Автор: Согрин В.В.
Теги: всеобщая история история политика политика сша политическая история история сша
ISBN: 5-7777-0117—5
Год: 2001
Текст
тема
ВЛАДИМИР СОГРИН
ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ИСТОРИЯ США
ВЕСЬ
МИР
СОГРИН в.в
Москва
«Весь Мир
2001
УДК 94/99
ЬБК 63.3 (7 Сое)
Со54
Федеральная программа книгоиздания России
Рекомендовано Министерством образования
Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов
высших учебных заведении.
Согрин В.В.
Со54 Политическая история США. XVII—XX вв. — М.: Издатель¬
ство «Весь Мир», 2001. - 400 с.
ISBN 5-7777-0117—5
Книга известного ученого, профессора МГИМО В.В. Согрина пред¬
ставляет собой глубокое исследование политической истории США со
времен первых поселенцев и до конца XX века. Автор переосмысливает
традиционные подходы, касающиеся развития американской политичес¬
кой системы. В работе всесторонне выявлено изменение соотношения де¬
мократического, элитарного, плюралиста чес кого и олигархического ком¬
понентов политической системы Соединенных Штатов на разных истори¬
ческих этапах. Автор предложил взвешенную и целостную концепцию
американской политической истории, заслуживающую самого присталь¬
ного внимания не только специалистов-историков, но также преподавате¬
лей и студентов, изучающих политологию, социологию, теорию государ¬
ства и права.
УДК 94/99
ББК 63.3 (7 Сое)
Отпечатано в России
ISBN 5- 7777-0117-5
© Издательство «Весь Мир», 2001
Введение
Российское общество демонстрирует устойчивый интерес к США и их
опыту, особенно политическому. Соперничающие российские пар¬
тии и фракции, несмотря на все разногласия, то и дело апеллируют к
американским политическим моделям (разделение властей, федера¬
лизм. взаимоотношения партий, импичмент и др.) как к образцам, с ко¬
торыми надлежит сверять политическую практику новой России. Но
вот трактовки этих моделей оказываются самыми противоречивыми.
Крайне противоречиво - от восторженно апологетического до резко не¬
гативного — отношение к американской модели разных слоев россий¬
ского общества. Политический опыт США оброс в современной России
всевозможными мифами и идеологемами.
Разнообразные оценки политического опыта США характерны и для
профессиональной американистики, как отечественной, так и зарубежной.
В отечественной литературе советского периода получили развитие
два подхода. Первый, ортодоксальный, заключался в том, что политичес¬
кая система США и ее институты на всех этапах воплощали волю господ¬
ствующего капиталистического класса и обслуживали его интересы. Вто¬
рой, неортодоксальный, набиравший в 60—80-х гг. все большую силу сре¬
ди исследователей, состоял в признании относительной самостоятельно¬
сти политических институтов и политической власти, их способности ре¬
гулировать конфликты между различными социальными классами и
группами. Это обеспечивало политической системе стабильность и ха¬
рактеризовало ее как буржуазно-демократическую. Работы представите¬
лей второго направления (А.А. Мишин, Н.В. Сивачев, Е.Ф. Язьков,
А.С. Маныкин, В.О. Печатнов, А.Ю. Мельвиль, Э.Я. Баталов и др.), на
мой взгляд, сохраняют научное значение, но в свете возможностей и тре¬
бований новейшего обществознания политический опыт США заслужи¬
вает дальнейшего всестороннего изучения, осмысления и обобщения.
Это особенно актуально в связи с тем, что на современном этапе профес¬
сиональная американистика, на мой взгляд, не смогла дать полнокров¬
ный научный ответ на вызов новых идеологических мифов, а подчас даже
оказывалась в их плену.
В самих США, в первую очередь среди профессиональных исследова¬
телей, оформились четыре основные точки зрения на характер американ¬
ской политической власти в прошлом и настоящем. Первая, совпадаю¬
щая с национальной идеологической доктриной, утверждает, что США
являются образцовой демократией. Главными признаками американской
демократии признаются народный суверенитет, приравниваемый к наро¬
довластию, автономия гражданского общества и личности, политический
плюрализм и разделение властей, федерализм.
Вторая, противоположная точка зрения, принадлежащая леволибе-
4 Введение
ральным и леворадикальным авторам, утверждает, что американское по¬
литическое управление является элитарно-олигархическим. Ее выразите¬
ли доказывают, что реальная власть в США принадлежит узкому правя¬
щему классу, или элите. Наличие демократических выборов и политичес¬
кого плюрализма сути дела не меняет, поскольку только часть правящего
класса получает мандат на отправление политической власти от народа, а
кроме того, даже эта часть элиты отнюдь не следует воле народа.
Между этими двумя крайними точками зрения расположились две
промежуточные. Одна из них определяет американское управление как
систему политического плюрализма, или полиархии, если воспользовать¬
ся определением ее наиболее известного выразителя Р. Даля. Согласно
этой точке зрения, в Америке соперничает множество социальных и по¬
литических групп и интересов, взаимоотношение и сложение которых
рождает реальную политическую власть. Другая точка зрения исходит из
наличия в США системы демократического элитизма, который и в теоре¬
тическом, и в практическом плане состоит из двух частей. Первая часть —
демократический механизм формирования политической власти, оказы¬
вающий на нее реальное влияние. Вторая часть - отправление самой по¬
литической власти элитой.
В современном американском обществоведении редко встретишь аб¬
сурдную концепцию, не поддающуюся эмпирическому подтверждению.
Так, каждая из названных выше точек зрения опирается на богатую фак¬
туру и подтверждается разнообразными аргументами. Но ни одну из них
нельзя назвать абсолютно и единственно верной уже по той причине, что
в разные периоды американской истории соотношение демократическо¬
го, олигархического, элитарного и плюралистического компонентов в
политическом управлении было различным. Важно также подчеркнуть,
что столь разноречивые факторы, как элита, демократия, плюрализм,
оказывали реальное воздействие на американскую политику на всех ис¬
торических этапах, поэтому определение политической системы США
даже на одном из этапов как чисто «демократической», «элитарной» или
«плюралистической» вступило бы в противоречие с действительностью.
На тех или иных этапах элита, демократия и плюрализм не исключали, а
в разной степени ограничивали и дополняли друг друга. Раскрытие харак¬
тера и соотношения этих реальных факторов на протяжении четырехве¬
ковой истории США составляет важнейший замысел данной книги.
В методологическом отношении я стремился опереться на междис¬
циплинарный подход, объединяя в первую очередь подходы политичес¬
кой истории, политологии, а также теории и истории государства и пра¬
ва. При этом я исходил из того, что каждой из этих дисциплин присущи
как свои достоинства, так и односторонность.
Политическая история традиционно сосредоточивалась на изучении
Введение
Ь
политических событий, личностей, причинно-следственных связей.
Стремление к накоплению максимального количества фактов, раскры¬
тию содержания политических перемен, как и изучение роли политичес¬
ких лидеров, партий, движений, классов, относится к ее сильным сторо¬
нам. В то же время традиционной политической истории недостает инте¬
реса к изучению политических систем и их функций, политических режи¬
мов, политической культуры и ее взаимодействия с политической идео¬
логией и политическим поведением элит и масс, политического процес¬
са как объекта «приложения сил» различных институтов и групп.
Зато эти явления находятся в центре внимания политологии, дисцип¬
лины, выдвинувшейся на одну из первых позиций в странах Запада во
второй половине XX века, а в последние годы ставшей укореняться и у
нас. Конкурируя с политической историей, политология существенно
расширила возможности постижения сущностных характеристик поли¬
тического опыта. Но этой дисциплине, которая, обращаясь к прошлому,
предстает в качестве исторической политологии, присущи свои недостат¬
ки. Лежащий в основе политологии структурно-функциональный анализ
ориентирует на изучение константных политических феноменов, иначе
говоря, какие функции и каким образом выполняют те или иные полити¬
ческие институты и структуры в тот или иной временной момент. Что же
касается политических изменений, особенно имевших место в прошлом,
а также политической конкретики, не укладывающейся в структурно¬
функциональные взаимосвязи, то они зачастую трактуются как не заслу¬
живающая внимания «событийная история».
Кроме того, политология, в том числе и историческая политология, в
силу сложившейся среди современных социальных наук весьма жесткой
специализации, не проявляет специального интереса к экономическому,
социальному, общественно-историческому контексту политических
структур и политических процессов, что подчас приводит ее к заключе¬
ниям, вызывающим недоумение среди историков.
Яркий тому пример — изучение американской исторической полито¬
логией дифференциации электората США в десятилетия перед Граждан¬
ской войной 1860-х гг. Обратившись к этому периоду, представители ис¬
торической политологии пришли к выводу, что в основе размежевания
американского электората лежали этнорелигиозные мотивы (англо-сак-
сы и протестанты поддерживали Республиканскую партию, а ирландцы,
немцы, другие иммигрантские группы, так же как и католики, - Демо¬
кратическую партию), а проблема рабства избирателей вообще не волно¬
вала. Если следовать подобному умозаключению относительно партий¬
но-политических размежеваний 1840—1850-х гг., тогда возникновение
Гражданской войны становится совершенно необъяснимым. Она пред¬
стает неким «чертом из табакерки». Многие американские историки, воз¬
С Введение
мущенные выводами политологов, преподнесенными как последнее сло¬
во науки, предложили попросту игнорировать их. Такой подход представ¬
ляется мне крайностью. Политологический подход к политической исто¬
рии. на мой взгляд, совершенно необходим, но при этом важно учитывать
заключенную в нем — в случае догматического использования — опас¬
ность антиисторизма.
Другая обществоведческая дисциплина - теория и история государ¬
ства и права — при изучении политического опыта сосредоточивается по
преимуществу на организации и взаимоотношении разных ветвей госу¬
дарства. Должного интереса к функционированию государственного ме¬
ханизма в рамках политической системы, его взаимоотношениям с раз¬
нообразными социальными группами, политическими институтами и
процессами, политической культурой и идеологией не уделялось. Прав¬
да, во второй половине XX в. в этой дисциплине получило развитие по¬
литологическое направление, которое нацелено на преодоление указан¬
ных недостатков. Но задача синтеза подходов этой и других дисциплин,
исследующих самостоятельно разные аспекты политического опыта, ос¬
тается актуальной.
Обращаясь к изучению четырехвекового американского политическо¬
го опыта, я ставил перед собой ряд задач, среди которых выделю главные.
Первая заключается в выявлении качественно различных этапов по¬
литической истории США, раскрытии в ней преемственности и обновле¬
ния. При этом среди тысяч политических событий, реформ, законов я
стремился выявить и осмыслить те, которые в политическом опыте США
имели определяющее значение, но которые в распространенных описа¬
тельно-хронологических исследованиях зачастую растворяются в массе
менее значимых, а то и второстепенных событий.
Вторая задача состоит в раскрытии роли политических институтов —
государства и его трех ветвей, политических партий и партийно-полити¬
ческой системы, равно как государственно-правовых норм, конституции,
политической культуры и идеологии, в формировании и обновлении по¬
литического процесса и политического режима на разных исторических
этапах.
Третья задача — выявление и осмысление политической роли соци¬
альных групп, элит, лидеров на разных исторических этапах. Из этой за¬
дачи, как, впрочем, и из предыдущих, вытекает вопрос, который являлся
для меня путеводным: как организовывалась и организуется и как и меж¬
ду кем распределялась и распределяется политическая власть в США?
Наконец, четвертая задача — это критический анализ основных исто¬
рических и политических концепций американского опыта, их соотно¬
шение с исторической практикой и собственными выводами автора.
Глава первая
Колониальный опыт
XVII-XVIII вв.
Английское наследие
и американские нововведения
Соединенные Штаты на протяжении 170 .пет (1607-1776 гг.) своей ранней
истории находились в колониальной зависимости от Англии. Одной из
актуальных и дискуссионных проблем этого периода является развитие в се¬
вероамериканских колониях политической демократии. Американские ис¬
следователи разделились на две основные группы: первая доказывала, что
североамериканское общество колониального периода воплощало и песто¬
вало демократию; вторая же пришла к выводу, что Северная Америка в коло¬
ниальный период в лучшем случае была «преддемократическим» обществом.
Во второй половине XX в. главным аргументом первой группы стало
положение о широком распространении в Северной Америке колониаль¬
ного периода избирательного права (голосовать, по ее оценкам, могли не
менее 80% взрослых белых мужчин)1. Вторая группа историков, обосно¬
вывая более скромную цифру североамериканского электората, доказы¬
вает также, что сами политические механизмы, процессы и культура ко¬
лониального периода не могут быть признаны демократическими2.
В исторических дискуссиях о колониальной демократии неизменно
присутствует фактор зависимости Северной Америки от английского
влияния: уменьшение или преодоление такого влияния имело непосред¬
ственное отношение к развитию политической демократии. Никто при
этом не отрицает, что в колониальный период в европейском наследии
Северной Америки доминирующим, а то и всепоглощающим было имен¬
но английское влияние. Очень ярко это проявилось в политической исто¬
рии Северной Америки, которая в ряде существенных отношений следо¬
вала по стопам английских политических перипетий.
Периодизация политической истории Северной Америки колониально¬
го периода, по сути, совпадает с периодизацией английского политического
развития. В ней могут быть выделены два главных, хронологически пример¬
но равных этапа: до и после Славной революции 1688 г. в Англии, принес¬
шей победу буржуазному миропорядку. На первом этапе Северная Америка
развивалась иод непосредственным воздействием противоборства буржуаз¬
8
Глава 1
ного и феод&пьного начал и Англии, выступая в целом на стороне нового по¬
рядка и способствуя его торжеству. На втором этапе Северная Америка ак¬
тивно осваивала и развивала буржуазные конституционные и политические
принципы, восторжествовавшие в Англии. При этом она наталкивалась на
все большее сопротивление метрополии, для которой, как выяснилось, бур¬
жуазные свободы были приемлемы и хороши только на своей территории, а
в колониальных владениях оказывались все более обременительными.
* * *
На первом этапе американской колониальной истории огромное воз¬
действие на нее оказали такие вехи английской политической истории,
как революция 1640-х гг., протекторат Кромвеля 1650-х гг. и реставрация
Стюартов 1660—1680-х гг. Возникновение североамериканских колоний
зависело непосредственно от политической воли и расположения анг¬
лийского монарха, но наличие единого правового источника происхож¬
дения колоний не помешало развитию в Северной Америке самых разно¬
образных и порой очень противоречивых тенденций.
Освоение Нового Света являлось делом частных лиц и групп, полу¬
чавших соответствующие разрешения от монарха Англии. Различия в со¬
циальном облике этих групп и лиц предопределили различие тенденций
колонизации. Грубо говоря, изначально среди тех, кто осваивал Америку,
выделились три главные группы: акционерные компании буржуазного
типа, устремлявшиеся за океан в поисках рынков, прибылей, источников
сырья; протестанты, надеявшиеся воплотить на новой родине свои рели¬
гиозные и этические принципы; аристократы, помышлявшие об обшир¬
ных феодальных владениях. Стартовые возможности трех групп были бо¬
лее или менее равными, но Новый Свет, как быстро выяснилось, благо¬
приятствовал развитию в первую очередь буржуазного типа.
Первое поселение в Северной Америке было организовано лондон¬
ской Виргинской компанией. В 1607 г. акционеры этой компании осно¬
вали форт Джеймстаун в пределах территории, получившей название
Виргиния. Поначалу делами колонии распоряжались губернаторы и со¬
вет, назначенные компанией, и в ней не было самоуправления. Первое
представительное собрание, названное Генеральной ассамблеей, было уч¬
реждено в 1619 г. и имело целью сделать общественное устройство и
жизнь в колонии более привлекательными, в частности стимулировать
переезд в нее жителей Старого Света. В ассамблее, ставшей первым в Се¬
верной Америке представительным законодательным органом, заседали
совместно члены совета и депутаты от крупных населенных пунктов.
В том же 1619 г., когда в Виргинии возникло представительное управ¬
ление, в нее были ввезены и первые черные рабы. Эти два важных, но раз-
Колониальный опыт
9
дичившихся но смыслу события, случившиеся в один и тот же юд, опре¬
делили надолше времена социально-политическую xapaKicj пстику Вир¬
гинии. Власть в колонии, основанная на передовых и редких для того вре¬
мени представительных началах, сосредоточилась в руках зажиточных
поселенцев, в первую очередь землевладельцев, занятых производством
табака. Движимые капиталистическим мотивом, виргинские землевла¬
дельцы должны были в силу скудости свободной рабочей силы привле¬
кать труд белых законтрактованных сервентов (договор, заключенный в
Старом Свете, превращал сервентов фактически в собственность хозяев
на несколько лет), а со временем все больше использовать черных рабов.
Уверовав в право на представительное управление, виргинцы стали
проявлять строптивость в отношениях с английским монархом. В 1635 г.
виргинская ассамблея сместила со своего поста губернатора, который с
1625 г. назначался королем. Попытка короля Карла 1 укротить ассамблею
не увенчалась успехом, и в 1639 г. он вынужден был утвердить губернато¬
ром выдвиженца виргинских плантаторов. В 1640-х гг., в период Англий¬
ской революции, виргинцы сумели расширить полномочия Генеральной
ассамблеи. С 1652 г. она сама стала избирать губернатора и членов коло¬
ниального совета. Реставрация в 1660-х гг. Стюартов в Англии вернула
власть над Виргинией монархии. Виргинцы, однако, не смирились с ут¬
ратой привычных прав и на протяжении всего периода Реставрации вы¬
казывали непокорность королевской администрации.
В 1676 г. конфликт между У. Беркли, бессменным виргинским губерна¬
тором эпохи Реставрации, и жителями колонии перерос в вооруженную
схватку. Представители разных слоев виргинского общества, недовольные в
первую очередь индейской политикой Беркли (он сдерживал экспансио¬
нистские устремления поселенцев), объединились вокруг молодого депутата
Генеральной ассамблеи Натаниэла Бэкона. Под давлением восставших ас¬
самблея одобрила «Законы Бэкона», которые наряду с удовлетворением экс¬
пансионистских притязаний поселенцев резко ограничивали власть губер¬
натора и расширяли начала представительного правления. Восстание Бэко¬
на было в итоге подавлено, многие его участники казнены (сам Бэкон умер
от лихорадки). Но и корона пошла на уступки: Беркли был смещен с долж¬
ности, статус Генеральной ассамблеи восстановлен. Восстание показало, что
поселенцы готовы были жизнью заплатить за свои интересы и права3.
* * Ус
Второй тип составили колонии, основывавшиеся протестантами на
территории, получившей название Новой Англии. Переселенцы-проте¬
станты были неоднородны, с самого начала среди них выделились уме¬
ренное и демократическое направления, деятельность которых дала не¬
10 Глава 1
одинаковые результаты. Большей активностью долгое время отличалось
умеренное крыло, которое получило от короля право на основание по¬
селения в Северной Америке в 1629 г. Любопытно, что Карл I, правив¬
ший в самой Англии деспотично и даже распустивший парламент (слу¬
чилось это все в том же 1629 г.), даровал пуританам-конгрегационалис-
там хартию весьма демократического содержания. Согласно ей, руково¬
дители колонии должны были избираться свободными поселенцами -
Фрименами, собиравшимися с этой целью на ассамблею, которая полу¬
чила название Общего собрания. Общее собрание, созываемое четыре
раза в год, получило также право расширять ряды фрименов, вводить
налоги, принимать законы и постановления, способствовавшие благу
колонии.
Вооружившись либеральной королевской хартией, группа поселен¬
цев, объединившихся в «Компанию Массачусетской бухты», совершила
удачную экспедицию за океан. Вслед за первой удачной экспедицией по¬
следовали другие, а всего за периоде 1630 по 1643 г. компания переправи¬
ла в Массачусетс не менее 20 тыс. человек4. Уже во время первой экспеди¬
ции губернатор будущей колонии Джон Уинтроп ознакомил переселен¬
цев с основами ее устройства и управления. Есть основания полагать, что
он скрыл от них содержание королевской хартии и изложил принципы,
соответствовавшие целям конгрегационалистской церкви. Главной це¬
лью было создание «града на холме», который бы в полной мере соответ¬
ствовал Священному писанию. Власть в нем должна была принадлежать
священнослужителям, а теми или иными правами могла наделяться толь¬
ко послушная паства. Уинтроп также доказывал, что божеским заповедям
соответствовало разделение людей на управляющих и управляемых, бога¬
тых и бедных.
По прибытии в массачусетскую бухту Уинтроп и его помощники, со¬
ставившие магистрат колонии, начали твердо насаждать теократическое
управление. Была создана конгрегационалистская церковь, члены кото¬
рой только и становились полноправными поселенцами. Будучи сама -
по английским меркам - диссидентской, она стала преследовать инако¬
мыслящих - пресвитериан, баптистов, индепендентов. Все жители коло¬
нии были обложены налогом на содержание церкви. Уинтроп и магистрат
узурпировали не только религиозную, но также экономическую и поли¬
тическую власть: попирая хартию, они стали сами вводить налоги, рас¬
пределять земли, осуществлять назначения на должности.
Недовольные реагировали на попытки утверждения теократического
режима по-разному. Часть поселенцев вернулась в Англию, но гораздо
большее число колонистов вступило в противоборство с Уинтропом. Сре¬
ди его радикальных противников наибольшую известность приобрели
Роджер Уильямс и Энн Хатчинсон.
Колониальный опыт
11
Священник Роджер Уильяме, прибывший в Массачусетс в 1631 г. ре¬
шительно осудил Уинтропа и магистрат за попрание свободы вероиспове¬
дания, а также потребовал разделения религиозной и светской власти.
Уильямса неоднократно изгоняли из Массачусетса, и в итоге он вынуж¬
ден был со своими сторонниками переселиться в необжитый уголок Но¬
вой Англии, где была основана колония Провиденс, впоследствии на¬
званная Род-Айленд. Энн Хатчинсон, хозяйка многодетной и весьма за¬
житочной бостонской семьи, сумела сплотить вокруг себя местных куп¬
цов и столь же решительно, как это делал прежде Уильямс, стала крити¬
ковать нетерпимость режима. Ортодоксы, однако, смогли в 1637 г. скло¬
нить на свою сторону Общее собрание, обвинили Хатчинсон в ереси и из¬
гнали ее из колонии. Хатчинсон с единомышленниками присоединилась
к Роджеру Уильямсу.
Хотя радикальные атаки против теократии не достигали успеха, орто¬
доксы вынуждены были время от времени сдавать свои позиции. Боль¬
шинство жителей Массачусетса, будучи людьми более умеренными, не¬
жели Уильямс и Хатчинсон, все же не могли смириться с диктатом Уинт¬
ропа и магистрата. В 1632 г. Общее собрание колонии настояло на назна¬
чении из своих рядов 16 представителей — по двое от каждого поселка — с
правом давать советы губернатору и магистрату по вопросам налогообло¬
жения. В 1634 г. Общее собрание постановило, что только оно имеет пра¬
во вводить налоги и распределять землю. Собрание также утвердило нор¬
му представительного правления: отныне его участниками становились
по два представителя от каждого поселка, при этом они должны были за¬
седать регулярно и только им принадлежало право законотворчества.
Уинтропа, недовольного этими решениями, впервые «прокатили» на гу¬
бернаторских выборах. В 1641 г. Общее собрание одобрило «Свод зако¬
нов» Массачусетса, который закреплял за местными властями право рас¬
поряжения землей, вводил нормы уголовного права и судебной процеду¬
ры, резко ограничивавшие произвол исполнительной власти. Наконец, в
1644 г. Общее собрание создало то, что можно назвать прообразом двух¬
палатной законодательной власти: отныне члены магистрата и народные
избранники должны были заседать раздельно, при этом и те и другие в
равной мере обладали правом вето5.
И все же Массачусетсу не суждено было стать цитаделью американ¬
ской свободы. Конгрегационалистская церковь сохранила монопольные
и достаточно прочные позиции. Уинтроп вновь стал губернатором. Пре¬
следование диссидентов продолжилось: печально известной страницей в
истории Массачусетса стали «процессы ведьм» конца 1640-х гг. Демокра¬
тические начала лучше приживались в других, меньших по размерам, ре¬
лигиозных поселениях Новой Англии, среди которых первым был Новый
Плимут.
12 Глава 1
Новый Плимуч был основан английскими пуританами, которые до
того искали религиозного прибежища в Голландии. В 1620 г. первая груп¬
па «пилигримов», как они сами себя называли, отбыла на корабле «Мэй-
флауэр» в Северную Америку. Во время путешествия они заключили и
подписали договор об объединении в «гражданский политический орга¬
низм» с целью создания и соблюдения «справедливых и одинаковых для
всех законов». Впоследствии Джон Куинси Адамс, один из первых прези¬
дентов США, назвал его «возможно, единственным в истории человече¬
ства примером практического самобытного общественного договора, ко¬
торый до того выступал в качестве законного источника правительства
только в воображении философов»6. Эта оценка стала общепринятой в
Соединенных Штатах, почитающих пуритан-пилигримов в качестве ос¬
нователей американской демократии и народного суверенитета. Неслу¬
чайно, важные события, связанные с деятельностью пуритан-пилигри¬
мов, отмечаются в США как национальные праздники. Так, 22 декабря,
день их высадки в бухте Новый Плимут, был провозглашен националь¬
ным Днем праотцов, или Днем отцов-пилигримов, а четвертый четверг
ноября, в который поселенцы Нового Плимута в 1621 г. отмечали сбор
первого урожая, был с 1863 г. провозглашен в США национальным празд¬
ником -Днем благодарения.
В Новом Плимуте с самого начала порядки оказались более демокра¬
тичными, нежели в колониях, созданных по милости короля или акцио¬
нерными компаниями. Поселенцы сами избирали губернатора и магист¬
рат, на общем собрании посредством прямого волеизъявления принима¬
ли различные законоположения и постановления. После безуспешной
попытки в течение первых пяти лет установить коллективное землеполь¬
зование общее собрание на уравнительных началах стало распределять
земельные участки, на которых велось частное хозяйство фермерского
типа. Правда, жители Нового Плимута делились на полноправных посе¬
ленцев и сервентов, совершивших переезд в Северную Америку «в долг»
и вынужденных отрабатывать контракт до обретения полных прав. Но
сервентов в Новом Плимуте было немного, среди же фрименов социаль¬
ные различия оказывались несущественными.
По образцу Нового Плимута в последующие десятилетия было созда¬
но много поселений, расположившихся на территории Род-Айленда и
Коннектикута. В 1636 г. Роджер Уильямс и его сторонники, бежавшие из
Массачусетса в Род-Айленд, заключили соглашение, схожее с договором,
составленным на «Мэйфлауэр». Подобные же договоры были приняты
поселенцами Портсмута, Ньюпорта, Хартфорда, Уиндзора, Нью-Хейве¬
на. Среди американских исследователей образцом общественного дого¬
вора 1620—1640-х гг. признаны «Фундаментальные основы», одобренные
в 1639 г. жителями ряда поселков Коннектикута. Согласно им, поселенцы
Колониальный опыт 13
каждый год на общем собрании избирали |убернатора и магистрат. Зако¬
нодательную власть вручали представительному Общему собранию, со¬
стоявшему из депутатов, избранных каждым поселением, а также губер¬
натору и магистрату. «Фундаментальные основы» Коннектикута, которые
характеризуются авторитетными американскими исследователями как
«первый образец современных конституций», могли изменяться и допол¬
няться тем же Общим собранием. Другие решения Общего собрания бы¬
ли также обязательны и неподвластны вето губернатора7.
Договорное управление поселений Род-Айленда и Коннектикута бы¬
ло долгое время уязвимо по той причине, что не санкционировалось Ан¬
глией. Только в 1662 и 1663 гг. Род-Айленд и Коннектикут получили хар¬
тии от Карла II, признавшего их право на существование. Хартии остави¬
ли основы управления двух колоний в неприкосновенности. Две эти аме¬
риканские колонии, получившие статус корпоративных, оказались в уни¬
кальном положении: в отличие от всех других колоний они сами избира¬
ли как законодательные органы, так и губернаторов. Самоуправление и
демократические начала оказались в них наибольшими.
* * *
Наибольшее распространение в Северной Америке в XVII в. получи¬
ли так называемые собственнические колонии, создававшиеся англий¬
скими аристократами на основе феодальных дарений Стюартов. Так воз¬
никли Мэриленд, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр, Северная и Южная
Каролина (первоначально это была единая колония Каролина) и Джорд¬
жия. Основывались они как феодальные маноры с целью извлечения со¬
ответствующих поборов и поддержания подобающих политико-правовых
норм. Но в действительности их развитие с самого начала пошло проти¬
воречиво, феодальные эксперименты нигде не удались, уступая место
буржуазным отношениям. Но все же у собственнических колоний было
свое лицо, в том числе политическое.
Первую собственническую колонию Мэриленд создал лорд Балти¬
мор в 1632 г. Король Карл I наделил его правами полного феодального
собственника, хотя и высказал пожелание создать в Мэриленде совеща¬
тельную ассамблею. Быстро выяснилось, что феодальные порядки в ко¬
лонии не приживутся. В 1637 г. лорд Балтимор поручил своему брату Ле¬
онарду Калверту, наместнику Мэриленда, создать представительную ас¬
самблею, которая должна была давать тому «совет и согласие» по законо¬
дательным вопросам. В годы Английской революции мэрилендская ас¬
самблея упрочила свои позиции: она получила право инициировать за¬
коны и стала заседать отдельно от губернаторского совета, представ в ка¬
честве «народной палаты». Провалились попытки ввести в Мэриленде
14 Глава 1
феодальное землепользование: хотя поселенцы и выплачивали лорду
фиксированную, то есть в большей степени феодальную, нежели капита¬
листическую, ренту, они были лично независимы и, если рента оказыва¬
лась обременительной, уходили на свободные земли, чтобы заниматься
уже чисто фермерским хозяйством. В одном отношении общественные
порядки в Мэриленде оказались даже более передовыми, чем в других
колониях: поскольку лорд Балтимор был католиком, протестанты не
могли утвердить в его владениях свою гегемонию, а должны были прояв¬
лять веротерпимость.
В 1662 г. была основана вторая феодальная колония - Каролина,
владельцами которой стали восемь фаворитов Карла II. Собственники
поручили подготовить «фундаментальную конституцию» колонии не ко¬
му иному, как будущему отцу английского либерализма Д. Локку. Локк
составил то, что от него ждали: конституция вводила в Каролине соци¬
альную и политическую иерархию. Но, как и в Мэриленде, феодальный
строй в Каролине не прижился: при наличии в Северной Америке неза¬
нятых территорий и более свободных колоний, поселенцы предпочитали
объезжать Каролину стороной. Чтобы не опустошить колонию, собст¬
венники вынуждены были пойти на уступки, уже известные по опыту
Мэриленда.
Самым именитым аристократом, получившим право на колониаль¬
ное владение, был брат Карла II Яков, герцог Йоркский. Его владение,
названное Нью-Йорком, было организовано в соответствии с принци¬
пами феодального манора. Наместники Якова на протяжении почти 20
лет, начиная с 1664 г., пытались насаждать в Нью-Йорке «Законы Гер¬
цога», как назывался правовой кодекс колонии, но затем и они вынуж¬
дены были уступить поселенцам, согласившись на созыв представи¬
тельного собрания с законодательными полномочиями. В 1685 г. герцог
стал новым королем Англии, а его колониальное владение было пере¬
дано другим феодальным собственникам. Южная часть Нью-Йорка,
названная Нью-Джерси, стала самостоятельной колонией собственни¬
ческого типа.
В 1681 г. была создана еще одна колония собственнического типа,
владельцем которой стал Уильям Пенн. Пенсильвания, как была названа
эта колония, стала одной из самых либеральных в Северной Америке.
Пенн, принадлежавший к секте квакеров, одной из самых веротерпимых
вто время, пытался утверждать добрососедские отношения с индейскими
племенами. В политической области он гораздо больше, чем другие соб¬
ственники, полагался на принципы представительного правления. В
1682 г. в Пенсильвании была создана двухпалатная законодательная
власть: верхняя палата — совет — получила право инициировать законода¬
тельные билли, а нижняя — ассамблея — утверждать их. Губернатор, на¬
Колониальный опыт 15
значаемый Пенном, располагал тремя голосами в совете, но не имел пра¬
ва вето. В 1694 I. нижняя палата была наделена правом законодательной
инициативы. В 1701 г. уже вся законодательная власть была передана ас¬
самблее. Пенн сохранил за собой только право назначения губернатора.
Власть собственника в Пенсильвании в сравнении с другими колониями
оказалась минимальной.
Конец XVII в. подвел итог первому крупному периоду в истории се¬
вероамериканских колоний. Количественно в этот период преобладали
колонии, которые формально можно отнести к собственническому ти¬
пу, но, по сути, во всей Северной Америке буржуазные отношения бра¬
ли верх над феодальными. Феодальная рента, насаждавшаяся в собст¬
веннических колониях, приобретала со временем капиталистические
черты, в прочих колониях развивалось свободное землевладение по пре¬
имуществу фермерского типа. Во всех колониях пустило корни предста¬
вительное управление, но в собственнических колониях оно в гораздо
большей степени контролировалось и регламентировалось английской
аристократией.
* * *
На втором этапе истории североамериканских колоний их отноше¬
ния с Англией приобрели новое качество. Английское влияние в этот пе¬
риод вызывало глубоко противоречивые следствия: с одной стороны, уси¬
ление колониальной зависимости от Англии способствовало нарастанию
в политическом управлении Северной Америки недемократических черт;
с другой стороны, укрепление позиций парламентаризма, либерализма и
конституционализма в самой Англии вело к распространению демокра¬
тических установок в мировоззрении и политической культуре американ¬
цев, рассматривавших себя как тех же англичан, но только переселив¬
шихся в Новый Свет. Углубление этого противоречия создавало фунда¬
ментальную причину вызревания в Северной Америке антиколониаль¬
ной либерально-демократической революции.
В самой Англии разграничительной вехой, повлиявшей подобным
противоречивым образом на Северную Америку, стал 1688 г. Именно
тогда английская оппозиция смогла свершить бескровную — «Слав¬
ную» — революцию, которая во второй раз и уже окончательно освободи¬
ла Англию от Стюартов. Билль о правах 1689 г. закрепил всю полноту за¬
конодательной власти за парламентом, монарх был лишен как запрети¬
тельного, так и отлагательного вето. Во времена пребывания во второй
четверти XVII в. на посту главы правительства вигского лидера Р. Уолпо¬
ла министры стали собираться и принимать решения втайне от монарха,
что ослабило его исполнительную власть. Парламент еще больше упро¬
16 Глава 1
чил свои позиции в 1716 г. когда расширил срок полномочий палаты об¬
щин с трех до семи лет. В целом после 1688 г. соотношение прерогатив
представительной и монаршей власти в Англии неуклонно менялось в
пользу первой.
Иначе обстояли дела в Северной Америке: в отношении нее усили¬
лись прерогативы монарха, а власть представительного противовеса в Но¬
вом Свете — местных ассамблей — стала ущемляться. Английская монар¬
хия принялась не только наводить порядок в королевских колониях, но и
расширять последние за счет колоний собственнических. Новый Плимут
был присоединен к Массачусетсу, а последний лишен былого самоуправ¬
ления: король стал сам назначать губернатора, наделенного к тому же
большими, чем прежде, полномочиями. Собственнические территории
отдавались одна за другой под юрисдикцию монарха, так что к середине
XVIII в. в Северной Америке осталось только три собственнические ко¬
лонии — Мэриленд, Пенсильвания и Делавэр. Сохранялись еще две кор¬
поративные колонии — Род-Айленд и Коннектикут. Остальные восемь
колоний были королевскими.
Исполнительная власть английских монархов осуществлялась при
помощи губернаторов, а законодательная — посредством королевских ин¬
струкций. В целом именно монарх олицетворял политическое верховен¬
ство метрополии в отношении колоний. Но в управление вмешивался и
парламент: попытки Вестминстера издавать законы в отношении амери¬
канцев особенно участились после Семилетней войны (1756—1763). До
нее Англия преимущественно регламентировала экономическое развитие
Северной Америки, определяя, что ей можно производить, с кем и как
торговать. После Семилетней войны метрополия стала все активнее вме¬
шиваться и во внутриполитическое управление колониями, сводя их сво¬
боды и права к минимуму. Можно заключить, что в XVIII в., когда Англия
стала парламентской монархией, ее власть над Северной Америкой ока¬
залась большей, нежели в XVII в., когда она оставалась монархией абсо¬
лютной.
Но в XVIII в., по сравнению с XVII в., в Северной Америке усилилось
и достигло пика влияние английской либеральной экономической и го¬
сударственно-правовой идеологии. В XVII в. либеральные принципы вы¬
нашивались еще в основном в лоне протестантизма, при этом его пред¬
ставители в Северной Америке, заимствуя общие постулаты из англий¬
ского наследия, часто серьезно развивали, а главное, конкретизировали
их применительно к потребностям колонии.
Одной из основополагающих доктрин протестантизма было призна¬
ние ковенанта (соглашения) между людьми и Богом как основы устрой¬
ства общественных отношений. В Северной Америке в XVII в. она полу¬
чила наиболее полное развитие в воззрениях Р. Уильямса, Д. Уайза, Т. Ху¬
Колониальный опыт 17
кера. Их вклад в колониальную политическую мысль, как отмечал
ВЛ. Паррингтон в своем классическом исследовании американской об¬
щественной мысли, заключался в обосновании «трех плодотворных
идей»: учения о народном суверенитете, договорной теории государства и
представлении о правительстве как об институте, ответственном в своих
действиях перед большинством общества*.
Демократическая доктрина была выпестована в первую очередь Р. Уи¬
льямсом, который, по словам того же Паррингтона, как «политический
мыслитель намного превосходил Уильямса-богослова»9. Политическая
программа Уильямса — частые перевыборы членов государственной влас¬
ти, создание однопалатного законодательного органа, обеспечивающего
совместное представительство всех граждан, независимо от социальных и
имущественных различий, право народа на референдум, отмену и перио¬
дический пересмотр всех законов, в том числе общественного договора, —
перекликалась с идеями радикально-республиканского крыла Великой
Английской революции середины XVII в.
В XVIII в. протестантизм продолжал воздействовать на политическое
мышление американцев. Его выразители все чаще высказывали убежде¬
ние в том, что политическая практика людей определяется их договорны¬
ми отношениями, а Бог не имеет к ней непосредственного касательства.
Так, известный североамериканский священник Д. Эллиот в проповеди в
Коннектикуте в 1738 г. исходил из того, что Бог не имеет отношения к
происхождению «гражданского правления» и что оно может основывать¬
ся или на силе, или на договоре. Аналогичные мысли высказывал в 1741 г.
другой известный священник С. Чью.
В эволюции политической доктрины протестантизма в период, непо¬
средственно предшествовавший Американской революции, особое значе¬
ние имели взгляды либерального священника Д. Мейхью. Придерживаясь
традиционного протестантского догмата о том, что первоисточником
гражданской власти является Бог, Мейхью доказывал вместе с тем, что не¬
посредственным правом образовывать государство наделены сами люди,
что все правители подчиняются законам, одобренным обществом в целом,
и что общество вправе судить, как магистраты исполняют его волю10.
В XVIII в. протестантизм стал вытесняться с ведущих позиций в аме¬
риканской политической мысли светской идеологией, известной под на¬
званием Просвещение. В распространении его доктрин наибольшим ока¬
залось английское влияние. Этой теме посвящено множество исследова¬
ний, среди которых выделяются фундаментальные монографии К. Роб¬
бинс и Б. Бейлина11. Исследователи согласны в том, что на американскую
политическую мысль и культуру оказывали влияние как умеренные, так и
радикальные английские идеологи, причем влияние последних нарастало
по мере приближения Американской революции.
18 Г лава 1
Среди умеренных английских идеологов, в наибольшей степени по¬
влиявших на американцев, выделялись Д. Локк, У. Блэкстоун, А. Сид¬
ней, Д. Юм, Г. Болингброк. Д. Локк в конце XVII в. выступил с «Двумя
трактатами о правительстве», которые сделали его не только английским,
но и мировым классиком либерализма. Локк решительно встал на пози¬
цию естественно-правового подхода к социально-политическому моде¬
лированию. Доктрина естественных и неотъемлемых прав людей давала
основание для поиска основополагающих, нерушимых общественных
истин. Главным среди неотъемлемых прав индивидуума Локк считал соб¬
ственность, которую он трактовал широко, включая в нее, в частности,
жизнь и труд человека. Локк доказывал неизбежность и полезность воз¬
никновения неравенства во владении собственностью: с появлением об¬
мена и денег возникает фундаментальная причина неравенства, с кото¬
рым, следовательно, необходимо примириться, поскольку без обмена и
денег цивилизованное существование невозможно.
Отстаивая идею общественного договора как первоосновы образова¬
ния государства, Локк решительно отверг «патриархальную» концепцию
государства (ее защищали английские тори), утверждавшую, что отноше¬
ния власть предержащих, то есть монархов, и подданных строятся по ана¬
логии с отношениями в семье между отцом и детьми, когда власть отца не
требует ни согласия, ни договора. Локк же полагал, что природа и Бог не
даровали государю власти отца и что его прерогативы вытекают исключи¬
тельно из общественного договора, заключаемого по добровольному со¬
гласию подданных. Локк считал, что для поддержания однажды создан¬
ной власти предпочтительно «спокойное согласие» граждан, выражаю¬
щих его периодически на выборах. Но он не отрицал и возможности за¬
мены власти при помощи насильственной акции подданных. В данном
случае он воспроизводил концепцию права народа на революцию, кото¬
рую до него в Англии выдвигали Д. Лильберн и Д. Мильтон. Но интер¬
претация Локка была гораздо более осторожной: обращение граждан к
вооруженному сопротивлению властям должно быть крайне редким, ког¬
да их права явно попраны и не остается никакой надежды устранить зло
обычным конституционным способом12.
Подлинный культ конституционализма был создан в трудах У. Блэкс-
тоуна. При защите прав граждан и прерогатив парламента он предпочи¬
тал апеллировать не к естественному праву, а к государственно-правовым
актам, которые ограничивали власть монарха. Эти акты, начиная с Вели¬
кой хартии вольностей 1215 г., назывались им Конституцией, или фунда¬
ментальным законом Великобритании. Все указы и поступки монарха,
доказывал Блэкстоун, как и действия парламента, должны строго согла¬
совываться с фундаментальным законом. Указы и акты, противоречащие
фундаментальному закону, недействительны: этот вывод Блэкстоуна стал
Колониальный опыт
19
правовой максимой и английских, и американских вигов. В Северной
Америке к фундаментальному закону помимо английской Конституции
стали относить колониальные хартии.
Одной из самых популярных идей в английской вигской идеологии
XVIII в., оказавшей огромное воздействие на американцев, была концеп¬
ция «смешанного правления». Внешне концепция смешанного правле¬
ния была схожа с концепцией разделения властей, но в действительности
она обладала существенными отличиями и пользовалась и в Англии, и в
Северной Америке гораздо большей популярностью. Концепция эта ухо¬
дила корнями в античность, политические мыслители которой, в первую
очередь Аристотель, выводили три возможные «чистые» формы полити¬
ческого управления — монархия (власть одного), аристократия (власть
немногих), демократия (власть большинства). В чистом виде каждая из
форм опасна, ибо грозит превратиться во зло: монархия в тиранию, ари¬
стократия в олигархию, демократия в охлократию. Во избежание зла три
формы должны быть смешаны, с тем чтобы представлять и уравновеши¬
вать разные социальные интересы и слои. В Англии XVIII в. концепция
смешанного правления означала поиск политического баланса в треу¬
гольнике «палата общин — палата лордов — монархия». Согласно вигской
концепции, три властных института должны обладать самостоятельными
функциями и одновременно взаимодействовать и уравновешивать друг
друга. В Северной Америке концепция смешанного правления означала
нахождение правильной формулы распределения властных прерогатив
между губернаторами, советами и ассамблеями.
Из радикальных английских идеологов наибольшей популярностью
среди американцев пользовались Д. Тренчард и Т. Гордон, которых во
второй четверти XVIII в., как показал Б. Бейлин, беспрестанно цитиро¬
вали и перепечатывали во всех колониальных газетах «от Бостона до Са¬
ванны»13. Тренчард и Гордон подвергли беспощадной критике партию
вигов, прочно утвердившуюся у власти в Англии в XVIII в., за двойные
стандарты: провозгласив себя защитниками равных прав и свобод, виги
обросли привилегиями, погрязли в коррупции, превратив парламент и
государственные должности в кормушки для себя, своих родственников
и друзей.
Влияние английских радикалов на американцев достигло пика в
1760-1770-х гг. Многие жители колоний с восхищением следили тогда за
высказываниями и поступками Р. Прайса. Д. Пристли, Д. Картрайта и
особенно Д. Уилкса. В 1763 г. Уилкс, являвшийся членом парламента,
подверг жесткой критике нового монарха Георга III, попытавшегося рез¬
ко расширить свои прерогативы как в самой Англии, так и в колониях.
Английский парламент исключил Уилкса из своих рядов, и радикальный
политик мужественно вступил в схватку с политической элитой. Полити¬
20 Глава 1
ческая борьба Уилкса сопровождалась выдвижением необычайно ради¬
кальных но тем временам требований: перераспределение избирательных
округов и ликвидация «гнилых местечек» (малочисленные, как правило,
сельские избирательные округа, легко покупавшиеся богатыми кандида¬
тами. -- Лет.), введение тайных выборов, расширение избирательного
права. Постепенно к ним были добавлены требования ежегодных пере¬
выборов парламента, всеобщего избирательного права для мужчин, отме¬
ны имущественного ценза для кандидатов в депутаты и оплаты деятель¬
ности членов палаты общин.
Английская политическая идеология, пользовавшаяся популярнос¬
тью среди американцев, соотносилась ими с политической практикой
самих колоний и бралась за образец при определении того, что нужно
было исправить в местном политическом управлении. Впрочем, если
было необходимо, американцы вносили в нее дополнения, а то и суще¬
ственно меняли ее, сообразуясь с требованиями, обретавшими актуаль¬
ность непосредственно в Северной Америке. Но английские образцы со¬
храняли для них огромное значение вплоть до последней четверти
XVIII в., ибо американцы меньше всего хотели разрыва «кровных уз» с
Англией, а их «американская мечта» на протяжении всего колониально¬
го периода заключалась в том, чтобы жить так, как жили в Англии ее пол¬
ноправные граждане.
* * *
По формальным меркам американские колонии в XVI11 в., незави¬
симо от того, были они королевскими, собственническими или корпо¬
ративными, воплощали столь почитаемую в Англии систему смешанно¬
го правления. По характеристике современника, власть в колониях в
«лице губернатора, представлявшего короля, была монархической, в ли¬
це Совета — аристократической, в лице палаты представителей или из¬
бранников народа — демократической»14. Но вот соотношение и реаль¬
ное значение этих ветвей в Северной Америке имели серьезные отличия
от Англии.
Ключевой фигурой в политическом управлении во всех колониях в
XVIII в. был губернатор. В корпоративных колониях, Род-Айленде и
Коннектикуте, губернаторы избирались ассамблеями, во всех остальных
они назначались английским монархом или собственниками колоний.
Власть губернаторов была очень обширной, они сосредоточили в своих
руках полномочия, которые монархи в Англии утратили после Славной
революции 1688 г. Губернаторы королевских и собственнических коло¬
ний (ниже речь пойдет только о них) обладали всей полнотой исполни¬
тельной власти: отвечали за проведение законов, указов, инструкций; ко¬
Колониальный опыт 21
мандовали сухопутными и морскими силами, создаваемыми в случае во¬
енной опасности; заполняли все без исключения должности в системе
колониального управления. Они сохраняли обширные законодательные
полномочия, прежде всего обладали правом абсолютного вето в отноше¬
нии решений колониальных ассамблей, как и правом созыва и роспуска
законодательных собраний. Наконец, губернаторы располагали всей пол¬
нотой судебной власти: создавали колониальные суды, назначали судей
всех уровней и исполнителей судебных решений, даровали помилования
и амнистии по всем видам преступлений1'.
Судя по количеству сосредоточенных в их руках полномочий, губер¬
наторы казались чем-то вроде абсолютных монархов в пределах своих
колоний. Но в действительности власть их была серьезно ограничена.
Прежде всего это была вторичная власть: губернаторы назначались из
Англии монархом или собственниками. Большинство губернаторов, за¬
нимавших посты в XVIII в., посылались в колонии из Англии (только
20% назначенцев являлись американцами) и возвращались по заверше¬
нии службы в метрополию. В среднем срок пребывания губернатора в
должности был относительно коротким — около 5 лет — и мог быть в лю¬
бой момент прерван решением сверху. В своей политике губернатор ру¬
ководствовался в первую очередь королевскими инструкциями, содер¬
жавшими массу предписаний, которые не могли быть нарушены ни од¬
ной ветвью власти, никакими иными институтами и индивидами в Се¬
верной Америке.
В качестве второй ветви американского смешанного правления вы¬
ступали колониальные советы. Но и они обладали существенными отли¬
чиями от английского аналога — палаты лордов. Их меньше всего можно
было назвать «аристократической» ветвью: в советы назначались пред¬
ставители колониальной элиты, но не аристократы (среди жителей Се¬
верной Америки таковых было крайне мало). Члены советов утвержда¬
лись в Англии (исключение составлял Массачусетс, где совет избирался
нижней палатой и утверждался губернатором, и Пенсильвания, где сове¬
та не было вообще). Советы, численность которых, как правило, не пре¬
вышала 12 человек, соединяли в себе как исполнительные, так и законо¬
дательные полномочия: с одной стороны, они были как бы министер¬
скими кабинетами при губернаторах, помогая им во всех делах; с другой
стороны, они выступали в качестве верхней палаты законодательной
власти, обладая правом вето в отношении решений нижних палат. Сове¬
ты также помогали губернаторам в принятии судебных решений. В це¬
лом советы были скорее частью «монархической», нежели самостоятель¬
ной «аристократической» ветвью, гак что говорить о реальном присутст¬
вии последней в американской схеме смешанного правления крайне за¬
труднительно.
22 f лава 1
Если столь огромное число полномочий приходилось в Северной
Америке XVIII в. на «монархическую» ветвь, что же оставалось тогда для
«демократической» ветви? И можно ли говорить о ее реальной власти, а
следовательно, о реальном значении американского сметанного правле¬
ния? Эта проблема породила широкую и длительную дискуссию среди
американских исследователей. Во второй половине XX в. наиболее авто¬
ритетные исследователи, среди них Дж. Грин, Дж. Поул, Б. Бейлин,
Э. Морган16, пришли к выводу, что власть колониальных ассамблей, фор¬
мально резко уступая власти губернаторов, фактически постоянно возра¬
стала на протяжении всего XVIII в., так что «демократическая» ветвь ста¬
ла реальным противовесом «монархической».
На чем основывалось влияние колониальных ассамблей? Главным
образом на том, что ассамблеям удалось шаг за шагом сосредоточить в
своих руках власть над финансами и бюджетом, поставив губернаторов в
зависимость во всех их расходах. Ассамблеи повсеместно приобрели пра¬
во вводить налоги, определять ежегодный бюджет колоний, устанавли¬
вать размеры жалованья для всех должностных лиц, включая самого гу¬
бернатора. Используя полную финансовую зависимость исполнительной
власти от законодателей, ассамблеи принуждали губернаторов утверж¬
дать те или иные законопроекты, назначать нужных им людей на различ¬
ные должности, принимать угодные им решения.
Приведу несколько примеров эффективного использования ассамб¬
леями сосредоточившейся в их руках «власти кошелька». В 1721 г. масса¬
чусетская ассамблея уведомила губернатора, что утвердит его жалованье
только в том случае, если он одобрит ее законопроекты. Губернатор капи¬
тулировал. В 1748 г. нью-йоркская ассамблея в ответ на попытки губерна¬
тора Д. Клинтона наложить вето на предложенный ею законопроект пе¬
рестала финансировать деятельность исполнительной власти. Губернатор
сдался. В 1748 г. губернатор Южной Каролины сообщил в Лондон, что ас¬
самблея, сосредоточив финансовую власть, диктует назначения на все
должности. Американские историки, доказывающие, что представитель¬
ные органы пользовались реальной властью в Северной Америке, нако¬
пили сотни подобных примеров.
Все эти примеры не отменяют, однако, фактов противоположного
толка, свидетельствующих, что и губернаторы часто подчиняли себе ас¬
самблеи, добивались их роспуска, переноса заседаний, навязывали свои
решения и назначения. На протяжении всего XVIII в. ассамблеи так и
не смогли добиться принятия ряда жизненно важных для себя решений,
например закона о регулярных выборах представительных органов, в
значительной мере определявшего независимое положение парламента
в Англии. По своему правовому статусу колониальные ассамблеи никак
не могли быть названы парламентами, а, именуя себя таковыми, явно
Колониальный опыт 23
выдавали желаемое за действительное. Их взаимоотношения с губерна¬
торами превратились в нескончаемое сражение, в котором, как свиде¬
тельствовал весь колониальный опыт, у них не было шансов на решаю¬
щую победу.
В десятилетия перед Американской революцией позиции ассамблей
стали даже ослабевать. После Семилетней войны губернаторы, осуществ¬
ляя волю английского монарха и парламента, стали жестко подчинять ас¬
самблеи своей воле, что с правовой точки зрения трудно назвать произво¬
лом или даже незаконными действиями, ибо роспуск представительных
органов, отмена их решений, отказ проводить их выборы вполне соответ¬
ствовали имперскому законодательству. Характеристика, данная в канун
Американской революции одним из лидеров колонистов Р.Г. Ли полити¬
ческой системе Виргинии, в которой «две трети законодательной, вся ис¬
полнительная и вся судебная власть оказались сосредоточены в одних ру¬
ках (королевского губернатора — Лет.), что означало на практике тира¬
нию»17, может быть распространена и на большинство других провинций.
Показательно и то, что английского короля Георк* Ш не удовлетворяла
политическая система только корпоративных колоний, охарактеризован¬
ная им как «странная форма правления»18.
* * *
В американской историографии одним из самых дискуссионных все¬
гда был вопрос о том, насколько демократичной была «демократическая
ветвь» политической власти в провинциях. Ответ, по мнению большин¬
ства историков, зависит от того, сколько взрослых белых мужчин имело
право участвовать в выборах в колониальные ассамблеи. В начале XX в.
К. Беккер, тогда главный авторитет среди специалистов по колониаль¬
ному периоду, доказывал, что в Нью-Йорке голосовали не более 50%
взрослых белых мужчин, а в целом в колониях «значительное меньшин¬
ство взрослых мужчин было лишено избирательного права». В середине
XX в. другой известнейший историк, К. Росситер, утверждал, что голо¬
совать мог только один из четырех мужчин. В 1950-х гг. супруги Браун,
основываясь на анализе завещаний, налоговых ведомостей и иных доку¬
ментов, характеризующих имущественное положение жителей Массачу¬
сетса и Виргинии, пришли к выводу, что в первой колонии не менее 90%,
а во второй более чем 85% взрослого мужского населения имели право
участвовать в выборах. Этот вывод был широко подхвачен в американ¬
ской историографии, выдвинувшей тезис о господстве в колониальной
Америке «демократии среднего класса». Среди тех, кто первым автори¬
тетно оспорил данный тезис, был историк Ч. Уильямсон, который на ос¬
новании данных, собранных по всем колониям, пришел к выводу, что из¬
24 Глава 1
бирательным правом пользовались от 50 до 75% взрослых белых муж¬
чин14. Вывод Уильямсона в последующем был поддержан многими аме¬
риканскими историками.
Главным ограничителем избирательного права в колониальной Аме¬
рике был имущественный ценз. Ему давалось идеологическое обоснова¬
ние, позаимствованное из европейской традиции. Увязка избирательного
права с определенным имущественным положением уходила корнями в
античность. Имущественный ценз обосновывался в средневековой поли¬
тической мысли Англии, которая одной из первых в Европе ввела пред¬
ставительное управление и избирательное право. Согласно английскому
закону 1430 г., в выборах в парламент могли участвовать собственники,
чей ежегодный доход от земельного владения был не меньше 40 шиллин¬
гов. Этот критерий в качестве основы имущественного ценза сохранялся
в Англии в XVII—XVIII вв. и был позаимствован североамериканскими
колониями. Восприняли они и его теоретическое обоснование, которого
придерживались все английские либералы отД. Гаррингтона до Д. Локка
и У. Блэкстоуна. Главны,* их аргумент заключался в том, что только инди¬
видуум, обладающий экономической независимостью, способен на само¬
стоятельное политическое поведение и волеизъявление. Неимущие же и
малоимущие становятся объектами легкой манипуляции со стороны эко¬
номических владык и подчиняются их воле.
Владение земельной собственностью оставалось главным критери¬
ем предоставления избирательного права в Северной Америке на про¬
тяжении всего колониального периода. В Массачусетсе и Коннектику¬
те имущественный ценз был равен ежегодному доходу от земли в 40
шиллингов. В Род-Айленде избиратели должны были иметь земельный
участок, оцениваемый в 40 фунтов, или получать ежегодный доход в 40
шиллингов. В Нью-Гэмпшире земельное владение избирателя должно
было стоить не менее 50 фунтов. В Виргинии избиратель должен был
быть владельцем 100 акров необработанной или 25 акров обработанной
земли. В Северной Каролине и Джорджии величина земельного участ¬
ка для избирателей определялась в 50 акров. В Южной Каролине, Мэ¬
риленде, Делавэре. Пенсильвании для избирателей существовала аль¬
тернатива: владение участком не менее 50 акров или участком, прино¬
сящим ежегодный доход в 40 шиллингов. В некоторых колониях изби¬
рательным правом, на английский манер, пользовались и арендаторы,
если их аренда была долгосрочной, а ежегодный доход был не менее 40
шиллингов2".
При всем том. что американский имущественный ценз копировал ан¬
глийский, избирателей в Северной Америке было относительно больше,
чем в Англии. Объясняется это гораздо более легким доступом к земле,
вследствие чего от 50 до 75% взрослых белых американцев удовлетворяли
Колониальный опыт 25
имущественному центу и наделялись избирательным нравом. Если, одна¬
ко, учесть, что все взрослые белые мужчины составляли около 20% аме¬
риканского населения, тогда можно заключить, что в Америке избира¬
тельным правом пользоватось от 10 до 15% населения. Эга цифра умень¬
шится еще больше, если принять во внимание наличие в ряде колоний
религиозного ценза.
Дискриминации по религиозному признаку подвергались прежде
всего представители иудейского вероисповедания: они были лишены
права голоса по меньшей мере в семи колониях, в частности в Род-Айлен¬
де, Мэриленде, Нью-Йорке, Южной Каролине. В некоторых колониях
избирательного права были лишены также католики21. В XVI11 в. по срав¬
нению с XVII в. дискриминация по религиозному признаку существенно
снизилась, но до ее полной отмены было далеко.
В XVIII в. выборы в Америке приобрели состязательный характер, а
активность избирателей возросла. Участие в выборах рассматривалось
как гражданский долг. В некоторых местах был установлен штраф за ук¬
лонение от участия в выборах: в Виргинии он, например, равнялся ни
много ни мало 200 фунтам табака22. Голосование повсеместно было от¬
крытым, тайная процедура являлась исключением из правил. Это не вы¬
зывало широкого протеста; более того, по меркам XVIII в. открытое воле¬
изъявление почиталось в качестве добродетели: голосующий не скрывал
своего мнения и гордился им.
Процедура голосования не отличалась разнообразием, но и не была
унифицированной. Центральной фигурой во время голосования и под¬
счета голосов был шериф. Один из способов голосования заключался в
том, что в назначенный час голосующие собирались на центральной
площади поселка, и шериф просил их разделиться на группы в соответ¬
ствии с их выбором. Затем он подсчитывал, кому из кандидатов отдано
предпочтение. Другой способ состоял в том, что голосующий вслух на¬
зывал своего кандидата, а подсчетом голосов занимался опять-таки ше¬
риф. Еще один способ заключался в том, что голосующие опускали
«бюллетень» в шляпу или в ящик с именем кандидата. Бюллетень в таком
случае подписывался избирателем, чтобы избежать его повторного учас¬
тия в голосовании.
Выборы рассматривались как праздничное событие. Вдень голосова¬
ния избиратели устраивали пикники, застолья, просто выпивку прямо на
площади, где проходили выборы. Борьба за голоса избирателей проходи¬
ла остро: кандидаты не гнушались подкупать избирателей или устраивать
помехи тем, кто заведомо предпочитал их оппонентов. Личность канди¬
дата значила ятя голосующего больше, чем его программа. В программах
же преобладали местные вопросы, чаще всего связанные с налогообложе¬
нием или с денежной эмиссией.
26 f лава 1
Цензовые ограничения, но более жесткие, существовали и для кан¬
дидатов в депутаты. Как и в случае с избирателями, депутатами не могли
быть женщины и чернокожие. Религиозные ограничения для депутатов
существовали в большинстве колоний, причем они распространялись не
только на иудеев и католиков, но и на некоторые протестантские секты.
Но наиболее серьезным был имущественный ценз. В Северной Кароли¬
не кандидат в депутаты должен был владеть земельным участком в не ме¬
нее 100 акров, что вдвое превышало ценз для избирателей. В Южной Ка¬
ролине минимум земельной собственности для депутатов был определен
в 500 акров, что в 10 раз превосходило ценз для избирателей. В Нью-
Гэмпшире имущественный ценз для депутатов в шесть раз превосходил
ценз для избирателей. В Нью-Джерси имущественный ценз для депута¬
тов формально равнялся 1000 акров или 500 фунтов, т.е. был в десять раз
выше, чем для избирателей. В Джорджии имущественный ценз для депу¬
татов формально равнялся 500 фунтов. На практике его пришлось не¬
сколько снизить, ибо, как пояснил в 1657 г. губернатор Г. Эллис, в Джор¬
джии не набиралось и 10 человек, удовлетворявших этому цензу, а мест в
ассамблее было 1923.
Очевидно, что депутатами могли быть только выходцы из верхнего
слоя общества, превращавшегося благодаря богатству и политическим
привилегиям в провинциальную элиту. Такое положение не противоречи¬
ло господствующей тенденции в политической культуре колониального
общества. В Северной Америке признавалось, что богатство являлось ос¬
новой независимого политического поведения, и чем богаче человек был,
тем меньше существовало возможностей его подкупить. Экономическое
благосостояние и независимость депутатов были важны и потому, что они
не получали регулярных денежных вознаграждений из бюджета и сами
оплачивали львиную долю расходов, связанных с депутатской деятельно¬
стью. Наряду с имуществом другим важнейшим атрибутом достойного
кандидата в депутаты считалась образованность. Она опять-таки была на¬
прямую связана с материальным положением, ибо образование в Север¬
ной Америке стоило дорого.
* * *
Кто входил в политическую элиту колониального общества и каковы
были пути ее формирования? Согласно выводам Д.Т. Мейна. одного из
наиболее авторитетных исследователей колониального общества, оно,
как и современная Америка, делилось на три класса — нижний, средний
и верхний. К нижнему классу относились черные рабы, белые законтрак¬
тованные слуги и наемные рабочие. Черный и белый «пролетариат» Аме¬
рики насчитывал от одной трети до двух пятых населения колоний. У бе¬
Колониальный опыт 27
лых рабочих существовали достаточно широкие возможности для перехо¬
да в средний класс: как отмечает Мейн, «возможно, только одна четверть»
белого пролетариата терпела неудачу в попытке обращения в класс мел¬
ких собственников, в первую очередь фермеров. Но переход в средний
класс, материальное положение которого было достаточно скромным, не
давап возможностей для продвижения в политическую элиту. Часть пред¬
ставителей среднего класса, составлявшего в целом до 50% населения ко¬
лоний и включавшего по преимуществу фермеров, не обладала даже из¬
бирательным правом. Состояние подавляющего большинства семей
среднего класса не превышало в денежном выражении 200 фунтов. К
верхнему классу, который реально формировал политическую элиту, при¬
надлежала не более 10% белых американцев, сконцентрировавших в сво¬
их руках 45% богатств страны24.
В колониальный период занятие политических должностей почита¬
лось среди богатых американцев делом престижа. Хотя в Северной Аме¬
рике выходцев из аристократии было очень мало, известный западноев¬
ропейский принцип «знатность обязывает», побуждавший к государст¬
венной деятельности, был присущ американской политической культуре.
В Америке этому принципу следовали богатые семьи. Особенно пре¬
стижным было участие в колониальных советах. По подсчетам Л. Лэбери,
списки колониальных советов в XVIII в. на 90% состояли из фамилий
«первых семей» Америки25.
Ассамблеи, нижние палаты законодательных собраний, были более
демократичны. Кроме богатых землевладельцев из «первых семей» в них
заседали также купцы, адвокаты, средние земельные собственники. Но и
они в своем большинстве входили в американский верхний класс.
Р. Динкин, обследовавший социальное и экономическое положение де¬
путатов шести провинциальных ассамблей, пришел к выводу, что 85%
среди них составляли богатые и зажиточные американцы, являвшиеся
выходцами из верхних 10% колониального общества26. Причем семейст¬
венность была характерна и для нижних, выборных, палат, так что в них
из поколения в поколение заседал узкий круг лиц, носивших одни и те
же фамилии27.
Неудивительно, что конфликты в колониальных ассамблеях возни¬
кали по преимуществу между влиятельными семьями, боровшимися за
власть и престижные должности. Политические группировки в Север¬
ной Америке иногда обозначались как партии, но чаще всего как фрак¬
ции. Одним из центров фракционной борьбы оказался Нью-Йорк, в ко¬
тором соперничали два самых богатых семейства колонии — Де Ланей и
Ливингстоны. В 1750-х гг. самые влиятельные политические посты со¬
средоточил в своих руках Джеймс Де Ланей, которого поддерживали
крупные земельные собственники и купцы, а его религиозной опорой
28 Глава 1
была англиканская церковь. Де Ланей последовательно проводил лояль¬
ную политику в отношении метрополии. В 1760—1770-х гг. по мере обо¬
стрения конфликта с Англией политическая инициатива и власть стали
переходить к фракции, во главе которой стоял Уильям Ливингстон. По
социальному составу фракция Ливингстона мало отличалась от фракции
Де Ланей, но ее религиозной опорой были протестанты, а политическая
линия носила антианглийский характер. С началом революции Ливинг¬
стоны возглавили патриотическую партию вигов, а Де Ланей — проанг-
лийскую партию тори.
Остро соперничали политические фракции в другой крупной коло¬
нии — Пенсильвании. Одну из них представляли сторонники Пенна,
другую — сторонники передачи провинции под юрисдикцию короны. По
мере приближения Войны за независимость появилась новая фракция,
выступившая и против Пенна, и против короны28. В Делавэре и Нью-
Джерси, двух других, наряду с Нью-Йорком и Пенсильванией, централь¬
ных колониях, фракционные разногласия не были столь остры. Но и в
них политическое лидерство сосредоточилось в руках двух—трех влия¬
тельных семей.
Среди колоний Новой Англии политическими баталиями в наи¬
большей степени отличался Массачусетс. Он оказался единственной
провинцией Северной Америки, которая знала множество политичес¬
ких фракций, выступавших под разными названиями — правительст¬
венная партия, сельская и даже народная партия и др. Правящей «прави¬
тельственной» партией в предреволюционный период умело и властно
дирижировал Т. Хатчинсон, сосредоточивший в своих руках высшие
должности провинции. Хатчинсон практиковал систему патронажа, за¬
полнив своими родственниками и друзьями всю систему колониально¬
го управления.
Во главе оппозиции в Массачусетсе накануне революции оказалась
«народная» партия, объединившаяся вокруг семей Отисов и Адамсов. Ли¬
дерство представителей этих семей в широком антианглийском движе¬
нии, начавшем оформляться в середине 1760-х гг., позволило им предста¬
вить свою фракцию в качестве выразительницы демократических идеа¬
лов. Однако изначально она была обычной семейной фракцией, конку¬
рировавшей в борьбе за власть с более удачливыми высокопоставленны¬
ми фамилиями. Так, лидер патриотического движения 1760-х гг. Джеймс
Отис оказался в оппозиции политическим властям колонии из-за неудач¬
ного поворота колеса фортуны, отстранившего на рубеже 1750—1760 гг. от
высших должностей группировку его отца, респектабельного и благона¬
меренного Джеймса Отиса-старшего.
В другой колонии Новой Англии — Нью-Гэмпшире — политическую
власть в предреволюционный период прочно удерживал в своих руках
Колониальный опыт 29
клан Уэнтвортов. Уэнтворты наследовали губернаторское кресло, свобод¬
но проводили свою волю в совете - назначаемой верхней палате и в ас¬
самблее - выборной нижней палате, насаждали при помощи подачек и
щедрых пожалований правительство «друзей»21*. Вокруг Уэнтвортов сло¬
жилась мощная политическая фракция, которая не позволяла вплоть до
революции оформиться сколько-нибудь эффективной оппозиции.
В двух корпоративных колониях - Род-Айленде и Коннектикуте -
все органы власти, в отличие от собственнических и королевских коло¬
ний, были выборными. Прочные политические фракции сложились
только в Род-Айленде, провинции, политическая система которой счита¬
лась в Северной Америке самой демократичной. Но и в Род-Айленде по¬
литические фракции формировались вокруг влиятельных фамилий —
Уордов и Хопкинсов - и по своему социальному составу и политическим
требованиям практически не отличались друг от друга. Их соперничество
было подчинено целям заполучения политических должностей10.
Элитарный характер политических фракций колониального периода
прослеживается и на примере южных, рабовладельческих, провинций.
Столкновения фракций и здесь отражали конфликты внутри верхов. Так,
выборная виргинская ассамблея характеризовалась социальной однород¬
ностью и мировоззренческим однообразием. Семейные кланы конкури¬
ровали за власть и распределение должностей. Подобная же картина про¬
слеживается в другой крупной плантаторской колонии — Северной Каро¬
лине. В этой провинции не утихали движения регуляторов - выступления
неимущих и арендаторов за землю и свободное распоряжение ею. Они,
однако, вызывали отрицательное отношение со стороны всех групп зако¬
нодательного собрания, озабоченных собственными интересами.
* * *
Социально-политическое поведение верхнего класса Америки, в том
числе той его части, которую можно отнести к политической элите, пре¬
терпело серьезную перемену в 1760—1770-х гг. В этот период провинци¬
альная элита вовлекается в широкое демократическое движение, основ¬
ную массу которого составляли средний и нижний классы; более того,
становится его политическим и идейным лидером. Переход американ¬
ского верхнего класса на демократическую, радикальную, а в итоге и на
революционную позицию объяснялся резким обострением его конфлик¬
та с метрополией. Английское господство всегда было главным препятст¬
вием для свободного буржуазного развития Северной Америки, но после
Семилетней войны 1756—1763 гг. и восшествия на престол Георга 111 оно
оказалось совершенно несовместимо с экономическими и политически¬
ми интересами разных социальных слоев американцев, и особенно верх¬
30 [лава 1
него класса. В результате произошла политическая «смычка» трех амери¬
канских классов, но политическое и идейное лидерство принадлежало по
преимуществу выходцам из провинциальной элиты.
В 1760-х гг. британский парламент впервые предпринял массирован¬
ное налогообложение американцев, нарушив основополагающую буржу¬
азную правовую заповедь — нет налогообложения без представительства.
Жители провинций привыкли и хотели впредь уплачивать только те нало¬
ги, которые были одобрены их собственными избранниками в местных
ассамблеях. Британия приняла, кроме того, закон, запрещавший амери¬
канцам переселяться на свободные земли. Он больно ударил и по богатым
землевладельцам, чьи предпринимательские аппетиты были резко уреза¬
ны, и по мелким фермерам и неимущим, у которых была отнята вожде¬
ленная мечта о собственном земельном участке. Последовали и полити¬
ческие репрессии: ограничение свободы вероисповедания, отмена судов
присяжных, неприкосновенности жилища и собственности, ввод и раз¬
мещение в Северной Америке британского воинского контингента, как
никогда частые роспуски и переносы заседаний ассамблей. Многие из
этих указов и законов исходили от монарха, но в отличие от прежних вре¬
мен свободы и права американцев стали активно ограничиваться и подав¬
ляться также британским парламентом.
С 1760-х гг. Великобритания фактически стала править в Северной
Америке наподобие абсолютной монархии, пытаясь насаждать режим,
присущий феодальным обществам. Американцы, пестовавшие на протя¬
жении более полутора столетий буржуазный общественный порядок, бы¬
ли потрясены и возмущены попыткой создания у них нового абсолютиз¬
ма. Начапись политические волнения и выступления против Великобри¬
тании, а их идеологическим знаменем стали антиабсолютистские и анти¬
феодальные доктрины Просвещения, пропагандировавшие именно те
идеалы, которые намеревались отстоять американцы.
1760—1770-е гг. характеризовались демократизацией политического
сознания американцев и американской политической культуры. На
первый взгляд американцы только подхватили принципы, уже доста¬
точно хорошо освоенные в идеологии Просвещения. Но в действитель¬
ности эти принципы постоянно демократизировались и проникали во
все более широкие слои общества. В Америке развивалась идейная ре¬
волюция, подготовившая и сделавшая возможной полтора десятилетия
спустя революцию политическую. Это обстоятельство точно подметил
один из американских отцов-основателей Джон Адамс, писавший впос¬
ледствии, что первоначально «революция свершилась в умах и сердцах
народа, развиваясь с 1760 по 1775 г, в течение 15 лет до того, как была
пролита первая кровь под Лексингтоном»'1. Демократизация коснулась
и политической практики Северной Америки. Развились неизвестные
Колониальный опыт 31
прежде формы молит ических действий народа: массовые сходки, собра¬
ния, митинги. На них посредством прямого волеизъявления принима¬
лись резолюции, воззвания, всевозможные манифесты и декларации.
Так формировалась непосредственная или прямая демократия, начи¬
навшая соперничать с демократией представительной. Создавались все¬
возможные самодеятельные политические организации, самыми изве¬
стными среди которых стали «Сыны свободы». Политика переставала
быть уделом верхнего класса, в нее все более активно вовлекались ниж¬
ние слои. Это подготавливало не только антиколониальную револю¬
цию, но и демократическую перестройку государственного управления
внутри самой Америки.
В антиколониальном движении в Северной Америке можно выделить
три этапа: умеренный, радикальный и революционный. Соответственно
выступили и три течения, сменявшие друг друга в руководстве патриоти¬
ческим движением. Смена этапов и течений сопровождалась обновлени¬
ем американской политической идеологии.
Самым ярким представителем умеренного этапа и течения антико¬
лониального движения был массачусетец Джеймс Отис. Именно он в
1760-х гг. стал политическим оракулом американских патриотов. Еще в
1761 г., выступая в Верховном суде Массачусетса, Отис резко осудил ан¬
глийский указ, наделявший таможенные службы колоний правом обыс¬
ка без судебной санкции любого жилища с целью извлечения контра¬
бандных товаров. Отис доказывал, что знаменитые английские Билль о
правах и Хабеас корпус акт, гарантировавшие неприкосновенность лич¬
ности, собственности и жилища, в равной степени распространяются и
на американцев. Не может быть принят ни один закон или указ, проти¬
воречащий этим основополагающим актам, которые Отис вслед за Блэк-
стоуном называл Конституцией. Впрочем, он был даже более радикален,
чем Блэкстоун, ибо над волей монарха и парламента возвышай не толь¬
ко английскую Конституцию, но и естественное право: «Закон, противо¬
речащий Конституции, недействителен; закон, противоречащий естест¬
венному праву, также недействителен»32.
Отис превратил английскую Конституцию и естественное право в две
главные опоры для защиты интересов американцев. Демонстрируя блес¬
тящую эрудицию и упорство, он извлекал из английской Конституции
положения, которые гарантировали гражданам и неприкосновенность
собственности, и право на представительное правление, и суды присяж¬
ных, и свободу вероисповедания, и множество других прав, на которых
зиждился либеральный буржуазный миропорядок. Если же не хватало ар¬
гументов, почерпнутых из английской Конституции, Отис обращался к
естественно-правовому учению. Последнее было хорошо тем. что с его
помощью можно было обосновать любые права индивидуума. В Европе
32 Глава 1
просветители, основываясь на том положении, что от природы все люди
наделены равными правами, критиковали в первую очередь сословное
неравенство феодального общества. Но некоторые подвергали критике
имущественное неравенство. Отис дополнял уже известные теории рас¬
суждениями о естественном равенстве жителей метрополии и колонии. В
естественном состоянии, доказывал он (и это невозможно было оспо¬
рить), люди не разделялись на жителей колоний и метрополии и не мог¬
ли утратить равных прав после образования гражданских обществ и госу¬
дарства’3. Концепция Отиса о равенстве естественных прав американцев
и англичан, жителей метрополии и колоний, стала одним из самых попу¬
лярных аргументов патриотического движения.
Отис в своих рассуждениях о естественно-правовом равенстве ока¬
зался настолько последователен, что даже объявил о равенстве белой и
черной расы, резко осудил расизм и рабство. Жители метрополии, белые
колонисты и черные рабы, оказывались, по Отису, индивидуумами с аб¬
солютно равными естественными правами, что должно было быть за¬
креплено и в праве гражданском34.
Идеи Отиса звучали революционно, но он в действительности не был
ни революционером, ни радикалом. В своих практических рекомендаци¬
ях Отис предлагал американцам бороться за представительство в британ¬
ском парламенте. Он мечтал о реформе Британской империи, означав¬
шей наделение жителей колоний теми же правами, которыми обладали
англичане. Отис доказывал, что эта «новая мировая монархия», в отличие
от античных и средневековых предтеч, явит образец справедливого обще¬
ственного устройства, залогом чего являлось наличие в самой Англии пе¬
редовых государственно-правовых принципов.
Отис приложил немало усилий, чтобы доказать важность борьбы за
представительство североамериканских провинций в парламенте. Но его
упорство не возымело существенного влияния на соотечественников.
Здравый смысл подсказывал патриотам, что горстке колониальных депу¬
татов в парламенте не удастся изменить его политический курс. Сэмюэль
Адамс, утвердившийся на рубеже 1760-1770-х гг. на ведущей позиции в
патриотическом движении Массачусетса, прямо указывал, что «колонии
не могут быть на равных началах и полно представлены» в парламенте,
что их представительство в Вестминстере обернется против самих про¬
винций, ибо узаконит парламентскую тиранию в отношении Северной
Америки, и что, следовательно, борьба патриотов за депутатские места в
английском законодательном органе уводит их на ложный путь35.
Из идей Отиса американское патриотическое движение заимствова¬
ло в первую очередь апелляцию к принципам английской Конституции
и естественного права. Почитание английской Конституции и использо¬
вание ее принципов для обоснования прав американцев сохранялись в
Колониальный опыт
33
Северной Америке вплоть до Войны за независимость. Но со временем
колонисты попытались опереться не только и даже не столько на анг¬
лийскую Конституцию, сколько на собственные хартии. Идее же пред¬
ставительства американцев в британском парламенте они противопоста¬
вили требование наделения всей полнотой законодательной власти в Се¬
верной Америке провинциальных ассамблей. Так оформилась концеп¬
ция гомруля — государственного самоуправления североамериканских
провинций, ставшая главной в патриотическом движении на его ради¬
кальном этапе.
Полное обоснование концепции гомруля дал выдающийся американ¬
ский просветитель Б. Франклин. Его схема заключалась в следующем: се¬
вероамериканские провинции, которые Франклин начал называть госу¬
дарствами, и Англия — равноправные и суверенные части империи; выс¬
шая законодательная власть в них принадлежит собственным представи¬
тельным органам, соответственно ассамблеям и парламенту, при этом
парламент не имеет никаких преимуществ перед ассамблеями и не распо¬
лагает никакими правами в Новом Свете; связь между двумя политичес¬
кими сообществами осуществляет король, причем власть его в обеих час¬
тях империи в равной мере ограничивается выборными органами; храни¬
лищем прав и свобод американцев и англичан становятся общественные
договоры (в провинциях роль таковых выполняют хартии), одобренные
представительными собраниями36.
В схеме Британской империи, выдвинутой Франклином, монарх ос¬
тавался единственным связующим звеном. Для Франклина верность анг¬
лийскому монарху вытекала из убеждения в необходимости сохранить
Британскую империю. Отрицание власти короля означало бы не ее ре¬
форму, а разрушение. А такой подход вплоть до возникновения револю¬
ционной ситуации в Северной Америке в середине 1770-х гг. казался ко¬
щунством даже наиболее радикальным из патриотов, в том числе и само¬
му Франклину. Сохранение связующей роли в империи за королем обес¬
печивало, по их мнению, более полную автономию провинций, нежели
закрепление ее за могущественным английским парламентом.
Признавая королевскую власть в североамериканских провинциях,
Франклин вместе с тем подчеркивал, что она не имеет абсолютного ха¬
рактера, а ограничивается в каждой колонии представительным органом,
подобно тому, как ограничивается воля монарха лордами и общинами в
Англии. Вся система политической власти в колониях зиждется на на¬
родном соглашении и колониальных конституциях — хартиях, скрепляю¬
щих это соглашение. Хартии и их изменение, указывал Франклин, нахо¬
дятся вне сферы королевской власти: «Хартии священны, нарушьте их -
и существующая связь империи (королевская власть над нами) будет
уничтожена» г.
2 Зак. № 2914 Согрин
34 Г лава 1
Доктрина гомруля приобретала все более радикальное звучание по
мере приближения Войны за независимость. Ее выразители со временем
вынуждены были признать уязвимость апелляции к провинциальным
хартиям как источнику прав колонистов (эти документы, заявил С. Адамс
в начале 1776 г., являются «туманными и неопределенными, и их нельзя
превратить в орудие борьбы за свободу»38). Они все реже ссылались и на
английскую Конституцию, хотя не отрицали страстного желания вопло¬
тить ее принципы в Северной Америке. Зато все чаще и чаще источником
свобод и прав американцев объявлялись законы природы, что позволяло
провозглашать самые смелые лозунги, в том числе права на заключение
общественного договора, сопротивление тирании, разрыв с деспотичес¬
ким правительством и другие. Лидеры патриотов все чаще разговаривали
с Георгом III языком ультиматума, как это делал, например, Т. Джеффер¬
сон, еще одна новая политическая звезда колонистов, в памфлете «Об¬
щий обзор прав Британской Америки».
Метрополия не желала идти ни на какие уступки, объявив, что коло¬
нии находятся в состоянии мятежа. Революционный разрыв Северной
Америки и Англии становился неизбежным. Впервые лозунг о революци¬
онном разрыве и его обоснование прозвучали в январе 1776 г., уже после
того, как произошли вооруженные столкновения между американцами и
англичанами.
Любопытным историческим фактом, который или остается в тени,
или вообще замалчивается в американских исторических сочинениях и
учебниках, является то, что революционная доктрина была высказана
впервые не американцем, а английским радикалом Томасом Пейном, ко¬
торый прибыл в Северную Америку в 1774 г. В январе 1776 г. в памфлете
«Здравый смысл» он развил две революционные доктрины: законченную
во всех чертах концепцию образования независимого американского го¬
сударства и концепцию республиканизма, провозглашавшую курс на ре¬
волюционные внутриполитические преобразования в Северной Америке.
Блестящий по форме и аргументации памфлет Пейна разошелся в коло¬
ниях рекордным тиражом в 120 тыс. экземпляров (примерно такое коли¬
чество американцев участвовало в патриотическом движении) и способ¬
ствовал резкому ускорению радикальных перемен в умонастроениях аме¬
риканцев.
Выдающееся значение памфлета Пейна было признано теми, кого
американцы относят к отцам-основателям США (радикала и простолю¬
дина Пейна к таковым не причисляют). Д. Вашингтон в письме к Д. Риду
от 31 января 1776 г. утверждал, что «несколько воспламеняющих доводов,
подобных случившемуся с Фольмутом и Норфолком (города, сожженные
англичанами. — Лет.), в дополнение к верной доктрине и неопровержи¬
мой логике «Здравого смысла», не оставят у масс сомнений относительно
Колониальный опыт 35
необходимости отделения»'9. Джон Адамс, которому чаще было свойст¬
венно преувеличивать свои заслуги перед отечеством и преуменьшать за¬
слуги других, отмечал, что «истории предстоит отнести Американскую
революцию на счет Томаса Пейна»40. Э. Рандольф, известный политичес¬
кий деятель из Виргинии, полагал, что «Здравый смысл» склонил боль¬
шинство графств крупнейшей колонии Америки в пользу принятия резо¬
люции о провозглашении независимости в мае 1776 г.41
Пейн сосредоточился на критике «местных и давно устоявшихся
предрассудков». Главный предрассудок заключался в том, что усиление
английского гнета было результатом «заговора» в британском парламен¬
те, а король-де к нему не причастен. «Король, - убеждал Пейн американ¬
цев, приводя при этом разнообразные доказательства, — не потерпит ни¬
каких законов, кроме тех, которые отвечают его целям», а потому сохра¬
нение связей с Англией через монарха, минуя парламент, не уничтожает
колониальной зависимости42. Критика иллюзий, связанных с «доброй во¬
лей» английского монарха, перерастала в «Здравом смысле» в разверну¬
тую критику самого института монархии. Выступление Пейна в защиту
республики, приравнивавшейся в XVIII в. как в Европе, так и в Северной
Америке к утопии, было равнозначно идейному подвигу. Не будет преуве¬
личением сказать, что концепция республиканизма, ставшая основой
американской политической идеологии и практики, была впервые обос¬
нована именно Пейном.
Одна из наиболее весомых частей памфлета Пейна — беспощадная
критика английской Конституции, которую духовные вожди колонистов
считали вместилищем всех прав и свобод человека. Анализируя схему
смешанного правления, лежавшую в основе английского государственного
строя, Пейн доказывал, что две из трех ветвей этого правления — монар¬
хия и палата лордов — не имеют никакого отношения к воле избирателей.
Они представляли собой остатки монархической и аристократической
тирании. Выборной была только третья ветвь — палата общин. Но она,
как свидетельствовал опыт, не в состоянии обуздать монархическую и
аристократическую тиранию.
В конечном счете Пейн даже доказывал, что в Англии вообще нет
конституции: разве можно назвать таковой разрозненные хартии, парла¬
ментские билли и судебные решения, во многом противоречащие друг
другу и даже взаимоисключающие? Пейн предложил свое определение
конституции, которым и стали руководствоваться американцы: «Это —
свод положений, на который можно ссылаться, цитируя статью за стать¬
ей. На его принципах должны зиждиться государственная власть, харак¬
тер ее структуры и полномочий; способ избрания и продолжительность
существования парламентов или других подобных органов, как бы их ни
называли; полномочия, которыми будет облечена исполнительная власть
2*
36 Глава 1
в государстве, — словом все то, что касается полной организации граж¬
данского управления и принципов, которые лягут в основу ее действий и
которыми она будет связана»43.
Идеи «Здравого смысла», повсеместно одобренные американцами,
были закреплены в Декларации независимости 4 июля 1776 г., подготов¬
ленной Т. Джефферсоном и одобренной общеамериканским конгрессом
патриотов. Декларация определяла в качестве основы прав жителей про¬
винций только «законы природы и ее создателя». В Декларации давалось
новое, соответствующее республиканскому идеалу, определение договор¬
ной основы государственной власти. Еще в 1775 г. А. Гамильтон, подобно
другим идеологам патриотов, рассматривал общественный договор как
соглашение между «управляемыми и государем», что отвечало привер¬
женности американцев конституционной монархии44. Декларация, по¬
добно «Здравому смыслу» Пейна, исключала из числа участников обще¬
ственного договора государя и провозглашала, что «справедливая власть»
правительства зиждется только на «согласии управляемых».
Большую часть Декларации занимает изложение всевозможных обви¬
нений в адрес парламента и монархии Англии, насаждавших в Северной
Америке политический произвол и ущемлявших экономические интересы
колонистов. Подлинное же значение Декларации заключено в ее социаль¬
но-философской части, где изложены три основополагающие доктрины
просветителей: о равенстве естественных прав человека, об общественном
договоре как источнике политической власти, о праве на революционное
ниспровержение деспотического правительства. Присягнув этим принци¬
пам, Американская революция перестала быть только национальным яв¬
лением, приобрела всемирно-историческое звучание и значение.
Обновленческое кредо эпохи Просвещения было изложено Джеф¬
ферсоном языком высокой и вместе с тем доступной простому люду про¬
зы в трех лаконичных предложениях: «Мы считаем самоочевидными
следующие истины: все люди сотворены равными, и все они наделены
создателем определенными неотчуждаемыми правами, к которым при¬
надлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих
прав люди учредили правительства, берущие на себя справедливую
власть с согласия управляемых. Всякий раз, когда какая-либо форма
правления ведет к нарушению этих принципов, народ имеет право изме¬
нить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на
таких началах, какие, по мнению народа, более всего способствуют его
безопасности и счастью»45.
Среди историков в целом преобладает мнение, что Американская ре¬
волюция была вызвана к жизни английским колониальным господством,
которое сковывало развитие в провинциях капитализма и демократии.
Как отмечал глава «имперской школы» в историографии США Ч. Энд¬
Колониальный опыт 37
рюс, «драматическая ситуация», вызвавшая к жизни Американскую рево¬
люцию, заключалась в противоречии между неподвижной, основанной
на традиции и прецеденте системой метрополии и потребностями «живо¬
го, динамического организма», каким были колонии46.
Большая группа историков, среди которых такие авторитеты, как
К. Росситер, Л. Харц, Д. Бурстин, полагает, что демократические начала
были прочно укоренены в Америке уже в колониальный период и цель
революции заключалась не в завоевании, а в защите демократии. Мень¬
шая часть историков США, среди которых К. Беккер, М. Дженсен, дру¬
гие представители прогрессистской и радикальной школ, доказывают,
что Американская революция возникла в первую очередь по причине не-
демократизма внутриполитического устройства колоний, а ее стержнем
была не антиколониальная, а именно «внутренняя революция».
По моему заключению, Американская революция была в первую оче¬
редь антиколониальной, поскольку английское господство было главным
препятствием для развития в Северной Америке капиталистических и де¬
мократических начал. Вместе с тем в 1760—1770-х гг. стала развиваться и
та революция, которую можно назвать внутриполитической и которая
была направлена на ограничение привилегий и власти провинциальной
элиты и расширение прав среднего и нижнего классов.
Как свидетельствуют материалы настоящей главы, в политической
системе колониальной Америки сочетались демократические и олигархи¬
ческие начала, при этом олигархические начала, наличествовавшие в го¬
сударственно-правовом устройстве, проявлялись в гораздо большей сте¬
пени в политической практике. Колониальный период является единст¬
венным периодом американской истории, когда в реальном политичес¬
ком управлении, или, если воспользоваться политологической термино¬
логией, политическом режиме, преобладал олигархический компонент.
Колониальный период является также единственным периодом, когда
политическая элита может быть поименована олигархией. Большая ее
часть, в отличие от всех последующих периодов, не избиралась, а назна¬
чалась, и процедуру избрания оставшейся части можно охарактеризовать
только как отчасти демократическую.
Ограничение олигархических и развитие демократических начал
стали важнейшими целями внутриполитической революции, оформив¬
шейся в лоне антиколониального движения. Эта революция достигла
своего пика уже после 1776 г.; до того же она, судя по имеющимся фак¬
там, только нарождалась и отнюдь не определяла развитие революцион¬
ного процесса в целом. Народ поддерживал провинциальную элиту в
борьбе против английского господства, а недовольство недемократичес¬
кими порядками во внутриполитической организации провинции выра¬
жал достаточно робко.
38 Глава 1
Антиколониальная же активность простых американцев в предрево¬
люционные десятилетия постоянно возрастала. Американские ремеслен¬
ники, фермеры и матросы, собиравшиеся на митингах и городских собра¬
ниях в поддержку антианглийских мер, громившие дома колониальных
чиновников, бравшие в руки оружие и решительно защищавшие амери¬
канские интересы в вооруженных схватках с профессиональной англий¬
ской армией, только и обеспечили благоприятный для Америки исход со¬
бытий. Подобной политической активности народ никогда прежде не
проявлял. Ее нарастание стимулировало в массах то убеждение, что и са¬
ми простые американцы достойны больших прав, как экономических,
так и политических.
В предреволюционное десятилетие возросла активность движений
«регуляторов» в Северной и Южной Каролине. В Северной Каролине
«регуляторы» смогли избрать своих представителей в законодательную
ассамблею и предъявить властям обширные и весьма радикальные требо¬
вания. Наряду с перераспределением земельных участков и налогов они
включали также введение тайного голосования. В Нью-Йорке движение
левеллеров стало настойчиво добиваться облегчения простому люду до¬
ступа к земле и отмены имущественного ценза для избирателей. Мастеро¬
вые Филадельфии протестовали против «опасного соединения политиче¬
ской власти с крупным состоянием». В сентябре 1770 г. их протест был
пространно изложен в «Пенсильвания газетт»: «У группы лиц, занимаю¬
щих важные посты, вошло в обычай выдвигать кандидатов и намечать из¬
бирательные списки для выборов членов ассамблей... не считаясь при
этом с положительным или с отрицательным мнением мастеровых... Мы
покорно это терпели столь долго, что теперь эти господа заявляют, что с
мнением мастеровых, которые составляют значительное большинство
жителей... совсем не следует считаться, т.е. что мастеровые, по существу,
не имеют права ни думать, ни говорить от своего имени. Разве мы не име¬
ем такого же права избирать или быть избранными?»47
Реакция элиты на попытки низов заявить о собственных притязани¬
ях была отрицательной, но в целом сдержанной. Борьба против англий¬
ской тирании была главной, она объединяла все американское общество,
а внутренние разногласия оставались на втором плане. Ситуация стала
изменяться после провозглашения в 1776 г. независимости США.
Глава вторая
Становление национальной
политической системы:
1770-1810-е гг.
Революция конца XVIII в.: перестройка
и консолидация государственной власти
После 4 июля 1776 г антиколониальная война продолжалась семь лет,
до 1783 г., пореволюционный период, включающий наряду с дости¬
жением независимости также внутриполитическое переустройство, за¬
вершился в 1787 г. с принятием федеральной Конституции и основани¬
ем самостоятельного государства на территории Северной Америки.
Если вопрос о независимости развел американцев на ее сторонников
и противников, на патриотов и лоялистов, то отношение к политическо¬
му устройству Северной Америки разделило уже самих патриотов. Глав¬
ными были две группы: демократы, намеревавшиеся всесторонне преоб¬
разовать политический строй провинций, и умеренные, которые после
отмены колониальной зависимости хотели расширить и упрочить уже
имевшийся у них контроль над политической системой.
Очевидны социальные различия между двумя группами: умеренные
представляли американский верхний класс, который насчитывал не бо¬
лее 10% населения и в колониальный период поставлял большинство де¬
путатов законодательных ассамблей: демократы защищали интересы
«низов», которые до независимости в лучшем случае пользовались изби¬
рательным правом, но на политический процесс сколько-нибудь сущест¬
венного влияния не оказывали. Понятие «низы» в данном случае нужда¬
ется в уточнении. Из него необходимо исключить черных американцев, а
также белый «пролетариат», не принимавших в революции сколько-ни¬
будь заметного участия. Под «низами» в Американской революции я по¬
нимаю ремесленников, мелких и средних фермеров, матросов, мелких
торговцев, то есть тех рядовых белых граждан, которые пробудились к по¬
литической активности в предреволюционные десятилетия, а после
1776 г. намеревались резко расширить свои права, в том числе завоевать
контроль в государственном управлении.
40 I лава 2
«Низы» выдвигали политических лидеров из собственных рядов, но все
же наибольшую известность среди их вождей, особенно духовных, приоб¬
рели те, кто по своему статусу принадлежал к верхнему классу, но последо¬
вательно выступай с демократических позиций. Это Т. Джефферсон,
Б. Франклин, Д. Мейсон, Б. Раш. Умеренные выдвинули целую плеяду вы¬
дающихся политических деятелей: Д. Адамс, А. Гамильтон, Д. Джей,
Д. Мэдисон, Д. Вашингтон, Д. Дикинсон, Э. Рандольф — вот только наи¬
более известные среди них. В итоге они добились своих целей в револю¬
ции, но их победа оказалась не абсолютной и была основана на многих
компромиссах с демократами. Демократы добились частичного успеха, но
именно благодаря нему политическая демократия впервые пустила проч¬
ные корни на американской почве.
На начальном этапе революции успех сопутствовал именно демокра¬
там: после сокрушения колониальной системы во всех тринадцати штатах
была утверждена республиканская форма правления, расширено избира¬
тельное право, проведены другие демократические преобразования. В це¬
лом было осуществлено серьезное демократическое переустройство аме¬
риканской политической системы. С начала 1780-х гг. происходит пере¬
группировка сил: начинается контрнаступление умеренных. Победа над
Англией в 1783 г. освободила верхний класс от необходимости дальней¬
ших уступок «низам» и создала возможность для консолидации полити¬
ческой власти в собственных руках. Венцом новой политической тенден¬
ции явилась федеральная Конституция 1787 г.
* * *
После 4 июля 1776 г. антиколониальная и внутриполитическая рево¬
люции стали развиваться уже на равных; более того, создается впечатле¬
ние, что к преобразованию государственного устройства многие патрио¬
ты испытывали больший интерес. Ведение войны было вверено Вашинг¬
тону и его армии, большинство же политических умов всецело занялись
написанием и реализацией всевозможных конституционных проектов. В
Америке начался своего рода конституционный бум, выразившийся, по
словам одного из патриотов Ф. Ли, в том, что все американцы, умеющие
пользоваться пером, «обратились к написанию Конституции»1.
Это массовое «увлечение» американцев разъяснил Т. Джефферсон,
подготовивший одновременно с Декларацией независимости три проек¬
та конституции для своего родного штата Виргиния: «Сейчас это, по су¬
ти, самое увлекательное занятие, которому желает посвятить себя каждый
гражданин. В нем смысл всей нашей борьбы. Если у нас утвердится пло¬
хое правительство, то это будет означать, что вполне можно было жить в
согласии с дурным правлением, навязываемым из-за океана, не подвер¬
Становление национальной политической системы 41
гая себя ненужному риску и не принося жертв на полях сражений»2. При¬
чем на первом этапе революции патриоты, как вспоминал впоследствии
Д. Адамс, меньше всего думали о «консолидации огромного континента
под началом единого национального правительства». Напротив, они бы¬
ли уверены, что бывшие колонии, ставшие называться государствами
(по-английски «states»; в русском языке это английское слово стало
транскрибироваться как «штаты». — Лет.), навсегда останутся именно
«конфедерацией государств, каждое из которых будет иметь отдельное
правительство»2. Это убеждение подкреплялось ссылками на классиков
политической мысли от Аристотеля до Монтескье, доказывавших, что ре¬
спублики, в отличие от монархий, могут устоять только на небольших
территориях. Главные усилия американцев оказались сосредоточены на
политическом обустройстве каждого отдельного штата.
С самого начала среди патриотов выявились существенные разногла¬
сия по широкому кругу проблем внутриполитического устройства. Во
всех штатах стали возникать политические блоки и фракции, налаживав¬
шие тесные контакты с широкими слоями американцев. Политические
фракции революционного периода обнаружили принципиальное отли¬
чие от фракций колониальной поры: они опирались не на семейные кла¬
ны, а на более или менее широкие и различающиеся по социальным ин¬
тересам слои белых американцев. Историк Д.Т. Мейн, автор наиболее об¬
стоятельного исследования политических фракций революционного пе¬
риода, разделял их на два главных типа - локалистов и космополитов4.
«Локалистами», по сути, были мелкобуржуазные или мелкособственни¬
ческие фракции, связанные по преимуществу с мелкими и средними фер¬
мерами, лавочниками, ремесленниками, а «космополитами» — элитарные
фракции, включавшие в себя крупных земельных собственников, купцов,
владельцев мануфактур, финансистов, адвокатов. Мелкобуржуазные
фракции возглавлялись или пользовались поддержкой политиков и идео¬
логов демократических убеждений, а элитарные - политиков и идеологов
умеренных и консервативных воззрений.
Мелкобуржуазные фракции и демократы добились наибольшего ус¬
пеха на первом этапе революции, воплотив многие свои требования в
конституциях и законодательных актах штатов. Каковы были эти требо¬
вания и как они воплощались в жизнь?
Среди экономических требований мелкобуржуазных фракций и дви¬
жений революционного периода чаще других встречалось требование не¬
ограниченного выпуска бумажных денег и их принятия к оплате по нари¬
цательной стоимости. Лозунг «дешевых денег» являлся лейтмотивом фер¬
мерских хозяйств, лавочников, ремесленников - в целом тех, кто жил и
вел дело в долг. Выгода от эмиссии бумажных денег, сопровождавшейся
инфляцией, для сельских и городских должников заключалась в том, что
42 Глава 2
при каждом новом впрыскивании в обращение бумажных денег, которые,
согласно доктрине «дешевых денег», принимались к оплате по нарица¬
тельной стоимости, они могли погашать задолженность при помощи
обесцененной, или «нечестной», по словам кредиторов, валюты. О силе
сторонников «бумажных денег» говорит тот факт, что в период револю¬
ции они смогли провести свое требование в легислатурах (законодатель¬
ных собраниях) 7 из 13 штатов5.
В революционный период подчас раздавались и требования об огра¬
ничении крайностей неравенства, в том числе и за счет перераспределе¬
ния собственности. В 1776 г. в Массачусетсе прозвучал протест против
«накопления богатства и монополизации должностей меньшинством,
следствием чего является рост влияния и опасное разрастание власти в
его руках». В Нью-Гемпшире вооруженная толпа в составе около 400 че¬
ловек осадила законодательное собрание штата и потребовала «равного
распределения собственности». В Коннектикуте один из членов законо¬
дательного собрания штата выступил с утверждением, что «хорошее прав¬
ление неосуществимо без определенного равенства между людьми во вла¬
дении собственностью». Газета в Род-Айленде сообщала, что в местном
законодательном органе депутатам предложен проект, предусматриваю¬
щий периодическое перераспределение собственности между соотечест¬
венниками6. Одним из самых известных эгалитарных документов стал
проект, предложенный демократами 27 июля 1776 г. конституционному
конвенту Пенсильвании. Он гласил: «Сосредоточение огромных богатств
в руках отдельных индивидуумов опасно для прав и разрушительно для
общего счастья человечества; исходя из этого, каждое свободное государ¬
ство имеет право препятствовать накоплению такого количества собст¬
венности»7.
Даже в южных плантаторских штатах низы посягали на экономичес¬
кое могущество местной элиты. Конвент графства Кентукки, располо¬
женного в западной части Виргинии, принял резолюцию, в которой ут¬
верждалось: предоставление кому-либо земельного надела, который ин¬
дивидуум не в состоянии обработать сам или при помощи своей семьи,
есть зло. Сосредоточение больших земельных владений в одних руках, ут¬
верждала резолюция, создает угрозу «фундаментальным принципам сво¬
бодного республиканского правительства»8.
Эгалитаристские устремления «низов» получили законченное идео¬
логическое выражение в воззрениях трех наиболее известных демократи¬
ческих мыслителей революционной эпохи — Т. Джефферсона, Б. Франк¬
лина, Т. Пейна. Все трое не относили частную собственность к «естест¬
венным» установлениям, считали ее продуктом исторического развития и
полагали, что гражданское общество и государство вправе ограничивать
крайности неравенства. Их идеалом было превращение Америки, если
Становление национальной политической системы 43
воспользоваться определениями Франклина, в страну «золотой середи¬
ны», где «большинство людей обрабатывает собственные земельные уча¬
стки», где встретишь «единицы крупных собственников и очень мало
арендаторов», где нет таких бедняков и таких богачей, как в Европе1'. Но,
как и другие демократы, Франклин не был приверженцем полного эконо¬
мического равенства, полагая, что такое уравнительство являлось бы не¬
справедливым в отношении самых бережливых, трудолюбивых и пред¬
приимчивых.
Среди эгалитарных планов, выдвинутых демократами, американским
условиям в наибольшей степени соответствовали проекты Джефферсона.
Огромные просторы неосвоенных плодородных западных территорий
представляли, по его убеждению, идеальную возможность для обращения
в добропорядочных фермеров всех бедняков. В самом начале революции
Джефферсон предложил аграрный законопроект: огосударствленные за¬
падные земли впредь распределяются бесплатно участками по 50 акров
(20 гектаров. — Авт.) между гражданами, не имеющими такого надела; до¬
ступ к незанятым территориям плантаторов, латифундистов, земельных
спекулянтов прекращается10. Джефферсону казалось, что демократичес¬
кий аграрный закон может восторжествовать мирным путем: чтобы пре¬
доставить наделы неимущим, не нужно было посягать на владения план¬
таторов и латифундистов, ведь в Северной Америке было предостаточно
пустующих земель. Превращение Северной Америки в фермерское обще¬
ство создавало, согласно Джефферсону, и самую прочную основу для уве¬
ковечивания республиканских свобод и прав человека.
В отличие от законов о «дешевых деньгах» уравнительные законопро¬
екты не были поддержаны американскими легислатурами революцион¬
ной поры. Зато самый непосредственный интерес они проявили к огра¬
ничению политической власти элиты. Именно здесь их ожидали главные
успехи.
Демократам была свойственна вера в то, что характер политической
власти определяется в первую очередь конституцией. Не случайно их ин¬
терес к конституции становился временами всепоглощающим. Важней¬
шим положением демократической мысли революционного периода ста¬
ло то, что конституция не может быть результатом нормотворчества пар¬
ламентской или судебной власти, как это имело место в Англии. Единст¬
венным источником конституции или Основного закона признавалось
волеизъявление гражданского сообщества.
В начале Войны за независимость в среде демократов была выдвину¬
та идея, что конституция может приниматься только в результате непо¬
средственного волеизъявления избирателей. В двух штатах — Массачусет¬
се и Нью-Гемпшире — это требование получило практическое воплоще¬
ние: проекты конституций, выработанные конвентами, были переданы
44 Глава 2
для ратификации рядовым избирателям. Некоторые демократы потребо¬
вали наделить избирателей правом вынесения окончательного суждения
по поводу любого законопроекта. Так, в 1776 г. в обращении избирателей
графства Олбемарль (Виргиния) и ремесленников Нью-Йорка почти сло¬
во в слово утверждалось о верховенстве народных референдумов в приня¬
тии или отклонении всякого закона. В демократической мысли очень бы¬
стро оформилась концепция прямой демократии, которая наряду с рати¬
фикацией избирателями конституций и народными референдумами
включала в себя также наказы избирателей депутатам, право отзыва депу¬
татов и т.п. Правда, ее практическая реализация оказалась весьма ограни¬
ченной, а большинство американцев высказали все же поддержку пред¬
ставительной, а не прямой демократии.
Гораздо большую поддержку завоевала демократическая идея о том,
что конституция должна одобряться специально созданным для этой цели
конвентом. В отличие от обычных законодательных собраний он должен
был избираться на более широкой основе. В 1787 г. все демократы едино¬
душно потребовали, одержав в этом вопросе верх, передачи федеральной
Конституции для ратификации чрезвычайным конвентам штатов, обла¬
давших более широким представительством в сравнении с обычными ле¬
гислатурами. Результатом стало то, что проект федеральной Конституции,
выработанный умеренными отцами-основателями в Филадельфии, был
подвергнут на многих конвентах штатов острой критике, а более полови¬
ны среди них согласились одобрить Конституцию только при условии, что
она будет дополнена Биллем о правах (он был принят в 1791 г.).
Что касается конституций штатов, то они были одобрены тремя спо¬
собами. В Массачусетсе и Нью-Гэмпшире их ратифицировали рядовые
избиратели. В Нью-Джерси, Виргинии и Южной Каролине революцион¬
ные провинциальные конгрессы приняли конституции штатов, не будучи
уполномочены на то специально избирателями. В Пенсильвании, Нью-
Йорке, Делавэре, Мэриленде, Северной Каролине и Джорджии консти¬
туции штатов были выработаны и одобрены избранными для этой цели
собраниями, которые выступали в качестве и конституционных конвен¬
тов, и легислатур.
Высшую оценку в устах глашатая демократов Пейна получили дейст¬
вия пенсильванского конвента, одобрившего самую демократичную кон¬
ституцию революционного периода: «Пенсильванский конвент, прези¬
дентом которого являлся Бенджамин Франклин, после выработки Кон¬
ституции распорядился опубликовать ее текст, но не для того, чтобы
представить ее как нечто узаконенное, а с целью ознакомить с Конститу¬
цией народ и выяснить, согласен он с документом или нет. Сам конвент
на это время прервал заседания»11.
Процесс выработки и принятия конституций штатов развивался нео¬
Становление национальной политической системы 45
бычайно быстро: Южная Каролина одобрила конституцию 26 марта
1776 г., Вирг иния - в июне, Нью-Джерси — 2 июля, Делавэр — 20 сентяб¬
ря, Пенсильвания — 28 сентября, Мэриленд — 9 ноября, Северная Каро¬
лина — 18 декабря того же года. Джорджия одобрила конституцию 5 фев¬
раля, Нью-Йорк — 20 апреля 1777 г., Вермонт, будущий 14-й американ¬
ский штат, обнародовал свою конституцию 8 июля 1777 г. Род-Айленд и
Коннектикут, в которых все органы власти создавались на выборной ос¬
нове еще до революции, преобразовали в конституции колониальные
хартии, изъяв из них упоминания о королевской власти. Процесс приня¬
тия конституций несколько затянулся только в Массачусетсе и Нью-
Гэмпшире, где ратификация осуществлялась в избирательных округах.
Конституции штатов революционного периода были краткими — от 5
до 7 страниц, - но емкими документами. Их содержание свидетельство¬
вало о разрыве с политическим устройством колониальной поры в ряде
принципиальных отношений. Отныне все органы власти стали создавать¬
ся на выборной основе, а невыборные монархическая и аристократичес¬
кая ветви были уничтожены. Американские провинции стали чисто рес¬
публиканскими государствами.
Одна из демократических черт конституционных преобразований
революционной эпохи — расширение избирательного права путем неко¬
торого снижения имущественного ценза. Наиболее последовательные
демократы выступали за полную его отмену. Да и сам народ подавал го¬
лос в пользу ликвидации имущественного ценза. Во время обсуждения
массачусетской конституции в избирательных округах штата не менее 34
из них высказались за его отмену. В ряде округов противники ценза со¬
чли необходимым аргументировать свою точку зрения. Избиратели Ста-
утона объявили право голоса «естественным правом, являющимся крае¬
угольным камнем правительства». Избиратели в Нью-Мальборо видели
в имущественном цензе покушение на Билль о правах, граждане Фрита¬
уна приравнивали его к рабству. Автор анонимного памфлета «Народ -
лучший правитель» взывал к соотечественникам: «Не дадим оснований
будущим поколениям утверждать, что собственность оказалась для осно¬
вателей американских штатов главным мерилом способности людей к
управлению»12.
Идея отмены имущественного ценза вступила в противоречие с попу¬
лярным политическим постулатом колониальной поры о том, что неиму¬
щие не в состоянии сделать собственный рациональный выбор и в ходе
голосования или подчинятся имущим, или превратятся в толпу, управля¬
емую искусным демагогом. Данному постулату демократы во главе с
Джефферсоном противопоставили то положение, что главным препятст¬
вием для свободного рационального волеизъявления является в действи¬
тельности невежество, а посему усилия должны быть сосредоточены на
46 1 лава 2
широком просвещении народа. Именно в революционный период ими
были выдвинуты проекты введения всеобщего образования для детей
простого люда на государственные средства.
Идея полной отмены имущественного ценза все же не получила ши¬
рокой поддержки, законодательные собрания штатов ограничились его
снижением. В Пенсильвании к выборам были допущены все мужчины-
налогоплательщики старше 21 года, в Нью-Йорке понижался вдвое иму¬
щественный ценз для тех, кто участвовал в выборах нижней палаты. В
Нью-Джерси, Джорджии и Нью-Гэмпшире имущественный ценз более
не связывал право голоса с владением недвижимостью. В штате Вермонт,
образовавшемся в результате отделения от Нью-Йорка одного из запад¬
ных графств, право голоса распространилось на всех свободных мужчин.
В Мэриленде, Северной и Южной Каролине имущественный ценз стал
более либеральным. В Коннектикуте, Род-Айленде, Виргинии и Делавэ¬
ре он сохранился без изменений, а в Массачусетсе был несколько повы¬
шен13. В целом же конституции штатов способствовали расширению мел¬
кобуржуазной части электората.
Демократический характер носило расширение во многих штатах
норм представительства западных территорий, означавшее еще большее
возрастание роли мелкобуржуазных избирателей. До 1776 г. почти во всех
без исключения провинциях квоты представительства в ассамблеях со¬
здавали явное преимущество приатлантических графств над западными
районами. В Пенсильвании, например, к началу 1776 г. три восточных
графства совместно с административным центром Филадельфией изби¬
рали в ассамблею 26 депутатов, а восемь западных графств, где жила по¬
ловина колонистов, лишь 15.
Уже в первые годы революции нормы представительства для запад¬
ных районов, населенных по преимуществу фермерами, были существен¬
но расширены. В Южной Каролине западные районы, не имевшие ни од¬
ного представителя в колониальной ассамблее, получили в 1778 г. право
избирать 76 депутатов в нижнюю и 11 — в верхнюю палату. Восточные
графства, посылавшие в нижнюю палату 126, а в верхнюю 18 человек, со¬
хранили контроль над законодательным собранием, но их прежнему мо¬
нопольному положению в представительном органе власти был положен
конец. Наиболее радикальными оказались последствия расширения
представительства для западных районов в Пенсильвании. Согласно кво¬
там представительства, определенным конституцией штата 1776 г., вос¬
точные графства имели в нижней палате 24 места, а западные - 4814.
В проектах организации государственной власти демократы опира¬
лись на принципы, ставшие классическими в идеологии Просвещения.
Самый основной из них — разделение властей. Большинство американ¬
ских демократов давали ему своеобразную трактовку: судебной власти
Становление национальной политической системы 47
особою значения не придавалось, законодательная власть серьезно воз¬
вышалась, а исполнительная ущемлялась. Исполнительная власть каза¬
лась демократам наиболее опасной для свободы: она ассоциировалась в
их сознании с деятельностью губернаторов колоний и английского мо¬
нарха. В конституциях штатов проявилась четкая тенденция возвысить
законодательную власть как наиболее близкую к избирателям, а исполни¬
тельную власть превратить в ее служанку.
Возвышая среди всех ветвей власти законодательную, составители
конституций штатов сосредоточились на вопросе о наилучшем ее устрой¬
стве. Признанный европейский авторитет в этом вопросе Ш. Монтескье
полагал, что законодательная власть должна воплощать смешанное прав¬
ление: одна ее палата призвана защищать интересы привилегированного
сословия, другая - представлять народ. Эта схема была воплошена в анг¬
лийском парламенте, который и послужил моделью «смешанного правле¬
ния» для Монтескье. Считалось, что законодательная власть в колониаль¬
ной Америке также соответствовала этой схеме.
Американские демократы и составители многих конституций штатов
отвергли принцип «смешанного правления» как ставивший элиту в при¬
вилегированное положение. Томас Пейн в памфлете «Здравый смысл» ра¬
товал за «чистую демократию», означавшую общее и равное представи¬
тельство граждан в законодательном собрании. Горячим сторонником
«чистой демократии», означавшей на практике организацию законода¬
тельного собрания из одной палаты, был Б. Франклин. Во время заседа¬
ний конституционного конвента Пенсильвании он доказывал, что орга¬
низация законодательного собрания из двух палат равнозначна попытке
«впрячь в один экипаж с разных концов двух лошадей и погонять обеих
нещадно кнутом». В 1789 г., уже после революции, когда пенсильванская
элита организовала решительное наступление на однопалатную законода¬
тельную власть, требуя дополнить ее сенатом, предназначенным специ¬
ально для защиты интересов собственности, Франклин решительно осу¬
дил сторонников «смешанного правления». «На каком основании, - воз¬
мущался он, — право контроля вопреки духу и принципам демократии
должно быть вверено меньшинству, а не большинству? И почему верхняя
палата, избираемая меньшинством, должна получить право делить власть
с палатой, получившей мандат от большинства? Неужели кто-то полагает,
что мудрость является неотъемлемым свойством одного богатства?»15
Идея «чистой демократии» нашла поддержку и среди рядовых изби¬
рателей. Избиратели графства Мэкленберг из Северной Каролины, на¬
пример, требуя утверждения «чистой демократии в такой степени, в ка¬
кой это только возможно», настаивали на том, что законодательная ас¬
самблея должна состоять из одной палаты. Избиратели местечка Бусбей
из Массачусетса постановили: «Мы не согласны на создание ветви зако¬
48 [ лава 2
нодательной власти под названием сенат, или совет, который бы мог кон¬
тролировать народных представителей»!h.
Подобные требования получили практическое воплощение: создание
однопалатных законодательных ассамблей было провозглашено консти¬
туциями Пенсильвании, Джорджии и Вермонта. В других штатах была со¬
здана двухпалатная законодательная власть, но ее назначение зачастую
видели не в представительстве разных социальных интересов, а в обеспе¬
чении внутри законодательной власти принципа «сдержек и противове¬
сов». Кроме того, во всех случаях нижние палаты пользовались гораздо
большими полномочиями, чем верхние.
Нижние палаты были более демократичны, чем верхние. Они повсеме¬
стно переизбирались ежегодно (исключение составлял Мэриленд, где уста-
навился двухгодичный срок полномочий членов палаты представителей),
что должно было обеспечить максимальный контроль над палатами со сто¬
роны избирателей. Для верхних палат подобный минимальный срок был
уже исключением. В Мэриленде сенаторы избирались на пять лет, Нью-
Йорке и Виргинии — на четыре, Делавэре — на три, в Южной Каролине —
на два года. Во всех штатах, кроме Виргинии и Делавэра, имущественный
ценз для кандидатов в сенаторы был выше, чем для депутатов нижних па¬
лат. В Северной Каролине и Нью-Йорке сенат — вследствие повышения
имущественного ценза уже для избирателей — избирался более узким элек¬
торатом, нежели нижняя палата. Сенаты, насчитывавшие в среднем от 15
до 20 членов, значительно уступали в численности нижним палатам.
В целом именно нижние палаты олицетворяли демократические пе¬
ремены революции. Об этом свидетельствует изменение их социального
состава: число делегатов от верхнего класса, по подсчетам Д.Т. Мейна,
снизилось в нижних палатах по сравнению с колониальным периодом с
60 до 35%, а представительство фермеров и ремесленников увеличилось с
20 до 40%17. В верхних палатах картина была иной, и тем не менее, по за¬
ключению того же Мейна, сенаты революционного периода, как прави¬
ло, проводили линию, мало чем отличавшуюся от курса нижних палат.
При этом только в Мэриленде, Южной Каролине и Виргинии представи¬
тели верхнего класса явно преобладали в верхних палатах. Консерватив¬
ный же характер носила деятельность одного мэрилендского сената18.
Законодательным собраниям были переданы многие традиционные
полномочия исполнительной власти: объявление войны и заключение ми¬
ра, назначение должностных лиц, в том числе членов исполнительных со¬
ветов, казначея, генерального атторнея, судей и пр., создание армии, веде¬
ние международных дел и заключение договоров, право помилования и не¬
которые другие. Наконец, в большинстве штатов (исключение составили
Нью-Йорк. Вермонт, Род-Айленд, Коннектикут и. на этот раз, Пенсильва¬
ния) законодательные собрания получили право избирать губернаторов.
Становление национальной политической системы 49
Это явно нарушало классическую схему разделения власти и означало под¬
чинение исполнительной власти законодательной. Оно подкреплялось на¬
делением законодательных собраний правом импичмента — отстранения
от должности главы и других представителей исполнительной власти14.
Схема организации самой исполнительной власти, восторжествовав¬
шая в конституциях штатов, также заключала тенденцию к максимальному
ее ослаблению. Некоторые патриоты, испытывая недоверие к исполни¬
тельной власти, отождествлявшейся ими с монархической ветвью, предла¬
гали вообще упразднить ее. Так, избиратели округа Бусбей в штате Масса¬
чусетс в конституционных предложениях 1778 г. доказывали, что должнос¬
ти губернатора и вице-губернатора «излишни в свободном государстве»20.
Большинство патриотов не были готовы к столь радикальной расправе с
институтом губернаторской власти, но их отрицательное или острокрити¬
ческое отношение к ней было очевидно. Пенсильвания, Делавэр, Нью-
Йорк и Южная Каролина отказались в дальнейшем именовать главу ис¬
полнительной власти губернатором и нарекли его в своих конституциях
президентом. И уже все штаты, за исключением Южной Каролины, отвер¬
гли общепринятый в колониальный период принцип единой и неделимой
исполнительной власти, наделявшей таковой во всем объеме одно лицо.
Конституции штатов противопоставили ему принцип коллегиальной
исполнительной власти. В каждом штате создавался исполнительный совет,
губернатор (или президент) являлся не более чем его председателем. Дальше
всех в умалении роли главы исполнительной власти пошли пенсильванцы:
президент совета признавался ими только «первым среди равных». Амери¬
канские губернаторы колониального периода контролировали деятельность
выборных ассамблей при помощи абсолютного вето. Большинство консти¬
туций штатов революционного периода лишали исполнительную власть не
только абсолютного, но и отлагательного вето (оно закреплялось за губерна¬
торами только в Массачусетсе, Нью-Йорке и Южной Каролине). В консти¬
туциях 9 из 13 штатов вводились ежегодные перевыборы губернаторов (в
Пенсильвании, Делавэре, Нью-Йорке губернатор переизбирался раз в три
года, в Южной Каролине каждые два года). В семи из десяти конституций,
одобренных в 1776—1777 гг., ограничивались возможности переизбрания од¬
ного лица в должности губернатора. В целом государственное устройство
штатов претерпело в сравнении с колониальным периодом радикальные из¬
менения, соответствовавшие воззрениям демократического крыла.
* * *
Подходы, созвучные демократическим доктринам, оказали сущест¬
венное влияние и на формирование центральной североамериканской
власти эпохи Войны за независимость. В глазах большинства патриотов
50 Глава 2
единственной конкретной формой централизованной власти накануне
революции выступала метрополия. Неудивительно, что центральная по¬
литическая власть долгое время рассматривалась ими как главный источ¬
ник деспотизма, а ее искоренение объявлялось одной из важнейших це¬
лей Американской революции. В канун революции и на ее первом этапе
патриоты относились отрицательно к любому проекту, если только обще¬
американскому правительственному органу в нем делегировались об¬
ширные полномочия. Суверенные штаты отвергали как унитарную, так и
федеративную форму государственного объединения, соглашаясь на со¬
здание только конфедерации, то есть самой зыбкой формы союза.
Двенадцатого июля 1776 г. Континентальный конгресс, выступавший
тогда в качестве общеамериканского политического органа, создал коми¬
тет по подготовке Статей Конфедерации во главе с Д. Дикинсоном. Про¬
ект Дикинсона не удовлетворил конгресс в главном — распределении пре¬
рогатив между центральным правительством и штатами. Дикинсон остав¬
лял за каждым штатом право «регулировать и управлять внутренними де¬
лами во всех случаях, не противоречащих Статьям Конфедерации». Пол¬
номочиям Континентального конгресса при этом была дана широкая и
неконкретная трактовка. Фактически он со всей определенностью ли¬
шался только одного права - введения налогов. Что касается всех других
прерогатив государственной власти, то расплывчатые формулировки Ди¬
кинсона позволяли закреплять их за центральным правительством. Эта
возможность усиливалась и благодаря тому, что права штатов, в отличие
от прав конгресса, сопровождались всяческими оговорками.
Проект Дикинсона предполагал не только наделение государственно¬
го общеамериканского центра широкими и неопределенными полномо¬
чиями, но также создание наряду с законодательным собранием испол¬
нительного органа власти. Члены Континентального конгресса реши¬
тельно отвергли подобный подход. Одобренный ими 14 ноября 1777 г. и
переданный для ратификации штатам проект по всем основным вопро¬
сам отличался от плана Дикинсона.
Он провозглашал вступление североамериканских штатов в «проч¬
ную лигу дружбы» и в первой по важности (второй по счету) статье объяв¬
лял, что «каждый штат сохраняет суверенитет, свободу и независимость»
в осуществлении прав, «определенно не делегированным Соединенным
Штатам, собравшимся в конгрессе»21. Поскольку о верховенстве Конфе¬
дерации в проекте не упоминалось, штаты выступали как самостоятель¬
ные государства. Хотя полномочия конгресса выглядели весьма внуши¬
тельно: он наделялся «исключительным правом» решать вопросы войны
и мира, назначать и принимать послов, вступать в международные согла¬
шения и союзы, определять курс и количество денег в обращении и неко¬
торыми другими, они были точно определены, перечислены и регламен¬
Становление национальной политической системы 51
тированы. Все нрава конгресса, в том числе и «исключительные», сопро¬
вождались оговорками, подчеркивавшими суверенитет штатов. Так, для
реализации «исключительных прав» конгресса требовалось согласие не
менее двух третей штатов.
Среди прав, делегированных конгрессу, явно недоставало самых важ¬
ных, без которых он не мог претендовать на роль сколько-нибудь эффек¬
тивного органа. Конгресс был лишен права вводить налоги и ввозные по¬
шлины, что превращало его во «власть без кошелька», вечного просителя
и должника легислатур штатов. Он был лишен и права регулировать вну¬
треннюю торговлю, что быстро привело к бесчисленным «экономичес¬
ким войнам» между штатами. Конгресс был наделен правом арбитража
всевозможных споров между штатами, но не располагал средствами при¬
нуждения к исполнению своих решений. Во всех случаях он должен был
рассчитывать на добрую волю правительств штатов.
Из трех ветвей власти — законодательной, исполнительной, судеб¬
ной — Статьи Конфедерации зафиксировали (в том виде, как она уже
оформилась стихийно) создание лишь одной, законодательной, в лице
конгресса. Что касается исполнительного органа, то он выступал в каче¬
стве придатка законодательного: конгресс мог создавать из своих делега¬
тов всевозможные комитеты, наблюдавшие за проведением принимае¬
мых решений в жизнь. Исполнительная власть оказалась крайне распы¬
ленной: конгресс отказался назначить как главу исполнительной власти,
так и какое-либо подобие исполнительного совета. Только в 1781 г. под
давлением объективных обстоятельств Континентальный конгресс отва¬
жился создать в обход Статей Конфедерации иностранный, военный, во¬
енно-морской и финансовый департаменты и поставить во главе каждого
из них постоянного секретаря.
Сам конгресс состоял из одной палаты, где депутаты ежегодно сменя¬
лись легислатурами штатов и могли быть в любой момент отозваны. Каж¬
дый штат, независимо от числа делегируемых депутатов, имел на заседа¬
ниях конгресса один голос. Как показала политическая практика револю¬
ционного периода, члены конгресса воспринимали себя зачастую как по¬
сланников суверенных республик, обязанных неукоснительно проводить
в жизнь волю своих легислатур. Временами правительства штатов как
будто вообще забывали о существовании конгресса. На одну из его сессий
явились делегации лишь от трех штатов. В 1784 г. в конгрессе едва на¬
скребли кворум для утверждения договора с Англией, признававшего не¬
зависимость США.
Для ратификации Статей Конфедерации требовалось единодушное
согласие всех штатов. Это привело к тому, что они вступили в силу толь¬
ко 1 марта 1781 г. Окончательный вариант Статей Конфедерации отли¬
чался от проекта в одном пункте: право собственности на западные земли
52 Глава 2
закреплялось не за штатами, а за Континентальным конгрессом (только
при этом условии согласился одобрить Статьи Мэриленд, у которого не
было собственного фонда свободных земель).
Статьи Конфедерации внешне соответствовали демократическим
принципам. Так, они провозглашали создание однопалатного Континен¬
тального конгресса, максимально ослабляя исполнительную власть. Для
ряда американских историков это послужило основанием утверждать, что
принятие Статей Конфедерации означало торжество демократического
крыла революции и поражение умеренных22. Подобное мнение не пред¬
ставляется вполне убедительным. Дело в том, что в Континентальном
конгрессе, выработавшем Статьи Конфедерации, демократы никогда не
были в большинстве. Этот документ отразил в первую очередь острые
разногласия между штатами, их нежелание поступиться своими эконо¬
мическими и политическими интересами ради достижения национально¬
го единства. Сторонники Статей Конфедерации скорее воспользовались
демократической аргументацией и принципами для того, чтобы закре¬
пить суверенитет штатов. Что же касается непосредственно демократов,
то отнюдь не все из них были децентралистами, а некоторые, среди них
Пейн и Франклин, первыми выступили за провозглашение верховенства
Континентального конгресса в отношении правительств штатов.
