На семи холмах - Суздальский Ю.П., Селецкий Б.П., Герман М.Ю.

Автор: Суздальский Ю.П. Селецкий Б.П. Герман М.Ю.

Теги: история древний рим

Год: 1965

Похожие

Ратмир Холмов

Тайны пылающих холмов

По холмам и линиям руки

Кембриджская история Древнего Мира. Том 7. Часть 2. Возвышение Рима: от становления до 220 года до н.э

Текст

шпихоллж
ПРОСВЕЩЕНИЕ

Ю. П. СУЗДАЛЬСКИЙ, Б. П. СЕЛЕЦКИИ, М. Ю. ГЕРМАН
'ш~ ХОЛМАХ
ОЧЕРКИ КУЛЬТУРЫ
ДРЕВНЕГО РИМА
ВТОРОЕ ИЗДАНИЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ПРОСВЕЩЕНИЕ»
МОСКВА— 1965

ВВЕДЕНИЕ
«Латынь из моды вышла ныне...» —
писал А. С. Пушкин более ста сорока лет назад, и фразу
эту, ставшую поговоркой, нередко можно услышать и в
наши дни. Однако, повторяя эти слова, мы не задумы-
ваемся над тем, правильно ли отражено в них отношение
общества к латыни в эпоху Пушкина и в какой степени
мысль эта справедлива для нашего времени.
Знаменитая фраза из первой главы «Евгения Онеги-
на» характеризует недостаточность образования героя ро-
мана и отнюдь не относится к передовым людям начала
XIX века. Если взять, например, самого Пушкина, то ни-
как нельзя сказать, что его знания римской культуры
хватало только па то, «чтоб эпиграфы разбирать». В Ли-
цее, где учился Пушкин, языку и культуре древнего Рима
придавали такое большое значение, что эти предметы со-
ставляли основную часть всей системы образования. В том
же «Онегине» Пушкин вспоминает, как, уединяясь в сво-
3

бодное от уроков время, он охотно читал написанные по-
латыни творения римских авторов.
Возьмем оглавление любого из томов сочинений Пуш-
кина и мы убедимся, что поэту близки и дороги славные
имена и события античной истории: «Из Горация», «Из
Катулла», «К Лицинию», «На выздоровление Лукулла»,
«Подражания древним»... Для всякого мало-мальски обра-
зованного современника Пушкина имена, образы и сравне-
ния, встречающиеся в его стихах, казались естественными
* понятными. Даже Онегин, образование которого Пушкин
ь. смеивает, мог «потолковать о Ювенале», привести не-
сколько стихов из «Энеиды» и высказать свое, пусть не
слишком обоснованное, мнение о Гомере и Феокрите.
Немало времени или, как говорят, немало воды
утекло с тех пор, как был написан «Евгений Онегин»;
жизнь шагнула далеко вперед. Развитие знаний привело к
тому, что подрастающему поколению теперь уже невоз-
можно наряду с изучением основ естественных и техниче-
ских наук так же основательно заниматься культурой да-
лекого от нас рабовладельческого общества. В наше время
латынь как будто окончательно «вышла из моды». Не часто
сейчас можно встретить человека, который помнил бы на-
изусть два-три стиха из «Энеиды» или разобрал без сло-
варя хотя бы латинский эпиграф, открывающий следую-
щую, вторую главу «Онегина». Да и так ли уж это нужно?
Цитировать «Энеиду» вовсе не обязательно, латинский
эпиграф в современных изданиях всегда объяснен в при-
мечании, а латинское «vale», которым любил завершать
свои письма Евгений Онегин, ничуть не лучше русского
«будь здоров» или «до свидания».
Однако с ликвидацией «латинского наследства» дело
обстоит далеко не так просто, как может показаться на
первый взгляд. Культура античности так долго была обя-
зательной частью образования, что восходящие к класси-
4

ческой древности выражения, поговорки, образы и сравне-
ния приобрели у нас как бы право гражданства и вошли
непременной составной частью в русскую культуру. Да-
же не сознавая этого, мы постоянно пользуемся культур-
ным наследием древности.
Взять, к примеру, выражение, с которого начинался
один из предыдущих абзацев: «не мало воды утекло».
Когда читаешь или слышишь эту столь привычную фра-
зу, невольно представляешь себе широкую реку, непре-
станно несущую в море тысячи и миллионы кубометров
воды. Однако происхождение этого выражения не имеет
никакого отношения к рекам и ручейкам. Прочтя эту
книгу, вы узнаете, что текущая вода служила для древних
средством измерения времени. Пружинных часов тогда
еще не было, и в пасмурный день узнать, который час,
можно было только при помощи водяных часов: сколько
утекло воды — столько прошло времени.
Ежедневно, ежечасно, даже ежеминутно мы употреб-
ляем, читаем и слышим выражения и слова, ведущие свое
происхождение от античности. Недаром один из осново-
положников марксизма Фридрих Энгельс писал: «Без
основания, заложенного Грецией и Римом, не было бы
современной Европы». В литературе и искусстве, в архи-
тектуре, в организации празднеств и общественных раз-
влечений, в государственном и гражданском праве, в стра-
тегии и тактике современных армий мы то и дело встре-
чаемся с названиями и обычаями, понять происхождение
которых можно, только обратившись к античности. Назва-
ния научных дисциплин, имена, которые носят наши то-
варищи, названия месяцев, а в некоторых языках и дней
недели, такие ставшие для нас привычными слова, как
пролетарии, интернационал, календарь, литература,— все
это может быть понятно, только если мы обратимся
к культуре древнего Рима.
5

Знаменитый французский писатель Ж. Б. Мольер вы-
вел в одной из своих комедий невежественного выскочку
Журдена, который только на старости лет, к сг*0СМУ вели-
кому удивлению, узнал, что всю жизнь говорил прозой.
В таком положении может оказаться всякий, кто не
даст себе труда хотя бы в общих чертах познакомиться
с происхождением и историей тех названий и. обычаев,
которые с давних пор вошли в жизнь нашего народа,
а свое начало берут в классической древности.
Эта книга посвящена различным сторонам культуры
древнего Рима. Но культура всякого народа неразрывно
связана с его историей.
За свою более чем тысячелетнюю историю Римское
государство прошло большой и сложный путь развития.
Основание Рима, «Вечного города», обычно датируют
серединой VIII в. до н. э. Первые два с половиной
столетия Рим не выделялся среди других городов Италии
ни могуществом, ни численностью населения. Главную
роль в общине в первые века ее существования играли
патриции — коренные обитатели первоначальной терри-
тории города. Они покорили окрестных жителей и пре-
вратили их в зависимое, лишенное политических прав
население. Покорившиеся патрициям люди — их называ-
ли плебеями — могли владеть землей, слупили в рим-
ской армии, но не участвовали в Народном собрании и не
могли быть выбраны на государственные должности. Им
было запрещено брать себе жен из патрицианских семей
и выдавать своих дочерей за патрициев.
Во главе Рима стояли реке (вождь союза племен) и
Сенат (Совет старейшин). Высшая власть принадлежала
Народному собранию, состоявшему исключительно из
патрициев. Слово «реке» принято переводить словом
«царь», и весь начальный период истории Рима поэтому
называют «царским». Это обозначение не совсем правиль-
6

но, так как реке не имел власти неограниченного прави-
теля. Должность рекса, как это обычно бывает при пер-
вобытнообщинном строе, еще не передавалась по наслед-
ству, и власть его была ограничена Народным собранием
и Советом старейшин. Стремясь сохранить военную мощь
своей общины, реке часто выступал против произвола
знати, охраняя интересы рядовых воинов.
С усилением знати патриции перестали мириться с об-
ременительной для них властью рекса. Изгнанием по-
следнего рекса, Тарквиния Гордого 1510 г. до н. э.), за-
канчивается «Царский ПерИОД», и и Римв угугпняшгияпгугг.ст
республика. Патриции стали выбирать из своей среды
двух консулов, власть которым вручалась только на год.
Благодаря этому консулы больше зависели от патрициев,
чем рексы с их пожизненной властью.
Основным содержанием внутренней истории первых
двух веков Республики была борьба патрициев и плебеев.
Усиление знати привело к ухудшению положения бес-
правных плебеев. Хотя они наряду с патрициями служи-
ли в армии и защищали родину, но плебеи по-прежнему
не принимали никакого участия в управлении общиной
и не имели своих представителей среди должностных
лиц. Отсутствие писаных законов давало широкий про-
стор для произвола аристократических судей, выбирав-
шихся также из патрициев. Лучшая земля в Риме при-
надлежала патрициям, а участки плебеев были настолько
малы, что урожая часто не хватало, чтобы прокормить
семью. Приходилось занимать хлеб у богатых патрициев,
и должника и членов его семьи в случае неуплаты обра-
щали в рабство.
Плебеи требовали от патрициев записи законов, разре-
шения браков с патрициями, права для своих представи-
телей занимать государственные должности. Еще важнее
для бедных плебеев был вопрос о переделе земли и об
1

отмене долгового рабства. Плебеи составляли в Римской
республике большинство населения, и знать была вынуж-
дена пойти на уступки, чтобы сохранить военное могу-
щество государства.
Ранняя история Рима окутана густым мраком, и мы
мало знаем о ходе событий, которые привели к уравне-
нию в правах плебеев и патрициев. Известно только, что
в конце концов плебеи добились передела земли, запреще-
ния превращать за долги римских граждан в рабов, до-
ступа ко всем должностям в государстве и равных с пат-
рициями прав в Народном собрании.
В последующие периоды римской истории граждане
различались уже не по происхождению из плебейских
или патрицианских родов, а по богатству и влиятельности
предков. Семьи, представители которых из поколения
в поколение входили в Сенат и занимали различные го-
сударственные должности, стали называться нобилями
(в буквальном переводе — «известными», «прославлен-
ными»). Для простых семей сохранилось название пле-
беи — плебс, применявшееся теперь к простым людям,
у которых не было прославленных предков. В этом смыс-
ле слова плебей, плебейский вошли в русский язык.
После завершения борьбы плебеев и патрициев Рим-
ская республика сохраняла аристократический характер.
Высший совет государства по-прежнему пополнялся толь-
ко бывшими должностными лицами, и простому человеку
доступа в него не было. Исполнение государственных
должностей в Риме не оплачивалось. Бедный человек,
даже если бы народ удостоил его своим доверием, все
равно не смог бы заниматься общественными делами, если
бы только не захотел, чтобы его семья нуждалась во всем
необходимом.
Но римский народ и не выбрал бы бедного человека на
высокую должность. Беднякам в Риме государство не ока-
8

зывало никакой помощи, и единственным достоянием ра-
зорившегося римского гражданина было его право изби-
рателя. Честолюбивые богачи, домогавшиеся высоких
государственных должностей, тратили огромные средства,
покупая голоса тех римлян, которых нужда заставляла
продавать свое право избирать руководителей государст-
ва. Известен случай, когда кандидат на должность кон-
сула роздал своим избирателям такое количество зерна,
что каждый получивший был обеспечен хлебом на три
месяца. Естественно, что этот кандидат оказался избран-
ным. В течение ряда столетий высшие должности в Рес-
публике занимали представители одних и тех же семей,
в то время как талантливые и умные люди, если только
они не были знатного происхождения, не имели никако-
го влияния на общественную жизнь.
Внутренние реформы все-таки оказали большое влия-
ние на историю Рима, превратив римских граждан в кол-
лектив, сплоченный общими интересами. Среди римлян
не было теперь рабов-должников, бедняк мог рассчиты-
вать на материальную поддержку во время избиратель-
ной кампании — все это заставляло мириться с засильем
знати и несправедливостями государственного строя.
Сплоченность граждан дала возможность римлянам
начать успешные завоевания в Италии. В это время на
всем Апеннинском полуострове не было народа, который
мог бы противостоять их натиску.
Жившие к северу от Рима этруски стояли на гораздо
более высоком уровне экономического развития. У них
уже были большие города с высокоразвитым ремеслен-
ным производством; они были смелыми мореходами, за-
нимались торговлей, имели письменность. Однако непроч-
ное объединение этрусских городов, благосостояние ко-
торых покоилось на эксплуатации зависимого населения,
раздирали внутренние противоречия.
9

Горные племена самнитов, обитавшие в восточной ча-
сти Средней Италии, были в социальном и экономическом
отношении более отсталыми, iieM римляне. У многих из
них еще не было изжито долговое рабство. Враждовав-
шие между собой общины не смогли объединиться даже
под угрозой римского завоевания.
На юге Италии богатые и многолюдные греческие ко-
лонии были ослаблены длительной борьбой между ари-
стократией и народом. Напрасно в борьбе с Римом греки
призвали своих земляков с Балканского полуострова.
Прибывшая из Эпира армия царя Пирра была разбита.
«Великая Греция» не смогла устоять против возросшего
могущества Рима.
В начале III в. до н. э. Италия, за исключением край-
него севера, подпала под власть римлян. Завоеватели не
облагали покоренных италийцев никакими налогами, но
отбирали у них часть земли и заставляли в случае войны
присылать в римскую армию вспомогательные отряды.
Часть отобранной у италийцев земли сдавалась государ-
ством в аренду или пускалась в продажу, а часть бесплат-
но раздавалась малоземельным римским гражданам. Бла-
годаря этому в завоеваниях была заинтересована не толь-
ко знать, но и беднейшее крестьянство.
Время с середины III до середины II в. до н. э. во-
шло в историю Рима как период Пунических войн. Рим
вступает в борьбу с североафриканским городом Карфаге-
ном за господство в западной части Средиземного моря.
Яблоком раздора послужила Сицилия — плодородный
остров, лежащий у южных берегов Италии.
В результате I Пунической войны власть Рима рас-
пространилась на Сицилию, а также на острова Сарди-
нию и Корсику. Вскоре римляне покорили галльские пле-
мена Северной Италии, доведя свою границу до самых
Альп. Во II Пунической войне Рим окончательно
10

добился преобладания над Карфагеном и захватил среди-
земноморское побережье Испании. В промежутке между
II и III Пуническими войнами Риму удалось занять гос-
подствующее положение также и в восточной части Сре-
диземноморья. В сферу римского влияния вошли Балкан-
ский полуостров и Малая Азия. Во вторую половину II в.
эти территории, а также часть северного побережья
Африки (в результате III Пунической войны) превра-
тились в римские провинции. Этим словом стали обо-
значать подвластные Риму территории, лежащие вне
Италии. Провинции управлялись присылаемыми из Ри-
ма наместниками; население провинций облагалось высо-
кими налогами и до I в. не имело права служить в рим-
ской армии.
Когда Рим стал господином Средиземноморья, в него
широким потоком из завоеванных стран хлынули рабы,
хлеб, золото и другие товары. Приток дешевого хлеба ра-
зорял крестьянство Италии. Увеличилось число пролета-
риев — так в Риме называли людей, не имевших ничего,
кроме своего потомства (пролес — по-латыни потомство).
Огромное скопление рабов и неимущих свободных созда-
вало опасность восстаний.
Последний период Республики (с середины II до се-
редины I в. до н. э.) носит название эпохи гражданских
войн. Это время заполнено усиливающимися восстания-
ми рабов, движениями деревенской и городской бедноты,
борьбой политических честолюбцев за власть в государ-
стве. Достаточно вспомнить о потрясших государство вос-
станиях в Сицилии, о великой войне, которую вели рабы
под руководством Спартака. Республиканская организа-
ция государства не могла обеспечить достаточно сильной
власти, необходимой господствующему классу в минуту
опасности для борьбы с рабами и примыкавшими к ним
свободными бедняками.
11

Неизбежность перехода к единоличной диктатуре со-
знавали почти все. Вопрос стоял только о том, кто сумеет
захватить власть. Опорой домогавшихся власти полити-
ческих деятелей стала римская армия. В эпоху граждан-
ских войн, после того как воины стали вербоваться из
неимущих, армия перестала быть ополчением римского
крестьянства и приобрела характерные черты войска на-
емников-профессионалов. За удачливым полководцем,
обеспечивающим воинам хорошее жалованье и богатую
добычу, такая армия готова была пойти даже против свое-
го родного города.
После того как попытки утвердить единоличную дик-
татуру, опираясь на недовольные своим положением слои
населения, потерпели неудачу, борьба за власть свелась
к соперничеству военных командиров: Марий и Сулла,
Помпеи и Цезарь, Антоний и Октавиан стараются завое-
вать преданность своих солдат, отдавая им на поток и
разграбление цветущие города и целые провинции.
Разорившиеся крестьяне охотно шли на военную служ-
бу, так как она давала им надежду на обеспеченную
старость: отслужившие свой срок воины получали боль-
шие денежные подарки и земельные наделы. Когда кому-
либо из полководцев удавалось захватить власть, он, что-
бы удовлетворить поддерживающих его солдат, конфиско-
вывал имущество своих политических противников, не
останавливаясь перед массовыми казнями и убийствами.
Составлялись проскрипционные списки, куда вносились
имена всех противников существующего режима. Лю-
дей, занесенных в эти списки, разрешено было убивать
каждому, и убийца получал в награду часть имущества
жертвы.
Гражданские войны и связанные с ними беззакония,
массовые побеги рабов, развитие пиратства, голод и раз-
руха напугали римских собственников и внушили им не-
12

уверенность в завтрашнем дне. Когда оказавшийся по-
бедителем в борьбе за власть Октавиан Август отменил
проскрипции, уменьшил армию и установил твердый по-
рядок, его приветствовали как спасителя отечества от
бедствий гражданской войны и «восстановителя респуб-
лики».
Даже честные республиканцы, некогда сражавшиеся
против сторонников диктатуры,— таким был, например,
знаменитый римский поэт Гораций — приняли правле-
ние Августа как меньшее зло. Крепкая власть обеспечи-
вала господство Рима над завоеванными провинциями, га-
рантировала от восстаний рабов и обеспечивала богачам
спокойное владение их имуществом.
Для той части старой знати, которая сумела уцелеть
в период гражданских войн, Август сохранил видимость
республиканских учреждений, предоставив нобилям воз-
можность заседать в Сенате и занимать высшие государ-
ственные должности. По-прежнему собиралось Народное
собрание, происходили выборы' должностных лиц, по-
прежнему законы издавались от имени Сената и римского
парода.
Диктатор старался избежать внешних признаков мо-
нархии: его звания не включали ни одного нового титу-
ла и полномочия, не считались пожизненными, а возобнов-
лялись каждые десять лет. Август не допускал, чтобы
в театре и на улицах народ падал ниц при его появлении
или оказывал ему какие-либо особые почести.
Многие современники считали, что с приходом к вла-
сти Августа ничего не изменилось и в Риме по-прежнему
существует республика. Однако это было не так. Изучаю-
щие эту эпоху историки определяют время Августа как
первый период империи — военной диктатуры, носившей
монархический характер. Никто не мог быть избран ни
на какую должность вопреки воле всемогущего владыки,
13

ни один вопрос не мог быть поставлен на обсуждение Се-
ната или Народного собрания без согласия императора.
Секрет могущества главы государства заключался в его
контроле над армией.
Звание императора формально не давало его носителю
никаких особых прав. Это звание, присваивавшееся в рес-
публиканский период всякому победоносному полковод-
цу, впоследствии стало означать командующего всеми
военными силами государства. Несмотря на то что за
44-летний срок своего правления (30 г. до н. э.— 14 г.
н. э.) Август пеоднократно занимал должность консула,
пользовался правами трибуна, был прйнцепсом (главой)
Сената, основой его власти было верховное командование
армией, которая находилась в его полном распоряжении.
После падения Республики римский народ был лишен
привычной для него возможности влиять на управление
государством. Политические права граждан превратились
в чистую фикцию. Чтобы отвлечь народ от общественных
вопросов и умерить недовольство неимущих слоев насе-
ления, Август проводил политику массовых подачек.
В течение своего правления Август ежемесячно раздавал
зерно, часто устраивал для римлян гладиаторские бои.
В Риме был построен бассейн, предназначенный для мор-
ского сражения, в котором участвовало одновременно бо-
лее трех тысяч гладиаторов.
Политический порядок, установленный Августом, про-
держался с незначительными изменениями до конца
III в. н. э., когда были окончательно отброшены пере-
житки республиканского строя и в Риме установилась
деспотическая власть, подобная власти восточных мо-
нархов.
Трудно назвать такую область культуры, где римля-
не не оказывали бы влияния на последующие поколения.
В медицине, географии, астрономии, архитектуре можно
14

обнаружить следы открытий, сделанных учеными древне-
го Рима. В науке и технике римляне преследовали преж-
де всего практические цели. Италия была страной, где
сельское хозяйство было ведущей отраслью производства,
и понять римскую культуру невозможно, не имея пред-
ставления о сельском хозяйстве Италии. Достаточно ска-
зать, что получившее теперь столь широкое распростра-
нение слово культура первоначально означало «возделы-
вание почвы», «уход за землей».
Сочинения римских агрономов во многом предвосхи-
тили взгляды современных ученых. В главе о сельском
хозяйстве Рима показан высокий уровень римской агро-
техники и то огромное влияние, которое земельный во-
прос оказал на политическую жизнь и всю историю Рим-
ского государства.
В своих бесконечных войнах римляне разработали
основы военного искусства, которое не утратило своего
значения и для современности. Офицеры всех армий изу-
чают военную организацию римлян. Боевые операции,
осуществленные Марием, Цезарем и Сципионом, счи-
таются образцовыми наряду с операциями, проведенны-
ми Суворовым, Кутузовым, Наполеоном.
В учебных заведениях всего мира юристы изучают
римское право. Система правовых отношений, созданная
в величайшем государстве древности, зафиксированные в
нем точные юридические понятия до сих пор служат об-
разцом для законодателей.
Памятники римской литературы послужили приме-
ром для многих европейских писателей. Античных писа-
телей стали называть римским словом «классики», обо-
значающим «первоклассные, образцовые». Творения Вер-
гилия, Горация, Овидия навсегда вошли в сокровищницу
мировой литературы. Рассказ об этих писателях позво-
лит понять многие явления современной литературы.
15

Настоящая книга, конечно, не могла отразить всего
многообразия римской культуры. Многие ее стороны, как
например религиозные взгляды, театральная жизнь и мно-
гое другое, не нашли здесь своего отражения. Авторы
стремились осветить те стороны жизни и культуры Рима,
которые представляются наиболее характерными и влия-
ние которых на современную культуру сказалось особен-
но сильно.

<-е>*ь холмов
Л^ст1>е Реки Тибр с незапамятных
гаванью мореплавателям. Здесь бросали
IZTkvuIZkU корабли, приплывавшие в плодородный
Zvm за зерном. Иные с;уда подымались вверх по реке.
1ациум за зерш^ пя>ти от устья можно было не опа-
{илометрах в Дп*д^™ ов. Холмы и болота, расположен-
аться нападени ^ у 3а1ДиЩали гавань от разбойников,
[ые по берегам э*,и^и невысокими холмами, владел
Гот, кто владс пвег>и в Среднюю Италию, держал
i ключом от входной. двет^ Лац^ума
i руках внеш™° шю здесь, в унылой и бесплодной мест-
И потому им первые поселенцы. Места, где воз-
;„Г:наРме1тый РиТ *™* Угрюмы, пустынны. Каждый
шк знамииинм! nnv Тибт> разливался и превращал доли-
чад в дождливую пору 14ие зловонные болота - источ-
аы между холмами в да сыр0СТЬ) воды не хватал0
■шки лихорадок, несм^ едва пригодна для питья)
(мутно-желтая малоприхотливые виноградные ло-
Хлебные злаки и даже ма у р^
ЗЫ И СМОКОВНИЦЫ ПЛОХО ре 1 _____

Но латиняне не покидали облюбованные их дедами
места. Первые жители Рима выбрали для поселения Па-
латинский холм. Он представлял собой четырехугольное
плато с двумя вершинами: Палатин и Гермал. С трех
сторон плато защищали крутые обрывы, и доступ на него
открывался только с северо-востока, со стороны, противо-
положной Тибру. Недалеко от Палатипа находилась
удобная переправа через реку, а у подножия холма про-
ходила дорога, соединявшая устье Тибра с внутренними
областями Италии.
Укрепленный поселок на Палатине разрастался. Жи-
телям стало тесно в их первоначальном поселении, в так
называемом «Квадратном Риме». Они мало-помалу заня-
ли соседние холмы: Эсквилйн, Цёлий, Виминал, Квири-
нал, Капитолий и Авентон. На некоторых из этих холмов
уже существовали поселения, жители которых были поко-
рены или добровольно вошли в состав римской общины.
Так возник Рим — город на семи холмах.
Древнейшую стену, окружавшую Рим, воздвиг, со-
гласно легенде, царь Сервий Туллий в VI в. до н. э.
К этому времени город достиг уже значительных разме-
ров, и длина этой стены, остатки которой сохранились,
превосходила 12 км.
Несмотря на величину, Рим в конце VI в. до н. э. на-
поминал скорее большую деревню, чем благоустроенный
город. Вокруг домов, построенных из дерева и глины
и крытых соломой, лежали горы неубранного навоза и ва-
лялись черепки битой посуды. Немощеные улицы в пе-
риод зимних дождей покрывала жидкая грязь, а в лет-
нюю пору здесь поднимались удушливые облака пыли.
Внутри городских степ жители еще разводили скот и за-
нимались земледелием. Только в III в. до н. э. нача-
ли мостить улицы и стали вместо теса и соломы крыть
дома черепицей. Еще во II в. до н. э. греки и макс-
18

доняне смеялись над безобразием и убожеством римских
зданий.
Только в последний век Республики и в эпоху Импе-
рии Рим становится красивым городом, но даже и тогда
он уступает правильностью планировки древней Капуе,
которую италийцы часто называли «вторым Римом».
„ Во времена Империи Палатин — старей-
ший район Рима — приобретает новое
значение. Здесь был построен дворец основателя Импе-
рии Октавиана Августа Палаций, получивший название
от древнего холма. Дворец этот был так знаменит, что
его имя и сейчас живет почти во всех европейских язы-
ках: английский — «пэлас», французский «палэ», немец-
кий «паласт»; русское слово «палаты» тоже происходит
от названия римского холма.
После того как на Палатине вырос дворец императо-
ра, этот район стал самой аристократической частью го-
рода. Вокруг резиденции императора выросли многочис-
ленные дворцы и особняки знати. Между мраморными
портиками, мимо обвитых плющом и виноградом камен-
ных оград прогуливались надушенные и завитые щеголи,
нарядные женщины под легкими разноцветными зонти-
ками. Рабы проносили в паланкине сенатора (право поль-
зоваться носилками было в числе немногих привилегий,
оставленных сенаторам всесильным императором). На
Палатине слышалась греческая речь. Римская знать ста-
ралась говорить по-гречески, подобно тому как русское
дворянство — по-французски.
Ни крики торговцев, ни грохот повозок не нарушали
покоя богатых обитателей палатинских дворцов и вилл.
Лишь в феврале здесь собирался народ и громкие песни
звучали над привыкшими к тишине домами. Это справля-
лись «луперкалии» — праздник, посвященный богу Лу-
перку, покровителю стад.
19

За стенами пышных дворцов, в тени уединенных са-
дов у журчащих фонтанов решались судьбы римской дер-
жавы. Там вились нити заговоров, замышлялись государ-
ственные перевороты и войны, зрели замыслы, нередко
менявшие жизнь всей страны.
к о Но в республиканскую эпоху центром го-
сударственной жизни Рима был не Пала-
тин, а Капитолий. Когда-то этот холм был заселен саби-
нянами, племенем, родственным латинянам. Сабиняне
часто упоминаются в легендах о ранней истории Рима.
Вероятно, в VIII в. до н. э. произошло объединение
живших на Капитолии сабинян с древнейшими поселен-
цами Палатинского холма. Это событие и дало, по-видимо-
му, материал для легенды об основании Рима в 753 г.
до н. э.
Капитолийский холм возвышался к северо-западу от
Палатина. Он был самым неприступным из семи римских
холмов. В сущности, это был даже не холм, а небольшая
гора, с трех сторон обрывавшаяся отвесными скалами.
Доступ на нее открывался только с востока, где находи-
лась заболоченная низменность, отделявшая Капитолий
от Палатина.
Это укрепленное самой природой место римляне ис-
пользовали для постройки цитадели — крепости, за сте-
нами которой жители могли найти убежище в случае,
если враги ворвутся в город.
Рим времен Республики (см. стр. 21).
План дает представление о семи холмах, на которых расположен город.
Холмы окружают Палатин. Капитолийский холм обозначен цифрой 8.
Римскими цифрами обозначены районы города — трибы; при Республике
их было четыре. Арабскими цифрами обозначены: 1. Храм Весты. 2. Храм
Юноны Монеты. 3. Храм Юпитера. 4. Мост Эмилия. 5. Мост Фабриция.
6. Мост Цестия. 7. Табуларий. 8. Капитолий. 9. Храм Беллоны. 10. Цирк
Фламиния. 11. Театр и портик Помпея. 12. Храм Квирина. 13. Храм Фор-
туны. 14. Коллинские ворота. 15. Виминальские ворота. 16. Эсквилинские
ворота*
20

Так, во время нашествия галлов, когда враг захватил
Рим, Капитолий оставался в руках римлян, и взять его
не удалось (именно к этому событию относится знамени-
тая легенда о гусях, которые своим криком разбудили за-
дремавшую стражу и тем спасли город от захватчиков).
Капитолий имел две вершины: собственно Капитолий
с высокой Тарпёйской скалой, откуда сбрасывали приго-
воренных к смерти преступников, и на севере Арке (лат.—
крепость) — здесь был римский кремль.
В кремле стоял храм Юноны Монеты (монета,
лат.— утешительница, советчица). По имени храма по-
лучили название металлические деньги — монеты, так
как здесь помещался монетный двор государства.
Неподалеку находился авгуракул — священный ка-
мень, стоя на котором жрецы-авгуры предсказывали бу-
дущее по полету птиц. Холм был святыней Рима. Здесь
поднимался к небу дым жертвенников. Большинство тор-
жественных богослужений и религиозных праздников
происходило на Капитолии.
Главным зданием Капитолия был храм Юпитера Ка-
питолийского — древнейшее святилище города.
Храм построен при Тарквинии Гордом в конце VI в.
до н. э. Внутреннее помещение храма делилось на три ча-
сти, и храм был посвящеп трем богам: Юпитеру, Юноне
и Минерве.
Строителем храма был, по-видимому, этрусский зод-
чий. Первый храм построили из дерева и туфа; он много
раз перестраивался и ко времени Августа был уже из
камня. Со временем заменили и украшавшую его скульп-
туру из терракоты К Ее создал специально приглашен-
ный в Рим прославленный этрусский скульптор Вулка.
1 Терракота, итал.-— обожженная земля (изделие из обожжен-
ной глины).
22

Храм Юпитера Капитолийского был очень велик
(55 на 60 л<). Он стоял на высоком подии (пьедестале).
Окруженный колоннадой, украшенный скульптурами
с отлитой из сверкающей меди квадригой на крыше, храм
был виден издалека.
Как и во всех древних италийских святилищах, в хра-
ме Юпитера не было дверей. Его внутреннее помещение
не имело передней стены. В глубокой древности римля-
не сооружали специальные огороженные с трех сторон
площадки, откуда предсказатели наблюдали за полетом
птиц. Эти здания и стали прообразом италийских храмов.
Только в конце республиканской эпохи под влиянием
греческой архитектуры к римским храмам стали при-
страивать четвертую стену, и они приобрели вид современ-
ных зданий.
Архитектура римского храма в последующие годы со-
хранила в общем черты, присущие храму Юпитера Капи-
толийского: подий со ступенями, ведущими к входу, колон-
ны, украшающие фасад (а не окружающие храм с четы-
рех сторон, как это было принято в Греции), сравнитель-
но скромное украшение боковых фасадов. Мрамор для
построек использовали редко, чаще пользовались кирпи-
чом или местным камнем — травертином.
Римское строительное искусство отличалось высокой
техникой. Римляне знали бетон, умели возводить своды.
Храмы и другие постройки Рима не отличаются пластич-
ностью и неповторимой тонкостью очертаний греческих
построек. В основе их лежало не безошибочное чувство
стиля и художественный вкус, как в Греции, но рациона-
лизм и знание дела. Отлично владея математикой, рим-
ские зодчие разработали четкую систему архитектурных
форм и пропорций.
Римляне почти не создавали новых ордеров, но зато
нашли математическое выражение старых. Более всего
23

пользовались зодчие Рима коринфским ордером, хорошо
отвечавшим холодной пышности храмов и басилик.
В Риме строились не только храмы, но и здания граж-
данские, возводились мосты, акведуки. Архитектура Ри-
ма носила более утилитарный характер, чем зодчества
Греции. Размах и величественность римских построек
всегда сочетались с удобством и функциональностью.
. > С ростом населения Рима заболоченная
Форум ^ тл
местность между Капитолием и Палати-
ном была осушена и превратилась в рыночную пло-
щадь — Большой Форум. Здесь почти не было строений,
и только по краям ее тянулись ряды лавок. Но с годами,
особенно в эпоху поздней Республики, площадь стали за-
страивать. К началу первого века нашей эры Форум окру-
жали великолепные храмы, басилики и другие здания.
Нам эта площадь показалась бы небольшой. Она в не-
сколько раз меньше, чем Дворцовая площадь в Ленингра-
де, и, кроме того, на ее территории было столько зданий,
статуй и памятников, что она казалась тесной и мало по-
ходила на площади нашего времени.
С юга площадь ограничивало самое большое здание
Форума — басилика Юлия, продолговатая двухэтажная
постройка, украшенная внутри и снаружи многочислен-
ными колоннами. В этом просторном и богато отделан-
ном помещении разбирали судебные дела и заключали
торговые сделки. Здесь собирались купцы и деловые лю-
ди. Внутреннее помещение басилики, разделенное колон-
нами на три части, было настолько обширно, что там
одновременно могли разбираться несколько судебных дел,
проходить торги и распродажи.
Посередине площади стоял небольшой храм Януса, по-
хожий на широкую арку, закрытую воротами с обеих
сторон. Внутри находилось изображение двуликого бога.
По верованиям древних римлян, двуликий Янус поутру
24

открывал, а вечером закрывал врата света. Впоследствии
его считали богом всякого начала. Так, он считался по-
кровителем начала дня, ему посвящены были первые дни
каждого месяца, в его честь назван месяц январь.
Древний обычай требовал, чтобы во время войны во-
рота храма Януса открывались для молитв о ниспослании
мира. Когда война прекращалась, ворота закрывались. Но
за время от основания Рима до правления Августа храм
Януса лишь дважды был закрыт. Рим веками вел завое-
вательные войны.
Часть Форума за храмом Януса называлась Комй-
ций — это было место народных собраний. Посередине
Комиция находились ростры — высокая платформа, три-
буна для ораторов. Здесь ставились памятники некоторым
именитым гражданам. Так, здесь стоял памятник Сулле.
Ростры украшали носы неприятельских кораблей.
(Рострум, лат.— нос корабля, множественное число рост-
ра.) Вокруг этой площадки собирались римские гражда-
не во время народных собраний. Здесь выступали поли-
тические деятели.
Территория Комиция с годами становилась меньше,
так как ее заполняли новые здания. При Юлии Цезаре
справа от ростры (если стоять спиной к входу на Форум)
начали строить курию Юлия, законченную при Августе.
Курией в Риме называли помещение для заседаний Сената.
За рострами располагалось несколько храмов, а за ни-
ми, на склоне Капитолия, замыкая Форум, виднелось об-
ширное здание Табулария — Государственный архив.
Здесь хранились списки граждан, здесь же проверяли
правильность мер и весов. Табула, лат.— доска, а также
дощечка для письма и вообще все роды документов, от-
сюда и произошло название Табуларий.
Самым большим зданием перед Табуларием был храм
богини Согласия. В этом здании, украшенном многочис-
25

ленными изваяниями богов, до сооружения курии Юлия
заседал римский Сенат.
Направо от храма Согласия стояли здания менее на-
рядные. Они внушали римлянам страх. Ближе к краю
Форума виднелись глухие зубчатые стены городской
тюрьмы — Карцера, а под Карцером помещалась страш-
ная подземная темница — Туллианум. Толстые каменные
своды слышали немало стонов — в Туллиануме казнили
преступников. Сюда вела лестница, шедшая по склону
Капитолия. Из-за стонов несчастных, которых проводили
по ней на казнь, ее называли «Лестницей рыданий».
Форум для римлян значил гораздо больше, чем цент-
ральные площади для жителей наших больших городов.
Здесь, на небольшом открытом пространстве, решались де-
ла государственной важности, происходили торговые
сделки, покупались и продавались земли, драгоценности,
одежда и все, что можно продать и купить. Здесь встреча-
лись друзья, назначались свидания, происходили прогул-
ки. На Форуме щеголи показывали свои наряды, женщи-
ны демонстрировали обновки и модные прически.
С рассветом, как только поднималось солнце, на пло-
щади появлялись торговцы, владельцы расположенных
здесь многочисленных лавок.
Античная лавка не была магазином в нашем понима-
нии. Зачастую торговец располагался с товаром у стены
или портика и ожидал здесь покупателя. Торговцы побед-
нее просто расхаживали по Форуму, держа в руках товар.
Кого тут только не было! Торговцы тканями и одеж-
дой, сапожники, предлагавшие обувь или изготовлявшие
Вид римского Форума времеп Империи (см. стр. 27).
Обозначены: 1. Храм Весты. 2. Басилика Эмилия. 3. Храм Януса. 4. Баси-
лика Юлия. 5. Курия Юлия. 6. Комиций. 7. Ростры. 8. Храм Согласия.
9. Карцер. 10. Табуларий. На заднем плане в центре — храм Юпитера
Капитолийского.
26

ее на заказ, продавцы оружия и драгоценностей, благо-
вонных масел, лотошники, расхваливавшие лепешки, пря-
ники и фрукты...
Иногда Форум превращался в музей. После победонос-
ных походов здесь выставлялись напоказ захваченные
в чужих странах сокровища искусства, драгоценные изде-
лия из золота, осыпанные самоцветами. Каждый мог
прийти и полюбоваться редкими изделиями Востока или
Эллады.
С утра до вечера шумел Форум. Громко расхваливали
свой товар торговцы, кричали дети, играющие здесь меж-
ду колоннами портиков, то там, то здесь вспыхивали ссо-
ры. Народу было много.
0 Люди, заполнявшие Форум, мало походи-
ли на те мраморные статуи, которые мы
знаем по музеям и репродукциям. Римские художники
изображали своих сограждан в парадном, официальном
виде, в богатой строгой одежде и потому жители вечного
города порой представляются нам людьми чопорными и
сухими. Но, разумеется, это было не так.
Тогу, которая кажется сейчас непременной принад-
лежностью каждого римлянина, носили далеко не все —
только полноправные граждане. Но и они старались на-
девать ее возможно реже. Тога была тяжела, неудобна,
не согревала в стужу, а в жару заставляла людей обли-
ваться потом. Надеть на себя тогу без помощи раба мало
кому удавалось.
Тога — длинный кусок шерстяной материи, сло-
женный вдвое,— накидывалась на левое плечо таким об-
разом, что край свисал почти до щиколоток. Ткань спус-
калась по спине, проходила справа под мышкой, подни-
малась к левому плечу через грудь и вновь перебрасы-
валась через левое плечо на спину, падая красивыми
складками. Левой рукой поддерживался подол тоги.
28

Чтобы тога лежала красивыми складками, в ее концы
вшивались свинцовые гирьки, а складки плиссировались
(заглаживались).
Но с неудобствами тоги приходилось мириться — она
считалась официальной одеждой римского гражданина.
В присутственных местах и на Форуме без тоги появлять-
ся было нельзя.
Тога служила и своего рода «форменной одеждой».
Римляне почтительно расступались, видя человека в тоге,
отороченной широкой пурпурной полосой. Это был отли-
чительный знак высших должностных лиц. Тога с пур-
пурной полосой называлась «тога претекста».
Под тогой носили тунику, длинную рубашку с корот-
кими и широкими рукавами или вовсе без рукавов. В рим-
ской толпе было много людей, одетых только в тунику,—
рабы, свободные ремесленники. Часто их туника имела
только один рукав, а правое плечо оставалось обнажен-
ным, чтобы удобнее было работать.
Туники сенаторов украшались широкой пурпурной
полосой. Такие же полосы, но поуже, были на туниках
всадников. Привилегией и отличительным знаком всад-
ников служило также кольцо на пальце.
Туники простых людей не украшались пурпурной
полосой и не отличались яркостью расцветок. Это была
обычная одежда, которая должна была быть удобной
и прочной.
В ненастные дни приходилось носить плащи. Они бы-
ли разных фасонов: в дороге, в холодную погоду наде-
вали пенулу — узкий плащ, иногда снабженный капю-
шоном. В городе часто носили лацерну — легкую красиво
драпировавшуюся на плечах накидку. Лацерны шили и
из грубых тканей и из баснословно дорогих материй, до-
ступных только знати. Яркие, изящные лацерны носили
богачи и франты.
29

Щеголей в Риме было очень много. Они тщательно
завивали волосы в локоны, душились, выбирали броские,
яркие ткани для одежды. В римской толпе, одетой не
слишком красочно, они выделялись пестротой своих ту-
ник и плащей.
Римлянин мог безошибочно узнавать по одежде, что
за человек стоит перед ним. Прохожий в темной тоге
с давно не стриженной бородой, видимо, потерял кого-то
из близких. Такой наряд и запущенная борода — знак
траура. Белоснежная тога — отличительный признак кан-
дидата на официальную должность К Слишком узкая, но
из дорогой ткани пенула, в которой неудобно ходить,—
это, конечно, одежда франта. Он гордится модной, хотя
и стесняющей движения обновкой, стоившей много се-
стерций... А вот этот человек, надевший на голову широ-
кополую шляпу, наверное, собрался в дальний путь —
шапку надевали только в дорогу.
На ногах у римлян не так часто можно было увидеть
сандалии, как вообразит тот, кто представляет римлян по
статуям в наших музеях. Выйти на улицу в сандалиях
считалось столь же неприлично, как в наше время про-
гуливаться по улице в домашних туфлях. Сандалии было
принято носить лишь дома или в своем саду.
Выходя из дома, римлянин надевал кожаные башмаки
на шнуровке. У важных лиц были особые «форменные»
башмаки: у сенаторов — черные, с пряжкой в виде полу-
месяца, а у высших чиновников — красные.
Одежда женщин выделялась среди светлых, чаще все-
го белых мужских нарядов. Она украшалась яркой кай-
мой и вышивкой. Римлянки поверх длинной до щиколотки
туники носили столу. Стола сходна с туникой, она высо-
ко на талии подбиралась поясом и спадала множеством
1 Кандидат, лат.— одетый в белое.
30

эффектных складок. У богатых римлянок она была на-
стоящим произведением искусства — тончайшие вышив-
ки, узоры из самоцветных камней украшали их одежду,
сшитую из дорогих шелковых тканей.
Стола — одежда только замужних женщин. Девушки
носили вместо столы поверх нижней одежды еще одну
короткую тунику с рукавами до локтя. Женщина, выходя-
щая на улицу, накидывала поверх столы плащ, называв-
шийся палла. Он спускался с плеч красивыми складками.
Вне дома носили тонкое прозрачное покрывало, наброшен-
ное на голову. Эта накидка прикреплялась к головному
убору — круглой шапочке, отделанной золотой или се-
ребряной сеткой, или легкой повязке (диадеме).
Женский наряд дополняли туфли, иногда — у бога-
тых — очень дорогие, осыпанные самоцветными камнями.
Описать разнообразие женских причесок затруднялся
даже знаменитый поэт Овидий — знаток римских мод.
Он говорил, что перечислить все их виды не легче, чем
пересчитать желуди на ветвистом дубе. Но все же чаще
всего женщины расчесывали волосы на пробор, укладыва-
ли их узлом на затылке или завивали в локоны.
Различные украшения женщины могли купить на
Форуме. Выбор велик: браслеты, ожерелья, броши, диаде-
мы, опахала из перьев редких заморских птиц, зонты
с богато инкрустированными ручками. Изделия из золо-
та и серебра украшены жемчугом, сапфирами, изумруда-
ми и стоят многие сотни и тысячи сестерций.
Глаза модниц разбегались при виде предметов косме-
тики и парфюмерии. Сколько здесь помад, душистых
масел, духов, румян, ножниц для ногтей, гребенок, ухочи-
сток, булавок, щипцов для завивок, щипчиков для выдер-
гивания волос из ноздрей, зеркал из тщательно отполиро-
ванного серебра или бронзы. Вот совсем уже курьезный
предмет: скалыгтдрий — инструмент для чесания. Суще-
31

ствовал также стригиль — скребок для снятия с кожи пы-
ли, пота, грязи.
По одежде легко узнать социальное положение чело-
века. На столах многих женщин нет вышивок и узоров,
материя груба и дешева. Да и столу носят далеко не все,
рабыням это запрещено.
Белые тоги и пестрые лацерны, вышитые столы, пур-
пурная кайма сенаторских одежд — все это придавало
Форуму нарядный и праздничный вид.
Здесь чаще, чем в других местах города, можно было
встретить важных сановников. Даже сами консулы не-
редко проходили через Форум. Консула сопровождала
почетная охрана — ликторы с пучками розг (фасциями)
в руках. Особенно^ многолюдно бывало на Форуме в дни
народных собраний. Густая толпа собиралась вокруг рост-
ры, слушая ораторов. Здесь происходило голосование,
решались важнейшие государственные дела.
Нетрудно представить, что значил Форум для римско-
го гражданина. Это была гостиная города. Большинство
римских граждан, если они не были заняты политической
деятельностью, вели праздную жизнь. Всю работу за
них делали рабы, и зачастую день проходил для знатно-
го и богатого римлянина в поисках достойных и солид-
ных развлечений...
п Одним из любимых развлечений римлян
ДИРК было посещение цирка. «Хлеба и зре-
лищ!» — требовала римская беднота. Самым древним зда-
нием, где устраивались состязания и гимнастические
игры, был Большой цирк. Размерами и расположением
мест он несколько напоминал современный стадион.
Цирк предназначался не только для состязаний, но
и для торжественных праздничных процессий.
В день больших гимнастических состязаний или тор-
жественных празднеств толпы народа окружали здание,
32

стремясь проникнуть внутрь. Вход в цирк был обычно
бесплатным, а Рим был городом с миллионным населе-
нием, далеко не все желающие могли присутствовать
в цирке. Поэтому места занимались еще до рассвета, за-
долго до начала состязаний. Разумеется, это не касалось
привилегированных сословий, которые имели особые ме-
ста в цирке. Так, первые ряды были отведены сенаторам.
Следующие ряды занимали всадники.
Цирк, освещенный лучами восходящего солнца, был
нарядным и внушительным зрелищем. Трибуны заполня-
ла толпа в праздничных одеждах — мужчины в тогах,
женщины в богато вышитых столах.
Все с нетерпением ждут появления на своих местах
императора и высших сановников и начала состязаний...
Посредине обширной, в тысячу шагов длины и двести
восемьдесят шагов ширины, арены, по ее продольной оси,
стояла низкая стена — спина. По краям ее находились
две меты — обелиски. Вокруг спины, ограниченной ме-
тами, и проходил путь колесниц. Состязания колесниц
вошли в моду во времена Империи.
Спину украшали статуи, обелиски и маленькие хра-
мы. По ее краям рядом с метами стояли подставки на
колоннах. На одной из них имелись семь бронзовых изо-
бражений дельфинов, на другой — семь бронзовых яиц.
Об их назначении мы узнаем позже.
...Солнце начинает припекать. К низким почетным ме-
стам у склона Палатина неторопливой походкой прошел
император в окружении блестящей свиты и личного кон-
воя преторианцев. Его встретили крики восторга. Все
взоры устремлены к воротам в конце цирка.
Уже слышатся звуки музыки. Это торжественная про-
цессия направляется с Капитолия через Форум в этрус-
ский квартал и Бычий рынок к цирку. Наконец процессия
показывается в воротах. Впереди музыканты с трубами.
2 На семи холмах
33

В центре процессии колесница, запряженная четверкой
лошадей. На ней одетый в пурпурную вышитую золотом
тогу триумфатора стоит, важно подняв седую голову, са-
новник, на средства которого устраиваются сегодняшние
игры. Раб держит над ним золотой с драгоценными
камнями венок. Сановника окружают члены его семьи
и клиенты, одетые в праздничную белую одежду.
Дальше следуют носилки и колесницы со статуями
богов, жрецы, ведущие жертвенных животных. Затем сно-
ва музыканты, за ними сенаторы, чиновники и множест-
во граждан. Толпа приветствует танцоров в алых туниках
и комедиантов, наряженных сатирами и силенами.
Процессия под рукоплескания толпы обходит по кру-
гу арену. Когда стихают приветственные возгласы, жрецы
приносят жертвы богам.
Еще не растаял в воздухе жертвенный дымок, когда
члены процессии заняли места на трибунах. Все готово
к началу состязаний. Особенно волнуются любители ска-
чек — мы бы назвали их сейчас «болельщиками»,— кото-
рые объединяются в партии. Эти партии по цвету одежд
колесничих назывались: белые, красные, синие, зеленые.
Они имели свои конюшни, своих конюхов и колесничих
и соперничали между собой.
Но вот сидящий в ложе над карцерами — сараями для
лошадей — претор бросил вниз белый платок. Как толь-
ко он коснулся земли, упал канат, закрывавший вход
в конюшни, и колесницы, запряженные четверками ко-
ней, вынеслись на арену. Одетый в синюю одежду колес-
ничий сразу же сумел вырваться вперед и погнал лоша-
дей вдоль спины.
Поднимая столбы пыли, промчались колесницы во-
круг спины, и служители сняли с подставок одного дель-
фина и одно яйцо — знак, что круг окончен. Второй, тре-
тий, четвертый круг — синий все еще впереди; откинур-
34

шись назад, обвязав себя вожжами, он словно летит по
воздуху. Зрители на трибунах уже стоят, синие громки-
ми возгласами приветствуют победителя...
Последний круг. Уверовавший в свою победу возница
в покрытой пылью одежде сделал крутой поворот, но бли-
зость победы опьянила его, он забыл осторожность и...
колесо задевает за постамент меты, с грохотом перевора-
чивается колесница, падают кони, ломая себе кости, ко-
лесничий с рассеченным лбом уже лежит под обломками
своей повозки.
На волосок от гибели другой возница, в белом... Его
колесница задела за колесо первой и упала на бок. Ло-
шади продолжают нестись вперед, таща за собой запутав-
шегося в вожжах колесничего. Но последним усилием
воли, задыхаясь, уже теряя сознание, он дотягивается до
ножа, торчащего у него за поясом, сильным взмахом пе-
ререзает опутывавшие его веревки и остается лежать,
не в силах подняться, но избавленный от опасности.
Под крики опьяненной кровавым зрелищем толпы ко-
лесничий в зеленом первым кончил свой путь. На трибу-
нах горячо обсуждают состязание. Державшие пари пла-
тят выигрыши зеленым, те довольны неожиданным успехом.
И никто не думает о том, что за развлечение и вы-
игрыши заплачено человеческой кровью! Жизнь возни-
чих ценится немногим более, чем жизнь раба, то есть ни-
чтожно мало. И только тучный чиновник из партии синих
пожалеет, что тщательно обученный в его конюшне ко-
лесничий не сможет больше приносить доход.
Праздник длится долго. Состязания колесниц окончи-
лись. Их сменили выступления наездников, которые, лов-
ко стоя на лошадях, на полном скаку проносились мимо
трибун, проделывая головокружительные трюки под кри-
ки восхищенной толпы. Потом начались военные игры.
Воины, одетые в красную одежду с золотыми поясами,
2*
35

разделенные на отдельные отряды, сражались, отступали,
переходили в наступление, демонстрируя свое искусство.
Целый день длятся празднества, и люди расходятся
довольные, хваля того, на чьи деньги были устроены вели-
колепные игры.
Так завоевывали римские политические деятели попу-
лярность в народе.
Цирк занимал обширную долину между Палатипом
и третьим по значению холмом Рима — Авснтипом.
А Авеитин был приблизительно равен Пала-
тину и Капитолию, вместе взятым. Запад-
ный склон холма спускался к Тибру, а южный почти ка-
сался городских стен.
В V в. до и. э., когда в Риме разгорелась ожесточен-
ная борьба между патрициями и плебеями, пустынный до
того Авентин стал заселяться семьями плебеев, и к нача-
лу I в. н. э. он стал районом, где проживал главным
образом простой люд. Многие плебейские роды стали
знатными и богатыми и практически не отличались от
патрициев. Но Авентин был обителью бедных. Здесь не
было богатых вилл и мраморных фонтанов. Здесь жил
простой люд, с восходом солнца принимавшийся за рабо-
ту. Здесь было множество мастерских, гончарных, порт-
новских, сапожных, небогатые лавочки, где все стоило
намного дешевле, чем в центре города. Здесь не рассчи-
тывали на состоятельных покупателей. Здесь не было тор-
жественной тишины — громко ссорились и громко пели.
Авентин был прямой противоположностью Палатиискому
холму, хотя их разделяло всего полкилометра.
Бедное население Рима ютилось в убогих домах, сгру-
дившихся на узких, душных, тесных улицах. Дома для
бедноты были в несколько этажей, 3—4, а иногда и боль-
ше (имелись и дома в 7—8 этажей). Можно себе предста-
вить, как мало света и воздуха попадало в комнаты этих
36

домов, если ширина улицы была редко больше шести мет-
ров, а дома достигали высоты 20—25 м. А ведь таких
многоэтажных домов в Риме было в несколько раз боль-
гае, чем дворцов и особняков. Владельцы доходных домов
получали огромные прибыли. О дороговизне римских
квартир писал поэт I в. н. э. Ювеиал:
...Можешь
В Соре купить целый дом, в Фабратерии, во Фрузеноне;
Столько отдашь, сколько стоит на год городская каморка.
Шум, духота, скученность приводили к болезням, исто-
щению.
А в каких столичных квартирах
Можно заснуть? Ведь спится у нас лишь за крупные деньги.
Вот потому и болезнь: повозки едут по узким
Улиц извивам, а брапь слышна у стоящих обозов...—
пишет далее Ювенал, сетуя на тяготы жизни в Риме. По-
возкам по городу разрешалось ездить только ночью, так
как днем из-за узких улиц они создавали непреодолимые
препятствия пешеходам. Грохот колес по мостовой не
утихал с вечера до утра.
Улицы вымощены камнем. Как и у нас, по краям мос-
товой — тротуары для пешеходов. Они гораздо выше на-
ших. А чтобы, переходя на другую сторону улицы, не
нужно было спускаться вниз и потом вновь взбираться
на противоположный тротуар, от тротуара к тротуару кое-
где идет каменная гряда с промежутками. Повозкам эти
камни не мешают, колеса телег проходят между ними,
а пешеходам удобно, особенно, если идет дождь,— можно
перейти улицу, не замочив ног.
В кварталах, где селились люди побогаче, улицы хоть
и были узки, но света было больше, так как дома там
строились не столь высокими и неудобными, как на
Авентинском холме.
37

Водопровод
На этих улицах чаще встречались колод-
цы. На перекрестках улиц журчали во-
доемы-фонтаны. Здесь рабы и бедняки брали воду. Те,
кто побогаче, за водой не ходили. В домах зажиточных
граждан имелся водопровод.
Римляне не знали насосов, и снабжение больших го-
родов водой требовало огромного труда. Чтобы создать
напор воды, заставить
бить фонтаны, подни-
мать воду в верхние
этажи, римляне исполь-
зовали закон сообщаю-
щихся сосудов. Римля-
не выбирали источник
высоко на горе, иногда
в нескольких десятках
километров от города.
Если на пути водопро-
вода находились пропа-
сти, реки или овраги,
приходилось строить
мощные каменные или
кирпичные мосты на
арках.
Такие сооружения,
высотой иногда в не-
сколько десятков мет-
ров, стали называть
акведуками. Водопро-
водные трубы прокла-
дывались па верху этих
сооружений примерно
так же, как теперь кла-
дутся рельсы на желез-
Уличный фонтан в Помпеях.
Римские горожане, в домах которых не
было водопровода, брали воду из таких
фонтанов, заменявших современные во-
допроводные колонки. В отличие от
последних в римских уличных фонта-
нах вода текла не переставая и напол-
няла каменные водоемы,
38

подорожных мостах. Развалины этих величественных со-
оружений сохранились в Италии и южной Франции.
Поступавшая в город вода очищалась в особых соору-
жениях и лишь после этого поступала по свинцовым тру-
бам в городские колонки или частные дома. До периода
Империи хозяева, имевшие дома водопровод, обязаны бы-
ли платить за пользование водой.
Первый водопровод в Риме был сооружен в 313—
312 гг. до н. э. и доставлял в Рим воду с расстояния 22 км,
а в IV в. н. э. число водопроводов возросло до трина-
дцати, и они давали городу 675 тысяч кубических метров
воды в сутки.
Римляне заботились не только о чистоте и обилии во-
ды; вода служила также и украшением города.
На улицах и площадях были бассейны, фонтаны, во-
дяные гроты. Вода освежала воздух пыльных римских
улиц. Мелодичный перезвон хрустальных струй в наши
дни — одна из своеобразпейших черт итальянской столи-
цы, а в античном Риме эта музыка вод звучала еще более
радостно.
Уличные бассейны и колодцы (нимфеи) украшались
мраморной облицовкой. Вода струей вытекала из пасти
льва, из клюва лебедя, из меха, который держал на плече
Силён \ из амфоры в руке девушки и т. д.
_ Но продолжим наше путешествие по Риму.
^ом Заглянем в дом — особняк, каких немало
в Риме. Время сохранило нам обстановку и утварь таких
домов, их облик и убранство несравненно лучше, чем
в многоквартирных домах. Множество домов уцелело под
слоем пепла в Помпеях и Геркулануме, и мы четко пред-
ставляем себе жизнь в этих зданиях.
1 Силен — по поверьям древних, вечно пьяный воспитатель
бога виподелия Вакха-Диониса.
39

...Выходящие на улицу двери домов мало чем отлича-
ются от современных. Дверной замок отпирается ключом.
С внутренней стороны двери можно запереть на задвиж-
ку. В дверь стучат колотушкой, дверным кольцом. В не-
которых домах можно дернуть за цепочку у двери, и тогда
зазвенит колокольчик.
На пороге дома мозаичная надпись: «Сальве» («добро
пожаловать»). У каждого хозяина свои вкусы. В некото-
рых домах у дверей сажают ученых птиц, которые тем же
криком «сальве» встречают гостей.
Иногда двери охраняет собака, поэтому у порога нас
встречает выложенная мозаикой столь знакомая над-
пись: «Берегись собаки!» («каве канем»). А некоторым
собака не нужна: это бывало тогда, когда дом охраняет
раб, привязанный к кольцу в стене,— человек на положе-
нии цепного пса...
Сразу за дверьми — бстий. Здесь дожидаются посети-
тели. Дальше — самое большое помещение во всем до-
ме — атрий.
Даже богатые дома сохранили планировку, ведущую
свое начало от глубокой старины, когда жилище римляни-
на представляло собой простой деревянный сруб с отвер-
стием в потолке, куда выходил дым очага, находившегося
посередине комнаты.
Слово «атрий» происходит, вероятно, от латинского
прилагательного «атер» (темный, черный), что легко объ-
яснить, если мы представим себе, какими черными и за-
коптелыми были эти помещения, когда в них горел огонь
в очаге, не имевшем трубы.
Постепенно к этому центральному помещению стали
пристраиваться небольшие жилые комнаты, помещения
для слуг и т. д. Атрий сохранял проем в крыше и в по-
следующие века. Свет в атрий поступал через отверстие
в потолке.
40

эё
rs
J#'
Италийский дом с атрием.
Отсутствие окон объясняется тем, что римляне до I в. н. э. не
застекляли рам и из-за зимних холодов вынуждены были остав-
лять стены без окон. Улица с такими домами выглядела угрюмой
и мрачной.
Л почему же посредине комнаты бассейн? Это тоже
традиция. Отверстие в потолке давало возможность соби-
рать дождевую воду. Для этого в атрии делали бассейн,
куда стекала дождевая вода. Этот бассейн, имплювий, был
41

дополнительным резервуаром для водоснабжения. Отсюда
брали воду для хозяйственных нужд при отсутствии водо-
провода или при далеком расстоянии от бассейна.
Позднее отверстие в потолке стало служить только для
освещения, а бассейн в полу — для украшения комнаты.
Атрий — центр дома. В нем собирается вся семья,
и, конечно, он украшен наиболее богато. В домах состоя-
тельных людей стены отделаны мрамором, пол мозаичный,
из маленьких разноцветных камешков; ими выложены
красивые узоры. На стенах — картины-фрески, в нишах
стоят мраморные статуи. В атртш хранятся восковые мас-
Впутренний вид одного пз домов в Помпеях.
На переднем плане имплювий — бассейн для сбора дождевой поды. Откры-
тая комната — таблин — кабинет хозяина. Поднятый занавес отделяет
таблиц от перистиля — внутреннего дворика с колоннами.
42

ки умерших предков, здесь и алтарь домашних богов —
лар и пенатов. Часто в атрии же приносятся жертвы этим
домашним богам.
Маски хранятся в особых шкафах. Они расположены
таким образом, что по ним можно проследить родослов-
ную хозяина.
За атрием — внутренний дворик, обнесенный колонна-
дой и отгороженный от улицы глухой стеной. Это пери-
стиль. Здесь бассейн с небольшим фонтаном, каменные
скамейки. А у людей побогаче перистиль полон редкост-
ных растений, деревья причудливо подстрижены, а среди
них белеет мрамор драгоценных статуй.
Между атрием и перистилем располагается таблйн.
Это нечто вроде кабинета хозяина дома. Здесь хранились
документы хозяина.
Атрий сообщался с перистилем одним или двумя бо-
ковыми коридорами, через которые проходили домаш-
ние слуги, чтобы не беспокоить хозяина. Таблйн, как и
атрий, отделывался по возможности богато. Полы и стены
украшались мрамором и мозаикой. В случае необходимости
он легко отделялся от окружающих помещений легкими
ширмами или занавесями.
Вообще весь облик римского дома показался бы нам
необычным: терялись в полутьме стены просторного ат-
рия, и только середину его освещали яркие лучи солнца.
В сумраке мерцала бронза высоких канделябров, драго-
ценная посуда на столах, золоченая резьба мебели. Даль-
ше открывался широкий проем, за которым был виден
просторный перистиль.
Когда наступал вечер, в имплювии отражалось звезд-
ное небо, перистиль был залит лунным светом; чадили
лампы и причудливые тени дрожали на стенах.
Вокруг атрия, таблина и перистиля шли жилые комна-
ты для хозяев, домочадцев и рабов. Они были отдела-
43

ны гораздо скромнее, освещались маленькими окнами.
Несколько богаче отделывался триклиний — столовая.
О триклинии мы расскажем позже.
Иногда дома были двухэтажные. Особенно часто вто-
рой этаж возводился над колоннадой перистиля, куда и
выходили его окна.
„ Римляне не загромождали свое жилище
еоель мебелью, но, разумеется, в домах состоя-
тельных людей было все необходимое: ложа, столы, кресла.
Римские стулья походили на современные. У них были
четырехугольные сиденья, удобные изогнутые спинки.
Кресло с высокой спинкой обычно принадлежало хозяину
дома. ,*,
Спальные ложи римлян скорее напомнили бы нам ди-
ваны, нежели современные кровати. Римское ложе — это
подобие низкого дивана со спинкой только в головах,
изящно загнутой и разукрашенной. Иногда эта спинка
шла вдоль ложа, загибаясь к ногам.
Впрочем, были и ложа типа наших кроватей — дере-
вянная рама с переплетенными ремнями. Такое ложе на-
зывалось у греков краббатос, откуда наше «кровать»-
Ложа делались из дерева, бронзы или серебра и укра-
шались золотом, слоновой костью или черепахой. Как и у
нас, у римлян были матрасы. Набитые шерстью или пу-
хом, они лежали на широкой тесьме, натянутой на остов
ложа. Чтобы подушки лучше лежали, под них помещали
валики. На матрас клали покрывало, часто очень дорогое,
и затем одеяло.
Ложе служило и для отдыха, и для работы. Римляне
и читали, и занимались обычно лежа. Поэтому ложе, за-
менявшее кровать, диван, рабочий стол, старались сделать
и красивым, и удобным.
А столы? Их у римлян было множество. Помимо боль-
ших столов, обычно имевших круглую форму или форму
44

полумесяца, за которыми
римляне обедали, существо-
вали маленькие столы, круг-
лые или четырехугольные,
которые ставились около
каждого ложа; сюда обедав-
ший мог ставить свой кубок,
тарелку, прибор и т. д. Были
и столики на шарнирах, их
можно было по желанию де-
лать выше или ниже.
Некоторые столы дела-
лись из драгоценных редких
пород дерева, которое стоило
очень дорого. Рассказывают,
что Цицерон купил однаж-
ды доску для стола стоимо-
стью в миллион сестерциев.
Ножки делались из не менее
ценных материалов: бронзы,
серебра.
Существовал род столи-
ков для размещения на них
драгоценной посуды, статуэ-
ток и т. д. Вокруг верхней
доски шел невысокий бор-
тик, предохраняющий посуду
от падения. Такие столики
служили, конечно, только для
украшения.
Платье хранилось в ларях
и сундуках. Кроме того, име-
лись и шкафы для книг, гип-
совых масок предков и т. д.
Летняя столовая (трикли-
ний) со столом и каменны-
ми ложами.
Реконструкция помещения
помпейского дома. На перед-
нем плане в правом углу —
два фонтана, снабжающие
столовую водой и охлаждаю-
щие комнату в жаркую пору.
Спальня (кубикул) с окош-
ком.
Реконструкция одной из ком-
нат помпейского дома. У сте-
ны — римская кровать, напо-
минающая современный ди-
ван.
45

Отопление римского дома во времена первых импера-
торов было уже далеко не таким примитивным, как в ту
пору, когда атрий отапливался очагом, дым от которого
поднимался к отверстию в потолке. Теперь комнаты обо-
гревались переносными небольшими жаровнями с дре-
весным углем.
Л Как освещался римский дом?
Мы настолько избалованы электричест-
вом, что нам трудно себе представить, какое плохое осве-
щение было в древности.
Римляне добывали огонь так же, как его получали
в Европе через восемнадцать веков после установления
Империи. Люди оказались консерваторами в области до-
бывания огня.
Огонь получали высеканием искры при ударе сталью
о кремень. Искры сыпались на трут, он начинал тлеть,
и затем надо было раздуть огонь. Редкий римлянин не но-
сил с собой кресало (кремень), огниво и трут. Так полу-
чали огонь вплоть до сороковых годов XIX в., когда появи-
лись спички \
Обычным источником света у римлян была масляная
лампа. Она мало изменилась со времени каменного века,
когда первобытные охотники освещали свои пещерные
жилища выдолбленными из камня лампами с жиром,
в котором горел фитиль из мха.
Римская лампа, как и греческая,— это плоский глиня-
ный сосуд с отверстием посередине и с вытянутым носи-
ком. Иногда таких носиков было несколько. Через среднее
отверстие лампа наполнялась маслом или ворванью2,
1 Спички изобрели в Швеции. Интересно, что от появления
спичек до изобретения электрической лампы прошло всего 30 лет,
а кресало, огниво и трут существовали две — две с половиной
тысячи лет.
2 Ворвань — жир морского зверя (чаще всего тюлений).
46

Домашняя утварь римлян. Из Помпеи.
1. Обеденное ложе. 2. Бронзовая жаровня для обогревания помещения.
3. Декоративный столик для ваз с цветами или для дорогих сосудов.
4. Канделябр со светильником. 5. Лампадарий в виде древесного
ствола.
47

сюда поступал воздух, а в «носики» вставлялись фитили.
Такие лампы могли висеть на цепочках, как наши люст-
ры, или стоять на столах К
Особенно эффектно выглядели лампы, поставленные
на канделябры — высокие подставки из дерева, бронзы
или мрамора. Многие из них, отделанные резьбой и позо-
лотой, были таким же украшением комнаты, как ста-
туи или картины. Несколько отличались от канделябров
лампадйрии — на них лампы не ставились, а подвешива-
лись к ним. ~*
Масляные лампы давали относительно яркий свет, но
очень коптили, и приходилось тратить много труда, чтобы
очищать от хлопьев копоти стены, мебель и домашнюю
утварь.
Меньшее значение имели факелы (обычно куски про-
смоленного каната, горевшие на высоких подставках), их
свет был неверным, колеблющимся, к тому же они давали
густую, жирную копоть. Свечи были мягкие, восковые или
сальные, поэтому древний подсвечпик — это шип, на ко-
торый накалывали свечу, а не цилиндрик, в который встав-
ляется наша твердая (стеариновая) свеча.
Плохое освещение требовало совершенно иного распо-
рядка дня, чем у нас. Если мы принимаем гостей и ходим
в гости вечером, если у нас свадьба, спектакль, концерт,
заседание или собрание вечером, люди античного мира
смотрели драму, комедию или цирковое представление
с утра, празднества начинались утром, пир происходил
засветло и т. д. Случались, разумеется, и исключения.
Так, одна из обнаруженных в Помпеях бань имела густой
слой копоти во внутренних помещениях; эта баня рабо-
тала вечерами.
i С римскими лампами можно ознакомиться по коллекциям
Эрмитажа.
48

Амфитеатр Флавиев (Колизей).
Вечером в римском доме было темновато. Зато днем,
несмотря на отсутствие окон, там было достаточно свет-
ло — ослепительное южное солнце хорошо освещало
атрий через отверстие в потолке, наполняя весь дом мяг-
ким полусветом.
Л Не только Палатин и Авентин, но и дру-
Остальные
районы города гие холмы Рима были по-своему примеча-
тельны. Самый обширный римский холм,
Эсквилин, лежит на восточной окраине города. В республи-
канское время здесь, у Эсквилииских ворот, казнили пре-
ступников, рядом помещалось кладбище. Но во времена
49

Августа многое изменилось. Кладбище перенесли дальше
от города, а у ворот разбили огромный тенистый парк.
Севернее Эсквилинского поля в северо-восточном углу
города при Тиберии были построены обширные казармы
преторианцев — императорской гвардии.
В центре города лежала просторная низина. Ее окайм-
ляли четыре холма: с ioro-запада — Палатин, с юга — Це-
лий, с востока — Эсквилин и с севера — Виминал. Еще во
времена царей низина была осушена с помощью больших
водоотводных труб. Самая крупная из них, «клоака мак-
сима», сохранилась до наших дней.
На этой равнине во времена Империи были построены
крупнейшие здания императорского Рима: громадный
амфитеатр Флавиев — Колизей, вмещавший 40—50 тысяч
зрителей, «Золотой дом» — дворец Нерона, термы (обще-
ственные бани) Тита и Траяна.
Выйдя из равнины, оставив слева Капитолий и Форум
и справа Виминальский холм, можно пройти на прямую
Фламиниеву дорогу, идущую от подножия Капитолийско-
го холма на север. В пределах города она называлась Виа
лата — широкая улица.
м Через полкилометра пути, между Фла-
арсово поле миниевой дорогой и Тибром, простирается
Марсово поле — просторная равнина, где происходили
военные парады, гимнастические состязания, народные
собрания и празднества. На Марсовом поле стоял храм
Беллбны — спутницы бога войны Марса. В этом храме
сенаторы приветствовали возвращавшихся после победы
полководцев. Неподалеку были построены первые в Риме
термы — общественные бани. При Августе, который стре-
мился показать свое миролюбие, на Марсовом поле соору-
дили алтарь Мира. Император Август хотел показать, что
отныне даже на поле, посвященном богу войны Марсу,
пет места мыслям о войне.
50

Ближе к окраине города, где Тибр подходил к Флами-
ниевой дороге, на Марсовом поле почти не было построек.
Только в последние годы правления Августа у берега реки
появилось круглое здание — Мавзолей, в котором впослед-
ствии был похоронен Август.
По правую сторону Фламиниевой дороги Помпеи раз-
бил большой сад. Далее Фламиниева дорога вела в глубь
страны через Умбрию и Этрурию на север к морю.
„ Многие крупные улицы Рима были город-
р скими частями дорог, уходящих в разные
концы страны. Так, Аппиева дорога (названная по имени
цензора Аппия Клавдия, проложившего ее в конце IV в.
до н. э.) вела в Капую.
Римские дороги были великолепны. Широкие, покры-
тые песком или гравием, поверх которого лежали камен-
ные плиты, они столь прочны, что многие из них сохрани-
лись до наших дней.
Римляне были искусными строителями, они превосход-
но строили не только акведуки и дороги, но и мосты. Мост
Фабриция, построенный в 62 г. до н. э., хорошо сохранился
до наших дней. Этот мост соединял левый берег Тибра
с островом Эскулапа, где стоял храм бога-целителя. С ост-
рова на правый берег Тибра вел мост Цестия. Римским
инженерам было под силу такое исключительной сложно-
сти сооружение, как мост через Дунай, построенный при
императоре Траяне.
Если бы но мановению волшебной палочки мы мог-
ли оказаться в древнем Риме, то многое в жизни ве-
ликого города показалось бы нам странным, необыкновен-
ным, необычным.
В самом деле, разве не удивительно то, что нам уже
известно о Риме? Как далеки от нас многие его обычаи,
какой неуютной показалась бы нам жизнь в доме с отвер-
стием в потолке и с бассейном в полу!
51

Но если бы мы захотели представить себе, как текла
жизнь в городе на семи холмах, то нам пришлось бы
узнать об еще более удивительных вещах.
Наступает утро. Первые лучи солнца оза-
Часы ряют крыши храмов, дворцов и домов. Го-
календарь р0д просыпается. Просыпаются знатные
люди и рабы, воины и торговцы, сенаторы и пекари, чи-
новники и цирюльники. Чтобы узнать, который час, они
смотрят на часы. Конечно, у них не было ручных часов.
Не было у них и часов на башнях. В те далекие годы были
известны только солнечные и водяные часы.
Солнечные часы устроены просто: на доске укреплен
гномон (стержень), отбрасывающий тень.
Меняется положение солнца на небе, перемещается
и тень, как стрелка наших часов. Остается только нанести
деления и обозначить их цифрами. Перемещаясь, тень
будет указывать, который час, сколько часов прошло от
восхода солнца.
Эти часы обладали замечательным свойством: их не
надо было ни заводить, ни смазывать. Но недостатки сол-
нечных часов очевидны — опи не действовали ни ночью,
ни в пасмурную погоду.
У греков римляне переняли водяные часы.
Самые простые водяные часы — это сосуд, обычно
в форме усеченного конуса. В него наливалась вода, кото-
рая вытекала тонкой струйкой через отверстие у дна
сосуда. Уровень воды понижался; на боковой поверх-
ности имелись отметки, позволявшие судить, насколько
опустилась вода и, следовательно, который теперь час.
Водяные часы (они назывались греческим словом клеп-
сидра х) получили большое распространение в древнем
мире.
1 Клепсидра буквальпо значит «воровка воды».
52

Клепсидра стояла в суде, и уровень воды определял
регламент выступлений истца, ответчика, защитника.
Если человек на суде говорил дольше, чем установлено,
его прерывали словами: «Твое время истекло». Это выра-
жение сохранилось и у нас, но никто уже не связывает
призыв к молчанию с водяными часами. Точно так же,
когда мы встречаем старинного приятеля и радостно
восклицаем: «Давно мы не видались! Сколько воды
утекло!», мы, сами того не подозревая, говорим о водяных
часах.
Со временем водяные часы были усовершенствованы.
В императорское время имелись клепсидры самых разно-
образных систем. В сосуд притекала вода, поднимался
вверх поплавок, на котором стояла статуэтка Амура со
стрелкой в руке, и стрелка эта скользила по указателю,
отмечая час. Повышение уровня воды приводило в дви-
жение зубчатую рейку, которая вращала зубчатое же ко-
лесико, а к нему прикреплялась стрелка, обходившая
циферблат (такие часы описал знаменитый римский ин-
женер Витрувий в I в. до н. э.— начале I в. н. э.). Струйка
воды падала на колесико, а от его вращения приводилась
в движение стрелка часов. Водяные часы существовали до
эпохи Возрождения, когда их вытеснили пружинные часы.
Все древние часы могли измерять только крупные проме-
жутки времени. Поэтому римляне не знали минут и се-
кунд.
С восходом солнца наступал первый час. Но ведь летом
солнце восходит раньше, чем зимой, и заходит позднее.
Длина дня в течение года непрерывно изменяется.
Как ни странно, римский час вовсе не был определен-
ным промежутком времени. Это была просто Vi2 часть
дня, какой бы длины этот день ни был. И римляне так
привыкли к этому, что, когда у них появились водяные
часы, показывающие время независимо от солнца, их
53

регулировали так, чтобы длина часов менялась в зависи-
мости от времени года.
Римляне никак не хотели расстаться с неудобными
растягивающимися и сокращающимися часами.
Очень сложным был римский календарь.
Римский год имел 365 дней и делился на 12 месяцев.
Нетрудно заметить, что у нас — римская система кален-
даря. Названия месяцев в русском языке — римские, как
и в других европейских языках К Римляне называли ме-
сяцы: януарий (в честь бога Януса), фебруарий, марций
(месяц бога войны Марса), априлий, май (от имени боги-
ни Майи), юний (месяц богини Юноны), квинтилий (то
есть «пятый» месяц, считая с 1 марта, когда в древнейшие
времена начинался новый год; впоследствии этот месяц
стал называться юлий в честь Юлия Цезаря), секстилий
(«шестой», позднее назван во славу императора Августа
август); названия септембрий, октобрий, новембрий и
децембрий значат «седьмой», «восьмой», «девятый», «де-
сятый».
Но числа месяца у римлян определялись очень слож-
ным путем. Первый день месяца назывался календы (от-
сюда слово «календарь»), 5-е или 7-е дни месяца называ-
лись ноны, 13-е или 15-е дни — йды2. Счет дней опреде-
лялся тем, сколько дней осталось до календ, ид или
нон. Так, день XI до календ февраля означает, что до
1 февраля еще 10 дней, то есть речь идет о 22 января.
День V до нон мая значит, что до 7 мая осталось четыре
1 До введения христианства на Руси были славянские назва-
ния месяцев, они сохранились в украинском, белорусском языках
(октябрь — по-украински жовтень, по-белорусски кастричник).
Римские названия месяцев пришли на Русь через Византию.
2 В январе, феврале, апреле, июне, августе, сентябре, ноябре,
декабре ноны приходились на 5-е и иды на 13-е число; в марте,
мае, июле и октябре нопы — на 7-е и иды — па 15-е число.
54

