- AfA_-
U X U
X95
x 31901*235
153-76
068(02)-76
© Воениздат, 1976

СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
7 К читателю
9 От авиации к космонавтике
28 К полету готовят тысячи —в космос
летит один
39 В полете
48 Вот она, невесомость!
54 О своем полете и немного о себе
91 Космонавт обживает корабль
93 Маневр на орбите
102 В открытом космосе
115 Чудесное окно
128 Спуск и посадка
133 Реадаптация. Космонавт привыкает к
Земле
136 Доля риска в профессии космонавта
163 Космонавты и ученые
170 Послесловие

Записки
космонавта
ЕВГЕНИИ
ХРУНОВ/

К ЧИТАТЕЛЮ
Профессор бионики Эдинбургского уни¬
верситета Р. Грегори в своей кпиге «Ра¬
зумный глаз» писал: «Мы не только ве¬
рим тому, что видим, но до некоторой сте¬
пени и видим то, во что верим».
Это своего рода предупреждение спе¬
циалистам, авторам работ в любой новой
области, взявшимся за труд рассказать
широкому кругу читателей о результатах
своих исследований и наблюдений. За¬
будьте, что вы узкий специалист, опирай¬
тесь на факты, но смотрите па них не
только глазами специалиста, но и глазами
неподготовленного читателя. Располагая
довольно обширными материалами о кос¬
мосе и космонавтике, о трудовых буднях
космонавтов, об их состоянии в полете,
о том, что, думается, знают еще немно¬
гие, я постоянно помнил об этом преду¬
преждении. Взяться же за перо меня побу¬
дили многочисленные вопросы людей раз¬
личного возраста, специальностей и увле¬
чений, с которыми нам, космонавтам,
приходится встречаться после полета.
Однако на этих встречах космонавты
чаще всего рассказывают об успешно вы¬
полненном задании, о наблюдаемых кар¬
тинах, о решениых задачах. Реже говорят
о трудностях и опасных факторах полета,
о том огромном труде и волевых усилиях,
7

которые затрачиваются космонавтами в Процессе подго¬
товки и выполнения задач полета. Это естественно: после
завершения трудного дела человек всегда вспоминает наи¬
более приятные его моменты и редко останавливается на
будничных, на первый взгляд незначительных, явлениях,
Но именно они, как правило, определяют достигнутый
успех и порой поглощают львиную долю времени, физи¬
ческой и умственной энергии космонавта. В своей книге
я попытался это показать.
8

ОТ АВИАЦИИ К КОСМОНАВТИКЕ
Апрель 1961 года. Флорепция. Одно из первых общих
заседапий КОСПАР — Комитета по космическим иссле¬
дованиям, международной организации, созданной для со¬
действия развитию научных исследований, которые вы¬
полняются с помощью ракет или космических аппаратов,
выводимых на орбиты искусственных спутников Земли
или межпланетные траектории. Председательствует гол¬
ландский ученый-астроном Ван де Холе. Руководитель
советской делегации — академик Анатолий Аркадьевич
Благонравов. Идет обычная работа: доклады, научные
споры, дискуссии. И вдруг в зале возникло волнение, шум,
и, наконец, взрыв чувств, вызванный словами, которые
моментально облетели весь мир: «Человек вышел в кос¬
мос. Он — гражданин Советского Союза Юрий Гагарин...»
Забыты доклады. Председатель конгресса, мэр Флоренции,
все делегаты поздравляют А. А. Благонравова. Для офи¬
циальной науки началась эра «человеческого» космоса,
открытая символичным гагаринским «Поехали!».
Не многие науки имели такие темпы развития, как
наука XX века — космонавтика.
Действительно, лишь за одно десятилетие — мизерный
в историческом масштабе срок — космонавтика прошла
путь от первого полета космического корабля «Восток»
до сложнейших научных лабораторий, какими можпо счи¬
тать космические корабли типа «Союз» и станции «Са¬
лют», от задания, рассчитанного на один виток гагарин¬
ского полета, до сложных операций стыковки и выхода из
корабля в полете, мягкой посадки на Луну и лунных
экспедиций.
К. Э. Циолковский в свое время писал: «Герои и
смельчаки проложат первые трассы: Земля — орбита Лу¬
ны, Земля — орбита Марса и еще далее...» Предвидение
великого ученого сбывается.
9

Бурное развитие космической техники поставило пе¬
ред исследователями один вопрос, который вызывал в их
среде противоречивые мнения: что должно доминиро¬
вать в космических исследованиях — человек или
автомат?
В начале 60-х годов некоторые ученые полагали, что
присутствие па борту сложных космических кораблей че¬
ловека не обязательно. Больше того, считалось, что че¬
ловек может помешать работе автоматов.
Но дальнейшее развитие космических исследований и
практика космических полетов показали, что наиболее эф¬
фективных результатов можно добиться, только сочетая
использование автоматических устройств с деятельностью
человека в космосе.
При полете американского корабля «Меркурий-2» (без
человека на борту) были обнаружены неисправности трех
систем корабля: выход из строя вентилятора охлаждения,
течь кислорода и нарушения в работе систем управления.
Была совершена досрочная посадка корабля, чего могло
бы пе случиться, будь па его борту космонавт. То же
можно сказать о полете корабля типа «Меркурий» с шим¬
панзе на борту. Неисправности в системе управления яви¬
лись причиной прекращения полета, хотя ручное управ¬
ление обеспечило бы выполнение программы. И обратный
пример: посадка корабля «Восход-2». При появлении не¬
исправности в работе автоматики человек полностью взял
управление в свои руки и посадил корабль на Землю.
В сложной ситуации на «Аполлоне-13» мужество и уме¬
ние, хладнокровие и четкость действий экипажа под ру¬
ководством Дж. Ловелла спасли экипаж и сделали воз¬
можной посадку корабля на Землю всего лишь в 700 мет¬
рах от расчетной точки.
Сейчас трудно определить то время, когда полет в
космос станет таким же обычным для человека, как езда
па автомобиле или полет на самолете. Космический полет
вызывает у человека ощущения, эмоционально несравни¬
мо более острые и глубокие, чем те, которые мы испыты¬
ваем в привычных, земных условиях. Кроме того, на
организм человека, который находится в кабине космиче¬
ского корабля, виток за витком облетающего нашу Зем¬
лю, влияет ряд физических факторов, воздействие
которых не наблюдается ни в каких других профес¬
сиях.
10

Задача подготовки и осуществления полетов человека
в космос выдвинула перед учеными, инженерами и тех¬
ническим персоналом много сложных проблем. Именно в
процессе их решепия родилась новая профессия — космо¬
навт.
Пожалуй, только деятельность летчика-испытателя п
какой-то степени схожа с деятельностью космопавта.
Сравнивая эти профессии, можно пайти в пих много об¬
щего. Однако полет на космическом корабле по ряду фак¬
торов существенно отличается от полета па современном
самолете.
Космонавт уходит в свой первый полет, не имея опыта
полетов с инструктором, как это бывает обычно в авиа¬
ции. Это немаловажное обстоятельство в резко меняющей¬
ся обстановке космического полета. Период выведепия ко¬
рабля па орбиту искусственного спутника Земли состав¬
ляет всего 10 мипут и является одним из ответственных
в работе экипажа космического корабля. За это короткое
время космонавт подвергается воздействию сил, в четыре-
пять раз превышающих его вес. С окончанием работы
двигателей последней ступени ракеты-носителя эти пере¬
грузки резко падают до нулевой. Для космонавта насту¬
пает длительное состояние невесомости, совершенно не¬
обычное для человека, находящегося па Земле. Нельзя не
учитывать и воздействие на космонавта шумов и вибра¬
ций.
На всех этапах полета экипаж должен сохранять пол¬
ную работоспособность, управлять работой систем и уст¬
ройств корабля, вести бортовую документацию, непрерыв¬
но поддерживать радиосвязь с наземными пунктам и
управления полетом. В то же время экипаж должен быть
готовым ко всякого рода неожиданностям, которые могут
привести к аварийному прекращению полета.
С накоплением опыта полетов человека в космос из¬
менилось распределение функций управления полетом
между бортовыми системами корабля и системами назем¬
ного обеспечения. Управление полетом первых космиче¬
ских кораблей производилось по командам с Земли в со¬
четании с автоматическим управлением работой бортовых
систем по программам. К тому времени не были достаточ¬
но изучены функциональные возможности человеческого
организма в условиях длительной невесомости и больших
перегрузок. Поэтому роль космонавта сводилась в основ-
11

йом к контролю за работой автоматических систем, реги¬
страции наблюдений различных явлений и выполнению
научных экспериментов.
Опыт показал, что круг различных задач по контролю
и управлению бортовыми системами космического кораб¬
ля и проведению достаточно точных и сложных техниче¬
ских и паучпых экспериментов, исследований для космо¬
навтов может быть значительно расширен.
Техническое оснащение современных космических ко¬
раблей позволяет экипажу даже в случае отказа радиосвя¬
зи с наземными пунктами управления самостоятельно ре¬
шать задачи программы полета и возвращения па Землю.
Это имеет принципиальное значепие для космических ко¬
раблей, рассчитанных на дальние, в том числе и межпла-
петные, перелеты.
Ограниченность объема рабочей кабины современных
космических кораблей вынуждает экипаж работать в
стесненных условиях, в условиях однообразия рабочих
поз. Это так же, как и перегрузки, невесомость, шумы,
вибрации, относится к числу неблагоприятных факторов,
затрудняющих работу экипажа в полете, снижающих эф¬
фективность его трудовой деятельности. Особенно это ощу¬
тимо при длительных космических полетах, а ведь уже
сейчас они продолжаются по нескольку месяцев.
Современный космический корабль с точки зрения
комфорта для его экипажа еще далек от кораблей, описан¬
ных в произведениях писателей-фантастов. Пока космо¬
навтам в полете приходится обходиться без спортивных
площадок, кинозалов и даже иногда без привычной зем¬
ной пищи. Конечно, нет никаких оснований сомневаться
в том, что со временем будут решены и эти проблемы.
Однако сегодня космонавт трудится, отдыхает и, если так
можно выразиться, развлекается па одном и том же мес¬
те. Космонавт в полете практически все время на вахте —
за исключением тех восьми-девяти часов, которые отво¬
дятся ему программой для сна. Это способствует более
быстрой утомляемости космонавта, что, в свою очередь,
снижает его работоспособность. Поэтому длительность
космического полета не только усугубляет сопутствующие
ему неблагоприятные факторы, по и сама может рассмат¬
риваться как один из них. К неблагоприятным факторам
космического полета можно также отнести и недостаточ¬
ную изученность некоторых явлений и процессов, проис¬
12

ходящих в космическом пространстве. Отсутствие доста¬
точно полных данных такого рода не позволяет при
разработке космических кораблей и их систем заранее пре¬
дусмотреть все воздействия космической среды, которые
могут возникнуть в полете. Например, при полетах как
советских, так и американских кораблей экипажи часто
отмечали потерю тех или иных предметов в космосе. То
уплыла ловушка для метеоритов, то в космосе оказалась
фотокамера. При открывании люка эти предметы выплы¬
вали вместе с остатками воздуха. Такая, на первый
взгляд, мелочь, как отсутствие специальных креплепий,
чтобы предметы не уплывали, ставила под угрозу срыва
серьезные эксперименты.
Любой современный космический летательный аппа¬
рат, даже рассматриваемый независимо от комплекса па-
земных средств управления его полетом, представляет
сложную систему, одним из звеньев которой является че*
ловек. Поэтому возникает проблема «взаимоотношений»
экипажа с техническими системами корабля, то есть проб¬
лема оптимального распределения функций между экипа¬
жем и бортовой автоматикой корабля. При этом необходи¬
мо учитывать еще одну характерную черту космической
профессии — особенность деятельности космонавта как
оператора. Если в других «земных» системах конструктор,
включая человека в контур управления, может рассчиты¬
вать на «человеческие допуски», хорошо изученные в те-
чеппе длительного времепи психофизиологами всего мира,
то в космосе он встретится с несколько измененными пеи-
хофизиологпческими характеристиками человека. Так,
ученые показали, что пропускная способность зритель¬
ного канала человека снижается в космосе на 25—
28 процептов, нарушается координация движений и т. д.
Таким образом, конструкторам нужно рассчитывать си¬
стемы со значительным резервом прочности, если они хотят
рационально использовать человека с его способностью
правильно выбирать информацию, принимать реше¬
ния при некотором недостатке информации, трансформи¬
ровать ее и производить ряд операций, которые доступны
лишь огромпым машинам или практически вообще явля¬
ются прерогативой только человека, его высшей нервной
деятельности, ибо человеческий мозг имеет около двух
миллиардов нервных клеток и трудно представить сейчас
машины с таким объемом памяти.
13

Космические йоле!ы йоказалй, 4fo хорошо подготов¬
ленные экипажи способны автономно выполнять все опе¬
рации по управлению кораблем и его системами на всех
этапах полета, причем космонавт даже имеет возмож¬
ность выполнять функции отказавшей части автоматиче¬
ской системы. Это существенно повышает эффективность
и надежность всей системы «космонавт — корабль», кото¬
рые, разумеется, зависят от качества наземной подготов¬
ки космонавта. Но главный аспект деятельности космонав¬
та в современном полете — исследовательский. Человек
выполняет большую программу технических и научных
экспериментов, каждому из которых он должен дать свое
объяснение, анализ и оценку. Работа космонавта в
полете — это высокоинтеллектуальный, творческий
труд.
Полет был многовековой мечтой человека. Эта завет¬
ная мечта, породившая легенды о Дедале, Икаре, сказки
о ковре-самолете и семиверстных сапогах, начала осущест¬
вляться у нас в России.
В 1882 году нашим соотечественником — ученым и
изобретателем А. Ф. Можайским был построен первый
самолет. Его неуклюжая машина стала предвестником
важнейших открытий и научных побед в авиации.
Современным результатом этого технического прогрес¬
са, очередной победой человека, его творческого разума,
следует считать космонавтику. К ней шли ученые разных
направлений науки. При освоении космоса были исполь¬
зованы открытия теоретической и прикладной аэродина¬
мики, теории прочности конструкций, достижения авиа¬
ционного приборостроения и т. д. Многие специалисты,
получившие образование в авиационных вузах, стали кон¬
структорами ракетных систем. Да и первыми космонав¬
тами, которым Вселенная распахнула свои двери, были
авиаторы.
Неудержимо совершенствуется космонавтика. Стреми¬
тельно развивается и авиация. Но вряд ли правильно
космонавтику считать ее детищем. Более подходит для
авиации имя — старшая сестра, которая помогла заложить
характер «космонавтики, поделилась своими теориями и
методами, необходимыми для полетов за пределы земной
атмосферы. Об этом влиянии говорят основные вехи раз¬
вития авиации.
14

...Конец XIX века. Делаются попытки полетов на ап¬
паратах тяжелее воздуха. Теоретическая основа этих по¬
пыток — мысль великого Ломоносова о наличии подъ¬
емной силы при движении плоского предмета в воздухе.
...1882 год. Испытания первого в мире самолета Мо¬
жайского, весившего 933 килограмма и обладавшего ско¬
ростью 40 километров в час.
Осенью 1910 года усилиями русской общественности
создается Севастопольская авиационная школа, которая
имела 10 самолетов и в 1911 году подготовила 29 лет¬
чиков.
В 1911 году русским изобретателем Г. Е. Котельнико¬
вым разрабатывается и создается ранцевый авиационный
парашют РК-1.
1913 год. Канун империалистической войны. Мировую
общественность поражают многомоторные тяжелые самоле¬
ты «Русский витязь» и «Илья Муромец». Грузоподъемность
1500—1700 килограммов, продолжительность полета
около пяти часов, потолок 3000 метров, скорость 100 кило¬
метров в час.
В 1914 году в России было 224 самолета со скоростью
полета около 100 километров в час.
После победы Великой Октябрьской революции раз¬
витию авиации уделяется большое внимание. Поэтому
в 1918 году создается Центральный аэрогидродинамиче-
ский институт — ЦАГИ.
1924 год. Под руководством А. II. Туполева создается
самолет ТБ-1 со скоростью полета около 200 километров
в час и практическим потолком 5000 метров.
Летом 1925 года осуществляется групповой перелет
(6 самолетов) по маршруту Москва — Монголия — Пекин
протяженностью 7000 километров. Установлен мировой
рекорд. Разрабатывается и создается отечественное нави¬
гационное оборудование самолетов.
20 августа 1927 года. С Московского центрального
аэродрома стартовал самолет АНТ-3 под управлением
С. А. Шестакова но маршруту Москва — Токио — Моск¬
ва протяженностью 22 000 километров за 153 летных
часа.
В 1928 году построен пассажирский трехмоторный са¬
молет АНТ-9 на 9 человек, скорость 210 километров в
час, полетный вес 5000 килограммов, практический пото¬
лок до 4000 метров.
15

В 1929 году построен четырехмоторный самолет
ТБ-3 — лучший в мире тяжелый бомбардировщик. Ско¬
рость 230 километров в час, полетный вес до 18 000 кило¬
граммов.
Август 1929 года. Перелет на самолете «Страна Сове¬
тов» по маршруту Москва — Ныо-Йорк, летчик С. А. Ше¬
стаков — командир экипажа.
В 1933 году созданы под руководством Н. Н. Поликар¬
пова истребители И-15 и И-16.
1935 год. В. К. Коккинаки поднял на высоту
14 575 метров самолет Н. Н. Поликарпова.
1937	год. На самолетах ТБ-3 конструкции А. Н. Тупо¬
лева осуществляется исторический полет на Северный
полюс.
В том же 1937 году 18—20 июня экипаж в составе
В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова на
самолете АНТ-25 конструкции А. Н. Туполева совершил
перелет Москва — Северный полюс — Америка. Время по¬
лета 63 часа, расстояние 9130 километров.
1938	год. Женский экипаж в составе В. Гризодубовой,
П. Осипенко, М. Расковой на самолете «Родина» (АНТ-37)
устанавливает рекорд дальности полета из Москвы на
Дальний Восток. Протяженность полета 5947 километ¬
ров, время — 26 часов 29 минут.
В 1940 году построен самолет МиГ-1, скорость на вы¬
соте 7000 метров 628 километров в час, потолок
12 000 метров, в 1941 году — МиГ-3, скорость 640—
660 километров в час.
Великая Отечественная война. Скорость и высота по¬
лета самолетов увеличиваются. Скорость самолета ЯК-3
достигает 720 километров в час. Высота до 9000 метров.
Скорость полета у земли 620 километров в час.
После войны наступает эра реактивных самолетов.
Резко увеличиваются высота и скорость полета.
В 1956 году, 15 сентября, впервые по расписанию вы¬
летел с иассажирами (50 человек) по маршруту Моск¬
ва — Иркутск реактивный самолет ТУ-104.
1959 год. Экипаж А. Н. Якимова совершает перелет
на самолете ТУ-114 по маршруту Москва — Нью-Йорк.
Время полета 11 часов, протяженность 8191 километр,
скорость 740 километров в час.
16

бе>¥9/
13 июля 1959 года. Высота полета на самолете РВ бо¬
лее 20 000 метров с грузом 2000 килограммов. Летчик
В. П. Смирнов.
1959 год, июль. На самолете Т-431 летчик В. С. Илью¬
шин достигает высоты полета 28 852 метра.
1961 год, апрель. Самолет Е-66. Летчик Г. К. Мосо¬
лов. Высота полета 34 200 метров. Скорость полета более
2400 километров в час.
Уже с зарождения авиации медицина обладала науч¬
ными данными, которые давали представление о влия¬
нии на организм летчика пониженного атмосферного дав¬
ления и ускорепий. Эти данные явились той базой, на
которой впоследствии развилась новая отрасль медици¬
ны — авиационная медицина.
Первые полеты несовершенных самолетов с их малы¬
ми скоростями, низким высотным потолком и простым уп¬
равлением, по всей видимости, требовали от человека
одного — неистощимого энтузиазма и определенной смело¬
сти. Но с усложнением условий полета возрастают и тре¬
бования к пилотам. Уже в 1909 году появилось решение
Совета русского аэроклуба допускать желающих к поле¬
там только после медицинского освидетельствования. Поз¬
же появляются исследования на тему «Защита организма
летчика от воздействий факторов полета», которые приво¬
дили к выводу, что совершенствование мастерства летчи¬
ка должно опираться на его физиологические возможно¬
сти. Эти научные работы как бы обгоняли но своей сути
развитие техники.
С началом первой мировой войны резко увеличилось
производство самолетов, а следовательно — потребность в
летчиках. К концу войны их требовалось в 20—25 раз
больше, чем до войны и в ее первые годы.
Но при усложнении управления самолетом стало оче¬
видным, что человек без специальной подготовки пе справ¬
ляется с поставленным заданием. Физические возможно¬
сти человеческого организма сдерживают стремительный
бег техники, что диктует необходимость защищать чело¬
века от воздействия неблагоприятных факторов полета.
Развитие авиационной медицины, следуя за развитием
авиационной техники, совершает скачок.
Наши русские авиационные врачи Н. М. Добротворский
и С. Е. Минц ведут интересную интенсивную работу в об¬
ласти систем жизнеобеспечения летчика. Создается кисло-
2 Зак. 31. «Библиотечная книга»	4j
i ~MI
|@0мнл|нсш ДОвш
I БИБЛИОТЕКА

родная аппаратура, противоперегрузочные костюмы, ве¬
дется медицинский контроль за системой питания и более
тщательный медицинский отбор специалистов летного
дела.
С появлением реактивной авиации деятельность лет¬
чика еще более усложнилась. Полеты ночью, на предель¬
но малых и больших высотах, автоматизированные поле¬
ты — все это особенно обострило проблему «человек и
самолет». От ручного управления самолетом до полностью
автоматизированного — между этими фазами много пере¬
ходных этапов.
Авиаторы приспосабливались к техническим усложне¬
ниям, постепенно преодолевая различные барьеры.
В космосе проблема «Человек и космический корабль»
развивалась иначе. Это тоже связано с исторпей развития
ракетпой техники, этапами становления космических ис¬
следований в целом.
Не будет излишним напомнить, что начало развития
ракетостроения в России можно отнести к Петровской
эпохе. Ведь фейерверки в Петербурге, поражавшие своей
грапдиозпостыо, осуществлялись с помощью составных ра¬
кет. В качестве горючего пиротехники широко использо¬
вали черный дымный порох.
Одпим из первых предложил использовать ракеты для
целей передвижения известный народоволец Николай
Иванович Кибальчич. Этот талантливый человек, гони¬
мый за революционную деятельность, после скитаний по
тюрьмам и пеимоверных лишений предложил организа¬
ции «Народпая воля» свои услуги по конструированию и
изготовлению мин и бомб. После убийства Александра II,
приговоренный к смертпой казни через повешение, Н. Ки¬
бальчич вычертил проект реактивного летательпого аппа¬
рата. Много лет этот проект пролежал на полках царской
жапдармерии. Полностью опубликован он был только в
J 918 году.
Объясняя проект, Н. Кибальчич пишет чудесные сло¬
ва, которые сами по себе могли бы стать приговором бю¬
рократической государственной рутине царской России:
«Находясь в заключении, за несколько дней до своей
смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществление
моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном
положении. Если же моя идеи после тщательного обсуж¬
дения учеными-специалистами будет признана исцолнц-
19

мой, то я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу
родине и человечеству. Я спокойно тогда встречу смерть,
зная, что моя идея не погибнет вместе со мной, а будет
существовать среди человечества, для которого я готов
был пожертвовать своей жизнью». Он говорит далее, что
основывать движение воздухоплавательных снарядов на
мускульной силе человека, как это делают многие изо¬
бретатели, — значит оставить их в стадии игрушки. Си¬
лой, применимой в воздухоплавании, по мпению Кибаль¬
чича, являются медленно горящие взрывчатые веще¬
ства.
Появились работы и в других смежных науках. Начи¬
ная с 1882 года Николай Егорович Жуковский печатает
ряд статей, где рассматривает механизмы образования
реактивной силы при движении тела в жидкости. Иван
Всеволодович Мещерский стал основоположником нового
раздела теоретической механики — динамики тела пере¬
менной массы. Труды его в наши дни являются основой
при изучении поступательного движения ракет.
Следующим этапом развития мировой космопавтики
являются труды Константина Эдуардовича Циолковского.
Диапазон его творческой деятельности очень широк.
С 1878 года он начал составлять «астрономические чер¬
тежи», в которых рассматривал действие закона тяготе¬
ния на тела разной формы. В это же время он сконструи¬
ровал прибор для изучения действия силы тяжести на
живой организм при ускорении.
В 1891 году в сборнике «Труды физического отделе¬
ния Московского общества любителей естествознания, ан¬
тропологии и этнографии при императорском Московском
университете» была опубликована работа К. Э. Циолков¬
ского «Давлепие жидкости на равномерно движущуюся
в ней плоскость». В ней он вскрыл те закономерности,
которые позволили ему впоследствии начать систематиче¬
ские аэродинамические исследования летательных аппа¬
ратов.
При подготовке к полету на космическом корабле
«Восход-2» мы искали в литературе информацию о по¬
ведении человека в безопорном пространстве и нашли ее
только у К. Э. Циолковского. Он описал чувства челове¬
ка, впервые вышедшего на фале (цепочке) из корабля в
открытый космос. У Циолковского описаны и годовой
эксперимент, и внутренняя оранжерея, и многоступенча-
2*	19

*гые ракеты — ракетные поезда. Просто диву даешься —
каким даром научного предвидения нужно было обла¬
дать, чтобы в конце XIX столетия говорить научным язы¬
ком наших дней! Невольно приходят на память слова
Максима Горького: «Давно слежу за этим человеком. За¬
мечательный ум его по-настоящему оцепят много позже.
Нам и современникам трудновато представить, что он
сделал для человечества... Пора, давно пора написать об
этом изумительном человеке книгу...»
Прошли годы. Над идеями Циолковского, заложившего
основы космонавтики и ракетостроения, продолжали
упорно работать. Крупный ученый и талантливый инже¬
нер Фридрих Артурович Цандер в работе, посвященной
проблеме полета с помощью реактивных аппаратов,
рассматривает не только теорию ракетного движенпя ко¬
смического корабля, но и возможности обеспечения пла¬
нирующего спуска из межпланетпого пространства па
Землю и другие планеты, обладающие атмосферой.
В 1921 году инженер-химик Николай Иванович Тихо¬
миров создает первую исследовательскую лабораторию,
получившую название Газодинамической лаборатории
(ГДЛ). Ее сотрудники под руководством выдающегося
специалиста в области физико-технических проблем энер¬
гетики Валенти па Петровича Глушко начали разработку
ракет с электротермическим двигателем (ЭРД) и жид¬
костным двигателем (ЖРД) — прародителей двигателей,
применяемых ныне для полетов в космос.
В 1931 году подобная лаборатория была организована
и в Москве. Изучением реактивного движения в ней за¬
нимался Сергей Павлович Королев — человек, которому
было суждено впоследствии сыграть выдающуюся роль в
становлении и развитии космонавтики. Уже в 1933 году
под его руководством были проведены полеты первых
советских жидкостных ракет. Через два года на заседа¬
нии первой всесоюзной конференции по примепению ра¬
кетных аппаратов для исследования стратосферы Сергей
Павлович выступил с докладом «Крылатые ракеты и при¬
менение их для полета человека». В послевоенные годы
он становится крупнейшим конструктором советских ра¬
кет, при помощи которых в космос были отправлены пер¬
вые космические аппараты.
О Сергее Павловиче за несколько лет, прошедших пос¬
ле его смерти, написано много. И все-таки хочу поделить¬
20

ся с читателем воспоминаниями о встречах с Королевым,
о его характере и отношении к нам, космопавтам.
Впервые мы — будущие космонавты — встретились с
Сергеем Павловичем в сентябре 1960 года в одном из
институтов.
Тогда еще пи мы, молодые летчики, ни те, кто нас го¬
товил, реально не представляли, что такое космический
полет и что он даст человеку.
Был солнечный день. Мы сидели в конференц-зале ин¬
ститута.
Вошла группа людей. Среди них чем-то выделялся
человек среднего роста, довольно широкий в плечах,
несколько полноватый. Особенпо резко бросалось в глаза,
задерживало впимапие положение головы на его плечах.
Сергей Павлович держал голову как-то особенно, необыч¬
но, несколько наклонив вперед и вправо. Взгляд немно¬
го исподлобья, как будто постоянно видел па своем пути
препятствие. Где-то впереди цель жизни, которуго он обя¬
зательно должен достигнуть, а потому это препятствие
надо преодолеть. Оп как бы остановился в поиске, со¬
средоточивая силы для решительного штурма преграды,
ставшей на его пути.
В первые минуты Сергей Павлович казался замкну¬
тым, нелюдимым человеком. Мы смотрели на него с внут¬
ренним трепетом, восхищением.
Он поздоровался с нами, и каждого ему представили,
назвав фамилию, имя, год рождения. Сергей Павлович
внимательно слушал. И в то же время о чем-то думал.
О чем? Может быть, о том, что кого-то из нашей группы
молодых пилотов придется выбрать для первого полета.
И что этот человек, как и все другие, должеп полностью
довериться ему, отдать себя в полное его распоряжение,
довериться новой технике, созданию которой он посвятил
всю свою жизпь.
Мы смотрели только на Сергея Павловича, следили
за каждым его движением, словом. Встреча продолжа¬
лась не более получаса.
Королев сказал, что космический корабль практически
готов и что мы должны готовиться к полету самым тща¬
тельным образом. Главное — учиться.
Мы тогда были молоды, умели летать, и еще мы стра¬
стно хотели изучить и освоить новую технику. А ведь
21

ато немало, й это помогло нам справиться с труднейшими
задачами.
Встреча, продолжавшаяся так педолго, вызвала у пас
много разговоров, самые разнообразные мысли, но все
сходились на одном: Сергей Павлович Королев — выдаю¬
щийся человек, сгусток ума, силы и энергии. Ему как-то
сразу веришь. С ним не хочется расставаться.
По правде говоря, он и сейчас с нами, на каждом стар¬
те, в каждом полете.
С. П. Королев скончался скоропостижно 14 января
1966 года на шестидесятом году жизни. Те, кто часто
встречался с ним, гордился им, не могли этому поверить.
Пик его творческих сил и таланта был еще впереди. Вот
что сказал о пем президент Академии наук М. В. Келдыш
на траурном митинге: «Академик Сергей Павлович Коро¬
лев принадлежит к числу замечательных ученых пашей
страпьт, которые внесли неоценимый вклад в развитие
мировой науки и культуры».
С именем Сергея Павловича Королева, как и с именем
Юрия Алексеевича Гагарина, связана целая историческая
эпоха человеческой цивилизации и техники.
Эта эпоха началась 4 октября 1957 года. Первый в ми¬
ре искусственный спутник Земли. Вес 83,6 килограмма.
Через месяц, 3 ноября 1957 года,— второй спутник Земли
с пассажиром — собакой Лайкой, вес 508,3 килограмма.
Через полгода, 15 мая 1958 года, в космос отправился
третий спутник. Автоматические разведчики космоса ста¬
новились повседневностью.
Советский человек готовился к решающему штурму
космоса. К. Э. Циолковский когда-то писал: «Первый ве¬
ликий шаг человечества состоит в том, чтобы вылететь за
атмосферу и сделаться спутником Земли». Работали ме¬
дики, методисты, инженеры, первые организаторы ново¬
го уникального института — Центра подготовки космонав¬
тов.
Накопленный опыт, паучпые материалы, полученные
при запусках беспилотных спутников Земли, сама логика
космического полета и тот дефицит информации о харак¬
тере воздействия на организм факторов полета, который
имелся в то время, заставили специалистов прийти к двум
обоснованным выводам:
22

—	первый космический полет должен выполнить аб¬
солютно здоровый человек, устойчивый к воздействию раз¬
личных неблагоприятных, опасных для человека, факто¬
ров, которые могут встретиться в полете;
—	этим человеком должен быть летчик, и именно лет¬
чик-истребитель, имеющий достаточный налет на самоле¬
тах реактивпой авиации, любящий летать.
К этим выводам окончательно пришли на одном из
совещаний.
Были поставлены вопросы: представители каких про¬
фессий наиболее успешно и в короткие сроки могут подго¬
товиться к космическому полету? Какая профессия по сво¬
ей структуре, по особенностям деятельности и условиям
работы ближе всего стоит к профессии космонавта? Кто
должен лететь в космос? Чтобы в короткий срок стать
полноценным космонавтом, качеств, которые вырабаты¬
вают в человеке так называемые земные специальности,
еще не достаточно. Для такого дела более всего пригоден
летчик, и прежде всехю летчик-истребитель, ибо это уни¬
версальный специалист. Он и пилот, и штурман, и свя¬
зист, и бортинженер. Он обладает необходимыми мораль¬
но-волевыми качествами; его отличают собранность, дисци¬
плинированность и непреклонное стремление к достиже¬
нию поставленной цели.
О ходе подбора первой группы космонавтов хотелось
бы рассказать подробнее.
Осенью 1959 года наш истребительный полк базиро¬
вался на полевом аэродроме, на который мы перелетели
еще в мае. Летали мы днем и ночью па самолетах-истре¬
бителях типа МиГ-17. Каждый полет позволял совершен¬
ствовать наше летное мастерство. Командир полка Герой
Советского Союза полковник Л. А. Базанов стремился го¬
товить летчиков полка к полетам во всяких условиях и с
высоким качеством. Предварительная подготовка к по¬
летам проводилась под открытым небом, а в дождливую
погоду — в землянках. В один из сентябрьских дней мы
готовились к осепним учениям по плану боевой подго¬
товки.
Мой командир звена, Н. В. Кузнецов, участник Вели¬
кой Отечественной войны, объяснял задание следующего
дня. Командиры у меня были строгие и не прощали даже
мелочей, ибо в авиации их пет. Воспитывали нас в духе
высокой требовательности к выполнению даже самого
23

простого задания. Я очень любил и люблю летать. И не
было для меня большего наказания, чем отстранение от
полета, хотя бы от самого короткого,— например, от по¬
лета по кругу. Что греха таить, было в моей жизни и
такое. В процессе предварительной подготовки тщательно
изучалось задание па предстоящие полеты, разбирались
всевозможные отказы в работе техники и последователь¬
ность действий пилота в аварийных ситуациях, и это впо¬
следствии не раз сослужило мне хорошую службу.
Командир эскадрильи П. П. Дьяков всегда говорил:
«Прежде чем что-либо делать в сложной обстановке, по¬
дай себе вначале команду «Смирно», затем тщательно, но
быстро проанализируй создавшуюся обстановку, прими
одно решение и твердо его исполняй. Не суетись. Однако
при этом нельзя долго думать, а надо быстро соображать,
потому что деятельность пилота в этих условиях прохо¬
дит при остром дефиците времени».
В самый разгар предварительной подготовки в зем¬
лянку заходит посыльный из штаба и передает моему
командиру, что меня вызывают к командиру полка. Спро¬
сив разрешения выйти, я пошел в сторону командирской
землянки, теряясь в догадках о причине вызова. Я мыс¬
ленно перебрал события последних дпей с точки зрения
возможных нарушений правил военной жизни и закопов
летной работы, по никаких грехов за собой не припом¬
нил. Может, пришел ответ па мой рапорт с просьбой
учиться в воздушной академии? А может, предстоит
какая-то командировка или организация парашютных
прыжков? Я в то время исполнял обязанности начальника
парашютно-десантной службы в полку. Уж не случилось
ли что с моей семьей — у меня родился сын два месяца
назад,— с матерью, родными?
В общем, о чем только я пе передумал за эти несколь¬
ко минут... Вошел в землянку, а когда глаза привыкли к
ее полумраку, увидел за столом двух военных врачей.
Поискал глазами командира полка, но его в землянке не
было. На столе лежали медицинские и летные книжки
летчиков нашего полка, среди них я заметил книжку с
моей фамилией.
Мне задали вопрос о состоянии здоровья, я ответил:
«Отличное!» У меня спросили, как я летаю. Я мог лишь
сказать, что летать люблю, а как справляюсь с заданием,
лучше ответят командиры-инструкторы.
24

Спросили меня, хочу ли летать на повой технике. Это
меня всегда влекло, и я подумал, что, может быть, мпе
представляется возможность поступить в школу летчиков-
испытателей, о которой я тогда мечтал. Вопрос уточни¬
ли: хочу ли я летать па ракетах? Мгновенно, без коле¬
баний, ответил: «Да!» Но тут же испугался, что моя ра¬
дость, выражение лица насторожат врачей, они подумают,
что плохо управляю собой, очень легко соглашаюсь, не¬
серьезно оцениваю важность, значепие вопроса. И в то
же время не хотелось, чтобы у них создалось впечатле¬
ние, что я колеблюсь но причине страха, боязни опасно¬
сти, риска, связанного с новой работой. Поэтому я ого¬
ворился, что хотя и согласен и очень рад, по отношусь к
таким полетам серьезпо и не совсем готов к пим.
Меня успокоили, что полетам в космос будет пред¬
шествовать большая подготовительная работа. Попыта¬
лись разъяснить различие между полетами на самолете
и полетами на ракете, сравнив с разпицей между ездой
на велосипеде и на мотоцикле. В душе я усомпился в до¬
стоверности этой аналогии.
Меня зачислили в список кандидатов, отбираемых в
группу для подготовки к полету. Кажется, слово «космо¬
навт» тогда произнесено не было. Мне сказали, чтобы я
продолжал летать и ждал вызова в Москву на медицип-
скую комиссию.
На подобную же беседу был вызван В. В. Горбатко
и еще два или три товарища — летчики полка. Надо ска¬
зать, что предложепие это вскоре стало забываться. Мы
много летали, дпем и ночыо, в простых и сложных метео¬
условиях. Но вот в первых числах октября Горбатко при¬
шел из Москвы вызов на медкомиссию. В числе первой
группы молодых летчиков-истребителей, прибывших 7 ок¬
тября 1959 года в госпиталь, были 10. А. Гагарин, А. Г.
Николаев, А. А. Леонов.
Возвратившись в часть, Горбатко сообщил, что из три¬
дцати проходивших обследование летчиков признано год¬
ными только семь человек, в том числе и он.
В течение ноября — декабря еще два летчика из на¬
шего полка были вызваны в Москву. Один из них не
прошел комиссию по состоянию здоровья, а другой, хотя
и был признап годным, не выразил желания летать на
космических кораблях и остался летчиком-истребителем.
Такие случаи были не единичными. Это объяснялось
25

кексностью цели й практически полным незнанием харак¬
тера полетов в космос, незнанием характера работы кос¬
монавта. Ио, конечно, больше было случаев, когда пило¬
ты выражали горячее желание лететь в космос, по по со¬
стоянию здоровья признавались врачами негодными.
И вот в конце яттваря 1960 года получил вызов в
Москву, в госпиталь, и я. Сборы быстрые, радостные и
немного тревожные. Столько ребят не проходят комиссию!
Пройду ли я?
Приехал в Москву 27 января. В приемном отделении
госпиталя меня осмотрел врач, сделал первые записи о
состоянии здоровья, а затем после душа меня переодели
в больничную пижаму.
Утром на другой день я пришел на первый осмотр
к врачу Евгепию Алексеевичу Федорову.
Собралась довольпо большая группа летчиков, три го¬
да назад окончивших училище и служивших в разных
частях. Вначале мы вели разговоры о том, кто где служил,
об общих знакомых, о семьях, но вскоре наступили моно¬
тонные госпитальпые будни, и если учесть, что все мы
были практически здоровы, то можно представить, на¬
сколько это было «весело». Дни тянулись медленно, похо¬
жие один на другой. В восемь часов мы вставали по сиг¬
налу «подъем», занимались зарядкой, бегали в парке гос-
питаля.
После утреннего туалета дружпо шли завтракать и
затем встречались только в коридорах, в перерыве между
приемами у того или иного врача, неизменпо спрашивая
друг друга, как дела.
Дела шли по-разному. Кто завалился, не прошел па
том-то или на том-то, кто ждет очереди к следующему
врачу... В 14 часов все шли на обед, а после обсуждали
события дня. О космосе старались не говорить. Самыми
приятными для меня были в то время часы послеобеден¬
ного отдыха, когда представлялась возможность взять в
руки книгу и углубиться в чтение. Особенно я люблю кни¬
ги исторического характера. Они никогда пе перестают
меня волновать. Я как бы переношусь в другую эпоху,
чувствую переживания героев прошлого.
Самые тяжелые испытания с точки зрения физиче¬
ских нагрузок (центрифуга, барокамера) по плану произ¬
водились в копце обследования. Готовясь к ним, мы стро¬
го выполняли ежедневный часовой моциоп — быстрая
26

ходьба но парку до пяти километров. В 23.00 ложились
спать, предварительно тщательно изучив план обследова¬
ний на следующий день.
Так проходил день за днем. Группа все уменьшалась.
Каждый день кто-то покидал госпиталь, навсегда распро¬
щавшись с мечтой о полетах в космос. Л когда в два¬
дцатых числах февраля программа медицинского обследо¬
вания была закопчена, в группе оставалось всего четыре
человека. Мы объединились с летчиками, прошедшими
ранее первый этап испытаний. Начался второй, заключи¬
тельный этап. Я успешно прошел испытания на центри-
фуге.
Мой ведущий врач все более внимательно относился
ко мне, требовал тщательнее выполнять распорядок дня.
Я испытывал волнение, внутреннюю напряженность.
В конце концов из всей нашей группы остался я один.
Один из тридцати летчиков, годных без ограничения к
летной работе на самолетах-истребителях, по не годных
по состоянию здоровья к космическим полетам.
Подъем в барокамере па шесть тысяч метров оказался
для меня самым трудным, причем по моей вине. Перед
прохождением испытаний в барокамере каждый из нас
дотошно расспрашивал товарищей, которые уже прошли
подобное испытание. Те очепь подробно и с большим же¬
ланием помочь товарищу давали советы, как себя вести,
как дышать и т. д. Получил огромное количество таких
советов и я. И вот отправился в барока.меру. Когда вы¬
сота достигла 6000 метров, я сознательно начал глубоко
и довольно часто дышать, хотя в этом никакой надобно¬
сти не было. Потом врачи объяснили мне, что я был па
грани потери сознания не от недостатка кислорода, а,
наоборот, от недостатка углекислоты. Но организм мой
выдержал и это испытание. Осталось еще два заключи¬
тельных подъема — на 14 000 и 15 000 метров. Вся моя
воля, мое поведение были направлены па то, чтобы вы¬
держать и это испытание. Наверное, излишне волновался,
потому что в ночь перед подъемом на 14 000 метров впер¬
вые в своей жизпи пикак не мог заснуть. Часа в три ночи
взял у дежурной сестры таблетку снотворного. Проспав
не более четырех часов, почувствовал, что пе выспался,
но мне не хотелось признаваться в этом врачу, срывать и
задерживать план обследований.
27

Евгеппй Алексеевич осмотрел меня, измерил давле¬
ние крови, пульс. Спросил, как себя чувствую, хорошо ли
спал. Ои отметил, что пульс и давление у меня отлича¬
ются от обычпых величин. За 35 дней врач изучил меня,
наверное, лучше, чем я себя за 26 лет. Пришлось при¬
знаться, что плохо спал. Испытания в этот день были от¬
менены. Мспя строго предупредили, что я честпо и под¬
робно должеи информировать врача о своем самочувст¬
вии. В дальнейшем так и было. Заключительные испы¬
тания я прошел успешно.
В начале марта наша группа полностью закончила ме¬
дицинское обследование. 7 марта в десять утра мы были
приняты Главкомом ВВС главным маршалом авиации
К. А. Вершининым, а вечером, получив неделю отпуска,
вместе с Горбатко отправились в свой полк, где в тече¬
ние трех дней завершили дела и утром 14 марта возвра¬
тились в Москву.
К ПОЛЕТУ ГОТОВЯТ тысячи—
В КОСМОС ЛЕТИТ один
Первым космический полет мог совершить человек,
обладающий чувством огромной ответственности, созна¬
тельно и добровольно идущий на выполнение этой задачи.
Человек, который, не колеблясь и доли секунды, мог бы
отдать всего себя, свою жизнь ради достижения постав¬
ленной цели.
Первая группа космонавтов при комплектовании про¬
шла врачебные «огонь, воду и медные трубы». В резуль¬
тате такого — теперь это уже признается — слишком
жесткого клинико-физиологического обследования были
подобраны люди, которые приступили к выполнению про¬
граммы обучения, тренировок на специальных стендах и
трепажерах. К этому времени в группу прибыли В. М. Ко¬
маров и Б. В. Волынов, а несколько позже — П. И. Бе¬
ляев.
Это была размеренная учеба и напряженная подготов¬
ка. Спортом мы занимались в бассейне и залах спортив¬
ного комплекса ЦСКА. Все было ново. Хорошо помню
уроки физкультуры, которые длились по два часа" каж¬
28