Обращает на себя внимание тот факт, что соотношение сил между де¬
централистами и централистами менялось в пользу последних на каждом
новом этапе революции. До революции и в начале ее сторонники сильной
центральной власти исчислялись единицами, а идея политической де¬
централизации значилась на одном из первых мест среди лозунгов патри¬
отического движения. Однако постоянное и резкое ухудшение экономи¬
ческих и политических позиций Конфедерации, отказ правительств шта¬
тов от финансовых обязательств перед Континентальным конгрессом и
одновременно их неспособность из-за «разнобоя» интересов и политиче¬
ских позиций справиться с самыми насущными вопросами, в том числе
военными, привели к росту популярности идеи сильного федерального
правительства. Этому благоприятствовало и совместное участие амери¬
канцев в континентальной армии, резкое возрастание входе войны обще¬
американских проблем.
Централизация государственной власти в США отвечала не только
интересам верхов, хотя и была подчинена при ее конкретном воплоще¬
нии в первую очередь их интересам. Централизация объективно способ¬
ствовала укреплению североамериканских штатов, являлась условием со¬
хранения и развития их экономической независимости, политического
престижа на международной арене, где властвовали европейские монар¬
хии. Этот смысл и направленность государственной централизации по¬
нимали Пейн, Франклин, Раш, другие американские демократы23, к ее
Становление национальной политической системы 53
осознанию постепенно стали подходить и народные массы, преимущест¬
венно и в первую очередь городские слои. Сторонниками централизации
в ходе революции и на ее завершающих этапах, по словам пенсильванско¬
го демократа Д. Брайана, выступало «большинство горожан»24, то есть за
усиление центрального правительства ратовали как имущие «верхи», так
и «низы» — рабочие и ремесленники. Существуют многие свидетельства
открытых выступлений ремесленников и рабочих, заинтересованных в
защите национальной промышленности от иностранной конкуренции и
в борьбе с инфляцией, в пользу сильной федеральной власти.
Однако инициатива централизации государственной власти, как и са¬
ма организация сильного федерального правительства, оказались делом
рук политической элиты США, использовавшей в своих интересах «цент-
рализаторские» настроения части «низов». Демократы не обладали в этом
вопросе необходимым единством, их политические фракции были «рас¬
пылены» по штатам и боролись за реализацию своих целей в местных ле¬
гислатурах. Американские верхи, прочно взяв в свои руки формирование
сильного центрального правительства, сумели реализовать свои классо¬
вые интересы, цели и компенсировали экономические и политические
потери, которые они понесли на первых этапах революции. Если перест¬
ройка государственного управления на первых этапах революции испыта¬
ла сильнейшее воздействие демократов, то его консолидация была осуще¬
ствлена в соответствии с замыслами элиты. Среди этих замыслов на одном
из первых мест стояла ликвидация демократических «излишеств» полити¬
ческой системы революционной поры, отстранение от государственной
власти мелкобуржуазных фракций и ее концентрация в руках верхов.
* * *
Политическое движение американских верхов, сумевшее иницииро¬
вать и создать сильное общенациональное государство, получило назва¬
ние федералистского. В эволюции федералистского движения, завершив¬
шегося триумфом с принятием Конституции 1787 г., различимы два эта¬
па.
На первом этапе — с конца 1770-х по 1783 г. — в федералистском дви¬
жении доминировали экономические и внешнеполитические мотивы.
Его платформа включала требования широких внутренних (на выгодных
для крупных кредиторов условиях) и внешних займов, создания нацио¬
нального банка с целью финансирования расходов на ведение войны и
оптимального использования отечественных капиталов, наделения Кон¬
тинентального конгресса правом огосударствления свободных земель и в
особенности формирования финансовых фондов центральною прави¬
тельства. Осуществление этих требований было равнозначно серьезной
54 Глава 2
централизации государственной власти. Агитация в их пользу вытекала
из осознания многими представителями верхов неспособности разроз¬
ненных правительств 13 штатов разрешить собственными усилиями фи¬
нансово-экономические проблемы Конфедерации. Уже одна экономиче¬
ская платформа федералистов оказалась несовместимой с принципами
суверенитета штатов, закрепленного Статьями Конфедерации 1781 г., и
предполагала их радикальный пересмотр или даже отмену.
Экономическая программа федералистов отвечала в первую очередь
интересам северо-восточной торгово-финансовой буржуазии. Неудиви¬
тельно, что ее представители играли ведущую роль в федералистском дви¬
жении. Наиболее активными проводниками федералистских принципов
на рубеже 1770-1780-х гг. были: А. Гамильтон, Р. Моррис, Г. Моррис,
Д. Варнум, Д. Рут, Д. Дуэйн, Д. Джоунз, Э. Корнел. Рефреном их требо¬
ваний был лозунг предоставления Континентальному конгрессу «власти
кошелька», включавшей право принудительных акций в отношении шта¬
тов, которые уклонялись от своих финансовых обязательств25.
В законченном виде концепция расширения финансово-экономичес¬
ких прерогатив центрального правительства была сформулирована Алек¬
сандром Гамильтоном в серии статей под общим названием «Континента-
лист» в 1781 г. Континентальный конгресс, как и всякое «правительство
без кошелька», доказывал он, было только «тенью власти». Иностранные
государства и внутренние кредиторы справедливо остерегались предо¬
ставлять ему займы, не надеясь вернуть, тем более с выгодой, свои вклады
назад. А отказ конгрессу в монопольном праве эмиссии бумажных денег
являлся, по Гамильтону, главной причиной катастрофической инфляции26.
С самого начала в федералистском движении нашлось место и пред¬
ставителям плантаторского Юга. Мотивы их вхождения в федералистское
движение хорошо прослеживаются на примере Джеймса Мэдисона, вос¬
ходящей политической звезды южан, будущего «философа американской
Конституции». Внешнеполитические соображения находились среди
главных мотивов, давших толчок его переходу на федералистские пози¬
ции. Участвуя в годы Войны за независимость в комиссии по иностран¬
ным делам Континентального конгресса, Мэдисон был прекрасно осве¬
домлен о внешнеполитических затруднениях североамериканской рес¬
публики. Подлинные глубоко корыстные мотивы сотрудничества фран¬
цузской и испанской монархий с республиканскими Соединенными
Штатами не являлись для него тайной. Его возмущали намерения Фран¬
ции и Испании провести западную границу США по Аллеганским горам,
получить в награду за «участие» в борьбе с Англией свободные западные
земли, ограничить районы рыбных промыслов и навигационные права
штатов. Истина, извлеченная из этих фактов Мэдисоном, состояла в том,
что США смогут заставить уважать себя и постоять за свои интересы на
Становление национальной политической системы 55
международной арене, только оперевшись на единое, с широкими права¬
ми и полномочиями государство.
На исходе Войны за независимость Мэдисон проявил острый интерес
к экономическим трудностям молодой североамериканской республики.
Его тревожили сообщения о том, чго после заключения мира с Англией
ее суда вновь заполнили американские порты, а всемогущие торговые до¬
ма бывшей метрополии проявляли намерение монополизировать вывоз и
ввоз всех товаров. Путь к этому расчищали несогласованность действий,
взаимная зависть и вражда штатов. Мэдисона возмущали антипатриоти¬
ческие действия виргинских плантаторов, перевозивших свой табак и
зерно не на американских, а на английских судах, потому что так выходи¬
ло дешевле. У виргинцев, доказывал он, имелись и непосредственные
экономические интересы в создании сильного центра: им надлежало опе¬
реться на федеральное правительство в споре с Испанией за право судо¬
ходства в низовьях Миссисипи, в борьбе за выход на европейские рынки.
Требование возвысить национальные интересы над интересами шта¬
тов сомкнуло Мэдисона с Гамильтоном. Сильна федеральное правитель¬
ство, доказывали они, необходимо было не только для того, чтобы пре¬
одолевать сепаратизм штатов и защищать суверенитет США на междуна¬
родной арене, но и для того, чтобы поддерживать внутри страны социаль¬
ный порядок. Социальные мотивы федералистов оформились на втором
этапе их движения, с 1783 по1787 г, когда резко обострились конфликты
внутри страны и стало ясно, что не подчиненные единой высшей воле
штаты не в состоянии справиться не только с финансово-экономическим
хаосом, но и с социальными бурями.
Социальные конфликты имели место в Соединенных Штатах и в пе¬
риод Войны за независимость, но по ее завершении произошел их резкий
всплеск. 1783 год исчерпал объединяющие возможности антиколониаль¬
ных целей патриотов, на первый план вышли разногласия между ними.
«Низы» выказывали убеждение, что революция не выполнила своих обя¬
зательств перед народом и что она не может быть закончена одним толь¬
ко актом признания независимости США. Революция призвана была су¬
щественно облегчить и улучшить их экономическое положение. Огром¬
ная масса фермеров и городских мелких собственников настаивала на
широком выпуске бумажных денег, надеясь рассчитаться с кредиторами
обесцененными «коричневыми бумагами». Неимущие и малоимущие па¬
триоты требовали конфискации богатств лоялистов, состояний «нейт¬
ральных» лендлордов и предоставления им самим бесплатно или на
льготных условиях земельных участков. Пользуясь возросшим влиянием
в ассамблеях штатов, «низы» добивались реализации своих целей: после
1783 г. возросло число законов об эмиссии «дешевых денег», как и конфи¬
скации имущества лоялистов.
Ь6 Глава 2
Стремление «низов» продолжать революцию и после 1783 г. было не¬
замедлительно зафиксировано представителями «верхов». Народ, возму¬
щался Гамильтон, ведет себя так, будто мы находимся в разгаре револю¬
ции, хотя она «счастливо доведена до успешного конца»27. Д. Рамсей с
ужасом обнаружил в 1783 г. такой разгул анархии, на подавление которого,
пророчил он, понадобится пол столетия28. Неспособность государственной
системы, оформившейся в годы Войны за независимость, надежно защи¬
щать элиту испытали на себе члены Континентального конгресса.
В начале июня 1783 г. правительство Конфедерации издало указ о рос¬
пуске армии. А уже через несколько дней здание заседаний Континенталь¬
ного конгресса в Филадельфии было окружено двумя полками армии, вы¬
двинувшими ультимативное требование о выплате жалованья. Конгресс,
возмущенный действиями солдат, обратился за помощью к властям штата
Пенсильвания. Но исполнительный совет штата отказался мобилизовать
милицию и посоветовал центральному правительству урегулировать кон¬
фликт полюбовно. Континентальному конгрессу пришлось покинуть Фи¬
ладельфию и искать прибежище в Принстоне (штат Нью-Джерси). Депу¬
таты конгресса О. Элсворт, Т. Бланд, Д. Монтгомери, Б. Хоукинс опреде¬
ляли поведение солдат (по их словам, «беззаконного» сборища «вооружен¬
ных бандитов») как «в высшей степени преступное оскорбление прави¬
тельства и прав, вверенных ему федеральным договором». В отказе прави¬
тельства Пенсильвании исполнить волю центрального правительства им
мерещился «фатальный» для судеб Конфедерации прецедент29.
Решающее воздействие на оформление социальных мотивов федера¬
листского движения оказало восстание под руководством ветерана аме¬
риканской армии Дэниэла Шейса в Массачусетсе в 1786—1787 гг. Требо¬
вания шейситов были бесхитростны и, по сути, повторяли то, что отстаи¬
вали все американские должники, мелкие фермеры, арендаторы, солда¬
ты. Но радикализм и размах восстания породили в рядах элиты панику:
Мэдисон включил в намерения восставших «уничтожение общественных
и частных долгов и перераспределение собственности»; военный ми¬
нистр Конфедерации Г. Нокс объявил, что бунт преследует цель — ни
много ни мало! — обобществления всей собственности; А. Клэр, политик
из Пенсильвании, обвинил народ в «сумасшествии»30.
Следствием выступления Шейса, с которым правительство штата не
могло справиться собственными силами, а Континентальный конгресс
не мог ему помочь из-за недостатка средств, стало укоренение в верхах
мнения, что политическая система США не в состоянии обеспечить «вну¬
треннюю безопасность» страны’1. Даже представители «верхов», до того
не считавшие обязательным цементирование союза штатов, теперь обра¬
щаются в федералистскую веру. Так, Р. Кинг, один из наиболее влиятель¬
ных политиков Массачусетса, сомневавшийся до восстания Шейса в не-
Становление национальной политической системы 57
обходимостн радикального пересмотра Статей Конфедерации, после не¬
го настойчиво доказывал необходимость срочного созыва с этой целью
Конституционного конвента штатов12. Есть убедительные свидетельства
того, что политические деятели Массачусетса, самого влиятельного шта¬
та Новой Англии, склонились в пользу перестройки Конфедерации и
признали необходимость более тесного государственного союза именно
под воздействием демократического всплеска в их собственном штате13.
В 1786—1787 гг. политические умы элиты выдвинули и цельное теоре¬
тическое обоснование необходимости сильного национального государ¬
ства, надежно защищающего интересы их класса. Наиболее весомые ар¬
гументы высказали Д. Адамс, А. Гамильтон и Д. Мэдисон. Они отвергли
как идеалистические и крайне опасные представления демократов о со¬
циальной однородности Северной Америки, об отсутствии реальных
классовых антагонизмов и ненужности по этой причине сильного госу¬
дарства. Они обнаружили в США разделение на социальные фракции
(классы) и неустранимые антагонизмы между ними. Вопрос для них за¬
ключался в том, как обеспечить социальный мир в подобном обществе,
надежно защитить и представить экономические и политические интере¬
сы богатого меньшинства.
Первым с концепцией фракций и фракционной вражды выступил
Д. Адамс. В 1786 г. в пухлом сочинении под названием «Защита Консти¬
туций Соединенных Штатов Америки» (в нем будущий президент США
защищал отнюдь не все конституции штатов, а в первую очередь консти¬
туцию Массачусетса, составленную при его активном участии и отличав¬
шуюся умеренностью) он утверждал: каждое общество неизбежно разде¬
ляется на противоборствующие части — привилегированное меньшинст¬
во и лишенное привилегий большинство. Пути образования социальных
групп были различны: в Европе такое разделение покоилось на различи¬
ях, вытекающих из наследуемых политических и правовых привилегий
титулованной знати, а в США, где сословные отличия отсутствовали, раз¬
деление на меньшинство и большинство происходило вследствие нера¬
венства имущества, а также естественного неравенства в способностях и
талантах людей, что позволяло одним из них возвышаться над другими14.
При обозначении верхушки американского общества Адамс использо¬
вал понятие «естественная аристократия», имея в виду, что она, в отличие
от европейских верхов, добивается авторитета и власти не с помощью на¬
следуемых привилегий, а опираясь на врожденные таланты и предприим¬
чивость. К несчастью для Адамса, в суть используемых им терминов вник¬
ли не все его соотечественники. Многие из них обвинили федералиста в
симпатиях к реальной аристократии (хотя Адамс, подобно всем федерали¬
стам, как раз видел превосходство США над феодальной Европой в том,
что в его стране были уничтожены титулы и другие сословные привилегии).
58 Глава 2
Мэдисон высказал идею о фракциях в апреле 1787 г. в заметках «О не¬
достатках политической системы Соединенных Штатов»: «Все цивилизо¬
ванные общества разделяются на различные интересы и фракции, среди
которых различаются кредиторы и должники, богатые и бедные, домовла¬
дельцы, купцы и промышленники, члены разных религиозных сект, после¬
дователи различных политических лидеров, жители различных районов,
владельцы различных видов собственности и т.д. и т.п.» В выступлении на
Конституционном конвенте в Филадельфии 25 июня 1787 г. он назвал
фракции уже «различными классами» и отнес к ним в основном экономи¬
ческие группы: кредиторов, должников, фермеров, промышленников,
купцов. Схожие определения фракций давал в то время и Гамильтон35.
В итоге и Мэдисон, и Гамильтон пришли к выводу, что общество раз¬
деляется на два главных класса, которым могут быть даны простые назва¬
ния: «богатые» и «бедные», «меньшинство» и «большинство». Четко уста¬
навливался источник разделения общества на два класса. «Неравенство
во владении собственностью лежит в основе великого и фундаментально¬
го разделения общества на фракции», — это суждение Гамильтона, а вы¬
вод Мэдисона в знаменитом 10-м номере «Федералиста» таков: «Наибо¬
лее общим и неуничтожимым источником разделения общества на фрак¬
ции является разнообразное и неравное распределение собственности»36.
Благословенная свобода конкуренции, пророчил Гамильтон, будет углуб¬
лять пропасть между богатыми и бедными: «Совершенно очевидна та ис¬
тина, что не может существовать ничего похожего на равенство во владе¬
нии собственностью, неравенство же во владении ею есть следствие су¬
ществования самой свободы... Различие во владении собственностью уже
существует между нами. Дальнейшее развитие промышленности и тор¬
говли будет все более увеличивать эту пропасть»'7.
Каковы неконтролируемые последствия этого процесса? Они, ут¬
верждал Мэдисон, очевидны: фракция большинства неизбежно поставит
перед собой уравнительные цели, и тогда опасный левеллерский дух про¬
явится в полной мере. Противоядие от этой опасности было для Мэдисо¬
на также очевидно: создавая политическую систему, в которой «все мы
желаем существовать в веках», необходимо вверить меньшинству надеж¬
ные средства защиты своих интересов38.
* * *
С этими настроениями, мотивами и идеями федералисты прибыли на
общеамериканский конвент в Филадельфию, заседавший с мая по сен¬
тябрь 1787 г. Делегаты конвента были уполномочены только исправить
Статьи Конфедерации, однако уже в самом начале заседаний, нарушив
Становление национальной политической системы 59
свои полномочия, они отвергли Статьи и обратились к составлению про¬
екта Основного закона федерального государства. Конвент проходил в
глубокой секретности, что же касается его протоколов, то они были вру¬
чены Джорджу Вашингтону, который передал их на хранение в государст¬
венный департамент. В 1819 г. по решению Конгресса США протоколы
были опубликованы. Они содержали только сухой перечень обсуждав¬
шихся вопросов, имена выступавших, результаты голосований. Однако
вскоре выяснилось, что некоторые делегаты конвента вели подробные за¬
писи заседаний и после публикации официальных протоколов сочли се¬
бя вправе обнародовать их. В 1911 г. все относящиеся к заседаниям кон¬
вента материалы были изданы в четырех объемистых томах.
Тема происхождения и принятия Конституции США стала классиче¬
ской в американской историографии. Вряд л и будет ошибкой утверждать,
что «завязкой» ее научного изучения стала монография Ч. Бирда «Эконо¬
мическое истолкование Конституции Соединенных Штатов», увидевшая
свет в 1913 г. Бирд отверг все прежние трактовки, объявлявшие конститу¬
цию продуктом свободного волеизъявления нации и образцом демокра¬
тии, и, сосредоточившись на экономических мотивах авторов Основного
закона, охарактеризовал его как воплощение правовых гарантий собст¬
веннических интересов американских верхов. Проанализировав эконо¬
мические интересы 55 участников филадельфийского конвента 1787 г.,
выработавшего Конституцию США, Бирд пришел к выводу, что они вы¬
ражали волю четырех групп: финансового капитала, владельцев государ¬
ственного долга, промышленников, торгово-купеческих кругов34.
Подход Бирда был развит в исследованиях многих американских ис¬
ториков, среди которых такие авторитетные авторы, как А.Шлезингер-
старший, Г. Фолкнер, Ф. Шэннон, М. Дженсен, С. Линд, Д. Мейн,
Г. Вуд40. Но еще больше у Бирда оказалось критиков. Критики доказыва¬
ли, что Бирд нарисовал упрощенную картину социального состава кон¬
вента 1787 г., объявив, что на нем доминировали владельцы денежного
капитала и государственного долга, заинтересованные в спасении с по¬
мощью сильного государства личных средств. В действительности состав
конвента, как и его социальная поддержка, были гораздо более широки¬
ми41. Доказывалось, что участники конвента, отклонив демократию
«большинства», создали более высокий образец «плюралистекой демо¬
кратии», обеспечивавшей право на равное представительство самых раз¬
ных социальных интересов42. Наконец, указывалось, что отцы-основате¬
ли руководствовались идеалами Просвещения, воплотив в жизнь прин¬
ципы, недоступные даже самым передовым и смелым умам Европы43.
Спор между последователями и оппонентами Бирда приобрел непре¬
ходящий характер, выявляя как сильные, так и слабые позиции обеих
сторон. Основополагающий вывод Бирда о том, что участники конвента
60 [лава 2
1787 г. руководствовались личными экономическими мотивами и защи¬
щали интересы господствовавшего класса, не утратил полностью своего
значения. Но очевидно, что анализу Бирда были присущи многие упро¬
щения, сделавшие его работу в значительной мере устаревшей.
Одна из ошибок Бирда заключалась в утверждении, что Конституция
отвечала преимущественно классовым интересам «денежного капитала»,
который он противопоставлял «недвижимой собственности», «капита¬
лу - земле». В действительности Конституция США защищала интересы
двух господствовавших тогда групп — северо-восточной буржуазии и
плантаторов-рабовладельцев Юга, достигших компромисса и единства
перед лицом демократических устремлений масс.
Серьезнейшее упрощение Бирда состояло в отождествлении моти¬
вов участников конвента с их личными экономическими интересами.
Это привело историка к прямолинейному экономическому детерминиз¬
му. Личная экономическая заинтересованность, безусловно, присутство¬
вала в позиции участников конвента, но она далеко не исчерпывала их
мотивов и их видения государственно-конституционных основ США. В
Основном законе США воплотились их политическая культура и миро¬
воззрение, которые вмещали в себя богатые конституционные традиции
Старого Света, прежде всего Англии, а также политическую философию
всего европейского Просвещения. На конвенте в Филадельфии собра¬
лись образованнейшие люди Америки, которых даже Т. Джефферсон,
стоявший на твердых демократических позициях, назвал собранием «по¬
лубогов». Благодаря образованности и опоре на самые передовые поли¬
тические учения своего времени, они смогли создать конституцию,
вполне эффективно действующую и поныне.
Необходимо также отметить политический реализм большинства
участников конвента, повлиявший на содержание Конституции. Он про¬
явился в способности соразмерять собственное мировоззрение с полити¬
ческими установками и мнениями, широко распространенными в Аме¬
рике, в том числе укоренившимися в революционный период, и находить
такой общий конституционный «знаменатель», который, удовлетворяя
классовые интересы «верхов», так или иначе согласовывал их с интереса¬
ми электората в целом. В результате под американский миропорядок бы¬
ла подведена широкая социальная база.
Конвент в Филадельфии проходил с мая по сентябрь 1787 г. За этот
период на нем были произнесены сотни речей, причем с учетом секрет¬
ности заседаний делегаты могли говорить и говорили как на духу, дости¬
гая в ходе дискуссий необходимого согласия по всем вопросам. Полное
единодушие достигалось редко, но по ряду фундаментальных вопросов с
самого начала разногласий практически не было.
Единодушие проявилось в отношении к политической демократии.
Становление национальной политической системы 61
По убеждению участников конвента, политическая система США, как
она оформилась в революционный период, привела к «демократическому
деспотизму», преследующему цель, как доказывал Мэдисон, ущемить ин¬
тересы верхнего класса и возвысить малоимущее и неимущее большинст¬
во44. Э. Рандольф из Виргинии провозгласил как общепринятую максиму
мысль о том, что «главная опасность для страны заключена в демократи¬
ческих статьях конституций штатов». Р. Шерман из Коннектикута осудил
демократию еще более категорично: «Народ должен иметь настолько не¬
значительное касательство к правительству, насколько это возможно».
Э. Джерри из Массачусетса заявил: «Трудности, переживаемые нами,
проистекают из избытка демократии»43. Многие делегаты осуждали «пе¬
рехлесты демократии» с помощью примеров из законодательной практи¬
ки собственных штатов.
Среди делегатов конвента не возникло дискуссии по вопросу о том,
какое из всех прав человека должно быть признано приоритетным и взя¬
то под особую опеку государства. Таковым признали право на собствен¬
ность. «Говорят, что жизнь и свобода, — рассуждал Г. Моррис, — должны
цениться выше, чем собственность. Но при более внимательном рассмо¬
трении вопроса необходимо будет признать, что высшей ценностью об¬
щества является именно собственность». «Собственность, безусловно,
высшая ценность общества», — вторил ему Д. Ратледж. В том же духе вы¬
сказывались и другие участники конвента. А сразу после обнародования
федеральной Конституции один из ее защитников, А. Хансен, провозгла¬
сил: «Утверждают, что предложенный проект Конституции рассчитан на
особое покровительство интересов богатых. Но во всех государствах, и не
только в деспотических, богатые должны извлекать преимущества из вла¬
дения собственностью, которая во многих отношениях составляет выс¬
шую ценность и смысл существования человечества»46.
Единство по этим и другим фундаментальным вопросам не исключи¬
ло острых дебатов о том, какие политические и правовые средства могут
быть использованы для ликвидации «перехлестов» демократии и защиты
прав собственности. Мнения делегатов разошлись в трактовке народного
суверенитета и общественного договора и, самое главное, таких конкрет¬
ных вопросов, как принципы создания избирательных округов, наделе¬
ния граждан избирательным правом и др.
Ряд делегатов требовали резко сократить представительство западных
районов, где в наибольшей степени были распространены демократичес¬
кие настроения, и восстановить избирательное право дореволюционного
периода. Но большинство участников конвента, в том числе наиболее
влиятельные среди них, сочли целесообразным сохранить и избиратель¬
ное право, одобренное в конституциях штатов, и новое деление на изби¬
рательные округа. Подытоживая их мнения, Мэдисон доказывай, что ес¬
62 f лава 2
ли в вопросе об избирательном праве, который, по всеобщему убежде¬
нию, был «фундаментальной статьей республиканского строя», не дове¬
риться точке зрения, восторжествовавшей в штатах, то проект федераль¬
ной Конституции просто-напросто не будет одобрен4'.
Решение Конституционного конвента 1787 г. о допуске к националь¬
ным выборам всех американцев, наделенных избирательным правом в го¬
ды Войны за независимость, и признание новой схемы избирательных ок¬
ругов означали закрепление важных политических завоеваний революции
и серьезный учет господствующих в обществе мнений. Конвент согласил¬
ся с ним и тогда, когда признал принцип выборности всех органов власти.
Политический реализм в этом вопросе продемонстрировал Гамильтон,
один из лучших, наряду с Мэдисоном, ораторов Конституционного кон¬
вента. Он не скрывал, что его собственные симпатии принадлежат полити¬
ческому устройству британской монархии, но он же указывал, что в США
подобная позиция не имеет никаких шансов на успех. Гамильтон признал и
республиканизм, и ту «фундаментальную истину республиканского прав¬
ления, что вся власть прямо или опосредованно исходит от народа»48.
Большинство исследователей сходятся в том, что именно республи¬
канизм рассматривался Конституционным конвентом в качестве крае¬
угольного камня американской политической системы и в качестве тако¬
вого противопоставлялся демократии. Выборность и подконтрольность
всех органов власти, а отнюдь не механическое торжество воли большин¬
ства закреплялись им в качестве главной американской политической
ценности. Отделив республиканизм от демократии, участники конвента
сосредоточились на конструировании американской республики в соот¬
ветствии с собственными убеждениями.
Творцы Конституции США в полной мере реализовали свое понима¬
ние системы разделения властей, как и организации главных ветвей вла¬
сти. Сам принцип разделения властей, прочно укоренившийся в созна¬
нии американцев, сомнению не подвергался, но вот в его трактовке уча¬
стники филадельфийского конвента серьезно разошлись с авторами кон¬
ституций штатов начального периода революции. В отличие от послед¬
них, они задались целью умалить значение законодательной и возвысить
роль исполнительной власти. Их отличие от авторов конституций штатов
выявилось еще больше в схемах организации законодательной и испол¬
нительной ветвей власти.
При обсуждении схемы законодательной ветви участники филадель¬
фийского конвента вернулись к принципу «смешанного правления», по¬
пулярному в Америке колониальной поры, но отвергнутому в революци¬
онный период. Эта схема была приспособлена к американским реалиям:
в отличие от Англии, где палаты лордов и общин были предназначены для
раздельного представительства аристократии и народа, сенат и палата
Становление национальной политической системы 63
представителей в Конгрессе США должны были выражать интересы со¬
ответственнобогатого меньшинства и малоимущего большинства. Прав¬
да, в ходе дискуссий о сенате США участники конвента разделились на
две группы: одну из них волновала исключительно социальная функция
сената, другую (представителей малочисленных штатов) заботила и про¬
блема превращения сената в средство, способное противостоять утверж¬
дению господства в Союзе крупных штатов. В результате компромисса
схема организации сената, одобренная конвентом, отразила устремления
обеих групп: она обеспечила надежную защиту интересов собственности
и в то же время воплотила принцип равного представительства штатов.
Д. Дикинсон, Г. Моррис, А. Гамильтон, Д. Мэдисон (для них главной
была социальная функция сената) подчеркивали, что он должен быть
представителем и выразителем интересов фракции меньшинства, «богат¬
ства нации» (слова Д. Мэдисона), «аристократии... без которой не сможет
существовать ни одно цивилизованное общество» (Г. Моррис). Мэдисон
требовал постоянно иметь в виду различие социальных функций двух па¬
лат: нижняя стоит на страже прав на жизнь и свободу, верхняя заботится
о защите права на частную собственность49.
При определении места сената в системе «смешанной» законодатель¬
ной власти авторы конституции указывали, что ему надлежит предотвра¬
щать недочеты или ошибки нижней палаты. Вожди федералистов, не ог¬
раничиваясь обоснованием этого положения, подчеркивали, что верхняя
палата в критические моменты должна подавлять «ложные» устремления
всего народа. Мэдисон указывал на неодинаковую роль двух палат в госу¬
дарственном механизме в целом: наличие палаты представителей подво¬
дит под государственную власть такую надежную основу, как суверенитет
народа, а сенат обеспечивает прочность и стабильность режима, гаранти¬
рует ему безопасность от демократических «перехлестов» палаты предста¬
вителей50.
Большинство верхних палат легислатур штатов, с точки зрения созда¬
телей федеральной Конституции, явно не могли стать образцом для сена¬
та США. Зато некоторые из них рассматривали в качестве такого образца
английскую палату лордов. Но большинство исходило из того, что копи¬
рование ее в США, обладавших иной социальной структурой, невозмож¬
но. Приняв эту точку зрения, конвент вместе тем обнаружил твердое на¬
мерение преодолеть свойственные многим конституциям штатов огрехи в
определении численности и прерогатив верхней палаты, цензовых квали¬
фикаций для сенаторов и сроков их полномочий.
Одним из условий приверженности сената стабильному социально-
политическому курсу являлся, по общему мнению авторов федеральной
Конституции, длительный срок полномочий его депутатов. Д. Дикинсон,
Г. Моррис, Д. Рид, А. Гамильтон ратовали ни много ни мало за пожизнен-
64 Глава 2
мое избрание сенаторов. Д. Вильсон выступал за десятилетний срок.
Э. Рандольф, Д. Мэдисон и Д. Спейт предлагали установить срок полно¬
мочий сенаторов в семь лет51. Введенный федеральной Конституцией ше¬
стилетний срок полномочий сенаторов США являлся определенной ус¬
тупкой общественному мнению, но и он оказался в два—три раза продол¬
жительнее срока полномочий большинства верхних палат штатов.
Малочисленность сената также рассматривалась авторами федераль¬
ной Конституции как условие, предотвращавшее колебания вето полити¬
ческой линии. Предоставив каждому штату два места в сенате, они огра¬
ничивали число членов последнего 26 депутатами (в США тогда еще на¬
считывалось 13 штатов). В результате национальный сенат оказался мало-
численнее верхних палат отдельных штатов.
Большинство участников конвента в Филадельфии выступали против
избрания сенаторов всем электоратом — практики, широко распростра¬
ненной в тот период в штатах. Виргинский план, обсуждавшийся в кон¬
венте 29 мая 1787 г., предлагал вверить избрание сенаторов нижней пала¬
те52. Однако представители малых штатов настояли, чтобы избрание сена¬
та было закреплено за легислатурами штатов, что означало одновременно
и отказ рядовым избирателям в праве создания верхней палаты, и уступ¬
ку сторонникам «прав штатов».
Некоторые участники конвента предлагали установить для сенаторов
высокий имущественный ценз. Это предложение не было принято: кон¬
вент ограничился введением для сенаторов обязательного срока граждан¬
ства (не менее 9 лет) и возрастного ценза (баллотироваться в сенат могли
граждане США начиная с 30 лет). Первые критики федеральной Консти¬
туции обратили внимание на то, что сенат наделялся более широкими
полномочиями, нежели палата представителей. Только он мог давать «со¬
вет и согласие» президенту США по вопросам назначений на высшие го¬
сударственные посты, и только он утверждал международные договоры.
Авторы федеральной Конституции пересмотрели с умеренно-консер¬
вативных позиций и утвердившуюся в штатах модель нижней палаты.
Нижние законодательные палаты штатов подверглись на конвенте в Фи¬
ладельфии наибольшей критике. Причину чрезмерного демократизма
нижних палат критики видели в первую очередь в их частых перевыборах
и многочисленности. В ходе заседаний конвента только очень немногие
поддерживали популярную в Америке идею ежегодных перевыборов
нижней палаты. Ряд участников настаивали на избрании нижней палаты
на три года. В итоге конвент одобрил внесенное Д. Ратледжем и Д. Ди¬
кинсоном компромиссное предложение о переизбрании членов палаты
представителей раз в два года53.
В вопросе о численном составе палаты представителей авторы феде¬
ральной Конституции явно следовали английскому образцу, установив
Становление национальной политической системы 65
норму нрелстежтельства (1 депутат от 30 тыс. жителей), примерно повто¬
рявшую таковую в нижней палате британского парламента. В результате
палата представителей Конгресса США в момент принятия конституции
должна была насчитывать 65 депутатов, в то время как в нижней палате
массачусетской легислатуры в тот период заседало от 300 до 400 человек.
Но именно деятельность этой палаты, обнаружившей много колебаний в
период восстания Д. Шейса, подверглась сокрушительной критике со
стороны федералистов.
Широкую дискуссию на конвенте вызвала проблема исполнительной
власти. Лейтмотивом стал протест против умаления ее роли, нашедшего
выражение в большинстве конституций штатов первых лет революции.
Мэдисон усматривал главную опасность государственного развития
США в поглощении всей власти «законодательным молохом». Гамильтон
объявлял, что узурпация власти законодательными органами выступает
как закономерность в республиканских обществах, и именно в республи¬
ках законодательные ассамблеи представляют главную опасность для
свободы54. Задача авторов конституции, согласно лидерам федералистов,
заключалась в том, чтобы изменить сложившуюся в США схему разделе¬
ния властей, решительно возвысив и укрепив исполнительную ветвь.
Особой популярностью среди участников конвента пользовалась
концепция «единой и неделимой» исполнительной власти, которая, во-
первых, провозглашала наделение таковой во всем объеме одного лица, а
во-вторых, означала отстранение от контроля над аппаратом исполни¬
тельной власти законодательных органов и предоставление исключитель¬
ного права формирования и руководства этим аппаратом президенту
США. Своим истоком она имела не столько британскую государствен¬
ную модель, утвердившую принцип ответственного парламентского пра¬
вительства, сколько воззрения французского мыслителя Ш. Монтескье.
Достоинство концентрации и централизации исполнительной власти
федералисты, подобно Ш. Монтескье, видели в быстром и эффективном
проведении решений в жизнь. Поддержание социального порядка и эко¬
номической стабильности на огромной территории США, как и управле¬
ние таким большим государством в целом, защита его от внешних врагов,
доказывали они, возможны лишь при условии принятия быстрых реше¬
ний и энергичного осуществления их одной сильной рукой. Разделение
исполнительной власти между двумя, тремя и большим числом лиц, на¬
шедшее воплощение в ряде штатов, было, по их убеждению, губительно
для государства. Некоторые федералисты разделяли мысли Ш. Мон¬
тескье о том, что «единая и неделимая» исполнительная власть должна
быть облачена в монархические одежды.
С монархической идеей на конвенте в Филадельфии выступали
А. Гамильтон, Д. Дикинсон, Д. Макклюр, Г. Моррис, Д. Брум'5. Те из
3 Зак. Ne 2914 Согрин
66 Глава 2
американских историков, которые называют их монархистами, употреб¬
ляют это определение без оговорок". Между тем они не были сторонни¬
ками монархического устройства, известного тогда в Европе. Все эти фе¬
дералисты являлись противниками неограниченной и наследственной
монархии, понимая под монаршей властью применительно к США по¬
жизненное правление выборного единоличного главы исполнительной
власти. Они ухватились за эту политическую форму, полагая, что она
лучше всего будет отвечать условиям США в эпоху экономических не¬
урядиц, социальных конфликтов и борьбы за самостоятельную позицию
на мировой арене.
Монархическая идея не получила широкой поддержки на конвенте.
Он склонился к наделению «единой и неделимой» исполнительной влас¬
тью президента США, переизбираемого каждые четыре года (Мэдисон и
Рандольф предлагали избирать президента на 7 лет, Элсворт и Уильям¬
сон — на 6, Джерри — на срок от 10 до 20 лет, Вильсон, Пинкни, Бед¬
форд — на 3 года)57. Четыре года были компромиссным сроком, значи¬
тельно превышавшим срок полномочий губернаторов штатов. При опре¬
делении полномочий президента формула «неделимой» исполнительной
власти была урезана после того, как за сенатом было закреплено право да¬
вать «совет и согласие» президенту по вопросам формирования невыбор¬
ного государственного аппарата, Верховного суда, а также право утверж¬
дать международные договоры.
Тем не менее власть президента в глазах многих американцев была
неимоверно велика, а критики даже нарекли ее «выборной монархией»,
поскольку, согласно широко распространенным понятиям того времени,
монархия означала не только институт наследственного правления, но и
сосредоточение полноты исполнительной власти в одних руках. Критики
подкрепляли свою аргументацию и тем, что переизбрание в должности
президента не было ограничено и формально один человек, если избира¬
тели раз в четыре года давали на это согласие, мог занимать пост главы го¬
сударства всю жизнь. Наконец, кроме исполнительной власти президент
был наделен очень большими законодательными правами. Кроме воз¬
можности издания президентских указов он, в отличие от губернаторов
штатов, получил весомое право отлагательного вето в отношении реше¬
ний законодательного органа. Чтобы преодолеть президентское вето, со¬
ответствующей палате при повторном обсуждении необходимо было со¬
брать не менее двух третей голосов. Как показал американский опыт, пре¬
одоление президентского вето крайне затруднительно (оно происходит
примерно в 1 случае из 10у\
Филадельфийский конвент отказался вверить избрание президента
рядовым избирателям или Конгрессу, что было бы аналогом практики из¬
брания главы исполнительной власти в штатах. Его избрание было дове-
Становление национальной политической системы 67
рено выборщикам, назначаемым в соответствии с порядком, определен¬
ным штатами. В ходе первых президентских избирательных кампаний в
четырех штатах выборщики избирались электоратом, в пяти — легислату¬
рами (в двух случаях из числа кандидатур, выдвинутых избирателями, а в
Нью-Джерси — губернатором и советом штата). Прошло несколько деся¬
тилетий, прежде чем назначение выборщиков повсеместно оказалось в
руках избирателей59.
При всем том, что препарирование федералистами концепции разде¬
ления властей носило в целом умеренно-консервативный характер, оно
включило и важную либеральную черту, благодаря которой было создано
мощное и непреходящее по значению препятствие для возникновения
тирании. По заключению известного российского государствоведа
А. Мишина, это и придало американской схеме разделения властей ори¬
гинальность: «Учредители конституции положили в основу организации,
компетенции и взаимодействия высших органов государственной влас¬
ти — конгресса, президента и Верховного суда — свой собственный, аме¬
риканский вариант разделения властей, трансформированный впослед¬
ствии в систему «сдержек и противовесов»60. Система «сдержек и проти¬
вовесов» означала, что ветви власти были не просто разделены, но они
сдерживали и контролировали друг друга.
Обширными возможностями контроля обладал президент: он имел
право законодательного вето и назначения членов судебной власти. Но и
законодательная ветвь контролировала исполнительную: сенат давал «со¬
вет и согласие» по вопросам назначений в государственный аппарат и
Верховный суд, а обе палаты могли привлечь президента к импичменту и
отстранить его от должности в случае злоупотребления служебным поло¬
жением. Что касается Верховного суда, то он получил право определять
соответствие решений всех органов Конституции США.
Одним из важнейших на конвенте в Филадельфии оказался вопрос о
соотношении прерогатив штатов и центрального правительства. Федера¬
листы добились успеха в двух принципиально важных пунктах: конститу¬
ция широко определила права центрального правительства, во-первых, и
провозгласила верховенство (супрематию) федерального права над пра¬
вом штатов, во-вторых. Среди новых полномочий правительства США
особое значение имели введение и сбор налогов и регулирование торго¬
вых и коммерческих отношений между штатами. Федеральное прави¬
тельство, получив также право создавать собственные вооруженные си¬
лы, теперь в полной мере располагало «властью меча и кошелька», о ко¬
торой так долго грезили Гамильтон и его единомышленники. Конститу¬
ция, законы и договоры Соединенных Штатов объявлялись верховным
правом страны, обязательным для исполнения даже в случае противоре¬
чия конституциям и законам отдельных штатов.
3*
68
f лава 2
Консерватизмыи подход восторжествовал на конвенте при рассмот¬
рении вопроса о включении в федеральную Конституцию Билля о правах,
присутствовавшего во всех конституциях штатов. Сами авторы Основно¬
го закона США пытались объяснить свой отказ включить в него Билль о
правах именно тем, что, он уже имелся в конституциях штатов. На это их
критики резонно замечали, что если бы Конституция США, подобно
Статьям Конфедерации, объединяла не население страны, а штаты, со¬
храняя их полный суверенитет, тогда позиция ее составителей была бы
понятна, но, поскольку федеральная Конституция объявлена высшим за¬
коном по отношению к конституциям штатов, включение в нее Билля о
правах обязательно.
Отсутствие Билля о правах в проекте федеральной Конституции ока¬
залось ее самым уязвимым местом. Три участника конвента в Филадель¬
фии, отказавшиеся скрепить его подписями (Э. Джерри, Э. Рандольф,
Д. Мейсон), мотивировали свое решение прежде всего несогласием с от¬
сутствием в документе Билля о правах. Широкая поддержка их позиции
ратификационными конвентами штатов обнаружила, что идея конститу¬
ционных гарантий свобод слова, печати, собраний, вероисповедания и
других «неотъемлемых прав» граждан прочно вошла в американское по¬
литическое сознание и игнорировать его в этом вопросе невозможно. В
1789 г. Мэдисон внес на рассмотрение Конгресса США проект дополне¬
ния федеральной Конституции первыми десятью поправками, которые и
стали известны как Билль о правах. Поскольку авторы конституции при¬
няли «жесткий» вариант ее обновления (для этого каждая поправка долж¬
на была быть поддержана тремя четвертями штатов), одобрение Билля о
правах затянулось до 1791 г.
Консервативный характер носило решение участников конвента в
Филадельфии санкционировать с помощью федеральной Конституции
рабство негров, которое в годы революции было запрещено в северо-вос¬
точных штатах. Делегаты последних должны были уступить в этом вопро¬
се южным плантаторам, поскольку не мыслили возможности создания
прочного национального государства без тесного союза с рабовладельче¬
ским классом. Конституция США предоставила южным штатам право
расширенного политического представительства, которое определялось с
учетом трех пятых численности подневольного негритянского населения,
и запретила Конгрессу вплоть до 1808 г. ограничивать работорговлю.
* * *
Обнародование проекта федеральной Конституции вызвало широкие
дебаты в американском обществе и породило национальные «предпар¬
тии» — федералистов и анти федерал и сто в. Антифедералисты пытались
Становление национальной политической системы 69
выступить в качестве наследников не только концепции суверенитета
штатов, но и демократического течения в Американской революции.
Среди их лидеров действительно был ряд видных представителей демо¬
кратического крыла патриотов, в первую очередь фракция пенсильван¬
ских конституционалистов и видные виргинские политики Д. Мейсон и
Р.Г. Ли. Однако в целом антифедералистское движение не было идентич¬
но левому крылу патриотического лагеря и по социальному характеру яв¬
лялось сложным и разношерстным.
Во главе анти федерал и сто в были некоторые представители верхнего
класса, среди них Д. Монро, Т. Бланд, Б. Гаррисон, Э. Джерри, У. Грей¬
сон, Д. Мёрсер, Д. Уоррен. Они выражали интересы тех его слоев, кото¬
рые по тем или иным причинам были против расширения прерогатив
центрального правительства (например, многие южные плантаторы, под¬
держивавшие антифедералистов, видели в усилении центрального прави¬
тельства исключительно путь к экономическому и политическому возвы¬
шению торгово-финансовой буржуазии).
Массовую базу антифедералистского движения составляли мелкие
фермеры, владельцы малодоходных и натуральных хозяйств, располо¬
женных по преимуществу в западных районах. В отличие от владельцев
коммерческих ферм обжитых восточных районов, которые связывали с
возвышением федерального правительства надежды на расширение воз¬
можностей вывоза сельскохозяйственной продукции в другие штаты, хо¬
зяева мелкотоварных и нетоварных ферм усматривали в централизации
государственной власти неизбежный рост бюрократического аппарата,
налогового гнета и т.д. Лидеры антифедералистов умело апеллировали к
специфическим интересам этих социальных слоев, используя в качестве
своего рупора прежде всего признанных демократов, таких, как Д. Мей¬
сон, Р.Г. Ли, У. Финдлей.
В экономической программе антифедералистов были требования
низких налогов и «дешевых денег». Со стороны руководства антифедера¬
листов эти меры поддерживала та часть южных плантаторов, которая из¬
рядно запуталась в долгах у отечественных и иностранных кредиторов.
Выражая их интересы, лидер виргинских антифедералистов Патрик Ген¬
ри доказывал ассамблее штата, что «от недостатка денег проистекают все
наши несчастья»61. Южные лидеры движения, как и рядовые участники,
противились попыткам федералистов закрепить за центральным прави¬
тельством монополию на эмиссию денежных знаков, вверить ему право
налогообложения и оплаты по нарицательной стоимости долговых обяза¬
тельств Конфедерации.
В сфере политических требований антифедералисты, подобно демо¬
кратическим группировкам революционного периода, защищали верхо¬
венство законодательной власти по отношению к исполнительной, час¬
70 Глава 2
тые перевыборы юсударственных органов и т.д. В период баталий вокруг
Конституции США антифедералисты особенно остро критиковали схему
национального сената, который должен был состоять всего-навсего из 26
человек и избираться сроком на шесть лет. Их не удовлетворяло и то, что
сенату вверялись более широкие полномочия, нежели палате представи¬
телей. Особую озабоченность антифедералистов вызывало отсутствие в
проекте федеральной Конституции Билля о правах. Они протестовали
против принципа «единой и неделимой исполнительной власти» и проти¬
вопоставляли ему идею коллегиального исполнительного органа62.
Вместе с тем в ряде важных отношений антифедералисты отказались
следовать принципам левого крыла революционного лагеря и пошли на
серьезные уступки авторам конституции 1787 г. Так, большинство из них
соглашалось с требованием федералистов о существенном увеличении
сроков полномочий главы исполнительной власти. Они были согласны
на создание законодательной власти из двух палат, организацию Верхов¬
ного суда и другие нововведения, представлявшие отход от Статей Кон¬
федерации. В итоге они заняли оборонительную позицию в борьбе с фе¬
дералистами. Их лидеры не могли предложить позитивную альтернативу
проекту федеральной Конституции, ограничиваясь требованиями внесе¬
ния в него тех или иных поправок. Платформа антифедералистов с точки
зрения заключенных в ней оригинальных идей, самостоятельности, ради¬
кальных мер, направленных на разрешение экономических и политичес¬
ких проблем США, явно проигрывала платформе федералистов. Неуди¬
вительно, что федералисты, уступив оппонентам в одном, правда, самом
важном вопросе — требовании дополнить проект конституции Биллем о
правах, фактически лишили их весомых аргументов в идейно-политичес¬
кой борьбе.
Что касается программы и идеологии федералистского движения, то
они получили наиболее полное выражение в 85 статьях, опубликованных
в 1787-1788 гг. под общим названием «Федералист» и принадлежавших
А. Гамильтону, Д. Мейсону и Д. Джею (роль последнего в написании ста¬
тей была минимальной). Социально-политические верования двух глав¬
ных авторов «Федералиста» - Гамильтона и Мэдисона, как и представля¬
емых ими группировок движения — северо-восточная буржуазия и юж¬
ные плантаторы, — различались, но эти разногласия в «Федералисте» бы¬
ли умело сглажены. «Федералист», представлявший развернутую идеоло¬
гическую защиту конституции 1787 г., вошел в классику американской
политической мысли.
Второго июля 1788 г., через двенадцать лет после провозглашения аме¬
риканской независимости, в Континентальном конгрессе было объявлено
о завершении процесса ратификации федеральной Конституции (она была
одобрена в девяти штатах, что было достаточно для вступления ее в силу).
Становление национальной политической системы 71
Выработка и принятие конституции стали главным событием завер¬
шающей фазы Американской революции. На этом этапе американская
элита предприняла мошную и успешную попытку консолидации полити¬
ческой власти в своих руках. Выработанная ею и одобренная необходи¬
мым большинством штатов федеральная Конституция отсекала или рез¬
ко ограничивала «перехлесты» политической демократии и тенденции
социального эгалитаризма, которые в предшествующий период нашли
широкое выражение как в действиях «низов», так и в законодательной
практике многих штатов. Но принятие федеральной Конституции было
не контрреволюцией, а именно завершающей и одновременно консерва¬
тивной фазой революции, означавшей нормализацию буржуазного миро¬
порядка, приведение завоеваний революции в соответствие с интересами
тех элитных групп, которые участвовали в революции и благодаря ей за¬
крепили господствующие позиции в экономике и социальной структуре.
Консервативная фаза Американской революции оказалась гораздо
мягче Термидора — консервативной фазы Французской революции конца
XVIII в., ибо элита США сочла необходимым и возможным разнообраз-
гче компромиссы с неэлитными слоями белого населения. Конституция
США, освящавшая и институционализировавшая буржуазный миропоря¬
док, не отвергала, а закрепляла принципы разделения властей, «сдержек и
противовесов», правовое государство, как и политические свободы. Элита
придала конституции форму общественного договора с нацией, который
налагал на правителей и управляемых взаимные обязательства. То, что
американские федералисты, в отличие от французских термидорианцев,
не столько ущемляли демократию, сколько отдавали ее под контроль эли¬
ты, объяснялось, конечно, не интеллектуальным превосходством отцов-
основателей США над вождями французских буржуа, а гораздо меньшими
опасностями для американского буржуазного миропорядка как «слева»,
так и «справа», а также политическими традициями, формировавшимися
в Северной Америке на протяжении предшествующих двух столетий.
Федералисты и республиканцы:
рождение двухпартийной системы
Одобрение федеральной Конституции заложило фундамент амери¬
канского национального государства. Оно обрело жизнь после первых
национальных выборов и начала деятельности в 1789 г. федеральной ис¬
полнительной, законодательной и судебной власти.
Для складывания национальной политической системы принципи¬
альное значение имело также образование национальных политических
12 I лава 2
парши. последовавшее сразу за возникновением национального государ¬
ства. Именно эти два института — национальное юсударство и нацио¬
нальные политические партии — составляли основу американской поли¬
тической системы и обеспечили ее жизнедеятельность. Причем нацио¬
нальные политические партии достаточно быстро выработали нормы вза¬
имоотношений и «распределение ролей», которые превратили их самих в
систему. Состав участников этой двухпартийной системы на протяжении
американской истории неоднократно менялся, но некоторые фундамен¬
тальные принципы, сложившиеся изначально, сохранились на протяже¬
нии последующих столетий.
Первое национальное правительство США было создано еще на вне¬
партийной основе. Формирование политических фракций началось
вскоре после того, как Д. Вашингтон принес президентскую присягу и
палата представителей и сенат приступили к работе. По иронии судьбы,
Вашингтон, ярый противник фракционных размежеваний, назначил на
два ключевых поста в правительстве — министра финансов и государст¬
венного секретаря — создателей будущих политических партий-сопер-
ниц: 34-летнего А. Гамильтона и 46-летнего Т. Джефферсона.
Зарождение первых политических партий происходило вопреки ост¬
рому неприятию партий и партийной борьбы практически всеми амери¬
канскими политическими лидерами. Неизменно отрицательно относи¬
лись к разделению политиков на партии федералисты, находившиеся у
власти с 1789 по 1801 г. В отношении своих оппонентов, джефферсонов¬
ских республиканцев, они употребляли чаще всего определение фракция,
в которое в англо-американской политической традиции вкладывался от¬
рицательный смысл. Гамильтон приравнивал «фракционную» деятель¬
ность республиканцев к раскольнической, направленной на разрушение
федерального Союза63. Вашингтон перед своей отставкой с поста прези¬
дента в «Прощальном обращении» к нации объявил «дух партий» злей¬
шим врагом американского единства64. Наконец, в период пребывания на
президентском посту Д. Адамса (1797—1801) федералисты, навязав зако¬
ны об иностранцах и мятеже, попытались с их помощью пресечь или по
крайней мере ограничить оппозицию. Республиканцы были представле¬
ны ими как «иностранные агенты», «французская фракция» (республи¬
канцы, в отличие от федералистов, ориентировались во внешней полити¬
ке не на Великобританию, а на Францию).
Отрицательным было отношение к партиям и партийному противо¬
борству и у джефферсоновских республиканцев. Один из их видных
идейно-политических лидеров, Д. Тейлор, доказывай, что наличие сопер¬
ничающих политических партий противоречит природе республиканско¬
го строя, и предлагал даже, если потребуется, внести поправку в феде¬
ральную Конституцию для пресечения опасных партийных размежева¬
Становление национальной политической системы 73
ний. Ф. Френо, ведущий республиканский издатель, даже в 1799 г. пола¬
гал, что искоренение невежества и заблуждений, настойчивая просвети¬
тельская деятельность исключат партийные размежевания*'.
Лидер Республиканской партии Джефферсон подводил под отрица¬
тельное отношение к партиям философское обоснование. Подобно дру¬
гим американским просветителям-демократам, он грезил об утвержде¬
нии в стране вслед за достижением независимости и победой республи¬
канского строя царства разума, основой которого стали бы классовый
мир и политическое единство. Он был убежден, что противоречия между
богатыми и бедными, имущественные контрасты и сословные различия
характерны для европейских обществ, а не для Соединенных Штатов, по¬
этому в североамериканской республике нет социально-экономической
основы для подлинной вражды и соперничества партий. Джефферсон
предпочитал, чтобы разделения на партии вообще не существовало в
США: «Если бы мне пришлось вознестись на небеса с партией, я бы пред¬
почел отказаться от этой чести»66. Заступая в 1801 г. на президентский
пост, Джефферсон произнес ставшую знаменитой «примиренческую»
фразу: «Все мы республиканцы, все мы федералисты», которая, однако, в
контексте его выступления и мировоззрения означала не что иное, как
желание поглотить Федералистскую партию, растворить ее в Республи¬
канской.
* * *
При подобном отношении лидеров североамериканской республики
к партиям и партийной оппозиции возможности для их развития должны
были, казалось бы, оставаться весьма узкими. Но в действительности
процесс складывания политических партий и вызревания принципов
двухпартийности просматривается с конца XVI11 в. весьма отчетливо.
Фракционные размежевания, давшие толчок зарождению Федералист¬
ской и Республиканской партий, обозначились в Конгрессе США уже в
1789—1790 гг. В 1792 г. разделение политических деятелей Соединенных
Штатов на две противоборствующие партии становится реальным фак¬
том. В мае 1792 г. министр финансов Гамильтон гневно указал, что Мэди¬
сон и Джефферсон возглавили фракцию, составившую оппозицию пра¬
вительству, «подрывающую основы хорошего управления, создающую
опасность для Союза, мира и счастья страны»67. В июне Джефферсон в
письме Мэдисону с нескрываемым раздражением указывал, что Гамиль¬
тон «осмеливается называть Республиканскую партию фракцией»66.
В том же году Мэдисон выступил со статьей «Современное состояние
политических партий», в которой выделил три этапа развития партийных
размежеваний в Соединенных Штатах. К первому он относил разделение
74 Глава 2
американцев на сторонников независимости и ее противников в револю¬
ционный период, ко второму — борьбу между федералистами и антифеде-
рапистами вокруг проекта конституции 1787 г., к третьему — партийные
размежевания в Конгрессе США с начала 1790-х гг(Л) С того времени ста¬
тьи и памфлеты о партийных размежеваниях стали в Соединенных Шта¬
тах обычным явлением. В 1794 г. Тейлор опубликовал памфлет «Определе¬
ние партий», в котором указывал, что «существование двух партий в Кон¬
грессе является очевидным фактом» и что они выражают «противополож¬
ные взгляды по всем вопросам внутренней и внешней политики»70.
Главную причину размежевания американской политической элиты
по основным вопросам «внутренней и внешней политики», может быть,
лучше всего раскрывает неожиданный, на первый взгляд, конфликт меж¬
ду Гамильтоном, ставшим главой Федералистской партии, и Мэдисоном,
возглавившим оппозицию федералистам в Конгрессе США и выступив¬
шим главным партнером Джефферсона в образовании Республиканской
партии. Еще совсем недавно, во время выработки и принятия федераль¬
ной Конституции, Гамильтон и Мэдисон были ближайшими союзника¬
ми. Гамильтон был потрясен и искренне возмущен, когда, представив в
1790 г. на рассмотрение Конгресса свои экономические законопроекты,
увидел во главе оппозиции не кого иного, как Мэдисона. Несколько по¬
зднее он напишет, что, заступая в должность министра финансов, был аб¬
солютно уверен в полной поддержке Мэдисоном основных направлений
его политики, что в противном случае, «сознавая силу влияния Мэдисо¬
на», не согласился бы взвалить на себя это бремя71.
Необходимо отметить, что полного единства между Мэдисоном и Га¬
мильтоном не было и в предшествующий период. Мэдисону было чуждо
откровенно циничное и презрительное отношение к политической демо¬
кратии и народу, отличавшее Гамильтона. Но причина разрыва между ним
и Гамильтоном заключалась в другом — начавшемся разладе в буржуазно¬
плантаторской элите. Буржуазно-плантаторский блок, возникший на
почве антиколониальной борьбы, достиг наибольшей прочности в год
принятия федеральной Конституции, сплотившей две части верхнего
класса США перед угрозой социального и экономического хаоса. Но
единство двух верхних слоев, серьезно различавшихся по социально-эко¬
номическим интересам, не имело исторической перспективы. Оно стало
давать трещину, как только к началу 1790-х гг. было достигнуто упрочение
внутриполитического и международного положения США. Федерализм
образца 1787 г. начал рушиться, а утверждение на ведущей позиции в аме¬
риканском правительстве Гамильтона, подчинившего Федералистскую
партию интересам северо-восточного капитала и пренебрегшего интере¬
сами аграриев, привело к отходу от федералистов влиятельных полити-
ков-южан во главе с Мэдисоном.
Становление национальной политической системы 75
Порвав с Гамильтоном, Мэдисон тут же совершил другой неожидан¬
ный шаг - вступил в тесный политический альянс с Джефферсоном. Мэ¬
дисон и Джефферсон были знакомы не первый год, но их политический
союз был странен во многих отношениях. Джефферсон обосновывал по¬
литическое значение сельских сходок и городских собраний, демократи¬
ческого самоуправления мелких собственников, а «философ американ¬
ской Конституции» Мэдисон настаивал на передаче политической влас¬
ти элите. В аграрной Америке, о которой грезил Джефферсон, главная
роль отводилась фермерам, а Мэдисон стоял на страже интересов планта¬
торского класса. Альянс Джефферсона и Мэдисона был исключительно
прагматичен: их партнерству способствовала разнящаяся по мотивам, но
решительная оппозиция гамильтоновскому плану развития США, расчи¬
щавшему путь торжеству финансово-промышленного капитализма над
аграрными интересами страны. Джефферсон и Мэдисон продемонстри¬
ровали высокое искусство политического компромисса, пойдя на разно¬
образные взаимные уступки.
Напор и блестящие способности Гамильтона, сумевшего увлечь своей
философией и планами президента Вашингтона и занявшего в первом
американском правительстве фактически позицию премьера, побуждали
Джефферсона и Мэдисона к быстрым контрдействиям, в первую очередь
к созданию максимально широкой антигамильтоновской коалиции. В
1791 г. ими был создан своего рода организационно-идеологический
центр: таковым оказалась «National Gazette», ставшая главным печатным
органом Республиканской партии (Гамильтон начал издание газеты, от¬
стаивавшей интересы его фракции, еще в 1789 г.). В том же году Джеф¬
ферсон и Мэдисон установили первые политические контакты с полити¬
ческими единомышленниками из влиятельных американских штатов. В
ходе «ботанического путешествия» (поводом для него послужило знаком¬
ство с флорой и фауной Нью-Йорка и близлежащих штатов) они вступи¬
ли в тесные контакты с Д. Клинтоном, А. Бэрром, другими антигамиль-
тоновцами. Очень скоро опорными центрами Республиканской партии
стали три штата — Виргиния, Пенсильвания и Нью-Йорк. Организацион¬
ные усилия по цементированию собственной партии предпринимались и
федералистами, но их успехи были скромнее.
До 1796 г. формирование обеих партий происходило по преимущест¬
ву через Конгресс США, импульсы от которого шли «вниз», в легислату¬
ры штатов. Большинство делегатов, прибывавших в национальный Кон¬
гресс, не имели четких партийных привязанностей. Лидеры республи¬
канцев и федералистов начинали активно склонять их на свою сторону.
Эти же лидеры налаживали связи с влиятельными политиками различных
штатов, стремясь заручиться их поддержкой на федеральных выборах. В
1796 г. республиканская фракция в Конгрессе США впервые выдвинула
76 Г лава 2
национального кандидата на президентских выборах. С этого времени
президентские выборы, как и выборы в Конгресс, стали вестись на осно¬
ве открытого партийного соперничества. Наметилась институционализа¬
ция двух политических партий, которая, однако, еще не была закреплена
созданием партийных организаций в штатах. Партийная деятельность на¬
правлялась политической элитой неформальными эпизодическими со¬
браниями республиканцев и федералистов, получившими на английский
манер название кокусов, в Конгрессе США.
Постепенно формирование политических партий и их деятельность
стали перемещаться в штаты. Партийные организации достаточно проч¬
но утвердились в штатах в период федеральных выборов 1800 г. Первыми
их смогли создать республиканцы. Они не только использовали традици¬
онные корреспондентские комитеты, с помощью которых поддержива¬
лись связи между отдельными штатами, но и создали разветвленную сис¬
тему партийных организаций, направлявших избирательную кампанию в
округах, графствах, городах. Так, в Виргинии возник постоянный коми¬
тет республиканцев из пяти человек, руководивший избирательной кам¬
панией в штате от ее начала и до окончания. В Пенсильвании подобные
комитеты появились уже и на более низких уровнях. В Нью-Йорке коми¬
теты Республиканской партии были организованы в каждом из семи го¬
родских округов. Примеру республиканцев Виргинии, Пенсильвании и
Нью-Йорка последовали и в других штатах и городах72. Федералисты и в
1800 г. продолжали уступать республиканцам в развитии и укреплении
своей организационной структуры73.
В целом же организационное оформление двух партий определенно
отставало от их идеологической и политической активности. В идейно¬
политических баталиях партий и закладывались основы их взаимоотно¬
шений, в которых обозначались контуры двухпартийной системы. Со¬
перничество двух партий было принципиальным: спор шел о выборе пу¬
ти развития нации, только что обретшей независимость и государствен¬
ность. По имени лидеров федералистов и республиканцев альтернатив¬
ные пути были названы «гамильтоновским» и «джефферсоновским». В
глазах некоторых американских историков эта альтернатива выступила
как антагонизм аристократических и капиталистических интересов, с од¬
ной стороны, и демократических и аграрных - с другой74. Другая группа
американских историков склонялась к выводу, что разногласия между
федералистами и республиканцами носили функциональный характер, а
суть их взаимоотношений характеризовалась в первую очередь консенсу¬
сом15. Согласно моему заключению, взаимоотношениям партий были
присущи как консенсус (согласие по ряду основополагающих вопросов),
так и альтернативность. Разногласия первых национальных партий носи¬
ли реальный и глубокий характер, но конфликт федералистов и респуб-
Становление национальной политической системы 77
ликаниев не был антагонистическим. Смена первых вторыми у кормила
власти в 1800 г. носила мирный конституционный характер и сопровож¬
далась как обновлением, так и преемственностью общественно-полити¬
ческого курса.
Первые разногласия федералистов и республиканцев возникли по
экономическим вопросам. Экономическая программа федералистов,
предложенная Гамильтоном в качестве правительственной, была изложе¬
на в докладах «Об общественном кредите» (14 января 1790 г.), «О нацио¬
нальном банке» (13 декабря 1790 г.), «О монетном дворе» (28 января
1791 г.), «О мануфактурах» (5 декабря 1791 г.)7'1. Она означала серьезную
трансформацию федерализма образца 1787—1788 гг., вызвав перегруппи¬
ровку в буржуазно-плантаторском блоке и разделение политической эли¬
ты на Федералистскую и Республиканскую партии.
Первое требование Гамильтона о консолидации правительством
США и выплате по нарицательной стоимости государственного долга
(как отдельных штатов, так и центральной власти) было выгодно финан¬
систам Северо-Востока, сосредоточившим в своих руках львиную долю
государственных облигаций и иных долговых обязательств Континен¬
тального конгресса и легислатур штатов революционного периода. Боль¬
шую часть этих обязательств составляли «солдатские» сертификаты, ко¬
торые от первоначальных владельцев, утративших в них веру, перекочева¬
ли в руки денежных воротил. Учитывая, что финансисты скупали «сол¬
датские» сертификаты по цене не выше 10—12% их нарицательной стои¬
мости, можно было легко сосчитать, что их барыш в случае осуществле¬
ния плана Гамильтона составил бы до 1000%.
Министр финансов разъяснял оппонентам, что цель заключалась не
в аннулировании государственного долга, а в выплате его людям, которые
потенциально являются главными кредиторами государства, но будут
предоставлять кредиты правительству только в том случае, если оно
начнет честно возвращать долги. Такими людьми были не бывшие солда¬
ты, а денежные спекулянты. В целом гамильтоновская концепция госу¬
дарственного долга, чего не скрывал и сам министр финансов, была глав¬
ным средством сплочения правительства и финансового капитала, кото¬
рое рассматривалось им как бастион экономического благополучия лю¬
бого государства.
Предложение Гамильтона было заблокировано в палате представите¬
лей. Тогда он пошел на закулисную сделку с Джефферсоном и Мэдисо¬
ном: пообещал им за уступку в вопросе о государственном долге добить¬
ся переноса столицы США из банкирского Нью-Йорка в пределы южных
штатов. Предложение Гамильтона показалось Джефферсону заманчивым:
предоставлялась возможность вырвать столицу из рук денежных воротил.
Мэдисон также считал, что перенесение столицы на Юг укрепит позиции
78 [лава_2
южных штагов, даст толчок развитию в них торговли и промышленности,
покончит с финансовой зависимостью от северо-восточных банков. Три
политика ударили по рукам. Через два года в автобиографических запис¬
ках Джефферсон горько пожалеет об этой сделке.
Уступка окрылила министра финансов: после одобрения Конгрессом
законопроекта о государственном долге он добился прохождения в нем и
других своих важных экономических мер, главной среди которых явилось
создание в 1791 г Национ&аьного банка. Конгресс недолго противостоял
в этом вопросе главе федералистов. Концепция Гамильтона основывалась
на изучении практики Английского банка. Национальный банк призван
был кредитовать государственные и частные нужды п в единственном ли¬
це осуществлять эмиссию бумажных денег.
В ходе дискуссий о Национальном банке республиканцы и федерали¬
сты выдвинули основополагающие для американской политической
мысли концепции «узкого» и «широкого» толкования федеральной Кон¬
ституции. Республиканцы, выступившие в пользу «узкого» толкования,
то есть следования букве Конституции, доказывали, что, поскольку она
прямо не предполагает возможности организации Национального банка,
он и не может быть создан. Гамильтон, выступивший с «широким» толко¬
ванием Основного закона, доказывал, что в Конституции заключены
«подразумеваемые полномочия» государства, которые вытекают, напри¬
мер, из закрепленного в ней права и обязанности власти заботиться о
«всеобщем благе». А поскольку создание Национального банка отвечало
«всеобщему благу», закон о нем не противоречил Конституции. В буду¬
щем американские политические партии и политики в зависимости от
конкретных потребностей и интересов прибегали как к «узкому», так и к
«широкому» толкованию Основного закона.
С большой настойчивостью Гамильтон проповедовал план развития
крупных мануфактур. На возражения критиков, доказывавших несостоя¬
тельность идеи больших предприятий в силу нехватки в США рабочих
рук и отсутствия крупных состояний, он приводил весомые контраргу¬
менты. Ручной труд на предприятиях, доказывал Гамильтон, уступит мес¬
то машинному, и при условии энергичного внедрения на мануфактурах
новых технологических изобретений дефицит рабочей силы может быть
легко преодолен. Кроме того, в США, по его мнению, совершенно не ис¬
пользовался опыт по привлечению на мануфактуры женщин и детей. Что
же касается отсутствия в стране достаточного количества крупных инди¬
видуальных состояний, необходимых для массового развития больших
предприятий, то эта проблема, разъяснял Гамильтон, будет легко разре¬
шена с созданием Национального банка, который предоставит ссуды на
любую сумму.
Мероприятия Гамильтона и Федералистской партии, направленные
Становление национальной политической системы 79
на поощрение промышленности и включавшие серию протекционист¬
ских мер, отвечали в первую очередь интересам предпринимателей и
финансистов. Что касается средних и мелких собственников, в том
числе владельцев рассеянных мануфактур, то им в планах правительст¬
ва, по заключению отечественного исследователя В. Ушакова, места не
нашлось77.
В отличие от федералистов джефферсоновские республиканцы высту¬
пали прежде всего от имени аграрных слоев. Фактически первые нацио¬
нальные партии защищали разные пути развития капитализма США: феде¬
ралисты - финансово-индустриальный, а республиканцы - аграрный.
При этом последние выступали выразителями аграрной идеи, выраженной
в широкой демократической форме. Идеал утверждения в стране правле¬
ния «фермеров, фермерами и для фермеров» высказывали не только Джеф¬
ферсон и его единомышленники, но и умеренные представители Респуб¬
ликанской партии. Этот идеал, находившийся в противоречии с утвержде¬
нием в руководстве партии плантаторов-рабовладельцев, сохранялся тем
не менее в ее идеологических заповедях, позволяя собирать вокруг партии
широкие слои фермерства южных, северо-восточных и центральных райо¬
нов (мелкотоварные и натуральные хозяйства западных районов Пенсиль¬
вании и Нью-Йорка, например, были для республиканцев на протяжении
всего рассматриваемого периода одной из главных опор)78.
Осознавал ли лидер республиканцев опасность соединения в его аг¬
рарной партии столь противоречивых социальных начал? В своих про¬
гнозах судеб плантационного рабства Джефферсон, подобно многим дру¬
гим демократам, надеялся на его мирное и весьма скорое отмирание. При
этом он пытался опираться на экономические показатели 1770—1780-х гг.
Крупное плантаторское хозяйство, специализировавшееся тогда на про¬
изводстве табака, переживало затяжной кризис. Джефферсон полагал,
что действие этого фактора и запрет ввоза рабов в США с 1808 г. (это бы¬
ло предусмотрено федеральной Конституцией) приведут рабство к есте¬
ственной смерти. Ни он, ни другие демократы-аграрии не могли предви¬
деть неожиданного, необычайно благоприятного для плантационного
рабства поворота событий в конце XVIII в.
Изобретение в 1793 г. Э. Уитни хлопкоочистительной машины имело
следствием своего рода «второе издание» рабовладения в США. Планта¬
торы-рабовладельцы быстро извлекли пользу из изобретения Уитни и
стали переводить плантации на выращивание хлопка, пользовавшегося
высоким спросом на мировом рынке. Промышленный переворот и капи¬
тализм выступили в роли «повивальной бабки» плантационного рабства.
Джефферсон критиковал многие пороки, сопровождавшие развитие про¬
мышленного капитализма, но подобного «сюрприза» не ожидали ни он,
ни кто-либо другой из американских демократов. Впрочем, в полной ме¬
80 Г лава 2
ре стимулирующее воздействие промышленного переворота на рабовла¬
дение проявилось спустя десятилетия.
Защиту аграрного пути развития Республиканская партия совмещала
с попытками привлечь на свою сторону разные слои городского населе¬
ния. В своей риторике она осуждала не ремесленников и лавочников и
даже не купцов и владельцев мануфактур, а ростовщиков, банкиров, в це¬
лом владельцев, по определению ее идеологов, «нечестных богатств». Во
время обсуждения экономической программы Гамильтона представители
республиканской фракции У. Джайлз и Д. Джексон подвергли критике
его концепцию государственного долга и Национального банка как уве¬
ковечивающую господство «крупных денежных интересов», подрываю¬
щую основы республиканизма и создающую экономическую основу для
перерождения Соединенных Штатов в монархию79. В последующем рес¬
публиканцы все более усиливали эгалитарно-демократическую окраску
своей критики. Государственный долг и Национальный банк, утверждали
они, углубляют неравенство в распределении собственности, создают
опасную касту денежных спекулянтов, являются источником политичес¬
кой коррупции. Что же касается развития в Соединенных Штатах реме¬
сел, мануфактур, торговли, то их целесообразность большинством рес¬
публиканцев не подвергалась сомнению*".
Маневр гамильтоновских федералистов был более ограничен. Их
экономическая программа затрудняла приобретение массовой социаль¬
ной базы в стране, состоявшей более чем на 90% из аграрного населения.
Если они хотели быть подлинно национальной партией, им необходимо
было интегрировать в свою платформу аграрные интересы США. Гамиль-
тоновские федералисты решали эту задачу при помощи очень простого,
но далеко не самого убедительного способа: доказывали, что развитие
промышленности и торговли заключает в себе наилучшее естественное
решение всех проблем сельского хозяйства. Вместе с тем в докладе Га¬
мильтона «О мануфактурах», который изобиловал мерами государствен¬
ного покровительства промышленности, не было ни одного практичес¬
кого предложения, направленного на удовлетворение нужд сельского хо¬
зяйства.
Укрепление связей с аграрными слоями и, следовательно, нейтрали¬
зация аграрной альтернативы республиканцев выпали на долю южной
фракции федералистов, занимавшей подчиненное положение по отно¬
шению к северо-восточному руководству. Лидер южных федералистов
Р.Г. Харпер видел главную цель партии в достижении гармонии между
промышленными и аграрными интересами нации и доказывал, что по¬
ощрение торговли является «наиболее действенным способом развития
сельского хозяйства и других отраслей эконом и ки»м. Харпер отражал по¬
зиции владельцев коммерческих плантаций и ферм, стремившихся рас¬
Становление национальной политической системы 81
ширить национальные рыночные связи, а также выйти на мировой ры¬
нок. Быстрый рост американских городов, поощрение национального
мореплавания, доказывал он, увеличивают возможности сбыта сельско¬
хозяйственной продукции и самым непосредственным образом отвечают
аграрным интересам США.
В южной фракции Федералистской партии существовала группа по¬
литиков, признававшая приоритет аграрного сектора и подчиненное по
отношению к нему положение торговли и промышленности. Так, мэри¬
лендец Ф.Б. Кей требовал от правительства проявлять первоочередную
заботу о сельском хозяйстве и утверждал, что щит и меч национальной
независимости могут быть доверены только добродетельному йоменри, а
не босякам с мануфактур*2. Другой мэрилендский федералист доказывал,
что «в аграрных обществах, подобных нашему, где торговцы оспаривают
позиции фермеров, коммерция должна отступить перед сельским хозяй¬
ством, ибо интересы фермеров составляют главенствующий интерес
страны»*3.
Таким образом, обе партии — республиканцы в большей, федералис¬
ты в меньшей степени — вбирали в себя противоречивые социально-эко¬
номические интересы. Это создавало почву для возникновения в каждой
из них различных фракций.
*
Если в экономических платформах федералистов и республиканцев
обращает на себя внимание в первую очередь альтернативность, то в их
политических воззрениях и позициях заметен консенсус в трактовке аме¬
риканских первооснов. Гамильтоновские федералисты и джефферсонов¬
ские республиканцы преодолели конфликт, характеризовавший отноше¬
ние их предшественников, федералистов и антифедералистов, к Консти¬
туции США и центральному правительству. Обе партии, по сути, провоз¬
гласили верность федеральному государственному устройству, Конститу¬
ции 1787 г. и основополагающим политическим принципам, восторжест¬
вовавшим на завершающих этапах Американской революции.
Это проявилось как в идеологии, так и в политической практике пар-
тий-соперниц. Уже названия выпускавшихся двумя партиями газет -
джефферсоновской «National Gazette» («Национальная газета») и гамиль-
тоновской «Gazette of the United States» («Газета Соединенных Штатов»),
как и созвучные фамилии их редакторов — Френо и Фенно, — как бы сим¬
волизировали их единство в отношении государственных основ США.
Джефферсоновские республиканцы с самого начала недвусмысленно за¬
явили о намерении сопротивляться гамильтоновским федералистам в
рамках сложившейся государствен но-политической системы. Избрав по¬
82 Глава 2
добную форму политической оппозиции, Джефферсон и его партия зало¬
жили краеугольный камень двухпартийной системы США - консенсус в
поддержании и упрочении государственно-правовых основ Соединенных
Штатов.
Республиканская партия с особой решительностью противостояла
попыткам обвинить ее в антифедерализме и тем более называть ее «анти¬
федерал истской». Она даже доказывала, сравнивая отношение двух пар¬
тий к федеральной Конституции, что действительными антифедералис¬
тами являются Гамильтон и его последователи. Федералисты, в свою оче¬
редь, отвергали обвинения в антиреспубликанизме, а некоторые из них
даже предлагали дополнить название партии определением «республи¬
канская», чтобы нейтрализовать притязания оппонентов на монополию в
защите республиканских принципов.
Но между партиями Гамильтона и Джефферсона имелись и достаточ¬
но серьезные политические различия. Гамильтон и его сторонники вы¬
ступили за упрочение принципов и институтов, соответствовавших ин¬
тересам верхнего класса, и одновременно за консервацию или за ограни¬
чение демократических преобразований Американской революции. Фе¬
дералисты зарекомендовали себя, помимо всего прочего, в качестве пар¬
тии порядка. Джефферсоновские республиканцы, напротив, проявили
себя сторонниками развития демократических нововведений Американ¬
ской революции, распространения демократических прав и свобод на
новые слои населения. Политическая стратегия джефферсоновцев обес¬
печила им более широкую массовую базу и явилась важной причиной от¬
теснения республиканцами федералистов с господствующих позиций в
политической системе страны в начале XIX в.
Большинство федералистов требовало провести принципиальное раз¬
личие между понятиями республиканизм и демократия, доказывая при
этом, что демократия является врагом республиканских устоев и может
стать источником деспотии. Лидеры федералистов пронесли отрицатель¬
ное отношение к демократии как эстафету на протяжении всего существо¬
вания партии. Критика федералистами демократии в конце XVIII в. уже
была охарактеризована. Продолжилась она и в начале XIX в. Д. Кэбот в
письмах единомышленникам Р. Кингу и Т. Пикерингу в 1804 г. объявлял
демократию «в ее естественных проявлениях наихудшей формой прави¬
тельства» и считал систему «управления народом посредством самого на¬
рода» просто «нелепостью»84. Двумя годами раньше, на заседаниях Кон¬
гресса США, один из авторитетнейших федералистов, Г. Моррис, откры¬
то высказал недоверие способности народа распоряжаться своей судьбой:
«Для чего, собственно, мы здесь заседаем? Для того чтобы спасти народ от
его опаснейшего врага, каковым является сам народ»85. Ф. Эймс, еще один
федералистский авторитет, был столь же невысокого мнения о способно¬
Становление национальной политической сисгемы 83
сти народа к управлению: «Единственное, что народ сможет свершить без
представительства, это уничтожить правительство»*0.
Федералисты любили ссылаться на примеры из истории античности,
демонстрировавшие, как те или иные вожди-демагоги использовали за¬
воеванную в народе популярность для сокрушения республиканских сво¬
бод. Но чаще всего лидеры Федералистской партии апеллировали к опы¬
ту свершившейся на их глазах Французской революции. Ее неожиданные
зигзаги, стремительный переход от широкого участия в политической де¬
ятельности народа к олигархическому правлению Директории, консулов,
а затем и бонапартистскому режиму служили, по убеждению федералис¬
тов, убедительной иллюстрацией тезиса: диктатура вырастает из демокра¬
тии, является ее оборотной стороной.
Идея несовместимости политической демократии с республикански¬
ми устоями служила федералистам теоретической основой для требова¬
ний ограничения тех или иных свобод, привнесенных Американской ре¬
волюцией. Конституция 1787 г., которая по замыслу ее авторов должна
была надежно защищать интересы верхнего класса и социальный поря¬
док, с точки зрения Федералистской партии не вполне отвечала своему
предназначению. Причиной тому являлось в первую очередь наличие в
конституции Билля о правах, не предусмотренного ее создателями, но
одобренного Конгрессом США по воле ратификационных конвентов
штатов.
Укрепившись у власти, федералисты попытались ущемить Билль о
правах, добившись наибольшего успеха в 1798 г. с принятием законов об
иностранцах и мятеже. По закону об иностранцах президент США полу¬
чил право высылать из страны граждан других стран, нелояльных по от¬
ношению к Соединенным Штатам. Закон о мятеже под угрозой штрафа в
5 тыс. долл, или тюремного заключения сроком до 5 лет запрещал «любые
ложные, скандальные или оскорбительные публикации против прави¬
тельства, любой палаты Конгресса Соединенных Штатов или Президен¬
та США...»87. После принятия закона были начаты судебные преследова¬
ния редакторов влиятельных оппозиционных газет. В том же 1798 г. был
принят закон о натурализации, увеличивавший срок проживания в США,
необходимый для получения гражданства, с 5 до 14 лет.
На протяжении 12 лет пребывания Федератистской партии у власти
(1789-1801) одной из ее излюбленных идей было расширение прерогатив
президента США. Концепция сильной исполнительной власти приобрела
наиболее ревностного защитника в лице Д. Адамса, избранного президен¬
том США после Д. Вашингтона. Он первым среди федералистов заявил,
что федератьная Конституция создала слабую президентскую власть.
Адамса не устраивало то, что президент должен был делить прерогативу
заключения международных договоров и назначения государственных
84 [лава 2
служащих с сенатом и обладал правом лишь отлагательного, а не абсолют¬
ного веточ\ Высказанная Лламсом идея усиления президентской власти
получила поддержку со стороны многих федералистов. Возвышение пре-
зидента-федералиста над Конгрессом реально увеличило бы возможности
Федералистской партии проводить угодный ей курс, ибо в законодатель¬
ных палатах она не могла добиться политического превосходства.
* * *
В противоборстве федералистов и республиканцев на одно из ведущих
мест постепенно выдвинулись внешнеполитические разногласия (в оби¬
ходе их даже стали называть «английской» и «французской» партиями).
Федералистская партия столкнулась с очевидными трудностями в пропа¬
ганде своего внешнеполитического курса, рассчитанного на расширение
связей с Англией и разрыв уз с Францией. Многие американцы, еще не за¬
бывшие антиколониальную борьбу против метрополии, как и помощь,
оказанную им Францией, ставшей самым близким европейским союзни¬
ком, расценивали внешнеполитическую доктрину федералистов как заб¬
вение революции и национальных интересов. От федералистов потребова¬
лись огромные усилия, чтобы представить в выгодном свете свой внешне¬
политический выбор.
Лейтмотив федералистов заключался в том, что курс на поддержание
экономических и политических связей с могущественной Великобритани¬
ей носит тактический характер, ибо США могли стать сильной независи¬
мой державой только при условии длительного мира, и ради его поддержа¬
ния необходимо пойти на определенные уступки Лондону. Этот мотив ча¬
ще всего использовался федералистами в период подготовки и ратифика¬
ции договора Джея (одобрен сенатом 24 июня 1795 г.), обеспечившего Ан¬
глии необычайно благоприятные в сравнении с другими странами условия
проникновения на американский рынок и подтверждавшего все долги
бывших колоний метрополии. Д. Адамс в письме Джефферсону указывал,
что «еще одна война» против Англии увеличит на 200—300 млн. долл, дол¬
ги американского правительства, приведет к милитаризации страны и
обернется утверждением в стране монархии!^
Федералистская пропаганда искусно подбирала аргументы, призван¬
ные раскрыть преимущества развития экономических отношений между
США и Англией. Указывалось, что американские купцы (тут приводи¬
лись впечатляющие цифры) везут свои товары во владения Великобрита¬
нии и лишь от случая к случаю заходят во французские порты. Если аме¬
риканский экспорт в британские владения, доказывали федералисты, со¬
ставляет главную статью доходов купечества и обеспечивает рост промы¬
шленности США, то пошлины с английского импорта в штаты, в десятки
Становление национальной политической системы 85
раз превышающего объем товаров, ввозимых из Франции, есть главный
источник пополнения федеральной казны.
Антифранцузские аргументы федералистов сочетали прагматизм и иде¬
ологические мотивы, усиливавшиеся по мере радикализации и демократиза¬
ции преобразований Французской революции. Один из главных прагмати¬
ческих мотивов, высказанный Гамильтоном, заключался в том, что Франция
после начала в ней в 1789 г. затяжной революции не могла более рассматри¬
ваться в качестве стабильной, надежной и сильной политической системы.
Поэтому сохранение с ней союзнических отношений чревато опасными и
непредсказуемыми последствиями90. Идеологический мотив федералистов,
набравший силу после прихода к власти во Франции якобинцев, заключал¬
ся в том, что политический радикализм французских властей совершенно
несовместим с американскими ценностями. Особое место в пропаганде фе¬
дералистов заняло обвинение революционной Франции в агрессивной
внешней политике. Объявление Францией войны Пруссии, Австрии, Анг¬
лии, Испании, доказывал Гамильтон, исчерпало действие франко-американ¬
ского договора 1778 г. Поскольку этот договор определял военно-политиче¬
ский союз между двумя странами как оборонительный, американцы вправе
отречься от союза с Францией, выступившей в качестве «агрессора»91.
Внешнеполитическая доктрина Республиканской партии также исхо¬
дила из признания национальных интересов США как высшей ценности,
но при этом утверждала, что именно антианглийский курс являлся самым
надежным способом достижения вслед за политической также и эконо¬
мической независимости Соединенных Штатов, как и цементирования
американского патриотизма и единства. Отношение джефферсоновцев к
Франции включало и идеологический мотив. Передача Францией в
1789 г. Вашингтону ключей от поверженной Бастилии в глазах Джеффер¬
сона и его единомышленников не была пустым жестом, а означала нача¬
ло нового этапа в политическом союзе США и Франции.
Вместе с тем в вопросе о военных обязательствах США перед Фран¬
цией Джефферсон и республиканцы проявили осторожность. Поскольку
американцы не располагали ни военным флотом, ни регулярными сухо¬
путными силами, способными оказать помощь Франции, они, по заклю¬
чению лидеров республиканцев, должны были воздержаться от участия в
военных действиях и придерживаться нейтралитета. Правда, когда Га¬
мильтон предложил Вашингтону издать прокламацию о нейтралитете
США, Джефферсон выступил с некоторыми возражениями. Во-первых,
он высказался против использования термина «нейтралитет», ставившего
под сомнение франко-американский договор 1778 г., во-вторых, полагал,
что прокламация должна быть издана не президентом, а Конгрессом. До¬
стигнутый в этом вопросе компромисс (прокламация была издана прези¬
дентом, но слово «нейтралитет» не употреблялось, хотя устранение США
86 Глава 2
из конфликта европейских держав было очевидно) был примером внеш¬
неполитического решения, принятого на двухпартийной основе.
Внешнеполитическая линия федералистов вылилась в открыто анти-
французскую позицию в период пребывания на президентском посту
Джона Адамса. В 1798 г., после серии недружелюбных действий с обеих
сторон, США аннулировали договоры с Францией. Был создан военно-
морской департамент, приняты решения о строительстве 25 фрегатов, во¬
оружении торговых кораблей и санкционирован захват французских су¬
дов в открытом море. Для покрытия военных расходов вводились налоги
на недвижимость. Эти меры, наряду с «драконовскими» законами об ино¬
странцах и мятеже, создавали, по мнению Республиканской партии,
опасность общественно-политическим основам США. Лидеры республи¬
канцев обдумывал!? действенные способы сопротивления политическому
курсу Федералистской партии.
В 1798 г. республиканцы в первый и последний раз прибегли к мере,
которая создавала угрозу их следованию по пути системной партии. В ре¬
золюциях, подготовленных Джефферсоном и одобренных легислатурой
Кентукки, как и в резолюциях, составленных Мэдисоном и поддержан¬
ных легислатурой Виргинии, федеральные законы, нарушавшие Билль о
правах, объявлялись антиконституционными. Но, самое главное, лидеры
республиканцев заявили о праве штатов не подчиняться этим и подоб¬
ным им законам федеральной власти, то есть отвергли принцип верхо¬
венства федерального законодательства и правительства, противопоста¬
вив ему разрушительный для Союза принцип суверенитета штатов.
Джефферсон и его единомышленники надеялись, заручившись под¬
держкой других штатов, вынудить центральную власть внять их голосу.
Но другие штаты, в первую очередь северо-восточные, отклонили подоб¬
ный подход, заявив, что вопрос о конституционности тех или иных зако¬
нов может решить только Верховный суд США. Лидеры республиканцев,
проявив благоразумие, отказались от опасного противопоставления прав
штатов воле центрального правительства и сосредоточились на подготов¬
ке к национальным выборам, в ходе которых предстояло обыграть феде¬
ралистов уже на строго конституционной основе.
* * *
В 1800 г. во время четвертых президентских выборов Республикан¬
ская партия сумела впервые одержать победу над федералистами и проч¬
но утвердиться у власти в США (лидеры республиканцев, соответственно
Джефферсон, Мэдисон, Монро, сменяя друг друга на президентском по¬
сту, удерживали высшую власть в стране на протяжении 24 лет).
Становление национальной политической системы 87
В предвыборной платформе Республиканская партия в лапидарной и
выразительной форме указала на непопулярные в массах итоги пребыва¬
ния федералистов у власти: британское влияние, постоянная армия, пря¬
мые налоги, государственный долг, дорогостоящий флот, непомерно вы¬
сокое жалованье для членов Конгресса, антиконституционные действия,
ущемление Билля о правах. Республиканцы обещали избирателям рефор¬
му налоговой системы, предполагавшую перенос тяжести налогов на бо¬
гатую часть общества. Они намеревались распустить армию, прекратить
строительство флота, закрыть Национальный банк, реформировать суды,
упростить чиновничий аппарат. Это вызвало настоящую панику среди
федералистов, многие из которых, подобно Ф. Эймсу, пророчили Соеди¬
ненным Штатам погружение в «первозданное состояние»92. Сама Респуб¬
ликанская партия приравнивала свою победу к «революции 1800 г.» В
1819 г. в письме к С. Роэну Джефферсон утверждал, что революция 1800 г.
означала «столь же осязаемую революцию в принципах управления, как и
революция 1776 г. в государственных формах»93.
Страхи федералистов усиливались по причине внушительного пере¬
веса республиканцев. Победителями оказались сразу два республикан¬
ских кандидата, Т. Джефферсон и А. Бэрр, набравшие при этом равное
число голосов выборщиков - по 73. Этот успех, правда, обернулся неожи¬
данностью для республиканцев: поскольку раздельного голосования за
президента и вице-президента тогда не проводилось (оно было введено
XII поправкой к федеральной Конституции в 1804 г.), оба их лидера на
равных претендовали на пост главы государства. При равенстве голосов
выборщиков вопрос о судьбе главы государства в соответствии с Консти¬
туцией был перенесен в палату представителей Конгресса США, где ре¬
шающее слово должны были сказать федералисты. Их размышления о
том, кого из двух республиканцев предпочесть в качестве «меньшего зла»,
в значительной мере были разрешены советами Гамильтона: он призвал
федералистов голосовать за Джефферсона, поскольку последний гораздо
более прагматичен и не станет посягать на общественные устои. Совет Га¬
мильтона был услышан, и Джефферсон занял президентское кресло.
События подтвердили прозорливость Гамильтона: общественно-по¬
литические устои США в период президентства Джефферсона остались
незыблемы. Впрочем, и в избирательной кампании лидера Республикан¬
ской партии мотив обновления сочетался с мотивом преемственности.
Первый мотив, напугавший федералистов и привлекший симпатии изби¬
рателей, заключался в требовании смелых демократических преобразова¬
ний в разных сферах общественной жизни, а второй, менее заметный, со¬
стоял в обещании стоять на страже общественно-политических устоев,
закрепленных Основным законом страны. В ходе выборов джефферсо¬
новская партия подчеркивала, что является сторонницей Конституции
88 Глава 2
1787 г. и прочного союза штатов в не меньшей мере, чем федералисты. В
ряде штатов джефферсоновиы даже предпочитали называть себя «респуб¬
ликанскими федералистами», всячески отводили обвинения в связях с
антифедералистским движением 1787—1789 гг. и возмущались попытками
соперничавшей партии утвердиться в качестве единственной хранитель¬
ницы федеральной конституционной системы.
В годы президентства Джефферсона (1801 — 1809), а затем и его респуб¬
ликанских преемников - Мэдисона (1809-1817) и Монро (1817—1825) —
преемственность в политике двух партий получила разнообразные прояв¬
ления. Республиканцы, подобно федералистам, заполняли государствен¬
ные посты представителями элитных социальных слоев. Приверженность
джефферсоновских республиканцев политической демократии в этом от¬
ношении мало что изменила. Согласно современным данным, в федера¬
листский период 95% представителей верхнего эшелона власти были вы¬
ходцами из элиты или тесно связаны с ней, а в джефферсоновский период
этот процент составил 85. Среди джефферсоновских государственных на¬
значенцев был также несколько ниже процент людей с университетским
образованием. Если в когорте федералистов было больше выходцев из го¬
родской элиты, то среди государственных деятелей и управленцев джеф¬
ферсоновского периода преобладали богатые и зажиточные аграрии. Но в
обоих случаях власть принадлежала элите44, определявшей, какая полити¬
ка в наибольшей степени полезна для страны и народа.
В практической политике джефферсоновцам приходилось не раз ид¬
ти на уступки федералистским доктринам вопреки своей воле, под давле¬
нием объективных, не зависящих от их мировоззрения потребностей аме¬
риканского общественно-исторического развития. Так, уже в начале пре¬
зидентства Джефферсон должен был отречься от одной из основополага¬
ющих доктрин партии — развития нации по чисто аграрному пути. В сво¬
ем первом ежегодном послании Конгрессу США он объявил сельское хо¬
зяйство, мануфактуры, торговлю и мореплавание четырьмя столпами
процветания. Постепенно он вынужден был поступиться и идеей госу¬
дарственного невмешательства в экономическое развитие, которая всегда
занимала ведущее место в идейном арсенале республиканцев и которую
сам он энергично пропагандировал на первых порах. С 1805—1806 гг.
Джефферсон стал доказывать, что средства государственной казны долж¬
ны активно использоваться для развития судоходства, каналов, дорожно¬
го строительства и даже для поощрения мануфактур. Отказался он посте¬
пенно и от фритредерской идеи, признав, что государство обязано защи¬
щать национальную промышленность от иностранной конкуренции при
помощи протекционистской политики4'.
Джефферсон, став президентом, не отказывался от идей преобразова¬
ния общества, но со временем они приобретали все более умеренный ха¬
Становление национальной политической системы 89
рактер. Джефферсоновским курс отчетливо свидетельствовал о понима¬
нии им политики как «искусства возможного».
Склонность Джефферсона к компромиссам подтачивала цельность и
единство ведомой им партии. Это усугублялось развитием в ней широко¬
го спектра политических мнений, грозившего расколом республиканцев
на фракции. Наиболее многочисленную группировку в партии составля¬
ли так называемые «старые республиканцы», твердо настаивавшие на
осуществлении принципов, которым партия присягнула в 1790-х гг. Од¬
нако даже сами «старые республиканцы» были далеко не однородны.
На правом фланге ортодоксов стояли такие консервативные полити¬
ческие деятели, какД. Тейлор, Д. Рандольф, Э. Пендлтон. Они решитель¬
но требовали от правительства ни в чем не уступать торгово-промышлен¬
ным кругам. Развитие торговли и мануфактур, согласно их риторике,
должно было привести к моральной и социальной деградации нации.
Америке следовало стать чисто аграрной страной46. Их доктрина носила
откровенно консервативный характер, ибо была направлена на закрепле¬
ние за южными плантаторами господствующей роли в государстве. Эти
ортодоксы восприняли как предательство попытку Джефферсона вклю¬
чить в свою политическую стратегию идею межпартийного согласия и
очень скоро оказались в оппозиции к его администрации.
На левом фланге «старых республиканцев» находились политики, для
которых приход к власти Джефферсона означал начало решительной
борьбы за демократизацию всех сторон общественной жизни. Их опор¬
ным пунктом стала Филадельфия, а самой колоритной фигурой среди ра¬
дикальных республиканцев был Д. Логэн, острый памфлетист, сохранив¬
ший до конца жизни верность эгалитарному социальному идеалу. Д. Ло¬
гэн, подобно ряду других пенсильванских демократов, таких, как Б. Ос¬
тин, У. Дуэн (редактор одной из ведущих газет Республиканской партии
«Аврора»), отверг попытки Джефферсона сочетать нововведения и пре¬
емственность с политикой федералистов.
Изолировав себя от «старых республиканцев», Джефферсон стремился
опереться в своей политике на умеренное крыло партии, способное к осу¬
ществлению прагматического политического курса. Один из ключевых по¬
стов в правительстве — государственного секретаря — был доверен им
Д. Мэдисону. Второй ключевой пост - министра финансов - занял пен¬
сильванец А. Галлатин. Предоставление поста, который в 1790-х гг. зани¬
мал сам Гамильтон, политику из Пенсильвании не было, однако, всего
лишь вынужденной уступкой северо-восточным республиканцам со сторо¬
ны виргинских вождей партии. Галлатин зарекомендовал себя в конце
XVI11 в. самым компетентным критиком финансовой политики федерали¬
стов. В частности, он сумел, что называется, «с цифрами в руках» доказать
наличие злоупотреблений в деятельности Гамильтона и его окружения.
90 1лава 2
Именно А. Галлатину предстояло осуществить на практике главное
требование джефферсоновских республиканцев — ликвидировать финан¬
совые начинания Гамильтона, составлявшие краеугольный камень всей
«федералистской системы» 1790-х гг Наибольших успехов ему удалось
добиться в двух пунктах: ликвидации государственного долга и уничтоже¬
нии прямых налогов.
Государственный долг США, в котором Гамильтон видел основу це¬
ментирования союза штатов и тесной унии правительства и финансистов,
в глазах джефферсоновских республиканцев играл роль исключительно
источника обогащения северо-восточных денежных воротил и средства
ограбления массы налогоплательщиков. К 1801 г этот долг составил 83
млн. долл. Галлатин рассчитывал, выплачивая каждый год по 7 млн. долл,
государственного долга, погасить его в течение десяти с небольшим лет.
В силу разных обстоятельств (покупка Луизианы, увеличившая госу¬
дарственный долг на 15 млн. долл., непредвиденный рост военных рас¬
ходов, вызванный обострением американо-английских противоречий и
др.) план этот так и не был осуществлен. Тем не менее сокращение госу¬
дарственного долга джефферсоновскими республиканцами оказалось
весьма существенным: к 1809 г сумма его снизилась до 57 млн. долл., а в
1812 г., перед началом войны с Англией, составляла уже 45 млн. долл, (с
началом войны кривая государственного долга, естественно, резко под¬
нялась вверх).
Одной из самых убедительных социальных мер правительства Джеф¬
ферсона являлась отмена всех прямых налогов, составлявших всегда
предмет острейших разногласий между Федералистской и Республикан¬
ской партиями (в 1798 г, когда федералисты обложили налогом дома,
землю и рабов, один из идейных лидеров республиканцев, Д. Тейлор, да¬
же потребовал отделения южных штатов от Союза)97. Среди отмененных
налогов были и акцизные сборы, которые в середине 1790-х гг. явились
причиной известного «восстания из-за виски» и для фермеров всегда яв¬
лялись особо тяжелым побором. В конце президентства Джефферсон
имел все основания обратиться к Конгрессу США с риторическим вопро¬
сом, в котором заключалось нескрываемое удовлетворение от совершен¬
ной реформы: «Кто отныне среди американских фермеров, ремесленни¬
ков и рабочих должен иметь дело со сборщиками налогов?»98
Противоречивый характер носила политика джефферсоновских рес¬
публиканцев в отношении Национального банка, представлявшего одну
из основ финансовой системы Гамильтона. Национальный банк и его со¬
циальная опора, финансовая буржуазия Северо-Востока, традиционно
рассматривались джефферсоновцами в качестве главного источника рас¬
пространения «аристократической опасности» в США. В борьбе с банком
джефферсоновцы смогли заручиться поддержкой не только аграриев, но
Становление национальной политической системы 91
и многих представителей торгово-мануфактурной буржуазии, возмущав¬
шихся монопольной позицией этого финансового гиганта в сфере креди¬
та. Оказавшись у власти, Республиканская партия стала всячески поощ¬
рять развитие банков в штатах - число их в годы президентства Джеффер¬
сона возросло в 4 раза. Однако когда встал вопрос о самом существовании
Национального банка, в рядах партии произошел раскол.
Срок действия хартии Национального банка истек в 1811 г., когда
президентское кресло занимал Д. Мэдисон. Экономическая политика ре¬
спубликанской администрации продолжала оставаться в руках Галлатина,
сохранившего за собой пост министра финансов. Он как раз и воспроти¬
вился ликвидации Национального банка, заявив, что сохранение этого
института только и способно обеспечить кредитование растущих расхо¬
дов правительства на оборонные нужды.
Решительно против банка выступили «старые республиканцы». В ре¬
зультате острой фракционной борьбы среди республиканцев в сенате при
решении вопроса о банке сложилось равенство сил: 17 законодателей вы¬
сказались за его ликвидацию и 17 — за продление хартии банка. Будущее
банка оказалось в руках вице-президента Д. Клинтона, отдавшего свой
голос противникам банка. Однако, по иронии судьбы, через некоторое
время сама администрация выступила инициатором создания второго
Национального банка: острейшие финансовые затруднения федерально¬
го правительства во время англо-американской войны 1812 г. принудили
добиваться воссоздания «аристократического» института.
В годы пребывания у власти Мэдисона противоречия между доктри¬
нами и практикой джефферсоновской партии достигли апогея. Мэдисон
высказался в пользу создания второго Национального банка, который и
был учрежден в 1816 г. Англо-американская война доказала жизненность
гамильтоновских идей о поощрении национальной промышленности,
торговли, финансов. В послании Конгрессу в 1815 г. Мэдисон решитель¬
но настаивал на необходимости интенсивного развития мануфактур и
указывал, что при рассмотрении вопроса о тарифах следует принимать во
внимание потребности национальной промышленности. Страна, писал
Мэдисон под впечатлением от горьких уроков англо-американской вой¬
ны, крайне заинтересована в строительстве «дорог и каналов», что может
быть лучше всего осуществлено под началом «национальной власти»99.
Федералисты заявили, что Мэдисон «обокрал» программу их партии.
До прихода к власти Джефферсон и его единомышленники неизмен¬
но рассматривали аграрное общество, основу которого составляли мел¬
кие независимые фермеры, в качестве альтернативы «федералистской си¬
стеме». В «резерве» мер позитивных экономических преобразований
Т. Джефферсона имелась идея о бесплатном наделении всех неимущих и
малоимущих сограждан земельными участками по 50 акров, выдвинутая
92 Глава 2
им еше в первый год Американской революции. Он не рискнул воспроиз¬
вести ее в программе партии во время пребывания на президентском по¬
сту. Однако им были предприняты усилия для облегчения простым аме¬
риканцам доступа к огосударствленному фонду «свободных» земель.
Двадцать шестого марта 1804 г. Конгресс США издал постановление, сни¬
жавшее по сравнению с актом 1800 г. минимальную цену за акр продава¬
емой земли с 2 до 1,64 доллара, а минимальный размер поступающего в
продажу участка с 320 до 160 акров. Так был сделан еще один шаг к ут¬
верждению фермерского пути в аграрном секторе США.
В годы президентства, впрочем, как и в 1790-х гг., в отличие от рево¬
люционного периода, Джефферсон воздерживался от публичной крити¬
ки рабства, высказывая ее только в частной переписке с близкими друзь-
ямиИ)0. Он надеялся исключительно на постепенные способы борьбы с
ним. В 1807 г. Конгресс США одобрил закон, запрещающий ввоз в стра¬
ну черных невольников с 1 января 1808 г. (эта дата была определена еще
авторами американской Конституции 1787 г.). Безболезненное одобрение
закона имело простое экономическое объяснение: южные плантаторы
удовлетворяли свои потребности в рабской силе за счет ее естественного
воспроизводства. Но, хотя закон, запрещающий ввоз негров в США, и не
подрывал основ рабовладения в штатах, его необходимо занести в актив
Джефферсона-президента, который потребовал от Конгресса вернуться к
этому вопросу еще в 1806 г., то есть за два года до истечения срока, уста¬
новленного авторами федеральной Конституции.
Среди джефферсоновских нововведений особое значение имели госу¬
дарственно-правовые преобразования и реформы. Джефферсон восстано¬
вил в полном объеме действие Билля о правах. Некоторые историки, пре¬
уменьшающие значение отмены им репрессивных федералистских зако¬
нов 1798 г., указывают, что срок действия закона об иностранцах истек в
1800 г., а закона о мятеже - 3 марта 1801 г., то есть до того, как Джефферсон
приступил к обязанностям президента, так что непосредственно сам он от¬
менил только консервативный закон о натурализации101. Это так, но необ¬
ходимо учесть, что федералисты не смогли продлить репрессивные законы
по причине серьезных политических успехов в 1800-1801 гг. республикан¬
цев, укрепивших свое влияние в Конгрессе США. Кроме того, важно отме¬
тить, что Джефферсон в бытность президентом остался верен духу и букве
Билля о правах, несмотря на то, что его политические противники широко
пользовались свободой слова для дискредитации президента.
Уже в первые годы президентства Джефферсона политические про¬
тивники обвинили его в трех прелюбодеяниях (самое громкое обвинение
ставило ему в вину сожительство с рабыней Салли Хеммингс). Друзья и
соратники Джефферсона защищали своего лидера, публикуя опроверже¬
ния в прессе. Порой они вызывали лжецов на дуэль. Но ни разу глава го¬
Становление национальной политической системы 93
сударства и его партия, в огличие от федералистов, не прибегли к драко¬
новским мерам и законам, ограничивавшим Билль о правах, свободу сло¬
ва и печати. Президентство американского просветителя-демократа, во¬
шедшее в анналы истории как эпоха джефферсоновской демократии,
способствовало упрочению политического и идеологического плюрализ¬
ма в США. Противоядие от эксцессов демократии и плюрализма джеф-
ферсоновцы видели не в репрессиях, а в повышении политической куль¬
туры нации посредством, в первую очередь, развития и совершенствова¬
ния системы образования и широкого просвещения масс.
Острым и затяжным оказался конфликт Джефферсона с Верховным
судом США и в целом с третьей ветвью государственной власти, в кото¬
рой доминировали федералисты, стеной ставшие на пути джефферсонов¬
ских нововведений. Федералисты упрочили свои позиции в судебной си¬
стеме США в последние месяцы пребывания на посту президента
Д. Адамса, когда был принят закон о реформе третьей ветви власти, рез¬
ко расширявший ее аппарат. Очень скоро выяснилось, что реформа носи¬
ла откровенно партийный характер: федералисты заполнили новые высо¬
кие судебные должности своими ставленниками, а президент Д. Адамс
утвердил назначения в последний день пребывания у власти (они вошли
в анналы под названием «полуночных назначений»). Утратив власть ис¬
полнительную, федералисты попытались компенсировать потерю ут¬
верждением своего господства в органах судебной власти.
Джефферсон уже в первом послании Конгрессу потребовал отменить
судебную реформу федералистов. Его сторонникам в Конгрессе сопутст¬
вовал успех, но вскоре выяснилось, что осуществить перемены в судеб¬
ной системе будет непросто. На пути джефферсоновской судебной ре¬
формы встал Верховный суд США во главе с его председателем Д. Мар¬
шаллом, который в начале XIX в. стал, по сути, лидером Федералистской
партии. В 1803 г., во время судебного рассмотрения отказа правительства
вручить мандат одному из «полуночных назначенцев» У. Марбури, Мар¬
шалл не только развил консервативные правовые принципы, но и принял
конкретные решения, которые отменяли один из федеральных законов.
Этот прецедент впервые со всей определенностью закреплял право Вер¬
ховного суда быть «последней инстанцией» в толковании Конституции
США и признании конституционности всех актов законодательной и ис¬
полнительной власти. Формально такие полномочия придавались Вер¬
ховному суду еще федеральным Законом о судоустройстве 1789 г., но, как
признают исследователи, именно данное решение Маршалла вдохнуло в
этот закон жизнь1"2.
Джефферсон и республиканцы приняли вызов высшего судебного
органа страны и попытались отстранить от должностей наиболее одиоз¬
ных судей посредством процедуры импичмента (отстранение от должно¬
94 Глава 2
сти законодательным органом за «недостойное поведение»). Вначале им
сопутствовал успех: в 1804 г. с должности окружного судьи был смещен
Д. Пикеринг, обвиненный в пьянстве и некомпетентности. Затем респуб¬
ликанцы посягнули на члена Верховного суда США С. Чейза, отстране¬
ние которого расчищало путь к смещению самого Маршалла.
Чейз был известен судебными расправами над демократами. В 1803 г.
он в резкой форме публично осудил мэрилендских законодателей, добив¬
шихся отмены в штате имущественного избирательного ценза, и заклей¬
мил преобразовательные усилия республиканской администрации как
подрывающие «безопасность собственности и личную свободу»103. Чейз
был обвинен в действиях, несовместимых с его должностными полномо¬
чиями. Последовавшие затем.длительные дебаты в сенате США привели,
однако, к обескураживающему для администрации результату: часть кон-
грессменов-республиканцев выступила в защиту Чейза, и консерватив¬
ный федеральный судья был оправдан. Решение сената положило конец
кампании борьбы с судьями-федералистами, носившей ярко выражен¬
ный политический характер.
Демократическая окраска отличала военную доктрину Республикан¬
ской партии и администрации. В годы президентства Джефферсон, как и
прежде, неизменно отстаивал тот широко распространенный в идеоло¬
гии Просвещения принцип, что создание и содержание регулярной ар¬
мии и флота в мирное время несовместимы с основами демократическо¬
го правления.
Как в частной переписке, доверительных беседах, так и в публичных
обращениях, ежегодных посланиях Конгрессу Джефферсон неизменно
доказывал, что в мирное время штаты должны полагаться исключительно
на добровольные милицейские соединения. В подобные образования он
предлагал включить молодых американцев в возрасте от 18 до 26 лет, ко¬
торые призваны были овладевать воинским искусством в свободное от
основных занятий время104. Что касается регулярной армии, то Джеффер¬
сон добивался ее постепенного сокращения вплоть до полной ликвида¬
ции. Уже в начальный период деятельности администрации армия США
была сокращена более чем в полтора раза: с 5438 до 3312 человек. Боль¬
шая ее часть была рассредоточена в фортах на западном «фронтире»105.
Резкому сокращению подвергся и военно-морской флот. Уже в конце
первого года деятельности джефферсоновской администрации ее отчеты за¬
фиксировали продажу 15 фрегатов. Конгресс США распорядился оставить
в военно-морских силах США 13 фрегатов, причем 7 из них должны были
находиться в постоянном резерве. Военно-морская доктрина республикан¬
цев предполагала развитие американского флота исключительно на основе
легких судов, которые должны были нести береговую охрану США10(>.
Военная доктрина джефферсоновцев дала трещину в момент обост¬
Становление национальной политической системы 95
рения в 1807 г. англо-американских противоречий. Они вынуждены были
отказаться от нее в условиях чрезвычайных обстоятельств и вопреки сво¬
им желаниям санкционировали расширение военных расходов.
Внешнеполитические проблемы, с которыми приходилось иметь де¬
ло администрации Джефферсона, заключали в себе серьезные испытания
для ряда доктрин Республиканской партии. Одна из таких проблем была
связана с приобретением в начале 1800-х гг. Луизианы.
Возможность присоединения Луизианы, увеличивавшей размеры
США почти вдвое, возникла в связи с неудачными попытками Наполео¬
на Бонапарта осуществить французскую колониальную экспансию в Но¬
вом Свете. Заключив осенью 1800 г. сделку с Испанией, Наполеон Бона¬
парт добился возвращения Франции Луизианы и Нового Орлеана, клю¬
чевого порта в устье Миссисипи. Лидеры республиканцев, узнав об этом,
забили тревогу. Их лояльность и симпатии к Франции сменились анти-
французскими высказываниями. Джефферсон объявил, что «передача
испанской провинции Луизианы Франции» ведет к смещению всех ак¬
центов во внешнеполитической стратегии США107. В письме к американ¬
скому посланнику в Париже Р. Ливингстону президент был еще более ка¬
тегоричен. «Новый Орлеан, — заявил он, — единственное место на земном
шаре, владелец которого является естественным и извечным врагом аме¬
риканского народа». В случае сохранения Нового Орлеана за Францией,
заключал Джефферсон, американцы должны будут предпочесть в качест¬
ве друга и союзника Англию108.
Дальнейшее развитие событий все же благоприятствовало сохране¬
нию американо-французских связей. После того как в 1802 г. француз¬
ская армия потерпела поражение в Сан-Доминго, советники Наполеона
Бонапарта внушили ему мысль, что без Сан-Доминго Луизиана не пред¬
ставляет никакой ценности для Франции. В итоге этих перипетий амери¬
канским представителям на переговорах в Париже сопутствовал сенсаци¬
онный успех: французская сторона согласилась уступить Луизиану вмес¬
те с Новым Орлеаном за 15 млн. долл.
Приобретение Луизианы означало нарушение федеральной Консти¬
туции, ни одна статья которой не подразумевала наличия подобных прав у
правительства США. Теперь уже федералисты обвиняли джефферсонов-
цев в попрании Основного закона, выступая сторонниками его «узкого
толкования». Джефферсоновцы, напротив, склонялись к «широкому тол¬
кованию» конституции, не отличавшемуся, по сути, от подхода Гамильто¬
на в период создания Национального банка.
Выгодная покупка Луизианы способствовала обретению джефферсо-
новцами прежнего лица «французской партии» и отказу от идеи возможно¬
сти сближения с Великобританией. Дальнейшее развитие событий способ¬
ствовало стремительному ухудшению их отношений. После возобновления
96 Глава 2
в 1803 г. войны в Европе Англия и Франция приняли серию указов, направ¬
ленных на блокирование торговых связей противника с другими, в том чис¬
ле и нейтральными, государствами. Репрессивные меры Англии, утвердив¬
шей после разгрома в 1805 г. французского флота под Траф&пьгаром свое
бесспорное превосходство на море, были особенно чувствительны для аме¬
риканцев. В конце 1807 г. Джефферсон подписал закон об эмбарго, накла¬
дывавший ограничения на все внешнеторговые связи страны. Закон пре¬
следовал цель укрепления национального суверенитета США, и ради ее до¬
стижения республиканское правительство было готово идти на серьезное
ограничение интересов торговых и финансовых кругов страны.
«Плата» за укрепление национального суверенитета США, назначен¬
ная администрацией, оказалась, однако, неприемлемой для самих торго¬
вых и финансовых кругов и их политического лидера — Федералистской
партии. В ответ на закон об эмбарго федералисты организовали в штатах
Новой Англии митинги протеста, способствовавшие усилению сепара¬
тистских настроений и тенденций на Северо-Востоке страны.
* * *
Сепаратистская идея пустила корни в штатах Новой Англии еще в пер¬
вые годы президентства Джефферсона. В 1803—1804 гг. так называемая «эс¬
секская хунта», включавшая наиболее консервативных федералистов Мас¬
сачусетса, организовала заговор, направленный па отделение Новой Анг¬
лии от Союза. Ее глава Т. Пикеринг вступил в переписку с другими лидера¬
ми Федералистской партии с целью склонить их в пользу образования се¬
веро-восточной конфедерации. План «эссекской хунты» заключал в себе
не только протест против усиления политического влияния в Союзе юж¬
ных штатов, но и попытку приостановить процесс демократических ново¬
введений хотя бы в штатах Новой Англии. После того как его отказались
поддержать Д. Кэбот, А. Гамильтон и другие видные вожди федералистов,
сепаратистское движение пошло на убыль. Но в 1808 г. оно оживилось и
развивалось по восходящей линии вплоть до Хартфордского конвента, со¬
званного сепаратистами в 1814 г., в разгар англо-американской войны.
Эволюция Федералистской партии в начале XIX в. означала все боль¬
шее скатывание ее с позиций национальной на позиции узкорегиональ¬
ной партии. После поражения на выборах 1800 г. партия раскололась, по
определению американского историка Д. Фишера, на «старых» и «моло¬
дых» федералистов. Первые, ортодоксы, принадлежали к поколению от-
цов-основателей партии; вторые, прагматики, сформировались как поли¬
тики в избирательных сражениях в послереволюционный период. Орто¬
доксы не отступили от заветов партии и в 1800-х гг. Типичным выражени¬
ем их позиции могут служить слова федералиста из Северной Каролины
Становление национальной политической системы 97
Р. Дей ми. адресованные в 1803 г. избирателям: «Я хочу заявить со всей от¬
кровенностью, что никогда не отказывался и не откажусь от своих прин¬
ципов в угоду чьим-либо мнениям, независимо от того, исходят они от
власть предержащих или от оппозиции. Мне не хотелось бы получать го¬
лоса тех, кто не готов предоставить мне полную свободу в отстаивании
интересов моего округа, как понимаю их я сам...»100 Девизом же поколе¬
ния федералистов-прагматиков могли служить слова У. Паттерсона из
Нью-Джерси: «Демократические настроения в стране крепнут день ото
дня, и мы должны следовать гласу народа, так как в противном сл\чае на¬
род не пойдет за нами...»110
Многие принципы федералистов 1790-х гг. не могли слепо копиро¬
ваться в 1800-х гг. уже по той причине, что серьезно изменилось положе¬
ние партии в системе власти. Часть федералистов быстро убедилась, что,
оказавшись в оппозиции, необходимо отстаивать иные ценности. Так,
они признали полную абсурдность защиты идеи сильной президентской
власти в условиях, когда в президентском кресле оказался представитель
соперничающей партии. Отдельные федералисты выступили с ультраде-
мократическими предложениями реформы президентской власти. На¬
пример, Д. Хилхауз предложил сократить срок полномочий главы госу¬
дарства до одного года.
Некоторые федералисты, перейдя в оппозицию, предстали горячими
поборниками народовластия. Конгрессмен Д. Пирсон, в частности, при¬
звал законодателей предоставить народу «право отзывать их по своему
желанию»111. Некоторые представители партии даже предложили изме¬
нить ее название, считая, что оно должно включать одно из определе¬
ний - «республиканская» или «демократическая», — популярных в наро¬
де. Они стали доказывать избирателям, что отношение федералистов к
демократии ничем не отличается от отношения джефферсоновцев и что
различий между партиями в этом вопросе больше не существует. Более
того, федералисты «новой волны», критикуя противоречия политическо¬
го курса джефферсоновцев, обличали их в демагогии, а себя представля¬
ли в роли подлинных выразителей «гласа народа».
Как показали события, новый имидж федералистов стал внедряться в
сознание избирателей с большим опозданием, а главное, уже после того,
как партия приобрела среди широких слоев американцев прочное реноме
противницы демократии. Основное упущение Федералистской партии в
сравнении с джефферсоновскими республиканцами в области политиче¬
ской стратегии и идеолог ии заключалось в том, что партия не сумела осо¬
знать значения политической демократии как основополагающего мето¬
да взаимодействия с избирателями и важного неотъемлемого звена поли¬
тической системы. Федералисты, констатировал в 1808 г. Н. Уэбстер, сто¬
ронник обновленческих подходов, не только «оказали сопротивление си-
4 Зак. № 2914 Согрии
98 Глава 2
ле общественною мнения», но и «не разобрались в средствах, при помо¬
щи которых управляются все представительные государства»112.
Догматизм федералистов ярко проявился и в их внешнеполитической
доктрине, что раскрывалось по мере обострения англо-американских от¬
ношений. Лидеры федералистов обнаружили неспособность и нежелание
разобраться в объективных причинах углубления англо-американских
противоречий, среди которых одной из главных было открытое попрание
Великобританией прав молодой североамериканской республики, твер¬
дое намерение поставить ее на колени.
Объявление Соединенными Штатами в 1812 г. войны Англии было
встречено федералистами в штыки. Главный их мотив был очевиден: ущерб
США от нарушения Великобританией их морских и торговых прав был го¬
раздо меньше выгоды, извлекавшейся из экономических отношений с
бывшей метрополией. Политические деятели из Новой Англии, удержи¬
вавшие руководство в Федералистской партии, были, казалось, готовы на
любые унижения национального суверенитета США со стороны Лондона,
при том условии, что финансисты и купцы Северо-Востока продолжали бы
получать прибыль от экспортно-импортных операций с Англией.
Меркантильные мотивы федералистов привели их в итоге к шагу, расценен¬
ному многими американцами как предательство: в 1814 г., в разгар англо-амери¬
канской войны, они предприняли попытку отделения штатов Новой Англии от
Союза. Этот шаг оказался для партии самоубийственным: федералисты дискре¬
дитировали себя в глазах нации и вскоре сошли с ее политической арены.
На президентских выборах 1816 г., первых после завершения англо-аме¬
риканской войны, у кандидата от Республиканской партии Д. Монро прак¬
тически не было соперников (за него было подано 183 голоса выборщиков,
а за федералиста Р. Кинга только 34). Сам же период президентства Монро
вошел в американскую историю под названием «эра доброго согласия», что
не в последнюю очередь подразумевало безраздельное господство на поли¬
тической арене Республиканской партии. Для истории США в целом он все
же был исключением, а правилом как раз оказалось двухпартийное сопер¬
ничество, многие принципы которого оформились в 1790—1810-х гг. Веду¬
щая роль в утверждении этих принципов принадлежала джефферсоновским
республиканцам — партии, которая, прийдя в 1800 г. к власти, сумела соче¬
тать нововведения с сохранением фундаментальных экономических и по¬
литических первооснов, заложенных в федералистский период.
В годы первой двухпартийной системы обозначились три принципа —
консенсус, преемственность, альтернативность, — которые стали харак¬
терны для последующих двухпартийных систем. Первый принцип озна¬
чал согласие двух партий в отношении основ североамериканского обще¬
ства, обретших завершенный вид в годы революции. Обе партии призна¬
вали нерушимыми принципы частной собственности, экономической
Становление национальной политической системы 99
конкуренции и рыночных отношений. В качестве основополагающих и
нерушимых государственно-правовых принципов они приняли респуб¬
ликанизм, федерализм, представительное правление, разделение властей,
«сдержки и противовесы», политический плюр&тизм.
Принцип преемственности, продемонстрированный впервые Рес¬
публиканской партией после смены ею федералистов у кормила власти,
означал конструктивное отношение к наследию побежденной партии. До
прихода к власти джефферсоновцы были сторонниками аграрно-фермер¬
ского развития США, но после своей победы они признали также необ¬
ходимость индустриально-торгового пути, усиленно стараясь сгладить
противоречия между этими двумя путями.
Принцип альтернативности проявился в том, что Республиканская пар¬
тия смогла предложить реальную программу реформирования американ¬
ского общества. Между республиканцами и федералистами существовали
состязательность и зримые отличия, избиратели видели их и имели возмож¬
ность выбора на зарождавшемся «политическом рынке». Серьезное разли¬
чие между двумя партиями заключалось в том, что республиканцы призна¬
вали значение политической демократии в качестве основополагающего
механизма политической системы, а также поддерживали демократические
нововведения в социальной и экономической сфере. Республиканцы песто¬
вали демократическую модель либерализма и капитализма, в то время как
идеология и политика федералистов способствовали превращению либера¬
лизма и капитализма в ценности и достояние верхнего класса.
При всем том, что Республиканская партия выдвинула демократическую
общественную модель, по своему социальному составу она на всех этапах ос¬
тавалась элитарной. И здесь мы вновь должны говорить о сходстве между ре¬
спубликанцами и федералистами. Способы выдвижения кандидатов на вы¬
борные должности, подбора и назначений государственных служащих, к ко¬
торым прибегали обе партии, нельзя назвать демократичными. В целом поли¬
тический процесс и политический режим в период пребывания у власти как
федералистов, так и республиканцев можно охарактеризовать как элитарную
демократию. Роль избирателей в политическом процессе, а тем более в поли¬
тическом управлении была незначительной. Сам избирательский корпус ос¬
тавался узким, но и он выбирал непосредственно только меньшую часть но¬
сителей высшей государственной власти. Большая часть — президент, сенато¬
ры — избирались на двухступенчатой основе. В целом решающая роль в поли¬
тической системе и политическом процессе принадлежала элите, но в отли¬
чие от колониального периода в ней трудно обнаружить олигархический ком¬
понент. Так или иначе, прямо или опосредованно, ее формирование было
связано с выборным механизмом. В отличие от колониальной эры в постре¬
волюционный период возник реапьный «политический рынок» с полнокров¬
ной политической конкуренцией элитных групп.
4*
Глава третья
Капитализм, демократия, рабство:
1820-1860-е гг.
Джексоновская демократия: новые слои
против элиты
Период 1820-1860-х гг. можно определить в целом как эпоху второй
(после Войны за независимость и образования США) либерально-де¬
мократической трансформации Соединенных Штатов. Она, в свою оче¬
редь, разделяется на два этапа. Первый, охватывающий 1820—1840-е гг.,
вошел в историю под именем джексоновской демократии, а второй, вби¬
рающий 1850-1860-е гг., известен как период конфликта и Гражданской
войны Севера с Югом. По завершении этой крупной эпохи американ¬
ский капитализм обрел свою классическую форму.
Между двумя названными этапами существовало и сходство, заклю¬
чавшееся в решении единой задачи упрочения либерально-демократиче¬
ских начал капитализма, и серьезное различие. Различие состояло в том,
что на первом этапе проблема рабства не выдвигалась на повестку дня
центральных политических дискуссий и баталий. Его главное содержание
составили конфликты внутри белого населения по вопросам о способах и
формах распределения экономической и политической власти между раз¬
ными социальными слоями.
Содержание политических перипетий джексоновской эпохи привле¬
кало внимание самых разных исследовательских направлений и школ. Ее
первым авторитетным интерпретатором принято считать знаменитого
французского мыслителя А. де Токвиля, посетившего Соединенные Шта¬
ты в 1831 г. и опубликовавшего несколько лег спустя сочинение «Демо¬
кратия в Америке», занесенное в политологическую классику. Развитие
демократических начал в Америке поразило Токвиля, и французский ли¬
беральный аристократ высказал суждение, что некоторые из них могли
быть позаимствованы европейскими обществами. Но он увидел и «изли¬
шества» демократии в Америке, которые, по его мнению, были связаны в
первую очередь с реформами президента Эндрю Джексона. Джексона и
его партию он рассматривал как орудие то лпы, которая в своем стремле¬
нии к равенству была способна на безрассудные поступки, что ярко про¬
Капитализм, демократия, рабство Ю1
явилось и желании ликвидировать Национальный банк США. Влияние
демократии и народа, волю которого олицетворял Джексон, достигло та¬
кого размаха, что богатые американцы были обречены жить в постоян¬
ном страхе'. Подлинным политическим властелином джексоновской
Америки, по заключению Токвиля, был народ, а не элита.
