
стов приземлилась непосредственно на аэродроме. Такое
расчленение воздушного десанта в данной обстановке
было наиболее выгодным. Вражеские самолеты оказались
иод ударами парашютистов с двух сторон, а внимание
противника разделялось на два направления.
Четыре уцелевших на аэродроме прожектора освещали
приземлившихся парашютистов и одновременно свои
капониры, чем облегчались ориентировка и движение де-
сантников к самолетам.
Беспорядочный пулеметный и ружейный огонь не при-
чинил почти никакого вреда нашим морякам.
Через 25 минут после начала операции по аэродрому
стали ездить мотоциклисты и автомашины, а в восточной
части появились собаки. Но и эти меры не помешали
десантникам прорваться к самолетам. Высоко в небо
взметнулось пламя: рвались баки с горючим, горели бое-
вые машины.
Группа парашютистов в двенадцать человек прикры-
вала в северной части аэродрома действия своих товари-
щей. Она уничтожила четыре пулеметные точки, истре-
опла несколько десятков солдат противника, перерезала
по линии связи. Вторая группа в составе семи человек
сч.ерживала противника на северо-восточной части аэро-
дрома.
Через 40 минут после начала операции старшина Со-
ловьев двумя зелеными ракетами подал сигнал об отходе.
Боевая задача была выполнена. Об этом свидетельство-
в.1лп многочисленные очаги пожара в разных краях аэро-
дрома, особенно в районе стоянки самолетов.
123
Высоко в небо взметнулось пламя...
Отходящие группы парашютистов продвигались лесом
ил сборный пункт отряда. По пути они разрушали про-
полочную связь, а с рассвета, чтобы отделаться от пре-
следования, организовали несколько засад, нанесли врагу
ьо. пиной урон и смогли выйти в район действия партизан.
Вскоре отважный командир смельчаков старшина
Соловьев докладывал командованию о выполнении no-
ci пиленной задачи. Фоторазведка подтвердила, что опера-
ция проведена удачно.
Вадим КОЖЕВНИКОВ
МАРТ-АПРЕЛЬ
Изодранный комбинезон, прогоревший во время ноче-
вок у костра, свободно болтался на капитане Петре Федо-
ровиче Жаворонкове. Рыжая патлатая борода и черные
от въевшейся грязи морщины делали лицо капитана стар-
ческим.
В марте он со специальным заданием прыгнул с пара-
шютом в тыл врага, и теперь, когда снег стаял и всюду
копошились ручьи, пробираться обратно по лесу в набух-
ших водой валенках было очень тяжело.
Первое время он шел только ночью, днем отлежи-
вался в ямах. Но теперь, боясь обессилеть от голода, он
шел и днем.
Капитан выполнил задание. Оставалось только разы-
скать радиста-метеоролога, сброшенного сюда два месяца
назад.
Последние четыре дня он почти ничего не ел. Шагая
в мокром лесу, голодными глазами косился на белые
стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь,
сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахну-
щую деревом и деревянную на вкус...
Размышляя в трудные минуты, капитан обращался
к себе, словно к спутнику, достойному и мужественному.
«Принимая во внимание чрезвычайное обстоятель-
ство, — думал капитан, — вы можете выбраться на шоссе.
Кстати, тогда удастся и переменить обувь. Но, вообще
говоря, налеты на одиночные немецкие транспорты указы-
вают на ваше тяжелое положение. И, как говорится,
вопль брюха заглушает в вас голос рассудка». Привык-
нув к длительному одиночеству, капитан мог рассуждать
с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он
признавался себе, не начинал говорить глупостей.
126
Kiinnuniy казалось, что тот, второй, с кем он беседо-
ш, очг|ц. неплохой парень, все понимает, добрый, душев-
ный Липп, изредка капитан грубо прерывал его/Этот
окрик по шикал при малейшем шорохе или при виде
мы/мш, опаявшей и черствой.
I Io мнение капитана о своем двойнике, душевном и все
и*'пимающем парне, несколько расходилось с мнением
ищлрппи’й. Капитан в отряде считался человеком мало
। пмпа । пчпым. Неразговорчивый, сдержанный, он не рас-
иолаил и других к дружеской откровенности. Для нович-
гоп. впервые отправляющихся в рейд, он не находил лас-
I О1П.1Х, ободряющих слов.
Пошращаясь после задания, капитан старался избе-
пн i. восторженных встреч. Уклоняясь от объятий, он
Гн.рмотал:
1 (обриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и по-
। iirniiio проходил к себе.
। > работе в тылу у немцев он не любил рассказывать
и oi рлиичивался рапортом начальнику. Отдыхая после
ж шипя, валялся на койке, к обеду выходил заспанный,
yi рюмыи.
Неинтересный человек, — говорили о нем, —
< кучный.
O'ijio время распространился слух, оправдывающий
го» поведение. Будто в первые дни войны его семья была
Viiii’iiожена гитлеровцами. Узнав об этих разговорах,
Ю1П1ПЛ11 вышел к обеду с письмом в руках. Хлебая суп и
дгр/кл перед глазами письмо, он сообщил:
Жена пишет.
В* с переглянулись. Многие думали: капитан потому
нелюдимый, что его постигло несчастье. А несчастья
HHhiihoiо не было.
Л 1Ю1ОМ капитан не любил скрипки. Звук смычка дей-
» Н1ОВ.1Л па пего так, как на иных действует звук лезвия
ншм по стеклу.
Голый и мокрый лес. Топкая почва, ямы, заполнен-
ные । ря шоп водой, дряблый, болотистый снег. Тоскливо
прп in по этим одичавшим местам одинокому, усталому,
н нц ш-ппому человеку.
(to капитан умышленно выбирал эти дикие места, где
в» ।р« *1,1 г немцами менее вероятна. И чем более забро-
1)1* иной и забытой выглядела земля, тем поступь капитана
in । к» \ пгргпнее.
127
Вот только голод начинал мучить. Капитан временами
плохо видел. Он останавливался, тер глаза и, когда это
не помогало, бил себя кулаком в шерстяной рукавице по
скулам, чтобы восстановить кровообращение.
Спускаясь в балку, капитан наклонился к крохотному
водопаду, стекавшему с ледяной бахромы откоса, и стал
пить воду, ощущая тошнотный, пресный вкус талого
снега. Но он продолжал пить, хотя ему и не хотелось, —
пить только для того, чтобы заполнить пустоту в тоскую-
щем желудке.
Вечерело. Тощие тени ложились на мокрый снег.
Стало холодно. Лужи застывали, и лед громко хрустел
под ногами. Мокрые ветки обмерзли: когда он отводил
их рукой, они звенели. И как ни пытался капитан идти
бесшумно, каждый шаг сопровождался хрустом и звоном.
Взошла лупа. Лес засверкал.
Где-то в этом квадрате должен был находиться ра-
дист. Но разве найдешь его сразу, если этот квадрат ра-
вен четырем километрам? Вероятно, радист выкопал себе
логовище не менее тайное, чем нора у зверя.
Не будет же он ходить и кричать в лесу: «Эй, това-
рищ! Где ты там?!»
Капитан шел в чаще, озаренной ярким светом; ва-
ленки его от ночного, холод а стали тяжелыми и твердыми,
как каменные тумбы.
Он злился на радиста, которого так трудно разыскать,
но еще больше разозлился бы, если бы радиста удалось
обнаружить сразу.
Запнувшись о валежник, погребенный под заскоруз-
лым снегом, капитан упал. И когда с трудом подымался,
упираясь руками в снег, за спиной его раздался метал-
лический щелчок пистолета.
— Хальт! — сказали ему тихо. — Хальт!
Но капитан странно вел себя. Не оборачиваясь, он
растирал ушибленное колено. Когда, все так же шепотом,
ему приказали на немецком языке поднять руки вверх,
капитан обернулся и сказал насмешливо:
— Если человек лежит, при чем тут «хальт»? Нужно
было сразу кидаться на меня и бить из пистолета, завер-
нув его в шапку, — тогда выстрел будет глухой, тихий.
А кроме того, немец кричит «хальт» громко, чтобы услы-
шал сосед и в случае чего пришел на помощь. Учат вас,
учат, а толку... — И капитан поднялся.
128
Пароль произнес он одними губами. Когда получил
отзыв, кивнул головой и, взяв на предохранитель, сунул
в карман синий «зауэр».
— А пистолетик все-таки в руке держали!
Капитан сердито посмотрел на радиста.
— Ты что же, думал, только на твою мудрость буду
рассчитывать? — И нетерпеливо потребовал: — Давай по-
казывай, где тут твое помещение!
— Вы за мной, — сказал радист, стоя на коленях в
неестественной позе, — а я поползу.
— ЗачехМ ползти? В лесу спокойно.
— Нога у меня обморожена, — тихо объяснил ра-
дист, — болит очень.
Капитан хмыкнул и пошел вслед за ползущим на чет-
вереньках человеком. Еще не задумываясь, он спросил:
— Ты, что ж, босиком бегал?
— Болтанка сильная была, когда прыгали. У меня
валенок и слетел... еще в воздухе.
— Хорош! Как это ты еще щтаны не потерял. —
11 добавил: — Выбирайся теперь с тобой отсюда.
Радист сел, опираясь руками о снег, и с обидой в го-
лосе сказал:
— Я, товарищ капитан, и не собираюсь отсюда ухо-
дить. Оставьте провиант и можете отправляться дальше.
Когда нога заживет, я сама доберусь.
— Как же, будут тебе тут санатории устраивать.
Засекли фашисты рацию, понятно? — И вдруг, наклонив-
шись, капитан тревожно спросил: — Постой, фамилия как
зноя? Лицо что-то знакомое.
— Михайлова.
— Лихо, — пробормотал капитан не то смущенно, не
то обиженно. — Ну, ладно, ничего, как-нибудь разбе-
ремся. — Потом вежливо осведомился: — Может, вам
помочь?
Левушка ничего не ответила. Она ползла, провали-
ваясь по самые плечи в снег.
Раздражение сменилось у капитана другим чувством,
менее определенным, но более беспокойным. Он помнил
эту Михайлову у себя на базе, среди курсантов. Она
г самого начала вызывала у него чувство неприязни, даже
больше — негодования. Он никак не мог понять, зачем
опа па базе, — высокая, красивая, даже очень красивая,
с гордо поднятой головой и ярким, большим и точно очер-
U Крылатая пехота
129
ценным ртом, от которого трудно отвести глаза, когда
она говорит.
У нее была неприятная манера смотреть прямо
в глаза, — неприятная не потому, что видеть такие глаза
противно: напротив, большие, внимательные и спокойные,
с золотистыми искорками вокруг больших зрачков, они
были очень хороши. Но плохо то, что пристального
взгляда их капитан не выдерживал. И девушка это
замечала.
А потом эта манера носить волосы, пышные, блестя-
щие и тоже золотистые, выпустив их за воротник шинели.
Сколько раз говорил капитан:
— Подберите ваши волосы. Военная форма — это не
маскарадный костюм.
Правда, занималась Михайлова старательно. Оста-
ваясь после занятий, опа часто обращалась к капитану
с вопросами, довольно толковыми. Но капитан, убежден-
ный в том, что знания ей не пригодятся, отвечал кратко,
резко, все время поглядывая на часы.
Начальник курсов сделал замечание капитану за то,
что он так мало уделяет внимания Михайловой:
— Ведь она же хорошая девушка.
— Хорошая для семейной жизни. — И неожиданно го-
рячо и страстно капитан заявил. — Поймите, товарищ
начальник, нашему брату никаких лишних крючков иметь
нельзя. Обстановка может приказать собственноручно
ликвидироваться. Л она? Разве опа сможет? Ведь пожа-
леет себя. Разве можно себя, такую... — Капитан сбился.
Чтобы отделаться от Михайловой, он перевел ее
в группу радисток.
Курсы десантников располагались в одном из подмо-
сковных домов отдыха. Крылатые остекленные веранды,
красные дорожки внутри, яркая лакированная мебель —
вся эта обстановка, не потерявшая erne всей прелести
мирной жизни, располагала по вечерам к развлечениям.
Кто-нибудь садился за рояль, и начинались танцы. И если
бы не военная форма, то можно было подумать, что это
обычный канун выходного дня в солидном подмосковном
доме отдыха.
Стучали зенитки, и белое пламя прожекторов копа-
лось в небе своими негнущимися щупальцами, — но об
этом можно было не думать.
11огле занятий Михайлова часто сидела на диване
и юг i иной с поджатыми ногами и с книгой в руках. Она
•пиала при свею, лампы с огромным абажуром, укреплен-
ной ;ы i MirioH и высокой подставке из красного дерева.
Una ной девушки с красивым, спокойным лицом, ее без-
ми|с/кпяя поза, волосы, лежащие на спине, и прльцы ее,
loiiMir и белые,— все это не вязалось с техникой подрыв-
ною л гл а пли нанесением по тырсе ударов ножом с руч-
кой, обтянутой резиной.
Когда Михайлова замечала капитана, она вскакивала
п вы ।ягпвалась, как это и полагается при появлении
командира.
Жаворонков, небрежно кивнув, проходил мимо. Опять
ря сражающее негодование появлялось в нем. Этот силь-
ный человек с красным сухим лицом спортсмена, правда,
немного усталым и грустным, был жестким и требова-
нии.ним и к себе самому.
Капитан предпочитал действовать в одиночку. Он имел
па )то право. Холодной болью застыла в сердце капитана
। мгргь его жены и ребенка: 22 июня вражеские танки раз-
бавили их в пограничном поселке.
Капитан молчал о своем горе. Он не хотел, чтобы его
час1ье служило причиной его бесстрашия. Поэтому он
обманывал своих товарищей. Он сказал себе: «Жену мою,
ребенка не убили, они живы. Я не мелкий человек. Я та-
k<»ii же, как и все. Я должен драться спокойно». И он не
был мелким человеком. Всю свою жизненную силу он
сосредоточил на борьбе с врагом. Таких людей, с обаг-
ренным сердцем, гордых, скорбящих и сильных, немало
на войне.
Добрый, веселый, хороший мой народ! Какой же бе-
'|мй ожесточили враги твое сердце!
11 вот сейчас, шагая за ползущей радисткой, капитан
। । ара лея не размышлять ни о чем, что могло бы поме-
(н in, ему обдумать свое поведение. Он голоден, слаб,
и tMV'ioii длинным переходом. Конечно, она рассчитывает
н.। ею помощь. Но ведь она не знает, что он никуда не
I 1 >ЛН 1ГЯ.
Скакать все? Ну, нет. Лучше заставить ее как-нибудь
пол 1япуться, а там он соберется с силами, и, может быть,
к.и. ннбудь удастся...
В OIBCCHOM скате балки весенние воды промыли нечто
ироде 1Н1П.1И. Жесткие корни деревьев свисали над голо-
п»
131
вой, то тощие, как шпагат, то перекрученные и жилистые,
похожие на пучки ржавых тросов. Ледяной навес закры-
вал нишу снаружи. Днем свет проникал сюда, как в стек-
лянную оранжерею. Здесь было чисто, сухо, лежала под-
стилка из еловых ветвей. Квадратный ящик рации, спаль-
ный мешок, лыжи, прислоненные к стене.
— Уютная пещерка, — заметил капитан. И, похлопав
рукой по подстилке, сказал: — Садитесь и разувайтесь.
— Что? — гневно и удивленно спросила девушка.
— Разувайтесь. Я должен знать, куда вы годитесь
с такой ногой.
— Вы не доктор. И потом...
— Знаете, — сказал капитан, — договоримся с самого
начала — меньше разговаривайте.
— Ой, больно.
— Не пищите, — сказал капитан, ощупывая ступню
ее, вспухшую, обтянутую глянцевитой синей кожей.
— Да я же не могу больше терпеть.
— Ладно, потерпите, — сказал капитан, стягивая
с себя шерстяной шарф.
— Мне не нужно вашего шарфа.
— Грязный носок лучше?
— Он не грязный, он чистый.
— Знаете, — снова повторил капитан, — не морочьте
вы мне голову. Веревка у вас есть?
— Нет.
Капитан поднял руку, оторвал кусок тонкого корня,
перевязал им ногу, обмотанную шарфом, и объявил:
— Хорошо держится.
Потом он вытащил лыжи наружу и что-то мастерил,
орудуя ножом. Вернулся, взял рацию и сказал:
— Можно ехать.
— Вы хотите тащить меня на лыжах?
— Я этого, положим, не хочу, но приходится.
— Ну что же, у меня другого выхода нет.
— Вот это правильно,— согласился капитан.—Кстати,
у вас пожевать что-нибудь найдется?
— Вот, — сказала она й вытащила из кармана поло-
манный сухарь.
— Маловато.
— Это все, что у меня осталось. Я уже несколько
дней...
132
11(»ни । по, — сказал капитан. — Другие съедают сна-
ми и ry\.ipii, а шоколад оставляют на черный день,
Мпяячс оставить ваш шоколад себе.
Л я ующнть и не собираюсь. — И капитан вышел,
м)нмп< ь под тяжестью рации.
!(<»<•.•!<• часа ходьбы капитан понял, что дела его плохи.
II и1я 'шнушка, лежа на лыжах (вернее — на санях, сде-
1111111ы\ nt лыж), помогала ему, отталкиваясь руками,
<ц hi сю покинули. Ноги дрожали, а сердце колотилось
। и . чю было трудно дышать.