дый день. Ненривычиые к таким нагрузкам, мы устава¬
ли и пытались даже жаловаться, но преподаватель твердо
проводил свою линию, и мы быстро втянулись, а затем
настолько полюбили эти занятия, что пе бросаем их но
сегодняшний день. У меня сложилось твердое убеждение:
если у человека есть цель, желание и воля, то он может
добиться даже на первый взгляд невозможного. Большин¬
ство из нас никогда раньше пе прыгали с вышки в воду,
а вскоре все спокойно совершали прыжки с высоты де¬
сять метров.
Мы все ближе сходились друг с другом, познакоми¬
лись семьями, знали по имени всех детей нашей группы.
Хочу этим подчеркнуть, что жили мы дружно, зпали
сильные стороиы и педостатки каждого, что было просто
необходимо для нашей работы, в то время еще не совсем
нам понятной. Мы привыкали к новой для нас термино¬
логии, к повым числам: скорость восемь километров в се¬
кунду, двести — триста километров — высота. Шла пеза-
метная на первый взгляд психологическая подготовка.
Когда много позже, уже после полета в космос, меня
спросили, проводилась ли с космонавтами специальная
психологическая подготовка, я ответил отрицательно. На
этот вопрос нельзя ответить одпозпачно, ибо вся жизнь
не только космонавта, но любого человека, его работа,
повседневное общение с людьми есть не что ипое, как
психологическая его тренировка. Человек любой профес¬
сии в первую очередь должен быть готовым справиться
с ответственным, сложным заданием, не растеряться, по¬
мочь товарищу в нужную минуту, честно, до конца вы¬
полнить свой долг, быть морально готовым к этому.
Нас, космонавтов, просят дать как бы рецепт, следуя
которому человек сможет совершить подвиг. Затрудняюсь
точно ответить на этот вопрос. Однако знаю, что чело¬
век, привыкший ежедневно в мелочах все доводить до
конца, даже тогда, когда он устал, когда ему этого не хо¬
чется делать, в трудпый момент успешнее справится с за¬
дачей. Часто люди, особенно школьники, молодежь, рас¬
суждают так: подумаешь, какую-то мелочь не выполнил
точно в срок или слегка покривил душой! Окажет ли это
влияние на основной ход развития или решение главной
задачи? Они считают обычно, что, когда им поручат боль¬
шое, ответственное дело, тогда и проявятся их мужество
и сноровка. А так не бывает. Если в пионерском походе
29

школьпик стремится взять груз поменьше, а товарищу
отдать побольше, он, став уже взрослым, нередко стре¬
мится к самой легкой и безопасной работе, стараясь про¬
жить за счет других. Такие люди восхищения пе вызы¬
вают, и товарищи обычно их избегают. Они злятся, не
желая понять причину этого, у них развивается зависть.
Все у них виноваты, и меньше всего — они сами. С та¬
кими людьми нельзя выполнять трудные или опасные за¬
дания. Они подведут в критическую минуту или из-за
своей небрежности к мелочам, или пе качествам харак¬
тера.
Котда после окончания подготовки к полету кораблей
«Союз-4» и «Союз-5» комиссия утвердила наш экипаж,
то к этому времени мы настолько зпали друг друга, что
понимали каждый жест, мимику, улыбку, вскользь про¬
изнесенное слово.
Я знал и твердо был уверен, что если в полете возник¬
нет какая-то сложная ситуация, то Алексей Елисеев сде¬
лает все возможное и невозможное, чтобы оказать мне
помощь. Еще в процессе тренировок мы тщательно раз¬
бирали каждое свое действие и действия всех товарищей, а
когда у кого-либо из нас возникали трудности — а труд¬
ности возникали часто,— все вместе оказывали помощь.
Крепкая дружба и взаимопонимание сложились не
только в экипаже, но и между экипажем и людьми, ко¬
торые нас учили и тренировали.
В программу пашей подготовки входил курс парашют¬
ных прыжков, совершаемых днем и почыо с различных
высот. Им уделялось много внимания. В первых числах
апреля 1960 года к нам пришел заслуженный хмастер
спорта СССР Н. К. Никитин, и.мевпшй на своем счету
более двух тысяч прыжков. Надо сказать, что летчики
любят летать и пе любят прыгать. Поэтому, когда Ники¬
тин сказал, что дней через пятнадцать мы поедем па сбо¬
ры в один из приволжских городов, где за месяц сделаем
полсотни прыжков, да еще с задержкой раскрытия пара¬
шюта до 50 секунд, эти слова никого в восторг не при¬
вели. Большинство из нас сделали в своей жизпи три-
четыре прыжка с принудительным раскрытием парашюта.
Некоторые после сообщения Никитина собрались писать
рапорт об отчислепии. Однако Никитина — опытного пе¬
дагога и тренера — такая реакция не удивила. Спокойно
выслушав все нагни восклицания, оп не пытался пас уго-
30

йаривать или переубеждать, а сказал, что мы еще буде^
просить у него дополнительные прыжки. В это, конечно,
никто не поверил.
В середине апреля наша трудна отправилась выпол¬
нять парашютпые прыжки. Мы переправились па пароме
через Волгу и на следующий же день начали наземную
подготовку — прыжки с трамплина, с вышки, укладыва¬
ние парашютов. Затем нам продемонстрировали показа¬
тельные прыжки, которые мы наблюдали с земли. А когда
все было тщательно проверепо и подготовлено, мы начали
прыгать сами. Вначале было много волнения, смешных слу¬
чаев: кто-то в лужу упал, кто-то далеко ушел от пло¬
щадки приземления, кого-то так раскрутило в воздухе, что
еле удержались сапоги на йогах. По после семи — десяти
прыжков мы научились управлять телом в свободном па¬
дении и с раскрытым куполом парашюта. Время задерж¬
ки раскрытия купола парашюта с каждым прыжком уве¬
личивалось и было доведено до 50 секунд. Все вошли во
вкус.
В конце мая возвратились в Москву, выполнив про¬
грамму парашютной тренировки. В Москве начались за¬
нятия по теоретическим осповам космического полета и
конструкции корабля, его систем, скафандра.
Все понимали, что обучение и подготовка космонав¬
тов — проблема новая и очень сложная. Потребуется мас¬
са тренажеров, стендов, лабораторий. Одновременно на¬
до было думать и об отличной базе для физических за¬
нятий. Наган наставники считали, что место подготовки
космонавтов должно быть педалеко от паучпых и куль¬
турных центров, чтобы космонавты могли ходить в театры,
посещать музеи, библиотеки.
Было решено разместить такой центр в Подмосковье,
на прнроде, в лесу; с учетом всего этого было выбрано
место для Звездного городка. Ныне в Центре подготовки
космонавтов установлен памятник Юрпю Алексеевичу Га¬
гарину, нашему дорогому другу и герою космоса.
Звездный городок расположен недалеко от Москвы
в красивом смешанном лесу. Поблизости река Клязьма,
воспетая мпогимн художниками.
Сегодня в Звездпом городке имеются Дом культуры,
многоэтажные жилые дома, гостиница, школа имепи
В. М. Комарова, детский сад, музей, здания для подготов¬
31

ки космонавтов к космическим полетам, хорошие дороги
и тротуары.
Когда мы ириехали на место Звездного в шестидесятом
году, там был сплошной лес. На одной из полян стоял
небольшой двухэтажный домик. В нем мы начали подго¬
товку к первому космическому полету.
Физическая подготовка проводилась на открытом
воздухе. Мы бегали, ездили на велосипедах по лесным
тропинкам, играли в различные игры. Ребята еще больше
окрепли физически и чувствовали себя превосходно. Не¬
смотря на большую умственную и физическую нагрузку,
на все хватало сил. В воскресные дпи организовывали
коллективные посещения театров, спортивных мероприя¬
тий. Часто, очепь часто после окончания рабочего дня
собирались все вместе где-нибудь тут же на поляне и об¬
суждали наши дела. Тщательпо анализировались успехи
н недостатки, корректировалась методика наших трени¬
ровок.
Программа нашего специального обучения была уже
разработана. Она была рассчитана па то, чтобы космо¬
навты приобрели необходимые сведения по теорети¬
ческим вопросам предстоящего полета, выработали прак¬
тические навыки по управлению оборудованием и аппа¬
ратурой кабины космического корабля. Это требовало от
нас изучения различных, порой, казалось, просто несов¬
местимых дисциплин. В программе были и основы ракет¬
ной техники, и вопросы космической медицины, астроно¬
мии, и конструкции космических кораблей, и многое-мно¬
гое другое. Занятия проводились па академических базах,
в конструкторских бюро, научно-исследовательских уч¬
реждениях, в госпиталях, кино- и фотостудиях, в штур¬
манских классах. Каждый специалист так стремился пе¬
редать нам весь свой опыт, свои знания, что порой дума¬
лось: врач хочет сделать нас врачом или по меньшей мере
фельдшером, астроном — астрономом, кинооператор — ки¬
нооператором. Люди, учившие нас, отдавались этим за¬
нятиям, не считаясь ни с личным временем, ни с празд¬
ничными и воскресными днями.
Теоретические занятия сменялись различными трени¬
ровками, затем опять теория и т. д.
Больше всего нам нравилась работа в конструкторских
бюро — изучать корабль и его системы, динамику полета.
Все было необычно: и форма корабля, и скорость, и вы¬
32

сота полета. В авиации с этим мы пе встречались. Если
самолет-истребитель обладает широким диапазоном манев¬
ра по курсу, то первый космический корабль его не имел
вообще. Летчик, управляющий самолетом-истребителем,
почти все время работает в условиях определенного де¬
фицита времени, а пилот космического корабля при нор¬
мально протекающем орбитальном полете в период меж¬
ду коррекциями траектории практически имеет возмож¬
ность полностью оставлять управление кораблем, в то же
время в процессе посадки или в аварийных условиях ему
дорога не только секунда, а даже доля секунды.
В повседневной жизни и деятельности человек практи¬
чески всегда представляет свое местонахождение, положе¬
ние своего тела в прострапстве. Он делает это подсозна¬
тельно, не затрачивая почти никакой энергии и времени.
Если же он теряет ориентировку (в лесу, в степи, в пу¬
стыне, в море),»то слабый обычно впадает в панику и,
случается, гибнет, сильный собирает всю свою волю и
знания и ищет выход из опасного положения. Потреб¬
ность постоянно знать свое местонахождение сохраняется
у человека и в космическом полете. При полете по орби¬
те искусственного спутника космонавты определяют его
в земных координатах по приборам или визуально, па-
блюдая ориентиры па поверхности Земли. В дальних по¬
летах к планетам Солнечной системы экипаж также бу¬
дет узнавать с помощью электронных машин свое место¬
нахождение на трассе полета. Оно будет определяться
путем измерения времени полета или расстояния. Однако
всегда, как и много тысячелетий назад на Земле, человек
и в космическом полете будет ориентироваться, подобно
мореплавателям, по звездам, Солнцу, планетам.
Теоретические занятия переплетались — что тоже бы¬
ло предметом специальных исследований —■ с комплексом
психофизиологических тренировок и испытаний. Этот ком¬
плекс включал в себя разнообразные, очепь разносторон¬
ние, не похожие друг па друга виды подготовки. Мы ле¬
тали па самолетах в обычных условиях и по параболе
Кеплера, когда создавались, хотя и кратковременные
(25—40 секунд), условия состояния невесомости, трени¬
ровались в макете кабины космического корабля и на
специальном тренажере, испытывали свою волю в специ¬
альной звукоизолированной сурдокамере, крутились на
центрифугах, совершали парашютные прыжки. «Подни-
3 Зак. 31. «Библиотечная книга»	оо

мались» в барокамерах на различные высоты, испытыва¬
ли влияние холода, тепла, жары и многое-многое другое.
Некоторые из элементов тех тренировок потом отпали
как малоизученные или вовсе ненужные. Но тогда мы
не знали, что является главным, а что второстепенным.
И потому нас готовила ко всем вероятным и маловероят¬
ным неожиданным встречам, ситуациям, готовили к не¬
обычному — готовили к космосу. Наверное, читателю
семидесятых годов не интересно знать о том, сколько ча¬
сов пошло на нашу физическую подготовку, сколько —
на астрономию и аэродинамику, космическую медицину и
технику, механику. Поэтому расскажу лишь о некоторых
нюансах, особенностях нашей тогдашней жизни.
Мы все знали, что в космос первым пойдет человек
самый подготовленный. И этого человека готовили ты¬
сячи. Память не удержала всех тех, кто с нами сопри¬
касался, не удержала многих имен, фамилий и лиц. Одно¬
го не забыть — отношения всех этих людей к труду, к
нашему обучению. Занятые научной и конструкторской
работой, они готовили нас так, словно сами собирались
лететь вместе с нами в корабле, делить все опасности
предстоящего полета, будто от наших знаний зависелп их
собственные жизни. Они заставили нас полюбить их дис¬
циплины. Мы не могли не познать то, что от всего серд¬
ца и с таким умением и необычайной теплотой в нас
вкладывалось. Эти тысячи людей готовили космический
полет и являлись соавторами его свершения.
Наши полеты на самолетах-истребителях дали возмож¬
ность врачам как-то оценить влияние невесомости на на¬
ши организмы, а нам — работать, принимать пищу, пи¬
сать в этих условиях. Для испытуемого была специально
оборудована вторая кабина самолета, а управление «по¬
летом» выполнял летчик из передней кабины. Результаты
каждого тренировочного полета тщательно анализирова¬
лись. Все наши действия в невесомости фиксировались
на фотопленку. Производилась также запись некоторых
физиологических показателей. Хотя мы все были по' про¬
фессии летчики, привыкшие к перегрузкам, но состояние
невесомости испытывали впервые, оно было непривычным
и удивительным. Выпустил пищевую тубу с соком из
рук, пытаешься ее быстрее поймать, а она от тебя уле¬
тает; или пытаешься выпить воды, часть ее разбрызгива¬
ется и в виде пузырьков начинает плавать в кабине..,
34

Однако кабина самолета-истребителя имела маленький
объем, и человек, находясь в фиксированном, то есть при¬
вязанном, положении, не мог свободно плавать в воздухе
и перемещаться. Поэтому впоследствии для тренировок на
невесомость использовался самолет Ту-104 со специаль¬
но оборудованным салоном, в котором все твердые части и
детали были закрыты мягким материалом, чтобы преду¬
предить удары и ушибы при выводе самолета из состоя¬
ния невесомости.
В первых полетах мы просто плавали. Перед началом
режима состояния невесомости мы ложились свободно
на пол и настороженно ждали. И вот загорается сиг-
пальное табло: «Внимание — невесомость». Сразу ощу¬
щается необыкновенная легкость во всем теле. Плавно
оттолкнувшись от пола, паришь в пространстве. Насторо¬
женность сменяется приятным чувством чего-то пеобыч-
пого, до этого никогда не испытанного. Кто-то пытается
выполнить одно сальто, но, не рассчитав, совершает два-
три оборота без видимых усилий. Загорается табло: «Ко¬
лец невесомости». Все стремятся переместиться к полу,
потому что через несколько секунд пилот начнет выво¬
дить самолет из режима невесомости, и если к этому мо-
мепту пе достичь пола, то имеется вероятность довольно
крепко удариться. Такие случаи бывали. От полета к по¬
лету мы учились работать в состоянии невесомости, при¬
выкали к этому состоянию. Некоторые сложные операции
мы многократно повторяли, доводя их выполнение до ав¬
томатизма. Они уже надоели нам, вызывают отвращение,
но сознание необходимости и ответственности заставляет
нас повторять их еще и еще раз. Трудная и кропотли¬
вая работа. И пет полной уверенности, особенно для дуб¬
лирующего экипажа, в том, что вся эта огромная работа,
весь труд будут использованы, так как он готовится на
аварийный случай. Это ставит человека в психологически
сложное положение. Приходится бороться с самим собой.
Однако в интересах общего дела в конечном итоге подав¬
ляются эти личные чувства: отходит на задний план во¬
прос, кто полетит и почему полетит именно он.
Испытания в термокамерах проводились при темпера¬
турах до 70° G, продолжительностью до двух часов. В этом
виде испытаний появился даже дух соревнования ■ кто
больше выдержит по времени. Эти испытания мне осо¬
бенно не нравились — я пе понимал их смысла; хотя мне
3*	35

объясняли, что эти тренировки обусловливались возмож¬
ностью перегревания организма в полете.
Все прошли по десять — пятнадцать суток «одиноч¬
ного заключения»' в сурдокамере. Это специально обору¬
дованные, звукоизолированные камеры' где определялась
нервно-психическая устойчивость космонавтов к длитель¬
ному пребыванию в ограниченном пространстве.
В ноябре 1960 года мы закончили теоретический курс
подготовки, изучили конструкцию корабля и его систем,
их возможности. Привыкли к новой, необычной для пи¬
лота самолета, форме летательного аппарата. Пилот са¬
молета привык видеть плоскость или крылья, создающие
силу, которая удерживает самолет в воздухе, а у кос¬
мического корабля их не было. У самолета имеется шас¬
си, на котором он движется по земле перед взлетом и
после посадки, а у космического корабля его нет. При¬
выкли к тем численным значениям скорости и высоты,
с которыми в будущем нам предстояло летать. Таких не¬
соответствий было множество, и со всеми надо было пси¬
хологически сжиться.
И наконец, в декабре приступили к тренировкам по
управлению космическим кораблем и его системами, по
выполнению ориентации углового положения корабля, ве-
депию радиосвязи и работе в скафандре. Отрабатывался
порядок действий после приземления и приводнения.
Когда подошло время, я получил задание на первую
тренировку в макете космического корабля, в процессе
которой предстояло практически отработать посадку в ка¬
бину корабля и ее осмотр. Все очень непривычпо и не¬
обычно — начиная с полугоризонтального положения тела
в кабине космического корабля. Необходимо было на¬
учиться управлять кораблем и его системами в этом пе-
обычном для летчика положении.
Много написано о подготовке и осуществлении перво¬
го полета. Уже сейчас можно прочитать немало того, что
подсказано фантазией несведущего человека, можно пред¬
ставить, что будет еще рассказано о периоде подгсуговки
к полетам. В действительности все было и проще, и труд¬
нее. После окончания тренировки, которой руководил
опытный летчик и педагог Е. Е. Целикип, были тхцатель-
по разобраны все мои ошибки и недочеты. На следующей
тренировке отрабатывалось управление ориентацией ко¬
рабля но Земле с помощью оптического визира перед
36

включением тормозной двигательной установки для по¬
садки корабля на Землю.
И опять необычное. Если пилот управляет самолетом
с помощью довольно солидной ручки управления и в за¬
висимости от угла отклонения ручки изменяются пере¬
грузки, воздействующие на тело пилота, то на космиче¬
ском корабле этого нет. Ручка управления совсем ма¬
ленькая.
Вырабатывались новые понятия, навыки, критерии
оценки системы управления и деятельности оператора
по управлению космическим кораблем. Так от тренировки
к тренировке проигрывался поэтапно весь космический
полет — от посадки космонавта в корабль перед стартом
до приземления после выполнения полета.
Во время тренировок мы пытались представить в сво¬
ем воображении реальный космический полет, но это не
очень удавалось. Не удавалось потому, что еще никто не
летал в космос, 'еще никто не ощутил на себе реальные
условия такого полета. На чертежных листах, в матема¬
тических формулах, в металле все было довольно четко
и ясно. Каждый из нас мог подробно и безошибочно рас¬
сказать всю программу полета, все свои действия по уп¬
равлению кораблем. Но это был сухой, официальный рас¬
сказ, и в нем не было тех ярких слов восхищения или
глубокого раздумья, которые мы услышали от Юры Гага¬
рина после его полета.
Как-то в разговоре был затронут вопрос: мол, зачем
посылать человека в космос? Ведь это опасно и сложно.
Не проще ли исследовать космос с помощью только при¬
боров? Не помню чей, но "ответ* примерно был такой. Для
человека, никогда не посещавшего берег Черного моря,
можно в настоящее время смоделировать все эти усло¬
вия в лаборатории в городе, например в Москве. Смоде¬
лировать можно температуру, влажность, состав воздуха,
в бассейн налить морскую воду, воспроизвести даже запах
и шум морского прибоя. Но, несмотря на это, ему еще
больше захочется поехать к настоящему морю, увидеть его
собственными глазами и услышать его шум. Космос так¬
же нельзя считать освоенным, пока в нем не побывает
человек...
Подготовка пе прекращалась до самого старта. Врачи
и инженеры, специалисты, которые готовили эксперимен¬
ты для проведения в космосе, ежедневно работали с нй-
37

ми. Например, в полетах космических кораблей «Союз-4»
и «Союз-5» космонавты должны были замерять остроту
зрения, контрастную чувствительность глаза. Тренирова¬
лись много. Тренировались даже в последнюю неделю,
уже на космодроме. Последний замер был сделан за час
до посадки в автобус, который вез нас к ракете.
Уже после полета Юрия Гагарина появилась крылатая
фраза: «К полету готовят тысячи — в космос летит один!»
Это верно и, может быть, даже несколько приуменьшено.
Все умнее и умнее становятся тренажеры космонавтов,
все точнее н точнее методы моделирования космических
условий, средства оперативного контроля за состоянием
космонавтов.
Ученые различных областей науки и техники ощутили
потребность в проведении экспериментов в космосе. А ле¬
тел вначале один космонавт. Следовательно, его надо бы¬
ло многому научить. Поэтому к тысячам тех, кто готовил
ум и тело космонавта к полету, присоединялись тысячи
ученых, готовивших из космонавта исследователя, экспе¬
риментатора. Результаты такой подготовки сегодня уже
очевидны. С помощью космонавтики и космонавтов рас¬
ширились наши познания о мире, о нашей планете и о
самом человеке, о его возможностях.
Техническая подготовка к первому полету человека
в космос шла все более интенсивно.
С 15 мая I960 года по 25 марта 1961 года было запу¬
щено в космос пять советских кораблей. Эти запуски
имели важнейшее значение для подготовки полетов чело¬
века в космос.
Проходили последние летные проверки системы ори¬
ентации, терморегулирования, радиоэлектронной и радио¬
технической аппаратуры. Отрабатывались системы, обес¬
печивающие нормальную жизнедеятельность человека в
герметической кабине. Медико-биологические вопросы
уточнялись на собаках Белке, Стрелке, Чернушке, Звез¬
дочке. Важной задачей считалась проверка систем без¬
опасного приземления в расчетном месте на территории
СССР. Замечу, кстати, что второй корабль из этой серии
космических пусков приземлился с отклонением от рас¬
четной точки менее чем на десять километров.
Результаты были обнадеживающими. Все системы ра¬
ботали отлично. Несмотря на это, для повышения безо пас-
38

ности полета были произведены еще три технологиче¬
ских пуска.
Следующий полет космического корабля должен был
осуществиться с человеком на борту. Все к этому было
готово.
В начале апреля Юрий Гагарин, Герман Титов, Андри¬
ан Николаев и еще несколько человек уехали на космо¬
дром, а другие космонавты разъехались по всему Совет¬
скому Союзу па наземные пункты слежепия, чтобы осу¬
ществлять радиосвязь, а если потребуется, выполнять
оперативный анализ обстановки, сложившейся на борту
космического корабля.
К. Э. Циолковский предсказал, как будет осуществ¬
ляться завоевание космоса. «Сначала неизбежно идут
мысль, фантазия, сказка; за ними шествует научный рас¬
чет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль».
Именно первый полет космического корабля «Восток»,
управляемого гражданином Советского Союза Юрием
Алексеевичем Гагариным, стал венцом многовековых меч¬
таний • человечества, смелых фантазий и теоретических
гипотез. Первопроходец космоса Юрий Гагарин перед са¬
мым полетом сказал: «Назовите мне большую по сложно¬
сти задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность
не перед одним, не перед десятками людей, не перед кол¬
лективом. Это ответственность перед всем советским на¬
родом, перед всем человечеством, перед его настоящим и
будущим. И если тем не менее я решаюсь на этот полет,
то только потому, что коммунист, что имею за спиной об¬
разцы беспримерного героизма моих соотечественников —
советских людей».
В ПОЛЕТЕ
Наступило утро 12 апреля 1961 года. Мир был еще в
неведении, а на космодроме стоял готовый к полету кос¬
мический корабль «Восток», в кабине которого находился
Юрий Алексеевич Гагарин, а тогда просто Юра Гагарин,
известный только родным, близким знакомым, друзьям и
товарищам.
Оп готовился совершить подвиг, потому что его полет
пельзя было расценить иначе. Он летел туда, где еще
39

никогда не был человек, он летел во враждебную для че¬
ловека среду, в мир вакуума и безмолвия, в царство убий¬
ственных для всего живого ультрафиолетового излучения
и частиц высоких энергий, источниками которых являют¬
ся Солнце и далекие глубины космоса. Он должен был
лететь со скоростью, с которой еще никогда не летал
человек. Все было впервые. И никто не мог дать полной
гарантии в том, что он обязательно возвратится на род¬
ную Землю.
Юрий Гагарин блестяще выполнил бесиримерный по¬
лет и привез первые уникальные наблюдения о космиче¬
ском пространстве, о процессах, происходящих в атмосфе¬
ре и на поверхности Земли. Он совершил все это во имя
прогресса науки и техники, во имя всего человечества, во
имя того, чтобы человек еще глубже изучил законы при¬
роды, чтобы разумно мог управлять ею.
Полет Юрия Гагарина — особый полет. Его нельзя
сравнивать со всеми последующими космическими поле¬
тами. Сколь много и далеко ни летал бы человек в кос¬
мос, имя Гагарина всегда будет сиять па космических
перспективах путеводной звездой.
...Итак, на наземном пункте за несколько часов до
старта все было готово. Медлепно тянулось время. Имя
Гагарипа произносилось еще без того смысла, которое
оно приобрело с момента отрыва ракеты от стартового
стола. С одновременным нарастапием шума ракетных дви¬
гателей, с увеличением скорости и высоты полета косми¬
ческого корабля по всей планете на всех языках разноси¬
лось имя Гагарина — сына Страны Советов.
Прошло несколько десятков секунд после старта — и
мы услышали четкие слова Гагарипа: «Заря», я «Кедр».
Все хорошо, вижу Землю». Шли доклады об окончании
работы одной ступени и включении следующей. Когда
скорость и высота полета корабля достигли заданпых ве¬
личии, наступила невесомость.
Никто из нас не в силах был поверить в происшед¬
шее. Да и трудно было сразу все это осозпать, воспринять
умом и сердцем. А корабль с Юрием Гагариным летел над
планетой.
Все настороженно следили за работой систем корабля,
за самочувствием космонавта — даже это слово еще пе
было привычно в те минуты. Облетев Землю, корабль воз¬
вращался домой, на территорию Советского Союза, где
40

его с огромным волнением ожидали люди, чьими руками
он был сотворен.
Последовал доклад об ориентации и включении тормоз¬
ного двигателя, его выключении. Корабль стремительно,
подобно метеориту, вошел в плотные слои атмосферы, на
какое-то время с ним прекратилась связь. Высота и ско¬
рость полета быстро уменьшались. Затем раскрылся пара¬
шют — последовал доклад. Радиостанция и самолеты поис¬
ка приняли сигналы маяка, установленного на корабле.
Произошло приземление. Все с нетерпением ожидали до¬
клада космонавта. Когда Гагарин доложил о том, что
корабль приземлился в заданном районе и он чувствует
себя нормально, все вздохнули с радостным облегчением
и поздравили друг друга с успешным завершением ко¬
роткого, но столь блистательного полета человека в кос¬
мос.
Интересно проследить отдельпые фазы полета, выпол¬
нение различных полетных операций.
До старта остается 14 минут... Вряд ли обычный на¬
блюдатель может заметить в поведении космонавтов, го¬
товящихся к старту, в их мимике и жестах отрицатель¬
ные эмоции, выражение неуверенности или боязни. Тема
риска, возможных опасностей не проскальзывает и в пред¬
стартовых разговорах. Задача полета, порядок выполне¬
ния программных операций, заполнение бортжурпала, на¬
учные эксперименты — лишь это можно зафиксировать в
их беседах.
Но человеку не чуждо человеческое. Уже в автобусе,
который подвозит космонавтов к ракете, можно заметить
признаки эмоционального напряжения, высшую степень
сосредоточенности, вызванных ответственностью за пору¬
ченное дело, за выполнение программы полета, судьбу
корабля. Что говорить, в каждом полете есть доля рис¬
ка. а поэтому нет-нет да и мелькнет мысль: «Ведь я же
улетаю в космос!» Страшно? Нет, не страшно. Конгломерат
многих чувств. И чувства гордости, и чувства расстава¬
ния. «Смогу ли выполнить ответственную задачу, благо¬
получен ли будет полет?»
Обычно члены экипажа шутят, подбадривают прово¬
жающих — такое впечатление, что летят не они. Но иног¬
да в автобусе вдруг возникают моменты сосредоточенного
41

молчания. Каждый думает о своем. Ведь полет — венец
огромпого труда, на который затрачено немало времени,
когда каждая минута была направлена на подготовку,
когда даже во сне проигрывались все детали предстоя¬
щего полета.
До полета еще часы, а точные лабораторные, клини¬
ческие и психофизиологические исследования показыва¬
ют: организм начал перестройку. Фиксируются напряже¬
ние, обостренная чувствительность, скрытое волнение.
Подобпая реакция человека известна. В психофизиологии
опа получила назвапие предстартовых реакций, реакций
ожидания. Степень этих реакций зависит от сложности и
ответственности задания, от опыта человека и особенно¬
стей его оргапизма. Эти реакции описал в своих исследо¬
ваниях профессор П. К. Исаков. Наблюдая за состоянием
летчиков при катапультировании, он заметил, что даже у
тех летчиков, которые не участвовали в эксперименте, а
только наблюдали за ним, сердце начинало биться чаще,
возникало волнение... Был проведен такой эксперимент:
летчик приготовился к катапультированию, на него наде¬
ты датчики, он в кресле, идут команды... Потом катапуль¬
тирование впезапно отменяется, однако организм ведет
себя как при катапультировании.
Лпализ предстартовых реакций космонавтов показал,
что при совершенно спокойном поведении, речи, внеш¬
нем виде у половины стартующих уже за четыре часа до
старта учащается пульс, повышается артериальное дав¬
ление. Так, папример, у Германа Титова при нормальном
колебании частоты пульса в пределах 60—76 ударов за
четыре часа до старта сердце билось с частотой 88 ударов
в минуту. Перед стартом, когда объявлена пятиминутная
готовность, у космонавтов отмечается значительное про¬
явление предстартовых реакций.
Время близится к пуску. Все в напряжепном ожида¬
нии.
Одна группа людей — руководители полета — на ко¬
мандном пункте. Перед глазами ракета, репродукторы пе¬
редают деловые доклады экипажа.
Другая группа — специалисты, которые занимались
непосредственной предполетной подготовкой экипажа, об¬
служивающий персопал, журналисты. Все эти люди не
первый раз видят старты космических кораблей, отлично
знают экипажи, помпят все команды подготовки и пуска.
42

Но если на них надеть те датчики, которые фиксируют
состояние космонавта в предстартовый период, то показа¬
тели будут, пожалуй, большими, чем у экипажа.
Все переговоры экипажа, командного пункта, обслу¬
живающих служб передаются по радио. Посреди голой
степи величественная, элегантная ракета в нарядном кру¬
жеве удерживающих ферм. Легкие, ленивые струи пара,
исходящие от борта ракеты, рассеиваются, не дости¬
гая ее верха. А перед глазами большой телеэкран. Тех¬
ника делает присутствующих непосредственными участни¬
ками событий. Приказание командного пункта, четкий от¬
вет экипажа, и четкое — мы это видим на экране — его
выполнение. Минимум лишних движений. Радиосвязь
проходит как на тренировках. Имен не существует — есть
позывные, есть специальная система построения фраз:
«Я «Алмаз»... московское время... операции по... минуте
закончил. Все в порядке. Прием», «Я «Чайка», вас поня¬
ла, контроль системы провела...» и т. д. Обычная рабочая
обстановка. И только специалисту-психофизнологу видно
сдерживаемое напряжение — то напряжение воли, диктуе¬
мое огромной ответственностью, усилием которого выдер¬
живаются рабочий темп и отработанные на тренировках
навыки. Чуть-чуть выше тембр голоса, немного скован¬
нее речь, иногда лишнее движение...
Ученые сравнили степень этой напряженности у кос¬
монавтов, которые готовились стартовать в космос в оди¬
ночку, и у членов многоместных экипажей. Было установ¬
лено, что на этапе пятиминутной готовности у членов
экипажей космических кораблей «Восток» частота пуль¬
са увеличивалась в среднем на 68 процентов по отноше¬
нию к исходному фону, а у членов многоместных экипа¬
жей пульс учащался ва этом же этапе лишь па 15 про¬
центов. Такая разница может быть объяснепа чувством
коллективизма, «чувством локтя», а также своеобразным
соревнованием и заботой о товарище — не дать ему даже
намека, что самому трудно... Кроме того, полеты много¬
местных кораблей начались после большой серии оди¬
ночных полетов, которые помогли космонавтам обрести
еще большую уверенность в надежности техники. Да,
именно в таких трудных, напряженных условиях гото¬
вится космонавт к выполнению задания. Безусловно, не
всегда все проходит гладко, не всегда парадно, бывают
шероховатости, порой жесточайшая борьба с самим со¬
43

бой... Но как бы там ни было, сообщение космонавта
«К старту готов» звучит как гарантия того, что на борту
порядок, системы работают отлично, настроение бодрое,
реакции быстрые, мышление четкое. Это сообщение эки¬
пажа является для руководителей полета признаком то¬
го, что все идет хорошо и полет начинается в нормальных
условиях.
Продолжая сравнительную характеристику профессии
летчика и космонавта, самолета и космического корабля,
попытаемся сопоставить первые этапы их полета.
Нынче активный участок космического полета — взлет
ракеты — требует несколько меньшей загрузки человека
как оператора. Однако для космонавта, в отличие от лет¬
чика, стартующего иногда по нескольку раз в день, он
намного значимей, вызывает более высокую степень эмо¬
ционального напряжения. И на активном участке полета
нельзя представлять космонавта как пассажира, пассивно
наблюдающего за ходом полета. Он внимательно следит
за обстановкой, контролирует приборы, поддерживает по¬
стоянную радиосвязь. Юрий Гагарин лишь за первую ми¬
нуту полета десять раз вступал в радиообмен с Землей.
Оп понимал, что каждое его слово, мнение, отчет Земля
ждет с нетерпением. Его сообщения были тем более цен¬
ны, что их делал первый человек, видящий Землю с вы¬
соты космического полета.
Экипажи космических кораблей «Восход» и «Союз»
на этапе выведения на орбиту до тридцати раз вступали
в связь с наземными пунктами руководства полетом, пе¬
редавая сообщелия о своем самочувствии, о результатах
наблюдений за световой сигнализацией, прохождением
команд. На участке выведения экипажи контролировали
отделепие ступеней ракет, отделение корабля от послед¬
ней ступепи-носителя и все это докладывали по радио.
Радиосвязь проводилась на фоне нарастающих шумов, ви¬
брации, перегрузок. И сообщения об этом шли на команд¬
ный пункт.
Гагарин: «Вибрация учащается, шум несколько нара¬
стает...»
Беляев: «Перегрузки плавненько нарастают, самочув¬
ствие отличное».
44

Гагарин на семидесятой секунде активного участка от¬
вечает на сообщение Земли: «Понял вас — семьдесят. Са¬
мочувствие отличпое, продолжаю полет, растут пере¬
грузки, все хорошо...»
Комаров на тридцать пятой секунде полета первого
из кораблей серии «Союз» так же четко оценивает ситуа¬
цию активного участка: «Корабль идет хорошо. Перегруз¬
ки, вибрации небольшие. Самочувствие отличное».
Из репортажей видно, как космонавты внимательно
следят за шумами, вибрацией, перегрузками, действую¬
щими в период работы двигателей. Эти явления и со¬
здают трудность работы человека по управлению кораб¬
лем и его системами на активном участке полета. Но ос¬
новным неблагоприятным фактором этого этапа полета,
действие которого космонавт начинает ощущать непосред¬
ственно после отрыва ракеты от старта, являются пере¬
грузки. С небольшими перегрузками, возникающими при
ускорении любого транспортного средства, сталкивался
каждый, но первые данные о больших перегрузках были
получены в авиации. Маневр самолета па большой ско¬
рости вызывает у человека такое состояние, при котором
трудно работать, трудно управлять самолетом, а ведь
именно при маневре требуется точная двигательная дея¬
тельность, четкая и быстрая реакция. Поэтому летчики
первыми столкнулись с проблемами, вызываемыми пере¬
грузками.
Американский летчик Джимми Коллинз так описывает
свои ощущения перегрузок во время испытательных поле¬
тов. «Центробежная сила — огромное невидимое чудови¬
ще — вдавливала мою голову в плечи и так прижимала к
сиденью, что мой позвоночник сгибался и я стонал под
этой тяжестью. Кровь отлила от головы, в глазах потем¬
нело. Сквозь сгущающуюся дымку я смотрел на акселе¬
рометр и неясно различал, что прибор показывает пять
с половиной. Я освободил ручку, и последнее, что увидел,
была стрелка акселерометра, движущаяся обратно к еди¬
нице. Я был слеп, как летучая мышь. У меня страшно
кружилась голова. Я посмотрел по сторонам, на крылья
самолета. Я их не видел. Я ничего не видел. Я посмот¬
рел туда, где должна быть Земля. Спустя немного време¬
ни она начала показываться, словно из утреннего тума¬
на. Зрение возвращалось ко мне, так как я освободил
ручку и уменьшил перегрузки».
45

В полете, который описывает Джимми Коллинз, пере¬
грузка доходила до шести, а может быть, семи единиц.
Я неоднократно подвергался подобным и более сильным
перегрузкам. Это было и па центрифуге, и на самолете,
и в реальном космическом полете. Да, перегрузка оказы¬
вает сильное воздействие, но у меня нет оснований опи¬
сывать ее так, как это сделал Д. Коллинз. Мне перегруз¬
ка показалась менее страшным «чудовищем». По всей
видимости, причина этого кроется в том, что мы к ее
воздействию тщательпо готовились — ознакомительные
небольшие перегрузки на центрифуге, имитирующие ре¬
альный активный участок, аварийные перегрузки и т. д.
Короче говоря, мой организм был приспособлен трениров¬
ками к воздействию ускорения, и поэтому оно легче пе¬
реносилось.
Влияние перегрузок на организм человека имеет четко
выраженную зависимость от величины, времени воздей¬
ствия п направления по отношению к продольной оси
тела. Большое значение имеет и состояние организма к
моменту возникновения перегрузок. Например, ученые
считают, что перегрузки при входе в атмосферу после
длительного космического полета будут переноситься тя¬
желее, чем на активном участке вывода корабля на ор¬
биту, за счет длительного предшествующего периода воз¬
действия невесомости. Время реакции увеличивается.
В этих условиях траекторные движения рук изменяются,
управлять кораблем трудно. Рукоятки управления, прибо¬
ры, кресло и привязные ремни давят на тело. Отмечаются
и нарушения мозгового кровообращения, что ведет к ди¬
намическим, нестойким изменениям со стороны нервной
системы. На активном участке могут изменяться функ¬
ции автоматизма, возбудимости и проводимости сердеч¬
ной мышцьт.
Максимальная частота сердечных сокращений отме¬
чается уже па первой минуте полета, затем медленно сни¬
жается. Это паблюдалось у всех космонавтов. Поэтому па
активном участке полета считают оптимальными цифры
частоты сердечпых сокращений, лежащие в пределах. 120—
150 ударов в минуту.
В длительных межпланетных рейсах, при полетах к не¬
бесным телам, удаленным от Земли на очень большие
расстояния, необходимо будет проводить значительные
коррекции траектории. Для этого потребуется новое вклю¬
46

чение двигателя, что тоже приведет к перегрузкам. И ес¬
ли в ближнем космосе человек может рассчитывать на
помощь Земли, то во время разгона и маневра корабля
в дальнем космосе возможность этой помощи становится
проблематичной.
Таким образом, чтобы человек мог пилотировать ко¬
рабль в условиях воздействия значительных перегрузок,
его надо защитить, то есть приблизить характеристики
условий деятельности к привычным, земным.
Поэтому с первыми мыслями о космических полетах
возникали мысли и о защите человека от воздействия пе¬
регрузок.
В конце XIX века К. Э. Циолковский высказал инте¬
ресную и оригинальную идею, как уберечь живой орга¬
низм от действия ускорения, в том числе от ударов и
толчков. Он заимствовал эту идею у природы, избравшей
жидкость для защиты зародышей животных я наиболее
важных, но хрупких их органов. Справедливость этой
идеи К. Э. Циолковский доказал крайне простым, но убе¬
дительным экспериментом.
В стакан с водой кладут яйцо. Для увеличения плот¬
ности жидкости в воду добавляют соль до тех пор, пока
яйцо, всплывая, не остановится посредине стакана. Затем
стакан бросают на пол, он разбивается, однако яйцо ос¬
тается целым. К. Э. Циолковский полагал, что гидравли¬
ческие системы смогут увеличить устойчивость человека
к перегрузкам. И он был прав.
В 1958 году в США были поставлены подобные опы¬
ты с человеком. Оказалось, уто человек, полностью по¬
груженный в воду, может переносить длительное воздей¬
ствие радиальных ускорений, достигающих тринадцати
единиц. Так родилось предложение использовать специ¬
альные противоперегрузочные капсулы.
Представим себе шар, который с помощью двух полу¬
осей крепится в поперечном положении внутри космиче¬
ского корабля. Центр тяжести капсулы находится в плос¬
кости вращения, но смещен относительно полуосей таким
образом, что каждый раз, когда меняется ускорение, кап¬
сула принимает положение, при котором перегрузки дей¬
ствуют по направлению «грудь — спина» — направлению
наименьшего влияния перегрузок. Но это не является
кардинальным решением вопроса. Помимо частных недо¬
статков эти способы имеют один общий — человека запп-
47

рают в кокоп. Он не может эффективно работать и не
в состоянии управлять кораблем.
На сегодня наиболее эффективный способ защиты че¬
ловека от воздействия перегрузок активного участка по¬
лета заключается в тренировочной подготовке его к ним
на Земле. Поэтому мы и проходили перед полетами слож¬
ные комплексы физической и психической подготовки,
тренировки на центрифуге. Было сконструировано специ¬
альное кресло, уменьшающее воздействие перегрузок на
человеческий организм.
Человеческий организм обладает большими ресурсами,
позволяющими сохранять заданное равновесие. Известный
врач Н. Амосов говорит, что организм выводится из рав¬
новесия и возвращается к нему не хаотично, а по опреде¬
ленной программе. Поэтому силы ученых сейчас направ¬
лены на то, чтобы обнаружить и исследовать программу,
по которой перегрузка выводит организм человека из
нормального режима. И может быть, благодаря этой ра¬
боте найдутся пути и методы, позволяющие оптимально
приблизить деятельность космонавта на активных участ¬
ках космического полета к нормальному, земному,
уровню.
А после окончания активного участка* полета — вывода
корабля па орбиту искусственного спутника Земли — дви¬
гатели ракеты-носителя выключаются, исчезают перегруз¬
ки и наступает состояние невесомости, воздействие кото¬
рой па человеческий организм еще недостаточно иссле¬
довано.
ВОТ ОНА, НЕВЕСОМОСТЬ!
Юрий Алексеевич Гагарин, отправляясь в свой пер¬
вый космический рейс, испытал, что такое невесомость.
Но люди на Земле зпали о ней задолго до первого косми¬
ческого полета. Романы Герберта Уэллса, Жюля Верна
и других писателей-фантастов подготовили читателя к
внешнему восприятию этого явления. В романе «Вокруг
Луны» Жюль Верн писал: «Путешественники, вступив¬
шие в этот новый мир чудес, изумленные, потрясенные,
песмотря на все свои научные рассуждения, чувствовали,
что телам их недостает веса. Вытянутые руки не опус-
48

кались; головы качались на плечах, поги не касались по¬
ла снаряда. Они вели себя как пьяные, потерявшие рав¬
новесие и устойчивость...» И далее: «Человеческая фан¬
тазия создавала людей, лишенных отражения, лишенных
тени! А тут сама реальность благодаря равновесию сил
(курсив мой. — Е. X.) притяжения двух планет создавала
людей, лишенных веса». Это ошибочное, но широко быто¬
вавшее мнение. Иногда считают, что невесомость на кос¬
мических кораблях обусловлена удалением от Земли, сни¬
жением силы ее притяжения. Но на высоте полета со¬
временных орбитальных спутников сила тяготения Зем¬
ли снижается лишь на несколько процентов, а космонавты
испытывают практически полную невесомость. Это поня¬
тие — полная невесомость — порой отождествляется с ну¬
левой гравитацией. Гравитация — это тяготение. Но во
всей Вселенной нет такого места, где бы его не имелось.
Но что же тогда представляет собой состояние или
ощущение невесомости? Термин этот прочно вошел в раз¬
говорный лексикон даже среди специалистов. Часто о
невесомости говорят как о реальном факте, хотя вес по
пропадает, теряется только ощущение веса.
К. Э. Циолковский, будучи еще молодым человеком,
в 1882 году подготовил к печати интересную статью «Ме-
хапика животного организма» *. Это была первая работа
ученого, в которой рассматривался вопрос о влиянии на
человека повышенной и пониженной гравитации. В сво¬
их последующих работах Циолковский уделяет много вни¬
мания проблеме невесомости.
В 1911 году в труде «Исследование мировых прост¬
ранств реактивными приборами» он описывает впечатле¬
ния человека, летящего в ракете:
«Испытываемая нами адская тяжесть будет продол¬
жаться ИЗ секунд, или около 2 минут, пока не окончит¬
ся взрывание и его шум. Затем, когда наступает мерт¬
вая тишина, тяжесть так же моментально исчезает, как
и появилась. Теперь мы поднялись за пределы атмосфе¬
ры, на высоту 575 километров. Тяжесть не только ослаб¬
ла, она испарилась без следов: мы не испытывали даже
земного тяготения, к которому привыкли, как к воздуху,
но которое для нас совсем не так необходимо, как послед-
1 Данвая статья подавалась в журнал «Русская мысль», но
не была опубликована.
4 Зак. 31. «Библиотечная книга»
49