Среди американских историков взгляд на джексоновскую демокра¬
тию как воплощение народовластия наиболее полно выразила прогрес-
систская школа конца XIX — первой половины XX в. В отличие от Токви¬
ля, который видел в демократии джексоновского периода как плюсы, так
и минусы, прогрессистские историки дали ей исключительно положи¬
тельную характеристику. Ф.Д. Тернер, исповедовавший идею о решаю¬
щей роли свободолюбивых западных фермеров в развитии американской
демократии, связывал приход к власти Джексона и его реформы в первую
очередь с их активностью2. Супруги Бирды доказывали что Джексон опи¬
райся на поддержку простого люда как западных, так и восточных штатов,
и определили джексоновскую демократию как «триумф фермерско-рабо¬
чей партии»'. В.Л. Паррингтон подчеркивал остроконфликтный характер
схватки народа и элиты, которая воплотила «стремление покончить с
аристократической системой государственного управления»4. Послед¬
нюю точку в интерпретации джексоновской демократии с позиции про-
грессистской школы поставил А. Шлезингер-младший. Он пришел к вы¬
воду об антимонополистическом и антикапиталистическом характере
джексоновской демократии, которая воплотила волю широкой народной
коалиции, и особенно рабочего класса, оформлявшегося в 1820—1830-х гг.
в «отдельное сословие»5.
Концепция прогрессистской школы подверглась фронтальной реви¬
зии во второй половине XX в. Л. Харц, Д. Бурстин и друтие представите¬
ли школы консенсуса доказывали, что сколько-нибудь острые конфлик¬
ты в джексоновскую эпоху отсутствовал и, что взаимоотношения между
разными слоями развивались в рамках либерального мировидения, кото¬
рому с теми или иными нюансами следовали и бизнесмены, и рабочие, и
фермеры, и плантаторы. Демократия пестовалась совместными усилиями
общества, в котором отсутствовали социальные контрасты".
Чувствительный удар по прогрессистской историографии был нане¬
сен школой исторической политологии, самым оригинальным предста¬
вителем которой был Л. Бенсон7. Согласно ей. социальные различия не
имели отношения к соперничеству политических партий джексоновской
эпохи: они в действительности отразили этнорелигиозные расхождения в
среде белых американцев, в первую очередь между протестантскими
группировками, опиравшимися на англосаксов, и католиками, ядро ко¬
торых составляли ирландские эмигранты.
Один из самых известных современных исследователей Джексонов¬
102 Глава 3
ской эпохи Э. Песеен подверг сокрушительной критике как историкон-
прогрессистов. так и школу консенсуса. В отличие от прогрессистов, он
доказывал, что конфликт во взаимоотношениях Демократической и Виг-
ской партий, представлявших в равной степени элитные слои, отсутство¬
вал, и, в отличие от школы консенсуса, утверждал, что Америка не была
демократией, ей были присущи социальные контрасты, а экономическая
и политическая власть была сконцентрирована в руках верхнего класса.
Приведенные им факты «прокапиталистических», то есть соответство¬
вавших интересам предпринимательских слоев, законов, одобренных как
демократами, так и вигами, выглядели весьма внушительно*. Вместе с тем
нелицеприятные суждения Пессена о джексоновской демократии имели
в своей основе идеалистические представления о демократии и ее воз¬
можностях: американский историк явно подразумевал, что осуществима
некая совершенная демократия, которая не только в риторике, но и на
практике означает правление народа и для народа.
Свое собственное определение содержания общественного конфлик¬
та джексоновской эпохи дали Р. Хофстедтер и Б. Хэммонд. Перипетии
джексоновской эпохи они связывали с выходом на общественную аван¬
сцену в связи с бурной индустриализацией Северо-Востока и фермериза-
цией Запада новых предпринимательских слоев, бросивших вызов фи¬
нансово-торговому истеблишменту9. Два влиятельных историка доказы¬
вали, в отличие от прогрессистской школы, что возникший в связи с этим
политический конфликт не затрагивал основ американской цивилиза¬
ции, и, в отличие уже от консервативного крыла школы консенсуса, по¬
лагали, что это был пусть и не фундаментальный, но реальный конфликт,
способствовавший расширению основы американской демократии.
Самым новейшим истолкованием конфликта джексоновской эпохи
явилась интерпретация, основывающаяся на теории модернизации. Со¬
гласно ей, противоборство между Джексоном и его сторонниками, с од¬
ной стороны, и Вигской партией и ее последователями — с другой, отра¬
зило конфликт между аграрно-демократической Америкой, представляв¬
шей «план прошлого», и Америкой индустриальной, стратифицирован¬
ной и модернизирующейся, обращенной лицом в будущее10. Подобная
оценка хотя и включает сочувствие к джексоновской Америке, все же оз¬
начает, что прогрессивное развитие США было связано по преимуществу
с усилиями Вигской партии.
* * *
В экономическом плане главное содержание рассматриваемого пери¬
ода составила смена мануфактурного капитализма промышленным1'. Хо¬
тя в экономике США вплоть до последней трети XIX в. преобладал аграр¬
Капитализм, демократия, рабство ЮЗ
ный сектор, не он, а именно промышленный капитализм придал эконо¬
мическому развитию новые качества и динамику и оказал главное влия¬
ние на социальную реструктуризацию общества. Последняя имела пря¬
мое отношение к возникновению феномена джексоновской демократии.
Промышленная революция стимулировала и аграрную экономику, в раз¬
витии которой особое значение имела фермеризация огромных западных
территорий. Последний процесс стал еще одним важным социальным ис¬
точником джексоновской демократии.
Большинство исследователей признают в качестве отправной даты
становления новых качеств американской экономики 1815 г. Глубину
экономических преобразований принято иллюстрировать с помощью
цифр, характеризующих экономические изменения на протяжении по¬
следующих четырех десятилетий.
В США, как и в Великобритании, родине промышленной революции,
ведущая роль в смене мануфактурного капитализма фабрично-заводским
принадлежала текстильной промышленности. Она сконцентрировалась в
северо-восточных штатах, а бум текстильного производства характеризу¬
ют следующие цифры: с 1817 по 1837 г. выпуск тканей увеличился с 4 до
308 млн. ярдов, то есть в 77 раз12. Затем индустриализация распространи¬
лась и на другие отрасли.
Бум в промышленности сопровождался бумом на транспорте. В нача¬
ле XIX в. американцы сосредоточились на создании сетей сухопутных до¬
рог: этот процесс получил название «внутренних усовершенствований». В
1817 г. началась эпоха водных каналов. Сначала построили канал Эри,
главную северо-восточную магистраль, которая стала быстро приносить
прибыль. К 1850 г. длина каналов, покрывших густой сетью по преимуще¬
ству Северо-Восток США, составила 3700 миль (около 6000 км).
В 1830 г. была построена первая железная дорога, а к 1860 г. длина же¬
лезных дорог в США составила 31 тысячу миль (около 50000 км) — столь¬
ко же, сколько во всем остальном мире. Несмотря на то что железные до¬
роги более чем в 8 раз превзошли по длине водные каналы, значение по¬
следних в становлении национального рынка не следует преуменьшать.
Дело в том, что строительство каналов обходилось дешевле, тарифы за
перевозки на них были ниже, поэтому многие предприятия, особенно
расположенные близко от каналов, предпочитапи перевозить свою про¬
дукцию водным путем. Но со временем железные дороги, обладавшие
многими иными преимуществами (скорость перевозок, их объемы и т.д.),
стали доминирующим транспортным средством. Строительство дорог,
каналов и железнодорожных магистралей породило одно важное органи¬
зационно-структурное нововведение в истории американского капита¬
лизма. Поскольку оно требовало огромных капиталовложений, возникла
и укоренилась корпоративная форма бизнеса. Соответственно возросла
104 Г лава 3
численное!ь предпринимательскою класса, а корпорации выдвинулись
на верхнюю позицию в мире бизнеса .
В период с 1820 по 1860 г. численность городского населения увели¬
чилась с 7 до 20%. Это был самый высокий темп урбанизации в американ¬
ской истории. Но все же и в эти десятилетия аграрная экономика по
удельному весу преобладала над промышленной и сохраняла существен¬
нейшее влияние на социально-политические процессы.
Транспортная революция помогла сельскохозяйственному производ¬
ству выйти на общенациональный и мировой рынок. Бум в текстильной
промышленности резко увеличил спрос на хлопок, который стал главной
сельскохозяйственной культурой. Известный историк-клиометрист
Д. Норт доказывал даже, что именно хлопок, составивший в 1830-х гг.
63% американского экспорта, стал подлинным «джинном» экономичес¬
кого роста в США14. Многие исследователи, не соглашаясь с выпячивани¬
ем роли «хлопкового бума», единодушны в том, что сельское хозяйство
развивалось динамично, причем в его развитии все заметнее было значе¬
ние фермерских хозяйств.
Появились миллионы новых сельских хозяев, осваивавших западные
территории. Многие историки США длительное время полагали, что это
были вчерашние промышленные рабочие и приписывали Западу роль со¬
циального «предохранительного клапана» (обращая рабочих в фермеров,
западные земли снимали классовый конфликт между пролетариатом и
предпринимателями). На современном этапе большинство американских
исследователей полагает, что на Запад устремлялись не промышленные, а
сельскохозяйственные рабочие, а также арендаторы и дети фермеров из
северо-восточных штатов. Это обстоятельство, однако, не отменяет фак¬
та стремительного роста численности новых мелких сельских собствен¬
ников, имевших собственные социально-политические интересы.
Плоды экономического роста распределялись неравномерно. Неко¬
торые авторы даже полагают, что социальное расслоение в этот период
усилилось. Согласно расчетам Д. Вильямсона и П.Линдерта, в 1776 г.
верхний один процент белых американцев владел 12,6% национального
богатства, а верхние десять процентов — половиной всех богатств. В
1860 г. доля богатства верхнего одного процента достигла 29%, а верхних
десяти процентов — 73% национального богатства". Э. Пессен также при¬
водил цифры, свидетельствующие об усилении социального неравенст¬
ва10. Экономическое неравенство создавало основу для статусной страти¬
фикации, так же как и для различий в жилищных условиях, образовании,
досую и, конечно, в доступе к политической власти.
Нарастание экономических различий не означало, что положение
нижних слоев вообще становилось хуже. Так, реальная заработная плата
рабочих в период с 1815 по I860 г. увеличилась в полтора раза. Но если
Капитализм, демократия, рабство 105
учесть, что доход среднестатистического американца за этот же период
вырос вдвое можно заключить, что прибавка национального богатства
доставалась в гораздо больших пропорциях верхнему классу. Рабочие в
этот период столкнулись и с пороками, характерными для первоначаль¬
ной, «дикой» стадии промышленного капитализма. Ненормированный
рабочий день, распространявшийся не только на мужчин, но также на
женщин и детей, массовая безработица, бродяжничество — эти и другие
«родимые пятна» юного капитализма, известные уже несколько десяти¬
летий в Англии, распространялись и в Америке. В 1819 г. страна узнала
еще об одном негативном следствии бурного промышленного развития —
кризисе перепроизводства.
С экономическими тяготами столкнулся не только молодой рабочий
класс, но и новые собственнические слои, в первую очередь фермеры.
Многих из них разорил или загнал в финансовую кабалу кризис 1819 г.
Когда же новые собственники пытались найти причину своих неудач, то
чаще всего возлагали вину на диктат старой «денежной аристократии»,
оплотом которой в их глазах стал Национальный банк США.
С 1816 г. в США существовал Второй Национальный банк. И хотя, в
отличие от Первого Национального банка, он был детищем не федералист¬
ского, а республиканского правительства, Второй Национальный банк,
как и Первый, олицетворял для многих унию «денежного мешка» и госу¬
дарства. Правительство располагало 20% его капиталов и назначало одну
пятую директоров. Этого было недостаточно, чтобы подчинить банк воле
государства, и на практике им управляли ведущие американские финанси¬
сты, использовавшие в своих интересах привилегии, дарованные банку
правительством. В глазах многих американцев, особенно начинающих
предпринимателей, Национальный банк был монополией, мешавшей раз¬
вернуться провинциальным банкам: он препятствовал честной конкурен¬
ции, лишал соперников равенства шансов, использовал свои привилегии
для обогащения северо-восточных финансистов и грабежа мелкой сошки.
Из разных штатов поступали энергичные протесты против деятельно¬
сти Национального банка, в которых утверждалось, что он подвергает ме¬
стные банки сверхжесткому контролю, обрекает их на прозябание и бан¬
кротство. Жалобы на финансовый спрут порой противоречили друг другу:
рабочие северо-восточных штатов, например, обвиняли банк в том. что
контролируемая им денежная эмиссия ведет к инфляции, в то время как
фермеры Запада полагали, что банк искусственно сдерживает печатание
денежных знаков. Данное противоречие объяснялось различием их инте¬
ресов: рабочие негодовали по поводу постоянного роста цен, в первую
очередь на питание, фермеры же полаг али, что покупателям не хватает де¬
нежных знаков на приобретение их продукции. Веды их были разными, но
приписывались они одному источнику - Национальному банку.
106 Глава 3
Насколько обоснованным было обвинение банка в монополизации
финансовой сферы? Внешне оно не было очень убедительным: банк не¬
посредственно распоряжался не более чем одной третью финансовых ре¬
сурсов страны. Но он располагал механизмами и привилегиями, которые
позволяли диктовать свою волю в финансовой сфере. Один из таких ме¬
ханизмов подметил А. де Токвиль. «Банк Соединенных Штатов, — писал
он, — имел всегда в своих руках значительное число билетов, выпушен¬
ных провинциальными банками, по которым он может каждый день по¬
требовать от последних уплаты звонкой монетой. Напротив, ему нечего
бояться подобной опасности, так как размер средств, которыми он может
располагать, позволяет ему быть готовым ко всяким требованиям. Ввиду
такого положения, угрожавшего их существованию, провинциальные
банки принуждены сдерживаться и выпускать в обращение лишь число
билетов, соответствующих их капиталу»18.
Возможности своего финансового господства Национальный банк
продемонстрировал уже в момент создания. В 1817 г., основываясь на рас¬
поряжении Конгресса США, Национальный банк потребовал от провин¬
циальных банков возвращать долги не в бумажных деньгах, а звонкой мо¬
нетой. Это привело к перенапряжению ресурсов местных банков, росту
банкротств, обострению проблемы долгов мелких предпринимателей и
фермеров, особенно в западных и южных штатах. Экономический кризис
1819 г. прямо увязывался ими с происками денежных воротил из Нацио¬
нального банка. Легислатуры штатов стали принимать законы, защища¬
ющие местных предпринимателей и ограничивающие всевластие «монст¬
ра», как нарекли Национальный банк. Мэрилендская легислатура одоб¬
рила закон о весьма чувствительном налогообложении местного отделе¬
ния Национального банка. На защиту последнего встал Верховный суд
США во главе с Д. Маршаллом. Действия Национального банка и под¬
держивавшего его центрального правительства вызывали растущее недо¬
вольство среди избирателей.
•к к к
В 1820-х гг. во многих штатах были приняты законы, расширявшие
возможности простых американцев выражать свой протест при помощи
избирательных бюллетеней. При этом процесс политической демократи¬
зации отнюдь не был запущен Джексоном, как полагают некоторые авто¬
ры19, а предшествовал его приходу к власти. Еще в начале XIX в. штаты
Нью-Джерси (1807 г.) и Мэриленд (1810 г.) отменили имущественный из¬
бирательный ценз. После войны 1812—1815 гг. прокатилась целая волна
отмен имущественного ценза. Американский историк Ч. Уильямсон,
один из наиболее авторитетных исследователей эволюции избирательно¬
Капитализм, демократия, рабство Ю7
го права в США, попытался закрепить лидерство в этом процессе за вос¬
точными штатами и упрекнул Ф.Д. Тернера в том, что. обосновывая при¬
оритет западных штатов, он поставил «западную телегу впереди восточ¬
ной лошади»20. Но упрек этот не вполне справедлив: если имущественный
ценз вначале был отменен действительно в некоторых восточных штатах,
то его стремительное повсеместное крушение после 18 J5 г. было связано
именно с политической активностью жителей западных штатов. В вос¬
точных штатах этот процесс протекал в целом медленнее и сталкивался с
серьезным сопротивлением элит. В целом же к 1828 г., то есть к моменту
избрания Джексона президентом, имущественный ценз сохранялся толь¬
ко в трех (Род-Айленд, Виргиния и Луизиана) из 24 штатов.
Вторая важная политическая реформа 1820-х гг. - повсеместная пере¬
дача права избрания президентских выборщиков от легислатур штатов ря¬
довым избирателям. К 1828 г. только в одном штате — Южной Каролине —
избрание президентских выборщиков еще сохранялось за легислатурой.
Демократические нововведения способствовали росту политической ак¬
тивности взрослого белого мужского населения США, которое с 1820-х гг.
почти в полном составе могло участвовать в выборах как законодателей,
так и президента. Возрастанию политической активности рядовых изби¬
рателей благоприятствовал и технический прогресс: строительство дорог,
совершенствование транспортных средств делали путь к избирательным
участкам много короче и легче.
Рост политической активности американцев характеризуют следую¬
щие цифры: в 1788 и 1790 гг. в первых общенациональных выборах участ¬
вовало соответственно 13 и 16% электората, в 1824 г. в президентских вы¬
борах приняли участие 26,5, а в 1828 г. уже 56,3% избирателей. Сам элек¬
торат в 1820-х гг. увеличился в четыре раза. В 1840 г. количество избирате¬
лей, воспользовавшихся правом волеизъявления, достигло рекордного
уровня - 78% и в последующем вплоть до начала 1900-х гг. составляло в
среднем 75%21. В XX в. этот уровень избирательской активности остался
непревзойденным.
Двадцатые годы XIX в. ознаменовали начало эры массовой политики,
которая диктовала новые правила поведения «продавцов» и «покупате¬
лей» на политическом рынке. Между тем Республиканская партия, утвер¬
дившая после 1816 г. монополию в партийно-политической системе стра¬
ны, явно не поспевала за стремительными общественными переменами.
Ее попытки устранить соперничество Федералистской партии с помо¬
щью заимствования лозунгов последней и превратиться в партию Нацио¬
нальных республиканцев, удовлетворяющую всем и всяческим вкусам, при¬
вели на практике к расшатыванию традиционной социальной базы и еще
к большему усилению в партии элитарных начал. Уже во времена прези¬
дентства Мэдисона, подписавшего закон о Национальном банке, выска-
108 Глава 3
зывашпеюся в пользу высоких протекционистских тарифов и дорогосто¬
ящих федеральных проектов по поддержанию интересов национальной
промышленности, «старые республиканцы» обвинили партийное руко¬
водство в перерождении, заявив, что администрация «переплюнула Алек¬
сандра Гамильтона».
Д. Монро, преемник Мэдисона на президентском посту (1817—1825),
еще более решительно утверждал протекционизм, расширял активность
федерального правительства, поошрял финансистов и земельных спеку¬
лянтов, но в то же время оставался глух к запросам новых социальных
слоев. Критики особенно подчеркивали, что чрезмерная экономическая
активность государства ведет к срастанию его с бизнесом и является ис¬
точником массовой коррупции. В партии Национальных республикан¬
цев, как стали называть Республиканскую партию, наметился раскол,
внутрифракционное соперничество оказывалось не менее серьезным,
чем прежнее противоборство партий с разными названиями. В 1824 г. На¬
циональные республиканцы не сумели договориться о едином кандидате
на президентский пост. Разные фракции выдвинули сразу четырех пре¬
тендентов, одним из которых был Эндрю Джексон. Он же оказался пер¬
вым, а в 1824 г. и единственным, кто чутко уловил требования новой эры
массовой политики и запросы новых социальных слоев.
К 1824 г. Э. Джексон (род. 1767 г.) обладал богатым политическим
опытом и, что очень важно, среди четырех кандидатов был единственным,
кто мог претендовать на звание народного президента. Первым основанием
для этого было его происхождение и способ вхождения в верхний класс: в
отличие от всех президентов-предшественников, выходцев из элиты,
Джексон родился в бедной семье, рано лишился родителей и проделал путь
наверх, полагаясь исключительно на собственные усилия и ум. Его путь к
богатству и известности воплотил популярную национальную идею — «че¬
ловек, сделавший себя сам» (selfmade man). При этом Джексону удавалось
совершать одновременно восхождение и по экономической, и по государ¬
ственно-политической лестнице. Обосновавшись в Теннесси, Джексон су¬
мел стать преуспевающим плантатором и предпринимателем. В возрасте
29 лет он был избран членом нижней, а год спустя и верхней палаты Кон¬
гресса США. В первой четверти XIX в. он занимал посты члена Верховно¬
го суда штата Теннесси, военного губернатора Флориды, сенатора США.
Вторая черта Джексона, обеспечившая ему популярность в народе, —
неизменный демократизм политических воззрений. Уже дебютируя на
политической арене в конце XVIII в., он проявил себя твердым джеффер-
соновцем: требовал отмены имущественного ценза для избирателей, го¬
сударственного невмешательства в экономику и равных стартовых и кон¬
курентных возможностей для всех американцев, продажи западных зе¬
мель по низким ценам представителям нижних слоев, разделения и раз¬
Капитализм, демократия, рабство 109
граничения полномочии центра и ипаток. Он был англофобом и франко¬
филом, жестко критиковал за «аристократизм» и элитарность политику
Вашингтона и Д. Адамса22. Дебютируя на президентских выборах в 1824 г.,
Джексон выступал под знаменем «старых республиканцев»: развенчивал
срастание правительства с финансами и бизнесом, отрыв государства от
народа и коррупцию, отстаивал право доступа всех американцев к госу¬
дарственным должностям, защищал суверенитет штатов25.
Наконец, третья черта Джексона, обеспечившая ему широкую попу¬
лярность среди избирателей, — нацеленность на экспансию, расширение
американских территорий любой ценой. Экспансионизм был неотъемле¬
мой чертой американского массового сознания: в приобретении и завое¬
вании новых территорий граждане США видели залог не только процве¬
тания страны, но и личного благополучия. Джексон был не только идео¬
логом. но и самым удачным практиком экспансии. В ходе войны
1812—1815 гг. генерал Джексон не только одержал самую громкую победу
над англичанами (в январе 1815 г. под Новым Орлеаном), но и разгромил
множество индейских племен, отняв у них три пятых нынешней Алабамы
и одну пятую Джорджии. В конце 1810-х гг. его усилиями была завоевана
Флорида и разгромлены племена семинолов. Кредо Джексона — индей¬
ские территории должны быть заселены американцами — вдохновляло
миллионы соотечественников.
В 1824 г. Джексон смог завоевать широкую поддержку избирателей,
но президентские выборы проиграл. Хотя он и заручился поддержкой на¬
ибольшего количества выборщиков — 99, оно оказалось меньше полови¬
ны от общего числа. Как и в 1800 г., во время противоборства между
Т. Джефферсоном и А. Бэрром, право избрания президента перешло к па¬
лате представителей.
В палате представителей начались интриги. Первую скрипку играл ее
спикер, один из лидеров Национальных республиканцев и один из четы¬
рех претендентов на президентское кресло Г. Клей. Не имея сам реальных
шансов стать президентом, он агитировал своих сторонников проголосо¬
вать за Д. К. Адамса, поддерживавшего его программу. Адамс и был избран
президентом. Через несколько дней после его победы стало известно, что
Клей получил в новом правительстве место государственного секретаря.
Заключение сторонников Джексона было единодушным: произошла са¬
мая грязная сделка со времен создания американской республики, отняв¬
шая победу у избранника народа.
Джексон, взбешенный исходом голосования в Конгрессе, расценил его
как «распродажу конституционных прав народа». Но поражение не сломило,
а только раззадорило генерала: теперь он был намерен вести политическую
борьбу по-настоящему, готовясь к новым выборам загодя, сколачивая разно¬
образные коалиции и группировки, ведя хитроумные политические игры,
110 Глава 3
коли уж для победы недостаточно было поддержки народа. Не прошло и го¬
да после неудачных для Джексона выборов, как лег ислатура Теннесси вы¬
двинула его кандидатом в американские президенты на следующий срок.
Его поместье Эрмитаж превратилось в штаб-квартиру новой политической
фракции. В Вашингтоне сформировался еще один центр оппозиции Д.К.
Адамсу, признавший Джексона своим лидером. Ось «поместье Эрмитаж —
оппозиция в Конгрессе» цементировала новую фракцию, которая вскоре на¬
звала себя демократическими республиканцами (в противовес националь¬
ным республиканцам), а впоследствии Демократической партией.
В 1828 г. сторонники Джексона агитировали за него как за «народно¬
го кандидата», защитника фермеров Запада и рабочих Северо-Востока.
Когда в декабре того же года подвели итог президентских выборов, выяс¬
нилось, что Джексону досталось 178 голосов выборщиков, а Адамсу толь¬
ко 83. Джексон смог взять верх и на Западе, и на Юге, и на Востоке.
Четвертого марта 1828 г. он был приведен к присяге в качестве седьмого
президента США. Страна вступила в эпоху джексоновской демократии.
* * *
Эпоха джексоновской демократии продолжалась 20 лет. Среди ново¬
введений этой эпохи, помимо прочих, важное место принадлежит изме¬
нениям в политической системе и политическом процессе. В политичес¬
кой системе упрочилась роль партий. Известный американский историк
Р. Маккормик неслучайно определил политическую историю США от
джексоновской эпохи до конца XIX в. как «партийный период»24.
С джексоновского периода соперничество партий стало фокусиро¬
вать и организовывать вокруг себя соперничество всех других политичес¬
ких институтов. Так, газеты и журналы, число которых существенно уве¬
личилось, четко разделились по партийным привязанностям. До 95% из¬
даний открыто декларировали свою приверженность той или иной пар¬
тии, а оставшиеся 5% были «беспартийными» лишь по той причине, что
вообще не уделяли внимания политике25. Резко усилилась партийная дис¬
циплина при голосованиях в Конгрессе США. Партийная принадлеж¬
ность стала главным критерием при назначениях на государственные
должности. Избиратели прочно, как никогда, идентифицировали себя с
той или иной партией, и эта идентификация обнаружила тенденцию пе¬
редаваться «по наследству».
Важными нововведениями в политическом процессе, характеризо¬
вавшими наступление эры массовой политики, стали многочисленные
митинги избирателей во время предвыборных кампаний, так же как и
красочные парады, перераставшие часто в народные политические кар¬
навалы в поддержку того или иного кандидата. С 1832 г. как главные, так
Капитализм, демократия, рабство 111
и мелкие партии стали выдвигать и избирать кандидатов в президенты на
национальных конвентах, в которых принимали участие делегаты от всех
штатов. Конвенты потеснили прежние узкоэлитарные кокусы в Конгрес¬
се. В 1840 г. Демократическая партия приняла первую национальную по¬
литическую платформу, открыто излагавшую ее позицию избирателям и
накладывавшую на партию определенные обязательства. Четыре года
спустя ее примеру последовала Вигская партия.
Джексоновская эпоха ознаменовалась утверждением в стране новой,
второй двухпартийной системы. Из двух партий первой идейно и органи¬
зационно оформилась Демократическая, которая доминировала на про¬
тяжении 20 лет. Демократы побеждали на четырех из пяти президентских
выборах этого периода, а если учесть, что во время вигского президентст¬
ва (1841 — 1845 гг.) верховная исполнительная власть перешла от скоропо¬
стижно скончавшегося У. Гаррисона к симпатизировавшему демократам
вице-президенту Д.Тайлеру, то тогда джексоновскую эпоху можно без
экивоков назвать периодом господства демократов. В 1828 г. последовате¬
ли Джексона еще именовались «демократическими республиканцами»,
противопоставляя себя «национальным республиканцам». С 1832 г. они
уже прочно взяли имя Демократической партии.
Национальные республиканцы впервые использовали имя «виги» в
1833 г. Это название было позаимствовано ими из эпохи революционной
борьбы Северной Америки против Великобритании: тогда им воспользо¬
вались американские патриоты, протестовавшие против узурпаций коро¬
ля Георга III и английских тори. Виги 1830-х гг. протестовали против «ко¬
роля Эндрю», как они именовали Джексона, отнявшего, по их мнению,
власть и у Конгресса, и у Верховного суда. Г. Клей и руководство нацио¬
нальных республиканцев одобрили имя «виги» в 1834 г., а окончательно
оно закрепилось к 1840 г.
Период с 1834 по 1840 г. ознаменовался укоренением и оформлением
организационной структуры двух партий во всех штатах. Но и в партийном
строительстве виги отставали от демократов, сумев твердо встать на ноги
только в 1840 г. В том же году обе партии мобилизовали в свою поддержку
наибольшее количество сторонников: на президентские выборы явилось
78% избирателей — рекордная цифра не только для XIX. но и для XX в.
В трудах американских историков вплоть до середины XX в. эти две
партии представали если уж не как классово противоположные, то точно
как радикально отличные друг от друга. В исторической литературе вто¬
рой половины XX в. возобладал ревизионистский подход, отрицающий
наличие социально-экономических отличий между демократами и вига¬
ми. Признать абсолютно верной традиционную или, наоборот, ревизио¬
нистскую точку зрения не представляется возможным по той причине,
что ни та, ни другая не заключает в себе удовлетворительного синтеза. В
112 Глава 3
традиционной концепции преобладает интерес к идеологии Демократи¬
ческой и Вигской парчий. и которой их различие проступает наиболее
зримо. В ревизионистской литературе доминирует интерес к социально¬
му составу демократов и вигов, в котором различие между ними смазано.
Полнокровный синтез исторического места и роли двух партий предпо¬
лагает, как минимум, анализ четырех компонентов: 1) состав руководства
партий, 2) их социальная база, 3) идеология демократов и вигов, 4) ре¬
зультаты их практической деятельности.
Демократы и виги не были антагонистическими партиями. Более то¬
го, вторая двухпартийная система закрепила ту первооснову функциони¬
рования партий — консенсус в отношении главных американских общест¬
венно-политических институтов, — которая укоренилась уже в эпоху пер¬
вой двухпартийной системы. Ни виги, ни демократы не ставили под со¬
мнение частную собственность, республиканизм, федерализм, разделение
властей, социальную стратификацию. Демонстрируя приверженность
мирному конституционному соперничеству, они одобрили принцип «кля¬
па» (the gag rule), то есть запрета на обсуждение главной взрывоопасной
проблемы — рабства. Но во взаимоотношениях партий присутствовала и
апьтернативность в выборе общественно-политического курса, которая по
сравнению с эпохой первой двухпартийной системы серьезно обновилась.
Совокупность накопленных данных о социальном составе демократов
и вигов (наибольшее их количество приведено Э. Пессеном) свидетельст¬
вует, что обе партии рекрутировали свое руководство и актив из верхних
слоев американского общества. Вместе с тем факты, в том числе приводи¬
мые Пессеном, свидетельствуют, что новые и менее богатые элитные слои
пополняли по преимуществу Демократическую партию, а актив вигов со¬
ставляли уже устоявшиеся и более богатые страты верхнего класса26.
О менее элитном характере Демократической партии в сравнении с
Вигской свидетельствует то, что в ней было гораздо меньше людей с выс¬
шим образованием, которое в тот период расценивалось в качестве одно¬
го из наиболее значимых статусных показателей27. Не опровергнут и не
утратил своего значения и вывод Ф. Гейтела о том, что после начала реа¬
лизации джексоновских реформ соотношение американцев из верхнего
класса в двух партиях стало резко меняться в пользу вигов26. Таким обра¬
зом, сравнение социального состава и динамики руководства и актива
двух партий позволяет увидеть в их соперничестве признаки «революции
элит»: новые верхние слои или претенденты на элитные места пытались
использовать Демократическую партию для того, чтобы потеснить ста¬
рые, в первую очередь финансовые, элитные группы.
Разношерстным был социальный состав электората демократов и ви¬
гов. При этом представители средних и нижних слоев, в том числе фер¬
мерство и рабочие, разделялись в своих партийных симпатиях. Тезис
Капитализм, демократия, рабство 113
Л. Шлезингера-младшего о том, чю рабочие безоговорочно поддержива¬
ли Джексона, не выдержал испытания временем. Локальные историчес¬
кие исследования покатали, что часть рабочих, как это имело место, на¬
пример. в Нью-Йорке, голосовала за Демократическую партию, но дру¬
гая часть, как, например, в Филадельфии, поддерживала вигов. И все же
в поведении электората обнаруживается та отчетливая и многозначитель¬
ная тенденция, что менее зажиточные и статусно ущемленные представи¬
тели средних и нижних слоев отдавали предпочтение Демократической
партии24. Характерна и политическая география разделения электората
двух партий: экономически более развитые и коммерциализированные
районы чаще отдавали предпочтение вигам, а экономическая «перифе¬
рия» возлагала надежды преимущественно на Демократическую партию30.
Показательна социально-экономическая характеристика этнического
и религиозного электората двух партий. Тезис Л. Бенсона и его последова¬
телей о том, что большинство протестантов и урожденных американцев
голосовали за вигов, а католики и иммигранты становились опорой Демо¬
кратической партии, соответствует действительности. Но подобное этно¬
религиозное разделение заключает в себе очевидный социальный под¬
текст. о котором умалчивается в работах историков этнорелигиозной шко¬
лы. Коренные американцы, в первую очередь протестанты, обладали оче¬
видными статусными преимуществами в сравнении с иммигрантами, сре¬
ди которых во второй четверти XIX в. в большинстве были немцы и ир¬
ландцы католического вероисповедания. Поддержка коренными амери¬
канцами и протестантами Вигской партии заключала желание сохранить
эти преимущества, в то время как стремление иммигрантов и католичес¬
ких общин сплотиться вокруг Демократической партии, обещавшей по¬
следовательно бороться за «равенство возможностей», означало попытку
перераспределения и обновления социальных статусов, укоренившихся в
американском обществе. В целом анализ социальной базы двух партий,
так же как и социального состава их руководства и актива, позволяет за¬
ключить, что экономически и статусно приниженные слои обнаруживали
тенденцию в большей мере поддерживать Демократическую партию.
•к -к -к
Однозначные оценки двух партий затруднены по той причине, что и
в политическом отношении обе они не были однородны. В каждой из них
присутствовало несколько течений и фракций. Среди демократов и среди
вигов расхождения между фракциями были столь сильны, что лидерам
партий с трудом удавалось, а подчас не удавалось заручиться поддержкой,
необходимой для выдвижения кандидата в президенты. Были случаи,
когда партии предлакити избирателям по нескольку фракционных канди¬
114 Глава 3
датов или же выдвигали на президентскую должность не признанного ли¬
дера, а «темную лошадку», которая не вызывала разногласий среди фрак¬
ций. Практика выдвижения «темных лошадок» укоренилась как раз в
эпоху второй двухпартийной системы: в 1840 г. президентом США был
избран У. Гаррисон, «темная лошадка» вигов, а в 1848 г. президентом стал
Д. Полк, «темная лошадка» демократов.
В момент образования Демократической партии самыми влиятель¬
ными в ней были северо-восточная фракция во главе с М. Ван Бюреном
и южная во главе с Д. Кэлхуном.
Ван Бюрен, преуспевающий юрист, превосходный политик и утончен¬
ный интеллектуал, с самого начала стал теоретиком партии, снабжавшим
ее разнообразными демократическими доктринами и лозунгами. Он пер¬
вым среди американских политиков увидел в однопартийном правлении
Национальных республиканцев, к которым до конца 1820-х гг. принадле¬
жал и сам, не благо, а зло. Однопартийное правление, доказывал Ван Бю¬
рен, не способно утвердить национальное согласие, на практике его глав¬
ное следствие состоит в другом — распространении коррупции и узурпа¬
ции власти. Обоснованию преимуществ двухпартийной системы, конку¬
ренции партий, только и создававшей, по его убеждению, возможность
совершенствования общества и демократии, он посвятил специальную
книгу31. В образовании джексоновской партии Ван Бюрен увидел шанс не
только на пресечение «антиреспубликанской линии объединенного капи¬
тала»32, но и на воссоздание двухпартийной системы. Он твердо поддержал
антимонополистические меры Джексона, стал его самым надежным идей¬
но-политическим партнером, а впоследствии и преемником, заняв после
ухода Джексона в отставку кресло президента США (1837—1841).
Д. Кэлхун и ведомая им южная фракция возглавили консервативное
крыло Демократической партии. С приходом к власти Джексона они свя¬
зывали надежду на защиту аграрных, особенно плантаторских интересов.
Южная фракция решительно протестовала против протекционистских
тарифов на промышленный импорт и против финансирования централь¬
ным правительством строительства дорог, каналов и других «внутренних
улучшений». Разраставшейся экономической активности федерального
правительства, которая была по преимуществу подчинена интересам се¬
веро-восточного банковского и промышленного капитала, южане проти¬
вопоставляли идеи суверенитета штатов и «узкого» толкования федераль¬
ной Конституции. После избрания Джексона президентом США Кэлхун
занял пост вице-президента.
Вскоре, однако, между двумя лидерами государства и Демократичес¬
кой партии возник острый конфликт. Отказ Кэлхуна подчиниться требова¬
нию Джексона о признании верховенства федеральных законов по отно¬
шению к правам штатов привел в 1830 г. к разрыву между ними. Кэлхун и
Капитализм, демократия, рабство 115
часть южан, твердо отстаивавших суверенитет штатов, покинули Демокра¬
тическую партию, но вернулись в нее в конце 1830-х гг, уже во времена
президентства Ван Бюрена, сделавшего некоторые уступки раскольникам.
В Демократической партии были и более мелкие группировки как ради¬
кального, так и консервативного толка. На ее «левом» фланге были заметны
сторонники Т. Бентона, блестящего оратора и яростного защитника запад¬
ного фермерства. В программе Бентона особенно важное место занимали
требования резкого сокращения цен на землю и расширения политическо¬
го представительства и влияния западных штатов. На левом фланге находи¬
лись и представители северо-восточных рабочих партий типа О. Броунсона
и Р. Оуэна, поддерживавших эгалитарные лозунги Джексона и дававших им
радикальную трактовку. В зависимости от изменений курса Демократичес¬
кой партии «рабочая фракция» то покидала, то вновь поддерживала ее, не
занимая, однако, ни разу сколько-нибудь влиятельного положения.
На правом фланге, кроме фракции Кэлхуна, расположилась также
группировка северо-восточных буржуа, в которую входила и часть финан¬
систов. С этой группировкой у Джексона произошел серьезный конфликт
в 1833 г.: консервативная северо-восточная фракция встретила в штыки
решение о ликвидации Национального банка. Джексон сомкнулся тесно,
как никогда, с «левыми» фракциями. В целом магистральную линию
Джексона и демократов 1830-х гг., если воспользоваться современной по¬
литической терминологией, можно определить как левоцентристскую.
Фракционные противоречия в Демократической партии достигли на¬
ивысшей точки во второй половине 1840-х гг., когда они приобрели сек¬
ционный (региональный) характер. Северная фракция выступала за за¬
прещение распространения рабства на присоединенные к США террито¬
рии, а южная отстаивала противоположный подход. Верх взяли южане, и
теперь уже северо-восточной фракции во главе с Ван Бюреном пришлось
покинуть партию вследствие этих перипетий. На рубеже 1840—1850-х гг.
Демократическая партия превратилась в прорабовладельческую.
Среди фракций Вигской партии главное место принадлежало группи¬
ровке Г. Клея. Клей, богатый землевладелец и юрист из Кентукки, был
одним из самых влиятельных деятелей Национальных республиканцев, а
с образованием Вигской партии стал ее главным идеологом и политичес¬
ким лидером. Программа Клея вошла в историю под именем «Американ¬
ской системы». Ее главные требования: высокие протекционистские та¬
рифы, поддержка централизованной финансовой системы и Националь¬
ного банка, активное участие федерального правительства в строительст¬
ве дорог, каналов и других «внутренних улучшениях», освоение западных
территорий, — пользовались поддержкой в первую очередь среди северо-
восточных торгово-промышленных и финансовых кругов. Но в ней были
черты, привлекательные и для коммерческих фермерских хозяйств, по¬
JJ6 Глава 3
лому у Клея была своя социальная база среди сельских собственников
как восточных, так и западных штатов. Клей вошел в историю как мастер
политических компромиссов и получил даже имя «великого миротворна»
(«The great pacificator»). Главными компромиссами, связанными с именем
Клея, стали соглашения 1820 и 1850 гг. о разделе «сфер влияния» между
северными и южными штатами. Фракцию Клея, наиболее многочислен¬
ную в Вигской партии, можно определить как консервативно-либераль¬
ную и правоцентристскую.
На правом фланге вигов наиболее заметной была фракция политиков
из штатов Новой Англии во главе с Д. Уэбстером. Как наследники прин¬
ципов А. Гамильтона и федералистов они наиболее последовательно за¬
щищали позиции финансово-торговой элиты, приоритет федерального
правительства и жестко критиковали демократические нововведения.
Консервативную позицию занимала также южная группировка вигов, од¬
ним из лидеров которой в 1840-х гг. оказался А. Стеффене, в будущем со¬
здатель рабовладельческой Конфедерации южных штатов.
Нью-Йорк был центром либеральной группировки вигов, представ¬
ленных, в частности, именами Г. Грили и У. Сьюарда — будущих радикаль¬
ных критиков рабства и создателей новой Республиканской партии.
Часть деятелей Вигской партии в тот или иной период были непосредст¬
венно связаны с Демократической партией или разделяли ее взгляды. К
этой группе «полукровок» принадлежал и Д.Тайлер, который, оказавшись
в 1841 г. в президентском кресле, повел себя в ряде важнейших вопросов
как правоверный джексоновец33.
Во второй половине 1840-х гг. Вигская партия, так же как и Демокра¬
тическая, раскололась на антирабовладельческую и рабовладельческую
фракции. Первая, вошедшая в историю под именем «сознательных ви¬
гов» («The Conscience Whigs»), составила в 1854 г. ядро новой Республи¬
канской партии.
* * *
В исторической литературе широкое распространение получило впер¬
вые высказанное А. де Токвилем мнение о том, что идеологические разно¬
гласия и принципы, имевшие определяющее значение в эпоху первой
двухпартийной системы, утратили свое влияние в период соперничества
демократов и вигов. С этим трудно согласиться: в действительности идео¬
логические установки и профаммы вигов и демократов имели серьезные
различия, оказывая реальное воздействие на политический выбор избира¬
телей. Другое дело, что идейные разногласия 1780—1810-х гг. вытекали ча¬
сто из реальных мировоззренческих различий между гамильтоновцами и
джефферсоновпами, а идеологическое соперничество 1820—1840-х гг. оп¬
Капитализм, демократия, рабство 117
ределялось подчас не внутренними убеждениями лидеров партии, а запро¬
сами политического рынка. Понятия «риторика» и «популизм» вполне
применимы к ситуации 1820— 1840-х гг. Тем не менее и в этот период иде¬
ология и программы партий содержали в себе реальные обязательства, це¬
на которых проверялась политической практикой.
Идеология и демократов, и вигов не была монолитной доктриной,
совмещая в себе разнообразные, подчас противоречивые тенденции. Тем
не менее в идеологии каждой партии прослеживается генеральное на¬
правление: партийная платформа демократов постоянно подчеркивала
приверженность «либеральным» и «демократическим» идеалам, тогда как
виги брали под защиту «великие консервативные принципы» нации’’4.
Ядро социально-экономических взглядов Демократической партии
составляли идея равенства возможностей и антимонополизм. Значитель¬
ная часть демократов отстаивала джефферсоновскую концепцию прав че¬
ловека. Они ставили право на свободу, на жизнь и стремление к счастью
выше права на собственность'-. При этом представители «левого» крыла
доходили до радикально-уравнительных выводов, хотя большинство де¬
мократов ограничивалось осуждением крайностей неравенства и требо¬
ванием одинаковой законодательной зашиты для всех граждан, независи¬
мо от имущественных различий.
Кредо Демократической партии в целом лучше всего выражено самим
Э. Джексоном в обосновании вето на закон Конгресса о продлении полно¬
мочий Национального банка: «Заслуживает сожаления, что богатые и иму¬
щие столь часто используют правительственные законы для эгоистических
целей. Различия в обществе сохранятся при любом справедливом государ¬
ственном управлении. Равенство талантов, образованности и состояний не
может быть утверждено общественными институтами. Но законы обязаны
защищать равное право каждого на пользование господними дарами, изде¬
лиями промышленности, всей экономики, как и собственными добродете¬
лями. Когда же эти законы используются для того, чтобы к этим естествен¬
ным и справедливым благам добавить искусственные различия, даровать
титулы, денежные подношения и искусственные привилегии, в результате
чего богатые становятся богаче, а сильные сильнее, то простые члены об¬
щества — фермеры, ремесленники и рабочие, у которых нет ни времени, ни
средств, чтобы приобрести подобные преимущества, имеют право жало¬
ваться на несправедливость своему правительству»'6.
В обосновании вето, которое по значимости для американской демо¬
кратической идеологии приравнивается некоторыми историками к Дек¬
ларации независимости 1776 г., заключен философский камень джексо¬
новской демократии. Джексон выступил противником радикального
уравнительства, ликвидации естественных различий междулюдьми, вме¬
шательства в «природу вещей». Но он же был против насаждения искус¬
118 Глава 3
ственных различий, не менее губительных, чем искусственное уравни-
тельство. Дайте равные шансы всем, и в результате каждый индивидуум
реализует полно свои возможности, а общество обретет наибольшее бла¬
го — вот его лейтмотив. Фермеры и рабочие не могут быть искусственно
превращены в капиталистов, но они должны иметь равные легальные
возможности, чтобы накапливать богатства и пользоваться плодами сво¬
ей деятельности.
Самым ярким образцом искусственных привилегий джексоновцы
считали хартию, выданную правительством США Национальному банку.
Утвержденная правительством монополия Национального банка в де¬
нежно-кредитной сфере лишала равных прав и конкурентных возможно¬
стей другие банки, как и всех американских производителей и потребите¬
лей. Образцом искусственных привилегий являлись также хартии, выда¬
ваемые властями штатов корпоративным предпринимательским объеди¬
нениям. Наконец, к искусственным привилегиям приравнивались про¬
текционистские тарифы, которые брали под особое покровительство на¬
циональную промышленность, но ущемляли интересы всех остальных
слоев, вынужденных в условиях подавления иностранной конкуренции
покупать отечественные товары по завышенным ценам.
Возможность создания искусственных привилегий, согласно идеоло¬
гии Демократической партии, была заключена в любом альянсе государст¬
ва с бизнесом. Поэтому государство поступило бы наилучшим образом,
воздерживаясь от вмешательства в экономику и конкурентные отноше¬
ния. А если уж государство не могло полностью отстраниться от участия в
экономическом процессе, то оно должно было делать это с наименьшими
издержками для конкуренции. Так, джексоновцы требовали, чтобы по¬
мощь государства строительству дорог, каналов, другим «внутренним
улучшениям» осуществлялась властями штатов, а не федеральным прави¬
тельством, способным нанести больший вред «равенству возможностей».
Разрушая искусственные привилегии «денежной аристократии», «ас¬
социированного капитала», государство вместе с тем, согласно демокра¬
тической доктрине, должно было по мере возможностей помогать про¬
стым американцам легальными способами входить в класс собственни¬
ков. Как и во времена Джефферсона, упор делался на облегчение им до¬
ступа к западным землям: джексоновцы добивались уменьшения размеров
продаваемых участков и их цены. Идеологии Демократической партии
был присущ аграрный «акцент», что объяснялось социальными мотивами:
в аграрной экономике видели больше возможностей для сохранения мно¬
гочисленного класса независимых средних и мелких собственников.
Социально-экономическая платформа вигов в ряде важных отноше¬
ний звучала как прямая противоположность идеологии Демократической
партии. Банки, промышленность и торговля объявлялись в ней основой
Капитализм, демократия, рабство 119
американского процветания, а потому государству надлежало приложить
все возможные усилия для их поощрения. Государственная экономичес¬
кая политика должна была включать федеральную помощь «внутренним
улучшениям», поддержку высоких таможенных пошлин в целях защиты
отечественной промышленности, сохранение позиций Национального
банка, являвшегося гарантом денежно-кредитной стабильности. Виги за¬
щищали корпоративную форму капитала как самую передовую, эффек¬
тивную и способствующую реализации дорогостоящих проектов. Нера¬
венство состояний объявлялось естественным результатом экономичес¬
кой конкуренции и не подлежало регламентации. Виги доказывали, что в
Америке существовали неограниченные возможности для социальной
мобильности, а потому какая-либо экономическая поддержка нижних
слоев была излишней. Государственная помощь малоимущим в приобре¬
тении западных земель осуждалась. Земельные участки должны были рас¬
продаваться через аукционы по максимально высокой цене, а выручен¬
ные деньги пополнять казну государства, которое бы, в свою очередь, ис¬
пользовало их, помимо всего прочего, для «внутренних улучшений»37.
Серьезными были идеологические различия между демократами и ви¬
гами в политических вопросах. Главная идея демократов заключ&аась в от¬
делении власти от собственности, самом широком приобщении к полити¬
ческому управлению масс. Государственное управление, настаивал Джек¬
сон, должно быть упрощено с тем, чтобы правительственные должности
могли заниматься простыми людьми. Джексоновцы делали упор на разви¬
тие прямой демократии, предлагая ввести прямые выборы сенаторов, судей,
президента, наделить избирателей правом инструктажа депутатов, закре¬
пить регулярную ротацию государственных должностей. В целом политиче¬
ская концепция Демократической партии, по определению ее видного пуб¬
лициста Д. О’Салливана, воплощала «демократический республиканизм»38.
Виги, напротив, следовали идее элитарного республиканизма. Мно¬
гие из них были противниками отмены имущественного ценза, а в пред¬
ставительном управлении видели способ ограничения народного суве¬
ренитета.
Две партии следовали разной трактовке разделения властей. После
занятия Джексоном президентского поста демократы стали настаивать на
возвышении исполнительной власти над законодательной и судебной
ветвями. Одной из излюбленных идей Джексона стало требование закре¬
пить за президентом право определения конституционности принимае¬
мых Конгрессом законов, что считалось прерогативой Верховного суда.
Виги, сохранявшие серьезное влияние в Конгрессе и Верховном суде, ис¬
ходили из приоритета законодательной и судебной ветвей по отношению
к исполнительной власти.
Демократическая партия отстаивала либеральный подход в иммигра¬
120 Г лава 3
ционной политике: нее ее платформы начиная е 1840 г.’9 решительно
осуждали попытку какого-либо ограничения въезда в США. приобрете¬
ния прав гражданства и имущественных прав. Вигам, напротив, была
близка идея поддержания статусных преимуществ белых уроженцев
США. Их позиция во многом перекликалась со взглядами небольших, но
шумных националистических партий «коренных американцев» и «ничего
не знающих», видевших в широкой иммиграции угрозу американским ус¬
тоям. Не случайно, что иммигранты по преимуществу подключались к
сторонникам Демократической партии.
Наименее существенными были различия двух партий по негритян¬
скому вопросу. К ним вполне применимо суждение авторитетного амери¬
канского историка Р. Римини: «На деле все белые американцы джексо¬
новской эпохи были расистами»40. И все же антинегритянский акцент бо¬
лее отчетливо прослеживается в идеологии Демократической партии.
Так, в свободных северных штатах демократы чаще выступали с инициа¬
тивой ограничения гражданских прав чернокожего населения. Среди де¬
мократов было больше v 1оронников распространения рабства на свобод¬
ные территории, а их платформа жестко утверждала принцип невмеша¬
тельства федерального правительства в рабовладельческие отношения.
Среди вигов было больше сторонников отмены правила «кляпа», то есть
запрета на обсуждение в Конгрессе проблемы рабства, как и тех, кто вы¬
ступал против распространения рабства на свободные территории.
Между партиями возникло показательное отличие в отношении к
территориальной экспансии: многие виги, в отличие от демократов, про¬
водили мысль о необходимости поставить предел территориальному рас¬
ширению США. Они боялись усиления вследствие экспансии политиче¬
ского влияния рабовладельческих штатов. Среди вигов было больше сто¬
ронников постепенной отмены рабства, но вместе с тем проживанию сво¬
бодных негров в США все они предпочитали их вывоз в Африку или в Ла¬
тинскую Америку.
В целом же идеология Демократической партии имела более либе¬
ральное и демократическое звучание, чем идеология партии вигов. Это
различие оказывало реальное воздействие на политический выбор амери¬
канского электората 1820—1840-х гг.
* * *
Политическая практика Демократической партии обнаруживает
серьезные отличия от ее идеологии, но было бы преувеличением говорить
о разрыве между словами и делами джексоновцев. Некоторые основопо¬
лагающие доктрины и обещания джексоновцев получили практическое
воплощение.
Капи [ализм, демократ ия, работ во 121
На протяжении нее го президентства Джексон демонстрировал отри¬
цательное отношение к расширению участия федеральною правительства
во «внутренних улучшениях». Весной 1830 г. президент наложил вето на
законопроект о федеральной финансовой поддержке строительства Мейс-
вильской дороги. При этом президент указал, что он не против «внутрен¬
них улучшений», но во всех случаях, когда они осуществляются в рамках
отдельных штатов, забота о них должна ложиться на плечи правительств
этих штатов. Мейсвильская дорога не могла получить федеральной под¬
держки, поскольку прокладывалась на территории Кентукки. В целом он
отклонил четыре из шести законопроектов о «внутренних улучшениях».
Президентское согласие было дано в тех случаях, когда «внутренние улуч¬
шения» приобретали очевидное общенациональное значение. Президент¬
ские вето вызывали недовольство со стороны не только вигов, но и части
демократов, особенно из среднеатлантических и северо-западных штатов,
остро нуждавшихся в строительстве дорог и каналов. Президент, дискути¬
руя со своими соратниками, особенно подчеркивал, что расширение эко¬
номических функций федерального правительства ведет неизбежно к рос¬
ту коррупции и патронажа. В его же намерения входило их искоренение41.
Самой радикальной экономической мерой Джексона явилась ликви¬
дация Национального банка США. Схватка между президентом и сторон¬
никами банка впервые обрела остроту летом 1832 г., когда на голосование
в Конгрессе США был поставлен вопрос о продлении его полномочий.
Сторонники банка добились преимущества как в сенате (28 голосов про¬
тив 20), так и в палате представителей (107 против 86). Реакция Джексона
на решение Конгресса была жесткой: «Банк намеревается убить меня, но
я убью его». Быстро было подготовлено президентское вето, в которое
было включено пространное, резко антимонополистическое и эгалитар¬
но-демократическое обоснование мотивов президента. Преодолеть пре¬
зидентское вето Конгрессу не удалось.
После избрания в конце 1832 г. на второй президентский срок Джек¬
сон обнаружил твердое намерение досрочно прекратить деятельность На¬
ционального банка (его полномочия истекали 1 января 1837 г.). Он и его
единомышленники настойчиво доказывали, что финансовая монополия
лишала свободного доступа к кредитам и возможности вхождения в мир
держателей акций и предпринимателей миллионы рабочих, фермеров,
людей, желающих открыть свое дело. Выход заключался в ликвидации
финансовой монополии, рассредоточении правительственных вкладов
между многими банками и перемещении финансовой активности из фе¬
деральной столицы в платы. Президент также обвинил банк в активном
участии в политической деятельности, в подкупе государственных чинов¬
ников и прессы, в насаждении коррупции.
В конце 1833 г. Джексон дал распоряжение министру финансов У. Дуэ-
122 Глава 3
ну изъять правительственные вклады из банка, что ставило последний пе¬
ред угрозой неминуемого краха. Указание президента вызвало резкий
подъем оппозиционной критики и породило острый политический кризис.
Виги резонно указали, что банк был создан Конгрессом США, а посему и
ликвидирован мог быть только им. В нарушении Конституции обвинил
президента председатель Верховного суда Д. Маршалл, сравнивший дейст¬
вия Джексона со скальпированием живого индейца. Джексона все чаще
называли «монархом», узурпировавшим исполнительную, законодатель¬
ную и судебную власть. Оппозиция президенту возникла даже в самом его
кабинете (о несогласии с президентом заявили трое из пяти членов кабине¬
та). В этот раз раскол среди демократов был глубок, как никогда прежде.
Министр финансов Дуэн отказался подчиниться президенту и был
отправлен в отставку. Джексон явно решил действовать «напролом» и на¬
значил министром финансов Р. Тэйни — самого жесткого противника
банка. Тот начал энергично переводить федеральные вклады из Нацио¬
нального банка в банки штатов.
Радикальная экономическая мера Джексона породила среди совре¬
менников острые дискуссии, которые были продолжены историками.
Многие критики справедливо указывали на ее противоречивость и нега¬
тивные последствия, например рост инфляции, вызванный рассредото¬
чением контроля над финансами между множеством банков. Сторонни¬
ки же реформы доказывали, что ее позитивные результаты перевешивали
отрицательные. Главное позитивное следствие заключалось в резком раз¬
растании «вширь» и углублении финансовой и предпринимательской ак¬
тивности новых буржуазных слоев. Число банков в США в период с 1829
по 1837 г. выросло с 329 до 788, а общий объем займов увеличился с 137 до
525 млн. долл. Тысячи и тысячи американцев воспользовались расширив¬
шимися возможностями займа для приобретения земель на Западе: их
продажа с 1832 по 1836 г. увеличилась более чем в 8 раз42.
Финансово-экономическая политика Джексона была продолжена и
закреплена Ван Бюреном. Преемник Джексона действовал в иной обста¬
новке — в ситуации экономического кризиса, начавшегося в 1837 г. Тем не
менее он твердо отстаивал джексоновские либеральные принципы, дове¬
дя их до логического завершения. 4 июля 1840 г., то есть вДень независи¬
мости США, он подписал закон о «Независимом федеральном казначей¬
стве», означавший изъятие государственных средств из всех банков. Госу¬
дарство было освобождено от обязательств перед финансами страны, рав¬
но как и от ответственности за перипетии экономического кризиса. В ав¬
густе 1841 г. вигским законодателям удалось отменить этот закон, но в
1846 г. он был возвращен демократами к жизни и просуществовал до
1913 г., когда был заменен законом о федеральной резервной системе43.
Тщетными оказались и попытки вигов, предпринятые уже после
Капитализм, демократия, рабство 123
Джексона и Ван Бюрена, восстановить Национальный банк. В 1841 г. пре¬
зидент Д. Тайлер, «ренегат» Вигской партии, наложил двойное вето на со¬
ответствующие законопроекты вигов, одобренные Конгрессом. После
этого сама идея Национального банка канула в Дету.
Джексону удалось, но в меньшей степени, реализовать обещания Де¬
мократической партии в области тарифной политики. В среднем тарифы
на импортные товары были понижены благодаря его усилиям с 45 до 33%.
Это был компромисс между интересами южной фракции его партии, до¬
бивавшейся более существенного снижения тарифов, и северо-восточной
фракцией, тяготевшей к протекционистской политике.
Джексон воплотил в жизнь аграрную платформу Демократической
партии. Она состояла из двух пунктов: вытеснения с западных террито¬
рий индейских племен и облегчения доступа к земельному фонду массам
белых поселенцев. За восемь лет пребывания Джексона на президентском
посту у индейцев были выкуплены 100 млн. акров земли за сумму пример¬
но в 68 млн. долл. В баталиях с вигами, требовавшими распродажи феде¬
рального земельного фонда на условиях, выгодных земельным спекулян¬
там, джексоновцам удалось провести сначала серию биллей о временных
преимущественных правах поселенцев-фермеров, а в 1841 г. добиться в
интересах последних уже и закона о «всеобщем и постоянном преимуще¬
ственном праве» на занятые земли. Следствием джексоновской аграрной
политики было расширение на Западе фермерского землевладения44.
В конце президентского срока Джексон смог осуществить одну из са¬
мых заветных целей — ликвидировать государственный долг. Последний
стал предметом жарких межпартийных дискуссий еще во времена образова¬
ния Соединенных Штатов: Гамильтон видел в государственном долге одно
из средств цементирования альянса правительства и капитала, а Джеффер¬
сон с единомышленниками критиковали долг как способ подчинения госу¬
дарства денежному мешку. Джексону удалось реализовать цель нескольких
поколений демократов: в январе 1835 г. правительство Соединенных Шта¬
тов официально объявило, что государственного долга более не существует.
Внешне противоречивый, но вполне согласующийся с идеологией Де¬
мократической партии характер носила рабочая политика джексоновцев.
Партия поддерживала требования рабочих об улучшении условий труда, но
она же, следуя индивидуалистической и антикорпоративной доктрине, от¬
носилась неодобрительно к попыткам использовать в этих целях профсою¬
зы и забастовки. В свете этого объяснимо, почему в рабочей политике
джексоновцев уживались такие непохожие меры, как, например, законода¬
тельные инициативы по ограничению рабочего дня и использование феде¬
ральных войск для подавления рабочей стачки (в 1834 г. Джексон усмирил
подобным образом выступление строительных рабочих в Мэриленде).
В целом, подытоживая социально-экономическую политику джексо-
124 Глава 3
новцев. можно заключиib. что, как минимум, на федеральном уровне она
вполне согласовывалась с идеологическими установками Демократичес¬
кой партии. Более противоречиво эта политики выглядит на уровне от¬
дельных штатов: в исторической литературе накоплено большое количе¬
ство данных, свидетельствующих, что «на местах» демократы были ис¬
ключительно прагматичны, подвержены сильнейшему воздействию биз¬
неса и в своих законодательных инициативах и политике во многих слу¬
чаях мало чем отличались от вигов4\
Большинство историков, как правило, выставляют отрицательную
оценку негритянской политике Демократической партии. Но как раз в
этом вопросе расхождения между демократами и вигами были наимень¬
шими. Разграничительная линия пролегала не между партиями, а внутри
каждой из них, разделяя позиции двух политико-географических сек¬
ций — Севера и Юга. На протяжении практически всего джексоновского
периода им удавалось сохранять компромисс во взрывоопасном вопросе.
Первый компромисс между Севером и Югом, получивший название
миссурийского, был достишут в 1820 г. В США тогда было 22 штата, из
них одиннадцать свободных и одиннадцать рабовладельческих. Когда го¬
дом раньше в Конгресс США с просьбой о приеме в Союз обратилась ра¬
бовладельческая территория Миссури, среди законодателей возникли ос¬
трые дебаты, поскольку в случае положительного решения вопроса рав¬
новесие между свободными и рабовладельческими штатами нарушалось.
В 1820 г. нашли компромисс: в Союз были одновременно приняты два
штата — рабовладельческий Миссури и свободный Мэн. Также по геогра¬
фической широте 36°30' была проведена условная демаркационная ли¬
ния: севернее нее могли образоваться только свободные штаты.
Десять лет спустя вопрос о рабстве вновь встал на повестку дня в связи с
возникновением в северо-восточных штатах радикальных аболиционистских
обществ, требовавших немедленной отмены рабства. Когда аболиционист¬
ская пропаганда набрала силу и противники рабства стали активно предла¬
гать свои идеи и петиции национальному правительству и Конгрессу, полити¬
ческая элита вновь изыскала способ погасить проблему. В 1836 г. Конгресс
США одобрил «правило кляпа»: антирабовладельческие петиции и иные по¬
добные документы, поступавшие в федеральный законодательный орган, ре¬
гистрировались и без всякого оглашения и обсуждения клались «под сукно».
Запрет на обсуждение проблемы рабства просуществовал до 1844 г.
С 1844 г. проблема рабства приобрела остроту в связи с экспансио¬
нистскими планами США, направленными на завоевание Техаса, Нью-
Мехико, Калифорнии, принадлежавших тогда Мексике. В обеих партиях
нашлись как сторонники экспансии, так и ее противники, при этом глав¬
ный мотив последних заключался в том, что присоединение новых терри¬
торий, близких географически к рабовладельческим штатам, усилит пози¬
Капитализм, демократия, рабство 125
ции последних В 1846 г. демократ Д. Уидмот внес в Конгресс предложение,
ставившее условием присоединения к США мексиканских территорий за¬
прет на них рабства. Отклонение предложения Уилмота (было одобрено
нижней, но отвергнуто верхней палатой) усилило раскол среди демокра¬
тов и подхлестнуло рост антиэкспансионистских настроений среди вигов.
После войны США с Мексикой (1846—1848), в результате которой Со¬
единенные Штаты присоединили к себе Техас, Нью-Мехико и Калифор¬
нию, вопрос о распространении или нераспространении рабства на завое¬
ванные территории стал главным в политических баталиях. Противники
распространения рабства из обеих главных партий покинули их и объедини¬
лись в партию Фри сойл («Свободная земля»). В 1848 г. партия Фри сойл, во
главе которой оказался Ван Бюрен. сумела повлиять на исход президентских
выборов, склонив на свою сторону часть тех избирателей, которые прежде
поддерживали Демократическую партию. В результате президентское крес¬
ло занял вигский кандидат 3. Тейлор, а законодатели из ею партии занялись
поиском приемлемого варианта освоения завоеванных территорий.
Вариант, предложенный Г. Клеем и одобренный в 1850 г. Конгрессом
США, включал в себя серию компромиссов: так, рабство допускалось в
Нью-Мехико, но запрещалось в Калифорнии, в округе Колумбия отме¬
нялась работорговля, но одновременно сохранялся и усиливался закон о
беглых рабах. Компромисс Клея восстановил политический консенсус
только на время: вскоре вопрос о рабстве вновь расколол политиков и на¬
цию, и США вступили на тропу, неотвратимо приближавшую их к граж¬
данской войне. Но то была новая эпоха, в которую и демократы и виги ут¬
ратили многие свои прежние характеристики.
it it it
Личность и политический стиль Джексона оказали серьезное воздей¬
ствие как на механизм разделения властей, так и на взаимоотношения
федерального правительства и штатов. Джексон, как никто среди его
предшественников, обнаружил стремление сконцентрировать в одних ру¬
ках всю полноту исполнительной власти и возвысить последнюю над за¬
конодательной и судебной ветвями.
В период президентства Джексона, так же, впрочем, как и Ван Бюре-
на, демократы обладали большинством в обеих палатах Конгресса40. Но к
гармонии исполнительной и законодательной ветвей это не привело, бо¬
лее того, их отношения носили постоянно конфликтный характер. Ис¬
точником конфликта были чаше всего действия президента, который на¬
рушил сложившуюся схему взаимоотношения двух ветвей. Его отказ про¬
длить полномочия Национального банка и изъятие и з банка государст¬
венных депозитов означали покушение на власть Конгресса, который
126 Глава 3
привык чувствовать себя распорядителем финансов и апеллировал при
этом к соответствующим статьям конституции.
Действия президента то и дело вызывали протесты со стороны законо¬
дателей, особенно сенаторов. В споре с сенатом Джексон сформулировал
собственную интерпретацию разделения властей47. Она была ближе к под¬
ходу Гамильтона, нежели Джефферсона, и сближала президентскую власть
с выборной монархией. Но в отличие от Гамильтона Джексон оправдывал
возвышение президентской власти с помощью демократической аргумен¬
тации. Президент, указывал он, избирался самим народом США, а сенато¬
ры - легислатурами штатов, поэтому именно президент являлся носите¬
лем народного суверенитета и олицетворял национальную волю.
Джексон не стеснял себя традицией в использовании права отклонять
конгрессовские законы: он прибегал к президентскому вето двенадцать
раз, что превысило количество вето, наложенных шестью его предшест¬
венниками вместе взятыми.
Остроконфликтными оказались отношения Джексона с Верховным
судом США. В момент вселения Джексона в Белый дом во главе Верхов¬
ного суда стоял престарелый Д. Маршалл, опиравшийся на консерватив¬
ное большинство судей. Маршалл продолжал твердо следовать заветам
федерализма, отстаивая в качестве основополагающих принципы непри¬
косновенности собственнических прав, нерушимости однажды дарован¬
ных или подписанных контрактов и хартий, верховенства национального
правительства. Во время конфликта вокруг Национального банка Мар¬
шалл и Верховный суд недвусмысленно встали на сторону банка, обосно¬
вывая его конституционность и подвластность одному Конгрессу. Пре¬
тензии Верховного суда быть единственным интепретатором и гарантом
Конституции были Джексоном решительно отвергнуты: налагая в 1832 г.
вето на продление хартии Национального банка, он заявил, что прези¬
дент имеет неотъемлемое право судить о конституционности того или
иного закона или института. Столь жесткую позицию в отношении Вер¬
ховного суда не занимал ни один из предшественников Джексона.
Самый же верный способ изменения позиции Верховного суда Джек¬
сон усмотрел в заполнении судебных вакансий своими твердыми сторон¬
никами. За годы президентства он сумел в полной мере реализовать эту
цель, так что в 1837 г. семеро из десяти главных судей страны были его
людьми. Главным успехом Джексона стало утверждение в должности пред¬
седателя Верховного суда в 1835 г., после смерти Д. Маршалла, Р. Тейни.
Деятельность Тейни была неоднозначной в разные периоды. В пост¬
джексоновский период он оказался в ряду наиболее жестких сторонников
незыблемости института рабовладения. Но в джексоновскую эру он заре¬
комендовал себя сторонником демократических тенденций в развитии
капитализма, что признают и авторитетные либеральные историки
Капитализм, демократия, рабство 127
США4". Наибольшую известность в тот период получила его позиция, за¬
нятая в связи с тяжбой между властями штата Массачусетс и одной ком¬
панией, получившей за 50 лет до того монопольную хартию на эксплуата¬
цию речного моста в Бостоне. Тейни отклонил доктрину незыблемости
контракта, которой до него следовал Маршалл, и заявил, что власти Мас¬
сачусетса вправе выдать хартию любой другой компании на строительст¬
во нового моста, что соответствовало духу свободной конкуренции и ра¬
венству шансов. Позиция Тейни послужила важным прецедентом для по¬
следующих судебных решений по многим аналогичным случаям, в кото¬
рых экономические монополисты пытались с помощью доктрины незыб¬
лемости контракта защититься от конкуренции.
Особое внимание Джексон уделил организации исполнительной вла¬
сти и государственной бюрократии. Сразу после прихода к власти он при¬
ступил к активной чистке государственного аппарата. Если Д.К. Адамс,
его предшественник на президентском посту, уволил с государственных
должностей за четыре года двенадцать человек, то Джексон только за пер¬
вые восемнадцать месяцев своего правления подписал распоряжения о
смещении более девятисот из 10 тыс. государственных чиновников. В по¬
следующем он отправил в отставку еще большую группу чиновников - от
10 до 20% от их общего числа. В группе высших чиновников, назначав¬
шихся и увольнявшихся непосредственно самим президентом, удельный
вес увольнений был еще выше - 252 человека из 61249.
Под чистки было подведено идеологическое обоснование. Джексон
утверждал, что они преследуют цель борьбы с коррупцией, как и соответ¬
ствующего демократическому принципу периодического обновления го¬
сударственных должностей (обновление он обозначал словом «ротация»,
которое с его легкой руки быстро вошло в американский политический
обиход). Борьбе с коррупцией действительно уделялось внимание: в тече¬
ние одного года помощники Джексона только в министерстве финансов
раскрыли хищений на 280 тыс. долл. Но, как быстро обнаружили совре¬
менники, а впоследствии подтвердили историки, главный мотив кадро¬
вых перетрясок заключался в другом — заполнении государственных
должностей своими людьми.
Современники очень быстро и справедливо нарекли кадровую полити¬
ку Джексона «дележом добычи». Смысл ее был очевиден: победившая пар¬
тия получает в качестве главной политической добычи ключевые и «теп¬
лые» государственные места. Это обеспечивает необходимые перемены в
государственном курсе и, что также очень важно, «вознаграждает» активи¬
стов за «заслуги» перед партией. Не Джексон ввел практику «дележа добы¬
чи» -до него к ней прибегал Джефферсон. Но Джексон воплотил принцип
«дележа добычи» столь последовательно и масштабно, что она стала отож¬
дествляться в американской политической традиции с его именем.
128 Глава 3
Авторитарным стиль характеризовал взаимоотношения Джексона с
кабинетом министров. Президент предоставил ему только право совеща¬
тельного голоса, а решения принимал единолично. Джексон не испыты¬
вал колебаний, смещая неуюдных ему министров и осуществляя перета¬
совки кабинета. В годы ею президентства в должности государственного
секретаря побывали четыре человека, министра финансов — пять и гене¬
рального прокурора - три. Наряду с официальным кабинетом Джексон
образовал неформальный «кухонный кабинет» (термин использован
впервые в марте 1832 г.) из самых доверенных лиц. Очень скоро именно
«кухонный кабинет» стал трать главную роль в разработке правительст¬
венной политики. Ряд историков сравнивали его со штабом Демократи¬
ческой партии, но более справедливым представляется сравнение с со¬
временным исполнительным аппаратом Белого дома*1.
В «кухонном кабинете» видную позицию занял Ф. Блэйр, которому бы¬
ло поручено создание и издание проправительственной газеты «1лоуб». Воз¬
главив газету, Блэйр стал посещать президента ежедневно. Джексон форму¬
лировал темы и идеи передовиц, а Блэйр воплощал указания на бумаге. «Гло-
уб» было предоставлено преимущественное право печатать правительствен¬
ные документы. Вознаграждения за их публикации позволили сотрудникам
«Глоуб» занять места среди самых преуспевающих американских журналис¬
тов. Подобным же образом правительство оказывало щедрую финансовую
поддержку и другим газетам, твердо поддерживавшим его линию'1.
В период президентства Джексона одним из самых острых оказался во¬
прос о соотношении государственных прерогатив центра и штатов. Джексон
и Демократическая партия в момент прихода к власти твердо отстаивали су¬
веренитет штатов и протестовали против «широкого толкования» федераль¬
ной Конституции и «подразумеваемых прав» центрального правительства.
Такая позиция поддерживалась всеми фракциями партии, а особенно же
южанами во главе с Кэлхуном, что послужило важнейшей основой цементи¬
рования джексоновской коалиции в 1828 г. Но когда альянс между Джексо¬
ном и южанами достиг, казалось бы, наивысшей прочности, в нем подспуд¬
но обозначился и конфликт, сделавший их вскоре непримиримыми врагами.
В том же 1828 г. Кэлхун и ряд южан выступили с экстремистской
трактовкой прав штатов, которая оказалась совершенно неприемлемой
для Джексона после того, как он стал главой федерального правительст¬
ва. Поводом для формулирования Кэлхуном новой доктрины стал закон
о протекционистских тарифах, одобренных Д.К. Адамсом и националь¬
ными республиканцами в последний год пребывания у власти. Согласно
расчетам Кэлхуна, экономические потери южан в связи с введением но¬
вых тарифов вдвое превысили потери северян. В подготовленном им про¬
тесте, который вошел в историю как меморандум Южной Каролины (был
одобрен легислатурой этого штата), обосновывалось право каждою шта-
Капитализм, демократия, рабство 129
ia на неподчинение федеральному правительству и даже выход из Союза,
если центр превышал свои полномочия. Новый тарифный закон, как вы¬
текало из рассуждений Кэлхуна, следовавшего «узкому толкованию» фе¬
деральной Конституции, мог повлечь подобные последствия.
Суждения Кэлхуна были очень необычны, но сам он заявлял, что только
развивает Кентукскую и Виргинскую резолюции 1798 г., подготовленные
Джефферсоном и Мэдисоном в знак протеста против одобренного тогда пра¬
вительством Д. Адамса закона «О подстрекательстве к мятежу». Джеффер¬
сон, скончавшийся в 1826 г., не мог ответить Кэлхуну, а вот Мэдисон, пребы¬
вавший в добром здравии, взялся за перо. Ни он, ни Джефферсон, доказывал
Мэдисон, не предполагали выхода какого-либо штата из Союза, считая, что
штаты, признававшие федеральный закон неконституционным, должны бы¬
ли добиваться восстановления справедливости на основе волеизъявления
большинства штатов. Кэлхун же довел идею суверенитета штатов до абсурда:
согласно его толкованию, даже самый крошечный штат, например Делавэр,
насчитывавший всего 0,5% населения США, мог заблокировать действия
любого постановления Конгресса США или Верховного суда.
После прихода Джексона к власти меморандум Кэлхуна живо обсуж¬
дался в среде американских политиков, в том числе в Конгрессе США. В
дискуссиях нуллификаторов (так стали называть экстремистских защит¬
ников прав штатов) и их оппонентов президент непосредственно не уча¬
ствовал, но его прежние высказывания о соотношении прав штатов и
центра могли истолковываться как близкие к взглядам Кэлхуна. Ясность
в этом вопросе была внесена Джексоном в апреле 1830 г. во время прези¬
дентского приема по случаю годовщины со дня рождения Т. Джефферсо¬
на. Джексон произнес тост, который не оставлял сомнений, что возмож¬
ность выхода какого-либо штата из Союза для него абсолютно неприем¬
лема: «За наш Союз, который должен быть непременно сохранен». Вице-
президент Кэлхун, для которого президентское кредо оказалось полной
неожиданностью, дерзнул выступить с собственным тостом, наполнен¬
ным совсем иным политическим смыслом: «Наш Союз — он на втором
месте после нашей Свободы, самого дорогого, что у нас есть. Всем нам
нужно твердо помнить, что Союз может быть сохранен только в случае
равного распределения его благ и бремени». Открытая пикировка прези¬
дента и вице-президента привела к прекращению их контактов.
Окончательный разрыв их отношений произошел в 1832 г., когда
Конгресс США одобрил новый закон о тарифах, который, как и преж¬
ний, не устроил Кэлхуна и его сторонников. Нуллификаторы вновь за¬
явили о непризнании федерального закона и пригрозили расколом Сою¬
за. Ответ Джексона был жестким: президент заявил, что любая подобная
попытка будет приравнена к государственной измене и подавлена силой.
В итоге между федеральным правительством и южанами был достигнут
5 Зак. № 2914 Согрин
130 Глава 3
компромисс, но лидеру нуллификаторов Кэлхуну пришлось уйти с вице-
президентского поста.
В конфликте Джексона и Кэлхуна, федерального правительства и
южных штатов можно усмотреть первые предгрозовые раскаты граждан¬
ской войны. Совершенно очевидно, однако, что рабство, центральная
проблема, вызвавшая войну, оставалась за рамками их дискуссии. Джек¬
сон, сам рабовладелец, даже не помышлял обсуждать этот вопрос, будучи
твердо уверенным, что собственность на рабов столь же неприкосновен¬
на, как и любая другая. Он защищал единство Союза, совершенно не по¬
дозревая, что оно может оказаться несовместимым с рабовладением. Это
прояснилось уже после его смерти в 1845 г.
Главным политическим «нервом» джексоновской эпохи оставался
конфликт внутри белого населения по вопросу о распределении социаль¬
но-экономических и политических прав и возможностей между разными
его слоями. Джексон и его партия подходили к этому вопросу с либераль¬
но-демократических позиций, вто время как Вигская партия занимала по
преимуществу либерально-консервативную позицию. Историческое зна¬
чение джексоновской демократии при всех ее ограничениях и недостат¬
ках заключалось в закреплении и последующем развитии либерально-де¬
мократических начал в общественной жизни белых граждан США.
Север против Юга: вторая
либерально-демократическая революция
Компромисс 1850 г. стал последним в череде многочисленных согла¬
шений Севера и Юга, отодвигавших проблему рабства на задворки наци¬
ональной политики. Уже вскоре после его заключения обнаружилось, что
возможности взаимных уступок исчерпаны, и последние сменились же¬
стким противостоянием двух регионов. Развязкой конфликта стала Граж¬
данская война 1861 — 1865 гг., сменившаяся эпохой Реконструкции
1865—1877 гг., которая по размаху и радикализму общественно-политиче¬
ских преобразований не уступала военному периоду. Некоторые исследо¬
ватели называют период 1861 — 1877 гт. второй Американской революци¬
ей, означавшей решающую схватку буржуазно-либеральной цивилиза¬
ции Северо-Востока и гибридной буржуазно-рабовладельческой цивили¬
зации Юга. Ее главным итогом явилось превращение США в целом в чи¬
сто либерально-капиталистическое общество.
Среди современников Гражданской войны преобладало представление
о ней именно как о конфликте двух противоположных общественно-поли¬
тических систем, в центре которого находился вопрос о рабстве. Серьезные
Капитализм, демократия, рабство 131
разногласия по вопросам о причинах и характере Гражданской войны воз¬
никли уже среди историков. Среди американских исследователей, рассма¬
тривавших Гражданскую войну как противоборство двух разнородных об¬
щественных систем, доминировала школа историков-прогрессистов во
главе с Ч. Бирдом. В интерпретации Ч. Бирда и его единомышленников во¬
плотилась тенденция экономического детерминизма: конфликт Севера и
Юга трактовался сквозь призму различий непосредственных экономичес¬
ких интересов северо-восточной буржуазии и южных плантаторов, полу¬
чавших политическое выражение в дискуссиях о тарифах, заселении и раз¬
деле западных территорий и т.д. Мировоззренческим расхождениям между
Севером и Югом, в том числе разногласиям по вопросам прав человека,
политического устройства, рабства, значения не придавалось.
Прогрессистская школа пользовалась влиянием до середины XX в.,
после чего на ведущую позицию в американской историографии высту¬
пила школа консенсуса. Для нее были характерны отрицание цивилиза¬
ционных различий между Севером и Югом, подчеркивание и даже абсо¬
лютизация капиталистических начал рабовладения, либеральных и демо¬
кратических начал в общественно-политическом устройстве южных шта¬
тов. В свете подобной интерпретации военный конфликт Севера и Юга
представал скорее как трагическое недоразумение или случайность, а раз¬
ногласия между ними сводились к различному пониманию прерогатив
центрального правительства и прав штатов. Исторический вывод, извле¬
каемый школой консенсуса, заключался в том, что Гражданская война
могла быть предотвращена при наличии должной воли и мудрости у на¬
циональной политической элиты середины XIX в.
На современном этапе выводы школы консенсуса получили неожи¬
данную и своеобразную поддержку со стороны школы исторической по¬
литологии. Представители этой школы (П. Клеппнер, Р. Формизано,
М. Холт, Д. Силби и др.), сосредоточившись на изучении политической
культуры и мотивов голосования американского электората накануне
Гражданской войны, пришли к выводу, что проблема рабства его мало ин¬
тересовала и он разделялся в первую очередь по этнической и религиоз¬
ной принадлежности. В 1850-х гг., как и в джексоновскую эпоху, в качест¬
ве основополагающих выступали различия между протестантами и като¬
ликами, коренными белыми американцами и иммигрантами, англосак¬
сами и этническими белыми «меньшинствами»52.
Работы школы исторической политологии, основанные на количест¬
венных методах исследования, породили острую дискуссию среди исследо¬
вателей Гражданской войны. Критики, среди них Э. Фонер, Д. Ференбахер,
Д. МакФерсон, Р. Маккормик, Б. Рейд, указывали на антиисторизм, пара¬
доксальность и алогичность ее выводов5’. Э. Фонер язвительно заметил: ис¬
торическая политология «просто исключает из прошлого Гражданскую вой¬
5*
132 Глава 3
ну. но, к несчастью. Гражданская война имела место быть»"4. Отмечалось,
что историческая политология обнаружила полную неспособность увязать
поведение электората, якобы не интересовавшегося проблемой рабства, и
национальной политической элиты, всецело этой проблемой поглощенной.
Она не смогла вписать «политическую культуру» электората в реальный ис¬
торико-политический контекст 1850-х гг., в котором не просто доминирова¬
ла, а практически господствовала отнюдь не дихотомия «протестанты — ка¬
толики» или «коренные белые — иммигранты», а противоположность цен¬
ностей и систем Севера и Юга. Американская историческая политология
оказалась в плену этнорелигиозного детерминизма.
Неоднозначные, а то и исключающие друг друга оценки политичес¬
кого опыта эпохи Гражданской войны и Реконструкции свидетельствуют,
что возможности постижения ее исторического смысла не исчерпаны.
* * *
Американское рабовладение не было неким подобием античного раб¬
ства. Оно формировалось в недрах капитализма и отразило особенность
его становления в аграрной экономике Северной Америки: американ¬
ские плантаторы по причине крайней узости рынка наемного труда вы¬
нуждены были прибегнуть к труду черных рабов. Но использование раб¬
ского труда не прошло бесследно для плантаторской буржуазии, превра¬
тившейся в особый класс, в котором странно и в то же время закономер¬
но переплелись черты типичных капиталистов и рабовладельцев.
В годы первой Американской революции рабство было запрещено на
Севере США. Американские демократы, впрочем, как и многие умерен¬
ные основатели США, уповали на достаточно скорую смерть рабства и в
южных штатах, возлагая особые надежды на фундаментальную естествен¬
ную причину — методично нараставшую убыточность рабовладения. Од¬
нако экономические перипетии рубежа XVIII—XIX вв. нанесли по их на¬
деждам сокрушительный удар.
Стремительное развитие промышленного переворота в Англии, про¬
исходившего в первую очередь в легкой промышленности, вызвало бес¬
прецедентный спрос на хлопок-сырец. Изобретение в США в конце
XVIII в. хлопкоочистительной машины резко повысило производитель¬
ность и рентабельность плантационной рабовладельческой системы. В
первой четверти XIX в. вследствие бурного развития ткацких фабрик в са¬
мих США плантационное рабство получило еще один стимул для своего
роста. Хлопок потеснил на рабовладельческих плантациях все другие
культуры и был поименован ни много ни мало «королем». Об отмирании,
а тем более ликвидации «короля-хлопка». а следовательно, плантацион¬
ного рабства, в таких условиях не могло быть и речи.
Капитализм, демократия, рабство 133
В современной американской историографии вопросы о характере и
рентабельности плантационного рабства остаются весьма актуальными. В
вопросе о его характере единства не было достигнуто (часть историков оп¬
ределяла американскую плантаторскую систему как капиталистическую, а
другая часть — как докапиталистическую), но в вопросе о его рентабельно¬
сти принципиальные разногласия, по сути, преодолены. Восторжествова¬
ла та точка зрения, которую наиболее последовательно и всесторонне
обосновали Р. Фогела и С. Энгерман, что производство хлопка и его до¬
ходность возрастали вплоть до самой Гражданской войны (в результате
был отвергнут и широко распространенный прежде тезис об экономичес¬
ком кризисе плантационного рабства накануне второй Американской ре¬
волюции). Согласно подсчетам Фогела и Энгермана, производство хлопка
в период с 1790 по 1860 г. увеличилось в 1500 раз, причем более 80% вало¬
вого роста пришлось на три десятилетия перед Гражданской войной55.
Соглашаясь с выводом Фогела и Энгермана о рентабельности планта¬
ционного рабства, часть исследователей вместе с тем отвергла их выводы
о том, что по ряду важнейших экономических и социальных показателей
плантационное рабство не только не уступало промышленному капита¬
лизму, но даже превосходило его. Указывалось, что Юг США превратил¬
ся в пленника монокультуры («короля-хлопка»), а это неизбежно сопро¬
вождалось прозябанием и деградацией всех иных сфер и отраслей эконо¬
мики, в том числе самых перспективных. На Юге практически замер про¬
цесс урбанизации и индустриализации, только два его города входили в
число 25 крупнейших городов США, замыкая этот список.
Технологический прогресс в хлопковом хозяйстве также со временем
замедлился: рабовладельцы предпочитали вкладывать деньги не в маши¬
ны, а в рабов. Показательно, что, хотя ввоз рабов в США был запрещен с
1808 г., их количество неуклонно возрастало: в 1800 г. на Юге был 1 млн.
рабов, а в 1860 г. — уже 4 млн. Сказочные богатства южных плантаторов
(60% самых богатых американцев проживали на Юге, хотя его свободное
население составляло только 30% от общеамериканского) основывались
на сверхэксплуатации рабов50. Детей рабов начинали эксплуатировать с 6
лет, а к 12 годам они полностью покрывали издержки, затраченные на них
хозяевами в «непроизводительный» период детства.
Эксплуатация рабов становилась все более изощренной, а плантато¬
ры обрастали замашками и манерами крепостников. К некапиталистиче¬
ским формам эксплуатации рабочей силы на Юге необходимо прежде
всего отнести специализацию ряда штатов на «разведении» рабов для по¬
следующей продажи и саму работорговлю. «Разведение» чернокожих ра¬
бов в южных штатах для последующей продажи приобрело особенно ши¬
рокий размах, превратившись в настоящую индустрию, после прекраще¬
ния с 1808 г., как это предусматривалось федеральной Конституцией, вво¬
134 Глава 3
за рабов в США извне. Правительство США не осмеливалось посягнуть
на невольничьи рынки в самих южных штатах, более того, работорговля
стала одной из престижных профессий по той причине, что приносила
больше прибыли, нежели производство и экспорт хлопка57.
В первой половине XIX в. в отношении рабов на Юге был установлен
репрессивный политический и правовой режим. Им не разрешалось от¬
лучаться с плантаций, контактировать со свободными гражданами, в том
числе и со свободными неграми, собираться даже маленькой группой без
надзора надсмотрщиков. Рабам запрещалось иметь какое-либо оружие, а
также горны, барабаны — все, что могло представить угрозу жизни и по¬
кою хозяев. Они не имели права обращаться в суд и могли быть подверг¬
нуты наказанию, включая физическую экзекуцию, по прихоти рабовла¬
дельца58. Антирабовладельческая критика на Юге, имевшая место вплоть
до 1820-х гг. (еще в 1827 г. там насчитывалось 106 анти рабовладельческих
обществ, объединявших 5150 членов), была строго-настрого запрещена и
преследовалась в уголовном порядке54.
В отношении рабства на Юге допускались только апологетические
высказывания. Была выпестована целая плеяда влиятельных защитников
рабства, взгляды которых широко распространялись не только на Юге, но
и на Севере США. В 1830—1840-х гг. наибольшей известностью среди Иде¬
ологов рабства пользовался Д. Кэлхун. Рабовладение, доказывал Кэлхун,
является первоосновой экономического развития и благополучия Юга,
его социальных отношений и политической организации: отмени его, и
тут же случится апокалипсис, рухнет целый мир. Поэтому выступления в
пользу ликвидации рабства безрассудны: плохое оно или хорошее, рабо¬
владение должно быть сохранено.
Со второй половины 30-х годов Кэлхун внес в апологетику рабства но¬
вый мотив, утверждая отныне, что оно не просто первооснова южного об¬
щества, но является истинным благодеянием как для рабовладельцев, так и
для самих рабов. Он клеймил аболиционистов, совершенно извративших,
по его словам, картину жизни рабов. Только рабство, доказывал он, превра¬
тило черных варваров в человеческие существа: сравните американских не¬
гров с африканскими и вы увидите, что первые неизмеримо превосходят
вторых и морально, и интеллектуально, и физически. А причиной тому яв¬
ляется патриархальный характер американского рабовладения, при кото¬
ром белые хозяева и черные рабы составляют единую большую семью. При
этом белая раса выполняет роль мудрых отцов и учителей, поднимающих
своих черных детей и учеников до цивилизованного уровня60.
Использовав эти и другие доводы для защиты рабства от нападок со
стороны северян, Кэлхун вслед за тем переходил в атаку на буржуазный
строй и доказывал, что южная рабовладельческая цивилизация стоит не¬
измеримо выше северной капиталистической и что именно первая во-
Капитализм, демократия, рабство 135
плошает добро, а вторая - зло. При этом Кэлхун развил такую острую
критику промышленного капитализма, и особенно угнетенного положе¬
ния наемных рабочих, которая дала повод историку Р Хофстедтеру на¬
звать его «Марксом господствующего класса»61.
Беспощадный анализ противоречий капитализма в случае с Кэлху¬
ном преследовал две цели: во-первых, доказать, что черные рабы живут
гораздо лучше, нежели наемные белые рабочие, а рабовладельцы являют¬
ся более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты; во-вторых, вну¬
шить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою энер¬
гию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а напротив, на объ¬
единение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперни¬
ка — белого пролетариата.
Северные штаты, особенно их политическая элита, были готовы если
не к альянсу, то, как минимум, к компромиссу с южными штатами. При¬
чем в основе их длительного компромисса с южными рабовладельцами
лежало не только желание сохранить федеральный Союз и социальный
мир, но и мировоззренческое единство с южанами в отношении черноко¬
жих американцев, а, попросту говоря, расизм.
Алексис де Токвиль, посетивший США в 1831 г., возмущался рабовла¬
дельческим строем Юга, но еще больше поразило его то, что белые и чер¬
ные представляют отдельные касты — высшую и низшую — в свободных
северных штатах. Формально, отмечал Токвиль, гражданских и политиче¬
ских прав чернокожих на Севере никто не отрицает, но фактически у не¬
гров нет возможности воспользоваться ими. По заключению французско¬
го путешественника, чернокожие в свободных штатах были совершенно
бесправны, а отношение к ним белых заключало в себе даже больше пред¬
рассудков и презрения, нежели в штатах, где господствовало рабство.
Перспектива взаимоотношений белой и черной рас рисовалась Ток-
вилю в мрачном свете. Рабство в Америке, по его убеждению, в итоге бу¬
дет отменено, но за этим последует кровавая межрасовая война, в резуль¬
тате которой свободные негры будут или истреблены, или выселены в ре¬
зервацию на Юге США62.
Некоторые современные историки США полагают, что Токвиль в
чем-то даже преуменьшил тяжесть положения чернокожих американцев
в свободных штатах. Л. Литвак, лауреат премии Пулитцера, в недавнем
прошлом президент Организации американских историков, в книге «Се¬
вер рабства» показал, что в первой половине XIX в. в свободных штатах
сохранялось не только фактическое неравенство негров, но и происходи¬
ло постоянное сокращение их формальных юридических и политических
прав, провозглашенных в революционный период. Практически во всех
свободных штатах черные американцы путем всевозможных ухищрений
были лишены избирательных прав, местные законодательные собрания
136 Глава 3
разрабатывали постановления, ограничивавшие или вовсе запрещавшие
въезд негров на их территории, на Севере повсеместно запрещались меж¬
расовые браки, для белых и черных устанавливалось раздельное обуче¬
ние, посещение церквей и т.д/” Свободный Север утверждал систему, из¬
вестную как расовая сегрегация.
Откровенно враждебное отношение властей свободных штатов к их
чернокожим гражданам ярко запечатлелось во всевозможных переписях и
цензах, которые сознательно и изощренно фальсифицировались с тем.
чтобы представить негров в качестве неполноценной расы, совершенно не¬
приспособленной к свободе. Например, согласно шестой переписи населе¬
ния Соединенных Штатов, проводившейся в 1841 г. и впервые включавшей
пункт, призванный выявить «психически неполноценных и идиотов», та¬
ковых среди свободных негров Севера оказалось в 11 раз больше, чем сре¬
ди негров — рабов Юга. Известный массачусетский психиатр Э. Джарвис,
развенчивая эти данные, указывал, что в его родном штате переписчики, не
скупясь, вносили чернокожих в списки «психически неполноценных и
идиотов» даже в тех районах, где не проживало ни одного негра04.
Политическая элита северных штатов связывала решение негритян¬
ской проблемы с полным разделением белой и черной рас посредством
вывоза всех негров в Африку или в Латинскую Америку. Сторонники вы¬
воза черных в Африку объединились вокруг Американского колонизаци¬
онного общества, возникшего в 1817 г. Эта организация развернула весь¬
ма активную пропагандистскую деятельность: лидеры общества подчер¬
кивали, что приемлют только постепенную отмену рабства и исключи¬
тельно на добровольной основе, с согласия и по воле самих плантаторов.
В 1830 г., отвечая на протест плантаторов Южной Каролины по поводу де¬
ятельности общества, они заверили рабовладельцев, что, безусловно, чтут
их священное право на частную собственность, как и суверенитет штатов,
и особо подчеркнули, что движение за отмену рабства озабочено не судь¬
бой черных, а здоровьем белой расы и, конечно же, сохранением соци¬
ального мира в американских штатах.
Совместное мирное проживание белой и черной расы в Соединенных
Штатах, как вытекало из разъяснений Американского колонизационного
общества, являлось в условиях США не более чем прекраснодушной уто¬
пией. Стена, разделявшая белых и черных, объявлялась нерушимой по
причине неискоренимых предубеждений белых американцев. Белые не
были способны воспринять негров в качестве равных и подобных себе, во-
первых, в силу прочно укоренившегося отношения к ним как низшему
рабскому сословию, а во-вторых, из-за неистребимого черного цвета кожи.
Программа колонизационного общества была воспринята политиче¬
скими кругами северо-восточных штатов в целом. Отношение к черным
как чужеродной расе, подлежавшей выселению в Африку, широко рас-
Капитализм, демократия, рабство 137
п ростра пилось и среди простых белых американцев свободных штатов.
Все это делало крайне затруднительной, а то и невозможной защиту их
прав с гуманистических и демократических позиций. Вряд ли будет пре¬
увеличением сказать, что такая защита была равнозначна гражданскому
подвигу. Человеком, которому такой подвиг оказался по плечу, стал Уиль¬
ям Ллойд Гаррисон, решительно провозгласивший в 1831 г. в созданной
им газете «Л иберейтор» цель беспромедлительной отмены рабства и обес¬
печения чернокожих равными с белыми гражданскими правами. Выступ¬
ление Гаррисона означало рождение антирабовладельческого движения,
вошедшего в историю под именем аболиционизма.
Призывы Гаррисона были приняты в штыки как на Юге, так и на Се¬
вере США. Но у него нашлись и последователи, среди которых преобла¬
дали верующие. В 1833 г. Гаррисону удалось созвать съезд представителей
свободных штатов, разделявших его лозунг немедленного и безусловного
освобождения всех рабов. На съезде в Филадельфии собралось 63 челове¬
ка из 12 штатов, заявивших о создании Американского антирабовладель¬
ческого общества. Была принята программа — Декларация принципов,
отличавшаяся четкими целями6'.
Одной из главных в мировоззрении Гаррисона была концепция пер¬
фекционизма. Согласно ей, Бог наделил человека способностью к само¬
совершенствованию, и эта способность являлась залогом уничтожения
всех пороков, в том числе и рабства. Гаррисон не абсолютизировал значе¬
ние перфекционизма, так же как ненасилия и непротивления, хотя и при¬
давал им принципиальное значение в мировоззренческом плане. В борь¬
бе с рабством хороши были разнообразные средства: это и бойкот зако¬
нов, санкционирующих рабство и ограничивающих права свободных
черных, это и подача антирабовладельческих петиций в законодательные
органы, это и поддержка депутатов — противников рабства, это и «сегре¬
гация наоборот» — отказ от деловых, политических, религиозных и про¬
чих контактов с рабовладельцами и расистами66.
Среди последователей Гаррисона произошло разделение на радика¬
лов. поддерживавших его идею незамедлительной отмены рабства, и уме¬
ренных, предпочитавших поэтапные политические меры по ограниче¬
нию рабовладения. Умеренные аболиционисты, оказавшиеся в большин¬
стве, организовали в 1840 г. партию Свободы, которая, дебютируя в том
же году на президентских выборах, собрала всего 7 тыс. голосов. На сле¬
дующих выборах в 1844 г. ее поддержали 63 тыс. человек. Платформа пар¬
тии, осуждавшая идею выселения негров из США и отстаивавшая гарри¬
соновский идеал полного уравнения в правах черных и белых американ¬
цев67. большинству американцев казалась слишком смелой.
В 1848 г. партия Фри сойл, выступившая с оппозицией двухпартий¬
ной системе по вопросу о рабстве, выдвинула гораздо более мягкие требо¬
138 Глава 3
вания. Эта партия, сформулировавшая крылатый лозунг «Свободная зем¬
ля. свободный труд, свободные люди», который вскоре стал девизом всех
противников рабства, в конкретной программе ограничивалась требова¬
нием запрета распространения рабства на новые территории. Но и фри-
сойлеры не смогли реально оспорить позиции двух ведущих партий — ви¬
гов и демократов.
То, что оказааось не под силу партиям Свободы и Фри сойл, удалось но¬
вой Республиканской партии. Но произошло это уже в 1850-х гг., когда вза¬
имоотношения и конфликт Севера и Юга приобрели новое качество.
* * *
Начало 1850-х гг. не предвещало обострения проблемы рабства, более
того, на некоторое время она была отодвинута на второй план, а на веду¬
щую позицию выступил этнорелигиозный конфликт внутри белого насе¬
ления. Сохранение status quo в вопросе о рабстве продемонстрировали
выборы 1852 г.: на них доминировали партии демократов (их представи¬
тель Ф. Пирс стал президентом США) и вигов, объявившие о поддержке
компромисса 1850 г. и осудившие антирабовладельческую агитацию.
Партия Фри сойл в сравнении с выборами 1848 г. резко сдала свои пози¬
ции и сошла с политической сцены. Ее же место в качестве третьей поли¬
тической силы заняла Американская партия, главным требованием кото¬
рой было ограничение прав белых иммигрантов.
Проблема иммиграции резко обострилась с середины 1840-х гг.: в те¬
чение последующих десяти лет в страну прибыли 3 млн. переселенцев из
Европы, что составляло 15% от всего американского населения. Новые
иммигранты, представлявшие в основном выходцев из бедных слоев Ир¬
ландии и Германии, резко обострили конкуренцию на рынке труда, вы¬
звав недовольство коренных рабочих. А поскольку, в отличие от прежней
иммиграции, по преимуществу протестантской и англосакской, новая
иммиграция была католической, привнесенный конфликт приобрел ре¬
лигиозно-этнический характер.
С 1852 г. набравшее силу антикатолическое и антииммигрантское
движение приступило к созданию Американской партии, которую в оби¬
ходе называли также партией «ничего не знающих» (члены партии ис¬
пользовали в качестве пароля фразу «Я ничего не знаю»). В 1854 г. Амери¬
канская партия стала реальной силой: ее поддерживал миллион человек,
а на выборах того года в двух главных северо-восточных штатах, Пенсиль¬
вании и Нью-Йорке, она набрала соответственно 40 и 25% голосов6Х. Ус¬
пехи партии нанесли ощутимый удар по вигам, многие среди которых ак¬
тивно переходили на сторону «ничего не знающих». А поскольку от вигов
в тот период откололась также и южная фракция, часть которой создала
Капитализм, демократия, рабство 139
Конституционную юнионистскую партию, а часть переметнулась к Де¬
мократической партии, обозначилась перспектива радикальной партий¬
но-политической перегруппировки, угрожавшая двухпартийной системе
«демократы — виги». Тогда реальной выглядела возможность вытеснения
из двухпартийной системы вигов Американской партией.
В 1854—1856 гг. в США произошла перегруппировка партийно-поли¬
тической системы, однако вигов из нее вытеснила не Американская, а но¬
вая Республиканская партия, которая возникла в 1854 г. В течение двух
лет Республиканская партия, явившаяся с идеологической точки зрения
преемницей партии Фри сойл, решительно потеснила Американскую
партию в качестве третьей политической силы, отняла значительную
часть сторонников у Демократической и Вигской партий и взломала
двухпартийную систему «демократы — виги». Столь неожиданный разво¬
рот американской политики был обусловлен несколькими конкретными
драматическими событиями, происшедшими в США в те же 1854—1856 гг.
Первым и главным событием стало принятие в 1854 г. Конгрессом
США закона Канзас—Небраска. Правомерно сравнение этого закона с
«гербовым актом» британского парламента 1765 г.: если «гербовый акт»
породил историческую цепочку, приведшую к Войне США за независи¬
мость, то закон Канзас-Небраска имел следствием череду событий, при¬
ведших к Гражданской войне.
Закон Канзас-Небраска был предложен С. Дугласом, одним из лиде¬
ров Демократической партии, в связи с обсуждением вопроса о приеме в
Соединенные Штаты двух новых территорий. Обе эти территории, Кан¬
зас и Небраска, лежали севернее 36°30' северной широты и, согласно
Миссурийскому компромиссу 1820 г., который поддерживался на протя¬
жении 34 лет и являлся главным условием сохранения мира между сво¬
бодными и рабовладельческими штатами, могли быть включены в США
только в качестве свободных штатов. Законопроект Дугласа наносил со¬
крушительный удар по этому компромиссу и, как следствие, по всей сис¬
теме баланса сил между Севером и Югом. Причем компромисс отвергал¬
ся при помощи внешне демократической доктрины: Дуглас доказывал,
что вопрос о разрешении или запрете на новых территориях рабства мо¬
жет и должен решаться не федеральным правительством, а самим населе¬
нием новых штатов, которое реализует свою волю при помощи процеду¬
ры демократического волеизъявления.
Дуглас и его сторонники доказывали, что их волнует не вопрос о раб¬
стве, который они вообще не хотели вносить в повестку дня, а вопрос о
том, какой должна быть процедура приема новых штатов в Союз. При
этом, указывали они, демократическое волеизъявление приобретет силу
закона и в том случае, если оно одобрит рабство, и в том, если отвергнет
его. А сам Дуглас, пытаясь отвести любые обвинения в защите интересов
140 Глава 3
рабовладения, доказывал, что рабство не сможет укорениться ни в Небра¬
ске, ни в Канзасе.
Все эти аргументы, однако, не обманули ни противников рабства, ни
жителей северо-восточных штатов в целом. Главным в законе Кан¬
зас—Небраска для них было то, что он создавал возможность проникно¬
вения и легализации рабства на территории свободных штатов и изменял
сложившийся политический порядок в пользу рабовладельческого Юга.
И уже во время обсуждения и голосования закона Канзас—Небраска аме¬
риканские политики разделились главным образом по географическому,
а не по партийному признаку. Это новое, секционно-географическое раз¬
деление американских политиков, в будущем закреплявшееся все больше
и больше, нанесло сокрушительный удар по прежней двухпартийной си¬
стеме.
Последствия принятия закона Канзас—Небраска сказались незамедли¬
тельно. Уже в середине 1854 г. большая часть вигов и демократов из свобод¬
ных штатов, объединившись с фрисойлерами, объявила о создании Респуб¬
ликанской партии, потребовавшей недопущения рабства на новых террито¬
риях. Образование Республиканской партии нанесло чувствительный удар
по всем прежним партиям. В нее влилась большая часть Американской пар¬
тии: угроза распространения черного рабства на Севере США показалась
«ничего не знающим» опасностью еще большей, нежели наплыв в США бе¬
лых иммигрантов. Существенный урон понесло северное крыло Демокра¬
тической партии, ставшее одним из главных доноров республиканцев. Но
наиболее чувствительными оказались потери Вигской партии. Ее северное
крыло в значительной мере влилось в Республиканскую партию, а южное
раскололось на три части: одна сохранила приверженность вигским прин¬
ципам, другая примкнула к Демократической партии, а третья образовала
собственную Конституционно-юнионистскую партию. Фактически в
1854 г. виги как национальная политическая сила были сокрушены.
1854 год, превратив рабство из «фигуры умолчания» в главный вопрос
национальной политики, способствовал быстрой поляризации сторонни¬
ков и противников рабства, а также их радикализации. Он породил сепа¬
ратизм, стремление рабовладельческих и свободных штатов жить отдель¬
но друг от друга. В историческом сознании американцев, да и в научной
исторической литературе закрепилось мнение, что главным источником
государственного сепаратизма стал рабовладельческий Юг. Мнение это не
вполне справедливо. Дело в том, что наиболее радикальные представите¬
ли анти рабовладельческого движения, со своей стороны, вынашивали
идеи отделения уже свободных штатов от рабовладельческих. Так, в 1854 г.
лидер аболиционистов Гаррисон пришел к выводу, что при существующей
федеральной Конституции и сохранении политического союза с рабовла¬
дельцами отмена рабства невозможна и что свободные штаты должны
Капитализм, демократия, рабство 141
пойти на разрыв с рабовладельцами и образование собственного государ¬
ства. Гаррисон пророчил в этом случае скорый крах рабовладельческого
государства, а вместе с ним и рабства, так как южные штаты, основывав¬
шиеся на отсталой аграрной экономике, не могли выжить без промыш¬
ленных товаров, финансов и банков Севера*'4. На митинге аболиционис¬
тов. собравшем 3 тыс. человек, Гаррисон организовал акт сожжения феде¬
ральной Конституции. Копта «Соглашение с дьяволом», как нарек Кон¬
ституцию Гаррисон, обратилось в пепел, толпа по знаку своего предводи¬
теля произнесла торжественно непреклонное «Аминь!».
Роль закона Канзас—Небраска в развитии конфликта Севера и Юга
США кажется в исторической ретроспективе столь значительной, что
возникает закономерный в подобных случаях вопрос: а произошла бы
Гражданская война в США, если бы их элита не допустила в 1854 г. траги¬
ческой ошибки и не нарушила компромисс 1820 г.? Объективный ответ на
этот вопрос состоит, на мой взгляд, в том, что закон Канзас-Небраска не
был случайностью, а подвел итог длительным, подспудно развивавшимся
экспансионистским устремлениям южных рабовладельцев, сумевших в
1854 г. открыто навязать свою волю нации. Дело в том, что рабовладель¬
ческой системе становилось все более тесно — и географически, и эконо¬
мически, и политически — в той сфере влияния, которая была закрепле¬
на за ней Миссурийским компромиссом. Чтобы выжить и развиваться,
она нуждалась в легализации рабовладения на более широком простран¬
стве. Идеологические доктрины, высказанные Дугласом в 1854 г., вына¬
шивались и оттачивались заранее, так что их выдвижение в повестку дня
национальной политики являлось только вопросом времени. Их законо¬
дательное воплощение в 1854 г. вскрыло болезнь, загонявшуюся на протя¬
жении десятилетий внутрь американского общественного организма.
Формула свободного волеизъявления поселенцев как механизма об¬
щественного обустройства новых территорий привела к тому, что на тер¬
риторию Канзаса с целью воплощения угодного «народного суверените¬
та» устремились как рабовладельческие, так и аболиционистские силы. В
1855 г. Канзас оказался разделенным на две части, в нем сложились два
силовых центра, возникли две власти, в том числе два избранных посе¬
ленцами законодательных собрания, были приняты рабовладельческая и
антирабовладельческая конституции. Канзас оказался зеркалом разде¬
ленного американского общества, а события в этом штате заключали в се¬
бе модель последующего национального развития. Очень быстро они пе¬
реросли в малую гражданскую войну, причем обе стороны обнаружили
намерение сражаться не на жизнь, а на смерть. В 1856 г., к моменту завер¬
шения активных военных Х1ействий, потери сторон составили 200 человек
убитыми. Обе стороны получили своих героев: у северян таковым оказал¬
ся Джон Браун, впервые приобретший национальную известность.
142 Глава 3
В ситуации, когда попытки поселенцев в Канзасе выяснить отношения
между собой зашли в тупик, разрешение канзасского кризиса стало во все
большей степени зависеть от федеральной власти. Очень быстро обнару¬
жилось, что на федеральном уровне большей поддержкой пользуются про¬
рабовладельческие силы. На их стороне выступал президент Пирс, так же
как и сменивший его на посту главы государства в 1856 г. Д. Бюкенен (как
и Пирс, представитель Демократической партии). К поддержке прорабо¬
владельческой позиции склонялось большинство сената, и только в палате
представителей наблюдалось определенное равновесие сил и готовность к
поиску компромисса. Благодаря позиции нижней палаты прием Канзаса в
Союз на условиях, навязанных рабовладельцами, был заблокирован (Кан¬
зас вошел в Союз, но уже в качестве свободного штата, только в 1861 г.).
Откровенно прорабовладельческую позицию занял Верховный суд
США, в котором доминировали сторонники Демократической партии.
Среди прорабовладельческих решений Верховного суда наибольшее зна¬
чение имело решение по делу Д. Скотта в 1857 г. Негр Дред Скотт, кото¬
рый на протяжении нескольких лет проживал со своим хозяином, рабо¬
владельцем из Миссури, на территории свободного штата Иллинойс, по¬
сле смерти хозяина обратился в судебные органы с просьбой закрепить за
ним статус свободного человека. В результате длительных перипетий де¬
ло Скотта попало в итоге в Верховный суд США. Верховный суд во главе
с престарелым Р. Тейни не только отказал в иске Скотту, но и принял три
важных решения общего характера, носивших ярко выраженный прора¬
бовладельческий характер.
Из первого решения вытекало, что негры, не имевшие полноценного
гражданского статуса, вообще не имели права обращаться в судебные ор¬
ганы. Из второго решения следовало, что пребывание негра-раба на тер¬
ритории свободного штата в течение какого угодно времени отнюдь не
делало его свободным. Наконец, третье, самое важное решение объявля¬
ло противоречащим конституции Миссурийский компромисс 1820 г. и
провозглашало, что рабовладельцы сохраняют право на свою собствен¬
ность (то есть рабов) в любом уголке США, в том числе и на Северо-Вос¬
токе. Решения Верховного суда создавали, таким образом, основу для ле¬
гализации рабства даже в свободных штатах.
Развитие американской политической истории после 1854 г. свидетельст¬
вовало, что прорабовладельческие силы заняли жесткую агрессивную пози¬
цию в отстаивании своих интересов и отвергли возможность уступок и ком¬
промиссов во взаимоотношениях со свободными штатами. Складывание ка¬
чественно новой политической ситуации было зафиксировано в оценках
прозорливых современников. Сенатор Ч. Самнер заявил в 1856 г. о навязыва¬
нии стране режима «рабовладельческой олигархии», а сенатор У. Сьюард в
1858 г. провозгласил вступление США в стадию «неотвратимого конфликта».
Капитализм, демократия, рабство 143
* * *
С 1854 г. оппозицию рабству возглавила Республиканская партия, вы¬
теснившая из двухпартийной системы вигов. Двухпартийная система «ре¬
спубликанцы — демократы», третья по счету в американской истории, в
своем развитии весьма быстро сломала традиционные принципы взаимо¬
отношений двух главных партий. Конфликт между двумя партиями пере¬
рос в антагонизм, мирное конституционное разрешение которого стало
невозможным.
Определение Республиканской партии как анти рабовладельческой
нуждается в ряде уточнений и оговорок. С момента возникновения пар¬
тии ее оппозиция рабству зиждилась на различных мотивах, а различие
мотивов отражало наличие среди республиканцев разных течений. С ре¬
шительной критикой рабства, осуждением его как абсолютного зла, как и
с требованием уравнения черных в правах с белыми, выступала фракция
меньшинства, получившая имя радикалов. Наиболее видными деятелями
радикалов были Ч. Самнер, Г. Уилсон, Т. Стивенс, 3. Чэндлер, а их опло¬
том являлись штаты Новой Англии, в первую очередь Массачусетс.
Фракция большинства, лидеры которой А. Линкольн и У. Сьюард вы¬
ступали в качестве признанных вождей Республиканской партии в целом,
осуждаяа рабство как главное препятствие для прогрессивного развития
белой Америки, а интересы черных американцев воспринимала как вто¬
ростепенные, а то и вообще игнорировала их. Идея отмены рабства на
Юге, как и уравнения черных в правах с белыми, была фракции большин¬
ства чужда вплоть до начала Гражданской войны, а в 1854-1860 гг. она ог¬
раничивалась требованиями запрета рабства на новых территориях и при¬
ема их в Союз как свободных штатов.
Наконец, в Республиканской партии была консервативная фракция,
мотивы которой исчерпывались удержанием федеральной политической
власти в руках элит северных штатов.
И все же при всей противоречивости позиции Республиканской пар¬
тии она, безусловно, выступала наследницей и продолжательницей либе¬
рально-демократической традиции Джефферсона и Джексона, сущест¬
венно обогатив эту традицию уже в 1850-х, а в наибольшей степени в
1860-1870-х гг. Республиканцы с самого начала опирались на широкую
демократическую коалицию, в которой доминировали средние и мелкие
собственники, фермеры, мастеровые, рабочие, а в их руководстве, в срав¬
нении с партиями Джефферсона и Джексона, было гораздо больше вы¬
ходцев из нижних слоев. Из неэлитных социальных групп выдвинулись
такие знаменитые деятели Республиканской партии, как Г. Уилсон,
Г. Грили, Т. Стивенс, наконец, А. Линкольн и Э. Джонсон — первый и
второй республиканские президенты. Но наиболее полно демократизм
144 Глава 3
Республиканском парши проявился в ее идеологии, как и в ее кон креп
ных требованиях, одной из главных отличительных черт которых был не
только политический, но и социальный эгалитаризм.
Республиканская партия, определяя свою социальную сущность и со¬
циальный идеал, неизменно подчеркивала, что она выражает интересы
трудящейся Америки и нацелена на утверждение «цивилизации свобод¬
ного труда» («free-labor civilization»)70. По современным меркам подобная
самооценка республиканцев может показаться демагогической, но она
предстает в ином свете, если стоять на почве историзма и рассматривать
ее в контексте американских реалий середины XIX в. Дело в том, что ре¬
спубликанцы, подобно джексоновской Демократической партии и в со¬
ответствии с распространенными среди их современников представлени¬
ями, включали в трудовые классы не только рабочих, но также фермеров,
мелких и средних независимых предпринимателей, которые непосредст¬
венно участвовали в производственном процессе и доходы которых осно-
выв&тись на собственном зримо ощутимом трудовом вкладе. Республи¬
канцы отказыватись проводить принципиальные различия между этими
социальными слоями и по той причине, что границы между предприни¬
мателями, фермерами и рабочими оставались в Америке весьма подвиж¬
ными, эти слои беспрерывно обменивались между собой, а среди собст¬
венников численно преобладали мелкие независимые предприниматели
и фермеры, в значительной мере вчерашние рабочие.
Лидер республиканцев А. Линкольн неизменно подчеркивал, что
представляет интересы именно этих независимых предпринимателей и
фермеров, которых никто не нанимает и которые работают на самих себя
и свои семьи. Такой предприниматель и фермер, доказывал он, являются
центральными фигурами американского общества, свидетельствуя, что в
Америке труд стоит выше капитала и выступает в качестве главной цен¬
ности общества. Статус наемных рабочих характеризовался Линкольном
как переходный. Ссылаясь на свой жизненный опыт, он доказывал:
усердные и предприимчивые рабочие имеют в Соединенных Штатах сто¬
процентный шанс завести собственное дело и просто обязаны стремить¬
ся к этой цели. Но чтобы эта американская мечта становилась явью, в
стране должна господствовать система свободного труда, позволяющая
труженику исключительно по собственной воле распоряжаться своей си¬
лой71. Отсюда вытекал один из основополагающих лозунгов Линкольна и
республиканцев — «Свободный труд!».
Свою цель как политической партии республиканцы видели в том,
чтобы с помощью государства помочь гражданам реализовать американ¬
скую мечту. Хотя большинство среди них отрицательно относились к
сверхбогатствам, в частности не одобряли корпоративной формы капита¬
ла, они не принимали идеи перераспределения собственности. Главная
Капитализм, демократия, рабство 145
возможность обращения американцев в независимых фермеров и пред¬
принимателей, по убеждению республиканцев, заключалась в предостав¬
лении им свободного доступа к западному земельному фонду. С момента
возникновения Республиканская партия стала отстаивать закон о гомсте¬
дах: согласно ему, земельные участки на свободных территориях должны
были предоставляться простым труженикам или бесплатно, или за мини¬
мальную, чисто символическую плату. Такой подход был несовместим с
распространением на новые территории рабства, в связи с чем формули¬
ровался второй важнейший лозунг Республиканской партии — «Свобод¬
ная земля!». В 1854—1856 гг. республиканцы твердо заявили, что Канзас
может быть включен в Союз только в качестве свободного штата, а допуск
рабства на новых территориях впредь запрещен71. Еще до начала Граждан¬
ской войны они внесли в Конгресс США законопроекте гомстедах, кото¬
рый был отклонен усилиями представителей рабовладельческих штатов.
Было очевидно, что главным препятствием на пути реализации соци¬
альной программы Республиканской партии оказывались рабовладельцы,
твердо вознамерившиеся прибрать западные земли к своим рукам и утвер¬
дить там рабский труд. Борьба против плантаторов обретала для республи¬
канцев характер политической закономерности: без ликвидации рабства
цели оставались недостижимы. Их осуществление потребовало выдвиже¬
ния еще одного, третьего принципиального лозунга - «Свободные люди!».
Последний лозунг означал, что республиканцы предполагали в пер¬
спективе отмену рабовладения на территории США в целом и исходили
из того, что бесконечное сосуществование свободы и рабства невозмож¬
но. И хотя непосредственного требования о ликвидации рабства на Юге
Республиканская партия вплоть до 1862 г. не выдвигала, ее антирабовла-
дельческая стратегическая линия просматривалась четко. Во второй по¬
ловине 1850-х гг. она была выражена Линкольном с помощью крылатой
библейской фразы: «Дом, разделившийся внутри себя, не устоит». Лин¬
кольн раз за разом повторял, что США не смогут существовать, оставаясь
наполовину свободными и наполовину рабовладельческими"1. В 1858 г.
второй видный лидер республиканцев, У. Сьюард, произнес пророческие
слова о «неотвратимом конфликте» двух цивилизаций.
Согласно логике Республиканской партии ее целью было удовлетво¬
рение социальных интересов белого населения, а ограничение и в итоге
отмена рабства выступали только средством достижения этой цели. Но
значение данного средства было столь велико, что оно выступило в глазах
многих современников первопричиной конфликта Севера и Юга. Понят¬
но поэтому, что республиканцы должны были уделить огромное внима¬
ние вопросу о перспективах отношений между белой либерально-демо¬
кратической цивилизацией и черной расой.
Анализ позиции Республиканской партии обнаруживает, что ее боль¬
146 Глава 3
шинство, считая рабство несовместимым с либерализмом и демократией и
предполагая его отмену, в то же время считало невозможным мирное сосу¬
ществование белой и черной рас и вынашивало идею вывоза освобожден¬
ных негров из США74. Противоречивая позиция Республиканской партии в
отношении черных рабов весьма полно и точно отразилась в высказывани¬
ях и оценках А. Линкольна. Он неоднократно заявлял, что принцип Декла¬
рации независимости о равных естественных правах людей распространя¬
ется как на белых, так и на черных, но он же, идя на очевидные уступки ра¬
совым предрассудкам белых избирателей, занимал весьма непоследова¬
тельную позицию в вопросе о том, какими реальными гражданскими и по¬
литическими правами должны быть наделены освобожденные рабы. Вы¬
ступая перед массовыми аудиториями, он исключат из этих прав то равное
с белыми право на образование, то право избирать и быть избранным, то
право на приобретение собственности. Если подытожить все его высказы¬
вания, то создается впечатление, что великий принцип Декларации неза¬
висимости о равных естественных правах людей на жизнь, свободу, стрем¬
ление к счастью он сводил применительно к черным американцам к одно-
му-единственному праву свободно продавать свою рабочую силу75.
Но и это право чернокожих американцев Линкольн особенно не афи¬
шировал, учитывая распространенную среди масс белых рабочих боязнь
возможной конкуренции на рынке труда со стороны освобожденных ра¬
бов. В конечном счете, ссылаясь на неискоренимость расовых предрас¬
судков белых американцев и вражду двух рас, Линкольн связывал реаль¬
ную возможность реализации естественных прав негров с возвращением
их после освобождения на прародину в Африку. Даже в конце 1862 г. на
встрече с депутацией свободных негров Линкольн заявлял, что две расы
«должны быть разделены»76.
Противоречия Линкольна, его готовность к компромиссам с расовы¬
ми предрассудками избирателей могут по прошествии времени вызвать
острокритическое отношение и даже осуждение. Но, критикуя великого
американца, нельзя забывать, что в случае отсутствия идеологической и
политической гибкости, неспособности внять предрассудкам масс у него
не было никаких шансов возглавить Республиканскую партию и тем бо¬
лее быть избранным президентом США. А между тем, как показал исто¬
рический опыт, только этой партии и удалось пробить брешь в двухпар¬
тийной системе «демократы — виги» и бросить реальный вызов рабовла¬
дельческой системе. Нельзя не видеть и того, что среди лидеров Респуб¬
ликанской партии Линкольн обнаружил не только наибольшую способ¬
ность к достижению консенсуса между различными ее фракциями, как и
между различными течениями в антирабо владельческом движении, но
также и наибольшую способность чутко реагировать на веления времени,
идти на все более и более радикальные меры.
Капитализм, демократия, рабство 147
Необходимо отметить, что по ряду важнейших вопросов Линкольн за¬
нимал последовательную либерально-демократическую позицию, пыта¬
ясь утвердить ее в партии в целом. Так, он решительно отвергал требова¬
ния фракции «ничего не знающих» ограничить въезд в Америку эмигран¬
тов из европейских стран, в первую очередь католиков, а также предоста¬
вить политические и правовые привилегии коренным американцам. Если
к принципам рабовладельцев добавить еще и требования «ничего не зна¬
ющих», саркастически указывал он, то тогда фраза Декларации независи¬
мости, гласящая, что все люди сотворены равными, должна быть замене¬
на на фразу: «Все люди сотворены равными, за исключением негров, ино¬
странцев и католиков». Для Линкольна это было абсолютно неприемлемо:
«В случае, если дело дойдет до этого, я предпочту эмигрировать в другую
страну, которая не клянется любовью к свободе, например в Россию, где
деспотизм выступает в чистой форме, без лицемерных прикрытий»77.
Линкольн, как и другие республиканцы, разделял и развивал идею
Джефферсона о необходимости сочетать принципы представительного уп¬
равления с прямой демократией, означающей расширение непосредствен¬
ного участия народа в государстве. Именно Линкольну принадлежало оп¬
ределение демократии как «управление народа, посредством самого наро¬
да, для народа», ставшее классическим. В целом политическая, социальная
и экономическая программа Республиканской партии оказывалась в яв¬
ном противоречии с ценностями рабовладельческого Юга, и не случайно в
мировоззрении республиканцев и их сторонников разногласия между Се¬
вером и Югом представали не просто как конфликт по негритянскому во¬
просу, а как антагонизм двух противоположных по сути цивилизаций, не¬
совместимых общественно-политических систем. Отсюда и уверенность в
неотвратимости столкновения между ними. Общенациональная победа
партии обещала общенациональное торжество либерально-демократичес¬
кого строя, причем развитие его не только вширь, но и - о чем наиболее яр¬
ко свидетельствовала аграрная программа партии — также и вглубь.
Нарастание радикальных начал в позиции Республиканской партии
сопровождалось углублением консервативной реакции со стороны рабо¬
владельческих штатов. Эволюция мировидения рабовладельческого Юга
может быть лучше всего проиллюстрирована доктринами Д. Фицхью,
ставшего после смерти в 1850 г. Д. Кэлхуна главным духовным поводырем
южан. Два его основных сочинения, увидевшие свет в 1854 и 1857 гг., пре¬
тендовали на всестороннее осмысление разнообразных общественных
систем и определение идеального выбора для Америки.
Лейтмотив размышлений и пропаганды Фицхью - сравнение капита¬
листического, или «свободного», по его определению, и рабовладельчес¬
кого обществ, при этом первому достаются только черные, а второму —
светлые краски. Капитализм характеризовался им неизменно как ни¬
148 Глава 3
чтожный эксперимент истории, ограниченный как во времени, так и в
пространстве. Это, по убеждению Фицхью. временное и частное отступ¬
ление от магистрального пути развития человечества, который был про¬
ложен рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит сред¬
невековым крепостным правом и продолжен в современных условиях
американским рабством.
Фицхью с симпатией отзывался о выступлениях пролетариата против
буржуазии во время европейской революции 1848 г., доказывая, что по¬
следняя заключала в себе исторический приговор капитализму. Он под¬
верг решительной критике духовные и политические ценности буржуа¬
зии, особенно же принципы Локка и Джефферсона. Главным идейным
противником для него, безусловно, стал Джефферсон. В лице Фицхью ра¬
бовладельческое мировоззрение впервые открыто порывает с американ¬
ской демократической традицией.
Огонь критики Фицхью сосредоточил на идее свободы — как эконо¬
мической, так и политической. Свобода, полемизировал он с Джеффер¬
соном и его единомышленниками, совершенно несовместима с равенст¬
вом и демократией, поскольку она усиливает до бесконечности социаль¬
ные и экономические контрасты. При этом Фицхью не отрицал осново¬
полагающего постулата либерализма о наличии у каждого человека есте¬
ственных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно иное оп¬
ределение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и ра¬
венство, утверждал он, есть химера, поскольку люди от рождения отлича¬
ются по умственным, физическим и иным способностям, по этой причи¬
не в условиях свободы возвышается меньшинство, а большинство прозя¬
бает. В действительности примерно 19 из 20 индивидуумов обладают ес¬
тественным и неотчуждаемым правом не на свободу, которой они не мо¬
гут распоряжаться себе на пользу и которая ведет к их деградации, а на
покровительство и управление со стороны власть предержащих. Иначе
говоря, они наделены «естественным и неотчуждаемым правом быть ра¬
бами», которое только и обеспечивает им реальную возможность выжива¬
ния и благополучного существования 8.
Фицхью не скрывал, что в идеальном обществе на положение рабов
должны быть переведены не только все негры, но также и белые рабочие.
Владельцы же фабрик, шахт, торговых предприятий должны стать рабо¬
владельцами. Он неизменно указывал, что защищает рабство не с расист¬
ских, а с социологических позиций, рассматривая его как идеальную мо¬
дель для человечества в целом, утверждая, что для большинства белой ра¬
сы свобода губительна в такой же степени, как и для черной™.