• I • ли я ей скажу, что никуда не гожусь, она запа-
ши 'сг. 1'сли дальше буду храбриться, дело кончится сов-
< < м <кнерпо».
I' анитап посмотрел на часы и сказал:
11с худо бы выпить горячего.
Выкопав в снегу яму, он прорыл палкой дымоход и
|.-|О]н»сал его отверстие зелеными ветвями и снегом. Ветки
и ( исг должны были фильтровать дым, тогда он будет
ш ииднмым. Наломав сухих веток, капитан положил их
и яму, потом вынул из кармана шелковый мешочек с пу-
шечным полузарядом и, насыпав горсть пороха крупной
рс.кп па ветки, поднес спичку.
Пламя зашипело, облизав ветви. Поставив на костер
жестяную банку, капитан кидал в нее сосульки и куски
ль та. Потом он вынул сухарь, завернул его в платок и,
положив на пень, стал бить по сухарю черенком ножа.
Крошки он высыпал в кипящую воду и стал размеши-
ял1ь. Сняв банку с огня, он поставил ее в снег, чтобы
остудить.
-	Вкусно? — спросила девушка.
~ - Почти как кофе «Здоровье», — сказал капитан и
протянул ей банку с коричневой жижей.
Я потерплю, не надо,—сказала девушка.
Вы у меня еще натерпитесь, — сказал капитан. —
Л пока пейте.
К вечеру ему удалось убить старого грача.
-	Вы будете есть ворону? — спросила девушка.
- Это не ворона, а грач, — сказал капитан.
< )и зажарил птицу на костре.
- Хотите? — предложил он половину птицы девушке.
- Ни за что, — с отвращением сказала она.
Капитан поколебался, потом задумчиво произнес:
|0 крылатая пехота
133
— Пожалуй, это будет справедливо. — И съел всю
птицу.
Закурив, он повеселел и спросил:
— Ну, как нога?
— Мне кажется, что я смогла бы пройти немного, —
сказала девушка.
— Это вы бросьте.
Всю ночь капитан тащил за собой лыжи, и девушка,
кажется, дремала.
На рассвете капитан остановился в овраге.
Огромная сосна, вывернутая бурей, лежала на земле.
Под мощными корнями оказалась впадина. Капитан вы-
греб из ямы снег, наломал ветвей и постелил на них
плащ-палатку.
— Вы хотите спать?. — спросила, проснувшись,
девушка.
— Часок, пе больше, — сказал капитан. — А то я сов-
сем забыл, как это делается.
Девушка начала выбираться из своего спального
мешка.
— Это еще что за номер?—спросил капитан приподы-
маясь.
Девушка подошла и сказала:
— Я лягу с вами, так будет теплее. Л накроемся
мешком.
— Ну, знаете... — сказал капитан.
— Подвиньтесь, — сказала девушка. — Не хотите же
вы, чтобы я лежала на снегу... Вам неудобно?
— Подберите ваши волосы, а то они в нос лезут, чи-
хать хочется и вообще...
— Вы хотите спать — ну, и спите. А волосы вам мои
не мешают.
— Мешают, — вяло сказал капитан и заснул.
Шорох тающего снега, стук капель. По снегу, как дым,
бродили тени облаков.
Капитан спал, прижав кулак к губам, и лицо у него
было усталое, измученное. Девушка наклонилась и осто-
рожно просунула свою руку под его голову.
С ветви дерева, склоненного над ямой, падали на лицо
спящего тяжелые капли воды. Девушка освободила руку
и подставила ладонь, защищая лицо спящего. Когда
в ладони скапливалась вода, она осторожно выплески-
вала ее.
134
Kanin ан проснулся, сел и стал тереть лицо ладонями.
У в;к: седина здесь, — сказала девушка. — Это
п«и к* loro случая?
Какого? — спросил капитан потягиваясь.
Ну, когда вас расстреливали.
Нс помню, — сказал капитан и зевнул. Ему не хо-
ir'imi. вспоминать про этот случай.
'Iy.no было так. В августе капитан подорвал крупный
ш чинши (*клад боеприпасов. Его контузило взрывной
»*» >.'111011, обожгло пламенем. Он лежал в тлеющей черной
о '1.г/кд<\ когда немецкие санитары подобрали его, приняв
Ki немца, и вместе с пострадавшими немецкими солда-
।/ими (пнесли в госпиталь. Он пролежал три недели, при-
।и>>ряясь глухонемым. Потом враги установили, что он не
щшрял слуха. Гестаповцы расстреляли его вместе
г '1р<*мя немецкими солдатами-симулянтами. Ночью, тя-
жело раненный, капитан выбрался изо рва и полз два-
ан.ин километров до места явки.
Чтобы прекратить разговор, он спросил:
Нога все болит?
* - Я же сказала, что могу идти сама, — раздраженно
nine шла девушка.
•	- Ладно, садитесь. Когда понадобится, вы у меня
еще побегаете.
Капитан впрягся в сани и снова заковылял по талому
снегу.
Шел дождь со снегом. Ноги разъезжались. Капитан
часто проваливался в выбоины, накопленные мокрой
снежной кашей. Было тускло и серо. И капитан с тоской
лумил о том, удастся ли им переправиться через реку,
вероятно, покрытую уже водой поверх льда.
На дороге лежала убитая лошадь.
Капитан присел возле нее на корточки, вытащил нож.
•	- Знаете, — сказала девушка приподымаясь, — вы
нгг гак ловко делаете, что мне даже смотреть не про-
I на по.
— Просто вы есть хотите, — спокойно ответил капи-
тан.
Он поджаривал, тонкие ломтики мяса, насадив их на
гк-ржень антенны, как на вертел.
— Вкусно, — удивилась девушка.
.... Еще бы, — улыбнулся капитан.— Жареная конина
HKVCIICC говядины.

135
Потом он поднялся и сказал:
— Я пойду посмотрю, что там, а вы оставайтесь.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Может, это
вам покажется смешным, но одной мне оставаться теперь
очень трудно. Я уже как-то привыкла быть вместе.
— Ну-ну! Без глупостей, — сказал капитан.
Но это больше относилось к нему самому, потому что
он смутился.
Вернулся он ночью.
Девушка сидела на санях, держа пистолет в руке.
Увидев капитана, она улыбнулась и встала.
— Садитесь, садитесь, — попросил капитан тоном,
каким говорил курсантам, вставшим при его появлении.
Он закурил и сказал, недоверчиво глядя на девушку:
— Штука-то какая. Фашисты недалеко отсюда аэро-
дром оборудовали.
— Ну и что? — спросила девушка.
— Ничего, — сказал капитан. — Ловко очень устрои-
ли. — Потом серьезно спросил: — У вас передатчик ра-
ботает?
— Вы хотите связаться? — обрадовалась девушка.
— И даже очень, — сказал капитан.
Михайлова сняла шапку, надела наушники. Через не-
сколько минут она спросила, что передавать. Капитан
присел рядом с ней. Стукнув кулаком по ладони, он ска-
зал:
— Одним словом, так: карта раскисла от воды. Квад-
рат расположения аэродрома определить не могу. Даю
координаты по компасу. Ввиду низкой облачности линей-
ные ориентиры будут скрыты. Поэтому пеленгом будет
служить наша рация на волне... Какая там у вас волна,
сообщите.
Девушка сняла наушники и с сияющим лицохМ повер-
нулась к капитану.
Но капитан, сворачивая новую цыгарку, даже не под-
нял глаз.
— Теперь вот что, — сказал он глухо. — Рацию я за-
бираю и иду туда,— он махнул рукой и пояснил: — Чтобы
быть ближе к цели. А вам придется добираться своими
средствами. Как стемнеет окончательно, спуститесь
к реке. Лед тонкий, захватите жердь. Если провалитесь,
она поможет. Потом доползете до Малиновки, километра
три, там вас встретят.
136
Капитан снова заковылял по талому снегу»
— Очень хорошо, — сказала Михайлова. — Только
рацию вы не получите.
— 11у, ну, — сказал капитан, — это вы бросьте.
— Я отвечаю за рацию и при ней остаюсь.
— В виде бесплатного приложения, — буркнул капи-
тан. И, разозлившись, громко произнес: — А я вахм при-
казываю.
— Знаете, капитан, любой ваш приказ будет выпол-
нен. Но рацию отобрать вы у меня не имеете права.
— Да поймите же вы... — вспылил капитан.
— Я понимаю, — спокойно сказала Михайлова. — Это
задание касается только меня одной. — И, гневно глядя
в глаза капитану, она сказала: — Вот вы горячитесь и
беретесь не за свое дело.
Капитан резко повернулся к Михайловой. Он хотел
сказать что-то очень обидное, но превозмог себя и с уси-
лием произнес:
— Ладно, валяйте, действуйте. — И, очевидно, чтобы
как-нибудь отомстить за обиду, сказал: — Сама доду-
маться не могла, так теперь вот...
Михайлова насмешливо сказала:
— Я вам очень благодарна, капитан, за идею.
Капитан отогнул рукав, взглянул на часы.
— Чего же вы сидите? Время нс ждет.
Михайлова взялась за лямки, сделала несколько ша-
гов, потом обернулась.
— До свидания, капитан.
— Идите, идите, — буркнул тот и пошел к реке...
Туманная мгла застилала землю, в воздухе пахло
сыростью, и всюду слышались шорохи воды, не застыв-
шей и ночью. Умирать в такую погоду особенно не-
приятно. Впрочем, нет на свете погоды, при которой бы
это было приятно.
И вот если бы Михайлова прочла три месяца назад
рассказ, в котором герои переживали подобные приклю-
чения, в ее красивых глазах наверняка появилось бы
мечтательное выражение; свернувшись калачиком под
байковым одеялом, она представляла бы себя на месте
героини; только в конце, в отместку за все, она непре-
менно спасла бы этого надменного героя. А потом он
влюбился бы в нее, а она не обращала бы на него вни-
мания.
138
В тот вечер, когда она сказала отцу о своем решении,
Hti.i не знала о том, что эта работа требует нечеловече-
i к.и и напряжения сил, что нужно уметь спать в грязи,
hm-i_.ii в, мерзнуть, уметь тосковать в одиночестве.
II г. . in (о,| eii кто-нибудь обстоятельно и подробно рас-
(к.| i.i.’i <1 том, как это трудно, она спросила бы просто:
Но ведь другие могут?
Л если вас убьют?
11е всех же убивают.
Л если вас будут мучить?
опа задумалась бы и тихо сказала:
Я не знаю, как я себя буду держать. Но ведь я все
равно ничего не скажу. Вы это знаете.
11 когда отец узнал, он опустил голову и проговорил
хриплым, незнакомым ей голосом:
Пам теперь с матерью будет очень тяжело, очень.
•- Папа, — звонко сказала она, — папа, ну ты пойми,
и же не могу оставаться.
<)|сц поднял лицо, и она испугалась. Таким оно было
винченным и старым.
- Я понимаю, — сказал отец. — Ну, что же, было бы
хуже, если бы у меня была не такая дочь.
Папа,— крикнула тогда она,—папа, ты такой хоро-
ший, чго я сейчас заплачу.
Матери они утром сказали, что она поступает на
курсы военных телефонисток.
Мать побледнела, но сдержалась и только попросилai
Будь осторожнее, деточка.
На курсах Михайлова училась старательно и во
время проверки знаний волновалась, как в школе на за-
чг|и\, и была очень счастлива, когда в приказе отметили
п«’ io.ibko число знаков передачи, но и ее грамотность.
(>ставшись одна в лесу в эти дикие, холодные и чер-.
line ночи, она первое время плакала и съела весь шоко*1
.и । По передачи вела регулярно, и хотя ей ужасно хо-
кмюгв иногда прибавить что-нибудь от себя, чтобы не
ОЫ.10 так сиротливо, она не делала этого, экономя элек-
1ри шергию.
11 вот сейчас, пробираясь к аэродрому, она удивилась,
к.|к все это просто. Вот она ползет по мокрому снегу,
мокрая, с отмороженной ногой. А когда раньше у нее
oi.iii.ui грипп, отец сидел у постели и читал вслух, чтобы
'ни не утомляла своих глаз. А мать с озабоченным ли-
139
цом согревала в ладонях термометр, так как ее дочь не
любила класть его подмышку холодным. И когда звонили
по телефону, мать шепотом расстроенно говорила: «Она
больна». А отец укутывал звонок телефона в бумажку,
чтобы его звук не тревожил дочь. А вот, если враги
успеют быстро засечь рацию, Михайлову убьют.
Убьют ее, такую хорошую, красивую, добрую и, мо-
жет быть, талантливую. И будет лежать она в мокром,
противном снегу. На ней меховой комбинезон. Немцы,
наверное, сдерут его. И она ужасалась, представляя себя
голой, в грязи. На нее, голую, будут смотреть отврати-
тельными глазами фашисты.
А этот лес так похож на рощу в Краскове, где она
жила на даче. Там были такие же деревья. И когда жила
в пионерском лагере, там были такие же деревья. И га-
мак был подвязан вот к таким же двум соснам-близнецам.
И когда Димка вырезал ее имя на коре березы, такой
же, как вот эта, она рассердилась на него, зачем он
покалечил дерево, и не разговаривала с ним. А он ходил
за ней и смотрел на нее печальными и поэтому краси-
выми глазами. А потом, когда они помирились, он ска-
зал, что хочет поцеловать ее. Она закрыла глаза и жа-
лобно сказала: «Только не в губы». А он так волновался,
что поцеловал ее в подбородок.
Она очень любила красивые платья. И когда однажды
ее послали делать доклад, она надела самое нарядное
платье. Ребята спросили: «Ты чего так расфрантилась?»
— Подумаешь, — сказала она, — почему мне не быть
красивой докладчицей?
И вот она ползет по земле, грязная, мокрая, озираясь,
прислушиваясь, и волочит обмороженную, вспухшую
ногу.
«Ну, убьют, ну, и что же! Ведь убили же Димку и
других, хороших, убили. Ну, и меня убьют. Я хуже их,
что ли?»
Шел снег, хлюпали лужи. Гнилой снег лежал в овра-
гах. А она все ползла и ползла. Отдыхая, она лежала на
мокрой земле, положив голову на согнутую руку.
Влажный туман стал черным, потому что ночь была
черная. И где-то в небе плыли огромные корабли. Штур-
ман командирского корабля, откинувшись в кресле, полу-
закрыв глаза, вслушивался в шорохи и свист в мегафо-
нах, но сигналов рации не было.
140
Нилоты, сидя на своих сиденьях, и стрелок-радист
коке вслушивались в свист и визг мегафонов, но сигна-
лов не было. Пропеллеры буравили черное небо. Корабли
плыли все вперед и вперед во мраке ночного неба, а сиг-
налов не было.
11 вдруг тихо, осторожно прозвучали первые позывные.
«Чромиыс корабли, держась за эту тонкую паутину
ника, разворачивались; ревущие и тяжелые, они помча-
iii' i, в тучах. Родной, как песня сверчка, как звон сухого
колоса па степном ветру, как шорох осеннего листа, этот
c\k стал поводырем огромным стальным кораблям.
Командир соединения кораблей, пилоты, стрелки-ра-
ин гы, бортмеханики—и Михайлова тоже—знали, бомбы
ovтуг сброшены туда, на этот родной, призывный клич
р.1111111. Потому что здесь-—самолеты врага.
Михайлова стояла на коленях в яме, в черной тини-
< Hui воде, и, наклонившись к рации, стучала ключом.
I я /«слое небо висело над головой. Но оно было пустым и
ос смолвным. В мягкой типе обмороженная нога онемела,
колк в висках стискивала голову горячим обручем. Ми-
\.iплову знобило. Когда опа подносила руку к губам —
инн были горячие и сухие. «Простудилась, — тоскливо
подумала она. — Впрочем, теперь это неважно».
Иногда казалось ей, что она теряет сознание. Она от-
крывала глаза и испуганно вслушивалась. В наушниках
п’.онко и четко пели сигналы. Значит, рука ее, помимо
ноли, нажимала рычаг ключа. «Какая дисциплинирован-
ная. Вот и хорошо, что я пошла, а не капитан. Разве
у него будет рука сама работать? А если бы я не пошла,
ю была бы сейчас в Малиновке, и, может быть, мне дали
01.1 полушубок... Там горит печь... и все тогда было бы
Н11.1'К‘. теперь уже больше никого и ничего не будет...
< ।ранно, вот я лежу и думаю. А ведь где-то Москва. Там
но in, много людей. И никто не знает, что я здесь. Все-
|.|| н я молодец. Может быть, я храбрая? Пожалуй, мне
ц«' ripainno. Нет, это оттого, что мне больно, потому и
нс 1 лк страшно... Скорее бы только. Ну, что они, в самом
к ле. Неужели не понимают, что я больше не могу?»
Всхлипнув, она легла на откос котлована и, повер-
нувшись на бок, продолжала стучать. Теперь ей стало
itiriiio огромное, тяжелое небо. Вот его лизнули прожек-
Kipi.i, послышалось далекое тяжелое дыхание кораблей.
II Михайлова, глотая слезы, прошептала:
141
— Милые, хорошие, наконец-то вы за мной приле-
тели. Мне так плохо здесь. — И вдруг испугалась: «Что,
если вместо позывных я передала вот эти свои слова?
Что же они тогда про меня подумают?»
Она села и стала стучать раздельно, четко, повторяя
вслух шифр, чтобы снова не сбиться.