пай. 575 километров — ото очень мало, это почти у по*
верхности Земли, и тяжесть должна бы уменьшиться весь¬
ма незначительно. Оно так и есть. Но мы имеем дело с
относительными явлениями, и для них тяжести не сущест¬
вует.
Сила земного тяготения действует одинаково на раке¬
ту и на находящиеся в ней тела. Поэтому нет разницы
в движении ракеты и помещенных в ней тел».
Константин Эдуардович Циолковский дает объяснение
ощущению невесомости на основе одинаковости падения
различных тел. Земное тяготение — вес — проявляется, но
без относительных различий, а поэтому и не ощущается.
Движение кораблей на орбите искусственного спутни¬
ка Земли также является свободным падением. Однако ус¬
корение, непрерывно создаваемое силой земного тяготе¬
ния, только искривляет траекторию полета корабля.'
Читатель, наблюдавший при телевизионных передачах
из космоса, как отпущенный космонавтом бортовой жур¬
нал или карандаш свободно парит в кабине корабля и не
падает, может не согласиться с этим, поэтому внесем
уточнение.
Выпущенные из рук космонавта предметы, а иногда
и сам космонавт парили в кабине корабля, именно па¬
дая. Ведь в это время падал и весь космический корабль.
Падали находящиеся в нем космонавты, и падали бор¬
товые журналы. То же самое происходило и с космонав¬
тами, которые выходили в открытый космос. Обладая
первой космической скоростью, равной скорости полета
корабля, они превращались в автономные спутники Зем¬
ли. Они, как и корабль, продолжали падать на Землю по
траектории полета с одинаковыми характеристиками.
А чтобы не удалиться далеко от корабля и возвратиться
в него, у космонавтов были страховочные фалы.
Хотя ощущение веса в космическом полете исчезает,
инертность и ее мера — масса — сохраняются полностью,
а поэтому нрн столкновении, скажем, со стенкой корабля
космонавт ушибается так же больно, как и на Земле. На¬
до быть внимательным, осторожным и нрн стыковке в
космосе двух кораблей, ибо при этом ощущаются те же
удары, что и на Земле.
При перемещении тел разных масс требуются различ¬
ные усилия в процессе набора скорости или остановки.
Космонавт, передвигаясь внутри корабля в условиях кос-
50

мического полета, также должен быть предельно осто¬
рожным.
Юрий Гагарин после полета поражался, как правиль¬
но предвидел наш замечательный ученый К. Э. Циолков¬
ский все то, с чем только что довелось встретиться перво¬
му космонавту, что пришлось испытать на себе.
Следовательно, человек знал о состоянии невесомости,
знал, что сердце его будет гнать по сосудам невесомую
кровь, мышцы тела будут ощущать невесомые конечности.
Но человек не вмел реальных фактов, чтобы оценить
влияние состояния невесомости на живой организм.
Первые данные о реакциях живого организма на со¬
стояние невесомости были получены в 1957 году, когда
в космос отправилась собака Лайка. В первые минуты
после выхода па орбиту собака была возбуждена. Отме¬
чалась выраженная двигательная активность, учащенное
сердцебиение. Но никаких необратимых изменений. Лайка
быстро привыкла к ощущению невесомости. Можно ска¬
зать, что этот полет, явившийся завершающим этапом це¬
лого комплекса лабораторных исследований, ракетных
вертикальных пусков с животными, открыл путь, человеку
в космос.
Вслед за Лайкой в космос отправились Белка, Стрел¬
ка, Чернушка и Звездочка. Пугающая тепь влияния не¬
весомости на живой организм отодвигалась.
По способности переносить условия' невесомости всех
людей можпо условно разделить на три группы: с хо¬
рошей, удовлетворительной и слабой переносимостью.
У тех, кто принадлежит к первой группе, быстро на¬
ступает адаптация к этим условиям, координация движе¬
ний и ориентировка в пространстве пе нарушаются.
У лиц со слабой переносимостью паблюдались веге¬
тативные и вестибулярные расстройства; лиц с плохой
переносимостью эти расстройства приводят к тяжелому
состоянию.
Одни в пачальный период невесомости испытывают
ощущение впезапного падения, сопровождающееся тя¬
гостным чувством страха, которое затем сменяется чув¬
ством необычайной легкости и радости. У других при
первом ощущении певесомости появляется неудержимое
желание петь, прыгать и смеяться.
4*
51

В дальнейшем эти порывы снижаются, а потом вовсе
исчезают.
Есть люди, которые в первые моменты невесомости
подвержены различным иллюзиям. Им кажется, что они
висят вниз головой, лежат на боку, или что их тело за¬
валивается на спину, или что его тянет вверх. А некото¬
рые чувствуют необъяснимую беспомощность, даже буду¬
чи фиксированными в кресле. Эти ощущения вызывают
раздражение.
У людей этой группы чаще всего в состоянии невесо¬
мости возникают вегетативные расстройства различной
интенсивности. К ним относятся тошнота и рвота, обиль¬
ное слюновыделение и потоотделение, головокружение, го¬
ловная боль, прогрессирующая слабость, бледность кож¬
ных покровов.
Например, поведение одного из наших врачей на са¬
молете, совершающем полет по параболе Кеплера, то
есть при создании кратковременной (двадцатипятисекупд-
ной) невесомости, было следующим.
С первых секунд режима невесомости началась рво¬
та. С исчезновением состояния невесомости, между ре¬
жимами, рвота прекращалась, но слабость, бледность,
тошнота нарастали с каждым новым режимом. Он еле
выговаривал слово: «Помогите». Плохое самочувствие у
него сохранилось и в последующие три дня.
Первоначально во время пребывания в состоянии не¬
весомости подавляющее большинство людей в разпой сте¬
пени испытывает дезориентацию в пространстве и диско¬
ординацию движений. С накоплением опыта пребывания
в состоянии невесомости эти явления исчезают.
Но как же влияет невесомость на производительность
труда, на всю деятельность космонавта?
При транспортировке больших грузов нет необходи¬
мости затрачивать энергию на уравновешивание веса те¬
ла. В этом случае есть определенный выигрыш, но при
увеличении или уменьшении скорости требуется опреде¬
ленное усилие — то же, что и на Земле, если исключить
влияние силы трения. Это необходимо учитывать4 при
передвижении самого космонавта и при перемещении гру¬
зов, чтобы сильно не удариться 6 конструкцию стан¬
ции и не разбпть остекления гермошлема скафандра. Од¬
новременно надо учитывать, что в условиях невесомости
пет силы трения, тормозящей движение. Поэтому любое
52

тело, движущееся с какой-то относительной скоростью,
внутри станции будет двигаться до тех пор, пока не встре¬
тит на своем пути какую-нибудь преграду. Космонавт и
об этом должен всегда помнить.
Состояние невесомости вызывает необходимость фик¬
сации окружающих вещей (научного оборудования, пред¬
метов туалета, продуктов питания), а поэтому на выпол¬
нение каких-либо экспериментов или прием пищи требу¬
ется дополнительное время. При проведении каких-либо
напряженных по физическому и умственному труду экспе¬
риментов космонавта отвлекают, даже в некоторой степе¬
ни раздражают постоянно уплывающие предметы, как раз¬
дражает, например, наладчика станков, когда у пего
в процессе работы, не спрашивая его согласия, рядом
работающий слесарь берет тот или другой инструмент
и в нужную минуту хозяин не находит его у себя под
рукой.
Если на Земле можно запретить растаскивать инстру¬
мент, то с невесомостью этого сделать нельзя, и поэтому
космонавт должен учитывать в своей деятельности этот
фактор, привыкать к нему.
Отсутствие в условиях невесомости постоянной по ве¬
личине и направлению силы земного тяготения исключает
для космопавта возможность ориентирования в простран¬
стве с помощью вестибулярного аппарата и чувствитель¬
ных рецепторов костно-мышечной системы. Теряются при¬
вычные понятия потолка, пола, плоскости, ощущение мес¬
тоположения тела в пространстве. С закрытыми глазами
человек практически полностью теряет пространственную
ориентировку.
Возрастает роль зрительного анализатора, сохраняется
ориентировка с помощью органов слуха, обоняния, то
есть происходит перераспределение роли и значимости
оргапов чувств. Но пока еще трудно точно определить, как
в условиях космического полета перераспределяются
функции каждого из органов чувств человека по восприя¬
тию информации об окружающем пространстве и про¬
цессах. Для этого необходимы фундаментальные иссле¬
дования.
Во всяком случае, все без исключения космонавты адап¬
тировались и в дальнейшем успению выполняли задания,
сохраняя работоспособность на определенном уровне, ко¬
торый, однако, был всегда ниже уровня работоспособно¬
53

сти в земных условиях. Исходя из этого, особенно в те¬
чение первых суток, космонавты стремятся совершать
меньше движений, вызывающих раздражение вестибуляр¬
ного аппарата.
О СВОЕМ ПОЛЕТЕ И НЕМНОГО
О СЕБЕ
Моя подготовка к полету была закончена. В 1969 году
в начале января мы вылетели на космодром. В районе
космодрома морозы доходили до 25—30° ори сильных вет¬
рах. Мы с Елисеевым разместились в двухместном но¬
мере, а Волынов и Шаталов — в таком же номере на вто¬
ром этаже. В этот период появились случаи «гонконгско¬
го» гриппа, врачи предприняли все возможное и невоз¬
можное, чтобы этот грипп не сорвал полет. Ручки дверей
были обмотаны марлей, смоченной хлорамином. Все, кро¬
ме нас, ходили с марлевыми повязками на лице. Контакты
с другими лицами были сведены к минимуму. Мы еже¬
дневно проходили медицинский осмотр, продолжали рабо¬
тать с бортовой документацией, посещали здание монтаж¬
но-испытательного комплекса, где проходили последние
проверки наши корабли. 8—11 января был проведен за¬
ключительный медицинский осмотр.
Долго готовился я к этому дню. Иногда старался пред¬
ставить, что буду ощущать, чувствовать, когда объявят
решение государственной комиссии. 11 января заседание
комиссии началось в 16.00. Технический руководитель до¬
ложил о готовности к полету космических кораблей.
Н. П. Каманин предложил на рассмотрение госкомиссии
для утверждения экипажи в составе: «Союз-4» — В. А. •
Шаталов, «Союз-5» — Б. В. Волынов, А. С. Елисеев,
Е. В. Хрунов. Предложение было принято. Затем коротко
выступил Председатель и от экипажей — В. А. Шаталов.
Владимир Александрович заверил присутствующих в том,
что экипажи приложат все силы, знания и волю для наи¬
лучшего решения поставленных задач в предстоящем ко¬
смическом полете. После этого было предоставлено время
фотографам н кинооператорам.
В предстоящем полете мы должны были впервые осу¬
ществить жесткую стыковку двух пилотируемых косми¬
54

ческих кораблей, совершить четырех-пятичасовой совмест¬
ный полет, в течение которого два космонавта, предвари¬
тельно облачившись в скафандры с автономной системой
обеспечения, должны были выйти из корабля в космос
и перейти в другой корабль, тем самым практически до¬
казав возможность пересадки людей в процессе полета.
Закончилось заседание комиссии. Нас поздравили с ут¬
верждением на полет.
Мы с Елисеевым пошли к себе в комнату. Я пытался
разобраться в своих чувствах, в собственных восприятиях
происходящих событий. Но не испытывал ничего сверхъ¬
естественного, отнесся ко всему довольно спокойно. Не
прыгал и не кричал от радости и не дрожал от страха.
Зашел в комнату, положил на стол бортовой журнал. Ни
страха, ни радости и торжества не ощущал, наверное, по¬
тому, что мы очень долго готовились к этому полету, мно¬
го раз проигрывали на тренировках все его этапы. А мо¬
жет быть, я был сдержан потому, что в это время мне
было уже 35 лет и пора юношеской восторженности и ост¬
рой реакции на события ушла в прошлое? Может быть.
А вероятнее всего, я воспринимал это как какое-то до¬
вольно обычное событие потому, что к этому времени мне
пришлось провожать в полет многих моих товарищей и
быть у некоторых из них дублером.
Остаток вечера мы были предоставлены самим себе.
Обменявшись несколькими фразами о завтрашнем дне,
пошли ужинать. Затем — смотреть фильм. Не помню его
названия. Перед сном доктор посчитал мой пульс и изме¬
рил температуру. Дапные были обычными. Пульс 55—
60 ударов в минуту, а температура нормальная.
Хорошо выспался. Утром опрометчиво пожаловался
Алексею на головную боль. Высказал предположение, что
у меня начипается грипп. Каждый из нас затратил много
времени и труда на подготовку к полету, и еще к этому
падо добавить просто огромное желание лететь в космос,
поэтому можно представить, как мое сообщение взволно¬
вало Алексея. Видя, что он не на шутку встревожился, я
поспешил его успокоить, сказав, что пошутил. В ответ он
пробормотал что-то невразумительное насчет глупых шу¬
ток и пообещал, что после полета за такие шутки он меня
взгреет. Я рассказываю об этом маленьком эпизоде, что¬
бы подчеркнут!;: взаимоотношения у нас были очень
простые, но в то же время мы были внимательны друг к
55

другу и особотшо требовательны к себе. Ведь каждый из
нас составлял частицу коллектива и любое свое действие,
каждый поступок должен был совершать, считаясь с его
интересами. В подобных ситуациях человек перестает
полностью принадлежать самому себе. Он ничего пе мо¬
жет решить без согласования с товарищем. Он даже не
Ихмеет права выпить стакан холодной воды. И никакой по¬
сторонний контроль здесь не поможет. Внутренняя само¬
дисциплина, глубокое понимание происходящего события
и чувство огромной ответственности за дело помогли на¬
шему экипажу работать хорошо, слаженно и полностью
выполнить все возложенные на него задачи и на Земле,
и в полете.
Прошел день 13 января, предшествовавший старту
корабля «Союз-4», командиром которого был назначен
Владимир Александрович Шаталов. Утром мы встали в
5 часов 30 минут. Шаталов прошел медиципский осмотр,
оделся в полетный костюм, и в 6 часов мы все проводили
его к автобусу, который должен был доставить Владими¬
ра Александровича на стартовую площадку. Нашему эки¬
пажу туда ехать запретили. Прощаясь с Шаталовым, мы
пообещали через двое суток встретиться в космосе. Он
ответил, что будет ждать и постарается хорошо пригото¬
виться к встрече на правах хозяина.
Был солнечный, морозный день.
Автобус с космонавтами и провожающими их това¬
рищами уехал к ракете, а мы пошли в домик, где нахо¬
дились телевизионные средства наблюдения за подготов¬
кой корабля и космонавта. До старта было еще много
времени.
По средствам связи мы следили за ходом выполнения
графика подготовки корабля к пуску. Все шло по плану,
никаких отклонений не было. Когда до пуска оставалось
15 мипут, мы вышли из помещения, решив наблюдать
старт ракеты визуально.
Точно в заданное время — 10 часов 30 мипут — услы¬
шали по радио команду «Пуск», а через некоторое время
донесся шум работающих двигателей ракеты. Мы смот¬
рели, как ракета уносит космический корабль «Союз-4»,
на борту которого летел только один человек. Он нахо¬
дился в среднем кресле, а справа и слева от него были
пустые кресла с нашими ложементами. Эти кресла долж¬
ны были занять мы с А. Елисеевым, поднявшись к ко¬
56

раблю В. Шаталова не па лифте, а на другой ракете п
на высоте 220—250 километров найти корабль, с огром¬
ной скоростью летящий в безбрежных просторах безмолв-
ного космоса. На борту этого корабля поднимались в кос¬
мос наши бортовые журналы и другие вещи. Интересные
ощущения испытывает при этом человек. Мне казалось,
что я раздваиваюсь. Какая-то частица меня уже улетает,
а сам я еще стою на твердой Земле.
Ракета увеличивала скорость и высоту полета. Вот она
скрылась из виду, светилось только мощное ее пламя, а
затем и оно исчезло. Мы поспешили в комнату, чтобы
продолжение полета наблюдать но телевидению и слушать
по радио. Через некоторое время на определенной высоте
и скорости двигатели ракеты были выключены. Корабль
отделился от ракеты. Успешно прошло раскрытие антенн
и солнечных батарей. В. А. Шаталов приступил к выпол¬
нению программы полета, а мы — заданного распорядка
предстартового дня.
В задачи нашего полета входили: дальнее, а затем
ближнее сближение кораблей, ручное причаливание и сты¬
ковка для создания экспериментальной космической стан¬
ции; переход двух космонавтов из одного корабля в дру¬
гой через открытый космос, выполнение в процессе пере¬
хода ряда экспериментов и монтажно-демонтажных работ;
испытания в космическом полете систем корабля, и в
первую очередь систем сближения, стыковки и обеспе¬
чения перехода космонавтов; выполнение в оди ночном,
групповом и совместном полетах серии научно-техниче¬
ских и медико-биологических экспериментов и исследо¬
ваний.
Вечером нас осмотрели врачи. После ужина мы выслу¬
шали короткое сообщение о ходе полета корабля «Союз-4»,
посмеялись у стенгазеты с дружескими шаржами, кото¬
рую выпустили ребята. Спать легли в 21 час, отказав¬
шись от предложенной доктором таблетки. Минут через 10
я услышал спокойное дыхание спящего Алексея. Вскоре
уснул и я. Врачи следили посредством специальных дат¬
чиков и аппаратуры за нашим сном и утром сообщили,
что спали мы хорошо.
Старт корабля «Союз-5» был назначен на 10 часов
14 минут 15 января 1969 года, поэтому мы встали в 5 ча¬
сов утра. Настроение было бодрое, приподнятое.^ Выпол¬
нив обычный утренпий туалет, мы прошли короткий ме-
57

диципский осмотр. Наложили датчики, регистрирующие
деятельность сердца и дыхание. Завтракали уже борто¬
выми продуктами. Мы еще были на Земле, и даже не па
стартовой площадке, а в сущности для нас уже начался
полет. С точки зрения эмоциональной и умственной на¬
грузки он всегда начинается для человека задолго до
старта и еще довольно длительное время продолжается
после приземления. Сегодня мы ощущали это довольно
остро. Сутки назад взлетел в космос корабль «Союз-4»,
а поэтому, хотя экипаж космического корабля «Союз-5»
еще ходил по земле, он уже находился в работе и нес
всю полноту ответственности за выполнение поставленно¬
го задания на полет. Это, конечно, создавало какое-то по¬
вышенное напряжение, но оно не утомляло, а еще больше
мобилизовывало.
После завтрака мы надели полетные костюмы, а за¬
тем теплую паземную одежду, собрались в холле гости¬
ницы. Провожающие пожелали нам успешного выполне¬
ния программы полета и мягкой посадки. Автобус повез
нас на стартовую площадку. В дороге мы попытались шу¬
тить, петь песни, но из' этого ничего не получилось, и пе
только потому, что в нашем экипаже не было певцов:
видно, песни хороши на свадьбе или на вечеринке, а пе¬
ред трудной, ответственной и довольно опасной работой
не до песен. Это выглядит наигранно и мало отражает
естественное настроение.
К ракете приехали за два часа до старта. Борис Во¬
льтов доложил Председателю госкомиссии о готовности
экипажа к полету, после чего Председатель и Главный
конструктор пожелали нам успеха.
Для меня из всего предстартового периода — от подъ¬
ема после спа до пуска ракеты — этот момент был самым
папряженным, пульс участился. Торжественность момен¬
та вызывала совсем ненужное нервное напряжение. Нас
проводили до лифта, мы поднялись на верхнюю площадку
и с высоты еще раз послали прощальный привет остаю¬
щимся.
Наверху был сильный ветер и мороз градусов 'три¬
дцать, но ничего этого мы не замечали.
Открыт посадочный люк корабля. Нам необходимо
было снять паземную обувь и остаться в полетной. Я не¬
вольно огляделся: куда бы встать? Инженер, которому
предстояло закрыть после пашей посадки в корабль люк,
58

мгновенно сбросил с себя шубу и постелил ее на площад¬
ку, оставшись на морозе в легком костюме. Это было так
трогательно и так тепло отозвалось в сердце, что, каза¬
лось, удвоились душевные силы.
Это чувство благодарности к человеку, не только вы¬
полнявшему свою работу с максимальной отдачей всех
сил, но и проявившему такую сердечность в ответствен¬
ную минуту, сохранялось у меня в течение всего полета.
Живет оно и сейчас.
Сняв верхнюю одежду и обувь, мы вошли в орбиталь¬
ный отсек, а затем перебрались в спускаемый аппарат и
разместились в креслах. Осмотрелись и приступили каж¬
дый к своим обязанностям по выполнению предстартового
контроля систем и оборудования корабля. Волнение паше
улеглось, мы вошли в обычный режим работы, много раз
повторенный на тренировках. Установили по радио связь
с Землей. Транслировались степени готовности: 1 час...
30 минут... 15 минут... 5 минут... 4 минута...
По достижении десяти- и пятиминутной готовности
экипаж переходил в режим ожидания. В этот момент ре¬
портеры обычно гадают космонавтам вопросы по радио:
«О чем вы сейчас думаете?», «Что кому передать?» и тому
подобные, заставляя космонавта придумывать и говорить
то, о чем он никогда бы не подумал в данной ситуации
(скажем, о двойках, которые может получить в школе
сын).
Мои мысли были -заняты тем, чтобы старт ракеты со¬
стоялся точно в заданное время и корабль был выведен
на заданную орбиту, позволяющую осуществить встречу
с кораблем «Союз-4», и чтобы не отказала техника. Нет,
я не думал о том, что может случиться авария в процессе
вывода корабля на орбиту в мы погибнем. Экипаж был
обеспечен системой аварийного спасения на любом участ¬
ке траектории, да и в таких ответственных ситуациях че¬
ловек меньше всего думает о вероятности своей гибели.
Иначе его немедленно надо отстранять от полета, а ско¬
рее всего, он сам признается в том, что не в состоянии
выполнить поставленную перед ним задачу.
Меня волновало, что существующая вероятность ава¬
рии в процессе вывода корабля на орбиту может сорвать
полет и тогда задание останется невыполненным, а в под¬
готовку его вложен огромный труд многих коллективов.
Но вот подана команда «Пуск». Происходит запуск ра-
59

кетных двигателей. По шуму и вибрации корпуса ракеты
слышно, как двигатели выходят на режим, как тяга их
все увеличивается. В момент, когда эта тяга становится
больше веса ракеты, ракета отрывается от стартового сто¬
ла. По физическим ощущениям трудно определить мо¬
мент пачала движения ракеты. Но вот двигатели «вышли
на режим», и ракета постепенно увеличивает скорость
полета. С каждой секундой из-за сгорания топлива вес
ее уменьшается, а ускорение возрастает. Ощущаешь, как
тело словно паливается свинцом и какая-то сила все силь¬
нее вжимает его в кресло. Трудпее становится поднимать
руки, давит на грудь. Перегрузки достигают трех-четырех
единиц, но вот точно в расчетное время выключаются
двигатели первой ступени, резко уменьшаются ощущение
тяжести и шум. Где-то далеко внизу слабо слышна рабо¬
та двигателей следующей ступени, создается впечатление
почти полной невесомости. Корпус ракеты слабо вибри¬
рует. Но время неумолимо отсчитывает секунды, увеличи¬
ваются скорость и высота полета, изменяется наклон тра¬
ектории. Ракета все больше наклоняется. Через иллюми¬
натор виден все удаляющийся горизонт Земли.
Земля, пользуясь дапными телеметрии, постоянно со¬
общает экипажу о работе всех систем ракеты. Комапдир
корабля передает свои первые впечатления о полете. Го¬
лос его возбужден.
В маленькой кабине космического корабля нас трое.
Двое — летчики, много раз поднимавшие в небо самолеты
различных типов, пачиная от первых тренировочных до
скоростных истребителей. Поэтому взлет па ракете не¬
вольно сравниваешь со взлетом скоростного современного
истребителя.
Помимо воли в памяти проплывает весь жизненный
путь, которым я шел к этому дню, к космическому кораб¬
лю, уносящему нас в далекий и еще мало изученпый
космос.
Родился я в сентябре 1933 года в деревне Пруды,
Тульской области, недалеко от Куликова поля, того само¬
го поля, где шестьсот лет назад великий русский народ
под предводительством князя Дмитрия Донского сошелся
в жестокой сече с Мамаевым войском. Вышла свободо¬
любивая Русь на бой с Золотой Ордой. Вышла на бой и
60

победила, наголову разбив татаро-монгольское войско. Ку¬
ликово поле — поле русской славы, славы русского ору¬
жия, поле мужества и доблести русского народа.
Куликово поле расположено у верховьев Дона, около
устья реки Непрядвы, впадающей в Дон. На Красном
холме — пологой возвышенности, наиболее высокой точке
поля — стоит огромный обелиск — памятник павшим рус¬
ским воинам. Издалека его видно. И особенно хорошо он
смотрится с самолета — золоченый купол ярко блестит
в солнечных лучах. Поле* и ныне сохранено в своем пер¬
возданном виде, однако дубравы, в которой в начале бит¬
вы укрылись в резерве засадные полки русской дружи¬
ны, уже нет, вместе с ней исчезла и речка Смолка.
В ноябре 1941 года всего в нескольких километрах от
Куликова поля были остановлены, а затем разгромлены
фашистские орды. До нынешних дней пиоперы-следопыты
находят на поле обломки старинного оружия: то рукоять
меча, то ржавый щит, то кусок кольчуги. Находят оскол¬
ки снарядов, стреляные гильзы, оставшиеся от Великой
Отечественной... Всегда, когда бываю на Куликовом поле,
испытываю чувство глубокого волнения. Передо мной
зримо рисуются картины далекой старипы. Я вижу же¬
стокую сечу, слышу стоны раненых... С тем же волне¬
нием я читал исторический роман М. А. Рапова «Зори над
Русью» и смотрел запомнившуюся картину «Утро на Ку¬
ликовом поле». Исторические победы вызывают гордость
за наших предков и заставляют еще строже относиться к
порученным делам, еще лучше работать и горячо любить
свою большую Родину.
Деревенька Пруды насчитывает немногим более сотпи
домов и располагается на правом берегу Непрядвы, в две¬
надцати километрах от Куликова поля. В школьные го¬
ды вместе с матерью я много раз ходил пешком в рай¬
центр на базар то за солью, то еще за чем-нибудь. Летом
выходили часов в пять или шесть утра. Идешь по доро¬
ге, а вокруг дивная красота. Тогда я не думал о пей, а
вот сейчас, побывав во многих странах, понял и оценил
несравненную красоту нашей среднерусской природы.
Часа три-четыре толклись мы обычно на базаре. Годы
были нелегкие, надо было купить побольше и подешевле.
К вечеру возвращались домой, отмерив пешком километров
тридцать. Обыкновенно самыми трудными были послед¬
ние километры. Тянешься за матерью, которая спешит до¬
61

мой, где остались без присмотра младшие братья и сестг
ра. Доберешься накопец до дома, умоешься холодной во¬
дой и уже чувствуешь себя почти отдохнувшим, хоть сно¬
ва в путь. Спишь уже без сновидений.
Наш домик стоял па возвышенности в стороне от де¬
ревни. Сразу перед домом начинался довольно крутой
спуск к большому заливному лугу, покрытому летом вы¬
сокой и сочной травой с яркими цветами. За лугом, сре¬
ди ив, протекала чистая речка, в которой было много
рыбы и раков. Заросшие берега, кривые шаткие мостики.
Смотришь, то там, то здесь примостится рыбачок с само-
дельпой удочкой, но рыба на нее ловилась крупная! Мы
бегали по траве, собирали ягоды, купались в речке, лови¬
ли раков и рыбу. К вечеру, счастливые и уставшие, воз¬
вращались домой, неся свои трофеи матерям.
У моих родителей было шесть сыновей и четыре доче¬
ри. Две дочери умерли в маленьком возрасте. Братья вы¬
росли и сейчас работают в разных местах. Сестры Зина
и Нина окопчили институты, вышли замуж, обзавелись
детьми.
Все мы, крестьянские дети, стали на ноги, получили
образование.
Мои дошкольные годы как-то не отложились в памя¬
ти, за исключением отдельных моментов, запечатлевших¬
ся резко и па всю жизнь. Помню, как отец катал меня
на тракторе во время пахоты или посылал принести из
дома какие-либо маленькие запасные части и инструмен¬
ты. Никогда не забуду, как пахнет свежевспаханная зем¬
ля, какая она мягкая и живая. Стаи птиц, копошащихся
в бороздах. Очень хорошо помню мозолистые, в мазуте,
но какие-то по-особенному нежные руки отца, который,
па мпнуту оставив трактор, чтобы немного размяться, гла¬
дил меня по голове и ласково говорил: «Давай, давай
привыкай».
Мой отец Василий Егорович работал трактористом и
всю жизнь растил хлеб. Самое большое удовольствйе я
испытывал — и это тоже врезалось в память на всю
жизнь, — когда отец сажал меня на крыло заднего коле¬
са трактора ХТЗ, а сам садился за руль и пахал. Сидишь
и смотришь, как из-под лемеха нескончаемым потоком
выворачиваются ровными рядами пласты чернозема,
62

а пад ними летают н копаются в земле грачи. Я всегда
ощущаю какое-то сходство между движением пламени и
вспахиванием земли. Всегда новое, захватывающее, не¬
повторимое движение, от которого трудно оторвать
взгляд. Иногда отец сажал меня за руль и позволял
вести трактор, строго следя за тем, чтобы не было огре¬
хов в работе. Это было высшим блаженством.
Зимой ездили на лошади в санях за соломой. Было
и холодно, и хорошо. Пока отец навьючивает воз соломы,
ты наблюдаешь и мерзнешь. Удивляешься, почему отцу
тепло. Наконец отец замечает, что ты почти превратился
в ледышку, и дает свои рукавицы. А какие они теплые!
У меня до сегодняшнего дня сохранилось впечатление, что
нет на свете ничего теплее отцовских рукавиц. На возу
соломы приезжаешь домой и быстро лезешь греться на
печку.
Русская печь. О ней очень и очень много написано
сказок и рассказов, былей и небылиц. Трудно предста¬
вить пашу старую русскую деревню без печки. Сейчас
во многих селениях ее заменили газ, электричество. И все
же как-то немного жаль, что уходит в прошлое этот по¬
служивший верой и правдой людям очаг тепла. Мы, ма¬
ленькие дети, очень уютно чувствовали себя на печке —
и играли там, и спали. Старики на печи лечились, «вы¬
гоняли хворь», как они говорили. До четырнадцати лет
я спал на печке вместе со своими маленькими братьями.
Особенно уютно было зимой, когда на улице трещал мо¬
роз. Сильный ветер гудел и выл в трубе. Бабушка нам
рассказывала сказки и про Ивана-царевича, и про Змея
Горыныча, будившие летучее детское воображение.
А в 1940 году я пошел в первый класс начальной сель¬
ской школы. Этот день хорошо запомнился: в чистой бе¬
лой рубашке и новых штанах я отправился в школу, ко¬
торая была в трех километрах от дома. Стоял теплый сол¬
нечный день. Трава на лугах была скошена, хлеб убран
в скирды, сеяли озимые, и настроение было радостное.
В классе учительница Елизавета Матвеевна рассадила
нас — тридцать мальчиков и девочек — за царты и стала
рассказывать о наших правах и обязанностях, о правилах
поведения.
Она говорила, что мы научимся читать и писать, изу¬
чим географию и историю нашей Родины и многое-мно¬
гое другое. А чтобы все это хорошо знать, надо с перво¬
63

го же дня хорошо учиться и в школе, и дома. Мы с за¬
таенным дыханием слушали этот увлекательный рассказ о
нашей будущей жизни. Она говорила, что кто-то из нас
станет в будущем педагогом, врачом, летчиком. Тогда
слово «летчик» воспринималось как что-то фантастиче¬
ское, романтическое, окруженное ореолом славы. Взрос¬
лые нам рассказывали об эпопее спасения челюскинцев,
высадке экспедиции И. Д. Папанина на Северный полюс,
о полетах В. Чкалова, М. Расковой, о подвигах .наших
летчиков на Халхин-Голе и в войне с белофиннами. Не
помню, кем я мечтал тогда стать, но, наверное, как и
позднее, летчиком: тогда все дети мечтали быть летчика¬
ми, как дети семидесятых годов — космонавтами.
Наша деревня лежала в стороне от железных и шос¬
сейных дорог, поэтому приток информации к нам был
ограничен, но как раз над нашим домом проходила одна
из воздушных трасс. Каждый день, услышав шум мото¬
ров приближающегося самолета, мы выбегали из дома
и дружно махали руками летчику. Мы были уверены в
том, что он хорошо нас видит, завидовали ему, мечтали
стать на его место, взять в руки могучий — он нам таким
представлялся — штурвал самолета и лететь, лететь, ле¬
теть...
Самолет давно уже пролетел над нами, слышен толь¬
ко его стрекочущий пгум. Маленькой точкой он удаляет¬
ся к горизонту, а ты стоишь, смотришь в небо до рези
в глазах и думаешь, строишь планы, которые даже само¬
му тебе кажутся фантастическими.
Детские мечты — самые яркие, привязчивые, детские
планы — самые дерзкие, но именно эти мечты заставили
меня выбрать и полюбить на всю жизнь небо, высоту,
скорость — романтическую профессию летчика, а потом
космонавта...
В школу пошел, когда мне не было еще семи лет, и
директор школы советовал родителям подождать годик.
Но они настаивали, и директор в конце концов согласился,
сказав: «Пусть походит пока тепло, а с наступлением хо¬
лодов сам бросит». Этого не случилось, и в мае 1941 года
я успешно окончил первый класс.
В течение первых двух четвертей я не смог научиться
читать по слогам, а поэтому запоминал на слух весь текст
наизусть после его первого чтения учительницей. Больше
всего опасался, что мне вдруг предложат прочитать новый
64

Космонавты с С. П. Королевым на даче в Сочи, май 1961 г.
Вместе с Первым космонавтом.

В Военно-воздушной инженерной академии.
Космонавты перед экзаменами.

Бывает
Точный парашют¬
ный прыжок.

.стартовые ступени.

Перед полетом медики тщательно проверяют состояние космонавта.
Встреча с журналистами перед стартом.

По традиции перед полетом космонавты пришли в кабинет
В. И. Ленина в Кремле.
Перед стартом.

Любая мелочь серьезна.
Первая пресс-конференция после полета.

Что ответить?.
Станция «Салют».

I. И. Брежнев и Фидель Кастро в Звездном городке.

Фидель Кастро знакомится

В семье (слева направо: мать космонавта Аграфена Николаевна,
жена Светлана Анатольевна, брат Анатолий Васильевич и сын
Валерий).
С сыном.

Пять улыбок.
И снова вчетвером.

Героев награждает комсомол.
Полет космического корабля «Союз-9». Телерепортаж с А. Никола¬
евым и В. Севастьяновым (8 июня 1970 г.).

А. Николаев провожает друзей на космодром.

текст первым. Но все шло хорошо, фамилия моя значи¬
лась где-то в конце списка, а память у меня была велико¬
лепная. Учительница даже не подозревала, что к концу
второй четверти я все еще не умел читать. Однажды, уже
где-то в декабре — стоял сильный мороз, и в классе было
мало учеников, — учительница вызвала меня первым к
доске и предложила прочитать новый текст. Велико было
ее удивление и изумление, когда она поняла, что я не
умею читать. Мне стало стыдно. Как сейчас, помню удив¬
ленные глаза всего класса, хихиканье и шутки. Пришлось
подналечь: дома ли, в дороге — я всегда читал знакомые
вывески, газеты, особенно названия статей. Дело продви¬
нулось. Читать научился сразу, за зимние каникулы.
Наступило лето. На полях зрел богатый урожай. Люди
трудились и жили счастливо. Когда зреет богатый урожай,
крестьянину всегда весело. Родители становятся мягче,
ласковей с детьми. На улице празднично, любая работа
спорится, и как-то не устаешь от нее. Скажу больше: ког¬
да зреет хороший урожай — зимой больше праздников.
В это время мы услышали страшное слово «война».
Женщины заголосили, старики как-то потемнели, стали
строже. Лишь молодые парни, которые еще не понимали,
что такое война, не знали всей ее тяжести, с удалой ра¬
достью рвались на фронт. В течение недели из нашей де¬
ревни в армию ушли три группы мужчин. Шла всенарод¬
ная мобилизация. Деревня как-то сразу притихла, смолк
смех, вечерами не стало слышно песен и звуков гармони.
Даже мы, дети, еще не понимая всей тяжести трагедии,
ужаса разразившейся беды, интуитивно ощущали надви¬
гающуюся грозу и тоже притихли, повзрослели. Из-за не¬
хватки керосина смолк гул тракторов на полях. Наши
матери, взяв в руки серпы и косы, пошли убирать хлеба.
Фронт придвигался все ближе к нашей деревне. А одна¬
жды мы стали свидетелями воздушного боя, окончивше¬
гося трагически для нашего летчика. Это было перед за¬
ходом солнца. После довольно долгого, головокружитель¬
ного боя четыре фашистских летчика подбили наш «ястре¬
бок». Он задымился, упал на землю и взорвался. Мы
стояли, сжав кулачки, с глазами, полными слез, горя
ненавистью к фашистам. Несколько дней мы не играли,
а только обсуждали все детали воздушного боя.
После этого случая желание стать летчиком во мне
еще более окрепло. Мы стали играть в военные игры
5 Зак. 31. «Библиотечная книга»	Ас

всерьез, искали диверсантов, парашютистов и очень хоте¬
ли помочь взрослым в их трудноЗ работе на победу,
хотели защищать нашу Родину.
Как-то в сентябре перед вечером мы играли на лугу
и вдруг услышали звуки моторов. Прямо на нас с горки
быстро неслась колонна мотоциклистов. Шум, пыль, дым,
какие-то крики. Все ближе и ближе. Видны отдельные
машины. Это были фашисты. Они сидели с подвернутыми
рукавами мундиров, в касках, и у каждого был пулемет
на руле. Нас как ветром сдуло. Мы разбежались, пря¬
чась, куда кто мог. Было страшно. Было любопытно.
Сердце щемило. Мы такими и представляли фашистов по
плакатам: закатанные рукава, автоматы, наглый взгляд,
сильные машины...
Настали черные дни оккупации.
Занятия в школе прекратились, и мы целыми днями
ничего не делали. Приближалась зима, а хлеб на полях
остался наполовину не убранным. Однажды ночью, про¬
снувшись, я увидел за столом отца и незнакомого чело¬
века. Мать поставила перед ним миску со щами, но лож¬
ку взять он не мог — пальцы его рук были покрыты ог¬
ромными волдырями. Руки ему перевязали. Несколько
дней он находился у нас, а затем ночью ушел за линию
фронта, которая проходила километрах в десяти от села.
Позднее я узнал, что это был командир Красной Армии,
попавший в окружение и затем в плен. После допроса
его морозной ночью вывели на расстрел — в одной гим¬
настерке и носках. Ему удалось бежать. Наш домик стоял
в стороне, и он решил скрыться у нас. Когда Красная
Армия погнала фашистов на запад, он снова зашел в наш
дом — уже в армейской форме. Благодарил отца и мать
за помощь и сказал, легко потрепав меня по щеке: «Мы
еще побродим по Берлину!» Он писал нам письма более
года, а потом мы узнали, что он погиб в районе Курской
дуги.
Мне было восемь лет, и все воспринималось еще по-
детски. Особенно запомнилась ночь в декабря 1941 года.
Накануне весь день шла артиллерийская подготовка. Фа¬
шисты подожгли всю деревню. Копоть и дым закрыли
солнце. В этом дыму немцы метались, как дьяволы, со
смоляными факелами в руках. С наступлением темноты
наш страх усилился. Пожары не прекращались. Мать
спрятала нас в подвал, где мы сидели всю ночь, при¬
66

жавшись друг к другу и слушая пулеметную и пушеч¬
ную стрельбу. Шел упорный бой. Нам уже стало казать¬
ся, что мы отличаем стрельбу наших автоматов от немец¬
ких. Это было время, когда наши войска начали разгром
пемцев под Москвой.
Утром деревню заняли передовые части Красной Ар¬
мии, конница генерала Белова. Фашисты по дороге по¬
бросали много техпики, оружия, снарядов, мин, патро¬
нов. В течение зимы погибло много мальчишек, пытав¬
шихся разряжать, взрывать их.
Так рано довелось мне узнать, что такое война, раз¬
рушение, голод и смерть, плач безутешных матерей. Мно¬
гие из нас остались без отцов, потеряли старших братьев.
И это навсегда оставило в сердце след.
Веспой собирали на поле прошлогоднюю картошку и
варили ее. Собирали щавель, крапиву, лебеду. Ели все,
что можно было пережевать и проглотить. И если до вой¬
ны, собирая ягоды, грибы, мы как бы играли, нам не были
в тягость и дальние походы, и тяжелые корзинки, и хо¬
лодная вода в речке при ловле рыбы и раков, теперь это
была наша работа. Мы помогали матерям кормить семьи.
Наступил 1942 год. Фашистов погнали на запад. Осво¬
бождались города и села. Наша славная армия громила
оккупантов.
Возобновились занятия, но школа почти не отаплива¬
лась. Черпила замерзали, мы сидели в верхней одежде, а
иногда даже в шапках. Тетрадей не было, писали на га¬
зетах, оберточной бумаге. На весь класс приходилось по
одному учебпику. Поэтому после занятий часто остава¬
лись в школе и учили урок сообща. Но трудности пе за¬
мечались. Ведь самое страшное — фашистская оккупа¬
ция — было позади, паша армия продолжала гнать врага.
После оккупации ребята стали по-иному понимать
жизнь. Мы быстро взрослели. И вдруг в четвертом классе
я стал все хуже и хуже учиться, а затем вообще перестал
ходить в школу, хотя из дому регулярно уходил. Так про¬
шел сентябрь и половина октября. Мать мало интересо¬
валась моими успехами в школе, так как у нее совсем
не было на это времени. Мать работала от зари до зари
в колхозе, заботясь о том, чтобы хоть как-то нас накор¬
мить. И когда учительница сказала ей о моих «успехах»,
она запретила мне вообще ходить в школу.
б*
67

Наверное, я был очепь впечатлителен и много думал
о пережитом в трудные военные годы. Думал, но делать
то, что хотел, не мог, а то, что мог — хорошо учиться, —
не хотел. Так вышло, что пропустил один год. Помогал
матери. Немпого подрос, окреп. Наверное, поумнел. На
следующий год заниматься в школе стало легче, хотя я
и оставался помощником матери, работая в колхозе, так
как мужчин в деревне почти не осталось.
Краевая Армия подходила к Берлину. Я заканчивал
в ато время четвертый класс. Однажды незадолго до зк-
замепов мы заметили волнепие среди учителей. Навзрыд
заплакала наша старая уборщица. Кто-то из учителей
смеялся, кто-то казался растерянным. Нам объявили о
прекращении занятий, всех построили около школы. Ди¬
ректор объявил об окончании войны и о капитуляции фа¬
шистской Гермапии. Все мы ждали победы, но пришла
опа как-то неожиданно.
Быстро пролетело лето.
Я помогал матери, пас скотину, с братьями запасал
сено. Весной копали землю на огороде, сажали картошку.
Затем ее надо было окучивать, пропалывать. Надо было,
как всегда, еще смотреть за маленькими братьями и сест¬
рами. Старший брат работал в колхозе вместе с матерью,
и все домашнее хозяйство лежало па мне. Редко удава¬
лось поиграть, мало оставалось времени, чтобы искупаться
или половить рыбу, раков. Обыкновенно летом я вставал
в четыре часа и гнал скотину на пастбище, где по оче¬
реди дети пасли все деревенское стадо.
В сентябре я пошел в пятый класс. А в октябре, в
1947 году, меня приняли в комсомол. Все мы к этому
очень долго, тщательно готовились и очень волновались.
Ведь мы шли в комсомол после Александра Матросова,
Зои Космодемьянской, после молодогвардейцев. Мы были
сверстниками Володи Дубинина и Миши Ковалева.
До районного центра было 20 километров, до этого
я никогда там не был. На всю жизнь запомнил этот
день — торжественный день в моей жизни. Волповался
очень, — наверное, больше, чем перед полетом в космос.
Жаль, что нельзя измерять эмоции, а неплохо бы из¬
мерять их у вступающих в комсомол. И если нет у них
восторженности целинников, романтики строителей Брат¬
ска, голосовать против. Потому что равнодушные люди
в комсомоле не нужны.
68

...Зимой наша речка Пепрядва замерзала, и мы ката¬
лись на коньках или гоняли льдинки по льду. Своеобраз¬
ный хоккей. Динамика всегда привлекала детей. И еще
у них одна хорошая черта — любопытство, любознатель¬
ность. Но однажды из-за этого качества я чуть не уто¬
нул. А случилось это так. Тогда я учился в шестом клас¬
се. Шел апрель, днем пригревало солнце, и началось тая¬
ние снега. Река еще была покрыта льдом, но середипа
уже приподнялась и образовала трещину, снизу лед под¬
таял и стал тонким. Я возвращался из школы. В руках
у меня были книги, заверпутые в платок матери. Чтобы
добраться до дома, необходимо было перейти речку по
льду. Не знаю почему, гто мозг мой работал в поисках
решения задачи на случай, если лед пе выдержит и я
провалюсь. Я подумал: «Если лед станет проваливаться,
то надо успеть лечь на него, чтобы не погрузиться пол¬
ностью...» Лед выдержал, и я благополучно перешел реч¬
ку. Положил книги па берегу и... пошел обратно — хотел
уточнить толщину и ладежпость льда. Иду, а сам прислу¬
шиваюсь к скрипу и треску льда. На середипе лед подо
мной внезапно провалился. Инстинктивно я упал па лед
и поэтому провалился только по пояс. Кое-как выкараб¬
кался на берег, взял книги и бегом домой. Ничего не ска¬
зав матери, разделся и залез на печку греться и сушиться.
Уже теперь, став взрослым, удивляюсь самому себе.
В том возрасте я не изучая ипжеперную психологию.
Что это, инстинкт или осозпанная необходимость? Не про¬
думав и не составив заранее, до перехода речки, схему
своих действий, в этой аварийной обстановке я наверняка
бы пе успел быстро среагировать (лечь туловищем па
лед) и утопул. Этот случай я запомнил па всю жизнь.
И всегда — готовлюсь ли к полету па самолете, вертолете
или к тренировкам в учебном космическом корабле, — ста¬
раюсь заранее тщательно продумать возможные непро¬
извольные отклонения от планируемого порядка дейст¬
вий, оцепить свои резервы.
В апреле 1948 года умер отец. Осталось у матери
восемь детей. Самый младший родился совсем недавно, а
старшему брату, Анатолию, было 19 лет, и он работал
трактористом в колхозе. Вскоре его призвали в армию
на срочную службу. Трудно понять душу и сердце воен¬
кома, который прислал ему повестку. Надо быть абсолют¬
но жестоким и бесчувственным человеком, чтобы доду¬
69

