ГЕРМ. САНДОМИРСКИЙ
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
ЕВРОПЕЙСКОГО ФАШИЗМА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА *	1929	*	ЛЕНИНГРАД

Отпечатано в типографии Госиздата
„КРАСНЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ-.
Москва, Краснопролетарская, 16,
в количестве 3 ООО экз.
Главлит № А—37965
Гиз С-61 №31138
Зак. № 8959
15 п. л.
☆

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
Шестой конгресс Коммунистического Интернационала посвятил
немало времени трактовке вопросов, связанных с европейским фа¬
шизмом. Этого одного достаточно, чтобы признать важность и
актуальность нашей темы.
Кроме того, VI конгресс, изучив на ряде докладов корни
международного фашизма, установил, что для возникновения его
в той или иной стране необходимо наличие определенных факто¬
ров, и указал их. В решениях конгресса вполне правильно от¬
мечается, что потенциальный фашизм в ряде стран не должен
быть приравниваем к классическому фашизму, существующему в
Италии. Потенциальный фашизм превращается в классический при
наличии определенных условий.
Книга, задуманная и начатая нами задолго до VI конгресса,
написана в таком же разрезе. Итальянскому фашизму уделено
более значительное место, чем фашизму в других странах, но при
этом мы старались значительно сокращать историческую часть,
которая уже известна широкому читателю из других книг (в
частности, из наших). Мы оттенили, однако, те вопросы, которые
освещались до сих пор не совсем правильно некоторыми авторами,
не вступая, однако, с ними в полемику, что отняло бы много
места. Первые главы посвящены характеристике международного
фашизма вообще, а также установлению взаимоотношения между
«классической» формой итальянского фашизма и фашизмом в дру¬
гих странах. Недостаток места заставил нас обойти молчанием
фашизм в тех странах, где он не имеет актуального значения
(Скандинавия), или в тех, в которых он является точной копией
с фашистского движения близлежащих стран (Австрия).
Г. С.

I.	ЧТО ТАКОЕ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФАШИЗМ?
«Fascism is a purely Italian phenomenon in
its historical expression, but its doctrinal po¬
stulates have a universal charackter 1.
Муссолини.
(Из его предисловия к книге Дж. Барнеса
«The Universal Aspects of Fascism».)
Наш книжный рынок в достаточной мере насыщен литерату¬
рой об итальянском фашизме. Мы не будем здесь касаться вопроса
о качестве этой литературы, пока этого не потребует общий ход
изложения истории фашистского движения. Можно, однако, кон¬
статировать, что даже массовый, мало подготовленный читатель,
не владеющий иностранными языками, имеет все же возможность
ознакомиться как с характеристикой итальянского фашизма, так и
с историей его возникновения и развития. Если социально-поли¬
тическая характеристика фашизма, даваемая этой литературой, не
всегда может быть признана удовлетворительной, все же массовый
советский читатель может получить кое-какие руководящие ука¬
зания для усвоения этого любопытнейшего явления нашей совре¬
менности. Не надо забывать и того, что итальянский фашизм, как
организованная партия, существует уже десять лет. С октября
1922 года итальянские фашисты держат в руках государственную
власть, и их деятельность в области как внутренней, так и внеш¬
ней политики получает свое освещение не только на газетных
столбцах, но и в отчетах делегаций на различных рабочих и пар¬
тийных съездах. Этот газетный материал и эти доклады, конечно,
служат великолепным подсобным материалом для изучения италь¬
янского фашизма.
Вот почему необходимо отметить известное ослабление инте¬
реса широких читательских масс к итальянскому фашизму. Прав¬
да, шумиха, поднятая за последнее время вождями итальянских
чернорубашечников, в связи с проводимой ими пресловутой «кор¬
поративной» реформой, и их горделивое заявление о том, что эта
реформа должна рассматриваться, как величайшая в мире бескров-
1 «Фашизм — в историческом разрезе — чисто итальянское движение, но его
программные требования имеют всеобщий характер». Муссолини.

6
Теория и практика европейского фашизма
ная «социальная революция», несущая освобождение не только
итальянскому, но и мировому пролетариату, вновь пробудили не¬
которое любопытство к ним, Но все же, повторяем, основное
представление об итальянском фашизме у массового советского
читателя уже имеется. Это дает основание надеяться, что он
отнесется с достаточной осторожностью к последнему фашист¬
скому блёфу, ибо, в общем, знает цену всем хвастливым заявле¬
ниям фашистских синиц, вот уже десятый год собирающихся
зажечь море.
Другие, смежные вопросы начинают привлекать внимание это¬
го читателя. За последние годы все чаще и чаще в газетах
появляются сведения о росте фашистского движения в других
европейских (и внеевропейских) странах. Сведения эти носят пе¬
стрый и противоречивый характер. Слово «фашист», как кличка
самого ненавистного классового врага, до того плотно вошла в
наш советский обиход, что подчас оно употребляется не совсем
правильно и вносит известный сумбур в общее представление о
фашистах и фашизме. Самое понятие о «росте фашизма» не со¬
всем соответствует действительному положению вещей в той или
иной стране. Тем сложнее становится вопрос для читателя, пы¬
тающегося объективно разобраться в общем положении на За¬
паде: «Существует ли международный или, по крайней мере,
европейский фашизм? Каковы формы этого движения в различ¬
ных странах? Каковы его цели? Каковы шансы на успех в бли¬
жайшее время?»
И так как все согласны с тем, что Италия является колыбелью
современного фашизма, то рядом с первым возникает и другой
вопрос:
«Каково влияние итальянского фашизма на развитие фашизма
в других странах? Можно ли рассматривать итальянский фашизм,
как авангард мирового фашизма?»
И далее:
«Каковы шансы международного коммунистического движения
в борьбе с мировым фашизмом?»
Раньше чем приступить к посильному ответу на все эти во¬
просы, необходимо сделать существенную оговорку. Дело не пред¬
ставляло бы большой трудности, если бы его можно было свести
к социально-политическому освещению движения, мало знакомого
в нашей стране. Беда в том, что с самого начала необходимо
приступить к политическому освещению вопроса,— что же, в
основе своей, с социально-политической стороны представляет
хотя бы итальянский фашизм? Дело в том, что с освещением
этого вопроса в европейской литературе получилось довольно-
таки парадоксальное положение. Как известно, теоретическая ли¬
тература итальянских фашистов чрезвычайно бедна. Почти ни
один из основоположников этого движения не претендовал на
наличие законченной теории фашизма. Как это ни странно,

Что такое международный фашизм
7
за них эту пресловутую «теорию» создали другие, главным об¬
разом, их недальновидные и слишком снисходительные критики.
Случилось это следующим образом:
Послевоенная Европа жила в атмосфере тяжелого удушья.
В то время, как в далекой России шла упорная героическая борь¬
ба, сопряженная с чрезвычайными трудностями, за установление
нового порядка вещей, Шпенглер выступил со своим грозным
пророчеством «заката Европы». Побежденные страны, составляв¬
шие добрую половину этой Европы, казалось, были обречены
на физическое истребление. Немногим лучше дело обстояло и
у «победителей». Массы оказались обманутыми и разоренными
по обе стороны кровавого Рубикона, разделившего человечество.
Воспоминания о щедрых посулах, дававшихся этим массам руко¬
водителями мировой бойни, вызывали лишь горькую иронию и
озлобление. Атмосфера была насыщена недовольством. Самые раз¬
нообразные социальные и политические группировки тщетно иска¬
ли выхода накопившемуся недовольству. Русский опыт пугал их
своей величественностью и неслыханными затруднениями, возник¬
шими на его пути.
В это время из Рима раздалось «вещее слово» Муссолини,
бывшего социалиста, бесстыднейшего из ренегатов рабочего дви¬
жения (вдвойне бесстыдного, ибо он цинично, перед лицом всего
мира, политическое ренегатство возвел в принцип и даже попы¬
тался сделать его исходным пунктом для новой «социальной ре¬
лигии» человечества). Казалось, нашелся тот «сверхчеловек», по¬
явление которого предсказал еще Фридрих Ницше,— призванный
открыть все нужные клапаны для накопившегося недовольства и
обновить мир. Кто имел сомнительное удовольствие познакомить¬
ся с писаниями первых фашистов, тот знает, как много разгла¬
гольствовали они о «модернизме» как философской основе их
деятельности: мир устал от обветшалой, никуда негодной фи¬
лософии. Нужно новое миросозерцание, которое позволило бы
сдать в архив, без разбора, все прежние ценности и применить
новые методы для создания нового государства и нового че¬
ловека. Это новое мировоззрение принес с собою из окопов че¬
ловек, побывавший на войне. Нужно дать ему дорогу! Мир уто¬
млен старыми, рационалистическими теориями, его возмущает
грубый утилитаризм, проникающий до основания все социали¬
стические учения. Дайте новому человеку расправить свои крылья,
он сметет в мусорный ящик изолгавшийся до конца утилитаризм
первых двух десятилетий XX века! На развалинах старого мира
он воздвигнет новое учение, проникнутое возвышенным роман¬
тизмом. Человечество, избавившись от кошмаров прошлого, вздох¬
нет, наконец, полной грудью!
Эти и другие громкие слова, позволявшие «фашизму первого
призыва» облечься в пышные романтические одежды, само собой
разумеется, целительным бальзамом пролились на сердца миллио¬
нов, разочарованных в исходе мировой войны. Выбитые из колеи,

8
Теория и практика европейского фашизма
не приспособленные к условиям послевоенной эпохи, напуганные
трудностями «русского опыта» и вместе с тем жаждавшие чего-то
нового, они поспешили провозгласить Муссолини «героем нашего
времени». В сущности говоря, таковы были и в Италии те социаль¬
ные слои, из которых чернорубашечники навербовали свои первые
отряды. Если — по целому ряду условий — фашистское движение
итальянского или другого образца в других европейских странах
зародилось несколько позже, то все же эти люди, жаждавшие
«модернизма» в философии и жизни, с замиранием сердца сле¬
дили за успехами Муссолини. Многие из них приписывали фа¬
шизму такие добродетели, которые ему не снились. Каждое слово
Муссолини они ловили налету, каждое его выступление пыта¬
лись облечь плотью и кровью и превратить в теоретические перлы.
Но все это было бы еще полбеды, если бы несуществующую
«фашистскую теорию» за Муссолини создавали его единомыш¬
ленники в других странах.
К сожалению, как мы уже это отмечали выше, этим занима¬
лись (и довольно успешно) многие из первых критиков фашизма.
Эти критики не могли себе представить того, о чем совершенно
открыто заявил один из основоположников итальянского фа¬
шизма Дино Гранди на третьем фашистском конгрессе,— т. е.
спустя два с половиной года официального существования фа¬
шистской партии,— а именно, что с теоретической стороны
итальянский фашизм представляет собою пустопорожнее место.
В упомянутой речи Дино Гранди сказал:
«Если понимать под словом «партия» политическую силу, ко¬
торая действует в стране путем соревнования на выборах и в
парламенте через посредство известного числа своих политиче¬
ских представителей, то мы — уже партия, и таковой мы являемся
со времени последних выборов. Но если понимать под словом
«партия» такое движение, которое имеет свою собственную
идеологию, свою собственную физиономию, свою собственную
диференциацию, то мы еще — не партия».
Дино Гранди не одинок в этом заявлении. Еще в этой книге
нам придется привести ряд заявлений других фашистских лиде¬
ров, громогласно открещивающихся от наличия какой-либо за¬
конченной фашистской идеологии. Смешно, однако, что с этим
не согласны их критики из буржуазно-реформистского лагеря.
Все они уверены, напротив, в том, что фашизм «сказал новое
слово», что фашистская теория, как нечто законченное, существует,
и что она заслуживает основательного теоретического же опро¬
вержения.
Нам приходилось уже в первой своей книге 1, посвященной
итальянскому фашизму, касаться этого курьезного, и, вместе с
тем, грустного парадокса. Мы не станем здесь приводить той тео¬
ретической надстройки над итальянским фашизмом, которую воз-
1 «Фашизм», ч. I, Москва, Гиз, 1923 г.

Что такое международный фашизм
9
вел в свое время один из виднейших теоретиков итальянского
социализма — Энрико Ферри. Его дальнейшее поведение, выра¬
зившееся в деятельном сотрудничестве с правительством Муссо¬
лини в области тюремных реформ (Ферри — выдающийся кримина¬
лист), освобождает нас от необходимости интересоваться его тео¬
ретическими выкладками относительно итальянского фашизма.
Энрико Ферри — это дружественный критик фашизма. Любопыт¬
нее, что по его стопам шло и много критиков-врагов. Отметим
здесь лишь слова умеренного реформиста де-Фалько, составляю¬
щего в этом отношении счастливое исключение и в свое время
выступившего с отповедью критикам типа Ферри, Миссироли (ли¬
берал) и др.
В предисловии к своему очерку «Фашизм — милиция класса»
Джузеппе де-Фалько говорит:
«За исключением насилий, совершенных в угоду капитала, я никогда
ничего другого в фашизме не видел. Я пытался в этом шумном и более
опирающемся на мускулы и оружие, чем на мозги, движении найти какой-
либо путь к отысканию — хотя бы в зачаточной форме — новой идеи и даже
если не новой, то такой, которая заслужила бы себе право гражданства
среди аналогичных идей, борющихся между собой на социально-политической
арене. Я пытался в утверждениях фашистов услыхать хоть лепет ребенка, кото¬
рый хочет что-то высказать, на что-то пожаловаться, передать вам ощущения
своей горести или какого-либо другого своего переживания, но не находит
достаточно слов, чтобы излить то, что накипело у него внутри. Я расспра¬
шивал, много читал; стремился приобрести необходимую для этого эруди¬
цию, но в ответ мне всегда раздавалось... либо эхо револьверного выстрела,
шипение пламени, либо рев нападающего насильника. Тогда я убедился в том,
что анализ идей фашизма невозможен по той простой причине, что нельзя
подвергнуть рассмотрению несуществующее... Фашизм усвоил себе довольно
удобную тактику в борьбе со своими критиками. Он постоянно жалуется
на то, что его не понимают, что не умеют постичь всей глубины его сокро¬
венных мыслей... И все-таки, действуя так, фашизм добился некоторых резуль¬
татов. Например, такие исследователи фашизма, как мой дорогой коллега
и друг Марио Миссироли, умудрились разглядеть в фашизме то, чего в
нем нет, и приписали ему такие идеи, которых он никогда не имел. Это
обстоятельство, в конце концов, угрожает тем, что они способны снабдить фа¬
шизм такой программой и теоретической базой, которую он сам не был
в состоянии создать. Если бы еще и другие исследователи фашизма, обладаю¬
щие таким же талантом, как и Миссироли, стали трудиться над логическим
обоснованием фашизма, то нам скоро пришлось бы наблюдать следующую
любопытную картину, которая нам кажется поистине парадоксальной: движе¬
ние, финансируемое — с материальной стороны — капиталистами, получило бы
свою моральную и интеллектуальную поддержку от своих критиков и даже
противников».
Когда де-Фалько писал эти строки, он вряд ли предвидел,
что его предсказание осуществится в столь скором времени. Ме¬
жду тем, так и случилось: добрые критики снабдили фашизм той
теорией и даже тем философским обоснованием этой теории,
которых он сам создать не мог. И если вам приходится беседо¬
вать с подобными критиками, вы в ответ от них услышите все
то же: «Не может быть, чтобы фашизм с теоретической
стороны представлял собою пустопорожнее место. Если бы
оказалось верным мнение, что фашизм в области теории пред¬

10
Теория и практика европейского фашизма
ставляет собою лишь перепевы старой капиталистической идео¬
логии, то каким образом могло случиться, что за ним пошло так
много сторонников?»
В том-то и дело, что «близорукость» этих критиков не позво¬
ляет им усмотреть, что фашизм, как теория, никогда не находил
и даже не вербовал своих сторонников. К фашизму люди прихо¬
дят не в поисках новых теоретических построений. Если для
молодых, наивных и сбитых с толку нужны были словесные и
помпезные вступления, то заматерелые ренегаты рабочего дви¬
жения и верные приказчики капиталистического строя, вождем
и «идеологом» которых является Муссолини, отлично знали и
знают,— зачем они идут к фашизму?
Недавно нам пришлось в статье одного итальянского това¬
рища вычитать любопытное место, относящееся к вышеназванным
«критикам» фашизма. Нам кажется, что этот товарищ вполне
прав, беря под сомнение их природную «близорукость». В конце
концов, реформисты, из рядов которых по преимуществу выходят
эти критики, расходятся с фашизмом только в ряде чисто фор¬
мальных положений (отношение к демократии, парламентаризму
и т. д.). Этим критикам пришлось немало вынести в свое время
от фашистов. Отсюда — все ругательные клички, которыми они их
награждают, сравнения с бандитами и т. д. (кстати сказать — впол¬
не заслуженные последними!). Но расхождения в формальных во¬
просах не меняют того основного положения, что реформизм
(не в одной только Италии), как и фашизм, встал на защиту капи¬
талистического правопорядка и уже давно показал, что если ему
приходится делать выбор между фашизмом и коммунизмом, он
охотно предпочитает первый. В сущности еще Ленин отметил,
что реформизм стал одним из сильнейших участков капитали¬
стического фронта. Иначе говоря, реформизм уже давно превра¬
тился в такой же отряд международной контрреволюции, ка¬
ким является фашизм. Хотят этого или не хотят снисходитель¬
ные и близорукие критики фашизма из лагеря реформистов, это
обстоятельство роднит их с фашизмом, с его классовой сущностью.
Отсюда и эта поверхностность их критики, и «близорукость»!
Предположения этого итальянского товарища блестяще оправ¬
дываются в наши дни, в связи с новым, хваленым законода¬
тельством Муссолини о корпоративном государстве. Ниже нам
придется подробнее рассмотреть цикл последних фашистских но¬
вовведений в области социального законодательства, и мы уви¬
дим, что международный реформизм (не только в лице Альбера
Тома) чрезвычайно одобрительно отнесся к ним. В корпоративном
законодательстве Муссолини они учуяли полную солидарность
с той пропагандой «социального мира», которая является сейчас
главным занятием европейских реформистов.
Кто знает, какими извилистыми путями человеческой психики
было подсказано первым реформистским критикам фашизма это
снисходительное (невзирая на обилие бранных кличек) отношение

Что такое международный фашизм	11
к фашизму, которое теперь так гармонирует с их восторгами по
поводу корпоративных реформ Муссолини? В этих восторгах они
оставили далеко позади даже многих серьезных и вдумчивых
критиков этих реформ из буржуазного лагеря.
С сожалением приходится констатировать, что влияние снисхо¬
дительной реформистской критики фашизма нашло себе известное
отражение и у нас. Мы уже не говорим о малоподготовленных
товарищах, не имевших возможности проработать, как следует,
вопрос о фашизме, но на каждом шагу можно натолкнуться со
стороны многих, казалось бы, сознательных товарищей на такие
недоуменные вопросы:
«Неужели фашизм, в самом деле, с теоретической стороны
представляет собою пустопорожнее место? Неужели он так-таки
и не сказал ничего нового?»
Некоторые заходят и дальше:
«Конечно, мы не можем не критиковать фашизма во всех его
проявлениях. Мы понимаем, что это необходимо делать с аги¬
тационно-пропагандистской точки зрения, но все же не может
быть, чтобы фашизм в Италии ничего не давал рабочим. Возьмем,
например, последнее законодательство о профсоюзах. Если бы
рабочие на самом деле ничего не получили от Муссолини, он не
продержался бы и одного дня».
Нужно ли говорить о том, насколько непозволителен такой
взгляд на фашизм для людей, обладающих хоть сколько-нибудь
пригодным скальпелем для социально-политического анализа та¬
ких явлений, как фашизм? Нужно ли даже останавливаться на
таком непозволительно-наивном предположении, что Муссолини
не продержался бы и одного дня без того, чтобы не бросать
рабочему классу Италии определенных подачек? История между¬
народного рабочего движения знает бесконечное число примеров,
когда положение рабочего класса значительно отставало от сте¬
пени его идеологической подготовки и умения разбираться в соб¬
ственном положении. Разве поражение первой русской револю¬
ции в 1905 году не иллюстрирует полностью такого же положе¬
ния? Прочность положения Муссолини в настоящий момент, ко¬
нечно, определяется не степенью сознательности авангарда
итальянских рабочих, а тем комплексом социально-политических
причин, которые подготовили победу фашистов над революцион¬
ным рабочим движением в 1922 году. Все это становится ясным
тем же товарищам, как только они переходят к анализу положе¬
ния в какой-либо другой стране. Но в отношении итальянского
фашизма продолжает существовать какая-то метафизическая, абсо¬
лютно неоснованная на анализе конкретного положения, вера в
то, что фашизм все же сказал какое-то новое слово. Сумбур в
головах названных товарищей и является результатом всех тех
вредных идеологических наслоений вокруг итальянского фашизма,
в которых одинаково повинны первые критики фашизма из стана
его друзей или врагов — безразлично.

12	Теория	и	практика	европейского	фашизма
Хвастливая фразеология самих фашистов, романтические на¬
дежды, возлагавшиеся на Муссолини разочарованными Печори¬
ными Запада, и поверхностная критика реформистов, часто при¬
нимавшая оттенок персональной полемики с Муссолини и дру¬
гими ренегатами,— все это образовало такие нагромождения во¬
круг основного ядра фашистской программы, что из-за деревьев
не стало видно леса. Эти товарищи только тогда поймут сущ¬
ность своих заблуждений, когда путем более или менее кропотли¬
вого изучения фашизма не в одной Италии придут к убежде¬
нию, что фашизм представляет собою воинствующий отряд
мировой контрреволюции. Мы предупреждаем, что всех тех, кто
рассчитывает услышать другое определение фашизма, ждет пол¬
ное разочарование. Им лучше вовсе не браться за эту книгу... Но
если мы относим фашизм к лагерю воинствующей контрреволю¬
ции, то, конечно, не намерены делать этого из-за одних агита¬
ционно-пропагандистских целей. Мы постараемся вывести это опре¬
деление из точного анализа социально-политического положения
тех стран, в которых деятельность фашистов представляет собою
более или менее значительный фактор, в частности из трезвого
анализа этой деятельности.
Таким образом, на первый из поставленных в этой главе
вопросов — существует ли международный фашизм?— мы отве¬
чаем утвердительно: поскольку в нашем сознании имеется пред¬
ставление о международной контрреволюции, как о социально-
политическом движении в разных странах, окрашенном в разные
оттенки, но преследующем одни и те же цели, мы утверждаем, что
мировой фашизм представляет собою воинствующий отряд ме¬
ждународной контрреволюции. Ответ на остальные вопросы с
логической неизбежностью вытекает из этого. Фашистские дви¬
жения отдельных стран связаны между собой постольку же, по¬
скольку могут быть вообще связаны между собой отряды миро¬
вой контрреволюции в отдельных странах. Мы можем лишь
добавить, что, поскольку фашизм является головным отрядом
международной контрреволюции, изучение его, а также разработка
теоретических и тактических методов борьбы с ним должны при¬
влекать к себе обостренное внимание всех передовых слоев ме¬
ждународного пролетариата. Естественно, что этим вопросом уси¬
ленно занимались на своих последних конгрессах Коминтерн и
Профинтерн, Независимо от этого, трудящиеся Советского Союза,
который является полным антиподом фашистской Италии, не¬
смотря на все клеветнические попытки наших врагов доказать
противоположное,— должны поставить своей задачей внимательное
изучение фашизма в разных европейских странах и его методов
ослепления трудящихся.

II.	ФАШИЗМ СТИХИЙНЫЙ И ОРГАНИЗОВАННЫЙ.— ИДЕОЛО¬
ГИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ ФАШИЗМА «ПЕРВОГО ПРИЗЫВА».
Прогресс и реакция, революция и контрреволюция издавна
ведут между собой ожесточенную борьбу внутри человеческого
общества. Летопись каждого государства ярко и выпукло вы¬
являет эту историческую борьбу. Отсюда, у многих появляется
убеждение в том, что и фашизм существует с незапамятных
времен, если рассматривать его, как деятельного агента и спутника
социальной и политической реакции. В таком предположении нет
ничего парадоксального. Если даже взять фашизм в том виде,
в каком он зародился в Италии, т. е. движение, возглавляемое
ренегатами рабочего класса и возводящее в принцип измену и
предательство по отношению к трудящимся, то нельзя, ведь, от¬
рицать, что изменники существовали во все времена и на всех
стадиях развития рабочего движения. С этой точки зрения Муссо¬
лини и подавно не сказал нового слона. Генеалогия столь типич¬
ных предателей рабочего класса, какими являются Муссолини и
галерея его ближайших сподвижников из числа основателей
итальянского фашизма, восходит в глубь веков. И все же не¬
обходимо отличать этот исторический, бесформенный, сти¬
хийный фашизм от того организованного фашизма, каким он
явился в Италии.
Задолго до мировой войны, в связи с нараставшей волной
революционного рабочего движения, в отдельных странах Евро¬
пы стали возникать группировки наиболее активных представи¬
телей имущих классов, деятельность которых близко напоминает
«работу» нынешних фашистов. Если мы обратим внимание в этом
отношении на Францию, то мы убедимся, что ее изящная лите¬
ратура, создаваемая руками архибуржуазных мастеров, уже давно
носила на себе все следы нынешнего фашизма. Французская бур¬
жуазия, хотя ей и удалось затопить в крови героическую Коммуну
1871 года, была до смерти напугана мыслью о возможности по¬
вторения такого восстания. Конечно, этот страх возрастал по мере
усиления революционно-синдикалистского движения. Уже в пе¬
риод 1906—1907 годов в изящной французской литературе господ¬
ствовало течение, которое можно было бы по праву окрестить
не только как социально-консервативное, но и как чисто-фашист¬
ское. Напуганные ростом революционного сознания француз¬

14
Теория и практика европейского фашизма
ских рабочих, потомки печальной памяти версальских героев на¬
чали в своих произведениях ставить социальную проблему во
всей ее современной остроте, разрешая ее в духе самой свирепой
классовой борьбы. И если более старое поколение, еще покоясь
на лаврах своей победы над Коммуной, выводило в своих рома¬
нах изящных и благовоспитанных фабрикантов, умевших выходить
победителями из борьбы с рабочими при помощи «легальных»
средств (т. е. моральным развращением рабочей верхушки и по¬
ощрением штрейкбрехерства), то «молодые» требовали более кро¬
вожадных мер, вполне гармонирующих с практикой нынешнего
фашизма. Некоторые социальные романы того времени пора¬
жают своим необычайным цинизмом (напр., романы Ж. Онэ, Ти¬
нэйр и др.). В то время во Франции наряду с ростом революцион¬
ного синдикализма шла лихорадочная перестройка рядов и в лагере
капиталистов. Усилившееся стачечное движение того времени
заставляло капиталистов создавать предпринимательские син¬
дикаты и картели. За изящной завесой банальной фабулы фа¬
шистские идеологи того времени открыто провоцировали граждан¬
скую войну во Франции. Социальная их «философия» сводилась
к тому, что капиталистам нечего опасаться пролетарских орга¬
низаций. Силы последних искусственно раздуваются революцион¬
ной прессой. На самом деле, они значительно меньше, чем принято
думать. Капиталисты должны взяться за дело, как следует, не
боясь открытого столкновения с пролетариатом. Если даже по¬
вторится попытка Коммуны, то буржуазия задавит рабочие ба¬
тальоны, не прибегая даже к помощи государства. Тут надо
отметить, что авторы этих боевых социальных романов с таким
же демагогическим презрением отзывались о слабости государ¬
ственного аппарата Франции, с каким впоследствии Муссолини
обрушился на своих предшественников — Нитти, Джолитти и Бо¬
номи. Они утверждали, что государственная власть склонна вхо¬
дить в подозрительные махинации с рабочими организациями и
только ослаблять мощь буржуазии. Они уверяли, что буржуазия,
вызвав рабочий класс на открытую борьбу, справится с ним
собственными силами. Она должна рассчитывать только на свои
силы. С этой целью нужно соответствующим образом воспиты¬
вать буржуазную молодежь. Эти авторы с необычайным циниз¬
мом отмечали неизбежное физическое вырождение пролетарской
молодежи в условиях капиталистического общества. Труд и го¬
лод — правильно отмечали они — сделали ее хилой. К этому при¬
соединяется неизбежная в рамках капиталистического общества
умственная отсталость. Буржуазной молодежи, сытой, обеспечен¬
ной, образованной, отдающей много времени спорту всех видов
и, несомненно, в физическом отношении превосходящей рабочую
молодежь, можно рассчитывать на верную победу в первой же
схватке с пролетарской «сволочью». Нужно только поспешить с
организацией молодежи на военных началах, спровоцировать
столкновение с рабочими,— и победа обеспечена! Рабочее движе¬

Фашизм стихийный и организованный
15
ние будет затоплено в крови,— и «благородная» Франция смо¬
жет отдать свои лучшие умы и силы осуществлению более воз¬
вышенных задач...
Мы видим, что не трудно установить полную преемствеенность
между этой программой наиболее боевой части французской до¬
военной буржуазии с фашистской программой послевоенного вре¬
мени. Сходство разительное — до мелочей! Обе программы одина¬
ково проникнуты лживой и лицемерной демагогией в отношении
государственного аппарата буржуазной Франции и буржуазной
Италии. «Боевые» романисты Франции прекрасно знали, что они
лгут, упрекая свой государственный аппарат в слишком снисходи¬
тельном отношении к рабочему классу. Да, государственные дея¬
тели буржуазной Франции время от времени заключали опреде¬
ленные соглашения с рабочими организациями, но — увы!— всегда
с одной и той же целью: обмануть рабочий класс, успокоить его
лживыми обещаниями и предотвратить очередное революционное
выступление. Разве государственный аппарат Франции и в те
времена, и в наши дни не стоит ревниво на охране тех привилегий
буржуазии и ее молодежи, которые в результате непрекращаю¬
щейся экоплоатации рабочего класса, по словам первых фашистов
от литературы, должны обеспечить им победу в первой же схватке
с трудящимися? И разве Муссолини, справедливо нападающий
на «слабость» государственного аппарата дофашистской Италии,
не знает, что эта слабость была целиком использована фаши¬
стами? Разве те самые Бономи и Джолитти, на которых он до сих
пор не перестает — для отвода глаз — нападать с пеной у рта, не
разоружали самым энергичным образом революционных рабочих,
не препятствуя в то же время фашистам чуть ли не открыто обза¬
водиться целыми арсеналами и даже собственными аэропланами,
которые выкрадывались для них из военных складов благожела¬
тельными генералами. В том-то и дело, что в рамках буржуазного
государства рабочие, борющиеся с капитализмом и фашизмом,
имеют против себя не только классовых врагов, но и классовый
аппарат буржуазного государства. Кто знает, на сколько времени
«слабость» государственного аппарата при Бономи, представляв¬
шая собой не что иное, как открытое пособничество Муссолини,
приблизила его победу! И разве не то же самое мы наблюдаем
сейчас в Польше, в Германии,— всюду, где фашисты могут по¬
хвастать более или менее значительными успехами? Всюду и
везде рабочий класс, выносящий в этих странах на своих пле¬
чах всю тяжесть борьбы с нарастающим фашизмом, имеет против
себя и государственный аппарат, всемерно-поддерживающий их...
Но об этом ниже. Для нас здесь важно установить полную
преемственность между теми откровенно-фашистскими тенденция¬
ми, которые наблюдались в буржуазных европейских странах,
с тем, что мы называем послевоенным — организованным фашиз¬
мом, и это верно не только в отношении Франции и Италии.
Ту же преемственность можно усмотреть и между реакцион¬

16	Теория	и	практика	европейского	фашизма
ными организациями Германии довоенного времени и ее нынеш¬
ними фашистскими организациями. Разве лучшие «теоретики» гер¬
манского фашизма не говорят, подобно французским, итальянским
и польским фашистам, о том, что они прежде всего призваны укре¬
пить мощь «расшатанного» государственного механизма и вернуть
Германию к великим принципам, возвещенным Бисмарком? Разве
они не воскрешают всех антисемитских легенд об еврейских па¬
уках и проч., и проч.? Не они ли, бия себя в грудь, твердят о
том, что их задачей является оздоровление германской нрав¬
ственности, пострадавшей от разлагающего влияния парламент¬
ского строя? Это же верно,— кроме Германии, и в отношении
Венгрии и всех тех европейских государств, где фашизм предста¬
вляет собою более или менее значительный отряд международ¬
ной контрреволюции.
На каком же основании многие из фашистов открещиваются
от прямого родства с довоенными реакционными партиями и
политическими группировками? Почему все они в один голос
начинают свою родословную исчислять лишь со времени миро¬
вой войны?
Объяснить это не трудно. Именно мировая война дала им
возможность (правда, лишь на некоторое время) завуалировать
свою истинную социальную сущность в глазах широких масс.
Обстоятельства, сопровождавшие окончание мировой бойни, по¬
зволили итальянским фашистам — этим родоначальникам органи¬
зованного европейского фашизма — на время облечься в защит¬
ную одежду «чистого», внеклассового патриотизма. Эта маска им
нужна была для того, чтобы обмануть бдительность рабочего
класса и приблизить к себе тех, которые еще не перестали верить
в то, что у рабочего в рамках буржуазного строя может быть свое
«отечество». Теперь уже можно без всяких колебаний, ознако¬
мившись с историей фашизма, установить, что все дальнейшие
переодевания итальянского фашизма были в свое время пре¬
дусмотрены его творцами, и что известный выигрыш времени
принесенный этой искусной маскировкой, был нужен Муссолини
и его единомышленникам, как один из стратегических приемов б
борьбе за овладение рабочим классом Италии. Таков же ход
эволюции фашизма и в остальных странах. В этом отношении
нельзя даже установить разницы между тактикой фашистов в
побежденных странах и так называемых «странах-победительни¬
цах». Если исходным пунктом для германских фашистов явился
военный разгром Германии, которую они, фашисты, призваны
возродить к новой жизни и мощи, если требование реванша в
борьбе с Францией могло объединить вокруг себя самые разно¬
шерстные слои германских патриотов, то в Италии исходным
пунктом фашистской пропаганды первого периода явились их
жалобы на «испорченную победу» («vittoria sconfitta»). Правда, не
следовало бы забывать, что виновниками этой «испорченной по¬
беды» увились именно первые фашистские лидеры, с большой

Фашизм стихийный и организованный
17
настойчивостью втравливавшие Италию в войну на стороне Ан¬
танты. Ведь, если бы Италия не приняла участия в войне, то у
нее впоследствии и не было бы основания разочаровываться в
плодах «испорченной победы». На эту непоследовательность
итальянских фашистских лидеров указывали не раз. Но в то сум¬
бурное время, которое наступило сейчас же после ликвидации
войны, логика и последовательность не всегда лежали в основе
тех или иных народных чаяний и движений. Крикливая, демагоги¬
ческая фразеология Муссолини, продажная фашистская печать
и фашистские вербовщики тем временем делали свое дело. Мож¬
но не сомневаться в том, что их деятельность не только финан¬
сировалась, но и инспирировалась на каждом шагу аграриями и
крупными промышленниками. В основу их деятельности был по¬
ложен поистине дьявольский план: акулам военного времени
мало было того, что трудящиеся нагромоздили сотни тысяч тру¬
пов на полях битв во славу их огромных барышей, что мелкая
буржуазия не только ничего не выиграла в результате этой войны,
но очутилась в самом неустойчивом положении, которое заста¬
вляло ее бросаться то в ряды социалистов, то в объятия реакции.
Они поставили еще своей задачей: во-первых, раздавить все раз¬
раставшееся рабочее движение, которое являлось протестом со
стороны рабочего класса против обмана и разочарования, при¬
несенных войной; во-вторых, воспользовавшись неустойчивым эко¬
номическим положением мелкой буржуазии и политическими ша¬
таниями в ее рядах, превратить ее в орудие контрреволюции,
которая остановила бы, в интересах крупного городского и сель¬
ского капитала, всякое дальнейшее развитие революционного дви¬
жения. Таков был исходный план послевоенного итальянского
капитализма. Муссолини, о котором многие наивные люди до сих
пор воображают, что он сказал какое-то «новое слово», должен
был попросту явиться выполнителем этой вполне законченной
и заранее основательно продуманной программы крупной бур¬
жуазии.
Но война для Италии и в частности для ее мелкой буржуазии
не прошла бесследно. И в мирное время она представляла собою
разношерстную социальную массу с огромным преобладанием (по
сравнению с другими европейскими странами) в ее среде малоиму¬
щих представителей умственного труда. Необеспеченность много¬
численной мелкобуржуазной интеллигенции в Италии низводила
ее в социальном отношении до положения люмпен-пролетариата.
Война увеличила, кроме того, амплитуду политических шатаний
в этой разномастной среде. А между тем, подобно тому, как рабо¬
чие сыграли роль пушечного мяса во время войны, итальянская
мелкая буржуазия должна была послужить «пушечным мясом» для
осуществления фашистских планов, направленных к укреплению
капиталистического правопорядка в Италии. Конечно, в эти планы
входило и вовлечение рабочего класса в ряды фашизма. Но первая
руководящая роль была намечена для мелкой буржуазии. Весь
2 Теория и практика европейского фашизма

18
Теория и практика европейского фашизма
вопрос сводился к тому, каким путем не только овладеть этой
разношерстной массой, но и завербовать в ее среде руководящие
организующие кадры нового движения. Нужно было предвидеть
также, что социально-политическая платформа фашизма должна
сделать возможной координированную борьбу мелкой буржуазии,
навербованных рабочих, а также крупной буржуазии за «новую
Италию». Естественно, явилась потребность в создании такой про¬
граммы, которая могла хотя на время объединить в рядах фашизма
все эти разнородные классовые прослойки. Найти эту программу
было не так уже трудно. Не успели еще высохнуть чернила,
которыми не только в Италии, но и в других европейских странах
отпетые предатели рабочего класса писали свои манифесты, при¬
зывавшие к объединению усилий «во имя великой победы», как
они стали выступать против тех, у кого они еще недавно лизали
сапоги... Не беда, что для многих стран победа превратилась
в поражение и разорение; не беда, что в таких странах, как
Италия, хваленая победа по своим экономическим последствиям
мало отличалась от поражения; не беда, что и во Франции и во
многих других странах результатом войны явилась всеобщая не¬
устойчивость, принесшая с собой неслыханную инфляцию и прочие
послевоенные прелести. Покуда есть люди, которых еще можно
обманывать, нужно пользоваться этим. В данном случае нужно
было ковать железо, пока оно горячо. Дело в том, что с веролом¬
ного и всегда окутанного каким-то революционно-мистическим ту¬
маном Востока доносились в Европу раскаты всеочищающей
грозы, свидетельствовавшие о том, что расплата за грехи импе¬
риализма близка, если не довести во-время могучей плотины
против надвигавшегося потока.
В частности, Италия считалась второй — после России — «канди¬
даткой» на социальную революцию. Здесь эта революция имела
больше шансов на успех, чем в Венгрии. В этом могли себе
отдать отчет итальянские капиталисты и аграрии, в связи с мо¬
гучим подъемом революционного движения 1918—1920 гг. Не было
ни времени, ни надобности подыскивать другой платформы, раз
можно было воспользоваться готовой программой «священного
единения». Но Муссолини и его первые сподвижники были до¬
статочно искусными демагогами и, кроме того, по прежней своей
деятельности были знакомы с психологией рабочего класса. Они
понимали, что нельзя отвлечь более или менее значительные кадры
рабочего класса от революционной борьбы только возрождением
прежней программы «священного единения» без всяких измене¬
ний. Эта программа могла встретить серьезные возражения даже
в рядах наименее сознательных рабочих, Не говоря уже о тех,
кто был вовлечен в водоворот революционной борьбы. «Позволь¬
те, господа патриоты,— могли последовать возражения,— вы при
помощи этой программы вовлекли нас в войну, принесшую в
результате только «испорченную победу». Теперь, при помощи

Фашизм стихийный и организованный
19
тех же лозунгов, вы хотите завлечь нас в свои сети для того,
чтобы нагромоздить новые ошибки на прежние?»
Ясно было, что необходимо внести существенные исправле¬
ния в эту программу. Но мотивы этих исправлений были прямо
противоположны тем, которые провозглашались в манифестах и
первых выступлениях фашистов. Неправильно думать, что идео¬
логи фашизма первого периода стояли за «сотрудничество» клас¬
сов. К этому они пришли впоследствии, что лучше всего дока¬
зывается их «корпоративной реформой». Но в начальной стадии
фашизма его вожди и теоретики утверждали, что сотрудничество
классов под флагом «священного единения» и привело к «испор¬
ченной победе» и к национальному унижению. Они решили, что
эру сотрудничества классов надо похоронить. Ей на смену должна
притти новая эра — непримиримой классовой борьбы, имеющей
своей целью «усмирение» пролетариата и укрепление капитали¬
стического порядка. Старые ренегаты социализма прекрасно знали,
что реформизм окончательно дискредитирован в глазах широких
масс, и что посулами реформистского рая трудно завлечь в свои
сети людей, «уставших ждать». Старые слова из реформистских
катехизисов выцвели и потеряли всякое обаяние. Не лучше ли
будет повести эти массы и в первую голову разношерстную
мелкую буржуазию против обветшалых и обанкротившихся со¬
циалистических прописей? Нужно всемерно использовать остатки
воинственного настроения, озлобления и ожесточенности, при¬
несенных многими из окопов. «Испорченная победа» и неосу¬
ществленные обещания, неуверенность в завтрашнем дне, не¬
определенность социального положения многих, выбитых вой¬
ной из колеи,— все это толкало вернувшихся из окопов на новую
стезю. Первые фашисты учли эту необходимость найти ряд объ¬
ектов, на которых может быть направлена эта струя недовольства
и озлобления. Опытные ренегаты и демагоги поняли, что усталая
и измученная масса участников войны легко склоняется к раз¬
венчанию прежних кумиров. Незачем было подымать своего за¬
брала и открыто объявлять себя врагами рабочего класса. Не¬
зачем было разъяснять и кадрам, вербуемым из рядов мелкой бур¬
жуазии, что их намерены использовать в целях подавления тру¬
дящихся города и деревни, достаточно было заняться натравли¬
ванием озлобленных масс на прежние кумиры. Желтой, мутной
волной полилась клевета не на реформизм, заключивший в ряде
стран позорнейшие сделки с буржуазией, а на все здоровое,
честное и искреннее, что было в рабочем движении Италии. От¬
петым ренегатам не трудно было использовать в этой демагогиче¬
ской работе весь свой «опыт». Им верили, потому что у них
остались прежние имена, хотя на лбу каждого из них уже
горела печать Каина. Ведь с разоблачениями выступал не пер¬
вый встречный! Массы могли и не знать, что Бенито Муссолини
уже в то время был агентом антантовского капитала, и что все
окружавшие его сподвижники первых дней в этом отношении мало
2*

20
Теория и практика европейского фашизма
чем отличались от «вождя». Но они знали зато, что Муссолини,
Гранди, Церболио и др. еще недавно были редакторами социали¬
стических газет и ответственными пропагандистами. Клевета на
рабочее движение из их уст приобретала известную ценность.
Наименее сознательная и сбитая с толку часть итальянских тру¬
дящихся масс пошла за фашистами в чаянии этого «нового слова».
Из них составились первые кадры фашистских рабочих орга¬
низаций, т. е. желтых синдикатов.
Перед выходцами из мелкой буржуазии, перед необеспечен¬
ной интеллигенцией, привыкшей на войне к офицерским погонам,
а теперь вынужденной в лучшем случае возвратиться к учитель¬
ской кафедре или конторскому столу, фашизм раскрывал новые
перспективы. Фашизм на деньги аграриев и промышленников на¬
чал формировать свои первые военные организации. Любой мо¬
лодой человек, входя в их ряды, мог сохранить заманчивое офи¬
церское звание. Интеллигенция до войны широким потоком
входила в ряды социалистического движения. Социализм в Ита¬
лии для нее был одной из разновидностей интеллигентской
карьеры. Один брат становился доктором, второй — инженером,
третий (не всегда наиболее способный и чистоплотный) стано¬
вился адвокатом или журналистом и рано или поздно проходил
в депутаты. Но не для всех карьера заканчивалась так же удачно.
Социалистическая партия не могла обеспечить — при всей своей
популярности в стране — всем интеллигентам места муниципальных
советников или депутатов. Было немало обиженных и обделен¬
ных. Война на некоторое время «пристроила» их, но по возвраще¬
нии с войны деваться им было некуда. Фашизм раскрывал перед
ними свои объятия. Они могли вновь приниматься за прежнее
ремесло пропагандистов, агитаторов и журналистов, но с го¬
раздо большими шансами на успех. От них даже не требова¬
лось отказываться от прежних своих идеалов и выступать в роли
ренегатов перед рабочими. Достаточно было сказать, что фа¬
шизм, так же как и социализм (но гораздо искреннее) ставит
свой задачей освобождение рабочего класса. Фашизм лишь наме¬
рен итти к этому идеалу другими путями и другими средствами.
Нет надобности приводить здесь уйму цитат из демагогической
литературы первых фашистов, которые могли бы подтвердить
правильность этого. Разве Муссолини в 1919 г. не предупреждал
капиталистов о том, что им не следует рассчитывать на сотруд¬
ничество фашизма в борьбе против требований рабочего класса?
Разумеется (и в этом теперь никто не сомневается), это была
только отвратительная комедия, разыгрывавшаяся по предвари¬
тельному уговору с главными вдохновителями итальянского фа¬
шизма — аграриями, фабрикантами, арматорами и проч.,— финан¬
сировавшими Муссолини и его соратников из своих карманов.
Задачей первых фашистов было, напротив,— дискредитировать
деятельность честных социалистов и прочих революционеров, а
после основания коммунистической партии Италии — и коммуни¬

Фашизм стихийный и организованный
21
стов. Разве пресловутый фашистский синдикализм не сводился
к тому, что рабочий, в союзе с фабрикантом, должен всемерно
упрочивать мощь национальной итальянской промышленности с
тем, что это укрепление итальянской промышленности приведет
его к освобождению от ига капитализма более верным и быстрым
путем, чем никуда негодные рецепты революционеров? Конечно,
многие из первых фашистов не скрывали того, что фашизм являет¬
ся «синонимом антиколлективизма и антидиктатуры пролетариа¬
та», но это ни в какой мере не должно было обозначать, что
фашизм является врагом трудящихся. Фашизм в изображении
таких его теоретиков, как Горголини, был слишком универсальной
теорией спасения человечества для того, чтобы его можно было
сравнивать с такими «узкими» доктринами, как марксизм, лени¬
низм или революционный синдикализм.
Вот что пишет Горголини в своей книге «Фашизм в жизни Ита¬
лии», удостоившейся перевода на французский и другие языки:
«Фашизм чувствует в себе самом достаточно сил для того, чтобы пре¬
подать марксизму или ленинизму уроки права, политической экономии, морали
и философии истории. И где, в какой другой стране, как не в стране Данте,
Вико, Маццини, Беккариа и Гарибальди, мог бы найтись более благородный
народ, способный осуществить заветы справедливости и свободы, обожест¬
вленные одним из лучших его сынов?»
Итак, фашизм первого периода был призван осуществить на
земле заветы универсальной справедливости и свободы. Но свою
работу он начинает с Италии. Она будет первой страной, где
ему удастся осуществить столь заманчивую задачу. Для этого
требуется лишь одно условие. Вопросы социальной справедли¬
вости должны быть «на время» отодвинуты в сторону. На первый
план должна выступить борьба за возрожденную итальянскую
нацию. Фашист может любить весь мир,— это не запрещается
ему уставом фашистской партии, но больше всего он должен
любить Италию. Борьба за величие нации должна на время (толь¬
ко на время!) заслонить собою классовую борьбу. Кто настаивает
на обратном порядке, кто выдвигает в нынешний переходный
период на первый план классовую борьбу, тот — враг отечества,
и союзник, с одной стороны, интернационалистов, а с другой —
великих держав, обманувших Италию во время дележа добычи.
Такова — в основном — схема фашистской идеологии первого пе¬
риода. Программа «Великой Италии» должна объединить весь
народ, оставив за бортом лишь пораженцев, изменников и со¬
циалистов. Не стоит, пожалуй, заниматься здесь анализом той
программы в области внешней политики, которая была выдвинута
первыми фашистами еще в 1919 г. Но даже беглый просмотр
основных ее четырех пунктов ясно показывает, что задача фа¬
шистских стратегов «первого периода» сводилась к тому, чтобы
затмить в глазах навербованных приверженцев величием этой
внешней программы жгучую проблему классовой борьбы. Еще

22
Теория и практика европейского фашизма
на первом фашистском конгрессе во Флоренции Муссолини из¬
ложил эту программу в следующих пунктах:
1. Фашизм не разделяет веры в жизненность принципов, вдох¬
новляющих так называемую Лигу наций...
2. Фашизм также не разделяет веры в красные интернацио¬
налы, которые умирают, опять нарождаются, множатся, чтобы
затем опять исчезнуть (?..).
3. Фашизм не верит в возможность немедленного всеобщего
разоружения.
4. Фашизм полагает, что в настоящий исторический период
Италия должна взять на себя в области европейской политики
задачу установления равновесия и примирения различных держав.
Конечно, в докладе Муссолини перечисленные пункты изло¬
жены с большей полнотой, но и приведенного достаточно для
того, чтобы увидеть, что уже тогда внешняя программа Муссо¬
лини носила на себе печать той болезненной мании величия,
которая не раз служила пищей для иронических замечаний остро¬
умных публицистов. Нам важно сейчас отметить другое. Про¬
грамма внешней политики была той самой парадной частью общей
фашистской программы, теми ширмами, за которыми фашисты пер¬
вого периода пытались скрыть свою истинную классовую фи¬
зиономию.
План был задуман не плохо. Патриотические лозунги сыграли
свою роль. Они послужили приманкой для одних, моральным
оправданием для других, которые еще колебались войти в ряды
изменников рабочего класса. К сожалению, опыт последней войны
показал, как силен еще был в те времена патриотический дурман,
сковывавший революционные усилия значительной части рабочего
класса всех европейских стран.
Эта стратегия фашистов первого периода вовсе не обозна¬
чает, что они хотя бы на время отказались от ведения самой
жестокой и беспощадной войны с трудящимися массами города и
деревни. Аграрии, перед которыми вставал призрак социальной
революции, фабриканты, денно и нощно дрожащие за судьбу
своих фабрик, конечно, не согласились бы финансировать первых
фашистов только в обмен на эту патриотическую пропаганду. Но
они ничего не имели против того, чтобы борьба с трудящимися
велась под прикрытием этой лицемерной и ровно ни к чему их не
обязывавшей патриотической болтовни. Мы не будем здесь вос¬
производить всех тех материалов, которые имеются в наших
предыдущих книгах о фашизме (интересующихся мы отсылаем
к ним), относительно объема и характера кровавой деятельности
первых итальянских фашистов. Мы в двух словах хотим лишь
отметить здесь, что эта деятельность по своей жестокости ни¬
сколько не уступает их работе в последующий период, когда в
силу целого ряда социально-политических обстоятельств им можно
было более выпукло обнажить свою истинную классовую физио¬
номию.

Фашизм стихийный и организованный
23
Если мы обратимся (ниже мы это сделаем подробнее) к исто¬
рии возникновения фашистского движения в целом ряде других
стран, то мы убедимся, что именно патриотизм служит в пер¬
вый период лучшим забралом для сокрытия классовой сущно¬
сти фашизма. Именно это дает основание утверждать, что со¬
временный фашизм, в той форме, в какой мы наблюдаем его
сейчас в различных странах, зарождается лишь по окончании ми¬
ровой войны. Это легче всего проследить по истории германского
фашизма. В самом деле, весь первый период германского фа¬
шизма предстает перед нами в лице огромной сети разного рода
патриотических союзов и организаций. Близорукий историк, при¬
нимаясь за характеристику германского фашизма первого пе¬
риода, легко мог бы отожествить его историю с историей раз¬
вития германского национализма. Достаточно ознакомиться с
названиями первых фашистских организаций в Германии для того,
чтобы понять, что нарождение его проходило почти исключительно
под военно-патриотическими лозунгами: «Союз германских фрон¬
товых солдат», «Союз верных», «Союз защиты родины», «Женский
союз восточных провинций», «Германский орден», «Германский
союз обороны», «Германско-народный союз молодежи», «Объеди¬
нение полевой артиллерии», «Общество немецко-германских прав»,
«Младо-национальный союз», «Оруженосцы», «Стрелки из оружия
мелкого калибра», «Имперский союз бывших кадет», «Рыцари гер¬
манского почетного легиона» и т. д., и т. д.
Разгром Германии давал германскому патриотизму преимуще¬
ственное право на борьбу за возрождение своей «оскорбленной
и разоренной родины». Во всяком случае, германские патриоты
бесспорна имели больше прав жаловаться на унижение своего
отечества, чем итальянцы. Казалось бы, что при таких условиях
чистота германского патриотизма, легшего в основу первых фа¬
шистских организаций Германии, должна была бы вызывать гораздо
меньше подозрений. Однако дальнейшее знакомство с историей
германских фашистских организаций нам покажет, что и здесь
патриотические лозунги довольно искусно замаскировали подлин¬
ную классовую сущность германского фашизма. Мы увидим, что
отвлеченного классового патриотизма в наше время уже нет и быть
не может. Патриотические организации Германии всюду и везде
стояли на страже не только — или вернее не столько — внешнего
престижа Германии, сколько являлись организациями классового
характера, направленными к той же цели, которую преследовал
и итальянский фашизм первого периода: при помощи патриоти¬
ческих лозунгов усыпить бдительность рабочего класса, задержать
развитие революционного движения, предотвратить взрыв него¬
дования широких масс, который должен был нанести смертельный
удар капиталистическому господству, и, напротив, сделать все воз¬
можное и невозможное для укрепления этой системы. Конечно,
различие национальных, исторических и экономических условий
в Италии и других странах — огромно. Анализу этих различных

24
Теория и практика европейского фашизма
условий, влияющих на работу фашистов в равных странах, и по¬
священа настоящая книга. Но уже на первых порах нам важно
отметить это разительное сходство в истории итальянского и гер¬
манского фашизма. И здесь, и там патриотизм, как и фашизм,
явился лишь одним из отрядов международной контрреволюции,
напрягающей свои усилия к сохранению старого порядка, кото¬
рый едва не был сметен, с лица земли мировой войной и нарастав¬
шим революционным движением. Символической в этом отношении
нам представляется история «Стального Шлема». Его название
должно было служить эмблемой военно-патриотической програм¬
мы. «Стальной Шлем» должен был, как и десятки других военных
организаций разного калибра, защитить Германию от дальнейшего
натиска иноземных империалистов и вернуть ей былую мощь.
Теперь уже всем ясно, что патриотическая программа «Стального
Шлема» ушла далеко на задний план. Сейчас «Стальной Шлем»
является застрельщиком в борьбе с революционным пролетариа¬
том Германии, и его единственное назначение — охранять широкие
аппетиты и привилегии германского грюндерства.
«От защиты родины к защите капиталистической мош¬
ны» — такова неизбежная эволюция всех фашистских органи¬
заций европейских стран. Разве не так же кончили фашистские
организации Франции? Разве все они не начинали с «внешней
политики», с «защиты отечества» от возможного реванша со сто¬
роны «бошей», с охраны величия Франции и не кончали тем, что,
сняв свои пышные забрала возвышенных патриотических лозунгов,
превратились в наемных приказчиков французского капитала, стоя
теперь на страже интересов «Comité des Forges» 1 и даже той
смычки французского и германского капиталов, которые привели
к знаменитому локарнскому зигзагу политики Бриана—Пуанкаре?
1 Всемирный Комитет горной промышленности.

III.	ДУХОВНЫЕ ПРАРОДИТЕЛИ ФАШИСТСКОГО ДВИЖЕНИЯ
В ЕВРОПЕ. — ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ МИШУРА ФАШИЗМА. — ФА¬
ШИЗМ И КРИЗИС ДЕМОКРАТИИ.
Итак, патриотизм явился той идеологической завесой, за ко¬
торой фашизм попытался в первый период своего существования
скрыть свою истинную классовую подоплеку. В высшей степени
важно отметить, что этот пункт является одним из главных пунк¬
тов, устанавливающих идеологическое родство между фашист¬
скими- движениями различных европейских стран. Ловкий прием,
который использовали в разгоряченной атмосфере мировой войны
фашисты «первого призыва» («primae orae»), впоследствии стал
достоянием всех «теоретиков» европейского фашизма. Нам не
трудно было бы привести длинный ряд цитат из их писаний для
того, чтобы доказать правильность нашего положения, а именно:
фашизм первой эпохи избирает защитной формой своей одежды
внеклассовый патриотизм, идеологически сливается с ним для
того, чтобы замаскировать свою основную функцию: социальную
реакцию во имя укрепления капиталистического правопорядка.
Но мы ограничимся лишь несколькими свидетельствами, подтвер¬
ждающими, что мы не одиноки в своем предположении, причем
отзывы эти мы берем как у сторонников, так и у противников
фашизма.
Вот что говорит Джачинто Менотти Серрати в своей книге
«Современная Италия» (имеется в русском переводе,— издание
«Прибой», 1926):
«Настоящее правительство (т. е. фашистское правительство Италии) утвер¬
ждает, что борьба классов — глупое и злостное изобретение социалистов, что
в пределах национальных границ нет места борьбе между богатыми и бедными,
между угнетателями и угнетаемыми, а должна существовать солидарность
в намерениях и работе, которая ради общего блага и лучшего будущего
нации объединяет в тесный любовный союз всех граждан одного и того же
отечества. Этому отечеству, согласно фашистской доктрине, каждый должен
принести свою жертву, потому что его торжество — торжество всех его гра¬
ждан без различия. Эта националистическая доктрина не является специ¬
альностью только наших фашистов. Они ее заимствовали у тех, кто сеет
на земле войны, и стара она, как стары привилегии классовых угнетателей.
Это не что иное, как маска, за которой скрывается, лицо спекуляции и наживы
одних за счет лишений других. Во всех странах по окончании войны национа¬
лизм пытается подобными проповедями прикрыть бессовестную наживу на
войне капиталистов и новых богачей, очутившихся у власти и разжиревших

26
Теория и практика европейского фашизма
за счет общего несчастья. Благодаря исключительным обстоятельствам, на¬
ционализм смог овладеть положением, и новые богачи стали хозяевами страны
для того, чтобы рабочие и вообще неимущее население оплатили расходы
по войне».
Ракоши в своей брошюре «Итальянский фашизм» (Ленинград,
1925 г.), подчеркивая, так же как и Серрати, то обстоятельство,
что национальная и патриотическая идеология в атмосфере после¬
военной Европы пользовалась большим успехом, в значительной
мере объясняет успех итальянского фашизма тем, что социалисты
не сумели взять в свои руки разрешения национального вопроса
и не смогли использовать тогдашнего настроения масс.
«Базируясь на все растущей массе людей,— пишет Ракоши,— которые еще
не вошли в сферу влияния буржуазии и социалистов или уже вышли из нее,
фашисты развили большую активность в идеологической области, в тех
вопросах, на которые другие партии не были в состоянии дать удовлетво¬
рительный ответ. Такой областью был, в первую очередь, национальный вопрос.
Сотни тысяч рабочих и мелкой буржуазии провели войну с энтузиазмом и
самопожертвованием. Они видели в освобождении действительно угнетенных
Австрией итальянцев высокое дело, за которое отдавали жизнь... они ожидали
вознаграждения за жертвы и лишения, обещанные им капиталистами во время
войны. Горько было их разочарование, когда по окончании войны они увидали,
что все их надежды разбиты... Социалисты мало что могли разъяснить им в
этой области. Национальная же политика Коммунистического интернационала
не была принята социалистами... Итальянские социалисты... не понимали, что
путь к освобождению европейского пролетариата от капиталистического ига
лежит через освобождение колониальных народов. Они заняли в данном
вопросе чисто отрицательную позицию. Когда же у них дома всплыл националь¬
ный вопрос, они не могли дать сомневающимся никакого удовлетворительного
ответа». (Курсив наш.)
Они не могли сказать, что национальное угнетение — такая же
необходимая часть капиталистического строя, как угнетение про¬
летариата, и что национальный вопрос может быть разрешен толь¬
ко пролетарской революцией и уничтожением капиталистической
эксплоатация Они не могли этого сказать, потому что не верили
в пролетарскую революцию. Социалисты отделывались общими
фразами... Ответ, получаемый массами на тот же вопрос от фа¬
шистов, был гораздо проще и яснее... Он был гораздо более
приемлем для мелкобуржуазных масс, чем тот ответ, который
могли дать им социалисты. Фашизму удалось завоевать в этой
области все симпатии.
«В каждой стране после войны возникает, в какой-либо форме национальный
вопрос. (Курсив наш.) В России большевики в 1917 г. сумели, не поступаясь
своим интернационализмом, так поставить национальный вопрос, что острие
проблемы направлялось против буржуазии. Когда Коммунистический интер¬
национал предложил подобную же тактику итальянским социалистам, они
нашли ее оппортунистической и сочли более революционным ничего не делать
в этой области. Но в классовой борьбе, как на войне, всякий участок фронта,
оставленный в пренебрежении и незанятый армией, легко может быть исполь¬
зован противником для нападения и прорыва».
Это и случилось в Италии. Фашистам не трудно было завла¬
деть покинутым участком патриотически-шовинистской пропаган¬

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	27
ды. При помощи трескучих и малосодержательных фраз они овла¬
дели выгодной и красочной ролью защитников прав угнетенной
и обманутой нации. Демагогического же искусства их вождей-
ренегатов было достаточно для того, чтобы внушить колеблющей¬
ся мелкой буржуазии и наименее сознательной части пролетариев
города и деревни, что фашизм охраняет эти попираемые права
нации и от буржуазии, и от революционной партии.
Этот тактический ход итальянских фашистов «первого при¬
зыва» послужил перстом указующим и для фашистских движе¬
ний, возникавших в других европейских странах. Всюду и везде
эта выигрышная позиция была уступлена социалистами после не¬
значительных боев или вовсе без боя фашистам. Социалист пре¬
вратился всюду и везде в синоним интернационалиста и человека
без отечества. Фашизм всюду стал синонимом чистейшего и беско¬
рыстнейшего патриотизма. Стоит только вспомнить ультрапатрио¬
тическое «оборончество» подавляющего большинства европейских
социалистов не только во время, но и после войны, чтобы при¬
знать, что в создавшемся для них положении немало траги¬
комического. Если это еще до известной степени объяснимо для
Италии, где среди социал-соглашателей было много не только
так называемых «нейтралистов», но и пораженцев, то положе¬
ние это кажется парадоксальным для Германии, Франции и дру¬
гих стран, где благомыслящий патриотизм Шейдеманов и Бон-
куров мог бы выиграть состязание с патриотизмом Пуанкаре и
Клемансо.
А, между тем, более молодой фашизм во Франции и Герма¬
нии целиком претендует на такую же монополию патриотизма,
как и в Италии. Разве в Германии фашизм, сгруппировавшийся ныне
в многочисленных организациях самой пестрой окраски, не являет¬
ся в безмолвном признании всех синонимов патриотизма?
Гельмут Франке в своей статье «Германский фашизм» («Der
deutsche Faschismus») 1, интересной главным образом тем, что он
трактует в ней пестрый германский фашизм, как однородное дви¬
жение, дает ему следующее определение:
«В результате войны в ближайшее десятилетие будет завер¬
шено создание германской нации,— и немецкий фашизм, являю¬
щийся политическим выражением мировой войны, убежден в том,
что руководство нацией выпадет на его долю. Приходится ли
удивляться тому, что фашизм, этот новейший творец новейших
наций, обеспечил в нашей стране торжество своих идей и своих
методов борьбы?» В другом месте он определяет фашизм как
«священный эгоизм нации».
Подобного же рода рассуждения, определяющие фашизм, как
синоним патриотизма, спасения или возрождения наций, мы най¬
дем у «теоретиков» фашистского движения и в других странах.
1 В сборнике «Internationaler Faschismus», herausgegeben bei Landauer
und Honegger, Berlin.