Гудение кораблей все приближалось. Застучали зе-
нитки.
— Ага, не нравится?
Она поднялась. Ни боли, ничего. Изо всех сил она
стучала по ключу, словно не сигналы, а крик «бейте,
бейте» высекала из ключа.
Рассекая черный воздух, ахнула первая бомба.
Михайлова упала на спину от удара взрывной волны.
Оранжевые пятна отраженного пламени заплескались
в лужах. Земля сотрясалась от глухих ударов. Рация сва-
лилась в воду. Михайлова пыталась поднять ее. Визжа-
щие бомбы, казалось, летели прямо к ней в яму.
Она вобрала голову в плечи и присела, зажмурив
глаза. Свет от пламени проникал сквозь веки. Дунове-
нием разрыва в яму бросило колья, опутанные колючей
проволокой. В промежутках между разрывами бомб на
аэродроме что-то глухо лопалось и трещало. Черный ту-
ман вонял бензиновым чадом.
Потом наступила тишина, замолкли зенитки.
«Кончено, — с тоской подумала она. — Теперь я снова
одна».
Она пыталась подняться, но ее ноги...
Она их не чувствовала совсем. Что случилось? Потом
она вспомнила. Это бывает. Ноги отнимаются. Она кон-
тужена. Вот и все. Она легла щекой на мокрую глину
немножко отдохнуть. Хоть бы одна бомба упала сюда.
Как все было бы просто. И она не узнала бы самого
страшного.
— Нет, — решительно сказала себе она, — с другими
было хуже, и все-таки уходили. Ничего плохого не должно
случиться со мной. Я не хочу этого.
Где-то ворчал автомобильный мотор, и белые холод-
ные лучи несколько раз скользнули по черному кустар-
нику, потом прозвучал взрыв, более слабый, чем разрыв
бомбы, и совсем близко — выстрел.
«Ищут. А лежать так хорошо. Неужели и этого
больше не будет?»
142
Опа хотела повернуться на спину, но боль в ноге
юрячнм потоком ударила в сердце. Она вскрикнула, по-
им илась встать и упала.
Холодные твердые пальцы дергали застежку ее ворота.
Опа открыла глаза.
Это вы? Вы за мной пришли? — сказала Михай-
лова п заплакала.
Капитан вытер ладонью ее лицо, и она снова закрыла
।лат. Идти она не могла. Капитан ухватил ее рукой за
пояс комбинезона и вытащил наверх. Другая рука
v капитана болталась, как тряпичная.
Она слышала, как сипели полозья саней по грязи.
По'юм она увидела капитана. Он сидел на пне и,
•п*ржа один конец ремня в зубах, перетягивал свою голую
руку, и из-под ремня сочилась кровь. Подняв на Михай-
лов)/ глаза, капитан спросил:
Ну как?
— Никак, — прошептала она.
— Все равно, — сквозь зубы сказал капитан, — я
«•ольше никуда нс гожусь. Сил пет. Попробуйте до-
ор:нься, тут немного осталось.
А вы?
- - Л я здесь немного отдохну.
Капитан хотел подняться, но как-то застенчиво улыб-
нулся и свалился с пня на землю. Он был очень тяжел,
и опа долго мучилась, пока втащила его бессильное тело
па сани. Он лежал неудобно, лицом вниз. Перевернуть
по па спину опа уже не могла.
Она долго дергала постромки, чтобы сдвинуть сани
г места. Каждый шаг причинял нестерпимую боль. Но она
\ порно дергала за постромки и, пятясь, тащила сани по
I ипешей, мокрой земле.
Она ничего не понимала. Как это может еще продол-
ш.тн.ся? Почему она стоит, а не лежит на земле, обес-
силенная? Прислонившись спиной к дереву, она стояла
< полузакрытыми глазами и боялась упасть, потому что
о и ди ей уже не подняться.
Опа видела, как капитан сполз на землю, положил
। руль и голову на сани. Держась за перекладину здоровой
рукой, сказал шепотом:
— Так вам будет легче.
Он полз на коленях, полуповиснув на санях. Иногда он
i рывался, ударяясь лицом о землю. Тогда она подсовы-
143
вала ему под грудь сани, и у нее не было сил отвернуться,
чтобы не глядеть на его почерневшее, разбитое лицо.
Потом она упала и снова слышала сипение грязи под
полозьями. Потом услышала треск льда. Она задыхалась,
захлебывалась, вода смыкалась над ней. И ей казалось,
что все это во сне.
Открыла она глаза потому, что почувствовала па себе
чей-то пристальный взгляд. Капитан сидел на нарах, ху-
дой, желтый, с грязной бородой, с рукою, подвешенной
к груди и зажатой между двумя грязными обломками
доски, и смотрел на нее.
— Проснулись? — спросил он незнакомым голосом.
— Я не спала.
— Все равно, — сказал он, — это тоже вроде сна.
Она подняла руку и увидела, что рука голая.
— Это я сама разделась? — спросила она жалобно.
— Это я вас раздел, — сказал капитан. И, перебирая
пальцы на раненой руке, объяснил: — Мы с вами вроде
как в реке выкупались, а потом я думал, что вы ранены.
— Все равно, — сказала она тихо и посмотрела капи-
тану в глаза.
— Конечно, — согласился он.
Она улыбнулась и сказала:
— Я знала, что вы вернетесь за мной.
— Это почему же? — усмехнулся капитан.
— Так, знала.
— Глупости, — сказал капитан, — ничего вы не могли
знать. Вы были ориентиром во время бомбежки, и вас
могли убить. На такой аварийный случай я разыскал стог
сена, чтобы продолжать сигналить огнем. А, во-вторых,
вас запеленговал броневичок с радиоустановкой. Он там
всю местность прочесал, пока я ему гранату не подсунул.
А в-третьих...
— Что, в-третьих? — звонко спросила Михайлова,
— А в-третьих, — серьезно сказал капитан, — вы
очень хорошая девушка. — И тут же резко добавил: —
И вообще, где это вы слышали, чтобы кто-нибудь
поступал иначе?
Михайлова села и, придерживая на груди ворох
одежды, глядя сияющими глазами в глаза капитану,
громко и раздельно сказала:
— А знаете, я вас, кажется, очень люблю.
Капитан отвернулся. У него побледнели уши.
144
— Ну, это вы бросьте.,
— Я вас не так, я вас просто так люблю, — гордо
сказала Михайлова.
Капитан поднял глаза и, глядя исподлобья, задумчиво
сказал:
— А вот у меня часто не хватает смелости говорить
том, о чем я думаю, и это очень плохо.
Поднявшись, он спросил:
— Верхом ездили?
— Нет, — сказала Михайлова.
— Поедемте, — сказал капитан.
— Гаврюша, партизан, — отрекомендовался заросший
волосами низкорослый человек с веселыми прищурен-
ными глазами, держа под уздцы двух костлявых и куцых
немецких понтеров. Поймав взгляд Михайловой на своем
лице, он объяснил: — Я, извините, сейчас на дворняжку
похож. Прогоним немцев из района — побреюсь. У нас
парикмахерская важная была. Зеркало — во... В полную
фигуру человека.
Суетливо подсаживая Михайлову в седло, он сму-
щенно бормотал:
— Вы не сомневайтесь насчет хвоста. Конь натураль-
ный. Это порода такая. А я уж пешочком. Гордый чело-
век, стесняюсь на бесхвостом коне ездить. Народ у нас
смешливый. Война кончится, а они все дразнить будут.
Розовое и тихое утро. Нежно пахнет теплым телом
деревьев, согретой землей. Михайлова, наклонясь с седла
к капитану, произнесла взволнованно:
— Мне сейчас так хорошо. — И, посмотрев в глаза
капитану, потупилась и с улыбкой прошептала: — Я сей-
час такая счастливая.
— Ну, еще бы, — сказал капитан, — вы еще будете
счастливой.
Партизан, держась за стремя, шагал рядом с конем
капитана; подняв голову, он вдруг заявил:
— Я раньше куру не мог зарезать. В хоре тенором
игл. Пчеловод — профессия задумчивая. А сколько я этих
фашистов порезал. — Он всплеснул руками. — Я человек
ик)й, обиженный.
Солнце поднялось выше. В бурой залежи уже просве-
чивали радостные, нежные зеленя. Немецкие лошади
прижимали уши и испуганно вздрагивали, шарахаясь от
ыгаитских деревьев, роняющих на землю ветвистые тени.
145
Когда капитан вернулся из госпиталя в свою часть,
товарищи не узнали его. Такой он был веселый, возбуж-
денный, разговорчивый. Громко смеялся, шутил, для
каждого у него нашлось приветливое слово. И все время
искал кого-то глазами. Товарищи, заметив это, догадались
и сказали будто невзначай:
— А Михайлова снова на задании.
На лице капитана на секунду появилась горькая мор-
щинка и тут же исчезла. Он громко сказал, не глядя ни
на кого:
— Боевая девушка, ничего не скажешь. — И, одернув
гимнастерку, пошел в кабинет начальника доложить
о своем возвращении.
Б. ГАЛИН и Н. ДЕНИСОВ
УДАР С ТЫЛА
Свой сто двадцать шестой прыжок с парашютом гвар-
дии подполковник Сидорчук совершил на Правобережной
Украине в тылу врага. Темной ночью воздушные корабли
пересекли линию фронта. Над передним краем враже-
ской обороны колебалось зарево огней. Цветные ракеты,
трассирующие пули, снаряды зенитных пушек стеной под-
нимались на большом пространстве. Небо гудело от гула
моторов.
Сидорчук находился в корабле № 19. В машине было
тем по и тихо. Десантники, перепоясанные парашютными
лямками, сидели, плотно прижавшись друг к другу. Это
ныли сильные, хорошо натренированные ребята. За пле-
чами у каждого висел туго набитый вещевой мешок. Все
было строго взвешено и рассчитано: запас продоволь-
ствия, фляжка с водой, автомат или карабин, боеприпасы.
Карманы десантников полны были гранат и патронов.
Все это вместе с парашютом имело изрядный вес, и не-
легко было с такой нагрузкой встать с места, сделать два-
•I ри шага к распахнутой двери машины.
Сначала прыгнул адъютант командира лейтенант
Низких. Потом в дверях появился подполковник Сидор-
чук. Он нагнул голову — бешеный ветер сбивал его с ног.
( идорчук выставил плечо и разом оттолкнулся. На какую-
'К1 долю секунды его оглушило, и он машинально
выдернул кольцо. Парашют почти мгновенно раскрылся,
и подполковник стал плавно снижаться, скорее чувствуя,
чем наблюдая, как справа и слева, покачиваясь под пара-
ппошыми куполами, идут к земле его бойцы и офицеры.
Время исчислялось секундами, и все же он по движению
негра определил направление приземления. Земля не
147
было видно, ее плотно затянула ночная темень. Но ин-
стинктом он почувствовал: вот земля.
Сидорчук подтянулся на стропах, чтобы ослабить силу
удара при приземлении. Его ноги чуть подогнулись и
скользнули набок. По инерции его протащило по жесткой
земле. Шум в ушах медленно стихал. Сидорчук засек
время, снял лямки и свернул парашют. Ему было жарко,
и он расстегнул свою теплую десантную куртку. Фуражку
в момент прыжка он по старой привычке зажал в зубах,
но ее вырвало ветром. Он пригладил растрепанные во-
лосы, потом ощупал свое «хозяйство». Все было на месте:
полевая сумка, планшет, маузер, автомат, гранаты. Он
стал слушать: впереди стреляли. Значит, они приземли-
лись как надо, за спиной врага. По гулу самолетов
Сидорчук понял: десантирование продолжается. Сильный
ветер встревожил его. Проклятый ветер разбросает
десантников на большой площади, и это затруднит сбор.
Он пошел по азимуту на сборный пункт. Выйдя из
балки, в трех шагах от себя увидел человека. Кто это:
свой или враг? Человек делал короткие перебежки. Он
то сливался с землей, то плавно скользил от дерева к
дереву. Ясно, это свой: он идет по всем правилам десант-
ного искусства. Шагнув навстречу, Сидорчук окликнул
этого человека. Тот замер, щелкнув затвором, а потом
властно позвал:
— Иди ко мне.
Подполковник подошел и на всякий случай отвел ру-
кой штык.
— Десять, — сказал он и зажег фонарик.
— Пятнадцать, — ответил паролем десантник и вытя-
нулся перед Сидорчуком. Оба были рады встрече.
— Два человека — это уже войско, — шутливо сказал
подполковник.
Сидорчук всегда считал, что десантник, по его мне-
нию, должен иметь гвардейскую душу. Он охватывал
этим понятием физическую силу и выносливость, помо-
гающие десантнику переносить лишения, стойкость духа,
постоянный запас моральных сил, позволяющие бойцу
преодолевать в тылу врага всяческие препятствия. В этой
обстановке, когда враг повсюду, все чувства бойца обо-
стряются. Все, чему его учили в спокойных условиях,
подвергается испытанию: военная грамотность, смелость
действий, умение ориентироваться, готовность быстро ре-
148
।пить боевую задачу любой сложности. Все необычное
'i-Mi/Kiio стать в сознании десантника обычным. Мысль и
л.спствие — едины во времени.
К утру ядро десанта собралось в лесу. Предстояло
'К’йствовать в тактической глубине обороны противника.
Гн ч*. руг леса стояли артиллерийские батареи. Воздух
< п цюгался от канонады. Были отчетливо видны огромные
пшики разрывов: это наша дальнобойная артиллерия
пк' i.po посылала снаряды с левого берега Днепра. По
/юрогам сновали вражеские бронеавтомобили, быстроход-
нее штабные машины.
Отобрав шестерых расторопных парашютистов, Сидор-
чук отправился на рекогносцировку. Маскируясь кустар-
ником, они выдвинулись из леса к стогам, черневшим на
открытом поле. Отсюда был хорошо виден небольшой
украинский городок. Взобравшись на стог, Сидорчук вни-
мательно осматривал местность в бинокль, сверяя ее со
своей картой. Один из десантников предупредил подпол-
ковника, что их заметили. Действительно, двое солдат
поднялись из кювета и остановили шедшие мимо броне-
автомобиль и самоходную пушку. Размахивая руками,
они показывали на стога с сеном. Через минуту броне-
машина развернулась, вслед за ней круто повернула
пушка. На полной скорости они двинулись по дороге
обратно. Бежать по открытому полю не имело смысла.
Подполковник оглянулся. Метрах в двадцати от стога
зияли заброшенные траншеи. Это были наши траншеи
сорок первого года. Подполковник и разведчики ползком
пробрались в траншею и положили на бруствер автоматы.
Дорога, по которой шли броневик и самоходная
пушка, почти вся была в поле зрения Сидорчука. За
стогом она ныряла в небольшой лог, а затем, петляя, шла
к лесу. Броневик и пушка спустились в лог.
— Без команды не стрелять, — предупредил Сидор-
чук разведчиков.
Из-за стога появилась открытого типа самоходная
пушка. Она шла точно на траншею. За бронированным
щитом ее сидел полный расчет. Офицер, обер-лейтенант,
привстав, внимательно всматривался вдаль.
— Подпустим ближе, — не оглядываясь, раздельно
произнес Сидорчук. Он плотно положил палец на спуско-
вой крючок автомата. Пушка надвигалась на траншею,
п в этот момент на какую-то долю секунды взгляды
., Крылатая пехота
149
Сидорчука и гитлеровского офицера скрестились. Обер-
лейтенант что-то повелительно крикнул и, вскинув писто-
лет, выстрелил. Выстрел, на беду, оказался точным.
Стоящий рядом с Сидорчуком боец был убит. Подполков-
ник в тот же момент дал короткую очередь, и вражеский
офицер свалился за борт.
Самоходная пушка слишком близко подошла к раз-
ведчикам. Траншея, занятая ими, была в мертвом про-
странстве. Водитель дал задний ход, Сидорчук тут же
скомандовал «огонь», и расчет пушки был уничтожен.
Выскочив из траншеи, десантники бросились к ней, но
тут ударил из пулемета притаившийся за стогом броне-
вик. Завязывать с ним бой не было никакого смысла.
Разведчики броском достигли кустарника.
Сидорчук, пока бойцы распаковывали парашютно-
десантные мягкие мешки, в которых были пулеметы, про-
тивотанковые ружья и боеприпасы, находился возле
рощи. Случилось так, что радиостанция дальнего действия
пока еще не прибыла на сборный пункт. Однако время не
ждало, и подполковник нашел выход. Он приказал попы-
таться установить связь с левым берегом с помощью ме-
нее мощной станции. Она своей волной могла достичь
только той радиосети левобережья, которая не знала
позывных десанта и позывных которой не знал Сидорчук.
Радиоволны пересекали эфир, носились над передним
краем. Чуткое ухо радиста старшего сержанта Якова
Балиашвили ловило русскую и немецкую речь. Рации
переднего края то говорили открытым текстом, то пере-
ходили на шифр. Бой, который шел на берегу Днепра,
направлялся и корректировался радиокомандами. В этот
хаос звуков время от времени врывался голос Балиа-
швили: «Я глаз-один». Он поймал пять коротковолновых
станций, пять радиоволн. Включаясь в волну, он звал,
просил откликнуться: «Я глаз-один».