У Фицхью на Юге было немало единомышленников и подражате¬
лей — политики, профессора, законодатели, адвокаты, писатели. Благода¬
ря им рабовладельческое мировоззрение и пропаганда распространялись в
Капитализм, демократия, рабство 149
сотнях книг и периодических изданий. Ведущей темой этих выступлений
неизменно оставалась апология общественных отношений, сложившихся
в южных штатах, и острая критика северо-восточного капитализма. Гос¬
подство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и
эксплуатируемых рассматривались как естественное состояние человече¬
ства, фундаментальная первооснова любого общества. Речь, следователь¬
но, должна вестись о том, какая из двух эксплуататорских форм — капита¬
листическая или рабовладельческая — была наилучшей. Предпочтение не¬
изменно отдавалось рабству, за которым требовали закрепить все легаль¬
ные права как на Юге, так и во всех других районах США.
Стремительно нараставшие агрессивность и реакционность рабовла¬
дельческого класса имели следствием не только углубление пропасти
между Югом и Севером, но и возникновение раскола в Демократической
партии, являвшейся главной политической защитницей рабовладения на
общенациональном уровне. Накануне президентских выборов 1860 г. де¬
мократы разделились, по сути, на две партии: южная фракция отстаивала
легализацию прав рабовладения в любой части США, даже независимо от
волеизъявления местных жителей, а северная фракция во гласе с С. Ду¬
гласом доказывала, что рабовладение может быть санкционировано толь¬
ко волеизъявлением избирателей80. Раскол демократов стал важной при¬
чиной победы на президентских выборах 1860 г. Республиканской партии
во главе с А. Линкольном. В ответ на победу республиканцев южане за¬
явили о выходе из Союза и образовании собственного государства.
* * *
Конфликт Севера и Юга, приобретший характер антагонизма двух
разнородных общественно-политических систем, завершился Граждан¬
ской войной 1861-1865 гг. Гражданская война, в свою очередь, раздели¬
лась на два этапа.
На первом этапе — 1861 — 1862 гг. — Линкольн и его правительство под¬
черкивали, что война ведется с целью восстановления единства федераль¬
ного Союза, а не ликвидации рабства. Линкольн отвергал право выхода
какого-либо штата из Союза, а в отношении рабства ограничивался требо¬
ванием запрета его на новых территориях. Но и эти формулировки были
для южан, обратившихся к энергичным и успешным военным действиям,
совершенно неприемлемы. На втором этапе — конец 1862—1865 гг. — Лин¬
кольн стал призывать к отмене рабства в США, что резко повлияло на ха¬
рактер и ход войны. В войне наступил перелом, и она завершилась пол¬
ным разгромом южных рабовладельцев.
В ходе Гражданской войны был принят ряд законов, реализовавших
линию либерально-демократических преобразований, начатую еще в
150 Глава 3
эпоху Войны за независимость и образования США. Среди них особое
значение имели три.
Первый — закон о гомстедах, одобренный Конгрессом США 20 мая
1862 г., воплотил в жизнь либерально-эгалитарную аграрную программу
Республиканской партии. Согласно закону, все граждане США старше 21
года и даже претенденты на гражданство получали право на приобретение
в полную собственность 160 акров (64 га) земли из государственного фон¬
да после занятия и пользования соответствующим участком в течение 5 лет
и уплаты регистрационного взноса в размере от 26 до 34 долл. Те же, кто хо¬
тел обратить участок в полную собственность быстрее, но не ранее чем че¬
рез 6 месяцев после заявки, должны были уплатить также весьма неболь¬
шую сумму — по 1,25 долл, за акр81. Закон существенно упрочил позиции
Линкольна и республиканцев среди нижних и средних слоев американцев.
Вторая и третья меры касались рабовладения. Первого января 1863 г.
вступила в силу «Прокламация об освобождении», объявившая о ликви¬
дации рабства в 11 мятежных штатах (оно было сохранено в четырех ло¬
яльных рабовладельческих штатах). Вместе со свободой негры получили
право вступать в армию США: им воспользовались 100 тыс. бывших ра¬
бов, существенно способствовавших перелому войны в пользу Севера. В
январе 1865 г. Конгресс США одобрил тринадцатую поправку к федераль¬
ной Конституции, запрещавшую рабство уже на территории всех США
(ратифицирована штатами в декабре того же года). Тогда же Линкольн и
республиканцы отказались от идеи вывоза свободных негров из США и
приняли план наделения их равными с белыми политическими и граж¬
данскими правами. Гражданская война, начавшаяся как конституцион¬
но-охранительная, завершилась как революционно-демократическая.
Радикальные внутриполитические преобразования, также как и воен¬
ные действия, осуществлялись Линкольном и Республиканской партией
при сохранении основ демократического политического режима. На про¬
тяжении всей Гражданской войны в свободных штатах сохранялись изби¬
рательные права, партийная конкуренция, с привычной периодичностью
проводились выборы. Демократическая система США выдержала испыта¬
ние на прочность, хотя и подверглась достаточно серьезному риску.
Республиканской партии пришлось серьезно поволноваться уже на
«промежуточных» выборах в Конгресс 1862 г., когда демократы соперни¬
чали с ними на равных в большинстве свободных штатов (за исключени¬
ем штатов Новой Англии, оплота республиканцев)82. Поддержка избира¬
телями демократов-северян была тем более неожиданна, что последние
требовали протянуть южным сепаратистам «оливковую ветвь» и восста¬
новить предвоенное статус-кво. Объяснение этому заключалось в воен¬
ных неудачах Республиканской партии, как и в сохранившихся у многих
избирателей свободных штатов расистских предрассудках.
Капитализм, демократия, рабство 151
Политическая ситуация, сложившаяся к моменту президентских выбо¬
ров 1864 г., внешне выглядела не менее драматично. В этот раз главная
опасность для Республиканской партии исходила из реальной возможнос¬
ти ее собственного раскола. Радикальное и самое влиятельное крыло рес¬
публиканцев отказалось поддержать на выборах «медлительного» Лин¬
кольна и намеревалось образовать новую партию под названием «Ради¬
кальная демократия». Ее платформа требовала незамедлительного внесе¬
ния в федеральную Конституцию 13-й поправки, запрещавшей рабство на
территории всех США. Радикалы потребовали сократить пребывание в
должности президента до одного срока. Главными условиями возвращения
южных штатов в Союз были объявлены конфискация собственности рабо¬
владельцев и лишение их политических прав. Кандидатом в президенты от
радикальных республиканцев был выдвинут генерал Джон Фремонт.
Вызов радикальных республиканцев поставил Линкольна перед не¬
обходимостью политического маневра, ибо раскол Республиканской пар¬
тии в решающий момент Гражданской войны был недопустим. И прези¬
дент сумел совершить его: на съезде сторонника Линкольна радикалам
были сделаны необходимые уступки, после чего генерал Фремонт отка¬
зался от участия в предвыборной борьбе. В этот раз платформа Республи¬
канской партии объявляла рабство не только фундаментальной причиной
раскола Севера и Юга, но и требовала его искоренения с такой решитель¬
ностью83, до которой прежде поднимались только аболиционисты.
Демократическая партия в свободных штатах пришла к выборам
1864 г. разделенной на две части. Первая часть, так называемые «военные
демократы», исходя из идеи нерушимости федерального Союза, призна¬
вали необходимость подавления южных сепаратистов силой, хотя многие
из них и были противниками отмены рабства. Вторая часть, «мирные де¬
мократы», не только выступали за сохранение рабства, но и поддержива¬
ли принцип суверенитета штатов, что практически было равнозначно оп¬
равданию мятежа. Платформа партии, одобренная в 1864 г.84, по сути оз¬
начала победу «мирных демократов».
Как показали выборы 1864 г., Демократическая партия, потребовав¬
шая немедленного мира с рабовладельцами в тот момент, когда Север был
близок к разгрому Юга, обрекла себя на сокрушительное поражение. Ре¬
спубликанская партия добилась редчайшего в американской политичес¬
кой практике успеха: Линкольн превзошел своего соперника генерала
Макклеллана по числу голосов выборщиков в десять раз, республиканцы
завоевали в палате представителей 145 мест из 185, а в сенате — 41 место
против 10 у демократов.
Сохранение на протяжении всей войны политического плюрализма,
свободы выборов и многопартийности являло редкий и в ряде отношений
уникальный пример в истории стран с демократическим режимом. Но
152 Глава 3
поддерживать демократический режим в полном объеме не удалось и
Линкольну. Его ограничения коснулись в первую очередь гражданских и
некоторых политических прав, в первую очередь свободы слова.
Действия правительства определялись жесткой политической целе¬
сообразностью: с самого начала войны активисты из числа сторонников
рабовладения в северных штатах (в народе их прозвали «медянками» — по
имени особо коварной породы ядовитых змей) развернули широкую ан¬
типравительственную пропаганду, не только осуждая действия Линколь¬
на, но и призывая к их активному массовому саботажу. После того как
Линкольн и Конгресс были вынуждены принять в марте 1863 г. закон о
всеобщей воинской повинности для взрослого мужского населения, ак¬
тивность прорабовладельческих сил стала особенно нетерпимой. «Ме¬
дянки», объявив закон антиконституционным, стали повсеместно при¬
зывать американцев сжигать призывные повестки, бойкотировать дея¬
тельность призывных комиссий и даже сопротивляться им силой.
В первый раз Линкольн подписал указ о приостановлении в особых слу¬
чаях знаменитого принципа Хабеас корпус акт — о неприкосновенности
личности — в апреле 1861 г. После этого президент и Конгресс несколько раз
принимали указы и законы, расширявшие ограничения Хабеас корпус акт.
Применение этих указов и законов на практике чаще всего сводилось к за¬
ключению под стражу без суда и следствия лиц, уличенных в «измене», «под¬
стрекательстве к мятежу», шпионаже в пользу мятежных штатов8'. Арест пре¬
кращайся после того, как, по мнению властей, исчерпывапись чрезвычайные
обстоятельства. Ограничительная практика распространялась также на ан¬
типравительственные периодические издания (почтовые ведомства отказы¬
вались осуществлять доставку «предательских» газет, а военные командиры
запрещали распространять на подвластной им территории периодику, содер¬
жавшую вредную информацию). Все эти ограничительные меры по меркам
военного времени были достаточно мягки; в частности, крайне редкими бы¬
ли попытки применения высшей меры наказания.
Экстраординарные меры, противоречившие Конституции и Биллю о
правах, вызывали острые дискуссии в обществе, в том числе и в государ¬
ственных органах, особенно между различными ветвями власти. Война
привнесла много нового во взаимоотношения исполнительной, законо¬
дательной и судебной ветвей, серьезно видоизменила традиционную схе¬
му разделения властей. Проявилась тенденция, присущая чрезвычайным,
особенно военным периодам: сложившийся между тремя ветвями баланс
нарушился в пользу исполнительной власти, которая стала явно домини¬
ровать над всеми другими. Линкольн, прежде исповедовавший вигскую
идею превосходства законодательной власти над исполнительной, став
президентом в чрезвычайных обстоятельствах, должен был поступиться
этим принципом, концентрируя в своих руках все большую власть. Пре¬
Капитализм, демократия, рабство 153
зидентские указы и чрезвычайные меры отодвинули на втором план кон-
грессовские законы и судебные постановления. Американский полити¬
ческий режим во все большей мере воплощал президентское правление.
Оппоненты Линкольна даже стали называть его диктаторским, что вряд
ли справедливо, ибо президент видоизменил, а не отменил разделение
властей, как и в целом демократическую модель.
На протяжении всей войны меньшая конфликтность была присуща от¬
ношениям исполнительной власти с законодательной и большая — с судеб¬
ной ветвью. В Конгрессе после удаления из него представителей мятежных
штатов господствовали представители Республиканской партии, что созда¬
вало основу для договоренностей между исполнительной и законодатель¬
ной ветвями, которые в стратегическом плане были единомышленниками.
Как правило, Конгресс, пусть порой и после острейших дебатов, подтверж¬
дал чрезвычайные указы президента в своих собственных законах.
Напряженность во взаимоотношениях законодателей и президента
вызывалась в значительной мере активностью фракции радикальных ре¬
спубликанцев, остро, особенно в первый период войны, критиковавших
Линкольна за ненужные, с их точки зрения, маневры по умиротворению
мятежников. Радикалы утвердились на ведущих позициях в созданном
Конгрессом в декабре 1861 г. объединенном комитете по ведению войны,
который начал, и небезуспешно, вмешиваться в президентские назначе¬
ния на высшие военные должности, как и в законодательные вопросы. Во
взаимоотношениях с комитетом Линкольн избрал тактику взаимных ус¬
тупок, идя сам навстречу его требованиям каждый раз, когда осознавал,
что именно они соответствуют умонастроениям в обществе и способству¬
ют успеху войны. После 1863 г., когда Линкольн сделал важнейшие уступ¬
ки комитету в вопросе назначений на командные должности, его давле¬
ние на президента резко уменьшилось.
Более конфронтационными оказались отношения Линкольна с су¬
дебной ветвью, в первую очередь с Верховным судом США. В значитель¬
ной мере их конфликт объясняется тем, что во главе Верховного суда про¬
должал оставаться Р. Тейни, придерживавшийся прорабовладельческих
взглядов. Но существенной и даже фундаментальной была другая причи¬
на конфликта: Верховный суд по своей природе был ветвью, охраняющей
статус-кво, неприкосновенность сложившихся государственно-правовых
основ, в то время как исполнительная власть должна была действовать в
соответствии с политической целесообразностью, изменять, а то и взла¬
мывать статус-кво. Во время войны судебная ветвь не однажды объявля¬
ла указы и действия исполнительной власти, особенно касающиеся огра¬
ничения Хабеас Корпус акт, антиконституционными. Реакция прави¬
тельства, как правило, заключалась в игнорировании мнения судебной
ветви**. Подобная позиция исполнительной власти вряд ли была возмож¬
154 Глава 3
на в мирное время. Но в условиях войны и тем более с учетом того, что
большинство населения свободных штатов поддерживало Линкольна и
Республиканскую партию, она встречала понимание общества.
В рамках самой исполнительной ветви закрепилось безусловно главен¬
ствующее положение президента. Резко возросла его активность в кадровых
смещениях и назначениях, при этом в условиях чрезвычайных обстоятельств
Линкольн совершенно не мог позволить себе либерализма в отношении не¬
радивых или строптивых членов правительства и чиновников. Он установил
своеобразный рекорд в смещении высших чиновников, составлявших кад¬
ровый «домен» президента (замещено 1457 из 1639 должностей)87.
Среди особенностей кадровой политики Линкольна многие исследова¬
тели особенно выделяют его стремление сформировать правительство на
коалиционной основе, придать ему общенациональный характер. Во время
формирования первого кабинета в адрес Линкольна было высказано заме¬
чание, что в правительстве оказалось три бывших члена Демократической
партии и только два бывших вига. На что Линкольн шутливо ответил: «Но
ведь я тоже бывший виг, так что между нами существует полное равнове¬
сие». Представительство и баланс в правительстве разных политических
интересов свободных штатов должны были, по замыслу Линкольна, спло¬
тить их вокруг президента, предотвратить или смягчить в них внутренние
конфликты на период выяснения отношений с южными сепаратистами.
Идея верховенства общенационального интереса над партийными,
групповыми, региональными являлась лейтмотивом Линкольна на про¬
тяжении всей Гражданской войны. Трактовка Линкольном соотношения
прерогатив центрального правительства и прав штатов серьезно разо¬
шлась с трактовкой его кумира Джефферсона. Джефферсоновская кон¬
цепция прав штатов в ситуации 1860-х гг. явно работала на южных сепа¬
ратистов и активно использовалась ими. Линкольн предпочитал о ней не
вспоминать, а в собственном истолковании прав центра и штатов был
близок к А. Гамильтону. Единство штатов превыше всего, идея отделения
какого-либо штата от Союза и тем более выход из него — преступление —
таким было кредо Линкольна и Республиканской партии. Оно и было во¬
площено в жизнь: в результате Гражданской войны сепаратизм был вы¬
корчеван с корнем, идея о выходе какого-либо штата из Союза никогда
более не возникала в американской истории.
* * *
Победа Севера над Югом была омрачена гибелью президента А. Лин¬
кольна (в апреле 1865 г. он был убит актером Д. Бутом). Последовавшее
затем вступление в должность главы государства вице-президента
Э. Джонсона, как и его практическая деятельность, обнаружили, в какой
Капитализм, демократия, рабство 155
огромной степени общественно-политическое развитие Америки может
зависеть от одного человека. Как выяснилось, в личностях президентов
заключены реальные альтернативы исторического развития.
Окончание Гражданской войны означало завершение первой фазы
либерально-демократической революции и наступление второй фазы,
вошедшей в историю под именем Реконструкции (1865—1877). По накалу
страстей и социально-политическому противоборству Реконструкция
мало уступала Гражданской войне, а по количеству и глубине обществен¬
ных реформ и преобразований превзошла ее. Планы Реконструкции, то
есть способы и условия обратного принятия мятежных штатов в Союз,
стали разрабатываться, хотя и весьма вяло, еще в период Гражданской
войны. Главными были два плана: президента Линкольна и радикальных
республиканцев в Конгрессе.
Линкольн предложил «мягкий» вариант: все сторонники рабовла¬
дельческой Конфедерации, за исключением ее верхушки, попадали под
амнистию, а после того, как 10% избирателей того или иного мятежного
штата подтверждали лояльность федеральному Союзу и соглашались с
отменой рабства, этот штат возвращался в США на полноправной осно¬
ве. Радикалы в Конгрессе подготовили альтернативный закон: тот или
иной мятежный штат мог вернуться в Союз только в том случае, если
большинство его избирателей присягнут на верность федеральному пра¬
вительству и одобрят радикальные нововведения Гражданской войны.
Линкольн наложил на радикальный законопроект вето и приступил к
осуществлению Реконструкции по своему плану.
Программа Реконструкции стала осуществляться уже после гибели
Линкольна, вслед за капитуляцией Юга (май 1865 г.). Новый президент
Э. Джонсон, взявший за основу план Линкольна, натолкнулся на гораздо
более жесткое сопротивление со стороны радикальных республиканцев.
Их позиция стала непримиримой после того, как выяснилось, что первые
четыре южных штата, допущенные Джонсоном в Союз, по сути, присту¬
пили к ревизии итогов Гражданской войны. Они избрали на руководящие
посты в штатах, так же как и депутатами в Конгресс США, многих быв¬
ших лидеров Конфедерации, отказались предоставлять свободным не¬
грам основные гражданские и политические права, приступили к разра¬
ботке и принятию так называемых «черных кодексов», возвращавших
бывших рабов в юридическое положение, мало чем отличавшееся от
прежнего. Конгресс США впервые заявил твердое «нет» подобной тен¬
денции в декабре 1865 г., когда отказался допустить в свои ряды вновь из¬
бранных депутатов из южных штатов.
Среди историков США всегда оживленно дебатировался вопрос о том,
каковой оказалась бы судьба Реконструкции, если бы Линкольн не был убит
14 апреля 1865 г. и оставался на своем посту до конца срока. Большинство
156 Глава 3
исследователей приходят к выводу", который и представляется справедли¬
вым, что между Линкольном и Джонсоном были принципиальные миро¬
воззренческие и политические различия и что в силу этого фактора Лин¬
кольн даже с учетом того, что его собственный план Реконструкции не от¬
личался от плана Джонсона, мог пойти и пошел бы в изменявшихся поли¬
тических условиях на сотрудничество с радикальными республиканцами,
как он это делал неоднократно в годы Гражданской войны. Джонсон такой
готовности не проявил и вступил с Конгрессом в конфронтацию, одну из
самых ожесточенных, а то и самую ожесточенную за всю историю США.
Различие во взаимоотношениях между президентом США и Конгрес¬
сом в периоды правления Линкольна и Джонсона может быть проиллюс¬
трировано при помощи данных о президентских законодательных вето.
Линкольн использов&п право вето всего семь раз, и ни одно из них не бы¬
ло преодолено Конгрессом. Причина — способность Линкольна и Кон¬
гресса договариваться друг с другом, достигать единения в решении
сложных проблем. Джонсон наложил 29 вето на законы Конгресса, а за¬
конодатели, отчаянно сопротивляясь президенту, сумели преодолеть 15
из них89. Фактически же в годы президентства Джонсона Конгресс проч¬
но взял в свои руки законодательную и даже, можно сказать, государст¬
венную власть, управляя страной по своей воле. То был конгрессовский
период в политической истории США, когда законодательная власть бе¬
зусловно доминировала и над исполнительной, и над судебной. Причем
формально взаимоотношения властей не были изменены ни на йоту.
В самом Конгрессе господствовав Республиканская партия, а в ней
наибольшее влияние приобрела фракция радикальных республиканцев.
Мотивы радикалов в подходе к политике Реконструкции были разнооб¬
разны, но. по крайней мере на первом этапе, до конца 1860-х гг., как это
показано в фундаментальном и на сегодняшний день самом авторитет¬
ном исследовании эпохи Реконструкции, принадлежащем перу Э. Фоне-
ра, одним из главных среди них было искреннее желание выкорчевать ра¬
бовладельческую цивилизацию на Юге и с помощью национального го¬
сударства «гарантировать чернокожим равные права в политике и равные
возможности в экономике свободного труда»90.
Конгресс приступил к политике радикальной Реконструкции в нача¬
ле 1866 г., приняв законы о гражданских правах и о Бюро по обустройст¬
ву освобожденных. Джонсон наложил вето на оба закона. Конгресс, про¬
должая свою линию, принял четырнадцатую поправку к Конституции,
смысл которой заключался в наделении негров равными с белыми
гражданскими правами. Президент высказал неодобрительное отноше¬
ние к поправке, дав штатам недвусмысленный совет отвергнуть ее. Десять
из одиннадцати бывших мятежных штатов так и поступили, что оказалось
достаточным для отклонения поправки.
Капитализм, демократия, рабство 157
Осенью 1866 г. во время промежуточных выборов в Конгресс прези¬
дент и радикальные республиканцы выступали уже как политические
противники. Радикалы и примкнувшие к ним добились убедительной по¬
беды, после которой обладали более чем двумя третями голосов в обеих
палатах, а этого было достаточно для преодоления президентских вето.
Весной 1867 г. Конгресс принял закон о Реконструкции, отвергнуть кото¬
рый Джонсон был уже не в состоянии (его вето было успешно преодоле¬
но). Согласно закону, десять южных штатов, отказавшихся ратифициро¬
вать четырнадцатую поправку, разделялись на пять военных округов,
каждый во главе с федеральным генералом. Во время чрезвычайного уп¬
равления южные штаты были обязаны ратифицировать эту поправку,
одобрить новые конституции, которые бы наделили негров избиратель¬
ными правами, выполнить ряд других условий. Только после этого Кон¬
гресс соглашался предоставить им равные права в федерации.
Тогда же Конгресс принял закон, согласно которому президент мог
производить не только назначения (это предусматривалось и Конститу¬
цией), но и смешения с государственных должностей только с согласия
законодателей. Закон был призван защитить высших государственных
лиц, в первую очередь военного министра Э. Стэнтона, одобрявших ли¬
нию Конгресса.
Попытка Джонсона сместить Стэнтона привела к возбуждению Кон¬
грессом процедуры импичмента президента. В феврале 1868 г. палата
представителей 126 голосами против 47 высказалась в пользу импичмен¬
та. В сенате для отстранения Джонсона от должности не хватило одного
голоса (35 голосов — за, 19 — против). Против при этом проголосовало не¬
сколько сенаторов от Республиканской партии, побоявшихся, что импи¬
чмент может нанести непоправимый ущерб институту президентства. Тем
не менее процедура импичмента нанесла сокрушительный удар по Джон¬
сону: он был деморализован и противодействовать Конгрессу более не
мог. На президентских выборах 1868 г. республиканцы выдвинули своим
кандидатом героя Гражданской войны генерала У.С. Гранта, который и
стал главой государства.
Режим чрезвычайного управления, введенный Республиканской пар¬
тией и Конгрессом в южных штатах, продолжался в течение нескольких
лет. В 1868 г. в федеральный Союз были допущены семь бывших рабовла¬
дельческих штатов, выполнивших все требования, продиктованные Кон¬
грессом. Возвращение оставшихся трех штатов затянулось до 1870-х гг
Но фактическое управление всеми южными штатами Республиканской
партией и федеральными органами власти продолжалось дольше и сопро¬
вождал ос ь л и бе рал ь н о-де м о крати ч е с к и м и ново в веде н и я м и.
Легализация фактической диктатуры Республиканской партии в юж¬
ных штатах оказалась возможной в значительной мере благодаря ради¬
158 Глава 3
кальному изменению контингента избирателей. Перерегистрация избира¬
телей на Юге в 1867 г. привела к тому, что до 40% белого электората были
лишены права голоса, заю таковым было наделено большинство черного
мужского населения. В результате количество черных избирателей суще¬
ственно превысило число белых - 735 тыс. против 635 тыс.91 Черные изби¬
ратели неизменно голосовали за республиканцев, обеспечивая им при лю¬
бом раскладе голосов среди белых победу над Демократической партией.
В результате республиканцы доминировали в органах власти южных шта¬
тов на протяжении всего периода Реконструкции.
Часть мест во властных структурах досталась черным американцам, а
в Южной Каролине они вообще состазили большинство законодательно¬
го собрания. Но в целом большинство мест в органах власти, особенно в
верхних эшелонах, принадлежало белым республиканцам: так, за весь пе¬
риод Реконструкции на Юге не было избрано ни одного чернокожего гу¬
бернатора. Что касается федеральных органов власти, то в них от всех
южных штатов были избраны всего лишь два чернокожих сенатора и 15
членов палаты представителей92. Слабое представительство чернокожих
во властных структурах во многом объясняет, почему радикальные ре¬
формы на Юге не были реализованы в полной мере.
Белые проводники политики Реконструкции на Юге, как это ни
странно, закрепились в американском историческом сознании и литера¬
туре под именами, которые им дали политические противники. Первую
категорию составили «саквояжники» - это выходцы с Севера, которые
устремились на Юг, чтобы преобразовать его по образу и подобию сво¬
бодных штатов, не забывая при этом о собственной экономической выго¬
де и политической карьере. Во вторую категорию вошли «прохвосты» — те
южане, которые одобрили политику Реконструкции, увидев в ней шанс
для возрождения Юга, так же как и для утверждения собственного благо¬
получия, вхождения в новую элиту, которая призвана была занять место
бывшего рабовладельческого класса.
Среди всех реформ Реконструкции наиболее весомыми оказались
политические. В первую очередь речь идет о двух поправках к федераль¬
ной Конституции, оказавшихся одними из самых демократических за
всю американскую историю. Четырнадцатая поправка, вступившая в
силу в 1868 г., нс только провозглашала равенство юридических и поли¬
тических прав всех американцев, независимо от цвета кожи, но и позво¬
ляла федеральному правительству «наказывать» штаты за ее нарушение.
На основании этой поправки федеральное правительство могло ввести
в любой штат войска для защиты прав чернокожих. Пятнадцатая по¬
правка, ратифицированная в 1870 г., развивала предыдущую и запреща¬
ла федерации и штатам лишать граждан той или иной расы избиратель¬
ного права.
Капитализм, демократия, рабство 159
На основании этих поправок, как и других демократических законов,
черные американцы существенно расширили свои права и возможности
не только в политической, но также в социальной и экономической сфе¬
рах. В результате выросли, хотя и остались существенно ниже, чем у бе¬
лых, заработки и доходы чернокожих рабочих, арендаторов, фермеров.
Чернокожие стали приобщаться и к классу собственников, хотя здесь их
успехи были гораздо скромнее, чем у белых. Их белые защитники добива¬
лись отмены «черных кодексов», подавления организаций ку-клукс-кла¬
на, других проявлений расизма.
Реконструкция развивалась по восходящей линии вплоть до начала
1870-х гг., затем она резко затормозилась и окончательно прервалась в се¬
редине десятилетия, не доведя до конца большинство своих начинаний
(несколько десятилетий спустя результаты Реконструкции вообще под¬
верглись фронтальной ревизии). Почему же вторая либерально-демокра¬
тическая революция в США при всех ее очевидных достижениях осталась
незавершенной?
Историки выявили и назвали много тому причин, но среди них мож¬
но и необходимо обозначить одну главную. К началу 1870-х гг. опасность
реставрации рабовладельческого строя на Юге была ликвидирована, а ут¬
верждение буржуазно-либерального миропорядка гарантировано. Про¬
изошла смена политических, а в значительной мере также экономических
и социальных элит. Место бывшего рабовладельческого класса заняли ка¬
питалистические нувориши и новый политический класс, по преимуще¬
ству из рядов «саквояжников» и «прохвостов», многие из которых были
активистами Республиканской партии и ее радикального крыла.
Эта сложная и быстрая трансформация означала, помимо всего про¬
чего, радикальную метаморфозу мировидения белых друзей черной расы.
Утвердившись в рядах экономической и политической элиты, они все бо¬
лее действовали и мыслили в соответствии с интересами своей экономи¬
ческой и политической выгоды и все меньше руководствовались идеаль¬
ными соображениями, которые были присущи многим из них в предше¬
ствующий период. Обязательства перед черной расой, которая помогла
им стать новой элитой, их все более тяготили. Погруженность в собствен¬
ные интересы стала всепоглощающей. Имена бывших идеалистов все ча¬
ще и чаще всплывали в связи с громкими скандалами, связанными с кор¬
рупцией, лихоимством, грязными экономическими махинациями. На
смену Революции пришел Термидор — завершающая фаза большинства
революционных эпох. Американский термидор, как и любой другой, не
был равнозначен контрреволюции, он не отменил основополагающих со¬
циально-экономических и политических сдвигов революционной эпохи,
а подчинил их преимущественно интересам элит, возвысившихся благо¬
даря революции.
Глава четвертая
1870-1920-е гг.:
общество
или корпорации?
Возвышение капиталистической элиты
Большинство исследователей признают факт быстрой и поразительной
трансформации Республиканской партии в 1870-е гг. Разногласия
возникают при выяснении причин этой трансформации. Я исхожу из то¬
го, что она отразила закономерность развития социально-политических
революций, завершающихся концентрацией политической власти в ру¬
ках новых элит, которые стремятся извлечь для себя наибольшие эконо¬
мические, социальные и политические выгоды из революционной побе¬
ды и освобождаются от обременительных обязательств перед союзниками
«снизу».
Подчинение новыми элитами постреволюционного развития собст¬
венным интересам получило в исторической литературе название Терми¬
дора по имени завершающего этапа Великой Французской революции
конца XVIII в. Марксистская концепция, формировавшая подходы оте¬
чественной историографии в советский период, определяла Термидор
как контрреволюцию. С такой оценкой трудно согласиться. В действи¬
тельности контрреволюцией можно назвать Реставрацию, которая не¬
редко сопутствует революциям и восстанавливает предреволюционный
общественно-политический порядок, возвращая к власти старые элиты.
Термидор в отличие от Реставрации не отменяет фундаментальные эко¬
номические и социально-политические преобразования революции, но
отдает их в распоряжение новых элит. Фактически Термидор подтверж¬
дает выводы Г. Моска, В. Парето, Р. Михельса, Р Миллса и других вид¬
ных социологов и пол и тол о го в XX в. о том, что любое общество, незави¬
симо от его социально-экономических основ, разделяется на классы уп¬
равляющих и управляемых. Революции, даже самые передовые, разру¬
шая изживший себя общественно-политический строй, не в состоянии
отменить этого разделения, которое возрождается с оформлением и уп¬
рочением новых элит.
Общество или корпорации? 161
В ю же время термидоры отличаются но своему характеру, совмеща¬
ясь с различными политическими режимами - от тоталитарного до демо¬
кратического. Так, французский Термидор конца XVIII в. ознаменовался
утверждением авторитарного политического режима. Термидор, востор¬
жествовавший в России после революции 1917 г., завершился установле¬
нием тоталитарного политического режима. Термидоры, сопутствовав¬
шие двум североамериканским революциям, оказались совместимыми с
демократическим политическим режимом.
Термидорианский этап первой Американской революции конца
XVIII в., олицетворяемый Конституцией 1787 г., сохранил важные демо¬
кратические нововведения революционного периода. Вместе с тем соци¬
ально-экономические элиты эффективно пресекли демократические
«перехлесты» революции, в первую очередь демократическую самодея¬
тельность масс, как и те образцы прямой демократии, «ошибочные» мо¬
дели разделения властей, которые реально ущемляли их интересы. Кон¬
ституция 1787 г. оказалась такой формой общественного договора элит и
масс, которая делегировала полноту власти верхам, согласившимся вмес¬
те с тем на контроль со стороны избирателей в первую очередь во время
национальных выборов. Двухпартийная система утвердила в качестве
способа такого контроля возможность выбора между двумя конкурирую¬
щими политическими объединениями элит.
Термидор эпохи второй Американской революции означай сложение
Республиканской партией и новыми элитами своих обязательств перед
союзниками «снизу», в первую очередь черными американцами, в тот
момент, когда возможность реставрации рабовладельческого строя на
Юге и возвращения к власти на федеральном уровне старых элит была
исключена. Антирабовладельческая и эгалитарная направленность идео¬
логии и деятельности Республиканской партии сошла на нет, а на первое
место вышли иные цели: всяческое поощрение промышленного и фи¬
нансово-банковского развития, защита отечественного капитала с помо¬
щью высоких протекционистских тарифов, обеспечение господства
«здорового», то есть золотого денежного стандарта, и т.д., которые отве¬
чали непосредственным экономическим интересам капиталистического
класса, одержавшего при поддержке союзников «снизу» триумфальную
победу над рабовладельческой олшархией. Сколоченные промышлен¬
но-финансовой элитой в революционный и постреволюционный перио¬
ды гигантские состояния позволяли ей склонять на свою сторону госу¬
дарственно-чиновничью и партийно-политическую системы без фор¬
мального ограничения демократических политических структур и меха¬
низмов, складывавшихся в течение предшествующих двух с половиной
веков.
Олицетворением радикальной перемены в идеологии и деятельности
6 Зак. № 2914 Согрин
162 Глава 4
Республиканской партии счала се знаменитая и уникальная во всей аме¬
риканской политической истории сделка с Демократической партией,
известная как компромисс 1677года. Суть ее такова. На президентских вы¬
борах 1876 г. в ходе соперничества между республиканцем Р. Хейсом и де¬
мократом С. Тнлденом. сделавшим упор на борьбу со ставшей уже тогда
притчей во языцех коррупцией правящей партии, чаша весов впервые с
1856 г. склонилась в пользу лидера Демократической партии. Вез учета ре¬
зультатов выборов в четырех штатах (Флорида, Луизиана, Южная Каро¬
лина и Орегон), носивших спорный характер и подлежавших перепро¬
верке, у Тилдена было 184 голоса выборщиков, а у Хейса только 165. Кан¬
дидату от демократов, чтобы стать президентом, достаточно было полу¬
чить один из оставшихся 20 голосов выборщиков, то есть его устраивал
благоприятный исход выборов в любом из четырех штатов. Хейсу же для
победы нужна была поддержка всех без исключения выборщиков от Фло¬
риды, Южной Каролины и Луизианы.
Не вызывало сомнений, что в трех южных штатах — Луизиане, Юж¬
ной Каролине и Флориде, где еще сохранялась Реконструкция, а респуб¬
ликанцы полностью контролировали избирательную процедуру и счет¬
ные комиссии, итоги выборов были подтасованы в их пользу. Так, в Луи¬
зиане счетные комиссии, состоявшие из республиканцев, объявили не¬
действительными 13500 голосов, поданных за демократов, в результате
чего Хейсу было обеспечено большинство в 4 тыс. избирателей и под¬
держка всех выборщиков1.
Чтобы разобраться в нарушениях избирательной процедуры, была со¬
здана федеральная комиссия, включившая по пять представителей от се¬
ната, палаты представителей и Верховного суда США. В феврале 1877 г.
комиссия пришла к решению присудить все 20 спорных голосов выбор¬
щиков кандидату от Республиканской партии. Решению комиссии как
раз и предшествовало соглашение лидеров республиканцев и демократов,
в результате которого было решено, что Хейс в награду за президентскую
должность без промедления отзовет войска федерального правительства
из Флориды, Луизианы, Южной Каролины, где еще не было объявлено
об окончании Реконструкции, и передаст контроль над распределением
федеральных должностей на Юге демократам, выделит субсидии на раз¬
витие там экономики, в частности на строительство железных дорог. В те¬
чение 1877 г. Хейс выполнил главные требования демократов. Конец Ре¬
конструкции подвел черту дтительному периоду антагонизма республи¬
канцев и демократов. Бывшие рабовладельческие штаты стали после это¬
го доменом Демократической партии, начавшей методично ограничивать
гражданские и политические права негров. Республиканская партия, как
и обещала, закрыла на это ыаза.
Наградой республиканцам за предательство недавних черных союз¬
Капитализм, демократия, рабство 163
ником п демократических заветов Реконструкции стадо сохранение их
политической власти на федеральном уровне. Удержав федеральную
власть в 1876 г., республиканцы не упустили ее и в последующем. В 1880 г.
президентом был избран Д. Гарфилд. В 1884 г. республиканцы уступили
президентское кресло демократу Г. Кливленду, но в 1888 г. вернули его
(президентом стал Б. Гаррисон). В 1892 г. президентом снова стал Клив¬
ленд, но демократы и тогда не смогли удержать власть более чем на один
срок. Всего же за 50-летний период от начала Гражданской войны респуб¬
ликанцы побеждали на 11 президентских выборах из 13. В тот же период
они только дважды, в общей сложности всею на четыре года, уступали
большинство в сенате.
Республиканцы в полной мере сумели пожать плоды победы в Граж¬
данской войне. После прекращения Реконструкции политическая власть
продолжала активно использоваться в экономических интересах промы¬
шленных и финансовых кругов, утвердивших, вслед за сокрушением ра¬
бовладельческого класса, свое экономическое господство уже не только
на Северо-Востоке, но также на Юге и Западе страны.
Промышленный и финансовый капитал имел шансы закрепить эко¬
номическое господство во всех регионах страны и без активной поддерж¬
ки со стороны государственной власти. Но такая поддержка существенно
ускоряла повсеместное овладение им экономическими высотами. Дейст¬
вуя через Республиканскую партию и государственные структуры, наибо¬
лее предприимчивые промышленники и финансисты, среди которых го¬
раздо больший удельный вес, чем прежде, принадлежал нуворишам, су¬
мели в течение двух-трех десятилетий создать железнодорожные, нефтя¬
ные, стальные, банковские и иные империи. Именно в последние десяти¬
летия XIX в. классическая свободная конкуренция уступила место моно¬
полистическому капитализму.
Наиболее существенную поддержку (щедро оплаченную) Респуб¬
ликанская партия и государственные чиновники оказали железнодо¬
рожным компаниям. В последние десятилетия XIX в. государственные
структуры передали железнодорожным компаниям в виде грантов 200
млн. акров земель, многие из которых, согласно гомстед-акту 1862 г.,
предназначались формально для организации мелких фермерских хо¬
зяйств. Щедрость государства принесла ощутимые результаты: не толь¬
ко Северо-Восток, но также Юг и Запад покрылись густой сетью желез¬
ных дорог (их протяженность с 1870 по 1900 г. увеличилась в 7 раз), а их
владельцы, корпорации Вандербилда. Гульда. Форбса и других магна¬
тов, уверенно заняли первые 12 мест в списке самых богатых компаний
страны2.
Широкая государственная поддержка оказывалась и промышлен¬
ным компаниям, среди которых на ведущей позиции прочно закрепи-
6*
164 Г лава 4
лись предпринимательские объединения. Если в эпоху Э. Джексона кор¬
порации считались чуть ли не главным врагом общества, душителями
свободной конкуренции, то после Гражданской воины они почитались в
качестве основы американского процветания. Власти штатов сопернича¬
ли друг с другом в предоставлении наиболее благоприятных условий для
корпоративного капитала на своих территориях. В 1875 г. в штате Нью-
Джерси, который известен как «родина корпораций», был принят закон,
отменявший большинство ограничений на предельные размеры капита¬
лов предпринимательских объединений, резко расширявший их воз¬
можности при получении займов и выпуске акций и облегчавший усло¬
вия их ответственности перед кредиторами. Другие штаты, боясь отстать
от Нью-Джерси и стремясь инкорпорировать на своих территориях как
можно больше предпринимательских объединений, создали для них по¬
истине тепличные условия. В 1892 г. законодатели Нью-Йорка, желая
предотвратить инкорпорацию крупнейшей промышленной компании
США«Дженерэл моторе» на территории соседнего Нью-Джерси, приня¬
ли специальный закон об учреждении этого объединения на чрезвычай¬
но льготных условиях.
В 70-90-х гг. во многих штатах были приняты законы, отменявшие
предельные размеры капиталов корпораций, предоставлявшие им право
заниматься многими видами хозяйственной деятельности, позволявшие
выпускать акции без указания их номинальной стоимости и т.п.3 Благода¬
ря этим и многим другим государственным льготам возникли и утверди¬
ли свое верховенство в экономике США такие гиганты, как «Стандарт
ойл», «Юнайтед Стейтс стил», «Дженерэл моторе». Имена их создателей:
Рокфеллер, Карнеги, Форд, лидеров среди нуворишей постреволюцион¬
ной Америки, — стали олицетворением капиталистической элиты на
многие десятилетия.
Среди исследователей давно дискутируется вопрос относительно
следствий реструктуризации и монополизации американской экономики
после Гражданской войны. Представляется, что корректный ответ на этот
вопрос требует различать, как минимум, три следствия — экономическое,
социальное и политическое. Что касается экономического следствия, то
оно характеризуется впечатляющими достижениями корпоративной
Америки. К 1900 г. США прочно стали ведущей промышленной державой
мира. За 30 лет производство чугуна выросло в 8 раз, добыча угля - в 10,
выплавка стали — в 150 раз. Чугуна и стали США производили больше,
чем Великобритания и Германия вместе взятые.
Противоречиво социальное следствие монополизации. В ходе ее
сложилась новая экономическая элита, разрыв между которой и основ¬
ной массой населения постоянно углублялся. Резко возросшее нацио¬
нальное богатство Америки (валовой национальный продукт увеличился
Общество или корпорации? 165
с 1870 по 1900 г. в три раза при росте населения в 2.3 раза) распределялось
крайне неравномерно. Реальные доходы промышленных рабочих, рука¬
ми которых создавались новые богатства, выросли за 30 лет в 1,4 раза —
цифра, несоизмеримая с тысячекратным ростом состояния владельцев
корпораций4.
Противоречивыми были политические тенденции эпохи монополи¬
зации. С одной стороны, в последней трети XIX в. сохранились все поли¬
тические институты и механизмы, укоренившиеся в предшествующие
эпохи. К ним добавились и некоторые демократические нововведения, в
первую очередь так называемая австралийская система голосования. С
другой стороны, в южных штатах были введены избирательный налог и
ценз грамотности, резко сократившие численность как черных, так и бе¬
лых избирателей.
Не менее важным в процессе отправления политической власти стало
то, что новые супербогачи получили мощные экономические рычаги воз¬
действия на властный механизм. Некоторые из них полагали, что сила де¬
нег является самой реальной властью. К. Вандербилд выразил кредо де¬
нежного мешка в циничной форме: «Какое мне дело до закона? У меня что
- нет силы?». Нефтяной владыка Д. Рокфеллер прокладывал путь к власти
не только с помощью незаурядных предпринимательских способностей, но
и, как показали в 1894 г. Г.Д. Ллойд в книге «Богатство против общества» и
в 1902 г. А. Тарбелл в серии разоблачительных статей, с помощью поджогов
нефтехранилищ неуступчивых конкурентов, сговоров с владельцами же¬
лезных дорог, подкупа судей и законодателей. «Оборотная сторона» созда¬
ния промышленных и финансовых империй в полной мере была раскрыта
журналистами и публицистами, прозванными Т. Рузвельтом «разгребате-
лями грязи», в начале XX в., но и в 70—90-х гг. XIX в. она не избежала ши¬
рокой огласки. В последней трети XIX в., как никогда прежде, проявилась
тенденция подчинения политической власти экономической элите, кото¬
рая не только активно продвигала во властные структуры своих выдвижен¬
цев, но пыталась сама занять места на политическом Олимпе.
* * *
В организации и проведении выборов в послереволюционную эпоху
появился ряд нововведений, получивших название «австралийской сис¬
темы» голосования. Эта система, впервые использованная в 1856 г. в Ав¬
стралии, заимствованная четверть века спустя в Канаде и одобренная все¬
ми американскими штатами, начиная с 1889 г., содержала два важных
принципа, способствовавших демократизации выборов. Первый заклю¬
чался в тайном голосовании, а второй — во внесении кандидатов от всех
партий в единый избирательный бюллетень.
166 Глава 4
До этого же каждая политическая партия сама изготавливала свои
партийные бюллетени и вручала их избирателям непосредственно перед
голосованием. Учитывая, что бюллетени каждой из партий были окраше¬
ны в разные цвета, а также наличие открытых урн для голосования, гово¬
рить о полной тайне выборов не приходилось. Австралийская система вво¬
дила единый унифицированный бюллетень, куда заносились все кандида¬
ты. Урна для голосования помещалась в закрытую от посторонних глаз ка¬
бину. Введение австралийской системы сократило количество подкупов и
попыток давления на избирателей и способствовало выравниванию усло¬
вий соперничества разных партий. В частности, мелкие партии, обладав¬
шие неизмеримо меньшими финансовыми возможностями в сравнении с
демократами и республиканцами, подчас не располагавшие достаточны¬
ми ресурсами для изготовления собственных бюллетеней, как и возмож¬
ностями оказывать давление на избирателей, теперь стали более конку¬
рентоспособными5.
Австралийская система способствовала демократизации выборов в
северных штатах, что же касается Юга, то там она была нейтрализована
серией антидемократических нововведений. Сразу после отмены режима
Реконструкции на Юге расистские круги, политическим лидером кото¬
рых выступала Демократическая партия, предприняли попытки ограни¬
чить избирательные права негров и восстановить политическое господст¬
во белой расы. После введения системы австралийского голосования эти
попытки приняли изощренный характер. Увенчавшись успехом в
1890—1900-х гг., они способствовали утверждению на Юге расистского
политического режима.
Поскольку 15-я поправка к федеральной Конституции запрещала
дискриминацию по цвету кожи, южные политики предприняли обходные
меры по ограничению избирательных прав негров. Первой мерой, серьез¬
но ограничившей число черных избирателей, стало введение избиратель¬
ного налога. Сотни тысяч негров, представлявших низшие социальные
слои, предпочли уплате налога неучастие в выборах.
Второй мерой, еще больше сократившей число черных избирателей,
явилось введение в южных штатах ценза грамотности. Согласно цензу,
южные граждане, претендующие на получение права голоса, должны бы¬
ли суметь прочесть конституцию штата или федерации, а в ряде случаев
объяснить смысл прочитанного. Этот ценз ударил и по части белых изби¬
рателей, но все же наибольший урон понесли негры: число неграмотных
среди белых в различных штатах колебалось от 8 до 18%, а среди негров —
от 40 до 60%6.
Наконец, третьей главной ограничительной мерой стал своеобразный
ценз родства, введенный в четырех штатах. В историю он вошел под име¬
нем «дедушкиного закона»: претендент на избирательное право должен
Общество или корпорации? 167
был доказать, что этим правом пользовался его дед. Нефы, расставшиеся
с рабским состоянием тридцать лет назад, представить таких доказа¬
тельств в большинстве случаев не могли. В целом эти, как и более мелкие
ограничительные меры, лишили и збирательных прав до 90% черных аме¬
риканцев. Неудивительно, что негры стремительно исчезли из законода¬
тельных собраний, судебных и исполнительных органов южных штатов.
Расистский политический режим, восторжествовавший на рубеже
XIX-XX вв. в южных штатах, не претерпел сколько-нибудь существен¬
ных изменений вплоть до 1960-х гг.
Ограничения избирательного права на Юге нанесли чувствитель¬
ный удар и по белым американцам из нижних социальных слоев. Коли¬
чество белых избирателей на Юге вследствие введения избирательного
налога и ценза грамотности сократилось до 50%. Общее же сокращение
электората в южных штатах характеризуется следующими цифрами: в
1876-1892 гг. для участия в президентских выборах регистрировалось 64
процента взрослого мужского населения, в 1900-1916 гг. эта цифра со¬
кратилась до 32, а в 1920-1924 гг. — до 20%. В выборах стали участвовать
почти исключительно белые американцы из верхнего и среднего клас¬
сов. Если считать главным критерием политической демократии народ¬
ный суверенитет и избирательное право, то тогда следует признать, что
демократии в южных штатах в первой половине XX в. было даже мень¬
ше, чем в десятилетия перед Гражданской войной, и не больше, чем в
колониальный период.
Попытка ввести ценз грамотности была предпринята и в некоторых
северных штатах, но там она не смогла сколько-нибудь существенно ог¬
раничить избирательное право. Тем не менее и в северных штатах поли¬
тическое участие электората в силу уже иных причин стало снижаться с
конца XIX в. В период с 1876 по 1892 г. в президентских выборах в север¬
ных штатах участвовало в среднем 82% избирателей, в период с 1900 по
1916 г. - 75, в 1920 и 1924 гг. - 58%7.
Своеобразным рубежом политической активности избирателей се¬
верных штатов стали 1890-е гг.: до этого десятилетия поведение избирате¬
лей и сами избирательные кампании носили активистский характер, ухо¬
дящий корнями в эпоху джексоновской демократии, после него повеле¬
ние избирателей становилось все более пассивным, закладывалась мо¬
дель, характерная для большей части XX в. Американский исследователь
М. Макгер. обосновавший этот вывод, выдвинул несколько причин ради¬
кального изменения политического стиля поведения избирателей и про¬
ведения избирательных кампаний*.
Первая важная причина заключалась в изменении политической
стратегии и взаимодействия с избирателями двух главных политических
партий. В 1830-1870-х гг. две главные партии стремились непосредст¬
168 Глава 4
венно вовлечь в политическую кампанию максимальное количество из¬
бирателей. Это достшалось с помощью разнообразных средств: во время
избирательных кампаний партии устраивали беспрерывные политичес¬
кие парады своих сторонников, создавай и политические клубы, прово¬
дили многочисленные митинги, заражавшие своей активностью боль¬
шинство избирателей. Начиная с 1880-х гг. партии отказываются от этой
практики, предпочитая воздействовать на избирателей с помощью рек¬
ламы, характерной для бизнеса. Теперь они уделяли главное внимание
избирательным технологиям, главной целью которых было всячески раз¬
рекламировать достоинства того или иного кандидата. Утрата непосред¬
ственного живого контакта партий с электоратом, переход их к средст¬
вам бизнес-рекламы стали важной причиной понижения интереса аме¬
риканцев к выборам.
Второй важной причиной снижения активности избирателей явилось
стирание идеологических и программных различий в рамках двухпартий¬
ной системы. Если острые дебаты между демократами и вигами в
1820—1840-х гг. по фундаментальным социально-экономическим пробле¬
мам и между республиканцами и демократами 1850—1860-х гг. по пробле¬
мам рабства и соотношения прав федерации и штатов привлекали внима¬
ние большого числа простых американцев, то дискуссии двух главных
партий последних десятилетий XIX в., в центре которых оказались вопро¬
сы о ввозных пошлинах и денежном стандарте, пробуждали среди изби¬
рателей гораздо меньший интерес.
Наконец, третьей важной причиной нарастания пассивности избира¬
телей стала резкая перегруппировка в самом электорате после выборов
1896 г. В силу ряда причин, которые будут рассмотрены ниже, после 1896 г.
в южных штатах утвердилось практически монопольное влияние Демо¬
кратической партии, а в северных - Республиканской. Снижение конку¬
ренции между партиями в каждом из регионов привело и к падению инте¬
реса к выборам и политике у рядовых американцев.
Если политическая активность рядовых американцев в конце XIX в.
обнаружила тенденцию к понижению, то политическая активность
верхнего класса, напротив, возрастапа. Финансовые и промышленные
элиты, оформившиеся в постреволюционную эпоху, утвердив свое эко¬
номическое превосходство, пытались закрепить его вхождением в поли¬
тическую власть. Их представители активно баллотировались на депу¬
татские места в Конгресс и законодательные органы штатов, пытались
занять как можно больше мест также в исполнительных и судебных вет¬
вях власти.
Среди американских исследователей нет единства в вопросе о реаль¬
ном проникновении экономических и социальных элит в систему поли¬
тической власти в конце XIX в., хотя большинство среди них и согласны
Общество или корпорации? 169
с тем, что нтот период политическая система, как никогда прежде, отста¬
ивала непосредственные интересы капиталистического класса. Одна из
распространенных точек зрения состоит в том. что социальный состав
властных структур изменился мало, и они защищали интересы финансо¬
вых и промышленных кругов не потому, что в них самих доминировали
выходцы из элит, а потому, что эти интересы совпадали с общенациональ¬
ными. Другая точка зрения, выдвинутая еще прогрессистскими истори¬
ками в первой трети XX в., заключается в том, что элиты пытались непо¬
средственно войти в политическую власть.
Представляется, что современные исследовательские данные дают
основание для заключения: удельный вес социальных элит во властных
структурах в постреволюционный период существенно увеличился и до¬
стиг одного из наивысших показателей в американской истории. Совре¬
менный американский исследователь П. Берч в фундаментальном и са¬
мом полном на сегодняшний день исследовании роли социально-эконо¬
мических элит в политической системе США на разных этапах приводит
многочисленные данные, подтверждающие этот вывод. Согласно его рас¬
четам, социальные элиты добились следующего представительства в
верхнем эшелоне исполнительной власти и дипломатической службы на
трех этапах революционной и постреволюционной эпохи: 1861-1877 гг. —
81,1%; 1877—1897 гг. — 86,8%; 1897—1913 гг. — 91,7%. Подлинный триумф
характеризует их участие в Верховном суде США: 1861 — 1877 гг. — 88,9%;
1877-1897 гг. - 84,2%; 1897-1913 гг. - 100%9.
В составе социальных элит, заполнивших федеральные властные
структуры, произошли характерные изменения. Из них практически ис¬
чезли представители плантаторских кругов южных штатов и безусловно
возобладали представители финансовых и промышленных корпораций.
Среди последних больше всего оказалось высокопоставленных менедже¬
ров и юристов, служивших корпоративному капиталу. С географической
точки зрения наибольшего представительства добились штаты Северо-
Востока, и особенно Нью-Йорк. Представители крупного бизнеса доми¬
нировали в верхнем эшелоне в периоды правления как Республиканской,
так и Демократической партии, причем наибольшее количество назна¬
ченцев от экономической элиты пришлось на период пребывания у влас¬
ти Г. Кливленда, президента от демократов.
* * *
В рассматриваемый период наблюдается возрастание роли политиче¬
ских партий. Среди исследователей распространено мнение, что он за¬
служивает названия периода партийного правления. Действительно, об¬
щественно-политическая роль партий в конце XIX в. оказалась наивыс-
170 \лава 4
men за нею американскую историю. Английский исследователь кониа
XIX в. Д. Врайс, который, подобно французу А. де Токвилю. включен са¬
мими американцами в число иностранных классиков в изучении полити¬
ческой системы США, сравнил Республиканскую и Демократическую
партии с двумя левиафанами, не имевшими равных и подобных себе ни в
одной другой стране1". Другой известный политолог, М. Джозефсон, оп¬
ределил американские политические партии последней трети XIX в. как
«четвертую и наиглавнейшую ветвь власти», «правительство внутри пра¬
вительства»'1. А ведь о партиях в федеральной Конституции ни словом не
упоминалось.
В эволюции и деятельности двух главных партий в последней трети
XIX в. можно выделить два важных момента: во-первых, обе партии ока¬
зались и в финансовом, и в организационно-функциональном отноше¬
нии тесно привязанными к корпоративному капиталу; во-вторых, в руко¬
водстве и организации практической деятельности обеих партий возобла¬
дали методы, характерные для бизнеса. Последняя тенденция стала обо¬
значаться и в политологии, и в историографии как боссизм: партийные
боссы и среди республиканцев, и среди демократов прибрали к своим ру¬
кам власть, сравнимую с властью промышленных и финансовых магна¬
тов в бизнесе.
Обращение политических партий к финансовой поддержке крупных
промышленников и финансистов имело место и в предшествующий пе¬
риод. но в последней трети XIX в. его масштабы резко возросли (замечу
также, что до этого времени крупного корпоративного капитала в качест¬
ве ведущего сектора экономики не существовало). Особенно важное зна¬
чение в установлении тесного союза партий и корпоративного капитала
сыграли президентские выборы 1888 и 1896 гг.
Огромную, а в 1896 г. вообще решающую роль в организации этих из¬
бирательных кампаний и обеспечении победы Республиканской партии
сыграл мультимиллионер из Огайо М. Ханна. Ханна, который был при¬
знан первым национальным боссом республиканцев (их неформальным
реальным вождем в отличие от формального главы, каковым был гораз¬
до менее влиятельный председатель национального комитета партии),
привлек в 1896 г. к финансированию избирательной кампании богатей¬
ших людей Америки, навязал свою волю руководителям разных фракций
внутри партии и добился выдвижения кандидата, наиболее приемлемого
для бизнеса и обладавшего наибольшими шансами на победу. Альянс
Ханны и выдвинутого им в 1896 г. кандидатом в президенты У. Маккин¬
ли послужил поводом дня многих злых карикатур в оппозиционной
прессе. На одной из них Ханна был изображен в виде монстра - плуто¬
крата, сплошь обклеенного долларами, а Маккинли — карликом, едва не
утонувшим в наполеоновской треуголке. Для обеспечения победы Мак-
Общество или корпорации? 171
кмнли Ханна собрал рекордную для избирательных кампаний XIX в.
сумму - 3 562 325 долл. После избрания Маккинли президентом респуб¬
ликанцы, да и не только они, справедливо признали Ханну истинным
триумфатором кампании12.
Опорами партий и партийных боссов стали разветвленные, слажен¬
ные и дисциплинированные партийные организации, созданные в каж¬
дом из штатов, во всех крупных и многих небольших городах. Боссы и их
приближенные составляли так называемые «ринги», неофициальные
объединения партийной верхушки, направлявшие деятельность партии.
Особенность партийных организаций как республиканцев, так и демо¬
кратов заключалась в том, что ни в одном из звеньев не было освобож¬
денных функционеров. Члены партийного аппарата занимали разнооб¬
разные невыборные или выборные государственные должности, запол¬
нение которых являлось фактически прерогативой партийных лидеров.
Республиканцы и демократы, оказавшиеся на государственных должно¬
стях по их протекции, должны были беспрекословно подчиняться воле
боссов и вносить, в зависимости от занимаемой должности, соответству¬
ющий взнос в партийную казну (в противном случае они лишались теп¬
лых местечек).
Влиятельные боссы стремились превратить в опорные пункты пар¬
тии самые крупные и доходные учреждения своих штатов. Так, опорным
пунктом республиканцев Нью-Йорка в постреволюционный период ста¬
ла таможня, крупнейшая во всех Соединенных Штатах. Доходы и взят¬
ки, получаемые чиновниками на таможне, в совокупности были сравни¬
мы с прибылями удачливых бизнесменов. В 70-х гг. на различных долж¬
ностях в этой таможне оказалось 1011 республиканцев — все протеже Р.
Конклинга, босса партии в Нью-Йорке. Глава таможенной службы Ч.
Артур, бывший ближайшим помощником Конклинга (в 1881 — 1885 гг. он
являлся президентом США), превратил это учреждение в эффективное
орудие защиты интересов партии в штате. На таможне поощрялось и
процветало взяточничество, превратившееся в надежный источник фи¬
нансирования Республиканской партии. Служащие таможни не только
делились своими доходами с партийным боссом, но и отдавали значи¬
тельную часть своего времени организационной и пропагандистской де¬
ятельности партии.
Во главе «ринга» Демократической партии в том же Нью-Йорке ока¬
зался босс У. Твид. Твиду и его «рингу» удалось монополизировать полу¬
чение контрактов городской мэрии на общественные работы. Сумма кон¬
трактов, получаемых Твидом ежемесячно, превышала 1 млн. долл., а до¬
ходы его партийного картеля превосходили доходы самого крупного же¬
лезнодорожного магната К. Вандербилда1’.
На такой же основе действовали в постреволюционный период боссы
172 Глава 4
и в других платах и городах. Федеральную таможню Детройта заполнил
своими людьми босс республиканцев штата Мичиган 3. Чендлер. В Пен¬
сильвании верховодил и распределял доходные государственные должно¬
сти республиканский босс С. Камерон. Не меньшим влиянием пользова¬
лись и многие другие боссы, среди них Д. Логан, О. Морган, а в конце
XIX в. республиканец Н. Олдрич и демократ А. Горман14.
Боссы смогли подчинить своему влиянию национальные партийные
конвенты, которые во времена Э. Джексона возникли как демократичес¬
кая альтернатива узкоэлитарным кокусам. Раз в четыре года на нацио¬
нальных съездах республиканцев и демократов боссы собирались в узком
кругу и согласовывали кандидатуру на должность главы государства.
Главным было подобрать кандидатуру, устраивающую все фракции и всех
боссов. При таком подходе наибольшие шансы стать кандидатом в прези¬
денты были у «темной лошадки» или, в крайнем случае, у того, кто не был
в рядах национальной политической элиты. Этому критерию отвечали
все кандидаты в президенты последней четверти XIX в., за единственным
исключением Д. Блейна, кандидата от республиканцев в 1884 г. (но он и
не был избран президентом)15.
В кандидате в президенты боссы ценили не личность, а привержен¬
ность партийным интересам, которая в первую очередь подразумевала
готовность подчиняться их воле. Главную задачу нового президента и
новой администрации они видели в дележе политической «добычи», как
со времен Э. Джексона называли распределение государственных долж¬
ностей победившей партией. Аксиомой стало то, что новые президенты
должны безропотно следовать воле партийных боссов. В конце 70-х гг.
босс республиканцев Р. Конклинг, желая «поставить на место» вышед¬
шего из повиновения президента Р. Хейса, откровенно сформулировал
характер отношений между партиями и правительством: «Не админист¬
рация создает партии, а, напротив, партии создают администрацию»16.
Едва переступив порог Белого дома, президенты США обнаруживали,
что федеральные должности, число которых к концу XIX в. возросло
почти до 300 тыс. (в тридцать раз больше, чем во времена Э. Джексона),
уже распределены партийными боссами. «Когда я пришел к власти, -
сетовал однажды в присутствии Т. Рузвельта президент Гаррисон
(1889—1893 гг.), — то выяснил, что все назначения были в руках партий¬
ных боссов. Я даже не смог сформировать собственный кабинет, ибо
они распродали все должности, чтобы оплатить расходы на избиратель¬
ную кампанию»17.
Борьба за государственные должности порождала нередко острые
внутрипартийные распри среди как республиканцев, так и демократов.
Наибольшую известность приобрел конфликт внутри Республиканской
партии между фракциями «стойких» во главе с Р. Конклингом и «полу¬
Общество или корпорации? 173
кровок» во главе е Д. Блейном. Koi;ia в начале 1881 г. вновь избранный
президент Д. Гарфилд склонился к альянсу с фракцией «полукровок»,
назначив их представителей во главе с Блейном на высшие посты в пра¬
вительстве и предоставив в их распоряжение другие доходные и пре¬
стижные федеральные должности, это вызвало беспрецедентный де¬
марш со стороны лидеров соперничающей фракции. Вожди «стойких» в
сенате, Р. Конклинг и Т. Платт, вышли в отставку со своих постов, буду¬
чи уверенными в том, что решительными действиями завоюют поддерж¬
ку большинства партии и сумеют добиться победы для собственной
фракции.
Развернувшийся конфликт получил неожиданную и трагическую
развязку. Второго июня 1881 г. Ч. Гито, человек психически нездоровый,
но в то же время, как выяснилось, несомненно поддерживавший «стой¬
ких» республиканцев, смертельно ранил Гарфилда. «Полукровки» умело
направили гнев общественного мнения против Р. Конклинга и его фрак¬
ции и захватили лидерство в партии. Но гибель президента, уже вопреки
желаниям «полукровок», вдохнула жизнь в самую малочисленную фрак¬
цию республиканцев, так называемых магвампов (от индейского слова
«магвамп» — мудрец, старейшина племени), претендовавших на роль про¬
свещенного меньшинства партии.
Магвампы на протяжении многих лет агитировали в пользу реформы
государственной службы, означавшей введение конкурсной системы за¬
мещения вакансий в чиновничьем аппарате. Многие магвампы (К. Шурц,
Г.К. Лодж, Д. Хоар, Т. Рузвельт, Э. Годкин и др.), критикуя систему назна¬
чений на государственные должности за политические заслуги, указыва¬
ли, что она является неиссякаемым источником коррупции и расчищает
путь к власти для напористых невежд. Социальную опору магвампов со¬
ставляла интеллигенция, среди них было много журналистов, профессо¬
ров, врачей, представителей семей потомственных политиков, потеснен¬
ных у кормила власти партийными боссами. В их глазах надежным пропу¬
ском в сферу государственной власти мог служить диплом привилегиро¬
ванного университета или колледжа.
В риторике магвампов звучала тоска по временам просвещенных
президентов из высокопоставленных семей — Д. Вашингтона, Т. Джеф¬
ферсона, Д. Адамса и Д. Мэдисона, сочетавшаяся с презрением к вы¬
скочкам из необразованной «черни», готовых оказать любые услуги пар¬
тийным боссам ради получения доходной федеральной должности.
Магвампы сумели использовать убийство Гарфилда, изобразив его как
жертву порочной системы дележа федеральных должностей партийны¬
ми боссами.
В 1883 г. Конгресс США одобрил закон Пендлтона, вводивший систе¬
му замещения части федеральных должностей на основе конкурсных эк-
174 Глава 4
заменой. Закон успокоил общественное мнение и огвел ею гнев от пар¬
тийных боссов. Вскоре, однако, выяснилось, что боссы не собираются от¬
казываться от дележа федеральных должностей победившей партией. В
1884 г. кандидат в президенты от демократов Г. Кливленд обещал в случае
победы не отстранять от государственной службы республиканцев лишь
из-за их партийной принадлежности. Но не успел он поселиться в Белом
доме, как боссы партии указали ему, что боролись за президентское крес¬
ло вовсе не для того, чтобы оставлять федеральные должности республи¬
канцам. Кливленд незамедлительно сместил большинство представите¬
лей побежденной партии.
Число федеральных должностей, замешавшихся на конкурсной ос¬
нове, с 1883 по 1901 г. возросло с 14 тыс. до 106 тыс., но число должнос¬
тей, распределявшихся между сторонниками победившей партии, также
увеличилось - со 118 тыс. до 150 тыс. Во время типичного конкурсного
экзамена от претендента требовалось написать название любых 15 шта¬
тов и 15 городов США, уметь делить и умножать простые дроби, разли¬
чать глагол, существительное и прилагательное, иметь представление о
колониальном периоде, Континентальном конгрессе. Декларации неза¬
висимости и Прокламации об освобождении рабов1*. На федеральную
должность при таком конкурсе могли претендовать люди с начальным
образованием, и он не мог стать серьезным препятствием для протеже
партийных боссов.
* * *
В прогрессистско-радикальной историографии США, так же как и в
отечественной литературе советского периода, утвердилось мнение, что
между Республиканской и Демократической партиями последней четвер¬
ти XIX в., особенно после окончания Реконструкции, вообще исчезли ка¬
кие-либо различия и обе они в равной степени обслуживали интересы
крупного капитала. Мнение это представляется преувеличением, хотя
действительно диапазон различий в двухпартийной системе в сравнении
с предшествующими периодами свелся к минимуму
На первый план как в идеологии, так и (особенно) в практической
деятельности двух партий выступило единство в признании социально-
экономических реалий, сложившихся в США в послереволюционный
период. Обе партии - республиканцы раньше, демократы позднее —
признали закономерным и благотворным утверждение корпоративного
капитала в качестве ведущего сектора экономики. Для Демократичес¬
кой партии19 это было радикальным отступлением от заветов Э. Джексо¬
на, наследницей которого она себя считала в первую очередь. Обе пар¬
тии в духе вошедшего тогда в моду социал-дарвинизма исповедовали
Общество или корпорации? Г/5
«невмешательство» юсуларства в социальные отношения, были прошв-
нинами социального законодательства, доказывая, что индивидуумы и
классы сами наилучшим образом разберутся в своих взаимоотношени¬
ях. Обе партии защищали идею золотого денежного стандарта и требо¬
вали жестко ограничивать выпуск бумажных и серебряных денежных
знаков, усиливающих инфляцию (лишь в 1896 г. на съезде демократов
победили сторонники серебряных денег). Обе партии заняли жесткую
позицию в эмиграционном вопросе, требуя ограничить приток дешевой
рабочей силы из Восточной Европы и Азии, защитить от нее националь¬
ный рынок труда.
Различия между партиями выступали в первую очередь в риторико¬
идеологической сфере. Во всех платформах Демократической партии
последней четверти XIX в. присутствует отчетливый антимонополисти¬
ческий акцент, которого нет в платформах Республиканской партии. Де¬
мократы, признавая закономерным возникновение корпоративной фор¬
мы капитала, в то же время решительно осуждали создание пулов и тре¬
стов, как и других форм предпринимательских объединений, направлен¬
ных на монополизацию рынка. Они выступали, по крайней мере в идео¬
логии, сторонниками введения и усиления антимонополистического за¬
конодательства.
Демократическая партия также критиковала доктрину и практику
высоких протекционистских тарифов Республиканской партии. В глазах
демократов протекционистская политика и была подлинной «матерью
трестов»: тарифы закрывали доступ на американский рынок иностран¬
ным товарам и благоприятствовали превращению отечественных пред¬
принимательских объединений в монополии. Демократы неизменно
критиковали и раздачу республиканскими властями гигантских террито¬
рий железнодорожным компаниям, требуя прекратить эту порочную
практику и восстановить закон о гомстедах 1862 г.20 Демократическая
партия более настойчиво отстаивала реформу государственной службы,
в связи с чем в 1884 г. фракция либеральных республиканцев поддержа¬
ла ее кандидата на президентских выборах (некоторые исследователи по¬
лагают, что победа тогда Г. Кливленда в серьезной мере объяснялась этим
фактором).
Различия между республиканцами и демократами стирались в их
практической политике, которая в целом носила однонаправленный ха¬
рактер, независимо от того, какая партия преобладала в правительстве или
в Конгрессе. Так, независимо от соотношения партийных сил в Конгрес¬
се, в конце XIX в. неуклонно повышались ввозные пошлины. С 1861 г. им¬
портные товары обдагааись на американских таможнях 5-10-процентной
ввозной пошлиной. В 1890 г. Конгресс США одобрил законопроект Мак¬
кинли-Олдрича, вводивший рекордные — 49,5-процентные — ввозные
176 Глава 4
пошлины. Это был не проело защитительный, но и запретительный та¬
риф, направленный фактически на искоренение иностранной конкурен¬
ции на внутреннем рынке. Под защиту тарифа попадали даже те отрасли,
которые вообще еще отсутствовали в США, например производство бро¬
невой стали. В 1894 г. тариф Вильсона-Гормана снизил ввозные пошлины
до 39,9% и освободил от них импортную шерсть, медь, лесоматериалы. Но
в 1897 г. тариф Дингл и поднял ввозные пошлины до 57%. Протекционист¬
ская политика в США достигла апогея.
Животрепещущим на протяжении всей последней трети XIX в. в
США являлся вопрос о денежном стандарте. Споры вокруг него разде¬
лили различные социальные группы американцев на два больших лаге¬
ря: сторонников золотого стандарта, или «дорогих» денег, и защитников
«дешевых» денег, под которыми понимались бумажные (грин-бэки) и
серебряные деньги. Носительницей идеи золотого стандарта была по
преимуществу крупная финансово-промышленная и торговая буржуа¬
зия. Социальную опору движения за «дешевые» деньги составляли фер¬
мерство, мелкая и средняя сельская буржуазия. Но в защиту их агитиро¬
вали и представители некоторых групп промышленной буржуазии21. В
широком смысле за «дешевые» деньги выступали те слои, которые из¬
влекали экономическую пользу из инфляции. Она же была выгодна вла¬
дельцам неприбыльных и малодоходных хозяйств и предприятий. Всем
им постоянное возрастание денег в обращении представлялось верным
способом увеличения покупательной способности населения, повыше¬
ния спроса и цен на их товары и оживления деловой активности. Хро¬
ническая инфляция облегчала для них, кроме того, возможность рас¬
платы с долгами: они могли погашать их при помощи все более обесце¬
нивающейся валюты.
Объяснима особая популярность теории «дешевых денег» среди фер¬
мерства: цены на сельскохозяйственные продукты в последней трети
XIX в. быстро падали, задолженность все возрастала, закладывались и пе¬
резакладывались хозяйства. Теория же «дешевых» денег обещала им быс¬
трое повышение цен, облегчение выплаты долгов, освобождение от эко¬
номических тягот.
Причины бедствий фермерства были разнообразны, но сторонники
«дешевых денег» объясняли падение цен на сельскохозяйственные про¬
дукты исключительно уменьшением количества денег в обращении. Они
подыскивали красноречивые доказательства своей точке зрения: напри¬
мер, было подсчитано, что с 1865 по 1890 г. количество денег в обращении
сократилось в расчете на одного человека с 31,18 до 20 долл. Увеличить
количество денежной массы при сохранении золотого стандарта не пред¬
ставлялось возможным: естественные запасы этого благородного металла
были ограничены. К великому огорчению сторонников «дешевых» денег,
Общество или корпорации? 177
правительственная политика после Гражданской воины заключалась в
последовательном укреплении золотого стандарта. В 1875 г. правительст¬
во изъяло из обращения треть бумажных денег, а еще раньше, в 1873 г.,
был издан указ о прекращении чеканки серебряной монеты, которая с
1837 г. имела хождение наравне с золотой.
С конца 70-х гг. движение за «дешевые» деньги, опиравшееся до того
почти исключительно на фермерство, получило ощутимую поддержку со
стороны владельцев серебряных рудников Запада, которые в результате
стремительного роста добычи этого металла столкнулись с проблемой яв¬
но недостаточного спроса на него. Их лозунгом стало требование увели¬
чения чеканки серебряной монеты. В 1878 г. они добились частичной ус¬
тупки своему требованию от Конгресса США: закон, одобренный обеими
палатами, предполагал ежемесячную закупку федеральным правительст¬
вом серебра на сумму от 2 до 4 млн. долл, для нужд денежного обращения.
Но республиканская администрация, находившаяся тогда у власти, с са¬
мого начала бойкотирована этот закон, и он не поколебал позиций сто¬
ронников золотого стандарта.
Республиканцы оставались твердыми защитниками золотого стан¬
дарта и на протяжении 80—90-х гг. В Демократической партии также пре¬
обладали сторонники золотого стандарта, но постепенно складывалась
достаточно сильная «серебряная» фракция. В 1890 г., когда у власти был
республиканский президент Гаррисон, «серебряным» демократам удалось
провести через Конгресс билль, который примерно вдвое по сравнению с
законом 1878 г. увеличивал сумму федеральных средств на закупку сереб¬
ра. Но уже в 1893 г. президент-демократ Кливленд приостановил действие
закона 1890 г. и распорядился выделить 50 млн. долл, на покупку золота у
Моргана. Всего на закупку золота в период пребывания у власти Клив¬
ленда было выделено 300 млн. долл.
Решительная поддержка Кливлендом золотого стандарта привела к
расколу Демократической партии накануне президентских выборов
1896 г. Верх в ней впервые взяли сторонники «серебряных» денег. Одна¬
ко неудача их лидера У.Д. Брайана на президентских выборах оберну¬
лась смертным приговором лозунгу свободной чеканки серебряных де¬
нег. В конце XIX в. в США окончательно восторжествовал золотой
стандарт.
При всем том, что обе партии объявляли о твердой приверженности
экономическому либерализму и невмешательству в дела бизнеса, им в
конце XIX в. пришлось дважды поступиться этим основополагающим
принципом. В 1887 г. в США был принят первый федеральный закон о го¬
сударственном регулировании междуштатной железнодорожной сети. В
пользу закона, кроме потребителей, возмущавшихся стремительным рос¬
том цен на перевозки, выступили и некоторые железнодорожные компа¬
178 1 лава 4
нии, надеявшиеся с помощью правительственного арбитража ослабить
междоусобную войну и выработать общую тарифную политику. Закон
1887 г запрещал соглашения между железнодорожными компаниями об
установлении монопольной цены на перевозки грузов и пассажиров,
осуждал практику дискриминационных тарифов и провозглашал, что та¬
рифы должны быть «разумными и справедливыми». Компании должны
были уведомлять правительство о желании изменить тариф за 10 дней до
принятия решения. Для наблюдения за выполнением закона была созда¬
на междуштатная торговая комиссия. Она имела право доступа ко всей
документации компании, могла расследовать злоупотребления, но вне¬
сенные ею решения обретали силу только после соответствующих поста¬
новлений судебных органов.
Судебные инстанции как раз и заблокировали претворение закона
1887 г. в жизнь. В большинстве случаев регулирующие решения между¬
штатной комиссии ими отвергались. А в 1897 г. Верховный суд США,
как бы выражая свое отношение по поводу 10-летия создания между¬
штатной торговой комиссии, объявил в двух решениях, что она вообще
не вправе выносить какие-либо суждения по поводу железнодорожных
тарифов, ибо это, по мнению членов суда, означало узурпацию ею зако¬
нодательных прерогатив, которыми конституция наделила только Кон¬
гресс США22.
Схожая судьба постигла и антимонополистический закон Шермана
1890 г. Статьи закона звучали весьма радикально. Так, уже в первой из них
говорилось: «Всякий договор, объединение в форме треста или в любой
иной форме, или договор с целью ограничения коммерции или торговли
между штатами или с иностранными государствами объявляются неза¬
конными». Лица, виновные в нарушении статьи, подвергались штрафу в
размере до 5 тыс. долл., или тюремному заключению сроком до 1 года.
Статья закона указывала, что лица, потерпевшие ущерб от противоправ¬
ных объединений, могли требовать возмещения убытков в тройном раз¬
мере23. К концу XIX в. в 27 штатах были приняты аналогичные подуху за¬
коны, а в 15 штатах антимонополистические акты даже были включены в
конституции24. Но практическое их применение было крайне редким, ни¬
как не затормозившим процесс монополизации.
Мощным бастионом на пути антимонополистического законодатель¬
ства встали судебные органы. В 1895 г. Верховный суд США опротестовал
иск против сахарного треста. Разъясняя, как нужно правильно понимать
антитрестовский закон, Верховный суд декларировал, что пресекаться
могут попытки монополизировать сферу торговли, но не производства.
Сахарный же трест был признан производственным объединением21. Ре¬
шение Верховного суда обнаружило, что, меняя организационные и пра¬
вовые формы, изобретая такие, которые не подходили под имеющиеся
Общество или корпорации? 179
законодательные ограничения, можно было обойти существующее анти¬
монополистическое законодательство. В 1897 г. еще в одном важном по¬
становлении Верховный суд объявил незаконными не всякие ограниче¬
ния торговли и коммерции, а только их «неразумные» проявления*'. Зада¬
ча адвокатов корпораций сводилась теперь к обоснованию «разумного»
характера действий монополий.
Для судеб и эволюции американского политического истеблишмен¬
та, и особенно двухпартийной системы конца XIX в., очень важное зна¬
чение имел экономический кризис 1893 г. и последовавшие затем прези¬
дентские выборы 1896 г. Кризис 189^ г. нанес удар по президенту Г. Клив¬
ленду и поддерживавшему его крылу Демократической партии, оказав¬
шимся беспомощными перед лицом возникших острых экономических и
социальных проблем. На критике Кливленда набирала очки Республи¬
канская партия. Среди же самих демократов на ведущую позицию выдви¬
нулся У.Д. Брайан и возглавляемое им реформаторское крыло партии.
Брайан и был выдвинут кандидатом в президенты в 1896 г.
Платформа Брайана включала в себя требование свободной чеканки
серебряных денег, а также ряд радикальных лозунгов, позаимствованных
из платформы фермерской Популистской партии, которая, дебютируя на
федеральных выборах 1892 г, сумела сразу собрать 1 млн. голосов, то есть
около 10% электората. Арифметический расчет подсказы вал Брайану, что
прибавка к электорату Демократической партии голосов Популистской
партии обеспечит ему победу на президентских выборах.
Брайан делал все, чтобы привлечь голоса популистских избирателей.
Свое отношение к свободной чеканке серебряных денег, на которой на¬
стаивали и лидеры Популистской партии, он, выступая перед избирате¬
лями в штате Небраска, выразил так: «Я не смыслю в серебряных день¬
гах, но их хочет народ Небраски, поэтому их хочу и я. Что касается аргу¬
ментов, то я подыщу их потом»27. Брайан приравнивал борьбу за серебря¬
ные деньги к походу за святую веру и претендовал на роль мессии. Всю
страну облетел его знаменитый призыв: «Не дадим распять человечество
на золотом кресте». Брайану удалось приобрести имя «великого просто¬
людина», но выборы 1896 г. он все же проиграл. Их итоги свидетельство¬
вали, что арифметические расчеты не могут служить надежной основой
политической стратегии. Антимонополистическая риторика и требова¬
ние серебряных денег помогли ему завоевать голоса сотен тысяч ферме¬
ров, но они же отпугнули многих прежних сторонников партии, причем
не только финансово-торговые круги, но и промышленных рабочих се¬
верных штатов, которые опасались роста инфляции в случае роста де¬
нежной массы.
Перегруппировка американского электората в ходе национальных
выборов 1896 г. имела долговременное значение, сохраняясь вплоть до
180 Глава 4
1930-х и. После 1896 г. северные штаты, в которых прежде в ряде случа¬
ев демократы на равных соперничали с республиканцами, перешли
практически полностью пол безраздельное влияние Республиканской
партии. На Юге же вне конкуренции оказалась Демократическая пар¬
тия. В связи с этой перегруппировкой многие американские исследова¬
тели и американская политология в целом делают вывод о возникнове¬
нии в США с 1896 г. четвертой двухпартийной системы. Этот вывод
представляется спорным, по крайней мере очевидно, что идеологичес¬
кие и стратегические различия между третьей и четвертой двухпартий¬
ными системами были очень незначительны и гораздо менее сущест¬
венны, чем различия между третьей и второй, как и между второй и пер¬
вой системами.
it it it
Сочетание нововведений и консервативных тенденций характеризо¬
вало в 1870-1890-х гг. эволюцию и взаимоотношения трех ветвей государ¬
ственной власти.
Во взаимоотношениях исполнительной и законодательной власти
приоритет неизменно принадлежал последней. В самой же законода¬
тельной ветви. Конгрессе США, произошло возвышение верхней палаты
— сената. В рядах американской элиты сенаторы пользовались таким же
престижем, как и владельцы промышленных и финансовых корпораций.
Показательно, что в последней четверти XIX в. финансово-промышлен¬
ные магнаты и сами устремились в сенат, и по этой причине современни¬
ки и некоторые историки даже нарекли сенат той эпохи «клубом милли¬
онеров». В конце XIX в. в сенате заседали 25 миллионеров, почти треть
его состава. Многие другие сенаторы непосредственно представляли ин¬
тересы финансово-промышленных объединений. Ведущие сенаторы-ре¬
спубликанцы конца XIX в. У. Аллисон, Н. Олдрич, О. Платт, Д. Спунер
(«философский клуб», как величали их) были адвокатами крупных кор¬
пораций. Они чувствовали себя хозяевами государства не в меньшей ме¬
ре, чем лидеры бизнеса, а член верхней палаты Конгресса США, газет¬
ный магнат из Калифорнии Д. Херст высказался однажды о себе и своих
коллегах в духе социал-дарвинистских идей: «Я не слишком-то разбира¬
юсь в книгах, не так уж много довелось мне их прочесть. Но я достаточ¬
но путешествовал, многое повидал и, основываясь на собственном опы¬
те, пришел к заключению, что сенаторы являются продуктом выживания
наиболее приспособленных видов» 8. Миллионер или адвокат корпора¬
ций - типичный американский сенатор — олицетворял тесную унию го¬
сударства и бизнеса.
Одной из ведущих групп в сенате неизменно были также боссы двух
Общество или корпорации? 181
главных политических партий (подчас они и сами были миллионерами и
адвокатами крупных корпораций). Они в первую очередь и осуществля¬
ли контроль за распределением федеральных должностей среди активи¬
стов победившей политической партии. Среди сенаторов от каждой пар¬
тии признавался авторитет двух-трех, а временами даже одного влия¬
тельного партийного лидера. На рубеже 70-80-х гг. в сенате США верхо¬
водил лидер республиканцев Р. Конклинг. В конце 1880—1890-х гг. веду¬
щую роль в сенате играли два республиканских босса — У. Аллисон и
Н. Олдрич. В это же время фракцией Демократической партии в сенате
управлял А. Горман.
Боссы-сенаторы ревниво следили за попытками президента выйти
из-под их влияния и проводить самостоятельную линию. Особенно не¬
терпимы они были к законодательным инициативам главы исполнитель¬
ной власти. «Наиболее видные сенаторы, — вспоминал Д. Хоар, член
верхней палаты Конгресса США конца XIX в., — воспринимали как лич¬
ное оскорбление президентские послания с предложениями законода¬
тельных мер, которые не вызывали у них одобрения. А если они направ¬
лялись в Белый дом, то делали это с целью дать совет, а не получить его»29.
Большинство президентов рассматриваемого периода не покушались на
сложившееся фактическое распределение властных полномочий между
исполнительной и законодательной ветвями, представая в исторической
ретроспективе политическими карликами в сравнении с такими своими
предшественниками, как Э. Джексон и А. Линкольн.
Американский историк Д. Ротман пришел к заключению, что одной
из разграничительных вех в эволюции американского сената стала сере¬
дина 1880-х гг. До этого момента в поведении сенаторов существовала оп¬
ределенная политическая вольница, после же утверждается «железная»
партийная дисциплина. Каждой фракцией отныне твердо управляют ко-
кусы и фракционные лидеры. Кокус фракции большинства и ее лидер в
ходе закрытых заседаний определяли повестку заседаний сената, назна¬
чали руководителей комитетов, распределяли другие ключевые посты,
обсуждали, одобряя или отклоняя, законопроекты. В конце XIX в. была
выработана та модель функционирования сената и его фракций, которая
стала господствующей в XX в.30
Важным условием политического «выживания» сенаторов являлась
постоянная тесная связь с легислатурами штатов. В ситуации, когда из¬
брание сенаторов являлось прерогативой законодательных собраний
штатов, а не избирателей, попадание на американский политический
Олимп, каковым являлась верхняя палата национального Конгресса, су¬
щественно зависело от возможности и способности манипулировать во¬
лей штатных легислатур. Такой возможностью в большинстве штатов ча¬
ще всего обладали местные политические боссы, и это служит еще одним
182 Глава 4
объяснением, почему их число в сенате США было так велико. Историк
Д. Добсон счел возможным назвать верхнюю палату Конгресса США фе¬
дерацией боссов американских штатов4. Эта черта законодательной вла¬
сти лишний раз свидетельствовала об огромной роли партий и их верхуш¬
ки в управлении американской политической системой.
Конец XIX — начало XX в. явились и периодом возрастания роли су¬
дебной ветви власти, в первую очередь Верховного суда США. Историки
практически единодушны в том, что именно судебные интерпретации на¬
полняли в тот период реальным содержанием американские законы, при
этом последние испытывали порой удивительные метаморфозы. Класси¬
ческим стал пример 14-й поправки к федеральной Конституции США.
Одобренная в 1868 г., она провозглашала, что «ни один штат не может ли¬
шить кого-либо жизни, свободы или имущества без надлежащей право¬
вой процедуры». Радикальные республиканцы, инициаторы поправки,
предназначали ее для пресечения попыток властей южных штатов огра¬
ничить гражданские и политические права освобожденных негров. В
1870-1890-х гг. судебная ветвь использовала эту поправку для того, чтобы
пресечь попытки властей штатов как на Юге, так и на Севере ущемить
права и интересы бизнеса.
В 1870—1890-х гг. принцип «надлежащей правовой процедуры», так
же как и принципы «безусловных прав» и «свободы договора», почерп¬
нутые из того же Основного закона США, были десятки раз использова¬
ны Верховным судом для того, чтобы обеспечить корпорациям полную
свободу рук в достижении своих интересов32. Антимонополистические
законы и меры, неугодные бизнесу, были эффективно нейтрализованы.
Позиция Верховного суда определялась, по сути, идеологическими мо¬
тивами: первый из них заключался в том, что процветание бизнеса яв¬
лялось основой благополучия Соединенных Штатов в целом, а второй -
что интересы бизнеса, а следовательно, и США будут обеспечены наи¬
лучшим образом, если государство в своей экономической и социаль¬
ной политике будет следовать принципу «невмешательства» в «естест¬
венный ход вещей».
Политические мотивы оказывали непосредственное воздействие на
отношение судебной ветви к профсоюзам, организованному оппоненту
бизнеса. В случае с профсоюзами суды считали уже вполне возможным
вмешиваться в «естественный ход» социальных взаимоотношений. Аме¬
риканские рабочие добились права на создание профсоюзов в 40-х гг.
XIX в., когда водном из решений высшей судебной власти было деклари¬
ровано, что рабочие могут объединяться для достижения своих целей че¬
стными средствами’’3. Но и после этого бизнес не примирился с существо¬
ванием профсоюзов.
В эпоху капитализма свободной конкуренции суды, рассматривая ис¬
Общество или корпорации? 183
ки бизнеса против профсоюзов, чаше всего опирались на доктрину «пре¬
ступного заговора», заимствованную из общего права. Эта доктрина об¬
наружила, однако, неэффективность с вступлением США в эпоху корпо¬
ративного капитализма, когда происходит резкое укрупнение масштабов
производства, а вместе с ним стремительно возрастает как численность
профсоюзов, так и число стачек, особенно массовых. Обращение к докт¬
рине «преступного заговора» требоваао нередко длительного судебного
разбирательства, поименного привлечения к ответственности всех басту¬
ющих. Более действенным средством борьбы с профсоюзами оказалась
система судебных предписаний («инджанкшнз»), которая с конца 70-х гг.
становится главным средством пресечения забастовок. Доктрина же
«преступного заговора» после 1877 г. себя исчерпала-4.
Преимущество судебных предписаний в борьбе с профсоюзами за¬
ключалось в том, что они не требовали разбирательства в суде присяжных
и могли быть вынесены по одностороннему ходатайству предпринимате¬
лей. Инджанкшнз являлись превентивным средством пресечения забас¬
товки: судья отдавал соответствующие приказы профсоюзам, едва обна¬
ружив у них намерение организовать стачку, а если та была начата, мог ос¬
тановить ее с помощью предписания в любой момент. Неповиновение су¬
дье, который при вынесении предписания не был связан демократичес¬
кими процессуальными нормами, влекло за собой суровое наказание. В
последней четверти XIX в. инджанкшнз были использованы против всех
значительных стачек. Число выносимых судебных предписаний стреми¬
тельно росло: в 80-х гг. их было издано 28, в 90-х гг. - 122, в 1900-1909 гг. —
329, в 1910-1919 гг. - 446J5.
Приспосабливая систему судебных предписаний, выносимых по так
называемому «праву справедливости», юристы нимало не смущались тем,
что формально инджанкшнз могли издаваться только для предотвраще¬
ния «непоправимого вреда имуществу», то есть физического покушения
на собственность предпринимателя. Американские суды обошли это пре¬
пятствие, отождествив постепенно понятия «имущество» и «делать биз¬
нес». После того как в определение «имущество» было включено право
предпринимателя беспрепятственно производить, продавать и покупать
товары, судебные предписания стали использоваться против любых по¬
пыток и намерений профсоюзов остановить производство.
Заслуживает внимания и приспособление судами для борьбы с проф¬
союзами антимонополистического закона Шермана. В 1894 г судебные
власти приравняли к монополии профсоюзное объединение железнодо¬
рожных рабочих, возглавляемое Ю. Дебсом, потребовав прекратить ши¬
рокомасштабную забастовку и возместить убытки собственникам в трой¬
ном размере. В 1895 г. Верховный суд США одобрил эту интерпретацию
антитрестовского закона '’.
184 [лава 4
Верховный еул сыграл существенную роль в утверждении расистских
порядков в южных платах. В 1880-е гг., благодаря его поддержке, власти
южных штатов смогли заложить основы системы расовой сегрегации. В
1881 г. в штате Теннесси был принят закон о раздельном проезде белых и
черных на железнодорожном транспорте, положивший начало этой сис¬
теме. В южных штатах стали приниматься законы о раздельном пользова¬
нии и посещении неграми и белыми ресторанов, театров, больниц. По¬
добные акты вступали в противоречие с федеральным законом о граждан¬
ских правах и с 14-й поправкой к федеральной Конституции. В 1883 г.
Верховный суд США объявил об отсутствии этого противоречия, исходя
из того, что 14-я поправка охраняла гражданские права от посягательств
со стороны властей штатов, но не частных лиц. А поскольку железные до¬
роги, рестораны, больницы являлись собственностью частных лиц, то се¬
грегация признавалась там допустимой37. В 1882 г. Верховный суд узако¬
нил запреты на межрасовые браки, введенные в Южной Каролине, Луи¬
зиане, Миссисипи и других штатах Юга.
В 1896 г Верховный суд США подвел новое обоснование под расовую
сегрегацию, которое узаконивало ее в местах общественного пользова¬
ния, принадлежавших как частным лицам, так и государству. Вынося оп¬
ределение по поводу луизианского закона о раздельном проезде черных и
белых на общественном транспорте, верховный судебный орган США
объявил, что сегрегация возможна, если не отрицает равенства обслужи¬
вания. Что касается 14-й поправки к федеральной Конституции, то она,
по заключению суда, осуждала неравенство прав, но не отрицала возмож¬
ности раздельного пользования ими3*.
Доктрина «равных, но раздельных прав» белых и черных явилась утон¬
ченным и одновременно циничным оправданием расового угнетения. Было
известно, что в результате сегрегации негры оказываются в гораздо более
худших условиях, чем белые, и о равенстве их прав не могло быть речи. Так,
например, разделение тюрем для белых и черных привело и к резкому ухуд¬
шению положения заключенных негров. Черных заключенных отдавали на
фермы и заводы в качестве бесплатной рабочей силы. Их хозяева использо¬
вали кнут и другие средства физического наказания не реже, чем когда-то
плантаторы-рабовладельцы. В результате такого обращения в 1887 г. в шта¬
те Миссисипи погибли 16% заключенных негров, а в Арканзасе - 32%.
В 1898 г. Верховный суд США признал законными ограничения изби¬
рательного права в южных штатах, заявив, что они не противоречат 15-й
поправке к Конституции США, поскольку та запрещала лишать избира¬
тельного права только по признаку расовой принадлежности или цвета
кожи'4. Что касается избирательного налога и ценза грамотности, то они
не запрещались. Подобная интерпретация Верховного суда санкциони¬
ровала процесс массового лишения негров политических прав.
Общество или корпорации? 185
Контратака и отступление демократии
Перераспределение экономической и политической власти в США в
пользу капиталистической элиты не осталось не замеченным современ¬
никами. Его осмысление и критика в демократических кругах начались
уже в 1870-х гг. и достигли пика в конце XIX — начале XX вв. Тогда же
оформилось и широкое движение социально-политического протеста
против консервативных тенденций, а в его рамках выступили два тече¬
ния - радикальное и либеральное.
Политический радикализм, нацеливавшийся на глубокие и всесто¬
ронние изменения в общественной системе, существовал в США и преж¬
де (например, аболиционизм), но в таком широком масштабе он высту¬
пил в американской истории впервые. Главное кредо радикалов конца
XIX в. - антимонополизм — прозвучало уже в платформах партий Грэнд¬
жеров и гринбэкеров в 70-80-х гг., но во всю силу оно выступило в плат¬
форме Популистской партии, объединившей в 1892 г. почти все извест¬
ные тогда демократические движения.
Одним из главных в платформе Популистской партии неизменно бы¬
ло требование широкой эмиссии «дешевых» серебряных денег, но до
1896 г. (тогда популисты были поглощены У. Брайаном и Демократичес¬
кой партией), оно не было ни единственным, ни доминирующим. Попу¬
листами была выдвинута всесторонняя программа радикальных реформ
как экономики, так и политической системы.
Лидеры популистов, как правило, разделяли Америку на два клас¬
са — грабителей и ограбленных, включая в первый «монополии, тресты,
железнодорожные корпорации, присваивающие львиную долю нацио¬
нальных богатств без вложения какого-либо труда», а во второй — «фер¬
меров, рабочих, создающих все богатства и несущих всю тяжесть нало¬
гов». Рабочие и фермеры, не уставали повторять лидеры популистов,
имеют одни и те же интересы и «одних и тех же врагов». Популистский
кандидат в президенты Джеймс Уивер обращался ко всем «силам труда»:
«На земле нет силы, способной противостоять нам. Развертывается бит¬
ва между трудом и капиталом, и на стороне труда выступает большинст¬
во народа»40.
Огонь критики популисты сосредоточивали на посреднических и
финансовых корпорациях, ущемлявших в первую очередь мелких го¬
родских и сельских товаропроизводителей. В одном из популистских
воззваний под «монополиями-грабителями» понимались только желез¬
нодорожные и финансовые корпорации: «Деньги и средства транспорта
являются величайшими орудиями контроля над предпринимательской
деятельностью. Этот контроль сосредоточен в руках гигантских моно-
186 Глава 4
подий. что ведет к обесцениванию труда, уничтожению здоровой кон¬
куренции и безопасности бизнеса. Эти монополии, обирающие пред¬
принимателей, наносят ущерб миллионам трудящихся». В популист¬
ской избирательной платформе 1892 г. утверждалось, что основная угро¬
за для народа исходит со стороны железнодорожных корпораций: «Мы
считаем, что в настоящее время либо железнодорожные корпорации
превратят народ в свою собственность, либо народ обратит корпорации
в свое достояние»41.
В широком плане социальный идеал популистов уходил к временам,
когда, по их убеждению, существовали отношения гармонии и равенства
мелких самостоятельных товаропроизводителей. Согласно популистской
концепции, это равенство сохранялось до тех пор, пока в сфере денежно¬
го обращения и товарооборота соблюдались «честные правила» свобод¬
ной конкуренции и пока рыночная конъюнктура, складывавшаяся есте¬
ственным образом, оставалась единственным определяющим фактором
конкурентных отношений. Равенство, однако, оказалось нарушенным,
когда «наиболее ловкие и дальновидные предприниматели» стали прибе¬
гать к организации пулов, корпораций, трестов с целью ограбления това¬
ропроизводителей и потребителей. Объективная экономическая причина
монополизации отвергалась, ей противопоставлялась концепция загово¬
ра: «Гигантский заговор против человечества, организованный на обоих
континентах, быстро распространяется по свету. Если он не встретит от¬
пора и не будет уничтожен тотчас же, то приведет к чудовищным соци¬
альным взрывам, уничтожению цивилизации и установлению абсолют¬
ной деспотии»42.
В пресечении этого заговора главная роль отводилась государству,
которое должно было провести жесткие антимонополистические зако¬
ны, национализировать железные дороги, телефонную и телеграфную
связь, поддерживать после этого правила честной конкуренции. Чест¬
ная конкуренция означала также защиту рабочего класса от произвола
капитала.
Свою первоначальную и главную цель популисты видели в завоева¬
нии государственной власти. Они верили в возможность достижения этой
цели с помощью избирательных урн: путь насилия и революции для них
был совершенно неприемлем. Но чтобы обеспечить действительное
представительство народа в государственных учреждениях, необходимо
было, по их убеждению, радикально изменить существующую политиче¬
скую систему. И популисты выдвинули целую серию мер, самых ради¬
кальных со времен Джефферсона, по демократизации американской по¬
литической системы.
Многоступенчатую формулу о/юбрения законопроектов - палата
представителей - сенат - президент - Верховный суд - они отвергли
Общество или корпорации? 187
как непреодолимый барьер на пути любых демократических требова¬
ний. Популисты потребовали «облегчения процесса изменения консти¬
туции» путем внесения в нее «народных поправок». Народу должно бы¬
ло быть предоставлено право законодательной инициативы, а народный
референдум призван был стать высшей законодательной властью в стра¬
не. Наряду с этими требованиями, воплотившими бы на практике идею
«прямого законодательства» народа, популисты выдвинули и массу дру¬
гих требований, составивших программу прямой демократии: прямые
выборы сенаторов, вице-президента и президента, прямое и тайное вы¬
движение избирателями кандидатов в депутаты, право на отзыв кон¬
грессменов и судей. Все это были достаточно реалистические требова¬
ния, и почти половина из них получила законодательное воплощение
уже в начале XX в.
Велика была неприязнь популистов к сложившемуся государствен¬
но-чиновничьему аппарату, по их убеждению скупленному корпорация¬
ми. На съезде в Омахе в 1892 г. была принята беспрецедентная в амери¬
канской истории резолюция, исключавшая участие членов государст¬
венного аппарата в Популистской партии. Республиканскую и Демокра¬
тическую партии они обвинили в «предательстве» народа, который мог
связывать надежды на реализацию своих интересов только с Популист¬
ской партией.
Программа популистов привлекла на их сторону сотни тысяч мелких
собственников и рабочих. Но среди самих популистов в середине 1890-х гг.
возник серьезный раскол. Число твердых антимонополистов, отстаивав¬
ших широкую программу радикальных социальных и политических мер,
стало уменьшаться, зато резко возросло количество приверженцев легкой
и не требующей особых жертв панацеи — расширения эмиссии «дешевых»
денег. В 1896 г. они объединились вокруг Брайана и «серебряных» демо¬
кратов, после чего Популистская партия сошла с политической сцены в
качестве самостоятельной силы. Но принципы популизма не исчезли, а
были подхвачены и развиты другими радикальными движениями.
На некоторое время самым ярким среди них стало движение нацио-
нализаторов. Его лидер - Эдвард Беллами, соединивший антимонопо¬
лизм с социализмом, оказался самым знаменитым представителем ради¬
кализма и одновременно немарксистского социализма США XIX в.
(впрочем, сам Беллами себя социалистом не считал). Свои идеалы Белла¬
ми развил в книгах «Будущий век» (1888 г.) и «Равенство» (1897 г.)43. Уже
первая его книга стала важным общественным явлением: сразу после ее
издания в самых разных уголках Соединенных Штатов, преимуществен¬
но в крупных промышленных городах — Бостоне, Нью-Йорке, Сан-
Франциско, возникли десятки «национализаторских» (от главной идеи
Беллами - национализация монополий) клубов, объявивших Беллами
188 Глава 4
споим пророком. Влияние Беллами не ограничилось лишь «национализа-
торским» движением: в 1892 г. на съезде Популистской партии пятеро
белламистов были привлечены к составлению ее платформы. После рас¬
пада Популистской партии белламисты оказались среди главных наслед¬
ников ее радикализма.
В отличие от ортодоксальных популистов Беллами отклонил идею
восстановления свободной конкуренции, считая ее равнозначной попят¬
ному историческому движению. Беллами доказывал, что переход к моно¬
полистическому капитализму неизмеримо увеличивает возможности ук¬
репления материального богатства и означает безусловный прогресс с
экономической и технической точек зрения. Историческая вина монопо¬
лий заключалась не в сокрушении свободной конкуренции, а в присвое¬
нии все возрастающих материальных благ сужающейся горсткой монопо¬
лий. Выход заключался не в ликвидации предпринимательских объеди¬
нений, а в их национализации и обращении в достояние всего общества.
«Частный капитализм», заключал Беллами, должен был уступить место
«общественному капитализму».
Подобно популистам, Беллами был убежден, что американская поли¬
тическая система заключает в себе возможность мирного демократичес¬
кого перехода к «общественному капитализму». Его идеалы должны были
быть внесены в сознание избирателей, а те уже могли воспользоваться
своими демократическими политическими правами для установления
«общественного капитализма». К идеям Беллами прислушивались сотни
тысяч его современников, оказавшихся жертвами «свободной игры» аме¬
риканских экономических принципов.
Одной из главных опор антимонополизма и радикализма стало аме¬
риканское рабочее движение. Среди его тенденций конца XIX - начала
XX в. выделялись стремительный рост численности профсоюзов и боевой
юнионизм, нашедший воплощение в деятельности двух главных нацио¬
нальных объединений рабочих — «Рыцарей труда» и Американской феде¬
рации труда. «Рыцари труда», первая национальная организация, создан¬
ная всем рабочим классом США, увеличила свою численность в 1880-х гг.
с 10 тыс. до 730 тыс. членов. Руководство «Рыцарей труда» выдвигало цель
«установления кооперативной промышленной системы, которая превра¬
щает каждого человека в своего собственного работодателя»44. Американ¬
ская федерация труда, пришедшая на смену «Рыцарям труда» в качестве
главной национальной организации рабочих, занимала в целом более
умеренную позицию. Но с умеренной линией, представленной в АФТ ее
лидером С. Гомперсом, длительное время не без успеха соперничала ра¬
дикальная тенденция.
В 1893 г. радикалы внесли на рассмотрение съезда АФТ знаменитую
«политическую программу». Наряду с требованиями о предоставлении
Общество или корпорации? 189
народу нрава законодательной инициативы, о признании народного ре¬
ферендума основой всякого законодательства, о муниципализации сис¬
тем городского транспорта, водо-, газо- и электроснабжения, о национа¬
лизации телеграфа, телефона, железных дорог и горной промышленнос¬
ти, а также типичными профсоюзными требованиями о введении 8-ча¬
сового рабочего дня, об учреждении санитарной инспекции и социаль¬
ного страхования, в программе содержалась идея установления «коллек¬
тивной собственности всего народа на все средства производства и рас¬
пределения»45.
Программа предполагала также превратить АФТ в организацию по¬
литического представительства рабочих. Съезд 1893 г. рекомендовал ее на
рассмотрение низовым организациям 2244 голосами против 67. Подавля¬
ющее большинство местных организаций также одобрили программу
(только одна из них высказалась против программы в целом и только 2 —
против 10-го пункта, требовавшего обобществления всех средств произ¬
водства). На съезде 1894 г. руководителю АФТ С. Гомперсу, использовав¬
шему антидемократическую процедуру, удалось все же отвергнуть ради¬
кальные пункты программы.
Но прецедент, имевший место на съезде АФТ 1893 г., так или иначе
повторялся в последующем. В 1899 г. съездом АФТ была принята резолю¬
ция, призывавшая «тред-юнионистов Соединенных Штатов и вообще ра¬
бочих изучать развитие трестов и монополий, имея в виду их национали¬
зацию»46. На съезде 1902 г. левые внесли на рассмотрение резолюцию,
аналогичную 10-му пункту «политической программы» 1893 г. Она была
отклонена 4897 голосами против 4171.
На рубеже веков в США впервые в их истории начали укореняться со¬
циалистические партии европейского типа. Две главные среди них — Со¬
циалистическая рабочая и Социалистическая партия — представляли раз¬
ные тенденции международного социализма.
Социалистическая рабочая партия (СРП), претендовавшая на еди¬
ноличное представительство политических интересов пролетариата
вплоть до 1898 г. (когда образовалась Социал-демократическая партия,
которая, слившись в 1901 г. с отколовшимся от СРП крылом М. Хилк-
вита, дала начало Социалистической партии), известна сектантской
позицией в отношении массового рабочего движения и антимонополи¬
стических партий. В 90-х гг. фактически единоличным лидером партии
стал бывший профессор Колумбийского университета Д. Де Леон. Под
его руководством СРП оставалась крайне узкой организацией, ее чис¬
ленность не превышала 5 тыс. человек. Де Леон был больше всего оза¬
бочен тем, как бы не допустить в партию «несознательных» рабочих.
Членам партии внушалась мысль, что социалисты не могут ограни¬
читься ничем иным, кроме предъявления ультиматума о «безусловной
190 Глава 4
сдаче капиталистической системы»"'. На съезде СРП 1900 г., когда в
партии после выхода крыла М. Хил к вита остались одни сторонники Де
Леона, он добился исключения из ее программы всех реформистских
требований. Новая программа получила со стороны критиков название
«невыполнимой».
В отличие от СРП, Социалистическая партия США, возникшая в
1901 г., добилась заметного влияния в политической жизни страны. Аме¬
риканский социализм обязан ей самыми крупными успехами за всю
свою историю. За одно десятилетие численность Социалистической пар¬
тии возросла с 10 тыс. до 150 тыс. человек, количество голосов, собирае¬
мых неизменным кандидатом Социалистической партии на президент¬
ских выборах Ю. Дебсом, увеличилось с 97 тыс. в 1900 г. до 1 млн. в 1912 г.
(10% от принявших участие в выборах). Более тысячи депутатов-социа-
листов заседали в законодательных собраниях различных штатов, в го¬
родских советах, они контролировали многие мэрии. Блокируясь с ради¬
кально и демократически настроенными кандидатами, социалисты по¬
могли провести в целом ряде штатов разнообразные законы о социаль¬
ном страховании, признании прав профсоюзов, осуществляли муници¬
пализацию коммунальных служб, добивались принятия политических
реформ, ограничивающих влияние монополий и коррупцию. Пропаган¬
да принципов партии осуществлялась сотнями периодических изданий
(их численность колебалась в разные годы от 300 до 400), тираж самой
популярной социалистической газеты «Эпил ту ризэн» достигал 500 тыс.
экземпляров.
Успех партии объяснялся тем, что она сумела привлечь на свою сто¬
рону не только часть рабочих, но и различные слои среднего класса, от¬
страняемого с началом эпохи монополизации от экономической и по¬
литической власти. В отличие от СРП Социалистическая партия стре¬
милась увязывать свои принципы с национальной демократической
традицией, а левые никогда не были в ней доминирующей группой. До
1905 г. во главе партии стояла коалиция центристов и левых, причем
центристы, имевшие в своих рядах М. Хилквита, А. Саймонса, Д. Спар-
го, считавшихся крупнейшими теоретиками, по сути, определяли ее по¬
литическое лицо. После 1905 г. центристы блокируются с правыми, во
все большей степени контактируя с ними по стратегическим и полити¬
ческим вопросам.
В выступлениях Хилквита, Саймонса, Спарго центральной была
проблема отношения к монополизирующемуся капитализму. Их критика
во многом созвучна критике Э. Беллами: указывая на невиданный рост
производительных сил, национальных богатств вследствие концентра¬
ции и централизации производства и капиталов, трибуны соцпартии об¬
ращали внимание на одновременное сужение круга лиц, присваивающих
Общество или корпорации? 191
себе львиную долю национального дохода, углубление пропасти между
трудом и капиталом, усиление противоречий внутри класса буржуазии,
выдвижение в нем на господствующую позицию монополистической
верхушки. Они предлагали искать в монополизации истоки усиливаю¬
щейся коррупции, продажности государственного аппарата, прессы. До¬
казывалось, что проблема трестов могла быть решена только по мере их
полного обобществления.
Спарго, Хилквит и Саймонс представляли переход к социализму как
закономерность, даже проводили идею «автоматического краха» капита¬
лизма. «Социалисты не делают революции, — утверждал Спарго, — гораз¬
до ближе к истине будет сказать, что ее делают Морган и Рокфеллер».
Идея социализма зиждилась не на чем ином, как на «здравом смысле», к
ее принятию должны были прийти не только рабочие, но и капиталисты.
Утверждалось, что для перехода к социализму необходимо «вотировать
новое правовое положение трестов», то есть их передачу в общественную
собственность. В США, по словам одного из центристских лидеров, этот
переход осуществится после того, как «десять миллионов избирателей
спокойно опустят требования об обобществлении средств производства и
распределения в урну для голосования»48. Борьба за депутатские места
объявлялась главной «практической целью» партии и главным средством
борьбы за социализм.
Первоначальное различие между центристами и правыми сводилось в
основном к тому, что первые связывали социалистическое переустройст¬
во общества с передачей всей политической власти в стране в руки Соци¬
алистической партии и обобществлением всех средств производства и
распределения, в то время как вторые утверждали, что социализм вызре¬
вает в недрах буржуазного общества и что каждая социальная реформа
представляет собою акт отмирания капитализма и новую ступеньку соци¬
ализма. В 1906-1908 гг. это различие между правыми и центристами исче¬
зает, те и другие отныне следуют сугубо прагматическому курсу социали¬
зации капитализма.
Левые в Соцпартии были представлены такими деятелями, как
Ю. Дебс, У. Хейвуд, Д. Лондон. В их политической платформе преобла¬
дала революционная фраза, причем среди левых все более и более укоре¬
нялись анархо-синдикалистские взгляды, не имевшие шансов на успех в
стране, которая на протяжении более полутораста лет культивировала по¬
литические методы достижения социальных целей.
Массовой опорой левых стало радикальное профсоюзное объедине¬
ние «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Образование ИРМ отрази¬
ло потребность вовлечения в профсоюзы огромной массы неквалифици¬
рованных рабочих, которым не нашлось места в АФТ, и радикальные уст¬
ремления большой части рабочих-иммигрантов. Деятельность ИРМ с са-
192 [лава 4
мою начала оказалась подчиненной анархо-синдикалистской доктрине.
Ее защитники предлагали рабочему классу отказаться от любых форм по¬
литической борьбы и стремиться к «всеобщему нокауту капиталистичес¬
кого класса». Все усилия пролетариата, доказывал У. Хейвуд, ставший ду¬
шой «Индустриальных рабочих мира», должны направляться на органи¬
зацию в каждой отрасли единого профессиональною союза. Когда же та¬
кие объединения пролетариата будут созданы, ему останется лишь по
сигналу руководства ИРМ «сложить руки в карманы, и капиталистичес¬
кий класс окажется поверженным»49.
В целом в рамках американского радикализма, оформившегося на ру¬
беже Х1Х-ХХ вв. в качестве полнокровной национальной политической
традиции, обозначились три тенденции.
Первая — тенденция революционного социализма — оставалась наи¬
более слабой, ориентированной на рабочих-иммигрантов и леворади¬
кальную интеллигенцию. Она не смогла пустить прочных корней в США
и в этот наиболее благоприятный для социализма период, по сути остава¬
ясь маргинальным явлением даже в рамках радикализма.
Вторая тенденция - реформистский или демократический социа¬
лизм, добившийся реальных политических успехов. Представители это¬
го течения пытались вписать свои идеалы в американскую националь¬
ную демократическую традицию и ориентировались на парламентские
методы политической деятельности. В отечественной, как и в американ¬
ской леворадикальной литературе, была распространена точка зрения,
что именно этот прагматический курс соцпартии лишил ее собственного
лица и явился главной причиной того, что Демократическая партия
США, включившая в 1912 г. в свою платформу требования социально-
экономических реформ, совпавшие с программой социалистов, сумела
«выбить почву» из-под ее ног. Такая точка зрения уязвима уже по той
причине, что многие ее выразители видели альтернативу курсу соцпар¬
тии в революционном социализме, который вообще не смог прижиться
на американской почве.
Третье течение — американский несоциалистический радикализм —
не было отгорожено от социализма китайской стеной, более того, в ис-
поведывании глубоких преобразований общества смыкалось с ним. Но
представители этого течения не основывались на европейских идейно¬
политических источниках, а препарировали национальную либерально¬
демократическую традицию. Именно этому течению и суждено было
стать главным в американском радикализме, что обусловило его серьез¬
ные отличия от европейских образцов.
Радикализм - социалистический и несоциалистический — стал ре¬
альным и важным фактором американской политической истории конца
XIX - начала XX в. Его представители — популисты, национал и за торы.
Общество или корпорации? 193
социалисты, тред-юнионисты — использовали демократические механиз¬
мы и возможности американской политической системы, чтобы ослабить
процесс ее подчинения капиталистической элите, и смогли повлиять на
изменение расстановки политических сил в стране, как и на государст¬
венный курс.
* * *
Наряду с радикализмом оппозицию процессу подчинения экономики
и политической системы капиталистической элите составил либерализм.
Впрочем, говоря об оппозиции либерализма и о нем в целом, необходимо
сделать ряд существенных оговорок. С момента своего оформления в
США в конце XVIII в. либерализм оказался разделенным на два крупных
течения. Первое течение — индивидуалистический либерализм — возво¬
дило во главу угла принципы полной свободы частной собственности и
невмешательства государства в экономические и социальные взаимоот¬
ношения. Индивидуалистический либерализм освящал интересы элит и
объективно выполнял функцию консервативной идеологии. Второе тече¬
ние — эгалитарно-демократический либерализм, — связанное с именами
Т. Джефферсона, Э. Джексона и А. Линкольна, напротив, исходило из то¬
го, что государство должно поддерживать режим «равенства возможнос¬
тей» индивидуумов, использовать реформы для ограничения крайностей
неравенства. С конца XIX — начала XX в. именно это течение стало отож¬
дествляться в США с либерализмом (окончательно оно приобрело ис¬
ключительное право на представительство либерализма с 1930-х гг., и с
того же времени индивидуалистический либерализм стал именоваться не
иначе как консерватизмом)50.
Индивидуалистический либерализм, этот американский вариант
консерватизма, приобрел в последней четверти в качестве своего главно¬
го выразителя социал-дарвинизм. Главной причиной влияния социал-
дарвинизма в США стало то, что исповедуемые им законы общества и
политические рекомендации удивительно полно и точно отразили за¬
просы новой социально-экономической элиты. Главной темой амери¬
канского социал-дарвинизма было обоснование естественного, вытека¬
ющего из самой природы вещей происхождения социальных явлений и
противоречий капиталистического общества, таких, как классовые кон¬
фликты, конкуренция, миллионные состояния корпораций, с одной
стороны, и массовая бедность — с другой. Сведение общественных зако¬
нов к биологическим снимало вопрос о социально-экономической обус¬
ловленности этих явлений. Они объявлялись извечными и неуничтожи¬
мыми категориями мироздания.
Признанным лидером американских социал-дарвинистов стал
7 Зак. № 2914 Согрин
194 Глава 4
У. Самнер, возглавивший в 1872 г. кафедру политических и социальных
наук в Йельском университете и превративший ее в теоретическую и
пропагандистскую трибуну «чистого» индивидуализма. Самнер оказался
блестящим проповедником и публицистом: его лекции, собиравшие ог¬
ромные аудитории, распространялись затем многотысячными тиражами
по всей стране. Самнера цитировали газеты и политики, миллионеры и
ученые, а американскую социологию все чаще стали называть «самнеро-
логией».
В мировой истории, доказывал Самнер, не было ни одного периода,
когда бы отсутствовали разделение на классы и их конфликты. Он не ви¬
дел никаких способов устранения или даже смягчения классовых разли¬
чий и в будущем. Идеи же, предполагавшие возможность утверждения
бесклассового общества и замены классовых конфликтов социальным
сотрудничеством, высмеивались как утопия. Вслед за классовой борьбой
воплощением естественного закона борьбы за существование объявля¬
лась частнособственническая конкуренция. Самнер неизменно называл
финансовых и промышленных магнатов, сокрушавших «менее приспо¬
собленных» конкурентов, продуктом «естественного отбора», элитой об¬
щества, отобранной самой природой.
Молох «естественного отбора», по Самнеру, должен был принизить
всех «менее приспособленных» человеческих «особей». Это была законо¬
мерная цена общественного прогресса. Любые усилия, направленные на
устранение крайностей неравенства и смягчение участи «менее приспо¬
собленных» индивидуумов, доказывал Самнер, противоречат формуле
общественного прогресса и угрожают крахом цивилизации: «Многие
экономисты выражают неудовлетворенность распространенной в мире
нищетой... Но при этом они не учитывают, что, отвергнув формулу вы¬
живания наиболее приспособленных видов, можно предложить только
одну альтернативу — выживание наименее приспособленных. Первая ле¬
жит в основе развития цивилизации, вторая является формой антициви¬
лизации»51.
Самнер требовал от правительства неизменно руководствоваться в
социально-экономической политике принципами чистого индивидуа¬
лизма, и в первую очередь государственного невмешательства, уходящи¬
ми корнями в XVIII в.: «Все возможные достижения на пути к естествен¬
ному социальному порядку могут быть лишь следствием саморазвиваю-
щегося прогресса, но не результатом реконструкции общества по плану
какого-либо социального архитектора-энтузиаста... Общество должно
быть свободно от их вмешательства, то есть предоставлено самому себе в
своем развитии. И здесь мы вновь должны довериться старой формуле го¬
сударственного невмешательства»52.
Американские монополисты, познакомившись с социал-дарвинист¬
Общество или корпорации? 195
скими принципами, без промедления взяли их на вооружение. Все они —
Э. Карнеги, Д. Рокфеллер, Д. Херст, Д. Хилл и другие — неизменно пре¬
подносили себя как наиболее приспособленных индивидуумов, а со¬
зданные ими финансовые и промышленные империи — как высшие до¬
стижения естественного отбора. Некоторые из них становились актив¬
ными пропагандистами соци&п-дарвинистских доктрин, распространяя
их через газеты, журналы, а то и в пухлых сочинениях. Э. Карнеги, созда¬
тель стальной империи, производившей металла больше, чем вся Вели¬
кобритания, получил признание и в качестве теоретика социал-дарви-
низма. Одной рукой он беспощадно истреблял в своей отрасли профсо¬
юзы, а другой писал наставления для соотечественников о способах «вы¬
живания» в условиях благословенной экономической свободы. Его кни¬
га «Триумфальная демократия» стала практическим руководством для
тех, кто желал сколотить миллионы, полагаясь на силу, волю, предпри¬
имчивость.
Кроме социал-дарвинистской социологии, индивидуалистические
принципы наиболее активно отстаивала политэкономия. Закрывая гла¬
за на обострение социальных конфликтов и контрастов, экономисты-
ортодоксы продолжали наделять капитализм качествами «естественной
гармонии» и «социальной справедливости», которые классики во главе
с А. Смитом в свое время относили к эпохе свободного предпринима¬
тельства.
Глава официальной политэкономии Д.Б. Бларк в книге «Распределе¬
ние богатства» объявлял, что принцип «свободной игры» продолжал оста¬
ваться единственно возможным регулятором справедливого распределе¬
ния национального дохода между общественными классами. Требования
профсоюзов о законодательном регулировании условий труда и заработ¬
ной платы, как и популярные демократические требования о прогрессив¬
ном налогообложении доходов корпораций, регулировании тарифов и
рыночных цен, Кларк считал абсолютно безосновательными и вредными.
Официальная политэкономия объявляла надуманными проблемы моно¬
полий, обнищания фермеров и рабочих.
Всевозможные теории, освящавшие государственное невмешательст¬
во в экономику, взаимоотношения индивидуумов и классов, господство¬
вали в общественных науках и общественной мысли США и в последней
трети XIX, и в начале XX в. С проповедью иных, либерально-реформист¬
ских идей, развивавших в новых условиях принципы Джефферсона и
Линкольна, выступали немногие. Среди них одним из первых оказался
Л. Уорд, давший в 1880-х гг. начало либерально-реформистской социоло¬
гии. Отвергая аналогию между биологическим и общественным развити¬
ем, Уорд настаивал на уменьшающемся значении для общества «естест¬
венного отбора» и возрастающей роли «искусственного отбора», совер-
7*
196 Г лава 4
шающегося под воздействием целенаправленных усилий личности и об¬
щественных институтов. Истинным основанием науки об обществе Уорд
объявлял не биологию, а психологию. Именно психология должна была
раскрыть движущие мотивы человека и человечества. Заключенные в че¬
ловеческой психике «силы» он разделял на бессознательные и сознатель¬
ные. К первым относились желания, «чувства, взятые в их совокупнос¬
ти», ко вторым — «интуитивная способность», человеческий интеллект.
Особое внимание Уорд уделил второму «психическому фактору цивили¬
зации». Совершенствование интуитивной способности, превратившейся
со временем в «способность изобретательства», вело к тому, что «естест¬
венный отбор» в общественном развитии все более уступал место «искус¬
ственному отбору», а человек из простой игрушки природных и социаль¬
ных сил превращался в их господина.
«Способность изобретательства» позволила человеку и обществу пре¬
одолеть «животные» принципы «борьбы за существование», господство¬
вавшие в естественном состоянии, создать сначала «примитивные регу¬
лирующие системы», затем законы, государство, гражданское общество.
Концепция изобретательской способности индивидуума и общественных
групп приводила Уорда к формуле общественного прогресса, радикально
отличной от учений Самнера и социал-дарвинистов: «Формула, выража¬
ющая различие между биологическим и общественным развитием, за¬
ключается в том, что животный мир, находясь в полной зависимости от
окружающей среды, изменяется под ее влиянием, в то время как человек
сам изменяет окружающую среду, демонстрируя свое превосходство над
ней и другими биологическими видами»53.
Эта формула направлялась Уордом против главной политической
заповеди консерваторов — идеи государственного невмешательства: ес¬
ли весь комплекс социально-политических учреждений — правительст¬
во, законодательство и т.п. — был продуктом изобретательской способ¬
ности, утверждал он, то попытки преобразовать или несколько изме¬
нить его относятся к тому же разряду, что и попытки учредить его, и так
же нормальны.
На фоне господствовавших политико-идеологических схем, не остав¬
лявших нижним классам никаких надежд на улучшение своего положе¬
ния, концепция Уорда имела яркое гуманистическое звучание. Рассчита¬
на она была не на революционные и радикальные партии. Уорд подчер¬
кивал, что его концепция критикует «только отсутствие регулирующей
системы» в американском общественном строе, но ни в коем случае не
сам этот строй. Учения, направленные на разрушение сложившегося об¬
щества и его основополагающих институтов, приравнивались им к уто¬
пии: «Фактически не существует такого явления, как разрушение инсти¬
тутов общества. Институты изменяют свой характер, приспосабливаясь к
Общество или корпорации? 197
требованиям времени. Получая дальнейшее развитие под другими назва¬
ниями, они теряют лишь видимую связь со своими предшественниками...
Институты постоянны, они никогда не исчезают»"4.
Потребовав оставить в неприкосновенности «генетические и орга¬
нические структуры», то есть собственность, капитал, государство и пар¬
тии, Уорд поставил целью реформировать и гуманизировать окружаю¬
щую их социальную среду. Последнюю он разделил на подвиды — ло¬
кальную, расово-этническую, религиозную, географическую, образова¬
тельную, экономическую (к ней были отнесены жилищные условия, до¬
суг, доходы, условия труда и т.п.). Неравенство условий существования
различных индивидуумов и общественных групп было раскрыто им весь¬
ма полно, с привлечением обильного статистического материала. При
этом Уорд, вопреки Самнеру и его школе, объяснявшим общественное
неравенство различием врожденных способностей индивидуумов, дока¬
зывал, что представители разных социальных слоев были поставлены в
неравные условия обстоятельствами рождения и располагали не естест¬
венными, а в первую очередь искусственными неравными возможностя¬
ми. Их и требовалось устранить с помощью социального мелиоризма — так
назвал Уорд свой метод исправления общественных пороков. Сам Уорд
не выдвинул конкретной программы социальных реформ, предоставив
это политикам. Но он заложил краеугольный камень обновленного ли¬
берализма, который со временем стали называть новым или социальным
либерализмом.
В конце XIX в., кроме Уорда, с критикой классических доктрин ин¬
дивидуализма выступила и группа реформистски настроенных эконо¬
мистов, сплотившихся в 1885 г. в Американскую экономическую ассо¬
циацию. Излагая кредо ассоциации в подходе к социально-экономиче¬
ским проблемам Америки, один из ее лидеров, Г.Адамс, доказывал: «Со¬
вершенно очевидно, что восстановление утраченной гармонии предпо¬
лагает обоснование новой системы этики, нового определения прав и
обязанностей индивидуумов, а также новых определений свободы и ли¬
берализма, которые должны быть впоследствии включены в существую¬
щую систему законодательства»^. Единомышленники Адамса были еди¬
нодушны в том, что новая политэкономия должна уделить первостепен¬
ное внимание не «экономическому человеку» и «невидимой руке» сво¬
бодной конкуренции, а государству, этике, целенаправленным усилиям
законодателей.
Широкой ревизии подверг классические доктрины индивидуализ¬
ма Р. Илай, самый активный и влиятельный представитель новой по¬
литэкономии. Абсолютная свобода во взаимоотношениях индивидуу¬
мов, доказывал он, имела и может иметь прогрессивное значение при
наличии широких экономических возможностей и социальной одно¬
198 Глава 4
родности. В условиях же монополизации экономических возможнос¬
тей небольшой группой корпораций «абсолютный индивидуализм»
оборачивался тиранией сильнейших и «увековечением рабства» боль¬
шинства общества. Абсолютному индивидуализму, согласно Илаю,
должен был быть противопоставлен регулируемый, или просвещен¬
ный, индивидуализм.