28
Теория и практика европейского фашизма
Но одной этой теоретической завесы, конечно, было недоста¬
точно. Рост сознания широких масс за время войны значитель¬
но усилился, не говоря уже о мелкобуржуазной интеллигенции,
которая требовала от новых «властителей дум» более глубокого и
всестороннего объяснения их эволюции. Фашистские вожди,
использовав патриотизм на самых первых порах, вскоре почув¬
ствовали потребность, помимо чисто агитационных лозунгов, к
чему, собственно, и сводилась их патриотическая проповедь, в
создании какой-то более сложной «философии фашизма». Острее
всего ощущалась необходимость противопоставить такую фило¬
софию непрекращавшейся во всех европейских странах пропа¬
ганде революционных учений, и в первую голову — марксизму и
революционному синдикализму. Противопоставить интернациона¬
лизму патриотизм было недостаточно. Клевета и бранные клич¬
ки по адресу революционных партий могли доставить временный
шумный успех на митингах, но этого было мало для более вдум¬
чивых последователей нового учения. Целый синедрион измен¬
ников рабочего класса, засучив рукава, взялся за обработку или,
вернее, переработку общественного мнения. В руках ренегатов
очутился целый ряд печатных органов, при помощи которых они
вербовали в свои ряды мелкобуржуазную интеллигенцию, уча¬
щуюся молодежь, учителей, служащих и т. д. Для многих из них,
отчасти затронутых революционной пропагандой, агитационные
лозунги могли показаться слишком примитивными. Короче, яви¬
лась настоятельная необходимость подвести хоть самую плохонь¬
кую идеологическую базу под новое учение. Нужно было показать,
что фашистская узловатая дубинка, револьвер и ручная граната,
принесенная с фронта, далеко не являются единственным орудием
фашистского убеждения. В целях подведения идеологической базы
были мобилизованы все те ученые, литераторы и журналисты,
которые последовали за ренегатом Муссолини.
И тут-то наступило трагикомическое положение уже не для
социалистов, а для фашистов. Надо признать, что перед первыми
фашистскими теоретиками встала, действительно, трудно преодо¬
лимая задача. Нужно было типичное во всех отношениях реак¬
ционное движение нарядить в пышные одежды «революционной»
идеологии. И, конечно, справиться с этой задачей фашистским
теоретикам не удалось, несмотря на отмеченные нами искренние
усилия некоторых... критиков фашизма — помочь им в этом труд¬
ном деле.
«Философские доспехи фашизма. Первый враг в этой области,
против которого нужно было мобилизовать идеологические силы
фашизма, был исторический материализм. Подобно тому как
интернационализму и «космополитизму» марксизма было противо¬
поставлено возрождение патриотизма и национализма, «грубому»
и «лживому» материализму нужно было противопоставить чистей¬
шую идеалистическую философию. «Волюнтаризм» героического
фашистского движения должен вытеснить материалистический «де-

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	29
терминизм». Индивидуум, задавленный преклонением перед мас¬
сами, должен был вновь расправить могучие крылья и воспарить
в мистическом тумане новоявленного идеализма, который довольно
остроумно уже цитированным нами Гельмутом Франке был окре¬
щен как «реалистический идеализм». Из глубокой тьмы социальной
реакции, предшествовавшей периоду нарастания революционного
движения в довоенной Европе, вновь вырисовывалась грозная фи¬
гура забытого одно время «сверхчеловека» Ницше. Не надо за¬
бывать, что энергичным пропагандистом и популяризатором ниц¬
шеанской философии в Италии был Габриэль д'Аннунцио. Не
случайно поэтому д'Аннунцио является одним из провозвестников
итальянского фашизма и своими безрассудными авантюрами в
Фиуме пытается утвердить торжество националистических идей,
даже вступив в некоторый конфликт с самим Муссолини. В пестрой
мишуре фашистской «философии» можно найти, кроме ницшеан¬
ства, еще и другие элементы старой, идеалистической философии,
давно сданной за ненадобностью в цейхгауз истории. В спешном
порядке с этих доспехов смахивалась пыль, и они пускались в
ход рыцарями новоявленного идеализма против исторического
материализма, которым было пропитано рабочее движение конца
XIX и начала XX веков. Романтические идеи на смену железным
законам экономического развития — таков был лозунг фашистских
идеологов того времени. Попутно эти идеологи старались исполь¬
зовать — без особого разбора — и вновь народившиеся перед
войной школы. Фашисты не стеснялись в этом отношении про¬
изводить заимствования и у тех идеологов, которые свои вы¬
ступления против исторического материализма пытались подво¬
дить, как фундамент, под новые формы рабочего движения.
В трагикомическое положение в этом отношении попал Жорж Со¬
рель, известный теоретик революционного синдикализма, основан¬
ного на доктрине «революционного насилия». Сорель каким-то осо¬
бенным пророческим чутьем предвидел уже в 1912 году дальней¬
шую эволюцию Муссолини. В беседе с друзьями он как-то заявил
об этом ренегате, что нисколько не будет удивлен, если через не¬
сколько лет увидит Муссолини (который в то время был редакто¬
ром центрального органа итальянской социалистической партии)
«во главе военно-патриотического сброда размахивающим саблей».
Как известно, пришла война, и Муссолини стал во главе такого
сброда, размахивая если не саблей, то увесистой фашистской
дубинкой. Курьез в том, что теоретики итальянского фашизма
для обоснования своего учения в первую голову поспешили вос¬
пользоваться именно доктриной Сореля о революционном насилии,
объявив, что они и являются носителями настоящей революции.
У Ницше они взяли сверхчеловека, у Сореля — теорию революцион¬
ного насилия, у Штирнера — приоритет индивидуума над окружаю¬
щим его обществом, у анархистов-коммунистов — предпочтение
«прямого действия»,— недоставало только вкусного масла, которым
можно было бы сдобрить эту неслыханную философскую окрошку.

30
Теория и практика европейского фашизма
Таким маслом должна была, конечно, явиться религия, противо¬
поставляемая атеизму и материалистическому детерминизму со¬
циалистов. Один из «видных» идеологов фашизма первого пе¬
риода с гордостью заявляет, что вся социальная философия фа¬
шизма заключается в социологическом учении Вильфредо Парето.
Этот ученый фашист утверждает, что фашизм следует рассматри¬
вать как «экспериментальное подтверждение доктрины этого ита¬
льянского философа, сводящейся к тому, что в истории чело¬
вечества превалирует начало антилогическое и иррациональное».
Что может быть более антилогического и иррационального, чем
религия? Неудивительно, что фашизм связал еще на первых по¬
рах свою социальную философию с религией.
Фашизм и религия. Это сближение с религией произошло
задолго до захвата власти фашистами. Фашисты первого периода
неутомимо пытались доказать преемственную связь между их
идеями и идеями Маццини, не говоря уже о Гарибальди. Мы знаем
уже, во что выродился «революционизм» фашистов, заимствован¬
ный ими у первых итальянских революционеров-патриотов. Мы
знаем также о том, как легко фашисты первого призыва отказались
от республиканских идей. Но то, что было наиболее реакционного
в мировоззрении Маццини, а именно — его религиозность, они вос¬
приняли и полностью удержали до конца. Итальянский фашизм
нигде в Европе не воспринимается иначе, чем учение религиоз¬
ное. Еще до захвата государственной власти фашисты заявили,
что война «вернула бога опустошенной человеческой душе». Как
только власть очутилась в их руках, первый министр народного
просвещения первого фашистского кабинета профессор Джентиле
(в то время либерал) поспешил особым декретом «вернуть школе
бога и короля», т. е. попросту приказал развесить во всех свет¬
ских школах католические иконы и портреты Виктора-Эммануила.
Разногласия с Ватиканом, возникшие сначала с связи с пресле¬
дованием фашистами народно-католической партии, а затем по
разным другим поводам, давали возможность некоторым поверх¬
ностным критикам говорить о фашизме, как об антирелигиозном
учении. Но это определение абсолютно не соответствует действи¬
тельности. Мы увидим, что уже в 1924 г. между Муссолини и Ва¬
тиканом был заключен тесный договор в вопросе о преследовании
франк-массонов. Если время от времени вновь возникают разно¬
гласия между фашизмом и церковью, то это происходит исклю¬
чительно в результате тех или иных временных политических
разногласий 1. Папа римский неоднократно в своих циркулярах объ¬
яснял верующим католикам разных европейских стран, что они
должны оказывать всемерную поддержку фашизму. В Испании
фашисты пошли в этом направлении еще дальше. Они не только
1 Сказанное полностью подтверждается конкордатом, недавно заключенным
между фашистской Италией и Ватиканом, ныне наделенным вновь правами неза¬
висимого государства.

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	31
объявили католическую веру господствующей религией, но и награ¬
дили служителей церковного культа такими привилегиями, о которых
они не смели мечтать при прежнем правительстве. В Германии
фашизм, как мы увидим, не только неразрывно связал свою судьбу
с религией, но и поставил ее чуть ли не во главу своего учения.
Антисемитизм — неизбежный спутник религиозного изуверства —
написан на знамени всех без исключения фашистских организа¬
ций Германии. Как и у Муссолини, так и у отдельных течений
французского фашизма время от времени происходят некоторые
трения с папой, но зато наиболее полнокровным, стопроцентным
французским фашизмом является, конечно, католический фа¬
шизм, руководимый генералом Кастельно.
Что касается Италии, то для характеристики той глубокой
связи, которая существует между социальной реакцией, предста¬
вляемой фашизмом, и религиозной реакцией, нет надобности ци¬
тировать те или иные крикливые заявления Муссолини во время
его публичных выступлений перед массами, от которых он, как
известно, не моргнув глазом, способен отказаться на другой же
день. Есть у фашистских «теоретиков» более солидные свидетель¬
ства на этот счет. Тут стоит упомянуть, что одним из сподвиж¬
ников Муссолини, задолго до захвата власти, явился другой ре¬
негат рабочего движения — Массимо Рокка, известный в литера¬
туре больше под псевдонимом Либеро Танкреди. Разница между
обоими ренегатами сводится к тому, что Муссолини — выходец из
рядов ортодоксального марксизма, в то время как Рокка перебежал
в фашистский лагерь из рядов так называемых анархистов-инди¬
видуалистов. Массимо Рокка — из рабочей семьи, но — надо отдать
ему справедливость — сумел в качестве самоучки приобрести до¬
вольно солидную эрудицию в области философии и полити¬
ки. К сожалению, благодаря его сумбурной голове и авантюристи¬
ческим наклонностям, все это не пошло на пользу ни ему самому,
ни рабочему классу. Среди фашистов первого призыва Массимо
Рокка считался «ученой головой». Его книги о фашизме гораздо
солиднее той Книги Пьетро Горголини «Фашизм в жизни Италии»,
которая заслужила похвалу самого Муссолини, как «лучшая книга
о фашизме», и с его легкой руки удостоилась перевода на ино¬
странные языки. Теперь Массимо Рокка, после убийства Мат¬
теотти изменивший твердокаменному фашизму и перешедший в
ряды сторонников «нормализации», находится в эмиграции и оже¬
сточенно нападает на Муссолини. Но в первый период фашизма
он был безусловно лучшим идеологом нового учения. Его книга
«Идеи фашизма» (Флоренция, 1924 г.) является настоящим «ве¬
рую» для фашистов первого призыва. Это — самая солидная по¬
пытка увязать фашистскую программу с различными социально-
философскими теориями, оставшимися в наследство от довоенной
Европы. Неудивительно, что в результате этой попытки — хотел или
не хотел этого Рокка — получилась полная увязка между фашистской
теорией и... злейшей реакцией во всех ее видах и проявлениях.

32
Теория и практика европейского фашизма
В частности, Рокка на всем протяжении своей книги доказывает,
что нарождение итальянского фашизма явилось, вместе с тем, воз¬
рождением попранной религии. Благодаря развращающему влия¬
нию рационалистической проповеди социалистов, человечество рас¬
теряло свою веру. В бурной атмосфере послевоенной Европы оно
осталось без руля и без ветрил. Фашизм указал верный выход
из тех потемок, в которых очутилась Европа, но не мог бы сде¬
лать этого без помощи религии. Фашизм и религия общими
усилиями возродили из пепла ряд утраченных ценностей.
«И пусть,— пророчествует Рокка,— враждебные фашизму идеологи не строят
себе никаких иллюзий: если когда-либо фашизм падет, на месте его сейчас же
возникнет аналогичное движение, ибо это будет отвечать непреодолимым по¬
требностям нашей эпохи: потребности не только итальянской, но латинской
и даже европейской, которая сводится к жажде дисциплины, религии, уверен¬
ности, народившейся на свет в результате длительной оргии свободы, критики,
всяких сомнений и шатаний».
Было бы скучно следовать за автором на протяжении всех
400 страниц его книги, на которых развивается его философия.
Но весьма важно отметить, что Рокка, этот наиболее смелый, от¬
кровенный и, пожалуй, глубокий идеолог фашизма, проповедует
не только возрождение религии, но он настаивает и на верности и
непоколебимости христианской догмы. Мало того, он заявляет,
что фашизм призван быть беззаветным оруженосцем и пропаган¬
дистом наиболее реакционного из христианских учений, а именно —
ортодоксального католицизма.
«Наша эпоха (я имею в виду послевоенную эпоху),— пишет Рокка,—
отправляется на поиски бога. Можно не сомневаться в том, что она вернется
именно к католическому богу, который имеет свою законченную историю.
Тем более, что мы не видим другого места, где мог бы народиться его
двойник. Нужно принять во внимание происшедшее расщепление мира на ряд
замкнутых националистических эгоизмов, которые, по всей вероятности, на
много веков воспрепятствуют созданию новой универсальной общины, какую
можно было бы сравнить с римско-католической церковью... Все современные
течения философской мысли ясно изобличают невозможность остановиться
на полпути между богом и... ничем! Что касается лютеранской церкви, то она
со своей стороны только помогала человечеству углубляться в эту трясину.
Нам никогда не удастся выбраться из нее, если мы не возродим к жизни те
возвышенные, этические ценности, от которых наша эпоха готова была от¬
казаться».
В дальнейшем, фашистский идеолог доказывает, что единствен¬
но верный выход из этого тупика дается... католической цер¬
ковью.
Таково интимное родство, без всякого труда устанавливаемое,
между католическим мракобесием и фашизмом. Это — один из от¬
ветов тем легковерным противникам фашизма, которые хотят во
что бы то ни стало уверить себя и других в том, что «фашизму не
удалось бы так легко околпачить рабочий класс, если бы он не
давал ему чего-то нового». Мы видим, что в области религии
фашизм дает то же, что давала в свое время школа Победоносцева

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	33
в России, и дают в наше время прожженные клерикалы всего
мира. То же можно сказать о «новом» слове фашизма во всех
других областях его идеологии.
Ставка на молодежь. Если самый кропотливый анализ пи¬
саний фашистских горе-идеологов не может изменить высказанного
нами выше убеждения, что вся философия, из источников кото¬
рой питается движение, представляет собою в лучшем случае не¬
позволительную, по своей ублюдочности, окрошку из разных реак¬
ционно-идеалистических учений довоенной эпохи, то зато трудно
отрицать, что фашисты сумели, благодаря своим демагогическим
талантам, восполнить многие недочеты этой, с позволения сказать,
философии. В искусстве демагогии фашисты достигли поистине не¬
вероятных высот. В современной Европе у них нет достойных конку¬
рентов в этой области. То, что мы привыкли разуметь под практи¬
ческим учением фашизма, представляет собою не что иное, как
нагромождение самых грубых демагогических приемов. Перефра¬
зируя русского писателя, который охарактеризовал свое творче¬
ство таким образом: «я беру кусок жизни, грубый, как камень, и
творю из него легенду», можно сказать о фашистах, что они взяли
отдельные «куски» грубейшей и лживой демагогии и сотворили
из них свое учение. Ставка на молодежь — один из краеугольных
камней этой демагогии 1. Первые вожди и теоретики итальян¬
ского фашизма на каждом шагу заверяют: «фашизм — движение
физической силы и юности». Пьетро Горголини в своей книге
заявляет, что «фашистская молодежь является сердцем, спинным
мозгом, самыми живыми соками всего движения». Автор при¬
писывает большую популярность Муссолини тому, что фашист¬
ский лидер до сих пор сохранил юношескую бодрость и отвагу
(в то время, когда писались эти строки, Муссолини было 42 года,
теперь ему — 46 лет). Кроме того, вождь фашизма известен своим
пристрастием к фехтованию, авиации и к различным другим видам
спорта. Сравнивая Муссолини и престарелого Джолитти 2 (вождя
либералов и легальной антифашистской оппозиции), Горголини
заявляет, что, помимо тех или иных политических соображений,
преимущество должно быть отдано «юному премьеру Муссолини,
который будет прилетать в палату на аэроплане, им самим управ¬
ляемом, перед старцем Джиолитти, которого... пришлось бы туда
таскать на носилках».
Официальный гимн фашистов, который они распевают, отправ¬
ляясь на свои партийные торжества или в карательные экспе¬
диции,— песнь молодежи, начинающаяся словами:
Giovinezza, giovinezza, —
Primavera di bellezza! 3
1 Более подробно см. в нашей брошюре «Фашизм и молодежь», изд. «Мол.
гв.» 1925.
2 Умер в 1928 г.
3 «Юности, юности,
Прекрасная весна».
3 Теория и практика европейского фашизма

34
Теория и практика европейского фашизма
Генерал Луиджи Кадорна, один из трех первосвятителей италь¬
янского фашизма (кроме него — Муссолини и д’Аннунцио), на дру¬
гой день после захвата фашистами государственной власти заявил
в интервью, что он ни минуты не сомневался в том, что славная
итальянская молодежь, сражавшаяся за великую Италию, не по¬
терпит дальнейшего издевательства над национальными идеалами.
Ту же мысль,— что октябрьская победа 1922 г. является победой
«доблестной молодежи» — излагал Муссолини в своей телеграмме
к д’Аннунцио.
В наиболее необузданном и склонном к трескучей фразеологии
фашистском органе «Имперо» можно было прочесть в статье,
посвященной идеологии итальянского фашизма, следующее:
«Наша цель — империя гения, искусства, силы, неравенства (курсив наш),
красоты, ума, изящества, оригинальности,— империя, расцвеченная цветами фан¬
тазии. Эта империя будет антисоциалистической, антиклерикальной (?) и анти¬
традиционной. В ней будет место всем свободам и всему прогрессу, но в
рамках абсолютного патриотизма. Ею будет управлять лучший из итальянцев
без парламента, с помощью технического совета, составленного исключитель¬
но из молодежи».
Мы оставляем в стороне ту роль, которую — в организацион¬
ном отношении, играет молодежь в фашистском движении. Об
этом мы будем говорить в другом месте. Здесь нам хочется от¬
метить лишь ту беспредельную ненависть, которой дышат про¬
изведения первых фашистов в отношении «стариков». Со стари¬
ками отожествляется все позорное прошлое слабого государства,
в котором верховодили социалисты. По мнению этих теоретиков,
социализм — не только обанкротившееся учение, но учение ста¬
риков. Фашизм уже потому, является движением юности, что
он призван обновить Италию, обновить государственный аппарат,
сказать новое слово в области социальных и политических отно¬
шений. Предложение газеты «Имперо», в сущности говоря, сво¬
дилось к передаче всего управления страной в руки молодежи.
В этом предложении много романтизма и новизны, но мало госу¬
дарственной мудрости. Конечно, Муссолини и не подумал после¬
довать этому совету даже теперь, когда прежний «парламент ста¬
риков» окончательно сведен насмарку. Он и не подумал заменить
прежний парламент «советом, состоящим исключительно из моло¬
дежи», а намерен передать его фашистским корпорациям, руко¬
водимым такими старыми воробьями и... ренегатами рабочего
движения, как Эдмондо Россони и К0. Но он, конечно, не возра¬
жал против этой демагогической лести своих соратников по адресу
фашистской молодежи, как и не препятствовал и всякой другой
демагогической болтовне их.
Для нас важно было отметить этот штрих, ибо он является
характерным не только для итальянского фашизма. Как и па¬
триотизм, как и религиозная пропаганда, эта ставка на молодежь
является принадлежностью любой фашистской программы в любой

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	35
стране. Достаточно познакомиться, например, с тем, какую роль
играет эта лесть по адресу молодежи в литературе и пропа¬
ганде германских фашистов, вспомнить о роли одного из наиболее
мощных фашистских союзов «Орден Молодой Германии», для того,
чтобы убедиться в том, что в этом отношении все европейские фа¬
шисты идут по стопам итальянских. Ставка на молодежь является
неотъемлемой частью фашистской пропаганды. Такие прожженные
политические плуты и старики, как Андре Тардье, один из ли¬
деров французского фашизма, требуют удаления стариков из
государственного аппарата Франции и — пользуясь советским тер¬
мином — «продвижения» молодежи. Это не значит, конечно, что
старики вроде Тардье собираются сами удалиться от государ¬
ственных дел и предоставить свои места фашистскому «молод¬
няку». Но этот демагогический прием должен лишний раз ото¬
жествить прежний, дофашистский режим со старостью и раз¬
ложением, а фашизм — с провозвестником новых форм жизни.
Фашизм и демократия. Не создав ничего положительного
в идеологической области, что заслужило бы серьезного отноше¬
ния к себе, фашизм — сначала итальянский, а затем германский,
французский, польский и т. д.— сумел, надо отдать ему справедли¬
вость, использовать один из критических, отрицательных лозун¬
гов, которые задолго до них были выброшены европейскими рево¬
люционерами. Это — критика демократии и ее наиболее наглядного
выражения — буржуазного парламентаризма. Как известно, рево¬
люционная критика буржуазной демократии имеет длинную исто¬
рию. Первыми носителями ее явились анархисты. Будучи прин¬
ципиальными противниками всякого государственного насилия,
они не могли не обрушиваться со ;своей критикой и на одну из
форм организованного государственного насилия — демократию.
Анархическая критика насилия наполнена своим специфическим
содержанием, поскольку анархисты не делают различия между
той или иной формой организованного государственного насилия.
Что касается коммунистов, то, признавая организованную форму
государственного насилия в виде пролетарской диктатуры, они
критикуют буржуазное демократическое государство, как форму
организованного насилия враждебного им класса буржуазии над
пролетариатом. Входя в буржуазные парламенты и заседая па
одних скамьях с представителями буржуазной демократии, комму¬
нисты входят туда, как враги, совершенно открыто не признающие
ни демократии, ни находящейся в ее руках парламентской госу¬
дарственности, с явной и нисколько не скрываемой целью взрыва
этого парламента изнутри, а до наступления этого момента —
использование парламентской трибуны как орудия дискредитиро¬
вания и свержения буржуазного государства. Таким образом, анар¬
хисты и коммунисты, не признавая буржуазного парламента и
Одинаково критически относясь к демократии, расходятся в своем
отношении к государству принципиально, в особенности к про¬
летарской диктатуре.
3*

36
Теория и практика европейского фашизма
Но есть еще и третья форма критического отношения к демо¬
кратии и буржуазному парламенту. Это — критика их с точки
зрения реакционных политических партий, например, монархи¬
стов. Когда-то издатель монархического «Гражданина», известный
мракобес князь Мещерский, давая на столбцах своей газеты
оценку вышедшей в Женеве газете русских анархистов «Хлеб и
воля», писал: «В этой газетке я нахожу одну мысль, достойную
всяческого внимания, а именно — о ненужности конституции для
России».
С некоторыми, незначительными вариантами эти слова Ме¬
щерского могли бы вполне охарактеризовать отношение европей¬
ских фашистов к демократии и парламенту. Надо отдать справе¬
дливость первым теоретикам фашизма: они сумели учесть тот
неслыханный кризис демократии, который ей пришлось пережить
во время войны. Парламенты, а не отдельные «обожаемые монар¬
хи», на этот раз явились виновниками гигантской человеческой
бойни, обагрившей кровью пол Европы. Эта дипломатия, контро¬
лируемая политическими партиями и находившаяся на откупу у
промышленной и финансовой буржуазии, в конце концов, дикто¬
вала ответственные шаги, вовлекавшие ту или иную страну в
участие в мировой бойне. Не из личной своей казны цари и ко¬
роли отпускали деньги на ведение бойни. Военные ассигновки
голосовались в парламентах «лучшими», отборными представите¬
лями демократии вкупе с подавляющим большинством социали¬
стов. Функция европейских парламентов по части провокации воен¬
ного столкновения народов дополнялась работой и других демо¬
кратических учреждений и в первую голову так называемой «сво¬
бодной» прессы, которая в описываемый период толковала эту
свободу исключительно в одном смысле,— как свободу продаваться
тому, кто больше заплатит за военную пропаганду.
Естественно, что виновницей всеобщих бедствий и разорения,
призрачных побед одних и тяжких поражений других обществен¬
ное мнение трудящихся всего мира на законном основании счи¬
тало демократию и ее главное выражение — парламент. Этот кри¬
зис европейской демократии наметился задолго до войны. Нанося
свои удары капиталистической системе, революционное рабочее
движение в отдельных странах било и по демократии, и по пар¬
ламенту. Судьба демократии настолько тесно связана с судьбами
капиталистического строя, что то, что явилось спасением для
одного, явилось спасением и для другого. Речь идет, конечно, о
временном спасении, о той отсрочке социальной революции в
ряде европейских стран, которую ему дала война и связанная
с ней пропаганда пресловутого «священного единения». Военная
пропаганда искусно отвлекла настроение масс не только от со¬
циализма, но и от демократии и буржуазного парламентаризма.
Но как только война кончилась, недовольство широких трудя¬
щихся масс, естественным образом, обратилось против тех, кто
явился действительным виновником кровавого пожара.

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	37
Но предоставим слово такому знатоку положения европейской
демократии, как германский профессор Бонн. В своем послесло¬
вии к недавно вышедшему в Берлине сборнику «Международ¬
ный фашизм» 1 профессор Бонн характеризует следующим обра¬
зом то отношение к демократии, которое создалось у разных
народов после войны:
«Со времени великой войны можно наблюдать в политической жизни
народов противоречивые, идущие по двум противоположным направлениям
развития идеи. С одной стороны, то представление, которое существовало
до войны о современной демократии, как признающей право на самоопре¬
деление за всеми народами, начинает привлекать к себе внимание некоторых
народов. Переживаемая нами эпоха, которую можно рассматривать как эпоху
роста антиколониальных тенденций, заставляет в разных углах земного шара
народы, в политическом отношении весьма примитивные, тянуться к парламен¬
таризму и демократии, с которыми они знакомы лишь поверхностно. С другой
стороны, мы наблюдаем в Европе широко распространившееся недовольство
демократией, в особенности, парламентской демократией. Это недовольство
так разрослось, что его трудно ограничить какими-либо определенными исто¬
рическими, географическими или национальными признаками. В России и в
Италии, в Испании и в Польше, в Греции и в Португалии, в Турции и
в Венгрии народились такие формы правительств, при которых часто парла¬
ментаризм и демократия играют лишь роль декораций, а еще чаще резко
расходятся с ними, как с государственной системой или мировоззрением.
Одновременно в таких странах, как Германия или Франция, мы имеем воз¬
можность наблюдать рост течений, в резкой форме требующих свержения
демократии и замены ее диктатурой. В сущности, от этих антидемократиче¬
ских и антипарламентских течений можно считать свободными только скан¬
динавские страны, Швейцарию, Голландию, Бельгию, британские доминионы
и САСШ, в которых, однако, можно наблюдать тоже начальные ростки их.
Такое движение, как движение суффражисток в Англии, вело свою борьбу
против суверенитета парламентской демократии средствами физического на¬
силия. Патриотическое движение в Ольстере явилось прообразом борьбы
добровольческой милиции против демократического государства и встречало
одобрение со стороны таких лидеров английской консервативной партии,
как Бонар Лоу или Карсон 2. Не трудно усмотреть в различных выходках
американского «Ку-Клукс-Клан» действия меньшинства, которое хочет, исполь¬
зуя некоторые европейские образцы, действовать террористическими мето¬
дами против большинства... Многие уже пытались в своем анализе этих
движений в различных странах придать им общий характер. Однако, если
объединить их собирательным именем «фашизма», то надо заранее быть го¬
товым к тому, что это общее определение коснется их только с отрицатель¬
ной стороны, поскольку они так же, как их прототип — итальянский фа¬
шизм, направляют свое оружие против парламентаризма, либерализма и
демократии».
В Англии имеется в настоящее время самостоятельная фашистская орга¬
низация. Тут же мы должны отметить, что некоторые серьезные консерватив¬
ные политики ведут свою борьбу против рабочих организаций под фашистски¬
ми лозунгами. Вообще в английской литературе со времени Томаса Карлейля
нередко можно натолкнуться на фашистский образ мыслей. В ярко выра¬
женном виде эту тенденцию можно усмотреть в сборнике стихотворений
Картхилля, Эдинбург, 1924.
Фашизм сумел использовать это всеобщее недовольство де¬
мократией. Близорукие и по большей части невежественные кри¬

38
Теория и практика европейского фашизма
тики пользуются этим для того, чтобы проводить нелепую ана¬
логию между фашизмом, с одной стороны, коммунизмом и анар¬
хизмом — с другой.
«Позвольте,— говорят эти невежды или заведомые лгуны, рас¬
считывающие на чужое невежество,— фашисты, вместе с анархи¬
стами и коммунистами, обрушиваются на демократию и буржуаз¬
ный парламентаризм».
Мы уже видели, в чем различие анархической и коммунисти¬
ческой критики демократии и парламентаризма. И те, и другие,
расходясь в вопросе об отношении пролетарской диктатуры, еди¬
нодушно стремятся к уничтожению того аппарата государствен¬
ного насилия, которым располагает сейчас буржуазия во всех
европейских странах. Фашизм, критикуя демократию и буржуаз¬
ный парламентаризм, ставит перед собою прямо противополож¬
ные цели. Нужно абсолютное невежество или определенный рас¬
чет для того, чтобы преподносить массам такое извращение во¬
проса. (Кстати сказать, этим занимаются политические шарлатаны
и фокусники самых разнообразных оттенков вплоть до иных
«левых» социалистов.)
Фашизм, с самого начала замаскировывая трескучей фразеоло¬
гией свою подлинную социальную сущность, однако, ни на ми¬
нуту не изменял этой сущности и своим классовым задачам,
которые сводятся к укреплению буржуазного господства и увекове¬
чению экономического и политического неравенства (только наи¬
более оголтелые и откровенные из них, как, например, молодцы
из погромного «Имперо», выдают свою «тайну полишинеля», прямо
заявляя, что «неравенство» является одним из программных ло¬
зунгов фашистской программы).
Тот фашизм, который, напялив на себя тогу возвышенного
патриотизма, десять лет тому назад, по прямому заданию и пря¬
мой поддержке крупных тузов города и деревни, начал беше¬
ную контрреволюционную борьбу за восстановление расшатав¬
шегося в годы войны господства буржуазии, самым демагогиче¬
ским образом использовал волну недовольства против демокра¬
тии, охватившую широкие массы трудящихся в Европе, в своих
классовых целях. Бросая в массы демагогические лозунги против
демократии, которые с внешней стороны могли и не отличаться
от самых революционных антидемократических и антипарламент¬
ских лозунгов, фашисты, на самом деле, обрушивались на демо¬
кратию за то, что она расшатала буржуазную государственность
довоенной Италии. Воссоздать мощь этого государства, водру¬
зить на место все винтики этого попорченного механизма насилия,
ценою отказа от парламента и самой ожесточенной борьбы с де¬
мократией,— такова была их основная задача. Парламент обеспе¬
чивал социалистам захват влияния в важнейших отраслях го¬
сударственной жизни Италии. Фашистская критика парламентской
работы социалистов не вытекала из того убеждения, что социали¬
сты обманули трудящиеся массы и вместо революционной борьбы

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	39
пошли на сознательное сотрудничество с враждебными пролета¬
риату классами в стенах буржуазного парламента. Фашисты нахо¬
дили, напротив, что удаление социалистов из парламента отсрочит
приближение социальной революции. Гордые фразы о новом
сверхчеловеке, пришедшем из окопов, который больше не хочет
быть игрушкой в руках парламентских шарлатанов и демагогов,
на самом деле скрывали за собою боязнь конкуренции этих бол¬
тунов за обладание массами. Они боятся демократии, как орудия
ослабления буржуазного господства, они, преувеличивая во сто
крат «революционность» мирных социал-реформистских овечек, хо¬
тели лишить их последнего прибежища, чтобы безраздельно овла¬
деть положением вещей. Вся антидемократическая и антипарла¬
ментская фразеология итальянских фашистов — на всех стадиях
борьбы с демократами — преследовала только эту практическую
цель, которая в конечном итоге вылилась в захват власти. В этом
вопросе, как и во всяком другом, идеология фашистов приспо¬
собилась, вернее, была подчинена практическим целям,— и только.
Любопытное признание. Беспредельный оппортунизм италь¬
янского и, как мы постараемся ниже доказать это, европейского
фашизма, полное отсутствие какой-либо законченной идеологии,
вытесненной единственной практической целью — упрочение гос¬
подства крупного капитала, находит себе ценное подтверждение
в любопытном признании одного из наиболее авторитетных «тео¬
ретиков» итальянской фашистской партии, Серджио Панунцио,
который в своей книге «Что такое фашизм» 1 еще в 1924 г., в са¬
мый расцвет фашистской «идеологии», писал:
«Определить фашизм не так-то легко. Этим объясняется то, что очень
многие вдаются в резко-отрицательную, но всегда поверхностную критику
его. Казалось бы, в результате того торжества и той оргии прагматической
философии, свидетелями которой мы были, господам критикам и сверх¬
критикам не должно бы казаться столь невозможным возникновение вели¬
кого исторического движения, имеющего не только национальный, но и ме¬
ждународный характер, без предварительно разработанной и скованной какой-
либо программой теории. Фашизм, как идея, не поддается определению. Фа¬
шизм — это факт, для нас всех очевидный. Пытаться его теперь определить
значило бы совершить бесполезную работу. Те трудности, которые встре¬
чаются при определении фашизма, приводят некоторых к заключению, что
фашизм не существует или — еще лучше — что он не реален и не серьезен.
Мы же, напротив, вместе с Гете, утверждаем, что вначале было не слово,
а дело, и следовательно, гораздо лучше оставаться на почве фактов, оставив
совершенно в стороне интеллектуальную (Сорель сказал бы: утопическую)
традицию, согласно которой необходимо исходить от доктрины к фактам и
учреждениям; таким образом, получается, согласно этой традиции, что факты
и учреждения являются несуществующими, если они не исходят из логики,
доктрины и программы. Этого мало.
Фашизм не поддается определению, по тому что он проявляется во вне в
двух противоположных видах. Вот почему одни определяют его одним спо¬
собом, другие — прямо противоположным. Одни приклеивают к нему этикет¬
ку левою движения, другие — правого».
1 Sergio Panunzuo «Che cos’è il fascismo»,—Милан, 1924 г.

40
Теория и практика европейского фашизма
Панунцио жалуется на то, что к определению фашизма все
исследователи его приходят со слишком упрощенными приемами.
Прежде всего они должны понять, что речь идет об итальян¬
ском движении и, следовательно, его нельзя ни экспортировать
в другие страны, ни сравнивать с какими-либо другими движения¬
ми, возникавшими в других странах, в другие времена и при дру¬
гих условиях:
«Фашизм,— уверяет Панунцио,— движение своеобразное, зам¬
кнутое в себе, и трудно себе представить какое-либо подражание,
какие-либо копии его. Этим обусловливается его глубоко-исто¬
рическая природа».
Фашизм, по словам этого теоретика, является продуктом двух
кризисов:
1. Всеобщий кризис социализма во всей Европе, особенно обо¬
стрившийся в Италии благодаря социально-экономическим усло¬
виям страны, повышенной моральной чувствительности и живому
интересу к политике у итальянцев. (Совершенно без всяких осно¬
ваний Панунцио пытается уверить читателей в том, что наиболее
отточенным оружием марксистского ревизионизма в Европе явился
итальянский синдикализм, в котором Жорж Сорель почерпнул
значительную часть своего мировоззрения. Это неверно хотя бы
потому, что итальянский синдикализм ровно ничем не отличался
от французского и вообще романского синдикализма.)
2. Военный и послевоенный кризис в Италии,— в стране, ко¬
торая вышла победительницей из войны, но оказалась побежденной
во время мира вплоть до того дня, когда «черные рубашки» по¬
шли в Рим.
По мнению Панунцио, если не исходить из этих двух кризисов,
являющихся историческим фундаментом итальянского фашизма,
ни в каком случае не удастся овладеть смыслом и значением
фашистского движения вообще. Как мы уже об этом говорили,
фашизм имеет два противоположных лица. Как, однако, объяснить
это противоречие?
«Фашизм, имеющий двойной облик, является в одно и то же время и рево¬
люционным, и консервативным движением,— пишет Панунцио.— Как это надо
понимать? Тут-то и выступает на сцену то противоречие в природе фашист¬
ского движения, которое так затрудняет его определение. Консерваторы
с ужасом отшатываются от него, не решаясь причислить его к консерва¬
тивным факторам. Революционеры в то же самое время колеблются признать
его фактором революции. В общем, все недоумевают, негодуют... В конце
концов, задают себе вопрос, что же представляет собою фашизм: революцию
или реставрацию? Эта проблема особенно волнует умы за рубежом Италии,
в странах старой культуры. Само собой разумеется, я оставляю в стороне
всю жалкую клевету на фашизм, которой занимаются иностранные публицисты
и журналисты, а также и те из наших соотечественников-эмигрантов, которые
к ним присоединились. Настоящая критика не может исходить из клеветы, но
даже искренние люди, привыкшие к устаревшим определениям, имеют
обыкновение делить всех людей и все социальные группировки на консер¬
ваторов и революционеров. И поэтому одни из них считают фашизм консер¬
вативным движением, другие — революционным. Нам возразят, что не может
же одна и та же вещь одновременно быть черной и белой. Конечно, не может.

Духовные прародители фашистского движения в Европе 	41
И поэтому фашизм пугает их и смущает тем, что одновременно носит
в себе элементы того и другого. Пользуясь фразой, которая не должна
рассматриваться, как лишенная всякого смысла, а как скрывающая за собою
диалектическую концепцию, я не постесняюсь заявить, что великое фашист¬
ское движение является революционным консерватизмом. Я писал уже об
этом в газете «Popolo d'Italia», которая была основана Муссолини в 1914 г.
и с которой связана вся история новой Италии. Я писал в ноябре 1919 г.,
что необходимо из прошлого сохранить все экономические, политические и
бытовые учреждения, все то, что не может быть разрушено, не вызвав
расстройства общественного организма, не в той или иной его переходной
форме, а имея в виду основные устои общества; в то же время необходимо
разрушить все то, что недостойно сохранения; надо, чтобы старое, вековое
дерево дало новые побеги, чтобы новое органически срослось со старым
Нужно, сохраняя, обновлять,— таков основной тезис фашизма...»
Здесь мы не будем останавливаться на тех многочисленных
противоречиях, в которые впадает почтенный теоретик не менее
почтенного движения. Нам важно только отметить, что такие
люди, как Панунцио, пользующиеся у фашистов славой теоре¬
тиков, совершенно не находили нужным скрывать, что основным
девизом итальянского фашизма, вопреки уверениям его благоже¬
лательных критиков, приписывавших фашизму создание стройной
идеологической доктрины, на самом деле было и оставалось:
«Быть первым приказчиком крупного капитала города и
деревни; быть верным оплотом его в борьбе с революционно-
настроенными трудящимися массами; навербовать и использо¬
вать в тех же целях мелкую буржуазию, контрреволюцион¬
ными усилиями которой должен воспользоваться крупный ка¬
питал».

IV.	ПОЧЕМУ МЫ ОСОБЕННО ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В ИЗУЧЕ¬
НИИ ИТАЛЬЯНСКОГО ФАШИЗМА. — ФАШИЗМ КАК ЗНАМЯ
АНТИКОММУНИЗМА.
Основное противоречие, в которое впадают такие теоретики
фашизма, как Панунцио, Горголини, Муссолини, Массимо Рокка
и др., заключается не в том, что фашизм является одновременно
«и революционным, и консервативным движением». Несмотря на
всю «мощь», которой не перестают хвастать итальянские фаши¬
сты, мы уверены в том, что им так и не удастся разрешить квадра¬
туры круга или убедить кого бы то ни было в том, что двоякая
природа фашизма легко может ужиться с законом «исключенного
третьего». Крикливая фразеология о «революционной» реакцион¬
ности фашизма может ввести в заблуждение лишь людей, абсо¬
лютно незнакомых с историей рабочего движения. Никакое истинно-
революционное движение никогда не испытывало необходимости
наклеивать на себя ярлычок реакции, но зато реакция очень часто
прибегает к различным революционным ярлычкам для того, чтобы
скрыть свою сущность. История рабочего движения во всем мире
дает тысячи примеров, подтверждающих это. Самые презренные
предатели рабочего класса, люди вроде знаменитого русского
охранника Зубатова, организовавшего свою «зубатовщину» исклю¬
чительно с провокационными целями и на деньги русских жан¬
дармов, никогда не признал бы себя реакционером перед обма¬
нываемыми им рабочими. Никогда не назовет себя реакционером
Грин, руководитель желтых профсоюзов Соединенных штатов,
точно так же ни один лидер архиправых реформистов и социал-
соглашателей в Европе не откажется от революционного ярлыч¬
ка. Мы не понимаем, какие основания имели бы итальянские
фашисты изменить этой вековой традиции всех изменников рабо¬
чего класса?
Итак, кто говорит: «революционная реакция» — тот никого не
обманет. Каждый поймет эти слова, как реакцию, в целях обмана
прикрывающуюся словесной революционной тогой.
Если первые фашистские теоретики могли тешить себя на¬
деждой, что такими «противоречиями» или «двуединой сущностью»
фашизма они могут кое-кого обмануть, то теперь даже у самых
легковерных людей они не могут рассчитывать на успех. «Двуеди¬
ная сущность» фашизма давно разгадана трудящимися всего мира.

Фашизм как знамя антикоммунизма
43
Второе противоречие, в которое впадают Панунцио и К0,
гораздо более интересно. В одном месте, цитированном нами вы¬
ше, Панунцио говорит, что фашизм имеет двойную значимость—
не только, как национальное, но и как международное движение.
В другом месте он заявляет, что итальянский фашизм с трудом
поддается точному определению, ибо он представляет собою дви¬
жение своеобразное, чисто итальянское, не поддающееся экспорту
в другие страны и, следовательно, сравнению с другими дви¬
жениями.
Итак, что же собою представляет, в конце концов, итальян¬
ский фашизм: движение чисто местного характера или претен¬
дующее на международное значение?
В этом вопросе, как и во многих других, итальянский фашизм
пережил довольно сложную эволюцию, обусловливаемую рядом
социально-политических причин. Эту эволюцию не трудно про¬
следить по выступлениям разных фашистских вождей, по речам
Муссолини и т. п. актам. В первый период существования итальян¬
ского фашизма, когда он прикрывался патриотическим забралом
и по большей части отрицал свою реакционно-капиталистическую
сущность, претендуя на «внеклассовость», «революционность»,
«идеализм чистейшей воды» и т. п. деликатес, его вожди пы¬
тались подчеркивать исключительно локальный характер дви¬
жения. «Великая Италия»,— такова в двух словах была вся про¬
грамма итальянского фашизма. Ясно, что ни с какой стороны
эту программу назвать международной нельзя. Ведь возвеличение
Италии, «победившей в войне и разбитой (читай: обманутой) во
время мира», может произойти только за счет реальных приобре¬
тений путем присоединения французской Ривьеры, острова Кор¬
сики, итальянского кантона в Швейцарии (Тессин), захвата Адриа¬
тики и пр. Таким образом, если итальянский фашизм в качестве
международной доктрины проникнет в смежные с ним страны,
то он способен будет пробудить лишь местный патриотизм, на¬
правленный в ущерб интересам Италии. Ясно, что фашизм, ото¬
жествляющий себя с патриотизмом и шовинизмом, мог быть толь¬
ко узко-локальной доктриной, замыкающейся в определенные гра¬
ницы. Громкие слова о «революции», «обновлении» и т. п. не
вносили изменения в это положение. Под всеми этими словами
подразумевалось обновление государственного аппарата Италии,
расшатанного «слабостью» прежних правителей. Под «револю¬
цией» надо было понимать движение протеста против социализма,
доведшего Италию до политического унижения и экономического
разорения.
Но со временем фашизм разоблачил свою сущность. В этом
отношении предательскую роль сыграли контрреволюционные, дви¬
жения в других странах. Когда полусумасшедший испанский ге¬
нерал Примо-де-Ривера, опираясь на своих «соматенов», произ¬
вел фашистский переворот в Испании, он чуть ли не в первый
же день своей победы заявил, что испанские контрреволюционеры

44
Теория и практика европейского фашизма
являются учениками и почитателями Муссолини. Аналогичное про¬
изошло и в Венгрии. Вся контрреволюционная сволочь Венгрии,
превзошедшая по своей кровожадности всех остальных фашистов
в Европе, упоенная своей победой над советской революцией в
Венгрии (победой, которую ей удалось одержать при помощи ино¬
странных интервентов), во время своей расправы с многочислен¬
ными жертвами реакции не переставала возносить «виваты» Мус¬
солини. Надо признать, что именно к фашистским бандам в Вен¬
грии Муссолини до сих пор питает самую нежную привязанность.
Глубоко дружественные отношения между Италией и Венгрией
подсказываются не только дипломатическими соображениями, но
и фашистским характером правительств обеих стран. Столь же
пылкая привязанность связывает итальянских и болгарских фа¬
шистов. Совсем недавно фашистская пресса Италии хвастала тем,
что на болгарской территории было устроено торжественное
шествие пяти тысяч фашистов, прибывших из Италии; при этом
отмечалось, что это — первый случай выступления итальянских фа¬
шистов, в официальной форме, на чужой территории.
Здесь следует рассказать о том, что еще в 1923 г. Муссолини
сделал попытку создания Черного интернационала. Однако из
этой попытки ничего не получилось. Насколько нам известно, Чер¬
ный интернационал собирался только один раз, причем конгресс,
по численности участников, оказался чрезвычайно ничтожным.
В другом месте, мы, может быть, более основательно разберемся в
причинах провала этого Черного интернационала, а здесь от¬
метим лишь, что попытка создания этого Интернационала возоб¬
новлена была известным швейцарским фашистом Обером, защит¬
ником убийцы Воровского. Общество, возглавляемое Обером, но¬
сит название «Лиги борьбы с Коммунистическим интернационалом»,
и деятельность его, несмотря на громкое название, до сих пор
выглядит довольно мизерно. Известно только, что Лига Обера
пробавляется небольшими подачками, которые ей удается время
от времени выклянчить у отдельных промышленников и финан¬
систов, настроенных в черносотенном духе. Так, установлено, что
Лигу субсидирует председатель нефтяной компании «Роял-Доч»
Детердинг. Нам ничего неизвестно о связи, существующей между
Лигой Обера и римским правительством. Однако можно высказать
предположение, что Лига вряд ли влачила бы столь жалкое су¬
ществование, если бы получала существенную помощь от итальян¬
ских фашистов.
Несмотря, однако, на малоуспешные попытки создания фа¬
шистского Интернационала, за последнее время можно кон¬
статировать усиление связи между итальянскими фашистами и их
зарубежными единомышленниками. Кроме приведенных выше фак¬
тов, укажем еще несколько. Весьма дружественные отношения
у итальянских фашистов установились с их финляндскими кол¬
легами. Генерал Маннергейм, раздавивший восстание финляндских
красногвардейцев, был основоположником этой горячей дружбы

Фашизм как знамя антикоммунизма
45
между финскими «шюцкорами» и итальянскими чернорубашеч¬
никами, несмотря на огромное расстояние, разделяющее обе
страны. С тех пор эта дружба не переставала крепнуть. Известное
сближение за последние годы произошло, равным образом, ме¬
жду итальянскими и французскими фашистами. Не следует за¬
бывать, что за последний год дипломатические разногласия между
обеими «латинскими сестрами» достигли последней степени на¬
пряженности. Однако, в то время как радикальная пресса мечет
громы и молнии против агрессивной шовинистической политики
Муссолини, целиком заостренной против Франции, значительная
часть французских фашистов, проводящая ультра-националисти¬
ческую политику по отношению к Германии, настаивает на необ¬
ходимости смягчения разногласий с Италией. Их мало при этом
беспокоит, что такое требование идет вразрез со всей системой
внешней политики Франции, в частности, на Балканах, где ей
приходится поддерживать Югославию — единственный опорный
пункт Франции на Балканах — в ее борьбе против неумеренных
притязаний итальянских фашистов. «Поддержать хорошие отно¬
шения с итальянскими фашистами,— аргументируют их француз¬
ские собратья,— значит, поддержать международный фашизм, т. е.
притупить жало коммунистической гидры Европы. Фашизм стал
синонимом «порядка», т. е. социальной реакции. Колыбелью этой
реакции является фашистская Италия. Вот почему, во всех евро¬
пейских странах фашисты пытаются оказать давление на внешнюю
политику своих правительств в смысле улучшения отношений
с Италией. Вот почему, каждый реакционный генерал, каждый
контрреволюционер и авантюрист, которому удастся совершить
если не контрреволюционный переворот, то фашистский путч,
с гордостью принимает кличку местного Муссолини. Пилсудский,
опираясь на преданную ему военщину, неожиданно сводит на-нет
влияние парламента и устанавливает в Польше режим личной
диктатуры. На завтра вся дружественная и враждебная ему прес¬
са не только в Польше, но и за границей производит его, в «поль¬
ского Муссолини».
Время от времени Муссолини отдельными своими жестами
весьма недвусмысленно проявляет свою солидарность с контр¬
революционными заговорщиками. В Литве банда вооруженных
заговорщиков, главным образом из черносотенного офицерства,
разгоняет парламент и производит фашистский переворот. На
завтра руководители переворота получают приветственную теле¬
грамму от Муссолини, в которой он поздравляет Литву со всту¬
плением «на путь фашистской Италии». Приблизительно такую же
приветственную телеграмму он послали китайскому фашисту Чжан-
Цзо-лину, окопавшемуся в Мукдене и оттуда намеревавшемуся рас¬
пространить фашистский режим во всем Китае.
Не только с каждым годом, но и с каждым месяцем крепнут
симпатии зарубежных реакционеров к итальянским фашистам.
В этом отношении с 1924 г., когда Серджио Панунцио писал свою

46
Теория и практика европейского фашизма
книжку, произошел большой сдвиг не только среди европейских
фашистов, по и консерваторов. Панунцио жаловался на то, что
итальянские консерваторы со страхом присматриваются к фашиз¬
му. Он не мог бы теперь обвинить в том же английских консер¬
ваторов. Замечательно, что в то самое время, когда фашистское
движение в самой Англии влачит довольно жалкое существова¬
ние, английские консерваторы все более и более откровенно вы¬
сказывают свою симпатию итальянскому фашизму. В этом от¬
ношении особенно отличился Уинстон Черчилль, побывавший в
1926 г. в Италии и в публичном выступлении, в качестве «ми¬
нистра английской короны», высказавший свои глубокие симпатии
итальянскому фашизму. Это — не единичный пример. Разгорячен¬
ная атмосфера, в связи с забастовкой углекопов в Англии, сопро¬
вождаемая жаждой, как можно скорее, расправиться с трудящимися
массами, значительно укрепила эту тягу английских консерва¬
торов, всегда гордившихся своими парламентскими традициями,
к методам борьбы, проповедуемым итальянскими фашистами.
Остается сказать еще о том влиянии, которое итальянский фа¬
шизм оказал на умы германских фашистов. Несмотря на то, что
Версальский договор отнюдь не мог бы настроить германских
ультрапатриотов на особые симпатии к Италии, несмотря на то,
что в своих требованиях репараций фашистская Италия проявила
отнюдь не меньший аппетит, чем ее союзники,— германские фа¬
шисты разных оттенков испытывают большую тягу к фашистской
Италии. И эти симпатии к Муссолини, как вождю итальянского
фашизма, в их среде росли по мере того, как раскрывалась их
реакционно-классовая сущность. Мы увидим ниже, что германский
фашизм отличается необычайной пестротой, что программы его
многочисленных организаций полны всяких противоречий. Но
есть одно, что объединяет их,— это — симпатии к итальянскому
фашизму. Муссолини был и остается идеалом для всех Зельдте,
Эшерихов, Россбахов и т. д.
Что же роднит все реакционные движения европейских стран,
отличающиеся большим обилием идеологических оттенков и раз¬
ными программными требованиями, с итальянским фашизмом?
Казалось бы, у них нет и не может быть объединяющей положи¬
тельной программы. Мы часто и встречаемся с такими утвер¬
ждениями у отдельных исследователей фашизма. Но, разумеется, у
международной контрреволюции, воинствующим отрядом которой,
как мы установили, является фашизм, имеется своя «положитель¬
ная» программа. Она сводится к борьбе за стабилизацию капи¬
тализма, за стабилизацию буржуазного общества методами пря¬
мого насилия, чтобы сломить силу рабочих организаций и ор¬
ганизаций крестьянской бедноты, методами установления «поли¬
тического и организационного, единства» всех имущих классов...
путем установления «нового типа государства, открыто опираю¬
щегося на насилие, принуждение и коррумпирование не только

Фашизм как знамя антикоммунизма
47
мелкобуржуазных слоев, но и некоторых элементов рабочего
классам (см. резолюцию VI конгресса Коминтерна).
Социальная сущность фашизма в любой европейской стране
и даже в Америке или на Востоке совершенно тождественна
с сущностью итальянского фашизма, который, как мы видели,
легче всего поддается определению с отрицательной стороны.
Нигде фашизм не является, хотя бы в малейшей степени, выра¬
зителем нужд и интересов трудящихся классов. Всегда и везде
он остается «милицией имущих», призванной защищать устои
капиталистического строя против возможной социальной рево¬
люции. Эту программу защиты всеми мерами частной собствен¬
ности одинаково добросовестно исполняют фашисты Германии,
Австрии, Франции, Чехо-Словакии, Румынии, Польши и т. д.
С этой точки зрения, итальянский фашизм может почитаться
классической формой фашизма, а Муссолини — первосвященником
международного фашизма. Но если мысль о создании фашистского
Интернационала, родившаяся в головах первых итальянских фа¬
шистов, до сих пор оказалась неосуществимой, то это потому,
что международный фашизм, оставаясь однородным по своей
социальной сущности, может не только отличаться глубокими
политическими оттенками, но и быть даже раздираемым острыми
политическими разногласиями. Мы уже не говорим о том, что
в целом ряде стран в программу местных фашистских партий —
по причинам тактического свойства — вносятся различные полити¬
ческие наслоения, иногда не имеющие ничего общего с единой
сущностью международного фашизма.
Как на примере, остановимся на германском фашизме, разбитом
на целый ряд отдельных фашистских партий и организаций.
Все они однородны по своим классовым задачам. Вожди этих
партий — Гитлер, Эрхарт, Зельдте, Россбах и пр.— одинаково стоят
на страже священной собственности, одинаково ненавидят и пре¬
следуют коммунистов и социалистов, но, вместе с тем, между
ними немало политических разногласий. Достаточно отметить,
что одна часть германских фашистов проникнута идеями пан¬
германизма и стремится к созданию единой, сильной и возве¬
личенной Германии, в то время как баварские фашисты стоят за
отделение Баварии от Германии. Во Франции фашисты во время
забастовок так же усердно штрейкбрехерствуют, как и их гер¬
манские собратья. Но так как германский и французский фашизмы
характеризуются в то же время крайними националистическими
устремлениями, то, конечно, по временам их разделяет пропасть.
В Румынии фашизм идет рука об руку с антисемитизмом. В этой
стране антисемитизм всегда являлся неизбежным спутником
крайних реакционных партий. Нет ничего удивительного в том,
что фашизм, воплощающий в себе все самое реакционное в данной
стране, в Румынии неразрывно связан с антисемитскими шайками.
Но для Италии, например, это не обязательно. В Италии анти¬

48
Теория и практика европейского фашизма
семитизм никогда не давал глубоких корней,— вот почему во гла¬
ве итальянских фашистов можно найти немало евреев — промыш¬
ленников и банкиров.
Таких примеров можно было бы привести много, но все они
говорят лишь об одном: патриотизм и шовинизм, в силу своей
реакционности родственные фашизму, вносят в программы от¬
дельных фашистских партий различные политические наслоения.
В условиях послевоенной Европы, раздираемой — помимо всего
прочего — и этническими спорами, эти наслоения налагают на них
своеобразный политический оттенок, но они не в состоянии из¬
менить социальной природы международного фашизма, как вер¬
ной милиции капиталистического строя.
Итальянский фашизм приковывает к себе наше внимание по
целому ряду причин:
1. Если не считать довоенных проявлений стихийного фашиз¬
ма в разных странах, итальянский фашизм должен почитаться
старейшей формой европейского фашизма.
2. Захват государственной власти, долголетнее пребывание у
власти, многочисленные эксперименты в области социально-по¬
литических «реформ» сделали итальянский фашизм не только ста¬
рейшей, но и самой классической формой фашизма, вызывающей
все более и более активного подражания себе других европей¬
ских стран.
3. Итальянский фашизм, не сумевший создать и передать своим
зарубежным единомышленникам стройной положительной тео¬
рии, возник как сильнейшая реакция против успешного рас¬
пространения коммунистических идей в Европе. С этой точки
зрения «произведения» итальянских фашистов являются единым
антикоммунистическим катехизисом для всего европейского фа¬
шизма.
4. Итальянский фашизм за последнее время все чаще и чаще
выступает под боевым знаменем антикоммунистического и даже
антисоветского движения. Несмотря на неоднократные заявления
самого Муссолини о том, что он намерен поддерживать с Совет¬
ским союзом дружественные дипломатические отношения и со¬
хранять полный нейтралитет по отношению к политическому ре¬
жиму, существующему в СССР, за последнее время выступления
официальных органон итальянского фашизма против советской
системы все учащаются. В этом отношении особенно характерно
памятное выступление официальной фашисткой газеты «Tevere»
по поводу процесса шахтинских вредителей. Газета открыто за¬
являла, что вредители, сидевшие на скамье подсудимых,— «их
люди». Хотят они этого или не хотят, но они являются истин¬
ными носителями и даже героями фашизма, поскольку своими дей¬
ствиями они подрывали основы ненавистного советского строя!
Мы видим, что итальянский фашизм выступает на мировой
арене под знаменем антикоммунизма и антисоветизма.