В полдень ему притащили котелок с кашей. Одной ру-
кой он подносил ложку ко рту, а др\той выстукивал по
морзянке свой пароль. Все пять раций были заняты своей
работой. Бой нарастал, и никому не было дела до
«глаза», который мог быть и вражеской станцией, умыш-
ленно включающейся в нашу сеть. Упорно и методично
стучался Балиашвили в эфир, работая на волне, которая,
невидимому, принадлежала нашей артиллерийской части.
Он слышал голос девушки-радистки, передававшей циф-
150
ровые приказы. Повидимому, своими приставаниями
• я глаз-один» он надоел радистке. Она вдруг перешла на
открытый текст и сердито сказала ему, чтобы он отвя-
зался. Балиашвили страшно обрадовался.
— Пожалуйста, передай по инстанции: говорит «глаз-
один».
Они условились о часе встречи в эфире. Радист ска-
зал подполковнику:
— Хорошая девушка, чисто работает.
В условный час Балиашвили поймал знакомую
станцию.
— Генацвале, — сказал он девушке. — Здравствуй,
дорогая.
Подполковник назвал себя: «Я-115». Но ему не сразу
поверили и задали три вопроса:
— Кто ваш сосед?
Он ответил:
— Гвардии майор Фофанов.
— Откуда вы знаете Фофанова?
Он ответил:
— По службе на Дальнем Востоке.
— Где вы видели его в последний раз, в какой обста-
новке, кто с ним был?
Сидорчук вспомнил, что встретился с Фофановым па
одной фронтовой станции, зашел к нему в вагон, и там
был подполковник Ратнер.
— И мы, — сказал он, — еще выпили тогда по чарке
за встречу...
— Все, — ответил Ратнер, так как это был он. —
Точно. Здравствуй, 115.
Сидорчук облегченно вздохнул. Связь с левым берегом
установлена. Теперь можно спокойно выполнять боевую
задачу. Она была сложна. Свалившись как снег на го-
лову, надо было дерзкими действиями нанести врагу
материальный и моральный ущерб, детально разведать
систему вражеских укреплений в этом районе и потом,
по условному сигналу, ударить противнику в спину, облег-
чая своим наступающим войскам форсирование Днепра.
Первого «языка» добыл офицер Оглезнев. Трудность
этого дела заключалась в том, что противник, напуган-
ный появлением десантников, слух о которых распростра-
нился повсюду, держался на дорогах только крупными
। руинами. Проходя мимо леса или кустарника, гитле-
Н»	151
ровцы открывали отчаянную пальбу из автоматов. Оди-
ночного солдата ночью буквально нельзя было встретить.
Оглезпев действовал днем. Он пошел на простую хит-
рость: десантники перерезали телефонный провод, идущий
от фашистского штаба к переднему краю. Их надежды
оправдались. Вскоре два связных появились на месте
обрыва. Одного связиста десантники убили, а второго
взяли живым. Но он, по выражению переводчика лейте-
нанта Симукова, оказался «недотепой». Он мало был зна-
ком с обстановкой.
Время не ждало. Требовались разведывательные дан-
ные большого масштаба. Сидорчуку не хватало офицера
Зюзюна — командира разведки. Это был мастер ловли
«языков». Но с той ночи, когда был выброшен десант,
Зюзюн не давал о себе знать. На сборный пункт он не
добрался. Где Зюзюн? Может быть, его подстрелили еще
в воздухе? Или же его далеко отнесло ветром? Если он
жив — он не пропадет, найдется.
Очередную разведку произвел майор Блувштейн. Де-
сантники терпеливо выжидали, засев у дороги, настоя-
щего «языка». Они пропускали мимо себя танки, само-
ходные орудия, броневики, группы солдат, кухни и обозы.
Они охотились за вражеской штабной машиной. И когда
она появилась на дороге — одна камуфлированная ма-
шина,— десантники дерзко преградили ей путь. В машине
оказалось как раз то, чего ожидал Сидорчук: в портфелях
гитлеровских офицеров нашлись нужные карты и доку-
менты с точной дислокацией частей. Среди бумаг лейте-
нант Симуков обнаружил текст одного из последних
гитлеровских приказов, в котором повелевалось сделать
линию Днепра неприступной для русских. Добытые све-
дения были за ночь обработаны, зашифрованы. К этому
времени уже прибыла рация дальнего действия, и данные
разведки были переданы по надежной волне на левый
берег.
Десантники Сидорчука не были одинокими на этой
земле, еще занятой врагом. Всюду — ив лесах, и в се-
лах, и на хуторах — они находили себе друзей среди мест-
ного населения, среди тех, кто скрылся от оккупантов
и партизанил с оружием в руках. Вскоре партизаны из
дальних сел дали знать Сидорчуку, что в отряде имени
Пожарского, который действует около железной дороги,
находятся два парашютиста. Об одном говорили, что он
152
партий лейтенант, а второй, судя по рассказам, был
высоким плечистым парнем и действовал преимущест-
венно кинжалом.
— Это Тунгуска, — улыбнулся подполковник.
Да, это были Зюзюн и Тунгуска. Позже они, прибыв
в, лес, рассказали подполковнику историю своего призем-
ления. Они прыгали из Одного корабля, и их далеко
о!несло ветром. Тунгуска приземлился на перроне круп-
ной железнодорожной станции. Он убил двух стражников
в скрылся в поле. Его приютил старик-крестьянин.
— Откуда, хлопец? — спросил он Тунгуску.
— С неба, диду, — добродушно ответил десантник.
Старик отвел его к партизанам, где уже был Зюзюн
п остальные разведчики. Партизаны нё отпускали стар-
шего лейтенанта. Они просили его, как офицера, возгла-
вить разработанную ими операцию и обещали за это
время найти Сидорчука.
Операция была заманчивая — налет на железнодорож-
ную станцию. В отряде нашлись люди, знакомые с поряд-
ками на железной дороге, — машинист, диспетчер и стре-
лочники. Рано утром партизаны отправились в набег и
захватили станцию. Зюзюн знал, что здесь каждый час
то в одну, то в другую сторону проходят поезда. Он рас-
порядился прежде всего взорвать входные стрелки, рас-
положенные у поворота дороги. Затем на эти стрелки на
полном ходу был пущен выведенный из депо паровоз.
Таким образом путь был прегражден. Начальником стан-
ции стал партизан-железнодорожник.
— Эшелон № 523 на подходе, — доложил он Зюзюну.
— Открыть семафор.
Вдали послышался гудок паровоза. По рельсам шел
звук приближающегося поезда. Вот поезд выскочил из-за
поворота и на всем ходу врезался в застывший на стрел-
ках паровоз. Вагоны, сталкиваясь один с другим, повали-
лись набок.
Ровно через час картина повторилась. Очередной
жертвой был эшелон с четным номером, шедший в обрат-
ном направлении. Шесть часов хозяйничал Зюзюн на
этой станции. Он пустил под откос шесть гитлеровских
эшелонов и прекратил движение по этой линии на не-
сколько суток.
Это был хорошо проведенный налет, но Зюзюн нужен
был Сидорчуку для других важных операций. Лес, в ко-
153
тором сосредоточились десантники, в короткий срок был
превращен в лагерь, укрепленный по всем правилам
обороны. Войти в лес враг не осмеливался. Неутомимо
действовали наши разведчики. Они привели к Сидорчуку
двух хлопцев братьев Веризуб из села Яблоньки, которые
.дали подробные сведения о силах противника и о распо-
ложении вражеских гарнизонов в двух крупных селах.
Их рассказы уточнили уже созревший у Сидорчука план
очередной боевой операции.
Братья Веризуб просили подполковника оставить их
у себя.
— Посмотрю вас в бою, — прямо сказал подполков-,
ник, — тогда решим...
Смелость обязательна для офицера, ведущего бой в
любых условиях. Но особой смелостью, выдержкой, на-
ходчивостью должен обладать офпцср-десантник, отве-
чающий за исход боя в тылу врага, где малейшая оплош-
ность грозит тяжелыми последствиями. Это имел в виду
подполковник Сидорчук, поручая своим трем офицерам —
Петросьяну, Блувштейну и Михайлову — осуществление
задуманной операции по разгрому двух вражеских гар-
низонов. Действуя в тылу врага, то есть находясь по су-
ществу. в полном окружении, десантники с присущей нм
дерзостью сами вели бои на окружение отдельных вра-
жеских групп.
Лес, в котором обосновался десант, своей северной
частью примыкал к двум крупным селам, расположенным
в нескольких километрах одно от другого. В одном селе
находились тылы вражеского армейского корпуса, в дру-
гом — штаб одной части и унтер-офицерская полевая
школа. Подполковник решил одновременно нанести удары
по обоим гарнизонам; гитлеровцы, встревоженные присут-
ствием десанта, все время держались настороже. Поэтому
десантникам нужно было сочетать стремительность и дер-
зость действий с большой осмотрительностью, а главное—.
скрытностью.
С наступлением темноты Петросьян установил на
опушке леса против вражеских гарнизонов пулеметы.
Ударные группы, возглавляемые Блувштейном и Михай-
ловым, обтекали села и заняли исходное положение для
атаки на противоположной стороне. Ровно в три часа
станковые пулеметы должны были начать свою работу.
154
При всем своем спокойствии Сидорчук не смог в эту
ночь усидеть в окопе. Он вышел из окопа и осмотрелся
кругом. Для налета ночь хорошая: темно, редкие звезды.
Подполковник услышал мягкий голос Балиашвили:
— Три часа.
Еще несколько мгновений тишины, и ударили станко-
вые пулеметы. Подполковник снял шапку и вздохнул пол-
ной грудью.
Петросьян начал. Заслышав пулеметную стрельбу,
Блувштейн и Михайлов подняли своих бойцов в атаку.
Десантники дерзко ворвались в оба села.
В одном из сел на улицах и на центральной площади
стояли десятки автомашин с боеприпасами и различными
। рузами. Возле машин виднелись одинокие фигуры часо-
вых. Вражеские караулы занимали оборону главным
образом на южной окраине, привлеченные туда демонст-
ративным огнем пулеметов. Десантники, действуя кинжа-
лами, бесшумно сняли часовых.
— Гранаты, — скомандовал Блувштейн.
Десантники стали бросать гранаты в кабины авто-
машин. Загрохотали разрывы. Валились наземь солдаты,
сраженные пулями и ударами кинжалов. К пяти утра
вражеский гарнизон был разгромлен. Более 60 больших
транспортных машин было полностью выведено из строя.
Часть их сгорела дотла вместе с поклажей. На улицах
около изуродованных пушек и горящих складов, между
остовами взорванных автомобилей валялись трупы вра-
жеских солдат.
Тем временем Михайлов заканчивал свой налет на
другое село. Здесь десантники подползли к зданию, где
располагался штаб, и через окна забросали его грана-
тами. Солдаты из унтер-офицерской полевой школы мета-
лись по селу в одном белье. Это были хорошие цели на
темпом фоне ночи. Специальная группа захвата трофеев
уже орудовала в цейхгаузе школы, нагружаясь автома-
тами и пулеметами. Три пушки и один танк были подо-
рваны. Затем Михайлов дал зеленую ракету. Задача
пыла выполнена, и десантники незаметно отошли в лес.
В их рядах были и братья Веризуб.
...Сидорчук продолжал держать врага в страхе и на-
пряжении. Десантники оперировали за самой спиной про-
тивника, сидевшего на правом берегу Днепра в дзотах и
траншеях. И самое главное — их нельзя было поймать:
155
они ускользали, как ветер. Врагу пришлось оттянуть
часть сил с переднего края обороны и вызвать специаль-
ные эсэсовские отряды из резерва для борьбы с совет-
ским десантом. До этого неприятель боялся подступить
к лесу, в котором базировалось ядро десанта. Теперь,
собрав большие силы, ом решился войти в лес.
Сидорчук был готов к этому. Все время его бойцы
совершенствовали круговую оборону лагеря. На некото-
рых участках она была выполнена своеобразным ярусным
способом. В лесу, занятом десантниками, имелось не-
сколько высот. От подножия до вершины они были опоя-
саны окопами и пулеметными ячейками. Все подступы
простреливались кинжальным огнем пулеметов. Проч-
ность этой обороны была вскоре испытана в бою.
Рано утром противник, перекрыв дороги, повел кон-
центрическое наступление. Он прикрывался минометным
огнем. Первая атака была направлена на рубеж группы
десантников, которой командовал лейтенант Кусок.
Встреченный сильным огнем, противник оставил до полу-
сотни убитых и откатился.
— Теперь начнется, — предупредил офицеров Си-
дорчук.
Действительно, через час атака повторилась. Гитле-
ровцы шли со всех сторон. Десантников выручил удачно
организованный пулеметный огонь. Вторые номера пуле-
метных расчетов закладывали ленту за лептой. Враже-
ская атака была продолжительной, и некоторые расчеты
выпустили по пятнадцати пулеметных лент. Противник
опять откатился. Сидя в своих окопах, десантники услы-
шали хриплые крики:
— Шнапс.
Эсэсовцы выдохлись, они требовали водки. Только
водка могла сдвинуть их с места и бросить в новую
атаку. Прошло несколько минут, и пьяные солдаты, .упе-
рев в животы автоматы, с криками полезли напролом.
— Дадим им шнапса, — крикнул Петросьян своим
пулеметчикам.
Лес гудел и раскачивался. От непрерывной стрельбы
люди глохли. Обходя оборону, Сидорчук подбадривал их
и требовал продержаться до вечера. Солнце стояло еще
высоко. Это была уже четвертая атака. На этот раз не-
скольким группам вражеских солдат удалось пробраться
в нижние траншеи многоярусной обороны. Тогда Сидор-
156
чук пустил в ход свой резерв. В контратаку повел бойцов
начальник штаба майор Фофанов. Положение было вос-
становлено.
Уже сгущались сумерки, когда противник двинулся
в пятую атаку. Десантники и на этот раз выстояли. Тогда
враг, боясь темного леса, отступил.
На рассвете наши разведчики прочесали лес. Враг
находился в поле, оцепив расположение десантников со
всех сторон. Подступы к высотам были завалены трупами
вражеских солдат. У многих на мундирах змеились
эсэсовские значки, виднелись медали и ленточки «За
Крым», «За зимнюю кампанию 1941 года», «За пять
атак». Это были трупы солдат отборного войска против-
ника.
Разведчики видели, как к лесу стягиваются, новые
силы врага. Только по одной дороге подошло около вось-
мидесяти автомашин с пехотой. Ждать второго штурма
было бессмысленно, лесная крепость могла превратиться
в ловушку. Поэтому Сидорчук приказал подготовиться
к маршу. Надо было спешить, пользуясь тем, что претив-
ши; занялся накапливанием сил.
Снова Сидорчук и все десантники с нетерпением ожи-
дали, когда наступит темнота. Вечером, как обычно, с ле-
вого берега пришли легкие транспортные самолеты с бое-
припасами. Они кружились над лесом, выискивая сиг-
нальные огни. Но в этот раз огни не зажигались.
Сидорчук решил под шум моторов незаметно для против-
ника вывести своих бойцов из леса. Проводниками были
братья Веризуб, которые знали каждую тропинку в этой
местности. Люди нагрузили на себя оружие, остатки про-
довольствия, рации, боеприпасы. Шатаясь от усталости,
они маленькими группами проскальзывали между враже-
скими заставами и собирались в нескольких километрах
<>| леса, в широкой лощине. Сидорчук, присев на камень,
ждал, пока соберутся все. Поздно ночью он скомандовал:
• В путь», и встал, пропуская мимо себя колонну. Она
(ичипумно двигалась, как бы скользя в ночи. Голова
колонны уже давно прошла и скрылась за изгибом до-
роги, а люди все шли и шли. В темноте Сидорчук скорее
\ гадывал, чем видел, фигуры своих командиров рот и ба-
|.|льопов. Наконец, прошел замыкающий отряд.
Этой ночью десант сделал 25-километровый марш по
о1 крытой местности и обосновался в другом лесу. Наутро
157
сюда донеслись раскаты орудийной пальбы. Враг бил из
пушек по бывшему лагерю десантников. Он вел артилле-
рийскую подготовку перед решительным штурмом. Но
лес был пустым.
Действия десантников продолжались. Налеты на
ближние коммуникации противника, его гарнизоны,
штабы и резервы следовали один за другим. Ожидая с ле-
вого берега сигналов о заключительном ударе по врагу
с тыла, Сидорчук совершил еще несколько маршей и
перебрался в обширный лес, примыкающий к Днепру.
Хозяевами этого леса были секретарь райкома партии
Палеха и командир партизанского отряда Иващенко.
В лесах и селах Черкасского района хорошо знали
Палеху. Партизаны с любовью и глубоким уважением
звали его «Стариком». Небольшого роста, болезненный
на вид, седобородый человек был душою всего партизан-
ского края. Коммунист, первый секретарь райкома пар-
тии. он остался с народом в дни оккупации. Он создавал
партизанские отряды, ни минуты не давая оккупантам
жить спокойно. Жандармы, полицаи, эсэсовцы охотились
за «Стариком». Его голову враг оценил в полмиллиона
рублей. А он, одетый в крестьянскую свитку, пряча
улыбку в седой бороде, ходил по селам своего района, где
каждый знал его и где он каждого знал. Он ходил по
району, оберегаемый верными людьми, паводя страх и
ужас на предателей и вселяя в душу честных людей веру
в грядущую победу.
