Автор: Прист Кристофер
Теги: художественная литература на английском языке художественная литература фантастика
ISBN: 978-5-17-112928-6
Год: 2019
Текст
Я КРИСТОФЕР
ПРИСТ
ФУГА ДЛЯ ТЕМНЕЮЩЕГО
ОСТРОВА
Книги, изменившие мир.
Писатели, объединившие
поколения.
КРИСТОФЕР ПРИСТ
ФУГА ДЛЯ ТЕМНЕЮЩЕГО
ОСТРОВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО ACT
МОСКВА
УДК 821.111-312.9
ББК 84(4Вел)-44
П77
Серия «Эксклюзивная классика»
Christopher Priest
FUGUE FOR A DARKENING ISLAND
Перевод с английского M. Молчанова
Серийное оформление и компьютерный дизайн Е. Ферез
Печатается с разрешения автора и литературного
агентства Intercontinental Literary Agency Limited.
Прист, Кристофер.
П77 Фуга для темнеющего острова: [роман] / Кристо-
фер Прист; [пер. с англ. М. Молчанова]. — Москва:
Издательство ACT, 2019. — 256 с. — (Эксклюзивная
классика).
ISBN 978-5-17-112928-6
Всего за четыре дня Африка, раздираемая враждой
племен и конфессий, вооруженная международными игро-
ками, превратилась в радиоактивную пустошь. Десятки
миллионов беженцев на катерах, кораблях и лодчонках
хлынули в страны Европы в поисках спасения. В Англии,
где пришедшее к власти праворадикальное правительство
пытается справиться с экономическим кризисом, бежен-
цы встречают прямо-таки ледяной прием. ООН, Красный
Крест и прочие гуманитарные миссии бессильны. Черно-
кожие пришельцы начинают самовольно занимать дома
обычных британцев, оружие свободно ходит по рукам, и
вот уже ненависть цветет пышным цветом, и из глубин
Средневековья выплывает кровавое «мы — они»...
Антиутопия? Сценарий ближайшего будущего? Но
ведь этот роман был написан Пристом в 1972 году...
УДК 821.111-312.9
ББК 84(4Вел)-44
ISBN 978-5-17-112928-6
©Christopher Priest, 1972
0 Школа перевода В. Баканова, 2019
© Издание на русском языке AST
Publishers, 2019
Посвящается моим друзьям
ПРЕДИСЛОВИЕ
Я написал «Фугу для темнеющего острова»
в 1971 году, годом позже она была опублико-
вана отдельной книгой. Хотя она во многом
посвящена политике и актуальным проблемам
своего времени, политическим романом я бы ее
не назвал. В первую очередь это художественное
произведение.
Тогда я был молодым, начинающим писа-
телем и нащупывал собственный стиль. Бри-
танская фантастика славилась своей традицией
так называемого «романа-катастрофы». Особен-
ной популярностью такие романы пользовались
в 50-е годы. Джон Уиндем, Джон Кристофер,
Чарлз Эрик Мейн, Джей Ти Макинтош и другие
сочинили немало изобретательных сценариев
конца света и считаются одними из основопо-
ложников жанра. К началу 70-х в жанре наблю-
далось некоторое затишье, и я задумался, воз-
можно ли сказать в нем нечто новое, что имело
бы отношение к современности.
Фуга для темнеющего острова
5
Не случайно, что пик популярности романов-
катастроф пришелся на 50-е. В памяти людей
еще свежи были ужасы Второй мировой. Ев-
ропа — в том числе и Великобритания — пере-
живала трудные времена: экономика в упадке,
города разрушены, еды и энергоресурсов не
хватает. Добавьте сюда еще отголоски развала
империи. Писатели и критики неоднократно от-
мечали, что период написания, скажем, «Дня
триффидов» Уиндема и «Долгой зимы» Кри-
стофера отличался удивительной беспросвет-
ностью, причем как прошлого, так и будущего.
К началу 70-х все коренным образом изме-
нилось. Великобритания вновь стала процве-
тающей страной, где поощрялось творчество,
и каждому открывались широкие возможности.
От уныния не осталось и следа. В подобном кон-
тексте мой замысел вернуться к жанру катастроф
казался чем-то из ряда абстрактных писатель-
ских упражнений.
Похоже, так думал не я один. В 1968 году
июльский выпуск журнала «Нью Уолдз» вышел
с обложкой американского режиссера Стивена
Двоскина: черный фон и несколько простых
слов: «В чем именно состоит природа ката-
строфы?». Понятия не имею, что Двоскин хотел
этим сказать, но меня вопрос очень зацепил.
Я обратился к романам-катастрофам, пытаясь
понять, в чем же суть описываемых в них со-
6
Кристофер Прист
бытий. Все подобные произведения посвяще-
ны тем или иным внешним факторам, которые
приводят к упадку цивилизации, однако, на мой
взгляд, главное в любой катастрофе — это то,
как она отражается на самих людях.
Раскручивая эту мысль, я пришел к тому,
что сосредотачивать внимание надо не на гло-
бальном масштабе бедствий, а на переживаниях
рядовой жертвы.
Впрочем, без глобального бедствия тоже не
обойтись.
Для Великобритании 1971 год отличался
относительной стабильностью, тем не менее
общество переживало два весьма значительных
потрясения.
Во-первых, это, конечно же, конфликт в Се-
верной Ирландии между католиками и проте-
стантами. Он освещался ежедневно по телеви-
дению и в газетах, и не было британца, который
бы про него не знал. С каждой неделей уро-
вень насилия только рос, и казалось, что ни-
какого выхода нет. Сами религиозные распри
меня волновали мало; гораздо страшнее был тот
разгул хаоса и беспорядка, которым они сопро-
вождались. Многим пришлось покинуть свои
дома, улицы перекрывали баррикадами, появ-
лялись военизированные группировки, целые
полицейские подразделения вместо того, чтобы
поддерживать нейтралитет, становились на ту
Фуга дм темнеющего острова
7
или иную сторону. В ход шли заминированные
автомобили и огнестрельное оружие, случались
избиения и массовые стычки. Список можно
продолжать.
Я попытался представить, что было бы, если
бы подобный конфликт охватил всю страну,
и многие мои страхи нашли отражение в «Фуге
для темнеющего острова». Однако мне по-
прежнему не хватало вменяемого глобального
повода, который мог бы повлечь за собой по-
добные последствия.
В 1971 году во главе Соединенного коро-
левства стояло слабое консервативное пра-
вительство под руководством Эдварда Хита.
Новым источником проблем становилась Аф-
рика. В поисках работы большое количество
жителей Индостана хлынуло в страны на вос-
токе континента. Гражданство этих мигрантов
часто было спорным: по национальности они
принадлежали к индийцам или пакистанцам,
а вот паспорта имели британские. В начале 70-х
в Кении и Уганде к власти пришли диктаторы,
и многие мигранты были вынуждены переехать
в Великобританию. Их счет шел на десятки ты-
сяч, в связи с чем агитаторы из ультраправых
стали активно раздувать расистские настроения
в обществе. В частности, Энох Пауэлл, один
из виднейших консерваторов, выступил с не-
сколькими речами, разжигающими межнаци-
8
Кристофер Прист
ональную рознь, предрекая, что страна утонет
в «реках крови». К счастью, этот неприятный
эпизод в истории Великобритании скоро про-
шел. Беженцы довольно быстро и безболезнен-
но ассимилировались в нашем обществе.
Представив, что будет, если подобный кризис
произойдет в масштабах всей Африки, я понял:
именно такой глобальной катастрофе под силу
породить хаос и насилие, которые я хотел опи-
сать в романе.
Данная версия «Фуги» заново вычитана и от-
редактирована. Я много лет искал возможности
переработать этот текст. Тому был ряд причин.
Главная состоит в том, что со временем по-
менялось мое отношение к теме, поменялись
настроения в обществе, даже язык поменялся.
Если раньше я мог себе позволить говорить
о глобальной катастрофе с иронией, порой воль-
но, сейчас велика вероятность, что мои слова
будут неверно истолкованы.
Особенно ярко это выразилось в двух обзо-
рах, напечатанных в журнале «Тайм Аут» (он
характерен тем, что всегда идет в русле господ-
ствующего политического течения) с промежут-
ком всего в несколько лет. В первом обзоре,
сразу после выхода книги, «Фугу» хвалили, даже
превозносили за яркую антирасистскую пози-
цию и убедительное изображение того, в какой
Фуга для темнеющего острова
9
хаос ввергают страну радикалы. Позднее, ког-
да роман перепечатывали, вышел новый обзор
(критик другой, но общественные взгляды оста-
лись в целом те же). В нем меня разнесли за про-
паганду расизма и поддакивание ультраправым.
Поскольку, повторюсь, роман не задумывал-
ся как политическое высказывание, я считаю,
что оба критика неправы, однако меньше всего
мне понравилось быть причисленным к раси-
стам. Примерно тогда я и решил когда-нибудь
переработать текст. И вот, наконец, это случи-
лось. Я постарался убрать из повествования все,
что можно трактовать в пользу той или иной
позиции, хотя, должен признаться, чрезмерную
политкорректность не поддерживаю.
Была и другая причина. «Фуга для темнею-
щего острова» — моя первая попытка написать
серьезное произведение на серьезную тему. За-
дачу я поставил сложную, масштабную, и рабо-
талось над ней непросто. Кроме того, в то время
у меня еще не было наработанного стиля, и я
легко поддавался влиянию извне. Тогда в моду
вошло сухое, отстраненное повествование. Ув-
леченный этим феноменом, я зачитывался не
только фантастами «новой волны», но и амери-
канскими писателями, в частности, Ричардом
Бротиганом,. Куртом Воннегутом и Ежи Ко-
синским. Мне нравился их стиль изложения,
позволявший изображать напряженные или
ю
Кристофер Прист
ужасные события без эмоциональных оценок.
На мой взгляд, это только подчеркивало напря-
женность и ужас происходящего.
Однако теперь, сорок лет спустя, я не думаю,
что такая степень отстраненности пошла роману
на пользу. Определенная бесстрастность пове-
ствования сохранена, при этом новое издание
все-таки получилось эмоциональнее, недостатки
персонажей выписаны четче, боль и злость вы-
ражены более явно.
Сюжет не претерпел никаких изменений,
я лишь постарался найти более убедительные
средства для его передачи. В тексте нет никакого
«осовременивания». Все описанные в романе
ужасы происходили еще до того, как мир узнал,
что такое глобальный терроризм. В реалиях дня
сегодняшнего они оценивались бы иначе, по-
этому считайте, что перед вами слепок прошло-
го. В этом прошлом также не было электронной
почты, DVD, Интернета, камер видеонаблюде-
ния, мобильных телефонов, продуктов с ГМО,
лазерной хирургии, спутникового телевидения;
Великобритания не была членом Евросоюза,
у Европы не было единой валюты... и так да-
лее, и тому подобное. Любое из этих «новшеств»
повлияло бы на сюжет и повествование самым
непредсказуемым образом.
Кристофер Прист
У меня светлая кожа, русые волосы, голубые
глаза. Я высокого роста, одежду предпочитаю
сдержанную: блейзер, вельветовые брюки, шел-
ковый галстук. Ношу очки для чтения, но скорее
по привычке, чем по необходимости. Время от
времени курю, иногда выпиваю. В бога не верю,
в церковь не хожу, хотя другим не запрещаю.
Женился по любви. Обожаю свою дочь, Сал-
ли. К политике равнодушен. Меня зовут Алан
Уитмен.
* * *
Кожа у меня смуглая от грязи, волосы сухие,
в соляном налете, голова чешется. Глаза голу-
бые. Я высокого роста, одежду не менял уже
полгода, давно не мылся. Очков у меня не оста-
лось, привык обходиться без них. Курю мно-
го, но только когда попадаются сигареты; раз
в месяц напиваюсь. В бога не верю, в церковь
не хожу. Мой последний разговор с женой за-
12
Кристофер Прист
кончился ссорой, о чем теперь жалею. Обожаю
свою дочь, Салли. К политике по-прежнему
равнодушен. Меня зовут Алан Уитмен.
* * *
Впервые я увидел Рафика в деревушке, раз-
рушенной в ходе артобстрела. Он мне сразу
не понравился, как, впрочем, и я ему. Когда
первая настороженность прошла, мы переста-
ли обращать друг на друга внимание. Я искал
еду, надеясь, что раз обстрел произошел совсем
недавно, то деревню еще не полностью разгра-
били. В уцелевшие дома я не заходил, зная по
опыту, что солдаты обносят их в первую очередь;
гораздо выгоднее копаться среди обломков.
Планомерно обшаривая развалины, к по-
лудню я набил консервами два рюкзака, а из
брошенных автомобилей забрал три дорожных
атласа — на обмен. За все это время с Рафиком
мы больше не пересекались.
На границе деревушки я нашел поле, которое
когда-то обрабатывали. В углу темнели свежие
могилы; каждая отмечена доской с прибитым
к ней солдатским жетоном. Судя по именам,
здесь были похоронены африканцы.
Этот участок показался мне наиболее уеди-
ненным, поэтому я уселся между могил и вскрыл
банку мясного рагу — отвратительного, с боль-
шими шматами жира. Я с жадностью его съел.
Фуга для темнеющего острова
13
Перекусив, я направился к вертолету, кото-
рый сбили неподалеку. Еды в нем, скорее всего,
не найти, зато приборы могут сгодиться для об-
мена — если уцелели, конечно. Мне очень был
нужен компас, хотя навряд ли его удалось бы
легко извлечь, да и без внешнего питания он
бы все равно работать не стал.
Когда я подошел, в кабине пилота уже во-
зился тот мужчина, которого я видел утром, —
длинным ножом пытался выковырять что-то из
приборной панели. Заметив меня, он медленно
выпрямился и потянулся к карману. Несколько
минут мы недоверчиво изучали друг друга. Стало
ясно, что мы с ним в одной лодке и мыслим
примерно одинаково.
Так я попал в группу к Рафику.
* * *
Когда на выезде с нашей улицы в Саутгейте
соорудили баррикаду, стало ясно, что из дома
нам, скорее всего, придется уехать. Перспек-
тива, конечно, пугала, но мы продолжали без-
действовать, надеясь приспособиться к новым
обстоятельствам.
Понятия не имею, кто построил эту барри-
каду. Мы жили почти в самом тупике, рядом со
спортивными полями, поэтому никакого шума
ночью не слышали, однако утром Изобель не
смогла выехать в город, чтобы отвезти Салли
14
Кристофер Прист
в школу. Она тут же вернулась домой и расска-
зала мне.
Впервые те необратимые перемены, которые
происходили в стране, коснулись нас напрямую.
Прежде баррикады в нашем районе практически
не встречались.
Выслушав Изобель, я решил сходить посмо-
треть сам. Конструкция выглядела довольно
хлипкой: деревянные балки, обмотанные ко-
лючей проволокой, — но ее предназначение
не вызывало сомнений. Вокруг толклись не-
сколько мужчин, среди них я узнал кое-кого
из соседей.
На следующий день мы сидели дома, когда
снаружи послышались крики и шум: выселяли
семейство Мартинов, жившее напротив. Мы
с ними и так почти не общались, а после на-
шествия африммов они стали совсем нелюди-
мыми. Винсент Мартин, высококлассный тех-
нический специалист, работал на авиационном
заводе в Хатфилде. Его супруга сидела дома, вос-
питывала троих детей. Родом Мартины были
с Карибских островов.
Выселением занималась уличная дружина, но
на тот момент я в ней еще не состоял. Впрочем,
в течение недели всех мужчин записали в дру-
жинники, а их родственникам выдали пропуска,
которые надлежало постоянно носить с собой.
Эти пропуска быстро становились самым цен-
Фуга для темнеющего острова
15
ным имуществом. Притворяться, что происхо-
дящее нас не касается, больше не получалось.
Машинам разрешалось проезжать только
в определенное время, и те, кто нес вахту на
баррикаде, следили за графиком неукоснитель-
но. Наша улица выходила на шоссе, парковаться
на котором после шести вечера официально за-
прещалось. То есть, если вы не успели вернуть-
ся домой до закрытия баррикады, нужно было
искать место для стоянки. По мере того как
жители соседних улиц перенимали наш опыт
и тоже перекрывали въезд на свою территорию,
оставлять машину приходилось все дальше от
дома, а идти пешком в темное время было не-
безопасно.
Обычно улицу патрулировали по двое, иногда
по четверо, а вечером накануне нашего отъезда
дружину нарастили до четырнадцати человек.
Я ходил в патрули трижды с разными напар-
никами. Порядок простой: один берет ружье
и становится на баррикаду, а второй четыре раза
обходит улицу туда и обратно; потом меняются.
И так всю ночь.
Когда наступала моя очередь стоять за бар-
рикадой, больше всего меня беспокоило, что
делать, если подъедут полицейские. Их автомо-
били мелькали на шоссе часто, правда, никог-
да не останавливались. Этот вопрос регулярно
поднимался на совете дружинников, но ответа,
16
Кристофер Прист
который бы удовлетворил лично меня, никто
не предложил. Предполагалось, что поводов
для столкновений с полицией нет, хотя до всех
нас доходили слухи о стычках между жителями
забаррикадированных улиц и бойцами спецпо-
дразделений. По телевидению об этом не рас-
сказывали, в газетах не писали, и отсутствие та-
ких новостей само по себе говорило о многом.
Заряженное ружье служило для того, чтобы,
во-первых, отгонять чужаков, которые хотели
поселиться в опустевших домах, а во-вторых,
продемонстрировать властям свой протест.
Если правоохранительные органы и военные
не могут или не желают защищать нас, тогда
мы сами в состоянии за себя постоять. К этому,
если вкратце, сводилась суть правил, написан-
ных на обороте пропусков, и такого же прин-
ципа негласно придерживались дружинники.
Мы в прямом смысле взяли закон и порядок
в свои руки.
Лично мне от всего этого было не по себе.
Выгоревший остов дома Мартинов постоянно
напоминал о том, что дружинники не чураются
насилия, а бесконечные процессии бездомных,
тянувшиеся мимо баррикад, производили гне-
тущее впечатление.
Ночью, когда снесли баррикаду на соседней
улице, я спал дома. Накануне, в связи с обо-
стрившейся обстановкой, патрули было решено
Фуга для темнеющего острова
17
увеличить, но так как я только-только закончил
вахту, меня это не коснулось.
О сражении на соседней улице мы узнали,
когда неподалеку от нас раздались выстрелы.
Изобель с дочкой побежали прятаться под
лестницей, а я оделся и поспешил к своим на
баррикаду. Дружинники мрачно смотрели на
армейские грузовики и полицейские фургоны,
перегородившие шоссе. Там стояли порядка
тридцати солдат с оружием. Выглядели они
встревоженными то ли нашей возможной реак-
цией, то ли, что вероятнее, приказами, которые
им предстояло выполнить.
Мимо прогрохотали три водометных автомо-
биля. Протиснувшись сквозь военный кордон,
они направились к соседней улице. Оттуда то
и дело доносились выстрелы и яростные крики.
Прогремело несколько гулких взрывов, и дома,
примыкающие к нашим дворам, осветились
красным заревом. Подтянулись еще грузови-
ки и фургоны с подмогой. Мы просто стояли
и смотрели, отлично понимая, что любые актив-
ные действия будут расценены как провокация.
К тому же с одним ружьем на всех особо не по-
воюешь. Оно было заряжено, но припрятано.
Лично я ни за что не согласился бы взять его
в руки.
Всю ночь мы простояли у баррикады, при-
слушиваясь к шуму сражения неподалеку. С рас-
18
Кристофер Прист
светом стычка понемногу сошла на нет. Мимо
нас пронесли тела нескольких убитых солдат
и полицейских; многочисленных раненых уво-
зили на «Скорых».
Когда наступило утро, полиция под конвоем
провела почти пару сотен белых людей к группе
автобусов, стоявших у входа в метро дальше по
шоссе. Некоторые шли прямо в пижамах. По-
равнявшись с нашей баррикадой, люди стали
кричать, требуя или умоляя впустить их, но сол-
даты быстро пресекли эти попытки. Я поглядел
на соседей. Неужели и на моем лице застыло
такое же выражение сурового безразличия?..
Мы все ждали, когда переполох утихнет, од-
нако стрельба не утихала еще несколько часов.
Машины на шоссе не появлялись — видимо, их
направляли в объезд. У одного из наших с собой
был радиоприемник, и мы напряженно вслу-
шивались в новостные сводки «Би-би-си», рас-
считывая узнать что-нибудь обнадеживающее.
К десяти часам обстановка, наконец, стала
более или менее спокойной. Почти все поли-
цейские разъехались, хотя военные остались.
Да каждые несколько минут раздавались вы-
стрелы — где-то в отдалении. Некоторые дома
на соседней улице продолжали гореть, но угрозы
распространения пожара не было.
При первой же возможности я ускользнул
с баррикады и пошел домой.
Фуга для темнеющего острова
19
Жена с дочкой так и сидели под лестницей.
Изобель была сама не своя от страха: лицо блед-
ное, без кровинки, зрачки расширены, речь
невнятная. Салли чувствовала себя немногим
лучше. Они путано и сбивчиво рассказывали,
что им пришлось пережить, хоть и опосредо-
ванно: взрывы, крики, стрельба, треск и запах
горящего дерева. Приготовив им чаю и разо-
грев еды, я пошел смотреть, какой ущерб был
нанесен дому.
К нам в сад залетел коктейль Молотова
и спалил сарай. Все окна с этой стороны были
разбиты или растрескались, в стенах обнару-
жились дыры от выстрелов. Пока я изучал их,
в оконный проем влетела еще одна пуля и чуть
не попала в меня.
Я опустился на четвереньки и подполз
к окну.
Наш двор и сад примыкал к домам на со-
седней улице. Приподняв голову над подокон-
ником, я увидел, что сгорели меньше половины
из них. Внутри некоторых мелькали силуэты —
какие-то люди обшаривали комнаты. В саду,
пригнувшись за забором, стоял невысокий
мужчина в замызганной одежде. Это он стрелял
в меня. Пока я наблюдал за ним, он выстрелил
снова — на этот раз в дом по соседству.
Когда Изобель и Салли оделись, мы взяли
чемоданы, уже неделю как собранные, и я по-
20
Кристофер Прист
грузил их в машину. Пока жена методично за-
пирала все двери и шкафы в доме, я захватил
документы и деньги.
Вскоре мы уже были у баррикады. Там нас
остановили.
— Куда это вы собрались, а, Уитмен? — спро-
сил один из дружинников — Джонсон, с кото-
рым я ходил в патруль три дня назад.
— Мы уезжаем, — ответил я. — Поедем к ро-
дителям Изобель.
Джонсон сунул руку в окно и, не успел я ее
перехватить, выключил зажигание, а потом за-
брал ключ.
— Мы никого не выпустим, — сказал он. —
Если все сбегут, они же полезут сюда, как та-
раканы.
Подошли еще несколько мужчин. Изобель
сжалась. Салли сидела сзади, и я старался не
думать о том, каково сейчас ей.
— Здесь оставаться больше нельзя. Наш
дом выходит окнами на ту улицу. Времени
нет: не сегодня-завтра они пойдут сюда через
сады.
Соседи стали переглядываться.
— Нам нужно держаться вместе. Иначе ни-
как, — упрямо твердил Джонсон, чей дом на-
ходился на противоположной стороне.
Изобель наклонилась к моему окну и умоля-
юще посмотрела на Джонсона.
Фуга для темнеющего острова
21
— Прошу вас, — сказала она, — подумайте
о женщинах и детях. Неужели ваша жена хочет
тут оставаться?
— Времени нет, — повторил я. — Вы же знае-
те: стоит африммам занять какую-нибудь улицу,
через несколько дней они захватывают весь район.
— За нас закон, — подал голос кто-то из со-
седей, указывая на солдат по ту сторону бар-
рикады.
— Закон тут ни за кого. А баррикаду можете
разбирать — толку от нее больше нет.
Джонсон отошел от машины и обратился
к одному из собравшихся. Это был Николсон,
из числа руководителей нашей дружины. Они
перекинулись парой фраз, и Николсон сам по-
дошел ко мне.
— Никуда вы не поедете, — сказал он непре-
рекаемым тоном. — Никого не выпустим. Так
что, Уитмен, отвози своих домой и становись де-
журить на баррикаду. Другого выхода у нас нет.
Он бросил ключ, тот упал на колени к Изо-
бель. Она передала его мне. Я взялся за ручку
и поднял стекло до упора.
— Ну что, рискнем? — спросил я, заводя ма-
шину.
Она посмотрела на окружавших нас мужчин,
на баррикаду, обмотанную колючей проволо-
кой, на вооруженных солдат, стоявших на шос-
се, и ничего не ответила.
22
Кристофер Прист
Салли заплакала.
— Папа, я хочу домой!
Я развернулся и медленно поехал к дому.
Где-то по пути мы услышали женский крик.
Я взглянул на Изобель. Она зажмурилась.
У дома мы остановились. Он казался таким
родным, таким уютным, но из машины никто не
вышел. Я не стал глушить двигатель — это было
бы все равно что признать поражение.
Мы молча посидели какое-то время, а потом
я повел машину дальше по улице, к спортивному
полю. Выезд на шоссе перегораживала баррикада,
а здесь просто натянули два мотка проволоки,
даже вахтенных не выставляли. Сейчас тут тоже
никого не было. Как и в других местах, огражде-
ние вокруг спортивной площадки казалось чем-то
обыденным и диким одновременно. Я остановил-
ся, вышел из машины и снял проволоку. Дальше
стоял деревянный забор, который подпирали не-
сколько кольев. Я включил первую передачу и дал
газу. Забор затрещал и, наконец, завалился. Впе-
реди открывалось пустынное спортивное поле.
Проваливаясь в канавы и подпрыгивая на
кочках, мы поехали напрямик через него.
* * *
Я выполз на берег, с трудом переводя дух.
Плавание в ледяной реке совершенно меня
вымотало. Все мышцы ныли и дрожали от оз-
Фуга для темнеющего острова
23
ноба. Я замер, силой воли заставляя организм
согреться.
Прошло пять минут. На противоположном
берегу ждали Изобель и Салли. Я прошел вверх
по течению, пока не оказался точно напротив
них. В руках я держал конец веревки, которую
протащил с собой. Изобель сидела на земле
и смотрела куда-то в сторону, вдоль реки. Сал-
ли стояла рядом и внимательно наблюдала за
мной.
Я прокричал им, что надо делать. Салли на-
клонилась к Изобель, та затрясла головой. Я не-
терпеливо ждал; мышцы начинало сводить от
холода. Наконец, после очередного моего окри-
ка, Изобель встала. Они с дочерью обвязали
свою часть веревки вокруг пояса, перетянули
на груди, как я их научил, и настороженно по-
дошли к воде.
От нетерпения я, пожалуй, потянул слиш-
ком сильно. Не удержавшись на ногах, они обе
шлепнулись в воду и стали барахтаться на мел-
ководье. Изобель плавать не умела и паниче-
ски боялась захлебнуться. Салли всеми силами
пыталась удержать мать, чтобы та не поползла
обратно к берегу.
Не давая им опомниться, я налег на веревку
и вытащил их на середину реки. Когда Изо-
бель выныривала из воды, то начинала вопить
от страха и злости.
24
Кристофер Прист
Не прошло и минуты, как я перетянул жену
с дочкой на свою сторону. Салли легла в грязь
и молча глядела на меня. Я ждал, что она начнет
жаловаться или ругаться, но она молчала. Изо-
бель, свернувшись калачиком, кашляла и отхар-
кивала воду. Придя в себя, она первым делом
разразилась потоком брани. Я не стал слушать.
Вода в реке была холодной, но с холмов дул
теплый ветерок. Мы перебрали свой скарб. Хотя
во время переправы ничего не потерялось, все
вещи промокли. По моей задумке, Изобель
должна была держать наш основной рюкзак над
собой, а Салли — не давать ей уйти под воду.
Не вышло. Сменная одежда и еда отсырели,
спички безнадежно испортились. Решив, что
лучше всего нам раздеться, мы сняли верхнюю
одежду и развесили ее на ближайших деревьях
и кустах в надежде, что к утру она хотя бы не-
много просохнет.
Ночевали прямо на земле, дрожа и прижима-
ясь друг к другу, чтобы согреться. Через полча-
са Изобель уснула, а Салли все никак не могла
сомкнуть глаз. Я тоже не спал, и так мы с ней
пролежали почти до рассвета.
* * *
Я собирался провести ночь с женщиной по
имени Луиза. Она забронировала нам номер
в гостинице на Гудж-стрит, а я сказал Изобель,
Фуга для темнеющего острова
25
что пойду на полуночный митинг в колледже.
Дома я мог не появляться до самого утра.
Мы с Луизой отужинали в греческом ресто-
ранчике на Шарлотт-стрит, а оттуда, чтобы не
сидеть весь вечер в номере, пошли в кинотеатр
на Тоттенхэм-Корт-роуд. Название фильма не
помню; помню только, что он был зарубежный
и шел с английскими субтитрами. По сюжету
чернокожий мужчина влюбляется в белую жен-
щину, но их роман заканчивается плохо. Еще
там было несколько откровенных сцен. Офи-
циально фильм, конечно, не запретили, однако
показывали его мало где. В других заведениях,
где крутили порнофильмы, регулярно проводи-
лись полицейские облавы. Этот фильм, однако,
шел уже больше года, и власти вроде бы не пре-
пятствовали.
Тем не менее, нам не повезло: оказались не
в том месте и не в то время. Мы сидели на по-
следнем ряду, поэтому хорошо видели, как по-
лиция проникает в зал через запасные выходы.
Стратегия была продумана и отработана до
мелочей: застигнутые врасплох зрители не име-
ли возможности покинуть кинотеатр, пока их
не допросят и не установят личность. У каждой
двери стояло по вооруженному полицейскому,
еще с десяток сотрудников держали оцепление.
Прошла минута, другая... ничего не проис-
ходило. Фильм продолжал идти. Затем зажегся
26
Кристофер Прист
свет, но даже после этого проектор не выклю-
чили; персонажи на экране едва различимо со-
вокуплялись, от чего сцена казалась еще более
пикантной. Вдруг все оборвалось, защелкали
и зашумели громкоговорители.
Двадцать минут мы просидели, не зная, что
будет дальше. Один из полицейских стоял не-
подалеку, и я спросил у него, что происходит.
Он не ответил.
Наконец, зрителям, ряд за рядом, приказали
подниматься и двигаться к выходу, где у каж-
дого требовали назвать полное имя и адрес.
По счастью, никаких документов у меня при
себе не было, так что я рискнул сообщить вы-
мышленные данные. Карманы мне все равно
обшарили, пригрозили арестом за нарушение
недавно введенного закона об удостоверении
личности, но Лиз поручилась за меня, и нас
отпустили.
Мы направились прямиком в гостиницу
и сразу же перешли к постели. Однако я ни-
как не мог оправиться от произошедшего. Во
мне мешались злость и страх. Как Луиза ни
старалась, ей так и не удалось меня возбудить.
Я несколько дней провел в предвкушении этой
ночи, — и ничего не вышло. Желание погасло,
совсем как те кадры на экране.
Партия «Британских реформистов» во гла-
ве с Джоном Трегартом, отщепенцем из кон-
Фуга для темнеющего острова
27
серваторов, пребывала у власти уже четвертый
месяц.
Позднее Луизу арестовали по обвинению
в даче заведомо ложных показаний. Однако
разыскать меня полицейские так и не смогли,
поэтому в конце концов ее освободили.
* * *
Африммские группировки, по понятным
причинам, были нам ненавистны. Постоянно
ходили слухи о том, как они трусливы в бою
и как кичатся каждой, даже самой завалящей
победой.
Однажды мы наткнулись на летчика Коро-
левских патриотических ВВС, пережившего
плен у африммов. Он рассказал о жестоких пыт-
ках и прочих зверствах, которые чинились в их
военных допросных центрах. Наши лишения по
сравнению с этим казались обыденными, чуть
ли не формальными. Летчик лишился одной
ноги, а на другой ему перерезали сухожилия.
При этом он считал, что еще легко отделался.
Он попросил нас о помощи.
Нам не хотелось с ним связываться, и Рафику
пришлось устроить голосование. В конце кон-
цов было решено донести калеку до ближайшей
авиабазы, а дальше пусть добирается сам.
Вскоре после этого нас окружил африммский
патруль и отвел в гражданский допросный центр.
28
Кристофер Прист
Про летчика мы ничего не сказали, да и про
поведение африммов тоже. Мы даже не пыта-
лись противиться аресту. После того, как по-
хитили наших женщин, я пребывал в каком-
то отупении и все не мог выкинуть из головы
мысль, что на нас охотятся. От усталости и от-
чаяния у меня не было сил сопротивляться, даже
для виду. Остальные, надо полагать, чувствовали
себя так же. Потеряв женщин, все мы превра-
тились в сомнамбул.
Под небольшим конвоем нас отвезли к зда-
нию на окраине захваченного африммами
городка. Во дворе стоял большой шатер; нас
загнали туда, приказали раздеться и отправи-
ли за перегородку, где густым паром прово-
дилась обработка от вшей. Через несколько
минут нам велели выходить и одеваться. Наша
одежда лежала нетронутой там же, где мы ее
бросили.
Потом нас разделили: кого увели по одному,
кого по двое или по трое. Я оказался один. Нас
сажали в кабинеты в главном здании и корот-
ко допрашивали. Со мной беседовал высокий
выходец из Западной Африки, одетый в бурое
пальто несмотря на работающее отопление.
В коридоре стояли двое охранников в форме,
в руках у них я заметил русские автоматы.
Сам допрос вышел поверхностным. Африка-
нец просто взял у меня удостоверение личности,
Фуга для темнеющего острова
29
свидетельство о статусе, фотографию с афримм-
ским штампом и просмотрел их.
— Куда направляетесь, Уитмен?
— В Дорчестер, — сказал я: так мы все до-
говорились отвечать в случае ареста.
— У вас там родственники?
— Да. — Я сообщил ему имена и адрес якобы
своих родителей.
— Семья есть?
— Есть.
— Где она?
— Не знаю.
— Кто у вас главный?
— У нас нет главного.
Больше он ничего не спрашивал, только мол-
ча изучал мои документы. Наконец, меня верну-
ли в шатер, где мы все ждали, пока закончатся
допросы. Затем двое африммов в гражданском
обыскали наши вещи. Особо не копались, по-
этому нашли только вилку, которую один из
наших зачем-то положил в самом верху рюкзака.
Пару ножей, спрятанных у меня в сумке под
подкладкой, никто не заметил.
После обыска нам снова пришлось ждать,
пока к шатру не подъехал фургон с большим
красным крестом на белом фоне. Какое-то вре-
мя назад удалось договориться о гуманитарной
помощи беженцам: полтора килограмма еды
с повышенным содержанием белков на чело-
30
Кристофер Прист
века в неделю. Однако, поскольку правила на
своей территории устанавливали африммы, это
количество неуклонно снижалось. Мне доста-
лась лишь пара баночек тушенки да две пачки
сигарет.
Наконец, в трех фургонах нас вывезли за
пределы города и оставили на дороге, очень да-
леко от того места, где произошел арест. Больше
суток мы добирались до схрона с припасами,
который устроили в спешке, когда стало ясно,
что нас вот-вот накроют.
За все время вынужденного пребывания на
африммской территории про похищенных жен-
щин мы так ничего и не узнали. Ночь я провел
без сна, отчаянно желая хотя бы еще раз увидеть
Салли и Изобель.
* * *
В утренних новостях сообщили, что неопоз-
нанное судно, которое уже два дня плыло по
Ла-Маншу, вошло в устье Темзы.
Я не пропускал ни одной сводки по радио.
С тех пор как его заметили, судно не реагиро-
вало на требования остановиться и не отвечало
на попытки связаться. Флагов на нем не было.
Королевский ВМФ приставил к судну тральщик,
но недавняя резолюция ООН запрещала при-
бегать к силовым мерам. Название судна было
замалевано краской, однако прочитать его все
Фуга для темнеющего острова
31
же удалось. Это оказался грузовой трамп водо-
измещением 10 000 тонн; зарегистрирован в Ли-
берии и, по данным «Регистра Ллойда», недавно
зафрахтован транспортной компанией в Лагосе.
Впрочем, учитывая тот хаос, который сейчас
царит в Западной Африке, «недавно» могло оз-
начать что угодно: от года до десяти лет назад.
В этот день занятия в колледже закончи-
лись у меня в половине первого. Ни лекций,
ни семинаров в расписании больше не стояло,
поэтому я решил съездить к реке. На автобусе
я добрался до Кеннон-стрит, а оттуда пешком до
Лондонского моста. Кроме меня, там собралось
еще несколько сотен человек — скорее всего,
сотрудники близлежащих учреждений. На вос-
точной стороне моста, смотрящей по течению,
было не протолкнуться.
Через некоторое время народа стало мень-
ше — видимо, закончился обеденный пере-
рыв, — и я смог протиснуться к парапету.
Судно показалось в половине третьего: оно
шло вверх по реке, к Тауэр-бриджу. Его сопро-
вождало множество мелких суденышек, в том
числе и катера речной полиции. В толпе зашеп-
тались.
Судно приближалось к мосту, а его все не
разводили. Рядом со мной стоял мужчина с не-
большим биноклем; он сообщил нам, что пеше-
ходов разгоняют, а дорогу перекрывают. Через
32
Кристофер Прист
несколько секунд половинки моста поползли
вверх, прямо перед самым судном.
Совсем неподалеку завыли сирены. Я обер-
нулся. На Лондонский мост въехало несколько
полицейских автомобилей. Никто оттуда не вы-
ходил. Судно неуклонно двигалось на нас.
На катерах сопровождения включили мега-
фоны, пытаясь докричаться до людей на борту.
Что именно кричали, мы не поняли, так как
слова тонули в металлическом дребезжании.
К этому моменту полицейские оцепили Лон-
донский мост с обеих сторон, и стало непривыч-
но тихо. Начали разгонять толпу, но народ не
слушался и снова смыкался у парапета смотреть,
что будет дальше. Мимо нас проехал конный по-
лицейский на крупной рыжей кобыле. Он при-
казал нам освободить мост; практически никто
не подчинился.
Судно подошло уже так близко, что, каза-
лось, можно дотянуться до надстройки. Теперь
мы увидели, что на палубах полным-полно на-
рода: кто стоит, кто лежит. Два патрульных ка-
тера доплыли до моста и развернулись навстречу
приближающемуся судну. Полицейский с гром-
коговорителем кричал капитану, чтобы тот за-
глушил двигатели и приготовился принять на
борт официальную делегацию.
Судно не останавливалось, продолжая мед-
ленно надвигаться на мост. Многие из пассажи-
Фуга для темнеющего острова
33
ров что-то орали полицейским в ответ, только
нельзя было ничего разобрать.
Нос судна прошел под пролетом моста, чуть
сбоку от того места, где стоял я. Я посмотрел
вниз. Палуба была набита людьми до самых
бортов. Многие глядели на нас, кто-то махал,
остальные орали. А потом самая высокая часть
надстройки посередине судна врезалась в пара-
пет моста. Столкновение сопровождалось про-
тяжным, жутким скрежетом металла о камень.
Теперь было видно, что краска на судне грязная
и отслаивается, а в иллюминаторах не хватает
стекол.
Я перевел взгляд на реку. Патрульные катера
и пара речных буксиров совместными усилиями
стали разворачивать корму в сторону бетонной
пристани Нью-Фреш-Уорф. Из трубы судна ва-
лил густой черный дым, а сзади шлейфом рас-
текалась белая пена — значит, двигатели еще ра-
ботали. Пока буксиры толкали судно в сторону
пристани, металлическая надстройка с треском
и скрежетом продолжала царапать мост.
На судне, снаружи и внутри, началось дви-
жение. Пассажиры хлынули к корме, многие
спотыкались и падали. Когда корма врезалась
в пирс, самые проворные начали спрыгивать
на пристань.
Судно зажало между пристанью и мостом:
нос под пролетом, надстройка у парапета, кор-
34
Кристофер Прист
ма над пирсом. Один буксир подплыл под мост,
чтобы до остановки двигателей судно вдруг не
развернулось и не продолжило плыть по реке.