дня —- дело происходит 3 мая. Юлий Цезарь убит в иды
марта, значит 15 марта 1.
Раз в четыре года в феврале прибавлялся 29-й день, он
следовал за шестым днем до мартовских календ и назы-
вался «дважды шестой» («биссёктус», откуда и произо-
шло русское название високосный год).
Счет лет римляне вели от основания Рима, то есть от
753 г. до н. э., или по консулам. Если бы мы спросили
римлянина, в каком году он родился, мы узнали бы от
него, что «в год, когда консулами были Люций Корнелий
Цек и Клавдий Цильний Метелл».
Названия дней недели в Риме отличались от наших,
но в языках европейских народов сохранились языческие
римские названия дней, например: четверг — день Юпи-
тера (Jovis dies, у французов Jeudi); пятница — день Ве-
неры (Veneris dies, у французов vendredi); суббота — день
Сатурна (Saturday англ.) 2.
Не менее своеобразны, чем календарь, бы-
мена ли римские имена. Вот обычное имя рим-
лянина — Марк Юний Лонг. Что это значит? Почему три
имени? Что это — имя, или фамилия, или, может быть,
имя и отчество? И все ли имели такое длинное имя?
1 Существует простая формула для перевода римского счета
дней в наш. Для счета по нонам надо посмотреть, в какой день
в данном месяце приходятся ноны, например, V до пон мая; в мае
ноны 7 числа; к 7 надо прибавить единицу и отнять 5; 7 + 1—5 =
= 3 мая. Аналогичен счет по идам. Для счета по календам посту-
пают так. Возьмем, например, VI календы июля (то есть 5 дней
до 1 июля), в июне 30 дней, надо взять 30, прибавить два и отнять
паше число 6; 304-2—6=26 июня.
2 Русские названия дней недели: воскресенье (называется так
только после принятия христианства, до того день назывался не-
деля, как и сейчас в украинском языке), понедельник значит «по-
сле недели», вторник — «второй день», среда — «середина», четверг
и пятница — «четвертый» и «пятый» дни; название субботы взя-
то из библии.
55

Трехчленное имя в Риме было самым распространен-
ным, вспомним: Гай Юлий Цезарь, Гай Семпроний Гракх,
Марк Туллий Цицерон.
Первое имя — личное, как наши имена Петр или Иван. .
Таких имен в Риме было немного — Авл, Аппий, Гай,
Гней, Децим, Квинт, Луций, Марк, Маний, Мамерк, Ну-
мёрий, Публий, Секст, Сервий, Спурий, Тит и Тибёрий.
Второе имя (в нашем примере Юний) значит, что его
обладатель принадлежит к роду Юниев. Это что-то вроде
нашей фамилии. Юний — родовое имя. А вот последняя
часть имени — Лонг — уже специфически римская. Это
прозвище лишь одной ветви рода Юниев. Когда-то один
из Юниев получил прозвище Лонг — Длинный — и все его
потомки стали называться Юний Лонги.
Значит, дети Марка Юния Лонга будут носить личное
имя и имя рода. Например, Квинт Юний Лонг и Децим
Юний Лонг.
А дочь Марка Юния?
Женщин в Риме называли лишь родовым именем. Зна-
чит, дочь Марка будут звать просто Юния, а младшую
дочь — Юния Минор (меньшая Юния). Когда женщина
выходила замуж, к ее имени прибавлялось и имя мужа.
Раб вообще не имел ни имени, ни рода, а только клич-
ку (Скиф, Фракиец, Сармат, Черный, Смуглый, Писец
и т. д.). Вольноотпущенники обычно принимали родовое
имя господина или царствующего императора.
* ^ |#
Люди древнего Рима вставали на рассвете. В кварта-
лах, где жила беднота, каждый час был дорог: тот, кто хо-
тел заработать на хлеб, не мог не ценить время. День тру-
дового люда был однообразен и утомителен, пища проста
и скудна.
56

Зпатный римлянин посвящал утро приему гостей или
сам отдавал визиты. Вернувшись домой или проводив го-
стей, римлянин занимался делами — читал или писал
письма. Растянувшись на мягком ложе, положив на пю-
питр навощенную дощечку, можно было писать вполне
удобно. Древние не писали за столом.
„ На восковых дощечках писали стилем —
Письмо и книга „ ^ ..
палочкой, имевшей острый конец, а на
другой стороне — лопатку или шишечку. Тупым концом
можно было заглаживать, то есть стирать написанное.
У римлян была поговорка: «Хочешь хорошо писать,
почаще оборачивай стиль», то есть чаще исправляй напи-
санное. Дощечки (цёры) могли складываться по две или
более («гармошкой»), обвязывались лентой и опечатыва-
лись восковой печатью (печать римляне обычно носили
на перстне — резной камень).
Восковые дощечки удобны тем, что, получив письмо,
можно было написать ответ на той же самой дощечке; для
этого надо было лишь загладить текст обратным концом
стиля.
От стиля произошло наше понятие — стиль, как опре-
деленная манера творчества; мы говорим «стилистические
ошибки», «блестящий стилист». Можно напомнить, что мы
называем стилетом узкий длиный кинжал, по форме на-
поминающий стиль.
Подобно тому, как мы в начале письма пишем «Доро-
гой» или «Уважаемый», а в конце «Жму руку» или
«С приветом», римское письмо начиналось часто с тради-
ционной фразы: «Если ты здоров — хорошо, я здоров».
Эта фраза настолько широко распространилась и стала
условной вежливостью, что стали писать лишь ее началь-
ные буквы (па-латыни S.V.B.E.V.). Оканчивалось письмо
чаще всего словами «Будь здоров». Вспомним Евгения
Онегина, который умел в конце письма поставить «vale»,
57

то есть «будь здоров!». Нам показалось бы странным, что
у римлян в письмах не было подписи. Но в начале письма
было обозначено, кто кому пишет.
Покончив с писанием писем, можно было развлечься
чтением. Многие римляне имели дома библиотеку. Но,
раскрыв библиотечный шкаф в римском доме, мы не уви-
дели бы книжных корешков. В шкафу лежало множество
футляров в форме цилиндра. Из футляра торчал кончик
палки, к которому привязан маленький ярлык с названи-
ем. На эту палку намотан длинный свиток папируса. Это
и есть книга.
Развернув свиток, можно увидеть текст, написанный
столбцами. Строчки располагались параллельно длинному
краю папируса. Столбец от столбца был отделен красной
полоской.
Читать нужно было, постепенно развертывая свиток и
скручивая его.
Иногда книги писались на пергаменте. Тогда их изго-
товляли из отдельных листков, переплетенных наподобие
наших книг. Но книги на пергаменте были редки — он
был слишком дорог.
Книжное дело в Риме быстро развивалось. Римская
литература была очень богата, на латинский язык перево-
дилось много произведений греческих и восточных авто-
ров. Книготорговля приобрела обширные размеры. Надо
сказать, что книги в Риме были сравнительно недороги.
Дело в том, что труд рабов-переписчиков был дешев. Пе-
репиской книг занимались в Риме профессиональные из-
датели. Они уплачивали автору гонорар и приобретали
рукопись. Затем служащий или ученый раб диктовал текст
рабам-переписчикам.
К сожалению, из-за того, что многие недобросовестные
издатели, стремясь увеличить свои доходы, заставляли ра-
бов-переписчиков работать с невероятной быстротой и
58

пользоваться всякого рода сокращениями, многие издания
книг оказывались неточными.
Если римлянин не имел книг дома, он мог пойти в од-
ну из публичных библиотек. Такие библиотеки были и в
центре города, и на Марсовом поле; имелись они и во
многих других городах.
„, В полдень завтракали. Затем многие рим-
v ляне, располагавшие свободным временем,
отправлялись в термы.
— Что такое термы?
Слово «термы» в переводе на русский язык означает
теплые купания, бани. Но как не похожи были римские
термы на бани в нашем значении этого слова!
Конечно, там и купались, и мылись, но этим отнюдь
не исчерпывалось назначение терм. Великолепно отделан-
ные мрамором залы, галереи, где было приятно прогули-
ваться, просторные помещения для спортивных игр, ком-
наты для отдыха, таверны и закусочные, комнаты для
выставок картин, скульптур, сады и фонтаны, гимнасии —
все это привлекало в термы множество людей.
Первые термы были построены в Риме на Марсовом
поле полководцем и другом Октавиана Августа Агриппой.
Почти все императоры последующих времен, стараясь
снискать себе популярность среди римских граждан,
строили новые термы, одни больше других.
Состоятельные римляне купались обычно не реже раза
в день, а то и чаще. В термах всегда было много на-
роду.
Термы имели особую систему центрального отопления.
В подвальном или полуподвальном помещении помеща-
лась топка; горячий воздух и дым нагревали пол и, про-
ходя по пустотам в стенах, нагревали и их. Такая система
отопления применялась только во дворцах цезарей и в до-
мах богачей. Обычно дома римлян вовсе не имели отопле-
59

ния; в холодную погоду в комнату вносили жаровню с
угольями, как это делают и сейчас в Италии. Топили дро-
вами, но в далекой Британии, бывшей Римской провинци-
ей почти 400 лет, применяли и каменный уголь.
Термы были самыми разнообразными. Неслыханно
роскошные бани Диоклетиана, занимавшие около 30 га
(втрое больше Летнего сада в Ленинграде), мрачные и
грязные термы для бедняков, скромные гарнизонные бани
(одна из них расположена в Крыму, близ Ялты, здесь на-
ходилась римская крепость Харакс) — все они, как пра-
вило, состояли из трех частей: холодной бани (фригида-
рия), теплой бани (тепидария) и горячей бани (кальда-
рия).
Термы открывались с утра. За небольшую плату — за
четверть асса можно было проводить в них много часов.
Каждый мог найти занятие себе по вкусу — одни шли в
библиотеку, другие в комнаты для гимнастических упраж-
нений, третьи прогуливались по нарядным залам. В мра-
морной нише спорили философы, и около них собирались
любители научных бесед; заморский торговец, окружен-
ный толпой любопытных, продавал редкостные товары;
состязались в остроумии юные щеголи — сыновья бога-
тых родителей, и раздавались взрывы смеха. Веселые вос-
клицания доносились из зала для игры в мяч, где стреми-
тельно проносились по воздуху разноцветные шары. А мно-
гие посетители проводили время, разглядывая статуи и
картины, в изобилии украшающие термы.
В это время заканчивалась подготовка горячей бани.
Раздавался удар гонга, и посетители отправлялись в раз-
девальную. Одежду оставляли на каменной скамейке под
присмотром раба, а затем шли в тепидарий — теплую ба-
ню, чтобы сразу не попадать в раскаленный воздух горя
чих бань. Некоторые мылись здесь, другие предпочитали
потовую — горячую баню. В особой комнате была потель-
С0

'Гермы и Рим о. Реконструкция.
01

пая, в остальных залах
находились ванны и
бассейны, в которых
можно было купаться
и даже плавать. Бассей-
ны были размером с
наш небольшой теат-
ральный зал. В горячих
банях были бассейны и
с горячей, и с холодной
водой.
Как нам уже извест-
но, в бане римляне упо-
требляли стригили —
скребки, которыми счи-
щали с кожи пыль и
грязь. В ту пору рим-
ляне чаще всего для
мытья употребляли бо-
бовую муку. После ку-
пания тело натирали
благовонным маслом.
В термах можно бы-
ло купить решительно
все — от принадлежно-
стей для купания и ду-
хов до лакомств и ви-
на. Человек, приходящий в термы, мог проводить здесь
многие часы, не выходя на улицу.
Термы, особенно во времена поздней Империи, были
настоящими дворцами. Их помещения отделывались мра-
мором, мозаикой, драгоценными породами дерева, укра-
шались росписями и скульптурой. Многие статуи — гор-
дость лучших музеев — найдены при раскопках терм.
Фригидарий — холодное отделение в
помпейских термах. Реконструкция.
В центре — бассейн холодной воды.
62

Ложа, стулья и кресла из мрамора были настоящими
произведениями искусства. В термах императора Кара-
каллы находилось около 1600 кресел. А чтобы представить
себе размеры этих терм, достаточно сказать, что в них
могли одновременно купаться, прогуливаться или зани-
маться гимнастикой до трех тысяч человек.
Разумеется, состоятельные граждане имели дома ван-
ны, роскошь которых превосходила всякое воображение.
Некоторые богатые люди приказывали отделывать ванны
чистым серебром. Из серебра изготовлялись и краны для
воды.
В Риме большой известностью пользовались лечебные
минеральные источники, особенно Байские, расположен-
ные на берегу моря, южнее Рима. Сюда, в Байи, приезжали
отдыхать и лечиться римские богачи. Римский курорт
Байи славился замечательной живописностью. Здесь поя-
вились великолепные виллы, и вскоре Байи стал одним из
самых нарядных городов Италии.
об Около 3—4 часов пополудни термы замет-
д но пустели — наступало время обеда. Рим-
ляне возвращались домой, где их ждал обед. Его готовили
повара-рабы. Овощи, мясо, рыбу на рынке всегда закупал
мужчина — хозяин или управляющий-раб. На кухне усерд-
но работали повара с помощниками.
Среди кухонной утвари мы встретили бы знакомые
предметы — кастрюли, противни, сковороды не отлича-
лись по форме от наших. Бронзовые ведра обычно имели
вид цилиндра, а не распространенную у нас форму усечен-
ного конуса. Имелся и особый прибор для подогревания
вина — бронзовый сосуд с трубой посередине, в нее засы-
пался горячий уголь. Сосуд называли аутёпса (греч. —
самовар).
Новшеством у римлян была стеклянная посуда. Рим-
лянам принадлежит приоритет в изобретении дутого
63

стекла — около I в. н. э. был открыт этот новый техно-
логический процесс. Стекло, известное еще на древнем
Востоке, было до римлян катаное, иначе говоря, с ним об-
ращались, как с глиной: из стекла лепили мелкие сосуды,
бусы и т. п. Изобретение дутого стекла позволило римским
ремесленникам создавать кубки, кувшины, флаконы
и т. п. из прозрачного или цветного стекла. Некоторые
римские вазы цветного стекла — редчайшие памятники
искусства. Римские богачи платили сотни тысяч сестер-
циев за одну такую вазу. Хорошую коллекцию римской
стеклянной посуды имеет Государственный Эрмитаж.
В древнейшие времена, вплоть до побед в Пунических
войнах, римлянин принимал пищу дважды в день (завт-
рак и обед). Питание было однообразным и простым.
Основной пищей была пульта — крутая похлебка из бо-
бовой, ячменной или пшеничной (полбовой) муки. И в бо-
лее позднее время пульта оставалась основной пищей ре-
месленника, крестьянина, солдата.
Часто на столе римлян были бобы, горох, лук, чеснок,
репа, а также фрукты — яблоки, груши, сливы, гранат,
фиги, виноград. Большое место в питании занимало олив-
ковое масло, единственное масло, которое древние .'по-
требляли в пищу !. Римляне, народ высокой культуры, не
применяли в пищу сливочного масла, хотя давно знали и
любили молоко, сливки, простоквашу, творог и сыр.
Мясо ели лишь в праздники, и рыба появлялась за сто-
лом нечасто. Римляне пили вино (обычно сухое, то есть
кислое, без сахара, которого древние вообще не знали),
разбавляя его водой.
Хлеб был вначале только домашней выпечки (в виде
пресных лепешек), но со II в. до н. э. Рим и другие города
1 Без оливкового масла и ныне немыслима кухня в Италии,
Фрапции, Греции, Турции.
64

имели пекарни, выпекавшие хлеб на дрожжах. Хлеб обыч-
но имел круглую форму. Позднее выпекали хлеб различ-
ных сортов, в том числе галеты для войск. При отсутствии
сахара римские кондитеры ухитрялись изготовлять торты
и пирожные с помощью меда и изюма.
С течением времени вкусы изменились. Вошел в обы-
чай второй завтрак, полдник, а обед был перенесен на вре-
мя около трех-четырех часов дня.
После того как Рим завоевал и ограбил Грецию и Кар-
фаген, изменились нравы и вместе с ними и пища. Рыба
заняла важнейшее место в питании, блюд из рыбы появи-
лось множество; производством рыбного соуса из макре-
ли (гарума) занималось немало люден. Чаще за столом
появлялось мясо, к столу подавались орехи, миндаль, каш-
таны, персики. Развилось виноделие, и к услугам зажи-
точных людей было много сортов вина.
Самой важной едой римлян стал обед — цена. Римля-
не, как правило, никогда не ужинали.
За столом римляне полулежали на ложах, напоминав-
ших наши кушетки. Женщины могли присутствовать на
пиру, но они сидели на ложах, в ногах мужа или отца.
Обед начинался с молитвы богам о процветании госу-
дарства, хозяина, гостей. В честь богов совершалось воз-
лияние: несколько капель вина выплескивали из высоко
поднятых кубков (пережитком этого обряда является наш
обычай поднимать тост).
Стол аристократии, богатых купцов стал не только
изысканным, но роскошным сверх всякой меры.
Обед (цена) состоял из трех частей. Он начинался с
закусок (салат, яйца, устрицы, улитки, маринованная ры-
ба). Далее следовали блюда собственно цены, их было два,
а на великолепных обедах у знаменитых обжор — пять —
семь. Супа древние не знали, поэтому за обедом ложка
была почти не нужна.
3 На семи холмах
65

После закуски подавались мясные блюда. На столе по-
являлись жареные журавли, аисты, голуби, бекасы, пав-
лины (все мясные блюда подавались уже нарезанными на
порции, ели руками). Лакомым блюдом считались пав-
линьи языки, паштет из соловьиных языков, различные
копченые, вареные, кровяные колбасы и сосиски, зайчати-
на, кабанина, оленина, фазаны, куропатки и т. п. Вторым
блюдом обычно являлись пироги, которые подавались в
большом выборе и с самой различной начинкой.
Третья часть цены — десерт. Это фрукты, маринован-
ные и соленые грибы, печенье, пирожные. Искусные пова-
ра-рабы (они дорого ценились) изготовляли пирожные и
торты в форме поросят, зайцев, птиц. Снег, облитый ме-
дом, заменял наше мороженое. Из теста с медом делали
сладости.
Из-за того, что обед начинался с яиц и заканчивался
яблоками, у римлян сложилась поговорка ab ovo usque ad
mala — «от яйца до фруктов», или просто ab ovo — «с на-
чала». В таком сокращенном виде эта поговорка встре-
чается и в наши дни (А. С. Пушкин в поэме «Родословная
моего героя» писал: «Намнем ab ovo»).
В перерывы между блюдами рабы (обычно подростки)
обносили гостей лоханями с ароматной водой и полотенца-
ми; гости полоскали руки, запачканные жиром. На тор-
жественном пиру гости и хозяин надевали венки из жи-
вых цветов.
Во время пира любили музыку, пение, пляски; для уве-
селения на пирах существовали особые рабы — плясуны,
фокусники, декламаторы и т. д.
Роскошь обедов и безмерное расточительство римского
государственного деятеля Лукулла вошли в поговорку
(«лукуллов обед»). О подобном пире подробно писал рим-
ский писатель Петроний (I в. и. э.). в романе «Сатири-
кон». Изображая сцену пира во дворце разбогатевшего
G6

выскочки, вольноотпущенник Тримальхиона, автор ри-
сует такую сцену.
«Посередине закусочного о.тола находился ослик ко-
ринфской бронзы с вьюками Н(ГЧ спине, в которых лежали...
оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда, по
краям которых выгравировать,! имя Тримальхиона и вес
серебра, а на припаянных к №^м перекладинах лежали жа-
реные сони \ обрызганные знакам и медом. Были тут так-
же и кипящие колбаски на е^Р<ебряной жаровне, а под ско-
вородкой — сирийские слив!>1 ^ гранатовые зерна.
...Подали первое блюдо е корзиной, в которой сидела
деревянная курица... Прибегли два раба и... принялись
шарить в соломе; вытащи'1 оттуда павлиньи яйца, они
раздали их присутствующие Яйца сработаны из крутого
теста... я вытащил из сьч)Р*лупы жирного винноягод-
ника 2, приготовленного под Соусом из перца и яичного
желтка.
...Было внесено огромное бчлюдо, на котором лежал из-
рядной величины вепрь, державший в зубах две корзиноч-
ки... с финиками. Вокруг вепр>я лежали поросята из сдоб-
ного теста... Раб, вытащив охотничий нож, ударил вепря
в бок, и из разреза вылетела с^ая дроздов. Птицеловы, сто-
явшие наготове с сетями. с коро переловили дроздов...
(Птиц быстро зажарили, и *юзяин приказал вручить их
гостям со словами: «Видите какие отличные желуди со-
жрала эта дикая свинья!..*) »
Обед бедняка — ремесленника, крестьянина, городско-
го пролетария — всегда бы.» прост. Уже известная нам
пульта, иногда разнообразие вносила маза — каша из му-
ки, тертого сыра и меда, немного маслин (оливок), кружка
вина пополам с водой — вот *i обед римской бедноты.
1 Грызуны вроде белки.
2 Птица.
3»
67

Жизнь простонародья в Риме была незавидной.
К I в. н. э. дороговизна жизни в столице стала обре-
менительной даже для людей среднего достатка. Цены на
все необходимые для жизни предметы были высоки; до-
роже всего стоили дрова и продукты питания.
Огромные доходные дома, при возведении которых хо-
зяева экономили на строительных материалах, часто об-
рушивались, погребая под развалинами несчастных квар-
тирантов. Длившиеся по нескольку дней пожары, во время
которых выгорали целые районы города, были в древнем
Риме самым обычным явлением.
Трудности снабжения огромного города продовольстви-
ем приводили к тому, что голод был частым гостем в Ри-
ме. Случалось, что цены на хлеб подымались в пять-шесть
раз против обычных, и, чтобы облегчить положение, из го-
рода приходилось удалять излишек населения: иностран-
цев, гладиаторов и даже прислугу богатых семей.
По подсчетам ученых, население Рима в этот период
превышало миллион человек.
Скученность населения была причиной того, что в Ри-
ме часто вспыхивали опустошительные эпидемии заразных
болезней. Во время одной только эпидемии осенью 65 г.
н. э. умерло больше 30 000 человек. Эта цифра, вероятно,
меньше действительного числа погибших, так как далеко
не все смертные случаи были зарегистрированы в храмо-
вой книге богини смерти Либитины, в святилище которой
держали свой склад римские гробовщики.
Однако, несмотря на всю непривлекательность жизни в
Риме для бедного человека, приток населения в «Вечный
город» был огромен. Основную массу этих переселенцев
составляли не богачи, не искатели легкой жизни, а разо-
ренные крестьяне. Потеряв свои земельные наделы, они
рассчитывали найти какую-нибудь работу в столице или
надеялись прожить на подачки римских богачей.
68

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
РИМСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО
И РОСТ КРУПНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
На юге Европы рядом находятся
Греция и Италия. Обе страны расположены на полуостро-
вах, обе покрыты горами. И климат Греции похож на
климат Италии: там и тут — жаркие и засушливые лето
и весна, дождливые зима и осень. Но как велико разли-
чие между этими странами!
В глубокой древности даже в урожайные годы насе-
лению Греции не хватало своего хлеба, приходилось вво-
дить его из чужих земель. Италия славилась своим пло-
дородием. До III в. до н. э. италийский хлеб вывозили
в другие страны.
Грецию в древности населял народ, имевший общую
культуру, но не сумевший объединиться и создать единое
государство. Население Италии состояло из множества
племен, резко различавшихся по языку, уровню культуры
и по общественному устройству.
Однако в Италии создалось одно из самых прочных
государств древности. Объединили Италию римляне, рано
ставшие во главе союза латинских племен, обитавших
в долине реки Тибр.
69

В отличие от всех остальных пародов Апеннинского
полуострова племена латинян в древнейшие времена за-
нимались исключительно земледелием. Они больше дру-
гих народов Италии нуждались в земле, они охотнее дру-
гих отнимали ее у соседей и упорнее всех защищали ее
от врагов.
Многие италийские народы превосходили римлян и ла-
тинян: галлы и самниты были воинственнее, греки и эт-
руски — культурнее. Но галлы и самниты были ско-
товодами, они кочевали со стадами с места на место, у них
не было клочка земли, в который был бы вложен огром-
ный труд, земли, которую они полили бы потом, кровью,
своей земли, которая привязывала их к месту. Они уме-
ли яростно сражаться, пробивая стадам дорогу для пере-
кочевок, но они не стремились удержать захваченное:
наступала зима, и нужно было снова уходить на юг в по-
исках новых пастбищ.
Греки и этруски были искусными ремесленниками,
умелыми торговцами, храбрыми мореходами. Они зани-
мались и земледелием, но их крестьянство рано разори-
лось, и земля перешла во владение аристократов, которые
обрабатывали ее руками рабов и покоренного местного
населения. Италийские государства греков и этрусков раз-
дирала борьба между знатью и безземельными, обездо-
ленными бедняками.
Римляне в V—IV вв. до п. э. были по преимуществу
крестьянским народом. Для них обладание землей, своим
участком земли, было вопросом жизни и смерти. Вся их
история — это история борьбы за землю: или за ее рав-
номерное распределение, или за се захват. В IV—III вв.
римляне нуждались в земле больше, чем в золоте, даже
больше, чем в рабах. Не случайно, покорив какой-нибудь
италийский народ, они не облагали его данью, не застав-
ляли работать на себя, но отбирали лучшую землю и
70

распределяли ее между римскими крестьянами. Эта
жажда земли возрастала по мере захватов чужой терри-
тории.
С подъемом благосостояния росли крестьянские семьи.
Сыновья хотели обзавестись отдельным хозяйством. Для
этого нужна земля. Ее должно было дать государство,
иначе безземельные могли попытаться силой отнять ее
у состоятельных граждан. Чтобы избежать восстаний и
гражданских войн, Римское государство стало захваты-
вать землю у соседей. Захватив землю, римляне цепко
держали ее. Эта ненасытная жажда земли, это упорство
в борьбе за нее, цепкость, с которой римское крестьянст-
во удерживало захваченную территорию, привели к тому,
что в начале III в. до н- э. вся Италия оказалась под
властью римлян.
Покоренные народы отдали им свои лучшие земли,
обязались помогать Риму в его войнах и были оставлены
в покое: Римское государство не вмешивалось в их внут-
ренние дела. На захваченных землях выросли военные
поселения римских крестьян — колонии. Эти колонии
были опорными пунктами римского владычества в Ита-
лии.
Хотя Рим не вмешивался во внутреннюю жизнь поко-
ренных народов, но он внимательно следил за ними. Ма-
лейшая угроза восстания — и крестьянские колонии
Рима превращаются в крепости, римские крестьянские
армии, сплоченные страхом потерять свою землю, обруши-
ваются на непокорных, громят их,— и в Италии вновь
тишина; Рим снова спокойно, но внимательно следит, нет
ли новых признаков мятежа.
Римские богатые крестьяне, казалось, получили заслу-
женный отдых. Как сытый удав, греясь на солнце, дрем-
лет и переваривает добычу, так римляне «переваривали»
покоренную Италию. Казалось, чего еще желать? У боль-
71

шинства крестьян приличный надел — 20—30 югеров К
Большая часть его занята хлебным полем; пшеницы и яч-
меня хватит с избытком на всю семью. Излишки везут
в город и продают на рынке.
Есть и виноградник — свое виноградное вино не пере-
водится. Его древние римляне пили, как у нас в старину
хлебный квас, до обеда, во время обеда, после обеда,
утром, вечером. Вино сухое, кислое, не особенно хмель-
ное. У хорошего хозяина есть при доме и плодовый сад,
несколько оливковых деревьев, дающих любимые италий-
цами маслины. Их едят сырыми, солеными, маринован-
ными, из них получают оливковое масло. При доме —
огород; римляне выращивали капусту, лук, чеснок, пет
рушку, свеклу, репу, редьку, порей и бобовые растения.
Есть и скот: обязательно пара рабочих волов для па-
хоты, овцы и козы, снабжающие всю семью шерстью для
одежды, молоком и сыром, реже — коровы. Скот всей де-
ревни пасется на общественном пастбище, принадлежа-
щем государству: волы, овцы и козы — на горных лугах,
свиньи — в дубовом лесу, где много желудей. В семье до-
статочно работников: сам хозяин, взрослые сыновья, а у
зажиточных крестьян — один, два раба. Правда, старший
сын скоро женится и обзаведется своим хозяйством, но
жалеть об этом нечего, выделять ему землю отцу не при-
дется: об этом позаботится государство.
По всей Италии, кроме крестьянских наделов, есть го-
сударственная земля, «общественное поле»,— бери ее
в аренду и хозяйничай, сколько хочешь! Платить за арен-
ду придется совсем мало. Некоторые вообще ухитряются
не платить, и государство смотрит на это сквозь пальцы.
Не хочешь арендовать землю у государства, арендуй у бо-
гатого соседа. Сосед-сенатор занят государственными
1 Юг ер — римская мера площади, около lU га.
72

делами, ему хозяйствовать некогда. Только небольшую
часть земли он обрабатывает руками рабов, а остальную
сдает в аренду. Арендная плата невелика, а у хозяина
земли в долг можно получить, и скот, и рабочий инвен-
тарь. Этого на государственной земле не получишь! Прав-
да, долг нужно будет вернуть с процентами, но ничего,
руки есть — отработаешь...
Однако этому римскому крестьянскому «раю» угрожа-
ла серьезная опасность. Она пришла неожиданно и пере-
вернула мирное житье римских крестьян вверх дном.
У богатого соседа-сенатора были свои интересы, шедшие
вразрез с интересами римского крестьянства.
Покорив Италию, Рим стал мощной державой на Сре-
диземном море. Кругом были богатые культурные стра-
ны, ослабленные внутренней борьбой. Римские круп-
ные землевладельцы-сенаторы, управлявшие государством,
алчно поглядывали на богатых заморских соседей.
Еще недавно Рим был средиземноморским захолусть-
ем. Римские полководцы и государственные деятели, как
простые крестьяне, с помощью пары-другой рабов, сами
вывозили навоз на поля, ковыряли плугом землю, стриг-
ли овец, холостили быков, лечили лошадей, собственно-
ручно переписывали у более опытных соседей рецепт ле-
карства для овец, заболевших паршой, или выпытывали
секрет изготовления сладкого пирога.
С объединением Италии аппетиты римской :шати воз-
росли: а нельзя ли направить мощь сплоченного римско-
го крестьянства на захват богатых заморских территорий,
заставить крестьян добывать для знати новые богатые
земли, золото и рабов?
В III в. до н. э. самым могущественным государством
западного Средиземноморья был Карфаген. Он имел об-
ширные владения в Европе: в Испашш, Корсике, Сарди-
нии, Сицилии. В 264 г. до н. :). карфагенские рабовла-
7.4

дельцы (пуны, как их называли римляне) попытались
овладеть восточной частью Сицилии. Если бы это уда-
лось, только узкий пролив отделял бы карфагенские вла-
дения от Италии. Римские рабовладельцы воспользова-
лись представившимся случаем, чтобы поднять крестьян
на войну и завоевать господствующее положение на Сре-
диземном море.
Государственные деятели яркими красками рисовали
ту опасность, которой подвергается Римская республика
в результате такого соседства. Орш подчеркивали неуме-
ренные аппетиты Карфагена, указывали на его агрессив-
ность, грозили римскому крестьянству Италии потерей
земельных фондов, которые окажутся в руках ненасыт-
ных карфагенских рабовладельцев.
Неохотно поднималось на войну римское крестьян-
ство. Сицилия была далеко, непосредственно Италии и
Риму ничто не угрожало. Даже в римском Сенате, где без-
раздельно господствовала знать, долго шли ожесточен-
ные споры о том, стоит ли начинать войну с Карфагеном
за Сицилию.
Однако знати удалось запугать римских крестьян кар-
фагенской угрозой. Страх за земельные наделы, боязнь
лишиться своего «мужицкого рая» подняли римских
крестьян на войну. Начались Пунические войны, длив-
шиеся с перерывами с 264 до 146 г. до н. э.
В этой борьбе счастье склонялось то на одну, то на
другую сторону. Карфагенский полководец Ганнибал
в течение 14 лет опустошал Италию и грозил гибелью
Римскому государству. Однако упорство римских кресть-
ян, защищавших землю, приобретение которой стоило им
стольких трудов pi крови, в конце концов одержало побе-
ду над талантами карфагенских полководцев, над мужест-
вом и умением их наемных солдат.
Римляне вышли из борьбы победителями.
74

Чтобы обезопасить себя на будущее, они разрушили
Карфаген до основания. Даже самое место, где он стоял,
было распахано плугом и проклято римскими жрецами.
Никто не решался поселиться па этой проклятой земле,
воспользоваться ею К
Разжигая в крестьянах страх перед могущественными
соседями, знать толкнула римлян на захват соседних
стран. Всякий сильный сосед казался Римскому государ-
ству опасным. Обезопасить себя можно было, только по-
корив его. Все страны Средиземноморья попали в зави-
симость от Рима. Греция, Испания, Малая Азия, Север-
ГЧная Африка склонились перед римским воином.
\ Казалось, что теперь ничто уже не грозит римскому
^Окрестьянству и оно может спокойно пользоваться своей
°vi землей в Италии — никакой враг не доберется до его на-
делов.
Однако покорение богатых заморских стран оказалось
гибельным для римского крестьянства. «После того как
Римское государство возросло, благодаря трудолюбию и
справедливости граждан, великие соседние цари были по-
беждены войною, дикие племена и могущественные наро-
ды подчинены силою, Карфаген — главный соперник
Римской державы — разрушен до основания, все моря и
земли сделались открытыми для торговли,— тогда стала
проявлять свою жестокую силу судьба и все привела
в замешательство. Для тех самых римлян, которые легко
переносили военные труды, опасности и неудачи, тяжким
бременем и несчастьем оказались мирный досуг и богат-
ство». Так с глубокой горечью описывает римский исто-
рик I в. до н. э. Саллюстий положение, создавшееся
1 Впоследствии Карфаген начал вновь застраиваться, и в эпо-
ху поздней Империи это был крупный город римской Северной
Африки.
Библиотека
У Г П И
гоо. Ижо?*гк

после покорения Римом Средиземноморья. Среди всеоб-
щего мира и спокойствия началось разорение римского
крестьянства. Это бедствие распространилось по всей Ита-
лии с быстротой эпидемии.
Еще в 200 г. до н. э. римское крестьянство находилось
в зените своей славы и могущества, а к 133 г. до н. э. ра-
зорение крестьян достигло таких размеров, что понадоби-
лось вмешательство государственной власти, чтобы хоть
несколько замедлить гибель мелкого землевладения.
Крестьяне за бесценок продавали земельные наделы,
унаследованные от дедов и прадедов, и толпами устрем-
лялись в Рим. Здесь без работы и без средств к существо-
ванию они кое-как кормились, продавая за деньги свои
избирательные голоса тем знатным людям, которые стре-
мились занять высшие государственные должности. Как
же получилось, что римские крестьяне, гордившиеся сво-
ей зажиточностью, превратились в тех, кого сами же они
презрительно называли «пролетариями», то есть не имею-
щими никакого имущества?
Крестьянское хозяйство не могло обходиться без де-
нег. Деньги нужны были всюду: за пользование государ-
ственными пастбищами — плати, хозяйственный инвен-
тарь — покупай, в случае войны — в поход выступай со
своим вооружением, а стоит оно дорого. Из похода вер-
нешься — земля заброшена, зерна на посев нет, скот
болеет без хозяйского глаза... Сколько денег нужно, что-
бы снова поднять хозяйство! Дочерей замуж выдаешь —
давай хорошее приданое, а то соседи осудят... Не прожи-
вешь и без грамоты: даже в армии пароль и отзыв часо-
вым дается в письменном виде... Значит, плати за детей
в школу. Наконец, идешь на праздник или в Народное
собрание в Риме — нужно одеться не хуже других со-
граждан, иначе засмеют! А деньги римский крестьянин
получал только от продажи зерна.
7G

После завоевания Средиземноморья богатые замор-
ские страны превратились в римские провинции. Жители
провинций были обременены тяжелыми налогами, боль-
шая часть которых выплачивалась зерном. Таким обра-
зом, вскоре после покорения Римом бассейна Средиземно-
го моря Италия была завалена сицилийским, североафри-
канским, сардинским и испанским хлебом. Это зерно бы-
ло получено даром, в виде дани, и поэтому его продавали
по дешевке. Римским крестьянам предлагали теперь за
их хлеб такие цены, что выгоднее было утопить зерно
в реке, чем везти его на рынок.
Некогда зажиточные крестьянские семьи стали прода-
вать свои участки, которые не приносили никакого дохо-
да. Тот, кто еще удерживал дедовскую землю, едва сводил
концы с концами.
К середине II в. до н. э. крестьянство перестало играть
решающую роль в хозяйственной жизни Римского госу-
дарства. Даже римская армия, прежде набиравшаяся из
крестьян, меняет свой состав: с конца II в. до н. э. глав-
ное место занимают в ней наемники из неимущих
граждан.
Однако разорение крестьян не означало крушения
римского сельского хозяйства. Наоборот, во II —I вв. до
н. э. сельское хозяйство Италии достигает своего наивыс-
шего расцвета. Кто же пришел на смену римскому
крестьянину?
После того как Италия была засыпана дешевым хле-
бом провинций, стало необходимо вести сельское хозяй-
ство по-новому. Нужно было научиться выращивать хлеб,
который стоил бы дешевле, чем зерно провинций, перей-
ти к выведению высших сортов винограда и оливок, ко-
торые давали бы хорошее вино и масло, завести дорогой,
породистый скот. Иначе сельскохозяйственные продукты
провинций окажутся дешевле и лучше италийских. По-
77

купатели предпочтут дешевое и хорошее чужое своему
плохому. Сельское хозяйство Италии могло совсем заглох-
нуть, так как заниматься им стало бы невыгодно.
Те богатства, которые римская знать получала с поко-
ренных народов в виде дани, вернулись бы обратно в про-
винции в уплату за сельскохозяйственные продукты.
Римские подданные решали бы, кормить им римлян или
нет; от них бы зависело, сможет ли римское войско вы-
ступить в поход или должно будет сидеть дома, ибо ни
одна армия в мире не может и дня просуществовать без
хлеба. Рим, покоривший соседние страны силой оружия,
сам оказался бы в полной зависимости от них. А при та-
ких обстоятельствах господство Рима в Средиземноморье
не могло быть прочным. Поэтому римское владычество
целиком зависело от того, сумеют ли римляне перестроить
свое сельское хозяйство.
Для ведения хозяйства по-новому нужно было иметь
много денег, много земли, много рабов, хорошо знать
агрономию. В результате победоносных войн огромные
деньги и толпы рабов попали в руки римской знати. Ра-
зорение крестьян позволило богатым римлянам за бесце-
нок скупать крестьянские наделы и сосредоточить в сво-
их руках большие земельные угодья. Не хватало только
знания агрономии, навыка вести крупное рабовладельче-
ское хозяйство.
Нужда в руководстве по агрономии была так велика,
что римские аристократы обратились за помощью к бога-
тому опыту своих смертельных врагов карфагенян. В пер-
вый и последний раз за всю многовековую историю Рим
ской республики правительство занялось литературным
вопросом. Римский сенат решил перевести на латинский
язык сельскохозяйственную энциклопедию карфагеняни-
на Магона. Создали правительственную комиссию, кото-
рая к 141 г. до н. э. закончила перевод двадцати восьми
78

книг, написанных великим карфагенским агрономом. По-
явились и агрономические сочинения, составленные рим-
лянами. Участник войны с Ганнибалом, крупный полити-
ческий деятель и полководец Катон Старший еще до пе-
ревода работы Магона написал свое руководство по сель-
скому хозяйству. В нем Катон обобщил многовековой
агрономический опыт италийского крестьянства.
Однако к тому времени в Италии появились новые от-
расли сельского хозяйства: птицеводческие фермы, разве-
дение цветов и декоративных растений, огородничество.
Небывалого развития достигло виноградарство и оливко-
водство. Крупные землевладельцы перешли к специали-
зированному хозяйству: для продажи начали выращи-
вать какую-нибудь одну сельскохозяйственную культу-
ру — виноград или маслины. Скупив много крестьянских
наделов, они стали превращать их в пастбища, заводить
породистый крупный рогатый скот и тонкорунных овец,
дававших дорогую шерсть.
Возникли огромные плантации, где массы скованных
голодных рабов выращивали хлеб, который обходился хо-
зяевам так дешево, что на рынке его продавали по более
низким ценам, чем зерно провинций.
Бурное развитие хозяйства привело к тому, что книга
Катона устарела еще при его жизни. Появился перевод
работы Магона, но этого оказалось недостаточно. Одно за
другим издавались все новые сочинения по агрономии.
О сельском хозяйстве писали опытные владельцы имений
Сазерпа и Скрофа; агрономическое сочинение написал да-
лекий от сельского хозяйства любитель старины, собира-
тель древностей, ученый знаток латинского языка, писа-
тель Варрои. Появилось много книг по отдельным отрас-
лям сельского хозяйства.
Ученый-агроном Гигин в Т в. до и. :). написал труд
о пчеловодстве. Отдельные хозяева устраивали в своих
79

имениях настоящие сельскохозяйственные выставки, ко-
торые римская знать посещала как публичные выступле-
ния модных ораторов и философов. Дешевый труд рабов,
огромные денежные средства, расходовавшиеся на обра-
ботку земли, широко и смело поставленные агрономиче-
ские опыты — все это привело крупные рабовладельче-
ские хозяйства к быстрому расцвету.
Варрон в конце I в. до н. э. в таких восторженных вы-
ражениях описывает успехи сельского хозяйства тогдаш-
ней Италии: «Есть ли на свете хоть какое-нибудь полез-
ное растение, которое не росло бы теперь в Италии и не
прижилось бы превосходно на италийской земле? Какую
полбу сравню я с кампанской?! Какую пшеницу — с апу-
лийской?! Какое вино -— с фалернским, какое масло —
с венафрским?! Разве не засажена Италия плодовыми де-
ревьями так, что она кажется сплошным фруктовым са-
дом?»
Этот пышный фруктовый сад был выращен на развали-
нах крестьянских хозяйств, на скупленных за бесценок
мелких наделах, объединенных в большие имения. Разо-
рявшееся крестьянство кипело гневом. Оно видело не-
удержимый рост рабовладельческих имений, толпы чуже-
земных рабов, труд которых повсюду вытеснял свободных
земледельцев. Римский крестьянин считал, что причиной
его разорения был рост рабовладельческих имений. Кре-
стьяне решили сопротивляться.
Вожди крестьян, народные трибуны Тиберий и Гай
Гракхи, попытались ограничить крупное землевладение
и, отобрав у рабовладельцев излишки земли, передать ее
крестьянам. Однако через несколько лет розданные
крестьянам наделы снова за бесценок были проданы бо-
гатым рабовладельцам. Крестьяне не могли перестроить
свое хозяйство согласно требованиям времени. У них не
было па это достаточных средств. Мелкое землевладение
80

отжило свой век. Будущее принадлежало владельцам
огромных рабовладельческих имений — латифундий.
О размерах этих латифундий в I в. н. э. можно судить со
, слов ученого Плиния Старшего, который пишет: «Поло-
вина римской провинции Африки [современные Алжир,
Тунис и Марокко] принадлежала шестерым владельцам».
РИМСКИЙ КРУПНЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ I В. ДО Н. Э.
И ЕГО ИМЕНИЯ
Обширностью своих поместий в последние годы Рес-
публики и в начале Империи славился римский богач
Тит Помпоний Аттик. Его биография дает ясное представ-
ление о том, какими способами создавались крупные со-
стояния римской знати.
Аттик жил в трудное время. Восстания рабов показа-
ли слабость республиканского государственного устройст-
ва в Риме. Чтобы подавить движение рабов, господствую-
щему классу понадобилось ввести единовластие — воен-
ную диктатуру.
В последний период Республики между прославлен-
ными римскими полководцами началась борьба за власть,
вылившаяся в ряд гражданских войн. В течение немно-
гим более пятидесяти лет (с 88 г. до н. э. по 30 г. до
н. з.), не считая движений рабов, войн с внешними вра-
гами, заговоров и восстаний, в Римском государстве про-
исходят четыре большие гражданские войны: Мария и
Суллы, Цезаря и Помпея, республиканцев и цезарианцев,
Антония и Октавиана.
Гражданские войны сопровождались невероятными
жестокостями. Победители свирепо расправлялись с по-
литическими противниками. Во время борьбы Мария
и Суллы были введены проскрипционные списки, куда
81

вносились имена людей, подлежащих уничтожению. Один
римский историк так описывает расправу Суллы со сто-
ронниками Мария: «Сразу же после вступления в Рим
Сулла приговорил к смертной казни до сорока сенаторов
и около тысячи шестисот так называемых всадников.
Он первый, кажется, составил списки приговоренных
к смерти и назначил при этом подарки тем, кто их убьет,
деньги — кто донесет, наказания — кто приговоренных
укроет. Немного времени спустя он к внесенным в прос-
крипционные списки сенаторам прибавил еще других.
Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там,
где их настигли,— в домах, в переулках, в храмах; неко-
торые в страхе бросались к Сулле, и их избивали до смер-
ти у его ног, других оттаскивали от него и топтали. Страх
был так велик, что никто из наблюдавших эти ужасы да-
же пикнуть не смел. Поводами к обвинению служили го-
степриимство, дружба, дача или получение денег в долг.
К суду привлекали даже просто за оказанную услугу
или за компанию во время путешествия. Когда едино-
личные обвинения были исчерпаны, Сулла обрушился на
целые города и их подвергал наказанию».
В гражданских войнах погибла наиболее активная
часть римских граждан. Военные диктаторы постоянно
нуждались в деньгах, чтобы привлекать па свою сторону
солдат. Поэтому во время проскрипций они не только
стремились расправиться со своими политическими про-
тивниками, но старались захватить побольше денежных
средств, конфискуя имущество наиболее богатых граж-
дан, а их самих включая в проскрипционные списки. По-
этому от гражданских войн сильно пострадала также
древняя римская аристократия.
Среди римской знати исчезли такие железные ха-
рактеры, каким обладал, например, консул Муциап
Красе, знаменитый оратор и законовед. Он был послан
82

в Малую Азию для подавления восстания рабов, во главе
которого стоял Аристоник. Армия Красса была разбита,
и сам он попал в плен. Повстанцы не узнали его и по-
этому отправили к Аристонику вместе с остальной толпой
пленных. Красе не пожелал доставить вождю рабов тор-
жество захватить живым римского консула. Поэтому по
пути гордый аристократ насмешками нарочно раздразнил
охрану, сопровождавшую пленных, и был убит. Аристони-
ку в качестве трофея достался только труп консула.
К концу Республики в среде римских аристократов
царили страх и равнодушие; люди уже не помышляли
о политической деятельности, каждый боялся только за
свою жизнь и имущество. Измельчавшие потомки некогда
гордой римской знати стремились приспособиться к но-
вому монархическому режиму, наперебой льстили и низ-
копоклонничали перед всесильными диктаторами. Одним
из первых знатных римлян, сумевших примениться к но-
вым порядкам, был Тит Помпоний Аттик.
В те времена не существовало ни одной сколько-ни-
будь известной римской фамилии, которая не пострадала
бы от политических преследований. Такая же участь по-
стигла и семейство Аттика: его родственник, народный
трибун Сульпиций Руф, был ближайшим сподвижником
знаменитого Мария и погиб от рук сторонников Суллы.
Трагическая смерть близкого родича, свидетелем которой
был юный Аттик, наложила неизгладимый отпечаток на
его характер и послужила ему уроком на всю жизнь.
С этого времени Тит Помпоний Аттик навсегда проник-
ся страхом и отвращением к сколько-нибудь активному
участию в политической борьбе. На всю свою остальную
долгую жизнь он вырабатывает себе определенную ли-
нию поведения: едва на римском политическом горизон-
те начинают сгущаться тучи, Аттик удаляется из Рима
в провинцию, в безопасный уголок, откуда можно спокой-
83

но наблюдать за кровавыми смутами. Когда борьба меж-
ду сторонниками Мария и Суллой достигает наивысшей
остроты, юный Аттик уезжает в Грецию, и все время, по-
ка в Италии бушует гражданская война, он в Афинах на-
слаждается миром и покоем, слушает лекции ученых о ли-
тературе, любуется бессмертными произведениями гре-
ческого искусства.
Он возвращается в Рим лишь после того, как там все
успокаивается и «Вечный город» снова вкушает мир и по-
кой после уличных боев и проскрипций. С тех пор Аттик
становится как бы барометром, по которому можно опре-
делять колебания политической погоды: он наезжает
в Рим в периоды спокойствия и покидает его при первых,
едва заметных признаках бури. Только во время граж-
данской войны между Цезарем и Помпеем шестидесяти-
летний Аттик остается в городе: он хорошо осведомлен,
что на этот раз расправы с побежденными политическими
противниками не будет.
Несмотря на то что Аттик не принимает участия в по-
литической жизни, он всегда имеет самые точные сведе-
ния о всех событиях и внимательно следит за пими; ^ш
тесно связан с виднейшими римскими государственными
деятелями. Русская пословица говорит: «Знал бы, где
упасть, соломки бы подостлал...» Аттик старательно «под-
стилает соломку» всюду, где только может грозить «па-
дение». Он прилагает все усилия к тому, чтобы завязать
дружеские связи с влиятельными людьми самых различ-
ных политических взглядов.
Чтобы не нажить себе недругов, Аттик готов прогло-
тить любую обиду, любое оскорбление. Его биограф
пишет о нем: «Если Аттик получал какую-нибудь обиду,
он предпочитал забыть ее, а не мстить». Он обеспечивает
себе безопасность, рядясь в тогу порядочности и добро-
желательности. Его услуги и помощь не зависят от успе-
84

ха или поражения политического деятеля. Аттик делает
это просто так, на всякий случай. Он помогает деньгами
бегущему из Рима Марию и в то же время оказывает цен-
ные услуги пришедшему к власти Сулле.
И в дальнейшем Аттик придерживается того же обра-
за действий: он равно помогает Помпею и Цезарю, убий-
цам Цезаря и продолжателям его политики; он умеет
стать равно необходимым схватившимся не на живот, а
на смерть Антонию и Октавиану. Этот последовательно
проводимый в жизнь принцип do ut des (я оказываю тебе
услугу с тем, чтобы и ты при случае мне ее оказал) впол-
не оправдывал себя в то смутное и беспокойное время,
когда даже победители никогда не были уверены в проч-
ности своей победы.
Всякий римский государственный деятель знал, что
в победе и поражении, в счастье и в несчастье он может
рассчитывать на благожелательство и помощь Тита Пом-
пония Аттика, у которого половина Рима состоит в друзь-
ях, так как все они ему чем-нибудь обязаны. Именно
в этом секрет безопасности Аттика в те тревожные време-
на. Он всегда может рассчитывать на помощь людей из
самых различных политических лагерей. Во время свире-
пых проскрипций второго триумвирата, когда нуждаю-
щиеся в деньгах триумвиры включают в проскрипцион-
ные списки без разбора наиболее богатых римских граж-
дан, Аттик отсиживается в убежище, предоставленном
ему одним из ближайших друзей триумвиров, которому
он оказал в свое время неоценимую услугу. Когда деньги
собраны и первая, наиболее грозная волна убийств про-
ходит, самый влиятельный из триумвиров, Антопий, опо-
мнившись, собственноручно вычеркивает имя Аттика из
проскрипционного списка.
Чтобы еще более обезопасить себя, Аттик ухитряет-
ся завязать родственные узы с сильными мира сего. Свою
85

сестру он выдает замуж за брата знаменитого Цицерона,
дочь — за ближайшего друга императора Октавиана Ав-
густа Агриппу, внучку обручает с пасынком Августа.
Аттик становится влиятельным лицом. Более того, для не-
которых слоев римской знати этот запуганный подхалим
становится в период Империи образцом римлянина, не-
ким идеалом, которому следуют многие. Его друг, Корне-
лий Непот, помещает биографию Аттика среди жизнеопи-
саний выдающихся людей Греции и Рима.
Однако, чтобы связать своими услугами, помощью
и родством таких могущественных людей, как Помпеи,
Цезарь, Антоний, Октавиан, Аттику нужны огромные
средства. Та часть времени, ума и душевных сил Атти-
ка, которая остается свободной при постоянных ухищрени-
ях сохранить жизнь, обеспечить себе безопасность, обра-
щена на стяжательство. Получив в наследство после
смерти отца состояние в 20 миллионов сестерциев, он не
брезгует ничем в стремлении увеличить его. Наряду с кни-
гоиздательством, приносившим ему весьма солидный до-
ход, Аттик занимается спекуляциями и ростовщичеством.
Наконец, он принимает участие в таких грязных делах,
как «ловля наследства». Он всячески заискивает перед
бездетными богатыми стариками и старухами в расчете,
что они по завещанию откажут ему свое состояние.
От своего полупомешанного дяди Квинта Цецилия, ко-
торого за дикие причуды и скверный характер никто из
родственников не мог выносить и с которым все были
в ссоре, Тит Помпоний Аттик сумел получить наследство
в сто тысяч сестерциев. Наряду со своими денежными
делами он ведет дела многих влиятельных людей. Его со-
стояние превышает сто миллионов сестерциев. Однако
опасливый Аттик не выставляет напоказ свое богат-
ство. Он скромен и умерен в своем образе жизни и
в тратах.
86

Живет он на Квиринале в старинном доме, который не
торопится перестраивать согласно требованиям тогдаш-
ней моды. Ежемесячные расходы его не превышают весь-
ма скромной по тому времени суммы в три тысячи ассов.
Все свободные средства он пускает в оборот или вклады-
вает их в недвижимое имущество. Значительную прибыль
при тогдашней высокой квартирной плате1 приносили
ему многочисленные доходные дома в Риме.
Однако наиболее надежной формой помещения денег
представлялась Аттику покупка земли. Занятие сельским
хозяйством сулило наиболее верные доходы. Аттик владел
пригородным имением близ Рима, тремя значительными
поместьями в Италии: одним близ города Номента, затем
арретинским в Этрурии и апулийским на юге Апеннин-
ского полуострова. Однако главным земельным владением
Аттика, приносившим ему наибольший доход, была
огромная латифундия в Греции, неподалеку от города Бут-
рота.
Благодаря раскопкам археологов и исследованиям
историков в настоящее время хорошо известно, как вы-
глядели пригородные имения, окружавшие древний Рим.
Русский ученый И. М. Гревс в работе о римском земледе-
лии так рисует пейзаж окрестностей Рима в конце I в. до
н. э.: «Своеобразное зрелище должно было открываться
тогда перед глазами путешественника, подъезжавшего по
«царице дорог» (via Appia — Аппиева дорога) к Вечному
городу. Ближе всего по обеим сторонам тянулся двойной
ряд роскошных загородных вилл и величественных гроб-
ниц, утопавших в зелени парков.
Громадная долина, пересекавшаяся по различным на-
правлениям строгими линиями внушительных акведуков,
1 Квартирная плата в Риме в I в. до н. э. была в четыре раза
выше, чем в остальных городах Италии, и составляла для семьи
среднего достатка две тысячи сестерциев в год.
87

вся была покрыта многочисленными участками земли,
превосходно возделанными заступом под овощи. Между
ними тянулись длинные гряды розовых кустов и целые
поля фиалок, потреблявшихся в огромных массах рели-
гиозной и светской, общественной и частной жизнью
Рима. Пестрый ковер цветов и зелени разнообразился об-
ширными полосами виноградников, оливковых плантаций
и фруктовых садов, а также особо устроенных питомни-
ков, где разводили деревья, служившие для украшения са-
дов и парков.
Воздух наполнялся громким, многоголосым криком
всевозможных птиц — голубей, кур и петухов, павлинов,
фазанов, журавлей, лебедей, дроздов и куропаток. Все эти
пернатые разводились либо для ежедневного потребления
их мяса и яиц, которые, приготовляемые тысячью различ-
ных способов, удовлетворяли всем прихотям гастрономи-
ческого вкуса, либо для домашнего украшения, либо, на-
конец, для жертвоприношений, связанных с культом
богов». В этом необычайно красочном описании даны все
основные отрасли сельского хозяйства, характерные для
римских пригородных имений, подобных имению Аттика
близ Рима.
Большой доход давало разведение цветов и Декоратив-
ных деревьев, таких, как лавр и мирт. Варрон указывает,
что близ Рима особенно выгодно разводить розы и фиал-
ки. Весьма прибыльным было огородничество. Капуста,
чеснок, репа, брюква, бобы и горох, а также появившаяся
в Италии в начале II в. до н. э. спаржа, составлявшие
главную пищу древних италийцев, имели постоянно хо-
роший сбыт в огромном городе с миллионным населением.
Под грядки, засеянные луком, отводились целые югеры
земли.
Римские писатели сообщают, что огородники древней
Италии умели выращивать овощи сказочных размеров.
88

Рассказывают, например, о невероятной репе, которая од-
на весила сорок римских фунтов '.
Большое место в римских пригородных имениях зани-
мало садоводство. Римляне любили сады и очень заботи-
лись о них. Уже во времена войны с Ганнибалом некото-
рые области Италии, как например Кампания, были по-
крыты садами.
Варрон назвал всю Италию фруктовым садом, и это
не было преувеличением. Иностранец, географ Страбон,
посетивший Рим в конце I в. до н. э., писал, что западное
побережье Апеннинского полуострова, густо засаженное
плодовыми деревьями, представляет собой сплошной сад.
Садоводством занимались и для собственного удоволь-
ствия, и из коммерческих соображений. Садоводство в
имениях близ больших городов было очень прибыльным
делом. Там за деревьями ухаживали по последнему слову
агрономической науки того времени, выводили высшие
сорта плодов и добивались небывалых урожаев. %
Население городов, расположенных неподалеку от Ри-
ма, занималось исключительно садоводством, причем каж-
' дый город специализировался но выведению своих осо-
бых сортов. Город Тибур славился яблоками, маленький
городок Куры — айвой и гранатами, Сигиния — грушами,
Пренесте — орехами, Тускул — винными ягодами.
Вырастить в своем саду редкий сорт фруктов, завести
небывалые заморские плоды было для римских аристо-
кратов делом чести. Знаменитые полководцы привозили
из далеких походов новые сорта деревьев и высаживали
их на плодородную италийскую почву. Победитель Мит-
ридата Лукулл привез с берегов Черного моря вишню и
посадил ее в своем имении. В течение I в. до н. э. в
Италию были завезены персики и абрикосы.
Римский фупт = Ъ21£Ь г.
89

Римские сельские хозяева «не ждали милостей от при-
роды» и смело вступали с ней в борьбу. Почти современ-
ной верой в могущество человеческого разума и науки
звучат слова римского агронома I в. н. э. Колумеллы:
«Никогда не следует прекращать агрономические опыты;
...знание и усердие хозяина всегда смогут победить бес-
плодие земли».
Римские садоводы следовали этим правилам и путем
скрещиваний и прививок выводили совершенно новые
сорта плодов. Ученый I в. н. э. Плиний Старший опи-
сывает необычайно смелые опыты, которые римляне про-
делывали с растениями: «Мы видели близ Тибуртинских
водопадов дерево, привитое всеми способами и отягощен-
ное всякого рода плодами — на одной ветке росли орехи,
на другой — ягоды, на третьей — виноград, на других —
груши, винные ягоды, гранаты, яблоки».
Римская религия резко выступала против таких опы-
тов. Жрецы проповедовали, что грешно путем прививок
перемешивать между собой растения. Они говорили, что
новые породы деревьев чаще всего поражаются молнией,
так как божество карает людей, преступающих отведен-
ные им границы и берущих на себя смелость изменять со-
зданное бессмертными богами.
Не следует забывать, что эти смелые опыты проделы-
вались не столько руками самих хозяев, сколько опыт-
ными садоводами-рабами. Первый совет, который давали
римские агрономы сельским хозяевам,— это приобрести
сведущего раба.
Именно рабы-садоводы из Греции, Сирии, Малой Азии
превратили Италию в цветущий сад. Это они, безымян-
ные умельцы, дерзко вступали в борьбу с природой и до-
бивались сказочных урожаев. Их стараниями и искусст-
вом создавались великолепные сады римской знати. А са-
ды эти были поистине огромны: сад размером в 20 югеров
90

считался в Италии небольшим. Такие сады приносили
своим хозяевам огромные прибыли.
Римские писатели сообщают, что у некоторых садово-
дов одно только дерево в год давало 2000 сестерциев до-
хода. Торговля фруктами была поставлена в Риме на ши-
рокую ногу; существовали даже особые организации
(коллегии) бюгатых купцов, занимавшихся исключитель-
но торговлей фруктами. Для населения древней Италии
свежие и сушеные яблоки, груши, винные ягоды (инжир,
иначе фиги, или смоквы) были такой же общеупотреби-
тельной пищей, как хлеб.
Большое распространение в пригородных имениях по-
лучило также птицеводство. Домашнюю птицу — гусей,
кур, голубей — древние италийцы держали еще в самые
отдаленные времена. Однако хозяйства, специализирован-
ные на птицеводстве, появились только в I в. до и. э. Од-
ним из его создателей был друг Аттика Марк Сей, кото-
рый превратил свое поместье близ римской гавани Остии
в настоящую птицеферму.
Римские писатели сообщают, что от этой птицефермы
Сей получал более пятидесяти тысяч сестерциев годового
дохода. Примеру Сея следовали и многие другие хозяева
пригородных имений. Большой доход владельцам птице-
ферм приносило куроводство. В Риме был постоянный
спрос на курятину и куриные яйца, которые составляли
весьма существенную часть обычного римского обеда.
Поэтому на пригородных птицефермах древнего Рима
стаи в 200 и более кур вовсе не были редкостью.
Целые главы своих сочинений римские агрономы по-
свящают правилам откорма кур, предназначенных для
продажи: «Место для откармливания кур желательно
очень теплое и почти темное; в нем нужно развесить птиц
в отдельных тесных клетках или корзинах, чтобы они не
могли ворочаться. С двух сторон в клетках нужно сде-
91

лать отверстия, чтобы из одного торчала куриная голова,
а из другого зад. Таким образом, курица сможет при-
нимать пищу и, переварив ее, извергать, не пачкаясь
пометом... В пищу им следует давать ячневую муку; ее
поливают водой, замешивают тесто и делают катышки, ко-
торые и дают птицам... Те, кто хочет, чтобы птица была не
только жирной, но также имела бы нежное мясо, поли-
вают муку свежей водой, смешанной с вином...»
Выгодно было разводить гусей и уток. Гусиная пе-
чень, вымоченная в молоке или сваренная в меду, счита-
лась в Риме одним из самых лакомых и изысканных
блюд; жареная гусятина была обычной пищей римских
граждан среднего достатка. Утиное мясо не пользовалось
в Риме большим спросом. Однако утки высоко ценились
владельцами садов и парков, где стаи этих птиц счита-
лись лучшим украшением искусственных озер и прудов.
Подобно многим современным любителям, древние
римляне держали голубей. Эту птицу разводили не столь-
ко ради мяса, сколько ради удовольствия, ради голубиного
«гона». Голубятни приносили огромный доход. Известны
случаи, когда па пару хороших голубей платили по четы-
ре тысячи сестерциев, то есть цену четырех югеров вино-
градника. Древние писатели сообщают, что стоимость не-
которых голубятен, где число голубей исчислялось тыся-
чами, превосходила сто тысяч сестерциев.
Так же как римские красавицы изобретал-i новые мо-
ды на туалеты и затем рабски следовали им, римские
гастрономы изобретали моды на лакомства. В I в. до н. э.
богатый прожигатель жизни, знаменитый оратор Гортен-
зий ввел моду на павлиньи мясо и яйца. Пригородные
усадьбы римских землевладельцев наполнились стаями
по сто и более павлинов. Цена на молодого павлина дохо-
дила до 200 сестерциев, павлинье яйцо стоило 20 сестер-
циев; югер земли, засеянный пшеницей, давал меньше до-
92

хода, чем один павлин. Однако эту моду постигла участь
всех увлечений, и уже в I в. н. э. павлины становятся ред-
кими обитателями птичьего двора.
Более стойкой оказалась мода на дроздов, которых
римские хозяева держали тысячами. Известен случай,
когда от продажи пятитысячной стаи дроздов их хозяйка
выручила шестьдесят тысяч сестерциев — больше, чем
приносило хорошее хозяйство размером в двести югеров.
Номентанское поместье Аттика находилось в местно-
сти, удаленной от Рима и славившейся своими виноград-
никами. Один из сортов древнего италийского винограда
даже свое название получил от города Номента (номен-
танский мелкий).
Номентанское поместье Аттика не могло быть особен-
но большим. Римские сельские хозяева считали самыми
доходными виноградники размером приблизительно в сто
югеров, для ухода за которыми достаточно шестнадцати
рабов. Виноград требует тщательного ухода, а рабы рабо-
тали старательно только под неусыпным надзором. Чем
больше рабов, тем труднее было следить за качеством их
работы. Поэтому обширные виноградники не получили
в древности широкого распространения.
Виноградник нуждался в деревянных кольях для иод-
порок и ивовых прутьях для подвязки лоз. Поэтому хоро-
ший хозяин, каким, несомненно, был Аттик, чтобы не
тратиться на покупку и перевозку, по соседству с вино-
градником всегда имел лес и ивняк. Это было тем более
необходимо, что в древней Италии, где виноградники за-
нимали большую площадь, чем хлебные нивы, цены на
ивняк были очень высоки: в I в. н. э. снабдить виноград-
ник в 100 югеров необходимым количеством кольев и ив-
няка стоило 2000 сестерциев. Правда, в некоторых име-
ниях, особенно близ городов, где был большой спрос на
дрова, хозяева пускали виноградник виться по деревьям,
93

без кольев и подвязки. Однако такие виноградники счи-
тались менее доходными.
В пригородных имениях выращивали преимуществен-
но столовые сорта, а в удаленном от Рима номентанском
поместье Аттика разводили главным образом виноград,
годный для приготовления вина.
Италийское виноделие ведет свое начало с седой древ-
ности. Уже в самые отдаленные времена римляне почита-
ли веселого бога виноделия Либера, само имя которого
намекает на свободу («либер» — свободный), ощущение
которой свойственно подвыпившим людям.
Ежегодно в марте месяце в честь Либера, культ кото-
рого рано слился с почитанием греческого бога Вакха-
Диониса, древние римляне устраивали веселый и хмель-
ной праздник Либералии.
Италийские вина в II—I вв. до п. э., наряду с грече-
скими, пользовались большим спросом во всех странах
Средиземноморья. Наилучшими из них считались фа-
лернское, аминейское, сетинское, цекубское и албанское.
Как и в настоящее время, вина получали свое название
от тех мест, где росли виноградные лозы, из которых они
приготовлялись. Италийские вина различались также по
цвету: белое и красное.
Римляне не умели получать чистый спирт и не знали
сахара. Поэтому, чтобы вино не скисало и было более
крепким и сладким, его крепили вываренным виноград-
ным соком или медом. Хранили вино в ^больших глиня-
ных кувшинах — долиях или амфорах. На горлышко ам-
форы вешали ярлык, где указывали количество, сорт ви-
на и год его приготовления. Перевозили вино часто
в кожаных мехах, как делают иногда еще и сейчас на
Кавказе.
Римляне не знали большинства напитков, употреб-
ляемых современными европейцами; чай, кофе, какао
94

не были им известны. Поэтому не следует удивлять-
ся, что вино играло в их жизни значительную роль и
занимало в их меню большое место. Однако нужно
отметить, что древние римляне были очень умеренны
в питье.
Не меньше дохода, чем от своих виноградников близ
Номента, извлекал Аттик из большого арретинского име-
ния, находившегося в плодородной Этрурии. Здесь хозяе-
ва поместий специализировались на разведении оливок,
на выращивании хлебных злаков.
Специализированное хозяйство в древности сильно
отличалось от современного. В наши дни существуют це-
лые страны, которые разводят только какую-нибудь одну
сельскохозяйственную культуру. В древней Италии во
многих рабовладельческих имениях главную роль также
играла какая-нибудь одна культура, которую выращива-
ли для продажи; но одновременно значительная часть
земли была отведена под другие культуры, разводившие-
ся для собственного потребления.
Во времена Аттика оливководство было очень при-
быльным занятием. Из оливок давили превосходное мас-
ло (отсюда другое, более распространенное у нас назва-
ние оливок — маслины). Так как греки и римляне не
употребляли в пищу коровьего масла, вся пища готови-
лась на оливковом.
^ В древности благовония и духи приготовлялись ис-
ключительно на оливковом масле. Оно использовалось
также в лампах для освещения. Сырые, соленые или ма-
ринованные оливки составляли неотъемлемую часть обе-
да в любом римском доме. Некоторые хозяева, чьи владе-
ния находились близ больших городов, выращивали
столовые сорта оливок, которые не годились для произ-
водства масла, по зато отличались высокими вкусовыми
качествами.
95

Маслины в Италии разводили еще в глубокой древно-
сти, но тогда за ними плохо ухаживали и оливковые де-
ревья давали скудный урожай. Серьезно заниматься олив-
ководством римляне начали только во II в. до н. э., когда
в связи с упадком хлебопашества возникла необходи-
мость перейти к разведению более доходных культур.
В сочинениях римских агрономов того времени содержит-
ся много советов по оливководству.
Во многих областях Италии возникают целые план-
тации оливковых деревьев. На этих плантациях оливы
сажали правильными рядами, стараясь соблюдать опре-
деленное расстояние между отдельными деревьями (обыч-
но около 12 м) и между рядами (до 18 м). Такое боль-
шое расстояние между деревьями позволяло корням
свободно развиваться, и это обеспечивало хорошие уро-
жаи. Естественно, что эту культуру не могли разводить
на своих маленьких участках простые крестьяне и ею за-
нимались только богатые землевладельцы.
Кроме того, оливковое дерево первые шестнадцать
лет не дает урожая и начинает по-настоящему плодоно-
сить только в сорокалетнем возрасте. Поэтому заниматься
выращиванием оливковых рощ могли только состоятель-
ные, богатые люди, имевшие свободные оборотные средст-
ва. Уход за оливами требовал высококвалифицированной
рабочей силы.
Пока оливы созревали, было вполне достаточно тех
рабов, которые обычно ухаживали за деревьями. Но для
уборки урожая наличных рабочих рук не хватало. Поэто-
му, когда маслины поспевали, Аттик, кар и большинство
италийских хозяев, продавал урожай еще на деревьях
или нанимал для уборки свободных батраков. После это-
го оставалось только следить, чтобы рабочие, сбивая олив-
ки шестами, не попортили деревья. Многие хозяева, н**
располагавшие достаточными средствами, дожидались, по-
96

ка перезрелые маслины упадут на землю, и их легко бу-
дет собирать. Однако из опавших оливок получалось
масло низкого сорта, и тот, кто рассчитывал получить от
своего маслинника большой доход, предпочитал снимать
маслины с деревьев.
Большое внимание, которое владельцы имений уделя-
ли оливководству, принесло свои результаты. Италийское
масло I в. до н. э. отличалось столь высокими качества-
ми, что завоевало даже заморские рынки. Его вывозили
в Грецию и Галлию. Владельцы оливковых плантаций
получали огромные доходы. Но римские хозяева были
расчетливыми людьми; им не давала покоя пустующая
земля между посадками оливковых деревьев; они стара-
лись использовать даже самый маленький клочок так,
чтобы он приносил доход.
Поэтому в Италии широко распространилась комби-
нация различных сельскохозяйственных культур. Так,
в плодовом саду между деревьями устраивали огород.
Маслинник обычно засевали хлебными злаками, глав-
ным образом ячменем и пшеницей. Рожь римляне знали,
но не любили ее и, как правило, не сеяли. О ней рим-
ский ученый I в. п. э. пишет: «Это наихудший хлеб и
употребляется в пищу только с голоду. Растение это уро-
жайное, но с тонкой соломой мрачного черного цвета, за-
мечательное своей тяжеловесностью. К ржаному хлебу
примешивают полбу (сорт пшеницы), чтобы смягчить его
горечь, но и в таком виде желудок плохо его переносит».
Овес римляне считали сорняком и очень удивлялись то-
му, что германцы сеют его и варят из него кашу.
Хлебопашеством в Италии занимались с древнейших
времен. С хлебопашеством были связаны древнейшие
римские божества и религиозные праздники. Из поколе-
ния в поколение римские крестьяне приносили жертвы
богиням Сейе и Сегетии — охранительницам посевов,
\ На семи холмах
97

Термину — богу полевых межей. Ежегодно в честь боги-
ни Форнаки, ведавшей сушкой зерна перед помолом, бла-
гочестивые римляне справляли праздник Форнакалии.
Каждая операция, которую производили при выращива-
нии, уборке и помоле зерна, имела своего бога, ведавшего
ею. Существовал даже бог Пикумн, следивший за состоя-
нием навоза для удобрения полей.
Большое внимание римляне уделяли вспашке земли.
Поле вспахивали два, а у хороших хозяев и три раза: пер-
вый в феврале — марте, второй в мае — июне и третий
в июле — сентябре, в соответствии с климатом и природ-
ными условиями каждой местности. В зависимости от ка-
чества почвы пахали самыми различными орудиями,
начиная от простого согнутого и заостренного корневища,
царапавшего землю подобно нашей дореволюционной
сохе, и кончая сложным плугом на колесах, переворачи-
вавшим пласты. Существовали и бороны.
Пахали главным образом на волах, как в старое время
у нас на юге России. Весной сеяли яровые хлеба, но из-за
засушливого лета урожаи яровых часто бывали очень
скудными. Поэтому больше надежд римляне возлагали на
озимые, которые сеяли осенью.
Удобрение полей было предметом особой заботы ита-
лийских хозяев. Римляне строили глубокие цементирован-
ные ямы для хранения навоза, покупали в больших ко-
личествах птичий помет, считавшийся лучшим удобре-
нием. Римские хозяева начинают удобрять землю землей,
или, как теперь говорят, создавать «почвенный горизонт»:
на песчаную почву вывозят жирную землю, на слишком
глинистую — песок, пользуются компостом: собирают
листья, золу, сор, стебли сорняков, дают всеку этому пере-
гнить в яме и вывозят на поля.
Вводится севооборот: после уборки зерновых на поле
высевают бобовые растения. Применяются способы задел-
98

ки зеленого удобрения: чтобы повысить урожайность по-
ля, выращивают на нем вику или люпин, а затем запахи-
вают и оставляют перегнивать в земле.
Об урожайности пшеницы римский ученый I в. н. э.
пишет: «Нет растения плодороднее пшеницы. Природа
наделила ее этим свойством, ибо преимущественно пше-
ницей питается человек. В самом деле, модий * пшеницы,
посеянный на подходящей почве, например в Африке, на
равнине Бизация, дает урожай в полтораста модиев. Про-
куратор божественного Августа послал ему из тех мест
куст без малого в четыреста стеблей пшеницы, выросших
из одного зерна, чему с трудом верится, но о чем сохра-
нились, однако, письменные свидетельства. Императору
Нерону также было послано триста шестьдесят колосьев,
выросших из одного зерна. Урожай сам-сто дают и Леон-
тинская равнина в Сицилии, и вся Бетика (южная часть
Испании), и прежде всего Египет. Самые плодородные
сорта пшеницы называются «ветвистой» и «стозернов-
кой». Действительно, был найден стебель «стозерновки»,
который один нес сотню зерен».
При уборке урожая италийские жнецы срезали ко-
лосья не под корень, как это делают теперь, а снимали
только верхушку колоса с зернами, оставляя солому на
иоле. Этим они значительно облегчали себе обмолот зер-
на и веяние: римский ток не был загроможден ворохами
соломы, которые теперь видишь при молотьбе.
Соломой, оставшейся на поле, в некоторых местностях
Италии крыли крыши, ею топили печи, как это еще и те-
перь делают в наших южных степях, использовали ее на
подстилку и корм скоту. Некоторые хозяева сжигали со-
лому в поле, чтобы удобрить пашню золой и выжечь сор-
няки.
1 М6дий=8,7Ь4 л.
4*
09

Главными орудиями
для уборки урожая У
римлян были сери и же-
лезный гребень, с по-
мощью которого зерна
с колосьев сдирали,
«вычесывали». В неко-
торых местностях Ита-
лии пользовались косой
на короткой рукоятке,
вроде нашей «горбу-
ши». На широких рав-
нинах Галлии римляне
убирали хлеб с по-
мощью особой «жней-
ки». Она представляла
собой открытую спере-
ди повозку с высокими
бортами сзади и с бо-
ков. Оглобли находи-
лись позади, а не спере-
ди «жнейки». Впря-
женный в повозку вол не тащил ее, а толкал перед собой.
Впереди на уровне днища повозки выступал частый гре-
бень, который можно было опускать пли поднимать в зави-
симости от высоты колосьев. Этот гребень захватывал
верхушки колосьев и сдирал их, причем содранные зерна
падали в открытый спереди короб повозки. Идущий рядом
со «жнейкой» работник разравнивал колосья в коробе
повозки и регулировал уровень гребня.
Сжатый хлеб отвозили для обмолота на т<^к. Молотили
в древности разными способами: иногда по току гоняли
скот, выбивавший зерна копытами, иногда пользовались
цепами. Для молотьбы употребляли также тяжелые дос-
Римская скобяная лавка
(по надгробию I в. н. э.).
Сверху изображено несколько
римских серпов.
100

ки с набитыми снизу зубьями или камнями, которые во-
лочили но току.
Мололи зерно на мельницах, но своему устройству на-
поминавших те, на которых современные хозяйки мелют
кофейные зерна. Эти мельницы приводились в движение
силой животных, а чаще — рабов, стоивших дешевле ско-
та. В конце I в. до н. э. были изобретены водяные мель-
ницы, но широкого распространения они не получили:
мельницы, приводившиеся в движение живой силой, бы-
ли проще и дешевле. Из модия зерна при помоле
римляне, как правило, получали полмодия пшеничной
муки. Модий муки в зависимости от сорта стоил в I в. н. э.
от 40 до 48 ассов. Из модия муки выпекали 16—22 рим-
ских фунта хлеба.
Во времена Аттика редко кто в Италии выращивал
хлеб для продажи: зерно, привозимое из провинций, стои-
ло дешевле. Но каждый хозяин сеял пшеницу для собст-
венных нужд. Дешевле было кормить рабов, птицу и скот
собственным зерном, чем тратить деньги на покупку и до-
ставку его в поместье. Позтому в арретипском имении
Аттика хлебными злаками был засеян не только маслин-
ник, по имелись обширные нивы.
Однако главный доход приносили Аттику не виноград-
ники, не оливковые рощи и хлебные поля, а его апулий-
ская и эпирская латифундии, представлявшие собой
огромные животноводческие фермы. Варрон ссылается
па Аттика, как на одного из крупнейших знатоков живот-
новодства, опыт которого мог иметь большую ценность
для римских хозяев.
В Италии, как и в Греции, скотоводством занимались
еще в глубокой древности. От названий домашних живот-
ных вели свое происхождение имена многих римских и
италийских родов, например Порцисв — от латинского
слова «норка» (свинья), Овиннев, Овиев и Овидиев —
101

Римская жнейка.
Частые зубцы впереди повозки захватывали стебель и сдирали
колос. Колосья падали в открытый кузов.
от «овис» (овца), Каприлиев — от «капра» (коза), Ази-
ниев — от «азинус» (осел).
Один из близких друзей Аттика, известный римский
агроном и скотопромышленник, носил имя Скрофа, то
есть «свинья, имеющая поросят».
Во II в. до н. э. в связи с притоком дешевого хлеба
из провинций скотоводство в Италии становится выгоднее
хлебопашества. Один тогдашний писатель жалуется, что
«в той стране, где пастухи, основавшие Рим, учили своих
детей земледелию, их внуки из жадности превратили паш-
ни в луга».
Когда в XVI в. в Англии помещики стали прогонять
крестьян с их земли и превращать нивы в пастбища, ро-
доначальник утопического социализма Томас Мор в «Уто-
пии» писал, что в его время овцы пожирали людей. Эти
слова с полным правом можно было бы отнести и к Риму
II—I вв. до н. э.
102