Оккупанты полагали, что богатейший район принад-
лежит им. Но враг не был подлинным хозяином этих ле-
сов, полей, сел и хат, обвитых хмелем. Палеха имел
огромное влияние на людей. Старые и молодые, диды и
бабы, хлопцы и дивчата приходили к нему за советом.
В землянке или в лесной сторожке он радушно встречал
их, как когда-то у себя в райкоме партии. Только разго-
вор теперь шел об одном: о борьбе с оккупантами.
Подполковник Сидорчук встретился с Палехой у Ди-
довой горы в лесу. После перенесенного воспаления лег-
ких «Старик» еще больше осунулся, часто покашливал.
Лишь глаза его, темные, веселые, обжигающие собесед-
ника, говорили, что этот человек молод душой. В полу-
тьме землянки Сидорчук увидел пожилых крестьянок и
подростков, окруживших Палеху.
158
— Вот,— сказал он подполковнику,— девятьсот семей
скрылось от врага в нашем лесу. Их надо уберечь от
людоедов.
Чем ближе подходила наступающая Советская Армия
к Черкасскому району, чем чаще гремели наши пушки на
Днепре, тем больше ождвал «Старик». Круг его забот
расширялся. Гитлеровцы возводили на берегу Днепра
дзоты, рыли траншеи и противотанковые рвы, оборудо-
вали огневые позиции, а «Старик» уже в эти дни соби-
рал подпольный райком партии и решал, как лучше убе-
речь народный хлеб, электростанцию, мельницы, школы,
каких людей поставить руководителями колхозов.
«Старик» радушно предоставил занятый партизанами
лее Сидорчуку и его десантникам. После трудных ночных
маршей подполковник дал людям короткий отдых, чтобы
они привели в порядок одежду и оружие, подкрепили
свои силы. Десантники отбили у противника на большом
тракте гурт скота, а Петросьян захватил несколько поле-
вых кухонь с горячей пищей. Но cnie нужно было продо-
вольствие для девятисот крестьянских семей, живших
в лесном лагере.
Палеха, улыбаясь, сказал Сидорчуку, что он знает
'I а кого шефа вражеских складов, который с радостью
отдает все, что от него потребуют, лишь бы ему оставили
жизнь. Партизаны уже имели дело с этим шефом. В экс-
педицию отправились Зюзюн, Тунгуска и партизаны на
крестьянских подводах.
Склады были расположены в двухстах метрах от гит-
леровского саперного батальона. В темноте подводы
подъехали к складам. Один из партизан «познакомил»
шефа с Зюзюном. Шеф боялся за свою шкуру, зная, что
никакой батальон не спасет его от карающей руки пар-
тзап, и отдал ключи от складов. Тунгуска остался с ше-
фом. Он не очень верил, что тот сдержит свое слово, и на
всякий случай имел наготове кинжал.
Подводы были быстро нагружены. Потом Зюзюн вер-
нул шефу ключи и сказал, что вскоре они приедут за
продуктами еще раз.
Вскоре на новый бивак десантников стали прилетать
транспортные самолеты, сбрасывая мешки с боеприпасами
п продовольствием на заранее намеченные площадки.
Летчики делали круг над разложенными на земле сиг-
159
нальными огнями и, соавив газ, приветствовали своих
друзей:
— До скорой встречи, десантники.
Гром пушек на левом берегу нарастал с каждым днем.
В одну из ночей в лес «Старика» прилетел майор Дер-
гачев. Это был офицер связи. Он привез с левого берега
приказ о наступлении...
...Башня Святослава возвышалась над лесом. Это
была самая высокая точка во всей округе. Старинная
башня, окруженная вековыми соснами, легко и стройно
взбегала вверх. Черное крыло войны коснулось и ее стен:
фашисты взорвали башню, потому что она могла стать
наблюдательным пунктом для партизан. Вздымаются
остовы искалеченной башни, ветер гуляет в руинах. Но
и взорванная, искалеченная, она все еще гордо высится
над лесом, пад окрестными селами, над старым Днепром,
медленно перекатывающим свои свинцовые воды.
У башни Святослава состоялся своеобразный военный
совет. Подполковник Сидорчук огласил приказ, привезен-
ный офицером связи, и свое решение на бой. Отсюда, из
этого леса, надо было нанести врагу удар в спину и про-
биться к Днепру. Десантникам и партизанам Иващенко
предстояло в назначенный командованием час взломать
оборону противника изнутри, захватить плацдарм на пра-
вом берегу Днепра и тем самым облегчить войскам 2-го
Украинского фронта форсирование реки.
Палеха, который знал все тропки в обширном лесу и
все выходы из него, дал ряд ценных советов Сидорчуку.
Подполковник учел одно важное обстоятельство, помогав-
шее наметить направление главного удара. Дело в том,
что все дороги в районе предстоящих действий, а особенно
вокруг леса, контролировались десантниками и партиза-
нами. Оккупанты боялись этих опасных дорог и при пере-
движениях из ближнего тыла к передовым позициям
избирали кружный путь. Таким образом, они проигрывали
во времени и в пространстве. Распределяя средства и
силы для предстоящих действий, Сидорчук брал на за-
метку каждую мелочь. В последние дни десантники Водя-
сова держали под своим воздействием большую лесо-
пилку, поставлявшую на передовую линию материал для
строительства дзотов. Это позволило установить, где
у противника на правом берегу наиболее прочные укреп-
ления.
160
У развалив башни над Днепром Сидорчук отдавал
боевой приказ. В центре участка вражеской обороны, на-
меченного для удара с тыла, лежало большое украин-
ское село. Оно занимало площадь 8X8 километров. Здесь
был стык двух вражеских частей. Вправо и влево от села
шли рокадные дороги к двум другим опорным пунктам
фашистской обороны. С лесной горы были отчетливо
видны окопы и артиллерийские позиции противника.
— Кротов, Михайлов, — позвал Сидорчук двух офице-
ров. — Вам я отвожу фланги. Кротов бьет слева, Михай-
лов — справа. Задача — обеспечить удар по основному
узлу вражеской обороны. Блувштейн и Воронин насту-
пают в центре, охватывая село с двух сторон. Наш тыл
прикроют партизаны Иващенко...
Сидорчук и в этом решающем бою применил свой
испытанный прием: он брал в клещи каждый очаг сопро-
тивления противника и в то же время нарушал изнутри
их оборону на широком фронте.
Ровно в 24 часа началась атака. Она была внезапной
ц стремительной. Командиры вскоре донесли Сидорчуку,
что противник, застигнутый врасплох, пятится к Днепру,
к своей первой линии обороны. Но подполковник осто-
рожно отнесся к этому первому успеху. Он знал: враг
приложит все усилия, чтобы восстановить положение. Так
оно и получилось. В три часа враг, оправившись от пер-
вого удара, стал переходить в контратаки. Но тем вре-
менем из-за Днепра уже начали появляться наши бойцы,
форсировавшие реку. Их еще было мало, и поэтому гит-
леровцы большую часть своих сил повернули против де-
сантников. Особенно туго приходилось Кротову на левом
фланге, куда противник подтянул извне по рокадной
дороге танки и мотопехоту.
Офицер десантник Кротов, балтийский моряк в
прошлом, не был обескуражен тем, что враг стал в свою
очередь обтекать его. Через Блувштейна и Воронина
Сидорчук знал, что Кротову трудно: он глубоко вкли-
нился в оборону и принял на себя первый ответный удар.
Но сам Кротов до поры до времени молчал. Он прислал
короткое боевое донесение: удерживаю захваченный ру-
1н‘ж, отбиваю атаки танков и пехоты. Подполковник
вырвал листок и написал: «Удержать рубеж».
Утром Кротов прислал посыльного, который на сло-
вах передал, что обстановка сгущается с каждой минутой.
161
Силы Кротова таяли. Десантники зарылись в землю, стре-
ляли из-за домов. Они делали то, что им приказывал
капитан, — держали рубеж. Собственно говоря, он ника-
ких приказов не отдавал. Но люди видели его, рослого,
широкоплечего, в передовой цепи, слышали его хриплый
голос, и этого было достаточно, чтобы оставшиеся в строю
делали свое дело: вели наблюдение за противником, на-
бивали диски патронами, меняли воду в кожухе пулемета,
стреляли и отбивали атакующие цепи гитлеровцев.
Для Кротова приказ подполковника держаться был
законом. Сидорчук, зная упорство Кротова, решил вы-
звать его к себе.
— А теперь удержишь? — спросил он Кротова, выслу-
шав рапорт о потерях и оставшихся силах.
— Покормить людей надо,— ответил Кротов. Он смот-
рел на Сидорчука воспаленными глазами. Лицо его за-
острилось. Они разговаривали стоя. Подполковник при-
гласил капитана сесть, пододвинув ему ящик из-под бое-
припасов. Кротов поблагодарил, но остался <стояты Он
чувствовал: присядешь, и тогда никакая сила не подни-
мет— дикая тяжесть давила на плечи. Кротов медленно
повернулся и зашагал по-медвежьи. Он вернулся на свой
рубеж. Сидорчук послал ему резерв: взвод разведчиков.
Их повел Тунгуска. Они подоспели во-время.
Когда Сидорчук, возвращаясь от Воронина, проходил
через рубеж Кротова, он услышал возглас атакующих
десантников:
— За капитана Кротова.
Сердце его дрогнуло: «погибла морская душа». Но
Кротов жил. Он был ранен осколками мины в грудь и
живот. Его везли на телеге мимо Сидорчука.
— Наверно, не выживу, — с тоской сказал он, узнав
подполковника. Он дышал хрипло, прерывисто.
— Будешь жить, — взяв его руки в свои, сказал Си-
дорчук. — Будешь.
Капитан Кротов увидел Днепр под крылом самолета,
на котором его срочно вывезли в тыловой госпиталь.
Рубеж, захваченный его батальоном, сыграл /большую
роль. В те страшные часы, когда батальон Кротова, исте-
кая кровью, вбивал клин в спину врага, стрелковый полк,
получив радиограмму Сидорчука, форсировал в туманное
утро Днепр и почти без единого выстрела вступил на пра-
вый берег.
162
Прорыв вражеской обороны был осуществлен. Через
Днепр, в образовавшуюся горловину, вливались новые и
новые подразделения нашей пехоты. Сидорчук целые
сутки провел на ногах. Он шатался от усталости. Ему
принесли только что полученную радиограмму. Сидорчук
прочел ее трижды. Командование поздравляло десантни-
ков с успехом.
— Днепр, — благодарно сказал Сидорчук, — Днепр
теперь наш.
Он потянулся и хрустнул закинутыми за голову ру-
ками, предвкушая короткий отдых, крепкий сон. Но ни
отдыхать, ни спать не пришлось. От Днепра десантники
тотчас же повернули обратно. Через лес «Старика» они
снова пошли во вражеский тыл. Нужно было нависнуть
над врагом с фланга, обеспечивая наступление перепра-
вившейся через Днепр стрелковой дивизии.
Всю ночь шли десантники строго на юг по лесным
тропам. Теперь действовал на фланге Петросьян. Он дол-
жен был овладеть крупным опорным пунктом противника.
В сумерках десантники вышли па опушку леса, примы-
кающую к этому селу. Было видно, как гитлеровцы рыли
окопы, готовясь к обороне. Здесь, по сравнению с бере-
говой линией, было тихо.
— И мы станем действовать тихо,— решил Петросьян.
Когда стемнело и враг, утомленный окопными рабо-
чими, улегся на отдых, десантники бесшумно проникли
в село. Тунгуска любил кинжальные удары. В эту ночь
он много поработал. Он врывался в хаты, рывком подтя-
гивал к себе сонного и наносил смертельный удар.
К утру все было кончено. Крупный вражеский гарни-
зон перестал существовать. Петросьян собрал захвачен-
ные у противника документы, приказы и карты, ссыпал
в мешок 160 орденов и медалей убитых офицеров и сол-
дат и все это направил с Тунгуской в штаб, к подполков-
нику.
Слева к Петросьяну доносились гул артиллерийской
(чрельбы и шум танковых моторов.
— Это в семье Ворониных, — прислушиваясь, сказал
I ’етросьян. «Семьей Ворониных» в десанте любовно про-
звали отряд, которым командовал старший лейтенант
Воронин. Здесь, во вражеском тылу, он был вместе со
своей женой Галиной — младшим лейтенантом, перевод-
чиком отряда. Мужественные молодые люди горячо
163
любили друг друга. В ночь десантирования они покинули
корабль один за другим. Им повезло: они быстро нашли
друг друга на земле. Галина Воронина выдержала все
тяжести боевой жизни в тылу врага. Тихая, скромная, она
своим поведением воодушевляла десантников. В ночь про-
рыва Галина находилась в передовой цепи. На глазах у
мужа она была ранена в ноги. Воронин попрощался с же-
ной на поле боя, а сам повел отряд вперед.
Он, как и Петросьян, разгромил этой ночью гитле-
ровский опорный пункт. Наутро противник бросил против
его отряда бронепоезд и танки. У Воронина в это время
было всего-навсего одно противотанковое ружье. Это
было ружье младшего сержанта Кондратьева. Сибиряк
Кондратьев действовал осмотрительно. Он по-хозяйски
обжил свой окоп, подготовил запасные позиции и стал
ожидать появления тапков. Он ждал их с тем спокой-
ствием и охотничьим азартом, с каким, бывало, ходил
в лес бить зверя.
Ждать пришлось недолго. Гаизов, сидевший на бру-
ствере окопа, поджав под себя ноги, вдруг спрыгнул вниз.
— Сколько? — спросил Кондратьев.
Гаизов сказал, что идет танковая колонна, он насчи-
тал пятнадцать машин.
— Однако, много, — заметил Кондратьев.
Он поджег головную «пантеру». Подхватив тяжелое
ружье, Кондратьев и Гаизов перебежали в другой окоп.
Оттуда Кондратьев поджег броневик, а потом ударил в
средний танк, и эта машина тоже загорелась. Танки сгру-
дились на узкой дороге, точно испуганное стадо. Они во-
дили стволами пушек во все стороны. Кондратьев бил их
на выбор.
Он вспотел, и Гаизов дал ему из фляжки напиться.
Потом они забрали все свое хозяйство и уползли в тре-
тий окоп. Отсюда Кондратьев сделал еще два удачных
выстрела. Его заметили танкисты и открыли огонь. Гаи-
зов был тяжело ранен и грузно осел вниз.
Воронин видел со своего наблюдательного пункта, как
«тигр» в грязнобурых пятнах пошел на кондратьевский
окоп и стал его утюжить. Он дал знать Сидорчуку, что
командир расчета Кондратьев, отбив танковую атаку,
пал смертью храбрых. Но Кондратьев был жив.
— Шесть, — сказал он Воронину и добавил по-сибир-
ски: — Стрелял шесть.
164
Петросьяну было не легче драться, чем Воронину.
Фашисты старались отсечь его от соседей. Он занял вы-
годные позиции в селе, раскинутом на большой плошади.
И хотя броневики противника уже проносились по неко-
торым улицам села, узел обороны был в руках Петрось-
яна. Враг обкладывал его со всех сторон. Но он получил
весточку от Сидорчука: к вам идут стрелковые подраз-
деления.
Действительно, в самый острый момент боя, когда у
Петросьяна уже иссякли боеприпасы, к нему явился офи-
цер-пехотинец. Он сказал, что получил задание помочь
десантникам, и вынул карту из планшета. Петросьян с
любопытством смотрел на пехотинца. Тот попросил вве-
сти его в курс обстановки и пододвинул карту. Петросьян
вспыхнул.
— В курс обстановки? — крикнул он. — А вот смот-
ри... Здесь противник... здесь противник... здесь против-
ник. Обстановка ясна? Помогай...
И пехота помогала десантникам. Узел, за который
они зацепились, стал отправной точкой развернувшегося
флангового наступления дивизии.
Сидорчук получил новый боевой приказ. Он обтекал
с фланга родной город Палехи — Черкассы, город, о ко-
тором ему столько хорошего рассказывал секретарь рай-
кома.
— Может быть, заскочишь? — спросил «Старик»,
приглашая его в город. Сидорчук, улыбаясь, покачал го-
ловой: приказ есть приказ. По старому обычаю они по-
сидели перед прощальной дорогой. Потом разом встали.
Каждый имел свою задачу: Палеха должен был войти в
свой разрушенный, еще дымящийся город, чтобы снова
отстраивать его, а Сидорчук уходил на запад. Пути их
должны были сойтись в грядущий день Победы.
— Обещай, Прокопий, — сказал Палеха, притягивая
к себе подполковника, — обещай, что после войны ты
придешь к нам в город. Мы сходим с тобою в лес, по-
дымемся на башню Святослава...
Голос его дрогнул от волнения, когда он проговорил:
— И ты будешь у нас начальником гарнизона... По-
нимаешь, начальником гарнизона самого лучшего города...
Сидорчук обещал приехать со своими десантниками.
165
А через несколько недель в другом лесу, в занесен-
ной сугробами землянке Сидорчук собрал своих офице-
ров. На стенах, покрытых плащ-палатками, адъютант
Низких развесил большие, выполненные в несколько
красок схемы. На карте отчетливой красной линией вы-
рисовывался весь боевой путь десанта.
— Товарищи офицеры, — начал подполковник, взяв
в руки указку, — разберем нашу последнюю операцию.
Он детально разобрал каждый бой, проведенный де-
сантниками. Не стесняясь, говорил об ошибках, выделяя
особенно успешные действия.
Землянка освещалась аккумуляторной лампочкой.
