БИБЛИОТЕКА ПО ГЕОГРАФИИ ДЛЯ’СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ
АБРАМ ЛУРБ£
М61
ТАИНА ВЕЛИКОЙ
ПИРАМИДЫ
УЧПЕДГИЗ
МОСКВА
Утверждено
Наркомпросо.и
РСФСР
1935
'	. и«1». tarn- 	«₽  л
Отв. редактор П. Терехов	•’
Техн, редактор Ф. Дворкина
Сдано в набор 21/V 1935 г. Подписано к печати 16/XI 1935 Г.
Формат бумаги 82Х111,/м- Бумага глазированная Окуловской ф-ки.
Тираж 50 000 вкз. 7 печ. л. ls/< бум. л. 43 200 т. вн. в печ. л. Авт. листов 6,51.
У-25 п. Учгив № 7372. Заказ № 626.
Уполн. Главлита Б—13132.
Цена книги 1 руб. Переплет 25 коп.
17 ф-ка нац. книги ОГИЗа РСФСР треста «Полиграфкнигаз
Москва, Шлюзовая наб., д. № 10.
Карта Египта.
Пунктиром показан маршрут Мити. Вверху в углу — морской путь из СССР
в Египет.

Глава I.
НА ГРАНИ ДВУХ МАТЕРИКОВ.
...Тихо колыхались синие воды Средиземного моря. Ни в одном
море нет такой синевы! Эта удивительная синева, обрамленная
кружевом белейшей пены, так чиста, такой глубокой окраски, что
бледным кажется голубое небо, когда поднимешь глаза вверх.
Маленькое советское торговое судно «Заря» шло в Порт-
Саид. Навстречу ему хлынули огромные волны горячего воздуха:
почувствовалось приближение Африки, тропиков, вечного зноя!
Глаза пассажиров приковались к серебристой линии горизонта.
Наконец, на юге наметилась ровная черта берега. Поваренок
Митя — курносый, задорный паренек лет четырнадцати — не вы-
терпел: в грязном фартуке, забыв строжайший запрет выходить
в таком виде, взобрался на спардек *. Выпросив у молодого штур-
манского ученика Васи Долгова морской бинокль, Митя впился
взором в незнакомый берег. Вдали желтела узкая полоса песча-
ного пляжа, о который непрерывно разбивались белые гребни
прибоя. Навстречу гостям протянулась изогнутая рука мола, и
твердой стопой уперлась в море башня маяка... Вдруг какая-то
моторная лодка стрелой понеслась к судну, наискось взрезая
морскую поверхность. В воздухе реял темнокрасный флажок с
полумесяцем и звездой2. На борту лодки была надпись по-ан-
глийски: «Police» (полиция). Из полированной деревянной
каюты высовывались темнокожие головы в пурпурных фесках с
болтающимися толстыми кисточками. Эти фески (египтяне назы-
вают их «тарбуши») очень удивили Митю: ведь в Турции их
уже не видать. Весь Стамбул (который они пять дней назад про-
* Верхняя палуба, обычно примыкающая к каюте капитана.
8 Национальный флаг Египта.
5
езжали), как один человек, снял свой древний головной убор и
заменил его шляпой и рабочей кепкой.
Вдруг на Митю налетел старший помощник:
— Как? В грязном фартуке? Марш в каюту переодеваться!
И сейчас же отдай бинокль. Живо!
Понурив голову, Митя стал медленно спускаться по лестничке
и прошел к борту со стороны камбуза
— Эх, чорт...— обругался он вполголоса. — Посмотреть даже
не дают! — Но и внизу ему не удалось постоять. На судне на-
чалась беготня и сутолока, обычные в момент прихода в порт.
На трап поднимались иностранные представители власти, в штат-
ском и в форме, темнолицые, с неприветливым взором и кра-
сными, мясистыми губами.
Судно уже близко подошло к берегу и отдало якорь. Это
был Порт-Саид — первый египетский порт на его пути.
У трапа стал бронзовый часовой с каменным лицом. Никому,
кроме капитана, не разрешалось сходить на берег. Весь экипаж
выстроили на палубе, и началась проверка документов. Какие-то
странные люди облепили «Зарю»: темные, суровые полицей-
ские. штатские шпики в дешевых, красноватых с крапинкой, ко-
веркотовых костюмах и мятых фетровых шляпах, люди с пыт-
ливым взо«ром и тихой поступью. Чувствовалось, что за каждым
шагом советского моряка неустанно следят.
— Ручаюсь тебе, — шепнул Вася Мите, — вон тот — бело-
гвардеец, русский, даром, что говорит по-английски.
Египет — самостоятельное государство. Но фактические хо-
зяева там англичане. Они старательно охраняют колонии от
«большевистской заразы».
Над африканским берегом горел апельсинного цвета закат. Ярко
пылали обрывки огненных, малиновых и темносиреневых обла-
ков, быстро темневших и угасавших. В этих широтах переход от
дня к ночи короток. Тьма наступила довольно быстро. В небе
зажглись первые искры звезд, и заблистал полумесяц. Синие су-
мерки окутали статую Фердинанда Лессепса2. В померкших
силуэтах портсаидских зданий вспыхнули огоньки, и отражения
этих огней дробились в черной, дрожащей влаге моря. Где-то в
воздухе над домами переливалась разноцветная световая рекла-
ма... Это было все, что советским морякам удалось увидеть в еги-
петском порту. Прошло несколько часов, и, лениво переваливаясь,
«Заря» медленно, нехотя двинулась туда, куда вели ее, как бы с
завязанными глазами, недоверчивые тюремщики. Еще немного, и 1
1 Кухня на судне.
'Лессепс—.французский инженер, пос.’роивший Суэцким канал. Ему
воздвигнут памятник у Порт-Саида.
6
Нил и пирамиды.
«Заря» очутилась в волнах прямой, как проспект, реки. По зеле-
новато-синему цвету тяжелых волн, по мертвенной неподвижности
вод нетрудно было догадаться, что это не река, а морской канал.
Это был Суэцкий канал.
... А наш Митя в это время лежал на своей койке в кубрике ’,
углубившись в чтение истрепанной книжки. Рядом с ним румяный
паренек в синей «робе» под звуки баяна ловко выговаривал за-
дорные частушки и лихо отстукивал каблуками чечотку; в дру-
гом углу кто-то под взрывы смеха рассказывал анекдот; а ря-
дом, не обращая на рассказчика ни малейшего внимания, брился
старик кочегар, заботливо наводя красоту перед маленьким зер-
кальцем.
Но Митя ничего не видел, ничего не слышал; он читал, за-
хлебываясь и бормоча иногда какие-то одобрительные воскли-
цания, «Всадника без головы» Майи-Рида; он странствовал по
необозримым африканским просторам, охотясь на львов и тиг-
ров, участвуя в изумительных приключениях и битвах с дикими
племенами. Под подушкой у него была припасена не монее за-
манчивая (толстая!) книга, за которую он то и дело жадно хва-
тался: это был увлекательный приключенческий роман «Афри-
канский кожаный чулок»... И вот Митя приехал в эту загадочную
страну. Он в Африке!
Помещение команды.
Советское СуДно Двигалось по Суэцкому каналу — великому
и полезному сооружению, соединяющему два моря — Среди-
земное и Красное. Идея создания этого канала не нова: одна
легенда приписывает прорытие его фараону Рамзесу II Сезост-
рису *. Фараон Нехо1 2 велел строить канал между Нилом и
Красным морем (канал огибал каменоломни близ современ-
ного Каира). На этой работе погибло 120 000 рабочих, но
канал не был закончен. С тех пор различные цари и полководцы
не раз стремились соединить Средиземное и Красное моря (на-
пример, персидский царь Дарий 3). Другие цари прерывали строи-
тельство канала по политическим причинам. Так, калиф Абу
Джафар эль Мансур засыпал 'выстроенную часть канала для
того, чтобы прекратить подвоз продовольствия к местности, где
происходило восстание. С тех пор на протяжении одиннадцати
веков шло медленное разрушение канала: рвы заполнились илом
и песком, шлюзы и запруды исчезли. Только в 1854 г. Лессепс,
энергичный инженер, добился разрешения на постройку Суэц-
кого канала и, преодолев огромные трудности, израсходовав
472 миллиона франков, построил канал за 15 лет, закончив его
в 1869 г.4.
Сперва Англия противилась постройке канала: она опасалась,
что в случае войны неприятельским флотилиям будет открыт
путь к Индии и прочим английским колониям. Но теперь поло-
жение изменилось: британцы распоряжаются в Египте, как хо-
зяева, и Суэцкий канал, построенный французским капиталом,
принадлежит англичанам 5. Теперь канал представляет для англи-
чан крупные торговые выгоды, и можно не сомневаться: они
умело их извлекают®!..
Пароход медленно двигался по каналу. Желтый песчаный бе-
рег. Вдоль него пальмовые деревья, густые кедровые рощи.
1 1292—1225 гг. до нашей эры.
8 609—593 гг. до нашей эры.
3 520 г. до нашей эры.
4 Длина Суэцкого канала 164 километра, ширина от 60 до 100 метров,
глубина нигде не меньше 8 метров.
8 Англия была заинтересована в овладения Суэцким каналом, ив 1875 г.
приобрела у египетского правительства его долю акций Суэцкого канала
(176 602 акции). Так Англия стала собственницей канала (до 1968 г.).
18 июля 1882 г. английский флот бомбардировал Александрию, усмиряя
вспыхнувшее национальное восстание против Турции, и город был занят
английскими войсками. С тех пор Англия стала фактически хозяином
Египта.
• Сейчас через Суэцкий канал проходят суда водоизмещением свыше
20 тысяч тонн, а за проход канала компания взимает по 7 зол. франков
25 сантимов с тонны (80 копеек золотом). Таким .образом, даже небольшое
торговое судно, вроде «Зарн», должно платить за проход канала 2800 руб-
лей золотом. В 1929 г. через Суэцкий канал прошло 6274 судна с общим
тоннажем в 33% миллиона тонн.
8
Чистые пристани, блиставшие свежестью красок. Сочная темно-
зеленая листва. В изумрудных волках яркооранжевые поплавки.
Горячее синее небо...
Митя отложил большой нож, которым чистил картошку, и за-
гляделся на прекрасные виды, открывавшиеся с обеих сторон
парохода. Он поглядел, нет ли поблизости старика кока (повара),
и скользнул к борту, где стояло несколько человек с биноклями
в руках.
•— Что, нравится, Митя, а? — спросил, улыбаясь, штурман-
ский ученик Вася Долгов. Этот молодой парень, бывший старше
его на пять лет, относился снисходительно к слабостям Мити.
В то время как все трунили и посмеивались над Митей, бывшим
беспризорным, сохранившим непобедимую страсть к бродяжни-
честву и мечтавшим о неизвестных странах и путешествиях, Вася
понимал его и часто защищал от нападок.
— Ты глянь только, милый, глянь, — восхищался Вася, ука-
зывая на берег. Там, по узенькой тропке, изогнув шею, шел вер-
блюд с седоком на спине; по дороге неслись автомобили с англи-
чанами в белых пробковых шлемах. По пути они видели множество
палаток военного лагеря.
— Это же Египет, Митя, Египет! Африка!! А слева—и он
указал на восточный пустынный берег, где на горизонте синели
суровые горные кряжи, окутанные облаками,—слева Азия!
Мы — на границе двух огромных материков!
Берег был так близок, так близок! Казалось таким простым —
выйти, побродить под пальмами, повалиться ничком в эту жи-
вую зелень травы...
По маленькому трапу со спардека «густился худощавый, доб-
«Заря» входит в Суэцкий канал. «Мы на границе двух материков !>
9
У пирамид-
радушный, пожилой человек в очках, и оба — Вася и Митя —
просияли. Они очень любили судового врача, Этот человек обла-
дал разнообразными знаниями. Он часто читал команде инте-
ресные лекции о гигиене и тропических болезнях, о древних,
давно исчезнувших городах... Его рассказы о Египте и пирамидах,
о древней стране фараонов и новых угнетателях египетского на-
селения— империалистах и банкирах—раззадоривали вообра-
жение мальчика. Сейчас доктор держал в руках толстенную
книжищу с блестящими страницами слоновой бумаги. Развернув
ее, он показал Мите и Васе чудесную картинку: огромные пира-
миды, сфинкс и группа пальм...
— А мы их по дороге не увидим?—оказал Митя, и сердце
его замерло.
— Ишь, чего захотел! — улыбнулся доктор. — Нет, брат.
До пирамид по прямой линии еще километров полтораста. Вон
там они! — и он указал на запад, в направлении африканского
берега.
— Уж будто только полтораста?—усомнился Вася и, про-
верив по масштабу расстояние на приложенной к книге карте
от Суэцкого канала до Нила, Признал: — Пожалуй, верно...
А я думал, больше.
Митя умиленно поглядел на доктора:
Ю
— Расскажите, Алексеи Михайлович! Расскажите нам дС
этих пирамидах.
— А ты сам прочти, — сказал Вася.
— Доктор не дает книги, — уныло сказал Митя. — Гово-
рит, я неряха, грязный, запачкаю, книга дорогая... Красиво док-
тор рассказывает! Слушал бы да слушал его — всю ночь готов
не спать!
Митя устремил на доктора просящий взор. Когда Митя при-
кидывался этаким добреньким, смиренным мальчиком, а карие
глазенки светились мольбой, трудно было ему отказать в чем-
нибудь.
Вася рассмеялся:
— Хитрый парень, ишь как умеет подмазываться!
— Ты, верно, слыхал, что несколько тысяч лет назад в Егип-
те царствовали фараоны? — начал доктор.
— Египетский народ был невежествен и находился под
страшным гнетом. Единственно образованными людьми в стране
были жрецы, которые ревниво хранили свои знания, а народ
учили только покорному и слепому повиновению. Они так го-
ворили народу: фараон (египетский царь) существо священное.
Он — сын Ра, бога Солнца. И народ верил. А если и пробовал
бунтовать, изнемогая от чрезмерных налогов и непосильного
труда, — его принуждали к повиновению кнутами, а иногда и
успокаивали небольшими подачками. Когда фараон умирал, его
намять увековечивалась колоссальной постройкой — остроконеч-
ной пирамидой из огромных цельных плит. Внутри огромной
пирамиды устраивался склеп, где хоронили мумию, то-есть на-
бальзамированный труп фараона, пропитанный благовониями и
смолами и увитый множеством покрывал (собственно, в Египте
есть и другие могильные постройки, — не все фараоны похоро-
нены в пирамидах. Несколько позже, когда усилились ограбле-
ния царских усыпальниц, царей стали хоронить в искусно за-
маскированных каменных колодцах в глубине гор).
— А я видел в музее настоящую мумию... только не целую,
а без головы! — сказал Вася, перелистывая книгу доктора. —
Мне сказали, что ей пять тысяч лет. Разве это может быть?
— Конечно, может, — сказал доктор. — Но слушай дальше.
Мы любуемся пирамидами. Но страшно подумать, сколько ты-
сяч людей погибло во время их постройки от неслыханно тяже-
лой работы! Ученые и поныне понять не могут, как в то время
удавалось без особых машин, силой только человеческих рук,
отесывать эти каменные глыбы, перевозить их через пустыню и
ценой множества жизней сооружать пирамиды.
— Зато фараоны себя действительно увековечили! — восклик-
нул Вася, оторвавшись от книги.
11
— Да,—ответил доктор. — Их города разрушились и обра-
тились в пыль. Целые народы, великие государства возникли,
цвели и успели исчезнуть с лица земли, а пирамиды и сфинксы
неподвижно стоят среди песков пустыни, смеясь над воеистреб-
ляющим временем... Проходят века, десятки веков, а пирамиды
целы и невредимы!
... Недалеко от берега, за пальмовыми деревьями, запыхтел
паровозик. Поднялись клубы дыма, пронесся крохотный по-
езд, напомнивший задума)вшимся зрителям о современности. Вда-
ли, на берегу канала, забелели какие-то здания. Все ближе и
ближе, и, наконец, на берегу возник белый живописный городок.
— Это Измаилие, — сказал доктор и отыскал это место на
карте.
— Как красиво! — воскликнул Митя.
— Да, красиво... А если бы вы знали, товарищи, сколько
тут крови пролилось в начале мировой войны! Тут разыгралась
большая трагедия, стоившая жизни тысячам людей. Именно
сюда германско-турецкое командование направило в 1914 г. ту-
рецкую армию под командой генерала Джемаль-паши с целью
захватить Суэцкий канал и отобрать у англичан Египет. Эта
попытка кончилась неудачей. Подумайте, что затеял Джемаль:
совершить поход через безводную Синайскую пустыню, пере-
везти на верблюдах 20 000 человек со всем боевым снаря-
жением! Кстати, Митя, вот тебе, — если не настоящая пирамида,
то некоторое подобие ее: видишь, там на берегу? Это памятник
жертвам джемалевской авантюры — братская могила.
— Где, где?—воскликнул Митя и устремил взгляд на бе-
рег.
Действительно, этот памятник мировой войны имел форму
усеченной пирамиды. Рядом с ним стояли две каменные фигуры —
нечто вроде маленьких сфинксов. Вдруг лицо Мити омрачи-
лось: внезапно появился повар и накинулся на своего каст-
рюльника.
— А я-то его ищу! Ах, лодырь проклятый, — негодовал ста-
рик кок.—Все судно обшарил, от носа до кормы, а он тут глаза
пялит. И за что только тебя кормят, не понимаю!
Белое и одутловатое лицо повара с легким пушком седых во-
лос и потешным хохолком на макушке еще более побледнело от
злости. Каждый день этот несносный мальчишка его изводил
своим непослушанием и странными выходками.
Наш Митя молчал. В нем загорелось тупое упрямство. С де-
ланным равнодушием он отвернулся к борту, сплюнул, внима-
тельно проследил за плевком, исчезнувшим в зеленых волнах,
затем, вздернув пренебрежительно плечами, продолжал смотреть
в манящую золотистую даль.
12
— Ну, как вам это нравится? Сейчас же ступай в камбуз!
— Не дойду.
— Как так?
— Вот так, не пойду и все! — упрямо отвечал Митя.
— Ну, погоди же! — и старик вне себя побежал на спардек
жаловаться.
— Зря не слушаешься, — заметил Вася. — Это может плохо
для тебя кончиться. Морской дисциплины не признаешь. Ты
думаешь, нянчиться с тобой станут?
Радист уже вертелся поблизости и ядовито хихикал:
— Да, брат, попадет тебе на орехи. У нас на этот счет шутки
плохи!..
По трапу уже бежал вахтенный.
— Митя, к капитану! Немедленно!
Нахлобучив свой картуз, гордо подняв вздернутый нос, Митя
поплелся на расправу. В результате беседы терпение у старика
капитана лопнуло, и, побагровев, он велел Мите немедленно
убираться вон.
— Есть!—хладнокровно заявил Митя и удалился.
... Ночь была очень душной. Берега канала широко раздви-
нулись, и в Суэце смуглые полицейские освободили, наконец,
судно от своего назойливого присутствия. «Заря» вышла в
Красное море, взяв курс ближе к африканскому берегу.
Ночью Митя вышел поглядеть на море. Зеркальная гладь
была совершенно спокойна. На Красном море, запертом с обеих
сторон узкими проходами — Суэцким каналом и Баб-эль-Ман-
дебским проливом, — почти не бывает бурь. В чистом небе свер-
кали непривычно яркие звезды. В темноте мелькали какие-то
тени: те, кто не выносил духоты кают, переселялись с матрацами
или подушками на поверхность трюма или полуюта—поспать на
свежем воздухе. Невдалеке от «Зари» заблистали огни: это в
сторону Суэца шел большой океанский теплоход. Очевидно,
пассажирский: каюты были ярко освещены, в салонах звучала
бальная музыка. Иностранный теплоход поравнялся с советским
судном. Он прошел так близко, борт к борту, что в окнах
салонов можно было видеть силуэты танцующих и слышны
были звуки смеха. Мальчика поразил контраст. Здесь, казалось
ему, на своем судне — скучные будни, вечные придирки, неин-
тересная .работа, надоевшие разговоры о дисциплине. Там, за
границей, — беспечная, привольная жизнь. (Если бы Мите
пришлось больше плавать на море и удалось побывать в каком-
нибудь порту на иностранном пароходе, он понял бы, как он
горько заблуждался. Только немногие имеют там возможность
веселиться и жить беспечно. Иностранным морякам живется го-
раздо хуже, чем нашим советским.) Фантазия Мити лихора-
13
На берегу Нила.
дочно работала. Он живо представил себе картину жизни на
иностранном пароходе. Блестящий корабль давно уже скрылся
из виду, но Митя вое еще стоял неподвижно, вглядываясь в еле
уловимые контуры африканского берега, над которым вспых-
нуло зарево восходящей луны...
... На следующий день зной еще усилился. На судне все, кто
мог, разоблачились и ходили в одних трусах. Некоторые окаты-
вались морской водой из шланга. Но это мало помогало: вода
была Теплой...
К счастью, в трюме был запас льда и пресной воды, охлаж-
давшейся в рефрижераторе.
Мучительная жара ничуть не отражалась на работе экипажа
советского судна: палубные и машинные работники (особенно
тяжко (приходилось последним) аккуратно несли вахту. После
одной из вахт у раскаленной, огнедышащей топки старик коче-
гар, обливаясь потом, поднялся по крутой металлической лесенке
14
на палубу и, тяжело дыша, остановился. Ни ветерка, ии малей-
шего облегчения! Красное море не знает ветров и бурь. Раска-
ленное солнце было попрежнему неумолимо.
Где-то рядом послышались крики. Старик досадливо пожал пле-
чами: старая, надоевшая история! Опять повар воюет с Митькой,
который плохо вымыл посуду и вдобавок еще нагрубил...
— Слыхал, Кузьмич? Опять Митька авралит Ч — смеясь,
сказал кочегару румяный весельчак (тот самый, что в прош-
лую ночь лихо откалывал чечотку). — Погоди, вот я его раз-
долбаю 2!
Был час обеда. У камбуза стояла очередь.
Третье было особенно заманчивым: каждому большой стакан
сливочного мороженого. Когда к мороженице приблизился Митя
с чашкой в руке, весельчак матрос придержал его за рукав и
крикнул «оку:
— Ему, Адам Станиславович, третьего нс полагается.
— Пошел к чорту! Не твое дело, — буркнул Митя и пытался
высвободиться, но тот не пускал его и, подмигнув товарищам,
продолжал:
— Ишь, сачок8 проклятый! Не давать ему мороженого!
— Конечно, не давать, — с невозмутимым видом подтвердил
старик кочегар, пряча в седых усах неуловимую коварную улыб-
ку, и, глядя на товарищей смеющимися глазами, спросил: —
Правда, давать не следует? — Все дружным хором поддержали
его: эта шутка пришлась им по вкусу. Митя не сообразил, что
его просто «.разыгрывают». Он испугался, рассвирепел и стал
так ругаться, что вооружил против себя многих. Кончилось тем,
что он разревелся...
Такие шутки повторялись довольно часто, а так как Митя не
исправлялся, они становились все злей и ядовитей.
Митя отвечал дерзостями или уходил в себя, как улитка в
свою раковину.
Между тем товарищи не желали Мите ничего дурного, но на
море крепко недолюбливают «гастролеров». Каждый моряк ухо-
дил в рейс с боевой зарядкой Советской страны, твердо решив
выполнить план рейса во столько-то дней, ни на полдня больше.
В этом маленьком суденышке, колыхавшемся на огромной груди
тропического моря, бился мощный уверенный пульс советских
темпов. Моряки сами следили за дисциплиной, гордясь четкой
‘Аврал—вообще означает оэщую работу во время тревоги; но в
данном случае «авралить» значит подымать тревогу, скандалить.
* Раслеку, выругаю.
’ Саковать — на морском жаргоне — значит лодырничать, сваливать
свою работу на плечи других. Сачок — лентяи, бездельник.
15
слаженностью и твердым единоначалием. А тут на тебе, — Митя,
который ни с чем не желает считаться.
До ближайшего африканского порта — Порт-Судана 1—остава-
лось очень мало времени. Митя узнал, что там англичане не пу-
скают наших моряков на берег. Зато судно швартуется у «стенки»,
то есть у самого берега-
«Неужели, — подумал мальчик, — мне даже не удастся всту-
пить на почву Египта?». Особенно волновало его воображение
пустыня. Он мечтал увидеть мираж.
— А далеко ли отсюда пустыня?—спросил он.
— Очень близко. Начинается сейчас же за городом.
Очень близко! Ах, хоть бы на короткое время очутиться в
пустыне! Эта мысль не давала Мите покоя...
Плавание вдоль берегов Красного моря чрезвычайно опасно
из-за многочисленных коралловых .рифов. Поэтому в большинстве
портов корабли становятся далеко от берега, на рейде, и опытные
лоцманы, хорошо знающие расположение рифов, доставляют пас-
сажиров на берег лодкой. Самым безопасным портом на афри-
канском берегу Красного моря долгое время считался Суаким, так
как был совершенно защищен от ветров и волнений и с древних
времен получил название «Гавани богов спасителей». Но в 1905 г.
был построен более удобный Порт-Судан, на 36 миль к северу
от Суакима. Железная дорога соединила Бербер (на Ниле) с
Суакимом и с Порт-Суданом.
Чистенький городок с дворцом шейха, британским колледжем,
госпиталем и другими белоснежными зданиями на фоне дальних
гор, тающих в голубой дали, манил взоры команды парохода.
Но в этом порту даже капитана не хотели пускать на берег-
Оставалось сидеть на судне и в бессильной досаде разгляды-
вать склады каменного угля, пристань с множеством мешков и бо-
чек, здания таможни и туземцев хаммалов 2. Стройные черноко-
жие гадендоасы 8 работали, распевая свои громкие песни в ритм
работе (на манер нашей «Дубинушки»). Ловко принимая из ме-
таллических рук электрических кранов тяжелые мешки, они взва-
ливали их на лоснящиеся черные плечи и быстро бежали с ними
к складу. Когда наступал час отдыха, они чинно усаживались в
кружок и задумчиво слушали рассказ своего товарища.
Это туземное население далеко не так покорно, наивно и спо-
койно, как кажется с первого взгляда. Недаром англичане усердно
стерегут эти порты: Порт-Судан и Суаким — дверь африканского
* П о р т-С у д а н — город и гавань западного берега Красного моря —
расположен на 19°37' северной широты и на 37° 14' восточной долготы.
21 535 жителей.
2 Грузчиков, носильщиков.
8 Нубийское племя, населяющее эту часть Египта.
Российская государственная
в Шкотей

16
континента. Здесь лежит прямая дорога мусульман-паломников,
идущих из Африки через Джедду в Мекку—священный пород
ислама.
Митя зорко следил за всем происходившим в гавани.
Пароход должен был стоять в порту целые сутки. Митя за-
теял пробраться тайком на берег и «прогуляться в пустыню».