Фашизм как знамя антикоммунизма
49
5. Наконец, на протяжении своей десятилетней кровавой прак¬
тики, фашизм выработал целый ассортимент самых разнообраз¬
ных, легальных и нелегальных форм репрессий и провокаций по
адресу революционного движения рабочих и крестьян. Поэтому
опыт его должен быть нами изучаем не менее тщательно, чем
он изучается его единомышленниками в разных концах мира.
Нам необходимо было резюмировать все эти особенности,
отличающие итальянский фашизм, а также родственные узы, свя¬
зывающие его с фашизмом в других странах, для того, чтобы
разъяснить характер дальнейшего нашего изложения. В дальней¬
шем мы будем исходить из итальянского фашизма, как из наиболее
стандартной формы международного фашизма вообще. Мы поста¬
раемся, не углубляясь в слишком древнюю его историю, изучить
эволюцию, переживаемую итальянским фашизмом уже после за¬
хвата им государственной власти. Мы постараемся в процессе изу¬
чения этой эволюции доказать правильность изложенного уже на¬
ми взгляда на его социальную сущность. Исходя из «стандартного»
образца итальянского фашизма, мы попытаемся охарактеризовать
фашизм в целом ряде европейских стран, отметив своеобразные
черты его и отклонения от стандартного образца в Италии, и
затем установить социальную сущность европейского фашизма.
■4 Теория и практика европейского фаи:и:тма

V.	ИТАЛИЯ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ.
По вопросу об обстоятельствах, толкнувших Италию на уча¬
стие в войне, существует уже целая литература. И литература
эта продолжает увеличиваться. В этом нет ничего удивительного:
изучение истории итальянского фашизма невозможно без ознаком¬
ления с социально-политическим положением Италии накануне
империалистической войны и причинами, толкнувшими ее на уча¬
стие в войне. Теперь нет уже никаких сомнений в том, что
современный итальянский фашизм родился из того политико-
психологического движения, которое известно было к началу вой¬
ны в Италии под именем интервентизма, вернее — из борьбы
интервентизма с противоположным ему течением нейтрализма.
Фашизм первого периода в известной мере явился продолжателем
победы, одержанной в свое время интервентистами над нейтра¬
листами.
Необходимо поэтому изучить обстановку, в которой проис¬
ходила эта борьба.
Известно, что Италия примкнула к мировой войне значитель¬
но позже остальных членов большой Антанты. Период колебаний
итальянского правительства продолжался с августа 1914 г. до
мая 1915 г. Эти колебания обусловливались целым рядом причин
самого разнообразного свойства. На первом плане были причины
политического характера, иными словами, главнейшим препят¬
ствием вхождения Италии в войну на стороне союзников яви¬
лось ее прежнее, довоенное международное положение. Так как
Италия была членом Тройственного союза, то ей нужно было
сначала разрешить вопрос о разрыве с Австрией и Германией.
Выступая против своих прежних союзников на стороне Антанты.
Италия рисковала в случае каких-либо разногласий с последней
очутиться в изолированном политическом положении.
Дело, однако, не ограничивалось этим серьезнейшим пре¬
пятствием.
Вступлению Италии в мировую войну не в меньшей мере, ка¬
залось, препятствовали и причины экономического свойства.
Дело в том, что период 1911—1914 гг как раз явился для
Италии периодом экономического преуспеяния. В результате
полного разочарования ее тогдашних правителей в ряде неудач¬
ных военно-колониальных авантюр они обратили свои взоры на

Италия накануне войны
51
другие задачи. В этот именно период ими было обращено уси¬
ленное внимание на развитие итальянской промышленности, ко¬
торой с давних пор приходилось преодолевать огромные препят¬
ствия вследствие отсутствия угля и руды и других неблагоприят¬
ных естественных условий Италии. Это было время, когда гер¬
манский капитал, стремившийся к необычайной экспансии, обратил
свое внимание на молодую итальянскую промышленность и в
короткое время приобрел значительное влияние в Италии. С гер¬
манским капиталом были связаны многие торгово-промышленные
предприятия; помимо того, германский финансовый капитал в
то время проводил свое влияние в Италии через крупнейший
«Banca Commerciale». Вполне понятно, что круги, связанные с этим
капиталом, особенно энергично противились разрыву Италии с
Тройственным союзом и выступлению ее на стороне Антанты.
В Италии достаточно сильно было в описываемый период и влия¬
ние американского капитала. Известно, что Соединенные штаты
вступили в ряды союзной коалиции позднее Италии, и до тех
пор, пока ими было принято решение об этом, американцы под¬
держивали в Италии позицию нейтралистов.
Типичным представителем нейтрализма, обусловленного, с
одной стороны, влиянием германского и американского капиталов,
а с другой — убеждением в том, что война сорвет укреплявшееся
в Италии положение ее молодой промышленности, явился Фран¬
ческо Нитти, человек до сих пор наиболее ненавистный вождям
итальянского фашизма. Нитти был итальянским премьером в
1919—1920 гг.; после того как фашисты осенью 1922 г. пришли
к власти, ему пришлось в самом спешном порядке эмигрировать
во Францию, где он теперь возглавляет буржуазную антифашист¬
скую оппозицию. Термин «ниттианство», как символ отказа от
участия в войне в результате подчинения германскому и амери¬
канскому капиталу, до сих пор пользуется правом гражданства
на столбцах итальянской печати.
В своей книге «Незамиренная Европа» Франческо Нитти дал
яркое освещение «символа веры» тогдашних нейтралистов:
«Италиb,— пишет он,— на пути своего развития всегда приходилось бо¬
роться с чрезвычайными трудностями. Но все же на протяжении шестидесяти
лет, последовавших за моментом ее объединения, она безостановочно шла
вперед. Занимая слишком узкую территорию, к тому же покрытую горами
и вообще недостаточную для ее усиленно возраставшего населения, Италия
вынуждена была не раз прибегать к самым решительным мерам для улучше¬
ния своего положения в этом отношении. Ей приходилось развивать свою
промышленность в условиях гораздо более тяжелых, чем те, которые выпали
на долю других государств. Она является почти единственной из великих
держав, которой приходилось развивать свою промышленность при полном
отсутствии угля и почти при полном отсутствии железа в собственных недрах.
Однако, все эти, казалось, непреодолимые препятствия на пути к достижению
народного благосостояния устранялись путем применения разнообразных техни¬
ческих мероприятий, по большей части осуществляющихся по германским
образцам и с германской настойчивостью. В течение 33-летнего периода до
войны Тройственный союз оказал Италии ценнейшие услуги. Он лишний
раз обнаружил, какую огромную пользу принесла итальянскому народу поли-

52	Теория	и	практика	европейского	фашизма
тическая мысль Криспи. Франция, с которой мы — особенно после столкновения
в Тунисе — находились в весьма натянутых отношениях, была бессильна угро¬
жать нам, ибо за нашей спиной стоял Тройственный союз. Та же принадлеж¬
ность к Тройственному союзу заставляла нас избегать или смягчать всякие
трения с Австро-Венгрией. В период принадлежности к Тройственному со¬
юзу Италия создала почти вою свою промышленность, укрепила свое нацио¬
нальное единство и упрочила все своё хозяйственное положение».
У тов. Евгения Варги в его статье «Пути итальянского ка¬
питализма» 1 мы находим приблизительно такую же характери¬
стику первого периода развития итальянского капитализма:
«Современный итальянский капитализм получил свое развитие в XX веке.
В конце XIX века Италия представляла собою еще, главным образом, аграрно-
феодальную страну, и этот характер она сохранила до сих пор в южных
своих провинциях. Причина запоздалого развития итальянской промышлен¬
ности заключается в полном отсутствии собственного промышленного сырья:
угля, нефти, минералов, металлов и т. д. Мало того, соль добывается в
Италии только из моря; нет в достаточном количестве так называемого
органического сырья, нужного для промышленности пород леса, сырья для
текстильного производства и т. д., если не считать шелковой, в известной
мере льняной промышленности. Этим отсутствием сырья объяснялось крайне
медленное развитие довоенной промышленности в Италии. К отсутствию сырья
и топлива нужно еще прибавить и избыток дешевой рабочей силы».
Тов. Варга последнее обстоятельство приписывает ряду есте¬
ственных и историко-социальных причин. К естественным при¬
чинам он относит особенности южного климата, который зна¬
чительно уменьшает потребность в платье, жирах, мясе и уде¬
шевляет жилища по сравнению с северными странами. (P. S. Это
утверждение Варги можно только с большой натяжкой принять
для всей Италии. Как раз отмечаемый им фактор не имеет ни¬
какого значения для севера Италии, где сосредоточена главным
образом крупная итальянская промышленность). Второй фактор —
чрезвычайная густота населения (в Италии приходится 130 жите¬
лей на каждый кв. километр, т. е. почти столько же, сколько в
Германии, промышленность которой значительно более развита).
Кроме того, большую роль играет неправильное распределение
земельной собственности, благодаря которому доходы сельского
хозяйства сосредоточиваются в руках небольшого числа крупных
землевладельцев и в то же время лишают миллионы крестьян
и батраков всякой земельной собственности. Отметив показательное
значение регулярной эмиграции рабочих из Италии, Варга подчер¬
кивает, что, благодаря, с одной стороны, обилию дешевых рабочих
рук, а с другой — невозможности использовать их в Италии вслед¬
ствие ряда естественных причин, итальянская промышленность
находится в привилегированном положении, располагая огром¬
ным количеством дешевого человеческого труда. Этим фактором
он объясняет развитие в Италии до и после войны тех отраслей
промышленности, которые находятся в тесной зависимости от рын¬
ка труда (судостроение, автомобильная промышленность, произ¬
водство искусственного шелка и т. д.).
1 «Lo Stato Operaio, Ottobre 1927 г.

Италия накануне войны
53
Варга, как и Нитти, как и ряд других экономистов, занимав¬
шихся этим вопросом, приходит к убеждению, что итальянская
промышленность накануне империалистской войны вступила в
полосу лихорадочного развития. Нейтралисты типа Нитти нахо¬
дили, что именно желание сохранить благоприятные условия для
дальнейшего развития итальянской промышленности должно дик¬
товать Италии отказ от участия в войне.
Каким же образом случилось, что этого «не поняли» другие
идеологи капиталистического развития Италии, каким образом
могло случиться, что победил не нейтрализм, казалось, сосредо¬
точивший в себе всю квинт-эссенцию буржуазного благоразу¬
мия, а интервентизм, несомненно, тоже поддерживавшийся круп¬
ной буржуазией?
Удивляться этому не приходится. Здесь мы имеем перед собой
типичную картину разногласий внутри единого стана капитали¬
стов — вернее, результат столкновения на итальянском денежном
и промышленном рынке противоположных влияний иностранного
империализма. В то самое время, как многие передовые умы
не только Италии, но и Европы воображали, что в Италии идет
непосредственная борьба между нейтралистами и интервенти¬
стами, оба эти течения и их руководители, на самом деле, являлись
марионетками в руках различных течений иностранного финан¬
сового капитала, дергавших их за соответствующие веревочки.
Кроме факторов, указанных тов. Варгой, огромное влияние
на развитие итальянской промышленности (особенно на севере
ее) в описываемый период имели такие факты, как большое ко¬
личество электрической энергии, получившейся в результате
эксплоатации гидравлических сил Альп, а также достижения боль¬
ших технических успехов в использовании электрических токов
высокого давления и т. д. Эти факторы имели особенно благо¬
приятное влияние на развитие отраслей так называемой военной
промышленности или, точнее, тяжелой механической промыш¬
ленности, без которой ни подготовка к войне, ни ведение ее
немыслимы.
Итак, описываемый период был периодом ожесточенного со¬
ревнования между германским капиталом, с одной стороны, и ан¬
тантовским — с другой. Французский капитал в Италии имел про¬
водника своего влияния в лице крупнейшего банка «Banca di
Sconto», в свою очередь тесно связанного со всей крупной метал¬
лургической промышленностью Северной Италии, которая не
могла не предвидеть огромных барышей в результате будущих
военных заказов и поставок.
В происшедшей схватке, в которой не последнюю роль сыгра¬
ло и прямое давление антантовской дипломатии, англо-француз¬
ский империализм одержал в Италии блестящую победу. Италия,
прервав отмеченный выше период созидательной, промышленной
деятельности, пустилась в чрезвычайно рискованное предприя¬
тие, связав свою судьбу с судьбами Согласия.

54	Теория	и	практика	европейского	 фашизма
Одержать эту победу, однако, было делом не легким.
Сломить сопротивление агентов германского и американского
капиталов было сравнительно легко. Сравнительно не трудно было
склонить на свою сторону и итальянских аграриев. Никогда и ни¬
где крупные аграрии не терпели убытков от войны. Вздорожание
хлеба — неизбежный спутник каждого военного столкновения. Ме¬
жду тем, Италии и в мирное время хлеба никогда не хватало
для прокормления по крайней мере 30—40% собственного насе¬
ления. Аграриям не было оснований опасаться того, что продук¬
ты сельского хозяйства могут подешеветь. Склонить их поэтому
на сторону интервентизма больших трудов не стоило.
Но перед интервентистами, начавшими пропаганду выступле¬
ния Италии на стороне Антанты, вырисовывались очертания дру¬
гой, грозной силы. Это было сопротивление трудящихся масс
Италии и тех политических партий, которые ими в то время
руководили. Надо отметить, что ни в одной из воевавших стран
(за исключением России, где большевики вели неустанную и
последовательную борьбу против войны) сопротивление социа¬
листической партии войне не было так сильно, как в Италии.
На первых порах защитники интервентизма в рядах итальянских
социалистов насчитывались единицами.
Нужно было найти такую влиятельную идеологическую силу,
которая сломила бы враждебное или, в крайнем случае, пассив¬
ное отношение трудящихся масс в Италии к участию в возникшей
войне. Нужно было найти агентов интервентизма в рабочей сре¬
де. Империалистам Англии, Франции, Германии проделать это
было гораздо легче. Верхушки социалистических партий и проф¬
союзов в названных странах к тому времени были уже настолько
развращены, что они почти без всяких усилий со стороны капи¬
талистов сделались деятельными агентами милитаристской и им¬
периалистской пропаганды в рядах широких рабочих масс. Труднее
было создать подобную агентуру в Италии. И тогда-то на помощь
антантовскому капиталу и его империалистской пропаганде при¬
шел Муссолини со своим фашизмом.

VI.	МУССОЛИНИ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ.
Личность Муссолини, основателя итальянской фашистской
партии, уже давно перестала вызывать какие-либо сомнения. Его
выступления первого периода не только вызывали большое лю¬
бопытство к нему, но для многих он продолжал оставаться за¬
гадкой. Понадобилось некоторое время для того, чтобы всякие
сомнения на этот счет исчезли, и чтобы его характеристика, как
злейшего врага и ренегата рабочего движения, была точно
установлена.
В Италии имеется огромная литература о Муссолини, в го¬
раздо большей степени посвященная его личности, чем изобретен¬
ной им фашистской идеологии. Есть сотни и тысячи подхалимов
всяких рангов, делающих в Италии карьеру на составлении кри¬
чащих биографий и характеристик «вождя». Один из этих под¬
халимов в настоящее время занят составлением огромной четы¬
техтомной биографии Муссолини, в которой он обещает доказать,
что в жилах Муссолини течет кровь прежних правителей Италии,
и что генеалогия Муссолини восходит чуть не к XV веку. Надо
признать, что события последнего времени в значительной мере
облегчают задачу почтенного шарлатана от истории. Все те ле¬
денящие кровь новости, которые мы узнаем из газет об убий¬
стве Гастона Соцци и других его товарищей в застенках Перуджии
и других, об установлении системы ужасающих пыток для по¬
литзаключенных,— все это делает правдоподобной версию о том,
что в жилах современного итальянского тирана течет кровь каких-
нибудь Борджиа XV столетия.
Муссолини, несомненно, является одним из мрачнейших ге¬
роев послевоенного «безвременья» в буржуазной Европе, с его
апологией жестокости, грубости, кровожадной мстительности,
преклонения перед физической силой,— безвременья, насыщенного
предательством и ренегатством всех видов и отмеченного печатью
подлейшей социальной реакции, т. е. всего того, чем дышут озлоб¬
ленные, обманутые и усталые люди в нездоровой атмосфере
кино, разнузданной желтой печати и всяких «ревью». Там, в этой
атмосфере, образ этого наймита, высказывающего свои социальные
афоризмы с развязностью политического шута, охотно драпирую¬
щегося в тогу сверхчеловека, не может не вызвать к себе обо¬
стренного внимания. В своей популярности Муссолини уступает

56	Теория	и	практика	европейского	фашизма
разве только нескольким мировым чемпионам бокса и фут¬
бола...
Нам не нужна биография Муссолини для определения той
роли, которую он сыграл в деле вовлечения Италии в войну и
в основании итальянского фашизма. Достаточно отметить, что
в этой биографии бывшего социалиста и редактора социалисти¬
ческого центрального органа «Аванти» мы не усматриваем никаких,
особых, специфических причин, которые могли бы хоть в из¬
вестной степени оправдать его гнусную измену по отношению
к рабочему классу Италии. Из этой среды, в которой родился
и воспитывался Муссолини, вырастали и вырастают тысячи само¬
отверженнейших борцов за дело рабочего класса. Впрочем, его
болезненное личное самолюбие и другие отрицательные черты
бросались в глаза его товарищам задолго до совершенной им
измены: стоит только припомнить приведенное нами выше про¬
рочество Жоржа Сореля на его счет.
Гораздо больше интереса представляет изучение того поло¬
жения, в котором находилось рабочее движение Италии того
времени.
Некогда в рядах итальянского социализма господствовало
боевое настроение. По всей вероятности, это было результатом
целого ряда боевых традиций лучших представителей прежних
поколений. Маццини, Гарибальди, Бакунин, Коста, Кафиеро и
др.,— все они, несмотря на различие своих взглядов, на хроноло¬
гические промежутки, разделявшие их деятельность, заносили
на благодатную почву Италии семена боевого, романтического
революционизма. Не надо забывать, что свою первую попытку
боевого массового выступления Бакунин произвел в Италии (вос¬
стание в Беневенто). Однако в дальнейшем семена этого рево¬
люционизма оказались нежизнеспособными. В борьбе с боевыми
настроениями первых социалистов одержал решительную победу
парламентаризм. Еще до торжества ревизионистских идей вну¬
три итальянского социалистического движения парламентский со¬
циализм под влиянием таких ортодоксов, как Энрико Ферри, впо¬
следствии перешедшего в лагерь филофашистов, окончательно
вытеснили всякие боевые «увлечения». Социалисты внушили себе
самим и значительной части итальянского пролетариата, следо¬
вавшей за ними, убеждение в том, что избирательная машина
является не только самым верным, но и единственным путем к
торжеству социализма в стране.
Мы уже говорили в другом месте о той роли, которую игра¬
ла итальянская интеллигенция в тогдашнем социалистическом
движении. Перепроизводство лиц свободных профессий, не на¬
ходивших никогда в Италии достаточного поля для применения,
своих специальностей, послужило причиной того, что в ряды
социалистического движения интеллигенция вливалась широким
потоком и накладывала свой отпечаток на всю физиономию дви¬
жения. Особенно после того, как социализм в Италии освободился

Муссолини и его окружение
57
от всяких «романтических» увлечений, и все революционные обя¬
занности интеллигента-социалиста сводились к тому, чтобы носить
в петлице значок депутата, получать жалованье и выступать с
напыщенными речами в парламенте, так сказать, в оправдание
получаемого жалованья,— «социализм» стал такой же карьерой,
как врачебное, адвокатское или инженерское звание. Кто не пре¬
успевал на каком-либо другом поприще, мог смело итти в со¬
циалисты. Если он не попадал в депутаты парламента, он стано¬
вился муниципальным советником или одним из вождей проф¬
союзного или кооперативного движения. Итальянский социализм
как раз в то время взял курс на завоевание муниципалитетов,
кооперации, школ и т. д. Это не значит, конечно, что все, без
исключения, лидеры социализма шли в движение именно по этим
соображениям. Среди интеллигентов было немало искренних лю¬
дей, убежденно боровшихся (пусть неправильными методами!)
за освобождение рабочего класса. Такие люди и впоследствии не
сдавались на милость победителям-фашистам, погибая от их
руки, как, например, погиб умеренный реформист Маттеотти. Но
такие лица среди тысячи реформистов насчитывались десятками.
К моменту, когда в воздухе запахло войной, шкурничество и из¬
мена интересам рабочего класса среди социалистической интелли¬
генции уже стали повседневными явлениями, ни в ком не вы¬
зывавшими удивления. Если верхушка рабочего движения в
Англии, Франции, Германии того времени настолько идейно сбли¬
зилась с буржуазией, что стала плечом к плечу с ней в вопросах
милитаристской и империалистской пропаганды, то и в Ита¬
лии того времени характерной чертой для социалистической ин¬
теллигенции явилась крайняя идеологическая неустойчивость.
Война, в силу целого ряда приведенных выше политических и
экономических факторов, как мы видели, не могла быть популяр¬
ной не только среди социалистов, но и среди идеологов буржуа¬
зии. Поэтому в первое время подавляющее большинство даже
умеренных социалистов не хотело и слушать о ней. Сделка между
буржуазией, как классом, и социалистической партией, по примеру
происшедшего в других европейских странах, не могла иметь
места в Италии хотя бы уже потому, что сама итальянская бур¬
жуазия не выступала единым фронтом в этом вопросе. Но иде¬
ологическая неустойчивость, господствующая в рядах социали¬
стической партии, отрыв многих лидеров, просиживающих все
свои дни в римских кафе и кулуарах Монтечиторио 1, от рабочих
масс и личные качества таких ренегатов, какими оказались Мус¬
солини и его «когорта», создавали почву для проникновения идей
интервентизма в рабочие массы.
Для этого нужны были два фактора: один — вещный, другой —
личный. Нужны были деньги и человеческий материал, золотой
мешок, открытый к услугам новоявленных пропагандистов, ора¬
1 Палата депутатов в Риме.

58
Теория и практика европейского фашизма
торы и публицисты, на вдохновение которых этот раскрытый
золотой мешок мог бы подействовать соответствующим образом.
К счастью для будущего фашистского движения в Италии, на¬
шлось и то, и другое. Деньги, конечно, могли дать только те
финансовые группировки, которые были заинтересованы в полу¬
чении будущих военных заказов и, следовательно, в деле вовле¬
чения Италии в войну на стороне Антанты. Никакое очковтира¬
тельство самого Муссолини и его первых последователей, ни¬
какая декламация, нарочито пропитанная па первых порах анти¬
капиталистическим душком, не помешали установить тот факт,
что интервентизм, призывавший итальянцев к участию в войне
на стороне Антанты, явился прямым орудием в руках антантов¬
ского капитала. Установлено, что личный орган Муссолини «Роро¬
lo d'Itailia», в котором он начал свою патриотическую пропаган¬
ду, был основан на средства французских капиталистов, тесно
связанных с операциями «Banca di Sconto» и заинтересованных
в таких колоссальных металлургических предприятиях, как Ан¬
сальдо и др., наживших огромные капиталы во время войны.
Беннито Муссолини, к этому времени разошедшийся по целому
ряду вопросов со своими товарищами по партии и исключенный
из нее, поспешил использовать предложения французских капи¬
талистов для основания своей газеты, а затем и партии. У него
нашлись достойные соратники в лице целого ряда социалистов
и синдикалистов, поспешивших в угоду ему «сменить вехи» (Мас¬
симо Рокка, Бианки, Фариначчи, Гранди, Церболио, Чезаро Рос¬
сb, Эдмондо Россони и многие другие). Арнальдо Муссолини,
родной брат «вождя», стал его главным помощником по линии
печати и официальным редактором фашистского органа «Popolo
d'Italia»
Эта славная плеяда включала в себе самые разнообразные от¬
бросы рабочего движения того времени. Нельзя отрицать, что
среди них были способные личности. Они показали это впослед¬
ствии всеми своими дьявольскими проделками по части ущемле¬
ния рабочего класса. Как теоретики, они все же в большинстве
случаев — жалкие плагиаторы. Их способ идейной борьбы — клевета
и интриги. Как ренегаты всех времен и всех видов, они разде¬
ляются по своему духовному облику на две категории. Одни из
них пришли к фашизму в результате уязвленного самолюбия.
Муссолини, который, будучи лидером социалистической партии,
всегда считал, что «ему море по колено», и что он может делать
в партии все, что ему ни заблагорассудится,— наиболее яркий
представитель первой категории. Другие перебежали из лагеря
социалистов в лагерь злейших врагов рабочего класса по той про¬
стой причине, что у социалистов было много званных и все же
мало избранных. В лидеры пройти мог не каждый, депутатских
мандатов и мест муниципальных советников тоже не могло хва¬
тить на всех желающих. Оставшиеся за бортом вскоре уяснили
себе, что социализм не для всех в равной мере является «выгод-

Муссолини и его окружение
59
ной профессией». Нарождалось новое движение. Ясно было, что
Муссолини получил откуда-то большой куш. Можно было не со¬
мневаться в том, что деньги для патриотической пропаганды идут
от капиталистов, у которых мошна велика. Следовательно, будут
получки и в дальнейшем.
Неудачники, почуявшие, что в воздухе пахнет жареным, по¬
спешили переметнуться в лагерь Муссолини. Но это, конечно,
было бы слишком упрощенным объяснением измены всех тех
бывших социалистов, которые вошли в первый штаб фашизма.
Немалую роль сыграло и обиженное самолюбие некоторых из них,
и недовольство нравами и организационной структурой разлагав¬
шейся социалистической партии. Наиболее же искренние были
увлечены искусной демагогической пропагандой того, кто еще так
недавно импонировал им в качестве популярнейшего социалисти¬
ческого вождя.
Итак, налицо были деньги, люди и пресса (ибо большинство
первых фашистов — журналисты, обмакнувшие свои перья в другие
чернила). Нужна была еще и «идеология». Мы уже касались
сущности этой идеологии в другом месте. Здесь мы вкратце на¬
помним, что идеология фашизма «первого призыва» не выпячивала
нисколько своего антипролетарского характера. Если этим вождям
и было временами трудно скрывать антипролетарскую сущность
своей идеологии, то они старались замазать глаза рабочему классу
ссылкой на то, что они не против его освобождения от ига капи¬
тализма, а что они только против марксизма и большевизма, по¬
скольку последние проникнуты духом антипатриотизма и интер¬
национализма. Фашизм первого призыва очень часто подчеркивал
свой антикапиталистический характер. Эти демагогические заявле¬
ния первых фашистов не прекращались до 1920/21 г. включи¬
тельно. Покойный Маттеотти опубликовал брошюру «Фашизм пер¬
вого периода», в которой он собрал ряд документов, свиде¬
тельствовавших о том, что первые фашисты всеми силами старались
доказать свою солидарность с рабочим классом. Он цитирует
ряд заявлений Муссолини и Россони следующего характера:
«Мы должны пойти навстречу представителям труда. Мы
должны добиваться удовлетворения требований рабочего класса.
Этим путем мы добьемся возрождения итальянского духа в его
самых прекрасных проявлениях...»
Они одобряли всеобщую забастовку в Павии, первый случай
захвата фабрик в Дальмине и т. д.
Автор статьи «Фашизм в Италии» в упоминавшемся нами сбор¬
нике Ландауэра и Гоннигера заявляет еще в более категорической
форме:
«На протяжении 1919 и 1920 гг. не было ни одного выступле¬
ния рабочих, которое не получило бы одобрения со стороны
фашистов: все равно — идет ли речь о беспорядках, возникающих
в связи со вздорожанием продуктов первой необходимости, бой¬
коте чиновников, забастовке учителей, захвате имений или же¬

60
Теория и практика европейского фашизма
лезных дорог, фабрик, рудников и транспортных предприятий,
которые должны были перейти в распоряжение профсоюзных объ¬
единений рабочих и служащих. Временами даже они ставят своей
целью показать, что они настроены еще более решительно и
способны пойти дальше, чем социалисты. Затевается нечто вроде
обостренного соревнования между фашистами и социалистами,
причем фашисты как бы стараются расширить для рабочего дви¬
жения рамки, установленные социалистическими лидерами. Фа¬
шисты доказывали в двух случаях (беспорядки из-за дороговизны
в июне 1919 г. и железнодорожная забастовка в январе 1920 г.),
что эти лидеры вставляют палки в колеса движения. И это
несмотря на то, что жизнь на каждом шагу показывала им всю
беспочвенность их надежд «отбить» рабочий класс у социализма.
Росси писал в январе 1920 г. с большим сожалением на столбцах
«Popolo d'Itailia» о том, что жизнь на каждом шагу обнаружи¬
вает неразрывную связь, существующую между рабочим классом
и социалистической партией. «Отсюда ясна вся бесполезность
дальнейших наших иллюзий и клятв... Массы хотят пить воду толь¬
ко из колодца марксизма и считают, что только у него можно
учиться премудрости».
Конечно, в этом сетовании Чезаре Росси уже сказывается
озлобленный, мстительный враг. Если массы не желают пить из
грязного колодца фашистской публицистики, то этим массам нужно
объявить войну не на живот, а на смерть. Кстати сказать, Чезаре
Росси не считает нужным упомянуть здесь о том, что первый набег
на «Аванти» был совершен фашистами еще в 1919 г. Вряд ли это
обстоятельство могло увеличить популярность фашистов в рядах
приверженцев социалистической газеты.
Во всяком случае, до тех пор, пока это не вызывалось необ¬
ходимостью, фашисты первого призыва избегали появляться на
сцене с открытым забралом и демонстрировать свою антипроле¬
тарскую сущность.
Свою лоскутную идеологию фашизм первого призыва пы¬
тался создать из самых пестрых положений, избегая, однако, вы¬
ступлений в роли прямого врага рабочего класса. Как мы уже
говорили, национально-патриотические мотивы, переходящие в са¬
мый крайний шовинизм, были положены в основу фашистской
идеологии первого времени. Фашисты постарались извлечь ста¬
рые лозунги ирредентистского движения.
Следует отметить, что в период, последовавший за националь¬
ным объединением Италии, ирредентизм, свивший себе гнездо
в Триесте, Фиуме и других областях со смешанным населением
к северу от Италии, сыграл немаловажную роль в ее политической
жизни и был умело использован, как один из мотивов подстрека¬
тельства Италии к войне. Главным лозунгом как будто бы явилось
осуществление старой «адриатической» программы. Вторым ло¬
зунгом было желание исправить — по национальному признаку —
итало-австрийскую и итало-германскую границы. Ввиду того, что

Муссолини и его окружение
61
раздробление Австро-Венгерской монархии с самого начала войны
входило в планы союзников, третьим лозунгом итальянской ди¬
пломатии явилось обеспечение границ Италии от будущих госу¬
дарственных новообразований.
Кстати сказать, все эти три лозунга были в результате мировой
войны воплощены в жизнь. Но они послужили достаточной пищей
для националистической агитации первых фашистов.
Вообще фашизм первого периода, начиная с агитации в поль¬
зу выступления на стороне Антанты и кончая тем недовольством
мирными договорами, которые послужили пищей для фашистской
пропаганды после войны, проходил под знаком преимущественно
«дипломатических» требований. Получалось такое впечатление, что
единственным идеалом фашистов первого призыва, вне всяких
перипетий классовой борьбы, является «Великая Италия». До вы¬
ступления на арене мировой войны фашисты как бы ставили
своим долгом — зажечь стремление к осуществлению великой Ита¬
лии в рядах первых участников войны. Когда же война кончилась,
и итальянцы, в том числе и фашисты, почувствовали себя об¬
манутыми Антантой, их проповедь перешла в пропаганду борьбы
против интриг антантовской дипломатии. Нужно только прочи¬
тать речи того самого Муссолини, который сейчас всячески ста¬
рается заслужить благоволение Антанты, произнесенные им в
1919 г. против союзников, чтобы понять всю эволюцию, про¬
деланную итальянским фашизмом. В 1919 г. Муссолини, еще не
бывший у власти, в одной из своих речей открыто заявил, что
на мирной конференции в Париже заседало... четыре осла! Фа¬
шистам казалось, что эти парижские ослы только и думают о том,
как бы насолить Италии. Слабость государственного аппарата
тогдашней Италии и полная неспособность итальянской дипло¬
матии того времени долгое время были излюбленным коньком в
руках фашистов. Фашизм был, по мнению «вождя», призван ис¬
править слабость и неспособность, проявленные итальянской ди¬
пломатией как накануне, так и после войны.
Итак, интервентизм, диктуемый патриотизмом и требованиями
старого итальянского ирредентизма,— таково все идеологическое
содержание фашизма первого периода. Разумеется, патриотизм
несовместим с классовой борьбой пролетариата. С этой точки
зрения, фашисты первого призыва относились отрицательно к
классовой борьбе. Она должна быть вытеснена объединенной
борьбой всех классов за величие нации. Но, вместе с тем, фашисты
упорно старались доказать рабочему классу, что они не перехо¬
дят и на классовую точку зрения буржуазии.
«На место класса должна выступить нация,— в этом вся наша
идеология»,— говорили они рабочим.
Все это сопровождалось целым рядом романтических укра¬
шений. Дино Гранди, один из первых соратников Муссолини,
бывший некоторое время в оппозиции к нему, а теперь его правая
рука в дипломатических делах, с пеной у рта настаивал на том,

62
Теория и практика европейского фашизма
что фашизм должен оставаться «священной когортой» и никогда
не превращаться в политическую партию. Если фашизм,— говорил
Гранди,— превратится в обыкновенную политическую партию и
начнет, по образцу социалистов, заниматься всякими парламент¬
скими махинациями, он заразится всеми пороками демократии.
Подальше от парламента, подальше от прочих приемов парла¬
ментских партий! Фашизм должен оставаться незапятнанным!
таковы были лозунги «чистых» фашистов первого призыва, орга¬
низовавших первые карательные экспедиции против крестьян и
рабочих.
Но этот романтизм, должно быть, был не совсем чистой во¬
ды; во всяком случае, большинство фашистов первого призыва
было настроено более практически и оказывало непрерывное да¬
вление на Муссолини, добиваясь от него образования политиче¬
ской партии.
Любопытен политический оппортунизм фашистов первого
призыва. Они ведут двусмысленную политику по отношению к
савойской монархии и духовенству. Первые фашисты, прикрываясь
высокими традициями великих итальянских революционеров, от¬
крыто заявляли себя республиканцами, но это длилось недолго.
Достаточно было им убедиться в том, что республиканская партия
Италии отнюдь не намерена итти с ними одним путем, а, напро¬
тив, объявляет им непримиримую борьбу, чтобы в их речах начали
звучать монархические нотки. Впрочем, монархизм итальянских
фашистов всегда был достаточно бесцветным, условным и ограни¬
ченным. Они никогда не относились серьезно к королевской вла¬
сти. В Италии монарх издавна в большей степени символизировал
обветшавшую традицию, чем осуществлял фактическую власть.
Это сказалось, как мы увидим ниже, достаточно ярко во время
«похода» Муссолини на Рим. И в наши дни всем ясно, что Виктор-
Эммануил является фактическим пленником Муссолини, который
в любой момент может принудить его к отречению.
То же самое можно сказать и об отношениях, существующих
между фашизмом и Ватиканом. Фашисты первого призыва от¬
крыто заявляли, что фашизм по существу антирелигиозен. Они
говорили, что один из трех идеологических китов, на которых
покоится фашистская теория, является модернизм, представляю¬
щий собою не что иное, как резкий протест против клерикализма.
Но это были лишь слова, лишенные всякого практического содер¬
жания. Поскольку представители мелкого духовенства, объеди¬
ненные в так называемую народно-католическую партию («попо¬
ляри»), на местах встали в резкую оппозицию к фашизму, рыцари
черной рубашки продолжали свои антиклерикальные и антирели¬
гиозные разглагольствования. Но наиболее умные и последова¬
тельные из них прекрасно понимали, что религия в наши дни
является одним из тех китов, на которых покоится злейшая со¬
циальная реакция, и потому фашизм должен жить в ладу с цер¬
ковью и богом. Став у государственного руля, они сумели найти
дорогу к Ватикану. И в этом отношении, как и во многих других,

Муссолини и его окружение
63
фашисты оказались типичными практическими политиками. Они
поступают так, как поступала светская власть в Италии во все
времена: они идут на сближение с Ватиканом тогда, когда Вати¬
кан не мешает им. Сам папа римский, вначале испугавшийся на¬
пыщенной, «революционной» фашистской фразеологии, теперь рас¬
кусил их неглубокую сущность и научился использовывать их в
своих целях, как, например, в борьбе с франк-масонским движе¬
нием.
Приемы и формы фашистской политики ничем не отличаются
от приемов всех реакционных правительств. Былые романтические
возгласы, ссылки на классические традиции, жалкие потуги ска¬
зать какое-то новое слово в области политических взаимоотно¬
шении между классами давно рассеялись, как дым.

VII.	КОНЕЦ «РОМАНТИЧЕСКОГО» ФАШИЗМА.
Задолго до основания фашистской партии (в марте 1919 г.)
фашисты имели свои группировки. Это были «ячейки бойцов» на
фронте и в тылу. Они не были связаны общей программой, но их
объединяли реакционно-патриотические устремления. В те вре¬
мена итальянский фашизм ничем не отличался по существу от
итальянских националистических течений, если не считать более
крикливой фразеологии и постоянного хвастовства заслугами на
фронте. (Впоследствии партия националистов, предводитель¬
ствуемая Коррадини, организационно слилась с фашистским
движением.) Вся программа, все их устремления, как мы уже го¬
ворили, почти не имели отношения к внутренней политике Ита¬
лии и лежали в плоскости ее внешней политики.
Носителем так называемого романтического фашизма первого
призыва до конца оставался знаменитый итальянский романист
и поэт Габриеле д’Аннуццио. Некоторые исследователи итальян¬
ского фашизма полагают, что Габриеле д’Аннунцио является да¬
же основателем особого течения в фашизме — так называемого
фиуманского (ультра-националистического) фашизма.
Было бы бесполезно искать какую-либо устойчивую идеоло¬
гию в политической деятельности д’Аннунцио. Он может срав¬
ниться по своей путанной идеологии разве только с такой раз¬
новидностью в фашизме, как Массимо Рокка (см. выше). Никогда
нельзя предвидеть того, что способен на завтра заявить этот но¬
воявленный политик. Из его писаний довоенного времени мы все
знаем д’Аннунцио, как реакционера, сибарита и эстета. В этом
вся его сущность, все его «верую». Этот человек глубоко убежден
в том, что неравенство, всегда существовавшее на земле между
людьми, должно существовать и впредь. Мы знаем, что в после¬
военный период к политике самым неожиданным образом примк¬
нули люди, ничего общего ранее с ней не имевшие. В мутной
воде, которую представлял из себя хаос послевоенных отношений,
можно было поудить рыбку, иной раз не без выгоды для себя.
Если знаменитый пианист Падеревский сделался вдруг выдаю¬
щимся государственным деятелем Польши, то почему бы Габриеле
д’Аннунцио не появиться на политической арене Италии, которая
никогда не могла пожаловаться на недостаток авантюристов вся¬
ких окрасок и калибров?

Конец романтического фашизма
65
Габриеле д’Аннунцио решил, что он может прославиться на
весь мир, как сподвижник Муссолини по части возрождения древ¬
не-римских традиций. Мы помним, что известный фашистский
теоретик Горголини назвал д’Аннунцио второй по величине звез¬
дой итальянского фашизма. Но надо признать, что эта вторая
звезда своей деятельностью причиняла много беспокойств пер¬
вой звезде, т. е. самому Муссолини. Если бы д’Аннунцио огра¬
ничивался лишь ролью националистического агитатора — это было
бы с полбеды, и его деятельность не доставляла бы никаких
хлопот «вождю». Но в том-то и дело, что, в противоположность
Муссолини, который никогда не переставал быть изворотливым
политиком как до, так и после смены им своих социалисти¬
ческих вех на фашистские, Габриеле д’Аннунцио оставался по¬
этом и импрессионистом в политике. Поэтому его деятельность
насчитывает ряд моментов, когда он выходил из подчинения Мус¬
солини. В истории послевоенной Италии ряд выступлений д’Ан¬
нунцио остается зафиксированным, как ряд трагикомических фар¬
сов. Дело в том, что д’Аннундио не хотел ограничиться лишь
лаврами усердного итальянского националиста, защищавшего ме¬
ждународные интересы Италии, вопреки распоряжениям тогдаш¬
него соглашательского правительства. Из далекой Советской
России в Италию заносились семена Октябрьской революции, от¬
менившей политическое и экономическое неравенство между людь¬
ми и провозгласившей самоопределение угнетенных националь¬
ностей. Последний пункт привлек особое внимание д’Аннунцио.
Во время своей фиуманской авантюры, о которой мы расскажем
подробнее, Габриеле д’Аннунцио не раз заявлял, что он действует,
согласно заветам... самого Ленина. Эти крылатые словечки созда¬
вали сумасбродному поэту популярность и в рабочей среде. Осо¬
бенную популярность д’Аннунцио приобрел в среде итальянских
моряков, где он успешно конкурировал одно время с другим их
вождем — капитаном Джулльети. Среди своих легионеров, со¬
ставлявших слепо преданные ему отряды из всякого рода сброда,
д’Аннунцио проповедывал довольно сумбурные идеи. Легионеры
эти часто вступали в пререкания с фашистами толка Муссолини,
и дело заканчивалось часто кровавыми столкновениями.
В чем же сущность фиуманской авантюры д’Аннундио?
Теперь, оглядываясь назад, ясно видишь, что спор между
Италией и Югославией о Фиуме никогда не имел для нее такого
острого значения, каким его представили патриотические болтуны
и авантюристы вроде д’Аннунцио. Они сумели напустить такого
тумана вокруг этого вопроса, что он одно время заслонил все
другие вопросы внешней политики Италии. В 1915 г. никто из
участников Лондонского совещания союзников не мог предви¬
деть, что этот вопрос будет раздут до такой степени. Решение,
принятое на этом совещании относительно Фиуме, сводилось к
тому, что этот город должен быть присоединен к Хорватии —
независимо от того, будет ли Австро-Венгрия и в дальнейшем
5 Теория и практика европейского фашизма

66
Теория и практика европейского фашизма
существовать, как самостоятельное государство, или Хорватия бу¬
дет отделена от нее в том или ином виде? Упомянутая выше нацио¬
налистическая шумиха привела к тому, что этот город с 50 000-ным
населением и с товарооборотом в 2 миллиона тонн служил попе¬
ременно яблоком раздора то между Италией и Америкой (Вильсон
высказывался против присоединения Фиуме к Италии), то между
Италией и Югославией. Одно время спор обоими государствами
о Фиуме был разрешен тем, что Фиуме был превращен в незави¬
симое государство. Однако упомянутые уже легионы д’Аннунцио,
войдя в Фиуме, разогнали учредительное собрание, заседавшее
в городе, и провозгласили диктатором сумасброда-поэта. Несча¬
стному городу пришлось немало вынести от диктаторского пра¬
вления д’Аннунцио, который, однако, под давлением королевских
войск должен был все-таки убраться оттуда. После этого, при¬
близительно с 1921 г., фиуманский вопрос явился предметом про¬
должительных дипломатических переговоров между Италией и
Югославией, разрешившихся соглашением в конце января 1924 г.
Конечно, трения между обеими странами на этом не кончились,
но сейчас не это интересует нас. Авантюра д’Аннунцио инте¬
ресна тем, что она представляет собою лебединую песню ро¬
мантического фашизма. Кроме того, она достаточно ярко вскры¬
вает сущность политики Муссолини, который, захватив в 1922 г.
государственную власть в свои руки, не только не протянул руку
помощи своему вчерашнему соратнику, но принял все меры к
ликвидации движения, руководимого им. Поведение Муссолини
в отношении д’Аннунцио ясно показывает, что Муссолини не
может потерпеть конкуренции не только со стороны социалистов
или коммунистов, но не переносит и соперников из своих еди¬
номышленников, вроде д’Аннунцио. Соперничество д’Аннуццио
было по двум причинам неприятно и опасно для Муссолини. Как
реальный политик, взявший власть, Муссолини решил, что всяким
романтическим бредням и авантюрам должен быть положен ко¬
нец. Ему необходимо было выступить перед Европой в качестве
солидного государственного деятеля, выдержавшего экзамен по¬
литической зрелости; с другой стороны, его не могла не трево¬
жить попытка д’Аннунцио сорганизовать пролетариат в свои осо¬
бые, внепартийные синдикаты. Муссолини, превратившийся из
лидера фашизма в премьера, поспешил первым долгом отделать¬
ся от своего опасного соперника и хранителя традиций «фиуман¬
ского фашизма». Но порвать сразу, без всяких проволочек, Муссо¬
лини мешал целый ряд оставшихся налицо ярких свидетельств
их недавней солидарности. Нужно было найти какие-нибудь бла¬
говидные предлоги, чтобы либо дискредитировать д’Аннунцио в
глазах широких фашистских масс, либо привлечь на свою сторону
поэта. В день победы фашизма 30 октября 1922 г. Муссолини
телеграфировал д’Аннунцио: «Судя по последним сообщениям,

Конец романтического фашизма
67
нами достигнут полный успех. Новая Италия получит, наконец,
правительство. Мы будем достаточно благоразумны и осторож¬
ны, чтобы не злоупотреблять нашей победой. Я уверен, что вы
захотите лично поздравить нашу преисполненную жизнерадост¬
ности молодежь».
Но поэт ответил уклончиво. Полный текст его ответа так
и остался неопубликованным. Поэт уклонился также от всякого
участия в торжественных церемониях фашистов. Не подтвердился
также усиленно муссировавшийся фашистами слух о привлечении
д'Аннунцио в первый кабинет. Характерную цитату из переписки
д’Аннунцио с Муссолини привел парижский «Тан»: «У победы
глаза должны быть так же раскрыты, как и у Паллады-Афины,
не закрывайте их ей».
Все эти явные и скрытые нравоучения поэта не могли по¬
нравиться Муссолини, особенно в тот момент, когда вместо Афи¬
ны-Паллады на него оком Горины смотрела большая Антан¬
та. Он решил пойти на разрыв д’Аннунцио, и в тот самый момент,
когда Муссолини в своем «Popolo d'Italia» начал сменять вехи в
вопросе об отношениях с Югославией и писал по этому
поводу:
«Даже наиболее горячие националистические элементы Италии
и Фиуме не помышляют о том, что политическое присоединение
Фиуме к Италии возможно, и понимают, что оно мыслимо только
при помощи итало-югославского договора».
Он, с присущим ему вероломством, отдает под сурдинку приказ
о разгроме силами фашистской милиции д’аннунцианских орга¬
низаций. В том же фашистском органе, в номере от 23 декабря
1922 г., напечатан ряд правительственных сообщений о разгоне
клубов фиуманских легионеров, об арестах их вождей и т. д.
В конце концов, действия полиции вызвали ряд вооруженных
столкновений между ней и фашистами, с одной стороны, и легио¬
нерами, с другой. В цитированном нами номере «Popolo d'Italia»
правительство, в оправдание своих действий, ссылается, между
прочим, на следующий любопытный факт, имевший место в
Милане:
«Несколько позднее вооруженные столкновения между легио¬
нерами и полицией разыгрались близ площади Северного вок¬
зала. Навстречу фашистским отрядам вышла колонна легионеров,
кричавших: «Долой Муссолини! Да здравствует Ленин! Да здрав¬
ствует большевистская Россия!» Группа фашистов не могла не
принять столь оскорбительного вызова. В результате происшед¬
шего столкновения четыре человека было ранено».
Аналогичными сообщениями была переполнена вся печать.
Фиуманские легионеры очутились на положении нелегальной
партии. Против д’Аннунцио была предпринята специальная
травля.
Официальным мотивом разгрома фиуманских легионеров и
д’аннунцианских синдикатов правительство поспешило объявить

68
Теория и практика европейского фашизма
обнаружение в их рядах большого числа уголовных преступни¬
ков и дезертиров. Фактическим же мотивом явилось желание
Муссолини в спешном порядке разрубить гордиев узел запутав¬
шихся отношений с Югославией, чтобы развязать себе руки в
смысле усиления внутренней реакции в стране.
Д’Аннунцио оказался устраненным от всякой политической
деятельности и не мешает больше своими чудачествами, воскре¬
шавшими былые романтические бредни фашизма, планомерной
реакционной политике фашистов «второго призыва».

VIII.	ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
ИТАЛИИ ПОСЛЕ ВОЙНЫ. —ЭВОЛЮЦИЯ ФАШИЗМА.
Если жалобы итальянских патриотов весьма часто страдают
преувеличениями, то все же, оглядываясь самым беглым образом
на историю мировой войны, прошедшей перед нами, нельзя не
признать, что жертвы, понесенные Италией, а равно и удельный
вес ее выступления на стороне Большой Антанты были вознагра¬
ждены далеко не пропорционально теми, кто воспользовался ее
услугами в нужное время. Трудно отрицать, что судьба Франции
и других членов Антанты была если не спасена, то в значительной
мере облегчена Италией 2 августа 1914 г., когда она объявила
о своем нейтралитете. Точно так же трудно определить, каковы
были бы последствия присоединения Италии, на основе Трой¬
ственного союза, к центральным державам. Именно объявление
Италией своего нейтралитета, явившееся для всех неожиданным,
и помогло Франции сконцентрировать свои силы на севере и обес¬
печить противодействие немцам на Марне. Большое влияние на
судьбы Антанты имело второе, уже активное выступление Италии
на стороне держав Согласия в мае 1915 г. Это событие в зна¬
чительной мере воспрепятствовало коалиции центральных держав
использовать военно-техническую организацию австрийской армии.
Все эти факты многократно приводились фашистами в обоснова¬
ние своих претензий к Антанте. Первые фашисты, бросившие
лозунг борьбы за «Великую Италию», всегда подчеркивали то об¬
стоятельство, что Италия, невзирая на свои жертвы и на заслуги
перед союзниками, осталась так же обделенной сырьем и топли¬
вом, какой была и до войны. Без упоминания об этом фашисты
в Италии не произносят ни одной речи. Не раз Муссолини в
своих выступлениях, призывая рабочих безропотно переносить
эксплоатацию со стороны хозяев, ссылается на тот же дефект
итальянской экономики,— как будто именно итальянский пролета¬
риат обязан расплачиваться своими потом и кровью за всю бедность
земных недр Италии! Покуда длилась эпоха бесконечных евро¬
пейских конференций, посвященных, главным образом, вопросу
распределения германских репараций, итальянская дипломатия вся¬
чески пыталась отвоевать для себя какие-либо льготы, которые
смягчили бы для нее ужасы угольного голода, но ничего суще¬
ственного в этом отношении не добилась. Теперь, когда вы¬

70
Теория и практика европейского фашизма
яснилось, что зависимость Италии от «угольных» стран будет
длиться еще долго, в Италии вновь приступили, к усиленному ис¬
пользованию многочисленных водопадов разной силы, раскинутых
по всей стране. Водяные двигатели должны заменить собой ми¬
неральное топливо, и теперь использование водяной энергии за¬
нимает особое место в ряду важных экономических проблем
Италии. Но, разумеется, этим путем можно добиться лишь частич¬
ных успехов. Природа капризно разбросала эти источники водяной
энергии по всему Аппенинскому полуострову, их уже нельзя
(как уголь или нефть) приблизить к промышленным районам 1...
Трудящиеся массы Италии, как мы это уже отмечали, помимо
своей естественной ненависти ко всякой бойне, уже давно были
разочарованы печальными результатами военно-колониальных
авантюр предыдущих правительств. Своим природным чутьем эти
массы как бы предвидели огромное несоответствие между жертва¬
ми, которые вынужден был принести итальянский народ на ал¬
тарь союзников, и теми ничтожными выгодами, которые могло
ему принести возвращение ирредентистских земель 2 и прочие
лозунги «велико-итальянской» политики.
События показали, что «Великая Италия» нужна была только
тем политическим авантюристам, которые продались заинтересо¬
ванной в военных сверхприбылях буржуазии и, кроме того, под
покровом патриотических лозунгов настойчиво добивались для себя
власти.
После окончания войны экономическое положение внутри Ита¬
лии ухудшалось с каждым днем. Раздутая искусственными ме¬
рами металлургическая промышленность не могла поглотить все¬
го того излишка населения, который явился результатом почти
полного прекращения эмиграции во время войны. (Как известно,
эмиграция является для итальянского населения, задыхающегося
в границах сравнительно небольшой территории, совершенно необ¬
ходимым планом, регулирующим вопрос безработицы, продоволь¬
ствия и экономической жизни страны вообще.)
1 «Несмотря на использование гидравлической силы для добывания элек¬
трической энергии,— пишет в своей статье о судьбах итальянского капитализма
Е. Варга,— уголь попрежнему остается необходимой базой всякой индустриа¬
лизации.
2 На основе мирных договоров к Италии были присоединены следую¬
щие территории бывшей Австро-Венгерской монархии, с количеством насе¬
ления:
Венеция Тридентинская	 648	208	жит.
Гориска и Градиска с прилегающими округами	 310	642	»
Триест	 	238	655	»
Истрия	 342	979	»
Зара и присоединенные острова Далмации	 18	719	»
Всего в присоединенных областях . .                       1 559 203
Общая территория присоединенных областей занимает . 	    7	350

Эволюция фашизма
71
В стране еще задолго до конца войны стало нарастать не¬
довольство, подогреваемое слухами о том, что утомление войной
охватывает армии и в других странах.
События русской революции 1917 г. имели огромное влияние
на настроение трудящихся масс в Италии. Период 1918—1920 гг.
является периодом нарастания революционного движения в Ита¬
лии. Сюда начинают доходить слухи не только о русском Октябре,
но и слухи о попытках социальной революции в Венгрии и Ба¬
варии. В городах кипела организационная работа, вызванная не¬
обычайным ростом синдикального (профсоюзного) движения. Со¬
циалистическая партия, в то время еще объединенная, приобрела
огромное влияние не только в деле организации рабочих, но и
в таких областях, как парламентская, муниципальная, коопера¬
тивная деятельность. Это было время, когда и попы в городе
и деревне распевали «Красное знамя». Пропаганда против про¬
должения военных авантюр имела колоссальный успех. По всей
стране прокатилось широкое забастовочное движение. Муници¬
палитеты в городах, общинные управления в деревнях, коопера¬
тивы, школы, народные дома и всякие другие культурно-просвети¬
тельные учреждения перешли почти целиком в руки социалистов.
Кульминационным пунктом нарастания революционного дви¬
жения явились события в августе—сентябре 1920 года, когда ор¬
ганизованные в мощные синдикаты итальянские металлисты стали
во главе движения, имевшего целью, по образцу русского Октя¬
бря, захват в руки рабочих фабрик и заводов и передачу поме¬
щичьей земли крестьянам.
Здесь нужно отметить, что организация трудящихся в тот
период сделала огромные успехи не только в городе, но и в
деревне.
Италия — страна по преимуществу земледельческая,— хотя ей
никогда не хватало собственного хлеба (недостающие 30—40%
хлеба всегда покрывались ввозом из России, а во время войны —
из Америки, Аргентины и т. д.).
Что касается сельского хозяйства Италии, то формы его от¬
личаются большим разнообразием. Все это зависит от геогра¬
фических условий, резко разнящихся в отдельных частях Италии.
Так, например, долина реки По отличается весьма интенсивной
культурой. В некоторых местах сбор урожая приближается к
средним германским цифрам. Напротив, в южной Италии и на
ее островах мы наблюдаем чрезвычайно экстенсивную культуру,
которая приводит к тому, что результаты урожая здесь ниже, чем
в любой стране Европы.
Другой особенностью сельского хозяйства Италии является
наличие в отдельных местах крайне архаических форм землеполь¬
зования.
Тов. Варга, констатируя, что в Италии нет точной статистики
распределения земли, говорит, что и без этой статистики извест¬
но, что латифундисты обладают огромными количествами земли,

72
Теория и практика европейского фашизма
которые они частью переуступают в аренду испольщикам, частью
обрабатывают сами, используя батрацкий труд. В южной Италии
и в Сицилии до сих пор существует еще система двойной аренды:
крупный землевладелец, который, как правило, не живет на своей
земле, переуступает ее в аренду главному арендатору, который
от себя уже ее сдает испольщикам. Одним словом, эта система
распределения земли очень напоминает тот принцип, который
существовал до войны в России и в Румынии. Эта система во¬
площает в себе все отрицательные последствия крупного поме¬
щичьего хозяйства и мелкого фермерского труда, не воспринимая
в то же время положительных сторон обеих форм. Это приводит
к тому, что в Италии существуют миллионы трудящихся, лишен¬
ных малейшего клочка земли.
Приведя статистические данные, относящиеся к 1914 г., Вар¬
га утверждает, что вряд ли положение существенно изменилось
за истекшее время. Ничтожная часть арендаторов разбогатела
во время войны и могла приобрести некоторое количество земли.
Во всяком случае можно уверенно сказать, что те пять миллионов
батраков и поденщиков, которые насчитываются в Италии, вряд
ли могли сделать такие приобретения. Таким образом, и сейчас
в Италии насчитывается грандиозная армия безземельных сель¬
ских пролетариев, подобной которой нет нигде в Европе, если
не считать, пожалуй, Венгрии.
В те времена, когда послевоенный фашизм выступал на широ¬
кую арену (1919—1920 гг.), классовые взаимоотношения в итальян¬
ской деревне достигли чрезвычайной степени напряжения. Тот
вопрос, который и сейчас остается больным для Италии, т. е.
вопрос об избытке батрацких рук в деревне, стоял в высшей
степени остро. Правда, империалистическая война вырвала не одну
сотню тысяч жертв из рядов крестьянской бедноты, но не надо
забывать, что, вместе с тем, империалистская война сопровожда¬
лась прекращением эмиграции, и когда первые раны, нанесенные
войной, начали залечиваться, в итальянской деревне опять стал
ощущаться избыток рабочих рук в лице как батраков-профессио¬
налов, так и безземельных крестьян, вынужденных работать на
чужих полях. Не трудно встретить в литературе об Италии этого
периода утверждения о том, что за годы войны произошла не¬
которая передвижка земельной собственности в результате за¬
хвата революционными крестьянами помещичьих участков. Эти
утверждения страдают значительным преувеличением. Револю¬
ционный захват земли крестьянами почти нигде не был закреплен,
если не считать некоторых южных областей, где земля, оставлен¬
ная на произвол судьбы некоторыми помещиками, перешла в руки
по преимуществу зажиточного крестьянства, т. е. фермеров, су¬
мевших расширить площадь своего землепользования явочным
порядком. В средней и северной Италии никакой передвижки вла¬
дения землей, которая могла бы значительно изменить положение
середняцкой и бедняцкой массы, не произошло. Таким образом,

Эволюция фашизма
73
Варга и другие исследователи итальянской экономики вполне
правы, утверждая, что в наши дни положение этих слоев итальян¬
ской деревни мало чем отличается от их довоенного положения.
Зато чрезвычайно обострились отношения между помещиками,
которым чудился кровавый призрак социальной революции, и
беднейшими слоями итальянской деревни. Надо признать, что
крестьянское движение к тому времени сделало в Италии большие
успехи в смысле своей организованности. Почти в каждом круп¬
ном селении существовали «камеры труда» и так называемые
«красные лиги». Забастовочное движение среди итальянского ба¬
трачества приняло самые широкие формы. Если верно, что до
90-х годов прошлого столетия Италия, гордившаяся своими воз¬
вышенными демократическими принципами, не имела ни малей¬
шего представления о каких бы то ни было формах договорных
отношений между помещиками и сельскохозяйственными рабо¬
чими, и что подписание первого коллективного договора между
помещиками Феррары и местными крестьянами произвело впе¬
чатление настоящей «социальной революции», то зато к 20-м го¬
дам нынешнего столетия эти коллективные договоры вошли в
обиход, а местные лиги зорко следили за их выполнением.
Красные лиги вмешивались и в другие стороны взаимоотношений
между помещиками, с одной стороны, беднейшим крестьянством
и батраками, с другой: они регулировали зарплату, продолжи¬
тельность рабочего дня, добивались отмены всяких пережитков
рабства в отношениях помещиков и властей к деревенской бед¬
ноте. Кроме забастовок, в то время могучим орудием борьбы
красных лиг с зубрами явился организованный бойкот. К поме¬
щику, объявленному под бойкотом, не ходили работать, у него
отказывались брать в аренду мелкие фермерские участки и т. д.
А, между тем, до возникновения этих красных лиг положение
крестьян напоминало положение крепостных рабов. Помещики
пользовались своей многочисленной челядью для борьбы с кре¬
стьянским движением. Эта челядь, по старому итальянскому за¬
конодательству, прикрепленная к данным помещикам, наподобие
русских крепостных, играла роль провокаторов и штрейкбре¬
херов во всех забастовках, объявлявшихся красными лигами. Даже
такой завзятый идеолог буржуазного строя, как итальянский ли¬
берал Марио Миссироли, заявлял в своих книгах, что итальян¬
ские крестьяне, номинально свободные, на самом деле влачат
существование рабов.
К 1920 году напряженность отношений между имущими и
неимущими классами в Италии достигла высшей точки напря¬
жения. Число конфликтов росло с каждым днем. Итальянским
зубрам стало ясно, что, если движение, организованное красны¬
ми лигами, не будет разгромлено, в Италии может разразиться
социальная революция, сопровождаемая «черным переделом» зем¬
ли. Нужно было как можно скорее дать бой всем красным, груп¬
пирующимся вокруг лиг. И этот бой начался.