Четыре патрульных катера подошли с левого
борта, оттуда на палубу полетели- крюки с ка-
натами и веревочными лестницами. Бегущие
пассажиры даже не думали скидывать их об-
ратно. Зацепив первую лестницу, полицейские
и таможенники начали подниматься на борт.
Все, кто стоял на Лондонском мосту, не
сводили глаз с людей, покидавших судно. Аф-
риканские беженцы ступили на английскую
землю.
Мы смотрели на них с ужасом и любопыт-
ством одновременно: мужчины, женщины,
дети... Все или почти все — тощие, больные,
голодные. Костлявые руки и ноги, распухшие
животы, обтянутые кожей черепа с непропорци-
онально большими глазами, груди у женщин —
обвисшие и пустые, как будто из бумаги, взгля-
ды — ожесточенные и обвиняющие. У детей
подкашиваются ноги. Тех, кто не может идти
сам, попросту бросают.
В боку судна открылась дверь, и оттуда на
пирс выкинули трап. Еще одна толпа афри-
канцев повалила с нижних палуб на пристань.
Кто-то, не в силах идти дальше, упал на бетон,
остальные двинулись к портовым складам, об-
текая их или скрываясь внутри. Никто не под-
Фуга для темнеющего острова
35
нимал глаза на нас, наблюдавших с моста, и не
оглядывался на товарищей по несчастью.
Мы стояли и смотрели. Потоку людей, каза-
лось, не будет конца.
Постепенно верхние палубы опустели, но
беженцы все выходили и выходили откуда-то
снизу. Я попробовал подсчитать, сколько че-
ловек осталось лежать — кто мертвый, кто без
сознания, — но, дойдя до сотни, бросил эту
затею.
Полицейские, наконец, сумели остановить
двигатели, и судно пришвартовали к пир-
су. На пристани собралось множество карет
«Скорой помощи»; тех, кто пострадал сильнее
всего, погрузили в машины и увезли. Однако
многие сотни беженцев просто ушли — по-
дальше от пристани и от реки, на улицы Сити,
жители которого еще ничего не знали о про-
изошедшем.
Позднее сообщили, что полиция и реч-
ная инспекция обнаружили на судне семьсот
с лишним трупов, большинство из них — дети.
Социальные службы насчитали четыре с поло-
виной тысячи выживших, которых доставили
в больницы и пункты неотложной помощи.
Остальные, те, кто смог самостоятельно по-
кинуть судно и начать выживать поодиночке,
учету не поддавались, хотя где-то я услышал,
что таких по меньшей мере тысячи три. Кого-то
36
Кристофер Прист
потом задержали, многие сумели скрыться от
властей и растворились в каменных джунглях
огромного города.
В конце концов полиция все же увела нас
с моста под предлогом того, что после столкно-
вения находиться на нем небезопасно. Впро-
чем, уже на следующий день движение снова
открыли.
Так я стал свидетелем первой высадки аф-
риммов. Следом произошло еще три; затем устье
Темзы перекрыли. Однако беженцы продолжали
добираться до берега на лодчонках и шлюпках,
которые спускались с крупных судов. Они при-
чаливали по всему побережью — на песчаные
и галечные пляжи, в крошечные гавани, на на-
бережные приморских городов. Они выходили
из воды и падали на землю, и так продолжалось
круглые сутки, неделю за неделей, почти два
года. Африка стала непригодной для жизни,
и миллионы людей, ранее населявших ее, рас-
ползались по миру.
* * *
На дороге нас остановили полицейские. Их
интересовало, куда мы направляемся, а в осо-
бенности — почему мы решили бросить дом.
Изобель рассказала все: и про захват соседней
улицы, и про неминуемую угрозу, нависшую
над нашей семьей.
Фуга для темнеющего острова
37
Ожидая, когда нас пропустят, Салли пыта-
лась успокоить мать: после разговора с полицей-
ским ее трясло от рыданий. Мне тоже хотелось
плакать, но я крепился. Конечно, тяжело свык-
нуться с мыслью, что мы, возможно, в самом
деле лишились дома, однако за последние не-
сколько месяцев я порядком натерпелся истерик
от Изобель. Хотя с тех пор как я стал работать
на текстильной фабрике — единственное место,
куда меня взяли, — нам жилось довольно сквер-
но, по сравнению с моими бывшими коллегами
по колледжу мы еще неплохо устроились. Как
я ни старался проявлять участие и сочувствие,
все в итоге сводилось к ссорам и обидам по лю-
бому поводу.
Вскоре полицейский вернулся и сообщил,
что отпускает нас, но мы должны ехать в ла-
герь для беженцев, который ООН обустроила
в Хорсенден-Хилл, графство Мидлсекс, а не к ро-
дителям Изобель в Бристоль, как собирались. По-
лицейский предупредил, что гражданским не ре-
комендуется совершать длинные междугородние
поездки в темное время суток. Мы как раз по-
тратили весь день, кружа по пригородам Лондона
в поисках заправки, где нам дали бы заполнить
бензобак и еще три пятигаллонные канистры,
которые я припас в багажнике. И вот начинало
темнеть, а в сторону Бристоля мы почти и не
продвинулись. К тому же, все проголодались.
38
Кристофер Прист
Ехали по Западному шоссе в направлении
Алпертона. Пришлось сделать большой крюк
через Кенсингтон, Фулем и Хаммерсмит, чтобы
не соваться в огороженные африммские анкла-
вы в Ноттинг-Хилле и Северном Кенсингто-
не. Сама автомагистраль была свободна, зато
чуть ли не на каждом съезде стояли баррикады
с вооруженными жителями. На пересечении
с Хэнгер-лейн мы, как нам объясняли, свернули
с шоссе и проехали через Алпертон. По пути то
и дело попадались припаркованные на обочине
патрульные автомобили, возле которых дежури-
ли по несколько десятков полицейских и миро-
творцы ООН в голубых касках.
У въезда в лагерь нас вновь остановили и до-
просили. В частности, спрашивали о причинах,
побудивших нас бросить дом, и мерах предо-
сторожности, предпринятых на время нашего
отсутствия.
Я рассказал, что въезд на улицу забаррика-
дирован, в районе много военных и полиции,
все двери в доме мы заперли, а ключи взяли
с собой. Один из допрашивающих в это время
делал пометки в записной книжке. Затем у меня
спросили точный адрес и имена мужчин на бар-
рикаде. Пока эти сведения передавали кому-то
по телефону, мы ждали в машине. Наконец нас
впустили, велев припарковаться за воротами и с
вещами идти в центр приема беженцев.
Фуга для темнеющего острова
39
Сам комплекс оказался дальше, чем мы ду-
мали, и, к нашему удивлению, состоял в основ-
ном из готовых домиков. Перед одним из них
был стенд с надписями на нескольких языках,
подсвеченный прожектором. Здесь вновь при-
бывшим предстояло разделиться: мужчин от-
правляли в так называемый «Распределитель D»,
а женщин и детей — в домик за стендом.
— Ну что, увидимся позже? — сказал я Изо-
бель.
Она, наклонившись, коснулась губами моей
щеки. Я поцеловал Салли. Затем они вошли
в домик, а я остался один на один с чемоданом.
Указатели привели меня к «Распределителю
D». Там мне велели сдать чемодан на досмотр
и раздеться. Я нехотя подчинился, и вещи унес-
ли. Потом меня отправили под горячий душ
и заставили начисто вымыться. Выйдя из душа,
я получил полотенце и какую-то грубую одежду.
На вопрос, нельзя ли переодеться в свое, мне
ответили отказом; тем не менее, на ночь раз-
решили взять пижаму.
Когда я оделся, меня проводили в скромно
обставленный зал, в котором было полно муж-
чин самых разных рас примерно в равных про-
порциях. Они сидели на скамейках, ели, курили
и разговаривали.
Мне показали окошко, где выдают еду. Я взял
миску, перекусил, но не наелся. Впрочем, ока-
40
Кристофер Прист
залось, что, если хочется, можно попросить до-
бавки. Еще в том же окошке выдавали сигареты.
Я взял одну пачку.
Интересно, как там Изобель и Салли, какой
прием их ждал. Наверное, примерно такой же.
Оставалось надеяться, что мы сможем повидать-
ся перед сном.
Через пару часов нам велели расходиться.
Всех развели по домикам, где стояли жесткие
узкие койки с одним одеялом и без подушек.
Изобель и Салли я так и не увидел.
Утром я разыскал домик, где они ночевали,
и нам удалось провести вместе целый час. Они
поведали, как плохо с ними обращались в жен-
ском общежитии, как не давали спать.
По радио в это время сообщили, что прави-
тельство пришло к соглашению с предводителя-
ми африммских боевиков, а значит, буквально
на днях ситуация в стране нормализуется.
Услышав это, мы твердо решили возвращать-
ся домой. Мы ведь только и желали, чтобы жизнь
вернулась в прежнее русло, и Салли, поняв, что
все взаправду, расплакалась от радости. Само
сообщение, конечно, немного настораживало:
дела наверняка обстоят не так радужно, как рас-
сказывают. Впрочем, главное было попасть до-
мой. Мы договорились: приедем, поглядим что
да как, и, в случае чего, отправимся в Бристоль
или даже вернемся сюда, в лагерь.
Фуга для темнеющего острова
41
После множества препон и проволочек нам
все-таки удалось встретиться с главным пред-
ставителем ООН в лагере и потребовать у него
разрешения уехать. Он не хотел нас отпускать:
по его словам, слишком многие сейчас пыта-
лись вернуться домой. Не стоит верить всему,
что говорит правительство, сказал он, и теку-
щая обстановка куда запутаннее, чем кажется
на первый взгляд. В общем, он советовал нам
остаться, мы же убеждали его, что считаем свой
дом безопасным местом. Наконец, чиновник
предупредил нас: лагерь почти переполнен,
и если мы сейчас уедем, то, вернувшись, уже
не получим места.
Мы забрали машину, вещи и покинули ла-
герь. В наших чемоданах явно порылись, но все
было на месте.
* * *
Во время второй высадки африммов я был на
научной конференции в Харрогейте. Доклады
в памяти практически не отложились, так как
тема меня интересовала мало. Представлять наш
факультет я вызвался для того, чтобы отвлечь-
ся от домашних неурядиц. В моих отношениях
с Изобель наступила очередная черная поло-
са. В общем, помню только, что организована
конференция была хорошо, и все шло точно по
программе.
42
Кристофер Прист
Дважды за обедом мне случалось сидеть за
одним столиком с молодой преподавательницей
гуманитарного факультета Университета Вос-
точной Англии. Завязалось общение. Девушку
звали Александра.
На второй день к нам подошел какой-то че-
ловек: как выяснилось, мой студенческий зна-
комец. Поздоровавшись, он подсел за наш сто-
лик. Я помнил его смутно, да и не особо-то мы
дружили, так что встреча меня не сказать чтобы
обрадовала. Впрочем, нашлось о чем поболтать.
А вот Александра чуть ли не сразу забрала та-
релку, поднос и пересела.
Остаток дня я то и дело думал о ней, гадая, не
обиделась ли она на меня за что-то. Или, может,
ей не хотелось общаться с тем мужчиной? Я по-
пытался ее разыскать, но безуспешно. На ужине
она тоже не появилась — видимо, решила уехать
пораньше.
После ужина основная компания пошла
в бар, а мне вдруг захотелось побыть одному.
Я побродил по центру городка, а затем вернулся
в гостиницу.
Позднее, когда я уже сидел на кровати, бес-
цельно глядя на экран телевизора, ко мне в но-
мер постучали. Я открыл и увидел Александру.
В руке она держала початую бутылку скотча. Мы
выпили, и она рассказала мне кое-что об отно-
шениях, связывавших ее с тем парнем, который
Фуга для темнеющего острова
43
подсел к нам за обедом. Общаться с ней было
легко и приятно.
А затем мы занялись любовью. Александра
провела у меня в номере всю ночь.
На следующий день конференция заверши-
лась. Кроме небольшого пленарного закрытия,
никаких официальных мероприятий не плани-
ровалось. Мы с Александрой завтракали вме-
сте. Я понимал, что, скорее всего, больше ее не
увижу, поскольку никаких планов на будущее
никто из нас не предлагал. На среднем пальце
левой руки у нее было золотое кольцо. Я уже
стыдился всей этой истории, но ничего не мог
с собой поделать: Александра мне правда очень
понравилась. Именно тогда, за завтраком, по
радио рассказали про вторую высадку африммов
в устье Темзы, у Грейвзенда. Несколько минут
мы обсуждали, какие неизбежные потрясения
нас всех ждут.
Мы провели наедине еще полчаса, гуляя по
скверу вокруг гостиницы. Это было чем-то вро-
де антракта, после которого мы попрощались,
и каждый вернулся к своей жизни.
* * *
Совещание с Рафиком вышло сумбурным,
и в итоге за припасами я отправился в одиноч-
ку. Решение послать нас на поиски чего-нибудь
полезного для группы было импульсивным, не-
44
Кристофер Прист
логичным и еще раз подтверждало, что никакого
четкого плана у Рафика нет. Моя задача звучала
столь же абстрактно, как и его указания. Когда
Рафик выходил из себя, речь у него станови-
лась путаной и непоследовательной. Насколько
я понял, он считал, что нам следует обзавестись
каким-нибудь оружием для самообороны, но
у меня не было ни малейшего представления,
с чего начать поиски. Кроме того, брошенный
городок, в который он меня направил, находил-
ся на оккупированной африммами части побе-
режья, и от этого я чувствовал себя тревожно.
Партизанская армия быстро разрасталась, и хотя
в дневное время бойцы почти не высовывались,
меня все равно преследовало ощущение, будто
за мной кто-то незримо следит.
Я вышел к магазинчикам, выстроившимся
в ряд вдоль дороги, примыкающей к галечному
пляжу. Все они были неоднократно разграбле-
ны и представляли собой жалкие развалины
с пустыми стеллажами. Только в одном я обна-
ружил бытовой стеклорез, по какой-то случай-
ности не доставшийся мародерам. В отсутствие
чего-то еще сколько-нибудь ценного пришлось
взять его.
Потом я спустился к воде.
На берегу, обустроив лагерь из ветхих доми-
ков и палаток, обитала группа белых беженцев.
Я попытался подойти ближе и даже приветливо
Фуга для темнеющего острова
45
помахал им, но они закричали, чтобы я убирал-
ся. Пришлось уходить на запад по заброшенной
набережной, пока лагерь не скрылся из виду.
Я вышел к длинной веренице бунгало, кото-
рые, судя по роскошному внешнему убранству,
раньше снимали зажиточные пенсионеры. Ин-
тересно, почему беженцы не поселились здесь?
Может, эти дома зачем-то нужны африканцам?
Почти все бунгало стояли открытыми — заходи
кто хочет. Я шел мимо и заглядывал внутрь. Еды
там не было, мебель по большей части стояла на
месте, хотя прочие предметы обстановки, вроде
простыней и одеял, давно растащили.
Обойдя больше половины домов, я наткнулся
на пустое, наглухо запертое бунгало. Любопыт-
ство толкнуло меня разбить окно и влезть в дом.
В дальней комнате я заметил, что одна половица
отличается от остальных. Я поддел ее ножом.
Под полом стоял ящик, доверху набитый пу-
стыми бутылками. Каждая была подточена на-
пильником, что делало их более хрупкими. Там
же лежала стопка белья, аккуратно разрезанного
на квадратные куски. В соседней комнате, тоже
под полом, обнаружились десять пятигаллонных
металлических канистр с бензином.
Я подумал, нужны ли нам коктейли Моло-
това и стоит ли рассказывать про них Рафику.
В одиночку мне все это не перетащить, нужно
собирать бригаду.
46
Кристофер Прист
За то время, что я провел в группе Рафика,
мы бессчетное число раз спорили о том, какое
оружие нам бы больше пригодилось. Винтовки
и ружья, безусловно, были идеальным вариан-
том, но раздобыть их невозможно — только если
случайно найти или забрать у убитого военно-
го. К тому же неясно, откуда брать патроны.
У каждого из нас имелись ножи, правда, очень
разного качества. Свой, например, я выточил
из обычного кухонного.
Коктейли Молотова лучше всего подходят
в ситуациях, когда противник находится в зам-
кнутом помещении или на тесной улочке. Мы
же постоянно перемещаемся по открытой мест-
ности: по полям, лесам и дорогам. Какой нам
толк от зажигательной смеси?
С другой стороны, я искал оружие — и вот,
пожалуйста. Нельзя допустить, чтобы оно
попало в чужие руки. Еще хуже было бы не
сказать Рафику. Если он потом найдет этот
тайник, то поймет, что я либо невнимательно
искал, либо решил скрыть находку. В конце
концов я вернул бутылки, белье и бензин на
место. Если Рафик решит, что зажигательная
смесь нам пригодится, мы сюда придем и все
заберем.
Туалет работал, и я им воспользовался. Краем
глаза я заметил, что на стене висит шкафчик
с нетронутой зеркальной дверцей, и мне в го-
Фуга для темнеющего острова
47
лову пришла идея. Я снял зеркало и с помощью
стеклореза наделал семь толстых треугольных
лезвий, концы которых потом заточил до остро-
ты, дважды при этом порезавшись. Наконец,
обернул широкую часть зеркальных ножей по-
лосками замши, завалявшимися в сумке — по-
лучились рукоятки.
Я взял один нож и несколько раз на пробу
рассек им воздух. Оружие вышло опасное, од-
нако сложное в обращении. Таким можно не
только ранить противника, но и пораниться са-
мому, если неудачно упадешь, или стекло разо-
бьется в драке. Нужно сообразить какие-нибудь
ножны.
Я сложил самодельные ножи в стопку, чтобы
завернуть их в мешковину и отнести к своим.
И тут заметил, что у одного из осколков прямо
возле рукоятки небольшая трещина. Такой нож
быстро сломается и рассечет кому-нибудь руку,
решил я и выбросил его.
Пора было возвращаться к Рафику и осталь-
ным. Вечерело, из-за низкой облачности и дым-
ки сумерки были короче обычного. Убедившись,
что вокруг тихо, я собрал добычу и направился
к нашему лагерю.
Прогулка по пляжу подействовала на меня
неожиданно умиротворяюще. Хотелось вернуть-
ся туда еще раз. Надо будет обязательно подать
идею Рафику. Может, займем пустующие бунга-
48
Кристофер Прист
ло или даже объединимся с той другой группой
беженцев.
По дороге назад я придумывал, как все это
преподнести.
* * *
Я прятался под крышей амбара, потому что
мой брат Клайв сказал, что за мной охотится
чудище. Мне не было еще семи. Будь я немно-
го постарше, я бы, конечно, сумел перебороть
безотчетный страх. Тогда же мне всюду мерещи-
лось нечто жуткое, бесформенное и непременно
с черной шкурой.
В общем, я затаился в укрытии, о котором ни-
кто не знал: в небольшом просвете между стопка-
ми соломенных тюков и крышей амбара. Лежа на
теплой соломе, уверенный в своей недосягаемости,
я успокоился и вскоре забыл про чудище, а вместо
этого думал о чем-то другом, может, представлял
себя летчиком или солдатом. Однако когда внизу
зашуршало, я в панике решил, что это чудище,
и что оно нашло меня. Шуршание продолжалось,
а я лежал, застыв от ужаса. Наконец, я набрал-
ся смелости и тихонько выглянул из укрытия.
За тюками солома валялась россыпью, и на
ней, обнявшись, лежали парень с девушкой. Па-
рень был сверху, а девушка — под ним, с за-
крытыми глазами. Я не понимал, чем они за-
нимаются.
Фуга для темнеющего острова
49
Прошло несколько минут. Парень подвинул-
ся и стал раздевать девушку. Мне показалось,
что ей не очень этого хочется, но она почти не
сопротивлялась. Когда они снова легли, она бы-
стро помогла раздеться ему. Я замер и затаил
дыхание. Парень опять забрался сверху, и они
оба стали издавать какие-то хриплые вздохи.
Девушка так и не открывала глаз, хотя ее веки
время от времени подрагивали. Не помню уже,
о чем я тогда думал, — помню лишь, как удивил-
ся, что девушки умеют так широко раздвигать
ноги. Все женщины, которых я до этого видел —
мама, тетки, соседки, — казалось, не могли раз-
вести колени больше, чем на пару миллиметров.
Я по-прежнему не понимал, что происходит, но
наблюдал за ними с восторгом и любопытством.
Прошло еще несколько минут; они сипло засто-
нали, тяжело задышали, потом замерли и просто
лежали молча. Только тогда девушка открыла
глаза и посмотрела прямо на меня.
Пройдет много лет, и мой брат Клайв будет
в числе первых, кто погибнет в столкновении
между британской армией и африммами.
* * *
Слова ооновского чиновника снова вспом-
нились мне, когда мы ехали по Северной коль-
цевой автодороге. По радио подтвердили, что
чрезвычайное правительство Трегарта действи-
50
Кристофер Прист
тельно пообещало предводителям африммских
боевиков амнистию; впрочем, соглашаться те
не торопятся. Далее, в Ирландском море за-
держано судно с грузом оружия, однако в итоге
ВМФ пришлось его пропустить, поскольку, со-
гласно документам, оно направлялось в Ир-
ландию, порт Дун-Лэаре. Позднее это же суд-
но было замечено у побережья Пембрукшира,
где от него отшвартовалось несколько шлюпок
с ящиками.
Африммы, ясное дело, не доверяли обеща-
ниям правительства — с чего вдруг? Трегарт
и члены его кабинета неоднократно вводили
меры, притесняющие нелегальных иммигран-
тов. К тому же, учитывая нынешний перевес
сил в пользу африммов, едва ли правительство
пойдет на уступки. В вооруженных силах и без
того наблюдался раскол, еще немного — и то же
самое случится в рядах полиции, так что любые
попытки умиротворения только бы усугубили
ситуацию.
По некоторым оценкам, в распоряже-
ние предводителей африммов, базирующихся
в Йоркшире, переметнулось более четверти ар-
мейского личного состава, в том числе три бом-
бардировочные эскадрильи Королевских ВВС.
В следующем выпуске новостей приглашен-
ные эксперты-политологи рассуждали о падении
сочувствия к африммам среди народа и намере-
Фуга для темнеющего острова
51
ниях правительства перейти к более серьезным
силовым действиям.
Догадаться, что что-то происходит, можно
было лишь по тому, как непривычно мало ма-
шин на дорогах. Несколько раз нас останав-
ливали полицейские патрули, но за последние
месяцы мы настолько к этому привыкли, что
больше не переживали. Мы заранее знали, ка-
кие будут вопросы, и научились отвечать на них
четко и без запинки.
Меня, правда, тревожило, что в составе па-
трульных подразделений много гражданских
из запаса. Ходили слухи о разного рода злоу-
потреблениях, например, будто бы чернокожих
просто так задерживали, сажали в «обезьянник»
и выпускали только через несколько суток. То
и дело поступали жалобы на побои и бесчело-
вечное обращение. С другой стороны, пресле-
дованию также подвергались и белые, которых
подозревали или уличали в антиафриммской
деятельности. Вообще, поведение полицейских
было настолько непредсказуемым и непоследо-
вательным, что мне порой казалось: пускай бы
их официально разделили на тех, кто за и кто
против иммигрантов. Не самый хороший выход,
зато всем все сразу станет понятно.
К западу от Финчли мы сделали остановку:
надо было пополнить бак. Я рассчитывал, что
моего запаса бензина хватит надолго, но за ночь
52
Кристофер Прист
в ооновском лагере две канистры, как выясни-
лось, слили. Пришлось опорожнить последнюю.
Изобель и Салли я ничего про это не сказал,
поскольку надеялся приобрести еще бензина по
дороге, вот только в тот день ни одной работа-
ющей заправки мы так и не встретили.
Пока я переливал топливо в бак, из здания
неподалеку вышел мужчина и, размахивая пи-
столетом, обвинил меня в сочувствии африммам.
Я спросил, чем вызваны подобные подозрения,
а он ответил, что в сложившейся обстановке так
спокойно разъезжать на автомобиле могут лишь
те, кто заручился поддержкой той или иной по-
литической группировки.
Я сообщил об этом происшествии на бли-
жайшем полицейском блокпосту, но мне посо-
ветовали не обращать внимания.
По мере приближения к дому на всех нас
начала сказываться тревога. Салли ерзала на
сиденье и просилась в туалет. Изобель курила
сигарету за сигаретой и раздраженно огрызалась.
Я же то и дело замечал, что почему-то гоню бы-
стрее положенного.
Чтобы разрядить напряжение, я завернул
к торговому центру недалеко от дома, где
можно было воспользоваться общественным
туалетом. Пока Изобель водила Салли, я вклю-
чил приемник и прослушал очередной выпуск
новостей.
Фуга для темнеющего острова
53
— А если мы не сможем заехать на улицу,
что тогда? — спросила Изобель, вернувшись
в машину.
До сих пор мы предпочитали это опасение
не озвучивать.
— Николсон нас послушает, я уверен.
— А если нет?
— По радио только что сказали, что африммы
согласны на условия амнистии, но освобождать
брошенные дома отказываются.
— Что значит «брошенные»?
— Боюсь, ничего хорошего.
— Папа, мы уже приехали? — спросила Сал-
ли с заднего сиденья.
— Почти, доченька, — ответила Изобель.
Я завел двигатель, и мы тронулись. Через
несколько минут доехали до своей улицы. По-
лицейских фургонов и армейских грузовиков не
было, но обвитая колючей проволокой барри-
када осталась. Напротив нее на обочине стоял
темно-синий фургон с телевизионной каме-
рой на крыше. Рядом сидели двое: один смо-
трел в камеру, другой держал длинную штангу
с микрофоном, — оба в бронежилетах. Перед
камерой и по бокам стояли толстые плексигла-
совые щиты.
Не глуша двигатель, я остановился непо-
далеку от баррикады, нажал на клаксон — и в
следующее же мгновение пожалел об этом.
54
Кристофер Прист
Из ближайшего дома вышли пятеро черноко-
жих мужчин с винтовками и направились к нам.
Африммы.
— Дьявол... — прошептал я.
— Алан, иди, поговори с ними. Может, наш
дом они не занимали?
Изобель была на грани истерики, ее голос
дрожал. Я продолжал сидеть, не сводя глаз
с африммов. Они выстроились за баррикадой
и равнодушно смотрели на нас.
Изобель снова меня подтолкнула. Я вышел
из машины.
— Мы живем в доме номер сорок семь. Про-
пустите нас, пожалуйста, — сказал я. Они мол-
чали. — Моя дочь больна, ей нужно в постель.
И снова тишина.
Повернувшись к съемочной группе, я крик-
нул:
— Скажите, сегодня кто-нибудь здесь про-
езжал?
Никто не ответил. Звукооператор напра-
вил микрофон в нашу сторону и, взглянув на
записывающую аппаратуру, слегка покрутил
ручку.
Я снова обратился к африканцам.
— Вы меня понимаете? Мы хотим попасть
домой.
После долгой паузы один из мужчин сказал
с сильным акцентом:
Фуга для темнеющего острова
55
— Уходите!
Он вскинул винтовку.
Я побежал к машине, почти прыгнул в нее
и тут же дал газу, делая широкий разворот на
пустынном шоссе. Когда мы проезжали мимо
кинокамеры, афримм выстрелил. Лобовое стекло
пошло мелкими трещинами, из-за которых ниче-
го не было видно. Я с размаху ударил по стеклу
рукой, и нас с Изобель осыпало осколками. Она
закричала и, закрывая голову руками, сжалась
в комок. Салли сзади обхватила меня за шею
и стала что-то вопить прямо мне в ухо.
На углу я немного притормозил и, наклонив-
шись вперед, оторвал от себя дочку. Посмотрев
в зеркало, я увидел, что репортеры повернули
камеру нам вслед и продолжают снимать.
* * *
На пляже в Брайтоне собралось много на-
рода. Мы наблюдали за старым судном, кото-
рое дрейфовало по Ла-Маншу, накренившись
на один борт. В газетах сообщалось, что крен
составляет двадцать градусов. Судно стояло да-
леко от берега, опасно покачиваясь на волнах.
Неподалеку дежурили спасательные катера из
Хоува, Брайтона и Шорема, ожидая разрешения
взять его на буксир. Мы же на берегу ждали,
когда оно начнет тонуть. Многие приехали из-
далека специально ради этого зрелища.
56
Кристофер Прист
* * *
Я добрался до лагеря, не попавшись по
дороге ни одному патрулю. Выгадав момент,
подошел к Рафику и отдал ему стеклянные
ножи.
Критически осмотрев результат моих трудов,
он с неохотой похвалил меня за изобретатель-
ность. Затем взял нож в правую руку, взвесил,
взмахнул, проверил, как тот заходит за пояс.
Лицо Рафика стало еще более хмурым, чем
обычно. Я хотел было извиниться за грубость
выделки, мол, не нашлось подходящих мате-
риалов и инструментов, но поскольку он и так
все это понимал, я промолчал.
Его критика носила скорее политический,
нежели практический характер.
Чуть позже я увидел, как Рафик выбрасывает
ножи, поэтому про тайник с коктейлями Моло-
това решил не рассказывать.
* * *
Подростком я, как и многие мои сверстни-
ки, прошел через немало загадочных стадий, из
которых состоял процесс полового созревания.
Рядом с домом, где я жил тогда с родителями
и братьями, был большой пустырь, заваленный
стройматериалами и разрытый бульдозерами.
Местные говорили, что там собирались постро-
Фуга для темнеющего острова
57
ить новый жилой квартал, однако по какой-то
причине работа застопорилась, и мы с друзьями
облюбовали это место для своих игр. Официаль-
но, конечно, детям лазить туда запрещалось, но
с таким количеством укромных уголков нам без
труда удавалось скрываться от взрослых, будь то
родители, соседи или участковый.
Меня неоднократно посещали мысли, а не
бросить ли это ребячество и взяться за ум. Клайв,
мой старший брат, поступил в хороший универ-
ситет и уже семестр там отучился. Эдвард, мой
младший брат, ходил в одну школу со мной, был
отличником и вообще умным пареньком. Я по-
нимал, что если хочу пойти по стопам Клайва,
то должен посвящать больше времени учебе, вот
только душа и тело не желали сидеть на месте.
Ноги то и дело несли меня на стройку, где я и
пропадал с мальчишками на год-два младше, но
из другой школы.
При этом всегда оказывалось, что во мно-
гих вопросах те ребята куда продвинутее меня.
Почему-то именно они предлагали, чем занять-
ся, а я лишь соглашался. Новые игры и увлече-
ния постоянно придумывал кто-то другой, а я
если и вливался, то самым последним. Неуди-
вительно, что все тут же становилось для меня
скучным и неинтересным.
Разрываясь между тем, кем я был и кем хотел
стать, я не преуспевал ни в том, ни в другом.
58
Кристофер Прист
И точно так же, когда по вечерам с нами ста-
ли гулять соседские девчонки, я очень поздно
заметил, как их присутствие изменило компа-
нию вообще и каждого из нас в отдельности.
Так случилось, что одну из девчонок я уже
знал. Ее звали Тамсин. Наши родители обща-
лись, и мы иногда ходили друг к другу в гости.
Впрочем, даже если между нами и были какие-то
отношения, то лишь платонические, не всерьез.
Знакомиться с девушкой через родителей — так
себе вариант, и я не испытывал к Тамсин ника-
кого влечения. Когда она с подругами в первый
раз появилась на стройке, я даже не подумал
воспользоваться своим преимуществом перед
другими ребятами. Напротив, при виде ее мне
стало стыдно, будто она каким-то таинственным
образом разболтает моим родителям, чем мы
здесь занимаемся. Я даже притворился, что не
узнал ее.
Первый вечер прошел как-то неуклюже и по-
дурацки, за бессмысленной и глупой болтов-
ней. Девчонки делали скучающие лица, а мы
с ребятами как будто бы не замечали их. Такое
повторилось еще несколько раз.
Потом родители забрали меня куда-то на вы-
ходные, а по возвращении я заметил, что обще-
ние с девчонками перешло в более физическую
стадию. Ребята стали приносить из дома пнев-
матические винтовки, чтобы впечатлить девчо-
Фуга для темнеющего острова
59
нок меткостью. То и дело вспыхивали шутливые
ссоры, которые порой заканчивались борьбой
или дракой.
И даже тогда до меня не дошло, что все это —
часть первого сексуального опыта.
Однажды кто-то из мальчишек принес колоду
карт. Мы немного поиграли в разные детские
игры, но вскоре нам наскучило. Тогда одна из
девчонок сказала, что знает вариант фантов
с картами. Она забрала колоду и стала раздавать
всем по карте, на ходу объясняя правила. Прин-
цип очень простой: первые мальчик и девочка,
которым достанутся одинаковые карты — до-
пустим, дама и дама или семерка и семерка —
должны выполнить совместное задание.
Я не очень понял, но карту взял. Тройка.
После первого круга пары не получилось, по-
скольку вторую тройку вытянул другой мальчик.
Остальные начали отпускать по этому поводу
скабрезные шуточки. Я смеялся вместе со всеми,
хотя юмора не оценил. На следующем круге еще
одна тройка досталась Тамсин.
После небольшого спора все сошлись на
том, что победил я, раз первым вытянул тройку.
Я был горд, но вместе с тем почему-то напу-
ган. Не понимая, что именно от меня требует-
ся, я попытался отправить вместо себя второго
мальчика. Однако девочка, которая предложила
эту игру, сказала, что правила есть правила: мы
60
Кристофер Прист
с Тамсин должны пойти за какой-нибудь сосед-
ний отвал и провести там десять минут наедине.
Под общее улюлюканье мы поднялись и пош-
ли. Оказавшись за отвалом, я по-прежнему не
знал, что мне делать. И вот стою я в первый
раз в жизни наедине с девушкой и молчу, как
истукан.
— Ну, чем займемся? — спросила Тамсин.
— Не знаю, — ответил я.
Она села на землю, а я так и остался стоять,
то и дело поглядывая на часы.
Я задал Тамсин несколько вопросов, совер-
шенно банальных. Я бы все это знал, если бы
не избегал общения с ней: например, сколько
ей лет и какое у нее второе имя. Мы поговорили
про школу, в которой она учится, и что она со-
бирается делать после выпуска. На мой вопрос,
сколько у нее было парней, Тамсин ответила:
много. Потом она спросила, сколько у меня
было подружек; я сказал: несколько.
Наконец, десять минут истекли, и мы верну-
лись к остальным.
Была моя очередь сдавать. Я перетасовал
колоду и раздал всем по карте. На этот раз по-
бедители определились без споров: две десятки
вышли в первом же круге. Мальчик с девочкой
поднялись и ушли за отвал. В ожидании их
возвращения мы стали рассказывать похабные
анекдоты. Хоть я и смеялся вместе с остальны-
Фуга для темнеющего острова
61
ми, чувствовалось в компании какое-то напря-
жение. Я не переставая гадал, что же происходит
сейчас там, за холмом земли.
Десять минут прошли, а те двое так и не воз-
вращались. Ушла, кстати, девчонка, которая
и затеяла эту игру. Мы думали, уж она-то будет
играть по правилам. Кто-то из ребят предложил
пойти за ними, и все с криками и свистом побе-
жали к отвалу. Тут, однако, парочка объявилась,
и мы снова сели тасовать колоду. Я заметил, что
ни на нас, ни на друг друга те двое стараются
не смотреть.
На третьей раздаче одинаковые карты доста-
лись Тамсин и еще какому-то парню. Они вста-
ли и пошли за отвал. Так меня вдруг взбесила
эта игра!.. Сказав остальным, что мне надоело,
я пошел в сторону дома.
Отойдя на достаточное расстояние, я сделал
круг по пустырю и подобрался к отвалу с дру-
гой стороны. Оттуда, из-за груды некрашеных
оконных рам, я мог незаметно наблюдать за
парочкой.
Они стояли друг напротив друга. Поверх пла-
тья на Тамсин, как и до этого, был надет школь-
ный пиджак. Парень спиной перекрывал мне
обзор. О чем они разговаривали, я не слышал.
Вдруг парень обхватил Тамсин руками и по-
валил на землю. Какое-то время они поборолись,
как у нас частенько бывало. Поначалу Тамсин
62
Кристофер Прист
отбивалась, но через минуту откатилась на спи-
ну и замерла. Парень лег рядом и осторожно
положил руку ей на живот. Тамсин отвернула
голову в мою сторону; глаза у нее были зажмуре-
ны. Парень распахнул ее пиджак и провел рукой
по мягкому изгибу грудей. Поскольку Тамсин
лежала на спине, они выглядели не такими объ-
емными, как обычно. Парень застыл, не сводя
с них глаз, и я почувствовал, как у меня твердеет
в штанах. Я сунул руку в карман и поправил
пенис, чтобы не так жало, а парень в это вре-
мя схватил Тамсин за сиську и принялся жать
ее, все сильнее и быстрее. Наконец, девушка
вскрикнула, как будто от боли, и повернулась
к нему. Теперь она лежала спиной ко мне, но
я видел, как она положила ладонь парню между
бедер и стала наглаживать.
Я чувствовал нарастающее возбуждение и хо-
тел досмотреть, что будет дальше, но все-таки
происходящее мне не нравилось. Осторожно
покинув укрытие, я пошел в обратном направ-
лении. Пенис я по-прежнему сжимал в руке,
и вдруг из него брызнуло. Я вытерся платком,
а потом вернулся к остальным. На расспросы
я ответил, что дошел до дома, но родителей не
было.
Через несколько минут вернулись Тамсин
с тем парнем. Как и парочка до них, они ста-
рательно отводили глаза.
Фуга для темнеющего острова
63
Ребята настроились на очередную раздачу,
однако девчонки сказали, что им наскучило,
и засобирались домой. Мы уговаривали их
остаться, но они все-таки ушли. До нас доно-
силось хихиканье. Убедившись, что они точно
ушли, парень, который был с Тамсин, расстег-
нул ширинку и показал свой пенис — напря-
женный и густо-красный. Он стал надрачивать
его рукой, а мы с завистью смотрели.
На следующий вечер девчонки снова пришли
к нам на стройку. К тому времени я уже на-
ловчился тасовать карты так, чтобы постоянно
сдавать себе нужные. В итоге я потрогал всех
трех девчонок за грудь, а одна даже позволила
мне запустить руку ей под лифчик и пощупать
соски. А потом карты как-то стали не нужны,
и мы просто по очереди уединялись за отвалом.
Не прошло и двух недель, как я занялся с Там-
син сексом. Отдельным поводом для гордости
было то, что, кроме меня, она больше никому
не дала.
Вскоре в школе начались экзамены, и я их
завалил. Чтобы все пересдать, пришлось как
следует взяться за учебу. Общение с компанией
само собой сошло на нет. Через два года я по-
ступил в университет и уехал из дома. За все это
время мы с Тамсин виделись только дважды, оба
раза в семейном кругу. Стоило мне посмотреть
на нее, как она отворачивалась.
64
Кристофер Прист
* * *
За то время, что я простоял на пляже, ветер
заметно окреп. Волны, разбиваясь о галечный
берег, окатывали собравшихся брызгами. Я был
в очках, и уже через несколько минут стекла по-
крылись соляной пленкой. Я снял очки, убрал
их в футляр и сунул в карман.
Море было подернуто белыми бурунами
вплоть до самого горизонта. При этом светило
солнце, хотя с юго-запада надвигалась черная
туча. Я и еще куча народа наблюдали за дрей-
фующим судном.
У кого-то в толпе был транзисторный при-
емник. По радио сообщали, что спасателям
приказано не подходить к судну и возвращаться
к пристани. Мы видели, как их шлюпки наре-
зают круги; спасатели явно не могли решить:
подчиниться приказу с берега или исполнить
свой долг и помочь терпящим бедствие. В это
время поодаль от дрейфующего судна возник
фрегат Королевского ВМФ. Он не совершал
никаких активных действий, просто шел на
сближение.
Пляж вокруг был запружен народом. Обер-
нувшись, я попытался прикинуть, сколько че-
ловек собралось. Подсчету это количество не
поддавалось, к тому же я слишком низко стоял.
Народ толпился вдоль Кингс-роуд и на набереж-
ной, еще несколько сотен собрались на Двор-
Фуга для темнеющего острова
65
цовом пирсе и, навалившись на ограждение,
смотрели на кренящееся судно.
В четыре минуты третьего спасательные
шлюпки направились к пристани. По моим
оценкам, меньше, чем через пятнадцать минут
судно зайдет за пирс, где его уже не будет видно.