Далее Илай пересмотрел классическую концепцию естественных и
неотчуждаемых прав человека. Он отмечал, что для многих американцев
в условиях сосредоточения собственности в руках корпораций она пре¬
вратилась в ничего не значащую декларацию. Определив ее как негатив¬
ную концепцию прав и свобод человека, Илай противопоставил ей пози¬
тивную концепцию: государству предлагалось провести разнообразные
реформы в интересах рабочих, фермеров, безработных и одновременно
регламентировать экономические свободы предпринимателей. Это, от¬
мечал он, возможно, и «уменьшит количество теоретической свободы»,
но зато будет способствовать развитию «практической свободы» всех
членов общества.
Подобно Уорду, Илай неизменно подчеркивал, что реформы должны
быть направлены на совершенствование общества, но не на разрушение
его фундаментальных основ. К фундаментальным основам были отнесе¬
ны и классовые различия: «Существование классов имеет свои положи¬
тельные и негативные стороны. С одной стороны, существование не¬
скольких классов способствует развитию различных по своему характеру
дарований и способностей. Негативная же сторона классовых различий
состоит в том, что они по мере дальнейшей дифференциации ведут к ра¬
зобщению нации... Идеальным является общество, основывающееся на
гармонии и сотрудничестве классов, общество... цементирующее все
классы в единый общественный организм»56.
К фундаментальным ценностям Илай отнес также экономическую
конкуренцию, которая, согласно его концепции, сама по себе являлась
нейтральной силой и обретала конкретное содержание в зависимости от
ее законодательной «упаковки». По-новому Илай подошел и к определе¬
нию права на частную собственность. В последней им выделялось две
стороны — индивидуальная и социальная. Он реанимировал идею Джеф¬
ферсона, Франклина и Пейна о собственности как общественном уста¬
новлении и, обнаружив в ней социальный элемент, предлагал обществу
узаконить свое право вмешиваться в ее развитие.
Илай, Уорд и их единомышленники подготовили солидную теорети¬
ческую платформу социального либерализма, который обрел закончен¬
ный вид, как и политическую жизнь, на следующем историческом этапе.
Этот этап, начавшийся на рубеже XIX—XX вв. и продолжавшийся до Пер¬
вой мировой войны, выдвинул целую плеяду идейных и политических
Общество или корпорации? 199
лидеров социального либерализма. В начале XX в. проповедники соци¬
ального либерализма из академической среды уступили ведущую пози¬
цию пропагандистам и политикам новой волны, таким, как Г. Кроули,
У. Уэйл, У. Липман, Л. Брандейс, Т. Рузвельт и В. Вильсон, нацеленным
на развитие и реализацию конкретных реформаторских программ. На
этом же этапе оформляется и широкое общественно-политическое дви¬
жение в поддержку либеральных реформ. Оно получило название про-
грессистского и дало название — прогрессивная эра — всему историческо¬
му периоду 1900-1914 гг.
•к к к
Среди проповедников либерально-реформистской политики в нача¬
ле XX в. наибольшую известность и влияние приобрел нью-йоркский
журналист и издатель, основатель знаменитого либерального журнала
«Нью Рипаблик» Г. Кроули. Его книга «Будущее Америки», вышедшая в
1909 г., стала настольной книгой для многих либерально-реформистских
политиков. Теодор Рузвельт, связавший себя как раз в те годы с реформа¬
торской деятельностью и возглавивший Прогрессивную партию, костяк
которой составили сторонники реформ из Республиканской партии, вос¬
принял сочинение Кроули как откровение. Прочитав книгу, Рузвельт ото¬
слал автору восторженное письмо: «Не помню, приходилось ли мне чи¬
тать книги, которые бы обогатили меня, подобно Вашей... Я буду свобод¬
но пользоваться Вашими идеями в речах, которые собираюсь произнес¬
ти». Доктрина Нового национализма, развитая в книге Кроули, не нужда¬
лась, по словам Рузвельта, «ни в каких поправках». И позднее Рузвельт
определял сочинение Кроули как «наиболее полное и глубокое исследо¬
вание национальных условий из всех книг, появившихся за многие годы»
и как «истинную книгу Прогрессивной партии»57.
Осознавая остроту экономических, социальных и политических про¬
блем монополизирующейся Америки, Кроули попытался увязать их с осо¬
бенностями национальной политической традиции. В своей книге он под¬
верг всесторонней и впечатляющей критике политические «ошибки» двух
главных, по его убеждению, американских отцов-основателей, Джеффер¬
сона и Гамильтона. При этом он обнаруживал в воззрениях двух отцов-ос¬
нователей также фундаментальные и непреходящие ценности америка¬
низма, которые должны были быть, безусловно, сохранены и включены
после очищения от ошибок в обновленную национальную веру.
Джефферсона Кроули объявил главным архитектором американской
демократической мечты о равенстве возможностей сограждан и приоб¬
щении каждого из них к экономическому благополучию. Но, сокрушался
Кроули, Джефферсон не смог верно определить средства достижения ве¬
200 fлава 4
ликой цели: его формула «лучшее правительство то, которое меньше пра¬
вит» обозначила в качестве средства реализации этой цели индивидуаль¬
ное самоутверждение и как результат пустила «великую американскую
мечту» на самотек. Правда, отмечал Кроули, в период до Гражданской
войны концепция Джефферсона еще действовала, причем порой весьма
успешно, но затем, особенно же с образованием мощных предпринима¬
тельских объединений и профсоюзов, не оставлявших независимым ин¬
дивидуумам шансов на успех, она потерпела крах.
«Великая американская мечта» Джефферсона, по убеждению Кро¬
ули, могла быть утверждена в новых условиях только с помощью иных
средств. И эти средства содержались в концепции не кого иного, как
главного антагониста Джефферсона Александра Гамильтона. Гамильтон
выдвинул концепцию сильного центрального правительства, он спра¬
ведливо отверг как несостоятельную и вредную доктрину суверенитета
штатов, он же обосновал идею сильной президентской власти. Но Га¬
мильтону была присуща собственная «ошибка»: он хотел поставить силь¬
ное центральное правительство на службу интересам северо-восточной
буржуазии, что было неприемлемо для американцев. Ошибка Гамильто¬
на, доказывал Кроули, должна быть, безусловно, исправлена, но его ве¬
ликая идея сильного национального правительства заслуживала права на
существование и включения в национальную политическую традицию.
Только это сильное национальное правительство могло быть поставлено
на службу всеобщему благоденствию и социальному миру. Это и будет
Новым национализмом — сильное национальное правительство на служ¬
бе всеобщего благоденствия'".
Идея Кроули о необходимости возвысить национальное правительст¬
во над всеми, даже самыми могущественными социальными интересами
нашла самую широкую поддержку среди либерал-реформаторов. В этой
идее они увидели чуть ли не панацею. Но вот в вопросе о том, каким
должно быть это новое государство, среди либералов возникли разногла¬
сия. Кроули относился с недоверием к демократическому правлению
«посредством народа» и полагал, что в переходную эпоху, которую пере¬
живали США, национальное единство могло быть утверждено только
сильной рукой. Прямую демократию он не считал приемлемой и по той
причине, что народ, по его убеждению, действовал в большинстве случа¬
ев иррационально, полагаясь на слепое чувство социальной справедливо¬
сти, а не на принципы экономической и политической целесообразнос¬
ти. В качестве одного из доказательств он приводил требования популис¬
тов о роспуске трестов и восстановлении равенства мелких товаропроиз¬
водителей, что было равнозначно экономическому регрессу. Кроули тре¬
бовал вверить судьбы нации просвещенному национальному лидеру и его
команде.
Общество или корпорации? 201
Подобным образом рассуждали далеко не нее либералы. Многие из
них полагали, что прогрессивные экономические и социальные рефор¬
мы не могли быть проведены в США как раз и з-за недостаточного демо¬
кратизма государственной системы. В начале XX в. громко прозвучали
голоса Д. Смита и Ч. Бирда, выступивших с фундаментальными исследо¬
ваниями о происхождении американского государства. Они выдвинули
концепцию о консервативных намерениях отцов-основателей США, во¬
плотивших в федеральной Конституции разнообразные доктрины, при¬
званные защитить классовые интересы собственников и блокировать об¬
новленческие устремления народа'9. От прошлого перебрасывался мос¬
тик в современность: приводились многочисленные примеры, свиде¬
тельствовавшие, что Верховный суд и сенат в строгом соответствии с
предначертанием отцов-основателей «хоронили» демократические зако¬
нопроекты.
В начале XX в. широкую популярность завоевала книга публициста и
политолога У. Уэйла «К новой демократии», в которой доказывалось, что
американская политическая система отстраняла большинство нации от
государственного управления, превращала государственную машину в
орудие элиты, делала ее негибкой, неприспособленной к реформаторско¬
му курсу60. Бирд, Смит и Уэйл заняли место на левом фланге либерально-
прогрессистского движения. Его представители, подобно популистам,
потребовали прямого выдвижения избирателями кандидатов на государ¬
ственные должности, прямых выборов сенаторов, президента, предостав¬
ления народу права законодательной инициативы и признания за народ¬
ным референдумом главной роли при решении судьбы всех важных зако¬
нопроектов. За избирателями должно было быть закреплено право на от¬
зыв депутатов и судей.
Среди социальных проблем Америки всеми либералами в качестве
главных были признаны проблемы рабочего движения и монополии. В
рабочем движении ими были выделены две тенденции: тред-юнионист¬
ская и радикально-социалистическая. Опасность для общества, по их
убеждению, представляла вторая тенденция. Что же касается тред-юнио¬
низма, то он, даже выступая в агрессивных формах, преследовал цель
улучшения положения рабочих в рамках существующей системы, не по¬
сягая на нее. Перед государством в связи с этим ставилась задача легали¬
зовать первую тенденцию и интегрировать тред-юнионистское движение
в американское общество. Таким образом можно было нейтрализовать
радикально-социалистическую тенденцию, угрожавшую существованию
основополагающих институтов общества.
Либералы отвергли идею социалистов об антагонистическом характе¬
ре конфликта между трудом и капиталом, обусловленного якобы владе¬
нием средствами производства. На самом деле их конфликт носил рас-
202 Глава 4
п редел ительный характер, возникая по поводу дележа прибыли, и был
вполне разрешим на основе переговоров и компромиссов. Первым спо¬
собом смягчения конфликта труда и капитала объявлялось приобщение
рабочих к владению акциями предприятия. Вторым способом разреше¬
ния распределительного конфликта либералы объявляли введение по¬
движной шкалы заработной платы, означавшей, что доходы рабочих
должны были расти пропорционально доходам предприятия. Многие ли¬
бералы выступили в пользу законов о минимальной заработной плате и
максимальной продолжительности рабочего дня. Активно разрабатыва¬
лась программа социального страхования рабочих на случаи болезни,
безработицы, наступления старости.
В отношении к монополиям либералы разделились. И здесь их взоры
устремились к государству, но политика его мыслилась по-разному. Часть
либералов проповедовала ликвидацию монополий, восстановление и
поддержание при помощи государства свободной конкуренции, вместе с
которой должна была установиться и столь желанная социальная гармо¬
ния. Другая часть предлагала признать монополии в качестве новой и бо¬
лее эффективной экономической ступени развития, но вместе с тем тре¬
бовала от государства создать надежный перераспределительный меха¬
низм, который бы позволил воспользоваться плодами возросшей эконо¬
мической мощи общества всем его представителям.
Наряду с мощным идеологическим течением социального либера¬
лизма в США начала XX в. получило развитие и широкое журналист¬
ско-публицистическое течение, сосредоточившееся также на язвах и
противоречиях монополизирующейся Америки. В отличие от идеологов
журналисты занимались не теоретизированием, а детальным раскрыти¬
ем и накоплением фактов политической коррупции и сращивания госу¬
дарства с бизнесом, сговоров t ежду предпринимателями с целью уста¬
новления монопольных цен на рынке, преступных методов, использо¬
вавшихся промышленными и финансовыми генералами с целью сокру¬
шения своих конкурентов, сверхэксплуатации рабочих, в том числе
женщин и детей, на капиталистических предприятиях. Их дотошное
стремление вскрыть всяческие язвы Америки вызывало раздражение да¬
же у некоторых либеральных государственных деятелей, а Т. Рузвельт
окрестил их разгребателями грязи. Под этим именем они и вошли в ис¬
торию США.
Первые громкие разоблачения «разгребателей грязи» были опубли¬
кованы в 1902 г. в «Макклюрз мэгэзин». Их успех среди читателей пре¬
взошел все ожидания. Американцы с жадностью накинулись на яркие,
прекрасно документированные повествования о прегрешениях и пре¬
ступлениях сильных мира сего. Тиражи «Макклюрз мэгэзин» взмыли
вверх. Десятки издателей мгновенно оценили коммерческие возмож¬
Общество или корпорации? 203
ности «разгребания фязи» и распахнули свои журналы и газеты для со¬
тен журналистов, обладавших способностью добывать «горячие» факты
и излагать их в острой манере. Альянс предприимчивых издателей и
критически настроенных журналистов дал поразительные результаты.
Журналы, вставшие на тропу разоблачений, среди них «Арена», «Эври-
бодиз», «Кольерз», «Индепендент», «Америкэн», «Космополитэн»,
«Мэнсиз», «Хемптонс», стали самыми популярными и первыми по-на¬
стоящему массовыми в США. Самые яркие из журналистов—«разгреба-
телей грязи», среди них Л. Стеффене, Р. Бейкер, А. Тарбелл, Ч. Конно-
ли, Т. Лоусон, Д. Филлипс, И. Рассел, приобрели общенациональную
известность и по популярности встали в один ряд со знаменитыми по¬
литиками, бизнесменами, деятелями искусства. Хлесткие названия их
статей: «Враги республики», «Предательство сената», «Бешеные фи¬
нансы» — превратились в общенациональные клише для обозначения
коррумпированных и аморальных политиков, промышленников, фи¬
нансистов.
У знаменитых «разгребателей грязи» появились тысячи подражателей
во всех штатах, городах, поселках. Везде и всюду обнаруживали своих кор¬
рупционеров и преступных бизнесменов. «Разгребатели грязи» преврати¬
лись в реальную политическую силу и становились неотъемлемой частью
общенационального движения за социальные и политические реформы,
нареченного прогрессистским. Прогрессисте кое движение первоначально
формировалось «снизу» на уровне отдельных городов и постепенно под¬
нималось на уровень штатов. Первыми политиками-прогрессистами были
мэры городов, такие, как Т. Джонсон в Кливленде, С. Джонс в Толидо,
С. Лоу в Нью-Йорке, Э. Зейдель в Милуоки, П. Джонс в Миннеаполисе61.
Как правило, они представляли Республиканскую и Демократическую
партии, но в их программах были положения, позаимствованные у попу¬
листов и социалистов. Их мероприятия включали освобождение город¬
ского управления от коррумпированных политиков, распределение город¬
ских подрядов на конкурсной основе, обложение подоходными налогами
бизнеса и контроль за игорными домами, контроль за ценами на город¬
ском транспорте.
На уровне штата прогрессисты впервые добились успеха в Вискон¬
сине, где в начале XX в. губернатором был избран реформистски наст¬
роенный представитель Республиканской партии Р.М. Лафоллетт. Ла-
фоллетт смог провести серию демократических реформ: в Висконсине
были приняты законы о прогрессивном налогообложении железнодо¬
рожных компаний, о налоге на наследство, о регистрации лоббистов,
которым запрещались тайные связи с законодателями. Вслед за Лафол-
леттом реформистски настроенные политики были избраны губернато¬
рами Айовы, Нью-Йорка, Калифорнии. Историк Р. Маккормик гтриво-
204 Глава 4
дит следующие данные об успехах прогрессистов в влаге Нью-Йорк: в
1903—1906 гг. там были приняты первые законодательные акты о регис¬
трации лоббистов, о запрете корпорациям вносить взносы на проведе¬
ние политических кампаний, о прямых первичных выборах (выдвиже¬
ние кандидатов на государственные должности самими избирателями),
о регулировании железнодорожных корпораций, о запрете государст¬
венным служащим получать бесплатные пропуска для проезда на желез¬
нодорожном транспорте. А в 1907—1908 гг. было принято уже около 90
подобных законодательных актов62.
В 1908-1912 гг. прогрессистское движение вышло на национальный
уровень. В обеих главных партиях оформились реформистские группы,
активно требовавшие включения в партийные платформы пунктов об
экономических, социальных и политических преобразованиях. Некото¬
рые из демократов и республиканцев встали на реформистские позиции в
силу внутренних убеждений, другие подчинились закону политического
рынка: требования всесторонних преобразований в экономике и полити¬
ке достигли к тому времени такой популярности среди избирателей, что
их игнорирование грозило политической неудачей.
Демократическая партия уже на президентских выборах 1908 г.
включила в свою платформу серию наиболее популярных реформатор¬
ских требований: обновление и усиление антимонополистического за¬
конодательства (в частности, запрещение системы пересекающихся ди¬
ректоратов, выдача федеральным правительством лицензий тем корпо¬
рациям, чья деятельность осуществлялась в нескольких штатах, нако¬
нец, требование к таким корпорациям придерживаться повсеместно
единых принципов предпринимательства), введение федерального по¬
доходного налога, демократизация деятельности Конгресса США, со¬
вершенствование системы конкурсного замещения федеральных долж¬
ностей63. В 1912 г. в платформу партии были добавлены требования пря¬
мых выборов сенаторов, прямых первичных выборов кандидатов в пре¬
зиденты, запрета использования антимонополистического законода¬
тельства в отношении профсоюзов64. А ведь кандидатом в президенты от
Демократической партии в 1912 г. был выдвинут В. Вильсон — политик
более умеренный, нежели У.Д. Брайан, баллотировавшийся в президен¬
ты от демократов в 1908 г.
Менее влиятельными оказались сторонники реформ в Республикан¬
ской партии. Их самым известным лидером был Т. Рузвельт, который еще
в 1901 г. оказался в силу обстоятельств президентом США (в том году пре¬
зидент Маккинли был убит анархистом Л. Чолгошем и вице-президент
Рузвельт занял освободившийся высший пост). В период президентства
(1901 — 1909 гг.) Рузвельт пытался осуществить некоторые реформы, но
преобладание среди республиканцев консерваторов гасило его реформа¬
Общество или корпорации? 205
торские замыслы. В 1909-1913 и., по времена президентства У. Тафта. Ре¬
спубликанская партия следовала консервативному курсу, но тогда же в
ней произошел раскол. В январе 1911 г. реформистская фракция Респуб¬
ликанской партии во главе в Р. Лафоллеттом образовала Национальную
прогрессивную республиканскую лигу. В 1912 г. она преобразовалась в
Прогрессивную партию и выдвинула своим кандидатом в президенты
Т. Рузвельта.
Платформа Прогрессивной партии включала еще больше реформа¬
торских требований, чем платформа демократов. В частности, в ней при¬
сутствовали выдвинутые некогда Популистской партией требования на¬
деления избирателей правом вносить поправки в конституцию, отзывать
депутатов, одобрять законы. Партия высказывалась в пользу широкого
рабочего законодательства и предлагала наделить избирательным правом
женщин05.
При всем сходстве платформ Прогрессивной и Демократической
партий между ними существовало, как минимум, одно важное отличие.
Прогрессивная партия и Теодор Рузвельт, позаимствовавший концепцию
и лозунг Нового национализма у Г. Кроули, считали необходимым при¬
знать и сохранить монополистические объединения. Бесспорное досто¬
инство крупных корпораций они видели в том, что те покончили с эконо¬
мическим хаосом, свойственным свободной конкуренции, внесли упоря¬
доченность в экономическое развитие, способствовали росту националь¬
ных богатств. Другое дело, что львиная доля национальных богатств при¬
сваивалась узкой горсткой корпораций. Вот здесь-то и должно было ска¬
зать свое слово государство: в его обязанности Новый национализм
включал введение контроля над ценами, прогрессивно-пропорциональ¬
ное налогообложение доходов предпринимательских объединений и на¬
следств, инспектирование качества продукции монополий, выявление и
пресечение нечестных сделок и т.д.
В. Вильсон и Демократическая партия, напротив, настаивали на
необходимости сохранения и совершенствования антимонополистиче¬
ского законодательства. Вильсон выступил с лозунгом и концепцией
Новой свободы, позаимствованными у либерального юриста Л. Бран-
дейса. Брандейс и Вильсон, пытаясь избежать обвинений в экономиче¬
ском утопизме, требовали различать два процесса: технико-экономиче¬
скую концентрацию производства, с одной стороны, и финансово-ор¬
ганизационную централизацию, слияние акционерных капиталов — с
другой.
«Я за большой бизнес, но я против трестов», — высказал свое кредо
Вильсон. Он и его сторонники критиковали как теоретическую беспо¬
мощность неумение отличить крупномасштабное производство от «совер¬
шенно определенных типов объединений», гигантских «промышленных и
206 Глава 4
денежных трестов»''''. Пытаясь конкретизировать, какое предприниматель¬
ское объединение можно считать монополистическим, Вильсон указывал,
что к таковым необходимо отнести корпорации, контролирующие более
50% производства и сбыта определенной товарной продукции’7.
Хотя Вудро Вильсон и Теодор Рузвельт были главными соперниками
на президентских выборах 1912 г., оба они отстаивали активное реформа¬
торское воздействие на общественное развитие. И то, что оба претенден-
та-реформатора сумели решительно потеснить кандидата от Республи¬
канской партии (Вильсон, выигравший выборы, собрал 6,2 млн., Руз¬
вельт — 4,1, а Тафт — 3,4 млн. голосов), поклонявшейся консервативным
принципам, свидетельствовало, что либеральный реформизм набран в
США большую силу и стал важным реальным фактором, влияющим на
развитие американского общества.
Президентство В. Вильсона, в первые годы которого было принято
наибольшее количество федеральных либеральных реформ, подвело итог
прогрессистской эры. За эти годы в США было принято несколько феде¬
ральных законов и множество законов штатов, которые определенным
образом перераспределили власть между верхним классом и обществом,
расширив контроль последнего над экономической властью корпораций
и политической системой нации.
Наибольших успехов прогрессисты добились именно в сфере полити¬
ческих реформ. Важнейшей среди них оказался закон о передаче права
избрания сенаторов от легислатур штатов самим избирателям. Одобрение
соответствующей поправки к федеральной Конституции заняло двадцать
лет. Палата представителей одобряла поправку в 1893, 1894, 1898, 1900 и
1902 гг., но сенат каждый раз упрямо отклонял ее6*. Проблема оказалась
сдвинутой с мертвой точки в значительной мере благодаря «разгребате-
лям грязи», приводившим свидетельства подкупа кандидатами в сенато¬
ры легислатур штатов. Наибольший скандал приобрела история, пове¬
данная в 1911 г. «Чикаго трибюн», о подкупе претендентом в сенаторы
У. Лоримером законодателей штата Иллинойс. После этого сенат США
не только отказал в мандате Лоримеру, но и согласился на одобрение за¬
кона о прямых выборах сенаторов. В июне 1911 г. уже обе палаты Кон¬
гресса США одобрили 17-ю поправку к федеральной Конституции, вво¬
дившую прямые выборы, а в мае 1913 г., после ратификации ее тремя чет¬
вертями штатов, она вступила в силу.
Настоящий бум демократических политических реформ наблюдался
в деятельности законодательных собраний штатов. С 1898 по 1918 г. 22
штата внесли поправки в свои конституции, наделявшие избирателей
правом законодательной инициативы и референдума в рамках собствен¬
ных штатов, причем в 12 случаях избиратели получили право вносить по¬
правки и в конституции штатов. К 1917 г. в 44 штатах были одобрены за¬
Общество или корпорации? 207
коны о прямых первичных выборах, предоставлявших самим избирате¬
лям право выдвигать кандидатов на различные государственные должно¬
сти. Правда, речь шла в основном о должностях в самих штатах. Что каса¬
ется законов о прямых первичных выборах кандидатов в президенты, то
они к 1916 г. были одобрены только в половине штатов, причем в после¬
дующем, в период с 1918 по 1945 г., в восьми штатах эти законы были от¬
менены. Так что национальные партийные конвенты сохранили за собой
решающее слово при выдвижении кандидатов в президенты.
В 1907 г. Конгресс США одобрил первый федеральный закон о поряд¬
ке финансирования избирательных кампаний, по которому в этом фи¬
нансировании запрещалось участвовать национальным банкам и корпо¬
рациям. В 1910 г. Конгресс потребовал от депутатов обнародовать источ¬
ники финансирования своих избирательных кампаний, а в 1911 г. впер¬
вые ввел ограничения на объемы подобного финансирования.
Завершающей политической реформой прогрессистской эры ста¬
ла 19-я поправка к федеральной Конституции, наделявшая избира¬
тельным правом женщин. Движение за поправку, начавшееся на уров¬
не штатов, долгое время наталкивалось на сопротивление Конгресса
США. Сопротивление Конгресса было сломлено в значительной мере
благодаря движению суфражисток, из которого выделилась радикаль¬
ная Женская партия, использовавшая тактику пикетирования Белого
дома. В 1918 г. 19-ю поправку одобрила палата представителей, в
1919 г. — сенат США, а в 1920 г. она была ратифицирована легислату¬
рами штатов69.
Среди демократических социально-экономических мер прогрессист¬
ской эры выделялась 16-я поправка к Конституции США, вступившая в
силу в 1913 г. и вводившая федеральный подоходный налог. Этот налог,
облагавший доходы в зависимости от их величины и, таким образом, об¬
ладавший определенным перераспределительным характером, в течение
нескольких лет превратился в главный источник наполнения федераль¬
ного бюджета. Благодаря ему оказались возможными и все социальные
расходы государства, которые обнаружили тенденцию возрастания на
протяжении всего XX в. и стали важнейшим средством оказания помощи
малоимущим социальным группам.
Наибольшее же количество социально-экономических законов при¬
шлось на регулирование деятельности предпринимательских объедине¬
ний. Законодательство и практика регулирования предпринимательских
объединений обладали серьезными противоречиями, что затрудняет их
однозначную оценку. Антимонополистическое законодательство стало
впервые широко использоваться Т. Рузвельтом: едва став президентом,
он потребовал возбудить судебное преследование железнодорожной
корпорации «Норзерн секьюритиз», которая контролировалась домом
208 Глава 4
Морганом, а всего за годы его президентства было возбуждено 40 дел
против монополий и часть предпринимательских объединений была ра¬
зукрупнена. Рузвельт, заслуживший славу «разрушителя трестов», со вре¬
менем. однако, предпочел «роспуску трестов» их «регулирование» и стал
пропагандировать идею разделения трестов на «хорошие» и «плохие»,
требуя наказания только последних. Под «хорошими», как показала
практика, понимались монополии, например «Юнайтед Стейтс стил»,
которые готовы были сотрудничать с правительством, но отнюдь не бы¬
ли безупречны в своих отношениях с конкурентами и обществом70. В
1911 г. Верховный суд США, провозгласив расплывчатое «правило ра¬
зумности» при вынесении вердикта о законности монополий, еще в
большей степени затруднил юридически точное преследование финан¬
сово-промышленных объединений.
Как безусловно антимонополистические трактовались законы о ре¬
гулировании железнодорожных компаний, особенно закон Хэпберна
1906 г., включивший пункт о максимальных тарифных ставках на желез¬
нодорожном транспорте. Закон действительно ударил по железнодорож¬
ным монополиям, но при оценке закона важно учитывать, что его актив¬
но лоббировали промышленные монополии, заинтересованные в сни¬
жении тарифов за перевозки. Так что подчас за тем или иным антимоно¬
полистическим законом стояло столкновение отраслевых монополисти¬
ческих групп.
В 1914 г., в период президентства В. Вильсона, в США был принят
второй по важности (после закона Шермана) антимонополистический
закон Клейтона. Закон запрещал практику перекрещивающегося дирек¬
тората, расширив тем самым трактовку монополистической практики.
Однако последнее слово в применении антимонополистического законо¬
дательства оставалось за судами. Они же во все большей степени опира¬
лись на «правило разумности», высказанное в 1911 г. Верховным судом, и
объявляли «экономически оправданными» практически все предприни¬
мательские объединения. Как это ни парадоксально, но именно после
принятия закона Клейтона в США произошло наибольшее количество
слияний промышленных и финансовых предприятий71.
Закон Клейтона содержал статьи, ограничивающие использование
«инджанкшнз», как и антитрестовского закона Шермана, в отношении
профсоюзов. Лидер АФТ С. Гомперс приравнял их к «Великой хартии
труда»: при всей ограниченности они серьезно расширяли возможности
существования и деятельности профсоюзов. Рабочее законодательство в
прогрессистскую эру развивалось преимущественно на уровне штатов. К
1915 г. в 25 штатах были приняты законы о компенсации рабочим за про¬
изводственные травмы. В 9 штатах вводился закон о минимальной зара¬
ботной плате для женщин и в 20 штатах — об ограничении продол житель-
Общество или корпорации? 209
ности женского труда на ряде производств 10—12 часами. В 22 платах бы¬
ли одобрены законы об ограничении детского труда7-. Заключительным
аккордом рабочего законодательства прогрессистской эры явился феде¬
ральный закон Адамсона 1916 г., ограничивший рабочий день на частных
железных дорогах 8 часами.
Из трех ветвей государственной власти с прогрессистских позиций по
преимуществу выступала власть исполнительная. В политологической и
исторической литературе традиционно подчеркивается особая роль в ре¬
ализации реформистского курса президентов Т. Рузвельта (1901 — 1909) и
В. Вильсона (1913—1921). Оба они вошли в историю не только как рефор¬
маторы, но и как сильные государственные деятели, сумевшие, подобно
Э. Джексону и А. Линкольну, изменить соотношение сил между исполни¬
тельной и законодательной ветвями в пользу первой. С этой целью ими
использовались некоторые оригинальные доктрины и приемы.
Т Рузвельт следовал гамильтоновской «широкой» трактовке полно¬
мочий президента, включая в них возможность широкой законодатель¬
ной инициативы, право на равных с Верховным судом определять смысл
конституции и др. Подобно Э. Джексону, он считал президента, а не зако¬
нодателей наиболее близким к избирателям, представителем и выразите¬
лем «гласа народа». Политологи С. Милкис и М. Нелсон считают, что Руз¬
вельт дал начало практике риторического президентства, означающего ус¬
тановление активных прямых контактов с гражданами в целях склонить
их на свою сторону в споре с другими ветвями власти. В 1905 г., например,
во время обсуждения закона Хэпберна, неодобрительно встреченного се¬
натом, он совершил длительное пропагандистское турне по западным
штатам, демонстрируя, что народ поддерживает именно его позицию.
Кампания Рузвельта оказала воздействие на одобрение в конечном счете
закона Хэпберна законодателями73.
Со схожих позиций оценивал институт президентства и действовал в
качестве главы исполнительной власти В. Вильсон74. С момента вступле¬
ния в президентскую должность он начал активно взаимодействовать с
фракциями Демократической партии в палате представителей и сенате
США, стремясь превратить их в своего рода ветви исполнительной влас¬
ти, действующие в Конгрессе. Усилиям Вильсона сопутствовал успех, за¬
конодатели от Демократической партии в целом претворяли его инициа¬
тивы в жизнь.
Политическая демократизация прогрессистской эры в итоге затрону¬
ла и непосредственно институт федеральной законодательной власти.
Наиболее заметной мерой оказалось резкое ограничение полномочий
спикера палаты представителей, который вплоть до 1910-х гг. представал
в глазах многих в качестве «царя» палаты. В 1910-1911 гг. спикер был ли¬
шен права осуществлять назначения в постоянные комитеты палаты и
210 Глава 4
формулировать порядок ее работы. Сократились и властные возможнос¬
ти лидеров партийных фракций, так что после 1913 г., по заключению ав¬
торитетных американских ученых, «в большинстве случаев реальным ли¬
дером Конгресса оказывался хозяин Белого дома»75.
Противоречивость прогрессистской эры в значительной мере объяс¬
няет различия в ее исследовательских интерпретациях. Либеральные ав¬
торы склонялись к тому, что прогрессизм объединил перед лицом угрозы
экономического и политического господства монополий самые разные
общественные слои, во главе которых выступила просвещенная элита,
включившая Т. Рузвельта, В. Вильсона и других представителей истеб¬
лишмента. От реформ в равной степени выиграла вся нация76. Радикаль¬
ные авторы доказывали, что прогрессистские реформы были результа¬
том целенаправленных усилий той части правящей элиты, которая с по¬
мощью либеральной политики хотела упрочить позиции правящего
класса. В ходе прогрессистских преобразований оформился «корпора¬
тивный либерализм», ставший основополагающей системой классового
господства в XX в.77
По моему заключению, односторонность присуща как либеральной,
так и радикальной интерпретации. Представляется, что прогрессистские
реформы явились результатом усилий как минимум трех социальных сил,
для которых характерны серьезные различия мотивов и целей. Первой
среди этих сил были радикальные движения от популистов до социалис¬
тов, нацеленные на глубокие преобразования общества. Сами они не
смогли объединить вокруг себя большинство американцев и прийти к
власти, но их активность и программы самым серьезным и непосредст¬
венным образом влияли на изменения в расстановке социально-полити¬
ческих сил и повестку реформаторских преобразований. Трудно предпо¬
ложить, чтобы без их радикального «вызова» либеральный «ответ» со сто¬
роны просвещенной части истеблишмента во главе в Т. Рузвельтом и
В. Вильсоном был бы столь основателен.
В американской литературе существует точка зрения, согласно кото¬
рой роль третьей силы, каковой является радикализм (после либерализма
и консерватизма) в американской политике заключается в том, чтобы по¬
будить нацию к действию, уступая политическую авансцену главным пар¬
тиям, после того как те созреют до одобрения необходимых преобразова¬
ний. Эта точка зрения справедлива в том смысле, что большинство ре¬
форматорских эпох в США развивались по этой схеме. Возражение вызы¬
вает заключенная в ней тенденция оценивать радикализм только как сво¬
его рода меньшего партнера главных политических сил. На самом деле
радикализм, формировавшийся часто в гуще народного протеста, выра¬
жал собственные социальные и политические интересы нижних классов,
оппозиционные, а то и антагонистические по отношению к интересам
Общество или корпорации? 211
верхнего класса и политического истеблишмента. Другое дело, что у ра¬
дикализма в силу разных причин недоставало потенциала самому успеш¬
но соперничать за власть, и он отдавал голоса своих сторонников той из
двух главных партий, которая включала в свою программу хотя бы часть
его требований.
Вторым социально-политическим движением, оказавшим непо¬
средственное воздействие на прогрессистские реформы, был либера¬
лизм. Он был представлен американской интеллигенцией (от интеллек¬
туалов типа Л. Уорда, Р. Илая, Л. Брандейса до армии «разгребателей
грязи»), массой избирателей из средних слоев общества, а также тех по¬
литиков из главных партий типа Р.М. Лафоллетта, которые искренне
хотели возвысить общество над корпорациями. Либерализм в своем раз¬
витии и требованиях основывался на принципах гуманизма, демокра¬
тии и эгалитаризма, которые были заложены еще Джефферсоном,
Франклином и Лейном и закреплены во времена Линкольна. В отноше¬
нии радикализма либералы занимали критическую позицию, но это бы¬
ла позиция не тотального отрицания, а спора-диалога, продемонстри¬
ровавшего желание и способность либералов воспринять от радикализ¬
ма, в том числе и социализма, ряд критических оценок капитализма и
позитивных программ, способных изменить общественные отношения
в США, возвысить значение и роль демократии и ограничить власть
корпораций и элит. В результате в конце XIX — начале XX в. в США
оформляется социальный либерализм, который оказался во многом по¬
хож на европейскую социал-демократию.
Третьей силой, способствовавшей успеху прогрессистских реформ,
была просвещенная часть экономической и политической элиты США,
мотивы которой носили по преимуществу охранительный характер. С их
стороны принятие социально-политических реформ означало согласие
на такое изменение общественного договора с нацией, при котором ус¬
тупки демократии, нижним и средним классам становились одновремен¬
но гарантией сохранения социальных основ американского миропоряд¬
ка. Такой маневр невозможно назвать обманом, ибо уступки основным
слоям общества и демократии, социальные и политические реформы
имели реальное значение. Скорее это был компромисс, от которого эли¬
та выиграла больше, чем проиграла. Как показывают факты, магистраль¬
ная тенденция экономического развития США после прогрессистских
реформ не только не пресеклась, но даже упрочилась: в последний год
пребывания у власти реформатора В. Вильсона состояния ведущих аме¬
риканских корпораций в среднем были в 2-3 раза выше, чем в год его
прихода к властиТ Уступки демократии, социальный мир со средним и
нижним классами оказались для элит экономически выгоднее, нежели
конфронтация и стремление к всевластию.
212 Глава 4
* ic is
Как обнаружилось на последующем этапе, в период Первой мировой
войны и особенно в 1920-х гг. успех демократии прогрессистской эры не
приобрел необратимого характера. Постпрогрессистский период пока¬
зал, что институционализация демократических принципов еще недоста¬
точна для их торжества и что они обретают реальное значение и звучание
в зависимости от соотношения социально-политических сил, которое ча¬
сто изменяется вслед за сменой исторических эпох, как и в силу других
факторов и обстоятельств.
В период Первой мировой войны таким фактором стало характер¬
ное для всех военных эпох стремление правительства подчинить все со¬
циальные и политические группы единому общенациональному инте¬
ресу, как его понимало само правительство. Для правительства этот об¬
щенациональный интерес заключался в достижении победы над Герма¬
нией, мобилизации и подчинении ради этой цели всех материальных и
людских ресурсов. Все, кто не подчинялся, а тем более сопротивлялся
этому, независимо от того, соответствовали или нет их действия суще¬
ствовавшим демократическим нормам, государством подавлялись и на¬
казывались.
После вступления США в 1917 г. в войну на стороне Антанты, прави¬
тельство В. Вильсона использовало три главных средства, чтобы подавить
тех, кто так или иначе занимал антивоенную позицию или оказывался в
оппозиции мобилизационным усилиям государства79. Во-первых, на ос¬
нове указов военного времени оно депортировало из страны тех иност¬
ранцев и иммигрантов, которые обвинялись в саботаже политики прави¬
тельства, военной промышленности, в революционных и радикальных
призывах. Депортация осуществлялась без суда, на основании простых
административных указаний.
Во-вторых, правительство подавляло забастовки, причем с особой ре¬
шительностью те, которые выдвигали политические требования. Сокру¬
шительные удары были нанесены по радикальному профсоюзному объе¬
динению «Индустриальные рабочие мира». Многие его руководители
оказались за решеткой, а сам профсоюз так никогда и не смог оправить¬
ся от правительственных ударов.
В-третьих, действуя на основании законов о шпионаже 1917 г. и изме¬
не 1918 г., правительство подвергало репрессиям лиц, которые сопротив¬
лялись его мобилизационным мероприятиям или наносили оскорбления
государству, конституции, флагу, вооруженным силам США. Во исполне¬
ние этих законов было запрещено распространение десятков периодиче¬
ских изданий и осуждены сотни граждан. Лидер Социалистической пар¬
тии К). Дебс, выступавший против участия США в войне, был заключен
Общество или корпорации? 213
в тюрьму на два с половиной года. Члены этой партии вообше пострада¬
ли от правительственных репрессий в наибольшей мере, что стало одной
из причин упадка социализма после Первой мировой войны.
По окончании войны репрессивные мероприятия правительства про¬
тив радикалов и социалистов продолжились в связи с боязнью укорене¬
ния в США большевистских идей. В 1919 г. была подавлена мощная, объ¬
единившая около 350 тыс. человек стачка сталелитейщиков, одним из ло¬
зунгов которой было образование в США советов по русскому образцу. В
1920 г. генеральный прокурор США А. Палмер организовал рейды против
радикальных организаций по подозрению в антиправительственном заго¬
воре. Уже в первую неделю января того года в 33 городах были арестова¬
ны 3 тыс. человек по обвинению в принадлежности к компартии, из них
пятьсот человек были вскоре депортированы из страны.
В военный и послевоенный периоды реформаторский курс прави¬
тельством Вильсона был свернут. Либеральная политическая эпоха усту¬
пила место консервативной, что в целом соответствовало сдвигам в умо¬
настроениях большинства американцев: после тяжких военных лет, в ат¬
мосфере подъема революционности и радикализма во всем мире, в том
числе и в США, не только верхи, но и средний класс хотели спокойствия
и порядка. В 1920-х гг. избиратели отдали предпочтение на общенацио¬
нальных выборах Республиканской партии. Президентский пост в тече¬
ние 12 лет занимали три ее консервативных лидера — У. Гардинг
(1921-1923), К. Кулидж (1923-1929) и Г. Гувер (1929-1933).
Одной из основ распространения политического консерватизма в
США стало экономическое благополучие 1920-х гг., вошедших в амери¬
канскую историю как «десятилетие просперити». Процветание той эпохи
было не только пропагандистским клише, о нем свидетельствовали и ре¬
альные, бесстрастные цифры: разве не являлся объективным показателем
благосостояния Америки показатель выпуска автомобилей - 5,4 млн.
ежегодно в конце десятилетия? Теперь их могли свободно приобрести не
только богатые, но и американцы со средним достатком. Экономический
подъем начался после окончания Первой мировой войны, из которой
США вышли крупнейшим мировым кредитором. А к концу 20-х гг. на до¬
лю США приходилось 48% промышленного производства всего капита¬
листического мира — на 10% больше, чем на долю Великобритании,
Франции, Германии, Италии и Японии вместе взятых. Львиная доля про¬
изводства пришлась на крупные корпорации, которые в глазах нации ре¬
абилитировали себя за грехи эпохи грюндерства.
Республиканская партия доказывала нации, что именно корпорации
являлись творцами процветания, а поэтому им должна быть предоставле¬
на полная свобода рук и переданы рычаги экономического управления. В
1920-х гг. представители социально-экономической элиты вновь резко
214 Глава 4
увеличили свое представительство в верхнем эшелоне государственной
власти (оно достигло 80%, в то время как в годы президентства В. Виль¬
сона составляло 57%)*°. Своего рода символом упрочившегося политиче¬
ского влияния крупного бизнеса явилось одиннадцатилетнее (с 1921 по
1932) пребывание на посту министра финансов мультимиллионера
Э. Меллона. Чтобы занять этот пост, Меллон должен был выйти в отстав¬
ку из руководства 51 корпорации, но его деятельность на посту министра
финансов многократно искупила эту жертву, принеся многомиллиардные
прибыли всему большому бизнесу. В 1921 г. по его инициативе ставка на¬
лога на доходы, превышающие 1 млн. долл., была снижена с 66 до 50%, а
в 1926 г. - до 20%.
В отношении корпораций прекратилось использование антимоно¬
полистических законов, которые были нейтрализованы Верховным су¬
дом США с помощью принципа «разумности» предпринимательских
объединений. Зато возросло количество преследований профсоюзов,
вследствие чего их численность сократилась к концу десятилетия в пол¬
тора раза. Республиканская партия вернула к жизни сверхвысокие про¬
текционистские тарифы, которые, как и в конце XIX в., были объявле¬
ны одной из основ процветания национальной промышленности. Одно
из главных пропагандистских обещаний республиканцев о поддержке
на высоком уровне заработной платы американских трудящихся было
подкреплено самыми консервативными за всю историю США иммигра¬
ционными законами, которые резко сократили квоты для переселенцев
из бедных и среднеразвитых европейских стран и запретили азиатскую
иммиграцию.
Среди президентов-республиканцев послевоенной эпохи наиболь¬
шую известность приобрел Г. Гувер, который, в отличие от его предшест¬
венников, был не только практиком, но и самым тогда популярным фи¬
лософом индивидуализма. 31-й президент США был решительным про¬
тивником каких-либо изменений в сложившейся общественной структу¬
ре, как и позитивного социально-экономического законодательства в ин¬
тересах нижнего класса. Государство, повторял раз за разом Гувер в годы
президентства, должно решительно воздерживаться от прямого вмеша¬
тельства в отношения классов, но оно обязано неустанно просвещать
труд и капитал относительно возможных путей и форм преодоления или
смягчения конфликтов и добровольного сотрудничества. Социальную
гармонию в США мог утвердить только воспринятый всеми классами
просвещенный индивидуализм, обоснование которого Гувер считал сво¬
ей важнейшей задачей.
Гувер засыпал предпринимателей речами о необходимости тесно доб¬
ровольно взаимодействовать, организовывать всевозможные ассоциации
и «круглые столы» с целью выработки правил конкурентной этики, чест¬
Общество или корпорации? 2 i 5
ного поведения на рынке, пресечения разнообразных злоупотреблений в
отношениях с потребителями и между собой. Он особенно подчеркивал
необходимость добровольного, без участия государства, сотрудничества
корпораций и профсоюзов, предвосхищая тем самым доктрину социаль¬
ного партнерства. Он признавал право рабочих на образование профсою¬
зов, но неизменно отдавал предпочтение компанейским союзам, которые
создавались бы по соглашению с предпринимателями, и доказывал, что
эти цели должны достигаться не при помощи государственного законода¬
тельства, а исключительно посредством добровольных соглашений меж¬
ду трудом и капиталом81.
В 1920-х гг. отказалась от либерально-реформистской идеологии Де¬
мократическая партия. Различия между нею и республиканцами вновь
были столь же малозначительны, как и в последней четверти XIX в. Лиде¬
ры партии исповедовали доктрину твердого индивидуализма, который
объявлялся основой американской цивилизации. В 1924 г. кандидат в
президенты от демократов Д. Дейвис обнародоьоч «Американское кре¬
до», которое повторяло старозаветный принцип «лучшее правительство
то, которое меньше правит». В результате Дейвис предстал перед избира¬
телями «лишь как тень консервативного Кулиджа»82. В 1928 г. на прези¬
дентских выборах партию представлял А. Смит, который и в идеологиче¬
ских, и в программных установках также оказался лишь тенью республи¬
канского кандидата, в этот раз Г. Гувера.
Показателем консервативной эволюции демократов в 1920-х гг. мо¬
жет служить история перехода на фундаменталистические позиции
У.Д. Брайана, который на рубеже XIX—XX вв. первым в руководстве Де¬
мократической партии выдвинул программу либеральных реформ. В
1925 г. в г. Дейтон, штат Теннесси, Брайан выступил обвинителем по делу
школьного учителя Д. Скоупса, излагавшего своим ученикам теорию
Ч. Дарвина о происхождении человека. Брайан, вставший на обскуран¬
тистскую позицию, требовал доверяться в этом вопросе исключительно
библейским заповедям. Брайановский фундаментализм был присущ
многим демократам, особенно в южных штатах. Благодаря в первую оче¬
редь их усилиям, в пяти штатах Юга был принят закон, запрещавший
преподавание учения Дарвина. На Юге же демократы, как никогда, были
близки к расистам, не стесняясь сотрудничать с реакционными организа¬
циями типа ку-клукс-клана.
В конце XIX в. стирание различий между двумя главными американ¬
скими партиями явилось важной причиной возникновения и успехов ра¬
дикальных третьих партий, сначала популистов, потом социалистов. В
схожей ситуации 1920-х гг. радикалы подобного успеха добиться не смог¬
ли. Их единственное весомое выступление пришлось на 1924 г., когда во¬
круг Конференции прогрессивного политического действия объедини¬
216 Глава 4
лись крупные национальные организации, находившиеся левее центра. В
частности, поддержку ей оказали Фермерско-рабочая партия, Социалис¬
тическая партия и Американская федерация труда. Было принято реше¬
ние о создании новой Прогрессивной партии, выдвинувшей своим кан¬
дидатом в президенты Р. Лафоллетта. Платформа партии включила серию
антимонополистических экономических и демократических политичес¬
ких требований: национализация предприятий гидроэнергетики и желез¬
ных дорог, признание за рабочими права на коллективный договор, повы¬
шение налогообложения корпораций, предоставление Конгрессу права
преодолевать негативные решения Верховного суда США путем повтор¬
ного рассмотрения и утверждения закона, прямые выборы президента и
вице-президента. Партия сумела собрать около 5 млн. голосов или 17% от
числа принявших участие в выборах. Это был весомый результат, но боль¬
шинство избирателей в условиях экономического подъема предпочли до¬
вериться лозунгу Республиканской партии: «Кулидж или хаос».
В 1920-х гг. произошло серьезное ослабление американского социа¬
лизма. После Первой мировой войны Социалистическая партия все еще
сохраняла свой политический потенциал. В 1920 г. ее лидер Ю. Дебс су¬
мел неплохо выступить на президентских выборах: за него проголосовало
920 тыс. человек. Но уже тогда в партии возникла угрожавшая ее сущест¬
вованию опасность раскола.
Под воздействием российской революции 1917 г. в соцпартии США
оформилось сильное левое течение, исходившее из того, что только «боль¬
шевизация» американского социализма давала ему шансы на успех. На ос¬
нове этого убеждения оформилась Коммунистическая партия США, а со¬
здавшие ее левые социалисты объявили себя непримиримыми противни¬
ками любого соглашательства, выказывая все большую враждебность в от¬
ношении покинутой ими соцпартии.
Американские коммунисты с самого начала игнорировали националь¬
ные традиции, что, как выяснилось очень скоро, обрекало их на сектант¬
ское существование. В 20-х гг. компартия США записала в свою программу
дикую, по понятиям подавляющего большинства американцев, цель уста¬
новления диктатуры пролетариата. Вопреки очевидным фактам, свиде¬
тельствовавшим о стабилизации капитализма, компартия ориентировалась
на скорую его смену в США, как и во всем мире, социализмом. В конце
1920-х гг. компартия вооружилась принципом «класс против класса», кото¬
рый в ее интерпретации, воспринятой от Коминтерна, означал особенно
непримиримое отношение к либералам, социалистам, фермерским парти¬
ям. Такие известные и авторитетные лидеры социалистов, как Норман То¬
мас и Эптон Синклер, были заклеймены как «социал-фашисты».
В отношениях с черными американцами компартия проводила идею
о том, что они представляют собой особую нацию, и выдвигала требона-
Общество или корпорации? 217
ние создания независимого негритянского государства в так называемом
«черном поясе» Юга. Это требование не находило поддержки среди
большинства лидеров черных американцев, ориентировавшихся на про¬
цесс демократической интеграции в американское общество, и вызыва¬
ло откровенно враждебное отношение со стороны белых американцев,
решительно отвергших идею государственного членения США как пах¬
нущую кровью.
В целом соотношение политических сил в 1920-х гг. характеризова¬
лось очевидным доминированием консерватизма. Благодаря этому вновь
упрочились властные позиции верхнего класса и были частично ревизо¬
ваны либерально-демократические нововведения прогрессистской эпо¬
хи. Было положено под сукно антимонополистическое законодательство,
резко снижены налоговые ставки на корпорации, ущемлены права проф¬
союзов, в ряде штатов отменены праймериз. Расистская политика в отно¬
шении чернокожих американцев, восторжествовавшая в конце XIX в. и
оставшаяся нетронутой даже в прогрессистскую эпоху, в 1920-х гг. стала
еще более жесткой. Вместе с тем основные либерально-демократические
реформы прогрессистской эры, пусть отчасти и замороженные, не были
отменены. Не было отменено и ни одно демократическое установление
предшествующих исторических периодов. При новом раскладе социаль¬
но-политических сил они вполне могли «заработать» в направлении пе¬
рераспределения властных позиций между элитами и демократией. Это
произошло уже в 1930-х гг.
Глава пятая
1930-1990-е гг.: эра
демократического элитизма
Общественно-исторические тенденции
Важнейшей разделительной вехой в истории США XX в., как и в аме¬
риканской истории в целом, стал 1933 г. Краткое различие между
двумя эпохами американской истории, разделенными этой датой, мож¬
но охарактеризовать следующим образом. Если до 1933 г. американское
общество в целом развивалось по классическим канонам капитализма,
то после 1933 г. происходит процесс радикальной трансформации и этих
канонов, и самого капитализма. Определявшее трансформацию актив¬
ное вмешательство государства и общества в процессы частнокапитали¬
стического производства и распределения зародилось еще раньше, но
только после 1933 г. приобрело системообразующий характер, стало не
надстройкой над капитализмом, а вошло в его базис1.
Президент США Ф.Д. Рузвельт, с именем и делами которого в первую
очередь связана трансформация американского капитализма, на «старте»
своей радикально преобразовательной деятельности произнес крылатую,
ставшую знаменитой фразу: «История человечества развивается по мисти¬
ческим циклам. Одним поколениям многое дается, с других многое спра¬
шивается, нынешнее поколение американцев встречается с судьбой». По
прошествии десятилетий этой фразе может быть придан более широкий и
глубокий смысл, нежели тот, который вкладывал в нее 32-й президент
США. 1930-е гг. оказались судьбоносными не только для США, но и для
всей западной цивилизации, капиталистической системы, да и мирового
сообщества в целом. В значительной мере исход этой всемирной «встречи
с судьбой» зависел от того, какой исторический выбор осуществят и как
распорядятся им разные общества, в том числе американское.
Схематично говоря, общечеловеческая «встреча с судьбой» в 1930-х гг.
включала три главных и альтернативных ответа на глобальную кризисную
ситуацию, вызванную многими факторами, но в первую очередь беспре¬
цедентным мировым экономическим кризисом 1929—1933 гг.
Первый ответ предложила Германия. В ходе и вследствие экономиче¬
ского кризиса рубежа 20-30-х гг. германская нация сочла исчерпанными
Эра демократического элитизма 219
либерально-демократические способы решения своих проблем, влияние
которых и до тою постоянно сужалось. Гитлеровский режим, утвердив¬
шийся в стране после 1933 г. и воплотивший праворадикальный вариант
врачевания социально-экономических и политических болезней капита¬
листического общества, оказался приемлем для многих немецких граж¬
дан, на определенное время сплотил нацию и даже получил одобрение в
некоторых других странах. Но в итоге он потерпел сокрушительное фиа¬
ско, обернувшись трагедией для всей нации.
Вторая модель решения острокризисных социально-экономических
проблем была продемонстрирована в 1930-х гг. леворадикальным полити¬
ческим режимом в СССР. Правда, сталинская индустриализация и кол¬
лективизация возникли не вследствие мирового экономического кризи¬
са, а были обусловлены логикой собственного национального экономи¬
ческого и политического развития. Но мировое сообщество рассматрива¬
ло их в контексте глобального экономического кризиса, а посему успеш¬
ные показатели сталинской модернизации (в первую очередь ликвидация
безработицы и быстрый промышленный рост) в глазах многих свидетель¬
ствовали о возможности универсального ее применения. Советская госу¬
дарственно-социалистическая модель сохраняла жизнеспособность и
влияние на протяжении ряда десятилетий, но в итоге, что наиболее пол¬
но выяснилось в последней четверти XX в., ее возможности обеспечения
социально-экономической стабильности, а тем более поступательного
развития были исчерпаны.
Третий подход к решению национальных социально-экономических
проблем был продемонстрирован в 1930-х гг. в США. Его можно опреде¬
лить как либерально-демократическую модель государственного регули¬
рования капиталистического производства и распределения. Эта модель,
сформированная Ф.Д. Рузвельтом и его сторонниками, изменялась и усо¬
вершенствовалась в течение последующих десятилетий XX в., но ее осно¬
вополагающие подходы подтвердили свою жизнеспособность. На протя¬
жении всего своего исторического развития после 1930-х гг. США смогли
избежать не только экономического катаклизма, сравнимого с экономи¬
ческим кризисом 1929—1933 гг., но даже сколько-нибудь резкого, а тем
более длительного, продолжительностью хотя бы более одного года, спа¬
да производства. В американском обществе сохранялись противоречия и
конфликты иного рода, например межрасовые разногласия, но на фоне
стабильных экономических успехов США и прочного удержания ими ми¬
рового экономического и технологического лидерства эти противоречия
и конфликты в глазах большинства мирового сообщества, а тем более са¬
мих американцев не отрицали факта экономического первенства Соеди¬
ненных Штатов. А многие из тех, кто указывал на серьезные, глубоко уко¬
ренившиеся недостатки и пороки американской цивилизации склонны
220 Г лава 5
были все же считать ее «меньшим злом» в сравнении с большинством
других современных, как и оставшихся в прошлом, цивилизаций.
Социально-экономические проблемы, с которыми столкнулся
Ф.Д. Рузвельт, избранный президентом в 1932 г. и остававшийся на этом
посту вплоть до своей смерти в 1945 г., приравнивались многими совре¬
менниками к катастрофе. Катастрофические социально-политические ре¬
алии статистически выражались в следующих цифрах: в 1930 г. спад про¬
изводства составил 12,3%, в 1931 г. - 16,2%, в 1932 г. - 24,4%, в 1933 г. -
4,2%2. Официально зарегистрированный уровень безработицы достиг в
1933 г. 25%. Банки рухнули в 47 из 48 штатах. Американские реалии
1929-1933 гг. сделали актуальным знаменитое пророчество К. Маркса о
естественном коллапсе «перезрелого» капитализма.
Рузвельт раскрывал причины экономического краха с помощью по¬
нятий и фраз, удивительно схожих с марксистскими (но имени Маркса
он не упоминал, как и не принимал марксова приговора капитализму, по¬
лагая, что последний может быть спасен при помощи радикальных ре¬
форм). Главную причину американского краха он усматривал в противо¬
речии между общественным характером производства и частным спосо¬
бом присвоения. Лидер Демократической партии указывал, что быстрый
рост производительности труда и товарной продукции, наблюдавшийся в
Америке 20-х гг., не подкреплялся радикальным налогообложением кор¬
пораций и перераспределением стремительно возраставших прибылей в
пользу большинства общества. Производительные мощности нации бес¬
прерывно увеличивались, а ее потребительские возможности в силу эго¬
изма и всевластия монополий оставались по сути неизменными. В таких
условиях перепроизводство и безработица, экономический крах стали не¬
избежными. Далее следовал главный реформаторский лозунг Рузвельта:
основные усилия правительства должны быть направлены на радикаль¬
ное преобразование сферы распределения, утверждение распределитель¬
ной справедливости3.
Радикальная реформа системы распределения, направленная на рас¬
ширение покупательной способности основной массы населения, нижне¬
го и среднего классов, образно обозначалась самим Рузвельтом как «за¬
правка насоса». В научной литературе эта модель и совокупность включа¬
емых в нее мероприятий стали обозначаться как экономика спроса, а с ее
теоретическим обоснованием выступило направление, названное кейнси¬
анским, а впоследствии левокейнсианским. Созданию «экономики спро¬
са» способствовал закон о справедливых условиях труда 1938 г., который
устанавливал нижний предел заработной платы для рабочих тех отраслей,
которые попадали под федеральную юрисдикцию. Покупательную спо¬
собность нижнего и среднего класса расширяли законы 1935 г. о социаль¬
ном страховании по старости и безработице. Достижению этой цели спо-
Эра демократического элитизма 221
еобствовал закон Вагнера 1935 г., закреплявший права рабочих на заклю¬
чение коллективного договора, забастовку, введение принципа «закрыто¬
го цеха» (то есть приема на работу только членов профсоюза) и существен¬
но расширявший тем самым возможности трудящихся повышать заработ¬
ную плату и перераспределять в свою пользу доходы предприятий. «Эко¬
номику спроса» стимулировала созданная правительством система обще¬
ственных работ для остро нуждающихся и безработных американцев, ко¬
торая обеспечила занятость более 10 млн. человек и на которую из феде¬
рального бюджета было затрачено в 1932—1941 гг. 16 млрд, долл.4
Одним из главных источников расширения покупательной способнос¬
ти нижних социальных слоев и одновременно механизмом перераспреде¬
ления национального дохода между различными классами с 1930-х гг. ста¬
новится государственный бюджет. Основная тяжесть его формирования
возлагалась на верхний класс. Государственные налоги на крупные состоя¬
ния в период рузвельтовского Нового курса были увеличены более чем в 3
раза, а ”алог на сверхдоходы достиг рекордной отметки 75%3.
Но и эти суперналоги не покрывали потребностей правительства по
расширению покупательной способности американцев, которая превра¬
щалась в основное средство борьбы с кризисом перепроизводства. В этой
ситуации Рузвельт не побоялся пожертвовать одним из основополагаю¬
щих постулатов классического капитализма, либерализма и Демократи¬
ческой партии - принципом сбалансированного бюджета. Еще в 1932 г. в
ходе избирательной кампании кандидат в президенты Рузвельт твердо за¬
щищал сбалансированный бюджет, но уже в 1933 г. он попрал священный
принцип. Расширяющийся бюджетный дефицит был вынужденной ус¬
тупкой требованиям жизни: сбалансировать бюджет в 1933, 1934 и
1935 гг., признает позднее Рузвельт, означало совершить преступление
против народа. Постепенно практика дефицитного финансирования со¬
циальных и иных расходов правительства была возведена им в политико¬
теоретический постулат. Во второй половине 1930-х гг. он уже говорил о
наличии среди либералов двух школ в вопросе бюджетной политики: од¬
на твердо исповедовала теорию сбалансированного бюджета, другая при¬
знавала узаконение дефицита, определяемого задачами снятия экономи¬
ческого кризиса и обеспечения социально-экономических запросов бед¬
ствующего народа. Рузвельт вставал на сторону второй школы6.
В президентском послании 1937 г. Рузвельт вновь обещал вернуться к
сбалансированному бюджету, но вскоре опять стал опираться на идею
«заправки насоса», превратившуюся поистине в лейтмотив ею новолибе¬
рального курса. Ее практическое воплощение характеризуется впечатля¬
ющими цифрами: с 1932 по 1940 г. ежегодные федеральные государствен¬
ные расходы выросли с 4266 млн. до 10061 млн.долл. За тот же период
промышленное производство увеличилось на 60%7. Конечно, было бы
222 Г лава 5
преувеличением объяснять экономическое оздоровление только «заправ¬
кой насоса», но и отрицать ее огромную позитивную роль невозможно.
Не менее впечатляющим оказалось вмешательство правительства
Рузвельта в производственную сферу и финансово-кредитные отноше¬
ния. Шестнадцатого июня 1933 г. был одобрен закон о восстановлении
промышленности, по которому предприятия под эгидой и контролем со
стороны государства принимали кодексы «честной конкуренции» — сво¬
еобразные нормативы, определявшие объемы сырья и производимой
продукции, цены на товары и размер заработной платы, которые бы пре¬
дотвращали дальнейшие остановки производства и позволяли рабочим
поддерживать сносное существование. В стране на два года приостанав¬
ливалось антимонополистическое законодательство 1890 г., предписыва¬
лось картелирование по отдельным отраслям промышленности с целью
гашения рыночной стихии. Всего кодексами «честной конкуренции» ока¬
залось охвачено 99% национальной промышленности.
Двенадцатого мая 1933 г. был принят закон по регулированию аграр¬
ного сектора, направленный на ограничение товарных излишков путем
сокращения посевных площадей и поголовья скота за государственную
компенсацию. В денежно-финансовой сфере расширялись полномочия
Федеральной резервной системы, созданной еще в 1913 г., вводилось
страхование частных вкладов размером до 5000 долл., создавалась комис¬
сия по торговле акциями, взявшая под контроль фондовые биржи, осу¬
ществлялось рефинансирование долгов, отвечавшее интересам как долж¬
ников, так и кредиторов, провозглашались отказ от золотого стандарта и
девальвация доллара.
Глубина и объем государственного регулирования производства, фи¬
нансов и распределения означали радикальную перестройку капиталис¬
тической системы США и были приравнены многими к третьей Амери¬
канской революции. Рузвельтовская модель и ее составные части сохра¬
нились, но не в равной степени, на протяжении всей последующей аме¬
риканской истории.
Наименьшее развитие получило прямое государственное вмешатель¬
ство в производственный процесс, как и регулирование цен и заработной
платы. В годы Второй мировой войны правительство США подвергло же¬
сткой регламентации цены и заработную плату в сталелитейной промыш¬
ленности. После Второй мировой войны ярким образцом прямой госу¬
дарственной регламентации экономических отношений стал закон Таф¬
та — Хартли 1947 г., четко и жестко расписавший возможности профсою¬
зов по объявлению и проведению забастовок. В начате 1960-х гг. прави¬
тельство Д. Кеннеди пресекло попытки повышения цен в сталелитейной
отрасли и установило потолок «неинфляционного повышения заработ¬
ной платы» в 3,2% в год. Самая же известная и широкомасштабная по¬
Эра демократического элитизма 223
пытка государственного регулирования цен и заработной платы была
предпринята правительством R Никсона в 1971 — 1974 гг. Целью прямого
государственного контроля над ценами и заработной платой было огра¬
ничение инфляции на уровне не более 2,5% в год*. Однако никсоновская
«новая экономическая политика» с треском провалилась: R 1973 г. инфля¬
ция повысилась до 8,2%, а в 1974 г. почти до 12%, достигнув самого высо¬
кого уровня со времени окончания Второй мировой войны9. После этого
правительство США к попыткам прямого регулирования цен и заработ¬
ной платы не обращалось.
Гораздо более активно, объемно и успешно проводилась государст¬
венная политика по «заправке насоса», то есть расширению покупатель¬
ной способности по преимуществу нижних слоев населения. Главным ее
рычагом стала активная социальная политика государства, которая одно¬
временно «убивала двух зайцев» — увеличивались социальные права аме¬
риканцев и расширялись их потребительские возможности на рынке то¬
варов и услуг. После введения Ф.Д. Рузвельтом в 1938 г. минимального
уровня почасовой заработной платы в 25 центовой в последующем повы¬
шался почти 20 раз, а законом 1991 г. был определен в 4,25 долл.
Социальные расходы особенно резко выросли в 1960-х гг.: тогда в
рамках объявленной президентом Л. Джонсоном программы «Войны с
бедностью» была определена официальная черта бедности, и десяткам
миллионов американцев, оказавшимся ниже нее, стали выплачиваться
государственные пособия и выдаваться продовольственные талоны. С
1965 г. были запущены государственные программы финансирования ме¬
дицинских услуг престарелым (старше 65 лет) и малоимущим американ¬
цам. В целом же ежегодные федеральные расходы на «человеческие ре¬
сурсы», как они определяются в государственном бюджете, или на «соци¬
альное благосостояние», как они обозначаются некоторыми исследовате¬
лями, увеличились за 60 с лишним лет со времен Нового курса с 4 млрд,
до почти 1 трлн. долл, и составляли в конце XX в. 60% государственных
расходов10. Эти расходы являются важнейшим средством «заправки насо¬
са» и борьбы с опасностью перепроизводства в самой мощной нацио¬
нальной экономике современного мира.
После реформ Рузвельта постоянно расширялось государственное ре¬
гулирование финансовой сферы. Принципиальное значение для ее раз¬
вития имела деятельность в 1950-х гг. республиканского правительства
Д. Эйзенхауэра, сменившего демократов после их двадцатилетнего пре¬
бывания у власти. Поначалу Эйзенхауэр отменил многие меры государст¬
венного экономического контроля и даже ликвидировал Реконструктив¬
ную финансовую корпорацию. Но уже кризис 1953—1954 гг. вернул все на
прежние «рузвельтовские» места. Как отмечали известные отечественные
американисты Н.В. Сивачев и Е.Ф. Язьков, «еще более активно были пу-
224 Глава 5
щены в ход все три основных элемента банковской (денежной) политики:
понижение обязательного уровня резервов в банках Федеральной резерв¬
ной системы с целью поощрения выхода денежных средств на рынок, со¬
кращение учетной ставки для облегчения доступа к кредиту, наконец, от¬
крытые рыночные операции с выбрасыванием правительством на рынок
своих валютных запасов во имя активизации деловой жизни»11. Кроме то¬
го, Эйзенхауэр применил в качестве антикризисной меры сокращение
налогов на корпорации и личные доходы. Все эти меры и в последующем
занимали прочное место в арсенале государственных мер по предотвра¬
щению кризиса и стимулированию экономического роста.
Деятельность Эйзенхауэра важна и тем, что она заложила основу кон¬
сенсуса и преемственности в восприятии и использовании республикан¬
ской и демократической администрациями основополагающих совре¬
менных мер государственного социально-экономического регулирова¬
ния. Вместе с тем она выявила и определенные различия между ними в
выборе стратегии и тех или иных методов подобного регулирования. Пра¬
вительства от Демократической партии в целом сохраняли привержен¬
ность экономике спроса, что означало особое внимание к мерам, направ¬
ленным на расширение покупательной способности основной массы
американцев (она и призвана была предотвращать кризисы перепроиз¬
водства). Правительства же от Республиканской партии отдали приори¬
тет мерам, направленным на развитие экономики предложения, означаю¬
щей стимулирование конкурентоспособных и производственных воз¬
можностей американского капитализма.
Концепцию республиканцев одним из первых обосновал А. Ларсон,
министр труда в правительстве Эйзенхауэра. В рузвельтовском Новом
курсе его не устраивали социал-демократический крен, акценты на пере¬
распределение национального дохода. Консервативно-реформистский
же приоритет заключался в стремлении к увеличению размеров «нацио¬
нального пирога», что должно было, согласно Ларсону, автоматически
привести к расширению в нем и доли каждого социального слоя. Важней¬
шую меру подобного регулирования Ларсон видел в резком ослаблении
налогового обложения корпораций в периоды экономических спадов. В
связи с этим он подверг острой критике команду Рузвельта за «закручива¬
ние» налогового пресса в кризисные 30-е гг.12
Концепция «экономики предложения» получила законченный вид в
1970—1980-х гг. в связи с выходом на политическую сцену неоконсерва¬
тизма. Один из его наиболее видных представителей И. Кристол указы¬
вал, что целью государственного экономического регулирования являет¬
ся «расширение рыночных возможностей как механизма разрешения со¬
циальных проблем». Иначе говоря, свободный рынок и свободная конку¬
ренция объявлялись единственным надежным средством обеспечения
Эра демократического элитизма 225
экономического роста, воспроизводства и распределения рабочей силы и
1.Д., а государственному регулированию вменялось в обязанность обеспе¬
чение благоприятных возможностей этой конкуренции, в первую оче¬
редь, пользуясь языком Кристола, «создание и расширение рынков»15.
На практике концепцию «экономики предложения» воплощал пре¬
зидент США Р. Рейган (1981 — 1989). Существенное снижение его админи¬
страцией налогов на бизнес способствовало его оживлению, созданию
миллионов новых рабочих мест, смягчению безработицы. Улучшились
показатели американской промышленности на мировом рынке. Следуя
монетаристской концепции, его правительство существенно сократило
«впрыскивание» денег в обращение, что имело непосредственное отно¬
шение к резкому снижению инфляции (с 18% накануне прихода Рейгана
к власти до 3,5—4% в годы его президентства).
Концепции «экономики спроса» и «экономики предложения» при их
кажущейся несовместимости были наделе двумя взаимодополняющими
стратегиями государственного воздействия на экономику. Стратегия
«экономики предложения» выступала как средство экономического рос¬
та, сопровождаемого углублением социального неравенства, а стратегия
«экономики спроса» зарекомендовала себя как средство перераспределе¬
ния национального дохода в целях расширения покупательной способно¬
сти основной массы населения. Оборотной стороной государственной
стратегии «экономики спроса» являлось углубление бюджетного дефици¬
та и снижение возможностей частнокапиталистического накопления, в
результате чего ей в определенный момент вновь предпочитают «эконо¬
мику предложения».
В научной литературе вопрос о роли государственного воздействия на
макроэкономические показатели в США неизменно является одним из
остродискуссионных. В свете американского исторического опыта после
1930-х гг. действительно дискуссионным для США оказывался вопрос не
о том, сыграло ли позитивную или отрицательную роль само государст¬
венное социально-экономическое регулирование, а о том, какие формы
такого регулирования и в какие периоды оказывают позитивное влияние.
Без самого же активного государственного регулирования представить
стабильное развитие американской экономики на протяжении вот уже
почти 70 лет после запуска рузвельтовского Нового курса невозможно.
Хотя американскому экономическому развитию в этот период, как и
прежде, была присуща цикличность, падение производства ни разу (за
исключением послевоенных 1945—1947 гг.) не превышало одного года, а
в количественном выражении (за исключением опять-таки послевоенно¬
го 1946 г.) было мизерным. Приведу все спады производства в США по¬
сле 1934 г.: 1938 г. - 4.5%. 1945 г. - 1,9%, 1946 г. - 19%, 1947 г. - 2,8%,
1954 г. - 1,3%, 1958 г. -0.8%, 1970 г. -0,3%, 1974 г.-0,5%, 1975 г. - 1,3%,
8 Зак. № 2914 Согрин
226 Глава Ь
1980 г. — 0,2%, 1982 г. - 2,5%. При этом спады производства в текущем
долларовом исчислении, а не в условно неизменных долларах имели ме¬
сто только три раза14.
По десятилетиям темпы экономического развития США во второй по¬
ловине XX в. выглядят так: в 1950-х гг. среднегодовой прирост валового
внутреннего продукта равнялся 3,3%; в 1960-х гг. — 4,4%; после 1973 и до
конца 1980-х гг. он равнялся 2,7%; в 1990-1997 гг. — 2,2%15. За 60 лет со вре¬
мен Нового курса ВВП увеличился в США почти в 9 раз. В 1990-х гг. США
впервые за 50 лет по темпам экономического прироста обогнали другие ин¬
дустриально развитые страны. Многие специалисты связывают это с рез¬
ким сокращением военных расходов США после окончания холодной вой¬
ны, перераспределением федерального бюджета, а также с переориентаци¬
ей военно-промышленного комплекса в пользу гражданского производст¬
ва. Действительно, в 1996 г., например, военные расходы США по сравне¬
нию с 1989 г. (последний год пребывания на посту президента Р. Рейгана,
раскрутившего гонку вооружений) сократились в текущих ценах с 303,5 до
265,5 млрд, долл., а в постоянных (1987 г.) и того больше — с 286 до 197
млрд. долл. В 1980-х гг. военные расходы США в валовом внутреннем про¬
дукте составляли 6%, а во второй половине 1990-х гг. — менее 4%16.
В перераспределении высвободившихся многомиллиардных средств
американское государство сыграло самую активную роль. Эти средства
достались по преимуществу той бюджетной статье, которая обозначается
как «человеческие ресурсы». Среди же ее подстатей в наибольшем выиг¬
рыше оказалась помощь здравоохранению (рост расходов в 2 раза) и об¬
разованию (в 1,5 раза)17. Подобное распределение расходов соответствует
стратегической установке современных США: в электрон но-информаци¬
онную эпоху главным фактором конкурентоспособной экономики явля¬
ется «человеческий фактор».
Поддержание и развитие конкурентоспособности американской эко¬
номики, поддержка тех отраслей, которые в первую очередь обеспечива¬
ют ведущую позицию и прибыли на мировом рынке, составляли приори¬
тет американского правительства на протяжении всей современной исто¬
рии. В выработке соответствующей этим задачам стратегии американско¬
го государства многие исследователи выделяют особо 1960-е гг., которые,
по определению В.Г. Клинова, «вошли в американскую историю как
классический период целенаправленных и скоординированных действий
государства, частного сектора и творческой мысли ведущих экономистов,
пришедших на работу в администрацию Дж. Кеннеди — Л. Джонсона, по
стимулированию экономического роста»18. Именно в 1960-х гг. США до¬
бились превосходства над другими развитыми индустриальными страна¬
ми в стратегических направлениях научно-технической революции,
прежде всего в создании и применении электронно-вычислительных ма-
Эра демократического элитизма 227
шин. В 1959 г. в США действовали 2034 ЭВМ, а в 1969 г. - около 56 тыс. В
странах Западной Европы и Японии вместе взятых в 1969 г. функциони¬
ровали только 24 тыс. ЭВМ. В 1969 г. США затратили на производство
ЭВМ в 2,5 раза больше средств (4,2 млрд, долл.), чем Япония, ФРГ, Фран¬
ция и Англия вместе взятые’4. Тридцать лет спустя превосходство США
над своими главными конкурентами в важнейшей отрасли электронно¬
информационной эпохи еще более упрочилось (в 1997 г. США произвели
16 из 20 самых быстрых в мире ЭВМ, а Япония - 4). В 80-90-х гг. на США
пришлось 40% всех мировых инвестиций в компьютеризацию, и в конце
XX в. компьютеров в этой стране на одного занятого было в шесть раз
больше, чем в Западной Европе или Японии.
В 1980-х и особенно в 1990-х гг. США удалось преодолеть некоторые
негативные экономические тенденции предшествующих десятилетий, да¬
вавших основание многим экономистам и политикам утверждать, что от¬
ставание Соединенных Штатов в темпах экономического роста от других
развитых стран, прежде всего Японии, в итоге приведет к уступке ими ве¬
дущей позиции в мире. В ходе экономической реструктуризации 80—90-х гг.
в США было закрыто много неконкурентоспособных производств и дан
мощный толчок развитию высокотехнологичных отраслей. О масштабах
реструктуризации говорят такие цифры: было ликвидировано 48 млн. ста¬
рых рабочих мест и создано 73 млн. новых20. В 1994 г. мировой экономиче¬
ский форум в Швейцарии впервые после многолетнего перерыва назвал
американскую экономику самой конкурентоспособной в мире, а в после¬
дующие годы не только подтвердил свою оценку, но и отметил, что опере¬
жающее развитие США по отношению к Японии и Германии усиливается2'.
Начиная с рузвельтовского Нового курса одной из самых острых аме¬
риканских проблем, бывших прямым следствием резкого возрастания со¬
циально-экономической активности государства, являлись бюджетный
дефицит и государственный долг. В 1930-1990-х гг. государственный бю¬
джет, за редкими исключениями (исключения составили 1947, 1948, 1949,
1956, 1957, 1960, 1969 гг.), сводился с дефицитом. В сравнении с рузвель-
товскими временами дефицит к 1990-м гг. вырос в десятки раз, прибли¬
зившись к 300 млрд. долл. Соответственно возрастал и государственный
долг, превысивший в середине 1990-х гг. 4,7 трлн. долл. С 1986 г. государ¬
ственный долг ни разу не опускался ниже 40% валового внутреннего про¬
дукта22. Многие специалисты и рядовые американцы видели в нарастав¬
шем государственном долге угрозу национальной экономической катаст¬
рофы; другие уповали на то, что долг не страшен, пока экономика про¬
цветает, а государство стабильно собирает налоги и успешно обслуживает
долг. Но в целом в руководстве США возобладало мнение, что уменьше¬
ние долга и дефицита должно стать одним из главных приоритетов наци¬
ональной политики.
8*
228 I лава 5
Возможности борьбы с долгом и дефицитом резко возросли после
окончания холодной войны. В юды первого президентства У. Клинтона
(1993—1997) бюджетный дефицит был уменьшен в 2.5 раза - с 290 до
117 млрд. долл. В 1997 финансовом году бюджетный дефицит уменьшил¬
ся до 40 млрд., или 0,4% ВВП. Тогда же был принят пятилетний план лик¬
видации бюджетного дефицита и приняты соответствующие законы2\
Это, однако, не означало отмены основных направлений социально-эко¬
номической активности государства. Изменения касались их соотноше¬
ния и конкретного наполнения. На это со всей определенностью указы¬
вал президент США У. Клинтон, бывший одним из главных инициаторов
плана ликвидации бюджетного дефицита24.
* * *
Позитивные изменения в американской экономике новейшего пери¬
ода очевидны. Следующим по важности вопросом при оценке трансфор¬
мированного американского капитализма являются социальные следст¬
вия динамичного экономического роста. Как начиная с 1930-х гг. измени¬
лась социально-классовая структура США, как эволюционировали бла¬
госостояние и качество жизни каждого класса, какими были тенденции
распределения национального богатства?
Среди американских ученых в этом вопросе единства нет, налицо
многообразие точек зрения, но все же можно выделить две главные оцен¬
ки: условно говоря, оптимистическую и пессимистическую. Оптимистиче¬
ская точка зрения включает следующие основные выводы: в новейший
период в США не только сохранились, но и расширились возможности
как горизонтальной, так и вертикальной социальной мобильности, а вза¬
имообмен между классами происходил более активно, чем раньше; наи¬
более динамично развивался средний класс, достигший двух третей об¬
щества и доминирующий во всех сферах; резко улучшил свое положение
и нижний класс, причем важнейшую роль в изменении качества его жиз¬
ни сыграло государство, превратившееся в государство всеобщего благо¬
денствия или, если воспользоваться более поздним термином, в социаль¬
ное государство.
Пессимистическая оценка состоит в том, что качественных изменений в
распределении национального богатства и классовой структуре не произош¬
ло и что основополагающим остается разделение на верхний финансово¬
предпринимательский класс и армию работников наемного труда (социаль¬
ный облик последней менялся, но место в системе собственнических и про¬
изводственно-распределительных отношений оставалось неизменным).
На мой взгляд, хорошо известная дихотомия «буржуазия — пролетари¬
ат» в применении к социальным реалиям новейшей истории США выгля¬
Эра демократического элитизма 229
дит малоубедительной, причем чем дальше от 1930-х гг. и ближе к совре¬
менности, тем она предстает все более искусственной. Это не означает, что
буржуазия и рабочий класс вообще исчезли. Они сохранились, но их соци¬
альные характеристики претерпели столь существенные изменения, что
традиционные их оценки выглядят устаревшими. Взять, например, рабо¬
чий класс. Его эволюция, особенно с 1950-х гг., под воздействием научно-
технической революции заключалась в превращении пролетариата из «си-
неворотничкового» в «беловоротничковый» с вытекающими отсюда ради¬
кальными изменениями в качестве жизни, социальной психологии, поли¬
тической культуре и поведении. «Белые воротнички» усваивали образ жиз¬
ни, потребительскую культуру, мировидение среднего класса, да и сами се¬
бя причисляли к среднему классу. В связи с этим трансформировалось и со¬
держание того, что понимают под средним классом. Традиционно в сред¬
ний класс включали собственников, то есть классических буржуа, а также
благополучных представителей свободных профессий. Но в новейший пе¬
риод истории, особенно же во второй половине XX в., в него вошла и ог¬
ромная часть лиц наемного труда. Епавным же критерием для размещения
тех или иных индивидуумов в среднем классе является уже не место в сис¬
теме отношений собственности, а величина получаемого дохода, профес¬
сия, качество и образ жизни, социальная психология и мировидение.
С учетом вышесказанного наиболее предпочтительной универсальной
схемой социальной дифференциации США в новейшее время, особенно
же во второй половине XX в. (для 30—40-х гг. должны быть сделаны важные
оговорки и исключения), представляется деление на верхний, средний и
нижний классы (деление на капиталистический класс, средние слои и про¬
летариат также возможно, но оно сужает возможности реалистического со¬
циального анализа). Эта схема широко принята и среди ученых США. Но
оперировать только ею при анализе социально-экономической дифферен¬
циации в США недостаточно, а порой и весьма затруднительно. Например,
американская статистика, фиксирующая различие доходов разных слоев,
разделяет население не на три названных класса, а на экономические квин¬
ты (пять равных, по 20% населения, частей). Совершенно очевидно, что
адекватная социально-экономическая характеристика США требует рас¬
смотрения этих квинт и их соотнесения с тремя социальными классами.
Представляется, что в новейшее время нижний класс вбирал в себя самую
бедную пятую и часть четвертой экономической квинты; средний класс —
верхнюю часть четвертой, всю третью и вторую квинты, а также нижнюю
половину первой квинты. Верхний класс вмещал самую богатую половину
первой квинты. В конце XX в. к верхнему классу относились семьи, чей го¬
довой доход превышал 100 тыс. долл. (10% населения), к среднему — семьи
с годовым доходом от 25 до 100 тыс. долл. (60% населения) и к нижнему —
те, чьи доходы были ниже 25 тыс. долл. (30% населения).
230 Глава 5
Анализ статистических данных и исследовательской литературы поз¬
воляет сделать следующие обобщения относительно экономического по¬
ложения разных классов американского общества. В период с 1930-х гг. до
конца XX в. улучшилось, но в неравной степени, материальное положе¬
ние всех трех социальных классов. Изменение благосостояния трех клас¬
сов происходило неравномерно: в 1930—1970-х гг. в целом несколько бы¬
стрее возрастал удельный вес благосостояния среднего и нижнего клас¬
сов, а в 1980-1990-х гг. ускоренными темпами обогащался верхний класс.
В конце XX в. удельный вес материальных благ, достававшихся каждому
из трех классов и каждой из экономических квинт, был примерно таким
же, как и в середине XX в. То есть конфигурация американской социаль¬
но-классовой пирамиды при всем том, что в абсолютных цифрах улучши¬
лось благосостояние каждого класса, не изменилась.
Проиллюстрирую эти положения. Согласно статистическим данным,
среднегодовой доход американской семьи вырос с середины XX в. до се¬
редины 1990-х гг. (в неизменных долларах) примерно в 2 раза. При этом
более 90% прироста пришлось на период с 1950 по 1970 г., а за последую¬
щую четверть века прирост составил, по одним оценкам, менее 10, а по
другим — даже менее 5%25. С 1935 г. до конца 1950-х гг. реальный (в посто¬
янных долларах) годовой доход самой нижней экономической квинты
увеличился в 2 раза, четвертой и третьей — в 2.15, второй — в 1,9, а самой
богатой первой - в 1,5 раза26. В 1952-1972 гг. удельный вес нижней эконо¬
мической квинты в совокупном национальном доходе увеличился с 8,1 до
11,7%, а верхней квинты снизился с 36,7 до 32,8%27. Реальная заработная
плата американских рабочих с 1945 по 1970 г. выросла наполовину, при
этом рабочая неделя сократилась на одну десятую28.
Разрыв в материальном положении между тремя социальными клас¬
сами, как и между пятью экономическими квинтами, сужавшийся в
1930—1970-х гг., стал вновь возрастать, причем резко, в 1980-х гг. В 1990-
х гг эта тенденция сохранилась. Ее оформление связано непосредственно
с социально-экономическими мерами республиканской администрации
Р. Рейгана, которая, следуя принципам «экономики предложения», резко
сократила налогообложение предпринимательского класса и одновремен¬
но урезала программы помощи нижнему классу. Уже в период первого
срока президентства Рейгана (1981 — 1985) доходы нижней экономической
квинты упали на 8%, а верхней подскочили на 9%29. К концу президентст¬
ва Рейгана средняя почасовая заработная плата рабочих сократилась по
сравнению с 1973 г. на 14%3'). Обозначенная тенденция несколько ослабла,
но не исчезла в период президентства демократа У. Клинтона в 1990-х гг.
Соотношение доли пяти экономических квинт в национальном доходе с
1980-го до середины 1990-х гг иллюстрируют следующие цифры: доля
нижней квинты в 1980-м и середине 1990-х гг составляла соответственно
Эра демократического элитизма 231
5,1 и 4,2%; четвертой квинты — 11,6 и 10.0%; третьей — 17,5 и 15,7%; вто¬
рой - 24,3 и 23,3%; и верхней первой - 41,6 и 47%. Наконец, доля самых
богатых пяти процентов американцев увеличилась с 15,6 до 20,1%31.
Приведу, наконец, цифры, характеризующие доли экономических
квинт на протяжении второй половины XX в., вместившей периоды как
сокращения, так и увеличения разрыва в их положении. Доля нижней
квинты в 1947 г. составляла 4, а в середине 1990-х гг. — 4,2%; четвертой в
обоих случаях — 10%; третьей — 16 и 15,7%; второй — 22 и 23,3%. Верхняя
квинта как в 1947 г., так и спустя пол века получала свыше 47%. Отмечу,
наконец, что совокупный доход верхних 10% американцев на протяже¬
нии этих 50 лет вбирал в среднем 30% национального дохода, а нижних
10% — только 1%32. Таким образом, соотношение доходов верхних и ниж¬
них 10% общества, которое в глазах многих специалистов является объек¬
тивным мерилом социального неравенства, в США равно 30 и является
одним из самых высоких в мире.
Во второй половине XX в. сохранялись, хотя и видоизменялись, серь¬
езные различия в качестве и образе жизни трех социальных классов. Верх¬
ний класс не просто намного богаче среднего и нижнего класса. Он об¬
ладает своими особыми социокультурными характеристиками и живет в
своем собственном обществе — мире, который почти полностью изоли¬
рован от мира среднего и нижнего классов. Верхний класс, численность
которого не совпадает в различных расчетах и оценках, но не превышает
10% американцев, включает в себя банкиров, бизнесменов, высокоопла¬
чиваемых менеджеров, верхний слой политиков и госбюрократии, пре¬
успевающих юристов, врачей, ученых и артистов. Его представители жи¬
вут в особняках, расположенных в экологически чистых районах и под¬
час напоминающих поместья. Они получают образование в элитных ча¬
стных школах и в университетах «высшей лиги» (она включает около де¬
сяти частных университетов, плата за обучение в которых в конце XX в.
превысила 30 тыс. долл, в год). Они приобретают и регулярно обновляют
дорогостоящие автомобили, пользуются прислугой, проводят свободное
время в закрытых клубах, а отпуск — в закрытых фешенебельных курор¬
тах и отелях.
Верхний класс сам не однороден. Внизу его, если воспользоваться
американской терминологией, находится достаточно многочисленный,
включающий до 3 млн. американских семей, слой «искателей», а на вер¬
шине — узкие слои «собственников», «баронов» и «магнатов». Верхние
слои владеют многомиллионными состояниями и концентрируют в сво¬
их руках контроль над национальными богатствами. А самый высший
слой — «магнатов», включающий около 1 тыс. человек, занимает боль¬
шинство верхних мест в мировой экономической элите.
Средний класс, охватывающий до 60% американцев, включает в себя
232 Глава 5
средние и нижние слои менеджеров и госбюрократии, «белые воротнич¬
ки» из научно-информационных отраслей, квалифицированных рабочих,
научную, техническую и гуманитарную интеллигенцию, другие средние
слои общества. Они живут в прилегающих к городам районах, имеют в
собственности двух- или одноэтажные семейные дома, небольшие зе¬
мельные участки, по автомобилю средней стоимости на каждого взросло¬
го члена семьи. Их дети учатся в частных университетах «второй» и «тре¬
тьей» лиги. Средний класс также живет в собственном мире, отгорожен¬
ном от мира других классов.
Особенностью развития среднего класса во второй половине XX в.
являлось то, что он активно пополнялся за счет лиц наемного труда, в том
числе рабочего класса. Важной причиной этого было изменение состава
рабочего класса, который вследствие перманентной научно-технической
революции во все большей степени превращался из «синеворотничково-
го» в «беловоротничковый». «Синие воротнички» превосходили по чис¬
ленности «белые воротнички» до 1950-х гг. Но уже в 1960 г. количество
«белых воротничков» составило 42 млн. против 37, а в 1980 г. — 53 млн.
против 31. В последующие два десятилетия это соотношение еще более
изменилось в пользу «белых воротничков»33.
«Белые воротнички» обладают не только более высоким уровнем благо¬
состояния. Их принадлежность к среднему классу определяется и иными
социокультурными характеристиками, в первую очередь они обладают бо¬
лее индивидуалистическим сознанием. Это явилось важной причиной сни¬
жения численности и влияния в США профсоюзного движения. Расцвет
профсоюзного движения пришелся на 1930-1950-е гг., когда оно вбирало в
себя от 30 до 35% рабочих. Тогда же профсоюзы добились наибольшего вли¬
яния в борьбе за благосостояние и права рабочих, как и наибольшего поли¬
тического веса. Снижение их роли в последующем было обусловлено анти¬
профсоюзными законами, но еще большее значение имела реструктуриза¬
ция экономики, означавшая подъем наукоемких отраслей и упадок тради¬
ционных промышленных отраслей. Как результат, снизились удельный вес,
численность и влияние профсоюзов горняков, сталелитейщиков и автомо¬
билестроителей, всегда составлявших авангард американского рабочего
движения. Упала численность профсоюзов в целом: в 1980 г. они вбирали
20% лиц наемного труда, а во второй половине 1990-х гг — менее 15%34.
Большая часть наемных работников на протяжении всего новейшего
времени входила в нижний класс, численность которого в различные пе¬
риоды колебалась от 20 до 30% населения США. Нижний класс - это так¬
же особая и замкнутая экономическая общность, при этом есть основа¬
ния полагать, что его отделенность от двух других классов во второй по¬
ловине XX в. не только не ослабевала, но даже усиливалась. Ее ярким зри¬
мым выражением стала территориальная изоляция трех классов друг от
Эра демократ ического элитизма 233
друга. В последние три десятилетия XX в. три американских класса рассе¬
лились в трех типах изолированных друг от друга районов, составивших
три круга мегаполисов. Верхний класс расселился в самом дальнем от
центров городов экологически чистом «третьем круге», средний класс — в
пригородах — «круге втором», наконец, в «первом круге», то есть непо¬
средственно в городской черте (за исключением центральной, деловой
части), все более сосредоточивался нижний класс. Подобная эволюция
породила глубокий кризис городов, резкое разрастание в них гетто, упа¬
док и разрушение жилищного фонда, рост преступности, наркомании,
другие язвы, сопутствующие жизни бедных людей.
В нижнем классе преобладают чернокожие американцы, испано¬
язычные выходцы из Латинской Америки, а также недавние эмигранты
из азиатских и отчасти восточноевропейских стран. Представители ниж¬
него класса в основном заняты неквалифицированным трудом в сфере
обслуживания, на строительстве, в грязных производствах. Большинство
из них снимают дешевые и тесные квартиры, пользуются общественным
транспортом (автобусы и метро). Большая часть детей из нижнего класса
не оканчивают средней школы и постоянно пополняют ряды «функцио¬
нально неграмотных». Около 40 млн. представителей нижнего класса,
или его 2/3, в конце XX в. жили ниже официальной черты бедности.
Контрасты, характеризующие положение трех социальных классов в
США, реальны и разительны. Тем не менее среди обществоведов и поли¬
тиков США, как и среди простых американцев, распространено мнение,
что эти социальные контрасты не могут умалить позитивной оценки эко¬
номического благосостояния граждан Соединенных Штатов в целом, по¬
скольку даже бедные американцы по своим жизненным стандартам пре¬
восходят не только нижний класс, но и представителей среднего класса
большинства других стран. Другая точка зрения, которая представляется
более справедливой, заключается в том, что при оценке положения ниж¬
него класса США необходимо сравнивать его не с положением социаль¬
ных классов в слаборазвитых и развивающихся странах, а с положением
аналогичных социальных групп в других высокоразвитых странах, а так¬
же исходить из жизненных стандартов, принятых в самих США, как и из
возможностей решения проблем бедности, имеющихся у этой самой бо¬
гатой страны мира.
Цифры свидетельствуют, что процент бедных в США существенно —
в 2—3 раза — выше, чем в других развитых странах. В конце XX в. он со¬
ставлял в США не менее 14%, в Канаде — 7%, Австралии — 6,7%, Шве¬
ции - 4,3%, Германии - 2,8%, Голландии - 3.4%, Франции - 4,5%, Вели¬
кобритании - 5,2%-\ Официальная статистика, правда, свидетельствует о
позитивной динамике в сокращении бедности, начиная с введения джон¬
соновской программы «Войны с бедностью»: в 1960 г. процент бедняков в
234 Глава 5
США равнялся 22,2, а в 1990-х гг. — 14%. Но численность бедняков не со¬
кратилась: и в 1960-м и в 1990-х гг. она составляла около 40 млн. человек*.
Кроме того, ряд исследователей полагает, что официапьный уровень
бедности в США находится явно ниже необходимого минимума жизнен¬
ных стандартов. В 1980-х гг., согласно опросам службы Гэллапа, минимум
жизненных стандартов, по мнению американцев, был на 65% выше офи¬
циальной черты бедности. В середине 1990-х гг. официальный уровень
бедности был определен в 7,5 тыс. долл, в год для одного человека, в
9,66 тыс. для семьи из двух, в 11,8 тыс. — из трех и в 15 тыс. — из четырех
человек, но, по расчетам специалистов, он был занижен в сравнении с ре¬
алиями в полтора раза37.
Во всех развитых странах достижение минимальных жизненных стан¬
дартов во второй половине XX в. было вменено в обязанность государству.
Оно должно гарантировать соответствующие социальные права и эконо¬
мическую помощь индивидуумам, неспособным достичь их самостоятель¬
но. В США, где, как и в других развитых странах, социальное обеспечение
граждан признано важнейшим приоритетом общества (на него расходует¬
ся до 30% ВВП), упор делается на то, что ответственность за социальное
обеспечение должна быть разделена между частными компаниями, забо¬
тящимися только о своих работниках, и государством, поддерживающим
нуждающихся в целом. При этом стандарты, отвечающие требованиям
высокоразвитого общества, должны утверждаться частными компаниями.
Как отмечал российский исследователь А. Зайченко, «государство в боль¬
шей степени отвечает за поддержание минимального уровня помощи, а
также за ее широкую доступность», а «бизнес во многих случаях предо¬
ставляет социальные услуги (пенсии, пособия и т.д.) в более высоком объ¬
еме и лучшего качества, они, как правило, увязаны с программами «соци¬
ального развития», которые имеют почти все компании»38. В большинстве
других развитых стран, в первую очередь западноевропейских, подобного
различия между социальной ролью государства и бизнеса, утверждаемыми
ими стандартами социального обеспечения не проводится.
Государственное социальное обеспечение в США включает две сфе¬
ры, которым уделяется неодинаковое внимание. Первая сфера — государ¬
ственное социальное страхование, забирающее львиную долю всех соци¬
альных расходов государства, включает в себя пенсии по старости, посо¬
бия по безработице, медицинскую помощь престарелым и некоторые бо¬
лее мелкие статьи. Программы государственного социального страхова¬
ния, оформившиеся по преимуществу в годы правления президентов от
Демократической партии Ф.Д. Рузвельта и Л. Джонсона, охватили основ¬
ную часть американцев, которые сами как налогоплательщики участвуют
в формировании соответствующих бюджетных статей. Позитивная и ре¬
альная роль государственного социального страхования особенно ощути¬
Эра демократического элитизма 235
ма в случае пожилых американцев: размер пенсии по старости составляет
от 50 до 80% предпенсионного дохода, а медицинская помошь по про¬
грамме «Медикэр» покрывает до 50% соответствующих расходов. Эти
программы снижают долю бедных среди пожилых до 14%, в то время как
без выплат она равнялась бы 5039.
Вторая сфера государственного социального обеспечения — социаль¬
ное вспомоществование, означающее выплаты всем нуждающимся неза¬
висимо от возраста. Это выплаты тем, кто по причине бедности освобож¬
дены от налогов, а, следовательно, существуют на средства других соци¬
альных классов. Получатели этих пособий, по мнению многих специали¬
стов, оказались пасынками государственного бюджета. Государственное
социальное вспомоществование оформилось в годы президентства
Л. Джонсона, когда оно включило в себя программу медицинской помо¬
щи бедным, продовольственные талоны и жилищные субсидии различ¬
ным категориям нуждающихся, материальную помощь матерям-одиноч-
кам. В последующем количество программ государственного вспомоще¬
ствования достигло 180. Их получателями являются почти исключитель¬
но представители нижнего класса.
Количество американцев, пользующихся программами государст¬
венного вспомоществования, постоянно увеличивалось с 1960-х гг. и до¬
стигло внушительных цифр. Например, число получателей продовольст¬
венных талонов в 1990-х гг. достигло 27 млн. Но размеры всех пособий
невелики: к 1990-м гг. продовольственные талоны составляли в среднем
около 50 долл, в месяц; пособия по бедности престарелым — около
160 долл.; матерям-одиночкам с двумя детьми — 350 долл.; жилищное
пособие — около 280 долл, на семью, имеющую собственное жилье, и
210 долл. — занимающим государственное40. В целом сумма выплат нуж¬
дающимся недостаточна для преодоления черты бедности. В 1969 г. пре¬
зидент США Р. Никсон предложил радикальное решение проблемы: его
«план помощи семьям» предусматривал предоставление всем нуждаю¬
щимся семьям гарантированного минимума пособий до 1600 долл, в год.
Он, однако, был отклонен Конгрессом США, и с тех пор подобные идеи
не рассматривались.
Очевидно, что в сравнении с другими странами США обладают наи¬
большими возможностями для решения проблемы бедности и повыше¬
ния жизненного уровня нижнего класса. Они не реализуются в силу раз¬
ных причин, а одна из них прямо связана с национальной индивидуали¬
стической традицией. Начиная с 1930-х гг. в Соединенных Штатах ведут¬
ся острые дебаты по проблеме государственного социального обеспече¬
ния, при этом обозначились два главных подхода.
Первый состоит в том, что оправданными являются только програм¬
мы социального страхования, поскольку они формируются за счет всех
236 Глава 5
американцев, в том числе потенциальных получателей пенсий и пособий,
и обеспечивают благоприятные условия функционирования и воспроиз¬
водства рабочей силы. Что касается программ социального вспомощест¬
вования, то представители первого подхода видят в них непроизводитель¬
ные расходы, которые распространяются на паразитирующие социаль¬
ные слои, ничуть не способствуя улучшению экономической ситуации в
США, а только усугубляя нездоровые экономические явления.
Выразители же второго подхода защищают как социальное страхова¬
ние, так и социальное вспомоществование, апеллируя при этом к гумани¬
стическим мотивам. Второй подход достиг наибольшего влияния в США
в 1960-х гг., воплотившись в реформах Д. Кеннеди и Л. Джонсона. Их вы¬
движение и успех в значительной мере объяснялись тем, что США долж¬
ны были ответить на вызов советского социализма, объявившего тогда ус¬
тами своего лидера Н. Хрущева о намерении воплотить самые амбициоз¬
ные социальные программы, догнать и перегнать Соединенные Штаты
по всем статьям. Но уже в 1970-х гг. американские сторонники «широко¬
го», по сути социал-демократического подхода к социальной политике
уступили ведущую позицию защитникам «узкого» подхода. Последние
добились наибольшего влияния в 1980-х гг., в период пребывания у влас¬
ти республиканской администрации Р. Рейгана.
Р. Рейган, опиравшийся на принципы оформившейся в 1970-х гг. иде¬
ологии неоконсерватизма, использовал разнообразные аргументы с це¬
лью дискредитировать социальное вспомоществование. Государственная
помощь малообеспеченным и бедным, доказывал он, атрофирует у них
способность к «самовыживанию». Когда личность паразитирует на госу¬
дарственной помощи, она неизбежно деградирует. Государственная по¬
мощь матерям-одиночкам разрушает семьи: отцы семейств легче покида¬
ют свои гнезда, будучи уверенными, что государство не позволит разру¬
шить их и придет на помощь покинутым детям. Гарантированные соци¬
альные услуги ведут и к росту преступности: у индивидуума в условиях го¬
сударства всеобщего благоденствия формируется убеждение, что он ниче¬
го не должен обществу, а общество должно ему все, и он не испытывает
уже нравственных затруднений, идя на грабеж и другие преступления
против общества. А государственное вспомоществование бедным на нуж¬
ды здравоохранения ведет к автоматическому росту цен на все медицин¬
ские услуги, из-за чего страдает общество в целом41.
В период президентства Р. Рейгана урезанию подверглось большинство
программ социального вспомоществования. На 14% сократились расходы
на продовольственные талоны и на 17% помощь матерям-одиночкам42. Бы¬
ли урезаны федеральные программы медицинской помощи бедным и жи¬
лищные субсидии. Уровень социальной ответственности государства и со¬
ответственно социальной защищенности десятков миллионов американ-
Эра демократического элитизма 237
пев, в первую очередь и * нижнем трети общества, понизился. Правда, мно¬
гие планы Рейгана по сокращению социальных расходов были или отклоне¬
ны, или скорректированы Конгрессом США, а к концу его президентства
абсолютные цифры социальных выплат были даже выше, чем в момент его
прихода к власти. Существенным было, однако, то, что в обществе и среди
массы налогоплательщиков, особенно в среднем классе, закрепилось нега¬
тивное отношение к сложившемуся социальному вспомоществованию, а
тем более к его расширению. Это негативное отношение было воспринято
даже Демократической партией, усилиями которой в первую очередь и со¬
здавалось государство всеобщего благоденствия в США.
В Демократической партии на ведущую позицию выдвинулось тече¬
ние, которое предпочло социальному либерализму рузвельтовского и
джонсоновского образца доктрину, названную неолиберализмом. Неоли¬
берализм, в отличие от социального либерализма, сделал упор не на про¬
граммы прямого вспомоществования нижнему классу, а на создание ус¬
ловий его профессиональной подготовки и переподготовки, которые бы
позволили ему найти свое место в электронно-информационном общест¬
ве. Эта установка получила практическое воплощение в 1990-х гг.: в пери¬
од президентства У. Клинтона (1993-2001) существенно сократилось
число американцев, получающих продовольственные талоны и иные го¬
сударственные выплаты, зато увеличилось количество тех, кто вовлечен в
различные программы профессиональной переподготовки.
В целом в развитии системы социального обеспечения и особенно со¬
циального вспомоществования США оказались позади других высоко¬
развитых стран. Так, например, в США отсутствует государственная сис¬
тема всеобщего медицинского страхования, ставшая неотъемлемым ат¬
рибутом социального государства в других странах Запада. Первая попыт¬
ка ввести в США такую систему была предпринята правительством
Г. Трумэна в конце 1940-х гг. и потерпела поражение. Полвека спустя по¬
пытку ввести государственную систему всеобщего медицинского страхо¬
вания предприняло правительство У. Клинтона. В стране, где господству¬
ет частное медицинское страхование и где, как результат, 40 млн. человек
(то есть большинство нижнего класса) вообще не могут приобрести меди¬
цинских страховок, эта задача крайне актуальна. Клинтон и его сторон¬
ники, апеллируя к канадской модели, пытались доказать, что предложен¬
ная ими система медицинского страхования может быть весьма эффек¬
тивной. Однако все их усилия были эффективно нейтрализованы лоб¬
бистскими организациями бизнеса, страховых компаний и медиков. Не
поскупившись на пропагандистские расходы, они сумели убедить обще¬
ство и законодателей, что «социализированная медицина» разрушит здо¬
ровье американцев. Законодательная инициатива Клинтона была отверг¬
нута Конгрессом США4-.
238 Глава 5
Отставание США от других высокоразвитых стран в строительстве
социального государства является реальной причиной сохранения в Со¬
единенных Штатах глубоких социальных контрастов. В первые десятиле¬
тия после Второй мировой войны эта ситуация серьезно тревожила мно¬
гих американцев, в том числе представителей элиты, и тогда в США бы¬
ли приняты программы социальной помощи нижнему классу. В послед¬
ние десятилетия XX в. положение изменилось: социальные разделения и
различия стали преподноситься как проявление естественного порядка
вещей, которому нет разумной альтернативы. Поведение в этой ситуации
нижнего класса оказалось апатичным, а верхний и средний классы, глав¬
ные налогоплательщики, в целом были убеждены, что даже имеющиеся
программы социального вспомоществования являются чрезмерными.
* * *
На протяжении новейшего периода истории конфликты, которые
принято называть классовыми, развивались в США по нисходящей ли¬
нии. Их пик пришелся на 1930-е гг. В это десятилетие, которое некоторые
историки называют «красным», наибольших успехов добились Коммуни¬
стическая и Социалистическая партии. При этом коммунисты, следуя
стратегии Народного фронта, предложенной Коминтерном, поддержива¬
ли Ф. Рузвельта и его мероприятия, а социалисты, обвиняя американско¬
го президента в демагогии, выступали с оппозицией. На президентских
выборах 1932 г. кандидат в президенты от социалистов Н. Томас собрал
около 885 тыс: голосов, но в последующем поддержка его сужалась, и в
1948 г. Томас собрал менее 100 тыс. голосов избирателей.
1930—1940-е гг. были и периодом последнего крупного подъема мас¬
сового рабочего действия, радикальных выступлений профсоюзов, в ко¬
торых заметную роль играли коммунисты. С 1950-х гг. радикальные тен¬
денции в рабочем движении затухают. Резко падает и сходит на нет влия¬
ние коммунистов и социалистов В 1952 г. кандидат в президенты от соци¬
алистов набрал 5 тыс. голосов, а в 1956 г. — 2 тыс. После этого партия рас¬
кололась и фактически прекратила свое существование. Некоторая акти¬
визация профсоюзного движения в 1960-х гг. не отменила общей тенден¬
ции: конфликт рабочего класса и капитала приобретал все более латент¬
ный характер, социальная активность наемных работников трансформи¬
ровалась в иные, нежели классические классовые, формы.
С 1950-х гг. социальная напряженность в США во все большей мере ста¬
ла создаваться не классовыми, а расово-этническими конфликтами. Выйдя
на первый план в 50—60-х гг., они приобретали все большую остроту. Не¬
сколько стихнув в последующем, они тем не менее сохраняли реальное зна¬
чение. Главным при этом неизменно был конфликт черной и белой расы.
Эра демократического элитизма 239
Многие исследователи согласны в том, что рузвельтовский Новый
курс, привлекший на свою сторону большинство черных американцев,
очень мало способствовал улучшению их экономического положения и
не расширил их гражданских прав. Система расовой сегрегации, востор¬
жествовавшая в южных штатах в конце XJX — начале XX в., осталась не¬
тронутой и в 1930-х, и в 1940-х гг. Только в 1950-х гг. она дала трещину, и
неграм стали возвращать права, которые были вписаны в федеральную
Конституцию еще в 1860—1870-х гг. в ходе Гражданской войны и Реконст¬
рукции. В 1954 г. Верховный суд США запретил расовую сегрегацию в
школах. В 1957 г. также решением Верховного суда была объявлена анти¬
конституционной сегрегация на транспорте. В том же 1957 г. был принят
первый со времен второй Американской революции федеральный закон
о гражданских правах, подтверждавший избирательное право негров,
декларированное федеральной Конституцией еще в 1860-х гг.
Автоматически эти решения в жизнь не воплощались, и черным амери¬
канцам, как и вставшим на их сторону белым согражданам, потребовались
для их реализации два десятилетия упорной борьбы, напомнившие многим
эпоху Реконструкции (некоторые историки прямо называют 1950—1960-е гг.
второй американской Реконструкцией). Массовые либерально-демократи¬
ческие движения и гораздо менее массовые, но нагонявшие гораздо больше
страха на белую Америку радикальные организации и группы чернокожих
добились в 1960-х гг. впечатляющих успехов. Федеральные законы 1964,
1965 и 1968 гг. запретили дискриминацию черных при найме на работу, при¬
обретении и аренде жилья, отменили иные всевозможные ограничения их
прав. Американское правительство ввело бесплатный провоз черных детей
на спецавтобусах в школы, где учились белые. Некоторые антидискримина-
ционные законы — и это поощрялось властями — стали толковаться в том
духе, что черным американцам в случае наличия у них равных с белыми пре¬
тендентами данных должно отдаваться предпочтение при поступлении в
университеты, найме на работу в государственные учреждения, а также на
предприятия, выполняющие заказы правительства.
В 1968 г. лидер черных американцев М.Л. Кинг заплатил жизнью за
успехи своей расы в обретении гражданских прав, но его мечта о полно¬
кровной интеграции чернокожих в процветающее американское общест¬
во, казалось, стала воплощаться в жизнь. Открылась перспектива, кото¬
рая представлялась абсолютно невероятной даже освободителю негров
А. Линкольну: американский «плавильный котел» начал смешивать в
единую нацию белых и черных!
70—90-е гг., казалось бы, только закрепили эту тенденцию. В отноше¬
нии белых американцев к чернокожим, как показывали опросы общест¬
венного мнения, происходили позитивные сдвиги, и расизм, если верить
этим опросам, должен был вот-вот испустить дух. Так, согласно опросам,
240 Глава 5
в 1942 г. только 30% белых, а в 90-х гг уже более 90% одобряли совместное
обучение двух рас в школах. В 1963 г. 55% белых квартиросъемщиков за¬
являли. что не сменят жилья, если соседом окажется черный, а в 90-х гг
их число составило 93%. В 1963 г. только 22% белых домовладельцев заяв¬
ляли, что не сменят район проживания, если в нем обоснуются черные, а
к 90-м гг их число возросло до 68%. Наконец, в 1963 г 49% белых домо¬
владельцев признались, что покинут свой район, если в нем поселятся
черные, а к 90-м гг. таких твердых расистов, если судить по результатам
опросов, осталось только 8%44.
Цифры свидетельствуют, что в 70—90-х гг все больше чернокожих
стали приобретать статусы, которые прежде им были недоступны: увели¬
чилась их доля среди домовладельцев, бизнесменов, они стали чаще из¬
бираться мэрами городов, а их число в Конгрессе США возросло с 13 че¬
ловек в 1971 г. до 41 в середине 90-х гг.45 Показательным было появление
большого числа чернокожих среди дикторов и ведущих телевизионных
программ: их пропорция в самых популярных электронных СМИ если и
не превзошла, то не уступала проценту черной расы во всем населении
страны. Предоставление чернокожим мест на основе принципа «квоты»
(то есть соответствия проценту черного населения) прослеживается при
приеме студентов в университеты, найме на работу, в том числе при за¬
полнении некоторых престижных профессий, особенно тех, которые (как
должности дикторов и телеведущих) представляют «витрину» позитив¬
ных изменений в межрасовых отношениях. В связи с этим в консерватив¬
ных кругах получила широкое хождение идея, зазвучавшая во всю мощь в
конце XX в., что в Соединенных Штатах насаждается принцип «обратной
дискриминации», означающий отказ в равных правах на профессию бе¬
лым согражданам.
Но в то же время в черной общине США укоренилось противополож¬
ное убеждение: мечта М.Л. Кинга об интеграции чернокожих в американ¬
ское общество, объединении их и белых в единую нацию потерпела со¬
крушительное поражение. Появились лидеры афро-американцев, за¬
явившие о необходимости изменения всей стратегии негритянского дви¬
жения. «Если белые не хотят единства с нами на основе подлинного ра¬
венства, то мы должны существовать как суверенная афро-американская
нация с правами и возможностями, обеспечивающими абсолютное ра¬
венство с белыми», — таков их лейтмотив. Стали приводиться многочис¬
ленные факты и аргументы, свидетельствующие, что положительные по¬
казатели развития межрасовых отношений — это только фасад, скрываю¬
щий униженное и бедственное положение черной расы.
Действительно, если судить даже по официальной статистике, можно
обнаружить, что экономическое и статусное положение черной расы в це¬
лом в сравнении с белыми в течение последних десятилетий XX в. не пре¬
Эра демократического элитизма 241
терпело существенных изменений. Так, в 1969 г. ниже черты бедности на¬
ходились 9,5% белых и 32,2% черных, а в конце XX в. эти показатели со¬
ставили соответственно 11,7 и 30,6%. Как в 50-х гг., так и в конце XX в.
средний доход белой семьи в 1,5 раза превосходил средний доход черной
семьи. В конце XX в. 56% черных семей имели годовой доход ниже
25 тыс. долл, и входили в нижний класс, в то время как среди белых этот
процент равнялся 29. В конце XX столетия безработица среди черных, как
и 30 лет до того, была в 2,5 раза выше безработицы среди белых. В чем-то
положение черной расы даже ухудшилось. Так, резко, до 50 с лишним
процентов, увеличилось число матерей-одиночек и до 80% число черно¬
кожих детей, рождающихся вне брака, в связи с чем заговорили об упад¬
ке черной семьи. Приведу еще одну цифру, характеризующую статусное
положение черных американцев: в конце XX в. число чернокожих среди
госслужащих низшего (1-го) разряда составляло 39%, а среди госслужа¬
щих высшего (15-го) разряда — только 3,8% (жалованье высшего разряда
в 6 раз превосходит жалованье низшего разряда)46.
В последние десятилетия белые продолжали отделяться прочной сте¬
ной от черных и вопреки своим ответам на вопросы служб общественного
мнения не проявляли желания смешиваться с ними в единую нацию. Мас¬
совый отток с 1960-х гг. белых из городов в пригороды имел очевидную ра¬
совую подоплеку: после того, как чернокожие получили право и возмож¬
ность селиться в городских районах, в которых проживали белые, послед¬
ние стали дружно покидать насиженные места и перебираться за город. В
ответ на появление чернокожих детей в белых школах белые родители, ко¬
торые, согласно опросам общественного мнения, поддерживали десегрега¬
цию обучения, стали переводить своих детей в расово чистые загородные
школы. Сегрегированные подобным образом городские районы и школы
быстро пришли в упадок. Можно заключить, что расизм, исчезнувший с
языка белых американцев, продолжал сохраняться в их сознании.
В ответ черные американцы заняли собственную расовую позицию,
сказавшуюся на стратегии их движения и поведения. На протяжении
XX в. в негритянском движении США получили развитие две главные
тенденции. Одна из них, нацеливавшая черных американцев на интегра¬
цию в белое общество, овладение его ценностями, оформилась на рубеже
XIX-XX вв., а ее главным выразителем был Б. Вашингтон. Вторая тен¬
денция заключалась в стремлении обособиться от белых по причине их
неискоренимого расизма и формировать собственную негритянскую суб¬
цивилизацию, создавать свои школы, театры, больницы, высшие учеб¬
ные заведения. В первой трети XX в., в том числе в годы Нового курса, на¬
иболее видным выразителем этой тенденции был У. Дюбуа.
В 1950—1960-х гг. признанным лидером интеграционистского движе¬
ния выступал МЛ. Кинг. В отличие от последователей Б. Вашингтона он
242 Глава 5
проповедовал массовые действия протеста против сегрегации - уличные
шествия, бойкоты, марши (большую популярность завоевали «сидячие
демонстрации» сторонников десегрегации в школах, университетах, ка¬
фе, столовых и т.д.). Вместе с тем Кинг, которого поддерживали Студен¬
ческий координационный комитет ненасильственных действий, Нацио¬
нальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, Конфеде¬
рация христианского руководства на Юге, твердо отстаивал тактику нена¬
сильственных действий. Втотже периоддрутуютенденцию,отвергавшую
идею интеграции как утопию, представляли радикальные организации,
самой известной среди которых были «черные пантеры». Их лидер
С. Кармайкл выдвинул лозунг «Власть — черным», развивавший позиции
У. Дюбуа и требовавший от негров отказываться от бессмысленных сою¬
зов с белыми либералами, добиваться политических побед для своих кан¬
дидатов, претворять в жизнь принципы расово-культурного суверените¬
та. В борьбе за свои принципы черные радикалы оправдывали использо¬
вание силовых методов.
В последней трети XX в. две тенденции сохраняли свое влияние, при
этом удельный вес радикальной тенденции к концу столетия возрос. При¬
знанным лидером интеграционистской тенденции выступил Д. Джексон,
не только возглавивший массовые негритянские организации, но и заняв¬
ший ведущую позицию на левом фланге Демократической партии США.
Антиинтеграционистскую тенденцию отстаивали несколько радикальных
организаций, наибольшую известность среди которых приобрела «Нация
ислама» во главе с Л. Фараханом. Фарахан и его сторонники способство¬
вали оформлению черного национализма экстремистской окраски, в ко¬
торый оказался включенным и антисемитизм. Влияние движения черных
мусульман свидетельствовало о массовом разочаровании черных амери¬
канцев в возможности достижения экономического, социального и поли¬
тического равенства с белыми. Среди черных американцев распространя¬
лось убеждение, что интегрироваться в белую Америку можно, только
преобразовав себя по подобию белых, то есть ценой отказа от собственной
социокультурной идентичности. Черный радикализм в существенной ме¬
ре означал протест против подобной цены.
Неприятие этой цены отразилось и в набравшей силу теории и идео¬
логии мультикультурности (равенство и разнообразие культур), завоевав¬
шей огромную популярность среди как черных американцев, так и других
этносов. Идеология мультикультурности, проповедовавшая, что все расо¬
вые и этнические культуры равны между собой и ни одна из них, особен¬
но же культура белых, не может ставиться и цениться выше других, име¬
ла демократическое звучание. Многие американские политики и идеоло¬
ги не преминули преподнести теорию мульти культурности как новое про¬
явление подлинного плюрализма и демократизма американского обще¬
Эра демократического элитизма 243
ства. Но это утверждение скрывало то очень важное обстоятельство, что
теория мульти культурности отразила протест против гегемонии и доми¬
нирования культуры белых, твердого стремления белого большинства
растворить в ней и подчинить ей культуры меньшинств. То есть теория
мульти культурности по сути была протестной и с самого начала заключа¬
ла в себе вирус и угрозу дезинтеграции американского общества по расо¬
во-этническим линиям.
Эту опасность осознавали прозорливые белые политики. Президент
У. Клинтон, признав тот факт, что в США конца XX в. наблюдалось воз¬
рождение сегрегации и что расизм, искорененный в законодательстве,
сохранился в сознании белых американцев, одновременно с тревогой от¬
носился к распространению мульти культурности. Оборотной стороной
роста самосознания расовых и этнических меньшинств, отмечал он, яв¬
лялось углубление раскола рас и этносов. Президент считал необходи¬
мым в качестве противоядия сформулировать американскую идею, кото¬
рая сплотила бы и удержала вместе все расы и этносы США47. Но, как сви¬
детельствует исторический опыт не только США, но и других стран,
сформулировать и внедрить в сознание подобного рода идею «сверху», ес¬
ли ее не приемлет большинство населения, практически невозможно.
Острота расово-этнической проблемы в США в новейшее время под¬
держивалась и по причине постоянного наплыва в страну иммигрантов,
среди которых в сравнении с XVII—XIX вв. резко увеличилось число вы¬
ходцев из Латинской Америки и Азии. Экономическое благополучие
США притягивало в страну все большее количество переселенцев из бед¬
ных, развивающихся и среднеразвитых стран, и американское правитель¬
ство стало рассматривать регулирование иммиграции в качестве одной из
важнейших задач. В период до Первой мировой войны иммиграционное
законодательство было направлено против нелегальных переселенцев, а
также политически неблагонадежных и морально невыдержанных
(«анархистов и проституток») лиц48.
После Первой мировой войны в иммиграционном законодательстве
стал доминировать расово-этнический подход. Иммиграционные законы
1921 и 1924 гг. впервые ввели иммиграционный потолок (в США могли
въезжать ежегодно не более 150 тыс. человек) и этнические квоты. Со¬
гласно квотам, въезд иммигрантов любой национальности не должен был
превышать 2% численности данной национальности в самих США. При
этом численность национальностей в США рассчитывалась по данным
переписи 1890 г., что наносило удар по иммигрантам из Южной и Восточ¬
ной Европы: количество переселенцев из этих регионов до 1890-х гг. бы¬
ло незначительным, зато в первое десятилетие XX в. выходцы из России,
Польши, Италии, Балканских стран составили большинство среди почти
9-миллионной армии иммигрантов (они получили название «новой им¬
244 f лава 5
миграции», в отличие от «старой». западноевропейской). В наибольшей
степени от законов 1921 и 1924 гг. пострадали представители желтой расы:
азиатская иммиграция была практически пресечена. Основы этого имми¬
грационного законодательства оставались неизменными вплоть до вто¬
рой половины XX в.49
Во второй половине XX в. наблюдалась либерализация иммиграци¬
онного законодательства. Закон 1952 г. снял запрет на иммиграцию из
азиатских стран. Закон 1965 г. повысил иммиграционный потолок до
170 тыс. человек для стран неамериканского континента (но количество
переселенцев из одной страны не должно было превышать 20 тыс. чело¬
век) и до 120 тыс. из стран Американского континента (без фиксации ко¬
личества переселяющихся из отдельно взятой страны). В дальнейшем им¬
миграционный потолок еще больше повысился: закон 1990 г. установил
его в 490 тыс.человек с повышением в 1995 г. до 675 тыс. Особенностью
иммиграционного законодательства периода холодной войны являлось
расширение возможностей въезда в США политических иммигрантов.
При этом явное преимущество отдавалось иммигрантам из коммунисти¬
ческих стран, в то время как иммиграция из некоммунистических дикта¬
торских стран, например Сальвадора и Гаити, всячески сдерживалась50.
Либерализация иммиграционного законодательства способствовала
резкому возрастанию потоков переселенцев в целом и по преимуществу
из азиатских, латиноамериканских и восточноевропейских стран. Тен¬
денцию иммиграции в целом отражают следующие цифры: в первое деся¬
тилетие XX в. в США переселилось 8,8 млн.человек; во второе —
5,73 млн.; в третье — 4,1 млн.; в четвертое - 0,5 млн.; в пятое — 1 млн.; в
шестое — 2,5 млн.; в седьмое — 3,3 млн.; в восьмое — 4,5 млн.; в девятое -
7,3 млн. За первые четыре года 1990-х гг. в США переселилось 4,5 млн.че¬
ловек, что дает основание предположить установление иммиграционного
рекорда в последнее десятилетие XX в. При этом в последние десятилетия
XX в. явно доминировала иммиграция из стран Азии, Латинской Амери¬
ки и Африки: в 1970-х гг. она составляла 80, а в 1980-х гг. - 90%. Из от¬
дельно взятых стран наибольшее количество иммигрантов поставляла
Мексика: в 1970-х гг. — 0,64 млн.; в 1980-х гг. — 1,65 млн.; за первые три го¬
да 1990-х гг. - 1,28 млн.51
Расширяющиеся иммиграционные квоты не могли удовлетворить за¬
просов всех желающих переселиться в США. Развивалась нелегальная
иммиграция, в которой доминировали выходцы из Латинской Америки,
особенно из Мексики. Этническая особенность современной американ¬
ской иммиграции привела к тому, что в конце XX в. на одну из ведущих
позиций в межэтнических отношениях США выдвинулась проблема ис¬
паноязычных, то есть выходцев из Латинской Америки. По численности
они почти сравнялись с негритянским населением, а согласно демогра-
Эра демократического элитизма 245
фичеекому прогнозу, в 2050 г. афро-американцы составят 15, а испано¬
язычные американцы — 25% от общей численности США. В американ¬
ской официальной литературе испаноязычных не относят к какой-то оп¬
ределенной расе, отмечая, что среди них есть и черные, и метисы, и бе¬
лые. Соотношение трех цветов в процентах при этом не приводится. Но
очевидно, что среди испаноязычных преобладают метисы и чернокожие,
а кроме того, по своим социокультурным характеристикам и экономиче¬
скому положению (нижний класс) они явно ближе к чернокожим, а не к
белым американцам.
Большинство латиноамериканцев, в том числе самая многочисленная
группа - мексиканцы, плохо приспосабливаются к американским услови¬
ям, обнаруживая неспособность усваивать психологические стереотипы,
культуру, мировидение белого большинства, без чего невозможно интегри¬
роваться в буржуазно-индивидуалистическое общество. По уровню беднос¬
ти (30%), средней величине семейных доходов, безработице они стоят на
одном уровне с черными американцами. Это вызывает еще одну конфликт¬
ную этническую ситуацию в американском обществе, имеющую тенденцию
обостряться. Особенно конфликтногенна позиция мексиканцев, или, как
их называют в США, чиканос, селящихся в основном в тех штатах (Кали¬
форния, Нью-Мехико, Техас), которые в 1840-х гг. были отняты США у
Мексики. Многие из чиканос склонны воспринимать эти штаты как свою
историческую родину, требуют признать испанский язык в качестве госу¬
дарственного, отказываются изучать английский и, подобно негритянскому
населению, настаивают на суверенных правах своего этноса. Некоторые по¬
литические аналитики в США прогнозируют, что со временем чиканос со¬
ставят большинство в Калифорнии и Нью-Мехико, вследствие чего их
представители могут прийти к власти в этих штатах.
* * *
В 1960-х гг. на историческую сцену США выступили два социальных
движения, оказавших, подобно негритянскому движению, существенное
воздействие на американское общество. Правда, длительность этого воз¬
действия была различной: молодежное движение, известное как новое ле¬
вое, просуществовало одно десятилетие, а вот феминистское движение,
вобравшее сторонниц радикального изменения положения женщин, не
исчезало на протяжении всей последней трети XX в.
Радикальное молодежное движение причудливо сочетало концепции
К. Маркса и Г. Маркузе, фабианского социализма и современной соци¬
ал-демократии, идеологов ненасильственных преобразований — от Уит¬
мена до Ганди — и левоэкстремистские доктрины троцкистского, анар¬
хистского и маоистского толка. Это создавало проблему классификации
246 Глава 5
нового левого движения, в котором можно выделить четыре главных на¬
правления: ради кал-бунтарское, радикал-демократическое, радикал-ро-
мантическое и радикал-социалистическое. Большинство течений разде¬
ляло идеал коммунитаризма. Философ Э. Фромм, весьма точно обобщав¬
ший устремления новых левых, представлял в качестве конкретного во¬
площения этого идеала федерацию самоуправляющихся гражданских
ячеек, каждая из которых включала бы не более 25 человек52. Коммунита-
ризм дополнялся «партиципаторной демократией», означавшей непо¬
средственное участие каждого в общественном управлении.