74
Теория и практика европейского фашизма
Изучение так называемого аграрного фашизма в Италии пред¬
ставляется интересным по двум причинам: во-первых, хроноло¬
гически фашизм возник раньше всего в итальянской деревне; во-
вторых, именно в итальянской деревне он сохранил целиком свою
реакционную, социальную сущность, не разбавив его никакой ли¬
цемерной и пустяковой фразеологией. Правда, на первых порах
фашистские агитаторы пытались распространить легендарные
слухи о том, будто фашисты наделяют землей безземельных кре¬
стьян и батраков, но эти легенды не имели никакого успеха,—
до того наглядна была практика аграрного фашизма. Свою ра¬
боту в итальянской деревне фашисты начали с того, что в про¬
тивовес красным крестьянским лигам организовали помещичьи
лиги, ставившие своей целью борьбу с первыми. Борьба эта
велась самым беспощадным образом. Особенно отличались по¬
мещичьи сынки-студенты и пр. Это они явились вдохновителями
первых карательных экспедиций, посылавшихся помещичьими ли¬
гами на усмирение крестьянских забастовок и волнений. Эти
карательные экспедиции, о зверском характере которых нами по¬
дробно было рассказано в предыдущих книгах, разрушили послед¬
ние иллюзии, которые еще питались некоторыми крестьянами на
счет итальянского фашизма.
   Так как борьба между фашистскими «аграрными лигами» и
красными лигами велась почти во всех земледельческих округах
Италии, то перечислить, или хотя бы вкратце повторить, все
красноречивые факты, описанные в наших первых книгах, пред¬
ставляется невозможным. Напомним лишь главнейшие из них.
Особенно жестокое подавление аграрного движения имело
место в Болонье и Ферраре, где впервые фашисты выступили в
роли верных псов помещиков. Сражение разыгралось вслед за
тем, когда движение городского пролетариата 1920 года было
задавлено провокацией и насилием. По утверждению авторитет¬
ных лиц, болонская провинция в результате войны фашистов с
местным крестьянством понесла убытки, исчисляемые в 500 мил¬
лионов лир. В этой провинции было особенно много смешанных
по своему составу лиг, в которые входили не только батраки,
но и крестьяне. Социалисты и синдикалисты приложили все уси¬
лия, чтобы оба элемента единым фронтом выступили против союза
помещиков и фашистов. Непосредственным поводом к столкно¬
вению послужил отказ помещиков подписать новый коллектив¬
ный договор. Война велась ожесточенно с обеих сторон. Суще¬
ствует целая литература, посвященная болонским событиям того
времени. Разумеется, фашисты уверяют, что на их долю выпала
лишь роль «осажденного войска», которому пришлось пробиться
из тяжелого социалистического плена. При этом некоторые из
них любят ссылаться на «авторитетный» отзыв такого заслужен¬
ного ренегата, как Ф. Туратти, который якобы заявил, что ле¬
выми не были исчерпаны до начала боевых действий все мирные
средства, имевшиеся в их распоряжении. Ниже мы даем описание

Эволюция фашизма
7о
действия фашистов в этой войне, сделанное их другом, которое
мы считаем вполне достаточным для оценки их образа действий
и гораздо более убедительным, чем старческий лепет Туратти.
В другой провинции, Ферраре, поводом к войне послужил все
тот же вопрос о регулировании найма труда. Но как и в Болонье,
к основному вопросу примешались и остальные больные вопро¬
сы: о штрейкбрехерском труде «обязанных» 1, о камерах труда,
заработной плате и пр., и пр. В результате аграрной войны осо¬
бенно сильные в феррарской провинции социалистические и синди¬
калистские организации были сломлены и почти уничтожены.
В обеих провинциях черный террор фашистов первого периода
оставил надолго неизгладимые следы. Как орудовали первые
банды аграрного фашизма, лучше всего можно понять из
книги уже упомянутого нами либерала Миссироли, который о со¬
бытиях в болонской и феррарской провинциях говорит:
«Мы не можем придумать никакого извинения или утешения, когда вспом¬
ним обо всех актах насилия, заранее обдуманных и совершенных при по¬
мощи заготовленного оружия бессердечными богачами, которым их непомерное
превосходство над бедными в смысле получения образования, их воспитание,
обычаи и мораль не помешали не только убивать, но, что еще хуже, избивать
и истязать. Самый мрачный пессимизм охватывает нас при мысли, что двух¬
тысячелетняя христианская эра не изменила первобытной психологии человека
в его отношении к другому человеку. Безграничная печаль овладевает нами,
когда мы подумаем, что в окружающей нас грустной обстановке личные
интересы или выгоды класса толкают людей на братоубийственную войну
Если засады, устраивающиеся членами крестьянских лиг, нам внушали отвра¬
щение, то карательные экспедиции, возглавляемые юношами-студентами, обу¬
чавшимися в наших университетах, читавшими Кардуччи и тысячи раз
декламировавшими «Божественную комедию», могут вселить в наши сердца
лишь уныние и беспредельное отчаяние.,.».
Нас не интересует лирика старого либерала, но мы должны
признать, что характеристика фашистских зверств, совершенных
в итальянской деревне, остается верной и жизненной до наших
дней. Фашизм в итальянской деревне был и остается сторожевым
псом помещичьих интересов. Время от времени он изобретает
новые формы экоплоатации крестьянской бедноты. Надо также
признать, что попытки замаскировать истинную классовую сущ¬
ность аграрного фашизма свелись лишь к самой несложной
декорации. В 1921 году фашисты попытались создать нечто вро¬
де своей аграрной программы, которая рассчитана была на край»
нее невежество некоторых слоев итальянской деревни. В фашист¬
ской прессе того времени были выдвинуты некоторые тезисы
«аграрной политики» фашистов:
«Необходимо,—заявляли некоторые фашистц-теоретики,—чтобы земледелец
почувствовал большую близость к обрабатываемой им земле; для этого он
должен быть заинтересован в прибыли, которую приносит данный земельный
участок. Только заинтересовав крестьянина или батрака в прибыли, которую
1 «Obbligati»,— категория крестьян, связанных с помещиками полукрепост¬
ними отношениями.

76
Теория и практика европейского фашизма
приносит хозяйство, принадлежащее «его помещику», можно добиться сближе¬
ния между обоими классами. Это сближение следует противопоставить клас¬
совой борьбе, проповедуемой социалистами, неустанно при этом распростра¬
няя всюду, что в России аграрный коммунизм привел лишь к укреплению
мелкой земельной собственности».
К этой программе был прикреплен громкий ярлык — «земля —
трудящемуся», и с ним она была пущена в обращение.
Практическое осуществление «аграрной» программы фашистов
свелось к тому, что в некоторых провинциях (в частности — фер¬
рарской) фашисты еще до захвата власти организовали само¬
званные «земельные управления фашистов», которые, пользуясь
своим влиянием на субсидирующих их помещиков, принялись
за работу. В феррарской провинции они убедили помещиков
уступить небольшое количество земли крестьянам, причем земля
была им передана в форме договора о долгосрочной аренде.
Общее количество уступленной земли в феррарской провинции
исчисляется в 12 тысяч гектаров (гектар равен 0,915 десятины).
Такие же опыты (в целях пропаганды) были проделаны, в мень¬
ших размерах, еще в двух-трех местах. Однако на флоринтий¬
ском конгрессе в 1921 году Польверелли (фашистский теоретик
по аграрному вопросу) выступил со специальной речью против...
излишнего дробления земли:
«С национальной точки зрения,— заявил он,— вредны не
только латифундии, но и излишнее дробленые земельных уча¬
стков. Нужно установить предельный минимум для дробления
земли».
Прошло около двух лет. О земельных реформах фашистов
перестали говорить. За Болоньей и Феррарой последовала очередь
других провинций, испытавших на себе всю прелесть карательных
экспедиций, сожженных деревень, разрушенных организаций, уби¬
тых или изгнанных вождей. Фашистские организации густой сетью
покрыли всю земледельческую Италию. Не удовольствовавшись
террором, применявшимся для усмирения забастовок и волнений,
фашистские ячейки начали вводить... крепостное право.
Приведем в качестве материала правила, введенные в 1922 году
в мантуйской провинции местной фашистской организацией (это
было еще до захвата власти фашистами):
«1) Каждое собрание крестьянской лиги может происходить
только в присутствии 4 делегатов местных фашистских органи¬
заций, которые контролируют ход и содержание дискуссий.
2) Все крестьяне обязаны вступить в состав местных «фа¬
шио» без права подвергать обсуждению их устав или программу.
3) Никто из крестьян или батраков не будет допускаться к
работе без предъявления удостоверения от местного «фашио».
4) Камера найма и распределения труда может функцио¬
нировать лишь при условии, что все служащие ее будут на¬
браны из местных фашистов.

Эволюция фашизма
77
5) Рабочий день устанавливается в 10 часов, из коих 8 опла¬
чивается, а остальные 2 часа идут в пользу фашистских союзов.
6) Всем земледельцам не-фашистам, как-то: мелким собствен¬
никам, испольщикам, мелким арендаторам и т. д., предписывается
пользоваться лишь машинами, принадлежащими фашистским орга¬
низациям, и нанимать машинистов только из числа состоящих чле¬
нами тех же организации».
За неисполнение приведенных нами предписаний виновным
угрожали поджогами их жилищ и проч. Эти угрозы, конечно,
приводились в исполнение и не в одной только Мантуе.
Таким образом, еще до захвата фашистами государственной вла¬
сти, социальная физиономия аграрного фашизма ни в коем случае не
могла вызывать каких-либо сомнений. Фашизм в итальянской де¬
ревне был верным оплотом помещичьей реакции. С этой точки
зрения, надо сказать, что аграрный фашизм в Италии был и
остается фашизмом чистейшей воды. За исключением самого на¬
чального периода, никаких иллюзий, никаких обещаний, никаких
заигрываний с трудящимися классами,— откровенная и беспощад¬
ная борьба во славу помещичьих прибылей!
Несколько иначе, как мы видели, дело обстояло в городе.
Здесь лживые обещания и заигрывания с трудящимися составляют
отличительную черту фашизма вплоть до 1921 года. Мы уже
отмечали, что в течение известного периода демагогические за¬
игрывания фашистов с городским пролетариатом вполне ужива¬
лись с отдельными черносотенными выступлениями и жесткими
репрессиями по адресу отдельных рабочих организаций. Но
фашистский террор того времени в некоторых отношениях носил,
так сказать, кустарный характер. Вожди фашизма избегали откры¬
тых демонстративных выступлений против рабочих в общегосу¬
дарственном масштабе. Так было во время движения осенью
1920 года, сопровождавшегося захватом фабрик на севере Ита¬
лии. Отдельные фашистские лидеры не постеснялись даже лице¬
мерно заявить о своем сочувствии движению. Сам Муссолини
на каком-то собрании обронил, что широкий размах и револю¬
ционный характер движения лишний раз свидетельствуют о вели¬
чин «итальянизма». Во всяком случае Джиолитти и Нитти не
смогли опереться в своей борьбе с рабочим движением на содей¬
ствие фашистских банд, и им пришлось прибегнуть к созданию
особых полицейских кадров для того, чтобы справиться с ним.
Само собой разумеется, что уже в то время фашисты были за¬
конченными врагами революционного рабочего движения, но их
лидерами руководили стратегические соображения: для них важно
было, чтобы мелкобуржуазное демократическое правительство сло¬
мило шею на этом движении и дискредитировало себя перед
всей страной. До известной степени эти расчеты оправдались.
Когда же, начиная с 1921 года, фашисты открыто стали го¬
товиться к захвату государственной власти, им не оставалось ни¬
чего другого, как снять свою маску и обнаружить свое истинное

78
Теория и практика европейского фашизма
лицо отвратительной социально-политической реакции. Теперь они
уже при всяком подавлении забастовок или волнении выступали
в качестве откровенных союзников правительства, но это были
союзники такого сорта, которые не скрывали своих намерений
свалить правительство немедленно после того, как они выручат его
из беды, и стать на его место. Так оно и случилось. Последней
аккорд сотрудничества фашистов с соглашательским правитель¬
ством имел место, когда фашисты помогли «последнему прави¬
тельству» Факта подавить всеобщую забастовку в августе
1922 года. Подавление этой забастовки произошло таким образом,
что всей стране стало ясно, кто настоящий победитель. Соглаша¬
тели сначала дали укрепиться фашистским организациям в Ита¬
лии настолько, что они сами не могли обойтись без их помощи
в борьбе с передовыми рабочими Италии. Ясно, что они должны
были уступить место сильнейшим...

IX.	ЗАХВАТ ВЛАСТИ ФАШИСТАМИ.— ГЛАВНЕЙШИЕ ИТОГИ
ФАШИСТСКОЙ ДИКТАТУРЫ.
Поход итальянских чернорубашечников на Рим в октябре
1922 года, закончившийся захватом государственной власти, не
представляет собой ничего, кроме пошлого фарса, который явился
заключительным звеном негласного сотрудничества, существовав¬
шего между мелкобуржуазным правительством Факта и фашист¬
скими бандами. О нем говорилось слишком много, чтобы к нему
возвращаться. Муссолини и его сподвижники могут, сколько угод¬
но, хвастать своей опереточной «революцией». На самом деле,
большое число обнаруженных с того времени документов сви¬
детельствует о том, что между Муссолини и высшими пред¬
ставителями армии существовал сговор до того, как он от¬
правился в этот «поход». Много интересных данных по этому
поводу опубликовано итальянским анархо-синдикалистом Арман¬
до Борги в его книге «Италия между двумя Криспи» (Париж,
1924) 1. Шесть лет прошло со времени опереточного похода,—
за эти годы утратила свое значение и выдохлась вся парадная
словесность, которая в свое время была посвящена «героиче¬
скому» походу на Рим. Никакие помпезные выступления не могут
изменить того факта, что никакой революции на самом деле не
было, и что весь фашистский «переворот» заключался в том, что
одна фракция итальянской буржуазии добровольно переусту¬
пила государственную власть другой фракции, более энергич¬
ной и более решительной. Такова, в сущности, подоплека всех
фашистских переворотов, имевших место в Вероне за послед¬
нее десятилетие. Не будем поэтому переоценивать торжествен¬
ных заявлений и жестов различных фашистских «вождей».
Еще до того, как Муссолини захватил власть, он подверг
уничтожающей критике государственный аппарат Италии, вы¬
смеял деятельность итальянской дипломатии, парламента, школы,
интеллигенции и т. д. Казалось бы, этот «революционер» должен
был начать с уничтожения наиболее ненавистных ему учрежде¬
ний. На самом деле, этого не произошло. В первой своей речи,
произнесенной на другой день после захвата власти, Муссолини
1 «L’Italia fra due Crispi», Parigi, 1925.

80
Теория и практика европейского фашизма
грозился превратить парламент в соломенную подстилку для ка¬
валерийских лошадей. Но на практике он продолжал пользоваться
этой подстилкой в течение пяти лет, до тех пор, пока не появился
на свет его пресловутый проект корпоративного государства, сво¬
дящего на-нет значение парламента. (Да и теперь ряд фашистских
публицистов продолжает утверждать, что корпоративная реформа
влечет за собой не уничтожение, а преобразование парламента.)
То же самое можно сказать и о первоначальной деятельности
Муссолини в ряде других областей. За хвастливыми жестами и
бесчисленными угрозами скрывалось все то же желание сохра¬
нить в неприкосновенности государственный аппарат буржуазии.
Муссолини нашел, что настала пора уйти в отставку Факта или
устраниться от государственных дел Джованни Джолитти и усту¬
пить место ему. Это не значит, однако, что новый реформатор
буржуазного государства, рядившийся в неприсвоенную ему тогу
«революционера», хотел отказаться от всего наследия, которое
ему оставили его буржуазные предшественники в рядах итальян¬
ского правительства. Муссолини находил только, что удельный
вес и значение различных политических партий в Италии измени¬
лись, что прежнее правительство либералов, демократов и согла¬
шателей должно уступить место фашистам, — но он не прочь был
использовать их для укрепления собственного положения, как в
свое время господа Джолитти и Факта использовали фашистов
в целях укрепления своей власти. Муссолини настаивал только
на одном: а именно — на полном подчинении ему со стороны всех
остальных политических партий, но он отнюдь не отказывался
от их сотрудничества, ибо великолепно понимал, что такие ста¬
рые волки, как Джолитти и другие, только помогут ему научиться
управлять государственным механизмом, ибо они были и остались
при всех условиях специалистами по части угнетения трудящихся
масс.
Однако, не сказав нового слова в смысле изменения основ
буржуазного общества, фашизм вооружил имущие классы более
реальными средствами классовой борьбы, чем парламентаризм.
Консерваторы разных времен и народов только вздыхали по силь¬
ной власти. Но пришел фашизм и методами «прямого действия»
осуществил их затаенные мечты.
«Фашизм,— говорится в резолюции VI конгресса Коминтерна,—
предоставляет в распоряжение господствующих классов воору¬
женные силы, специально вымуштрованные на предмет граждан¬
ской войны, и осуществляет новый тип государства, открыто
опирающегося на насилие, принуждение и коррумпирование не
только мелкобуржуазных слоев, но и некоторых элементов ра¬
бочего класса (служащие, бывшие реформистские вожди, пре¬
вратившиеся в государственных чиновников, профсоюзные функ¬
ционеры (чиновники) или должностные лица фашистской партии,
затем, бедняцкое крестьянство и деклассированные пролетарии,
вербуемые в «фашистскую милицию»).

Захват власти фашистами
81
Вместе с тем Муссолини в своих парадных выступлениях
пытается рабски копировать «сильных» государственных людей
прошлого века. Вот почему некоторые германские теоретики за¬
являют, что фашизм ведет свое начало не от Муссолини, а от
Бисмарка, и что настоящей родиной европейского фашизма являет¬
ся не Италия, а Пруссия. Разве не прав Армандо Борги, когда
выводит в своей книге Муссолини в образе карикатурного Фран¬
ческо Криспи? Какие такие новые слова сказал Муссолини, ка¬
ких мы не могли бы найти у английского Биконсфильда или
русского сановника-мракобеса Победоносцева? Все они с негодо¬
ванием отвергали материализм, классовую борьбу, атеизм, все они
были «идеалистами» чистой воды, патриотами, империалистами
и «глубоко верующими». Если итальянские фашисты и имеют по
сравнению с ними особые заслуги в деле борьбы с рабочим дви¬
жением, и если они в этой области сказали новое слово, то это
слово сказано ими в области государственно-организованного бе¬
лого террора. Объединить легальные репрессии буржуазного
государства, неизменно направляемые против трудящихся, с не¬
легальными репрессиями, выходящими за рамки закона,— такова
сущность всей политической премудрости итальянского фа¬
шизма. Но эту премудрость Муссолини и его банды применили
задолго до захвата власти; когда же власть пришла к ним в руки,
они решили руководиться основными принципами всякой правя¬
щей партии. Они поняли необходимость использовать аппарат
государственного угнетения целиком. Сделать это без помощи
остальных политических партий невозможно. Сам Биконсфильд,
Криспи, Бисмарк и Пуанкаре были бы огорчены, если бы в один
прекрасный день им пришлось править без оппозиции. Этого
не хотел и Муссолини. Вот почему итальянский фашизм не начал
с политической самоизоляции, а кончил ею. В высшей степени
важно установить этот главнейший итог шестилетнего правления
фашистской партии в Италии.
С первого дня своего правления Муссолини пытался догово¬
риться с другими политическими партиями Италии, но, разумеется,
договорные отношения между ними могли установиться лишь
в результате длительных торгов и переторжек. И Муссолини
способен был бы пойти на некоторые уступки либералам, демо¬
кратам, католикам и реформистам, если бы последние были скром¬
нее в своих требованиях. Но в том-то и дело, что демократически-
соглашательская Италия переоценила свои силы. Она полагала,
что за ней стоят широкие массы итальянского народа, и ей приш¬
лось горько разочароваться, когда обнаружилось, что вся ее
хваленая популярность построена на песке. Когда торг с Мус¬
солини оказался сложным и затяжным, когда его черноруба¬
шечной милиции и бандам, навербованным из самых разношерст¬
ных элементов послевоенной Италии, пришлось противопоставить
реальные силы своих сторонников, они, как король в андерсе¬
новской сказке, оказались голыми и беспомощными. Лишнее
6 Теория и практика европейского фашизма

82
Теория и практика европейского фашизма
подтверждение того, что буржуазный парламент служит самым
скверным ареометром для определения реального удельного веса
той или иной политической партии и группировки! Несмотря,
однако, на столь бесславный провал, вожди демократически-со¬
глашательской Италии не хотели верить собственным глазам.
Очутившись в роли полководцев без армии, они, за неимением
лучшего, продолжали верить в действенность своих... хороших
принципов и лозунгов и продолжали свой торг с прежней непри¬
миримостью. Муссолини понимал, однако, что условия, которые
они выдвигают для своего сотрудничества, рассчитаны на свер¬
жение фашистского режима, и, конечно, на эти условия не пошел.
Торги и переторжки ни к чему не привели. Либералы, демокра¬
ты, католики и соглашатели на время оказались за бортом поли¬
тической жизни Италии. Вместо приоритета Муссолини приш¬
лось удовольствоваться монополией политической власти в
стране. Кульминационным пунктом разрыва между фашистской
и демократическо-соглашательской Италией следует считать убий¬
ство социалистического депутата Маттеотти, отказ от «нормали¬
зации» со стороны фашистской партии, возникновение «Авен¬
тинского холма» 1 и бесславный провал буржуазно-демократиче¬
ской оппозиции в Италии.
Есть одна сторона в истории этих переговоров Муссолини
с демократически-соглашательской Италией, которая не может не
делать чести реальному политическому чутью Муссолини. На
всем протяжении этих переговоров — с момента захвата фашиста¬
ми власти и до наших дней — Муссолини был непреклонен в одном
пункте: он отказывался и отказывается признать демократически-
соглашательские партии представителями трудящихся масс Ита¬
лии. Вся история борьбы фашистской партии за государственную
власть дала ему возможность понять тот глубокий разрыв, кото¬
рый существует между этими партиями и рабочим классом Ита¬
лии. Этот бывший лидер соглашательской партии Италии, до
30-летнего возраста вращавшийся среди верхов итальянских со¬
глашателей, прекрасно учел падение престижа и влияния демо¬
кратов и социалистов в Италии. Он знает, что у соглашателей
осталась только «рабочая» вывеска, но никаких рабочих, способ¬
ных к активной революционной деятельности, не осталось. Все,
что было активного в рядах соглашательских партий, давно ушло
в коммунистическое и прочее революционное подполье. И Мус¬
солини никогда не позволял шантажировать себя одной рабочей
вывеской. Он знает, что ему предстоит жестокая борьба с истин¬
ными друзьями рабочего класса, ведущими борьбу против фа¬
шизма во всем мире, но он знает, что грош цена всем пустозвон¬
ным декламациям тех самых соглашателей, которые дали ему
возможность в свое время притти к власти. Этим положением
и определяется в данный момент отношение Муссолини и его
1 Иносказательная кличка буржуазных антифашистских партии.

Захват власти фашистами
83
единомышленников к рабочему движению в Италии. Они порва¬
ли с реформистами, прекрасно учитывая, что все это — генералы
без армии, и не желая через их посредство договариваться с ра¬
бочим классом. С другой стороны, путь к сговору с коммунистами
отрезан. С ними можно разговаривать лишь на одном языке —
непримиримой взаимной борьбы. При таких условиях у Муссолини
остается единственный исход: договариваться непосредственно
с итальянскими рабочими. Муссолини прекрасно знает, каково
отношение к нему рабочего класса, и как велико влияние ком¬
мунистической пропаганды, несмотря на все неслыханные пре¬
следования, которые испытывает на себе компартия Италии.
Остается только одно — попытаться опереться на менее созна¬
тельные слои рабочего класса Италии, но это мыслимо лишь при
одном условии: нужно доказать (или, по крайней мере, попытаться
доказать), что фашизм дает рабочему классу ряд реальных благ,
которых коммунисты ему дать не могут. Отсюда — бессильные
потуги изобразить фашизм, как метод «бескровной» социальной
революции, совершаемой более легкими и гибкими способами,
чем те, которые проповедуются коммунистической партией,— от¬
сюда беспрестанные заигрывания с рабочим классом, отсюда «хар¬
тия труда» и пресловутые корпоративные реформы...
Таким образом, политическое положение в Италии после шести
лет пребывания фашистской партии у власти может быть изо¬
бражено весьма несложной схемой:
У власти стоит монопольная фашистская партия, опираю¬
щаяся. на весь прежний аппарат государственного угнетения,
плюс фашистская милиция, уравненная в правах с регулярной
армией, плюс партийный аппарат, насчитывающий миллион
членов, свыше миллиона «авангардистов» (фашистская моло¬
дежь), плюс фашистские синдикаты, насчитывающие — по неточ¬
ным подсчетам — около двух миллионов членов. Никакой «по¬
путнической» партии, которая делила бы с фашистами ответ¬
ственность за управление страной, нет.
Буржуазно-демократические и соглашательские партии устра¬
нены от всякого влияния на государственные дела. Всякая оппо¬
зация сведена на-нет. В этом смысле смерть Джованни Джолит¬
ти, 78-летнего старца, 7 раз бывшего премьером, хитрейшего
(и наиболее близкого по духу Муссолини) политического дея¬
теля и идеолога итальянской буржуазии, является безусловно
символической смертью.
Социал-реформисты потеряли всякое влияние в стране; оскол¬
ки партии находятся в эмиграции и никакого актуального влия¬
ния на события в Италии не имеют.
Единственной партией, стоящей лицом к лицу с фашистски¬
ми правителями, воплощающей в себе волю и энергию наибо¬
лее передовых слоев итальянского рабочего класса, является ком¬
мунистическая партия Италии, несущая на своих плечах главную
тяжесть борьбы с фашистской тиранией.

84
Теория и практика европейского фашизма
Дальнейшее направление истории фашистской Италии будет
определяться развитием борьбы между этими двумя противо¬
стоящими силами, причем — в первую голову — развитие и исход
этой борьбы будут зависеть от нарастания того экономического
кризиса, который, будучи временно ослаблен фашистскими ре¬
формами, продолжает разъедать послевоенную Италию.
В цитированной уже нами резолюции VI конгресса Комму¬
нистического Интернационала правильно подчеркивается, что
итальянскому фашизму за последние годы удалось ослабить по¬
следствия этого кризиса лишь при помощи, целого ряда чрезвы¬
чайных мер. Таковы: поддержка со стороны американского ка¬
питала, неслыханный экономический и социальный нажим на мас¬
сы, некоторые формы государственного капитализма и т. д.
Из этого ясно, что та частичная стабилизация капитализма,
которой хвастают итальянские фашисты, не смогла устранить
коренных причин этого кризиса.
Суммируя все то, что нами было сказано до сих пор по
этому поводу, мы вынуждены констатировать, что все те пре¬
пятствия, которые лежали на пути дальнейшей индустриализации
Италии, остаются в силе. Мы уже отмечали, что эксплоатация
водопадов в целях добывания электрической энергии не может
заменить того основного сырья, в котором нуждается тяжелая
промышленность (уголь). Зависимость Италии в этом отношении
от других стран остается в силе, точно так же, как остается
в силе ограниченность внутреннего рынка и необходимость искать
эти рынки за пределами Италии. Всех, интересующихся разме¬
рами того нажима на рабочие массы, ценою которого главным
образом достигнута частичная стабилизация капитализма при фа¬
шистском строе, мы отсылаем к книге Серратти. Из этой книги
он почерпнет сведения о том снижении реальной заработной
платы, которое при фашизме испытывают на себе наиболее ква¬
лифицированные слои итальянского пролетариата, и по этим дан¬
ным он легко поймет, в каком положении очутились менее ква¬
лифицированные слои пролетариата, не способные с такой энер¬
гией защищать свои классовые интересы, как это умеет делать
«рабочая аристократия».
И все же для того, чтобы продержаться у власти в течение
стольких лет, Муссолини и его ближайшие соратники должны
были время от времени преподносить «народу» те или иные
эффектные (пусть, по существу, бутафорские) достижения фашист¬
ской экономики. В известной мере это им удалось. Умение пре¬
подносить «бюджет по-итальянски» теперь вошло в поговорку
у европейских экономистов. Недавно мы присутствовали при том,
как Муссолини пришлось отказаться от своего проекта ревало¬
ризации лиры. Это оказалось ему не под силу, но фашистам зато
удалось создать такую финансовую конъюнктуру, при которой
к стабилизации лиры никаких серьезных препятствий не обна¬
ружилось. В свое время — в особенности наряду с той безнадеж¬

Захват власти фашистами
85
ной борьбой, которую вело французское правительство против
катастрофического падения франка — это должно было произвести
сильное впечатление в Европе. То же самое можно сказать о
финансовых соглашениях, достигнутых с союзниками, по вопросу
о военных долгах.
Но все эти улучшения и все эти эффектные успехи в Италии
весьма близко напоминают крыловский «Тришкин кафтан». За не¬
которые успехи, достигнутые в области поднятия промышленности,
фашистской Италии приходится теперь расплачиваться значи¬
тельным ростом безработицы. И так во всем...
Уже цитированную статью о положении итальянского капита¬
лизма под эгидой фашизма тов. Варга заканчивает следующими
словами:
«Классовые противоречия в современной Италии чрезвычай¬
но обострены. База фашистского владычества весьма ограничена.
Фашизму не удалось «нормализировать» свой режим... Насильствен¬
ное разрушение легального рабочего движения и политических
партий вообще на самом деле привело к медленному, но не¬
уклонному революционизированию пролетариата, уничтожить ко¬
торое фашистский террор оказался бессильным. Вполне правдо¬
подобно, что фашистский режим явится последней формой бур¬
жуазного владычества в Италии, предшествующей установлению
пролетарской диктатуры в этой стране».
Однако, не легко предсказать более или менее точную дату
крушения итальянского фашизма...
Говоря о взаимоотношениях различных общественных сил со¬
временной Италии, нельзя не упомянуть о роли итальянского
крестьянства. Италия была и остается страной по преимуществу
земледельческого характера. Однако, политическое значение кре¬
стьянства в Италии в последнее десятилетие не было особенно
значительным, оно само находилось под сильнейшим давлением
помещиков, влияние которых на государственные дела, напротив,
было огромным. Нам уже приходилось отмечать ту крупную
роль, которую сыграл помещичий класс Италии в деле подго¬
товки фашистской победы. В аграрных областях Италии поме¬
щики составляют и в наши дни главную опору воинствующего
фашизма. Более зажиточные слои крестьянства тянутся к этим
зубрам.
Напротив, среднее крестьянство Италии всегда связывало —
в политическом отношении — свою судьбу с городской мелкой
буржуазией или выдвигало мелкобуржуазное течение из своей
собственной среды. Разгромленная фашистами народно-католи¬
ческая партия до последних лет была наиболее популярной пар¬
тией полузажиточного, среднего крестьянства.
Что касается бедняцких элементов итальянской деревни, наи¬
более пострадавших от фашистских экспериментов, то они весьма
многочисленны. В Италии существует огромная масса сельско¬
хозяйственных пролетариев, не имеющих никакой собственности.

86
Теория и практика европейского фашизма
В подавляющем большинстве это батраки и поденщики. Конечно,
было бы преувеличением сказать,— как это делают некоторые
экономисты,— что в Италии нет вообще крестьянства в том виде,
в каком оно существует, скажем, в Германии и во Франции.
Но надо признать, что подавляющее большинство лиц, занятых
сельскохозяйственным трудом, не имеют ни пяди собственной
земли и представляют собой либо батраков, живущих исключи¬
тельно заработной платой, либо мелких арендаторов («меццадри»),
работающих на помещика исполу. По статистическим данным,
таких лиц, все существование которых целиком зависит от зем¬
левладельца, в 1914 году насчитывалось свыше 5 млн. Из них
очень немногие могли приобрести землю в собственность. Их
положение продолжает быть таким же незавидным, каким было
до победы фашизма. Это — в экономическом отношении, а при
фашистах к экономической необеспеченности прибавилась еще по¬
литическая кабала. Этим объясняется, что и в годы фашистского
владычества, восстания среди бедняцких элементов итальянской
деревни не только не представляют собой редкости, но проис¬
ходят гораздо чаще, чем забастовки среди городских рабочих.
Фашисты прекрасно знают, что деревенская беднота в Италии
представляет собою легко воспламеняющийся материал. Этим объ¬
ясняется то обстоятельство, что с самого возникновения итальян¬
ского фашизма политический «пресс» был гораздо сильнее в де¬
ревне, чем в городе. Союзы помещиков по сию пору предста¬
вляют собою вооруженные банды зубров и их сынков, беспо¬
щадно подавляющих малейшую попытку к восстанию среди кре¬
стьянства. Провинциальные «расс» (царьки, раджи) превращают
свои экономии и усадьбы в настоящие форты, откуда они сеют
свой террор во всей прилегающей местности. Боязнь вспышек
со стороны бедняцких элементов деревни и привела к тому, что
аграрный фашизм выродился в самые дикие, изуверские формы.
Но одними методами устрашения, конечно, не удастся на¬
всегда парализовать революционные усилия беднейшего итальян¬
ского крестьянства, которое представит собою надежный элемент
для смычки с городским пролетариатом, как только пробьет
час вооруженного восстания в Италии.
Этот краткий обзор политического положения в современной
Италии может вызвать ряд неправильных толкований, которых
мы хотели бы избежать. Прежде всего, может быть задан такой
вопрос: если фашистская партия — после шестилетнего пребывания
у власти — оказалась совершенно изолированной от остальных
политических группировок и партий,— не значит ли это, что
государственная деятельность правящей партии в равной мере
не удовлетворяет интересов ни одного класса итальянского насе¬
ления? Сделать такое заключение было бы большой ошибкой.
Чтобы предостеречь от нее, нам необходимо напомнить то, что
было сказано нами в начале этой главы, а именно, что фашистская
партия является лишь наиболее резко выраженной — по своей

Захват власти фашистами
87
тактике — фракцией крупной буржуазии города и деревни. В свою
очередь, эта крупная буржуазия служит главным оплотом фашиз¬
ма. Она является нервами и мозгом, направляющими деятельность
фашистской партии. Нет никакого противоречия между этим фак¬
том и тем, что прежние группировки итальянской буржуазии
должны были исчезнуть с лица земли. Монополия политической
власти — это та плата, которую потребовал себе Муссолини, «спа¬
ситель буржуазного отечества», устранивший нависшую, было над
Италией опасность социальной революции. Для буржуазии, от¬
стоявшей свои фабрики, заводы, латифундии и банки, все те
политические уступки, которых потребовал от нее Муссолини,
представляются ничего нестоящей мишурой. В общий котел
политических уступок, полученных Муссолини от спасенной им
буржуазии, как безделка, как детская побрякушка, пошел и парла¬
мент, и хваленые демократические свободы, которыми любили
некогда хвастать «вольнолюбивые» итальянские буржуа. Таким
образом, эти уступки показывают обратное: Муссолини и его
партия слишком хорошо защищают интересы крупной итальянской
буржуазии, для того, чтобы последняя побоялась вверить фашист¬
скому диктатору «всю полноту власти».
Но если крупная буржуазия города и деревни, заводчики,
фабриканты, арматоры, банкиры и наиболее обеспеченные слои
буржуазной интеллигенции являются мозгом и сердцем фашизма,
если именно эти слои поставляют высший цвет фашистской
бюрократии, то зато мелкая буржуазия является «рабочими
руками» фашизма. Напуганные ростом революционного движения
в дофашистской Италии, мелкая буржуазия и примыкавшая к ней
средняя и низшая интеллигенция без оглядки бросились в объя¬
тия спасительного фашизма. Но, в противоположность крупной
буржуазии, им пришлось в ближайшее же время разочароваться
в благодетельных последствиях фашистских реформ. Политиче¬
ское бесправие мелкой буржуазии в нынешней Италии не может
даже итти в сравнение с тем положением, в котором очутились
партии, ранее представлявшие в Италии крупную буржуазию.
Во втором случае нет налицо добровольного отказа мелкобур¬
жуазных партий от политического влияния. Они потеряли это
влияние в неравном бою с фашистами, которые с самого начала,
в угоду крупной буржуазии, решили сделать мелкую буржуазию
не субъектом, а объектом своих социально-политических экспе¬
риментов. Вот почему протест мелкой буржуазии, уяснившей себе
очень быстро, что фашизация страны происходит за счет рабо¬
чего класса и мелкой буржуазии, и не желавшей играть роль
пассивного орудия в руках той агентуры крупной буржуазии,
которую представляет собою итальянский фашизм, должен был
оказаться беспощадно сломленным.
Нужно ли приводить много доказательств в защиту глубоко-
капиталистического характера фашистской диктатуры? Так как
мы уже упоминали, что в этой области имеются маловеры и

88
Теория и практика европейского фашизма
у нас, мы все же считаем нужным привести здесь ряд фактов,
взятых из различных периодов фашистского правления.
В конце 1922 года, чуть ли не в первый месяц после захвата
государственной власти, фашистское правительство проводит за
государственный счет (т. е. за счет всех остальных классов,
кроме крупной буржуазии) целую систему мер, направленных, с
одной стороны, к привлечению иностранных капиталов в страну,
с другой — к поощрению отечественных капиталистов. Можно не
сомневаться в том, что проведение этой системы мер и явилось
первой категорической директивой, которую получил от крупной
буржуазии ее агент — Муссолини, возведенный в премьеры. Пре¬
жде всего были отменены полностью или сокращены в чудовищ¬
ной пропорции прежние налоговые ставки, которыми сопрово¬
ждалось инвестирование иностранного капитала в итальянскую
промышленность. Затем, и отечественный капитал, вкладываемый
в промышленность, освобождается от налогового обложения. (По
подсчетам экономистов, благодаря этой реформе от налогового
обложения ускользает около 100 миллиардов лир промышленного
капитала. Освобождаются от прежнего обложения руководители,
члены правлений и наблюдательных советов акционерных ком¬
паний). На первых же порах своего правления Муссолини прика¬
зывает прекратить следствие, возбужденное против целого ряда
военных поставщиков в связи с полученными ими незаконными
прибылями во время войны. Далее Муссолини единым росчерком
своего пера приказывает «скостить» 300 миллионов подоходного
налога, причитавшихся казне с промышленников. Вслед за этим
издается закон, освобождающий от всякого налога получение
наследства, независимо от размеров его.
Но все эти мероприятия остаются далеко позади но срав¬
нению со следующей реформой: в Италии существует частный
консорциум, ставящий своей целью поддержание на должном
уровне курса промышленных ценностей. Этот консорциум до
прихода к власти Муссолини пользовался ограниченным креди¬
том. Декретом 29 марта 1923 года Муссолини приказывает отме¬
нить всякие ограничения государственного кредита для этого
консорциума. Один из итальянских экономистов, сопоставляя
этот декрет с размерами, которые в то время приняли обесцене¬
ние итальянской валюты и бумажная инфляция, говорит, что
эта реформа, обозначавшая предоставление чуть ли не всех
излишков государственного казначейства в распоряжение
итальянской плутократии за счет рабочего класса и мелкой
буржуазии, на все 100 процентов раскрывает классовую сущ¬
ность финансово-экономической программы итальянского фа¬
шизма.
Но если нашим маловерам этого мало, мы советуем им про¬
следить и за всеми остальными мероприятиями фашистского
правительства в этой области. Весьма поучительным является
тот «метод», к которому прибегла итальянская плутократия для

Захват власти фашистами
83
перенесения на плечи рабочего класса и мелкой буржуазии всей
тяжести уплаты иностранных долгов. В этом вопросе, равно
как и в других, крупная буржуазия сумела использовать лозунг,
брошенный Муссолини о «возрождении промышленности». Искрен¬
но или неискренно, но Муссолини и его ближайшие соратники
воображали, что, если они бросят все финансовые ресурсы госу¬
дарства на это возрождение промышленности, то они самым
скорым путем залечат раны, нанесенные итальянской промы¬
шленности «годами забастовок, революций и слабых правительств».
Благодаря послушанию Муссолини, плутократии удалось сосре¬
доточить в своих собственных руках те огромные суммы денег,
которые фашистским правительством беспощадно выколачива¬
лись из мелкой буржуазии и рабочего класса под лозунгом «кон¬
центрации государственных средств». Короче, то, что Стиннес
в свое время проделал в Германии, опираясь на инфляцию и
повиновение властей, с неменьшим успехом повторила в Ита¬
лии тамошняя плутократия.
Не было никаких мер, перед которыми остановилось бы
фашистское правительство, если речь шла о разрешении какого-
либо конфликта между предпринимателями и рабочими в пользу
первых. Не надо забывать, что в Италии такие конфликты возни¬
кают нередко между предпринимателями, с одной стороны, и даже
фашистскими синдикатами — с другой. Представьте себе случай
такой забастовки фашистского синдиката, направленной против
неумеренных аппетитов магнатов металлической промышленно¬
сти. Фашистское правительство немедленно вмешивается в кон¬
фликт, легко добивается частичных уступок в пользу фашист¬
ского синдиката ценою предоставления гораздо более суще¬
ственных льгот заинтересованным капиталистам в области
налоговых или таможенных ставок. Конфликт ликвидируется
ко всеобщему удовольствию, за последствия его платит толь¬
ко государственное казначейство, т. е. трудящиеся, налоговое
бремя которых соответственно увеличивается. Были разобла¬
чены и такие случаи, когда фашистское правительство в
целях ликвидации аналогичных конфликтов шло на обещания
фабрикантам добиваться для них — в порядке дипломатических
переговоров — уступок от какого-либо государства в области
экономических взаимоотношений с ним.
Приходится ли удивляться таким взаимоотношениям между
плутократией и фашистской партией, как таковой? Ведь, плуто¬
кратия и до сих пор охотно, финансирует фашистскую прессу,
избирательные кампании и всякие предприятия фашистов, вплоть
до самых темнейших (как это было доказано в деле убийства
Маттеотти),— в тех случаях, когда на это не хватает ассигновок
из государственного казначейства.
Крайне поучительна для характеристики взаимоотношений
между правящей партией и финансово-промышленной плутокра¬
тией страны смехотворная попытка известного либерального эко¬

90
Теория и практика европейского фашизма
номиста Эйноди вбить клин между ними. Эта попытка была
им сделана в августе 1924 года, когда конечные результаты
влияния фашистской политики на общую экономику страны были
очевидны для всех. Эйноди сделал попытку побудить съезд
итальянских промышленников высказаться против эксцессов фа¬
шистского режима. Ответ промышленников был короток и
гласил, что они «благодарны фашизму за то, что он спас
их от ужасов большевизма и непрекращавшихся забастовок,
и что у них нет ровно никаких оснований быть недоволь¬
ными нынешним положением вещей». Как раз в январе 1925
года, как бы в ответ на домогательства Эйноди, состоявшийся
в Ломбардии съезд финансистов и промышленников вынес резо¬
люцию доверия фашистскому правительству, «которое обеспе¬
чивает полное спокойствие в стране, а главное — лучшие условия
для поднятия производства».
Мы оставляем здесь пока в стороне вопрос о том, какие
результаты принесет, в конце концов, самому итальянскому капи¬
тализму эта система всестороннего покровительства его немед¬
ленным интересам. Важно, одно, что фашистское правительство,
рискуя зарезать ту курицу, которая приносит ему золотые яйца, не
задумывается над удовлетворением всех требований итальянской
плутократии в области как внешней, так и внутренней политики.
В области внешней торговой политики Италии, каждое меро¬
приятие фашистского правительства определяется не интересами
всего государства в целом, а только, интересами капиталистов.
Впрочем, в этом есть известная логика. Ведь никто в фашистской
Италии не может с таким правом и с такой уверенностью ука¬
зать: «Государство — это мы», как капиталисты.
Гораздо более сложными представляются взаимоотношения
фашистского правительства и так называемой средней буржуа¬
зии. Разумеется, наиболее зажиточные ее элементы, связанные
с сельским хозяйством или торговлей, всегда чувствуют на себе
те благодеяния, которые оказываются фашистским правитель¬
ством крупной буржуазии. Зато гораздо заметнее разочарование
в тех кругах буржуазной интеллигенции (лица свободных профес¬
сий, служащие, студенты), которые в свое время являлись одним
из сильнейших вспомогательных отрядов фашизма, при содей¬
ствии которого только и оказался возможным захват власти
фашистами. Эти элементы средней буржуазии и так называемой
служилой интеллигенции уязвлены целым рядом мероприятий
фашистского правительства: школы стали менее доступными и
более дорогими для их детей; фашистская дисциплина ущемляет
служащих, привыкших в дофашистской Италии к относительной
свободе; служилая интеллигенция нервно реагирует на уменьше¬
ние отпусков и другие реформы, вызванные режимом экономии.
Отмена целого ряда демократических институтов, предстоящее
теперь упразднение парламента, сокращение печати,— все это в
значительной мере подрывает ее политическое влияние как со¬

Захват власти фашистами
91
циальной группы. Не надо забывать также и того, что чиновни¬
чество в фашистской Италии испытывает на себе большое не¬
удобство, вызванное запрещением государственным, муниципаль¬
ным и др. служащим объединяться в какие бы то ни было
политические группировки, ранее влиявшие на ход государствен¬
ных дел.
В рядах средней буржуазии немало бывших участников
войны, которые к моменту назревания фашистской революции
в 1922 году чувствовали себя делателями итальянской истории.
По целому ряду причин фашистская власть не сумела в свое
время установить правильных взаимоотношений с организациями
бывших участников войны. Большинство их находилось в оппо¬
зиции к фашистскому правительству до самого последнего вре¬
мени, когда, в результате обрушившихся на них репрессий, они
должны были умереть естественной смертью.
Но если средняя буржуазия, экономически стоящая ближе
к крупной буржуазии, почувствовала на себе неприятные послед¬
ствия фашистского режима в целом ряде правовых и политиче¬
ских ограничений, то мелкая буржуазия, как это ясно из всего
вышеприведенного, кроме этих ограничений, в сугубой степени
обрушивающихся на нее, еще несет на своей спине всю тяжесть
финансово-экономических мероприятий фашистского правитель¬
ства, не принимающего в соображение ничьих интересов, кроме
интересов того класса, прямым агентом которого оно является.
Если на пролетариат фашистская партия смотрит как на
своего непримиримого врага, то на своего бывшего союзни¬
ка — мелкую буржуазию — она смотрит как на мавра, который
«сделал свое дело и может уходить».

X.	СОЦИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ИТАЛЬЯНСКОЙ ФАШИСТСКОЙ
ПАРТИИ.
Итак, главнейшими итогами шестилетней фашистской дикта¬
туры можно признать следующие: в области политической фашист¬
ская партия обладает стопроцентной монополией государственной
власти. Элементы, которые в первые годы после фашистской
победы рассматривались как сочувствующие фашизму («филофа¬
шисты»), в настоящее время подверглись окончательной дифе¬
ренциации: либо окончательно слились с правящей партией, либо
отошли от нее. В Италии нет сейчас ни одной попутнической
партии, которая хотя бы в малейшей степени разделяла ответ¬
ственность с правящей партией. Если, с другой стороны, принять
во внимание тот факт, что широкие массы трудящихся (и примы¬
кающие к ним политические группировки мелкой и средней бур¬
жуазии) настроены против фашизма, то не трудно будет притти
к выводу, что для итальянского фашизма монополия государствен¬
ной власти равносильна полной политической изоляции от всех
неимущих, а также промежуточных слоев населения. Огромная
часть средних классов проявляет пассивное или безразличное от¬
ношение к фашистской власти, объединена только одним отри¬
цательным тезисом. Эти элементы предпочитают фашистскую
власть всякой другой не за ее преимущества, а только потому,
что фашистская партия в их глазах и до настоящего времени
является символом избавления от «красного кошмара». Револю¬
ция августа—сентября 1920 года, задавленная хитрым вождем
итальянских либералов Джованни Джолитти, и неоднократно по¬
вторявшиеся после нее попытки итальянского пролетариата под¬
нять вновь голову до того запугали эти элементы, что они готовы
терпеть всякую власть, которая обеспечивает их от возможного
возвращения «красных».
Итальянская буржуазия, таким образом, согласилась пре¬
терпеть над собой все фашистские эксперименты лишь при
условии, что фашизм явится панацеей против коммунизма и
социальной революции. В тот момент, когда итальянский фашизм
даст повод сомневаться в своих спасительных свойствах, его
участь будет решена. Это великолепно учитывал Бенито Муссо¬
лини, когда, в первый период политической консолидации фа¬
шизма, попытался заключить смычку с другими буржуазными
партиями Италии и тем самым переложить на них долю ответ¬

Социальный анализ итальянской фашистской партии 	          93
ственности за свои эксперименты. Но эти попытки его не увен¬
чались успехом. Итальянская буржуазия как бы заявляет фа¬
шизму: «Ты будешь нашим цепным псом в отношении пролета¬
риата и обязуешься не допускать повторения 1920 года. До тех
пор, пока ты будешь выполнять свою обязанность, мы будем кор¬
мить тебя и терпеть, несмотря на то, что ты временами, как бе¬
шеный пес, не узнающий своего хозяина, вонзаешь свои острые
зубы и в наше собственное тело. Как только зубы твои приту¬
пятся, и ты не сможешь выполнять своей обязанности, твоя
участь будет решена. Мы обратимся к услугам всяких Джолитти
или соглашателей, которые сумеют несколько иначе выполнять
ту же роль наших верных псов».
Итальянский фашизм великолепно понимает, что он изолирован
от мелкобуржуазных партий и окружен ненавистью трудящихся
масс. Он понимает, что и та «диктатура штыка», которую он ввел
в Италии, может держаться лишь при условии сохранения капи¬
талистического строя в Италии. Колебания и без того напря¬
женного экономического положения в Италии чреваты для него
большими опасностями. Фашизм, который мог появиться на по¬
верхности политической жизни Италии лишь в результате блока
имущих, не может относиться безразлично ко всем тем факторам,
которые могут привести к распаду этого блока. Вот почему италь¬
янский фашизм вынужден зорко следить за взаимоотношениями
внутри этого блока имущих (см. резолюцию VI конгресса Комин¬
терна: «Фашизм стремится установить политическое и органи¬
зационное единство всех господствующих классов капиталисти¬
ческого общества банки, крупная промышленность, аграрии...»).
В первые годы возникновения фашистского движения с его
нарочито лживой, лицемерной и противоречивой идеологией, вся¬
кие споры о его социальной сущности, всякие прогнозы насчет
его дальнейшей эволюции были до известной степени законными.
Но теперь, спустя шесть лет фашистской диктатуры, имеются
гораздо более точные и убедительные способы его изучения. За
эти годы фашистская партия в достаточной мере выкристаллизова¬
лась. В первый период — так называемой политической консоли¬
дации итальянского фашизма — характеристика составных его эле¬
ментов представляла некоторые трудности. Затем последовал
другой этап — так называемой экономической консолидации фа¬
шизма,— и мы имеем в своих руках безошибочный метод для
всяких прогнозов: это — социально-экономический анализ элемен¬
тов, образующих фашистскую партию.
Политический «блок имущих» против пролетариата и деревен¬
ской бедноты может быть только временным. Только на время мо¬
гут быть устранены экономические противоречия, разъедающие
самую буржуазию. По истечении известного времени, борьба от¬
дельных социальных групп внутри крупней и средней буржуазии,
давших жизнь итальянскому фашизму, должна вспыхнуть неми¬
нуемо с новой силой.

94
Теория и практика европейского фашизма
Вся дальнейшая судьба итальянского фашизма зависит по¬
этому, во-первых, от того, насколько ему удастся предупредить
обострение противоречий внутри буржуазии, рискующее сорвать
достигнутую частичную стабилизацию в Италии,— иными словами,
насколько фашизму удастся заставить враждующие лагери внутри
буржуазии мириться с этими разногласиями во имя единой высшей
цели — спасения Италии от перспективы социальной революции,
во-вторых, от того соотношения, которое создастся в ближайшее
время между «блоком имущих» и «блоком неимущих», т. е. блоком
городского пролетариата и деревенской бедноты.
Коммунистический интернационал на своем предпоследнем
IV конгрессе правильно указал на то, что единственным безоши¬
бочным методом изучения итальянского фашизма является анализ
социальной природы тех элементов, которые образуют фашист¬
скую партию (мы думаем, что этот же метод является самым
лучшим для изучения фашизма и в других европейских странах).
Приводимые ниже данные должны показать, насколько верно
то положение, что фашизм создал в Италии рай для буржуазии.
Если верно, что он создал ад для трудящихся, то эти данные
покажут, что острая борьба отдельных социальных групп вну¬
три буржуазии и «без лести» преданных ей элементов не пре¬
кращается и в царстве фашизма.
Наш анализ коснется положения вещей лишь в отдельных
фашистских вотчинах. Начнем с Туринской области. Фашистская
федерация этой провинции насчитывает (в круглых числах)
20 000 мужчин и 2 000 женщин, зарегистрированных в списках
фашистской партии.
В этой провинции в первые годы после фашистской победы
внутренняя борьба между фашистами определялась теми разно¬
гласиями, которые всегда существовали между первыми боевыми
фашистами («сквадристами») и фашистами, желавшими быть чле¬
нами нормально организованной партии. После долгих споров,
потасовок и исключений, с лета 1926 года как будто наступило
некоторое умиротворение политических страстей, разрывавших
на части фашистскую федерацию. Но это было только поверхно¬
стным успокоением. На самом деле крупная туринская буржуазия
поддерживала здешних экстремистов типа Фариначчи 1. Она счи¬
тала, что это лучший способ терроризовать рабочее движение.
Крупной буржуазии удалось довести этот террор до такой сте¬
пени, что вся федерация была в ее руках. Местные власти, в лице
префектуры, находились в полном ее распоряжении и помогали
ей проводить эту линию. В конце концов, крупная буржуазия, ко¬
торая никогда не отличалась особой благодарностью по адресу
своих слуг, решила избавиться от услуг экстремистских банд и
проводить свое влияние непосредственно через префектуру. К это¬
1 Вождь крайнего «антинормализаторского» крыла фашистской партии.
б. генер. секретарь фашистской партии, замененный умеренным Туратти.

Социальный анализ итальянской фашистской партии	            95
му времени и фашистское законодательство достигло такого рас¬
цвета, что оно позволяло проводить белый террор легальным путем.
Что касается основной массы туринской фашистской феде¬
рации, то она на четыре пятых состоит из средней и мелкой
буржуазии (государственные служащие, муниципальные работ¬
ники, средние и мелкие торговцы, мелкие промышленники, лица
свободных профессий и др.). К ним примыкают еще несколько
сот рабочих. Таким образом, чистая, неразбавленная буржуазия,
финансовая и промышленная, в свою очередь разбивающаяся на
ряд групп, составляет ничтожную часть федерации. Немудрено,
что в последнее время эта буржуазия «чистой воды» почувствовала
себя в рядах собственной федерации, как в осажденной крепости.
По всем главным экономическим вопросам (дороговизна, арендная
плата за землю и зарплата служащим и рабочим) внутри фашист¬
ской федерации существуют глубочайшие разногласия. Можно
даже сказать, что фашистская федерация по этому поводу пе¬
режила ряд серьезнейших боев между своими сочленами. В на¬
чале этого года положение в туринской фашистской федерации
сводилось к следующему: между отдельными группами буржуа¬
зии шла ожесточенная борьба,— в то самое время, как социальные
низы федерации весьма энергично требовали такого снижения цен
на продукты первой необходимости, которое было бы пропорцио¬
нально уменьшению заработной платы и пенсии. Если эти ожи¬
дания не оправдаются, а, напротив, крупные промышленники по¬
пытаются провести новое снижение заработной платы, то вполне
возможно, что терпение членов федерации иссякнет, и нам при¬
дется присутствовать уже не при словесных перебранках, а при
настоящем восстании внутри самой федерации.
Федерация Генуи насчитывает 11 000 зарегистрированных муж¬
чин и весьма небольшое число женщин. Генуэзскую фашистскую
федерацию приходится рассматривать, как наиболее подвержен¬
ную внутренним разногласиям. В течение двух месяцев местный
фашистский листок ежедневно публикует на своих столбцах де¬
сятки фамилий исключенных фашистов-экстремистов. Эта феде¬
рация отражает, как в капле воды, непрекращающуюся войну
между двумя крупнейшими группами лигурийской буржуазии.
Дело в том, что на том отрезке Левантского побережья, который
находится между Генуей и Специей, действуют фашистские груп¬
пы, образованные с благословения крупнейших промышленников-
металлургистов (братья Перроне), всегда отличавшихся непри¬
миримо-агрессивным характером, в то время как на Понентском
побережьи «фашио» находится в руках миролюбивой мелкой бур¬
жуазии (преимущественно, ремесленники и огородники). На эту
мелкую буржуазию опирается группа крупной буржуазии дру¬
гого сорта, враждебно относящаяся к братьям Перроне. В конце
концов, борьба между двумя враждебными группировками круп¬
ной буржуазии вылилась в форму борьбы легализма с иллега¬
лизмом. Обе стороны старались перенести разрешение своих раз¬

96
Теория и практика европейского фашизма
ногласий в разные инстанции. Нет никаких сомнений, что если
бы спор этот был перенесен на съезд местной федерации, то
восторжествовало бы экстремистское крыло, которое всегда одер¬
живает победы на партийных конгрессах. Но «легальная» группа
постаралась привлечь на свою сторону местную префектуру и
вообще власти, более тяготеющие к легализму. Таким образом
победу удалось одержать умеренным. Однако, положение не пере¬
стает быть напряженным. Экстремисты никак не соглашаются
признать себя побежденными. Они встречают огромную под¬
держку в фашистских ячейках сельских коммун, расположенных
поблизости Генуи; эти коммуны в буквальном смысле зады¬
хаются в результате жесткой фискальной политики генуэзских
чиновников, особенно вредно отражающейся на мелкой торговле.
Спор между обоими течениями в местном фашизме еще весьма
далек от разрешения.
Фашистская федерация провинции Савонна насчитывает 6 000
мужчин и 600 женщин, зарегистрированных в местных фашист¬
ских организациях. 90% местных фашистов составляет мелкая
буржуазия (служащие, огородники и т. д.); эта мелкая буржуазия
всячески добивалась смычки с рабочими, чтобы увлечь их на
путь демагогической борьбы мелкой буржуазии Савонны с круп¬
ной буржуазией Генуи. Невозможно описать все перипетии этой
жестокой междоусобной войны. Тут были и выступления сбитых
с толку портовых рабочих, которые доходили до объявления
забастовок в защиту одной из борющихся фашистских фракций.
Однако, эта борьба не пошла на пользу ни одной из воюющих
сторон. В конце концов, истинная подоплека демагогической игры
савоннских фашистов была разоблачена коммунистами, и многие
рабочие покидают местные фашии для того, чтобы вступить в
ряды итальянской компартии.
Фашистская федерация области Алессандрии значительно мно¬
гочисленнее. В ее списках — 27 000 мужчин и 2 000 женщин. Здесь
мы наталкиваемся на еще более любопытный случай междоусоб¬
ной войны между двумя группами средней городской буржуа¬
зии. Война велась до последнего времени с переменными ре¬
зультатами. Весной 1926 года местные крупные промышленники
решили воспользоваться благоприятной для них конъюнктурой
и подчинили своему влиянию обе группы. Во главе местного
фашизма стоит теперь крупный промышленник Борзалини, кото¬
рый диктует собственные законы префекту и всем прочим вла¬
стям, причем, конечно, в своих декретах он абсолютно не счи¬
тается с интересами местной средней буржуазии,— т. е. боль¬
шинства членов фашистской партии. У нас отняло бы слишком
много места описание всех бесчисленных инцидентов этой войны.
Достаточно отметить, что участники ее не стесняются прибегать
к таким средствам, как свержение своих противников, стоящих
у власти, при помощи распространения панических слухов о
банкротстве ссудо-сберегательных касс и т. д. Были случаи, когда

Социальный анализ итальянской фашистской партии 	           97
под влиянием такого приема местные банки вынуждены были
выдать миллионы и даже десятки миллионов из местных государ¬
ственных касс.
Миланская федерация насчитывает 33 000 мужчин и 2 000 жен¬
щин. Эта федерация разбита на 34 района и подрайона. Здесь
фашистское движение носит крайне своеобразный характер. По¬
литическая деятельность районных групп выражается главным
образом в спорте, танцах и вообще насаждении «фашистской
культуры». Жизнь миланской секции за последнее время со¬
вершенно замерла; собрания почти не созываются, если не счи¬
тать исключительных созывов членов для информационных со¬
общений. Одно время миланская секция представляла собою
арену ожесточенной борьбы между экстремистами типа Вольпи
и прочих убийц Маттеотти и легалистами. В настоящее время
эта борьба уже ликвидирована. В общих чертах, фашистская фе¬
дерация осуществляет совершенно раболепную политику в отно¬
шении крупной буржуазии. Это вызывает большое недовольство
среди так называемых фашистов «первого часа», осуждающих при¬
служничество по отношению к крупной буржуазии.
Фашистская федерация Комо насчитывает около 13 000 чле¬
нов, зарегистрированных в ее списках. Это — федерация полу¬
крестьянского характера. В некоторых местах процент крестьян
достигает 30—40, но никаким политическим влиянием крестьян¬
ские ячейки не пользуются. Вследствие непрекращающихся спо¬
ров внутри местных промышленных кругов, федерация все время
находится под ударом кризиса.
В общем почти нет ни одной федерации в настоящее время,
в которой споры между отдельными группами промышленной
или аграрной буржуазии не ставили бы под удар местные органи¬
зации. Местами эта борьба протекает в менее острой форме, ме¬
стами она принимает характер открытой классовой борьбы вну¬
три фашистской организации.
В этом отношении интересный пример представляет собою
веронская федерация, насчитывающая 14 000 зарегистрированных
членов. Причина борьбы, если отбросить в сторону всякие лже¬
идеологические надстройки и прикрашивания, заключается в сле¬
дующем: местные аграрии стоят на точке зрения необходимости
использовать нынешний период фашистской власти для того,
чтобы окончательно ограбить крестьян и мелкую буржуазию.
А веронские промышленники по целому ряду причин настроены
в отношении мелкой буржуазии, пролетариата и беднейшего кре¬
стьянства значительно менее воинственно. На почве этой междо¬
усобной войны происходят исключения. Эти исключения вызывают
ряд новых инцидентов, растет недовольство по поводу тех, кто
захватили в свои руки управление фашистской федерацией и
решают дела без ведома членов. Многие узнают только из газет
о своем исключении из партии. На почве всех этих инцидентов
растет недовольство и существующим режимом в целом.
7 Теория и практика европейского фашизма

98
Теория и практика европейского фашизма
Любопытный пример классовой борьбы внутри фашистской
федерации мы находим в провинции Удине. Местная федерация
насчитывает около 12 000 членов. Вначале она состояла главным
образом из мелкобуржуазных интеллигентов, мелких арендаторов,
людей свободных профессий и некоторого числа рабочих. До
похода на Рим крупная промышленная и аграрная буржуазия
только финансировала фашистские ячейки, но не вмешивалась
прямо в ее дела. Однако после похода на Рим крупная буржуа¬
зия сняла маску и открыто завладела всеми фашио. Этот «пере¬
ворот» произошел различным путем в городе и деревне. В деревне
фашисты «первого часа», по своему социальному положению, на¬
ходились в зависимости от крупных аграриев и, конечно, не могли
решиться выступить против них открыто. Но в городах фашист¬
ские массы отнеслись к этому с большим неудовольствием и
оказали большое сопротивление захватническим тенденциям круп¬
ной буржуазии. Таким образом, в городских фашио главенство¬
вали адвокаты, запасные офицеры и т. п., которые и не думали
подчиняться авторитету крупных промышленников. На первом
провинциальном конгрессе разногласия достигли необычайной
остроты. Дело в том, что на конгрессе местные аграрии взяли
под свою защиту промышленников и, объединившись с ними, по¬
шли походом на интеллигенцию. Конечно, сквадристы тоже сочли
своим долгом вмешаться в спор, и с тех пор местная федерация
не знала ни одного спокойного момента. Кризис особенно усилился
в 1925 году. В это время провинция переживала период сильной
экономической депрессии, особенно резко отзывавшейся на роз¬
ничной торговле. В то же время Удине был приравнен к городам
первой категории, что повлекло за собою увеличение различных
налогов, неблагоприятно отразившееся на состоянии мелкой тор¬
говли. Недовольство среди мелкой буржуазии достигло крайнего
апогея. Естественным путем оно обрушилось затем на крупного
текстильного фабриканта Спеццотти, который в то время полно¬
властно распоряжался делами местной федерации. Фашисты «пер¬
вого часа», со своей стороны, не замедлили воспользоваться со¬
здавшейся ситуацией и при поддержке Фариначчи объявили бой
местным властям и должностным лицам федерации. По приказу
последнего, бывшего в то время генеральным секретарем партии,
очень многие промышленники и аграрии были сняты с постов,
занимавшихся ими до того времени. Во многих местах этим рас¬
поряжениям не хотели подчиниться. Тогда многие ячейки, муни¬
ципальные советы и т. д. были распущены. Аграрии организо¬
вали сопротивление в определенной зоне, но один из эмиссаров
Фариначчи, попрежнему, преследовал их и изгонял из провинции.
Перевыборы в местных фашио происходили под лозунгом: «До¬
лой толстых паразитов», т. е. аграриев и промышленников. Решено
было весь спор между сторонниками Фариначчи и Федерцони (сто¬
ронник аграриев, промышленников и умеренной политики фа¬
шизма) ликвидировать путем реорганизации местной федерации.