Я поразмыслил, не выбрать ли мне другую точку
обзора, но решил остаться.
Не прошло и десяти минут, как судно зато-
нуло. Сначала оно еще сильнее накренилось,
пассажиры толпой стали прыгать за борт. А по-
том оно исчезло, быстро и незрелищно. Меня
ужаснул звук: глухой и низкий рокот выталки
ваемого изнутри воздуха.
Как только судно скрылось под водой, под-
няв большую волну, зрители начали расходить-
ся. Через пятнадцать минут пляж и набережная
практически опустели. Я задержался, отчего-то
завороженный ветром, шумом прибоя, волнами
и воспоминаниями о том, чему мне довелось
стать свидетелем. Впервые в жизни я своими
глазами наблюдал кораблекрушение.
Ушел я с пляжа только через час или около
того, испугавшись вида африканцев, которым
все-таки удалось доплыть до берега. «Скорая»
и гуманитарные работники были готовы их при-
нять, но лезть в воду и помогать никто не стал.
Живыми на пляж выбрались меньше пятидесяти
человек. Знакомые из Брайтона мне потом рас-
66
Кристофер Прист
сказывали, что потом еще несколько дней при-
ливами выносило сотни тел. Они покачивались
на воде с раздутыми от трупных газов животами.
* * *
Стемнело. Я свернул на обочину и оста-
новился. Без лобового стекла в машине стало
слишком холодно, к тому же снова кончался
бензин. Мне не хотелось обсуждать эту ситуа-
цию с женой в присутствии Салли.
На всякий случай мы выехали из Лондона
на север и оказались в окрестностях Каффли.
Я обдумывал вариант возвращения в оонов-
ский лагерь, но за последние сутки мы уже
совершили две долгие и крайне утомительные
поездки, и если была хоть какая-то альтерна-
тива, то следовало ею воспользоваться. Про-
щальные слова чиновника не обнадеживали,
бензин заканчивался... в общем, требовалось
что-то придумать.
Мы достали из чемоданов самые теплые вещи
и надели на себя. Салли легла на заднее сиде-
нье, мы с Изобель укрыли ее всем, чем только
можно, а затем молча ждали, докуривая остав-
шиеся сигареты, пока дочка уснет. За весь день
мы так нормально и не поели, если не считать
шоколадок, найденных в автомате у какого-то
закрытого магазина. Заморосило, пошел дождь,
а через несколько минут вода стала попадать
Фуга для темнеющего острова
67
внутрь салона, стекая по приборной панели на
пол.
— Нужно ехать в Бристоль, — сказал я.
— А как же наш дом?
Я вздохнул.
— Его уже не вернуть.
— Нет, в Бристоль не поедем.
— Куда тогда?
— Назад, в ооновский лагерь. Побудем там
хотя бы пару дней.
— А потом?
— Не знаю. Так не может продолжаться
долго. Нельзя ведь просто взять и вышвырнуть
людей из дома. Должен быть закон...
— Закон не поможет, — возразил я. — Все
зашло слишком далеко. Жилья и так не хватало,
а из-за африммов проблема стала еще острее.
Я не представляю себе условий, на каких они
бы согласились оставить дома, которые успели
занять.
— Ясно, — сказала Изобель.
Говорить дальше смысла не было. Последние
недели жена вела себя так, словно проблемы
с африканскими беженцами вовсе не существо-
вало, и это еще больше отдаляло нас друг от
друга. В отличие от нее, я появлялся на улице,
ходил на работу, а потому постоянно наблю-
дал, как распадается наше общество. Изобель
же решила отгородиться от реальности, мол,
68
Кристофер Прист
если делать вид, будто происходящее тебя не
касается, то все пройдет стороной. Даже теперь,
когда стало ясно, что дома у нас больше нет, она
предпочла, чтобы решения принимал я, без ее
вмешательства.
Перед тем как мы стали думать о ночлеге,
я решил сходить к ближайшему дому. Окна
в нем горели теплым янтарным светом. Сто-
ило мне зайти за калитку, как меня вдруг ох-
ватил безотчетный страх, и я, развернувшись,
ушел. Дом выглядел солидно и респектабельно,
при моем появлении тут же зажегся прожек-
тор. Я отчетливо представил, как выгляжу со
стороны: небритый, в засаленной одежде. Даже
не берусь угадывать реакцию обитателей дома,
если бы я постучал в дверь. Хаос, творящийся
в Лондоне, был чужд этим местам: здесь еще
никто не сталкивался ни с бездомными, ни с во-
инственными африканцами.
Я вернулся в машину.
— Поедем ночевать в гостиницу.
Изобель не ответила, молча глядя в темноту
за окном.
— Тебе все равно?
— Не знаю.
— Твои предложения?
— Останемся тут.
Дождь по-прежнему заливал в проем на месте
лобового стекла. За несколько минут, прове-
Фуга для темнеющего острова
69
денные снаружи, я успел насквозь промокнуть.
Я надеялся, что Изобель разделит пережитую
мной тревогу... но одна мысль о том, что ее рука
коснется моей, заставила меня внутренне со-
дрогнуться.
— А как же Салли? — спросил я.
— Она спит. Ладно, хочешь в гостиницу —
я не против. Денег хватит?
— Хватит.
Я еще раз обдумал варианты. Оставаться здесь
или ехать дальше? Я взглянул на часы: только-
только перевалило за восемь. Если спать в ма-
шине, то в каком состоянии мы будем наутро?
Я завел двигатель и медленно поехал в центр
Каффли. В первой гостинице, которую мы наш-
ли, мест не оказалось; во второй — тоже. Нам
подсказали адрес еще одной, но по дороге кон-
чился бензин. Я свернул на обочину и заглушил
двигатель.
Вот все и решено, подумал я с некоторым об-
легчением. Мне, честно говоря, и не верилось,
что нас примут хоть где-нибудь: в обеих гости-
ницах меня не покидало ощущение, будто нас
оценивают. Наверняка у них были свободные
номера, просто нам не хотели их сдавать. Изо-
бель закрыла глаза; на ее лице и одежде блестели
капли дождя, которые задувало с улицы.
Какое-то время мы посидели со включен-
ной печкой, пока двигатель совсем не остыл.
70
Кристофер Прист
Изобель сказала, что устала и хочет спать. Под-
жав ноги, она устроилась поперек сиденья и по-
ложила голову мне на колени. Я обнял ее, чтобы
согреть, а сам стал искать положение поудобнее.
Через несколько минут Изобель вроде бы за-
былась сном. Я провел ночь ужасно: мне было
холодно, сыро и неудобно. Спина и шея затекли.
Жена с дочкой спали или делали вид, что спят.
Салли время от времени ворочалась на заднем
сиденье. Из нас троих этой ночью выспалась,
пожалуй, только она.
* * *
Рафик протянул мне найденную им листовку.
В ней Королевские сецессионистские ВВС уве-
домляли мирное население, что за десять минут
до каждой бомбежки будут производиться три
предупредительных бреющих пролета.
* * *
Я ехал по дороге через заповедник Нью-
Форест. Вечерело, сгустившиеся сумерки на-
мекали, что я слишком задержался. Признаться,
поступок мой был опрометчивым, а учитывая
нынешнюю обстановку, и вовсе глупым.
Рядом сидела девушка по имени Патти. Мы
с ней провели день в гостинице в Лимингтоне
и теперь спешили вернуться в Лондон до девяти.
Патти спала, легко касаясь головой моего плеча.
Фуга для темнеющего острова
71
На въезде в Саутгемптон я резко затормо-
зил. Девушка проснулась. Путь нам преграждала
самодельная баррикада из двух старых автомо-
билей и груды строительного мусора. Тогда до
меня дошло, почему последние полчаса я не
видел ни одной попутной машины. Наверное,
местные были в курсе, что дорога перекрыта,
и знали, как объехать. Пришлось разворачивать-
ся и делать большой крюк по проселку сначала
в Винчестер, а оттуда — на лондонское шоссе.
В гостинице нас предупреждали, что проезд че-
рез Бейзингстоук и Кемберли также затруднен,
а значит, надо было объезжать и их тоже.
Юго-западный въезд в Лондон оказался сво-
боден; зато там стояло множество полицейских,
которые останавливали машины для досмотра.
Я уже несколько месяцев не выезжал из города
и потому не представлял, что свободу передви-
жения ограничили до такой степени.
Высадив Патти в Баронс-Корт у дома, где она
снимала квартиру, я поехал к себе в Саутгейт.
В Кингс-Кросс меня остановили и обыскали.
Домой я добрался только в первом часу ночи.
Изобель легла спать, не дождавшись меня.
* * *
Утром я пошел в первый попавшийся дом,
где уговорил хозяина слить мне немного топлива
из бака. Я щедро заплатил. Он подсказал, что
72
Кристофер Прист
неподалеку есть заправка, на которой продают
бензин, — вчера, по крайней мере, продавали, —
и показал, куда ехать.
Я вернулся к машине и сообщил своим, что,
если повезет, мы доедем до Бристоля еще за-
светло.
Я знал, что Изобель не хочет к родителям,
однако на мой взгляд, это был наш единствен-
ный выход. Дом уже не вернуть, а Бристоль
одновременно и далеко от Лондона, и знаком
нам по многочисленным поездкам. В общем,
попытаться стоило.
Я перелил бензин из канистры в бак и завел
двигатель. По пути на заправку мы слушали
новости по радио. Сообщалось, что несколь-
ко подразделений полиции Западной Мерсии
перешли на сторону африммов — впервые
о таком стало известно официально. В общей
сложности ушло около четверти сотрудников.
Сегодня должна была состояться встреча глав-
ных констеблей с командованием африммов
и чиновниками из министерства внутренних
дел, после которой будет сделано правитель-
ственное заявление.
Владелец заправки предложил, по его словам,
стандартную расценку: пять фунтов за галлон.
Нам хватило, чтобы запасти достаточно бен-
зина до Бристоля — при условии, что поедем
напрямик.
Фуга для темнеющего острова
73
Когда я сказал об этом жене и дочке, они
обрадовались. Договорились ехать сразу же, как
только чего-нибудь поедим.
В городке Поттерс-Бар мы нашли кафеш-
ку, где нам подали хороший завтрак и по нор-
мальной цене. Про африммов там не говорили,
а по радио передавали только веселую музыку.
По просьбе Изобель нам налили полный термос
горячего кофе. Умывшись в туалете, мы трону-
лись в путь.
День выдался прохладным, зато без до-
ждя. Отсутствие лобового стекла создавало не-
удобства, но ехать не мешало. Радио я решил
не включать: стремление Изобель не думать
о том, что творится вокруг, передалось и мне.
Я в какой-то мере проникся ее пассивностью,
хотя и понимал, как важно сейчас следить за
развитием событий.
Появился новый повод для беспокойства:
непрекращающееся дребезжание в двигателе.
В последнее время у меня просто не получа-
лось обслуживать машину должным образом.
Остальным я ничего говорить не стал, тихо на-
деясь дотянуть до Бристоля.
Самое сложное, как мне казалось, — это по-
кинуть пригороды Лондона, минуя баррикады.
Поэтому я не стал соваться на северо-западные
окраины, а поехал сначала через Уотфорд, где
баррикад не было, затем через Рикмансворт,
74
Кристофер Прист
где баррикады были, но проезжающих насквозь
пропускали, и, наконец, через Амершем и Хай-
Уиком на юг, к Хенли-на-Темзе. Чем дальше
от Лондона, тем более мирным и спокойным
выглядело все вокруг. Мне даже удалось при-
обрести еще бензина и наполнить запасные
канистры.
Пообедали мы в очередной кафешке на
въезде в Рединг, после чего выехали на шоссе,
рассчитывая добраться до Бристоля задолго до
темноты.
Едва мы покинули пределы Рединга, как
дребезжание вдруг усилилось, и двигатель стал
терять обороты. На первом же подъеме машина
заглохла. Я, как мог, осмотрел зажигание и си-
стему подачи топлива, но они были в порядке.
Значит, все-таки не выдержал клапан.
Я уже собирался рассказать обо всем жене
и дочке, когда к нам подъехал патрульный ав-
томобиль.
* * *
Несколько месяцев я подрабатывал барменом
в пабе в Ист-Энде: нужны были деньги. Я тогда
готовился к выпускным экзаменам, а от гранта
уже ничего не осталось.
Помнится, меня удивило, сколько в Ист-
Энде разнообразных общин, почти каждой
мыслимой расы и вероисповедания. До того как
Фуга для темнеющего острова
75
устроиться в паб, я полагал, что в этой части
Лондона живут сплошь англичане, ну или по
крайней мере белые. Посетители паба в какой-
то степени отражали космополитичность округи,
хотя хозяину это явно не нравилось. У барной
стойки часто возникали ссоры. Если доходило
до драки, бармену надлежало убрать со стойки
бутылки и стаканы. Также в мои обязанности
входило разнимать дерущихся.
Так я проработал три месяца. Затем хозяин
нанял поп-группу выступать по выходным, и все
распри вдруг сошли на нет. Публика тоже за-
метно преобразилась.
Пожилых завсегдатаев с закоснелыми взгля-
дами и вечными поучениями сменила моло-
дежь, перестали появляться представители
меньшинств. Не прошло и двух месяцев, как
подавляющее большинство посетителей стали
составлять люди не старше тридцати.
В моде тогда были наряды цветастые, бро-
ские, однако наша публика так практически не
одевалась. Молодые люди приходили в основ-
ном в костюмах или пиджаках, без галстуков,
а девушки — в традиционных платьях. До меня
быстро дошло, что таким образом они демон-
стрируют врожденный консерватизм, который
присущ жителям этой части Лондона.
Хозяина паба звали Гарри. В молодости он
был профессиональным борцом, на стене за
76
Кристофер Прист
баром висело несколько фотографий: Гарри
в атласных халатах и с длинной косичкой. При
мне о своей карьере на ринге он ни разу не рас-
сказывал, хотя его супруга как-то упомянула,
что этот паб он купил целиком на заработанные
с боев деньги, без кредита.
Иногда по выходным после закрытия паба
заходили друзья Гарри, в основном его возраста.
Они садились у бара и выпивали. Хозяин тогда
просил меня задержаться и обслужить их за до-
полнительную плату. Вслушиваясь в разговоры,
я узнал, что их предрассудки и взгляды на ра-
совые и политические вопросы отличаются тем
же консерватизмом, которого придерживается,
судя по внешнему виду, и остальная публика.
Несколько лет спустя основными сторонни-
ками партии Джона Трегарта станут как раз жи-
тели районов, отличающихся большим расовым
разнообразием.
* * *
После того как увели женщин, мы еще на
несколько дней задержались в лагере. Никак
не могли решить, что делать дальше. Многие
лишились жены или спутницы. Мы понима-
ли: если просто взять и пойти за африммами,
ничем хорошим это не кончится. Какой-то
общий инстинкт заставлял нас оставаться на
месте, где мы потеряли женщин. У меня все
Фуга для темнеющего острова
77
валилось из рук, а в голову постоянно лезли
тревожные мысли о Салли. Судьба Изобель,
признаюсь, волновала куда меньше. Ни о чем
дельном я думать не мог; силы целиком уходи-
ли на то, чтобы пережить очередной день, пол-
ный горя, чувства вины, тревоги и отчаяния.
Поэтому, когда начались разговоры о том, что
мы сворачиваем лагерь, я испытал нечто вроде
облегчения. Прошел слух, будто Рафик решил
отвести нас к Августину.
Все сразу засуетились, начали паковать вещи
и складывать их на тачки. Во время сборов
Рафик подошел ко мне и подтвердил: да, мы
и правда идем к Августину — полезно, мол, для
общего самочувствия.
Он не ошибся: буквально через пару часов
мы воспрянули духом и первые несколько миль
прошли в приподнятом настроении, несмотря
на резко упавшую температуру.
* * *
— Имя-то у тебя есть? — спросил я.
— Есть.
— Так, может, скажешь?
— Не скажу.
— Ну давай...
— Не буду. Тебя как зовут?
— Алан. Теперь твоя очередь.
— Нет.
78
Кристофер Прист
— Есть какая-нибудь объективная причина,
запрещающая тебе говорить свое имя?
— Да. То есть, нет.
— Тогда в чем дело?
— Отстань.
Это был мой первый разговор с будущей су-
пругой, задавший тон всем нашим последую-
щим беседам. Ее звали Изобель. Нам тогда было
по девятнадцать.
* * *
Новости о событиях в Африке никого не
удивляли: трения по поводу территории, пищи,
воды и природных ископаемых нарастали уже
много лет. Однако трагедии мирового масштаба,
последствия которой потрясут остальное чело-
вечество до глубины души, предугадать не мог
никто.
Очень скоро стало ясно, что африканская
катастрофа затронет все уголки мира. По мере
того как среди жителей Великобритании крепло
понимание, что с наплывом беженцев их жизнь
коренным образом изменится, страну охватыва-
ло беспокойство. Мне вспоминались рассказы
родителей о первых месяцах Второй мировой
войны.
Внешне все как будто бы шло своим чере-
дом: магазины работали, аэропорты тоже, поезда
и автобусы курсировали по расписанию, на за-
Фуга для темнеющего острова
79
правках всегда был бензин, народ ходил на ра-
боту и отдыхал за границей. Разговоры, однако,
постоянно сводились к тем ужасным жертвам
и разрушениям, которые несла за собой бушу-
ющая в Африке война, а также к неизбежности
гуманитарного кризиса. Затем — увы, слишком
поздно — стали говорить о том, к чему приведет
появление в стране сотен тысяч беженцев.
Серьезность ситуации я осознал только бла-
годаря своим студентам в колледже. На потоке
у нас училось много иностранцев, большей ча-
стью как раз из Африки. Естественно, их очень
беспокоило то, что происходит на родине, но
проблема нашла отклик и у остальных учащихся.
Наш колледж не был исключением: студенче-
ские забастовки с требованиями, чтобы власти
оказывали помощь беженцам, проходили в уни-
верситетах по всей стране.
Очень скоро мои занятия почти целиком ста-
ли уходить на споры и обсуждения. Дома же мы
притворялись, будто ровным счетом ничего не
происходит. Изобель упорно зарывалась головой
в песок. События настолько потрясли ее, что
она не желала даже слушать про международную
обстановку.
По мере того как кризис набирал обороты,
через газеты, радио и телевидение потоком шли
сообщения об официальных рекомендациях,
предупреждениях и чрезвычайных декретах.
80
Кристофер Прист
Страну захлестнула волна социальных, эко-
номических и политических пертурбаций. Все
чаше звучали призывы к спокойствию и объяв-
ления о наборе добровольцев на гуманитарную
работу. В экстренном порядке вводились запре-
ты на выезд за границу, а также на приобретение
валюты и иностранных активов. Ходили слухи
о возвращении срочной службы и даже талонов
на некоторые товары. Продукты питания еще не
нормировали, но ассортимент в магазинах стре-
мительно сокращался. Ограничивалось время
работы пабов и ресторанов. Жителей районов
призывали организовывать дружины и патрули.
Полиции разрешили носить огнестрельное ору-
жие. Выросли налоги: поначалу незначительно,
затем — не прошло и нескольких месяцев — сра-
зу вдвое.
Мы старались жить по-прежнему, как и все
вокруг. Повседневная рутина никуда не делась.
В чем-то моя жизнь совсем не изменилась: в са-
мый разгар африканского кризиса у меня за-
крутился страстный роман с третьекурсницей по
имени Лусилла. Вспоминаю и кажется неверо-
ятным, как такое возможно, когда в стране все
идет кувырком. С другой стороны, тогда каждый
стремился делать вид, будто ничего не случи-
лось. Для меня олицетворением этого стремле-
ния была Лусилла. Впрочем, она довольно скоро
охладела ко мне и весьма грубо бросила, причем
Фуга для темнеющего острова
81
в тот самый момент, когда Изобель уговаривала
меня продать дом и уехать из Лондона. В обеих
ситуациях я повел себя по-скотски.
После того как в территориальные воды Ве-
ликобритании вошло третье судно с беженцами,
острый жилищный кризис перечеркнул любые
планы о переезде. Согласно очередному чрез-
вычайному декрету, покупка и продажа жилья
в черте крупных городов без ведома органов
власти была строго запрещена.
Все вдруг живо заинтересовались побере-
жьем. О появлении больших судов говорили
в новостях, но круглые сутки к берегам Вели-
кобритании приставали и маленькие лодчон-
ки. Тех беженцев, которых удавалось поймать,
распределяли по брошенным муниципальным
зданиям: закрытым военным базам, аэродро-
мам, госпиталям, тренировочным лагерям, даже
тюрьмам. Многие, однако, скрывались от мигра-
ционных работников, из-за чего официальной
помощи не получали. Таких беженцев тянуло
в крупные города, и местным властям приходи-
лось ломать голову, где их разместить.
Естественно, часть населения относилась
к этим отчаявшимся и несчастным с нена-
вистью, даже злобой. Здания, где укрывались
иммигранты, порой поджигали, молодежные
банды устраивали по ночам охоту на приезжих.
Большинство британцев, впрочем, выступали
82
Кристофер Прист
против подобного, продолжая исповедовать тра-
диционные принципы толерантности. Однако
закрывать глаза на вспышки насилия во всех
уголках страны было нельзя.
С кем бы я тогда ни общался, почти каждый
размышлял в том же духе. Людей ужасало по-
ложение беженцев, те обстоятельства, которые
заставили их бросить свою страну, и те условия,
в которых им приходилось жить теперь. Простые
англичане оказывали любую посильную помощь
добровольческим и правительственным органи-
зациям, расселявшим африканцев, но вместе
с тем не могли отделаться от опасений, как по-
явление без малого двух миллионов бездомных
иммигрантов скажется на жилье, рабочих местах
и повседневной жизни. Они с трудом представ-
ляли, что произойдет в школах, где учатся их
дети, в больницах и так далее. Воспитанным
в толерантности британцам не оставалось ни-
чего иного, кроме как закрывать глаза на про-
исходящее, надеясь, что проблема разрешится
сама собой. С этой точки зрения, поведение
Изобель теперь казалось мне понятнее.
Окруженный такими же людьми в колледже
и на кафедре, постепенно я стал одним из них.
Вслед за другими высшими образовательны-
ми учреждениями страны у нас тоже создали
благотворительное общество содействия афри-
канским беженцам. Его цели были сугубо гу-
Фуга для темнеющего острова
83
манитарными, и туда принимали всех. Поэтому
к нам затесались люди совсем не либерального
толка; они посещали собрания, пользовались
нашими связями, всюду продвигая свои взгляды.
Так, они передавали собранные нами сведения
о благотворительных организациях — в частно-
сти, адреса — праворадикальным группам, про-
тивникам амнистии нелегалов. Таким образом,
ничего путного из нашего общества не вышло,
и оно очень быстро распалось. Тогда я понял,
что мы совершенно упустили из виду, насколько
изменились народные настроения.
Жестокие нападения с обеих сторон продол-
жались, и их стало так много, что отмахивать-
ся от них было невозможно. В основной массе
стычки происходили где-то далеко, в других го-
родах, но, когда двух парней зарезали буквально
в квартале от нашего дома, сомнений в серьез-
ности происходящего больше не осталось. Как-
то на выходных мы ездили в Бристоль, к ро-
дителям Изобель, и всю дорогу туда и обратно
натыкались на полицейские патрули и военные
кордоны. Сельская Британия, издавна считав-
шаяся символом спокойствия и гармонии, те-
перь превратилась в место, полное ловушек
и опасностей.
Начали расползаться слухи, объяснявшие
ряд происшествий, которые власти упорно за-
малчивали. В частности, говорили, что афри-
84
Кристофер Прист
канские иммигранты сбиваются в вооружен-
ные формирования, что кто-то из-за границы
снабжает их оружием, что формирования эти
захватывают дома в городах и выгоняют оттуда
жильцов.
В последние дни учебного семестра я и дру-
гие преподаватели отчаянно пытались донести
свои убеждения до студентов. Они тоже хотели
немало нам рассказать. А потом наступила сес-
сия — и все.
По стране прокатилась волна забастовок
трудящихся, а уличные демонстрации проте-
ста стали регулярным явлением. Только тогда,
в перерыве между семестрами, я осознал, на-
сколько мы заблуждались. Попытки пробудить
сочувствие к африммам не помогут. Да, в об-
ществе была горстка влиятельных активистов
либерального толка, но чем больше простых
людей становились жертвами вооруженных аф-
риммских боевиков, тем меньше поддержки
она находила.
На одной из самых массовых демонстраций
в Лондоне я заметил кое-кого из своих студен-
тов. Ребята несли большой плакат с названием
нашего общества. Вообще я не собирался уча-
ствовать в шествии, однако сошел с тротуара
и влился в толпу.
А в начале очередного семестра двери кол-
леджа уже не открылись.
Фуга для темнеющего острова
85
* * *
К нам подошли двое полицейских и сообщи-
ли, что мы находимся на закрытой территории
и должны немедленно покинуть ее. Воинская
часть неподалеку подняла мятеж, и скоро весь рай-
он будет оцеплен правительственными войсками.
Я сказал, что у нас сломалась машина и что
никаких официальных предупреждений мы
почему-то не получали.
Полицейские даже слушать меня не стали.
Они еще раз повторили, чтобы мы немедленно
убрались отсюда. Вскрикнула Салли: один из
полицейских открыл заднюю дверь и вытащил
девочку из машины. Я попытался вмешаться
и получил в лицо кулаком.
Меня прижали к автомобилю и обшарили
карманы. Обнаружив в бумажнике преподава-
тельскую карточку, полицейские конфисковали
мое удостоверение личности. Я было запроте-
стовал, но без толку.
Изобель и Салли тоже подверглись обыску.
После этого полицейские выкинули наши
вещи на дорогу, а запасные канистры с бен-
зином перенесли к себе в багажник. Тут мне
вспомнился один репортаж по радио, и я по-
требовал ордер. И снова никакой реакции от
них не последовало.
Нам всучили какую-то бумажку, вроде кви-
танции. На одной стороне сообщалось, что мое
86
Кристофер Прист
имущество изымается как запрещенное к хра-
нению и перевозке, но по завершении проце-
дуры, описанной на обороте, я могу получить
его назад.
На обороте был напечатан только номер теле-
фона и три слова: «Полиция — отдел расследо-
ваний».
Наконец те двое предупредили: через пол-
часа они вернутся. Если к тому времени мы
никуда не уберемся, то за последствия они не
отвечают.
Полицейские направились к своей машине,
а я догнал того, кто ударил меня, и что было
силы наподдал ему пониже спины. Он спот-
кнулся и упал. Никогда такого со мной еще не
было. Внутри все клокотало от страха и адре-
налина. Напарник того полицейского обернул-
ся и накинулся на меня. Я попытался ударить
его кулаком в лицо, но промахнулся. Мельком
я разглядел, что на нем минимум трехдневная
щетина. Он захватил меня за шею, повалил и,
впечатав лицом в землю, стал заламывать мне
руку за спиной. Первый тем временем поднял-
ся, подошел к нам и трижды пнул меня под
ребра.
На третьем ударе я сумел свободной рукой
схватить его за ногу и подержать пару секунд,
но он все-таки вывернулся. Я успел заметить,
что он обут в обычные белые кроссовки.
Фуга для темнеющего острова
87
У второго на куртке не было ни знаков от-
личия, ни личного номера. Он отпустил меня,
и я упал ничком на дорогу.
После того как они уехали, Изобель помогла
мне подняться и усадила на пассажирское сиденье.
Потом достала салфетку и утерла у меня кровь.
Когда я, наконец, немного оправился, мы
пошли через поле в направлении, противопо-
ложном тому, куда примерно указывали поли-
цейские, сообщая нам про военный мятеж.
Бок болел страшно. Шел я, конечно, сам, но
тяжести тащить не мог. Дышалось тоже через
силу, и я боялся, как бы мне не переломали ре-
бра. В итоге большие чемоданы несла Изобель,
а маленький — Салли. Мне достался приемник.
Я включил его, но поймал только одну волну
«Би-би-си», на которой не передавали ничего,
кроме музыки.
Ни жена, ни дочка не спрашивали у меня, что
нам делать дальше. Мы в полной мере осознали,
насколько бессильны повлиять на происходя-
щее. Начался дождь, и мы спрятались под де-
ревом на краю поля, испуганные и потерянные.
Волна непредсказуемых событий захлестнула
нас, и сопротивляться ей мы не могли.
* * *
Из «Гардиан» я узнал, что среди населения
страны начинают образовываться три большие
группы. Поскольку газеты так или иначе фор-
88
Кристофер Прист
мируют мнение своих читателей, обществен-
ные перемены, описанные в статье, мне были
знакомы.
К первой группе относились люди, которые
уже имели неприятный опыт общения с африм-
мами, а также убежденные расисты. Все они
безоговорочно поддерживали политику прави-
тельства: вылавливать беженцев и массово вы-
дворять их из страны.
Во вторую группу входили те, кто считал, что
Великобритания служит всему миру примером
толерантности и социальной интеграции, что
благодаря развитой промышленности и экономи-
ке страна в состоянии приютить многочисленных
беженцев, а также что в конечном счете волнения
улягутся, иммигранты вольются в британское об-
щество и всем это пойдет только на пользу. Такой
точки зрения придерживались ведущие авторы
«Гардиан», ее же в течение того вялотекущего
периода, когда кризис только начинался, активно
продвигала и редакция газеты, хотя основные
события освещались вполне объективно.
И, наконец, была третья группа, считавшая,
мол, пускай африканцы продолжают прибывать,
вооружаются, сбиваются в ополченческие груп-
пировки и занимают чужие дома, лишь бы нас
это не касалось.
Мое нежелание вмешиваться в происходя-
щее, отчасти подкрепленное поведением жены,
Фуга для темнеющего острова
89
игнорировавшей ситуацию, автоматически при-
числяло меня к третьей группе.
Тем не менее я пытался разобраться, какой
позиции придерживаюсь. Внутренне мне хоте-
лось оставаться в стороне, к тому же в тот мо-
мент все мои мысли и свободное время занимал
бурный роман с девушкой по имени Элоиза, но
отчего-то ощущение непричастности стало меня
угнетать и в конце концов заставило вступить
в проафриммское общество, организованное
студентами и моими коллегами по колледжу.
Однако политический и социальный климат
в стране не поощрял подобных моральных со-
ображений.
Вскоре после переизбрания кабинет Трегар-
та ввел массу новых законов, о которых гово-
рилось в его предвыборной программе. В целях
эффективной борьбы с так называемыми «не-
надежными элементами» полиции разрешили
задерживать людей и проводить обыски без
объяснения причин. Демонстрации и митин-
ги по политическим вопросам жестко контро-
лировались, а следить за порядком помогали
военные.
Тем временем к берегам Великобритании
продолжали подплывать суда и лодки с афри-
канцами. Кризис быстро набирал обороты.
После первой волны высадок правительство
заявило, что нелегальных иммигрантов будут вы-
90
Кристофер Прист
дворять из страны, в том числе силой. Это стало
причиной Пульского инцидента в Дорсете, где
беженцев встречал армейский кордон. Новости
о прибытии очередных двух судов просочились
в СМИ, из-за чего в Пуле собралось несколько
тысяч человек со всей страны. Противостояние
закончилось жестоким столкновением военных
с гражданскими, но африканцам все-таки дали
высадиться.
Впоследствии правительство немного
смягчило свою позицию: пойманных неле-
галов будут доставлять в больницы, где им
окажут необходимую помощь, после чего де-
портируют.
Радикализации общества способствовало
и то, что посредством контрабанды африммы
стали получать оружие. По официальной вер-
сии, иностранные державы таким образом пы-
тались дестабилизировать обстановку. На самом
же деле, внутри страны было немало группиро-
вок, стремившихся помогать беженцам. Однако
появление вооруженных формирований лишь
усиливало раскол.
Все это оказало непосредственное влияние на
жизнь простых людей, причем не только в ре-
гионах, где орудовали подобные банды. Вскоре
последовало разделение в рядах полиции, за-
тем — в войсках и ВВС. Флот сохранил верность
действующему правительству. Военный характер
Фуга для темнеющего острова
91
разгоравшегося конфликта окончательно закре-
пился, когда на подмогу к так называемой па-
триотической армии в качестве консультантов
прибыло подразделение американских морпе-
хов, а ООН объявила мобилизацию миротвор-
ческих сил.
Теперь уже никто не мог сказать, что проис-
ходящее его не касается.
* * *
— Говорят, мы идем к Августину?
— Давно пора, — проворчал мужчина, ша-
гавший рядом со мной.
— Затосковал, что ли?
— Пошел на хрен.
Я молчал, вполуха слушая словесную пере-
палку. За прошедшую неделю похожие разго-
воры звучали по десятку раз на дню.
— Это Рафик решил. Остальные хотели
ждать.
— Знаю. Молодец Раф.
— Он тоже затосковал.
— А он-то с чего? У него разве кого-то увели?
— Ага. Вроде бы он втихаря потрахивал жену
Олдертона.
— Брехня.
— Правду говорю.
— А Олдертон что?
— Даже не догадывался.
92
Кристофер Прист
— Да, ты прав, — гоготнул второй. — Что-то
я в самом деле истосковался.
— Не ты один.
И они оба визгливо, по-старушечьи засме-
ялись, нарушая жуткую, ледяную тишину, ви-
севшую вокруг.
* * *
Ночь мы провели под открытым небом; спали
плохо. Утром нам посчастливилось найти мага-
зинчик и приобрести почти все необходимое по-
ходное снаряжение — по обычным ценам. Как
быть дальше, мы до сих пор и не решили, кроме
того, что нужно побыстрее попасть в Бристоль.
Мы шли целый день и наконец разбили па-
латку в рощице рядом с полем. Ночью пошел
дождь, но на этот раз нам было где спрятаться.
По сравнению с неприятностями последних
дней даже казалось, будто жизнь налаживается.
Несмотря на очевидные трудности, мы не уны-
вали. Однако, когда Изобель укладывала Салли,
я услышал в их разговоре нотки напускного оп-
тимизма, как будто они специально старались
не разочаровать меня.
Должен сказать, в какие-то минуты я чув-
ствовал себя искренне счастливым. В конце
концов, мы наслаждались относительной сво-
бодой, тогда как в городах из-за строгого во-
енного положения большинство людей и шагу
Фуга для темнеющего острова
93
не могли ступить. На время забылось и то, что
у нас почти не осталось вещей, и то, что мы
лишились крова, и то, что Бристоль так же не-
досягаем, как и раньше. Впрочем, об этом мы
старались не говорить.
К вечеру следующего дня мы добрались до
леса, где высокие деревья перемежались с гу-
стыми зарослями кустарника, давая укрытие от
дождя и посторонних глаз. Несколько дней мы
скрывались там. Именно тогда начали прояв-
ляться первые признаки отчаяния.
Еду и все необходимое мы покупали в дерев-
не в получасе ходьбы от лагеря. Вопросов ни-
кто не задавал. Однако к концу недели деревня
подверглась африммскому налету, и после этого
жители отгородились баррикадами. Приобретать
там припасы стало невозможно.
Пришлось двигаться дальше, по сельской
местности на юг. Я все отчетливее чувствовал
недовольство Изобель; мне она ничего не го-
ворила, тем не менее, стала бороться со мной
за поддержку Салли.
На следующий день после того, как мы пере-
секли реку, наш конфликт достиг наивысшей
точки.
Мы были полностью отрезаны от внешнего
мира. Аккумулятор в радио и так уже садился,
а после попадания в воду оно и вовсе переста-
ло включаться. Пока Изобель и Салли сушили
94
Кристофер Прист
на солнце одежду и вещи, я отошел в сторону,
чтобы сосредоточиться и принять решение от-
носительно дальнейших наших действий.
О происходящем в стране мы ничего не зна-
ли, поэтому оставалось думать только о своих
проблемах. Ясно было, что положение безра-
достное. Мы часто видели, как по дороге про-
носятся армейские грузовики, а над головой
денно и нощно кружат вертолеты, — и стара-
лись укрыться.
Гораздо позже я узнал, что как раз в эти дни
по инициативе Красного Креста и ООН прово-
дилась широкомасштабная гуманитарная опе-
рация, целью которой было собрать беженцев,
вроде нас, лишившихся в ходе конфликта крова
и средств к существованию, и вернуть их к нор-
мальной жизни. Не знаю, удалось ли им кому-
нибудь помочь, поскольку ни с чем подобным
мы так и не столкнулись. Со временем стало
ясно, что данное предприятие было обречено
на провал изначально. Конфликт продолжал
набирать обороты, дома теперь не только за-
хватывали, но и обстреливали, и это лишь усу-
губляло социальную деградацию. Неудивитель-
но, что доверия к гуманитарным организациям
не было никакого. Не надо забывать и о том,
что каждая противоборствующая сторона ис-
пользовала их деятельность в качестве рычага
тактического, политического или социального
Фуга для темнеющего острова
95
давления. Несколько конвоев Красного Креста
даже подверглись обстрелу, многие погибли.
Ввиду этого всякие гуманитарные операции
постепенно свернули, а центры помощи стали
обеспечивать скорее формальное присутствие,
нежели на самом деле оказывать поддержку
жертвам боевых действий.
Я уже долгое время не испытывал к Изо-
бель никаких чувств. Наш брак превратился
в общественную условность, а лишения стали
последней каплей. Пока мы жили обычной,
размеренной жизнью в своем доме в пригоро-
де, на нелюбовь можно было закрывать глаза.
Мы оба считали семью не более чем удобством,
хотя едва ли бы в этом сознались. Теперь же,
когда нас всюду преследовала опасность, ког-
да главным стало просто выжить, смысла при-
творяться больше не было. Я с пронзительной
ясностью осознал, что брак наш исчерпал себя
и что с ним пора покончить. Соображения
практичности я сознательно игнорировал. Изо-
бель придется выживать самостоятельно или
сдаться в руки полиции. Салли останется со
мной. Мы с ней вернемся в Лондон, а дальше
будет видно.
Вот еще один редкий случай, когда я смог
самостоятельно принять решение. Оно было
жестким и совсем мне не нравилось. Все-
таки нас с Изобель связывали воспоминания,
96
Кристофер Прист
в том числе немало хороших. Однако синя-
ки от пинков полицейского еще не сошли
и служили напоминанием о том, во что пре-
вратился окружающий мир. Те минуты, когда
мы с Изобель думали, что совместную жизнь
еще можно наладить, оказались самообманом.
Сожалений я не испытывал.
* * *
Мы должны были прийти к Августину на сле-
дующий день, но по ряду причин нам пришлось
заночевать в поле. Спать на открытой местности
никому не нравилось, все предпочитали забро-
шенные дома или хозяйственные постройки.
Жесткая земля и холод не давали заснуть. Кроме
того, около полуночи выяснилось, что мы оста-
новились недалеко от батареи ПВО. Несколько
раз включались прожектора, следом грохотали
орудия и свистели ракеты. В кого стреляли, так
и осталось неясным.
Выдвинулись с рассветом, замерзшие, сон-
ные и раздраженные. В паре часов ходьбы от
места назначения нас остановил патруль аме-
риканских морпехов — ненадолго, всего на де-
сять минут. Обыск произвели спустя рукава, для
галочки.
Событие это, впрочем, заставило нас собрать-
ся, так что дальше мы шли осторожнее и к по-
лудню уже были в нужной округе.
Фуга для темнеющего острова
97
Рафик выслал меня и еще двоих на развед-
ку — узнать, на месте ли лагерь. Ориентирова-
лись мы только по схемам картографо-геоде-
зической службы, а координаты передавались
беженцами от группы к группе. В достоверности
указаний сомневаться не приходилось, однако
из-за военных действий лагерь мог переехать.
Кроме того, существовало негласное правило
сообщать о своем приходе заранее.
Рафик остался руководить устройством ла-
геря и приготовлением еды, а мы отправились
вперед.
Координаты привели нас в поле, на кото-
ром когда-то выращивали урожай. Уже больше
года оно было заброшено и сплошь поросло
травой и сорняками, но кое-где проглядыва-
ли сухие стебли злаков. Тут и там виднелись
следы человеческого пребывания: выгребная
яма, груда мусора, вытоптанные или выжжен-
ные участки земли, — но сам лагерь пропал.
Мы молча прочесывали поле, пока кто-то не
нашел придавленную камнями картонку в по-
лиэтиленовом пакете. На ней было написано
«Августин» и даны координаты. Сверившись
с картой, мы обнаружили, что надо пройти еще
немного дальше.