«А к утру, — думал он, — я успею вернуться на судно. Это
будет замечательно!»
У трапа стоял смуглый араб-полицейский, голова которого была
хитро обмотана огромной чалмой с каким-то ярким значком. Митя
стал угощать его папиросами, сигарой (приготовленной на вся-
кий случай) и какими-то неведомыми путями завоевал себе рас-
положение сурового стража. Когда все, кроме вахтенных, уснули,
Митя стал объясняться с арабом знаками, жестикулировал, и
оба, весело ухмыляясь, скалили блестящие зубы.
Однако, несмотря на дружбу, араб не пускал Митю ни на ми-
нуту на берег. Тогда у Мити созрел другой план. Он терпеливо
выждал, пока часовой начнет медленно шагать в противополож-
ную сторону, и по концу 1 стал спускаться на берег. На мгновенье
он повис на напряженных руках над водой. Вдруг он услышал
чьи-то шаги. Сердце его заколотилось, и обморочная тошнота
подступила к горлу. Еще немного, и он бы сорвался. К счастью,
никто не показывался на безлюдной набережной, беспечный ча-
совой где-то замешкался, и Митя спрыгнул на гранит парапета.
Какое счастье после стольких дней пребывания на качающейся
посудине размять ноги, впервые ощутить под ногами твердую
почву! Но некогда. Марш, марш! Митя зашагал прочь от судна.
Двое прохожих, встреченных им, не обратили на него внимания:
еще в Стамбуле, когда он (наравне со всеми) получил за пол-
тора месяца вперед жалованье, он пошел с другими матросами в
магазин и приобрел себе нарядную рубашку, короткие синие шта-
нишки и желтые туфли- В этом костюме он Походил на англий-
ского мальчика. Внешность его, действительно, не внушала подо-
зрений.
Через некоторое время спящий городок, гавань с кранами,
рельсами, вагонами и бочками, с торчащими к небу мачтами и
стрелами пароходов — все это осталось позади. Митя вступил на
горячий желтый песок пустыни. Впереди все было ровно, без-
жизненно, безотрадно. Но мальчик не унывал и бодро зашагал
вперед, в пустыню.
Куда он идет, он понятия не имел. Географические познания
Мити были чрезвычайно туманны. Он чувствовал только одно;
все это необычайно и прекрасно.
1 Канату.
2-626
дома Д5тсй/к)|пги I

— —-
Дюны в пустыне.
Яркие звезды, горевшие над его головой, начали блекнуть. На
востоке —там, откуда он шел, — занималась кровавая заря. Вско-
ре на горизонте вспыхнул настоящий пожар, и на пески пустыни
брызнули лучи ослепительного солнца. Митя продолжал иттн
между дугообразно изогнутых, обращенных вогнутостью к югу
песчаных дюн. Ни следа растительности... Изредка лишь в вер-
хушке дюны торчало полузасыпанное, уродливое дерево (служив-
шее центром для формирования дюны). Ноги Мити скользили
и оступались в песчаных волнах. Куда ни глянь — всюду песча-
ный океан!..
Солнце поднималось все выше и выше. Мучительная жажда
томила Митю. Он жадно глотал воду из висевшей на перевязи
фляжки, но, как он ни экономил, скоро воды в фляжке не оста-
лось. Пылавшие, пересохшие губы напрасно искали хотя бы ма-
лейшей прохлады, малейшего дуновения ветерка... Он проводил
пергаментным языком по губам.
«Теперь собственно пора бы уж вернуться», — мелькнуло у
него в голове. Но любопытство гнало его вперед. Он поглядел
на часы на руке и решил: «Еще четверть часа, а затем пойду
на пароход». Зато каким же героем он явится на судно к това-
рищам, которые считают его ни на что неспособным! Подбодрив-
шись, он собрал последние силы и зашагал дальше. Скоро силы
18
изменили ему. Ноги стали подкашиваться, сердце бурно билось,
голова раскалывалась.
Он испугался и повернул обратно. Но было уже поздно. Не-
привычного путника в пустыне стережет опасный враг: солнечный
удар.
Радужные круги поплыли перед его глазами, и он свалился без
сознания на раскаленный песок Нубийской пустыни.

Глава П.
В НУБИЙСКОЙ ПУСТЫНЕ. У РАБОТОРГОВЦА
В ЛАПАХ.
— Знаете ли вы африканское побережье Красного моря? —
восклицает один английский путешественник. — Это настоящий
ад. Дьявольское сияние солнца, воды нет, голые, дикие массы
утесов!
Если удаляться от побережья в глубь материка, картина ка-
менистой пустыни будет приблизительно такой же, как близ
берегов. Вся территория в несколько сотен километров, отде-
ляющая долину Нила от берегов Красного моря, к северу от рек
Атбары и Барки, наполнена цепями горных высот. Эти угрю-
мые хребты местами разрезаны широкими брешами и издали
напоминают обвалившиеся стены зданий. Высокие горы состоят
из гранитов, порфиров, гнейсов и вулканических пород. Но на-
ряду с ними в пустыне рассеяны тысячи невысоких песчаниковых
холмов самых причудливых очертаний, цветов и оттенков. Они
отливают то пурпуром, то малахитовой зеленью, то синевой ко-
бальта. Изъеденные сокрушительным действием пыли, эти горки
выветриваются, пронизаны сквозными отверстиями и принимают
самые странные формы. Горячий песок ^пустыни, как рука опыт-
ного токаря, вытачивает из камня башни, пирамиды, столы и
статуи. Караванщикам там мерещится то шествие каких-то вои-
нов, то чудесные дворцы, то диковинные звери... Они дают этим
холмам самые фантастические названия, таким образом легче
ориентируясь в своем пути.
Караванные дороги от побережья Красного моря до Бербера
на реке Ниле идут по обширным песчаным пространствам и пе-
ресекают эти гранитные и порфировые горные кряжи. Переход
через пустыню требует основательного знания местности, физи-
ческой закалки и достаточного запаса воды и провианта. Увы...
20
ни знаниями, ни тренировкой наш безрассудный Митя не обладал,
а запасов пищи у него не было.
Поодаль от берега моря двигался к юго-западу необычайный
караван. Несколько верблюдов <несли на своих спинах бронзо-
волицых купцов, закутанных в широкие желтоватые бурнусы.
Но остальные путники шли пешком... Эти чернокожие люди, с
изнуренными от зноя и болей лицами, были скованы цепями,
укрепленными в металлических ошейниках, сжимавших их худые
шеи. На головах они несли тяжелую поклажу — большие кор-
зины с товарами и провизией — и двигались гуськом. Среди них
были старики, женщины и дети. Рядом шли вооруженные над-
смотрщики, которые беспощадно гнали их бичами.
Консулы некоторых европейских государств в Африке и Ара-
вии презрительно усмехаются, когда их спрашивают, суще-
ствует ли поныне работорговля: они называют это бредом, фан-
тазией, сказками. Однако, и поныне в Аравии, Египте и других
торговых центрах Востока существуют «неофициальные» неволь-
ничьи рынки, и поныне арабские принцы и богатые купцы че-
рез услужливых посредников покупают рабов и красивых не-
вольниц в свои гаремы. Красная цена рабу — 10ОО серебряных
талеров в Аравии (до 600 рублей); впрочем, цена зависит от
качеств раба или рабыни. В бассейне Красного моря, по дан-
ным английских же газет, ежегодно продается не менее 3000 ра-
бов — мужчин и женщин.
— Ашкун цемма? (Кто это там?)—воскликнул один из ара-
бов и придержал верблюда.
На раскаленном песке лежал подросток, белый, по всей види-
мости европеец. Раскинув руки, он хрипел, уставив бессмыс-
ленный взор в ослепительное тропическое небо. Едкая слюна
запеклась, как струп рапы, в углах его растрескавшихся губ.
Это был наш Митя.
Араб спрыгнул на песок. Освежив пылающий лоб мальчика
мокрым шарфом, он силой влил в стиснутые губы немного дра-
гоценной в пустыне влаги — воды. Взвалив неподвижное тело
на спину верблюда, араб сел рядом с ним, и караваи тронулся
в дальнейший путь.
Когда Митя очнулся, он при всей своей неопытности почуял
что-то недоброе, присмотревшись к веренице скованных рабов.
Мучительно болела голова, путались мысли, страх сжимал
сердце... Что его ждет?
Митю подвели к главе отряда. Стальные глаза Омана —
араба-работорговца — с недобрым блеском глядели из-под вы-
пуклых седоватых бровей, все измеряя и оценивая: жизнь и люд-
ские страдания...
Крепко стиснулись синеватые губы, в презрительно властном
21
их изгибе сквозила суровая усмешка. Короткий подбородок был
обрамлен лопаткой стриженой маленькой бородки, выкрашенной
в желтый цвет.
Работорговец Оман тщетно пытался объясниться с белым
мальчиком. Несмотря на свой опыт в изучении людского то-
вара, он был заметно озадачен, не зная, что делать с этим ди-
ковинным зверьком. Все же белый был в его глазах более цен-
ным товаром, чем чернокожие; поэтому он разрешил оставить
Митю в более привилегированной обстановке, то есть на спине
верблюда.
...На юге закурился дымок и медленно рассеялся. Вскоре по-
явилось железнодорожное полотно; рельсы блистали на солнце.
Караван пересек рельсовый путь и, спугнув стаю голубей в жест-
ком, вечнозеленом кустарнике на берегах высохшего ручья, дви-
нулся к зеленой долине Сингат. Узкая полоса чернозема, пе-
сок и булыжник, убогие кусты, а главное—колодцы!..
Ужасное солнце! Его прямые неумолимые лучи проникали в
самый мозг Мити и, казалось, расплавляли, прожигали насквозь
кости черепа. Кожа мальчика покрылась клейкой, неприятной
испариной, залепившей все поры тела.
22
— Пить! Пить! — шептал он, задыхаясь, и, когда караван
сделал первый привал у колодца, Митя смело- бросился к арабу,
набравшему воды, и, наполнив свою фляжку, припал к горлышку
жадными губами. Даже эта солоноватая, невкусная вода каза-
лась ему чудесным напитком.
Утолив жажду и наполнив водой все кожаные мехи, караван-
щики тронулись дальше на запад. Дорога шла вое время в
гору. Узкое скалистое ущелье суживалось все больше и больше.
Крутые, безотрадные склоны гор поросли запыленными огром-
ными молочаями (растениями с клейким ядовитым соком, реб-
ристыми ветками и желтыми невзрачными цветочками). Под
ногами верблюдов и пешеходов то и дело скользили и скатыва-
лись мелкие камешки, ноги часто оступались, а дорога станови-
лась все круче и круче. На краю отвесного утеса сидел ястреб.
При виде приближавшихся людей он снялся с • места, злобно
крикнул и, размахивая мощными крыльями, скрылся за скалами.
Подъем был большой и трудный — одиннадцать километров.
Не только Митя, но и джемалех (погонщик) спешился и гор-
танными криками подгонял усталого верблюда. Наконец, они
очутились на гребне горы. Каменистое плоскогорье; на юге
уныло зеленело затянутое тиной болото...
При спуске Митя кое-где видел темноствольные акации, а с
этих акаций свешивались снабженные крепкими колючками змее-
видные лианы — «стапели»» и «асклепии». Снова желтые цве-
точки молочаев. Под ногами хрустел щебень, катились камешки,
и морщились от боли черные лица невольников.
Видя снисходительное к себе отношение, Митя подбодрился
и стал приглядываться к надсмотрщикам и рабам. Особую жа-
лость ему внушала девочка лет тринадцати. Худая шея ее была
изранена железным ошейником. Спина была в багровых пятнах
и незаживших рубцах от побоев, а стройные, тонкие ноги в сса-
динах ют каменистого пути.
— Тэна! Тэна! —жалобно звал ее старик отец, сам худой,
как скелет, и при виде ее страданий забывал о собственных.
Надсмотрщик поравнялся с девочкой. Заметив знаки, которые
ей делал Митя, он замахнулся бичом, и плетеные ремни буйво-
ловой кожи со свистом врезались в худенькое лицо девочки,
которое она напрасно пыталась заслонить руками. По се тонким
пальцам заструилась кровь. Митя взвыл от ярости. Он забыл
в эту минуту страх и спрыгнул с верблюда. Надсмотрщик хлест-
нул девочку вторично. Митя схватил его за руку и уцепился за
него. Затем, не отдавая себе отчета в последствиях этого по-
ступка, бросился к Оману, важно восседавшему на своем дро-
мадере — одногорбом, быстроногом верблюде.
— Тысяча дьяволов тебе на брюхо! Не смей бить девочку,
23
разбойник!—орал он в исступлении, грозя кулаками, совер-
шенно забывшись. -
Ни одна жилка не дрогнула на каменном лице работорговца,
не понявшего, конечно, щи единого слова из выкриков Мити.
Ни тени улыбки на плотно сжатых, жестких губах. Он отмах-
нулся, как от назойливой мухи, и проговорил несколько слов.
Тотчас рослый, здоровенный нубиец (черный кулак которого
был с детскую голову величиной) подхватил Митю подмышки,
быстро опутал ему руки и ноги крепкой веревкой и, усадив
на седло, так прикрутил, что бедняге пришлось смириться.
Значительно позже Митю все же накормили финиками, куском
какой-то кислой лепешки и даже дали глотнуть водицы — зат-
хлой воды из кожаных мешков. Митя ощутил неимоверную сла-
бость, и огромное безразличие охватило все его существо.
Караван двигался сейчас долинами, где изредка даже показы-
вались островки зеленой травы, редкие акации, узкие полоски,
засеянные маисом (людей не было видно). Затем опять утесы,
скалы, скалы... Караван шел южнее Ариаба и заночевал в до-
лине Рауай, где было достаточно корма для верблюдов. По
краям узкой долины чернели угрюмые скалы из глинистого ши-
фера. К счастью, в их щелях и выемках скопилась дождевая
вода, и сухие губы путников припали к этим естественным ка-
менным ковшам...
Забрезжило утро. Митя нехотя открыл отяжелевшие глаза
и увидел безрадостную картину. Что он наделал? Куда он по-
пал? Чем все это кончится? Он закрыл глаза и горячо, пла-
менно стал мечтать о том, чтобы все это оказалось сном, дур-
ным, кошмарным сном, от которого просыпаешься с бурно бью-
щимся сердцем... Он мечтал, как это было бы хорошо проснуться
на родном корабле, под плеск набегающих волн, возле камбуза,
вкусно пахнущего свежими щами, он мечтал услышать ругань
лысого кока в белом колпаке и очутиться у своего ведра с кар-
тошкой... Ведь сбываются же такие мечты!
Но он открыл глаза, и перед ним стояли те же диоритовые
скалы, те же верблюды, он услышал звон цепей... Пора было
трогаться в путь.
Лишь на следующий день мрачные цепи скалистых холмов
сменились зеленеющей уединенной котловиной. В ней мирно
паслось несколько стройных, быстроногих антилоп, с удивлением
поглядевших бархатными глазами на пришельцев и стрелой
умчавшихся вдаль, к предгорьям Офика, с их голыми, чернова-
тыми, Полированными песком пустыни склонами...
Колодец Бэр эль Бак... Но горько было разочарование изну-
ренных жаждой, столь же горько, как скверная илистая вода
этих примитивных колодцев.
Пески... Цепи высоких дюн из тонкого, летучего песка... На
дюнах карликовые, искалеченные кустики «тундуб» и рядом ды-
невидные плоды, вьющиеся усики и 'плотно прижатые к земле
листья колоквинты...	*
Снова масса гранита. Дорога была мрачна и уныла. С обеих
сторон высились траурно-черные блестящие стены утесов, при-
дававшие всему пейзажу грандиозную и страшную окраску. В
этой области гористой Нубийской пустыни все скалы и камни
покрыты каким-то черноватым налетом, напоминающим лак (так
называемым «загаром пустыни»).
Кто-то из «свиты» Омана промолвил: «Абу-Одфа», и указал
на высившуюся у дороги глыбу гранита. »
Основание этой огромной каменной скалы (она называлась
Абу-Одфа) было настолько обточено непрерывной разруши-
тельной работой песчаных дюн, что она держалась на тонкой
ножке. Трудно было понять, как она до сих пор не обрушилась.
Черные скалы. Черные тела закованных в ржавое железо не-
вольников и капли алой крови, выступающие под ударами бича;
яркий безбрежный песок и такое же ослепительное небо — от
всего этого можно было сойти с ума!.. И Митя погрузился в
забытье.
Так шли дни. Митя сделал еще одну попытку взбунтоваться,
когда от побоев свалился старМк — отец Тэны и кровь хлынула
у него из горла. Оман сам спешился, подошел к умирающему,
хрипевшему старику и, поглядев на него пристально, сделал
жест, означавший: «Оставьте эту падаль шакалам. Кому он ну-
жен?» Плачущую Тэну оторвали от старика, валявшегося на
жестких камнях, и караван тронулся в путь. Тут-то Митя разъ-
ярился и накинулся с кулаками на надсмотрщика. Его избили
и очень больно. Стиснув зубы, он сдерживал рвавшиеся из
груди стоны, но не мог и выл, как раненый волчонок!..
Унылые пески и булыжники пустыни. Безмолвие, лишь из-
редка нарушаемое криками погонщиков и стуком ударяющихся
одна о другую корзин на спинах верблюдов. Кое-где появлялись
чахлые карликовые акации, не дающие никакой тени, и кустар-
ники. На высохших их вершинах собирались сипы и коршуны-
стервятники. Стаи маленьких пташек, посвистывая, перелетали с
куста на куст или усердно собирали с земли муравьев.
Темнело. Меж кустов мелькнули ноги удиравшего во всю
прыть светложелтого зайца. На золотом горизонте обрисова-
лись стройные силуэты двух газелей. Беззвучно, как прозрачная
тень, пролетел внезапно темный козодой, и с криком вспорхнули
вороны пустыни, слетевшие к луже напиться.
Наконец, повеяло чудесной прохладой. Арабы радостно за-
плясали, восклицая: «Хвала Аллаху! Нил!»
25
Дахабие на Ниле.
Показалась первая зелень пальм, здания, послышался гудок
паровоза, грохот колес, и на западе блеснула серебряная поло-
са— Нил. Караван приближался к Берберу.
Бербер, или Мохереф, — узловой пункт торговли между Суда-
ном, Египтом и Красным морем. Здесь встречаются караваны,
идущие с противоположных сторон — из Кордофана и Абисси-
нии, Донголы и Суакима. Значительная масса населения со-
стоит из торговцев и шеллалов (по-нашему—бурлаков) ; заня-
тие последних состоит в перетаскивании судов через стремнины
нильских порогов. Как приятно было после мрачной серо-жел-
той пустыни увидать пальмы, акации и сады, где рядом с вино-
градной лозой высились гигантские, изорванные ветром листья
бананов!
В сутолоке базара Митя ухитрился улизнуть и спрятался в
одной грязной, закопченной кофейне, где утолил жажду за не-
сколько пенсов, завалявшихся в кармане. О побеге он и не по-
мышлял: ведь деньги у него отняли, да и куда, собственно, бе-
жать, куда? Он пустился наугад бежать по рынку. Увидя черно-
кожего полисмена в чалме и белом костюме и англичанина в
тропическом шлеме с вуалью, он страшно обрадовался и, энер-
гично размахивая руками, потащил их к своему каравану. Все
в мальчике клокотало. Он твердо верил, что сумеет разоблачить
неслыханное беззаконие. Высокомерный британец издали погля-
дел туда, куда указывал мальчик, что-то прогнусавил и ушел
26
во-свояси. Темнокожий полисмен приблизился к работорговцу,
вежливо козырнул и получил бакшиш1 в протянутую руку.
Старательно, не спеша спрятал деньги в карман мундира, за-
курил сигару с золотым ярлыком, предварительно откусив ко-
нец, и, дружески откланявшись, удалился. Вера Мити в спра-
ведливость и законность рухнула окончательно.
В первый раз за все время пути, кусая от ярости губы, Митя
увидел усмешку на губах сурового Омана. Рабовладелец насмеш-
ливо улыбался. На этот раз Митю заковали, как всех прочих,
и мальчику пришлось итти в одной шеренге с невольниками.
Оман не намерен был задерживаться в Бербере. Он решил
двинуться прямо на север, отойдя из предосторожности подальше
от течения реки и железнодорожного полотна. Кроме тог», он
заметил, что поведение Мити начало оказывать на рабов вред-
ное действие: они стали шуметь, звеня цепями, в них видимо
проснулся протест. Щелкая кнутами, надсмотрщики погнали их
из города, снова караван двинулся по каменистой дороге в Ас-
суан.
Начиная от Бербера, Нил делает большую петлю, и каравану
пришлось расстаться с прохладными, цветущими берегами.
Предстоял путь вдвое больший, чем пройденный!
Несмотря на аильный зной, ночи в Нубийской пустыне были
довольно холодны вследствие чрезвычайной сухости воздуха.
Земля там ночью быстро отдает накопленное тепло.
Состояние Мити было непередаваемо тяжелым. Непривычный
климат, физические и моральные муки, тяжелые угрызения со-
вести — все это оказалось не подсилу даже его крепкому орга-
низму. Он свалился, у него начался жар и бред: красные, блуж-
дающие глаза никого не узнавали, с уст срывались бессвязные
слова. Симптомы горячки были настолько несомненны, что
Оман велел расковать Митю. Мальчика положили на верблюда
и после этого не уделяли ему никакого внимания. Дикие виде-
ния носились перед помутившимся взором больного. Он выкри-
кивал непонятные для окружающих умоляющие и жалобные
фразы. Он пел отдельные строфы комсомольских песен, красно-
а, мейских...
«По морям, по морям!.. Нынче здесь, а завтра там!..» Он
обращался с мольбой к «деду» *, прося простить его. Он взывал
к мамке, живущей в далекой избушке сибирского хутора, и слезы
текли из опухших глаз, покрытых сетью красных жилок... А по-
'Бакшиш — «чаевые». В данном случае взятка — выражение, очень
употребительное на Востоке.
° «Дедом» на советских суднах принято называть капитана, хотя бы он
даже был очень молод.
2
том что-то молотом ударяло по свинцовой голове, и Митя терял
сознание...
Долго длилось путешествие. Наконец, Митя стал поправ-
ляться. Он сильно осунулся, исхудал, притих. Он притворился
кротким и послушным (а когда он хотел, то умел это делать,
не в обиду будь ему сказано). Он даже ухитрился копить те
крохи провизии, которые доставались на его долю, и тщательно
прятал в карманы и за пазуху.
По знаку надсмотрщика Митя слез с верблюда и стал покорно
шагать рядом с невольниками, с ужасом думая, что на его шею
могут опять одеть железное ярмо. Теперь он старался не смот-
реть, когда плеть свистела в воздухе и опускалась на чью-нибудь
спину.
Одно решил он твердо: пока его не вздумали заковать — бе-
жать, и бежать поскорее. Случай помог ему уже в самом конце
пу-н.
dro было в особенно жаркий, томительный день. На одном
из поворотов дороги Показался небольшой, но довольно' густой
пальмовый лесок. «Вот бы там укрыться», — мелькнула у него
мысль, и он в отчаянии поглядел на сидевшего впереди на седле
вооруженного араба. Цельте тучи ядовитых оводов атаковали
верблюдов и довели1 их до исступления. Внезапно верблюд, на
котором сидели араб и Митя, славно взбесился и, делая неле-
пые прыжки, помчался в сторону от дороги. Его примеру по-
следовали другие верблюды и кинулись в различных направле-
ниях. Толпа невольников остановилась и в тупом безразличии
ждала, чем это кончится.
Ничто не могло успокоить верблюдов, а оводы продолжали
их преследовать. Митя еле держался в седле позади араба. За-
тем, улучив момент, спрыгнул, едва не слома® ногу, и побежал в
сторону леса. Ветер свистел мимо ушей, сердце билось, готовое
разорватткя, а в ушах звенело: скорей, скорей, скорей!..
Араб скинул на-лсту с плеча ружье и выстрелил. Пуля про-
свистела мимо и расплющилась о камень. Остановить верблюда
не было возможности. Митя воспользовался этим обстоятельст-
вом и, собрав все силы, продолжал бежать, боясь оглянуться.
Ои увидел огромный камень и спрятался за ним в углублении,
затем стал прислушиваться. Погони не было слышно. Он от-
дохнул и принялся бежать дальше, к тропическому леску. Еще
несколько шагов, и перевитые крепкими канатами колючих лиан
мохнатые пальмы и сикоморы сомкнулись за его спиной темной,
непролазной чащей.
Митя продолжал итги. Во что бы то ни стало нужно бы-
ло добраться до человеческого жилья, чтобы не умереть с го-
лоду.
28
Пальмовая роща.
Провизии, собранной по и ути, могло хватить очень ненадолго.
Отстраняя от лица больно царапавшие ветви, Митя пробирался
меж диковинными деревьями, зорко вглядываясь в их листву и
в траву: он искал фруктов, ягод... В ветвях одного дерева он уви-
дел какие-то крупные предметы и обрадовался: а вдруг съедоб-
ные! Но, присмотревшись, сообразил, что это не плоды, а...
гнезда. Он еще никогда не видал таких странных гнезд. Они
были искусно свиты «ткачиком» (птицей-ткачом) и прикреплены
к пальмовым листьям.
Сотни самых различных птиц резвились и щебетали в ветвях
деревьев. Митя кровожадно поглядывал на них и соображал,
как бы убить хоть парочку и зажарить. Спички у него были в
запасе, но шапкой ведь птиц не поймаешь. Вдруг у него мельк-
нула счастливая мысль, и он просиял. Он оторвал куски резины
от своих подтяжек и попробовал смастерить рогатку, из которой
29
ребята подстреливают воробьев. Долго возился он с этим и
вздыхал, затем побрел по лесу в поисках крепкого раздваиваю-
щегося сучка. Солнечный жар изнурял Митю. Голод продол-
жал сверлить и щемить желудок. Чорт возьми! Этак он скоро
свалится.
Митя в изнеможении1 остановился у огромного дерева. Это
был сикомор колоссальных размеров и объема. Его обильная
листва защитила мальчика от солнца, а плоды, которые он за-
метил на дереве, привели его> в восторг. Не долго думая, он
вскарабкался на сикомор (а лазил он, как белка) и полностью
насладился фигами. Правда, они были значительно менее вкусны,
чем сладкие финики, но свежи и сочны. Они прекрасно утоляли
жажду, а это — сущее благодеяние в безводной местности. Си-
комор обладает, кроме вкусных плодов, одним важным достоин-
ством: крепостью дерева. Это было известно еще древним егип-
тянам, и гробы из сикомора сохранились до наших дней со-
вершенно целыми в течение нескольких тысяч лет.
Митя сделал из .своей блузы подобие мешка и набил его фи-
гами. Он продолжал итти, надеясь встретить хоть маленький
ручеек или хотя бы лужицу воды.