Офицеры сидели, тесно прижавшись друг к другу. Совсем
так же, как они сидели в воздушных кораблях, ожидая
сигналов; «Приготовиться» и «Пошел»...
Л. ЯЦУК
ЗА ДНЕПРОМ
В один из солнечных июльских дней Иван Степаненко
в первый раз в жизни высоко в небе увидел стальную
птицу.
Здесь, на Дальнем Востоке, среди таежной глуши, о
самолетах знали только понаслышке. Иван с группой
своих сверстников отдаленной деревушки Гоблено, не
отрывая глаз от неба, провожал самолет, пока он не
скрылся в глубокой дали.
— Эх, полетать бы так, посмотреть бы с высоты на
пашу сибирскую тайгу,—мечтательно проговорил юноша.
Когда началась Отечественная война, Иван вместе со
своим старшим братом ушел в армию. Брата послали
учиться в танковое училище, по окончании которого он
участвовал в сражениях под Сталинградом. А Ивану до-
велось стать десантником. Получив звание сержанта, он
прибыл в десантную часть. Здесь-то и полюбил он пара-
шютное дело.
Иван Степаненко испытал захватывающую радость
первого прыжка с аэростата, а затем прыгал с самолетов
«11084», «ТБ-3» и других.
Брат с фронта часто писал о боях, походах. Хотелось
Ивану не отставать от него, но на фронт попасть тогда не
пришлось. Командование направило Степаненко учиться
на курсы инструкторов парашютного дела. Весной
1943 года Ивана с группой товарищей отозвали с курсов.
Вернувшись в родную часть, юноша первым делом
обратился к командиру с просьбой отправить его на
фронт.
167
Командир по-отечески ласково сказал:
— Горячая, видно, у тебя кровь, товарищ сибиряк;
потерпи, ждать недолго.
Разгромленные на Курской дуге остатки немецко-фа-
шистских войск поспешно отступали за Днепр. Здесь-то
они и рассчитывали закрепиться.
Войска генерала Ватутина стремительно шли на за-
пад, нанося противнику удар за ударом. Но впереди было
большое препятствие — водный рубеж. Советским коман-
дованием разрабатывались детальные планы преодоле-
ния и этой преграды.
...Утром оборвалась боевая учеба в части, где служил
Степаненко. Гвардейцев вызвали на аэродром на укладку
парашютов. Грузили продукты, боеприпасы. Все это тща-
тельно запаковывали в грузовые мешки.
Наступил день вылета. Все было готово. В полном
боевом снаряжении, с парашютами за плечами батальон
был выстроен на аэродроме. Генерал поставил задачу,
рассказал о сложности ее выполнения.
Заревели моторы самолетов. Раздалась команда:
— По самолетам.
В небо взвились три ракеты.
Самолет, в котором находился Иван с товарищами,
пробежал по беговой дорожке и оторвался от зем^и.
«Наконец-то мечта моя сбывается», — пронеслось в
голове молодого десантника.
Внизу мелькали поля, деревушки, иногда попадались
озера, речушки, леса, насыпи железных дорог.
Где-то позади остался лагерь, учеба, землянки. Нача-
лась новая, неведомая ранее боевая жизнь. Мерно роко-
тали моторы, внизу проплывала земля, пропитанная
кровью и потом советских людей, израненная снарядами.
Прильнув к окну, Степаненко смотрел вниз. В пред-
утренней мгле блеснула река. Это Днепр — линия
фронта. По берегам еле заметны были сожженные села,
местами еще дымящиеся. Здесь был враг. Самолет про-
несся над рекой. На правом берегу были уже видны вра-
жеские окопы.
— Приготовиться, — завыла сирена.
Быстро встали гвардейцы со своих мест, перетащили
к дверцам грузовые мешки.
— Пошел!
168
Столкнули грузы, а за ними стали выпрыгивать гвар-
дейцы. На синем небе там и тут забелели парашюты.
А вверху натруженно гудели моторы самолетов, выбра-
сывая новую партию десантников.
Не долетев еще до земли, Иван услышал тявканье
немецких зениток. Гитлеровцы обнаружили десантную
группу, но было уже поздно.
Сборы были недолги. По установленному сигналу
гвардии старшего лейтенанта Анютина парашютисты
дружно собрались у дороги на опушке леса. Быстро
были найдены мешки с боеприпасами, продовольствием.
— К вечеру мы должны взять село Шевчепково, под-
готовить место для переправы наших войск через
Днепр, — обратился к гвардейцам офицер Анютин. — Вся
страна смотрит и надеется на нас. А сейчас, товарищи,
занять оборону.
Гвардейцы-десантники рассредоточились вдоль до-
роги по опушке леса, заняли оборону.
Иван Степаненко начал быстро окапываться. Рядом
усердно орудовал лопатой ефрейтор Астахов. Земля была
липкая, приставала к лопаткам, по окопы быстро углуб-
лялись. Комья сырой глины образовали высокий бруствер.
Когда окоп был готов, Иван набросал па бруствер
сучьев для маскировки.
Из-за леса послышался гул моторов.
— Танки, — решил Степаненко, и ему стало страшно.
Но тут же промелькнуло в голове: «А как же брат
воюет?..»
Рокот нарастал. Из-за края леса показались пятни-
стые фашистские тапки...
— Готовь гранаты, — послышался голос Астахова, —
сейчас мы им баню устроим.
Этот спокойный голос ободрил Ивана. Он облегченно
вздохнул, быстро ввинтил запал в гранату. Попробовал
размахнуться — тяжеловата.
«Брошу метров с пятнадцати — двадцати», — решил
про себя Степаненко.
Между тем танки открыли огонь. Первый снаряд про-
свистел над головой и разорвался где-то далеко в лесу.
Застрекотал пулемет.
Но десантники молчали. Один из танков шел прямо
па окоп Ивана. Минута, две... Сто... пятьдесят... тридцать
метров... Еще ближе.
12 Крылатая пехота
169
Взмах руки — и десантник присел на дно окопа. Раз-
дался оглушительный взрыв. Сердце воина билось уча-
щенно. Наверху неистово рокотал мотор. Страх и любо-
пытство смешались вместе.
— Молодец, Степаненко! Бей их!— послышался голос
Астахова.
Быстро подняв голову, Иван увидел, что танк с под-
битой гусеницей крутится на месте. Ствол был отбит.
В это время слева и справа подобная участь постигла
еще три танка.
Из леса раздалось дружное «ура», и с автоматами
в руках двинулись гвардейцы в сторону села, туда, куда
скрылся пятый уцелевший фашистский танк.
На окраине десантники вступили в рукопашную
схватку с гитлеровскими пехотинцами. Пошли в ход
штыки, кинжалы, ножи. Иван видел, как, повалив наземь
противника, сержант Борейко рвал ему горло зубами.
Фашист, большой рыжеусый детина, ломал руку сер-
жанту, стараясь освободиться. Подбежав, Степаненко
ударил его наотмашь автоматом. Враг затих.
Бой продолжался. Сражаясь с противником, превосхо-
дившим их по численности вдвое, советские десантники
взяли в плен 130 человек. Это было начало.
А через два дня, соединившись с партизанским отря-
дом, гвардейцы двинулись на гитлеровцев и освободили
за пять дней почти весь район от Шевченково до Кор-
суня.
В этих боях Иван убил восемнадцать фашистских за-
хватчиков, а четырех взял в плен, в том числе и комен-
данта Корсупи.
Через двенадцать дней советские войска форсировали
Днепр.
За свои подвиги гвардеец Иван Степаненко был на-
гражден орденом Красного Знамени.
170
В. СУДАРЕНКОВ
НА СВИРИ
Иван Мытарев проснулся задолго до подъема. Он
приподнялся, окинул взглядом  шалаш, но, убедившись,
чк) все еще спят, поправил вещевой мешок, заменявший
подушку, и закрылся с головой плащ-палаткой. Кругом
было тихо. Только откуда-то издалека доносились глухие
разрывы снарядов. Мытарев хотел снова уснуть, но не
смог: он вспомнил прочитанную накануне книгу Николая
Островского «Как закалялась сталь». Павка Корчагин,
как живой, стоял перед его глазами. Вот он, побеждая
страх, бросается выручать матроса Жухрая. Вот он, вы-
соко подняв над головой обнаженную шашку, на взмы-
ленном коне врывается в гущу врагов...
«Какие сильные, волевые бывают люди»,—думал
Мытарев.
Осторожно, чтобы не разбудить спящих, Мытарев
выбрался из шалаша. Оказывается, были и еще бойцы,
которым не спалось. На дальней лесной поляне группа
солдат окружила парторга батальона лейтенанта Нико-
лая Дымкова и внимательно слушала его рассказ.
Мытарев зашагал по просеке, ведущей к поляне. Он
пил не торопясь. Это июньское утро и все, что было во-
круг -высокие стройные сосны, мохнатые лапчатые ели,
при юмистые карельские березы,— живо напоминало ему
ротные ульяновские места. И как-то невольно мысли
1luaiia Мытарева перенеслись в далекую деревню Репь-
еику. Он вспомнил сосновый бор, зеленый с синими на-
личниками домик на его опушке, широкую деревенскую
улицу, пруд. Здесь прошло его детство. Как быстро про-
мелькнули годы! Кажется, еще совсем недавно, в такую
лепною пору, он, босоногий мальчишка, вместе со
гноями погодками целыми днями пропадал в лесу или
и.। реке. Он стремился первым пробраться в лесную
чащу, дольше других продержаться на воде, скорее всех
12*	171
добежать до цели. Любознательный детский характер за-
частую приводил к беде. Не раз Иван возвращался до-
мой с разодранной штаниной, весь исцарапанный, или с
шишкой на лбу.
— Опять? — возмущенно спрашивала мать.— Погоди,
пусть только отец придет, расскажу про все твои про-
делки!
Но отец чаще всего принимал сторону Ивана.
— Жизнь сильных и смелых людей любит, — гово-
рил он.
Иван Мытарев вырос крепким, здоровым юношей,
с настойчивым, твердым характером.
Когда комсомол набирал добровольцев в воздушно-
десантные войска, он, ни минуты не колеблясь, пошел
вместе с другими в десантники. Из Мытарева получился
волевой парашютист, который умело выполнял самые
трудные задания.
И вот сейчас, прислушиваясь к тому, что говорил
бойцам парторг батальона, Мытарев ощутил знакомое
чувство взволнованной приподнятости, которое всегда
овладевало им накануне больших дел.
Парторг вел речь о каком-то новом боевом задании.
Действовать надо было не в тылу врага, а с фронта, но
особенности боя, как сказал парторг, требовали от его
участников проявления всех десантных качеств.
Объяснив солдатам задачу, парторг поднялся и на-
правился к шалашу, где размещался командный пункт
батальона.
— Товарищ парторг! — произнес Мытарев.
Дымков остановился.
— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант?
— Слушаю... — парторг внимательно взглянул на
стройную, туго перетянутую ремнем фигуру Мытарева,
на его взволнованное лицо. Он хорошо знал этого бойца
с февраля 1943 года. Тогда под кумачовым полотнищем
полкового знамени новобранец Мытарев принимал воен-
ную присягу.
— Товарищ лейтенант, — заговорил Мытарев, —
я прошу меня включить в группу, которая будет выпол-
нять особое задание.
— А справитесь?
— Постараюсь.
— Готовьтесь, я доложу командиру, — сказал парторг.
172
'* *
*
...День выдался особенно напряженным. Допоздна
Гни’щы учились штурмовать сильно укрепленную оборо-
ни к‘льпую полосу. Сперва действовали небольшой груп-
пой, а потом — в составе взвода, роты, батальона. Здесь
все было, как в настоящем бою: били орудия и минометы,
следом за огневым валом, стараясь поближе прижаться
। ра ;рывам своих снарядов, стремительно бежали бойцы.
Чсгантпнкл быстро преодолевали проволочные загра-
а. 'нчшя, врывались в траншеи и, ловко работая штыком
и । рапатой, очищали их от «противника».
Усталым возвратился с занятий Мытарев. Лицо его
о. упулось, гимнастерку — хоть выжимай, так она пропи-
। злись ПОТОМ.
Почистив винтовку, передохнув несколько минут, Мы-
।.чрев присел па почерневший от времени пень и, разло-
жив на коленях помятую тетрадь, стал писать:
< Дорогая мама! Скоро в бой...» — на этой фразе боен
in тумался. Надо было писать так, чтобы лишний раз не
волновать старушку, и вместе с тем страшно хотелось
высказать свои мысли. «Хочу сказать тебе, — продолжал
Иван, —что я не испытываю страха. Я сам попросил
командира, чтобы он поручил мне боевое задание. Это
пс просто желание быть первым. Я не могу быть спокой-
ным, по могу не быть на переднем крае, когда мои то-
варищи проливают свою кровь, а проклятые фашисты
।пичуг пашу землю. В бою бывает всяко, и если придется
мне погибнуть, то знай, что погиб я недаром, что свою
жншь отдал за пашу великую Родину».
Гчце раз перечитав письмо, Мытарев стал складывать
ci о । реугольником.
Сшдп послышались шаги. Иван обернулся. К нему
in ни >с| ал Виктор Абрамов, накануне назначенный связ-
ным в штаб полка.
Командир дивизии вызывает, скорей... Он па на-
и-- in юльпом пункте, — переводя дыхание, произнес
( Н >1'||
11абдюдательный пункт находился в землянке, па
и! ранне города Лодейное поле. Отсюда, как па ладони,
oi.pi |'.пд(ч1 правый пологий берег реки Свири. Он весь
(и.1-1 в <резап траншеями, ходами сообщения, во многих
Г
173
местах возвышались железобетонные шапки дотов. Там
проходил передний край врага.
Просвистели пули, поднимая на дороге легкие фон-
танчики пыли.
— Пристреляно у него это место, вот и бьет, — сказал
Абрамов, стараясь показать, что он хорошо изучил здеш-
нюю местность и повадки противника.
В землянке тускло горела лампа. Желтые песчаные
стены поблескивали слюдяными звездочками.
За столом, склонившись над картой, сидел командир
дивизии гвардии полковник Иван Иванович Блажевич,
внимательно слушая доклад начальника штаба полка.
Время от времени Блажевич прерывал начальника
штаба, требовал еще раз повторить то или другое место
доклада, вносил дополнения и изменения. Суть плана за-
ключалась в том, чтобы в ходе артиллерийской подго-
товки, во время ложного переноса огня вглубь обороны
противника, пустить на реку ложный десант и привлечь
па него весь огонь уцелевших вражеских артиллерий-
ских и минометных батарей. С нашего берега разведчики-
наблюдатели должны были засечь эти батареи для того,
чтобы обрушить последний мощный огневой удар всей
артиллерией и удар штурмовой авиации. После этого за-
ключительного удара должно было начаться форсирова-
ние реки главными силами дивизии на широком фронте.
Тут же, примостившись в углу землянки и в ходе со-
общения, расположились отобранные для выполнения
«особого задания» лучшие из лучших комсомольцы-па-
рашютисты: Михаил Попов, Аркадий Барышев, Влади-
мир Маркелов, Иван Зажигин, Бекбасунов и другие. Их
было двенадцать, и всех их знал не только командир
полка, но и командир дивизии.
— Рядовой Мытарев... садитесь, — окинув взглядом
солдата, произнес полковник. — Теперь, кажется, все.
Кратко объяснив задачу, полковник сказал:
— Завтра вам предстоит немало потрудиться. Это
в интересах не только вашего полка и дивизии, но и в ин-
тересах всего фронта. Ваши отважные действия помогут
сберечь сотни жизней ваших товарищей. Дело это де-
сантникам по плечу — нужно только, чтобы вы действо-
вали, как всегда, решительно, смело и с хитрецой... Я уве-
рен, что вы отлично выполните задачу, не подведете
нашу десантную гвардию...
174
Голос у Блажевича был по-командирски строгим, но
добрым. Каждое его слово глубоко западало в сердца
бойцов, вызывало у них уверенность в успехе. Теперь
каждый отчетливо представлял себе всю сложность зада*
пня. Не так легко на виду у противника спуститься о
обрывистого берега, погрузиться в реку и плыть, толкая
перед собой плоты с макетами людей, создавая види-
мость массовой переправы, вызывая огонь противника на
себя.
- Трудное дело, — задумчиво сказал боец, стоявший
рядом с Иваном.
А^ытарев исподлобья посмотрел на него и ответил:
— Солдатский долг — побороть страх, десантнику об
игом говорить даже неудобно.
Солдаты вышли из землянки.
Командир батальона капитан Матохин на местности
поют;ал участок реки, где должен был переправляться
./южный десант, он показал также цели на вражеском
берегу и приказал подготовить в тылу батальона пло-
тики п макеты оружия.
...Наступило утро 22 июня 1944 года. Приближалось
время начала артиллерийской подготовки. Внезапно раз-
дался тяжелый удар, а затем орудийные выстрелы сли-
лись в один общий гул. По всему берегу, занятому про-
а ивняком, рвались снаряды. Враг молчал, укрывшись под
железобетонными колпаками.
До конца артиллерийской подготовки оставалось со-
рок минут. Бойцы автоматной роты спустили на воду че-
тыре плота. Как назло подул ветер, разгоняя туман над
реКОЙ.
- - Пора! — взмахнул рукой старший команды гвар-
дии старшина Немчиков. — Мытарев, твой плот второй
справа, не забыл? — предупредил он.