Новый лагерь обосновался в лесу. Он со-
стоял из нескольких разномастных палаток: от
полотняных навесов максимум на одного-двух
98
Кристофер Прист
человек до шатров вроде шапито. Весь лагерь
был обнесен забором, и, чтобы попасть внутрь,
посетителям надо было пройти через главную
палатку, установленную на входе.
Над ней висел кусок скатерти или просты-
ни, где было грубо намалевано «АВГУСТИН» и,
чуть ниже, «ТРАХ ПО БАРТЕРУ». Мы вошли.
Внутри стоял стол на козлах, за которым си-
дел мальчишка.
— Августин здесь? — спросил я у него.
— Он занят.
— Поговорить-то с ним можно?
— Сколько вас?
Я ответил. Мальчишка вышел из палатки
в лагерь. Через несколько минут появился Ав-
густин собственной персоной — явно не бри-
танец.
— Приведете мужчин? — спросил он, обра-
щаясь ко мне.
-Да.
— Когда?
— Примерно через час.
Августин сверился с часами.
— Идет. До шести закончите?
Мы кивнули.
— Хорошо, — сказал он и добавил: — Вече-
ром будут еще.
Мы снова кивнули и направились к времен-
ной стоянке, где нас ждали Рафик и остальные.
Фуга для темнеющего острова
99
Я понимал, что, если рассказать всем, как найти
бордель Августина, кто-нибудь наверняка за-
хочет улизнуть, чтобы пробраться туда первым.
Отчего-то возможность выбрать себе женщину
из всего ассортимента казалась чрезвычайно
важной. Поэтому я не стал сообщать местопо-
ложение борделя никому, даже Рафику; сказал
лишь, что с прошлого раза он переехал. Когда
стало ясно, что мы пойдем туда только вместе,
все успокоились и сели обедать. После еды я по-
вел нашу группу к Августину.
Мы с Рафиком в сопровождении еще двух
товарищей вошли в главную палатку. Остальные
столпились кто у входа, кто снаружи. Я обратил
внимание, что за время нашего отсутствия Ав-
густин привел себя в порядок и поставил дере-
вянный барьер у выхода внутрь лагеря, чтобы
мы не вломились туда все разом.
Теперь он сидел за столом, а рядом с ним —
высокая белая женщина с длинными черными
волосами и выразительными голубыми глазами.
В них читалось нечто вроде презрения.
— Сколько предлагаете? — спросил Августин.
— А сколько нужно? — спросил Рафик.
— Что у вас есть?
— Еда.
— Еды не надо.
— Больше нам предложить нечего.
— Еды не надо. Надо оружие. Или женщин.
100
Кристофер Прист
— Есть свежее мясо, шоколад и консервиро-
ванные фрукты.
Хотя Августин недовольно сморщился, было
видно, что отказываться он не собирается.
— Ладно. Оружие?
— Нет.
— Женщины?
Не касаясь темы похищения, Рафик объяс-
нил что женщин у нас нет. Августин сплюнул
на стол.
— А рабов сколько?
— Рабов тоже нет.
Я думал, нам не поверят. Рафик рассказывал,
как в прошлый раз Августин, будучи в более
благосклонном расположении духа, по секрету
поделился, что в каждой группе белых людей
есть африканцы: рабы или заложники. Даже
если закрыть глаза на моральную сторону во-
проса, ввиду бесконечных задержаний, допросов
и обысков со стороны полиции и других группи-
ровок такое было просто немыслимо. Августин
явно фантазировал. Впрочем, развивать тему он
не стал.
— Ладно. Какая еда?
Рафик протянул ему перечень продуктов, ко-
торые мы были готовы обменять. Августин пере-
дал бумагу женщине, чтобы та зачитала вслух.
— Мяса не надо. У нас много. Быстро тухнет.
Беру шоколад и консервы.
Фуга для темнеющего острова
101
После непродолжительных торгов сумму об-
мена согласовали. По сравнению с тем, сколько
мы платили раньше, Рафик выбил просто от-
личную сделку. Либо же дела у Августина идут
совсем неважно. В любом случае, я думал, что
выйдет дороже. Кстати, интересно, отчего он
так зациклился на оружии?
Мы вернулись к тачкам и выгрузили отту-
да оговоренное количество продуктов. Когда
с формальностями было покончено, нас про-
вели внутрь лагеря.
Августин уже стоял там с тремя шлюхами.
Опережая товарищей, я шагнул к ближайшей.
Она была высокая, полногрудая, с широкими
бедрами, на вид лет двадцать пять. Когда я за-
говорил с ней, она обнажила зубы, как будто
для того, чтобы я осмотрел и их тоже.
Девушка отвела меня к крошечной палатке
на самом краю лагеря. Места внутри совсем не
было, поэтому она стала раздеваться снаружи.
Я в это время огляделся по сторонам, остальные
шлюхи возле своих палаток поступали так же.
Раздевшись, девушка заползла внутрь. Я снял
штаны, сложил их рядом с ее одеждой и залез
следом.
Она лежала на грубой подстилке, сшитой
из нескольких старых одеял. Палатка просма-
тривалась насквозь. Будь девушка еще немного
повыше, ее голова и ступни торчали бы на ули-
102
Кристофер Прист
це. Она раздвинула ноги, а я навалился сверху
и вошел. Почувствовать соприкосновение плоти
с плотью я не успел, упершись рукой во что-то
холодное и металлическое, с острыми углами.
Я хотел было откинуть предмет в сторону, чтобы
не мешался, но, коснувшись, нащупал спуско-
вой крючок и предохранитель. Винтовка.
Двигаясь внутри девушки, я стал подталки-
вать винтовку к краю палатки. Шлюха лежала
с закрытыми глазами, шевеля бедрами в такт
со мной и никак не реагируя на посторонние
движения. Наконец я отодвинул винтовку до-
статочно далеко от нас, но она по-прежнему
оставалась под одеялами.
Отвлекшись на оружие, я потерял возбужде-
ние и почувствовал, как член слабеет, хотя и на-
ходится внутри девушки. Я попробовал снова
сосредоточиться на ней, на ее теле, исходящем
от нее аромате, и это подействовало. Замин-
ка, однако, дала о себе знать, и кончил я куда
медленнее обычного. За время соития мы оба
сильно вспотели.
Наконец мы оделись и вернулись к главной
палатке. Товарищи встретили мое появление не-
пристойными комментариями, мол, слишком
долго. Девушка, с которой я был, вновь встала
в строй, и ее тут же выбрал другой мужчина.
Я протиснулся в палатку, где Августин и его
женщина сидели за столом в окружении вы-
Фуга для темнеющего острова
103
менянной еды, а оттуда — наружу, к оставлен-
ным тачкам. Я обошел их и направился к де-
ревьям.
Оглянувшись, я увидел, что Августин подо-
зрительно смотрит мне вслед. Я почесал в паху,
мол, надо отлить. Он махнул рукой, и я пошел
дальше.
Отойдя на почтительное расстояние, я сделал
широкий крюк, держа лагерь по левую руку. По-
том осторожно приблизился к палаткам. Никого
рядом не было.
Прячась за каждым деревом и кустом, я по-
добрался к палатке, где лежала винтовка. Еще
раз убедившись, что никто меня не видит, я на
четвереньках подполз к пологу и прижался
к земле, под тросом, соединявшим части забора.
В палатке мужчина оскорблял шлюху, по-
крывая самыми мерзкими ругательствами ее
расу. От перевозбуждения голос у него срывался
и хрипел. Она в ответ страстно стонала.
Я просунул руку под полог и нащупал вин-
товку. Медленно, чувствуя, как заходится серд-
це, я вытащил оружие из-под подстилки и ки-
нулся к деревьям. Спрятав винтовку в густых
зарослях боярышника, я направился обратно
ко входу в лагерь.
Завидев меня, Августин отпустил похабный
комментарий. Вокруг рта у него были коричне-
вые разводы от шоколада.
104
Кристофер Прист
* * *
Закрытие колледжа привело ко второму
крупному финансовому кризису в моей жизни.
Какое-то время мы с Изобель жили на сбере-
жения, но уже через месяц стало ясно, что надо
искать работу. До этого я не торопился, так как
ходили слухи, мол, колледж вот-вот откроют.
Я периодически звонил в администрацию. Там
даже трубку не брали. Поэтому я все-таки ис-
кал себе другое место, хотя и без особого эн-
тузиазма.
Великобритания переживала глубокую рецес-
сию. Сколько бы правительство ни хвасталось
своей налоговой политикой, от череды неудач-
ных решений это не спасало. Именно эконо-
мическая программа принесла Джону Трегарту
и его свите победу на выборах, однако на деле
бюджет месяц за месяцем уходил в минус, го-
сударственный долг достиг рекордных отметок,
резко подскочили цены, начались массовые
увольнения.
Первым делом я пошел по издательствам,
убежденный в том, что магистерская степень
по истории Англии обеспечит мне должность
редактора или консультанта, хотя бы времен-
ную. Очень скоро мне пришлось отказаться
от этого заблуждения: моя степень не стоила
и гроша. Кроме того, в книгопечатной отрасли,
как и в остальных, всеми способами стреми-
Фуга для темнеющего острова
105
лись сократить расходы, в первую очередь на
сотрудников. Такие же сочувственные взгляды
я встречал, обращаясь в разные учреждения —
работа в конторе тоже исключалась. Туда, где
требовался ручной труд, можно было не совать-
ся. С середины семидесятых распределением
рабочих мест в промышленности ведали про-
фсоюзы. На серьезных предприятиях действо-
вал принцип «закрытого цеха», на всех прочих
низкоквалифицированный труд либо почти не
оплачивался, либо им занимались сплошь им-
мигранты.
Окончательно отчаявшись, я обратился за
помощью к отцу. До выхода на пенсию он за-
нимал должность управляющего директора не-
большой сети предприятий и по-прежнему имел
там кое-какое влияние. Только крайняя нужда
заставила меня пойти к нему. Мы практически
не общались вот уже несколько лет, так что от
этой встречи удовольствия никто не получил.
Нехотя и в виде большого одолжения отец все-
таки выбил для меня местечко на текстильной
фабрике. Увы, я не смог выразить ему свою бла-
годарность и раскаяние за то, что мы столь долго
пробыли в ссоре. Он умер через пару месяцев,
так и не узнав, насколько изменилось отноше-
ние сына к нему.
Когда насущный вопрос с деньгами был ре-
шен, я стал следить за ситуацией в стране. Улуч-
106
Кристофер Прист
шений не наблюдалось; напротив, во многом
становилось только хуже. Испортилось даже то,
что всегда казалось мне незыблемым. Проблемы
возникали в каждом аспекте жизни, взять хоть
поездки, хоть просмотр телевизора (особенно
если учесть, что смотреть было практически не-
чего), хоть поход за продуктами. Преступность
росла, школьники учились в переполненных
классах, в больницах очереди на операции рас-
тягивались на годы, свет и газ отключали все
чаще.
Существовали и более масштабные пробле-
мы. Оказалось, наш колледж закрыли в соот-
ветствии с тайным замыслом министерства об-
разования, нацеленным на сокращение числа
заведений, дающих высшее образование. Круп-
ным университетам пока ничего не грозило,
но центры профессиональной переподготовки,
курсы повышения квалификации и технику-
мы повсеместно закрывались. Прошло всего
полгода, и корпуса колледжа перевели в ком-
мерческое пользование, а землю продали под
застройку. Не сказать чтобы народ возмущал-
ся: многие считали университеты рассадника-
ми либеральных взглядов, которые и приве-
ли к нынешнему бардаку. Поначалу ситуация
с вузами вызвала кое-какие протесты, но очень
скоро внимание общественности переключи-
лось на другие темы.
Фуга для темнеющего острова
107
Работа на текстильной фабрике была одно-
образной и несложной. Я разрезал материю на
куски определенной длины, складывал по цвету
и типу ткани, проверял упаковку и правильность
этикеток, а затем сопровождал партию до пун-
кта выдачи. Эта процедура повторялась раз по
десять за день, а если заказов много, то чаще.
За неделю я довел работу до автоматизма, и она
превратилась в монотонную рутину. Ради денег
приходилось терпеть.
* * *
— Изобель, — позвал я, — подойди на ми-
нутку. Нам нужно поговорить.
— Я как раз тоже хотела с тобой побеседо-
вать.
Оставив Салли у палаток, мы отошли в сто-
рону. Нам обоим было неловко оказаться наеди-
не. Даже не помню, когда мы в последний раз
вот так вот разговаривали — может, несколько
дней назад, а может, несколько недель. Отчего-
то вспомнилось, что уже три месяца мы не спали
вместе.
Я старался не смотреть на жену.
— Нужно что-то делать, Алан, — сказала
она. — Так больше жить нельзя. Мне страш-
но за нас. Мне жалко Салли. Давай вернемся
в Лондон.
108
Кристофер Прист
— Боюсь, тут ничего не поделаешь. Ни до
Лондона, ни до Бристоля нам не добраться.
Остается ждать.
— Ждать чего?
— Откуда я знаю?.. Пока все уляжется. Мы
с тобой в одинаковом неведении.
— А о дочери ты подумал? Ты хоть внима-
ние на нее обращаешь? — спросила она с на-
жимом. — До меня тебе дела тоже нет?
— Изобель, мы все в одной лодке.
— Да, и ты сидишь сложа руки!
— Если у тебя есть здравые предложения...
— Угони машину, застрели кого-нибудь —
в общем, делай что хочешь, но чтобы мы жили
как люди, а не как полевые мыши! Куда-то же
можно податься. Наверняка у моих родителей
все хорошо. Или давай вернемся в лагерь. Уве-
рена, увидев Салли, они нас впустят.
— А что с ней?
— Ты все равно не поймешь.
— То есть?
Она не ответила, но я, кажется, понял. Ника-
ких проблем у Салли не было, кроме очевидных.
Изобель просто снова решила наступить мне на
больную мозоль.
— Не дави на меня так. Я не могу волшебным
образом все решить. Да и ты тоже. Если бы вы-
ход был, мы бы его нашли.
Фуга для темнеющего острова
109
— Нужно искать. Нельзя вечно жить в палат-
ке посреди поля.
— Ты разве не видишь, что в стране творится?
Полный раздрай, и в Лондоне, думаю, не лучше.
Все дороги перекрыты полицией, в города стя-
нуты войска. Газет не печатают, радио глушат.
Поэтому я предлагаю ждать — столько, сколько
нужно, пока ситуация хотя бы немного стабили-
зируется. Даже будь у нас машина, сомневаюсь,
чтобы нам дали далеко уехать. Когда ты в по-
следний раз видела водителей на дороге?
Изобель не выдержала и расплакалась. Я по-
пытался утешить ее, но она меня оттолкнула.
Пришлось стоять и ждать, пока она успокоится.
Разговор складывался не так, как я ожидал. Сал-
ли все это время наблюдала за нами с противо-
положного края поля.
Наконец, Изобель немного успокоилась.
— Послушай, — сказал я, — чего тебе больше
всего хочется?
— Тебе-то какая разница?
— И все-таки скажи.
Она тяжело вздохнула.
— Мне хочется, чтобы все снова было как
раньше.
— Как дома в Саутгейте? Со всеми нашими
скандалами?
— И со всеми женщинами, с которыми ты
пропадал по ночам.
ПО
Кристофер Прист
Изобель знала о моих похождениях на
стороне, но ее обвинения давно меня не за-
девали.
— И это, по-твоему, лучше? — спросил я. —
Ты правда так думаешь?
— Да, я так думаю.
— То есть, наша семейная жизнь тебя полно-
стью устраивала, и ты правда хочешь все вер-
нуть?
Я тоже задавался этим вопросом. Свой от-
вет у меня был: наш брак закончился, даже не
начавшись.
— Все что угодно... лишь бы не так, как
сейчас.
— Изобель, это не ответ.
Я уже приготовился сообщить ей свое реше-
ние. Да, понимаю, жестоко ставить человека
перед фактом, особенно когда он в таком со-
стоянии, но по крайней мере это выход из поло-
жения, которое ненавистно нам обоим. Только
я хотел идти вперед, тогда как она хотела повер-
нуть время вспять. С другой стороны, а какая,
собственно, разница?
— Хорошо, тогда предлагаю разделиться, —
сказала Изобель. — Ты вернешься в Лондон
и попробуешь найти нам жилье. Я заберу Сал-
ли, мы доберемся до Бристоля и будем ждать от
тебя вестей. Что скажешь?
Фуга для темнеющего острова
111
— Нет, ни в коем случае, — не раздумывая
ответил я. — Салли я тебе не отдам. Ты не смо-
жешь ее защитить.
— Что значит не смогу защитить? Я ее мать!
— Быть матерью не значит быть способной
на все.
Прежде чем отвести взгляд, я увидел в гла-
зах жены неподдельную ненависть. На самом
деле, я изменял ей не потому, что искал кого-
то получше, а потому, что это создавало между
нами дистанцию. Не потому, что мне чего-то
не хватало в нашем браке, а потому, что у меня
не было сил жить в нем. Да, началось все с не-
удовлетворенности в постели — виной тому
какие-то личные проблемы Изобель, — но со
временем это перестало быть главной при-
чиной. Семейные трудности накапливались
снежным комом, и в итоге я уже не знал, как
с ними справиться. Свою вину я, конечно, не
отрицаю. Именно поэтому ее гнев и вызвал
у меня одновременно и обиду, и раскаяние.
— В общем, я все сказала. От тебя вариантов
явно не дождешься.
— Почему же? Как раз наоборот.
— Да? И что же ты предлагаешь?
Вот теперь я все ей сказал: Салли остается
со мной, а она пусть отправляется в Бристоль
в одиночку. С собой она может взять боль-
шую часть денег и столько еды и снаряжения,
112
Кристофер Прист
сколько нужно. Почему я так решил, спросила
Изобель. Я ответил без обиняков, мол, брак
наш окончательно распался, и в нынешней
общественной обстановке сохранять его неза-
чем. Верить, будто прошлое можно вернуть,
значит обманывать себя, а это только навредит
будущему дочери. Кроме того, со мной Салли
в безопасности. Когда же все закончится, мы
оформим развод официально, и я стану опе-
куном Салли.
— Так, с меня хватит, — ответила Изобель
и ушла.
* * *
Когда у меня наконец появилась возможность
рассмотреть украденную винтовку, я вспомнил,
что у нас есть патроны как раз для этой модели.
Они хранились у Рафика, поэтому про оружие
пришлось рассказать.
Если не ошибаюсь, патроны были у него все
время, сколько я в группе, хотя откуда — не-
известно.
Мы беседовали наедине. Рафик сказал, что
патронов всего двенадцать, а также посоветовал
немедленно избавиться от винтовки — ради об-
щего блага. На мой вопрос «почему» он просто
напомнил, что недавно в качестве наказания за
незаконное хранение и ношение огнестрельного
оружия снова ввели смертную казнь.
Фуга для темнеющего острова
113
— Да где сейчас соблюдаются законы? — воз-
разил я, хотя, признаться, эта новость меня по-
рядком встревожила.
— Что ж, тогда тем более: каждый сам за себя.
— В таком случае иметь винтовку лучше, чем
не иметь.
— Как посмотреть, Уитмен, — произнес Ра-
фик, глядя мне в глаза, что было для него не-
характерно.
Про себя я пришел к выводу, что он просто
завидует. Вооружись мы раньше, стал доказы-
вать я ему, смогли бы защитить женщин. Звер-
ства по отношению к беженцам усиливаются,
надеяться нам не на кого, только на самих себя.
Рафик парировал: да, нас часто задерживают
и допрашивают, зато, в отличие от других групп,
не избивают, не кидают в тюрьму, не пытают
и не насилуют — потому, что считают нас без-
вредными. Ни на одном обыске у нас не нашли
ничего опасного.
Я сказал, что беру всю ответственность на
себя. При угрозе поимки или ареста я тут же
спрячу винтовку, а если не получится, то созна-
юсь, мол, никто, кроме меня, про нее не знал.
В конце концов Рафик уступил, хотя патро-
ны решил придержать. Отдал он их мне только
через день.
Я разобрал винтовку, прочистил и смазал ее,
потом потренировался в прицеливании. Стре-
114
Кристофер Прист
л ять не пробовал, чтобы не тратить патроны
и не привлекать внимание шумом. Один наш
товарищ немного разбирался в оружии. Он ска-
зал мне, что винтовка дальнобойная и мощная,
а также спросил, не проходил ли я стрелковую
подготовку.
Постепенно я стал замечать, что иерархия
внутри нашей группы немного изменилась.
* * *
Я приехал в город до обеда, когда подготовка
к празднику подходила к концу. С центральной
площади убрали все автомобили, и теперь там
гуляли люди. Трудно было даже представить,
что в обычные дни здесь не протолкнуться от
машин, направляющихся к побережью.
Перед магазинами, чьи фасады выходят на
площадь, устанавливали деревянные прилавки
с товаром. Тут и там рабочие на лестницах разве-
шивали гирлянды. Чуть ли не каждое окно было
украшено цветами. В самой широкой части пло-
щади, напротив муниципалитета, разбили не-
большой парк аттракционов: детскую карусель,
горку, качели-лодки и призовые киоски.
В соседнем с гостиницей переулке остано-
вился большой автобус, из него вышли пять-
десят-шестьдесят пассажиров и направились
в ресторан, отделанный под эпоху Тюдоров.
Я дождался, пока все войдут внутрь, и зашагал
Фуга для темнеющего острова
115
в противоположную сторону, подальше от цен-
тра, бродить по улочкам между домами.
Когда я вернулся на площадь, праздник был
в самом разгаре.
В первый раз я увидел ее у витрины с кожа-
ными сумочками. В те годы девушки носили
платьица из очень тонкого материала с подо-
лом сильно выше колена. На ней было как раз
такое, бледно-голубого цвета. Мне девушка по-
казалась очень красивой. Я направился к ней
через площадь, но она уже отошла и затерялась
в толпе. Я постоял немного у магазина с кожей,
надеясь разглядеть ее среди народа, затем пере-
местился в проход между тиром и киоском, где
метали шары.
Примерно через час я заскочил в гостиницу
выпить кофе, а после этого вернулся на пло-
щадь. Рядом с одним из грузовиков, на кото-
рых привезли аттракционы, я снова увидел ту
девушку. Она шла наперерез мне, задумчиво
опустив глаза, потом поднялась по лестнице,
ведущей к муниципалитету. Там она оберну-
лась, и наши взгляды встретились. Я двинулся
к ней.
Однако когда я дошел до ступенек, она уже
вошла в здание. У меня за спиной раздался
какой-то треск, затем вопль, крики. Оборачи-
ваться я не стал. Еще пару минут из громкогово-
рителей гремела музыка, перекрывая собой шум,
116
Кристофер Прист
пока наконец кто-то не сообразил ее отключить.
В наступившей тишине отчетливо слышалось
женское рыдание.
Только когда появилась «Скорая», я решил
посмотреть, что случилось. Оказалось, малень-
кий мальчик застрял ногами между платформой
карусели и ее движущейся частью.
Я наблюдал за спасением ребенка. Сани-
тары никак не могли к нему подступиться,
пока наконец не подъехала пожарная бригада.
С помощью электропилы они вырезали кусок
платформы и извлекли мальчика. Он был без
сознания. Его увезли в больницу, музыка за-
играла снова, и вдруг я заметил, что со мной
рядом стоит та самая девушка. Я взял ее за руку
и увел с площади на боковые улочки, по кото-
рым гулял днем.
От ее красоты я почти утратил дар речи. Мне
хотелось покрасоваться, но нужные слова никак
не лезли в голову.
Вечером мы пришли ко мне в гостиницу, и я
угостил девушку ужином. После еды она вдруг
засуетилась и сказала, что ей пора. Я проводил
ее до выхода, однако идти за ней дальше она мне
запретила. Поэтому я вернулся в гостиничное
фойе и до ночи смотрел там телевизор.
На следующее утро я прочитал, что мальчик
умер, не доехав до больницы, и тут же выбросил
газету в мусорное ведро.
Фуга для темнеющего острова
117
Мы с Изобель договорились встретиться после
обеда, так что у меня было свободное время. От
нечего делать я наблюдал, как рабочие разбирают
аттракционы и складывают детали на грузовики.
К полудню на площади ничего не осталось, и по-
лиция открыла проезд для автомобилей.
Перекусив в гостинице, я взял у друга
мотоцикл и выехал на шоссе. Через полча-
са я добрался до Изобель. Настроение у меня
было приподнятое. Как я и просил, она наде-
ла то же бледно-голубое платьице. Мы снова
пошли гулять, на этот раз по тихим загородным
тропкам.
По дороге к городу мы попали под внезап-
ный летний ливень. Пришлось ловить маши-
ну и отвозить Изобель домой. На порог она
меня не пустила. Зато я пообещал, что приеду
снова на следующей неделе, и мы условились
о встрече.
Когда я вернулся в гостиницу, портье рас-
сказал мне, что мать того ребенка покончила
с собой. По его словам, именно она попросила
мальчика встать на движущуюся карусель. Мы
немного обсудили этот трагический случай, по-
сле чего я пошел в ресторан ужинать, а затем —
в местную киношку, где показывали сдвоенный
сеанс с фильмами ужасов. В перерыве я увидел
Изобель: она сидела через несколько рядов впе-
реди и целовалась с каким-то мужчиной явно
118
Кристофер Прист
старше ее. Меня она не заметила. Я не стал до-
сиживать до конца сеанса и ушел, а наутро уже
был в Лондоне.
* * *
В одной деревеньке я нашел радиоприемник
с севшими батарейками. Я вынул их и позже
при первой возможности подогрел на огне. Пока
они не остыли, я вставил их обратно и включил
приемник.
Полоса вещания «Би-би-си» к тому времени
сузилась до одной волны. Крутили сплошную
музыку, изредка прерывая ее новостными вы-
пусками. Подогретых батареек хватило еще на
два часа, и за это время не прозвучало ни слова
о боевых действиях, беженцах или политической
обстановке. В новостях говорили только о кру-
шении самолета в Южной Америке.
Когда мне в следующий раз удалось раздо-
быть батарейки, «Би-би-си» уже не ловилась.
Я нашел только радиостанцию «Мир вам», ко-
торая вещала с переоборудованного балкера,
стоявшего на приколе у острова Уайт. Ее эфир
заполняли молитвы, библейские чтения и цер-
ковные песнопения.
* * *
Продукты снова были на исходе, и Рафик ре-
шил пойти в ближайшую деревню, чтобы чего-
нибудь выменять. Мы стали изучать карту.
Фуга для темнеющего острова
119
Любые населенные пункты, в которых боль-
ше тысячи жителей или которые находились
рядом с основными дорогами, лучше было
обходить стороной. Как правило, эти деревни
и города занимала та или иная группировка,
а значит, они либо на военном положении,
либо там содержится укрепленный гарнизон.
Нам приходилось закупаться в уединенных по-
селках, усадьбах или на отдельно стоящих фер-
мах. Попадая в места, где жители расположены
к торговле и обмену, мы обустраивали лагерь
неподалеку.
Изучив карту, Рафик принял решение идти
к селу в часе пути к западу. Кто-то возразил,
типа слышал раньше, еще до того как прибиться
к нашей группе, что за селом находится штаб
патриотических сил, и предложил пойти в обход
через деревни либо на севере, либо на юге.
Начали обсуждать, но последнее слово все
равно оставалось за Рафиком. Нам необходи-
ма еда, сказал он, а поскольку рядом с селом
есть несколько ферм, то лучше всего напра-
виться туда. Действительно, дойдя до села, мы
увидели две-три огороженные и укрепленные
фермы.
По неписаному закону беженцы имели право
пересекать брошенные поля или разбивать там
лагерь — с условием, что они не крадут еду и не
вторгаются в хозяйственные постройки.
120
Кристофер Прист
Несколько недель назад к нам прибились
беженцы из Восточной Англии. Они вели себя
слишком самостоятельно, мол, делаю что хочу,
и Рафик приказал им убираться.
Мы прошли мимо ферм к селу. Колонну по
обыкновению возглавлял Рафик и еще трое, за-
тем следовали тачки с пожитками, походным
снаряжением и товарами на обмен. Остальные
тянулись в хвосте.
Винтовку мы спрятали под фальшивой па-
нелью на дне главной тачки, где также храни-
ли разные запрещенные вещи на случай ареста
или обыска, поэтому Рафик велел мне держаться
возле нее.
Я понял, что отношение нашего лидера к вин-
товке изменилось. Раньше он твердо выступал за
то, что лучшая защита — это быть безоружными,
теперь же признавал, что средства самообороны
нужны, особенно если потенциальные враги не
знают об их существовании.
Мы шли по проселочной дороге, которая вела
от близлежащего городка на восток, где соединя-
лась с шоссе. Опыт подсказывал нам, что к не-
знакомым населенным пунктам лучше подходить
по дороге, нежели через поля. Да, так мы слиш-
ком открывались; с другой стороны, это способ-
ствовало доверию, что полезно для торговли.
Судя по карте, у села не было четко выра-
женного центра, и состояло оно из двух улочек
Фуга для темнеющего острова
121
с хаотично разбросанными домами. Первый дом
миновали в тишине — заброшенный, с выби-
тыми окнами. Такой же второй дом, и третий,
и вообще все дома по пути.
Только мы вышли на перекресток, как спере-
ди раздался выстрел, и одного из нас, шедшего
рядом с Рафиком, отшвырнуло назад.
Мы остановились. Кто был возле тачек, при-
гнулись, остальные укрылись где попало на
обочине. Я посмотрел на упавшего, он лежал
в шаге от меня. Пуля попала в шею и вырвала
приличный кусок мяса. Кровь била фонтаном
во все стороны, и хотя глаза уже остекленели
и бессмысленно смотрели в небо, в горле еще
тихо булькало. Через пару секунд все стихло.
Я был потрясен произошедшим. Скитаясь
по разоренной войной стране, я видел немало
мертвых тел, но впервые человека, к тому же
знакомого, убили на моих глазах.
Я отполз в сторону и укрылся с другого бока
тачки.
Дорогу впереди перегораживала баррикада,
причем не типичное нагромождение камней,
старых автомобилей и досок, а капитальное со-
оружение из кирпичей и цемента. Посередине
были вделаны узкие пешеходные ворота, а по
бокам от них — два высоких ограждения, за
которыми виднелись люди. Прозвучал очеред-
ной выстрел; пуля расщепила деревянный борт
122
Кристофер Прист
тачки совсем рядом со мной. Я пригнулся еще
ниже.
— Уитмен, у тебя винтовка! Стреляй!
Я оглянулся на Рафика. Он и еще двое рас-
пластались в придорожной канаве.
— Бесполезно, они в укрытии, — сказал я.
По обе стороны от баррикады тянулись бе-
тонные стены, из-за которых торчали крыши
домов. Интересно, можно ли как-нибудь по-
пасть в село через поля... Впрочем, местные на-
строены крайне враждебно, так что лучше и не
пытаться.
Сунув руку под фальшивое дно тачки, я выта-
щил винтовку и зарядил ее. Все наши смотрели
на меня. Стараясь не высовываться, я направил
оружие в сторону баррикады в поисках удобной
мишени и стал ждать, пока кто-нибудь подста-
вится.
За следующие несколько мгновений у меня
в голове пронеслось множество мыслей. Не
в первый раз я держал в руках серьезное оружие,
хотя никогда не целился в кого-то с намерением
причинить вред или убить.
— Чего ты ждешь? — тихо спросил Рафик.
— Не вижу, в кого стрелять.
— Так выстрели в воздух... Хотя нет, погоди.
Сейчас что-нибудь придумаю.
Я с готовностью опустил ствол, а когда Рафик
велел мне спрятать винтовку, я выдохнул от об-
Фуга для темнеющего острова
123
легчения. Не знаю, как я поступил бы, если бы
он приказал мне стрелять.
— Ничего не выйдет, — сказал Рафик, об-
ращаясь не столько ко мне, сколько к осталь-
ным. — Мы не пробьемся. Надо отходить.
Думаю, я догадывался об этом с самого на-
чала. А еще я понял, что такими словами Рафик
серьезно подрывает свой авторитет. Мужчина,
который предупреждал нас о штабе патриоти-
стов, молча лежал рядом.
Наша тачка была накрыта куском белой тка-
ни. Мы время от времени поднимали его, чтобы
продемонстрировать свой нейтралитет. Рафик
попросил меня передать ему ткань, поднялся
и развернул ее. Никто не стрелял. Я невольно
восхитился его храбростью. На его месте я точно
не стал бы рисковать жизнью. Вообще, я заме-
тил, что в минуту опасности наиболее честен
с самим собой.
Затем Рафик приказал нам отступать к до-
роге и медленно уходить. Не покидая укрытия
за тачкой, я покатил ее следом, и весь отряд
потянулся прочь от села.
Рафик остался, держа белый флаг в вытяну-
той руке, будто прикрывал нас. Очень медлен-
но и осторожно он шел за нами, при этом не
сводя глаз с баррикады. Кто знает, что было
бы, если бы он, как и остальные, подставил
спину.
124
Кристофер Прист
Мы едва скрылись за поворотом, где стрелок
бы нас не увидел, как прозвучал очередной оди-
нокий выстрел. Те, кто не катил тачки, кину-
лись врассыпную, остальные побежали вперед,
пока село не скрылось из виду. Только тогда
мы почувствовали себя в безопасности и оста-
новились.
Через несколько секунд Рафик, отчаянно ма-
терясь, догнал нас. Пуля прошила белый флаг
и разорвала ему рукав. Возле локтя зияла дыра
размером с блюдце. Возьми стрелок хотя бы чуть
выше, Рафику раздробило бы кость.
Этой ночью перед сном я понял, что сегод-
няшние события прибавили нашему лидеру
авторитета. Естественно, я не стал ни с кем
делиться — из боязни показаться еще большим
трусом, чем на самом деле. Впервые с того дня,
когда африммы увели у нас женщин, я испытал
сильнейшее желание заняться сексом с Изо-
бель. Я тосковал по ней, хотел ее, мучимый
обманчивыми воспоминаниями о счастливом
прошлом.
* * *
После обеда я остался с дочкой, а Изобель
пошла в ближайшую деревню выпрашивать еду.
Деньги у нас были на исходе: из всех средств,
которые мы забрали из дома, осталось не более
нескольких фунтов.
Фуга для темнеющего острова
125
Впервые мне удалось поговорить с дочкой,
как со взрослой. Ни я, ни Изобель не сообщали
ей сути нашего разговора, однако Салли, ви-
димо, сумела сделать выводы самостоятельно.
Теперь она говорила и вела себя, как зрелый
и ответственный человек. Я несказанно гордил-
ся ею.
Вечером мы молчали; наше общение с Изо-
бель ограничивалось лишь насущными вопро-
сами. Ночью мы как обычно разошлись по
палаткам: Изобель и Салли в свою, я в свою.
Меня раздражало, что в той беседе мы так и не
пришли ни к какому решению. Как будто и не
говорили вовсе.
Я целый час лежал, пытаясь уснуть. Только
я задремал, как меня вдруг разбудила Изобель.
Я коснулся ее в темноте. На ней ничего не
было.
— Что та...
— Тс-с. Салли разбудишь.
Расстегнув мой спальный мешок, она забра-
лась внутрь и прижалась ко мне. Не думая о том,
что было между нами днем, я сквозь сон обнял
ее и начал ласкать.
Секс получился странным. В полусне я со-
вершенно не соображал, в чем дело, поэтому
долго не мог сосредоточиться и кончить. Все
было так неожиданно. Изобель, однако, оглуши-
тельно стонала и как будто не могла насытиться.
126
Кристофер Прист
Никогда не замечал за ней такого. Она испытала
оргазм дважды, причем в первый раз настолько
бурно, что я даже встревожился.
Мы несколько минут лежали обнявшись,
а затем Изобель что-то прошептала — я не
расслышал — и стала выбираться из-под меня.
Я перевернулся на бок, и она вывернулась. Я по-
пытался удержать ее за плечо, но она молча под-
нялась и вышла из палатки. Согретый остав-
шимся теплом, я снова заснул.
Наутро мы с дочкой обнаружили, что оста-
лись одни. Изобель ушла.
* * ♦
На следующий день, поскольку продуктов
мы так и не раздобыли, собрали общий совет.
Составив список всех имевшихся припасов, мы
рассчитали, что их хватит максимум на два дня.
Потом придется сидеть на сухом пайке — пече-
нье, шоколад и прочее, — но тоже недолго, да
и что это за питание.
Мы впервые столь явно столкнулись с угро-
зой голода.
Рафик изложил варианты наших дальнейших
действий.
Самый простой, начал он, — ничего не ме-
нять, а продолжать ходить по деревням и се-
лам, выменивать еду да собирать вещи на обмен
в брошенных домах и автомобилях. Однако во-
Фуга для темнеющего острова
127
енные действия в округе продолжают усиливать-
ся, и хотя нас как бродяг они напрямую не каса-
ются, игнорировать их тоже нельзя. Населенные
пункты становятся все более укрепленными,
а жители в них — все более подозрительными
к чужакам.
Рафик рассказал нам историю, которую мы
прежде не слышали. Однажды деревню на севе-
ре Англии занял отряд африканских беженцев,
утверждавших, что они — регулярные бойцы
африммских вооруженных сил. Все были в пол-
ном обмундировании, но никто так и не смог
определить, действительно ли они те, за кого
себя выдают. Сомнения подкреплялись тем,
что африканцы не соблюдали дисциплину и не
организовывали оборону. Прошла неделя, и в
округе появились слухи о приближении частей
патриотической армии. Африммы будто взбе-
сились и начали убивать всех подряд, и к при-
бытию военных перестреляли десятки мирных
жителей.
И это не единичный случай. Подобные звер-
ства творились по всей стране, причем со сторо-
ны каждой противоборствующей группировки.
Поэтому с точки зрения простого обывателя
лучше воспринимать любого чужака как врага.
Такие настроения набирали популярность, из-за
чего вступать в обмен с гражданскими и задер-
живаться где-то становилось все опаснее.
128
Кристофер Прист
Другой вариант — присоединиться к какой-
нибудь группировке и, соответственно, начать
воевать. Наша жизнь получит четкую цель,
а кроме того, мы перестанем быть пассивны-
ми наблюдателями и примем активное участие
в происходящем.
Можно вступить в ряды патриотистов, своего
рода «законную» армию, защищающую прави-
тельство Трегарта. Правда, их действия больше
направлены на геноцид африканцев. Можно
примкнуть к Королевским сецессионистам —
белым, сражающимся на стороне африммов.
Да, они на нелегальном положении, всем им
по нынешним законам грозит смертная казнь,
однако определенной поддержкой среди на-
селения они пользуются. Если действующее
правительство будет свергнуто — в результате
военного переворота или по дипломатическому
требованию ООН, — вполне вероятно, именно
сецессионисты возглавят страну. Можно стать
членами миротворческого контингента, который
официально в боевых действиях не участвует, но
вынужден регулярно проводить силовые опе-
рации. Или можно прибиться к каким-нибудь
иностранным подразделениям вроде американ-
ских морпехов, которые, по сути, взяли на себя
функции полицейских, или бойцов стран Со-
дружества, чья роль в конфликте неясна и всех
запутывает.
Фуга для темнеющего острова
129
Наконец, можно обратиться в организацию
помощи беженцам, получить от них официаль-
ный статус и какую-никакую правовую защи-
ту. На первый взгляд мысль здравая, хотя едва
ли практичная. Пока в стране идут военные
действия, а общество еще не смирилось с на-
шествием африммов, ничего хорошего из этого
не выйдет. То есть нам придется подчиняться
правительству Трегарта, а значит, волей-неволей
мы будем втянуты в конфликт, поскольку кризис
в городах и проблемы с жильем никуда не делись.
Учитывая наш нейтралитет, подытожил Ра-
фик, лучше всего продолжать жить по-старому.
В конце концов, первоочередной задачей для
нас было вернуть своих женщин, а сделать это,
вступив в ряды какой-либо группировки, не-
возможно.
За это решение в итоге и проголосовали,
после чего выдвинулись на север — там, при-
мерно в паре часов ходьбы, должно было быть
еще одно село.