Социальный анализ итальянской фашистской партии 	          99
Но в это время пришло сообщение об отставке Фариначчи и на¬
значении на его место Туратти. Сквадристы попытались оказать
сопротивление и не хотели признавать смещения Фариначчи.
Однако, им пришлось подчиниться. Под конец ими были выпущены
нелегальные листовки, в которых сквадристы приглашались на¬
нести удар буржуазии — банковской, промышленной и феодаль¬
ной,— которая способствовала смещению Фариначчи. Ставший во
главе федерации генерал Ронки восстановил всех вычищенных
его преемником и удалил остававшихся, наиболее ожесточенных,
сквадристов.
Конфликт, однако, до сих пор не закончен. Сквадристы не
решаются на открытое сопротивление властям, они окопались
на своих прежних позициях и всячески саботируют сотрудниче¬
ство с властями. На местные фашистские организации централь¬
ные власти продолжают смотреть, как на средоточие внутрипар¬
тийных «подпольщиков». Федерация пришла в состояние полного
распада; давно уже не собираются ни съезды, ни местные собрания.
Для большинства членов принадлежность к фашистской партии
выражается лишь во взносе партийных отчислений. Выборы долж¬
ностных лиц проходят в атмосфере ожесточенной склоки. Уси¬
лившийся экономический кризис подкрепил оппозиционную так¬
тику мелких торговцев против крупных промышленных акул 1.
Различие социальных оттенков среди элементов, наполняю¬
щих ряды фашистской партии, соответствует и определенным
политическим «комбинациям». Так, после того, как умеренный Ту¬
ратти занял место бывшего генерального секретаря партии Ро¬
берто Фариначчи, на поддержку первого встали все умеренные
элементы, навербованные в рядах «пополяри» и т. п. Налицо
борьба двух тенденций, с каждым днем все более и более обо¬
стряющаяся. Огромная часть фашистов первого периода оконча¬
тельно потеряла веру в Муссолини, которого они считают про¬
давшимся крупным плутократам. Эти элементы пытаются под¬
держать в массах демагогическое представление о фашизме, как
о движении, призванном освободить трудящихся от засилия иму¬
щих. Ясно, что такой фашизм может существовать лишь в больном
воображении.
Этот затянувшийся социально-экономический анализ состава
фашистской партии мы закончим кратким обзором положения дел
в трех наиболее важных федерациях — феррарской, римской и неа¬
политанской.
Мы уже отмечали, что Феррара — колыбель аграрного фашизма.
Ни в одной другой провинции социалисты, располагавшие в свое
время всей полнотой власти, не проявили большего неуменья
в деле защиты интересов беднейшего крестьянства. Нет ничего
удивительного в том, что в феррарской провинции даже бедней¬
1 Данные о положении дел в провинциальных фашистских организациях
взяты нами из статьи S. Tranquili — Elementi per uno studio delia borghesia.—
Brghesia e fascismo („Lo Stato Operaio", 1928, № 8).
7*

100
Теория и практика европейского фашизма
шее крестьянство попало под влияние фашистской партии,
благодаря которой оно рассчитывало найти исцеление от всех
своих бед. Отметим, что батраки составляют в этой провинции
одну треть местного населения. Если бы социалисты сумели со¬
четать интересы батраков с интересами среднего крестьянства
и беднейших арендаторов, фашисты, конечно, не могли бы при¬
обрести здесь какого-либо влияния. За эту задачу принялись
фашисты, которые в скором времени приобрели здесь такое зна¬
чение, что им удалось многих батраков превратить в наиболее
свирепых сквадристов. Но в конечном итоге фашизм оказался
бессильным разрешить проблему распределения рабочей силы.
Приостановка общественных работ совпала с сокращением эмигра¬
ции, и безработица для батраков приняла размеры катастрофи¬
ческого бедствия. С этим совпало еще обнищание многих тысяч
мелких земледельцев, разорившихся вследствие непосильных по¬
шлин, которыми обложен вывоз конопли — главного сельско¬
хозяйственного продукта. На некоторое время фашистской феде¬
рации удалось как будто разыграть роль благодетеля в отноше¬
нии батраков и мелких хозяев. Им удалось выхлопотать у пра¬
вительства известный кредит для мелких производителей ко¬
нопли и организацию общественных работ для безработных ба¬
траков. Мало того, всю свою империалистическую пропаганду
они пустили в ход для того, чтобы внушить им близость крупной
колониальной войны. Но длительных результатов, разумеется, все
эти временные меры и фантастические россказни о мобилизации
для войны в Африке иметь не могли. Фашистские обещания ока¬
зались утопией. Кризис конопли превратился в кризис фашизма.
Не только батраки, но и мелкие фермеры не скрывают своего
полного разочарования в нем. Голод придает людям мужество.
Поэтому нигде нельзя услышать теперь более ожесточенной кри¬
тики фашизма, как в феррарской провинции, бывшей его колы¬
бели. В этой провинции фашизм ругают открыто повсюду, вплоть
до казарм фашистской милиции. Фашистские бюрократы ради
предосторожности прекратили созыв всяких собраний. Этим пу¬
тем они, конечно, могут помешать тому, чтобы недовольство
выражалось легальным путем внутри самой партии, но нисколь¬
ко не помешать тому, чтобы рабочие и крестьяне организовались
на почве классовой борьбы за пределами фашистской партии.
Римская федерация является весьма выразительным приме¬
ром вырождения фашистской партии. Состав ее определяется
следующим образом: государственные служащие — 34,1%; част¬
ные служащие — 14%; свободной профессии — 15,1%; торговцы —
8,29%; промышленники — 3,1%; рабочие (в том числе и коммуналь¬
ные) — 18,7%; студенты — 5,48%; крестьяне и огородники—9,59%.
Этому составу фашистской организации нельзя отказать в
пестроте; не нужно тратить слов также и на то, чтобы доказать
малую боеспособность римской федерации. В общем, прямое на¬
значение ее верховных руководителей заключается в том, чтобы

Социальный анализ итальянской фашистской партии	        101
сделать популярной политику фашистского правительства для тех
пестрых социальных элементов, из которых она вербует своих
сторонников. Однако сделать это не так легко. Так, например,
фашистские чиновники — в результате долгих уговоров — согласи¬
лись на известное снижение их жалованья при условии, что в
такой же степени будет снижена цена продуктов первой необ¬
ходимости. Теперь они убеждаются в том, что это торжествен¬
ное обещание не будет выполнено, и открыто выражают свое
недовольство.
Муссолини прекрасно знает, что в случае какого-либо кри¬
зиса он ни в малейшей мере не может рассчитывать на римских
фашистов. Напротив, после недавних покушений на него он не
перестает стягивать в Рим все новые и новые отряды фашистской
милиции из ближайших провинций.
Начинают уже раздаваться странные нотки в местной фашист¬
ской печати. Так, газета «Roma Fascista» недавно выдвинула ло¬
зунг установления контроля фашистских низов над фашистской
бюрократией. В этой газете все чаще и чаще говорят о необхо¬
димости предоставления «фашистской свободы фашистам». На¬
лицо полный разброд в рядах римской организации, вернее —
ясно определившийся антагонизм между фашистскими верхами и
низами. Этот раскол вряд ли может вызвать большое изумление,
если мы обратимся к рассмотрению социального состава «вер¬
хов»: так, директория римского фашио состоит из одного маркиза,
двух графов, один из которых — владелец крупнейшей латифун¬
дии, двух крупных адвокатов и ректора университета. Ни один
из этой шестерки не участвовал ни в одном собрании рядовых
фашистов. Все они назначены префектом и секретарем местной
федерации.
Наконец, неаполитанская федерация замечательна тем, что она
является наиболее многочисленной в Италии. Она насчитывает
зарегистрированных членов — 44 000 мужчин и свыше 2 000 жен¬
щин. Будучи самой многочисленной федерацией в рядах фашист¬
ской партии, она, вместе с тем, является самой слабой. В сущ¬
ности неаполитанская секция существует только в теории. Вся
внутренняя жизнь организации (балы, банкеты и лотереи) сосре¬
доточена целиком в районах и в так называемых зонах. Каждая
зона работает под контролем особого инспектора, назначае¬
мого секретарем федерации, который, в свою очередь, назначается
национальной директорией. А эту директорию назначает Муссо¬
лини, выбранный, как известно, самим богом. И эту систему зна¬
менитый «корпоративный реформатор» Боттаи называет «новой
формой народного суверенитета»!
Достаточно отметить — для характеристики работы секции,—
что со времени секретарства Падовани 1 никаких собраний секции
1 Падовани,— после убийства Матеотти,— перешел в ряды фашистской оппо¬
зиции.

102
Теория и практика европейского фашизма
не созывалось. В районных помещениях, как и в местных осте¬
риях и ресторанах, «запрещено говорить о политике».
В связи с этим в неаполитанском фашизме, конечно, не могло
наметиться каких-либо ярко очерченных течений. Но зато не¬
аполитанский фашизм великолепно отображает положение мест¬
ной буржуазии, расщепленной на отдельные обломки, лишенной
всякой идеологии и объединяющего организационного центра.
В общем он влачит жалкое существование, и все его назначение
заключается в том, чтобы выполнять приказания и поручения
префектуры. Это, вообще, явление крайне характерное для южного
фашизма...

XI.	ПУТИ ИТАЛЬЯНСКОГО КАПИТАЛИЗМА.
Приведенный выше анализ социального состава фашистской
партии приводит к малоутешительным выводам насчет возмож¬
ности «монолитной» капиталистической политики фашистского пра¬
вительства. Судьбы итальянского фашизма неразрывно связаны
с перспективами капиталистического хозяйства Италии. Но у фа¬
шизма есть тяжелое ядро на ноге: это — те кадры мелкой и сред¬
ней буржуазии, которые обеспечили ему первые успехи. Являясь
агентурой своих социальных группировок в рядах итальянской
фашистской партии, они обязывают фашизм к гибкой политике.
Абсолютный успех капиталистической политики в Италии не мо¬
жет еще обеспечить прочности политического положения итальян¬
ского фашизма. Если эти успехи итальянского капитализма не
будут сопровождаться соответствующим облегчением положения
средней и мелкой буржуазии, фашизм будет иметь против себя
не только пролетариат, но и те средние классы, которые вчера ему
обеспечили победу.
Поэтому задача руководителей народного хозяйства фа¬
шистской Италии распадается на две части: обеспечение успе¬
хов итальянского капитализма вообще, и сочетание этих
успехов с такими приобретениями для средних классов, кото¬
рые не толкнули бы их на союз с пролетариатом и с бедней¬
шим крестьянством в борьбе против существующего режима.
«Прямым последствием торжества фашистского режима в Ита¬
лии явилось то обстоятельство, что реконструкция капиталисти¬
ческого хозяйства в Италии произошла за счет рабочего класса
в гораздо большей степени, чем во Франции и в Германии»,—
говорит Е. Варга в своей работе «Пути итальянского капитализма».
Помимо неблагоприятных естественных условий, о которых
подробно говорилось в другой главе, к числу препятствий, стоя¬
щих на пути развития итальянского капитализма, следует отнести:
во-первых, небольшую емкость рынка, во-вторых, незначитель¬
ность потребностей широких кругов населения, и, в-третьих, бо¬
лее чем скромный бюджет городского пролетариата и крестьян¬
ства. Культурная отсталость Италии играет не последнюю роль
в этом деле. Средний процент неграмотных во всей стране — 27;
в южной Италии, по данным 1921 года, он достигал 53.

104
Теория и практика европейского фашизма
Что касается пониженных потребностей итальянского проле¬
тариата, то они представляют собою для итальянского капита¬
лизма плюс, поскольку речь идет об определении размеров зара¬
ботной платы, но этот плюс тотчас же превращается в минус,
как только зайдет речь о способности поглощения внутреннего
рынка.
В этом именно обстоятельстве кроется главная причина того,
что итальянский капитализм (которому пришла в этом отношении
на помощь фашистская идеология) стремится к политике импе¬
риалистической экспансии. Итальянский капитализм ищет рын¬
ков за пределами своей страны. Отсюда — албанская авантюра,
колониальные передряги в Африке, напыщенные речи Муссо¬
лини «о возрождении Римской империи» и т. д.
Но так как империализм при современной политической конъ¬
юнктуре в Европе — даже в случае успешной войны с какой-либо
маленькой Албанией или с каким-нибудь племенем «сенуси» в
Ливийской пустыне — не может дать никаких немедленных ре¬
зультатов в смысле облегчения экономического положения Ита¬
лии,— фашизму приходится искать других, более практических
путей для развития итальянского капитализма. Это понимают
очень хорошо и сами фашистские заправилы, которые стано¬
вятся все более и более осторожными в своей империалистиче¬
ской декламации.
Достаточно обратить внимание на то, как изменился за по¬
следнее время характер выступлений Муссолини. Он все меньше
и меньше говорит о войнах и все больше и больше о необходи¬
мости упрочения народного хозяйства Италии. Человек, начав¬
ший с громогласных обещаний возродить при помощи завоева¬
тельных походов величие Римской империи, теперь выступает
перед сенатом с трезвыми выкладками насчет необходимости рас¬
чищения путей перед итальянским капитализмом внутри самой
страны. Завзятый демагог, он все же понимает, что та трудная
эпоха, которую переживает Италия, и тот разброд в рядах фа¬
шистской партии, который мы отметили выше, требуют новых
слов. Отсюда — пресловутые корпорации и корпоративное госу¬
дарство. Однако это корпоративное государство, как и всякое
другое, нельзя строить на песке из... добрых пожеланий. Для
всех очевидно, что, с одной стороны, для Муссолини прошли
времена рискованных экспериментов, а с другой — фашизм соби¬
рается править в Италии «всерьез и надолго». Во всяком случае,
после неудавшихся покушений на него в 1926 году, Муссолини
заявил, что он проживет еще очень долго и будет управлять
Италией в течение нескольких десятков лет, хотя бы потому,
что Италия до сих пор не подготовила ему достойного преемника!
Между тем, противоречия внутри итальянского капитализма
нарастают с каждым днем. Объявить себя «милицией богачей»
тогда, когда буржуазия, напуганная ростом революционного дви¬
жения, мечтала лишь об избавлении от красного кошмара, было

Пути итальянского капитализма
105
одно: Муссолини удалось привлечь к себе симпатии и содействие
всех групп буржуазии своими отрицательными, антикоммунисти¬
ческими, контрреволюционными лозунгами.
Нынешняя же ситуация предъявляет итальянскому фашизму бо¬
лее сложные требования. Одних отрицательных лозунгов стано¬
вится недостаточно. Фашизм, создав известную политическую
стабилизацию внутри страны, должен дать капитализму по¬
ложительную программу. Ему приходится лавировать сейчас
среди невероятных трудностей. Нужно попрежнему обеспечить
сотрудничество классов, но, очевидно, другими способами. Эти
способы должны заключаться в преодолении противоречий, воз¬
никших на пути развития итальянского капитализма.
Каковы в кратких чертах эти противоречия?
В общих чертах эти противоречия нам уже приходилось ха¬
рактеризовать выше, но для того, чтобы дать — в хронологическом
отношении — наиболее свежую картину нарастания этих проти¬
воречий, мы воспользуемся следующим местом из доклада
тов. Гарланди, сделанного им VI конгрессу Коммунистического
интернационала.
«Период денежной инфляции в 1924—1925 годах,— говорит¬
ся в этом докладе,— охарактеризовался некоторым расцветом про¬
мышленности в Италии, но длительная инфляция в стране, не
обладающей крупными резервами, неминуемо привела бы к ка¬
тастрофе. Поэтому, экспроприировав в процессе инфляции у
итальянского населения несколько миллиардов лир, правительство
взялось за ревалоризацию, которая обнажила гигантские проти¬
воречия, существующие в экономике Италии. Развитие нового
кризиса было предотвращено государственным капитализмом, при¬
нявшим у нас значительные размеры, и обращением за помощью
к иностранному капиталу (это дало покамест около 8 миллиар¬
дов лир). Однако все это лишь отсрочило вспышку кризиса на¬
ряду с усилением тех факторов, которые обусловливают боль¬
ший размах этого кризиса, как, например, образование резервной
армии из сотен тысяч безработных. Сейчас в Италии насчиты¬
вается около миллиона безработных, безработица принимает
перманентный характер, так как работа в сельском хозяйстве
предоставляется лишь в течение нескольких месяцев в году.
Аграрный кризис вызывает превращение бедных крестьян в сель¬
скохозяйственных рабочих. Это влечет за собой сокращение вну¬
треннего рынка и в связи с высокими ценами на промышленные
товары приводит в значительной мере к параличу внутренней
торговли. Между тем, промышленникам, задолжавшим за границу,
необходимо иметь новые рынки для того, чтобы получить воз¬
можность расплачиваться со своими кредиторами».
Тов. Гарланди цитирует в своем докладе заявление самого
Муссолини о том, что до сих пор эти платежи производились
за счет ограбления доходов рабочих и крестьян.

106
Теория и практика европейского фашизма
Но и без этого весьма авторитетного свидетельства известно,
что все раны на теле итальянского капитализма залечивались за
счет трудящихся.
И тов. Варга, в свое время подходивший к анализу народного
хозяйства в Италии с более оптимистической точкой зрения, те¬
перь констатирует в заключительной части своей статьи, цити¬
рованной выше, следующее:
1) Стабилизация итальянского капитализма была куплена ценой
полного подчинения всех трудящихся классов экономическим ин¬
тересам промышленной буржуазии. В частности, реальная зара¬
ботная плата пролетариата стала ниже довоенного уровня.
2) Нищета огромных масс населения ограничивает внутрен¬
ний рынок (для итальянской промышленности), и вынуждает италь¬
янскую экономику искать выходов за границей.
Таковы два главных узла противоречий, раздирающих итальян¬
ский капитализм. Страна, не имеющая собственного топлива и дру¬
гих видов сырья, может рассчитывать на более или менее удачную
конкуренцию с продукцией других стран лишь при условии та¬
кого снижения реальной зарплаты, которая превращает ее в го¬
лодную норму для трудящихся. Но обнищание трудящихся масс
разоряет внутреннюю торговлю, бьет рикошетом по мелкой и
средней буржуазии, союз с которыми только и мог обеспечивать
относительную стабилизацию фашизма. Ревалоризация лишила
итальянскую промышленность другого благоприятного фактора,
обеспечивающего ее конкурентоспособность на внешних рын¬
ках. В свою очередь, малейшее сжатие производства увеличивает
безработицу, которая, вообще, грозит превратиться для Италии (так
же как и для Англии) в перманентное социальное бедствие. Об¬
нищание и систематический рост безработицы — плохие методы для
укрепления в трудящихся массах лойяльности по отношению к
фашизму.
Таким образом, в результате неусыпных трудов, принесенных
Муссолини на алтарь политической и экономической консолидации
фашизма, вождь фашизма не мог не убедиться в том, что фашизм
рискует в один прекрасный (и не такой уже отдаленный) день
очутиться в осажденной крепости, атакуемой все возрастающим
недовольством самых разнообразных социальных групп. Ему ясно
стало, что пустозвонная декламация, жалкая идеологическая
окрошка, именуемая «доктриной фашизма», и самый свирепый тер¬
рор в отношении трудящихся бессильны остановить действие
железных законов экономического развития. Нужно найти иные
пути, иные методы спасения итальянского капитализма — этого ста¬
нового хребта итальянского фашизма. Таких путей два:
1) Путь экономической экспансии. Этот путь может быть ис¬
пользован двояко: и в смысле реальных приобретений рынков для
получения сырья и сбыта своей продукции, и в целях агитацион¬
но-пропагандистских. Империализм всегда был составным элемен¬
том фашизма, а империалистическая демагогия — лучшей формой

Пути итальянского капитализма
107
его агитационно-пропагандистской деятельности. В самом деле,
что может быть лучше для лидеров фашизма, чем эта возможность
приписывать все бедствия, порождаемые кризисом итальянского
капитализма, недостатку территории, ущемлению со стороны союз¬
ников, «сорвавших» победу итальянцев, и расписывание всяческих
благ, которые могут быть принесены трудящимся Италии путем
расширения ее колониальных владений? Эти «колонии», на ко¬
торых строится будущее величие и экономическая мощь Италии,
в устах Муссолини и его соратников уже давно превратились
в чудотворный амулет. Дело, конечно, не ограничивается только
одной демагогической декламацией. Под сурдинку итальянский
фашизм усерднее, чем кто бы то ни было, работает над подготов¬
кой мировой войны. Италия — в центре всех последних интриг,
связанных с неустанно подготовляемым походом на Советский
союз. Не подлежит сомнению, что и та завоевательная политика
на Балканах, которую ведет сейчас Италия с благословения своих
более сильных покровителей, ставит своей конечной целью пре¬
вращение Балкан в плацдарм для наступления на СССР (через
Болгарию или Румынию). Конечно, об абсолютной преданности
Италии своим антантовским покровителям можно говорить толь¬
ко условно. В любой момент, когда это представится удобным
и выгодным фашизму, она постарается опереться на Германию.
Мы были уже не раз свидетелями заигрывания между этими
двумя странами, равно обиженными союзниками. Но все же
Италия не перестает — в обмен на оказываемые ею услуги запад¬
ным империалистам — шантажировать их в направлении расши¬
рения ее колониальных владений. Иначе говоря, Италия, вместе
с рядом побежденных стран, настаивает на новом перераспреде¬
лении мира. Надеждами на это перераспределение фашисты пы¬
таются убаюкать не столько самих себя, сколько наиболее от¬
сталые слои трудящихся масс. Вместе с тем, противопоставляя
свою фашистскую идеологию, «разрушительным» тенденциям и док¬
тринам коммунизма, Муссолини не скрывает своей роли возмож¬
ного застрельщика в той войне против Советского Союза, ко¬
торая явится крестовым походом в защиту капиталистического
«порядка» против коммунистического «хаоса».
Но Муссолини и наиболее умные из его сподвижников вели¬
колепно уясняют себе все те рискованные последствия, которыми
чревата империалистическая пропаганда, особенно в той стадии
ее, когда она превращается в «дело». Если даже верить заведомо
фальсифицируемому официальному бюджету Италии, фашистское
государство тратит ежегодно семь с половиной миллиардов лир
на содержание полиции и армии, что составляет свыше одной
трети всех государственных доходов Италии. Если же прибавить
сюда еще огромные суммы на весь механизм фашистского шпио¬
нажа, проводимого не только при помощи полиции, но и при
помощи корпораций и партии, огромные суммы, поглощаемые
несколькими тысячами фашистских чиновников, суммы, выкачи-

108
Теория и практика европейского фашизма
ваемые из бюджета трудящихся масс в форме всяких взносов
и пр.,— то мы увидим, что милитаризм — это самая дорогая игруш¬
ка, какую может себе позволить фашистское правительство. Эта
игрушка, увеличивая обнищание трудящихся масс и общее обед¬
нение государства, со своей стороны подрубает тот сук, на кото¬
ром сидит фашистская партия. Те же экономические выгоды, ко¬
торые сулит в будущем итальянский империализм, достаточно
проблематичны и иллюзорны. У Италии имеется на этот счет
достаточно богатый опыт. В те страны, где действительно «пахнет
жаренным», Италию — по традиции — не пускают ее сильные покро¬
вители. Таково, например, отчаянное сопротивление, оказываемое
проникновению Италии в Тунис, Алжир и Марокко и укреплению
ее позиций в Малой Азии и Абиссинии. Итальянский империализм,
как правило, оттесняется ими в малонаселенные и пустынные мест¬
ности, представляющие собою скуднейшие рынки сбыта и требую¬
щие огромных затрат на развитие местной промышленности, ка¬
ких у Италии нет. Опыт показал, что все африканские авантюры
Италии почти никогда не оплачивали произведенных на них рас¬
ходов, плата же за колониальный престиж для такой бедной
страны, как Италия, представляется непосильной. Итак, сохраняя
в полной мере империалистскую шумиху в пропагандистских
целях, итальянский фашизм постепенно бьет отбой и в этом на¬
правлении. Все последние речи Муссолини свидетельствуют о
том, что его больше всего занимает сейчас задача положительного
строительства, и что он охотно готов променять секиру фашист¬
ского воина на перо мирного реформатора.
2) Так зародился второй путь спасения итальянского капи¬
тализма — путь корпоративных реформ. Мы увидим ниже, что,
по мысли фашистских реформаторов, корпоративное государство
должно явиться новой, еще неслыханной доселе формой разре¬
шения социальных конфликтов. В самом деле, вся история воз¬
никновения и развития фашизма говорит о том, что фашисты
должны были изобрести этот новый способ урегулирования взаи¬
моотношений между трудом и капиталом. Фашизм выступил ярым
врагом коммунизма, который «регулирует» эти отношения подго¬
товкой социальной революции и установлением диктатуры проле¬
тариата. Фашизм равным образом отвергает и реформистский ме¬
тод урегулирования этих взаимоотношений путем создания «сво¬
бодных» союзов и политической борьбы в парламенте. Он вос¬
стал также против всех старых методов самообороны капитализма,
которые применялись до сих пор в парламентских странах, пообе¬
щав в этой области сказать свое новое слово.
Этим новым словом и явилась «корпоративная реформа».

XII.	ИДЕЯ И ПРАКТИКА КОРПОРАТИВНОГО ГОСУДАРСТВА.
Хотя с самого возникновения фашистской власти каждый жест
правителей Италии сопровождался огромной помпой, но никогда
еще ни одно мероприятие этой власти не сопровождалось такой
шумихой, как: 1) обнародование пресловутой «хартии труда» и
2)	проведение закона о корпорации. С этой шумихой может срав¬
ниться разве та поистине американская реклама, которой сопро¬
вождалось подписание пакта Келлога. Если секретарь по ино¬
странным делам САСШ подарил народам вселенной «вечный по¬
литический мир», то Муссолини и его коллеги претендуют на
большее; идея корпоративного государства и связанная с ней
реформа профсоюзов, по их мнению, подарили человечеству не¬
что большее: вечный социальный мир, основанный на полной
гармонии между капиталом и трудом, между предпринимателя¬
ми и рабочими. Под сенью нового фашистского закона хозяин
и рабочий возлягут рядом друг с другом, аки лев и ягненок. И все
это чудо совершил Муссолини одним росчерком своего пера под
соответствующим декретом. Не даром день оформления этого де¬
крета — 21 апреля — провозглашен национальным праздником в Ита¬
лии, который, по мысли его хитроумных изобретателей, должен вы¬
теснить интернациональный праздник труда — 1 Мая.
Но в целях максимальной объективности предоставим слово
сеньору Джузеппе Боттаи, товарищу министра нового министер¬
ства корпорации и одному из энергичных помощников Муссо¬
лини в деле проведения этой реформы.
Мы опускаем первую половину его статьи «Итальянский фа¬
шизм», посвященную эпохе политической и экономической кон¬
солидации фашизма. Переходим сразу к тому периоду, который
автор характеризует как «эру революционного правового творче¬
ства в Италии» (1925 г.).
Замечательно, что периоду революционного творчества фа¬
шистов в области права предшествовало безобразное убийство
социалистического депутата Маттеотти, к тому же оставшееся без¬
наказанным.
Мы предупреждаем читателя, что будем по возможности пе¬
редавать in extenso слова Боттаи, наиболее страстного и, по¬
жалуй, наиболее способного из фашистских апологетов назван¬
ного закона. Но так как вся статья его написана под углом по¬

110
Теория и практика европейского фашизма
лемики с итальянскими либералами и соглашателями, мы будем,
чтобы избежать повторения, сокращать его именно в этой части.
Пусть читатель не посетует на нас за то, что при всех этих
сокращениях выписка из статьи Боттаи окажется довольно длин¬
ной. Лучшим противодействием той шумихе, которую создала,
благодаря ловкой фашистской рекламе, вокруг этой реформы евро¬
пейская пресса, являются собственные заявления фашистов. Ко¬
гда эта шумиха, к сожалению, докатилась и до нас, опять на¬
чались в некоторых кругах разговоры о том, что «фашизм все
же кое-что дает рабочим», что «корпоративная реформа прове¬
дена не только в угоду одним капиталистам» и т. д., Мы считаем,
что лучший способ оценить по-настоящему фашистские благо¬
деяния для рабочих — это послушать самих «благодетелей».
«В январе 1925 г. была создана,— рассказывает Боттаи,—
комиссия из 18 ученых правоведов для изучения реформы, впо¬
следствии санкционированной великим советом фашистской партии.
Этот великий совет — высший орган революции — состоит из мини¬
стров, директории национальной фашистской партии, руководителя
фашистских хозяйственных организаций, под председательством
Дуче. Реформы были утверждены парламентом и в июне 1926 года
вступили в законную силу. Так либеральное государство было
заменено фашистским».
Каковы же особенности и основные предпосылки этого но¬
вого государства?
«Речь шла о том,— пишет Боттаи,— чтобы создать сильное государство,
и при помощи новых публично-правовых органов подчинить его суверени¬
тету все организованные силы производства. Эта последние (члены корпора¬
ций?) находят свое удовлетворение в новом понимании их реальных интере¬
сов, совпадающих с общими, высшими задачами нации».
Подчеркнув, что либеральное государство — при системе огра¬
ниченного избирательного права — попадает в подчинение одному
классу, а при всеобщем избирательном праве рискует очутиться
перед лицом диктатуры масс, Боттаи говорит:
«Между тем современное общество испытывает нужду в со¬
циальном и лучше организованном национальном государстве, в
котором все классы, все группы и все деятельные элементы на¬
циональной организации находят свое применение и признание...
Либерализм никогда не мог по-настоящему охватить смысл и зна¬
чение нынешних профсоюзных объединений, в которых находит
свое отражение ежедневный труд каждого из нас. Либеральное
законодательство, следуя путем философского номинализма, всегда
отказывалось признать существование этих социальных группиро¬
вок, и это приводило к тому, что как хозяйственные объединения,
так и рабочие союзы становились в противоречие к либераль¬
ному государству. Вместе с тем деспотическая власть парламента,
который, вразрез с исполнительной властью, стал рассматри¬
вать себя, как исключительный центр суверенности,— в то время,
как на самом деле он был только абстрактным представителем

Идея и практика корпоративного государства
111
нации,— только углубила борьбу между трудящимися массами и
государством, в котором они видели лишь своего врага».
Боттаи долго останавливается на том, что эта система привела
к ослаблению Италии,— обычный конек фашизма! Фашизм не по¬
желал примириться с этим положением. Он понял, что полити¬
ческие события второй половины девятнадцатого столетия значи¬
тельно изменили лицо нации, а, между тем, государству прихо¬
дилось жить и действовать в рамках конституции, давно устарев¬
шей для Италии.
«Гипертрофия избирательной борьбы довела власть парламента
до абсурда вследствие расщепления политических партий, сделав¬
шего невозможным установление прочного правительства... Ме¬
жду тем крайняя усложненность международных взаимоотно¬
шений, улажение всяких неурядиц внутри государства требуют
от современных правительств безусловной прочности, длитель¬
ности и работоспособности, которые не могли бы быть поко¬
леблены путем партийно-политических интриг».
Потребовалось также установление независимости исполни¬
тельной власти от законодательной при помощи соответствующего
разграничения их функций. Отсюда и родилось новое законода¬
тельство, которое распадается на две части: первая — политическая,
устанавливающая новый порядок взаимоотношений между от¬
дельными властями в государстве, и вторая — социальная, ставя¬
щая своей целью облечение профсоюзов — этих низовых ячеек ор¬
ганизованного национального целого — в признанные законом фор¬
мы, для того чтобы окончательно урегулировать взаимоотноше¬
ния государства со всеми социальными силами, которые оно при¬
звано защищать, а также руководить ими и управлять.
Эти две группы законов и образуют самую основу фашист¬
ского государства».
Далее, Боттаи приводит вкратце содержание этих законода¬
тельных новелл. Политические законы, по его словам, сводятся
к следующему:
1) Воспрещение всяких тайных союзов и роспуск уже су¬
ществующих. Этот закон,— добавляет Боттаи,— разрушил франк-
масонские организации в Италии и «рассеял по ветру их членов».
2) Полномочия правительству на издание всяких обязатель¬
ных постановлений. Этим чрезвычайно усиливается исполнитель¬
ная власть, ибо это избавит ее от необходимости во многих
случаях обращаться за санкцией к парламенту, и она сама смо¬
жет проводить в жизнь те постановления, которые диктуются
срочной необходимостью.
Остальные статьи и группы статей говорят довольно подроб¬
но о расширении функций и прерогатив главы правительства и
расширении власти провинциальных префектов.
Социальных законов — два:
«Первый из них ставит вместо теперешнего муниципального
советника, выдвигаемого при помощи индивидуалистического из¬

112
Теория и практика европейского фашизма
бирательного права, муниципальный совет, который состоит из
представителей местных, законом признанных профсоюзов, и на
место выборных бургомистров — «подесту», назначаемого пре¬
мьер-министром. По мысли законодателя, муниципальный совет
играет роль технического органа при подесте».
Не будем останавливаться на той апологии, которую Боттаи
произносит по этому случаю — замещения выборных муниципаль¬
ных советников фашистскими чиновниками. Тут и возрождение
великих принципов прошлого, и прочая дребедень. Он почему-
то находит, что этот закон находится в тесной связи с другим
социальным законом, «который сам по себе уже составляет ре¬
волюцию», а именно — с законом об юридической природе кол¬
лективного рабочего договора.
«Для того, чтобы понять все величие этого дела,— пишет
Боттаи,— нужно обратиться к историческим корням фашистского
движения, которое никогда не представляло собою только анти¬
большевистскую реакцию, как это любят изображать за грани¬
цей до сих пор. Напротив, фашизм был антипарламентским, анти¬
буржуазным и был противником классовой борьбы,— иначе го¬
воря, был антилиберальным, ибо либерализм представлял собою
совершенно открыто величайшее препятствие к созданию хозяй¬
ственного и морального единства нации, которая испытывала по¬
требность в максимальном единении для того, чтобы вместо эми¬
грации поставить перед собою цель империалистической экс¬
пансии».
«Фашизму,— поучает дальше Боттаи,— завоевание власти нужно
было лишь для того, чтобы провести в жизнь великую реформу.
Теперь эта задача выполнена.
«Основной принцип нового закона заключается в признании
правоспособности за профсоюзами, а также в юридическом при¬
знании коллективного договора, которого не знали ни римское
право, ни кодекс Наполеона. Одного признания этих двух поло¬
жений,— прибавляет Боттаи,— было бы достаточно, чтобы понять
огромное историческое значение фашистской революции. Стоит
призадуматься над тем, что с сегодняшнего дня профессиональ¬
ное движение, которое в течение длинного ряда лет рассматри¬
валось либерализмом, как сообщество преступников, социализмом,
как орудие подрыва государства, превращается теперь в круп¬
нейший источник силы национального общества,— и тогда мы
можем проникнуться уверенностью, что фашистская революция
сыграет в истории XX столетия не меньшую роль, чем француз¬
ская революция в XIX». (Интересно знать, какую революцию имеет
в виду Боттаи: если так называемую Великую, то она имела место,
не в XIX, а в XVIII столетии.)
В чем же основы этого закона: правоспособность профсою¬
зов, как органов публичного и частного права, правовое призна¬
ние рабочих коллективных договоров и так называемый «трудо¬
вой суд».

Идея и практика корпоративного государства		113
Боттаи разъясняет, какие условия нужны для того, чтобы
признать правоспособность за данным профсоюзом: во-первых,
к нему должна принадлежать по крайней мере одна десятая ра¬
бочих, принадлежащих к свободным профсоюзам, или предпри¬
нимателей данной отрасли; кроме того, он должен преследовать
хозяйственные цели, задачи социального обеспечения и вести
культурно-просветительную работу; он должен иметь доказатель¬
ства своей моральной и политической благонадежности, а также
«национального направления». Профсоюзы, входящие — без всякого
согласования с правительством — в то или иное международное
объединение профсоюзов, не могут претендовать на эту право¬
способность. Главным образом, не пользуются этим правом объ¬
единения государственных и муниципальных чиновников, ибо
«законное признание объединения работников одной отрасли
государства против всего государства или части общин¬
ного управления против всей общины неприемлемо для госу¬
дарства.
Для каждой отрасли рабочих или предпринимателей может
признаваться только одно, облеченное правоспособностью, объ¬
единение. В этом, по словам Боттаи, и заключается коренной
принцип всего корпоративного устройства, ибо он устраняет вся¬
кое соревнование, конкуренцию, политические разногласия и, одно¬
временно обеспечивая государственный контроль над всеми видами
и отраслями профсоюзной деятельности, делает последнюю более
продуктивной.
Законное признание рабочего коллективного договора про¬
исходит таким образом, что только один признанный профсоюз
заключает коллективный договор для всех рабочих данной от¬
расли, включая и тех, которые не входят в его состав.
Всякие разногласия при применении коллективного договора
или в случае требования новых условий труда разрешаются при¬
говором трудового суда. Этот суд состоит из трех профсоюзных
деятелей и двух специалистов — хозяйственника и знатока вопро¬
сов труда. Решение суда обязательно для обеих сторон. (Здесь
Боттаи хвастает тем, что фашисты изобрели новую форму трудо¬
вого судопроизводства.) Учреждение трудового суда дает, по мне¬
нию Боттаи, фашистскому правительству моральное право за¬
прещения забастовок и локаутов. По новому фашистскому зако¬
нодательству, и то, и другое запрещается под страхом денежного
штрафа или тюремного заключения.
Одновременно с новым законодательством, определяющим от¬
ношения между трудом и капиталом, в Италии образовано новое
министерство корпораций, руководящее деятельностью законом
признанных профсоюзов.
«Введенная фашизмом еще со времени похода на Рим прак¬
тика национального синдикализма,— пишет Боттаи,— сумела прак¬
тически разрешить проблему взаимоотношений капитала и труда.
На место слепой и беспорядочной, самоубийственной борьбы про-
8 Теория и практика европейского фашизма

114
Теория и практика европейского фашизма
тив производства и против нации фашистский синдикализм уста¬
новил новую форму защиты класса, согласованную с потребно¬
стями производственного процесса и национальной жизни. С точки
зрения социалистов, труд не мог себе найти другой формы за¬
щиты, как обособленную борьбу рабочего класса, ибо они рас¬
сматривали государство, как полицейское учреждение, созданное
капиталистическим классом. Таким образом, классовая борьба для
них превратилась в непоколебимую догму и была основой их
действий. Либералы, напротив, утверждали, что на почве суще¬
ствовавшего правового порядка интересы труда не могли быть
обеспечены лучшим образом, и отворачивались от классовой борь¬
бы, которой они целиком не признавали. Фашизм в области
защиты и охраны труда является наследником социализма,
но он ведет свою работу на основе других принципов и такой
практики, которая не уменьшает жизненности нации, признавая,
вместе с тем, что то профессиональное движение, которое на
протяжении тридцатилетней социалистической практики рассма¬
тривалось, как борьба против государства и нации, является одним
из жизненных элементов национального целого.
«Фашизм противопоставил, таким образом, классовой борьбе
принцип классового сотрудничества и лишил либерализм его преж¬
них исторических функций в области социального законо¬
дательства».
В заключение, Боттаи вынужден признать, что новый закон
далеко не является совершенством, но он объясняет это теми
трудностями, с которыми неизбежно должна быть связана такая,
не имеющая себе прецедента в истории, попытка — «включить в
точные нормы нестройный ритм хозяйственной жизни страны».
Но фашизм, строящий свою работу на здоровом и разумном пра¬
гматизме, внесет в этот закон те изменения, которые будет под¬
сказывать жизнь. В ожидании этого Италия может гордиться тем,
что она озарила мир светом новой человеческой культуры и т. д.
До сих пор мир жил старыми идеалами, и двадцатый век ока¬
зался неспособным выдвинуть свои собственные. Но на по¬
мощь ему пришла Италия. Фашизм, создав новые идеалы, открыл
перед человечеством новые границы политического мышления,
выработал новое государственное учение и, проделывая вели¬
чайший в истории эксперимент — на основе им же изобретенной
программы, отдает в распоряжение культурных народов «такую
сумму великих идей и дел, которых достаточно для того, чтобы
наложить свой властный отпечаток на всю физиономию теку¬
щего столетия».
Небесполезно снабдить цветистую и малоубедительную фра¬
зеологию синьора Боттаи, возглавляющего, под руководством Мус¬
солини, новое министерство корпораций, соответствующими вы¬
держками как из самой хартии труда, так и из закона о коллектив¬
ном договоре.

Идея а практика корпоративного государства 		115
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «ХАРТИИ ТРУДА».
О корпоративном государстве и его организации.
Статья 1. Итальянская нация представляет собой организм,
имеющий свои собственные цели, жизненную мощь и свои воз¬
можности действия, которые ее силу и прочность укрепят еще
в большей степени, чем усилия отдельных индивидуумов или
групп, входящих в ее состав. Она представляет собою, моральное
политическое и экономическое целое, которое находит лучшее
выражение в фашистском государстве.
Статья 2. Труд во всех его формах (интеллектуальный, тех¬
нический или ручной) представляет собою социальную обязан¬
ность. В этом смысле, и только в этом смысле, государство
должно его защищать.
Статья 3. Организации в профсоюзные объединения разре¬
шаются свободно, но только законно признанный и подчиненный
государственному контролю профсоюз имеет право на закон¬
ное представительство определенной категории работодателей или
рабочих, из которых он состоит. Он правомочен защищать перед
лицом государства и других профсоюзных организаций интересы
этой категории, заключать от имени всех принадлежащих к этой
категории обязательные коллективные рабочие договоры и во¬
обще от их имени выполнять всякие функции, представляющие
общественный интерес.
Статья 7. Корпоративное государство рассматривает частную
инициативу в области производства, как наиболее действенное и
полезное орудие национальных интересов. Так как частная органи¬
зация представляет собою функцию, связанную с национальными
интересами, организатор должен отвечать перед государством за
направление производства.
Статья 9. Вмешательство государства в хозяйственную дея¬
тельность имеет место лишь в тех случаях, когда частная ини¬
циатива окажется недостаточной, или когда этого требуют поли¬
тические интересы государства. Это вмешательство может осуще¬
ствляться в форме контроля, указаний или прямого управления
предприятием.
Из закона 3 апреля 1926 г., призванного урегулировать во¬
прос о заключении коллективных договоров между рабочими и
предпринимателями, мы приводим наиболее любопытные статьи
18, 19 и 22 раздела 3 (о локауте и стачке).
Статья 18. Локаут и стачки запрещаются.
Работодатели, прерывающие работу в своих предприятиях,
конторах и бюро без всяких законных оснований, а только с той
целью, чтобы добиться от рабочих, занятых в их производстве,
изменений в условиях рабочего договора, наказываются штрафом
от 10 до 100 тысяч лир.
8*

116	Теория	и	практика	европейского	фашизма
Служащие и рабочие, которые в количестве трех лиц или
более, по взаимному уговору, прекращают работу или ведут ее
с такой целью, чтобы помешать ее законному ходу, добиваясь
от работодателей изменений условий договора, наказуются штра¬
фом от 100 до 1000 лир. Если идет речь при совершении на¬
званного преступного деяния — об известном количестве подстре¬
кателей, лидеры и организаторы забастовки, помимо уже ука¬
занного денежного штрафа, наказываются тюремным заключением
от одного до двух лет.
Статья 19. ... Государственные служащие и рабочие, а также
служащие других публично-правовых юридических организаций,
равно как и служащие общественно-необходимых предприятий,
которые, в количестве трех или более человек, по взаимному
уговору либо прекращают работу, либо ведут ее таким образом,
чтобы нарушить законный ход ее, наказуются заключением в
исправительной тюрьме от одного до шести месяцев, с запреще¬
нием занимать аналогичные общественные и государственные
должности в течение шести месяцев.
Статья 22. ... Независимо от применения к ним норм суще¬
ствующего законодательства об их ответственности в граждан¬
ском порядке за невыполнение заключенных договоров работо¬
датели и рабочие, отказывающиеся от выполнения решений трудо¬
вого суда, приговариваются к заключению от одного месяца до
года и к денежному штрафу от ста до пяти тысяч лир. Руко¬
водители законно-признанных объединений, отказывающиеся от
выполнения постановлений трудового суда, приговариваются к за¬
ключению от 6 месяцев до 2 лет и денежному штрафу от двух
тысяч до десяти тысяч лир, а также к отрешению от должности.
Мы считаем, что приведенных материалов и выписок из со¬
ответствующих законов достаточно, чтобы оценить «великую
реформу», сущность которой сводится к закрепощению труда
в Италии новыми юридическими нормами. Статьи закона при¬
соединяются теперь к той коллекции самых разнообразных
репрессивных мер, с которыми фашизм обрушился в Италии на
трудящиеся массы до издания этого закона. Спешность прора¬
ботки этого закона особенно бросается в глаза при просмотре той
классификации, по признакам которой «корпоративное государ¬
ство» Италии распадается на 13 категорий.
Вот список 13 «экономических корпораций»:
1) Конфедерация фашистских профсоюзов.
2) Промышленная корпорация.
3) Коммерческая корпорация.
4} Сельскохозяйственная корпорация.
5) Работники внутренних путей сообщения.
6) Работники международных путей сообщения.
7) Кредитные учреждения.
8) Работники умственного труда.
9) Государственные служащие.

Идея и практика корпоративного государства
117
10) Ремесленники и артисты.
11) Работники народного просвещения.
12) Кооперативные работники.
13) Автономная организация тружеников моря.
Эта классификация, выверенная нами по целому ряду офи¬
циальных источников, представляет собою документ, поражаю¬
щий своей неряшливостью. Куда девались коммунальные служа¬
щие? Нужно ли понимать, что они включены в корпорацию
государственных служащих? Повидимому, они в ней составляют
особую секцию, но это неясно. Из кого состоит, наконец, по¬
следняя категория,— если нам известно из того же закона, что
ни государственные, ни коммунальные служащие не могут пре¬
тендовать на образование правоспособных во всех отношениях
профсоюзов?
Может быть, это противоречие заключается в том, что фашист¬
ское государство, как и все реакционные капиталистические госу¬
дарства, не желая предоставлять своим служащим, а также слу¬
жащим городских предприятий, полных профессиональных прав,
желает использовать их (так как в их рядах насчитывается много
интеллигенции) во время маргариновых выборов в будущий фа¬
шистский «парламент»? Известно ведь, что реформа, аннулирую¬
щая в корпоративном государстве прежнюю роль парламента,
сводится к делегированию 400 фашистских депутатов фашист¬
скими корпорациями, причем даже этот список фашистских на¬
значенцев будет контролироваться правительством.
Следует отметить, что проведение в жизнь корпоративного
законодательства было произведено в Италии столь стремитель¬
ным темпом, что почти не осталось времени ни у кого для кри¬
тической оценки самих законов. Результаты применения этих за¬
конов были так выразительны, что европейская пресса занялась
уже критикой самой корпоративной практики, предпочитая оставить
без рассмотрения безграмотный юридический лепет фашистских
апостолов труда, тем более, что «фашистское право» уже давно
звучит, как contradictio in adjecto.
Мы предпочитаем итти тем же путем.
Несколько слов о той оценке, которую работа этих апосто¬
лов нашла в международной прессе.
Прежде всего достойную оценку эта реформа нашла себе
в некоторых органах... фашистской партии, стоящих более или
менее близко к фашистским массам. После того как группа пред¬
принимателей самым циничным образом отказалась выполнять
условия заключенного договора, орган фашистской конфедера¬
ции «Il Lavoro d'Italia» поместил статью, в которой доказывал,
что корпоративная практика обнаруживает полное банкротство
великой реформы. Не надо забывать, что статья эта была опу¬
бликована спустя несколько месяцев после выхода в свет нового
закона. Фашистская руководящая газета назвала тогда хартию
труда «клочком ненужной бумаги».

118
Теория и практика европейского фашизма
Английская пресса сопроводила перепечатку из названной
газеты сообщением своих корреспондентов о том, что Муссолини
рассвирепел, прочитав эту статью, и пообещал при первой воз¬
можности расправиться за это преступление с Эдмондо Россони,
руководителем фашистского синдикализма.
Римский корреспондент газеты «Таймс», поместивший ряд хва¬
лебных статей о корпоративной реформе, принужден был отме¬
тить систематическое невыполнение коллективных договоров
хозяевами, что особенно бросается в глаза в деревнях. В начале
прошлого года в северной Италии возникла крупная забастовка
сельскохозяйственных рабочих на почве невыполнения коллек¬
тивного договора помещиками. Власти вмешались, арестовали ру¬
ководителей забастовки, и хотя на суде, по словам корреспон¬
дента, было доказано, что забастовщики, не выдвигая никаких
новых требований, настаивали лишь на выполнении условий кол-
договора хозяевами, суд оштрафовал их всех по... сто лир
каждого.
Кстати, в связи с этим процессом, приходится отметить, что
реформа, по словам Боттаи, передающая рассмотрение конфлик¬
тов между работодателями и рабочими в особые трудовые суды,
на самом деле оказалась мертворожденной. Она не применяется
почти нигде в Италии. Все такие конфликты передаются на
разрешение общих судов, которые — по твердо установившейся
фашистской традиции — неизменно выносят приговоры, направлен¬
ные против рабочих. Так было и в описанном выше случае.
Таким образом, новый закон о корпорациях — даже в оценке
части фашистской и буржуазной прессы — не принес никакого об¬
легчения юридического положения трудящихся. Попрежнему, в
Италии суд носит резко выраженный антипролетарский, классовый
характер. Провал беспристрастных «трудовых судов», которыми
так хвастали корпоративные реформаторы, и которые, действитель¬
но, являлись одним из существеннейших элементов реформы,
весьма показателен в этом отношении.
Коммунистическая пресса, в том числе берлинская «Rothe
Fahne», уделяющая особое внимание этому вопросу и хорошо
информируемая своими итальянскими корреспондентами, привела
на своих столбцах ряд уничтожающих данных, рисующих явный
антипролетарский характер всей корпоративной затеи (статья от
1 /II 1928 г.).
Так как в Италии со времени захвата власти фашистами ка¬
ждая реформа в области рабочего законодательства влечет за
собой политическую чистку рабочих, то и на этот раз, по сло¬
вам «Rothe Fahne», первым результатом корпоративной реформы
явилось увольнение 51 тысячи железнодорожников и 32 тысяч
рабочих других категорий.
Есть уже возможность подсчитать итоги реформы и в обла¬
сти заработной платы. В круглых цифрах эти результаты сво¬
дятся к тому, что двум миллионам рабочих снижена реальная
зарплата на 20% (несмотря на то, что в Италии она и так была

Идея, и практика корпоративного государства 	119
значительно ниже довоенного уровня и ее нынешнего уровня в
других европейских странах).
Отметим, что этим результатам предшествовала нашумевшая
кампания по проведению коллективных договоров. Фашистским
заправилам, очевидно, очень понравилось играть роль новоявлен¬
ных апостолов в деле социальных реформ. Поэтому кампания по
заключению колдоговоров прошла с неменьшей шумихой, чем
объявление пресловутой хартии труда и прочих составных час¬
той корпоративной реформы. Фашистская пресса писала о том, что
впервые при заключении договоров предприниматели и рабочие
встретятся лицом к лицу, как равноправные граждане. Корпора¬
тивный закон признает равенство всех видов труда. Не даром в
хартии труда говорится, что «техник, хозяин, служащий и рабо¬
чий — все участники одного процесса». Процесс этот — националь¬
ное производства, и все граждане одинаково заинтересованы в
его успехах.
Разве не возвестил Муссолини, председательствуя 22 июня па
открытии национального конгресса промышленников-фашистов,
следующее:
«Настоящий съезд является знаменательной датой в истории молодой,
но уже сильной итальянской промышленности. Участники съезда прибыли
в Рим в момент, когда можно считать законченной воодушевленную работу
фашистского режима по созданию национального общества. И в других госу¬
дарствах существуют силы, организованные на политической и экономической
почве, но они существуют вне государства и подчас направлены против
него. Первый раз в истории мира национальное общество, численностью в
42 миллиона человек, организовано в государстве и государством. Профессио¬
нальное положение итальянских промышленников определено хартией труда,
которая недвусмысленно возлагает на них ответственность за управление
предприятиями. Вы,— заявил Муссолини, обращаясь к промышленникам,— стоите
во главе преобразования, которое осуществляется на основе капиталистиче¬
ской экономики, но которое предвещает, быть может, не в одной только
Италии, наступление нового типа экономики — корпоративной. Я горжусь тем,
что тотчас после войны предвидел неизбежность этого движения. Такой капи¬
талист, каким его рисует социалистическая литература, более не суще¬
ствует. Благодаря системе акционерных обществ и системе акций, капитал
распространился в ширину, зачастую вплоть до полного распыления. Со¬
владельцы предприятий, ставшие таковыми благодаря приобретению акций, за¬
частую неисчислимы. Таким образом капитал становится анонимным, а с ним
становятся анонимны и капиталисты. На первый план выдвигается руко¬
водитель предприятия — капитан (вождь) промышленности, творец богатств.
Создание богатств выходит за пределы индивидуальных целей и превраща¬
ется в национальную задачу...
«Из этого нового положения вытекают новые политические и моральные
обязанности. Современное состояние экономики требует сотрудничества в самом
широком смысле этого слова. Это сотрудничество должно быть открытым,
лойяльным и безоговорочным. В фашистской системе рабочие не являются
более эксплоатируемыми (!), а сотрудниками-производителями, чей уровень
жизни должен быть поднят в материальном и моральном отношениях. Во вре¬
мена кризиса в интересах рабочих — согласиться на уменьшение заработной
платы. Но как только кризис миновал, в интересах предпринимателей — уве¬
личить заработную плату. В Италии невозможна фордистская политика вы¬
сокой заработной платы, однако, нельзя рекомендовать и политику низкой
заработной платы, которая повредит и самой промышленности...»

120	Теория	и	практика	европейского	фашизма
В этой речи Муссолини, не отказавшись от своей обычной
манеры самым напыщенным образом говорить об обыкновенных
житейских делах, все же гораздо выразительнее изобразил сущ¬
ность корпоративной реформы, чем его ближайший сотрудник —
товарищ министра корпорации Боттаи. Надо принять во внима¬
ние, что между статьей Боттаи и речью Муссолини лежит
промежуток в полтора года. За это время промышленный кри¬
зис Италии нарастал с такой быстротой, что он уже не даст
больше возможности фашистским правителям удерживаться на
прежних недосягаемых вершинах бумажного красноречия. Жизнь
заставляет их быть откровеннее. И как бы они ни маскировали
отдельными вычурными словечками и фразами истинного поло¬
жения дел, такие речи, как цитированная выше, устами самого
вождя дают подлинную картину мрачной итальянской действи¬
тельности.
Первое сообщение о том, что кампания по проведению кол¬
лективных договоров привела к реальному снижению зарплаты
в среднем на 20%, вызвало недоверие и со стороны целого ряда
наших доморощенных скептиков, которые, покачивая головой, го¬
ворили: «Это — невозможно! Такие вещи не следует распростра¬
нять даже из агитационных целей! Не может быть, чтобы корпо¬
ративная реформа хотя на первых порах ничего не давала
итальянским рабочим. Муссолини — слишком хитрый политик и
демагог, чтобы не бросить каких-либо крох на первых порах
рабочим, понимая, что иначе он рискует дискредитировать самую
корпоративную реформу!»
В том-то и дело, что эти скептики не учитывают действитель¬
ного положения вещей в Италии. Кризис, переживаемый ею, вы¬
ражается в том, что Муссолини испытывает сильнейший нажим
именно со стороны имущих классов, которые не чувствуют себя
такими бесправными, как рабочие. Поэтому слова «государство»,
«государственные интересы» и пр. в Италии уже давно пони¬
маются как «капиталисты», «капиталистические интересы». Корпо¬
ративная реформа не только не оставляла никакого времени Мус¬
солини для каких-либо аппарансов в виде подачек рабочим, а,
напротив, являлась прямым результатом натиска на фашистское
правительство со стороны промышленников, которые ждали от
корпоративной реформы: снижения зарплаты, прекращения за¬
бастовочного движения и самой жесткой — если не жестокой —
рационализации производства за счет рабочих.
В цитированной выше речи Муссолини и попытался огла¬
сить — в слабо замаскированной форме — все эти три лозунга
промышленников, которые и являются в данный момент лозун¬
гами дня для всей итальянской экономики.
Дело в том, что корпоративная реформа, вопреки рассужде¬
ниям всяких злостных и незлостных Маниловых, значительно об¬
легчила для капиталистов самую технику снижения зарплаты. Кор¬
поративный закон, поощряя практику коллективных рабочих дого¬

Идея и практика корпоративного государства 		121
воров, сосредоточивает заключение их в корпорациях, где как
будто бы соблюдается паритетное начало при переговорах между
промышленниками и рабочими. На самом деле, все сведения, иду¬
щие из Италии, показывают, что во главе корпораций, объеди¬
няющих профсоюзы данной категории, стоят чиновники, распола¬
гающие огромными полномочиями по заключению колдоговоров от
имени рабочих целой отрасли промышленности. Нет ничего легче
для капиталистов, как договориться просто с чиновниками данной
корпорации по вопросу о снижении зарплаты. Лозунг капитали¬
стической рационализации, открыто выброшенный промышленни¬
ками, великолепно узаконяет каждое такое снижение. Весьма про¬
зрачные намеки Муссолини на то, что «в Италии невозможна
фордистская высокая заработная плата», со своей стороны, дают
полную санкцию промышленникам на дальнейшее проведение этой
политики. Высокая фордистская плата невозможна, но зато воз¬
можна интенсивная фордистская рационализация за счет рабочих.
«Великая корпоративная реформа» — лучшая ширма для прове¬
дения этой рационализации. Не даром со стороны промышленников
никаких протестов против этой реформы не поступило. Они ве¬
ликолепно понимают, что этим законом организации служа¬
щих и рабочих механическим путем были включены в состав
государственных учреждений. В этом весь смысл, вся соль
великой реформы. Если так же механически попадает в орбиту
государства и организация хозяев, то это последнее не страш¬
но. Они были и остаются, несмотря на фашистское управление,
страной, или, вернее, благодаря ему,— полновластными хозяевами
Италии. Корпоративная реформа имеет целью не ослабление, а
упрочение этой системы.
Что фашистская гора и на этот раз родила мышь, было видно
из тех обстоятельств, которыми сопровождалось в феврале 1928
года подписание единого коллективного договора с металлиста¬
ми. Об этом договоре фашистская печать трубила во все литавры,
снова кричали о великом историческом событии, ибо это был,
собственно, первый опыт заключения таких больших договоров.
Действие его охватывало полмиллиона рабочих. В нем 37 статей,
и с виду он как будто бы предусматривает все нужды рабочих.
Но достаточно даже в этом парадном договоре прочесть пункт,
регулирующий вопрос об отпусках, чтобы понять, какое «завое¬
вание» этот колдоговор представляет для итальянских металли¬
стов. Оказывается, что отпуск может быть сведен до 6 дней в
году. Что касается рабочего дня, то он может быть доведен и
до 10 часов в день. Вообще 9-часовой рабочий день стал для
Италии — даже при наличии коллективных договоров — явлением
вполне нормальным.
Колдоговор с металлистами, который должен был, но словам
фашистских заправил, быть образцом, вызвал огромное разоча¬
рование во всей Италии. Нечего и говорить о других колдого¬
ворах, которые не претендуют на то, .чтобы быть «образцовыми»,

122
Теория и практика европейского фашизма
Крупнейшим завоеванием этого договора, по словам фашист¬
ских рептилий, является введение социального страхования для
металлистов, которое производится на... половинных началах: одна
половина за счет капиталистов, другая — за счет рабочих.
Даже буржуазная пресса Европы в своих комментариях к
этому нашумевшему договору, который для пущей помпы был
ратифицирован самим Муссолини, заявляет, что он свидетель¬
ствует лишь об одном, а именно — о политике дальнейшего по¬
нижения зарплаты металлистов. На самом деле, один из пунктов
договора разрешает предпринимателям в случае кризиса снизить
плату до 20%.
Буржуазная парижская газета «Тан» тоже отмечает эти де¬
тали колдоговора: 6 дней ежегодного отпуска и право понижения
зарплаты.
Заключение колдоговора вызвало резкие протесты на заводе
«Фиат», где принимали участие в них пять тысяч человек, и на
ряде других фабрик.
Бельгийская газета «Peuple» отмечает понижение зарплаты в
ряде областей интеллектуального и физического труда — тоже на
основании коллективных договоров, последовавших вслед за кол¬
договором с металлистами.
Разочарование, вызванное этим последним, вызвало огромное
недовольство во всей стране. Хотя никто из рабочих (включая
и фашистов) не ждал ничего путного от корпоративной реформы,
однако, цинизм фашистских профчиновников настолько превзошел
всякие границы, что ответом на него было резкое недовольство
и стихийные выступления в целом ряде местностей, перешедшие
местами в настоящие восстания. По сообщению газет в Кампофор¬
мио (вблизи Удине) в конце февраля сего года безработные
устроили настоящее восстание и в течение нескольких часов были
хозяевами города.
Тогда-то генеральный секретарь фашистской партии — Аугусто
Туррати — нашел своевременным выступить с грозным циркуляром,
в котором он разъяснял, что «руководители фашистских синди¬
катов должны быть прежде всего фашистами, а затем уже
рабочими или капиталистами». Надо отдать справедливость
«умеренному» секретарю фашистской партии. Этот циркуляр про¬
ливает ясный свет на задачи, преследуемые корпоративной рефор¬
мой. Ее цель: провести исцеление итальянского капитализма от
переживаемого им кризиса целиком за счет трудящихся, закрыв
им — при помощи объявления вне закона забастовок — всякие пути
к протесту. Объединение в одной статье забастовок и локаутов —
явная демагогия, неспособная обмануть даже безнадежных ду¬
раков. Кто сможет, в самом деле, запретить капиталисту локаут
в капиталистическом государстве? Мы слышали, как Муссолини
призывал рабочих во имя интересов нации и производства итти
на снижение зарплаты. Но может ли он обратиться с таким
же призывом к акционерным компаниям или отдельным пред¬

Идея и практика корпоративного государства 		123
принимателям — отказаться от барышей? Такой призыв был бы
нелепым, хотя бы потому, что любая акционерная компания,
любой предприниматель предпочли бы передать свои предприя¬
тия государству, чем терпеть перманентные убытки. «Мудрая»
корпоративная реформа содержит в себе, кстати, один пункт, ко¬
торый говорит, что государство имеет право вмешиваться в
ведение того или иного предприятия, если оно находится в
бесхозяйственном положении. Этот пункт и указывает прямой
выход на случай убыточности того или иного предприятия. Но
заставлять капиталиста воздерживаться от локаута — нелепейшая
идея. В случае ее осуществления она решила бы очень быстро
судьбу хваленой фашистской диктатуры, которая держится в
стране и может держаться только при содействии тех же про¬
мышленников.
Другое дело — рабочие. Им можно запрещать забастовки под
угрозой не только законного, но и нелегального террора. Однако,
и здесь одним террором вопрос не может быть решен. Железная
сила экономических законов проступает в полной мере наружу.
Под шумок корпоративной реформы фашистские апостолы
провели, помимо снижения зарплаты, еще и усиление налогов
на зарплату, рабочим и введение подоходного налога с мелкого
крестьянства, которое до сих пор не платило его. Одновременно
проведено уменьшение налога на капитал.
События в Италии за последние полгода заставляют сомне¬
ваться в том, учли ли фашистские апостолы в достаточной
степени настроение итальянских рабочих? Есть все основания ду¬
мать, что безвыходное положение, вызванное усилением промыш¬
ленного кризиса, заставило их перегнуть палку в сторону пресле¬
дования рабочих настолько, что последствия этого не замедлят
сказаться и при фашистском режиме. Знаменательно, что февраль
и март 1928 г., в которые как раз проводилась с большой пом¬
пой кампания по заключению колдоговоров, ознаменовались бур¬
ным ростом забастовочного движения. В феврале на севере Ита¬
лии бастовало 15 тысяч текстилей. Достаточно сказать, что даже
но официальной статистике,— а в Италии статистические данные о
забастовках имеет право публиковать только правительство,—
число забастовок продолжает значительно расти.
Итальянских рабочих не пугает ни рост безработицы, вы¬
лившийся в образование постоянной резервной армии из несколь¬
ких сот тысяч безработных, ни безудержный террор, ни то об¬
стоятельство, наконец, что их самым циничным образом предали
прежние реформистские руководителя Всеобщей Конфедерации
труда — д’Арагона и К0, примкнувшие к фашистскому синдика¬
лизму. Само собой разумеется, что работа итальянской компар¬
тии, направленная к созданию революционного крыла профсоюз¬
ного движения, протекает среди невероятных трудностей. И все
же надо признать, что эта работа ведется и что, несмотря на из¬
мену бывших руководителей Конфедерации, она продолжает суще¬

124
Теория и практика европейского фашизма
ствовать, хотя и на нелегальном положении. Фашистские синди¬
каты, имеющие на каждой фабрике свои сыскные организации,
бессильны, однако, ликвидировать эту работу. Превращая своим
ежедневным мелочным сыском жизнь сознательного рабочего в
ад, «фашистские синдикалисты» только усиливают недовольство
и рост нелегального революционного движения.
Корпоративная реформа воспринимается всеми сознатель¬
ными слоями рабочего класса Италии, как последняя ставка
фашизма. Если бы кто-либо из них и не мог до конца разо¬
браться в смысле и значении этой реформы, ему достаточно знать,
что корпоративный синдикализм, введенный Муссолини в Италии
при помощи безудержного террора, встретил на Западе одобре¬
ние только со стороны реформистов, все более и более откро¬
венно вступающих на путь борьбы за... промышленный мир. Они
расходятся с Муссолини лишь в одном: фашистский диктатор
ввел в Италии этот промышленный мир сверху. Систематически
разлагая рабочее движение всюду, где они пользуются влиянием
на него, реформисты мечтают ввести «мир в промышленности»
снизу. В этом — их единственное различие. Рабочему классу Ита¬
лии и всей Европы с каждым днем все более становится ясным,
что «корпоративный синдикализм» Муссолини, осуждаемый даже
буржуазной прессой, приветствуется реформистами именно по¬
тому, что Муссолини является для них лучшим союзником в
борьбе с коммунизмом. Рабочие Италии не забыли и не забывают
того, что реформизм их выдал с головой фашизму. Вот почему
можно питать вполне реальную уверенность в том, что не¬
минуемый провал возвещенного с такой помпой «корпоратив¬
ного государства» приведет в Италии к победе не рефор¬
мизма, а коммунизма.