Новое левое движение возникло как протест масс американского сту¬
денчества (выходцев из среднего класса) против неприемлемых для них
национальных и мировых реалий. Не устраивали их главным образом две
реалии — система корпоративно-либерального, как называли ее новые
левые, американского капитализма, и противостоявшая ей система со¬
ветского социализма. «Чума на оба ваших дома», - провозгласили новые
левые, разделив между двумя системами ответственность за холодную
войну, подавление прав и свобод разных народов мира. Намереваясь пре¬
образовать собственный американский дом, они решительно не прини¬
мали альтернатив старых левых, поскольку эти альтернативы, по их убеж¬
дению, имели кровную связь с реальным социализмом. Но главный их
критический заряд оказался направленным против пороков обществен¬
ного устройства Соединенных Штатов. Сначала протест носил мораль¬
ный характер (так зародилась молодежная контркультура), затем он до¬
полнился широкими действиями в защиту бесправных черных американ¬
цев, белых бедняков, стран «третьего мира». Лицемерие американской
системы, по убеждению новых левых, проявлялось особенно в связи с
тем, что она была освящена либеральными принципами. По этой причи¬
не системе было дано определение либерального корпоративизма: корпо¬
рации властвовали не с помощью репрессивных методов, а посредством
искусного использования либеральных принципов представительного
правления, государства благоденствия и народного капитализма.
Новое левое движение с его духовными терзаниями и поисками, ак¬
тивной практической деятельностью, вместившей и создание молодеж¬
ной контркультуры, и массовые протесты против войны во Вьетнаме, и
бескомпромиссную борьбу за права черных американцев, явило одну из
самых неожиданных и романтичных страниц в американской истории.
Оно окрасило собой целое десятилетие американской жизни, получив¬
шее название бурных 60-х. Тем более странно и неожиданно, что столь яр¬
кое массовое движение ненамного пережило это десятилетие.
Публицисты и ученые указывали на многие причины упадка новых
левых. Очевидна и главная среди них: американская система, в которую
новые левые выпустили столько критических стрел, сумела проявить гиб¬
Эра демократического элитизма 247
кость и зрелость, обезоружившие радикальное движение. Система нашла
в себе силы для того, чтобы прекратить войну во Вьетнаме, изыскала не¬
малые средства для социальной помощи престарелым и бедным, приняла
законы, защищавшие права черных американцев.
В 1960-х гг. в США оформилось и радикальное феминистское движе¬
ние, нацелившееся на выравнивание гражданских прав женщин. Трак¬
товка гражданских прав приобрела самый широкий смысл: феминистки
добивались уравнивания прав женщин и мужчин в экономике, социаль¬
ной сфере, доступе к политической власти, в быту и в семье. По сути бы¬
ла начата беспрецедентная не только для США, но и для мировой исто¬
рии мирная феминистская революция, нацеленная на радикальное изме¬
нение не только законодательства, но и основополагающих социокуль¬
турных (в том числе морально-нравственных) норм, если воспользовать¬
ся социологической терминологией, традиционных социальных ролей
женщин.
Трактовка взаимоотношений и конфликтов двух полов быстро при¬
обрела радикальное социальное содержание. Мужчины и женщины стали
рассматриваться наподобие двух социальных классов, при этом мужчины
предстали в качестве класса эксплуататоров, а женщины - эксплуатируе¬
мых. Радикальный феминизм представил мужскую эксплуатацию как од¬
ну из самых жестоких в мировой истории: женщина была низведена муж¬
ским полом на уровень низшего существа, подвергалась унижению и экс¬
плуатации в сексе, семье, быту и, конечно, во всех экономических и об¬
щественно-политических сферах. Для обозначения полов стало исполь¬
зоваться понятие гендер, которое в отличие от понятия пол включало всю
совокупность характеристик мужчин и женщин, в том числе, и даже в
первую очередь, их социальных позиций и ролей.
Программа и требования феминистского движения раскололи амери¬
канское общество. Число американцев, как женщин, так и мужчин, разде¬
лявших принципы феминизма, постоянно возрастало, но одновременно
консолидировались и их противники. Феминистское движение не смогло
добиться реализации многих своих требований, но все же оно добилось и
весомых успехов. Наибольшую известность приобрело требование о вне¬
сении в Конституцию США особой поправки о запрещении любых форм
дискриминации по признаку пола. В 1972 г. она была одобрена Конгрес¬
сом США, но не получила поддержки трех четвертей штатов, необходи¬
мой для ее ратификации. Потерпев неудачи в попытке изменить феде¬
ральную Конституцию, феминистское движение с еще большей настой¬
чивостью стало добиваться удовлетворения своих требований при помощи
конкретных законодательных мер и судебных постановлений. В 1970-х гг.
Конгресс США принял целую серию законов по запрету дискриминации
женщин и уравниванию их в правовом отношении с мужчинами. Феде¬
248 Глава Ь
ральное правительство одобрило принцип преференций для женщин при
заполнении вакансий в учреждениях и предприятиях, имеющих федерать-
ные контракты. Феминистское движение успешно противостояло консер¬
вативным кругам, настаивавшим на запрещении в США абортов. Одно¬
временно феминистки добились широкого правового и морального осуж¬
дения укорененной в веках практики и разнообразных форм «сексуальных
домогательств» в отношении женщин.
Женская проблематика утвердилась на самых почетных местах в об¬
щественных науках. Практически во всех университетах были созданы
кафедры гендерных и женских исследований. Под эту тематику стала вы¬
деляться значительная доля исследовательских грантов. В результате в со¬
циологической науке одним из ведущих направлений стала гендерная со¬
циология, а историческая наука во все большей мере представляла амери¬
канское историческое развитие сквозь призму взаимоотношений и кон¬
фликтов двух полов.
В целом можно заключить, что социальные взаимоотношения в США
новейшего времени протерпели серьезные изменения. Традиционные
классовые конфликты, в первую очередь конфликты между трудом и ка¬
питалом, а также между верхними и нижними слоями буржуазии, харак¬
терные для нового времени, отходили на второй план, приобретали ла¬
тентный характер. 1930-е гг. оказались последним десятилетием, когда
они явились главным источником социального напряжения в США. В
последующие десятилетия в роли основных социальных раздражителей
выступали негритянское, молодежное и женское движения. При этом со¬
циально-экономические классы в США не исчезли, но они приобрели
новую конфигурацию, которая если и не исчерпала, то нейтрализовала
или серьезно уменьшила традиционные проявления классовых конфлик¬
тов. Значительная часть наемных работников перешла в средний класс,
приобретя новые социокультурные, социально-психологические и идео¬
логические характеристики. Важным нововведением было то, что боль¬
шинство белых американцев сосредоточились в среднем и верхнем клас¬
сах, а в нижний класс вошли по преимуществу расово-этнические мень¬
шинства. Это явилось важной причиной уменьшения социального кон¬
фликта внутри белого населения и одновременно консервации и инсти¬
туционализации расово-этнического конфликта.
Перемены в социальной структуре были обусловлены экономико¬
технологическими факторами, в первую очередь научно-технической ре¬
волюцией второй половины XX в. США, лидер этой революции, извлек¬
ли из нее и наибольшую экономическую выгоду. Экономические успехи,
в свою очередь, стали основой стабилизации социально-классовых взаи¬
моотношений. Важным фактором стабилизации социально-классовых
взаимоотношений, как и экономического развития, стати новые меха¬
Эра демократического элитизма 249
низмы государственного социально-экономического регулирования.
Именно эти механизмы обеспечили в 1930-х гг. выход из глубокого соци¬
ально-экономического кризиса, а в последующие десятилетия способст¬
вовали поддержанию социальной стабильности и экономическому росту.
Новыми качествами обросли американская политическая система и ее
основные институты.
Власть, народ, элита
Начиная с эпохи Нового курса роль политической власти в США, как
и ее самостоятельность, ее положение арбитра в социальных взаимоотно¬
шениях, постоянно возрастала. Поэтому период новейшей истории
США, начиная с 1930-х гг., правомерно выделить в качестве самостоя¬
тельного этапа в истории американского государства и политической си¬
стемы в целом.
В американских общественных науках принципиальная роль Нового
курса в обновлении общества и государства была признана уже в
1930—1940-е гг. Доминирующей стала точка зрения, что государство, бла¬
годаря деятельности Ф.Д. Рузвельта, стало приобретать общенародный
характер. Ее высказывали не только те, кто традиционно стоял на аполо¬
гетических позициях в отношении американских ценностей, но и те, кто
раньше выступал с критическими оценками. Глава прогрессистской шко¬
лы в исторической науке Ч. Бирд, приобретший известность благодаря
оригинальным доказательствам подчиненности политической власти
верхнему экономическому классу, в 30—40-х гг. стал утверждать, что Руз¬
вельт свершил третью Американскую революцию и создал государство
всеобщего благоденствия'3. Другой видный представитель прогрессистов,
А. Шлезингер-младший, выдвинул идею о нейтрально-внеклассовой
природе американского государства, которое в его исторических трудах
меняло свой характер в зависимости от того, кто побеждал на президент¬
ских выборах и заполнял высшие государственные посты. Во многие ис¬
торические эпохи, например, во времена пребывания у власти президен¬
та Э. Джексона и, конечно Ф.Д. Рузвельта, американское государство,
согласно Шлезингеру, становилось подлинно общенародным'4.
Не будет преувеличением сказать, что взгляд на американское госу¬
дарство как на демократическое и общенародное стал с 1930-х гг. домини¬
рующим и среди консервативных, и среди либеральных историков. Толь¬
ко с 1960-х г г. возродилась критическая тенденция, связанная с леворади¬
кальной школой. Ее влияние, возраставшее в течение 10—15 лет, стало по¬
том угасать. Схожая ситуация сложилась и в других общественных науках,
в том числе в политологической и государственно-правовой, которые в
250 [ лава 5
изучении современных этапов политической власти США оказались, что
вполне объяснимо, намного активнее и плодовитее, нежели историки.
В современном американском обществоведении сохраняется явное
преобладание того направления, которое дает положительную (часто пе¬
реходящую в апологетическую) оценку политической власти в США.
Вместе с тем в рамках этого направления оформились и достаточно серь¬
езные различия. Обществоведы, рассматривающие американскую поли¬
тическую систему, в первую очередь государство, как воплощение обще¬
национальной воли, общенародного соглашения, то есть как образец де¬
мократии, как институт, на равных началах представляющий всех граж¬
дан, составляют первую группу. Среди ярких ее представителей можно
назвать таких мэтров американской историографии, как Д. Бурстин и
Б. Бейлин. Политолог X. Николас, разделяющий их точку зрения, дал ей
следующее обоснование: в эпоху освоения Северной Америки государст¬
венная власть создавалась самими поселенцами для обслуживания своих
практических нужд, и этот утилитарный характер власти, как и восприя¬
тие ее гражданами в качестве механизма, предназначенного исключи¬
тельно для обслуживания насущных потребностей всего общества, сохра¬
нились и укрепились в последующие эпохи55.
Но на ведущей позиции среди американских обществоведов укрепи¬
лась другая группа: те, кто рассматривает политическую власть в США
как воплощение не столько национального единства, сколько обществен¬
но-политического плюрализма. Среди представителей этой группы есть
свои различия, но общий знаменатель их воззрений состоит в том поло¬
жении, что политическая власть, ее природа и характер формируются под
воздействием разнообразных, но не во всем равных общественно-поли¬
тических сил и факторов.
Признанным мэтром плюралистской теории американской полити¬
ческой власти на протяжении последних десятилетий являлся Роберт
Даль. В своих многочисленных трудах56 он развил оригинальный вариант
этой теории, в соответствии с которым системе политической власти
США было дано название полиархия, то есть имеющая несколько источ¬
ников «множественная власть». Согласно Далю, ни одна из существую¬
щих современных политических систем, в том числе и американская, не
может быть названа демократией, ибо в абсолютно точном смысле по¬
следняя означает непосредственное управление народом делами общест¬
ва и государства, как и равные возможности (а не только права) доступа
всех граждан к политической власти. Подобная демократическая власть
является идеальным образцом, который в существующих условиях утвер¬
дить невозможно, но к которому можно и нужно стремиться.
Вместе с тем американская политическая система, по Датю, обладает
и рядом фундаментальных свойств политической демократии. К таковым
Эра демократического элитизма 251
относятся: право избирать и быть избранным, наличие альтернативных
источников информации и свобода выражения своего мнения, свобод¬
ные и проводимые на основе состязательности регулярные политические
выборы, свобода создавать и поддерживать политические движения и ор¬
ганизации, в том числе политические партии, подконтрольность и сменя¬
емость политических лидеров и должностных лиц. Эти демократические
основы не могут полностью нейтрализовать элитарных и олигархических
политических тенденций, наличие которых в США также признается Да¬
лем. Для последних существует объективное основание, например нерав¬
ное распределение богатств, которое создает преимущества в доступе к
политической власти для социально-экономических элит.
Не обнаружив достаточных оснований для того, чтобы применить к
политической системе США хорошо известные названия «демократия»
или «олигархия» (но при этом в США, согласно Далю, существуют как де¬
мократические основы, так и некоторые олигархические тенденции),
американский политолог изобрел для ее обозначения термин полиархия.
Помимо государства, доказывал он, власть и влияние в США присутству¬
ют во множестве других ячеек — это церкви, семья, предпринимательские
союзы, фирмы, корпорации, профсоюзы, сельские и городские общины
и т.д. Политическая власть рассредоточена по горизонтали и вертикали
как в государстве, так и в гражданском обществе, при этом множествен¬
ные ее источники оказывают реальное, хотя и неодинаковое воздействие
на процесс принятия политических решений.
Полиархия, согласно Далю, является лучшей среди существующих,
но не идеальной политической системой. Идеалом для него все же служит
демократия, и американский политолог предложил ряд либеральных ре¬
форм, которые способствовали бы развитию демократических основ в
США. Одну из главных целей он видел в выравнивании возможностей
доступа к политической власти разных, в том числе полярных (например,
богатые и бедные) социальных групп, в связи с чем предлагал определен¬
ное перераспределение национального богатства с помощью налогообло¬
жения и иных реформ57.
Плюралистическая теория получила поддержку в работах видных ли¬
беральных обществоведов, обосновывавших вывод о нараставшем разде¬
лении экономической и, как следствие, политической власти в США.
А. Берли, бывший членом «мозгового треста» Ф.Д. Рузвельта, развил кон¬
цепцию о «революции управляющих», которая, согласно его выводам, от¬
странила собственников корпораций от реальной экономической власти,
уменьшив соответственно и их общественно-политическое влияние. В
1952 г. Д.К. Гэлбрейт в книге «Американский капитализм. Концепция
противодействующей силы» доказывал, что диктат монополистических
корпораций в США сокрушен благодаря оформлению в рузвельтовский и
252 Глава 5
послерузвельтонский периоды эффективных «противодействующих сил»,
к которым были отнесены союзы потребителей, сбытовые компании,
профсоюзы, наконец, регулирующие комиссии государства. В более по¬
здних трудах Гэлбрейт объявил также об оформлении под воздействием
научно-технической революции «зрелых корпораций», которые в отли¬
чие от прежних «предпринимательских корпораций» управлялись уже не
собственниками, а «техноструктурой» — конгломератом исполнительных,
административных, правовых, инженерно-технических и прочих органов
и служб'8. Так собственники-магнаты утратили экономическую власть и
общественно-политический вес, приобретенные с помощью незаконных
методов на рубеже XIX-XX вв.
Концепции Берли и Гэлбрейта были восприняты большой частью
американских обществоведов. Но в их адрес были высказаны и резкие за¬
мечания, по преимуществу из уст леволиберальных и радикальных авто¬
ров. Один из наиболее весомых критических аргументов заключался в
следующем: уменьшение экономического и политического влияния
крупных собственников, если оно имело место, не означало сокращения
властных возможностей верхнего класса и элит, к которым принадлежат
или которые обслуживают и менеджеры, и техноструктура.
В 60—90-х гг. плюралистическая теория наиболее активно обосновыва¬
лась политологами, взявшими на вооружение концепцию о возрастающей
роли в политическом процессе «групп интересов» (добровольные обществен¬
ные формирования, объединяющие лиц со схожими экономическими, соци¬
альными, политическими и иными интересами и целями). Сама эта концеп¬
ция не нова, с ее обоснованием еще в начале века выступил А. Бентлей, а в
1950-х гг. завершенный вид ей придал Д. Трумэн54. Но в последней трети
XX в. эта концепция обрела новую жизнь, чему способствовало резкое увели¬
чение числа и политического влияния оформленных «групп интересов», в
которые, кроме того, входили теперь, наряду с ассоциациями бизнеса, также
мощные национальные объединения потребителей, пенсионеров, экологов,
других групп, явно отличающихся по своим интересам и целям от верхнего
класса. Все они, следуя примеру ассоциаций бизнеса, учредили свои лоб¬
бистские штабы в Вашингтоне и добились реальных результатов в воздейст¬
вии на политическую власть. Многие политологи стали доказывать, что эти
разномастные «группы интересов» по степени воздействия на власть прибли¬
зились к политическим партиям, а то и превзошли их. Анализ деятельности
современных «групп интересов» определенно упрочил позиции привержен¬
цев плюралистической теории американской политической власти.
Наряду с плюралистической теорией политической власти большое
влияние в современном обществоведении США имеет теория элитаризма.
Теория элитаризма в ее классическом варианте (В. Парето, Г. Моска,
Р .Михельс) гласит, что любое общество неизбежно разделяется на классы
Эра демократического элитизма 253
управляющих и управляемых. Различия между разными типами обществ
принципиального значения не имеют. Как доказывал Р. Михельс, «тот. кто
говорит "организация11, должен сказать и "олигархия"». То есть элитарная
власть вытекает из структурно-функциональных закономерностей любого
общества, хоть капиталистического, хоть некапиталистического.
Американские обществоведы, признающие теорию элитаризма, разде¬
ляются на две группы: первая утверждает, что элитаризм совместим с демо¬
кратией и даже полезен для нее, вторая группа доказывает, что правление
элит есть не что иное, как олигархический политический строй, а поэтому
говорить о наличии в Соединенных Штатах демократии не приходится.
Аргументы первой группы в кратком изложении сводятся к следую¬
щему. Если в обществе утверждается режим обновления («циркуляции»)
элит, а в США это как раз происходит, то элита приобретает «открытый»
характер и может служить демократии. Объективное изучение и осмысле¬
ние истории, доказывают представители этой группы, обнаруживают, что
если до XX в. угроза демократии исходила по преимуществу от правящих
олигархий, то в XX в. она чаще стала исходить от масс, обнаруживающих
в кризисные периоды склонность к тоталитаризму Образованные же эли¬
ты в большей степени склонны к восприятию и поддержке демократичес¬
ких ценностей, поэтому передача им политической власти служит боль¬
шей гарантией сохранения либерально-демократических ценностей. Это
не означает, что элиты не могут обращаться к репрессиям, но репрессив¬
ные законы могут использоваться и для сохранения демократических цен¬
ностей (это подтверждается ссылками на репрессивные законы, прини¬
мавшиеся в эпоху войн А. Линкольном, В. Вильсоном, Ф.Д. Рузвельтом)Ы).
Обратимся к аргументации критиков политического элитаризма, пола¬
гающих, что он свидетельствует об отсутствии в США демократии. Крити¬
ческий подход оформился в 1960-х гг. в значительной мере под воздействи¬
ем и в контексте нового левого движения. Идеологическая смычка крити-
ков-обществоведов и нового левого движения проявилась в приверженно¬
сти общим мировоззренческим доктринам, например корпоративного ли¬
берализма. Согласно последней, в США всегда существовало господство
элит, но в XX в., а особенно со времен Нового курса, между просвещенны¬
ми экономическими элитами, представленными богатыми и согласными
на социальные уступки корпорациями, и политическими элитами возник¬
ло стратегическое взаимопонимание в вопросе о необходимости использо¬
вать либеральные методы упрочения американского общественно-полити¬
ческого строя. Эти методы, в частности, включали утверждение либераль¬
ного режима гегемонии правящего класса, означавшего создание таких ус¬
ловий, при которых класс управляемых выбирал и воспринимал ценност¬
ную систему управляющих как свою собственную. Корпоративный либе¬
рализм создавал иллюзию наличия в США общенародной демократии.
254 Глава 5
Большую известность приобрели труды радикальных историков, в кото¬
рых доказывалось, что демократические реформы, одобрявшиеся, согласно
утвердившемуся мнению, по воле народа, на самом деле инициировались
просвещенной бизнес-элитой, преследовавшей собственные классовые це¬
ли. Г. Колко в солидных монографиях, основанных на разнообразных источ¬
никах, приходил к выводу, что государственное регулирование железнодо¬
рожных тарифов в конце XIX в. явилось следствием не усилий фермерских
антимонополистических движений, а было подготовлено и пролоббировано
железнодорожными корпорациями, упорядочившими, таким образом, меж¬
доусобную конкурентную войну. Государственное социально-экономическое
законодательство прогрессистской эры начала XX в. также было подготовле¬
но при поддержке финансово-промышленных верхов, которые с помощью
реформ, приемлемых для них самих, предотвратили нарастание радикальных
инициатив «снизу»'1. Единомышленники и последователи Колко распрост¬
ранили концепцию корпоративного либерализма на мероприятия Нового
курса Ф.Д. Рузвельта, Справедливого курса Г. Трумэна и Великого общества
Л. Джонсона. Таким образом, формулировался тезис, что в США как реакци¬
онные, так и либерально-прогрессивные меры являлись делом рук элит, удов¬
летворяя их интересы, а к народной воле никакого отношения не имели.
Среди радикальных политологов концепцию элитарного антидемо¬
кратического характера политической власти наиболее последовательно
развивал Р. Миллс. В своей известной работе «Властвующая элита» он
придерживался институционального подхода. В отличие от марксистов,
которые, по мнению Миллса, упрощенно ставили политическую власть в
прямую зависимость от капитала, американский политолог сосредото¬
чился на общественных институтах, реально и непосредственно сконцен¬
трировавших в своих руках политическое управление. Он выделил три
института, которые сосредоточили в своих руках выработку и принятие
основных политических решений. Это. во-первых, руководство крупней¬
ших корпораций; во-вторых, верхний эшелон государственно-бюрокра¬
тической власти; в-третьих, высшее военное руководство. Они составили
политический истеблишмент, который и заслуживал названия политиче¬
ской власти. Что касается политических институтов, которые по тради¬
ционным меркам определяли политический процесс в США и воплоща¬
ли политическую власть, среди них Конгресс США, Демократическая и
Республиканская партии, «группы давления», то Миллс отнес их к сред¬
нему властному звену, в котором политические решения только обсужда¬
лись и разрабатывались. Нижнее, фактически безвластное звено полити¬
ческого механизма составили массы американских избирателей62.
Концепция Миллса, в высшей степени влиятельная в левых кругах в
1960-х гг., со временем была признана упрошенной большой частью ради¬
кальных обществоведов. В последней четверти XX в. наибольшей известно¬
Эра демократического элитизма 255
стью и авторитетом в радикальной политологии пользовапся Д. Домхоф‘\
Этот политолог, в отличие от Миллса, разместил правящую элиту не в трех
институтах, а в высшем социальном слое, который был обозначен как «пра¬
вящий класс». Таким образом, подход Домхофа оказался ближе к марксову,
но сам радикальный политолог, признав это, вместе с тем разъяснял, что в
отличие от Маркса, сосредоточившегося в своем классовом анализе на ис¬
торическом потенциале пролетариата и фактически отрицавшего историче¬
ский потенциал буржуазии, он исходил из наличия у «правящего класса» ре¬
альных и больших возможностей организации общественного процесса.
Одновременно, подобно евромарксистам XX в., Домхоф полагал, что в сис¬
теме классового господства «правящего класса» в таких развитых странах,
как США, решающее значение принадлежит не стратегии подавления и
прямого подчинения, а стратегии гегемонии и доминирования.
Правящий класс, согласно Домхофу, доминирует в американском об¬
ществе с помощью четырех стратегических процессов: 1) умело лоббиру¬
ет свои экономические интересы в системе государственной власти; 2) ис¬
пользует разнообразные институты, способы и механизмы для выработки
и принятия приемлемых политических решений; 3) активно участвует в
отборе приемлемых кандидатов на политические и государственные
должности; 4) наконец, активно воздействует на системы образования,
культуры, средства массовой информации с целью утверждения и поддер¬
жания в обществе ценностей и стереотипов, увековечивающих его клас¬
совую гегемонию.
Все эти четыре процесса достаточно подробно разобраны в трудах
Домхофа, создающих впечатляющую картину разветвленной, глубоко
эшелонированной и утонченной системы господства американского
«правящего класса». Вместе с тем самый многочисленный и многоликий
участник американского политического процесса — избиратели, весь
нижний, да и фактически весь средний класс — в трудах Домхофа, как,
впрочем, и в работах Миллса, остается как бы «за кадром», он лишен ка¬
кой-либо активной и творческой роли в системе политической власти,
оставаясь не более чем объектом манипуляций со стороны элит. Фактиче¬
ски в глазах радикальной политологии они в качестве субъекта системы
политической власти вообще не заслуживают внимания.
* * *
Представляется, что ни одной из вышеизложенных концепций пре¬
небречь невозможно, каждая из них отражает ту или иную реальную сто¬
рону организации и функционирования политической власти в США.
Вместе с тем, на мой взгляд, ни одну из них нельзя признать удовлетвори¬
тельной с точки зрения обобщения природы и характера американской
256 Глава 5
политическом власти. Подобный синтез должен принимать во внимание
реальную роль всех участников политического процесса и всех политиче¬
ских институтов, измеряя их меняющееся соотношение и взаимодейст¬
вие на разных общественно-исторических этапах.
Последнее обстоятельство, которым пренебрегают многие политоло¬
ги, особенно важно, ибо очевидно, например, что роль в политической
системе народа и элит была неодинаковой в конце XVIII и в конце XX вв.,
и даже в различные периоды двадцатого столетия. Неодинаковым в раз¬
ные эпохи было влияние на власть политических партий. В разные эпохи
менялось соотношение и взаимоотношения трех ветвей государственной
власти, как и соотношение сил между ними, государством в целом и
гражданским обществом, различными социальными классами и группа¬
ми. Сложную эволюцию претерпел политический режим США, который
большинством обществоведов применительно ко всем периодам амери¬
канской истории определяется просто как демократический. На мой
взгляд, система политической власти США не может иметь одинаковых
характеристик на разных исторических этапах, что, впрочем, не означает
отсутствия преемственности в ее развитии.
Политическая власть в США с момента их возникновения формиро¬
валась в недрах гражданского общества и делегировалась государству.
Очевидно, что характер и природа политической власти не могли не на¬
ходиться в зависимости от характера этого общества. Американское же
общество возникло как буржуазное и на протяжении всей своей истории
таковым оставалось. Используя определение «буржуазное», я не вклады¬
ваю в него автоматически ни позитивного, ни негативного оценочного
смысла (автоматическое наделение его негативным смыслом было, как
известно, характерно для отечественного обществоведения в советский
период). Данное определение означает констатацию того, что со времени
образования США и по сегодняшний день определяющими ценностями
и основами их общественного устройства были частная собственность, ее
неприкосновенность и неотчуждаемость, суверенитет личности и граж¬
данского общества, рынок как детерминанта хозяйственно-экономичес¬
ких связей, договорная форма образования политической власти, право¬
вое государство, разделение властей. Все эти ценности получили класси¬
ческое обоснование в буржуазной идеологии XVII—XVIII вв., поэтому и
воплотивший их общественный строй правомерно называть буржуазным.
И поскольку в США эти ценности являлись основополагающими, сохра¬
няемыми и поддерживаемыми с добровольного согласия общества на
всех исторических этапах, постольку американский общественный строй
на всех его этапах может быть охарактеризован как буржуазный. Полити¬
ческую власть, поддерживающую этот строй (а другого в США никогда не
было), также можно определить как буржуазную. Эта базовая характери-
Эра демократического элитизма 25/
етика не исчерпывает, однако, сущности и содержания ни общественно¬
го строя, ни политической власти США. Они заслуживают дополнитель¬
ных уточняющих определений, которые будут даны ниже.
Из данных умозаключений отнюдь не следует, что общественный
строй и политическая власть США, будучи буржуазными, «по определе¬
нию» являются «антинародными». Подобное утверждение было бы пра¬
вомерно, если бы политическая власть в США существовала вопреки во¬
ле народа. Изучение отношения большинства американской нации к об¬
щественному строю и политической власти США показывает, что это
большинство неизменно разделяло буржуазные ценности, поддерживало
воплотившую их общественно-политическую систему. Вряд ли будет пре¬
увеличением утверждать, что классовые по своему происхождению и ха¬
рактеру буржуазные ценности разделялись не только теми, кто может
быть поименован буржуазией, но и большинством американского наро¬
да. Об этом свидетельствует, например, анализ политического сознания и
политической культуры американской нации.
Характер политического сознания и культуры американской нации
принадлежит к одному из традиционно дискуссионных вопросов. Боль¬
шинство обществоведов США развивают концепцию о гомогенности
американского политического сознания и культуры, которые включают
такие основополагающие ценности, как индивидуализм, демократия, ра¬
венство возможностей, конституционализм. Классическое обоснование
этой концепции было дано Л. Харцем в 1950-х гг.: согласно ему, Америка
родилась и сформировалась как либеральная цивилизация, и либераль¬
ное кредо впоследствии оставалось цементирующей и объединяющей ве¬
рой нации. Различия между политическими течениями в истолковании
либерализма принципиального значения не имели, а зачастую они явля¬
лись следствием теоретических ошибок и заблуждений64. После Харца ве¬
сомый вклад в развитие концепции гомогенной политической культуры
США внесли Д. Бурстин, Д. Белл, С. Липсет, С. Хантингтон. В конце
XX в. она не только не утратила, но даже упрочила свою господствующую
позицию в американском обществоведении и политической мысли6".
Меньшинство американских обществоведов придерживалось кон¬
цепции о гетерогенности, а чаще всего о дуализме американского поли¬
тического сознания и политической культуры. Классическим воплоще¬
нием этой концепции стали труды известного прогрессистского истори¬
ка первой трети XX в. В.Л. Паррингтона. Согласно Паррингтону, в США
с самого начала оформились две магистральные идеологии, которые не
просто соперничали, но были классово разнородными и антагонистичес¬
кими. Первая идеология, получившая законченное выражение в воззре¬
ниях А. Гамильтона, Д. Адамса и Д. Мэдисона, возвеличивала частную
собственность, экономическую свободу, социальные различия и оправ-
9 Зак. № 2914 Согрин
258 Глава 5
дывала неравенство состояний и политический элитаризм. Вторая идео¬
логия, законченный вид которой придали Т. Джефферсон, Э. Джексон и
А. Линкольн, защищала права человека, социально-экономический эга¬
литаризм, политическую демократию. Конфликт двух политических иде¬
ологий и культур, материализовавшийся в политических схватках за
власть, составил стержень американской истории'".
Концепция Паррингтона получила развитие в трудах леволибераль¬
ных и радикальных авторов. К концу XX в. число их серьезно уменьши¬
лось, но и сегодня они публикуют заметные труды. К таковым можно от¬
нести книгу Р. Эллиса «Американские политические культуры». В ней
прослеживается развитие двух главных политических культур США —
«рыночного» и «кооперативного» индивидуализма. В отличие от «рыноч¬
ного» индивидуапизма, исповедующего полный суверенитет и самодоста¬
точность каждой личности со всеми вытекающими отсюда «социал-дар¬
винистскими» последствиями, «кооперативный» индивидуализм отстаи¬
вает гражданские добродетели и сотрудничество, ответственность каждо¬
го за общественное благо, взаимопомощь, осуждает крайности экономи¬
ческого и социального неравенства, демонстрирует приверженность по¬
литической демократии. Прослеживая влияние «кооперативного» инди¬
видуализма на всех этапах американской истории, Эллис доказывает, что
оно сохранилось и в конце XX в. В частности, по его мнению, «коопера¬
тивный» индивидуализм составил кредо феминистского движения. В
подтверждение влияния «кооперативного» индивидуализма Эллис при¬
водил цифры, свидетельствующие, что большинство Демократической
партии, актив профсоюзов, черных американцев, неортодоксальных про¬
тестантов и руководителей средств массовой информации выступали за
сокращение экономического разрыва между богатыми и бедными"7.
Представляется, что каждая из вышеизложенных интерпретаций вы¬
деляет и абсолютизирует одну из реалий американской политической
культуры. Исторический анализ ведущих политических идеологий и по¬
литических субкультур США позволяет обнаружить, что они имели еди¬
ную «материнскую» первооснову: сначала это был протестантизм, а затем
либерализм. Основополагающие доктрины либерализма были усвоены
разными американскими идейными традициями, но вот истолкование
этих доктрин оказалось различным. Причем различия, вопреки концеп¬
ции Харца, были нередко существенными, но, уже вопреки утверждени¬
ям Паррингтона, не антагонистическими. Эти различия отразили рас¬
хождения социально-экономических интересов и позиций различных
слоев населения. То же обстоятельство, что соперничающие идеологиче¬
ские и политические течения вдохновлялись принципами либерализма,
объясняется и некоторыми особенностями последнего, среди них теоре¬
тической противоречивостью.
Эра демократического элитизма 259
В противоречии находились два основополагающих принципа либе¬
рализма -- свобода и равенство. Принцип свободы требовал, чтобы инди¬
видуум в своих устремлениях, в том числе в стремлении к обогащению,
был освобожден от государственных пут. Поскольку же индивидуумы раз¬
личались в способностях, постольку в условиях свободы между ними воз¬
никало неравенство. Американские отцы-основатели, например Гамиль¬
тон и Д. Адамс, отражавшие интересы элит, с помощью принципа свобо¬
ды оправдывали любое экономическое неравенство. Их интерпретация
дала начало элитарному направлению либерализма, которое со временем
стало обозначаться в США как консерватизм.
Другой принцип — равенства — в либеральной идеологии трактовался
как равенство возможностей (это было отличием от социалистической
идеологии, отстаивавшей имущественное равенство). И хотя принцип
равенства возможностей не отрицал ни частной собственности, ни эко¬
номической свободы, ни других заповедей либерализма, его уравнитель¬
ский потенциал определенно вступал в противоречие с этими заповедя¬
ми. Например, с точки зрения принципа равенства возможностей, нера¬
венство наследств создавало неравные шансы для наследников, и бедные
наследники, даже обладая выдающимися способностями, не имели шан¬
сов на равных конкурировать с богатыми наследниками. Поэтому прин¬
цип равенства возможностей мог порождать и порождал идею прогрес¬
сивного налогообложения наследств, что вступало в противоречие с
принципами экономической свободы и неприкосновенности частной
собственности. В наше время либеральные сторонники равенства воз¬
можностей стали требовать равных возможностей доступа к образова¬
нию, медицинскому обслуживанию, другим социальным сферам для всех
индивидуумов, независимо от их имущественного положения, ибо в про¬
тивном случае поддерживать «равенство шансов» невозможно. А из этого
требования вытекали идеи бесплатного образования и бесплатной меди¬
цины, что противоречит принципам рыночного общества.
Культивирование идеи равенства возможностей способствовало фор¬
мированию эгалитарно-демократического течения в американском либе¬
рализме. В XIX в. либерал-демократы при наличии у США огромного зе¬
мельного фонда утверждали идею равенства возможностей, главным об¬
разом требуя выделять бесплатно земельные участки неимущим и мало¬
имущим, которые превращались бы тем самым в независимых собствен¬
ников. Эта идея была центральной для Джефферсона, Джексона и Лин¬
кольна. В XX в. демократический либерализм, который стал многими на¬
зываться социальным либерализмом (он же и современный американ¬
ский либерализм в целом), включил в себя требования о подоходных на¬
логах, прогрессивном налогообложении наследств, о введении стипен¬
дий для способных малоимущих студентов, социальных выплат нижним
9*
260 Глава 5
слоям и многие другие. Он объединил вокруг себя значительное число
американцев из среднего и нижнею классов.
Как видно, различия между элитарным и эгалитарно-демократичес¬
ким течениями либерализма, выступающих со времен Нового курса под
именами консерватизма и либерализма, существенны. Они объединяют
вокруг себя разные слои американского населения, обладающие отлича¬
ющимися политическим сознанием и политической культурой. Но раз¬
личия эти не антагонистические, они не подрывают основ буржуазного
миропорядка и не угрожают ему. Как признает Р. Эллис, последовательно
отстаивающий идею о наличии в США двух основных и конфликтных
политических культур, их представители не отрицают самого института
частной собственности, а спорят о ее справедливом распределении68. Они
не отрицают и других первооснов американского общественного строя и
политической власти: свободная конкуренция в экономике, политике и
иных сферах, суверенитет гражданского общества и индивидуума, кон¬
ституционализм, правовое государство, разделение властей. То есть в
США противостоят не буржуазная и антибуржуазная, а буржуазно-эли¬
тарная и буржуазно-эгалитарная (консервативная и либеральная) поли¬
тические культуры. Подавляющее большинство американцев принадле¬
жат к этим двум политическим культурам.
То, что большинство американцев, независимо от их классовой при¬
надлежности, разделяют буржуазные ценности, добровольно поддержи¬
вают буржуазный общественный строй и политическую власть, является
весомым аргументом против определения американского государства и в
целом политической системы как «антинародных». Но это, на мой взгляд,
не дает основания и дня того, чтобы считать американскую политическую
власть общенародной. Поименование ее «общенародной» было бы спра¬
ведливо, если бы все классы и социальные группы США имели реальную
возможность на равных распоряжаться политической властью и извле¬
кать из нее равную выгоду. Этого, однако, не происходит.
Свободное существование и конкуренция различных социальных
интересов, групп и классов, характерные для гражданского общества,
создают возможность для возвышения, обеспечения большего социаль¬
ного и политического влияния для экономически сильных и богатых
общественных слоев. Это умозаключение подтверждается конкретной
политической практикой Соединенных Штатов на всех их историчес¬
ких этапах. Верхние экономические слои, обладая наибольшими богат¬
ствами и лоббистскими возможностями, всегда имели возможность
оказывать наиболее мощное воздействие на политическую власть и из¬
влекать из нее наибольшую выгоду. Они имели и большие возможности
вхождения в политическую власть. Последнее утверждение, правда,
нуждается в пояснении, ибо оно не означает, скажем, непосредственно¬
Эра демократического элитизма 261
го занятия лидерами бизнеса и финансов большинства политических и
государственных постов.
Американские политологи Т. Дай и Л. Зиглер, изучая распределение
высшего класса в системе экономической и политической власти в но¬
вейший период истории, пришли к выводу, что монополистическая бур¬
жуазия поставляет большинство на высокие посты только в руководстве
корпоративной экономикой (89,1%). Представители монополистическо¬
го сектора общества вместе с тем составляют только 37% в руководстве
ветвями и органами государства и 16,6% в правительственных кругах (но,
конечно, и эти проценты свидетельствуют о непропорционально высо¬
ком представительстве монополистического слоя в системе политичес¬
кой власти. — Лет.). Высокопоставленные деятели правительства состоят
в основном из профессиональных юристов (56,1%), выходцев из бюро¬
кратии (16,7%) и системы образования (10,6%). Это свидетельствует, что
бюрократическая сфера и занятие правом представляют самостоятельные
каналы занятия важных государственных постов, а выходцы из монопо¬
листического слоя не составляют большинства в системе политической
власти, оказываясь в ней даже в меньшинстве69.
Вышесказанное не означает, что бизнес-элита лишена возможности
эффективно отстаивать свои интересы в системе политической власти,
ибо бюрократия и юристы зачастую с нею тесно связаны и защищают ее
позиции. Отсутствие у бизнес-элиты большинства в системе политичес¬
кой власти не отрицает элитарного характера последней и потому, что бю¬
рократы и юристы также принадлежат к элитным слоям общества, пусть
и более низкого уровня, чем бизнес-элита. Те же Дай и Зиглер убедитель¬
но показывают, что именно выходцы из разных элитных групп в совокуп¬
ности безраздельно господствуют во всех государственных ветвях и орга¬
нах. Это, кажется, не оспаривается никем и из представителей апологети¬
ческих школ американской политологии (а некоторые из них даже видят
в правлении элит благо для демократии).
Доминирование элит в системе американской политической власти
не перерастало в олигархический режим. Это объясняется рядом причин.
Одна из наиболее важных заключается в том, что американский верхний
класс всегда, в том числе в новейшее время, разделялся на соперничаю¬
щие слои и группы, которые, конкурируя между собой, стремились зару¬
читься широкой народной поддержкой, заключая с нижними классами
компромиссы и альянсы. Другая важнейшая причина состоит в том, что с
момента образования США их политический строй и режим основыва¬
лись на признании со стороны элит в целом необходимости общественно¬
го договора с народом как единственно прочной основы американской об¬
щественной системы. Это было и остается основой и гарантией сохране¬
ния демократического политического режима в США. Демократические
262 Глава 5
начала развивались на разных этапах неравномерно, они то сокращались,
то увеличивались, но в целом за два столетия существования независи¬
мых США, а тем более за четыреста лет американской истории произош¬
ло расширение и упрочение демократических норм.
Институциональные основы демократии были закреплены еше в
конституции конца XVIII в. Среди политических демократических ново¬
введений в XIX в. важнейшими стали избрание президентских выборщи¬
ков самим электоратом, выдвижение кандидатов в президенты не кокуса-
ми, а национальными партийными конвентами, отмена имущественных
цензов для избирателей, введение австралийской системы тайного голо¬
сования. В XX в. укоренились первичные выборы, было введено прямое
избрание сенаторов, избирательное право распространено на женщин и
гарантировано чернокожим. За два столетия в США было создано столь¬
ко новых демократических институтов и норм, что современный амери¬
канский политический режим мог бы показаться большинству отцов-ос-
нователей Соединенных Штатов охлократией. Эти институты и нормы
стали важнейшим условием обеспечения и автоматического воспроиз¬
водства демократии, прочно защищая ее от возможных олигархических,
авторитарных и диктаторских поползновений. Конечно, институты и
нормы не всемогущи, для упрочения демократии важнейшее значение
имели политическая культура и воля большинства нации, но и значение
институционального фактора преуменьшать нельзя.
Институциональная характеристика политической власти США
должна быть дополнена функциональной, предполагающей в первую
очередь рассмотрение политического режима в Соединенных Штатах.
Политической науке известны три классических типа политических ре¬
жимов — демократический, авторитарный и тоталитарный. Совершенно
очевидно, что в США никогда не существовало ни авторитарного, ни то¬
талитарного политического режима. В стране даже ни разу не предприни¬
малась попытка установления подобных режимов, на протяжении всей
истории Соединенных Штатов в них существовал только демократичес¬
кий политический режим. Но ограничиться подобным одномерным оп¬
ределением американского политического режима на всех исторических
этапах было бы явно недостаточно — это означало бы «выпрямление» и
«обтесывание» американской политической истории.
На самом деле, исторический опыт США свидетельствует о наличии
разных вариантов демократического режима. В период от образования
США до джексоновской эпохи утвердился элитарно-демократический
режим. При наличии демократических институтов решающими были по¬
литическая воля, выбор и мнения элиты. Кроме того, сам электорат оста¬
вался очень узким, представляя только верхний и часть среднего класса.
В период от джексоновской демократии до Гражданской войны ведущая
Эра демократ ического элитизма 263
позиция элит сохранялась, но удельный вес в системе политической вла¬
сти электората и демократических механизмов возрос. Резко расширился
сам электорат, ставший реальным «покупателем» на политическом рын¬
ке. В период от Гражданской войны до Нового курса 1930-х гг вновь уси¬
лилась ведущая роль элит. При этом по сравнению с периодом образова¬
ния США состав элит поменялся: на ведущей позиции оказались промы¬
шленники и финансисты, утвердившие экономическое господство после
Гражданской войны. В начале XX в. этот политический режим был поко¬
леблен, но после Первой мировой войны все вернулось на круги своя. С
началом Нового курса утверждается новый политический режим, которо¬
му в данной работе дается название режима демократического элитизма.
Этот режим по названию мало отличается от элитарно-демократиче¬
ского режима. Но на самом деле перестановке местами слов «демокра¬
тия» и «элита» я придаю принципиальное значение. Вынесение на первое
место слова «демократия» подчеркивает возрастание контроля демокра¬
тических институтов, механизмов, процедур, массовых социальных слоев
над представителями политической власти. Удельный вес элиты в систе¬
ме политической власти при этом не был поколеблен, она сохранила и
больше возможностей извлечения выгоды от власти, но подконтроль¬
ность элиты и власти обществу, безусловно, возросла.
* * *
Важными критериями демократизма политической власти традици¬
онно считаются политическая активность масс и степень их реапьного
воздействия на политическую систему. Массовая политическая актив¬
ность, которая обозначается в политологии понятием политическое учас¬
тие, проявляется в разных формах. Среди них наиболее распространен¬
ными в демократических странах являются выборы, митинги, собрания,
шествия, политические движения. В разные периоды американской ис¬
тории возрастало значение то одних, то других среди этих форм. Нетруд¬
но, например, обнаружить такую закономерность: в эпоху обострения
экономического положения и социальных конфликтов возрастало значе¬
ние массовых политических движений, шествий и митингов, а в стабиль¬
ные периоды доминирующей политической формой являются выборы. В
новейший период американской истории массовые политические движе¬
ния достигали пика и играли важную роль в политическом процессе в
1930-х и 1960-х гг, а в остальные десятилетия, в том числе в последние
тридцать лет XX в., безраздельное господство среди различных форм по¬
литического участия принадлежало выборам.
Понятно поэтому, почему американская политология при изучении
роли в политическом процессе и места в системе политической власти
264 Г лава 5
народных масс первостепенное внимание уделяет именно выборам. Рас¬
пространилось мнение, идущее от Л. Милбрэта, что значимы шесть пока¬
зателей вовлеченности граждан в эту политическую форму. Это выдвиже¬
ние своей кандидатуры на выборный пост, проявление активности в
предвыборной борьбе, внесение денежных средств в поддержку того или
иного кандидата, принадлежность к партии или к иной организации, ко¬
торая поддерживает того или иного кандидата, агитация или иные меры
убеждения друзей и окружения при обсуждении кандидатов, наконец, са¬
мо участие в выборах.
Первые пять показателей имеют в американской политической прак¬
тике минимальное значение. Менее 1% взрослых американцев когда-ли¬
бо выдвигали свои кандидатуры на выборные должности. Только 5% ког¬
да-либо проявляли активность в партийной и избирательной кампании.
Лишь около 10% делало финансовые взносы. Около одной трети амери¬
канцев участвовало в организациях, которые могут быть названы группа¬
ми политических интересов, и лишь несколько большая часть убеждала
своих близких проголосовать определенным образом. И только непо¬
средственно в самом голосовании в новейшее время принимало участие в
среднем больше 50% взрослых американцев70.
Таким образом, на американском политическом рынке подавляющее
большинство населения выступает лишь в роли «покупателей» тех или
иных партийно-политических программ, делая выбор из идей и кандида¬
тур, поставляемых элитой. Но вряд ли справедливо выпячивать эту «неде¬
мократическую» сторону американского политического процесса, ибо
ограничение политической роли народа по преимуществу выбором из
программ и кандидатур политических элит характерно для всех современ¬
ных либерально-демократических систем (в авторитарных и тоталитар¬
ных системах граждане лишены и этой возможности). В то же время нель¬
зя не заметить, что возможности реализовывать гражданами право выбо¬
ра в США в новейшее время были серьезно расширены.
Из десяти поправок к федеральной Конституции США, принятых в
новейшее время, три касаются расширения избирательных прав граждан:
19-я поправка (ратифицирована в 1920 г.) распространила избирательное
право на женщин; 24-я поправка (ратифицирована в 1964 г.) запретила
увязывать предоставление избирательного права с уплатой какого-либо
налога; 26-я поправка (ратифицирована в 1971 г.) снизила возрастной
ценз до 18 лет. В 1960-х гг. черным избирателям из южных штатов были
возвращены избирательные права, отнятые у них в конце XIX - начале
XX в. В дальнейшем в некоторых южных штатах были предприняты опре¬
деленные меры, обеспечивающие возможность расширения представи¬
тельства чернокожих граждан в органах власти (в противном случае такое
представительство обречено было оставаться крайне узким с учетом яв¬
Эра демократического элитизма 265
ного численною превосходства белых избирателен). Примером такой ме¬
ры явилось изменение в 1992 г. избирательных округов в штате Южная
Каролина, в результате чего черным избирателям было обеспечено боль¬
шинство в двух новых округах, от которых незамедлительно были избра¬
ны два чернокожих депутата в палату представителей Конгресса США71.
В новейшее время произошло резкое возвышение такого специфиче¬
ского американского демократического механизма, как первичные выбо¬
ры. Первичные выборы (праймериз), предоставляющие рядовым избира¬
телям возможность самим выдвигать кандидатов от каждой политичес¬
кой партии, стали вводиться в начале XX в. с целью ограничения влияния
партийных боссов. Количество первичных выборов возрастало до первой
мировой войны, но затем пошло на убыль. Ситуация стала резко изме¬
няться с 1968 г., когда национальный съезд Демократической партии ре¬
шительно потребовал увеличить число первичных выборов и покончить,
таким образом, с влиянием боссов. Примеру демократов последовала и
Республиканская партия. За тридцать лет, после 1968 г., количество шта¬
тов, практикующих отбор кандидатов в президенты посредством прайме¬
риз, увеличилось в случае с Демократической партией с 17 до 37, а в слу¬
чае с Республиканской партией с 16 до 4172.
Расширение избирательных прав и возможностей рядовых американ¬
цев сопровождалось, однако, и тенденцией иного сорта — снижением их
гражданской активности. В праймериз, дающих народу возможность са¬
мому отобрать наиболее достойных кандидатов от каждой партии, участ¬
вовало не более 30% избирателей. Несколько лучше выглядела актив¬
ность избирателей в ходе самих выборов. В год президентских выборов в
новейшее время на избирательные участки приходило от 50 до 60% аме¬
риканцев, имеющих право голоса. В промежуточных конгрессовских вы¬
борах участвовало в среднем от 30 до 40% избирателей (эти показатели в
1,5 раза ниже показателей, характерных для XIX в.). Динамика участия
американцев в национальных выборах в новейшее время выражается в
следующих цифрах.
Таблица 1
Участие граждан США в национальных выборах
с 1932 по 1994 г. (в процентах к имеющим право голоса)7'
Год
Президентские выборы
Выборы в Конгресс
1932
52,5
49,7
1934
-
41,4
1936
56,9
53,5
1938
—
44,0
1940
58,9
55,4
1942
-
32,5
1944
56,0
52,7
266 Г лава 5
Продолжение
Год
Президентские выборы
Выборы в Конгресс
1946
—
37.1
1948
51,1
48,1
1950
—
41,1
1952
61,6
57
1954
—
41,7
1956
59,3
55,9
1958
—
43,0
I960
62,8
58,5
1962
—
45,4
1964
61,9
57,8
1966
—
45,4
1968
60,9
55,1
1970
—
43,5
1972
55,2
50,7 '
1974
—
35,9
1976
53,5
48,9
1978
—
34,9
1980
52,8
47,6
1982
—
38,0
1984
53,3
47,8
1986
—
33,5
1988
50,3
44,9
1990
—
33,1
1992
55,1
50.8
1994
-
36,0
В новейшее время стабильно сохранялись серьезные различия в по¬
литической активности различных социальных групп. Так, средний пока¬
затель участия основных социальных групп в избирательных кампаниях в
двадцатилетний период 1962—1982 гг. выглядел следующим образом:
мужчины — 48,7%; женщины - 48,4%; белые - 49,9%; негры - 43%; испа¬
ноязычные — 25,3%; граждане 18—20 лет — 19,8%; граждане 21—24 лет -
28,4%; граждане 25—34 лет — 40,4%; граждане 35-44 лет - 52,2%; гражда¬
не 45—64 лет — 62,2%; граждане старше 65 лет — 59,9%; управленческий
персонал — 59,5%; клерки — 52,2%; квалифицированные рабочие —
43,7%; неквалифицированные рабочие - 35,5%; рабочие, занятые в сфе¬
ре обслуживания, — 41,1%; сельскохозяйственные рабочие - 51,3%; без¬
работные — 34,1%74. Соотношение политического участия этих социаль¬
ных групп в период после 1982 г. не претерпело серьезных изменений за
единственным исключением: процент голосующих женщин несколько
превысил процент голосующих мужчин75.
Можно сделать вывод о доминирующей роли на выборах трех соци¬
альных групп: во-первых, белой расы, во-вторых, старших возрастных
Эра демократического элитизма 26/
групп, в-третьих, благополучных американцев. Американский политолог
Т. Эдзол, подсчитавший политический вес на выборах бедных и зажиточ¬
ных граждан, пришел к выводу, что гораздо большая избирательная ак¬
тивность благополучных граждан обеспечивает их подавляющее, намно¬
го превышающее пропорцию в электорате превосходство и определяет
исход избирательных кампаний70. Особенно велик разрыв в политичес¬
ком волеизъявлении между самыми богатыми и самыми бедными: из са¬
мой богатой квинты американцев в выборах участвуют 75%, а из самой
бедной - вдвое меньше77.
Многие политологи обращали внимание на то, что процент голосую¬
щих американцев серьезно уступает соответствующему показателю в дру¬
гих западных странах (например, в Германии, Великобритании, Италии,
Франции, как и в большинстве более мелких государств, он выше в 1,5 и
более раз)7*. Выдвигались различные объяснения этого явления. Среди
леворадикальных авторов стала популярной идея о большей отчужденно¬
сти американцев от своей политической системы. Однако в связи с этой
идеей существует очень весомый контраргумент: опросы общественного
мнения свидетельствуют, что процент американцев, дающих положи¬
тельные оценки своим политическим институтам и системе (до 85%), в 2
и более раза превышает соответствующие показатели для Великобрита¬
нии, ФРГ и Италии.
Большинство объяснений меньшей избирательной активности аме¬
риканцев носит технический характер. Одно из них указывает, что в ряде
западных демократий - Бельгии, Австралии, Италии, Испании, Греции -
серьезное повышение процента голосующих достигнуто с помощью вве¬
дения штрафа за уклонение от исполнения гражданского долга. Другое
очень весомое объяснение увязывает более низкий процент голосующих
американцев с наличием в США более сложной процедуры регистрации
избирателей. При этом отмечается, что в тех немногих американских
штатах, где процедура регистрации была упрощена на западноевропей¬
ский манер (прежде всего время регистрации совмещено со временем го¬
лосования), процент голосующих стал существенно выше.
Среди политических объяснений более низкого процента голосую¬
щих американцев весомым представляется то, что в США различие меж¬
ду главными партиями-соперницами меньше, чем в других западных
странах, а это снижает побудительный мотив для обновления политичес¬
кого «товара». К этому объяснению представляется возможным добавить
еще одно: длительное экономическое и политическое лидерство США и
среди стран Запада, и в мире в целом действует усыпляюще на избира¬
тельную активность многих американских граждан, не видящих основа¬
ний для того, чтобы лишний раз «вооружаться» бюллетенем и менять бла¬
гоприятное статус-кво.
268 Глава 5
В какой мере отказ почти половины американских граждан от учас¬
тия в выборах искажает политическую волю нации? Американский поли¬
толог R Тейксейра, обстоятельно исследовавший политические предпо¬
чтения граждан, уклонявшихся от президентских выборов, и сравнивший
их с политическими предпочтениями тех, кто участвовал в выборах, при¬
шел к следующим весьма убедительным выводам. За рассмотренный пе¬
риод 1964—1988 гг. среди уклонявшихся от выборов более высоким в срав¬
нении с тем, кто участвовал в выборах, был процент сторонников Демо¬
кратической партии, но их участие в выборах не изменило бы итога голо¬
сований. В случае 100-процентного участия американцев в выборах, даже
притом, что число голосов, отданных за демократов, увеличилось бы, все
равно республиканцы Р. Никсон, Р. Рейган и Д. Буш были бы избраны
президентами США79.
Одним из важных вопросов при характеристике политического воле¬
изъявления избирателей является степень их просвещенности, уровень
сознательного, рационально выверенного политического выбора и пред¬
почтения. Ведь если избиратель голосует по наитию, не утруждая себя
анализом политических программ и предшествующей политической
практики кандидатов или будучи не в состоянии осуществить такой ана¬
лиз, тогда им легко манипулировать, навязывать ему чужое мнение и во¬
лю. Чем больше в стране невежественных избирателей, тем меньшей ока¬
зывается степень подлинного демократизма выборов и истинного воле¬
изъявления народа.
Многие американские политологи, причем не только радикального,
но и либерального направления, весьма скептически оценизают уровень
политической просвещенности своих сограждан. Так. Г. Алмонд и
С. Верба в знаменитом труде «Гражданская культура. Политические уста¬
новки и демократия в пяти государствах», выделив три основных типа
массовой политической культуры — традиционно-патриархальный, под¬
даннический и активистский (последний тип характерен как раз для де¬
мократий), пришли к выводу, что активистской, то есть демократической
политической культуры в чистом виде не существует ни в одной стране, в
том числе и в США. В США больше, нежели в недемократических стра¬
нах, активных, информированных, действующих на основе рациональ¬
ного принятия решений граждан, политическая культура которых и мо¬
жет быть названа активистской. Но они и в США составляют меньшин¬
ство нации, а политическая культура большинства является «смешан¬
ной», включая в себя начала трех разнородных политических культур. Об
активном и рационально выверенном участии в системе политической
власти и политическом процессе большинства нации говорить нельзя"0.
Вывод об отсутствии рационально выверенного активистского политиче¬
ского поведения у большей части американцев характерен и для Р. Даля4.
Эра демократического элитизма 269
Политологи Мичиганскою университета разработали специальную
шкалу для выявления уровня политического сознания и просвещенности
американских избирателей. Они разделили избирателей на четыре груп¬
пы: «идеологов», обладающих теоретическим политическим уровнем и
принимающих рационально выверенные решения; «полуидеологов», ко¬
торые также знакомы с теоретическими политическими принципами, но
не вполне осознают их значение; «группы интересов», которые нс распо¬
лагают никакими теоретическими знаниями и голосуют за того или ино¬
го кандидата в зависимости от того, как он учитывает их непосредствен¬
ные нужды; группы «добра и зла», которые отдают предпочтение канди¬
датам, руководствуясь моральными соображениями. В 1956 г., когда про¬
водилось первое исследование, в «идеологи» были зачислены 3%, а в
«почти идеологи» 10% избирателей. В 1972 г. число «идеологов» возросло
до 7%, а «почти идеологов» — до 20%. В последующий период эти цифры
практически не менялись*2. Таким образом, в лучшем случае одна треть
американских избирателей обладает образцовой политической культурой
и действует так, как подобает действовать в подлинных демократиях.
Часть американских политологов не согласна с подобными скептиче¬
скими оценками. Известный политолог В. Кей на основе собственных
критериев доказывал, что «избиратели не дураки» и действуют на основе
рациональных, хотя и не теоретически выверенных оценок политической
практики и программ кандидатов. М. Фиорентина выявил, что выбор
большинства избирателей мотивирован «ретроспективной оценкой» дея¬
тельности партий и кандидатов*3.
Представляется, что совокупность имеющихся данных дает основа¬
ние для заключения, что большинство американских граждан осуществ¬
ляет политический выбор на основе обыденных представлений о полити¬
ке и здравого смысла. Уровень их политической просвещенности остает¬
ся невысоким, но имеет тенденцию повышаться, особенно в связи с рос¬
том числа лиц, имеющих высшее образование. Невысокий уровень поли¬
тических знаний большинства американцев не означает, что ими легко
манипулировать и что их выбор иррационален. Опросы общественного
мнения последних десятилетий свидетельствуют, что у большинства аме¬
риканцев есть собственное мнение по животрепещущим экономическим
и социально-политическим проблемам и что, следовательно, они в состо¬
янии сделать рациональный выбор между политическими программами,
кандидатами и партиями.
Опросы общественного мнения позволяют разделить большинство
американских избирателей на либералов и консерваторов: первые состав¬
ляют опору Демократической партии, а вторые — Республиканской.
Между «либералами» и «консерваторами» нет антагонистических проти¬
воречий: и те и другие не подвергают сомнению принципы частной соб-
270 Глава 5
ci вен нос! и. рыночной экономики, политическою плюрализма, респуб¬
ликанизма и федерализма. Они расходятся в вопросах о государственном
регулировании экономики, о социальных расходах, о расово-этнической
и иммиграционной политике, о моральных и культурных ценностях.
Причем если в 1930—1960-х гг. в центре разногласий между «либералами»
и «консерваторами» были экономические и социальные проблемы, то в
1970—1990-х гг. таковыми оказались социокультурные вопросы.
О рациональном характере действий американских избирателей сви¬
детельствует то, что обновление идеологий партий влечет политическую
переориентацию многих избирателей, разрыв ими прежних партийных
привязанностей и восприятие новых. В новейший период американской
истории произошли две крупные партийно-политические мутации изби¬
рателей.
Первая и наиболее крупная среди них пришлась на 1930-е гг. и была
вызвана политико-идеологической модернизацией Демократической
партии. Восприятие Демократической партией, начиная с 1932 г., про¬
граммы экономического регулирования и социальных реформ склонило
на ее сторону рабочий класс, в первую очередь профсоюзы, расово-этни¬
ческие меньшинства и значительную часть городских и сельских средних
слоев. Это была коалиция избирателей, объединившихся под знаменем
социального либерализма, соединившего традиционно-индивидуалисти¬
ческие и реформаторско-коллективистские ценности. Социально-либе¬
ральная коалиция сохраняла свой состав и контуры до 1960-х гг., когда
началась новая мутация избирателей, сопровождавшаяся переходом
большого числа «либералов» в «консерваторы».
Партийно-политическая переориентация большого числа американ¬
ских избирателей, впервые ясно обозначившаяся на президентских выбо¬
рах 1968 г. и продолжившаяся в 70-х, 80-х и 90-х гг., была вызвана тремя
главными факторами. Во-первых, поддержка Демократической партией
расширения гражданских и политических прав черных американцев от¬
толкнула от нее часть белых избирателей как на Юге (в первую очередь),
так и на Севере (эта потеря была отчасти компенсирована укреплением
позиций демократов среди расово-этнических меньшинств). Во-вторых,
восприятие Демократической партией новой, более радикальной про¬
граммы социальных реформ (материальной и страховой поддержки бед¬
ных слоев) упрочило ее позиции среди нижнего экономического класса,
но вызвало недовольство части среднего класса, в том числе среди белых
рабочих, начавших «дрейфовать» в сторону Республиканской партии.
В-третьих, поддержка Демократической партией нонконформистских
социокультурных принципов (право на аборт, феминизм, нетрадицион¬
ные сексуальные ориентации и нетрадиционная семья) ослабило ее вли¬
яние среди почитателей моральных устоев общества.
Эра демократического элитизма 2/1
В результате количество американцев, идентифицирующих себя с Де¬
мократической партией, сократилось в период с 1964 по 1994 г с 52 до
36%. Число же сторонников Республиканской партии увеличилось с 25 до
29%. За этот период увеличилось — с 23 до 35% — и количество американ¬
цев, определяющих себя как политически «независимых». Причем среди
«независимых» число твердых «беспартийных» американцев увеличилось
с 8 до 13%, «склоняющихся к демократам» — с 9 до 12%, а «склоняющих¬
ся к республиканцам» - с 6 до 10%Х4.
В политологии традиционно важным является вопрос о распределе¬
нии партийно-политических привязанностей в разных социальных груп¬
пах. В случае США подавляющее большинство во всех без исключения
социальных группах разделяется все на тех же «либералов» и «консерва¬
торов» («демократов» и «республиканцев»). При этом для политической
характеристики американских избирателей решающее значение имеют
три типа социальных групп: 1) социально-экономические классы (верх¬
ний, средний, нижний); 2) расово-этнические общности, в первую оче¬
редь белые, черные и испаноязычные; 3) религиозные деноминации, в
первую очередь протестанты и католики.
Партийные предпочтения социально-экономических групп в новей¬
шее время заключали в себе отчетливую тенденцию: верхний класс и
верхние слои среднего класса отдавали предпочтение Республиканской
партии, а нижние слои среднего класса и нижний класс - Демократичес¬
кой партии. Наибольшее число сторонников Республиканской партии в
конце XX в. оказывалось среди американцев, чей семейный доход превы¬
шал 50 тыс. долл, в год (число избирателей из этого слоя, поддерживав¬
ших республиканцев, в среднем составляло около 60%). Американцы с
семейным доходом от 30 до 50 тыс. долл, также отдавали предпочтение
республиканцам (в среднем число голосовавших за республиканцев в
этой группе на 1—2% превышало число сторонников демократов). В груп¬
пе американцев с семейным доходом от 15 до 30 тыс. долл, большим — в
среднем на 10% — было число сторонников Демократической партии.
Среди американцев с семейным доходом ниже 15 тыс. долл, число сто¬
ронников Демократической партии в среднем почти вдвое превышало
число сторонников Республиканской партии85.
Американская политическая статистика широко использует также
разделение избирателей натри социально-профессиональные группы: 1)
бизнесмены и специалисты (юристы, врачи и т.д.); 2) «белые воротнич¬
ки»; 3) работники физического труда. Партийные предпочтения этих трех
групп на президентских выборах в период с 1952 г. по 1992 г. подтвержда¬
ют вывод о предпочтении верхними слоями американцев республикан¬
цев, а нижними — демократов. В первой группе в среднем 60% избирате¬
лей голосовали за республиканцев, 37% — за демократов и 3% — за пред¬
272 I лава 5
ставителя «третьей силы». Во второй группе за республиканцев голосова¬
ли в среднем 53%. за демократов — 44% и за независимого кандидата —
3%. В третьей группе за республиканцев в среднем голосовали 43%, за де¬
мократов — 54%, за независимого кандидата — 3%%
В американской, а еще больше в отечественной литературе особое
внимание уделялось политической позиции рабочего класса. При этом
леворадикальные авторы США и практически все отечественные иссле¬
дователи сосредоточивались на поиске социалистического политическо¬
го потенциала американских рабочих, на развитии его политической не¬
зависимости в отношении двух ведущих партий США. В США эта иссле¬
довательская тенденция достигла своего пика в 1960—1970-х гг., а затем
резко пошла на убыль. Среди российских исследователей упадок интере¬
са к американскому рабочему классу, его социалистическому потенциалу
и политической независимости наступил в 1990-х гг.
Непредвзятый взгляд на историю рабочего класса США дает основа¬
ние для вывода, что определенная реальная связь между ним и социализ¬
мом, а в более широком смысле — политическим радикализмом, получила
развитие только в конце XIX - начале XX в. То был золотой век американ¬
ского социализма, когда его лидер Ю. Дебс на протяжении нескольких
президентских выборов набирал почти по 10% избирательных голосов. Но
в новейшее время социализм ни разу не достигал подобного влияния: даже
в самые удачные 1930-е гг. Социалистическая и Коммунистическая партии
вместе взятые набирали не более 2% избирательских голосов. Что же каса¬
ется рабочего класса, то он в своем большинстве именно в 1930-х гг. связал
себя с Демократической партией и идеологией социального либерализма.
Во все последующие десятилетия рабочий класс разделял свои голоса меж¬
ду демократами и республиканцами, при этом предпочтение, но все умень¬
шающееся, отдавалось Демократической партии.
При характеристике политических позиций рабочего класса США
важно учитывать его неоднородность, имеющую следствием то, что верх¬
ние слои рабочих по своему социально-экономическому положению, рав¬
но как и по социальной и политической идентификации, отличаются от
нижних слоев. Так, например, от одной трети до трех пятых верхних слоев
(квалифицированные рабочие, мастера) отождествляют себя не с рабочи¬
ми, а со средним классом. Верхние слои в меньшей степени склонны под¬
держивать Демократическую партию: в 60—80-е гг. число избирателей, го¬
лосовавших за демократов, составило среди мастеров 40%, среди квалифи¬
цированных рабочих — 51%, а среди неквалифицированных рабочих - до
60%х\ Но и среди средних и нижних слоев рабочих поддержка Демократи¬
ческой партии имела тенденцию к некоторому снижению с 1960-х гг. На
президентских выборах 1956 г. 48%, а в 1992 г. 40% «синих воротничков» го¬
лосовали за демократов; правда, в ходе выборов конгрессменов поддержка
Эра демократического элитизма 273
ими Демократической партии осталась стабильной — 57% и в 1960, и в 1992
гг% Поддержка демократов среди членов профсоюзов оказывалась неиз¬
менно выше, чем среди неорганизованных рабочих8'.
По своему политическому мировоззрению рабочие США в большин¬
стве оставались в новейшее время приверженцами социального либера¬
лизма рузвельтовского образца, а что касается либеральных нововведе¬
ний 60—70-х гг. (программы вспомоществования бедным), как и социо¬
культурного либерализма 80—90-х гг. (признание равных прав за сексуаль¬
ными меньшинствами, нетрадиционной семьи и т.д.), то к ним было про¬
явлено иное отношение — от скептического до отрицательного. Это явля¬
ется одним из объяснений «утечки» части рабочих избирателей к Респуб¬
ликанской партии (самым популярным республиканским президентом
среди рабочих был Р. Рейган).
Политико-идеологическая неоднородность характерна также для
среднего и верхнего классов. Американские политологи давно подметили,
что журналисты, писатели, в целом представители творческой интелли¬
генции гораздо более либеральны, чем бизнесмены, и в большей пропор¬
ции отдают предпочтение Демократической партии. Среди консервативно
настроенных американцев вообще распространено убеждение, что средст¬
ва массовой информации «захвачены» либералами, неспособными выра¬
зить мнение и волю консервативного «морального» большинства нации.
Весьма существенным оказались в новейшее время идейно-полити¬
ческие подвижки и обновление партийных предпочтений среди основ¬
ных расовых групп США. Черные американцы, начиная с Нового курса,
отдали предпочтение Демократической партии. Динамика распределе¬
ния партийных симпатий черных избирателей во второй половине XX в.
выглядит следующим образом90.
Таблица 2
Голосование черных избирателей на президентских выборах (%)
1952
1956
1960
1964
1968
1972
1976
1980
1984
1988
1992
За демократов
80
64
71
100
97
86
94
92
89
90
91
За
республиканцев
20
36
29
0
3
13
5
7
9
8
5
Голосование черных избирателей на конгрессовских выборах
1952
1956
1960
1964
1968
1972
1976
1980
1984
1988
1992
За демократов
92
83
82
95
87
93
96
95
90
92
88
За
республиканцев
8
17
18
5
13
6
3
5
9
8
11
274 Глава 5
В то же время в этот же период соотношение избирателей среди белых
американцев менялось в пользу Республиканской партии71.
Табл и ца 3
Голосование белых избирателей на президентских выборах (%)
1952
1956
1960
1964
1968
1972
1976
1980
1984
1988
1992
За демократов
50
57
57
59
42
19
49
41
33
38
35
За
республиканцев
50
40
41
41
44
80
50
57
66
62
47
Во второй по величине «небелой» этнической группе американцев -
испаноязычных - во второй половине XX в., как и среди черных, возрас¬
тало влияние Демократической партии, в связи с чем последнюю стали
называть партией расово-этнических меньшинств.
Среди крупнейших религиозных групп католики продолжали отда¬
вать предпочтение демократам, а протестанты — республиканцам92.
Таблица 4
Голосование католиков на президентских выборах (%)
1952
1956
1960
1964
1968
1972
1976
1980
1984
1988
За демократов
56
51
78
76
59
48
57
46
39
51
За республиканцев
44
49
22
24
33
52
41
47
61
49
Голосование протестантов на президентских выборах (%)
1952
1956
1960
1964
1968
1972
1976
1980
1984
1988
За демократов
37
37
38
55
35
30
46
39
39
42
За республиканцев
63
63
62
45
49
70
53
54
61
58
Оценивая политическую роль американских масс в новейшее время,
можно сделать следующие основные выводы. Главной, а в последней тре¬
ти XX в. и безраздельно господствующей формой политического участия
масс стали выборы. Политическая роль масс при этом ограничивалась по
преимуществу ролью «покупателя» на политическом рынке, где в роли
главных продавцов выступали Республиканская и Демократическая пар¬
тии. Отсутствие иных конкурентоспособных «продавцов» объясняется в
значительной мере приверженностью американских масс буржуазным
ценностям и политической культуре в двух ее вариантах - консерватив¬
но-индивидуалистическом и либерально-демократическом, которые
вполне адекватно воплощены в идеологиях двух соперничающих полити¬
Эра демократического элитизма 2/5
ческих «продавцов». Политическая акт вноси, верхних и средних соци¬
альных слоев превышала акшвноеть нижних социальных слоев, что явля¬
лось важной 1арантией сохранения общественных первооснов США.
Среди всех ipynn американских избирателей наибольший вес на «поли¬
тическом рынке» имели социально-экономические классы, расово-этни¬
ческие общности и религиозные деноминации. Гегемонами в этих груп¬
пах оставались верхний и средний классы, белая раса, протестанты и ка¬
толики.
к к *
Возможности масс и элит, разных электоральных групп в американ¬
ском политическом процессе давно и прочно обусловлены возможностя¬
ми финансирования политической деятельности. Американская полити¬
ка — самая дорогостоящая в мире, а расходы на избирательную кампанию
в год президентских выборов в конце XX в. превышали 3 млрд. долл. Не¬
равные возможности американских избирателей в оказании финансовой
поддержки кандидатам традиционно являлись притчей во языцех для по¬
борников демократических идеалов и народного суверенитета. Но только
в 1974 г. в США был принят фундаментальный федеральный закон, рег¬
ламентирующий расходы на избирательные кампании, что должно было
привести к выравниванию возможностей воздействия на политический
процесс разных социальных слоев. Согласно закону, отдельный индиви¬
дуум не мог пожертвовать кандидату в депутаты более 1 тыс. долл., а на¬
циональному комитету той или иной партии — более 20 тыс. долл. Что ка¬
сается коллективных доноров избирательных кампаний, среди которых
доминирующая роль принадлежит комитетам политического действия
(КПД), создаваемым разными социальными группами, то каждый из них
мог перечислить на счет одного кандидата не более 5 тыс. долл., а на счет
партии - от 15 до 20 тыс. долл.9'
Принятие закона сопровождалось следствиями, не предвиденными
его творцами, свидетельствующими, что законам не под силу уравнять
шансы на политическом рынке для индивидуумов и групп с различающи¬
мися финансовыми возможностями. Воспользовавшись тем, что закон не
ограничивал ни число кандидатов, которые могли финансироваться од¬
ним донором, ни общую сумму расходов доноров на разных кандидатов,
верхние слои, действуя через предпринимательские и профессиональные
объединения, обратились к созданию все новых и новых комитетов поли¬
тического действия, индивидуальные и совокупные расходы которых ста¬
ли стремительно возрастать. Каждый комитет политического действия
мог профинансировать любое число приемлемых для него кандидатов, а
последние могли получить деныи от всех заинтересованных в их избра¬
276 Глава 5
нии комитетов. Финансовые возможности кандидатов после принятия
закона 1974 г. не только не уменьшились, но даже возросли. Необходимо
отметить также, что федеральный закон не ограничивает избирательные
расходы КПД (например, политическую рекламу), осуществляемые ими
самими, а не идущие напрямую кандидату.
Комитеты политического действия первоначально стали создаваться
еще в 1940-х гг. Первый среди них был образован в 1943 г. американскими
профсоюзами после того, как им было запрещено оказывать напрямую
финансовую поддержку своим политическим союзникам (среди послед¬
них доминировали представители Демократической партии). Впоследст¬
вии комитеты политического действия стали создаваться и предпринима¬
тельскими корпорациями, но до 1974 г., пока влияние КПД было несуще¬
ственным, профсоюзные комитеты политического действия по числен¬
ности превосходили корпоративные. Закон 1974 г., превративший коми¬
теты политического действия в главные каналы финансирования избира¬
тельных кампаний, резко изменил ситуацию. Если до 1974 г. профсоюз¬
ные КПД по численности вдвое превосходили корпоративные, то уже в
1976 г. КПД, созданные предпринимателями, превосходили вдвое коли¬
чество профсоюзных КПД. В дальнейшем эта тенденция все более за¬
креплялась94.
Таблица 5
Число комитетов политического действия
1974
1980
1985
1990
1995
Созданные корпорациями
89
1206
1710
1795
1674
Созданные профсоюзами
201
297
388
346
334
Кроме корпораций и профсоюзов КПД создавались также ассоциа¬
циями иного рода, представлявшими по преимуществу интересы средне¬
го класса. Всего к середине 1990-х гг. было зарегистрировано около 4000
КПД, в 6,5 раз больше, чем их было в 1974 г. В последней четверти XX в.
КПД покрывали одну треть всех финансовых расходов кандидатов на вы¬
борные должности. При этом сумма финансовой поддержки от КПД в
20—30 раз превосходила сумму финансовой поддержки, оказываемой по¬
литическими партиями95. В результате часть американских политологов
выдвинула положение, что политическая роль КПД оказалась важнее ро¬
ли партий. В целом это положение, о чем речь пойдет ниже, представля¬
ется неубедительным, но нельзя отрицать, что зависимость кандидатов от
партий уменьшилась, а от КПД соответственно возросла.
Бурное развитие комитетов политического действия отразило и об¬
щую тенденцию возрастания в политике роли групп интересов. Собствен¬
но говоря, и сами КПД явились креатурами групп интересов, то есть кор-
Эра демократического элитизма 277
иоративных. профессиональных и общественных объединений амери¬
канских граждан, которые с помощью сложения своих индивидуальных
усилий преследуют цель более эффективного достижения общих для той
или иной социальной группы целей.
Группы интересов, имеющие тенденцию оформляться в прочные ин¬
ституционные образования и трансформироваться в группы давления, ста¬
ли вытеснять с исторической авансцены общественно-политические
движения, «золотой век» которых в новейшее время пришелся на 30-е и
60-е гг. Главная причина этого очевидна: общественно-политические дви¬
жения возникали с целью реализации определенной исторической зада¬
чи, были аморфны, плохо институционализированы и распадались с из¬
менением исторической ситуации, в то время как группы интересов, объ¬
единенные долговременным корпоративным, профессиональным или
общественно-политическим интересом, спаянные организационно, со¬
бирающие взносы с участников и создающие постоянные лоббистские
представительства в Вашингтоне, занимают прочную структурно-функ¬
циональную нишу в системе политической власти.
Еще в 1830-х гг: А. де Токвиль отметил специфичное в сравнении с
другими нациями стремление американцев объединяться в группы «по
интересам» с целью коллективистского достижения тех или иных целей.
С тех пор в США отмечалось несколько исторических волн образования
групп интересов. Первая волна относится к 1830—1860-м гг., когда воз¬
никли национальные объединения по преимуществу общественно-поли¬
тического характера. Вторая волна пришлась на последние десятилетия
XIX — первые десятилетия XX в., когда образовывались по преимуществу
экономические и профессиональные ассоциации, такие, как Националь¬
ная ассоциация промышленников, Американская медицинская ассоциа¬
ция, Городская лига, Американское фермерское бюро. Третья волна при¬
шлась на вторую четверть XX в., а четвертая и самая мощная волна охва¬
тила вторую половину XX в. Только в два последних десятилетия XX в.
число групп интересов увеличилось в 1,5 раза — с 14,7 тыс. до почти
23 тыс. В ведущую тройку групп интересов вошли группы бизнеса -
3,7 тыс. объединений, образования и культуры — 3,2 тыс. и ассоциации
врачей и медицинских работников — 2,35 тыс.%
Группы интересов неравнозначны по своему влиянию, а в качестве
особенно активных и эффективных среди них выделяют те, которые за¬
нимаются лоббистской деятельностью, создавая для этой цели професси¬
ональные подразделения. Федеральный закон о регулировании лоббист¬
ской деятельности, одобренный в 1946 г., понимает под лоббистами тех,
кто ходатайствует, собирает или получает деньги или любые другие сред¬
ства, имеющие ценность, используя их в основном для облегчения при¬
нятия или отклонения любого закона или отказа от него в Конгрессе Со¬
278 Глава 5
единенных Штатов' . Согласно федеральному закону, организации, име¬
ющие лоббистов, обязаны их зарегистрировать. По официальной статис¬
тике, лоббистской деятельностью занимаются около 3,5 тыс. организа¬
ций48, то есть от 15 до 20% от общего числа групп интересов.
В американском общественном мнении и в политологии существуют
различные оценки групп интересов и их воздействия на политическую
власть". Негативная оценка заключается в том, что группы интересов, в
первую очередь наиболее влиятельные и имеющие лоббистские подраз¬
деления, навязывают обществу свою частную волю, ущемляют общее
благо, ограничивают демократический компонент политической систе¬
мы. Среди критиков групп интересов популярна концепция о наличии в
системе политической власти США «железного треугольника» — альянса
лоббистов, законодателей и бюрократов, протаскивающих через ветви
власти законы и решения, угодные влиятельным и богатым группам ин¬
тересов. Наличие тесной связи между группами интересов и законодате¬
лями подтверждается тем фактом, что многие конгрессмены после исте¬
чения срока депутатских полномочий получают высокооплачиваемые
места уже среди лоббистов групп интересов. Существуют и другие свиде¬
тельства тесной и небескорыстной связи различных ветвей государствен¬
ной власти и групп интересов100.
Позитивная концепция групп интересов рассматривает их как важ¬
нейший механизм обеспечения плюралистического характера политичес¬
кой власти и дополнения воли демократического большинства, реализуе¬
мой входе общенациональных выборов, интересами разнообразных соци¬
альных групп. Указывается, что в отличие от государства и двухпартийной
системы, которые «собирают» (на политологическом языке «агрегируют»)
и приводят к общему знаменателю разнообразные социальные интересы,
группы интересов служат отчетливому выражению (на политологическом
языке «артикуляции») максимального количества частных интересов.
Группы интересов институционализируют частные социальные интересы,
предотвращают их хаотичное развитие, обеспечивают цивилизованное со¬
перничество социальных групп и являются важным фактором обществен¬
но-политической стабильности. Данная позитивная оценка групп интере¬
сов постоянно упрочивает влияние в американской политологии.
Эволюция групп интересов во второй половине XX в. включала в ка¬
честве важной тенденции возникновение наряду с организациями, отста¬
ивающими интересы той или иной социальной группы, все большего
числа организаций, сосредоточивающихся на решении общезначимой
национальной проблемы, например охраны окружающей среды. Внутри
каждой из этих двух главных разновидностей групп интересов существу¬
ет своя дифференциация.
Среди групп интересов, отстаивающих позиции отдельных социаль¬
Эра демократического элитизма 279
ных слоев, политологи выделяют в качестве главных предприниматель¬
ские. профессиональные, фермерские, профсоюзные. Традиционно в ка¬
честве наиболее влиятельных называют предпринимательские группы
интересов, которые имеют наиболее мошные и высокооплачиваемые
лоббистские подразделения. Но во второй половине XX в. набирали вес и
иные, особенно профессиональные (например, медиков) группы интере¬
сов, которые по численности намного превосходят предпринимательские
объединения и которые не могут быть проигнорированы ни одним из по¬
литиков. В последней трети XX в. самой многочисленной группой инте¬
ресов, увеличившей свою численность за 40 лет существования с 1 до
33 млн. членов и зарегистрировавшей влиятельное лобби в Вашингтоне,
стала Американская ассоциация пенсионеров. Другими наиболее много¬
численными группами интересов, насчитывающими каждая свыше
2 млн. членов, имеющими лоббистские подразделения, являются Амери¬
канское фермерское бюро, Национальная образовательная ассоциация.
Национальный совет американцев старшего возраста. Международное
братство водителей грузовиков.
Среди групп интересов доминировали объединения верхнего и сред¬
него классов; что же касается объединений, создававшихся нижним клас¬
сом, то они были крайне нестабильными и распадались, как правило, уже
вскоре после создания. Вовлеченность американцев в группы интересов
находилась в прямой зависимости от их социального статуса и материаль¬
ного положения: более высокое положение на социальной лестнице со¬
провождалось участием в большем количестве групп интересов. Так, 35%
представителей верхнего класса входили более чем в две группы интере¬
сов, демонстрируя гораздо большую лоббистскую активность, нежели
представители среднего и тем более нижнего класса10'.
Группы интересов постоянно разнообразили способы отстаивания
своих целей. Главным стало воздействие на различные ветви государст¬
венной власти, в первую очередь законодательную. Лоббистские органи¬
зации постоянно занимаются сбором и препарированием в интересах
своих клиентов всевозможной информации, которой активно снабжают
законодателей и чиновников. Представители групп интересов самым ак¬
тивным образом участвуют во всевозможных конгрессовских слушаниях
и в подготовке законопроектов, затрагивающих их интересы. При этом
лоббисты претендуют на большую профессиональную компетентность,
нежели законодатели, занимающие свои должности ограниченный пери¬
од времени и являющиеся дилетантами по большинству специальных во¬
просов. Богатые и влиятельные группы интересов, имеющие собствен¬
ные юридические конторы, располагают большими возможностями и
преимуществами во всевозможных судебных разбирательствах и в воз¬
действии на судебную ветвь власти102.
280 I лава 5
В новейшее время возрастала активность и эффективность групп инте¬
ресов в использовании четвертой ветви власти — средств массовой инфор¬
мации. Заказные публикации в периодической печати, рекламные ролики
в электронных средствах массовой информации превратились в мощное
средство перетягивания общественности на свою сторону. В 1970-х гг. аме¬
риканские нефтяные компании с помощью массированной заказной про¬
паганды через средства массовой информации эффективно убеждали об¬
щественность, что повышение цены на их продукцию справедливо, по¬
скольку они расходуют огромные дополнительные средства на охрану ок¬
ружающей среды и разведку новых месторождений. В 1990-х гг. группы ин¬
тересов, представлявшие американскую медицину с помощью дорогосто¬
ящей пропаганды в СМИ смогли «похоронить» законопроект о государст¬
венном медицинском страховании, отвечавший в первую очередь потреб¬
ностям нижнего класса, неспособного самостоятельно оплатить свое меди¬
цинское страхование.
Одним из распрос граненных средств воздействия групп интересов на
политические симпатии американской общественности является выстав¬
ление оценок представителям ветвей власти и их ранжирование в зависи¬
мости от позиции, занимаемой по актуальным общественным вопросам.
Политические симпатии групп интересов в этом случае проявляются в
наибольшей степени: например, либеральная ассоциация Американцы за
демократические действия выставляла высшие баллы конгрессменам из
левого крыла Демократической партии, а ее антипод, Американский кон¬
сервативный союз, нанвысшим образом оценивал правых депутатов от
Республ и канской партии.
В конце XX в. па одно из ведущих мест в арсенале групп интересов
выдвинулось вовлечение рядовых сторонников в почтовое лоббирование
законодателей. Обзаведение большинством американских семей элек¬
тронной почтой превратило подобное давление на законодателей «снизу»
в эффективное средство психологического воздействия. Общественно-
политические группы интересов радикального толка и в конце XX в. не
отказывались от использования как средства давления на власть и обще¬
ство массовых маршей и митингов своих сторонников.
Одной из тенденций в развитии групп интересов в новейшее время, и
особенно во второй половине XX в., явилось возрастание количества ор¬
ганизаций, отстаивающих интересы среднего класса и большинства аме¬
риканского населения в целом. В оценке их деятельности и их роли в си¬
стеме политической власти одним из главных является вопрос о том, на¬
сколько эффективно они защищают интересы своих сторонников. Пред¬
ставляется, что по крайней мере крупнейшие среди них оказали сущест¬
венное влияние на расстановку и баланс общественно-политических сил,
как и на политику властей.
Эра демократического эли гизма 281
Одним из наиболее ярких подтверждений этого является деятельность
Американской ассоциации пенсионеров, существующей с 1958 г. Ассоциа¬
ция самым непосредственным образом воздействовала на законодательные
органы всех уровней. Ею были подготовлены тысячи законопроектов по
улучшению пенсионного и социального обеспечения, многие из которых
были одобрены. В 1980-х гг. Ассоциация активно и успешно противодейст¬
вовала попыткам администрации Р. Рейгана снизить уровень пособий по
отдельным видам социального страхования и увеличить возраст выхода
мужчин на пенсию с 65 до 68 лет. На конференциях, проводившихся Ассо¬
циацией, присутствовали сотни представителей Конгресса США, самым
внимательным образом прислушивавшихся к ее мнению. Ассоциация стала
главным и надежным гарантом сохранения и упрочения сложившейся сис¬
темы пенсионного и социального обеспечения пожилых американцев.
В последней трети XX в. успешно действовали объединения, отстаи¬
вающие интересы потребителей, в первую очередь Американская федера¬
ция потребителей, основанная в 1967 г., и организация Гражданин-обще¬
ственник, созданная в 1971 г. Обе организации широко практиковали су¬
дебные иски против компаний и правительственных органов, ущемляв¬
ших (низкое качество продукции, искусственное завышение цен и т.д.)
права и интересы массового потребителя Первоначальный капитан орга¬
низации Гражданин-общественник составила сумма в 280 тыс. долл., вы¬
игранная в суде у компании «Дженерал моторе», обвиненной в низком
качестве продукции.
Среди групп интересов, упрочивших свое влияние, находились и
многочисленные объединения в защиту окружающей среды. Старейшая
природоохранная организация Сьерра-клуб в последней четверти XX в.
увеличила свою численность с 18 до 500 тыс. человек. Она активно участ¬
вовала как в лоббистской деятельности, так и в избирательных кампани¬
ях, расходуя на достижение своих целей многомиллионные средства. Од¬
ним из главных практических результатов ее деятельности явилось при¬
нятие законов, резко расширявших площади национальных заповедни¬
ков и парков. В конце XX в. в число наиболее влиятельных экологических
организаций выдвинулся Гринпис, численность которого в США увели¬
чилась до 15 млн. человек103.
Среди эффективных лоббистских организаций демократического
толка американские исследователи особо выделяют объединение Общее
дело, созданное в 1970 г. видным деятелем Демократической партии
Д. Гарднером. Возникшее в ситуации острого кризиса доверия к власти
как организация надпартийного «гражданского лобби», Общее дело спо¬
собствовало инициированию и принятию целой серии законов, повлек¬
ших демократизацию организационно-процедурных сторон деятельнос¬
ти Конгресса США, финансирования избирательных кампаний и т.д.
282 I лава 5
Активность групп интересов, как видно, охватывала все обществен¬
ные сферы — экономическую, социальную, политическую. При решении
острых вопросов между группами интересов различной общественно-по¬
литической ориентации возникали конфликты, и их исход в существен¬
ной степени отражал соотношение сил, в первую очередь либерализма и
консерватизма, в американском обществе. В свою очередь, соотношение
побед и поражений либералов и консерваторов напрямую зависело от ак¬
тивности тех или иных групп интересов.
В качестве яркого примера политической схватки либеральных и
консервативных групп интересов, завершившейся победой либералов,
американские политологи любят приводить баталии конца 80-х гг. по по¬
воду назначения на должность члена Верховного суда США консервато¬
ра Р. Борка. Против Борка объединились 185 организаций либеральной
ориентации, затратившие на свою пропагандистскую кампанию много¬
миллионные суммы. Не менее активны были и консервативные органи¬
зации. В результате острой политической схватки, в ходе которой либе¬
ральные и консервативные группы интересов использовали разнообраз¬
ные приемы давления на политическую власть, консерваторы и лично
президент Рейган потерпели серьезное поражение: кандидатура Борка
была отклонена в сенате 58 голосами против 42104.
Примером впечатляющей победы консервативных групп интересов
над либеральными явилось отклонение в середине 1990-х гг. реформы ме¬
дицинского страхования, предложенной У. Клинтоном. Эта реформа, пре¬
следовавшая цель введения системы государственного медицинского стра¬
хования, уже существовавшей в большинстве западных стран, отвечала в
первую очередь интересам 40 млн. американцев из нижних социальных
слоев, неспособных оплачивать медицинские страховки самостоятельно.
Консервативные группы интересов, которые успешно противодействовали
подобной реформе со времен Г. Трумэна, одержали победу и в этот раз. Це¬
на же победы — 300 млн. долл., потраченных на недопущение «социализи¬
рованной медицины». - побила прежние лоббистские рекорды105.
Точное измерение соотношения сил и влияния на политическую сис¬
тему различных групп интересов крайне затруднительно, и его невозмож¬
но обнаружить нив одном политологическом труде. Вместе с тем сово¬
купный материал относительно групп интересов, как и его анализ, подво¬
дят к следующим основным выводам. Группы интересов превратились в
новейшее время в важную и неотъемлемую часть американской общест¬
венно-политической системы и на большинстве этапов превосходили по
влиянию общественно-политические движения (роль последних резко
возрастала только в кризисные 1930-е и 1960-е гг.). Среди всех групп ин¬
тересов наибольшего эффекта и практических результатов в защите пози¬
ций представляемых ими участников и социальных групп добивались ор-
Эра демократического элитизма 283
типизации бизнеса. Они же располагали и наибольшими материальными
возможностями для воздействия на различные властные структуры и об¬
щественное мнение. Прагматическая цель организаций бизнеса заключа¬
лась в обеспечении наибольших материальных выгод для представляемых
ими предпринимательских групп, а их стратегическая цель состояла в со¬
хранении социально-экономического статус-кво с допущением ряда ре¬
форм, необходимых для достижения этой цели.
Во второй половине XX в. стали возрастать удельный вес и влияние
групп интересов, представляющих средние слои общества, как и групп,
отражающих социальные интересы общества в целом (организации по¬
требителей и защиты окружающей среды как наиболее яркие примеры).
В то же время среди групп интересов практически отсутствовали и не
пользовались сколько-нибудь существенным влиянием организации,
представляющие позиции нижних социальных слоев. Возрастание роли
групп интересов, представляющих средние слои общества, стало важным
условием поддержания социального мира и консенсуса между элитами и
народом, политической властью и обществом.
Среди групп интересов отсутствуют такие, которые подвергают со¬
мнению существующую экономическую и социально-политическую сис¬
тему, а соперничество групп интересов укладывается в рамки конфликта
либерализма и консерватизма. Либеральная позиция в большей степени
характерна для групп интересов, представляющих средние слои, и в мень¬
шей — для групп интересов верхнего класса.
Роль групп интересов в американской политике возросла в последней
трети XX в. В отличие от электората, реализующего свои политические
права только во время выборов, группы интересов участвуют в политиче¬
ском процессе повседневно. Без них не обходится принятие ни одного за¬
конодательного акта, они воздействуют перманентно на все ветви госу¬
дарственной власти. По своему реальному политическому весу и воздей¬
ствию на политическую власть они могут быть поставлены в один ряд с
двухпартийной системой и государством.
Двухпартийная система: согласие
и соперничество
В современной политологической и исторической литературе Соеди¬
ненных Штатов распространилось мнение, что роль партий стала ослабе¬
вать в результате возрастания влияния других политических институтов, в
первую очередь групп интересов и комитетов политического действия.
Мнение эго имеет под собой реальное основание: партии действительно
передали часть влияния другим институтам, что сделало систему полити¬
284 Глава 5
ческой власти более плюралистичной. Но роль политических партий, их
высокое положение в системе политической власти не были отменены.
Более того, за партиями сохранялась главная роль в организации и прове¬
дении выборов, выработке и выдвижении программ и платформ социаль¬
но-экономического и политического развития нации, рекрутировании
политической элиты. В современных США, как и прежде, невозможно
подняться на вершину политической власти, минуя активное участие в
одной из двух главных партий — Республиканской или Демократической.
Сохранение Республиканской и Демократической партиями главен¬
ствующего положения в партийно-политической системе США явилось
важнейшей чертой их политической истории новейшего времени106. Пар¬
тийно-политическая система США законсервировалась как двухпартий¬
ная, не оставляя практически никаких шансов третьим партиям. Это ста¬
ло важным отличием новейшей политической истории от предшествую¬
щих периодов, когда третьи партии неоднократно бросали вызов двухпар¬
тийной системе. Напомню, что Республиканская партия возникла в 1850-х гг.
именно как третья партия и смогла быстро вытеснить из двухпартийной
системы вигов, способствуя созданию новой двухпартийной системы рес¬
публиканцы-демократы. В конце XJX в. вызов двухпартийной системе
бросила Популистская, а в начале XX в. Социалистическая партия.
В новейший период ни одна из третьих партий не смогла добиться
подобного успеха. Традиция возникновения и активных действий треть¬
их партий пошла на убыль. Тому существует несколько причин. Главная
заключается в том, что социально-экономическое положение США в
новейшее время (после реформ Нового курса) оказалось качественно
лучше, чем в любой из предшествующих периодов. Группа американских
политологов и историков во главе с С. Розенстоуном попыталась, осно¬
вываясь па современных количественных методах исследования, вы¬
явить закономерности голосования американцев за третьи партии в пе¬
риод с 1840 по 1980 г.107 Обнаружилась реальная зависимость такого голо¬
сования от различных экономических факторов (например, даже коле¬
бания цен зерновых). Вместе с тем в новейшее время только одна катего¬
рия неблагополучных американцев - безработные - проявила большую
склонность голосовать за третьи партии. Другие неблагополучные кате¬
гории склонялись к выбору между демократами и республиканцами, до¬
веряя одной из главных партий решение экономических проблем Аме¬
рики.
Можно предположить, что, по мнению большинства неблагополуч¬
ных американцев, в Америке новейшего времени не возникало таких эко¬
номических трудностей, решение которых требовалось бы вверить треть¬
ей силе. Кроме того, опыт новейшей истории вселил в них веру, что и тра¬
диционные экономические проблемы — безработица, инфляция, нищета
Эра демократического элитизма 285
и лр. — вполне могут врачеваться демократами и республиканцами. Уже в
силу названных причин «спрос» на третьи партии стал падать.
В новейшее время серьезно изменился характер самой третьей поли¬
тической силы. В предшествующие периоды она была представлена суве¬
ренными политическими партиями, действительно автономными по от¬
ношению к двухпартийной системе. В новейшее время, особенно во вто¬
рой половине XX в., в качестве нее чаще всего выступали кандидаты, от¬
коловшиеся от тех же республиканцев или демократов. Создававшиеся
ими движения редко переживали одну политическую кампанию и с боль¬
шой натяжкой заслуживают быть поименованными партиями.
Классические третьи партии добились своих последних реальных ус¬
пехов в 1930-х гг. На левом фланге тогда самыми влиятельными были Со¬
циалистическая и Коммунистическая партии108. На президентских выбо¬
рах 1932 г. лидер социалистов HL Томас получил около 900 тыс. голосов и
занял третье место, а коммунист У. Фостер с 102 тыс. голосов оказался на
четвертом месте. Но уже в 1936 г. социалисты собрали всего лишь 187, а
коммунисты 80 тыс. голосов. В последующие два десятилетия они прак¬
тически сошли с политической арены.
Среди праворадикальных политических течений в 1930-х гг. наиболь¬
шую известность приобрела организация «Разделим наши богатства», кото¬
рую поддерживали более 7 млн. человек. Ее лидер луизианский сенатор
X. Лонг предлагал конфисковать частные состояния, превышавшие
8 млн. долл., и распределять их между бедняками. Он выдвигал и другие ра¬
дикальные социальные требования, созвучные подчас с теми, которые пред¬
лагались коммунистами и социалистами (на этом основании некоторые аме¬
риканские историки зачисляют его в «левые»109, с чем невозможно согласить¬
ся, ибо Лонг был ярым антикоммунистом, а по совокупности своих взглядов
был близок к деятелям фашистского типа). В сентябре 1935 г. Лонг был убит,
после чего лидирующее место на праворадикальном фланге заняла Союзная
партия. Ее лидер У. Лемке на президентских выборах 1936 г. занял третье ме¬
сто с 891 тыс. голосов (около 2% от общего числа участвовавших в выборах).
Но это был его первый и последний относительный успех.
Чем объяснить упадок третьих партий в условиях 1930-х гг., когда
тяжкие социально-экономические проблемы должны были, казалось бы,
благоприятствовать их успеху? Лидер социалистов Н. Томас на закате
своих лет причину политической неудачи собственной партии объяснил
лаконично: «Что же выбило почти полностью почву из-под наших ног?
Причина может быть выражена в одном слове — Рузвельт. Больше можно
ничего не добавлять»110.
В этом объяснении содержалась большая доля истины: Рузвельт,
включив в платформу Демократической партии ряд популярных требова¬
ний, содержавшихся в программах как леворадикальных, так и правора¬
286 Глава 5
дикальных партий, действительно перетянул на свою сторону многих их
сторонников. Нго идеологический маневр, подкрепленный практической
реализацией ряда важных реформистских обещаний, послужил резкому
ослаблению влияния третьих партий.
Рузвельт, впрочем, не был первым представителем двухпартийной сис¬
темы, продемонстрировавшим эффективность либерально-реформист¬
ских средств ослабления или даже нейтрализации влияния третьих партий.
На рубеже XIX—XX вв. их не без успеха использовали У.Д. Брайан, В. Виль¬
сон. Т. Рузвельт. Но либерально-демократический «удар», нанесенный де¬
мократами по третьим партиям в 1930-х гг., оказался самым мощным.
Эффективность либерализма как средства нейтрализации радикализма
в американских условиях демонстрировалась в новейшее время двухпар¬
тийной системой в целом и Демократической партией в особенности. В на¬
чале 1970-х гг. леволиберальная стратегия Демократической партии стала
важной причиной ослабления «новых левых». Республиканская партия, со
своей стороны, смогла в 1980-х гг. с помощью удачной модификации кон¬
сервативных принципов «приручить» «новых правых». В свете подобной
идейно-политической гибкости, продемонстрированной двухпартийной
системой в целом и каждой из ее участниц, ряд американских политологов
и историков сформулировали тот вывод, что у третьих партий нет шансов на
политический успех и что их реальная функция сводится к агитации в поль¬
зу тех или иных нововведений, которые могут быть воплощены в жизнь,
когда их берет па вооружение одна из главных партий, преследующая цель
расширения своей массовой поддержки. Было бы ошибкой абсолютизиро¬
вать фактор гибкости двухпартийной системы в качестве причины упадка
третьих партий, но отрицать его значение также невозможно.
С 1940-х гг. в качестве третьей силы в американском избирательном
процессе выступали почти исключительно независимые кандидаты, от¬
коловшиеся по той или иной причине от одной из главных партий. В
1948 г. сразу два деятеля Демократической партии - Г. Уоллес и С. Тер-
монд, отколовшись от нее, создали собственные партии. Уоллес и его
Прогрессивная партия критиковали демократов «слева», потребовав уг¬
лубления реформ Нового курса и улучшения отношений с СССР. Тер-
монд и его партия Прав штатов выступили с критикой «справа»: отверга¬
ли требования о расширении гражданских прав негров и ликвидации си¬
стемы расовой сегрегации на Юге. Каждый из раскольников собрал чуть
больше 1 млн. голосов, что не помешало Демократической партии и ее
кандидату Г. Трумэну одержать победу на президентских выборах.
Следующее серьезное выступление третьей силы пришлось на 1968 г.
И вновь во главе ее выступил раскольник из Демократической партии. В
этот раз им оказался бывший алабамский губернатор Д. Уоллес, который,
в отличие от своего однофамильца из Прогрессивной партии, выступал с
Эра демократического элитизма 287
праворадикальных позиций. Помимо прочего, созданная им Американ¬
ская независимая партия отразила предрассудки провинциальных «сред¬
них американцев», полагавших, что Демократическая партия сделала
слишком много уступок черной расе. Уоллес собрал на президентских вы¬
борах около 10 млн. голосов (13,5% голосов участвовавших в выборах). В
1972 г. после тяжелого ранения во время новой президентской кампании
Уоллес выбыл из политической борьбы.
В 1980 г. уже республиканец Д. Андерсон попытался создать незави¬
симую политическую организацию, бросив реформаторский вызов как
Республиканской, так и Демократической партии. Созданная им партия
Национальное единство просуществовала восемь лет, не оставив в целом
сколько-нибудь заметного следа в американской истории111.
К 1992 г. относится участие в президентских выборах мультимиллио¬
нера Р. Перо, самого удачливого «независимца» в современной американ¬
ской истории. Выступление Перо явилось ярчайшим образцом популиз¬
ма: при помощи лозунгов борьбы с чрезмерными государственными рас¬
ходами, бюрократией, «отчуждением» американцев от реального полити¬
ческого управления, он попытался собрать под своей «крышей» как «пра¬
вых», так и «левых». Характерно, что, согласно опросам общественного
мнения, Перо поддержало примерно равное количество тех, кто считал,
что экономическое положение США ухудшается, и тех, кто полагал, что
опэ улучшается. Выступление Перо продемонстрировало силу денег в
американских политических кампаниях. Перо истратил 60 млн. долл, из
собственного кармана на создание благоприятного имиджа среди избира¬
телей и популяризацию своих лозунгов в средствах массовой информа¬
ции. Тысячи профессиональных «политработников» предоставили в его
распоряжение самые современные избирательные технологии112.
Перо сумел растопить сердца миллионов американцев (собрал 18,9%
голосов избирателей), но подорвать устои двухпартийной системы не уда¬
лось и ему. Д. Буш и У. Клинтон, кандидаты от Республиканской и Демо¬
кратической партий, попросту игнорировали его, давая понять, что вос¬
принимают мультимиллионера не более как дешевого демагога. Активно
участвуя в теледебатах между собой, они ни разу не снизошли до дискус¬
сии с Перо. В конечном счете их восприятие Перо оказалось прозорли¬
вым: его движение явилось однодневкой и кануло в Лету так же быстро,
как и движения прежних «независимцев».
* * *
Большинство исследователей сходятся в том, что на протяжении аме¬
риканской истории существовало пять партийно-политических систем.
При этом третья, четвертая и пятая системы, существующие в совокупно-
288 Глава 5
сти уже полтора столетия, включали одних и тех же главных участников -
Демократическую и Республиканскую партии. Именно их взаимоотно¬
шения в наибольшей мере воплотили характерную для двухпартийной
системы США модель взаимодействия между самими партиями, равно
как между ними и политической системой и обществом в целом.
Основу американской модели взаимоотношений внутри двухпартий¬
ной системы составляют два принципа — консенсус и альтернативность
Консенсус, означающий согласие между партиями в отношении основ
американского общественного строя, политической системы и политиче¬
ской культуры, обеспечивает эволюционность в развитии общества и
преемственность в функционировании его институтов. Альтернатив¬
ность, заключающаяся в выработке и предложении двумя главными пар¬
тиями отличающихся способов усовершенствования общества, обеспече¬
ния экономического роста, достижения социальных компромиссов и ста¬
бильности, создает между ними реальное соперничество, утверждает кон¬
куренцию на политическом рынке, дает американцам возможность выбо¬
ра лучшего политического «товара», ослабляет или вовсе нейтрализует
конкурентоспособность мелких политических «продавцов».
Ослабление принципа консенсуса чревато потрясением обществен¬
ных основ, дисфункциями государственно-политических институтов, пе¬
рерастанием латентных социально-классовых конфликтов в реапьно ося¬
заемые. Ослабление же и сужение, а тем более исчезновение альтернатив¬
ности грозит утратой двумя политическими гигантами монопольной по¬
зиции на политическом рынке, появлением и успехом третьей партии,
стремящейся вытеснить из двухпартийной системы одного из ослаблен¬
ных соперников и занять его место.
Становление принципа консенсуса относится еще к эпохе первой
двухпартийной системы (федералисты — джефферсоновские республи¬
канцы), но вплоть до 1860-х гг., то есть до ликвидации рабовладения, его
торжество было невозможно. И только с окончанием антагонистическо¬
го конфликта между Севером и Югом и победой чисто буржуазного либе¬
рально-демократического общества этот принцип утвердился в полной
мере. Отныне принцип консенсуса означал признание обеими партиями
социально-экономических и конституционно-политических основ, вос¬
торжествовавших в ходе двух Американских революций. Главными среди
этих основ стали нерушимость и свободное распоряжение частной собст¬
венностью, господство рынка капиталов, товаров и свободного труда в
экономике, федерализм (признающий незыблемость Союзного государ¬
ства), политический плюрализм, правовое государство и разделение вла¬
стей, суверенитет гражданского общества и личности.
Объем и содержание компонентов, в отношении которых между пар¬
тиями существовал консенсус, не оставались неизменными. В ходе обще¬
Эра демократического элитизма 289
ственно-исторических трансформаций возникала потребность включе¬
ния в сферу консенсуса новых составляющих, в первую очередь тех, без
которых невозможно было сохранение экономической, социальной и по¬
литической стабильности. Например, во второй половине XX в. такой со¬
ставляющей стало социальное государство. Его основы были заложены
Демократической партией в эпоху Нового курса, а Республиканская пар¬
тия в течение двух десятилетий сопротивлялась включению его в сферу
межпартийного консенсуса. Но с 1950-х гг. и она признала, что без этой
составляющей социально-экономическая стабильность в США невоз¬
можна. Все президенты-республиканцы второй половины XX в. при всем
том, что некоторые из них пускали в социальное государство риторичес¬
кие стрелы, не посягали на его основные компоненты.
Расширение консенсуса в платформах и политике республиканцев и
демократов отражало, помимо всего прочего, стремление каждой партии
вовлечь в сферу своего влияния максимальное число избирателей, в том
числе тех, кто традиционно поддерживал политического соперника. Это
обстоятельство объясняет, почему во главе каждой партии редко оказыва¬
лись политики с идеологическими пристрастиями крайнего толка. А их
появление во главе той или иной партии, как правило, сопровождалось
серьезным политическим поражением. Республиканцы потерпели такое
поражение, когда их кандидатом на президентских выборах 1960 г. высту¬
пил Б. Голдуотер, политик крайне индивидуалистических взглядов. Де¬
мократы оказались в схожей ситуации в 1972 г., когда на президентских
выборах партию возглавил Д. Макговерн, политик радикально-либераль¬
ной ориентации.
Как правило, во главе и демократов, и республиканцев выступали де¬
ятели, представлявшие центристское течение партии. Впрочем, во время
критических президентских выборов, о которых речь пойдет ниже, ситу¬
ация выглядела иначе. Так. в 1932 г. демократов возглавил Ф.Д. Рузвельт,
представлявший левоцентристские силы партии. В 1980 г. республикан¬
цев возглавил Р. Рейган, выражавший позицию правоцентристской коа¬
лиции. Но ни Рузвельт, ни Рейган не могут быть, в отличие от Голдуотера
и Макговерна, названы выразителями «крайностей».
Консенсус внутри двухпартийной системы всегда имел пределы. Его
чрезмерное разрастание являлось причиной возникновения третьих пар¬
тий и их нарастающих успехов. Можно сказать, что чрезмерный консен¬
сус угрожал двухпартийной системе кризисом так же, как его отсутствие
или недостаточный объем. Оптимальное функционирование двухпартий¬
ной системы предполагало наличие в качестве важнейшего условия апь-
тернативности как в идеологии, так и в политике партий. При этом аль¬
тернативность в идеологии превышала альтернативность в конкретной
пол итике.
10 Зак. № 2914 Согрин
290 Глава 5
В новейший период идеологию Демократической партии неизменно
называют либеральной, а идеологию Республиканской партии — консер¬
вативной. Принимая эти определения, напомню, что в США второй по¬
ловины XX в. либерализм равнозначен по сути социал-либерализму, а
консерватизм так или иначе воспроизводит постулаты классического,
или индивидуалистического, либерализма. Согласно современным опро¬
сам 38% верхнего эшелона демократов против 10% у республиканцев
идентифицировали себя как либералов. Одновременно 65% республи¬
канцев против 27% у демократов определили себя как консерваторы.
Большинство демократов, согласно этим опросам, поддержали расшире¬
ние системы социальных гарантий и услуг населению, а большинство ре¬
спубликанцев высказались против. Также большинство демократов вы¬
сказались за расширение мер поддержки афро-американцев, а большин¬
ство республиканцев полагали, что для черной расы сделано уже доста¬
точно113. Некоторые исследователи в качестве доказательства реального
значения идейно-политического расхождения между двумя партиями
приводят факты периодических перебежек консервативных демократов к
республиканцам, а либеральных республиканцев — к демократам114.
В политологической литературе одним из важных традиционно явля¬
ется вопрос о функциях Республиканской и Демократической партий в
рамках политической системы США в целом. Среди многих функций
двухпартийной системы в качестве основных можно выделить следующие.
Одна из них — функция идеологического собирания и формулирова¬
ния социально-экономических и политических интересов и настроений
тех социальных слоев, поддержку которых хотят завоевать Демократичес¬
кая или Республиканская партии. Некоторые исследователи утверждают,
что американские партии сугубо прагматичные, а интерес к идеологиям
им чужд. С подобным утверждением трудно согласиться. Американские
партии прагматичны в том смысле, что они пытаются отреагировать на
различные массовые умонастроения и не отпугивать обывателей жестки¬
ми идеологическими конструкциями. Но их прагматизм вполне совмеща¬
ется со стремлением рационализировать социально-экономические за¬
просы тех социальных слоев, которые составляют их массовую опору, то
есть дать им идеологическое выражение. Программы и платформы пар¬
тий, трактаты, буклеты, памфлеты и толстые политические сочинения ли¬
деров партий носят идеологический характер, в них систематизированы
цели, программы, осмысление прошлого и обоснование перспектив раз¬
вития, соответствующих мировидению республиканцев или демократов.
И с помощью уже собственных, достаточно цельных идеологий республи¬
канцы и демократы воздействуют на обыденное сознание масс, обучают
их ценностям либерализма и консерватизма, политической культуре, ко¬
торая обеспечивает поддержание, упрочение, а если необходимо — моди-
Эра демократического элитизма 291
фикаиию основ американского миропорядка. В связи с этим можно гово¬
рить о том, что партии выполняют и функцию социализации американ-
ского'населения. то есть привития ему норм, обычаев, традиций, ценнос¬
тей, характерных для американской политической культуры.
Важной функцией партий является организация и регулирование
политического процесса. Республиканцы и демократы в равной степени
заинтересованы и активно участвуют в поддержании «правил игры» во
время организации и проведения выборов, смены политических «ко¬
манд» у руля власти, управления государством. Они направляют полити¬
ческий процесс в легально-конституционное русло, препятствуют воз¬
никновению проявлений политического насилия, революционности,
иных дисфункций, угрожающих политической системе и ее нормально¬
му функционированию. Используя политологическую терминологию,
можно утверждать, что и республиканцы, и демократы являются сугубо
системными партиями, пресекающими внесистемные отклонения и по¬
литические девиации.
Некоторые российские исследователи в качестве отдельной важной
функции двухпартийной системы выделяют адаптивную, которая заклю¬
чается в приведении политической надстройки в соответствие с меняю¬
щейся социально-экономической средой, базисными изменениями в
экономике и социальной структуре. Они выделяют и функцию связую¬
щего звена между правящим классом и государством, а также между раз¬
личными ветвями государственной власти и уровнями этой власти11'.
Данные функции вполне вписываются в те, которые в политологии обо¬
значаются в качестве регулятивной и интегративной. Заканчивая анализ
функций американских партий, отмечу, что. в отличие от государства,
партии не могут издавать обязательных для исполнения указов, постанов¬
лений и законов. Их влияние и власть в обществе носят неформальный
характер, что требует от партий особого искусства в реализации своих об¬
щественно-политических функций.
Упорядоченные, как бы «разложенные по полочкам», взаимоотноше¬
ния внутри двухпартийной системы время от времени взрываются, что
ведет к серьезным политическим потрясениям. Подобные взрывы-пер¬
турбации были теоретически осмыслены американскими политологами с
помощью концепций критических выборов и партий но-политических пе¬
регруппировок. Эти концепции, как и рассмотрение с их помощью исто¬
рии двухпартийной системы США, получили классическое воплощение в
статье В. Ки и монографии У. Бернхэма116. Затем они были развиты други¬
ми известными политологами и историками117. Они были восприняты с
определенными модификациями и рядом российских исследователей. В
отличие от большинства американских авторов, выделяющих пять завер¬
шенных и одну незавершенную партийно-политическую перегруппиров-
10*
292 Глава b
ку, а также опирающихся при их анализе по преимуществу на структурно¬
функциональный анализ, российские исследователи насчитывают три за¬
вершенные и одну незавершенную партийно-политические перегруппи¬
ровки и, кроме того, уделяют главное внимание их социально-экономи¬
ческим первопричинам"8. На мой взгляд, концепции критических выбо¬
ров и партийно-политических перегруппировок в целом рациональны и
объективны и могут быть использованы в качестве теоретического инст¬
рументария при анализе качественных перемен в истории двухпартийной
системы США.
Под критическими выборами понимают такие общенациональные
выборы, которые происходят в периоды и годы общественно-политиче¬
ских кризисов, влекут серьезные перемены в расстановке и соотноше¬
нии основных политических сил и изменения в политическом курсе
США. Одним из важных следствий критических выборов является пар¬
тийно-политическая перегруппировка, которая включает в себя резкие
изменения в социальном составе электората каждой из ведущих партий,
изменение политического веса и влияния участников (у одного увеличе¬
ние. у другого уменьшение) двухпартийной системы, а в ряде случаев
(они имели место только в XIX в.) обновление состава двухпартийной
системы.
Ряд исследователей выделили следующие главные признаки критиче¬
ских выборов. Для них характерна, во-первых, гораздо большая, чем
обычно, активность избирателей. Во-вторых, наблюдается возрастание
активности и влияния третьих партий. В-третьих, происходит идеологиче¬
ская поляризация двух главных партий. В-четвертых, происходит резкое
перераспределение электората между политическими партиями. В-пятых,
обновляется состав политической элиты. В-шестых, происходит серьез¬
ное обновление политического курса119.
В качестве первых критических выборов некоторые исследователи
выделяют президентские выборы 1800 г.120, которые их победитель
Т. Джефферсон приравнивал в свое время к политической революции. С
этим выводом согласны не все, но нельзя не признать, что и сами выбо¬
ры 1800 г., и последовавший период джефферсоновской демократии серь¬
езно изменили расстановку партийно-политических сил, как и внутрипо¬
литический курс.
Практически единодушно признаются критическими выборы 1828 г.,
вследствие которых оформилась двухпартийная система демократы — ви¬
ги, произошли изменения в политическом курсе правительства, обновил¬
ся и поменял конфигурацию электорат. Также не возникает сомнений от¬
носительно критического характера выборов 1860 г., расколовших нацию
надвое, а в плане партийно-политической перегруппировки породившей
систему республиканцы — демократы.
Эра демократического элитизма 293
Дискуссии существуют относительно критического характера выбо¬
ров 1896 г. Часть исследователей полагает, что их следствием была «брай-
анизация» Демократической партии, консолидировавшей «провинцию»
Юга и Запада США, и превращение Республиканской партии в «город¬
скую», опирающуюся, в первую очередь, на северо-восточные штаты.
Другая часть исследователей доказывает, что выборы 1896 г. не внесли
принципиальных изменений в расстановку политических сил и характер
двухпартийной системы и не могут быть названы критическими121.
Никто из исследователей не сомневается в критическом характере
выборов 1932 г., которые резко изменили соотношение сил в двухпартий¬
ной системе в пользу Демократической партии, прочно привязали к ней
городские средние слои, рабочий класс, чернокожих американцев, при¬
вели к глубоким переменам в политическом курсе правительства.
Острые споры среди политологов США породил современный этап
эволюции двухпартийной системы. Часть исследователей полагает, что во
второй половине 1960-х гг. в Соединенных Штатах произошла новая пар¬
тийно-политическая перегруппировка, в результате которой поменялась
идейно-политическая проблематика дискуссий между партиями (на пер¬
вый план вышли социокультурные вопросы, а экономические темы ото¬
шли на второе место), изменилась социальная опора партий (значитель¬
ная часть рабочего класса и городских средних слоев стала поддерживать
Республиканскую партию, а демократы упрочили свои позиции среди ра¬
сово-этнических меньшинств). Выборы 1968 г. признаются в качестве
критических. Другая часть исследователей доказывает, что на современ¬
ном этапе произошла не перегруппировка, а разгруппировка прежней
партийно-политической конфигурации, что она вошла в состояние за¬
тяжной мутации и что радикального изменения соотношения сил между
двумя главными партиями, характерного для предшествующих партий¬
но-политических перегруппировок, не произошло122. Действительно,
партийно-политическая мутация современного периода выглядит
аморфной и неглубокой в сравнении с перегруппировками 1828, 1860 и
1932 гг. Но одна ее черта — перераспределение электората между партия¬
ми — выступила достаточно определенно.
Одной из отличительных черт обеих главных американских партий
является организационная неоформленность и распыленность. Структу¬
ра партий воспроизводит федеративное устройство самого американско¬
го государства, но централизованное начало в партиях-федерациях выра¬
жено гораздо слабее. В американских партиях нет фиксированного член¬
ства, соответственно нет и обязательных членских взносов. Участие в
обеих партиях, их материальная и духовная поддержка со стороны амери¬
канцев носит сугубо добровольный характер.
Тем не менее у обеих партий никогда не было недостатка в сторонни¬
294 Глава 5
ках. богатых спонсорах и тех, кто посвящай службе партии всю жизнь.
Всегда существовали стимулы, которые привязывают часть американцев
к партиям крепче, чем железная дисциплина.
Очень долгое время одним из главных стимулов, привлекавших часть
американцев к профессиональной деятельности в одной из ведущих пар¬
тий, было то, что те распоряжались распределением большинства госу¬
дарственных должностей. Со временем зависимость распределения госу¬
дарственных должностей от воли партии-победительницы, а вместе с
этим и роль знаменитого «дележа политической добычи» стали ослабе¬
вать. В XX в. все большее количество государственных должностей заме¬
щались на конкурсной основе. Эта тенденция сохранилась и в новейшее
время. Принцип конкурсного замещения государственных должностей
не раз подтверждался и закреплялся судебными инстанциями. Так, в
1990 г. Верховный суд США вынес решение о том, что при найме государ¬
ственных служащих на большинство должностей партийная принадлеж¬
ность не должна приниматься во внимание. Тем не менее материальные и
карьерные мотивы привязанности и служения политическим партиям со¬
хранили свое значение. Большинство высших государственных должнос¬
тей — президента, губернаторов, конгрессменов, министров, послов и
многие другие — практически невозможно занять, не участвуя активно в
деятельности одной из главных партий.
У тех американцев, которые не преследуют цели партий но-государст¬
венной карьеры, есть свои мотивы для привязанности к одной из ведущих
партий. Главный среди них обусловлен тем, что между двумя партиями
имеются реальные различия, и смена их у руля власти способна поменять
содержание социально-экономической политики с учетом интересов
слоев и групп, поддерживавших партию-победительницу.
Со времен джексоновской демократии высшим органом каждой пар¬
тии является ее национальный съезд, собирающийся в год президентских
выборов. В новейшее время характер съездов претерпел серьезные изме¬
нения, став более демократичным. Решающую роль в этой трансформа¬
ции сыграли 1970-е гг., когда право выдвижения кандидатов в президен¬
ты в каждой партии было вверено рядовым сторонникам, использующим
механизм первичных выборов. В последней четверти XX в. первичные
выборы предрешали исход национальных партийных съездов. Появление
на них «темных лошадок» было исключено. Кандидат, добившийся под¬
держки на большинстве первичных выборов, утверждался кандидатом в
президенты национальным съездом.
Съезды партий, как и их национальные комитеты, никогда не могли
превратить партии в некие монолиты. Американские политологи давно
установили, например, что партия-победительница, придя к власти, раз¬
деляется, по сути, на три фракции — президентскую, сенатскую и, нако¬
Эра демократичесжого элит изма 295
нец, еще одну, обосновывающуюся в палате представителей. Отношения
между президентской и конгрессовскими фракциями никогда не явля¬
лись безоблачными. Так, во времена Ф.Д. Рузвельта на пути реформ пре¬
зидентской фракции встали не только конгрессмены от Республиканской
партии, но и большая группа конгрессменов-демократов. В конце XX в.
главная реформаторская мера президента-демократа У. Клинтона, на¬
правленная на введение национальной системы медицинского страхова¬
ния, была заблокирована в значительной мере из-за сопротивления кон-
грессовской фракции его собственной партии.
Фракционные размежевания в каждой из партий возникают не только
в связи с разногласиями и различием функций разных ветвей власти.
Очень часто их причиной оказываются идейно-политические различия
внутри партий. Хотя демократы считаются либеральной, а республиканцы
консервативной партией, это отражает только ведущую партийную тен¬
денцию. Но в каждой партии есть также центристы, как и представители
противоположных идеологических течений (среди демократов — консер¬
ваторы, а среди республиканцев — либералы). Это ситуация способствует
подчас созданию политических хитросплетений среди американских за¬
конодателей: консервативные демократы выступают на стороне республи¬
канцев. а либеральные республиканцы — на стороне демократов.
* * *
Победа Ф.Д. Рузвельта на президентских выборах 1932 г., ознамено¬
вавшая начало новой эры американской истории, принесла также начаао
новой эпохи в истории двухпартийной системы США и каждого из ее уча¬
стников. Самая серьезная модернизация ожидала партию-победительни-
цу, которая на протяжении последующих 40 лет занимала лидирующую
позицию в двухпартийной системе (в 1930— 1960-х гг. демократы победи¬
ли на 7 президентских выборах из 10).
К началу 1930-х гг. идейно-политический багаж и наследие Демокра¬
тической партии были весьма противоречивы, при этом консервативная
составляющая определенно преобладала над либеральной. Либеральная
составляющая включала джексоновские реформы 1830-х гг. и вильсонов¬
ские 1912—1914 гг., а консервативная — прорабовладельческую и расист¬
скую позицию 1840—1890-х гг. и застойно-консервативную второй поло¬
вины 1910—1920-х гг. Рузвельту выпала задача коренным образом изме¬
нить партию, превратив ее из консервативной в либеральную.
Наряду со многими другими Рузвельт сознательно преследовал и эту
цель. В 1932 г., сразу после победы на президентских выборах, он поде¬
лился сокровенным с Р. Тагвеллом: «Впереди у нас восемь лет в Вашинг¬
тоне. За это время может не стать Демократической партии, но на ее ме¬
296 Глава Ь
сте появится Прогрессивная партия»12'. И незамедлительно начал укреп¬
лять либеральное крыло партии. В его «мозговой трест», готовивший тео¬
ретические и программные разработки Нового курса, вошли либераль¬
ные профессора Колумбийского университета Р. Моли, Р. Тагвелл и
А. Берли. Теоретические установки, которые предлагал им Рузвельт, но¬
сили ярко выраженный либерально-демократический характер.
В годы президентства Рузвельт неизменно называл в качестве своих
идейных кумиров крупных американских либералов — Б. Франклина,
Т. Джефферсона, Э. Джексона, А. Линкольна, Т. Рузвельта и В. Вильсона,
причем в качестве наиболее выдающегося среди них выделял Т. Джеф¬
ферсона. Рузвельт реанимировал и включил в идеологию Демократичес¬
кой партии джефферсоновскую идею о праве каждого поколения людей
на обновление общественного договора в соответствии с меняющимися
запросами и потребностями общества. Возводя во главу угла своей соци¬
альной политики идею более справедливого распределения с помощью
государства национального богатства, Рузвельт воспринял джефферсо¬
новскую концепцию собственности. Опираясь на авторитет Джефферсо¬
на, он доказывал, что право собственности оформилось исторически, что
само ее возникновение было невозможно без государства и что в силу
этого государство обязано бороться с издержками свободного развития
частной собственности. К этим издержкам он относил узурпацию права
частной собственности сужающейся горсткой общества и отчуждение
этого священного права от миллионов и миллионов нуждающихся, пре¬
старелых, безработных и бездомных. Необходимо было предотвратить от¬
чуждение от миллионов тружеников права па «самый полный, в той сте¬
пени, в какой это возможно», продукт их труда124.
Либерально-демократическая позиция Рузвельта была поддержана
левым крылом Демократической партии. Ее ядро составили Г. Гоп кине,
Р. Вагнер, П. Дуглас, Р. Тагвелл, а также перешедшие к демократам левые
республиканцы. Консерваторы, составлявшие большинство в Демокра¬
тической партии, поначалу восприняли идеологию и политику Нового
курса как неизбежное зло. Новый курс как необходимую плату за восста¬
новление общественных устоев США поддержала часть бизнесменов. Но
постепенно консерваторы, как и бизнесмены, стали переходить в оппози¬
цию к Рузвельту и его реформам, а поддерживали его по преимуществу
левые демократы, средние и нижние слои общества125.