Он понятия не имел, где он находился.
Густой лесок, спасший Митю от преследования, находился к
югу от Первых водопадов и окаймлял правый возвышенный бе-
рег Нила у острова Филэ-
Через некоторое время Митя вышел на тропу, вившуюся по
гористому берегу, и остановился в радостном изумлении: перед
ним сверкало необозримое зеркало огромного озера, в которое
превратился в этом месте Нил благодаря могучей запруде. Зо-
лотые лучи заката радостно приветствовали его. Ах, как здесь
было хорошо! Вся природа словно улыбалась ему.
Он спустился по крутому откосу к Нилу, зачерпнул в при-
горшню мутную, желтую воду. Как ему хотелось искупаться!
Но он смертельно боялся, что какой-нибудь крокодил схватит
его за ногу *... Впрочем, все его желания были теперь удовлетво-
рены. Его клонило ко сну. Блестящая поверхность реки дышала
безграничным привольем.
Вдоль берегов, оживленных криками, плеском и шумом крыльев
всевозможных птиц — аистов, куликов и других, которых Митя
видел в первый раз в жизни, — чернели заросли камыша и тро-
стника. Как все это было непохоже на мрачное безмолвие уны-
лой, мертвенной пустыни, от которой он был отделен всего не-
сколькими километрами пальмового леса!..
. Этот уголок гористого берега, утопавшего в зелени, показался
1 Крокодилов в Ниле сейчас нет.
30
Огромное водохранилище, образованное Ассуанской плотиной.
ему раем. Он не отрывал глаз от каменной преграды, пересекав-
шей вдали течение Нила. Прямая, как стрела, запруда с неслыхан-
ной силой сдерживала великий Нил. Даже древмие фараоны, со-
здавшие вечные пирамиды и замечательную систему орошения
Египта, — даже они не могли обуздать буйного бега Нила. Он
смеялся над их властью и, милостиво принимая их поклонение,
мчался дальше, затопляя Египет. А сейчас ему приказали:
«Стой!». И Нил остановился и послушно потек туда, куда его
направила сила современной техники.
Митя не знал, что стоит перед одним из чудес XX века, не
менее поразительным, чем древние пирамиды: перед великой
Ассуанской плотиной, равной которой нет в мире.
Ассуанская плотина (выстроенная в 1902 г. в 6 километрах
от города Ассуана) сыграла огромную роль в орошении края.
Много северней ее была построена плотина в городе Ассиуте, и
В промежутке мжду этими двумя «барражами» (то есть пре-
градами) создано огромное водохранилище протяжением в
200 миль, емкостью в 3,3 миллиарда кубометров воды *.
1 Высчитано, что каждый миллиард кубометров воды может оросить
225 000 акров летнего посева.
Длина Ассуанской плотины — 1 % мили (1 960 метров), надстройка ее
обошлась в 7*/« миллионов долларов (сверх основной стоимости постройки в
11 900000 долларов).
31
Благодаря этому представилась возможность ежегодно во
время разлива накоплять громадные запасы воды и на протя-
жении всего года периодически орошать поля.
В Египте и в расположенном к югу от него англо-египет-
ском Судане сооружен ряд плотин и водохранилищ, а также це-
лая сеть оросительных каналов. Некоторые из них, в частности
суданские, принадлежат англичанам, имеющим благодаря этому
возможность лишить Египет, в случае «непокорности», воды.
Надо заметить, однако, что в годы низкого стояния Нила при-
ходится летом пользоваться и сакиэ \ и шадуфами2, и насо-
сами.
Теперь урожай собирается не один, а три раза в год, и стали
плодородными обширные земли, которые до сих пор считались
мертвыми и бесплодными. Пшеницу и сахарный тростник в боль-
шей части Нильской долины заменил хлопок, который занял те-
перь первое место в хозяйстве страны3. Англичане способство-
вали этому из собственных интересов: имея огромную хлопчато-
бумажную промышленность, Англия вынуждена была покупать
хлопок-сырец главным образом в Соединенных штатах Америки;
подчинив себе Египет и расширив там производство хлопка, Ан-
глия создала собственную колониальную сырьевую базу.
Вдали Митя увидал человеческую фигуру. Он вгляделся: это
был часовой с ружьем. Митя готов был уже приблизиться, но
вдруг его объял панический страх. Полиции он боялся больше,
чем крокодилов. Он был уверен, что его немедленно арестуют...
может быть, закуют, бросят в сырой каземат.
Что сможет он объяснить иностранным чиновникам, он —
оборванец, беглец, бродяга? И он поспешил уйти в противопо-
ложном направлении, подальше от людей и казенных строений...
На волю! К вечно юной, сияющей зелени Нильской долины!
* Сакиэ— водоподъемное колесо.
2 Ш а д у ф — колодец «журавль».
3 С постройкой водохранилища протяжение земель, где культивировался
хлопок, удвоилось, достигнув 773 500 га (1929 г.). В Египте производится
лучший в мире сорт хлопка «Сакелларидис».
Глава III.
СПАСЕН! РЕКА ИДЕТ! ВЕЛИКАЯ ПЛОТИНА
АССУАНА.
Нил в Египте — это все: где Нил, там жизнь.
«Египет—подарок Нила»—говорил греческий историк Ге-
родот. «Бесплодная пустыня и великолепная равнина между
двумя валами гор — вот и весь Египет»—писал арабский пол-
ководец Амру калифу Омару.
Был апрель — и вся природа Египта с великой тревогой
и нетерпением ждала нильского разлива, как горящий в лихо-
радке больной ждет кризиса: последние дни кажутся ему беско-
нечными.
Уже со средины 'января египтянин не отрывает ст Нила бес-
покойного, озабоченного взора. Так называемый «нильский пе-
риод» начинается с того, что в верховьях Белого Нила1 (в
восточной Африке) разражаются экваториальные дожди — на-
стоящий потоп. Тают горные снега, шумя и бушуя, несутся с
гор неудержные потоки. Озера выходят из берегов. Вся эта
масса воды устремляется на север, к Египту. В конце февраля эта
вода появляется в Гондокоро (на 5-м градусе северной широты).
Одновременно с водой движутся к северу и грозовые тучи.
Ливни и грозы бушуют весь март. Тем временем от таяния
снегов на Абиссинских горах разливается озеро Цана, и синие
его воды обрушиваются с высоты 2 000 метров над уровнем
1 Нил образуется из слияния Голубого и Белого Нила. Первая волна
наводнения идет из Абиссинии. Озеро Тзана (или Цана) разливается и
гонит воды в Голубой Нил. С другой стороны, от дождей скопляется масса
аоды в громадных озерах Барянго, Альберт Нианца, Танганаика и др.,
наполняет на ходу множество стоячих болот, и все это изливается в Белый
Нил.
3-626	33
Моря, уйосйсь в верховья Голубого Нила. Так идет По двум
направлениям это могучее наступление. У Хартума оба Нила
сливаются, и радостная весть передается вниз по течению от
деревни к деревне — за 30—40 дней до начала наводнения в
самом Еппте: «Эль Бахр! Эль Бахр!» («Река! Река!»)
Древние египтяне боготворили Нил. Они праздновали еже-
годный разлив как «воскресение бога». Их поражала эта неумо-
лимая правильность, периодический возврат вод. Они сравни-
вали это замечательное явление с правильным возвратом небес-
ных светил. Уже в глубокой древности называли Нил «творцом
пшеницы, производителем ячменя» и полагали, что если бы
Нила не было, «боги упали бы ниц, и люди погибли бы!»
Так утверждали египетские жрецы и в экстазе восклицали:
«Привет тебе, Нил, дающий жизнь Египту!..»
...Трое суток шел Митя правым берегом Нила. Ночевал он
в какой-то пещере, выдолбленной в отвесном утесе. Во сне он над
самым ухом ощущал липкое прикосновение крыльев летучих мы-
шей. Митя бессознательно заслонял лицо рукой, но продолжал
крепко спать. В следующую ночь, прикурнув под пальмовым
деревом, он в ужасе проснулся, услышав в роще странный смех:
это хохотало какое-то странное животное. Он швырнул в него
камнем. Гиена скры\ась.
Сильные страдания причинял ему Голод. На четвертый день
Митя увидел группу небольших глиняных мазанок и кучу смуг-
лых полуголых детей. Он облегченно вздохнул: очевидно, в этой
деревушке он сможет попросить работы. К одной из хижин по-
дошла стройная темнолицая женщина, держа на плече высокий
кувшин с водой.
Она с любопытством, улыбаясь, глядела на Митю. Он выудил
из памяти два-три заученных на пароходе английских Слова и
произнес их, вкладывая в них возможно большую убедитель-
ность: «Please bread!» («Плиз брэд!», то есть «пожалуйста,
хлеба!») Заметив перемену отношения, он густо покраснел, не
желая, чтобы его приняли за нищего, и, протягивая мускулистые
руки, горячо воскликнул: «Только не думайте, что я прошу ми-
лостыни. «Ай уорк1» (I work, то есть «Я работать!») Недогово-
ренное Митя дополнял выразительной мимикой, и женщина от-
лично его поняла. Она вошла в хижину и сейчас же вернулась с
лепешкой, спеченной из дурры \ и с большой золотистой лукови-
цей. Протянув их Мите, она смущенно развела руками и улыб-
нулась: чем богаты, мол, тем и рады. Митя впился блестящими
зубами в это великолепное угощение и быстро уплел все без
остатка. Рот его раздвинулся до ушей в блаженной улыбке.
1 Злаковое растение Африки.
34
Появился муж этой женщины,
высокий феллах Али, с брон-
зовым скуластым лицом, глазами
с маслянистым блеском и тол-
стыми губами. Митя продолжал
горячо твердить:
— Уорк! Уорк! (Работать!)
— Инглишмэн? (Англича-
нин?) — спросил недоверчиво
феллах.
— Но! (Нет!) Но инглиш!
Русс!—заявил Митя, жестикули-
руя. Бедняк феллах просветлел и
протянул ему шершавую широ-
кую ладонь.
— Русс гуд! Ленин гуд! —
неожиданно заявил он, боязливо
оглянувшись, и ввел Митю в
свою убогую лачугу. Там на цы-
новке из тростника и пальмовых
волокон с колючками (для за-
щиты от скорпионов) лежал
молодой парень, лет девятнадцати, бронзовое лицо которого
посерело от изнурительной лихорадки1. Это был Магомет, брат
Али. Таким образом, появление Мити оказалось как нельзя бо-
лее кстати: накануне разлива рабочие руки дозарезу нужны.
Так удалось смышленому Мите найти пристанище в доме
крестьянина-феллаха.
...Крепко спал в эту ночь наш мальчик, — спал на плоской
крыше, на связке камыша, под звездным куполом неба... На заре
он открыл глаза: усталости как не бывало. Откуда ни возь-
мись — новые, свежие силы!
... Из хижины вышел Али со свертком подмышкой. Увидя
Митю, он весело оскалил зубы и сделал знак — следовать за
собой. Через полчаса ходьбы они очутились на полувысохшем
болоте, кишевшем птицей. При появлении Мити и феллаха жу-
равли, утки и фламниго тревожно захлопали крыльями, ,и целая
туча с шумом взвилась в воздух. Али разделся донага. В ответ
на недоуменный взгляд Мити он усмехнулся и продолжал де-
лать весьма странные вещи. Он развернул свой сверток: в нем
оказалась большая тыква, выдолбленная и совершенно пустая.
Затем, проделав в ней отверстия для глаз и носа, Али одел
тыкву на голову и погрузился в воду по шею. Наконец, Митя
понял этот хитрый маневр. Было забавно смотреть, как тыква
медленно подвигалась по поверхности воды, подпрыгивая и по-
3*	35
качиваясь, словно носилась в воде по воле случая. Постепенно
пернатое царство успокоилось и на тыкву не обращало уже вни-
мания.
— Ха-ха-ха! Ах, шут тебя дери! — бормотал распластавшийся
в траве, затаивший дыхание Митя. Он кусал руку, чтобы не
разразиться громким хохотом. — Вот это здорово!
Хитрый феллах незаметно подплыл к птице, стоявшей на ка-
рауле, и, быстро схватив ее за лапу, втяиул в воду, раньше чем
она успела опомниться. Затем, сбросив ненужную тыкву с го-
ловы, стал ловить птиц прямо руками, оглушая их дубинкой.
Трофеями этой необычайной охоты были две жирных утки и
черносиняя цапля. Вот чудесно: сегодня в честь нового работ-
ника у семьи Али будет обед на-славу!
Весь день Митя усердно работал, стараясь заслужить похвалу
Али. Впрочем, вся семья не меньше его работала: каждый из
них гнул спину с утра до ноч-.
Для начала Митю пристроили в поле на работу у «шадуфа»
(по-нашему — это колодец «журавль»).
Весело посвистывая, он черпал воду кожаным ведром и вы-
ливал в канаву. Но разве таким способом напоишь страдающее
от засухи поле? В соседнем участке было уже лучшее приспо-
собление: водоподъемное колесо, или «сакиэ». Там дело шло
Орошение сада на берегу Нила. Слева — шадуф.
36
ладней: колесо «сакиэ» вращал круторогий черный бык, ходив-
ший по кругу.
.Каких-нибудь пятьдесят лет назад эти «сакиэ» и «шадуфы»
были единственными средствами орошения египетских полей,
круглый год (кроме месяцев разлива) страдавших от страш-
ной засухи. Постройка нильских плотин дала возможность
обойтись без этих примитивных средств орошения.
... Однажды поутру Митя проснулся на крыше хижины, спу-
стился вниз и вошел в комнату. Он сильно изумился: вся семья
Али, от мала до велика, лежала на цыновках, на полу у печи.
Больной Магомет, вставший было накануне, снова счет пластом.
Сам Али кряхтел и задыхался, охала и Стонала черномазая
Фатьмэ. Митя испугался. Уж не отравились ли? И он собрался
поднять тревогу, как вдруг кто-то потянул его за рукав: выра-
жение лица Али сразу изменилось — он весело смеялся. Но это
продолжалось недолго: привычное для бедного феллаха выра-
жение страха снова исказило его коричневое лицо, глубокие мор-
щины избороздили лоб, и. Али указал глазами на дверь: по-
глядеть, не идет ли кто? И во-время: когда Митя выглянул, он
увидел неизвестных людей, шедших с обходом по деревне. Когда
семья Али узнала об этом, притворные стоны и оханье усили-
лись. В хижину Али вошел, держа в руке маленькую записную
•книжку, человек в чалме, пузатый и важный, с короткими ногами
в расшитых шелком туфлях. Возле него вертелся благообразный
седенький шейх деревни и еще двое людей. Эти последние грубо
растолкали лежащих, а самого Али выволокли на улицу. Сперва
он сильно прихрамывал, но после грубого окрика присмирел и
перестал хромать: комедия не удалась. Начальство удалилось.
Завтра с утра всем велено явиться на сборный пункт.
На другой день все. в том числе и Митя, работали на берегу
в поте лица1. Фатьмэ в это время стряпала: разжигала костер
сушеным илом, пекла дурровые лепешки, варила чечевичную
похлебку. Мужчины таскали землю в больших корзинах, рыли и
возводили насыпи.
По земляному валу ходил черномазый солдат с ружьем, а в
спины работавших часто впивался ремень курбаша 1 2.
Мальчик в ужасе спрашивал себя: к чему же тогда было бе-
жать от работорговца? Значит, феллах — тот же раб, и в этой
проклятой стране между бедняком-крестьянином и черным ра-
бом нет никакой разницы?! Ярость клокотала в вольнолюбивой
душе Мити, который страдал от непосильного труда и недое-
1 Бесплатная трудовая повинность по расчистке каналов отменена, но
работа по укреплению берегов сохранилась.
2 Бича.
37
дания. Сердце его раз,рьгвалосъ от жалости, когда он смотрел на
исхудалые лица добрых людей, давших ему приют, и на их со-
гнутые спины.
Уже близились могучие воды разлива, неслись с верховьев
реки. Первые признаки грядущей перемены появились: задул
суровый северный ветер. Он гнул вершины деревьев, заставлял
гордые пальмы кланяться водам Нила и, сметая с крыш, вет-
вей и листьев слои пыли, обновил всю природу, готовя ее к
достойной встрече великого разлива!
Засверкала листва. Пыли как не бывало. И ветер, оглуши-
тельно смеясь, с веселым посвистом понесся дальше — над гли-
няными лачугами и рынками Короско, над красными каменными
великанами Ибсамбула к югу, к Вади Хальфе, Донголе —
встречать лавину зеленых бурлящих вод!
Небо застлалось свинцовыми тучами, нависшими над голо-
вой,—редкое зрелище в Египте. Синяя их ткань с оглушающим
треском распоролась зигзагом молний, хлынул беспощадный ли-
вень. Работавшие над насыпью люди продрогли, промокли до
последней ниточки, но работы бросать не смели. Кнут над-
смотрщика еще яростнее свистел в воздухе.
Но вот Нил начал вздуваться, как желтое вспученное дрож-
жами тесто. Вода вдруг позеленела, стала липкой и вонючей.
Даже в кипяченом виде эта вода была омерзительна. У Мити
начались рвота и боли в желудке. Он решил, что отравился. Но
Али только усмехнулся, увидя испуганное лицо Мити. Феллахи
рады «зеленым водам». Они отлично знают смысл этого явле-
ния. Оно означает, что к ним пожаловал дорогой гость — ил
горных болот Центральной Африки: вязкий и смрадный, но
благодатный и плодородней. Нильский ил — это все, что нужно
египетской почве, опаленной сверкающим солнцем: после такого
удобрения достаточно слегка поскрести посевы простейшим де-
ревянным плугом, и тысячи зеленых ростков пробьются сквозь
черную землю...
С этого момента вода Нила начала сильно прибывать. «Зе-
леные воды» бывают в районе Ассуана в конце июня, и это
явление продолжается около двух недель. С начала паводка на-
стежь распахиваются все шлюзы Ассуанской плотины и не за-
крываются до тех пор, пока не сойдет весь ил и грязь. Лишь в
октябре-ноябре готовятся к опусканию затворов1 (сначала са-
мых нижних, затем средних и, наконец, верхних), пока уровень
реки к югу от плотины не достигнет 106 метров.
1 В Ассуанской плотине 180 отверстий (шлюзов): нижних 140 (23 фута
высоты и 61/» ширины) и верхних 40 (11 высоты и 6’/« ширины).
Кроме того, у левого берега есть четырехкамерный шлюз для прохода
судов.
38
Всеобщее возбуждение населения росло с каждым днем, е
каждым часом. Однажды — это было пятнадцатого июля —
Митя проснулся очень рано. Он усиленно протирал глаза, не
доверяя своему зрению: Нил ^а всем своем протяжении был
красен, как кровь! Сперва Митя решил, что причиной этого
является восход солнца. Но удивительно! Солнце подымалось
все выше и выше, из багрового, алого стало ослепительно белым,
а вода в Ниле становилась все ярче и краснеа Долго не мог
успокоиться Митя, пока не увидал, что все туземцы с радостью
пьют эту ‘воду, похожую на кровь. Впоследствии он узнал,
что эта красная вода (цвет которой обусловлен разными
примесями) чрезвычайно вкусна, освежает и полезна для здо-
ровья.
Так Митя увидал впервые замечательное явление — так на-
зываемый «Красный Нил».
С этого момента началось прохождение главной массы воды.
Разбухший Нил подошел вплотную к землянке Али. Али
осмолил выдолбленную из пальмового ствола лодку и пере-
двигался со всем семейством от хижины к хижине. Все ожило,
зазеленело, сверкало, плескалось и резвилось в водном просторе.
Сотни разноцветных птиц щебетали, кричали и порхали по пур-
пурным волнам, рыбы прыгали, блестя чешуей на солнце, быки,
верблюды, коричневые и черные дети барахтались в воде — всюду
царила радость.
Однажды молодой Магомет вошел в хижину, с яростью
швырнул на землю кирку и бросился ничком на цыновку.
— Нет уже больше сил! — вскричал он в бешенстве, обра-
щаясь к Али. — Этл проклятые шайтаны 1 — сборщики пода-
тей— последние штаны с тебя сдерут!
Али уныло молчал.
— Чего ты молчишь?! — горячо продолжал Магомет.
Али пожал плечами.
— Молчишь! Эх ты, старый ишак!! Вчера за подати увели
со двора последнюю овцу. А за что, спрашивается? В доме —
ни мерки зерна, дети воют от голода. А ведь мы целый месяц
даром работали — за что же нас теперь грабят?
— Это же подать за урожай, Магомет, понимаешь? За бу-
дущий урожай! — сказал Али. — Слава Аллаху! Скоро у нас
хлеб будет, все по-иному пойдет.
— Ах, в счет будущего урожая?! — насмешливо восклик-
нул Магомет. — Здорово! И ты молчишь, не жалуешься?
— Некому жаловаться...
1 Шайтаны — черти.
1 Ишак — осел.
,39
— Вот как хочешь, a fiO-aioOMy, на этих подлых сборщиков
можно управу найти!—негодовал Магомет.
. — Не найти... Нет, не найти! — вздохнул Али. — Начальство
такое же, как они... Ведь жить-то им всем надо? Вот они и со-
сут нас, как пиявки. А что бедный феллах может сделать? —
и Али Грустно воздел руки к небу:
— Аллах велик! Он поможет. Он рассудит и накажет ви-
новных,.
;— Вот то-то-: Аллах да Аллах! Сам видишь: не помогают
тебе молитва и намазы!—твердил молодой парень.
— Молчи, грешник!—испуганно воскликнул Али. — Хоть
бы кто не подслушал — беда будет!
—• Ну, как хочешь. Терпи, сгнивай в болоте, гни спину, а я
не могу! Ухожу.
— Куда?!—в ужасе воскликнул Али. — Нет, ты с ума со-
шел! Куда уходишь?
— В Каир, в Александрию, -— почем я знаю, куда? Искать
работы, правды, счастья! — кричал наивный юноша. — А тут
оставаться какой толк? Зачем работать? Зачем? Над землей
трудиться? Все равно отнимут все» что заработаешь в
поте лица — или в виде податей, или как штраф. Так стоит
ли стараться, ведь все равно все достанется этим жирным со-
бакам!
Сортировка и ссыпка зерна в окрестностях Каира.
40
Али поник рано поседевшей головой, его изрезанное морщи-
нами лицо омрачилось... Что мог сказать он своему младшему
брату — неугомонному чудаку, верившему еще в какую-то
«правду» на этой земле? И чем мог защитить свои права без-
защитный червь, весь свой век пресмыкающийся в нильском
иле? Что мог он, феллах, гнущий семь тысяч лет спину под уда-
рами бича, все отдающий и ничего не получающий? Ох, по-
губит себя Магомет, погубит!.. Жаль малого — скоро шею сло-
мит с таким характером...
...Магомет давно копил никелевые полупиастры себе на до-
рогу и ухитрился скопить на билет. Он решил поступить на
какую-нибудь каирскую фабрику. Дальше этого его мечтания
не простирались. Но и эти «мечты» были несбыточными.
— Легко сказать, — ворчал Али,—поступить на фабрику,
когда сейчас так много безработных. А ты слышал, что расска-
зывал проезжий хартумский купец?
Но Магомет уже свернул узелок с пожитками (много ли ве-
щей у бедняка!) и, простившись с Митей, с которым успел
сильно подружиться, ушел в путь-дорогу.
Все происходившее в семье Али очень интересовало Митю,
но он очень мало мот понять.
Много раз мальчик с горечью думал о своей необразован-
ности, которая была ему такой помехой <в жизни, о незнании
языков, делавшем из него в чужой стране круглого олуха. Пе-
ренесенные лишения многому научили Митю. С каким раская-
нием вспоминал оя о своих дерзких ответах капитану и това-
рищам, дружески усовещивавшим его. Каким легким теперь
казался ему труд поваренка, труд, которым он так гнушался
раньше!
Вспомнил Митя общие собрания команды в тесном «красном
уголке», куда в слабо задраенные иллюминаторы брызгала со-
леная пена оливковых волн. Под настойчивый стук адапшНы
усталые люди, ненадолго прервав работу, открыто и твердо
высказывали свои взгляды по поводу невыполнения плана, и
опускал голову седой «дед» и надменный, вспыльчивый стар-
пом. А через час, когда начинался шторМ. эти же горячие спор-
щики комсомольцы первыми летели по приказу капитана крепить
брезент и бочки, рискуя ежеминутно быть смытыми накатившейся
волной...
Как все это было храбро и прекрасно, как непохоже на без-
отрадную участь египетских креттьян-Полурабов!
А ведь тут Митя работал из последних сил, хоть ни малей-
шего просвета не видел!
Митя краснел до ушей от мысли, каким же негодяем, без-
дельником и дрдырем выявил себя ид судне. Как еще добры
41
Поле сахарного тростника н финиковые пальмы.
были все, как снисходительно относились к его детским выход-
кам и капризам...
Многое Митя понял. За эти месяцы он духовно вырос и
возмужал и непрестанно казнил себя в мыслях: шутка сказать,
чего только он ни натворил, до чего себя довел! Иной раз он
цел- ю ночь не спал. Лежа на спине, часами глядел на тысячи
сверкающих глаз, устилавших черный бархат неба... Он с тру-
дом отыскал Большую Медведицу — ее ковш из семи звезд был
как-то странно перевернут и виднелся у самого горизонта, а По-
лярная звезда была совсем низко... По небу рассыпано было
много бриллиантов, но он не знал их названий. Он долго
смотрел на одну из звезд, прищурив глаза: синие лучи играли
меж пушистых его ресниц — то рассыпались в виде серебряного
пучка, то снова сливались в ослепительную точку. Это был Си-
риус, звезда египетских наводнений. Его появление предвещало
разлив и урожай. (Он бывает виден и у нас, на севере, — это
42
единственная из ярких звезд южного полушария, заглядываю-
щих в наши широты *.) По тропинке, огибающей деревню, мел-
кой рысцой бежал ишак с сидевшей на нем феллашкой, у которой
за плечами был привязан ребенок. Вдали рыдала заунывная,
незнакомая песня и кто-то бил в бубен... Но мысли Мити были
далеко, далеко от этих мест. «Приду, покаюсь,—сам лягу,
сниму штаны, попрошу, чтобы выпороли!»—твердил, всхлипы-
вая, мальчик.
Но все это были бесплодные фантазии, далекие от действи-
тельности. Как, в самом деле, он попадет домой, не имея ни
документов, ни денег, без знания языков? А об этом тора было
подумать. Митя чувствовал, что был уже в тягость семье Али.