И снова я заметил, как выросло уважение
к Рафику в группе: все из-за его вчерашнего
поведения у баррикады и сегодняшней рассу-
дительности. Я лично нисколько не оспаривал
его лидерства, однако наличие у меня винтовки
по-своему влияло на расстановку сил, и он не
мог этого не замечать.
Теперь я всегда ходил бок о бок с Рафиком.
130
Кристофер Прист
* * *
Я наконец купил себе мотоцикл и по выход-
ным ездил на нем в гости к Изобель.
Первая эйфория прошла довольно быстро.
Мне все еще нравилось ощущение скорости,
но ограничений я практически не нарушал. Сам
я очень редко выжимал газ до упора, однако
Изобель, когда сидела у меня за спиной, часто
просила гнать побыстрее.
А вот наши отношения, напротив, развива-
лись куда медленнее, чем мне бы хотелось.
До нашего знакомства я уже занимался сек-
сом с девушками, однако Изобель в этом вопро-
се была неприступна, хоть и не могла объяснить,
из каких соображений — моральных, религиоз-
ных или физиологических — отказывается со
мной спать.
Однажды мы отъехали довольно далеко от ее
дома, на холм, где располагался летный клуб,
и какое-то время наблюдали, как над нами
проплывают планеры. По дороге назад в город
Изобель подтолкнула меня и, прокричав на ухо,
попросила свернуть в рощицу у дороги. Мы
довольно долго петляли среди деревьев, пока
шоссе не пропало из виду. Нас окружали зелень
и тишина. Мы слезли с мотоцикла, сели на тра-
ву, держась за руки, и стали целоваться. В этот
раз инициативу проявляла Изобель с какой-то
неожиданной страстью и энергией. Я расстег-
Фуга для темнеющего острова
131
нул ей блузку и провел рукой по груди. Она не
сопротивлялась, однако стоило мне залезть ей
в лифчик и коснуться соска, как она оттолкнула
меня. Я уже завелся и, не желая останавливать-
ся, накинулся на Изобель. Она отбивалась, но
я все-таки был сильнее, поэтому стащил с нее
блузку и лифчик, порвал юбку и наполовину
стянул трусики.
Вдруг я понял, что она в самом деле умоляет
меня остановиться, и замер. Изобель все всхли-
пывала, а я пытался прийти в себя. Меня пере-
полняло желание, такого возбуждения я никогда
прежде не испытывал, а еще мне было ужасно
обидно: она вроде бы хочет одного, а ведет себя
по-другому.
Долгое время мы молча лежали на земле.
Потом, кое-как прикрыв ноги рваной юбкой,
Изобель уселась на заднее сиденье мотоцикла.
Я отвез ее к родителям, и она, не сказав ни сло-
ва, ушла в дом. К вечеру я приехал в общежитие.
После этого случая мы не виделись почти месяц.
* * *
События в Африке стали все более массово
освещаться в газетах и на телевидении, и все же
людям по-прежнему казалось, что война идет
где-то далеко и их не касается. Журналисты без
конца вещали о том, как конфликт отразится
на странах Запада, однако рядового обывателя
132
Кристофер Прист
волновало разве что сокращение поставок нефти
из Нигерии.
Причины африканского конфликта были
запутанными и масштабными. На первом ме-
сте стояла нехватка продовольствия. Страны
Сахеля уже который год страдали от засухи,
сельское хозяйство в районе Верхнего Нила
стало невозможным из-за загрязнения, в тро-
пических регионах разразился массовый голод.
Во многих странах власть захватили военные,
завязались междоусобицы. Поводом для вражды
служили полезные ископаемые: нигерийская
нефть, уран и медь из Конго, золото и алма-
зы из ЮАР. Страны ругались за права на пре-
сную воду, обвиняли друг друга в изменении
русел и запруживании рек. Снова вспыхнула
межплеменная ненависть, которая усугублялась
радикализацией христианских и мусульманских
общин. Стали поступать сообщения о геноци-
де. Наконец, масла в огонь подливала торговля
оружием: продавали все, лишь бы покупалось.
Пять богатейших стран континента в кратчай-
шие сроки обзавелись ядерными арсеналами,
остальные заручились поддержкой сторонних
ядерных держав.
На тот момент я еще преподавал в коллед-
же на севере Лондона. Все чаще мои занятия
неумолимо скатывались в обсуждение между-
народных проблем. Студенты буквально зава-
Фуга для темнеющего острова
133
ливали меня вопросами по истории, политике
и экологии.
Я старался держаться в курсе событий, но
узнать достоверные факты было практически
невозможно. В какие-то районы иностранных
журналистов и дипломатов не пускали, в другие
никто просто не ехал — слишком опасно. СМИ
подвергались жесткой цензуре и государствен-
ному давлению. К тому же конфликт развивался
молниеносно: союзы заключались и распада-
лись, страны мирились и ссорились, вводили
войска. Гражданское население тем временем
неизбежно страдало от лишений, голода и бо-
лезней.
Я вырос в самый разгар холодной войны
между блоком НАТО и СССР, а потому с дет-
ства впитал страх того, что мир в любой мо-
мент может погрузиться в ядерный ад. Такой же
страх испытывали и мои студенты, а поскольку
многие происходили из Африки, то их опасе-
ния были более чем обоснованны. В итоге ад
все-таки развергся, только по их сценарию, а не
по моему. Ядерная война между африканскими
странами длилась меньше недели: от первого на-
падения до ответного удара прошло всего четыре
дня. И тишина. Такие войны, как выяснилось,
заканчиваются быстро.
Связь с большей частью континента пропа-
ла. Гуманитарную помощь просто нельзя было
134
Кристофер Прист
доставить и распределить. Какие-то районы
пострадали меньше других, и это вселяло оп-
тимизм, однако проникнуть внутрь континента
не представлялось возможным. Дороги, аэро-
дромы и прочая инфраструктура не пережили
бомбардировок, путь преграждали огромные
радиоактивные пустоши. В лесах Центральной
Африки бушевали неутихающие пожары. Обла-
ка дыма и радиоактивных материалов разносило
по всей планете. Никто не знал, сколько человек
погибло. Никто не знал, сколько выжило и что
происходит. Оказание помощи стало первооче-
редной задачей мирового сообщества.
Британцы, к счастью, находились далеко от
эпицентра событий, но всеми силами старались
проявить участие: щедро сдавали пожертвова-
ния в благотворительные фонды, вызывались
добровольцами участвовать в гуманитарных опе-
рациях. Снаряжались целые экспедиции с при-
пасами для пострадавших. Катастрофа затронула
многих: у кого в Африке сгинули друзья, у кого
родственники, у кого коллеги или просто зна-
комые. Однако страшнее всего было осознавать,
что именно наше поколение стало свидетелем
самой ужасной трагедии в истории человечества.
Тем временем, как водится в демократиче-
ских обществах, в Великобритании прошли пар-
ламентские выборы. Экономика была в упадке,
росло число безработных. Инфляция зашка-
Фуга для темнеющего острова
135
ливала, банки остановили выдачу кредитов,
и многим предприятиям пришлось закрыться.
На фоне этих проблем неожиданно хорошо вы-
ступила новая партия правых, недавно отколов-
шаяся от консерваторов. «Британские реформи-
сты» под руководством Джона Трегарта обеща-
ли преобразовать экономику, а также бороться
с безработицей путем протекционизма. В итоге
их избрали с небольшим перевесом. Через че-
тыре месяца произошла война в Африке. Когда
стал ясен масштаб катастрофы и как она может
повлиять на Великобританию, Трегарт объявил
внеочередные выборы. Теперь «реформисты»
выступали за изоляцию и жесткий погранич-
ный контроль в качестве защиты от эпидемий
и иммигрантов, балансируя на грани открытого
расизма. На этих выборах Трегарт набрал по-
давляющее большинство голосов.
Тем временем гуманитарным организациям
все же удалось пробиться в регионы, наиболее
пострадавшие от ядерных ударов. Крупные горо-
да были разрушены, сельские районы — полно-
стью выжжены, погибших — не счесть. Репор-
теры без конца вещали о ядерном хаосе и опу-
стошении, убивая всякую надежду на лучшее.
За умопомрачительным количеством смертей
и разрушений никто не замечал, что назревает не-
что куда более страшное. Как ни странно, пред-
чувствия Трегарта оправдались: выжившие все-
136
Кристофер Прист
таки были. Не везде падали ящерные боеголовки,
не все погибли в боевых действиях. Кое-кто уце-
лел. Конечно, немало впоследствии скончалось
от ожогов и радиоактивного облучения, однако
многие избежали и этого. Да, они страдали от бо-
лезней, голода и жажды, зато были живы. Африка
большая, в ней полно труднодоступных уголков.
Постепенно люди стали выбираться в нетронутые
районы в поисках помощи. Счет их вскоре пошел
на тысячи, потом на сотни тысяч и наконец на
миллионы. Все поголовно нуждались в крове,
еде, питье и медицинском уходе.
Наступил черед второй самой ужасной ката-
строфы после войны.
Гуманитарные организации совершенно не
справлялись с ситуацией. Сколько бы денег
и ресурсов ни вливало международное сообще-
ство, бесчисленное множество пострадавших не
могло получить даже элементарной помощи.
Люди продолжали умирать. К голоду, жажде,
облучению прибавились традиционные болезни,
вызванные антисанитарией: холера, дизентерия,
тиф, туберкулез.
Шло время, а обстановка не улучшалась.
И пострадавшие, и спасатели понимали, что для
жизни континентальная Африка более не при-
годна. Лагери беженцев не могли вместить такого
количества народа, поэтому люди устремились
к побережью и дальше — прочь с материка.
Фуга для темнеющего острова
137
Исход постепенно набирал обороты, и через
три месяца бегство стало массовым. Не прошло
и года с начала войны, как Африка практиче-
ски обезлюдела. Использовали все, что могло
двигаться, от кораблей до самолетов, лишь бы
убраться как можно дальше.
Со временем африканцы расползлись по
всему миру: в Индию, во Францию, на Ближ-
ний Восток, в США, в Грецию, в Австралию
и СССР. По разным оценкам, материк в по-
исках спасения покинули от семнадцати до
двадцати миллионов человек. В течение года
свыше двух миллионов достигли берегов Ве-
ликобритании.
Иммигрантам из Африки, то есть «африм-
мам», не обрадовались нигде, однако остано-
вить их поток было невозможно. Медленно
и натужно, страны запускали затяжной процесс
ассимиляции беженцев. Сопровождалось это,
естественно, серьезными социальными потря-
сениями, однако в Великобритании, где к вла-
сти пришло правительство с неорасистскими
взглядами, последствия были гораздо серьезнее.
* * *
Я явился на вербовочный пункт, как было
назначено, в половине второго пополудни.
Вот уже несколько дней телевидение и газеты
без конца сообщали о том, что в вооруженные
138
Кристофер Прист
силы по-прежнему набирают добровольцев, но
в ближайшее время будет возобновлен призыв.
Между строк явно читалось: те, кто пойдет слу-
жить добровольно, окажутся в более выгодном
положении, чем остальные.
От друзей я также узнал, какие категории лю-
дей в первую очередь попадут под призыв. В их
число входили рабочие фабрик и заводов, тогда
как сотрудники образовательных учреждений от
воинской повинности освобождались.
Работа на фабрике меня не устраивала, а в
армии обещали неплохое довольствие. Вот еще
одна причина, по которой я пришел на медос-
мотр.
Узнав из объявлений, что наличие степени
дает право поступить в офицерскую школу, я за-
писался в курсанты. Меня отправили в кабинет,
где сидел старший сержант в парадной форме.
Вставляя через слово «сэр», он объяснил мне
дальнейшие действия.
Для начала я прошел тест на умственные
способности. Мои ответы тут же проверили,
подробно объясняя ошибки. Затем задали не-
сколько вопросов о биографии и политических
взглядах, после чего приказали раздеться и про-
водили в коридор.
Там ярко горели лампы. У стены стояла де-
ревянная скамейка. Меня оставили ждать врача.
Больше в коридоре никого не было. Я не мерз,
Фуга для темнеющего острова
139
но кожа у меня все равно покрылась мурашками
оттого, что я сидел совершенно голый в незна-
комом месте.
Через пятнадцать минут появилась молодень-
кая медсестра и села за стол прямо напротив
меня. Мне было неловко сидеть вот так вот на-
показ перед ней. Руки я держал скрещенными
на груди, поэтому, чтобы не привлекать к себе
внимания, позы менять не стал, только положил
ногу на ногу.
В те дни я испытывал сильнейшую сексуаль-
ную неудовлетворенность. Хоть медсестра и не
смотрела в мою сторону, более того, по работе
наверняка нагляделась на голых мужчин, я все
никак не мог выбросить ее из головы. Она была
смуглая и миловидная, а еще я заметил, как она
улыбнулась, перебирая папки, — значит, все-
таки обратила на меня внимание. От этой мысли
кровь прилила к паху, и я с ужасом почувство-
вал, как твердеет член.
Дальше было только хуже. Я постарался силь-
нее сжать бедра, чтобы не выпускать его. Стало
больно. Тут медсестра, отвлекшись от докумен-
тов, подняла глаза на меня — и как раз в эту
секунду мой пенис принял вертикальное поло-
жение. Я быстро закрыл его руками. Медсестра
снова вернулась к работе.
— Ожидайте, вас скоро примут, — сказала
она.
140
Кристофер Прист
Я сидел неподвижно, прикрывая пенис ла-
донями. Стрелки настенных часов медленно
отсчитали три минуты. Наконец, из двери вы-
шел мужчина в белом халате и пригласил войти.
Член по-прежнему стоял. Представив, насколь-
ко нелепо буду выглядеть, если пойду держась
за пах, я заставил себя опустить руки. Проходя
мимо медсестры, я чувствовал, как она прово-
жает меня взглядом.
Когда я зашел в кабинет, эрекция начала
спадать и меньше чем через минуту прошла
совсем.
Врач быстро провел осмотр, сделал флюо-
рографию, взял анализы крови и мочи. Затем
вручил мне бланк, в котором указывалось, что
если меня признают годным, то зачислят кур-
сантом в Патриотическую армию Великобри-
тании в звании младшего лейтенанта, и мне
надлежит явиться на место прохождения служ-
бы строго в день и час, указанный в военном
билете. Я подписался и получил разрешение
одеться.
Далее было собеседование с мужчиной
в гражданском. Он долго расспрашивал меня
на темы, связанные с личностью и характером.
Я еле вытерпел до конца и очень обрадовался,
когда все закончилось. В ходе беседы я случай-
но проговорился, что какое-то время состоял
в проафриммском обществе в колледже, после
Фуга для темнеющего острова
141
чего был вынужден отвечать на вопросы о по-
литических убеждениях.
Неделю спустя мне прислали извещение:
у меня выявили патологию печени, ввиду чего
к военной службе я не годен.
За день до этого министерство внутренней
безопасности объявило о возобновлении при-
зыва. Тогда же появились сообщения о насту-
плении африммских боевиков. В течение месяца
в ходе нападения на воинскую часть в Колче-
стере перебили целый батальон патриотических
войск, а в воды Ирландского моря вошел амери-
канский авианосец. Тогда я понял, что военная
обстановка куда серьезнее, чем мне казалось.
С одной стороны, хорошо, что я не участвовал
в сражениях, с другой — гражданская жизнь едва
ли была намного проще, к тому же ухудшалась
с каждым днем.
Получив извещение, я записался на прием
к участковому врачу. Он изучил выписку и на-
правил меня к гепатологу, а тот назначил ряд
неприятных и болезненных анализов. Через
несколько дней пришли результаты: с печенью
у меня все было в порядке.
* * *
По дороге нам встретилась крупная группа
африканцев. Мы не сразу сообразили, как себя
вести: убежать, попытаться отпугнуть винтов-
142
Кристофер Прист
кой или пойти навстречу. Сбивало с толку, что
одеты они не в африммское обмундирование,
а в такие же обноски, как и мы. В принципе,
это вполне могли быть беженцы, однако до нас
доходили слухи, насколько жестоко обращаются
с подобными группами патриотические войска.
Именно поэтому африканцы, не сражавшиеся
на стороне боевиков, как правило, добровольно
селились в лагерях беженцев или прибивались
к сочувствующим белым, если встречали, но
таких было меньшинство.
Эти африканцы вели себя приветливо, выгля-
дели сытыми и как будто безобидными. С собой
они везли три большие тачки; мы с Рафиком
заключили, что там, скорее всего, спрятано
оружие.
Мы пообщались несколько минут, обме-
нялись свежими известиями — единственной
валютой среди беженцев. Африканцы не вы-
казывали тревоги и на нашу настороженность
тоже не реагировали.
И все-таки была в их поведении какая-то не-
рвозность. В конце концов мы попрощались:
они остались у леса, а мы перешли поле и скры-
лись из виду.
Рафик подозвал меня к себе.
— Африммские партизаны, — сказал он. —
Заметил у них браслеты с номерами?
Фуга для темнеющего острова
143
* * *
В течение нескольких часов мы надеялись,
что Изобель вернется. Я не знал, как объяснить
дочери, почему мама ушла. Мне самому с тру-
дом в это верилось. Кто же виноват? — спраши-
вал я себя снова и снова. По поведению Салли
я понял: она чувствовала, что у родителей на-
зревает нечто ужасное, и теперь наверняка ви-
нила себя. Я всячески ее успокаивал (отчего мне
и самому стало легче), но обсудить случившееся
по-взрослому был не в состоянии. К счастью,
Салли вроде бы приняла новую ситуацию как
данность и вопросов не задавала.
Изобель забрала с собой ровно половину на-
ших денег, чемодан со своими вещами и не-
много еды. Все походное снаряжение досталось
нам.
К полудню стало понятно: она ушла насо-
всем. Я начал собирать продукты для обеда, ког-
да Салли вдруг заявила, что займется готовкой
сама. Тогда я стал упаковывать веши. Я еще не
решил, куда мы пойдем, но оставаться на этом
месте больше не было смысла.
После обеда я, как мог, изложил дочери воз-
можные варианты наших дальнейших действий.
Я чувствовал себя совершенно опустошен-
ным и разбитым. Как бы сильно мы ни поссо-
рились с Изобель, я не ожидал, что она возьмет
и бросит меня. Стараясь держать себя в руках,
144
Кристофер Прист
я сказал дочери, мол, мы с мамой договорились:
она идет в Бристоль, а я забираю тебя назад
в Лондон. К себе домой мы вернуться не смо-
жем, постараемся найти какое-нибудь жилье.
Салли понимающе кивнула, лишь спросив, как
там ее друзья, и в какую школу ей придется те-
перь ходить.
Я продолжал объяснения. Ситуация в стране
тяжелая, обратиться за помощью не к кому.
Денег осталось мало, на машине ехать боль-
ше нельзя, поэтому идти придется в основном
пешком.
— Пап, а почему мы не можем поехать на
поезде? — спросила Салли
У детей есть удивительный талант находить
очевидный выход из затруднительного положе-
ния, который почему-то не приходит в голову
взрослым. За все время наших скитаний я со-
вершенно позабыл о существовании железных
дорог. Интересно, Изобель тоже про них не
думала или как раз догадалась, что так можно
добраться до Бристоля?
— Давай попробуем. Только с деньгами беда,
нам может просто не хватить на билет.
— Давай узнаем. Я больше не хочу спать
в палатке.
Хотя планировать что-либо надолго вперед
было бесполезно, я не мог отделаться от опа-
сений по поводу обстановки в Лондоне. Вдруг
Фуга для темнеющего острова
145
там все так же плохо, как раньше? Если африм-
мы по-прежнему захватывают дома и силовые
структуры враждуют между собой, как и за
пределами столицы, тогда счет людей в поисках
жилья может идти на тысячи. А значит, веро-
ятно, придется снова покинуть столицу. Тогда
единственный вариант — отправиться к моему
младшему брату, который живет в Карлайле.
Впрочем, даже если нам чудом удастся попасть
к нему, совершенно неясно, как он нас примет:
мы с Эдвардом в свое время крупно повздори-
ли. К сожалению, иного выхода все равно не
было. Других родственников у меня не осталось:
родители умерли, а Клайв, мой старший брат,
погиб в столкновении под Бредфордом. Да уж,
отношения с семьей у меня не сложились.
Собрав свои скромные пожитки, мы отправи-
лись в путь. Я нес чемодан и рюкзак, а дочка —
сумку с одеждой. Мы двигались на восток — не
потому, что именно там находилась ближайшая
станция, а просто потому, что дорога шла под
горку.
Через час с небольшим мы увидели телефон-
ную будку. По привычке я снял трубку прове-
рить, есть ли гудок. До сих пор нам не попада-
лось ни одного работающего телефона, хоть на
вид они были в целости и сохранности.
На этот раз в трубке послышались щелчки,
а затем женский голос:
146
Кристофер Прист
— Говорит оператор АТС. Кого вызываете?
От неожиданности я не сразу нашелся, что
ответить.
— Соедините... с Карлайлом, пожалуйста.
— Прошу прощения, абонент. Все линии за-
няты.
Судя по тону, она уже была готова положить
трубку.
— Подождите... Разрешите тогда сделать зво-
нок в Лондон?
— Прошу прощения, абонент. Все лондон-
ские линии заняты.
— А можете перезвонить, когда какая-нибудь
освободится?
— Эта АТС обслуживает только местные вы-
зовы.
— Минуточку, — быстро вставил я. — Не
подскажете, как попасть на ближайшую желез-
нодорожную станцию?
— Откуда вы звоните?
Я продиктовал ей адрес телефонной будки,
напечатанный на табличке рядом с аппаратом.
— Ожидайте.
Она положила трубку, а я остался стоять. Че-
рез три минуты в динамике послышался шорох.
— Ближайшая к вам станция находится
в Уорнеме. Спасибо за звонок. До свидания.
Салли все это время ждала снаружи. Я пере-
сказал ей суть разговора. Вдруг до нас донес-
Фуга для темнеющего острова
147
ся приближающийся рокот двигателей. Через
несколько секунд мимо проехали семь грузо-
виков с военными. На подножке последнего
стоял офицер. Он что-то нам прокричал, но
из-за шума мы не расслышали. Появление
людей на дороге немного обнадеживало, хотя
такое открытое перемещение войск я наблюдал
впервые.
Грузовики скрылись за горизонтом, и в окру-
ге снова стало тихо. Кроме нас, людей побли-
зости не было.
Я отыскал на карте Уорнем, и мы двинулись
в нужном направлении. По дороге нам чаще по-
падались следы военной деятельности, нежели
гражданской, и это тревожило.
Через полчаса мы дошли до деревни. На ули-
це никого не было, только в окне последнего
дома мелькнула фигура человека. Я крикнул ему
и помахал, но он спрятался: то ли не заметил
меня, то ли решил сделать вид, что его нет.
За деревней стояла целая артиллерийская ба-
тарея и лагерь на несколько сотен солдат. Вдоль
дороги тянулась колючая проволока, возле ко-
торой стояли охранники. Стоило нам прибли-
зиться, они стали отгонять нас. Я попытался
заговорить с кем-то из рядовых, но он тут же
вызвал старшего по званию. Тот повторил, что-
бы мы убирались отсюда, причем до темноты,
иначе будет худо. Я спросил, представляют ли
148
Кристофер Прист
они Патриотическую армию, однако офицер не
ответил.
— Папа, я боюсь. У них оружие, — сказала
Салли.
Мы пошли дальше. Несколько раз над самыми
верхушками деревьев проносились реактивные
самолеты. Гул звучал отовсюду, иногда — прямо
над головой. От внезапности и оглушительной
громкости мы то и дело сжимались в страхе.
По дороге я нашел старую газету и решил по-
читать, чтобы узнать немного о происходящем.
Газета была отпечатана кустарным спосо-
бом — скорее всего, подпольно. Две недели
назад я как раз слышал по радио, что выпуск
периодических изданий временно приостанов-
лен. Качество печати было ужасное, стиль от-
вратительный, причем с явным душком расизма
и ксенофобии. Буквально через слово речь шла
о резне и проказе, о перестрелках и венериче-
ских заболеваниях, об изнасилованиях, людоед-
стве и чуме. Подробно описывалось, как в до-
машних условиях изготовить коктейль Моло-
това, дубинку с шипами и гарроту. Попадались
и «новости», например, о массовых изнасило-
ваниях, которые творили африммские боевики,
или об успешных операциях правительственных
войск по разгрому вражеских укрепленных то-
чек. Внизу последней страницы приводились
выходные данные: газета печаталась раз в не-
Фуга для темнеющего острова
149
делю и предназначалась для гражданского насе-
ления, а публиковала ее Патриотическая армия
Великобритании (внутренние войска).
Я сжег ее.
На подходе к уорнемской станции стоял еще
один заслон. Увидев солдат, Салли крепко сжала
мне руку.
— Не бойся, дочка, — сказал я. — Они здесь
для того, чтобы никто не мешал движению по-
ездов.
Она промолчала, вероятно, почувствовав,
что мне тоже не по себе. Ладно, хотя бы по-
езда ходят, пусть и под присмотром военных.
Мы подошли к заграждению, и я обратился
к лейтенанту с повязкой «Королевские сецес-
сионисты» на рукаве. Я не стал интересоваться,
кто это.
— Можно ли отсюда попасть в Лондон?
— Поезда ходят нечасто, — ответил лейте-
нант. — Вам лучше узнать на вокзале.
— Разрешите пройти?
— Конечно.
Он кивнул подчиненным, и те отодвинули
шлагбаум. Поблагодарив лейтенанта, мы напра-
вились к билетной кассе.
За окошком сидел кассир в привычной форме
Британских железных дорог.
— Нам нужно попасть в Лондон, — сказал
я. — Не подскажете, когда ближайший поезд?
150
Кристофер Прист
Кассир нагнулся вперед, прижался лицом
к стеклу и внимательно рассмотрел нас.
— Придется ждать до завтра. Мы должны за-
ранее оповещать перевозчика о наличии пасса-
жиров.
— То есть, просто так поезда тут не останав-
ливаются?
— Не останавливаются. Только с разрешения
перевозчика.
— А если надо срочно?
— Только с разрешения перевозчика.
— Хорошо, сегодня оповещать его уже поздно?
Кассир кивнул.
— Последний поезд прошел час назад. Если
хотите, можете купить билет, и я свяжусь с пере-
возчиком насчет завтра.
— Минуточку, — сказал я и обратился к Сал-
ли: — Милая, сегодня нам придется снова спать
в палатке, ничего?
— Да, папа. Но завтра мы ведь поедем домой?
— Конечно. — Я обратился к кассиру: — По-
чем билеты?
— Пять фунтов с пассажира.
Я вытащил из кармана все оставшиеся деньги
и пересчитал. Даже двух фунтов не набиралось.
— А можно оплатить завтра? — спросил я.
Он мотнул головой.
— Билет приобретается заранее. Впрочем,
если у вас с собой нет достаточной суммы, мо-
Фуга для темнеющего острова
151
жете внести предоплату, а остальное заплатить
завтра.
— Этого хватит?
— Думаю, да.
Он сгреб купюры и монеты в ящик, затем
пробил что-то на кассовом аппарате.
— Поезд будет в одиннадцать утра. При себе
нужно иметь эту бумагу и оставшуюся сумму.
Увы, это был не билет, а всего лишь распис-
ка. Поблагодарив кассира, мы вышли на улицу.
Начинало моросить. Я понятия не имел, где до-
стать еще денег; в крайнем случае, думаю, я ре-
шился бы и на воровство.
Когда мы проходили через шлагбаум, моло-
дой лейтенант нас окликнул:
— Что, сегодня не успели? Ничего не поде-
лаешь, бывает. Издалека шли?
— Да, — ответил я.
— Тут, кстати, еще много беженцев, — со-
чувственно сообщил он.
Я хотел было кивнуть, но вдруг понял, что
он включил в это число и нас. До сих пор
мне и в голову не приходило считать себя бе-
женцем.
— Главное доберитесь до Лондона, а там мо-
жете связаться с нашими, — утешил лейтенант.
Он сообщил мне название и адрес органи-
зации, которая занималась поиском жилья для
бездомных. Я все записал и поблагодарил офи-
152
Кристофер Прист
цера, однако тот не успокаивался: теперь его
заботило, что мы будем делать до утра.
— Я бы пустил вас на постой к нам, не впер-
вой, — сказал он. — Вот только сегодня нашу
часть, вероятно, передислоцируют. Найдете, где
переночевать?
— У нас с собой палатка, — ответил я.
— А, вот и славно. Правда, советую все-таки
устроиться подальше отсюда. Пришел сигнал
о приведении в боевую готовность: в округе объ-
явились патриотисты.
Я поблагодарил его еще раз, и мы наконец
ушли. Такое участие и искреннее желание по-
мочь обнадеживало. С другой стороны, послед-
ние слова прозвучали тревожно, и мы решили
внять предупреждению. Пройдя довольно дале-
ко на юг, мы достигли небольшого холма, окру-
женного с трех сторон лесом. Там и поставили
палатку.
Ночью, лежа в темноте, мы слушали, как
грохочут орудия и проносятся в воздухе само-
леты. Небо на севере озаряли вспышки взрывов.
По дороге с другой стороны холма маршировали
солдаты, в лесу то и дело бухали шальные снаря-
ды. Было очень страшно. Салли прижималась ко
мне, а я пытался ее успокоить. Взрывы звучали
то совсем рядом, то где-то в отдалении. Время
от времени раздавались крики и стрекотали ав-
томаты.
Фуга для темнеющего острова
153
К утру все стихло, снова зарядил дождик.
Боясь, как бы ненароком не вызвать стрель-
бу, мы до последнего не вылезали из палатки.
Только в десять часов, наскоро собравшись, мы
поспешили на станцию и к одиннадцати туда
добрались. Ни заслона, ни военных не было. От
вокзала остались одни развалины, рельсы в не-
которых местах были разворочены снарядами.
Зрелище наполнило нас отчаянием и ужасом.
Расписку я порвал и выбросил.
Вечером того же дня мы попали в плен к аф-
риммам и пережили свой первый допрос.
♦ * ♦
Мы с Изобель лежали в темноте на ковре
у нее дома. В комнате над нами спали ее ро-
дители. Они не знали, что я здесь. Хоть я им,
кажется, нравился, и они даже уговаривали дочь
видеться со мной почаще, едва ли они обрадо-
вались бы, узнав, чем мы занимаемся на полу
в гостиной.
Шел четвертый час ночи, поэтому очень важ-
но было не шуметь.
Мои куртка и рубашка валялись рядом.
Изобель была без платья, майки и лифчика.
Мы уже помирились после того случая в лесу
и вновь стали встречаться всерьез. В отношении
физической близости тоже наметился прогресс:
теперь она позволяла раздевать себя и трогать
154
Кристофер Прист
за грудь во время поцелуев, хотя опускаться
ниже все еще было нельзя. Большинство деву-
шек, с которыми мне доводилось встречаться,
стремились перейти к сексу как можно быстрее,
поэтому строгость Изобель изрядно озадачива-
ла. Поначалу такое ее поведение таило в себе
изюминку, теперь же я начал понимать, что
она в самом деле боится близости. Признаюсь,
в первое время я просто хотел ее, но по мере
общения стал испытывать настоящие чувства,
и приставания отошли на второй план. Сочета-
ние красоты и неприступности заставляло меня
постоянно думать о ней.
После долгих поцелуев и ласк я откинулся
на ковер, увлекая Изобель за собой. Пока она
водила ладонью мне по груди и по животу, я все
ждал, что она сунет руку мне в штаны и начнет
гладить член.
Постепенно ее пальцы опускались ниже, ка-
саясь пояса, затем проникли под него и тут же
нащупали головку пениса. Явно не ожидав, что
у меня уже встал, Изобель отдернула руку и, вся
дрожа, отвернулась.
Выждав пару минут, я прошептал:
— Что такое? Что случилось?
Впрочем, я прекрасно знал, что случилось
и что она не ответит.
Изобель молчала. Я осторожно положил руку
ей на плечо. Кожа у нее была холодная.
Фуга для темнеющего острова
155
— Что случилось? — снова спросил я.
Она опять не ответила. Несмотря на это
странное поведение, у меня по-прежнему стоял.
Наконец она перевернулась на спину, взяла
мою руку и положила себе на грудь. Как и пле-
чо, она была холодная, а сосок — мягкий и ску-
коженный.
— Давай, — сказала она.
— Что давай?
— Сам знаешь. Ты ведь хочешь.
Я не шевелился. Делать, как она говорит мне,
не хотелось, но и грудь ее я тоже не отпускал.
Видя мою нерешительность, она снова взяла
меня за руку и резко сунула себе между ног, сама
при этом снимая трусики. Я почувствовал при-
косновение теплых мягких волосков. Изобель
снова затряслась.
Я тут же вошел в нее. Нам обоим было больно
и неприятно. Еще я боялся, что мы слишком
шумим, и родители вот-вот прибегут разби-
раться, в чем дело. Когда я кончал, мой пенис
выскользнул у нее из влагалища. Часть спермы
попала внутрь, а часть — на ковер.
Я откинулся в сторону. Где-то глубоко я чув-
ствовал разочарование от того, что, несмотря
на свой сексуальный опыт, я вел себя как под-
росток, лишающийся девственности с невинной
девочкой. Но больше всего мне хотелось свер-
нуться калачиком и не двигаться.
156
Кристофер Прист
В итоге Изобель пришла в себя первой.
Она поднялась и включила настольную лам-
пу. Я впервые увидел ее стройное юное тело
без одежды, лишенное сексуального ореола
загадочности. Ногой она подтолкнула ко мне
мои вещи. Мы молча оделись, не глядя друг
на друга.
На ковре, где мы лежали, темнело влажное
пятно. Салфетками оттереть на удалось — въе-
лось.
Я собрался уходить. Изобель прошептала мне
на ухо, чтобы я не заводил мотоцикл, пока не
дотолкаю его до шоссе, а потом поцеловала. Мы
договорились увидеться в следующие выходные.
И вышли в коридор.
Ее отец в пижаме сидел на лестнице. Лицо
у него было заспанное. Мне он ничего не ска-
зал, а Изобель схватил за руку и не отпускал.
Я выскочил на улицу и сразу завел мотоцикл.
Хоть мы и не предохранялись, Изобель не
забеременела. Впрочем, во время нашей свадь-
бы она уже была на первом месяце. Впослед-
ствии мы редко занимались любовью. Секс не
приносил Изобель удовольствия, и настоящего
оргазма, насколько я мог понять, она почти не
достигала. После рождения Салли мы и вовсе
перестали испытывать друг к другу влечение,
так что в итоге я стал искать удовлетворения
на стороне.
Фуга для темнеющего острова
157
Бывали, конечно, хорошие времена, когда
я смотрел на Изобель, вспоминая ее девичью
красоту и бледно-голубое платье, свои надежды
и желания, и мне становилось горько.
* * *
Дни шли. Складывалось впечатление, что
я один еще хочу отыскать похищенных женщин.
Остальные как будто не думали ни о чем, кроме
очередного дневного перехода, где бы безопасно
заночевать и где бы раздобыть еды. О женщи-
нах вспоминали реже и реже, а после похода
в бордель Августина все вели себя так, словно
их никогда и не было.
Мы дошли до деревушки под названием Сто-
уфилд (если верить карте). На первый взгляд она
ничем не отличалась от сотни других поселков,
которые попадались нам по пути. Приближа-
лись с привычной настороженностью, заранее
решив, что если заметим баррикады, то немед-
ленно удалимся.
Скоро стало видно, что когда-то здесь и прав-
да были баррикады. Рядом со слепой кирпичной
стеной, выходящей на дорогу, лежали две груды
обломков, между которыми мог протиснуться
грузовик.
Вместе с Рафиком мы заглянули за разворо-
ченную баррикаду и увидели на земле десятки
винтовочных гильз.
158
Кристофер Прист
Мы обошли деревушку, заглядывая в каждый
дом. Двери стояли нараспашку, залезть внутрь
не составляло труда. В домах ничего не осталось,
хотя их явно покидали в спешке. Кое-где нам
посчастливилось найти консервы и тем самым
пополнить запасы продовольствия.
Мы размышляли, кто напал на деревню.
Трудно сказать, что случилось с местными жите-
лями. Всюду были сломанные и разбитые вещи,
но это уже могли мародеры постараться. Кое-где
на столе стояла недоеденная пища, но, опять
же, однозначных выводов отсюда не сделаешь.
Только когда мы заканчивали обходить деревню,
один из наших закричал, мол, нашел что-то.
Мы с Рафиком пошли смотреть. Заглянув
в дом, Рафик гаркнул, чтобы все остались сна-
ружи, а меня жестом позвал за собой.
В комнате на втором этаже лежали четыре
мертвые белые женщины — обнаженные и со
следами сексуального насилия. При первом
взгляде на них у меня перехватило дыхание,
я снова представил те ужасы, которые могли
случиться с Изобель и Салли. Хватило, однако
нескольких секунд, чтобы понять: их тут нет.
Смерть исказила тела, но разлагаться они еще
не начали. Виднелись следы борьбы, пол был
выпачкан засохшей кровью. У одной женщины
на груди зияла рана, как будто от ножа. Зрелище
выглядело жутко, и мы с Рафиком поспешили
Фуга для темнеющего острова
159
ретироваться. Я потом еще долго не мог успо-
коиться.
Стали решать, что делать. Я предложил похо-
ронить трупы, но никому не улыбалось спускать
их вниз. Рафик предложил сжечь дом. Он стоял
обособленно; пламя перекинуться не должно.
Мы вынесли оба варианта на общий суд. Дво-
их наших в это время рвало в кустах, остальных
мутило. Неприятный осадок остался у всех. Так
что приняли предложение Рафика. Проверив
дом еще раз на предмет чего-нибудь полезного,
мы его запалили.
А на ночлег устроились в другом конце де-
ревни.
* * *
Кроме меня, мужчин в раскройном цеху поч-
ти не было. Несмотря на законы о равном рас-
пределении труда, принятые предыдущим пра-
вительством накануне выборов, по-прежнему
оставалось множество задач, которые преиму-
щественно или исключительно выполняли жен-
щины. В массовой текстильной промышлен-
ности к таковым как раз относилась раскройка.
Итого нас было трое: я, Дейв Хармэн, пенси-
онер, который подметал в цеху по утрам и го-
товил чай, да парень по имени Тони. Девушки
обращались с ним, как с озорным бродяжкой,
а он всячески им подыгрывал — это в его пони-
160
Кристофер Прист
мании, видимо, называлось флиртом. Я так и не
узнал, сколько Тони лет на самом деле — явно
не меньше двадцати, — и тем более не пони-
мал, в чем смысл строить из себя мальчишку-
подростка. Друзьями нас назвать, было нельзя,
поскольку вне работы я ни с кем не общался,
но в ответ на постоянные подтрунивания и по-
хабные намеки со стороны женщин между нами
сформировалось что-то наподобие мужского
братства.
Мои отношения с коллегами противополож-
ного пола поначалу строились проблематично,
потом вроде бы наладились.
Например, почти все думали, будто меня
взяли в качестве надсмотрщика и контролера,
поэтому на любые попытки заговорить отвечали
вежливой прохладцей. Интеллигентский выго-
вор также не способствовал взаимопониманию.
Поняв, наконец, причину, я всячески старался
показать, что на самом деле занимаюсь тем же,
чем и все. Естественно, о своем отце я умалчи-
вал. Когда ситуация прояснилась, атмосфера
в цеху стала менее напряженной, хотя кое-кто
продолжал держать дистанцию. Прошло еще не-
сколько недель, и женщины постепенно стали
принимать меня за своего.
Вместе с этим их поведение становилось бо-
лее развязным. С самого первого дня я наблю-
дал, как женщины обращаются с Тони, однако
Фуга для темнеющего острова
161
со мной до поры до времени они так вести себя
побаивались.