маться до этого. Собственно, Анатолий был единственным
кормильцем нашей семьи. Мать в основном ухаживала за
нами, занималась домашним хозяйством. К сожалепию,
есть еще в нашем обществе такие люди, которые, прикры¬
ваясь буквой закона и бумагой, не хотят с душой, с
учетом всех сложившихся объективных обстоятельств по¬
дойти к тому или иному вопросу. Плохо то, что они фор¬
мально чаще всего правы. Это так называемые правиль¬
ные, безгрешные люди, безгрешные бюрократы.
Без брата стало жить еще труднее. Все летние, да и
зимние каникулы я работал в колхозе. Окончив семь клас¬
сов, долго не мог решить, как быть дальше — учиться или
работать.
Манила давняя детская мечта — стать летчиком. «Два
капитана» В. Каверина, «Дальние страны» А. Гайдара
еще больше укрепили ее. Часто, лежа в траве, я подолгу
смотрел в синеву неба и мечтал о полетах, путешествиях.
Наверное, все мальчишки в этом возрасте переживают
что-то подобное.
Но я узнал, что в летное училище принимают только
со средним образованием. Надо было учиться еще три
года. Средняя школа была в другой деревне, за восемь
километров, интерната при ней не было, да к тому же
за учебу в старших классах в то время еще платили
150 рублей в год. У мамы денег не было. В колхозе в те
времена денег на трудодень не платили, да и хлеба вы¬
давали мало. Еще не все поля обрабатывались, так как
мало было тракторов.
Как-то товарищи по школе сообщили мне, что Ивань¬
ковский техникум механизации сельского хозяйства име¬
ни В. И. Лепина объявил прием студентов на первый курс
по специальности «механик по тракторам и автомобилям».
Успевающим платили стипендию. Посоветовавшись с ма¬
терью, я написал заявление с просьбой зачислить меня в
техникум и через некоторое время, получив вызов на
приемные экзамены, отправился на железнодорожную
станцию с маленьким заплечным мешком и 25 рублями,
которые мне дала мать.
Придя на станцию Товарково Павелецкой дороги, я
разузнал, в какую сторону надо ехать, чтобы добраться до
Каширы — места моей дальнейшей учебы. О том, чтобы
ехать пассажирским поездом, не могло быть и речи, а по¬
этому я залез й товарный вагон с углем. К вечеру, весь
70

грязный от угольной пыли, приехал в Каширу. И тут
выяснилось, что до техникума надо идти грунтовой доро¬
гой еще около 20 километров. Наступала ночь, я разыскал
в городе Дом колхозника и там переночевал. А рано ут¬
ром отправился пешком вдоль берега живописной Оки.
Часов через пять добрался до техникума, который распо¬
лагался в селе Богословское в старинном здании бывшего
пансиона для благородных девиц, напоминавшем по фор¬
ме церковный крест. Здание стояло на холме, склоны ко¬
торого были покрыты смешанпым лесом, внизу протекала
чистая речушка, впадающая в Оку.
Вошел в здание, волнуясь, поднялся на второй этаж
к секретарю директора техникума. С облегчением узнал,
что техникум тот, который ищу, что никуда больше ехать
не надо, что прибыло уже много желающих посту¬
пить и т. д.
Мы быстро перезнакомились. В нашей группе сдавали
экзамены и девушки, которые тоже хотели стать механи¬
ками, но в большинстве это были парни разного возраста.
Разница в возрасте доходила до 10 лет. Пришли учиться
совсем еще дети, три месяца назад окончившие семь клас¬
сов, и взрослые, воевавшие на войне и ставшие ин¬
валидами. Разными были взгляды на жизнь, жизненный
опыт, отношение к вещам, к делу, к учебе. Но всех объ¬
единяло одно — общее стремление учиться.
Сдав экзамены, мы все разъехались по домам, не до¬
жидаясь окончательного решения приемной комиссии.
В двадцатых числах августа пришел вызов на учебу.
Я был зачислен на первый курс техникума с предостав¬
лением койки в студенческом общежитии и-с выплатой
от государства стипендии в размере 140 рублей в ме¬
сяц.
Студенческий период жизни и учебы длился 4 года.
Жили мы в общежитии по шесть человек в комнате, спа¬
ли на железных солдатских кроватях. Спорили, высказы¬
вали свои взгляды на жизнь, делились своими мечтами о
будущем, занимались художественной самодеятельностью,
ставили спектакли, выезжали в соседние колхозы и вы¬
ступали в сельских клубах. Одпим словом, жили обычной
студенческой жизнью, сообща переживали «материаль¬
ные кризисы».
На каникулы разъезжались по домам. Дома в то вре¬
мя изобилия, мягко говоря, не было. Ведь это были тяже¬
71

лые послевоенные годы. Как-то щемило душу: я учусь,
а они здесь так работают. Только мысль о том, что по
окончании техникума смогу прийти на помощь брату,
удерживала меня от того, чтобы бросить все и взяться
за любую работу.
С какой-то тяжестью на сердце я возвращался в тех¬
никум. Смотрел па однокурсников и замечал: что-то по¬
добное переживают и они. Но учеба продолжалась.
На третьем и четвертом курсах на производственной
практике ремонтировали трактора, комбайны, пахали зем¬
лю, сеяли и убирали хлеб. Время летело быстро. Насту¬
пил 1952 год — последний семестр учебы, диплом — за¬
вершающий этап обучения.
Итак, я становился механиком. Нужным человеком.
Это радовало меня, конечно. Но в то же время испыты¬
вал неудовлетворенность, терзали сомнения: ту ли вы¬
брал профессию, ту ли дорогу? Ведь это па всю
жизнь.
В феврале ребят, которые еще не служили в армии,
вызвали в военкомат, где мы прошли медицинскую комис¬
сию. К своей радости, я по здоровью оказался годен к
службе в армии без ограничений. В апреле в техникум
приехал военком, прочитал нам перечень военпых учи¬
лищ, в которые можно поступить учиться. Я написал за¬
явление с просьбой зачислить меня в летное училище.
Военком забрал наши заявления и пообещал учесть наши
пожелания. Весь июль шли защиты дипломных работ, а
когда мы получили дипломы, их сразу же забрал воен¬
ком. Прошел веселый, незабываемый выпускной вечер.
Все разъехались по домам. А через педелю, 7 августа,
меня вызвали в Тулу, в областпой военкомат, для про¬
хождения медицинской комиссии. Начала сбываться меч¬
та стать летчиком. Впереди опять годы учебы, первые по¬
леты на самолетах, вначале учебио-тренировочпых, а за¬
тем на современных боевых истребителях.
...Много времени прошло со дня первого взлета.-23 мар¬
та 1953 года. Мы, курсанты школы первоначального обу¬
чения летчиков, пришли на аэродром, покрытый снегом,
чтобы впервые в жизни взлететь в воздух па самолете
Як-18, установленном на лыжи. Перед этим полгода пам
читали теоретический курс по основам аэродинамики, тео¬
72

рии и конструкции самолета, двигателя. Мы изучили ос¬
новы самолетовождения и навигационное оборудование,
средства связи и пеленгации, наставления по правилам
полетов и штурхмапскому обеспечению. Привыкали к авиа¬
ционной терминологии и законам летной службы, с тем
чтобы в течение многих лет их строго выполнять. Про¬
шли всесторонний наземный тренаж по запуску двига¬
теля и работе с оборудованием в кабипе. Сколько было
радости, веселых шуток, когда нам впервые выдали шле¬
мофоны, летные куртки и унты! Некоторые готовы были
лечь спать в шлемофонах.
Большинство из пас были мечтателями, энтузиастами,
восхищенным взглядом смотревшими на людей в форме
летчика. Наши инструкторы были участниками войны, по-
сили на груди боевые ордена. Поэтому легко представить
наше волнение перед первым полетом.
Я и В. В. Горбатко оказались в одной группе, у одного
инструктора — Баскакова Василия Андреевича, опытпого
педагога.
Самолет Як-18 стоял на земле, инструктор сидел в
кабине. После полученного разрешения я поднялся на
крыло, а затем сел в кабину, застегнул привязные ремпи,
установил связь и запустил двигатель. Напряжение было
большое. После проверки работы двигателя инструктор
подрулил на линию старта. Получено разрешение на
взлет. Предупредив меня о том, чтобы я свободно держал
ручку управления, инструктор увеличил обороты двига¬
теля до максимальных, и самолет начал разбег. Самолет
увеличивал скорость. Через несколько десятков секунд
самолет оторвался от земли и повис в воздухе. Земля
все быстрее и быстрее набегала. Затем инструктор пере¬
вел самолет в режим набора высоты, и земля стала уда¬
ляться. Я ждал, когда мне будет страшно, по этого пе слу¬
чилось, только немного защемило сердце. Здесь я поду¬
мал, что, наверное, не смогу летать по состоянию здо¬
ровья, по, к счастью, в этом ошибся. Самолет продолжал
набирать высоту, а я сидел до предела напряженный.
Инструктор выполпил первый, а затем второй разворот.
Дал мпе задачу найти аэродром. Мне это не удалось.
Смотрел вперед и влево. Искал аэродром вдали у гори¬
зонта, так как мпе казалось, что мы сильно удалились от
аэродрома, а оп был почти под нами. Показав аэродром,
ипструктор приказал, чтобы я взял ручку управления
73

и вол самолет без кренов. Казалось бы, чего проще —
удерживать самолет только без крена, и все!.. Однако мне
«того сделать не удалось, самолет накренялся то вправо,
то влево. Мне было жарко и очень трудно, ручку управ¬
ления я сжимал так, что казалось, из нее вот-вот потечет
вода. Но вода текла не из ручки управления, а с моей
руки, лица, однако самолет все больше раскачивался.
Инструктор сказал, чтобы я свободнее держал ручку
управления, и через несколько минут еще больше усло¬
жнил задание. Теперь необходимо было удерживать само¬
лет без крена и на постоянной высоте. Ипструктор, когда
мне стало совсем трудно, стал незаметно помогать мне.
Сложна, очень сложпа работа летпого инструктора.
Надо любить и хорошо знать свою профессию и в то же
время быть хорошим психологом. Надо, чтобы ученик не
потерял уверенности в себе, не почувствовал себя бес¬
помощным, взявшись впервые за штурвал самолета. По¬
этому, помогая и облегчая мне работу по управлению са¬
молетом, ипструктор, давая мне первые уроки пилотиро¬
вания, убеждал меня в том, что в. будущем я смогу на¬
учиться управлять самолетом.
Самолет выполнил третий, а затем четвертый разво¬
рот и пошел на посадку. Высота уменьшалась, мы при¬
ближались к земле. Самолет мягко опустился па землю
и плавно покатился. Подрулив к стоянке и выключив
мотор, инструктор приказал мне вылезти из кабины и,
пока он будет летать с другим курсантом, проанализиро¬
вать весь полет от взлета до посадки. В течепие всего
процесса обучепия он учил каждого курсанта объективно
оцепивать качество своего полета и полета товарищей.
Здесь преследовалась двоякая цель: научиться анализи¬
ровать происходящий процесс, с помощью анализа лучше
овладеть искусством полета и научиться быть объектив¬
ным и честным перед самим собой. И то и другое хо¬
рошо.
Так начиналась моя служба в авиации, так я начал
свой путь в небо. Очень благодарен своему первому ин¬
структору за то, что он пе жалел ни сил, ни времвни для
того, чтобы из меня получился летчик. В последующие
годы у меня много было инструкторов, и должен при¬
знаться, что все они были очень хорошие, терпеливые,
внимательные, строгие. Или мне просто везло в жизни
на хороших людей, или все инструкторы такие.
74

...Ракетные двигатели дорабатывают последние секун¬
ды, мы слышим их шуршание, ощущаем дрожь корпуса
корабля. Мы знаем, как дороги эти секунды. Если двига¬
тели пе доработают несколько секунд и кораблю пе бу¬
дет сообщена орбитальная скорость, то мы приземлимся
далеко от места старта, где-то в океане, за много тысяч
километров. Время идет, и секундная стрелка бортовых
часов приближается к заветной метке. В этот момент пе¬
регрузка около четырех единиц, но ее почти не ощуща¬
ешь, так велико внутрепнее напряжение — напряжение
ожидания. Вот стрелка закрыла заветную черту, произо¬
шло выключение двигателей. И мгновенно наступила неве¬
сомость. Необычная легкость во всем теле, все предме¬
ты — бортжурнал, карандаш, фотоаппарат, — прежде спо¬
койно лежавшие на своих местах, плавают в пространстве
внутри кабины корабля. Командир доложил о выключе¬
нии двигателей и отделении корабля от последней сту¬
пени. Мы энергично раскрыли замки привязных ремней,
которые вместе с перегрузкой плотно удерживали пас
в ложе сиденья. Легко «всплываем», да и движения на¬
ших рук напоминают гребки пловца. Устремляюсь к ил¬
люминатору и наблюдаю Землю, облака, застывшие над
ней. Далеко, на расстоянии тысяча пятьсот — тысяча
семьсот километров, виден горизонт Земли. Солнце низко
стоит над горизонтом, и до нашего входа в тень остаются
минуты. Мы в это время пролетали над территорией Си¬
бири, затем над горами Азии. Далеко внизу хорошо про¬
сматривались блестящие, как бы застывшие ленты рек,
вершины гор, покрытые снегом и облаками. Как будто
смотришь на гигантскую сцену, декорации которой та¬
лантливый художник расписал невиданно красивыми крас¬
ками. Тихо. Застывшая прекрасная картина.
Осматриваешься, привыкаешь, анализируешь обстанов¬
ку. Вокруг нет голубого неба, а есть какая-то черная безд¬
на, нельзя войти в вираж, чтобы лучше рассмотреть за¬
интересовавшее тебя явление, нельзя энергично умень¬
шить или увеличить скорость полета. Это пе самолет, а
космический корабль, и полет его подчиняется строгим
законам динамики и небесной механики, а все воздейст¬
вующие на него силы хорошо учитываются. Нет турбу¬
лентности атмосферы, а следовательно, и болтанки. Нет
привычного для летчика шума работающих двигателей.
Полет проходит в тишине, Хорошо слышны тиканье
75

часов, работа вентиляторов, и четко звучат запросы Зем¬
ли о пашем самочувствии. Да, ко многому надо привык¬
нуть. Надо привыкнуть к тому, что сутки в орбитальном
полете продолжаются 90 минут, а за бортом вакуум, мир
безмолвия, где земные оргапизмы практически не могут
существовать.
Как-то, уже на Земле, на одной из многочисленных
встреч, пришлось отвечать на вопрос: что ощущают кос¬
монавты в космическом полете? Не возникает ли чувство
превосходства над всеми людьми, живущими на Земле?
Нет, такое чувство не возникает. Испытываешь гордость
за ум и труд людей, которые создали такую могучую тех¬
нику, предоставив возможность пока, правда, отдельным
землянам взлетать в космос. Испытываешь огромную бла¬
годарность и большую ответственность перед людьми, по¬
славшими тебя в полет, поручившими тебе завершить весь
огромный труд по созданию кораблей, проверить их в
полете.
Через несколько минут корабль входит в тень Земли,
как бы давая нам возможность и время прийти в себя,
развернуть научную аппаратуру, сделать первые записи
в бортжурнале и настроиться па выполнепие программы
полета.
А программа большая и сложная.
Через сутки стыковка с кораблем «Союз-4» и переход
в него. Установили связь с Владимиром Шаталовым. Он
сообщил, что наблюдал вывод нашего корабля на орби¬
ту, что теперь в космосе будет веселее и что завтра он
ждет нас к себе в гости. Нет, не в гости, а па работу,
хоть Владимир Шаталов и -гостеприимен.
Идет первый час полета, первый виток. Экипаж при¬
выкает, адаптируется.
Товарищи, которые летали до нас в космос, советовали
нам в первые часы полета делать меньше движений, осо¬
бенно головой, пока не убедимся в нормальном функцио¬
нировании вестибулярного аппарата в условиях невесо¬
мости. Мы это твердо помнили, а поэтому весь первый
день полета были настороже, внимательно следили за сво¬
им самочувствием и за состоянием друг друга.
...Приступая к выполнению программы, Алексей Ели¬
сеев ушел, а точнее, уплыл в орбитальный отсек. Затем
доплыл в орбитальный отсек и я. Оглядываюсь — пет
Елисеева на диване. В первое мгновение даже растерялся:
76

где же он? Поднимаю голову. Вижу, Алексей примостил¬
ся па потолке с бортжурпалом в руках. Я спросил, что
он там делает, но Алексей просил его пе отвлекать. Мы
молча разложили, а вернее, развесили на положенных
местах научное оборудование. Вначале показалось, что
в космосе даже можно более удобно организовать рабо¬
чее место, так как на Земле это делается па плоскости,
а в космосе — в объеме. Однако каждый предмет приш¬
лось закреплять, иначе он куда-нибудь уплывал и его
надо было либо отыскивать, либо ловить. Необходимо бы¬
ло тщательно отрабатывать методы и сродства фиксации
всех предметов.
В начале полета мы забывали об этом и, увлекшись вы¬
полнением какого-либо эксперимента, выпускали из рук ка¬
рандаш или фотоаппарат. Положишь его по привычке па
стол, а когда захочешь взять снова, то обнаруживаешь,
что его на прежнем месте нет. Спрашиваю Алексея, за¬
чем он взял мой карандаш. Он удивлеппо на меня смот¬
рит и говорит, что ему мой карандаш не пужен, так как
в это время он поглощает очередную тубу сока. Алексей
любит сладкое. Зная его слабость, мы просим оставить и
нам хотя бы по одной. Оказывается, карапдаш куда-то
уплыл. Нахожу его довольно далеко от себя плавающим
у стенки орбитального отсека.
Время идет, корабль летит, и мы спова видим осве¬
щенную часть Земли. Ночь длилась 26 минут. Мы нахо¬
димся над Южной Америкой. Скоро начнется первый се¬
анс радиосвязи с Землей и первый доклад па Землю о хо¬
де полета.
Борис Волынов находится в командирском кресле, Ели¬
сеев наблюдает светящиеся частицы, их яркость, ско¬
рость и направление движения, я пристроился у иллюми¬
натора с фотоаппаратом. Мало, очень мало времени на
эмоции: на удивлепие, восхищение, радость, тревогу. Не¬
когда даже апализировать, как действует па организм на¬
стоящая, стабильпая невесомость. Надо работать! Необ¬
ходимо с различными фильтрами сфотографировать
горизонт Земли, сделать спимки характерных форм облач¬
ности и многое другое.
Мелькает мысль, что Земля паша очень маленькая —
потребовалось всего полтора часа, чтобы вокруг нее обле¬
теть, воочию убедиться, что она круглая. Это особенно
хорошо заметно по дуге видимого горизонта. Чтобы не
77

плавать, я сел в свое кресло, пристегнул себя у пояса
ремнями. Командир сориентировал корабль плоскостью
солнечных батарей па Солнце, а чтобы сохрапять эту
ориентацию, закрутил корабль с угловой скоростью 3° в
секунду вокруг направления на Солнце. Получился как
бы мощный, очень устойчивый гироскоп. В иллюминаторах
медленно проплывают различные земные ориентиры.
Земля с помощью датчиков, устаповлеппых на каждом
из лас, следит за нашим состоянием — работой сердца,
дыханием. Пульс немного чаще обычного — влияние
обстановки, напряжения, испытанного в период выведе¬
ния на орбиту, а к тому же мы еще привыкаем к новым
условиям и поэтому немного возбуждены.
На Земле мы привыкли к тому, что частота сердечных
сокращений является как бы интегральным пока¬
зателем состояния организма. Доктор приходит к боль¬
ному и, первое, что он делает,— проверяет пульс. Вол¬
нуется ли спортсмен перед решительным броском, опре¬
деляют по пульсу. При анализе предстартового периода
особое впимапие было обращено на частоту сердечных
сокращений.
Если посмотреть динамику этого показателя у космо¬
навта, то можно отметить безусловное повышение часто¬
ты пульса па первых витках полета. Так, у Германа Ти¬
това за четыре часа до старта пульс был равен в среднем
69 ударам в минуту, на первом витке — 104 ударам, у
Андриана Николаева — соответственно 72 и 127 ударам, у
других космонавтов тоже наблюдалось учащение
пульса.
Но еще при полете Лайки было установлено, что по¬
степенно в полете частота сердечных сокращений умень¬
шается, сердце адаптируется к работе в условиях неве¬
сомости. Подобные механизмы были отмечены и в орга¬
низме человека.
Так, у А. Г. Николаева и В. В. Терешковой частота
сердечных сокращений достигла исходного уровня при¬
мерно в середине второго дня полета, а у П. Р. Поповича
и В. Ф. Быковского — еще раньше, к концу первых су¬
ток. Отмечаются бтклопепия биохимических показателей
крови, указывающие на некоторые изменения обмена ве¬
ществ. Изменяется вес тела космонавта. Так, в среднем
космонавты космических кораблей «Восток» теряли за
полет 1,6 килограмма, а Валерий Быковский, пробывший
78

в условиях невесомости наибольшее для всех пилотов ко¬
раблей этой серии время, потерял 2,4 килограмма.
В целом, как это представляют академик В. В. Парин *
и его сотрудники, состояние организма в условиях неве¬
сомости может быть охарактеризовано наличием «разгру¬
зочного» рефлекса на всех уровнях регуляции. С этим
спорить не приходится. Однако эта потеря веса имеет
еще одну причину, может быть не основную, но все же
весомую, — эмоциональное напряжение космонавта. Ведь
отмечается, что за время футбольного матча больше всего
в весе теряет вратарь, но он же меньше всех бегает, дви¬
гается, он порою стоит внешне спокойно в воротах — и
теряет вес?! Это объясняется эмоциональным напряжени¬
ем, причина которого кроется в профессиональной ответ¬
ственности.
На первых витках полета у некоторых космонавтов по¬
являлись иллюзии, искажающие представление о прост¬
ранственном положении тела, им казалось, что они летят
в перевернутом положении. На втором-третьем часу
полета у космонавтов Б. Б. Егорова и К. П. Феоктистова,
по их словам, также возникли иллюзорные ощущения
перевернутого положения тела в пространстве. И это не
было неожиданным ни для космонавтов, ни для ученых.
К. Э. Циолковский еще в 1911 году говорил, что в ус¬
ловиях невесомости следует ожидать появление реакций
по типу зрительных иллюзорных ощущений. Им было
отмечено, что в невесомости субъективные ощущения
верха и низа все-таки остаются. «Мы чувствуем,— писал
ученый,— верх и низ, только места их смепяются с пере¬
меною направления нашего тела в пространстве. В сто¬
роне, где наша голова, мы видим верх, а где ноги — пиз».
И далее: «В зависимости от собственного движения лю¬
дей в ракете одному будет казаться, что ракета неподви¬
жна, другому — что она медленно вращается, третьему —
что она быстро движется, четвертому — что ракета бы¬
стро вертится, пятому...»
...Человек выходит в космос, чтобы работать, чтобы
делать полезное. Чтобы, как и в обычных земных усло¬
виях, творить, наблюдать, руководить машиной. Конст¬
рукторы рассчитывают в полете па человека, на его зрение
и осязание, на его слух и точность движений, на его воз¬
можность абстрактно мыслить и принимать оптимальные
79

решения. На эти свойства человека опираются инженеры
и при создании систем управления кораблем.
Человек в космосе должен работать как обычный опе¬
ратор сложной полуавтоматической системы. Правда, ус¬
ловия этой работы эмоционально напряженные и тяже¬
лые... Но надежность космопавта как оператора должна
быть высокой. Для этого-то так тщательно и отбирают
космопавтов из большого числа людей. Для этого кроме
профессиональной они проводят большой комплекс пси¬
хофизиологической тренировки.
Доктор медицинских наук Л. С. Хачатурьянц, одним
из первых начавший заниматься психофизиологией труда
космонавта, разработал схему психофизиологической
структуры его деятельности.
Космонавт-оператор, чтобы произвести командное дей¬
ствие, должен зрительно воспринять изменение положе¬
ния определенного материального символа.
Зрение космонавта является основным каналом, через
который поступает к нему информация о работе систем
корабля и о впешпей обстановке. Часто лишенный воз¬
можности непосредственно наблюдать явление, космонавт
использует информацию, которая постоянно отражается
на приборах, индикаторах, сигнализаторах. Он как бы
отрешен от реальной действительности, оп не может дей¬
ствовать подобно шоферу, увидевшему па дороге пре¬
пятствие и объезжающему его. Легко представить, на¬
сколько важно нормальное зрение в полете. Известный
ученый Стевепс установил, что три четверти ошибочных
действий нилота зависят от работы зрительного анализа¬
тора. А в условиях орбитального полета и невесомости
глазное яблоко теряет вес и несколько деформируется,
что приводит к нарушению восприятия зрительных обра¬
зов и зрительных функций.
Представьте, что перед вами большая глыба из неиз¬
вестного материала. Вам предлагают ее сдвинуть. Вы на¬
прягаетесь, готовитесь встретить сопротивление. А глыба
из пенопласта. Может быть, нечто аналогичное происхо¬
дит в космосе и с глазодвигательным аппаратом.
Первые данные о динамике зрительпых функций в ус¬
ловиях невесомости были получены в исследованиях, про¬
веденных Л. А. Китаевым-Смык при полетах самолетов-
лабораторий по параболе Кеплера. Отмечалось снижение
остроты зрения, повышение субъективного восприятия яр¬
80

кости цветов. Однако нарушений движения глазных яб¬
лок отмечено не было. Другие исследователи, изучавшие
зрительный анализатор, получали иные данные. Резуль¬
таты были противоречивыми. Ученые обратились к отче¬
там космонавтов, чтобы сопоставить данные, о состоянии
их зрения на Земле и в полете. Многие космонавты ви¬
дели из космоса реки — такие, как Амазонка, Волга,
Нил, — большие дороги, четко обнаруживали геометриче¬
ские контуры взлетно-посадочных полос аэродромов, го¬
рода, корабли в море. Наблюдали также вспышки молний,
дымящиеся трубы заводов, инверсионные следы самоле¬
тов.
В основном описанные космонавтами картины были
одинаковыми, не считая деталей. Каких-то сверхрезких
контрастов в рассказах космонавтов о нашей «голубой
планете» не было.
При встречах нам чаще всего задают вопрос: как вы¬
глядит Земля из космоса? О первом своем впечатлении
я рассказал выше. Но после нескольких часов полета, и
особенно после первого сна в космическом пространстве,
космонавт уже довольно хорошо адаптируется к новым
условиям. Картина за бортом становится для него при¬
вычной, будничной, и он более детально, объективно ана¬
лизирует свои наблюдения, зная, что их результатов ждут
на Земле метеорологи, геологи, океанологи, врачи, люди,
занимающиеся изучением процессов, происходящих в ат¬
мосфере Земли, астрофизики и другие ученые. Все они
перед полетом просят космонавта обратить особое внима¬
ние на то или другое явление, поэтому он выбирает
объекты наблюдения, записывает в бортжурнал интерес¬
ные факты и непонятные явления, чтобы потом на Земле
вместе с учеными тщательно их проанализиро¬
вать.
При наблюдении водной поверхности из космоса легко
заметить, что цвет воды в различных местах океанов раз¬
личный: то свинцово-серый (в Тихом океане, в районе
Камчатки и Курильских островов), то светло-голубой
(в Индийском океане и южной части Атлантики), то жел-
товато-зелеповатый (в Саргассовом море), то желто-ко¬
ричневый с красноватым оттепком (в Красном море). Раз¬
личные оттенки характеризуют содержание микроорга¬
низмов и температуру воды, а это, в свою очередь,
говорит о наличии здесь той или иной породы рыб.
6 Зак. 31. «Библиотечная книга»	8.1

Хорошо просматривается волнение поверхности океа¬
на — в виде застывшего водного гофре. Но что это такое?
На ровном привычном гофре океана замечаются геомет¬
рически правильные белые штрихи — один, другой... Они
как будто были нанесены одним мазком кисти. Снача¬
ла — словно краски на кисти было много — штрихи соч¬
ные, белые, затем они начинают тускнеть и теряются в
просторе океана. Догадываешься, что это идут корабли:
хотя их самих не видно, но их кильватерный след оста¬
ется и еще долго заметен из космоса. Хорошо видна белая
полоса прибоя у береговой черты.
В районе острова Новая Зеландия нас поражает мощ¬
ная спиралевидная облачность с веером расходящихся от
центра лучей. Чем дальше от центра, тем светлее веер.
Это циклон, диаметр которого достигает семисот — вось¬
мисот километров. Командир сообщает на Землю его коор¬
динаты. Синоптики при составлении очередной карты по¬
годы учтут его сообщение. Дальше количество облаков
уменьшается, мы подходим к Африке. Хорошо просматри¬
вается светлая ленточка Нила. Господствующее направле¬
ние ветров в этом районе четко определяется по грядам
песка. Замечаем мощные факелы с черным дымом — это
горит нефть. Подходим к Главному Кавказскому
хребту.
Скалистые вершины гор и снег в ложбинах, который
отличается от облачности большей яркостью и имеет чет¬
кие границы. И вот под нами заснеженная равниир ев¬
ропейской части СССР. Хорошо видны на снежном фоне
черно-серые пятна городов, паутина дорог. Будто рас¬
сматриваешь нечеткий рисунок плана города и его пред¬
местий. В тени Земли города хорошо обнаруживаются по
линиям освещенных улиц, неоновому свету реклам. Об¬
лачность над ночным городом кажется оранжево-красным
светящимся пятном.
Освещенные пятна городов, разнящиеся количеством
света и гаммой цветов, очень часто проплывают в иллю¬
минаторе. Картина становится монотонной, привычной,
как мелькающие за окном поезда освещенные станции,
города и полустанки. И вдруг мощная световая, вспышка
за бортом заставляет вздрогнуть. Затем другая. Внима¬
ние обостряется. Оказывается, это тропическая гроза в
районе Новой Зеландии: в полете мы неоднократно на¬
блюдали эти мощные грозовые вспышки. В более южных
82

широтах, где нет грозовых облаков, их было меньше, этих
световых ориептиров Земли. Но вот внизу абсолютная
темнота. Выключаем в кабине свет, пытаясь рассмотреть
картину за бортом, но там какая-то леденящая пустота.
И вдруг над горизонтом появляется почти полная Луна.
Она все выше. В ее отраженном свете замечаешь облака.
Они выглядят примерно так же, как и с самолета. А ввер¬
ху — космическое небо, хотя и непохожее па то, которое
мы привыкли видеть с Земли. Звезды светят ярче, они
пе мерцают, их кажется значительно больше. Луна висит
в космосе и светит все тем же бледным, мертвенным све¬
том. Смотришь на этот холодный свет, а вспоминаются
почему-то земные зори.
Доклады космонавтов подробные, красочные... Но ког¬
да ученые попытались, зная истинные размеры наземных
объектов и высоты полета кораблей-спутников, рассчитать
остроту зрения космонавтов, то получили цифры, превы¬
шающие нормальное зрение человека в четыре-пять раз.
Если проанализировать данные, полученные астронавтами
космического корабля «Джемини-9» Стаффордом и Сер-
напом, то это увеличение будет еще большим. Вот отры¬
вок радиообмена между этими космонавтами, опублико¬
ванный 8 июля 1966 года в «Комсомольской правде».
Сернан: «Я могу различить авиабазу Эдварс и ост¬
рова».
Стаффорд: «Видишь Ф-4 (тип самолета. — Я. X.) по¬
близости от взлетно-посадочной полосы?»
Сернан: «Да, вижу».
Математические расчеты показывают, что в этих ус¬
ловиях увидеть отдельный самолет невооруженным гла¬
зом невозможно. А утверждать, что это именно Ф-4, во¬
обще невероятно. Острота зрения в этом случае должна
быть в десятки раз выше, чем на Земле у нормального
человека.
Неужели предположения ученых не оправдались и
глаз человека, такой сложный и чуткий аппарат, не толь¬
ко не изменил в условиях невесомости уровня своей ра¬
ботоспособности, но даже значительно повысил ее?
Человек с высоты 200 000 метров видит дороги, узкую
полоску Кавказского пляжа, инверсионный след самоле¬
та, кильватерный след. Как же все-таки изменяется
зрительное восприятие человека в условиях орбитального
полета? От решения этого вопроса зависит многое. Каки-
6* 83

ми делать навигационные приборы, какие увеличения ста¬
вить у телескопов? Можно ли применять обычную оциф¬
ровку пилотажных приборов, и какую схему визуальной
сигнализации принять? Можно ли вообще рассчитывать
на зрение человека в полете, или есть необходимость под¬
нимать в космос сложнейшие машинные комплексы со
специальными датчиками? Чтобы ответить на все эти воп¬
росы, необходимы были эксперименты в реальных усло¬
виях космического полета.
В полете, на различных его этапах, В. М. Комаров,
П. И. Беляев, А. А. Леонов, Б. Б. Егоров, Г. Т. Берего¬
вой, В. А. Шаталов, Б. В. Волынов, автор этих записок и
другие космонавты провели большой объем исследовании
состояния зрения человека в условиях длительной неве¬
сомости. Анализ полученных данных дал основание ут¬
верждать, что невесомость, даже такая длительная, кото¬
рую испытал экипаж космического корабля «Союз-9»
А.	Г. Николаев и В. И. Севастьянов, не оказывает суще¬
ственного влияния на разрешающую способность зритель¬
ного анализатора. Она не меняется при наблюдении обыч¬
ных врачебных зрительных таблиц внутри корабля. Она
не изменилась и тогда, когда в полете космического ко¬
рабля «Восход» экипаж В. М. Комарова наблюдал подоб¬
ные таблицы, выложенные световыми маяками на Зем¬
ле. Ощущение «вижу — не вижу» не страдает даже в ус¬
ловиях такого «шума», каким является невесомость! Но
рабочая острота зрения в орбитальном полете на первых
витках снижается до тридцати процентов.
В процессе исследований было установлено, что спо¬
собность человека находить разноконтрастные предметы
также подвержена значительным изменениям. На шесть¬
десят первом витке полета у Г. Т. Берегового эта способ¬
ность ухудшилась почти на сорок процентов, а в среднем
по группе всех летавших космонавтов эта способность
уменьшается почти на шестнадцать процентов.
Можно привести динамику еще одной функции зре¬
ния, которая играет определенную роль в восприятии
и опознании информации, — это субъективная яркость
предметных цветов.
Изучение этой проблемы имеет два направления. Во-
первых, эстетическое. Цвета могут оказывать влияние па
настроение человека, его работоспособность и состояние,
В длительных полетах цветовой интерьер кабины косми¬
84

ческого корабля будет иметь особенно большое значение.
Вспомните наши грузовые автомобили до 1957 года. Все
скучпые, выкрашенные в однообразный темно-зеленый
цвет. А в 1957 году во время фестиваля молодежи надо
было возить на этих автомобилях ансамбли различных
стран — грузовики выкрасили в разные цвета, а после
фестиваля не перекрашивали, и насколько веселее и при-
ятпее стало па них смотреть. Исследователи, ученые спе¬
циальной отрасли науки — технической эстетики ут¬
верждают, что в цехах, где хорошо подобраны краски,
где озеленены все свободные участки, меньше профес¬
сиональных заболеваний, выше производительность труда,
работается легче, меньше конфликтов с администрацией.
А па космическом корабле, который является и рабочим
местом, и местом отдыха космопавта, эта проблема стоит
особенно остро.
Во-вторых, сигнальное, информационное направление.
Уже давно цвета как сигнализаторы прочло вошли в быт
и в работу человека. «Опасно» — красный цвет, зелепый —
«свободпо» и т. д. Как маркировать системы космического
корабля? Можно ли использовать в космосе земные идеа¬
лы цвета? Не изменится ли восприятие их яркости в ус¬
ловиях певесомости? И другой вопрос: как маркировать
цветные объекты, как сделать так, чтобы они не броса¬
лись в глаза, не требовали к себе непреднамеренного вни¬
мания? И почему мы говорим о субъективном восприятии
цветов? Цвета в невесомости не меняются. Цвет сущест¬
вует, но наши органы чувств воспринимают его отражен¬
ным. Это отражение несколько искажено, и величина
подобного искажения зависит от условий восприятия, от
подготовленности к восприятию.
Восприятие цвета в состоянии певесомости не меня¬
ется. Оно соответствует субъективному восприятию ярко¬
сти предметных цветов космонавтом в обычных условиях.
Среди «испытуемых» был художник — космонавт
А. А. Леонов. Его картины реального космоса и фанта¬
стические картины далекого будущего известны многим.
В них обращает па себя внимание сочность цветов, не¬
обычайная их яркость. Вообще космос визуально — это
царство контрастов и яркости, необычной смены цветов
и их причудливых сочетаний.
Смотришь на горизо&т Земли в направлении, где дол¬
жно взойти Солнце, и видишь сначала полосу космиче¬
85

ской зари, которая постепенно увеличивается по высоте
и азимуту. Четко видна линия горизонта и разрывы об¬
лачности. Атмосфера на горизонте у поверхности Земли
ярко-красная, сочная. Выше она переходит в оранже¬
вую, желтую, темно-синюю, затем в светло-синюю, с плав¬
ным переходом в фиолетовый цвет, а потом — в черный
космос с мириадами ярко светящихся звезд. Нам удалось
измерить угловой размер, то есть высоту зари, которая
в этот момент оказалась равной 42 угловым минутам.
Корабль летит почти навстречу Солнцу, а точнее — под
углом 30° от направления на Солнце. На поверхности
Земли ночь, и люди еще не видят зари, но вот она по¬
является, все увеличивается по протяженности и насы¬
щенности цветов. Опа все светлеет, и там, где должно по¬
казаться Солнце, образуется светящийся столб. Затем
показывается край диска Солнца, и заря как бы сразу
уменьшается по высоте, исчезает совсем. Внимательно
смотрим на Солнце. Вот оно взошло наполовину, яркость
его увеличивается настолько, что на него уже нельзя
смотреть прямо. Если с поверхности Земли человек на¬
блюдает горизонт на удалении трех-четырех километров,
то с высоты 250 километров горизонт отодвигается на
расстояние 1700 километров, и поэтому восход Солнца ви¬
ден отсюда примерно на час раньше, чем для живущих
в том районе Земли, над которым пролетает космический
корабль.
В противоположном направлении от места восхода
Солнца, на ночной стороне, у горизонта Земли наблюда¬
ется довольно светлая, серого цвета, полоса, яркость ко¬
торой с высотой уменьшается. Но на высоте 95—100 ки¬
лометров яркость опять увеличивается и затем переходит
в черный, усыпанный звездами космос. Интересен пест¬
рый «слоеный пирог», составленный из всех цветов раду¬
ги, из всех мыслимых и немыслимых сочетаний оттенков.
Дивную картину представляет дневной горизонт Зем¬
ли, хотя линию его не четко просматриваешь из-за нали¬
чия атмосферы. Он выступает в виде голубой, размытой
сверху и снизу полосы, как бы наложенной на цветную
дымку.
Быстро, очень быстро летит корабль. За. одну секунду
он проходит расстояние, равное восьми километрам. Кар¬
тина поэтому постоянно меняется. Только что над Юж¬
ной Америкой ты видел реку Амазонку, на минуту от-
86

влокся, посмотрел в иллюминатор, а внизу уже бес¬
крайние водные просторы Атлантического океана. Ска¬
зал «бескрайние» и сразу подумал: это слово скорее при¬
менимо для человека, плывущего на парусной лодке, а
для экипажа космического корабля требуется не более
10—12 минут, чтобы пересечь океан и увидеть Африку,
а через небольшое время — Средиземное море и опять
наш огромный Советский Союз. Настолько большой, что
даже на космическом корабле, чтобы пролететь с запад¬
ной границы до восточной, надо потратить около полу¬
часа.
Часто сменяется время суток. За девяносто минут
дважды наблюдаешь космическую зарю — при восходе и
заходе Солнца.
Космические пейзажи, так красочно и образно изо¬
браженные писателями-фантастами, художниками, не мо¬
гут сравниться с живой и яркой картиной непосредствен¬
ного наблюдения. Поэтому по-человечески понятен удив¬
ленный возглас первого космонавта, Ю. А. Гагарина,
увидевшего в иллюминатор Землю и космическое прост¬
ранство: «Красота-то какая!»
Действительно ли краски в космосе так магически яр¬
ки, или же это условия полета, эмоциональный настрой
делают их восприятие несколько преувеличенным? Ре¬
шив это проверить, Е. А. Иванов и Л. С. Хачатурьянц
провели исследования в полете космического корабля
«Восход-2».
В бортжурнал космонавтов были вклеены тесты из
цветных полос: красная, зеленая, синяя, голубая, пурпур-
пая и желтая. Все цвета были высокой насыщенности и
светлости. Рядом с этими полосами располагалась другая
полоса — с черно-белыми ступенчатыми клиньями. Самый
первый клин был абсолютно белым, самый последний —
черным. Известно, что все цвета по мере убывания их
яркости приближаются к черному. Поэтому космонавту
в лаборатории, в учебном космическом корабле и в ре¬
альном космическом полете предлагалось сравнивать яр¬
кость того или ипого цвета с яркостью ступеней черно¬
белого клипа.
Эти исследования были начаты именно с полета кос¬
мического корабля «Восход-2». И каково было удивление
ученых, когда анализ полученных результатов показал,
что яркость картин, которые были написаны А. А. Леоно-
87

вым, на двадцать пять — тридцать процентов ниже реаль¬
ной!
Но вот информация воспринята, информационные сим¬
волы опознаны, декодированы. Космонавт-оператор дол¬
жен определить динамическую структуру информации и
на ее основе, по движению меток на экране или стрелок
па приборе, прогнозировать дальнейшую динамику пере¬
движения корабля. Он должен знать не только состоя¬
ние корабля в целом или его отдельных систем, по и
прогнозировать работу этих систем, принимать решение
по управлению кораблем с учетом этого прогноза. Так во¬
дитель автомобиля, предопределяя место, в котором ему
надо повернуть, заранее готовится повернуть рулевое ко¬
лесо, охотник, стреляя по летящей птице, прицеливается
несколько вперед, прогнозируя ее полет за время нажатия
курка винтовки и полета пули.
Мпого научных исследований и экспериментов прихо¬
дится проводить космонавту в полете. Человек так мало
еще зпает о космосе, его характеристиках.
Например, по программе полета необходимо было сфо¬
тографировать Байкал. Так как время прохождения над
озером исчисляется несколькими десятками секупд, то
нужно было заранее рассчитать момент подхода корабля
к этому району, составить схему необходимых действий.
За несколько минут до расчетного времени надо было
взять в руки фотоаппарат, установить необходимый объ¬
ектив, выдержку, диафрагму, сверить часы, определить
иллюминатор, через который можно будет наблюдать озе¬
ро, приготовить бортжурнал для записей. Через несколь¬
ко секунд в ожидаемом месте обзора я обнаружил знако¬
мые очертания озера. Таким образом прогноз позволил
приготовиться к решению поставленной задачи и выпол¬
нить ее. Помогли навыки, отработанные па Земле, с кор¬
рекцией на условия деятельности в космосе.
Любой опыт в своей природе базируется на памяти.
Опыт космонавта — прежде всего на так называемой опе¬
ративной памяти, которая на короткий период сохраняет
в коре головпого мозга следы раздражений оперативных,
важных имеппо для данного вида деятельности, сигналов.
Безусловно, не только оперативная память обусловливает
правильность припятого решения — в его основе лежат
и более сложпые и интимные психологические механиз¬
мы. Однако состояние оперативной памяти космонавта,
88

ее динамику под воздействием факторов космического по¬
лета проследить чрезвычайно интересно.
Земная память приносит космонавтам немало сюрпри¬
зов. Иногда то, что нужно забыть, не забывается, и на¬
оборот, то, что все время должно быть в оперативной па¬
мяти, требует времени для вспомипапия. Например, когда
я хотел приблизиться к иллюминатору, непроизвольно
двигались поги, выполняя шаговые движения, и я всплы¬
вал и перемещался не в том направлении, в котором тре¬
бовалось. Во время приема пищи положил тубу рядом,
чтобы взять хлеб, а тубы уже нет.
С усложнением систем управления собственно испол¬
нительная часть работы космонавта все более и более
упрощается. Кроме основной формы выхода — в виде реа¬
лизации двигательных актов — исполнительная часть мо¬
жет осуществляться в виде речевых команд, в выполне¬
нии подсчетов и логических операций. Однако в настоя¬
щее время в тех случаях, когда оператор обслуживает
стык систем и его информация является исходной для
машины, надежность работы этого соединения опреде¬
ляется надежностью деятельности космонавта. Например,
включение требуемого тумблера для запуска двигателя
при посадке, точное выполнение слежения при стыковке
кораблей и т. д.
Основной* фактор орбитального полета — певесомость.
И вот опа, певесомость, является специфическим «шумом»
для двигательного анализатора, как, например, свет —
для зрительного, звук — для слухового.
Под влиянием ряда факторов, и прежде всего неве¬
сомости, изменяются и двигательные реакции космонавта.
Интересно рассказывает об этом командир космическо¬
го корабля «Союз-3» Г. Т. Береговой: «Мне надо было
достать киноаппарат. Я повернулся и, прежде чем вы¬
тянуть руку по направлению к киноаппарату, почувство¬
вал непроизвольную паузу, своеобразный пробел в на¬
мерении. В следующий момент деятельность продолжа¬
лась».
В космосе приходится продумывать каждый жест, каж¬
дое движение, то, что на Земле делается само собой, ав¬
томатически. Надо, например, поднести фотокамеру к гла¬
зу при съемке — па Земле пикогда не думаешь, какое уси¬
лие при этом надо придать руке, чтобы аппаратом не
ударить себя по голове, а думаешь лишь, как и что фото¬
89