Бедняга не подозревал, что его личностью давно начала интере-
соваться местная полиция. Да и как могло быть иначе? Ведь
шейх — эль-белед (деревенский старщина) — лишь из дружбы
к Али временно смотрел сквозь пальцы на пребывание в де-
ревне подозрительного русского: в горячке накануне разлива
охотно брали любого бродягу без роду и племени, лишь бы он умел
рыть землю да носить тяжести... Но «русс»—о, это другое
дело! Если поразмыслить, это очень серьезное дело. А вдруг —
большевик? Тайный агитатор?! — И несколько седых волос
(все, что осталось на гладкой, как колено, голове шейха) вста-
вали дыбом от страха... Конечно, Аллах беды ие попустит Он
велик, и мудро его произволение, но все же... Шейх дружески
посоветовал Али в присутствии муллы Гусейна:
— Все же лучше от этого проходимца избавиться!
Мулла поддержал его:
— В самом деле, Али, кто знает, может и отъезд Магомета —
тоже дело его рук?! Ведь эти агитаторы хитры: свою работу
ведут тонко.
Сильно запуганный и искусно восстановленный против Мити,
Али поплелся домой и поделился своими сомнениями с Фать-
мэ. Той было очень жалко гнать славного мальчика, такого
молчаливого, работящего и нетребовательного... Он ей очень был
по душе, но... себя губить тоже не приходится. Шейх так добр
к тебе... А мулла мудр, он лучше нас понимает!
Когда Митя пришел домой с поля, они оба старались не гля-
деть на него, избегая его открытых и встревоженных взглядов.
Камнем легла%бида на сердце мальчика. Он не знал, чем заслу-
жил недоверие этой честной семьи.
Как побитая собака, пригорюнившись, ушел Митя из дому,
не дожидаясь, чтобы его выгнали. В последний раз оглянулся
1 Сириус можно найти на продолжении линии, проведенной влево от трех
звезд созвездия «Орион» — так называемого «Пояса Ориона».
43
На приютившую его глиняную хижину £ плоской крышей, на
затопленное поле, на скуластого мальчишку с лукавыми, искри-
стыми глазенками, с которым он сроднился, как с братом, на
две чахлых финиковых пальмы... и, вздохнув, решительно заша-
гал прочь. Митя твердо решил больше туда не возвращаться.
Горькая обида гнала его, и он шел, спешил, сам не зная, куда
приведет его случай.
Когда он приблизился к берегу, кто-то его окликнул. Митя
оглянулся и узнал знакомого лодочника, соседа по деревне. Ос-
лепительно сверкнули белые зубы в широкой улыбке шоколад-
ного лица. Араб жестом предложил Мите прокатиться. Но Митя
уже знал некоторые арабские слова и, краснея до ушей, зверски
коверкая слова, проговорил: «Хадретак раих фаин?» (Куда ты
едешь ? ).
Ила Аосуаи (В Аосуан), — ответил, смеясь, лодочник и,
хлопнув его весело по плечу, протянул руку, чтобы втянуть маль-
чика в лодку. Араб живо залопотал что-то, но запас слов Мити
истощился: он уже ничего не понимал и, ухмыляясь, только твер-
дил: «Таиб, таиб» (Хорошо, хорошо). Перспектива прогул-
ки в лодке понравилась Мите. Усевшись в лодке, он поделился
с арабом своим запасом — фигами и апельсином, и парусная лод-
ка с попутным ветром помчалась по нильским волнам к югу.
Через несколько часов на правом гористом берегу появились
пальмовые, потом апельсинные и лимонные рощи. В темной
зелени розовели цветки олеандров и трепетали от ветра нежные
листочки мимоз. Показались белые домики, белый минарет. Ака-
ции, перистые фиговые пальмы, высокие веерообразные «пальмы
дум» с раздвоенными стволами — все это яркой зеленью укра-
шало берега ре>ки.
На пристани черные, мускулистые, потные тела полунагих ну-
бийцев смешивались с коричневыми телами арабов, повсюду слы-
шались возгласы на различных африканских наречиях.
Митя крепко пожал руку лодочника и стал проталкиваться
сквозь толпу. Он поднялся по кривой уличке и очутился на
шумном рынке. Богатство огненных красок, яркое разнообразие
и пестрота товаров — вс,е это ошеломило и развлекло его. Он
сразу ощутил острый, одуряющий запах, проникавший во все
поры тела. У порога темных лавок с пряностями в беспечной
позе вековой лени развалились морщинистые старцы с невидя-
щим взором и трубкой наргилэ в зубах. Кого только тут не было!
Вот толстогубые черные нубийцы... А вот старик бедуин с
нагим коричневым богатырским телом, блестящим от пота, с сме-
лым взглядом вольного сына пустыни. Черная женщина в белой
маске с черными наглазниками, в широких шальварах на ногах
продавала провизию: жареную птицу, густо усеянную тысячью
44
муХ, лиловые луковицы ,и гигантский пучки чеснока... Сухопарый
нищий с черным худым 'блестящим лицом важно шагал по ули-
це, протянув руку за подаянием, крича: «Алла акбар!» («Бог ве-
лик!»). Прилавки были полны товарами, привезенными из Ну-
бии и Верхнего Нила: оружием, шкурами зверей, слоновой ко-
стью, черным деревом, пышными страусовыми перьями. В одной
лавке были расставлены драгоценные лекарственные снадобья в
флакончиках, разноцветные душистые притирания в серебряных
узорных •кувшинчиках, красные мешочки с сурьмой, духи и аро-
матные эссенции.
Толпа черных, лоснящихся нубийцев окружила группу людей
в светлых костюмах. Это был» европейцы-туристы. Дамы в бе-
лых платьях брезгливо оглядывали совершенно голых негритя-
нок с тщательно заплетенными косичками, смазанными касторкой.
Особенно заинтересовал Митю седоватый, гладко выбритый
старик с глубокими умными глазами и энергичным угловатым под-
бородком. На мальчика обратили внимание, и он робко ретиро-
вался (несмотря на значительный загар, он резко выделялся цве-
том кожи среди туземцев). Митя отошел на некоторое рассто-
яние, но продолжал с жадным любопытством разглядывать ев-
ропейцев. Он все время чувствовал на себе пристальный взгляд
седого джентльмена. И вдруг старик приблизился к Мите и бы-
стро что-то проговорил. Митя не понял, покраснел и молчал.
— Are you an Englishman? (Вы англичанин?) —повторил тот
вопрос.
— No... — пробормотал неловко Митя. —Русский... Я из Совет-
ского союза. Совьет юньон...
— Как же вы попали сюда?—с глубоким изумлением спро-
сил тот на русском языке (с легким иностранным акцентом).
Русская речь!!
— Вы русский?.. Вы из СССР? —поспешно спросил Митя.
— Нет, я британец, — ответил, четко выговаривая каждую
букву, англичанин. — Я ученый геолог. Но русский язык знаю,
как свой родной: детство мое прошло в Петербурге.
...И тогда Митя,, волнуясь, возбужденно и сбивчиво рассказал
профессору Вилькинсу свою изумительную историю. Тот вни-
мательно слушал, не перебивая. Попыхивая трубкой, он время
от времени переводил слова Мити сильно заинтригованным да-
мам-спутницам.
— Oh! Splendid! Wonderful indeed! Very interesting! — тарато-
рили дамы.—Quite a romantic adventure — just like a story of
Jack London1!
* По-английски: «О! Блестяще. Действительно Поразительно. Очень ин-
тересно. Романтическое приключение. Прямо в духе Джэка Лондона».
45
Профессор молчал, но был сильно заинтересован. Курил ,и
думал. Молодая блондинка, которую он звал Эдит, что-то живо
шептала ему на ухо.
Результат этой беседы был очень неожиданным: профессор за-
явил, что берет Митю в свою экспедицию.
Какое неожиданное счастье! Мальчик ушам своим не верил.
Туристы расплатились с хозяином лавки, и Митя бодро зашагал
вместе <с ними на пароход.
Глава IV.
JCTPOB СЛОНОВ. ХРАМЫ ПОД ВОДОЙ, колоссы
ИБСАМБУЛА.
А какие диковинные покупки сделаны были в Ассуане! Воз-
гласы восхищения огласили палубу парохода, уставленную крес-
лами (шезлонгами) и защищенную брезентовым тентом от не-
умолимого солнца. Даже дряхлый голландец мингсрр ван-Стаден,
который страдал сердечными припадками и редко выходил на
берег, полюбопытствовал и, оседлав свой крючковатый нос зо-
лотыми очками, стал критически рассматривать покупки своего
коллеги, датчанина Кристенсена — пожилого, близорукого, рас-
сеянного и вечно кутавшегося вечерами в плед-
— А как бы вы думали, mesdames, — проскрипел ван-Стаден,
и его оловянные глаза уставились в Кристенсена: —Зачем на-
шему уважаемому другу шкура леопарда? Не станет же он ку-
таться в нее вместо пледа?
Великолепная пятнистая шкура лежала на палубе, и пасть те-
перь уже безвредного зверя оскалила длинные страшные клыки.
Кристенсен застенчиво улыбался. Он был счастлив, хотя
истратил на эту покупку последние сбережения.
Домашние дрязги, служебные интриги и обиды — все было
забыто перед лицом этой пестрой шкуры, от которой веяло тай-
нами Центральной Африки: гигантскими озерами, носорогами и
гиппопотамами, неизведанными приключениями и охотой на львов.
Теперь Кристенсен с чистой совестью вернется в свой тихий
Одензе, и при виде этого скромного, рассеянного человека с зон-
тиком и поднятым воротником, шлепающего калошами по мокро-
му асфальту в серое, заплаканное утро, 'никто из земляков не
догадается, что в его душе живет герой, готовый с ножом в руке
схватиться с пятнистым леопардом...
47
На палубе поднялось щебетанье, шум и трескучая болтовня,
словно в. клетке попугаев зоопарка: это английские лэди крити-
. звали покупки. Мужеподобная голландка, не уступавшая бога-
тырским сложением бедуину-кочевнику, — супруга ван-Стадсна,—
в это время примеряла к своей розовой шляпке страусовые пе-
рья — и вдруг остановилась в изумлении-
— Это еще что за бродяга?—басом проговорила она, глядя
на Митю. — Как бы чего не украл! — Но тут девицы снова за-
трещали и зачирикали, умиленно рассказывая о романтических
приключениях Мити. Сердце старой дамы сжалось от жалости
и сочувствия.
Решено: Митя был единогласно усыновлен всей женской поло-
виной населения парохода, и они горячо поддержали профессора
в его намерении воспитать мальчика.
Один только престарелый голландец с явным недоброжелатель-
ством поглядывал на улыбающегося советского мальчика и сер-
ите ворчал, что все это — «козни большевиков» м что это «не-
проста».
Мисс Эдит сделала тоже ценное приобретение: слоновый клык,
который внес на палубу черный нубиец.
Профессор Вилькинс указывал Мите на островок посреди Нила:
— Видишь, Митя, этот остров называется «Элефантина», что
означает «Слоновый».
— Как?—в восторге перебил его Митя. — Значит, я сейчас
увижу слонов?!
— Ничего подобного, — усмехнулся Вилькинс. — В Египте нет
слонов.
— А... львы?
— И львов нет. И тигров нет. Даже крокодилы вывелись, —
безжалостно разбивал он Митины иллюзии. — А название это
объясняется тем, что в старину здесь было складочное место сло-
новой кости, привозимой из Центральной Африки. Тут когда-то
находился «Абу», или «Город слона». Много чудесных вещей
здесь увидели впервые древние египтяне: сюда везли черное де-
рево, обезьян, диковинных карликов... Сейчас от этого города
и старинного храма остались едва заметные развалины. Мы сей-
час поедем туда на лодке, пока не стемнело. Я покажу тебе кило-
метр, по которому в древности определялись высота Нила и бли-
зость разлива.
Лодка с путешественниками подъехала к каменной набережной,
на отвесной стене которой сохранились деления, отмечающие вы-
соту стояния Нила. Это и был знаменитый нилометр. Еще не-
давно в Египте было только два древних километра — этот и в
Роде, близ Каира. Сейчас на Ниле уже 35 километров и мно-
жество метеорологических станций.
48
Высоко поднялся Нил: гранитная лестница набережной Эле-
фантины была почти вся затоплена. Высшее деление нилометра,
означавшее разлив, — «16 локтей», — было отмечено странным
знаком:	/л
— Знаешь, что это значит? — сказал профессор, указывая на
него Мите. — Это древнеегипетский значок, означающий «жизнь»:
ведь каждое наводнение — это новая жизнь для египтянина.
Митя мотнул головой — это он хорошо знал! Лучше, чем все
эти нарядные дамы и господа с красными книжками и биноклями
в руках.
— Когда вода достигала уровня в 16 локтей, глашатаи тор-
жественно возглашали во всем Египте, что (Началось наводне-
ние, и это великое событие знаменовалось шумными торжест-
вами и плясками, ’— рассказывал сэр Вилькинс и, усмехнувшись,
добавил: — Говорят, даже в наши дни власти обманывали на-
род ,и раньше времени объявляли, что ниломстр показывает на-
воднение.
— Л зачем им это нужно было? — удивился Митя.
— Как зачем? Очень просто: существует старинный обычай,
что раньше этого срока нельзя взимать податей... Вот они и об-
манывают людей.
Стоя в лодке близ набережной, Митя почтительно слушал объ-
яснения Вилькинса. Кругом было так хорошо! Река дышала
прохладой. Остров утопал в яркой зелени. Вдали горели алые
скалы, у подножья которых белел Аосуан...
Мисс Эдит, дочь Вилькинса, окончательно завладела Митей.
Она нагрузила его множеством вещей, корзинками и зонтиками
и заставляла его заучивать английские слова.
Сэр Вилькинс задумчиво глядел на Митю. Для него этот
странный русский мальчик был математической задачей, которую
нс так-то просто решить. Какова будет дальнейшая участь этого
простодушного, малокультурного паренька? Привьется ли дикое
растение на новой почве? Вилькинс решил заняться его развитием
и воспитанием.
Вечером Митя получил свежую постель на пароходе и, раз-
девшись, с наслаждением растянулся на мягкой койке комфорта-
бельной каюты. Пароходик слегка покачивался. На соседней койке
слышался храп одного страдавшего удушьем пассажира. Мите
было не по оебе. За эти месяцы он привык ночевать под от-
крытым небом и задыхался в этой темной каюте, среди пот-
ных людей и бархатных диванов. Тихонько одевшись и захватив
шерстяной плед, подаренный ему мисс Эдит, Митя взобрался на
палубу и, улегшись у борта, скоро уснул сладким сном. Кристаль-
но-чистый влажный воздух ласкал его и баюкал, грудь легко и
свободно дышала...
На другой день после завтрака все поехали к ассуанским ка-
меноломням. Сидя на верблюде, Митя вспомнил свои недавние
страдания в пустыне. Дорога шла по неровной местности: то
круто вниз, то снова в гору.
— Вот, Митя, знаменитые каменоломни древности, — сказал
профессор, указывая на хаос скал и огромные выемки в горах.
— Тут когда-то добывался розовый гранит, прозванный сиен-
ским (древние греки называли Ассуан — Сиена). Из этого гра-
нита построены многие древние храмы, которые мы скоро увидим.
Они поехали дальше, узким и мрачным ущельем, и, наконец,
очутилист у берега Нила. Они были ошеломлены и восхищены:
они ожидали увидеть реку, а перед ними простиралось, насколь-
ко мог охватить взор, огромное блестящее озеро. Таково было
действие мощной гранитной запруды.
В особенный восторг пр-шел сэр Джон Томкине, квадратный,
краснолицый и грузный англичанин, богатый ланкаширский фаб-
рикант.
— Вот это цивилизация! Техника!—хрипел он, и бычачий
затылок его налился кровью. — Мы осчастливили эту дикую, не-
вежественную страну, мы — британцы!
— Осчастливили? Чем это, интересно знать?—иронически
спросил ван-Стаден.
Томкине торжественно указал на плотину:
— Разве не благодаря нашему лорду Кромеру эти полуголод-
ные феллахи ожили? Они круглый год получают воду. Разве
не благодаря нам отменена повинность по расчистке каналов?
— Верно, отменена, — ответил голландец: — Но на чьи плечи
легли девять миллионов золотых египетских фунтов — стои-
мость новых плотин? Всю эту сумму пришлось покрыть «этим
полуголодным феллахам». Отчего ваше доброе сердце, сэр Том-
кине, не страдает из-за того, что принудительная работа по
укреплению берегов сохранилась? Об этом вы нам не сказали.
— Они порядком ленивы, эти грязные феллахи, — буркнул
Томкине. — Разве мало мы для них сделали? Вдоль берегов
Нила теперь цветут бесчисленные плантации хлопка.
— Признайтесь, сэр, — продолжал издеваться ван-Стаден, а
морщинки на его лгце заплясали от сдерживаемого смеха.
— Признайтесь: а ведь это вы сделали не столько для них,
сколько для себя?
— Как?!—остолбенел англичанин.
— Ну да, не будем скрывать, сэр (ведь мы среди своих),
что почти весь египетский хлопок идет на ваши текстильные фа-
брики.
50
Англичанин noKpai 'л от гнева.
— Разве вы не знаете, — почти крикнул он, — какой огром-
ный доход хлопок ежегодно приносит египетской казне? Только
благодаря хлопку Египет разбогател.
— Знаю, — возразил невозмутимо' ван-Стаден. — Но знаю и
то, что разведение хлопка в угоду вам, англичанам, привело к
опасному кризису цен. Еще в 1926 г. египетское правительство
спохватилось а запретило занимать под хлопок больше одной
трети обрабатываемой площади. Вот если бы в Египте были
устроены собственные текстильные фабрики, тогда он сам исполь-
зовал бы свой хлопок и не зависел бы от международного рын-
ка. Но вы, сэр, на это никогда не согласитесь. Недаром Англия
ставит такие препятствия к развитию национальной промышлен-
ности в Египте!
Это был удар не в бровь, а прямо в глаз. Этот спор грозил
большими неприятностями, но к спорившим приблизился Виль-
кинс и напомнил, что надо ехать смотреть знаменитый остров
Филэ, затопленный Нилом.
Темные нубийцы в бурых балахонах и белоснежных чалмах
нажали на весла, и лодки с туристами очутились рядом с цвет-
ными капителями мраморных колонн, еле выступавшими из воды
и грустно глядевшими в зеркало Нила. Очень красивы были
искусно вырезанные из камня зеленые пал1мовые листья с го-
лубыми тенями. Это было все, что осталось от прекрасных хра-
мов и рощ, которыми славился священный остров древних —
Филэ, «отрада жизни» 1. На всем протяжении затопленной тер-
ритории выступали перистые вершины пальмовых деревьев, над
которыми с карканьем вились вороны...
Остров Филэ был затоплен инженерами намеренно и созна-
тельно. Миллионное население Египта изнывало от засухи: не
отказываться же ради красивого острова от благодетельной пло-
тины, которая спасет всю страну? Но археологические общест-
ва Европы были другого мнения: им остров и храмы были до-
роже интересов всего края, и они открыли яростную атаку в
защиту острова Филэ. Инженеры выдержали нелегкую борьбу,
пришлось сделать уступку: по первоначальному проекту плотина
была возведена не слишком высоко *, «чтобы не полностью за-
топить остров». Плотина дала огромные выгоды, вся страна
ожила. Скоро стало очевидным, что от того, что плотина невы-
сока, острову не легче, а орошение Египта пострадало. В 1907—
1912 гг. плотину надстроили* 2 3, и остров очутился под водой.
’ См. рисунок в начале главы (стр. 47).
2 1902 г.	.	-
3 До 16 Vs футов.
4*	51
Остров Филэ после затопления.
Наряженные в белые воздушные платья дамы хором восклик-
нули:
— Какое варварство! Затопить такую прекрасную местность!
Профессор пожал плечами:
— А знаете ли вы, что благодаря этому достигнуто? Уже в
том же году (1902) путам орошения у природы отвоевано
200 000 га сухой и бесплодной земли!
...Нашим туристам удалось очень мало увидеть: из воды вы-
ступали только крыша храма богини Изиды, несколько колонн
и верхние части пилонов. Мускулистые .руки гребцов подняли
туристов на крышу храма. Надпись на одной ,из стен сообщала
о посещении Филэ в 1799 г. французскими войсками ко главе с
генералом Бонапартом (впоследствии императором Наполео-
ном I).
Огромная площадь воды, зеленые шапки пальм, выглядываю-
щие из воды, белеющий и отражающийся в воде мрамор — все
это зрелище и сейчас было красиво и любопытно.
Храм Изиды стоит на скале. Пришлось укрепить фундамент
металлическими балками, а растрескавшийся песчаник основания
заменить прочной бутовой кладкой на цементе.
52
I
Долго v. внимательно рассматривал Вилькине одну из плйт с
вырезанными на ней писг. менами, а затем обратился к Мите и
указал на эту плиту
Митя вглядывался в массивную плиту, вделанную в одну из
стен храма. Она ему ничего не говорила. На ней были вырезаны
полустертые значки, фигурки, непонятные буквы, изображения
животных... Это были иероглифы — письмена древнего Египта.
Ими исписаны сотни памятников и храмов, множество древних
папирусов1. Еще сто лет назад никто не знал, что означают
эти письмена, и мудрейшие ученые мира ломали себе голову
над этими загадочными значками. Они даже не знали, бук-
вы ли это или целые слова: ведь каждый китайский, например,
значок означает целое слово, японский — целый слог.
Француз Франсуа Шамполлион твердо решил отдать всю
жизнь разгадке тайны иероглифов. Во что бы то ли стало их
прочесть. Ни за что не уступать!	•
Вот это нравилось Мите: искать, добиваться, преодолевать
неслыханные препятствия, расшибиться, но одолеть проклятый
секрет! Неужели он не осилит такое дело, если будет учиться? И
Митя стал внимательней прислушиваться к рассказу.
— Двадцать один век назад, — сказал профессор,—египет-
ские жрецы с целью почтить память фараона Птоломся Епи-
фана ставили в храмах плиты с надписями. Подобные плиты
были найдены в Розетте (возле Каира) и здесь — в Филэ.
Сперва был найден розеттский камень (в 1799 г.) с надписью
египетскими письменами (иероглифами, сокращенной скоро-
писью, так называемым «демотическим шрифтом») и греческими-
Шамполлисн терпеливо разбирался в этих непонятных знач-
ках. Это было очень трудно.
— Как же он научился читать их? — спросил Митя, почесы-
вая в затылке. — Убейте меня, не понимаю, как за это взяться...
— А вот как: сравнивая оба камня (в Розетте и Филэ), он
сперва стал разбираться в наиболее известных словах — именах
египетских царей.
Профессор раскрыл принесенную книгу:
— Это означает «Птолемей», а это «Клеопатра»'1. Видишь 1 2
1 Египтяне писали на папирусе — особой бумаге, изготовлявшейся из
растения того же названия. «Стебель папируса разделяли иглой на тонкие
листочки, которые склеивались, так что получалась целая страничка^ Склеив
один ряд листочков, обрезали концы и потом клали сверху другой ряд —
поперек. Затем листки прессовали... высушивали и отполировывали клыком
или раковиной... Папирусную бумагу скатывали в трубку и наворачивали ее
на палочку».
2 Имена фараонов, обведенные овальным контуром, носят название «кар-
туши».
53
сходные значки? Сличая имена, Шамполлион постепенно узнал
значение отдельных букв. Тут он натолкнулся на огромную
трудность: древнего языка, на котором написаны египетские пись-
мена, он не знал.
Но, может «быть, среди египетских народностей сохранился по-
хожий на этот язык? Потомками древних египтян являются копты
и феллахи Ч Молитвы коптов написаны их древним языком
(вроде вашего церковно-славянского), и Шамполлион попытался
подставлять коптские слова в разбираемые древние надписи. К
своему восторгу Шамполлион убедился, что он на верном пути.
Он смог читать древние письмена. Он разгадал великую тайну
древности!
В 1824 г. появилось знаменитое сочинение Шамполлиона, от-
крывшее путь к чтению иероглифов, и благодаря его трудам изу-
чены жизнь, история и верования древнего Египта.
Вилькинс предложил остальным туристам не возвращаться
в Ассуан, а подняться вверх по Нилу, чтобы увидеть замеча-
тельное произведение древнего искусства: каменные колоссы Иб-
самбула. Вилькинс распорядился сдать багаж на хранение в
«Кэтэрэкт Отель» в Ассуане, и вся группа поспешила на паро-
ходик, который как-раз отходил к верховьям Нила.
1 Феллахи — крестьяне, мусульмане, говорят на арабском языке.
Копты — обращенные в христианство египтяне; теперь они занимаются
торговлей, служат в конторах.
Глава V.
ОТ ФИЛЭ ДО ИБСАМБУЛА.
ВНИЗ ПО НИЛУ. РЕЛИГИЯ ЕГИПТЯН.
...Митя стоял у борта и глядел на блестящую реку, на
высокие берега, на лениво проплывавшую барку с косым пару-
сом — «дахабие». Справа повеяло горячим дыханием Ливийской
пустыни.
Суровые берега, покрытые скудной растительностью, стали
сближаться. На самом краю огромной горы орлиным гнездом
прилепилась — высоко, высоко! — крохотная деревушка. Митя
закинул голову и удивился: и как только там люди
живут?
Ливийская сторона (левый берег) постепенно понижалась. Ни
следа зелени... Мягкие контуры песчаных дюн... Тусклый, без-
жизненный пейзаж. Часа через три пароход стал пробираться
сквозь мрачное ущелье в крутых и диких горах. Внезапно в про-
свете между темными скалами веселым пятном мелькнула яр-
кая зелень небольшого оазиса: веера пальм, развеваемые ветром,
и снова все погасло. Снова—куда ни глянь — угрюмые камени-
стые берега...
На западе закатилось солнце. Пурпур и золото расцветили не-
бо, воду и горы.
'После заката солнца в разных местах берега (там, где видне-
лись группы пальм) раздалось дружное жалобное мычание.
Вот так сюрприз! Оказывается, быков только после захода
солнца впрягали в «сакиэ». Эти странные .унылые звуки
перекликались с одного берега на другой: скрип деревянных
колес, мычание... Эта монотонная и дикая гармония так хоро-
шо оттеняет торжественную тишину вечеров у порога двух вели-
ких пустынь!..
На другой день в равнине, окруженной кольцом гор, показался
Короско (важный торговый пункт, соединенный с Абу-Хаме-
55
Ибсамбульские колоссы.
дом1 караванной дорогой через пустыню — 8—10 дней пути).
Затем Нил опять сузился, горы противоположных берегов ближе
подошли друг к другу и вместе со стройными пальмами и ми,
мозами ярким зеркальным отражением опрокинулись в почти не-
движную водную гладь...
Позже на правом берегу зазеленел целый цветущий оазис:
лесок из финиковых пальм и сикоморов, а между его дере-
вьями были рассеяны домики нубийской деревни Эль Дерр-
Это самая плодородная местность Нубии — Бостан, что озна-
чает «сад».