До сих пор я вел достаточно закрытую
жизнь — в том смысле, что общался преиму-
щественно с представителями своего клас-
са, — и поэтому считал женщин застенчивы-
ми и скромными. Однако социальный кризис
в стране провоцировал падение морали. Так
люди реагировали на драконовские законы, ко-
торые вводило правительство Трегарта. Строго
ограничивалось время работы пабов, курение
в общественных местах и пользование автомо-
билем, нормировалось потребление электро-
энергии и газа, был введен запрет на вывоз
больших сумм денег за границу, появлялись или
увеличивались налоги на различные категории
товаров. Ходили слухи, что скоро продукты бу-
дут отпускать по карточкам. Старшее поколение
еще помнило чрезвычайное экономическое по-
ложение в годы Второй мировой, но и тогда все
было не так сурово, а сейчас к тому же даже
война не шла. Огрубление нравов в этом свете
воспринималось почти как акт гражданского
протеста: каждый вечер на улицах вспыхивали
пьяные драки, в кино и на телевидение хлынул
поток дешевой порнографии, отовсюду слыша-
лась ругань, резко возросла уличная преступ-
ность, особенно в отношении представителей
национальных меньшинств. Мои коллеги по
162
Кристофер Прист
раскройному цеху вели себя грубо и агрессив-
но. И дня не проходило, чтобы кто-нибудь не
отпустил скабрезность или похабную шуточку,
прямо или косвенно намекая на наши с Тони
гениталии. Как-то парень рассказал мне: однаж-
ды, еще до моего прихода, одна из женщин ради
смеха расстегнула ему ширинку и попыталась
залезть в трусы. Он рассказывал это как будто
походя, но я понял, что его сильно зацепило.
С ухудшением экономической обстановки
компания стала получать все меньше заказов,
а значит, наш объем работы тоже сокращался.
Правительство Трегарта внесло поправки в тру-
довое законодательство, которые значительно
усложняли сокращение штатов. Увольнение со-
трудников выливалось в крупную сумму: нужно
было выплатить не только выходное пособие,
но и штраф в налоговую. Таким образом, бес-
покоиться по поводу рабочего места никому из
нас не приходилось.
На обед отводился час. Когда взяли меня, пе-
рерыв увеличили до полутора часов, а затем и до
двух. Руководство поощряло больничные отпу-
ска, однако, поскольку правительство временно
отменило медицинские льготы, этим мало кто
пользовался. Вскоре, когда началось брожение
в рядах вооруженных сил и армия перекрыла
основные морские порты, работы у нас и вовсе
не стало. То есть на бумаге у нас было только
Фуга для темнеющего острова
163
два часа перерыва, на деле же мы весь день про-
сто сидели, не зная, чем себя занять. Как-то мы
с Тони решили полностью вымыть цех и пере-
красить стены. На это ушла ровно неделя, после
чего делать стало совсем нечего, и мы принялись
убивать время вместе с остальными.
Постепенно наш небольшой коллектив стал
напоминать мне нынешнее британское общество
в миниатюре. Большая часть женщин — белые,
из рабочего класса, были среди нас и несколько
азиаток, пара-тройка девушек родом с Кариб-
ских островов и две мавританки, приплывшие на
судне вместе с африканскими беженцами. Они
совершенно не знали английского, но быстро
схватывали.
Женщины приносили из дома карты и на-
стольные игры, передавали по рукам журналы
и бульварные романы. Поначалу я думал, что
в свободное время тоже возьмусь за литературу,
однако вот в чем подвох: они-то читали истории
из жизни поп-звезд и телезнаменитостей, а меня
за мои книги дразнили «умником». К тому же от
чтения при плохом освещении у меня болят гла-
за. Радио мы с общего согласия не включали: не
хотелось слушать скучную музыку и официаль-
ные объявления. Когда кто-то достал черно-бе-
лый переносной телевизор, управляющий тут же
его конфисковал. Впрочем, смотреть там тоже
было нечего. Тогда женщины стали приносить
164
Кристофер Прист
вышивку и вязание, некоторые упражнялись
в чистописании. На улицу в обед старались не
выходить — этот район Лондона считался че-
ресчур неблагополучным.
Потом женщины стали собираться за верста-
ком вокруг самодельной доски для гаданий. Мне
никто об этом не говорил. Я случайно увидел их,
когда от нечего делать забрел в прилегающий
склад. Женщины толпились в углу: семь сидели
у верстака, а десять стояли рядом и смотрели.
На столе лежали обрывки картона с буквами,
а указкой служил пластиковый стаканчик.
Женщина, что постарше, задавала вопросы
в пустоту, а остальные участницы держали ста-
канчик и читали ответы. Какое-то время я увле-
ченно наблюдал за процессом, гадая, специаль-
но ли они двигают указку или нет. Некоторые
«ответы» вызывали визг восторга и удивления,
и вообще весь процесс был очень шумным.
В конце концов мне надоело, и я ушел.
В дальнем углу склада, за стеллажами с тка-
нью, я вдруг заметил Тони с мавританкой — той,
которая младше. Они оба были одеты, но де-
вушка лежала на спине, раздвинув ноги, а Тони
сверху. Рукой он водил под платьем, сжимая ей
грудь. Меня они не видели.
Уходя, я услышал шум за столом, где гадали
по доске. Кто-то — а именно, вторая маври-
танка — вскочил и побежал в цех. Ее подруга,
Фуга для темнеющего острова
165
вероятно, заметила это, и, выскочив из угла,
где уединялась с Тони, побежала следом. Они
стали ругаться на своем языке, перекрикивая
друг друга, пока одна не заплакала. Затем обе
перестали общаться с остальными и к концу
следующей недели уволились.
* * *
Наступила ночь, а дом еще горел, окрашивая
соседние постройки в темно-оранжевый и оку-
тывая деревню едким, сладковатым дымом.
Настрой в группе немного изменился. В том,
что стало с теми четырьмя девушками, я, как
и остальные, увидел реальное подтверждение
самых худших опасений по поводу наших
женщин.
Если брать по отдельности, полагаю, каждый
из нас оторопел от ужаса, и вместе мы лишь
укрепились в своем нежелании вмешиваться
в ход гражданской войны. О продолжении по-
исков даже не заговаривали. Однако моя реши-
мость только усилилась. Салли — маленькая
девочка, у нее еще вся жизнь впереди. Именно
о ней, а не о жене я беспокоился больше всего.
Когда стемнело, я отделился от группы и по-
шел в дом неподалеку от того, который мы за-
палили. Хотя пожар утих, дерево продолжало
тлеть и светиться. Потухнет, скорее всего, толь-
ко к утру. Запах дыма напоминал мне об осени.
166
Кристофер Прист
Я сидел в одиночестве в старом кресле на
первом этаже и думал, что буду делать завтра.
Время шло. Откуда-то доносился гул двига-
телей, но я не обращал внимания. Только когда
шум стал мешать мне думать, я вскочил с кресла
и выбежал на участок за домом.
Небо было ясное, месяц немного подсве-
чивал землю. Я сидел в темноте, так что глаза
у меня привыкли сразу. Через пару мгновений
я понял, откуда идет звук: с юга к деревне при-
ближалась группа вертолетов. Они шли низ-
ко и не быстро. Я кинулся на землю, сжимая
в руках винтовку. Когда вертолеты пролетали
надо мной, я пересчитал их: ровно двенадцать.
Они еще сильнее замедлили ход и опустились
на поле за деревней. Меня окатывало то ви-
брацией от двигателей, то порывами ветра от
пропеллеров.
Между мной и местом посадки был пригорок,
поэтому я больше ничего не видел. Поднявшись
на ноги, я подошел к изгороди и выглянул за
нее. Двигатели продолжали работать вхолостую,
навигационные огни не горели.
Прошло десять минут. Я стоял, размышляя,
не вернуться ли к остальным. Однако непонятно
было, что здесь делают вертолеты. Не нас ли
ищут? Может, они увидели дым от горящего
дома или тлеющие угли? Хотя вряд ли: на такие
пустяки дюжину дорогих аппаратов не пошлют.
Фуга для темнеющего острова
167
Вдруг неподалеку, заставив меня подскочить,
грянула стрельба, а следом два или три взрыва.
Я упал на землю, сердце колотилось от страха.
По вспышкам я понял, что перестрелка идет по
ту сторону лесного массива, тянувшегося вдоль
шоссе неподалеку от деревушки. Выстрелы про-
должались, им вторили взрывы. В небо взвился
белый всполох и распустился алым цветком.
Вертолеты тут же вновь поднялись в воздух
и, перестроившись, пошли к лесу. Скоро они
скрылись из виду, но по рокоту двигателей было
ясно, что они где-то поблизости.
За спиной у меня хлопнула дверь.
— Уитмен, ты?
Я разглядел в темноте чей-то силуэт. Человек
подошел ближе, и я узнал Олдертона.
— Да, я. Что происходит?
— Никто не понимает. Рафик послал за то-
бой. Какого хрена ты тут делаешь?
Я сказал, что ходил искать еду и что через
несколько минут вернусь к остальным.
— Лучше иди сейчас. Рафик предлагает сни-
маться, а то мы слишком близко к дороге. Что-
то неладное творится, и он не хочет, чтобы мы
подставлялись.
— Может, сначала разберемся, что именно
творится?
— Рафик у нас, вообще-то, главный. Раз он
сказал — надо слушаться.
168
Кристофер Прист
— Да ну?
Ни с того ни с сего во мне взыграло бунтар-
ство. Я не хотел слушать ничьих указаний, тем
более от Олдертона, которого находил непро-
ходимо тупым и упрямым. За все время в группе
мое отношение к нему так и не поменялось.
Вертолеты загудели как-то иначе, и мы вер-
нулись к изгороди, откуда я смотрел на поля
и лес за ними.
— Где они? — спросил Олдертон.
— Не вижу.
Снова затрещали выстрелы, следом — прон-
зительный свист и четыре взрыва, почти накла-
дывающиеся друг на друга. Лес озарился изну-
три ослепительной вспышкой, которая затем
погасла. Опять стрельба. Один вертолет про-
рокотал над деревней, второй завис неподале-
ку. Вдруг он издал оглушительный рев, и не-
сколько ракет, оставляя за собой пламенный
след, устремились к деревьям. Мы с Олдертоном
рефлекторно пригнулись, но огонь вели не по
нам. Через мгновение из леса снова донеслось
четыре взрыва — может, больше. Затем опять
жуткий свист, и еще четыре взрыва. Очередной
вертолет проплыл над нами и занял позицию
для обстрела.
— Бой идет в районе шоссе, — сказал Ол-
дертон.
— Кто это?
Фуга для темнеющего острова
169
— Рафик думает, что африммы. А вертоле-
ты по виду советские. Впрочем, я их не разли-
чаю.
— Откуда у них авиация?
Воздушный обстрел продолжался. Вертолеты
открывали огонь строго друг за другом, как на
учениях. Стоило грохоту от одного залпа стих-
нуть, как следовал другой. И все это сопрово-
ждалось автоматной стрельбой на земле.
Вдруг меня осенило:
— Скорее всего, это те партизаны, которых
мы встретили вчера. Они устроили засаду на
шоссе.
Олдертон промолчал. Чем больше я думал,
тем вернее казалась мне моя догадка. Афри-
канцы явно что-то скрывали, все это замети-
ли. Если, как предполагает Рафик, вертолеты
и правда советские, а управляют ими африммы,
то гражданская война вышла на новый, еще бо-
лее ужасный уровень.
Неравный бой длился еще несколько ми-
нут. Мы с Олдертоном видели только отсветы
взрывов и пролетающие над головой вертолеты.
Незаметно для себя я начал считать число зал-
пов. После двенадцатого наступило небольшое
затишье. Вертолеты улетели перестраиваться.
Вдруг один аппарат возник у нас за спинами.
Он не стрелял, просто пронесся над лесом, а за-
тем вернулся к своим. Мы снова затаились. Лес
170
Кристофер Прист
полыхал оранжевым пламенем, время от време-
ни что-то в нем взрывалось. Стрельба вроде бы
прекратилась.
— Похоже, все, — сказал я.
— Еще один где-то рядом, — отозвался Ол-
дертон.
Я повертел головой.
— Вот он! — сказал Олдертон, указывая
вправо.
Черный силуэт был едва различим на фоне
ночного неба. Он двигался медленно, почти над
самой землей. Навигационные огни не горели.
Вертолет шел прямо на нас. У меня от страха
заколотилось в груди.
Аппарат пролетел над полем, затем развер-
нулся и, слегка набрав высоту, вновь направился
к нам. Оказавшись над догорающими развали-
нами, он завис.
Мы с Олдертоном вернулись в дом и под-
нялись на второй этаж. Вертолет по-прежнему
висел прямо над выгоревшим остовом. Порывы
ветра от пропеллера разбрасывали золу во все
стороны. Тлеющие угли вдруг вспыхнули, за-
нялось пламя, и к нам поплыл дым.
В отсвете пожара отчетливо была видна каби-
на вертолета. Я вскинул винтовку, прицелился
и выстрелил.
Олдертон кинулся на меня и выбил оружие
из рук.
Фуга для темнеющего острова
171
— Ты чего творишь, кретин?! Они же поймут,
что мы здесь!
— Да плевать.
Я смотрел на вертолет. Сначала мне показа-
лось, что я промахнулся. Потом двигатель резко
ускорил обороты, и вертолет начал поднимать-
ся. Хвостовой пропеллер вращался с перебоями.
Вертолет продолжал набирать высоту, но его
вело куда-то вбок. Двигатель надсадно визжал.
Затем аппарат ухнул в темноту, и через две се-
кунды до нас донесся раскатистый грохот. Земля
задрожала, в отдалении полыхнуло ослепитель-
но желтое зарево, обломки вертолета взметну-
лись в воздух и разлетелись в разные стороны.
— Мудак! Кретин долбаный! — снова взвил-
ся Олдертон. — Теперь остальные придут сюда
разбираться!
Я не стал отвечать.
* * *
После ухода Изобель мы с дочкой пребывали
в постоянном страхе и замешательстве. Беда на-
конец стала осязаемой. Мы лишились послед-
него, что хоть как-то связывало нас с прежней
жизнью.
Работа, деньги, дом, а теперь и семья. Не
осталось ничего. Я не хотел, чтобы Салли так
воспринимала ситуацию, и делал вид, что еще
чуть-чуть, и все образуется.
172
Кристофер Прист
Исчезновение Изобель, надо признаться,
произвело на меня неожиданный эффект. Во-
первых, я испытывал неподдельную ревность.
Пока мы жили вместе, у Изобель была возмож-
ность — да и мотив — завести любовника, но
уверен, она ею не воспользовалась. Теперь, од-
нако, я заметил, что часто думаю, где она, что
делает и, главное, с кем.
Во-вторых, я скучал по ней, невзирая на ту
злость, которую она испытывала ко мне.
Мы оба прекрасно знали, что ждет нас в бу-
дущем, хотя и не обсуждали этого напрямую.
Да, наверное, мы сумели бы продержаться, пока
Салли не вырастет и не начнет жить самосто-
ятельно, но потом точно разошлись бы. Наш
брак, по сути, был фикцией.
И вдруг все перевернулось с ног на голову,
стало непредсказуемым. То будущее кануло
в небытие, а нового попросту не было.
* * *
Прошел час. Рафик и остальные прибе-
жали узнать, что случилось. Вертолет упал за
пригорком, в поле, поэтому обломков мы не ви-
дели. Сначала прогремел оглушительный взрыв,
потом был пожар, сопровождавшийся какими-
то хлопками. Наконец все прекратилось. Ни-
какого движения, остальные вертолеты тоже не
возвращались. Стояла тихая ночь, и, если бы не
Фуга для темнеющего острова
173
огонь в лесу, нипочем не подумаешь, что совсем
недавно здесь шло настоящее сражение.
Я угодил в неоднозначное положение. С од-
ной стороны, за сбитый вертолет меня, хоть
и нехотя, зауважали; с другой стороны, Рафик,
а с ним еще несколько человек, прямо заявили,
что я совершил большую глупость. Я, в общем,
и не спорил. Мы всегда избегали действий,
которые какая-нибудь группировка могла ис-
толковать как угрозу. Если бы экипажи других
вертолетов увидели, что стрелял я, в нас бы уже
летели ракеты. То, что меня не заметили — чи-
стое везение.
Теперь, когда всплеск адреналина прошел
и основная опасность миновала, я мог спокой-
но обдумать произошедшее.
Наверняка вертолетами управляли либо аф-
риммы, либо им сочувствующие, а африканские
беженцы, даже если отбросить расовые и наци-
оналистические предрассудки, — все-таки наш
общий враг. И все же мой выстрел был местью
за похищение женщин. Никто из моих товари-
щей, думаю, этого не понимал. Впрочем, оружие
было только у меня, и только я мог совершить
подобный поступок.
Вообще, вся эта история вызывала во мне не-
ожиданное, пьянящее чувство удовлетворения.
Я в жизни почти ни разу не стрелял из винтовки,
тем более с намерением причинить кому-нибудь
174
Кристофер Прист
вред, а тут я либо серьезно ранил, либо убил
экипаж целого вертолета. В тот момент в моей
жизни произошел крутой поворот. Я понял, что
готов пойти на все.
Группа тем временем обсуждала, как посту-
пить дальше. Я устал и хотел спать, остальные
же спорили: идти обыскивать вертолет или об-
шарить лес в поисках того, что так привлекло
африммов.
— Нет, давайте ляжем спать. А с утра порань-
ше выдвинемся, — сказал я.
— Тут спать нельзя: слишком опасно, — воз-
разил Рафик. — Обчищаем вертолет и уходим
куда подальше.
Коллинз предложил осмотреть лес, кое-кто
его поддержал. Если военные посчитали нуж-
ным нанести удар, вполне возможно, там есть
что-то ценное на продажу. В итоге договорились
разделиться, хоть это и шло вразрез с нашими
принципами. Я, Рафик и еще двое пойдут к раз-
бившемуся вертолету, а Коллинз с Олдертоном
поведут остальных в лес. Кто первый закончит,
идет навстречу другой группе.
Мы вернулись в лагерь, собрали вещи и разо-
шлись.
Вертолет лежал посреди поля за сожженным
домом. Взрывы и всполохи пламени уже полчаса
как утихли, так что можно было безопасно туда
подойти. Меня больше волновал экипаж. Если
Фуга для темнеющего острова
175
все погибли при падении, то хорошо. Если же,
наоборот, кто-то выжил, последствия могут быть
самые неприятные.
Мы шли молча. Издали разбившийся вер-
толет казался огромным раздавленным жуком.
Никакого движения мы не увидели, но на вся-
кий случай выждали еще несколько минут.
— Пошли, — прошептал Рафик.
Оставшееся расстояние мы проползли по-
пластунски, готовые ко всему. Однако, при-
близившись к обломкам, поняли, что даже если
внутри кто-то и выжил, опасаться нам нечего.
Вертолет представлял собой искореженную гру-
ду металла, из кабины торчала лопасть пропел-
лера.
Никого не встретив, мы поднялись, осторож-
но обошли аппарат кругом в поисках чего-ни-
будь полезного. Правда, в темноте рассмотреть
что-либо было трудно.
— Так мы ничего не найдем, — сказал я Ра-
фику. — Если придем сюда с утра-
Из обломков донесся шорох. Мы отскочили
и укрылись в траве. Следом послышался муж-
ской голос, сбивчивый и задыхающийся.
— Что он говорит? — спросил кто-то.
Мы прислушались, но не смогли разобрать
ни слова. Тогда до меня дошло, что это какой-
то африканский язык — я вроде бы такой уже
слышал. В последнее время новости на «Би-би-
176
Кристофер Прист
си» дублировались сводками на суахили. Понять
афримма это все равно не помогало.
Впрочем, суть его слов была ясна и без пере-
вода: он застрял, и ему больно.
Рафик достал фонарь и, стараясь держать его
пониже, чтобы никто нас не заметил, посветил
на обломки.
Сначала мы видели только развороченные
куски металла, потом блеснула уцелевшая та-
бличка. На ней были напечатаны инструкции
на кириллице. Мы подошли ближе, и Рафик по-
светил внутрь. Через мгновение среди обломков
мы разглядели человека. Он лежал лицом к нам,
вся голова в крови. Он прошептал еще что-то,
и Рафик выключил фонарь.
— Внутрь не подлезешь. Пойдемте.
— А как же пилот? — спросил я.
— Не знаю. Ему не помочь.
— Может, хотя бы попробуем вытащить его?
Рафик снова включил фонарь. Пилот был проч-
но зажат между обломками кабины и фюзеляжа.
Без тяжелого оборудования его не вызволить.
— Бесполезно, — сказал Рафик.
— Нельзя же вот так его бросить.
— Придется. — Рафик убрал фонарь в кар-
ман. — Все, пора уходить. Тут слишком опасно.
— Рафик, ну должны же мы сделать хоть
что-то!
Он подошел вплотную ко мне.
Фуга для темнеющего острова
177
— Слушай, Уитмен, ты же видишь: дохлый
номер. Боишься крови, тогда нечего было сби-
вать эту хреновину. Ясно?
Мне не понравился его тон, но, чтобы не раз-
водить спор, я кивнул.
— У тебя есть винтовка, — продолжил он. —
Если хочешь, воспользуйся.
Все трое моих товарищей пошли обратно
к деревне.
— Я еще посмотрю, что можно сделать. Я до-
гоню.
Мне никто не ответил.
Понадобилось всего несколько секунд, чтобы
понять, что Рафик прав. Раненого афримма не
вытащить. Тот продолжал стонать, жадно гло-
тая воздух. Будь у меня фонарь, я бы, наверное,
еще раз заглянул внутрь посмотреть на его лицо.
Вместо этого я сунул винтовку в проем, при-
мерно в том месте, где была голова пилота.
Потом извлек винтовку, выпрямился и сделал
пару шагов назад. Поднял ствол вверх и дважды
выстрелил в воздух.
Стоны внутри вертолета стихли.
* * *
Салли еще не исполнилось и двух, а наши
с Изобель отношения практически сошли на
нет. Мы стали ненавидеть голос друг друга, лицо
друг друга и прикосновение спинами в постели.
Конечно, старались терпеть.
178
Кристофер Прист
* * *
Войдя в паб, мужчина направился прямиком
ко мне. Он сказал, что его зовут Джо и что он
мой друг. Я сразу же насторожился. Когда тебе
вот так вот ни с того ни с сего навязываются,
ничего хорошего не жди. Вместе с Джо в паб
вошли еще несколько незнакомых мне муж-
чин и женщин. Они стали подсаживаться к за-
всегдатаям и набиваться на разговор. Я сделал
вид, что не замечаю своего собеседника, но
его это не останавливало. Уйти тоже не по-
лучалось: я сидел у самой стенки, и мне при-
шлось бы протискиваться мимо него. Впрочем,
я все равно проводил вечер в одиночестве, так
почему бы не поболтать?.. Лучше бы я этого
не делал.
Джо спросил, как я отношусь к текущей об-
становке, не беспокоит ли меня, что африкан-
ские беженцы силой выживают людей из домов.
Я отвечал уклончиво. С одной стороны, исто-
рии, которые я видел по телевизору и слышал
от друзей, заставляли бояться, вдруг подобное
грозит и моей семье; с другой стороны, я не мог
не понимать подоплеки происходящего.
На это мой «друг» бойко объяснил: новый за-
кон не ущемляет права иммигрантов, а, напро-
тив, защищает их. Правительство отчетливо ви-
дит, в каком положении находятся африканцы
и что их надо воспринимать не как непрошеных
Фуга для темнеющего острова
179
гостей, а как временных иждивенцев. Нельзя,
чтобы один-два беженца, разгуливающих с ору-
жием, наводили ужас на всю страну. Поскольку
легального статуса у них нет, полиция просто
обязана как можно быстрее задержать наруши-
телей порядка. В этом-то и состоит суть нового
закона.
Я возразил, что в последнее время участились
случаи похищений, побоев и убийств. Взять,
к примеру, нашумевшее дело в Гортонском
районе Манчестера, где были найдены десять
мертвых изувеченных африканок со следами из-
девательств, пыток и изнасилования.
Джо не спорил, только сказал, что как раз
таких зверств новый закон и призван не до-
пускать. Ведь если беженцам ограничить права
и свободу перемещения, то их легче будет за-
щищать. От африканцев требуется лишь при-
держиваться определенных правил — и то, что
большинство противится этому, только еще раз
доказывает, насколько они чужды британскому
обществу.
Дальше последовал рассказ об истоках поли-
тической карьеры Джона Трегарта: мол, еще тог-
да, будучи никому не известным тори, он при-
держивался прогрессивных идей патриотизма,
национализма и расовой чистоты. Более того,
он не отказался от своих взглядов даже в ско-
ротечный период неолиберальной ксенофилии,
180
Кристофер Прист
который предшествовал нынешней катастрофе.
Народ поступил дальновидно, избрав его партию
в качестве правящей, и теперь все пойдет на лад.
На Джо был аккуратный деловой костюм, чи-
стая белая рубашка и стильный темно-синий
галстук. Сам он, однако, такой одежде не со-
ответствовал: широкоплечий, непричесанный,
с двухдневной щетиной, пропахший пбтом. Во
время разговора он наклонялся близко ко мне,
и я разглядел желтые зубы и бледный застарелый
шрам от левого глаза до уха. Все политические
разглагольствования напоминали заранее на-
писанные реплики, которые его заставили за-
зубрить.
Я окинул взглядом паб, ища способ улизнуть.
Джо спросил, что я думаю обо всем услышан-
ном.
Мне кажется, сухо ответил я, что Трегарт
пришел к власти только благодаря дельцам, со-
гласившимся профинансировать его предвыбор-
ную кампанию.
И снова Джо не стал спорить, заметив лишь,
что создать политическую партию с нуля — не-
дешевая затея. А то, что она победила уже на
вторых парламентских выборах, доказывает ее
огромную популярность. И кстати, не соглашусь
ли я сделать пожертвование в фонд партии?
Я перевел тему, возразив, что обзавестись
хоть какими-то сторонниками Трегарту помог
Фуга для темнеющего острова
181
раскол внутри оппозиции, а также серьезная
поддержка среди деловых кругов.
Разговор зашел в тупик. Я стал гадать, что бу-
дет дальше. Трегарт и его радикальная политика
вызывали во мне глубокое отторжение; в то же
время меня не устраивала и нынешняя ситуация.
Джо, однако, не унимался. Бардак с африм-
мами, напомнил он, начался через несколько
месяцев после выборов, так что Трегарт ни при
чем — ему приходится реагировать на проис-
ходящее. И вообще, никакой расовой дискри-
минацией тут не пахнет. Просто серьезные про-
блемы требуют жестких решений, а африммы,
что бы там ни заявляли всякие гуманитарные
активисты, — это бездушные, опасные чужаки,
и обращаться с ними нужно соответственно.
Я допил бокал, но угощать меня еще раз Джо
не стал.
* * *
Я догнал Рафика и остальных уже в деревне,
и мы вчетвером зашагали к лесу. Про пилота
Рафик даже не спросил. Видимо, я сильно пре-
увеличил значимость этого происшествия.
Как только мы оказались на шоссе, которое
шло через лес, нам навстречу выбежал один из
тех, кого отправили с Коллинзом.
— Сюда, сюда! — закричал он с воодушев-
лением.
182
Кристофер Прист
— Что такое? — спросил Рафик.
— Коллинз отправил меня за вами. Мы наш-
ли их!
Ни слова не говоря, Рафик быстрым ша-
гом направился в сторону пламени. Я пошел
следом и, улучив момент, посмотрел на часы.
В лунном свете как раз можно было разглядеть
циферблат: половина четвертого. С каждой ми-
нутой меня выматывало все сильнее, а отдыха
скоро не предвиделось. Мы знали, что днем
спать опасно, если только не найти укромного
места.
Опушку леса окутывал густой дым. Он был
едкий и стелился низко, от малейшего вдоха
становилось дурно. Подобного я еще никогда не
чуял; все потому, что горело сразу много разных
материалов. На фоне прочих особенно выделя-
лась вонь от кордита и стреляных патронов —
запах войны.
Мы вышли на место, где была засада. Доро-
гу перегораживал сельскохозяйственный само-
свал. Неподалеку стоял раскуроченный остов
ведущего грузовика конвоя. В него прямиком
угодила как минимум одна ракета с вертолета.
В том, что осталось, опознать автомобиль можно
было с большим трудом. За ним следовали еще
взорванные грузовики. Я насчитал только семь,
Рафик же потом говорил, что двенадцать. Как он
это определил, не знаю. Четыре грузовика про-
Фуга для темнеющего острова
183
должали гореть. Кусты по обочинам дорог тоже
воспламенились, и дым от них примешивался
к прочим источникам. При отсутствии ветра
дышать здесь было практически нечем.
Интересно, кому принадлежали грузовики.
В необъявленной трехсторонней гражданской
войне флагами и опознавательными знаками
обычно не пользовались. В основном, грузовые
конвои снабжали войска патриотистов или се-
цессионистов, а на вертолетах, как выяснилось,
летали африммы, но не обязательно. На мой
взгляд, автомобили были американского про-
изводства, однако сказать наверняка никто из
нас не брался.
Из дыма нам навстречу вышел человек.
В пляшущем свете пламени я разглядел, что это
Коллинз. Вокруг носа и рта у него была повя-
зана тряпка. Он глубоко вдыхал свежий воздух.
— Раф, похоже, тут шел грузовой конвой па-
триотистов! — крикнул он нам, затем отвернулся
и шумно закашлялся.
— Что-нибудь ценное?
— Еды нет, остального тоже по мелочи. —
Говорить ему было трудно. — Зато попалось
кое-что покруче.
Рафик достал из кармана тряпку и закрыл ею
лицо. Я последовал его примеру, и Коллинз про-
вел нас мимо остовов первых двух грузовиков
к третьему, не охваченному огнем.
184
Кристофер Прист
Водительскую кабину разорвало, но кузов не
задело. По инерции грузовик врезался в тот, что
ехал впереди. Он уже обуглился. Следующий по
ходу грузовик еще тлел; ракета попала точно
в него. Рядом стояли восемь или девять наших,
выжидающе глядя на Рафика.
Коллинз указал на ящик, лежащий на земле.
— Вот, нашли в грузовике.
Рафик склонился над ящиком, вытащил из
него винтовку и положил рядом.
— Еще есть?
— Полный кузов.
В это мгновение грузовик в дальнем конце
колонны взорвался, и все пригнулись, закрывая
голову руками. Я вскинул винтовку и машиналь-
но отошел к ближайшим деревьям, наблюдая за
реакцией Рафика.
— Патроны есть? — спросил он, оглядываясь
по сторонам.
-Да.
— Собирайте все, и поживее. Сколько уне-
сем. Эй, Келк! — Один из наших подбежал к Ра-
фику. — Тащи сюда тачку. Вываливай из нее
все, погрузим винтовки.
Мне подумалось, что если грузовик взор-
вется, то мы все либо погибнем, либо серьезно
пострадаем. Трава и кусты возле автомобиля
почернели от жара, искры от соседних пожа-
рищ падали совсем рядом. Много ли горючего
Фуга для темнеющего острова
185
в баке? Остались ли неподалеку неразорвав-
шиеся снаряды? Не исключено, что, помимо
винтовок и патронов, в грузовиках перевозили
взрывчатку. Она вполне может сдетонировать,
стоит ее тряхнуть... Мои опасения основыва-
лись на логике, однако было в них и некое су-
еверное чувство, будто если я двинусь на по-
мощь остальным, то обязательно произойдет
что-то ужасное.
Я стоял среди деревьев, все еще держа вин-
товку, совершенно бесполезную в данной си-
туации.
Рафик один раз отвлекся от погрузки,
повернулся в мою сторону и выкрикнул мое
имя.
Я дождался, пока закончат погрузку. Затем
четверо наших покатили набитую под завязку
тачку, а я двинулся следом на почтительном
расстоянии. Так мы шли, пока достаточно не
удалились от места засады, после чего наконец
решили разбить лагерь.
Я сказал Рафику, мол, мне показалось, что
в лесу кто-то есть, и надо сходить в разведку.
Он был явно недоволен, и, чтобы умилостивить
его, я вызвался первым стоять в дозоре и охра-
нять захваченное оружие. В пару мне назначили
Пардоу. Наша смена длилась два часа.
Наутро каждый член группы получил винтов-
ку и комплект патронов. Оставшуюся добычу
186
Кристофер Прист
погрузили на тачку и накрыли чем придется:
запасной одеждой, сумками, канистрами и так
далее.
* * *
Следующие несколько недель я и Салли ски-
тались вдвоем. Какое-то время приходилось
жить в палатке, затем мы наткнулись на фер-
му. Повезло: хозяева разрешили нам поселить-
ся в постройке для рабочих, при этом не брали
плату и даже кормили, а мы взамен помогали
им по хозяйству.
Хотя военная обстановка в округе постоянно
напоминала о себе, нам ненадолго удалось ис-
пытать чувство защищенности
Район находился под контролем патриоти-
ческих сил, и ферма считалась стратегическим
объектом. Время от времени военные приходи-
ли помочь с полевыми работами, а неподалеку
даже установили батарею ПВО. Насколько мне
известно, в деле она так и не побывала.
Поначалу я испытывал живой интерес к ходу
гражданской войны, но скоро понял, что бес-
полезно. О политической обстановке я мог го-
ворить только с хозяином фермы, а он либо не
хотел обсуждать эти вопросы, либо тоже ниче-
го не знал. Он сказал, что когда-то у них были
телевизор и радио, однако военные все забрали.
Телефон отключен. Единственный источник ин-
Фуга для темнеющего острова
187
формации — газета Патриотических войск, бес-
платно распространяемая среди гражданского
населения. Обитатели соседних ферм, с которы-
ми наш хозяин иногда пересекался, находились
в таком же положении.
Несколько раз я заговаривал с военными,
приходившими работать на ферму, но и от них
ничего особенного не узнал. Им, очевидно, за-
прещалось обсуждать ход войны с граждански-
ми. К тому же большинство знали только то,
что им в виде пропаганды внушали политра-
ботники.
Однажды ночью в начале октября на ферму
был совершен вражеский налет. Когда в возду-
хе появился самолет-разведчик, я повел Салли
в укрытие, которое обустроил почти сразу после
того, как мы здесь поселились. Для этой цели
я выбрал пустой свинарник — прежде всего,
потому, что он добротно сложен из кирпича.
Я вычистил его и перенес туда кое-какие при-
пасы: свечи, одеяла и прочее. Там мы переждали
нападение.
Наш дом не пострадал, а вот хозяйский был
полностью разрушен. Сами хозяева пропали.
Утром на ферму прибыл командир патриоти-
ческих войск и приказал забрать всю оставлен-
ную технику. Батарею ПВО бросили.
Уходить нам было некуда, да и не хотелось,
поэтому мы остались в домике. Вечером того же
188
Кристофер Прист
дня ферму заняло объединенное подразделение
африммов и сецессионистов. Старший офицер-
африканец подверг нас тщательному допросу.
Мы с интересом наблюдали за солдатами: бе-
лые мужчины, воюющие заодно с чернокожими,
были для нас в новинку. Всего отряд насчитывал
сорок человек, из них около пятнадцати — бе-
лые. Оба офицера — африканцы, сержант —
британец. Все соблюдали дисциплину и хорошо
с нами обращались.
На следующий день на ферму заехал высоко-
поставленный командир сецессионистов. Я сра-
зу же узнал его по снимкам, которые печатали
в газетах патриотистов. Его звали Лайонел Ко-
улзден, армейский полковник в отставке. Перед
войной он был известен как активный защит-
ник гражданских свобод. Когда африммы стали
захватывать жилье в городах, он восстановился
на службе и с началом серьезных боевых дей-
ствий вместе с подчиненными подразделени-
ями перешел на сторону африканцев. Теперь
он был полковником повстанческой армии.
Правительство Трегарта заочно приговорило
его к расстрелу.
В личной беседе со мной и Салли он сказал,
что нам придется уйти. Скоро должно начаться
контрнаступление патриотистов, и нам может
угрожать опасность. Еще он предложил мне не-
медленно вступить в ряды сецессионистов, но
Фуга для темнеющего острова
189
я отказался, сославшись на то, что должен за-
ботиться о дочери.
Когда мы собрались, он передал мне листов-
ку, где были доходчиво расписаны конечные
цели сецессионистов. Они обещали: восстано-
вить правопорядок; не преследовать никого,
кто сражался на стороне патриотистов; вер-
нуть парламентскую монархию, как до войны;
восстановить судебную систему; в кратчайшие
сроки обеспечить жильем всех бездомных граж-
данских; а также предоставить полное британ-
ское гражданство всем африканским беженцам,
которые в настоящий момент находятся на тер-
ритории Соединенного Королевства. Внутренне
я был полностью согласен со всеми пунктами,
однако опыт последних событий говорил мне,
что разрешить нынешний конфликт миром не-
возможно.
Нас посадили в грузовик и отвезли в дерев-
ню примерно в часе пути от фермы. Она на-
ходилась на так называемой «освобожденной»
территории. Рядом мы заметили небольшой аф-
риммский военный лагерь и обратились туда за
помощью в размещении. Никакой благожела-
тельности, которую демонстрировал полковник,
мы не встретили. Более того, нам пригрозили
арестом. Мы немедленно ушли.
Местные жители тоже оказались в высшей
степени недружелюбными. Все относились
190
Кристофер Прист
к нам с недоверием и враждебностью. Спать
пришлось в палатке на склоне холма к западу
от деревни. Салли всю ночь плакала.
Через неделю мы наткнулись на отдельно
стоящий дом с собственным участком. Он рас-
полагался недалеко от шоссе, за лесополосой.
Хозяева — молодая супружеская пара — хотя
и встретили нас с опаской, все же не прогнали
и разрешили остаться на какое-то время, пока
не отыщется более подходящее жилье. Их звали
Кен и Рейчел. Мы пробыли у них три недели.
* * *
Ни разу до этого я не видел Рафика напуган-
ным и ни разу до этого я сам его так не боялся.
После ночи все устали и были на взводе.
Даже Рафик не мог скрыть своего нервного
перенапряжения. Не в силах решить, остаться
нам или уходить, он бродил туда-сюда, крепко
сжимая в руках винтовку, как будто от нее за-
висел его авторитет. Остальные с опаской за ним
следили. Далеко не всем понравилось это новое
проявление характера нашего лидера.
Меня тоже терзали сомнения. То, что мы до-
были себе оружие, ничего хорошего не пред-
вещало. Уже кто-то заговорил о создании пар-
тизанской группы для борьбы с африммами.
Некоторые предложили выйти на единомыш-
ленников и объединиться с ними. «Вместе мы
Фуга для темнеющего острова
191
сила...», «Теперь-то они у нас попляшут...», «На-
конец с нами будут считаться...» — и все в таком
духе. «Черномазых подонков» поминали даже
чаще, чем в те первые часы после похищения
женщин, когда каждый горел жаждой мщения.
Однако сильнее, чем весь этот воинственный
настрой, меня пугало поведение Рафика. Я от-
четливо видел, что он больше не в состоянии
единолично принимать решения. Уже сейчас
он явно не мог определиться с тем, что делать
дальше. Сидеть во временном лагере, который
мы разбили неподалеку от перехваченного кон-
воя, бормотал он, опасно. В то же время стоило
кому-то даже заговорить о том, чтобы выдви-
гаться, Рафик криком приказывал всем оста-
ваться на местах.
Его опасения были понятны. Если кто-то
захочет узнать, что тут стряслось, нас немед-
ленно раскроют. Идти куда-то, таща с собой
кучу оружия, значило стать лакомой добычей
для любой из воюющих группировок. Поскольку
до сих пор Рафик занимал пост лидера, мы по
привычке ждали от него указаний. Теперь все,
включая его, понимали: еще немного промед-
ления, и группа либо распадется, либо выберет
себе более деятельного главаря.
Впрочем, пока мы продолжали сидеть сло-
жа руки, делая вид, что принимаем серьезное
решение.
192
Кристофер Прист
Я с еще тремя товарищами составили опись
всего оружия в нашем распоряжении. На каждо-
го приходилось по винтовке, а сверх того была
еще дюжина контейнеров, по три винтовки
в каждом, и несколько ящиков с патронами.
Даже не представляю, как мы собирались упра-
виться со всем этим. Большую часть удалось по-
грузить на тачки, но сразу стало ясно, что нужно
искать другой способ. Катить их приходилось
втроем: двое тянут спереди, а третий направляет
сзади.
Вся наша группа расселась где попало под де-
ревьями, держа винтовки рядом с собой. Рафик
стоял в стороне, погруженный в размышления.
* * *
Кажется, в последние недели из нашей груп-
пы я ближе прочих сошелся с Рафиком. Выждав
немного, я решил переговорить с ним. Однако
он совсем был не рад меня видеть — особенно
меня. Я понял, что совершил глупость, что мне
следовало остаться со всеми.