XIII.	ПРОФСОЮЗНОЕ ДВИЖЕНИЕ В ИТАЛИИ.— ФАШИСТСКИЙ
СИНДИКАЛИЗМ.
Ни одна другая форма фашистской организации, пожалуй,
не выявляет с такой яркостью всей идеологической сущности
итальянского фашизма, как фашистское профсоюзное движение.
Фашисты могут гордиться тем, что ими сделано все, что только
было возможно, для разрушения революционного синдикального
(профсоюзного) движения, которым справедливо гордилась Ита¬
лия до победы фашизма.
Чтобы понять сущность фашистского профсоюзного движе¬
ния в его нынешнем виде, необходимо вернуться несколько назад.
Известно, что первый период оживления рабочего движения
Италии в 70-х годах прошлого столетия прошел под знаком баку¬
нинского крыла Первого интернационала. Анархизм пустил глу¬
бокие корни в рабочем движении Италии, в частности, в профессио¬
нальном движении. Глубокой вражды, как это было в других
странах, между анархистами и социалистами в Италии не на¬
блюдалось. Напротив, можно сказать, что в течение долгого пе¬
риода итальянское рабочее движение представляло собою смесь
анархизма и социализма.
Свое самостоятельное существование итальянская социалисти¬
ческая партия впервые оформила в 1893 г. на съезде в Эмилия-
Реджиа. В её рядах быстро народилось реформистское движение,
которое особенно резко выявилось во время триполитанской
колониальной авантюры. Реформисты, открыто симпатизиро¬
вавшие военно-колониальным авантюрам, были исключены из ря¬
дов партии.
Зато во время империалистической войны значительное боль¬
шинство социалистической партии высказалось против участия
Италии в войне. За войну стояла только кучка реформистов, боль¬
шинство которых поспешило переметнуться в 1915 г. на сторону
ренегата Муссолини.
Параллельно с расцветом социалистической партии Италии,
развивалось и профсоюзное движение.
Всеобщая конфедерация труда, объединявшая вначале все
профсоюзы Италии, была основана в 1906 г. В, состав этой Конфе¬
дерации до 1911 г., кроме социалистов, входили и синдикалисты
(сторонники аполитического характера профсоюзов). Затем по¬

126
Теория и практика европейского фашизма
следние отделились, и Всеобщая конфедерация труда оставалась
тесно связанной только с социалистами.
К началу мировой войны реформисты оказались уже в роли
фактических распорядителей судьбами Конфедерации, оттеснив
на задний план все мало-мальски революционные элементы.
Между тем, число членов Конфедерации неудержимо росло и
достигло своей кульминационной точки в период подъема 1918 —
1920 гг. В подтверждение приводим несколько цифр:
1907 г.	        	190 000 	   членов
1914»		320 000	          »
Упав за время войны до 200 с лишним тысяч, число членов
Конфедерации к концу войны вновь возрастает в гигантской про¬
порции:
1918 г	 250	000	членов
1919 »	    1 160 000	»
1920 »	 2 150	000	»
После предательства д'Аррагоны и других реформистских во¬
ждей во время подъема революционной волны в августе сентя¬
бре 1920 г. число членов Конфедерации опять значительно падает:
1921 г. (кон. года) .... 	1 200 000 членов
1922 »	 1	000 000	»	1
Предательство реформистских вождей, с одной стороны, же¬
стокие карательные экспедиции фашистов,— с другой, привели к
тому, что после 1922 г. число членов Конфедерации продолжа¬
ло падать.
Особенно чувствительным разгром оказался для профсоюзов
сельскохозяйственных рабочих, которые в годы революционного
подъема объединяли всю деревенскую бедноту Италии, а также
и середняков. Организованный сельскохозяйственный труд в пе¬
риод 1918—1921 гг. играл в Италии роль крупной политической
силы, с которой приходилось считаться землевладельцам. Так на¬
зываемые «красные лиги» крестьян и батраков в то время регули¬
ровали спрос и предложение труда в деревне, проводили кампа¬
нию коллективных договоров, охранявших права рабочих, и боро¬
лись путем стачек, а иногда и экономического террора с бесче¬
ловечной эксплоатацией со стороны помещиков. В противовес
«красным лигам» и союзам, помещики организовали свои «лиги
аграриев», поведшие ожесточенную борьбу с беднейшим кре¬
стьянством и батраками. Как известно, свою службу капиталу
фашисты начали в деревне. В их рядах было немало помещичьих
сынков, организовавших «лиги аграриев» и карательные экспе-
1 Позднейшие данные о числе членов конфедерации после ее разгрома
фашистами весьма неточны; они колеблются между 200 000 и 400 000 чел.

Профсоюзное движение в Италии
127
диции против бастующих батраков. С момента своего зарождения
фашисты оказались деятельными штрейкбрехерами и организа¬
торами кровавых экспедиций. Одной из причин разгрома свобод¬
ных профсоюзов, помимо экспедиций и избиений, явился еще
излюбленный фашистами прием — насильственного включения в
желтые, фашистские союзы. И это явление было особенно рас¬
пространено в аграрной Италии. Только за 1921—1922 гг. феде¬
рация сельских рабочих потеряла сотни тысяч своих членов.
В тот отрезок времени, который в истории Италии отмечен
наступлением фашизма на революционное рабочее движение,
профсоюзы Италии представляли собою ряд самых пестрых груп¬
пировок. То же самое можно сказать о внутреннем составе каждой
профсоюзной организации. Так, например, в годы революцион¬
ного подъема, Всеобщая конфедерация постановила, не выходя из
состава Амстердамского интернационала, вступить в Профинтерн,
но вскоре вышла из него. Однако, стремясь к объединению и
революционизированию всего профсоюзного движения, коммунисты
остаются до сих пор в рядах Конфедерации, но в каждом из
профсоюзов организуют свою ячейку и координируют деятель¬
ность всех ячеек. То же самое можно сказать об «Итальянском
синдикальном союзе», основанном в 1914 г. синдикалистами. В пе¬
риод перелома, т. е. в 1922 г., число членов этого союза дости¬
гало 150 000 человек (из них около 100 000 принадлежало к анар¬
хистам). Как и прочие революционные организации Италии, этот
союз был разгромлен фашистами задолго до захвата ими власти.
После прихода фашистов к власти большинству активных лидеров
Союза пришлось либо перейти на нелегальное положение, либо
бежать за границу. В настоящее время на легальном положении
едва ли уцелело больше нескольких тысяч членов. Как и комму¬
нисты, многие из революционных синдикалистов остаются во
Всеобщей конфедерации труда, занимаясь в ее рядах своей про¬
пагандой.
Мы оставляем без подробного рассмотрения ту часть профсою¬
зов (особенно сельскохозяйственных рабочих, в свое время пред¬
ставлявших крупную организационную силу), которая попала под
влияние народно-католической партии и превратилась в так назы¬
ваемые христианские или «белые» профсоюзы. Следует только от¬
метить, что эти «белые» профсоюзы, вразрез со своей примирен¬
ческой программой, часто вовлекались в резкие конфликты с
предпринимателями и были вынуждены действовать заодно с со¬
циалистами. Накануне победы фашистов «белые» синдикаты объ¬
единяли около полумиллиона членов.
Отметим еще междупартийную профсоюзную группировку, из¬
вестную в Италии под именем «Союза труда» («Alleanza di La¬
voro»), в состав которого вошли в 1922 году автономные проф¬
союзы железнодорожников, Всеобщая Конфедерация, синдикали¬
сты и т. д. Этот Союз ставил своей целью объединение усилий
всех революционных профсоюзов в борьбе с фашизмом, но успе¬

128	Теория	и	практика	европейского	фашизма
ха не имел, что сказалось особенно болезненно в момент пораже¬
ния последней всеобщей забастовки в августе 1922 года.
Но если отрицательной частью фашистской программы в проф¬
союзном движении явился разгром прежних профсоюзов, то по¬
ложительная программа их еще до захвата власти выдвигала,
как один из важнейших пунктов, организацию желтых фашистских
профсоюзов или синдикатов.
По своей социально-политической сущности фашистский синди¬
кализм первого периода ничем не отличается от всякого другого
желтого профсоюзного движения (в частности, от того, который
в России был известен под именем полицейского социализма, или
зубатовщины).
Его идеология сводится все к той же попытке подменить
революционно-классовую борьбу пролетариата узким «экономиз¬
мом», который стремится внушить рабочим мысль, что они могут
притти к своему освобождению постепенным улучшением своего
экономического положения, не затрагивая основ того социально-
политического режима, в котором им приходится жить.
Разумеется, фашистские демагоги сумели искусно вышить са¬
мые затейливые узоры на старой канве желтого профсоюзного
(или, по-нашему, зубатовского) движения. Как и во всех других
областях своей пропаганды, они пытаются подменить классовую
борьбу громкими фразами о «гармонии классов», «единстве и ве¬
личии нации» и т. п.
Любопытно проследить этапы идеологического зарождения
фашистского синдикализма. Он, несомненно, зародился в недрах
прежнего революционного синдикализма. Аполитизм революцион¬
ного синдикализма послужил мостом между ним и фашизмом.
Фашистские идеологи были бессильны «переделать» марксизм из
интернационалистического учения в ультра-националистическое. Но
те ожесточенные споры, которые вели между собой синдикалисты
и марксисты, были умело использованы в своих целях фашистами.
Жорж Сорель был одним из первых провозвестников эво¬
люции синдикализма от интернационализма к национализму. В ча¬
стности, в Италии огромную роль в деле разложения прежнего
революционного синдикализма сыграл вождь итальянских нацио¬
налистов Корридони. Этот Корридони до того был проникнут
антантофильством, что выступил во главе итальянского отряда
добровольцев на стороне Франции до того, как Италия примкнула
к войне. Он был убит на полях Франции. Его путаную, ультра¬
националистическую и пропитанную патриотическим идеализмом
теорию часть синдикалистов сделала своим знаменем. С этим зна¬
менем они перешли в ряды первых ренегатов-фашистов, возглав¬
лявшихся Муссолини.
В книге английского теоретика фашизма Барнеса мы находим
следующие замечания, относящиеся к тому периоду, когда фа¬
шизму удалось пробить брешь в рядах итальянского синдика¬
лизма:

Профсоюзное движение в Италии
129
«Смерть Корридони сделала для всех ясным, что в синди¬
кализме есть здоровая сторона. Стало ясно, что синдикализм
может существовать, не отрицая ни религии, ни патриотизма, ни
правомерности существования частной собственности. Все стали
понимать синдикализм, независимо от прежнего содержания это¬
го слова, как сумму усилий, направленных к тому, чтобы увеличить
в рабочем его интерес к производству, а также развить в нем
чувство ответственности за то положение, в котором находится
та или иная отрасль промышленности».
Далее, Барнес распространяется на ту тему, что в своем но¬
вом виде синдикализм (т. е., попросту говоря, фашистский син¬
дикализм) нашел много точек соприкосновения с... католической
религией и прочими атрибутами капиталистической реакции. За¬
бегая несколько вперед, автор пытается доказать, что последняя
корпоративная реформа Муссолини обнаруживает в себе все при¬
знаки здорового синдикализма, т. е. тенденцию к увеличению
заинтересованности рабочего к той области производства, в ко¬
торой он работает. В этом мнении Барнес не одинок. Ни один
из теоретиков итальянского фашизма не рассматривает иначе кор¬
поративную реформу, как увенчание устремлений фашистского
синдикализма.
Наиболее выдающимся организатором желтых фашистских
профсоюзов (несмотря на то, что Муссолини сам зорко наблю¬
дает за этой областью фашистской работы) явился Эдмондо Рос¬
сони. Характеризуя удельный вес работы Эдмондо Россони, гер¬
манский теоретик итальянского фашизма Мангардт прямо заяв¬
ляет, что заслуги Россони перед фашизмом ничуть не меньше
общих заслуг Муссолини. Россони сначала подготовил фашист¬
ское синдикалистское движение в Италии, а затем уже, при по¬
мощи целой системы законодательных и организационных мер,
в готовом виде передал это оружие итальянской фашистской
партии. О том, как это ему удалось, попытаемся здесь хотя бы
вкратце рассказать.
Как и Муссолини, Россони был социалистом сначала у себя
на родине, а затем стал эмигрантом. В противоположность Мус¬
солини, он не ограничивал своих странствований одной Европой,
а долго жил в Америке. Здесь он вел вначале существование
типичного революционного эмигранта-итальянца, а затем, перед
самым началом войны, перешел в лагерь итальянских национа¬
листов. В целях пропаганды своих идей Эдмондо Россони осно¬
вал в Нью-Йорке специальную газету «Italia Nostra». Лозунгом
этой газеты было: «Отечество отрицать нельзя — напротив, его
надо завоевывать».
Приблизительно в мае 1918 года в Италии начали организо¬
вываться первые синдикаты, пропитанные явно-националистиче¬
ским духом. Эти союзы объявили газету Россони своим идейным
органом. Россони вскоре вернулся в Италию, где он стал душой
фашистского синдикализма. В течение 3—4 лет Россони усиленно
9 Теория и практика европейского фашизма

130
Теория и практика европейского фашизма
разъезжал по крупнейшим промышленным центрам Италии, не
оставляя без внимания и те провинции, где движение сельско¬
хозяйственных рабочих достигло сравнительно высокой степени
развития. К этому времени фашистская партия достаточно окреп¬
ла в организационном отношении. Это дало возможность Эдмон¬
до Россони в январе 1922 г. созвать особую конференцию в
Болонье и на ней организовать все фашистские синдикаты в
фашистскую «Конфедерацию синдикальных корпораций». Тут же
было принято решение о том, что фашистские синдикаты долж¬
ны организационно слиться с фашистским движением. Муссолини
дал свое согласие. Руководство Союзом было поручено высшему
органу фашистской партии, а Эдмондо Россони утвержден в
должности верховного руководителя фашистских профсоюзов.
Первый конгресс этой организации состоялся в июне 1922 г.
в Милане. На нем было уже представлено 483 делегатами пол-
миллиона членов. Фашисты утверждают, что на втором конгрес¬
се (в июне 1923 г.) было представлено уже свыше 1 500 тысяч
участников движения.
Что касается цифр, приводимых фашистскими источниками,
то, конечно, верить им трудно. Вряд ли можно думать, что летом
1924 г. число фашистских синдикатов, представленных на оче¬
редном конгрессе, равнялось 2 миллионам, как уверяет фашист¬
ская пресса. Наш опыт подсказывает нам, что в этом вопросе
статистические данные фашистов должны приниматься нами в
половинном размере. Это надо иметь в виду при учете приве¬
денных цифр.
Все же нельзя отрицать, что движение это росло с каждым
днем за счет разгрома прежних революционных и даже рефор¬
мистских синдикатов.
Интересно — хотя бы в самых кратких чертах — привести те
«идеологические» выкладки фашистских лидеров, которыми они
оправдывали насильственный «загон» рабочих в фашистские син¬
дикаты.
В своей еженедельной газете «Lavoro d'Italia» Россони выска¬
зывал, например, такие истины:
«Фашисты организовали профсоюзы по синдикалистскому ти¬
пу исключительно с той целью, чтобы бросить национальные идеи
в гущу наименее квалифицированных и подготовленных рабочих
слоев. Фашистский синдикализм поставил перед собой целью вну¬
шить народу сознание крепкой дисциплины в производстве, а так¬
же необходимость подчинить интересы производства интересам
нации.
Фашистам не стоило особого труда — в условиях неописуе¬
мого политического террора — в августе 1923 года приступить к
планомерному разложению социалистического профсоюзного дви¬
жения. На созванном национальном съезде профсоюзов им уда¬
лось получить две трети голосов, при помощи которых они про¬
вели резолюции: 1) о разрыве между социалистической партией

Профсоюзное движение в Италии
131
и синдикатами, 2) замену идеи классовой борьбы путем создания
государства. Кроме того, было вынесено решение, конечно, на¬
вязанное фашистскими эмиссарами, о готовности сотрудничать
с фашистским правительством. Конечно, Муссолини несколько
преждевременно торжествовал, комментируя эту резолюцию, как
переход социалистических профсоюзов к фашизму, но во всяком
случае эта резолюция могла быть истолкована, как отход огром¬
ной массы рабочих от марксизма к фашизму.
Основные принципы организации фашистских синдикатов та¬
ковы: профсоюзы данной отрасли организуются сначала в пер¬
вичный союз. Затем все первичные союзы данной провинции об¬
разуют союз в провинциальном масштабе. Тут следует отметить,
что фашистский синдикализм базирует на двух формах органи¬
зации:	по горизонтальному и вертикальному признакам. Это
значит, что данный синдикат может объединять только одну груп¬
пу, работающую в той или иной части производства. Так, напри¬
мер, нет единого синдиката текстильной промышленности, а имеет¬
ся целый ряд отдельных синдикатов, объединяющих те или иные
группы лиц, работающих в текстильной промышленности (ра¬
бочие физического труда, квалифицированные рабочие, техники,
конторские служащие, директора и т. д.). Все они, конечно, уже
давно «синдикованы», но входят в различные группы.
В остальном устройство фашистских синдикатов подчиняет¬
ся «пирамидальному» принципу.
Фашисты сумели, обескровив революционное рабочее движе¬
ние и притупив работу прежних синдикатов, обставить свою
собственную работу многообещающей демагогической бутафорией.
При каждой провинциальной фашистско-синдикальной орга¬
низации имеется пять отделов, призванных опекать благополучие
рабочих: отдел третейских разбирательств (конфликты), социаль¬
ной гигиены, статистики, внутреннего управления и, наконец,
агитационно-пропагандистский отдел. Лидеры фашистского син¬
дикализма любят особенно хвастать теми образовательными це¬
лями, которые ставят перед собой фашистские профсоюзы. Цель
этой работы — дать возможность каждому выдвинуться и занять
высшую ступень в производственном процессе. Этот институт обу¬
чения при фашистских профсоюзах известен под названием «Do¬
po lavoro» (что обозначает: «после работы»).
Вокруг этого института фашистские лидеры сумели создать
себе большую рекламу. Мы не будем долго останавливаться ни
на нем, ни на других сторонах культурно-просветительной дея¬
тельности фашистских профсоюзов. Все те здоровые ростки, ко¬
торые могли бы иметь место в этом направлении, парализуются
тем обстоятельством, что, во-первых, все руководство просвети¬
тельной работой сосредоточено в руках фашистов (мы увидим
ниже это из общего законодательства о фашистских профсоюзах),
во-вторых, тем, что рабочие на фабриках и заводах Италии живут
9*

132
Теория и практика европейского фашизма
в условиях неописуемого террора. Даже рабочие Турина,— до сих
пор непоколебленной революционной твердыни, где на выборах
фабзавкомов фашисты со времени своих побед ни разу не сумели
сколотить себе нужного большинства,— никак не могут избавить¬
ся от язвы циничного шпионажа, отравляющего жизнь рабочих
на всех предприятиях... То же самое относится к усилиям фаши¬
стских лидеров вызвать интерес среди рабочих к увеличению
своих сбережений. Мы уже знаем из других глав, что нигде
в Европе реальная заработная плата не претерпела такого сни¬
жения, как в Италии,— и лишь по одному этому можно судить,
насколько успешна может быть в Италии эта «пропаганда сбе¬
режений».
Конечно, самым сложным вопросом, который встал перед фа¬
шистскими заправилами с первого же дня, был вопрос о ликви¬
дации забастовок. О локаутах была тоже речь, но исключительно
приличия ради; мы уже видели, в какое привилегированное
положение в этом вопросе поставлены итальянские капиталисты
новой корпоративной реформой.
Даже такой типичный филофашист, как немец Мангардт, вы¬
нужден признать в своей книге «Фашизм» (стр. 202), что «желание
фашистов по возможности избегать забастовок, однако, не озна¬
чало их действительного прекращения». Он приводит даже такой
факт, что в августе 1924 г. руководство фашистской партией было
вынуждено оказать материальную помощь бастовавшим камено¬
тесам в Вальдарцо.
Но такая идиллия могла наблюдаться только в первый период
фашизма. Правда, 9 июня 1923 г. Муссолини, выступая перед
сенатом с отчетом о своей деятельности, прямо заявил, что
«фашистское профсоюзное движение является главным образом
движением антисоциалистическим, а следовательно — антирабо¬
чим».
Но мы знаем, что такие редкие минуты откровенности у Мус¬
солини сменялись полосой густой демагогии, когда Муссолини
и его присные заявляли, что они всегда готовы притти на помощь
бастующим против капиталистов, если последние дали повод к
забастовке.
Это не мешало, однако, делать и другого рода заявления.
И Муссолини, и Россони заявляли, что главным теоретическим
лозунгом фашистского синдикализма является следующее поло¬
жение:
«Над интересами рабочих стоят интересы производства, под¬
готовка высшего технического персонала, интересы всей страны».
Не раз они добавляли к этому:
«Фашисты — члены синдикатов — должны соглашаться на пони¬
жение заработной платы во всех тех случаях, когда этого тре¬
буют интересы производства».
Фашизм второго периода принес уточнение и в этой области.
После того как ни угрозами, ни посулами, ни подачками оказа¬

Профсоюзное движение в Италии
133
лось невозможным «загнать» весь итальянский пролетариат в ря¬
ды фашистских синдикатов, было решено особым законом объ¬
явить монополию фашистских синдикатов.
Такой закон был опубликован в конце 1925 г.
Достаточно процитировать несколько параграфов нового за¬
кона, чтобы понять цель, преследуемую в данном случае Мус¬
солини, Россони и К0.
Параграф 1. «Союз может быть организован лишь в том слу¬
чае, если он насчитывает в своих рядах по меньшей мере одну
десятую часть рабочих данной отрасли, если союз преследует
цели взаимопомощи, просвещения, морального и национального
воспитания своих членов, и если руководители объединения об¬
ладают твердостью и цельностью национальных убеждений».
Сущность остальных параграфов, направленных против ра¬
бочего движения, сводится к следующему:
Параграф IV «Одним из условий приема членов должна быть
их политическая и национальная благонадежность».
Параграф VI. «Не могут быть признаны те организации, кото¬
рые без разрешения правительства имеют какие-либо обязатель¬
ства дисциплины или зависимости от объединений, носящих ме¬
ждународный характер».
Примечание. Таким образом, нелегальным признается не
только Профинтерн, но и Амстердамский (желтый) интерна¬
ционал профсоюзов.
Далее, закон гласит, что для каждой категории работников
может быть законом признана лишь единственная организация.
Ясно, что, благодаря вводимому закону, фашисты и смогут
организовать эти «единственные» благонадежные синдикаты.
Далее, § 7 этого закона гласит о том, что назначение или
выборы председателя или секретаря синдиката... должны утвер¬
ждаться особым королевским декретом. Все председатели и се¬
кретари местных союзов должны утверждаться декретом мест¬
ного префекта.
Ряд статей налагает точные наказания за подстрекательство
к забастовкам и даже за участие в них.
Вопрос о забастовках, как мы знаем, еще более уточнен те¬
перь, когда корпоративная реформа превратила фашистские син¬
дикаты в первичную организационную ячейку нового- корпоратив¬
ного государства. Забастовки запрещены под тем предлогом, что
они способны разрушить самый фундамент корпоративной госу¬
дарственности.
Вообще законодательство, первоначально регулировавшее по¬
ложение фашистских синдикатов, в значительной степени изме¬
нено упомянутой выше реформой. Одно из наиболее важных
изменений сводится к тому, что отныне фашистские синдикаты
«смешанного типа» (т. е. такие, в которые на равных началах вхо¬
дили рабочие и работодатели) больше не признаются законом.

134
Теория и практика европейского фашизма
Это точно оговорено в первом пункте «закона о корпорациях»,
утвержденного 3 апреля 1926 г. В пункте первом говорится:
«Каждый профессиональный союз должен представлять одну ка¬
тегорию лиц, занятых в производстве, причем это должна быть
категория либо рабочих, либо предпринимателей».
Мотивировка этого запрещения носит несколько! напыщенный
и почти «революционный» характер: каждый профессиональный
союз — по мысли законодателя — представляет собою классовую
организацию, созданную в целях защиты интересов этого- класса.
Таким образом, если бы в одной же организации было представ¬
лено два или несколько классов, этот профсоюз мог бы оказаться
расколотым на части, единство профсоюза перестало бы суще¬
ствовать, и члены его рисковали бы потерять все те преимущества,
которые проистекают из коллективного договора. (Barnes, The
Universal Aspects of fascism, стр. 204.)
Разумеется, эта революционная фразеология,— замечательная
тем, что фашисты впервые прибегают к такой терминологии, как
«класс», «классовый», и как будто бы забывают о пресловутых
«интересах нации»,— на самом деле звучит обычным фашистским
лицемерием и ничего не меняет в самой сущности законодатель¬
ства о профсоюзах и корпорациях.
Мы думаем, что эту сущность гораздо лучше выразил не¬
мецкий теоретик фашизма Мангардт, когда, с неуклюжестью
услужливого медведя, цитирует по этому поводу слова Россони:
«Нужно признать, что фашизм обладает большой этической
силой, если он рискует внушать своим сторонникам мысль о том,
что свои личные интересы необходимо подчинять высшим ин¬
тересам нации и государства. Мы присутствуем при попытке
регулировать хозяйственные отношения при помощи моральных
факторов, т. е. перед теми же способами урегулирования их,
которые применялись в средние века».
Средневековая мораль — на смену той революционной клас¬
совой борьбе, под знаком которой прошли XIX век и первая
четверть XX века,— можно ли придумать более злую характери¬
стику фашизма и, в частности, фашистского профсоюзного движе¬
ния, чем эта, придуманная его лучшими друзьями и сторонниками?

XIV.	ФАШИЗМ В ИСПАНИИ.
ИСТОЧНИКИ ИСПАНСКОГО ФАШИЗМА.
Программа Коммунистического интернационала, утвержденная
VI конгрессом, приводит целый ряд причин, обусловливающих
нарастание фашизма в той или иной капиталистической стране:
«Этот процесс наступления буржуазной империалистской ре¬
акции,— говорится в упомянутой программе,— приобретает при
особых исторических условиях форму фашизма. Такими условиями
являются: неустойчивость капиталистических отношений; нали¬
чие значительных деклассированных социальных элементов; об¬
нищание широких слоев городской мелкой буржуазии и интелли¬
генции; недовольство деревенской мелкой буржуазии; наконец,
постоянная угроза массовых выступлений пролетариата. Чтобы
обеспечить себе большую устойчивость власти, ее твердость и
постоянство, буржуазия все более вынуждается переходить от
парламентской системы к независимому от межпартийных отно¬
шений и комбинаций фашистскому методу».
Если мы обратимся к рассмотрению причин, обусловивших
зарождение испанского фашизма, мы легко придем к убеждению,
что здесь налицо были почти все причины, упоминаемые, в про¬
грамме Коминтерна.
Испания, как известно, во время мировой войны сохраняла ней¬
тралитет. Правда, Испанию — в особенности ее правящую вер¬
хушку — обвиняли в скрытом германофильстве, вызванном, с одной
стороны, влиянием германского капитала, а с другой — инстин¬
ктивным страхом перед возможным усилением своей соседки. Но
это германофильство не обнаружило себя на поверхности, и Испа¬
ния не дала никаких оснований обеим воюющим коалициям хоть
сколько-нибудь заподозрить ее нейтральную позицию.
Этот нейтралитет породил весьма распространенную в евро¬
пейской публицистике того времени легенду о том, будто Испа¬
ния «разбогатела» во время войны. Лучшим опровержением
этой легенды служит рассмотрение государственного бюджета
Испании, который уже в 1909 г. был сведен с дефицитом в 35 млн.
пезет; в 1912 г. дефицит удвоился, в 1914 г. он равнялся 164 млн.
пезет, а в 1918 г., т. е. через четыре года после начала войны,
он достиг 417 млн. С 1 апреля 1920 г. по 31 марта 1921 г. он
достиг почти 900 млн. пезет.

136	Теория	и	практика	европейского	фашизма
Один из обозревателей экономического положения современной
Испании пишет по этому поводу: «Несмотря на удвоенные пош¬
лины и все растущий список подлежащих обложению предметов
торговли, совершенно независимо от текущих доходов казны,
от налогов и податей, все-таки не удавалось покрыть чудовищно-
возрастающих финансовых потребностей, как показывает выпуск
государственных облигаций за этот период: 1 января 1921 г.— на
сумму 750 млн. пезет, 1 июля — 600 млн. пезет и 4 ноября — на
сумму 1360 млн. 1.
Что же явилось главной причиной такого рода расстройства
государственной казны? Ответ на это может быть дан лишь
один: дефицит объясняется, главным образом, неудачными воен¬
ными операциями в Северной Африке, которые не прекращаются
и до сего времени. В то время как на удовлетворение нужд
северо-африканской промышленности израсходовано в течение
12 лет (т. е. с 1909 до 1921 г.) около 1 1/2 миллионов пезет, одна
сумма военных издержек во второй половине 1921 г. достигла
цифры в 1600 млн. пезет. Кроме того, дефицит в государствен¬
ном бюджете Испании, несомненно, стоит в связи с острым хо¬
зяйственным кризисом Испании. Большая испанская газета
«А. В. С.» кратко, но выразительно формулировала положение,
создавшееся к 1922 г., следующими словами:
«Тарифная война с Францией, создающая дороговизну и голод,
таможенный тариф, возможный разрыв торговых сношений с дру¬
гими странами, развал вывоза... Текущий долг почти удвоился,
чудовищно возросло количество обращающихся бумажных денег».
Военная авантюра в Марокко имеет свои корни в жадных
устремлениях руководителей испанской внешней политики. Марок¬
канская война испанским правительством была затеяна исклю¬
чительно в угоду акционерным компаниям, поставившим своей
целью завладение угольными копями и др. естественными богат¬
ствами Марокко.
Какой же отзвук нашел себе этот непрекращающийся финан¬
сово-экономический кризис в различных слоях испанского на¬
рода? Надо сказать, что эффект его оказался совершенно различ¬
ным для отдельных слоев.
Что касается рабочего движения в Испании, то оно всегда
носило здесь своеобразный характер. Испания — родина анархизма
и до известной степени революционного синдикализма. С давних
пор здесь чувствовалось влияние Бакунина и его «Алльянса»,
а позднее его — влияние такого рода революционно-террористи¬
ческих организаций, как «Terra y Libertad» («Земля и воля»),
которые захватывали в сферу своего влияния не только рабочих,
но и крестьян. Реакция, возглавляемая клерикально-католиче¬
скими элементами и местными феодалами, напрягала все свои
1 См. «Ежегодник Коминтерна», 1923 г., «Испания» (стр. 693).

Фашизм в Испании
137
силы для жестокого подавления «бунтующих рабов». Суровые
репрессии вызывали в ответ крайнюю террористическую тактику
со стороны трудящихся. Борьба становилась все более и более
затяжной. Чтобы оценить размеры репрессий, направлявшихся
против пролетариата, мы приведем следующую поучительную
цифру: в тюрьмах одной Барселоны и прилегающего округа
(центр анархо-синдикалистского движения) в 1920—1921 гг. со¬
держалось свыше 45 тысяч рабочих, не считая тех, которые
были отправлены в ссылку на острова или в колонии, по преи¬
муществу, Северо-западной Африки. Но зато за один только
1921 г. в той же Барселоне зарегистрировано 780 политических
убийств. Об остроте, которой достигла в описываемое время
классовая борьба в Испании, можно судить, например, по сле¬
дующему факту: во время грандиозного локаута зимой 1919 г.
в одной только Каталонии было выброшено на улицу предприни¬
мателями свыше 600 000 рабочих и служащих.
До происшедшего в сентябре 1923 г. фашистского перево¬
рота испанские рабочие были организованы в две конфедера¬
ции: в Национальную рабочую конфедерацию, охватывавшую
крупные массы анархически-настроенных пролетариев, и в так
называемый «Всеобщий рабочий союз». Анархо-синдикалистская
конфедерация работала легально до декабря 1919 г., и к этому
времени число членов ее доходило до 900 тысяч. Очевидно, это
число уменьшилось впоследствии, когда репрессии со стороны
властей заставили Конфедерацию перейти на нелегальное поло¬
жение.
Тут следует отметить, что в преследовании революционно-
настроенных рабочих принимали участие не только официальные
власти, но и деятели желтых и католических союзов, а также
фашистских организаций, члены которых известны в Испании
под именем «сомав».тено Эти соматены имели надежных союз¬
ников еще и в лице так называемых «хунт» — реакционных офи¬
церских союзов. Обе организации ставили своей целью истре¬
бление всех видных вождей анархистского и синдикалистского
лагеря, а впоследствии, когда испанская компартия значительно
разрослась, и коммунистических лидеров.
Что касается «Всеобщего рабочего союза», то этот филиал
социалистической партии, входивший в Амстердамский интер¬
национал, само собой разумеется, не только не солидаризиро¬
вался в революционной борьбе с левыми элементами рабочего
движения, но и всячески ставил им палки в колеса.
С 1921 г., когда в профессиональном движении значительно
возросло влияние коммунистов, борьба между революционно-на¬
строенным пролетариатом и испанскими властями достигает
крайней степени напряжения. На террор синдикалистов и на не¬
прекращающиеся забастовки предприниматели отвечают гран¬
диозными локаутами. (О размерах этих локаутов — см. выше.)

138
Теория и практика европейского фашизма
Одновременно нарастало и движение каталонских сепарати¬
стов 1, принимавшее все более и более бурные формы. Марок¬
канская авантюра испанских милитаристов, со своей стороны,
продолжала вызывать резкие протесты со стороны рабочих. Так,
в августе 1921 года в Бискайском округе рабочие объявили все¬
общую забастовку, специально направленную против мароккан¬
ской авантюры. В этой забастовке приняло участие около 40 ты¬
сяч рабочих.
В конце концов напряжение достигло такой степени, что не
трудно было предвидеть один из двух возможных исходов
борьбы рабочих с капиталистами и милитаристами, а именно:
либо рабочие возьмут верх, и в стране будет объявлена про¬
летарская диктатура, либо они будут разбиты, и капиталисты
установят в стране диктатуру фашизма.
С другой стороны, в самых противоположных лагерях заме¬
чалось систематическое охлаждение к парламентаризму. Если
мы выше отметили, что империалистская война вызвала общий
кризис демократии в Европе, то этот кризис с наибольшей силой
сказался в Испании. Тут сыграли известную роль «традиции»
испанской буржуазии.
КРИЗИС ПАРЛАМЕНТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ В ИСПАНИИ.
Один из знатоков Испании, буржуазный публицист Лежандр,
анализируя причины, вызвавшие государственный переворот
13 сентября 1923 г., осуществленный генералом Примо-де-Ривера,
в значительной мере объясняет его тем, что буржуазные партии
Испании относились с полнейшим скептицизмом к парламентской
системе, впрочем, уже и тогда существовавшей больше на бумаге.
Вот как характеризует Лежандр политическое положение в
Испании незадолго до фашистского переворота, который он в
своей статье почтительно именует «реставрацией»:
«К началу реставрации на самом деле в Испании имелись
только искусственные политические партии. Правительственная
система же была построена по принципу «системы сменяющихся
партий». Все же до известного времени налицо были какие-то
партии и какая-то система. Но затем безостановочно партии
превращались в группы и группки, не имеющие никакой про¬
граммы, не носящие определенной этикетки и просто-напросто
отожествляемые с определенными лицами (Маура, Даго, Рома¬
нонес и пр.)... Так как депутаты избирались не на основе той
или иной программы и не были связаны теми или иными прин¬
ципами, избирательная коррупция достигла в стране неимоверных
размеров... К концу старого режима в испанском парламенте
можно было еще найти отдельных честных людей, и даже
1 Буржуазно-республиканская партия, стремившаяся еще до прихода При¬
мо-де-Ривера к отделению Каталонии от Испании и отличающаяся револю¬
ционно-заговорщической тактикой.

Фашизм в Испании
139
люден энергичных и дальновидных. Бывали единичные случаи,
когда все эти три качества даже соединялись в одном лице,
но, в общем и целом, надо признать, что качества эти либо встре¬
чались в разрозненном порядке, либо вовсе не встречались. Под¬
гнившая парламентская система привела в конце концов стра¬
ну на край гибели или, вернее, к революции... Пресса имела
полную возможность наблюдать эту эволюцию. Ей не труд¬
но было заметить, как таяло число подписчиков на газеты с
определенным политическим уклоном, и как большинство из них
отходит к газетам, которые, не отстаивая никаких политических
принципов, попросту дают нужную им деловую информацию.
Успехом пользовались также отдельные газеты, финансировав¬
шиеся всякими предпринимателями в личных, рекламных целях».
К этому нужно еще прибавить особые признаки, отличающие
духовную сторону бытия испанской буржуазии. Испанская «пу¬
блика» вообще имеет мало склонности к чтению, а те, кто
занимаются им, меньше всего склонны посвящать свое время
чтению серьезных книг, трактующих политические, историче¬
ские или государственно-правовые вопросы.
По всем этим причинам интерес к чисто политическим про¬
блемам в Испании упал, причем он упал не только в рядах
симпатизирующих испанскому правительству, но и в рядах
оппозиционных партий. Тот же Лежандр в следующих словах
характеризует положение, создавшееся в Испании накануне пере¬
ворота, произведенного Примо-де-Ривера:
«Короче говоря, не было никакой определенной системы ни
у правительства, ни у оппозиции. Всюду царствовали моральное
разложение, эгоистическая преданность своим интересам и т. п.».
Удивительным образом совпадает с этой картиной та харак¬
теристика политических нравов Испании дофашистского периода,
которую дает в своей книге известный французский публицист
Анатоль де-Монзи1 . Накануне фашистского переворота полити¬
ческий индиферентизм широких слоев населения достиг апогея.
В Бильбао и Барселоне не прекращались террористические акты.
Репрессии кровавого губернатора Барселоны, прославленного па¬
лача Анидо были ответом на эти изолированные акты. В глу¬
бине Андалузии и Каталонии аграрное движение принимало все
более резкую форму. Но эти события не вызывали никакого
эха в политических сферах Мадрида. Парламент безмолвствовал...
Не приходится удивляться тому, что фашистский переворот
мог произойти со столь молниеносной быстротой. «Народ,— пишет
де-Монзи,— встретил известие о диктатуре не только с чувством
пассивности, но с полным и каким-то мрачным безразличием. Не
надо забывать, что это — тот самый народ, который кричал «Vivan
las cadenas!» («Да здравствуют цепи!»), когда в царствование
Фердинанда VII либералы пытались ограничить его самодержав¬
1 Anatole de Monzie. Destins hors série, Paris, «Editions de France».

140
Теория и практика европейского фашизма
ную власть. Правда, на этот раз не было слышно с его стороны
таких возгласов, он не приветствовал своих цепей... И это, ко¬
нечно, представляет собою известный прогресс!
Надо признать, что это — прогресс небольшой. Испанская
буржуазия своим отношением к перевороту Примо-де-Ривера
показала, во-первых, что фашизм её нисколько не пугает, и,
во-вторых, что парламентаризм в Испании всегда оставался на¬
носным, поверхностным фактором, не пустившим в стране глубо¬
ких корней.
Факт, похожий на анекдот и имевший место в этом году в
Мадриде, является прекрасной иллюстрацией этого положения.
После фашистского переворота в Италии и Испании парламент
стал одинаково ненужным учреждением для обеих стран. Однако,
в Италии, где Муссолини расправился с парламентом куда круче,
чем Примо-де-Ривера, сохранивший известный суррогат его, все-
таки среди широких масс населения сохранился известный пиэтет
ко дворцу Монтечиторио, где парламенту полагается заседать.
В Риме невозможен был бы такой случай, какой имел место в
Мадриде: заезжий провинциальный художник, не найдя свобод¬
ного помещения, где он мог бы расположиться с выставкой своих
картин, вспомнил, что в Мадриде... пустует здание парламента.
Он самовольно проник в это здание и там устроил свою выставку.
И только через пару дней мадридская полиция попросила его
оттуда удалиться...
Это — факт, полный символического значения. Он показывает,
что парламент в Испании не приходится даже ликвидировать си¬
лой. Он сам отпадает, как падает гнилая, ненужная ветка с дерева.
«Никто, ни один слой населения,— пишет очевидец мадридских
событий 13 сентября 1923 г.,— даже не подумал о сопротивлении.
Не было даже и намека на организацию какого-либо восстания
или даже на призыв к общественному мнению: ничего! Населе¬
ние выстроилось шеренгами вдоль тротуара и встретило гене¬
рала, объявившего себя диктаторам, с таким же видом, с каким
оно встречает и провожает религиозные или иные процессии» 1.
Что касается идеологов и вождей испанского фашизма, они
в самое последнее время отрицают факт заимствования ими идей
у своих итальянских собратьев. Однако не может быть никаких
сомнений в том, что победа, одержанная итальянским фашизмом
в октябре 1922 г., значительно приподняла настроение испанских
фашистов, которые решили, что наступила, наконец, пора не
говорить, а действовать.
Аналогия между положением вещей накануне фашистского
1 Итальянский коммунист Э. Пелузо в своей статье «Испанский фашизм»
(«Коммунист. Интерн.», 1929, № 18) следующим образом характеризует мо¬
мент захвата власти в Испании фашистами:
«Политическое положение в 1923 г. было весьма шатким. Можно сказать,
что в то время происходило полное разложение политического и экономиче¬
скою строя Испании».

Фашизм в Испании
141
переворота в Испании и в Италии замечается и по целому ряду
других пунктов. Соматены и их организации, а также офицерские
хунты в Испании так же безнаказанно вооружались при буржуаз¬
ном правительстве, как итальянские чернорубашечники при Джо¬
литти в Испании, так же как и в Италии, король закрывал глаза
на все происходящее, и переворот, произведенный его генера¬
лом, был для него в такой же малой степени, неожиданным, как
поход фашистских банд Муссолини на Рим в октябре 1922 г.
для Виктора-Эммануила 1.
Огромное сходство наблюдается в социальном лице тех слоев,
которые примкнули к фашизму и в Италии, и в Испании,— ко¬
нечно, с целым рядом второстепенных изменений и колебаний.
Мелкая буржуазия и в особенности люди так называемых либе¬
ральных профессий, напуганные призраком надвигавшейся про¬
летарской революции, повели себя одинаково изменнически в
обеих странах. Что касается армии в Италии, то она была на¬
строена до известной степени конституционно, хотя и в Италии
генеральный штаб был великолепно осведомлен о всех диверсиях
фашистов и сквозь пальцы смотрел на то, что фашистские банды
вооружаются за счет казенных арсеналов. В Испании же военная
клика, объединенная в хунты, сыграла преобладающую роль в
деле осуществления фашистского заговора. Некоторый оттенок
различия можно подметить и в поведении католического духо¬
венства. Испанские фашисты сумели сразу наладить свои отно¬
шения с клерикалами, в то время как у итальянцев долгое время
не клеились их взаимоотношения с римским папой, хотя теперь их
можно считать окончательно урегулированными.
Несколько по-иному реагировали и трудящиеся элементы в
Испании на победу фашизма. В то время как итальянскому фа¬
шизму удалось завербовать в свои ряды довольно значительные
слои малосознательного пролетариата и крестьянства,— в Испа¬
нии фашисты не могут похвастать тем же. Здесь, несомненно,
сказалось то обстоятельство, что в Испании корни революцион¬
ного движения среди пролетариата и беднейшего крестьянства
были гораздо глубже, чем в Италии. Этим объясняется и то
обстоятельство, что степень сопротивляемости фашизму со сто¬
роны трудящихся в Испании оказалась значительнее, чем в
Италии.
Фашистский переворот в Испании в значительно большей
степени, чем в Италии, оказался делом рук военно-конспиратив¬
ных организаций (и даже отдельных видов оружия). Возможно,
что этим объясняется то, что в то время как в Италии фашизм
организован в открытую и широкую партию, а фашистская мили¬
ция организационно сливается с регулярной армией как одна из
1 Как и в Италии, испанский король отказался санкционировать пред¬
ставление либерального премьера Гарсиа Прието о необходимости принятия
решительных мер против наступавшего фашистского диктатора...

142
Теория и практика европейского фашизма
составных частей ее, в Испании место этой партии занимает
более замкнутая, так называемая «лига патриотов» 1.
Соматены представляют собою также не регулярную орга¬
низацию, а всякий сброд из полицейских, преступников, шпионов,
штрейкбрехеров, авантюристов, гораздо более случайный по
своему составу, чем даже «милиция» в Италии.
ЛИЧНОСТЬ ПРИМО-ДЕ-РИВЕРА.
Если на Западе вообще привыкли проводить параллель между
итальянским и испанским фашизмом только до известной сте¬
пени, то большую роль играет при этом и некоторая разница
между личностями обоих «вождей» — Муссолини и Примо-де-Ри¬
вера. Это — разница не только в их личной психологии, но и в
социально-политическом происхождении обоих. Для основателей
итальянского фашизма чрезвычайно характерно, что почти все
они, во главе с Муссолини, вышли из среды трудящихся и при¬
шли к фашизму как ренегаты рабочего движения. Залив Италию
кровью трудящихся, они и теперь продолжают утверждать, что
главной заботой фашизма является благо трудящихся, и что с
социализмом они расходятся, главным образом, в философских
предпосылках, в тактике борьбы, но не в цели.
Примо-де-Ривера — выходец из среды военной аристократии,
типичный военный бурбон, всегда «прожигавший жизнь» и нахо¬
дившийся по-уши в долгах, никогда ничего общего с рабочим
классом не имел и никаких обещаний облагодетельствовать его
не давал и не дает.
Если мы обратимся к его родословной, то увидим, что
для Примо-де-Ривера стремление к захвату власти и учрежде¬
нию военной диктатуры является даже до известной степени
«семейной традицией». Автором военного переворота 1874 г. в
Испании был другой генерал Примо-де-Ривера, его близкий род¬
ственник.
Этот типичный испанский аристократ (полный титул его При¬
мо;-де-Ривера, маркиз д'Эстелла) не делал никаких ставок на
рабочий класс, которого он совершенно не знает и с которым
его могло связывать лишь чувство взаимной классовой вражды,
1 Итальянский фашизм с самого своего возникновения опирается на пар¬
тию, и в настоящее время верхушка правительства полностью отожествляется
с высшими партийными органами,— в Испании же дело обстоит совсем по-
другому. Примо-де-Ривера не опирается на собственную партию. О нем по¬
этому и говорили, что он победил остальные политические партии при помощи
«штаба», не имевшего своей армии. Прийдя к власти, он пытался, конечно,
этот «штаб» превратить в партию, но это не удалось. Так называемую «Лигу
патриотов» нельзя сравнить с фашистской партией Италии. Это — организация
«добрых патриотов», полагающих свой долг в том, чтобы не допускать воз¬
вращения к власти прежних политических партий. В самом уставе Лиги
(ст. 21/VIII 1924 г.) говорится, что это не партия, а организация «испанских
патриотов, полагающих и т. д.». Под таким уставом во Франции подпи¬
сался бы любой радикал, даже «левый». Г. С.

Фашизм в Испании
143
когда решил, что настало время убрать с политической арены
другие партии и расположиться самому в кресле диктатора. За
несколько дней до переворота он, разговорившись с командую¬
щим гарнизоном города Сарагоссы, своим приятелем, генералом
Санхурхо,— похлопал его по плечу,— и между обоими генералами
произошел следующий диалог:
— Что же, надо восстановить порядок в стране?
— Так точно!
— В таком случае, рассчитывай на меня!
Кроме Санхурхо, нашлась целая клика генералов, поддер¬
жавшая Примо-де-Ривера,— и власть, «которая валялась на земле»,
была взята кликой.
Никаких химер, никаких иллюзий! «Порядок» состоял в том,
чтобы отнять власть у «штатских» и передать ее в руки военной
клики.
Примо-де-Ривера — типичный военный заговорщик, которому
«повезло» и который с грубостью жандарма стал «наводить поря¬
док» в стране.
Самая форма захвата власти и фигура диктатора — типичного
кутилы и забияки, никогда ничего общего не имевшего с «граж¬
данскими» делами, заставляет многих западных публицистов рас¬
сматривать торжество испанского фашизма как некий фарс. Все
они о Примо-де-Ривера пишут в гораздо более добродушном
тоне, чем о Муссолини.
А. де-Монзи, уверяющий в своей книге, что для каждого
доброго французского республиканца Примо-де-Ривера «все же»
представляется «тираном, чудовищем, испанским плагиатом Мус¬
солини», изображает это «чудовище» каким-то опереточным героем:
«Примо-де-Ривера не стремится, подобно другим правителям,
к созданию себе безупречной репутации. Он даже доволен тем,
что его биографы не скрывают его большой склонности к жен¬
щинам, кутежам, игре и другим развлечениям... Еще Монтескье
находил, что добродетель не является обязательной чертой аристо¬
кратического правительства. Испанский диктатор вполне при¬
соединяется к этому мнению».
Этот снисходительный тон французского радикала в отноше¬
нии фашистского диктатора может быть объяснен только тем,
что в самой Франции усилились фашистские тенденции, которые
позволяют не видеть ничего страшного в этом «тиране».
Мы знаем, как расправился Примо-де-Ривера с Бласко Ибанье¬
сом за то, что тот разоблачил в своей книге режим кутежей,
разврата, средневековых убийств, учрежденный в Испании этим
«добрым малым». Но Бласко Ибаньес был богачом, он умер хотя
и в изгнании, но в прекрасной, собственной вилле. Расправа со
«своими», т. е. с буржуазной оппозицией, проводится, конечно,
более мягкими мерами. Но испанские рабочие, находящиеся в
политической и экономической эмиграции за границей, прозябают
в самых ужасных условиях. Тысячи их томятся в страшных

144
Теория и практика европейского фашизма
тюрьмах Испании. Вся страна превращена в один застенок. Пе¬
чать молчания сковывает уста. Вся клерикально-аристократиче¬
ская сволочь, во главе с дегенератом-королем, в восторге при
виде того, как «солдафон» расправился с трудящимися массами
Испании. Такова «оперетта». Этот режим понравился не только
им, но и самому бурбону, который забыл с своем обещании уйти
от власти через 3 месяца, «как только он водворит порядок».
«Порядок кладбища» восстановлен в Испании, но бурбон не
собирается уходить от власти, по крайней мере по своей воле.
«ИДЕОЛОГИЯ» ИСПАНСКОГО ФАШИЗМА.
Обращает на себя внимание при ближайшем сравнении «идео¬
логий» итальянского и испанского фашизма разительное сходство
их отрицательной части. И там, и здесь в основу фашистской
доктрины легли антипарламентаризм и антидемократия. Мы уже
отмечали, что в Италии парламентаризм все же оказался гораздо
живучее, чем на Пиринейском полуострове.
Впрочем, вождь испанских фашистов Примо-де-Ривера никогда
не выдавал себя за человека, обладающего какой бы то ни было
положительной политической программой. Он любит, правда,
иронически заявлять, что «в Испании может существовать лишь
единственная политическая партия — моя», но по беспристрастному
свидетельству его собственных друзей, Примо-де-Ривера пред¬
почитает пребывать в полном политическом невежестве. Накануне
переворота вся его политическая премудрость сводилась к тому,
что парламентаризм для Испании не только не нужен, но и вреден.
Да и теперь он часто любит заявлять, что главнейшая его заслуга
заключается в том, что он избавил Испанию от засилья профес¬
сиональных политиков, т. е. парламентариев.
«Испанцы,— гласит манифест, при помощи которого генерал
Примо-де-Ривера смог без всяких затруднений свергнуть власть
бесцветного и безвольного кабинета маркиза де-Альгусемаса,—
наступил, наконец, поворотный пункт, которого больше боялись,
чем ожидали, когда мы можем обратиться с горячим призывом ко
всем тем, кто доказал свою любовь к отечеству, указав им на
то, что единственный путь к спасению отечества заключается в
освобождении его от профессиональных политиков...»
Исследователи испанского фашизма подчеркивают, что, не¬
смотря на свое пятилетнее более или менее благополучное суще¬
ствование, испанский фашизм не смог расширить своей социально-
политической базы. Захватив в свои руки государственную власть
и усилив ее централизацию, испанский фашизм все же оказался
бессильным привлечь к себе симпатии других партий. Что ка¬
сается большинства буржуазных партий, то они, отнесясь совер¬
шенно индиферентно к падению парламентского строя в Испании,
отнюдь не воспылали особенной любовью и к фашистскому режи¬
му. Они терпят его и не противодействуют ему, поскольку, про¬
изведя государственный переворот, Примо-де-Ривера как бы взял

Фашизм в Испании
145
на себя этим актом и обязанность охранять имущие классы от
социальной революции. Но все же ни одна из них не решается
разделить с испанским фашизмом ответственность за дальнейший
исход диктаторского правления. Правда испанским фашистам уда¬
лось привлечь в разветвления пресловутой «Лиги патриотов», а
местами и насильственно завербовать, определенные группы кре¬
стьян разных степеней зажиточности (Медина-де-Кампо, Валья¬
долида — крупные земледельческие центры), но среди них трудно
найти людей, настолько искушенных в государственном управле¬
нии, чтобы нынешнее правительство от них могло получить солид¬
ную политическую поддержку. То же самое можно сказать и в
отношении разных слоев интеллигенции, которые в своем боль¬
шинстве все же оказались довольно холодными, и во всяком
случае, пассивными союзниками испанского фашизма.
Таким образом, испанский фашизм — особенно его верхушка —
никак не может претендовать на реномэ широкой политической
партии. Попрежнему во главе испанского фашизма стоит кучка
военных заговорщиков, которым удалось захватить в свои руки
государственный аппарат, но которые все же продолжают оста¬
ваться на положении «осажденной крепости», ежеминутно ожи¬
дающей натиска со стороны врага. Вожди испанского фашизма,
несомненно, учитывают, что, несмотря на всю жестокость белого
террора в Испании, им удается оставаться у власти только бла¬
годаря пассивности всех остальных политических партий, и еще
благодаря тому, что им удалось сосредоточить в своих руках
«бронированный кулак» против бунтовщиков.
РАБОЧАЯ ПОЛИТИКА ПРИМО-ДЕ-РИВЕРА.
Чувствуя всю непрочность социальных корней испанского фа¬
шизма, Примо-де-Ривера не раз заявлял публично, что он считает
необходимым оставаться у власти только до тех пор, пока ему
удастся сформировать прочную власть в стране, после чего воен¬
ная диктатура будет уничтожена и заменена нормальным граждан¬
ским правопорядком. Правда, Примо-де-Ривера никогда не обещал
восстановить ненавистный ему парламент, но все же, судя по
его заявлениям, можно было рассчитывать на восстановление неко¬
торых политических свобод. Два года тому назад Примо-де-Ривера
на бумаге как будто бы аннулировал военно-фашистскую дикта¬
туру и заменил ее якобы нормальным гражданским управлением.
На самом деле, ничего подобного не произошло: в Испании по
сию пору господствует режим военно-фашистской диктатуры и
ничем неприкрытого белого террора.
Французская пословица гласит о том, что аппетит приходит во
время еды. В наибольшей степени эта истина относится к людям,
стоящим у власти, особенно к тем, кому удалось захватить ее в
свои руки заговорщическим путем. Примо-де-Ривера в полной мере
чувствует действие этого психо-физиологического закона на себе.
10 Теория и практика европейского фашизма

146
Теория и практика европейского фашизма
Уходить от власти, во всяком случае, ему не хочется. Нужно,
следовательно, изобрести способы упрочения ее.
К счастью, перед ним — открытая книга: пресловутые «эконо¬
мические реформы» Муссолини, направленные к урегулированию
всяких противоречий внутри испанской экономики, и в первую
очередь реформы, направленные к умиротворению рабочего клас¬
са, который в Италии и в Испании остается для фашистской дикта¬
туры величайшей и наиболее действенной угрозой.
Уже по данным 1924 г., т. е. спустя несколько месяцев после
«воцарения» Примо-де-Ривера, статистические издания показыва¬
ли, что положение рабочих в Испании неимоверно ухудшилось 1.
Фашизм и есть ведь лучшее орудие предотвращения всяких попы¬
ток со стороны пролетариата к улучшению его положения. Фашизм
несет с собой запрещение забастовок, переход на нелегальное
положение революционных профсоюзов и т. д. Все эти меры
быстро находят свое отражение в материальном положении ра¬
бочего класса данной страны. Данные 1924 г. показывали, что
подростки получают по два пезо в день, в то время как прожиточ¬
ный минимум их равняется 8 пезо. Положение взрослых ничем не
лучше их положения и может быть формулировано в двух-трех
словах: в то время как зарплата стала ниже довоенной, жизнь
вздорожала вдвое. Уже в 1924 г., несмотря на разнузданный
белый террор, господствовавший в стране, углекопы в Астурии
провели удачную забастовку. Не помогли фашистам ни провока¬
ция, ни отряды их самотенов, ни прочее. Шахтеры энергично бо¬
ролись и победили.
Мощным союзником фашистского испанского правительства,
в гораздо большей степени, чем это было в Италии, явились
социалисты. С самого начала, когда коммунистами был поставлен
вопрос об едином фронте с анархистами, синдикалистами и со¬
циалистами, последние наотрез отказались от всякого участия в
в этом блоке. И надо признать, что последующее поведение
испанских социал-предателей полностью подтвердило, что им в
этом блоке делать нечего. Во время забастовки шахтеров в Асту¬
рии в 1924 году вождь реформистов шахтеров Льянеро совер¬
шенно открыто давал советы правительству Примо-де-Ривера, как
1 В уже цитированной нами статье тов. Э. Пелузо приводит ряд инте¬
ресных данных по сему поводу:
«Для обеспечения стабилизации капитала нужно было понизить заработ¬
ную плату. В некоторых случаях это понижение достигло 50%. В наихудшем
положении находятся горняки. В Бискайе, где еще несколько лет тому назад
работало 9 000 горняков, теперь занято только 4 000, в Астурии вместо
25 000 теперь лишь около 50% этого числа. Их заработная плата, которая
раньше равнялась 20 пезетам в день, теперь упала до 8 или 9 пезет для
тех, кто работает полный восьмичасовой рабочий день. В этой борьбе за по¬
нижение заработной платы испанская фашистская диктатура пользовалась
полной поддержкой социалистов. Тактика правительства состояла в том, что
оно проводило это понижение область за областью, а не одновременно во
всей Испании. Таким образом, правительство обеспечило себе более легкий
успех».