На обширных пространствах южной Италии богатые
рабовладельцы сгоняли с земли разоряющихся крестьян
и заводили там овцеводческие фермы. Спрос на шерсть
в древней Италии был огромен. От императора до раба —
все носили шерстяную одежду, так как хлопчатобумаж-
ные материи не были им известны, а льняные ткани, вы-
возившиеся из Египта, и китайский шелк стоили дорого.
В древней Италии существовало два вида овцеводства:
в пригородных имениях разводили овец исключительно
ради мяса, овечьего сыра и молока, до которых римляне
были большими охотниками; в отдаленных местностях
существовали крупные овцеводческие хозяйства, где на
огромных пространствах кочевали стада тонкорунных
овец, дававших превосходную шерсть не только для са-
мой Италии, но и для вывоза в провинции.
Некоторые породы овец, например выведенные в юж-
ноиталийском городе Таренте, имели такое тонкое руно,
что их приходилось покрывать специальными кожаными
попонами, чтобы они не порвали и не испачкали свою
драгоценную шерсть о кустарники и траву. Шерсть этих
овец шла на изготовление самой красивой и дорогой
одежды.
Однако с такими животными было слишком много
возни, и надо думать, что расчетливый Аттик у себя
в Апулии и в Эпире предпочитал разводить менее прихот-
ливую апулийскую породу, которая требовала меньше ухо-
да и вместе с тем давала красивую и тонкую шерсть, высо-
ко ценившуюся в Риме.
Огромные стада овец в несколько тысяч голов в зим-
нее время паслись на равнинах южной Италии в Апулии
и Калабрии, а с наступлением лета перекочевывали на
север в горные районы Самния. Специальная скотопро-
гонная дорога связывала между собой далеко отстоявшие
друг от друга летние и зимние пастбища. В сухую пого-
103

ду люди, живите близ этой дороги, еще издалека видели
большие облака пыли, возвещавшие о приближении стад.
Кочующее стадо двигалось обычно в стройном поряд-
ке, напоминая хорошо обученное войско. Передовой от-
ряд составляли козы, иногда быки и коровы. Без этих во-
жаков пастухам почти невозможно было справиться
с огромными стадами овец, которые охотно следовали за
кем-нибудь, но, оставшись одни, моментально разбреда-
лись в разные стороны. За передовым отрядом бесконеч-
ным потоком следовали гурты овец.
По бокам овечьего стада бежали собаки и двигались
конные и пешие пастухи. За скотом следовал обоз, кото-
рый вез нехитрый скарб пастухов. Из конца в конец этой
армии, как главнокомандующий, выполняющий сложный
маневр, носился, отдавая распоряжения, главный пастух.
Управление такими большими стадами было нелегким
делом. Начать хотя бы с того, что время для выступления
после ночевки выбирали не пастухи, а быки или козлы,
возглавлявшие стадо. Если они не хотели идти дальше,
сдвинуть их с места было невозможно никакими силами.
Еще хуже обстояло дело с овцами: иногда без всяких при-
чин их охватывала паника, и они начинали разбегаться,
в страхе давя друг друга. Требовались поистине героиче-
ские усилия собак и пастухов, чтобы восстановить поря-
док и удержать стадо от гибели.
Во время ночевок овцы разбредались, иногда пропада-
ли, и пастухи должны были тратить целые недели на
поиски отбившихся от стада овец. По пути людям, сопро-
вождавшим стада, приходилось иногда выдерживать це-
лые сражения со стаями волков. От пастухов требовалась
сила, ловкость, сметливость, умение владеть оружием, ко-
торое они всегда имели при себе. Поэтому римские хозяе-
ва старались отбирать для охраны своих стад наиболее
сильных и молодых рабов.
Л
104

Вооруженные пастухи, пользовавшиеся известной сво-
бодой во время своей кочевой жизни и набиравшиеся из
самых молодых и сильных рабов, часто выступали за-
стрельщиками больших рабских восстаний. Так было во
время восстаний рабов в Сицилии, так было позднее, во
время восстания египетских пастухов-буколов.
Большинство обширных пастбищ, где паслись овцы,
принадлежало государству. Правительство сдавало их на
откуп тому из многочисленных обществ предпринимате-
лей-публиканов, которое могло выплатить за них госу-
дарству наибольшую сумму денег. Затем публиканы за
определенную плату позволяли владельцам стад пользо-
ваться этими пастбищами. Однако наиболее богатые ско-
топромышленники, среди которых был и Аттик, минуя
посредничество публиканов, сами на долгий срок арендо-
вали государственные пастбища.
Таким образом, оправдывалась старинная пословица:
«Деньги идут к деньгам»; те скотоводы, которые распола-
гали достаточными средствами, чтобы сразу заплатить
правительству большую сумму за аренду пастбищ, в ко-
нечном счете выигрывали. Им не нужно было ежегодно
развязывать кошелек, чтобы платить публиканам, пользо-
вавшимся своим монопольным положением хозяев паст-
бищ для вздувания цен и обирания скотопромышлен-
ников.
«Кто из нас, ведущих свое хозяйство в имении, не
имеет свиней? Кто не слышал, как отцы наши называли
лентяем и расточителем человека, который подвешивал
к потолку своей кладовой ветчину не из собственного
имения, а из мясной лавки?» — пишет римский автор од-
ного из руководств по сельскому хозяйству.
Тит Помпоний Аттик был кем угодно, но только не
расточителем и лентяем. Поэтому можно не сомневаться,
что в его апулийском имении свиноводство занимало по-
105

четное место. Свиное мясо было любимым кушаньем
жителей италийских городов. Даже в самой маленькой
мясной лавке любого захолустного городка Италии в боль-
шом количестве висели свиные окорока, которые в древ-
ности продавались вместе с копытом. Никакая мясная
пища не упоминается так часто в римской литературе, как
свинина. Известны сотни способов ее приготовления,
сохраненные для нас римскими любителями покушать.
Свиные колбасы, вымя, голова, ветчина, фаршированные
свиньи поглощались на римских пирах в количестве, вы-
зывающем удивление.
Некоторые части свиньи, которые у нас вызвали бы
крайнее отвращение, в Риме считались лакомством.
Полководцы и государственные деятели посвящали
свой досуг изобретению новых способов приготовления
свинины. До сих пор сохранился рецепт приготовления
поросятины, изобретенный императором Вителлием в
I в. н. э.
Стада свиней, из которых каждое насчитывало не-
сколько сот голов, круглый год паслись на воле в обшир-
ных дубовых лесах, покрывавших отроги Апеннинских
гор. Огромные, одичалые, способные сами защитить себя
и свое потомство от любого хищника, эти кабаны и свиньи
признавали только приставленных к ним рабов-пастухов,
которые зиму и лето жили вместе с животными. Прибли-
жение к такому стаду для постороннего человека было
далеко не безопасным.
Отделение от стада и загон в хлева животных, пред-
назначенных для откорма и убоя, был сопряжен с серьез-
ным риском. Туши свиней, откормленных для продажи
желудями, зерном, бобами, горохом и чечевицей, отли-
чались невероятным весом, жирностью и нежностью.
Животных раскармливали так, что они не могли ни хо-
дить, ни даже стоять на ногах. л
106

Один из римских авторов, писавших о животновод-
стве, рассказывает, что в имении его знакомого была от-
кормлена свинья, у которой сало было толщиной в один
римский фут 1 и три пальца; один кусочек мяса этой
свиньи между двумя ребрами, присланный в подарок,
весил двадцать три римских фунта. Этот же писатель со-
общает, что ему довелось видеть в одном имении живую
свинью, в сале которой мышь якобы прогрызла нору,
устроила гнездо и даже вывела мышат.
Владельцам пригородных хозяйств, где не было дубо-
вых лесов и корма стоили дорого, откорм взрослых жи-
вотных был невыгоден; они специализировались на
выращивании поросят. Спрос на них среди богатых
гастрономов Рима был очень велик. Только в одной
дошедшей до нашего времени римской поваренной кни-
ге упоминается более двадцати способов приготовления
поросятины.
Эпирская латифундия Тита Помпония Аттика слави-
лась своим крупным рогатым скотом. Эпирские коровы и
быки, которых в древности использовали для пахоты, счи-
тались лучшими во всем Средиземноморье. Стада этих
животных по сто и более голов паслись летом на горных
лесистых пастбищах, а зимой перекочевывали поближе
к морю, где было теплее. Кроме того, в Эпире и Апулии
Аттик держал большие стада коз, а также табуны лоша-
дей и ослов. Козья шерсть в древности заменяла пеньку
и шла на изготовление канатов для кораблей и военных
машин. Из нее делали мешковину и ткали ковры.
На лошадей был большой спрос в армии, а кроме того,
их в большом количестве покупали для цирковых состя-
заний; ими широко пользовались также во время дальних
путешествий, которые древние римляне совершали обыч-
• фуТ (pes) =0,2957 м.
107

но верхом или в повозках. У римских хозяев, занимав-
шихся коневодством, особенно славились аиулийскис ло-
шади, и можно не сомневаться, что в табунах Аттика
преобладала именно эта порода-
Ослы были главными вьючными животными древно-
сти. Кроме того, они иногда приводили в движение жер-
нова на мельницах. В некоторых областях наряду с быка-
ми запрягали в плуг ослов и пахали на них землю. Луч-
шими в Италии считались ослы, выращенные в Реате,
и цена на отдельных производителей этой породы доходи-
ла до тридцати и даже сорока тысяч сестерциев.
Огромные земельные владения Аттика вовсе не были
исключительным, из ряда вон выходящим явлением. На-
оборот, возникновение латифундий было характерно дли
последнего периода Республики и начала Империи. Из-
вестно, что в I в. до н. э., во время гражданских войн, не-
которые землевладельцы могли в пределах своих поме-
стий вооружать и набирать из собственных рабов, воль-
ноотпущенников и арендаторов многочисленные отряды,
для перевозки которых требовалось несколько транспорт-
ных кораблей. При Империи рост крупных земельных
владений продолжался беспрерывно, и уже в I в. н. э.
римский ученый Плиний писал: «Латифундии погубили
Италию».
УПАДОК СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА ИТАЛИИ
Среди крупных римских землевладельцев I в. до н. э.
Аттик, имевший обширные поместья вне Италии, не пред-
ставлял исключения. Знатные и богатые римляне в конце
Республики предпочитали покупать земельные угодья
в провинциях.
Римские завоевания наносили огромный ущерб поко-
ренным странам.
108

Один только Сулла во время войны с Митридатом
ухитрился выкачать из уже разоренной войной Малой
Азии двадцать тысяч талантов золота, так что некоторые
малоазийские города принуждены были закладывать ро-
стовщикам свои гавани, театры и другие общественные
постройки, чтобы выплатить наложенную на них по раз-
верстке огромную сумму денег. Цезарь после завоевания
Галлии награбил столько золота, что продавал его в Риме
на вес, как у пас продают крупу или сахар. В том самом
Эпире, где находилась латифундия Аттика, только во вре-
мя третьей войны Македонии с Римом было разрушено
семьдесят городов и уведено в рабство сто пятьдесят ты-
сяч мирных жителей.
Кроме того, вся римская система управления провин-
циями была, в сущности, неприкрытым грабежом. Римские
откупщики, купившие у правительства право собирать
налоги с населения, а также назначенные на короткий
срок наместники, будучи, согласно поговорке, «халифами
на час», действовали в провинциях, подобно человеку, ко-
торый режет курицу, несущую золотые яйца. Благодаря
такой системе управления провинциями огромные обла-
сти приходили в упадок, целые страны становились без-
людными.
Уже в конце II в. до н. э. зависимый от Рима царь
небольшого малоазийского государства Вифинии в ответ
на требование римского правительства прислать в Ита-
лию вспомогательные войска указывал, что большая
часть мужского населения его страны уведена римскими
откупщиками в рабство за долги.
Заброшенная земля в провинциях стоила много
дешевле, чем в Италии, и это побуждало римлян приобре-
тать имения за морем. Кроме того, римский землевладе-
лец, купивший землю в провинции, оказывался в приви-
легированном положении: его соседями были лица, ли-
109

шенные гражданских прав, иначе говоря, бесправные
люди, с которыми можно было делать что угодно.
Римские сельские хозяева, купившие землю в провин-
ции, не менее беспощадно эксплуатировали покоренные
страны, чем откупщики и наместники. Но в отличие от
них, стремившихся в максимально короткий срок получить
из отданной им на поток и разграбление страны все,
что можно, а затем бросить ее, как выжатый лимон, рим-
ляне, владевшие в провинции землей, принуждены были
думать о будущем. Заботясь о своих имениях, они дол-
жны были заботиться и о благосостоянии всей страны.
Эти хозяева были заинтересованы в хорошем состоянии
дорог и транспортных средств, которые позволяли пере-
возить продукты их имений, в процветании соседних го-
родов, где жили ремесленники, снабжавшие их хозяйства
промышленными товарами. Поэтому покупка земли рим-
скими гражданами и приток денежных средств, которые
они вкладывали в свои хозяйства, помогли провинциям
постепенно оправиться от последствий римского завоева-
ния. Восстанавливались и заселялись разрушенные горо-
да, заброшенные земли снова начинали давать богатые
урожаи.
Появление в провинциях влиятельных римских граж-
дан положило некоторые пределы безграничному прежде
произволу наместников. Какой-нибудь проконсул Веррес,
за время своего наместничества ухитрившийся разорить
дотла богатую Сицилию, несомненно десять раз подумал
бы, прежде чем решился применить свои грабительские
приемы к такому могущественному человеку, как Тит
Помпоний Аттик. Относительный мир и покой, установив-
шиеся в Римском государстве при императоре Августе,
также способствовали восстановлению хозяйства в куль-
турных восточных провинциях и быстрому развитию бо-
лее отсталых западных областей.
НО

Все новые и новые обширные пространства Египта,
северной Африки и Сицилии распахивались под тучные
нивы, на которых колосилась золотая пшеница. На остро-
вах греческого архипелага Хиосе и Косе увеличивались
площади виноградников, дававших лучшее в древности
вино. Даже за снежные Альпы, в далекую Галлию, про-
ник древний дар веселого бога виноделия Вакха-Либе-
ра — виноградная лоза. Оливковые рощи покрыли всю
южную Испанию, и испанское масло стали ввозить в са-
мые отдаленные уголки Средиземноморья.
Огромные стада свиней, пасущихся на воле в некогда
священных дубовых рощах и лесах Галлии, давали пре-
восходную ветчину, которую в I в. до н. э. вывозили
даже в Рим, где она ценилась выше италийской. Однако
такое процветание провинций было чревато страшными
последствиями для сельского хозяйства Италии.
Сельские хозяева Италии никогда не были экономи-
чески сильнее опытных и культурных рабовладельцев Гре-
ции и Востока. Теперь, в I в. до н. э. — I в. н. э., они по-
степенно теряют даже более отсталые западные рынки.
И в этих провинциях успешно развивается свое хозяй-
ство. Больше того, продукты сельского хозяйства провин-
ций начинают завоевывать италийский рынок; даже на
собственной территории, в самой Италии, римские хозяе-
ва постепенно сдают одну позицию за другой.
Во II в. до н. э. под натиском дешевого хлеба провин-
ций италийцы начинают отказываться от занятия хлебо-
пашеством и перестраивают свое хозяйство, ориентируясь
на технические культуры и скотоводство. В I в. до н. э.
в связи с конкуренцией греческого, галльского и испан-
ского вина в Италии намечается упадок виноградарства.
Если во II в. до и. э. агроном Катон называет вино-
град самой доходной сельскохозяйственной культурой, то
в I в. до н. э. Варрон считает наиболее выгодным заня-
111

тием скотоводство. К I в. н. э. многие владельцы ита-
лийских имений совершенно отказываются от разведения
виноградной лозы. В это же время гибнет италийское
оливководство, которое еще Варрон считал очень доход-
ным занятием. Испанское оливковое масло завоевывает
Италию. Италийские хозяева при продаже не могут
оправдать расходы, связанные с оливководством. Не по-
могают такие крайние меры, как правительственное за-
прещение разводить виноград и оливки в провинции; не
помогает вырубка многих гектаров виноградников в Гал-
лии. Тщетно италийские хозяева выливают в реки сотни
и тысячи литров вина в надежде таким способом поднять
цену. Цены на вино и оливковое масло в Италии непре-
рывно падают.
Владельцы италийских имений пытаются бороться
другими способами. Они стараются увеличивать урожаи,
улучшить качество продукции, вводят новую технику. Но
тщетно: у них нет квалифицированных рабочих, которые
могут управлять этой техникой, у них нет людей, заинте-
ресованных в повышении производительности труда. Раб-
ство начинает мстить за себя: рабы не хотят овладевать
новой техникой, они не заинтересованы в повышении ква-
лификации, им безразличны результаты своего труда. Ока-
зывается, что рабовладельческая система хозяйства несо-
вместима с высокой техникой н высокой производитель-
ностью.
В поисках спасения италийские землевладельцы бро-
саются в другую крайность: они стремятся предельно
снизить издержки производства, уменьшить любыми сред-
ствами себестоимость продуктов. Плиний договаривается
до того, что утверждает, будто хорошая обработка земли
невыгодна хозяину. Но и здесь — тупик: плохая обработ-
ка земли приводит к уменьшению урожаев, к сокраще-
нию посевных площадей, к убыткам и к упадку хозяйства.
112

Вместо обезлюдения провинций начинается обезлю-
дение Италии. Огромные пространства италийской земли
остаются необработанными и не приносят никакого дохо-
да ни хозяевам, ни государству. Начинается отлив насе-
ления из Италии в провинции. Там жизнь бьет ключом,
там больше возможностей для предприимчивого челове-
ка, там легче можно разбогатеть, пользуясь преимущест-
вами, которые дает право римского гражданства. В про-
винциях растут новые экономические центры, которые по
красоте, богатству, обилию населения могут поспорить
с Римом; Александрия, Антиохия, Никомедия, Милан,
Трир, Византии и другие города стремятся выйти на пер-
вое место, оттеснить плечом дряхлеющую столицу ми-
ра — Вечный город. Хозяйство провинций перестает зави-
сеть от италийского вывоза продуктов и товаров. Эконо-
мическая независимость влечет за собой политическую.
В провинциях растут сепаратистские стремления, жела-
ние отделиться от Рима, избавиться от тяжкого гнета рим-
ского владычества, которое слишком дорого обходится
населению и не дает ему ничего взамен.
В III в. и. э. начинается распад Римской державы: от-
деляются и провозглашают свою независимость Галлия,
Сирия, Северная Африка, Египет, Британия. Правда, иму-
щие классы провинций, напуганные размахом револю-
ционного движения народных масс, скоро спохватывают-
ся ][ обращаются за помощью к тому самому римскому
правительству, против которого они еще недавно восста-
вали. Их измена помогает римлянам восстановить импе-
рию и сохранять ее почти в прежнем объеме еще около
двухсот лет. Однако, учитывая создавшуюся обстановку,
римские императоры считают нужным перенести управле-
ние государством из Италии в более развитые экономи-
чески районы империи. Восстановитель римского могуще-
ства император Диоклетиан в конце III в. н. э. переносит
ИЗ

свою столицу из Рима в малоазийский город Никомедию,
а при императоре Константине, в IV в., Вечный город
окончательно теряет свое прежнее значение и столицей
империи становится Константинополь — древний грече-
ский Византии, господствующий над выходом из Черного
моря в Средиземное.
С упадком сельского хозяйства Италия снова стано-
вится второстепенной областью Средиземноморья, и на
первое место выдвигается восточная часть империи.

РИМСКАЯ АРМИЯ
ВОЕННАЯ СЛУЖБА У РИМЛЯН
желовек, впервые попавший на стади-
он и наблюдающий игру футбольных команд, оспариваю-
щих первенство страны, способен уловить только отдель-
ные эффективные моменты, когда стотысячная толпа шум-
но подбадривает игрока, прорвавшегося к воротам против-
ника, или приветствует вратаря, взявшего трудный мяч.
От такого человека ускользает четкая продуманность ком-
бинаций, которые разыгрываются на поле, взаимодейст-
вие защиты, полузащиты и нападения, страховка сильных
игроков противника. Он совершенно не видит всего того,
что для настоящего «болельщика» составляет главный ин-
терес матча.
Новичку не приходит в голову, что на поле идет не
только борьба ловкости и силы игроков, но и состязание
ума и воли тренеров, разработавших тактику предстояще-
го матча и продолжающих руководить командами даже во
время игры.
Точно так же незнакомый с военным делом человек,
читая подробный отчет о большом сражении или даже о
115

целой войне, уподобляется новичку на стадионе и запоми-
нает только конечный результат битвы и героические под-
виги отдельных бойцов и подразделений.
Для того чтобы по-настоящему оценить талант и уме-
ние полководцев, понять, что нового внесли они в военное
искусство, нужно знать, как набиралась, обучалась и во-
оружалась армия, как она строилась во время битвы и на
походе, в чем ее сильные и слабые стороны.
На весь древний мир славились римские солдаты бле-
стящими победами, своей железной дисциплиной. Римские
полководцы шли от победы к победе, пока под тяжелым
солдатским сапогом Рима не оказались все народы Среди-
земноморья.
Два тысячелетия полководцы изучают тактику и стра-
| тегию, разработанную римлянами. Наполеон п Суворов,
rj: ) Фрунзе и полководцы Великой Отечественной вийны были
{ff( f | хорошо ЖакомьГс военным опытом и организацией рим-
\ ской армии. Однако это не значит, что можно представлять
"себе войска государств древнего мира подобными совре-
менным армиям. Ибо тактика и стратегия любой армии
зависят от вооружения, организации военной службы и
целого ряда других причин, связанных с общественным
строем.
Римскую армию времен Республики можно скорее
сравнивать с казачьими войсками царской России, чем с
современной регулярной армией.
Возникновение казачьего войска на Руси относится к
глубокой древности. Со времен татарского ига многие рус-
ские люди уходили на Дон и Днепр, Урал и Терек жить
вольно, вдали1 от монгольских баскаков и пресмыкавшихся
перед татарами русских князей.
После свержения татарского ига к казакам стали при-
соединяться бежавшие от помещиков крепостные. Жили
казаки своим укладом, не зная ни дворян, ни царских чи-
116

новников. Землю они отвоевали в беспощадной борьбе. По-
стоянно отражая набеги татар и совершая смелые походы
на Крым и Турцию, казаки превратились в закаленных
воинов, грудью защищавших окраины русской земли. Мо-
сковские государи стремились подчинить себе казаков,
накрепко присоединить их к Московскому государству,
поставить их под контроль чиновников. Эти попытки встре-
чали яростное сопротивление казаков. Все знают о восста-
ниях крестьян и казаков под руководством Степана
Разина, Коидратия Булавина, Емельяиа Пугачева. В этой
неравной борьбе сила казаков была сломлена: смирился
Тихий Дон Иванович, как его называли сами казаки, была
разгромлена царскими войсками удалая Запорожская
Сечь.
Царское правительство не хотело отказаться от услуг
опытного казачьего войска. Оно признало за казаками их
право на землю при условии, что они не будут принимать
к себе бежавших от помещиков крепостных. Постепенно
казачья вольница превратилась в особое привилегирован-
ное войско.
Казаки во многом отличались от обычных солдат.
В мирное время они крестьянствовали на земле. Но когда
начиналась война, казак обязан был выступать в поход на
собственном коне, в полном вооружении и снаряжении,
приобретенных на свои средства.
Римская армия отчасти напоминала казачье войско.
'Римский гражданин обязан был служить с 17 до 60 лет.
Но это вовсе не значило, что он, как современный солдат,
жил в казарме, оторванный от мирного труда. Римский
гражданин не знал «действительной военной службы» и
находился в армии только в военное время. В дни мира
он возвращался к своим обычным занятиям. *
Римский воин напоминал казака еще и тем, что должен
был выступать в поход со своим собственным вооружением.
117

При этом возникали серьезные трудности. Дело в том, что
в те времена войско делилось на тяжелую пехоту, легкую
пехоту и конницу. Вооружение каждого из этих родов
войск было различно и имело неодинаковую ценность. Так,
вооружение легкого пехотинца было самым дешевым,
вооружение тяжелой пехоты стоило дороже, а рим-
ский всадник, кроме дорогого вооружения, обязан был
приобретать еще и коня. Конь этот стоил дорого, так
как требовался настоящий боевой конь, а не старая заез-
жанная кляча.
Понятно, что все римские граждане желали служить в
легкой пехоте: ее вооружение было самым дешевым. Но
тогда Рим остался бы без тяжелой пехоты и конницы, а
без них тогдашняя армия была так же немыслима, как
современная без артиллерии и авиации. Чтобы преодолеть
эту трудность/римляне разделили свободных граждан на
несколько разрядов-классов в зависимости от их имуще-
ства. К первому разряду относились самые богатые. Ко
второму, третьему и четвертому — менее состоятельные
граждане и к пятому — самые бедные.
Богатейшие граждане первого разряда обязаны были
выступать в поход на коне в полном кавалерийском во-
оружении. Остальные граждане первого, второго, третьего
и четвертого разрядов служили в тяжеловооруженной пе-
хоте. Римляне, принадлежавшие к пятому разряду, состав-
ляли легкую пехоту. Рабы и беднейшие граждане (проле-
тарии) к службе в армии не допускались: римское прави-
тельство им не доверяло.
При такой военной организации римляне имели доста-
точно всадников, легко- и тяжеловооруженных пехотин-
цев. Тяготы военной службы были распределены между
гражданами: более богатый человек должен был приобре-
тать более дорогое вооружение. Эту организацию римской
армии и введение имущественных разрядов римляне при-
118

писывали предпоследнему из семи древних царей, Сервию
Туллию, правившему в VI в. до н. э.
Такое военное устройство имело серьезные недостатки.
Римский воин обязан был не только на свои средства при-
обретать вооружение, но и содержать себя во время похо-
да. Для людей низших разрядов это было трудно. Римляне
сначала вели военные действия только летом, а на осень,
зиму и весну распускали войско по домам. Таким образом,
римская армия не всегда имела возможность закрепить до-
стигнутые во время летнего похода успехи. Часто случа-
лось, что разбитый, но не окончательно добитый за лето
враг оправлялся от поражения в течение зимы и следую-
щим летом римлянам приходилось начинать все заново.
Кроме того, вооружение, которое граждане приобретали,
отличалось пестротой и разнообразием, и это также сни-
жало боевые качества римского воина.
Между тем в IV в. до н. э. над Римом и Италией на-
висла страшная опасность. С Севера надвигался грозный
и могучий враг. Огромные орды кочевников-галлов, пере-
валив Альпы, вторглись в Италию. Борьба с галльскими
племенами заставила римлян усовершенствовать органи-
зацию войска.
Римский полководец Камилл, по преданию, отразив-
ший нашествие галлов, впервые ввел в армии жалованье,
единообразное вооружение и изменил боевой строй рим-
ского войска. По-прежнему граждане первых четырех раз-
рядов служили в коннице и тяжелой пехоте, а пятый раз-
ряд выставлял легковооруженных, по-прежнему рабы и
беднейшие жители Рима не допускались в армию. Но те-
перь каждый воин во время похода получал жалованье,
продовольственный паек и одинаковое вооружение от го-
сударства. Правда, римское правительство аккуратно вы-
считывало стоимость выданного оружия и пайка из сол-
датского жалованья.
119

С этого времени государство брало на себя содержание
солдата во время похода и заботилось о том, чтобы воору-
жение воинов было однотипным. Такую организацию
римское войско сохраняло до конца II в. до н. э.
Таким образом, в Риме во времена Республики не бы-
ло постоянной армии, похожей на современную. Римское
войско собиралось только на время войны. Такое войско,
состоящее из граждан, несущих службу только во время
войны, называется гражданским ополчением. Оно прево-
сходило наемные войска патриотизмом и рвением, но
сильно уступало им в боевой выучке: ведь для наемников
война — основное занятие, в то время как для ополчен-
цев — это дело временное.
Римской армии, в которой солдаты обучались во время
похода и войны, недоставало выучки. Это особенно ска-
залось во время войн с Карфагеном. Римляне сталкива-
лись с прекрасно обученными карфагенскими наемниками,
и ополченцы терпели тяжелые поражения. Правда, па-
триотизм римских граждан восторжествовал над выучкой
наемников, но опыт борьбы заставил римских полковод-
цев и государственных деятелей задуматься над улучше-
нием организации военной службы.
Еще сильнее, чем опыт Пунических войн, на реформу
военной организации Рима толкало разорение римского
крестьянства, составлявшего основную массу тяжелой пе-
хоты.
Разорение приводило к резкому сокращению чис-
ленности граждан первых четырех разрядов. При общем
росте населения Римского государства уменьшалось число
военнообязанных граждан и становилось все меньше лю-
дей, которых можно было набирать в армию. Покоренные
Римом народы, видя слабость Римского государства, все
чаще поднимали восстания, подавлять которые станови-
лось все труднее.
120

Страх перед потерей огромных владений, необходи-
мость увеличить численность армии, стремление повысить
выучку воинов — все это заставило римлян провести в
конце II в. до н. э. коренное изменение военной организа-
ции. Эту реформу провел консул Марий. Он разрешил
служить в римской армии пролетариям. Воина теперь це-
ликом вооружало государство. Было значительно увеличе-
но солдатское жалованье. Римские бедняки в это время
сильно страдали от безработицы. Их труд не находил при-
менения в хозяйстве, так как всюду широко использова-
лась даровая рабочая сила -рабы. Поэтому пролетарии,
привлеченные большим жалованьем, охотно поступали в
армию. Римское правительство от прежнего набора могло
перейти к вербовке добровольцев. Численность армии воз-
росла. ■■'$
Рим вел непрерывные войны. Поэтому часть солдат не
распускалась по домам. Римское войско постепенно пре-
вращалось из гражданского ополчения в постоянную
армию, а римские ополченцы — в наемников, для которых
война была основным занятием.
Изменилось обучение воинов, строй и вооружение.
Был установлен определенный срок непрерывной служ-
бы — сначала 16, а потом 20 лет. По окончании службы
воин получал пенсию.
Казалось бы, римские солдаты должны были теперь
как никогда быть преданы своему народу и государству.
Но оказалось наоборот. Наемная армия оторвалась от на-
рода. Проведя всю свою сознательную жизнь вдали от до-
ма, в котором они родились, не имея семьи, воины теперь
жили интересами своей части, военного лагеря и его оби-
тателей. Полководец, который мог обеспечить армии бо-
гатую добычу, хорошее жалованье, участок земли под ста-
рость, мог повести солдат против кого угодно, хотя бы про-
тив их родины.
121

У великого немецкого поэта Гёте есть известное сти-
хотворение «Ученик чародея». В нем рассказывается, как
незадачливый ученик волшебника привел в действие си-
лы, управлять которыми он не умел. Хозяин приказал ему
натаскать воду в баню. Зная волшебный заговор, мальчик
заставил метлу носить воду. Но вот уже баки и тазы пол-
ны, а заколдованная метла все носит воду. Дому грозит
потоп, но ученик чародея забыл заклятие, и он не знает,
как остановить волшебную метлу...
Нечто подобное произошло и с руководителями Рим-
ского государства, реорганизовавшими армию..
Армия, почувствовав свою силу, перестала им подчи-
няться и обратилась против них самих. Первой жертвой
пал сам Марий, инициатор военной реформы. Его сопер-
ник Люций Корнелий Сулла обещаниями и богатыми по-
дарками склонил на свою сторону солдат и взял штурмом
Рим, где засели сторонники Мария. Инициатор реформы,
прославивший Рим многими победами, принужден был
бежать и был объявлен врагом отечества.
Появление профессиональной армии и борьба полко-
водцев за власть завершились падением Республики. Уста-
новилась Империя — военная диктатура рабовладельцев,
направленная против низших слоев римского общества.
Император Август превратил римское войско в постоянное
и расположил сильные гарнизоны в пограничных областях
империи, а частью — в самой Италии.
ОРГАНИЗАЦИЯ
Римская армия делилась не только по родам оружия.
Рим объединял множество народностей, и многие из них
формировали особые части, входившие в римскую армию.
Такая организация существовала не только в древности.
122

Во многих европейских армиях она сохранялась до самого
последнего времени. Так, во время первой мировой войны
1914—1918 гг. во французской армии существовали целые
полки и дивизии, составленные из негров и североафри-
канцев, набранных в колониальных владениях Франции.
В армии многонациональной Австро-Венгрии имелись от-
дельные немецкие, чешские и венгерские части. Каковы
же цели такого разделения войска по народностям?
Причины этого как в древности, так и теперь одни и
те же: необходимость подавать команду на языке, понят-
ном всем солдатам, привычка к своему особому вооруже-
нию, большая сплоченность и взаимная выручка людей
одной народности в бою.
После победоносных войн IV—III вв. до н. э. под
власть Рима подпали все народы Италии. Чтобы держать
их в повиновении, римляне ссорили и натравливали ита-
лийские племена одно на другое и, предоставляя одним
из них меньшие, другим большие права, возбуждали в них
взаимную зависть и недоверие.
Именно римские государственные деятели первые
сформулировали основное правило угнетателей: «разделяй
и властвуй», то есть не давай покоренным народам объ-
единиться и тогда сможешь сохранить свое господство над
ними.
С покорением Италии, а затем и заморских земель-
провинций в римской армии, кроме легионов, появились
подразделения, составленные из покоренных народов.
Таким образом, римское войско состояло из:
1) легионов, в которых служили сами римляне, со-
стоявших из тяжелой и легкой пехоты и приданной им
конницы;
2) италийских союзников и союзной конницы (после
предоставления италикам права гражданства влившихся
в легионы);
123

3) вспомогательных войск, набранных из жителей
заморских провинций.
Основной тактической единицей римской армии был
легион. Нельзя представить себе римский легион чем-то
постоянным и неизменным. На протяжении веков в Рес-
публике и Империи много раз менялись численность, во-
оружение и боевые порядки легиона. Со времени Сервия
Туллия и до начала IV в. до н. э. в римской армии было
четыре легиона, по 4200 пехотинцев в каждом. Они наби-
рались исключительно из зажиточных граждан. Два ле-
гиона набирались из молодых людей (от 17 до 45 лет) и
предназначались для полевой службы. Два других форми-
ровались из граждан старших возрастов (от 45 до 60 лет).
Они несли гарнизонную службу в Риме и в пограничных
крепостях. Первым двум легионам придавались 1800 всад-
ников, набранных из самых богатых граждан. Кроме того,
каждому легиону придавалось еще некоторое количество
легковооруженных пехотинцев, набиравшихся из бедней-
ших жителей, которые служили пращниками, метателями
дротиков и выполняли обязанности обозной прислуги.
В древнейший период и в начале Республики боевым
строем легионов была фаланга, то есть несколько длинных,
вытянутых по фронту тесно сомкнутых шеренг, построен-
ных в затылок одна другой. Такая фаланга представляла
собой плотный прямоугольник, более длинная сторона
которого обращена к противнику. Это построение ничем
не отличалось от греческой и македонской фаланги. Вто-
рой легион строился обычно рядом с первым. Оба легиона
составляли одну линию. По бокам этой линии ставилась
конница, а впереди рассыпным строем — цепью — распо-
лагалась легкая пехота.
В начале IV в. до н. э., во время войн с галлами, консул
Камилл изменил вооружение и строй легионов. Числен-
ность тяжелой пехоты в легионе оставалась прежней, но
124

вместо двух пригодных для несения полевой службы ле-
гионов Рим теперь располагал четырьмя.
Существенные изменения произошли и в построении
легиона. Камилл разделил легион на манипулы (по-ла-
тински—горсть), центурии (сотни) и декурии (десятки),
несколько напоминавшие современные роты, взводы и от-
деления. Легион был разделен на 30 манипулов, каждый
из которых делился на две центурии.
Манипул не мог действовать отдельно, самостоятельно,
в отрыве от остального легиона. Легион строился в три
линии, по 10 манипулов в каждой. Первую линию состав-
ляли манипулы гастатов (по-русски «копьеносцев», от ла-
тинского «гаста»—копье). Каждый манипул гастатов
состоял из 120 тяжеловооруженных (по 60 человек в каж-
дой центурии). Всех гастатов в первой линии легиона бы-
ло 1200 человек. Это были самые молодые воины.
Вторую линию составляли 10 манипулов принципов —
«первых». Каждый манипул принципов также состоял
из 120 воинов, то есть 1200 человек во всей второй линии.
Это были бойцы зрелого возраста.
Легионеры 10 манипулов третьем! линии носили назва-
ние триариев — «третьих». Манипул триариев насчитывал
только 60 человек (по 30 в одной центурии). Триарин
были пожилыми, испытанными бойцами, которые часто ре-
шали исход боя. Поэтому древние римляне, когда хотели
сказать, что наступил решительный момент какого-нибудь
дела, говорили: «Дело дошло до триариев».
Каждому легиону придавалось 1200 легковооруженных,
они назывались велитами (быстрые, подвижные).
Таким образом, всего в легионе было 3000 бойцов тя-
желой и 1200 легкой пехоты. Сверх того, каждому легио-
ну были приданы 300 всадников. Однако римский ле-
гион оставался громоздкой и неделимой единицей
во время боя.
125

Многочисленные войны показали, что для обходных
маневров, для охвата неприятельских флангов нужны ме-
нее громоздкие, самостоятельно действующие подразделе-
ния. Поэтому в конце II в. до н. э. Марий, заменивший
всеобщий призыв военнообязанных вербовкой профессио-
налов-добровольцев, ввел меньшую тактическую едини-
цу — когорту. Это стало возможным благодаря долгосроч-
ной службе, подготовившей много испытанных воинов и
командиров, способных к самостоятельным действиям.
Каждый легион делился на 10 когорт; в когорте было
три манипула; манипул состоял из двух центурий, число
воинов в которых было теперь увеличено до 100 человек.
Таким образом, манипул насчитывал 200 бойцов, ко-
горта — 600, а весь легион — 6000 тяжеловооруженных
пехотинцев. Легион строился в три линии: четыре ко-
горты — в первой и но три когорты — во второй и тре-
тьей линиях.
Так как на когорту возлагались самостоятельные так-
тические задачи, каждой когорте придавали определенное
количество конницы и легковооруженных, подобно тому
как в современной армии отдельно действующему батальо-
ну, а иногда и роте придаются артиллерия и минометы.
Если же когорта действовала в составе легиона, ее легкая
пехота и конница не выделялись из общелегионной кон-
ницы и легкой пехоты. Разделение легиона на самостоя-
тельные единицы позволяло полководцу маневрировать
на поле боя.
Одновременно Марий улучшил вооружение легионеров
и увеличил число легионов. Римляне шли служить только
в тяжелую пехоту, а легковооруженные и конница наби-
рались из чужеземцев.
Организация легиона, созданная Марием, сохранялась
и в первые века Империи. Императоры только увеличили
число легионов.
126

КОМАНДНЫЙ СОСТАВ РИМСКОЙ АРМИИ
Верховным главнокомандующим римского войска в
царский период был сам царь. Во времена Республики вер-
ховное командование перешло к двум консулам. Когда
государству угрожала большая опасность и необходимо
было строгое единоначалие, вместо консулов во главе вой-
ска становился диктатор. Он выбирал себе начальника
конницы. В отличие от равноправных консулов начальник
конницы был подчинен диктатору.
Если войско делилось на две части, консулы командо-
вали каждый одной частью. Обычно консул командовал
двумя легионами с соответствующим количеством союзни-
ков и вспомогательных войск. Когда возникала необходи-
мость действовать соединенными силами, консулы коман-
довали всей армией поочередно, ежедневно сменяя один
другого.
Когда расширились римские владения, войны приходи-
лось вести одновременно во многих местах. Консулы не
могли поспевать повсюду, и право командования войска-
ми было предоставлено наместникам провинций.
У каждого командующего были помощники — легаты,
которым полководец иногда поручал отдельные части
армии. Легаты также замещали полководца в случае его
отсутствия или болезни.
Отдельными легионами командовали подчиненные пол-
ководцу военные трибуны. Их было по 6 на каждый ле-
гион, каждая пара трибунов стояла во главе легиона в те-
чение двух месяцев, ежедневно сменяя друг друга. Затем
они уступали власть следующей паре. Юлий Цезарь отме-
нил эту неудобную систему смены командиров легиона и
сделал военных трибунов начальниками когорт. Во главе
легионов он поставил легатов.
127

Трибунам были подчинены центурионы — сотники.
Трибуны назначали их из лучших легионеров. Часто это
назначение производил сам главнокомандующий. Каждый
центурион командовал своей центурией, причем центурион
первой центурии был, кроме того, командиром всего ма-
нипула. Центурионы обладали правом бить солдат. Они
постоянно носили при себе виноградную лозу — римскую
розгу, и редко это орудие оставалось праздным. Римский
писатель Тацит рассказывает об одном центурионе, кото-
рого вся армия знала под кличкой «Подай другую!..».
Когда розга ломалась о спину солдата, этот сотник отры-
висто командовал: «Подай другую!», для продолжения
порки. После реформы Мария наибольшее влияние в ле-
гионе получили центурионы, командовавшие манипулами
триариев. Они даже приглашались на военный совет вме-
сте с легатами и трибунами. Во время боя центурион на-
ходился на правом фланге своей центурии. Отсюда было
удобнее руководить действиями подразделения.
Кроме центурионов, в римской армии были и младшие
командиры, напоминавшие наших старшин. Так, в каждой
центурии был помощник центуриона, который вел счетную
и хозяйственную часть центурии. Как и в наше время,
в римском войске были знаменосцы. Каждая центурия
имела свой значок, представлявший собой копье с пере-
кладиной, к которой прикреплялось полотнище белой или
красной материи. Манипулы, а после реформы Мария ко-
горты также имели свои значки. Это были длинные копья
с перекладиной, на которой сверху укреплялось изображе-
ние зверя (волка, слона, коня или кабана). Под фигурой
животного была металлическая дощечка с номером мани-
пула или когорты. Если когорта свершила подвиг, то на ее
значке укреплялась награда. Этот воинский обычай сохра-
нился и в наши дни: награда, получепная частью, при-
крепляется к его знамени.
128

Значком легиона после реформы Мария был бронзо-
вый или серебряный орел. При императорах орла делали
из золота. Потеря знамени или значка считалась величай-
шим позором. Каждый легионер обязан был защищать зна-
чок легиона, когорты пли центурии до последней капли
крови. Случалось, что в трудный момент полководец ки-
дал значок легиона в толпу врагов, чтобы побудить воинов
вернуть его обратно и рассеять неприятеля.-
Первое, чему учили римских новобранцев,— это неот-
ступно следовать за значком своего подразделения. Рим-
ские знаменосцы выбирались из самых сильных и опыт-
ных солдат и пользовались большим почетом.
Пока пехота союзников не слилась с легионами, ею
командовали три префекта союзников, которых выбирали
консулы из числа римских граждан. Союзнические когорты
возглавлялись командирами, выбранными из самих союз-
ников.
Большое значение римляне придавали интендантской
службе, правильной организации снабжения армии.
В древности не раз случалось, что огромные армии распа-
дались из-за плохо налаженного снабжения. Во время по-
корения Галлии Цезарем против него двинулись огромные
силы союза белгских племен. Цезарь победил их тем, что,
тщательно укрепившись и обеспечив себе регулярный под-
воз продовольствия, уклонялся от сражения. В армии бел-
гов, не имевшей интендантской службы и опустошившей
окрестности, начался голод, и белги вынуждены были ра-
зойтись по домам. Этим воспользовался Цезарь, вторгся
в их земли и подчинил каждое племя поодиночке.
У римлян главой интендантства был квестор. Он за-
ключал договоры с купцами о поставке продовольствия и
фуража для армии. Он следил за правильной доставкой
всего необходимого. Каждая центурия имела своих фура-
жиров, которые заботились о снабжении своего подразде-
5 На семи холмах
129

ления. Особый интендантский чиновник, как каптенармус
в современной армии, раздавал продукты солдатам. При
штабе имелся штат писцов, счетоводов, кассиров, выдавав-
ших солдатское жалованье, жрецов-гадателей, врачей, за-
ведующих складами, военных полицейских чиновников,
шпионов и трубачей-сигналистов.
Все сигналы подавались трубой. Сигнал к атаке или
отступлению подавали длинной прямой трубой. Звук тру-
бы передавался по всем когортам изогнутыми рожками.
При смене караулов трубили в трубу-букцину. В кавале-
рии употреблялась особая длинная труба, изогнутая на
конце. Сигнал к сбору войска на собрание давали все тру-
бачи армии, собранные перед палаткой полководца.
ВООРУЖЕНИЕ ЛЕГИОНЕРА
До XVII в. во всех европейских армиях существова-
ли мушкетеры — стрелки из ружья и пикинеры — солда-
ты, вооруженные пиками для ближнего боя. Это создавало
большие неудобства: мушкетеры были бессильны в руко-
пашном бою, а пикинеры — бесполезны во время пере-
стрелки. Оружейники того времени ломали головы над тем,
как соединить холодное оружие с огнестрельным. Было
сделано много опытов. Изготовили даже такое странное
оружие, как* пистолет, бывший одновременно топором.
Однако это были лишь громоздкие и неудобные игрушки,
не получившие широкого распространения.
Наконец, в XVII в. во Франции изобрели штык.
Ружье со штыком позволяло бойцу с одинаковым успехом
вести и ближний, и дальний бой. Исчезли бесполезные во
время стрельбы пикинеры. Увеличилась огневая мощь
подразделений, теперь каждый солдат имел огнестрельное
оружие. Французская армия при Людовике XIV стала
130

образцом для остальных армий
того времени.
В древней Греции так же,
как до XVII в. в армиях
Европы, воины делились на тя-
желовооруженных гоплитов,
двухметровое копье которых
годилось только для рукопаш-
ного боя, и на легковооружен-
ных пращников и стрелков из
лука, которые были полезны
только на дальнем расстоянии.
Преодолевать это неудобство
древним было еще труднее, чем
европейским мастерам XVII в.
Гоплит обязательно имел
копье и щит, и обе руки у него
были заняты. Лучник не имел
щита, так как для стрельбы
должен был пользоваться двумя
руками. Но отсутствие щита
делало лучника бесполезным
при ближнем бое. Сделать лук
одновременно копьем или мечом
было совершенно невозможно.
Однако римляне сумели найти
выход из этого, казалось бы,
безвыходного положения. Они
смогли сочетать в руках одного
бойца и метательное оружие, и
оружие для рукопашного боя.
В древности римляне воору-
жением не отличались от гре-
ков: главным оружием тяжело-
Легиоиер в полном воору-
жении (по надгробию I в.
и. э., найденному в Висба-
дене, Германия).
Видны металлический шлем
с султаном, панцирь (лбри-
ка), щит (скутум) с круглым
навершием (умббном), меч
(глйдиус) с перевязью (баль-
тёус), тяжелое металлическое
копье (пйлум), солдатские са-
поги (калиги).
5*
131

вооруженной пехоты было копье для рукопашного боя.
В период Пунических войн вооружение римских легионе-
ров изменилось. Римляне вооружили своих воинов мета-
тельным копьем — пйлумом и обоюдоострым мечом. Это
вооружение было заимствовано у испанских наемников
Ганнибала. Пилум — это двухметровое метательное копье.
Оно состояло из метрового ясеневого древка и железного
стержня толщиной в 1—2 см с острием на конце. Часто
это острие имело зазубрины.
Стержень изготовлялся из плохо прокованного железа
и легко гнулся, он насаживался на деревянное древко.
Кроме пилума, римский легионер имел обоюдоострый ис-
панского типа меч. Его длина — 58 см. Из них 15 см при-
ходилось на рукоять из дерева, кости или рога. Меч носили
в ножнах из двух деревянных пластин, обтянутых кожей
и скрепленных бронзовыми полосами. К этим полосам
прикреплялись кольца для перевязи. Перевязь с мечом в
ножнах легионеры носили через левое плечо, и меч висел
в ножнах всегда с правой стороны. Это делалось для того,
чтобы, вынимая меч, не надо было отводить левую руку
со щитом и тем самым хотя бы на минуту открывать вои-
на. Центурионы и высшие офицеры не имели щита и по-
этому носили меч с левой стороны.
Благодаря такому вооружению легионер был сильнее
греческого тяжеловооруженного гоплита. Легионер мог
поражать врага па расстоянии метательным копьем и
сражаться врукопашную мечом. Как вооруженный ружьем
со штыком французский пехотинец XVII в., римский ле-
гионер сочетал в своих руках оружие ближнего и дальнего
боя. У греков для дальнего боя годились только пращни-
ки, метатели дротиков, стрелки из лука. У римлян не
только легковооруженные, но и тяжеловооруженные могли
вести дальний бой. Сблизившись с противником на 15—
20 м, первые ряды римских легионеров метали пилумы.
132

Пилум был устроен таким образом, что, даже попадая
не во врага, а в щит, он наносил непоправимый вред. При
попадании во вражеский щит железный наконечник пилу-
ма легко сгибался, древко опускалось и волочилось по
земле. Вытащить пилум из щита мешали зазубрины
острия, а, кроме того, на это уже не было времени: дав
залп пилумов, римские легионеры с обнаженными мечами
стремительно бросались на врага.
Представьте себе воина, у которого в щите застряла ц
волочится по земле двухметровая жердь. При этом ему
надо защищаться от атакующего противника. Единствен-
ный для него выход — бросить щит с засевшим в нем двух-
метровом пилумом и сражаться без прикрытия, в то время
как противник действует и мечом, и щитом. Ясно, на чьей
стороне преимущество.
В рукопашной схватке воин, вооруженный мечом, пре-
восходил копьеносца. Длина копья мешает нанести силь-
ный и верный удар; коротким оружием легче пробить
прочные доспехи, чем длинным. Длинное копье мешает
отражать удары, фехтовать. Коротким оружием равно
легко и наносить, и отражать удары. Нападая на копье-
носца, воин, вооруженный мечом, легко мог, отразив удар
копья, проскользнуть под ним или мимо него и сойтись с
врагом так близко, что длинное копье становилось беспо-
лезным.
Большинство древних народов, например греки и ма-
кедоняне, предпочитали в качестве оружия рукопашного
боя длинные копья. Копье стоило дешевле меча, так как на
него шло меньше металла и он мог быть низкого качества,
особенно если, как это делали греки и македоняне, изго-
товлять: короткий наконечник. Другое дело — меч. На
него идут лучшие сорта стали. Изготовление клинка тре-
бует высокого мастерства и потому очень дорого. Греки
и македоняне поэтому довольствовались тем, что воору-
133

жали своих гоплитов длинным ножом вместо настоящего
меча, и главным оружием считали копье.
Римляне думали иначе. Они главным оружием тяже-
ловооруженных бойцов сделали дорогой, но зато более
удобный меч. Кроме того, они изготовляли меч так, что
он годился не только, чтобы рубить врага, но и чтобы
колоть им, как шпагой. Римляне прекрасно понимали, что
при уколе воин меньше открывает себя ударам врага, чем
при рубке.
Римский историк Тит Ливии, рассказывая о первом сра-
жении римлян с македонянами, пишет о том, какое устра-
шающее впечатление произвел на македонских воинов вид
ран, нанесенных римскими мечами: «Привыкшие сражать-
ся с греками и иллирийцами и видеть раны, нанесенные
метательными копьями, стрелами и лишь изредка — пика-
ми, теперь они видели тела, изуродованные испанским ме-
чом, отсеченные вместе с плечами руки, головы, отрублен-
ные вместе с шеей, вспоротые животы, вывалившиеся вну-
тренности и другие отвратительные раны. Македоняне с
ужасом представляли себе, против какого оружия и против
каких людей им предстоит сражаться».
Наступательное оружие римского легионера представ-
ляло собой последнее слово тогдашней военной техники.
Большое значение римляне придавали также оборони-
тельному вооружению воина. Голову легионера защищал
шлем, в древнейшие времена бронзовый, а позднее желез-
ный. Он дополнялся пластинами, прикрывавшими щеки и
шею. Шлем иногда украшался по бокам спиралями в виде
змей, в которые вставлялся султан из перьев. В более
поздние времена единственным украшением железного
шлема был металлический гребень. На макушке римский
шлем имел кольцо. В него продевался ремень, и в походе
шлем носили на поясе или за спиной, как современную
каску.
134

Грудь легионера защищал панцирь. Вначале он состоял
из двух бронзовых пластин, наглухо скрепленных с одной
стороны ремнями, а с другой имевших ремни, застегивав-
шиеся на пряжки. Такой панцирь раскрывался и закры-
вался, как двухстворчатая раковина, оставляя отверстия
для рук. Панцирь защищал только грудь и спину. Для за-
щиты живота поверх панциря надевали кожаный пояс с
нашитыми на него металлическими бляхами. К поясу при-
креплялись свисавшие вниз ремни, также покрытые ме-
таллическими пластинами. Эти ремни составляли бахрому
в виде юбки, прикрывавшую бедра воина. Позже латы
делались из широких полос железа или стали, которые
охватывали грудь и спину воина горизонтальными обру-
чами. Другие полосы, идя через плечи от груди к спине,
защищали от ударов верхнюю часть тела.
При Империи среди вспомогательных войск появляют-
ся кольчуги, брони и полотняные панцири. Кольчуга —
это рубаха из переплетенных металлических колец. Броня
представляла собой кожаную одежду с нашитой на нее
металлической, роговой или костяной чешуей. Полотняный
панцирь изготовлялся из простеганных, как ватник, не-
скольких слоев полотна. Этот полотняный ватник пропи-
тывался раствором соли и, высохнув, затвердевал как
каменный: чтобы пробить его, нужно было рубить топо-
ром. Полотняные панцири носили обычно легковооружен-
ные стрелки из лука, пращники и копьеметатели.
В древнейшие времена тяжеловооруженные римские
воины одевали также поножи, защищавшие ноги. Позже
поножи были оставлены только для правой ноги, которая
выставлялась вперед при фехтовании и не прикрывалась
щитом. При императорах попожи были упразднены, их
носили только центурионы.
Существенной частью оборонительного вооружения
легионеров был щит. Во времена царей римские тяже-
135

Римские доспехи (по изображениям на колоипе Траяпа в Риме)
1—2. Панцири из металлических пластин, наиболее распространенные
в римской армии. 3. Чешуйчатый панцирь. 4. Полотняный панцирь
(изготовлялся из нескольких' слоев стеганого полотна, пропитанного
насыщенным раствором соли; высохнув, полотно становилось твердым
как камень). 5. Римские щиты (скутумы).
довооруженные пехотинцы носили небольшие круглые
медные щиты, как у греческих гоплитов. После войн с
галлами в IV в. до н. э. римские легионеры получили но-
вые большие щиты — «скутумы». Они сохранялись у тя-
желовооруженной пехоты в течение Республики и первых
трех веков Империи.
136

Чтобы представить себе, как выглядели скутумы, возь-
мите за края листок бумаги и слегка сблизьте стороны
листка. Листок бумаги примет форму половины цилиндра.
Такую полуцилиндрическую форму и имел римский ску-
тум. Он делался из легких, хорошо высушенных, плотно
пригнанных досок осины или тополя. Этот деревянный
остов обтягивался сначала полотном, а потом бычьей ко-
жей. По краю щит окаймлялся железной полосой. Две
такие же металлические полосы скрещивались на внешней
стороне посередине щита. На этом скрещении укреплялась
выпуклая остроконечная бляха-умбон — навершие щита.
Навершие делалось пустым внутри, и его можно было от-
винчивать. Поэтому римские легионеры пользовались
привинченным к щиту навершием, как карманом. Они
носили в нем деньги, бритву и другие мелкие предметы.
Навершие с внешней стороны украшалось выгравирован-
ными фигурами. С внутренней стороны щита обозначалось
имя хозяина и номер когорты и центурии. В походе ле-
гионер носил щит на ремне за спиной. Во время боя щит
надевался на левую руку. Для этого на внутренней сто-
роне щита была большая ременная петля и металлическая
скоба. Легионер, надевая щит, просовывал руку до локтя
в ременную петлю и ухватывался за металлическую скобу.
Таким образом, щит плотно сидел на руке.
Конница была вооружена мечами и длинными копьями
для рукопашного боя. Мечи всадников были длиннее, чем
у пехотинцев, чтобы можно было доставать неприятеля с
копя. Обычно римские кавалеристы пользовались сарма-
тскими мечами. Оборонительное вооружение римских и
союзнических всадников ничем не отличалось от воору-
жения легионеров. Всадники вспомогательных войск, как
уже говорилось раньше, носили кольчуги и брони.
В тяжелой кавалерии не только всадники, но и лошади
были покрыты оборонительным вооружением. Конский
137

доспех состоял обычно из бронзового наголовника с отвер-
стиями для глаз и бронзового нагрудника, который рем-
нями прикреплялся к покрывалу или ковру, служившему
седлом. Иногда коней сплошь покрывали броней. Древние
всадники носили шпоры, но не знали стремян. Отсутствие
стремян снижало боевые качества древней кавалерии.
Всадник не имел опоры для ног и поэтому некрепко дер-
жался в седле. Он не мог рубить, привстав на стре-
менах, как современный кавалерист. Он не мог при ударе
копьем использовать весь свой вес, а также вес лошади.
Древний всадник действовал только верхней половиной
туловища, прилагая при этом огромные усилия, чтобы
удержаться в седле. Поэтому действия древней кавалерии
были менее успешны, чем действия конницы в поздней-
шее время.
Многие задачи, которые легко выполняет современная
кавалерия, были не по плечу древним всадникам. Древние
не знали ковки коней. Боевые кони, не имевшие под-
ков, легко портили ноги. Часто случалось, что из-за пор-
чи копыт целые отряды римской и греческой конницы
выбывали из строя. Для предохранения пог лошадей
римляне использовали особые «конские сандалии» — баш-
маки, прикреплявшиеся к копытам. Однако такие башма-
ки были очень неудобны и на практике применялись
редко.
Оружием легковооруженной пехоты были праща для
метания камней, лук со стрелами и легкие метательные
копья. Легковооруженные воины имели полотняные пан-
цири и кожаные шлемы. Круглые или полукруглые кожа-
ные щиты носили только копьеметатели. Пращники и луч-
ники должны были иметь руки свободными и поэтому щи-
тами не пользовались.
138

РИМСКАЯ АРМИЯ В ПОХОДЕ
Кроме вооружения, которое играет огромную роль во
время сражений, большое влияние на исход боевых опера-
ций имеет также подвижность армии, ее маневренность.
Превосходство в маневренности позволяет обойти неприя-
теля с тыла и, отрезав его от баз снабжения, заставить
сдаться или принять бой в неблагоприятных условиях,
с малыми шансами на успех. Военные говорят, что выиг-
рать войну можно «огнем», т. е. лучшим вооружением, или
«маневром», т. е. большой подвижностью.
Победа иногда зависит от лучшего вооружения, иногда
от большей маневренности. Например, во время первой
итало-абиссинской войны (1893—1896 гг.) выносливые
абиссинские воины благодаря умению быстро маршировать
в горах окружили и полностью разгромили близ города
Адуа превосходящую их вооружением армию итальянских
захватчиков. Во время второй мировой войны американцы
только благодаря подавляющему превосходству в вооруже-
нии не раз одерживали победы над более подвижными и
выносливыми японцами.
Среди военных специалистов разных времен некоторые
считали более важным иметь превосходство в вооружении,
другие — в маневренности. Существовала даже такая точ-
ка зрения, которой придерживались многие знаменитые
полководцы, что умелый военачальник может выиграть
войну исключительно с помощью искусных маневров, не
давая ни одного серьезного сражения.
В действительности победа чаще всего зависит от уме-
лого сочетания огня и маневра.
Маневренность армий связана с походным порядком,
который обеспечивает безопасность войск во время дви-
жения, с регулярным снабжением перебрасываемых воин-
ских частей продовольствием, с темпом маршей, при ко-
139

тором солдаты могли бы двигаться с достаточной быстро-
той и в то же время не переутомляться и сохранять спо-
собность прямо с хода вступить в бой.
Таким образом; чтобы оценить маневренность римской
армии, нужно знать ее систему снабжения, темп маршей
и походный порядок.
Во время походов римская армия двигалась длинной
колонной. Впереди шли разведчики. Они, кроме сбора дан-
ных о противнике, должны были выбирать место для ла-
геря. Следом шел передовой отряд, состоявший из конни-
цы и легкой пехоты. За ними двигались легионы, причем
за каждым легионом следовал обоз. Колонну замыкали
легковооруженные войска.
Вблизи неприятеля главные силы войска двигались в
боевом порядке, а весь обоз армии следовал сзади под
прикрытием части легионов и конницы. В том случае,
если армии могло грозить внезапное нападение противни-
ка, войска строились четырехугольником с обозом посре-
дине.
При отступлении обоз посылался вперед с частью вой-
ска, а главные силы следовали за ним. Римский обоз со-
стоял из вьючных и упряжных животных, причем каждая
декурия, каждая центурия, манипул, когорта и легион
имели свой собственный обоз. Декурпя — 10 человек, жив-
ших в одной палатке,— держала мула.
Каждый римский легионер должен был иметь при себе
шестнадцатидневный запас продовольствия. Кроме того,
он должен был иметь посуду, корзину, веревку, лопату,
пилу, топор, иногда и колья для лагерного частокола.
Каждая декурия имела ручную мельницу, так как хлеб-
ный паек выдавался зерном.
Часть этого багажа грузилась во вьюках на мула, при-
надлежащего декурии, а часть солдаты несли сами. На-
грузка одного легионера доходила до 41 кг, поэтому рим-
140

ляпе обычно ограничивались короткими переходами по
12—14 км в день. Кроме этих запасов, имелись еще и
общевойсковые, которые везли на телегах, запряженных
быками. Если необходимо было делать большие переходы,
солдаты складывали часть своего багажа на телеги. Перед
сражением солдаты оставляли свой багаж в лагере под
прикрытием лагерного гарнизона и вступали в бой налегке.
РИМСКОЕ ВОЙСКО В БОЮ
«Фронт уже прорван. Немцы уже на этом берегу, уже
двигаются вглубь. Они идут и сюда, к нам, но не оттуда,
где путь прегражден окопами, где их готовы встретить
пулями прильнувшие к амбразурам бойцы, где все при-
стреляно нашими пушками и пулеметами. Они идут сбоку
и с тыла по незащищенному полю, где перед ними нет
фронта...
Воинский порядок, воинский костяк был смят внезап-
ностью, распался. Еще никто не побежал, но один красно-
армеец, не отрывая взора от взлетающих светящихся ли-
ний, медленно переступал, медленно отодвигался в сто-
рону вдоль берега.. Пока медленно... пока один... Но если
он кинется бежать, то не побегут ли за одним все?»
Так передает в повести «Волоколамское шоссе» А. Бек
воспоминания командира батальона знаменитой Панфи-
ловской дивизии Баурджана Момыш-Улы о прорыве ли-
нии наших войск немцами.
Из этого рассказа можно понять, как страшен прорыв
даже для современных, превосходно обученных и воору-
женных бойцов.
Теперь представьте себе, как страшен был прорыв не-
приятеля для таких слабо обученных войск, как, напри-
мер, греческое пли римское гражданское ополчение. Вспом-
141

ните при этом также и то, что теперь благодаря дально-
бойному огнестрельному оружию темп современного боя
замедлен, сражения длятся несколько дней, по крайней
мере, по нескольку часов. Даже в том случае, который
описывается Беком, в распоряжении командиров были
долгие минуты. За это время командир может опомниться,
принять нужное решение.
В древности, когда противники сходились вплотную,
когда бой был рукопашным, а потому куда более коротким,
чем современное сражение, в распоряжении командиров
для принятия ответственных решений были считанные се-
кунды. Поэтому в древности прорывы боевой линии были
еще страшнее, чем во время современного боя.
А между тем прорвать боевую линию в древности было
легче, чем теперь. Глубина греческой фаланги была обыч-
но 8 человек, стоящих плотно в затылок друг другу, глу-
бина македонской —16 человек. Рассказывают, что во
время войны между египетским царем Птолемеем IV и
сирийским царем Антиохом III, в битве при Рафии (в
217 в. до н. э.), фаланга египтян состояла из 12 000 чело-
век, не считая конницы и легкой пехоты. Представьте
себе наступление этой довольно глубокой и сильно растя-
нутой по фронту огромной массы людей. Каждый куст, ма-
лейшая неровность местности приводили к тому, что в
этой огромной массе образовывались разрывы в одном
месте и толкотня в других местах. Эти разрывы на подхо-
де к противнику были гибельны для фаланги. В них
устремлялись враги и превращали эти разрывы в проры-
вы, позволявшие нападать сбоку и с тыла.
Так случилось в битве при Киноскефалах в Греции в
197 г. до н. э., где фаланга македонского царя Филиппа V,
расстроившая свои ряды из-за неровной местности, была
прорвана и разбита римлянами. Таким образом, фаланга
для наступления требовала ровного поля.
142

Во времена царей римляне, как греки и македоняне,
строились в бою фалангой. Но после войн с галлами рим-
ляне ввели манипулярный строй: каждый легион строил-
ся в три линии, по 10 манипулов в каждой. Этот новый
строй имел значительные преимущества перед фалангой
греков и македонян. Фаланга наступала сплошной массой.
Римский легион сближался с противником, сохраняя про-
межутки в десяток, другой шагов между всеми тремя ли-
ниями и расстояние в несколько шагов между каждым
манипулом одной линии.
Такой строй позволял наступать по любой местности.
Если встречалось препятствие и образовывался большой
разрыв в передней линии манипулов, один или два мани-
пула второй линии ускоряли шаг и заполняли этот раз-
рыв. Кроме того, промежутки между манипулами одной
линии препятствовали толкотне — просто манипулы смы-
кались плотнее и промежутки исчезали.
Представьте себе атаку фаланги. На пути фаланги —
кусты или какое-либо другое препятствие. Образуется раз-
рыв линий в одном месте и толкотня — в другом. Пройдя
куст, фаланга не может сразу восстановить порядок,
для этого нужно на какое-то время остановиться,
подравняться. А неприятель не дремлет. Он старается
атаковать фалангу непосредственно после прохода че-
рез препятствие, когда фаланга еще расстроена. Удар по
расстроенной фаланге неизбежно приводит к ее прорыву
и гибели.
Теперь представьте себе атаку легиона, разделенного
на манипулы. При проходе через препятствие в первой
линии манипулов образовался разрыв. Однако промежут-
ки между манипулами одной линии просто заполняются:
как только препятствие преодолено, манипулы второй ли-
нии, оказавшиеся позади разрыва, ускоряют шаг, выдви-
гаются вперед и заполняют разрыв: перед неприятелем
143

опять сплошная линия. Если снова происходит разрыв, его
заполняют манипулы третьей линии. Приблизившись
вплотную к врагу, манипулы всех трех линий сжимаются
в одну плотную массу и атакуют, как обыкновенная фа-
ланга. Таким образом, римский манипулярный легион —
это та же фаланга, но разделенная и построенная с таким
расчетом, чтобы она могла действовать на любой мест-
ности.
Манипулярный строй был создан главным образом для
быстрой ликвидации вражеских прорывов. Он рожден
страхом перед прорывом боевой линии.
Но прорывы боевой линии не самое опасное, что грозит
войску в сражении.
«Фронт батальона, нанесенный на карту заново, был
согнут, как подкова. Оба конца обрублены, оба упирались
в пустоту. Нет, не в пустоту. Соседи имелись. Соседи спра-
ва были немцы; соседом слева были немцы; сзади, над не-
прикрытым тылом, куда Рахимов придвинул два пулемета
и выслал посты,— сзади тоже немцы».
Так описывает в повести «Волоколамское шоссе» писа-
тель А. Бек окружение немцами батальона, которым ко-
мандовал Баурджан Момыш-Улы.
«Окружение» — страшное слово, знакомое всем участ-
никам войны. Окружение возникает в результате прорыва
линии фронта или в результате обхода с фланга. Против-
ник обходит войска сбоку и обрушивается на незащищен-
ный тыл. Окружение отражается, или, как часто говорят,
«парируется», с помощью резервов. Те пулеметы, которы-
ми Рахимов прикрыл свой тыл, были резервами окружен-
ного батальона. Эти резервы были слишком слабы, чтобы
отразить, парировать, окружение; их хватило лишь на то,
чтобы хоть как-то прикрыть тыл батальона.
Древние египтяне, ассирийцы, персы, греки, македоня-
не и римляне до II Пунической войны не знали резервов.
144

Каждый прорыв или обход с фланга означал гибель для
войска.
Представьте себе фалангу или даже манипулярный
легион, который в разгаре сражения обойден врагом. Ка-
залось бы, чего проще: задним рядам фаланги или задним
манипулам легиона следует сделать поворот кругом, по-
вернуться лицом к врагу и прикрыть тыл.
Однако, как показала практика, это было совершенно
невозможно. Во-первых, командовать воинами, втянутыми
в рукопашный бой, нельзя. Каждый из них так занят
схваткой, что ничего не слышит и не видит, кроме своего
непосредственного противника; каждое отвлечение вни-
мания может стоить жизни. Во-вторых, в рукопашном бою
фаланга или манипулярный легион не представляли уже
собой стройных рядов, а становились бесформенной мас-
сой. Задние ряды этой массы, которым не угрожала непо-
средственная опасность от вражеских мечей и копий, на-
пирали на бойцов, стоявших в первых рядах, мешая им
пятиться и бежать и принуждая сражаться. Повернуть хо-
тя бы часть этих Людей в нужную сторону было практи-
чески невозможно. Этого не смог бы сделать ни один са-
мый авторитетный командир, тем более что время, не-
обходимое для поворота, в древности, когда пе бЬшо
огнестрельного оружия и люди сражались врукопаш-
ную, исчр1Слялось секундами: когда враг врезался в ря-
ды войска с тыла или фланга, делать поворот было
уже поздно.
Таким образом, перед полководцами древности, не
знавшими резервов, стояла, казалось бы, неразрешимая за-
дача: строить фалангу длиннее по фронту или сокращать
ее фронт, но увеличивать глубину. Чем глубже было по-
строение фаланги или легиона, чем больше людей стояло
в затылок друг другу, тем сильнее был натиск и тем легче
было прорвать неприятельский фропт. Однако, чем глубже
145

была фаланга, тем меньше была длина ее фронта и тем
легче было ее окружить с фланга и с тыла.
Полководец, намеревавшийся окружить врага, должен
был растягивать свою фалангу в длину, уменьшать ее
глубину и тем самым подвергать свое войско опасности
вражеского прорыва, который может произойти раньше,
чем военачальник закончит задуманное им окружение.
Полководец, намеревавшийся прорвать фронт неприятеля,
должен был строить свою фалангу глубже, сокращать дли-
ну своего фронта. Вражеское войско, имеющее более длин-
ный фронт, могло окружить такую фалангу раньше, чем
полководцу удастся осуществить задуманный им прорыв.
Римский манипулярный строй был непригоден для
парирования окружения. Манипулярный легион оставался
единым целым, совместно действующей тактической еди-
ницей. Он не имел резервов. Однако от манипулярного
строя уже легче, чем от фаланги, можно было перейти к
такому построению войска, при котором сохраняются ре-
зервы. Фаланга и на подходе к врагу, и в момент боя
оставалась единым, неделимым целым. Манипулярный
легион становился единой массой только в момент сраже-
ния. В момент подхода к врагу он расчленялся на отдель-
ные линии и манипулы. Чтобы получить возможность
отражать и самим производить окружение врага, чтобы
создать резервы, римлянам нужно было только сохранить
уже существовавшее разделение легиона и в самый момент
боя. Однако для этого понадобилось длительное время,
большой военный опыт и совершенно новая выучка солдат
и командиров.
Во время II Пунической войны римляне столкнулись
с карфагенскими наемными войсками, во главе которых
стоял Ганнибал — один из величайших, если не самый
великий, полководец древности. Ганнибал один из первых
применил в бою резервы. Его блестящая победа и окруже-
146

ние римлян при Каннах были возможны только благодаря
применению резервов.
На страшном уроке Канн римляне поняли значение
и необходимость резервов. И вот в битве при Заме, в по-
следнем сражении II Пунической войны, мы уже видим,
что резервы использует не только Ганнибал, но и римский
полководец Сципион. Победа осталась за тем, у кого было
больше резервов, за Сципионом.
После II Пунической войны каждый легион, а следова-
тельно, и вся римская тяжелая пехота делится на две ча-
сти — на два эшелона. Первый эшелон состоит из двух
линий — гастатов и принципов, которые принимают уча-
стие в первом столкновении с врагом, действуют в момент
схватки общей массой, а на подходе к врагу составляют
две линии, позволяющие ликвидировать разрывы и про-
рывы в наступающем строю. Второй эшелон составляет
третья линия триариев. Она не принимает участия в пер-
вом столкновении с врагом. Она оторвана от первых двух
линий и используется уже после того, как сражение на-
чалось, лишь в самую решительную минуту боя. Ее упо-
требляют чаще всего для отражения угрозы окружения
со стороны неприятеля или для охвата флангов и тыла
врага.
Так в римской армии появляются резервы. Резервом
становится второй эшелон каждого легиона, который со-
ставляется из 10 манипулов третьей линии — триариев.
С появлением резервов меняется и роль полководца.
Раньше полководец мог руководить войском, отдавать при-
казы только до начала рукопашного боя. Как только фа-
ланга или мапипулярный легион втягивался в рукопашную
схватку, полководец уже никак не мог влиять на судьбу
битвы. До появления резервов, когда завязывался руко-
пашный бой, военачальнику ничего не оставалось, как
принять участие в бою наравне с простыми бойцами.
147

Только так он мог влиять па моральное состояние бойцов,
которые благодаря этому сражались охотнее, так как зна-
ли, что их вождь делит с ними все опасности битвы. По-
этому такие крупные полководцы древности, как Миль-
тиад, Фемистокл, Александр Македонский, во время битвы
сражаются как простые солдаты, несмотря на то, что, ввя-
зываясь сами в рукопашный бой, они теряли возможность
руководить сражением.
Римские военачальники после II Пунической войны
уже редко принимают личное участие в бою. Как и со-
временные генералы, они держатся в стороне от битвы.
Это объясняется не трусостью, а тем, что теперь полково-
дец может отдавать приказы и маневрировать даже после
начала рукопашного боя. У него есть теперь свободный,
не втянутый в битву резерв, который он может направить
куда угодно, которым он может распоряжаться. Теперь
дело полководца — хладнокровно наблюдать за битвой и
выбирать решающий момент для введения в бой резервов.
Однако первые резервы римлян были еще очень несо-
вершенными. Главным недостатком было то, что резерв —
второй эшелон легионов — действовал как единое целое.
Если полководец замышлял окружение врага, он должен
был послать в обход весь свой второй эшелон, всех своих
триарпев. Если после этого его войско оказывалось обой-
дено или его боевая линия прорвана, ему нечем было
отразить этот обход или прорыв, у него уже не было ре-
зервов. Чтобы полководец мог использовать резервы по
частям, постепенно, все время сохраняя в запасе некоторую
часть войска, нужно было разделить легион на более мел-
кие самостоятельно действующие тактические единицы.
Манипулы и линии маыипулярного легиона не были при-
способлены для того, чтобы действовать самостоятельно.
Итак, после II Пунической войны легион делился на
две тактические части, на два эшелона, каждый из кото-
148

бкогорт [Лагери
(резерв) ш А
ЦЕЗАРЬ
%
рых действовал совер-
шенно самостоятельно.
Но этого было недоста-
точно. Нужны были еще
более мелкие, гибкие и
подвижные части. Нуж-
но было, чтобы резерв
мог расчленяться, вво-
диться в бой постепен-
но, по частям.
Это сделал Марий. Он
разделил легионы на 10
когорт, каждая из кото-
рых была маленькой
копией легиона и могла
действовать самостоя-
тельно. Легион, состояв-
ший из когорт, также
делился на эшелоны, и
последний эшелон каждого римского легиона состоял те-
перь из трех когорт. А так как римская армия всегда
включала в свой состав несколько легионов, то в распо-
ряжении полководца находился резерв по меньшей мере
из шести когорт, а как правило, и много больше. Этот
резерв можно было расчленять, вводить в бой не сразу,
а постепенно, по частям; можно было послать четыре ко-
горты в обход неприятеля, а две оставить на всякий слу-
чай при себе.
С появлением когорт роль полководца еще больше
увеличилась. Он мог теперь во время боя в корне менять
план сражения, предпринимать со своими резервами уже
после начала сражения очень сложные маневры. Самым
ярким примером использования резервов из когорт была
битва между Цезарем и Помпеем при Фарсале.
Сражение при Фарсале (48 г. до н. э.).
Схема.
149

Это было в 48 г. до п. э. В Риме шла борьба за власть
между Гнеем Помпеем и Юлием Цезарем. Армии обоих
полководцев встретились близ города Фарсалы (в Гре-
ции) . Войско Цезаря было несколько меньше по численно-
сти, чем войско Помпея, но состояло из старых и опытных
солдат — ветеранов. Конница Помпея значительно пре-
восходила численностью кавалерию Цезаря. Помпеи, не
особенно надеясь на свою недостаточно обученную пехоту,
решил использовать в бою подавляющее превосходство
своей конницы. Для этого он построил свои легионы так,
чтобы правый фланг его войска примыкал к ручью.
Защитив свой правый фланг от охвата, Помпеи всю
свою конницу и легкую пехоту построил на левом фланге.
Это было нарушением обычного построения древних в
бою. Как правило, конница и легкая пехота обычно вы-
страивались на обоих флангах армии. Помпеи нарочно
разрушил это обычное построение, собрав всю свою кон-
ницу и легкую пехоту в кулак на левом фланге. Он рас-
считывал благодаря своей более сильной кавалерии окру-
жить противостоящий правый фланг войск Цезаря.
Своей тяжелой пехоте Помпеи приказал стоять на ме-
сте и ждать атаки легионеров Цезаря. Нападать должна
была па левом фланге только конница и легкая пехота
Помпея. Пока легионеры Цезаря добегут до боевой линии
неподвижно стоящей помпеянской тяжелой пехоты, кон-
ница Помпея уже окружит правый фланг цезарианцев и
зайдет им в тыл. Тяжелая пехота Цезаря будет окружена
и обратится в бегство; сражение будет выиграно до столк-
новения плохо обученных легионеров Помпея с опытными
ветеранами Цезаря, или это столкновение произойдет,
когда над тылами Цезаря уже нависнет грозная конница
Помпея и ослабит натиск цезарианцев.
Цезарь, видя такое необычное построение помпеянцев
и прекрасно понимая замысел Помпея, тоже собрал всю
150

свою конницу и легкую пехоту па своем правом фланге
против вражеской кавалерии, чтобы отразить атаку всад-
ников Помпея. Однако Цезарь хорошо понимал, что в пред-
стоящем сражении его слабая конница неизбежно будет
разгромлена многочисленной кавалерией Помпея. Поэтому
в дополнение к своей слабой кавалерии и легкой пехоте
Цезарь, взяв из своих резервов шесть когорт, расположил
их на своем правом фланге. Однако он не перемешал их с
конницей, подобно легкой пехоте, а построил их отдельно
под прямым углом к боевой линии легионеров. Своей кон-
нице Цезарь приказал не вступать в бой с атакующей ка-
валерией Помпея, а отступить в полном порядке, открывая
фланг своей боевой линии: все равно помпеянские всад-
ники не смогут сразу окружить легионы, так как шесть
когорт легионеров, построенные под прямым углом к
фронту, составят как бы закругление фронта и не позволят
сразу зайти в тыл армии Цезаря.
Больше того, эти шесть когорт резерва должны были
в свою очередь по сигналу полководца атаковать конницу
и легкую пехоту Помпея во фланг в тот момент, когда они
будут проходить мимо фланга легионов Цезаря, преследуя
отходящую цезарианскую кавалерию. Одновременно по то-
му же сигналу кавалерия Цезаря должна была прекратить
отступление и, повернувшись, атаковать конницу Помпея
с фронта. Таким образом, по замыслу Цезаря, конница
Помпея должна была попасть в окружение и оказаться в
клещах, охваченная с фланга шестью когортами тяжело-
вооруженных, а с фронта атакованная конницей Цезаря.
Все произошло так, как предполагал Цезарь. Тяжелая
пехота Помпея осталась на своем месте и выжидала на-
падения легионеров Цезаря, которые бегом атаковали пом-
пеянцев. Пока легионеры Цезаря приближались к боевой
линии Помпея, помпеянская конница напала на слабую
кавалерию Цезаря. Та отступила, не принимая боя. Пре-
151