— Куда тебя понесло ночью? — спросил он.
— Я уже рассказывал. Мне показалось,
в чаще кто-то есть.
— Надо было сказать мне. Будь это африммы,
тебя бы подстрелили.
— Я решил, что мы в опасности. У меня вин-
товка, значит, я обязан всех нас защищать.
Фуга для темнеющего острова
193
Говорить правду я не хотел.
— Теперь винтовки есть у всех, и тебе боль-
ше не надо рисковать жизнью ради остальных.
Каждый сам в состоянии постоять за себя. От-
дыхай, Уитмен.
Его голос сочился ядом, тем не менее рас-
сеянный и раздраженный Рафик думал совсем
о другом. Если бы я не подошел, он, наверное,
вовсе не вспомнил бы о вчерашнем происше-
ствии.
— Ну вот, теперь все вооружены, — сказал
я. — Что дальше?
— А ты что предлагаешь?
— Предлагаю как можно скорее избавиться
от оружия. Оно больше вредит, чем помогает.
У нас будут серьезные проблемы. К тому же,
никто не умеет стрелять.
— И это ты вчера доказал, — вставил Ра-
фик. — Нет, выбрасывать винтовки мы не ста-
нем. У меня другой план.
— Какой же?
Он наклонил голову и оскалился.
— Скажи мне, как бы ты поступил, будь
у тебя оружие, которым можно пользоваться
безнаказанно?
— Я уже говорил.
— И все-таки: ты продал бы его другим бе-
женцам или попытался бы сбить еще вертолеты?
Я понял, к чему он клонит.
194
Кристофер Прист
— Дело не в самом оружии. Дело в том, что
если оно есть у всех, а не только у одного-двух,
вся эффективность теряется.
— То есть, пока ты самый главный с винтов-
кой, все в порядке? А теперь, когда ты один из
многих, все наоборот — так, что ли?
— Я уже объяснял, зачем нам винтовка, когда
только добыл ее. Одна винтовка — это само-
защита, а много — уже агрессия. Мы превра-
щаемся в ополчение, и у каждого из нас есть
личные поводы для мести. Ты ведь не сможешь
всех контролировать.
Рафик задумчиво посмотрел на меня.
— Похоже, ход мыслей у нас схожий... Одна-
ко ты никак не ответишь на вопрос, что бы ты
сделал с оружием.
Я поразмыслил. Цель у меня по-прежнему
оставалась одна, пускай и труднодостижимая.
— Я бы попытался разыскать свою дочь.
— Так и думал. Бессмысленная затея, зна-
ешь ли.
— А как по мне, это лучше, чем все, что мы
делали до сих пор.
— Ты что, не понимаешь? — спросил Ра-
фик. — В этой ситуации мы совершенно бес-
сильны. В лучшем случае женщины попали
в концлагерь, и, может быть, однажды мы их
найдем. Хотя, если честно, я в это не верю.
Скорее всего, их изнасиловали, а потом убили.
Фуга для темнеющего острова
195
Ты сам видел, как они поступают с женщи-
нами.
— И ты смирился? — спросил я. — Тебе
просто все равно, Рафик, а у меня увели жену
и дочь. Дочь!
— Не только у тебя. Забрали семнадцать
женщин.
— Среди них не было ни одной твоей.
— Почему ты не смиришься, как остальные?
Мы не в состоянии их спасти. Мы вне закона.
Стоит обратиться к полиции или военным, как
нас немедленно бросят в тюрьму. К африммам
идти бесполезно: во-первых, неизвестно, где
они, а во-вторых, неужели ты думаешь, что они
сознаются в похищении? Ооновцы нам тоже не
помогут. Остается только выживать, как раньше.
Я начинал злиться.
— Ты называешь это жизнью? Мы спим на
траве и питаемся падалью, как звери.
— Готов поднять руки? — Рафик решил сме-
нить тон на более дипломатичный. — Вот ты,
например, знаешь, сколько всего в стране бе-
женцев вроде нас?
— Никто не знает.
— Потому что их слишком много: тысячи,
возможно, миллионы. Мы видим лишь крошеч-
ную часть страны, а такие группы, как наша,
разбросаны по всей Великобритании. Ты вот ут-
верждаешь, что нам нельзя позволять себе агрес-
196
Кристофер Прист
сию. А собственно, почему? У каждого беженца
есть весомый повод взять ситуацию в свои руки.
Мешают обстоятельства. Беженцы слабы, у них
почти нет еды и снаряжения. Нет законного по-
ложения. Шаг влево — и они становятся угрозой
для военных, потому что много передвигают-
ся и видят, что предпринимает каждая из сто-
рон. Шаг вправо — и они создают неудобства
для политиков. Ты в курсе, что правительство
приказало считать всех беженцев пособниками
сецессионистов? А кому, спрашивается, охо-
та попасть в концлагерь? Беженцы вынужде-
ны скитаться, спать на голой земле, сбиваться
в группки, выменивать или воровать продукты,
при этом держась подальше от всех остальных.
— А еще лишаясь женщин.
— Увы, такова жизнь. Звучит безрадостно,
но других вариантов нет.
Мне нечего было возразить. Более того, Ра-
фик, скорее всего, прав. Я давно осознал, что
будь хоть какая-то альтернатива бродяжниче-
ству, мы бы ее нашли. Однако, повидав во время
допросов немало самых разных организованных
объединений, мы убедились, что бездомному
гражданскому деваться некуда. В крупных горо-
дах военное положение, а деревни и села либо
под контролем боевиков, либо обзавелись соб-
ственным ополчением. Нам оставались только
поля, леса и холмы.
Фуга для темнеющего острова
197
Помолчав пару минут, я сказал:
— Так не может продолжаться вечно. Все по-
меняется.
— Теперь — да, — снова ухмыльнулся Рафик.
— Что значит «теперь»?
— Мы вооружены — вот в чем суть. Это зна-
чит, всех беженцев можно объединить и с ору-
жием отвоевать то, что у нас отобрали. Теперь
мы можем вернуть себе свободу!
— Бред. Стоит только выйти из леса, и пер-
вый попавшийся регулярный отряд вас перебьет.
— А теперь представь себе партизанскую ар-
мию: тысячи бойцов по всей стране. Мы сможем
занимать деревни, перехватывать конвои с при-
пасами. Надо только соблюдать осторожность
и вовремя прятаться.
— И в чем разница?
— Разница в том, что мы будем организова-
ны и вооружены. А еще мы будем воевать по-
настоящему.
— Нельзя нам включаться в боевые действия!
И так вся страна воюет. Чего ты хочешь добить-
ся? Только людей положишь.
— Мы будем принимать решения сообща. Бу-
дем устраивать голосование и нападать, только
если все за.
Мы пошли на поляну, где нас ждали осталь-
ные. Я уселся на землю поодаль от Рафика, раз-
глядывая тачки с оружейными ящиками. Рафик
198
Кристофер Прист
произносил речь, а в моем воображении рисова-
лись разношерстные банды, кишевшие по всей
стране, — у каждой свои счеты с вооруженными
силами и гражданскими организациями.
Вообще, беженцы представляли собой зна-
чительную, но в основе своей нейтральную сто-
рону конфликта. Если же их собрать в единую
партизанскую армию — при условии, что эта ти-
таническая задача вообще кому-то под силу, —
кошмар, терзающий страну, только усугубится.
Я встал и, продираясь сквозь заросли, по-
шел прочь. Хотелось одного: оказаться от них
подальше. До меня донесся общий крик одо-
брения. Наконец я вышел на опушку, посмо-
трел налево, направо и перед собой. Впервые
в жизни я чувствовал себя свободным, сильным
и ничего не боялся.
Я направился на юг.
* * *
За столиком неподалеку я заметил молодую
женщину. Она сидела вполоборота ко мне, скло-
нившись над книгой, поэтому я поначалу со-
мневался, она это или нет. Когда стало ясно,
что глаза меня не подводят, я встал и подошел
к ней.
— Привет, Лора, — сказал я.
Она удивленно вскинула голову и тут же уз-
нала меня.
Фуга для темнеющего острова
199
— Алан!
Обычно я не переживаю в памяти прошлые
романы, но вот сегодня, идя по Гайд-парку,
мне вспомнилась Лора. Ей нравилось обедать
в ресторане в центре парка; я несколько раз бы-
вал там с ней. Одно воспоминание повлекло за
собой другие. Почему же мы разошлись? Все
шло так хорошо... Заходя в ресторан, я вдруг
подумал, вдруг и правда встречу ее там. Но ее
не было. Я занял столик у окна и заказал салат.
Постепенно Лора вылетела у меня из головы.
В конце концов, не рассчитывал же я, что мы
и в самом деле увидимся. Как раз в это время,
наверное, она и пришла.
Я стоял рядом с ней, мы смеялись и болта-
ли, как старые друзья. Она немного измени-
лась: носила очки, да и стриглась покороче.
Через несколько минут мы пересели за мой
столик.
— Что ты здесь делаешь?
— А ты не догадываешься?
— Зашел пообедать?
— Ну да, и это тоже.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— И это тоже.
Мы заказали вина, чтобы выпить за встре-
чу. Принесли что-то приторно сладкое, но нам
не хотелось ругаться. Мы просто чокнулись
бокалами, а остальное уже было не важно. За
200
Кристофер Прист
едой я пытался понять, как же я все-таки ока-
зался здесь. Я был рад увидеть Лору, она, по-
видимому, тоже. Может, нас обоих сюда привела
надежда на воссоединение? Не просто же так
на меня нахлынули воспоминания о прошлом.
О чем я думал утром?.. Увы, в памяти не вовремя
образовался пробел.
— Как жена?
До сих пор про Изобель в разговоре не было
ни слова. Я не ожидал, что Лора спросит.
— Да по-прежнему.
— И ты, я смотрю, тоже.
— За два года никто не меняется.
— Как знать.
— А ты как? На той съемной квартире?
— Нет, переехала. Один сосед стал совсем
невыносим. Связался с наркотиками, к нам
дважды приходила полиция с обыском... Теперь
у меня своя собственная квартира. Пришлось
влезть в долги, зато это надежно.
— Относительно надежно, — поправил я.
В северных городах тогда как раз начинался
захват жилья.
— Лондон большой. Кому понадобится вы-
селять меня из моей крохотной квартирки?
— Мы думаем так же.
— Ну, у вас-то милый домик в пригороде.
— Лора, я живу там, чтобы удобнее было до-
бираться до колледжа.
Фуга для темнеющего острова
201
— Ты говорил, что это единственная причина
и что ты в любой момент готов все бросить.
Мы доели обед и заказали кофе. В разговоре
стали возникать неловкие паузы. Я начинал жа-
леть, что встретил Лору; с другой стороны, она
была по-прежнему красива. Я уже отвык от ее
проницательного и понимающего взгляда, кото-
рый одновременно манил и отталкивал. Сколько
бы раз Лора ни вгоняла меня в отчаяние, мне
ее постоянно не хватало. Из всех моих женщин
Лора Маккин — самая незабываемая.
— Почему ты не уйдешь?
— Сама знаешь, почему. Дело в Салли.
— Ты все время так говорил.
— Потому что это правда.
Снова молчание.
— Ты совсем не изменился. Я ведь прекрасно
знаю, что Салли — просто отговорка. На самом
деле, тебе не хватает духу бросить Изобель.
— Ты не понимаешь.
Увы, она все понимала.
— Алан, — сказала Лора, — ты опять делаешь
мне больно. И все-таки я хочу тебя.
— До сих пор?
— До сих пор.
Мы заказали еще кофе. Я порывался пре-
кратить разговор и уйти, но это было не так-то
просто. Как ни крути, все, что она говорила обо
мне — правда. А в голове назойливо вертелось:
202
Кристофер Прист
вот бы еще разок с ней... Я начал представлять
ее тело и как нам бывало хорошо вдвоем.
Лора, наверное, поняла, о чем я думаю.
— Не надо, Алан. Забудь.
— Снова читаешь мои мысли?
— Да. И все равно не могу придумать, как
заставить тебя измениться.
— Увы.
— Я потратила на это слишком много сил.
Вот почему я стала избегать встреч с тобой, ты
понимаешь?
— Да.
— Ничего не изменилось.
И тогда я сказал, предельно просто и прямо,
хотя еще час назад эти слова даже не пришли
бы мне в голову:
— Я все еще люблю тебя, Лора.
— Я знаю. Отсюда и все неприятности. А я
люблю тебя за твою трусость.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь.
— Я говорю правду.
И опять Лора била по самому больному.
Я уже и забыл, как остро она умеет жалить.
С другой стороны, я вел себя так же. Я знал,
что мучаю ее, она знала, что мучает меня.
Пожалуй, именно это и привлекало нас друг
в друге больше всего. Мы никогда не знали,
что будет дальше. Несмотря ни на что, я про-
должал любить Лору, пускай и не осознавал
Фуга для темнеющего острова
203
этого, пока не увидел ее здесь. Ни к какой дру-
гой любовнице я не испытывал таких глубоких
чувств. Дело в том, что Лора видела и прини-
мала меня таким, какой я есть. Моя неспособ-
ность расстаться с Изобель вечно служила ей
поводом для язвительных замечаний, но я на-
ходил это привлекательным. Лора всегда гово-
рила, что любит меня, хоть я и не понимаю,
за что. Я так и не смог разгадать ее до конца.
Она жила в каком-то вакууме, полностью от-
деленная от общества. Родственников у нее
не было. Мать — ирландка, иммигрировавшая
в Ливерпуль — умерла при родах. Отца — мо-
ряка с Карибских островов — Лора никогда
не видела и даже не знала, жив ли он. Кожа
у нее была цвета золотистой бронзы. Ее кра-
сота вместе с личными качествами доводили
меня до страстного исступления, я же в итоге
не мог дать ей ничего. Лора стала одной из
первых жертв африммского кризиса. Она по-
гибла, когда полицию бросили разгонять вто-
рую лондонскую демонстрацию. После этой
встречи в ресторане мы больше и не виделись.
* * *
Лидера группы я узнал: мы с ним пересеклись
у разбившегося вертолета, когда я искал еду. Он
представился Рафиком, хотя о его происхожде-
нии все равно можно было только гадать. В его
204
Кристофер Прист
группе насчитывалось порядка сорока человек,
в том числе несколько детей.
Я наблюдал за ними с верхнего этажа пустого
дома, надеясь, что они не будут шуметь и не раз-
будят Салли. День выдался долгим и тяжелым,
а еще мы не ели. Люди явно искали, где разбить
лагерь. Пару раз они поглядывали в сторону на-
шего дома, но он, видимо, им не подошел. Ме-
ста там хватало только для меня и Салли. Зима
приближалось, и нам следовало искать более
надежное жилье. Я начал задумываться о том,
чтобы перестать скитаться и осесть в каком-ни-
будь городке. Признаться, в успех замысла я не
очень верил, поскольку уже понял, что пройти
за баррикады практически невозможно. Един-
ственный выход — попасть в город по полям
и затем через дворы или чей-нибудь неохраня-
емый огород.
Пока я взвешивал варианты, двое мужчин
высадили дверь дома напротив и стали обшари-
вать его. Возник вопрос: сообщать пришельцам
о своем присутствии или нет. Мы с дочкой не-
плохо выживали сами по себе. Нам пришлось
покинуть Кена и Рейчел только из-за слухов
о том, что незарегистрированных гражданских
и тех, кто их укрывает, будут ссылать в кон-
центрационные лагеря. Хозяева показали нам
написанную от руки листовку, которую им
подсунули под дверь. За три недели мы успели
Фуга для темнеющего острова
205
обжиться. Я помогал Кену добывать пропи-
тание; думаю, он это ценил. Рейчел привяза-
лась к Салли. Недоверие прошло, и мы стали
напоминать сплоченную семью. Наказание за
укрывательство, конечно, отменили почти сра-
зу же после того, как ввели, но нам с неохотой
пришлось признать, что надо двигаться дальше.
Два дня мы с дочкой шли под открытым не-
бом и ночевали в палатке. Наконец наткнулись
на этот свободный дом — в нем хотя бы были
кровати.
Я настороженно наблюдал за пришельцами.
Путешествуя в одиночку, легче избегать по-
имки, однако в составе группы почти всегда
можно рассчитывать на нормальное питание.
К тому же, не надо постоянно решать, куда
идти, где останавливаться и так далее. Какая-
никакая, а цивилизация. Хотя свободы, конеч-
но, поубавится.
И одиночество, и присоединение к группе
меня равно не прельщали, однако, живя у Кена
с Рейчел, мы слушали континентальные радио-
станции и наконец узнали, какого размаха до-
стигла гражданская война у нас в стране. Всего
за несколько дней после первых перестрелок
наступил хаос: воюющие армии распались на
группировки разных размеров, причем каждая
учреждала свои собственные законы. Террито-
рии переходили из рук в руки. Во всех уголках
206
Кристофер Прист
страны народ сбивался в ополчение. Тем време-
нем приток африканских беженцев не прекра-
щался. Без содействия гуманитарных организа-
ций иммигранты рано или поздно прибивались
к повстанческим отрядам. Мы на собственном
опыте испытали всю неразбериху и суматоху,
но только регулярное прослушивание новостей
в течение трех недель помогло мне представить
общую картину. Стало понятно, что мы с доч-
кой не одиноки, что таких же гражданских, ко-
торые лишились и дома, и работы и были вы-
нуждены скитаться по стране, тысячи, если не
сотни тысяч. На мой взгляд, главные жертвы
этой войны — именно мы.
Считалось, что ббльшая часть беженцев со-
средоточена в центре и на севере страны, сле-
довательно, условия там более жесткие. На юге
беженцев меньше, а значит, выживать легче. Не
знаю, откуда у людей такая информация.
Через какое-то время группа занялась об-
устройством. Появились несколько палаток.
Кто-то зашел на первый этаж и набрал два ведра
воды. Во дворе разожгли костер и разложили
еду.
Наконец я смог нормально разглядеть жен-
щину, которая возилась с двумя мальчишка-
ми. До этого она мелькала пару раз, но я не
успевал присмотреться. Она пыталась заставить
мальчишек помыться, но без особого успеха.
Фуга для темнеющего острова
207
Выглядела она неважно: в нестираной одеж-
де, уставшая, волосы плохо собраны в пучок.
Я узнал Изобель.
Вопреки ожиданиям, это не отпугнуло. На-
оборот, я сразу же спустился и попросил Ра-
фика, чтобы он принял меня и Салли в группу.
* * *
Я шел на юг. В одиночку я чувствовал себя
более защищенным, чем в толпе, потому что
теперь принимал все решения сам. Винтовка
осталась у Рафика, другого оружия у меня не
было. С собой я нес только сумку с кое-какими
вещами, запасом продуктов и спальным меш-
ком. Так стало легче избегать нежелательных
встреч с военными, да и в укрепленных домах
и деревнях мне одному оказывали лучший при-
ем, чем когда мы приходили все скопом. Было
тепло и без осадков, поэтому первую ночь я про-
вел в зарослях кустарника, вторую — в амбаре.
Третий раз я ночевал в комнате.
На четвертый день пути я встретился с груп-
пой беженцев. Когда стало ясно, что мы друг
другу не угрожаем, я пообщался с лидером. Он
назвался Смитом, хотя навряд ли это его на-
стоящее имя; я сам представился Терри. Нам
обоим было что скрывать.
Смит спросил, почему я ушел от Рафика
и остальных. Я рассказал про винтовки и планы,
208
Кристофер Прист
которые строили на них. Смит согласился: ниче-
го хорошего из этого не выйдет. Также я сказал,
что разыскиваю жену и дочь.
Мы беседовали на парковке заброшенного
паба. Остальные члены группы в это время го-
товили обед и по очереди мылись на кухне.
— Большая у вас была группа?
— Сначала — большая, — ответил я. — До на-
лета у нас было тридцать девять мужчин и сем-
надцать женщин.
— Все — чьи-то жены?
— В основном. Три были незамужние.
— А нас всего сорок пять, женщин больше,
чем мужчин.
Смит рассказал, как недавно их захватило
в плен подразделение патриотистов. Тех, кто
помоложе, поставили перед выбором: либо они
идут в армию, либо их отправляют в концлагерь.
К счастью, пока шло время на раздумье, в рас-
положение части с проверкой прибыла бригада
ООН. Беженцев отпустили в полном составе,
лишь несколько парней остались воевать за па-
триотистов.
Я заметил, что, похоже, одна сторона
охотится за женщинами, а другая — за муж-
чинами.
— А ты уверен, что женщин у вас увели имен-
но африканцы? — спросил Смит.
— Уверен.
Фуга для темнеющего острова
209
— Тогда, возможно, я знаю, куда их могли
забрать. — Он помолчал, как будто ожидая моей
реакции. — По слухам.
— По-моему, только им и можно верить.
— Ну ладно. Говорят, африммское коман-
дование организовало бордели, где их солдат
обслуживают белые женщины.
Несколько секунд я смотрел на него с вы-
ражением немого ужаса.
— Салли еще ребенок... — выдавил я на-
конец.
— Моя жена здесь, со мной, и мы не хотим
попасть в такую же ситуацию. Поэтому до конца
войны придется скрываться.
За обедом мы обменялись всеми сведениями
о передвижениях войск, которыми располагали.
Меня расспрашивали про группу Рафика, и я
примерно объяснил, где мы с ними разошлись.
Смит сказал, что, возможно, стоит объединить
две группы: так будет легче защищаться. Чем
дальше, однако, тем чаще он поднимал вопрос
о конвое с оружием. Я уже пожалел, что рас-
сказал про него.
Чтобы сменить тему, я решил разузнать про
африммские бордели. Во мне поселилась жуткая
уверенность: именно туда угодили Салли и Изо-
бель. От одной мысли меня переполняли страх
и отвращение. Обнадеживало только, что если
все это правда, то они, по крайней мере, живы.
210
Кристофер Прист
И если у меня не получится найти их самому, то
можно будет обратиться за помощью в какую-
нибудь гуманитарную организацию.
— Больше ничего не знаю, — сказал Смит.
— Ну хоть где эти бордели?
— Мне не рассказывали.
— Хотя бы примерно?
— Как будто бы к востоку от Богнора... Го-
ворю же: это только слухи.
— То есть, где-то на побережье?
— Возможно.
Я попытался вспомнить, как располагают-
ся города на побережье к востоку от Богнор-
Региса. Что дальше? Брайтон? Или Уэртинг?..
В Уэртинге я бывал. Как раз там мне попался
схрон с коктейлями Молотова.
Несколько минут мы со Смитом изучали
карты тех мест. Уэртинг действительно казался
подходящим ориентиром. До него был примерно
день пути на юго-запад. Группа Рафика осталась
в дне пути на север.
Перед уходом я поблагодарил Смита и его
подопечных за еду и информацию. Привал за-
кончился, и они готовились двигаться дальше.
Их целью был — снова по слухам — некий боль-
шой свободный дом в окрестностях, где можно
пересидеть несколько дней.
Темнело, поэтому я решил остановиться на
ночлег. Место выбрал на церковном кладбище,
Фуга для темнеющего острова
211
среди надгробий. Мертвых в последнее время
не тревожили, так что вандалов я не опасался.
Я кое-как представлял себе ту часть побе-
режья, куда направлялся: цепочка городков,
теснящихся на равнине между холмами Саут-
Даунс и морем. На западе — Богнор-Регис, на
востоке — Брайтон. Они плавно перетекают
один в другой, образуя длинную полосу курор-
тов с виллами и бунгало, как две капли воды
похожих друг на друга. Трудно определить, ска-
жем, где кончается Литлхэмптон и начинается
Лэнсинг. В последние годы эти городки ста-
ли прибежищем пенсионеров, а прежде, когда
я был ребенком, служили отличным местом для
семейного отдыха. Родители как-то вывозили
меня с братьями в Уэртинг, — давным-давно.
Наутро я бодро преодолел продуваемые
ветром холмы. Впереди замаячили окраины
городского поселения. Я пересек несколько
дорог, все чаще стали попадаться дома. Боль-
шинство выглядели пустыми, но внутрь я за-
ходить не стал. Я порядком насмотрелся бро-
шенных домов и знал, как опасны они порой
бывают.
На табличке, прибитой к ставням на окне
почтового отделения, я прочел, что нахожусь
на окраине Уэртинга.
Я уже видел на горизонте солнечные блики,
играющие на воде, и тут дорогу мне преградила
212
Кристофер Прист
крепко сложенная баррикада. На ней никого не
было. Я старался идти так, чтобы держаться на
виду, при этом готовый в случае чего кинуться
в укрытие.
Выстрел прозвучал неожиданно. Стреляли
либо холостыми, либо в воздух, потому что
мимо меня пуля не пролетала.
Пригнувшись, я побежал к обочине. Вторая
пуля чиркнула по асфальту где-то рядом. Я ин-
стинктивно кинулся на землю и очень неудачно
подвернул ступню. Ногу тут же пронзила дикая
боль. Я лег и замер.
* * *
Мой новый «друг» отошел к барной стойке,
переговорил с кем-то из тех, кто пришел с ним,
и сделал заказ. Затем вернулся ко мне, но при-
нес он только один бокал пива для себя. Сел,
отпил и посмотрел на меня сквозь пену.
— Ну как, надумал? — спросил он.
— Надумал что?
— Пожертвуешь деньги в фонд партии?
Я не выдержал и, протиснувшись мимо при-
ставалы, вышел из-за столика. Заказав у барме-
на выпить, я оглянулся: Джо тоже куда-то исчез.
Хорошо. Однако стоило мне взять в руки бокал,
как «друг» вновь возник рядом со мной.
— Мы знаем, где ты живешь, Уитмен, и в
какую школу ходит Салли.
Фуга для темнеющего острова
213
— Да отстаньте вы от меня, — сказал я, чув-
ствуя, как от страха замирает сердце.
Он махнул рукой, мол, пустяки, и начал
рассказывать анекдот, а за ним еще и еще. Все
как один были неприкрыто расистскими. После
каждого Джо сам первым начинал ржать в голос,
даже глаза закрывал от смеха.
Я заметил, что со стороны некоторых других
столиков, по которым распределились товари-
щи-приставалы, тоже начал доноситься хохот.
В углу возле двери веселье было таким шумным,
что к нему подключились и другие завсегдатаи
со своими анекдотами.
— Значит, ты у нас любитель африммов,
да? — спросил Джо наконец. — Либерал хренов?
— Идите к черту.
— Дружище, ты в меньшинстве. Никто боль-
ше не хочет видеть их в нашей стране.
— Мне все равно.
— А что ты будешь делать, когда захватят
твой дом? Не думай, будто тебя это не коснет-
ся. Половина лестерцев уже лишилась жилья.
В Илинге давно в последний раз был? Теперь
там настоящий рассадник туберкулеза. Хочешь
подхватить? Сходи. А если твою Салли изобьют
или ограбят?
Джо наводил на меня настоящий ужас, од-
нако я не хотел покидать паб. Каждый вечер
здесь устраивали стриптиз, и я старался его не
214
Кристофер Прист
пропускать. В глубине помещения двое подсоб-
ных рабочих как раз заканчивали монтировать
подиум.
В итоге я не выдержал:
— Не дам я тебе денег! Оставь меня в покое!
— Чего напугался-то так, Уитмен?
— Катись на хрен, расист чертов!
— Полегче, приятель, а то дождешься.
Основной свет погас, включились два про-
жектора, направленных на подиум. Первая
стриптизерша протиснулась сквозь толпу и сме-
ло вскочила на крошечную платформу. Загреме-
ла музыка, и девушка начала умело трясти бе-
драми. Она была молодая, высокая, чернокожая,
с аппетитной фигурой. Усыпанный блестками
костюм едва прикрывал интимные места. Посе-
тители засвистели и заулюлюкали. Если бы Джо
не зажал меня возле дверей, я стоял бы сейчас
в толпе зрителей, пытаясь пробиться вплотную
к подиуму.
Приставала угрюмо покосился на меня и од-
ним мощным глотком допил пиво. Прикрыв
рот рукой, рыгнул, затем отставил бокал на
соседний столик. Воспользовавшись тем, что
он отвлекся, я выскользнул на улицу. Снаружи
было темно и прохладно. Пока я пересекал сто-
янку, за спиной у меня открылась и закрылась
дверь. Послышались быстрые шаги. Джо шел
следом.
Фуга для темнеющего острова
215
Я с испугом представил, что он может со
мной сделать на безлюдной темной улице, по-
этому не стал притворяться спокойным и пу-
стился наутек. Я бежал по тротуару вдоль шоссе,
навстречу мне, ослепляя фарами, неслись авто-
мобили. На первом перекрестке я притормозил
и оглянулся: мужчина бежал за мной. Однако
я был моложе и в лучшей форме, и мне удалось
оторваться.
Чтобы попасть домой, следовало идти влево,
я же кинулся вправо, где стояла группка таун-
хаусов. Я свернул в проход между изгородями,
стараясь скрыться, пока Джо не добежал до
перекрестка. На всякий случай я перепрыгнул
через забор на чью-то лужайку и затаился под
кустами.
Я выждал десять минут, но он не появил-
ся. Наконец я рискнул выглянуть, все еще вне
себя от страха: никого. Держась возле забора,
я осторожно вернулся к перекрестку. Окажись
мужчина там, я тут же бросился бы наутек.
На перекрестке все было спокойно: машины
и автобусы останавливались перед светофором,
затем ехали дальше. На углу стояли киоски, где
готовили еду навынос. Несколько человек ожи-
дали свои заказы.
Пройдя мимо киосков, я направился вдоль
шоссе к дому. Можно было выдохнуть и забыть
про случившееся, но после разговора с Джо
216
Кристофер Прист
я уже не мог не обращать внимания на те пере-
мены, которые происходили в нашем районе.
Например, я заметил, что на двух съездах
с шоссе врыли бордюры, чтобы тормозить по-
ворачивающий транспорт. На еще одной улице
я увидел ворота, полностью перекрывавшие до-
рогу, правда, в этот момент они были открыты.
Когда я остановился осмотреться, из бли-
жайшего сада вдруг возникли двое. Один из
них посветил на меня мощным фонариком.
Я закрыл глаза руками и отступил. Свет тут
же погас.
В начале нашего разговора, когда еще не до-
шло до угроз, Джо рассказывал про лагерь для
африммов, который разместили в парке по со-
седству с муниципалитетом. Предполагалось,
что этот лагерь временный, что днем его будут
охранять, а на ночь запирать. Однако вскоре
в округе стали говорить, что вечером и ночью
лучше в тот район не соваться. Я не видел при-
чин не верить, поэтому сознательно выбрал до-
рогу до паба и теперь обратно домой на несколь-
ко кварталов в обход.
Мне не нравилось, к чему все идет. Я-то на-
деялся, что жизнь останется прежней, наплыв
беженцев не приведет к серьезным переменам
в жизни страны, а расисты из паба — радикаль-
ное меньшинство. При этом я понимал, что за-
крываю глаза на реальное положение дел.
Фуга для темнеющего острова
217
Проходя неподалеку от муниципалитета, я за-
метил, как на улице толкутся группки мужчин
и парней. Многие были пьяными, рядом валя-
лись пустые бутылки и выброшенные пакеты от
фаст-фуда. Я чувствовал на себе выжидающие
взгляды, но сам опускал глаза и старался не
останавливаться. Они как будто искали пово-
да ввязаться в драку, если не с беженцами, то
хотя бы с теми, кого можно причислить к со-
чувствующим.
До своей улицы я добрался без приключе-
ний и, чувствуя, что уже почти пришел, уско-
рил шаг. На полпути мне попался полицейский
фургон, припаркованный у большого особняка
на противоположной стороне от нашего дома.
Фары были выключены, но двигатель работал
и внутри салона горел свет. Там сидели шестеро
полицейских в защитном обмундировании: шле-
мах с металлическими забралами, бронежилетах
и перчатках.
Наконец до меня дошло, что события при-
нимают опасный оборот, и разрешить проблему
беженцев миром больше не получится.
* * *
Салли была счастлива воссоединиться с ма-
терью, я же держался с Изобель насторожен-
но. Это, впрочем, не отменяло того, что мы
опять стали семьей — чем не повод для радо-
218
Кристофер Прист
сти. Какое-то время мне казалось, будто мы
снова молодожены, и появление ребенка по-
ложит конец всем нашим ссорам. Мое общение
с Изобель сводилось к практическим вопросам.
Также я рассказал ей, как мы с Салли пытались
вернуться в Лондон и что произошло потом.
Она рассказала, как познакомилась с Рафиком
и влилась к нему в группу. И каждый раз мы
поражались тому, как случай свел нас вместе.
В ту ночь мы спали втроем. Я думал, что
стоит попытаться возобновить супружескую
близость, однако предложить это первым не ре-
шался. Изобель лежала возле меня, молча глядя
куда-то в пустоту. Мы обнимали друг друга, но
до секса так и не дошло. Салли крепко спала не-
подалеку, в другой палатке. Тогда я убедил себя,
что именно ее присутствие сковывало меня, хотя
потом понял, что это лишь отговорка.
К счастью для нас, как и для остальных бе-
женцев, зима выдалась теплой. Было ветрено
и дождливо, отчего в полях и на проселках по-
стоянно стояла слякоть, зато практически без
заморозков. Мы довольно удобно обосновались
в старой церкви. Несколько раз нас посещали
сотрудники Красного Креста, обе воюющие сто-
роны также знали о нашем местоположении.
Мы были неплохо защищены от холодов и непо-
годы, пропитания хватало. В общем, зима про-
шла без потрясений. Беспокоило лишь полное
Фуга для темнеющего острова
219
отсутствие какой-либо информации о ходе граж-
данской войны.
Именно в этот спокойный период я разглядел
в Рафике социального философа. Он разумно
доказывал необходимость расширить группу
и создать самодостаточное общество, способ-
ное пережить период смуты. Вообще, в нем чув-
ствовался незаурядный интеллект. Рафик гово-
рил, что получил высшее образование, правда,
не уточнял, где. Почти все мы к тому времени
оставили надежду вернуться домой, понимая,
что наша дальнейшая жизнь будет зависеть от
того, кто сумеет взять власть в стране. А до тех
пор, убеждал Рафик, следует сидеть и ждать раз-
вития событий.
За зиму я заметно расслабился. Я полностью
попал под влияние Рафика и вел с ним долгие
беседы. Хотя я уважал его и считал ровней, он,
кажется, презирал меня — наверное, за то, что
я не мог определиться с политическими взгля-
дами. По его рассказам, до того, как лишиться
дома, он боролся за права рабочих. Действи-
тельно, в его речи порой проскакивал левацкий
жаргон, но я все равно не мог понять, из какой
он среды. А еще Рафик часто бывал непосле-
довательным. То он сетовал на то, как гнусно
с ним обходились иммигранты, чьи права он
защищал, то ругался на нетолерантность и за-
коснелый консерватизм реформистского пра-
220
Кристофер Прист
вительства, а также последствия его расистской
политики.
Зимой церковь посещали еще несколько
групп беженцев. Погостив у нас недолго, они
уходили. Можно сказать, мы стали ядром притя-
жения других скитальцев. Оседлость придавала
нам ощущение постоянства, а люди со стороны
говорили, что много слышали о наших достиже-
ниях. Хотя единственным нашим достижением
было выживание, мы не пытались никого пере-
убедить.
Как выяснилось с приходом весны, не мы
одни воспользовались затишьем в боях, чтобы
закрепиться на месте. В конце марта — начале
апреля в небе стали часто проноситься военные
самолеты. Пара человек из наших, кто разби-
рался в технике, сказали, что это иностранные.
Снова начались перемещения войск, и мы часто
просыпались под рычание проезжавших мимо
церкви грузовиков. Однажды вдалеке слышался
грохот артиллерии.
Нам удалось раздобыть радио и даже почи-
нить его. Увы, к нашему разочарованию, веща-
ние «Би-би-си» приостановили, работала только
одна частота, которую занимал «Голос нации».
Содержание эфира напоминало мне газеты па-
триотистов: та же политическая и общественная
пропаганда, а в перерывах — музыка. Все за-
рубежные радиостанции глушились.
Фуга для темнеющего острова
221
Как мы узнали, в конце апреля патриоти-
ческие войска провели масштабную операцию
против повстанческих и африммских группиро-
вок на юге. Сообщалось, что через район, где мы
обосновались, должны пройти подразделения,
сохраняющие верность короне. Примерно раз
в неделю по дороге неторопливо грохотал гру-
зовой конвой, но боевых действий как будто
не происходило. Впрочем, беспокойство оста-
валось: если в сообщениях содержалась хоть
крупица правды, очень скоро ситуация могла
измениться.
Как-то раз нас посетила крупная делега-
ция инспекторов из ООН и контролеров по
предоставлению гуманитарной помощи. Они
продемонстрировали нам правительственные
директивы, согласно которым ряд участников
конфликта признавался противниками действу-
ющего режима. В их число входили и белые
гражданские беженцы.
Ооновцы объяснили, что эти директивы
вышли около месяца назад. Впрочем, как уже
неоднократно случалось, вскоре их отменили.
В общем, наше положение так и осталось не-
выясненным. Нам порекомендовали либо до-
бровольно пойти в реабилитационные центры
ООН, либо уходить. Мол, в районе наблюдается
сосредоточение патриотических войск, а значит,
возможна очередная наступательная операция.
222
Кристофер Прист
Вечером состоялся общий совет. Рафик пред-
ложил жить как жили — практически вне за-
кона. В итоге, большинство согласилось с его
утверждением, что многочисленные беженцы,
скитающиеся по стране, представляют собой зна-
чительную, хотя и пассивную, группу давления.
Правительство не может вечно закрывать глаза.
Когда-нибудь конфликт закончится, и всем будут
обязаны дать жилье. Если же мы поддадимся на
уговоры ооновцев, то утратим остатки влияния.
К тому же, судя по слухам, реабилитационные
центры переполнены, персонала не хватает, и в
целом там живется куда хуже, чем на воле.
Некоторые — в основном семьи с детьми, —
впрочем, все-таки решили пойти в лагерь для
беженцев.
Перед тем как отправиться в путь, мы со-
гласовали тактику поведения. Передвигаться
будем по широкому кольцу, каждые полтора
месяца возвращаясь к церкви. Останавливаться
на ночлег будем только в тех местах, которые
гарантированно безопасны — либо по нашим
собственным наблюдениям, либо по рассказам
других беженцев. С собой везем только необ-
ходимое походное снаряжение на нескольких
тачках. Подобным образом был также определен
порядок добычи припасов и торговли.
Четыре с половиной недели все шло по заве-
денному распорядку. Потом мы вышли в район
Фуга для темнеющего острова
223
сельскохозяйственных угодий, который нахо-
дился под контролем африммов. Мы нередко
бывали на их территории, так что поведения
своего не меняли.
В первую ночь никто нас не тронул.
* * *
Днем, в колледже, на меня навалилась апа-
тия. Не в силах сосредоточиться, я кое-как про-
вел три семинара. Мысли снова и снова возвра-
щались к Изобель. Мне было стыдно.
Недавно, точнее, пару недель назад, у меня
завершился роман. Разошлись мирно, по
обоюдному согласию, никто ни на кого не
в обиде. Вообще, началось все из-за отно-
шения Изобель к сексу — по крайней мере,
к сексу со мной. Несколько месяцев мы пре-
пирались, тщетно пытаясь найти решение.
А накопившаяся неудовлетворенность требо-
вала выхода. В качестве объекта подвернулась
молодая преподавательница из колледжа по
имени Маргит. Несколько раз мы встречались
у нее в квартире, однажды я даже заночевал
там. По правде говоря, я не чувствовал к ней
никакой привязанности, но с ней было легко
и весело, к тому же ей нравился секс и, воз-
можно, даже я.
Тогда я еще пытался врать жене. Если Изо-
бель меня и раскусила, то виду не подавала.
224
Кристофер Прист
К четырем часам я принял решение и позво-
нил нашей общей подруге Хелен, которая порой
присматривала за Салли, когда нам с Изобель
хотелось развеяться вдвоем. Я спросил Хелен,
нет ли у нее планов на вечер, и мы договори-
лись, что к семи она придет.
В пять часов я вышел из колледжа и нап-
равился прямиком домой. Изобель гладила
одежду, а Салли — ей уже исполнилось шесть —
пила чай.
— Все, заканчивай дела и собирайся, — ска-
зал я жене. — Мы идем в ресторан.