- - Нет! — Иван ловко выскочил из траншеи. Сделав
несколько шагов, он достиг обрыва и, придерживая рукой
висевший на груди автомат, бросился вниз. На мгновение
замерло сердце. Такое чувство он испытывал во время
первого прыжка с аэростата.
Попов, Бекбасунов?
> - Мы здесь, — в один голос ответили они.
- * Л ну, ребята, быстрей, — Мытарев положил на
ii.ihn гранаты, толкнул его от берега й сам погрузился
в воду. По телу пробежала дрожь. Бросились в реку По-
175
пов и Бекбасунов. Упершись одной рукой в плот, а дру-
гой загребая воду, они толкали его вперед. Тяжелым
плотом было трудно управлять. Подгоняемый водой, он
стремился вниз по течению.
— Поднажми, Попов, справа, поднажми, — командо-
вал Мытарев.
Попов напрягал все свои силы, стремясь придать
плоту нужное направление.
Набухшая одежда, болтающийся на шее автомат ме-
шали движениям. Тянуло на дно.
По выражению лиц Попова и Бекбасунова Мытарев
видел, что силы бойцов иссякают, да и сам он чувствовал
то же самое.
— Не отрывайтесь от плота, — предупредил он
бойцов. — А то...— Мытарев нс успел договорить, как
в лицо хлестнула струя воды и на секунду совершенно
ослепила его. Когда десантник открыл глаза, он увидел,
что справа и слева, в направлении плота, протянулись
пунктиры трассирующих пуль. Пули расщепляли бревна,
вонзались в чучела, изображавшие сидящих на плоту
бойцов.
— Заметили, гады, — сквозь зубы процедил Бекбасу-
нов.
— Вот и хорошо. Это нам и нужно, — ответил Мы-
тарев.
Медленно, но настойчиво плот продвигался вперед на
середину реки. Гитлеровцы рассвирепели. К частому
стуку пулеметов присоединились орудийные выстрелы.
Разрываясь, снаряды вздымали большие фонтаны
воды. Плот бросало из стороны в сторону. Каждую ми-
нуту он мог перевернуться.
На помощь десантникам пришла наша артиллерия.
Огневые точки врага были засечены. Над головой бойцов
с воем пронеслись снаряды тяжелых батарей. Они рва-
лись на поверхности дотов и выворачивали глыбы це-
мента.
Но враг обрушил на приближающиеся плоты весь
свой огонь. Он поверил, что это идет передовой десант-
ный отряд.
Снаряд разорвался совсем рядом. Взрывная волна
подхватила Ивана Мытарева, оторвала его от плота и
отбросила далеко в сторону. Тупая боль расползалась
по телу. Закружилась голова.
173
Напрягая последние силы, еле загребая руками воду,
Мытарев стремился догнать плот.
Фашистский пулеметчик стал бить по Мытареву ко-
роткими очередями. Бил он не торопясь, с большой вы-
держкой, как на учении. Выстрелит пять-шесть патронов
и снова молчит, высматривает, жив солдат или пошел ко
дну.
— Нет, не возьмешь! — прохрипел Иван и, бросив
г- и\ляд на плот, глубоко погрузился в воду. Долго не
ныло видно Мытарева. Попов и Бекбасунов уже думали,
'•то оп утонул. Но вдруг он вынырнул почти рядом с
ними. Лицо его было синим от чрезмерного напряжения
сил, на висках вздулись вены. Он глубоко, полной грудью
в ’.дохнул и громко крикнул:
— Нажмем, ребята, еще немного...
Над вражеской обороной все чаще и чаще рвались
наши снаряды. Уже под обломками дота был похоронен
пулеметчик, который преследовал Мытарева, замолкли и
многие другие огневые точки противника.
Увидев на реке десятки новых плотов, враг в панике
»а(мтал по траншеям. Пулеметные и автоматные очереди
< 1.1ЛП реже бороздить воду.
-	Ага... — вырвалось из уст Ивана. Захлебываясь,
он нелепо взмахнул руками и пошел на дно. Потом вы-
нырнул, но через две-три секунды опять скрылся под во-
дой.
Не доплыву... конец...» — мелькнула мысль. Но
вдруг йога нащупала что-то твердое, и бойца вытолкнуло
на поверхность.
-	Земля, — хотел крикнуть он и не смог. Загребая
руками воду, Мытарев медленно переступал, будто
nvii.iM) что научился ходить. Но время не ждало, долг
тал его вперед.
Выбравшись на берег, Мытарев с гранатой в руке
орт п.1гя к вражеской траншее. Он бежал, шатаясь от
\ < I J/ЮС ГИ.
II.ина артиллерия перенесла огонь в глубину враже-
(koii обороны. Первые солдаты-добровольцы, оставив
у (и’рша свои плоты, устремились вперед. Теперь уже
•icpci всю реку шла массовая переправа. Казалось, что
и юым не будет конца. Это еще больше прибавило сил,
। ii' p.ic1 и увереннее стали ступать ноги. И как-то совсем
177
неожиданно, насколько хватило голоса, Мытарев крик-
нул:
— За Родину! Вперед!
И будто в ответ на это, многоголосым эхом раздалось
дружное солдатское «ура». Это кричали уже успевшие
высадиться на берег бойцы-автоматчики.
У траншеи Иван на секунду остановился, высоко
взмахнул рукой и хотел метнуть гранату, но не успел.
Из-за дота выскочил рослый вражеский солдат. Он уда-
рил Мытарева по руке, выбил гранату.
— Не-е-т, гад... — сцепив зубы, произнес Мытарев и,
подпрыгнув, вцепился в горло врага.
Они свалились на землю.
На помощь товарищу бросился Михаил Попов.
— Спасибо, друже, — обтирая с оцарапанного лица
кровь, поблагодарил его Иван.
Оборона врага была взломана. Бойцы шли вперед,
преследуя отступающего противника. И в общей цепи
наступающих, забыв про усталость, шел Иван Мытарев.
Особое задание было выполнено, далеко позади оста-
лась река Свирь, форсировать которую командование
послало своих лучших бойцов — десантников-парашюти-
стов.
— Молодец, Мытарев! Выдержка у тебя корчагин-
ская! — встретив бойца на одном из привалов, сказал
командир дивизии.
* *
*
У каждого человека бывают дни, которые запоми-
наются на всю жизнь. Их не изгладит из памяти нй
время, ни новые впечатления. Таким незабываемым стал
для Ивана Петровича Мытарева и его одиннадцати бое-
вых товарищей день 12 сентября 1944 года, когда их вы-
звали в Москву, в Кремль, и вручили Золотые Звезды
Героя Советского Союза.
Всеволод РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
ПЕРЕПРАВА*
Широкой гладью шла река,
За ней таился враг,
И выбрать место для броска
Здесь было не пустяк.
Пристрелян каждый был вершок,
Не встанешь в полный рост.
Как угадать, где враг залег
Средь пулеметных гнезд?
Но командир составил план,
Он — этот план — был прям.
И перед строем капитан
Сказал своим бойцам:
— Ребята, кто из вас пойдет?
Минута дорога! —
И без команды целый взвод
Ступил на полшага.
— Задача ваша не проста:
Плыть надо через Свирь!
Здесь нет ни брода, ни моста, —
Одна речная ширь.
* Основой для стихотворений Всеволода Рожде-
ственного «Переправа» и «Сердце связиста» послу-
жили факты, имевшие место в боевой деятельности
советских десантников на реке Свирь в июне
1944 года.
179
Четыре ночи он не спал...
Но, из-под темных век
Взглянув, решительно сказал:
— Двенадцать человек!
И вот двенадцать храбрецов
Спускаются к реке,
Ползут с откоса меж кустов
Бесшумно, налегке.
Скользнули в воду. Каждый плот
Толкает пред собой,
А на плоту макет встает —
Совсем солдат живой.
Не верит враг своим глазам:
Плывут — и не таясь!
«Огонь!» И всюду, здесь и там,
Вдруг тишь разорвалась.
По всем мишеням злобно бьет
Осатанелый враг.
Не умолкает пулемет
Среди лесных коряг.
Свинцом изрыта гладь реки,
Живого места пет,
А между волн — то взмах руки,
То плеч широкий след.
Вода бурлит, как кипяток,
Вода бела, как снег,
Но держат путь наискосок
Двенадцать человек.
Плывут. Относит их река,
Бороться тяжело.
Но воля каждого крепка,
И па душе светло.
Их сердце Родина ведет
Сквозь темных волн разбег,
Они плывут, плывут вперед —
Двенадцать человек.
180
И вот руки последний взмах —
Они на берегу.
Надежно каждый автомат
Сжимает на бегу.
Запел губительный свинец —
Врагу пощады нет.
И сотни дружеских сердец
Откликнулись в ответ.
А сотни наших батарей,
Ударив в свой черед,
Вздымают бревна блиндажей,
Громят за дзотом дзот...
Они врага вдавили в грязь,
Нащупали огнем,
И переправа началась
Под орудийный гром.
Всеволод РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
СЕРДЦЕ СВЯЗИСТА
Где били снаряды по соснам и елкам,
Где жаркая схватка велась,
В приладожских топях фашистским осколком
Была перерезана связь.
Трещат пулеметы, работают чисто,
Клубится над дзотами дым,
Но бьется уверенно сердце связиста,
Ползет он по кочкам сырым.
А пули жужжат, как назойливый овод,
И рядом обрушился гром.
Связист, потерявший сознание, провод
Сплести не успел узелком.
Снаряды ложатся к его изголовью,
И огненный катится вал.
Откинутый навзничь, забрызганный кровью,
Концы в кулаке он зажал.
В нем ярко солдатская гордость горела,
Был смел он в решительный час.
К бойцам чрез его бездыханное тело
Дошел об атаке прикдз.
Бегут от штыков голубые мундиры,
Ложатся во рвах без конца...
Налажена связь, и слова командира
Летят через сердце бойца.
’S'
M. АЛЕКСАНДРОВ и А. БАБИЧЕВ
ДЕСАНТНИКИ В БОЕВЫХ ПОРЯДКАХ ВОЙСК,
ШТУРМОВАВШИХ ВЕНУ
САПЕР ШТУРБА
Решительным броском вперед наши войска преодо-
лели упорное сопротивление врага и под утро вышли к
Л у па неким переправам. Сапер-десантник гвардии рядо-
вой Штурба в числе первых вырвался к реке. Он имел
задание разминировать дорогу, ведущую к мосту, и про-
верить две улицы. Соблюдая все меры предосторожности,
солдат вошел в угловой дом. Вскоре на стене этого дома
появилась надпись: «Проверен. Мин не обнаружено.
Гвардии рядовой Штурба. 13.IV.1945 года».
Па перекрестке Штурба заметил двух бойцов. Они за-
легли за опрокинутой машиной и что-то выслеживали.
(’.а пер Штурба, пригнувшись, побежал к ним. Солдаты
сообщили, что в трехэтажном доме гитлеровцы устроили
насаду.
-- Вы здесь бейте по ним, а я подскочу с тыла.
Скрываясь в развалинах, через пролом в каменном
чабере Штурба пробрался во двор дома. Осмотрелся.
<'нрава, слева и прямо от него поднимались высокие
с гены. Двери прикрыты.
«Значит, фашисты сидят, словно в крепости, и двор,
наверно, простреливается», — подумал воин.
Каменная стена слева местами была разбита снаря-
дами, и на ней, таким образом, образовались своеобраз-
ные ступеньки. Штурба быстро вскарабкался по ним на-
верх и очутился на чердаке.
)	183
Внизу затрещали выстрелы автоматов. «Это хо-
рошо, — подумал герой,— пусть хлопцы отвлекают врага
снизу, а я как снег на голову обрушусь на него сверху».
Лестничная клетка оказалась пустой. В коридоре
было темно. Пришлось немного подождать, пока глаза
после дневного света привыкнут к темноте. На полу и на
полках — всякая рухлядь: старые корзины, какие-то
ржавые трубы, детская поломанная коляска, кадка, рва-
ные сапоги, тряпки...
Вдруг открылась дверь и... Штурба увидел враже-
ского солдата. Скосив его короткой очередью, гвардеец
ворвался в комнату. Там было еще три солдата. Это они
вели огонь через окно. Штурба дал по ним длинную оче-
редь. Гитлеровцы, неуклюже изогнувшись, попадали на
пол. Так была ликвидирована эта засада...
САПЕР ШЕВЧЕНКО
В жестоких боях против немецко-фашистских захват-
чиков закалялась воля десантника Шевченко, вырабаты-
вались его боевые качества. Невелик, но славен его бое-
вой путь.
Шевченко был сапером. Трудно приходилось первое
время молодому солдату. Нелегко было в густой траве и
глубоко в земле отыскивать мины. Но он не падал духом
и не хотел отставать от других.
Военная судьба привела Шевченко к берегам Дунай-
ского канала.
Попытки бойцов форсировать этот водный барьер
долго не приносили результатов. Уцелевший мост был
искусно заминирован врагом.
Командиру саперного взвода, в котором находился
рядовой Шевченко, было поручено подобрать доброволь-
цев для форсирования канала.
Шевченко добровольцем вошел в состав передовой са-
перной группы.
Сильный ружейно-пулеметный огонь не давал воз-
можности работать днем. Трудность выполнения задания
состояла еще и в том, что заминированный мост соеди-.
нялся с электроаппаратом.
Гвардейцу Шевченко и его товарищам было прика-
зано обрезать электропровода, снять тол. Они шли на
большое и ответственное дело.
184
По-пластунски, под,градом проносившихся со свистом
и шипеньем снарядов и мин полз Шевчёнко. Все короче
становился путь до цели. Вот и гранитные брусья, окай-
мляющие канал. Внизу кипит и пенится вода. Справа —
мост.
Гитлеровцы заметили гвардейцев, открыли огонь по
берегу. Выбрав удобный момент, Шевченко приподнялся,
бросился в воду и поплыл к противоположному берегу.
Фашисты осыпали мост и подступы к нему шквалом огня.
По было уже поздно. Шевченко достиг противоположного
берега. Осторожно переходя с одного места на другое, он
обрезал' электропровода, идущие к зарядам, снял тол.
В это время другие воины разминировали мост. Все-
вая задача была успешно выполнена. Отважные гвар-
дейцы начали переправу через Дунайский канал.
Орден Красного Знамени украсил грудь десантника
гвардии рядового Шевченко за этот боевой подвиг.
АВТОМАТЧИК ИВАНОВ
Это произошло в один из тех дней, когда Советская
Армия наступала па небольшой австрийский городок
Бруин, прикрывавший ближайшие подступы к Вене.
Передовые наши подразделения выходили уже на
окраину города, как вдруг из-за угла двухэтажного дома
выполз немецкий бронетранспортер.
...Первый, второй, третий взрыв. Бронетранспортер
загородил улицу, угрожая замедлить темп наступления.
Выдвинувшись вперед, десантник гвардии рядовой
Владимир Иванов закинул за плечи автомат, выхватил
из-за пояса две гранаты и швырнул их в бронетранспор-
тер.
Машина закружилась на месте. Фашисты, выскочив
из нее, бросились бежать, но их настигли пули советских
воинов.
Путь был теперь свободен, и наши бойцы ворвались
в город.
Гвардии рядовой Иванов с группой товарищей устре-
мился через изрытые снарядами огороды к двухэтаж-
ным домам. Надо было их захватить и оттуда начинать
бой за полное очищение города от врага.
Еще несколько перебежек, и Иванов достигнет дома...
Вдруг из крайнего его окна застрочил автомат. Вокруг
13 Крылатая пехота	185
были невысокие кусты. Иванов пополз к дому по-пла-
стунски. Выбив оконную раму, он перемахнул через под-
оконник и очутился в комнате:
— Хенде хох! Сдавайтесь, гады!
В ответ раздался выстрел. На этот выстрел Иванов
ответил очередью из автомата. Он истребил семь враже-
ских солдат и одного офицера.
Захватив с собой документы и оружие офицера, воин
выскочил на улицу.
В соседнем здании наши гвардейцы «выкуривали»
врага из подвала. Иванов присоединился к этой группе
и из трофейного пистолета пристрелил еще двух гитле-
ровцев.
...Бой утих. Город Бруин был очищен от противника.
Открывался путь к австрийской столице Вене. И только
тогда Иванов заметил молодые яркозеленые листья на
деревьях. Сквозь гарь и дым неожиданно прорвался све-
жий запах весны: цвели яблони, груши, сливы.
СНАЙПЕР БЕЛОВ
Гвардейцы соединения генерала Тихонова штурмо-
вали центральные районы Вены. Уже взяты парламент,
собор Стефана, Оперный театр. Еще один квартал, а за
ним канал. Это хорошо понимал враг, поэтому с особым
остервенением защищал подступы к нему.
Подразделения офицера Кипкало штурмовали одну
улицу. Огонь крупнокалиберного пулемета, установлен-
ного на втором этаже многоэтажного дома, простреливал
перекресток двух улиц.
Выдвинувшись в боевые порядки, десантник снайпер
Белов выбрал огневую позицию на чердаке. Он видел
противоположные дома, старался засечь вражеские огне-
вые позиции. Их было много. То тут, то там вспыхивали
огоньки и появлялись клубки дыма.
«Отвлекаться не надо, надо уничтожать их по оче-
реди», — решил Белов.
Вот он заметил, как из пролома в стене фашист ве-
дет огонь.