следующая цезарианскую кавалерию конница Помпея про-
шла мимо правого фланга легионов Цезаря и попала под
удар шести резервных когорт. Одновременно конница
Цезаря, которая отступала в порядке, не принимая боя, и
поэтому не была охвачена паникой, повернулась и напала
на кавалерию Помпея. Помпеянская конница и легкая пе-
хота не выдержали удара во фланг шести когорт тяжелой
пехоты и атаки с фронта конницы и легкой пехоты Це-
заря.
Помпеянская кавалерия была разбита и отступила в
панике. Преследуя ее, шесть когорт цезарианцев совместно
со своей конницей и легкой пехотой обошли левый фланг
легионов Помпея и напали на них с тыла. Те резервы,
которые Помпеи мог бросить для отражения этого окру-
жения, были слишком слабы. В это время и Цезарь, и
Помпеи уже ввели все свои резервы в бой. В результате
армия Помпея была окружена и разгромлена. Власть в
Риме перешла к Цезарю.
Осуществление такого сложного маневра требовало
высокой выучки и тренировки как отдельного бойца, так
и целых подразделений. Выполнение такой операции стало
возможным только после военной реформы Мария, когда
появилась постоянная наемная армия. Выполнить маневр,
задуманный Цезарем, было бы не под силу плохо обучен-
ному гражданскому ополчению.
ОБУЧЕНИЕ В РИМСКОЙ АРМИИ
На войне люди неизбежно сталкиваются со страхом.
Только преодолев этот страх, бойцы могут добиться воен-
ного успеха. Преодолению страха помогает сплоченность
солдат в единое целое, в крепко спаянную тактическую
единицу, вроде римской когорты или современного ба-
152

тальона. Сплотить воинов в единую тактическую единицу
можно только путем обучения.
Обучение бойца в греческой или македонской фаланге
было несложно и достигалось путем незначительных
упражнений. От тяжеловооруженного греческого пехотин-
ца требовалось только уметь двигаться в тяжелых доспе-
хах, уметь владеть копьем, ходить в затылок переднему,
держать направление, ни в коем случае не выходить из
рядов и не нарушать строя фаланги. Выучить этому можно
было любого человека, не страдавшего какими-либо физи-
ческими недостатками. Поэтому любой греческий гражда-
нин мог в любое время вступить в ряды гражданского
ополчения своего родного города. Для этого он был доста-
точно обучен.
Страх бойца греческой фаланги преодолевался тем, что
задние ряды фаланги, которым не угрожала непосредст-
венная опасность от вражеских копий и мечей, напирали
на передние и, мешая им пятиться, заставляли сражаться.
В греческой и македонской фаланге сплоченность воинов
была непосредственной: они шли в бой плечом к плечу,
солдат все время чувствовал рядом с собой товарища.
В римском манипулярном легионе сплоченность начи-
нала существовать только с момента рукопашного столк-
новения с противником, когда легион превращался в та-
кую же сплошную массу людей, как греческая или маке-
донская фаланга. В самый ответственный момент подхода
к врагу, когда боец особенно нуждается в знании того, что
его поддерживают товарищи, когда в фаланге задние
ряды толкают вперед передовых бойцов, именно в этот
решающий момент римский манипулярный легион был
разделен, разорван на отдельные линии и манипулы.
В самый решительный момент в манипулярном легионе
непосредственная близость, сплоченность отсутствовала.
Это отсутствие сплоченности необходимо было чем-то за-
153

менить. Что же заменяло римлянам то чувство «локтя»,
которое вело вперед греческого гоплита?
В римском манипулярном легионе чувство непосредст-
венной сплоченности заменялось чувством внутреннего
единства. Боец каждого переднего манипула, каждой цен-
турии был твердо уверен, что, как только его часть столк-
нется с противником, задние манипулы и центурии не по-
бегут, не бросят его одного, но поспешат вперед, заполнят
промежутки между линиями и манипулами, сольют легион
в единое непосредственно сплоченное целое. Без этой уве-
ренности невозможно было наступление манипулярного
легиона, невозможно было бы само его существование.
Обучение бойцов римского манипулярного легиона
прежде всего заключалось в том, чтобы выучить их по при-
казу центурионов идти вперед, заполнять разрывы в бое-
вой линии, в момент столкновения передних рядов спешить
слиться с ними, создать с ними общую сплошную массу,
толкать их вперед на врага. Выполнение таких маневров
требовало значительно более сложного обучения каждого
бойца, чем это было у греков и македонян.
Появление эшелонов, разделение легиона на когорты
и связанное с этим усложнение маневров потребовало бо-
лее высокой выучки солдата. Не случайно после реформы
Мария один из его сподвижников, Рутилий Руф, ввел в
римской армии новую систему обучения солдат, напоми-
навшую обучение гладиаторов в гладиаторских школах.
Только хорошо тренированный и обученный солдат мог
преодолеть страх и сближаться с врагом, нападать с тыла
на огромную массу неприятельского войска, чувствуя ря-
дом с собой не весь легион, как это было прежде, а лишь
500—600 воинов его когорты. Это мог сделать только очень
дисциплинированный солдат. Поэтому в римской армии
дисциплина должна была быть намного выше, чем в гре-
ческом или македонском войске.
154

РИМСКАЯ ДИСЦИПЛИНА
«В бою в человеке борются две силы: сознание долга и
инстинкт самосохранения. Вмешивается третья сила —
дисциплина, и сознание долга берет верх». Так писатель
А. Бок в своей книге «Волоколамское шоссе» говорит от
лица Баурджана Момыш-Улы о неизбежности страха в бок?
и о способах его преодоления. «Страх подавляется дисцип-
линой»,— говорит он.
Но сама дисциплина — результат длительной подготов-
ки бойца, долгого обучения. Об этом в той же книге А. Бек
говорит устами Баурджана Мамыш-Улы следующее:
«Вспомнилось, как меня, вольного казаха, степного коня,
не выносящего узды, делали солдатом. Тяжело, невыносимо
тяжело дались мне первые месяцы в армии. Мне казалось
унизительным подходить к командиру бегом, стоять перед
ним смирно, выслушивать повелительное и краткое «Без
разговоров! Кругом!». Внутри все бунтовало: «Почему без
разговоров? Что я ему, раб? Что я, не такой же человек,
как он? И не только внутри. Я бледнел и краснел, дерзил,
не покорялся... Постепенно я уразумел абсолютную необ-
ходимость беспрекословного повиновения воле командира.
На этом зиждется армия. Без этого люди, даже пламенно
любящие Родину, не будут побеждать в бою».
Обучение бойца состоит прежде всего в обучении пови-
новению, в обучении дисциплине. Часто, особенно во время
войны, дисциплина поддерживается суровыми мерами.
Особенно необходимы бывают эти суровые меры в момент
самого боя.
Римская армия славилась дисциплиной. Главное раз-
личие между греко-македонскими и римскими войсками
было в дисциплине. В древней Греции даже в случае таких
тяжелых военных преступлений, как дезертирство, тру-
сость, бегство, полководцы только после окончания похода
155

могли возбудить против виновного судебное преследова-
ние в Народном собрании. Даже у спартанцев нередко
подчиненные во время боя отказывались выполнять при-
казы и вступали с полководцем в пререкания. Во время по-
ходов Александра Македонского полководец мог подверг-
нуть провинившегося воина казни только с согласия вой-
ска, собранного на сходку.
Совсем иначе обстояло дело у римлян. В военное вре-
мя римские полководцы имели полную власть над жизнью
и смертью своих подчиненных. Малейшее нарушение при-
каза главнокомандующего каралось смертной казнью.
В 340 г. до н. э. во время войны римлян с восставшими
против них латинскими союзниками сын римского консула
Тита Манлия Торквата во время разведки без приказа
главнокомандующего вступил в поединок с начальником
неприятельского отряда и победил его. Вернувшись, мо-
лодой человек с торжеством рассказал о своей победе.
Однако консул перед строем осудил сына на смерть, как
нарушившего приказ. Смертный приговор тут же был
приведен в исполнение, несмотря на мольбы всего войска
пощадить смелого юношу.
Перед римским консулом шли 12 ликторов с пучками
розог (в военное время в связки прутьев втыкался топор).
Эти символы высшей власти напоминали, что в походе кон-
сул властен над жизнью и смертью всех своих подчинен-
ных. Нарушение приказа, дезертирство и трусость кара-
лись немедленно. По указанию консула ликторы перед
строем воинов секли виновного розгами, а затем отрубали
ему голову топором. Если целое подразделение или часть
войска обнаружили трусость, солдат выстраивали в ше-
ренгу и казнили каждого десятого. Это называлось «деци-
мацией» (от латинского «децем» — десять).
Эту меру применил Красе к легионам, разбитым ар-
мией Спартака, приказав казнить несколько сот солдат.
156

Если часовой засыпал на посту, его передавали военно-
му суду и забивали камнями и палками. За мелкие про-
ступки существовали наказания: порка, уменьшение жало-
ванья и пайка, перевод на тяжелые работы, понижение в
чине (для офицеров), лишение прав римского гражданина.
Для поддержания дисциплины существовали меры
поощрения. Такими были награды за боевые заслуги.
Отличившегося воина награждали похвалой перед Народ-
ным собранием, повышением в чине, увеличением жало-
ванья и пайка, увеличением его доли военной добычи,
деньгами или землей при уходе в отставку, освобождени-
ем от лагерных работ, наконец, знаками отличия, которые
полководец раздавал в торжественной обстановке в при-
сутствии всего войска.
Обычными знаками отличия были серебряные пли зо-
лотые браслеты, цепочки, фалёры — кружки, вроде меда-
лей, с изображениями богов или полководцев, почетное
оружие. Фалеры, как и современные медали, носились на
груди. Высшими знаками отличия у римлян были венки
(короны). Дубовый венок давался солдату, спасшему в
бою товарища — римского гражданина; венец с изображе-
нием зубчатой стены давался тому, кто первым взбирался
на стены неприятельской крепости или на вал вражеского
лагеря. Морской венец, украшенный золотыми изображе-
ниями носов кораблей, давался тому, кто во время абор-
дажного боя первым взбежал на борт вражеского корабля.
Осадный венец войско присуждало полководцу, который
освободил город или крепость от осады. На победоносного
полководца решением Сената возлагался лавровый венок
триумфатора.
Это в Риме было высшей наградой. Триумфа удоста-
ивался римский полководец, который обладал империем,
то есть высшей военной властью. Кроме того, в одном из
данных им сражений должно было быть убито не менее
157

5000 врагов. Полководец, который, чтобы получить триумф,
указывал неверное число убитых неприятелей, подвергал-
ся наказанию.
До триумфа полководец не имел права вступать в Рим,
и Сенат собирался, чтобы выслушать его отчет, в храме
богини войны Беллоны за пределами Рима. Выслушав от-
чет, сенаторы по решению Народного собрания назначали
день триумфа. В назначенный день полководец во главе
победоносного войска, в сопровождении шумной толпы,
через специально воздвигнутые триумфальные ворота всту-
пал в город и направлялся на Капитолийский холм.
Триумфатор ехал на круглой золоченой колеснице, за-
пряженной четверкой белых коней. Рядом шли его род-
ственники и друзья в белых праздничных одеждах. Сам
триумфатор носил пурпурную тунику, вышитую пальмо-
выми ветвями, и тогу. Позади полководца помещался раб,
он держал над его головой золотой венец и громко напо-
минал ему, чтобы он не зазнавался в своем счастье, что,
несмотря на свои победы, он только простой смертный.
Перед колесницей несли военную добычу и вели пленных.
За колесницей шли ликторы, музыканты и певцы, распе-
вавшие триумфальные песни.
Следом двигалось остальное войско, распевавшее иногда
похвальные, а иногда шуточные песенки про своего пол-
ководца. Железная римская дисциплина на время триум-
фа слабела, и солдатам резрешалось подшучивать над лю-
бимым полководцем. Солдаты Юлия Цезаря, влюбленные
в него, во время триумфа подсмеивались над плешью сво-
его вождя, предлагали римлянам прятать от Цезаря своих
жен и т. п.
Под непрерывные крики толпы «Ио! Триумф!» (клич
«Ио!» соответствовал нашему «Ура!») шествие направля-
лось к Капитолию, где ожидали сенаторы в торжествен-
ных одеяниях. В храме Юпитера Капитолийского триум-
158

фатор приносил жертвы, снимал золотую корону и жерт-
вовал храму часть военной добычи. Затем он отпускал
солдат, раздав им подарки. После устраивался торжест-
венный пир, им и заканчивалось празднество.
Римляне понимали значение сознательной дисциплины.
Перед сражением полководец обычно собирал воинов и
обращался к ним с речью, в которой объяснял им задачи,
напоминал о патриотическом долге, давал характеристику
неприятеля, убеждал и ободрял солдат.
Даже беднейшие римляне были заинтересованы в за-
хватнических войнах. При завоевании Италии у покорен-
ных народов отнимали часть их земель. Эти захвачен-
ные земли делились на три части. Одна из них частями
шла на продажу и, естественно, попадала в руки богатых
людей. Другая переходила в собственность римского го-
сударства и сдавалась в аренду гражданам. Последняя,
третья часть захваченной земли раздавалась неимущим
римлянам. Таким образом, все римские граждане получа-
ли значительные выгоды от побед своей армии.
В последний период Республики и при императорах
уходившим в отставку солдатам выдавались денежное по-
собие и значительные участки земли. Образовывались
целые поселения отставных солдат-ветеранов, отслужив-
ших свой срок. Эти поселения римских граждан укрепля-
ли и усиливали влияние Рима в покоренных землях,
прочнее привязывали эти земли к Римскому государству.
РИМСКИЙ ЛАГЕРЬ
Всем известно, какое большое значение в военном деле
имеют полевые укрепления, или окопы.
Во время осады Азова шотландец на русской службе,
генерал Патрик Гордон, учил молодого Петра I, что хо-
159

роший полководец воюет «кашей и лопатой». Земляные
полевые укрепления позволяют экономить силы. Их можно
защищать небольшим числом бойцов и создавать перевес
сил на других участках боевой линии. В них можно
укрыться от сильного неприятеля. Благодаря полевым
укреплениям было выиграно знаменитое Полтавское сра-
жение. Об эти полевые укрепления разбился наступатель-
ный порыв неустрашимых шведских гренадеров Кар-
ла XII.
Древние понимали значение полевых укреплений. Пер-
сы, греки, македоняне строили укрепленные лагеря. Но
первые серьезные полевые укрепления создали римляне.
О них можно было сказать, что они повсюду таскают за
собой крепость. Где бы и на какой срок ни останавлива-
лись римские легионеры, они тотчас же начинали построй-
ку укрепленного лагеря. Если нужно было идти вперед,
они бросали лагерь незаконченным.
Если войско оставалось на месте, подошедший неприя-
тель всегда находил римлян укрытыми за сильными по-
левыми укреплениями. Такой лагерь позволял римлянам
выбрать удобное время для сражения, а в случае неблаго-
приятного для них соотношения сил — выжидать. Потер-
пев поражение в открытом поле, римляне всегда могли
укрыться в лагере. Часто случалось, что потерпевшее по-
ражение римское войско, отсидевшись несколько дней в
лагере, снова вступало в бой и одерживало победу над
недавним победителем.
. уПеред всякой ночевкой римляне строили военный ла-
герь; если войско оставалось на месте продолжительное
время, то устраивался постоянный лагерь, отличавшийся
от разбитого на одну ночь более сильными укреплениями.
Иногда армия оставалась в таком постоянном лагере на
зиму. Такой лагерь назывался зимним, и вместо палаток
в нем строились дома и бараки.
160

Одной из главных задач полководца во время похода
было найти удобное для лагеря место. Приисканием места
для лагеря занимался обычно военный трибун, которого
посылали вперед во главе небольшого отряда. Старались
выбрать сухое место, чаще всего на южном, солнечном
склоне холма. Поблизости должна была быть вода, топ-
ливо и хорошая трава для обозного скота. Найдя такое
место, трибун сообщал об этом полководцу, и затем по ре-
шению главнокомандующего начиналась разбивка лагеря.
В древнейшие времена выбранное для лагеря место счи-
талось священным и отмеривалось жрецом-авгуром. Поз-
же авгура заменил особый офицер-измеритель, работав-
ший с группой помощников. Лагерь представлял собой
квадрат, а позже — продолговатый четырехугольник, дли-
на которого была на одну треть больше ширины. Прежде
всего намечалось место для претория.
Преторий представлял собой квадратную площадь,
каждая сторона которой равнялась пятидесяти метрам.
Здесь ставились палатка главнокомандующего, жертвен-
ники богам, трибуна, с которой полководец обращался к
войскам, и военные знамена. Сюда в случае надобности
собиралось войско, и здесь происходил военно-полевой
суд.
Направо от претория ставилась палатка квестора, на-
лево — палатка легатов. По обеим сторонам претория рас-
полагались палатки трибунов. Перед этими палатками че-
рез лагерь проходила главная улица шириной 25 м.
На противоположных концах этой улицы были ворота,
выводившие за лагерные укрепления. Главную улицу по-
средине пересекала другая улица в 12 м ширины. На про-
тивоположных ее концах также были ворота. По бокам
ворот часто строили башни, с которых можно было осы-
пать стрелами и камнями неприятеля, штурмующего
лагерь.
6 На семи холмах
161

По обеим сторонам этой улицы располагались палатки
легионной конницы, триариев, гастатов, принципов и со-
юзников. Они стояли правильными рядами с определен-
ными промежутками. Строго определенное расположение
частей позволяло организованно, без сутолоки и толкотни
выступать из лагеря в открытое поле. Каждая центурия
занимала десять, а каждый манипул двадцать палаток.
Палатки имели деревянный остов с двускатной дощатой
крышей и обтягивались кожей или грубым полотном. Для
палатки полагалось место площадью 2,5X7 м. В ней жи-
ла декурия — от 6 до 10 человек, но двое из них постоян-
но находились в карауле.
Помещение палатки делилось на две части: мень-
шую — жилую и большую, которая служила складом ору-
жия, провианта и стойлом для вьючного скота, принадле-
щего декурии. Декурия вела общее хозяйство. Солдаты
одной декурии назывались однопалаточниками (контубер-
налиями).
Палатки кавалерии и преторианской гвардии были
больших размеров. В зимних лагерях строились деревян-
ные бараки, крытые соломой. Лагерь окружался глубоким
широким рвом и валом высотой до шести метров. Между
валом и палатками солдат оставлялось пространство в
50 м шириной. Это делалось для того, чтобы неприятель
не мог поджечь лагерные строения зажженными стрела-
ми. На валу устраивался бревенчатый частокол. Кроме
частокола, строили деревянные башни с установленными
на них боевыми машинами для метания стрел и камней.
Перед лагерными укреплениями устраивалась полоса пре-
пятствий, вроде волчьих ям и иных ловушек.
Постройка временного лагеря, предназначенного для
ночлега, занимала у римлян не больше 3—5 часов.
Большие римские армии строили обычно не один, а не-
сколько лагерей, которые представляли собой целую си-
162

стему полевых укреплений. Многие постоянные лагеря
римлян, воздвигнутые в покоренных землях, постепенно
превращались в настоящие крепости и даже в города. Вне
лагерных стен рос поселок. Здесь жили семьи офицеров
и солдат, торговцы, кузнецы, шорники, оружейники,
фельдшера и коновалы, жрецы. При императорах легионы
десятки лет стояли на одном месте (римляне редко меня-
ли войска), и постепенно лагерь становился городом, а по-
селок — предместьем.
Немало городов Европы возникло именно так, напри-
мер города Англии, названия которых оканчиваются на
«честер» или «кастр» (латинское «каструм» — лагерь) —
Ланкастер, Винчестер, Рочестер и другие. Из римских ла-
герей выросли города Кельн (римская Колония Агриппи-
на), Страсбур (Аргенторатум), Вена (Виндобона) и мно-
гие другие.
План этих городов показывает, что до сих пор главные
улицы идут накрест, как главные дороги римского лагеря;
остальные улицы сохранили правильпую планировку.
МЕТАТЕЛЬНЫЕ И ОСАДНЫЕ ОРУДИЯ
В артиллерии все орудия можно разделить в зависимо-
сти от траектории (линии полета) снаряда на два вида:
пушки и гаубицы. У пушек траектория полета спаряда
почти прямая, у гаубиц — более кривая, изогнутая. Гау-
бица, или мортира, благодаря кривизне траектории может
перекинуть снаряд через высокую стену и поражать цели
внутри крепости.
В современной артиллерии гаубицы применяют для
разрушения неприятельских дотов и дзотов, а пушки
используют для борьбы с танками и поражения живой
силы врага.
е*
163

В древности также существовали метательные орудия
с кривой и прямой траекторией полета снаряда. Первые
назывались онаграми и метали большие каменные ядра,
вторые назывались катапультами и баллистами и стреля-
ли стрелами и мелкими ядрами. Однако древняя артил-
лерия сильно отличалась от современной.
В современных орудиях снаряд выбрасывают из дула
пороховые газы, образовавшиеся от сгорания пороха.
В древних орудиях действовала сила скрученных упру-
гих канатов, сплетенных из сухожилий животных. Чтобы
понять, как действовали ,.ревнив орудия, рассмотрим
устройство онагра. Своим именем эта машина обязана су-
ществовавшему у древних представлению, будто дикий осел
онагр, убегая от преследователей, бросает в них копытами
камни. Поэтому тяжелое орудие, метавшее большие ка-
менные ядра, стали называть онагром.
Основанием онагра была прочная деревянная рама, на-
поминавшая скрепленные между собой поперечными
брусьямп полозья больших саней. Эти полозья ставились
на грунт. Между обеими досками-полозьями натягивали
пучок сухожилий или упругих канатов. В этот пучок ка-
натов на равном расстоянии от обоих полозьев вставляли
одним концом рычаг. На другом конце рычага имелась
большая ложка, в нее клали каменное ядро. Рычаг был
главной частью орудия. Прр1 изготовлении этот рычаг кру-
тили в одном направлении и придавали сухожилиям такое
напряжение, что, если отпустить рычаг с ложкой, он рас-
кручивался в направлении, обратном тому, в каком его
закручивали.
Чтобы понять, как это происходило, следует взять две
резиновые трубки или веревки, закрепить их концы, по-
местить между ними линейку и крутить ее в одну сторону.
Затем положить на конец лпнейки небольшой камень и
отпустить ее. Линейка метнет камень в направлении, об-
164

ратном тому, в каком ее закручивали. Однако линейка бу-
дет раскручиваться и дальше, пока не ослабеет напряже-
ние резиновых трубок или веревок, между которыми она
была закреплена. Чтобы избежать такого полного раскру-
чивания, в онагре на пути рычага с ложкой ставился упор,
чаще всего в виде балок, сколоченных в форме большой
буквы «П», нижние концы которой были прикреплены к
полозьям, лежавшим на земле. Таким образом, боевой ры-
чаг мог двигаться только в пространстве, ограниченном
с одной стороны упором, а с другой — брусьями, скрепляв-
шими полозья.
Выстрел из онагра производился следующим образом:
рычаг, отводимый назад с помощью ворота с канатом, по-
хожего на те, которыми поднимают ведра из колодца, при-
нимал горизонтальное положение и располагался парал-
лельно полозьям нижней рамы, лежащей на земле. После
этого в ложку на конце рычага вкладывали каменное яд-
ро. Затем рычаг отпускали, и он, разворачиваясь под дей-
ствием скрученных канатов, шел вперед, пока не встречал
упор в виде рамы, похожей на букву «П». При ударе ры-
чага об упор камень из ложки вылетал и по инерции про-
должал полет, описывая кривую траекторию.
Чтобы произвести новый выстрел, нужно было опять
оттянуть назад воротом рычаг. Благодаря кривизне траек-
тории полета ядра онагр мог обстреливать внутреннюю
часть осажденной крепости и поражать воинов гарнизона,
укрывшихся на стенах и за ними. Сделанная в Германии
в начале XX в. небольшая модель онагра при испытании
на артиллерийском стрельбище метала ядра весом больше
полутора килограмма на расстояние 300 м. В древности
онагры строились более мощными. Поэтому их дально-
бойность была много больше, а ядра гораздо тяжелее.
Чтобы онагр при выстреле не развалился, его ставили
на кучу щебня или на песок, который смягчал силу удара.
/
465

Опагр—машина для метания тяжелых камней.
Виден рычаг с ложкой, вставленной между скрученными из
сухожилий канатами. Онагр приводился в действие силой упру-
гости этих канатов. Изображен момент заряжении орудия: два
воина воротом отводят рычаг с ложкой в боевое, горизонталь-
ное положение. Третий воин готовится вложить в ложку ка-
менное ядро.
По горизонтали онагр наводили, поворачивая его в нуж-
ном направлении. Вертикальная паводка достигалась тем,
что с помощью подложепных под концы онагра балок и
камней поднимали его передний или задний конец. Такая
грубая наводка мешала точности попаданий, и онагр бил
не по мелким целям, а по большим площадям. Для пере-
возки онагр ставили на колеса, и в таком виде он мог сле-
довать за войском во время походов. Перед стрельбой ко-
леса обычно снимались, так как оси не могли долго выдер-
живать отдачи от ударов рычага, метавшего камни, и ско-
ро ломались.
Баллисты и катапульты, как п онагр, действовали си-
лой скручивания пучков сухожилий. Таких пучков было
два, и они помещались в двух рамах справа и слева от
желоба, в который клали стрелы или ядра. Каждый из
166

двух пучков сухожилий был расположен не горизонталь-
но, как в онагре, а вертикально. В каждый пучок был
вставлен деревянный рычаг. Концы рычагов, как концы
лука, были соединены с помощью тетивы, к середине ко-
торой прикреплялся ползун, скользивший по желобу-
Чтобы выстрелить из катапульты, нужно было оття-
нуть с помощью ворота ползун с тетивой назад по желобу
до отказа, положить в желоб ядро или стрелу и отпустить
ползун. Рычаги натягивали тетиву, и ползун быстро,
скользя вперед по желобу, метал ядро или стрелу, которая
летела в промежутке между двумя пучками скрученных
сухожилий.
Орудие получало название в зависимости от того, чем
. оно стреляло. Машины, метавшие стрелы, назывались ка-
тапультами; машины, стрелявшие ядрами, носили назва-
ние баллист. Почти прямая траектория полета снарядов
баллист и катапульт позволяла, поднимая, опуская или
поворачивая орудие, достичь более точного прицеливания,
чем при стрельбе из онагра. Поэтому катапульты и бал-
листы обычно применялись, чтобы поражать неукрытых
воинов противника. В отличие от онагра, который исполь-
зовался главным образом при осаде вражеских крепостей,
баллисты и катапульты могли равно служить и при напа-
дении на чужие укрепления, и при обороне своих. Круп-
ные ядра тяжелых баллист применялись для разрушения
стенных зубцов. Благодаря этому обороняющиеся лиша-
лись укрытия и очищали стены, которыми с помощью
лестниц легко могли овладеть осаждающие.
Для разрушения стен и башен существовали стенобит-
ные машины — тараны. Это большое тяжелое бревно, один
конец которого окован железом. Таран подвешивали на
цепях или канатах, прикрепленных к раме, похожей на
букву «П». Раскачивая таран на цепях, его окованным
концом непрерывно били в стену крепости, пока она не
167

Слева: гелёпола — осадная башня, придвигавшаяся к неприятель-
ской крепости, чтобы осаждающие с помощью подъемного моста
могли овладеть стенами крепости. Внизу гелеполы — таран с бое-
вым наконечником в виде бараньей головы. Справа: баллиста —
машина для метания легких каменных или свинцовых ядер. Видно
устройство баллисты: два рычага, вставленные между вертикально
расположенными канатами (из скрученных сухожилий), которые
силой упругости заставляют тетиву стремиться вперед. Открытый
желоб между рычагами играет роль ствола, в него закладывается
ядро. К тетиве, соединяющей оба рычага, присоединен ползун,
скользящий по желобу и выталкивающий ядро при выстреле.
Вращая ворот, можно оттянуть назад ползун с тетивой. Изображен
момент перед выстрелом.
обрушивалась и не открывалась брешь, через которую
можно было проникнуть внутрь. Чтобы обезопасить лю-
дей, раскачивающих таран, от камней и стрел, над ним де-
лали навес из бычьих шкур или в виде металлической
крыши. Бывали тараны с навесами, поставленные на ко-
леса. Кроме онагров, катапульт, баллист и таранов, в древ-
1G8

пости было много иных осадных машин. Самой важной из
них была «гелепола» («губительница городов»). Она пред-
ставляла собой деревянную башню в 10—20 этажей, об-
шитую листами железа или меди и поставленную на коле-
са. На верхнем этаже гелеполы, возвышавшемся над
стенами осажденной крепости, устанавливали катапуль-
ты и баллисты. В нижнем этаже помещался таран. На
уровне стен осажденной крепости в гелеполе устраи-
вался мост, который можно было опускать и подни-
мать на цепях.
Когда гелеполу придвигали к вражеской крепости, то
внизу таран начинал разрушать стену. Одновременно с
верхней площадки осадной башни начинали стрелять бал-
листы и катапульты, разгоняя защитников той части кре-
постной стены, которая находилась против гелеполы. Ко-
гда сопротивление обороняющихся на этом участке было
подавлено, на стену опускали подъемный мост и осаждаю-
щие переходили по нему на неприятельские укрепления.
Внутренние этажи гелеполы были соединены между собой
лестницами, по которым осаждающие могли подниматься
в этаж, где находился мост, и врываться на стену осаж-
денной крепости.
Римляне превратили осаду в искусство и разработали
правила, которыми пользовались полководцы до тех пор,
пока существовали крепости, то есть до первой мировой
войны 1914—1918 гг.
Начиная осаду сильно укрепленного пункта, римляне
окружали его валом с частоколом и рвом. Эти укрепления
назывались контрвалационной линией. Ее задачей было
помешать вылазкам из осажденной крепости и обеспечить
безопасное продвижение к стенам осадных машин и штур-
мовых колонн.
Если существовала опасность, что на помощь осажден-
ным могут подойти неприятельские войска, римляне на
169

некотором расстоянии от контрвалационной линии строи-
ли вторую, укрепления которой были обращены во внеш-
нюю сторону, откуда могла подойти армия врага. Эту ли-
нию называли циркумвалационной. Ее укрепления были
обычно очень сильными и сложными.
До нас дошло описание циркумвалационной линии, по-
строенной легионерами Цезаря во время осады галльской
крепости Алезии. Линия состояла из укрепленного часто-
колом вала, на котором через каждые 25 м стояли много-
этажные башни. На них помещались катапульты и бал-
листы. С этих башен можно было вести перекрестный об-
стрел по наступающему врагу. Перед валом на расстоя-
нии 100 м друг от друга были вырыты три рва. Средний
ров наполнялся водой из реки. Перед рвами в пять рядов
располагались врытые в землю стволы деревьев, заострен-
ные сучья которых переплетались между собой и образо-
вывали непроходимые колючие заросли, похожие на со-
временные проволочные заграждения. Римляне называли
их «могильными столбами».
Впереди «могильных столбов» находились замаскиро-
ванные «волчьи ямы», на дне которых были заостренные
колья. Человек, провалившийся в эту яму, неизбежно на-
парывался на острый кол. Впереди «волчьих ям» были
вбиты в землю колья с торчавшими в разные стороны
длинными острыми крючками. Эти колья с крючками рас-
полагались впереди всех укреплений, чтобы помешать не-
приятелю ночью внезапно подобраться к оборонительной
линии римлян.
Внутри, между контрвалационной и циркумвалацион-
ной линиями, обычно располагались укрепленные лагеря,
где находились главные силы осаждающей армии. Только
после того, как постройка всех этих укреплений заканчи-
валась и осажденные оказывались в ловушке, римляне на-
чинали подготовку к генеральному штурму.
170

Вот как, используя материалы античных авторов, опи-
сывает немецкий писатель Лион Фейхтвангер осаду и
штурм римлянами горной крепости Иотапаты (в Пале-
стине), которую защищали иудеи, восставшие в 67 г. н. э.
против римского владычества:
«Прошла целая неделя, пока римлянам удалось вос-
становить свои осадные укрепления на севере, там, где
иудеи разрушили их во время своей отчаянной вылазки.
Но за это время римские легионеры успели установить у
стены крепости свои осадные машины — тараны. Это бы-
ли огромные балки, похожие на корабельные мачты, снаб-
женные спереди тяжелой металлической глыбой, имевшей
форму бараньей головы. В середине эти мачты были под-
вешены на канатах к горизонтальной балке, покоившейся
на крепких столбах. Большое число воинов оттягивали
балку назад и затем отпускали ее. Даже самая крепкая ка-
менная стена не могла долго устоять против силы ударов
этой машины.
Теперь, когда тараны достаточно долго поработали,
римский главнокомандующий счел возможным произвести
генеральный штурм крепости.
Штурм начался рано утром. Небо потемнело от стрел,
мрачно и жутко звучали в воздухе трубы легионов, из всех
метательных орудий одновременно вылетали каменные
ядра, глухо отдавались в горах удары онагров, баллист и
катапульт. На валах работали три обитые железом башни,
каждая в 17 метров высотой; в них находились метатели
копий, стрелки из лука, пращники, а также и легкие ка-
тапульты. Осажденные были беспомощны против этих за-
кованных в броню чудовищ. Под их прикрытием из кры-
тых ходов сообщений, ведущих.от римских валов, окру-
жавших крепость, к ее стенам выползали страшные, ги-
гантские, «черепахи», состоявшие каждая из ста отборных
римских солдат, державших над свой головой щиты так,
171

что они, подобно черепицам, заходили одни за другой и
способны были оградить укрывшихся под ними солдат от
любых ядер. Бронированные башни точно согласовывали
свои действия с этими «черепахами» и направляли свои
ядра в те места стены, куда продвигались «черепахи». На-
падавшие уже в пяти пунктах добрались до стены, ставили
уже штурмовые лестницы. Но в это мгновение, когда рим-
Штурм крепости.
Справа на переднем плане — баллиста и онагр, который заряжают два
воина. Обе машины стоят на площадке, прикрытой со стороны неприятеля
валом из бревен. Впереди справа легионеры штурмуют пролом в стене.
Между двумя башнями воины под прикрытием «черепахи» (колонна сол-
дат, держащих над головами в виде крыши плотно сомкнутые щиты)
стремятся с помощью лестниц забраться на стену. В отдалении — таран,
защищенный винёями (навесами с двускатной крышей), ломающий осно-
вание башни, и гелепола, с высоты которой римляне перебросили мост
на стену крепости.
172

ляпе не могли стрелять из опасения попасть в своих же
солдат, защитники крепости опрокинули па головы штур-
мующих чаны с кипящим маслом, проникавшим под же-
лезную броню, и вылили на лестницы густое и скользкое
варево из греческих трав, так что нападавшие неудержи-
мо соскальзывали вниз.
Наступила ночь, но ярость штурмующих не ослабевала.
Глухо в течение всей ночи гремели удары таранов, равно-
мерно работали бронированные башни и метательные ма-
шины. Раненые смешно и страшно кубарем скатывались
со стен. Слышались крики, стенания и вопли. Таким чудо-
вищно жутким шумом полна была ночь, что иудейские
военачальники заставляли своих солдат, находившихся
на стенах, залеплять уши воском».
БОЕВЫЕ СЛОНЫ
Во время первой мировой войны в армиях всех воюю-
щих стран широкое распространение получил пулемет. Он
совершенно изменил характер войны. Огонь пулеметов
буквально сметал идущие в атаку пехотные колонны и
цепи. Чтобы укрыться от пулеметов, пехота принужде-
на была зарываться в землю, строить окопы. Фронт стал
неподвижен, превратился в линию окопов, часто тянув-
шихся через целые страны от моря и до моря.
Самые отчаянные атаки, стоившие огромных челове-
ческих жертв, позволяли победителям продвинуться впе-
ред всего на какую-нибудь сотню или тысячу метров.
На полях сражений господствовала артиллерия. Ее ура-
ганный огонь, длившийся иногда по нескольку часов,
уничтожал пулеметные гнезда и расчищал дорогу пехоте.
Однако стоило сохраниться хотя бы нескольким пу-
леметам где-нибудь в глубине обороны и наступление
173

пехоты захлебывалось, останавливалось, и вся работа
артиллерии, сопровождавшаяся огромной тратой снаря-
дов, оказывалась бесцельной, и фронт вновь замирал в
неподвижности.
Генералы, инженеры, ученые всех воюющих стран
лихорадочно искали средство, которое одолело бы пуле-
мет, которое могло вернуть пехоте ее прежнюю подвиж-
ность, прежнее господствующее положение на полях сра-
жений.
Наконец, такое средство было найдено: в конце
первой мировой войны был изобретен танк. Его броня
была достаточно прочной, чтобы выдержать попадания
пуль, его пулеметы могли разогнать неприятельскую пе-
хоту, его орудие могло уничтожить вражеские пулеметы
огнем в упор.
С появлением танков фронт ожил. Пехота смогла вы-
лезти из окопов и, следуя за танками, уничтожавшими
пулеметы, наступать вперед на огромные расстояния.
Таким образом, танк родился как орудие прорыва вра-
жеской обороны.
Впоследствии, перед второй мировой войной, кроме
тяжелых танков, предназначенных для прорыва враже-
ской обороны, появились также быстроходные средние и
легкие танки, постепенно вытеснившие конницу и выпол-
няющие в современной войне ее роль. Тяжелые танки
прорывали укрепленную оборону врага, а вслед за ними
в прорыв устремлялись легкие и средние танки. Они вры-
вались в тыл врага, появлялись внезапно там, где их
совсем не ожидали, сеяли смерть, страх и смятение. Они
гнали и преследовали отступающую пехоту, уничтожали
штабы и склады, прерывали снабжение войск, рассеи-
вали не подготовленные к обороне резервы. Появление
в тылу неприятельских танков часто приводило к гибели
целые армии.
174

В римском войске задачи, возлагающиеся теперь на
быстроходные средние и легкие танки, выполняла кава-
лерия; роль тяжелых танков играли слоны, использовав-
шиеся для прорыва вражеской боевой линии. Флобер в
романе «Саламбо» так описывает вид древних боевых
слонов:
«Клыки у них были позолочены, уши выкрашены в
синий цвет и покрыты бронзой; на ярко-красных попо-
нах раскачивались кожаные башни, и в каждой башне
сидело по три стрелка с натянутыми луками... Грудь сло-
нов была защищена рогатиной, спина — панцирем, клы-
ки были удлинены железными клинками, кривыми, как
сабля; чтобы сделать их более свирепыми, слонов поили
смесью перца, чистого вина и ладана...»
На шее слона сидел погонщик, который управлял
огромным животным с помощью анка —железного остро-
го багра. Так же как танки на полях современных сра-
жений, древние боевые слоны были опасны для войск,
которые видели их в первый раз, не умели с ними бо-
роться, пугались огромных чудовищ и не знали их сла-
бых мест.
Слоны могли своим натиском смять легковооружен-
ную пехоту, расстроить и рассеять конницу. Но так же
как современный тяжелый танк бессилен перед глубоко
эшелонированной, хорошо организованной противотан-
ковой обороной, боевой слон древности был совершенно
бессилен перед глубоким» построением тяжеловооружен-
ной пехоты, умевшей бороться с огромными животными.
Рассказы некоторых древних писателей об опустоши-
тельных нападениях слонов на хорошо подготовленные
отряды тяжелой пехоты на поверку, как правило, оказы-
ваются баснями, сочиненными людьми, плохо знакомыми
с военным делом. Очень часто взбесившиеся от боли ра-
неные слоны оказывались опаснее для своих собствен-
175

иых войск, чем для неприятеля. Раненый слои, придя в
бешенство, часто поворачивал и в слепой ярости бросал-
ся на свои войска. Правда, на этот случай под седлом
вожака всегда находились молот и стальное зубило. Если
взбесившийся слон бросался на своих, вожак вбивал мо-
лотом зубило в затылок животного и убивал его. Однако
чаще всего бешеный слон сбрасывал вожака прежде, чем
тот успевал пустить в ход зубило и молот.
У слона имеется несколько уязвимых мест, попав в
которые его можно повалить или убить. Так, опытные
охотники — негры Центральной Африки умеют одним
ударом копья снизу умертвить слона. Забежав сзади,
можно перерубить сухожилия на ногах животного; доста-
точно повредить сухожилие хотя бы на одной ноге, чтобы
слон упал на землю.
Эти недостатки боевых слонов привели в конце кон-
цов к тому, что римские полководцы предпочли отка-
заться от этого рода оружия. Со времен императора Ав-
густа боевые слопы в римской армии исчезают.
ВЛИЯНИЕ РИМСКОГО ВОЕННОГО ИСКУССТВА
НА СОВРЕМЕННОЕ
Нет почти ни одной стороны современной жизни, на
которой бы не сказывалось влияние культуры древнего
Рима. Рим оставил нам свое наследство и в области воен-
ного дела. В Римском государстве военная организация
достигла самого высокого уровня развития, какое воз-
можно при рабовладельческом строе.
Все, конечно, слышали о таких блестящих победах на-
ших войск в Великой Отечественной войне, как битва
на Волге, Корсунь-Шевченковская операция и многие
другие, во время которых были окружены и взяты в
17G

плен целые неприятельские армии. Но далеко не все зна-
ют, что эти успехи были достигнуты главным образом бла-
годаря умелому использованию резервов. И только очень
немногие вспоминают при этом, что именно римляне впер-
вые широко применили резервы, отделив их от основной
массы войск.
Не все также знают, что римляне первые из народов
древности ввели в систему применение полевых укрепле-
ний. О римлянах можно сказать, что они побеждали ско-
рее лопатой, чем оружием. Как солдат современной армии
на любом привале всегда стремится построить окоп, пом-
ня, что на войне пот экономит кровь и десять метров око-
па лучше, чем два метра могилы, так римский легионер,
останавливаясь на отдых, начинал строить укрепленный
лагерь. Римский укрепленный лагерь был прямым пред-
ком современных окопов.
Начиная с XVIII в. по сегодняшний день во всех
армиях мира массовым индивидуальным оружием бойца
остается винтовка со штыком. Она позволяет одному и то-
му же человеку вести и огневой, и рукопашный бой. Но
мало кто помнит, что именно римляне первые соединили
в руках одного бойца оружие дальнего и ближнего боя и
тем самым указали тот путь, которым в дальнейшем по-
шло развитие индивидуального оружия.
Древние римляне были наставниками современного че-
ловечества не только в области науки и искусства. И не-
даром в тот период, когда под влиянием древней греческой
и римской цивилизации формировалась европейская бур-
жуазная культура, итальянский политический деятель и
писатель XVI в. Маккиавелли считал древнеримскую
военную организацию более высокой, чем военная органи-
зация тогдашней Европы.
Однако всякое изменение в развитии общества, в раз-
витии техники влечет за собой перемены в военном деле:
177

меняются размеры и вооружение армии, изменяются спо-
собы управления ими, более сокрушительными становят-
ся результаты военных действий. Замечательный знаток
военного искусства Ф. Энгельс пишет: «Создание новых
более мощных средств делает возможным достижение но-
вых более грандиозных результатов. Каждый великий
полководец, создавший новую эпоху в военной истории...
является либо изобретателем новых материальных средств,
либо первый находит правильный способ применения но-
вых средств, изобретенных до него». Римская военная ор-
ганизация была неразрывно связана с рабовладением. Она
менялась вместе с изменением рабовладельческих отно-
шений в Римском государстве, и крах рабовладальческой
системы повлек за собой крушение всей римской военной
организации.

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО
Одним из самых замечательных со-
зданий культуры древнего Рима является римское право.
Право — это возведенная в закон воля правящего
класса. Оно утверждало то, что необходимо и полезно гос-
подствующему классу, оно запрещало то, что ему опасно
или вредно. Оно прокладывало путь новому и осуждало
старое или, наоборот, цеплялось за старое и яростно пре-
следовало новое. Право могло быть орудием прогресса,
и оно же нередко освящало кровавые преступления реак-
ции.
% Право рабовладельческой эпохи утверждало и закреп-
ляло жестокую эксплуатацию рабов и власть класса рабо-
владельцев. Право феодального государства санкциониро-
вало прикрепление крестьян к земле, цеховой строй, со-
словное деление общества. Право победившей буржуазии
отменяло феодальные отношения и закрепляло власть ка-
питалистов; оно утвердило свободу найма труда и свободу
эксплуатации рабочих.
Великая Октябрьская социалистическая революция
создала новое общество и новое право. Социалистическое
179

право Советского всенародного государства защищает и
охраняет самые великие и передовые идеи человечества.
Оно стоит на страже нашего строя, воспитывает трудя-
щихся в духе коммунистической морали, способствует
формированию новых, коммунистических отношений и
созданию нового человека. Социалистическое право бо-
рется с пережитками прошлого. Оно беспощадно к врагам
советского народа и перевоспитывает тех, кто оступился
и упал, но еще не потерян для нас...
В эпоху развернутого строительства коммунистиче-
ского общества наше право играет огромную роль.
Все это известно читателю. Но все ли представляют
себе, сколь обширна область правовых отношений и сколь
грандиозен вклад древнего Рима в историю права многих
обществ и столетий!
* ... *:
.*
Из-за поворота показался автобус, и водитель тяжелой
машины плавно остановил ее у остановки. Десятки Людей
вошли в автобус, среди них и Вы, читатель. Кондуктор
привычным движением руки бросил в сумку Ваши пять
копеек и оторвал для Вас с катушки клочок бумаги с но-
мером — автобусный билет. Вот и остановка. Вы вышли,
бросив в урну уже ненужный Вам билет. Трамваи, авто-
бусы, троллейбусы ежедневно перевозят десятки миллио-
нов пассажиров.
«Но причем здесь городской транспорт?» — недоумен-
но спросит читатель. А дело в том, что, получив билет
(и уплатив за него), Вы заключили договор с государст-
венным учреждением (Трамвайным трестом, Дирекцией
метрополитена, Автотранспортным управлением и т. д.).
В силу этого договора учреждение имеет право получить
от Вас плату за перевозку Вашей особы, а после уплаты
180

обязано перевезти Вас автобусом (трамваем, метро) на
любое расстояние или на длину оплаченного Вами участ-
ка. Вы обязаны уплатить деньги, после чего имеете право
требовать, чтобы транспорт довез Вас.
Перед нами двухсторонний договор. В нем участвуют
две стороны: Вы и государственное учреждение. Легко
увидеть, что право одной стороны является обязанностью
другой (Вы обязаны внести три копейки, Трамвайный
трест вправе требовать от Вас этой уплаты; уплатив, Вы
вправе требовать, чтобы Вас перевезли, и Трамвайный
трест обязан это выполнить. Этот договор называется до-
говором перевозки). А говорим мы об этом столь подроб-
но потому, что впервые разработали теорию договора юри-
сты древнего Рима.
Конечно, и проезд по железной дороге (не зайцем!)
осуществляется также в силу договора. Сотни миллионов
пассажиров даже не подозревают, что, купив билет, они
заключили договор с Министерством путей сообщения.
Вы зашли на почту отправить письмо. Написав адрес,
Вы наклеили на конверт четырехкопеечную марку (или
использовали франкированный конверт) и опустили пись-
мо в ящик. Больше Вы о письме не беспокоитесь, оно
дойдет, если только Вы по рассеянности не забыли ука-
зать город. И Вы даже не подумаете, что заключили с Ми-
нистерством связи договор о пересылке письма. Это тоже
двухсторонний договор: Вы имеете право требовать от
Министерства доставки письма, уплатив четыре копейки
(это Вы обязаны), а Министерство связи обязано доста-
вить Ваше письмо.
Вы ежедневно обедаете в столовой, приобретаете в ма-
газине хлеб или колбасу, карандаш, спички, папиросы, га-
зету... И каждый раз при этом Вы заключаете договор
купли-продажи: Вы имеете право выбрать вещь, которая
переходит в Вашу личную собственность после того, как
181

Вы уплатите государственному учреждению (Гастроному,
Райпищеторгу, Союзпечати, Канцторгу и т. п.) деньги.
Учреждение имеет право требовать от Вас уплаты и по-
сле нее обязано передать Вам купленную вещь. Вы обя-
заны уплатить, после чего имеете право получить вещь.
Не бывает купли отдельно от продажи, бывает только
купля-продажа.
Вы платите за квартиру в силу договора жилищного
найма. Вы платите за телефон, за воду, за газ, за радио,—
на каждом шагу перед нами договорные отношения.
А заработная плата? Здесь налицо трудовой договор,
условия которого определяются законами Советского го-
сударства в интересах трудящихся.
Вы отнесли ненужное пальто в комиссионный мага-
зин — и здесь договор, названный еще римлянами дого-
вором комиссии. Вы внесли вклад в сберкассу, получили
ссуду в кассе взаимопомощи, застраховали свою жизнь,
приобрели билет вещевой лотереи (разумеется, мечтая о
выигрыше «Волги»), получили перевод по почте, пригла-
сили мастера исправить водопроводный кран, застеклить
окно, оклеить обоями комнату, заказали в ателье кос-
тюм — в каждом таком случае имеются правовые отно-
шения (договор о вкладе, договор займа, договор страхо-
вания, договор подряда и т. д.).
Надо, конечно, четко оговорить. Все примеры, взятые
нами (Вы можете их без труда расширить), раскрывают
отношения между гражданами СССР, с одной стороны,
и Советским государством, с другой стороны (в лице го-
сударственных учреждений). Перед нами правоотноше-
ния социалистического общества. Они не связаны с рим-
ским правом, хотя и пользуются терминами и понятиями
римских юристов.
Если в социалистическом обществе римское право не
имеет практического значения, совсем иную судьбу ги-
182

гантский труд древних юристов имел в обществах, осно-
ванных на эксплуатации.
Римское право, порождение рабовладельческого строя,
имело черты, обеспечившие ему глубокую жизненную
силу и необычайную долговечность. Когда в Западной
Европе стала изживаться феодальная раздробленность
и создавались централизованные феодальные государ-
ства, власть королей, бывшая тогда прогрессивной, в борь-
бе против феодального беспорядка опиралась на римское
право. Королей поддержала новая могучая сила — го-
рода.
Короли и поддерживавшие их бюргеры нашли могу-
щественную опору в сословии юристов и в нормах рим-
ского права. Эти нормы исходили из твердого правового
порядка, непререкаемого авторитета центральной власти,
прочности судебных решений, незыблемости частной соб-
ственности. Эти-то черты и сделали римское право оруди-
ем становления сильной государственности. В XII—
XIII вв. в Западной Европе происходит рецепция (заим-
ствование) римского права — его начинают изучать, объ-
яснять, толковать; наступает как бы второе рождение
римского права.
Однако совершенно необыкновенной оказалась судь-
ба римского права в буржуазную эпоху.
Это объясняется одной особенностью римского пра-
ва — опо основано на неограниченном владычестве част-
ной собственности] Римские юристы создали самую под-
робную, самую сложную и четкую систему отношений,
покоящихся па частной собственности. Приобретение, от-
чуждение, наследование частной собственности, отноше-
ния купли-продажи, имущественного найма и аренды,
займа, комиссии, залога и т. д. и т. п. были так тща-
тельно разработаны римскими правоведами, что бур-
жуазное общество смогло использовать гигантскую рабо-
183

ту древних юристов для развития и расширения капи-
тализма.
Римское право было взято на вооружение буржуазией.
Все гражданское право любой буржуазной страны и по-
ныне зиждется на римском праве. «Римляне,— шгсал
Мя£к^--- г.обг.тпртптп ттррпые разработали право частной
собственности». Точность формулировок, полнота, ясность
и логика римских правовых норм обеспечили труду рим-
ских юристов новую жизнь на службе буржуазии.
Когда французская буржуазная революция ниспро-
вергла феодальный строй и в пламени и буре вели-
чайших потрясений возникло капиталистическое общест-
во, французский буржуазный кодекс 1 (кодекс Наполеона)
законодательно закрепил победу крупной буржуазии.
А этот кодекс полностью основан на римском праве!
Там, где еще существует капитализм, держатся и нор-
мы римского права. Отметим, что в царской России ко-
декс Наполеона официально действовал лишь в польских
областях Российской империи (в так называемом Царстве
Польском), там ввел французский кодекс Наполеон в
1807 году. Однако в остальных областях (губерниях) Рос-
сии все гражданские дела решались судами тоже в духе
римского права. Иначе говоря, римское право было осно-
вой гражданских сделок (купли-продажи, займа, залога,
комиссии, перевозки, кредита, страхования и т. д.) везде
в России, как и во всех капиталистических странах.
Вот почему с римским правом, не имеющим для нас
практического значения, должен быть хорошо знаком каж-
дый наш образованный юрист. Римское право изучают
наши студенты — будущие судьи, следователи, прокуро-
ры и адвокаты. Иначе нельзя понять поразительной жи-
1 Кодекс, лат.— книга, систематическое собрание (свод) за-
копов.
184

вучести римских правоотношений, па много столетий пе-
реживших падение рабовладельческого Рима. Наше госу-
дарство ведет обширную внешнюю торговлю с десятками
стран. Нашим хозяйственным, внешнеторговым работни-
кам и юристам приходится сталкиваться с законами этих
государств, а значит, и с нормами римского права (конеч-
но, мы говорим здесь о законах капиталистических госу-
дарств).
Как и все древние народы, римляне на заре своей исто-
рии еще не имели писаного права. У них было только
обычное право.
| Что такое обычное право, объяснить легко. Это право,
которое соблюдается, хотя оно и не записано. Нормы
обычного права — устные. Они передаются из поколения
в поколение. Они зародились еще в недрах первобытно- т
общинного строя. А когда общество раскололось на клас-'
сы и сложилось государство, господствующий класс ис-
пользовал обычное право в своих интересах. При этом
знать бессовестно нарушала древнее право, истолковыва-
ла его в нужном ей направлении, допускала бесчисленные
злоупотребления. Это объясняется тем, что обычное пра-
во мешало знатным и могущественным вождям. Оно огра-
ничивало их произвол.
Знать жестоко эксплуатировала бедняков, заставляла
их трудиться и отнимала урожай, держала бедноту в тис-
ках нужды. Богачи постоянно нарушали обычное право.
Испокон веков земля была общей, а знать объявляла ее
своей. Люди были свободны, а знать превращала их в за-
висимых и угнетенных. Знати не нужно было право, она
верила только в силу. Бесчисленные злоупотребления ста-
ли поэтому системой.
185

Не удивительно, что в ожесточенной борьбе плебеев и
патрициев угнетенное и неполноправное население древ-
нейшего Рима — плебеи — энергично требовало записи
одификации) обычного права.
В 451 г. до н. э. плебеи добились выдающегося успеха.
На этот год не были избраны консулы, а вся полнота дер-
жавной власти была вручена коллегии децемвиров — де-
сяти мужей. Их уполномочили изложить в письменной
форме главные законы Римского государства.
Децемвиры составили 10 таблиц законов. Но эта за-
пись права оказалась выполненной в интересах одних
лишь патрициев, и плебеи встретили ее бурей гнева.
В страхе перед волнениями плебеев патриции пошли на
уступки, состав коллегии децемвиров обновился (плебеи
получили половину мест). Эти новые члены коллегии на-
писали еще две таблицы законов, и так появились на свет
знаменитые Законы двенадцати таблиц — первая в исто-
рии Рима запись права.
Суровы и безжалостны были Законы двенадцати таб-
лиц. Они грозили жестокой расправой нарушителю «свя-
щенного» права частной собственности. Вора разрешалось
убить на месте преступления или же высечь и обратить
в раба. Лицо, у которого нашли украденную вещь, плати-
ло тройную цену этого предмета.
Но Законы таблиц провозглашали полную свободу рас-
поряжаться собственностью. Любую собственность можно
было свободно продавать и дарить, завещать и заклады-
вать, делить, сдавать в аренду и т. п. А это значило, что
новые, писаные законы разрушали родовые связи и укреп-
ляли основы рабовладельческого государства.
<j Законы таблиц подчеркивали подчиненное положение
женщины, но несколько смягчали власть отца над детьми.
Так, если отец трижды продавал сына в рабство, он терял
на него отцовские права.
$
186

Исключительно жестоки были Законы таблиц по отно-
шению к должникам. При неуплате долга должник полу-
чал 30 дней отсрочки, если же и теперь долг не уплачи-
вался — бедняге отсекали правую руку. Неоплатного
должника можно было даже казнить или продать в раб-
ство за Тибр (то есть за пределы Римского государства).
Законы таблиц до нас полностью не дошли. Но мы зна-
ем, что они содержали предписания о найме, займе, купле-
продаже, о давности и ряд иных норм. Эти предписания
способствовали ограничению произвола, развитию торгов-
ли и ремесла. Это было шагом вперед в жизни общества.
6 После записи Законов таблиц римское право развива-
лось как путем их толкования, чем занимались поколения
юристов, так и путем издания новых законов.
Законом римляпе называли постановления Народных
собраний и плебисциты (постановления собрания плебе-
ев). Законодательная инициатива1 принадлежала только
магистрату 2. Он выставлял вносимый им законопроект на
Форуме не менее чем За 24 дня до голосования. Закон ста-
вился на голосование сейчас же после его оглашения —
никакое обсуждение не допускалось. Подача голосов бы-
ла вначале устной, но затем введено тайное голосование
(в урну опускались таблички с надписью «за» или «про-
тив»).
1 Законодательная инициатива—право вносить проекты за-
конов в законодательный оргап государства. В Римской респуб-
лике законодательная инициатива принадлежала только магист-
ратам (консулам, преторам, трибунам), представлявшим проект
закона в Народное собрание, которое могло утвердить или отверг-
нуть предложение, но пе имело права его обсуждать. Уже из это-
го можно видеть, что Римская республика была не демократиче-
ской, а аристократической (в городах-государствах древней Гре-
ции проект закона мог выдвинуть любой гражданин — участник
Народного собрания).
2 См. приложение в конце книги.
187

Закон, принятый простым большинством, немедленно
входил в силу, но его мог опротестовать народный три-
бун. Текст закона выставлялся на Форуме (записан-
ным на выбеленной доске). Копия закона направлялась
в архив.
Иногда закон получал название от имени внесшего
его магистрата с добавлением краткой характеристики ак-
та (например, Лициниев аграрный закон — 367 г. до н. э.).
Решения Сената назывались сенатусконсультами и
также имели силу закона. В эпоху Империи законом ста-
новились распоряжения императора.
В формировании римского права основой, однако, была
судебная практика, а не законы. Именно практика и соз-
дала нормы гражданского права с их ясным и точным
языком, чеканной лаконичностью мысли и слова, с их же-
лезной логикой — с теми чертами, за которые римское
право впоследствии называли «писаным разумом».
Претор — верховный судья государства, вступая в ис-
полнение своих обязанностей, объявлял для всеобщего
сведения особым указом (эдиктом) начала судебной по-
литики.! Он указывал, какие случаи обеспечивают право
на иск, как претор будет решать судебные дела, если древ-
него права недостаточно для суда. Этот преторский эдикт
создавал новые нормы права.
С окончанием полномочий претора изданный им эдикт
формально терял силу. Но зато вступал в силу эдикт но-
вого претора. Обычно каждый претор включал в свой эдикт
нормы права, действовавшие при предыдущем преторе
(например, положения о купле-продаже, о найме помеще-
ний, о завещаниях и наследовании, об усыновлении
и т. п.). Иначе говоря, преемник дополнял эдикт своего
предшественника новыми положениями, а значительная
часть норм права оставалась неизменной. Так выросла об-
ширная область права — преторское право.
188

Но минули века Республики, и наступила эпоха Им-
перии. Около 130 г. н. э. знаменитый юрист Юлиан по по-
ручению императора Адриана составил окончательный
текст преторского эдикта на вечные времена (эдикт по-
лучил название «постоянного»). Преторский эдикт теперь
окостенел и превратился в стабильный кодекс граждан-
ского права.
На первые три столетия Империи приходится расцвет
деятельности римских юристов. Верные слуги императо-
ра, они занимали самое высокое положение в обществе.
Их многочисленные труды позднее заслужили высокую
оценку, сыграв огромную роль в VI в. н. э., когда по пове-
лению восточноримского императора Юстиниана была
проделана колоссальная работа по кодификации. В 533 г.
увидел свет результат гигантских усилий юристов Рима
и Константинополя — знаменитый Свод гражданского
права. Он-то и вошел в историю как воплощение много-
векового развития римского права.
А теперь перенесемся на две тысячи лет назад — в Рим
поздней Республики.
...Римский гражданин Авл Агерий внял просьбе свое-
го соседа Нумерия Негидия и дал ему на шесть месяцев
в услужение своего раба Стиха. За пользование чужим
имуществом Нумерий Негидий обязался уплачивать сосе-
ду ежемесячно определенную сумму, а по истечении сро-
ка — вернуть раба Стиха. Но прошло и шесть, и семь, и во-
семь месяцев, а Нумерий Негидий перестал платить и
отказался возвратить раба его господину. Он ссылался на
то, что раб долго болел и на его лечение истрачены нема-
лые суммы. Поэтому пусть Авл Агерий уплатит ему два
189

сестерция, и лишь тогда старый Стих вернется в дом свое-
го господина.
Авл Агерий решил подать в суд («начать дело» — как
говорили юристы Рима и говорим мы). Но это совсем не
просто.
Как и мы, римляне различали дни праздничные и буд-
ни. Но не во все будничные дни могли вчиняться иски,
работать суды и совершаться сделки. Дни еще делились
на такие, когда можно было отправлять правосудие, та-
кие, в которые можно было созывать Народные собрания,
но нельзя вершить суд, и такие, когда не допускались пи
заседания суда, ни Народные собрания. Неприсутствен-
ными были дни, посвященные памяти умерших или под-
земным богам, или дни траура (например, годовщина
страшного поражения римских войск при Тразименском
озере — 23 июня).
Таким образом, наш истец Авл Агерий должен был
узнать, какой сегодня день, то есть, по-нашему, принима-
ет сегодня судья или нет. Узпав, что день присутственный,
Авл Агерий отправился на Форум. Здесь находился три-
бунал претора — возвышение, на котором стояло куруль-
ное кресло — один из знаков власти высшего магистрата.
Это род стула без спинки, из слоновой кости или из брон-
зы. Решения магистрата считались законными, если они
объявлялись с этого «трона».
Форум полон парода, и мы, следуя за нашим истцом,
могли бы наблюдать повсюду на площади оживленную
торговлю^ Римские юристы строго различали две разно-
видности вещей — res mancipi и res пес mancipi. К первым
относились земля, рабы, крупный скот. Сделки о продаже
res mancipi требовали соблюдения строгой формы и особо-
го обряда, который назывался манципацией.
Res пес mancipi — все остальные вещи — не требовали
столь сложного порядка, для их продажи (покупки) до-
190

статочно было просто передать вещи по уплате денег.
Продажа и покупка таких вещей не требовала свидетелей
и называлась традицией («передача»),
/ Крестьянин продавал упитанного с лоснящейся
шерстью быка. Животное покупал мясник — житель и
гражданин Рима. Рядом с покупателем стояли пять совер-
шеннолетних граждан. Это свидетели, без них сделка не-
действительна. Покупатель держал в руке весы (когда-то
на них взвешивали серебро, в далеком прошлом Рим еще
не знал чеканных денег; весы сейчас были только частью
торжественного обряда: Рим давно уже имел самую насто-
ящую монету). Покупатель положил на весы деньги —
цену быка, дотронулся рукой до животного и произнес
торжественно словно молитву: «Это мое по закону квири-
тов: я уплатил полновесным металлом». Теперь мясник
мог увести с собой купленного быка. Так происходила
манципация.
Чуть поодаль римский легионер делал заем у старика
менялы, предлагая в залог свой шлем. Оба произнесли
торжественные формулы. «Обещаешь дать?» — спросил
бравый воин. «Обещаю»,— отвечал заимодавец. Римляне
знали, что к словам формулы нельзя ничего добавлять и
ничего нельзя изменять — стоило сбиться в словах или
переставить их порядок, пропустить слог, и сделка стано-
вилась недействительной.
С важной миной, серьезный и нахмуренный появился
претор. Он в белой тоге с пурпурной каймой по краю, го-
лова оставалась непокрытой, несмотря на жару. Почетная
охрана — ликторы (претор имел их шесть, один из них
шел впереди) — расталкивала толпу, освобождая дорогу
высшему судье государства. О высоком ранге судьи гово-
рят связки розог на плече каждого ликтора — знак власти
над телом граждан (знак этот символический: римских
граждан нельзя пороть, не без исключений, впрочем, по-
V
191

роли солдат и школьников). Претор подошел к трибуналу
и занял место на старинном сиденье (римляне говорили,
что курульное кресло должно напоминать сиденье колес-
ницы). Молча, повелительным жестом руки он открыл за-
седание суда. Авлу Агерию предстоит подождать: некото-
рые заняли очередь в суд еще с ночи.
Воспользуемся тем, что наш истец ждет очереди. Пер-
вое дело началось разбирательством. Собственник вино-
градника искал вознаграждения за ущерб: ответчик само-
вольно вырубил 18 виноградных лоз. Дело простое и
ясное. Но, увы, истец проиграл его: он по ошибке назвал
поврежденные объекты лозами, а по старинной формуле
надо было сказать «деревья»... Огорченный истец не мог
передать дело в высший суд — у римлян не существовало
обжалования решения в высшем суде, как у нас. Но мож-
но было обжаловать приговор (решение) суда перед вто-
рым претором, и тот имел право приостановить или отме-
нить решение своего коллеги (так называемая интерцес-
сия). Претор, вынесший решение, мог сам его пересмот-
реть и отменить (считать процесс «как бы не бывшим»),
но это бывало редко.
Второе дело, несомненно, вызовет у нас интерес. Шел
спор о земле. Истец и ответчик принесли с собой боль-
шую глыбу дерна — полагалось обязательно представить
суду предмет спора хотя бы символически (кусок дерна
вместо поля, голову скота вместо стада, черепицу вместо
дома и т. д.). Истец, загорелый и плотный земледелец,
держал в руке соломинку (она заменяла копье!). Он кос-
нулся соломинкой глыбы земли и произнес формулу:
«Я утверждаю, что по праву квиритов ответчик — человек
мой. Как я сказал, так он и произвел захват». Претор мол-
ча взглянул на ответчика — тоже скромного земледельца.
Если тот промолчит, то это значит признание иска. Но от-
ветчик выступил вперед, также коснулся тростинкой зем-
192 *

ли и произнес ту же заученную формулу. Тогда претор
объявил свое решение тоже торжественной формулой:
«Октавий да будет судьею. Если окажется, что прав ис-
тец, то ответчика, обвини, если не окажется, оправдай!»
Эти слова означали, что претор признал дело заслуживаю-
щим рассмотрения и направлял его судье. Этим заканчи-
валась первая стадия рассмотрения дела — решение по
праву, то есть не входя в суть спора (претор не опраши-
вал свидетелей, не проверял доказательств). Легко ви-
деть, что решение претора содержало три части: назначе-
ние судьи, претензию истца и поручение претора судье.
Наступила очередь Авла Агерия. Ответчик Нумерий
Негидий находился па месте. Он не признал иск. И это
дело претор направил судье Октавию словами знакомой
уже нам формулы.
Теперь крестьяне, спорившие о земле, и наши знаком-
цы Авл Агерий и Нумерий Негидий должны по согласию
выбрать день явки к судье Октавию. Этот день должен
быть не позже, чем через 18 месяцев. Судья Октавий дол-
жен рассмотреть и решить дело уже не по праву, а по су-
ществу. Мы не последуем за сторонами к Октавию; будем
надеяться, что Авл Агерий выиграет дело.
Раб Стих, о котором шел* спор, считался вещью, как и
любая другая вещь манципи. Римский суд не признавал
в рабе человека. Раб не имел собственности, не пользовал-
ся защитой суда. Свидетельские показания раба по уго-
ловному делу обязательно требовали пытки (показания
давало истязуемое тело раба, а не его душа — ее раб не
имел!).
Римское право было гибким и послушным рычагом ра-
бовладельческого государства. Оно обеспечивало власть
рабовладельцев в течение более чем тысячелетней истории
Римской державы. А когда подточенная глубочайшим
кризисом рабовладельческого строя Римская империя
7 На семи холмах
193

рухпула под ударами «варваров», история уготовила рим-
скому праву видную роль в феодальную эпоху п еще бо-
лее выдающееся место в капиталистическом обществе.
Ныне существует и крепнет с каждым днем мировая
система социализма. Капитализм — обреченный строй,
и он идет к концу. Окончательная гибель капитализма
приведет к тому, что древнее римское право станет достоя-
нием истории. Но и тогда историки и юристы будут изу-
чать труды юристов древнего Рима.

РИМСКИЙ ПОРТРЕТ
Щожно много знать о древнем Риме,
можно подробно изучить его историю, можно помнить на-
зубок даты больших сражений и имена великих полковод-
цев. Можно выучить наизусть стихи прославленных рим-
ских поэтов, но ничто не даст такого ощущения близости
к людям тех далеких поколений, как их портреты, сделан-
ные современниками.
За несколько столетий римские художники создали ве-
ликое множество портретов. Они чрезвычайно разнооб-
разны, эти мраморные бюсты и статуи, то холодные и
строгие, подобно идеально прекрасным изваяниям древ-
ней Греции, то, наоборот, выполненные с сухой и беспо-
щадной правдивостью.
Римлянин был человеком трезвым и практическим. Он
с удовольствием смотрел на греческие статуи, сотнями
привозившиеся из захваченной римлянами Эллады, с ин-
тересом разглядывал картины греческих художников. Но
R эпоху Республики искусство портрета оставалось рим-
ским в своей основе. Заказчик хотел в своем портрете
7*
195

узнать самого себя, каким он был на самом деле. Такой
портрет оставался в наследство детям и внукам, на него
можно было показать: «Вот каким был твой отец».
Греческие скульптуры, в которых художники хотели
показать не столько какого-то определенного человека,
сколько идеальную личность, были далеки римлянам, жив-
шим в мире, куда менее поэтическом, чем греки. Грече-
ский портрет ставил целью прославление героя, рим-
ский — со всей точностью изображал рядового гражда-
нина.
Римский портрет на заре своего существования был
еще очень далек от искусства. Не было ни художника,
в современном смысле слова, ни позирующего ему заказ-
чика. Все было гораздо проще.
При жизни человек не помышлял о портрете. Но под-
ходила старость, человек умирал. Перед тем как похоро-
нить покойного, родные приглашали мастера снять с
него маску. На лицо накладывали воск. Он застывал, обра-
зовавшуюся форму заполняли глиной, и получался точ-
ный слепок лица умершего. А затем эту маску помещали
в атриуме, в специальной нише, где уже находился длин-
ный ряд масок давно и недавно похороненных родственни-
ков. Они были священной реликвией семьи. Во время
праздников и различных процессий их вынимали из хра-
нилищ. Когда кто-нибудь из членов рода умирал, все его
предки, воплощенные в глиняных или восковых портре-
тах, провожали его в последний путь.
Конечно, такая маска, точно повторявшая застывшие
черты умершего, не может считаться произведением ис-
кусства. Искусство —- это не холодная копия действи-
тельности, а живое ее подобие, согретое душевным волне
нием художника. Со временем римские мастера почув-
ствовали это. Быть может, скучными показались им
безжизненные слепки, или, увидев портреты работы ино-
196

земных мастеров, римляне поняли, что маски невыра-
зительны и мертвы, по вскоре стали появляться первые,
еще неуклюжие попытки оживить недвижные лица. На
мертвых ликах мастер стал изображать улыбку. Затем
маски были заменены каменными портретами. Однако и в
;)тих портретах поначалу было больше документального
сходства, нежели настоящего жизненного тепла.
На протяжении веков римский портрет менялся ни-
чтожно мало. Простой и суровый стиль жизни республи-
канского Рима, прозаические и строгие нравы той поры не
вдохновляли художника на создание произведений, спо-
собных вызывать волнение зрителей. Искусству Рима ну-
жен был толчок, нужно было увидеть и по-настоящему
узнать то искусство, которое уже давно подчинило свое-
му влиянию берега Средиземного моря. Это было искус-
ство Греции.
Нельзя сказать, чтобы римляне его не знали. Греческие
колонии издавна существовали на Апеннинском полуост-
рове, в них строились храмы, туда привозились статуи, кар-
тины, и греческое искусство было модным в Риме. Но все
это были капли в море по сравнению с тем потоком ценно-
стей, который хлынул в Рим после захвата Греции. По су-
ше и по морю на крутобоких кораблях и на тяжелых
скрипучих повозках прибывали в Рим ценнейшие созда-
ния греческих художников. В ящиках с соломой приво-
зили хрупкие глиняные вазы с тончайшими росписями.
Статуи из желтоватого иептелийского мрамора творе-
ния лучших греческих скульпторов — украшали площади
и дома римлян. Каждый полководец, побывавший в Гре-
ции, устраивал на Форуме своеобразную выставку награб-
ленных произведений искусства.
Иметь дома греческую статую, картину, вазу стало
признаком хорошего тона. Старались говорить ио-гре-
чсскй.
197

Диктаторы и полководцы хотели видеть себя изобра-
женными наподобие греческих героев. Это не было просто
модой. Такой человек хотел уподобиться богу, хотел, что-
бы ему поклонялись. А кто лучше греков умел изобра-
жать богов, наделенных всеми чертами людей, и вместе
с тем идеально прекрасных?
Так греческое искусство стало средством создания
портрета, который мог удовлетворить новые требования.
И недаром идеализирующее искусство греков было при-
нято у власть имущих. Традиции же римского, строгого и
сухого, портрета сохранились в более демократических
слоях населения.
Для первых римских императоров искусство было мо-
гучим средством укрепления власти. В одном из залов
Государственного Эрмитажа стоит мраморная статуя, на-
поминающая древнегреческие изваяния богов. Это статуя
императора Октавиана Августа. Он сидит спокойно, чуть
повернув направо голову. В руке его изображение богини
победы Виктории (Нике у греков). Точно так же держала
статую богини победы прославленная Афина Паллада,
творение Фидия.
Мягкими складками плащ спускается с плеча импера-
тора и окутывает его колени. Тело его обнажено, и это
опять-таки напоминает нам изваяния греческих богов.
И только если пристально вглядеться в лицо этой вели-
чественной статуи, видно, как много в ней типично рим-
ского.
Сначала лицо покажется нам идеально прекрасным
благодаря общему выражению величавого спокойствия.
Но в дице этом свои неповторимые, свойственные лишь
одному человеку черты.
Тонкий нос с горбинкой, чуть нависающий над сжаты-
ми надменно губами, плоские щеки, широкий лоб, выра-
жение холодной гордости рисует нам человека во всей его
198

сложности, заставляет ве-
рить в то, что именно таким
и был Август.
Конечно, мы знаем, что
поза, подобная позе Зевса,
олимпийское величие, тор-
жественность статуи были
созданы скульптором в соот-
ветствии со вкусами времени
и в угоду могущественному
заказчику. Но ведь простой
римлянин смотрел на статуи
другими глазами. Живые
черты императора сливались
в его воображении с идеали-
зированными чертами вели-
чественной статуи, которую
можно было видеть куда ча-
ще, чем самого Августа.
И, конечно, такое искусство
помогало убеждать простых
и невежественных людей в
«божественной сущности»
императора.
Сколько ни увидим мы
портретов знати тех времен, все они исполнены холодно-
го и торжественного величия. Характерные черты сглаже-
пы в них и зачастую почти незаметны. То искусство, кото-
рое официально было признано в Риме, имело сугубо прак-
тическое применение — воспитывало в людях преклонение
перед императором и императорской властью.
Знаменитый римский поэт Вергилий писал в своей поэ-
ме «Энеида», что главное искусство римлян в том, чтобы
править покоренными народами.
Император Август.
Мрамор. Государственный Эрми-
таж. Римская работа начала I в.
н. э. Август изваян в образе
Юпитера. В правой его руке —
изображение Виктории — богини
победы.
199

Мы знаем, конечно, что и скульптура, и живопись бы-
ли развиты в Риме. Но официальное искусство вдохновля-
лось теми же задачами, о которых говорит поэт: «...Наро-
дами править, им устанавливать мир, слабых щадить и
укрощать непокорных».
Конечно, искусство Рима не ограничивалось тем, что
делалось по заказу императора. Римские художники, пе-
реняв многое у греков, в те же годы, что и статую Авгу-
ста (I в. н. э.), создавали совсем иные портреты. Они
казались совершенно живыми, а мрамор, из которого они
были сделаны,— теплым, как человеческое тело. Здесь же,
в Эрмитаже, стоит бюст римлянина. В его облике видны
ум и опыт. Глаза внимательно смотрят из-под нахмурен-
ных бровей, губы слегка изогнуты в насмешливой улыб-
ке. Здесь нет и следа от холодной обобщенности портретов
императоров.
Когда римский мастер пользовался греческим образ-
цом как средством прославления императоров, результа-
том были статуи, подобные статуе Августа. Когда же он
учился у греков, не копируя их, он создавал портреты,
полные жизни и тепла.
Каждая эпоха вносит в искусство что-то новое. Ме-
няются вкусы людей, и то, что нравится сегодня, завтра
кажется скучным, смешным или просто нелепым. Чтобы
лучше разобраться в том, как с годами меняется искусст-
во, посмотрим, каковы были портреты последующих
времен.
Нередко те или иные императоры навязывали худож-
никам свои вкусы. Они желали, чтобы искусство было не
таким, каким оно становилось в результате своего естест-
венного развития, а походило на образцы, которые им
нравились.
Так, император Траян (II в. и. э.) стремился возро-
дить внешние формы культуры республиканского Рима.
200

Император Филипп
Лравнгипии.
Мрамор. Государетвен-
iibiii Эрмитаж. Римская
]>абота III в. н. у. Пор-
т|)ет правдиво и без
прикрас передает суро-
вый облик императора
из солдат, далекого от
утонченной культуры
предшествующих веков.
В угоду вкусам цезаря многие художники стали подра-
жать искусству времен Республики. Но подражание да-
леко от искусства. Поэтому портреты тех лет кажутся
чрезвычайно холодными и нарочитыми. Невозможно воз-
родить те формы искусства, которые давно уже изжили
себя. Поэтому после смерти Траяпа модные в его время
портреты совершенно перестали создаваться.
От времени императора Адриана, страстно влюблен-
ного в греческое искусство, сохранились произведения,
внешне чрезвычайно похожие на произведения художни-
ков древней Греции эпохи Фидия. Сохранилось громадное
количество скульптурных погретой любимца императора.
201

прекрасного юноши Антипоя. Адриан, мечтавший возро-
дить культуру классической Греции, видел в нем живое
подобие давно уже исчезнувшей жизни. Недаром портрет
Антиноя в соседстве с другими римскими портретами,
стоящими в Эрмитаже, кажется случайно попавшим сюда
бюстом греческого бога в окружении простых земных лю-
дей. Но как ни прекрасен был Антипой, как ни старались
в мраморе передать его красоту римские и греческие ху-
дожники, все же его портреты и им подобные произведе-
ния были далеки от полнокровных работ мастеров класси-
ческой Греции. Скульпторы древней Эллады творили так,
как чувстовали, а не повторяли образцы искусства, сущест-
вовашего несколько столетий назад.
Разумеется, не вкусы императоров определяют судьбы
искусства. Созданная императорами мода в живописи или
скульптуре не существовала долго. Тем, что по-настояще-
му заставляет развиваться и изменяться искусство, оста-
ется сама вечно меняющаяся жизнь.
Поясним это еще одним примером.
Внешнее спокойствие, которое было свойственно Риму
в эпоху первых императоров, сменилось годами тяжелых
войн и длительных междоусобиц. Третий век нашей эры
иногда называют эпохой солдатских императоров. То бы-
ло время, когда императорами становились энергичные и
властолюбивые военачальники, которых их солдаты про-
возглашали цезарями.
Императорская власть достигалась ценой убийств и за-
говоров, а чаще всего с помощью войска, верившего тому
или иному полководцу. Такие императоры, добившиеся
трона собственной хитростью и силой, уже не хотели, да и
не могли, конечно, выставлять себя божественными по-
сланниками неба. Зачем им было рядиться в чуждые им
одежды, этим сильным, коварным и жестоким людям?
Жизнь проходила в борьбе. Побеждал в ней сильнейший.
202

Император Бальбин.
Мрамор. Государственный
Эрмитаж. Римская работа
III в. н. э. Портрет без-
вольного и слабого импе-
ратора, возведенного сол-
датами на трон и ими
вскоре убитого. Скульптор
использовал резкие и ску-
пые приемы, что характер-
но для искусства III в.
Это нашло свое отражение и в искусстве, в изображе-
нии императоров. Совсем недалеко от статуи Августа в
Эрмитаже стоит мраморный бюст Филиппа Аравитянина.
Куда исчезло торжественное спокойствие, холодная кра-
сота статуй и портретов августовского времени? Здесь все
совсем иное. Некрасивое властное лицо с толстыми губа-
ми, тяжелый взгляд из-под припухших век, жестокие
складки на щеках...
Такого рода простые, даже грубоватые, портреты по-
являлись еще и потому, что заказывавшие их императоры
сами были солдатами, проведшими жизнь в войнах и по-
ходах. Утонченная культура предшествующих поколений
203

была им чужда и непонятна. Веря только своей силе, они
хотели видеть себя в портретах такими, какими были на
самом деле.
Нельзя забывать и о том, что в Рим властно проникала
культура покоренных римлянами народов, которых сами
римляне называли варварами,— галлов, германцев. Их
искусство, живое, чуждое всякой изысканности, отлича-
лось наблюдательностью, простотой, совершенным отсут-
ствием идеализации. Их искусство влияло на римский
портрет, сообщая ему ту выразительную простоту и гру-
боватую живость, которая так чувствуется в портрете Фи-
липпа Аравитянина.
Портрет, правдивый, живой и выразительный,— одно
из самых значительных явлений искусства Рима. Недаром
и много веков спустя римские портреты вызывали восхи-
щение и служили образцами для подражания. Недаром и
мы сегодня встречаемся с мраморными бюстами римлян,
как с живыми людьми.