Наконец, справа путешественники увидели могучих стражей
Ливийской пустыни—'Ибсамбульских колоссов (или колоссов
1 Абу-Хамед— город на Ниле, ниже Бербера, главный сборный пункт
караванов.
56
Абу-Симбел). Они были целиком! изваяны в розовой скале. Пу-
тешественники веселой гурьбой высыпали на берег и стали взби-
раться. Митя храбро одолел трудный путь и, запыхавшись, оста-
новился перед этими строгими каменными великанами, непо-
движно сидевшими друг подле друга. По сравнению с ними тури-
сты и сам Митя казались мелкими жучками, которые карабкаются
по ладони человека... Что означали эти странные фигуры?
Митя вспомнил рассказ профессора о «.разгаданной тайне Егип-
та» и присмотрелся поближе к иероглифам и рядам резных .ри-
сунков, покрывавших камни и подножие статуй. Любопытство
мальчика было разожжено, теперь он сам стал расспрашивать
сэра Вилькинса. Тог охотно рассказывал, и древняя история
загадочного- Египта стала постепенно развертываться перед маль-
чиком, как пожелтевший от времени свиток, на котором записаны
чудесные, интереснейшие сказки.
«...Среди египетских фараонов одним из наиболее властитель-
ных, честолюбивых и воинственных был фараон Рамзес II (изо-
бражение которого видели перед собой наши путешественники).
Иероглифические надписи в его храмах в пышных, цветистых
выражениях рассказывают о его храбрости и победах, а беско-
нечные ряды людей, изображённых на стенах и колоннах, — это
всевозможные народы, покоренные им и склоняющиеся в знак
покорности... В каких только видах, в какой только обстановке
не нарисован Рамзес II: в битве, в храме, в суде! На рисунках
его изображают великаном, а все остальные люди во много раз
меньше его: этим египтяне хотели показать его власть и превос-
ходство над простыми смертными.
Рамзеса всюду в походах будто бы сопровождал ручной
ле®, обычно спокойный, но во время битвы приходивший в
ярость.
В различных египетских храмах очень часто изображается
сцена битвы при Кодшу (или Кадеше) у реки Оронта, когда не-
приятельские войска (хеттиты, или хеты) застали Рамзеса врас-
плох в его лагере; «Неожиданность нападения была полная»,—рас-
сказывает Масперо на основании иероглифических описаний (так
называемой «поэмы Пентаура») х. «Часть пехоты была перебита,
не успев даже взяться за оружие... Кучка защитников расстраи-
вается и уже готова обратиться в бегство, как вдруг в это самое
время раздается громкий воинственный крик, смешанный с ры-
чанием: Рамзес II со свои-м львом выступает в бой! При виде
первых колесниц врага он схватил копье, велел отвязать льва,
вскочил на колесницу и ринулся в самую середину схватки-..
1 Пентаур—египетский «скриба» (писец), записавший поэму о битве
при Кодшу (или Кадсшс). Пентаура считали автором этой поэмы.
57
Но скоро фараон был отрезан от войска и очутился среди ®ра-
гов один, со своим конюшим Меняй». «Тогда, — рассказывает
предание, — фараон взмолился богу солнца Аммону, восклик-
нув: «Взыв'ю к тебе, о Аммон, отец мой! Мои воины покинули
меня... помоги мне!». «И в одно мгновение десница Рамзеса по-
разила врага, и в ужасе они стали говорить друг другу: «Нет,
это не человек, это сам Ваал! Один без воинов и воевод от-
ражает сотни тысяч! Скорей побежим укрыть от него нашу жизнь,
дыхание уст наших!..» Пять раз устремлялся он один на целое
войско врага, и пять раз прорванные им ряды смыкались. В
шестой он разбил врага окончательно.
Когда Рамзесу удалось прорваться, первой его мыслью были
любимые лошади, носившие его на поле битвы: «Победа ® Фи-
вах» и «Нуррит-утсха». И поразительно! Ни лошади, ни лев не
были даже ранены, но их попоны были все в пыли и крови, на-
шейные чехлы изорваны и висели лохмотьями...»
Такими явно неправдоподобными сказками, намеренно возвели-
чивающими египетских царей, полна сказочная история Египта,
рассказанная каменным языком гигантских плит и колонн. Но
фараоны не довольствовались своей огромной властью и победа-
ми. Они хотели, чтобы им воздавались божеские почести. Глав-
ный бог древнего Египта носит разные названия — Ра, Аммон,
Озирис, но вое эти названия означают одно существо — бога
Солнца. Ослепительное солнце круглый год сверкает в необычай-
но чистом воздухе Египта. Немудрено, что в воображении наив-
ного народа солнце рисовалось величайшей силой, заслуживаю-
щей обоготворения.
Рамзес II считал себя сыном Аммона, то есть почти богом, и
приказал придать колоссальным статуям этого бога, вырезанным
в скалах Ибсамбула, сходство с собой. Не так уже был красив
этот Рамзес (об этом может судить всякий, кто посмотрит на
зверское, высокомерное лицо его мумии, хранящейся в Каирском
музее). Но воля деспота была законом, и неизвестный гениаль-
ный художник послушно вырезал в скале четырех сидящих пре-
красных исполинов, похожих на Рамзеса, каждый высотой с ше-
стиэтажный долг Ими можно, действительно, любоваться без
конца. У одной из этих каменных статуй нет головы и рук: они
отвалились...
Неукротимое любопытство овладело Митей. Он не мог равно-
душно глядеть на черное отверстие, зиявшее в скале, и все
время торопил профессора скорее спуститься. Что-то он там
увидит?
Сырая прохлада объяла его внизу: он очутился в подземном
храме и переходил из одной залы в другую. Все стены, покрытые
5S
Рамзес 11 Севострис.
рисунками, и скульптурные украшения повествовали об одном и
том же: о победах «великого Рамзеса».
Ошеломленный всем виденным и слышанным, Митя у под-
ножия горы еще раз оглянулся на молчаливых гигантов, ста-
раясь запечатлеть их в памяти. На насыпь между двумя храмами
все время сыпался целый дождь песка, приносимого ветром из
пустыни. Ревнива и сурова Ливийская пустыня \ неохотно отдает
человеку древние каменные памятники. Случается, что не успева-
ют разрыт^, с огромным трудом откопать развалины храма, как
жгучий ветер пустыни — хамсин — наносит целые горы раскален-
ного песку, и мало-помалу развалины снова засыпаются. Но со
статуями Ибсамбула пустыня ничего поделать не может: рав-
1 Нил узкой полосой разделяет две огромных пустыни: западную Ли-
вийскую м восточную Нубийскую.
59
подушные и суровые, они глядят в сторону Нила, на восток,
огражденные могучей красной скалой, и в бессильной злобе
воет ветер пустыни, швыряясь пригоршнями желтого песка!..
Снова на пароход. На берегу виднелись жалкие деревушки.
Черные голые нубийцы прервали работу и, приблизившись к бе-
регу, с любопытством рассматривали проезжавших у самого
берега иностранцев. Нелегка их жизнь: это такие же бедняки-
землепашцы, как феллахи... Немного южнее Ибсамбула у второ-
го водопада — в Вади Хал1фе — проходит официальная южная
граница Египта. Наши путешественники вернулись в Ассуан и
пересели на другой пароход.
...Равномерно стучит машина парохода, идущего вниз по тече-
нию Нила. Куда укрыться от невыносимого зноя? Пассажиры
не смели выглянуть из-под парусинового тента и тщетно искали
на сияющем небе хоть единого маленького облачка, которое за-
крыло бы солнце.
Медленно мимо бортов проплывали берега великой реки. Здесь
Н,ил постепенно становился шире. Сидя в удобном соломенном
кресле, профессор курил трубку.
Справа на излучине восточного берега показалось селение. На
противоположном берегу виднелись какиен’о развалины.
— Это селение Ком Омбо, — сказал сэр Вилькинс. — Здесь
в древности стоял город Омбсс с двумя храмами. Один из них
был посвящен духу тьмы, Себеку, который воплощался в образе
«священного крокодила», другой — богу света Гору.
. — Что же это за боги такие? —-спросил Митя. — Чудно как-
то: больно много богов у них было, у египтян этих!
— Нет, мой друг, — сказал Вилькинс, — во-все не много. Глав-
ные боги, это — троица: солнце, его супруга и их юный сын —
Озирис, Изида и Гор.
Горус, или Гор, которому посвящен был один из храмов в
Омбоса, — это тот же Ра Озирис, но в юном образе: юноша
борец и защитник людей от злых сил природы. Образы Ра и
Гора часто сливались в одно и тогда назывались Ра-Гармакхути.
Мисс Эдит рассмеялась, видя озадаченное лицо и болезненно
наморщелгный лоб Мити, тщетно пытавшегося запомнить столько
названий.
— Боюсь, «а первый раз это для него будет трудным! —
сказала Эдит. Ес светлые волосы, пронизанные солнечными лу-
чами, становились в их свете золотистыми, казалось, они ок-
ружены каким-то ореолом. Она старалась сохранять серьезный
вид, но голубые, слегка прищуренные глаза се выдавали — они
весело смеялись.
— Ничуть не трудно! — строго сказал профессор, и Митя с
готовностью подтвердил:
60
— Нет, не трудно. Честное слово, я все помню.
— А ну, повтори.
— Как же, знаю: Ра, Гор, Ам...— мальчик смешался и густа
покраснел. У Мити было много свойств, которыми он завоевывал
симпатии совсем чужих людей. Например, такой внезапный ру-
мянец смущения сильно расположил обоих англичан в его поль-
зу. На этом основании профессор как-то утверждал, что Митя—
«невинное дитя природы», то, что называется tabula rasa, т. е.
«чистая доска», на которой можно написать что угодно... Он
собирался переделать по-своему мальчика. Удалось ли это ему?
Это мы увидим впоследствии...
Митя с любопытством смотрел на диковинные рисунки, изо-
бражавшие других богов Египта (Тота, олицетворявшего разум
и изобревшего математику и прочие науки и искусства; Хатор,
царицу любви и красоты; Анубиса...).
— Это еще что за чудовища?!'—ахнул Митя и ткнул паль-
цем в рисунки богов, которые были изображены с головами птиц
и зверей. — Отчего у них птичьи головы?.. А клюв-то какой,
батюшки!
— Египтяне воплощали своих богов в так называемых «свя-
щенных животных», а потому и изображали некоторых богов в
таком виде, — объяснил профессор и рассказал Мите историю
о священном быке — Аписе,
— Апис был самым священным из всех животных, которым
поклонялись египтяне. Апис воплощал на земле святость Ози-
риса и Нила- Но далеко не всякий бык мог быть Аписом-
Годилось только животное известной масти, с определенными
пометками. Во всем Египте мог быть только один бык Апис-
Жил он в столице Мемфисе, в роскошном здании. Кормили его
лучшими яствами и водили в великолепных процессиях.
— Это быка-то?1 Чудно! — заметил Митя.
— По смерти, — продолжал профессор, — Апис бальзамиро-
вался и погребался в специальной усыпальнице...
Но тут, несмотря на все уважение к профессору, Митя фырк-
нул, с трудом сдерживая смех:
— Хорошо ему жилось, нечего сказать! А зачем же это делали?
Морочили простой народ, вот для чего!
Вилькинс молчал, сознавая правоту мальчика. Действительно,
жрецам нужно было показать простому народу бога в живом
образе; во что бы то ни стало нужно было оглушить и устра-
шить народ пышными процессиями и таинственными сказками,
чтобы он верил и повиновался. Все это так; однако англича-
нину очень не понравилась такая резкая вспышка в обычно
смирном Мите. Но Вилькинс утешил себя: ничего, стешем ди-
каря, воспитаем!
61
...Постепенно исчезли обработанные поля, и вдоль берегов Ни-
ла потянулись однообразные скалы’
Ниже Ассуана Hi л стал быстро суживаться. Берега довольно
близко подошли друг к другу, и пароход очутился в тесном уще-
лье, между суровых скал с чернеющими пещерами.
— Это ущелье называется Сильсилэ, т. е. Цепи. Говорят, что
здесь когда-то с одного берега на другой была перекинута цепь.
Но это ошибка. В действительности тут некогда стоял коптский
город Селжел, и это случайное совпаденге звуков породило ле-
генду о никогда не существовавшей цепи. А какие тут грандиоз-
ные каменоломни! Сколько труда на них затрачено! — расска-
зывал профессор. По его просьбе здесь была сделана остановка,
которой он воспользовался, чтобы забраться в пещеры и
собрать образцы камней. Восхищение Вилькинса было непе-
редаваемо. Сразу дала себя знать страсть ученого специалиста:
некоторые кусочки камней он держал любовно, дрожащими
руками.
В этих скалах целые слои мощного камня были отколоты
правильными рядами и уступами: казалось, будто гигантская
пила отпиливала огромные ровные брусья, каждый величиной
с обелиск.
— Неужели все это делалось голыми руками людей? —изум-
лялась Эдит.
— Да, дорогая, — сказал Вилькинс. — Страшно подумать,
сколько тысяч рабов погибло на обработке этих каменоломен,
на перевозке каменных глыб через пустыню и на постройке этих
огромных храмов!..
...Пароход шел к северу. Вое шире и огромней становился Нил.
То слева, то справа появлялись развалины — обломки колонн и
руины храмов. А у их подножья виднелись какие-то жалкие
глиняные черепки: это были хижины феллахов, возле которых
копошились крохотные люди-букашки.
Митя был сильно увлечен рассказами о смелых, настойчивых
изысканиях ученого Мариэтта. Он начинал входить во вкус рас-
копок и поисков неведомых храмов. По ночам ему снилось, что
он блуждает по каким-то подземным ходам, копает землю и об-
наруживает бронзовые и золотые сосуды с изумительными узо-
рами. В этих снах он воевал с целой кучей бандитов, которые
хотели похитить эти сокровища, но он неизменно обнаруживал
их козни и просыпался с сильно бьющимся сердцем. Сознание
его еще было затуманено сном, но он не открывал глаз, горько
сожалея, что удивительные похождения кончились, и обычно «за-
канчивал» их в своем воображении: лежа с закрытыми глазами,
он фантазировал, будто возвращается, нагруженный всевозмож-
ными древними сокровищами, в Москву. Огромный зал с мно-
62
Древний храм в Эдфу.
жеством скамей. Сотни седобородых ученых в изумлении встают
с мест во время доклада об его открытиях, чтобы рассмотреть
этого замечательного мальчика... Уже проснувшись, он мучи-
тельно решал важный и ужасно трудный вопрос: имеет ли он
право утаить и продать какую-нибудь мелкую золотую вещь (ну,
самую мелочь!), чтобы уехать на эти деньги на родину. И,
скрепя сердце, решал—все, абсолютно все, до последней бусинки
благородно сдать в музей!..
А очнувшись от мечтаний и вернувшись к печальной действи-
тельности, Митя усиленно обдумывал план возвращения на свой
пароход. Поездка вниз по Нилу была ему очень на-руку. Как
только он доберется до Каира — первого морского Шорта на своем
пути, — он тотчас же явится на любое советское судно, которое
увидит в гавани. Свое намерение он решил скрыть от профессора.
В дальнейшем туристы посетили Эдфу и Эснэ.
— Вот молодчина этот Мариэтт! — восхищался Митя, глядя
на величественный храм в Эдфу, недавно отрытый Мариэттом
из-под развалин.
— Еще так недавно, — воскликнул профессор, — на этом ме-
сте было целое село!.. Мариэтт поступил очень решительно: он
велел снести девяносто две хижины вместе с горкой, на которой
6?
Они были построены, — и пред глазами кбпавшйх предстал со-
вершенно уцелевший храм.
Уже издали туристов поразила причудливая разрисовка стен.
На фасаде храма Эдфу нарисована огромная фигура фараона
Птолемея: он держит военнопленных за волосы и замахнулся над
их головами большим топором. (Это символ победы, власти и
могущества.)
— Неужели все это только' недавно открыто?.. — говорил по-
раженный мальчик, переходя от одной колоннады к другой, аз
одного зала в другой: перед ним раскрывалась грандиозная пер-
спектива, протяжением в сто тридцать метров.
Профессор объяснил Мите огромную ценность этого храма: он
был громадной библиотекой прошлого и заключал богатейший
материал по истории, географии и мифологии древнего Египта.
На стенах были изображены всевозможные осады и битвы. Кар-
тины знакомили с сельским бытом, а длинные надписи крас-
норечиво рассказывали о подвигах, излагали гимны и молитвы.
Особенно важны для науки найденные там астрономические
таблицы и перечисление всех областей («номов») и горо-
дов Египта — двадцать семь географических списков Египта и
Нубии.
...Когда Митя попал в живой и веселый арабский городок
Эснэ, окруженный финиковыми пальмами и плантациями сахар-
ного тростника, настроение его сразу поднялось. Этот городок
был невелик: глиняные домики, узкие улицы и базар.
Еще недавно в эснеский древний храм можно было проникнуть
только по деревянной лестнице, которая вела на дно — в глу-
бокую темную яму. Теперь этот храм, выстроенный во времена
Птолемеев, был совершенно восстановлен и прекрасно содер-
жался: среди низеньких арабских домиков гордо возвышались
его стены с барельефами и узорные колонны.
Когда (путешественники вышли из мрачного храма на улицу,
они были ослеплены1 яркими красками толпы, ошеломлены кипу-
чей, говорливой жизнью арабского рынка.
—- А теперь, ту Ьоу (мой мальчик), пойдем посмотрим, что
здесь есть хорошего, — воскликнула Эдит и, тряхнув звенящим
серебряным кошельком, принялась выбирать на прилавках неж-
ные лилово-розовые шелковые платки.
Невесело поглядывал на нее Митя: у него ведь не было ни
гроша за душой.
Но Эдит указала ему на корзинку с лакомствами — халвой,
нугой, Финиками — и бросила лавочнику серебряную монету:
— Take, please! (Бери, пожалуйста!), — сказала она Мите,
дружески улыбаясь.
Митя не заставил себя долго упрашивать. Вскоре пальцы и
64
щеки его были измазаны халвой, а вздернутый нос припудрен
сахарным порошком. Зубы Мити безнадежно увязли в какой-то
тягучей сладкой массе, и все, за что он ни бра\ся, прилипало
к рукам.
Но Митя был на седьмом небе...
5-626
Глава VI.
СВЯЩЕННЫЕ ФИВЫ. «ДОЛИНА ЦАРСКИХ ГРОБНИЦ»
И ГРОБНИЦА ТУТАНХАМОНА.
Надо отдать справедливость Мите: он далеко не безразлично
относился ко всему, что ему объясняли и показывали. Он чрез-
вычайно живо и остро воспринимал и впитывал в себя новые
впечатления и сведения. Он начал понимать значение терпели-
вых научных изысканий и увлекаться переживаниями храбрых
египтологов: здесь было много заманчивого — таинственного и
героического. Мите очень повезло: в то время как прочим пас-
сажирам приходилось довольствоваться казенными, заученными
объяснениями проводника, Митя имел рядом с собой ученого,
замечательного педагога, который очень хорошо к нему отно-
сился.
Но у Мити был еще один педагог, о существовании которого
Вилькинс и не подозревал, — невидимый учитель, который вел
свою параллельную, неустанную работу. Этим учителем была
сама жизнь, тяжелая жизнь трудового Египта, в самую гущу
которой Мите пришлось недавно окунуться. Когда мимо окон
комфортабельной каюты проплывали зеленые берега с хибарка-
ми, с феллахами в синих рубахах, несшими тяжелые корзины,
когда Митя видел внизу у самой реки их худых жен, моющих
посуду, и ребят с глазами, постоянно воспаленными от солнца,
песка и грязи, — он проникался живейшей симпатией к этим
незнакомым труженикам и страдальцам и твердо чувствовал:
это — свои, а вон те, на палубе, — чужие. И вместо радости,
что ему удалось начать «новую жизнь», Митя испытывал глу-
хую, безотчетную вражду ко всем этим упитанным, розовым,
как поросята, лэди и джентльменам, сонно млевшим в тени тента
и зонтов и презрительно глядевшим на «весь этот сброд».
66
Он был далеко нс так прост и наивен, как казалось с первого
взгляда. В нем уже начинались серьезное раздвоение и глухая
борьба с прежним Митей. Медленно погружаясь в мягкую пе-
рину буржуазного комфорта, сн барахтался, испытывая искрен-
нее отвращение- Отчего это так происходило, он сам не мог
понять. Ведь издали эта жизнь казалась ему такой привлека-
тельной? Но едва ему удалось одной ногой ступить в этот
заманчивый по внешности мир, как неодолимая волна ненависти
поднялась в нем и мутила его детскую душу...
С большим интересом и даже волнением Митя ждал прибли-
жения к Фивам, египетской столице древности, о которой ему
столько рассказывали. Величие и грандиозность древних хра-
мов и статуй сильно влияли на Митю. Правда, беден был его
немногословный язык: кроме «Здорово! Эх! Чудно» и тому
подобных восклицаний, он не знал, как выразить море вол-
новавших его ощущений. Но ощущал он глубоко, очень глу-
боко.
...Уже издали на обоих берегах Нила виднелись громады древ-
них храмов, и все туристы высыпали на палубу. Стовратые Фивы
были в древности 1 цветущей, шумной столицей египтян, которую
искусные инженеры защитили от разлива Нила громадными,
мастерски построенными плотинами, откуда воды реки устреми-
лись в тысячи каналов. На правом берегу некогда кипела жизнь,
высились роскошные дворцы, и на огромной территории милли-
оны людей трудились, любили и умирали.
В то же самое время на левом берегу Нила царила торжест-
венная тишина, лишь изредка прерываемая гимнами жрецов или
рыданиями наемных плакальщиц: тут совершались приготовле-
ния трупов (бальзамирование, обмывание и т. д.), высекались
из камня гробницы, чеканились из золота амулеты или талис-
маны, которые клались в гроб к покойнику. Семьдесят дней про-
должались похороны египтян.
Все это, впрочем, мало интересовало Митю: он сгорал от не-
терпения увидать единственную в мире по грандиозности ко-
лонную залу Карнака, которая уцелела от всех невзгод и войн.
Все, что он видел до сих пор, казалось ему недостаточно вели-
ким и грандиозным. Он жаждал такого каменного величия, кото-
рое бы его ошеломило окончательно. И он нетерпеливо вертелся
в толпе пассажиров у сходен, дожидаясь сигнала, чтобы первым
выскочить на берег.
Каждого из пассажиров интересовало свое. Толстый фабрикант
Томкине с женой устремились прямо на шумный арабский базар
Луксора (в прошлом часть Фив, сейчас грязное туземное местеч-
1 В эпоху Среднего и Нового царств (2100—945 г. до н. в.).
5»
67
ко). Остальные туристы с бедекерами (путеводителями) и фотоап-
паратами пошли с проводникам ,и вскоре скрылись из виду. Но
мисс Эдит увлекла профессора и Митю на вершину холма, откуда
открывался прекрас» ый вид на развалины древнего Луксора: два
ряда стройных колонн, три огромных статуи Рамзеса II, красный
гранитный обелиск * *. Она раскрыла маленький томик в красном
сафьяновом переплете и стала громко читать:
«Немного существует таких мест, с которыми связывалось бы
представление о сияющем счастье, о которых вспоминаешь с не-
вольной радостной улыбкой, думая: «Там обитает светлая ра-
дость». К этим редким местам принадлежит Луксор — царство
солнечного света, тепла, золотых закатов и серебристых ночей,
где песни лодочников тихо поднимаются к Фивам — к развали-
нам и могилам...»
— Мечтатель, — улыбнулся Вилькинс. — Это слова нашего пи-
сателя Роберта Хитченса. При мне Луксор представлял собой
возделанное поле с несколькими хибарками и обломками разва-
лин, а между колоннами были устроены загоны для скота. Прав-
да, сейчас тут многое изменилось.
Вилькинс окинул взором расчищенную территорию и у са-
мого берега увидел недавно открытый великолепный храм, вы-
сокое здание нового отеля и прекрасный сад, где под пальмами
цвели яркие розы. Затем он с удивлением посмотрел на Митю,
который возбужденно топтался на месте.
— Разве тебе все это не нравится? —спросил он, указывая на
храмы н колонны.
Митя с умоляющим видом тянул профессора за рукав.
Вилькинс рассмеялся.
— Ничего не поделаешь, Эдит. Пойдем.
Митя не шел, а летел. Он мчался, не уставая, по длинной, бес-
конечно длинной аллее в два километра, по обеим сторонам ко-
торой на него глядели диковинные сфинксы с телом льва и ли-
цом женщины; у некоторых сфчнксов были бараньи головы...
Наконец, в конце аллеи показались высокие каменные здания
и памятники, которые возводились тут многими фараонами на
протяжении трех тысяч лет. Это был Карнак.
Но как описать восхищение Мити в тот момент, когда он очу-
тился в Зале с колоннами2? Сто тридцать четыре колонны, вы-
сотой в семиэтажный дом каждая, украшенные узорами, чудес-
ными барельефами и надписями, представляли собой невиданный
1 Там раньше стояли два обелиска:, второй был увезем в Париж и теперь
украшает Площадь Согласия. Самолюбивый Рамзес велел во всем храме
стереть имена других фараонов и пошел даже на обман: под статуей Аме-
нофиса поставил свой картуш, чтобы думали, что это его изображение.
• Пострсен при Сети I.
68
Колонны Карнакского храма.
дремучий лес, в котором терялся взор. Для того чтобы охватить
одну колонну, семь человек должны были взяться за руки.
— Неужели человек в силах создать это? — воскликнула
Эдит. — Так и кажется, что этот зал строили и жили в нем
великаны, вроде Ибсамбульских колоссов!
— Набеги завоевателей, сильное землетрясение — ничто не
могло потрясти этих могучих колонн, — сказал Вилькинс. Они
стали рассматривать резные украшения и рисунки на колоннах —
целую панораму походов. Сети I и Рамзеса II.
Митя онемел, оглох, остолбенел: ничего болбе грандиозного он
не мог себе представить!
Вилькинс повел Эдит и Митю в то место Карнака, где в
1903 г. сделано замечательное открытие: случайно на дне ямы
с водой был открыть тайник, где обнаружили невиданное сокро-
вище: восемьсот статуй и пятнадцать тысяч бронзовых предме-
тов. Недалеко от этого места был обнаружен золотой саркофаг,
блиставший и переливавшийся в лучах огней.
69
— Но каково было изумление ученых, — рассказывал Бяль-
кине, — когда, открыв мумию, на которой было написано, что
это «мумия царицы Тин — матери Аменхотепа IV», они обнару-
жили вместо женщины высохшее тело мужчины.
— Кто же это был? — удивленно спросила Эдит.
— Это был труп ее сына, Аменхотепа IV, известного «фара-
она-мятежника», отвергавшего всех богов Египта и вызвавшего
ненависть жрецов и знати. Пришлось тайно перевезти его тело
из гробницы и обманным образом тут похоронить.