Не спуская глаз с огневой точки противника, Белов
припал к винтовке.
186
И не успел гитлеровец приподнять голову, как был
убит наповал. Однако фашистский пулемет через не-
сколько секунд снова застрочил. «Стало быть, подошел
второй, — подумал снайпер, — но я ухлопаю и тебя, гад».
Через несколько минут такая возможность представи-
лась. Пулемет замолк. Путь на этом участке наступления
был открыт.
За три дня боев в Вене снайпер комсомолец Белов
уничтожил тридцать гитлеровцев.
13*
Вадим КОЖЕВНИКОВ
ПАРАШЮТИСТ
Колонны наших войск вступили на главную улицу
большого зарубежного города.
Высокие здания модной архитектуры дребезжали зер-
кальными стеклами, словно шкафы с посудой.
Пестрая толпа жителей, теснясь к стенам дохмов,
жадно разглядывала танки, пушки, металлические грузо-
вики, сидевших в них автоматчиков.
А на мостовой, отделившись от всей толпы, почти
вплотную к танкам стоял человек в черной, донельзя
изношенной одежде. Выбритое лицо, с запавшими сийе-
ватыми щеками, выражало такое волнение, что нельзя
было не запомнить его. Когда горящие его глаза встре-
тились с моим взглядом, возникло такое ощущение,
будто этот человек немой и, борясь, страдая, он пытается
произнести какое-то слово.
Из толпы раздавались приветственные крики. Бой-
цам бросали цветы. Один букет упал к ногам. Человек
не наклонился, не поднял цветов, стоял и напряженным,
ищущим взглядом смотрел в лица наших бойцов и офи-
церов.
4:	*
*
Несколько месяцев тому назад, поврежденный огнем
дальнобойных зениток, разбился в этой стране, в горах,
американский бомбардировщик «Летающая крепость».
В секунды своего падения экипаж подал радиосигнал
бедствия.
В это время советские войска находились еще очень
далеко от границ этого государства. Но наше командо-
вание снарядило группу хороших, бывалых ребят и от-
правило их на помощь американскому экипажу.
188
Самолету немыслимо совершить посадку на скалы.
Шестеро бойцов выбросились на парашютах. Пятеро
приземлились благополучно. Шестой, попав в узкую тес-
нину ущелья, раскачиваясь, как маятник, на стропах
в теплых потоках восходящего воздуха, разбился
о скалы.
Девять дней парашютисты искали американских лет-
чиков. На десятый — нашли. Живыми остались только
четыре американца, двое из них были тяжело ранены.
Семнадцать суток на самодельных носилках, по тро-
пинкам шириной в ладонь, парашютисты несли ранены?;
летчиков. Когда спустились в лощину, старший включил
рацию.
Советский самолет через два дня совершил посадку
в условленном месте. В самолет погрузили раненых.
К старшему подошел боец и что-то прошептал на
ухо. Тогда старший быстро отдал команду, американцев
втолкнули в кабину и захлопнули дверцу.
Наши парашютисты побежали к дороге, где с двух
грузовиков уже соскочили полевые жандармы. Самолету
удалось благополучно взлететь.
Лейтенант Михаил Аркисьян был старшим группы па-
рашютистов.
В штабе части я прочитал дело лейтенанта Ар-
кисьяна.
1941 год. Ноябрь. Разведкой было установлено, что
фашисты, готовясь к массированному налету на Москву,
сосредоточили крупные склады авиационных бомб. За-
дание — проникнуть в расположение складов и уничто-
жить их.
Когда наш самолет пересек линию фронта и оказался
в условленном месте, Аркисьян бросился к штурвалу бом-
болюка, раскрутил его и выбросился. Он падал затяж-
ным прыжком. Купол парашюта напоролся на вершину
дерева. Ударившись о ствол так, что лопнула лямка и
отлетела далеко в сторону брезентовая сумка с взрывча-
тым веществом, Аркисьян повредил ногу и потерял созна-
ние. Он висел на стропах до рассвета. Очнувшись, от-
стегнул лямки, упал на землю.
С поврежденной ногой Аркисьян полз двое суток,
но не туда, где мог найти приют и помощь.
Бомбовый склад противник расположил па терри-
189
тории бывшего пивного завода. Серый дощатый забор
окружал завод.
Орудуя ножом, Аркисьян проделал в заборе дыру и
пролез в нее. По пожарной лестнице он поднялся на чер-
дак и оттуда спустился внутрь завода.
На стеллажах, вдоль всего огромного цеха, лежали
в несколько рядов тяжелые бомбы.
У Аркисьяна не было взрывчатки. Она сгорела.
Аркисьян полз в темноте, собирая доски, чтобы под-
жечь их. В одном из помещений он нашел ящик с взры-
вателями. Он ввернул взрыватель в бомбу, взял кусок
железа, чтобы ударить по взрывателю.
Но советский человек, в каком бы он состоянии ни на-
ходился, видно, не ищет легкой, быстрой смерти.
Аркисьян отложил кусок железа в сторону, вывернул
взрыватель. Действуя доской, как рычагом, поставил
бомбу на хвост, потом закинул веревку за металлическую
ферму, поддерживающую кровлю, подвесил кусок железа
строго перпендикулярно головке бомбы. Снова ввернул
взрыватель.
Потом Аркисьян принес промасленную бумагу, в ко-
торую были завернуты детонаторы. Разрывая ее на про-
дольные куски, сделал нечто вроде серпантинной ленты,
конец ее прикрепил к туго натянутой тяжестью железа
веревке и зажег.
Когда Аркисьян пересекал поле, стараясь подальше
уйти от склада, вражеские часовые с дозорных вышек
заметили его и открыли огонь. Но склад авиационных
бомб взлетел на воздух вместе с вышками.
1942 год. Девять советских парашютистов совершили
ночью нападение на город Жиздра, занятый оккупан-
тами.
Перебив в казармах вражеский гарнизон гранатами,
парашютисты забрали документы, а из сейфа — около
двух миллионов рублей денег.
На пожарной машине, запряженной четверкой силь-
ных коней, они умчались из города.
Загнав лошадей, с мешками, набитыми деньгами, они
ушли в лес.
Попасть в глубокий вражеский тыл для парашюти-
стов не трудно. Самое тяжелое — выйти оттуда.
Месяц шли парашютисты до линии фронта. Голод-
ные, изможденные, проваливаясь в снег, несли тяжелые
190
Аркисьян сделал из бумаги нечто вроде серпантинной ленты,
конец ее прикрепил к туго натянутой тяжестью железа
веревке и зажег.
мешки с деньгами. Бойцы предлагали сжечь деньги, по-
тому что не было больше сил нести эту тяжесть. Но
Аркисьян, старший в группе, сказал: — Нельзя.
Во время стычек с противником парашютисты ложи-
лись на снег, а в голову клали мешки, защищая себя
от пуль.
Они перебрались через линию фронта и сдали деньги.
1943 год. Аркисьян с группой товарищей ликвидирует
одного из гитлеровских палачей белорусского народа.
В снегу возле дороги, по которой должен был про-
ехать чиновник на охоту, с рассветом закопались наши
парашютисты. Чтобы не быть обнаруженными собаками,
они пропитали свои маскировочные халаты специальным
составом.
Несколько троек шумно пронеслись мимо залегших
парашютистов. Но Аркисьян запретил открывать огонь.
На обратном пути утомленная после охоты и основа-
тельно захмелевшая охрана будет менее бдительна. Па-
рашютисты лежали в снегу шестнадцать часов. Двое от-
морозили себе конечности настолько, что потом их при-
шлось ампутировать. Но никто не покинул своего поста,
не сдвинулся с места.
Ночью возвращавшиеся с охоты фашисты были унич-
тожены на дороге все до единого.
Эти три эпизода не исчерпывают боевой деятельности
Михаила Аркисьяна. Один только перечень выполнен-
ных заданий занимал шесть страниц убористого текста.
Михаил Аркисьян родился в 1921 году, армянин.
В 1943 году принят в члены Коммунистической партии.
Я решил узнать обстоятельства гибели Аркисьяна, но
когда обратился к представителю командования с этим
вопросом, полковник сказал с упреком:
— Плохо вы знаете моих людей, если так быстро их
хороните.
И полковник рассказал мне коротко последующую
историю парашютистов и их старшего.
Оставшись одни, парашютисты вели бой с гитлеров-
цами. Аркисьяну и двум бойцам удалось прорваться и
уйти в горы. Один боец был убит, а другой, Василенко,
тяжело раненный, попал в руки врага.
В горах парашютисты встретились с партизанами.
Мысль о попавшем в плен Василенко мучила Аркисьяна.
Партизаны установили с помощью населения, что ране-
192
ный русский находится в концлагере. Из концлагеря за-
ключенных гоняют работать в каменоломни.
У Аркисьяна созрел план. Ночью он пробрался в
каменоломни и зарылся в щебень. С рассветом пришли
заключенные. Он смешался с ними и нашел Василенко.
Когда начало смеркаться, Аркисьян закопал Василенко
в щебень, сам встал в шеренгу и был принят по счету.
Силы людей, физические и моральные, были доведены
до предела изнеможения. Многие ждали только смерти.
Аркисьян сумел сплотить этих людей, собрать воедино
их волю, воодушевить их верой в освобождение. Он стал
готовить восстание заключенных.
Восстание произошло. Оно совпало с днями, когда
наши уже приближались к этим местам.
Случилось это так. Дни и ночи мимо лагеря шли от-
ступающие колонны гитлеровцев. В лагерь явился эсэсов-
ский отряд для расстрела заключенных. Но расстреляны
были не заключенные, а эсэсовцы.
Когда пришла Советская Армия, Аркисьян был вре-
менно оставлен в лагере начальником — охранять плен-
ных фашистов, теперь они заполнили помещение лагеря.
— И сейчас вы можете увидеть его там, — закончил
полковник, прижимая к уху телефонную трубку и держа
вторую в руке.
...Я пришел в лагерь военнопленных и здесь нашел
лейтенанта Аркисьяна.
— Понимаешь, дорогой, мне сейчас некогда, — обра-
тился он ко мне. — Ты видишь, какой у меня тут зооло-
гический сад.
И только ночью мне удалось поговорить с ним.
— Правильно, это я тогда стоял на улице и смотрел,
как входят в город наши советские части, — говорил мне
Аркисьян взволнованно, — и, понимаешь, очень мне было
хорошо и ужасно плохо, что вот стою я, вижу своих и не
могу даже сказать: «Здравствуйте», потому, что так я
безобразно одет, похож на ворону. Это были мои самые
тяжелые переживания в жизни... Нет, подожди... другие
главные переживания будут.
В одном месте меня фашисты собаками травили.
Ползу я в лесу, по грязи, деревья такие черные кругом,
осина. Дождь идет такой противный. Тошнит меня:
живот прострелили, решил — застрелюсь. Вынул писто-
лет, зажмурился и тут, понимаешь, подумал: жена есть,
193
отец есть, мать есть, товарищи хорошие, деревня, где,
понимаешь, я жил в Армении, в нашей такой замеча-
тельной стране, — и вдруг этого ничего не будет, как
будто собственной рукой я все это убиваю, а не себя.
Решил жить. И вот видишь, живу. Отбился. И каждый
раз, когда мне плохо, я думаю о Родине, о мирной жизни
и вновь становлюсь сильным.
Четыре американских летчика шумной гурьбой вошли
в комнату, держа в руках большой венок. Аркисьян, по-
видимому, уже привычно наклонил голову. Венок надели
ему на шею.
Через час американцы, обняв Аркисьяна, пели ему
свои песни, показывали карточки своих жен и детей, и
Аркисьян, к восторгу американцев, водя пальцами, назы-
вал имена детей их и жен, не забывая при этом погляды-
вать на часы: близилась смена караула, — ему нужно
было принять рапорт.

Борис ДУБРОВИН
ОКРЫЛЕННЫЕ БОЙЦЫ
ТОВАРИЩИ МОИ
Здесь синева сибирских глаз,
Как будто бы в тумане,
Здесь ночь в глазах таит Кавказ
И утро — северяне.
Хотя нетрудно перечесть
Сидящих в самолете,
Но словно пас не горстка здесь,
А вся страна в полете.
В который раз уже в почах,
Минуты взяв на сборы,
Летят товарищи, молчат,
Но говорят моторы.
И задевает горячо
Меня за сердце что-то...
Плечо в плечо,
Плечо в плечо —
Крылатая пехота.
Увидит вражеский солдат,
Что мы почти что рядом,
Покажется ему: летят
Не люди, а гранаты,
Что, оставляя высоту
И опускаясь круто,
Прицеливаясь на лету,
Стреляют парашюты,
И небеса в полночной мгле
Во вспышках, а не в звездах:
Лишь прикасаемся к земле,
195
Мосты взлетают в воздух.
А нам пути еще, еще,
Еще пути без счета...
Плечо в плечо,
Плечо в плечо —
Крылатая пехота.
В густой ночи, в чужом краю,
Врага встречая грудью,
Как парашюты, здесь в бою
Раскрылись наши люди.
И ты увидел, сколько сил
И сколько воли строгой
Любой из них в себе носил,
В себе таил до срока.
Я, исходивший тьму дорог,
Теперь усвоил свято,
Что жизнь похожа на прыжок
Десантника-солдата,
Что смерть и бури нипочем,
Когда готова к взлету
Плечо в плечо,
Плечо в плечо —
Крылатая пехота.
☆
Над отгоревшими верхушками
Взъерошенного сосняка,
За потемневшими опушками
Перекаленного леска/
Привязанное к небу-куполу
Косыми стропами лучей,
Парашютистом солнце убыло
С тяжелой тучей на плече.
Нам на рассвете на задание:
Десантников полеты ждут.
И вместе с нами
Солнце раннее
Раскроет светлый парашют.
☆
196
новичок
В сиреневое небо мая,
Куда товарищи глядят,
Не самолет нас поднимает,
А привязной аэростат.
Махнул рукой сержант веселый,
Не разглядеть его черты!
И под игрушечной гондолой
Размах растущей высоты.
Медлительно,
Тяжеловато
Туч отодвинула края
Плывущего аэростата
Серебряная чешуя.
Еще мгновенье,
И свершится,
И каждый строже стал лицом.
Рука сама
На грудь ложится,
Сама срастается с кольцом.
Я вниз гляжу
И понимаю,
Что сам прорежу на лету
Сиреневое небо мая,
Стремительную высоту.
ПЕРЕД ПРЫЖКОМ
Поднявшись со скамеек
И оглядев друг друга,
И строже, и прямее
Мы встали возле люка.
Мы встали на пороге,
Как миг последний краток!
И холодок тревоги
Скользнул между лопаток.
197
Но вот
Плечо соседа
Мое плечо задело, —
Так
Друг за другом следом
Мы шли с ним степью белой.
Наверно, вспомнив степи,
Кивнули мне ребята...
И хорошо,
Что в небе,
Как на земле,
Мы — рядом.
СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
От составителя.............................................. 3
А. Поляков. Дерзко и стремительно........................... 7
П. Чистов. Восемнадцать дней............................... 16
Вадим Кожевников. Первые десантники ............ 19
Вадим Кожевников. Колонный путь................. 24
И. Козлов. До последнего вздоха................. 29
Ф. Мечетнер. Шамиль............................. 32
А. Роев. На Керченском полуострове.............. 38
Л. Герасимчук. Рейд советских парашютистов...... 47
Ф. Федоров. Захват деревни Дяглево.............. 53
Я. Милецкий. Выполняя боевую задачу... . ........	59
Николай Старостин. Военврач Исаев............... 62
Сергей Васильев. Было такое дело. Поэма ........ 66
Я. Милецкий. Прыжок радистки.................... 74
Сергей К р у ш и н с к и й. В лагере отважных... 77
II. Б р у ш к о. Под Сталинградом...............109
Подвиг солдат взвода Василия Кочеткова:	112
Петр Толстобров. 1. Так надо сражаться за Родину! —
13. Шамша. 2. Их имена бессмертны........114
II. Лисов. Налет на вражеский аэродром.......121
Вадим Кожевников. Март — апрель..............126
Ь. Галин и Н. Денисов. Удар с тыла...........147
Л. Я пук. ЗаДнепром..........................167
В. Сударенков. На Свири......................171
Всеволод Рождественский. Переправа...........179
Всеволод Рождественский. Сердце связиста .... 182
М. Александров и А. Б а б и ч е в. Десантники в боевых
порядках войск, штурмовавших Вену..........183
Вадим Кожевников. Парашютист.................188
Борис Дубровин. Окрыленные бойцы.............195
Составитель Лисов Иван Иванович
КРЫЛАТАЯ ПЕХОТА
Редактор издательства
Подполковник Рудин Л4. 3.
Художник Лыков В. М.
Технический редактор Медникова А. И.
Корректор Волдина .11. К,
Сдано в набор 31.05.56.
Подписано к печати 11.09.56
Формат бумаги 84хЮ8',/32 — 6’/4 печ. л.
10,25 усл. печ. л.
+ 1 вкл. —Vie печ. л. = 0,ЮЗ усл. печ. л.
9,437 уч.-изд. л.
Г-21485.
Военное Издательство
Министерства Обороны Союза ССР
Москва, Тверской бульвар, 18.
Изд. № 1/8579.	Зак. 944.
1-я типография имени С. К. Тимошенко
Управления Военного Издательства
Министерства Обороны Союза ССР
Цена 4 р. 50 к.