ЛУКРЕЦИЙ
РОЖДЕНИЕ ПОЭЗИИ
Греция, взятая в плен,
победителен диких пленила:
В Лаций суровый искусства
она принесла...
Гораций.
\j древнейших времен жители Италии
любили песни. Песня облегчала труд крестьянина. В пес-
нях изливал он печаль и проявлял радость. В песнях об-
ращался к богам с просьбами о хорошем урожае, об ис-
целении больных, о победе над врагами. Песни звучали
па свадьбах и похоронах.
В праздники за пиршественным столом было принято
тгеть песни о подвигах легендарных героев, о Ромуле и
Реме, о первых римских царях, о Муции Сцеволе, который
сжег на огне руку, чтобы показать свое презрение к пыт-
кам и смерти.
Во время Сатурналий х на площадях под открытым не-
бом пели и плясали ряженые, высмеивали знатных и бо-
гатых граждан, разыгрывали смешные сценки из жизни
римлян.
В устном народном творчестве зарождаются все основ-
ные виды поэзии — эпос и лирика, трагедия и комедия.
1 Сатурналии—народный праздник в честь бога Сатурна,
справлялся в течение недели в декабре месяце.
205

Из игр и песен ряженых во время народных праздников
возникает драма. Из застольных песен о подвигах героев
рождается эпос. Из песен трудовых, свадебных, похорон-
ных берут свое начало разные виды лирической поэзии.
По словам М. Горького, фольклор является «плодо-
творной почвой», «началом искусства слова». Особенность
римской литературы в том, что она, уходя корнями в уст-
ное творчество, испытала на себе могучее влияние грече-
ской литературы с самого начала своего развития.
В завоеванных греческих городах римляне нашли вы-
сокоразвитую культуру: прекрасные храмы, удивительные
по красоте и пропорциям статуи, бессмертные произведе-
ния греческой поэзии, различные науки — философию,
историю, математику, естествознание...
Греческая культура оказала глубокое влияние на рим-
лян. Местные италийские божества постепенно приобрели
черты таких же идеально прекрасных мужчин и женщин,
каких они видели в изваяниях олимпийских богов. В Риме
строили величественные храмы по образцам эллинской
архитектуры. Римляне преклонялись перед гением грече-
ских авторов, они изучали греческий язык, греческую
литературу и философию. Они хотели создать такие же
бессмертные произведения искусства, какие создали гре-
ки, такие же стихи и поэмы, трагедии и комедии.
Римская литература начинает свое развитие с перево-
дов греческих произведений на латинский язык. Постепен-
но римская поэзия наполняется современным националь-
ным содержанием, поэты шире используют местное на-
родное творчество. Римские писатели продолжают брать
за образец греческие произведения, но рисуют жизнь сво-
их современников, римские нравы и обычаи, выражают
мысли и чувства своего народа.
Не случайно первым римским поэтом был грек из Та-
рента Ливии Андроник, который жил в III в. до н, э. Он
206

попал в плен к римлянам и, как многие пленные греки,
стал обучать богатых римских юношей всем наукам. Ли-
вии Андроник решил познакомить римлян с гомеровским
эпосом и создал героическую поэму «Латинская Одис-
сея» — первый перевод Гомера на латинский язык. Затем
он переводил греческие трагедии и комедии, писал тор-
жественные гимны, подражая великим поэтам Греции.
Римляне считали Ливия Андроника зачинателем основ-
ных поэтических жанров на латинском языке.
В III в. до н. э. жил первый национальный поэт Ри-
ма — Гней Невий. Он прославил подвиги римлян в борь-
бе с Карфагеном в поэме «Пуническая война». Он созда-
вал трагедии и комедии по греческим образцам. Так, взяв
за образец Аристофана, он в своих комедиях высмеял рим-
ских политических деятелей, за что был жестоко наказан
и навсегда выслан из Рима.
Третьим выдающимся поэтом эпохи Пунических войн
был Квинт Энний, которого называли «римским Гомером».
Он разработал стихотворную форму латинского гекзамет-
ра, и его историко-мифологическая поэма «Анналы» счи-
талась лучшим произведением римского эпоса до появле-
ния «Энеиды» Вергилия. Энний писал также трагедии и
комедии и положил начало новому поэтическому жанру,
который не получил развития в Греции,— жанру са-
тиры.
В III—II вв. до н. э. особенного развития достигает
римская драма. Трагедии и комедии Ливия Андроника,
Гнея Невия и Квинта Энния до нас не дошли. Зато сохра-
нилось 20 комедий Плавта и 6 комедий Теренция — двух
величайших комедиографов древности.
Тит Макций Плавт, выходец из низов римского обще-
ства, профессиональный актер, создал произведения, свер-
кающие остроумием, весельем, радостью жизни, прони-
занные подлинно народным юмором. Он осмеял многие
207

стороны современной ему жизни и вылепил яркие харак-
теры — олицетворение общечеловеческих пороков.
Отпущенный на волю раб из Карфагена Публий Те-
ренций Афр, взяв за образец греческого комедиографа
Менандра, создал изысканные и остроумные комедии, ис-
полненные глубокого гуманизма и искренней симпатии к
простым и бедным людям.
Комедии Плавта и Терснция оказали огромное влия-
ние па развитие европейской драмы. Сюжеты их произве-
дений использовали драматурги всех стран Европы, в том
числе Шекспир в Англии и Мольер во Франции. Высокую
оценку дал комедиям Плавта и Теренция А. С. Грибоедов,
их изучал и переводил на русский язык А. Н. Остров-
ский.
В эпоху гражданских войн в Риме поэзия уступает
пальму первенства прозе, которая может активнее влиять
на политическую жизнь п действеннее вторгаться в борь-
бу враждующих классов, сословий, партий и претенден-
тов на диктаторские полномочия в Риме. Вот почему в ли-
тературе этого периода на первое место выступают речи
Цицерона, исторические сочинения Саллюстия и Юлия
Цезаря. Из поэтических произведений этой бурной эпохи
до нас дошли философская поэма Лукреция «О природе
вещей» и маленькая книга лирических стихотворений
Катулла.
Принципат Октавиапа Августа — эпоха наивысшего
расцвета римской поэзии, ее называют «золотым веком»
римской литературы. В эту эпоху жили три величайших
поэта Рима — Вергилий, Гораций и Овидий. Особое раз-
витие получает в это время римская элегия в творчестве
Тибулла и Пропорция. Для них характерен уход от обще-
ственно-политических тем в мир интимных переживании.
Элегия, очень разнообразная по своему содержанию в
классической греческой лирике, превращается в глубоко
208

субъективное, чаще всего любовное излияние. Тнбулл
призывает в своих элегиях бежать из шумного Рима в
тихую и мирную деревню, проклинает войну и прославля-
ет свою возлюбленную Делию. Пропорций в пламенных
стихах описывает свою любовь к прекрасной Цинции, а ко-
гда любимая ему изменяет, изображает любовь как страш-
ную, неизлечимую болезнь. Элегии Тибулла и Пропорция
вдохновляли многих поэтов нового времени. Под их влия-
нием написал «Римские элегии» Гёте. Много печальных
элегий создал юный Пушкин, называвший себя «крестни-
ком Тибулла».
Литературу эпохи террора (правление Тиберия, Ка-
лигулы, Клавдия и Нерона) называют «серебряным веком»
римской литературы. Писатели этой эпохи избегали совре-
менных политических тем, но произведения их проникну-
ты тайной ненавистью к деспотизму. В это время жили
замечательные писатели, но многие» пали жертвами кро-
вавого террора. Так, император Нерон приговорил к смер-
ти своего учителя знаменитого философа Сенеку — автора
прославленных трагедии; молодого талантливого эпическо-
го поэта Лукапа — автора исторической поэмы о граждан-
ской войне «Фарсалия»; блестящего сатирика Петрония —
автора романа в прозе и стихах «Сатирикон», где он живо
изобразил самые различные стороны римской жизни.
Из художественных произведений эпохи римской импе-
рии особенно большую роль в развитии европейской лите-
ратуры сыграли басни Федра, эпиграммы Марциала, сати-
ры Ювепала, а также роман Апулея «Метаморфозы, или
Золотой осел».
Римская поэзия дошла до наших дней в очень непол-
ном виде и напоминает музей древней скульптуры. Редко
находят в земле во всей красоте античные статуи.
В большинстве случаев перед нами осколки прекрасных
изваяний.
209

Время — жестокий судья. Но нельзя назвать его не-
справедливым. Сохранились лучшие образцы римской поэ-
зии. Уцелели произведения, которые больше ценились,
подробнее изучались в школе, чаще переписывались.
Лучшие произведения римской поэзии вошли в золо-
той фонд мировой литературы. Они не утратили своего
обаяния. Римские поэты в течение многих веков вдохнов-
ляют художников и доставляют наслаждение читателям
всех народов. Имена этих поэтов бессмертны.
ВОИНСТВУЮЩИЙ АТЕИСТ
Лукреций прославлял
Эпикура как героя, впервые
низвергнувшего богов и по-
правшего религию.
К. Маркс.
Тит Лукреций Кар был крупнейшим эпическим поэ-
том последнего века Республики. Современник Цицерона
и Юлия Цезаря, он был свидетелем кровавых событий эпо-
хи гражданских войн. В своих стихах он обращается к
богине любви Венере с просьбой уговорить бога Марса пре-
кратить кровопролитие, принести долгожданный мир жи-
телям Рима.
О жизни самого Лукреция мы почти ничего не знаем.
До нас дошло довольно сомнительное известие одного пи-
сателя IV в. н. э. о том, что Лукреций родился в 95 г. до
н. э., что он страдал душевной болезнью и в припадке
безумия покончил с собой в возрасте 44 лет.
Всю жизнь Лукреций работал над поэмой «О природе
вещей». Он не успел ее закопчить. После смерти поэта
210

Тит Лукреций Кар.
Античная гемма.
Цицерон выпустил в свет поэму
Лукреция в том незавершенном
виде, в котором она дошла до на-
ших дней.
Поэма «О природе вещей» —
философский эпос. Лукреций по-
ставил перед собой очень трудную
задачу. Он решил популярно из-
ложить в стихах материалистиче-
ское ^учение великих греческих мы-
слителей Демокрита и Эпикура.
С гордостью говорит поэт о
том, что он первый в Риме воспел
в стихах эпикурейскую филосо-
фию:
По бездорожным полям Пиэрид я иду, по которым
Раньше ничья не ступала нога. Мне отрадно устами
К свежим припасть родникам и отрадно чело мне украсить
Чудным венком из цветов, доселе неведомых, коим
Прежде меня никому не венчали голову Музы К
Среди просвещенных римлян широко распространялись
самые различные течения греческой философии. Наиболее
популярными были идеалистические учения стоиков и
поздних последователей Платона. Из философии Эпикура
римские писатели взяли в основном его этику, житейская
мудрость которой заключалась в том, чтобы избежать стра-
даний и найти счастье в жизни. Лукреций посвятил свою
поэму главным образом физике Эпикура — его теории
атомного строения материи.
Далеко не всякий римлянин интересовался этими во-
просами. Поэзия же получила в то время самое широкое
1 Здесь и далее цитаты из поэмы Лукреция приводятся в пе-
реводе Ф. А. Петровского.
211

распространение. Вот почему Лукреций для решения сво-
ей просветительской задачи избирает поэтическую форму.
Он сравнивает себя с врачом, который смазывает медом
горькое лекарство, чтобы вылечить больного ребенка:
Если ребенку врачи противной вкусом полыни
Выпить дают, то всегда предварительно сладкою влагой
Желтого меда кругом они мажут края у сосуда;;
И, соблазненные губ ощущеньем, тогда легковерно
Малые дети до дна выпивают полынную горечь...
Так поступаю и я...
Очень непросто было ему облечь свою теорию в звуч-
ные гекзаметры.
Не сомневаюсь я в том, что учения темные греков
Ясно в латинских стихах изложить затруднительно будет,—
пишет Лукреций в начале поэмы. Он жалуется на «нище-
ту языка» и отсутствие в нем терминов для точного опре-
деления философских понятий. Многие термины, создан-
ные Лукрецием по греческим образцам, прочно вошли в
римскую науку, а затем и в общеевропейскую научную
терминологию. Поэт полон решимости этот неимоверный
Труд одолеть и без сна проводить за ним ясные ночи
В поисках слов и стихов, которыми мне удалось бы
Ум твой ' таким озарить блистающим светом, который
Взорам твоим бы открыл глубоко сокровенные вещи.
С восторгом и преклонением говорит Лукреций о сво-
ем учителе Эпикуре:
Греции слава и честь! За тобою я следую ныне
И по твоим я стопам направляю шаги мои твердо.
Не состязаться с тобой я хочу, но, любовью объятый,
Жажду тебе подражать: разве ласточка станет тягаться
С лебедем?..
1 Лукреций посвящает свою поэму претору Меммию. (См.
прим. на стр. 239.)
212

Пламенный поклонник философа Эпикура, Лукреций
не только излагает учение греческого материалиста, но и
сам творчески его развивает. Лукреций — великий фило-
соф и великий поэт. Он размышляет о мироздании как
ученый, но видит мир глазами художника. Лукреций ри-
сует яркие образы, живые картины из жизни природы.
Поэма Лукреция состоит из шести книг. Она вся по-
священа единой цели — разумно, научно объяснить все
явления в природе. Поэт хочет освободить человеческий
разум от гнета религии, от веры в предсказания и гада-
ния, в чудеса и загробную жизнь. Лукреций говорит, что
люди жили в вечном страхе —
В те времена, как у всех на глазах безобразно влачилась
Жизнь людей на земле под религии тягостным гнетом.
Когда люди не могут разумно объяснить окружающий
мир, они напрасно трепещут перед властью придуманных
ими чудес:
Ибо как в мрачных потемках дрожат и пугаются дети,
Так же и мы среди белого дня опасаемся часто
Тех предметов, каких бояться не более надо,
Чем того, чего ждут и пугаются дети в потемках.
Главную свою задачу Лукреций видит в том, чтобы
освободить человека от страха перед муками загробного
царства
И, ниспровергнув, изгнать совершенно боязнь Ахеронта,
Что угнетает людей и, глубоко их жизнь возмущая,
Тьмою кромешною все омрачает и смертною мглою
И не даёт наслаждаться нам радостью светлой и чистой.
По мнению Лукреция, страх породил веру в первых
богов. Люди трепетали перед таинственными и грозными
явлениями природы. Они не могли объяснить чередова-
213

ние времен года, появление небесных светил, землетрясе-
ния и сновидения и считали все непонятное деяниями
богов:
И оттого только страх всех смертных объемлет, что много
Видят явлений они на земле и на небе нередко,
Коих причины никак усмотреть и понять не умеют,
И полагают, что все это божьим веленьем творится.
Религия не только наполняет душу человека страхом
и трепетом, но и толкает его на преступления. Лукреций
напоминает о человеческих жертвоприношениях и приво-
дит пример из троянских сказаний, когда Агамемнон дол-
жен был припести в жертву родную дочь Ифианассу (Ифи-
гению), чтобы боги дали ему попутный ветер для похода
па Трою. Несчастную заманили в гавань Авлиду, обещая
выдать замуж за славного героя Ахилла, но вместо свадь-
бы ее ждала лютая смерть:
...религия больше
И нечестивых сама и преступных деяний рождала.
Было в Авлиде ведь так, где жертвенник Тривии Девы
Ифианассиной был осквернен неповинпою кровью,
Пролитой греков вождями — героями лучшими войска.
Только лишь девы власы повязкой обвили священной
И по обеим щекам равномерно концы опустили,
Только узрела она, что подавленный горем родитель
Пред алтарем предстоит, а прислужники нож укрывают,
Что проливают, глядя на нее, сограждане слезы,
В страхе немея, она к земле преклонила колени...
На руки мужи ее, дрожащую телом, подъяли
И к алтарю понесли. Но не с тем, чтобы после обряда
При песнопеньях идти громогласных во славу Гимена,
Но чтобы ей, непорочной, у самого брака порога
Гнусно рукою отца быть убитой, как жертве печальной,
Для ниспосланья судам счастливого выхода в море.
Вот к злодеяньям каким побуждала религия смертных.
Можно ли после этого подчиняться жрецам и верить
предсказателям!
214

Сколько водь, право, они способны придумать нелепых
Бредней, могущих смутить и нарушить все жизни устои
И безмятежность твою отравить окончательно страхом!
Смешно и наивно верить в существование фантастиче-
ских существ, представляющих собою самые невероятные
сочетания известных человеку животных: кентавр — по-
лумужчина, полулошадь; сирена — полуженщина, полу-
рыба; сфинкс — чудовище с телом львицы, хвостом змеи и
головой женщины и т. п. Невозможность их существова-
ния Лукреций доказывает различными доводами:
Но никогда никаких не бывало кентавров, и тварей
Быть не могло бы с двойным естеством или с телом двояким,
Сплоченных из разнородных частей и которых бы свойства
Были различны на той и другой половине их тела.
Даже тупому уму понять это будет нетрудно...
Каждый вид животного имеет свои законы развития.
В три года конь в полном расцвете, а ребенок мал, а когда
у юноши появляется первый пушок на щеках, одряхлев-
ший конь уже прощается с жизнью. Не могут быть у одно-
го существа части тела «в разладе друг с другом» —
И невозможно для них ни расцвета совместно достигнуть,
Ни равномерно мужать, ни утрачивать силы под старость;
Не пламенеют они одинаковой страстью, не сходны
Нравом они, и телам их различная пища полезна.
Люди сами придумали мифы — эти прекрасные, пол-
ные поэзии сказки. Только не нужно принимать их за
быль — верить всем чудесам, которые происходили с ми-
фическими героями. Пусть поэт называет имена богов и
героев, только бы он не думал, что земля или море могут
чувствовать и повелевать:
Как ни прекрасны и стройны чудесные эти преданья,
Правдоподобия в них, однако же, нет никакого...
215

Если же кто называть пожелает иль морс Нептуном,
Или Церерою хлеб, или Накхово предпочитает
Имя напрасно к вину применять, вместо нужного слова,
То уж уступим ему, и пускай вся земная окружность
Матерью будет богов для него, если только при этом
Он, в самом деле, души не нятнает религией гнусной.
Лукреции но отрицает существования богов. Но если
они обитают где-то в далеких межзвездных пространствах,
то они но имеют никакого отношения к жизни людей и не
могут влиять на их судьбы,
Ибо все боги должны по природе своей непременно
Жизнью бессмертной всегда наслаждаться в полнейшем
покое,
Чуждые наших забот и от них далеко отстранившись.
Природа, которая развивается но своим собственным
законам, всегда была и будет — боги не могли ее создать
и не смогут уничтожить:
Если бы даже совсем оставались бы мне неизвестны
Первоначала вещей, и тогда по небесным явленьям,
Как и по многим другим, я дерзнул бы считать достоверным,
Что не для нас и отнюдь не божественной волею создан
Весь существующий мир...
Боги не могут наказывать человека на том свете. На-
прасно люди верят в сказки о загробном царстве, напрасно
боятся пламенных вод Флегетона, адского пса трехголо-
вого Цербера, страшных подземелий мрачного Тартара.
Все ужасы загробного мира существуют лишь в вообра-
жении человека. А душа его не может жить отдельно от
тела:
Прежде всего, мы нашли путем рассуждений, что сущность
Духа телесна, и он, как и все, что рождается, смертен,
И невредимым вовек пребывать для него невозможно.
216

Душа, наше сознание, наш разум — неотъемлемая
часть живого тела. В мире бесчисленно много неодушев-
ленных тел, но бестелесной души быть не может. Душа
не может существовать вне смертного тела. Тело и душа
человека одновременно зарождаются и вместе умирают:
Так же и душу и дух невозможно из целого тела
Было б исторгнуть, чтоб все разложенью тогда
не подверглось:
Переплетаются так их начала со дня зарожденья,
Что существуют они, наделенные общею жизнью.
Отвергая загробную жизнь, великий поэт и мыслитель
не только подрывает, авторитет римской мифологии, но и
наносит сокрушит* ^«чый удар по всякой религии на все
времена.
ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЛАСТИТЕЛЬ МИРА
Лукреций — свежий, сме-
лый, поэтический властитель
мира.
К. Маркс.
Отвергая власть богов над людьми, Лукреций прослав-
ляет человека, силу его разума. Мысль его проникает
в тайны природы, объясняет непонятные явления в жиз-
ни растений, животных, людей, уносится в далекие звезд-
ные миры. Есть еще много нераскрытых законов, неразга-
данных тайн. Но нет в мире чудес. Все имеет свои причи-
ны и следствия. Природа живет по определенным законам.
И задача мыслителя — г>ти законы познать и открыть их
людям.
Лукреций часто дает два-три объяснения одному и то-
му же явлению в природе, не зная, какое из них предпо-
честь. Его главная цель — показать, что ничего сверхъ-
217

естественного в мире нет, что человек может все понять
И объяснить. Этому Лукреций отдает всю страсть мысли-
теля, уверенного в своей правоте, все вдохновение поэта.
Природа вечна. Она всегда была, есть и будет. Ее не
могли создать боги из пустоты:
Из ничего не творится ничто по божественной воле.
Лукреций много раз повторяет эту важнейшую истину:
Но невозможно вещам ни в ничто отходить, ни обратно,
Из ничего вырастать, как я то доказал уже раньше.
Каждое живое существо смертно. Каждый отдельный
предмет возникает и исчезает. Каждое* шление имеет свое
начало и свой конец. Но на смену им приходят другие су-
щества, предметы, явления. Без конца происходит этот
круговорот. Всякая смерть есть рождение. Сама природа,
объединяющая этот изменчивый мир, бессмертна:
Словом, не гибнет ничто, как будто совсем погибая,
Так как природа всегда возрождает одно из другого
И ничему не дает без смерти другого родиться.
Вселенная бесконечна. Пространство не знает предела.
В мире нет ни конца, ни начала. Каждый отдельный пред-
мет ограничен. Но в природе предметов бесконечное мно-
жество и поэтому
Нет никакого конца ни с одной стороны у вселенной.
Как далеко ни прошел бы человек, он всегда может
сделать еще один шаг. Как бы сильно ни метнул он копье,
оно или ударится во что-либо, или полетит еще дальше.
Значит, что-то есть за этой границей и в том, и в другом
случае. Море ограничено сушей. Вершины гор соприкаса-
ются с воздухом. Как далеко ни проник бы взор человека
218

в бескрайнее небо, за одними звездными мирами будут
без конца открываться все новые и новые миры:
...должны мы признать, что нет ничего за вселенной:
Нет и краев у нее и нет ни конца, ни предела.
И безразлично, в какой ты находишься части вселенной:
Где бы ты ни был, везде, с того места, что ты занимаешь,
Все бесконечной она остается во всех направленьях.
Время, так же как и пространство, не существует само
по себе. Каждое явление или было в прошлом, или есть в
настоящем, или совершится в будущем. Все происходит в
определенное время. Вне времени нет ничего. Лукреций,
по существу, предвосхитил одно из основных положений
современного материализма о том, что пространство и вре-
мя являются формами существования материи:
Также и времени нет самого по себе, но предметы
Сами ведут к ощущенью того, что в веках совершилось,
Что происходит теперь и что воспоследует позже.
И неизбежно признать, что никем ощущаться не может
Время само по себе, вне движения тел и покоя.
В мире нет ничего постоянного. Все течет, все изме-
няется. Материя вечно меняет свое состояние: из твердо-
го переходит в жидкое, из жидкого — в газообразное. Все
изменения происходят по определенным законам. Мате-
рия и движение составляют единое целое, они не могут
существовать друг без друга.
Все в природе в движении, в постоянном изменении,
в бесконечной смене предметов, явлений и свойств, в рож-
дении и умирании, в постоянной борьбе:
Между началами так с переменным успехом в сраженьях
Испокон века война, пачавшися, вечно ведется:
То побеждают порой животворные силы природы,
То побеждает их смерть. Мешается стон похоронный
С жалобным криком детей, впервые увидевших солнце.
Не было ночи такой, ни дня не бывало, ни утра,
219

Чтобы не слышался плач младенческий, смешанный
с воплем,
Сопровождающим смерть и мрачный обряд погребальный.
В природе все тела, все предметы состоят из мельчай-
ших частичек материн, которые находятся в постоянном
движении и, сцепляясь друг с другом, образуют различные
по свойствам своим вещества. Правда, эти мельчайшие
частички невозможно увидеть. Но разве кто-нибудь видел
своими глазами ветер, который неистово бичует волны,
разносит по небу тучи, вырывает с корнем деревья и со-
трясает горные выси? Воздух, вода и земля — все состоит
из атомов. То, что не может человек увидеть глазами, то
может мудрец постичь своим разумом. Так, в темной ком-
нате мы ничего не видим, и нам кажется, что она совсем
пуста, но как только темноту прорежет солнечный луч,
мы убеждаемся, что в воздухе мириады пылинок:
Вот посмотри: всякий раз, когда солнечный свет проникает
В наши жилища и мрак прорезает своими лучами,
Множество маленьких тел в пустоте, ты увидишь, мелькая,
Мечутся взад и вперед в лучистом сиянии света;
Будто бы в вечной борьбе они бьются в сраженьях и битвах,
В схватки бросаются вдруг но отрядам, не зная покоя,
Или сходясь, или врозь беспрерывно опять разлетаясь.
Можешь из этого ты уяснить себе, как неустанно
Первоначала вещей в пустоте необъятной мятутся.
Из атомов состоят все живые создания — тела всех
животных и даже людей. Поэтому смерть неизбежна для
каждого существа: всякое тело рано или поздно распадет-
ся на составные части. Но не могут исчезнуть атомы —
первоначала вещей. Они будут вечно соединяться и созда-
вать новые тела. Природа бессмертна.
По мнению Лукреция, душа человека тоже состоит из
атомов, самых маленьких, гладких и круглых, самых чув-
ствительных. И когда распадаются атомы тела, одновре-
220

меино распадаются и атомы души. Поэтому никакой за-
гробной жизни быть не может. По поводу этих наивных
взглядов Эпикура и Лукреция на атомное строение души
великий идеалист Гегель гневно писал: «Все :>то пустые
слова!» В. 11. Ленин в пометках па полях книги энергично
возражал ему: «Нет, это гениальные догадки и указания
пути науке, а не поповщине... Это тоже чудесно!!!»
Лукреций утверждает, что «сущность духа тел сена».
Мысли и чувства возникают вместе с рождением человека
и исчезают в момент его смерти. Душа человека не может
существовать вне его тела. Лукреций смеется над теми,
кто верит, что душа может жить независимо от тела. Ведь
если допустить, что мысли и чувства могут существовать
сами по себе, то, наверное, и атомы, из которых состоит
вся природа, тоже могут мыслить и чувствовать:
Верно, способны они заливаться и хохотом звонким,
И орошать и лицо и щеки обильно слешами,
И о составе вещей говорить с пониманием дела,
И рассуждать, наконец, о собственных первоначалах?
Но неживая материя никакими чувствами не наделена.
Даже рука человека, отделенная от своего тела, чувство-
вать не может. Всякое существо, наделенное чувствами,
«должно состоять из начал, безусловно, чувства лишен-
ных». Бесчувственные элементы нашего тела при опреде-
ленных условиях обретают способность мыслить и чувст-
вовать; так, сухие поленья, если их поджечь, могут разго-
реться ярким огнем.
Человек постигает окружающий его мир с помощью
чувств. Органы чувств помогают ему определить свет и
звук, запах и вкус, «что мягко, что твердо, холодно иль
горячо, иль окрашено так иль иначе». Лукреций считает,
что чувства порождают представления о предметах. Разум
может верно или неверно объяснить те или иные явления,
221

по «чувств опровергнуть ничем невозможно». Мельчай-
шие частички материи соприкасаются с нашим языком,
попадают к нам в нос или в ухо, и от этого мы ощущаем
вкус или запах, слышим звук. Однако возможности наших
органов чувств ограниченны. Зрачки наших глаз не могут
различать мельчайших частичек материи,
Ибо не чувствуем мы иногда ни пылинок, прилипших
К телу, ни мела того, что порой осыпает нам члены;
Также, коль ночью туман или тонкая сеть паутины,
Встретившись, нас обовьет, то мы их на ходу не заметим.
Люди лучше всего постигают то, что можно непосред-
ственно ощутить — увидеть, услышать, попробовать, по-
трогать, понюхать. Вот почему так трудно людей убедить,
что вся природа состоит из атомов: они так малы, что
нельзя их увидеть.
Так происходит всегда, когда преподносится слуху
То, что, однако, нельзя ни глазу сделать доступным,
Ни осязанию рук; а ведь это ближайший и торный
Пусть убеждения, в сердце ведущий и в область сознанья.
Лукреций развертывает величественную картину раз-
вития жизни на земле: сначала появились растения, за-
тем — различные животные. Вымерли огромные звери,
которые жили в далекие времена. На смену им пришли не
такие большие, но зато более сильные и хитрые. Позже
других животных появился человек.
Лукреций рисует историю человечества не по мифам.
Он решительно отбрасывает легенду о «золотом веке»,
согласно которой люди жили вначале блаженно и счастли-
во под властью бога Сатурна. Первые люди жили не как
бессмертные боги, а как дикие звери. Поэт приводит мно-
го наблюдений, которые показывают близость человека к
другим животным. Он смеется над теми, кто верит, что
222

раньше «по земле золотые реки текли и цвели самоцвета-
ми всюду деревья». Первобытные люди были сильны и
выносливы.
Долго, в течение многих кругов обращения солнца,
Жизнь проводил человек, скитаясь, как дикие звери.
Твердой рукою никто не работал изогнутым плугом,
И не умели тогда ни возделывать поле железом,
Ни насаждать молодые ростки, ни с деревьев высоких
Острым серпом отрезать отсохшие старые ветви.
Люди питались плодами. Шкуры, снятые с диких жи-
вотных, прикрывали их тело, «в рощах, в лесах или в гор-
ных они обитали пещерах». Первым оружием человека
была только палка.
Не Прометей принес людям божественный пламень —
люди сами научились добывать огонь трением. Опи наблю-
дали, как молния падает с неба и вызывает пожар. Они
видели, как при сильном ветре сухие деревья трутся ство-
лами и ветвями, и; «мощное трение их исторгает огонь».
Так же отвергает Лукреций и наивное объяснение
происхождения языка:
А потому полагать, что кто-то снабдил именами
Вещи, а люди словам от него научились впервые,—
Это безумие, ибо, раз мог он словами означить
Все и различные звуки издать языком, то зачем же
Думать, что этого всем в то же время нельзя было сделать?
Речь не могла быть изобретена одним человеком. В об-
щей борьбе и в общем труде люди постепенно научились
говорить, им «нужда подсказала названья предметов».
Сперва люди научились использовать медь — она мяг-
че, и ее легче обрабатывать. Позднее вошло в употребле-
ние железо. Постепенно люди научились строить жилища,
обрабатывать землю, спускать в море свои корабли. В че-
ловеческом обществе возникает семья, государство, зако-
223

ны. Потом развиваются искусства, которые доставляют
наслаждение людям:
Судостроенье, полей обработка, дороги и стены,
Платье, оружье, права, а также и все остальные
Жизни удобства и все, что способно доставить усладу:
Живопись, песни, стихи, ваянье искусное статуй —
Все это людям нужда указала, и разум пытливый
Этому их научил в движеньи вперед постепенном,
Лукрецию представляется наивысшим наслаждением
открывать законы природы и разъяснять их людям. Вся
поэма пронизана радостью поисков истины и открытий.
Вся поэма прославляет могущество разума. С гордостью
поэт говорит о человеке, который с помощью мысли про-
никает в скрытые тайны природы и добывает там истину.
Таким был для Лукреция учитель его Эпикур, который
мыслью своей пронесся по безграничным пространствам,
которого ни могли запугать ни молва о богах, ни небес-
ные громы и молнии.
Отбросив все религиозные объяснения, Лукреций ста-
рается найти естественные причины всем явлениям в ми-
ре. Если гром и молнию наивные люди объясняют гне-
вом Юпитера, то Лукреций говорит, что они зарождаются
от столкновения туч. День сменяется ночью, потому что
солнце скрывается за горизонтом, чтобы утром вновь по-
явиться с востока на небосводе. Луна светит потому, что
она отражает лучи невидимого ночью солнца. Затмение
солнца может быть потому, что луна встает между солн-
цем и землей и загораживает дорогу солнечным лучам.
Замечательные по своей смелости мысли высказывает
Лукреций о круговороте воды в природе и о причинах
вулканических извержений, об отражении предметов в
зеркале и о происхождении языка, о наследственности и о
причинах сновидений.
224

Многое в поэме «О природе вещей» нам кажется детски
наивным: ведь она написана на заре европейской науки.
Но многие гениальные догадки Лукреция превратились
в научные истины, доказанные через две тысячи лет.
В стихах Лукреция в самой общей форме предвосхищают-
ся и учение Джордано Бруно о бесконечности миров, и за-
кон сохранения материн Ломоносова — Лавуазье, и атоми-
стическая теория Дальтона — Гей-Люссака, и закономер-
ности, открытые Менделеевым, и теория естественного
отбора Дарвина.
Поэма Лукреция отличается высокими поэтическими
достоинствами. В пламенных стихах он воспевает природу
и человека. Яркими красками рисует картины возникно-
вения и распада различных форм неживой материи, появ-
ления и гибели растений и животных, рождения и смерти
людей, государств и бесконечных миров.
Работа Лукреция пад стихотворной формой гекзамет-
ра во многом подготовила почву для расцвета римской
поэзии в эпоху «золотого века». Противники материали-
стической философии отдавали должное Лукрецию как
поэту. Цицерон писал брату, что в поэме «О природе ве-
щей» чувствуется природное дарование и высокое искусст-
во автора. Он считал необходимым сохранить это замеча-
тельное произведение для потомства, хотя сам не разделял
философских взглядов Лукреция.
Счастлив тот, кто сумел вещей постигнуть причины,
Кто своею пятой попрал все страхи людские! —
писал Вергилий в «Георгиках». С восторгом говорил о
Лукреции Овидий. В Риме за ним прочно закрепилась сла-
ва великого поэта.
В средние века Лукреций, как и Эпикур, считался без-
божником и вызывал бешеные нападки всех отцов церкви.
Его стихи наносили удары не только по языческой мифо-
8 На семи холмах
225

логии, но и по христианской религии. Мрачные тени по-
тустороннего мира развеивала в прах «смелая, громовая
песнь Лукреция» (К. Маркс).
Начиная с XV в. возрождается слава Лукреция. Его
издают, изучают и комментируют ученые эпохи Возрож-
дения. Произведения Демокрита и Эпикура сохранились
в очень неполном виде. Поэтому поэма Лукреция оказа-
лась единственным произведением, где последовательно
изложено учение античных материалистов. Гениальная
поэма римского поэта оказала могучее воздействие на
многих мыслителей нового времени — Джордано Бруно и
Фрэнсиса Бэкона, Гассенди и Гоббса, Ньютона и Локка,
Гельвеция и Гольбаха, Дидро и Канта, Ломоносова и Ра-
дищева.
Особенно высоко оценили поэму «О природе вещей»
классики марксизма. Карл Маркс широко использовал ее
в своей докторской диссертации «Различие между натур-
философией Демокрита и натурфилософией Эпикура», где
он с восторгом говорит о Лукреции как о поэте и мысли-
теле.

КАТУЛЛ
ПЕРВЫЙ РИМСКИЙ ЛИРИК
Во времена Катилины в Риме
жил «латинский Пушкин» — поэт
Валерий Катулл.
А. А. Блок.
Я^сли самым знаменитым эпическим
поэтом последнего века Республики считают Лукреция, то
крупнейшим лирическим поэтом того времени был Гай
Валерий Катулл.
Катулл родился в 87 г. до н. э. на севере Италии, неда-
леко от города Вероны. Там, в плодородной долине реки
По, у подножия Альпийских гор, на берегу живописного
Гардского озера, прошло детство поэта.
Стихи он начал сочинять очень рано. Впоследствии по-
эт вспоминал: <<В те времена, как впервые получил я бе-
лую тогу, много я песен пропел...»
Отец Катулла, по-видимому, был влиятельным в сво-
ей провинции человеком. По свидетельству писателя Све-
тония, он был в дружественных отношениях с Юлием Це-
зарем.
Жители провинций недавно добились прав римских
граждан, перед ними открылись пути к столичному обра-
зованию, к политической карьере, к богатству и славе.
Среди юношей, которые устремились из разных городов
н*
227

Италии в Рим, был и юный Катулл. Однако его не привле-
кали ни честолюбивые соблазны государственной служ-
бы, ни научные проблемы, сулящие радость уединенных
занятий греческой философией. Он всецело отдался бес-
печной и веселой светской жизни, проводил время в кругу
близких друзей, чаще всего соседей и земляков — выход-
цев из той же провинции.
Хотя Катулл не принимал непосредственного участия
в политической деятельности, в стихах ярко отразились
его взгляды. Вполне справедливо писал А. А. Блок: «Лич-
ная страсть Катулла, как страсть всякого поэта, была на-
сыщена духом эпохи... В эпохи бурь и тревог нежнейшие
и интимнейшие стремления души поэта также преиспол-
няются бурей и тревогой...»
В стихах римского поэта встречаются отклики на вол-
нующие его события. Катулл неодобрительно относился к
деятельности триумвиров, позволял себе смелые выпады
против Помпея и Цезаря. Грубо и безжалостно поносил он
своего земляка Мамурру, приближенного Юлия Цезаря,
который беззастенчиво грабил покоренные провинции:
Кто видеть может это, IV силах кто стерпеть?
Лишь плут, игрок, иохабпик беззастенчивый!
В руках Мамурры все богатства Галлии,
Нее, чем богата дальняя Британия!
Ты видишь это, Ромул \ и снести готов?
Ты, значит, плут, похабник беззастенчивый!
(Пер. С. К. Лита.)
Катулл воздает должное Цезарю как гениальному пол-
ководцу, но не может простить ему несправедливость и
расточительность. Приближенным, которые поддержива-
1 Обращение к Цезарю «Ромул» таит в себе иронию, издева-
тельское подобострастие, поскольку оказывается, что этот «Ро-
мул» _ «плут» и «похабник».
228

ют его, карьеристам и подхалимам, Цезарь разрешает гра-
бить государственное добро и покоренные страны. Послед-
ние строки этого стихотворения показывают, что Катулл
одинаково порицал и Цезаря и Помпея в их честолюбивой
борьбе за власть:
Затем ли па далекий остров Запада
Ходил ты, цвет и слава победителей,
Чтобы вот этот твой кобель потрепанный
За сотней сотню расточал и тысячу?
Чудовищная щедрость, невозможная!
Неужто мало промотал, растратил он?
Сначала деньги прокутил отцовские,
Затем ограбил Понт, затем Иберию,
Где Таг течет, река золотоносная,
Теперь дрожат Британия и Галлия.
Зачем с негодным нянчитесь? Годится он
Лишь на одно — имущество проматывать!
Не для него ль вы город погубили наш,
О зять и тесть \ властители могучие?
(Пер. С. К. Апта.)
Гневом и ненавистью дышат стихи Катулла, направ-
ленные против римского всадника Коминия, выступивше-
го против народного трибуна Корнелия и вызвавшего воз-
мущение свободных граждан Рима:
В час, когда воля народа свершится п дряхлый Комиинй
Подлую кончит свою, мерзостей полную жизнь,
Вырвут язык его гнусный, враждебный свободе и правде,
Жадному коршуну в корм кинут презренный язык.
Клювом прожорливым ворон в глаза ненасытные клюнет,
Сердце собаки сожрут, волки сглодают нутро.
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Политические авантюристы, окружающие Юлия Це-
заря, не гнушаясь никакими средствами, рвутся к власти.
1 «Зять и тесть» — Помпеи и Цезарь — погубили Рим, потвор-
ствуя разврату и разбою своих приверженцев. (Помпеи был же-
нат на дочери Цезаря.)
220

Легат Цезаря Ноний занимает должность курульного эди-
ла — одну из высших государственных должностей. Цеза-
рианец Ватиний с помощью подкупа становится претором
и уже клянется консульством, которое ему обещает Це-
зарь. Республика становится ширмой, за которой соверша-
ются грязные политические спекуляции. И Катулл в от-
чаянии восклицает:
Увы, Катулл, что ж умереть ты мешкаешь?
Водянка-Ноний в кресло сел курульное.
Ватиний-лжец бесчестит званье консула.
Увы, Катулл! Что ж умереть ты мешкаешь?
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Друг Катулла Лициний Кальв выступил обвинителем
против Ватиния и в страстной речи доказал, что тот не-
честным путем добился должности претора. Напуганный
обвинениями Кальва, Ватиний воскликнул: «Неужели я
должен оказаться виновным только потому, что мой об-
винитель так красноречив?» Катулл откликнулся на это
событие эпиграммой, где оп подсмеивается и над своим
другом Кальвом, который отличался очень малым ростом:
Я вчера посмеялся на собраиьп.
Друг мой Кальв говорил па диво сильно,
Все Ватиния мерзости исчислил.
В восхищении кто-то руки поднял:
«Ну и складно же сыплет карапузик!»
(Пер. А. И. Пиотровского.)
На этом зпаменитом процессе защитником цезариаица
Ватиния был Цицерон. Конечно, симпатии Катулла были
не па его стороне. Ведь два года назад Цицерон выступал
против того же самого Ватиния. Но Ватиний пользовался
поддержкой Цезаря, а Цицерон как раз в это время пошел
на сближение с Юлием Цезарем. Катулл не мог простить
Цицерону, что тот изменил своим республиканским идеа-
230

лам. До нас дошла полная язвительной иронии эпиграмма
на Цицерона, в которой Катулл намекает на беспринцип-
ность «наилучшего» из ораторов Рима:
Говорливейший меж потомков Рема,
Тех, кто есть и кто был, и тех, кто будет
В дни грядущие,— будь здоров, Марк Туллий!
И прими от Катулла благодарность.
Из поэтов — поэт он самый худший,
Он настолько же хуже их, насколько
Лучше ты, чем любой другой сутяга!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
В Риме все явственнее ощущалась тенденция к едино-
властию, и Катулл отрицательно относился к Юлию Це-
зарю и его приверженцам. В язвительных эпиграммах Ка-
тулл высмеивает будущего диктатора. Он наделяет его
всеми нравственными пороками:
Чудно спелись два гнусных негодяя,
Кот-Мамурра и с ним похабник Цезарь!
Что ж тут дивного? Те же грязь и пятна
На развратнике римском и формийском К
Оба мечены клеймами распутства,
Оба гнилы и оба полузнайки...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Юлий Цезарь признавался, что поэт Катулл «навеки
запятнал его имя». Он предпринимал попытки примирить-
ся с Катуллом и приблизить к себе злоязычного поэта. Но
Катулл смело отказался служить и угождать могуще-
ственному триумвиру:
Нет, чтоб тебе угодить, не забочусь я вовсе, о Цезарь!
Знать не хочу я совсем, славен ты или дурен.
(Пер. А. И. Пиотровского.)
1 Цезарь — уроженец Рима, а Мамурра — всадник из города
Формий в Северной Италии.
231

Катулл был в центре литературного кружка молодых
поэтов Рима. Они создали новое направление в латинской
поэзии, выступили против поклонников старинного стиля,
которые подражали первым поэтам Рима и писали тяже-
ловесные, высокопарные произведения. Вместо огромных
поэм они создавали маленькие, остроумные, изящные сти-
хотворения. В стихах Катулла рисуются не величествен-
ные картины из мифологии, не грандиозные битвы и похо-
ды, а самые незначительные эпизоды из личной жизни:
любовные похождения, всякие пустяки, которые сам поэт
называл «глупостями» и «безделками». Вместо высокопар-
ного риторического стиля Катулл создал общедоступный,
легкий, обыденный стиль. Он ввел в поэзию живой язык,
который можно было услышать на улице, в общественной
бане, на базарной площади. Поэт умышленно включал в
стихи грубые, вульгарные слова, провинциальные выра-
жения.
Цицерон называл Катулла и его литературных едино-
мышленников «неотериками» — поэтами нового направ-
ления. Это название закрепилось за ними в истории
литературы. Неотерики увлекались поздней греческой ли-
рикой эпохи эллинизма, центром которой была Александ-
рия, столица Египта.
Александрийская поэзия уделяла основное внимание
личной жизни человека. Это сближало с александрийски-
ми поэтами Катулла и его друзей. Они писали подража-
ния греческим лирикам, заимствовали у них темы и сти-
хотворные размеры. До нас дошли изящные, написанные
в духе александрийской лирики небольшие поэмы Катул-
ла — эпиллии «Брачная песнь», «Аттис», «Свадьба Пелся
и Фетиды», «Волосы Береники».
Катулл смотрел на поэзию прежде всего как на источ-
ник наслаждения, забаву и развлечение. Стихотворения
должны блистать отделкой, игрой мысли, неожиданной
232

концовкой. Катулл считал, что в стихах можно писать о
чем угодно, было бы ярко, остроумно, занимательно. За-
дача поэта — насмешить, растрогать, удивить, создать на-
строение.
Когда два приятеля Фурий и Аврелий, известные да-
леко не нравственным поведением, стали упрекать Катул-
ла, что он сочиняет грубые и неприличные стихи, поэт
дал им резкую отповедь:
По стихам моим, легким и нескромным,
Вы мальчишкой сочли меня бесстыдным.
Сердце чистым должно быть у поэта,
Но стихи его могут быть иными.
Даже блеску и соли придает им
Легкой мысли нескромная усмешка.
Веселит она — только не мальчишек,
А мужей бородатых, долгой жизнью
Утомленных и к страсти охладевших...
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Мысль Катулла о том, что жизнь поэта должна быть
безупречной, а стихи его могут быть нескромными, была
подхвачена многими римскими поэтами, в том числе Ови-
дием и Марциалом.
Катулл развивал традиционные темы александрий-
ской лирики — любовь и дружба, вино и веселье. Во вре-
мя дружеской пирушки нужно беспечно веселиться, не-
зачем разбавлять водой крепкое фалернское вино:
Пьяной горечью Фалерпа
Чашу мне наполни, мальчик:
Так Постумия велела,
Председательница оргий.
Ты же прочь, речная влага,
И струей, вину враждебной,
Строгих постпиков довольствуй:
Чистый пам лтоПояон Бахус.
(Пер. А. С. Пушкина.)
233

Традиционные темы греческой лирики наполнялись
в творчестве Катулла живительными соками реальной
жизни. Он использовал греческие стихотворные размеры,
сюжеты и мифы. Однако он создавал не литературные
подражания, а живые сцены — в общественных банях
или цирюльнях, в книжных лавках или на улицах Рима.
То, что было для многих поздних поэтов только литера-
турной традицией, составляло реальное содержание жиз-
ни Катулла. Любовь и ревность терзали его сердце. Друж-
ба играла исключительную роль в его жизни. Вино ли-
лось рекой во время дружеских пирушек. Бурно и без-
нравственно проводила свои дни золотая молодежь Рима,
в кругу которой вращался Катулл. Он нередко иронизи-
ровал над своим праздным образом жизни:
От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,
От безделья ты необуздап слишком.
От безделья царств и царей счастливых
Много погибло.
(Пер. С. А, Ошерова.)
Катулл едко высмеивал своих литературных против-
ников. Поэму сторонника архаической поэзии Волюзия
«Анналы» он называл «худшим вздором дряннейшего
поэта»:
Вы ж не ждите! Живей в огонь ступайте,
Вздор пескладный, нелепица и бредни,
Хлам негодный, Волюзия «Анналы»!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Высокопарной героической поэме бездарного Волю-
зия Катулл противопоставляет изысканный и тщательно
отделанный эпиллий «Смирна», над которым его земляк
и товарищ по кружку неотериков Гай Гельвий Цтгина
трудился много лет:
234

Книжки Волюзия в Падуе, где родились, и погибнут,
Скумбрий на рынке купец будет завертывать в них.
Тоненькой книжкой — изящной поэзией друга горжусь я.
Пусть рукоплещет толпа пышных словес кирпичам!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Поэзия в Риме получила очень широкое распростране-
ние. Каждый образованный римлянин упражнялся в со-
чинении стихов, много внимания этому уделялось во вре-
мя школьного обучения. Появилось множество графома-
нов, бездарных писак, воображавших себя поэтами. Они
выпускали свои вирши в роскошных изданиях. Катулл,
который особое значение придавал форме поэтических
произведений, высмеивал подобных рифмоплетов:
Суффеп красив, воспитан, говорить мастер.
Вдобавок к остальному он стихи пишет.
По тысяче, но десять тысяч строк за день
Кропает, не как мы, на черновых свертках —
На царских хартиях, чтоб переплет новый,
Чтоб скалки новые, чтобы вышито красным,
Свинцом расчерчено, начищено пемзой.
Стихи прочесть попробуй, и Суффен важный
Покажется бродягой, пастухом козьим.
Такая перемена! Вот стихов сила!
Никак не верится! Такой хитрец, умник,
Умней всех умников, из хитрецов — хитрый
Становится последним дураком сразу,
Чуть за стихи возьмется...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Ближайший друг Катулла Лициний Кальв подарил
ему в шутку стихи их литературных противников —
к празднику Сатурналий римляне обычно обменивались
дружескими подарками. Катулл готов возненавидеть свое-
го друга, как Ватиний, которого Кальв публично изобли-
чил в преступлениях:
Если б глаз моих ты милей мне не был,
Кальв любезный, тебе эа твой подарок
235

Я воздал бы Ватиниевой злобой.
Что я сделал, сказал я что дурного,
Чтоб казнить меня стольких виршеплетов
Пачкотней?..
Боги, боги! Чудовищная книга!
И ее ты, злодей, прислал Катуллу,
Чтобы друг твой на месте сразу умер
В самый день Сатурналий, в лучший праздник?
И Катулл готовит своему другу страшную месть: он хо-
чет скупить в книжных лавках произведения самых без-
дарных графоманов, чтобы подарить всю эту пачкотню
своему коварному приятелю:
Не пройдет тебе, хитрый, шутка даром!
Спозаранку обегаю все лавки.
Книги Цезиев всяких и Аквинов
И Суффена отраву соберу я —
Вот каким отплачу тебе подарком!
Вы же прочь убирайтесь поскорее,
Прочь, откуда взялись на зло и скуку,
Язва века, никчемные пооты!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Борьба Катулла с литературными консерваторами и
бездарными виршеплетами неотделима от личных отно-
шений поэта с этими людьми. Человек горячего сердца,
Катулл умел крепко и преданно любить друзей и страст-
но ненавидеть врагов. Катулл знает цену острому слову.
Он уверен, что пропитанная ядом иронии эпиграмма бьет
гораздо больнее, чем рука. Обрушив на голову одного из
своих недругов целый град оскорбительных эпиграмм,
одну из них он заключает:
Слов моих острие неотвратимо. Ты — мертв!
Месть поэта страшнее самой смерти. Он может так за-
пятнать имя предателя, что из поколения в поколение
будет переходить его геростратова слава:
236

Но по уйдешь от позмездья! Потомкам ты будешь известен!
Низость измены твоей злая молва разгласит.
Катулл не сомневается в своем предназначении. Вме-
сте с его стихами перейдут к далеким потомкам имена его
друзей и врагов. Когда незадачливый соперник попытал-
ся отнять у него любимую, поэт язвительными стихами
пригвоздил его к позору в веках:
Что за черная желчь, Равид злосчастный,
В сети ямбов моих тебя погнала?
Что за Мстительный бог тебя подвинул
На губительпый этот спор и страшный?
Или хочешь ты стать молвы игрушкой?
Иль, какой ни на есть, ты славы жаждешь?
Что ж, бессмертным ты будешь! У Катулла
Отбивать ты осмелился подружку.
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Катулл умеет мстить своим врагам. Но он умеет силь-
но и преданно любить своих друзей. В числе самых близ-
ких друзей — историк Корнелий Иепот, которому Катулл
посвятил сборник своих стихотворений; поэт Валерий Ка-
тон — один из организаторов кружка неотсриков; оратор
Лициний Кальв и др. За любовь и верность Катулл пла-
тит друзьям той же монетой. На него можно положить-
ся, ему нужно доверять, он умеет хранить тайны, как бог
молчания Гарпократ:
Если когда-либо другу, надежному, верному другу
Истинный, преданный друг тайны свои доверял,
Значит, вполне па меня положиться ты можешь, Корнелий:
Я ведь второй Гарпократ, так я умею молчать.
(Пер. С. К. Апта.)
Катулл радуется, что Кальв одержал победу в судеб-
ном процессе, что поэт Цинна «свой труд завершил, и за-
кончена «Смирна», что Корнелий Непот «первый среди
237

римлян судьбы мира всего вместить решился в три учен-
нейших, трудоемких тома». Поэт живет общими с ними
интересами, остро переживает их неудачи, восторженно
приветствует их успехи. В минуты неудач и горьких ра-
зочарований Катулл обращается за помощью к друзьям,
потому что «друга коротенькое слово Симонидовых жа-
лоб ! ему дороже».
Услышав новые хорошие стихи, Катулл спешит по-
звать в свой дом друзей, чтобы поделиться поэтическими
радостями. Любимым занятием при дружеских встречах
были совместные импровизации, состязания в сочинении
экспромтов, буриме, стихотворных вопросов и ответов.
Чаще всего Катулл занимался этим с лучшим другом сво-
им Лицинием Кальвом:
Друг Лицинпй! Вчера, в часы досуга,
Мы табличками долго забавлялись,
Превосходно и весело играли.
Мы писали стихи поочередно,
Упражнялись в цезурах и размерах,
Пили, шуткой на шутку отвечая,
И ушел я, твоим, Лициний, блеском
И твоим остроумием зажженный.
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Дружеские послания Катулла живо рисуют быт и
нравы того времени. В них мы можем найти множество
подробностей, вплоть до названий тех мест в Риме, где
Катулл и его друзья любили проводить время:
Милый друг, прошу тебя, откройся,
Где же ты, в каких трущобах скрылся?
Я искал тебя на Малом поле,
1 Симонид Кеосский (556—469 гг. до н. э.) — великий грече-
ский поэт эпохи греко-персидских войн, автор поминальных гим-
нов и надгробных надписей, прославляющих павших героев.
238

В книжных лавках, в многолюдном цирке,
И в Юпитера высоком храме,
И под колоннадою Помпея...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Жизнь Катулла, полная бурных переживаний, небо-
гата внешними биографическими данными. Несколько лет
провел он в Риме, изредка наведываясь в предместья Ве-
роны, в дом отца. Но недолго тешили его радости раз-
гульной светской жизни. Судьба поэта омрачилась тра-
гическими событиями, когда ему не было еще 30 лет.
Из далекой Малой Азии пришло известие, что там умер
горячо любимый бдат. Катулл на время уехал в дом роди-
телей. Вернувшись в Рим, он узнал, что женщина, кото-
рую он страстно любил, ему изменила. Он убедился в пре-
дательстве самых близких друзей. Подавленный горем,
Катулл решил покинуть Рим. В 57 г. до и. э. он вступил
в свиту претора Меммия 1 и отправился сопровождать его
в Малую Азию, в провинцию Вифинию.
Путешествие помогло Катуллу пережить горечь ра-
зочарований. Смена впечатлений и приход весны вернули
поэту присущую ему жизнерадостность:
Мы к азийским летим столицам славным!
О, как сердце пьянит желанье странствий!
Как торопятся в путь веселый ноги!
Катулл посетил города Греции и Малой Азии. Он проде-
лал путь, который повторили потом величайшие поэты
Рима: Гораций и Овидий в юности, Вергилий — перед
смертью.
1 Гай Меммий — народный трибун в G6 г. до н. э., претор —
в 58 г. до п. э.; враждебпо относился к Юлию Цезарю; эпикуреец,
оратор и поэт; Лукреций посвятил ему свою поэму «О природе
пещей». Позже Меммий перешел па сторопу Юлия Цезаря.
230

По-видимому, одной из причин поездки в Азию было
желание поправить материальные дела. Жизнь в Риме
поглощала уйму денег. Катулл часто жалуется в стихах,
что у него «в кошельке загнездилась паутина». В шутли-
вом приглашении в гости он обещает хорошо угостить
приятеля, если тот принесет с собой и вино и закуску.
В другом стихотворении он говорит, что дом его располо-
жен не под западным ветром, не под южным и не под
восточным:
Нет, заложен он за пятнадцать тысяч,
Вот — чудовищный ветер и несносный!
Рим высасывал все соки из завоеванных стран. На-
местники безжалостно грабили провинции. Обычно рим-
ские юноши возвращались из Азии разбогатевшими и
преуспевающими по службе. Но Катуллу и здесь не по-
везло. Пробыв в свите Меммия менее года и ничего не
заработав, он покинул своих спутников в столице Вифи-
нии Никее:
Вы, товарищи милые, прощайте!
Долго из дому вместе мы шагали,
Л вернемся—своей дорогой каждый.
Катулл возвратился в Рим, не сделав карьеры и не
приобретя богатств. Такие неудачи не были редкими ис-
ключениями. Все барыши попадали прежде всего в руки
знатных римлян, имеющих власть. Наместники нажива-
лись не только за счет местного населения, но и за счет
своих подчиненных. Когда два приятеля Катулла с такой
же «легкой ношею» вернулись в Рим из Испании, где они
служили в свите претора Луция Кальпурния Пизоиа,
близкого родственника Юлия Цезаря, Катулл вспомнил
II свою поездку:
240

Злополучные спутники Пизона,
С легкой ношею, с сумкой за плечами,
Друг Вераний, и ты — Фабул л несчастный!
Как живется вам? Вдосталь ли намерзлись
С вашим претором и наголодались?
Так же ль все барыши в расход списали,
Как и я? За своим гоняясь мотом,
Я долги уплатил его. Вот прибыль!
Меммий милый! Изрядно и жестоко
Ощипал он меня и облапошил.
Но и вы, если я не ошибаюсь,
То же счастье нашли. И вам досталось!
Вот они — покровители из знатных!
Чтоб ихч прокляли боги и богини —
Их — позорище Ромула и Рема!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Катулл нередко вспоминает в стихах единственную
попытку принять участие в служебной деятельности. Тя-
жело и остро переживает он свою неудачу. На расспро-
сы о поездке в Вифинию отвечает, как всегда, шутливо и
весело:
Мы пришли. Завязались разговоры
И о том и о сем. Зашла беседа
Про Вифинию, как-то в ней живется,
Не привез ли я золота оттуда.
Я ответил, как было. Ни начальству
Не пришлось поживиться там, ни свите,
Не поправил и я своих делишек.
Был к 'тому же наш претор — мот и лодырь,
И на свиту свою плевал бесстыдно.
(Пер. А. И. Пиотровского.)
На обратном пути из Вифинии Катулл посетил моги-
лу брата, который был похоронен в Малой Азии, на бере-
гу Мраморного моря. Чувства, вызванные невозвратимой
утратой, поэт выразил в эпитафии и в элегиях, пронизан-
ных глубокой печалью:
241

Много морей переплыв и увидевши много пародов,
Брат мой, достиг я теперь грустной гробницы твоей.
Чтобы последний принесть тебе дар, подобающий мертвым,
Чтобы пред урной немой тщетное слово сказать.
Рок беспощадный пресек твою жизнь, он навеки похитил,
Брат злополучный, тебя, сердце мое разорвав.
Что же, прими эти жертвы. Обычаи древние дедов
Нам заповедали их — в грустный помин мертвецам.
Жаркой слезою моей они смочены, плачем последним.
Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Вернувшись на родину, Катулл не пожелал жить
в Риме, где судьба нанесла ему столько тяжелых ударов.
Он поехал в Верону, к берегам живописного горного озе-
ра Гарда, которое потом, вслед за Катуллом, воспели мно-
гие поэты. Там, на маленьком полуострове Сирмий, его
ждал родительский дом. Ночью можно там было слушать
«морской прибой», который несколько лет спустя просла-
вил в стихах Вергилий. Днем можно было пройти в за-
росший зеленью грот, который и по сей день жители Ве-
роны называют «гротом Катулла».
Радостно и взволнованно описывает Катулл свое воз-
вращение на родину, встречу с Гардским озером — «кра-
сой озерных гладей и морских далей», с полуостровом
Сирмий — «светочем всех островов и полуостровов» в ми-
ре. Как весел и счастлив он был, увидев снова родные
места! Пусть радуется и смеется вместе с ним его родной
дом и все вещи, которые встречают его в доме!
Как сладостно, тревоги и труды сбросив,
Заботы позабывши, отдохнуть телом,
Усталым от скитаний, и к родным ларам
Вернуться и в постели задремать милой!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
В тишине сельской жизни, вдали от Рима, где с новой
силой разгорались политические страсти, Катулл создает
242

последние свои произведения. Среди них выделяется не-
большая поэма — глубоко психологический эпиллий «Ат-
тис». Содержание его взято из поздних греческих мифов:
прекрасный юноша Аттис покидает цивилизованную ро-
дину и бежит через моря в горные и лесные дебри Малой
Азии, в дикие населенные кровожадными зверями леса
Фригии. Живые впечатления от недавнего путешествия
чувствуются в красочном описании природы, бурно рас-
цветающей весной в тропических нагорьях Азии. За стра-
даниями мятежного, обезумевшего Аттиса чувствуется
внутренний разлад в душе самого поэта, его желание убе-
жать от собственных переживаний, от мучений обманутой
любви, от преступлений и подлостей Рима. С большой си-
лой изображает Катулл одиночество своего героя и его
тоску по родине. С ужасом и содроганием он описывает
азиатские религиозные культы и дикие обряды, жертвой
которых оказался его герой.
Жизнь в родном доме, красота и спокойствие сельских
пейзажей умиротворяюще действуют на поэта, исцеляют
его душевные раны. Он создает спокойные и светлые сва-
дебные песни — эпиталамии, где чувствуется влияние
прекрасных брачных гимнов великой поэтессы Сапфо и
местного италийского фольклора. Одну из свадебных песен
он посвятил счастливому . бракосочетанию своего друга
и соседа Манлия Торквата. В простых и трогательных
словах он прославляет красоту юной невесты, которая
с трепетом ждет любимого, и нетерпение жениха, кото-
рый жадно прислушивается к звукам ее шагов. Сколько
радостей, сколько ласк ждет счастливцев в тиши ночей!
Как нежно, как преданно будут они любить друг друга!
Для невесты будет светлым и радостным дом ее мужа,
пока печальная старость не посеребрит ее волосы. Будет
сын у них — весь в отца, и малютка Торкват протянет
свои нежные ручки к матери и отца встретит с улыбкою!
243

Вдохновенно и искренне прославляет Катулл чистую
любовь и счастливую семейную жизнь, которую ему не
дано было изведать.
Начиная с 55 г. до н. о. сведения о поэте исчезают. По
свидетельствам древних авторов и по мнению современ-
ных исследователей, поэт умер в 54 г. до и. э., в возрасте
33 лет. Обстоятельства его безвременной гибели нам не-
известны. Жизнь ого, стремительная, бурная, полная
кипучих страстей и горьких разочарований, трагически
оборвалась. Он умер в самом расцвете своего творческого
пути и, несомненно, мог бы создать еще множество пре-
красных произведений.
Далеко не все стихотворения, которые он успел напи-
сать, дошли до наших дней. В начале XIV в. в одном из
монастырей был найден пергамент со стихотворениями
Катулла. «Эта маленькая книжка, жесткой пемзою вытер-
тая гладко», состояла из ИЗ небольших стихотворений.
Она поразила ученых итальянских гуманистов своей жи-
востью. Книга была издана и переведена на все европей-
ские языки. Она прошла через столетия и осталась одной
из самых блестящих страниц в мировой поэзии.
ЛЕСБИЯ
Оставь, о Лесбия, лампаду
Близ ложа тихого любви...
Л. С. Пушкин.
В центре лирики Катулла — любовные стихотворения.
Эту вечную тему, столь популярную в античной поэзии,
Катулл трактует широко и свободно: от возвышенного
обожания до откровенной грубости. Богата и разнообраз-
на гамма выраженных им чувств: глубокая страсть, ша-
244

ловливая нежность, восторг и радость свидания, горечь
разлуки, гнев и угрозы, ревность и ненависть. Катулл не
избегает самых сокровенных сторон человеческих отноше-
ний. Он часто рисует нескромные и соблазнительные сце-
ны, заявляя при этом:
Сердце чистым должно быть у поэта,
Но стихи его могут быть иными...
Нельзя видеть в стихотворениях Катулла лишь стра-
ницы его личной биографии. Но в каждой строке бьется
живое чувство поэта. Истинные, неподдельные страсти
звучат в его стихах. Реальные радости и печали отра-
жаются в них. Любовная лирика Катулла вызвана к жиз-
ни трагической страстью, которая потрясла его душу, по-
гнала его прочь из Рима и, может быть, была причиной
его гибели.
Когда юный поэт приехал в Рим, он встретил блестя-
щую светскую красавицу Клодию, дочь Лппия Клавдия
Пульхра, сестру народного трибуна Клодия Пульхра —
ловкого демагога и ярого приверженца Юлия Цезаря.
Это была женщина умная и обаятельная, легкомыслен-
ная и жестокая. Она играла немалую роль в тайной по-
литике Рима. Имя ее мы встречаем у Цицерона, Саллю-
стия, Плутарха, Апулея и других древних писателей.
Клодия была женой консула Метелла, о котором Ци-
церон писал, что «Метелл — не человек, а камень, кусок
меди, совершенная пустота». Замужество не мешало
Клодии иметь множество поклонников. Впрочем, в этом
отношении она не составляла исключения в ту эпоху все-
общего падения нравственности.
Клодия была ослепительно красива. Даже ее злейшие
враги не могли не отдать ей должное. Цицерон ее нена-
видел, в гневе ругал эту «общую подружку», «трехгрошо-
вую Клитемнестру», но он же, отдавая должное ее уму и
245

красоте, называл ее то «волоокой Герой», то «Медеей Па-
латинских садов».
Ослепленный красотой Клодии, Катулл влюбился в
нее со всей силой юного чувства. И столичная красавица,
пресыщенная обществом знатной светской молодежи, от-
ветила па любовь молодого провинциала. Ее привлекли
наивность и доверчивость, пылкость и искренность юного
поэта. Однако счастье их было недолгим. Избалованная
и эгоистичная, Клодия была переменчива. У Катулла по-
явились соперники, а с ними ревность и разочарование
в любви.
Когда Катулл, получив известие о смерти брата, уехал
в Верону, Клодия ему окончательно изменила. Она всту-
пила в открытую связь с оратором Марком Целием Ру-
фом, закончившуюся скандальным судебным процессом,
на котором и Клодия и Руф обливали друг друга грязью
самых оскорбительных обвинений.
Несчастная любовь нашла свое отражение в лирике
Катулла. Многие его стихотворения носят глубоко лич-
ный характер. Катулл создал единственный в своем роде
роман из маленьких лирических стихотворений, и Кло-
дия была прототипом героини этого романа. В жизни ге-
роев этого романа не происходит крупных событий. Но
каждая мелочь приобретает исключительную значимость,
как это и бывает в отношениях между влюбленными.
В стихах Катулла ярко и правдиво звучат все оттенки че-
ловеческих чувств — от пламенной любви до испепеляю-
щей ненависти, все нюансы сложных противоречивых
отношений между влюбленными. С точки зрения проник-
новения поэта в мир интимных переживаний лирика Ка-
тулла не имеет ничего равного ей в античной поэзии.
Катулл назвал свою героиню Лесбией — в честь вели-
кой греческой поэтессы Сапфо, с острова Лесбоса, кото-
рая впервые открыла мир любовных переживаний в глу-
246

боких и светлых стихах. Катулл перевел на латинский
язык ее знаменитую песнь любви, включив в нее обраще-
ние к своей возлюбленной:
Верю, счастьем тот божеству подобен,
Тот, грешно ль сказать, божества счастливей,
КтЪ с тобой сидит и в глаза глядится,
Слушая сладкий
Смех из милых уст. Он меня, беднягу,
Свел совсем с ума. Лишь тебя завижу,
Лесбия, владеть я бессилен сердцем,
Рта не раскрою.
Бедный нем язык. А по жилам — пламень
Тонкою струею скользит. Звенящий
Гул гудит в ушах. Покрывает очи
Черная полночь...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Счастье быть рядом с любимой кажется несбыточной
мечтой, «сладким, но недоступным счастьем». Но вот
в доме друга Аллия происходит первое любовное сви-
дание:
Там полнотой насладился я страсти взаимной и ласки.
Легкой походкой туда радость входила моя.
Там на истертый порог белоснежные ноги вступали,
Шорох я слышал, дрожа, нежно обутой ступни...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Катулл клянется, что никто так сильно никого не лю-
бил, как он любит Лесбию:
Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться не может
Сильной любовью, какой Лесбию я полюбил!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Он любит Лесбию нежно и страстно — и как возлюб-
ленный, и как брат или отец:
Словно дочку отец,— вот как любил я тебя!
247

Катулл воспевает не только Лесбию, но все, что ее
окружает, все, чего касается ее рука. Он прославляет
в стихах воробья, который живет у его возлюбленной:
Милый птенчик, любовь моей подружки!
На колени приняв, с тобой играет
И балует она, и милый пальчик
Подставляет для яростных укусов.
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Когда воробей умер, поэт написал стихотворение, ими-
тирующее погребальные гимны:
Плачьте, плачьте, Венеры и Амуры,
И все те, в ком осталась человечность:
Умер птенчик, дружок моей подружки,
Милый птенчик, услада моей милой,
Кого больше очей она любила.
Слаще меда он был и знал хозяйку,
Словно девочка — мать свою родную.
(Пер. И. Л. Сельвинского.)
Катулл прославляет красоту Лесбии. Его возлюблен-
ная прекраснее всех женщин на свете. Кто-то посмел ска-
зать, что красавица Квинтия лучше, чем Лесбия, и поэт
возмущен:
«Квинтия — безукоризненна!» Я ж ее вижу высокой,
Статной и белой. О, да: это и я признаю.
Но никогда не признаю красавицей: пет обаяния,
Очарования нет в теле дебелом таком.
Лесбия — вот кто волшебница! Прелести все сочетай,
Не у Венеры ли ты тайну свою заняла?
(Пер. И. Л. Сельвинского.)
Когда в Риме появилась другая соперница Лесбии —
красавица из провинции, Катулл высмеял ее грубо и без-
жалостно:
248

Добрый день, долгоносая девчонка,
Колченогая, с хрипотою в глотке,
Большерукая, с глазом как у жабы,
С деревенским, нескладным разговором!
И тебя-то молва зовет красивой?
И тебя с нашей Лесбией сравнили?
О бессмысленный век, о век бездарный!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Любовь — это дар богов, прекрасный и редкий.
Л жизнь так коротка, скоро наступит «беспробудная
ночь», где не будет любовных радостей. Поэтому не нуж-
но слушать «воркотню стариков ожесточенных», кото-
рые проповедуют соблюдение суровых обычаев предков:
Будем жить и любить, моя подруга!
Воркотню стариков ожесточенных
Будем в ломаный грош с тобою ставить!
В небе солнце зайдет и снова вспыхнет,
Нас, лишь светоч погаснет жизни краткой,
Ждет одной беспробудной ночи темень.
Так целуй же меня раз сто и двести,
Больше — тысячу раз и сотню снова.
Много сотен и тысяч насчитаем,
Все смешаем потом и счет забудем,
Чтоб завистников нам не мучить злобных,
Подглядевших так много поцелуев!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Это замечательное стихотворение, вызвавшее подра-
жания многих поэтов — от Горация до Байрона, кончает-
ся традиционным мотивом: влюбленные целуются в ком-
нате, а в щелку подглядывают соглядатаи; нужно поме-
шать им подсчитывать поцелуи, чтобы не сглазили они
счастье сплетнями. Та же шутливая концовка и в другом
стихотворении Катулла, *де страстные любовные призна-
ния чередуются с мифологическими образами ученой
поэзии:
Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Милых губ твоих страсть мою насытят?
249

Ты зыбучий сочти песок ливийский
В напоенной отравами Кирене ',
Где оракул полуденный Аммона2
И где Батта3 старинного могила.
В небе звезды сочти, что смотрят ночью
На людские потайные объятья.
Столько раз ненасытными губами
Поцелуй бесноватого Катулла,
Чтобы глаз не расчислил любопытный
И язык не рассплетничал лукавый.
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Конечно, жизнь влюбленных состоит не из одних лю-
бовных утех. Бывают обиды, размолвки, ссоры, чаще все-
го по пустякам. Такие размолвки мимолетны. Быстро
наступает раскаяние. Вспышка гнева проходит, и гру-
бость сменяется нежностью. Сильнее прежнего разго-
рается любовь:
Как, неужели ты веришь, чтоб мог я позорящим словом
Ту оскорбить, чдЧэ милей жизни и глаз для меня?
Нет, не могу! Если б мог, не любил так проклято и страшно...
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Поэт знает цену мимолетным ссорам. Милые бранят-
ся — только тешатся. Они, любя, ругают друг друга. Там,
где гнев, нет места равнодушию:
Лесбия вечно бранит и бранит меня, не умолкая.
Пусть меня гром разразит: Лесбия любит меня!
Сам я таков потому что: браню! оскорбляю! — однако...
Да разразит меня гром, если ее не люблю!
(Пер. И. Л. Сельвинского.)
1 Кирена *— древнее название Ливии, страны на северном по-
бережье Африки.
2 Оракул египетского бога Аммона находился в оазисе, в глу-
бине Ливийской пустыни.
3 Батт — мифический основатель г. Кирены, столицы Ливии;
его могила тоже находилась в Ливийской пустыне.
250

Но любящее сердце не бывает спокойно. Гнев сме-
няется нежностью, восторг — отчаянием. Сомнения тер-
зают душу. Недоверие к словам любимой все чаще му-
чает поэта. Он обращается к Лесбии с горячей мольбой
о любви на всю жизнь, до самой могилы:
Ты обещаешь, о жизнь моя, сделать любовь бесконечной,
Нерасторжимой вовек, полной волнующих тайн.
Боги великие! Дайте ей силу сдержать обещанье:
Пусть эта клятва звучит искренней клятвой души!
Сделайте так, чтобы мы навеки, до самой могилы,
Дружбы священной союз свято могли сохранить!
(Пер. И. Л. Сельвинского.)
Однако счастье недолговечно. Наступает трагическая
развязка. Лесбия изменила поэту. Она выбрала Руфа,
который был лучшим другом поэта. Мучительная ревность,
жажда вернуть любимую, гнев и обида обманутой друж-
бы и обманутой любви — все изливает в стихах несчаст-
ный поэт. Он пишет убийственные эпиграммы на своего
соперника. Он проклинает обоих изменников. Он грозит
Руфу ославить его в веках:
Даром я, Руф ненавистный, считал тебя братом и другом!
Нет, ведь не даром, увы! Дорого я заплатил.
Словно грабитель, подполз ты и сердце безжалостно выжег,
Отнял подругу мою — все, что я в жизни имел.
Отнял! О горькое горе! Проклятая, подлая язва!
Подлый предатель и вор! Дружбы убийца и бич!
Плачу я, только подумаю: чистые губы чистейшей
Девушки пакостный твой гпусно сквернит поцелуй!
Но не уйдешь от возмездья! Потомкам ты будешь известен!
Низость измены твоей злая молва разгласит!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
С горьким упреком обращается Катулл и к неверной
Лесбии, напоминает ей, как страстно и преданно он ее
любил, как они были счастливы:
251

Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться не может
Сильной любовью, какой Лесбию я полюбил.
Крепче, чем узы любви, которыми были когда-то
Связаны наши сердца, не было уз на земле.
Ныне ж расколото сердце. Шутя ты его расколола,
Лесбия! Страсть и печаль сердце разбили мое.
Другом тебе я не буду, хоть стань добродетельна снова.
Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты!
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
С большой эмоциональной силой изображает Катулл
смешение противоречивых чувств, мучительную борьбу
страстей. Наконец он находит слова для выражения свое-
го душевного разлада. Слова, которые потом, вслед за Ка-
туллом, повторят многие поэты Европы:
Да! Ненавижу и все же люблю. Как возможно, ты спросишь?
Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.
(Пер. Л. И. Пиотровского.)
Катулл делает тщетные попытки вернуть утраченное
счастье. Он готов простить измену. Он зовет свою лю-
бимую:
В тоске последней, смертной, я тебе крикнул,
Ответом, о жестокая, мне был смех твой!
Борьба с самим собой, со своей несчастной любовью
с особенной силой звучит в торжественном отречении от
любви, которым завершается этот цикл стихотворений
Катулл а, посвященный Лесбии:
Все, чем влюбленное сердце любимого словом и делом
Может обрадовать, все сделал ты, все ты сказал.
Все, что доверчиво отдал, поругано, попрано, сгибло!
Что ж л ты любишь еще? Что же болит твоя грудь?
Тратишься в чувстве напрасном, не можешь уйти и забыться.
Или на нло божеству хочешь несчастным ты быть?
Трудно оставить любовь, долголетней вскормленную
страстью.
Трудно, и все же оставь, надо оставить, оставь!
252

В этом одном лишь спасенье. Себя победи! Перемучай!
Надо! Так делан скорей! Можно ль, нельзя ли, живи!
Боги великие! Если доступна вам жалость и если
Даже и в смерти самой помощь вы людям несли,
Сжальтесь теперь надо мною и, если я жил непорочно,
Вырвите эту напасть, ужас и яд из груди!
Вот уже смертная дрожь к утомленному крадется сердцу,
Радость, веселье и жизнь — все позабыто давно.
Я не о том уже ныне молюсь, чтобы она полюбила,
И не о том, чтобы скромною стала — не может она!
Нет, о себе лишь прошу, чтоб здоровым мпе стать
и свободным!
Боги, спасите меня, вознаградите за все!
(Пер. А. И. Пиотровского.)
Лирика Катулла вошла в золотой фонд мировой поэ-
зии. Его стихи раскрыли сложный мир человеческих
чувств. Пламенно гневные, добродушно шутливые, ино-
гда нежные, иногда страстные, горестные или радост-
ные — они всегда звучат просто, искренне, как будто вы-
лились из самых глубин души.
«Для тех, которые любят Катулла,— писал Пушкин,—
для тех, которые любят поэзию не только в ее лирических
порывах или в унылом вдохновении элегии, не только в
обширных созданиях драмы и эпопеи, но и в игривости
шутки, и в забавах ума, вдохновенных ясной веселостию,—
искренность драгоценна в поэте. Нам приятно видеть поэта
во всех состояниях, изменениях его живой и творческой
души: и в печали, и в радости, и в парениях восторга, и в
отдохновении чувств, и в Ювеналыюм негодовании, и в
маленькой досаде на скучного соседа...»
Поэзия Катулла не утратила своего обаяния за две ты-
сячи лет. Вот почему обращались к Катуллу самые заме-
чательные лирические поэты нового времени: Петрар-
ка — в Италии, Байрон — в Англии, Гейне — в Герма
ттии, Пушкин и Блок — в России.