графировать, хорошо ли освещен фотографируемый объ¬
ект.
Но вот фотокамера в руках. Через иллюминатор ви¬
ден светящийся горизонт Земли. Часть иллюминатора по¬
крылась небольшими, как уколы иголки, туманными час¬
тичками. Устанавливаю фотокамеру у глаз. Горизонт па
краю кадра. Еле заметное движение, он должеп быть в
цептре, а перекрестие резко смещается и горизонт также
стремительно сместился на другой край, еще и еще.
И только после нескольких коррекций движений получаю
нужный кадр. На Земле это проще, быстрее получа¬
ется.
Всем, посещавшим невропатолога, знаком такой про¬
стой, вызывающий иногда улыбку, прием медицинского
обследования: надо с закрытыми глазами дотронуться
пальцем до кончика носа. Как это просто и быстро полу¬
чается па земле!
Попробовал я повторить тот же прием в космосе. Уст¬
роился удобно в кресле, закрыл глаза, стал подносить
палец к носу. Палец прошел мимо. Я вплыл в бытовой
отсек, попробовал повторить этот жест, фиксируя на нем
мысли. Непроизвольно стал выполнять это движение
медленно. Выполнил. Но, если учесть время, то в космосе
его затрачено на это движение гораздо больше, чем на
Земле. Да, прав Г. Т. Береговой, отмечая, чтЪ даже про¬
стое движение в невесомости заставляет думать о себе,
прогнозировать усилия, трассу и т. д.
П. И. Климук после полета отметил, что в космосе
даже думается как-то медленнее.
Космическое пространство сейчас уже становится сре¬
дой, в которой ученые привыкают экспериментировать,
а космонавты становятся исследователями и не представ¬
ляют полета без проведения научных экспериментов. Про¬
водили их и экипажи космических кораблей «Восход» и
«Союз».
Вообще для изучения двигательных реакций человека
предложено очень много различной аппаратуры. Но до¬
пустить такую роскошь — поднять эту сложную- и гро¬
моздкую аппаратуру в космос — ученые пока не могли.
Поэтому для исследования реакций космонавта в полете
была создана специальная портативная аппаратура.
В результате таких экспериментов было установлено,
что простая двигательная реакция не изменяется и неве¬
90

сомость не влияет на ее характеристики. Изменяются
сложные ассоциативные реакции, реакция прогнозирова¬
ния. Особенно ярко выражены эти изменения на первых
витках космического полета. Изменяется слух, тактильная
чувствительность, оперативная память и стабильность фи¬
зиологических функций. Однако с увеличением времени
действия факторов космического полета эти изменения
как бы снижаются, а характеристики деятельности кос¬
монавта улучшаются.
Проходят сутки, вторые. Исчезает задержка в наме¬
рении, отмеченная Г. Т. Береговым. Через несколько су¬
ток полета никто из космонавтов не отмечал иллюзорных
картин. Сердце как бы приспособилось к невесомой крови.
Частые смены дня и ночи уже не являются чем-то осо¬
бенным для зрительного анализатора.
Человек адаптируется. Наступает вторая фаза состоя¬
ния организма космонавта — фаза стабильной работоспо¬
собности.
КОСМОНАВТ ОБЖИВАЕТ КОРАБЛЬ
Где бы ни был человек, ему ничто человеческое не
чуждо. Везде сохраняет он стремление к деятельности,
уюту и комфорту, сохраняет земные привычки и потреб¬
ности. Он хочет читать, слушать музыку, рисовать, петь,
получать весточки от родных и друзей, стремится быть
в курсе новостей планеты. Пусть это будет дрейфующая
полярная станция или океанский лайнер, далекая геоло¬
гическая экспедиция или высокогорное пастбище — везде
можно встретить необычные для этих условий предметы:
любимая книга, фотокарточки друзей, карандаш, уже поч¬
ти сточенный, но свой, к которому привык. Человек обжи¬
вает место своей работы, сколь бы мало времени на нее
ни было отведено.
Космонавт обживает свой корабль. Да, он обязательно
его обживает. Если вы заглянете в орбитальный отсек на
старте и в полете, то заметите: снятый шлемофон за¬
креплен на потолке, раскрытый бортжурнал положен под
резинку. По своим местам распределены и научные при¬
боры, которые, как у хорошего туриста, на старте были
91

улаковапы в чемодан или рюкзак. Приборы расположены
так, чтобы их лучше, удобнее было взять, меньше расхо¬
дуя времени.
Один из членов экипажа захватил плюшевого медве¬
жонка, и теперь нас в корабле четверо. Этот медвежо¬
нок — своеобразная частица домашнего уюта, воспомина¬
ние о близких, которые на Земле ждут тебя, волпуются
о тебе. Мишка плавает вместе с нами. Когда два члена,
экипажа уйдут в другой корабль, он останется вместе с
командиром Борисом Вольтовым и будет летать с ним
еще двое суток. Затем, испытав на себе открытый космос,
он будет возвращен на Землю и передан опять в руки
хозяина, запяв свое место на письменном столе космо¬
навта.
Наступил первый космический вечер — 19 часов. По
программе мы должны были спать. Взяли спальные меш¬
ки. Я прилег на диван и привязался ремнями, чтобы не
плавать. Однако в первый момепт почувствовал какое-то
неудобство. Сообразил, что свободные руки в состоянии
невесомости продолжают плавать. Заложил их под рем¬
ни — опять неудобно. Положил под голову — это уже
привычно, совсем как па Земле, только переворачиваться
с одпого бока на другой трудно. Правда, в этом особой
необходимости пе было, быстро наступил крепкий «зем¬
ной» сон.
Алексей Елисеев, растянув снальпый мешок на ре¬
зинках в середине орбитального отсека, вплыл в него
и так уснул. Комапдир остался в кресле кабины ко¬
рабля.
Спали семь часов и хорошо отдохпули. Встали с ощу¬
щением свежести в голове и во всем теле. Выпили кофе
и приступили к работе. Предстояла встреча и стыковка
с кораблем «Союз-4». Каждый занялся своими обязанно¬
стями, приняв уже привычпую для него позу. Идет че¬
тырнадцатый виток полета. Впизу видны остров Сахалин,
Курильские острова, Камчатка. Атмосфера настолько про¬
зрачна, что просматриваются детали рельефа и береговая
черта. В этом районе, наверпое, сахмая чистая и прозрач¬
ная атмосфера. Вошли в тень. Идет следующий виток.
У нас отличная связь с «Союзом-4». С В. Шаталовым
говорим привычно, как па тренировках. Мы ностепенно
сближаемся.
92

МАНЕВР НА ОРБИТЕ
Изобретатели летательных аппаратов долго бились пал
решением главной задачи — поднять их в воздух. А затем
их нужно было заставить слушаться человека, маневри¬
ровать в воздухе.
Во время Великой Отечественной войны паши слав¬
ные самолеты У-2 нередко выходили победителями из боя
с «мессергамиттами» из-за своей, высокой маневренности.
Первое время космонавты, все — бывшие летчики,
знавшие маневр в воздухе и ценившие его, сокрушались:
«Вот выйдешь на орбиту — и никакой тебе инициативы.
Там все определяют закопы небесной механики!»
Но так космопавты думали недолго. Уже первая встре¬
ча с С. П. Королевым, его ближайшими учениками и
помощниками, запуски первых технологических образцов
«Востока» показали, что к прорыву в космос готовится
современный аппарат, маневрирующая машина, послуш¬
ная воле космонавта и тех, кто, находясь на Земле, ру¬
ководит системами корабля. Он может ориентироваться в
пространстве, стабилизироваться в требуемом положении.
Первый космический корабль серии «Восток».
Если внимательно рассмотреть внутренний вид каби¬
ны, то уже по нему можно отметить, что это кабина пило¬
тируемого, управляемого аппарата. Перед нами приборная
доска. Сразу бросается в глаза шар, вернее, глобус с кар¬
той Земли и градусной сеткой. Космонавт, сличая ориен¬
тиры на Земле по глобусу, может точно определять свое
местонахождение над поверхностью планеты. Этот при¬
бор дает возможность космонавту определять момент вхо¬
да корабля в тень Земли и выхода его на освещенную
сторону, а также прогнозируемое место посадки при вклю¬
чении тормозной двигательной установки в любой мо¬
мент.
Ниже располагаются приборы, показывающие газовый
состав атмосферы в кабине корабля, давление горючего
и окислителя в баках двигательной установки.
С левой стороны от космонавта находится пульт пило¬
та со многими тумблерами, с помощью которых кос¬
монавт включает в работу различные системы корабля,
ведет радиопереговоры с Землей. Под красным колпа¬
ком — кпопка включения двигательной установки. Спра¬
93

ва от космонавта — ручка управления, с помощью кото¬
рой он может ориентировать корабль в требуемом поло¬
жении. Ниже приборной доски виден оптический ориеп-
татор — для ориентации корабля по земному горизонту.
Все у космонавта под рукой. Для выполнения любой
задачи полета не надо вставать с кресла.
Кабина просторная. Бросается в глаза малое по срав¬
нению с самолетом количество приборного оборудования
и тумблеров. Это объясняется тем, что в первых полетах
практически все задачи — а их было пе очень много —
решала автоматика, так как еще пе было известно, что
сможет делать человек в космосе и как он себя будет
чувствовать.
Впоследствии задачи полета расширялись и усложня¬
лись, а вместе с тем увеличивалось и количество обору¬
дования в корабле, и круг задач, решаемых космонавтом
в полете.
Так, для спуска космического корабля «Восток» в за¬
данном месте его необходимо перед включением тормоз¬
ного двигателя точно сориентировать по отношению к
Земле. Приборы контроля системы ориентации располо¬
жены на приборной доске, где в основном сосредоточена
почти вся информация по управлению кораблем. Ориен¬
тацию приходится проводить в условиях, когда пе чув¬
ствуешь, где низ (Земля), а где верх (небо). Ведь силы
тяжести нет! Веришь приборам, веришь своим глазам, ко¬
торые опираются на линию горизонта, веришь силе тех
навыков, которые выработали у тебя в течение многих
трудных дней на Земле инструкторы-инженеры.
Космонавт, наблюдая в центральной части ориептато-
ра относительное перемещение земных ориентиров, ори¬
ентирует корабль по курсу. Он видит медленно плывущие
облака, водные ориентиры и т. д. В периферийном кольце
космонавт видит горизонт Земли и ориентирует по нему
корабль.
В процессе трепировок на учебном корабле космопавт
многократно выполняет ориентацию, а поэтому, когда
Герману Титову в полете на корабле «Восток-2» поручи¬
ли выполнить ориентацию по Земле с помощью ручной
системы управления по оптическому прибору, он уверен¬
но справился с заданием. Записывающее устройство заре¬
гистрировало все движения ручки управления, точность
ориентации, величину расхода рабочего тела.
94

После полета, в процессе анализа результатов в под¬
готовки к очередному полету, мы очень тщательно изу¬
чили весь материал, характеризующий деятельность кос¬
монавта, включенного в систему управления. Это были
первые объективные данные, позволяющие оценивать и
анализировать деятельность человека в космосе.
Система визуализации дает возможность космонавту
проверить самого себя и правильность своей работы. Если
ориентация произведена правильно, то в поле зрения
космонавта — изображение горизонта в виде кольца. Од¬
нако в кабине есть и другие приборы, которые в той или
иной степени имеют отношение к управлению космиче¬
ским кораблем. Это система радиосвязи. Ее с большим
основанием можно назвать не только технической, но и
медицинской, психологической. Действительно, сколько
радости она приносит космонавту, сколько прибавляется
бодрости и уверенности, когда он слышит зпакомый го¬
лос — голос своего дублера, товарища, который в трудной
обстановке придет на помощь!
Передача на Землю осуществлялась с помощью двух
параллельно действующих коротковолновых передатчиков.
Был также и третий — передатчик УКВ. Он использовал¬
ся для ведения связи, когда корабль пролетал над терри¬
торией Советского Союза. Космонавт мог вести передачу
и через специальные микрофоны, находившиеся внутри
скафандров, и через обычные, размещенные внутри каби¬
ны. Если бы ухудшилась слышимость, космонавт мог пе¬
рейти на радиотелеграфную связь, которая менее подвер¬
жена помехам, интернациональна, в случае бедствия ее
могла принять любая страна. Не обходилось дело и без
«стенографистки» — магнитофона, который на корабле
автоматически включался на любой разговор. Имелись на
борту и телевизионные камеры, но в первых полетах они
мало использовались в интересах управления кораблем, а
больше для широкого вещания.
По правую руку от пилотского кресла — ребристый
контейнер. Важная деталь? Конечно. Это энергетические
запасы для основного блока управления космическим ко¬
раблем — пища для человека!
Уже в первом полете Юрий Гагарин, если бы понадо¬
билось, смог бы взять управление на себя. Но перед ним
стояли другие задачи. Ручное управление впервые было
?!

осуществлено во втором полете «Востока» Германом Ти¬
товым.
Все сомнения космонавтов в возможности маневриро¬
вания космическим кораблем исчезли после второго по¬
лета. И Герман Титов на пресс-конференции, которая
проходила в переполненном Актовом зале Московского
государственного университета И августа 1961 года, за¬
явил: «Управлять кораблем легко, удобно, можно ориен¬
тировать его в любом заданном положении. Я чувствовал
себя хозяином корабля. Он был послушен моей воле, мо¬
им рукам. На седьмом витке, в соответствии с программой
научных наблюдений, я еще раз включил ручное управ¬
ление».
В дальнейшем ручное управление стало непремеппым
атрибутом всех космических полетов. Космический ко¬
рабль стал пилотируемым. Большую программу по руч¬
ному управлению провел Валерий Быковский. И в руч¬
ном, и в автохматическом режиме системы ориентации и
стабилизации работали безукоризпепно. Владимир Кома¬
ров на новом многоместном корабле «Восход» проводил
ручную ориентацию корабля в тени по звездам. И нако¬
нец, «Восход-2» совершил посадку с применением ручпой
ориентации корабля!
На корабле «Восход», помимо применявшейся ранее
системы ориентации и управления, была испытана новая,
так называемая иоппая система ориентации положения.
В космос пошли корабли типа «Союз», принципиально
новые, имеющие еще более совершенные системы руч¬
ного управления спуском, посадкой, сближением и сты¬
ковкой. Управление и маневренность их были проверены
В.	М. Комаровым, а затем летчиком-испытателем
Г. Т. Береговым. Береговой производил сложные манев¬
ры, подлетал па близкое расстояние к кораблю «Союз-2»
и после полета дал полпый анализ систем управления ко¬
раблем, индикационных табло, ручек управления, вспомо¬
гательной аппаратуры.
Корабли «Союз-4» и «Союз-5» в результате сложных
маневров с использованием ручного управления нашли
друг друга в космосе, сблизились и осуществили жесткую
стыковку.
Прошло сравнительно немного времени — и в космосе
уже эскадрилья советских космических кораблей: «Со¬
юз-6», «Союз-7» и «Союз-8». Командир ее — летчик-кос¬
96

монавт Владимир Шаталов. Совершены в космосе слож¬
ные маневры: сближение, облет — вот лишь часть разно¬
сторонней полетной программы группы кораблей.
Более тридцати раз за время пребывания в космосе
включалось ручное управление кораблей. И ни техника
ручного управления, ни люди не подвели. Система косми¬
ческий корабль — космонавт работала отлично.
С помощью маневра и применения ручного управле¬
ния на первую орбитальную станцию «Салют» был достав¬
лен экипаж.
Посадка' на Луну была выполнена также с помощью
ручного управления. Нейл Армстронг, первый человек,
ступивший на поверхность Луны, рассказывал, что на ко¬
нечном этапе посадки он определил непригодность пло¬
щадки для посадки лунного модуля. Ручка на себя, как
говорят летчики, включены двигатели. Армстронг перево¬
дит модуль в режим скачка, управляет им, выбирая место
посадки. Место найдено. Человек, землянин, сажает по¬
слушный ему корабль на поверхность Луны.
Все типы и наших и американских кораблей имели си¬
стемы ручного управления. Все — и наши и американ¬
ские — экипажи использовали их. Это выполнялось иног¬
да в порядке испытания систем, иногда в штатном ва¬
рианте. А были случаи, как, например, в полете корабля
«Восход-2», когда именно ручное управление решало бла¬
гополучный исход полета.
Поэтому, опираясь на опыт полета на космических
кораблях «Союз-4» и «Союз-5», хочу остановиться на осо¬
бенностях управления этими кораблями, обращая особое
впимание на роль человека в управлении кораблем...
Прошло четыре витка — шесть часов, как мы, экипаж
«Союза-5», находимся в космосе. Между кораблями «Со¬
юз-4» и «Союз-5» расстояние более тысячи километров.
Через восемнадцать-девятнадцать часов они должны
встретиться, поэтому на пятом витке необходимо выпол¬
нить коррекцию орбиты, изменив скорость полета. Ко¬
ординационно-вычислительный центр рассчитал время, па
которое падо включить основной двигатель корабля, что¬
бы изменить скорость полета на требуемую величину.
Командный пункт передает эти данные на борт. Бо¬
рис Большов, приняв радиограмму, записал ее в борт-
7 Зак. 31. «Библиотечная книга»	Q7

журнал и начал готовиться к выполнению. Все трое кос¬
монавтов располагаются в креслах, и каждый выполняет
свои обязанности.
Волынов и Елисеев контролируют готовность систе¬
мы управления и двигательной установки в' целом. Опре¬
деляют, в каком направлении и относительно каких осей
необходимо развернуть корабль, чтобы по оптическому
устройству привести его в требуемое положение. Вклю¬
чают систему управления угловым положением кораб¬
ля — систему ориентации, и корабль, плавно разворачива¬
ясь, послушно выполняет команды человека. Короткими
движениями ручки управления Волынов удерживает его
в нужном положении, ожидая время включения дви¬
гателя. Палец правой руки командира замер на кнопке
включения двигателя, левой — на кнопке секундомера.
Все трое мы внимательно следим за секундной стрелкой
бортовых часов.
Еще раз проверяется точность ориентации и готов¬
ность систем двигательной установки, и, когда стрелка
часов показывает нужное время, одновременно нажима¬
ются две кнопки. Впервые слышим шум работающего в
космосе двигателя, контролируем его работу по многочис¬
ленным табло и стрелкам. Волынов внимательно следит
за стрелкой секундомера в точно в расчетное время вы¬
ключает двигатель. Мы с облегчением вздыхаем. Хотя
операция коррекции орбиты на тренировке отрабатыва¬
лась десятки, сотни раз, но в реальных условиях была вы¬
полнена впервые, а поэтому, конечно, вызвала некото¬
рое эмоциональное напряжение.
Командир и бортинженер приводят системы в исход¬
ное положение. Земля сообщила, что коррекция орбиты
выполнена очень точно.
Московское время 18 часов. Заканчивается пятый ви¬
ток полета. По распорядку дня — ужин. Достаем из ук¬
ладки продукты: банку консервированного мяса, хлеб, ту¬
бу сока. Едим, борясь с невесомостью. Все надо держать
в руках. Берешь вилкой кусочек мяса, а он вдруг поплыл
по кабине — вилкой его уже не подцепишь. Наконец мя¬
со поймано и отправлено в рот, но уже без помощи вилки.
Упаковку от продуктов нельзя положить па стол — все
это будет плавать по кабине. Ужин подходит к концу.
Остатки пищи тщательно упаковываем и укладываем па
место. После сеанса связи с Землей готовимся спать.
98

...Идет тринадцатый виток полета. Четыре часа утра
по московскому времени. После продолжительного пере¬
рыва Земля вызывает пас на связь в дает указание на
выполнение второй коррекции орбиты для обеспечения
точной встречи кораблей. Командир снова мастерски ее
выполняет. Земля сообщает, что в результате этой кор¬
рекции корабли на шестнадцатом витке сблизятся до 70—
100 метров, а затем будут расходиться. В момент, когда
расстояние между кораблями достигнет трех с полови¬
ной километров, необходимо включить систему автомати¬
ческого сближения.
Вот он начинается наконец, шестнадцатый виток! Где-
то совсем рядом слышится голос Шаталова. Мы внима¬
тельно осматриваем окружающее нас пространство. Все
взволнованы предстоящей встречей. Как-никак предстоит
первое рандеву двух космических кораблей на орбите
искусственного спутника Земли.
Процесс стыковки космических кораблей состоит из
трех основных этапов:
—	поиск и обнаружение космического корабля на фо¬
ре звездного неба иля освещенной Земли;
—	дальнее сближение;
—	причаливание и жесткое соединение кораблей.
Ввиду больших расстояний, с которых необходимо на¬
чинать поиск корабля, исчисляемых несколькими сотня¬
ми, а. иногда и тысячами * километров, все космические
объекта!, впе зависимости от их величины, выглядят све¬
тящимися точками, практически не отличимыми от звезд.
Единственный признак, отличающий в этих условиях
спутник,— его движение относительно неподвижны*
звёзд.
Второй этап стыковки — дальнее наведение — прово¬
дится обычно автоматически, пока не произойдет захват
объекта стыковки бортовыми локаторами.
Стыковка космических кораблей в полете — один из
самых ответственных видов деятельности космонавта, свое¬
образный экзамен его профессиональной подготовленно¬
сти.
Вообще стыковка кораблей может проводиться разны¬
ми способами: последовательным сближением по концен¬
трическим орбитам, когда активными являются один или
оба корабля; непосредственным управлением одним кораб¬
лем и дистанционным — другим; автоматическим сближе-
7*	99

нием до определенного момента с последующим переходом
на ручное управление и другими способами.
Каждый способ имеет свои преимущества, свои недос¬
татки, и определить, какой из них следует применить, —
сложная задача, решаемая задолго до полета.
В нашем полете было решено проверить возможность
выполнения стыковки с непосредственным участием че¬
ловека, с использованием ручной системы управления
сближением и стыковкой.
...Семнадцатый виток полета. Осматриваем звездное
небо. Ведем поиск корабля Владимира Шаталова, напря¬
женно вглядываясь в каждую более или менее яркую
звезду: не двигается ли? И вот на фоне облачности заме¬
чаю какую-то точку, которая медленно увеличивается в
размерах. В первый момент не могу осознать, поверить,
что это летит корабль «Союз-4», настолько все необычно.
Хотя мы ждали, искали его, но как-то трудно в первый
момепт было поверить в происходящее. Невольпо выры¬
вается крик: «Союз»! Вижу «Союз»!» Расстояние между
нами медленно сокращается, постепенно обрисовываются
очертания корабля — крылья солнечных батарей, детали
внешней его поверхности. Мы сильно возбуждены. Разго¬
вариваем по радио между собой и с Землей на повышен¬
ны* тонах. Трудно описать радость встречи, жесты, ми¬
мику, восклицания, изменения тона голоса. Шаталов ви¬
дит нас. Расстояние все сокращается, достигая примерно
пятидесяти метров. После этого корабли медленно начина¬
ют расходиться, продолжая полет над территорией Совет¬
ского Союза.
Входим в тень Земли. Расстояние между кораблями
три с половиной километра. Командиры включают на
бортах кораблей системы автоматического поиска и сбли¬
жения. Наш корабль застабилизировался и выполняет
пассивную роль. Шаталов сообщает, что система поиска
его корабля обнаружила наш корабль и он приближается
к нам. Дальномеры показывают уменьшение расстояния.
В оптическое устройство Волыпов видит корабль «Союз-4».
Расстояние 300 метров, хорошо видны световые маяки.
Напряжение нарастает. Все предельно собранны. Елисеев
контролирует работу дальномера и системы управления
сближением. Все идет нормально. Мы вышли из тени
Земли. Включаем внешшою кинокамеру, которая зареги¬
100

стрирует процесс причаливания и жесткого соединения ко¬
раблей. Корабли сближаются до 100 метров.
Предстоит выполнить первое ручное управление при¬
чаливанием и стыковкой. Техника послушна разуму, ру¬
кам и воле человека. Настроение отличное, и мы, весь
экипаж, готовы к очень сложной операции — до этого по¬
лета ее никто еще не проводил.
Ответственность задачи накладывала отпечаток на по¬
ведение экипажа — лица моих друзей стали суровее, дей¬
ствия более четкими, фразы лаконичнее: вопрос — ответ.
Наступил момент, который определял выполнение основ¬
ной задачи полета — перехода двух космонавтов из
корабля в корабль в полете. Когда расстояние между ко¬
раблями уменьшилось до 100 метров, командиры выклю¬
чили автоматику и взяли управление в свои руки. Сбли¬
зили корабли до 50 метров и уменьшили скорость сбли¬
жения до нуля — в тот момент мы находились над водами
Атлантического океана и еще не вошли в зону видения
телестанций Советского Союза. Мы хорошо видели ко¬
рабль «Союз-4», как бы застывший в пространстве. В за¬
данное время в зоне видимости телевизионных станций
Владимир Шаталов включил двигатели, создав скорость
сближения около 0,3 метра в секунду. Командует Вла¬
димир Шаталов. Земля дает советы. Как опи нам всегда
были нужны и какими они показались сейчас несвоевре¬
менными! Шаталов просит Землю работать на прием.
Корабли плавно сближались. Расстояние все уменьша¬
лось, а наше напряжение нарастало. Два... один метр...
полметра... Мягкий толчок, на приборной доске загорелся
сигнал: «Есть стыковка». Началось механическое стяги¬
вание, а затем и жесткое соединение кораблей в единую
систему. Создана первая, хотя еще экспериментальная,
орбитальная пилотируемая станция. Одержана очередная
победа человеческого разума и труда, сделал еще один
важный шаг на трудном пути освоения космоса. Мы
радуемся, поздравляем друг друга, особенно наших ко¬
мандиров. Они выполнили свою главную задачу, хорошо
состыковав корабли и обеспечив нам возможность выпол¬
нить переход.
От радости мы с Елисеевым как бы забыли, что нам
надо через некоторое время покинуть уже обжитый и
ставший домом теплый, уютный корабль и выходить в
открытый космос. Земля напоминает, чтобы мы меньше
101

предавались эмоциям и занялись подготовкой к пере¬
ходу. Мы перешли с Елисеевым в орбитальный отсек и
приступили к надеванию скафандров.
Развивается космическая техника, развиваются мето¬
ды подготовки, меняется отношение конструкторов и кос¬
монавтов к технике. Если на первых этапах делали все
так, чтобы человек мог только дышать, пить и есть в
космосе, то в последующем стали думать о человеке как
об операторе, который должен управлять кораблем. Че¬
ловек как бы «притирался» к технике. Его тренировали
работать на Земле в неудобных положениях, учили ра¬
ботать ручками управления, призвав на помощь специ¬
альные приборы, шкалы, тумблеры... Цотом техпику стали
приспосабливать к человеку. На борту появились вычис¬
лительные машины. Летать и управлять кораблем стало
удобнее и приятнее.
Сейчас, да, думается, и в будущем, на кораблях, пило¬
тируемых человеком, главным будет ручное управление.
В этом плане автоматы и машины нужны человеку как
помощники, космонавт будет выбирать режимы управле¬
ния, принимать решения в усложнившихся условиях. Он,
человек, будет управлять космическим кораблем.
В ОТКРЫТОМ КОСМОСЕ
Выход космонавта из корабля в открытое космическое
пространство имеет большое значение для теории и прак¬
тики космических исследований. Дальнейшим логическим
развитием космической техники будет создание больших
и долговременных орбитальных станций, тяжелых меж¬
планетных кораблей. При дальнейшем освоении этой пер¬
спективной техники и космического пространства необ¬
ходим выход человека в открытый космос для решения
ряда практических и научно-прикладных задач.
Первая из них — профилактический осмотр и теку¬
щий ремонт, замена оборудования па внешней поверх¬
ности корабля. Расчеты показывают, что надежность кос¬
мического полета намного увеличится, если человек будет
иметь возможность периодически плапово производить те¬
кущий ремонт аппаратуры, в том числе и на внешней
поверхности корабля: антенных устройств, солнечных ба¬
102

тарей, научного оборудования, протирать иллюминаторы,
наружные части оптических визиров и многое другое. Это
может сделать сам человек!
Вторая задача, для которой необходим выход челове¬
ка в открытое космическое пространство, — техническое
обслуживание беспилотных спутников. В настоящее время
ближний космос бороздят сотни таких спутников (метео¬
рологических, связи, ретрансляции и научно-исследова¬
тельских), и уже сейчас необходима оперативная инфор¬
мация о них. Недалеко время, когда появятся спутники-
маяки, спутники-информаторы, спутники-танкеры и
другие. Это все автоматы, они нуждаются в ремонте, в
замене аппаратуры, в снятии информации, смене пленок
и батарей. И все это может сделать человек, космонавт-
оператор, который, покинув борт обжитой кабины кос¬
мического корабля, идет в открытый космос.
Ученые и конструкторы рассчитали, что тяжелые ор¬
битальные станции будущего — станции-лаборатории и
станции-причалы межпланетных кораблей — выгоднее . и
удобнее выводить на орбиту частями и там их монтиро¬
вать. Вот третья задача, для выполнения крторой необ¬
ходим *выход космонавта в открытый космос. Со временем
появятся космонавты-монтажники, сварщики, слесари и
другие аналогичные земным профессии.
Какой бы запас энергии, в том числе и необходимой
•для человека, ни нес тот или иной аппарат, этот запас в
определенное, заранее рассчитанное время приходит к
концу. Автомашины пополняют его легко, надводным ко¬
раблям и подводным лодкам необходима встреча в море
с базой или танкером. Очень сложна операция дозаправ¬
ки самолета в полете. А как будет производиться доза-
правка космического корабля? Какие потребуются опера¬
ции для смены экипажа долговременной орбитальной
станции, для доставки необходимых энергетических за¬
пасов? Как будет забираться с него информация? Дума¬
ется, что без выхода человека в открытое космическое
пространство тут не обойтись.
В практике нашей жизни любой конструкторский узел,
будь то целая система механизмов или строительная де¬
таль, обязательно проходит испытания в среде своего функ¬
ционирования. Фюзеляжи самолетов, например, в аэро¬
динамических: трубах обдуваются сильным потоком возду¬
ха. Не является исключением и космическая техника. Ис-
103

питание систем, конструкций и сооружений в условиях
открытого космоса также требует выхода из корабля.
А новая среда, новые условия функционирования че¬
ловека в безопорном пространстве — все это еще неиз¬
вестно, неопределенно, все нуждается в исследовании,
порождает проблемы, которые можно решить лишь экспе¬
риментальным путем. Вот почему в программу действий
космонавта, выходящего в открытый космос, вносится
большой комплекс научно-технических экспериментов, на¬
правленных не только на решение задач сегодняшнего
дня, по и па возможную деятельность космонавта при
освоении далеких планет.
На нашей доброй старой Земле есть правило: в опре¬
деленное время радисты всех страп мира прекращают все
передачи и вслушиваются в эфир. И если в эти минуты
молчания до них донесется сигнал «SOS», любой корабль,
находящийся вблизи терпящих бедствие, независимо от
класса и государственной принадлежности, спешит к ним
па помощь.
А корабли в космическом океане... Ведь пройдет вре¬
мя — и запуск их иа орбиту войдет в нашу жизнь.
И вдруг случится беда, том, кто находится в космосе, по¬
требуется помощь Земли, и космический корабль любой
страны, готовый в данный момент к запуску, будет спе¬
шить на помощь терпящему бедствие. Выход космонавта
в открытый космос пли переход его из корабля в ко¬
рабль в этом случае, вероятно, будет особенно необхо¬
димым.
В мае 1972 года было подписано соглашение о сотруд¬
ничестве в исследовании и использовании космического
пространства в мирных целях между СССР и США. Оно
предусматривает сотрудничество в исследовании около¬
земного космического пространства, Луны и планет Сол¬
нечной системы, решение общих задач космической мете¬
орологии, биологии и медицины. Намечены работы по соз¬
данию совместимых средств сближения и стыковки совет¬
ских и американских пилотируемых космических кораб¬
лей и станций. И первый экспериментальный полет для
испытания таких средств состоялся ужо в 1975д*оду. Про¬
изведена стыковка в космосе советского космического ко¬
рабля типа «Союз» и американского космического кораб¬
ля типа «Аполлон» с взаимным переходом космонавтов.
Сотрудничество преследует гуманные цели повышения
104

безопасности полета человека в космос, а также осуще¬
ствления в дальнейшем совместных научных экспери¬
ментов.
До настоящего времени экипажу космического кораб¬
ля, находящегося в полете, при невозможности его по¬
садки па Землю оказать помощь практически было нель¬
зя. Но при массовых полетах, при .расширении круга ре¬
шаемых в космосе задач необходимо иметь возможность
оказания помощи экипажу корабля, терпящего бед¬
ствие.
Поэтому сразу же после выполнения первых полетов
человека в космос ученые, конструкторы и космонавты
начали работать пад решением новой сложной задачи —
выхода человека в открытый космос. В принципе он мо¬
жет быть осуществлен одним из следующих способов:
—	через шлюзовую камеру, в которой попеременно
изменяется газовый состав и давление воздуха. Подобный
вариант был осуществлен при первом выходе человека в
открытое космическое пространство по программе полета
корабля «Восход-2»;
—	путем разгерметизации отдельных отсеков космиче¬
ского корабля и использования их в виде шлюзовой ка¬
меры, что предусматривалось программой полета кораб¬
лей типа «Союз». Этот метод использовался экипажами
космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5»;
—	полная разгерметизация корабля путем прямого
открытия двери в космическое пространство. Данный ме¬
тод был применен астронавтами США при выполнении
программы «Джемини».
Каждый из рассматриваемых методов имеет свои пре¬
имущества и поэтому может быть использован как опти¬
мальный для определенного класса кораблей. Так, для
крупных орбитальных станций типа «Скайлэб», «Салют»,
по всей вероятности, наиболее пригоден первый способ.
Второй способ, не требующий специальных технических
габаритно-весовых сооружений, приемлем для орбиталь¬
ных станций малого размера, создаваемых путем стыков¬
ки отдельных кораблей, а также для кораблей, предназ¬
наченных для межпланетного полета. Третий присущ це¬
левым кораблям малого размера, имеющим экипаж в со¬
ставе одного-двух человек.
Первый шаг на пути освоения открытого космического
пространства был сделан 18 марта 1965 года граждани-
105

ном СССР летчиком-космонавтом Алексеем Леоновым. Он
вышел нз корабля в открытый, космос. Свершилось то, о
чем не могли в свое время мечтать и фантасты, — человек
открыл люк космического корабля й смело шагнул в от¬
крытое безграничное космическое пространство.
Я не оговорился: мысль о выходе человека из летя¬
щего корабля не приходила фантастам. Только в повести
«Вне земли* ученого-реалиста К. Э. Циолковского есть та¬
кие слова: «Когда открыли наружную дверь и я увидел
себя у порога ракеты, я обмер и сделал судорожное дви¬
жение, которое и вытолкнуло меня из ракеты. Уж кажет¬
ся, привык я висеть без опоры между стенками этой каю¬
ты, но когда я увидел, что подо мною бездна, что нигде
кругом нет опоры, со мною сделалось дурно, и я опомнил¬
ся только тогда, когда вся цепочка уже размоталась и я
находился в километре от ракеты»,
А вот что говорил Алексей Леонов в своем послепо¬
летном отчете: «Те 20 минут, которые мне довелось про¬
быть в условиях космического пространства, в том число
12 минут вне корабля, были «изюминкой» полёта корабля
«Восход-2». Это я понимал и делал все необходимое, что¬
бы ни одна секунда не пропала даром».
Полетное задание А. А. Леонов выполнил полностью,
однако были в его работе моменты, вызывающие опреде¬
ленное напряжение, которое сказывалось на его состоя¬
нии. Они в известной мере совпадали с предсказаниями
К. Э. Циолковского.
Программой полета космического корабля «Восход-2»
на операции, связанные с выходом второго пилота из ко¬
рабля в открытое космическое пространство и его воз¬
вращением, было предусмотрено 120 минут. За это время
предстояло: произвести шлюзование второго пилота по
маршруту корабль — шлюз — космос, осуществить от¬
ходы от корабля и подходы к нему, оценить особенности
свободного плавания в космическом пространстве,
сориентировать свое тело относительно заданных осей ко¬
ординат, произвести ряд запланированных переговоров с
Землей и выполнить работы по монтажу и демонтажу ки¬
ноустановки, регистрирующей двигательпые реакции кос¬
монавта в полете.
Очень благоприятной для выполнения такого сложного
задания оказалась предварительная «слетанность» экипа¬
жа, которая способствовала тому, что инициатива на раз-
106

ных этапах полета переходила, от одного космонавта к
другому.
П. И. Беляев четко руководил действиями А. А. Лео¬
нова, придерживаясь отработанного земного стереотипа.
Так, например, при учебных тренировках в течение одно¬
го контрольного этапа командир корабля 28 раз вступал
в радиосвязь с Землей, в реальном полете за то же время
аналогичного этапа он провел 29 радиообменов.
Обстановка реального космического полета потребова¬
ла от космонавтов максимально сосредоточить эмоцио¬
нально-волевые возможности. В наиболее ответственные,
кульминационные периоды их деятельности у П. И. Беляе¬
ва и А. А. Леонова возникало подчеркнуто веселое на¬
строение, появлялись необычные образные сравнения и
дружеские шутки. В радиопереговорах между собой вме¬
сто служебных позывных «Алмаз» и «Алмаз-2» применя¬
лись, как правило, собственные имена — все это объясня¬
ется своеобразной волевой реакцией, вызванной желанием
поддержать товарища и помочь ему.
За 17 минут до открытия люка шлюзовой камеры и
первого знакомства А. А. Леонова с открытым космосом
(он докладывает: «Люк шлюза открыт, вижу свет!») час¬
тота пульса у космонавта колебалась в пределах 87—
90 ударов в минуту, то есть была такой же, как на трени¬
ровках в термобарокамере. Таким образом, работы, свя¬
занные с большой физической нагрузкой в условиях не¬
весомости, не вызвали особых изменений в его состоя¬
нии. Однако сразу после открытия люка частота пульса
Леонова начинает расти и достигает 147—162 ударов в
минуту.
. За шесть минут А. А. Леонов вышел из шлюзовой ка¬
меры в космическое пространство и снял крышку кино¬
камеры. Учащение пульса было вызвано не столько физи¬
ческой нагрузкой (космонавту приходилось преодолевать
сопротивление поддутого скафандра),сколько эмоциональ¬
ным стрессом.
Очень педагогично ведет себя в этот момент командир
Корабля, стремится успокоить Леонова: «Ну, Леша, спо¬
койненько. Осмотрись, все в порядке у меня. Давление
у баллонах хорошее, пульс, дыхание отличное».
На пятой минуте после выхода в космос А. А. Леонов
уменьшает давление в скафандре. Это улучшило его под¬
вижность. Перед возвращением в шлюзовую камеру Лео¬
107

нов отмечает некоторое затруднение с демонтажем ки¬
нокамеры: «Паша, никак не могу оторвать кинокамеру».
При этом частота пульса у него сразу же возрастает на
12 ударов в минуту.
П. И. Беляев советует не спешить: «Леша, отдохни,
иичего не говори» — и только после этого приказывает:
«По готовности доложить закрытие крышки».
Сразу после закрытия крышки люка шлюзовой камеры
частота сердечных сокращений у А. А. Леонова .падает:
через минуту — со 160 до 138 ударов, через две мину¬
ты — до 117, через четыре минуты — 81 удар, то есть
спустя четыре минуты после входа в шлюз пульс прихо¬
дит в норму.
Несколько иная картина в реакциях сердечно-сосуди¬
стой системы на этом же этапе полета отмечалась у ко¬
мандира корабля. Наибольшая частота сердечных сокра¬
щений и дыхательных циклов у П. И. Беляева наблюда¬
лась за семь — десять минут до открытия люка шлюзовой
камеры, что совпадает с наиболее напряженным участ¬
ком работы командира экипажа: управление системой
шлюзования, радиопереговоры, проверка давления возду¬
ха в системах, определение места полета по глобусу и пр.
Кроме того, П. И. Беляев выполнил ряд ответственных жиз¬
ненно важных операций: включение кислорода, открытие
клапана, снятие блокировки и открытие люка шлюзовой
камеры и т. д. Наряду с этим командир проверяет свои
действия и действия второго пилота по специальным
индикаторным устройствам.
После открытия люка шлюзовой камеры частота пуль¬
са у П. И. Беляева начинает снижаться и через пять ми¬
нут достигает уровня, отмеченного при выполнении ана¬
логичных операций во время тренировок в термобарока¬
мере.
Деятельность космопавта при выходе из корабля про¬
текает на фоне воздействия ряда своеобразных факторов,
воспроизвести которые полностью на Земле и в ходе
предыдущих космических полетов не представлялось воз¬
можным. Прежде всего это относится к так называемому
эффекту безопорного пространства.
Например, в полете были зафиксированы моменты,
когда усилия, прилагаемые к фалу, достигали 70 кило¬
граммов. Это можно объяснить тем, что фал не прочно
держался в руках и космонавт не успевал погасить ско-
108

рость. Это крайне нежелательно, так как при неудачном
положении космонавта относительно корабля во время
рывка может возникнуть повышенная скорость сближс-
пия, способная привести к удару о корабль и поврежде¬
нию скафандра.
Впервые поставленный эксперимент выхода человека
в космическое пространство позволил решить целый ряд
вопросов, снабдить последующие исследования ценней¬
шими опытными материалами. Было доказано, что психо¬
логический барьер для хорошо подготовленного оператора
преодолим и человеку даже в условиях открытого космо¬
са можно поручать выполнение оперативных задач. По¬
следующие полеты советских и американских космонавтов
подтвердили это.
Мы уже привыкли к тому, что долговременные, трудо¬
емкие и порою уникальные экспедиции в условиях Земли
связаны со сменой экипажей, снятием накопленной ин¬
формации. Не представляют исключения и космические
экспедиции. Именно смена экипажа корабля в полете яв¬
ляется одной из задач, требующих выхода человека в от¬
крытое космическое пространство. Правда, на стационар¬
ных больших станциях, по всей видимости, будут
использоваться туннельные переходы — так, как это осу¬
ществлено в комплексах «Салют», «Аполлоп» и «Скай-
лэб»,— но и метод перехода через открытый космос бу¬
дет сохранен.
Опыт, накопленный нами при подготовке и осуществ¬
лении перехода из корабля «Союз-5» в корабль «Союз-4»
в полете, анализ инженерно-технических характеристик
различных систем и психофизиологических особенностей
деятельности экипажа позволяют более подробно остано¬
виться на этой операции, на действиях человека в усло¬
виях открытого космического пространства, показать труд¬
ности, встреченные при этом.
В отличие от туннельного, переход через открытый
космос усложняет деятельность космонавта тем, что на¬
девать скафандры надо непосредственно после стыковки
кораблей. Нужно сказать, что положительные эмоции,
связанные с успешной встречей на орбите и стыковкой,
несколько помешали нашему экипажу, мы немного от¬
стали от графика.
Вообще вопрос о дефиците времени в деятельности
космонавта не нов, одпако в нашем полете он впервые
109

проявился так остро'. В этих условиях, как показали ран¬
ние экспериментальные в полетные данные, первона¬
чально появляются пропуски в выполнении плановых
операций, а с нарастанием дефицита времени — принятие
неправильных решений, что приводит к ошибочным дей¬
ствиям.
При подготовке к переходу космонавтов в другой ко¬
рабль возникли некоторые затруднения при укладке ап¬
паратуры и шнуровке нижней части скафандров. Разъемы
уплывали, трудно было работать с концами шнурков. Од¬
нако и надевание скафандра, и выполнение других пла¬
новых операций сразу после начала их становятся буд¬
ничным делом, даже как-то забываешь, что. находишься
в полете, а не на очередной треннровке. Именно этот
вемной стереотип деятельности, хорошо закрепившийся
в памяти космонавта, — лучшее средство против напря¬
женности, ошибок, обострения чувств страха и радости.
Мы были вынуждены немного поторопиться, так как де¬
сять минут ушло на радостные эмоции. Открыли герме¬
тичный Люк, разделяющий спускаемый аппарат и орби¬
тальный отсек.
Мы с Елисеевым покинули уютную, обжитую кабину
корабля «Союз-5», уже ставшую родным домом, и пере¬
шли в орбитальный отсек. Алексей достал из укладки обо¬
лочку скафандра и начал одеваться, а я — ему помогать.
Оказывается, в невесомости эту операцию выполнять да¬
же проще и легче: и человек, в оболочка скафандра парят
в невесомости, поэтому можно просто вплыть в нее, что
Елисеев проделал весьма успешно. Он сел на диван, а я
стал шнуровать оболочку его скафандра. Эта операция
требовала затраты мышечных усилий и поэтому выпол¬
нялась труднее, чем на Земле. Необходимо было затрачи¬
вать дополнительные усилия па фиксацию своего тела,
периодически мы включали кинокамеру, которая снимала
на пленку процесс одевания. Командиры по телефопу
контролировали нашу работу, запрашивая, как проходит
та или иная операция. В полетах кораблей «Восток» кос¬
монавтов одевали в скафандры, контролировали их функ¬
ционирование специалисты на Земле, а в этом- полете все
выполняли сами космонавты.
Но вот скафандр надет на Елисеева. Беру из укладки
свой, начинаю одеваться. Теперь Алексей помогает мне.
Мы почти пе разговариваем, обмениваемся лишь корот-
U0