...Таков Карнак: всюду, куда ни бросишь взор, — повален-
ные резные колонны, пилоны, обломки стен и храмы. Недалеко
от триумфальной арки — священное озеро, в которое глядятся
древцие развалины, вспоминая былое время.
Фиванские храмы поражают не только грандиозностью. Хотя
колонный зал Рамессеума, находящийся на левом берегу Нила,
имеет всего тридцать колонн, но он чарует всех гармонией про-
порций и стройностью. (Недаром знатоки сравнивают его с чу-
дом греческой архитектуры — храмом Парфеноном.) Рамессеум
создан был Рамзесом II, чтобы увековечить себя и свои военные
подвиги, и украшен множеством рисунков (изображающих, между
прочим, все ту же известную битву при Кодшу, где Рамзес, будто
бы, один и безоружный разбил целое войско).
Общий вид развалин Карнака.
70
Колоссы Мемнона.
Перед большим пилоном * 1 лежала колоссальная статуя того же
эамзеса, прозванного Сезострисом. Эта статуя из розового гра-
чита была разбита и обезображена врагами фараона.
— Это самый большой в свете монолит 2, которому придан че-
\овеческий образ. — сказал профессор. — В стоячем положении
эн был выше пятиэтажного дома, а весит он тысячу тонн.
Он остановился перед триумфальным портиком, украшенным
четырьмя обезглавленными статуями, как вдруг услышал гром-
кий голос Мити, который опять пришел от чего-то в восторг.
У Мити разбежались глаза: куда смотреть раньше? Ведь все
здесь интересно! Подбежав к склону горы, он в изумлении стал
звать профессора:
— Идите скорей сюда! Скорей! Вот здорово, чорт возьми!
Митя указывал на две огромных фигуры, неподвижно воссе-
давшие среди равнины, затопленной разливом. Обычно у их ног
‘Пилон — ворота, образованные из двух усеченных пирамид, соеди-
ненных вверху поперечной террасой.
1 Монолит — цельный камень, из которого делается колонна или
₽татуя.
71
расстилаются плодородные поля й колышется море кдлбсье® ржй.
Но сейчас поля были залиты, и вода поднялась до каменных ко-
лен статуй.
— Что это? — спросил Митя.
— Это статуи Аменхотепа II. Слыхал ли ты Про колосса Мем-
нонского?
Митя покачал головой.
— Как? Неужели не знаешь?
И профессор рассказал Мите —
' ПОВЕСТЬ О ПОЮЩЕЙ СТАТУЕ.
В 27 г. до нашей эры с этой статуей случилась странная исто-
рия: она вдруг стала звучать!
Этот странный, но гармоничный звук слышен был на восходе
солнца, когда первые лучи озаряли статую. Началось это во
время фиванского землетрясения, когда верхняя часть этой ка-
менной статуи отвалилась.
Загадочное «пение камня» было совершенно непонятно. Уче-
ные пытались объяснить его так: первые лучи солнца, проникая
в щели и трещины камня, вызывают быстрое высыхание росы’.
Пары, сразу расширяясь, вырываются из щелей и вызывают ко-
лебание воздуха — звук. С тех пор колосс Мемно-на прослыл од-
ним из «семи чудес света».
— Толпы людей съезжались со всех концов света, — сказал
Вилькинс, 1— и тратили последние деньги, чтобы услышать таин-
ственный голос... бее дело испортил римский император Септимия
Север. Он хотел «починить» статую и «улучшить» ее голос я
велел собрать вес обломки, составить их и склеить. Но, словнс
в насмешку, результат «ремонта» оказался очень плачевным: зву-
чание колосса навсегда прекратилось...
Митя был сосредоточен и задумчив. «Как жаль,— думал он,—
что статуя уже не поет. Как это было бы интересно—ночевать
в поле, дожидаясь зари, и услышать звучание камней...»
И Митя машинально повторял понравившееся ему слово:
А-мен-хо-теп...
ВРАТА ЦАРЕЙ (БИБАН ЭЛЬ МОЛУК) И ГРОБНИЦА
ФАРАОНА ТУТАНХАМОНА.
В моачном ущелье (к северо-западу от Рамессеума) у под-
ножья скал зияли черные отверстия: там, на самом дне глубоки}
коридоров, были гробницы многих фараонов. В свое время и>
1 Такое звучание камней подтверждено наукой, хотя не нашло доста
точного объяснения. Иногда звучат и развалины Карнакского храма.
72
Алебастровая вала из могилы
Тутанхамона.
тщательно замаскировали и на-
глухо замуровали. Много сил
и времени затратили ученые, по-
ка обнаружили многие могилы.
Замечательные картины, укра-
шавшие эти склепы, прекрасно
сохранились.
В 1914 г. разразилась миро-
вая война. Но нашлись такие чу-
даки, которым было не до вой-
ны, и в этом же году двое лю-
бителей древностей поселились
в Египте, в «Долине царских
могил», всем существом отдав-
шись раскопкам. Во всем мире
гремела несмолкаемая орудийная
канонада, кровопролитная бой-
ня уносила в могилу миллионы
жизней, но лорд Карнарвон и
сэр Картер были отрезаны от
всего мира. Они из года в год
рылись в земле, как неутомимые
кроты, и разрушали хижины, ме-
шавшие раскопкам. Лишь через
восемь лет — в ноябре 1922 г —
их рабочие неожиданно обнару-
жили среди груды мусора и
щебня какую-то каменную сту-
пеньку, а там и целую лест-
ницу. В ней оказалось шестнад-
цать ступеней. С трепетом и не-
описуемым волнением спустился
и внизу наткнулся на заделанный известкой и крепко замурован-
ный вход. Этот вход был запечатан печатями царского кладбища.
Склеп был вскрыт, и в нем найдено много драгоценных предме-
тов, .разбросанных в беспорядке: очевидно, вскоре после погре-
бения тут побывали воры. Они делали все второпях, спеша
скрыться. В центре склепа стоял роскошный золотой гроб с му-
мией Тутанхамона в тройном саване, украшенной драгоценностя-
ми и изумительно сохранившимися цветами. На лице трупа ле-
жала искусно сделанная маска из чеканного золота, инкрустиро-
ванная разноцветным стеклом, лапис-лазурью, сердоликом и об-
сидианом. Шея была обв та двойным ожерельем из червонного
золота и голубых эмалевых и фаянсовых бус (уже в то время
был открыт секрет производства отличного фаянса!).
Картер по древним ступеням
73
— Что может быть красивей старинного фаянса, а по-ваше-
му — поливы? — сказал профессор. — Здесь, в Египте, — роди-
на фаянса. Египетские мастера знали секрет изготовления разных
смесей красок, поэтому богатство и разнообразие египетских по-
лив поистине изумительно Ч
Голова у Мити кружилась. Как рад был он, когда они очути-
лись на свежем 'воздухе и вернулись к прозрачности вод, к ше-
лесту зеленых ветвей и щебетанию птиц!..
Истлевшие мумии, золотые кольца, развалины, кувшины,
вазы — все это диким вихрем вертелось в голове мальчика. Он
почувствовал необычайное облегчение, когда пристань стала
медленно удаляться, по обе стороны суденышка заплескались
голубые волны! Началась безмятежная, бездумная пароходная
жизнь...
1 Фаянсом называются гончарные иэделия из пористой глины, по-
крытые прозрачной глазурью и имеющие в изломе шероховатый землистый
вид. Родина глазури — Египет. Глазурь окрашивалась насквозь окисями
металлов. Особенно часто и удачно применялась египетскими мастерами
окись меди, при помощи которой они достигали поразительных зеленоватых
и бирюзовых тонов, составляющих характерное отличие и славу древне-
египетских фаянсов. (Их можно видеть в Москве, в Музее изящных
искусств.)
Глава VII.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА В АССИУТЕ. МИТЯ УБИТ
ГОРЕМ. «МОРЕ, ВЫРЫТОЕ РУКАМИ ЧЕЛОВЕКА».
Пора, пора отдохнуть от древностей и развалин! Все туристы
оживились, увидев Ассиут, большой город с множеством зданий.
Снова толпы смуглых, желтых и черных тел, снова рынок и мно-
жество фруктов, сластей и товаров. Большой успех имели мест-
ные изделия — посуда из красной и черной глины прекрасного
качества, вышитые золотом и серебром шали и всякие «египет-
ские» древности (конечно, поддельные, изготовляющиеся специ-
ально для обмана туристов).
Надписи на магазинах были на разных языках, главным обра-
зом на испорченном французском и английском, а на одной сте-
не красовалась афиша:
ПРИЕХАЛ
ВЕЛИКИИ
ГИПНОТИЗЕР ИЗ ПАРИЖА!
Продавцы сидели в своих лавках, скрестив ноги, куря длин-
ную трубку кальяна и отпивая время от времени черный кофе
из маленькой, с наперсток, чашечки. Большие дома красовались
только в центре; целые кварталы состояли из обваливающихся
ветхих домиков и жалких глиняных хижин, с узкими улицами,
где бродили их черные обитатели,—люди, свиньи, собаки, козы и
75
Rypbt, й ассиутский осел (лучшая порода осла в Египте) испускал
свой пронзительный крик.
Митя беспечно бродил среди всей этой сверкающей сутолоки,
ослепленный и опьяненный горячим шумом африканского го-
родка, как вдруг, притаившись под навесом у одной лавки, о« уви-
дал жуткую и знакомую картину, и сердце его на мгновение пе-
рестало биться: недалеко от него появилась группа черных лю-
дей в лохмотьях, которые шли, охраняемые вооруженными ара-
бами. Митя увидал знакомые лица и среди невольников узнал
девочку Тэну. Ее тонкое умное личико, заплаканные черные гла-
за сразу обратили его внимание.
Что делать? Если кто-нибудь из помощников джеллаба (ра-
бовладельца) опознает Митю, его песенка спета: толпа не ста-
нет разбираться в подробностях и не позволит англичанину за-
ступиться за бежавшего раба. Оставалось одно: бежать, куда
глаза глядят, скрыться! Но Митя продолжал стоять. Он был
поглощен мучительной мыслью: как сласти Тэну? У него мельк-
нула отчаянная, почти безнадежная мысль. Он отступил в тень
навеса улицы и, благополучно перейдя на другую сторону, сме-
шался с толпой. Убедившись, что он вне опасности, он побежал
к магазину ковров, где оставил своих друзей. К счастью, все еще
были там.
Вилькинс рассматривал редкостный узорный ларец. Эдит усерд-
но торговалась, покупая поблекший, ценный ковер. Дамы и
джентльмены, навьюченные покупками, усаживались на ослов.
— Как дорого!—воскликнула с досадой Эдит и «пересчитала
пачку банкнотов. — Я готова вернуться на пароход за деньгами,
так мне хочется купить этот ковер. Вот кстати Митя. Не сбе-
гает ли он на пароход? Одна со, что с ним?
Митя, задыхаясь, подбежал к профессору. Мальчик сразу осу-
нулся от волнения: глаза глубоко впали, губы посинели, он с
трудом дышал. В нескольких словах он рассказал Вилькинсу о
встрече.
— Я так и думал, — спокойно заметил профессор, —Ассиут —
место встречи рабовладельческих караванов, идущих из Абис-
синии и Дарфура... Недаром я заметил на окраине города колос-
сальное кладбище, подобного которому нет во всем Египте: здесь
похоронены сотни тысяч невольников. Ну, друг мой, марш на па-
роход, и сюда больше ни шагу, до отплытия: я поручаю тебя
сэру Томкинсу — он как раз идет на пароход.
Но Митя не успокаивался: в самых горячих выражениях, ка-
кие только мог найти, он стал молить профессора... разыскать
Тэну и откупить ее у рабовладельца. Но англичанин только рас-
хохотался: станет он впутываться в грязную историю ради ка-
кой-то черной девчонки!
76
•— Уверяю вас, — заявил краснолицый, толстый Томкине,
улыбаясь, — таких девочек, особенно если она недурна собой, про-
дают в гарем какого-нибудь арабского шейха, а там ей будет со-
всем неплохо житься!
Вилькинс нахмурился и на этот раз более решительно прика-
зал Мите итти иа пароход. Митя в отчаянии взглянул на сдви-
нутые бро>ви, наморщенный гневный лоб ri властный, сверлящий
взгляд профессора и понял: надо повиноваться. Он прекрасно
помнил, что многим, очень многим обязан профессору, и закусил
до крови губы, видя свое бессилие.
«Значит, вот как!—подумал он с ’яростью, глядя на все эти
сытые, спокойные, самоуверенные лица. — Сотню червонцев
j ыбросить на какой-нибудь ковер или шкуру вам не жаль, а
спасти несчастную девочку не хотите!»
И он подчинился приказу. Но большие, с крупными слезами,
выразительные карие глаза маленькой негритянки все время сто-
яли перед ним живым укором и заслоняли все: толпу, дорогу,
пальмы, пристань... Он сам не заметил, как очутился на пароходе,
совершенно опустевшем, и завалился на свою койку с глухими ры-
даниями, благо никто не слышал; в промежутках между всхли-
пываниями он шептал ласковые слова своей несчастной подруге,
отныне навсегда утраченной, и давал неизвестно кому самые
страшные клятвы: когда он станет старше, сделать так, чтоб
больше не было никакого рабства!-
Тем временем пароход очутился посреди реки, пристань с чер-
ными грузчиками и кучки домов Асслута с минаретом отодвига-
лись и становились все меньше и меньше.
Но на этот раз бинокли туристов были устремлены не на го-
род: он интересовал их гораздо меньше, чем широкая плотина,
с севера замыкавшая огромное водохранилище в двести миль, с
юга ограниченное Ассуанским барражем. Действительно, Ассиут-
ская плотина очень красива: вся она состоит из ста одиннадцати
арок, по пять метров в каждом просвете арки. Над арками видне-
лась проезжая дорога, по которой двигались авто, тележки',
запряженные ослами, верховые и пешеходы.
Пассажиры парохода увидали пальмовую тенистую аллею,
меж деревьев которой синела узкая полоса канала Ибрагимие и,
окаймленная двумя рядами деревьев, уходила далеко на север.
Ассиутская плотина регулирует уровень воды, поступающей из
Нила в канал Ибрагимие.
— Вот еще одно великое творение современной техники, — про-
возгласил сэр Томкине, указывая в направлении канала. — Там,
на севере, в области Файюм, в древности расстилалось огромное
11
озеро-море, вырытое людскими руками ’. — «озеро Мерида». Мы
снова создали вблизи это-го места гигантское озеро и избавили
весь край от засухи.
— А куда мы сейчас поедем? —спросила Эдит.
Вилькинс раскрыл карту и указал Эдит:
— В Джебель Мокаттам. Это горная цепь, — видишь, она тя-
нется до самого Каира. Это основная цель нашей геологической
экспедиции. Туда уже выехала из Каира наша основная группа
«аучных работников.
Он воспламенился, а острый взгляд его обычно холодных,
стальных, пытливых глаз стал необычно теплым, взволнованным
и почти счастливым.
— Эти горы по обилию своих ископаемых и известковых срост-
ков — сущее Эльдорадо1 * * ч s для геологов. Какие там великолеп-
ные алебастры, прозрачные, чудо!
Эдит решила уехать из Каира прямо в Лондон и стала угова-
ривать отца осмотреть еще кое-что по пути.
Виль сине сдался.
— Ладно, мы осмотрим Мемфис и пирамиды.
Начался ужин. Одно из м^ст за прекрасно сервированным сто-
лом пустовало. Англичанки оживленно шептались, сэр Вилькинс
сокрушенно качал головой.
— Ну что? Не идет?—спросил он Эдит.
Она развела руками.
— Лежит, уткнулся головой в подушку. Бедный мальчик! —
при этом Эдит вызывающе поглядела на голландца, недолюб-
ливавшего Митю. Тот благоразумно молчал, побаиваясь ее
гнева.
Переживания Мити некоторое время служили предметом раз-
говоров пассажиров. Мальчика оставили в покое...
...Митя вышел на палубу, когда наступила ночь. Он прикур-
нул у 'борта и глядел на пробегавшие мимо темные берега, мер-
цающие огоньки, на звездное небо. В салоне парохода визжали
щекочущие нервы фокстрот и бостон, а мужские и женские
фигуры, обнявшись попарно, изгибались и топтались на одном
месте. Митя с ненавистью - поглядел туда. Теперь он реально
1 На самом деле это озеро естественное. Работа египтян эпохи Среднего
царства свелась к улучшению системы йскусствениого орошения в оазисе
Файюме, сооружению каналов, плотин и т. д. Недавно низменность Вади
Райян (к югу от бассейна бывшего зера Мерис) превращена в грандиозное
водохранилище, ничем не уступающее древнему «чуду из чудес».
* Эльдорадо («Золотая») — фантастическая местность между Амазонкой
ч Ориноко, которую будто бы открыл Орельяна, лейтенант Пизарро (за-
воевателя Южной Америки), уверяя, что это место полно золота. Слово
«Эльдорадо» часто применяется в переносном смысле и означает «источник
неисчерпаемых сокровищ».
78
ощутил свое положение в их среде. Он был гол и беден.
На что он мог рассчитывать при самом хорошем отношении
английского профессора — он, крестьянский малообразованный
мальчик? Не больше, чем на роль слуги! Слуги, медленно,
терпеливо и униженно копящего гроши в чужой стране. Попро-
буй чем- нибудь не угодить хозяевам, и ты очутишься на улице—
на чужбине!
И буйная его голова со встрепанными, не покорявшимися ни-
какому гребешку, волосами никла все ниже и ниже...
Глава VIII. '
МЕМФИС И СЕРАПЕУМ.
ГИЗЕХСКИЕ ПИРАМИДЫ. ЧУДЕСНЫЙ СОН МИТИ.
Однажды туристы взгромоздились на ослов и тронулись в
путь. Вдали Митя увидел пирамиды (Саккарские). Но путешест-
венники направлялись не к ним, а к месту, где некогда стояла ги-
гантская столица Египта — город Мемфис: по рассказам очевид-
цев, он был некогда так велик, что целый день нужно было ехать
верхом (на лошади или на осле), чтобы добраться с одного
конца до другого.
— Слушал ли-ты оперу «Аида» *? — спросил Митю, улыбаясь,
В.илькинс.
Митя радостно мотнул половой.
— Вот там действие происходит в Мемфисе. Эта замечатель-
ная опера написана под влиянием изучения исторических источ-
ников, а консультантом был сам Мариэтт.
— Да неужели? — оживился Митя, услышав о знаменитом
исследователе.
— Вспомни, Митя: там тоже жрецы и фараоны, Нил и пи-
рамиды. Может быть, так ты сможешь себе лучше представить
жизнь того времени, — сказал профессор.
Большого и не требовалось: Митина фантазия мгновенно на-
селила убогие домики деревни Мит-Рахине тенями воинов, жре-
цов и смуглых, пламенных девушек, распевающих торжественные
песни...
Над развалинами великого Мемфиса тихо шумел пальмовый
лес.
1 «Аида» была написана по поводу открытия Суэцкого канала и впервые
с огромным успехом поставлена в Каире.
ЛО
— А это что за гора? — спросил Митя, подойдя к куску мра-
мора, лежавшему в траве, среди стройных пальм, и увидел, что
это была колоссальная разбитая статуя.
Каменные очи Рамзеса II с изумлением глядели меж зеленых
ветвей в синее небо. Они рассматривали вещь, совершенно не-
понятную: у самого края белого, похожего на клок ваты, облака
жужжала стальная птица и. блеснув на солнце крылом, стала
уверенно вздыматься на недосягаемую высоту...
Это был аэроплан.
Но что больше всего увлекло Митю — это рассказ 96 отваж-
ном Мариэтте, который поселился здесь в маленьком домике и,
не взирая ни на какие неприятности и угрозы, производил рас-
копки в открытом им «Серапеуме» — погребальном городе свя-
щенных Аписов (быков с особыми отметинами; эти быки оли-
цетворяли бога Озириса).
Так как египетское правительство не давало Мариэтту денег
на раскопки, он испросил и получил 30 тыс. франков у француз-
ского правительства. Аббас-паша обиделся и послал в Саккара,
где происходили раскопки, пять офицеров, бесцеремонных и же-
стоких людей, поручив им все, что найдет Мариэтт, отбирать и
отправлять в Каир. Но Мариэтт их очень ловко обманывал: днем
выполнял какую-нибудь пустяковую работу и, отпустив рабочих,
ложился спать. Офицеры, успокоившись, уходили, и тогда он
ночью принимался за раскопки, ьючил найденное на верблюдов
и до зари отправлял через александрийского французского кон-
сула во Францию.
— Эх, ловко! Молодчину!—пришел в экстаз Митя и к ужа-
су фабриканта Томкинса в восторге слегка ткнул его в бок.
Мариэтт обнаружил много замечательных вещей. Он рассказы-
вает: «Когда я в первый раз вошел в этот склеп, я увидал на
тонком слое песку, покрывавшем пол. отпечаток босых ног работ-
ников, клавших Аписа в гроб 3230 лет назад».
Увидать аллею, отрытую Мариэттом. не удалось: она теперь
опять засыпана песком пустыни!
Однажды мечта Мити сбылась: туристы поехали к пирамидам.
Им казалось, что вот-вот они к ним приблизятся. Но прошел час-
другой— пирамиды все еще были далеко. Таково свойство высо-
ких гор: мы часто обманываемся в оценке расстояния.
Митя чувствовал сильную усталость и мужественно крепился:
ведь это же были пирамиды,, настоящие прекрасные пирамиды!
Но он то и дело клевал носом, усыпленный нестерпимой жарой,
и снова подымал отяжелевшую- голову, с трудом раскрывая сли-
павшиеся глаза, и вглядывался в красивые треугольники, блистав-
шие на горизонте на фоне синего неба...
«Все вещи боятся времени, — говорит арабская поговорка, —
6-626	81
Пирамида Хеопса
но время боится пирамид!» Эти три каменные громады произво-
дят потрясающее впечатление: часами глядишь на них и не
веришь, как в то время люди могли создавать такие совершен-
82
ные, прекрасные творения. Эта постройка не только красива, она
еще безупречна геометрически: грани пирамиды точно соответ-
ствуют четырем странам света!
Для постройки самой большой из них — пирамиды Хеопса
(или Хуфу) —понадобилось больше двух с половиной миллио-
нов кубометров камней: это такая громадная масса камня, что из
нее можно было бы построить стену в два метра вышины и в
полмстра толщины, которая протянулась бы через всю Западную
Европу, от Португалии до Польши. Согласно надписи на этой
пирамиде, на одну только приправу в пищу .рабочим — на лук,
чеснок и петрушку — истрачено было 1600 серебряных талан-
тов, то есть 3 миллиона золотых рублей! (В наши дни облицов-
ка пирамиды Хеопса уже несколько осыпалась, и сейчас пирамида
несколько ниже: за 1800 лет она опустилась на 7V2 метров —
величина, соответствующая двухэтажному дому. Тогда она была
высотой в 144,6 метра. Для сравнения укажем, что Исаакиевский
собор в Ленинграде высотой в 102 метра.)
Засыпанный по грудь песком, с обезображенным (без носа)
человеческим лицом загадочно глядел вдаль огромный сфинкс.
Пирамиды... Сфинкс... Далекий Нил и линия Мокаттамских
гор... На горизонте Каир со своими зданиями и минаретами.
Долго любовались этой картиной туристы и наш Митя, кото-
рый был поражен невиданно красивым зрелищем. Но солнце бы-
ло близко к закату: тем, кто хотел подняться на вершину Хеоп-
совой пирамиды, надо было спешить, чтобы увидеть общую
панораму до наступления тьмы.
Профессор отказался подыматься —во время своих прежних
посещений Каира он уже взбирался на эту пирамиду; он, ван-Ста-
ден, страдавший сильной одышкой, и еще несколько туристов
предпочли пойти полюбоваться сфинксом, его вечной загадочной
улыбкой в кровавых отблесках вечерней зари...
— 1ы пойдешь с мисс Эдит, неправда ли?—спросил Виль-
кинс Митю и, дружески улыбнувшись, погладил его по голове. —
Что-то ты мне, дружок, не нравишься: не заболел ли?
— Нет, сэр, я здоров,—пробормотал Митя.
— Значит, ты подымешься на пирамиду?
— Да, сэр, спасибо.
— Ну, ступай. — И Виль кине удалился с группой туристов.
По правде сказать, Митя был сильно утомлен: первое возбуж-
дение улеглось, и он с явной тревогой поглядывал на гигантские
ступенеобразные камни пирамиды, куда дамы уже начали поды-
маться с помощью арабов, ловко подсаживавших их. Долгий,
трудный путь! У Мити не было ни охоты, ни сил подыматься на
самый верх, и он сожалел, что не пошел с Вилькинсом.
Стемнело, а он все еще стоял в нерешительности.
83
Великий сфинкс.
— Митя! — раздался слабый крик мисс Эдит откуда-то свер-
ху.
Он упрямо молчал.
Эдит решила, что он ушел с профессором, и принялась взби-
раться дальше.
Митя остался один, у подножья темнеющей громады.
Даже луна, обычный друг туристов, мечтающих вблизи пира-
мид, не появлялась, и странное, суровое безмолвие царило вокруг.
Митя еле держался на ногах, но был счастлив: он увидал, на-
конец, великую пирамиду, о которой столько слышал. И в эту
минуту ему захотелось сделать что-нибудь необыкновенное, из
ряда вон выходящее. В нем проснулся тот задор, то неутолимое
любопытство, которое погнало его в Африку, которое было при-
чиной стольких его бед.
Митя задумался, что-то соображая. Затем стал медленно ша-
гать вдоль пирамиды, туда, где арабы указали туристам вход
в нее.
Он знал: через два-три часа предстоял спуск группы туристов
внутрь пирамиды. Но это его не интересовало. «Подумаешь, эка
хитрость — лазить за арабами по темным коридорам», — думал
Митя.
84
И, наверно, самого интересного не показывают. И, конечно, не
покажут. Самой таи! ы пирамид ни одному туристу нельзя от-
крыть. А вдруг он, Митя, возьмет да откроет?! Чем чорт не
шутит? Ведь мог же этот, «у, как его, — Мариэтт, что ли, —
копать тайком, по ночам, и открыть огромный клад. Тайком.
Это же самое интересное! А почему бы ему, Мите, не открыть
чего-нибудь и не прославиться на весь мир?
И, преодолевая усталость, мальчик храбро полез в черную ды-
ру в глубь пирамиды. Из опыта прежних экскурсий он знал, как
это делается. Он зажег огарок свечи и на четвереньках пополз по
закопченному, затхлому, узкому коридору. Тяжело, правда, но
ведь он сам это делает, по собственному почину!
Его гнало вперед и поддерживало могучее любопытство — чув-
ство, с которым этот странный мальчик никогда не мог совладать и
которому отдавался, как купальщик в море набегающим волнам.