Рузвельтовский Новый курс традиционно разделяется на два периода:
умеренно-либеральный 1933—1935 гг. и леволиберальный 1935—1938 гг. К
концу первого периода Рузвельт сумел изменить социальную базу партии:
из сельско-провинциальной она стала по преимуществу городской. При
этом демократов поддерживали 76% избирателей из нижнего класса, 60% -
из среднего, и 42% - из верхнего120. В самой партии усилилось влияние ле¬
Эра демократического элитизма 297
вого крыла, но консерваторы сохраняли большинство. На втором этапе
Нового курса, когда Рузвельт перешел от преимущественно экономичес¬
ких реформ к социальным, консервативные демократы вступили с ним в
жесткую схватку
Консервативное крыло Демократической партии включало в себя
часть политиков из северо-восточных штатов, но главную его опору со¬
ставляли представители Юга, среди которых, в свою очередь, преоблада¬
ли расистски настроенные политики, так называемые диксикраты. В го¬
ды Нового курса влияние южной фракции в Демократической партии се¬
рьезно уменьшилось: если в 1920 г. южане занимали 107 мест в палате
представителей из 131, принадлежавшего демократам, то в 1936—1938 гг.
на их долю приходилось 116 из 333 мест, доставшихся демократам127. Юж¬
ная фракция составляла ударную силу консерваторов и направляла внут¬
рипартийную оппозицию Рузвельту. В 1935-1938 гг. консервативная
фракция Демократической партии, блокируясь с республиканцами, серь¬
езно ослабила социальные реформы Рузвельта, а главный свой удар на¬
правила против судебной реформы.
В годы Нового курса Верховный суд зарекомендовал себя в качестве
самой консервативной ветви государственной власти. В 1935 — начале
1936 гг. он отменил как антиконституционные 11 рузвельтовских законов,
среди них и наиболее важные, поставив тем самым под угрозу все прези¬
дентские замыслы. В этих условиях Рузвельт действовал жестко: заклей¬
мив «старцев» из Верховного суда, он предложил расширить его состав с
тем, чтобы ввести туда своих сторонников и обеспечить численное преоб¬
ладание либералов. Тут-то правое крыло демократов во главе с диксикра-
тами-южанами сказало решительное «нет» президенту. Неожиданную
поддержку консерваторам оказала часть либеральных демократов, руко¬
водствовавшаяся тем мотивом, что разделение властей и основополагаю¬
щие демократические устои даже отчасти не могут быть принесены в
жертву политической целесообразности. Судебная реформа Рузвельта
была отклонена из-за оппозиции его собственной партии. Правда, в ито¬
ге, после того как в отставку вышли три консервативных члена Верховно¬
го суда, а их места заняли либералы, политическая линия высшего судеб¬
ного органа изменилась и он дал наконец-то «зеленый свет» рузвельтов-
ским социальным реформам.
В 1937—1938 гг. внутренний конфликт в Демократической партии до¬
стиг высшей точки. Либералы, решившие, что в повестку дня выдвинул¬
ся вопрос «кто кого», предложили Рузвельту использовать конгрессов-
ские выборы 1938 г. для того, чтобы открыто отмежеваться от консерва¬
тивных деятелей партии и обеспечить безусловное преобладание либе¬
ральных кандидатов. Замысел, несмотря на поддержку Рузвельта, не
удался. В результате выборов между либералами и консерваторами уста-
298 Г лава 5
нежилось равновесие сил, и от Рузвельта потребовались новые усилия для
преодоления острых внутрипартийных разногласий.
В дальнейшем, особенно же после начала Второй мировой войны, во
взаимоотношениях между либеральной и консервативной фракцией Де¬
мократической партии наблюдалось перемирие. Рузвельт выступал в ка¬
честве главной уравновешивающей силы, при всем том, что его идейно¬
политические симпатии были на стороне либералов. В последние годы
пребывания у власти им был разработан проект второго — социально-
экономического - Билля о правах. Если первый Билль о правах гаранти¬
ровал американцам политические свободы слова, печати, собраний, то
второй Билль о правах должен был гарантировать им право на труд, оп¬
лачиваемый отдых, жилище, доход, обеспечивающий прожиточный ми¬
нимум, медицинское обслуживание12*. В 1940 г. либералам удалось до¬
биться выдвижения на пост вице-президента от Демократической пар¬
тии лидера левого крыла Г. Уоллеса. Правда, в 1944 г. эту должность занял
представитель умеренных сил Г. Трумэн, который после смерти Рузвель¬
та в апреле 1945 г. занял пост президента США и стал лидером Демокра¬
тической партии.
Во второй половине 40-х гг. в Демократической партии возобнови¬
лись острые разногласия, переросшие в расколы. С одной стороны, выде¬
лилось леволиберальное крыло во главе с Г. Уоллесом: объединившись в
Прогрессивную партию, леволибералы выдвинули программу дальней¬
шего углубления социально-экономических реформ и даже сформулиро¬
вали требование установления «государственной собственности в ключе¬
вых отраслях экономики». На правом фланге выступили южане-дикси-
краты во главе с С. Термондом, создавшие собственную партию. Центр
Демократической партии, во главе которого оказался Гарри Трумэн, от¬
стаивал умеренный вариант постепенного расширения основных уста¬
новлений Нового курса и безусловной нейтрализации радикальной, а
особенно «красной опасности». На выборах 1948 г. умеренные одержали
внушительную победу, правда, ценой некоторых уступок леволибераль¬
ным требованиям.
В сознании многих имя Г. Трумэна ассоциируется в первую очередь с
политикой холодной войны. Действительно, внешнеполитический курс
33-го президента США (1945-1953) немало способствовал закладке ее
фундамента. Но в области внутренней политики Трумэн зарекомендовал
себя продолжателем Нового курса. Еще в 1945 г., заняв президентский
пост, Трумэн предложил программу реформ из 21 пункта, которые разви¬
вали рузвельтовский экономический Билль о правах. Став президентом в
1948 г. на основе уже волеизъявления избирателей, Трумэн сформулиро¬
вал доктрину и программу Справедливого курса, которая содержала и ряд
новых либеральных требований.
Эра демократического элитизма 299
Концепция Справедливого курса вменяла в обязанность государству
борьбу с безработицей и другими последствиями нерегулируемого разви¬
тия капитализма, при этом Трумэн в духе Рузвельта отрицал «железные»
экономические законы и доказывал, что они вполне подвластны челове¬
ческой воле: «Экономический цикл - творение рук человека, и люди до¬
брой воли, тесно сотрудничая, в состоянии укротить его»129.
Преемник Рузвельта обещал отменить антипрофсоюзный закон Таф¬
та - Хартли, одобренный в 1947 г. республиканским Конгрессом вопреки
воле президента, и предлагал закрепить «свободный коллективный дого¬
вор» в качестве не только «фундамента экономической свободы для тру¬
да», но и важнейшего средства, «стимулирующего и стабилизирующего
воздействие на экономику»13". Так же в развитие Нового курса предлага¬
лось расширить государственную помощь фермерству, увеличить мини¬
мум заработной платы, продолжить государственное гидроэнергострои¬
тельство, помогая тем самым решать проблему занятости, расширить го¬
сударственные субсидии на образование и строительство дешевого жилья
для низкооплачиваемых семей.
Серьезным нововведением в либерально-реформистскую доктрину
было требование Справедливого курса о наделении реальными граждан¬
скими правами черных американцев, что предполагало отмену дискри¬
минации в избирательных правах, при найме на работу, пользовании об¬
щественным транспортом, доступе к образованию и т.д. Сам Трумэн ру¬
ководствовался при этом прагматическими соображениями131, намерева¬
ясь упрочить социальную базу Демократической партии в южных штатах,
но выдвинутая им программа существенно развивала принципы Нового
курса, который не уделил особого внимания черным американцам. Дру¬
гим важным идеологическим нововведением Справедливого курса было
предложение дополнить государственную систему социального обеспече¬
ния всеобщим медицинским страхованием.
Трумэну удалось частично реализовать требования, которые уклады¬
вались в основном в доктрину Нового курса. Так, была увеличена почасо¬
вая ставка минимальной заработной платы и принят закон о строительст¬
ве 800 тыс. квартир для семей с низкими доходами. Что касается предло¬
жений о наделении гражданскими правами черных американцев, созда¬
нии системы государственного медицинского страхования, как и отмены
закона Тафта — Хартли, то они были заблокированы совместными усили¬
ями конгрессменов от Республиканской партии и консервативной фрак¬
ции демократов.
И все же президентство Г. Трумэна сыграю роль в развитии либерать-
но-реформистского курса уже потому, что обнаружило прочность его ос¬
нов, которые было чрезвычайно трудно ослабить, а тем более ликвидиро¬
вать. Демократическая партия упрочила свое влияние в нижнем и сред¬
300 Глава 5
нем классах, а также среди черных американце». Оборотной стороной
этого было углубление разногласий в среде самих демократов, в первую
очередь ужесточение консервативной позиции южной фракции, которая
в ходе конгрессовских голосований все чаще консолидировалась с рес¬
публиканцами.
С завершением президентства Трумэна закончился и продолжитель¬
ный двадцатилетний цикл либерально-реформистской модернизации
Демократической партии. Последовавшие 1950-е гг., когда демократы
оказались в оппозиции, ознаменовались приостановкой в усвоении пар¬
тией реформистских рецептов и даже ее поправением. Впрочем, это деся¬
тилетие характеризовалось поправением всей Америки. В его основе ле¬
жали внутри- и внешнеполитические факторы.
Главным внешнеполитическим фактором явилось усиление холодной
войны, способствовавшей националистическому сплочению разных слоев
американцев. Среди внутриполитических факторов важнейшее значение
имели экономические успехи США, имевшие следствием улучшение мате¬
риального положения основной массы населения. Экономическое разви¬
тие США в 50-х гг. ознаменовалось началом научно-технической револю¬
ции. Она несла с собой наряду с экономическим прогрессом и ряд проти¬
воречий: положение американцев, занятых в отраслях и сферах, не охва¬
ченных НТР, ухудшалось, снижался жизненный уровень служащих и ин¬
теллигенции, сидевших на «твердых окладах», усилился разрыв в матери¬
альном положении белых и черных американцев. Но положение верхнего
и среднего классов, составлявших большинство нации, в это десятилетие
упрочилось, и именно эта реалия стала основой произрастания доктрин об¬
щества изобилия, массового потребления и, наконец, деидеологизации.
Многие из этих доктрин принадлежали консерваторам. Но в их созда¬
нии активно участвовали и либералы. Так, доктрина деидеологизации,
или конца идеологии, была выдвинута либеральным социологом Д. Бел¬
лом. Согласно ей, в развитых индустриальных обществах, к каковым в
первую очередь относились США, высокий жизненный уровень боль¬
шинства упраздняет идеологические различия и саму потребность в иде¬
ологиях. являющихся атрибутом обществ с выраженной социальной диф¬
ференциацией и классовой борьбой132.
Либералы приняли активное участие в реабилитации монополисти¬
ческого капитала. А. Берли, бывший член «мозгового треста» Ф.Д. Руз¬
вельта, развивал концепцию о «революции управляющих», которая, со¬
гласно его выводам, отстранила собственников корпораций от реальной
экономической власти, а Д. Лилиенталь, некогда поборник вильсонов¬
ской Новой свободы, теперь восхвалял корпорации как творцов научно-
технической революции. О демократическом разделении власти в амери¬
канской экономике писали Д. Рисмэн, М. Лернер и другие либералы133.
Эра демократ ического элитизма 3U1
Особенно весомо прозвучали суждения Д.К. Гэлбрейта, выдвинувше¬
гося в ряды признанных идеологов Демократической партии. В 1952 г. в
книге «Американский капитализм. Концепция противодействующей си¬
лы» он резко осудил антимонополистическое законодательство, которое
объявлялось бессмысленным и вредным. Крупные корпорации, утверж¬
дал Гэлбрейт, отнюдь не превратились в монополии, ибо вместо свобод¬
ной конкуренции им противостояли в середине XX в. новые антимоно¬
польные силы. Такими реальными антимонопольными «противодейству¬
ющими силами» Гэлбрейт объявлял общества потребителей, сбытовые
компании, профсоюзы, наконец, регулирующие комиссии государства.
На практике в Америке, пояснял он, проблема монополий разрешается
не с помощью их раздробления, а путем создания подобных противодей¬
ствующих сил134.
Все эти идеи получили политическое выражение в платформе лидера
Демократической партии 1950-х гг. Э. Стивенсона. В отличие от Трумэна,
но подобно Ф.Д. Рузвельту, Стивенсон стремился опереться на интеллек¬
туальную элиту, в первую очередь на таких набравших силу либералов,
как Д.К. Гэлбрейт, историкА. Шлезингер-младший и экономист С. Хар¬
рис. Все трое, в отличие от «мозгового треста» Рузвельта, были связаны не
с Колумбийским, а с Гарвардским университетом, но в идеологическом
плане они поддерживали заветы Нового курса, правда, освободив его от
антимонополизма.
В первой половине 50-х гг. Стивенсон выступал под флагом «конструк¬
тивной оппозиции» в отношении республиканцев и правительства Эйзен¬
хауэра. Он делал упор на наличие фундаментального сходства между двумя
главными американскими партиями, исповедовал либерально-консерва¬
тивный консенсус как основу американизма и неизменно подчеркивал ло¬
яльность в отношении большого бизнеса, твердо усвоив идеи А. Берли и
Д. Гэлбрейта о «социальной ответственности» корпораций. Среди ключе¬
вых понятий, которыми пользовался Стивенсон, особенно часто употреб¬
лялись два — демократический капитализм и смешанная экономика135.
Этими понятиями обозначалось тесное партнерство государства и
корпораций, призванное обеспечить стабильное экономическое и соци¬
альное развитие Соединенных Штатов. Признавая огромные заслуги биз¬
неса в научно-техническом и экономическом развитии, Стивенсон одно¬
временно подчеркивал, что они были бы невозможны без полезной роли,
которую со времен Ф.Д. Рузвельта играло в экономической жизни госу¬
дарство. «Двумя краеугольными камнями демократического капитализ¬
ма, — подчеркивал он, — являются большое правительство и большой
бизнес». Первое при помощи активной социальной политики расширяло
покупательную способность населения, а второй, получая стимул к удов¬
летворению расширяющихся потребностей и возможностей населения,
302 Глава b
резко увеличивал производство товаров. Именно этот механизм, по его
убеждению, сыграл главную роль в американском экономическом росте
40—50-х гг.1" Фактически на протяжении 50-х гг. Демократическая партия
и ее лидеры оказались в идеологической обороне, явно растерявшись пе¬
ред лицом экономических успехов большого бизнеса и политическою на¬
ступления консерватизма.
Новый либерально-реформистский этап в развитии Демократичес¬
кой партии начался на рубеже 50—60-х гг. и продлился до начала 70-х гг.
Либерально-консервативный консенсус дал трещину под воздействием
ряда факторов. Одним из важных среди них были противоречия научно-
технической революции. Она все более разделяла Америку на две части:
первая, в которую входили верхний и большинство среднего класса, все
более упрочивала свое благосостояние, а вторая, включавшая работников
отраслей, не охваченных или слабо охваченных НТР, представителей сфе¬
ры образования, культуры, служащих, прозябала. Противоречия амери¬
канского экономического роста были подвергнуты критике теми либера¬
лами, которые еще несколько лет назад выступали выразителями либе¬
рально-консервативного консенсуса. Среди них на ведущей позиции
вновь оказался Д.К. Гэлбрейт.
В 1958 г. в книге «Общество изобилия» он объявил главным парадок¬
сом этого общества то, что монополистический бизнес, подчиненный за¬
кону частнокапиталистического накопления, оставлял совершенно без
внимания и обрекал на прозябание те сферы, которые не приносили пря¬
мой прибыли, но без которых невозможно было ни интеллектуальное, пи
экономическое процветание нации. К ним относились начальное, сред¬
нее и высшее образование, культура, досуг людей, социальное обеспече¬
ние, природная среда обитания человека. Позаботиться об общенацио¬
нальных интересах могло и должно было государство, которому вменя¬
лось в обязанность строить школы и больницы, финансировать науку и
культуру, благоустраивать города, охранять природу, а также взять на свое
обеспечение бедняков и престарелых, всех париев общества.
Важным фактором реанимации реформистских настроений стал
подъем антирасистских настроений в южных штатах. На позицию Демо¬
кратической партии особое влияние оказал конфликт в 1957 г. в Литтл-
Рок между властями штата Арканзас и юными черными американцами,
обнаружившими твердое намерение посещать центральную среднюю
школу, до того предназначавшуюся исключительно для белых. Губернатор
штата, член Демократической партии О. Фобэс, отказался подчиниться
постановлению Верховного суда США 1954 г., запретившего сегрегацию в
школах. Зато президент США республиканец Д. Эйзенхауэр решился ис¬
пользовать для защиты закона федеральные войска. Этот критический
эпизод создавай возможность перемены умонастроений чернокожих в
Эра демократического элитизма 303
пользу Республиканском партии. Либералы из Демократической партии,
еше раньше увязывавшие поражения партии на выборах 1952 и 1956 гг. с
пагубным влиянием среди демократов южной расистской фракции, те¬
перь твердо потребовали обуздать южан и включить в партийную плат¬
форму требование резкого расширения гражданских прав негров137.
Во второй половине 1950-х гг. в самих южных штатах стало усиливать¬
ся влияние либеральных демократов (их ярким представителем был зна¬
менитый сенатор Арканзаса У. Фулбрайт). В значительной мере это объ¬
яснялось урбанизацией Юга и ростом нового среднего класса, вызванных
все той же научно-технической революцией. Либеральные настроения
возросли и в западных штатах, в которых обнаруживалось ослабление
традиционной приверженности к Республиканской партии138.
Среди международных факторов, оказавших влияние на обновление
стратегических установок Демократической партии, особое значение
имело возросшее влияние советского социализма. Сегодня утверждение о
его влиянии может вызвать скептическую улыбку. Но дело в том, что хру¬
щевские реформы второй половины 50-х гг., динамизм советского лидера
на международной арене, успехи СССР в космосе действительно оказы¬
вали реальное воздействие на мир и заставляли американских либералов
серьезно задумываться о государственно-реформаторских способах про¬
тиводействия социалистическим идеалам.
Первым политическим выразителем обновленных реформистских
идей стал Э. Стивенсон, который нашел для своей программы громкое
название — Новая Америка. Концепция Новой Америки включила кри¬
тику ограниченности рузвельтовского Нового курса, который, как дока¬
зывал Стивенсон, был рассчитан на период экономического кризиса, но
не содержал программы реформ для эпохи экономического роста. Такая
программа предполагала активное государственное финансирование тех
сфер и материальную помощь правительства тем слоям населения, кото¬
рые были «забыты» процветающим большим бизнесом. Где заключены
источники финансирования? Ответ Стивенсона был достаточно прост:
если увеличить темпы национальною экономического роста на 3% в год,
то необходимые для программы 9 млрд. долл, будут легко получены за
счет дополнительных налоговых отчислений1 ч.
Реформаторская трансформация Стивенсона не помогла ему удер¬
жать лидерство в Демократической партии. На авансцену выдвинулись
новые лидеры, и под руководством одного из них, самого яркого и само¬
го чуткого к веяниям времени, Д.Ф. Кеннеди, демократы смогли вернуть¬
ся к власти в 1960 г. Кеннеди и либеральное крыло партии сумели серьез¬
но ослабить влияние в партии южной расистской фракции и более чем на
десять лет обеспечить ведущую позицию в партии реформаторским си¬
лам. За это была заплачена определенная цена: Д. Уоллес и другие лидеры
304 f лава 5
диксикратов бунтовали на протяжении всех 60-х, предпринимали доста¬
точно впечатляющие попытки независимых политических действий и су¬
мели переманить на свою сторону миллионы простых избирателей. Рас¬
кольнические действия Д. Уоллеса явились одной из причин поражения
демократов на президентских выборах 1968 г. Но до этого в течение вось¬
ми лет пребывания у руля федеральной власти либеральные демократы
сумели добиться реальных практических успехов в реализации своей ре¬
форматорской платформы.
Одной из главных идейно-теоретических опор Демократической пар¬
тии в 60-е гг. продолжало оставаться кейнсианство. Но в толковании
кейнсианских доктрин возникли серьезные различия. Четко разделились
левые и умеренные кейнсианцы. Один из наиболее видных левых кейн-
сианцев, С. Харрис, видел главное отличие либералов от консерваторов в
том, что первые выступали за «сбалансированную экономику», а вто¬
рые — за «сбалансированный бюджет». «Сбалансированная экономика»,
предполагавшая гармоничное развитие и удовлетворение потребитель¬
ских интересов разных слоев общества, в том числе престарелых, мало¬
обеспеченных, безработных, инвалидов, не только допускала, ной требо¬
вала поступиться идеей «сбалансированного бюджета». Умеренная, регу¬
лируемая инфляция, по убеждению Харриса, не противоречила, а, напро¬
тив, способствовала экономическому росту: перспективные производст¬
ва. получив возможность повысить цены на товары с новыми качествами,
могли существенно расширять свои капиталовложения. Если один про¬
цент инфляции обеспечивает десять процентов роста производства, лако¬
нично заключал Харрис, то это хорошая экономическая политика140.
Умеренные же кейнсианцы делали упор на государственное стимули¬
рование экономического роста при помощи сокращения налогообложе¬
ния корпораций, поддержание стабильности рынка посредством контро¬
ля над уровнем цен и заработной платы. Антиинфляционную политику
они предпочитали, помимо всего прочего, и по той причине, что она пре¬
пятствовала обесценению денежных накоплений верхнего и среднего
классов.
Кеннеди, как и занявший после его гибели президентское кресло
Л. Джонсон, прислушивались к советам как левых, гак и правых кейнси¬
анцев, пытаясь по возможности сочетать их рецепты. Программа Новых
рубежей Кеннеди включала в себя законопроект о создании системы обу¬
чения и переподготовки рабочей силы, меры государственной медицин¬
ской помощи бедным и престарелым, широкое государственное финан¬
сирование науки, образования, медицины, бедствующих фермерских хо¬
зяйств. Президент-реформатор обещал черным американцам полностью
уравнять их в правах с белыми, используя для этого, если понадобится,
федеральные войска141.
Эра демократического элитизма 305
Из программы Новых рубежей за два с половиной года президентст¬
ва Кеннеди были реализованы немногие предложения, самым важным
среди которых явился первый в истории страны федеральный закон о
развитии системы подготовки и обучения рабочей силы. Но все его ре¬
форматорские замыслы были восприняты преемником на президентском
посту Л. Джонсоном. Не желая быть простой тенью Кеннеди, он дал ре¬
форматорским программам новые звучные названия — Великое общество
и Война с бедностью.
В период пребывания на президентском посту (1963—1969) Л. Джон¬
сон выступал как бы в двух ипостасях: с одной стороны, он осуществлял
эскалацию войны во Вьетнаме, что упрочивало представление о нем как о
консерваторе, но, с другой стороны, он же проводил активный реформа¬
торский курс во внутренней политике, неизменно выделяя в качестве сво¬
их приоритетов обеспечение равных гражданских прав для черных амери¬
канцев и борьбу с массовой бедностью142. Подобное соединение в Джонсо¬
не консерватора и либерала заключало в себе и определенный стратегиче¬
ский маневр: реформаторский курс внутри страны должен был служить
смягчению демократического протеста против агрессии во Вьетнаме.
Джонсон преуспел в проведении внутренних реформ гораздо больше,
чем Кеннеди. Было бы заблуждением поставить это в заслугу лично ему:
к активным шагам его подталкивало и мощное демократическое движе¬
ние черных американцев, достигшее пика как раз в годы президентства
Джонсона, и желание заручиться массовой социальной поддержкой сре¬
ди белых американцев, столь необходимой для правительства, все более
увязавшего в войне в Индокитае. Большие практические успехи Джонсо¬
на в сравнении с Кеннеди объяснялись, конечно, и гораздо более дли¬
тельным пребыванием его на президентском посту, а также тем, что мно¬
гие реформаторские проекты уже были подготовлены и запущены его
предшественником, так что Джонсон пожинал плоды, посеянные Кенне¬
ди и его «мозговым трестом».
Внутриполитическая программа Кеннеди — Джонсона при всех ее
противоречиях заключала тенденцию социал-демократизации Демокра¬
тической партии. Эта тенденция обозначилась в полной мере на рубеже
60—70-х гг., когда ее политическими выразителями выступили лидеры
леволиберального крыла Демократической партии Ю. Маккарти и
Д. Макговерн.
Ю. Маккарти, боровшийся за выдвижение в президенты в 1968 г. (в
итоге Демократическая партия предпочла ему Г. Хэмфри), выдвинул се¬
рию антимонополистических мер, получивших название Нового попу¬
лизма. Выдвигалось требование утвердить в стране единую общегосудар¬
ственную систему социального обеспечения с тем, чтобы покончить с за¬
висимостью рабочих от непосредственных хозяев. Далее предлагалось ус¬
306 Глава 5
тановить систему демократического общественного контроля над эконо¬
мической деятельностью корпораций, их отношением к окружающей
среде, политикой ценообразования, участием в избирательных кампани¬
ях. Наконец, было сформулировано требование роспуска корпораций,
приобретших монополистические черты143. Последнее требование стало
настолько популярным, что было включено в избирательную платформу
Демократической партии в 1972 г.
Особое место в разработках либеральных демократов заняла концеп¬
ция Новой политики, означавшей демократизацию основных государст¬
венных институтов. Резкой критике была подвергнута президентская
власть, превратившаяся, по словам А. Шлезингера-младшего, в «импер¬
ское президентство». Атака либералов на сильную президентскую власть
была необычна: ведь со времен Т. Рузвельта и особенно в годы пребыва¬
ния у власти Ф.Д. Рузвельта и Д.Ф. Кеннеди, именно динамичная, наде¬
ленная широкими прерогативами исполнительная власть рассматрива¬
лась в качестве главного средства проведения реформаторского курса.
Но времена изменились. Резкое возрастание в 50—60-х гг. внешнепо¬
литических полномочий президентской власти стало, по убеждению ли¬
бералов, главной причиной нескольких «необъявленных войн» со сторо¬
ны США, самой опасной среди которых явилась агрессия во Вьетнаме.
Усиление президентской власти стало угрожать демократическим осно¬
вам, и либералы провозгласили безотлагательной задачу укрепления
принципа разделения властей и системы сдержек и противовесов144.
Среди политических требований либералов зазвучали выдвинутые
еще популистским и прогрессистским движениями конца XIX - начала
XX вв. идеи расширения прямой демократии, народных референдумов и
отзыва депутатов, строгого контроля над финансированием избиратель¬
ных кампаний, установления квот пропорционального представительст¬
ва в государственных структурах и руководстве партии мужчин и женщин
разных национальностей и рас.
Высшей точкой успеха левых либералов стало выдвижение в 1972 г.
кандидатом в президенты от Демократической партии Д. Макговерна и
принятие ею самой радикальной за всю свою историю программы. Нео¬
бычным был состав Национального съезда партии того года: 15% участ¬
ников составляли черные американцы, 38% - женщины, 21% - молодежь
до 30 лет, 86% - делегаты, избранные впервые (в 1968 г. соответствующие
этим категориям проценты составляли 5,5; 13; 4; 55)14\
Макговерн сумел привлечь на свою сторону движения социального
протеста, которые были интегрированы в электорат Демократической
партии. Но президентские выборы он проиграл, причем отставание от ре¬
спубликанцев оказалось очень серьезным. Одной из главных причин по¬
ражения демократов явилось то, что, завоевав поддержку радикальных
Эра демократического элитизма 307
движений, они одновременно отпугнули от себя значительную часть уме¬
ренных политиков и избирателей. Характерно мнение одного из предста¬
вителей умеренных о Национальном съезде демократов 1972 г.: «Здесь
слишком много длинных волос и явный недостаток людей с сигарами»140.
В количественном выражении электоральные приобретения демократов
явно уступали потерям.
Уже в 1974 г. на чрезвычайном съезде Демократической партии ле¬
вый «перехлест» был устранен. В истории партии начался новый этап,
включавший серьезную ревизию прежних либерально-реформистских
принципов.
В первой половине 70-х гг. левые движения в США сошли с истори¬
ческой арены. Тогда же во весь рост выступили трудные экономические
проблемы: галопирующий рост цен, снижение темпов экономического
роста, безработица. Умеренные демократы, подобно консервативным ре¬
спубликанцам. увязывали их с издержками государства всеобщего благо¬
денствия, созданного в 60-х гг. Указывалось, что с середины 60-х гг., то
есть со времени принятия Л. Джонсоном программ Великого общества и
Войны с бедностью, темпы социальных расходов в 3—4 раза превышали
темпы роста валового национального продукта, а к середине 70-х гг. соци¬
альные расходы достигли уже половины федерального бюджета и 2/3 бю¬
джетов штатов и местных властей.
Точка зрения умеренных в Демократической партии восторжествова¬
ла в ходе подготовки к президентским выборам 1976 г. Их выдвиженец
Д. Картер был избран президентом страны. В 1978 г. в послании Конгрес¬
су США Картер фактически отрекся от либерально-реформистского кре¬
до: «Мы должны понять, что роль и функции правительства носят огра¬
ниченный характер. Правительство не может решить все наши проблемы,
поставить все наши цели и указать пути, которым мы должны следовать.
Правительство не может покончить с бедностью, обеспечить экономиче¬
ское процветание, снизить темпы инфляции, спасти наши города, покон¬
чить с неграмотностью, обеспечить страну энергией или добиться всеоб¬
щей добродетельности»'47.
На рубеже 70-80-х гг. новая платформа Демократической партии,
получившая название неолиберализма (впервые употреблено в 1979 г.),
приобрела завершенный вид. Влиятельными выразителями неолибера¬
лизма выступили такие политики, как Г. Харт, М. Дукакис, Р. Гепхард,
М. Куомо, У. Клинтон. В академической общине глашатаями неолибера¬
лизма стали известные экономисты Л. Туроу и Р. Райх, а в деловых кру¬
гах Ф. Рохатин.
Неолиберализм не означал полного разрыва со сложившимися либе¬
ральными ценностями. Преемственность выражалась в первую очередь в
принятии концепции социальной ответственности государства. Г. Харт,
308 Глава 5
один из ведущих представителем неолиберализма, последовательно вы¬
ступал в КО-х гг. с острой критикой внутренней политики Р. Рейгана, не
принимая в ней именно консервативных социальных начал - сокраще¬
ние государственной помощи образованию и медицине, непомерные на¬
логовые скидки для корпораций. Консервативная политика Рейгана, по
утверждению Харта, имела тенденцию в итоге «впервые за 50 лет возро¬
дить классовые конфликты»14". Вместе с тем Харт, подобно другим неоли¬
бералам, раговал за критический пересмотр приоритетов государствен¬
ной социальной политики, развитие прагматического подхода, который
бы преследовал цель оптимального воспроизводства «человеческого ка¬
питала», а не утверждения призрачного всеобщего благоденствия.
Понятие человеческий капитал, ставшее одним из популярных в иде¬
ологии неолибералов, отразило технократический характер их социаль¬
ных приоритетов. Хороша оказывалась та социальная политика, которая
окупала себя экономически, работала на благосостояние всей нации, а не
отдельных слоев. Неолибералы провели принципиальное различие меж¬
ду социальной политикой Ф.Д. Рузвельта 30-х гг. и Л. Джонсона 60-х гг.
Если Новый курс Рузвельта, разъясняли они, был направлен на социаль¬
ную защиту слоев, связанных с производством, то есть способствовал
спасению человеческого капитала, то программа Войны с бедностью
Л. Джонсона преследовала чисто идеологическую цель приобщения к
благосостоянию всех аутсайдеров общества. Нет — идеологическому, да -
прагматическому подходу в политике социальных расходов, — таков один
из девизов пеолиберализма.
Одним из главных приоритетов неолибералов стало обеспечение ста¬
бильного экономического роста. На одном из первых мест в пх политиче¬
ском словаре оказалось понятие индустриальная политика. Ее проводни¬
ками на основе достижения национального консенсуса должны были
стать государство, бизнес и трудящиеся. Эти силы совместно выступают в
качестве регулятора рынка. Отвергая консервативную концепцию абсо¬
лютной свободы рынка, один из ведущих экономических умов иеолибера-
лов Р. Райх указывал, что в развитых индустриальных странах, к каковым
относятся США, проведение жестких разграничений между государством
и рынком давно перестало быть полезным: государство участвует в созда¬
нии рынка, определяя условия и границы предпринимательской деятель¬
ности на основе принятых общественных норм и представлений об ответ¬
ственности правительства за здоровое функционирование экономики149.
Неолибералы выдвинули программы государственного финансирова¬
ния технологического перевооружения промышленности, помощи мало¬
му бизнесу, укрепления энергетической независимости США. Была разра¬
ботана концепция трипартизма — трехстороннего сотрудничества бизне¬
са, государства и профсоюзов в целях повышения эффективности амери¬
Эра демократического элитизма 309
канской экономики. Повышению заинтересованности и сопричастности
рабочих к процессу технологической перестройки и ускорения экономи¬
ческого роста должно было служить широкое распространение среди ра¬
ботников акций предприятий. Харт приводил цифры, свидетельствовав¬
шие, что распространение акций среди работников американских пред¬
приятий способствовало в течение короткого времени росту на них произ¬
водительности труда и прибылей в полтора раза1'0. Неолибералам при¬
шлась по душе позаимствованная из японского опыта идея широкого раз¬
вития среди рабочих «кружков качества», призванных самым непосредст¬
венным образом вовлечь рабочих в научно-технический прогресс. Р. Геп-
хард, один из лидеров Демократической партии, подчеркивал, что постин¬
дустриальная экономика зиждется не только на самых совершенных тех¬
нологиях, но и на высокоемком человеческом капитале, и по этой причи¬
не нуждается «в образованных рабочих, обладающих высоким уровнем
знаний и способностью быстро перестраиваться в зависимости от новых
задач, проистекающих из изменений в промышленности»131.
Технократический подход, взгляд сквозь призму экономической
пользы характеризовал отношение неолибералов к социальной политике
государства. Они потребовали, чтобы правительственные субсидии рас¬
ходовались по преимуществу не на продовольственные талоны и всевоз¬
можные пособия, а все на те же системы образования, подготовки и пере¬
подготовки рабочих кадров. «Либералы, — утверждал Р. Макэлвейн, —
должны сделать социальные программы более продуктивными»152. Это оз¬
начало, что бедняки и безработные вместо того, чтобы становиться полу¬
чателями благотворительной помощи со стороны государства и общест¬
ва, должны направляться на учебу на различные курсы, окончание кото¬
рых позволило бы им занять достойное место на производстве и в даль¬
нейшем заботиться самим о себе.
В 80-х гг. неолибералы утвердились на ведущей позиции в Демокра¬
тической партии. Кроме них, в партии были заметны: группировка тради¬
ционных либералов (видные представители - Э. Кеннеди, У. Мондейл,
П. Саймон); реформированная фракция южан; радикально-реформист¬
ское крыло во главе с негритянским лидером Д. Джексоном155. В 90-х гг.,
ознаменовавшихся утверждением демократов у государственной власти,
их руководство опиралось на неолиберальные принципы. Неолибераль¬
ные принципы воспроизводились в программных установках президента
США У. Клинтона154. Они определили и его внутриполитический курс, в
частности, в период президентства Клинтона существенно сократилось
число американцев, получавших продовольственные талоны и иные госу¬
дарственные бенефиции, зато увеличилось количество тех, кто вовлекал¬
ся в различные программы профессиональной переподготовки. Партия
усиленно работала над изменением своего имиджа в сознании массового
310 Глава 5
избирателя. Исследователи зафиксировали следующие принципиальные
различия между старым и новым имиджем партии1'*.
Старый имидж
Новый имидж
1
Социальный либерализм, право на
государственную помощь.
Укрепление семьи, ответственности
и прав индивидуума, реформа
системы социального обеспечения.
2
Перераспределение доходов.
Экономический рост.
3
Большое правительство, большие
расходы.
Экономное правительство,
сокращение расходов.
4
Субсидии беднякам и
меньшинствам.
Профессиональная подготовка и
переподготовка для бедных слоев.
5
Либеральная позиция в отношении
преступности.
Жесткая позиция в отношении
преступности.
6
Ущемление белого среднего класса.
Поддержка белого среднего класса.
7
Отрицание патриотизма.
Поддержка патриотизма.
* * *
История главной соперницы демократов, Республиканской партии
США, в новейшее время может быть разделена на три этапа. На первом
этапе, в 30-40-х гг., в ней преобладали ортодоксы, сторонники принци¬
пов твердого индивидуализма. На втором — 50—70-е гг. — укореняется мо¬
дернизация Республиканской партии и па ведущую позицию выходят
представители социального консерватизма, который также часто именуют
новым республиканизмом. Наконец, в 80—90-х гг. оформляется и становит¬
ся ведущим течение неоконсерватизма.
В 30-х гг. республиканцы продолжали оставаться под достаточно проч¬
ным гуверовским влиянием. На критические президентские выборы
1932 г. партия вышла с платформой, утверждавшей, что администрация
Гувера в предшествующие годы предприняла необходимые меры по выхо¬
ду из кризиса, и американцам надлежало только проявить выдержку и тер¬
пение, чтобы дождаться возвращения экономической и социальной ста¬
бильности156. Избиратели решительно отвергли и платформу, и Гувера,
вновь баллотировавшегося в президенты, но лидеров республиканцев это
ничуть не отрезвило. Они продолжали следовать в фарватере гуверовского
твердого индивидуализма, осуждали Рузвельта за сползание то к фашизму,
то к коммунизму и вели с ним ожесточенную борьбу в стенах Конгресса,
блокируясь часто с южной фракцией Демократической партии.
К следующим президентским выборам Гувер и фракция северо-вос¬
точных республиканцев по причине отсутствия шансов на победу были
Эра демократическою элитизма 311
оттеснены с ведущей позиции в партии, но их место заняли не менее кон¬
сервативные представители штатов Среднего и Дальнего Запада. Их вы¬
движенец А. Лэндон стал кандидатом партии в президенты. Платформа
партии, сделав некоторые уступки тем рузвельтовским реформам, кото¬
рые уже невозможно было отменить (социальное страхование по безрабо¬
тице и старости, право рабочих на образование профсоюзов и коллектив¬
ный договор), в целом потребовала решительного отказа от Нового кур¬
са, «обесчестившего американские традиции». В первую очередь должны
были быть пресечены государственная регламентация производства и це¬
нообразования, дифференцированные налоги и бюджетный дефицит157.
Несмотря на смягчение Лэндоном концепции грубого индивидуализма,
президентские выборы были республиканцами вновь проиграны.
К 1940 г. у республиканцев усилилось либеральное крыло, которое
стало предлагать партии реформаторские платформы, как, например,
«программу для динамичной Америки». Консервативное большинство
республиканцев окончательно отказалось от услуг Гувера в качестве ли¬
дера партии, а на освободившееся место выдвьнчлся Р. Тафт (сын рес¬
публиканского президента начала века), имевший опору в штатах Сред¬
него Запада. Тафт, поклонник твердого индивидуализма, в отличие от Гу¬
вера, признавал определенные возможности государственного воздейст¬
вия на общество, подчеркивая, подобно большинству республиканцев,
что эпицентром государственной активности должны быть власти шта¬
тов, а не федерации. Более широко трактовал возможности государст¬
венного социально-экономического регулирования Т. Дьюи, соперник
Тафта из северо-восточных штатов. Однако ни Тафт, ни Дьюи не смогли
добиться поддержки национального конвента партии при выдвижении
кандидата в президенты в 1940 г. После шести туров отчаянных баталий
конвент остановил свой выбор на У. Уилки, перешедшем к республикан¬
цам от демократов.
Сенсационное решение республиканского съезда свидетельствовало
о растерянности партийной элиты, предпринявшей беспрецедентный
политический ход, лишь бы не допустить избрания Рузвельта президен¬
том в третий раз. Уилки, представитель просвещенной часГи истеблиш¬
мента, попытался переиграть Рузвельта, взяв на вооружение идейно-по¬
литические принципы соперника. Но и эта стратегия не помогла респуб¬
ликанцам, после чего они отступили на привычные консервативные по¬
зиции. Закатилась и звезда Уилки, оказавшегося для республиканцев не
более чем политическим «калифом на час».
40-е гг. прошли у республиканцев под знаком соперничества Тафта и
Дьюи, выступавших во главе консервативного и центристского течений.
В целом соотношение сил в партии было на стороне Тафта, однако пери¬
петии политической борьбы приводили к тому, что в 1944 и 1948 гг. наци¬
312 Глава 5
ональный съезд республиканцев склонялся к выдвижению кандидатом в
президенты Дьюи. Оба раза Дьюи терпел поражение, хотя в 1948 г., после
того, как от Демократической партии откололись л е вол иберальная и пра¬
ворадикальная фракции, большинство аналитиков пророчили ему побе¬
ду. В эволюции Республиканской партии все более обозначалась привер¬
женность консервативному варианту государственного социально-эко¬
номического регулирования. Его первым ярким образцом явился закон
Тафта — Хартли 1946 г., который вступил в силу вопреки воле президента
Трумэна. Закон, не подвергая сомнению права рабочих на коллективный
договор и забастовки, ставил их под жесткий контроль государства, так
что критики закона занесли его в разряд реакционных158.
Новый этап в истории Республиканской партии наступил на рубеже
40—50-х гг. Его магистральная линия заключалась в соперничестве кон¬
сервативно-ортодоксального и консервативно-ревизионистского на¬
правлений, при этом чаша весов все более склонялась в пользу ревизио¬
нистов. Ряд исследователей связывает оформление консервативно-реви¬
зионистского направления и выдвижение его на ведущую позицию в
первую очередь с деятельностью президента Д. Эйзенхауэра и его адми¬
нистрации в 50-х гг. Не умаляя роли Эйзенхауэра и его окружения, заме¬
чу, что их стратегия и концепция нового республиканизма были только
частью более широкого процесса обновления консерватизма, оказавше¬
го влияние как на Республиканскую партию, так и на американское об¬
щество в целом.
Консервативно-ревизионистская доктрина 50-х гг. в российской аме¬
риканистике обозначалась и как неоконсерватизм, и как новый консерва¬
тизм. Сегодня эти определения представляются уязвимыми по ряду при¬
чин. Одна из них заключается в том, что в 70—80-х гг. в американском об¬
ществе, в том числе в недрах Республиканской партии, оформилось идей¬
но-политическое течение, названное самими его творцами неоконсерва¬
тизмом, который существенно отличался от консервативно-ревизионист¬
ской доктрины 50-х гг. Поэтому использование в отношении последней
понятия «неоконсерватизм» создает теоретическую и терминологическую
путаницу. Кроме того, сами консерваторы-ревизионисты 50-х гг. терминов
«неоконсерватизм» и «новый консерватизм» не использовали, а свою
главную цель видели в реабилитации и закреплении прав гражданства за
консерватизмом как таковым, поскольку в сознании большинства амери¬
канцев он имел негативный имидж. Но при этом они создали, в сравнении
с ортодоксальным, всесторонне ревизованный вариант консерватизма,
который я предпочитаю называть социальным консерватизмом, имея в ви¬
ду, что этот термин наиболее точно выражает его суть.
Идейно-политические метаморфозы 30—40-х гг. породили серьезную
путаницу в отношении ряда основополагающих для американцев поня¬
Эра демократического элитизма 313
тий. среди них и понятие «либерализм». Рузвельт и его сторонники назы¬
вали себя либералами, включая в либерализм идею социального рефор¬
маторства, а своих политических оппонентов, противившихся социаль¬
ному обновлению, клеймили как консерваторов. Но Гувер и его сторон¬
ники также называли себя либералами, отождествляя либерализм с его
классическим индивидуалистическим вариантом. Общественное же мне¬
ние все более усваивало логику Рузвельта, отождествляя либерализм с ре¬
форматорством, а приверженность первоосновам с консерватизмом. Ра¬
детелям первооснов не оставалось ничего иного, как смириться с этим
вердиктом, но при этом попытаться придать консерватизму имидж ис¬
тинно американской веры.
Фундаментальное решение этой задачи первыми предложили три
крупных идеолога, тесно связанных с Республиканской партией. Это
П. Вирек, Р. Кёрк и К. Росситер. В своих трудах 40-50-х гг."4 они потре¬
бовали закрепить право гражданства за самим понятием консерватизм,
указав при этом, что оно давно пользовалось уважением в Европе, осо¬
бенно в Англии, в то время как в Америке даже лидеры правого крыла, по
сути твердые консерваторы, предпочитали называть себя либералами.
Далее отстаивалось положение, что защита консерватизма в США не
имела шансов на успех, если в основе его будет оставаться грубый инди¬
видуализм. Старому индивидуалистическому кредо, возвеличивавшему
«экономического человека», абсолютизировавшему роль экономических
мотивов и страстей личности, противопоставлялся консерватизм иного
толка, который должен был взять под особую защиту непреходящие со¬
циальные ценности. Среди них чаще всего назывались такие, как семья,
церковь, религия, гражданское общество с его разнообразными социаль¬
ными ячейками и интересами, образование, мораль. Американский кон¬
серватизм должен был объединить вокруг себя всех людей и классы, а не
только «наиболее приспособленных» для конкурентной борьбы индиви¬
дуумов.
Американский консерватизм не должен был и всецело замыкаться на
заботе о «корнях». Требование возврата к прошлому, утверждал Росситер,
характеризует реакционеров, а не консерваторов. Общество, рассуждал
он, не может быть статичным, оно или развивается, или приходит в упа¬
док. Но изменение ради изменения также неприемлемо, оно должно осу¬
ществляться только тогда, когда ему нет альтернативы. Когда же такое из¬
менение вызревает, консерваторы должны безусловно одобрить его, до¬
бавляя реформу к фундаментальным ценностям160.
Кто был родоначальником образцового американского консерватиз¬
ма? Главными претендентами были объявлены двое — Александр Гамиль¬
тон и Джон Адамс. Кандидатуру Гамильтона после всесторонних размы¬
шлений отвели: среди его недостатков называлось то, что он высказывал¬
314 Глава 5
ся в пользу монархии и выдвигал умозрительные и слишком радикальные
планы экономической реоришизации, осуществляемой к тому же с помо¬
щью государства. Подлинным отцом-основателем американского кон¬
серватизма был объявлен Джон Адамс, в заслугу которому ставились
прежде всего умеренность, политический прагматизм, умение свести во¬
едино разнообразные общественные интересы, способность восприни¬
мать реформы, подсказанные реальными, насущными потребностями
обществаи,!.
Основополагающим же консервативным документом Америки была
признана федеральная Конституция 1787 г. В этом можно усмотреть оп¬
ределенную иронию судьбы: ведь Основной закон США неизменно рас¬
сматривался большинством американцев как демократический и либе¬
ральный, а консервативным и охранительным его считали по преимуще¬
ству марксисты и леворадикалы. И вот теперь сами консерваторы назва¬
ли Конституцию охранительной, но вложили в это понятие, в отличие от
марксистов и радикалов, не негативный, а глубоко положительный
смысл. Оценивая Конституцию, доказывали они, необходимо исходить
из того, какие ценности она охраняет и освящает. Ценности эти, утверж¬
дали консерваторы, по своей сути демократичны и либеральны, что обна¬
руживает очевидный парадокс американского консерватизма: в Америке,
которая никогда не знала феодализма, он направлен на защиту классиче¬
ских либеральных ценностей. В то же время современный либерализм
рузвельтовского типа, по их убеждению, означал неприемлемый ради¬
кальный отход от этих ценностей.
В политической сфере к исконным ценностям были отнесены те, ко¬
торые обеспечивали социальный мир и консенсус, преемственность и
долговременность общественных связей. Именно такие ценности: разде¬
ление властей, система сдержек и противовесов, двухпалатная законода¬
тельная власть, представительная, а не прямая демократия, права и сво¬
боды личности, независимый суд, сильная президентская власть, банане
интересов между федерацией и штатами -- как раз и утверждались феде¬
ральной Конституцией. К непреходящим ценностям Америки в полити¬
ческой сфере, кроме конституции, были отнесены двухпартийная систе¬
ма, в социальной сфере — семья, церковь, религия, соседские общины, а
в экономической - частная собственность. Все они, по утверждению
консерваторов, стали в Америке органическими, цементирующими об¬
щество, обеспечивающими ему цивилизованное существование. По этой
причине всем им должна была быть обеспечена защита от любых серьез¬
ных реформ - не только радикальных, но и либеральных.
В исторических экскурсах консерваторов, занявших в их идеологии
важнейшее место, доказывалось, что важнейшей ценностью американ¬
ского прошлого была социальная бесконфликтность, преобладание
Эра демократического элитизма 315
консенсуса во взаимоотношениях классов, этносов, политических пар¬
тий. И не случайно они отвергли как порочный миф идею А. Гамильто¬
на, Д.К. Кэлхуна, У. Самнера, консерватизма XIX в. в целом о неизбеж¬
ности классовых конфликтов в Соединенных Штатах. Новый консерва¬
тизм, в отличие от старого, претендовал на создание не классово-эли¬
тарной, а общенациональной идеологии, сплачивающей, а не разъеди¬
няющей общество.
В 50-х гг. понятие консерватизм, как и само явление, наконец-то при¬
обрели в США респектабельность. Консерватизм стал официальным кре¬
до Республиканской партии, представители которой впредь уже никогда
не именовали себя либералами. Д. Эйзенхауэр, президент США от Рес¬
публиканской партии (1953—1961), вошел в историю по преимуществу
как политический прагматик, чуждый идеологических изысков, но и он
счел необходимым определить свою позицию как «динамичный консер¬
ватизм»1*52. «Динамичный консерватизм» Эйзенхауэра соответствовал
принципам социального консерватизма, как их формулировали Росситер
и Вирек. Уже в первом президентском послании Конгрессу США в 1953 г.
Эйзенхауэр твердо поддержал государственную систему охраны окружа¬
ющей среды, регулирование трудовых отношений, контроль над сельско¬
хозяйственным производством, развитие социального страхования. Ад¬
министрация Эйзенхауэра сделала и важные практические шаги в разви¬
тии государственных экономических и социальных программ, что позво¬
лило влиятельной «Вашингтон пост» констатировать в 1956 г.: «Пребыва¬
ние у власти администрации Эйзенхауэра способствовало внедрению в
политику республиканцев реформизма Нового курса. Администрации
удалось добиться консолидации этих реформ и скромных результатов в
развитии социального обеспечения, строительстве железных дорог, вод¬
ного пути на Св. Лаврентии и в некоторых других вопросах»163.
На основе социального консерватизма по мере усвоения его значи¬
тельной частью Республиканской партии складывалось такое идейно-по¬
литическое явление, как новый республиканизм. Законченный вид доктри¬
на нового республиканизма получила в книге ближайшего советника Эй¬
зенхауэра А. Ларсона «Республиканец вглядывается в собственную пар¬
тию». Ларсон признал социально-экономические меры Нового курса не¬
отъемлемой частью современного американского общества и объявил,
что новый республиканизм одобряет социальное страхование, государст¬
венную помощь образованию, медицинскому обслуживанию, строитель¬
ству жилья. Одновременно он доказывал, что новый республиканизм -
это отнюдь не простое воспроизведение Нового курса, который, по его
утверждению, не имел последовательной философии, двигался на ощупь
на основе «то либеральных, то консервативных мер». В Новом курсе Лар¬
сона не устраивал и социал-демократический крен, акценты на перерас¬
316 I лава 5
пределение национальною дохода. Консервативно-реформистский же
приоритет заключался в увеличении с помощью соответствующей соци¬
ально-экономической политики государства размеров «национального
пирога», что должно было автоматически привести к расширению в нем
доли каждого социального слоя104.
Социальный консерватизм представлял новое влиятельное направ¬
ление в Республиканской партии. Другим, уже традиционно влиятель¬
ным, было направление ортодоксального консерватизма, во главе кото¬
рого в 50-е гг. выступил Джозеф Маккарти. Пик влияния Маккарти и его
сторонников пришелся на 1953-1954 гг., когда они подчинили себе на¬
циональный комитет Республиканской партии, равно как и ряд ключе¬
вых комитетов Конгресса США. Маккарти вошел в исторические анна¬
лы в первую очередь благодаря расследованию «антиамериканской» дея¬
тельности в высших и средних эшелонах государственной власти США.
Но маккартисты выступили также с резкой критикой социально-эконо¬
мических мероприятий правительства Эйзенхауэра, а самому президен¬
ту даже наклеили ярлык «сознательного агента коммунистического заго¬
вора»165. Президент, по свидетельству одного из его помощников, испы¬
тывал к Маккарти «отвращение», но вступать с ним в открытый кон¬
фликт не решался, полагаясь на неизбежное «саморазрушение» маккар¬
тизма166. Соотношение сил в Республиканской партии, бывшей на протя¬
жении ряда лет, по словам лидера демократов Э. Стивенсона, «наполо¬
вину маккартистской, наполовину эйзенхауэровской», изменилось к
концу 1954 г. В декабре 1954 г. по инициативе самих республиканцев,
осознавших, что деятельность Маккарти может нанести партии непо¬
правимый ущерб, он был смещен с руководящего поста в сенате и лишен
тем самым властных полномочий.
Влияние Маккарти сошло на нет, но ортодоксальные консерваторы,
среди них руководство влиятельной Национальной ассоциации промыш¬
ленников, сопротивлялись новому республиканизму Эйзенхауэра до кон¬
ца его пребывания на президентском посту. На рубеже 50—60-х гг. между
умеренно-консервативным и ортодоксальным течениями Республикан¬
ской партии сложилось определенное равновесие. На президентских вы¬
борах 1960 г. республиканцы выдвинули своим кандидатом Ричарда Ни¬
ксона, бывшего в течение длительного периода своего рода «мостом меж¬
ду двумя партийными фракциями»167. Идеологически Никсон был близок
к ортодоксальным республиканцам, но подлинной сутью этого политика
был прагматизм, способность модифицировать свои взгляды и привязан¬
ности в соответствии с велением времени, что делало его кандидатуру
приемлемой и для умеренных республиканцев.
Одним из самых известных эпизодов президентской кампании 1960 г.
оказалась сделка между Никсоном и Нельсоном Рокфеллером, лидером
Эра демократического эличизма 317
третьей, самой малочисленной фракции республиканцем, пестовавшей
традицию прогрессистских реформ. Прогрессизм мультимиллионера, гу¬
бернатора Нью-Йорка Рокфеллера, так же как и прогрессизм Теодора
Рузвельта начала века, был выражением мировоззренческой и политиче¬
ской позиции просвещенного истеблишмента северо-восточных штатов,
видевшего в углублении и расширении социальных реформ самое надеж¬
ное средство упрочения общественного консенсуса и американского ми¬
ропорядка. Будучи губернатором Нью-Йорка, Рокфеллер провел ряд ме¬
роприятий (расширение систем социального и медицинского страхова¬
ния, реформа налогообложения, радикальное ограничение расовой дис¬
криминации), которые позволили говорить о нем как о «демократе среди
республиканцев». В 1960 г. Рокфеллер заявил о намерении самостоятель¬
но баллотироваться кандидатом в президенты под прогрессистскими ло¬
зунгами168.
Никсон, желая предотвратить раскол партии и заручиться поддерж¬
кой северо-восточного истеблишмента, 23 июня тайно посетил Рокфел¬
лера в Нью-Йорке, пообещал ему включить прогрессистские требования
в собственную программу и в результате добился отказа Рокфеллера от
участия в президентской гонке.
Предвыборная платформа Никсона, в дополнение к принципам но¬
вого республиканизма, включала также продиктованное Рокфеллером
обязательство использовать все возможности федерального правительст¬
ва для искоренения расовой дискриминации. Этот «козырь» помог зару¬
читься поддержкой прогрессистской фракции собственной партии, но не
спас от поражения в схватке с динамичным реформистским лидером Де¬
мократической партии Д. Кеннеди.
Поражение Никсона послужило основанием уже для развернутой же¬
сткой контратаки фракции ортодоксальных консерваторов и на прогрес¬
систов, и на сторонников нового республиканизма. Вооружившись ло¬
зунгом спасения и восстановления лица и чести партии, ортодоксы стре¬
мительно завоевали командные позиции в партии, а их глава Б. Голдуотер
стал официальным лидером республиканцев. Голдуотеровский период в
истории Республиканской партии оказался, однако, весьма непродолжи¬
тельным, пресекшись в 1964 г.
По меркам нового республиканизма Голдуотер был историческим ре¬
ликтом, реакционером. Все реформистские проекты, исходившие и от
демократов, и от республиканцев, характеризовались им как рабство. И
если рузвельтовекий Новый курс определялся им как «неудачное социа¬
листическое изобретение», то новый республиканизм Ларсона — Эйзен¬
хауэра — как «первый принцип тоталитаризма»164. Главным внутренним
врагом Америки Голдуотер объявлял профсоюзы, по его утверждению,
поработившие общество. Он решительно поддерживал законы Тафта —
318 Глава 5
Хартли, Лэндрэма — Гриффина, в целом все послевоенное законодатель¬
ство, урезавшее завоевания рабочих США 1930-х гг. Голдуотер осуждал за¬
коны о минимальных ставках почасовой заработной платы под тем пред¬
логом, что они лишали шанса быть нанятыми чернокожих и неквалифи¬
цированных рабочих (предприниматели после принятия этого закона
предпочитали нанимать более подготовленную рабочую силу, чтобы ком¬
пенсировать «пожертвования» в фонд заработной платы). Голдуотер вы¬
двинул обширную, почти из 20 пунктов, программу дальнейшего ограни¬
чения прав профсоюзов и отмены законодательства Нового курса170. В
случае ее реализации рабочее движение США было бы отброшено на сот¬
ню лет назад, к временам, когда большинство профсоюзов находилось на
нелегальном положении.
Голдуотер решительно протестовал против антимонополистического
законодательства, отвергал подоходный налог, противопоставляя ему
идею «равных налогов» для всех американцев, независимо от их имуще¬
ственного положения. Государственное финансирование образования,
подготовки рабочей силы, другие меры, одобренные не только Демокра¬
тической партией, но и новым республиканизмом, для него были реши¬
тельно неприемлемы. Голдуотер критиковал правительственные про¬
граммы медицинской помощи престарелым и беднякам как «социализи¬
рованную медицину», уходящую корнями к Бисмарку. Социальную по¬
мощь бедным, престарелым и безработным он считал возможной только
в условиях острого экономического кризиса, а расширение государст¬
венных социально-экономических фондов и расходов в межкризисные
периоды сравнивал с навязыванием наркотических средств выздоровев¬
шему человеку.
Голдуотеру удалось сплотить вокруг себя американских суперконсер¬
ваторов. В лагерь республиканцев перешел даже известный ультракон¬
серватор из Демократической партии С. Термонд. Но ставка Голдуотера
на «молчаливое» консервативное большинство всей американской нации
потерпела крах. В 1964 г. он понес сокрушительное поражение на прези¬
дентских выборах (Голдуотер сумел опередить демократа Л. Джонсона
только в шести глубинных южных штатах и в родной Аризоне). После
этого политическая звезда ультраконсерватора закатилась, а на ведущей
позиции в Республиканской партии, причем более прочно, чем раньше,
утвердилось течение нового республиканизма.
Возглавить новый республиканизм пыт&пись ведущие прогрессист-
ские деятели, среди них и Н. Рокфеллер, но всех их оттеснил прагматич¬
ный Р. Никсон. В 1968 г: он вступил в президентскую схватку, вооружив¬
шись программой, которая включала еще больше реформаторских требо¬
ваний, нежели его программа 1960 г., и вообще была самой прогрессист-
ской программой Республиканской партии в XX в. Она содержала требо¬
Эра демократического элитизма 319
вания расширения социальной и медицинской помощи пожилым и ма¬
лоимущим, обещала обеспечить доступ к современному образованию не¬
зависимо от имущественного положения, декларировала абсолютное ра¬
венство черной и белой расы. В 1968 г. новый республиканизм сумел
одержать победу над реформаторами-демократами, обремененными не¬
удачами во вьетнамской войне.
Президентство Никсона (1969—1974) явилось периодом наибольшего
сближения реформаторских подходов двух главных партий. В конце пре¬
зидентства Никсон даже объявил себя кейнсианцем. Он предложил аме¬
риканцам реформистский проект «план помощи семьям», вынашивал
«бюджет полной занятости» и в духе левых кейнсианцев провозгласил по¬
литику государственного контроля над ценами и заработной платой. Из¬
вестный летописец американских президентских кампаний Т. Уайт дал
следующую оценку перипетий республиканизма в годы Никсона: «Пред¬
ложение о введении правительственного контроля над заработной платой
и ценами означало не только разрыв со всей традиционной республикан¬
ской философией и этикой бизнеса, убежденного, что свободная рыноч¬
ная философия в итоге принесет наибольшее благодеяние максимально¬
му числу людей. Это был разрыв со всем американским экономическим
прошлым, сравнимый по масштабам только с тем, что было совершено за
30 лет до этого Рузвельтом»171.
Новый республиканизм сохранял свои позиции до середины 70-х гг.,
после чего его влияние стало резко подать. Упадок нового республика¬
низма был обусловлен в целом той же совокупностью причин, которые
лежали в основе кризиса социального либерализма Демократической
партии. Идеология, пришедшая на смену социальному либерализму у де¬
мократов, получила название неолиберализма, а идеология, сменившая
новый республиканизм, была наречена неоконсерватизмом. Неолибера¬
лизм и неоконсерватизм стали основой консенсуса двухпартийной систе¬
мы в последней четверти XX в.
Неоконсерватизм оформился первоначально вокруг двух журналов —
«Комментэри» и «Паблик интерест». Он объединил под своим знаменем
многих видных идеологов и политиков, таких, как Н. Глейзер, И. Крис-
тол, Д. Уилсон, М. Дайамонд, Д. Мойнихэн, Р. Солоу, А. Вилдавски,
М. Новак. Среди неоконсерваторов оказались и многие видные идеоло¬
ги либерализма 1960-х гг., среди них С. Липсет и Д. Белл. Наряду с разо¬
чаровавшимися либералами к неоконсерваторам примкнули и разочаро¬
вавшиеся участники новоголевого движения. Столь пестрый состав на¬
правления. ставшего ведущим в новейшем консерватизме, предопреде¬
лил противоречивость его платформы, наличие в нем разных тенденций.
Тем не менее у различных тенденций в неоконсерватизме имелся и оче¬
видный общий знаменатель: критика изъянов государственного соци-
320 Глава 5
ально-экономического регулирования; сопротивление «завышенным
ожиданиям» чернокожих американцев, бедняков и низкооплачиваемых
слоев населения; неприятие контркультуры, нигилизма и морально-
нравственной «деградации» американской молодежи; тоска по «золото¬
му веку» американизма, в том числе по временам внешнеполитического
величия США172.
Хотя неоконсерваторы выступили в качестве продолжателей индиви¬
дуалистической идейно-политической традиции, они сочли необходи¬
мым отмежеваться от ультраконсерваторов типа сенаторов Д. Маккарти и
Б. Голдуотера. При этом они указывали на следующие свои отличия от
крайне правых: неоконсерваторы являются ревнителями подлинно аме¬
риканских традиций и институтов, таких, как Декларация независимости
и Конституция 1787 г., и не приемлют образцы европейского консерва¬
тизма (например, аристократические пережитки или фашизм XX в.), к
которым склонны крайне правые; неоконсерваторы осуждают радикаль¬
ные политические встряски, нагнетание социальных страстей, апелля¬
цию к толпе; неоконсерваторы предпочитают действовать через посред¬
ство просвещенной элиты и одобряют определенную модернизацию со¬
циально-политических отношений и институтов173.
Характерной чертой неоконсервативной социально-экономической
модели явилось противопоставление программ Нового курса 30-х и Вели¬
кого общества 60-х гг. Социальные программы Нового курса одобрялись,
поскольку охватывали трудоспособное население общества, то есть бла¬
гоприятствовали поддержанию его производительных сил и пользовались
поддержкой всех основных социальных слоев — бизнеса, среднего класса,
рабочих. Программа же Великого общества служила не экономической
(антикризисной), а откровенно идеологической цели — историческому
спору с социализмом. Она охватывала не все общество и не его трудоспо¬
собные слои, а париев — бедняков, многодетных матерей-одиночек, нуж¬
дающихся детей, стариков. Это были непроизводительные расходы, ни в
малой степени не способствовавшие улучшению экономической ситуа¬
ции в США, они только усугубили нездоровые экономические явления, в
частности, стали главным источником галопирующей инфляции. Зало¬
женная в них эгалитаристская тенденция противоречила основам амери¬
канской цивилизации174.
Особенно пристальное внимание неоконсерваторы уделили мораль¬
но-нравственным аспектам американского общества. Семья и религия
были признаны главными цементирующими социальными инструмента¬
ми. Либералы, новые левые и хиппи были обвинены в насаждении на
американской почве опаснейшего принципа «все дозволено». Сенатор
У. Армстронг подсчитал, какую цену придется заплатить за «вседозволен¬
ность» живущему поколению американцев: 47 млн. разводов, 23 млн.
Эра демократического элитизма 321
жертв употребления наркотиков, 1S млн. абортов, 189 млн. серьезных
преступлений и 360 тыс. убийств. Может ли, задавался риторическим во¬
просом сенатор, считать себя здоровым общество, тратящее ежегодно
10 млрд. долл, на порнографические журналы и видеофильмы, присужда¬
ющее престижные награды лучшим порнофильмам, издателям «Пентхау¬
за» и «Плейбоя»?1"'
Одним из центральных в неоконсерватизме стало требование возрож¬
дения религиозного влияния в Америке. Библия, по словам того же Арм¬
стронга, должна была быть признана не в меньшей степени, чем консти¬
туция, источником «уникальности Американской республики». Консер¬
ваторов глубоко тревожило то, что приверженность большинства амери¬
канцев религиозным принципам приобрела чисто формальный характер
и что страна, согласно самым авторитетным опросам общественного
мнения, на практике давно предпочла христианским заповедям принци¬
пы, определяемые рынком массовой культуры. Религиозная составляю¬
щая неоконсерватизма обеспечила воспринявшей его Республиканской
партии поддержку не только фундаменталистских течений протестантиз¬
ма, традиционно оказывавших ей поддержку, но также большой части из-
бирателей-католиков, прежде голосовавших за демократов.
Неоконсерватизм был взят на вооружение Республиканской партией
США с конца 1970 — начала 1980-х гг., а его активным и наиболее вид¬
ным проводником в практической политике выступил 40-й президент
США Р. Рейган. В период избирательной кампании 1980 г., вознесшей
его на высший государственный пост в стране, а затем в годы президент¬
ства (1981-1989) Рейган неизменно стремился представить себя вырази¬
телем не классового, а общенационального интереса. Рейган провозгла¬
сил себя архитектором Новой Республиканской партии, которая широко
распахивает двери перед большим и малым бизнесом, миллионами про¬
стых тружеников, белыми и черными согражданами. Риторика его была
искусна: монополии он привлекал на свою сторону, обещая резко сни¬
зить налоги на сверхприбыли, а мелкому бизнесу внушал мысль, что
именно тот является истинным создателем богатств нации, творцом но¬
вых технологических идей. Президент подыгрывал идеологии нацио¬
нальной исключительности крайне правых, но он же осуждал расизм и
склонял голову перед памятью Мартина Лютера Кинга. Идеологической
основой единения американцев он неизменно считал заветы отцов-ос -
нователей, Вашингтона и Линкольна, давших Америке непреходящие
демократические ценности.
Рейган проповедовал идею единства и неразделимости консерватиз¬
ма и демократии. Общим их знаменателем он объявлял решительную не¬
приязнь к «большому правительству», подчиняющему мелочной опеке
личную инициативу всех американцев, удушающему бюрократическими
11 Зак. Ns 2914 Согрнн
322 Глава 5
путами все и вся. Прошв «большого правительства», отождествляемого
искусно с либеральным «юеударством всеобщего благосостояния», он
стремился направить гнев как богатых, так и бедных американцев. Все
несчастья Америки: инфляция, спад производства, преступность, безра¬
ботица, дорогая медицина и даже бедность — от «большого правительст¬
ва» и «государства всеобщего благоденствия». Таков был лейтмотив идео¬
логического выступления Рейгана против либералов.
Приведу также типичную аргументацию рейгановских идеологем.
Расширяющиеся экономические функции правительства означают по¬
стоянный рост государственных расходов, что в условиях США вело к
галопирующей инфляции и росту дороговизны. А это било по всем, в
первую же очередь по средне- и малообеспеченным американцам. Уве¬
личение государственных налогов на доходы бизнеса ведет к падению
предпринимательской активности, снижению заинтересованности в
расширении производства и, как следствие, к экономической стагнации.
Это подрывает не только бизнес, но и экономическое процветание об¬
щества в целом. Это, кроме того, является главной причиной безработи¬
цы, поскольку предприниматели, не расширяя производства, не создают
и новых рабочих мест. Рост социальных расходов, государственная по¬
мощь «большого правительства» малообеспеченным и бедным атрофи¬
рует у этих слоев способность к «самовыживанию». Когда личность па¬
разитирует на государственной помощи, она неизбежно деградирует. Го¬
сударственная помощь бедным семьям разрушает их: отцы семейств лег¬
че покидают свои гнезда, будучи уверенными, что «большое правитель¬
ство» не позволит разрушить их. Гарантированные социальные услуги
ведут к росту преступности: у индивидуума в условиях государства всеоб¬
щего благоденствия формируется убеждение, что он ничего не должен
обществу, а общество должно ему все, и он не испытывает уже нравст¬
венных затруднений, идя на грабеж и другие преступления против обще¬
ства. Государственное вспомоществование бедным и престарелым, суб¬
сидии на нужды здравоохранения автоматически ведут к росту цен на
медицинские услуги. «Дорогая медицина» — законное дитя «большого
правительства»176.
Восьмилетнее пребывание у власти правительства Рейгана свидетель¬
ствует о неоднозначности, глубокой противоречивости провозглашенной
им консервативной революции. Соотнесение идеологических постулатов
и политической практики 40-го президента США обнаруживает, что Рей¬
ган не был закоренелым догматиком; напротив, он проявил способность
соразмерять свои мировоззренческие убеждения с реальностью и в случае
необходимости поступаться принципами. Это не раз вызывало недоволь¬
ство со стороны правых консерваторов, а один из них, Д. Стокман, на ис¬
ходе президентства Рейгана пришел к выводу, что тот оказался «полити¬
Эра демократического элитизма 323
ком консенсуса, а не идеологом»'1*. Действительно, за восемь лет Рейган
раскрыл талант политического прагматика, умело балансировавшего меж¬
ду различными социально-политическими интересами, использовавшего
любую возможность для законодательного воплощения своей программы,
но и умевшего отступить и уступить общественному мнению и политиче¬
ским оппонентам, если та или иная идея не имела шансов на успех.
Наибольших практических результатов Рейган добился в реализации
своей экономической программы17". Следуя монетаристской концепции,
его правительство существенно сократило «впрыскивание» денег в обра¬
щение, что имело непосредственное отношение к резкому снижению
инфляции. Серьезное снижение налогов на бизнес способствовало его
оживлению, ускорению технологического обновления, созданию мил¬
лионов новых рабочих мест, смягчению безработицы. Улучшились пока¬
затели американской промышленности на мировом рынке. В целом Рей¬
ган смог нащупать те механизмы государственного регулирования, ма¬
нипулирование которыми способствовало раскрепощению предприни¬
мательского духа и повышению конкурентоспособности американского
капитализма.
Противоречивость неоконсервативных рецептов проявилась в крайне
неравномерном распределении плодов экономического подъема. От эко¬
номической политики Рейгана выиграли богатые и сверхбогатые и — в го¬
раздо меньшей степени — средний класс. В очевидном проигрыше оста¬
лись представители нижних социальных слоев. Особенно ощутимые уда¬
ры они испытали вследствие резкого сокращения социальных расходов
правительства. Всего было сокращено 250 статей социальных расходов.
И все же в социальной политике правительство Рейгана не сумело до¬
стичь многих из поставленных целей. Уже в 1981 г. американский Кон¬
гресс отклонил предложения Рейгана о сокращении пособий по безрабо¬
тице и пенсионных выплат. Последующие события показали, что у Рейга¬
на нет шансов поколебать систему социального страхования, оформив¬
шуюся в 1930—1960-е гг., и что его консервативные усилия могли быть на¬
правлены почти исключительно на сферу социального вспомоществова¬
ния (последняя, в отличие от социального страхования, охватывает пре¬
имущественно неработающих и бедных американцев). Но и здесь воз¬
можности Рейгана оказались небеспредельными. Президент-неоконсер¬
ватор почувствовал ту грань, заступать за которую было опасно. Угадав
тот предел в сокращении социальных расходов, до которого согласна бы¬
ла пойти масса избирателей, Рейган не только прекратил дальнейшие ата¬
ки на систему социального обеспечения, но даже во второй срок прези¬
дентства объявил себя ее главным защитником.
Рейганизм, как и американский неоконсерватизм в целом, проявили
себя в качестве конкурентоспособной политической стратегии. Влияние
и*
324 Глава 5
современною консерватизма определялось как внутриполитическими,
так и мировыми факторами. К внутриполитическим факторам необходи¬
мо прежде всего отнести кризис либерально-кейнсианской модели госу¬
дарственного регулирования и очевидную историческую потребность в
новом высвобождении предпринимательской инициативы. Среди миро¬
вых факторов главным был кризис и крушение социалистической систе¬
мы, что укрепляло позиции сторонников частнокапиталистического
предпринимательства в критике государства всеобщего благоденствия,
которое рассматривалось в качестве аналога социализма в западных стра¬
нах. Массированная атака неоконсерваторов на либерально-реформист¬
ское государство всеобщего благоденствия увенчалась частичным успе¬
хом. Его основы, как и механизм государственного регулирования в це¬
лом, остались нетронутыми. Произошел не демонтаж их, а реконструк¬
ция, соединившая принципы консерватизма со способностью государст¬
ва учитывать интересы разных социальных слоев общества.
В пострейгановский период конфигурация политических течений в
Республиканской партии, как и их идеология, не претерпели принципи¬
альных изменений. Неоконсерватизм сохранил ведущую позицию, спра¬
ва от него разместились сторонники грубого индивидуализма, а слева —
прогрессисты. Географически неоконсерватизм располагал наиболее
прочными позициями в штатах Запада и Среднего Запада, суперконсер¬
ваторы черпали поддержку по преимуществу в южных, а прогрессисты —
в северо-восточных штатах179.
Государство: единое и разделенное
Государство играло и играет особую роль в любой, в том числе и аме¬
риканской, политической системе, являясь главным властным институ¬
том. Особая и даже главенствующая позиция государства в политической
системе в сравнении с другими институтами определяется уже тем, что
только его решения обязательны для всех членов общества. Не только
юридически, но и фактически государство оказывает наибольшее воздей¬
ствие на общество в целом, все социальные группы и индивидуумов. В
свою очередь среди всех субъектов политической системы государство
испытывает наибольшее воздействие со стороны общества. И не случай¬
но, что сущностные характеристики государства и общества часто отож¬
дествляются, как не случайно и то, что вопрос о сущности государства не¬
изменно вызывал и вызывает жаркие споры среди обществоведов.
В отечественной обществоведческой литературе советского периода
поддерживался тот тезис, что обладание экономической властью равно¬
значно господству над государством. Этот тезис присутствовал даже в са¬
Эра демократического элитизма 325
мых лучших, в профессиональном отношении весомых и компетентных
исследованиях о государственно-конституционном строе США. В одном
из них, появившемся уже на исходе советского периода, в годы горбачев¬
ской перестройки, утверждалось: «Конституция США создает, закрепля¬
ет политико-правовые гарантии и охраняет экономическую, социально-
политическую и духовную власть господствующего класса буржуазии,
привилегированное положение общественно-политических институтов
монополистического капитала»1*0. Для обществоведческой литературы
советского периода характерно и то, что, признавая наличие разнообраз¬
ных форм буржуазных государств, в самом обобщенном виде демократи¬
ческих и недемократических, она определяла даже самые развитые демо¬
кратические государства Запада, в том числе США, как диктатуру буржу¬
азного класса, в первую очередь монополий. Этот догмат приобрел поис¬
тине фундаментальный характер, хотя и с лингвистической и с политиче¬
ской точек зрения понятия «демократия» и «диктатура» являются антони¬
мами, и их объединение есть очевидный абсурд.
В отечественной обществоведческой и политической мысли постсо¬
ветского периода получила развитие уже совершенно иная точка зрения,
которая объявляет американскую государственную модель воплощением
образцовых демократических форм и отказывается наполнять ее каким-
либо классовым содержанием. В США подобная точка зрения издавна за¬
нимала господствующую позицию в общественно-политической мысли.
Теоретическая позиция настоящего исследования заключает в себе
третий подход и состоит из следующих основных положений, отражаю¬
щих неоднозначный противоречивый характер государства США. Для
американского государства одной из важнейших функций, влияющих на
его сущность, было и остается интегрирование и достижение согласия
разных, в первую очередь крупных, социальных интересов. Осуществле¬
ние этой функции возможно только при наличии у государства общест¬
венно-политической и институциональной самостоятельности. Амери¬
канское государство с момента возникновения и по сегодняшний день
действовало в буржуазном обществе, основополагающие ценности кото¬
рого разделялись его большинством, в том числе и небуржуазными сло¬
ями. Существуя в таком обществе и защищая его ценности, американ¬
ское государство, даже не будучи узкоклассовым и не являясь вотчиной
экономически господствующего класса, не могло не быть по своему ха¬
рактеру буржуазным. Будучи буржуазным, оно не становится антинарод¬
ным, но его нельзя назвать и общенародным, если под последним опре¬
делением понимать равное представительство, выражение и защиту раз¬
нообразных классовых и социальных интересов. В США, как и в любом
другом обществе, наличие у тех или иных индивидуумов и социальных
слоев экономических и статусных преимуществ дает им наибольшие воз-
32b I лава 5
можнос i и воздействовать на государственную власть, извлекая из нее и
наибольшую выгоду. Это не отрицает, однако, демократизма американ¬
ского государства. Воплотив уже в момент возникновения демократиче¬
ские принципы, которые в конце XX в. признаны классическими боль¬
шинством мирового сообщества, американское государство на последу¬
ющих исторических этапах, в том числе в новейшее время, добавило к
ним много новых.
Среди основополагающих демократических принципов американ¬
ского государства исследователи практически единодушно выделяют раз¬
деление властей (как образно изъяснился один из известных американ¬
ских ученых, «если все дороги ведут в Рим, то все вопросы американско¬
го управления рано или поздно сводятся к разделению властей»181). Прин¬
цип разделения властей, как и дополняющий его принцип «сдержек и
противовесов», составляли главный нерв внутренних взаимоотношений в
американском государстве на протяжении всей его истории. От соотно¬
шения, взаимодействия и конфликта исполнительной, законодательной
и судебной ветвей власти зависела не только архитектоника самого госу¬
дарства, но и характер, как, конечно, и все содержание его внутренней и
внешней политической деятельности.
Основы взаимоотношения трех ветвей власти были определены в фе¬
деральной Конституции в момент ее принятия и по сути остались неиз¬
менными, ибо поправки к ней, принимавшиеся в последующие периоды,
практически вообще не затронули сферу разделения властей, не внесли в
нее принципиальных корректировок. И тем не менее эта сфера претерпе¬
ла серьезные изменения, а наибольшее их количество пришлось на но¬
вейшую эпоху. Дело в том, что в США, как и в других странах, наряду с
формальной писаной конституцией существует и так называемая «живая»
конституция, которая включает огромное количество неписаных правил
и толкований, скрытых, «подразумеваемых» и иных неявных полномо¬
чий, прав и прерогатив, которые не заключены в непосредственных кон¬
ституционных принципах, но выводятся из них с помощью логических
умозаключений, часто необычайно изощренных, той или иной ветвью
власти (в специальной литературе полномочия, в самом тексте конститу¬
ции не обозначенные, но как бы подразумеваемые, называются дискре¬
ционными. - Лет.).
Распространено мнение, что наибольшую роль в создании «живой»
конституции играла судебная ветвь, в первую очередь Верховный суд
США. Действительно, решения и толкования Верховного суда не однаж¬
ды вносили серьезные коррективы в звучание писаной конституции.
Причем корректировка осуществлялась как «справа», так и «слева», как
консервативными, так и либеральными судьями. В последней четверти
XIX — первой трети XX вв.. например, консервативные трактовки Вер¬
Эра демократического элитизма 327
ховного суда резко усилили буржуазно-индивидуалистическую составля¬
ющую Основного закона. Но в 1930—1960-х гг. либералы, возобладавшие
в Верховном суде, выдвинули весьма вольные, в сравнении с писаной
конституцией более демократические трактовки. И они тоже стали час¬
тью «живой» конституции.
Большую роль в создании «живой» конституции играла и исполни¬
тельная власть, в первую очередь президенты США, особенно же такие
незаурядные, как Ф.Д. Рузвельт. Уже в момент вступления в президент¬
скую должность он заявил: «Наша Конституция настолько проста и
прагматична, что всегда имеется возможность удовлетворить новые по¬
требности путем изменения в акцентах и ее адаптации без утраты необ¬
ходимой формы»1*2. Рузвельт и другие президенты новейшей эпохи су¬
щественно изменили и расширили полномочия исполнительной власти.
В целом же три ветви власти, являясь неотъемлемыми частями единого
государственного механизма, взаимодействовали и соперничали друг с
другом, и их противоречивые взаимоотношения стали важным реаль¬
ным фактором, определившим характер политической власти США и ее
эволюцию.
* * *
По мнению большинства исследователей, в новейшее время цент¬
ральное место в государственной системе США заняла президентская
власть. Водоразделом в истории президентской власти стало правление
Ф.Д. Рузвельта. Президентская власть дорузвельтовской эпохи обознача¬
ется как традиционная, а рузвельтовской и послерузвельтовской эпохи -
как современная. Главное отличие второй от первой заключалось в возра¬
стании полномочий исполнительной власти и превращении президента в
доминирующую фигуру государственного управления.
Сильные главы государства, пытавшиеся расширить свои полномо¬
чия, существовали и в эпоху традиционного президентства. К ним, как
правило, относят шестерых президентов: Д. Вашингтона, Т. Джефферсо¬
на, Э. Джексона, А. Линкольна, Т. Рузвельта и В. Вильсона. Расширение
ими президентских полномочий по сравнению с теми, которые были за¬
креплены конституцией, являлось по преимуществу следствием личной
инициативы и не подкреплялось прочными институциональными изме¬
нениями. Начиная же с эпохи Ф.Д. Рузвельта расширение президентских
полномочий закреплялось в важных институциональных нововведениях.
Воплощались они не в писаной, а в «живой» конституции.
История современного президентства в свою очередь может быть раз¬
делена на три этапа. Период от Ф.Д. Рузвельта до Р. Никсона (1933—1974),
следуя определению, которое было введено известным историком
328 Глава 5
А. Шлезингером-младшим18 . обозначают как имперское президентство.
Период правления Д. Форда и Д. Картера выступает как ослабленное пре¬
зидентство. Наконец, третий период, характер которого определило
правление Р Рейгана, может быть поименован как восстановленное прези¬
дентство^4 .
В эпоху Ф.Д. Рузвельта важнейшим институциональным нововведе¬
нием явилось создание Исполнительного управления Президента (ИУП),
организованного в соответствии с Актом о реорганизации 1939 г. Со вре¬
менем этот институт, который существует параллельно с кабинетом ми¬
нистров и о котором Конституция США ни словом не упоминает, посто¬
янно расширял сферу своей деятельности, выдвинувшись на одно из цен¬
тральных мест в системе исполнительной власти. В годы Второй мировой
войны в него входили четыре учреждения, а в последующем добавилось
еще более десяти. Главными среди них стали аппарат Белого дома, Адми¬
нистративно-бюджетное управление, Национальный совет безопаснос¬
ти, Центральное разведывательное управление, Совет по внутренней по¬
литике, Совет по планированию национальных ресурсов, Совет эконо¬
мических консультантов. Эволюция ИУП свидетельствовала в пользу вы¬
вода о возрастании личной власти президента185.
Важным источником разрастания власти президента явилось расши¬
рение его собственных полномочий. В эпоху традиционного президент¬
ства у главы исполнительной власти были две главные группы полномо¬
чий. Во-первых, это полномочия, прямо указанные в Конституции, и. во-
вторых, так называемые подразумеваемые полномочия, которые в Кон¬
ституции не указаны, но вытекают из государственно-должностных обя¬
занностей президента. В новейшее время важнейшее значение приобре¬
ли новые группы полномочий, среди них чрезвычайные, присваиваемые
самим президентом явочным порядком в ситуации, которую он считает
кризисной, а также делегированные, которыми президента в чрезвычай¬
ной ситуации стал наделять уже Конгресс США. Ярким примером деле¬
гированных полномочий явились чрезвычайные полномочия, предостав¬
ленные Ф.Д. Рузвельту Конгрессом США в начале Второй мировой вой¬
ны. В последующем эти полномочия активно использовались президен¬
тами США уже в условиях холодной войны186.
Отличительной чертой эволюции президентства в новейшее время
явилось разрастание не только закрепленной за ним Конституцией ис¬
полнительной власти, но также законодательных полномочий. По Кон¬
ституции законодательные полномочия президента сводятся к праву за¬
конодательного вето, вытекающему из принципа «сдержек и противове¬
сов». Этим правом глава исполнительной власти пользовался в новейшее
время более активно, чем в эпоху традиционного президентства. Об этом
говорят следующие данные187.
Эра демократ ического элитизма 329
Табл и на 6
Президентские вето (1789—1992)
Годы
Президент
Количество вето
Вето, преодоленные
Конгрессом
1789-1797
Вашингтон
2
0
1797-1801
Адамс
0
0
1801-1809
Джефферсон
0
0
1809-1817
Мэдисон
7
0
1817-1825
Монро
1
0
1825-1829
Д.К. Адамс
0
0
1829-1837
Джексон
12
0
1837-1841
Ван Бюрен
1
0
1841-1841
Гаррисон
0
0
1841-1845
Тайлер
10
1
1845-1849
Полк
3
0
1849-1850
Тейлор
0
0
1850-1853
Филлмор
0
0
1853-1857
Пирс
9
5
1857-1861
Бьюкенен
7
0
1861-1865
Линкольн
7
0
1865-1869
Э. Джонсон
29
15
1869-1877
Грант
93
4
1877-1881
Хейс
13
1
1881-1881
Гарфилд
0
0
1881-1885
Артур
12
1
1885-1889
Кливленд
414
2
1889-1893
Гаррисон
44
1
1893-1897
Кливленд
170
5
1897-1901
Маккинли
42
0
1901-1909
Т. Рузвельт
82
1
1909-1913
Тафт
39
1
1913-1921
Вильсон
44
6
1921-1923
Гардинг
6
0
1923-1929
Кулидж
50
4
1929-1933
Гувер
37
3
1933-1945
Ф.Д. Рузвельт
635
9
1945-1953
Трумэн
250
12
1953-1961
Эйзенхауэр
181
2
1961-1963
Кеннеди
21
0
1963-1969
Л. Джонсон
30
0
1969-1974
Никсон
43
7
1974-1977
Форд
66
12
1977-1981
Картер
31
3
1981-1989
Рейган
78
9
1989-1992
Буш
46
1
Всего
2515
104
330 Г лава 5
Как видно, преодолеть президентское вето весьма трудно (для этою
требуется как минимум две трети голосов законодателей). За всю исто¬
рию американского государства конгрессменам удалось преодолеть толь¬
ко 2,5% президентских вето, что уже свидетельствует об огромных воз¬
можностях президента влиять на законодательный процесс. Но в новей¬
шее время возросла даже не столько негативно сдерживающая, сколько
позитивная законодательная власть президента.
Многие исследователи считают, что в новейшее время именно прези¬
дент стал в США главным законодателем страны (первым такое мнение
высказал К. Росситер)1**. Со времен Ф.Д. Рузвельта приобрели институ¬
циональный характер законодательные инициативы президента, офор¬
мившиеся в виде подробно прописанных законопроектов, регулярно на¬
правляемых в Конгресс. Также со времен Рузвельта резко возросли коли¬
чество и роль исполнительных указов президента, которые обладают та¬
ким же обязательным характером, как и законы Конгресса.
В наибольшей мере президенты потеснили законодательную ветвь в
сфере международных соглашений. Важное значение имело решение
Верховного суда 1936 г., объявившее внешнеполитические решения «не¬
отъемлемым» правом президентской власти|К9. После этого во внешнепо¬
литической деятельности США стал резко возрастать удельный вес согла¬
шений исполнительной власти, которые не предоставляются на утверж¬
дение законодателей. Динамика международных договоров, утверждае¬
мых законодателями, и международных соглашений исполнительной
власти выглядит следующим образом190.
Табл и ца 7
Годы
Количество международных
договоров, утвержденных
сенатом
Количество соглашений
исполнительной власти
1789-1839
60
27
1839-1889
215
238
1889-1929
382
763
1930-1932
49
41
1933-1944 (Ф.Д- Рузвельт)
131
369
1945— 1952 (Трумэн)
132
1324
1953-1960 (Эйзенхауэр)
89
1834
1961-1963 (Кеннеди)
36
813
1964-1968 (Джонсон)
67
1083
1969-1974 (Никсон)
93
1317
1975-1975 (Форд)
26
666
1977—1980 (Картер)
79
1476
1981-1988 (Рейган)
117
2837
1989-1990 (Буш)
34
757
Эра демократического элитизма 331
В новейшее время президенты сохранили всю полноту исполнитель¬
ной власти, закрепленную за ними Основным законом. В этой сфере
«спорной территорией» во взаимоотношениях главы исполнительной
власти и законодателей оставались в первую очередь назначения и сме¬
щения с государственных постов. За каждым новым президентом тради¬
ционно признавалось право осуществлять смещения и назначения выс¬
ших государственных чиновников, которые непосредственно влияют на
политический курс страны. В конце XX в. их число достигало 3 тыс.,
причем около 625 из них подлежали утверждению Сенатом. Сенатское
большинство, особенно в случае если президент принадлежал к партии-
сопернице, часто проявляло строптивость в отношении высших назна¬
ченцев. В последней трети XX в. около половины президентских канди¬
датов отклонялись сенатом, и главе исполнительной власти приходи¬
лось предлагать новых претендентов. В последней трети XX в. увеличи¬
лось количество кандидатур в Верховный суд, предлагавшихся главой
исполнительной власти и отклонявшихся сенатом. С 1968 по 1990 г. бы¬
ло отклонено 6 кандидатов, в то время как за предшествующие 70 лет
только один191.
В вопросе о праве президента досрочно смещать высших должност¬
ных лиц, не менее важном, чем его право назначений, был достигнут
определенный компромисс с законодательной ветвью. Еще в 1867 г. за¬
конодатели попытались оспорить это право, запретив президенту
увольнять без их согласия членов кабинета, назначенных «по совету и с
согласия сената». В 1887 г. этот запрет был законодателями снят, а в
1926 г. Верховный суд США объявил решение 1867 г. антиконституци¬
онным. Но в 1935 г. Верховный суд постановил, что президент имел
право увольнять только своих назначенцев, но его власть не распрост¬
ранялась на чиновников, работавших в ведомствах, создававшихся
Конгрессом192.
Подлинным творцом современного президентства исследователи
единодушно признают Ф.Д. Рузвельта. Уже вступая в президентскую
должность в начале 1933 г., он заявил о твердом намерении перераспреде¬
лить государственную власть в пользу исполнительной ветви как об од¬
ном из обязательных условий выхода из социально-экономического кри¬
зиса. Рузвельт не только активно издавал президентские указы, приобре¬
тавшие незамедлительно законодательную силу, но также инициировал
все сколько-нибудь важные законы, предоставлявшиеся затем на утверж¬
дение Конгресса. Правление Рузвельта способствовало созданию тради¬
ции, поименованной законодательным президентствоми\ и раз и навсег¬
да поменяло соотношение законодательных инициатив главы исполни¬
тельной власти и Конгресса. Изменение этого соотношения иллюстриру¬
ет нижеследующая таблица194.
332 [ лава 5
Та 6.1 и u а 8
Наиболее важные законы, одобренные в 1870— 1960-х гг.
Годы
Инициированные
президентами
Инициированные
Конгрессом
Инициированные
совместно
президентом
и Конгрессом
Инициированные
группами
давления
1870-1910
1911-1930
1931-1940
1945-1954
1955-1964
17% (5)
12% (4)
37% (10)
33% (12)
56% (15)
53% (16)
48% (16)
11% (3)
17% (16)
4% (1)
20% (6)
27% (9)
52% (14)
44% (16)
41% (11)
10% (3)
12% (4)
0
6% (2)
0
Рузвельт существенным образом повысил роль президента в сфере
экономики. Еще в 1921 г. исполнительная власть посягнула на исключи¬
тельное право Конгресса формировать государственный бюджет. Создан¬
ное тогда и приписанное к министерству финансов Бюджетное бюро ста¬
ло участвовать в формировании государственного бюджета. Рузвельт пе¬
ревел Бюджетное бюро в созданное им Исполнительное управление Пре¬
зидента и сосредоточил контроль над подготовкой бюджета в руках главы
исполнительной власти и его непосредственной команды. Рузвельт также
инициировал практику широких президентских удержаний из статей бю¬
джета, уже утвержденных Конгрессом. В годы Второй мировой войны он
самолично изъял огромные средства, ассигнованные Конгрессом на об¬
щественные работы, и направил их на военные нужды. Преемники Руз¬
вельта использовали его бюджетную политику как основополагающий
прецедент для собственной деятельности195.
Рузвельт поспособствовал тому, чтобы именно президент запечат¬
лелся в глазах и сознании общества в качестве выразителя его полити¬
ческой воли и социально-экономических интересов. Конкурируя за
этот образ с конгрессменами, он активно использовал возможности не¬
посредственного общения с нацией. Огромную популярность снискали
ему регулярные радиобеседы с американцами. Рузвельт, по заключе¬
нию американского исследователя, «стал первым президентом», овла¬
девшим современной технологией коммуникативного воздействия на
общество196.
Традиция законодательного президентства была закреплена во време¬
на Г. Трумэна. Нововведение Трумэна, обретшее институционный харак¬
тер, заключалось в ежегодном предоставлении Конгрессу развернутой и
всесторонне прописанной законодательной программы. В результате
инициатива законотворчества прочно перешла к исполнительной власти.
Сменивший Трумэна на посту президента Эйзенхауэр некоторое время
исходил из того, что законодательная инициатива по конституции при¬
Эра демократического элитизма 333
надлежит Конгрессу, но в итоге, причем достаточно быстро, и он встал на
уже проторенную стезю законодательного президентства.
Среди нововведений следующего президента, Д.Ф. Кеннеди, исследо¬
ватели особенно выделяют использование электронных СМИ ятя завоева¬
ния массовой поддержки президенту как национальному лидеру. Кеннеди,
блестящий полемист, сумел извлечь максиматьную выгоду из запущенных
впервые в 1960 г. телевизионных дебатов с политическим оппонентом. Те¬
левизионные дебаты подняли его рейтинг популярности выше рейтинга
Никсона, считавшегося фаворитом президентской гонки в ее начале. В по¬
следующие годы телевизионные дебаты, как и телевизионная политичес¬
кая реклама, стати важнейшим средством избирательных технологий197.
Кеннеди и сменивший его на президентском посту Л. Джонсон спо¬
собствовали окончательному оформлению такого феномена как импер¬
ское президентство. Оно означало монополизацию главой исполнитель¬
ной власти внешнеполитических решений, ведение необъявленных воин,
не санкционированные Конгрессом расходы на вооружение и военные
действия. Своего пика имперское президентство достигло во времена
правления Р. Никсона. Но тогда же произошел и его кризис.
Сразу после прихода к власти Никсон расширил военные действия в
Индокитае, перенеся их в Камбоджу. В течение 14 месяцев на Камбоджу
было сброшено 100 000 тонн бомб, а Никсон все это время уверял обще¬
ство, что ни американские, ни южновьетнамские войска не участвуют в
бомбардировках. Пытаясь максимально сконцентрировать власть в своих
руках, глава государства перенес центр выработки и принятия решений в
исполнительный аппарат президента. Кабинет министров был отодвинут
на второй план. Исполнительный аппарат президента стремительно рас¬
ширялся, его численность уже в годы первого президентства Никсона
увеличилась с 292 до 583 человек. Некоторые члены исполнительного ап¬
парата, например Г. Киссинджер, помощник президента по националь¬
ной безопасности, по своему политическому влиянию намного превзош¬
ли руководителей ведущих министерств. Правление Р. Никсона вошло в
историю как административное президентство1%.
Самый скандальный эпизод, связанный с деятельностью Никсона,
произошел в 1972 г. В 1972 г. в штаб-квартире Демократической партии, в
вашингтонском отеле «Уотергейт», была обнаружена группа лиц, устанав¬
ливавших подслушивающие устройства. В ходе расследования инцидента
выяснилось, что к нему причастен президент. Накопившиеся в обществе
недовольство и протесi против беспрецедентного разрастания власти
президента и злоупотребления ею вылились в серию важнейших конгрес-
совских расследований и постановлений.
Наиболее значительные из постановлений Конгресса коснулись пре¬
зидентской власти в военной и бюджетной сферах. В 1973 г. был одобрен
334 Глава 5
закон о военных полномочиях Конгресса, согласно которому президент в
течение 48 часов после начала санкционированных им военных действий
обязывался предоставить доклад Конгрессу. В случае отказа Конгресса
поддержать его он должен был прекратить «необъявленную войну» не по¬
зднее чем через 60 дней. Вместе с тем Конгресс давал президенту допол¬
нительные 30 дней, если глава исполнительной власти убедит законода¬
телей в целесообразности его решения. Мера Конгресса имела двоякие
последствия: с одной стороны, она способствовала восстановлению кон¬
ституционной модели разделения властей, а с другой - оставляла прези¬
денту возможность проводить по своему усмотрению военные операции в
течение 60 дней. В последней четверти XX в. подобная возможность ис¬
пользовалась многократно, так что мера Конгресса нисколько не поме¬
шала США демонстрировать и утверждать военное превосходство, поли¬
тическую волю и национальные интересы на мировой арене.
С точки зрения законодателей, одним из главных злоупотреблений
Никсона стала «война удержаний» — многомиллиардные президентские
секвестирования бюджетных статей, утвержденных Конгрессом. Прези¬
дентские удержания серьезнейшим образом сократили ассигнования на
жилищное строительство, охрану окружающей среды, другие важные
внутренние программы. Вступив в противоборство с президентом, Кон¬
гресс одобрил в 1974 г. Акт о контроле над удержаниями. По закону пре¬
зидентские удержания разделялись на два вида: отменяющие и отклады¬
вающие. Если президент хотел использовать оба вида удержаний, он обя¬
зан был обратиться за разрешением к Конгрессу. Что касается отменяю¬
щих удержаний, то президент мог использовать их, если Конгресс в тече¬
ние 45 дней после соответствующего уведомления не принимал отрица¬
тельного решения. Откладывающее удержание могло быть отменено за¬
конодательным вето одной из палат Конгресса199.
В 1974 г. Конгресс США запустил против Никсона процедуру импич¬
мента в связи с уотергейтским скандалом. Под тяжестью неопровержи¬
мых улик о причастности президента к нарушению закона, а также в свя¬
зи с тем, что в оппозиции к президенту оказались практически все власт¬
ные институты и многие представители его собственной партии, Никсон
вынужден был уйти в отставку. Это был один из самых серьезных прези¬
дентских кризисов в США. и причины его отнюдь не исчерпывались уо¬
тергейтским скандалом. По общему заключению исследователей, Ни¬
ксон был наказан американским правящим классом за насаждение авто¬
ритарного правления, которое создавало угрозу отточенному десятилети¬
ями политическому режиму, балансу властей, политическим нормам и
культуре Америки. Радикальное перетряхивание президентом аппарата
исполнительной власти и пренебрежение ролью кабинета министров за¬
ключали в глазах политической элиты опасность чрезмерного ослабле¬
Эра демократического элитизма 335
ния истеблишмента из восточных штатов и возвышения политических
«выскочек» из западных штатов. Имперское президентство обнаружило
тенденцию перерастания в режим личной власти, и в этой ситуации аме¬
риканский правящий класс должен был прибегнуть к энергичным и ра¬
дикальным контрмерам200.
Отставка Никсона имела следствием определенное ослабление пре¬
зидентской власти. Период «ослабленного президентства» продолжался
не более шести лет, уступив место «восстановленному президентству» с
приходом к власти в 1981 г. Р. Рейгана. Восьмилетнее пребывание Рейга¬
на в Белом доме ознаменовалось восстановлением основных атрибутов
президентства, оформившихся со времен Ф.Д. Рузвельта. Рейган воспри¬
нял и упрочил модель административного президентства. В самой прези¬
дентской администрации на ведущую позицию выдвинулись Аппарат Бе¬
лого дома и Административно-бюджетное управление. Кабинет минист¬
ров был отодвинут на вторую позицию.
Рейган вернул президенту роль главного законодателя страны. Хотя в
Конгрессе в годы правления Рейгана преобладали представители Демо¬
кратической партии, президент формулировал и диктовал законодателям
собственную программу законодательных мер. Не все из них были одоб¬
рены, но в целом в законотворческой сфере превосходство было на сто¬
роне президента. Не отменяя закона 1973 г., он на практике восстановил
военные полномочия, характерные для имперского президентства.
В сравнении со многими другими президентами Рейган обнаружил
гораздо большую способность тесного общения с массами американских
избирателей, понимая психологию разных социальных групп, что позво¬
лило ему склонять общественное мнение на свою сторону и поддержи¬
вать имидж общенационального лидера. Вместе с тем в сравнении со сво¬
ими предшественниками Рейган был гораздо более тесно связан с собст¬
венной партией. Он активно использовал свое влияние и уникальную
способность общения как с массовыми аудиториями, так и с отдельными
людьми для продвижения в высшие эшелоны власти представителей Рес¬
публиканской партии, сбора в ее пользу денежных пожертвований и уп¬
рочения тем самым ее материально-финансовой базы201.
Модель «восстановленного президентства» сохранилась в периоды
правления Д. Буша и У. Клинтона. Принципиальных нововведений в схе¬
му взаимоотношений исполнительной власти и других ветвей было сде¬
лано немного. Одним из наиболее заметных явилось принятие Клинто¬
ном принципа расово-этнического и полового квотирования при запол¬
нении важных правительственных вакансий. Во время его правления в
верхнем эшелоне исполнительной власти существенно увеличился удель¬
ный вес чернокожих, испаноязычных, американцев азиатского проис¬
хождения, а также женщин202.
336 Глава 5
Возвышение института президентства в новейшее время не освобо¬
дило президентскую власть от многочисленных конституционных огра¬
ничений и не сделало президента всевластной фигурой. В американской
политологии высказано суждение, основанное на математических расче¬
тах, согласно которому власть президента в десятки раз превосходит
власть каждого отдельно взятого сенатора и члена палаты представителей
(индекс власти трех политических фигурантов равен 350, 9 и 2), но в то же
время она в 2,5 раза ниже, чем у Конгресса в целом203. Эти математичес¬
кие расчеты достаточно условны и могут быть оспорены при помощи раз¬
нообразных аргументов, показывающих, как в тех или иных ситуациях
президент возвышался над Конгрессом. Но совершенно очевидно, что у
Конгресса есть серьезные возможности обуздания чрезмерных прези¬
дентских амбиций (импичмент — самое радикальное средство), которые к
тому же могут быть расширены законодателями в критический момент
(пример тому — конгрессовский закон 1973 г. о военных полномочиях
президента). Это побуждало президентов к поиску внеинституционных
механизмов укрепления собственного влияния, которые бы, в частности,
позволили повысить эффективность политического воздействия на зако¬
нодательную ветвь.
Одним из реальных средств упрочения политических позиций прези¬
дента являлось расширение поддержки среди масс избирателей. Амери¬
канский политолог Д. Эдвардс с помощью математических расчетов по¬
казал зависимость отношения законодателей к президентским инициати¬
вам от рейтингов президентской популярности (исследованный период
охватывал 1953—1986 гг.). Наиболее чутко на рейтинги популярности реа¬
гировали члены палаты представителей от Демократической партии: 10-
процентный рост президентской популярности на 3—4% повышал их
поддержку главы исполнительной власти независимо от его партийной
принадлежности. Рост рейтинга популярности президента с 40 до 60%,
согласно расчетам других американских политологов, увеличивал под¬
держку деятельности главы исполнительной власти со стороны законода¬
тельного корпуса в целом в 1,5 раза204.
Изобретение новых средств поддержания и повышения популярнос¬
ти главы исполнительной власти среди масс избирателей стало одной из
главных забот и самого президента, и его политических помощников. С
этой целью были разработаны разнообразные политические технологии.
Политическая практика раскрыла как их реальные возможности, так и
пределы влияния. У всех без исключения президентов второй половины
XX в. популярность достигала пика в начальный период деятельности, а
затем снижалась (у Эйзенхауэра в первый год деятельности рейтинг под¬
держки равнялся 68, а в последний — 61 %, у Кеннеди соответственно 76 и
65, у Л. Джонсона - 75 и 58, у Никсона — 63 и 36, у Картера - 63 и 42, у
Эра демократического элитизма 337
Рейгана — 58 и 57, у Буша — 64 и 40%)20\ Главная причина снижения пре-
зидентской популярности, несмотря на все старания его политических
технологов, заключалась в неспособности выполнить предвыборные обе¬
щания и соответственно оправдать ожидания избирателей. В заключи¬
тельный период президентства разочарование избирателей не могли ней¬
трализовать никакие политические технологии.
Важным средством поддержания политического влияния президента
неизменно являлись тесные связи с фракциями его собственной партии в
обеих палатах Конгресса США. Эти связи обладают рядом особег ностей
в сравнении с отношениями глав правительств и политических партий в
странах с парламентским режимом. Например, в Англии, где глава прави¬
тельства выдвигается самой многочисленной партией палаты общин, а
сам он утверждается парламентом, взаимозависимость главы правитель¬
ства и его партии оказывалась неизменно гораздо сильнее и прочнее. В
США, где партийная дисциплина и партийные обязательства гораздо сла¬
бее и где иной механизм избрания главы правительства, его отношения с
собственной партией включают и острые коллизии, перераставшие под¬
час во вражду. И все же поддержка главы государства собственной парти¬
ей неизменно оказывалась важнейшей составляющей его политического
успеха, так что президенты, умевшие наладить сотрудничество с фракци¬
ями, как и с руководством собственной партии, упрочивали свой полити¬
ческий вес и влияние.
Образцом тесного сотрудничества главы государства с собственной
партией явилось президентство Р. Рейгана. С помощью искусных поли¬
тических маневров он сумел полностью подчинить себе национальный
комитет республиканцев и на протяжении всего срока президентства яв¬
лялся подлинным лидером своей партии. Среди демократов умение уста¬
навливать отношения сотрудничества со своей партией продемонстриро¬
вали Д.Ф. Кеннеди и У. Клинтон. Среди президентов, которые пренебре¬
гали сотрудничеством с собственными партийными организациями,
можно особо выделить республиканца Р. Никсона и демократа Л. Джон¬
сона. Пренебрежительное отношение Джонсона к руководству Демокра¬
тической партии стало важной причиной неудачи его попытки выдвинуть
в 1968 г. свою кандидатуру на второй президентский срок.
В новейшее время максимальная поддержка, которой добивались
президенты от своих партийных фракций по ключевым вопросам дости¬
гала у демократов 78% (ее добился Д.Ф. Кеннеди в 1963 г.), а у республи¬
канцев — 79% (Р Рейган в 1984 г.). В среднем уровень такой поддержки не
превышал 65%2,,ь. Как правило, этого было недостаточно для того, чтобы
набрать более половины голосов в Конгрессе, и это предопределяло не¬
обходимость поиска президентами возможности отвоевать в пользу своих
программ, предложений и законодательных проектов голоса оппозици-
12 Зак. № 2914 Согрин
338 Глава Ь
онной партии. Еще более актуальной данная потребность становилась но
той причине, что на протяжении большей части новейшей истории госу¬
дарственная власть в США воплощала модель разделенного правления, оз¬
начающую, что в обеих или в одной из палат Конгресса США большин¬
ство принадлежит оппозиционной по отношению к президенту партии.
Так, разделенное правление вместило по времени три пятых второй поло¬
вины XX в.207
Для поддержки тесных связей президента с законодателями была со¬
здана специальная служба во главе с помощником Президента по связям
с Конгрессом. Кроме того, в каждом подразделении Исполнительного
управления Президента имеется чиновник, отвечающий за поддержку
позиции Белого дома в Конгрессе. Сами президенты также активно взаи¬
модействуют с законодателями, стремясь привлечь на свою сторону как
политических единомышленников, так и оппонентов. Американские по¬
литологи отмечали, что глава государства использует в целях завоевания
симпатий среди законодателей разнообразные средства: «обеды в Белом
доме, приглашения совершить полете президентом на самолете ВВС №1,
уик-энды в резиденции президента в Кэмп-Дэвиде, приглашения посе¬
тить важные правительственные церемонии — от подписания биллей до
встреч с иностранными гостями»208.
Важным фактором успешного воздействия президента на законодате¬
лей является его способность и искусство убеждать конгрессменов в сво¬
ей правоте, умение найти подход к каждому из них, что требует от главы
исполнительной власти качеств психолога. Л. Джонсон, который не смог
наладить отношений с руководством собственной партии, вместе с тем
признан в качестве самого способного «уговаривающего президента» во
взаимоотношениях со всем законодательным корпусом. Кроме знания
тонкостей работы Конгресса он обладал таким даром личного общения,
которое позволяло склонять на свою сторону представителей противопо¬
ложных политических воззрений. Джонсон и его предшественник Кен¬
неди добились наивысшего совокупного показателя одобрения своей по¬
зиции Конгрессом204.
В новейшее время, как и в предшествующие периоды, президент ос¬
тавался формально полновластным руководителем исполнительной вет¬
ви власти. Но фактически возможности его влияния на исполнительную
ветвь претерпели серьезные изменения. И если глава государства смог со¬
хранить прежнюю власть в отношении президентской администрации и
кабинета министров, то его влияние на государственную бюрократию,
самую многочисленную составляющую исполнительной ветви, опреде¬
ленно ослабло.
В истории американской бюрократии политологи США выделили че¬
тыре основных периода. Первый, названный американскими политоло-
Эра демократического элитизма 339
гами эпохой «администрирования джентльменов» (от основания США до
1820-х гг.), прошел под знаком преобладания в бюрократии выходцев из
элитных семей. В следующей период «дележа политической добычи»
(1830—1870-е гг.) бюрократические должности заполнялись политичес¬
кой партией, победившей на президентских выборах, при этом среди чи¬
новников резко возросло число выходцев из средних и нижних слоев об¬
щества. На третьем этапе (1880-1920-е гг.) в бюрократическую ветвь бы¬
ли внесены изменения прогрессисте кого толка, и она стала переводиться
на рельсы рационального администрирования. На четвертом этапе, сов¬
падающем с периодом новейшей истории, углубилась деполитизация и
профессионализация бюрократии, а в ее формировании стал доминиро¬
вать конкурсный отбор210.
В конце XX в. количество федеральных служащих в США достигло
3 млн. человек, при этом 90% должностей заполнялось исключительно
по признакам квалификационного соответствия. Деполитизация бюро¬
кратической ветви не означала приема на государственную службу толь¬
ко тех, кто свободен от партийных привязанностей (согласно социологи¬
ческим опросам, большинство госслужащих отдают свои симпатии или
республиканцам, или демократам, причем сторонники последних преоб¬
ладают). Но в своей деятельности чиновники обязаны строго следовать
сложившимся нормам, этике и культуре «административной бюрокра¬
тии», главным отличительным свойством которой является деполитизи-
рованное мышление и поведение.
В новейшее время было принято достаточно большое количество ука¬
зов и законов, утверждающих вполне конкретные юридические и мораль¬
но-этические нормы поведения бюрократии. Одним из новейших приме¬
ров может служить Исполнительный указ Президента США от 17 октяб¬
ря 1990 г. Одно из положений указа гласит, что госслужба является сферой
деятельности, из которой исключены «какие бы то ни было личные или
иные финансовые интересы, препятствующие добросовестному выпол¬
нению» служебного долга. Госслужащим предписано не брать на себя ни¬
каких выходящих за рамки их служебной деятельности обязательств, не
отдавать «предпочтений отдельным лицам или частным организациям»,
подчиняться духу и букве Конституции и законов США. Служащим кате¬
горически запрещено принимать подарки от любых лиц, «добивающихся
от них совершения каких-либо официальных действий, имеющих с ними
какие-либо общие дела или осуществляющих деятельность, регулируе¬
мую со стороны государственного органа, в котором работают эти служа¬
щие». Госслужащие «не должны участвовать в финансовых операциях,
при проведении которых предполагается использование закрытой прави¬
тельственной информации или использование такого рода информации в
личных целях». Что касается чиновников, непосредственно назначаемых
12*
340 Глава 5
президентом США, то им вообще запрещается получать «какой бы то ни
было доход» в течение всего срока службы за услуги и деятельность, вы¬
ходящие за рамки непосредственных служебных обязанностей. Указ вме¬
няет в обязанность чиновников докладывать в «соответствующие инстан¬
ции» обо всех замеченных случаях посягательства на собственность, об¬
мана, злоупотреблений и коррупции211.
Некоторые американские политологи выдвинули положение, что в
новейшее время бюрократия превратилась в самостоятельную ветвь госу¬
дарства, а ее влияние в политической системе постоянно возрастало.
К. Мейер, один из наиболее авторитетных среди них, доказывал, что
именно бюрократия подготавливает обоснования для законопроектов,
наполняет их плотью и кровью. Она распределяет правительственные за¬
казы, социальную помощь, осуществляет практическую реализацию по¬
становлений исполнительной, законодательной и судебной власти. По¬
литические руководители приходят и уходят, а неподвластная избирате¬
лям бюрократия остается. Бюрократия вместе с законодателями и груп¬
пами интересов составляет властный «железный треугольник», который
реально управляет Америкой212.
Представляется, что вывод о доминирующей роли бюрократии в ис¬
полнительной ветви власти, как и концепция политического господства
«железного треугольника»: чиновники - законодатели - группы интере¬
сов — не соответствуют реальной конфигурации, весу и влиянию различ¬
ных политических сил США. В новейшее время президент, он же глава
государства, упрочил руководящую позицию в системе исполнительной
власти и расширил возможности воздействия на законодательный про¬
цесс. Принятие основополагающих политических решений, высшее по¬
литическое руководство и формально, и фактически сохранились за пре¬
зидентом и Конгрессом США. В рамках исполнительной ветви власти
определенно возросла роль президентской администрации и ослабла по¬
зиция кабинета министров. Управленческие позиции и возможности бю¬
рократии также упрочились, но это не означало присвоения ею высшей
государственной власти. Ее главными носителями остались президент и
Конгресс США, отношения которых включали как партнерство, так и со¬
перничество.
* * *
Конгресс США на протяжении всей своей более чем двухвековой ис¬
тории оставался одним из важнейших государственных и политических
институтов США. В новейшее время ею значимость в сравнении с испол¬
нительной ветвью власти снижалась, но с 1970-х гг. законодатели пред¬
приняли серию попыток, направленных на повышение своей властной
Эра демократического элитизма 341
роли. Активность Конгресса, объем его законотворческой деятельности
повысились, что может быть проиллюстрировано при помощи динамики
голосований в палате представителей и сенате213.
Таблица 9
Число голосований в Конгрессе США в 1947—1990 гг.
Год
Палата представителей
Сенат
1947
84
138
1950
154
229
1955
73
88
1960
93
207
1965
201
259
1970
266
422
1975
612
602
1980
604
531
1985
439
381
1990
536
326
Американские политологи, обращавшиеся к анализу мотивов деятель¬
ности и поведения законодателей, обнаружили, что они весьма разнооб¬
разны и достаточно противоречивы. Одним из главных является карьер¬
ный мотив. Попав в Конгресс, политические деятели стремятся удержать¬
ся в нем как можно дольше и обрести как можно большее влияние, ис¬
пользуя для этого самые различные средства, в том числе и такие, которые
с морально-нравственной точки зрения не могут заслужить положитель¬
ной оценки. Но карьерные амбиции политика в демократическом общест¬
ве, где необходимо добиваться постоянной поддержки большинства, не
могут быть реализованы без служения общественному благу, и уже в силу
этой причины они дополняются альтруистическими мотивами. На по¬
верхности именно мотив защиты общего блага, интересов избирателей и
нации может выглядеть как наиболее важный. Среди мотивов законодате¬
лей весомое место занимает защита корпоративного интереса: он не в по¬
следнюю очередь побуждает конгрессменов зорко следить за попытками
президента и исполнительной власти расширить свои прерогативы и уп¬
рочить политический вес. Корпоративный «инстинкт самосохранения»»,
защиты статуса и властной позиции Конгресса имел место и при возбуж¬
дении процедуры импичмента против главы государства214.
В деятельности американских законодателей приобрел свое значение
и материальный стимул: в последней четверти XX в. жалованье конгрес¬
сменов увеличилось в 2,5 раза, достигнув около 100 тыс. долл, в год.
Должность конгрессмена открывает доступ к множеству самых разнооб¬
разных источников доходов, в связи с чем у общественности оформилась
потребность добиваться от законодателей подробного финансового отче¬
та и ограничивать их денежные аппетиты. Было принято правило, соглас¬
342 Глава 5
но которому побочные доходы законодателя не могут превышать одной
четверти его жалованья и, кроме того, он не может иметь деловых интере¬
сов в тех предпринимательских сферах, которые соприкасаются с его де¬
ятельностью.
Состав Конгресса США всегда включал представителей наиболее об¬
разованных профессиональных групп США, среди которых преобладали
управленцы и юристы. В нем неизменно доминировапи белые американ¬
цы, а среди них до трех четвертей составляли англосаксы протестантского
вероисповедания. Только в последней трети XX в. ситуация стала менять¬
ся. Так, в период с 1971 по 1991 г. количество чернокожих американцев уве¬
личилось в палате представителей с 12 до 25, испаноязычных — с 5 до 10,
женщин — с 12 до 29. Нов сенате подобных изменений не наблюдалось, и
его социально-этнический состав по сути оставался неизменным215.
В новейшее время среди двух палат Конгресса США более престиж¬
ным оставался сенат. Это обусловлено рядом обстоятельств. Сенат в це¬
лом располагал и располагает большими властными полномочиями, не¬
жели палата представителей. Срок полномочий сенаторов, в три раза пре¬
вышающий срок полномочий членов палаты представителей, также делал
его более притягательным для политической элиты. Немногочисленный
состав сената — 100 человек против 435 в палате представителей — способ¬
ствовал тому, что в сознании общественности он приобрел более высокий
социально-политический статус. Члены палаты представителей, как пра¬
вило, стремились избраться в сенаторы, в то время как среди сенаторов
желания избраться в палату представителей не наблюдалось. Именно се¬
нат, а не палата представителей являлся главным поставщиком кандида¬
тов в президенты (правда, со временем в этом качестве с ним все более ак¬
тивно соперничал губернаторский корпус)216.
Вместе с тем в новейшее время сенат утрачивал предназначавшуюся
ему отцами-основателями роль глушителя демократических «перехлес¬
тов» палаты представителей. Семнадцатая поправка к Конституции США
(1913 г.), вводившая прямые выборы сенаторов, дала начало выравнива¬
нию политической позиции двух палат. Со временем же политическая
позиция сенаторов стала более либеральной, нежели у членов палаты
представителей, что, по мнению американских политологов, объясняется
большим размером и более представительным характером избирательных
округов сенаторов217.
Структура обеих палат Конгресса в новейшее время сохранила основ¬
ные прежние черты, включая в себя постоянные, временные и совмест¬
ные комитеты. Главными оставались постоянные комитеты, число кото¬
рых составило в середине 1990-х гг. в палате представителей 22, а в сена¬
те — 17. Именно специализированные постоянные комитеты решали
судьбу большинства законопроектов. Особенно влиятельными среди них
Эра демократического элитизма 343
считались комитеты, определявшие иерархию и очередность прохожде¬
ния законопроектов, а также комитеты, сконцентрировавшие в своих ру¬
ках решение бюджетных и в целом финансовых вопросов. Партия боль¬
шинства располагала возможностью добиться и наибольшего влияния в
наиболее значимых комитетах. Распределение законодателей в постоян¬
ные комитеты являлось прерогативой кокусов Республиканской и Демо¬
кратической партий.
Среди исследователей, обращающихся к изучению деятельности
Конгресса, неизменно дискутируется вопрос о воздействии на законода¬
телей их партийной принадлежности. Практически единодушно призна¬
ется, что в XX в. влияние партийных обязательств на законодателей суще¬
ственно снизилось. В формировании их политической позиции все боль¬
шее значение приобретали интересы избирательного округа, давление
групп интересов и поддержка комитетов политического действия. В Кон¬
грессе наряду с партийными фракциями стали появляться кокусы зако-
нодателей-женщин, чернокожих конгрессменов, новичков, ветеранов
войны во Вьетнаме, законодателей от Северо-Востока и Среднего Запада,
законодателей-защитников сталелитейной промышленности и др.218 И
все же влияние партийного фактора не исчезло вовсе, уменьшился толь¬
ко его удельный вес, причем это уменьшение не носило катастрофичес¬
кого характера, так что и в новейшее время главная разделительная линия
в законодательном корпусе США пролегала между республиканцами и
демократами.
На протяжении всей второй половины XX в. показатели солидарного
партийного голосования, то есть голосования, в котором депутат голосу¬
ет с большинством своей партии в Конгрессе, как у республиканцев, так
и у демократов оставались весьма стабильными и высокими. У демокра¬
тов этот показатель был несколько выше в палате представителей, а в
среднем он был близок к 80%. У республиканцев показатель солидарного
партийного голосования был примерно одинаковым в обеих палатах, а в
среднем был выше 75%219. При этом у демократов показатель солидарно¬
го партийного голосования к концу XX в. стал достаточно существенно
повышаться.
Последнее обстоятельство объясняется изменением политической по¬
зиции фракции южных демократов, среди которых до 1980-х гг. преоблада¬
ли консерваторы. На протяжении большей части XX в. значительная часть
южных демократов (в отдельные периоды до 50%) голосовала не со своей
партией, а с республиканцами. На этой основе примерно в 20% голосова¬
ний возникала консервативная политическая коалиция республиканцев и
южных демократов, чаще всего добивавшаяся успеха220. С 1980-х гг. консер¬
вативная политическая коалиция дала трещину вследствие весьма резкого
падения среди южных демократов удельного веса консерваторов (с 70 до
344 Г лава 5
50%). Данное положение имеет в своей основе ряд причин, главными сре¬
ди которых являлись изменение социальной характеристики избирателей-
южан под воздействием научно-технической революции и завершение
процесса приобщения к активному голосованию чернокожих американ¬
цев, наделенных избирательными правами в 1960-е гг. Результатом полити¬
ческой трансформации южных демократов стало резкое, более чем вдвое,
уменьшение случаев их коалиционного голосования с республиканцами и
соответственно возрастание процента их солидарного голосования с собст¬
венной партией221.
Республиканцы и демократы формировали в обеих палатах Конгрес¬
са США по сути суверенные партийные организации, собиравшие под
своим крылом депутатские фракции и координировавшие их деятель¬
ность. Национальные комитеты Республиканской и Демократической
партий в деятельность фракций никак не вмешивались. Структура пар¬
тийного руководства фракциями была наиболее объемно представлена в
нижней палате. Своего рода высшим органом каждой фракции стали ее
регулярные собрания: у демократов они получили название кокуса, а у ре¬
спубликанцев - конференции. Эти собрания избирают лидера фракции,
его помощников, среди них «кнута», следящего за поведением депутатов
и передающего указания лидера, выдвигают кандидатуры на руководя¬
щие должности в постоянных комитетах, обсуждают и формируют пове¬
стку законодательной деятельности фракции. В промежутках между со¬
браниями деятельность каждой фракции координируется и направляется
рулевым комитетом, в который входят спикер палаты представителей (у
фракции большинства, которая неизменно проводит своего кандидата на
высшую должность в нижней палате), лидер фракции, председатель коку¬
са или конференции, его заместители и помощники, руководители коми¬
тетов, руководители региональных подразделений фракции. Кроме того,
организационная структура фракции включает политический комитет,
занимающийся разработкой партийной стратегии и связью с обществен¬
ностью, и комитет по подготовке и организации избирательных кампа¬
ний. Схожая, но более простая структура сложилась и в партийных фрак¬
циях сената222.
Решения руководящих органов фракции носят рекомендательный
характер. Неподчинение им очень редко сопровождалось наказаниями
или даже порицаниями. Руководство фракции занимало жесткую пози¬
цию в основном по отношению к тем депутатам, которые, по сути, пре¬
давали партию и переходили в лагерь политического противника. На¬
пример, в середине 1960-х гг. два конгрессмена-демократа были осво¬
бождены кокусом партии от руководящих постов в палате представите¬
лей за открытую поддержку на президентских выборах республиканца
Б. Голдуотера22'.
Эра демократического элитизма 345
Исторические этапы законодательной власти отражали меняющееся
соотношение сил двух главных партийных фракций. Но еще в большей
степени эти этапы и их смена отражали изменения в социально-экономи¬
ческих реалиях американского общества, национальных и мировых об¬
щеисторических тенденциях. Можно выделить следующие исторические
этапы американского Конгресса новейшего времени. 1930-е гг. ознамено¬
вались укоренением в нем либерально-демократических тенденций, хотя
присутствие духа Нового курса в законодательной власти ощущалось в
гораздо меньшей степени, нежели в исполнительной ветви. Следующий
этап, охвативший 1940-1950-е гг., прошел под знаком преобладания в
Конгрессе двухпартийного консервативного консенсуса. На этом этапе
как никогда частыми являлись консервативные альянсы республиканцев
и демократов-южан, добивавшиеся ощутимых законодательных успехов.
Третий этап, совпавший, по мнению американских политологов, с
1965—1978 гг. (подобная хронологическая точность уязвима для критики,
но в целом период обозначен верно)224, ознаменовался целой серией де¬
мократических законов и может быть поименован как эпоха либерально¬
го активизма. Четвертый период — с конца 1970-х до начала 1990-х гг. —
означал изменение соотношения сил в Конгрессе в пользу умеренно¬
консервативных сил, которые хотя и не смогли добиться такого же влия¬
ния, как в 1940—1950-е гг., поспособствовали успеху рейгановских контр¬
реформ. Наконец, пятый, современный этап, при всей его неоднозначно¬
сти, проходил под знаком дальнейшего упрочения в Конгрессе консерва¬
тивных тенденций225.
Из всех выделенных периодов особое влияние на сам Конгресс, его
полномочия, организационное устройство и процедурный процесс оказал
третий период. Тогда были осуществлены реформы, повлекшие как демо¬
кратизацию законодательной ветви, так и расширение ее полномочий.
До 1970-х гг. в Конгрессе США господствовала система старшинства,
означавшая практически автоматическое занятие должностей председа¬
телей постоянных комитетов, как и других властных и престижных по¬
стов, теми депутатами, которые имели наибольший срок пребывания в
законодательных палатах. Наибольшее число таких депутатов оказыва¬
лось неизменно среди демократов-южан, устанавливавших рекорды пе¬
реизбрания в Конгресс по причине традиционализма и провинциализма
своих избирательных округов. Если учесть, что председателям комитетов
принадлежало решающее слово при формировании законодательной по¬
вестки и процедурного механизма, тогда можно понять, почему система
старшинства превратилась в важный фактор поддержания консерватив¬
ных тенденций в деятельности Конгресса. Эту систему и попыталось раз¬
рушить либеральное большинство Демократической партии.
Реорганизация властной структуры законодательной ветви включала
346 Глава 5
три направления: во-первых, ограничение системы старшинства и неза¬
висимости председателей комитетов; во-вторых, усиление роли партий¬
ной фракции в распределении властных постов; в-третьих, укрепление
самостоятельности подкомитетов Конгресса220. В 1970-х гг: в результате
серии мероприятий демократы добились закрепления за партийной
фракцией права смещать и назначать председателей комитетов на осно¬
ве избирательной процедуры. В результате большинство консервативных
демократов-южан лишились председательских постов, а партийный ко-
кус превратился в главный механизм заполнения властных вакансий.
Тогда же был принят билль о правах подкомитетов, который резко повы¬
сил влияние как их самих, так и их председателей. При заполнении ва¬
кансий в подкомитетах решающим также было признано мнение пар¬
тийного кокуса. Причем наряду с партийным кокусом всей законода¬
тельной палаты были созданы и партийные кокусы в каждом из посто¬
янных комитетов.