Изобель ходила по дому в ветхой блузке
и старой юбке, без чулок и в шлепанцах. Во-
лосы у нее были стянуты на затылке резинкой,
выбившиеся пряди падали на лицо.
— В какой ресторан? — спросила она. —
У меня еще куча дел, да и Салли не с кем оста-
вить.
— Завтра доделаешь. А насчет Салли я уже
договорился с Хелен.
— У нас какой-то праздник?
— Нет. Просто настроение такое.
Она странно покосилась на меня и отверну-
лась к гладильной доске.
— Очень смешно.
— Я не шучу. — Наклонившись, я выдернул
утюг из розетки. — Все, собирайся, я пока уложу
Салли.
Фуга для темнеющего острова
225
— А как же ужин? Я столько всего накупила...
— Положи в холодильник, завтра поедим.
Никуда не денется.
— Как и твое настроение? — тихо спросила
она.
— То есть?
— Неважно. — Изобель вновь склонилась над
доской.
— Ну чего ты начинаешь? Я приглашаю тебя
в ресторан. Не хочешь идти, так и скажи. Я ду-
мал, ты обрадуешься.
— Я рада, Алан, правда, — сказала она,
подняв голову. — Извини, просто неожиданно
как-то.
— Так значит, пойдем?
— Конечно.
— Сколько тебе собираться?
— Недолго. Надо принять ванну и помыть
голову.
— Договорились.
Она догладила вещи, убрала доску и утюг,
потом несколько минут возилась в кухне.
Я включил телевизор посмотреть новости.
Главной темой были приближающиеся пар-
ламентские выборы. Некий депутат от правой
независимой партии «реформистов» по имени
Джон Трегарт вызвал много шума заявлением
о том, что казначейство подделывает финан-
совую отчетность. Он утверждал, что распола-
226
Кристофер Прист
гает неопровержимыми доказательствами, но,
опасаясь ареста, поделится ими только с пар-
ламентом. В это же время, видимо, по указке
действующего правительства, стали появляться
сообщения, в которых всю вину за подлоги сва-
ливали на самого Трегарта и оппозицию.
Я вымыл посуду, затем сказал Салли, что
придет Хелен и посидит с ней, поэтому пусть
ведет себя хорошо. Она торжественно поклялась
не безобразничать. Хелен ей нравилась. Я зашел
в ванную за электрической бритвой. Изобель
уже залезла в воду. Я наклонился к ней и по-
целовал, она ответила, как-то странно улыбнув-
шись. Чему, я так и не понял. Потом я помог
Салли переодеться в пижаму, спустился с ней
в гостиную и сел читать.
Я созвонился с рестораном в Вест-Энде и за-
бронировал столик на двоих на восемь часов.
Пока я разговаривал, Изобель, уже в вечернем
платье, вышла в гостиную в поисках фена. Хе-
лен приехала ровно в семь, и мы повели Салли
в спальню.
Изобель расчесала и распустила волосы,
а бледное платье подчеркивало ее фигуру. Она
нанесла тени и тушь и надела ожерелье, которое
я подарил ей на первую годовщину. Я уже давно
не видел ее такой красивой, о чем не преминул
сказать, когда мы отъехали от дома.
— И все-таки, Алан, что за повод?
Фуга для темнеющего острова
227
— Я же сказал: настроение такое.
— А если бы я не захотела пойти?
— Так ты же захотела.
Когда мы остановились на светофоре, я по-
смотрел на Изобель. Вместо скучного, практи-
чески бесполого существа, которое я наблюдал
каждый день, рядом со мной, как мне казалось,
сидела та самая девушка, на которой я женил-
ся. Изобель достала из сумочки сигарету и за-
курила.
— Ну что, нравлюсь я тебе в таком виде?
— Конечно, нравишься, — ответил я.
— А в остальное время?
Я пожал плечами.
Вдыхая дым, Изобель стала покусывать
ногти.
— Просто не верится, мы едем в дорогой ре-
сторан: я с вымытой головой и в чистом платье,
а ты в новом галстуке.
— Да ладно тебе, как будто в первый раз.
— А сколько мы уже женаты? С каких пор это
стало чем-то особенным? Когда ты в следующий
раз вспомнишь про меня?
— Если хочешь, будем устраивать такие ве-
чера чаще.
— Договорились. Может, раз в неделю? Вы-
делим какой-нибудь день.
— Сама знаешь, что мы не потянем финан-
сово. К тому же, на кого оставлять Салли?
228
Кристофер Прист
Она подняла руки и туго стянула воло-
сы за головой. Я отвлекся от дороги. Уголки
рта у Изобель были опущены, сигарета зажата
в губах.
— Опять ты за свою шарманку.
Какое-то время мы ехали в тишине. Изобель
докурила и выбросила сигарету в окно.
— Необязательно ждать, пока я тебя куда-ни-
будь приглашу. Ты можешь выглядеть красиво
и в обычные дни, — сказал я.
— Могу. Только ты почему-то этого не за-
мечаешь.
— А вот и замечаю.
Я не врал. После свадьбы Изобель довольно
долго старалась следить за своей внешностью,
даже во время беременности. И я всегда ценил
это, несмотря на растущую между нами стену.
— Уж и не знаю, как тебе угодить.
— Достаточно и этого, — сказал я. — Ты
воспитываешь ребенка, меня часто не бывает
дома. И я не требую, чтобы ты постоянно так
одевалась.
— Нет, Алан, требуешь. В том-то и беда.
Мы оба понимали, что ходим вокруг да око-
ло, что внешний вид Изобель не имеет никако-
го отношения к сути нашей проблемы. У меня
в голове она запечатлелась именно такой, как
в тот день, когда мы познакомились, и я не хо-
тел отказываться от этого образа. Однако при-
Фуга для темнеющего острова
229
чина моей отстраненности была совершенно
в другом, просто я не мог выразить ее словами
и тем более открыто обсуждать.
Мы приехали в ресторан и поужинали. Удо-
вольствия не испытал никто, беседа получилась
натянутой и состояла в основном из тягостного
молчания. По дороге назад Изобель ничего не
говорила.
Только возле дома, выйдя из машины, она
посмотрела на меня все с тем же непонятным
выражением. Правда, теперь она не улыбалась.
— Вот, значит, как ты ухаживаешь за своими
женщинами, — сказала она.
* * *
Двое мужчин доволокли меня до баррикады.
Опираясь им на плечи, я даже старался идти,
а не скакать, но вывихнутая лодыжка болела
нестерпимо.
Ворота открылись.
За баррикадой ожидали еще несколько чело-
век с винтовками. Я представился и объяснил,
зачем пришел к ним в город. Они спросили,
есть ли у меня в Уэртинге родственники или
знакомые. Нет, ответил я. Про африммов и про
то, что жену и дочь похитили, я умолчал. По-
яснил лишь, что обстоятельства заставили нас
разделиться, но у меня есть основания искать
их здесь.
230
Кристофер Прист
Все названные мной имена записали, потом
обыскали меня и мой рюкзак.
— По мне, так ты стремный бродяга, — бро-
сил один из парней. Остальные взглянули на
него, как мне показалось, с молчаливым пред-
упреждением.
— Я лишился дома и всего имущества, — спо-
койно сказал я. — Пока африканцы не выселили
нас, я жил и работал в Лондоне. Идти некуда, вот
уже почти год приходится скитаться по стране.
Если бы у меня была возможность принять ванну
и найти чистую одежду, я бы ей воспользовался.
— Ничего страшного, — пробормотал кто-то
из дружинников и дернул головой. Парень, не
сводя с меня презрительного взгляда, отошел. —
А чем ты занимался до вторжения?
— В смысле, кем работал? Преподавал в кол-
ледже. Правда, потом меня сократили, пришлось
пойти на фабрику.
— В Лондоне жил, значит?
— Да, я же сказал.
— Где именно?
— В Саутгейте. Вам знакомо это место?
— Слышал. Рядом с Барнетом, кажется? Ты
еще легко отделался. Знаешь, что случилось на
севере, когда туда ломанули африканцы?
— Только обрывочно. Когда скитаешься,
единственный источник информации — это
слухи. Так вы впустите меня или нет?
Фуга для темнеющего острова
231
— Посмотрим. Сначала нужно побольше про
тебя узнать.
Последовал короткий допрос. Не всегда я от-
вечал честно. Вопросы в основном касались уча-
стия в войне: переживал ли я нападение какой-
нибудь группировки, устраивал ли диверсии,
чью сторону поддерживал и так далее.
— Я ведь на патриотической территории? —
спросил я.
— Мы сохраняем верность короне, если ты
об этом.
— А в чем разница?
— Здесь нет военных. Мы сами обеспечиваем
оборону.
— А что насчет африммов?
— Были, но затем ушли, — холодно ответил
главный. От его тона мне стало не по себе. —
Зря их вообще сюда пустили.
— Ты так и не сказал, кого поддержива-
ешь, — вмешался другой дружинник.
— А вы как думаете? Африканцы отобрали
у меня дом, вышвырнули на улицу. Почти год
я живу, как зверь. А еще эти твари отобрали
у меня жену и дочку. Так что я за вас. Такой
ответ устраивает?
— Вполне. Вот только ты говорил, что разы-
скиваешь родных здесь. А африканцев тут нет.
— Я полагал, что на побережье они повсюду.
— Здесь нет.
232
Кристофер Прист
— Я уже понял. Одного раза было достаточно.
— И не только в Уэртинге, но и по всему по-
бережью — до самого Брайтона точно. После
того как мы прогнали последних, больше аф-
риканцы здесь не появлялись. Если тебе нужны
они, тут ты их не найдешь. Понятно?
— Еще раз говорю: понятно. Я ошибся. Про-
шу прощения.
Дружинники отошли в сторону и стали
о чем-то совещаться, а я пока изучал карту, ви-
севшую на бетонной плите — части баррикады.
На карте был крупно изображен данный район
побережья. Населенные пункты располагались
плотно. Пригороды перетекали один в другой,
и каждый имел свое название. Шорем, куда
я шел, находился примерно в полутора часах
пути отсюда.
Довольно крупная область на карте была об-
ведена зеленым. На севере она граничила с под-
ножием Саут-Даунс, недалеко от баррикады,
и тянулась вдоль побережья с запада на восток.
Моя цель лежала, видимо, за пределами этого
периметра.
Стопа совершенно распухла; я начал беспо-
коиться, не перелом ли у меня. Ботинок давил,
а если его снять, то обратно уже не наденешь.
Хорошо бы травму осмотрел врач и при необ-
ходимости наложил повязку.
Вернулись дружинники.
Фуга для темнеющего острова
233
— Идти можешь? — спросил один.
— Навряд ли. У вас есть врач?
— В городе есть.
— Значит, вы меня впускаете?
— Да. Только запомни несколько правил.
Переоденься и приведи себя в порядок. У нас
город приличный. Не выходи на улицу, когда
стемнеет, найди себе жилье. Будешь бродяж-
ничать, тебя вышвырнут. Пляж и набережную
патрулируют каждую ночь, так что туда тоже
не суйся. И ни слова про черных — это наше
главное условие. Все ясно?
Я кивнул.
— А если я соберусь уйти?
— Куда и зачем?
Я повторил, что разыскиваю жену и дочь,
а значит, мне надо будет выйти с восточной
стороны в направлении Шорема. Дружинник
рассказал, как попасть на дорогу, ведущую вдоль
побережья.
Наконец меня отпустили. С огромным тру-
дом я поднялся на ноги. Не припомню, чтобы
когда-нибудь испытывал такую боль. Один дру-
жинник сходил в дом за тростью, наказав мне
потом ее вернуть. Я пообещал, что верну, хотя
и не собирался.
Медленно, превозмогая чудовищную боль,
я заковылял к центру города. Каждый шаг да-
вался через силу, поэтому дорога от баррикады
234
Кристофер Прист
заняла целых полчаса. Меня трясло. Хотелось
упасть на землю, закрыть глаза и провалиться
в беспамятство. Удерживало только то, что если
меня увидят в таком виде, то точно вышвырнут.
Я упрямо шел дальше.
* * *
Шум раздался совсем рядом. Полог палатки
распахнулся. Снаружи стояли двое. Один све-
тил фонариком мне в лицо, у второго был ав-
томат. Тот, что с фонариком, схватил Изобель
за руку и вытащил из палатки прямо в лифчике
и трусиках. Она позвала на помощь, но между
нами встал автоматчик. Африканец с фонари-
ком ушел, а снаружи продолжали доноситься
крики и ругань. Я лежал, прижав Салли к себе.
Девочка проснулась, я пытался ее успокоить.
Автоматчик по-прежнему неподвижно стоял на
входе, наставив на меня оружие. Раздалось три
выстрела, и я замер от ужаса. Какое-то время
было тихо, затем опять донеслись крики, сре-
ди которых я различил приказы на непонятном
африканском наречии. Салли дрожала. Дуло ав-
томата почти упиралось мне в голову. Снаружи
прозвучало еще два выстрела, и через несколько
секунд в палатке появился другой солдат с фо-
нариком. Протиснувшись мимо автоматчика, он
дважды пнул меня, отпихивая от Салли. Я еще
крепче прижал девочку к себе. Она завизжала.
Фуга для темнеющего острова
235
Меня ударили по голове кулаком, потом снова.
Солдат вцепился в Салли и силой потянул на
себя. Мы продолжали держаться друг за друга.
Дочка молила о помощи, но я ничего не мог
поделать. Солдат врезал мне ногой в лицо. Я ма-
шинально попытался закрыться правой рукой,
и он наконец выхватил Салли. Я стал кричать,
чтобы нас оставили в покое, что она еще ребе-
нок, и хотел было схватиться за ствол автомата,
однако солдат упер его мне в горло. Я отполз,
а Салли, не обращая внимания на ее попытки
вырваться, вытащили наружу. Африканец шаг-
нул внутрь и, присев, приставил автомат мне
ко лбу. Щелкнул боек, я зажмурился. Ничего
не произошло.
Африканец с автоматом десять минут сидел
надо мной, пока я вслушивался в шум. Много
кричали, угрожали, ругались, но больше не стре-
ляли. Загудел двигатель, отъехала машина. Мой
охранник не шевелился. Над лагерем нависла
нездоровая тишина.
Снаружи прозвучал приказ. Африканец убрал
автомат и вышел из палатки.
Я заплакал.
* * *
Начала кружиться голова. Перед глазами
плыло, накатывала тошнота. После каждого
шага приходилось останавливаться, чтобы со-
236
Кристофер Прист
браться с силами. Такими темпами засветло
мне до набережной не дойти. Чем дальше, тем
дольше длились мои перерывы.
Пригородные улицы выглядели так обыден-
но и нормально, что казались нереальными.
Похоже, я слишком долго скитался по лесам,
канавам и фермам. Дома были красивые и в
хорошем состоянии, возле многих припарко-
ваны автомобили. Более того, они даже ездили.
Фраза «гражданский автотранспорт» звучала
дико. За прошедший год я наблюдал на доро-
гах только военные конвои, поэтому не сразу
осознал, что где-то люди могут ездить на своих
машинах по своим делам. В саду перед одним
из домов на раскладных стульях сидела пожи-
лая пара. Они смотрели на меня с любопыт-
ством. Зрелище то еще: немытый, нечесаный,
небритый, увешанный сумками и пакетами,
с какой-то палкой... Они молча отвели взгляд,
словно им было неприятно. Я постарался уско-
рить шаг, хотя от острой боли сводило зубы
и шею.
На перекрестке с проспектом машин было
больше, даже проехал городской автобус.
Солнце зашло за тучу, потом снова выглянуло.
На другой стороне дороги стоял щит с рекламой
средства для похудения. Я стал ждать, пока по-
явится возможность перейти, и еле достиг сере-
дины проспекта, где был островок безопасности.
Фуга для темнеющего острова
237
Там я с трудом отдышался. Когда я преодолел
проезжую часть, тошнота накатила с новой си-
лой, и меня вырвало прямо на тротуар. Про-
хожие косились в мою сторону; дети, игравшие
в соседнем дворе, замерли, разинув рты, а один
побежал в дом.
Придя в себя, я заковылял дальше, уже со-
вершенно не понимая, где нахожусь и куда
иду. Я насквозь пропотел, меня снова вырва-
ло. К счастью, поблизости оказалась скамейка.
Я присел на нее и несколько минут отдохнул.
Сил практически не осталось.
Я прошел мимо ряда магазинов, между кото-
рыми сновали покупатели. Вот уже много меся-
цев я не видел ни одного магазина, куда можно
было бы просто зайти и чего-нибудь купить.
Почти все они были разграблены и сожжены
или находились под контролем военных
С момента, как меня отпустили, прошло
примерно полтора часа, то есть сейчас было
пять или шесть вечера. В дополнение к не-
домоганию я чувствовал себя полностью из-
мотанным. От меня несло рвотой, спереди на
куртке темнели грязные разводы. Прохожие
шарахались в стороны; если бы я задержался,
кто-нибудь наверняка набросился бы на меня.
Трясясь и обливаясь пбтом, я свернул в пере-
улок, однако сумел пройти совсем немного.
Второй раз за день я свалился на дорогу. Про-
238
Кристофер Прист
шло какое-то время, послышались голоса, во-
круг стали собираться люди. Я хотел заговорить
с ними, но не смог. Меня осторожно подняли
и куда-то понесли.
* * *
Мягкая постель. Прохладные простыни. Го-
рячая ванна. Боль в ноге и ступне. На стене кар-
тина: деревенский дом с соломенной крышей.
На комоде аккуратно расставленные фотогра-
фии улыбающихся людей. На полках серийные
издания книжного клуба. Расстройство в живо-
те. Чужая пижама. Врач накладывает повязку на
лодыжку и прописывает болеутоляющие. Стакан
воды на прикроватном столике. Успокаивающие
слова. Сон.
* * *
Меня приютила чета Джеффри, оба пенси-
онеры. Чарлз когда-то работал управляющим
в банке, а Инид — флористом. Их возрастом
я не интересовался, но подозревал, что им под
восемьдесят. Как ни странно, меня они ни о чем
не спрашивали, даже когда я сказал им, отку-
да пришел. Про Изобель и Салли я при них не
упоминал.
Джеффри разрешили мне оставаться сколь-
ко угодно, хотя бы до тех пор, пока не заживет
нога.
Фуга для темнеющего острова
239
Миссис Джеффри кормила меня досыта: све-
жее мясо, яйца, овощи, хлеб, фрукты, шоколад,
листовой чай, молотый кофе... яблоки! В первый
раз я не смог сдержать удивления. Я-то думал,
что таких продуктов уже не достать, а Инид ска-
зала, мол, ничего подобного, в местных магази-
нах всегда свежий привоз.
— Цены, правда, высокие. Мы едва сводим
концы с концами.
Я спросил, с чем, по ее мнению, связано по-
вышение.
— Времена такие. В годы моей молодости
все было по-другому. Сейчас жизнь сложнее:
увеличиваются тарифы, стало много приезжих.
Помню, мама покупала батон хлеба за пенни.
Но что поделаешь, просто плачу, сколько надо,
и не задумываюсь.
— Ты ведь наверняка слышал, что творит-
ся, — сказал Чарлз. — Народ стал драться за еду
и все такое. Поэтому цены и растут.
Инид доставала все, что бы я ни попросил.
Например, она приносила мне газеты и жур-
налы, а мистер Джеффри делился сигаретами
и виски. Я читал прессу взахлеб, надеясь узнать
хоть что-нибудь о текущей политической обста-
новке и ходе гражданской войны.
Газеты оказались подшивкой «Дейли мейл» —
единственного, по словам Инид, издания, ко-
торое еще публикуется. Основной материал со-
240
Кристофер Прист
ставляли новости из-за рубежа и фотографии.
Несколько страниц были отведены под колонки
со слухами из жизни знаменитых певцов, фут-
болистов и кинозвезд. Немного рекламы потре-
бительских товаров. И нигде ни слова о войне.
Сами газеты были тонкие — всего двенадцать
страниц — и печатались дважды в неделю в ти-
пографии где-то на севере Франции.
Отдых и комфортная обстановка дали мне
возможность всесторонне оценить свое поло-
жение. С тех пор, как мы лишились дома, весь
круг моих забот составляли выживание и эпизо-
дические мысли о личной жизни. В такой обста-
новке не до планов на будущее. Теперь же мне
нечего было делать, кроме как лежать в гостевой
спальне или сидеть за столом с Джеффри. По-
этому я стал думать. Главной моей целью по-
прежнему было отыскать дочь и спасти ее из ада,
в котором она оказалась. Однако чем дольше
я находился в этом милом доме на тихой улочке
в Уэртинге — теплом, сухом, чистом, где всег-
да накормят и можно отдохнуть, — тем больше
мне казалось, что я преодолел какой-то барьер,
и многие эмоции остались в прошлом.
Спокойствие и размеренность моего суще-
ствования расхолаживали. Я очень быстро при-
вык к семейному уюту и приятному обществу
Джеффри с их нежеланием обсуждать трудные
вопросы. Однако по мере того как ко мне воз-
Фуга для темнеющего острова
241
вращались силы, я все чаще стал напоминать
себе: у тебя есть дела, прекрати отсиживаться
и начинай действовать. Слишком долго я из-
бегал жизни — что до войны, что сейчас.
Главное отыскать Изобель и Салли, а потом...
Обстоятельства вынудили меня стать беженцем,
жертвой, пассивным участником событий. Даль-
ше так продолжаться не может. Пора наконец
выбирать сторону.
Наиболее гуманной мне представлялась по-
зиция сецессионистов. Нельзя отказывать афри-
канским иммигрантам в праве на самостоятель-
ность, голос и место для проживания. Они не
виноваты, что были вынуждены оставить дом
и переехать в Британию, к тому же, деваться
им больше некуда. Нужно положить конец
протестам и стычкам, направить все усилия на
интеграцию беженцев. Придется изменить за-
коны и менталитет, искоренить экстремистские
взгляды. Потребуются годы, но в результате
у нас снова будет здоровое общество, способное
ассимилировать различные культуры.
С другой стороны...
Во всем есть оборотная сторона. На каком-то
низменном уровне я одобрял радикальные дей-
ствия патриотических сил, основанные на кон-
сервативной и репрессивной политике прави-
тельства реформистов. В конце концов, именно
африканские беженцы своим вторжением в го-
242
Кристофер Прист
рода лишили меня всего. Во мне по-прежнему
кипел гнев, и оттого я постоянно боялся, что
будет, если я не сумею его унять. Жажда мести
бурлила. Какой бы неправильной она ни была,
я не мог полностью ее подавить.
В который раз все сводилось к тому, найду ли
я Изобель. Если она и Салли живы и здоровы,
то я смогу успокоиться.
Что произойдет в противном случае, я не мог
даже представить.
Я понимал, что сам виноват в сложившейся
ситуации. Если бы я начал решать свои про-
блемы раньше, задолго до кризиса, то, навер-
ное, ничего этого не произошло бы. Всю со-
знательную жизнь меня сопровождали нереши-
тельность, эгоизм, мелкие заботы и нежелание
называть вещи своими именами — почти все
то же, что я наблюдал сейчас у Инид и Чарл-
за Джеффри. Ни к чему хорошему такой образ
жизни не приводит. Так или иначе, я понимал,
что ни о каком спокойном будущем для моей
семьи не может быть и речи, пока обстановка
в стране не утрясется.
* * *
На четвертый день я уже сам вставал и ходил
по дому. Я подстриг бороду, а Инид постирала
и заштопала мою одежду. Можно было снова
взяться за поиски Изобель и Салли. Повязку
Фуга для темнеющего острова
243
с ноги сняли, опухоль понемногу сходила. Ступ-
ню повторно зафиксировали бинтами из домаш-
ней аптечки, уже не так туго. Я стал помогать
Чарлзу в саду.
Меня удивляла их полная неосведомлен-
ность о происходящем в стране. Чарлз вел себя
так, словно гражданская война шла на другом
краю света. Вспомнив наказ дружинников не
упоминать про африммов, я обходил вопросы
политики стороной. Впрочем, Чарлз ими все
равно не интересовался, довольствуясь таким
описанием текущей ситуации: правительство
столкнулось с какой-то трудной общественной
проблемой и ищет решение, которое непремен-
но будет найдено.
В течение дня над домом несколько раз
пролетали военные самолеты, по вечерам
в отдалении раздавались взрывы. В разгово-
рах эти события не обсуждали. После ужина
мы с Джеффри смотрели телевизор. Наличие
эфира повергло меня в изумление. Стиль веща-
ния напоминал манеру «Би-би-си». На самом
деле, канал даже назывался «Би-би-си Патри-
от — Юг». Передачи, правда, в основном были
американского производства. В середине ве-
чернего эфира давали короткий выпуск ново-
стей — только темы, касающиеся побережья,
и ни слова о гражданской войне. Остальные
передачи — в основном игровые шоу, поли-
244
Кристофер Прист
цейские сериалы и ситкомы — шли в записи
или транслировались из-за рубежа.
Я спросил у Джеффри, откуда сигнал. Мне
ответили, что телевидение у них кабельное,
а центр находится в Брайтоне. К нему подклю-
чены почти все прибрежные города от Дувра до
Портсмута; скоро запустят вторую такую сеть
в Лондоне.
На пятый день я почувствовал, что нога до-
статочно зажила, и собрался уходить. Джеф-
фри умоляли меня остаться, раз уж все равно
гостевая спальня свободна. Признаться, за эти
несколько дней я порядком привязался к этим
милым, простым людям, так что соблазн при-
нять приглашение был велик.
Однако я знал, что не смогу осесть на одном
месте, пока не закончу свое дело.
Я ушел после обеда. Инид плакала, Чарлз
держался подчеркнуто холодно, чтобы не
выдавать чувств. Я обнял их, пожал на про-
щание руку. Они в странной, пафосной манере
пожелали мне удачи. Я долго смотрел на этих
милых добрых людей, не находя слов и чув-
ствуя, что никакие мои речи или поступки не
будут иметь значения за пределами их безмя-
тежного мирка.
Покинув дом, я пошел, как мне указали, че-
рез центр города по дороге, выходящей на по-
бережье.
Фуга для темнеющего острова
245
* * *
Баррикаду я миновал без проблем. Дружин-
ники, стоявшие на вахте, не могли понять, с ка-
кой стати мне покидать замечательный Уэртинг.
Ведь тут тебе и автобусы, и почта, и кабельное,
и магазины, и кинотеатр на главной улице. Спя-
тил, явно решили они. Пришлось объяснять,
что мне действительно надо уйти. Дружинники
пожали плечами, но пропустили меня.
* * *
Два часа я шел мимо загородных вилл и кот-
теджей. Почти все были заброшены или превра-
тились в развалины. Беженцы там не прятались.
Магазины сгорели.
Несколько раз я натыкался на небольшие от-
ряды африммских боевиков. Я сходил с дороги,
чтобы не мозолить глаза, но они не обращали
на меня внимания.
Зайдя в пустой дом, я съел салат и сэндвичи
с говядиной, которые дала мне в дорогу Инид
Джеффри, запил все чаем. Бутылку сполоснул —
возможно, еще пригодится. Наконец я почистил
зубы, расчесался и расправил одежду.
Я шел по пляжу, пока не увидел то самое
бунгало, где были спрятаны материалы для кок-
тейлей Молотова. Ради любопытства я заглянул
туда. Схрон уже кто-то обчистил. Впрочем, не-
удивительно.
246
Кристофер Прист
Я подошел к воде и сел на гальку.
Полчаса спустя объявился какой-то парень.
Некоторое время мы настороженно глядели друг
на друга, потом он направился ко мне. Не дойдя
нескольких шагов, остановился. В ближайшем
городе к востоку отсюда, рассказал он, группа
британцев захватила судно, чтобы уплыть на нем
во Францию, и пригласил меня присоединиться.
Я спросил, есть ли у них оружие. Он ответил,
что есть.
Мы немного поговорили про африммов
и сколько их может быть в округе. Парень рас-
сказал, что тот город раньше был укреплен-
ной базой, однако организация оставляла же-
лать лучшего. Недавно патриотические войска
провели штурм и разогнали боевиков. Сейчас,
правда, они вернулись и вновь заполонили по-
бережье.
Да, сказал я, мне попалось несколько отрядов
по дороге.
— Я бы больше опасался патриотистов, —
пожал плечами парень. — Для них все, кто не
с ними, — враги. А во врагов они стреляют.
Остатки умиротворения, которое мне дало
пребывание у четы Джеффри, улетучились.
Слова парня, его усталый цинизм и мрачный
взгляд на мир разбудили в памяти долгие
месяцы скитаний. Вернулись и смешанные
чувства по отношению к африканцам — жа-
Фуга для темнеющего острова
247
лость пополам с ненавистью, — страх перед
патриотистами и их жестокостью, презрение
к никчемным сецессионистам, а также злость
на гуманитарные организации. Я посмотрел на
море. В это время дня оно приняло тусклый
серебристый оттенок с темными росчерками.
Многие столетия Великобритания, наш остров,
сопротивлялся вторжению извне, формируя
тесное, толерантное, немного чудаковатое
сообщество с богатыми традициями и легким
отношением к истории. Приветливые с чужа-
ками, британцы все же сторонились их с иро-
ничной, но беззлобной насмешкой. В этот раз,
однако, массовый наплыв беженцев не про-
шел бесследно. Толерантность и чудаковатость
канули в прошлое, а других способов спра-
виться с коренными переменами наш народ
не знал.
Море, спокойное и серебристое, всегда было
символом изоляции Великобритании, ее непо-
хожести на другие страны. Оно служило грани-
цей между островами и находящимся непода-
леку крупнейшим материком на планете. Оно
же сделало Великобританию морской державой,
распространившей свое влияние, как плохое,
так и хорошее, на весь мир. Когда-то ей под-
чинялась половина Африки. Владения коро-
ны, захваченные деньгами или оружием, про-
стирались с севера на юг сплошным красным
248
Кристофер Прист
пятном — так эти территории обозначались на
глобусах, стоявших в каждом школьном клас-
се. Когда Великобритания, измотанная двумя
европейскими войнами и утратившая статус
империи, снова замкнулась в пределах своего
острова, мир ненадолго стал лучше, справед-
ливее. Это тем более иронично, что сами-то
имперские колонисты искренне преследовали
цель насадить во всех отсталых уголках планеты
справедливость, честность и предприимчивость
по британскому образцу. А потом история со-
вершила очередной виток, и вот уже африкан-
цы в поисках спасения покинули свой материк.
Они расселились по всему свету, добрались
до каждой страны, но только на спокойном
островке с богатыми традициями и легким от-
ношением к истории их появление повлекло
за собой хаос.
Отступившее во время отлива море обнажило
острые камни, оставив мелкие лужицы, в кото-
рых отражалось холодное небо. Скоро начнется
прилив, и море вернется. Изменится ли что-
нибудь?..
Погруженный в раздумья, я отошел доста-
точно далеко, туда, где галька уступала место
тяжелому песку. Он мокро блестел и был покрыт
пеной от медленно накатывавших волн. Вдруг
я осознал, что мои вещи остались там, где мы
разговаривали с парнем, и поспешил назад. Я же
Фуга для темнеющего острова
249
совсем его не знаю, а кроме тех сумок, у меня
ничего не осталось.
Парень по-прежнему сидел рядом с моими
вещами, даже не притрагиваясь к ним. Когда
я подошел, он встал.
— Ну что, решили?
— Решил что?
— Поплывете с нами во Францию?
— Навряд ли, — ответил я. — Не знаю.
— Отплываем завтра из Шорема, с вечерним
приливом. Назад не вернемся.
— Хорошо, постараюсь. Всегда хотел побы-
вать во Франции.
— Ни разу не ездили?
— Нет, даже когда была возможность.
Парень махнул рукой на прощание и по-
брел по каменистому берегу в направлении
Уэртинга.
Я окликнул его. Он обернулся.
— Ты слышал что-нибудь про бордель для
африммских солдат? — спросил я. — Мне рас-
сказывали, работал где-то неподалеку.
— Ну да, был тут такой.
— Где? Что с ним случилось?
— Его закрыли, когда африммы отступали.
Всего несколько дней назад. Не исключено, что
вернутся и вновь его откроют.
— Где он? — опять спросил я.
250
Кристофер Прист
— Недалеко отсюда, минутах в десяти ходь-
бы. Старая гостиница.
Парень говорил что-то еще, но, охваченный
жутким предчувствием, я практически ничего
не слышал. Вроде бы в основном там работали
белые. Женщины и подростки. При попытках
бегства в них стреляли, а тела выбрасывали на
пляж, прямо у гостиницы. Отштукатуренное бе-
лое здание на сваях, стоит на мысе. Выделяется,
такое не пропустишь. Да и смрад разложения,
тянущийся от трупов...
Я попятился от парня, чуть не зажимая
уши от заполнявшего их оглушительного зво-
на. Ноги сами несли меня в направлении той
гостиницы.
Галька уступила место тяжелому мокрому пе-
ску, обнажившемуся из-за отлива. Оказавшись
возле воды, я заметил, что она вовсе не такая
чистая; напротив, она была очень грязная, вся
в темных разводах — видно, в нее пролилась
нефть или что похуже. От моря тянуло резким
запахом дизельного топлива. Песок тоже был
покрыт маслянистым осадком, который радугой
переливался на свету.
Через пять минут я увидел эту гостиницу,
узнал ее по описанию. Когда-то она была ти-
пичным курортным отелем в викторианском
стиле, теперь на крыше развевались афримм-
Фуга для темнеющего острова
251
ские флаги, а на белых стенах чернели лозунги.
Я начал подниматься с пляжа в сторону мыса,
но скоро заметил, что вокруг ошивается много
африканцев.
До меня дошла вонь, про которую расска-
зывал парень.
Вечерело. С моря дул ветер. Он слегка разго-
нял трупный смрад, зато приносил резкий запах
разлившейся нефти.
Я вернулся на пляж, сел на гальку и стал смо-
треть на море.
Здесь нефти было больше, на воде плавало
множество пятен. Вязкая черная жижа покры-
вала пляж.
Тишина давила.
Маслянистые волны вяло накатывали на бе-
рег, не оставляя пены. Вода медленно прибыва-
ла. На рейде стоял крупный военный корабль;
с такого расстояния я не мог различить его тип
и принадлежность. Интересно, зачем он здесь,
посреди моря? Караулит берег? Одна орудийная
башня и правда была обращена в сторону суши.
На пляже появился взвод африммских бое-
виков. Каждый волок что-то громоздкое, вроде
большого мешка. Бесцеремонно сбросив мешки
на берег у самой кромки воды, они пошли назад
в гостиницу.
Я поднялся и, увязая в густом слое нефти,
подошел к свалке. Тела угадывались с трудом.
252
Кристофер Прист
Если бы я не знал, что они здесь, я бы принял
их за большие маслянистые сгустки грязи. Все-
го трупов было двадцать два: все женщины,
обнаженные и черные. Чернота была неесте-
ственной, но не из-за нефти, а из-за того, что
кожу вымазали краской или дегтем.
Я пробирался между телами, закрывая нос
и рот рукавом, чтобы не вдыхать отвратитель-
ный запах разлагающейся плоти. Наконец я нат-
кнулся на два трупа, прижавшихся друг к другу.
По волосам я опознал Изобель, а по лицу —
Салли.
Я заметил, что не ощущаю ни горя, ни по-
трясения — ничего. Я лишился остатков чувств,
стал пустой оболочкой, тенью себя самого.
Оставаться рядом с трупами было невозможно,
смрад стоял невыносимый. Я отошел к самой
воде, потом вернулся, долго глядел на тела,
затем вновь спустился к морю, посмотрел на
военный корабль и опять пошел назад, раз-
брасывая ногами песок, сел на гальку, снова
вернулся... Так и метался кругами, не в силах
собраться с мыслями и решить, что делать
дальше. Позднее накатила усталость, а после —
жуткая смесь тоски, страха и безотчетной не-
нависти.
Ночь я провел на пляже, с наветренной сто-
роны, чтобы не чуять вони. Лежать на гальке
было зябко. Волны накатывали на тела и, слегка
Фуга для темнеющего острова
253
окатив их водой, отступали. Морю был нипочем
весь мусор, что в него попадал; оно продолжало
свое вечное движение. Ночь выдалась промоз-
глая и безлунная. Я ни о чем не думал, в голове
царила совершенная пустота.
Рано утром я направился в город. Там убил
молодого африканца, забрал его винтовку и к
вечеру уже снова был в пути.
Исключительные права на публикацию книги
на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги,
полностью или частично, без разрешения
правообладателя запрещается.
Литературно-художественное издание
Прист Кристофер
ФУГА ДЛЯ ТЕМНЕЮЩЕГО ОСТРОВА
Роман
Ответственный редактор В. Демичев
Художественный редактор Е. Ферез
Технический редактор О. Серкина
Компьютерная верстка Л. Михеева
Корректор Н. Понкратова
Общероссийский классификатор продукции
ОК-034-2014 (КПЕС 2008); 58.11.1 — книги, брошюры печатные
Произведено в Российской Федерации
Изготовлено в 2019 г. Изготовитель: ООО «Издательство АСТ»
ООО «Издательство АСТ»
129085, г. Москва, Звёздный бульвар, дом 21, строение 1, комната 705, пом. 1,7 этаж.
Наш электронный адрес: www.aet.ru
E-mail: neoclasslceast.ru
ВКонтакте: vk.com/ast_neoclasslc
Баспа Аста» деген ООО
129085, Мескеу к., Звёздный бульвары, 21 -уй, 1 -курылыс, 705-белме, I жай, 7-кабат.
Б1зд1ц электрондык мекенжайымыэ: www.ast.ru
E-mail: neoclassic9ast.ru
Интернет-магазин: www.book24.kz
Интернет-дукон: www.book24.kz
Импортёр в Республику Казахстан ТОО «РДЦ-Алматы».
Казахстан Республикасындагы импорттаушы -РДЦ-Алматы» ЖШС.
Дистрибьютор и представитель по приему претензий на продукцию в Республике Казахстан:
ТОО «РДЦ-Алматы»
Казахстан Республикасында дистрибьютор
жене ен!м бойынша арыэ-талаптарды кабылдаушыныц
ек1л1 -РДЦ-Алматы» ЖШС, Алматы к-. Домбровский кеш., 3«а», литер Б, офис 1.
Тел.: 8(727) 2 51 59 89,90,91,92, факс: 8 (727) 251 58 12 ан. 107;
E-mail: RDC-Almatyeeksmo.kz
0н1мн1ц жарамдылы* мерэ1м1 шектелмеген.
внд!рген мемлекет: Ресей
Сертификация карастырылмаган
Подписано в печать 10.04.2019. Формат 76x1001/32-
Гарнитура «Newton». Печать офсетная. Усл. печ. л. 11,26.
Тираж 4000 экз. Заказ Э-6438.
Отпечатано в типографии ООО «Экопейпер»
420044, Россия г. Казань, пр. Ямашева, д. 36Б.
BOOK24RU
BOOK24RU
Кристофер Прист - английский писатель-фантаст, представитель «новой
волны». Начал печататься с 1966 года, но настоящий успех пришел к нему
в 1975 году после грандиозного успеха романа «Опрокинутый мир»,
в котором Прист создал один из самых причудливых миров в научной
фантастике. Спустя 20 лет автору удалось повторить свой успех - его
удивительный роман «Престиж», написанный на стыке разных жанров,
завоевал сразу несколько премий, включая Всемирную премию фэнтези
и премию Британской ассоциации научной фантастики, и вдохновил
кинематографистов на создание великолепной экранизации.
Всего за четыре дня Африка, раздираемая
враждой племен и конфессий, вооруженная
международными игроками, превратилась
в радиоактивную пустошь. Десятки миллионов
беженцев на катерах, кораблях и лодчонках
хлынули в страны Европы в поисках спасения.
В Англии, где пришедшее к власти праворади-
кальное правительство пытается справиться
с экономическим кризисом, беженцы
встречают прямо-таки ледяной прием. ООН,
Красный Крест и прочие гуманитарные миссии
бессильны. Чернокожие пришельцы начинают
самовольно занимать дома обычных бри-
танцев, оружие свободно ходит по рукам, и вот
уже ненависть цветет пышным цветом, и из
глубин Средневековья выплывает кровавое
«мы - они»...
Антиутопия? Сценарий ближайшего будущего?
Но ведь этот роман был написан Пристом
в 1972 году...
люзивная класс
экс
к а