...Долго полз Митя- Огарок, как и следовало ожидать, заши-
пел и погас. Затем Митя извлек из кармана еще кусок свечи, —
он был парень запасливый. Наконец, он дополз до груды ог-
ромных камней и решился во что бы то ни стало перелезть через
них, что удалось ему после долгих усилий. Наконец, он увидал
при тусклом свете догорающей свечи, что проход впереди расши-
ряется. «Ага!—радостно подумал он, — значит, я не ошибся.
А все-таки я буду здесь первым!»
Митя очутился в небольшой каменной комнате. Эта комната
была совершенно пустой. Он не был обескуражен. Он вспомнил
рассказ про одного египтолога, как тот терпеливо постукивал
молотком по камням такого вот склепа и обнаружил тайник. Вы
думаете — Митя не запасся молоточком? Запасся! Он стал ме-
тодически стучать по стенам, с гордостью ощущая себя великим
исследователем, пионером науки. Он почувствовал, что силы его
на исходе. Он присел—только на минуючку — на холодные ка-
менные плиты. Веки его сами собой смыкались.
...И в эту минуту красновато-золотой луч света скользнул в
коридор, осветив слабым отблеском каменные стены, а вдали раз-
дались какие-то жалобные звуки. Митя, пораженный, стал при-
слушиваться.
Стоны становились все громче, все отчетливее, все отчаянней.
Митя пополз назад в направлении луча света. Странно: проход
был почти свободен. Кто мог за такое короткое время убрать
столько огромных глыб камня? Митя подполз к выходу, озарен-
ному кровавым огнем факелов, и, притаившись, увидал порази-
тельную сцену.
Все поле перед пирамидой было озарено огнями и усеяно людь-
ми в странных одеяниях. Воины в. металлических доспехах, с щи-
тами и луками (ну, точь-в-точь, как на египетских барельефах)
85
образовали цепь. Торжественная процессия медленно приблизи-
лась к пирамиде. Черные невольники несли пироги, цветы, со-
суды с ароматами и настойками, живых птиц, стол, нагружен-
ный фруктами и пальмовыми ветвями. На санных полозьях подъ-
ехал роскошный, украшенный розовыми цветами лотоса катафалк,
имевший вид лодки с крытым сиденьем. Его везли быки и фел-
лахи.
В этот момент раздались вопли и рыдания плакальщиц.
— Горе! О, горе! Закатилось солнце! Померк великий свет
сьща богов!
— С миром иди! С миром, в страну праведников!
— Рыдайте, о дщери Египта! Чудный путешественник, на-
правляющий свой путь к земле вечности, тебя отнимают у
нас! — рыдали плакальщицы, воздевая руки к небу, рвали на
себе одежды и посыпали головы пеплом. Двери катафалка рас-
крылись, и осыпанную яркими цветами' мумию поставили у входа
в пирамиду стоймя в кучу песка — затылком к стене, лицом к
провожающим. Страшно и торжественно было почерневшее, вы-
сохшее лицо мертвеца, в последний раз выпрямившегося, как
гостеприимный хозяин, чтобы проститься с гостями. Снова заво-
пили плакальщицы. Молодая, в дорогом головном уборе черно-
глазая женщина долго крепилась. Старик с бритой головой, ма-
ленькими глазками и узкими, острыми губами что-то беспокойно
шептал ей на ухо, — но она не вытерпела. С ужасающим кри-
ком, от которого дрогнула вся толпа, наполнявшая поле, женщи-
на сорвала с головы драгоценный убор, и в беспорядке
рассыпались черные, блестящие волосы. Она бросилась на песок
к ногам мумии и страстно обняла их, с рыданиями и непод-
дельным горем.
— О, мой господи»! Мой возлюбленный! Взгляни на меня,
взгляни еще раз светлыми, солнечными очами! Я твоя супруга,
я твоя верная подруга, не покидай же меня! О, барка Озириса,
зачем, зачем, зачем от...яла ты моего великого хранителя! Горе,
горе мне, несчастной! — и, вскочив, стала биться головой о камни
пирамиды.
Глаза ее горели, как два черных бриллианта; белила и румя-
на смылись в потоке слез, и худое бледное лицо ее стало еще
прекрасней в своем неподдельном горе. Легкий беловатый дымок
поднялся с треножника, у которого стоял старик в белом плаще.
Это был жрец. Он произвел возлияние пурпурного вина, монотон-
но произнося условную формулу:
— Твоему двойнику1, Озирис, великий фараон Хуфу, царь
’ Древние египтяне верили, что душа, «двойник» тела, не умирает, а
сопровождает его в могилу.
86
Верхнего и Нижнего Египта, голос которого праведен перед ве-
ликим богом!
Затем двое людей осторожно подхватили мумию под руки и
стали внос'ть ее в пирамиду.
Черная, звездная ночь; дымное мерцание факелов; глухой го-
мон неведомой толпы... Увлеченный созерцанием этой изумитель-
ной картины, Митя во-время спрятался и, припав к одной из ка-
менных глыб, в ужасе соображал, куда скрыться. «Все кончено»—
подумал он, в отчаянии ощупывая голые гладкие стены, где не
было ии намека на нишу, чтобы спрятаться. Он пустился бе-
жать в глубь коридора. Уже первые огни осветили его: Ноги у
Мити подкосились, и он. упал ничком на землю, покорившись
своей участи... Но прошло несколько минут, и свет стал удалять-
ся, голоса и рыдания стали тише, отдаленнее. Они доносились
’ откуда-то сверху *.
Значит, склеп фараона находился не здесь, а где-то выше. Ми-
тя ожил. Он стал ползком подбираться к выходу, дожидаясь,
пока пирамида поглотит все траурное шествие, чтоб незаметно
выскользнуть и бежать. Но этой процессии не было конца
и краю. Снова шли невольники с бесчисленными .раззолоченными,
эмалевыми и ^линяными изделиями, вазами, блюдами, полными
самых заманчивых явств, от которых у Мити кололо под ложеч-
кой, замирало сердце и текли слюнки в бессильной зависти. Санов-
ники в белых кафтанах, в париках с длинными локонами, странные
горожане, бритые, набеленные и нарумяненные, тоже в париках, в
плащах, в плащах со сборками, в развевающихся юбках и в сан-
далиях, слева воины с луками в руках, босоногие, осторожно сту-
пающие по плитам коридора, скрибы (писцы) с огромными кар-
манными чернильницами, нет конца, нет конца!
Мите захотелось стать маленьким-маленьким, незаметным.
Согнувшись, съежившись, он прижался к холодной стене и пытал-
ся проскользнуть наружу.
Тяжелая рука пригвоздила его к месту. «Все погибло!» —
пронеслось в сознании Мити, и он решился взглянуть «а задер-
жавшего его человека. Это был рослый темный человек со
шкурой пантеры на плече, с золотым сосудом и большой золо-
той ложкой в руках 1 2.
— Стой, негодный!—воскликнул он. (Странно, Митя отлич-
но понимал каждое слово его речи.) — Попался! Какое свято-
татство! В такую торжественную минуту спрятаться в тайнике
священной пирамиды!
1 Митя не знал основного секрета пирамиды: чтоб уберечь мумию фараона
от воров, были устроены ложные ходы, чтоб обмануть неопытного человека,
проникшего туда впервые; жертвой такой ошибки стал Митя.
2 Главный церемониймейстер на древних похоронах.
87
— Это вор, — сказал подошедший к ним жрец с голой голо-
вой.— Конечно, вор!—повторил он с яростью. — Один из той
неуловимой шайки, что грабит наши святые усыпальницы и про-
даст эти драгоценности варварам.
— Вор! Могильный вор! — отдалось в толпе. Мирно дре-
мавшие Мокаттамские горы пробудились и гулким эхом отозва-
лись: «Вор! Вор! Смерть! Смерть ему!»
Уже чья-то сильная рука грубо рванула Митю за ворот, уже
мальчик лежал на песке и почувствовал удар в грудь каким-то
тупым предметом, как вдруг он услышал чей-то голос:
— Не смейте его убивать, иначе мы не узнаем, кто его со-
общники!
И Митя очутился в зловонном подземелье, скованный, и не
мог шевельнуться, когда по нем ползали какие-то липкие насе-
комые с жалами и щекочущими лапками, змейки и всякие гады...
Вдруг яркий свет ослепил его. Митю потащили куда-то и, на-
конец, ввели в роскошный дворец. Мозаичный пол, огромные ко-
лонны, вздымающиеся, как цветущие пальмы... Мальчика провели
по огромной колонной зале мимо набеленных придворных в пари-
Сельские работы у древних сгпптта,
88
ках И смешных юбочках, прямо к Трону, где восседал сам фара-
он в двух, белой и красной, коронах, одетых одна на другую.
Рядом с ним сидела молодая, бледная, грустная женщина в длин-
ном платье.
Кандалы разбиты, и освобожденный Митя решительно сту-
пает вперед.
— Прострись ниц, преступник! На колени, вор! — завопили
вое вокруг него.
Гнев вспыхнул в груди Мити. Он обернулся к многолюдной
толпе и крикнул:
— Замолчите, чорт вас побери! Я не преступник! Я не вор!
Я не тот, за кого вы меня принимаете! — И смело подступил
к ступеням трона. Подняв глаза на недвижного фараона, Митя
обомлел: в роскошном одеянии, со скипетром в руке, сидел на тро-
не знакомый ему Оман, работорговец! На устах его змеилась та
же сдержанная, ядовитая усмешка, которая сводила Митю с
ума...
— Дерзкий преступник! Ты говоришь, что ты чужеземец? —
медленно, почти не раскрывая рта, проговорил фараон, и весь
зал почтительно затих.-—Ты говоришь, что ты из далекой Стра-
ны Ночи? Что ты не вор? Но кто тебе поверит? Если ты не
питал коварных умыслов, не посягал на священный прах моего
божественного отца, зачем же ты очутился к моменту похорон в
пирамиде?
— Но я клянусь, что попал туда случайно! — в отчаянии вос-
кликнул Митя.
— Клянешься? — Фараон усмехнулся. — Чем же можешь нам
поклясться ты, раб?
— Честью клянусь! Честное слово — я не вор! — крикнул
Мгтя. И вдруг сердце его на минуту остановилось от ужаса: а
ведь он солгал. Он же действительно собирался обнаружить тай-
ну Великой Пирамиды! Как же он дает честное слово, что... И,
оглянувшись, он увидал к своему изумлению, что все хохотали.
Сперва веселый огонь улыбки заиграл на устах всегда сдержан-
ного фараона, затем оживились печальные очи его супруги, луч
смеха скользнул по всему залу и зажег всю толпу придворных
подобострастным весельем.
— Вот рассмешил! — хохотал рядом с Митей какой-то тол-
стяк. — Червь, гад, а тоже говорит о своей «чести»!
Но фараон стукнул скипетром, и все стихло. Улыбаясь, он
обратился к Мите:
— Пусть так. Скажи же нам, о пришелец из Страны Ночи,
какими именитыми предками можешь похвалиться ты, ставящий
свою честь так высоко?
Митя молчал в недоумении.	I
89
— Чей ты сын? Жреца пли знатного князя? А может быть,
ты даже царского рода, раз так неустрашимо глядишь твоему
повелителю Солнцу прямо в очи?
— Я сын простого крестьянина... а по-вашему — феллаха-зем-
лепашца.
Страшный гнев сверкнул в глазах фараона. Он схватил из рук
рядом стоявшего воина копье и метнул его в Митю, но, к счастью,
промахнулся. Копье звякнуло, ударившись о цветные камешки
пола и, выбив несколько кусочков дорогой мозаики, загрохотало
по полу.
— Казнить его! Он разгневал фараона! Казнить!—прокати-
лось по залу.
— Стойте! — воскликнул фараон, и все опять стихло. Он встал
с трона, и легкий румянец гнева и раздражения окрасил его пе-
пельные впалые щеки.
— Скажи мне, низкий раб: отчего же ты дерзнул говорить
так смело?! Отвечай!
— Оттого, — сказал Митя, — что в нашей стране нет фара-
онов, нет жрецов и князей: нашей великой землей правят про-
стые земледельцы и рабочг е. — И он гордо вскинул голову. —
Лучшие работники — вот наши знатные люди!
— Лжешь, раб!—яростно крикнул фараон. — Нет такой
страны на свете, «ет и не будет, пока существуют фараоны! —
И с заметной тровогой, снова побледнев, он обратился к жрецам,
замотавшим бритыми головами в подтверждение его слов. Они
воскликнули елейными голосами:
— О, повелитель лучезарного света, о, гроза врагов, о, сын Ра!
Кого ты не знаешь? И алюритян, и хсттитов, и варваров, и да-
найцев и финикян, и иудеев, но слыхал ли ты про такую дико-
винную страну? Нет! А ведь ты подобен Ра! Где то место, кото-
рого бы ты не видел? Язык твой —святилище истины, и мудро
сказал ты, повелитель: нет такой страны, нет и не будет!
— Врете, есть! — вдруг уверенно сказал Митя, а сердце его
возликовало и запрыгало от счастья, что он знает тайну о Вели-
кой Стране Севера, неведомой никаким фараонам.
— А если она существует, — вдруг сказал, странно улыбаясь,
фараон, и глаза его зажглись победоносной уверенностью, —за-
чем же ты, жалкий феллах, ее покинул? Ведь это противно здра-
вому смыслу? Зачем явился сюда на погибель?
Холод отчаяния объял Митю: в самом деле, зачем, зачем?
И он поник головой, смущенный, не находя себе оправдания. Что
он наделал, ах, что он наделал!
— Значит, ты солгал. Ясно! — безжалостно заключил фараон.
— О, сын лучезарного Солнца, — хором воскликнули придвор-
ные. — Сама мудрость глаголет твоими золотыми устами!
90
Молчаливая супруга наклонилась и что-то шепнула фараону.
— Нс будем его казнить, нет. Зачем же сразу убивать! —
медленно сказал, кивнув головой, фараон, и на узких, сухих,
как покровы мумии, губах заиграла знакомая, ненавистная улыбка.
— Он сам избрал себе удел: пусть вечно мучится и кается.
Направьте же его в каменоломни Суаиа: пусть этот гордец день
и ночь гнет спину, отесывая камни для моей будущей пирамиды!
А через несколько лет мы посмотрим, не сломит ли это его гор-
дость!
И, восхваляемый хором льстивых придворных, фараон встал
с трона..,	। I
...Мальчик снова в цепях. Он изнемогает среди мрачных скал,
его заставляют отесывать огромные обелиски. Бич свистит в воз-
духе и опускается на его несчастную спину... Опять этот прокля-
тый курбаш! Митя дико закричал и схватил надсмотрщика за
горло...
В темноте, освещая себе путь вспышками электрического фо-
нарика, шел Вилькинс со своими спутниками.
На одной из нижних ступеней пирамиды (облицовка давно
обвалилась, и выступавшие громадные камни служили ступенями
для подъема на вершину) он увидал белую фигурку Эдит и тре-
вожно крикнул:
— Не с вами ли Митя?
— Как? Разве он не ходил с вами к сфинксу? — отозвалась
изумленная Эдит.
Митя пропал. Что делать? Где его искать?
Старик голландец ехидно заметил:
— Где искать? В каирском полицейском управлении, конечно.
Мне давно вся эта история не нравилась. Мой совет — поскорее
сами заявите о его бегстве в полицию, не то не миновать вам
неприятностей.
— Замолчите, сударь!—топнула ногой возмущенная и рас-
строенная Эдит. — А что, если с бедным мальчиком приключи-
лась беда? Знаете ли вы, какое несчастие грозит ему, если он
попадет в лапы полиции?!
— Ну, что же, господа, — заявил ван-Стадсн, — раз вы так
горячо заступаетесь, я умываю руки; но помните, это добром не
кончится!
Начались поиски.
— А как же быть со спуском внутрь пирамиды? — спросил
кто-то. — Ведь одна группа уже давно внутри!
91
Огорченная Эдит только махнула рукой — не до того нам! —
и собиралась уже садиться на осла, чтоб поехать к остановке
каирского трамвая, но профессор остановил ее:
— Подождем, Эдит. Может быть, мы что-нибудь узнаем.
Время тянулось томительно долго...
«А вдруг мальчику вздумалось забраться в глубь пирами-
ды?»— подумал профессор, и его осенила неожиданная мысль.
Он вспомнил о секретных ходах Хеопсовой пирамиды — хитрой
системе, предназначенной, чтобы сбить с толку воров. «Предпо-
ложим, — говорит Мариэтт, — что вход в пирамиду, спрятанный
под облицовкой, найден. Если вошедший одолевает препят-
ствие — глыбы в проходе Н, то он убеждается, наконец, что по-
пал не в настоящую погребальную комнату. Затем... возвращается
в коридор Дну разветвления К, естественно, направится прямо
в горизонтальный коридор F, не подозревая, что над его головой
другой коридор, идущий кверху. Последний ход и есть настоящий
ход, ведущий в «Комнату царя» с саркофагом и мумией. Этот
ход был заделан следующим образом: в преддверии комнаты
висел на подпорках массивный камень, аккуратно пригнанный к
своему месту. Когда мумия была положена в гроб и все вышли,
рабочий выбил подпорку, камень упал, и наглухо закрыл склеп...»
...Отчаянные крики проснувшегося и на-смерть перепуганного
Мити услышали туристы, возвращавшиеся уже назад по «настоя-
щему коридору»; сперва они никак не могли сообразить, в чем
дело и где он находится.
Профессор подоспел во-время. Наш Митя завяз между двумя
огромными камнями, в абсолютной тьме, и совсем упал духом:
он совершенно перестал ориентироваться во времени и простран-
стве и был уверен, что экскурсанты давно уехали и оставили его
на произвол судьбы.
92
Как был заделан вход в комнату царя.
Когда его вытащили из каменной дыры, он принялся сбивчиво
рассказывать свой замечательный сон. Вилькинс впервые убе-
дился, насколько глубоко и живо воспринял мальчик впечатления
от путешествия, как глубоко их впитывал и как своеобразно пре-
ломлял в своем сознании...
Отойдя на некоторое расстояние от пирамид, туристы услы-
шали позванивание трамвая. Гизехссие пирамиды соединены с
Каиром прекрасной тенистой Пальмовой аллеей, где весь день
движутся пешеходы и всадники. Но было темно, и проще всего
было доехать до города в обыкновенном трамвае...
Путешественники провели ночь в прекрасной, комфортабельной
гостинице. Не успел Митя дотащиться до чудесного пухового
ложа, как свалился и заснул, как убитый.
Глава IX.
КАИР. ЗОВ МУЭДЗИНА И ТРЕСК ПУЛЕМЕТОВ. МИТЯ
В СМЯТЕНИИ. НЕЗНАКОМЫЕ ТОВАРИЩИ. НАЗАД.
НА «ЗАРЮ»!
«Его земля — золото, небо над ним чудо, его
женщины прекрасны, как черноокие девы, живу-
щие в раю; да как же может быть иначе, когда
Каир — столица мира!»
(Из «Тысячи и одной ночи».)
Как хорошо, когда ты здоров, и молод и в жилах твоих перели-
вается горячая кровь, а задор и энергия так и бьют через край!
Ночь отдыха, — и все кошмары, отчаяние и томящая тревога
остались позади, ты снова свеж и готов двигаться, трудиться
и впитывать в себя новые яркие впечатления. Вот что почувст-
вовал Митя, спрыгнув утром с кровати и подбежав к широкому
окну комнаты каирского отеля.
Ослепительные лучи солнца играли на зеленых вьющихся рас-
тениях веранды, на стенах и паркетном полу. На улице кипело
бурное безостановочное движение — звонили трамваи, неслись
машины, по узким тротуарам двигалась пестрая восточная толпа:
закутанные в черное женщины, у которых сквозь покрывало
виднелись только черные глаза, солидные старики в красных
тарбушах, иностранцы в с етлых костюмах, феллахи в синих
бумажных рубахах... Вот пробежали, разгоняя толпу, два черных
нубийца — «саисы» (слуги) в расшитых золотом одеждах.
С тростями в руках они прокладывали дорогу ехавшей позади ко-
ляске с какими-то важными господами.
За завтраком Эдит предложила Мите поехать в окрестности
Каира, и они втроем с профессором осмотрели знаменитый «ока-
94
Общий вид Каира и цитадель.
менелый лес» 1, побывали в Булакском музее египетских древно-
стей, где хранятся подлинные мумии, статуи и тысячи мелких
драгоценных изделий, добытых со дна древних гробниц; посмо-
трели на грандиозную плотину, состоящую из множества камен-
ных арок и пересекающую Дамиепту и Розетту (два рукава
Нила); затем побывали на острове Рода, где высится древний
нилометр — столб с делениями, испокои веков отмечавший высоту
Нила; и к вечеру, усталые, очутились на высокой площадке ци-
тадели, откуда открывается несравненный вид на Каир и пира-
миды.
Как зеленый оазис, сверкая резными вершинами своих краси-
1 Окаменелый лес. Его можно видеть не только в окрестностях
Каира, но и в некоторых других местах Египта (к западу от пирамид такие
«леса» заключают в себе древесные стволы выше шести-
этажного дома, с ветвями, корнями и корой; эти леса есть
в Нубии, Кордофане и других местах Африки). Откуда взялись вти стволы
окаменелых деревьев? Наиболее вероятно предположение, что расти-
тельные волокна деревьев постепенно превратились в кремнезем под дей-
ствием горячих минеральных вод, вытекающих из земли в
разных частях Египта; насыщенные этими годами поваленные древесные
стволы мало-помалу изменяются в камень, как они изменяются в торф в
болртах сырых сверных стран.
95
вых мечетей, Каир утопал,® садах. Со всех сторон к нему подсту-
пала безбрежная пустыня.
Треугольники пирамид на горизонте, древнее и новое кладби-
ща, широкий Нил — все это обрисовывалось четкими контурами
в прозрачном воздухе, Хотелось не уходить, без конца любовать-
ся... Издали, с одного из минаретов, донесся звенящий зов муэд-
зина: «Нет бога, кроме бога, и Магомет пророк его!»
И вдруг ухо Мити поразил еще один звук, странно знакомый
и неприятный: четкое, настойчивое таканье какой-то трещотки.
Неужели... пулемет? Мальчик поднял взор к небу, ожидая уви-
деть там блестящую точку военного самолета, но на чистой синеве
не было заметно ни единого пятнышка.
Таканье усилилось и все время прерывало исступленную песнь
муэдзина. Несомненно, это был пулемет. Звук доносился снизу,
со стороны площади Румелэ. Пачками 'рассыпалась ружейная
стрельба. Внизу, в кварталах города, послышались крики и воз-
гласы. Посетителям предложили уйти с цитадели. Вдали по-
прежнему заливался соловьем муэдзин, бесплодно стараясь на-
божным призывом заглушить стоны и выстрелы...
Митя всполошился и стал расспрашивать профессора, в чем
дело. Но тот, переговорив со сторожем, нахмурился, отвечал
очень неохотно и стал торопиться. Они поспешили домой в отель.
Но у многих перекрестков стояли полицейские цепи, гарцовали
конные полисмены, и пришлось колесить по городу. Вилькинс,
не торгуясь, заплатил первому встречному извозчику крупную
сумму, и коляска помчалась по узким ухабистым уличкам.
В конце шумной торговой улицы Муски они пересекли большой
базар с тенистыми, крытыми сверху улицами, где стоял несмол-
каемый шум. Чего только там не было! Духи и фальшивые дра-
гоценности, изделия из слоновой кости, перламутровые украше-
ния, сандалии из алого сафьяна и пурпурные тарбуши, ковры,
вазы и сервизы-. У порога жилищ сидели разные ремесленники
и работали на улице. В воздухе стоял необыкновенный запах —
смесь розового масла и жареной рыбы, душистого табака и
нечистот.
Кучер щедро раздавал удары кнутом направо и налево. Один
раз коляску чуть не опрокинул верблюд, затем она завязла в
узкой уличке, где резные решетки противоположных домов как
будто перекликались между собой.
Коляска снова помчалась по широкой улице европейского типа
и, наконец, остановилась у отеля, где жили профессор и Митя.
Все легли спать. Но неспокойно было на душе у Мити. Он
чуял что-то недоброе. В кого стреляла полиция? «Неужели,—•
думал он, — на этих красивых сказочных улицах сегодня убивают
безоружных людей?»
96
Он прислушался, открыл окно: на соседних улицах продол-
жали потрескивать ружейные выстрелы... Самое благоразумное
было бы сидеть дома, в безопасности. Но разве наш Митя когда-
нибудь отличался благоразумием?
И он тихонько оделся и выскользнул на улицу. В это время
взошла огромная луна и млечным блеском залила 'асфальтовую
поверхность улицы, темные вершины пальм, душистые розы и
олеандры за резными решетками садов...
Митя шел и шел, пока мимо него не пробежала группа бо-
соногих, оборванных людей. До Мити долетело слово
«страйк» *.
«Страйк» — забастовка! Это он знал. Значит, это были рабо-
чие. Значит здесь, как во всех городах Старого и Нового Света,
в рабочих стреляли за то, что они требовали ничтожного улучше-
ния условий труда!
Выстрелы слышались все ближе и ближе. Вдруг из одного
переулка на Митю снова хлынула толпа изнуренных, испуган-
ных людей. Один схватился за голову и, обливаясь кровью, упал.
Близко-близко запели в воздухе ружейные пули. Увлеченный
общим смятением, Митя тоже кинулся бежать, и в кучке людей,
укрывшихся в одном подъезде, узнал своего друга и товарища —
феллаха Магомета. Как он исхудал! Он был неузнаваем. Что
сталось с ним в этом большом городе? Правая рука его бессильно
свисала, и вся блуза намокла в крови: Магомет был ранен. Митя
достал из кармана чистый Платок и, распоров рукав перочинным
ножом, кое-как перевязал руку товарища. Плечевая кость была
раздроблена... Надо было спешить, пока их не нашла полиция.
Митя с трудом объяснялся с Магометом — он знал очень мало
арабских и английских слов — и снова в глубине души проклял
свое невежество.
Он, Магомет и еще один смуглый рабочий осторожно, прячась
в тени, пробирались глухими переулками и, наконец, очутились
у маленького деревянного домика. В окне горел слабый огонь.
Магомет постучал два раза, затем три раза и еще раз: услов-
ный знак. Дверь открылась, и раненый смог, наконец, свалиться
на койку. В небольшой душной, закопченной комнатке на полу
сидело человек пять. Вместе с пришедшими их было восемь, они
еле умещались в тесной комнате. Бедные одеяния, худые лица,
все это сразу сказало Мите, в чьей среде рн находится: среди
безработных пролетариев огромного капиталистического города-
Живейшее сочувствие охватило его. Нашелся кстати и перевод-
чик: черноглазый грек, долгое время живший в Одессе. Так
Митя узнал грустную повесть Магомета, который нигде не мог
1 Английское слово «Strike» — забастовка.
7—626	97
Улица в Каире.