кими фразами. Состояние деловое: Все мысли и усилия
направлены к одному: точно и своевременно выполнять
каждую операцию. Мы почти забыли, что находимся на
борту корабля, работаем, как на очередной тренировке.
Только где-то в глубине сознания держится ощущение,
что это реальный полет и что предстоит выход в космос.
Поэтому у каждого из нас, может быть, чуть-чуть более
розовое Лицо, более влажный лоб. Липший раз проверяем,
со всей ли тщательностью надеты скафандры, подключе¬
на ли вентиляция. К нам в орбитальный отсек выходит
Борис Волынов, он помогает нам надеть гермошлемы, ран¬
цы, перчатки.
Мы уже работаем больше часа. Шаталов управляет
полетом станции и следит за нашей подготовкой. Борис
поочередно закрепляет на оболочках скафандров ранцы
с запасом кислорода и другими системами контроля и
обеспечения жизнедеятельности человека в открытом кос¬
мосе. Мы полностью готовы к выходу в космос. Волынов
наводит п'орядок в орбитальном отсеке. Мы прощаемся,
он шутливо выражает сожаление по поводу нашего ухода
на другой корабль. Расстаемся — до свидания теперь уже
на Земле. Борис возвращается в спускаемый аппарат, за¬
крывает крышку люка, и мы тщательно проверяем ее
герметичность: ведь Волынов без скафандра. Все нор¬
мально. Начинаем понижать давление в орбитальном от¬
секе до нуля. Плавно открылась Крышка люка орбиталь¬
ного отсека,* и в глаза ударил поток солнечного света.
Перед нами космос...
Ощущения первого момента: бездна, скорость, неоп¬
ределенность. Все это воспринимается очень остро и на¬
пряженно. Эмоции значительные. Нас могут понНть пара¬
шютисты. Чувства аналогичны тем, которые возникают
при первом прыжке, Когда стоишь' у открытого люка са¬
молета, смотришь вниз и ожидаешь команды «Пошел».
Обостренно анализируешь обстановку. Но когда начина¬
ются работы по выходу, напряжение несколько спадает.
Все мысли связаны с выполнением полетного задания.
Профессиональная Значимость момента оказывается силь¬
нее переживаний, связанных с неизведанностью открыто¬
го космоса. Мне первому предстояло покинуть орбиталь¬
ный отсек. Я увидел водную поверхность нашей планеты,
горизонт и черное небо.
Метрах в восьми — десяти от корабля плыла кинока-
111

мера, с помощью которой мы собирались фотографировать
мой переход из одного корабля в другой. Оказывается, в
тот момент, когда я созерцал развернувшуюся перед гла¬
зами картину, камера выплыла в космос, она не была за¬
креплена на страховочном фале. Оставалось только пожа¬
леть о своем промахе и навсегда попрощаться с кинока¬
мерой.
Меня охватило волнение, похожее на предстартовое
состояние спортсмена. Оно длилось несколько секунд. За¬
тем привычный, отработанный за десятки тренировок
ритм работы поглотил мепя целиком, и вся энергия мозга
и мышц была направлена только на выполнение постав¬
ленного перед нами задания.
Выбравшись по пояс из люка, я почувствовал, что
дальнейшее мое продвижение чем-то тормозится. Сообщил
об этом Алексею, осмотрелся. Оказалось, запутался стра¬
ховочный фал. Пришлось опуститься обратно в орбиталь¬
ный отсек, произвести перецепку. Теперь уже без ка¬
ких-либо препятствий я вышел на внешнюю поверхность
корабля. Однако несколько минут было потеряно.
Наши корабли представляли великоленпое зрелище.
Они ярко сияли, отражая солнечный свет. Хорошо про¬
сматривались мелкие детали конструкции поверхности.
Орбитальная станция в это время находилась над побе¬
режьем Южной Америки. Полюбовавшись на эту изуми¬
тельную картину — сверкающий космический корабль на
фопе Земли и черного неба, — я пачал перемещаться в
район стыковочного узла, где на корабле «Союз-5» была
установлена снаружи кинокамера, снимающая причали¬
вание и стыковку космических кораблей.
Хочу уточнить понятие «перемещение». У живущих па
Земле понятие перехода, перемещения связано, как пра¬
вило, с ходьбой. В условиях невесомости идти по поверх¬
ности в обычном смысле слова нельзя — нет опоры под
ногами, нет силы трепия, нет силы, прижимающей чело¬
века к поверхности. Еще на Земле, на тренировках, мы
пришли к выводу, что перемещаться в космосе, перехо¬
дить из корабля в корабль, из одного места в другое удоб¬
нее всего... па руках, держась за жесткие поручни. Так,
перехватывая поручни, я и подошел к кинокамере. Дер¬
жась одной рукой за поручень, другой снял кинокамеру
с кронштейна и отстыковал от борта разъем ее электро¬
питания. Таким же методом, на руках, перешел по по¬
142

верхности орбитальной станции в отсек корабля «Союз-4».
Оставаясь по пояс снаружи, я наблюдал за горизонтом
Земли, за работой двигателей ориентации, вел связь с
командирами кораблей, с Алексеем Елисеевым. Затем до¬
стал из орбитального отсека фотоаппарат «Салют» и сде¬
лал несколько снимков, а когда корабли вошли в зону те¬
лесвязи со станциями Советского Союза, подтянул за фал
кинокамеру, снятую с кронштейна «Союза-5» при пере¬
ходе, и закрепил ее возле входного люка.
Снимать, монтировать и демонтировать кинокамеру и
другое оборудование в космосе, а также фотографировать
ручпой камерой не просто. Обязательно нужно фиксиро¬
ваться у рабочего места.
Когда начал свой переход Елисеев, я наблюдал за
ним и поддерживал связь. По приказу командира стан¬
ции Шаталова мы вошли в орбитальный отсек «Союза-4»,
уложили все оборудование, фалы, закрыли люк. Включив
подачу воздуха из специальных баллонов, сравняли дав¬
ление воздуха в орбитальном отсеке с давлением в спу¬
скаемом аппарате, в котором нас ожидал В. Шаталов.
После этого сняли скафандры и уложили их в орбиталь¬
ном отсеке.
В. Шаталов, с которым мы простились двое суток
назад па Земле, вышел к нам в отсек. Мы передали ему
письмо от родных и утренние газеты за 15 января с
сообщением ТАСС о его полете.
Это была первая космическая почта, доставленная с
Земли на космический корабль. Так довольно буднично,
без особых осложнений был выполнен переход двух кос¬
монавтов из одного корабля в другой на высоте около
250 километров при скорости полета около 8 километров
в секунду через космос!
Этот эксперимент показал возможность замены в кос¬
мосе экипажа космических станций, монтажа оборудо¬
вания и спасения экипажей кораблей, потерпевших ава¬
рию на орбите.
Сам переход каких-либо неожиданностей не таил. Од¬
нако из-за возникшего на отдельных этапах полета дефи¬
цита времепи программу потребовалось видоизменить.
Из-за запаздывания, о котором выше было рассказано,
выход в открытый космос был начат на одиннадцать ми¬
нут позже расчетного времени. Следует учесть, что мо¬
мент окопчания перехода нельзя было перенести на более
8 Зак. 31. «Библиотечная книга»	лло

позднее время, так как состыкованные корабли входили
в тень Земли. Такой лимит общего времени потребовал
сокращения отдельных операций перехода и исключения
из программы перехода работ, не имеющих принципиаль¬
ного значения для решения основной задачи.
Вся работа потребовала определенных физических уси¬
лий и напряжения воли. Частота пульса в период подго¬
товки к выходу у меня была 70—75 ударов в минуту, то
есть соответствовала обычной полетной норме. При на¬
девании скафандров, шнуровке и другпх работах, потре¬
бовавших определенных затрат энергии, опа колебалась
от 85 до 95 ударов. Во время перехода частота пульса до¬
ходила до 154 ударов в минуту. Это было вызвано, по-ви¬
димому, желанием выполнить задание в указанный срок.
Кроме того, во время самого перехода возникали некото¬
рые ситуации, которые также увеличивали эмоциональ¬
ную напряженность. Так, на одном из этапов перехода
из-за резкого движепия я вдруг начал вращаться вокруг
точки опоры, сила инерции опрокидывала меня на спину.
Попытки погасить угловую скорость усилием одной руки,
как это делалось на тренировках, оказались недостаточ¬
ными — масса тела вместе со скафандром была слишком
велика. Пришлось на какой-то миг отключиться от вы¬
полнения задания и, опираясь второй рукой о поручень,
остановить вращение. Мы испытывали большую нагруз¬
ку на мышцы рук, и особенно на кисти; ноги во время пе¬
редвижения в невесомости почти полностью бездействуют.
Много сил и энергии было потрачено на Земле, чтобы
решить вопрос о креплениях к обшивке корабля, с по¬
мощью которых космонавты будут передвигаться по его
поверхности. Магнитная обувь, клейкие вещества, ворсо¬
вые молнии — все эти средства пришлось отвергнуть. При
использовании клея или ворсовых молний от космонавта
потребовалась бы определенная затрата энергии, и это
отвлекало бы его от выполнения других операций. Реши¬
ли использовать для передвижения в космосо самый древ¬
ний рефлекс человека — хватательную способность рук.
Но руки, несущие обычно меньшую нагрузку, чем ноги,
быстро уставали, особенно кисти. А усталость кистей за¬
трудняла выполнение операций, требующих тонких коор¬
динированных движений — таких, как фотографирование,
астроизмерения, монтаж и демонтаж.
Но вот переход закончен. Сняты скафандры, в отсе-
114

ке корабля воцарилась земная атмосфера. Мы испыты¬
ваем радость, что задание выполнено. Ощущение — как
после тяжелой физической работы. Чувствуем усталость
всех мышц, особенно кистей рук и плечевого пояса.
Попробуем проанализировать некоторые, с нашей точ¬
ки зрения, типичные ошибки, которые имелись при осу¬
ществлении выхода космонавта в открытый космос.
Итак, дефицит времени, возникший в результате того,
что отработанные па Земле отдельные простые операции
в космосе, связанные единой программной цепью, уже
представляют сложную задачу: после завершения одпой
операции необходимо представить следующую, составить
как бы внутреннюю ее модель и лишь потом приступить
к ее выполнению. Время, которое на это потребуется,
трудпо точно определить и спланировать заранее.
Так, например, в момент выхода из космического ко¬
рабля «Союз-5» я отметил, что натянутый фал оказы¬
вает влияние па передвижение, что при укладке фалов
после осуществления перехода они расплывались, запол¬
няя объем всего отсека, и т. д. Случались утери из ко¬
рабля различных мелких предметов — принадлежностей
фото- и киноаппаратуры и других необходимых вещей.
В этом отношении не является исключением и наш выход.
К настоящему времени выход в космос осуществлялся
членами экипажей кораблей «Восход», «Джемини», «Со¬
юз», «Аполлон», «Скайлэб». Накоплен значительный
практический материал, характеризующий различные си¬
стемы выхода, инженерно-психологические и психофизио¬
логические особенности деятельности космонавта-опера-
тора. На основании послеполетного анализа полученных
материалов в систему подготовки экипажей вносились
дополнительные разделы, изменялись конструкторские ре¬
шения систем шлюзования и перехода и делались многие
другие усовершенствования.
ЧУДЕСНОЕ ОКНО
В настоящее время широко известно, что космонавты
во время полетов обнаруживают зарождающиеся тайфу¬
ны и бури, очаги лесных пожаров, находят неизвестные
ранее кратеры потухших вулканов. Это стало уже прп-
**	115

вычным — космос работает. Он помогает метеорологам,
океанографам, топографам и другим специалистам. Новая,
делающая первые шаги наука исправляет общеизвест¬
ные и привычные сведения, совершает открытия там, где
все, казалось, давно изучено.
Например, один немецкий журнал опубликовал сооб¬
щение о том, что с помощью искусственного спутника
Земли вблизи Ирана были выявлены следы двух неиз¬
вестных ранее морей! На Днепре ниже Киева обнаруже¬
ны контуры острова, упомипаемого лишь в легендах: на
этом существовавшем ранее острове теперь расположен
город Черкассы. Оказывается, русло реки Амазонки па
современных картах нанесено не точно, причем ошибка в
некоторых местах достигает 30 километров.
Странно? Не только странно, но и загадочно. Сколько
раз облетали эти места самолеты, обходили картографы,
но только наблюдения из космоса позволили установить
истину.
Производится дальнейшее изучение земной поверхно¬
сти. Уточняются географические карты Земли. С каждым
полетом раскрывается все больше и больше земпых зага¬
док.
Юрий Алексеевич Гагарин высоко оценил возможности
человека по проведению визуальных наблюдений с орби¬
ты. С высоты трехсот километров оп хорошо видел осве¬
щенную Землю, облака и их легкие, как бы перемещаю¬
щиеся тени, которые ложились на моря и горы, большие
города и безмолвные пустыни, на поля, леса, реки. Вод¬
ная поверхность казалась темной, с поблескивающими
пятнами.
Выше я отрывочно, по ходу мысли, охарактеризовал
некоторые особенности космических пейзажей. Мне хочет¬
ся последовательно рассказать о впечатлениях человека,
наблюдавшего Землю из космоса в интересах изучения
околоземной атмосферы.
Визуальные паблюдения всегда играли в познании ок¬
ружающего мира важнейшую роль. Наблюдая за поло¬
жением светил, паши далекие предки заложили основы
навигации, следя за поведением животных, выбирали ме¬
ста охоты, изыскивали съедобные и лекарственные расте¬
ния. Века развития человеческой цивилизации не умалили
значения таких наблюдений. Огромное значение визуаль-
116

пых наблюдений с космического корабля обусловлено тем,
что человек обладает совершеннейшим оптическим при¬
бором — глазом, неповторимой аналого-вычислительной
машиной — мозгом и поэтому может проводить различ¬
ные эксперименты: определять яркость и цвета предме¬
тов Земли, изучать атмосферные явления, определять яр¬
кость звезд, Луны и других планет, фиксировать и оце¬
нивать вспышки на Солнце, прослеживать перемещение
циклонов, штормов, облаков.
Прекрасную, сказочно красивую картину представляет
из космоса земная атмосфера вблизи ночного сумереч¬
ного горизонта. Эта переходная область дает большую ин¬
формацию, а следовательно — и большую вероятность но¬
вых открытий, решений, интересных для науки и прак¬
тики, имеющих значение для определения многих зем¬
ных явлений.
Космические сутки коротки, и это позволяет намного
чаще, чем на Земле, наблюдать смену дня и ночи, на¬
много чаще встречать зори и наблюдать восход и заход
Солнца...
Черное бездопиое космическое небо усыпано немер¬
цающими звездами. Когда с Земли смотришь на небо, то
оно не кажется мертвым. Звезда, которую наблюдаешь,
мерцает, а затем вдруг пропадает — это облако закрыло
ее на время от человеческого глаза. А в космосе небо
мертвое, мрачное. Может быть, еще потому, что вокруг
тишина и ты знаешь: до родной Земли далеко...
Еще теснее прижимаешься к, иллюминатору. Руки за¬
няты: в одной бортжурнал, другой держишься. Попробуй на
миг отпустить руку — и уплывешь от иллюминатора, это¬
го чудесного окна, сквозь которое ты уже видел много
прекрасного и вот-вот увидишь картину чудесной косми¬
ческой зари. Рядом закреплены спектрограф, секстант —
надо не только любоваться, но и работать, записывать,
измерять...
Проникновение человека в космос обусловило возмож¬
ность осуществлять автономно навигацию космических
кораблей бортовыми средствами. Это вызвало, в свою оче¬
редь, необходимость поиска рациональных и надежных
способов космической навигации и ориентации кораблей
в межпланетной среде и околоземном космическом прост¬
ранстве. Поэтому в качестве возможного ориентира при
117

полетах вокруг Земли предполагалось использовать лпнию
истинного горизонта. Однако оказалось, что дневной го¬
ризонт Земли размыт атмосферной дымкой. Была постав¬
лена задача изучения возможности вести различные аст¬
роизмерения по ночному горизонту, поэтому в полете
мы его внимательно изучали.
Корабль еще находится в тени Земли. Над горизон¬
том однородный светящийся слой пепельно-серого цвета
высотой примерно 95 километров. Верхняя, слегка раз¬
мытая его граница четко выделяется на черном фоне
космического неба. Вблизи горизонта Земли и на верхней
границе светящегося пепельного слоя узкие, светлые, яр¬
кие полосы, будто в темную комнату через щели
пробивается пасмурный свет. А у самого горизонта Земли
видна тонкая светлая полоса — своеобразный ее венец. Го¬
ризонт слегка размыт. Наблюдаешь за звездой или яркой
планетой — и вдруг она пропадает в момент ее захода за
горизонт.
Неповторимые и непредвиденные картдпы открыва¬
ются человеку. Вот-вот должно взойти Солнце. В пере¬
ходной области между зонами сумеречного горизонта и
почного светящегося слоя появились столбики яркого
свечения. Они идут от нижней светлой полосы у гори¬
зонта вверх и по своей величине в два раза превышают
высоту ночного слоя. Свет у этих столбиков пнтепсив-
иый, желтовато-серый с розовым оттенком. Это явлепие
наблюдал экипаж корабля «Союз-9».
В этом же полете в районе южных широт наблюда¬
лись, — правда, недолго, около семи минут — интенсив¬
ные свечения, имевшие вид фигур неправильной формы и
различных размеров, тоже желто-серого цвета с розова¬
тым оттенком. Одни свечения гасли, другие возникали.
Фантастическое зрелище. Природа этого явления еще не
ясна, и ее исследованием занимаются в настоящее время
ученые.
Одна из наиболее впечатляющих картин, наблюдаемых
из летящего корабля, — космическая заря. Атмосфера око-
лосумеречного горизонта напоминает серп почти пра¬
вильной формы, окрашенный па разных уровнях всеми
цветами радуги.
Герман Титов после полета на корабле «Восток-2»
писал: «Перед выходом корабля из тени Земли интерес¬
но было наблюдать за движением сумерек по земной по-
118

верхности. Одна часть Земли — светлая — в это время бы¬
ла освещена уже Солнцем, а другая оставалась совершен¬
но темпой. Между ними была четко видна быстро
перемещающаяся сероватая полоса сумерек. Над пей ви¬
сели облака розоватых оттенков».
Когда рассказывал Титов, казалось, что он преувели¬
чивает: . столь величественную картину оп нарисовал.
Земля! Тень движется, как театральный занавес, откры¬
ваются все новые и новые области, материки и океаны,
горы и моря, очертания знакомых рек и городов.
Но вот сам наблюдаешь это пространство, ограничен¬
ное чудесным окном иллюминатора. Внимательно смот¬
ришь вниз. Край Земли виден как отчетливая темная ли¬
ния. Вблизи земной поверхности сумеречный ореол, ок¬
рашенный в оранжево-красные, как будто ненастоящие,
неестественные тона сильного насыщения. Выше цвет
ореола плавно переходит в желто-оранжевый и желтый,
его насыщенность уменьшается. К этому желтому поясу
на высоте приблизительно 20—25 километров вплотную
примыкает узкая темно-синяя полоса не очень яркого
свечепия. За ней сразу же идет широкая область, окра¬
шенная в светло-голубые, среднего насыщения, и затем
голубые тона. А с черным космосом граничат полосы чер¬
но-фиолетового тона. Высота ореола достигает 70—75 ки¬
лометров.
Все меньше и меньше угол захода Солнца за горизонт.
Высота этого ореола уменьшается, а его яркость возра¬
стает. Как-то сразу исчезает темно-синяя полоса. Насы¬
щенность цветов сумеречного ореола увеличивается. Крас¬
ки космических зорь мягкие, нежные. Они плавно пере¬
ходят из одного цвета в другой.
В такой сказочной картине космических сумерек ко¬
рабль летит всего несколько минут.
Но вот на горизонте появляются облака, сначала од¬
но, затем песколько. Наконец весь горизонт в поле зре¬
ния заволакивает сплошная облачность. Цветовая гамма
зари почти не меняется, но становится еще прекрасней
и сказочней. Нижняя часть ореола окрашивается в пур-
пурпо-краспые и темно-розовые тона. Цвета сочные, ка¬
кие-то почти предметные, материальные. Верхняя грани¬
ца облачного слоя кажется размытой и слегка светится.
Затем в сплошной облачпости появляются окна — разры¬
вы, они окрашены в сочные темно-красные топа.
И9

Взошло Солнце, но корабль еще летит над земпой
поверхностью, находящейся в тени. Ореол блекнет, те¬
ряет свои цвета. Солнце светит, как огромный рефлек¬
тор на темном фоне космоса.
Но не все космонавты видели одинаковую картину,
что является свидетельством ее изменчивости. Ближе все¬
го к нашим впечатлениям описания, сделанные экипажем
американского космического корабля «Джемини-4» Джейм¬
сом Макдивиттом и Эдвардом Уайтом. Разница лишь в
том, что они наблюдали широкую белесую полосу в верх¬
ней части ореола, а мы на «Союзе-5» — узкую темно-си¬
нюю полоску в нижней части ореола. Ученые предпола¬
гают, что эта белесая полоса могла быть вызвана отраже¬
нием солнечного света от иллюминатора корабля или
цветовой контрастной адаптацией зрения самих космонав¬
тов.
Все дальше и дальше отходит тень на родной плане¬
те. Корабль вышел из области ночи и попал на освещен¬
ную сторону Земли. Впереди видна линия дневного го¬
ризонта. Она изогнута, размыта вуалью дымки. Над океа¬
ном эта облачная дымка окрашена в грязно-серые топа, а
когда облаков нет — в ярко-голубой цвет.
Над дневным горизонтом лежит узкая голубая полос¬
ка, которая ближе к черному космосу размывается. По¬
верхность Земли у горизонта обычно покрыта облаками.
Дело в том, что мы смотрим под углом и все облака, ко¬
торые несутся по небу, накладываются на горизонт. Цвет
неба над атмосферной дымкой черный, звезд при высо¬
ком Солнце, как правило, не видно. Интересна и вели¬
чественна Луна: светлый пятнистый круг на фоне черного
космоса и голубой полоски горизонта.
Цветовая гамма Земли разнообразна. О восприятии ее
из космоса очень хорошо и подробно написала В. В. Ни¬
колаева-Терешкова: «Каждый материк имеет свой преоб¬
ладающий цвет... Африка — желтая, Южная Америка —
зеленая, Азия — темно-коричневая. Воды Атлантического
океана темнее тихоокеанских далей. И горы все разные.
Наши Саяны — густо-зеленые, покрытые курчавыми шап¬
ками таежных лесов, американские Кордильеры — темно-
серые. Памир — краспый, покрытый белыми пятнами...
ледников и снега».
Прозрачность атмосферы различна над отдельными
географическими районами Земли, что хорошо было за-
120

метно с кораблей «Союз-4» и «Союз-5». С большой досто¬
верностью можно утверждать, что наиболее чистая атмо¬
сфера над поверхностью Тихого океана, в районе Куриль¬
ских островов и Камчатки. Над континентами атмосфера
более мутная, чем над океаном. Очень чистая атмосфера
в горах. Это заметно и по фотографиям, и при визуаль¬
ных наблюдениях из космоса.
Есть еще одно интересное явление, которое сопут¬
ствует каждому полету, заставляя ученых объяснять при¬
чины и механизмы его возникновения.
Сразу после отделения корабля от последней ступени
ракеты-носителя на дневной стороне Земли через иллю7
минатор наблюдается множество светящихся частиц. Они,
будто звезды, рассыпанные по небосводу, покрывают тем¬
ное поле иллюминатора. Со временем их становится все
меньше и меньше. Через 10—15 часов после начала по¬
лета можно наблюдать лишь единицы. Их цветовая ок¬
раска меняется от ярко-белой до серо-пепельной, особен¬
но в тени корабля. Яркость их также различна: они сияют
то как звезда первой величины, то как планета, например
Венера, и даже ярче.
Сначала частицы в пространстве перемещаются хао¬
тично, затем, как бы повинуясь какому-то приказу, боль¬
шая часть их начинает перемещаться вдоль продольной
оси корабля со значительной — до нескольких метров в се¬
кунду — скоростью. От края до края иллюминатора они
проходят за время от двух — трех до десяти — двенадца¬
ти секунд. Стоит легко постучать по иллюминатору — их
количество увеличивается.
Одни частицы светятся постоянным ровным светом,
другие мерцают, одни плывут рядом со стеклом, а другие
прослеживаются на расстоянии до пяти метров!
Это частицы искусственного происхождения. Их появ¬
ление, по всей видимости, обусловлено разрушепием внеш¬
ней поверхности космического корабля.
Их видел еще Юрий Гагарин. Герман Титов расска¬
зывал, что с их появлением «в иллюминаторе пошел как
будто снег».
Эти частицы теперь называют частицами Глеппа, так
как первая публикация с описанием этого явлепия появи¬
лась только после полета американского космонавта на
корабле «Меркурий-3».
121

Но не только красоты и необычные явления ищут кос¬
монавты в иллюминаторах космического корабля. В поле¬
тах кораблей «Восток» и «Восход» космонавты Г. Титов,
A.	Николаев, П. Попович, В. Быковский, В. Терешкова,
B.	Комаров, К. Феоктистов, П. Беляев, А. Леонов также
отмечали, что с космического корабля они хорошо видели
береговую линию, облака и их тени, грозы, инверсионные
следы самолетов, ледники и снега.
Получеппые во время первых полетов фотографии об¬
лачного покрова позволили выявить многие детали строе¬
ния облачных систем, найти лучшие способы фотографи¬
рования облачности из космоса. Фотографии отличались
от телевизионных изображений, принимаемых с автомати¬
ческих метеорологических спутников, высоким простран-
ствеппым разрешением.
При телевизионных передачах с автоматических спут¬
ников хорошо обнаруживаются большие облачные обра¬
зования, но теряются мелкие облачвые элементы.
В этом случае фотографии являются существенным до¬
полнением к телевизионным снимкам. На них обнару¬
живаются одновременно и большие облачные образова¬
ния, и отдельные облака, создающие облачную структу¬
ру. Спимки содержат информацию, которая позволяет
понимать мехапнзм образования тех или иных облачных
систем и более полно использовать данные об облачно¬
сти в анализе погоды. Такого рода исследования позволи¬
ли разработать программу метеорологических наблюдений,
которая выполнялась Георгием Тимофеевичем Береговым
в полете на корабле «Союз-3» и была значительно расши¬
рена в дальнейших полетах.
Опыт показал, что с высоты 200—250 километров мож¬
но уверенно вести визуальные наблюдения и фотографи¬
рование облачного покрова, атмосферных явлений, аопы
залегания снегов и многого другого.
В программу полета кораблей «Союз-4» и «Союз-5»
был включен визуальный обзор поверхности Земли и яв¬
лений, происходящих в атмосфере, с последующим фото¬
графированием и записью в бортовой журнал наиболее
интересных особенностей облачного и снежного покрова,
тропических циклопов и других атмосферных явлений.
Во время, указанное в программе полета, открываем
страницу бортового журнала, где имеется краткая запись
методики выполнения предстоящего эксперимента, поря-
122

док работы и данные для фотографирования. Готовим
необходимое оборудование. Выбираем фотоаппарат с ука¬
занным объективом* и пленкой, устанавливаем выдержку
и диафрагму.
Фотографируем облака и снежный покров длинными
и короткими сериями с обязательным перекрытием со¬
седних снимков. Интервалы фотографирования определя¬
ем визуально по скорости пробега Земли. Длинными се¬
риями фотографируем облачные системы большой протя¬
женности, короткими сериями — снежный покров в горах,
разорванные облака, облака над пустыней, над лесными
массивами, над степью. Фотографируем те облака, фор¬
ма которых кажется нам наиболее интересной (цепочки,
гряды, полосы, ячейки, спирали). Большое внимание об¬
ращаем на наблюдение тропических циклонов, которые
являются одним из звеньев общей циркуляции атмосферы
и представляют собой гигантские, диаметрОхМ от восьми —
десяти до трехсот километров и более, высотой до четыр¬
надцати — восемнадцати километров, облачные вихри с
вертикальной осью вращения. Эти циклопы возникают над
водной поверхностью океанов и у Земли сопровождаются
ураганными ветрами до ста метров в секунду.
Наблюдение тропических циклонов рекомендовалось
проводить визуально при полете над океанами в тропи¬
ческих широтах обоих полушарий. Опознавались цикло¬
пы по характерному спиралевидному рисунку облачного
покрова.
В бортовой журнал кратко записываем объект фото¬
графирования, номер кассеты, светофильтр, величину
диафрагмы и выдержки, номер витка, время фотографи¬
рования серии, помер первого и последнего кадра. Во вре¬
мя сеансов радиосвязи передаем на Землю данные наблю¬
дений, а с Земли принимаем сведения о предполагаемых
районах возникновения тропических циклопов.
Во время визуального наблюдения Земли с борта ко¬
рабля большие облачные системы, связанные с циклона¬
ми, фронтами и струйными течениями, целиком охватить
глазом и зафиксировать фотоаппаратом не представляет¬
ся возможным из-за ограниченности обзора. Однако от¬
дельные части крупномасштабных образований удается
наблюдать и фотографировать. Структура облачного по¬
крова просматривается отчетливо. Легко распознаются
слоистые и кучевые облака, гряды облачности.
123

Несмотря на кажущуюся внешнюю однородность, об¬
лачное поле очень разнообразно. Пестрые и живые обра¬
зования. Какими только причудливыми формами они не
предстают перед глазами! То это большие облачные систе¬
мы, то одиноко плывущее облако. То их поверхность как
каракуль — завитки, завитки... То сплошная густая
масса.
Видны открытые ячейки, похожие на пчелиные соты,
цепочки, вытянутые кольца, которые составлены из от¬
дельных облачков, тесно прижатых друг к другу.
А вот грозовой разряд — какую окраску приобретают
облака!
Корабль летит над теплой ветвью муссонного тече-
пия Индийского океана. Только что пересекли экватор.
Внизу хорошо видны скопления облаков в виде гряд,
которые в соответствии с направлением этого течения
ориентированы примерно с запада на восток. Высота
Солнца над горизонтом небольшая, поэтому хорошо от¬
тенены облака вертикального развития над водной по¬
верхностью океана.
В экваториальной зоне пет особого различия в строе-
пии облачности над водной поверхностью и над сушей.
Однако в соседнем с ней поясе тропических и субтропи¬
ческих широт Южного и Северного полушарий эти раз¬
личия уже существенны. Над материками, которые в зоне
субтропиков и тропиков занимают значительно большую
площадь, чем у экватора, облаков сравнительно мало.
Большие площади Африки, Южной Америки, Азии и Ав¬
стралии свободны от облаков, но над океаном облаков
много, причем они имеют совершенно иной вид, чем в эк¬
ваториальном поясе.
В средних широтах, в поясе от 40 до 55°, в обоих по¬
лушариях облачность более разнообразна и по форме, и
по количеству. Наравне с ячейками, грядами и прочими
характерными для субтропиков формами облаков здесь
наблюдаются сплошные облачные поля, сквозь которые
не просматривается поверхность Земли. Такие облачные
поля простираются на сотни километров и, как показал
последующий анализ, связаны с циклонами и атмосфер¬
ными фронтами.
В отличие от тропиков, в умеренных широтах наравне
с облаками кучевых форм в большом количестве видны
слоистые облака.
124

Интересную облачную картину наблюдаем над Тихим
океаном вблизи Камчатки. Корабль пролетает над атмо¬
сферным фронтом шириной около трехсот километров и
пересекает его почти поперек. Над сплошпой пеленой об¬
лаков кое-где видны клубящиеся вершипьг. Вдруг крап
облачной системы фронта резко обрывается, и начинает
хорошо просматриваться океан.
Корабль входит в тень Земли. Проходит короткая кос¬
мическая ночь, и мы опять ведем наблюдения.
Теперь трасса полета проходит над гористыми райо¬
нами Эфиопии, пересекает южную часть Красного моря
и выходит на пустынные районы Южной Аравии. Над
Африкой облаков много. Вертикальная мощность их не¬
большая. Над горами Эфиопии рисупок облачного поля
в целом отличается хаотичностью, замысловатостью. Во
многих местах видны облачные волны. Однако африкан¬
ский берег открыт. Не закрыта также большая часть ви¬
димой акватории Красного моря. Небольшое скоплепие
облаков наблюдаем над морем примерно па одинаковом
удалении от обоих берегов. Четко виден берег и липия
прибоя.
Высококучевые облака грядовой формы видпы у ара¬
вийского побережья. Далеко в глубь Аравийского полу¬
острова облака не распространяются. Горные хребты и
долины переходят в песчаные пустыни. На поверхности
пустыни отлично видны дюны, которые ровными рядами
тянутся на сотни километров.
Известно, что устойчивые на большом пространстве
песчаные дюны указывают на постоянство дующих в этой
местности ветров. На большом пространстве дюны пред¬
ставляют собой прямые параллельные линии протяжен¬
ностью в сотни километров.
Например, песчаные дюны пустыни Деште-Лут имеют
сложный рисунок, не везде песчаные валы расположены
в одном направлении. Их длина и высота также неоди¬
наковы. О размерах их можно ориентировочно судить но
теням, которые очень четко видны на Земле. Дюны вол¬
нообразно изогнуты и напоминают зыбь па море. В дру¬
гом направлении располагаются дюны меньшего размера.
Они более однородны. Заметны неровности рельефа. Мел¬
кие дюны пересечены крупными валами, расположенны¬
ми на большом расстоянии друг от друга. Постепенно дю¬
ны становятся ниже и совсем пропадают. Такой сложный
125

рельеф песчаных дюн пустыни Деште-Лут объясняется
тем, что ветры здесь непостоянные по направлению. Слож¬
ный рельеф (пустыня расположена в котловане и окру¬
жена с трех сторон горами) создает и сложный ветровой
режим. Частая смена направления ветра приводит к по¬
стоянной деформации дюн и изменению их ориентации.
Поэтому на отдельных участках пустыни дюны располо¬
жены под большими углами друг к другу.
Интересно паблюдать визуально из космоса грозовые
разряды почью. На фотопленку их зафиксировать очень
сложно. Длительность разрядов равна долям секунды.
С борта через облачность они представляются световой
вспышкой оранжево-красного цвета на большой площади.
Но это дает возможность обнаруживать грозовую облач¬
ность не только днем, но и ночью над водной поверхно¬
стью, то есть как раз там, где мало наземных пунктов
наблюдения за погодой. Особенно много таких явлений
отмечалось в районе Австралии и Новой Зеландии.
При наклоне орбиты, равном 51,2°, корабль пролетает
над экваториальным поясом, тропическими, субтропиче¬
скими и частично умеренными широтами. Хорошо видны
основпые климатические зоны земного шара. Почти весь
экваториальный пояс занят океаном, и только на сравни¬
тельно небольших участках океан разделяют материки
Америки и Африки. Небезынтересно сопоставить общие
возможности визуальных наблюдений Земли с фотогра¬
фированием.
При сравпении картины земной поверхности, наблю¬
даемой с борта корабля, с изображением этой же карти¬
ны па фотоснимке замечаешь, что фотография сделана
как бы через рассеивающую пленку, изображение некон¬
трастно и как бы покрыто вуалью.
Рассматривая носле полета фотографии поверхности
Земли, сделаппые с борта кораблей «Союз-4» и «Союз-5»,
трудно было найти хоть одну из них, которая так же чет¬
ко и чисто воспроизводила бы картину поверхности Зем¬
ли и облачности, как это воспринималось ризуально с
борта.
Наблюдая метеорологические явления в атмосфере
Земли, мы обращали особое внимание на ту часть пла¬
неты, которая занята обширными площадями океанов,
где сеть метеорологических станций значительно реже.
Поэтому полету кораблей предшествовала серьезная па-
126

учная метеоподготовка экипажей. Были изучены особен¬
ности распределения и краткая характеристика облачного
и снежного покровов и различных других атмосферных
явлений. Сотни фотографий прошли перед нашими гла¬
зами на тренировках. Иногда думалось, что все забудет¬
ся, мозг вычеркнет полученную информацию. Однако в
полете при наблюдении того или иного явления ярко
вспоминалась именно та фотография, которая соответст¬
вовала этому явлению. И не только то, что на ней было
изображено, но даже такие мелочи, как то, на какой
стороне альбома она была приклеена. Удивительный ап¬
парат — человеческий мозг! Когда пе нужно, все выбра¬
сывает из памяти, а когда возникает необходимость, из
миллиардов клеток, самых дальних, выуживает необхо¬
димую информацию.
Мы хорошо овладели техникой фотографироваппя и,
как настоящие репортеры, могли быстро сфотографиро¬
вать нужное явление, которое иногда появлялось мгно¬
венно в чудесном окне иллюминатора.
Быстро меняются картины, наблюдаемые через иллю¬
минатор, и не хочется отходить от него, несмотря па то
что наступило время ужина. Товарищи зовут к столу.
Быстро проглатываю пищу и опять устремляюсь к иллю¬
минатору, хотя по распорядку дня надо ложиться спать.
Шаталов укладывается на диван, Елисеев влезает в свой
спальный мешок, все так же растянутый в середине ор¬
битального отсека. Хоть я и устал, но прошу командира
позволить мне не спать. Он разрешает, и я остаюсь в
спускаемом аппарате и опять наблюдаю картину за бор¬
том.
Корабль ушел от территории Советского Союза, и в
течение семи-восьми часов мы не будем пролетать над Ро¬
диной. И сразу изменилось психологическое состояние.
Еще больше ощущаешь тишину космоса и его бесконеч¬
ность. Становится немного грустно и хочется быстрее ви¬
деть территорию нашей Родины. Й когда через несколько
витков на горизонте показываются остров Сахалин, Даль¬
ний Восток, радуешься так, как будто возвращаешься
в родной дом с чужой стороны после долгой разлуки. Да¬
же забываешь, что таи находишься в космосе и еще ле¬
таешь на космическом корабле. В наушниках слышишь
знакомые голоса товарищей, следящих с Земли за нашим
полетом, переживающих за пас.
127

У нас па борту утро, а в Москве еще глубокая ночь.
Согласно программе полета вначале Елисеев, а затем я
выполняем ориентацию корабля. Шаталов — наш инст¬
руктор. Корабль управляется легко и просто. Система
управления работает безотказно. Время полета истекает.
Земля напоминает о необходимости подготовки к посадке.
СПУСК И ПОСАДКА
Когда в эфире звучит сообщение ТАСС о том, что во
столько-то часов столько-то минут по московскому време-
пи после выполнения программы полета космический ко¬
рабль такой-то приземлился в заданном районе террито¬
рии Советского Союза, вероятно, все мои соотечественни¬
ки, наблюдавшие за полетом, испытывают чувство
торжества, гордости за науку и техпику, гордости за нашу
страну, нашу великую Родину, в короткий исторический
срок достигшую такого технического триумфа, чувство
гордости за советского человека, который совершил рывок
в космос. По-человечески понятно также, что чувствуют
близкие родственники членов экипажей, их друзья и то¬
варищи. Полет в космос — это пока еще не легкая заго-
родпая прогулка. Это серьезная экспедиция, которая таит
в себе и долю риска, и возможность влияния факторов
космоса на здоровье, и многое другое, пока не известное
людям. Поэтому понятна радость близких от благополуч-
пого завершения этой экспедиции.
А что чувствует космонавт, когда приближается за¬
вершающий этап полета, в период спуска и посадки, пер¬
вой встречи с родпой Землей?
Идут последние витки. Полетное задание выполнено.
Делаешь последние записи в бортжурнале. Впечатления
еще свежи, и со стенографической точностью фиксируешь
все мелочи полета. На Земле людям, которые готовили по¬
лет, технику и экипажи, все пригодится, все потребуется
для последующих полетов.
А впереди спуск и посадка. Экипажи знают этот этап.
Мпого было проведено тренировок, внимательно выслуша¬
ны рассказы товарищей. Знаешь, что хотя внешне эмоции
не проявляются, но подсознательно они определенным об¬
128

разом сказываются на твоем настроении, на работоспо¬
собности. А к тому же перегрузки. Длительная невесо¬
мость... Но корабль еажать надо. Что же делается для
этого космонавтом?
Системы рунной посадки отработаны. Ими уверенно
пользуются экипажи. Причем не только командиры ко¬
раблей, но и инженеры-исследователи и бортинженеры.
Ручные системы посадки в Советском Союзе были исполь¬
зованы еще при посадке космического корабля «Вос¬
ход-2». Вот как писала об этом «Правда» 20 марта
1965 года.
«19 марта в 12 часов 02 минуты по московскому вре¬
мени космический корабль «Восход-2», пилотируемый эки¬
пажем в составе командира корабля полковника Беляева
Павла Ивановича и второго пилота подполковника Лео¬
нова Алексея Архиповича, благополучно приземлился в
районе города Перми.
Посадка произведена командиром корабля полковни¬
ком Беляевым с использованием системы ручного уп¬
равления».
А вот как происходило то, что в последующем было
заключено в скупые строки сообщения ТАСС.
По программе полета корабль должен был осущест¬
вить посадку на семнадцатом витке по автоматическому
циклу спуска с использованием систем ориентации. Эки¬
паж был готов к выполнению этой операции. Постепенно
убирали аппаратуру, занимали свои места, готовились к
посадке. В этот момент Беляев заметил некоторые не¬
нормальности в работе солнечной системы ориентации.
Отказ автоматики не испугал экипаж. Анализ физиологи¬
ческой информации этого участка полета показал, что у
Павла Иваповича сердце не стало биться чаще: все те же
80 ударов в минуту — его полетная норма. На Землю
идет доклад и запрос о разрешении экипажу произвести
посадку корабля с использованием ручной системы.
Космонавты тщательно отрабатывали ее на Земле на
специальных тренажерах и были полностью готовы к вы¬
полнению ее в условиях полета. И когда у космического
корабля «Восход-2» возникли неисправности в автомати¬
ческой системе ориентации, Земля приняла решение при¬
менить ручной спуск. Конструкторы были уверены в на¬
дежности техники, методисты и врачи — в надежности
экипажа.
*0 Зак 31. «Библиотечная книга»
129

В этот момент у командира корабля отмечалось не¬
которое увеличение эмоциональной напряженности. Час¬
тота сердечных сокращений увеличилась до 110—115 уда¬
ров в минуту, появились высокие частоты в спектрограм¬
мах его речи. Но каковы причины этой напряженности?
Известная неопределенность. Ведь техпика ручного спус¬
ка в полете испытана еще не была, и он, командир, будет
се испытывать впервые. Огромная профессиональная от¬
ветственность. За его спиной стояли тысячи людей, гото¬
вивших технику и экипажи, и теперь во многом от него
зависело признание их успеха. Это волновало. Был ли
страх за свою жизнь? Вряд ли. Это можно иллюстриро¬
вать и объективными показателями. Не испытывал стра¬
ха и второй пилот Алексей Леонов. Ведь опасность могла
грозить всему экипажу корабля, а пе только Беляеву. А
что же мы наблюдали? В тот период у Леонова частота
пульса не превышала 70—72 удара в минуту, анализ речи
пе показывал даже следа эмоционального возбуждения.
Он верил технике, он верил в умение своего командира.
Корабль сориентирован. Беляев ждет момента вклю¬
чения тормозной двигательной установки. Палец па кноп¬
ке. Напряжение наивысшее. Наконец двигатель включен,
корабль идет к Земле. Появляются перегрузки. Все сра¬
ботало отлично, наступает эмоциональная разрядка —
частота пульса приходит к норме, хотя известно, что воз¬
действие перегрузок должно повысить частоту сердеч¬
ных сокращений.
Участок спуска очень эмоционален. Корабль стремит¬
ся к Земле. Он врезается в атмосферу. Слышен треск сго¬
рающих антенн.
И вот снова на Земле. Группа поиска спешит встре¬
титься с космонавтами, узнать об их состоянии, о здо¬
ровье, да и просто пожать руку сразу после приземле¬
ния.
Когда-то, во время полетов кораблей «Восток», меди¬
ки спускались к космонавтам на парашютах, раскладыва¬
ли свой несложный походный инструмент и прямо па поле
начиналось первое медиципское обследоваши^ Сейчас дру¬
гое дело. Обычно вместе с кораблем спускается вертолет,
который является современно оборудованной психофизио¬
130

логической лабораторией. После полета космонавты по¬
падают в руки пытливых физиологов, докучливых психо¬
логов п безжалостных лаборантов. Первая информация —
наиценпейшая, первые сведения о влиянии факторов по¬
лета па организм человека наиболее точные.
Космонавты готовы к этим встречам, к своим постоян¬
ным спутникам — врачам. Все земное становится дорогим,
даже иглу лаборанта, берущего у тебя кровь для анализа,
воспринимаешь как ножное прикосновение — ведь ты на
Земле, на родной Земле!
А вот как мы, экипаж «Союза-4», заканчивали свой
рейс в космос. Полет близился к завершению. Программа
выполнена. Получена радиограмма с Земли о подготовке
к посадке. Осталось всего несколько витков. Мы проле¬
таем над Сахалином, Камчаткой, уходим из зоны види¬
мости телевидения и приступаем к заключительному эта¬
пу полета. Укладываем исследовательское оборудование,
делаем последние записи в бортовом журнале. Укладка
оборудования занимает довольно много времени. Эту опе¬
рацию поручили мне, как инженеру-исследователю. Нахо¬
жусь в орбитальном отсеке один со всеми приборами. Они
плавают вместе со мной, и я по одному их укладываю.
Они выполпили свою задачу, некоторые из них возвра¬
тятся на Землю, и я укладываю их в спускаемый аппарат.
Те, что останутся в орбитальном отсеке, при входе в
плотные слои атмосферы сгорят. От этого становится даже
пемпого грустно. За время полета мы привыкли к ним, а
теперь оставляем так жестоко. Но вот все уложено. В это
время пролетаем над песками Африки, Красным морем,
Аравийским полуостровом. Последний раз осматри¬
ваю, прощаясь, орбитальный отсек, перехожу в спускае¬
мый аппарат, сажусь в свое кресло. Елисеев занят конт¬
ролем работы систем корабля. Шаталов записывает в
бортжурнале радиограмму на Землю о готовности корабля
и экипажа к посадке.
Корабль выходит на территорию Советского Союза.
Идет доклад на Землю, затем радиограмма на борт с
Земли о режиме и времени посадки. Уходим на заклю¬
чительный виток. Затягиваем привязные ремни, закры¬
ваем люк, соединяющий спускаемый аппарат и орби¬
тальный отсек, проверяем его герметичность. Немного
больше возбуждены, чем обычно, но все предельно сосре¬
доточенно работают.
9*
131