ВЕРГИЛИЙ
ДРУГ ИМПЕРАТОРА ОКТАВИАНА
Говорят, что Гомер со-
здал Вергилия. Если это так,
то, без сомнения, это — самое
лучшее его произведение.
Вольтер.
Публий Вергилий Марон родился
в 70 г. до н. э. на севере Италии. Родители его были не-
знатными людьми, они имели дом и небольшой участок
земли в живописных окрестностях города Мантуи, где
будущий поэт провел свое детство.
Отец сумел дать сыну хорошее образование сначала
в провинциальной школе в соседнем городе Кремоне, а за-
тем, когда юноша достиг совершеннолетия, в Милане, ко-
торый был культурным центром Северной Италии.
В 47 г. до ы. э., когда Вергилию было 23 года, он при-
ехал в Рим, где занимался изучением философии и лите-
ратуры. Здесь он начал свою литературную деятельность.
Первые стихи он писал под влиянием легкой поэзии Ка-
тулла, друзья и подражатели которого еще пользовались
большой популярностью в Риме. Вернувшись в 45 г. до
п. э. в родное селение Анды, поэт занялся изучением гре-
ческой поэзии и создал ряд стихотворений в духе алек-
сандрийской лирики.
В это время в Риме вновь разгорелась гражданская
война после убийства Юлия Цезаря. Преемники Цезаря,
254

одержав победу над республиканцами, начали щедро раз-
давать ветеранам армии земли, отбирая их у крестьян.
Были конфискованы все участки поселян в окрестностях
Кремона и Мантуи, в том числе поместье Вергилия, и он
вновь переехал в Рим.
В период с 42 но 39 г. до н. э. Вергилий создал первое
крупное произведение — «Буколики». Он взял за образец
александрийского поэта Феокрита, основателя буколиче-
ской поэзии.
В «Буколиках» Вергилий рисует жизнь пастухов и
пастушек на фоне прекрасной италийской природы. Его
герои — это идеальные люди, совсем не похожие на реаль-
ных крестьян. Однако Вергилий откликается на современ-
ные события: он призывает к прекращению гражданских
войн, советует бежать из шумных городов на лоно мирной
сельской природы. Здесь Вергилий уже проявляет свои
симпатии к будущему императору Октавиану.
Ранние стихотворения и особенно «Буколики» при-
несли Вергилию широкую известность. Он познакомился
с крупнейшими поэтами Рима. Вергилия приблизил к се-
бе богатый и могущественный друг Августа Меценат. По
ходатайству покровителей Вергилию возвратили конфиско-
ванную землю. Со временем поэт стал другом самого
Октавиана. Он приобрел собственный дом в Риме, неда-
леко от знаменитых садов Мецената.
Однако Вергилий предпочитал жить в провинции —
то в Сицилии, то в Кампании. Подолгу он останавливался
в Неаполе, где посещал школу философа-эпикурейца
Сирона. Интересы его были весьма разнообразными. Он
много занимался математикой и медициной. Один раз он
выступил в качестве адвоката. Но речь его была слишком
медлительной для состязания в судебных процессах. Зато
стихи он читал превосходно, с удивительным изящест-
вом. Один из современников говорил, что он хотел бы по-
255

хитить голос и жесты
Вергилия. Историк Свс-
тоний так описывает
его внешность: «Он был
большого роста, крупг
ного телосложения, ли-
цом смуглый, походил
на крестьянина и не от-
личало! крепким здо-
ровьем». Вергилий был
человеком скромным и
даже застенчивым.
«Когда он, приезжая
изредка в Рим, показы-
вался там на улице, и
люди начинали ходить
за ним по пятам и по-
казывать на него, он
укрывался от лих в ближайшем доме»,— рассказывает
Светоний.
По совету своего покровителя Вергилий пишет второе
крупное произведение — поэму «Гроргики». Теперь об-
разцом ему служит не поздняя александрийская поэзия,
а классическая поэзия Греции — более глубокая и содер-
жательная. Подобно великому греческому поэту Гесиоду,
Вергилий в «Георгиках» дает советы и наставления по
земледелию. Его поэма делится на четыре части: хлебо-
пашество, виноградарство, скотоводство и пчеловодство.
Конечно, поэма «Георгики» не столько руководство по
сельскому хозяйству, сколько поэтическое прославление
природы и земледельческого труда, который является
источником благосостояния Рима. Здесь звучат те же мо-
тивы губительности междоусобных войн и порочной жиз-
ни в городе, те же призывы жить ближе к природе.
Публий Вергилий Марон.
Римская мозаика.
256

С большим патриотическим чувством Вергилий воспел
в «Георгиках» Италию и закончил поэму хвалой в честь
Октавиана.
Над этой поэмой Вергилий работал с 36 по 29 г. до н. э.
Каждое утро сочинял он множество стихов, а затем сокра-
щал их до нескольких строк. Поэт шутил, что он рождает
стихи, облизывает, как медведица новорожденного, ка-
ждую строчку, пока она не примет должного вида.
По просьбе Октавиана Вергилий читал ему только что
законченную поэму в течение четырех дней. Когда он
уставал, его сменял Меценат. Оба его друга и покровите-
ля были в восторге. Молва о новом произведении распро-
странилась в литературных кругах. Вергилий стал признан-
ным вождем в кружке Мецената и первым поэтом Рима.
Последние годы жизни Вергилий посвятил созданию
«Энеиды» — главного труда всей его жизни. Взяв за обра-
зец гомеровский эпос, он решил прославить Рим на широ-
ком мифологическом материале. Вергилий объединил
греческие и римские мифы строго продуманным сюжетом.
Сначала он все события изложил в прозе. Затем стал соз-
давать отдельные части поэмы в стихах. Многие места
он набрасывал начерно, чтобы потом вернуться к ним для
тщательной отделки. Вергилий любил говорить, что он
ставит временные подпорки, чтобы поддержать свое про-
изведение, пока не будут воздвигнуты крепкие колонны.
Вергилий работал над поэмой более десяти лет. Он
старался никому не показывать свои стихи, хотя слава
о них уже разнеслась по Риму. Сомнения и неуверенность
в своих силах не покидали его. Когда Октавиан, находив-
шийся в далеком походе, попросил прислать ему хотя бы
одно «полустишие» из «Энеиды», поэт ответил ему: «Что
же касается моего Энея, то, клянусь, будь он уже достоин
твоего внимания, я с радостью послал бы его тебе; но
предмет, к которому я приступил, таков, что порою ка-
9 На семи холмах
257

жется мне, что неразумно было браться за столь великое
предприятие...»
В 19 г. до н. э., на 52 году жизни, Вергилий пред-
принял путешествие в Малую Азию, чтобы своими глаза-
ми увидеть места, где развертывались легендарные со-
бытия Троянской войны, описанные им в поэме. В Афи-
нах он встретил Октавиана, который пригласил Вергилия
сопровождать его в поездке по Греции. Когда они осмат-
ривали город Мегары, поэта поразил солнечный удар.
Октавиан отправил его в тяжелом состоянии на родину.
В море состояние его ухудшилось. 22 сентября, когда ко-
рабль достиг берегов Италии, Вергилий скончался в го-
роде Брундизиуме. Согласно завещанию поэта тело его
перевезли в Неаполь, где он в свое время много дней по-
святил поэзии и философии. Там его похоронили, как это
было принято, за пределами города, на обочине дороги.
Вергилий сочинил эпитафию для своей гробницы,
упомянув в ней три города, связанных с его биографией:
В Мантуе был я рожден. Возвратившись в Брундизиум, умер.
Прах мой в Неаполе днесь. Пел я пастбища, села, вождей.
Перед смертью Вергилий завещал сжечь рукопись
«Энеиды», так как он намеревался долго еще над нею ра-
ботать и считал ее недостойной опубликования. Послед-
ние годы жизни он хотел посвятить философии. По рас-
поряжению Октавиана наследники поэта нарушили заве-
щание и издали поэму. Один из поздних римских поэтов
писал по этому поводу:
Чуть злополучный Пергам не погиб от второго пожара,
Чуть не познал Илион двух погребальных костров!
258

«ЭНЕИДА»
Прочь отступите, поэты!
Все римляне прочь
и все греки!
Нечто прекрасней растет,
чем «Илиада» сама!
Проперций.
Вергилий был самым знаменитым поэтом Рима. Его
покровители Август и Меценат рассчитывали, что он про-
славит в стихах подвиги, победы и благодеяния первого
римского императора. Вергилий оправдал их надежды,
создав поэму «Энеида», хотя героем ее был не Август,
а его легендарный предок Эней.
Согласно мифу, Эней прибыл из Трои в Италию вместе
с сыном Юлом и положил начало роду Юлиев, к которо-
му принадлежали Юлий Цезарь и Октавиан Август. Про-
славляя в поэме Энея, Вергилий тем самым прославлял
и Октавиана. Эней был сыном богини Венеры и внуком
самого Юпитера. Таким образом, Вергилий не только вос-
певал императора, но и подчеркивал божественное проис-
хождение его власти. Поэзия Вергилия, особенно его
«Энеида», служила определенной политической цели:
укреплению нового режима — единовластия — и оправда-
нию агрессивной политики Рима — завоевательных войн.
Вергилий хотел показать, что жители Италии имеют
такую же многовековую историю, как греки, такую же
богатую культуру и мифологию. По мнению Вергилия,
троянцы ведут свой род от жителей Италии. Эта идея,
далекая от исторической истины, как бы оправдывает за-
воевания римлян на Востоке. Если Италия — древняя
прародина троянцев, значит, римляне имеют старинные
права владеть странами Азии. Вергилий согласен, что гре-
ки были выше римлян в области наук и искусств, но
9*
259

управлять справедливо народами мира могут только рим-
ляне:
Выкуют тоньше другие пусть оживленные меди,
Лучше они создадут живые из мрамора лица,
Будут в судах говорить прекрасней, движения неба
Циркулем определят, назовут восходящие звезды,
Ты же народами править властительно, римлянин, должен!
Вот искусства твои: условья накладывать мира,
Ниспроверженных щадить и ниспровергать горделивых!
Вся поэма состоит.из двенадцати книг. Она распадает-
ся на две равные части. В первых шести книгах Верги-
лий излагал события Троянской войны, бегство Энея во
время гибели Трои и его скитания и приключения по пу-
ти в Италию. Эта часть поэмы по сюжету напоминает
«Одиссею». Вторая половина «Энеиды» похожа на «Илиа-
ду». В ней рассказывается о прибытии Энея в Италию,
о битвах с италийскими племенами, о победе Энея над
местным вождем Турном и об основании города Лавиния.
В течение многих столетий считали, что римские ми-
фы, связанные с городом Лавинием в Италии, носят чисто
сказочный характер. Однако уже в наши дни в тридцати
двух километрах от Рима итальянские археологи нашли
остатки древнего города и храма Пенатов с двенадцатью
жертвенниками на том месте, где, согласно мифу, был
основан город Лавиний. Можно надеяться, что учеными
скоро будут раскрыты те исторические факты, которые
послужили основанием мифа о войне между Энеем и
Турном. '^
Местные италийские мифы в народном предании со-
единились с греческими мифами задолго до эпохи Авгу-
ста. Мифы о Троянской войне были занесены в Италию
греческими колонистами еще в VIII—VIТ вв. до и. э. !.
1 Первое упоминание о путешествии Энея в Италию встре-
чается у греческого поэта Стесихора, жикшего в Сицилии (VTT—
VI вв. до н. п.).
260

Первые римские писатели III — II вв. до п. э. уже соеди-
няли троянские мифы с мифами об основании Рима. Тем
не менее Вергилию пришлось проделать очень большую
работу по собиранию и обработке римских легенд.
ГНЕВ ЮНОНЫ
Я был поэт и вверил песнопеныо,
Как сын Анхиса отплыл на закат
От гордой Трои, преданной сожженью.
Данте.
Во вступлении к поэме Вергилий объясняет, за что
богиня Юнона ненавидела и преследовала Энея.
Она не только помнила давнюю обиду — несправедли-
вый суд троянца Париса, который не оценил ее красоты
и отдал золотое яблоко раздора богине Венере. Была и
другая причина ее гнева. Юнона более всех городов лю-
била богатый и воинственный Карфаген. Довелось ей
слышать предсказания, что потомки троянцев повергнут
в прах этот город, и решила она потопить корабли Энея
и погубить всех троянцев.
Лишь только Эней и его спутники потеряли из виду
берег Сицилии, Юнона помчалась в Эолию — страну ту-
манов, грозовых туч и губительных бурь. Она приказала
Эолу выпустить на волю ветры и потопить корабли Энея.
Эол ударил копьем в бок пустотелой скалы, и все вет-
ры рванулись на волю сквозь открывшийся выход из тем-
ной пещеры. Они набросились на море. Заклубились
огромные волны. Небо покрыли грозные тучи. Засверка-
ли молнии, и загрохотал гром. Сорваны все паруса, излома-
ны весла. Над беззащитной кормой вздымается до самых
небес гора взбунтовавшихся вод. Три корабля уже разби-
ты о подводные скалы. Другие три брошены на отмель и
261

потоплены в вихре песка. Среди волн мелькают троянцы,
их оружие, доски, сокровища Трои...
Нептун прекращает бурю и спасает троянцев. Земля,
куда волны пригнали корабли Энея, оказалась берегом
Африки. Эней попадает в Карфаген, который основала
здесь царица Дидона. Она гостеприимно встречает троян-
цев, обещает им помощь и приглашает всех в свой дво-
рец. Здесь во время роскошного пира по просьбе Дидоны
Эней рассказывает о разрушении Трои, о хитрости данай-
цев, которые построили деревянного коня, погубившего
Трою, о смерти жреца Лаокоона — дяди Энея, о вторже-
нии врагов в город и гибели спящих троянцев, о вещем
сне Энея, которому тень Гектора повелевает бежать из
Трои, чтобы спасти пенаты города.
Так как бегство во время сражения является делом
позорным, Вергилий подробно описывает поведение сво-
его героя, чтобы Энея не могли заподозрить в трусости.
— Я проснулся,— рассказывает Эней,— город все
сильнее наполнялся стенаниями. Дом отца моего Анхиса
стоял в стороне, скрытый густыми деревьями. Но и здесь
уже были слышны стук мечей и звон оружия. Взобрав-
шись по лестнице на крышу дома, долго вслушивался я
в гул битвы, пока не понял все хитрости греков и смысл
сновидения. В безумии схватил я оружие, пылает душа,
гнев и ярость затемняют рассудок, хочется ринуться
в битву — ведь прекрасно умереть за отчизну! Я собрал
отряд храбрых юношей, готовых идти на верную смерть,
и мы помчались, как стая волков. Разве можно словами
изобразить весь этот ужас, эту ночь жестоких убийств,
этот гибнущий в крови и пламени город? Бездыханные
трупы лежат на улицах и в домах, на порогах священных
храмов. Встретив небольшой отряд греков, мы окружили
его, истребили всех и, нарядившись в доспехи врагов, ча-
сто вступали в сражения, пользуясь темнотой ночи.
262

— Клянусь прахом Трои,— восклицает Эней,— я в
этой битве смерти не избегал! Видно, судьбе было угодно,
чтобы я спасся!
По повелению Венеры Эней, подняв на плечи отца
Анхиса, который не мог сам идти, ведя за руку сына
Аскания-Юла, покинул горящую Трою и вынес святыню
города.
К Энею присоединилось много троянцев, бежавших из
Трои. Они долго скрывались в горах, затем под предводи-
тельством Энея построили корабли и покинули родной
берег, оказавшийся в руках неприятеля.
Эней со своими спутниками долго блуждал по волнам
Средиземного моря. Они побывали во Фригии, миновали
бесчисленные острова Эгейского моря, посетили священ-
ный остров Делос, где Аполлон им предсказал, что они
найдут ту землю, откуда ведут свой род троянцы, и зало-
жат там город, которому покорятся потом все страны и
земли. Отец Энея Анхис решил, что Аполлон в своем про-
рицании указывает па Крит, так как основателем Трои
считался Тевкр, уроженец Крита. Они достигли берегов
Крита, по вынуждены были оттуда бежать, так как на
острове разразилась чума. Потом Эней узнал, что праро-
дина троянцев не Крит, а Италия, откуда прибыл в Ма-
лую Азию Дардан, женившийся на дочери Тевкра, он-то
и положил начало роду троянских царей.
После долгих скитаний Эней достиг берегов Италии.
Много раз троянцы подвергались смертельной опасности.
С трудом миновали они страшный водоворот Харибду,
побывали у берегов, где живут одноглазые циклопы, ви-
дели вулкан Этну и слышали грохот извергающейся
лавы. В Сицилии умер отец Энея Анхис.
Эней заканчивает свой рассказ печальными словами,
в которых звучит безутешное горе в связи с потерей отца.
Его смерть он называет самым тяжелым испытанием.
263

Наряду с благородством, чувствительностью, ярким
проявлением сыновних и родительских чувств, в характе-
ре Энея заметны мягкость, доброта, чуткость не только
к друзьям, но и к врагам.
Вергилий особенно подчеркивает религиозность свое-
го героя. Если Лукреций считал, что религия портит лю-
дей, то Вергилий придерживался обратного мнения: что-
бы искоренить пороки, нужно вернуться к обычаям ста-
рого времени, свято сохранять веру в богов, возродить
нравы первых веков Республики. Эта религиозная пропо-
ведь Вергилия совпадала с политикой Октавиана, кото-
рый восстановил многие забытые обряды, строил алтари
и храмы, широко использовал религию в своих интересах.
ЛЮБОВЬ ДИДОНЫ
Меч и любовь подарил царь Эней
карфагенской царице.
Пала Дидона сама,
сердце пронзивши мечом.
Овидий.
Вергилий проявляет особое мастерство в изображении
человеческих чувств. Наблюдения, взятые из реальной
жизни, он переносит в мир мифологических событий.
Поэт яркими красками рисует переживания героев.
Богиня Венера внушила Дидоне страстную любовь
к чужестранцу Энею. Дидона невольно думает только
о нем, вспоминает его лицо, его речи, весь его мужествен-
ный облик, подвиги, перенесенные им страдания. Царица
открывает тайну своей любви сестре Анне, и та уговари-
вает Дидопу вступить с Энеем в брак.
Дидона водит Энея по городу и показывает ему свои
богатства. Она начинает с ним говорить и на полуслове
вдруг умолкает. Вечером приказывает она снова устроить
264

пир, просит Энея рассказать о своих подвигах и не может
глаз отвести от рассказчика. Когда все уходят и она
остается одна, Дидона садится на ложе, где только что
возлежал Эней, и кажется ей, что он здесь, что она его
видит и слышит.
Сложная душевная борьба происходит и в сердце
Энея. Он любит Дидону, хочет остаться с ней в Карфаге-
не. Но боги напоминают Энею, что он должен доставить
пенаты Трои в Италию.
Борьба между чувством любви и чувством долга кон-
чается победой последнего. Эней приказывает готовить
корабли к отплытию. Он все не решается сказать Дидоне
о своем отъезде. Дидона узнала о приготовлениях на бе-
регу и догадалась о предстоящей разлуке, сама почуяла
беду. Разве можно обмануть любящую женщину? Словно
безумная, бродит она по Карфагену. Пылая от гнева, так
говорит она Энею:
— Как ты посмел тайно меня покинуть? Неужели на-
ша любовь, наш брачный союз тебя не удержат? Почему
ты от меня бежишь? Если я сделала что-нибудь доброе,
если хоть чем-нибудь я заслужила любовь, если я тебе
чуть-чуть дорога, сжалься, передумай, останься, пощади
меня! Ради тебя я забыла все клятвы! Из-за тебя ненави-
дят меня все вожди ливийских племен, которых я прогна-
ла и отвергла, когда они добивались моей руки! На кого
ты меня покидаешь? За что обрекаешь меня на смерть?
Нелегко было слышать Энею подобные речи. Но он,
выслушав Дидону и подавив свои чувства, ответил:
— Я никогда не забуду всего, что ты сделала для ме-
ня. Пока жив, буду помнить о тебе, Дидона. Я не соби-
рался тайно бежать, но сразу сказать не решился. Я не
искал здесь свадьбы — не за этим я ехал. Если бы мог я
по собственной воле распоряжаться своей судьбой, не
оставил бы Трою и прах своих предков. Но великие боги
2G5

приказали мне плыть в Италию. Здесь любовь, там — от-
чизна. Если тебя держат стены твоего Карфагена, то и
меня призывает родная земля.
Горе помутило рассудок Дидоны.
— Не богиня тебя родила,— восклицает она,— а сви-
репая тигрица среди голых скал дикого Кавказа! Взгля-
нул ли ты на меня? Откликнулся ли на мои слезы? По-
жалел ли свою любимую? Я подобрала тебя нищего на
берегу, спасла твой флот, вернула к жизни твоих друзей
и в безумии разделила с тобой свое царство. И вот какая
мне награда! Плыви! Я не держу тебя!
Ищи в волнах отчизну! Я верю, ты наткнешься на
скалы! Бесславно умирая, будешь повторять имя Дидо-
ны! Я примчусь к тебе и черным факелом укажу дорогу.
Я буду сторожить тебя, как тень, пока твоя душа не от-
летит от тела!
Прервав на полуслове речь, Дидона бежит в свои по-
кои, обессиленная горем. Рабыни вносят ее, безжизнен-
ную, в мраморную спальню и кладут на мягкое ложе.
Глубоко потрясенный страданиями Дидоны, Эней все-
таки решительно выполняет волю богов.
Дидона испытала все средства удержать Энея — сле-
зы, мольбы, хитрость, посредничество сестры Анны, упре-
ки, угрозы и проклятия. В душе ее с лихорадочной бы-
стротой меняются чувства любви и ненависти, страха и
отчаяния, унижения и гордости. Когда Дидона убедилась,
что разлука неизбежна, она приказала воздвигнуть из
дуба и сосны огромный костер и возложить на вершину
его оружие, оставленное Энеем. Дидона украсила костер
цветами, как могилу.
На земле все вкушало покой. Дремали леса. Почивало
беспокойное море. В ночной вышине мерцали далекие
звезды. Поля и леса были безмолвны. Мирно спали стада.
В ночной темноте уснули быстрокрылые птицы.
266

Только несчастная Дидона всю ночь не спала, ни на
мгновение сон не смежил ее глаз.
С вершины высокой башни Дидона увидела, как при
первых лучах восходящего солнца флот Энея отчалил от
опустевшего берега. Она зарыдала, в беспамятстве стала
рвать на своей голове золотистые кудри.
Дидона произносит проклятия, просит богов отомстить
за нее, завещает народу ненавидеть, преследовать, мстить
всем потомкам Энея. Обезумев от собственных мыслей,
дрожа от волнения, с багровыми пятнами па бледных ще-
ках, с налитыми кровью глазами, Дидона, озираясь, под-
нимается на высокий костер, обнажает подаренный Энеем
меч и поражает себя.
Как только служанки увидели царицу и меч, дымя-
щийся кровью, вопль пронесся по царским покоям, по-
мчалась молва по потрясенному городу, задрожали от вос-
клицаний дома, воем наполнилось небо.
Между тем флот Энея уверенно шел в открытое море.
Глядя на удалявшийся берег, Эней вдруг увидел, как
осветились пламенем стены дворца. Не знал он, что озна-
чает этот костер, но чуяло сердце, что страшное что-то
совершила Дидона во власти великого гнева и безумной
любви.
В ПОДЗЕМНОМ ЦАРСТВЕ
Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу туда, где вечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям...
Данте.
Корабли Энея были снова настигнуты бурей. Им при-
шлось пристать к берегам Сицилии, где Эней жертвопри-
ношениями и традиционными воинскими играми отметил
годовщину со дня смерти Апхиса.
267

Из Сицилии Эней направился в город Кумы в Кампа-
нии. Там был знаменитый храм Аполлона. Жрица Апол-
лона прорицательница Сивилла помогла Энею спустить-
ся в подземное царство для свидания с отцом.
В поэме «Энеида» много фантастических, сказочных
сцен. Многие страницы проникнуты мистицизмом, суе-
верным страхом, религиозным трепетом. Поэт вводит в по-
вествование страшные образы, ужасные сцены, таин-
ственные символы. Старая жрица Сивилла живет в мрач-
ной пещере па вершине горы. Она ведет Энея через дикие
леса и полные ужасов долины. На вершине огромного ду-
ба Эней находит золотую ветвь, которую приносит в дар
царице подземного царства Прозерпине. Герою указы-
вают путь два голубя, посланные богиней Венерой.
Эней, ведомый Сивиллой, достиг входа в подземное
царство. Застонала земля под ногами, зашевелились вер-
шины деревьев в лесу, раздался вдали протяжный вой
псов Гекаты, которая открывала ворота Тартара. Сивил-
ла, испуская громкие вопли, помчалась к открытому
входу в пещеру, за нею Эней с обнаженным мечом
в руке.
В глубокой тьме проносились они мимо мрачных те-
ней через царство Плутона. В самом преддверии подзем-
ного царства толпились бледные Болезни, горестный
Плач, печальная Старость, Угрызения совести, губитель-
ный Страх, изнуряющий Голод, гнусная Бедность, беспо-
щадная Смерть, кровожадная Война.
Дорога привела их к подземным волнам мутного Ахе-
ронта. Сторожит эти воды страшный перевозчик Харон,
весь в грязи, с плеч ниспадает изорванный плащ, вскло-
кочена его седая борода, пламенем сверкают взоры. Ше-
стом направляя ладью, он перевозит души умерших.
Все разрастаясь, толпа стремится к берегу смерти:
матери, старцы отцы, знаменитые мужи, герои войны,
208

юноши, девы. Так множество листьев увядших в лесу под
напором осеннего ветра падает с веток на землю...
Старый Харон перевез Энея и Сивиллу через реку
смерти. Жрица усыпила снотворным зельем адского пса
Цербера. Они вступили в подземное царство. Оно раз-
делено на две части: направо — Элизиум, где обитают чи-
стые благородные души, налево — Тартар, где терпят ад-
ские муки злодеи. Эней взглянул налево и содрогнулся.
Под скалой он увидел обширный город, окруженный трой-
ной стеной.
В центре Тартара — большие ворота и железные баш-
ни, чтобы ни люди, ни боги эту твердыню не могли сокру-
шить. Оттуда слышит Эней стенания, душераздирающие
крики, звуки страшных ударов, бряцание железа и звон
кандалов. Там подвергаются адским мучениям все, кто
ненавидел своих братьев, кто поднял руку на родного
отца, кто беззаконно обманул клиента, кто был жаден
до денег, кто погряз в разврате. Здесь изменники ро-
дины, клятвопреступники, участники несправедливых
войн.
Эней спешит удалиться от страшного Тартара. Его
путь лежит через Элизиум, где обитают благородные те-
ни. Они входят в светлое царство. Идут по отрадным ле-
сам и счастливым лугам. Здесь прозрачный эфир, все про-
низано светом. Здесь есть свое солнце и свои звезды. Бла-
женные души здесь счастливы.
В благоухающей лавровой роще на берегу полноводно-
го Эридана возлежат на мягкой траве те, кто пал в бою
за отечество, кто всю жизнь прожил беспорочно, благо-
честивые жрецы и прорицатели, изобретатели и художни-
ки — все, кто после себя па земле оставил добрую
славу.
В Элизиуме Эней встречает отца. Анхис показывает
сыну души благородных героев, которые вторично долж-
269

ны появиться на свет. Они пьют воду из реки забвения
Леты и забывают всо, что видели в своей прежней жизни.
Анхис предсказывает будущее еще не родившихся героев,
и Эней узнает судьбу своих далеких потомков.
Анхис рассказывает Энею:
— Вон Ромул, рожденный Марсом от Реи Сильвии!
Под его покровительством семь холмов соединятся в один
вечный город.
— Видишь двоих в одинаковом блеске оружия? Здесь
они живут мирно! Но когда они вернутся к свету — о, го-
ре! — какую войну доведут они между собою! Сколько
породят убийств, когда Цезарь поведет свое войско с Аль-
пийских высот, а навстречу ему — Помпеи, его зять, дви-
нет восточное войско из Греции! Дети, отвратите свой
дух от братоубийственной бойни, не направляйте вы си-
лу войны в сердце отчизны! Ты, Цезарь, в котором течет
моя кровь, первый отбрось окровавленный меч, ты ведь
ведешь свой род от Юпитера!
— А вон Август — божественный сын Юлия Цезаря,
о котором я так часто тебе говорил. Он возвратит в Ита-
лию золотой век. Он покорит много неведомых стран и рас-
ширит пределы отчизны до африканских долин, до бере-
гов далекого Инда, где сияют иные созвездия, до самого
края земли, где великий Атлант держит небесный купол
на мощных плечах. В страхе его прихода ожидают берега
Каспийского и Азовского морей, и трепещут заранее мут-
ные воды семиструйного Нила...
Элизиум имеет две двери: через первую вылетают прав-
дивые сны, через вторую — лживые тени. Анхис выпустил
Энея через вторую дверь, сверкающую слоновой костью.
Эней возвратился из подземного царства на землю,
вдохновленный рассказом Анхиса. Он смело пошел на-
встречу всем испытаниям во имя будущего Италии и сла-
вы своих потомков.
270

ВОЙНА В ИТАЛИИ
Вергилий ^ то же для
римлян, что Гомер для чело-
вечества.
Н. А. Добролюбов.
Семь лет прошло с тех пор, как Эней покинул горя-
щую Трою. После долгих скитаний он, наконец, достиг
устья Тибра, поднялся вверх по течению и высадился на
берег Лациума. Царь Латин гостеприимно встретил чу-
жестранцев. Он не имел своих сыновей, наследницей его
царства была единственная дочь Лавиния. Много свата-
лось к ней женихов со всех концов Италии. Но царь Ла-
тин знал предсказание богов, что она выйдет замуж за
пришельца из далеких стран и от этого брака родятся
славные потомки. Поэтому царь обещал Энею не только
союз и дружбу, но и брак с его дочерью. Однако жена
Латина царица Амата хотела во что бы то ни стало вы-
дать Лавинию за могучего и храброго вождя соседнего
племени рутулов Турна.
По наущению богини Юноны Турн поднял рутулов на
борьбу с Энеем. С помощью царицы Аматы он возбудил
ненависть к чужестранцам и среди латинов. Царь Латин
удалился от власти и заперся в своем дворце. Воинствен-
ный Турн повел объединенные войска латинов и рутулов
на битву с троянцами.
Долго длилась эта война. Много подвигов совершили
вожди. Имя Энея уже гремело в Италии. Этруски и дру-
гие племена стремились заключить с ним союз. Погиб
вождь союзников, храбрый Паллант. Турну помогает
в войне Юнона, Энею — его мать Венера.
В решающей битве победа на стороне Энея. Когда
к нему приходят послы от латинов с просьбой отдать им
тела павших, он охотно выполняет их просьбу и глубоко
271

сочувствует горю латинских жен и матерей. Эней гово-
рит, что напрасно латины отказались от предложенной
дружбы, напрасно ведут они эту войну, которая прино-
сит столько горя всем племенам. Спор его с Турном дол-
жен быть решен единоборством.
Видя поражение своих войск, Турн соглашается на
единоборство. Троянцы и латины договариваются об
условиях перемирия. Турн и Эней — оба готовятся идти
на смертный бой, который должен решить, кто из них бу-
дет мужем Лавинии.
Едва следующий день озарил сиянием горные выси,
латины вместе с троянцами стали отмеривать место для
битвы под стенами высокого города. Блистая оружием,
сходятся здесь войска Энея и Турна. Перед ними проно-
сятся на конях предводители, сверкая медью и золотом.
По общему знаку каждый втыкает в землю копье и опус-
кает щит.
На крышах домов и на воротах и башнях собираются
женщины и старцы. На колеснице, запряженной четвер-
кой коней, появляется сам царь Латин. Потрясая в руке
двумя копьями, скачет Турн на паре белых коней. Едет
Эней, сверкая чудесным оружием, которое выковал по
просьбе Венеры бог кузнечного ремесла Вулкан. Турн
и Эней устремились навстречу друг другу. Застонала зем-
ля. Засверкали щиты, зазвенели мечи.
Уверенный в силе удара, Турн высоко подымает свой
тяжелый меч и поражает Энея. Крик пронесся в рядах
и троянцев, и латинов. Замерли и те, и другие. Но ло-
мается меч, ударяясь о щит Энея. Обезоруженный Турн
пускается в бегство. Он мчится проворнее ветра по ши-
рокой равнине, мечется в разные стороны, сжав рукоять
меча. Эней неотступно преследует его.
Пять раз обежали они вокруг поля. Турн чувствует,
что сама смерть гонится за ним по пятам. Потрясая гро-
272

мадным копьем, Эней хочет метнуть его во врага. Тот по-
дымает камень, огромный, который едва ли смогли бы
поднять двенадцать отборных мужей, и кидает в Энея.
Но камень не долетел и не нанес Энею удара. Турн за-
дрожал, видя копье, обращенное на него. Метко нацелив-
шись и напрягаясь всем телом, Эней издали бросает копье.
Как камень, пущенный стенобитным снарядом, копье
летит вихрем и, раздробив чешуйчатый щит, пронзив
панцирь, проникает со свистом в середину бедра. Турн,
пронзенный копьем, сгибает колени и припадает к земле.
Побежденный Турн простер к победителю руки. Он
умоляет Энея пощадить его или хоть отдать его тело
старику отцу. Вспоминая своего отца Анхиса, Эней уже
хотел пощадить врага. Но вдруг на плече у Турна он при-
метил перевязь убитого рутулом своего друга Палланта.
Впился глазами Эней в примету недавнего горя, в нем за-
горелся яростный гнев:
— Неужели уйдешь от меня, облаченный в доспехи
любимого друга? Паллант карает тебя этой смертью!
Эней вонзил свой меч в сердце Турна. Холод сковал
члены вождя рутулов, и душа его отлетела от тела.
БЕССМЕРТИЕ ЭНЕЯ
Как поэт в теснейшем
смысле этого слова, как един-
ственный мастер стиха, как
великий чародей слов, Верги-
лий и для нас остается учи-
телем.
В. Я. Брюсов.
«Энеида» является не только лучшим произведением
Вергилия, но и непревзойденным образцом эпоса во всей
римской литературе. Вергилий воспевает не только импе-
273

ратора Августа — он прославляет свою родину, свой на-
род, историю Рима, природу Италии. Патриотический па-
фос поэмы оказывал большое влияние на современников
поэта и на последующие поколения римлян.
Вергилий обладает могучей фантазией. С большой по-
этической силой он рисует картины сражений и стран-
ствий Энея, великих и грозных стихий природы, Источ-
ник этой силы — устное народное творчество греков и
римлян.
Особенное мастерство Вергилий проявляет в изобра-
жении человеческих чувств, душевных переживаний,
борьбы противоположных страстей.
Конечно, эпос Вергилия нельзя сравнивать с подлин-
но народным эпосом, например с «Илиадой» и «Одиссе-
ей». Если гомеровский эпос выражал идеалы всего наро-
да, то «Энеида» выражает мысли и чувства высших слоев
рабовладельческого общества в Риме. Поэтому Верги-
лий оправдывает завоевательные войны Рима, пропове-
дует повиновение земным и небесным владыкам. Мифо-
логический материал здесь переосмыслен, подчинен опре-
деленным политическим целям, наполнен современным
содержанием и поставлен на службу новому режиму —
оформляющейся рабовладельческой монархии.
Поэма замечательна по своему построению. Она на-
писана по строго продуманному плану. Каждая книга яв-
ляется самостоятельным художественным произведением,
и все двенадцать частей представляют собой единое целое.
Поэма наполнена драматическим действием, события быст-
ро сменяют друг друга, достигая к концу каждой части
наибольшего напряжения.
Особенное внимание Вергилий уделяет поэтической
отделке стихов. Он добивается поразительной красоты,
звучности, мелодичности стиха. Само сочетание звуков
часто соответствует картине, которую рисует поэт. Вер-
274

гилйй — большой мастер краткой, сжатой и яркой образ-
ной речи. Поэтому многие строки «Энеиды» стали «крыла-
тыми», превратились в латинские пословицы.
О высокой требовательности к форме свидетельствует
хотя бы тот факт, что Вергилий работал над поэмой де-
сять лет. Он считал, что для окончательной отделки
«Энеиды» ему понадобится еще почти столько же. И все-
таки в таком незавершенном виде «Энеида» по своим
поэтическим достоинствам оказалась выше всего, что бы-
ло создано в Риме до и после Вергилия.
«Энеида» была высоко оценена еще при жизни авто-
ра. Его называли «римским Гомером». Все последующие
поэты в той или иной мере считали себя учениками Вер-
гилия. Овидий писал, что «Энеида» — «произведение,
славнее которого в Риме нет».
Произведения Вергилия сразу вошли в хрестоматии
и школьные учебники. Вергилия знали и любили все слои
населения Рима, о чем свидетельствуют, например, над-
писи на стенах, найденные в городе Помпеи, изображе-
ния на предметах прикладного искусства.
В средние века многие античные произведения преда-
вались забвению и уничтожению. Эта участь не коснулась
творчества Вергилия, его изучали, переписывали. На темы
из Вергилия сочинялись рыцарские романы, по «Энеиде»
гадали и предсказывали судьбу.
Вергилий оказал большое влияние на поэтов нового
времени. Первый поэт эпохи Возрождения великий италь-
янец Данте называл Вергилия своим вождем и учите-
лем, он сделал римского поэта одним из главных дей-
ствующих лиц своей «Божественной комедии». Вергилия
брали за образец и другие итальянские поэты — Петрар-
ка, Ариосто, Торквато Тассо. В Англии Вергилия изуча-
ли Шекспир и Мильтон. Во Франции поэзия Вергилия
оказала влияние на Ронсара, Буало, Расина, Вольтера
275

и многих других поэтов. Высокую оценку Вергилию дают
Виктор Гюго и Анатоль Франс. В Германии Лессинг изу-
чает творчество римского поэта, Шиллер его переводит.
В России творчество Вергилия получает широкое рас-
пространение в XVIII и XIX вв. Его хорошо знали и
высоко ценили Ломоносов и Державин, Жуковский и Ба-
тюшков, Баратынский и Пушкин. Русские революционе-
ры-демократы римскую литературу вообще ставили зна-
чительно ниже греческой. Они резко критиковали при-
дворный характер поэзии Вергилия, Горация, Овидия и
часто недооценивали их произведения. Но, упрекая Вер-
гилия в низкопоклонстве перед Августом, они признавали
высокие поэтические достоинства его поэзии. «За «Энеи-
ду» — свидетельство столетий, за нее — удивление зна-
токов, за нее — она сама, с своим разнообразием, утон-
ченностью, изяществом»,— писал Добролюбов.
Многие русские поэты переводили «Энеиду», но пере-
вода, достойного подлинника, до сих пор нет. Знамени-
тый поэт XIX в. А. А. Фет перевел «Энеиду» добросо-
вестно, понятным читателю языком. Но его справедливо
критиковал поэт XX в. В. Я. Брюсов за то, что в пере-
воде совсем не передана вся прелесть и красота подлин-
ника. Брюсов сам перевел первые семь книг «Энеиды».
Он старался сохранить красоту, мелодичность, звукопись
стихов Вергилия, но перевод Брюсова читается с боль-
шим трудом: сохранив красоту звучания, он не смог до-
биться ясности смысла в своем переводе Вергилия.
В европейской литературе давно стали распростра-
няться сатирические подражания «Энеиде». Поэты, па-
родируя Вергилия, высмеивали своих современников.
В Италии в XVII в. появилась пародия на «Энеиду»
Лалли. Во Франции — поэма Скаррона «Перелицованный
Вергилий». В Германии в XVIII в.— «Приключения
благочестивого героя Энея» Блюмауера. В России в
276

XVIII в.— «Энеида, выьороченная наизнанку» Осипо-
ва и Котельницкого, а в XIX в.— «Юмористическая
Энеида» Бойчевского. В Белоруссии — «Энеида навыво-
рот», приписываемая Ровинскому. На Украине — знаме-
нитая «Энеида» Котляревского.
Классик украинской литературы Котляревский изо-
бражает героев «Энеиды» как своих современников:
Эней детина был проворный
И парень — хоть куда казак.
На дело злой, в беде упорный,
Отчаяннейший из гуляк...
Когда спалили греки Трою,
Сравняв ее навек с землею,
Эней, не тратя лишних слов,
Собрал оставшихся троянцев,
Отпетых смуглых оборванцев,
Котомку взял и был таков...
В таком простонародном потешном стиле рассказы-
вается о любви Дидоны и Энея:
Дидона рано пробудилась,
КваСку с похмелья попила,
Умылась и принарядилась,
Как если б на гулянку шла...
Эней, как только отоспался,
Погрыз соленый огурец,
Потом умылся, причесался,—
Ну, хоть сейчас с ним под венец!
Боги в поэме Котляревского обрисованы сатирически:
Зевес в тот час глушил сивуху
И сельдью жирной заедал;
Седьмую вылакав осьмуху,
Остатки кварты допивал...
Рисуя подземное царство, Котляревский бичует поро-
ки своего времени, помещая в Тартар помещиков, чинов-
ников, купцов, бездарных поэтов, ученых шарлатанов:
277

С панов за то три шкуры драли
И жарили со всех боков,
Что людям льготы не давали,
Считая всех их за скотов...
Тут были всякие цехмистры,
Советники и бургомистры,
Чинуши, судьи, писаря,
Те, что по правде не судили,
А только денежки лупили
И обдирали бедных зря...
("Пер. //. В раж ли па.)
Котляревский низвел классический сюжет героической
поэмы до уровня самых обыденных потешных сцен совре-
менной жизни и этим добился замечательного комизма.
Его сатира высмеивает темные стороны российской дей-
ствительности прошлого века.
Поэзия Вергилия вдохновляла поэтов многих стран и
народов в течение двух тысячелетий. И в наши дни она
не утратила своего значения и продолжает доставлять чи-
тателям эстетическое наслаждение.

ГОРАЦИЙ
ВСТРЕЧА СО СТАРЫМ ДРУГОМ
Я с другом праздную свиданье...
А. С. Пушкин.
В 1835 г. А. С. Пушкин перевел
оду Горация «К Помпею Вару».
Помпеи Вар — друг юности Горация. Они встретились
после долгой разлуки. В Риме кончилась гражданская
война, к власти пришел Октавиан Август. Гораций при-
мирился с новыми порядками, сблизился с придворными
кругами, с самим императором. Встретив старого друга,
поэт вспоминал, как они вместе когда-то с оружием в ру-
ках защищали Республику, сражаясь против Октавиана,
и как им пришлось спасаться бегством, когда войско Бру-
та было разбито в битве при Филиппах.
Вероятно, Пушкин вспоминал свою молодость, мечты
о свободе, друзей-декабристов, когда переводил оду Го-
рация:
Кто из богов мне возвратил
Того, с кем первые походы
И браней ужас я делил,
Когда за призраком свободы
Нас Брут отчаянный водил?
С кем я тревоги боевые
В шатре за чашей забывал
279

И кудри, плющем увитые,
Сирийским мирром умащал?
Ты помнишь час ужасной битвы,
Когда я, трепетный квирит ],
Бежал, нечестно брося щит,
Творя обеты и молитвы?
Как я боялся, как бежал!
Но Эрмий2 сам незапной тучей
Меня покрыл и вдаль умчал
И спас от смерти неминучей.
А ты, любимец первый мой,
Ты снова в битвах очутился...
И ныне в Рим ты возвратился
В мой домик темный и простой.
Садись под сень моих пенатов.
Давайте чаши. Не жалей
Ни вин моих, ни ароматов.
Венки готовы. Мальчик, лей!
Теперь некстати воздержанье:
Как дикий скиф хочу я пить.
Я с другом праздную свиданье,
Я рад рассудок утопить.
Когда Пушкин начал писать повесть из римской жиз-
ни эпохи Нерона, он включил в нее оду Горация «К Пом-
пею Вару». Герой этой неоконченной повести римский
писатель Петроний был приговорен к смерти императо-
ром Нероном. Перед смертью Петроний читает оду Гора-
ция и говорит:
«Хитрый стихотворец хотел рассмешить Августа и Ме-
цената своею трусостию, чтоб не напомнить им о спо-
движнике Кассия и Брута. Воля ваша, нахожу более
искренности в его восклицании:
«Красно и сладостно паденье за отчизну».
Устами Петрония Пушкин оправдывает Горация:
1 Квирит — мирный гражданин Римской республики, который
носит оружие, но не является профессиональным солдатом.
2 Эрмий — Гермес, в римской мифологии Меркурий.
280

«Когда читаю подобные стихотворения, мне всегда лю-
бопытно знать, как умерли те, которые так сильно были
поражены мыслию о смерти. Анакреон уверяет, что Тар-
тар его ужасает, но не верю ему, так же как не верю тру-
сости Горация...»
Пушкин был прав, когда говорил, что нельзя на осно-
вании этой оды делать вывод о трусости Горация. Бро-
сить щит во время сражения считалось позором, бесчесть-
ем. Вряд ли Гораций в стихах стал бы серьезно говорить
о своей нечестности и трусости.
Действительно, брошенный щит — это традиционный
образ в античной литературе. Еще в VII в. до н. э. вели-
кий греческий поэт Архилох писал:
Носит теперь горделиво сайец 1 мой щит безупречный.
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах!
Алкей, Анакреонт и другие знаменитые поэты писали
иронически, что они бежали с поля битвы, бросив щит
в кусты. В биографии Демосфена рассказывалось, что
этот прославившийся своим мужеством оратор в битве
против Филиппа Македонского тоже бросил свой щит.
Сражаясь в войске Брута, Гораций отличился храб-
ростью и быстро выдвинулся на командную должность.
Когда поэт вспоминает о битве при Филиппах и, вместо
того чтобы рассказать о поражении всего войска, говорит
лишь о том, что он один бросил свой щит и убежал,— это
могло только вызвать улыбку его друзей.
В оде Гораций использует еще один традиционный об-
раз: Меркурий (у Пушкина — Эрмий) покрыл его тучей
и «спас от смерти неминучей». Еще в «Илиаде» олимпий-
ские боги спасали таким образом своих любимцев: окуты-
вали мифического героя облаком и уносили его с поля
сражения.
1 Саийцы — одно из многочисленных племен Фракии.
281

Пушкин в своем переводе прекрасно передает основ-
ное чувство, которое пронизывает оду «К Помпею Ва-
ру»,— чувство радости при свидании со старым другом.
Тема борьбы за свободу у Горация на втором плане. Он
снисходительно, с добродушной иронией говорит о тех
далеких днях, когда они шли в битву «за призраком сво-
боды».
В ВОЙСКЕ БРУТА
Когда за призраком свободы
Нас Брут отчаянный водил...
А. С. Пушкин.
Квинт Гораций Флакк родился 8 декабря 65 г. до
н. э. в городе Венузии, на границе Апулии и Лукании. Он
происходил из семьи вольноотпущенника. Отец поэта был
отпущен на волю, получил права римского гражданина и
имя своего господина. Чтобы прокормить семью, отец Го-
рация поступил на должность служителя, который участ-
вовал в аукционах и взыскивал долги.
Мать Горация была простая и бедная женщина. Она
умерла, когда Квинт был еще ребенком. Он не помнил ее
и не упоминал о пей в своих произведениях. Об отце Го-
раций говорил часто и всегда с большой любовью и уваже-
нием. Он не стеснялся своего низкого происхождения:
Нет, Меценат, хоть никто из лидийцев не может с тобою
Знатностью рода равняться в пределах Этрурии славной...
Нет! Ты орлиный свой нос задирать перед теми не любишь,
Кто так оезроден, как я — сын раба, получившего волю!
Ты говоришь, что нет нужды тебе, от кого кто родился:
Те, кто душой благородны, те будут без знатности чтимы.
(Пер. М. Дмитриева.)
Отец не жалел ни сил, ни времени, ни денег для обра-
зования сына. Он повез его в Рим к известному педагогу
282

Орбилию, у которого учились дети всадников и сенаторов.
Гораций с глубокой благодарностью вспоминает об отце
в одном из своих стихотворений:
Беден он был и владел не обширным, но прибыльным полем,
К Флавию в школу, однако, меня не хотел посылать он,
В школу, куда сыновья благородные центурионов,
К левой подвесив руке пеналы и счетные доски,
Шли обучаться проценты по идам считать' и просрочку;
В Рим он решил непременно меня отвезти...
В детстве отец мой всегда был при мне неподкупнейшим
стражем,
Рядом со мной очень часто сидел он во время занятий.
(Пер. М. Дмитриева.)
В школе Гораций познакомился с творчеством рим-
ских писателей. Орбилий был когда-то солдатом, челове-
ком прямым и грубым, учителем строгим и требователь-
ным. Он часто пускал в ход указку или розгу. Но старик
Орбилий старался воспитывать в учениках любовь к Ри-
му, к национальному творчеству.
Когда Гораций закончил образование в школе Орби-
лия, отец отправил сына в Афины для дальнейшего изуче-
ния наук.
Афины сохраняли еще свое значение как центр науч-
ной и культурной жизни. Там преподавали знаменитые
философы и ораторы. Гораций изучал греческую литера-
туру, риторику и философию. Он любовался великими
памятниками классического искусства — Парфеноном,
Пропилеями, скульптурами Фидия, картинами Полигно-
та, храмами и дворцами, колоннадами и статуями. Все
это произвело на Горация неизгладимое впечатление. Оп
1 То есть готовились стать мелкими чипоппиками; иды —
депь в середипе месяца, когда взимались подати, производились
платежи; центурион—сотник в римской армии.
283

на всю жизнь остался влюбленным в греческое искусство,
в греческую поэзию.
Будучи студентом, Гораций начал писать стихи на
греческом языке, но скоро бросил это занятие. «Желание
умножить число греческих поэтов так же нелепо, как идея
таскать дрова в лес»,— писал он.
Горацию было 20 лет, когда в Риме вновь разразилась
гражданская война. Единовластие диктатора Юлия
Цезаря вызывало недовольство. Многие мечтали о восста-
новлении Республики. Хотя Цезарь демонстративно отка-
зался принять царский венец, фактически он был полно-
властным хозяином во всем огромном римском государ-
стве.
Брут и Кассий организовали заговор против Цезаря,
в котором участвовало около 60 человек. 15 марта 44 г.
до н. э. должно было состояться заседание Сената. Заго-
ворщики поместили в соседнем здании вооруженный от-
ряд гладиаторов, чтобы он в случае необходимости мог
принять участие в деле. Когда Цезарь явился в Сенат,
кто-то подал ему письмо с предупреждением о грозящей
опасности. Но он письма этого не раскрыл. Брут, Кассий
и их единомышленники окружили Юлия Цезаря. Один из
них обратился к диктатору с просьбой об амнистии свое-
го брата. Получив отказ, он схватил Цезаря за тогу —
это послужило сигналом к нападению. Мечами и кинжа-
лами заговорщики нанесли много ран. Цезарь упал замерт-
во к ногам статуи Помпея.
Началась борьба между республиканцами и цезарьян-
цами. Кассий и Брут, не надеясь на поддержку в Риме,
отправились в свои провинции — в Сирию и в Македо-
нию, чтобы набрать там войско для дальнейшей борьбы.
Когда в Афинах появился Брут, народ встретил его с
восторгом, как освободителя, который избавил Рим от ти-
рании и вернул долгожданную свободу. В Афинах было
284

много римской молодежи, которая там получала высшее
образование. Афинские студенты горячо спорили и гово-
рили о свободе, о Республике, о судьбах Рима. Брут заме-
тил в этой толпе будущего поэта и близко сошелся с ним.
Гораций со всем пылом юности увлекся идеями возрожде-
ния Республики и добровольно вступил в войско Брута.
В армии Гораций быстро выдвинулся, получил звание
военного трибуна и командование легионом. Два года про-
вел поэт в лагере республиканцев.
Республиканцы освободили от сторонников Цезаря
всю Грецию и Македонию. В Малой Азии войско Брута
соединилось с войском Кассия. Под знамена Брута и Кас-
сия стекался народ со всех концов Римской республики.
Армия двинулась по направлению к Риму.
В это время в самом Риме объединились все сторонни-
ки единовластия: Антоний, товарищ Цезаря по консуль-
ству, который завладел казной и властью; Октавиан, род-
ственник Юлия Цезаря, которого тот усыновил и сделал
своим наследником, и начальник римской конницы Ле-
пид. Они образовали новый триумвират и жестоко рас-
правлялись с республиканцами. В Риме каждый день про-
исходили аресты и казни, составлялись проскрипционные
списки.
Триумвиры повели свои войска навстречу противнику.
Обе армии встретились в Македонии, на крутой возвы-
шенности, около города, названного в честь Филиппа Ма-
кедонского. Битва при Филиппах закончилась победой
Антония и Октавиана. Республиканская армия была раз-
громлена. Брут и Кассий покончили самоубийством. Не-
многие республиканцы остались в живых, среди них —
юный Гораций.
Антоний и Октавиан на следующий день после сраже-
ния объявили, что всем республиканцам, которые тотчас
сложат оружие, будет дарована жизнь, свобода и полная
285

амнистия. 14 тысяч приверженцев Брута сразу перешли
на сторону триумвиров. Горация среди них не было.
После разгрома при Филиппах Гораций долго скры-
вался, скитался по островам Греции и городам Малой
Азии, испытал нужду и лишения. Гражданская война дли-
лась еще много лет, но Гораций больше не принимал в ней
участия.
В КРУЖКЕ МЕЦЕНАТА
Что бедны у меня родители — ты знаешь.
Но чадо их — поэт — забвенья избежит.
Меня, о Меценат, ты другом называешь —
И Стикс своей волной меня не окружит!
Гораций.
Гражданская война в Риме закончилась установлением
монархического режима. После многолетней жестокой,
кровопролитной борьбы между различными сословиями,
партиями и претендентами на диктаторские полномочия
властелином всей огромной римской державы стал Окта-
виан.
В Риме народ с энтузиазмом приветствовал победите-
ля: всех измучила, всем принесла неисчислимые бедствия
многолетняя гражданская война. Только сильная центра-
лизованая власть могла прекратить кровавые междоусоб-
ные распри.
Октавиан своей хитрой политикой сумел привлечь на
свою сторону широкие массы римского населения. Он
прежде всего объявил, что хочет восстановить долгождан-
ный мир и все обычаи древней Республики.
Постепенно Октавиан был назначен на все высшие го-
сударственные должности: он стал консулом, цензором,
императором (главнокомандующим) и даже великим пон-
286

тификом (первым жрецом). Ему был присвоен почетный
титул «Отца отечества». Оп получил права народного три-
буна и мог поэтому вмешиваться в решения Сената. Ок-
тавиан лицемерно ставил себе в заслугу, что он отдал
власть в руки Сената и народа, называя себя «принцеп-
сом», то есть первым сенатором, «первым среди равных».
Но он изменил состав Сената, наполнил его своими сто-
ронниками, заставлял сенаторов следить друг за другом и
обо всем доносить ему. Сенату осталась лишь тень поли-
тической власти. За ширмой Республики скрывалась уже
сформировавшаяся рабовладельческая монархия.
Придя к власти, Октавиан прекратил репрессии, каз-
ни, проскрипции. Объявлялись награды и льготы. Разда-
вались земли, рабы и деньги. Была объявлена полная
амнистия всем сторонникам Кассия и Брута.
Сенат торжественным декретом присвоил Октавиану
титул Августа 1. Юлия Цезаря причислили к богам. Авгу-
ста называли «сыном божественного Юлия». Ему стали
воздавать божеские почести. Изображения Октавиана ста-
вились рядом с изображениями богов. Коллегии жрецов
сочиняли благодарственные молитвы. Сенаторы изощря-
лись в подобострастной лести. Поэты воспевали подвиги
принцепса. Философы и астрономы спорили, между каки-
ми созвездиями будет обитать душа Октавиана после его
смерти. Престарелые римские вельможи вставали рано
утром, чтобы приветствовать Августа при его пробужде-
нии. Жители Рима рукоплескали, когда к ним приближал-
ся император. В цирке, в театре, на площади публика, вста-
вая, встречала его появление восторженными овациями.
Портреты его чеканились на монетах. Статуи, изобража-
1 Август — возвеличенный, священный, божественный. Этот
эпитет раньгпе относился только к храмам и местам, посвящен-
ным богам.
287

ющие Октавиана, украшали улицы и площади. В честь
Августа воздвигали триумфальные арки, колонны, обе-
лиски, храмы и алтари, в жертву ему приносили живот-
ных, ему молились как Юпитеру на земле.
Октавиан Август широко использовал литературу в
своих политических целях. Он прекрасно понимал, какое
огромное влияние оказывает искусство на настроения,
чувства и образ мыслей культурной части римского об-
щества. Он окружил себя писателями и художниками,
всячески их поощрял и награждал, устраивал конкурсы
и состязания. Октавиан учредил в Риме две общественные
библиотеки — Палатинскую и Октавианскую. Он часто
присутствовал на публичных чтениях, нередко появлялся
в литературных кружках.
В Италии, так же как и в Греции, благодатный среди-
земноморский климат. Жители древнего Рима не имели
обычая запираться на целый день в своем собственном до-
ме. Люди охотно проводили свое свободное время на от-
крытом воздухе — на улицах и площадях, в пригородных
садах и парках.
На Форуме, на Марсовом поле и в других местах все-
гда можно было видеть группы людей. Одни рассуждали
о политике, другие слушали новые стихи поэтов, третьи
смотрели на состязания артистов или гимнастов. Эти улич-
ные собрания назывались в Риме «кружками».
В уличных сборищах принимали участие римляне низ-
ших и средних сословий. Богатые и знатные рабовла-
дельцы собирались в более узком кругу — в своих двор-
цах и загородных виллах. Здесь во время пиршеств ря-
женые актеры кривлялись и смешили господ, рабыни
танцевали и пели, гладиаторы убивали друг друга. Кровь
и вино лились рекой. К столу подавались самые изыскан-
ные кушанья: устрицы, гусиные сердца, фаршированные
фазаны, петушиные гребешки, соловьиные языки, лягу-
288

шачьи лапки, морские раки, черепахи, голуби, цапли, моз-
ги перепелок, рагу из фламинго, фалернское и формий-
ское, кипрское и лесбийское вина.
Но не все рабовладельцы предавались только чрево-
угодию. Лучшая часть римского общества увлекалась фи-
лософией, поэзией, искусством.
Особенно модной в эпоху Октавиана была поэзия. Сти-
хи на папирусах, на пергаментах и просто на восковых
дощечках можно было найти почти в каждом доме. Мно-
гие произведения переписывались и передавались из рук
в руки. Писали стихи многие римляне, даже полководцы
и жрецы. Сам принцепс усердно сочинял прозу и стихи.
В Риме было много литературных кружков. Наиболее зна-
менитым был кружок Мецената.
На Эсквилинском холме стоял один из самых роскош-
ных дворцов того времени, позади него тянулись сады,
украшенные колоннадами, беседками, скульптурами зна-
менитых греческих ваятелей. Это был дом Мецената.
Меценат не принимал участия в сражениях и не зани-
мал государственных должностей, однако был одним из
ближайших друзей Августа.
Меценат был сказочно богат. Он славился в Риме гос-
теприимством и расточительностью. Веселый и энергич-
ный, избалованный и изнеженный, он был всегда окружен
поэтами и актерами, клиентами и рабами. Дом его сла-
вился пышными пирами, пантомимами и выступлениями
самых славных поэтов. Меценат был страстным коллекци-
онером, он собирал произведения искусства, драгоценные
камни, кольца и жемчуг.
Меценат увлекался науками и искусствами. Он сочи-
нял в прозе трактаты о жизни животных и драгоценных
камнях, писал ученые поэмы о птицах, о змеях и о целеб-
ных травах. Писал он изысканно, высокопарно и малопо-
нятно.
10 На семи холмах
289

Дружок Мецената объединял придворных поэтов, ко-
торое поддерживали Октавиана и новые порядки в Риме.
дна^ный вельможа привлекал в этот кружок самых та-
ланТливых литераторов и щедро одарял их. Поэты и ху-
дож/шки по милости Мецената получали почетные и вы-
ГОД1|Ые должности при дворе Октавиана. Он тратил свои
лич/*ые сРеД°тва на их житейские нужды, преподносил им
ДОрС)/,ие подарки, выделял из своих богатых и многочис-
лен^Ь1Х помес™й виллы, участки земли, рабов и рабынь К
j Jo римский вельможа был не только любителем и по-
кро^дтелем изящных искусств.
облагодетельствованные им писатели оказывались
в по^но** зависимости от своего покровителя, он направ-
лял **х творчество на служение интересам нового режима
Окт^виана Августа.
р(огда Август объявил амнистию всем оставшимся
в Ж1^рых сторонникам Брута, Гораций возвратился в Рим.
Здес*' жДали его те же лишения и невзгоды, с которыми
он сРыкся в Г°ДЫ скитаний. Отец давно умер. Все имуще-
ство оставшееся в наследство после смерти отца, было
конфдсковано в пользу ветеранов армии. Средств к суще-
ствоГ,анию не было.
1('Гобы заработать на хлеб, Гораций вступил в колле-
гию |<весторских писцов. За ничтожное вознаграждение он
пере0исывал протоколы, счета, тексты государственных
пост0новлений.
g конце своей жизни поэт вспоминал свою бедную
юнос1'ь и первые стихи, которые он писал в те трудные
годы:
1 }!мя Мецената стало нарицательным. Меценатами стали на-
зывать богатых покровителей искусства. Русским меценатом назы-
вали московского купца П. М. Третьякова, который щедро помогал
х я(|Сикам-передвижпикам и основал знаменитую картинную
галере в Москве-
290

Но оторвали от мест мепя милых годины лихие:
К брани хотя и негодный, гражданской войною и смутой
Был вовлечен я в борьбу непосильную с Августа дланью.
Вскоре от службы военной свободу мне дали Филиппы:
Крылья подрезаны, дух приуныл; ни отцовского дома
Нет, ни земли — вот тогда, побуждаемый бедностью дерзкой,
Начал стихи я писать...
("Пер. II. С. Гинцбурга.)
Постепенно Гораций превратился в профессионального
поэта. Его стихи начали распространяться в Риме, они пе-
реписывались и переходили из рук в руки. Новый талант
быстро приобрел популярность. Произведения Горация
привлекли внимание многих любителей поэзии.
Поэт познакомился и близко сдружился с Вергилием,
который стал первым покровителем бедного чиновника
и ввел его в литературный кружок Мецената. В этом
кружке бывали и автор любовных элегий Проперций, и
поэт Луций Варий, написавший поэму «На смерть Юлия
Цезаря», и Тит Ливии, написавший историю Рима в
142 книгах, и Азиний Поллион — полководец и оратор,
историк и критик, автор трагедий и основатель первой
общественной библиотеки в Риме.
Когда Вергилий познакомил Горация с Меценатом, тот
сразу оценил блестящее дарование молодого поэта, но не
скоро приблизил его к себе, помня о его прежних республи-
канских увлечениях. Только через год Меценат пригласил
Горация в свой дом и предложил поэту принять участие в
путешествии в Брундизиум. Гораций стал одним из самых
активных участников литературного кружка Мецената.
Меценат осыпал поэта своими щедрыми милостями. Он
подарил Горацию небольшое поместье в Сабинских горах
под предлогом вознаграждения за потерю имения отца.
Кончились годы скитаний и нищеты. Гораций мог всецело
отдаться поэзии.
10*
291

В первые годы своего творчества Гораций почти не
упоминал об Октавиане. Когда Меценат предложил Гора-
цию прославить победу Августа при Акциуме, поэт отве-
тил: «Я не чувствую призвания быть Гомером ваших
подвигов!» Он продолжал встречаться со своими товари-
щами по лагерю Брута. Но постепенно Гораций все реже
высказывал симпатии к своим бывшим единомышленни-
кам и все чаще одобрял реформы Октавиана.
Гораций понял, что восстановление Республики невоз-
можно, что во время гражданской войны спор шел лишь
о том, кто будет управлять Римом — Антоний или Окта-
виан, и скорее сочувствовал последнему.
Прошло шесть или семь лет с тех пор, как Гораций
познакомился с Меценатом, когда тот представил его Ок-
тавиану. Император сумел приблизить к себе поэта. Под
непосредственным влиянием Октавиана Гораций создал
многие свои стихотворения. В них прославлялся новый
режим и восторженно воспевались заслуги Октавиана.
На первых порах Горация могла обмануть демагогиче-
ская политика Октавиана. Ему было приятно слышать,
что его покровитель возрождает республиканские свободы.
Потом он понял, что все это были лишь красивые фразы,
но было поздно: не было в Риме ни свободы, ни открытой
политической борьбы, не было ни малейшей возможности
бороться или критиковать новый монархический строй.
Август высоко ценил поэтические заслуги Горация.
Считая его одним из лучших поэтов Рима, император мно-
гое прощал ему и непременно хотел сохранить его симпа-
тии на своей стороне. Внимание к Горацию особенно уси-
лилось после смерти Вергилия, когда Гораций стал пер-
вым поэтом в кружке Мецената.
Прочитав один из сборников стихотворений Горация,
Октавиан писал поэту: «Знай, что я на тебя сердит за то,
что в стольких произведениях такого рода ты не бесе-
292

дуешь прежде всего со мною. Или
ты боишься, что потомки, увидев
твою к нам близость, сочтут ее
позором для тебя?»
Император предпринимал не-
однократные попытки привлечь
Горация ко двору. В одном из пи-
сем к Меценату он писал: «До
сих пор я сам мог писать своим
друзьям; но так как теперь я
очень занят, а здоровье мое не-
крепко, то я хочу отнять у тебя^
нашего Горация. Поэтому пусть'
он перейдет от стола твоих пара-
ситов к нашему царскому столу
и пусть поможет нам в сочинении
писем».
Предложение Октавиана стать
его секретарем сулило Горацию и
почет и выгоды. Поэт деликатно,
но твердо отказался. Октавиан не
перестал после этого проявлять /
дружеских чувств. «Хотя ты, гордец, относишься к на-
шей дружбе с презрением, мы со своей стороны не отпла-
тим тебе надменностью»,— писал он Горацию.
Октавиан часто приглашал Горация к себе: «Распола-
гай в моем доме всеми правами, как если бы это был твой
дом: это будет не случайно, а только справедливо, потому
что я хотел, чтобы между нами были именно такие отно-
шения, если бы это допустило твое здоровье». Гораций
часто бывал в доме Октавиана, читал ему стихи, беседо-
вал на разные темы, и тот вновь пытался связать поэта
какими-нибудь служебными обязанностями. Он писал
Горацию:
Мраморный бюст из
Помпеи, по предположе-
нию ряда ученых, —
портрет Горация.
293

«Возьми себе какую-нибудь должность при мне, хотя
бы для того, чтобы стать постоянным моим собеседником».
Но Гораций всякий раз дипломатично отклонял пред-
ложения императора. Он не хотел лишаться даже той ви-
димости свободы, которую давало пребывание в его
сабинском имении. Придворная жизнь, политические
интриги, демагогия, зависть и ложь, борьба за карьеру,
богатство и власть — все это было Горацию чуждо.
Друг Вергилия и Мецената, Гораций одобрял деяния
Октавиана и стал его придворным поэтом. Он вел такую
же светскую жизнь, как и его покровители. Он путешест-
вовал вместе с ними. Он блистал остроумием при дворе
Октавиана. Он читал свои стихи, гуляя по знаменитым
садам Мецената. Он пировал вместе с ними, развлекался
в театре и цирке, вел беседы на философские и литератур-
ные темы. После окончания гражданской войны Гораций,
как и многие, наслаждался всеми радостями мирной жиз-
ни. Он верил, что наступил наконец золотой век, и с на-
деждой смотрел на грядущее Рима.
Но вмесуе с тем в нем не умер еще прежний Гораций.
Сын бедного вольноотпущенника, ученик сурового Орби-
лия, сторонник Республики и друг Брута, Гораций не мог
не видеть отрицательных сторон единовластия. Он знал,
сколько творится жестоких и несправедливых дел. Он ви-
дел, как плохо живут бедняки и как погрязли в разврате
й золоте богачи. И тогда он бежал из Рима в деревню, ме-
сяцами не возвращался в столицу, ссылаясь на болезни,
искал утешений в красотах деревенской природы, старал-
ся забыться, предаваясь философским и . литературным
занятиям. Неужели он ошибся, перейдя на сторону Окта-
виана? Неужели он зря изменил своим политическим
взглядам, своим идеалам? И чтобы скрыть от себя самого
эту непоследовательность, Гораций стал исповедовать
и проповедовать новую философию, сущность которой за-
294

ключалась в том, что человек, особенно поэт, не должен
вообще заниматься политикой.
С годами Гораций все реже покидал свою сабинскую
виллу и все неохотнее появлялся в столице мира. Меценат
неоднократно упрекал его в этом и просил чаще навещать
его в Риме. Поэт обычно ссылался на плохое здоровье.
Иногда Меценат бывал слишком нетерпелив и требовал
возвращения Горация в Рим. Поэт не всегда сдерживал
свою досаду и раздражение. Так, в одном из посланий
к Меценату Гораций пишет, что он хотел бы всю зиму
провести в деревне, и тут же приводит басню про хорька
и полевую мышь:
«Полевая мышь как-то раз забралась в хлебный амбар
через узкую щель. Она там отъелась, разжирела и безус-
пешно пыталась выбраться из амбара.
— Если хочешь пролезть обратно,— сказал ей издали
хорек,—то ты должна похудеть и выползти через щель
такой же тощей, какой ты вползла».
Гораций далее пишет, что если смысл этой басни отно-
сится к нему, то он готов отказаться от всех даров Меце-
ната, если они лишают его покоя и свободы.
Меценат прощал поэту подобные вольности. Они лю-
били друг друга. Их связывала многолетняя глубокая
дружба. Уже дряхлеющий Меценат все чаще обращался
к Горацию и, по-видимому, действительно скучал без него.
В своем завещании Меценат писал перед смертью Ок-
тавиану Августу:
«Помни о Горации Флакке не меньше, чем обо мне
самом».
Гораций отвечал своему покровителю теми же чувст-
вами. В одной из своих од поэт называет Мецената поло-
виной своей души, говорит, что ему эта дружба дает ра-
дость и опору в жизни, и уверяет Мецената, что даже
смерть не может их разлучить:
295

В один и тот же день со мною ты умрешь!
Недаром я клялся в душе нелицемерной:
Иду, иду с тобой, куда ни поведешь,
Последнего пути твой сотоварищ верный!
(ТГер' Л. А. Фета.)
По странной случайности клятва поэта исполнилась:
в 8 г. до н. э. умер в Риме Каи Цильний Меценат, и че-
рез два месяца после этого в возрасте 57 лет скончался его
друг Квинт Гораций Флакк. Прах поэта был погребен на
Эсквилинском холме, рядом с могилой Мецената.
ВОЙНА И МИР
Кто это был, что мечи ужасные выдумал первый?
Что за жестокий он сам, что за железный он был!
Тибулл.
Гораций, разочаровавшись в идеалах своей юности,
в дальнейшем не принимал участия в политической жиз-
ни. В стихах он старался избегать злободневных общест-
венных вопросов. Тем не менее тема гражданской войны
была одной из центральных в его творчестве.
Страшные картины гражданской войны, которая много
лет раздирала на части его родину, всегда стояли перед
глазами Горация:
«Какое поле, насытившись кровью латинскою, не
смотрит на нас могилами?» — спрашивает поэт.
«Какое море, какая пучина не могут поведать о страш-
ных битвах?» ч
«Где не лилась наша кровь ручьями?»
Неисчислимые бедствия принесла междоусобная вой-
на. Поля залиты кровью. Народ страдает, терпит лише-
ния. Царят произвол и страх. Гибнут лучшие граждане.
Брат убивает брата. Матери лишаются своих сыновей,
296

жены — своих мужей. И Гораций с гневом и болью при-
зывает прекратить кровопролитие:
Куда, куда вы валите, преступники,
Мечи в безумье выхватив?
Неужли мало и полей, и волн морских
Залито кровью римскою?
Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,
Враждуя лишь с другим зверьем!
Ослепли ль вы? Влечет ли вас неистовство?
Иль чей-то грех? Ответствуйте!
(Пер. Л. П. Семенова-Тяп-Шанского.)
Яркими образами он создает картину гибели Респуб-
лики во время междоусобных войн: гибнет Рим, который
не могли погубить ни племена варваров, ни соперничест-
во других городов. Звери ворвутся в город. Варвары будут
попирать ногами священную римскую землю.
Страшным картинам войны поэт противопоставляет
картины мирной жизни на островах блаженных, куда пе-
реселяются души благородных людей после их смерти.
С горькой иронией Гораций предлагает римлянам искать
эти блаженные острова.
В одной из од Гораций сравнивает римское государст-
во с кораблем, который тонет в море во время бури.
Страна, раздираемая распрями,— корабль без весел
и мачты:
Корабль! Смотри, чтоб шквал опять тебя не бросил...
О, что ж ты делаешь? Войди же в порт смелей!
Не видишь разве ты, что вёсел
Уж нет на палубе твоей,
И мачта сломана свистящим ураганом,
Канаты порваны, и реи все скрипят,
И киль твой, бездною объят,
Чуть спорит с мощным океаном?
(Пер. Я. Ф. Порфирова.)
297

Гораций не может относиться равнодушно к судьбе
своей несчастной родипы. Рим, истерзанный граждански-
ми войнами, наполняет сердце поэта печалью:
Был досадою ты, был мне тревогою,
Стал любовью теперь, думой нелегкою...
Устрашенный бесконечным кровопролитием, он гово-
рит богу войны Марсу:
Сыт ты, страшно сыт от кровавой бойни,
Любишь клич войны и сверканье шлемов,
Любишь грозный взгляд на врагов убитых
Римской пехоты.
(Пер. Н. И. Шатерникова.)
Спасти Рим может только мир и согласие между сами-
ми гражданами. Обращаясь к Фортуне, Гораций просит
ее обратить римский меч, затупившийся в преступной
борьбе с братьями, против внешних врагов Рима.
С приходом Октавиана к власти установился наконец
долгожданный мир. В честь принценса был воздвигнут
в Риме грандиозный алтарь мира, олицетворявший заслу-
ги Августа перед римским государством. Если Гораций
неохотно прославлял военные заслуги императора, то он
восторженно благодарит его за установление мира —
За то, что бродит вол покойпо средь полей,
Обильные плоды Цереры край питают,
И плаватель летит вдоль стихнувших морей
И честь наветы не пугают...
Всяк в винограднике проводит день своем,
К сухому дереву побеги лоз склоняет,
И, отойдя к вину, с отрадой за столом
Тебя с богами поминает...
(Пер. А. А. Фета.)
Для счастья и благосостояния римского народа, для
процветания поэзии и философии необходим мир. Гораций
298

писал, что всем племенам нужен мир, который дороже
любых сокровищ:
Просит тишины у богов в молитве
Тот, кого в пути захватила буря,
Тучей скрыв над ним и луну, и звезды
В море Эгейском.
Просит тишины среди войн фракиец,'
Просят тишины молодцы мидийцы,
Но покоя, друг, не купить за пурпур,
Геммы иль злато.
fTIep. А. П. Семенова-Тян-Шанского.)
ЛОВИ МГНОВЕНИЕ!
Знает ли кто, подарят ли нам боги
Хоть допь в придачу к жизни прожитой?
Гораций.
Гораций часто предается философским раздумьям.
Большое место в его стихах занимает тема судьбы и смер-
ти, но ему чужды мрачные пессимистические настроения.
Говоря о смерти, поэт всегда прославляет радость земного
существования.
Время неумолимо движется вперед. Один день сме-
няется другим. Новый год приходит на смену старому. За
каждым столетием идет новый век. Ничто не может оста-
новить быстротекущей жизни. Цветок расцветает и уми-
рает. Дерево рождается, растет, а затем гибнет. Умирают
и разрушаются города и целые государства.
Кратка, мимолетна жизнь человека. Неотвратима и не-
избежна смерть. Пред ней все равны — богач так же уми-
рает, как и последний нищий:
Текут ли дни твои забот и бед стезями,
Или, счастливец, ты живешь
В чертогах роскоши, с любовию, играми,
О Делий, Делий! Ты умрешь!..
299

Все должен ты отдать, востребован судьбиной!
Будь сын царей, как Крез, богат,
Будь нищий, без куска, бездомный,— все едино:
Возьмет неумолимый ад!..
(Пс\). Л. Ф. Мерзлякова.)
Но бессмысленно думать о том, когда ты умрешь. Мыс-
ли о смерти не изменят законов природы. Думая о завт-
рашнем дне, ты не заметишь, как пролетит сегодняшний
день. Зачем мечтать о том, чего нет? Мудрость в том, что-
бы оценить все то, что у тебя есть сейчас. Лови каждое
мгновение! Используй текущий день! Пока живешь, ты
должен впитать в себя все соки жизни, должен вкусить
все радости, которых так много на свете:
Да и нужно ль гадать,
год или года
море Тирренское
Будет биться у скал?
Друг, не мудри!
Чашу пьянящую
Знай вином наполняй,
к радостям дня
время завистливо.
Миг лови!.. Улетит —
завтра не жди
счастья случайного...
Что заглядывать в даль!
Кратки пути
к тягостной старости!
(Пер. В. Язвицкого.)
Большое место в лирике Горация занимает тема друж-
бы. Друзья помогают человеку в беде, утешают в горе,
умножают радости. В кругу верных и преданных друзей
можно найти наиболее полное счастье.
Среди друзей образованных и благородных, обладаю-
щих тонким вкусом и глубоким умом, можно познать ра-
300