Фашизм в Испании
147
сломить сопротивление бастующих. Газета самого диктатора,
«Солнце», опубликовала сведения о том, что виднейшие лидеры
социалистов — Фабро Рибас и Риос Уррути — выразили полностью
согласие на сотрудничество с фашистами. Что касается их вождя
Бестейра, то он открыто играет роль провокатора в отношении
левого рабочего движения.
Ровно полгода спустя после победы Примо-де-Ривера, а имен¬
но 16 марта 1924 г., французская коммунистическая газета
«Юманите» отмечала, что испанские социалисты почти не под¬
вергаются преследованиям со стороны фашистской диктатуры,
но что зато самые жестокие репрессии обрушиваются на комму¬
нистов, анархистов и синдикалистов. Характерный факт: Примо-
де-Ривера и его ставленники в северных провинциях Испании
сплошь и рядом отнимали у коммунистов народные дома и пере¬
давали их в распоряжение своим любимцам — социалистам. Газета
«Социалист», принадлежащая фашистской партии, нисколько не
стесняется печатать на своих столбцах доносы на коммунистов.
Традиции былого, широко организованного рабочего движе¬
ния в Испании не могли не повлиять на поведение Примо-де-
Ривера в этом вопросе. Практикуя самый широкий террор в своей
стране, сведения о котором мало проникают за границу, Примо-
де-Ривера изо всех сил старается распространить за границей
сведения о предпринимаемых им «реформах» в области рабо¬
чего движения. В этом рекламировании их лицемерно-демаго¬
гического подхода к положению рабочего класса испанским фа¬
шистам больше всего помогают... социалисты. В то время как
целый ряд представителей буржуазной интеллигенции подвер¬
гается неустанным преследованиям со стороны диктатора,— со¬
циалист Бестейра получает от правительства Примо-де-Ривера
командировку в Лондон... в целях изучения тамошнего рабочего
движения, в частности тред-юнионов. Кроме того, Примо-де-Ри¬
вера отдал приказ всем официальным деятелям испанского рабо¬
чего движения поддерживать теснейший и непрерывный контакт
с Международным бюро труда при Лиге наций.
С легкой руки диктатора очень многие из социалистов уси¬
ленно принялись за разработку всяких доктрин, имеющих целью
заменить классовую борьбу сотрудничеством классов. Именно на
этом стыке сходится теперь работа многих социалистов «мирного
толка», т. е. заправских социал-соглашателей, «мондистов» 1 с фа¬
шистами. Так, например, известный социалист Фабро Рибас, по¬
ощряемый в этом направлении Примо-де-Ривера, носится с идеей
образования в Испании рабочей партии, которая могла бы посте¬
пенно осуществить на земле социализм «без всяких потрясений».
Но покуда наверху происходит трогательное единение между
фашистами и социалистами, покуда в уютных кабинетах изобре-
1 Последователи английского консерватора Монда, выступившего с про¬
поведью «мира в промышленности».
10*

148
Теория и практика европейского фашизма
таются доктрины вегетарианского социализма «без всяких потря¬
сений», недовольство в рабочих массах продолжает расти. Даже
такой махровый реакционный орган, как парижский «Эко де Па¬
ри» — орган французского генерального штаба и фракции фран¬
цузского фашизма, отмечает преданность и лойяльность испанских
социалистов по отношению к фашистскому правительству и под¬
черкивает, что они отвернулись от рабочего движения. Тут стоит
отметить, что если о репрессиях по адресу философа-профессора
Унамуно («испанский Толстой») стало известно всему земному
шару, то о страданиях испанского пролетариата, его политическом
угнетении и невыносимом экономическом положении пишут зна¬
чительно меньше. Фашистская Испания для этот достаточно отре¬
зана от всего земного шара, а, кроме того, Примо-де-Ривера сам
принимает все меры для того, чтобы слава об его кровавых
подвигах не зашла слишком далеко...
Проект организации испанского рабочего класса по типу кор¬
порации Италии легче всего рассматривать и изучать по аналогии
с корпоративным законодательством Италии. Основное различие
их сводится к следующему пункту: в то время как итальянский
фашизм признает легальной первичной ячейкой рабочего движения
синдикат, законодатели фашистской Испании не признают за этой
ячейкой юридической силы. Профсоюз (синдикат) может основы¬
ваться на легальных началах, но, в противоположность Италии,
Испания рассматривает его, как вольное сборище людей, а не
как официальный орган, с которым фашистскому правительству
приходится считаться.
В Испании проект корпоративного устройства предусматривает,
как первичную ячейку рабочего движения, образуемые на местах
«паритетные комитеты», состоящие из пяти представителей от
рабочих и пяти от хозяев. Этим комитетам поручается обсужде¬
ние и выработка условий труда, зарплаты и пр. Эти местные
комитеты избирают по пяти делегатов от рабочих и хозяев, кото¬
рые будут возглавлять каждую из 28 корпораций, причем каждая
из этих корпораций охватывает определенную отрасль про¬
мышленности и транспорта. На обязанности этих паритетных
комитетов будет лежать информация правительства о положении
вещей в каждой отрасли промышленности. Все спорные вопросы,
а также вопросы о борьбе с экономическими кризисами, о пере¬
бросках рабочей силы из одного района в другой и пр., будут
обсуждать представители корпораций, созываемые на периоди¬
ческие съезды.
Трагикомический характер носит заявление Примо-де:Ривера,
определенно конкурирующего с Муссолини по части благодеяний
в отношении рабочего класса. Если наемные рекламисты Муссо¬
лини уверяют весь мир в том, что корпоративные реформы в
Италии являются величайшим событием XX столетия, то Примо-
де-Ривера заявляет, что величайшим событием XX века являются
и его паритетные комитеты. Во всяком случае, он официально

Фашизм в Испании
149
похвастал уже тем, что «никакой парламент не способен проделать
такой полезной работы, как эти комитеты, девизом которых
является «гармония и умеренность».
В феврале 1927 г. в дополнение к корпоративным реформам
была образована особая дирекция (явное подражание «министер¬
ству корпораций» Муссолини), которая ведает вопросами социаль¬
ного страхования, безработицы, дешевых жилищ для рабочих
и т. д. В противоположность итальянскому законодательству,
все корпоративные дела возглавляются не особым министерством,
а министерством труда.
Из того скудного материала, которым мы располагаем относи¬
тельно этих реформ, особенно любопытным нам представляется
обширное заявление испанского министра труда Ауноса, сделанное
им в октябре 1927 г. Смысл этих реформ определяется его за¬
явлением о том, что директория сейчас же после взятия власти
в свои руки устремилась к осуществлению двух целей: введению
синдикализма в рамки дисциплины и приданию легального харак¬
тера поведению пролетариата.
Иными словами, главная цель директории, проводящей эти
реформы, сводится не к улучшению экономического положения
испанского пролетариата, а к легализации рабочего движения,
что в условиях фашистского террора равносильно подавлению
всяких попыток рабочего класса Испании уменьшить тяготеющий
над ним политический и экономический гнет.
Вся пышная структура испанских корпоративных организаций
преследует, таким образом, лишь одну цель — пустить пыль в глаза
Европе и отвлечь ее внимание от той расправы с революционным
рабочим движением, ареной которого стала фашистская Испания.
Итак, повторим вкратце эту структуру испанской корпорации.
Основной ячейкой является так называемый «свободный син¬
дикат», не имеющий никаких юридических прав.
Над синдикатом стоит местный паритетный комитет. Его
директивы (в вопросах зарплаты и т. п.) являются обязательными
исключительно на территории данного района.
Далее идут корпорации, представляющие собой не что иное,
как паритетные комитеты в национальном масштабе. Представи¬
тели обеих сторон в ее составе назначаются правительством.
И, наконец, четвертая и самая высокая инстанция — министер¬
ство труда. Ему принадлежит прерогатива окончательного тол¬
кования отдельных пунктов социального законодательства. Оно
имеет право решающего слова во всех конфликтах и может кас¬
сировать любое незаконное решение национального паритетного
комитета (корпорации).
Несколько иное назначение, чем в Италии, имеет коллективный
договор. В то время, как в Италии обязательное действие коллек¬
тивного договора распространяется на всех членов данной про¬
фессии в национальном масштабе, в Испании коллективный до¬
говор имеет обязательную силу лишь для тех организаций

150
Теория и практика европейского фашизма
предпринимателей и рабочих, которые непосредственно заклю¬
чили его между собой. Однако при заключении их стороны
обязаны принимать во внимание постановление местных и нацио¬
нальных паритетных комитетов.
В противоположность Италии, испанские фашисты провели в
законодательном порядке восьмичасовой рабочий день. В неко¬
торых случаях предусматривается перерыв на час. Однако с разре¬
шения надлежащих органов он может быть продлен до 9 часов и
выше, с соответствующей оплатой.
Предприниматели привлекаются к участию в расходах по
социальному обеспечению рабочих, основную долю которых несет
на себе государство.
Таким образом, в вопросе урегулирования рабочего дня, со¬
циального страхования Испания идет впереди Италии. Зато она
существенно отстает в вопросах нормирования заработной платы.
Короче говоря, в этой области никакого нормирования вообще
нет. То обстоятельство, что коллективные договора, в противо¬
положность итальянскому корпоративному законодательству, не
имеют обязательной силы для всех профсоюзных объединений
в стране, устанавливает в этой области полный произвол пред¬
принимателей. Нельзя говорить о противодействии рабочих орга¬
низаций аппетитам предпринимателей при существующем в стра¬
не фашистском терроре.
Отсутствие каких-либо гарантий в этой области для рабочих
и приводит к тому, что забастовочное движение в Испании про¬
должает оставаться в силе и в наши дни. И это — несмотря на
все демагогические «заботы» фашистского правительства, напра¬
вленные, по крайней мере, к внешнему улучшению положения
рабочих, с одной стороны, и на террор — с другой.
Это — явление далеко не случайного характера. Оно имеет
глубокие корни в самой экономике народного хозяйства Испании.
Величайшим злом для рабочего класса Испании является про¬
текционистская политика, при помощи которой испанское прави¬
тельство еще до «воцарения» Примо-де-Ривера пыталось под¬
держать худосочную национальную промышленность. Естествен¬
но, что этот протекционизм осуществляется целиком за счет
испанских рабочих. Особенно наглядно выступает эта система
покровительственной политики в области добывающей промыш¬
ленности. Дело в том, что Испания располагает излишком угля,
значительно худшего по качеству, чем английский, и значительно
более дорогого, чем последний. Тем не менее, под давлением
владельцев копей, правительство всеми силами стремится под¬
держать эту явно убыточную отрасль добывающей промышлен¬
ности. Естественно, что основной фактор, к которому прибегают
в данном случае капиталисты с благословения фашистского пра¬
вительства, это — систематическое понижение зарплаты и непре¬
кращающееся снижение прожиточного минимума углекопов, на
почве чего и происходят забастовки. О кризисе в угольной про¬

Фашизм в Испании
151
мышленности Испании приходится говорить, как о явлении
постоянном, давно превратившемся в один из непреложных факто¬
ров национальной экономики Испании. То же самое явление на¬
блюдается и в других отраслях добывающей промышленности.
Несмотря на террор правительства и бесчисленных фашистских
штрейкбрехерских синдикатов, забастовки остаются единствен¬
ным орудием самозащиты для испанских рабочих.
Разорительная война в Марокко, ложащаяся тяжелым бременем
на испанские финансы, разумеется, только способствует усилению
жесткой политики правительства в вопросах зарплаты. В связи
с этим недовольство в стране растет, забастовки учащаются, и
положение Примо-де-Ривера с каждым годом становится менее
устойчивым.
Целый поток реформ, обрушившихся за последние два года
на фашистскую Испанию как в области рабочего законодатель¬
ства, так и в области системы государственного управления (пре¬
словутое возвращение к гражданской диктатуре от военной и пр.),
имеет очевидной целью упрочить положение фашистской дикта¬
туры во главе с Примо-де-Ривера. Судя, однако, по тому, что
происходит сейчас в Испании (несмотря на то, что директория
принимает все меры к тому, чтобы Европа была весьма мало
информирована о происходящем в стране), Испания решительно
вступает в полосу нового обострения классовой борьбы. После
каждого правительственного опровержения вновь и вновь доходят
слухи об очередных заговорах и восстаниях против авторов бла¬
годетельных реформ. Можно даже прямо сказать, что после
каждой новой реформы в Испании до нас доходит сообщение об
очередном восстании. Характерная черта испанских восстаний—
это необычайно пестрый состав их участников. Как раз за послед¬
нее время из Испании поступают в бюллетени телеграфных
агентств часто краткие, сухие сообщения, которые, однако, сви¬
детельствуют о весьма серьезных событиях в Испании. В, одном
из официальных сообщений прямо говорится о раскрытом заго¬
воре, в котором участвовали «различные группировки и элементы».
Иностранная пресса (в особенности — французская) говорит опре¬
деленно о том, что в Испании происходит сейчас революционное
наступление на фашистскую диктатуру.
Поводом к последним выступлениям 1 послужило то обстоятель¬
ство, что фашистский диктатор Испании готовился к торжествен¬
ному празднованию пятилетнего юбилея своего пребывания у
власти. Нужно признать, что прошлогодний пятилетний юбилей
итальянского диктатора Муссолини прошел куда более благопо¬
лучно. «Этот день,— заявил Примо-де-Ривера,—должен стать па¬
1 Весной 1929 г. движение против диктатуры Примо-де-Ривера вновь
усилилось. Военный заговор артиллеристов был сорван простой случайностью.
Не прекращаются и сильные волнения среди студенчества. Диктатура при¬
казала закрыть университеты на 1 1/2 года.

152	Теория	и	практика	европейского	фашизма
мятным для Испании» (13 сентября). В этот день предполагалось
проведение в жизнь очередной конституционной реформы, которая
преследует цель легализации фашистского режима в Испании.
Ряд революционных вспышек, в результате которых в наибо¬
лее крупных рабочих центрах Испании было арестовано до пяти
тысяч человек, обещает сделать этот день памятным и для ди¬
ктатора. Во время этих событий полностью выявилась та отвра¬
тительная роль, которую играют испанские соглашатели. В руках
Примо-де-Ривера испанская социалистическая партия играет роль
прямого орудия разложения и развращения рабочих масс. Не по¬
кладая рук, испанские соглашатели подчеркивают перед рабочими
значение тех демагогических реформ, которые проводятся фа¬
шистским правительством с целью удержать их от прямых вы¬
ступлений против фашистской диктатуры.
Однако, фашистский диктатор Испании должен быть обеспо¬
коен сообщением, что помимо рабочих организаций, возглавляемых
коммунистами и анархо-синдикалистами, довольно деятельно ра¬
ботают над свержением диктатуры и различные буржуазные пар¬
тии, главным образом, республиканцы и каталонские сепаратисты.
На этот раз арестовано и много военных, среди которых испан¬
ская диктатура всегда черпала и своих ярых защитников, и своих
непримиримых врагов.
Как сообщали в свое время телеграммы, празднование пятилет¬
него юбилея фашистской диктатуры «вышло комом». Вместо юби¬
лейных празднеств Примо-де-Ривера созвал в Мадриде чрезвы¬
чайное совещание с участием министров внутренних дел, юстиции
и начальника охраны.
Есть основания думать, что результаты его в конечном счете
будут не лучше, чем в свое время результаты совещания, созван¬
ного Николаем Романовым в ставке...

XV.	ФАШИЗМ В ПОРТУГАЛИИ.
Мы могли бы совершенно обойти в своей книге молчанием
Португалию, принимая во внимание, с одной стороны, ту ни¬
чтожную роль, которую играет эта страна в экономической и поли¬
тической жизни Европы, а с другой — чрезвычайную скудость
информации, поступающей из этой страны не только в Советский
Союз, но и в общеевропейскую прессу.
Нас, однако, побуждает сказать о ней несколько слов, самая
схема нашей книги, в которой мы не можем обойтись без пере¬
числения тех стран, в которых фашизм является не только по¬
тенциональной силой, но и располагает юридической полнотой
власти. К числу стран, в которых фашизм является признанным
государственным строем, принадлежит и Португалия. Таким обра¬
зом, португальский фашизм и представляет собой один из наи¬
более жалких и смехотворных отрядов европейского фашизма.
Участие Португалии в войне на стороне Антанты, правда,
почти ни на ноту не изменившее соотношения воюющих сил, не
изменило и фактической зависимости Португалии от Великобри¬
тании в политическом и экономическом отношениях. Промышлен¬
ность в стране развита чрезвычайно слабо, что объясняется отсут¬
ствием сырья и, в первую голову, недостатком угля. Главные
предметы вывоза — сардины, вино, оливковое масло и химические
продукты — идут в Великобританию. Подавляющая часть ввозных
товаров получается Португалией тоже из Англии. Господства
Великобритании сказывается и в португальских колониях. Так,
например, богатейшая мосамбикская колония Португалии эксплоа¬
тируется почти целиком частными английскими компаниями. Фи¬
нансовая зависимость от Англии значительно возросла во время
войны, когда Португалия получила от Англии долгосрочный заем,
целиком ушедший на военные расходы. Заем, таким образом,
не спас страны от инфляции и всех связанных с ней явлений. Уча¬
стие в мировой войне, принесшее выгоду только небольшой группе
спекулянтов, сильно увеличило экономическую разруху в стране.
Рядом с ней шла и политическая разруха. Достаточно здесь
отметить, что в 1920 году в Португалии сменилось девять каби¬
нетов, в 1921 г.— пять, из них три — в результате военных пе¬
реворотов.

154
Теория и практика европейского фашизма
Рабочее движение в Португалии характеризуется анархо-син¬
дикалистским уклоном. Благодаря финансово-экономической раз¬
рухе, особенно тяжко отразившейся на положении рабочего класса,
лидеры революционного движения все больше и больше уходили
в забастовочное движение, имевшее целью добиться повышения
зарплаты и ряда узкоэкономических улучшений. В результате,
на арене политической борьбы внутри страны выступают лишь
буржуазные партии и — в полном блоке с ними — совершенно раз¬
ложившиеся португальские соглашатели. Кроме того, в Португалии
издавна большим влиянием на политическую жизнь страны рас¬
полагали военщина и католическое духовенство. Сейчас полно¬
властными господами положения оказались офицерские лиги, на¬
ходящиеся в полном союзе с португальскими клерикалами.
Фашистские перевороты — сначала в Италии, а затем в Испа¬
нии — подсказали офицерским кликам Португалии мысль о необхо¬
димости захватить в свои руки государственную власть. Этот
план был осуществлен вскоре после фашистского переворота,
произведенного в Испании Примо-де-Ривера, не без поддержки
со стороны последнего. Диктатором Португалии оказался генерал
Кармона, который по жестокости своих расправ с политическими
противниками весьма близко напоминает венецуэльского дикта¬
тора Гомеса и других фашистских палачей экзотических стран.
Однако его персональное влияние в значительной степени огра¬
ничено контролем со стороны офицерских клик, которые в Порту¬
галии принимают самое непосредственное участие в государ¬
ственном управлении. Характерно., что во главе этих лиг стоят
не генералы, а так называемые средние офицерские чины. Госу¬
дарственный режим в нынешней фашистской Португалии отли¬
чается чрезвычайной патриархальностью. Место бывшего парла¬
мента занимает следующий оригинальный способ разрешения госу¬
дарственных дел. Составив проект декрета, Кармона рассылает
этот проект по квартирам наиболее видных руководителей офицер¬
ских организаций, которые в письменной форме либо присоеди¬
няются к декрету, либо отвергают его. В конце концов проект
со всеми письменными отзывами офицерских главарей возвра¬
щается к Кармоне, который делает из этих отзывов соответствен¬
ные выводы.
Но, отличаясь патриархальностью, португальский фашистский
режим не может похвастать прочностью. Заговоры и восстания
происходят здесь еще чаще, чем в Испании. В венской газете
«Найе Фрайе Прессе» недавно были напечатаны записки одного
корреспондента, специально отправившегося в эту страну с целью
изучить ее диковинные нравы. Впечатления у него получились
от тамошних порядков самые фантастические. Всякие револю¬
ционные вспышки против существующего режима,— рассказывает
этот корреспондент,— происходят до того часто, что иностранцы,
приехавшие в Португалию, на них не обращают никакого вни¬
мания. Бывают дни, когда турист, живущий в отеле, к завтраку

Фашизм в Португалии
155
получает сообщение об одном перевороте, происшедшем в Лис¬
сабоне, а к обеду — о втором. В конце концов, склоки между
офицерскими бандами, неизменно дерущимися из-за власти, пре¬
вратились в необходимый аксессуар португальской жизни.
Но все эти опереточные заговоры, конечно не резюмируют
истинного настроения рабочих масс. За последнее время коммуни¬
стическая пропаганда, несмотря на подпольный характер работы
партии, делает значительные успехи в стране. Оживляющее влия¬
ние исходит, несомненно, из Испании, как в свое время и тлетвор¬
ные бациллы фашистского движения проникали в Португалию от¬
туда же. С каждым днем рабочему классу Португалии, живущему
под моральным, политическим и экономическим гнетом кровавых
шутов, начинает все больше и больше приедаться их опереточ¬
ная возня, и надо надеяться, что, по примеру своих испанских
братьев, он усилит свою энергию в борьбе за свержение нынешних
правителей, возглавляемых «фашистским диктатором» Кармоной.

XVI.	ГЕРМАНСКИЙ ФАШИЗМ.
ЕВРОПЕЙСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Изучение германского фашизма в настоящее время имеет
двоякое значение. На первый план выступает то исключительное
значение, которое имеет Германия в общем ходе мировой поли¬
тики и экономики. Даже самые заматерелые шовинисты в так
называемых «странах-победительницах» вынуждены признать, что
их ставка на полный разгром побежденной Германии бита. Гер¬
манский народ, в особенности его трудящиеся классы оказались
гораздо более живучими, чем предполагали победители. Они
оказали поразительное сопротивление планам, стремившимся к
полному уничтожению Германии. Побежденная Германия не
только не исчезла с европейской карты, но и вновь превратилась
в один из наиболее важных факторов общей мировой политики.
Это значение ее неоспоримо, независимо от предстоящего про¬
вала или торжества локарнской политики или от того узаконен¬
ного шантажа, который проводится в отношении ее объединенным
англо-французским империализмом. Тот или иной дипломатиче¬
ский фортель Аристида Бриана в Женеве, та или иная линия
поведения Германа Мюллера и социал-демократической партии
в области внешней политики, колебания между восточной и запад¬
ной ориентацией,— все это имеет в данном случае лишь второ¬
степенное, служебное значение. Независимо от того, каковы будут
результаты демарша Мюллера или нажима Бриана, независимо
от победы той или иной ориентации, Германию перестали тре¬
тировать, как второстепенную державу, с ней считаются как с
огромной возрождающейся силой не только в Европе, но и за
океаном.
Для нас положение дел в Германии имеет исключительное
значение не потому только, что Германия является нашей есте¬
ственной союзницей в ряде международных проблем. Несмо¬
тря на непрекращающийся нажим англо-французского импе¬
риализма, попрежнему пытающегося выжать из Германии, и в
первую голову из ее рабочего класса, все жизненные соки, не¬
смотря на бешеное противодействие социал-демократии, рабочий
класс Германии представляет собою один из крупнейших отря¬
дов мировой социальной революции. Германский рабочий класс
является естественным союзником советского пролетариата в деле

Германский фашизм
157
освобождения рабочего класса всего мира. Вот почему нашей
первейшей задачей является внимательное изучение той черво¬
точины, которая завелась в самом сердце германского рабочего
класса и гордо именуется германским фашизмом.
Мы знаем и в дальнейшем изложении постараемся доказать
это), что слухи об участии германского пролетариата в фашист¬
ском движении значительно преувеличены и раздуты. Но герман¬
ский рабочий класс издавна играл столь крупную роль в полити¬
ческой и экономической жизни своей страны, что самое существо¬
вание германского фашизма является свидетельством того, что
в его рядах царят смятение и разброд, позволяющие ему терпеть
это позорнейшее явление нашего века. Нам необходимо точно
установить, каковы размеры тлетворного влияния германского
фашизма, каковы его материальные и духовные ресурсы, и в
какой мере он способен противодействовать торжеству социаль¬
ной революции в Германии. Было бы наивно закрывать глаза
на болезненное влияние фашистских бацилл в организме нашего
ближайшего и естественного союзника.
ДВА СПОСОБА ИЗУЧЕНИЯ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Найти фундаментальную литературу по германскому фашиз¬
му — дело чрезвычайно трудное, хотя бы потому, что ее почти
не существует; во всяком случае, на немецком языке — меньше,
чем на каком бы то ни было другом. Германские публицисты
даже из филофашистского лагеря, по целому ряду причин, пред¬
почитают упражняться по части итальянского фашизма, не уделяя
достаточного внимания германскому фашизму. Так, например,
немец Mannhardt выпускает в 1925 г. огромный трактат на 400
страницах «Фашизм», в котором о германском фашизме не упоми¬
нается ни единым словом. Если бы автор принадлежал к какому-
либо левому течению социально-политической мысли, это, пожа¬
луй, было бы не так удивительно. Стыдливое умолчание о гер¬
манском фашизме, который к моменту выпуска книги (1925 г.)
находился в состоянии расцвета, могло бы быть истолковано
добропорядочностью его демократических убеждений. Но на
самом деле, автор относится к итальянскому фашизму не только
снисходительно, но и с полнейшим одобрением, всюду стараясь
смягчить или затушевать зверства чернорубашечных бандитов.
Поэтому совершенно непонятно, почему он умалчивает о добро¬
детельных подвигах отечественных фашистов? Германский про¬
фессор Бонн печатает книгу о кризисе европейской демократии,
но при этом меньше всего говорит о германском фашизме, вырос¬
шем из этого кризиса. Наконец, другой профессор, Эрвин Бек¬
керат, нисколько не скрывающий своих фашистских симпатий,
выпускает в 1927 г. «Существо фашистского государства», по¬
священную корпоративным реформам Муссолини, и при этом не
заикается ни словом о германских фашистах, которые за послед¬

158
Теория и практика европейского фашизма
нее время на столбцах своей печати усиленно муссируют вопрос
о значении этих реформ.
Но если германские демократы в своем преклонении перед
отечественным парламентаризмом и «свободами» не хотят при¬
знать существование германского фашизма, как организованного
движения, по причинам врожденной стыдливости, то чем объяс¬
нить молчание германских филофашистов? Мы полагаем, что
причина кроется в междоусобных раздорах внутри германского
фашизма, которые не позволяют им признать гегемонии в фа¬
шистском движении за той или иной отдельной организацией.
В то время как в Италии фашистское движение возникло как
единая партия на основе единой программы, германский фашизм
и в настоящее время представляет собою конгломерат самых
разнообразных — по внутренней структуре и программным устре¬
млениям — фашистских организаций. Вот почему только отдель¬
ные публицисты берут на себя смелость, синтезируя наиболее
характерные черты отдельных организаций, говорить о герман¬
ском фашизме, как о объединенном социально-политическом дви¬
жении. Но найти таких «смельчаков» в германской политической
литературе — дело чрезвычайно трудное. Вы можете и в наши
дни, находясь в Берлине, набрести на тот и ли иной книжный
магазин, владелец которого, в ответ на ваши поиски литературы
о германском фашизме, вам спокойно скажет: «Такой литературы
нет, поскольку и нет германского фашизма, как такового». Вы,
конечно, возразите ему, что трудно отрицать существование
(в явном или тайном виде) национально-социалистической пар¬
тии, гитлеровских организаций, «Стального шлема» и т. п., но
в ответ он вам только скажет, что все эти организации в отдель¬
ности существуют, но отнюдь не представляют какого-либо еди¬
ного фашистского движения. Здесь достаточно будет отметить,
что в 1926 г. нам пришлось специально просматривать списки
книг о фашизме в каталогах Британского музея, и мы в этих
списках ни одной книги о германском фашизме не нашли. В 1927
и 1928 гг. вышел ряд брошюр о германском фашизме, но все
они посвящены отдельным фашистским организациям. Таково,
по преимуществу, и содержание соответствующих газетных мате¬
риалов. Все они посвящены описанию деятельности той или иной
группировки, но, повторяем, только в редких случаях можно
набрести на попытки дать анализ германского фашизма в целом.
Все это происходит потому, что до сих пор и не ставилось
вопроса об анализе германского фашизма, как единого движения.
Изучение его происходило путем описания деятельности отдель¬
ных фашистских группировок. Мы полагаем, однако, что пришло
время изменить этот подход к германскому фашизму, как пестрому
и нестройному конгломерату самых разнообразных организаций.
Несмотря на то, что программные разногласия между отдель¬
ными партиями и организациями остаются до сих пор, однако,
действенное значение этих разногласий значительно уменьши¬

Германский фашизм
159
лось. Если германский фашизм и не может похвастать такой
идеологической и организационной монолитностью, как итальян¬
ский, он все же до известной степени выкристаллизовался в до¬
статочно мощное движение, с которым его противникам прихо¬
дится считаться, как с единым целым.
ИДЕЙНЫЕ ИСТОКИ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Мы знаем, что европейский фашизм организационно вырос
из империалистической войны, но это не значит, что его идейные
источники тоже лежат по эту сторону империалистической войны.
Колыбелью его идей был целый ряд европейских стран, но до
возникновения империалистской бойни 1914 г. эти идеи нахо¬
дились в состоянии анабиоза. Атмосфера этой войны благоприят¬
ствовала бурному расцвету и размножению болезнетворных ба¬
цилл мирового фашизма. Но в разных странах это размножение
достигло разных степеней.
Работа Гельмута Франке «Германский фашизм», как пока¬
зывает ее заглавие, представляет собой исключение среди всех
писаний германских фашистов, так как не останавливается на
отдельных участках германского фашизма, а пытается вскрыть
духовную сущность всего германского фашизма в целом. Автор
сам — активный и непримиримый по духу германский фашист.
Тем большего внимания заслуживает труд этого фашистского
рыцаря, выступающего перед лицом общественного мнения Евро¬
пы без всякого забрала.
 Франке определяет задачи фашизма (не только германского),
как «превращение данного народа в нацию». Прежде всего, Франке
пытается установить, что фашизм является по своему существу
международной теорией. Да, собрать воедино силы данного
народа с целью превращения его в нацию является, несомненно,
национальной задачей для данного народа, но призвать все на¬
роды к этому же лозунгу национального возрождения является
делом интернациональным!
Гельмут Франке отрицает, однако, что эта теория для Гер¬
мании является хоть сколько-нибудь новой. Народ... превраще¬
ние этого народа в нацию... усиление централизации государ¬
ственной власти, причем исполнительная власть расширяется и
укрепляется за счет законодательной власти... презрительное и
недоверчивое отношение к роли парламентаризма,— разве во
всем этом не слышится отзвук дальнейшей национальной теории
Германии? Каждый немец должен почувствовать это при бли¬
жайшем ознакомлении с основными фашистскими лозунгами.
Стоит только несколько понатужить свою память, чтобы в
ней воскресло воспоминание о знаменитой теории «железного
канцлера». Гельмут Франке так и утверждает, что нынешний
фашизм является перепевом старых бисмарковских теорий.
В то самое время, когда многие публицисты ломают себе голову

160
Теория и практика европейского фашизма
над разрешением вопроса — является ли германский фашизм в
известной степени родственным итальянскому фашизму,— Гельмут
Франке заявляет, что Муссолини всю свою теорию позаимствовал
у «железного канцлера». Таким образом, не Италия, а Пруссия
является колыбелью современного европейского фашизма.
И если фашизм заключается в превращении народа в нацию,
то вся германская история служит подтверждением того, что
именно она явилась колыбелью фашизма.
В 1813 и 1848 гг. германский народ совершил два великих
порыва в стремлении превратиться из народа в нацию, и, тем
не менее, ему этого не удалось. Дело Бисмарка представляет
собою тоже крупнейший шаг в деле объединения германского
народа. Но немецкая Австрия была оторвана от нее, и это
мешало Германии превратиться в национальное государство.
«Германские фашисты верят, что, несмотря на мировую бойню,
принесшую Германии поражение, германский народ будет про¬
должать свой путь превращения в нацию. Может ли быть что-
либо более естественным, чем тот факт, что фашизм — творец
современных наций — обосновался именно в Германии?»
Гельмут Франке не закрывает глаз на то, что в Германии
фашизм натыкается на целый ряд труднейших препятствий. Пре¬
жде всего, в результате мировой войны, германский народ
оказался раздробленным на целый ряд осколков. Немец по своей
натуре, кроме того, тяжеловеснее итальянца. Каждую идею он
воспринимает и осуществляет гораздо медленнее, чем другие
народы. Но зато, взявшись за осуществление какого-либо идеала,
он работает над этим более последовательно и упорно.
Опаснейшим препятствием на пути к превращению германского
народа в нацию является марксизм:
«Его интернациональный характер отвлекает наши народные
массы от служения непосредственным идеалам. Вместо того, чтобы
отдавать все свои силы построению национального государства,
германский народ под губительным влиянием марксизма бессмыс¬
ленно дробит их. Вместо того, чтобы сосредоточить все силы
на осуществлении немедленного идеала, марксизм заводит массы,
в погоне за недосягаемой утопией, в тупик... Для народа, который
еще не представляет собой нации и продолжает упорно смеши¬
вать политику с романтикой, интернациональный марксизм яв¬
ляется опаснейшим ядом, которому германский фашизм противо¬
поставляет реально-политическое учение национализма».
Далее Франке целиком копирует все то, что в свое время
было сказано и написано итальянскими фашистами о вреде
материалистического мировоззрения, лежащего в основе марк¬
сизма. Не стоит здесь приводить всех его подробных философских
выкладок по этому поводу. Ограничимся его заявлением, что
материализм не может быть побежден обыкновенным идеализ¬
мом, и что фашизм должен противопоставить ему... «реалистиче¬
ский идеализм».

Германский фашизм
161
Однако, коммунисты и социалисты, марксисты и материали¬
сты не представляли бы для германского фашизма столь опас¬
ных врагов, если бы им на выручку не спешил либерализм. Здесь
тоже трудно найти какое-либо различие между аргументацией
итальянских фашистов и идеолога германского фашизма. Не ли¬
шено своеобразия следующее утверждение Франке, сводящееся
к тому, что либерализм по мнению фашистов — учение вполне
пригодное для «политически взрослых» классов, и в то же время
является опасным ядом для широких народных масс:
«Эти теории можно защищать в салоне, ибо либеральное мировоззрение
является чем-то само собой понятным для развитого человека. Но жизнь
народа не может управляться законами, основанными на салонной философии.
Либерализм способствует увековечению старых недостатков германского духа:
анархического индивидуализма, самоуглубления и отказа от всякого повино¬
вения. Воспитание народа и превращение его в нацию нам представляется го¬
раздо легче осуществимым методом прусского милитаризма, национальной
социал-демократии, коммунистической диктатуры или господством консерва¬
торов, чем методами либералов. Все эти партии, за исключением последней, по
крайней мере, видят свою историческую миссию в том, чтобы заставить гер¬
манский народ подчиняться какой-либо указке. Между тем, либерализм будет
продолжать воспитывать в нем неповиновение, и потому он нам представляется
величайшей опасностью, с которой германский фашизм должен бороться самыми
решительными мерами».
Он заканчивает это противопоставление фашизма и либера¬
лизма следующими словами: «Либерализм не может принуждать,
дар принуждения принадлежит только фашизму».
Франке, несмотря на свой «идеализм», не был бы сыном XX
века, если бы ограничился только критикой политических теорий
либерализма и демократии. Величайшее зло демократически-ли¬
берального государства, по его мнению, заключается в его
экономической системе, на которую он жестоко нападает:
«Экономический либерализм — дитя XIX столетия, он представляет собою не
что иное, как перенесение принципов французской революции 1789 г. в об¬
ласть народного хозяйства. Но в XX веке народное хозяйство, руководимое
идеями экономического либерализма, неизбежно ведет к системе капитали¬
стической анархии.
Принудительное сочетание (корпорирование) интересов отдельных слоев
и преодоление в национальном и международном масштабе боев, возникаю¬
щих между этими слоями, является экономической основой фашизма, которую
в Германии, с ее быстро растущим народным хозяйством, вдвойне необхо¬
димо поскорее применить.
Экономический либерализм по своим последствиям не менее вреден, чем
воспеваемая марксистами классовая, борьба. Он ведет к замене государствен¬
ности анархией. Только замена господствующего принципа государственного
либерализма авторитетными принципами фашизма может остановить эту ги¬
бельную эволюцию».
Опуская длиннейшие рассуждения автора на экономические
темы, ограничимся лишь его кардинальными выводами.
Уничтожение либерального государства является неизбежной
предпосылкой в деле искоренения классовой борьбы, раздираю¬
щей на части и Германию.
11 Теория и практика европейского фашизма

162
Теория и практика европейского фашизма
Необходимо заменить либеральное государство, в котором
господствует «я», фашистским корпоративным государством, в
котором господствует «мы». Только этим путем можно достиг¬
нуть преодоления свободомыслящих принципов французской ре¬
волюции 1789 г.
Дело, конечно, не обходится без демагогии. Автор подчер¬
кивает, что в условиях экономического либерализма предприни¬
матель является абсолютным хозяином в государстве. Именно
о нем можно было бы сказать словами рабочих песен, что
«одной его воли достаточно для того, чтобы сразу остановились
все станки». Нужно ввести предпринимателей в норму. Конечно,
фашистское государство не может одобрительно относиться к
рабочим забастовкам, когда, со своей стороны, рабочий класс
хочет показать, что он является господином всей страны. На
место хозяина должно стать фашистское государство, которое,
опираясь на метод принуждения, заставит предпринимателей и
рабочих жить в мире и гармонии, не выдвигая на первый план
исключительно своих классовых интересов. (Удивительно, до чего
увлекается собственным красноречием господин Франке: он не
замечает, что именно с такой проповеди гармонии между вра¬
ждебными классами всегда начинали либералы и демократы всех
стран!).
ФАШИЗМ БУНТУЮЩЕГО РАЗНОЧИНЦА.
В истории германского фашизма не трудно различить два
последовательных периода: первый из них — это фашизм периода
инфляции, как его называют многие публицисты, но который
гораздо правильнее было бы назвать фашизмом бунтующего
разночинца, имея в виду под разночинцем, помимо тех мало¬
сознательных элементов рабочего класса, которые связали свою
судьбу с фашизмом, и ремесленников, и мелких торговцев, и
служащих, и прекрасно воспетых Генрихом Гейне и Людвигом
Берне германских филистеров, т. е. университетских профессо¬
ров, врачей, инженеров, адвокатов и журналистов и вообще
лиц так называемых свободных профессий.
Стоит только вспомнить, в каком положении очутилась Гер¬
мания вслед за фактическим окончанием войны, еще до подпи¬
сания грабительского Версальского договора. Сначала никто не
сомневался в том, что Германия пойдет по советскому пути, т. е.
по пути социальной революции. Но исход ноябрьской революции
на время похоронил эти мечты. Распоясавшаяся, благодаря
прямой поддержке и науськиванию со стороны германской со¬
циал-демократии, германская контрреволюция не хотела удовле¬
твориться только тем, что ей удалось затопить в крови рево¬
люционное рабочее движение. Напротив, она рассчитывала вос¬
пользоваться только что одержанной победой для увековечения
своего господства над побежденным рабочим классом. С одной
стороны, ей это удалось: германский пролетариат сразу лишился

Германский фашизм
163
своих лучших вождей (Роза Люксембург и Карл Либкнехт),
а многие из них очутились в тюрьме. Социал-демократы в со¬
обществе с явными монархистами очутились в роли хозяев
страны. Но эти матримониальные отношения с социал-демокра¬
тией не очень улыбались германским зубрам. Им хотелось, как
можно скорее, покончить с этим мезальянсом и захватить в руки
монополию государственной власти. Именно эти цели и пресле¬
довал знаменитый капповский путч, который и был первой попыт¬
кой установления фашистского режима в Германии. Однако эта
попытка не удалась. Пролетариат, собравшись с последними
силами, сумел отомстить зубрам за свое поражение в ноябре
1918 г. Разгром черносотенного путча снова окрылил надежды
наиболее революционных элементов германского рабочего клас¬
са, но и на этот раз последним пришлось натолкнуться на самую
черную измену со стороны социал-демократических лидеров. Они,
не хотевшие победы доктора Каппа, еще меньше хотели победы
революционного пролетариата. Они сделали все для того, чтобы
помешать пролетариату в борьбе с теми самыми капповцами,
которые хотели разделаться с ними. Контрреволюция, хотя и не
победила, но сумела использовать по-своему провал путча. Ей
представилась теперь возможность подсчитать свои силы, а так¬
же принять во внимание силы противника. Первым германским
фашистам стало ясно, что, по крайней мере, на ближайшие не¬
сколько лет тактика открытых боев с рабочим классов обречена
на неуспех. Они поняли, насколько ненадежным союзником в
их боях с пролетариатом являлась тогдашняя мелкая буржуазия.
Мелкая буржуазия в то время еще только нащупывала свой
путь. Ее разорение было так велико и так всесторонне, что она
готова была пойти за всяким, кто обеспечил бы ей кусок хлеба,
несколько грамм маргарина и пару килограммов угля для печки.
В то время, когда зарницы социальной революции вспыхивали то
в Финляндии, то в Венгрии, то в Баварии, казалось, что проле¬
тариат скорее, чем все остальные классы, способен обеспечить
минимальное благополучие для тех, кто пойдет за ним. Все дело —
в подготовке и обработке народных масс. Вывод из тогдашних
событий напрашивался ясный: нужно было прибегнуть к созданию
широких фашистских организаций, в которые могли бы быть
исподволь вовлечены все колеблющиеся социальные слои Гер¬
мании. И они не ошиблись: обозленный обыватель (филистер),
разоренный служащий, молодежь, вернувшаяся с фронта, совер¬
шенно неподготовленная к ежедневной будничной работе, а глав¬
ное — обиженные патриоты всех мастей и рангов — мощным пото¬
ком хлынули в эти организации.
Вот тут-то и сказалась во-всю натура бунтующего мещанина.
Повторилась в точности та же история, которую мы наблюдали в
Италии. Класс, лишенный всякой собственной идеологии, осужден¬
ный на то, чтобы вечно болтаться между пролетариатом и крупной
буржуазией,— мелкая буржуазия быстро сменила вехи. Особенно
11*

161
Теория и практика европейского фашизма
сильно эта эволюция коснулась молодежи, вернувшейся с фронта.
Сначала поражение Германии и те неслыханные унизительные
условия, которые поставил Германии победитель, потребовавший
от нее «сдачи на милость», невольно толкнули эту демобилизован¬
ную молодежь, окруженную ореолом героев и мучеников, в объя¬
тия патриотически-настроенных масс.
Казалось, что заветная мечта внеклассовых идеалистов и чело¬
веколюбцев осуществилась в Германии: все классы населения сли¬
лись в единой национальной скорби. Но, увы, эта идиллия продол¬
жалась не очень долго. События ноября 1918 г. очень быстро
показали, что национальная скорбь буржуа и промышленника вели¬
колепно совместима с их заботами о... кошельке. В главных своих
чертах классовое размежевание в Германии произошло в ноябре
1918 г. Крупные буржуа и рабочие очутились по разные стороны
баррикады, несмотря на связывавшую их «национальную скорбь».
Но мелкий буржуа еще не выбрал своего пути. Если бы он в
1918 г. сразу отвернулся от пролетариата, последний не мог бы
в 1920 г. раздавить капповского путча. И только спустя два года
позорное поведение германской социал-демократии раскрыло мел¬
кому буржуа окончательно глаза. Ему стало ясно, что фарисеи
и лицемеры из II Интернационала, во-первых, не дадут рабо¬
чему классу произвести социальной революции и, во-вторых,
для того, чтобы оказать противодействие этим революционным
попыткам рабочего класса, скорее предпочтут пойти на согла¬
шение с внешним врагом.
Между тем раны, нанесенные Германии войной, еще сочились
кровью. Мысль о примирении с союзниками была ненавистна
патриотическим элементам не только мелкой буржуазии, уча¬
щейся и военной молодежи, но и значительным слоям рабочего
класса.
Первые германские фашисты великолепно учли психологиче¬
ское состояние этих слоев, материально разоренных, морально
униженных и оскорбленных в своих патриотических чувствах.
После всех беспрерывных ужасов войны, поражения, переми¬
рия и грабительского мира фашисты-патриоты указывали ему
новый путь. Они не знали, куда этот путь приведет их, но все, что
было до сих пор, так опротивело и так обессилило их, что они
готовы были отправиться в неведомый путь за своими новыми
поводырями.
Не надо забывать, что 1918—1920 гг. были самой мрачной
полосой в жизни послевоенной Германии — полосой самых раз¬
нообразных разочарований. Многие патриоты разочаровались
в германском генералитете, некогда сулившем легкие и блестящие
победы, а на самом деле приведшем к бесславному поражению
и почти гибели. Многие монархисты разочаровались в хваленых
доблестях Вильгельма Гогенцоллерна и его знатной родни, по¬
кинувших Германию в самое критическое время, после ноябрь¬

Германский фашизм
165
ских событий 1918 г. и поселившихся в уютной и безопасной
Голландии.
Когда человек находится в таком положении, в каком нахо¬
дились мелкие буржуа и разночинцы послевоенной Германии
в те годы, достаточно указать ему на виновника его страданий
для того, чтобы он почувствовал значительное облегчение. В то
время было не до положительных идеалов. Ему важно было
сорвать свою злобу на ком бы то ни было. А на этот счет
фашистская программа весьма остроумно предусмотрела целый
ряд таких «громоотводов». В то время фашисты не смели еще
открыто обнаруживать свою классовую физиономию и, конечно,
вынуждены были прибегать к различным демагогическим прие¬
мам. Оставляя в стороне промышленный капитал, они пытались
уверить мелкого буржуа и рабочего в том, что виновником всех
их бедствий является финансовый капитал страны, столкнув¬
шийся с иностранным капиталом. С другой стороны, они указы¬
вали, как на главных виновников начавшейся чудовищной инфля¬
ции и дороговизны, на еврейских банкиров. Антисемитизм и до
войны пользовался в Германии известным успехом среди про¬
межуточных слоев населения. Не трудно себе представить, что
он оказался одним из наиболее жизненных и актуальных лозун¬
гов для фашистской пропаганды. Против демократов и социал-
демократии было выдвинуто обвинение в космополитизме, интер¬
национализме и пораженчестве.
Здесь следует особо отметить ту роль, которую после войны
в социально-политической жизни различных европейских стран
сыграло так называемое движение бывших участников войны.
За исключением Франции, где первые организации участников
войны носили прогрессивный и отчасти даже революционный
характер 1, во всех остальных странах эти организации явились
мощными союзниками реакции. В Германии, как и в Италии,
союзы бывших участников войны оказались вернейшим оплотом
реакции. Именно они легли в основу первых фашистских груп¬
пировок. В главах, посвященных итальянскому фашизму, нам
уже приходилось подробно останавливаться на том, как все
такие организации, начиная свою работу под лозунгом чистей¬
шего внеклассового патриотизма, очень быстро превращались в
организации с резко выраженным реакционно-классовым харак¬
тером.
Такова была, например, эволюция первой широкой фашист¬
ской организации «Оргеша» (Организация полковника Эшериха).
Сначала она представляла собой только объединение бывших
фронтовиков. Постепенно, на собраниях организации начинают
выступать реакционные генералы, вербующие там участников
будущих войн, и в первую очередь требующие «реванша» против
Франции. Но уже очень скоро сказывается истинная классовая
1 Организация «ARAC» (сокр. «Революц. организ. б. участников войны»).

166
Теория и практика европейского фашизма
подоплека этой первой фашистской организации. Сначала Лю¬
дендорфы, Гинденбурги и другие старые генералы как будто
бы решительно отказываются от всякой классовой борьбы и зани¬
маются исключительно патриотической пропагандой в ее рядах.
Но стоит только развернуться в Германии первым классовым
боям, как те же генералы начинают призывать к спасению
отечества путем организации отпора «бунтовщикам». Вскоре
организация Эшериха превращается в типичную штрейкбрехер¬
скую организацию, которая используется капиталистами в их
классовых интересах.
РОЛЬ ОФИЦЕРСТВА В ФАШИСТСКОМ ДВИЖЕНИИ.
Ни в одной другой стране офицерство не наложило такого власт¬
ного отпечатка на фашистское движение, как в Германии 1. Здесь,
несомненно, сказалось прежнее влияние офицерства в обществен¬
но-политической жизни Германии, и тот удельный вес офицерства,
который, несомненно, возрос во время самой войны. Возьмите
такое созвездие имен германских фашистских лидеров, как Лю¬
дендорф, Эшерих, Эрхарт, Россбах и др., и вы увидите, что все
эти лидеры вышли из рядов кадрового германского офицерства.
Только во второй период своего существования фашизм в Гер¬
мании приобретает гражданский характер, хотя и сохраняет все
принципы военной организации. Мы уже приводили в другом
1 Приводим здесь, на основании данных сентября 1928 года, сведения о лич¬
ном составе всех военных организаций Германии (официальных и фашистских),
дающие ясное представление о преобладающей роли в них офицерских кадров.
Заодно эти данные дают представление и о вооруженных силах германского
фашизма. За абсолютную точность этих данных поручиться довольно трудно,
поскольку германские фашисты умудряются обыкновенно состоять одновре¬
менно в нескольких группировках. Эти «совместители» часто бывают пока¬
заны в нескольких организациях сразу, что, конечно, раздувает общую
численность фашистского «воинства».
В регулярной армии, размер которой определен Версальским договором в
100 000 чел., имеется около 50 генералов, на каждые 16 чел. приходится
1 офицер, не говоря о многочисленном унтер-офицерском составе.
Самой сильной военно-фашистской организацией является «Стальной шлем»
(подробно о нем — ниже). Численность его основных кадров учесть очень
трудно вследствие тенденции его вождей к значительному преувеличению
своей армии. Можно, однако, считать установленным, что «Стальной шлем»
насчитывает свыше миллиона «солдат», на которых приходится сто тысяч лиц
командного состава.
В союзе «Рейхсбаннер» («Государственный флаг») — свыше двухсот тысяч
рядовых и около десяти тысяч офицеров. (Тут надо отметить, что офицеры
фашистских отрядов по большей части являются бывшими кадровыми офице¬
рами в запасе или отставке. Многие молодые офицеры обучены ими.).
«Орден молодой Германии» насчитывает в своих рядах 150 000 фашистов
и свыше трех тысяч офицеров.
Организация Эрхарта насчитывает сто тысяч рядовых и тысячу офице¬
ров и т. д.
В общем французский журнал «Корреспондан», определяя вооруженные
силы фашистских группировок Германии в 3—4 миллиона штыков, вряд ли
допустил большую ошибку.

Германский фашизм
167
месте длинный список военно-патриотических фашистских орга¬
низаций в Германии, мы хотели бы лишь отметить ту особен¬
ную черту, которую военный характер первых фашистских орга¬
низаций накладывал на их тактику. Конечно, определенную роль
сыграла и та социально-политическая конъюнктура, которая к тому
времени сложилась в Германии. Вся тактика того времени, у гер¬
манских фашистов сводилась к следующему: война с оружием
в руках против внутренних и внешних врагов. Все кадры, на¬
биравшиеся фашистами, обучались и готовились только к этой
цели. И здесь повторилось то же самое явление, какое мы наблю¬
дали в Италии. Казалось, пафос безумия и кровопролития про¬
должал держать в своих объятиях участников этих организаций.
Война разорила, унизила и обессилила их. Она оказалась плохим
средством для возвеличения Германии. Казалось бы, озлобление,
вызванное в них неудачной войной, должно было навсегда посе¬
лить в их душе отвращение к войне. «Но здесь сказалось одно
из могучих противоречий, заложенных в основе человеческой пси¬
хики. Новой войной они хотели исцелить все зло, причиненное
им первой войной. Они знали, что Антанта при помощи Америки,
финансировавшей грабительскую войну, разбила многочисленную
и хорошо экипированную армию Германии и ее союзников, обе¬
скровила ее в военном и экономическом отношении, лишила флота
и колоний — этих поставщиков необходимого для войны сырья —
и тем не менее, точно охваченные безумием, они готовили свои
боевые фашистские дружины для новой войны... с Антантой.
Одно время им казалось, что победу над «внутренним врагом»,
т. е. над пролетариатом, одержать будет гораздо легче. Каза¬
лось, что, истощенный физически и материально, обманутый со¬
циал-демократическими ренегатами, за которыми он покорно сле¬
довал в течение ряда десятилетий, германский пролетариат пред¬
ставлял собою куда менее опасного противника, чем союзники.
Но это мнение держалось недолго. И как только первые фа¬
шисты убедились в том, что этот истощенный пролетариат сту¬
чится в двери и угрожает социальной революцией, тактика пер¬
вых фашистских организаций быстро стала эволюционировать
от борьбы с внешним врагом к непосредственной борьбе с рабо¬
чим классом. Хваленые герои и патриоты типа Людендорфа и. К0
стали быстро менять ремесло военных забияк, призванных воз¬
родить утраченную честь Германии, на откровенно-грязную про¬
фессию штрейкбрехеров и наемных слуг капитала.
Союз запасного офицера, бунтующего филистера и темного
искателя приключений — такова социальная триада германского
фашизма первого периода.
«ГЕРМАНСКИЙ МУССОЛИНИ» — АДОЛЬФ ГИТЛЕР — И ЕГО ИДЕОЛОГИЯ.
Даже тот исследователь германского фашизма, который не
хочет знакомиться с историей всех бесчисленных организаций,

168
Теория и практика европейского фашизма
носивших или носящих фашистский оттенок, должен ознакомить¬
ся с ролью Гитлера и руководимого им национально-социалисти¬
ческого движения в истории германского фашизма. Это необхо¬
димо сделать по трем причинам: 1) Гитлер никогда не скрывал
того, что он позаимствовал свою идеологию непосредственно
у итальянских фашистов. Это противоречит утверждению Гель¬
мута Франке, что фашизм в Италию импортирован из Пруссии.
Таким образом, движение, основанное и возглавляемое Гитлером,
является не потенциальным фашизмом, а фашизмом в самом
чистом виде. Он так же (если еще не в большей степени) род¬
ственен итальянскому фашизму, как фашизм испанский и т. п.
2) Гитлеровский фашизм с историко-хронологической точки зре¬
ния имеет право претендовать на звание германского фашизма
primae orae («фашизм первого часа», как любят выражаться италь¬
янцы). 3) Несмотря на различные пертурбации в организационном
отношении, гитлеровщина является наиболее ярким течением в
общем потоке германского фашистского движения.
Замечательно, что точная биография и даже национальность
«германского Муссолини» до сих пор не установлены. Многие
считают Гитлера баварцем только потому, что национально-со¬
циалистическое движение зародилось в Баварии. Но это неверно.
Правдоподобнее слух о том, что он по происхождению австриец,
но вынужден по разным соображениям скрывать это. Его прежнее
социальное положение тоже не установлено. Когда фашистам
это бывает нужно, они утверждают, что их вождь — рабочий (сто¬
ляр). Однако большинство знающих Гитлера причисляют его к
деклассированной интеллигенции. Во всяком случае, нет никаких
сомнений в том, что Гитлер — запасный офицер, с войны вернулся
крайне озлобленным и решил всеми силами добиваться «восста¬
новления былого величия» Германии. Теперь уже Гитлер превра¬
тился в типичного «кондоттьери», готового сражаться под разными
знаменами и вступать в сомнительные политические блоки, но
было время, когда этот первый фашист только и клялся именем
рабочего класса, говорил от его имени и пытался увлечь его за
собой в целях осуществления фашистской программы. Поэтому не
случайно назвал он основанную им партию таким пышным именем:
«Nazional-sozialistische Deutsche Arbeiterpartei» (т. е. «Национально-
социалистическая германская рабочая партия»). Это было в эпоху
начавшейся бешеной инфляции, которая самым тяжелым образом
отражалась на благополучии (вернее — на прожиточном минимуме)
германского рабочего,— и Гитлеру удавалось увлекать многих из
них за собой. Но, увлекая за собой рабочих, Гитлер главную свою
ставку все же ставил на мелкую и среднюю буржуазию, сильно
разоренную войной. Он надеялся на то, что ему не придется
связывать судьбу своей партии только с одним классом. Как и
его итальянские учителя, он рассчитывал, что ему удастся уста¬
новить — под эгидой национально-шовинистических идеалов — «гар¬
монию» между классами. Вот почему программа Гитлера строилась

Германский фашизм
169
по тем же основным принципам, как и программа итальянских
фашистов: он старался «объять необъятное», т. е. удовлетворить
прямо противоположные интересы разных классов, выдвигая вме¬
сте с тем на первый план и то, что между ними есть «общего».
Так, например, Гитлер пытался увлечь все социальные прослойки,
входившие в состав национально-социалистической партии, на путь
шовинизма и антисемитизма.
Германская нация — заявил основоположник германского фа¬
шизма,— должна прежде всего очиститься от всех не-арийских
элементов и нравственно обновиться в христианской народной
церкви... Из этого национального очищения восстанет — в назна¬
ченный богом час — новый германский народный кайзер, который,
как национальный Мессия, освободит Германию от вражеского
ига».
«Кайзер, бог, мессия»,— мы видим, что все силы земные и
небесные призывались Гитлером в помощь побежденному герман¬
скому народу. Однако до более активного вмешательства в его
судьбу всех перечисленных выше факторов германскому народу
рекомендовалось устраивать... еврейские погромы, взрывы си¬
нагог и пр.
Но евреи — не единственные внутренние враги германского
народа. Не надо упускать из виду и героев ноябрьской рево¬
люции 1918 г., т. е. республиканцев, социал-демократов и во¬
обще «левых».
Вот образчик красноречия гитлеровских молодчиков, призы¬
вавших к расправе с «левыми» на первых организационных собра¬
ниях национально-социалистической «рабочей» партии:
«Да прольется кровь ноябрьских негодяев! Крови, крови и
еще раз крови! 1 Позор и вечный срам для нас, что такая собака,
как Ауэр (соц.-дем. депутат), еще жив, что он имеет возмож¬
ность открыто говорить речи. Он должен умереть, а вместе с
ним и все это отродье ноябрьских негодяев. Нужно заколоть
Эберта (бывший президент германской республики) и повесить
на дереве его жирную тушу. Необходимо провозгласить дикта¬
туру и вырезать всю эту сволочь. Мы будем бродить по колено
в крови жидов и их приспешников. Мы сделаем из них окрошку.
Гнусные негодяи из Верховного суда (т. е. суда; по охране рес¬
публики) должны предстать перед народным судом...».
Выпад против Верховного суда, несомненно, является больше
ораторским украшением. На самом деле, этот суд, как и вообще
1 Не нужно думать, что такие кровожадные призывы раздаются только
на фашистских митингах «под горячую руку». Если мы обратимся к писаниям
их идеологов, например, того же Гельмута Франке, то мы у него найдем целые
дифирамбы в честь пролития крови. Это, как будто, является краеугольным
пунктом всей программы: «Кровь — посредник между богом и людьми. Голос
крови — нравственен и благороден... Кровь стоит выше интеллекта. Кровь —
величайшая из традиций. То, что подсказывается кровью, более прочно и
внушительно, чем то, что подсказывается нам разумом», и т. д.— Под «ноябрь¬
скими негодяями» разумеются участники революции 1918 г.— Г. С.