найти работы, болел и голодал. Горькой жалобой звучал рас-
сказ о злоключениях феллаха, искавшего в Каире заработка и
«правды», — и сказка о чудесном городе, где «девы пре-
красны, как гурии рая», рассеялась безвозвратно. Всем своим
существом Митя почувствовал, что не там, в дорогом отеле, среди
богатых туристов, а тут, в полумраке, среди избиваемых, голод-
ных товарищей — его место.
Мало-помалу разговор перешел на излюбленную тему всех
безработных, всех угнетаемых пролетариев: тему о великом Совет-
ском союзе, откуда Митя приехал так недавно — всего несколько
месяцев назад.
Сколько есть за границей таких убогих квартир, задымленных
таверн и подвалов, где обветренные и усталые, юные и старые
труженики жадно слушают рассказ какого-нибудь случайного со-
ветского гостя! Тот советский моряк, кому пришлось видеть этот
полный пламенной веры взгляд окружающих его иностранных
98
рабочих, на всю жизнь запомнит это волнующее признание его
высшего в шире гражданства—советского гражданства! Он по-
чувствует великую, ад с чем несравнимую гордость и раз на-
всегда поймет, что где бы он ни находился — в Шанхайском
порту, на набережной Неаполя или в гамбургском «локале» (ра-
бочая пивная, где обычно собирались и беседовали на политиче-
ские темы) — всюду его появление несет с собой сверкающую,
огненную, как алое знамя, весть, что «есть на свете Москва!..»
И Митя это понял. В эту минуту он совсем забыл о своих при-
ключениях в дебрях пустыни, весь перенесся мысленно домой, в
СССР: он стал горячо рассказывать этим бронзовым людям,
буквально облитым потом и кровью, о чудесах советской стройки,
все, что он знал из газет: о гидростанциях в диких аулах и за
полярным кругом, о подвигах советских летчиков-героев... и
каирские бедняки, как зачарованные, слушали, ловя каждое сло-
во, с нетерпением торопя сбивавшегося то-и-дело переводчика.
А потом все эти люди засыпали Митю недоуменными вопро-
сами: отчего же он сам не спешит в свою чудесную страшу? От-
чего О.П здесь? Ах, если бы они сами могли туда поехать...
— Я бы, кажется, прошел босым через пустыню, лишь бы
попасть туда, — горячо воскликнул Магомет, а затем, понурив
голову, добавил:
— Нет, это невозможно...
Несбыточная мечта!..
— Ас какого парохода, товарищ?—неожиданно спросил один
из группы людей — с синей татуировкой на груди и голых руках,
очевидно, моряк.
Грек перевел:
— С парохода «Заря».
— Так ведь он сейчас в Александрии. Сам его видел.
Кровь прилила к голове Мити, а сердце громко застучало.
— Да что ты? Неужели?!
— Ну да! Двухтрубный, торговый?
— Верно! Он самый!
— Ну как же! «Заря»! Как только он вышел из Порт-Саида,
его здорово потрепал шторм. Он только что вернулся из тро-
пиков.
— А он не ушел?
— Нет, он грузит в Александрии хлопок для Одессы-
— А не знаешь ли, товарищ, долго ли простоит он в Алек-
сандрии?—тревожно спросил Митя. — И как туда попасть?
— Как? Поездом, конечно! Несколько часов езды. Но, знаешь,
товарищ, если у тебя документы не в порядке, ты обязательно
попадешься: теперь в поездах усиленная проверка. Попроси сво-
их английских друзей, пусть тебе помогут. — Он помолчал. —
7*	99
Долго ли он простоит, хочешь знать? Не меньше трех суток,
ручаюсь. Правда, хлопок грузится быстро, но там есть еще груз
в Стамбул.
Неудержимое желание охватило Митю: вернуться, вернуться
как можно скорей!
Три дня осталось, всего три дня!
Надо не терять времени!
Он умолк, красноречие его иссякло. Больше из него ничего
нельзя было вытянуть. Он наспех записал адрес Магомета, сер-
дечно распрощался с товарищами и стал пробираться к своему
отелю- Уже занималась заря, когда он улегся в свою постель.
Но не спалось Мите, хотя он был сильно утомлен. Как этот
иностранный город был ему теперь ненавистен! Как чужда была
вся эта жизнь, которая издали казалась такой заманчивой! Он
прекрасно понимал, что праздничная прогулка за счет богатого
профессора не может длиться вечно, что наступают уже будни —
и суровые будни. Кто он в глазах окружающих иностранцев? Бед-
ный, малообразованный парень низкого происхождения! Его ждут
презрительные взгляды, высокомерное и грубое обращение. Кое-
как он еще сможет перебриваться, если сумеет вилять хвостом и
дожидаться милостивых подачек... Но горе ему, если Ън не смирит
своего буйного характера! Митя плюнул с отвращением, вспом-
нив длинноногого «саиса» нубийца, который всю жизнь бегает,
как собака, расчищая дорогу хозяйской карете... Невеселая
участь у слуги: умильно лизать надушенную руку и смиренно
утираться, получив в лицо плевок.
Митя вспомнил виденных им избитых, расстреливаемых без-
работных всех рас, цветов и оттенков — его настоящих товари-
щей и братьев. Бедняга Магомет, наивный феллах... Чудак! За-
чем он поплелся из своей деревушки в столицу? «Искать прав-
ды!»... Но у кого? У кого?!
Вдруг, неизвестно почему, Мите вспомнилось его раннее дет-
ство:.. Упрямый, своевольный мальчишка часто удирал из дому
И совершал удивительные прогулки, из которых возвращался до-
мой с отмороженными ногами, с кровоподтеками, синяками и
шишками, в изорванной одежде и продранных башмаках.
Сильно расстраивалась в таких случаях мать Митьки, он до-
водил ее до отчаяния.
Много раз Митька стоял хмурый « потрепанный у порога избы
в нерешительности*: он знал, что ему влетит, — и по заслугам!
«Итти или не итти?»— думал он, заглядывая в освещенные
окна: внутри все дышало таким теплом и уютом! И решал: «ни-
куда больше не пойду! Ведь мать это, родная маманя! Ведь это
дом, свой, родной дом!» — и Митька старался незаметно
прошмыгнуть в избу... То же самое Митя ощущал и сейчас. Его
неудержимо тянуло на свой пароход, к родной, Советской стране,
хоть и здорово он побаивался наказания. Но здесь, за границей,
ьичто уже ему не было мило. «Домой! Домой!» — кричало его
истосковавшееся сердце. Нечего ему больше тут делать! Он
знал одно: надо спешить, опешить, пока «Заря» не снялась в
обратный рейс.
А что если парохода уже нет в Александрии?.. Тогда — тогда...
Он и сам не знал уже, что с ним будет; но ужаснее он ничего
представить не мог.
...Сэр Вилькинс только что дочитал номер газеты «Дэйли
Телеграф». Положив газету на стол, он задумался. Он собирался
сейчас серьезно поговорить с Митей; предложить ему место
технического работника и слуги в экспедиции.
Митя явился к завтраку со значительным опозданием. Усталое,
несвежее лицо и впавшие глаза говорили о бессонной ночи, а
крепко сжатые упрямые губы свидетельствовали о том, что Митя
пришел к какому-то серьезному решению.
И он не хитрил, ие вилял, а прямо приступил к делу:
— Я узнал, сэр, что мой пароход стоит в Александрии. У меня
к вам большая просьба: дайте мне иа билет железной дороги...
Пожалуйста, сэр, не откажите мне, — сказал он, не подымая
глаз и теребя пуговицу пояса своей блузы.
Профессор был как громом поражен.
— Что, что такое?! Ты хочешь уехать?
Митя еще раз повторил свою просьбу и поднял па профессора
умоляющие глаза.
Кровь прилила к лицу Вилькинса, он начал задыхаться. Ка-
кая черная неблагодарность! Вот уж подлинно, как говорится:
«как волка ни корми...» Нет, это невозможно, немыслимо! Во-
зился с мальчиком, воспитывал, и на тебе!
Пуговица пояса Мити отлетела окончательно...
Вилькинс взглянул на Митю внимательней: похоже, что маль-
чик решил это твердо и всерьез. А принудительно держать у себя
человека было не в принципах профессора.
Вилькинс хмурился и покашливал, думал и молчал.
Митя продолжал стоять перед ним в той же выжидательной,
но решительной позе.
— Как же ты поедешь? Подумал ли ты, что уже в поезде при
проверке документов тебя арестуют и ты попадешь вовсе не туда,
куда хочешь?
У Мити замерло сердце, и он понял, что только добром сможет
добиться желаемого. Он кротко и умоляюще глядел на Виль-
кинса.
— Сделайте милость, профессор!—продолжал он просить.—
Пожалуйста! Вы столько для маня хорошего сделали, окажите
101
последнюю милость: помогите мне до парохода добраться! Век
буду вас добром поминать!
Профессор отвернулся, нахмурившись, и не глядел на Митю.
— Если египетская полиция узнает, что ты беглец с совет-
ского парохода, — сказал он, — она немедленно...
— Но знаете, профессор... — пытался робко вставить Митя.
— Молчать!—стукнул кулаком по столу Вилькинс, и седые
брови его нахмурились. — Прошу меня не перебивать! Да зна-
ешь ли ты, бессовестный мальчик, что... что тебя никак нельзя
отпускать одного!
Вилькинс сильно волновался.
— Я еду с тобой! Лично сдам тебя капитану парохода. А с
местными властями я сам все улажу!
Митя и профессор сидели в скором поезде, мчавшемся из
Каира в Александрию. В окне вагона блистали зеленые просторы
полей, пересеченные голубыми лентами каналов. То-и-дело, шумя
крыльями, .на воздух подымалась целая туча птиц. Митя взгля-
нул в окно: в отдалении мелькали фигуры феллахов; горбатый
верблюд, медленно двигавшийся по дороге; бык у колеса сакиэ;
неуклюжее коромысло шадуфа, обремененное вверху булыжни-
ком... Мелькали и исчезали. Быстро мчался поезд... Вот паровоз
стал заворачивать по насыпи вправо: теперь он виден был из
окна весь, обвитый длинным желто-бурым шлейфом дыма, вы-
рывавшегося из трубы. Весь состав послушно изогнулся; из окон
передних вагонов высовывались головы в красных тарбушах или
чалмах, детские смуглые лица с блестящими от любопытства
глазками... Поезд мчался, отбивая колесами такт: Ско-рей! Ско-
рей! К сво-им! Ско-рей!..
Низменная местность, которую пересекал поезд, лежит в
дельте Нила *. Она получила название «подарка Нила» Египту:
ведь в глубокой древности этой территории вовсе «е существо-
вало. Она образовалась постепенно благодаря наносам ила; воз-
никла новая почва, и берег моря отступил к северу. Местность
эта чрезвычайно плодородна и орошается множеством каналов и
речных рукавов (особенно важен канал Махмуди е, постро-
енный в прошлом веке египетским королем Мехметом-Али;
берега его покрыты рощами тамариндовых и лимонных деревьев
и застроены виллами, утопающими в вечнозеленых садах).
1 Рукава, на которые иногда разбиваются реки перед впадением в море,
Я омываемые ими части суши — все вто вместе взятое называется «дельтой»,
так как напоминает формой греческую букву (дельту).
102
Фламинго.
Рукава Нила (Дамиетта и Розетта) пересечены запрудой,
построенной полвека назад: она впервые урегулировала оро-
шение этих мест и позволила круглый год собирать несколько
урожаев хлопка. Водяные птицы—фламинго (красные гуси),
пеликаны, журавли, цапли и утки—мириадами покрывают воду
болот и озер в области дельты, а рыбы кишмя-кишат в этих
водах. (Каждый год открытие лова в дельте сопровождается осо-
бым празднеством.) Многие египетские птицы — аисты, перепела,
голуби — дважды перелетают Средиземное море: это и есть
наши северные птицы, вереницею улетающие с наступлением
холодов в теплые края.
... Наконец, в зелени пальмовых рощ забелели европейские
многоэтажные здания, восточные здания с плоской крышей.
Справа на горизонте заблистало широкое лезвие моря. Вилькинс
103
и Митя подъезжали к большому портовому городу: это был»
знаменитая Александрия—(второй по (величине и значению
город Египта и крупная торговая гавань.
Они вышли из вокзала. Прямо перед ними зеленел большой
парк. Влево, за деревьями и городской стеной, можно было раз-
глядеть высокую «Колонну Помпея». Вилькинс нанял коляску,
и она быстро помчалась по прямой улице Москэ д’Аларм... Митя
сгорал от любопытства и нетерпения, но профессор, против обык-
новения, был молчалив и скрытен. Митя терялся в предположе-
ниях. Чем объяснить такое поведение йрофессора? Подумать
только: скоро они увидят «Зарю»! Казалось таким простым:
прямо к пароходу и — айда по трапу к своим ребятам! Ног Митя
знал, что здесь это не так легко: на советский пароход пускают
не всякого. И он все надежды возлагал на помощь и содействие
профессора.
В просвете узкой улицы показалась веселая, яркая синяя по-
лоска. Она все ширилась и ширилась и вскоре развернулась в
сине-зеленый простор, плещущий ленивыми, тяжелыми волнами —
море! Они очутились в гавани. Слева протянулась узкая полоса
мола. Вдоль набережной торчало множество мачт с надписями
на всевозможных языках, с разноцветными иностранными фла-
гами.
Плотина в области Нильской дельты.
104
И вдруг Митя вскрикнул <ут восторга и даже, забыв приличия,
схватил за руку важного профессора, который поморщился и
отодвинулся.
— Это же «Заря»! «Заря»! Наш пароход! Ей-богу, наш! Да
это же Павел, плотник Павел на палубе! Эй, Пашка! Слышь,
тысяча дьяволов тебе на брюхо!—в восторге заорал было
Митька, нр, уловив предостерегающий взгляд профессора, вино-
вато замолк.
Вилькинс в недоумении глядел на лес мачт и стрел, громоздив-
шихся в гавани, и спросил:
— Откуда ты взял, что это ваш пароход?! Ты, верно, ошибся.
— Я ошибся? Что вы, профессор! Да какой же моряк не рас-
познает свое судно? Да я его ночью узнаю! — заявил Митя.
Профессор, однако, велел извозчику повернуть в другую сто-
рону и отвез Митю, к его глубокому огорчению, в какое-то ко-
ричневое каменное невысокое здание, где сдал его обрюзгшему
толстяку с гладкой, как биллиардный шар, головой, в штатском
костюме. Митя ни одного слова не мог понять из их речи, хотя
на пароходе усиленно изучал английский язык с помощью Эдит.
Но разве поймешь англичан, когда они быстро говорят друг с
другом? Слова, которые с таким трудом заучиваешь из книжки,
становятся совсем неразборчивыми в их почти не разжимающихся
устах: они их быстро жуют, как кусок резины, и небрежно спле-
вывают сквозь зубы.
Толстяк отер большим шелковым платком пот с полирован-
ного черепа и с любопытством поглядел на мальчика. Не дожи-
даясь приглашения, Митя уселся. Затем подошел к окну
и стал глядеть на далекую набережную. Когда он оглянулся,
толстяка уже не было. Митя услышал щелканье ключа, повер-
нутого в замке двери. Это ему нс понравилось, он бросился в
переднюю и хотел выйти на улицу. Не тут-то было! Наружная
дверь была заперта: Митя был фактически арестован. Сердце его
замерло: неужели профессор предал его? Он пробовал открыть
окно — но все окна были наглухо закрыты. Внизу на улице
прогуливался полисмен. Митя в отчаянии опустился на стул..-
Глава X и последняя.
АЛЕКСАНДРИЯ. ОПЯТЬ НА РОДНОМ ПАРОХОДЕ.
СУД ТОВАРИЩЕЙ. ДОМОЙ, ДОМОЙ!
...Часы за часами ползли томительно медленно... Митя терялся
в догадках. От нечего делать он уапел изучить и красовавшийся
на стене в золотой раме портрет величественного', в военной
форме, Мехмета-Али, и разноцветную рекламу пароходной компа-
нии Кука, предлагавшей сказочную поездку по Нилу от Каира
до Ассуана, и расписание железных дорог Нижнего Египта, и
старый номер английской газеты, завалявшийся в шкафу, где
среди множества картинок Митя, к своему удовольствию, уви-
дел знакомое лицо улыбающегося Литвинова и разобрал слова:
«М-р Литвинов, народный комиссар, в Женеве... Лига наций»-
Интересно бы почитать, что о нас пишут? Ох и любопытно!
Дверь открылась. Митя вздрогнул и оглянулся. Если' у него
были сомнения насчет измены профессора, то сейчас эти сомне-
ния исчезли окончательно: в комнате стоял полицейский чиновник
и быстро говорил что-то полисмену. Тот отдал честь и ушел.
Арестован! Полиция!!. Дверь снова заперли на ключ. Что-то
теперь будет? Все погибло... Тысячи мыслей вихрем вертелись в
голове Мити. Он уже сожалел, что не уступил своему недавнему
порыву, не спрыгнул с коляски и не побежал прямо к пароходу.
Теперь он уже никогда нс увидит своих! Никогда не увидит ро-
дины, никогда!..
Слезы хлынули у него из глаз...
Открылась дверь, усатый полисмен поставил на стол миску с
дымящимся супом, кусок мяса на блюде и два ломтя хлеба.
Митя гневно отвернулся и закрыл лицо руками: нет, он не будет
кушать! Ни за что! Назло им всем! Умрет от голода в виде
протеста!..
106
Но шли минуты и часы, голод премил желудок, прямо челю-
сти сводило... и Митя решился поглядеть уголком глаза на
обед. Кусок холодного мяса был не так уж плох. Собственно
говоря, что он потеряет, если он его съест? Голодовку можно
начать и с завтрашнего дня, а Митя сильно отощал. Он уже
готов, был вонзить зубы, в ломоть мяса, как вдруг в испуге по-
думал: «А вдруг пища отравлена? Ведь бывали такие случаи!»
Долго он колебался, наконец не мог выдержать. Эх, была не
была! И уплел все, что ему было оставлено. Ни один парад-
ный обед за табльдотом английского парохода вблизи голубых
нильских пространств и розовых скал не казался ему таким вкус-
ным, как эта жалкая подачка узнику! Поев, он почувствовал
непобедимую усталость. Уже смеркалось. Где найти выключа-
тель, как зажечь свет, Митя не знал. И тут же, сидя на стуле,
облокотившись о письменный стол, глубоко огорченный Митя
уснул...
Проснулся юн от удара: кто-то хлопнул его по плечу креп-
кой, увесистой ладонью. Митя испуганно вскочил, протирая
сонные глаза и ожидая, что его поведут если не на расстрел, то
на допрос или пытки, — как вдруг оцепенел: он узнал апо-
плектическм красное, безбровое, с маленькими вытаращенными
глазками цвета морской воды и пунцовым носом лицо своего
«деда» — советского капитана!
Капитан был в полной форме, глядел строго. Рядом с ним и
английским полицейским комиссаром стоял не кто иной, как сэр
Вилькинс, друг Мити, профессор, которого Митя так неспра-
ведливо заподозрил.
На багровом лице капитана не было ни тени улыбки. Корот-
ко и официально он приказал Мите следовать за ним на суд-
но. Митя вытянулся в струнку.
— Есть, на судно!—отчеканил он. Двое полисменов выстро-
ились по бокам — слева и справа, и повели парня... Вилькинс
последовал за ними до самого парохода.
У трапа «Зари» часовой-араб преградил ему путь штыком.
Профессор остановился. Попрощавшись с капитаном, он ска-
зал Мите:
— Ну, милый мальчик, прощай. Может быть, не придется
больше увидеться... Жаль расставаться... Но я тебя понимаю.
Будь здоров!—Он неожиданно обнял и поцеловал Митю. Ми-
тя с трудом сдерживал слезы.
— А может быть я в будущем году приеду к вам, в Совет-
ский союз. Вот мой каирский адрес, ты мне напишешь обо
всем. — И понизил голос почти до шопота: — Не тревожься,
я все уладил. Все о тебе рассказал капитану. Прощай!
— Кланяйтесь мисс Эдит, сэр, — воскликнул взволнованный
107
мальчик. — Спасибо за все, что вы для меня сделали! Никогда
не забуду!
И следом за капитаном и полисменом стал подыматься по
знакомому, шаткому и крутому трапу «Зари». У какого моряка
не сжимается радостно сердце, когда после всяких злоключений
он снова, наконец, попадает на свое судно? Но тяжело было
Мите возвращаться в таком В1иде; знакомые лица при виде аре-
стованного отворачивались, глаза опускались... Все, все презирали
его за побег! Никто не решался и не хотел с ним заговорить,
а плотник Павел (тот самый плотник, которого Митя видел на
борту с берега и которому готов был броситься на шею) с
отвращением сплюнул при виде Мити, круто повернулся и ушел...
Но Митя мужественно глотал обиды и с нескрываемой радо-
стью шагал по узким переходам судна: ведь он поедет домой —
домой!!
Робко и смущенно стоял Митя перед товарихцеским судом.
Комсомольцы и бывшие военморы, бледные кочегары и строгий
комсостав, хитрая мордочка радиста и бабья, одутловатая, лы-
сая голова повара — все были тут, все с интересом слушали
рассказ беглого кастрюльника. Куда девалась его былая прыть?
Он стоял, потупив голову, готовый принять самое строгое нака-
зание, лишь бы очутиться дома!
— Кто желает высказаться? — спросил капитан.
Первый говорил Вася Долгов, штурманский ученик. Он
сильно волновался. Он считал, что поступок Мити непростителен
и позорит всю команду. Верно. Но есть смягчающие обстоятель-
ства— его любознательность, естественная для такого мальчика
жажда путешествий и новых приключений...
Но тут его перебил старик-кок. Оц пришел, по своему обыкно-
вению. в белом колпаке и фартуке, прямо с камбуза.
— Ты, Вася, известное дело, всегда захпищаешь этого шало-
пая... А по-моему, засадить его под арест до Одессы, а там
сдать куда следует, и крышка!
— Нет, товарищи, — вмешался доктор, — Митя и так доста-
точно наказан за строптивость и недисциплинированность. Но
не следует так жестко подходить к нему Вы только чтб слышали
его рассказ; разве это тот Митя, которого мы знали? Он сильно
iвменился к лучшему. Английский профессор, принявший в нем
участие, самым лестным образом отзывался о его честности,
добросовестности и трудолюбии. Не правда ли, Василий Павло-
вич? — Капитан кивнул головой.
108
Суровый старший тюмощник все время слушал, не говоря ни
слова. Его жесткое, бурое, резко очерченное лицо словно окаме-
нело, а весь он вытянулся, как на смотру. Но последние слона
возмутили его. Он гневно воскликнул, отчеканивая:
— Отзывам иностранца мы доверять не обязаны! А сни-
сходительность и мягкотелость, проявленные доктором, в дан-
дом случае преступление! Вспомните, товарищи, сколько не-
приятностей мы имели из-за этого?! В Порт-Судане нас
из порта не хотели выпустить! Это уже не легкомыслие, а вре-
дительство! Египетские власти утверждали, что мы намеренно
им «подбросили большевика» для агитации,—и он презритель-
ным жестом указал на потупившегося Митю. — Хорош больше-
вик, нечего сказать! Нет, товарищи, он заслуживает пример-
ного наказания, и никакого снисхождения к такому поступку
быть не может. И потом, — где у нас доказательства, что Митя
нам не лжёт?
Но тут произошло нечто неожиданное. Румяное, добродуш-
ное лицо Мити внезапно побледнело и осунулось от глубокого
волнения.
— Где доказательства? —задыхаясь, крикнул он. — Где?! Хо-
тите их видеть? Вот они!—И, сбросив с себя блузу и рубаш-
ку, обнажил до пояса изуродованную спину. Кожа ее была
сплошь исполосована и перетянута глубокими длинными рубца-
ми. Это были следы от бича.
Воцарилось молчание.
Все были потрясены... Настроение команды переменилось в его
пользу.
После выступления еще нескольких товарищей было приня-
то решение считать Митю арестованным с момента явки па
судно, а по прибытии в советский порт передать его судебным
органам.
Митя облегченно вздохнул. Он согласен был принять любое
наказание, лишь бы очутиться, наконец, в СССР: о. теперь он
докажет своим поведением, что он совсем образумился!
Машина развела пары, все формальности выполнены, якорь
поднят... Африканский берег, пристань, Александрийский маяк,
пароходы на приколе—все это стало удаляться- Возле бортов
заплескались синие, чудесные волны, свежий ветер пронесся по
белоснежной палубе, ванты затрепетали, повеяло прохладой... Ка-
кое Приволье! Пароход в открытом море! Стоявший у борта
Митя бросил последний взгляд на исчезавшую полосу египетского
берега, на еле заметные здания-.• и вспомнил в эту минуту пира-
миды, великого сфинкса, колоссов Мемнона и ибсамбульских
колоссов...
Нет, не прошла бесследно поездка для Мити!.. Он не только
109
присмотрелся к жизни угнетенных трудящихся Египта, но на
собственной спине испытал их горькую участь. Вместо жажды
фантастических приключений в нем зажглось ненасытное стрем-
ление к учебе, связанное с горячим желанием помочь трудя-
щимся всего мира освободиться от угнетения.
А в «стране пирамид» он побывал недаром: он вынес от-
туда любовь к грандиозности, вкус к величественным формам,
широкому размаху, могучим строительным перспективам. Он бу-
дет учиться, и — кто знает—может быть, станет архитектором
или инженером. Тогда он построит в своей стране достойные ее
величия дворцы, памятники и плотины: ;каменные, мраморные
или стальные Гимны Освобожденному Труду, с которыми не
сравш гься пирамидам, вечным памятникам деспотизма и рабского
труда!..
ОГЛАВЛЕНИЕ.
Глава 1. На грани двух материков ----------------------— 5
Г л а в а II. В Нубийской пустыне. У работорговца в лапах. 	20
Глава III. Спасен! Река идет! Великая плотина Ассуана--— 33
Глава IV. Остров слонов. Храмы под водой. Колоссы Ибсамбула 47
Глава V От Фил» до Ибсамбула. В нив по Ннлу. Религия египтян 55
Глава VI. Священные Фивы. «Долина царских гробниц» и гроб-
ница Тутанхамона	----------------------- 66
Г^лава VII. Неожиданная встреча в Ассиуте. Митя убит горем.
«Море, вырытое руками человека»----------------75
Глава VIII. Мемфис и Серапеум. Гизехские пирамиды. Чудесный
сон Мити---------------------—-—— —	------------------- 80
Глава IX. Каир. Зов муэдзина и треск пулеметов. Митя в смяте-
нии. Незнакомые товарищи. Назад, на «Зарю» ----------------- 94
Глава X и последняя. Александрия. Опять на родном паро-
ходе. Суд товарищей. Домой, домой!-------------106




Цена 1 руб. 25 коп.