дость творческого труда. Гораций посвящает свои произ-
ведения Меценату, Вергилию и многим другим друзьям.
Многолетняя дружба связывала Горация с его литера-
турным наставником Вергилием. Он почитал Вергилия
как блестящего поэта и очень дорожил им как другом.
Гораций написал три оды, посвященные Вергилию. В од-
ной из них он обращается к кораблю, на котором Верги-
лий уезжает в Грецию:
Я доверил тебе, корабль,
И ветрилам твоим друга Вергилия,
Половину души моей —
Принеси же его к берегу Аттики!
(Пер. Я. Голосовкера.)
В другой оде, проникнутой безграничной печалью
и горестью, Гораций говорит о смерти их общего друга
Квинтилия Вара:
Сколько слез ни прольешь, все будет мало их —
Так утрата горька! Плачу надгробному,
Муза, нас паучи: дар благозвучия
От отца получила ты!
Наш Квинтилий — увы! — спит пепробудным сном.
Канут в бездну века, прежде чем Праведность,
Честь и Верпость пайдут мужа, усопшему
В добродетелях равного.
Много честных сердец ранила смерть его;
Но, Вергилий, твое ранено всех больней.
Тщетпо молишь богов друга вернуть тебе,
Им любовно врученного.
Пусть рокочет твоя лира нежнее той,
Чьим напевам внимал бор зачарованный,—
Не наполнится вновь кровью живительной
Тень, что страшным жезлом своим
Бог Меркурий, глухой к просьбам и жалобам,
Оттеснил в мрачный круг немощных призраков.
Тяжко! Но, не ропща, легче мы вынесем
То, чего изменить нельзя.
(Пер. О. Румер.)
301

Особенно теплые чувства Гораций проявляет к Меце-
нату. Он посвящает ему много произведений, обращается
к нему в стихах с советами, утешениями, с благодарностью.
Первую книгу «Од» поэт начинает с обращения к Меце-
нату, в котором говорит, что его призвание — только
поэзия:
Славный внук, Меценат, праотцев царственных,
О отрада моя, честь и прибежище!
Есть такие, кому выспхее счастие
Пыль арены дает в беге увертливом
Раскаленных колес; пальма победная
Их возносит к богам, мира властителям.
Есть другие, кому любо избранником
Быть квиритов толпы пылкой и ветреной.:.
(Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского.)
Если для Горация верная и преданная мужская друж-
ба — источник постоянного счастья, то любовь женщи-
ны — лишь непрочная, мимолетная радость.
В одах Горация мелькают имена Лидии, Хлои, Пирры,
Гликеры, они взяты из греческой поэзии. Не следует ис-
кать в этих стихах автобиографических черт. Гораций
рисует разные чувства и настроения. Человек не должен
избегать любви. Ведь любовь — одна из самых ярких ра-
достей жизни:
О Хлоя! Ты бежишь! Так серна на горах
За робкой матерью стремится:
Порхнет ли соловей в кустах,
Дрожит — и ручейка журчания боится...
О Хлоя! Я не тигр, воспитанный в лесах,
Не африканский, лев с ужасными когтями!
В пример возьми подруг — они в твоих летах
Не все беседуют с одними матерями.
Не утушай огня, волнующего кровь!
Пора узнать любовь!
(Пер. В. Л. Пушкина.)
302

Большое место в лирике Горация занимают картины
природы. Он рисует горы, долины, реки, леса и поля.
Жизнь в деревне давала пищу фантазии, вдохновляла поэ-
та, и недаром он так неохотно покидал свое жилище, чтобы
явиться ко дворцу Августа или в дом Мецената.
Рисуя природу, Гораций противопоставляет ее душному
пыльному городу. Природа — великий источник радости.
Тематика стихотворений Горация очень разнообразна:
темы любви и дружбы, картины италийской природы, фи-
лософские раздумья над жизнью человека, вопросы лите-
ратуры и искусства, зарисовки забавных сцен и мудрые
наставления жителям Рима.
Единственно, чего поэт старается избегать,— это во-
просов общественно-политической жизни.
ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА
Гораций ничего не смыс-
лит в философии собирания
сокровищ...
К. Маркс.
Само выражение «золотая середина» принадлежит Го-
рацию. С юных лет он увлекался греческой философией.
Надояго запомнились ему лекции, которые он слушал в
Афинах, в Академии, основанной Платоном. Из всех фи-
лософов Греции самое большое влияние на него оказал
великий мыслитель Эпикур.
Греческая мудрость особенно ценила одно древнее пра-
вило: всегда и во всем знать меру. Еще легендарным семи
мудрецам приписывались афоризмы: «Все в меру», «Мера
лучше всего», «Ничего слишком» и т. п. Греческие поэты
писали:
В меру радуйся удачам, в меру в бедствиях горюй!
303

Быть нелюдимым не надо, не надо и быть хлебосолом!
Лучшим сокровищем люди считают язык неболтливый:
Меру в словах соблюдешь — и всякому будешь приятен,
Станешь злословить других — о себе еще хуже услышишь.
Плохо работать с утра и до ночи, но еще хуже не ра-
ботать совсем. Невозможно не спать, но достойно осужде-
ния спать очень долго. В меру надо есть и пить. В меру
развлекаться и отдыхать. Стоит только перейти опреде-
ленные границы, и бережливость превратится в скупость,
общительность — в назойливость, упорство — в упрямст-
во, осторожность — в подозрительность, щедрость — в
расточительность и т. д. Наши недостатки суть продолже-
ния наших достоинств. Добродетели, возведенные в сте-
пень, превращаются в пороки. Всякая крайность ведет к
преступлениям.
Знать во всем меру, уметь вовремя остановиться, огра-
ничить себя в наслаждении, соблюдать равновесие между
велениями сердца и разума — вот истинная мудрость и
секрет человеческого счастья. 9fy философию легко опош-
лить, свести к проповеди мещанства: довольство самим
собой, своим благополучием. Для Горация «золотая сере-
дина» — это стремление к гармонии.
В природе все пропорционально, гармонично и совер-
шенно. Эти законы гармонии нужно соблюдать в искусст-
ве. Этим правилам «золотой середины» должны следовать
люди во всех случаях жизни.
Гораций называл богатство ложным счастьем. Оно раз-
вращает человека. Ведь с ростом богатства растет и жад-
ность, которой нет предела. Чем больше имеет человек, тем
больше ему хочется иметь. Погоня за богатством — это
погоня за призрачным счастьем, которого никогда не до-
стичь. И поэт напоминает жадным вельможам, что им не
избежать смерти, несмотря на все их сказочные богатства:
304

Смотри, стяжатель! Над землею
День днем сменяется другим!
Любуясь радости зарею,
Вдруг зрим костра могильный дым!
Теперь Фортуну ловим злую,
Чтоб завтра же о ней тужить!
А ты... и землю гробовую,
Слепой, хлопочешь набутить
Богатством мраморов привозных!
Забыв могилу, строишь дом!
(Пер. А. Ф. Мерзлякова.)
Богачи в погоне за наживой изгоняют бедных клиентов
из домов, отбирают у них землю, лишают последнего
куска хлеба:
Смотри, смотри, стяжатель жадный:
Влекутся, изгнанны тобой,
Супруг, супруга — безотрадны
В леса из хижины родной...
Жажда золота ведет к преступлениям. В борьбе за на-
следство брат подает в суд на брата, сын ускоряет смерть
отца.
Горацию непонятна страсть копить деньги и держать
их под замком до самой смерти. Он говорит, что безумец
Тот, кто деньги и золото прячет, не зная что делать
С тем, что скопил, и боясь прикоснуться к нему,
как к святыне.
Через всю лирику Горация красной нитью проходит
тема ложного счастья. Критика ложного счастья была кри-
тикой современных Горацию нравов. Но поэт вовсе не
призывал активно бороться с пороками своего времени.
Нужно только убедить каждого, что счастье не в богатстве,
не в славе, не в почетных должпостях и наградах.
Главное условие счастья — душевный покой, безмятеж-
ность духа, которые нельзя купить ни за какие деньги. На
11 На семи холмах
305

душе у человека покойно, на сердце легко, если его не
манит ложное счастье, если его не грызет зависть. Не надо
мечтать о том, чего нет. Думая о невозмояшом, человек не
может в полной мере насладиться тем, что имеет. Счастли-
вым может быть только тот, кто умеет довольствоваться
малым, тем, что у него есть сейчас-
Хорошо подчас и тому живется,
У кого блестит на столе солонка
Отчая одна, но ни страх, ни страсти
Сна не тревожат.
Что ж стремимся мы в быстротечной жизни
К многому? Зачем мы меняем страны?
Разве может кто от себя сокрыться,
Родину бросив?
Будь доволен тем, что имеешь; в прочем
Беззаботен будь и улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным.
(Пер. Л. П. Семенова-Тян-Шанского.)
Человек богатый, избалованный судьбой, всегда труд-
нее переносит удары судьбы. В этом смысле бедняк счаст-
ливее богача. Дороже всех земных богатств — свобода.
Многие жертвуют личной свободой, идут в услужение к
богачам и становятся их рабами:
...Избегай же богатства: ты счастье
В бедной лачуге скорее найдешь, чем в царских чертогах.
Тот, кто свободой пожертвовал ради богатства, тот вечно
Будет рабом: он везет на себе своего господина —
Он не способен понять, что он должен доволен быть малым.
Гораций хорошо знал жизнь римской бедноты. В мо-
лодости он сам испытал нужду и голод. Конечно, он по-
нимал, что нищета калечит и губит людей. Гораций счи-
тал, что человеку нужен средний достаток — ровно столь-
ко, чтобы ни в чем не нуждаться, избегая всяких изли-
шеств.
306

Поэт часто повторяет в стихах, что он доволен тем,
что имеет он сам: небольшое имение — виллу в Сабинских
горах, где его обслуживают несколько рабов. С точки зре-
ния крестьянина или бедного горожанина, Гораций был
богатым человеком. Но по сравнению со своими друзьями
и покровителями поэт вправе был называть себя бедняком.
По мнению Горация, секрет счастья в том, чтобы не
стремиться умножить свое состояние и не лишиться его
совсем. Во всем надо найти «золотую середину».
Гораций считает, что счастье нужно искать у себя — в
своем доме, в своем городе, в своей стране. Люди немудрые
всегда куда-то стремятся. Зависть отравляет им жизнь. Им
кажется, что чужой дом богаче, что в чужой земле лучше,
что другие живут счастливее.
Жребий чужой кому мил, тому свой ненавистен.
Людям кажется, что хорошо только там, где их нет.
Напрасно они ищут счастья в чужих городах и землях:
Праздная нас суета всех томит: на судах, на квадригах
Мчимся за счастием мы — между тем, оно здесь, под рукою...
Гораций иронизирует и над собой, когда человеческие
слабости берут верх над его мудростью:
В Риме я Тибура жажду, а в Тибуре — ветреник — Рима.
В своей личной жизни Гораций избегал роскоши и из-
лишеств. Приглашая к себе Мецената, он писал, что его
скромный уголок в деревенской глуши может принести
гораздо больше возвышенных наслаждений, чем пышные
пиры в роскошных дворцах Рима:
Приди, желанный гость, краса моя и радость!
Приди,— тебя здесь ждет и кубок круговой,
И розовый венок, и песней нежпых сладость!..
Оставь на время град, в заботах погруженный,
11»
307

Склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.
Под кровом сельского Пената,
Где все красуется, все дышит простотой,
Где чужд холодный блеск и пурпура и злата,—
Там сладок кубок круговой!
("Пер. Ф. И. Тютчева.)
Поэт призывает бежать из развратного Рима в дерев-
ню, на лоно природы, где нет тех соблазнов, которые вле-
кут богатого римлянина к гибели. Природа благотворно
влияет на человека, он становится гуманнее, добрее
и лучше.
В послании к своему другу, поэту и ученому Аристию
Фуску, Гораций писал:
Фуску, любителю Рима, дривет с пожеланьем здоровья
Шлю я — любитель деревни; в одном только этом
Сильно расходимся мы, в остальном же — почти близнецы мы,
Братья душой, мы, как голуби, сжились; кивая друг другу,
Единодушно одно отвергаем, другое мы хвалим.
Ты гнездо х сторожить, восхваляю я прелесть деревни —
Скалы, поросшие мхом, и ручьи, и тенистые рощи.
Я воскресаю, царем себя чувствую, только покину
То, что возносите вы до небес при сочувствии общем.
Хлеб ведь простой для меня много лучше медовых лепешек.
Если захочешь ты жить в согласии добром с природой,
Вряд ли отыщешь ты что-нибудь лучше блаженной деревни.
Знаешь ли ты, где теплее зима? Где в разгаре июля
Ярость палящего солнца так ласково ветер смягчает?
Где беззаботней мы спим и где зависть нас меньше терзает?
Разве мозаика лучше блестит, чем душистые травы?
Разве вода, что несется сквозь трубы по водопроводу,
Чище, чем та, что в ручьях пробегает по склонам с журчаньем?
В Риме Гораций мечтает о синем безоблачном небе, о
тенистых деревьях, о зеленых виноградниках, о книгах,
о друзьях, с которыми он встретится на лоне сельской
1 Гнездо сторожишь — постоянно живешь в Риме.
308

природы. Изобразив городскую жизнь, полную суеты и
мелочных забот, Гораций восклицает:
«О, деревня! Когда я тебя увижу! Когда среди старин-
ных книг, безоблачной дремоты и лени смогу я приятно
забыться от этой пустой и тревожной жизни!..
О, божественные ночи и ужины среди близких друзей!
Каждый здесь ест и пьет по своему вкусу. Мы говорим
здесь не о чужих делах и домах, не о том, хорошо ли тан-
цует знаменитый плясун Лепос. Мы беседуем о том, что
нам следует знать и что нас волнует; о том, в богатстве
или в добрых делах заключается счастье людей; о дружбе
корыстной и бескорыстной; о границах добра и о том,
в чем высочайшее благо».
Гораций, прославляя мирную жизнь в деревне, в кругу
близких друзей, рассказывает басню о городской и полевой
мыши:
«Однажды деревенская мышь приняла в своей норке
как старинного друга мышь городскую. Как ни была скупа
она и бережлива, гостеприимно приняла гостью, не жалея
ни овса, пи гороху, даже притащила в зубах ягод сухих и
обгладонный кусочек сала. Разнообразием блюд хотела она
победить пресыщение гостьи, которая только слегка при-
касалась надменно зубами к яствам различным.
Хозяйка сама, возлежа на свежей соломе, ела полбу
с мякиной, лучшие кушанья оставляя для гостьи.
Ей сказала мышь "городская:
— Что за радость, подруга, жить тебе одиноко в лесу
на отлоге дикой горы? Неужели деревья в лесу для тебя
лучше, чем в городе люди?
И позвала она деревенскую мышь к себе в город, чтобы
та насладилась всеми радостями быстротекущей жизни.
Деревенская мышь согласилась. Тотчас же они выскочили
из норки и пустились в путь. В полночь добрались они до
стен городских и вошли в богатый дворец. Там на ложа из
309

слоновой кости были накинуты пурпурные ткани. После
вчерашнего пира осталось множество яств, лежащих в до-
рогой и блестящей посуде. Пригласив деревенскую гостью
возлечь на разноцветный пурпурный ковер, хозяйка ста-
ла ее угощать, не забывая лизнуть для пробы каждое
кушанье, которое она подавала.
Не могла нарадоваться деревенская мышь перемене в
своей жизни. Как весело было ей пировать, развалившись
на ложе!
Вдруг послышался грохот растворившихся дверей. Они
обе вскочили и в испуге стали метаться, дрожа от страха.
По всему дому раздавался лай свирепых собак.
Сказала тогда сельская мышь городской:
— Такой жизни мне больше не нужно! Прощай!
Наслаждайся одна, а я снова на пригорке укроюсь
в лесу в своей скромной норке и буду спокойно глодать
чечевицу».
Эта басня о сельской и городской мыши довольно про-
зрачно намекает на то, как опасно жить при дворе Окта-
виана Августа, гнев которого может неожиданно обру-
шиться на любого вельможу. Лучше мир и тишина в убо-
гой хижине, чем беспокойная и опасная жизнь в Риме.
Даже дикие скифы, кочующие в повозках, даже невежест-
венные геты, не знающие частной собственности, живут
спокойнее, чище, честнее, чем жадные и алчные, изнежен-
ные и развращенные богатые римляне.
Плохо быть рабом, но еще хуже — царем. Плохо быть
нищим, но еще хуже быть Крезом. Власть и слава портят
человека так же, как и богатство. Во всем нужно соблю-
дать золотую середину:
Тот, кто золотой середине верен,
Мудро избежит и убогой кровли,
И того, в других что питает зависть,—
Дивных чертогов.
310

Чаще треплет вихрь великаньыюсны,
Тяжелей обвал высочайших башен,
И громады гор привлекают чаще
Молний удары.
Силен духом будь, не клонись в напасти,
А когда вовсю дует ветр попутный,
Мудро сократи, подобрав немного,
Вздувшийся парус!
(Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского.)
ПОЭЗИЯ - ЭТО МУДРОСТЬ И КРАСОТА
Поэзия бывает исключи-
тельною страстию немногих,
родившихся поэтами.
Л. С. Пушкин.
Многие стихотворения Горация посвящены литератур-
ным темам. В эподах и сатирах, в одах и посланиях
римский поэт высказывает свои взгляды на поэта, поэзию,
на цели и задачи искусства.
Во времена Горация в литературной жизпи Рима было
два основных направления. Одни писатели брали за обра-
зец первых римских поэтов, писали по-старинному, гру-
бовато,* высокопарно, умышленно употребляя устаревшие
слова и выражения. Поэты другого направления брали за
образец позднюю греческую поэзию эпохи эллинизма: они
писали изысканно и изящно, выбирали малоизвестные
мифы, оригинальные темы, старались проявить свою на-
читанность, образованность и ученость.
Гораций в поэзии шел своим творческим путем. Он
одинаково отрицательно относился как к любителям арха-
ической римской поэзии, так и к поклонникам греческой
александрийской поэзии. Поэтов первого направления
Гораций упрекал в вульгарности и грубости, в небрежном
отношении к мелодии, к ритму, к поэтической форме
311

стихов. Поэтов второго направления он критиковал за
пустое и легкомысленное содержание стихов, за то, что
они смотрели на поэзию только как на забаву и все вни-
мание уделяли форме.
Гораций считал, что обе крайности одинаково пагуб-
ны. Поэзия — это мудрость и красота. Она одновременно
влияет на разум и душу читателя. Если в стихах нет ин-
тересных мыслей, они не воздействуют на разум читателя.
Если нет красивой и звучной мелодии, струны человече-
ской души не будут затронуты. Благозвучные безделки,
лишенные мысли, так же не являются подлинным искусст-
вом, как и самые мудрые мысли, облеченные в безобраз-
ную неблагозвучную форму.
Поэзия сочетает в себе игру мыслей и гармонию слов.
Все части произведения должны быть соразмерны:
Если бы женскую голову к шее коня живописец
Вздумал приставить, и, разные члены собрав отовсюду,
Перьями их распестрил, чтоб прекрасная женщина сверху
Кончилась снизу уродливой рыбой,— смотря на такую
Выставку, други, могли бы вы удержаться от смеха?
(Пер. М. Дмитриева.)
Поэзия должна быть прежде всего гармонична. В за-
висимости от содержания поэт должен избрать соответст-
вующую форму. Комедию нельзя писать торжественно и
высокопарно, так же как и трагедию нельзя делать буднич-
ной и легкомысленной.
Автор должен быть искренним. Если он хочет, чтобы
зрители плакали, он сам должен пережить горе и вопло-
тить его в слове. Если автор отступит от правды, зрители
будут смеяться в трагических местах или заснут от скуки.
Поэзия — это не только приятное занятие, но и полез-
ное дело; она оказывает могучее влияние на людей, учит
их добродетелям, помогает бороться с пороками.
312

По мнению Горация, поэт — прежде всего учитель сво-
их современников. Он может помочь людям понять, в чем
истинное счастье, может стать наставником читателя. Поэт
должен быть высокообразованным, хорошо знать фи-
лософию — иначе он не научит мудрости своих совре-
менников.
Но поэт не только мудрец, он еще и художник. Поэт
должен добиться совершенной формы, идеального соче-
тания звуков, безупречной мелодии. Гораций совето-
вал после тщательной отделки произведения спрятать
его и никому не показывать девять лет. Затем вновь
переработать, отшлифовать и только тогда выпустить в
свет.
Гораций считал, что искусство — это удел избранных.
Поэзию могут оценить только немногие, люди с острым
умом и тонким вкусом. Поэзия непонятна простому наро-
ду, недоступна она и грубой толпе богатых рабовладель-
цев:
Не старайся толпу удивить, а пиши для немногих.
Лирика Горация рассчитана на узкий круг читателей —
близких друзей, людей просвещенных и образованных, лю-
бителей поэзии и философии. Поэт писал:
«Я читаю мои стихи только друзьям и то по принужде-
нию, не всегда, не везде и немногим. А у нас есть много
поэтов, которые декламируют свои произведения на Фо-
руме, в общественных банях и в других местах...»
Гораций едко высмеивает бездарных поэтов, которых
так много развелось в те времена в Риме. Он писал паро-
дии на элегии, которые изображали любовь нереальную,
фантастическую и обязательно несчастную, неразделен-
ную. Он подсмеивался пад буколическими произведения-
ми, где рисовалась идиллическая жизнь воображаемых
пастухов и пастушек.
313

Особенно язвительно он писал о поэтах, которые хотели
сделать поэзию источником доходов, находили богатых
покровителей, беззастенчиво льстили им, чтобы попасть
в высшее общество и бесплатно кормиться за барским
столом.
Высмеивая бездарных писак, Гораций в то же время
очень высоко ценил настоящих поэтов — достойных пред-
ставителей «золотого века» римской литературы. В своих
одах и посланиях Гораций часто хвалит произведения
своих современников.
Гораций тщательно отделывал каждое свое стихотворе-
ние. Все, что ему казалось несовершенным, он безжалостно
уничтожал.
Свои стихи Гораций объединял в небольшие сборни-
ки, и почти все, что поэт счел возможным выпустить в
свет, сохранилось до наших дней.
Первый сборник стихов под названием «Эподы» содер-
жал всего 17 стихотворений, написанных разными разме-
рами, главным образом ямбами. Взяв за образец греческо-
го поэта Архилоха, Гораций создает сатирические стихо-
творения.
Почти одновременно с «Эподами» Гораций создал два
сборника «Сатир». Они содержали 18 стихотворений в
гекзаметрах. Сам поэт называл эти стихотворения «Бесе-
дами». Если «Эподы» Горация были гораздо менее язви-
тельными, чем ямбы Архилоха, то «Сатиры» его были еще
более благодушными. Поэт рассказывал в них различные
смешные эпизоды из своей жизни и мимоходом давал на-
ставления и советы.
В центре творчества Горация — «Оды», написанные
различными стихотворными размерами. Римский поэт бе-
рет за образец произведения великих поэтов Греции —
Алкея, Сапфо, Анакреонта, Пиндара. Через 7 лет после
выпуска в свет второй книги сатир Гораций издает одно-
314

временно три сборника «Од», в которых объединены
88 стихотворений. Десять лет спустя по просьбе Октавиа-
на он издает еще одну, четвертую книгу «Од», куда
включает стихотворения, прославляющие императора и
его наследников — Тиберия и Друза.
В конце жизпи Гораций выпускает в свет два сборника
«Посланий». Они содержат 23 письма в гекзаметрах. Мно-
гие послания посвящены вопросам литературы: к Мецена-
ту, к Августу и «Послание к Пизонам» («Наука поэзии»),
взятое за образец теоретиком французского классицизма
Буало. Кроме того, до нас дошел «Юбилейный гимн», на-
писанный поэтом по заказу Октавиана для праздновав-
шихся раз в сто лет вековых игр.
Гораций строго оценивал свое собственное творчество.
После первых сборников стихов, которые принесли Гора-
цию широкую известность, он все еще говорил, что не мо-
жет считать себя истинным поэтом. Горация неоднократно
просили написать героическую поэму, но он всегда отве-
чал, что для этого у него не хватит таланта.
После выхода в свет трех книг «Од» Гораций изменил
оценку своего творчества. Он знал, что эти три маленьких
сборника обогатили римскую поэзию произведениями под-
линно прекрасными и совершенно оригинальными. Они
расширили круг тем — лирика теперь отражала самые раз-
личные стороны современной жизни. Они наполнили поэ-
зию мудростью — стихи поучали людей, как нужно жить.
Они раскрыли новые удивительные возможности живого
поэтического языка — стихи отличались красотой, благо-
звучностью, музыкальностью, причем раньше в римской
поэзии многие стихотворные размеры почти не применя-
лись. Гораций детально изучил метрику греческих лири-
ков, применил ее к живому латинскому языку и создал
великое разнообразие новых стихотворных форм. Он
сравнивал свою работу над стилем, над музыкальной фор-
315

мой стиха с работой трудолюбивой пчелы, которая по
капле собирает мед с благоуханных цветов.
Для Горация поэзия — источник величайшего насла-
ждения. Кто познал тайпы поэзии, тот не захочет быть
ни полководцем, ни победителем спортивных соревнований,
его не прельстят ни богатство, ни власть, ни триумф
победителя. Муза, вдохновившая поэта, приносит ему по-
чет, и славу, и любовь молодого поколения:
На кого в час рождения,
Мельпомена, упал взор твой приветливый,
Уж того ни кулачный бой
Не прельстит, ни успех в конском ристании.
И ему не сужден триумф
В Капитолии в честь воинских подвигов...
Я горжусь — молодежь меня
Причисляет к своим лучшим избранникам,
И с годами звучит слабей
Ропот зависти и недружелюбия.
Муза, сладостным звоном струй
Переполнившая щит черепаховый,
Кажется, бессловесных рыб
Ты могла б одарить голосом лебедя.
Удивительно ли тогда,
Что показывают пальцем прохожие
На меня? Если я любим,
Я обязан тебе честию выпавшей.
(Пер. Б. Л. Пастернака.)
Гораций считал своей заслугой, что он сделал римскую
поэзию глубокой и мудрой по содержанию и безупречно
прекрасной по форме. Он брал за образец не изысканную
и внешне эффектную александрийскую поэзию, а Лири-
ку классической Греции. Песни греческих поэтов, в первую
очередь эолийских поэтов Алкея и Сапфо, раскрывали
подлинный мир человеческих мыслей и чувств. Гораций
отразил мысли и чувства своих современников.
316

ПАМЯТНИК
...Всем, кому дороги песни,
Будешь ты близок, пока
солнце стоит и земля.
Феогнид.
Две темы переплетаются в творчестве Горация: тема
смерти и тема искусства. Человеческая жизнь коротка.
Искусство бессмертно. Всякий должен стремиться взять
у жизни столько радостей, сколько позволит судьба. Самые
высокие радости дает творческий труд. Поэт счастливее
своих современников: он умрет, но поэзия его будет жить
вечно.
Этот мотив звучит в стихотворениях Горация, завер-
шающих отдельные этапы его творчества.
Вторая книга «Од» завершалась обращением к Меце-
нату, который не должен проливать слез на могиле поэта:
Не надо плача в дни мнимых похорон.
Ни причитаний жалких, ни горести.
Сдержи свой глас, не воздавая
Почестей лишних пустой гробнице.
Гробница его будет пуста, похороны он называет мни-
мыми, потому что поэт не умрет, а превратится в лебедя:
Вознесусь на крыльях мощных, невиданных,
Певец двуликий \ в выси эфирные,
С землей расставшись, с городами,
Недосягаемый для злословья.
Превращение в лебедя — это образ, олицетворяющий
бессмертие. Несмотря на низкое происхождение, Гораций
счастливее знатных своих покровителей; его будут помнить
всюду: на песчаных побережьях Африки, на бескрайних
1 Певец двуликий, потому что он имел человеческий облик до
смерти, а затем обратился в лебедя.
317

полях севера, па берегах Босфора и Черного моря, в горах
Кавказа, среди скифов, испанцев и галлов.
Я, чадо бедных, тот, кого дружески
Ты, Меценат, к себе, в свой чертог зовешь,
Я смерти непричастен,— волны
Стикса меня поглотить не могут.
(Пер. Г. Ф. Церетели.)
Выпуская в свет три книги «Од» в 23 г. до н. э., Гора-
ций полагал, что это будут последние стихи, которые он
отдаст на суд читателя. Поэтому последняя, 30-я ода
третьего сборника завершала, по мысли автора, весь его
творческий путь. Так же как и в 20-й оде второй книги,
Гораций здесь говорит о бессмертии поэта. В образной
форме он оценивает свою поэзию, причем главной своей
заслугой считает то, что он первый переложил эолийскую
поэзию на латинский язык:
«Я воздвиг себе памятник, прочнее меди и выше цар-
ственных строений египетских пирамид. Так что его не
может разрушить ни всеразъедающий дождь, ни свирепый
Аквилон, ни бесчисленный ряд годов, ни бег времени.
Нет, не весь я умру! Лучшая часть моего существа пе-
реживет день моих похорон: слава моя будет возрастать
до тех пор, пока на Капитолий восходят верховный жрец
с безмолвной весталкой Л.
Обо мне будут говорить, что я прославился там, где
струит свои воды Ауфид2, где царил над сельскими
племенами бедный водою Давн3. Потому что, выйдя
1 Верховный жрец со старшей весталкой один раз в год поды-
мались на Капитолий и обращались к Юпитеру со специальной
мольбой о благоденствии и вечном процветании Рима.
2 Ауфид — река в Апулии.
3 Давн — легендарный царь Апулии, области, засушливой
в летнее время.
318

из безвестности, я первый перевел песни Эолии на ита-
лийский лад.
О Мельпомена! Возгордись моей достойной заслугой и
благосклонно увенчай мою голову дельфийскими лаврами!»
Тема памятника традиционна в античной лирике, как
тема гонимого бурей корабля или брошенного щита. Сти-
хотворение Горация, отличающееся исключительной кра-
сотой и звучностью, стало одним из самых знаменитых
в мировой литературе.
После Горация многие поэты использовали эту тему,
чтобы выразить отношение к своему творчеству. Знамени-
тая ода Горация привлекла внимание и русских поэтов.
В России первым перевел 30-ю оду Горация М. В. Ло-
моносов. Он создал довольно точный перевод, но подчерк-
нул то, что его особенно волновало: Гораций, сын раба,
стал первым поэтом в Риме. Ломоносов, сын простого ры-
бака, отметил сходство в биографиях: ему тоже «беззнат-
ный род» не помешал стать первым поэтом России.
Я знак бессмертия себе воздвигыул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, пи едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рпм владеет светом,
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе;
Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатный род препятством не был,
Чтоб внесть в Италию стихи Эольски,
И первому звенеть Ллцейской лирой ].
Взгордися праведной заслугой, Муза,
И увенчай главу Дельфийским лавром!
1 Звенеть Ллцейской лирой — петь, как великий греческий
поэт Алкей.
319

Г. Р. Державин пишет вольное подражание знаменитой
оде Горация. Он говорит о своих взглядах на поэзию. Если
Гораций считал, что поэт — учитель людей в их частной
жизни, то Державин считает, что поэт — помощник и со-
ветчик царей, поэт— это пророк, который говорит правду,
«на лица сильных не взирая». Поэтому в своем «Памят-
нике» Державин ставит себе в особую заслугу, что он умел
«истину царям с улыбкой говорить»:
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный;
Металлов тверже он и выше пирамид:
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! Весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь Славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея ! льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы 2 возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О Муза! Возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай!
А. С. Пушкин тоже пишет вольное подражание, взяв
эпиграфом первые слова оды Горация. Но у Пушкина
высказываются совсем иные взгляды на роль поэта: он
должен быть не только учителем, не только пророком —
он должен бороться за счастье народа, прославляя его
свободу.
1 Рифей — Уральский хребет.
2 В оде «Фелица» Державин воспел императрицу Екатерину II
и высмеял ее вельмож.
320

«Вслед Радищеву восславил я свободу»,— пишет Пуш-
кин в первоначальном варианте стихотворения. В оконча-
тельном варианте он должен был в угоду цензуре убрать
имя революционера Радищева, но и здесь он намекает на
сочувствие к декабристам: «И милость к падшим призы-
вал».
Я памятпик себе воздвиг нерукотворпый,
К нему не зарастет народная тропа;
Вознесся выше он главою непокорпой
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык:
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о Муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Тридцатую оду Горация переводили многие русские
поэты: Фет, Порфиров, Фокков, Никольский, Семенов-Тян-
Шанский, Шатерников, Голосовкер и другие.
Тема «Памятника» продолжает жить в поэзии XX века.
Валерий Брюсов, который восторженно приветствовал
Октябрьскую революцию, создал наиболее точный перевод
знаменитой оды Горация:
Памятник я воздвиг меди нетленнее;
Царственных пирамид выше строения,
Что ни едкость дождя, ни Аквилон пустой
Не разрушат вовек и ни бесчисленных
321

Ряд идущих годов, или бег времени.
Нет, не весь я умру: большая часть меня
Либитины уйдет, и я посмертною
Славой снова взрасту, сколь в Капитолии
Жрец верховный идет с девой безмолвною.
Буду назван, где мчит Авфид неистовый
И где бедный водой Давн над пастушеским
Племенем был царем: из ничего могущ
Первый я преклонил песни эольские
К италийским ладам. Гордость заслуженно,
Мельпомена, прими и мне дельфийскими
Благостно увенчай голову лаврами.
Владислав Ходасевич, который не понял революцию,
написал «Памятник», полный глубокого пессимизма:
Во мне конец, во мне начало.
Мной совершенное так мало!
Но все ж я прочное звено:
Мне это счастие дано.
В России новой, но великой
Поставят идол мой двуликий
На перекрестке двух дорог,
Где время, ветер и песок...
Владимир Маяковский в своем вступлении к поэме
«Во весь голос» трактует эту тему по-своему — необычай-
но жизнеутверждающе, оптимистично:
Мне наплевать
на бронзы многопудье,
мне наплевать
на мраморную слизь.
Сочтемся славою,—
ведь мы свои же люди,—
пускай нам
общим памятником будет
построенный
в боях
социализм!

ОВИДИЙ
ПУШКИН И ОВИДИЙ
Вся русская литература от Ломоносова
до Пушкина развивалась под знаком классицизма.
В школьных программах того времени основное место
занимало изучение древних языков, мифологии, греческой
и римской литературы.
Не удивительно, что в стихах Пушкина так часто
встречаются античные имена, в том числе имена героев
Овидия — Арион, Дафна, Икар, Орфей, Пигмалион и
многие другие.
Лицейские стихи Пушкина часто носили подражатель-
ный характер. Обилие греческих и римских сюжетов в
ранних произведениях соответствовало традиции и моде
того времени. Но когда талант Пушкина созрел, поэт стал
широко использовать античные темы, чтобы обмануть цар-
скую цензуру, чтобы выразить свои прогрессивные взгля-
ды на литературу, искусство, современную жизнь.
Особенно возрос интерес Пушкина к Овидию в годы
южной ссылки. Здесь, на берегу Черного моря, поэт читал
стихи Овидия на латинском языке и во французском пере-
воде. Пушкин путешествовал по местам, связанным с
именем великого римского позта, и разыскивал его могилу.
323

В 1823 г. в журнале «Полярная Звезда» появилось
стихотворение «К Овидию». В нем Пушкин рассказывал,
как грустно бродил он по тем местам, где некогда скитал-
ся опальный римский поэт:
Как часто, увлечен унылых струн игрою,
Я сердцем следовал, Овидий, за тобою...
Русского поэта глубоко волновала трагическая судьба
Овидия, его страдания в ссылке, горькое одиночество и
глубокая тоска по родине.
...Предо мной
Скользила тень твоя, и жалобные звуки
Неслися издали, как томный стон разлуки...
Напрасно Овидий мечтал вернуться на родину, в свой
любимый Рим:
Напрасно грации стихи твои венчали,
Напрасно юноши их помнят наизусть:
Ни слава, ни лета, ни жалобы, ни грусть,
Ни песни робкие Октавия не тронут;
Дни старости твоей в забвении потонут.
Пушкин часто называл «Октавием» не только Окта-
виана Августа, но и Александра I. Читатели понимали,
что поэт говорил в этом стихотворении не только о далеком
прошлом, но и о событиях своего времени.
За рассказом о страданиях в ссылке римского поэта
друзья Пушкина видели трагическую судьбу русского по-
эта, его мечты о свободной России.
Овидий умолял римского императора простить его и
позволить ему вернуться в Рим. Пушкин в своем стихо-
творении давал читателям понять, что он не станет уни-
жаться перед русским царем:
Суровый славянин, я слез не проливал,
Но понимаю их...
324

Римский поэт Овидий помог русскому поэту обмануть
царскую цензуру. Посылая рукопись этого стихотворения
в редакцию «Полярной Звезды», Пушкин писал декабри-
сту А. Л. Бестужеву: «Предвижу препятствия в напечата-
пии стихов к Овидию, но старушку можно и должно обма-
нуть, ибо она очень глупа». И старушка цензура не заме-
тила, что ссыльный поэт рассказал эзоповым языком то,
о чем нельзя было писать открыто.
Пушкин писал об Овидии в посланиях к Батюшкову,
Гнедичу, Чаадаеву, Баратынскому, Языкову; в поэме
«Цыганы», в романе «Евгений Онегин», в статьях и пись-
мах.
В письме к Гнедпчу он рассказывал о своей жизни
на юге:
В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил,
Где элегическую лиру
Глухому своему кумиру
Он малодушно посвятил...
Сравнив свою ссылку со ссылкой Овидия, Пушкин в
этом стихотворении заявляет, что не собирается угождать
Александру I:
Октавию в слепой надежде
Молебнов лести не пою...
В 1828 г. в альманахе «Северные цветы» было на-
печатано стихотворение Пушкина «Арион».
В поэме «Фасты» Овидий рассказывал миф о знамени-
том греческом поэте Арионе. Арион возвращался из Ита-
лии в Грецию, везя с собой много сокровищ. Корабельщи-
ки решели ограбить его и приказали ему покончить с со-
бой. Поэт попросил у них разрешения в последний раз
перед смертью спеть песню. Он облачился в праздничную
325

одежду, взял в руки кифару, спел свою лебединую песню
и бросился в волны. Но музыка и песня были так прекрас-
ны, что Арион был спасен чудесным образом: дельфин под-
ставил ему свою горбатую спину и доставил поэта к род-
ным берегам.
Пушкин в стихотворении «Арион», соединив миф с об-
разом тонущего в волнах челна, аллегорически говорит о
судьбе декабристов: восстание подавлено, друзья его
в тюрьме или в ссылке, Рылеев казнен, Кюхельбекер в Си-
бири... Поэт спасся чудом, как Арион, чтобы петь прежние
гимны, прославляя свободу:
Погиб и кормщик и пловец!
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
Пушкин любил Овидия больше, чем других римских
поэтов. «Певец любви, певец богов» умел прекрасно изо-
бражать простые человеческие чувства, и это сближало
двух великих поэтов. Пушкин высоко ценил блеск поэти-
ческого таланта Овидия:
Имел он песен дивный дар
И голос, шуму вод подобный...
Особенно волновала Пушкина судьба поэта, которого
жестоко покарал император Октавиан. В романе «Евгений
Онегин» Пушкин тоже писал о ссылке Овидия, о том, как
...Страдальцем кончил он
Свой век, блестящий и мятежный,
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей...
326

ПЕВЕЦ ЛЮБВИ, ПЕВЕЦ БОГОВ
Публий Овидий Назон родился в 43 г. до н. э. в не-
большом городе Сульмоне, в 130 километрах к юго-востоку
от Рима.
За год до его рождения был убит Юлий Цезарь. В Риме
вновь разгорелась гражданская война.
Эта бурная пора миновала, пока Овидий был еще очень
мал. Ему было 13 лет, когда к власти пришел Октавиан
Август.
Отец поэта, богатый римский всадник, старался дать
самое лучшее образование своим сыновьям — Публию и
его старшему брату. Он переехал в Рим и начал готовить
детей к будущей политической карьере. Они учились у са-
мых известных философов и ораторов того времени.
С детских лет Публий увлекался поэзией. Он зачиты-
вался произведениями греческих поэтов, декламировал
величавые гекзаметры Вергилия и звучные лирические
стихотворения Горация. Овидий впервые читал «свои
стихи перед народом, когда борода его была брита только
один или два раза».
Отцу не нравилось это увлечение поэзией, которую он
называл пустой забавой. «Даже великий Гомер умер по-
следним бедняком»,— говорил он сыну. Публий последовал
совету отца, забросил стихи и занялся риторикой. О его
речах с похвалой отзывался оратор Сенека Старший. За-
кончив обучение в Риме, Овидий поехал в Афины и в Ма-
лую Азию, где жили многие знаменитые ораторы и фи-
лософы. В путешествиях и занятиях прошли три года.
Вернувшись в Рим, Овидий поступил на службу. В те-
чение нескольких лет он сделал блистательную карьеру.
Ему было тогда всего 24 года. Перед ним открывалась до-
рога к высоким должностям, наградам, богатству. Но
Овидий отказался от государственной службы и всецело
327

отдался поэзии. Муза одер-
жала в его душе победу
над политикой, как писал
оп потом.
Стихи, прочитанные в
литературных кружках,
припесли ему гораздо
большую славу, чем речи,
произнесенные на Фору-
ме. Овидий сблизился с
самыми знаменитыми поэ-
тами своего времени. Вер-
гилия, правда, он видел
всего только раз. Зато с
Горацием был хорошо зна-
ком и не раз слушал его
выступления в кружке
Мецената.
Чаще всего поэт посе-
щал литературный кружок
в доме знаменитого полко-
водца Мессалы. Многие
поэты этого кружка неодобрительно относились к новым
порядкам в Риме, к правлению Октавиаиа Августа. Но они
не смели критиковать императора и избегали политики.
Главной темой их творчества была тема любви. Душой
кружка Мессалы был знаменитый поэт Тибулл, который
старался даже пе упоминать имени Августа в своих эле-
гиях. Он воспевал любовь, природу и сельскую жизнь.
Любовные элегии писал прославленный поэт Проперцин,
который близко сдружился с Овидием и часто читал ему
свои пламенные стихи.
Овидий преклонялся перед талантами своих учителей:
«Я благоговел перед ними, и сколько было знаменитых
Бюст I—II вв. н. э., считающийся
портретом Овидия.
328

поэтов, столько для меня богов на земле». Под влиянием
Проперция и Тибулла Овидий в первые годы тоже со-
чинял элегии. В них он не столько рисовал серьезные чув-
ства, сколько блистал остроумием, тонкой иронией и не-
ожиданной игрой слов. В Риме его называли шаловливым
певцом любви.
Каждое свое произведение поэт тщательно отделывал,
добиваясь лаконичности и стройности стиля, музыкально-
сти и звучности стиха. Он часто перечитывал старые стихи,
по многу раз исправлял и переделывал, иные сжигал, так
как они казались ему несовершенными.
В древности было известно больше произведений Ови-
дия, чем сейчас, далеко не все дошло до наших дней. Утра-
чена имевшая большой успех трагедия Овидия «Медея».
Кроме трех сборников любовных элегий, Овидий создал
книгу «Героини» — послания в стихах, написанные от
имени мифических героинь; в посланиях женщины, наде-
ленные различными характерами, изливают горе во время
разлуки со своими женихами или мужьями. К первому
периоду творчества относятся также две шутливые поэмы
«Наука любви» и «Лекарства от любви».
Поэтический талант Овидия достиг наивысшего расцве-
та в первые годы нашей эры. Поэт стал широко исполь-
зовать богатство греческой и римской мифологии. Вместе
с мифами в его произведения пришли новые мысли и чув-
ства, явились новые сюжеты, хотя тема любви по-прежне-
му занимала главное место. В этот, второй период творче-
ства Овидий в течение ряда лет работал над двумя боль-
шими поэмами. Поэма «Метаморфозы» («Превращения»)
была создана в основном на материале греческих мифов.
Поэма «Фасты»1 («Римский календарь») рисовала мест-
1 Фасты — это календарь-месяцеслов. Такие календари с пере-
числением праздников, жертвоприношений, исторических событий
выставлялись на улицах и площадях Рима.
329

ные римские обряды, торжества, мифические события, свя-
занные с различными временами года.
Слава Овидия очень быстро обогнала славу Тибулла
и Проперция. В Риме имя его уже произносили рядом с
великими именами Вергилия и Горация. Десять раз он был
провозглашен победителем поэтических состязаний и на-
гражден оливковым венком.
Овидий стал одним из самых популярных поэтов Рима.
Богатые всадники и сенаторы искали знакомства с ним.
Юноши заучивали наизусть стихи любимого поэта. Народ
стоя приветствовал его, когда он появлялся в цирке или
в театре. И вдруг — как гром среди ясного неба —- явилось
повеление Октавиана немедленно отправить Овидия в
ссылку на вечное поселение в далекую Скифию, в город
Томы 1 на берегу Черного моря.
В изгнании Овидий создал последние книги стихов:
«Трйстии» («Скорбные песни» в 5 книгах) и «Понтийские
послания» («Послания с берегов Черного моря» в 4 кни-
гах) . Эти сборники печальных элегий полны глубокой гру-
сти и тоски по родине. Овидий прощается с любимой же-
ной, с друзьями, с родным городом. Здесь он описывает
свою жизнь, последнюю ночь в Риме, лишения и страда-
ния по пути в ссылку и в самой Скифии. В стихах поэт
обращается к Октавиану, говорит, что он ни в чем перед
ним не провинился, умоляет вернуть его в Рим. Он на-
деется вымолить прощение и умереть на родной земле.
Мечтам Овидия не дано было сбыться. Ни Октавиан
Август, ни сменивший его на престоле император Тиберий
не разрешили опальному поэту возвратиться в Рим. Он
прожил в изгнании долгих десять лет и умер вдали от
родины в 18 г. н. э.
1 Том ы — в настоящее время город Констанца в Румынской
Народной Республике.
330

«МЕТАМОРФОЗЫ»
Все мифы о превращениях Овидий расположил в хро-
нологическом порядке. Поэма начинается рождением при-
роды: из Хаоса возникает Космос, появляются земля, небо
и море, на земле — звери, в небесах — птицы, в морях —
рыбы, затем рождается царь природы — Человек.
Изобразив возникновение различных стихий природы
и появление людей, Овидий развертывает перед читателем
мифологические картины от борьбы Юпитера с гигантами
до эпизодов из Троянской войны.
Мифы непрерывной нитью связаны с реальными исто-
рическими событиями. Поэма завершается апофеозом{
Юлия Цезаря, который превращается в комету, и просла-
влением Октавиана, которого Овидий называет «Юпите-
ром на земле».
Новое поколение, к которому принадлежал Овидий, не
переживало бурных потрясений, не видело кровавых меж-
доусобных битв, не слышало ожесточенных политических
споров. Историки, ораторы, поэты — все прославляли
Августа. Недовольные его правлением вынуждены были
молчать.
В начале своего творчества Овидий избегал политиче-
ских тем. В его стихах нередко проскальзывало неодобри-
тельное отношение к императору, что не могли не -заме-
тить Октавиан и его приближенные. Поэту угрожала
опала.
В поэме «Метаморфозы» Овидий решил прославить
Августа, как это было принято в литературе того времени.
Вряд ли Овидий собирался войти в круг придворных
поэтов, но он, несомненно, хотел снискать милость Августа
и искупить вольнодумство своих юношеских произведений.
1 Апофеоз — обоготворение человека, превращение его в бо-
жество; также прославление какого-нибудь деятеля или события.
331

«Метаморфозы» заканчиваются восторженным гимном
в честь Октавиана. Долгий путь своего развития природа
проделала для того, чтобы появился человек. Многие горо-
да и государства расцветали и гибли, чтобы возник Веч-
ный город Рим — центр вселенной, столица мира. Риму
навеки подчинены все племена и народы. Человечество
проделало свой многовековой путь, чтобы наступил золотой
век Октавиана Августа.
Прославление императора не отражает истинных чувств
поэта. Если отбросить последние главы, читателю и в го-
лову не придет, что «Метаморфозы» посвящены подоб-
ной политической задаче. Более того, в первых книгах
поэмы иногда звучат нотки недовольства современной
жизнью.
В легенде о четырех поколениях Овидий дает понять,
что его идеалы — в далеком прошлом: прекрасным был
золотой век человечества. Рассказ о медном веке напоми-
нает об ужасах гражданских войн, которые много лет при-
носили неисчислимые бедствия римскому народу. Особенно
мрачными красками рисует Овидий свое время — желез-
ный век, самый жестокий, самый преступный: люди утра-
тили честность, правдивость и стыд; хитрость, коварство,
обман и насилие пришли па их место. Борьба за кусок
земли, жажда золота, грабежи и убийства царят па земле.
Брат подымает руку на брата, муж — на жену, сын — на
отца. Нетрудно догадаться, что в этой картине скрыта
характеристика римских нравов.
Все мифические события в поэме приближены к со-
временной действительности. В легенде о всемирном по-
топе Овидий рисует собрание богов на Олимпе, как заседа-
ние римского Сената. Боги делятся на знатных и незнат-
ных. Юпитер, как принцепс, сидит на почетном месте в
просторном мраморном зале. Жилища богов напоминают
дворцы Октавиана и его приближенных.
332

Поэма Овидия лишена подлинных религиозных чувств.
Боги и богини являются традиционными литературными
персонажами. Овидий не пытается внушить читателю веру
в чудесные превращения, о которых он рассказывает.
Овидий спускает олимпийских богов на землю, низводит
мифических героев до уровня простых смертных. В его
поэме под мифическими именами живут люди, наделен-
ные земными чертами, воплощающие человеческие добро-
детели и пороки. Овидий глубоко, с большой поэтической
силой раскрывает духовный мир человека, особенно ярко
рисует чувство любви.
РОЖДЕНИЕ ПРИРОДЫ
Вначале был Хаос. Воды, земля и небо составляли бе-
зобразную и беспорядочную громаду. В пей все перемеша-
лось: жара и холод, сырость и сухость, тяжесть и лег-
кость, грубость и нежность.
Природа исторгла из этой смутной громады землю,
воду и воздух: сначала земля отделилась от неба, затем
вода — от земли. Светлое небо поднялось над землей и
водой, и в вышине вспыхнул огонь.
Земля превратилась в огромный шар. По ней растек-
лись моря, взволнованные буйными ветрами. Из почвы
забили сверкающие источники. Раскрылись живописные
озера и необозримые болота. Потекли могучие реки в из-
вилистых берегах. Одни, распадаясь на мелкие ручейки,
стали исчезать в земле, другие, все расширяясь, стали
бить волнами в скалы и вливаться в бескрайнее море.
Протянулись поля, углубились долины. Вознеслись к небу
высокие горы, оделись листвою леса.
Над землей поползли туманы, поднялись легкие облака,
закружились холодные ветры, засверкали огнистые мол-
333

нии, загрохотал гром. В вышине распростерлось чистое,
прозрачное небо. В глубине его вспыхнули яркие звезды.
В каждом царстве природы зародились присущие ему
существа: на земле — разнообразные звери, в воде —
сверкающие чешуей рыбы, в воздухе — быстрокрылые
птицы.
Наконец, появился Человек, превосходящий всех жи-
вотных красотой и силой высокого разума. Неизвестно,
создали ли его олимпийские боги или сама молодая земля
сохранила в людях подобие бессмертных богов, отделив-
шихся от нее вместе с эфиром.
В то время как все остальные животные ходят согнув-
шись и смотрят вниз, Человек держится прямо, смело идет
по земле, высоко подняв голову и гордо взирая на бескрай-
нее небо и яркие звезды. ,
ЧЕТЫРЕ ВЕКА
Первый век был золотой. Не было тогда ни законов, ни
наказания, ни принуждения. Люди по доброй воле жили
честно и добродетельно. Глубокие рвы не окружали тогда
городов. Не было ни медных труб, ни шлемов, ни мечей.
Люди не знали войны.
Земля принадлежала всем, как воздух, как лучи солнца.
Круглый год стояла весна, и легкий ветерок колыхал теп-
лым дуновением ветви зеленых деревьев и головки души-
стых цветов.
Земля щедро приносила плоды. Люди собирали горные
ягоды, землянику, ежевику, висящую на колючих кустах,
желуди, падавшие с широковетвистого дуба. На полях
росли в изобилии тучные колосья и всевозможные плоды.
Реки текли молоком и пектаром. С зеленых деревьев со-
чился янтарный мед.
331

Но вот Сатурн был низринут в мрачный Тартар, и
власть над миром захватил Юпитер. Наступил серебряный
век человечества.
Юпитер разделил год на четыре части; сократилась
весна, появилось жаркое лето, а за ним — переменчивая
осень и холодная зима. Люди стали укрываться в пещерах,
строить шалаши из прутьев и древесной коры. Они стали
трудиться, прокладывая длинные борозды в черной земле,
и иод тяжестью ярма замычали молодые быки. Наступил
третий век — медный. Люди разучились жить в дружбе и
мире. Начались кровавые войны. Человек убивал человека.
После медного века настал век железный — безжалост-
ный, жестокий, преступный. Люди утратили честность,
правдивость и стыд. Хитрость, коварство, обман и насилие
воцарились на земле. Землю разделили на небольшие
участки, и соседи стали спорить друг с другом из-за межи.
Люди проникли в недра земли и в глубины морей в поис-
ках сокровищ, порождающих преступления. Из земли ста-
ли они добывать жестокое железо и губительное золото.
Ради золота люди стали убивать друг друга, и с тех пор
Война потрясает оружием в обагренных кровью руках.
Люди стали жить грабежом. Хозяин боится впустить
к себе гостя. Братья становятся врагами. Муж и жена
угрожают друг другу смертью. Злая мачеха готовит яд
для детей своего мужа. Сын посягает на жизнь отца. Утра-
чены совесть и стыд, и богиня справедливости навсегда
покинула землю, обагренпую кровью убийств.
ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП
Юпитер увидел с высоты своего трона, что на земле
царят кровопролитие и произвол. Воспылал он великим
гневом и решил уничтожить весь род людской. Повелел он
собрать всех богов на совет.
335

Высоко над Землей лежит Млечный Путь — его можно
увидеть ночью при безоблачном небе. Этот путь ведет
к царским чертогам громовержца Юпитера, отца всех бо-
гов. Справа и слева от Млечного Пути находятся жилища
верховных богов. У открытых дверей их домов постоянно
толпятся просители.
Все бессмертные боги — знатные и простые — устре-
мились по Млечному Пути во дворец Громовержца. Они
собрались в просторном мраморном зале. На высоком тро-
не сидел Юпитер, опираясь на скипетр из слоновой кости.
Он три раза потряс могучей своей головой и трижды по-
колебались земля, море и звезды. Гневно изрек Юпитер:
— Клянусь реками, текущими в царстве мертвых, нет
средства исправить людей. Нужно отсечь мечом неизлечи-
мую рану!
И Юпитер хотел уже метнуть на Землю свои молнии,
но побоялся, что небо воспламенится от чудовищного по-
жара.
Юпитер отложил в сторону молнии и решил погубить
людской род потопом. Он запер в Эоловы пещеры все вет-
ры, которые разгоняют дожди, и выпустил на свободу один
южный ветер. Нот вылетел на крыльях, пропитанных
влагой. Страшен его лик, окутанный густым туманом. Бо-
рода отяжелела от туч. Вода струится по седым волосам.
На крыльях, на складках одежды — вода. Могучими рука-
ми сжал Нот тучи, нависшие над землей. Загрохотал гром,
с неба полились на землю грозные потоки. Гибнут посе-
вы и с ними — надежды мирных поселян на урожай. Тру-
ды целого года исчезают под водой безвозвратно.
На помощь небесным богам пришли морские и речные
божества. Нептун ударил по земле трезубцем. Задрожала
земля, и раскрылись внутренние воды. Реки выступили из
берегов и стали заливать поля, унося вместе с посевами
деревья, животных, людей, дома и храмы. Волны уже за-
336

хлестнули высокую крышу дворца. Колонны и башни рух-
нули под напором водоворота.
Землю уже нельзя отличить от моря. Все слилось
в один океан, не имеющий берегов. Один человек взби-
рается на вершину скалы. Другой правит веслами в лодке
там, где недавно он возделывал почву. Третий плывет над
крышей собственного дома. Четвертый удит рыбу на вер-
шине огромного вяза.
Якорь корабля вонзается в зеленый луг, киль заде-
вает за виноградники. Где недавно стройные козы щипали
траву, там плавают неуклюжие тюлени. Нереиды под во-
дой удивляются садам и городам с храмами и дворцами.
Дельфины плавают в лесах, натыкаясь на кусты и де-
ревья. Волк плывет среди овец. Волны уносят рыжих
львов и полосатых тигров. Вепрю не помогает его могучая
сила, оленю — его быстрые ноги. Птица долго блуждает,
отыскивая место для отдыха, и в изнеможении падает
в воду.
Море бушует вокруг. Мощные волны ударяют о высо-
кие скалы. Вода поглощает все. Кто не погиб в волнах, тот
умирает голодной смертью.
Но не вся земля оказалась под водой. В Греции до са-
мых звезд подымается высокая гора Парнас, две вершины
ее возвышаются над облаками. Сюда и приплыл в лодке
Девкалион с женой Пиррой. Когда они вышли на сушу,
весь остальной мир покрывало безбрежное море.
Не было в мире добрее и справедливее человека, чем
Девкалион. Ни одна женщина на свете не почитала богов
так, как Пирра. Когда Юпитер увидел, что вся земля по-
крыта водой, а из бесчисленного множества мужчин
и женщин остались в живых только двое, самые честные
и добродетельные, он рассеял облака, разогнал тучи, и не-
беса ?новь увидели землю, а земля вновь увидела небо.
Нептун отложил свой трезубец в сторону, усмирил
12 На семи холмах
337

морские стихии и приказал Тритону дать сигнал отступ-
ления морским и речным божествам. Из-под воды пока-
зался лазоревый Тритон, весь обросший сверкающими
раковинами. Ои приложил к губам изогнутый рог, трях-
нул мокрой своей бородой и затрубил. Звук рога пронесся
над морем, и вода стала убывать. Начали подыматься над
ней холмы, показались деревья, на которых висела мор-
ская тина. Реки вошли в берега, источники вернулись
в свои русла, море достигло обычных границ. Земля при-
няла прежний вид.
Девкалион оглядел возрожденную Землю. Ни одного
живого существа не было видно вокруг. Земля была по-
гружена в глубокое молчание. Глаза Девкалиона наполни-
лись слезами, и он сказал Пирре:
— Дорогая жена, прежде нас соединяла только лю-
бовь. Теперь нас соединяют также опасности. Мы с то-
бой — единственные жители Земли. Всех остальных
поглотило море. Наша жизнь и теперь под угрозой.
Так сказал Девкалион, и они оба заплакали.
Девкалион и Пирра решили обратиться за советом
к мудрой богине Фемиде. Храм богини был пуст. Крыша
его поросла диким мхом. Жертвенники стояли без огней.
Дойдя до ступеней храма, они упали на землю, с трепе-
том поцеловали священные камни и обратились к богине:
— Скажи нам, богиня, каким образом можно возродить
на земле человеческий род? Окажи нам помощь в великом
несчастье! Л
Фемида сжалилась над ними и ответила:
— Отойдите от храма, покройте головы и бросайте
через головы кости матери!
Долго молчали они в изумлении.
Наконец, Девкалион разгадал смысл оракула.
— Если только я не ошибаюсь,— сказал он,— оракул
не требует от нас ничего нехорошего. Мать — это, навер-
338

ное, земля, и кости ее — это камни. Их и нужно бросать
через голову.
Девкалион и Пирра отошли от храма, покрыли плаща-
ми головы и стали бросать камни.
Затем, обернувшись, они увидели, как камни стали те-
рять твердость, начали размягчаться, растягиваться, расти
и принимать определенную форму. Каждый камень стал
отдаленно чем-то напоминать человека. Как будто неви-
димый скульптор, еще не доработав, создал неясные обра-
зы, незаконченные фигуры людей. Самые рыхлые, земли-
стые части камней постепенно превратились в мясо, са-
мые твердые — в кости, каменные жилы наполнились
кровью. Из бездушных камней выросли новые люди.
Сколько камней бросил Девкалион, столько явилось
мужчин. Сколько камней бросила Пирра, столько явилось
женщин. Вот почему теперь люди такие жестокие, креп-
кие, способные переносить тяжелый, нечеловеческий труд.
НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ
Овидий в молодости вел рассеянный светский образ
жизни. Он хорошо знал нравы своих современников.
В высшем обществе Рима он часто встречал людей нич-
тожных, которые мнили себя гениями или кичились своим
богатством и знатным происхождением. Наблюдательный
художник с острым зрением и тонким слухом, Овидий
подмечал типичные пороки своего времени и наделял ими
мифических богов и героев. Поэтому в поэме часто звучит
назидание, многие мифы имеют нравоучительный ха-
рактер.
Страсть к обогащению — источник многих пороков
и преступлений. В легенде «Четыре века» Овидий гово-
рит, что жажда золота порождает несчастья и войны.
12*
339,

В новелле «Филемон и Бавкида» он показывает, что сча-
стье людей не в знатности и не в богатстве.
«Нельзя подыматься слишком высоко, нельзя опус-
каться слишком низко!» — поучает Дедал своего сына
Икара.
«Старайся ехать по средней дороге»,— советует Фаэто-
ну отец Феб.
В этих словах звучат наставления в духе широко рас-
пространенной в то время философии «золотой середины».
В отличие от Горация Овидий не старается наполнить
свою поэзию мудрым содержанием. Основное внимание
он уделяет увлекательности повествования. Поэт рисует
живые характеры, которые воплощают человеческие по-
роки и слабости.
Рассказывая миф о Фаэтоне, Овидий прославляет
смелость своего героя, но вместе с тем осуждает его тще-
славие и честолюбие. Фаэтон хотел доказать божественное
свое происхождение, дерзость и самоуверенность привели
его к гибели.
В легенде о Нарциссе Овидий показывает эгоизм, само-
любование, жестокость юноши, который никого не любит
и не жалеет. За прекрасной внешностью его скрывается
безжалостное сердце, и Нарцисса губит любовь к самому
себе.
В рассказе о гордой и несчастной Ниобе также звучат
назидательные мотивы. Ниоба — олицетворение материн-
ской любви. Какая мать не считает своих детей самыми
лучшими на свете? Какое горе можно сравнить с горем
матери, потерявшей своих сыновей и дочерей? Но наряду
с высокими чувствами поэт вкладывает в душу Ниобы
человеческие пороки.
Ниоба заносчива и высокомерна, она гордится своей
красотой, богатством, знатным происхождением, и боги 8а
это жестоко карают ее,
340

Поэт наделяет богов и героев простыми человеческими
чертами: Фаэтон — самоуверенный и тщеславный маль-
чик. Нарцисс — самовлюбленный красавец-юноша. Нио-
ба — высокомерная женщина и горячо любящая мать.
В легенде о ликийских мальчишках перед читателя-
ми — озорные и глупые дети, они ругаются, босыми ногами
месят грязную воду; эти злые и жестокие мальчики не чув-
ствуют ни любви, ни сострадания к людям. Богиня Латона
изображена обычной женщиной. Нежная мать, она са-
моотверженно любит своих детей и идет ради них через
безводные пустыни, изнемогая от жажды и зноя. Дети
Латоны -— богиня Диана и бог Аполлон — самые обыкно-
венные младенцы, они не могут жить без молока и воды.
Только в конце рассказа реальные картины сменяются
сказочными: Латона превращается в могущественную бо-
гиню и наказывает ликийских мальчишек за их жесто-
кость.
Овидий не дает прямых советов и наставлений, как это
делали авторы дидактических поэм. Нравоучения таятся
всегда между строк. Но читатели легко угадывают мысли
автора.
САМОУВЕРЕННЫЙ ФАЭТОН
Фаэтон — сын Феба и океаниды Климены. Сверстники
дразнили и оскорбляли его, они не верили, что Фаэтон —
сын бога Солнца.4 Тогда Фаэтон прибежал к матери и стал
спрашивать ее, как доказать, что его отец — Феб. Климе-
на посоветовала сыну обратиться к отцу. И Фаэтон отпра-
вился в путь, полный решимости доказать божественное
свое происхождение.
На самом краю земли возвышался дворец Феба. Огнен-
ные колонны его сверкали золотом. Высокий фронтон был
из слоновой кости. Широкие ворота — из серебра. Работа
341

стоила дороже самого материала, потому что сам бог куз-
нечного ремесла Вулкан украсил вход искусной резьбой.
Он вырезал земной шар, окруженный морями, а над
ним — безоблачное небо. На земле были изображены лю-
ди, города, леса, реки, дикие звери. В морских волнах —
рыбы, киты, морские боги и нимфы. Над землей и морем,
на сверкающем небе виднелись изображения двенадцати
знаков Зодиака.
Когда Фаэтон, поднявшись по крутой тропинке, вошел
во дворец, он увидел отца и остановился вдали, не в силах
переносить сверкающий блеск Солнца. На высоком троне,
украшенном светлыми изумрудами, сидел Феб в пурпур-
ной мантии. Справа и слева от него стояли День, Месяц,
Год, Век и Часы. Тут же находились и другие божества:
юная Весна, вся украшенная цветами; полуобнаженное
Лето с венком из колосьев на голове; золотая Осень, об-
рызганная виноградным соком; ледяная Зима с седыми
всклокоченными волосами.
Феб увидел юношу и сказал:
— Что ты ищешь, сын мой? Зачем проделал столь дол-
гий и трудный путь?
— Отец мой! — ответил ему Фаэтон.— Ты освещаешь
весь безграничный мир. Если ты называешь меня сыном,
то рассей мои сомнения и сделай так, чтобы другие пове-
рили, что я твой сын!
Феб снял со своей головы сверкающие лучи, велел Фаэ-
тону подойти поближе и, обнимая его, сказал:
— Ты достоин называться моим сыном, и мать твоя
сказала тебе правду. Чтобы ты не сомневался, что я твой
отец, проси у меня, какой хочешь, подарок. Клянусь вода-
ми Стикса, я выполню любую твою просьбу!
— Тогда дай мне,— сказал Фаэтон,— на один только
день твою колесницу и разреши прокатиться на ней. Я хо-
чу сам управлять твоими быстроногими конями!
342

Феб сразу же пожалел, что дал сыну такое неосторож-
ное обещание. Он покачал головой и сказал:
— Как жаль, что я поклялся выполнить любую твою
просьбу! Подумай, о чем ты просишь! Ты смертен, а хо-
чешь сделать то, что не по силам бессмертным богам.
Даже Юпитер, который бросает на землю грозные молнии,
не смог бы управлять моими конями! А кто у нас выше
и сильнее Юпитера?
Подумай, что с тобой будет, если ты помчишься вместо
меня! Дорога крута и опасна. Я сам с трудом управляю
огнедышащими конями. Тебя будут подстерегать на каж-
дом шагу чудовища: ты увидишь рога мчащегося навстре-
чу Тельца, пасть свирепого Льва, клешни Рака, извиваю-
щееся жало Скорпиона. Ты погибнешь, если не откажешь-
ся от своей безрассудной просьбы.
Мой страх за тебя, за твою жизнь — лучшее доказа-
тельство того, что я — твой отец. Посмотри, сколько чудес
в море, на земле и в воздухе, выбирай любой подарок,
но откажись от огненной колесницы! Вместо подарка ты
хочешь найти свою смерть!
Феб долго отговаривал сына. Но Фаэтон все больше
горел желанием получить колесницу Солнца.
Не мог Феб ни нарушить свое обещание, ни отговорить
Фаэтона. Он подвел сына к золотой колеснице с серебря-
ными спицами, с чудесными украшениями из изумрудов,
хризолитов и других драгоценных камней и указал на
раскрытые двери Востока. На небе гасли одна за другой
высокие звезды, исчезали рога заходящей Луны, и весь
мир стал окрашиваться в багряный цвет.
Фаэтону подвели коней, изрыгающих пламя. Феб по-
крыл лицо сына волшебной мазью, чтобы он мог перено-
сить всепожирающее пламя, надел ему на голову свой
венок из солнечных лучей и просил сына выполнить по-
следние советы:
343

— Сильнее натягивай вожжи и не пускай в ход кнута.
Старайся ехать по средней дороге, где видны следы колес.
Не подымайся слишком высоко, чтобы не зажечь небо,
и не опускайся слишком низко, чтобы не воспламенить
землю.
Фаэтон нетерпеливо вскочил на колесницу и схватил
в свои руки вожжи. Крылатые кони поднялись высоко
над Землей и долетели, обгоняя восточные ветры и рассе-
кая копытами облака.
Фаэтон был: слишком легок и слаб, чтобы управлять
колесницей. Кони это сразу почувствовали и понесли. Они
оставили в стороне торную дорогу, полетели, обжигая жа-
ром холодную Медведицу, страшного в гневе Дракона,
медлительного Возничего.
Когда несчастный Фаэтон взглянул вниз, на Землю,
дух у него захватило, он побледнел, колени задрожали от
страха и в глазях у него потемнело.
Пожалел Фаэтон, что Феб исполнил его дерзкую прось-
бу. Его окружали со всех сторон диковинные чудовища
и кровожадные звери. Когда Фаэтон увидел Скорпиона,
который шевелил изогнутыми клешнями и поднятым
вверх хвостом, угрожая своим смертоносным жалом, юно-
ша, обезумев от страха, выронил вожжи из рук.
Огнедышащее кони неслись по воздуху, наталкиваясь
на звезды, то взвиваясь вверх, то стремительно скатываясь
к Земле.
Задымились обожженные пламенем облака. Запылали
высокие горы. Пожелтели, иссохли пастбища. Загорелись
деревья.
Уже пылают огромные города. Превращаются в пепел
целые страны. Греция объята пламенем. Уже дымятся
Геликон и двуглавый Парнас, Киферон и высокий Олимп.
Сверкает огнями Этна. Скифию не спасают от огня ее
льды и снега. Пылают вершины Кавказа, Апеннин и Альп.
344

Фаэтон, к которому вернулось сознание, с ужасом за-
метил, что вся Земля охвачена пламенем. С трудом вдыхал
он раскаленный воздух, едва держась на колеснице. Едкий
дым окутывал его, горячий пепел обжигал тело.
Народы Африки стали в то время чернокожими от па-
лящего зноя. Образовались безводные пустыни. Задыми-
лись могучие реки — Дунай, Тигр, Евфрат, Нил, Ганг,
Рейн, По и Тибр. Рыбы и лебеди сварились в кипящей во-
де. Тела бездыханных тюленей плавали в море. Рыбы
и горбатые дельфины пытались спастись, опускаясь на дно
морское. Сам Нептун трижды пытался выглянуть из воды,
но тотчас же прятался, не в силах вынести раскалившийся
воздух.
Земля, высохшая, потрескавшаяся, произнесла:
— О Юпитер! Если мне суждено погибнуть от огня,
то лучше порази меня своей молнией и прекрати страда-
ния. Посмотри, уже дымятся оба полюса, и сам Атлант
едва удерживает на своих плечах раскаленное небо.
Юпитер, видя, что все гибнет в огне, метнул свою мол-
нию в Фаэтона и выбил его из колесницы. Испуганные
кони рванулись вверх и помчались назад, на Восток. По
небу рассыпались обломки разбитой колесницы, закру-
жились в воздухе разорванные вожжи, хомут, уздечки,
спицы поломанных колес.
А Фаэтон пронесся по воздуху, как падучая звезда,
оставляя на небе длинную полосу. Он упал далеко от оте-
чества, на самом краю Земли, и волны широкого Эридаиа
омыли его дымящееся лицо. Гесперийские нимфы предали
земле почерневшее от удара молнии тело Фаэтона, и на
его могиле высекли надпись:
Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница.
Править он ею не емог. Погубил его замысел дерзкий.
345

САМОВЛЮБЛЕННЫЙ НАРЦИСС
Самым красивым на свете юношей был голубоглазый
Нарцисс. Еще мальчиком поражал он всех своей красотой.
Но под прекрасной наружностью скрывалось жестокое
сердце. Никто ему не нравился, никого он не любил.
Однажды увидела Нарцисса говорливая нимфа Эхо, она
с первого взгляда полюбила юного охотника. Тихо пошла
она следом за юношей. Чем дальше шла Эхо за Нарциссом,
тем сильнее разгоралась, как пламя, ее любовь. Сколько
раз хотела нимфа подойти к Нарциссу, сказать ему лас-
ковое слово, обратиться с нежной мольбой! Но не могла
она произнести ни слова 1.
Нарцисс почувствовал, что кто-то крадется за ним.
— Кто здесь? — крикнул он.
— Здесь! — ответила Эхо.
— Иди сюда! — сказал Нарцисс.
— Сюда! — позвала нимфа.
Осмотрелся юноша по сторонам и увидел, что никого
нет.
—- Зачем бежишь от меня? — спросил Нарцисс и те
же слова услышал в ответ.
Ни на один голос не откликалась Эхо так охотно. Она
вышла из леса и подбежала к Нарциссу. Но тот отвернул-
ся и пошел прочь.
— Скорее умру, чем подружусь с тобой! — воскликнул
гордый Нарцисс.
— Подружусь с тобой! — крикнула Эхо, но сама испу-
галась своих слов, от стыда закрыла лицо руками и убе-
жала в лес.
1 Согласно мифу, богиня Юнона покарала Эхо за болтливость,
лишив ее половины речи: она не могла говорить первая, а только
повторяла то, что говорили другие.
346

Никогда не встречала она больше Нарцисса. Эхо так
горевала, что не хотела никого видеть, стала прятаться
в пещерах. От тоски стала Эхо чахнуть и таять, пока от
нее не остался один только голос. Его и сейчас можно слы-
шать в горах.
В глухом лесу был чистый светлый источник. Ни пас-
тух, ни горные козы, ни звери не подходили к нему. Ни
одна птица не спускалась к воде. Ни одна упавшая ветка
не помутила его зеркальную гладь.
Сюда и пришел Нарцисс после охоты, утомленный
ходьбой и зноем. Желая утолить жажду, Нарцисс накло-
нился над источником и вдруг увидел себя в воде.
Вот когда проснулась в нем долго дремавшая любовь!
Он влюбился в свое отражение!
Как статуя из паросского мрамора, неподвижно рас-
простерся Нарцисс над источником, любуясь собой, удив-
ляясь себе. Смотрит он на своего двойника, на глаза, свер-
кающие, словно звезды, на роскошные кудри, на щеки,
еще не покрытые пухом, на алые губы, на белую шею.
Смотрит и насмотреться не может. Не хочет он ни есть,
* ни пить, не в силах глаз оторвать от источника.
Иссушила его любовь к самому себе. Как исчезает
утренняя роса под лучами солнца, как тает от пламени
желтый воск, так постепенно угасал Нарцисс, глядясь
в свое отражение. Смерть прекратила его страдания.
Когда собрались печальные наяды хоронить Нарцисса,
они не нашли его тела. Вместо него на берегу рос гордый
цветок с белыми лепестками.
ВЫСОКОМЕРНАЯ НИОБА
Дочь Тантала Ниоба гордилась своей красотой, своим
мужем — фиванским царем Амфионом, обширными вла-
дениями, знатным происхождением. Но больше всего она
347

гордилась своими детьми: у нее было семь сыновей и семь
дочерей. Самой счастливой матерью на свете считала себя
Ниоба.
Однажды в городе Фивы женщины молились и воску-
ряли благовония в честь богини Латоны. В это время по-
явилась Ниоба, в расшитой золотом фригийской одежде,
окруженная блестящей и многочисленной свитой. Волни-
стые волосы ее были распущены и спадали на плечи
и спину.
Встряхнув прекрасной своей головой, она останови-
лась, высоко подняв голову, обвела всех высокомерным
взглядом и сказала:
—- Что за безумие поклоняться богам, которых никто
никогда не видел? Разве не богиня наяву перед вами?
Разве я чем-нибудь хуже богини Латоны? Мой отец —
Тантал, который пировал вместе с богами. Один мой
дед — великий Атлант, который держит на своих плечах
небесный свод. Другой мой дед— громовержец Юпитер.
Меня боятся народы Фригии. Мне подвластны семиврат-
ные Фивы. Да и красотой своей я не уступаю богине.
У Латоны всего двое детей, а у меня в семь раз больше!
Услышала все это Латона и рассказала детям своим
Диане и Аполлону, как хвалится Ниоба своей семьей
и как поносит она их семью. Разгневались дети Латоны,
опустились Диана и Аполлон на землю и стали метать
смертоносные стрелы в детей Ниобы.
Первые стрелы поразили старших сыновей, упражняв-
шихся в верховой езде. Затем погибли два средних брата,
пронзенные одной стрелой. Когда погиб младший из семи
сыновей, муж Ниобы Амфион, не в силах вынести не-
счастье, пронзил мечом свою грудь.
— Радуйся, жестокая Латона! — рыдала Ниоба. На-
сыть свою душу моим материнским горем! Оплакав трупы
семерых сыновей, я сама семь раз умерла! Торжествуй,
348

бессердечная победительница! Но разве ты победила ме-
ня? У меня, у несчастной, и сейчас, после стольких смер-
тей, больше детей, чем у тебя, счастливой!
Едва Ниоба произнесла эти слова, как снова зазвенела
тетива тугого лука.
Пораженные стрелами Дианы и Аполлона, падали од-
на за другой на землю дочери Ниобы.
Когда осталась в живых последняя, самая младшая
дочь, Ниоба упала на землю, закрыла телом своим ре-
бенка и взмолилась:
— Оставь мне, Латона, хотя бы одну, только одну,
самую маленькую дочку!
Но и та погибла от стрелы Аполлона. Осиротела Ниоба.
Неподвжино сидела она, окруженная телами мужа, сыно-
вей, дочерей. Мать оцепенела от горя. Не может она уже
ни двигаться, ни стонать, ни кричать. Ни один волосок не
шевелится на ее голове. Побелели щеки. В лице — ни кро-
винки. Все тело окостенело. Язык прилип к гортани. В жи-
лах застыла кровь. Застыли глаза, полные глубокой
печали.
Окаменела Ниоба. Только из неподвижных глаз текут
горькие слезы. И теперь иногда можно видеть, как из кам-
ня струится источник — это слезы матери, потерявшей
своих любимых детей.
ЛИКИЙСКИЕ МАЛЬЧИШКИ
Долго скиталась Латона * по безводной Ликии, под
палящими лучами жаркого солнца. Дети ее напрасно рас-
крывали рты, желая получить хоть глоток влаги.
1 Богиня Латона (Лето) родила Юпитеру двух близнецов —
Диану и Аполлона. Супруга Юпитера Юнона жестоко преследо-
вала Латону.
349