В указанное время командир включает систему ориен¬
тации корабля и разворачивает корабль так, чтобы тормоз¬
ной двигатель был направлен вперед. Мы летим как бы
спиной вперед. Но в состоянии невесомости это не ощу¬
щается. В иллюминаторы хорошо наблюдается горизонт
Земли и ее поверхность. Ярко светит Солнце. Под нами
океан. Еще раз проверяем правильность и точность ориен¬
тации — от этого зависит точность посадки.
Немного южнее экватора в заданное время командир
включает тормозной двигатель. Контролируем его работу
по приборам, слышим шум выходящей газовой струи.
Когда двигатель проработал необходимый срок и умень¬
шил скорость полета корабля приблизительно па сто
метров в секунду, командир на высоте около двухсот
пятидесяти километров выключил его и доложил об этом
на Землю.
Корабль незаметно для глаза снижается, и мы еще на¬
ходимся в состоянии невесомости. Заметное торможение
начинается с высоты меньше ста километров. Перед вхо¬
дом в плотные слои атмосферы отделяются орбитальный
и двигательный отсеки. Все более стремительно мчимся
к Земле. Замечаем, что пылинки начинают приобретать
упорядоченное но направлению полета движение и опус¬
каются на пол. Значит, появилась перегрузка, которую
физически мы пока еще не ощущаем. Заметно уменьша¬
ется высота полета: восемьдесят, семьдесят километров...
Растет перегрузка, наши тела вдавливаются в кресла.
Видим, как снаружи начинают оплавляться некоторые ме¬
таллические элементы (антенны, указатели). Пламя все
больше увеличивается, переходит в сплошной поток и за¬
крывает весь иллюминатор. Слышен все нарастающий
гаум, как в топке паровозного котла. Но страха и вол¬
нения нет, обо всем этом мы знали заранее.
Скорость и высота полета продолжают уменьшаться.
Корабль начинает трястись, подобно телеге, катящейся
по булыжной мостовой. Это значит, что мы летим в диа¬
пазоне звуковых скоростей.
Примерно па десятикилометровой высоте ощущаем
сильный рывок, затем второй, более слабый. Это раскры¬
лись тормозной, а затем основной парашюты. Стало тихо.
Через иллюминатор осматриваем район приземления. Ко¬
рабль плавно вращается на стропах парашюта и как буд¬
то совсем не снижается. Видим дым и трубы заводов,
132

землю, покрытую снегом. Шаталов ведет связь с Землей,
сообщая о всех процессах, происходящих на корабле, и
работе посадочной системы. Высота полета все уменьша¬
ется и становится менее 1000 метров. Корабль спускается.
Замечаю вертолет, который летит в нашем направлении.
Земля совсем близко, мы приготовились к приземлению.
Несильный толчок — и через иллюминатор вижу, как
плавно опускается на Землю и гаснет парашют. Корабль
стоит на Земле.
В первый момент даже не верится, что космический
полет закончен и мы, выполнив задание, возвратились на
Землю. Проходят секунды. К нам возвращается способ¬
ность оценивать реальность происшедшего. Мы поздрав¬
ляем друг друга.
В корабле тепло, но на улице 35 градусов ниже нуля,
о чем нам сообщала Земля перед спуском. Поэтому до¬
стаем теплую одежду и одеваемся, а около корабля уже
ожидают встречающие. Нас торопят. Наконец мы оделись,
и Шаталов открывает люк. Вначале командир, а за¬
тем и мы выходим из корабля. Первые поздравления, объ¬
ятия. Мы не ощущаем, что температура воздуха низкая.
Нам тепло от этой первой душевной и радостной встречи
с землянами. Вертолетом летим в Караганду, где нас
ожидают с огромным нетерпением врачи. Медицинский
осмотр продолжается несколько часов. Затем обед и пер¬
вая пресс-конференция. Мы опять привыкаем к земным
условиям, от которых за двое суток успели немножечко
отвыкнуть. В первый момент, поставив стакан на стол,
неосознанно придерживаю его рукой, чтобы он не уп¬
лыл, как это было при невесомости.
РЕАДАПТАЦИЯ.
КОСМОНАВТ ПРИВЫКАЕТ К ЗЕМЛЕ
В последние годы в пашем языке появилось много
новых слов, начинающихся с приставки «ре»,— «реэвакуа¬
ция», «реконструкция», «реанимация» и многие другие.
Приставка «ре» во всех случаях обозначает как бы об¬
ратный процесс, восстановление первоначального поло¬
жения.
133

Термин «реадаптация» применительно к космическому
труду довольно часто стал появляться в печати. Встре¬
чается он и в докладах и сообщениях, особенно после
полета Фрэнка Бормана на корабле «Джемини-7», кото¬
рый в то время установил абсолютный мировой рекорд
продолжительности космического полета — 330 часов
36 минут (около четырнадцати суток).
Понятия «адаптация» и «реадаптация» первоначально
стали применяться при характеристике деятельности ана¬
лизаторных систем — зрения, слуха. Но вскоре ученые за¬
метили, что механизмы их образования, их динамика свя¬
заны скорее с центральной нервной системой.
Зрение. Человек попадает в темноту. Он ничего не ви¬
дит. Проходит не более полутора минут — и начинают
обозначаться контуры предметов. Происходит адаптация
к темноте. Если затем опять дать яркий свет, наблюдает¬
ся та же картина. Реадаптация зрения? Нет, адаптация
к свету. Почему же мы тогда говорим: адаптация к ус¬
ловиям невесомости и реадаптация к условиям Земли? На¬
верное, точнее сказать — адаптация к условиям Земли.
Ученые понимали, что процессы адаптации организ¬
ма к условиям невесомости и от невесомости к земным
условиям неравнозначны.
Говорят космонавты: «Сразу после приземления от¬
крываем люк, беремся за его обрез, а выйти трудно, не¬
обходима помощь». «Космический полет еще очень сло¬
жен: его может выдержать лишь физически хорошо под¬
готовленный человек. Трудно после приземлепия при по¬
пытке встать, первоначального усилия недостаточно».
Уже после пятисуточных полетов у космонавтов наблю¬
далось повышенное чувство тяжести предметов. Напри¬
мер, чтобы поднять бортжурнал, мышцы рук напрягались
в полтора-два раза сильнее. Походка становилась неустой¬
чивой. Космонавты сообщали врачам, что им постоянно
приходится контролировать свои движения, как будто они
шагают по колеблющейся земле. Специальными цетодами
определяется уменьшение минеральной насыщенности ко¬
стей, снижение веса.
Научная программа кораблей типа «Союз» была под¬
чинена одной из главных целей космических исследова¬
ний — созданию долговременных, снабженных новейшей
исследовательской аппаратурой орбитальпых станций.
Экипаж такой станции должен решать многие научные и
134

народнохозяйственные задачи, он должен быть работо¬
способным, не терять творческой инициативы, уметь при¬
нимать ответственные решения.
Ученым следовало решить очень сложный вопрос: ка¬
ким должен быть оптимальный- (в смысле сохранения
жизнедеятельности и работоспособности) срок пребыва¬
ния космонавтов на орбите?
13 итоге тщательного анализа результатов наших
и американских пилотируемых полетов было принято ре¬
шение готовить восемнадцатисуточный полет корабля
«Союз»-9.
Подбор экипажа имел некоторые особенности, связан¬
ные с тем, что двум космонавтам с различными характе¬
рами, стремлениями, вкусами придется пробыть в не¬
большом замкнутом пространстве почти двадцать суток!
В результате обсуждения этих и многих других важней¬
ших вопросов было решено включить в такой экипаж
летчпка-космонавта А. Г. Николаева и инженера, канди¬
дата технических наук В. И. Севастьянова.
Задолго до полета корабля «Союз-9» они знали о пред¬
стоящем, В эти дни Виталия Ивановича трудно было
встретить дома. Он целыми днями находился в движе¬
нии, занимался на спортивной площадке. Перед самым
отъездом на космодром Севастьянова спросили: «Виталий
Иванович, ну как полет, не страшит, все-таки 18 суток?»
Он ответил: «Готов к полету. Годы тренировок не прошли
даром. Невесомости не боюсь. Думаю, что будет трудно¬
вато привыкать к Земле».
Это глубоко волновало не только врачей, но и всех,
кто участвовал в подготовке.
В чем же особенности функционирования организма
человека на Земле сразу после длительного пребывания
в условиях певесомости?
В невесомости многие органы и системы человека, ко¬
торые так или иначе связаны с весом, как бы перестают
работать с полной нагрузкой. Наступает почти полная
мышечная бездеятельность, сердце перегоняет невесомую
кровь, глазные мышцы двигают невесомый глаз и т. п.
Организм к такому состоянию привыкает. Уменьшается
объем мышц, их сила, даже сердце становится меньше
в объеме. Наблюдается нечто подобное тому, что обнару¬
живает врач, сняв гипс, наложенный на конечность после
перелома. Изменения затрагивают и более скрытые про¬
135

цессы организма — обмен веществ, координацию в рабо¬
те органов и систем.
Поэтому при подготовке к столь длительному полету
особенно много внимания было уделено адаптации к зем-
пым условиям. Был разработан специальный комплекс
физических упражнений, который космонавты должны
были выполнять в полете. Их снабдили различными амор¬
тизаторами и другими приспособлениями, которые долж¬
ны были в той или иной степени восполнять недостаток
физических усилий мышц, сердца и других органов в
невесомости. Экипажи два раза в день должны были вы¬
полнять комплекс физических упражнений, при этом спе¬
циальные костюмы и резиновые амортизаторы как бы
притягивали их к полу корабля с силой, составляющей не¬
сколько десятков килограммов. Они шагали па месте, при¬
седали, прыгали, растягивали эспандеры с усилием в де¬
сять килограммов.
Экипаж корабля выполнил полетное задание. Наруше¬
ния работоспособности в полете пе было. Итак, корабль
приземлился в заданном районе, и экипаж сразу попал
к врачам. После первого медицинского осмотра было отме¬
чено, что общее состояние космонавтов удовлетворитель¬
ное. Наблюдалось нарушение координации движений, кос¬
монавтам трудно было поддерживать вертикальную позу.
Николаев заявил, что он так нривык к невесомости, что
в условиях Земли ощущал, будто находится на центри¬
фуге и переносит перегрузку в две-три едипицы.
Адаптация к земным условиям протекала медленнее,
чем привыкание к условиям невесомости.
Я не буду останавливаться на объяснении механиз¬
мов процесса адаптации, которые еще недостаточно изу¬
чены. Это задача специалистов-врачей.
ДОЛЯ РИСКА
В ПРОФЕССИИ КОСМОНАВТА
Говорят, когда Стефенсон разжигал котел своего пер¬
вого паровоза, одна из присутствующих при этом дам ис¬
терично кричала:
— Не пойдет!
136

А когда паровоз все же тронулся, она, не меняя ипто-
нации, продолжала кричать:
— Не остановится!
При запуске в космос первого человека некоторые
ученые и копструкторы выражали опасения. Человек,
мол, ненадежен, он не вынесет невесомости, он не сможет
работать в ее условиях, его организм не приспособлен к
этому. Надо поднимать в космос автоматы!
Когда человек пробыл в космосе часы, сутки, а за¬
тем и десятки суток, кое у кого появилось своеобразное
космическое шапкозакидательство: что, дескать, космос?
Человек адаптируется ко всему. Не пора ли ослабить тре¬
бования к здоровью при отборе космонавтов, сократить
срок подготовки? Человек все равно справится со всеми
порученными ему обязанностями. При этом словно забы¬
вали об опасности профессии, о риске и возможном отка¬
зе техники.
Были и такие, кто смотрели на космический полет
чуть ли не как на своеобразную туристскую поездку. Но
все это до того момента, когда космонавтика кроме но¬
вой информации, решения сложных научных проблем на¬
чала приносить и беды: аварии и катастрофы, человече¬
ские жертвы.
Во время подготовки к будущим полетам при пожаре
в кабине имитатора космического корабля на базе ВВС
Брукс в Сан-Аптарио 27 января 1967 года погибли три
американских космонавта. Их гибель была связана с не¬
достаточно четкой системой открытия люков кабины кос¬
мического корабля.
При завершении программы космического полета по¬
гибли летчики-космонавты В. М. Комаров, Г. Т. Добро¬
вольский, В. Н. Волков и В. И. Пацаев. Непосредственные
причины этих двух катастроф были разными: в первом
случае — отказ парашютной системы, во втором — нару¬
шение герметичности кабины на большой высоте.
Проблема безопасности полета, так хорошо знакомая
авиации, пришла в космос. Ее всегда надо учитывать, так
как сложность проблемы и многообразие причин аварий
обусловливают реалистическое понимание невозможно¬
сти — да-да, невозможности — достижения полной гаран¬
тии безопасности полета. В каждом полете присутствует
определенная степень риска.
137

Специалисты института авиакосмической безопасности
при Южпо-Калифорнийском университете США опреде¬
ляют степень риска как понятие, обратное безопасности.
По дапным этого института для летчика гражданской
авиации такой риск определяется тремя-четырьмя слу¬
чаями смерти па тысячу аварийных ситуаций. Летчик-
истребитель подвергается опаспости, по их же данным, в
сорок — пятьдесят раз больше! А космонавт? Здесь мате¬
матические методы анализа оказываются несовершенны¬
ми. Космические полеты еще не вышли пока из стадии
уникальных, единичных экспериментов. Каждый полет со¬
держит несравнимо большее количество неизвестных эле¬
ментов и в большей мере чреват неожиданностями, чем
любой, даже испытательный, полет на очень сложном са¬
молете.
Предпосылка — это явление, которое таит в себе скры¬
тую угрозу безопасности полета, появляющуюся при оп¬
ределенных неблагоприятных условиях и чреватую воз¬
никновением аварийной обстановки.
В космическом полете существует определенный этап,
который сам по себе является опаспой предпосылкой для
летного происшествия, — это адаптационный период, ког¬
да отмечается значительное изменение основных психо¬
физиологических функций человека, являющихся базисом
его падежной работы. Об этой пока постоянно действую¬
щей предпосылке должны всегда помнить и конструкторы
космической техники, и космонавты, и люди, готовящие
их к полету.
А есть ли предпосылки, зависящие от качества функ¬
ционирования всей системы в целом? Безусловно, есть и
будут.
Для прогнозирования безопасности космического поле¬
та недостаточно одних данных о вероятных отказах тех¬
нического оборудования. Необходимы фундаментальные
исследования, позволяющие оценивать и прогнозировать
надежность систем, в которые человек-оператор включа¬
ется в качестве обязательного звепа. Следовательно, есть
машппа и есть человек, но, оказывается, есть еще систе¬
ма «человек — машина». И во всех этих трех элементах*
могут появиться предпосылки, грозные сигналы событий,
которых можно избежать и которые в противном случае мо¬
гут привести к катастрофе. Надо эти сигпалы учесть,
проанализировать, сделать так, чтобы все возможные пред¬
138

посылки были ликвидированы в ходе подготовки к по¬
лету.
Специалист по безопасности полетов США Кенесси па
18-м конгрессе Международной астронавтической федера¬
ции в Белграде говорил, что проблема безопасности кос¬
мического полета во всех странах мира еще находится
в зачаточном состоянии. Действительно, наибольшее ко¬
личество предпосылок приходится на отказы систем жиз¬
необеспечения, систем управления, то есть систем, гла¬
венствующих в полете, систем, от падежного функциони¬
рования которых зависит жизнь человека. Но это в ос¬
новном техника. Многие из наблюдавшихся предпосылок
прямо указывают па снижение надежности функциониро¬
вания человека. Это ошибочные действия экипажа, функ¬
циональная недостаточность физиологических систем, бо¬
лезнь членов экипажа.
Наиболее интересны и практически значимы анализы
ошибочных действий экипажа.
Экипаж корабля «Союз-5» готов к переходу, ска¬
фандры надеты. Мозг работает четко. Весь алгоритм пе¬
рехода, как на большом матовом экране, высвечивается
перед глазами. Однако в процессе перехода был нарушен
алгоритм деятельности (запутались фалы). Космонавту
необходимо было затратить дополнительное время, чтобы
ликвидировать эту предпосылку. А если бы эти фалы
как-нибудь более ярко отмаркировать? Сделать им на
концах специальные формы, чтобы нельзя было спутать
ни в какой стрессовой ситуации? Вопрос простой, и вряд
ли такая предпосылка сможет встретиться в последующих
полетах.
Случайное нажатие тумблеров управления. Это отмеча¬
лось при полетах космических кораблей «Меркурий-6»,
«Аполлоп-8», «Восход-2», «Союз-5».
Эти тумблеры, конечно, можно было защитить от слу¬
чайного нажатия. Такие защиты существуют: механиче¬
ские, электрические и даже логические. А не станет ли
эта защита сама предпосылкой? Тумблеры надо включать
в эмоционально насыщенные периоды. Не превратится
ли, таким образом, защита в своего рода преграду, затруд¬
няющую доступ к нужному тумблеру? Все эти вопросы
тоже должна изучить и решить инженерная психология.
Должно учитываться все — и значимость того или нпого
тумблера для всей управляющей деятельности, и условия,
139

отмю при Л)	" йозможные ПОСЛ9Д-
»«л эти удт17Р°!Та“ъвш -мкиек... Только у&
избежать происшествий.	ность в реальном полете
Поучительная ошибка » -
отмечена в полете кпеит.^ Деятельности экипажа была
поучительная и”.	»°Р»Ьи «Алоллон-9, 1
космонавтов.	Д ’ готовяи'их полет, и для самих
раб^я надо^ыад^Двест?°^ГИГаТвЛЯ- команДиРУ ко-
рых двигательных операций Ои деленнь1® набор некото-
что последовательность включав пр2вел’ но оказалось,
блюдена. Это привело к f тумблеров не была со-
тельных даилКН	*»" »»»"•»-
шеного. Предпосылка, серм'н.йтаяВм“ю,втю ««Р-
космическому происшествию ^	предпосылка к
кг лишь ^y:zxr^~z:^.
ПОЙ силы нажатая нГ^мблеры™^1406 И3'3а нерасчет-
гаемой к фалам при выхода рычаги’ силы> прила-
утерп предметов в космосе Дц ? ГЯ""* К°СМ°С’ из'за
первый взгляд несерьезна 1L * Д‘ И как ни малы и на
них В отдельности могла бы ста^вДП°СЫЛКИ’ ****** из
Можно сказать, что в этих pJZfT пРичиной катастрофы.
Но в основном правильный nonftf* повезло? Д*» отчасти,
рально-волевая его подготошЛ^3*0118*8’ высокая мо-
тастрофы, надежно работать и м^п1°ЛЯЛИ избежать ка¬
лия опасных предпосылок и JZ» ТЬ 3 момент появле-
могло экипажу П. И. БеляД.а К ИДИровать “• Эт» по¬
казе автоматики, экипажу Knnn(?0eafl^TI> К°Ра®ль при от-
«ьтиолнить программТп?рехо™ вИ <Сою** ■ «Союз-5»
лого дефицита времени. Р Д При появлении значитель-
«Джомипи-8»6НГ°Хрмст^он°аакотор^йМИЧеСКОГ° корабля
вым ступил на Луну) и П г°Т°РМи последствии пер-
в космосе с ракетой «Аджена» Ч0«°Вво?ЙЛИ С,ГЫК0ВКУ
стыковки корабль внезапно етя-. 'DJ?epe3 минУт после
корешем по крену и курсу' рЛ ар щаться с большим ус-
асгропавтами в т/ж1тых 'Ч®»
тельного результата. Попытка ш Н6 принесла положи-
рвзультата. В течение еще тре’х Zv!? попытка ~ без
ся остановить вращение Однако Армстронг пытал-
1/t0	днако оно продолжалось, уг-

л°ввя скорость Достигла уже почти полного оборота в
УхУ«“алось общее состояние, снижалась рабо-
.^° собность- Казалось, что катастрофа пеминуема. Но в
пп»« тяжелых Условиях Армстронг принял единственно
равильпое и очень ответственное решение — произвести
баллистический спуск на Землю.
мае 1969 тоДа при полете «Аполлона-10» но орбите
искусственного спутника Луны астронавты Т. Стаффорд
иернан проводили испытания лунного модуля в ав-
ГГ0М иолете- Этот вид испытаний очень нужен кос-
монавтике, ибо проверка в реальных условиях резко сни¬
жает вероятность отказа, повышает безопасность полета.
® время атих испытаний лунный модуль дважды при-
к Луне на расстояние пятнадцати километров.
йпто аключительном этапе, после маневрирования па ор-
е для обеспечения встречи и стыковки с отсеком ос-
вного корабля, астронавты отделили посадочную ctv-
"®яв Лунного м°ДУля. Неожиданно лунная кабина с аст-
Сйп^1Я*!И иачала быстро вращаться по крену. Астронавт
ГтпЛиЬ акричал. «Мы падаем на Луну!» Но астронавт
Ффорд мгновенно оценил обстановку и, используя руч-
Г*правление’ выровнял положение лунной кабины. Эго
ш»4п!РеД110ШЛКа’ которая в определенных условиях —
п™»!! РЯНН°СТИ командира, при неумении принимать
решения в стрессовых условиях и при дефиците време¬
ни — могла стоить жизни экипажу «Аполлона-10».
_1РеЗВЫЧаИН0 интеРвсна сама иллюзия «падения» са-
олета, характерная для малоопытных летчиков в тех
А3™^’ когда они теряют ориентировку в пространстве.
аСТронавт Сернан был в данном случае менее опытным
П0 Сравпению 00 Стаффордом. В сложившейся
па L! И’ П0'ВИД®М0МУ» прошлый летный опыт Стаффоп-
назвитийЛ^!,пМ”У б“СТР° “ успепшо прервать дальнейшее
развитие аварийной ситуации.
пИа«аВЫКИ’ К0Т°РЫМИ обладают летчики, закаляют орга-
г?:*Л&СТаВЛЯЮ1 М03Г четко Работать в условиях опасно¬
сти, различных физических и эмоциональных нагрузок.
ннзовРя™и^бРп3”еЧ чеТких> хладнокровных и хорошо орга-
Действии не только астронавтов, но и спе-
^смическпгГаСТВ°ВаВШИХ В руков°Дстве и обеспечения
космического полета, представляет спасение экипажа кос-
мического корабля «Аполлон-13».
Старт «Аполлопа-13» был произведен точно в пазла-
141

ченное время И апреля 1970 года. Незадолго до полета
в экипаже произошла замена: по состоянию здоровья
был отстранен от полета пилот командного блока основ¬
ного экипажа Т. Мэттингли. Командир корабля Дж. Ло¬
велл сначала возражал против замены пилота, опасаясь,
что экипаж в новом составе не успеет сработаться. Были
срочно проведены дополнительные и контрольные тре¬
нировки, после чего Дж. Ловелл согласился на включение
в состав основного экипажа Дж. Сунджерта. В оконча¬
тельном варианте экипаж «Аполлона-13» состоял из ко¬
мандира корабля Дж. Ловелла (ранее летавшего на ко¬
раблях «Джемини-7», «Джемини-12», «Аполлон-8»), пи¬
лота командного блока Дж. Сунджерта и пилота лунной
кабины Ф. Хейса. Таким образом, из трех членов экипажа
двое были новичками и первый раз должны были встре¬
титься со всем тем, что ожидает человека в космосе.
И только у командира экипажа Дж. Ловелла за плечами
был большой и разносторонний опыт. Возможно, присут¬
ствие на борту корабля такого опытного лидера сыграло
немаловажную роль в том, что поведение экипажа в чрез¬
вычайно сложных ситуациях этого' полета отличалось вы¬
сокой организованностью, спокойствием и инициатив¬
ностью.
Угрожающее положение на корабле возникло спустя
двое суток после старта с Земли. Корабль летел по трассе
Земля — Луна. Была проведена коррекция траектории
движения, которая позволяла быстрее достичь Луны. Од¬
нако новая траектория не обеспечивала в случае аварии
свободного автоматического возвращения к Земле. В это
.время «Аполлон-13» находился на расстоянии 330 000 ки¬
лометров от Земли и 91 000 километров от Луны. Спустя
полтора часа после коррекции астронавты услышали хло¬
пок в маршевом двигателе. Вслед за тем стало падать на¬
пряжение в бортовой электросети и давление в кислород¬
ных бачках топливных элементов. Как выяснилось впо¬
следствии, в кислородпом бачке, находящемся в отсеке
обслуживания, произошло короткое замыкание, и возник
пожар. Пламя прожгло отверстие в стенке бачка, из не¬
го вырвался под высоким давлением кислород, в резуль¬
тате был поврежден и второй бачок с кислородом, а также
сорвапа папель корпуса. Кислород использовался в кис¬
лородно-водородных топливных элементах, а также в си¬
стеме жизнеобеспечения командного отсека.
142

В три часа одиннадцать минут 14 апреля астронавты
доложили на Землю о том, что на пульте загорелся сигнал
тревоги, указывающий на неисправность в системе элек¬
тропитания командного отсека. В электросистеме упало
напряжение. Давление в одном из двух кислородных бач¬
ков сначала увеличилось, а затем упало до нуля. Начала
слабеть и вторая магистраль.
Об особенностях эмоциональной реакции членов эки¬
пажа в момент появления сигнала аварии можно судить
по динамике частоты пульса. Огромная ответственность
легла на командира. Он должен принять окончательное
решение. У Дж. Ловелла через пятнадцать секунд после
аварийного сигнала сердце делало 105 ударов в минуту,
через тридцать секунд —120. Он отвечал за экипаж, оп
отвечал за полет, и это сознание важности и сложности
момента, напряженность отразились у него на частоте
пульса.
После того как на Землю было сообщено об аварии, в
Хьюстон — центр управления полетом — были срочно вы¬
званы необходимые ответственные сотрудники. Руково¬
дитель полета Ю. Кранц принял первое решение об от¬
ключении выбывшего из строя топливного элемента
н снижении питания всех ненужных систем. Вскоре аст¬
ронавтам был передан приказ об отключении второго эле¬
мента. Дж. Ловелл доложил в Хьюстон о том, что из дви¬
гательного отсека наблюдается утечка газа, по-видимому
кислорода, и этим создается импульс, разворачивающий
корабль по крену. В 5 часов 11 минут, когда кислорода
в бачфй^ осталось всего на пятнадцать минут работы
топливных элементов, Дж. Ловелл и Ф. Хейс по указанию
из Хьюстона перешли в лунную кабину и включили ее
бортовые системы, чтобы в дальнейшем использовать ее
в качестве «спасательной шлюпки» для экипажа и букси¬
ра для основного блока до сближения с Землей.
Лунная кабина, по замыслу конструкторов, была пред¬
назначена исключительно для полетов в безвоздушном
пространстве и не имела защиты от аэродинамического
нагрева, поэтому для спуска в атмосфере Земли мог быть
использовал только командный отсек. Оставшийся в нем
Дж. Сунджерт выключил при свете переносного фона¬
рика все бортовые системы. После перехода Ловелла и
Хейса в лунную кабину люки переходного туннеля были
открыты, чтобы кислород, подаваемый системой жизнеобес-
143

печения лунной кабины, проникал в отсек, где находился
Дж. Сунджерт.
В 5 часов 20 минут руководители полета официально
объявили об отказе от посадки на Луну и об аварийном
возвращении на Землю.
А в это время из многих стран мира в Америку по¬
ступали телеграммы о готовности оказать экипажу по¬
мощь. Морские суда и транспортные самолеты приведены
в готовность. Прекращена радиосвязь на определенных
частотах. Земля была готова помочь людям, попавшим
в беду.
После того как астронавты последовательно выключи¬
ли всю аппаратуру, без которой можно было обойтись,
проведенные в Хьюстоне расчеты показали, что ресурсов
лунной кабины может хватить до сближения корабля с
Землей только при экономном их расходовании. С этого
момента практически начались операции по спасению
экипажа космического корабля «Аполлон-13».
Прежде всего необходимо было прекратить полет ко¬
рабля по той траектории, на которую он был выведен
непосредственно перед аварией, ибо эта траектория пре¬
дусматривала выход на селеноцентрическую орбиту. Тре¬
бовалось перевести корабль на траекторию, обеспечиваю¬
щую возвращение на Землю. При нормальном состоянии
аппаратуры такая задача относительно просто могла быть
выполнена с помощью маршевого двигателя основного
блока. Однако не было уверенности в том, что маршевый
двигатель не поврежден при взрыве кислородного бачка.
Возникло предложение использовать для коррекции тра¬
ектории посадочный двигатель лунной кабины. Необхо¬
димо было не только убедиться в возможности такой опе¬
рации, но и получить рекомендации по методике ее вы¬
полнения. Было решено срочно исследовать особенности
выполнения этой задачи на соответствующих тренировоч¬
ных и испытательных стендах. Эти срочные «исследования
начались одновременно на трех тренажерах. Астронавты
А. Шепард и Эд. Митчелл (будущий экипаж «Аполло¬
на-14») прорабатывали эту задачу н§ тренажере в Хьюс¬
тоне, Дик Гордон («Аполлон-12») вел исследования на
мысе Кеннеди. Два специалиста-инженера работали в Ка-
лифорнии.ч Тройная проверка привела к одному выводу:
маневр выполнить можно. Экипажу были переданы соот¬
ветствующие рекомендации, и 14 апреля в 8 часов 43 ми-
144

У пульта.
С будущими космонавтами.

Среди вьетнамских друзей.

11
X
u
X X
Ф Ю
4 *
x 5:
n Q.
Q> Ф
O- 5
C <o
космонавтами,

Венок дружбы.

Рукопожатие лунопроходца.

Мэр итальянского города Бари вручает Е. Хрунову почетный знак.
Земные цветы.

В детском доме.
На теннисном корте.

В горах Медео.
Хорошо прокатиться на русской тройке!

нуты Дж. Ловелл успешно перевел корабль на новую
траекторию. В результате коррекции корабль пролетел на
расстоянии двухсот пятидесяти километров от поверхно¬
сти Луны. Несмотря на столь сложную обстановку на бор¬
ту, астронавты сумели сделать серию снимков Луны.
Облетев Луну, корабль шел по траектории, обеспечи¬
вающей возвращение на Землю с посадкой в Индийском
океане. Полет но этой траектории продолжался бы срав¬
нительно долго, а оставшиеся ресурсы систем жизнеобес¬
печения были ограниченны. С Земли поступило указание
провести еще одну коррекцию, опять используя двига¬
тель посадочной ступени лунной кабины. Следует отме¬
тить, что этот двигатель был рассчитан только на одно
включение, и тот факт, что с его помощью удалось про¬
вести в общей сложности три коррекции, показывает его
высокую надежность.
В 2 часа 42 минуты была произведена вторая после
аварии коррекция траектории. Командиру корабля было
предложено провести ручную коррекцию по методу, кото¬
рый он несколько раз имитировал при полете на «Апол¬
лоне-8». Причем для проведения этой коррекции Дж. Ло¬
велл не мог пользоваться, как обычно, секстантом для*
ориентировки по звездам, поскольку иллюминаторы в ре¬
зультате аварии потеряли прозрачность. Пришлось с по¬
мощью телескопа ориентироваться по Солнцу, используя
также переданную из Хьюстона дополнительную инфор¬
мацию. Ловелл отлично справился с этой задачей. Навы¬
ки, полученные в предыдущих полетах, особенно н^
«Аполлоне-8», по его словам, ему очень пригодились.
Вскоре выяснилось, что без третьей дополнительной
коррекции корабль пройдет на расстоянии ста шестиде¬
сяти пяти километров от Земли и выйдет на второй ви¬
ток эллиптической геоцентрической орбиты с апогеем в
несколько сот тысяч километров. Пока корабль по этой
орбите снова подойдет к Земле, астронавты погибнут из-
за нехватки кислорода. Дополнительная коррекция была
назначена на 16 апреля в период с 4 часов 30 минут до
7 часов 30 минут.
Все наземные поисково-спасательные средства были
перенацелены в новый район. Ряд стран выделили корабли
для спасения астронавтов в случае посадки в районах,
где не было средств поисково-спасательной службы США.
15 апреля экипаж «Аполлона-13» встретился с новым
10 Зак. 31. «Библиотечная книга»	л /к

осложнением — система жизнеобеспечения лунной каби¬
ны была рассчитана на менее длительную работу и пе
на трех человек. Парциальное давление углекислого
газа в кабине достигло опасного уровня. Было принято ре¬
шение использовать поглотители командного отсека. Что¬
бы не расходовать ресурс химических батарей, вентилято¬
ры командного отсека не включали. Протянули шланг от
вентиляторов лунной кабины ко входу поглотителя в ко¬
мандном отсеке, а от выхода поглотителя — второй шланг
в луппую кабипу. Использовались подручные материалы.
Шланги были сняты с лунных скафандров. Крепление к
поглотителю осуществлялось с помощью пластмассовых
мешков из-под пищи и липкой лепты. Для прочности
Ловелл обмотал место соединения носком. В результа¬
те принятых мер парциальное давление углекислого газа
удалось снизить. Жесткая экономия электроэнергии при¬
вела к сильному понижению температуры в кабине; по¬
ложение усугублялось тем, что не удавалось ввести ко¬
рабль в штатный резким закрутки, что обеспечило бы рав¬
номерный нагрев Солнцем всех участков корпуса. Зна¬
чительно ухудшилась радиосвязь с Землей.
Начало сказываться физическое и нервное переутом¬
ление: астронавты сердились на диспетчеров и порой пу¬
тали получеппые но радио инструкции. Дважды опи вклю¬
чали пе то, что следовало. В конце концов с командного
пункта им рекомендовали принять тонизирующие пре¬
параты.
Перед посадкой астронавты перешли в отсек экипажа
и принесли скафандры, предназначенные для выхода на
поверхность Луны. Было решено, что два космонавта для
страховки будут приземляться в этих скафандрах, имею¬
щих автономную и неизрасходованную систему жизне¬
обеспечения.
17 апреля 1970 года отсек корабля с экипажем вошел
в плотпые слои атмосферы и приводнился всего в семи¬
стах метрах от расчетной точки. Четверо суток астронав¬
ты находились в условиях неудовлетворительного газово¬
го состава кабины, дефицита воды, электроэнергии п по¬
ниженной температуры. Проведенный полет следует рас¬
сматривать как уникальный пример действия экипажа в
аварийных ситуациях. Весь этот полет является непре¬
рывной демонстрацией того, как неизмеримо возрастает
безопасность, если экинаж активно участвует в управле-
146

пин, анализирует и нейтрализует аварийные условии, воз¬
никните в кослгическом полете.
Риск и опасность и дальше будут сопутствовать про¬
фессии космонавта. Но люди, продолжая совершенствова¬
ние космических кораблей, добьются мипимальпой доли
риска в полете.
Представьте, питатель, где-пибудь на поляне или меж¬
ду строениями состыкованную систему двух кораблей
«Союз». Открыты их люки. Между ними дорожка с пе¬
рилами. Человеку надо перейти из одного корабля в дру¬
гой. Трудно ему будет? Страшно? Копечно, нет. Но если
эта система несется по орбите на высоте двухсот пятиде¬
сяти километров со скоростью восемь километров в секун¬
ду, его чувства окажутся совсем другими.
Или же простой пример. На земле лежит трех-четы-
рохметровый ствол дерева с корой, а значит, нескольз¬
кий. Человек даже прсклонпых лет, ребенок, женщина
па каблучках пройдут но нему без труда. А если то же
бревно соединяет два края бездонной пропасти, с такой
ли легкостью ступит на пего человек?
Одпа и та же операция вызывает абсолютно непохо¬
жие реакции в зависимости от степени риска, чувства
опасности.
Существует профессиональный риск. Он есть при взле¬
те нового самолета, пуске грандиозной домпы, при освое¬
нии Северного полюса, Аптарктиды или целины. Все за¬
висит от того, насколько человек подготовлен к выполне¬
нию операции в определенных условиях. Прошедший
определенную тренировку волевой человек способен по¬
давить в себе чувство страха. В момепт опасности он
собирает все свои силы, опыт и направляет их на выпол¬
нение поставленной задачи, на нопекп выхода из опасной
ситуации. Другой впадает в патшку, еще более теряется,
совершает необдуманные поступки, усугубляя тем самым
сложную ситуацию.
Вряд ли сейчас существует профессия, в которой чув¬
ство нового так неразрывно переплеталось бы с риском,
как в профессии космонавта. В каждом полете возникают
новые элементы, каждый член экипажа всегда делает
какой-то первый шаг, который, как правило, связан с рис¬
ком.
Па завершающем этапе космического полета нового
корабля «Союз-1» погиб летчпк-космопавт, дважды Герой
ю*	m

Сойотского Союза В. М. Комаров. Но развитие техники
нельзя остановить, как нельзя остановить историю, время.
К полету на следующей матине этой серии готовится Ге¬
оргий Тимофеевич Береговой, опытный заслуженный лет¬
чик-испытатель СССР, получивший свою первую Золотую
Звезду Героя Советского Союза в боевом небе Великой
Отечественной войны. Идет тщательная подготовка, про¬
игрыша ются аварийные ситуации. Думал ли он в эти
моменты о Комарове? Наверное, думал, но в то же время
он знал, что ему в предстоящем полете надо решить даль¬
нейшую судьбу новой машипы, дать путевку жизнь
кораблям этой серии. И он ее дал, вышел победителем из
схватки с космосом. Перед самым полетом н и полете в
его эмоциональном состоянии не наблюдалось каких-либо
отличий от летавших в космос до него.
Вернусь к нашему полету. Во время подготовки на
Земле в самолете-лаборатории при испытаниях на неве¬
сомость, в вакууме барокамер мы спокойно выходили из
люка одного корабля н на руках передвигались но поруч¬
ням к другому кораблю. Навык выполнения перехода был
отработан до автоматизма. Но вот мы в космосе. Скафанд¬
ры надеты, первым выхожу из люка, и вдруг мне кажется,
что люк корабля «Союз-4» значительно дальше, чем был
на тренировках. Невольно на мгновение задерживаюсь.
Как пройти расстояние между люками кораблем?
А оно ведь не увеличилось, оно такое же, каким было
на тренировках. Его «растянуло» мое сознание. И причи¬
на этого — чувство опасности, риска. Но вот мысли и
энергия направлены на выполнение перехода, куда-то ото¬
двигаются и чувство новизны, и ощущение опасности.
Такие случаи нередки.
Совместно с доктором медиципских паук Левоном Су¬
реновичем Хачагурьяпцем мы проанализировали все из¬
вестные из литературы и бесед с экипажами случаи ус¬
ложнения условий полета, которые при стечении обстоя¬
тельств могли бы привести к авариям, в известной мере
снижали надежность полета и гарантию благополучного
выполнения задания. Их но аналогии о авиацией стали
называть предпосылками к летпым происшествиям. Из
всех предпосылок около половины составили неполадки
в технических системах управления ц жизнеобеспечения.
Но около двадцати процентов нроисходили в результате
иногда незначительных ошибок в действиях экипажа, з
148

чем повинен чаше всего эмоциональный настрой чело¬
века.
Вместе с развитием космонавтики возникло понятие,
обратное определению степени риска, —■ это безопасность
космического полета, которая включает чрезвычайно боль¬
шое количество частных задач. Проиллюстрируем это не¬
сколькими при мерами.
В полете космического корабля «Джемипи-9» астро¬
навт Юджин Сернан выходит в открытый космос, чтобы
испытать в реальных условиях невесомости и безонорного
пространства установку передвижения астронавта, свое¬
образное космическое такси.
Корабль входит в тепь Земли. Стеклянный щиток гер¬
мошлема Сернапа стал запотевать. Видимость ухудши¬
лась. Эксперимент пришлось отменить. Проблема безонас-
иости? Да!
Посадка «Востока-4». В его кабине космонавт Павел
Попович. В районе посадки сильнейший ветер. Возникает
риск для космонавта. Проблема безопасности? Да!
К месту посадки корабля спускаются на парашютах
врачи для оказания в случае необходимости первой по¬
мощи экипажу. Из-за сильного ветра их приземление ока¬
зывается неудачным, и уже сам Попович оказывает им
первую помощь.
При ручной нерасчетной посадке космический корабль
«Восход-2» опустился в глухую тайгу, люк зажало де¬
ревом. Космонавты освободили люк и вышли из корабля.
Проблема безопасности? Да!
Таких примеров можно привести много. Болезнь чело¬
века в полете, неустойчивая работа канала связи, нару¬
шение циклограммы деятельности — это все относится к
проблеме безопасности космического полета.
Какие же отказы падо «проигрывать» с экипажем в
процессе подготовки на Земле? Здесь необходимо широкое
применение методов прогнозирования. На основании ло¬
гических закл ючепий, анализа результатов испытаний
различных систем космического корабля, материалов пре¬
дыдущих космических полетов составляются перечни та¬
ких ситуаций и программы их отработки. И это помогает.
Это снижает у экипажа чувство опасности, повышает на¬
дежность решепия поставленных задач. Например, веду¬
щие американские специалисты отмечают, что восемьде¬
149

сят проце нтов отказов и отклонений от нормальных режи¬
мов, возникавших при полетах по программе «Аполлон»,
были спрогнозированы, предварительно обсуждены, отра¬
жены в документах, составляемых в ходе подготовки к
полетам, и промоделированы. ГГри появлении таких ситуа¬
ций космонавт почти автоматически принимает правиль¬
ное решение. Но в каждом полете может появиться новый,
непредусмотренный отказ. Так, например, в процессе под¬
готовки к полету «Аполлона-11» проигрывали около шес¬
тисот вариантов отказов, «Аполлон-12» — около восьми¬
сот различных ситуаций. Но полетел к Лупе очередной
корабль «Аполлон-13» — и появляется новый, да еще ка¬
кой, чуть не закончившийся катастрофой, отказ.
Посадка «Восхода-2», работа экипажей космических
кораблей «Джемпни» и «Аполлон» при отказах техники,
высокий ио качеству и надежности труд экипажа амери¬
канской станции «Скаплэб», продуктивная и полезная
деятельность экипажей всех летавших космических ко¬
раблей подтверждают большую роль и возможности чело¬
века в ликвидации опасных ситуаций. Несмотря на то
что космонавт подвержен всем человеческим реакциям,
он обладает определенным запасом прочности и ему мож¬
но и пужпо верить в сложных условиях аварийных си¬
туаций. Он может мыслить, творчески воспринимать н пе¬
рерабатывать логически незавершенную информацию, он
может критически относиться к ложным сигналам—что
бывает при отказах техники, — а это не доступно ника¬
кой машине. Вероятно, поэтому американские специали¬
сты при разработке корабля «Аполлон» пришли к выво¬
ду, что уровень развития космической техники, которой
они в то время располагали, позволит достичь максималь¬
ного успеха и безопасности полета при условии, если
пятьдесят — семьдесят процентов объема операций по уп¬
равлению космическим кораблем в полете будет передано
космонавту.
Если оглянуться назад и вспомнить тул огромную ра¬
боту, которую провели тысячи людей ио подготовке кос¬
монавта к полету, можно смело сказать, что бесстрашие
космонавта в полете, его хладнокровие при решении труд¬
ных и опасных задач куются на Земле в процессе подго¬
товки.
Тренировки, тренировки, тренировки. Входишь в до-
вом скафандре в вакуумную камеру — тренировка, ло-
150

тишь на самолете и вертолете — тренировка, работаешь
с психологической таблицей, зачеркивай там заданные
психологом буквы, — трепировка. Прыжки с парашютом
с различных высот, в различных условиях, на различные
площадки — тоже тренировка.
Вспоминается начало подготовки в отряде космонав¬
тов. Прыжки в воду с малых высот. Внешне как будто бы
все спокойны, поднимаются на вышку, прыгают. А тут
еще врач пульс считает: «А пу еще раз — частит». Он
как-то лукаво улыбается. Ты легко, как будто бы тебе даже
приятно, взбегаешь на трамплин п, не задерживаясь,
прыгаешь в воду. И здесь уже не врач, а сам себя застав¬
ляешь подниматься еще и еще раз. Привыкаешь. Можно
сказать, волнений никаких. И тогда к большой высоте уже
подходишь как к знакомому, сначала, правда, пенрпят-
пому, но обыденному явлению. Прыгаешь почти совсем
спокойно, потом появляется любовь к згому виду спорта.
По зто приходит позже, после определенной подготовки,
а в первый день занятий никто из будущих космонавтов
не поднялся па трехметровый трамплин без волнения.
Здесь важно к а к тебе удалось побороть себя в самом
пачале, важно также, насколько опытен тренер — ае толь¬
ко как специалист, по и как психолог.
У нас был такой случай. Врачи отчисляют из отряда
космонавтов нашего товарища. В чем дело? Он прошел
строгий медицигтекий отбор, прежде чем попасть в отряд.
Вместе со всеми тренировался, причем показывал хоро¬
шие результаты. 1То тренировки на центрифуге его среза¬
ли. Где-то в процессе подготовки парень сдал. Страх —
боязнь активных ускорений — стал у пего паническим.
Бывало, едем на тренировку, еще .добрых полчаса езды,
а он притихает, сердце частит. А когда видит круглое
здание этого стенда, да еще когда врачи начинают про-
изводить иредтрезшрозочный осмотр, у него частота пуль¬
са поднимается до 110—120 ударов в минуту.
Врачи п психологи применяли все виды воздействия —
никакого результата. Тогда они пошли па психологиче¬
ским эксперимент. Его осмотрели, дали инструктаж, на¬
дели датчики, посадили в кабину центрифуги. Все шло
как при обычной тренировке, только с одной разницей —
центрифуга стояла на месте. Показатели физиологических
функций нашего товарища лезли вверх. Частота пульса
дошла до 170 ударов в мипуту — больше, чем у Алексея
151