Среди мер Конгресса 1970-х гг., расширивших его права, можно отме¬
тить уже охарактеризованные закон о военных полномочиях президента
и акт о контроле над президентскими удержаниями из бюджета. Послед¬
няя мера явилась частью более широкого и фундаментального закона о
бюджете. Согласно ему создавалось бюджетное управление Конгресса,
которое подготавливало прогнозы и расчеты бюджетных доходов и расхо¬
дов параллельно с Административно-бюджетным управлением прези¬
дента. То есть возможности законодательной и исполнительной ветвей
власти в подготовке федерального бюджета выравнивались. Далее Кон¬
гресс наделил себя правом принятия двух бюджетных резолюций: первая
включала рекомендации, а вторая устанавливала жесткий потолок расхо¬
дов, в соответствии с которым корректировались суммы ассигнованных
средств. Позднее, уже в 1980-х гг., Конгресс одобрил закон о сбалансиро¬
ванном бюджете и чрезвычайных мерах по контролю за дефицитом. На
практике закон означал полуавтоматическое сокращение ассигнованных
средств, если дефицит принятого бюджета превышал запланированный.
При этом сокращение расходов по гражданским и военным статьям
должно было осуществляться в равных долях227.
Среди прав Конгресса, появившихся в новейшее время, следует особо
выделить право вето в отношении указов исполнительной власти. Наре¬
ченное в исследовательской литературе законодательным вето (в отличие
от президентского вето в отношении законов Конгресса), оно было впер¬
вые использовано в 1932 г. для отмены исполнительных приказов прези¬
дента Г. Гувера. Впоследствии законодательное вето использовалось все
чаще и было особенно эффективно в нейтрализации президентских ука¬
зов, направленных на реорганизацию федерального государственного ап¬
парата. С помощью законодательного вето Конгресс отклонил 14 из 47 ре¬
Эра демократического элитизма 347
организационных планов Г Трумэна, 3 из 17 — Д. Эйзенхауэра. 4 из 10
Д.Ф. Кеннеди, 1 из 17 — Л. Джонсона. Конгресс наложил вето на план
Р. Никсона по радикальной реорганизации федерального государственно¬
го аппарата. Законодательное вето, имеющее, в отличие от президентско¬
го, не отлагательный, а абсолютный характер, внесло серьезную корректи¬
ву в классическую модель сдержек и противовесов. Понятно, почему аме¬
риканские президенты неоднократно восставали против новой прерогати¬
вы Конгресса, введенной явочным порядком, не предусмотренной и даже
находящейся в противоречии с федеральной Конституцией. Последнее
обстоятельство было отмечено Верховным судом США в июне 1983 г., ког¬
да он признал неконституционными сразу 60 законодательных вето228. По¬
зиция Верховного суда, однако, не поколебала решимости Конгресса
«сдерживать» исполнительную власть с помощью законодательных вето.
Ряд американских авторов приходит к выводу, что расширение пол¬
номочий законодательной ветви серьезно нарушило традиционную схему
разделения властей и что в конце XX в. в США стала утверждаться модель
имперского Конгресса229. Подобное мнение представляется все же явным
преувеличением. Полномочия Конгресса в новейшее время, особенно же
в последней четверти XX в., расширились, но в XX в. существенно расши¬
рились и полномочия исполнительной власти. Другое дело, что полномо¬
чия законодательной власти, с одной стороны, и исполнительной влас¬
ти — с другой, расширялись неравномерно и неодновременно. Полномо¬
чия исполнительной власти, в первую очередь президента, расширялись,
как правило, в кризисные эпохи, а в посткризисные периоды законода¬
тельная власть брала реванш, пытаясь, и не без успеха, восстановить рав¬
новесие. В целом же взаимоотношения двух ветвей власти находились в
состоянии динамичного равновесия, означающего, что возвышение од¬
ной ветви неизменно вызывало к жизни контртенденцию расширения
полномочий другой ветви, так что предусмотренный отцами-основателя-
ми США баланс властей восстанавливался. Очевидно также, что расши¬
рение полномочий исполнительной и законодательной ветвей власти оз¬
начало повышение политического веса каждой из них, как, конечно, и
государства в целом.
* * *
Судебная ветвь власти представлена в американской политической
системе Верховным судом США. Особая роль Верховного суда в сравне¬
нии с другими судебными органами обусловлена тем, что в рамках судеб¬
ной ветви именно он располагает механизмом сдержек и противовесов в
отношении исполнительной и законодательной ветвей власти, в том чис¬
ле в отношении президента и Конгресса США. Этот механизм формиро¬
348 Глава 5
вался постепенно и в значительной мере явился продуктом постановле¬
ний и интерпретаций самого Верховного суда США.
По крайней мере механизм судебных сдержек и противовесов в отно¬
шении исполнительной и законодательной ветвей власти, как и сама эта
функция, в Конституции США не прописаны и даже не обозначены. Ес¬
ли судить по тексту Основного закона США, то можно заключить, что
Верховный суд ограничен функцией отправления правосудия. Функция
же надзора Верховного суда над исполнительной и законодательной вла¬
стью была институционализирована только в 1803 г. Тогда его председа¬
тель Д. Маршалл выступил с обоснованием положения: суд имеет право и
обязанность определять соответствие законов и указов Конституции
США и принимать в связи с этим решения, обязательные как для Кон¬
гресса, так и для президента, равно как и для всех законодательных и ис¬
полнительных органов.
Решение Д. Маршалла, превратившее Верховный суд во властный
политический орган, стало неотъемлемой и важнейшей частью живой
конституции, и это положение сохраняется на протяжении вот уже 200
лет. Впрочем, ряд юристов и обществоведов США не признают Верхов¬
ный суд органом политической власти. Их мнение совпадает и с офици¬
ально принятой в США доктриной политического вопроса, согласно кото¬
рой суды не вмешиваются в сферы, отнесенные американским конститу¬
ционным правом исключительно к компетенции «политических вет¬
вей» - законодательной и исполнительной (к таким сферам относятся,
например, внешняя политика, назначения на государственные должнос¬
ти и создание новых подразделений власти, принятие поправок к Кон¬
ституции и т.д.). Однако, как показывает американская история, Верхов¬
ный суд США неоднократно вторгался в сферу запретных, по его же соб¬
ственному определению, политических вопросов и все более сужал не¬
подвластную ему компетенцию законодательной и исполнительной вет¬
вей230. Основываясь на этом, многие исследователи пришли к выводу, что
Верховный суд прочно соединил в себе судебную и политическую власть,
став важным участником политической системы и политического про¬
цесса в США231.
В научном плане действительно актуальными являются не вопрос о
наличии у Верховного суда атрибутов политической власти, а вопросы о
степени его вовлеченности в политический процесс, об объеме и характе¬
ре его политической власти, связи его состава, деятельности, решений с
партийно-идеологическими размежеваниями в стране.
В вопросе о возможностях, диапазоне и пределах вмешательства Вер¬
ховного суда в политические вопросы среди американских юристов, по¬
литиков и исследователей сложились два основных подхода. Первый под¬
ход защищает судебную сдержанность, а второй — судебный активизм.
Эра демократического элитизма 349
Судебная сдержанность означает отказ Верховною суда брать на себя рас¬
смотрение п решение тех вопросов, которые классифицируются как по¬
литические. Смысл этого подхода, по сути своей крайне противоречиво¬
го, был охарактеризован американским исследователем Г. Спэтом следу¬
ющим образом: «...Употребление понятия «политический вопрос» в каче¬
стве ярлыка в корне ошибочно. Все судебные решения и все вопросы, ко¬
торые ставятся перед Верховным судом, являются политическими, по¬
скольку они имеют отношение к распределению ресурсов общества, а это
и есть политика. Тем не менее данный ярлык имеет практическое значе¬
ние. Маркировка некоторых конкретных проблем как политических во¬
просов помогает судьям видеть пределы своих возможностей в создании
политики»232.
Судебный активизм, наоборот, отказывается проводить различие
между политическими и неполитическими вопросами и предполагает
рассмотрение судебной ветвью самых разнообразных запросов и дел, вы¬
работку четкой позиции даже по тем из них, которые носят ярко выра¬
женный политизированный характер и относятся сугубо к компетенции
исполнительной и законодательной ветвей власти233. В новейшее время
между двумя названными подходами велось острое соперничество. Пре¬
имущество в целом оставалось за сторонниками судебной сдержанности,
но и влияние их оппонентов не ослабевало, а в отдельные моменты даже
существенно усиливалось.
Что касается объема властных полномочий и возможностей судеб¬
ной ветви, то они, по единодушному заключению исследователей, суще¬
ственно меньше, чем у исполнительной и законодательной ветвей. В от¬
личие от президента и Конгресса Верховный суд не располагает возмож¬
ностью инициировать политический курс, как и формировать его осно¬
вы. Реально он может только реагировать на политические меры испол¬
нительной и законодательной ветвей и определенным образом коррек¬
тировать их, ссылаясь на свое право защищать фундаментальные прин¬
ципы американского гражданского общества и государственности. Кро¬
ме того, Верховный суд политически менее самостоятелен, чем прези¬
дент и конгрессмены. В отличие от носителей высшей исполнительной и
законодательной власти, получающих мандат на государственное прав¬
ление от всей американской нации, члены Верховного суда подбирают¬
ся и утверждаются президентом с «совета и согласия» сената. Как пока¬
зывает американский исторический опыт, даже самый принципиальный
и твердый Верховный суд не мог противостоять сколько-нибудь длитель¬
ный период осуждаемому им политическому курсу президента или Кон¬
гресса. А в тех случаях, когда Верховный суд занимал политическую по¬
зицию, отличающуюся от курса президента и законодателей, эта пози¬
ция часто определялась не только, а то и не столько приверженностью
350 Г лава 5
букве и духу Конституции, сколько учетом настроений, преобладающих
в обществе или его элите2 4.
Вышесказанное не означает отрицания или преуменьшения полити¬
ческой роли Верховного суда, но требует ее точного определения. Анализ
истории Верховного суда обнаруживает, что его политический вес не
уменьшался, в некоторые периоды даже возрастал, но в целом на фоне
роста политического влияния президента и Конгресса оказывался ста¬
бильным и даже законсервированным. При этом его главная функция
контроля над исполнительной и законодательной ветвями проявлялась
преимущественно в отношении властей штатов и местных властей и го¬
раздо в меньшей степени в отношении федеральной власти. Об этом сви¬
детельствуют данные о количестве законов федерации, штатов и местных
законов, объявленных Верховным судом неконституционными235.
Таблица 10
Законы, объявленные неконституционными Верховным судом США
в 1789- 1990-х гг.
Период
Федеральные законы
Законы штатов
и местные законы
1789-1799
0
0
1800-1809
1
1
1810-1819
0
7
1820-1829
0
8
1830-1839
0
3
1840-1849
0
9
1850-1859
1
7
1860-1869
4
23
1870-1879
7
36
1880-1889
4
46
1890-1899
5
36
1900-1909
9
40
1910-1919
6
118
1920-1929
15
139
1930-1939
13
93
1940-1949
2
58
1950-1959
5
60
1960-1969
16
149
1970-1979
20
193
1980-1990
18
125
Всего
126
1151
Верховный суд, проявляя сдержанность в отношении политики феде¬
ральных органов власти, был наиболее осмотрителен при рассмотрении
действий президента. По мнению Э. Корвина, одного из наиболее авто¬
ритетных исследователей президентской власти, «Верховный суд время
Эра демократического элитизма 351
от времени пытался ограничить новые притязания президента, но чаше
всего стремился рационализировать их»2". Подавляющее большинство
президентов практически не испытывали затруднений в своих взаимоот¬
ношениях с Верховным судом. Чаще всего конфликты во взаимоотноше¬
ниях президентов и судебной ветви возникали во времена правления
Э. Джексона, А. Линкольна, Ф.Д. Рузвельта и Р. Никсона. Как правило,
победителями выходили президенты. И только в конфликте Верховного
суда с Никсоном в проигрыше оказалась президентская сторона, но Вер¬
ховный суд смог подчинить президента своей воле потому, что выступал в
альянсе со всем политическим истеблишментом.
В случае возникновения конфликта с Верховным судом и президент,
и Конгресс прибегали к разнообразным средствам, чтобы разрешить его в
свою пользу. Одним из них являлось игнорирование решений суда. Яр¬
ким примером циничного игнорирования одного из решений Верховно¬
го суда явилось высказывание президента Э. Джексона: «Решение при¬
нято Джоном Маршаллом, вот пусть он его и выполняет»237. Метод «игно¬
рирования» утрачивал свою роль по мере укоренения демократической
политической культуры и цивилизованных способов взаимоотношений
между ветвями власти.
Строптивость Верховного суда могла быть нейтрализована посредст¬
вом его реорганизации. В 1863 г. А. Линкольн, расширив состав Верхов¬
ного суда с 9 до 10 человек и введя в него своего единомышленника, из¬
менил соотношение сил в суде в пользу сторонников Республиканской
партии и добился тем самым его политической лояльности. Достижение
политической лояльности Верховного суда преследовало сокращение его
численности с 10 до 7 человек в 1866 г. и новое расширение его состава до
9 человек в 1869 г. Последняя попытка изменить численность Верховного
суда с целью подчинения его президентской воле была предпринята
Ф.Д. Рузвельтом в 1930-х гг. Угрозы Рузвельта вынудили большинство су¬
дей принять политическую линию президента. Количественный состав
Верховного суда в 9 человек был оставлен без изменений и сохранился до
настоящих дней.
Самым радикальным способом нейтрализации неприемлемых реше¬
ний Верховного суда являлось внесение в Конституцию США поправок,
лишавших судей возможности объявлять те или иные законы антикон¬
ституционными, Эту цель преследовали 14-я поправка к Конституции,
уравнивавшая черную и белую расу в гражданских правах, 16-я поправка,
наделявшая федеральное правительство правом взимать прямые налоги,
21-я поправка, снижавшая возрастной ценз до 18 лет для участия как в
федеральных, так и в местных выборах238.
На протяжении всей американской истории эффективным способом
сближения политических позиций исполнительной и судебной ветвей
352 Глава 5
власти являлось заполнение президентом вакансий в Верховном суде сво¬
ими сторонниками. Подсчитано, что вакансия в Верховном суде возника¬
ла в среднем раз в два года, и президенты, в зависимости от срока своего
пребывания на высшем государственном посту, могли назначить от одной
четверти до половины состава суда. Ф. Рузвельт, избиравшийся президен¬
том четыре раза, установил и своего рода рекорд по заполнению вакансий
своими сторонниками — 9 человек, то есть полный состав суда (правда,
Д. Вашингтон заполнил еще большее количество вакансий, но нужно
учесть, что первый президент США создавал Верховный суд и имел воз¬
можность единовременно заполнить все вакансии, а затем еще назначать
судей по мере освобождения мест в суде). В 9 случаях из 10 президенты за¬
полняли вакансии представителями собственной партии. Подобный пар¬
тийно-политический выбор время от времени сталкивался с оппозицией
сената, особенно если в нем преобладали представители партии-сопер¬
ницы. За всю американскую историю сенат отклонил 20% президентских
назначенцев, утвердил 80%239, что дает основание рассматривать Верхов¬
ный суд в существенной мере как президентскую креатуру.
Назначение президентами членов Верховного суда способствовало
сближению политической линии судебной и исполнительной ветвей влас¬
ти, но вместе с тем не превращало суд в некое послушное орудие Белого до¬
ма. На протяжении американской истории суд не однажды проявлял строп¬
тивость и по совокупности его деяний заслужил право рассматриваться как
самостоятельный орган власти. Политическая самостоятельность суда
(пусть и меньшая, чем у исполнительной и законодательной ветвей) оказы¬
валась возможной по целому ряду причин. Назову некоторые из них.
Судьи назначались президентами по согласованию с сенатом, в кото¬
ром присутствуют политики разных направлений, по этой причине глава
Белого дома должен был подбирать таких кандидатов, которые не могли
восприниматься как его марионетки, а, напротив, даже будучи однопар-
тийцами президента, должны были обладать репутацией честных, прин¬
ципиальных, высокопрофессиональных судей.
Важной причиной, способствовавшей выработке у судей политичес¬
кой самостоятельности, являлось их пожизненное избрание. Уверенные в
своей несменяемости, судьи могли действовать в соответствии со своими
убеждениями, не всегда совпадавшими с позицией тех, кто находился у
кормила исполнительной и законодательной власти.
Назову еще одну причину возникавших расхождений между полити¬
ческой линией президента и Верховного суда. Это имевшие место ошиб¬
ки президентов в оценке своих назначенцев. Самым ярким примером та¬
кой ошибки явилось выдвижение в 1953 г. президентом Эйзенхауэром на
должность председателя Верховного суда Э. Уоррена, имевшего до того
репутацию правоверного республиканца. Но, возглавив суд, Уоррен, к
Эра демократического элитизма 353
полном неожиданности Эйзенхауэра и всей Республиканской партии,
проявил себя твердым защитником либерально-демократических статей
Конституции США и Билля о правах и способствовал началу новой эры в
выравнивании гражданских и политических прав черной и белой расы.
Исследователи практически единодушны в том, что идейно-полити¬
ческие убеждения и мотивы членов Верховного суда оказывали влияние
на их решения на рсех этапах американской истории. Возникает вопрос: в
какой степени идейно-политические мотивы судей угрожали основам
американского конституционализма и правового государства? Представ¬
ляется, что антагонистического противоречия между ними не возникало
никогда. Американский конституционализм и правовое государство освя¬
щают буржуазно-демократический миропорядок, а основы этого миропо¬
рядка — частная собственность, рыночная конкуренция, политический
плюрализм, разделение властей — не подвергались сомнению ни одним из
судей. На протяжении всей истории США мировоззренческие разногла¬
сия судей умещались в диапазон классического американского идейно¬
политического маятника консерватизм — либерализм. Судебный консерва¬
тизм, грубо говоря, означал приверженность конституционализму и пра¬
вовому государству эпохи образования США и классического капитализ¬
ма. Он в большей степени соответствовал социальным интересом верхних
слоев общества. Судебный либерализм отражал потребности и тенденции
демократизации американского конституционализма и правового госу¬
дарства и в большей степени отвечал интересам простых американцев.
Соперничество судебного консерватизма и либерализма характерно
для всех эпох американской истории. При этом на протяжении большей
ее части, вплоть до 1930-х гг., превосходство было на стороне консерва¬
тизма. С 1930-х гг. происходит изменение соотношения сил в пользу су¬
дебного либерализма, и есть основания для того вывода, что в новейшее
время он добился определенного превосходства над консерватизмом. В
новейшее время судебный консерватизм и либерализм различались также
как фундаменталистское и социологическое направления. Родоначальни¬
ками социологического направления, или школы, признаны О. Холмс и
Л. Брандейс. Своего рода девизом школы стало высказывание Холмса
«Право живет не в логике, а в опыте»240, означавшее, что мотивы, интер¬
претации и решения судей должны соразмерять принципы конституции,
сформулированные в ранний период истории США, с меняющимися об¬
щественными реалиями. В 1930-х гг. приверженцы социологической
школы впервые добились превосходства в Верховном суде США, открыв
новую эпоху в его истории.
История Верховного суда США в новейшее время может быть разде¬
лена натри крупных периода: 1) 1933-1953 гг., изменившие соотношение
сил в пользу либеральных судей; 2) 1953—1969 гг., ознаменовавшиеся на-
354 Глава 5
ивысшмми успехами судебного либерализма; 3) 1969 г. — конец XX в. — ус¬
тановление равновесия судебного либерализма и консерватизма и выход
на господствующую позицию умеренного консерватизма.
Ф.Д. Рузвельт, вступивший в президентскую должность в 1933 г., по¬
лучил в наследство от республиканцев, занимавших пост главы государ¬
ства на протяжении 12 лет, консервативный Верховный суд, исповедовав¬
ший принципы твердого индивидуализма. Суд вступил в открытую схват¬
ку с президентом в январе 1935 г. и в течение года с небольшим отменил
11 важнейших законов Нового курса, фактически парализовав реформа¬
торские усилия Рузвельта. Глава государства принял вызов «девяти стар¬
цев» и в начале 1937 г. направил в Конгресс «План укомплектования»
Верховного суда, предполагавший расширение его на 6 мест, которых бы¬
ло достаточно для изменения соотношения сил в пользу либералов. Кон¬
гресс отклонил предложение президента, но в ходе дебатов Верховный
суд, напуганный угрозой Рузвельта, сам пошел на попятную, сделав сна¬
чала мелкие, а потом и крупные уступки исполнительной власти.
В конце марта 1937 г. Верховный суд признал конституционным за¬
кон штата Вашингтон о минимуме заработной платы для женщин. В ап¬
реле был признан конституционным Национальный акт о трудовых отно¬
шениях, радикально расширявший права рабочих. В мае через горнило
слушаний в Верховном суде с успехом прошел Закон о социальном обес¬
печении. Наиболее консервативные судьи, не сумевшие поступиться
принципами, предпочли пораженческой позиции Верховного суда выход
в отставку. Рузвельт начал заполнять «высокую скамью» своими сторон¬
никами. В итоге реформам президента был дан зеленый свет, а сам Вер¬
ховный суд укомплектован либералами.
Как подытожил российский американист А.С. Маныкин, перестрой¬
ка Верховного суда в эпоху Нового курса имела три важных следствия.
Во-первых, американское право санкционировало этатизм, включив в
сферу компетенции государства промышленность, финансы, аграрную
политику. Во-вторых, в конституционное право была инкорпорирована
ответственность федерального правительства за состояние социальных
отношений. В-третьих, произошел отход от концепции дуалистического
федерализма. Дуалистическому федерализму означавшему разделение го¬
сударственной ответственности между федерацией и штатами, Верхов¬
ный суд предпочел доктрину преимущественного права федерации в ре¬
шении и регулировании социально-экономических проблем241.
Второй период новейшей истории Верховного суда США -
1953—1969 гг. — признан самым либеральным за все время его существо¬
вания. На первое место в его повестке выдвинулась проблема граждан¬
ских прав и свобод, и суд сыграл авангардную роль в ее решении с демо¬
кратических позиций. На формирование позиции суда огромное влияние
Эра демократического элитизма 355
оказал его председатель Эрл Уоррен, сцементировавший ею либеральное
большинство, определивший его стратегию и идеологию.
Уоррен и его единомышленники зарекомендовали себя сторонника¬
ми судебного активизма, доказывая при этом, что судебная сдержанность
неприменима в сфере гражданских прав и свобод. В 1954 г. Верховный суд
осудил сегрегацию школьного образования и, что не менее важно, при¬
знал антиконституционной доктрину «равных, но разделенных прав», ко¬
торая на протяжении более полувека служила теоретической и юридиче¬
ской основой расизма в южных штатах. В последующем Верховный суд
последовательно осудил сегрегацию на транспорте, в больницах, рестора¬
нах и закусочных, парках, иных местах общественного пользования. Сво¬
ей активной и твердой позицией Верховный суд понуждал к восприятию
антирасистской политики исполнительную и законодательную ветви
власти. Эта позиция в значительной мере развязала федеральному прави¬
тельству руки в использовании силовых методов для защиты прав черно¬
кожих американцев на Юге США и подготовила радикальный прорыв в
законодательстве о гражданских и политических правах негров.
В 1960-х гг. Верховный суд способствовал демократическому реше¬
нию вопросов о полномочиях штатов создавать избирательные округа,
вводить молитвы в школах, определять стандарты судопроизводства. На¬
чиная с 1962 г. он в целой серии решений признал неконституционным
введение молитвы в государственных школах. В этом вопросе американ¬
ское общество раскололось, в нем возникли споры, не утихающие по ны¬
нешний день. В 1962 и 1964 гг. Верховный суд принял решения, обязывав¬
шие власти штатов создавать избирательные округа так, чтобы обеспе¬
чить равное голосование и справедливое представительство. При этом суд
заявил, что образование избирательных округов и распределение депутат¬
ских мандатов не могут более относиться к чисто политическим вопро¬
сам, исключенным из сферы его рассмотрения. В 1960-х гг. Верховный
суд отказал властям штатов в праве устанавливать собственные условия
судопроизводства и свои стандарты прав граждан, привлекаемых к уго¬
ловной ответственности242.
С демократических позиций подошел Верховный суд к вопросу о го¬
сударственной помощи слоям населения с низкими доходами. В 1969 г. в
своем постановлении он признал неправомерным требование федераль¬
ного законодательства о том, что получатели пособий обязаны проживать
в одном и том же месте в течение определенного периода времени. В от¬
дельных решениях Верховный суд приблизился к трактовке социальных
пособий не как формы благотворительности, а как права собственности24'.
Новый этап в истории Верховного суда начался в 1969 г. Вступивший
в том году на президентский пост Р. Никсон назначил на должность пред¬
седателя суда (вместо ушедшего в отставку Уоррена) У. Бергера, предста-
356 Глава 5
вт ел я умеренного крыла Республиканской партии. Затем он заполнил
сторонниками республиканцев еще три вакансии, так что в начале
1970-х гг. в Верховном суде сложилось консервативное большинство. В
исследовательской литературе высказывалась точка зрения, что Верхов¬
ный суд в период председательства Бергера (1969-1986) прочно перешел
на консервативные позиции. В действительности же это был, скорее, весь¬
ма противоречивый этап перехода к твердой консервативной позиции, ко¬
торая восторжествовала в полной мере уже в 1980-х гг., особенно же после
назначения в 1986 г. председателем Верховного суда Уильяма Ренквиста.
Противоречивость характеризовала позицию Верховного суда под
председательством Бергера в вопросе о гражданских правах чернокожих
американцев. Суд, например, не отвергал правомерности автобусных пе¬
ревозок чернокожих учеников в преимущественно «белые» школы как
средства достижения расового баланса, но он же признавал правовую
обоснованность таких перевозок только в том случае, если сегрегация яв¬
лялась следствием законодательной практики местных властей. Посколь¬
ку же де-юре расовой сегрегации уже не существовало, местные власти,
опираясь на позицию Верховного суда, прекращали автобусные перевоз¬
ки, хотя фактически разделение школ на «белые» и «не белые» не ослабе¬
вало, а усиливалось. В 1978 г. Верховный суд осудил практику предпочти¬
тельных квот для черных американцев и других расово-этнических мень¬
шинств при найме на работу и поступлении в высшие учебные заведения,
но в следующем году поддержал ее. Во многих случаях для суда была ха¬
рактерна разобщенность, его председатель проявлял мировоззренческую
непоследовательность и отсутствие лидерских качеств, что еще более уси¬
ливало разброд и вольницу среди судей244.
Консолидация консервативного большинства Верховного суда была
осуществлена при преемнике Бергера У. Ренквисте, обнаружившем твер¬
дость характера, лидерские качества и оказавшемся к тому же самым ор¬
тодоксальным членом «высокой скамьи». Под председательством Ренк¬
виста, назначенца Р. Рейгана, Верховный суд осуществил консерватив¬
ный пересмотр судебных постановлений по актуальным для американцев
вопросам - о школьных молитвах, об абортах, об организации избира¬
тельных округов, о предпочтительных квотах для расово-этнических
меньшинств и женщин, о смертной казни245.
В 1980-е гг. президенты-республиканцы Рейган и Буш продолжили
заполнение Верховного суда сторонниками своей партии, что способст¬
вовало превращению «высокой скамьи» в один из главных оплотов кон¬
серватизма. Позиции консерваторов в Верховном суде были упрочены
настолько, что лидеру демократов У. Клинтону, занимавшему президент¬
ский пост в 1990-х гг, оказалось не под силу внести сколько-нибудь суще¬
ственные коррективы246.
Заключение
Четырехвековая политическая история США была разделена мною на
пять крупных этапов: 1) XVII—XVI11 вв.; 2) 1770-1810-е гг.; 3)
1820-1860-е гг.; 4) 1870—1920-е гг.; 5) 1930-1990-е гг. Их изучение и срав¬
нительный анализ позволяют выявить начала преемственности и обнов¬
ления, присущие американскому политическому развитию.
Политическая система начального этапа американской истории явля¬
ла собою симбиоз английских политических традиций и американских но¬
вовведений. От Англии была унаследована модель смешанного правления,
соединявшая три компонента — монархический, аристократический и де¬
мократический. На протяжении всего колониального периода между ними
велось острое противоборство, сопровождавшееся постепенным ослабле¬
нием монархического и аристократического компонентов и усилением де¬
мократического и представительного начал. И все же до самого конца ко¬
лониального периода недемократические начала преобладали над демо¬
кратическими. Радикальное изменение их соотношения оказалось под си¬
лу только Американской революции конца XVIII в. Колониальный период
оказался единственным этапом истории США, на котором реальная и
большая роль принадлежала олигархическому компоненту, под которым
понимается власть не выборной, а назначаемой политической элиты.
Революция конца XVIII в., давшая начало второму этапу, закрепила и
приумножила демократические начала американской политической систе¬
мы и культуры. Под ее воздействием сложились гражданское общество,
правовое государство, демократический конституционализм, разделение и
взаимоограничение властей, политический плюрализм и политический
рынок, двухпартийная система, являвшиеся неотъемлемыми и основопо¬
лагающими частями американской политической системы на всех после¬
дующих этапах. Изменился характер политической элиты, которая так или
иначе, прямо или косвенно, но полностью стала выборной. Эта новая эли¬
та обладала, однако, и многими недемократическими чертами. Она рекру¬
тировалась из узкого верхнего слоя и весьма прочно отгородилась от про¬
никновения представителей средних, а тем более нижних слоев. На прак¬
тике именно она контролировала политический процесс, принятие поли¬
тических решений, выдвижение, прохождение и утверждение у власти
главных политических фигур. Формально политическая элита находилась
в подчинении и под контролем демократических механизмов, но фактиче¬
ски довлела над ними. Важно и то, что социальная база политической де¬
мократии при наличии имущественного ценза и иных ограничений изби¬
рательного права была узка. Это было по существу элитарное правление,
обставленное демократическим институтами и механизмами.
На этапе 1820—1860-х гг. реальное значение демократическою компо¬
358 Заключение
нента американской политической системы серьезно возрастает, взаимо¬
отношение и соотношение элитизма и демократии меняются. 1820—1860-е
гг:, означавшие вторую после революционной эпохи конца XVIII в. глу¬
бинную либерально-демократическую трансформацию американского об¬
щества, ознаменовались резким и качественным обновлением и расшире¬
нием избирательного корпуса, возрастанием политической активности и
самостоятельности электората, созданием демократических механизмов
рекрутирования элиты, что сделало ее более открытой, более подвластной
избирателям и более ответственной перед ними. Прежнее манипулирова¬
ние демократическими механизмами и процедурами со стороны элит усту¬
пает место возрастающему контролю демократии и общества над элитами.
Новый политический режим может быть поименован демократическим
элитизмом.
На четвертом этапе американской политической истории, в период
от окончания Гражданской войны до Нового курса 1930-х гг., вновь воз¬
растают политический вес и влияние элит. В сравнении с периодом обра¬
зования США состав элит поменялся: на ведущей позиции оказались
промышленники и финансисты, утвердившие свое экономическое гос¬
подство после Гражданской войны. В начале XX в., ознаменовавшемся
важными демократическими нововведениями, этот режим был поколеб¬
лен, но после Первой мировой войны верхи восстановили пошатнувши¬
еся позиции, элита стала прочно контролировать демократические меха¬
низмы и процедуры.
С 1930-х гг. в США восстанавливается и торжествует модель демо¬
кратического элитизма, сохраняющая свое значение до наших дней. На
этом этапе реальные рычаги и возможности политического управления
оставались сосредоточенными в руках элиты, но объем и эффективность
воздействия и контроля над нею со стороны общества и демократии воз¬
росли, непосредственно влияя на характер и политической системы, и
режима.
На протяжении всей истории США в основе американского общест¬
ва, политической системы и политической культуры лежал один и тот же
социальный архетип, который я счел возможным определить как буржу¬
азно-либеральный. Свои классические черты он обрел в XVIII в., и с тех
пор освящаемые им общественные, в том числе и политические, ценнос¬
ти, главными среди которых были частная собственность, ее неприкос¬
новенность и неотчуждаемость, суверенитет личности и гражданского
общества, конкуренция как детерминанта экономических связей и соци¬
альных отношений, договорная форма образования политической влас¬
ти, правовое государство, разделялись большинством общества и всеми
социальными классами и группами, среди них и небуржуазными. Это со¬
здало прочную естественную среду укоренения и преемственности бур¬
Заключение 359
жуазно-либеральных политических институтов и политической гегемо¬
нии буржуазного класса.
Вместе с тем в рамках либерального архетипа соседствовали разные,
в том числе противоречивые, тенденции, из которых две оказали огром¬
ное и в ряде отношений определяющее влияние на американскую поли¬
тическую историю. Первая, либерально-элитарная тенденция, абсолюти¬
зировала значение индивидуализма и экономической свободы, провоз¬
глашала естественным, обусловленным природой вещей разделение ин¬
дивидов на классы и социальное неравенство. Либерально-элитарный
подход в политике признавал целесообразным и полезным для общества
делегирование политической власти элите. В условиях США элитарно¬
индивидуалистический либерализм с самого начала приобрел консерва¬
тивно-охранительное звучание, со временем же, а в XX в. окончательно,
стал отождествляться с консерватизмом и именоваться таковым.
Вторая тенденция либерализма, эгалитарно-демократическая, под¬
черкивая приоритет принципа равенства возможностей, включала тот
постулат, что общество и государство обязаны с помощью реформ под¬
держивать и развивать режим «равенства шансов» для всех социальных
групп и индивидуумов в разных сферах, в том числе и в политике. Урав¬
нительный арсенал реформистско-демократического либерализма по¬
стоянно расширялся, а сам он все больше сближался с социал-демокра¬
тической идеологией. И именно эта ветвь либерализма стала со време¬
нем, а в XX в. окончательно, отождествляться в США с либерализмом в
целом.
Конфликт либерализма и консерватизма в США не был антагонисти¬
ческим, но на многих исторических этапах он был глубок и имел реаль¬
ное значение, выступая в качестве главного «нерва» всей политической
истории. Американские политики, конгрессмены, судьи, деятели веду¬
щих партий, как и большинство населения, на всех этапах истории США
разделялись на либералов и консерваторов, боролись и соперничали под
знаменами ценностей либерализма и консерватизма. Победы либерализ¬
ма и консерватизма чередовались с достаточно регулярной периодичнос¬
тью, что позволяет говорить о либерально-консервативной цикличности
американской политической истории.
Либерализм и консерватизм занимали центральное место на протя¬
жении всей американской истории, но наряду с ними существовали так¬
же течения правого и левого радикализма, которые на отдельных этапах
вступали в соперничество с течениями либерализма и консерватизма.
Политическая гегемония либерализма и консерватизма ни разу не была
отменена, а в большинстве случаев даже поколеблена, что, однако, не да¬
ет оснований отрицать или преуменьшать историческое значение левого
и правого радикализма. Соперничество с ними делало либерализм и кон¬
360 Заключение
серватизм более шбкими, побуждало их препарировать и вбирать в себя
некоторые популярные радикальные доктрины, что превратилось в один
из классических способов предотвращения политических взрывов. При
этом функция «умиротворения» левого радикализма принадлежала либе¬
рализму, а правого радикализма — консерватизму.
В политологии одним из классических является вопрос о том, кому
принадлежит более важная роль в политическом процессе — институтам
или индивидуумам, в первую очередь лидерам, участвующим в политике.
Изучение американской политической истории дает основание подчерк¬
нуть особенно важную роль институтов и фундаментальных норм в орга¬
низации и функционировании политической системы и политического
процесса.
Особая роль принадлежала Конституции США. Конституция на всех
этапах истории США являлась не только главным государственно-право¬
вым документом, но и важнейшей, основополагающей частью американ¬
ской политической культуры. Согласно предложенной в настоящей кни¬
ге концепции Конституция США в момент ее принятия в конце XVIII в.
воплотила двойной общественный договор. Во-первых, это договор меж¬
ду элитами США, в тот период представленными северо-восточной бур¬
жуазией и южными плантаторами, о взаимоприемлемых основах полити¬
ческого правления. Во-вторых, это договор элиты с американской наци¬
ей, которая присутствовала в сознании и политических расчетах отцов-
основателей в качестве влиятельного субъекта политических взаимоотно¬
шений в стране. Ограничивая «излишества» демократии, отцы-основате-
ли сочли обязательным вместе с тем сделать нации уступки, необходимые
для утверждения и поддержания гражданского согласия мирными, кон¬
ституционными средствами.
Конституция обнаружила эффективность закрепленной ею модели
общественного договора и принципов «политической игры» на разных
этапах американской истории. Ее периодические дополнения новыми
статьями (поправками) способствовали поддержанию либерально-демо¬
кратических основ американского политического режима (на протяже¬
нии всей американской истории ни разу не возникало реальной опаснос¬
ти его перерождения).
В качестве главного властного института США Конституция утверди¬
ла федеральное государство, основополагающееся на принципах разделе¬
ния властей и их сдержек и противовесов. Эти принципы также подтвер¬
дили эффективность в поддержании и воспроизводстве демократическо¬
го политического режима на разных этапах американской истории. Но
сами взаимоотношения трех ветвей власти не всегда были безоблачными
и не однажды оказывались в состоянии кризиса.
Среди трех ветвей власти наибольшим политическим весом всегда об¬
Заключение 361
ладали исполнительная и законодательная. Отцы-основатели США про¬
явили особую заботу об исполнительной власти, которая получила пре¬
имущества перед законодательной ветвью. На последующих этапах «ба¬
ланс сил» во взаимоотношениях двух ветвей не однажды менялся, при
этом чаще большее количество властных прерогатив сосредоточивалось у
исполнительной ветви. Одна из закономерностей периодического пере¬
распределения властных полномочий между двумя ветвями заключалась в
следующем: в периоды общественно-политических кризисов и войн
обычно происходило возвышение исполнительной власти, которая дока¬
зывала способность более эффективного политического правления в кри¬
зисных условиях, а в спокойные времена, как правило, законодательная
ветвь добивалась восстановления, а то и расширения своих прерогатив.
Важным принципом американской политической модели стал феде¬
рализм, означающий разделение государственной власти между цент¬
ральным правительством и штатами, который также способствовал раз¬
витию в США государственно-правового плюрализма. Федерализм об¬
рел плоть и кровь не в одночасье, а в течение длительного периода, и его
становление сопровождалось острыми политическими дебатами и кон¬
фликтами.
После провозглашения в 1776 г. независимости американских коло¬
ний каждая из них стала рассматривать себя как суверенное государство.
Тринадцать штатов меньше всего хотели объединения в единое централи¬
зованное государство и первоначально ограничились созданием Конфе¬
дерации. Статьи Конфедерации, их первое договорное соглашение, за¬
крепили все важнейшие функции государственного управления за штата¬
ми. Для координации их деятельности был создан Континентальный
конгресс, который лишь с большими натяжками можно назвать первым
американским правительством. Действительно, в нем отсутствовали ис¬
полнительная и судебная ветви, а законодательная власть была крайне
эфемерной.
Децентрализация государственной власти обернулась экономичес¬
ким и политическим хаосом. Не менее тяжелым оказаюсь положение
США на международной арене. В целом конфедеративное устройство об¬
наружило свою несостоятельность. Конфедерация просуществовала две¬
надцать лет и в 1788 г., после ратификации Конституции США, была за¬
менена на федеративное устройство. Вопрос о соотношении прав Центра
и штатов был решен на компромиссной основе. Во время дебатов вокруг
Конституции спор вели три группировки: сторонники унитарного госу¬
дарства, поборники суверенитета штатов и защитники федеративного ус¬
тройства. С теми или иными нюансами возобладала третья точка зрения.
Принятие Конституции США однако не исчерпало дискуссий вокруг
проблемы федерализма. Ей суждено было стать вечной для американской
362 Заключение
политики. Вместе с тем дебаты о федерализме разделяются на два круп¬
ных периода: до 60-х годов прошлого века они носили ожесточенный ха¬
рактер, а после этого вошли в спокойное русло, не подвергая сомнению
целостность Союза.
Спорящие стороны с самого начала использовали разные подходы, а
одними из главных стали «широкое» и «узкое» толкования Конституции
США. Сторонники «широкого» толкования пытались выявить «подразу¬
мевающиеся» права центральной власти, а поборники «узкого» толкова¬
ния требовали строго следовать букве Основного закона. Выявилась та¬
кая закономерность: политики, находившиеся в оппозиции, как правило,
были сторонниками «узкого» толкования, а политики, оказавшиеся у
кормила федеральной власти, — «широкого».
Также обнаружилось, что отношение к прерогативам центрального
правительства и штатов определялось различием экономических и поли¬
тических интересов разных регионов страны. Регионы, чьи интересы
ущемлялись центральной властью, становились ярыми защитниками су¬
веренитета штатов. Все чаще и чаще таким регионом оказывался рабо¬
владельческий Юг, заявивший в конце концов о праве каждого штата
выйти из Союза. В 60-х г. XIX в. южане образовали собственное государ¬
ство, а единство Союза было восстановлено в ходе кровавой Граждан¬
ской войны.
После 60-х гг. прошлого века острота дискуссии вокруг прав штатов и
Центра была резко снижена, но не снята совсем. В XX в. любая попытка
федерального правительства расширить свои полномочия вызывала про¬
тесты в том или ином штате. Чаще всего идея прав штатов поднималась
на шит консервативными силами: многие представители бизнеса пыта¬
лись, например, использовать ее против увеличения социальных и эко¬
номических функций Центра, а представители южных штатов опирались
на нее в борьбе с попытками федерального правительства расширить пра¬
ва чернокожих американцев.
В целом федерализм признан основными силами американского об¬
щества оптимальной формой государственного устройства. Он является
важной и неотъемлемой частью американской политической модели:
разделение государственных полномочий между Центром и штатами бла¬
гоприятствует и экономическому, и политическому развитию США. Но
при этом постоянно встает проблема, как найти оптимальное соотноше¬
ние прав Центра и штатов: исторический опыт показывает, что оно не мо¬
жет оставаться неизменным, а корректируется при решении актуальнымх
проблем общественно-политической практикой.
Важной институционной составляющей американской политики с
момента образования США стала двухпартийная система. Значение по¬
литических партий оказалось многопланово. Благодаря им формирует¬
Заключение 363
ся своего рода политический рынок: партии предлагают обществу отли¬
чающиеся друг от друга концепции и программы, а избиратели опреде¬
ляют, какие из них в наибольшей степени отвечают их интересам и по¬
требностям. Если победившая партия не оправдывает ожиданий изби¬
рателей, у них есть возможность на следующих выборах отдать предпо¬
чтение оппозиционной партии и ее программе. Конкуренция между
партиями благоприятствует совершенствованию целей и способов об¬
щественного устройства.
Партии способствуют институционализации разнообразных обществен¬
ных интересов и предотвращают их хаотичное проявление и столкновение,
чреватое жесткими и непредсказуемыми конфликтами. В результате партии
становятся важнейшим средством утверждения мирных, эволюционно-кон¬
ституционных способов социально-политического соперничества.
С самого начала две ведущие национальные партии оформились в
партийно-политическую систему. Ее главными принципами выступили
консенсус в отношении общественно-политических первооснов США и
альтернативность в понимании путей их эволюции, способов их упроче¬
ния и совершенствования. В период становления состав двухпартийной
системы неоднократно менялся, а в 1860-х гг. она оказалась не в состоя¬
нии решить мирными способами проблему рабства. Но на протяжении
последующих полутора веков двухпартийная система справлялась с об¬
щественными проблемами мирно-конституционными мерами, а состав
ее участников — республиканцы и демократы — оставался неизменным.
В новейшее время Республиканская и Демократическая партии, со¬
блюдая консенсус в отношении основ американского общества, поддер¬
живали различающиеся варианты государственной экономической и со¬
циальной политики. Между партиями сложилось своеобразное «разделе¬
ние труда»: функция Республиканской партии состояла в высвобожде¬
нии, активизации предпринимательской активности и экономической
свободы, имеющих негативным следствием углубление неравенства;
функцией Демократической партии являлась ликвидация или смягчение
крайностей социально-экономического неравенства при помощи либе¬
ральных социально-экономических реформ.
В новейшее время, а особенно во второй половине XX в., среди ин¬
ститутов, оказывающих реальное воздействие на политическую власть,
возросло значение групп интересов и лоббистских организаций. Они от¬
ражали позиции разных социальных слоев, но в первую очередь верхнего
и среднего классов. Их политические позиции, как и позиции всех других
американских политических институтов, умещались в диапазон либе¬
рально-консервативного маятника.
Вместе с укреплением влияния групп интересов и лоббистских орга¬
низаций падало значение политических движений и выступлений. Золо¬
364 Заключение
той период политических движений пришелся на XVIII—XIX вв., особен¬
но на предреволюционные и революционные эпохи. В новейшее время
массовые политические движения имели место в 1930-х и 1960-х гг. Паде¬
ние их влияния было равнозначно падению значения спонтанного поли¬
тического волеизъявления, характерного в первую очередь для нижних
социальных слоев.
Рационализация и институционализация американской политики, на¬
раставшие на каждом новом историческом этапе, имели своим следствием
снижение возможностей политических взрывов и политических неожи¬
данностей, делали политический процесс все более управляемым.
Примечания
Глава первая
‘См., напр.: SydnorCh.S.Gentlemen Freeholders. Chapel Hill, 1952; McCormick
R.P. The History of Voting in New Jersey: A Study of the Development of Election
Machinery. 1664—1911. New Brunswick, 1953; Brown R.E. Middle Class Democracy
and the Revolution in Massachusetts. 1691 — 1780. Ithaca,1955; Brown R.E., Brown B.K.
Virginia 1705—1786: Democracy or Aristocracy? Michigan, 1964.
2 Williamson Ch. American Suffrage. From Property to Democracy 1760—1860.
Princeton, 1968. P. 22—23; Rozwenc E.C. The Making of American Society. An Institutional
and Intellectual History of the United States. Boston, 1972. P. 130; Dargo G. Roots of the
Republic. A New Perspective on Early American Constitutionalism. N.Y.—Wash., 1974. P. 137.
3См. подробнее: Бурин C.H. Конфликт или согласие? Социальные проблемы
Юга США (1642-1763). М., 1980. С. 85—121; История США. В четырех томах.
Т. 1. М., 1983. С. 55-58.
4 Слезкин Л.Ю. У истоков американской истории: Массачусетс, Мэриленд,
1630-1642. М., 1980.
5 Rozwenc Е С. Op.cit. Р. 58—62.
ь Morgan E.S. Inventing the People: the Rise of Popular Sovereignty in England and
America. NY., L., 1988. P. 123.
7 Kelly A.H., Harbison W.A. The American Constitution. Its Origins and
Developments. NY., 1970. P 17—18.
н Ларрингтон В.Л. Основные течения американской мысли. М., 1962. Т. 1.
С. 105.
9 Там же. С. 120.
Leder L.H. Liberty and Authority: Early American Political Ideology, 1689—1763.
Chicago, 1968. P. 52,58.
" Robbins C. The Eighteenth Century Common—Wealth: Studies in the Transmission,
Development and Circumstances of English Liberal Thought from the Restoration of
Charles 11 Until the War with the Thirteen Colonics. Cambridge (Mass.), 1959; Bailyn B.
The Ideological Origins of the American Revolution. Cambridge (Mass.), 1967.
12 Locke J. Second Treatise of Civil Government. An Essay Concerning the True
Original Extent and End of the Civil Government. Michigan, 1971. P. 26—29, 32—34,
49-79.
n Bailyn B. Op.cit. P. 35-37.
нЦит. no: Bailyn B. The Origins of American Politics. Cambridge (Mass.), 1968.
P. 59.
15 Greene E.B. The Provincial Governor in the English Colonies of North America.
Cambridge, 1898; Labaree L.W. Royal Government in America: A Study of the British
Colonial System Before 1783. New Haven (Conn.), 1930; Bailyn B. The Origins of American
Politics. Cambridge (Mass.). 1968. Chapter 2.
366 Примечания
‘ Greene J.P. The Quest for Power: the Lowei Houses of Assembly in the Southern
Royal Colonies, 1689-1776. Chapel Hill. 1963; Pole J.R. Political Representation in
England and the Origins of the American Republic. NY., 1966; Bailyn B. The Origins of
American Politics; Morgan E.S. Inventing the People.
17 The Letters of Richard Henry Lee. NY., 1970. Vol. 1. P. 190—191.
18 Labaree L.W. Conservatism in Early American History. NY., 1962. P. 27.
Becker C. The History of Political Parties in the Province of New York,
1760—1776. Madison, 1909. P. 11; idem. The Unites States: An Experiment in
Democracy. NY., 1920. P. 35-36; RossiterC.L. Seedtime of the Republic: The Origin of
the American Tradition of Liberty. NY., 1953. P. 20; Brown R.E. Middle Class
Democracy and the Revolution in Massachusetts; Brown R.E., Brown B.K. Vii^inia
1705-1786; Williamson Ch. American Suffrage. P. 22-23.
2" Williamson Ch. Op.cit. P. 12—13.
21 Dinkin R.J. Voting in Provincial America. A Study of Elections in the Thirteen
Colonics. 1689-1776. Westport (Conn.), 1977. P 31—34.
22 Dargo G. Op.cit. P 132.
23 Dinkin R.J. Op.cit. P. 51—52.
24 Main J.T. The Social Structure of the Revolutionary America. Princeton, 1965.
P. 270-277.
25 Labaree L. W. Op. cit. P. 4.
26 Dinkin R.J. Op.cit. P. 60.
27 Palmer R.R. The Age of Democratic Revolution: Political History of Europe and
America, 1760-1800. Princeton, 1959. Vol. 1. P.48-52.
28Main J.T. Political Parties before the Constitution. Chapel Hill, 1973. P. 9.
w Daniel J.R. Experiment in Republicanism. New Hampshire Politics and the
American Revolution. 1741 — 1794. Cambridge (Mass.), 1970. P. 9—10, 22—23.
Lovejov D.S. Rhode Island Politics and the American Revolution. 1760—1776.
Providence, 1958. P. 18.
'The Works of John Adams. Vols 1-10/ Ed.Ch.F.Adams. Boston, 1850—1856.
Vol. 10. P. 282-283.
'2 Documents of American History. Vols 1—2/ Ed.H.S.Commager. NY., 1945.
Vol. 1. P.45.
r Otis J. The Rights of British Colonies Asserted and Proved// Pamphlets of the
American Revolution/ Ed.B.Bailyn. Cambridge (Mass.), 1965. Vbl. 1. P. 437—439.
;4 Ibidem.
5 The Writings of Samuel Adams. Vols 1-4/ Ed.H.S.Cushing. NY., 1968. Vol. 1.
P.67.
Benjamin Franklin’s Letters to the Press. Williamsburg, 1950. P. 48,
88,110,111,135,136; The Works of Benjamin Franklin. Vols 1-10/ Ed.J.Sparks.
Boston. 1840. Vol. 4. P. 262, 272, 281, 284, 286, 295, 298; Vol. 7. P. 332. 333, 391,
392, 476, 486, 497.
! 1 he Works of Benjamin Franklin. Vol. 4. P. 295.
Примечания 36/
sThe Writings of Samuel Adams. Vol. 3. И 262.
;,'Ihe Complete Writings of Thomas Paine. Vols 1—2/ Ed.PS.Toner. NY., 1945.
Vol. 1. P. 2.
4,! Lewis J. Thomas Paine, the Author of Declaration of Independence. NY., 1947.
P. 51.
41Jensen M. The Founding of a Nation: A History of the American Revolution.
NY., 1968. P. 669.
4: Пейн T. Избр. соч. M.,1959. C. 42.
45 Там же. C. 208.
44См.: Согрин В. В. Идейные течения в Американской революции XVIII века.
М., 1980. С. 126.
45Текст Декларации см. в кн.: Американские просветители. Избранные про¬
изведения в 2-х томах. Т. 2. М.,1969. С. 27—33.
4Ь Цит. по: The American Revolution, Now Revolutionary Was It?/ Ed.
G.A.Billias. NY., 1970. P 20.
47 Цит. по: Фурсенко Л.А. Американская революция и образование США. Л.,
1978. С. 192.
Глава вторая
I Wood G.S. The Creation of the American Republic. 1776—1787. Williamsburg,
1969. P. 128.
’The Papers of Thomas Jefferson. Vols 1-21/ Ed. J.P.Boyd. Princeton, 1950-1983.
Vol. 1. P. 292.
4The Adams Papers. Ser.I. Diaries. Vols 1—4/ Col.J.H.Butterfield. Cambridge
(Mass.), 1961. Vol. 3. P. 352.
AMainJ.T. Political Parties before the Constitution. Chapel Hill, 1973.
5 Szatmciry D.P. Shay’s Rebellion. The Making of an Agrarian Insurrection.
Amhers, 1980. P. 37—70.
ь Jameson J. American Revolution Considered as a Social Movement. Princeton, 1926.
P. 47, 81—84; Jensen M. The American Revolution Within America. NY.. 1974. P. 74-76.
Douglass E.P. Rebels and Democrats. The Struggle for Equal Political Rights and
Majority Rule During the American Revolution. Chapel Hill, 1955. P. 266.
8AbernethyT.P. Western Lands and the American Revolution. NY., 1959. P. 303.
'The Writings of Benjamin Franklin. Vols 1-10/ Ed.A.H.Smyth. NY., L.,
1905-1907. Vol. 8. P. 604.
"’The Papers of Thomas Jefferson. Vol. 1. P. 490—492.
II The Complete Writings of Thomas Paine. Vols 1-2/ Ed.PFoner. NY., 1945.
Vol. I. P. 377.
‘-The Popular Sources of Political Authority: Documents on the Massachusetts
Constitution of 1780. Cambridge (Mass.), 1966. P. 34, 481; Douglass E.P. Op.cit.
P. 15-16.
368 Примечания
1 Williamson Ch. American Suffrage from Property to Democracy. 1760-1860.
Princeton, 1960. P. 92-115.
14 Jensen M. The American Revolution Within America. P. 95-98.
15The Writings of Benjamin Franklin. Vol. 10. P. 58, 59.
“’The Popular Sources of Political Authority. P. 247.
17Main J.T. The Sovereign States. NY., 1973. P. 205.
™ Main J.T. The Upper House in Revolutionary America. 1963—1788.
Madison-L, 1967. P. 101, 124-125, 133, 160-161, 187, 188-191.
19 Wood G.S. Op.cit. P. 132-143.
2,,The Popular Sources of Political Authority. P. 248.
21 The Documentary History of the Ratification of the Constitution. Vol. 1.
Constitutional Documents and Records. 1776—1787/ Ed.M.Jensen. Madison, 1976.
P. 86.
22 См., напр.: Jensen M. The Articles of Confederation: an Interpretation of the
Social-Constitutional History of the American Revolution, 1774—1781. Madison,
1963.
23Об их позиции в этом вопросе см.: Согрин В.В. Идейные течения в Амери¬
канской революции XVIII века. М., 1980. С. 194—200.
24Main J.T. The Antifederalists. Chapel Hill, 1961. P. 266.
25 Letters of Members of Continental Congress. Vols 1—8/ Ed.E.C.Burnett.
Gloucester (Mass.), 1963. Vol. 5. P. 305, 478, 504, 536, 547; Vol. 6. P. 41-42, 58.
26 The Papers of Alexander Hamilton. Vols 1—26/ Ed.H.C.Syrett. NY., L.,
1961-1979. Vol. 2. P.400, 402-404, 408,651,654, 661-665, 670, 671; Vol. 3. P. 114.
27 Ibid. Vol. 3. P. 549.
2S Wood G.S. Op.cit. P. 403.
29 Letters of Members of Continental Congress. Vol. 7. P. 199, 209, 212, 216, 220.
3HThc Writings of James Madison. Vols 1—9/ Ed.G.Hunt. NY., 1900—1910. Vol. 2.
P. 277, 283, 301, 305, 316, 319, 321, 322, 339, 340.
31 Letters of Members of Continental Congress. Vol. 8. P. 492, 505, 517, 554; The
Writings of George Washington. Vols 1—39/ Ed.J.C.Fitzpatrick. Washington,
1931 — 1944. Vol. 29. P. 51, 52; The Correspondence and Public papers of John Jay. Vols
1-4/ Ed.H.P.Johnson. NY., L., 1971. Vol. 3. P. 212-215.
72 The Life of Elbridge Gerry. With Contemporary Letters. Vols 1-2/
Ed.J.N.Austin. NY., 1970. Vol. 2. P. 7.
Letters of Members of Continental Congress. Vol. 8. P. 510, 511.
34The Works of John Adams. Vols 1-10/ Ed.Ch.F.Adams. Boston. 1850-1856.
Vol. 4. P. 392-397.
;5The Writings of James Madison. Vol. 2. P. 366; The Records of the Federal
Convention of 1787. Vols 1-4/ Ed.M.Farrand. New Haven, L., 1966. Vol. 1. P. 422; The
Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P. 192.
* The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P.218; The Federalist Papers/
Ed.C.Rossiter. NY., 1961. P. 79.
Примечания 369
,7Thc Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P. 218-219.
,NThe Records of the Federal Convention. Vol. 1. P. 422—423.
9 Beard Ch.A. An Economic Interpretation of the Constitution of the United
States. NY., 1913. P 324.
w Schlesinger A.M. New Veiw Points in American History. NY., 1922. P.81—83,
184—199; Faulkner H.U. Economic History of the United States. NY., 1928. P. 57—58;
Shannon FA. Economic History ofthe People ofthe United States. NY, 1928. P. 132—136.
Main J.T. The Antifederalists: Critics of the Constitution. 1781 — 1788. Chapel Hill, 1961;
Idem. The Sovereign States. 1775—1783. NY., 1973; Idem. Political Parties Before the
Constitution. Chapel Hill, 1973; Lynd S. Class Conflict, Slavery and the United States
Constitution. Indianapolis, 1967; Jensen M. The American Revolution Within America.
NY., 1974; Wood G.S. The Creation of the American Republic. 1776—1787. Williamsburg,
1969; Idem. The Confederation and Constitution. Boston, 1973.
41 Brown R.E. Charles Beard and the Constitution. A Critical Analysis of «An
Economic Interpretation of the Constitution». Princeton, 1956; McDonald F. We the
People: the Economic Origins of the Constitution. Chicago, 1958.; Rossiter C. The Grand
Convention. NY, 1965; Kirk R. The Roots of American Order. La Salle (111.), 1974; Burns
J.M. The American Experiment. The Vine Yard of Liberty. NY., 1982; Ketcham R.
Presidents Above Party: the First American Presidency. 1788—1829. Chapel Hill. 1984.
42 Eidelberg T. The Philosophy of the American Constitution: A Reinterpretation of
the Intentions of the Founding Fathers. NY., 1968.
4’ Hofstadter R. The American Political Tradition and Men Who Made It. NY.,
1948. P. 3—17; Commager H.S. The Empire of Reason: How Europe Imagined and
America Realized the Enlightenment. NY., 1977.
44The Records of the Federal Convention of 1787. Vol. 1. P. 135, 136, 420—422.
45 Ibid. P. 48-51.
46 Ibid. P. 533, 534, 542; The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P. 504-512;
Pamphlets on the Constitution of the United States/ Ed. PL. Ford. NY., 1968. P. 254.
47См.: Согрин B.B. Идейные течения в Американской революции XVIII века.
С.262.
4lSThe Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P. 73.
49 The Records of the Federal Convention of 1787. Vol. 1. P. 136, 138, 148, 150,
151, 219, 421, 422, 512, 513, 544; The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4.
P. 184-187.
5,1 The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 4. P.563, 564: The Records of the
Federal Convention of 1787. Vol. 1. P. 151.
51 Cm.: Ibid. Vol. 1. P .148, 149, 218, 219, 414, 426, 430, 521.
52The Documentary History of the Ratification of the Constitution. Vol. 1. P. 243.
?;The Records of the Federal Convention of 1787. Vol. 1. P. 214, 215, 339, 361,
365.
'4The Records of the Federal Convention of 1787. Vol. 2. P. 35; The Papers of
Alexander Hamilton. Vol. 4. P. 609, 619.
13 Зак. Na 2914 Согрин
370 Примечания
"The Recoids of the Federal Convention of 1787. Vol. I. P. 86, 87; Vol. 2. P. 33,
52, 55, 114.
Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли. Тт. 1—3. М.,
1962-1963. Т. 1. С. 376.
'The Records of the Federal Convention of 1787. Vol. 1. P. 68, 69; Vol. 2. P 33, 59.
>K Ильинский И.П., Мишин A.A., Энтин Л. М. Политическая система современ¬
ного капитализма. М., 1983. С. 234.
** Ушаков В.А. Америка при Вашингтоне: политические и социально-эконо¬
мические проблемы США в 1789—1797 гг. Л., 1983. С. 19; Становление амери¬
канского государства. СПб., 1992. С. 129—130.
60 Конституция США. История и современность. М., 1988. С. 77.
61 Цит. по: Main J. Т. The Antifederalists. Р. 166.
62The Letters of Richard Henry Lee. Vols 1-2/ Ed.J.C.Ballagh. NY., 1970. Vol. 2.
P. 433, 438, 442-443; The Papers of George Mason. Vols 1—3./ Ed.R.A.Rutland.
Chapel Hill, 1970. Vol. 3. P. 880-881, 916, 972, 981, 989, 1050.
fc3The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 11. P. 429.
64The Washington Papers/ Ed.S.Padover. NY., 1955. P. 317-318.
1,5 Cunningham NE. The Jeffersonian Republicans. Chapel Hill, 1957. P. 134.
66 Koch A. The Philosophy of Thomas Jefferson. NY., 1943. P. 122.
67The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 11. P. 429.
‘’“The Writings of Thomas Jefferson. Vols. 1 — 10/ Ed. PL. Ford. NY., L., 1892-1899.
Vol. 6. P. 95.
69The Writings of James Madison. Vol. 6. P. 104—123.
70 Taylor J. A Definition of Parties, or the Political Effects of the Paper System
Considered. Phila., 1794.
"‘The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 11. P. 427.
72 Cunningham N.E. Op.cit. P. 147—181.
7’ Fischer D.H. The Revolution of American Conservatism: the Federalist Party in
the Era of Jeffersonian Democracy. NY., 1965. P. 53—70.
74 Bassett J.S. The Federalist System. NY., 1906; Beard Ch.A. Economic Origins of
Jeffersonian Democarcy. NY., 1914: Bowers C. Jefferson and Hamilton: A Struggle for
Democracy in America. L., 1925; Brown S.C. The First Republicans. Syracuse (NY),
1954.
75 Buel R. jr. Securing the Revolution: Ideology in American Politics, 1789—1815.
Ithaca (N.Y.), 1972; ZvesperJ. Political Philosophy and Rhetoric: a Study of the Origins
of American Party Politics. NY., 1977.
7* The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 6. P.65—168.; Vol. 7. P.305—342;
Vol. 10. P. 230-340.
:: Ушаков В.А. Америка при Вашингтоне. С. 193-196.
7S Bell R.M. Party and Faction in American Politics: the House of Representatives
1789-1801. Westport (Conn.), 1973. P. 21, 49-51.
"4 Annals of Congress. 1 Congr., 2 Sess. P. 546—548, 1180-1182.
Примечания 371
м' Banning /.. The Jeffersonian Persuasion: The Evolution of the Party Ideology.
Ithaca; L.. 1978. P. 181-197, 204-205; ZvesperJ. Op.cit. P. 123-135.
8 5 Circular Letters of Congressmen to Their Constituents 1789—1829. Vols 1-3/Ed.
N.E. Cunningham, jr. Chapel Hill, 1978. Vol. 1. P. 254.
42 Annals of Congress. 11 Congr., 2 Sess. P. 1906.
Fischer D.H. Op.cit. P. 172.
w Documents Relating to New England Federalism, 1800-1815/ Ed.H.Adams.
Boston, 1877. P. 347, 363.
s- Annals of Congress. 7 Congr., 1 Sess. P. 41.
86 The Works of Fischer Ames. Vols 1—2/ Ed.S.Ames. NY., 1969. Vol. 2. P. 4.
87 Sharp J.R. American Politics in the Early Republic: the New Nation in Crisis.
New Haven. L, 1993. P. 177.
5,8 Political Writings of John Adams/ Ed.G.A.Peak. NY., 1954. P. 170.
89 The Ada ms-Jefferson Letters. Vols 1-2/ Ed.L.J.Cappon. Chapel Hill. 1959.
Vol. 1. P. 255.
90 The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 7. P. 49-51.
91 Ibid. Vol. 15. P. 34-56, 60-61,90-95, 130-135.
92 The Works of Fischer Ames. Vol. 2. P. 130.
93 The Works of Thomas Jefferson. Vols 1—12/ Ed.P.L.Ford. NY., 1904—1905.
Vol. 12. P. 136.
44 Burch P.H. jr. Elites in American History. The Federalist Years to the Civil War.
NY., L., 1981. P.68-69, 114-115.
95 A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vols 1 — 10/
Ed.J.D.Richardson. Wash., 1903. Vol. 1. P. 328, 330, 379, 409.
% Risjord N.K. Old Republicans: Southern Conservatism in the Age of Jefferson.
NY., 1965.
97 Beard Ch.A. Economic Origins of Jeffersonian Democracy. NY., 1915. P. 356.
98 A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vol. 1. P 379
99 The Writings of James Madison. Vol. 8. P 248, 326, 339, 341, 342.
100 Miller J.C. The Wolf by the Ears. Thomas Jefferson and Slavery. NY., 1977.
P. 123.
101 Конституция США. История и современность. М., 1988. С. 96.
"'2 См., напр.: Черниловский З.М. От Маршалла до Уоррена. Очерки истории
Верховного суда США. М., 1982. С. 27-28.
т Ellis RE. The Jeffersonian Crisis. Courts and Politics in the Young Republic.
NY., 1971. P. 77-81.
104 A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vol. 1. P. 385.
!0> Prusha F.D. The Sword of the Republic. The United States Army on the
Frontier. 1783-1846. L., 1969. P 60.
*'* Cunningham N.E. The Prosess of Government Under Jefferson. Prinseton, 1978.
P 128.
A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vol. 1. P. 343.
13*
372 Примечания
Channing F. The Jeffersonian System, 1800—1811. NY., 1968. P. 62.
I,rt Fischer D.H. Op.cit. P. 151, 325.
"" Ibid. P. 325.
111 Annals of Congress. 10 Congr., 2 Sess. P. 1497—1498; 14 Congr., 1 Sess.
P. 699-703; 13 Congr., 1 Sess. P. 275-285.
112 Life and Correspondence of Rufus King. Vols 1—6/ Ed.Ch.R.King. NY.
1894-1900. Vol. 5. P. 37-38.
Глава третья
1 Tocquille A.de. Democracy in America. Two Volumes in One. NY., 1851.
P.52-55, 187, 191, 192,204-205,211,269,275, 276, 293.
2 Turner F.J. The Frontier in American History. NY., 1920. P. 247—328.
; Beard Ch.A., Beard M.R. The Rise of American Civilization. Vols 1—2. NY., 1927.
Vol. 1. P. 542.
4 Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли. Т. 1—3.
1962-1963. Т. 2. С. 173.
5 Schlesinger А. М. j г. The Age of Jackson. Boston, 1945. P. 133, 142.
6 Hartz L. The Liberal Tradition in America: An Interpretation of American
Political Thought Since the Revolution. NY., 1955; The Genius of American Politics.
Chicago. 1953.
7 Benson L. The Concept of Jacksonian Democracy: New York As a Test Case.
Princeton, 1961.
b Pessen E. Jacksonian America: Society, Personality and Politics. Urbana and
Chicago, 1985.
4 Hofstadter R. The American Political Tradition and the Men Who Made It. NY.,
1948; Hammond B. Banks and Politics in America. Princeton, 1957. Историография
джексоновской демократии проанализирована в монографии Н.Н. Болховити¬
нова «США: проблемы истории и современная историография» (М., 1980).
Ashworth J. «Agrarians» and «Aristocrats». Party Political Ideology in the United
States 1837—1846. L., 1983; Idem. Slavery, Capitalism and Politics in the Antebellum
Republic. Vol. 1. Commerce and Compromise, 1820—1850. Cambridge, 1995;
McPherson J.M. Ordeal by Fire. The Civil War and Reconstruction. NY., 1992. P. 24—25.
11 См.: Шпотов Б.М. Промышленный переворот в США (в 2-х частях). М.,
1991.
12 McPherson J.M. Op.cit. Р. 10.
15 Ibid. P.6—15; Puth R.C. American Economic History. Chicago, 1988.
P. 142-151.
14 North D. The Economic Growth of the United States. 1790—1860. Englewood
Cliffs, 1961.
Williamson J.G., Lindert PH. American Inequality. A Macroeconomic History.
NY., 1980. P. 36-37.
Примечания 373
" Pcssen /:. Op.cit. P. 80—97.
1 McPherson J.M. Op.cit. P. 23.
IS Токвиль A.de. О демократии в Америке. М., 1897. С. 321.
14 См., напр.: Черниловскии З.М. От Маршалла до Уоррена. Очерки истории
Верховного суда США. М., 1982. С. 52.
20 Williamson СИ. American Suffrage: From Property to Democracy 1760—1860.
Princeton, 1968. P. 209.
21 Jones M.A. The Limits of Liberty. American History 1607—1992. NY., 1995.
P. 136; Formisano R.P. The Transformation of Political Culture. Massachusetts Parties.
1790—1840-s. NY., 1983. P. 30; McCormick R.L. The Party Period and Public Policy.
American Politics from the Age of Jackson to the Progressive Era. NY., 1986. P. 164.
22 The Papers of Andrew Jackson. Vols 1—2/ Ed.S.B.Smith et al. Knoxville,
University of Tennessee, 1980-1984. Vol. 1. P. 40, 74, 116-117.
25 Correspondence of Andrew Jackson. Vols 1—7/ Ed.J.S.Basset, J.F.Jameson.
Wash., 1926-1935. Vol. 3. P. 269, 412.
24 McCormick R.L. The Party Period and Public Policy. American Politics From the
Age of Jackson to the Progressive Era. NY., 1986.
25 McGerr M.E. The Decline of Popular Politics. The American North. 1865—1928.
NY, 1986. P. 14-15.
26 Pessen E. Op.cit. P .236—243.
21 Burch P.H. jr. Elites in American History. Vol.l. The Federalist Year to the Civil
War. NY., L., 1981. P.240-252.
28 Gatel F.O. Money and Party in Jacksonian America// Political Science Quarterly.
1967. №2. P.235-252.
22 Holt M.F. The Democratic Party 1828—1960// History of U.S.Political Parties.
Vols 1—4/Ed.A.M.Schlesinger. jr. NY., 1973. Vol. 1. P. 513.
30 Watson H.L. Liberty and Power. The Politics of Jacksonian America. NY., 1990.
P. 236-237.
’’ Van Buren M. Inquiry Into the Origins and Course of Political Parties in the
United States. NY., 1967.
'2 Цит. no: Ashworth J. «Agrarians» and «Aristocrats». P. 49.
33 См., подробнее: Маныкин А.С. История двухпартийной системы США
1789-1980 (спецкурс). М., 1981. С. 42—50; Принципы функционирования двухпар¬
тийной системы США: история и современные тенденции. Часть 1. Конец
XVIII в. - 1917 г. М., 1988. С. 97-120; Van Deusen G.S. The Whig Party// History of
U.S. Political Parties. Vol. 1. P. 338—362; Ashworth J. «Agrarians» and «Aristocrats».
P. 114—115, 168—171; Idem. Slavery, Capitalism and Politics in the Antebellum Republic.
Vol. 1. R 460-465.
'4 National Party Platforms 1840-1972/ Ed.K. Porter and D. Johnson. Urbana,
1974. P. 3, 4, 37.
Legget W. The Devision of Parties// Social Theories of Jacksonian Democracy/
Ed.J.L.Blau. NY., 1947. P. 67; Schlesinger A.M. jr. Op.cit. P. 312.
374 Примечания
' A C ompilation of tlie Messages and Papers of the Presidents 1789—1897. Vols
1-11/ Kd.J.D. Richardson. Wash.. 1900. Vol. 2. P. 590.
Van Deusen GXJ. Major Party Thought and Theory// New Perspectives on
Jacksonian Parties and Politics/ Ed.E.Pessen. Boston, 1969. P. 146-153: Ashworth J.
«Agrarians» and «Aristocrats». P. 64—71, 76—77.
;s Social Theories of Jacksonian Democracy. P. 22.
59 National Party Platforms. P. 3.
4" Remini R. The Democratic Party in Jacksonian Era// Democrats and the
American Idea/ Ed.P.V.Kovler. Wash., 1992. P. 43.
41 Cole D.B. The Presidency of Andrew Jackson. Lawrence (Kansas), 1993.
P. 64-67.
42 История США. В четырех томах. Т. 1. М., 1983. С. 317.
45 Wilson M.J. The Presidency of Martin Van Buren. Lawrence (Kansas), 1984.
P. 123; Milkis S.M., Nelson M. The American Presidency Origins and Development.
1776—1993. Wash., 1994. P. 134; Van Deusen C.C. The Rise and Decline of Jacksonian
Democracy Huntington (N.Y.), 1979. P. 66—67.
44 Л иберальная традиция в США и ее творцы. М., 1997. С. 71.
45 Pessen Е. Jacksonian America. Р. 218—229; McCormick R.L. The Party Period
and Public Policy. P. 210-211.
46 Encyclopedia of American History/ Ed. R.B. Morris. NY., 1976. P. 560.
47 A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vol. 3. P. 69—93.
4S Schlesinger A.M. jr. Op.cit. P. 324—325; Kelly A. N., Harbison W.A. The American
Constitution. Its Origins.and Development. NY., 1970. P. 343.
49 McDonald F. The American Presidency An Intellectual History. Lawrence
(Kansas), 1994. P.317: Remini R.V. Andrew Jackson and the Course of American
Freedom. NY., 1982. P. 192.
50 Latner R.B. The Presidency of Andrew Jackson. White House Politics
1829-1837. Athens, 1979. P. 52.
51 Cole D.B. Op.cit. P. 90.
52 Kleppner P. The Third Electoral System. 1853—1892: Parties, Voters and Political
Culture. Chapel Hill, 1979; Formicano R.P. The Birth of Mass Political Parties:
Michigan, 1827—1861. Princeton, 1971; Holt M.F. Forging a Majority: The Formation
of the Republican Party in Pittsburgh. 1848—1860. New Haven, 1969; SilbeyJ.H. The
Transformation of American Politics. 1840—1860. Englewood Cliffs, 1967.
5; Fehrenbacher D.E. South and Three Sectional Crisis. Baton Rouge, 1980; Idem.
Sectional Crisis and Southern Constitutionalism. Baton Rouge and London, 1995;
Foner E. Politics and Ideology in the Age of the Civil War. NY., 1980; McPherson J.M.
Ordeal by Fire. The Civil War and Reconstruction. NY., 1992; McCormick R.L. The
Party Period and Public Policy. NY., 1986; Reid B.H. The Origins of the American Civil
War. L., NY., 1996.
54 Foner E. Op.cit. P.19.
55 Fogel R. W, Engerman S.L. Time on the Cross. 2 vols. Boston, 1974. Vol. 1. P. 44.
Примечания 375
Ransom R.L., Sutch R. One Kind of Freedom' T he Economic Consequences of
Emancipation. Cambridge, 1977. P. 3—4.
Bancroft F. Slave Trading in the Old South. NY., 1931.
* Franklin J.H. The Militant South. 1800-1861. Cambridge, 1956.
4 Sycinor Ch.S. The Development of Southern Sectionalism. 1819—1848. Baton
Rouge, 1948. P. 95.
ы> The Papers of John C.Calhoun. Vols 1-16/ Ed.W.E.Hemphill, C.N.Wilson.
University of South Carolina (Columbia), 1959-1985. Vol. 10. P. 462: Vol. 12 P. 550;
Vol. 13. P. 64, 103, 394-396; Vol. 16. P. 348-349.
6! Hofstadter R. The American Political Tradition and the Men Who Made It. NY.,
1948. P. 68.
62 Tocqueville A.de. Democracy in America. Vols 1—2. NY., 1945. Vol. 1.
P. 259-260, 370-373, 390-392, 397.
^ Litwack L.F. North of Slavery: The Negro in the Free States, 1790—1860.
Chicago, 1961. P. 16, 29, 79.
64 Ibid. P. 40-43.
65 Wiecek W.M. The Sources of Antislavery Constitutionalism in America,
1760-1848. Ithaca; L., 1977. P. 168-169.
M The Letters of William Lloyd Garrison. Vols 1—4/ Ed.W.M.Merill, L.Ruchames.
Cambridge (Mass.), 1975. Vol. 1. P. 540, 563; Vol. 2. P. 138: Vol. 4 P. 3, 75, 89, 651.
67 National Party Platforms P. 7—15.
M McPherson J.N. Ordeal by Fire. P. 88.
69 The Letters of William Lloyd Garrison. Vol. 4. P. 405, 408—409, 496, 567—574.
7,1 Цит. no: Foner E. Free Soil, Free Labor, Free Men: The Ideology of the
Republican Party before the Civil War. London etc,. 1970. P. 39.
71 The Collected Works of Abraham Lincoln: Vols 1-9/ Ed.R.F.Basler. New
Brunswick (N.Y.), 1953-1955. Vol. 3. P. 462, 477, 479; Vol. 5. P. 52.
72 National Party Platforms. P. 48—49.
n The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 2. P. 452, 461; Vol. 3. P. 92;
Vol. 4. P. 2-3, 16-17.
74 Foner E. Free Soil, Free Labor, Free Men. P. 41,45, 63, 140-141, 146-151, 164,
188-189, 269, 281, 290-291,294-295.
75 The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 2. P. 405, 409, 520, 546-547;
Vol. 3. P. 16, 83, 146, 222.
76 Ibid. Vol. 5. P. 371.
77 Ibid. Vol. 2. P. 323.
78 Fitzhugh G. Sociology for the South or the Failure of the Free Society. Richmond,
1854. P. 184, 190—191; Idem. Cannibals All! Or Slaves Without Masters. Cambridge,
1960. P. 66, 78-82, 107, 133, 135.
9 Ibid. P. 5, 29-30, 190-198. 207; Idem. Sociology for the South. P. 17, 18, 31,
105, 138-139, 190-193, 202.
,v” National Party Platforms. P 53—55.
37b Примечания
41 Encyclopedia of American History/ Ed.R.B. Morris. NY., 1976. P. 636.
v Маныкин A.C. История двухпартийной системы США. С. 75.
s; National Party Platforms. P. 61.
4 Ibid. P. 59.
ss Kelly A. H., Harbison W.A. Op.cit. P. 412-416, 420—422, 437—449.
8h Ibid. P. 430, 440-441,444-449.
87 McDonald F. The American Presidency. P. 320.
ss Из новейших работ см.: Foner Е. Reconstruction. America’s Unfinished
Revolution. 1863-1877. NY., 1988. P. 179-181, 191; McPherson J.M. Op.cit.
P. 494-497; Trefousse H.L. Abraham Lincoln and Andrew Johnson: a Comparison//A
Crisis of Republicanism. American Politics in the Civil War Era/ Ed.L.E.Ambrosius. L.,
1990. P. 112-123.
89 Vital Statistics on American Politics/ Ed.H.W.Stanley, R.G.Niemi. Wash., 1992.
P. 276.
*' Foner E. Reconstruction. America’s Unfinished Revolution. P. 237.
91 McPherson J.M. Op.cit. P 530.
92 Jones M.A. The Limits of Liberty. American History 1607—1992. NY., 1995.
P. 252.
Глава четвертая
1 Josephson M. The Politicos, 1865—1896. NY., 1938. P. 230.
2 Burch P.H. jr. Elites in American History. Vol. 2. The Civil War to New Deal. NY.,
1981. P. 69-71.
5 Мозолин В.П. Корпорации, монополии и право в США. М., 1966. С. 38—41.
4 Puth R.C. Americam Economic History. Chicago, 1988. P.374.
5 Argersinger P.H. Structure, Process and Party. Essays on American Political
History. NY., 1992. P.48-57.
6 Kousser M. The Shaping of Southern Politics: Suffrage Restriction and the
Establishment of the One — Party South: 1880-1910. New Haven, 1974. P 55.
7 McGerr M.E. The Decline of Popular Politics. The American North. 1865-1928.
NY., 1986. P. 7.
8 McGerr M.E. Op.cit.
9 Burch P.H. Jr. Op.cit. Vol. 2. P. 320-321.
Брайс Д. Американская республика. В 3—х частях. М., 1889. Ч. 1. С. 6.
11 Josephson М. Op.cit. Р. 62.
12 Russel F. President Makers. From Mark Hanna to Joseph P.Kennedy. Boston,
1976.
13 Josephson M. Op.cit. P. 151.
14 Dobson J.M. Politics in the Guilded Age. NY., 1972. P 28-31.
15 McCormick R.P. The Presidential Game. The Origins of American Presidential
Politics. NY., 1982. P. 224.
Примечания 377
Morgan N.W. From Hayes to McKinley. National Party Politics. 1877—18%.
NY., 1969. P. 297.
17 Hofstadter R. The American Political Tradition and the Men Who Made It. NY.,
1948. P. 172.
IS White L.D. The Republican Era: 1869-1901. A Study in Administrative History.
NY., 1958. P. 301, 307, 310, 320, 348.
14 National Party Platforms. 1840-1972/ Ed.K.Porter and D.Johnson. Urbana,
1974. P. 114.
20 Ibid. P. 65-67, 76-77, 86-89, 98-99, 114-115.
21 Kirkland E C. Industry Comes of Age: Business, Labor and Public Policy,
1860-1897. NY., 1967. P. 35, 36.
22 United States Reports: Cases Adjusted in the Supreme Court. NY., Wash., 1876
- Vol. 167. P. 479; Vol. 168. P. 144.
23 The Statutes at Large of the USA. Vol.26. Wash., 1891. P. 209—210.
24 SeagerH.R., Quilick Ch.A. jr. Trust and Corporation Problem. NY., 1929. P. 341—348.
25 United States Reports. Vol. 156. P. 1.
26 Ibid. Vol. 166. P. 290.
27 Koenig L.W. W. Bryan. A Political Biography of William Jennings Bryan. NY.,
1971. P. 103.
2X Josephson M. Op.cit. P. 445.
29 De Santis P. Republican Party Revisited. 1877—1897// Guilded Age. A
Reapraisal/ Ed.H.W.Morgan. NY., 1963. P. 98.
30 Rothman D.S. Politics and Power: the United States Senate, 1865—1901.
Cambridge (Mass.), 1966. P. 4—5, 42—45, 60—61, 74—75.
31 Dobson J.M. Op.cit. P. 33.
32 Конституция США: история и современность. М., 1988. С. 138—155.
33 Фонер Ф. История рабочего движения в США. В 5 тт. М., 1949—1983. Т. 1.
С. 190.
34 Сивачев Н.В. Правовое регулирование трудовых отношений в США. М.,
1972. С. 15.
35 Громаков Б.С. Антидемократическое законодательство США. М., 1957.
С. 62-65.
36 United States Reports. Vol. 158. P. 564.
37 Ibid. Vol. 109. P. 3-63.
;b Ibid. Vol. 163. P. 537.
49 Ibid. Vol. 170. P. 213.
4,1 Hofstadter R. The Age of Reform: From Bryan to FDR. NY., 1955. P. 64.
41 National Party Platforms. P. 90—91.
42 Ibidem.
4: Bellamy E. Looking Backward. Boston (Mass.), 1888; Idem. Equality. NY., 1897.
44 Powderly T. Thirty Years of Labor. 1859 to 1889. Coiambus, 1890. P. 453.
43 Kipnis /. The American Socialist Movement. 1897—1912. NY., 1957. P 13.
378 Примечания
4(1 Ginger R. Eugene Debs: a Biography. NY., 1962. P. 234.
■*’ Re Леон Д. Избр. ироизв. M., Л.. 1934. С. 4. 14, 79.
4S Spa/goJ. The Common Sense of Socialism. Chicago, 1911. P. 91. 126: Hilquit M.
Socialism in Theory and Practice. NY.. 1912. P. 169; Kipnis /. Op.cil. P. 112.
4'2 Haywood W. The General Strike. NY., 1912. P. 13, 14.
5" См. об этом: Согрин В.В. Идеология в американской истории. От отцов-
основатслей до конца XX века. М. 1995.
51 Hofstadter R. Social Darvinism in American Thought. NY., 1944. P. 57.
52 Sumner W.G. What Social Classes Owe to Each Other. NY., 1920. P. 119—120.
5' Ward L. Pure Sociology: a Treatise on the Origin and Spontaneous Development
of Society. NY., 1903. P. 16-17.
54 Ward L. Applied Sociology. A Treatise on the Conscious Improvement of Society
by Society. NY., 1906. P. 31.
vS Adams H.S. Relation of the State to Industrial Action and Economics and
Jurisprudence: Two Essays. NY., 1954. P. 144—145.
56 Ely R. Studies in the Evolution of Industrial Society. NY., 1903. P. 85.
57 Цит. по: Согрин В.В. Идеология в американской истории. С. 125.
5* Croly Н. The Promise of American Life. NY., 1909. P. 26-35.
54 Smith J.A. The Spirit of American Government. NY., 1907; Beard Ch.A. An
Economic Interpretation of the Constitution of the United States. NY., 1913.
Wl Weyl W. The New Democracy. NY., 1913.
61 История США. В четырех томах. Т. 2. М., 1985. С. 246.
ь2 McCormick R.L. The Party Period and Public Policy. American Politics from the
Age of Jackson to the Progressive Era. NY., 1986. P. 343.
Nation a! Party Platforms. P. 144—147.
w ibid. P. 168-171.
65 Ibid. P. 175-178.
hb Wilson W. The New Freedom. NY., 1913. P. 163, 165-166, 172, 179-180,
192-193, 212-216.
67 Clements K.A. The Presidency of Woodrow Wilson. Lawrence (Kansas), 1992.
P. 51.
,s A/gersinger P.H. Structure. Process and Party. Essays on American Political
History. NY., 1992. P. 63.
M /а ГеЬег W.. Polenheig R.. Woloch N. The American Centurv Д History of the
United Slates Since 1.S90N. NY.. 1986. P 105
Gould /./. I he President's of I heodoie Roosevelt. Lauience (Kansas). 1991.
P. 213-214.
Kelly A ll . Ifarhtson 11 .A 1 he American Constitution. Its Oiigiib and
Development. NY.. 1970. P. 609--610.
История США. В четырех томах. Т. 2. С. 252—253.
Mdkis S М . Nelson М 1 he American Presidency. Origins and Development
17 76-1993. Wash . 1994. P. 20S- 212.
Примечания 3/9
Gregg G.L. The Presidential Republic. Executive Representation and Deliberate
Democarcy. Lanham, 1997. P. 1 ()()--102.
7> Kelly A. H., Harhison IV.A. Op.cit. P 629.
T<’ Hofstadter R. The Age of Reform: From Bryan to F.D.R. NY.. 1955: Goldman E.
Rendezvous with Destiny. A History of Modern American Reform. NY., 1956.
77 Kolko G. The Triumph of Conservatism: A Reinterpretation of American History.
1900—1916. NY., 1963; Idem. Railroads and Regulation. 1877—1916. Princeton, 1965;
Idem. Main Currents in Modern American History. NY., 1976; Weinstein J. The
Corporate Ideal in the Liberal State. 1900—1918. Boston, 1968; Williams W.A.
Americans in a Changing World. A History of the United States in the Twentieth
Century. NY., 1978.
78 Burch P.H. jr. Op.cit. Vol. 2. P. 202-203.
7‘; La Feber W4 Polenberg R., Woloch N. Op.cit. P. 110-119.
" Burch P.H. jr. Op.cit. Vol. 2. P. 292.
M Hoover H. Challenge to Liberty. NY., 1934. P. 110.
82 Burner D. The Politics of Provincialism. The Democratic Party in Transition.
1918-1932. NY., 1968. P. 131.
Глава пятая
1 См. об этом: Согрин В.В. Новый взгляд на историю западного капитализ¬
ма// Вестник Российской Академии наук. 1993. № 8.
2 Vital Statistics on American Politics/ Ed.H.W.Stanley, R.G.Nicmi. Wash., 1992.
P.410.
3 Roosevelt F.D. Looking Forward. NY., 1933. P. 29, 31—33.
4 Сивачев H.B.< Язьков Е.Ф. Новейшая история США. М., 1980. С. 96. 104—105.
5 Либеральная традиция в США и ее творцы. М., 1997. С. 204.
6 Nothing to Fear: The Selected Addresses of Franklin Delano Roosevelt.
1932-1945. Cambridge, 1946. P. 170.
7 Сивачев H.B., Язьков Е.Ф. Указ. соч. С. 119.
х Там же. С. 141, 161-162, 303-304.
* Puth R.C. American Economic History. Chicago, 1988. P 593.
10 Statistical Abstract of the United States 1996. Wash., 1996. P. 332; Vital Statistics
on American Politics. P 377.
11 Сивачев H.B., Язьков Е.Ф. Указ. соч. С. 209.
12 Larson A. Republican Looks at His Party. NY.. 1956. P. 117, 131, 147.
Kristol J. Two Cheers for American Capitalism. NY., 1978. P. 30. 56-57. 125.
14 Vital Statistics on American Politics. P 410-411.
и Китов В Г. Экономический рост СИЛА: ретроспектива п перспемива//
США. Экономика, политика, идеология. 1998. .4»7. С'. 4-5. 14. 17.
Statistical Abstract of the United States 1996. P. 332-333; Vital Statistics on
American Politics. P 357.
380 Примечания
r Statistical Abstract of the United States 1996. P. 332.
Клинов В.Г. Указ. сом. С. 4.
14 Сивачев Н.В., Язьков Е.Ф. Указ. сом. С. 243.
Парканский А.Б. Экономические позиции США в многополярном мире на
пороге XXI в.//США. Экономика, политика, идеология. 1998. №9. С. 6.
21 Clinton W.J. Between Hope and History. Meeting America’s Challenge for the
21-st Century. NY., 1996. P. XII, 9, 27.
22 Statistical Abstract of the United States 1996. P. 337; Spitzer R.J. President and
Congress. Executive Hegemony and the Crossroads of American Government. Phila.,
1993. P. 112-113.
23 Богачева О. США: шестой год стабильного экономического подъема//
Мировая экономика и международные отношения. 1998. №8. С. 66.
24 Clinton W.J. Op.cit. Р. 25.
25 Vital Statistics on American Politics. P. 373—374; Statistical Abstract of the
United States 1996. P. 461.
26 Рассчитано no: Statistical Abstract of the United States 1960. Wash., 1960.
P. 319.
27 Puth R.C. Op.cit. P. 606.
2S Encyclopedia of American Social History. Vols 1—3/ Ed.K.Cayton et al. NY.,
1993. Vol. 1. P.479.
29 La Feber W.4 Polengerg /?., Woloch N. The American Century. A History of the
United States Since 1890's. NY., 1986. P. 543.
30 The American Quarter Century. US Politics from Vietnam to Clinton/
Ed.P.J.Davies. Manchester and NY., 1995. P. 15.
31 Statistical Abstract of the United States 1996. P. 467.
22 Statistical Abstract of the United States 1960. Wash., 1960. P. 318; Statistical
Abstract of the United States 1970. Wash., 1970. P. 323; Statistical Abstract of the
United States 1996. Wash., 1996. P. 467; The New York Times. 30.IX. 1997.
33 Ricci D.M. The Transformation of American Politics. New Haven, 1993. P. 35.
34 Statistical Abstract of the United States 1996. P. 436.
35 Smeeding T.M. Why the U.S. Antipoverty System Doesn’t Work Very Well//
Challenge. January — Ferbuary 1992. P. 31.
* Statistical Abstract of the United States 1996. P. 472.
37 Ibid. P. 473; The American Quarter Century. P. 17, 18.
3S Зайченко А. С. Социальное обеспечение: пенсии, льготы, пособия// США.
Экономика, политика, идеология. 1989. №10. С. 19.
34 Bernstein М. Social Security. NY., 1987. Р. 10.
40 Зайченко А.С. Указ.соч. С. 22.
41 Ronald Reagan’s Weekly Radio Addresses: the President Speaks to America/
Comp.F.L.Israel. Wilmington (Del.), 1987. Vol. 1. P. 1, 9, 10, 22, 85, 90-91, 98-99.
42 Horowitz D.A. Beyond Left and Right. Insurgency and the Establishment. Urbana
and Chicago, 1997. P. 302.
Примечания 381
44 The Clinton Presidency. First Appraisals/ Fd.Cj.Cambell, B.A.Kockman.
Chatarn (New Jersey), 1996. P. 112—121.
44 Vital Statistics on American Politics. P. 391.
45 Ibid. P. 201; Statistical Abstract of the United States 1996. P. 279.
4b Statistical Abstract of the United States 1996. P. 461,472—473; Vital Statistics on
American Politics. P. 373, 375, 400; The American Quarter Century. P. 168—171; La
FeberW., Polenberg R., Woloch N. Op.cit. P. 551.
47 The New York Times. 26.IX. 1997.
4S Encyclopedia of American History/ Ed. R.B. Morris. NY., 1976. P. 656—657.
49 Encyclopedia of American Social History. Vols 1—3. NY., 1993. Vol. 1. P. 181 — 182,
587.
5" Jones M.A. The Limits of Liberty. American History 1607—1992. NY., 1995.
P. 624-629.
51 Statistical Abstract of the United States 1996. P. 10—11.
52 См.: Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М.,
1982. С. 284-286.
54 Beard Ch.A. The Republic. NY., 1943.
54 Schlesinger A.M. jr. The Age of Jackson. Boston, 1945.
55 Nicholas H.G. The Nature of American Politics. Oxford, 1986. P. 9.
56 См. напр.: Dahl R.A. A Pluralistic Democracy in America. Conflict and
Consensus. Chicago, 1967; Idem. Polyarchy, Participation and Opposition. New Haven
(Conn.), 1971; Idem. Democracy in the United States. Promise and Performance.
Boston, 1981; Idem. Democracy and Its Critics. New Haven (Conn.), 1989.
57 Dahl R.A. Democracy in the United States. P. 435—445.
5S Berle A. jr. The 20-th Century Capitalist Revolution. NY., 1954; Galbraith J.K.
American Capitalism: The Concept of Counterwailing Power. Boston, 1952; Idem. The
New Industrial State. Chicago, L., 1967.
54 Bentley A. The Process of Government. Chicago, 1908; Truman D. The
Government Process. NY., 1951.
ь" Подробное изложение аргументов защитников политического элитаризма
см.: Дай Т.Р., Зиглер J1.X. Демократия для элиты. Введение в американскую по¬
литику. М., 1984. С. 34-47.
м Kolko G. Railroads and Regulation. 1877-1916. Princeton, 1965; Idem. The
Triumph of Conservatism. NY., 1963.
62 Mills C.R. The Power Elite. NY., 1956; Idem. Power, Politics and People. NY.,
1963.
65 Domhoff G.W. The Higher Circles. The Governing Class in America. NY., 1970;
Idem. The Powers That Be. Process of Ruling-Class Domination in America. NY.,
1979; Idem. The Power Elite and the State: How Policy’s Made in America. NY., 1990.
64 Hartz L. The Liberal Tradition in America. An Interpretation of American
Political Thought since the Revolution. NY., 1955.
<s Huntington S. American Politics: the Promise of Disharmony NY., 1981; Bibby
382 Примечания
J.E. Governing by Consent. Wash., 199.5; Homes Roe N. Governing America:
History, Culture. Institutions, Organizations, Policy. Manchester and NY., 1996.
w Parrington V.L. Main Currents in American Thought. Vols 1—3. NY., 1927-1930.
Ellis R.J. American Political Cultures. NY., 1993.
M Ibid. P. 42.
м Дай T.P., Зиглер Л.Х. Указ.соч. C. 111 — 112.
70 Там же. С. 144—145.
71 Political Issues in America Today/ Ed.PJ.Davies, F.A.Waldstein. Manchester,
1996. P. 102-104.
72 Wayne SJ. The Road to the White House 1996. The Politics of Presidential
Elections. NY., 1996. P. 11.
73 Statistical Abstract of the United States 1996. Wash., 1996. P. 287.
74 Политические институты США: История и современность. М., 1988.
С. 202.
75 Wayne SJ. Op.cit. Р. 65.
76 Edsall Т. The New Politics of Inequality. NY., L., 1984.
77 Perspectives on American Government. A Comprehensive Reader/ Ed.W.Lasser.
Lexington, 1992. P. 197, 205.
78 Ibid. P 183.
7V Teixeira R.A. The Disappearing American Voter. Wash., 1992. P 96.
M Almond G.A., Verba S. The Civic Culture. Political Attitudes and Democracy in
Five Nations. L., 1989. P 338-339.
81 Dahl R.A. Op.cit. P. 120.
82 Nie ЛС Verba S., Petrocik J.R. The Changing American Voter. Cambridge
(Mass.), 1976; Дай T.P, Зиглер Л.Х. Указ.соч. C. 128—131.
83 Wayne SJ. Op.cit. P. 70—71.
84 Keith B.E., Magleby D.B., Nelson С.У., On West lye M.C., Wolfinger R.E. The
Myth of Independent Voter. Berkeley, 1992. P. 14; Wayne S.J. Op.cit. P. 73. Наиболее ав¬
торитетными источниками данных о партийных привязанностях американцев
принято считать два: National Election Studies, Inter-University Consortium for
Political and Social Research. Center for Political Studies, University of Michigan;
General Social Surveys, National Opinion Research Center.
85 Подсчитано no: Vital Statistics on American Politics/ Ed.H.W.Stanley,
R.G.Niemi. Wash., 1992. P. 109.
86 Подсчитано no: Vital Statistics on American Politics. P 105; Wayne S.J. Op.cit.
P. 78-79.
87 Form W.H. Divided We Stand. Working Class Stratification in America. Urbana,
1985. P. 212, 215.
88 Mayer W.G. Changes in Elections and the Party System: 1992 in Historical
Perspective// The New American Politics. Reflections on Political Change and Clinton
Administration/ Ed.B.D.Jones. Boulder etc., 1995. P 40.
89 Wayne S.J. Op.cit. P 79.
Примечания 383
Mayer W.G. Op.cit. P. 38—39.
41 ibidem.
92 Vital Statistics on American Politics. P. 78.
* Dahl R.A. Op.cit. P.241.
44 Hrebenar R.J. Interest Group Politics in the United States. NY., L., 1997. P.I98;
Statistical Abstract of the United States 1996. P. 198.
95 Homes T., Rae N. Governing America: History, Culture, Itstitutions, Organiza¬
tions, Policy. Manchester and NY., 1996. P 217.
96 Hrebenar R.J. Op.cit. P 15-17.
97 Дай T.P., Зиглер Л.Х. Указ.соч. С. 179.
98 Политические институты США. С. 243.
99 Там же.
т Grant A.R. The American Political Process. L., 1979. P. 163—170; Interest Group
Politics/ Ed.A.J.Cigler, B.F.Loomis. Wash., 1991. P 64—70; Hrebenar R.J. Op.cit.
P. 82-83; Homes Г., Rae N. Op.cit. P. 207-221.
,,,, Hrebenar R.J. Op.cit. P. 33-65.
,H2 Grant A. R. Op.cit. P 157-159.
m Baumgatner F.R.,Talbert J.C. Interest Groups and Political Change// The New
American Politics/Ed.B.D.Jones. Boulder etc., 1995. P 100.
m Hrebenar R.J. Op.cit. P. 4—6.
105 The Clinton Presidency. First Appraisals/ Ed.C.Cambell, B.A.Rockman.
Chatam (New Jersey), 1996. P. 215.
106 Тема истории двухпартийной системы США является одной из наиболее изу¬
ченных в отечественной американистике. В 1970-1980-е гг. оформилась целая отече¬
ственная школа в изучении истории политических партий США. О результатах ее де¬
ятельности см.: Маныкин А.С., Никонов В.А., Рогулев Ю.Н., Язьков Е.Ф. Некоторые
итоги изучения истории двухпартийной системы США// Новая и новейшая исто¬
рия. 1988. № 2. При написании этой главы особое значение для меня имели труды
А.С. Маныкина, А.А. Мишина, В.А. Никонова, В.О. Печатнова, Н.В. Сивачева,
Е.Ф. Язькова.
107 Rosenstone S.J. ct al. Third Parties in America: Citizen Response to Major Party
Failure. Princeton (New Jersey), 1984.
m Характеристику их позиций см.: Согрин В.В. Идеология в американской
истории. От отцов-основателей до конца XX века. М., 1995. С. 195-219.
,"9 History of U.S. Political Parties. Vols 1-4/ Ed.A.M.Schlesinger. jr. NY., 1973.
Vol. 3. P. 1946.
110 Seidler M.B. Norman Thomas. Respectable Rebel. Syracuse, 1961. P. 313.
111 Gillespie J.D. Politics at the Periphery: Third Parties in Two-Party America.
Columbia (South Carolina), 1993. P. 122—127.
1,2 Mayer W.G. Changes in Elections and the Party System: 1992 in Historical
Perspective//The New American Politics. Reflections on Political Change and Clinton
Administration/ Ed.B.D.Jones. Boulder etc., 1995. P. 32—35.
384 Примечания
113 Mayer W.G. The Devidcd Democrats. Ideological Unity; Party Reform and
Presidential Elections. Boulder (Colorado), 1990. P. 83-85.
114 Бьюэлл Э. Архаичны, но адаптивны. О политических партиях США (Све¬
ряясь с классическими оценками)// Полис. 1996. №2. С. 99-100.
1,5 Маныкин А.С., Никонов В.А., Рогулев Ю.И., Язьков Е.Ф. Некоторые итоги
изучения двухпартийной системы США. С. 22; Принципы функционирования
двухпартийной системы США: история и современные тенденции. 4.1. М.,
1988. С. 10.
1|ь Key КО. jr. A Theory of Critical Elections//Journal of Politics. 1955, Febmary;
Burnham W.D. Critical Electionsand the Mainsprings of American Politics. NY., 1970.
117 См. напр.: Sundquist J.L. Dynamics of Party System: Alignment and Realignment
in the Unites States. Wash., 1973; Sartory G.A. Party and Party System: A Framework for
Analysis. NY., 1976; Clubb /, Flannigan W., Zingale N. Partisan Realignment: Voters,
Parties and Government in American History. Beverly Hills — L., 1990; Sinclair B.
Congressional Realignment, 1925—1978. Austin, 1982; Asher H.A. Presidential Elections
and American Politics: Voters, Candidates and Campaigns Since 1952. Pacific Grove,
1992; The American Party System: Stages of Development/ Ed.W.Chambers and
W.D.Burnham. NY., 1975; The New American Politics. Reflections on Political Change
and Clinton Administration/ Ed. B.D.Jones. Boulder etc., 1995; Aldrich J.H. Why Parties?
The Origin and Transformation of Party Politics in America. Chicago, 1995.
118 Принципы функционирования двухпартийной системы США. Ч. ЕС. 23;
Галкин И. В., Маныкин А. С., Печатное В О. Двухпартийная система в политической
истории США// Вопросы истории. 1987. № 9. С. 63.
114 The New American Politics. P 23.
120 Argersinger P.H. Structure, Process and Party. Essays on American Political
History. NY., 1992. P. 14-18.
121 Ibid. P. 14-18.
122 The New American Politics. P. 24—39.
123 History of U.S. Political Parties. Vol. 3. P. 1950—1951.
124 Roosevelt F. Looking Forward. NY., 1933. P. 21, 35.
125 История Демократической партии США в новейшее время обстоятельно
разработана в отечественной американистике. Для меня особое значение имели
труды А.С.Маныкина и В.О.Печатнова. См.: Маныкин А. С. История двухпартий¬
ной системы США (1789—1980). М., 1981; Он же. «Эра демократов»: партийная
перегруппировка в США 1933—1952. М., 1990; Печатное В.О. Демократическая
партия США: избиратели и политика. М., 1980.
126 History of U.S. Political Parties. Vol. 3. P. 1947.
127 Ibid. P. 1948.
I2S Nothing to Fear: The Selected Addresses of Franklin Delano Roosevelt.
1932-1945. Cambridge, 1946. P. 394, 424.
I2,) State of Union Messages of the President. 1790—1966. Vols 1—3/ Ed. F.Israel.
NY., 1967. Vol. 3. P 2962.
Примечания 385
г'" Ibid. Р. 2979.
1М Hamby A.L. Liberalism and Its Challenges: F.D.R. to Reagan. NY., 1985. P. 67.
152 Bell D. The End of Ideology: On the Exhaustion of Political Ideas in the Fifties.
NY, 1960.
Liliental D. Big Business: a New Era. NY., 1953; Berle A. jr. The 20-th Century
Capitalist Revolution. NY, 1954: Reisman D. The Lonely Crowd. NY., 1954: Lerner M.
America as a Civilization. NY., 1957.
1,4 Galbraith J.K. American Capitalism: the Concept of Countervailing Power.
Boston, 1952. P. 7, 51, 57, 111-112, 139, 149.
'“Stevenson A What I Think. NY., 1956. P.3,4, 10-11, 13,22-23, 36, 73,85,96.
,й Ibid. P. 3-4.
137 Klinkner PA. The Losing Parties. Out-Party National Committees. 1956—1993.
New Haven, London, 1994. P. 33—37.
ш Маныкин А.С. История двухпартийной системы США. С. 232—234.
1,9 Stevenson A. The New America. L., 1957. P 90—94, 257.
,4° Harris S.E. The Economics of Political Parties. NY., 1962. P. XXXIV, 19, 44-45,
101-102, 110.
141 National Party Platforms. 1840—1968/ Ed.K.H.Porter, D.B.Johnson. Urbana,
L., 1968. P. 582-589; Kennedy J.K The Burden and the Glory. NY., 1964. P. 4-5, 9, 26,
37, 176, 183, 185.
142 Johnson L.B. My Hope for America. NY., 1964. P. 23, 51; Idem. The Vantage
Point: Perspectives of the Presidency. 1963—1969. NY., 1973. P. 69—72, 87, 103.
143 McCarthy E.J. The Hard Years: a Look at Contemporary America and American
Institutions. NY., 1975. P. 61—67.
144 Schlesinger A.M. jr. The Imperial Presidency. Boston, 1973.
145 Маныкин A.C. История двухпартийной системы США. С. 254.
l4ft Klinkner РA. Op.cit. Р. 106.
147 Цит. по: Бобраков Ю.И. О посланиях президента Конгрессу// США: эко¬
номика, политика, идеология. 1978. №4. С. 49.
148 Hart G. A New Democracy: A Democratic Vision for the 1980-s and Beyond.
NY., 1983. P. 8, 10-15, 28-29.
149 Reich R.B. The Next American Frontier. NY., 1983. P. 5.
159 Hart G. Op.cit. P. 114.
151 Rotenberg R. The Neoliberals: Creating the New American Politics. NY., 1984.
P. 87.
152 McElvaine R.S. The End of the Conservative Era: Liberalism after Reagan. NY.,
1987. P. 99.
15; Демократическая партия США в 80-е годы: поиски альтернатив. М., 1988.
С. 54-55.
154 Clinton W.J. Between Hope and History. Meeting America’s Challenge for the 21-
th Century. NY., 1996.
155 Teixeira R.A. Intellectual Challenges Facing the Democratic Party//The Politics
386 Примечания
of Ideas. Intellectual Challenges to the Party after 1992/ EdJ.K.White, J.K.Green.
Lanham (Md.), 1995. P. 53.
,s“ National Party Platforms. P. 339—341.
137 Ibid. P. 366-367.
|<к Всесторонний анализ эволюции Республиканской партии в 30—40-е годы
см. в монографиях А.С.Маныкина.
159 Основные труды: Viereck Р. Conservatism from John Adams to Churchill.
Princeton, 1956; Idem. Conservatism Revisited. NY., L, 1962 (1-st ed. 1946); Kirk R.A.
The Conservative Mind: From Burke to Cantayana. Chicago, 1953; Idem. A Program
for Conservatism. Chicago, 1954; Idem. The Root of American Order. La Salle, 1975;
Rossiter C. Conservatism in America. NY., 1955; Idem. Parties and Politics in America.
Ithaca, 1960.
160 Rossiter C. Conservatism in America. P. 13, 15, 28—29.
161 Rossiter C. Conservatism in America. P. 112-114; Kirk R.A. A Program for
Conservatism. P. 258.
162 History of U.S. Political Parties. Vol. 4. P. 2991.
m Cm.: The State of the Union Messages of the President/ Ed.F.Israel. NY., 1967.
Vol. 3. P. 3020—3022; History of American Presidential Elections. 1789—1968. Vols
1—4/ Ed.A.Schlesinger. jr. NY., 1971. Vol. 4. P. 3443.
IM Larson A. Republican Looks at his Party. NY., 1956. P. 117, 131, 147.
165 Маныкин A.C. История двухпартийной системы США. С. 221.
1М> History of U.S. Political Parties. Vol. 4. P. 2995.
,b7 KlinknerP.A. Op.cit. P. 42.
168 Никонов B.A. От Эйзенхауэра к Никсону. Из истории республиканской
партии США. М., 1984. С. 81-84.
169 Goldwater В. The Conscience of a Conservative. NY., 1960. P. 15, 151; History
of American Presidential Elections. Vol. 4. P. 3569, 3571, 3675.
,7M Donovan F.R. The Americanism of Barry Goldwater. NY., 1964. P. 36, 128,
137-149.
171 White T. The Making of the President 1972. NY., 1973. P. 69.
172 См.: Мелвиль А.Ю. Социальная философия современного американского
консерватизма. М., 1980.
173 Steinfels Р. Neoconservatives: the Men Who Are Changing American Politics.
NY., 1979. P. 10-15.
174 Lowi T.J. The End of Liberalism: The Second Republic of the United States. NY.,
L., 1979. P. 193—220; Evans M.S. Clear and Present Dangers: a Conservative View of
America’s Government. NY., 1975. P. 151, 191—201, 209, 221, 393—405; Huntington
S.P. American Politics: the Promise of Disharmony. Cambridge (Mass.), L., 1981.
P. 10-12, 14.
173 Transforming Our World: a Call to Action/ Ld.J.M.Boice. Portland (Ore.), 1988.
P. 134.
l7b Ronald Reagan’s Weekly Radio Addresses: The President Speaks to America/
Примечания 387
Comp.F.Lisiael. Wilmington (Del.), 1987. Vol. 1. P. I, 9-10, 22-24, 85, 90-91,
98-99. 102. 117.
Stockman D. The Triumph of Politics. NY., 1987. P. 10.
rs Подробный анализ внутренней политики Р.Рейгана см.: Олещук Ю.Ф.
Эволюция социальной политики США в 60—80-е годы. М., 1987; Зайченко А.С.
Доходы и потребление: американская семья среднего достатка// США: эконо¬
мика, политика, идеология. 1987. №12; Он же. Доходы и потребление: богатые и
сверхбогатые// Там же. 1988. №8; Шмелев Н.П., Волков Н.В., Парканский А.Б.
Американская экономика в преддверии 90-х// Там же. №10; Никонов В.А. Ро¬
нальд Рейган// Вопросы истории. 1989. №2; и др.
179 Reichley A.J. Republican Ideology and the American Future// The Politics of
Ideas. Intellectual Challenges to the Party After 1992/ Ed.J.K.White, J.K.Green.
Lanham (Md), 1995. P. 82-83; Mayer W.G. Changes in Elections and the Party
System//The New American Politics/ Ed.B.D.Jones. Boulder cts., 1995. P. 19—50.
,8U Конституция США: история и современность. М., 1988. С. 189.
181 Цит. по: Мишин А.А. Принцип разделения властей в конституционном ме¬
ханизме США. М., 1984. С. 34.
182 The Public Papers and Addresses of Franklin D.Roosevelt. Vols 1 — 13/
Ed.Samuel L.Rosenman. NY., 1938-1950. Vol. 2. P. 14-15.
183 Schlesinger A.M.]x. The Imperial Presidency. Boston, 1973.
184 Homes 77, Rae N. Governing America: History, Culture, Institutions,
Organizations, Policy. Manchester and NY., 1996. P. 72.
185 Мишин A.A. Государственное право США. M., 1976; Он же. Принцип раз¬
деления властей в конституционном механизме США. М, 1984; Политические
институты США. История и современность. М, 1988.
186 Murphy P.L. The Constitution in Crisis Time. 1918—1969. NY., 1972.
187 Vital Statistics on American Politics. P.276—277; Homes 77, Rae N. Op.cit.
P. 78-79.
188 Мишин A.A. Государственное право США. С. 175.
189 Dahl R.A. Democracy in the United States. Promise and Performance. Boston,
1981. P. 94.
190 Vital Statistics on American Politics. P. 278.
191 Ibid. P. 291.
192 Мишин A.A. Принцип разделения властей в конституционном механизме
США. С. 66-67.
192 McDonalds F. The American Presidency. An Intellectual History. Lawrence
(Kansas), 1994. P 365.
194 Spitzer R.J. President and Congress. Executive Hegemony and the Crossroads of
American Government. Phila., 1993. P. 51.
194 Wayne S.J. The Legislative Presidency. NY., 1978; Hart J.The Presidential
Branch. Elmsford (N.Y.), 1987.
196 Davis J.W. The American Presidency. Westport (Conn ), L., 1995. P. 31.
388 Примечания
19 Milkis S.M., Nelson M. The American Presidency. Origins and Development.
1776-1993. Wash., 1994. P. 320-321.
m Dahl R.A. Op.cit. P. 88; Nathan R.P. The Administrative Presidency. NY., 1983.
|,w Мишин А.А. Принцип разделения властей в конституционном механизме
США. С. 115.
20" Подробнее см.: Самуилов С.М. Президентские кризисы: общее и особен¬
ное// США. Экономика. Политика. Идеология. 1989. № 4. С. 24—27.
-щ Ronald Reagan’s America/ Ed.E.J.Schmertz, N.Datlof, A.Ugrinsky. Vol. 1.
Westport (Conn.), 1997. P.341-343; Davis J.W. Op.cit. P. 168-171, 310-311; Milkis
S.M., Nelson M. Op.cit. P. 366-369.
202 Foley A/., Owens J.E. Congress and the Presidency. Institutional Politics in a
Separated System. Manchester and NY., 1996. P. 269—270.
20 3 Researching the Presidency. Vital Questions. New Approaches/
Ed.G.C.Edwards, J.H.Kessel, B.A.Rockman. Pittsburgh and L., 1993. P. 297-299.
204 Ibid. P. 315-317.
205 Davis J. W. Op.cit. P. 7.
2‘* Ibid. P. 130.
207 Rivals for Power. Presidential — Congressional Relations/ Ed.J.A.Thurber.
Wash., 1996. P. 8-9.
2m Дай T.P., Зиглер JI.X. Демократия для элиты. M., 1984. С. 198.
21,4 Vital Statistics on American Politics. P. 272—273.
210 The Constitution and American Political Development. An Institutional
Perspective/ Ed.P.F.Nardulli. Urbana — Chicago, 1992. P.132—135.
211 Теория государства и права/ Под ред.М.Н.Марченко. М., 1996.
С. 126-128.
212 Meier K.J. Politics and Bureaucracy. Policy Making in the Fourth Branch of
Government. Pacific Grove (California), 1993.
213 Vital Statistics on American Politics. P. 218—219.
214 The American Experiment. Essays on the Theory and Practice of Liberty/
Ed.PA.Lawler, R.M.Schaefer. Lanham (Md.), 1994. P. 173-175.
215 Vital Statistics on American Politics. P. 200—201.
21(1 Congress Reconcidered/ Ed.L.C.Dodd. Wash., 1993. P. 36—37.
2,7 Дай T.P., Зиглер Л.Х. Указ. соч. С. 245.
2,fi Сахаров Н.А. Конгресс США: практика парламентаризма// США. Эконо¬
мика. Политика. Идеология. 1989. № 9. С. 17.
2,9 Vital Statistics on American Politics. P. 212.
220 Ibid. P. 214.
221 Congress Reconcidered. P. 16—17.
222 Foley M., Owens J.E. Op.cit. P. 137—141.
223 Ibid. P. 136.
224 Rivals for Power. Presidential — Congressional Relations. P. 31.
225 Ibid. P.38-39.
Примечания 389
226 Политические институты США. История и современность. С. 63.
227 Там же. С. 49-53.
228 Мишин А.А. Принцип разделения властей в конституционном механизме
США. С. 71-75.
229 Jones G.S., Martini J.A. The Imperial Congress. Crisis in the Separation of
Powers. NY., 1988. P. 7-13, 295-297.
250 Политические институты США. История и современность. С. 120—131.
231 См. напр.: McCloskey R. The American Supreme Court. Chicago, 1960. P. 20;
Grant A. R. The American Political Process. L., 1979. P. 139.
252 Spaeth H. Supreme Court Policy Making: Explanation and Prediction. San Fran-
sisco, 1979. P. 33. Цит.по: Политические институты США. С. 125.
233 The Constitution and American Political Development. An Institutional Perspec¬
tive/ Ed.P.F.Nardulli. Urbana — Chicago, 1992. P. 150.
234 Dahl R.A. Op.cit. P. 160-163.
235 Vital Statistics on American Politics. P. 306.
236 Цит. no: Davis J. W. Op.cit. P 334.
237 Ibid. P. 342.
238 Политические институты США. История и современность. С. 141.
239 Vital Statistics on American Politics. P. 290—291.
240 Конституция США: история и современность. С. 172.
241 Там же. С. 175.
242 Кейнс Э. Верховный суд США: арбитр конституционных конфликтов//
США. Экономика. Политика. Идеология. 1991. № 6. С. 37-39.
243 Конституция США: история и современность. С. 221.
244 Reagan Legacy. Promise and Pcrfomance. Chatam (New Jersey), 1988. P. 87.
245 Ibid. P. 88-89; Homes Г., Rae N. Op.cit. P. 128-130.
246 Political Issues in America Today: the 1990-s Revisited/ Ed.P.J.Davies,
F.A.Waldstein. Manchester, 1996. P. 166.
Contents
Introduction 3
Chapter 1
Colonial Experience. XVII—XVIII Centuries
English Heritage and American Innovations 7
Chapter 2
Formation of National Political System. 1770-s—1810-s
The American Revolution of the End of the WH-th Century: Reconstruction
and Consolidation of the State Power 39
Federalists and Republicans: the Birth of Bipartisan System 71
Chapter 3
Capitalism, Democracy, Slavery. 1820-s—1860-s
Jacksonian Democracy: New Social Groups Against Bites 100
The North Against the South: the Second Liberal Democratic Revolution 130
Chapter 4
Society or Corporations? 1870-s—1920-s
The Elevation of the Capitalist Elite 160
The Counterattack and Retreat of Democracy 185
Chapter 5
The Era of Democratic Elitism. 1930-s—1990-s
Socio - Historical Tendencies 218
The Power, the People, the Elite 249
Bipartisan System: Consensus and Competition 283
The State: United and Divided 324
Conclusions 357
Reference Notes 365
Содержание
Введение 3
Глава первая
КОЛОНИАЛЬНЫЙ ОПЫТ. XVII-XVIII вв.
Английское наследие и американские нововведения 7
Глава вторая
СТАНОВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ: 1770-1810-е гг.
Революция конца XVIII в.: перестройка и консолидация государственной власти 39
Федералисты и республиканцы: рождение двухпартийной системы 71
Глава третья
КАПИТАЛИЗМ, ДЕМОКРАТИЯ, РАБСТВО: 1820-1860-е гг.
Джексоновская демократия: новые слои против элиты 100
Север против Юга: вторая либерально-демократическая реве ’\е»т 130
Глава четвертая
1870-1920-е гг.: ОБЩЕСТВО ИЛИ КОРПОРАЦИИ?
Возвышение капиталистической элиты 160
Контратака и отступление демократип 185
Глава пятая
1930-1990-е гг.: ЭРА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ЭЛИТИЗМА
Общественно-исторические тенденции 218
Власть, народ, элита 249
Двухпартийная система: согласие и соперничество 283
Гэсударство: единое и разделенное 324
Заключение 357
Примечания 365
Ортега-и-Гассет X.
Избранные труды
Свет, и предисл. А.М. Руткевича. Пер. с осп. 2-е изд.
Серия «Тема». 704 с.
Книга представляет собой сборник работ крупнейшего
испанского философа XX века Хосе Ортеги-и-Гассета.
Философские идеи автора, находящиеся на стыке фи¬
лософии жизни, феноменологии и экзистенциализма,
выходят за пределы собственно испанских условий,
политических воззрений или личных мотивов мысли¬
теля и имеют универсальный характер. Они оказали и
продолжают оказывать влияние на многих современ¬
ных философов Запада. В сборник включены наиболее
значительные произведения философа: социально¬
философские трактаты «Восстание масс», «Человек и
люди», работы по методологии исторических исследо¬
ваний «Идеи и верования», «История как система», ис¬
следования по истории науки («Вокруг Галилея»), по
философии техники («Размышления о технике»).
Книга рассчитана как на специалистов, так и на всех,
кто интересуется историей философии.
Декомб В.
Современная французская философия
Пер. с франк. Серия «Тема». 344 с.
Книги известного французского философа В. Декомба
неизменно вызывают повышенный интерес как на ро¬
дине автора — во Франции, так и за ее пределами. Их
притягательность объясняется не только актуальнос¬
тью, но и манерой изложения — легкой и непринуж¬
денной. В книгу включены два произведения: «Тожде¬
ственное и иное» и «Философия грозовых времен». Ав¬
тор исследует происхождение и развитие философских
взглядов как классиков мировой философии (Э. Гус¬
серль, А. Бергсон, Г. Башляр, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-
Понти, М. Фуко, Ж. Деррида), так и философов совре¬
менной Франции. Впервые переведенные на русский
язык произведения В. Декомба будут интересны каж¬
дому, кто всерьез задумывается над философскими
проблемами бытия.
Паншин И.К. Плнмак Е.Г.
Драма российских реформ и революций.
Сравнительно-политологический анализ
Серия «Тема». 368 с.
Эта монография — результат творческого содружест¬
ва двух крупнейших исследователей истории отечест¬
венной политической мысли: доктора философских
наук И.К. Пантина и доктора исторических наук
Е.Г. Плимака. Она посвящена одной из наиболее ак¬
туальных тем — проблеме взаимосвязи реформ и ре¬
волюций в истории России. Авторы детально анали¬
зируют причины неудач крупных социальных реформ
начиная с эпохи Петра Великого, а также концепту¬
альные основы проводившихся реформ и сменявших
их попыток революционных преобразований, при¬
званных преодолеть отставание России от наиболее
развитых стран мира.
Тош Дж.
Стремление к истине.
Как овладеть мастерством историка
Пер. с англ. Серия «Тема». 304 с.
Историки — это скрупулезные мастеровые, составляю¬
щие из разных деталей, порой мельчайших, сложную
конструкцию — историческое исследование. Стать
мастером своего дела удается далеко не каждому. Как,
какими методами изучать историю? Что такое истори¬
ческий факт? Какие школы и направления в изучении
истории существовали в прошлом и какие появились
совсем недавно? Эти и многие другие вопросы рассмат¬
ривает в своей книге известный британский историк
Джон Тош. Его цель — помочь студентам и начинаю¬
щим историкам достичь мастерства в своей профессии.
Эрудиция, талант лектора, бесспорное литературное да¬
рование позволили автору написать увлекательную
книгу (по такому, казалось бы, «сухому» предмету, как
методология истории!). Она будет полезна не только
учащимся и преподавателям, но и самым широким чи¬
тательским кругам.
Майроф Б.
Лики демократии.
Американские лидеры: аерии,
аристократы, диссиденты и демократы
Пер. с англ. Серия «Тема». 480 с.
Книга посвящена проблеме соотношения лидерства и
демократии в американской истории. В ее девяти гла¬
вах повествуется о девяти одинаково выдающихся, но
очень разных по своему происхождению, взглядам и
сыгранной исторической роли деятелях: Александре
Гамильтоне, Джоне Адамсе, Аврааме Линкольне,
Элизабет Стэнтон, Теодоре Рузвельте, Юджине Деб-
се, Франклине Рузвельте, Джоне Кеннеди и Мартине
Лютере Кинге. Феномен американской демократии и
механизм ее функционирования со времен Алексиса
де Токвиля привлекает пристальное внимание поли¬
тических мыслителей. Нетривиальный взгляд автора
«Ликов демократии», призывающего осторожнее от¬
носится к зачислению тех или иных политиков в раз¬
ряд «исторических неудачников», позволяет по-но¬
вому взглянуть на многие ключевые аспекты амери¬
канской (и не только американской) политической
истории. Книга рекомендуется историкам и полито¬
логам, а также тем, кто интересуется проблемой роли
личности в истории.
Бенетон Ф.
Введение в паоитичввкди науку
Пвр. с франц. 352 с.
Данная книга относится к числу наиболее фундамен¬
тальных вводных курсов в современную политичес¬
кую науку. Ф. Бенетон, известный французский ис¬
следователь, профессор права и политических наук
Реннского университета, рассматривает все основные
вопросы и понятия, являвшиеся предметом острых
дискуссий и античных философов, и христианских
богословов, и современных ученых. Особый акцент в
работе автора сделан на изучении природы политиче¬
ских режимов XX столетия. Книга предназначена
преподавателям и студентам, изучающим политичес¬
кую науку и политическую философию.
Кёнпгсбвргср Г.
Средневековая Европа. 400-1500 гг.
Омаров Европы. Кн.1.
Пер. с англ. Серия «Тема» 320 с.
Процессы европейской интеграции придали новое
звучание общеевропейской истории. Исследователи
все чаще сосредоточивают свое внимание не только
на истории отдельных стран и регионов Европы, но и
на изучении тех процессов, которые являются общи¬
ми для всех стран Европы. «История Европы», вы¬
шедшая в свет в крупнейшем английском издательст¬
ве Лонгман (ныне Пирсон Эдьюкейшн), стала насто¬
ящим бестселлером у студентов стран Европы. Осо¬
бенной популярностью пользуется первая из книг
серии — «Средневековая Европа». Автору удалось со¬
единить живость и доступность изложения с концеп¬
туальной целостностью.
Согрин В.В.
Со54 Политическая история США. XVII—XX вв. — М.: Издатель¬
ство «Весь Мир», 2001. - 400 с.
ISBN 5—7777—0117—5
Книга известного ученого, профессора МГИМО В.В. Согрина пред¬
ставляет собой глубокое исследование политической истории США со
времен первых поселенцев и до конца XX века. Автор переосмысливает
традиционные подходы, касающиеся развития американской политичес¬
кой системы. В работе всесторонне выявлено изменение соотношения де¬
мократического, элитарного, плюралистического и олигархического ком¬
понентов политической системы Соединенных Штатов на разных истори¬
ческих этапах. Автор предложил взвешенную и целостную концепцию
американской политической истории, заслуживающую самого присталь¬
ного внимания не только специалистов-историков, но также преподавате¬
лей и студентов, изучающих политологию, социологию, теорию государ¬
ства и права.
УДК 94/99
ББК 63.3 (7 Сое)
СОГРИН ВЛАДИМИР ВИКТОРОВИЧ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ США. XVII-XX вв.
Оформление обложки МорозовД.А.
Технический редактор Кузнецова Н.А., Аксельрод Н.Н.
Компьютерная верстка Аксельрод Н.Н.
ЛР № 003800 от 15.12.2000 («Весь Мир»)
ЛР № 070824 от 21.01.93 («ИНФРА-М»)
Подписано в печать 25.12.00. Формат 60x90/16. Гарнитура Newton С.
Печать офсетная. Уел. печ. л. 25,0. Тираж 5 000 экз. Заказ № 2914.
Изд. М> 11/00-и
Издательство «Весь мир». 101831, Москва-Центр, Колпачный пер., 9а.
Тел.: (095) 917-87-49, 917-80-46 факс (095) 917-92-59.
E-mail: vesmirorder@vesmirbooks.ru
http://vesmirbooks.ru
«Издательский Дом ИНФРА-М», 127214, Москва, Дмитровское ш., 107
Тел.: (095) 485-70-63. Факс (095) 485-53-18.
E-mail: books@infra-m.ru;
4 www.infra-m.m
Отпечатано с готовых диапозитивов в Тульской типографии.
300600, г. Тула, пр. Ленина, 109.
ISBN 577770117 -5
9785777 703176
тема
ВЛАДИМИР СОГРИН
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ США
Книга известного ученого, профессора М ГИМО
В.В. Согрина представляет собой глубокое исследова¬
ние политической истории США со времен первых
поселенцев и до конца XX века. Автор переосмысли¬
вает традиционные подходы, касающиеся развития
американской политической системы. В работе все¬
сторонне выявлено изменение соотношения демокра¬
тического, элитарного, плюралистического и олигар¬
хического компонентов политической системы
Соединенных Штатов на разных исторических эта¬
пах. Автор предложил взвешенную и целостную кон¬
цепцию американской политической истории, заслу¬
живающую самого пристального внимания не только
специалистов-историков, но также преподавателей и
студентов, изучающих политологию, социологию, те¬
орию государства и права.
ЕЕСЬ