Утомленная долгой ходьбой, иссушенная зноем, изне-
могающая от жажды, Латона едва передвигала ноги.
Вдруг заметила она в глубине долины маленькое озеро
и поспешила к воде.
У берега мальчишки собирали камыши и болотную
осоку. Когда Латона подошла к берегу и опустилась на
колени, чтобы зачерпнуть холодной воды, мальчишки не
дали ей даже дотронуться до воды и стали грубо гнать ее
прочь.
— Почему вы не подпускаете меня к воде? — спросила
Латоиа.-— Вода принадлежит одинаково всем! Я умоляю
вас, разрешите мне утолить жажду! Посмотрите на моих
несчастных детей, которые умирают от жажды!
Ликийские мальчишки не знали ни любви, ни жалости.
Они упорно не пускали се к воде, стали угрожать богине
и безобразно ругаться. Мало того, они прыгнули в озеро
и начали босыми ногами взбаламучивать воду. Они под-
няли со дна мягкую тину, и прозрачная вода стала
черной.
Вознегодовала Латона. Подняла она свои руки к небу
и воскликнула:
— Так живите же вечно в этом болоте, жестокие маль-
чики!
И как только она это сказала, животы у мальчишек
стали вздуваться, шеи распухать, спины позеленели,
голоса охрипли, из раскрытых глоток все еще вырывалась
брань. Затем они стали быстро уменьшаться и преврати-
лись в лягушек.
С тех пор живут они вечно в болоте, то погружаются
в воду, то высовывают уродливые головы. Они прыгают по
берегу или плавают, купаясь в грязной тине. По-прежне-
му бранятся они и ругаются, широко разевая безоб-
разные глотки, но люди уже не понимают их лягушачьего
языка.
350

ТЕМА ЛЮБВИ
В юношеских стихах Овидий часто изображал любовь
несчастную, неразделенную. В «Метаморфозах» поэт по-
прежнему варьирует эту излюбленную тему. Нимфа Эхо
нежно, мучительно любит Нарцисса, но юпоша к ней хо-
лоден и равнодушен. Безответная любовь показана в но-
велле «Дафна и Аполлон». Бог Аполлон пламенно любит
юную Дафну, но он напрасно стремится к возлюб-
ленной. Нимфа бежит от него, и любовь Аполлона губит
Дафну.
Однако в поэме гораздо чаще рисуется любовь взаим-
ная. Она является источником счастья и радости, вдохнов-
ляет героев на великие подвиги, а художников — на соз-
дание прекрасных произведений. Такая любовь помогает
Девкалиону и Пирре преодолеть все препятствия во время
потопа. Персей во имя любви к Андромеде сражается
с чудовищем и убивает его. Орфей в поисках Эвридики
спускается в подземное царство.
Идеальную любовь показывает Овидий в новелле о Пи-
раме и Тисбе. Герои не могут жить друг без друга. Их
любовь сильнее смерти.
Если Пирам и Тисба гибнут, когда их любовь едва
успела вспыхнуть, то Филемон и Бавкида пронесли свое
взаимное чувство через долгую трудную жизнь. Любовь не
иссякла, не испарилась с годами. И на склоне лет их един-
ственная мечта — умереть вместе, в один и тот же день
и час. Филемон и Бавкида — бедные крестьяне. Поэт вну-
шает читателям мысль, что счастье обитает пе в пышных
дворцах, а в ветхих хижинах земледельцев.
Октавиан был вынужден издавать особые законы, за-
прещающие разводы, карающие неверность, укрепляющие
семью. Овидий не одобрял этих мероприятий Августа
и смеялся над ними. Но он не мог равнодушно видеть, как
351

плохо живут люди, как редко муж и жена по-настоящему
любят друг друга. Низким нравам своих современников
поэт противопоставляет любовь высокую и прекрасную.
АПОЛЛОН И ДАФНА
Многие юноши добивались руки юной Дафны, дочери
речного бога Пенея. Но нимфа не хотела выходить замуж,
убегала от людей, любила бродить по лесам и охотить-
ся на диких зверей.
Когда Аполлон увидел в лесу юную Дафну, легкую,
стройную, раскрасневшуюся от бега, с глазами, сверкаю-
щими, как звезды, с распущенными до самой земли воло-
сами, полюбил он ее, сердце его запылало.
Издали любовался Аполлон красотой юной Дафны. Но
как только он приближался к нимфе, она быстрее легкого
ветра бежала прочь от него.
Аполлон кричал Дафне:
— Остановись, нимфа, ведь я не враг тебе!
Но она бежала от него, как ягненок от волка, как олень
от льва, как летит от орла голубь, дрожа каждым пе-
рышком.
Аполлон кричал Дафне:
— Умоляю тебя, беги тише! Не упади, наклоняясь!
Не порань свои ноги, не поцарапай их о терновник! Не
хочу я принести тебе боль!
Но Дафна бежала все быстрее, и от этого казалось
Аполлону еще красивее. Легкий ветерок развевал ее одеж-
ду, колыхал распущенные волосы.
Когда силы Дафны иссякли, остановилась она и вос-
кликнула:
— Помоги мне, отец! Раскройся, земля! Уничтожь или
иэмени ту красоту, которая губит меня!
352

И едва Дафна произнесла эти слова, тяжкое оцепене-
ние овладело ею. Нежной корой стало покрываться ее
тело. В зеленые листья обратились ее легкие волосы. Руки
ее обернулись ветвями. Недавно столь проворные ноги
тяжелыми корнями приросли к земле. В зеленой вершине
дерева скрылось прекрасное лицо Дафны.
«—> Ты будешь моим деревом, Лавр,— сказал Апол-
лон.— Твоими листьями я украшу свои волосы, лиру, кол-
чан. Лавровым венком будут увенчивать лучших поэтов,
великих художников, полководцев и победителей Пифий-
ских игр. И как вечно молода моя голова — потому что
боги никогда не стареют,— так и ты будешь иметь вечно
зеленую листву.
Замолчал Аполлон, и Лавр в знак согласия покачал
своими ветвями.
ПЕРСЕЙ И АНДРОМЕДА
Персей, сын Юпитера, и Данаи, вместе с матерью был
заключен в деревянный ящик и брошен в море. Волны
вынесли ящик на берег острова. Мать и сын спаслись.
Когда Персей вырос, он совершил много чудесных подви-
гов. Он имел крылатые сандалии, шапку-невидимку, серп,
подаренный ему богом Гермесом, и зеркало, данное ему
богиней Афиной.
Среди подвигов Персея самый знаменитый — победа
над страшной Медузой-Горгоной. На голове у Медузы
вместо волос развевались ядовитые змеи. Всякого, кто
встречался с ее взглядом, она превращала в камень.
Персей повернулся к Горгоне спиною и, смотря на ее от-
ражение в зеркале, отрубил ей голову.
Когда Персея обидел великан Атлант, герой показал
ему безобразную голову Медузы. Атлант взглянул —
и окаменел: волосы его превратились в леса, кости —
353

в камни, плечи и руки — в горные хребты. Атлант раз-
росся во все стороны и превратился в огромную гору, ко-
торая подпирает многозвездное небо.
Однажды Персей прилетел в Эфиопию. Здесь увидел
он красавицу Андромеду. Нежные руки девушки были
прикованы к скале. Если бы дуновение ветерка не шеве-
лило ее волосы, он подумал бы, что это мраморная статуя.
Подлетев поближе, Персей увидел, что из глаз девуш-
ки льются горькие слезы. Пораженный ее чудесной красо-
той, он едва не упал, забыв размахивать крыльями своих
сандалий.
Как только Персей спустился на землю, он спросил,
за что Андромеда так жестоко наказана. Девушка молча-
ла, не решаясь вступать в разговор с незнакомцем, но еще
сильнее зарыдала.
Персей настойчиво просил рассказать, и Андромеда
поведала, что сама она ни в чем не провинилась: она при-
няла добровольно наказание вместо матери, которая хва-
лилась своей красотой и за это должна была понести на-
казание.
Но не успела девушка рассказать свою историю, как
зашумели волны и из моря показалось огромное чудовище.
Андромеда закричала от страха. На крик прибежали
ее отец и мать и стали причитать и плакать, обнимая и це-
луя прикованную к скале девушку. Персей сказал им:
— Проливать слезы можно хоть до утра, а сейчас до-
рога каждая минута. Если отдадите мне вашу дочь
в жены, я спасу ее от чудовища.
Родители сразу же согласились и стали умолять его
о спасении.
Между тем чудовище неслось прямо к скале Андроме-
ды, рассекая волны могучей грудью.
Герой, оттолкнувшись ногами от земли, поднялся
в воздух и устремился навстречу страшилищу. Лишь толь-
354

ко Ёа поверхности ь4оря йоказалась теаь человека, чудо-
вище яростно бросилось на Персея.
Как орел, заметив в поле змею, греющую на солнце
синеватую спину, налетает на нее сзади и вонзает жадные
когти в чешуйчатую шею, чтобы она не обратила к нему
ядовитого жала, так и Персей, бросившись стремглав
с высоты, прыгнул на спину чудовища и вонзил в него
свой меч.
Тяжело раненная громада то взвивалась в воздух, то
погружалась в воду, то вертелась, как вертится кабан,
которого с лаем окружила свора охотничьих псов.
Крылья Персея спасали его от укусов разъяренного
зверя. Герой наносил врагу удары один за другим. Реву-
щее чудовище изрыгало фонтаны воды, смешанной
с кровью.
Отяжелевшие крылья Персея намокли от брызг, и он
вскочил на скалу, далеко выступавшую в море. Держась
левой рукой за вершину, он поразил чудище насмерть.
Берег огласился радостными криками и рукоплескания-
ми жителей Эфиопии. Отец и мать, благодаря победителя,
подвели к нему освобожденную от оков девушку.
ПИРАМ И ТИСБЛ
В славном городе Вавилоне жили в двух соседних
домах Пирам и Тисба. Пирам был прекраснее всех юно-
шей, Тисба — прелестнее всех дев Востока.
В стене, которая разделяла два дома, была щель. Ее
никто не замечал, но юноша и девушка давно ее примети-
ли и часто переговаривались между собой, когда никто не
мог их услышать.
Пирам и Тисба горячо любили друг друга, но родители
их были в ссоре и не разрешали им встречаться.
355

Каждый день юноша и девушка разговаривали шепо-
том, а когда наступала ночь, нежно прощались друг
с другом.
Однажды решили они встретиться ночью, когда все
будут спать, далеко за городом, у могилы Нина !. Они оба
знали в лесу это место: над могилой росло высокое туто-
вое дерево, усыпанное белыми плодами, а под деревом
бежал звонкий холодный ручей.
Когда наступила ночь, Тисба, осторожно отворив дверь
в темноте, вышла из дому, никем не замеченная, прошла,
закрыв лицо покрывалом, через весь город и дошла до
условленного места.
Вдруг из лесу выскочила страшная львица. На морде
ее еще пенилась свежая кровь. Она только что загрызла
быка и теперь бежала к источнику утолить жажду. Без
памяти от страха Тисба бросилась бежать и спряталась
в темной пещере. На бегу она обронила тонкое покрыва-
ло. И львица разодрала эту шаль своей окровавленной
пастью. Утолив жажду, свирепая львица скрылась в лесу.
Пирам вышел из дому позже. Когда при лунном свете
он ясно увидел на песке следы дикого зверя, юноша по-
бледнел, сердце у него тревожно забилось. А когда Пирам
заметил забрызганное кровью, разодранное покрывало
Тисбы, он воскликнул:
— Это я погубил тебя, Тисба, зазвав в лес! Ах, зачем
я пришел так поздно! Лучше бы львы растерзали мое пре-
ступное сердце! Но дожидаться смерти может только трус!
Пирам поцеловал остатки покрывала любимой и ска-
зал:
— Обагрись теперь и моей кровью!
1 Нин и Семирамида—легендарные основатели ассирийской
монархии. Нин покорил Вавилон и, по преданию, был там по-
хоронен.
356

Он выхватил меч, поразил себя в грудь и упал под
деревом. Из дымящейся раны кровь брызнула вверх.
Белые плоды на дереве, обагренные кровью Пирама, в тот
же миг потемнели.
Между тем Тисба, еще дрожа от страха, вышла из пе-
щеры. Она стала искать возлюбленного, желая поскорее
рассказать, какой страшной опасности она избежала.
С ужасом заметила Тисба под деревом тело на окро-
вавленной земле. Тисба побледнела как полотно, задрожа-
ла, как дрожит морская вода от легкого ветра: она узнала
любимого. Тисба стала рвать волосы, ломая руки, с ры-
даньем упала она на тело возлюбленного. С трудом Пирам
открыл глаза, уже затуманенные смертью, и, взглянув
в последний раз на любимую, закрыл их навеки.
Тисба узнала свое покрывало, увидела меч, извлечен-
ный из ножен, и поняла, что умер он из-за любви к ней.
Тогда Тисба встала, приставила острие клинка к серд-
цу и упала на меч, еще теплый от крови Пирама.
Смерть соединила влюбленных. В одной могиле род-
ные похоронили их прах.
С тех пор тутовые плоды стали темно-пурпуровыми,
в память о печальной судьбе Пирама и Тисбы.
ФИЛЕМОН И БАВКИДА
Во Фригии есть высокий холм, а вокруг него прости-
рается непроходимое болото, где водится много уток и бо-
лотных гагар. Некогда на этом месте было селение. Од-
нажды спустились сюда в образах смертных людей Юпи-
тер и Меркурий. Много домов обошли боги в поисках
крова и отдыха. Но все дома закрыли перед ними свои
двери. Только в одном бедном доме, покрытом селомой
и намятом, гостеприимно приняли путников.
357

В этой хижине жили Филемон и Бавкида. В юности
поженились они в этом доме. Здесь же они и состарились,
не стыдясь своей бедности, терпеливо перенося невзгоды
и лишения. Не было в этом доме ни слуг, ни господ. Всю
жизнь прожили они вдвоем. Друг другу они приказывали,
друг другу повиновались.
Юпитер и Меркурий, нагнувшись, прошли через низ-
кие двери в скромную хижину. Старик поставил перед
ними скамью, старуха заботливо накрыла ее грубой мате-
рией и предложила гостям прилечь. Затем Бавкида поше-
велила в очаге теплую золу, раздула вчерашний огонь,
подбросила сухой коры и листьев, принесла с чердака тон-
кие лучины и хворост и поставила на огонь медный котел.
Бавкида приготовила овощи, собранные мужем на ого-
роде. Филемон снял двурогими вилами с почерневшей
перекладины давно сберегаемый копченый окорок, отре-
зал от него лучшую часть и бросил в кипящую воду. Пока
старики приготовляли ужин, они вели со своими гостями
беседу, и время летело незаметно.
В хижине висело на крепком гвозде буковое корыто.
Его наполнили теплой водой, и путники омыли свои ноги.
Посредине стояла ивовая кровать, хозяева положили на
нее тюфяк из мягкой осоки и покрыли старым одеялом,
которое вынимали только по праздникам. Боги возлегли
на это скромное ложе.
Заботливая старушка поставила перед ними хромоно-
гий стол, подложив черепок иод ту ножку, которая была
короче других. Затем она вытерла стол зеленой мятой. По-
ставила на него маслины, маринованные вишни, салат,
редьку, творог, яйца, испеченные в горячей золе,— все
в глиняных сосудах. Потом подала она выдолбленные из
бука кубки и молодое вино в глиняной чаше.
Немного погодя Бавкида сняла с очага и подала гостям
кушанья. Затем последовал и десерт: мед, орехи, винные
358

ягоды и сушеные финики, сливы, душистые яблоки в ши-
роких корзинах и собранный прямо с лоз золотистый ви-
ноград.
Филемон и Бавкида заметили: как только гости выпи-
вали вино, глиняная чаша тотчас сама вновь наполнялась
вином. Пораженные этим чудом, старики поняли, что в го-
стях у них боги. Дрожа от страха и подымая руки к небе-
сам, они стали просить прощения у богов за столь скудное
угощение.
— Мы боги,— сказали гости.— Всех жителей этой де-
ревни мы покараем, потому что они не соблюдают за-
конов гостеприимства. Но это наказание вас не коснется.
Оставьте ваше жилище и следуйте за нами! — приказа-
ли они.
Повинуясь богам, Филемон и Бавкида вышли из дому
и с трудом стали подыматься на высокий холм. Едва
достигнув вершины, старики оглянулись и увидели, что
вся их деревня потонула в болоте. Уцелела лишь одна их
убогая хижина.
Старики горевали об участи соседей. А их маленькая
хижина превратилась в роскошный храм: она разрослась,
оделась в мрамор, колонны заменили кривые ее подпорки,
двери украсились тонкой резьбой, на крыше заблистало
золото.
Ласково обратился Юпитер к Филемону и Бавкиде:
— Честный старик и ты, женщина, достойная своего
благородного мужа, скажите мне, какое самое заветное
ваше желание? Чего вы хотите? О чем мечтаете?
Филемон, посоветовавшись недолго с Бавкидой, отве-
тил богам:
— Мы хотели бы служить в этом храме и охранять
его вместе. А так как мы прожили всю свою жизнь в пол-
ном согласии, мы хотели бы и умереть вместе, в один день,
в один и тот же час, чтобы я никогда не увидел могилы
359

моей любимой жены и чтобы ей не пришлось меня хоро-
нить.
Исполнились все их желания. Долгие годы Филемон
и Бавкида сторожили чудесный храм.
Однажды стояли они у входа в святилище, утомленные
работой, ослабленные преклонным возрастом. Они мир-
но беседовали, вспоминая счастливую молодость, рассуж-
дая о том, как протекала их долгая жизнь в этих милых
родных местах.
Вдруг Бавкида заметила, что ее старик стал покры-
ваться зелеными листьями. Одновременно увидел и Филе-
мон, что жена его тоже стала одеваться листвою. Уже над
их головами появились зеленые кроны, а Филемон и Бав-
кида продолжали обмениваться словами, пока это было
возможно.
— Прощай! — одновременно сказали друг другу Фи-
лемон и Бавкида, и в одно и то же мгновение кора скрыла
навсегда их сомкнувшиеся уста.
До сих пор жители этого края показывают два высоких
дерева, липу и дуб, окруженных невысокой оградой
и украшенных венками из свежих цветов, которые прино-
сят сюда поселяне, чтобы почтить память Филемона
и Бавкиды.
ОБРАЗЫ ХУДОЖНИКОВ
В первый период своего творчества Овидий смотрел на
поэзию как на забаву и приятное развлечение. Главное
внимание он уделял внешней отделке стихов и старался
писать занимательно, остроумно, эффектно. Поэт не ста-
вил перед собой серьезных целей, его стихотворения не
отражали реальных чувств автора. «Пусть легкомыслен-
на песня — жизнь безупречна моя!» — писал Овидий.
360

В поэме «Метаморфозы» Овидий проявляет иные, бо-
лее зрелые взгляды. Поэзия не только доставляет удоволь-
ствие, но и благотворно влияет на человека. Она его мно-
гому учит, делает добрее, гуманнее. Поэт, по мнению
Овидия, значительно выше политического деятеля. Поли-
тики, ораторы, приближенные Августа часто преследуют
свои корыстные, честолюбивые цели. Поэт служит высо-
кому искусству, которое украшает жизнь.
Овидий в поэме создает образы вдохновенных худож-
ников. Прославленный архитектор Дедал изобретает
крылья, чтобы человек мог летать как птица.
Поэт Орфей так прекрасно поет и играет, что горы
сдвигаются, чтобы слушать его музыку, деревья сходятся,
чтобы внимать его песням, лира его укрощает чудовищ
и диких зверей. Силой искусства он покоряет мрачных
богов подземного царства и возвращает к жизни жену
Эвридику. Скульптор Пигмалион обладает дивным даром
богов и создает прекрасные изваяния. Великая сила люб-
ви и искусства превращает холодную статую в живое
существо.
ДЕДАЛ И ИКАР
Жестокий царь Крита Минос держал в плену знаме-
нитого архитектора Дедала. Дедал тосковал по своей ми-
лой родине — Афинам.
Могуч Критский царь. Подвластны ему многие моря
и земли, закрыл он Дедалу путь к дому по суше и по
морю. И задумал Дедал небывалое дело. Он собрал раз-
личные по размерам перья и расположил их в определен-
ном порядке. Так из неравных тростинок слагает искус-
ный мастер пастушью свирель. Затем Дедал скрепил
перья воском и нитками и превратил их в крылья огром-
ной птицы.
361

Возле Дедала стоял его сын Икар, безмятежно ловил
пушинки, мял пальпами нежный пахучий воск, резвился,
шалил и мешал работать отцу.
Когда Дедал окончил свое дивное дело, он прикрепил
два крыла к обоим плечам и, управляя руками, поднялся
Дедал и Икар.
Стенная роспись из Помпеи.
Летящий Дедал видит на берегу выброшенное волнами тело Икара.
362

в воздух. Затем он сделал такие же крылья Икару и стал
обучать его, как нужно летать.
— Умоляю тебя,— говорил Дедал сыну,— соблюдай
осторожность, лети посередине, будь рядом со мной! Если
полетишь слишком низко, вода отягчит твои крылья. Если
подымешься слишком высоко, солнце расплавит воск.
Дедал поцеловал в последний раз сына, поднялся на
крыльях и полетел впереди, оглядываясь и волнуясь за
своего спутника, как птица, вылетевшая из высокого гнез-
да, которая дрожит и боится за своего нежного птенца.
Учит Дедал Икара опасному искусству, просит его не
отставать, и летят они оба над морем, как вольные птицы.
С изумлением смотрят на них и рыбак, который закинул
гибкую удочку, и пастух, опирающийся на посох, и пахарь,
налегающий на свой плуг. Принимают они летящих лю-
дей за богов. Кто же, кроме богов, может летать по
воздуху?
Пролетели они благополучно острова Самос, Делос
и Парос. Но Икар, увлеченный смелым полетом, забыл на-
ставления отца и стал подыматься все выше. Лучи паля-
щего солнца расплавили воск. Полетели, рассыпались
в воздухе крылья. Напрасно размахивал Икар руками. Не
мог он без крыльев держаться на воздухе и упал в синее
море.
Бедный Дедал долго летал над морем, разыскивая лю-
бимого сына. Наконец, увидел он на воде плавающие
перья, все понял и проклял свое искусство.
ОРФЕЙ И ЭВРИДИКА
Долго оплакивал Орфей свою жену, которая умерла
от укуса змеи. Наконец решил он увидеть хотя бы тень
Эвридики. Певец спустился Теыарским ущельем к реке
смерти и, переплыв Стикс, оказался в подземном царстве.
363

Блуждая между тенями умерших людей, он не мог
отыскать Эвридику. Тогда подошел он к владыкам подзем-
ного царства Плутону и жене его Прозерпине. Ударив
рукой по струнам своей лиры, Орфей запел:
Сжальтесь, великие боги, властители мрачного царства!
Все мы, рожденные смертными, сходим сюда неизбежно.
Правду позвольте сказать вам без хитрости, лжи и обмана:
В Тартар сошел не затем я, чтоб мертвое царство увидеть,
И не затем, чтоб связать злое чудище, внука Медузы —
Цербера с пастью тройною и с гривой из змей ядовитых.
Ради любимой жены я пришел. На лужайке случайно
Легкой ногою своею она на змею наступила.
Жало вонзила змея. Яд проник в кровеносные жилы.
В самом расцвете весны вдруг не стало моей Эвридики!
Молча хотел свое горе снести я. Но тщетно старался
Бога любви победить. На земле, под сияющим солнцем,
Сила Любви безгранична, не знаю, как здесь, под землею.
Думаю, вам она тоже известна: ведь если не лжива
Древняя сказка о том, как похищена дочка Цереры,—
Соединила Любовь вас в дни юности в этих чертогах.
Вас заклинаю, о боги, безмолвием вашего царства,
Этой кромешною тьмою, кошмаров и ужасов полной,
Хаоса бездной бездонной молю вас, великие боги:
Мне Эвридику верните, нить жизни ей снова сотките!
Все вам подвластно, о боги! Никто этих мест не избегнет!
Рано ли, поздно ли, смертные все к одной цели стремятся.
Все мы сойдемся во мраке унылом. Здесь дом наш последний.
Ваша над смертными власть не имеет конца и предела.
Снова вернется в назначенный час и моя Эвридика.
Лишь на короткое время, как дара, прошу ее жизни!
Если мольбы мои тщетны, судьба не вернет мне любимой,
Твердо решил я тогда навсегда здесь остаться с женою.
Радуйтесь, боги великие! Радуйтесь смерти обоих!
(Пер. Ю. П. Суздальского.)
Так пел Орфей, ударяя по струнам в лад со своей пес-
ней. Пение его потрясло всех жителей подземного цар-
ства. Бескровные тени рыдали. Измученный жаждой Тан-
тал перестал ловить ускользающую от него воду. Данаиды
не могли наполнять свою бездонную бочку. Даже Сизиф
364

прекратил работу, усевшись па свой камень. Впервые за-
плакали непреклонные Эвмениды. И боги подземного
царства, Прозерпина и Плутон, согласились вернуть Ор-
фею его Эвридику, но лишь с одним условием: Орфей не
должен оглядываться назад и смотреть на жену, пока они
не выйдут из подземного царства.
В немом молчании они шли долго во мраке по длинно-
му скату, окутанному густым туманом. Орфей, а за ним
Эвридика уже приближались к выходу из подземного
царства. Но Орфею так страстно хотелось взглянуть на
свою Эвридику, так боялся он, чтобы любимая от него не
отстала, что он не выдержал, оглянулся назад, и Эвридика
исчезла в подземном царстве навсегда.
ПИГМАЛИОН
Пигмалион обладал великим талантом, дивным даром
богов. Он выточил из белоснежной слоновой кости статую
юной девушки. Ни одна женщина в мире не могла срав-
ниться с ней своей красотой.
Он осторожно трогает свое творение руками. Он не
верит, что это статуя. Прикоснувшись к статуе, Пигмали-
он думает, что причинил ей боль. Он разговаривает с
ней. Он целует ее, и ему кажется, что она отвечает ему
тем же.
Искусство скульптора превзошло природу. Художник
влюбился в свое творение. Скульптор приносит ей люби-
мые девушками подарки — раковины, гладкие камешки,
лилии, маленьких птичек, цветы. Он ее одевает в легкие
одежды, украшает ей грудь разноцветными лентами,
шею — длинными ожерельями, уши — серьгами, руки —
кольцами с драгоценными камнями. Все к лицу юной кра-
савице.
365

Настал праздник богини Венеры. Задымились жерт-
венные костры. Принося жертвы, Пигмалион обратился
к богам:
— Если вы всемогущи, о боги, то молю вас:- пусть
будет у меня жена, похожая на статую из слоновой
кости!
Богиня Венера поняла, в чем состоит желание Пигма-
лиона, и в знак ее милости огонь на жертвеннике трижды
вспыхнул и поднялся к небу.
Когда Пигмалион пришел домой, он подошел к своей
статуе, стал ласкахь ее и целовать. Вдруг ему показалось,
что она стала теплее. Осторожно стал он трогать скульп-
туру руками, и с каждым прикосновением исчезала в ней
прежняя твердость, она подавалась, становилась нежнее и
мягче. Так становится мягче воск под лучами яркого
солнца.
Изумляясь, боясь ошибиться, пе решаясь предаться
обманчивой радости, Пигмалион стал горячо благодарить
богиню Венеру. Художник еще раз притронулся к ста-
туе — но она уже ожила! Он почувствовал, как бьется под
тонкой кожей горячая кровь!
Впервые в жизни он целовал женщину. И она почув-
ствовала его поцелуи, застыдилась, покраснела, робко под-
няла глаза и впервые увидела небо и любящего ее
человека.
ГРЕЧЕСКИЙ МУДРЕЦ
В Риме было принято писать ученые поэмы о проис-
хождении мира, о земледелии и рыболовстве, растениях
и животных, о птицах и звездах. В моду вошла греческая
философия. Овидий хотел создать поэму на уровне совре-
менной ему науки. В конце поэмы он излагал свои фило-
софские взгляды.
366

Овидий частично использовал учение греческих мате-
риалистов. Вслед за Лукрецием он повторяет положения
материалистической философии: «из ничего ничего не тво-
рится», «в мире все течет и все изменяется»:
«В мире нет ничего постоянного. Все в нем движется,
все изменяется. Время быстро течет, как река.
Все в природе меняется. Ты видишь, как постепенно
день переходит в ночь, как закатывается светлое солнце.
Наше тело постоянно неумолимо изменяется. Завтра
мы будем не те, чем были вчера. Природа приложила
к нам свои творческие руки, и малютка сделался сильным
мужчиной, прошел через годы среднего возраста и по кру-
той тропинке стал спускаться к старости, к смерти.
Мы видим, как одни государства усиливаются, другие
ослабевают. Так была знаменита богатством и могуще-
ством Троя — теперь она в жалких развалинах, только
могилы напоминают о былом ее величии. Сильной была
Спарта — теперь она ничтожный городишко. Процветали
обширные Микены — они давно пали. В легенду превра-
тились Фивы —город Эдипа. Только гордое имя осталось
от Афин. Теперь начинает процветать город Рим на бере-
гу Тибра — он станет столицей обширного могучего госу-
дарства».
Однако наряду с материалистическими теориями Ови-
дий использует философию идеалистов. Такое смешение
различных учений характерно для многих писателей эпо-
хи Октавиана.
В поэме «Метаморфозы» особое внимание уделено Пи-
фагору. Пифагор — знаменитый греческий математик,
философ и музыкант. Он жил в VI в. до н. э. сперва на
острове Самос, а затем в Италии, в городе Кротоне. В об-
ласти математики он сделал великие открытия. Как фило-
соф он был человеком наивным и суеверным. Он полагал,
что числа имеют особое магическое значение — это знаки,
367

с помощью которых боги дают указания людям. Поэтому
есть счастливые и несчастливые сочетания цифр. Фило-
софия Пифагора носила аристократический, реакционный
характер.
Овидий излагает учение Пифагора о переселении душ.
Эта теория должна объяснить все метаморфозы. В уста
Пифагору Овидий вкладывает свою эклектическую фило-
софию.
«Зачем боишься ты, человек, холодной смерти, волн
Стикса, царства теней? — говорит Пифагор.— Зачем бо-
ишься опасностей сказочного мира, пустых звуков, создан-
ных фантазией поэтов?
Душа человека бессмертна. Когда тело сожгут на кост-
ре или зароют в землю, душа оставит свое прежнее жили-
ще, изберет себе новое и будет в нем жить. Все изменяет-
ся, но не погибает ничто. Душа наша странствует, из тела
животного она переходит в тело человека и наоборот, но
она не может погибнуть».
Пифагорейцы считали, что душа человека может вре-
менно находиться в теле животного. Поэтому они отвер-
гали мясную пищу: грешно есть мясо, в котором, может
быть, обитала душа умерших предков.
«Есть у вас деревья,— говорил мудрец,— есть яблони,
склонившие свои ветви под тяжестью плодов, есть на ло-
зах зрелый виноград, есть сладкие овощи, которые можно
варить в воде. Можно питаться молоком, душистым медом
с цветов. Щедро расточает земля свои дары, дает вкусную
пищу без убийства и крови.
Мясом утоляют свой голод лишь дикие звери: тигры
Армении, ярые львы, медведи и волки — эти рады чужой
крови.
О, как низко насыщать свое чрево мясом других жи-
вотных, утучнять ненасытное тело, поглощая живые су-
щества, поддерживать свою жизнь за счет смерти других!
368

4 /
У Чем провинились вы, кроткие овцы, созданные для
/ддержания жизни человека, вы, носящие нектар в пол-
Ьм вымени, мягкой шерстью доставляющие нам одежду?
/ем виноват бык, добродушное, безвредное, нехитрое, да-
дее глупое животное, рожденное для работы? Как неблаго-
дарен земледелец, который режет недавнего пахаря своего
/поля!»
Учение Пифагора не могло стать философской основой
поэмы «Метаморфозы». С того времени, когда жил грече-
ский мудрец, прошла половина тысячелетия. Античная
наука сделала большие успехи. Овидий не верил в теорию
переселения душ так же, как не верил он в сказочные
превращения. Цельной философской системы в творчестве
Овидия нет. Рассказывая о Пифагоре, восторженно изла-
гая его учение, Овидий лишь создает видимость научного
объяснения всех чудесных превращений, о которых он
так вдохновенно и увлекательно рассказывал в своей
поэме.
БЕССМЕРТНАЯ СЛАВА
Поэма «Метаморфозы» получила широкое признание
еще при жизни автора. Произведения опального поэта
в Риме переходили из рук в руки. После смерти поэта
«Метаморфозы» стали одной из самых популярных книг.
Об этом свидетельствуют цитаты из Овидия на стенах
Помпеи, обилие скульптур, рисунков, предметов приклад-
ного искусства с изображениями на темы «Метаморфоз».
В Риме ставили пантомимы по сюжетам Овидия. Луч-
шие места из поэмы вошли в учебники и хрестоматии.
Такой успех объясняется тем, что Овидий, несмотря на
сказочное содержание, сумел отразить мысли, чувства сво-
их современников. «Мы хвалим старые времена, но жи-
вем, как люди своего времени»,— писал он в «Фастах».
13 На семи холмах
369

Поэма «Метаморфозы» на протяжении двух тысяч лет
переиздается и переводится на все европейские языки.
Творчество Овидия широко используют писатели и поэты
нового времени.
Невозможно перечислить все произведения искусства,
созданные на сюжеты бессмертной поэмы Овидия.
Творчество Овидия использовали Шекспир и Пушкин,
французский поэт Ронсар, русский писатель Лесков, анг-
лийский драматург Бернард Шоу. Великие художники
Бенвенуто Челлини, Тинторетто, Тициан, Рубенс, Ремб-
рандт и многие другие создавали произведения на темы
«Метаморфоз». Образы Орфея и Эвридики воскресают
в картине Рубенса, в скульптуре Кановы, в операх Глюка
и Гайдна, в музыкальных произведениях Листа, Оффенба-
ха, Стравинского и Бриттена, в пьесе современного аме-
риканского драматурга Т. Уильямса. Образ Нарцисса во-
площается в драме Кальдерона, в сказке Оскара Уайльда,
в картине Брюллова, в карикатуре Домье, в операх Глюка,
Кавалли, Скарлатти. Бернини создает скульптуру «Дафна
и Аполлон», Фальконе — «Пигмалион и Галатея». Пикассо
рисует иллюстрации к поэме «Метаморфозы».
Овидий имел основания закончить свою поэму следую-
щими словами:
«Я окончил свой труд. Его не истребят ни гнев
Юпитера, ни пламя, ни мечи, ни всепоглощающее вре-
мя. Когда наступит последний день моей тревожной
жизни, он будет последним днем лишь для моего брен-
ного тела. А душа — лучшая часть моего существа —
вознесется выше далеких звезд. Имя мое будет бес-
смертно. Народ будет читать мои стихи везде, где рас-
пространяется римская власть над покоренными
землями. Слава обо мне будет переходить от поколе-
ния к поколению, если есть хоть капля правды в пред-
чувствиях поэтов».
370

ГНЕВ ОКТАВИАНА
Овидий едва успел закончить «Метаморфозы» и довел
до середины работу над поэмой «Фасты», когда разразил-
ся гнев Октавиана. В 8 г. н. э. император приказал Овидию
покинуть навсегда Рим и отправиться в изгнание в дале-
кую Скифию.
Причина ссылки поэта до сих пор не установлена. Во
многих произведениях Овидия рассеяны намеки, насмеш-
ки над постановлениями императора. Это давно вызывало
недовольство Августа. Официальным предлогом могло
служить то обстоятельство, что ранние произведения Ови-
дия были нескромны и легкомысленны. Поэта упрекали
в том, что его стихи дурно влияют на воспитание молодого
поколения. Была, несомненно, еще какая-то причина опа-
лы. Овидий очень туманно говорил в своих последних сти-
хах, что Октавиан напрасно его обвинил, что он не совер-
шил того проступка, за который его сослали. Но что это за
проступок, в чем вина поэта перед императором — об этом
Овидий не говорит, и тайна его умерла вместе с ним.
Римляне были поражены и неожиданным гневом Окта-
виана, и жестокостью приговора, и той поспешностью,
с какой приговор был приведен в исполнение. Овидий дол-
жен был срочно закончить все свои дела и покинуть Рим.
Дом Овидия сразу же опустел. Знакомые перестали
бывать у него. Друзья от него отвернулись. Только два са-
мых преданных товарища накануне отъезда осторожно
пробрались к поэту, чтобы проститься с ним, и поспешно
ушли, опасаясь, что Октавиан узнает об их посещении.
Овидий не мог перед отъездом повидать свою любимую
дочь и маленьких внуков: они находились в Ливии.
Ссылка казалась Овидию страшнее смертной казни.
Он должен был навсегда расстаться с любимым городом,
женой, друзьями. Исчезли слава, богатство, счастливая
13*
371

беспечная жизнь. В порыве отчаяния поэт сжег поэму
«Метаморфозы».
Овидий так описал свое прощание с женой в «Скорб-
ных элегиях»: «Всякий раз, как только я вспомню послед-
нюю ночь в Риме, когда я расстался со всем дорогим для
меня, из глаз моих льются слезы.
Я оцепенел от горя, как человек, пораженный молни-
ей: он еще жив, но уже не сознает, что он жив.
Когда я пришел в себя, мы стали прощаться. Жена,
рыдая, старалась меня удержать. Женщины, мужчины
и дети причитали и плакали, как во время похорон. В до-
ме не было угла, который не оглашался бы стоном
и плачем.
Распустив волосы в знак печали, жена упала перед
изваяниями домашних богов и, целуя дрожащими губами
потухший очаг, горько жаловалась на свою судьбу.
Я три раза пытался уйти и вновь возвращался. Когда
кто-нибудь меня торопил, я спрашивал:
— Зачем ты меня торопишь? Подумай о том, куда я
должен идти и откуда!
Я не мог расстаться с родным Римом. Уступая влече-
нию сердца, я сам себя обманывал, произносил «Прощай!»
и снова возвращался, о чем-то говорил и целовал своих
близких. По нескольку раз я отдавал одни и те же распо-
ряжения и не мог наглядеться на дорогие мне существа.
Я говорил:
— Как могу я спешить? Ведь я должен оставить Рим!
Должен навсегда уехать в Скифию! Еще живой, я навеки
разлучаюсь с женой, с домом, с родными и друзьями, ко-
торых я люблю, как брат. Дайте, я обниму вас, быть мо-
жет, последний раз в жизни!
И я вновь начинал прощаться и обнимать близких
моему сердцу. Мне казалось, что я оставляю здесь часть
моего собственного тела.
372

Жена, прильнув к моему плечу, говорила сквозь слезы:
— Мы не можем расстаться! Мы вместе, вместе уедем
отсюда! Я последую за тобой хоть на край света! Разве
большой тяжестью я буду для корабля, который повезет
тебя в изгнание? Тебе приказывает ехать гнев Октавиана,
а мне — моя любовь!
Я с трудом убедил ее не ехать со мной и вышел, одетый
в траурное платье, с растрепанными седыми волосами,
ошеломленный, весь в слезах.
Жена, говорят, обезумев от горя, упала на пол без
чувств».
Овидий отправился в путь, не успев позаботиться
о выборе спутников, о деньгах и продуктах, о теплой одеж-
де в дорогу. Один из сопровождавших его рабов догадался
захватить для него теплый дорожный плащ и войлочную
шляпу с широкими полями.
Перед рассветом Овидий взошел на корабль, готовый
к отплытию. Гребцы уже сидели на скамейках, держа
в руках длинные весла. Паруса были подняты. Корабль
спустился по Тибру и вышел в открытое море.
На другой день разыгралась страшная буря. Ветер
сломал высокую мачту и сорвал паруса. Разъяренное море
бросало корабль, как малую щепку. Много гребцов утону-
ло. Овидий спасся буквально чудом. Море выбросило его
вновь на родную землю.
Через несколько дней Овидий сел на другой корабль.
Ему пришлось испытать в пути много опасностей и лише-
ний. Наконец он достиг берегов Греции, остановился в Ко-
ринфе, там пересел на новый корабль, пересек Эгейское
море, поплыл вдоль берегов Малой Азии, через проливы
Геллеспонт, Пропонтиду, в негостеприимное Черное море.
Около года длилось опасное путешествие.
Наконец он прибыл в город Томы, где ему предстояло
прожить долгие годы и умереть. Город недавно завоевали
373

римляне. Местные жители ненавидели завоевателей
и враждебно относились к чужестранцам. Овидий в
«Скорбных элегиях» излил свою тоску по Риму и описал
полную опасностей жизнь в суровой и дикой Скифии:
«Если в Риме до сих пор кто-нибудь помнит об изгнан-
нике Назоне, пусть он знает, что я нахожусь под звезда-
ми, которые никогда не опускаются в море, и живу среди
варваров. Вокруг меня воинственные сарматы. Летом нас
защищает от набегов своими прозрачными водами Дунай.
Но когда суровая зима показывает свою косматую голову,
земля покрывается снегом, белым, как мрамор, и свире-
пый северный ветер срывает крыши, размахивая своими
крыльями, тогда по Дунаю сарматы ходят пешком, ездят
на быках в тряских телегах, скачут верхом на лошадях.
Они защищаются от сильных морозов звериными шкура-
ми, теплыми шароварами, у них остается открытым только
лицо, в волосах — застывшие ледяные сосульки, борода
блестит на морозе.
Сарматы совершают набеги на своих быстрых конях,
пускают крючковатые ядовитые стрелы, опустошают
окрестные деревни. Они угоняют скот, грабят сельское
добро, уводят крестьян со связанными за спиною руками.
То, чего они не могут унести с собой, они предают огню.
Страна эта или видит врага, или боится его, когда не ви-
дит. Земля остается невозделанной. Здесь не слышно пения
птиц, нет виноградников и фруктовых садов, унылые го-
лые поля без кустов и деревьев. Эти места не должны
посещать счастливые люди. Велик земной шар, необъят-
ны пространства, но Август именно эту страну избрал для
моего изгнания».
Овидий, избалованный славой, богатой и беспечной
светской жизнью в Риме, в молодости никогда не знавший
военной службы, должен был теперь на старости лет за-
щищать свою жизнь щитом и мечом. Ему приходилось не
374

раз вместе с римскими легионерами сражаться у город-
ских стен.
«Овидий,— пишет А. С. Пушкин,— добродушно при-
знается, что он и смолоду не был охотник до войны, что
тяжело ему под старость покрывать седину свою шлемом
и трепетной рукою хвататься за меч при первой вести о
набеге».
Однажды Овидий послал в Рим одному из д^зей сар-
матскую стрелу, пропитанную ядом, которая упала рядом
с ним на улице города.
В Скифии Овидий продолжал писать стихи:
«Хотя мне мешает стук мечей и шум битв, я по мере
возможности облегчаю свою печальную участь стихами
Хотя нет никого, кто внимал бы здесь моим песням, они
помогают мне коротать незаметно время. Благодарю тебя,
Муза, ты помогаешь мне жить и бороться, доставляешь
мне отдых и утешение, ты мой руководитель и друг, ты
уносишь меня в мечтах от берегов Дуная. Ты при
жизни дала мне такое громкое имя, которое обычно молва
дает лишь после смерти. Даже людская зависть, которая
все уничтожает своими ядовитыми зубами, не поразила ни
одного из моих произведений. Наш век дал великих поэ-
тов, и хотя я многих ставлю выше себя, обо мне говорят
и меня читают не менее, чем их. Приобрел ли я эту славу
по заслугам за свои песни или благодаря доброй благо-
склонности ко мне, в любом случае я благодарю тебя, до-
рогой мой читатель».
Постепенно Овидий привык к суровому климату Ски-
фии, примирился с новыми условиями жизни. Он изучил
сарматский язык и сблизился с местными жителями. Он
стал помогать им советами, лечить и учить их детей, стал
сочинять стихи на местном наречии. За песнь в честь сар-
матского вождя его увенчали лавровым венком. Жители
окружили поэта любовью и уважением. Его освободили от
375

повинностей и налогов. Когда он одряхлел, местные жи-
тели ухаживали за ним, кормили его и поили.
До конца дней Овидий мечтал вернуться на родину.
Он перед смертью просил перевезти его прах в Рим. Но
завещание это не было выполнено. В то время когда
в Риме все возрастала слава великого поэта, могила его
сравнялась с землей в бескрайних просторах Скифии.
РАССКАЗ СТАРОГО ЦЫГАНА
В последней книге стихов «Понтийские послания»
f идий рисует образ старого гета 1. В уста старика варва-
ра он вкладывает прекрасную легенду о верной дружбе
двух мифических героев — Ореста и Пилада.
Пушкин высоко ценил последние книги Овидия —
«Скорбные элегии» и л Понтийские послания». Он считал,
что эти произведения выше всех прочих сочинений Ови-
дия, кроме «Метаморфоз». Пушкин писал:
«Сколько яркости в описании чуждого климата и чуж-
дой земли! Сколько живости в подробностях! И какая
грусть о Риме! Какие трогательные жалобы!»
Пушкин перечитывал «Понтийские послания» на юге,
где начал работать над поэмой «Цыганы». Рассказ старого
гета в элегиях Овидия навеял Пушкину мысль включить
в поэму «Цыганы» рассказ старого цыгана о самом Ови-
дии. Перед нами изгнанник, ссыльный поэт. Рядом с об-
разом молодого, сильного, энергичного Алеко возникает
древпий образ Овидия, дряхлого старика, удрученного
невзгодами, лишениями, тоской по родине. Но этот старик
поет дивные песни, он излучает ласку и добро, этот рим-
ский аристократ находит общий язык с варварами, прос-
1 Геты — племя, обитавшее во Фракии.
376

тыми и дикими жителями Скифии. Все это подчеркивает
жестокость, эгоизм, бесполезность жизни Алеко, который
не может жить вместе с простыми людьми.
Старый цыган рассказывает:
Меж нами есть одно преданье:
Царем когда-то сослан был
Полудня житель к нам в изгнанье.
(Я прежде знал, но позабыл
Его мудреное прозванье.)
Он был уже летами стар,
Но млад и жив душой незлобной:
Имел он песен дивный дар
И голос, шуму вод подобный.
И полюбили все его,
И жил он на брегах Дуная,
Не обижая никого,
Людей рассказами пленяя.
Не разумел он ничего,
И слаб и робок был, как дети;
Чужие люди за него
Зверей и рыб ловили в сети;
Как мерзла быстрая река
И зимни вихри бушевали,
Пушистой кожей покрывали
Они святого старика;
Но он к заботам жизни бедной
Привыкнуть никогда не мог;
Скитался он иссохший, бледный,
Он говорил, что гневный бог
Его карал за преступленье,
Он ждал: придет ли избавленье.
И все несчастный тосковал,
Бродя по берегам Дуная,
Да горьки слезы проливал,
Свой дальний град воспоминая,
И завещал он умирая,
Чтобы на юг перенесли
Его тоскующие кости,
И смертью — чуждой сей земли
Не упокоенные гости.
377

Хотя старик позабыл «мудреное прозванье» поэта,
Алеко сразу догадался, что речь идет об Овидии. Выслу-
шав рассказ старого цыгана, Алеко воскликнул:
Так вот судьба твоих сынов,
О Рим, о громкая держава!
Певец любви, певец богов,
Скажи мне: что такое слава?
Могильный гул, хвалебный глас,
Из рода в роды звук бегущий
Или под сенью дымной кущи
Цыгана дикого рассказ?
Пушкин вопрошает Овидия: в чем слава поэта? И сам
отвечает на этот вопрос. Слава — не в хвалебных гимнах
и не в надгробных монументах. Слава поэта в том, что его
знает народ, что о нем под сенью дымной кущи рассказы-
вает дикий цыган. Овидий заслужил эту славу.

ПРИЛОЖЕНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Римское государство было диктатурой рабовладельцев, охра-
нявшей и защищавшей их интересы и привилегии.
Официальным названием государства было res publica, то
есть «общее дело» (или «общественное дело»). В этом названии
выражена мысль о верховной власти народа. В действительности
же огромное большинство народа не принимало никакого уча-
стия в управлении, и власть принадлежала лишь верхушке клас-
са рабовладельцев.
Высшими органами государственной власти в Республике бы-
ли Сенат, народные собрания (комиции), а также некоторые ма-
гистраты (высшие государственные должпости).
Сенат
Сенат был верховным органом государства. Важная роль Се-
ната подчеркивалась формулой, бывшей своеобразным девизом
Римского государства: Senatus Populusque Romanus (Сенат и
Римский народ). Девиз часто сокращался SPQR (эти четыре бук-
вы и поныне входят в герб города Рима).
Число сенаторов вставляло вначале 300 человек, а с I в. до
н. э. оно значительно возросло (до 600). Раз в пять лет цензор
379

составлял список сенаторов, включая в него сенаторов старого
состава. В Сенат обычно включались бывшие магистраты.
Созывали Сенат консулы, преторы, а с середины IV в. до н. э.
и народные трибуны.
Сенат ведал:
1. Утверждением законов, принятых центуриатными и три-
бутными собраниями (см. ниже). С III в. до н. э. это утверждение
не требовалось, и Сенат лишь одобрял проект закона.
2. Утверждением выборов магистратов (см. ниже). Позднее
это право Сената было заменено утверждением списка канди-
датов.
3. Вопросами безопасности государства. Сенат мог издать
любое постановление для «охраны спокойствия государства». При
грозившей стране опасности Сенат мог вручить консулам (или
иным магистратам) неограниченные полномочия, провозгласив
формулу: «Пусть бодрствуют консулы, дабы Республика не по-
терпела ущерба». При крайне тяжелом положении страны Сенат
мог объявить о приостановлении судопроизводства и обществен-
ных занятий. Сенат мог признать необходимым назначение дик-
татора (которого назначал один из консулов).
4. Составлением бюджета государства, введением налогов.
Сенат распоряжался казной государства, определял размеры кон-
трибуций и дани с побежденных государств (городов).
5. Управлением провинциями, назначением в них правителей
(проконсулов, пропреторов). Сенат контролировал деятельность
этих правителей.
6. Переговорами с иностранными государствами. Сенат при-
нимал и отправлял послов, заключал мир (объявление войны
было правом центуриатного собрания, но от Сената зависел от-
пуск денег на войну и решение вопроса, продолжать ли войну
или заключить мир).
7. Постройкой храмов, назначением молебствий, вопросами
введения культа иноземных богов и т. п.
Заседания Сената проходили под председательством консула
(претора или трибуна). Сенат обычно заседал в календы (1-е чис-
380

ло месяца), ноны (5-е или 7-е число), иды (13-е или 15-е число),
а также в день вступления во власть консулов.
Заседания Сената могли происходить и в другие дни, но не
могли совпадать, как правило, с днями созыва собраний.
Сенат заседал в Курии или в храме, обычно при открытых
дверях (можно было слушать, не заходя в зал заседания), но
если того требовали интересы государства, заседание происходи-
ло при закрытых дверях.
Заседанию предшествовали молебствие, жертвоприношение и
гадания. Председатель открывал заседание словами: «Дабы
в счастии и благоденствии жил римский народ квиритов, взы-
ваем к вам, отцы сенаторы!» Первыми рассматривались рели-
гиозные вопросы. Высказывались мнения, а затем сенаторы
вставали и переходили на сторону того, с кем они соглашались.
Решало большинство. В голосовании не участвовали председатель
и магистраты текущего года, но председатель утверждал реше-
ние. Заседание закрывалось традиционной формулой председате-
ля: «Более пе можем задерживать вас, отцы сенаторы!»
Решение Сената (сенатусконсульт) вступало в силу, если его
не опротестовывал трибун (в этом случае оно считалось лишь
необязательной рекомендацией Сената).
Архив хранился в древнем храме Цереры под ответствен-
ностью эдилов. После уравнения в правах плебеев и патрициев
архив был перенесен в казнохранилище храма Сатурна и пору-
чен ведению квесторов.
Многие решения Сената публиковались для всеобщего сведе-
ния на выбеленных досках (альбомах) — нечто вроде правитель-
ственной газеты древнего Рима.
Сенаторы не получали вознаграждения. Торжественным одея-
нием их являлась белая тога и туника с пурпурпыми вертикаль-
ными полосами на груди и спине (такие туники назывались ла-
тиклавиями). Сенаторы носили особую обувь — высокие черные
башмаки. Знаком их достоинства был и золотой перстень.
381 х

Народные собрания (комиции)
Формально народные собрания обладали огромными права-
ми. Но их функции становились все более номинальными, и к кон-
цу Республики роль собраний упала.
Существовали народные собрания: куриатные, цептуриатные,
трибутные.
Куриатные собрания — древнейшие. Это собрание патрициев.
Куриатные комиции утверждали усыновления, совершаемые пат-
рициями, ведали принятием плебеев в число патрициев, вручали
магистратам верховную власть (империй). Первоначально куриат-
ные собрания избирали магистратов, позднее это право отошло
к центуриатным комициям. С конца VI в. до н. э. судебные и за-
конодательные функции куриатных комиции перешли к центу-
риатным собраниям, а к концу Республики куриатные собрания
утратили значение и утверждение магистратов в обладании им-
перией происходило в собрании трех жрецов и представителей
30 курий.
Цептуриатные собрания, по преданию, учреждены Сервием
Туллием, как собрания войска, организованного в центурии (сот-
ни). Они избирали высших магистратов (консулов, преторов, цензо-
ров), разбирали уголовные дела в качестве апелляционного суда
(если виновные приговорены к смерти или к телесному наказа-
нию), принимали или отклоняли проекты законов (с III в. до
н. э. эти функции постепенно отошли к плебейским собраниям).
Важной прерогативой центуриатных комиции было право объяв-
ления войны.
Голоса подавались по пяти классам и ста девяноста трем
центуриям. Сначала голосовали 18 центурий всадников, затем
80 центурий пехоты первого класса. Если эти 98 центурий соглас-
но решили вопрос, остальные центурии не голосовали. Если же
согласия не было, голосовали низшие центурии, пока решение пе
подтверждалось большинством.
382

Трибутные собрания — собрания римских граждан по терри-
ториальным трибам. Число сельских триб с IV в. до н. э. росло,
к середине III в. до н. э. их было 31 (при четырех городских).
В трибутных комициях могли участвовать не только богачи, но
и мелкие свободные земледельцы. На деле, однако, крестьяне
редко могли отрываться от хозяйства и от дома, чтобы напра-
виться в Рим (собрания происходили только в Риме), а поэтому
и не влияли на голосование.
Трибутные комиции избирали низших магистратов — куруль-
ных эдилов, квесторов, решали уголовные дела (если обвини-
телем или пострадавшим был патриций и обвиняемому грозил
штраф), принимали или отвергали проекты законов, внесенных
претором (в поздней Республике — вообще всех законов).
Плебейские сходки близки к трибутным собраниям. Соотноше-
ние законодательных функций плебейских сходок и трибутных ко-
миции точно не установлено. Плебейские сходки собирались под
председательством народных трибунов для решения вопросов, ин-
тересующих плебеев. Здесь избирались трибуны, решались судеб-
ные дела (если обвинитель или пострадавший был плебей и обви-
няемому грозил штраф), утверждались или отвергались законы,
вносимые народными трибунами (плебисцит).
Народные собрания созывались одним из высших магистратов.
Повестка собрания указывалась заранее. Все собрания происходи-
ли в Риме (в Городе, как гордо называли римляне свою столицу),
лишь центуриатные комиции происходили за городской стеной.
После религиозных обрядов оглашалось и ставилось на голосова-
ние предложение (обсуждение не допускалось). Голоса подавались
отдельно по центуриям или по трибам.
Магистраты
Лицо, занимавшее правительственную должность, называлось
магистратом. Сама должность называлась магистратурой.
Юридически магистратом мог быть любой римский гражда-
нин, но на деле эти должности могли занимать лишь богачи (ни-
383

какого вознаграждения магистраты пе получали. Наоборот, от
них требовались обширные расходы, посильные только богачам.
Впрочем, магистратура открывала доступ ко многим источникам
личного обогащения).
Пределы власти римских магистратов никогда не были точно
установлены. Все римские магистратуры были коллегиальными
(кроме диктатуры), срочными (обычно на один год или даже
меньше) и безвозмездными.
Коллегиальность состояла в том, что на одну должность из-
биралось обычно несколько лиц (например, два консула). Маги-
страт отдавал распоряжения самостоятельно, его коллега или ма-
гистрат более высокого ранга мог аннулировать это распоряжение
или приостановить его действие.
Римляне различали два элемента власти магистратов: потес-
тас (власть вообще) и империй (верховная державная власть).
Под потестас понималось право издавать эдикты (распоряже-
ния) и налагать штрафы за их невыполнение. Понятие империя
означало верховную власть, высшие полномочия магистратов.
В царский период империем обладали цари, в Республике импе-
рий перешел к высшим магистратам государства — к консулам,
преторам, диктатору, начальнику конницы, интеррексу, трибу-
нам с консульской властью, а также проконсулам, пропреторам,
префекту Города.
Империй различался военный и гражданский. Первый охва-
тывал командование армией, право жизни и смерти (в военное
время и вне границы города, а для диктатора — и внутри грани-
цы города). Военным империем обладали консулы, диктатор, на-
чальник конницы, интеррекс, трибун с консульской властью.
Гражданский империй (не смешивать с потестас) заключался
в праве юрисдикции (осуществлении правосудия), наложении
штрафов (по суду), праве ареста. Высшим считался военный им-
перий. Диктатор обладал высшей степенью империя (summuni
imperium). Впоследствии таким империем стал обладать прин-
цепс. Высшей военной почести — триумфа удостаивался лишь
полководец, обладавший империем.
384

Магистраты делились на ординарпые (консулы, преторы, цеп-
зоры, эдилы, народные трибуны) и чрезвычайные (диктатор, на-
чальник конницы, интеррекс, трибуны с консульской властью).
Далее магистраты различались: с империем и без империя, выс-
шие и низшие, курульные и некурульные. Курульное кресло
(sella curulis) было своеобразным атрибутом высшего магистра-
та. Это сиденье без спинки, оно изготовлялось из дорогих мате-
риалов (мрамор, слоновая кость, бронза. Цезарь, например, по-
лучил в дар от Сената курульное кресло из золота). Решения
магистрата считались законными, если он принял их, сидя в этом
кресле. Курульными магистратами были консулы, преторы, цен-
зоры, курульные эдилы, трибуны с консульской властью, дикта-
тор и начальник конницы. Остальные магистраты считались не-
курульными.
Для занятия магистратуры не требовалось ни специальных
знаний, пи образования. Кандидат должен был быть свободнорож-
денным, неопороченным по суду, достигшим определенного воз-
раста (в I в. до н. э. для квестора возрастной ценз был 30 лет,
для курульного эдила — 37 лет, претора — 40 лет, консула —
43 года). Избрание происходило всегда до ухода предшественни-
ка. Если магистрат умирал среди года своей службы, на остав-
шийся срок избирался временный магистрат.
Чрезвычайные магистраты вступали во власть немедленно,
ординарные — 1 марта (со 153 г. до н. э. — 1 января), кроме на-
родных трибунов (вступали в должность 10 декабря) и квесто-
ров (5 декабря). Консул, слагая полномочия, обращался к преем-
нику со словами традиционной знаменитой формулы: «Я сделал,
что мог, и пусть, кто может, сделает лучше!» Сложившие полно-
мочия магистраты, как правило, получали место и голос в Сенате.
Консулы
Два консула с конца VI в. до н. э. избирались на один год.
По их именам назывался год (римляне говорили: «Это было в го-
ду, когда консулами были такой-то и такой-то»). Консулы от-
385

правляли власть обычно по очереди (помесячно), начинал стар-
ший по возрасту. Если один консул уходил на войну, в Риме
оставался его коллега. Если в поход отправлялись оба, то они
командовали войском, сменяясь ежедневно.
Консулы созывали Сенат и комиции, ведали всеми вопросами
внутренней жизни государства. По предложению Сената один из
консулов назначал диктатора. Решением Сената консулы могли
облекаться неограниченными полномочиями. Как и любой ма-
гистрат, консул мог опротестовать решение своего коллеги.
Внешними знаками власти консула были тога претекста,
курульное кресло и 12 ликторов. Бывший консул мог получить
в управление провинцию (проконсул). Ограничений в праве пе-
реизбрания консула на новый срок римляне не знали.
В редких случаях консулы не избирались (например, когда
верховной властью были облечены децемвиры для кодификации
Двенадцати таблиц).
Диктатор
Как уже говорилось, диктатор — это временный верховный
правитель государства, обладавший наивысшим империем. Дикта-
тору подчинялись все магистраты, на его постановления не могло
налагаться вето народных трибунов. Диктатор назначался толь-
ко при крайней опасности государству (вспомним Фабия Макси-
ма при нашествии Ганнибала). Диктатора назначал один из
консулов. Диктатура ограничивалась шестимесячным сроком.
Диктатор назначал себе помощника — начальника конницы.
Диктатор носил тогу претексту, имел курульное кресло. Его
сопровождали 24 ликтора почетной охраны, причем ликторы эти
несли воткнутые в связки розог топорики (даже в мирное время
и даже в черте города Рима) в знак верховной власти.
В эпоху гражданских войн, в I в. до н. э., возникла диктату-
ра — качественно иная — длительная и даже пожизненная (Сул-
ла, Цезарь), проложившая дорогу монархии.
386

Претор
В древности претор был заместителем консула, но затем
основной функцией преторов стало отправление правосудия.
Главным делом претора было направление судьям имуществен-
ных споров. Направляя дело, претор указывал, как следует ре-
шить его в зависимости от обстоятельств, которые будут уста-
новлены.
При вступлении в должность претор объявлял эдикт, излагая
в нем принципы судебной политики и правила, которыми он бу-
дет руководствоваться в течение срока претуры. Преторский
эдикт вводил и новые нормы права. В результате возникло осо-
бое преторское право, игравшее важную роль в Римском госу-
дарстве.
Претор вначале был один. В III в. до н. э. создана должность
особого претора для рассмотрения споров между иноземцами или
между иноземцами и римлянами. Первый претор (претор урба-
нус — «городской») являлся старшим, он замещал консула, если
Рим временно оставался без этих магистратов. Второй претор на-
зывался претор перегринус («иноземный», или «иностранный»).
В 227 г. до н. э. были учреждены преторы для управления
Сицилией и Сардинией, в 197 г. до н. э. два претора стали управ-
лять Испанией. При Сулле преторов стало 8, при Цезаре их уже
16. Два претора (урбанус и перегринус) сохраняли свои преж-
ние функции, а остальные были судьями по уголовным делам
и обычно через год направлялись наместниками в провинции
(пропреторы).
Провинциями назывались завоеванные или присоединенные
«мирно» страны. Во главе провинции ставился правитель, руко-
водствовавшийся особыми провинциальными законами (эти за-
коны составлял победоносный полководец, чье оружие и войско
приобрели страну, вместе с 10 уполномоченными Сената — лега-
тами). С 123 г. до н. э. Сенат определял, какие провинции будут
преторскими и какие — консульскими (то есть куда будут направ-
ляться проконсулы и куда — пропреторы). С Августа провин-
387

ции делились на сенатские н императорские (последние управ-
лялись наместниками цезаря и были подконтрольны только ему).
Римское государство жестоко эксплуатировало население про-
винций.
Знаками отличия претора были тога претекста, курульное
кресло и шесть ликторов.
Цензор
Два цензора избирались на 18 месяцев раз в пять лет. Их
обязанностью были переписи населения (ценз), составление
списка сенаторов, распределение граждан по центуриям и три-
бам, оценка имущества граждан. Цензоры ведали и надзором за
нравами (они могли подвергать наказаниям лиц, совершивших
аморальные поступки, не составлявшие преступления — дурное
воспитание детей, непочтение к родителям, расточительность
и т. п.). Наказание, налагаемое цензором, состояло в исключении
из Сената, в переводе в другую трибу, исключении из трибы.
Цензор председательствовал при процедуре отдачи на откуп
доходов государства и наблюдал за выполнением договоров, ко-
торые заключил его предшественник.
Цензор носил тогу претексту и имел курульное кресло. Лик-
торы цензору не полагались.
Эдйл
Различались плебейские и курульные эдилы. Эти должности
появились в эпоху борьбы между патрициями и плебеями. Плебей-
ские эдилы были помощниками народных трибунов. Курульные
эдилы вначале являлись уполномоченными патрициев и ведали
судебными делами по важнейшим торговым сделкам (сделкам с рее
манципи, см. стр. 191). Они считались выше рангом, чем плебей-
ские эдилы, носили тогу претексту и имели курульное кресло.
Они избирались в числе двух трибутными комициями и обяза-
тельно были патрициями. Впоследствии ими могли стать и пле-
беи. Плебейские эдилы (тоже два) избирались плебейскими со-
браниями, знаков власти они не имели.
388

Эдилы обеих категорий имели один и тот же круг дел. Это
полицейские начальники, они ведали благоустройством Рима и
его окрестностей, продажей и раздачей хлеба, масла и вина, дров;
контролировали меры и вес, ведали противопожарными меро-
приятиями, устраивали общественные игры (для этого эдилы
получали от государства некоторую сумму денег).
Квестор
В царский период квесторы были судьями. В Республике
они — казначеи: получали платежи и выплачивали деньги. В кон-
це Республики имелось 20 квесторов, при Цезаре их стало 40.
Квесторы заведовали архивом, хранившимся в храме Сатурна,
казной и военными знаменами, а также принадлежностями для
триумфа — парадной круглой колесницей, торжественным одеяни-
ем триумфатора — расшитой золотом тогой и т. д.).
Квестура считалась первой ступенью начинающего полити-
ческого деятеля, она открывала дорогу в Сенат. Квестор имел
кресло (некурульное), ликторы ему не полагались.
Народный трибун
Обязанностью народных трибунов была защита плебеев от
притеснений патрициев. Должность учреждена в начале V в. до н. э.
Сначала народных трибунов было двое, затем — пять, а с 457 г.
до н. э.— десять. Они избирались только из свободнорожденных
плебеев.
Трибуны не имели права покидать Рим на целый день, и дом
их должен был быть открыт днем и ночью.
Главные права народных трибунов: они могли опротестовать
решение любого магистрата (кроме диктатора), Сената и коми-
ций; могли арестовать и оштрафовать любое лицо, оказывающее
им противодействие; могли созывать плебейские собрания, на
которых председательствовали, и могли вносить здесь предложе-
ния. Вначале трибунам воспрещался вход в Сенат (но они могли
наблюдать за заседанием, стоя у дверей); впоследствии они мог-
389

ли вносить предложсппя в Сенат и даже председательствовать
в нем. Во II в. до н. э. народные трибуны обладали огромной
властью (вспомним Гракхов).
Трибун не имел никаких внешних знаков отличия. Ликторы
его не сопровождали.
Интеррекс
Если оба консула пали на войне или сложили досрочно пол-
номочия из-за выявившихся ошибок или злоупотреблений при
избрании, сенаторы-патриции избирали из своей среды временно-
го главу государства — интеррекса с правами консула. Через
пять дней он назначал преемника, который поступал так же.
Пятидневные интеррексы сменяли один другого до избрания
в обычном порядке новых консулов.
Начальник конницы
Так назывался помощник диктатора. Назначал его диктатор,
должность начальника конницы слагалась по истечении шести
месяцев, одновременно с полномочиями диктатора. Начальник
конницы носил тогу претексту, обладал курульным креслом и
имел право на почетную свиту из шести ликторов.
Префект Города
При отъезде из Рима консулов или диктатора они назначали
своим заместителем временного градоначальника — префекта Го-
рода. Когда постоянным заместителем консула стал претор, пре-
фект Города стал назначаться лишь на время латинского рели-
гиозного праздника (ритуал празднества требовал удаления ма-
гистратов из Рима: они удалялись на Альбанскую гору, и Рим
оставался без власти).
390

Децемвиры
В 451 г. до н. э. была избрана коллегия из десяти членов (де-
цемвиры) с задачей кодификации права, и на этот год коллегии
была вручена верховная власть (империй). Консулы в этот год
не избирались. Каждый из децемвиров занимал пост главы го-
сударства в течение десяти дней. В 449 г. до н. э. власть децем-
виров была отменена навсегда.
Трибуны с консульской властью
В середине V в. до и. э. после допущения плебеев к занятию
поста консула вместо патрицианских консулов была учреждена
коллегия военных трибунов с консульской властью. В коллегию
входили от трех до восьми человек. Консулярный трибунат суще-
ствовал с перерывами до 367 г. до н. э.
Низшие магистраты
К ним относились: члены коллегии десяти судей, подчинен-
ные претору; триумвиры, назначавшиеся для устройства коло-
ний; триумвиры для паделения граждан землей.
Низшие служители
Низшие служители часто комплектовались из вольноотпу-
щенников. Так, ликторами были часто вольноотпущенники. Лик-
горы составляли особую корпорацию (коллегию); как мы уже
знаем, они были почетной стражей магистратов и исполнителя-
ми приговоров. Наибольшее число ликторов имел диктатор (24),
наименьшее — весталка (одного ликтора).
К низшим служителям государства относились также курь-
еры, глашатаи, писцы, счетоводы. Это были свободные граждане
(часто—вольноотпущенники). От них надо отличать государст-
венных рабов — полицейских, стражников, пожарных, вахтеров, ве-
стовых (последние полагались магистратам, обладавшим импе-
рием).
391

Жреческие должности
Религия в Риме была тесно связана с политической жизнью,
и жреческие должности являлись особыми религиозными ма-
гистратурами. Жрецы объединялись в коллегии. Жрецом мог быть
любой свободнорожденный гражданин без телесных недостатков,
незапятнанного поведения и достигший .определенного возраста.
Звание жреца было пожизненным (кроме весталок). В ранний пе-
риод Рима жреца назначал царь, в Республике — верховный пон-
тифик или сами коллегии. Старые жрецы освобождались от воен-
ной службы, но могли соединять в своих руках любые граждан-
ские должности (имелись и исключения).
Коллегия понтификов
Состояла вначале из 6, впоследствии из 15 жрецов. Они
приносили жертвы, контролировали отправление религиозных
обрядов в государстве, вели календарь и составляли списки маги-
стратов (фасты), вели запись Великой летописи о важнейших со-
бытиях года.
Главный жрец — великий понтифик (pontifex maximus) из-
бирался из понтификов в трибутных комициях. С Августа им
был только император. Великий понтифик был религиозным ру-
ководителем государства. Он назначал жрецов. Он носил тогу
претексту и особый головной убор. Титул великого понтифика
с V в. н. э. перешел к главе католической церкви — римскому
папе (ныне переводится обычно «первосвятитель» вместо «вер-
ховный жрец», но по-латыни pontifex maximus).
Рекс сакрбрум (сакрификциус)
Этот жрец (буквально — царь-жертвоприноситель) при Рес-
публике выполнял обряды, ранее совершавшиеся царем. Он под-
чинялся великому понтифику, который и назначал его (только из
патрициев).
392

Фламйны
Фламины были жрецами различных храмов. Три старших
фламина — жрец Юпитера, жрец Марса и жрец Квирииа; кроме
того, было 12 младших фламинов: храмов Вулкана, Флоры, По-
моны и др. божеств. Фламинов назначал великий понтифик, пер-
вым среди них был жрец Юпитера. Он носил тогу претексту,
имел курульное кресло, его сопровождал ликтор. Он не мог за-
нимать государственную должность и не мог отлучаться из Ри-
ма. Дом фламина обладал правом убежища. Фламины не могли
прикасаться к коню и оружию, к овце, собаке, сырому мясу,
плющу, бобам, тесту; им запрещалось носить перстни и участ-
вовать в похоронах.
Весталки
Жрицы богини Весты поддерживали в храме богини вечный
огонь, приносили жертвы и охраняли святыни храма. Весталок
было 4 (впоследствии 6), они избирались из девочек 6—10 лет из
знатных семей; из отобранных по жребию 20 детей верховный
понтифик назначал жриц богини. Служение весталки длилось
30 лет. Весталки были обязаны блюсти целомудрие (за наруше-
ние этого обета весталку зарывали живой в землю). За погас-
ший огонь виновную весталку секли. Особа жрицы была непри-
косновенной, оскорбивший ее карался смертью. На улице вестал-
ке предшествовал ликтор. Если весталка встречала ведомого на
казнь, он получал свободу.
Авгуры
Авгуры — жрецы-гадатели, предрекавшие будущее и читав-
шие волю богов по полету птиц, их поведению (клеву «священ-
ных» кур), а также по небесным знамениям (молнии, грому
и др.). Без гаданий авгуров не назначались и не начинались ко-
миции, заседания Сената, но назначался поход, не предпринима-
лось сражение. Авгуров вначале было 3, впоследствии — до 16.
Образованные римляне уже в I в. до н. э. высмеивали предрас-
судки и суеверия, связанные с авгурами.
393

Гаруспйки
Жрецы-гадатели. Они истолковывали значение знамений (уда-
ров молнии и др.), гадали по внутренностям жертвенных живот-
ных (печени, сердцу, легким, сетчатке глаз). Гадание гаруспиков
римляне заимствовали у этрусков. В наиболее важных случаях
Сенат приглашал на консультации особо сведущих гаруспиков из
Этрурии. В I в. н. э. гаруспйки были оформлены в коллегию из
60 человек. Среди жреческих коллегий гаруспйки занимали низ-
шее положение по сравнению с авгурами.
Сивйллины жрецы
Эта коллегия (2, потом 10 и в конце Республики 15 жрецов)
хранила Сивйллины книги — собрание древних изречений, припи-
сывавшихся легендарным пророчицам — Сивиллам. При тяже-
лом положении государства жрецы по требованию Сената толко-
вали темные изречения этих книг и узнавали по ним средства
для того, чтобы умилостивить разгневанных богов.
ФециАлы
Коллегия из 20 жрецов ведала религиозными обрядами объ-
явления войны и заключения мира. Фециалы от имени Ри-
ма объявляли войну и осуществляли обряды, требовавшиеся
при этом (метали окровавленное копье на территорию врага).
При заключении мира фециалы закалывали (каменным ножом)
свинью. Совокупность обрядов и обычаев, связанных с между-
народными отношениями, составляла особое, фециальное право,
его хранителями и были фециалы.
Остальные коллегии: арвальские братья, салии, лупёрки —
обслуживали культ и празднества (первые из них — аграрный
праздник богини плодородия Дии, салии были жрецами Марса,
луперки — бога стад Фавна). В начале Империи сложилась кол-
легия август а лов (только из вольноотпущенников) для отправ-
ления культа императора.
394

ПРИНЦИПАТ
Государственного строя ранней Империи мы коснемся лишь в
общих чертах.
Процесс установления монархического строя растянулся на
несколько столетий. Многие республиканские институты про-
должали существовать на протяжении веков.
Период монархии в Риме делится на принципат (до III в.)
и доминат (IV—V вв.).
Принципат получил название от титула главы государства —
принцепс (буквально — «первый»; подразумевается первый се-
натор, то есть стоявший первым в списке членов Сената). В сред-
невековой латыни «принцепс» означало «князь», а также «сын ко-
роля» (впоследствии слово «nj ^ц» стало феодальным титулом).
Глава государства, фактически — самодержавный монарх,
носил скромный титул первого сенатора. Однако, если ранее пер-
вый сенатор не имел решительно никаких преимуществ, то Окта-
виан, назвав себя принцепсом, впервые связал с этим понятием
высшее положение в государстве. В 27 г. до н. э. Октавиан был
облечен империем и вскоре принял титул Августа («священ-
ного»).
Как обладатель империя принцепс командовал войском, вел
внешние сношения, заключал международные договоры, изда-
вал законы, управлял Римом и провинциями.
Первоначально власть принцепса не была наследственной.
Преемника умершего государя избирал Сенат (на деле прин-
цепс при жизни назначал себе помощника-преемника, иногда
объявляя его соправителем). Фактиг ски избрание нового прин-
цепса зависело не от Сената, а от согласия армии.
В начале III в. знаменитый римский юрист Ульпиан обоб-
щил сложившуюся практику формулой: «Закон — это то, что
угодно принцепсу». Республиканские институты отмирали или
становились формальностью. Принцепс опирается не на выбор-
ные учреждения, а на назначенных им слуг. Его опорой стала
армия, в которой особое положение заняла личная гвардия прин-
395

цепса (преторианцы), составлявшая гарнизон столицы. Во гла-
ве гвардии стоял префект претория; нередко этот пост доста-
вался могущественным временщикам-фаворитам, распоряжав-
шимся императорским троном.
Принцепс располагал своей казной (фиском), отдельной от
казны государства. Самодержец-принцепс никому не обязан был
давать отчет в своих доходах и расходах.
Сенат при принципате сохранял (особенно в начале монар-
хии) ограниченное влияние на государственные дела. Так, Сенат
издавал законы, но только по предложению государя. Внешняя
политика выпала из компетенции Сената. Комплектовал Сенат
сам принцепс.
Утратили всякое значение народные собрания. Лишь в нача-
ле принципата некоторые проекты законов, одобренные Сенатом,
вносились на голосование центуриатных комиций, но и это голо-
сование являлось совершенной формальностью.
Магистраты сохранялись, но они стали только исполнителя-
ми воли принцепса, а их прежние функции перешли к чиновни-
кам. До II в. до н. э. сохранял известное значение претор, но
его роль как творца новых правовых норм сошла на нет: основ-
ным источником права становятся распоряжения принцепса.
Сложились новые центральные органы. Из них важнейшим
становится совет высших сановников при принцепсе. При главе
государства появляется ряд центральных ведомств, основанных
на началах строгой бюрократической иерархии.
j°"

СОДЕРЖАНИЕ
Введение (М. Н. Ботвинник) 3
Семь холмов (М. Ю. Герман) (17). Палатин (19). Ка-
питолий (20). Форум (24). Одежда (28). Цирк (32).
Авентин (36). Водопровод (38). Дом (39). Ме-
бель (44). Освещение (46). Остальные районы го-
рода (49). Марсово поле (50). Дороги (51). Часы
и календарь (52). Имена (55). Письмо и кни-
га (57). Термы (59). Обед (63).
Сельское хозяйство (Б. П. Селецкий)
Римское крестьянство и рост крупного зем-
левладения 69
Римский крупный землевладелец I в. до н. э.
и его имения .... . 81
Упадок сельского хозяйства . 108
Римская армия (Б. П. Селецкий)
Военная служба у римлян 115
Организация 122
Командный состав римской армии 127
Вооружение легионера . 130
Римская армия в походе 139
Римское войско в бою . 141
Обучение в римской армии 152
Римская дисциплина . 155
397

Римский лагерь ....
Метательные и осадные орудия
Влияние римского военного искусства на со-
Гражданское право (М. 3. Попов)
Римский портрет (М. Ю. Герман)
Лукреций (Ю. П. Суздальский)
Рождение поэзии .
Воинствующий атеист
Поэтический властитель мира
Катулл (Ю. П. Суздальский)
Первый римский лирик
Лесбия
Вергилий (Ю. Я. Суздальский)
Друг императора Октавиапа
«Энеида»
Гнев Юноны
Любовь Дидоны .
В подземном царстве
Война в Италии
Бессмертие Энея
Гораций (Ю. П. Суздальский)
Встреча со старым другом
В войске Брута
В кружке Мецената
Война и мир
Лови мгновение!
Поэзия — это мудрость и красота
Памятник ....
Овидий (Ю. П. Суздальский)
Пушкин и Овидий
Певец любви, певец богов
159
163
173
176
179
195
205
210
217
227
244
254
259
261
264
267
271
273
279
282
286
296
299
303
311
317
323
327
398

«Метаморфозы»
Рождение природы
Четыре века .
Всемирный потоп
Назидательные новеллы
Самоуверенный Фаэтон
Самовлюбленный Нарцисс
Высокомерная Ниоба
Ликийские мальчишки
Тема любви
Аполлон и Дафна
Персей и Андромеда
Пирам и Тисба . .
Филемон и Бавкида
Образы художников
Дедал и Икар
Орфей и Эвридика
Пигмалион
Греческий мудрец
Бессмертная слава
Гнев Октавиана
Рассказ старого цыгана
Приложение. Государственный
ской республики (М. 3. Попов)

f
■,965