Леонова при выходе в открытый космос. Пришлось то¬
варищу распрощаться с космосом. Из-за чего? Потому что
он боялся центрифуги? Да, и из-за этого, но больше по¬
тому, что на какой-то определенной ступени подготовки
пе смог победить самого себя.
В последнее время мпого говорят и еще больше пишут
о психической, психологической, психофизиологической
подготовке специалистов-летчиков и космонавтов.
Некоторые специалисты связывают понятие психоло¬
гической подготовки лишь с воспитанием эмоционально-
волевых качеств, другие под этим понимают формирова¬
ние ответственного отношения к выполнению элементов
своей профессии и т. д.
Но все же психологическая подготовка — это комплекс,
огромпый комплекс мероприятий, направленный на изме¬
нение в нужном направлении течения психических про¬
цессов, развития необходимых качеств, которые есть у
человека, но спрятаны где-то в глубине, развиты слабо.
Методы такой подготовки различны. И если спросить
космонавта, какими методами проводилась психологиче¬
ская подготовка, то вряд ли он сможет ответить конкрет¬
но па этот вопрос.
Особенно важна здесь последовательность и правиль¬
ность составления программ тренировок, чтобы в каждый
момент тренируемый был готов к преодолению посиль¬
ных, но все время возрастающих трудностей. Именно по¬
степенное увеличение трудностей позволяет человеку сде¬
лать многое. Так, например, отрабатывается аварийный
спуск на парашюте в скафапдре на воду. В космическом
скафандре с парашютом двигаться самому практически
невозможно. В реальпых условиях выбросила бы ката¬
пульта, а здесь? Подошло время прыгать. Люк открыт.
Внизу плещется море. Ветерок, день солнечный. Берут
тебя товарищи, как запеленутого ребенка, кто за ноги,
кто под руки и сажают на край люка. Команда «Пошел».
Такой прыжок мы совершали впервые, но при этом не
только чувства боязни, но даже большого любопытства пе
было, как будто прыгали так ежедневно. Было уже при¬
вычное ощущение, что это очередной этап подготовки к
космическому полету, к исполнению твоей мечты, а по¬
этому надо все выполнить хорошо, точно.
Приближаюсь к воде. Всплеск, удара не чувствую,
шум воды доносится как бы издалека — заглушает скаг
152

фандр. Парашют отделил, качаюсь на волнах. Но вот по¬
является огромное брюхо вертолета, спускается трос, с по¬
мощью которого меня поднимают на борт. Тренировка
прошла отличпо, хотя и здесь, если вдуматься, была своя
доля риска.
Да, в новом деле рискуют. Но надо стремиться к то¬
му, чтобы эта доля риска была минимальной и оправ¬
данной, чтобы риск не трансформировался в реальную
угрозу и не был самоцелью — по принципу «пам все нипо¬
чем», — особенно когда на выполнение опасной задачи
идешь не сам, а приказываешь другому.
Описывая все усложняющиеся условия космического
полета, я касался преимущественно одного, частного эле¬
мента сложной и многозначной проблемы безопасности —
роли и возможности космонавтов в предупреждении и лик¬
видации аварийной или угрожающей ситуации в полете
и не останавливался на других мероприятиях, в том числе
па организации поиска и спасения терпящих бедствие
космонавтов. К настоящему времени это направление вы¬
росло в самостоятельную многообразную и многоцелевую
проблему. Достаточно подчеркнуть, что эти вопросы уже
переросли рамки узконациональных интересов и стали
предметом международного сотрудничества. Убедительная
демонстрация этого — совместные работы специалистов
Советского Союза и Соединенных Штатов Америки в
стандартизации стыковочных узлов и спасательных шлю¬
зов космических кораблей. Последнее создает в перспек¬
тиве реальную основу для создания объединенной меж¬
национальной программы спасения космонавтов при
несчастных случаях на различных этапах полета косми¬
ческого корабля.
Как-то мне довелось в обществе моряков услышать
разговор о том, что современным океанским рейсам наших
подводных лодок и надводных кораблей путь открыли
шлюпки поморов, которые ходили в грозный Ледовитый
океан, промышляя там рыбу. Действительно, для тех дней
это были отважные рейсы!
Слушая этот разговор, я невольно вспоминал экипажи
наших отважных «Востоков». Всего полтора часа в неве¬
сомости... Сутки в этой враждебной человеку среде... Пять
суток... Как мы ждали посадки! Как мы расспрашивали и
Юру Гагарина, и Германа Титова, и Валерия Быковского,
153

который к тому времени больше всех прочувствовал не¬
весомость — пять суток в космосе!
Все, и ученые в том числе, боялись последствий неве¬
сомости.
И вот сейчас человек в космосе месяц, два, три! И ни¬
чего. Что же, выходит, пе было оснований для опасений?
Нет, были, но человек побеждает невесомость.
Мы хорошо помпим, как врачи напутствовали первых
космонавтов: «Поменьше движений, не вращайте голо¬
вой...» А сейчас? Разве можно было бы выполнить столько
исследований в интересах народного хозяйства Петру Кли-
муку и Виталию Севастьянову, разве можно было бы от¬
ремонтировать аварийный «Скайлэб», если бы космонавт
«поменьше двигался, не вращал головой»?.. Но это не оз-
пачает, что, остерегая первых космонавтов от лишних дви¬
жений в совсем почти не изученных условиях невесомо¬
сти, врачи ошибались.
...«Союз-0». Его восемнадцатисуточный полет многое
дал ученым.
В космосе орбитальная пилотируемая станция «Са-.
лют». Ее ресурсы по сравнению с космическими корабля¬
ми огромны. Экипаж ее может спокойно жить и рабо¬
тать на ней, не отказывая себе ни в чем, месяц, два, три.
Но на Земле идут споры. На сколько суток отправить
экипаж? «Сотоз-9» летал 18 суток, у экипажа были отме¬
чены, правда скоро проходящие, изменения в организме.
Рисковать нельзя. В космос поднимаются профилактиче¬
ские средства, и полет увеличивают до 24 суток. Экипаж
в полете занимается новыми видами физической трениров¬
ки. Вводятся новые методы контроля за состоянием кос¬
монавтов. На борту корабля появился «Полином». Боль¬
шинство земных терапевтических клиник может позави¬
довать этой совершенной машине контроля за состоя¬
нием космонавтов в полете.
Ученые поняли, что невесомость можно победить!
24 героических дня экипажа «Салюта-1» дали путевку в
космос двух-трехмесячным полетам наших «Салютов» и
американских «Скайлэбов».
Драматично развивался полет американской орбиталь¬
ной станции «Скайлэб»'. Мы в то время вплотную зани¬
мались проблемой длительных космических полетов —
154

изучали резервы космонавта-оператора, его работоспособ¬
ность, динамику этой работоспособности как при штатном
протекании полета, так и в аварийных условиях, когда
надежная оперативная деятельность человека особенно
необходима. Мы пристально следили за американским по¬
летом. Программа его грандиозна: три экспедиции, по¬
следняя — 84 дня, почти три месяца в космосе!
Через 41 минуту после запуска (14 мая 1973 года),
когда станция «Скайлэб» уже находилась па орбите, бы¬
ли обнаружены отказы в различных системах станции,
связанные с нераскрытием панелей солнечных батарей.
Заселение станции экипажем откладывается до 20 мая.
Дефицит электроэнергии ставит под сомнение выполнение
основных экспериментов научной программы. До¬
полнительная энергия, питающая телескоп, может обес¬
печить нормальную работу экипажа лишь в течение 17 су¬
ток. Некоторые руководители полета возражают против
запуска экипажа. Станция в аварийном состоянии. Это
положение усугубляется еще тем, что через несколько
суток было зарегистрировано резкое повышение темпера¬
туры внутри станции — до 88&. Запуск корабля с экипа¬
жем снова отложен на 5 суток.
В помещениях станции поднимается температура.
Различной ориентацией по отношению к Солнцу умень¬
шить ее не удается. Повышение температуры ведет к вы¬
делению ядовитых газов. Из-за потери микрометеорит-
ного экрана со специальным теплозащитным покрытием в
жилом отсеке станции нарушилась терморегуляция. Тем¬
пература повысилась до 110—130° по Фаренгейту. Эки¬
паж станции срочно проходит специальную подготовку,
чтобы установить над станцией экран для защиты от сол¬
нечных лучей. На борту корабля было три экрана. Вы¬
брать экран должен был экипаж. Запуск корабля с эки¬
пажем был произведен 25 мая 1973 года.
Через 11 часов после запуска транспортный корабль
«Аполлон» сблизился со станцией. В конце пятого витка,
после трех неудачных попыток, была проведепа стыковка,
которая заняла более трех часов. Астронавты предприня¬
ли неудавшуюся попытку освободить с помощью стержня
застрявшую панель солнечной батареи. С начала полета
астронавты провели 27 часов в непрерывной напряженной
работе без спа и отдыха. На второй день два астропавта
перешли в блок станции, проверили загазованность, тем-
155

перагуру и приступили к ремонтным работам. Над стан¬
цией был установлен экран размером 6,2 X 7,2 метра. Тем¬
пература в отсеках стала снижаться. На пятый день по¬
лета температура в жилых отсеках достигала 22°.
На шестой день, несмотря на острый дефицит энер¬
гии, начались работы по исследованию земных ресурсов.
Кервин проводил астронавтические измерения. На 14 день
начались работы по освобождению солнечных батарей. Ра¬
бота проводилась астронавтами Конрадом и Кервином в
открытом космосе. Через полтора часа астронавты доло¬
жили, что заклинивший батареи стержень вынут, бата¬
реи освобождены и раскрылись на 30—40 процентов. За¬
мерзание смазывающих веществ затрудняло развертыва¬
ние батарей. Когда станцию переориентировали на Солн¬
це, шарниры разогрелись и панели развернулись на 80°.
Астронавты интенсивно работали, чтобы наверстать про¬
грамму первых дней полета, и это им удалось. Человек
снова победил!
Я лично знаком с командиром первой экспедиции па
«Скайлэб» американским астронавтом Конрадом. Мы с
ним встретились в 1971 году на одном из международных
астронавтических конгрессов в Индии. Мужественный че¬
ловек, знающий астронавт, инженер широкого профиля.
Он так рассуждал о космосе, как хороший пахарь о своем
поле. Чувствовалось, что он прекрасно знает космос, знает
корабль, знает возможности человека и, что более важно,
верит в них.
...В космосе «Салют-3». Развивается советская про¬
грамма освоения околоземного космического пространства.
Командир «Салюта» космонавт с опытом — Павел По¬
пович. Бортинженер — Юрий Артюхин. Я был в числе
группы, которая отвечала за подготовку экипажа, и на¬
ходился в центре управления полетом. Виток за вит¬
ком — весь полет перед глазами. Точнейшая стыковка.
Экипаж в станции. Программа идет четко. Но вот один из
экспериментов у экипажа не удался.
Рядом со мной находился постановщик этого экспери¬
мента. Я взглянул на его расстроенное лицо и подумал,
что на следующем витке попрошу Поповича повторить
опыты, хотя по своему полету уже знал, как трудно вы¬
кроить из программы хоть минуту времени. Следующий
виток. Сеанс связи. Слышу, Павел Попович опережает ме¬
156

ня — сам просит разрешить повторение пеполучившегося
опыта.
Павел Попович хорошо знал цену эксперимента, он
знал, как ждет результатов эксперимента постановщик,
ждет целая область пауки. И поэтому выкроил время из
личного резерва и выполнил эксперимент. Этот случай
не единичный.
Шли дни за днями. Мы не беспокоились за состояние
здоровья члепов экипажа. Прошла адаптациоппая фаза,
частота пульса космонавтов снизилась — почти как на
Земле, 60—68 ударов в минуту, — электрокардиограмма
четкая, речь ровная, доклады деловые. Попович ведет
телерепортажи «под Фокина» — солидно, четко, даже ин¬
тервью пытается брать у Артюхина, демонстрирует эф-:
фект невесомости. Обычно показывают, как плавает ка¬
рандаш, бортжурнал, а мы видим в одном телерепорта¬
же: Попович сидит спокойно в кресле, пога на ногу; и
вдруг, не меняя позы, он стал подниматься вверх, вверх,
пока не ушел из кадра. Видно, незаметно оттолкнул¬
ся.
Этот экипаж с точки зрения психологической совмести¬
мости подобрался очень удачно. «Лед и пламень» — так
характеризовали журналисты эту космическую пару.
Методик совместимости характеров нет вообще. А для
космоса подобрать совместимые характеры особенно труд¬
но. На Земле люди отлично ладят, работают дружно. А в
космосе? Когда изо дня в день одна и та же обстановка?
Когда могут случиться отказы техники? Здесь помогает
наша совместная работа, наши совместные тренировки,
паше неодолимое желание летать, исследовать, обогащать
науку новыми фактами, служить Родине. Вот в чем при¬
чина «слетанности» всех наших космических экипа¬
жей.
Программа экипажем была выполнена прекрасно. Экс¬
педиция Поповича и Артюхина на станцию «Салют-3»
показала ее функциональную надежность. Космонавты,
методисты, ученые, конструкторы радовались, поздравля¬
ли друг друга. Еще одна космическая победа. Да и как
не радоваться, когда после приземления начала отсту¬
пать так страшившая всех реадаптация!
Попович и Артюхин чувствовали себя хорошо. Попо¬
вич, как всегда, шутил, скромно улыбался Артюхин. С не¬
привычки все предметы казались тяжелыми/Например, во
157

время еды стакан с водой подносили ко рту, как тяжелую
гаптсль. Но им потребовалось значительно меньше време¬
ни, чем экипажу корабля «Союз-9», чтобы вновь привык-
путь к Земле.
В космосе «Салют-4». На стыковку со станцией идет
первая экспедиция: А. А. Губарев, Г. М. Гречко.
Впереди месячный полет. Как легендарные «Востоки»
наращивали срок пребывания на орбите днями, так эки¬
пажи «Салютов» — месяцами.
Комплекс физических упражнений был значительно
усовершенствован. К бегущей дорожке был прибавлен ве¬
лоэргометр. Сколько километров накрутили космонавты
па нем за месяц пребывания в космосе! Приблизительные
подсчеты показывают, что они за это время покрыли трас¬
су Москва — Харьков и обратно.
На борт была поднята и новая система для тренировки
сердечно-сосудистой системы — вакуумная емкость. Пред¬
ставьте: вы стоите в бочке, от краев которой к вашему
поясу идут герметические заслонки. Начинают работать
компрессоры, в бочке создается дозированное разряже¬
ние. Кровь устремляется в сосуды ног и таза (создается
разность давления). Это напоминает отток крови ври
вертикальном положении на Земле. Тренируется сердеч¬
но-сосудистая система, ее работа приспосабливается к пе¬
рераспределению крови, которое отмечается в условиях
невесомости.
Объективные данные показали, что на протяжении
всего полета экипаж не терял свою земную форму, почти
не ощущая невесомости.
Перед полетом группа исследователей сняла у обоих
космонавтов биомеханические показатели. Космонавты
перед кинокамерами ходили, прыгали, выполняли физиче¬
ские упражнения. После полета была проведена та же
операция... Некоторые изменения все же были. Специаль¬
ные исследования показали нарушение механизмов рав¬
новесия.
Командир потерял в весе 2,5 килограмма, инженер —
4,5 килограмма.
Невесомость дрогнула, но она еще не побеждена, она
еще стоит на пути человека, проникающего все глубже
и глубже в космос.
Неоспорима победа в этой борьбе второй экспедиции
на уже обжитом «Салюте-4».
458

Петр Ильич Климук и Виталий Иванович Севастья¬
нов. Оба не новички в космосе, оба знакомы с особенно¬
стями труда космонавта в полете, а следовательно, и с
теми опасностями, которые подстерегают космонавта, с
каверзным характером невесомости. А им предстояло про¬
быть два месяца в невесомости. Виталий Иванович Се¬
вастьянов вспоминает, что в полете назойливо в голову
лезла мысль: «Как-то мы будем чувствовать себя после
приземления?» Казалось, что сразу после приземления
врачи и поисковики вытащат их из корабля и уложат на
носилки...
Между экипажем и медиками на протяжении всего
полета сохранялись добрые и деловые отношения. Чем
ближе подходил день возвращения на Землю, тем чаще у
экипажа были «медицинские дни» — разнообразные об¬
следования, эксперименты. Причем связь между экипа¬
жем и медиками шла двусторонняя: космонавты выполня¬
ли обследования, докладывали результаты медикам, а те
уже давали на борт рекомендации по темпу и качеству
физических упражнений, советовали использовать тот или
другой метод тренировок и т. д. По сравнению с первой
экспедицией экипаж Климука интенсивнее работал в кос¬
мосе с физснарядами. Почти полтора часа экипаж трени¬
ровался на бегущей дорожке, час ездил на велоэргомет¬
ре. На станции хранился целый гардероб нагрузочных
костюмов.
Некоторые тренировочные нагрузочные костюмы кос¬
монавты носили по десять — двенадцать часов в сутки.
Эти костюмы давали мышцам нагрузку, соответствующую
нагрузке при любой рабочей позе на Земле. Усовершенст¬
вовалась и вакуумная емкость — вакуумный костюм «Чи¬
бис», как ласково назвали его конструкторы.
26 июля 1975 года транспортный корабль «Союз-18»
над уссурийской тайгой расстыковался со станцией. Кос¬
монавта! с грустью наблюдали за удалявшейся станцией,
которая более двух месяцев была их домом, местом их
работы и отдыха...
«Далеко и надолго будут улетать космические кораб¬
ли от родной Земли. Но какие бы удивительные миры ни
открыли в будущем звездопроходцы, они всегда будут
стремиться домой» — так писал после полета В. И. Се¬
вастьянов.
159

Земля встретила экипаж ласково. Не успели замолк¬
нуть двигатели мягкой посадки, как экипаж услышал
стрекот винтокрылых машин — над кораблем повисли
вертолеты поисковиков.
Десять суток экипаж находился под наблюдением вра¬
чей на космодроме. И вот результаты длительного дейст¬
вия невесомости. После двухмесячного пребывания в по¬
лете и .Климук, и Севастьянов чувствовали себя значи¬
тельно лучше, чем после менее продолжительных полетов.
. . «Салют» — принципиально новый космический аппа¬
рат, его нельзя даже по объему сравнивать с предыдущи¬
ми кораблями. Там есть пол и потолок, есть стулья, кресла,
диваны. Есть библиотека, кухня и даже красный уголок.
Много пространства, а следовательно, и больше возмож¬
ностей для движения. Все это, безусловно, является при¬
чиной менее выраженной реадаптационной фазы.
А специальные физупражпения? Подумайте, кто на
Земле, за исключением, конечно, спортсменов, тратит в
день но два с половиной часа на физупражнения? Они
тоже влияют на ослабление реадаптационной фазы, как
и «Чибис», и целый гардероб нагрузочных костюмов.
Учепые считают, что приспособление к невесомости и
обратный процесс — приспособление после условий неве¬
сомости к условиям земной гравитации — принципиально
одинаковые процессы. Поэтому чем дольше действует фак¬
тор невесомости, тем функционально крепче психофизио¬
логические мехапизмы, обеспечивающие быстрейший и ме¬
нее болезненный переход организма па цовый уровень
жизни, а чем больше крепнут эти механизмы, тем легче
человек переносит фазу реадаптации.
Человек в невесомости может жить и работать. Петр
Климук и Виталий Севастьянов своим полетом убедитель¬
но доказали это. «Прошли первые двадцать суток полета,
и мы забыли, что работали в невесомости, работать было
легко, так же, как на Земле, как на земных трениров¬
ках», — заявили они после полета.
Как-то я просматривал материалы 24-го конгресса
Международной астронавтической федерации, который
проходил в октябре 1973 года в Баку. С интересом не¬
сколько раз перечитывал вьтступлепия специалистов на
дискуссии о международной орбитальпой лаборатории.
160

Дискуссию открыл профессор Эрик из США. В обширном
и хорошо иллюстрированном докладе оп показал возмож¬
ности международных орбитальных лабораторий для со¬
вершения обычных земных дел. Человечество уже в наши
дни в состоянии создать международную обитаемую лабо¬
раторию даже на околомарсианской орбите. Прототипом
грядущих международных орбитальных лабораторий стал
совместный полет советских и американских космонавтов
на кораблях «Союз» и «Аполлон». Корабли нашли друг
друга в космосе, совместными согласованными действиями
космонавты сблизили корабли, состыковались! И вот пер¬
вая международная орбитальная лаборатория, столь
педавно казавшаяся мечтой ученых, в полете.
Но этот совместный полет был бы невозможен, если
бы не мирная политика Советского государства, колос¬
сальные усилия нашей Коммунистической партии, на¬
правленные на смягчение международной напряженности.
Несмотря на различные политические и государственные
формы, несмотря на разность идеологий, мир между го¬
сударствами — залог великих технических и научных
свершений. Примером этого и служит отлично выполнен¬
ная международная космическая программа «ЭПАС» —
экспериментальный полет кораблей «Аполлон» — «Союз».
Этому полету предшествовало решение различных
проблем.
На наших кораблях «Восток», «Восход» и «Союз», как
известно, создавалась атмосфера, аналогичная земной.
Давление 700—800 миллиметров ртутного столба, содер¬
жание кислорода 17—33 процента, азота 82—66 процен¬
тов. На американских — чисто кислородная среда с дав¬
лением 260 миллиметров ртутного столба. Поэтому сра¬
зу после стыковки космонавты не смогли бы пойти друг
к другу в гости. Эта проблема решалась так: был изго¬
товлен переходный отсек — своеобразный шлюз, войдя в
который, американские астронавты закрывают люк, со¬
здают в этом шлюзе атмосферу, которая соответствует
атмосфере в пашем «Союзе», и лишь затем открывают
люк в наш корабль. Атмосферы кораблей не смешиваются.
Подобным образом и наши космонавты переходили в аме¬
риканский «Аполлон». Для уменьшения перепада давле¬
ния и облегчения акклиматизации наши конструкторы
снизили давление в «Союзе» на одну треть. Вот поэтому
161
П Зак. 31. «Библиотечная книга»

время перехода не превышало десятков минут. А если бы
космонавты переходили из корабля с давлением 760 мил¬
лиметров ртутного столба в корабль, где давление всего
260 миллиметров, то переход занял бы больше двух часов.
Существовала еще одна сложность, которую как совет¬
ские, так и американские космонавты считали очень важ¬
ной, — языковая проблема.
Когда А. А. Леонова пригласили в начале 1973 года
в «Интеркосмос» и предложили возглавить первый совет¬
ский экипаж для совместного полета, первое, о чем он
подумал,— как преодолеть языковый барьер. В школе он
изучал немецкий, за английский никогда не брался. А ведь
здесь надо было настолько хорошо знать язык, чтобы не
только суметь в спокойной обстановке побеседовать с аме¬
риканским коллегой, но, самое главное, в случае усложне¬
ния полета, в стрессовой ситуации, не забыть его, суметь
объясниться с экипажем корабля и совместными усилия¬
ми выйти из усложненных условий. Поэтому наш экипаж
прошел курс занятий языком, рассчитанный на восемь¬
сот часов. Алексей Леонов в течение года по шесть ча¬
сов ежедневно занимался английским. Соответствующую
подготовку прошли и американские астронавты. И вот
результат: в полете экипажи прекрасно понимали друг
друга.
Были и другие сложности: вопросы визуальной сигна¬
лизации, определение единых способов маркировки обо¬
рудования, стандартизация индикационных табло, сигна¬
лизаторов, рычагов управления и т. д.
Этот полет и подготовка к нему позволили космонав¬
там, ученым и методистам обменяться опытом по систе¬
ме планирования полетов, системе отбора и подготовки
экипажей.
Программа «ЭПАС» — первый шаг в создании между¬
народных пилотируемых космических» станций. Но шаг
весомый, уверенный. Успешное завершение совместного
полета является основой для долгосрочного плодотворно¬
го сотрудничества не только между Советским Союзом и
США, но и всех стран, штурмующих космос и приступаю¬
щих к его штурму. И несомненно, мы будем свидетелями,
когда на околоземной орбите, на межпланетных трассах
будут находиться более многочисленные многонациональ¬
ные коллективы.
162

КОСМОНАВТЫ И УЧЕНЫЕ
Мы привыкли думать и говорить о космосе, как о
нем-то противостоящем человеку, враждебном, чуждом
ему. Мы говорим, что надо победить его, освоить, бо¬
роться с отрицательным воздействием на человека его
отдельных факторов. Почему мы не говорим так об ат¬
мосфере? Ведь разгерметизация самолета на больших вы¬
сотах тоже чревата для человека крупными неприятно¬
стями. Почему же мы не встречаем в литературе выра¬
жение «побеждать атмосферу» или же «побеждать и
осваивать сверхзвуковую скорость»? А когда-то было имен¬
но так. В авиации прошли не годы, а целые десятиле¬
тия — десятилетия кропотливого научного поиска, —
прежде чем атмосфера была покорена и стала нашим до¬
мом. Появился космос — он страшен, так как не познан.
Познаем космос — появится новое... В этом весь чело¬
век, в этом его философская сущность. Р. Тагор говорил:
«Кажется, будто истина появляется с ее последним сло¬
вом, а последнее слово порождает новое».
Летчики-ученые, моряки-ученые, спортсмены-ученые —
так можно сказать. Космонавты-ученые — так нужно ска¬
зать! Ведь именно космос породил самую молодую и ро¬
мантичную, самую популярную в последнее время от¬
расль науки.
Космонавты и ученые... Эти люди идут рядом вот уже
не один год.
Действительно, первый отбор космонавтов — встреча
с учеными, первое посещение КБ — встреча с учеными.
Космос и космические исследования уже дали ответы
па многие научные вопросы, а связи космонавтов и уче¬
ных все больше упрочняются. Расширяется круг науч¬
ных направлений, с которыми сталкиваются космонавты.
Если па первых порах космонавта окружали в основном
учепые-конструкторы и биологи, то потом к ним приба¬
вились специалисты по небесной механике, астрономы
и ученые совсем уж, казалось бы, не «небесных» профес¬
сий — геологи, метеорологи, океанологи и т. д.
Космонавтам приходится не только заниматься свар¬
кой металла, но и осваивать ее теорию. Г. С. Шонину и
В. Н. Кубасову пришлось иметь дело со специалистами
всемирно известного института имени Патона и практи-
к*	163

чески осуществлять сварку металлов в условиях космоса.
Прав был В. А. Шаталов, когда на одной из встреч го¬
ворил о пользе паучпой «стыковки» космонавта и уче¬
ного, хотя иногда трудно провести между ними границу.
Ведь сейчас нередко космонавт становится ученым. Если
в первых полетах космических кораблей экипажи ком¬
плектовались только из летчиков-истребителей, то даль¬
нейшее развитие космической техники позволило вклю¬
чать в состав экипажа представителей других профессий.
Например, при распределении мест в кабине космическо¬
го корабля «Восход» одно из них отводилось ученому.
И на какое-то время ученый К. Феоктистов становится
космонавтом. Это было впервые в истории комплектова¬
ния экипажа космического аппарата.
В то же время космонавты после космических полетов
значительно увеличили свои научные познания. Вскоре
после полетов К. Феоктистов и А. Елисеев защищают
диссертации и им присуждается ученая степень доктора
технических наук, а Б. Егоров и В. Шаталов защищают
кандидатские диссертации по материалам научных экспе¬
риментов, выполненных в процессе космических полетов.
Начиная с полета корабля «Союз-5» в состав экипа¬
жа включается инженер-исследователь. На Земле космо¬
навты ведут экспериментальные исследования в различ¬
ных областях науки, результаты которых надо проверить
в полете. Ученый на Земле, занимающийся космиче¬
скими исследованиями, работает над гипотезами и реко¬
мендациями, которые также надо проверять в условиях
космического полета. Разве здесь можно обойтись без
«стыковки» учепого и космонавта, которая предопреде¬
ляет решение ряда научных вопросов, которые, может
быть, и были бы когда-пибудь решены в отдельности каж¬
дым специалистом, но быстрее и рентабельнее' могут быть
решены в их тесном сотрудничестве.
Ученый, академик, доктор наук.
В школьном, юношеском возрасте мы не можем без
трепета произносить эти слова. Поставить на службу че¬
ловечеству атомную энергию! Открыть новый элемент!
Узнать секреты и победить, рисковать для блага челове¬
чества! Какие мужественные люди!
Многие из нас думали в детстве, что ученый обяза¬
тельно творит в кабинете. Вокруг него масса книг, кото¬
164

рые он почти наизусть знает. Позже мы узнаем, что уче-
ными-исследователями являются также люди, у которых
кабинет — это поле, лаборатория, селекционная стан¬
ция и т. д.
Они обыкновенные люди, со своим характером и сво¬
ими положительными и отрицательными сторонами.
И как ни странно, детское и юношеское понятие об
ученых оказалось почти верным — с незначительными
уточнениями. Есть ученые-теоретики и есть ученые-прак¬
тики. Конечно, нельзя так понимать, что первые только
сидят в кабинете и выдвигают гипотезы, а вторые только
нажимают кнопки экспериментальной аппаратуры. Все
это значительно сложнее. Но все же второй тип ученых
стремится нацелить острие своих научных изысканий па
решение конкретных вопросов, выдвинутых практикой.
Это обычные люди, которые хорошо знают не только
свою область науки, но и ту часть практики, для Которой
опи работают, а иногда становятся, верпее, приобретают
навыки той специальности, проблемы которой они пыта¬
ются решить в своих научных исследованиях, изыскани¬
ях. Мне посчастливилось встретиться с ярчайшими пред¬
ставителями обеих категорий.
С.	П. Королев и М. К. Тихонравов. Встреча была од¬
новременной. Сергей Павлович представил М. К. Тихонра-
вова как своего учителя и назвал его теоретиком и ро¬
мантиком космоса.
К Сергею Павловичу Королеву можно применить мно¬
го эпитетов. Но самое главное, на мой взгляд, то, что он
обладал разумной смелостью в разработке и постановке
своих экспериментов, разумной смелостью при реализа¬
ции полученных рекомендаций. О его энергии и порою су¬
ровости, требовательности к себе и своим товарищам ходи¬
ли легенды. Но почему-то реже рассказывают о его ду¬
шевности, о том, что значило для космонавта перед
полетом его теплое, душевное слово.
Михаил Клавдиевич Тихонравов был очень скромным,
несколько медлительным человеком. Весь в своих думах.
Его больше увлекали теоретические поиски. Он работал
не для сегодняшнего дня, а на перспективу, иногда и
очень далекую. Области знаний, которые затрагивала бе¬
седа с ним, часто граничили с фантастикой.
165

Но оба посвятили свою жизнь одной доли — освоению
космоса, идее покорения космоса человеком.
Одновременно с подготовкой к полету мы учились в
академии. Ученые-педагоги. Да, у них есть свои особен¬
ности. Им надо не только что-то исследовать, но обучить
владеть инструментом учеников, дать метод, научить им
пользоваться, чтобы ученики сами смогли открывать и
познавать новые закономерности природы, мира.
Известный русский физиолог Н. Веденский писал по
поводу умения выполнять умственный, в том числе твор¬
ческий, труд так: «Устают и изнемогают не столько от¬
того, что много работают, а оттого, что плохо работают».
Надо научить ученика внутренней дисциплине, которая
прежде всего важна для ученого.
Готовится полет космического корабля «Восход». Дела¬
ется принципиальный шаг в освоении космоса — человек
готовится к выходу в открытое космическое пространство.
Испытываются не только новые технические системы, но
и новые возможности человека. Меня включили в состав
группы подготовки к полету. Начались занятая, трени¬
ровки. И вот здесь особенно проявился конкретный тес¬
ный контакт космонавтов с конструкторами, инженерами,
с учеными-практиками, которые были увлечены этой иде¬
ей. Конструкторами вместе с космонавтами создавался ма¬
кет будущего корабля, велся поиск лучшего размещения
оборудования и органов управления. Сколько споров,
предложений, проблем, которые необходимо было решать!
Особенно много уделялось внимания системе шлюзования
и скафандру космонавта. Порой невозможно было попять,
кто в группе, собравшейся у макета корабля, инженер-
конструктор, а кто космонавт, которому в будущем пред¬
стоит лететь на этом корабле. Если рождалась новая идея
или предложение, то не всегда было возможно устано¬
вить, кому они принадлежали — учендму, инженеру или
космонавту. Часто в этих дискуссиях припимал участие
Сергей Павлович Королев, — правда, немного своеобраз¬
но: вокруг спорят, а он молчит и слушает. В конце как
бы подводит итог, принимая то или иное решение по об¬
суждаемому вопросу.
Было проведено огромное количество самых разнооб¬
разных экспериментов и исследований, в которых космо-
166

навты принимали самое непосредственное участие. Для
получения объективных результатов с одноЗ и той же си¬
стемой работали и космонавт, и врач, и инженер. Каждый
оценивал испытываемую систему со своей точки зрения,
с точки зрения своей специальности.
Вот так и получилось с экипажем при подготовке и
реализации полета кораблей «Союз-4» и «Союз-5». В на¬
учную программу полета было внесено много уникальных
экспериментов. Безусловно, основной — это стыковка и
переход. Если учесть, что в свое время мне пришлось го¬
товиться к выходу в качестве дублера Алексея Леонова
на «Восходе-2», а теперь — готовиться к выходу в откры¬
тый космос уже в составе основного экипажа, то можно
понять, насколько увлекла меня деятельность человека
в открытом космосе, ее биомеханические особенности,
технические вопросы передвижения. Но в программе был
и большой раздел геофизических экспериментов. Это на¬
блюдение горизонта, верхних слоев атмосферы, морей и
океанов. Это анализ облачности над различными конти¬
нентами Земли, ледовой обстановки. Производство спек-
трофотометрирования, фотографирования, колорикетриро-
вания интересных атмосферных явлений.
Для того чтобы заметить необычное и получить на¬
учные данные, объективно донести эти данные до уче-
лых, еще мало познать методику проведения эксперимен¬
та; падо познать его цель и задачи — во имя чего
выполняется эксперимент? Поэтому приходилось занимать¬
ся много и настойчиво, заинтересованно. В результате
оказалось, что те ученые, которые в космонавте видели
только испытуемого, работающего в необычных условиях,
получили для науки меньше, чем те, что воспитывали в
космонавте соратника, коллегу и смотрели на него как
па соавтора.
Результаты полетных исследований заставили нас еще
и еще раз к ним возвращаться. Заставляли много читать
и даже ставить специальные эксперименты уже на Земле.
Думается, что исследователем человек становится тогда,
когда его перестает удовлетворять то, что ему предписа¬
но делать по профессии. Если он начинает задумываться
над формированием новой программы, анализировать ме¬
тоды и средства ее реализации, а полученные результаты
приносят практическую пользу, то это уже творческий
труд.
167

Космонавты, в принципе, экспериментаторы, а не тео¬
ретики, им легче провести практические исследования, а
обобщить полученпые результаты труднее, — наверное,
как и всем людям, впервые ставшим на трудную стезю
науки.
В процессе нашего полета были получены две огром¬
ные кипы экспериментального материала, которые на
первый взгляд были не связаны между собой единой
идеей: биомехапика работы человека в условиях космоса
и конкретные результаты экспериментов.
Меня заинтересовал чедовек, его возможности, его
мышление — эта своеобразная, ни с чем не сравнимая вы¬
числительная и аналоговая машина. Как оптимально ис¬
пользовать в полете невоспроизводимые машиной чувст¬
ва и реакции человека, творческий поиск и адаптацион¬
ные способности? Мне приходится встречаться со многи¬
ми учеными, которые занимаются деятельностью человека
вообще и космонавта в частности. Но не все из них зани¬
мались структурой той или иной специальности, измене¬
нием этой структуры под воздействием различных фак¬
торов. Исследовали, как профессиональная деятельность
сказывается на организме, сердечно-сосудистой систе¬
ме и т. д. Это, безусловно, нужное направление. Одпако,
опираясь на данные этих исследований, нельзя составить
оптимальную программу полета и деятельности экипажа
перспективного космического корабля, которого еще нет
в металле, который существует только в чертежах или
даже в мыслях ученых. Доктор медицинских наук Левоп
Суренович Хачатурьянц и его сотрудники разрабатывали
теорию надежности человека в целом для различных си¬
туаций, в том числе и стрессовых, во время космического
полета.
Помню, перед полетом Левон Суренович доказывал,
что одной из причин эмоциональной напряженности кос¬
монавта в полете является определенная недостаточность
и нженерно-психологического анализа космического обо¬
рудования. Он приводил теоретические обоснования, мно¬
го примеров. Приведу один из них. После завершения,
выхода в открытый космос Алексей Леонов должен был
снять кинокамеру, которая фиксировала на пленке его
выход. Недостаточно полная предварительная инженерно-
психологическая оценка замка крепления камеры затруд¬
няла выполнение этой операции. «Паша, Паша, никак
168

камеру оторвать не могу!» — передает он П. И. Беляеву.
В этот момент большого напряжения частота сердеч¬
ных сокращений наивысшая — 162 удара в минуту.
В нашем полете во время перехода из корабля в ко¬
рабль случилось похожее. Мне надо было перестыковать
карабин фала на поручни корабля. Взял его в руку, тя¬
нусь — не достаю. Приподнялся. Чувствую, сердце зако¬
лотилось, взглянул вверх — бездна; как-то напряженнее
стал себя чувствовать. После полета этот случай разо¬
брали. Пульс в тот момент у меня был 154 удара в мину¬
ту. Причина — инженерно-психологическая оцепка при¬
вязной системы была недостаточно точной, и это послу¬
жило причиной увеличения эмоциопальпой напряженно¬
сти в полете. Ученый оказался прав.
Чтобы выработать оптимальные пути для управления
кораблем, рационально распределить функции между че¬
ловеком и автоматом, надо познать человека, особенности
восприятия им информации, ее перекодирования, органи¬
зации и приема решения.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
1869 год. Во Франции на прилавках
книжных магазинов появился необычный
для того времени труд «Средства связи
с планетами», автором которого был изо-
бретатель Шарль Кро. Предыстория этой
книги весьма любопытна. Автор, наблю¬
дая на некоторых планетах вспышки, при¬
нял их за сигналы живых существ вне¬
земной цивилизации, пытающихся свя¬
заться с землянами. После этого труда
внимание к проблеме внеземных связей
то под влиянием пессимистической крити¬
ки почти затухало, то разгоралось с новой
силой, питая различные фантастические
идеи.
Как ни смелы, оригинальны были кры¬
латые гипотезы ученых и фантастов, пи-
кто из них не предлагал ни применять
непосредственный выход человека в от¬
крытый космос, ни использовать земную
«повозку», космическое «такси», для сооб¬
щения между искусственными телами
в космическом пространстве', между чело¬
веком и существами» внеземной цивили¬
зации.
Трудно говорить об этом и сейчас. Ес¬
ли подсчитать весь путь, пройденный зем¬
лянином в открытом космосе, — это сотни
метров, а с лунными прогулками членов
экипажей «Аполлонов» — несколько де¬
сятков километров. .А космические рас-

стояния, которые мыслятся для практического использо¬
вания, — это миллионы километров. Величины несравни¬
мые! Ио если вспомнить, что Радищев на свое
путешествие из Петербурга в' Москву затратил около ме¬
сяца, а самолет это расстояние нынче преодолевает за
час, то по-иному отнесешься к возможностям человече¬
ской мысли, облеченной в железные формы современной
техники.
Алексею Леонову передвигаться в открытом космосе
помогал фал — крепкая веревка, держась за которую, он,
используя свою мускульную силу, мог отдаляться от ко¬
рабля и приближаться к нему. Что было у экипажа «Со¬
юз-4» для этой же цели? Леера, скобы и та же мускуль¬
ная сила — орудия пионеров, первопроходцев. Обычный
орбитальный полет в настоящее время не является пов¬
торением предыдущего, а совершенствует его, являясь в
то же время базой для развития последующего полета.
Каждый выход в космос, переход из корабля в корабль
в полете, передвижение в космическом пространстве слу¬
жат тому же. Техническая мысль человека — база этого
развития.
Полет «Джемини-4». Первым из американских космо¬
навтов выход в космос осуществил Э. Уайт и пробыл он
там в общей сложности двадцать две минуты, трижды
делая выход из корабля во время его прохождения над
освещенной стороной Земли. Он пользуется уже ручным
реактивным устройством, имеющим три соняа, работаю¬
щих на сжатом кислороде. Два сопла с тягой по 450 грам¬
мов каждое обеспечивали астронавту передвижение впе¬
ред, одно, с тягой 900 граммов, — назад. Управление уст¬
ройством осуществлялось нажатием курка. В открытом
космосе эта несложная машина, весившая около трех с
половиной килограммов, поработала всего три минуты
{в дальнейшем астронавт передвигался при помощи фала
и мускульной силы). И тем не менее это кратковремен-
<во действовавшее несложное реактивное устройство бы¬
ло определенным шагом в освоения открытого космоса,
в передвижении в безопорном пространстве. Его можно
сравнить « конкой, которая в свое время открыла путь
современному рельсовому транспорту.
Полет «Дясемини-9». Астронавт Сернан для передви¬
жения в открытом космосе должен был использовать ран¬
171

цевую установку. Она весила уже более 75 килограм¬
мов, могла автоматически поддерживать заданное поло¬
жение тела в пространстве или же управляться вручную.
Но, к сожалению, этот эксперимент в открытом космосе
произвести не удалось. Подвела невесомость. Дискоорди-
нация движений привела к повышенным эперготратам и
большому выделению тепла, в результате чего основной
козырек шлема запотел, почти лишив космонавтов воз¬
можности наблюдать окружающее пространство.
Полет за полетом, эксперимент за экспериментом, но¬
вые мысли, новые идеи, новые конструкции. Они должны
привести и приведут к созданию таких устройств для пе¬
редвижения в открытом космосе, надежность которых бу¬
дет превышать надежность всех современных средств пе¬
редвижения по Земле. Какими они будут? Как будет чув¬
ствовать себя человек, управляющий ими? Какие у них
будут функции?
Представим себе наше недалекое будущее. 2000 год.
Просторы Вселенной бороздят большие долговременные
орбитальные станции. Экипаж станции — двадцать пять
человек. Но вот возникает необходимость посетить сосед¬
нюю станцию для оказания помощи, пополнения жизнен¬
но важных ресурсов, а может быть, просто нанести визит
вежливости. Для межпланетной связи, связи с Землей,
как шлюпки на корабле, будут иметься вспомогательные
реактивные аппараты. Специальные космические «такси»
будут совершать разведывательные посадки на неизвест¬
ные планеты. Отделившись от корабля-матки, они отпра¬
вятся к планете и, выполнив задание, возвратятся на ор¬
биту.
Стремительное развитие космической техники в той
же степени реально, как и удивительно. Космическое
пространство всегда окрыляло человеческую фантазию,
вызывало бесконечное множество предположений и гипо¬
тез. Одни из них подтверждались практикой, от других
приходилось отказываться, немало и# таких, которые до
сих пор занимают, волнуют умы ученых, посвятивших
себя космонавтике.
Штурм космоса только начался. Но то, что уже до¬
стигнуто за первое десятилетие, открывает для человече¬
ской мысли широчайшие просторы. Пройдет время — и,
может быть, земляне начнут совершать регулярные рейсы
172

в космос, найдя пути к далеким планетам. И гарантия
этого — осуществленные фантазии людей, создавших кос¬
мические корабли и поручивших своим первопроходцам
проверить их прочность, смело шагнуть в бездну Вели¬
кого Космоса.

Хрунов Е. В.
Х95 Покорение невесомости. Записки космонавт
М., Воениздат, 1976.
173 с., с портр., 12 л. ил.
Герой Советского Союза летчик*космонавт Евгений Васильевич
Хрунов рассказывает в этой книге о буднях своей профессии, о под¬
готовке космонавтов и полете в космос, о себе и своих товарищах-
космонавтах, размышляет о развитии космической науки.
„ 31901-235
X ~
068(02)-76
153-76
6Т6

БИБЛИОТЕЧНАЯ СЕРИЯ
Евгений Васильевич Хрупов
ПОКОРЕНИЕ НЕВЕСОМОСТИ
З.-писки космонавта
Редактор С. А. Бабинская
Художник А. Б. Бобров
Художественный редактор И. Г. Сальникова
Технический редактор М. В. Федорова
Корректор Л. В. Дерюгина
Г 82677. Сдано в набор 28.1.76 г.
Подписано к печати 11.6.76 г.
Формат 84X108/м. Печ. л. 51/*. Уел. псч. л. 9,240 +
2 вкл. »/* печ. л., 1,26 уел. печ. л. 10,913 уч.-изд. л.
Бумага тгп. № 1. Тираж 200000 экз. <1й завод 100 000)
Изд. № 4/872. Цена 59 коп. Зак. 31.
Воениздат
103160, Москва, К-160
1-я типография Воеииздата
103006, Москва, К-6, проезд Скворцова-Степ а нов а, дом 3