170	Теория	и	практика	европейского	фашизма
«демократическое» правительство германской республики, просла¬
вился отечески-снисходительным отношением к подвигам герман¬
ских фашистов, которые и в своей открытой террористической
деятельности (убийство Эрцбергера, Вальтера Ратенау и мн. др.)
пользовались полнейшей безнаказанностью.
В книге А. Гумбеля «Заговорщики» («К истории германских
националистических союзов») мы можем найти богатейшее собра¬
ние документов, свидетельствующих о том, что заговоры и терро¬
ристические акты германских фашистов всегда оставались безна¬
казанными. С этими фактами можно сравнить лишь «чисто тол¬
стовское» отношение, которое и до победы итальянских фашистов
проявляли буржуазно-соглашательские правительства Италии в
отношении первых итальянских фашистов.
Самая беззастенчивая демагогия в речах и на страницах пар¬
тийных документов тоже чрезвычайно роднит лидеров германско¬
го и итальянского фашизма. Гитлер — такой же демагог, как и
Муссолини. Первый пытается во всем подражать второму, он
даже перенимает кое-что из одежды и манер «Дуче», не говоря
уже об ораторских приемах. Гитлер считается одним из лучших
ораторов современной Германии, но речи его никогда не отли¬
чаются глубиной. Как и у Муссолини, основная черта их — дема¬
гогия и никем непревзойденная дерзость.
Один из немецких публицистов дает ораторскому искусству
Гитлера следующую характеристику:
«Это — человек, который неспособен дать ни одной ориги¬
нальной идеи, но в этом-то как раз и заключается вся сила
(его). Ибо он говорит только то, что может потом каждодневно
пережевываться в любой пивной. Он изо дня в день преподно¬
сит все эти убогие и плоские мысли своей свите и неизменно
вызывает целые бури восторгов».
Разве и здесь нет абсолютного сходства с итальянским фа¬
шизмом? В конце концов, и Муссолини не преподнес своим слу¬
шателям ни одной оригинальной мысли. И он, и Гитлер в грубой
и дерзкой форме резюмируют это настроение людей, вернувших¬
ся с войны и оставшихся в душе бурбонами на всю жизнь, их
недовольство и озлобление неудачников, желающих сорвать на
ком-либо свою злобу, их откровенную зависть к богачам и презре¬
ние к трудящимся и неимущим. Но, разумеется, на одной «пси¬
хологии» германскому фашизму нельзя было бы построить боль¬
ших успехов.
Фашисты живут в XX веке, когда даже профессиональные
«кондоттьери» и патентованные демагоги не могут ограничиваться
одной отрицательной программой. В нашу эпоху напряженной
классовой борьбы нужно располагать собственными положитель¬
ными рецептами разрешения экономических противоречий. И вот
Адольф Гитлер, кроме погромных расправ с «лицами не-арийского
происхождения», выкриков о реванше выдвигает еще особую
финансово-экономическую программу исцеления послевоенной

Германский фашизм
171
Германии. Мы увидим, что большинство пунктов этой программы
тоже заимствовано у итальянцев.
Прежде всего, законен вопрос — почему человек, столь яростно
ненавидящий марксистов и социалистов, присвоил возглавляемому
им движению наименование «национал-социалистического»? Что
общего между Гитлером и каким бы то ни было социализмом?
«Нам надоело смотреть,— отвечает на этот вопрос Гитлер,—
как социализмом прикрываются корыстные стремления к денеж¬
ному могуществу. Мы больше не допустим, чтобы рабочие массы
были использованы, как отряды замаскированной охраны еврей¬
ского биржевого и ростовщического капитала. Мы хотим чест¬
ного и подлинного социализма». (Курсив наш.)
Этот «социалистический манифест» Гитлера тоже имеет много
общего с идеологией итальянского фашизма. Вся разница в том,
что последние избегают называться социалистами, но зато гор¬
до именуются на каждом шагу «революционерами». Поход на Рим
в октябре 1922 г. они именуют, ведь, «фашистской революцией».
Однако то же противоречие, которое кроется в словах «на¬
циональный социализм», проникает и всю финансово-экономиче¬
скую программу германского фашизма «primae orae». Своеобра¬
зие этого «социализма», как мы видим уже из приведенной вы¬
ше цитаты, сводится к тому, что корень зла он усматривает в
происках финансового («еврейского») капитала. С промышленным
же капиталом он состоит в тесной и прочной смычке. Мы увидим
это особенно ясно при изучении «фашизма второго периода» в
частности таких организаций, как «Стальной шлем» и др. Во¬
обще же говоря, можно ли ждать последовательности и строй¬
ности от программы движения, в рядах которого стоят и круп¬
ные промышленники, и запасные офицеры, и разоренная мелкая
буржуазия, и сбитые с толку рабочие? Ясно, что каждый из них
приходит к фашистскому движению со своими собственными за¬
просами, со своими классовыми требованиями, и амальгама этих
требований в конце концов ложится в основу путанной идеоло¬
гии фашизма.
Курьеза ради остановимся на одном из главнейших требований
финансово-экономической программы германских национал-социа¬
листов.
Главное научнее открытие этой пресловутой социалисти¬
ческой школы сводится к тому, что следует отличать социаль¬
ные функции разных видов капитала. Нужно устранить лишь
функции паразитарного, ростовщического финансового капитала,
вследствие их непроизводительного характера. Зато наиболее бла¬
гоприятными факторами развития народного хозяйства призна¬
ются: крупная промышленность, сельское хозяйство и ремесла.
Задача фашизма и состоит во всемерной поддержке перечислен¬
ных выше трех факторов.
Мы уже ознакомились частично с тактикой первых германских
фашистов: погромные выступления против евреев и «левых»; про¬

172
Теория и практика европейского фашизма
паганда реванша в отношении Франции и вообще внешних вра¬
гов; террористические акты, ставящие своей целью устранение
влиятельных лиц, препятствующих их пропаганде. Ясно, что в
области экономической эта тактика дополняется активнейшей
борьбой со всеми революционными элементами германского ра¬
бочего класса. Орудиями последней служат: желтые союзы и
штрейкбрехерство во время забастовок.
В этом отношении никакой разницы между первыми герман¬
скими фашистами и их итальянскими учителями нет: и те, и дру¬
гие, маскируя это, где и когда нужно, словесной демагогией,
выполняли: и выполняют роль верных псов грюндеров и поме¬
щиков.
Не приходится долго останавливаться на том, что, помимо
собственных организаций, фашисты «первого часа» всемерно поль¬
зовались для выполнения своих заданий государственным аппара¬
том «республики», относившимся к ним так же предупредительно,
как в свое время, правительства Джолитти—Бономи—Факта к
деятельности первых фашистских ячеек в Италии.
Вот один из документов, свидетельствующих о том, что ли¬
деры первых фашистских группировок старались использовать
республиканский аппарат исключительно в своих целях, не про¬
давая своего первородства за чечевичную похлебку. Это — из
области отношений между рейхсвером и фашистами, на которую
пытался пролить свет сравнительно недавний процесс «Черного
рейхсвера».
«Командующий всеми силами» национально-социалистической
партии, получив от рейхсвера соответствующее предложение,
рассылает по местным организациям циркуляр следующего со¬
держания 1.
«На основании этого предлагается:
Контакт и связи с органами рейхсвера, предлагающими свои
услуги для обучения и подготовки наших ударных групп, не¬
обходимо по возможности использовать. Однако высшим прин¬
ципом остается — не брать на себя никаких обязательств. Каждый
член нашего объединения может служить только одной организа¬
ции, и именно своей боевой группе. Дело главного командования —
заботиться о том, чтобы мы смогли выступить в нужное время
и в нужном духе,— в духе наших вождей.
Если рейхсвер хочет обучать нас, то против этого возра¬
жать не приходится. Но ни в коем случае недопустимо давать
начальнику или каким-либо другим органам рейхсвера какие бы
то ни было сведения о наших силах, о запасах оружия, о непо¬
средственном начальстве, одним словом — сообщать что-либо
о нашей организации» (цитир. по книге Э. Гумбеля).
Так вырастало, при благосклонном отношении буржуазно-
соглашательской коалиции, это «государство в государстве», эта
1 Цитируем лишь заключительную часть.— Г. С.

Германский фашизм
173
организация наемных ландскнехтов, которую содержала за свой
счет «тяжелая индустрия» для поддержания своей неофициаль¬
ной диктатуры в республике Гогенцоллерна—Гинденбурга—Носке.
Идеология германского фашизма, наспех вырабатывавшаяся на¬
емными демагогами, само собой разумеется, должна сыграть в
предстоящих классовых боях лишь второстепенную роль. И здесь,
как в Италии, призвана играть решающую роль организованная
военная сила фашистов. В Германии, как и в Италии, фашизм,
несмотря на наличие «идеологического» оттенка в программах
отдельных фашистских группировок, должен играть роль «мили¬
ции имущих».
С этой точки зрения,— не останавливаясь подробно на этих
оттенках,— все же стоит отметить примат социального, классо¬
вого начала над патриотическими лозунгами, который наблю¬
дался уже в первых ячейках гитлеровской партии. Тем более
наглядно проступает он в программах фашистских организаций
второго периода.
Тот же Э. Гумбель приводит интересные факты из истории
гитлеровской партии, свидетельствующие о том, что в Гитлере
цепной пес капитализма всегда побеждал обиженного патриота.
Этим объясняются глубокие симпатии Гитлера к итальянским
фашистам, в которых он чувствовал своих братьев по классу,
Несмотря на все утеснения и обиды, чинимые фашистской Ита¬
лией его братьям по крови.
«Гитлер,— пишет он,— официально признал права Италии на
Горенскую границу. Мало того, он назвал борьбу немцев в Юж¬
ном Тироле такими словами, которые хотя и употребительны,
Но в печати обычно не воспроизводятся. Эта дружеская услуга
итальянскому фашизму объясняется тем, что для Гитлера соци¬
альные мотивы важнее национальных... Его борьба с францу¬
зами в Туре была тоже очень осторожна. Он держится той точки
зрения, что нужно прежде всего расправиться с внутренними
врагами — «героями 9-го ноября», уничтожить республику евреев
и марксистов и только после этого «грянуть» на врагов внешних.
Вот почему его «кровопролитные» статьи по адресу Франции,
печатающиеся в его органе «Фелькише Беобахтер», меньше все¬
го производили впечатление на французов. Люди осведомлен¬
ные даже утверждают, что французский генштаб, в лице разных
«оккупационных» генералов, весьма успешно и без особого труда
умел в нужную минуту находить нити, которые непосредственно
вели в штаб Гитлера».
Что касается уничтожения республики, о котором столько
говорят гитлеровцы, то германский ученик Муссолини в этом
пункте своей программы остается верен эклектизму, который
в этом вопросе был проявлен самим «Дуче»: монархия, респу¬
блика,— не все ли равно, в конце концов? Важно одно,— чтобы
та или иная форма правления не мешала фактической фашист¬
ской диктатуре!

174
Теория и практика европейского фашизма.
«БАВАРИЯ — РАЙ ДЛЯ ФАШИСТОВ».
В первые годы после войны история Баварии шла несколько
зигзагообразным путем. (Бавария — первая из всех государств,
входивших в состав Германской Империи, объявила у себя рес¬
публику. Бавария же, как известно, первая ввела у себя советский
строй, просуществовавший всего-на-всего 24 дня.
Но зато после разгрома советской республики Бавария пре¬
вратилась в мощный оплот всех реакционных организаций. Она
превратилась в германскую Вандею и стала поистине Меккой
германского фашизма. Нигде в Германии фашизм не пребывал
в таком состоянии полнейшей «автономии» от правительственных
кругов или, вернее, полнейшей безнаказанности за свои действия,
как в Баварии. Из этого, однако, не следует заключать, что все
военно-политические организации, которыми до 1925 г. (период,
когда в Германии укрепилось центральное правительство) кише¬
ла Бавария, придерживались одной и той же программы.
Впрочем, содержание различных программ отдельных фашист¬
ских организаций в Германии теперь уже представляет больше
исторический интерес. С течением времени и по мере того, как
возрождалась и укреплялась германская промышленность, а вме¬
сте с нею укреплялось внутреннее и внешнее положение герман¬
ского правительства, усилилась и эволюция этих организаций
от первичных форм вооруженных военных шаек к политическим
организациям, стремящимся к захвату в свои руки государ¬
ственного аппарата. Параллельно с этой эволюцией происходит
и упорядочение и «уплотнение» их программ.
Здесь мы отметим лишь, что первые патриотически-фашист¬
ские организации в Баварии не только не выступали единым
фронтом против своих врагов, но вели весьма ожесточенные споры
между собой. Прежде всего, среди баварских фашистов нужно
было отличать монархистов и не-монархистов, что еще не зна¬
чило, что последние примыкают к республиканцам. Они просто,
как это делали в свое время Муссолини и его сподвижники,
оставляли вопрос о форме правления «открытым». Среди монар¬
хистов надо было отличать сторонников баварской династии
Виттельсбахов от сторонников Гогенцоллернов. Основное разли¬
чие между ними проходило по другой линии: баварские сепа¬
ратисты, панбаварцы и пангерманцы. Персонально это различие
выражалось в следующей форме: такие люди, как Гитлер и
Людендорф, являлись идейными вдохновителями пангерманизма.
Кар и Гейм были вдохновителями баварского сепаратизма. Это
разделение, само собой разумеется, имело и определенное со¬
циальное обоснование. В то время как Кар опирался прежде
всего на интересы зажиточного баварского крестьянства, Гит¬
лер и Людендорф искали своей социальной опоры в бывших
участниках войны, т. е. в деклассированных городских элемен¬
тах. Не удивительно, что между такими организациями возни¬

Германский фашизм
175
кали глубокие разногласия. Послевоенная инфляция не только
в Баварии и Германии, но и во всех других европейских стра¬
нах, была на руку зажиточному крестьянству, в то время как
городская мелкая буржуазия и пролетариат города неимоверно
страдали от нее. Но мы взяли здесь лишь основное различие.
Огромную роль в усилении и ослаблении разногласий между
отдельными фашистскими организациями играли их вожди. На
этот счет германскому фашизму повезло в гораздо большей
степени, чем итальянскому: он никогда не страдал от недо¬
статка лидеров! Если мы Адольфа Гитлера назвали германским.
Муссолини, то не надо забывать, что эту роль у него оспаривал
добрый десяток других фашистских лидеров: Людендорф (офи¬
церские союзы разных наименований), доктор Руге, крайний
баварский реакционер («Союз Блюхера»), Лоосов (руководитель
рейхсвера), Кар (баварская народная партия), Эшерих (Оргеш),
Эрхарт (Организация «Консул»), доктор Вебер («Союз Оберлан¬
да») и др.
Запутанность в отношения между отдельными фашистскими
организациями вносила внешняя политика баварских лидеров. Все
они кричали о реванше Франции, все они старались ультра-шо¬
винистической пропагандой загнать в свои ряды как можно
больше обиженных патриотов, но программа их никогда не от¬
личалась монолитностью в отношении той же Франции. Бавар¬
ские реакционеры, претендовавшие на самостоятельную внеш¬
нюю политику и добившиеся назначения в Мюнхен француз¬
ского посла и папского нунция, все же допускали значительные
«варианты» в области международных отношений.
«Ни для кого не секрет,— пишет Э. Гумбель,— что время от
времени в Баварии завязывались тайные связи с Францией, более
или менее прочные в зависимости от политической ситуации.
Первые попытки самостоятельной франкофильской внешней поли¬
тики возникли еще в ноябре 1918 г. Тогда Эйснер думал добить¬
ся лучших условий мира сознательным отходом от старого ре¬
жима, олицетворяемого Берлином. Последующие попытки имели
как раз обратную цель. Когда стала угрожать опасность возни¬
кновения социализма, надежды буржуазной Баварии обратились
к строго буржуазной Франции. Чувство классовой солидарно¬
сти оказалось сильнее национальной розни».
С другой стороны, крайние сепаратисты Баварии рассчиты¬
вали на то, что только французское содействие может помочь
им отделиться от Германии.
Будущему историку, который займется специально изучением,
этого вопроса, придется особо расследовать историю взаимо¬
отношений баварских фашистских организаций между собой,
роль, которую они сыграли во взаимоотношениях между Гер¬
манией и Францией, и развязать тот узел интриг, который до
сих пор еще остается неразгаданным. До самого последнего вре¬
мени все эти противоречия внутри баварских фашистских орга¬

176
Теория и практика европейского фашизма
низаций не только делали политическую жизнь Баварии беско¬
нечно сложной и запутанной, но и в значительной мере осла¬
бляли общий политический престиж Германии. Нам достаточно
отметить здесь, что и в настоящее время, когда остальные фа¬
шистские организации центральной и северной Германии всту¬
пили до известной степени на путь нормализации и приобще¬
ния к политической жизни всей Германии, фашистско-патрио¬
тические союзы Баварии остаются самыми реакционными. Ими
же вдохновляется деятельность соседних австрийских фашистов,
на тактику которых они наложили свой отпечаток грубости,
шовинизма и фанатизма, не говоря уже о зоологическом анти¬
семитизме и антибольшевизме.
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Если первый период германского фашизма окрещен «инфля¬
ционным фашизмом», то зарождение нынешнего германского
фашизма, значительно отличающегося от первого, следует отне¬
сти к 1923—1924 гг. Если нужно придумать особое название
для германского фашизма второго периода, то правильнее всего
было бы назвать его «фашизмом периода укрепления». Разу¬
меется, интересы отдельных организаций и особенно их вождей
были целиком против нивелировки всех организаций в рамках
объединенного фашистского движения. В этом отношении про¬
цесс нивелировки и сейчас еще далек от завершения. «Герман¬
ский Муссолини» — Адольф Гитлер — и сейчас старается держаться
особняком, очевидно, не желая отказаться от давно сделанной
им заявки на карьеру германского «Дуче». Особняком держится
целый ряд тайных и полутайных организаций вроде «Викинга»,
работающего в нелегальных условиях, и т. д. Как и в Италии,
фашисты «первого часа», горестно покачивая своими буйными
головушками, говорят об измене вождей, о предательстве карье¬
ристов, о гибели священных традиций прошлого, произносят
кровожадные речи в кафе и барах, скандалят, организуют шум¬
ные шествия и т. д., но все это, вместе взятое, представляет
собой в гораздо большей степени войну с постовыми шуцма¬
нами, чем борьбу с правительством и основами существующего
строя.
Эволюция германского фашизма заключается в том, что
основное русло фашизма «периода укрепления» идет совсем в
другом направлении. Существеннейшая черта этой эволюции —
в том, что германский фашизм периода инфляции должен был
переменить если не свою социальную базу, то во всяком случае
своих покровителей. Мы помним, что инфляционный фашизм
строил свою программу на поддержке промышленного капитала
и на войне с финансовым капиталом, который отожествлялся
с «еврейским засильем». Но, по мере того, как буржуазно-демо¬
кратическое правительство Германии укреплялось, а на смену раз-

Германский фашизм
177
броду и анархии пришла твердая централизованная государ¬
ственная власть,— крупные германские промышленники стали
убеждаться в том, что центральная власть, укрепившая свой
престиж не только внутри, но и вне страны, в достаточной мере
может своими силами обеспечить прочность капиталистического
правопорядка. С этой точки зрения нужда в дополнительной,
фашистской охране этого правопорядка как будто отпадала. Опра¬
вившиеся от страха промышленники просто-напросто прекратили
субсидировать шумные и прожорливые организации всяких Эрхар¬
тов, Эшерихов и др.
С каждым днем перед германским фашизмом все яснее и
яснее выступала необходимость перестраивать свои ряды. Финан¬
совые «недомогания» отдельных фашистских организаций уси¬
лили этот процесс естественного отбора. Некоторым из них при¬
шлось перейти на службу финансового капитала (например,
«младо-германскому союзу», финансируемому банкиром и крайним
реакционером Рехбергом и т. п.), а большинству из них при¬
шлось в срочном порядке поставить перед собой вопрос об орга¬
низационном «уплотнении».
«СТАЛЬНОЙ ШЛЕМ» — ГЕГЕМОН ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Роль Ивана Калиты в деле собирания сил германского фа¬
шизма выпала на долю «Стального шлема», который является
теперь наиболее мощной из фашистских организаций не только
Германии, но и всей Европы, за исключением Италии и Испании.
Его вожди, желая себе приписать историческое право на руковод¬
ство германским фашизмом, любят утверждать, что «Стальной
шлем» существует с 1918 г. Это неверно. Возможно, что персо¬
нальная преемственность между руководством «Стального шле¬
ма» и других фашистских организаций первого периода суще¬
ствует, но все же зарождение «Стального шлема», как вполне
оформившейся организации, следует относить к 1923—1924 гг.
Свою историческую связь с германским фашизмом «первого
периода» лидеры «Стального шлема» любят демонстрировать так¬
же путем сохранения в своем ритуале всех воинственных песе¬
нок, шумных кортежей, а также некоторой заговорщической бу¬
тафории. Попрежнему они грозят в своих песнях и гимнах
кровавой расправой евреям и социал-демократам:
Ebert ап den Galgen,
Die Juden an die Wand,
Die Rote Front ins Luchthaus, —
Dann wird Ruhe im Land! 1.
Но эти песенки уже никого не пугают. Социал-демократы
не только не боятся этих песенок, но, состоя в роли министров
1 «Эберта — на виселицу, жидов — к стенке, красных фронтовиков — в ка¬
торжную тюрьму,— и тогда наступит спокойствие в стране!»
12 Теория и практика европейского фашизма

178
Теория и практика европейского фашизма
внутренних дел (Зеверинг и др.), всячески охраняют воинственные
кортежи «Стального шлема» от нападения со стороны коммуни¬
стов или сочувствующих им левых рабочих организаций. В
этом смысле воинственные жесты «Стального шлема» напоминают
разглагольствования ожиревшего буржуа, который любит за ста¬
каном пива вспоминать свои юные студенческие годы. Бурная
полоса германского фашизма уже вообще позади. Место военных
доспехов давно заняли переговоры с организованными политиче¬
скими партиями, идеологическое сродство с которыми «Стального
шлема» с каждым днем становится все теснее. По терминологии
Гельмута Франке, вожди «Стального шлема» и массы, следующие
за ними, должны быть отнесены к так называемым «реалистиче¬
ским идеалистам».
В этом отношении эволюция германского фашизма удиви¬
тельно совпадает с историей итальянского фашизма периода
1919—1922 гг., когда произошло «вызревание» итальянской фа¬
шистской партии из первоначальной стадии,— с той разницей,
что в Германии это совпало с трехлетием 1924—1927 гг.
Во всяком случае в 1927 и особенно в 1928 г. мы в лице
«Стального шлема» имеем перед собой окончательно сформи¬
ровавшуюся центральную фашистскую организацию, в которой
постепенно растворяются другие аналогичные организации, как
в свое время в Италии националисты и другие влились в состав
единой фашистской партии.
Перед нами целый ряд официальных заявлений руководителей
«Стального шлема», явно свидетельствующих о том, что главное
ядро германского фашизма решило следовать к власти тем же
путем, каким это проделал Муссолини в Италии. Тут будет уме¬
стно сказать, что роль германского Муссолини у Адольфа Гит¬
лера успешно оспаривает вождь «Стального шлема» Зельдте,
бывший офицер империалистической войны, нечто вроде воен¬
ного фармацевта и в общем вояки, напоминающего наших пе¬
чальной памяти «земгусаров». Если судить по основным речам
Зельдте, удалив из них всю напыщенную риторику дешевого
образца 1, то мы убедимся, что перед нами «практический роман¬
тик», продвигающийся к своей цели с гораздо большей преду¬
смотрительностью, чем его итальянский учитель и вдохновитель.
Так, 26 февраля 1927 г., накануне очередной манифестации
«Стального шлема» в Берлине, Зельдте заявил:
«Мы сейчас бросаем 100 тысяч своих фронтовиков на Берлин,
чтобы там видели, что в Германии имеются не только красные
массы» (намек на красных фронтовиков, зорко следящих за каждой
диверсией фашистов).
«Мы спокойно идем в Берлин и на сей раз спокойно оттуда
вернемся, но однажды мы туда пойдем и там останемся». (Ну,
1 Сейчас Зельдте — фабрикант шипучих вод. Остряки говорят, что это
отражается на тоне его речи.

Германский фашизм
179
чем не пресловутая «Marcia su Roma» («Поход на Рим») Мус¬
солини?)
Еще более Определенно Зельдте высказался в своем заявлении
18 марта 1928 г.:
«Провозглашая лозунг «В ряды государства!» («Hinein in
Staat») и добиваясь того, чтобы наши товарищи получали госу¬
дарственные места — от мелкого коммунального служащего до
депутата в рейхстаге,— мы вовсе не намерены разгрызать орех
для других. Мы хотим изучить все винтики государствен¬
ного аппарата, чтобы затем, овладев им, хорошо в нем разби¬
раться».
Коммунистическая «Роте Фане», комментируя это заявление,
правильно отмечала, что оно обозначает «вклинивание герман¬
ского фашизма в общую политику буржуазного блока, т. е. в
самые недра капиталистически-гинденбурговской «республики».
Послевоенная эпоха приучила нас ко всякого рода диковин¬
ным эволюциям различных политических партий. В этом отно¬
шении удивить нас чем-либо трудно. Но, право, нелегко охва¬
тить в своем представлении столь молниеносную эволюцию, ка¬
кую проделало это основное ядро германского фашизма, и ко¬
торая может быть охарактеризована следующим образом: «от
реванша за надругательство над Германией союзникам к анти¬
советскому блоку в союзе с Францией». Если мы возьмем про¬
грамму другой фашистской организации «Младо-германский ор¬
ден» («Jungdo»), весьма дружественной «Стальному шлему», то
увидим, что в области внешней политики это крыло герман¬
ского фашизма завершило полный круг. В программе, вырабо¬
танной в конце 1928 года, лидеры «Младо-германского ордена»
прямо высказываются за поддержку локарнской политики Штре¬
земана. Отдельные лидеры идут, впрочем, гораздо дальше и
самого Штреземана и его локарнских лозунгов, высказываясь
за прямой союз с Францией, отражая в своей программе ориен¬
тацию той части германских промышленников, которая стоит
за тесную экономическую унию с французским капиталом. Если
мы заодно просмотрим и остальные пункты программы этой мощ¬
ной фашистской организации, то легко убедимся, что она пред¬
ставляет собою жалкие отрепья других программ и выявляет
тот же ублюдочный эклектизм, которым обычно отличаются «де¬
ловые» программы фашистских партий.
По вопросу о форме правления они издают какие-то нечлено¬
раздельные звуки, которые свидетельствуют о желании их лиде¬
ров застраховать себя на все возможные случаи. В общем, этот
пункт программы представляет собою убогое сочетание веймар¬
ского республиканизма с монархизмом потсдамских зубров. «Укра¬
шением» программы должны, повидимому, явиться радикальные,
но мало понятные лозунги о борьбе с плутократией, стоящей у
власти, борьбе против евреев («за чистоту расы, но против анти¬
семитизма»). Пункт о войне прямо дышит каким-то пацифизмом:
12*

180	Теория	и	практика	европейского	фашизма
«С войнами приходится примириться, потому что уничтожить их
«невозможно».
30 июля 1927 г. в социал-демократическом «Форвертс» напе¬
чатаны любопытные разоблачения, рисующие попытку герман¬
ских фашистов, в лице «Стального шлема», вернуть себе симпатии
крупных промышленников. Редакции газеты удалось раздобыть
секретный циркуляр руководителей «Стального шлема», с ко¬
торым они обратились к предпринимателям. (Надо отметить, что
родиной «Стального шлема» является город Магдебург в уголь¬
ном бассейне центральной Германии,— район самой напряженной
классовой борьбы). Тесные связи, которые «Стальной шлем» под¬
держивал с промышленниками этой области, являются для него
жизненными соками, без которых его существование будет по¬
ставлено на карту.
В целях восстановления прежних субсидий и был разослан на¬
званный циркуляр.
Циркуляр этот занимает несколько страниц, и мы здесь при¬
ведем лишь в самом кратком виде его основные пункты. Ли¬
деры «Стального шлема» — испытанные дипломаты, и они знают,
с кем и как надо разговаривать. Разумеется, они не станут про¬
мышленникам говорить о разных нелегальных подвигах и объяс¬
няют им, что возглавляемое ими движение «стремится к утвер¬
ждению государственности и социального мира». Их главная
задача в том, чтобы помешать политическим партиям подчинить
себе рабочий класс, они хотят воспитать его в духе разумной
государственности и хозяйственной политики (!). Новая ориен¬
тация «Стального шлема» состоит в проникновении в парламент,—
такова воля широких членских масс «Стального шлема». Правле¬
ние «Стального шлема» уверено в том, что часть буржуазии встре¬
тит его обращение недоверчивым покачиванием головы; поэтому
они обращаются только к «отдельным разумным личностям» и
просят о поддержке, «которая может быть только финансовой».
Деньги, как объясняют авторы обращения, нужны для оплаты
докладчиков и издания «экономических посланий «Стального шле¬
ма», поддержки отдельных товарищей и их семей».
«Помогите нам в нашей плановой, но тяжелой работе», так
заканчивается обращение, причем адресатов просят уничтожать
его, ибо оно не должно попадать в руки непосвященных.
Это обращение наводит на мысль о том, что финансовые
дела «Стального шлема» не в очень блестящем состоянии. Ка¬
жется, эта организация значительно богаче оружием, припасен¬
ным в смутное время, чем деньгами. По крайней мере, ряд
обысков, произведенных в центральных «арсеналах» «Стального
шлема», обнаруживал тысячи ручных гранат у местных органи¬
заций.
Если мы обратимся, помимо заявления Зельдте, к речам дру¬
гих лидеров германского фашизма, то мы убедимся в том, что
идея «огосударствления» фашистской работы является в данный

Германский фашизм
181
момент у них преобладающей. Речи их мало расходятся с заявле¬
ниями Зельдте.
Вот например, речь Эшериха (одного из крупнейших «китов»
германского фашизма), произнесенная в мае 1928 г.:
«Только благодаря «Стальному шлему», «Черно-красно-золо¬
той штандарт» может вступить на национальный путь. Наш
«Стальной шлем» достаточно силен, чтобы своими собственными
силами спасти Германию. Мы не антиреспубликанцы и не анти¬
монархисты. Мы выдвигаем лишь следующую положительную
программу: внешнее и внутреннее освобождение Германии. Мы
ищем и до сих пор не находим вождя, который мог бы стать
во главе национально-освободительного движения. Если парламент
и партия не смогут нам дать его, мы его поищем в собственных
рядах».
От таких разговоров до прямого соглашения с парламент¬
скими партиями один шаг. Вполне понятно, что полупацифист¬
ские речи вождей нынешнего фашистского движения в Германии
должны были привести к тесному сотрудничеству фашистов с
близкими им по духу политическими партиями Германии 1. До¬
статочно отметить, что оба вождя «Стального шлема» — Зельдте
и Дюисберг — персонально вошли в эти партии. Дюисберг в на¬
стоящее время состоит в рядах германской национальной пар¬
тии, а Зельдте до последнего времени был членом германской
народной партии и под давлением Штреземана вышел оттуда,
приличия ради, сохраняя с партией самую тесную связь, что очень
ярко выявилось во время последних выборов.
1 Нелишним будет дать здесь характеристику — самую краткую — главней¬
ших реакционных партий, с которыми, помимо других политических партий,
связал свою судьбу германский фашизм «второго периода». Кроме национально-
социалистической партии Гитлера, их две:
1) Терлано-народническая партия, по социальному составу своему опираю¬
щаяся на мелокбуржуазные и деклассированные элементы. Программные ло¬
зунги: прусский национализм, антисемитизм, борьба против порабощения Герма¬
нии при помощи плана Дауэса. Вождь партии — известный реакционер, граф
Ревентлов.
Как мы видим, программа больше всего совпадает с программой «националь¬
но-социалистической партии» Гитлера.
2) Терланская национальная партия, крупнейшая и могущественнейшая
из наследниц прежней консервативной партии. Главное ядро — аграрии; за по¬
следнее время имеет и промышленную фракцию. Партия открыто стоит за
возвращение Гогенцоллернов. Внутри партии есть крыло, высказывающееся
против афиширования монархических тенденций и стоит за завоевание респу¬
бликанского аппарата, а затем уже намеревается использовать его для монархи¬
ческих целей. Партия имеет огромную печать. Знаменитый газетный король Гу¬
тенберг — один из столпов партии, ему не трудно обеспечить ее достаточным
числом органов. Ориентация в области внешней политики теперь больше скло¬
няется к сближению с западными державами, но партия вместе с тем стремится
перестраховаться пропагандой сближения с СССР.
Германский фашизм «периода укрепления» теснейшим образом связал свою
судьбу и свою работу с этими двумя партиями, помимо его связей с другими
и даже более умеренными партиями.

182
Теория и практика европейского фашизма
«РАБОЧАЯ» ПРОГРАММА «СТАЛЬНОГО ШЛЕМА».
Если в Италии и Испании вожди фашизма должны предъ¬
являть какую-либо рабочую программу, то это еще в большей
мере обязательно в Германии, где рабочее движение пустило
гораздо более глубокие корни. Но надо сознаться, что по этой
части обнаружить у них что-либо серьезное и вразумительное
нельзя. Руководители «Стального шлема» понимают, что на одних
демагогических фразах о плутократии и засильи евреев далеко
не уедешь. Но изобрести что-либо другое, что могло бы удовле¬
творить широкие массы германского пролетариата, они тоже не
могут. Поэтому они отчасти предпочитают выезжать на дема¬
гогии, а, с другой стороны, открыто плагиируют «рабочее за¬
конодательство» Муссолини. Они делают неимоверные усилия для
того, чтобы проникнуть на фабрики и заводы. Там, где им это
удается, они работают методами обыкновенных желтых штрейк¬
брехерских союзов, но, надо признать, делают это ярче и та¬
лантливее других. В качестве искусных демагогов, они про¬
являют большую энергию по части постройки дешевых жилищ,
убежищ для стариков, детских яслей и обо всем этом умеют
так кричать, что размеры их филантропии значительно разду¬
ваются в глазах малосознательных рабочих, часть которых ула¬
вливается в искусно расставленные сети. Но главным фактором
завлечения рабочих в фашистские организации являются широко
разветвленные связи лидеров «Стального шлема» с крупными
промышленниками. Отказывая сплошь и рядом лидерам «Сталь¬
ного шлема» в денежных субсидиях, промышленники не прочь
передать в их руки контроль над принимаемыми на работу
рабочими. Промышленникам этот способ вербовки рабочих га¬
рантирует политическую благонадежность последних, а в руках
«Стального шлема» это является орудием шантажа, ибо каждому
ясно, какое значение при свирепствующей в Германии безрабо¬
тице имеет для безработного получение работы хотя бы из
предательских рук «Стального шлема».
За последнее время лидеры его энергично работают по
части усиления связи с аграриями в том же направлении. Го¬
лод гонит в его ряды десятки тысяч безземельных и батра¬
ков, которые при иных условиях никак бы не получили ра¬
боты.
Так обстоит дело с насыщением голодных желудков без¬
работных. Что же касается до души, т. е. до| экономической
программы «Стального шлема», то в области рабочего вопроса
эта программа почти целиком совпадает с программой итальян¬
ского фашизма. В газете германской компартии «Роте Фане» от
8 мая 1928 г. опубликован краткий «меморандум» «Стального шле¬
ма» по рабочему вопросу. В пунктах он может быть изложен так:

Германский фашизм
183
1. Защита свободы труда (т. е. штрейкбрехерство).
2. Отмена права коалиции (запрещение забастовок).
3. Признание желтых союзов образцовыми для всех остальных в вопросах
тарифной сетки и пр.
4. Провозглашение обязательности труда (пресловутая «Партия труда»
Муссолини).
Вообще в германской фашистской прессе за последнее время
стали говорить о корпоративном фашизме («Betriebfascismus») как
об обязательной экономической программе всего европейского
фашизма 1.
Разумеется, корпоративная программа и партия труда по¬
являются на сцене лишь в парадных случаях. В обыденной
жизни Зельдте и Эшерих недаром с гордостью заявляют, что
они уже сумели разъяснить германским рабочим, какой утопией
является Коммунистический интернационал, и что нужно думать
только о величии Германии,— на практике «Стальной шлем» явля¬
ется лучшим помощником германских капиталистов по части за¬
жима рабочего класса. Не раз «Стальной шлем» выступал с про¬
поведью смирения перед рабочими, призывая их во имя того же
величия Германии согласиться с уменьшением зарплаты или удли¬
нением рабочего дня. Но помимо этой словесности рабочим Гер¬
мании довольно часто приходится испытывать на своей спине
тяжелую предательскую руку фашистов, на все сто процентов
преданных интересам германского капитала.
БЛИЖАЙШЕЕ БУДУЩЕЕ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА.
Дальнейшая эволюция германского фашизма ни в ком не
вызывает сомнений. С того момента, как его главные вожди
бросили лозунг «огосударствления» своей деятельности, он ста¬
новится все более и более ручным и все теснее «срабатывается»
с реакционными парламентскими партиями.
Конечно, было бы преувеличением сказать, что «Стальной
шлем» растворил в себе без остатка все другие фашистские орга¬
низации, но он безусловно стоит на этом пути. Дело, конечно, не
в «идеологических» разногласиях, которые очень быстро тускнеют
и стираются в фашистских программах. Препятствием к полному
объединению германского фашизма еще в течение некоторого
отрезка времени будут служить частные интересы и самолюбие
отдельных вождей, хотя их число постепенно тает. В конце
ноября 1927 г. такой «лев» германского фашизма, как Эрхарт,
вынужден был выступить из «Стального шлема» и вообще отда¬
литься от политической деятельности. (Он находился под по¬
кровительством известного промышленного магната и газетного
короля Гугенберга, который хотел его использовать, как орга¬
низатора объединения всех фашистских союзов, с тем, чтобы
1 То же можно встретить и в литературе швейцарских, бельгийских и
др. фашистов.

184	Теория	и	практика	европейского	фашизма
при его помощи зажать весь германский фашизм в собственный
кулак, но об этом своевременно узнали Зельдте и Дюисберг,
которые разоблачили его и заставили подать в отставку.) Ка¬
жется, и грозный Россбах прикончил свою карьеру фашистского
вождя и открыл частную школу физкультуры, в которой обу¬
чает за высокую плату буржуазных сынков. Он, раньше гово¬
ривший только о пушках, теперь заявляет, что не пушки, а
изобретенная им новая... этика спасет Германию.
Число фашистских организаций, имеющих отдельную от
«Стального шлема» программу, еще довольно велико, и все они
обладают довольно большими кадрами. Так, к концу декабря
1927 г. в Германии насчитывалось с полдесятка солидных фа¬
шистских организаций, помимо «Стального шлема» 1: «Вервольф»,
насчитывающая 300 000 человек, преимущественно молодежи,
«Младо-германский орден» (приблизительно такое же число),
«Союз Оберланд», руководимый «ветераном» мюнхенских фаши¬
стов Вебером, «Бавария и Империя», «Фронтовое кольцо» — орга¬
низация Людендорфа, имеющая разветвления в разных концах
Германии, в том числе и в Баварии, организация «Государствен¬
ный флаг» (Рейхсбаннер), находящаяся под особым покровитель¬
ством Гинденбурга, и т. д., но все они — на пути к организацион¬
ному сближению со «Стальным шлемом».
В том, что «Стальной шлем» призван стать той нивелирующей
фашистской организацией, которая в конце концов приведет в
русло законности и умеренности весь германский фашизм, не
сомневается никто из германских политиков. Об этом свидетель¬
ствуют весьма прозрачные попытки таких опытных политиков,
как Георг Бернгарт, договориться со «Стальным шлемом». Он
поместил статью в центральном органе демократической партии
«Берлинер Тагеблатт», в которой излагает историю «Стального
шлема» в следующих тонах.
По словам почтенного демократа, вполне естественным был
подъем в рядах «Стального шлема» в тот период, когда перед
Германией встал красный призрак коммунизма. В то время бур¬
жуазия имела возможность широко финансировать «Стальной
шлем» из тех огромных барышей, которые ей приносила инфля¬
ция. Кроме того, в переходный период «Стальной шлем» сумел
укрепить свою популярность в качестве посредника по подыска¬
нию работы (см. выше). Но теперь период инфляции, борьба на
Руре, а главное, коммунистическая опасность,— утешает себя Берн¬
гарт,— отошли в прошлое. Теперь «Стальному шлему» становится
все более ясным, что последнее слово принадлежит не армии
и не бронированному кулаку, а государственным деятелям; по¬
этому-то он и стремится вклиниться во внутреннюю политику
1 Число членов «Стального шлема» установить чрезвычайно трудно. Его раз¬
дувают и лидеры «Стального шлема» и враждебная Франция пресса, желаю¬
щая доказать, что Германия не разоружилась. Было бы правильно считать,
что это число не превышает 500 000.

Германский фашизм
185
германского государства. Но здесь он уже попадает в порочный
круг, ибо в области легальной деятельности ему трудно конку¬
рировать с другими политическими партиями. Значит, ему нужно
с ними договориться, но договор невозможен, поскольку «Сталь¬
ной шлем» заранее причисляет всех остальных деятелей к «анти¬
патриотам». Непонятна декламация «Стального шлема» о внешнем
освобождении Германии. Разве не каждый немец мечтает о том
же? Но лозунг освобождения должен покоиться на конкретной
программе, и тут «Стальной шлем» должен ответить прямо: «со¬
гласен ли он со Штреземаном или нет?».
Откровенный вывод из статьи хитроумного демократа напра¬
шивается сам собой. Он замечателен тем, что может явиться,
вместе с тем, символом взаимоотношений между буржуазными
партиями Германии (включая в это число и германскую социал-
демократию): буржуазия, протягивая свою руку фашизму в его
нынешней стадии, предлагает ему заключить пакт за счет
германского рабочего класса: на почве Локарно — в области
внешней политики и антикоммунизма — во внутренней.
Чтобы закончить, приведем ту сравнительную характеристику,
которую проводит т. Гейнц Нейман между германским фашизмом
и итальянским:
«Глубокая разница между германским и итальянским фашиз¬
мом в том, что Муссолини пришел к власти путем свержения
демократического режима, в то время как «Стальной шлем» мар¬
ширует по прямому поручению и при безоговорочной поддержке
существующей буржуазно-государственной власти. Германский фа¬
шизм уже давно перестал быть орудием государственных пере¬
воротов. Он — законченный и испытанный инструмент «партии по¬
рядка» и боевая мелкобуржуазная опора капиталистического клас¬
сового господства в его борьбе с «внешним» и «внутренним»
большевизмом».
Характеристике современного фашизма в Германии нельзя
отказать в правильности, она совпадает и с нашей оценкой, но
т. Нейман, конечно, не прав, противопоставляя Муссолини таким
героям, как Зельдте или Эшерих. В том-то и дело, что все они
одним миром мазаны, тактика германских фашистов целиком
заимствована у итальянцев, а Муссолини с того момента, как
стал фашистом, тоже никогда не переставал быть приказчи¬
ком итальянского капитала, независимо от его напыщенной
словесности.

XVII. ФАШИЗМ В ПОЛЬШЕ.
КОРНИ ПОЛЬСКОГО ФАШИЗМА.
Успехи фашистского движения в Польше не даром привле¬
кают к себе за последнее время усиленное внимание политических
кругов Европы. Как и в случае с Германией, совершенно исклю¬
чительную роль играет общее стратегическое и политико-экономи¬
ческое положение послевоенной Польши.
Трудно найти даже в взбаламученной атмосфере послевоен¬
ной Европы другую страну, международное положение которой
было бы более сложным и запутанным, чем положение молодой
польской республики. Совершенно ясно, что существование са¬
мостоятельной Польши обеспечивается не столько ее собствен¬
ными силами, сколько совокупностью дипломатических интересов
тех европейских стран, для которых сохранение польской неза¬
висимости представляет непреложную необходимость. С этой
точки зрения польская республика является типичным детищем
Версальского и производных от него мирных договоров. Правая
польская публицистика уже давно прожужжала всем уши высо¬
копарными заявлениями на тему о том, что Польша является
необходимым заслоном против вторжения варварского больше¬
визма в цивилизованную Европу. 12 лет существования Совет¬
ского союза уже научили нас тому, как следует расшифровывать
эту пышную декларацию. Там, где говорится о «заслонах», призван¬
ных защищать европейскую культуру от натиска большевиков, нуж¬
но читать: форпост на случай очередной интервенции антантов¬
ского империализма в пределы Советского союза.
Было бы наивно отрицать (впрочем, никто и не пытается
серьезно это делать), что Польша и была создана в ее нынешнем
виде западно-европейскими империалистами для того, чтобы слу¬
жить постоянной угрозой Советскому Союзу. О нынешней Поль¬
ше можно сказать прямо, что, по заданиям империалистских шта¬
бов, она держит северную часть возможного фронта против
Советского союза; южная часть проектируемого фронта находит¬
ся в ведении ближайшего союзника Польши — боярской Румынии.
Вторая роль, уготовленная Польше версальскими стратегами, сво¬
дится к тому, чтобы служить непроходимым барьером между
Советским союзом и Германией.
Итак, создание польской республики в ее нынешних пределах

Фашизм в Польше
187
было продиктовано не жизненными экономическими условиями,
а какими-то другими соображениями. Трудно сослаться и на
этнографические причины, и на мотивы национального самоопре¬
деления тех меньшинств, которые включены в ее границы насиль¬
ственным путем. Достаточно только взглянуть на карту совре¬
менной Польши, чтобы убедиться в том, что ее политические
границы ни в малейшей степени не соответствуют этническому
составу ее населения. Польская республика, границы которой были
намечены в Версале, представляет, таким образом, искусствен¬
ное новообразование, вызванное к жизни исключительно полити¬
ческими соображениями европейских империалистов. Правда,
польский народ, стонавший под ярмом трех государств, разде¬
ливших между собой Польшу в 1772 г., на протяжении всего
этого отрезка времени вел героическую борьбу за свое освобо¬
ждение. В эту борьбу вписано много блестящих страниц. Ей
горячо сочувствовали лучшие умы и сердца XIX и XX столетий.
Однако, это не исключает того обстоятельства, что европейские
империалисты, «создатели» независимой Польши, сумели исполь¬
зовать в своих интересах разные идеалистические факторы, в том
числе и доходящий до фанатизма патриотизм буржуазных слоев
польского народа. В общем и целом, экономика в этом вопросе
была подчинена примату чистой политики и международных
дипломатических комбинаций.
А раз так, то не приходится удивляться тому, что вся поль¬
ская экономика послевоенной эпохи представляет собою сплош¬
ную цепь кризисов.
Мы не станем приводить здесь всю историю хозяйственной
разрухи послевоенной Польши. Мы приведем здесь лишь кое-какие
данные, рисующие достаточно ярко размеры и глубину этих кри¬
зисов, неустанно поражающих молодой организм польской го¬
сударственности.
Ю. М. Лещинский (в своей брошюре «Куда идет Польша»,
Москва, 1926) цитирует весьма любопытный доклад, о которым
в ноябре 1925 г. обратились к тогдашнему президенту Польши
Войцеховскому представители целого ряда буржуазных организа¬
ций: помещиков, банкиров, промышленников, торговцев, крупных
ремесленников и пр. Вот, в каких выражениях это обращение
рисует тогдашнее катастрофическое положение народного хозяй¬
ства Польши:
«Хозяйственная жизнь Речи Посполитой замирает с каждым днем. Безра¬
ботица растет беспрестанно... Скоро окажется, что меньшинство должно будет
кормить большинство. Эту задачу никто не осилит. Некому продавать, ибо кре¬
стьянину, рабочему и служащему не на что покупать, ремесленные предприя¬
тия разделяют участь промышленности... Торговля никогда еще не была в
столь плачевном положении. Господин президент, все производство в Польше
идет насмарку. Многие предприятия погибли безвозвратно. Нам нельзя ждать
ни одной минуты...»

188
Теория и практика европейского фашизма
И это заявление не голословно, оно подтверждается фактами,
над которыми стоит призадуматься. В описываемую эпоху совер¬
шенно замерли крупнейшие фабрики в Лодзи, добывание угля в
Домброве и Верхней Силезии; остановились крупные и прекрасно
оборудованные фабрики и белостокского района; число зареги¬
стрированных безработных достигало половины общего количе¬
ства промышленного пролетариата, между тем как величайшим
бедствием Англии считается безработица, охватывающая не бо¬
лее 10% ее пролетариата.
Собственно говоря, такое состояние промышленности, при ко¬
тором не занятыми в ней являются свыше 50% общего числа
пролетариата, уже трудно называть даже кризисом. Здесь налицо
имеется картина полного паралича народного хозяйства страны.
Следует отметить, что бич безработицы постиг не только
индустриальный пролетариат Польши, но и батраков и бедняков
деревни. Здесь есть известная аналогия с той самой Италией,
откуда вожди польского фашизма почерпнули и свою идеологию.
Почти в одно время перед Польшей и перед Италией оказался
закрытым доступ в Северную Америку, куда направлялся издавна
значительный поток их эмигрантов. Сначала сокращение, а за¬
тем прекращение эмигрантской квоты привело к тому, что поток
эмиграции, по преимуществу из деревенской бедноты, стал на¬
правляться в Германию, Францию и Бельгию. Таким образом,
как и в случае с Италией, лучшая часть рабочей силы Польши
шла на обогащение не собственной, а других стран. Но Германия
не очень нуждается в таком притоке сил со стороны; в несколь¬
ко большей степени нуждается в нем Франция и Бельгия, и,
разумеется, польские рабочие, проходящие через руки посред¬
ников, конечно попадают в сети двойной экоплоатации...
Мы не станем здесь останавливаться на том, каковы условия
существования того промышленного и сельского пролетариата,
который имел счастье получить применение своей работе — если
не шесть, то три или четыре дня в неделю. Нам кажется, что
детали этого положения рельефно вырисовываются из той за¬
писки промышленников, о которой говорилось.
К бедствию безработицы нужно прибавить еще все те бедствия,
которые проистекали для польского пролетариата из катастро¬
фического обесценения польской валюты. Мы уже знаем по опыту
целого ряда других стран, что инфляция всей своей тяжестью
падает на положение рабочего класса. Инфляция ведет к реаль¬
ному снижению зарплаты, усугубляемому еще быстрым ростом
дороговизны, В Польше, кроме того, специфическим бедствием
является крайняя дороговизна квартир. Плата за жилище съедает
одну треть реального заработка рабочего.
Неудивительно, что Польша, как и Австрия, превратилась в
классическую страну самоубийц, вербуемых, конечно, из наибо¬
лее нуждающихся слоев населения.
Задание, возложенное на Польшу ее европейскими «покрови¬

Фашизм в Польше
189
телями», самым резким образом ухудшает положение ее казны.
Международная миссия Польши, в частности возложенная на нее
роль жандарма Восточной Европы, требует содержания огромной
армии (по численности второй после Франции), а содержание
этой армии, вместе с полицией и охранкой, поглощает 40% го¬
сударственного бюджета. По расходам на военное дело Польша
давно оставила позади себя все остальные страны Европы. В то
же время на просвещение, социальное обеспечение и земельные
реформы тратится ничтожный процент всех государственных по¬
ступлений.
Надо отметить, что применение режима «ежовых рукавиц» к
национальным меньшинствам требует огромных полицейских рас¬
ходов.
Таковы вкратце причины, породившие почти бессменный глу¬
бокий кризис польского народного хозяйства на всем протяже¬
нии польской истории за последнее десятилетие. Сократить армию,
смягчить режим — значило рисковать потерей политического пре¬
стижа, попросту говоря, утратить патент на звание если не вели¬
кой, то средней державы. Западные империалисты не могли до¬
пустить этого. В этом особенно была заинтересована главная
покровительница Польши — Франция, которая не могла допустить
того, чтобы из ее игры выпал такой козырь. Это значило бы на¬
рушить ее гегемонию на европейском континенте, которую Англия
терпит ценою признания ее гегемонии на море. У французского
генштаба вряд ли имеется изолированная ставка на одну только
Речь Посполитую. Польша входит в целую систему государств,
которые должны поддерживать гегемонию Франции. Случилось
так, что в первое время Франция могла приходить на помощь
своей союзнице оружием, инструкторами, многочисленными со¬
ветниками, изредка подкармливая Польшу небольшими займами.
Но во Франции в то же время наблюдался не менее глубокий фи¬
нансовый кризис, чем в Польше. Правда, этот кризис не имел
таких глубоких корней во французской экономике, какие имел
тот же кризис в Польше. Но все же для Франции с каждым годом
становилось все труднее субсидировать польских милитаристов.
Вот тут-то и началось заметное охлаждение между Варшавой и
Парижем, и с этого момента намечается усиление ориентации
на Англию. Корни польского фашизма и заключаются в этих
«ножницах» между той политической ролью, которую Польша,
по заданиям западно-европейского империализма и по устремле¬
ниям своей собственной «великопольской» программы, должна
играть во что бы то ни стало, и ее экономикой, для которой
эти тяготы милитаризма оказываются непосильными, не го¬
воря уже о целом ряде других неблагоприятных факторов, не¬
избежно подрывающих польскую экономику.
К тому моменту, когда польский фашизм начал впервые пока¬
зывать свои когти, уже всем было ясно, что «так дольше про¬
должаться не может». Нужно было найти какой-либо другой

190
Теория и практика европейского фашизма
выход, найти виновного, на которого можно было бы свалить
всю тяжесть непрекращающейся промышленной и финансовой раз¬
рухи и вообще все бедствия страны. Этих виновных польская
буржуазия и в особенности ее воинствующие круги не желали
усмотреть в капиталистическом режиме и в непосильном бремени
милитаризма. Один виновный в таких случаях имеется всегда на¬
готове: это — Коминтерн, протянувший из Москвы свои щупальцы,
организующий забастовки и пр. Но правая польская буржуазия
великолепно понимает, как жалко выглядят эти попытки свалить
на Коминтерн ответственность за все прорехи польской экономики.
Нужно было помимо тлетворного влияния Коминтерна указать
еще один фактор, доведший Польшу до ее нынешнего состояния.
Этим козлом отпущения явились польский парламент и связан¬
ные с ним «демократические традиции». Первые пионеры поль¬
ского фашизма поспешили учесть весь практический опыт и всю
идеологию европейского фашизма вообще.
ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ПОЛЬСКОЙ РЕАКЦИИ.
Некоторые исследователи польского фашизма, например, т. Юз.
Красный, посвятивший ему свою брошюру еще в 1923 г., пы¬
таются установить преемственную связь между контрреволюцион¬
ным движением, которым буржуазия русской Польши ответила
еще в 1905—1906 гг. на первую вспышку русской революции. Он
утверждает, что то же самое происходило и в Галиции, и везде,
где польская буржуазия пользовалась влиянием на государствен¬
ные дела. Он пишет:
«В этих условиях оформились методы политического действия
польской шляхты и буржуазии. Их тактика в отношении кре¬
стьян и рабочих никогда не была уступчивой: она проявлялась
в самой наглой форме, без всяких прикрытий, живо напоминая
методы сегодняшних итальянских фашистских выступлений. По¬
этому, хотя то, что сейчас происходит в Польше, и составляет
польскую часть международного фашистского наступления, но
корни свои имеет в истории, реакции в Польше за последние
десятилетия».
По существу этой оценки нынешнего польского фашизма, как
продолжения реакционной линии польской буржуазии и ее так¬
тики в довоенное время, возразить, конечно, можно мало. Всем
известно, что сохранилась даже персональная связь между поль¬
ской реакцией царского периода и нынешним польским фашиз¬
мом в лице Романа Дмовского, возглавлявшего в Государственной
думе черносотенное польское коло, а теперь являющегося одним
из главных вдохновителей польского фашизма. Известно также,
что «народовая демократия», фрондировавшая при царе на почве
национального угнетения Польши русским самодержавием, умела
оказывать ценные услуги тому же самодержавному правительству,
когда заходила речь о борьбе с революционными элементами

Фашизм в Польше
191
рабочего класса. Совершенно верно, что эта же партия еще в
царские времена сумела поставить свою собственную агентуру в
рядах рабочего класса, отдельные слои которого ей удавалось
развращать шантажем, провокацией и застращиванием. Кто не
помнит знаменитых черносотенных «боювок», которые вербовались
народовой демократией в рядах люмпен-пролетариата и отребьев
рабочего класса в целях междоусобной борьбы с революцион¬
ными рабочими?
И тем не менее, оценка и параллель, сделанные т. Красным,
нам представляются несколько поверхностными. Являясь по суще¬
ству реакционным движением, имеющим своей единственной за¬
дачей защиту капиталистического правопорядка, современный
европейский фашизм тем и отличается от обыкновенной реак¬
ции, что умеет прикрывать свою классовую сущность своеобраз¬
ной демагогической идеологией. Кроме того, современный фашизм
всеми корнями своими врос в историю империалистической войны,
оторвать от которой его нельзя. Это верно и в отношении поль¬
ского фашизма. Народовая демократия того периода, о котором
упоминает т. Красный, никогда и не пыталась скрывать своей
классовой сущности. Она никогда не обещала рабочим никаких
других форм разрешения классовых противоречий, кроме утвер¬
ждения господства капитала. Фашизм, преследуя те же цели,
прекрасно учитывает всю глубину социальных потрясений, про¬
изведенных мировой войной. Он понимает, что нужно разгова¬
ривать с рабочим классом другим языком, выдвигать перед ним
иную программу и давать свои новые методы разрешения этих
классовых противоречий. Не один только Адольф Гитлер назы¬
вает себя социалистом и гордится тем, что является основателем
национального социализма в Германии. Вот почему не приходится
удивляться тому, что Юзеф Пилсудский, за которым числится чуть
ли не полувековой стаж пребывания в рядах социалистической
партии, мог очутиться в роли «польского Муссолини».
ЛИЧНОСТЬ ПИЛСУДСКОГО И ЕГО ВЛИЯНИЕ.
Биография Юзефа Пилсудского в общих чертах известна ши¬
роким массам, и поэтому мы на ней не считаем нужным долго
останавливаться. Напомним, что в молодости он принадлежал
к революционной партии, претерпел много мытарств и мучений,
отведал несколько лет русской каторги на Каре, впоследствии
вел за границей работу в качестве одного из активнейших работ¬
ников и организаторов польской социалистической партии. Во
время империалистической войны Пилсудский не придерживался
определенной ориентации на ту или иную из воюющих коалиций.
Из них его душе была ближе та, которая могла вернее и быстрее
обеспечить независимость Польши. Это освобождение было цент¬
ром всех его помыслов. Надо отдать Пилсудскому справедливость,
он умеет бескорыстно и энергично отдаваться своей идее. Но

192
Теория и практика европейского фашизма
все его несчастье в том, что с годами окончательно выветрилась
социальная сущность его политических убеждений, и за счет их
обострилось его патриотическое чувство. Патриотизм, доведенный
до логического конца, почти неизбежно перерождается в шови¬
низм. Это случилось и с Пилсудским. Им овладела своего рода
мания — мечта о воссоздании Польши в пределах 1772 г. Пилсуд¬
ский верит в то, что западно-европейские империалисты помогут
ему осуществить заветную мечту его прадедов. Получается за¬
колдованный круг или, попросту говоря, игра кота с мышью:
Антанта заставляет Польшу напрягать все свои силы — сверх вся¬
ких финансовых и экономических возможностей — для того, чтобы
однажды использовать ее в качестве тарана против Советского
союза; Пилсудский верит в то, что в награду за все неимоверное
напряжение сил, которое требуют от Польши планы западных
милитаристов, ему помогут восстановить «Великую Польшу».
Несмотря на разницу в возрасте, есть много сходства в пси¬
хике, идеологии и даже личном характере Пилсудского и Мус¬
солини. Оба они вышли из рядов социалистической партии, оба
«болели душой» за униженное положение их родины. Муссолини
объявляет своей задачей воссоздание «Великой Италии», Пилсуд¬
ский грезит «Великой Польшей» «от моря до моря», в них обоих
патриоты видят людей, способных осуществить эти великодер¬
жавные программы. Совпадает и идейная эволюция обоих вождей:
и тот, и другой начали с «чистого патриотизма», а кончили тем,
что отдали свои шпаги делу социальной реакции. Сходство ме¬
жду их судьбами идет и дальше: обоим им пришлось претерпеть
немало нападок со стороны своих вчерашних социалистических
друзей, по обвинению в измене и ренегатстве.
Подобно тому, как в Италии реакция, которой удалось сло¬
мить неудачное наступление революционного пролетариата пе¬
риода 1918—1920 гг., вознесла на гребень волны Муссолини,
Польша описанного нами периода, когда молодое государство
стояло на грани банкротства, тоже потребовала для разрешения
сложного клубка политических взаимоотношений сильного чело¬
века.
Вполне естественно, что этим сильным человеком явился
Юзеф Пилсудский.
В ближайшие годы историку современной Польши, быть мо¬
жет, не трудно будет установить, какую роль в выдвижении Пил¬
судского в качестве фашистского диктатора сыграл англо-аме¬
риканский капитал. Франция, не перестававшая кормить Польшу
военными инструкторами, не могла больше подкармливать ее день¬
гами. Даже ребенок понимал, что при таком положении Поль¬
ши, которое было описано нами выше, единственный выход заклю¬
чается в получении иностранного займа. Заимодавцами могли быть
только Англия и Америка. Политические ростовщики, обычно под¬
готовляющие условия таких займов в своих дипломатических кан¬
целяриях, несомненно, должны были выдвинуть ряд конкретных

Фашизм в Польше
193
требований. Англия, готовившая разрыв с Советами, непременно
должна была настаивать на том, чтобы польское правительство не
уменьшало размеров своего вооружения и находилась в состоя¬
нии полной боевой готовности, направленной против Советского
Союза. Америка могла потребовать «сильного человека» по чисто
деловым соображениям. Она не могла доверить своих денег
стране с дезорганизованными до последней степени финансами
и, помимо того, с расшатанным политическим управлением. Года
два тому назад европейскую прессу облетели весьма любопытные
разоблачения о той роли, которую сыграл известный американский
наблюдатель в Лиге наций — мистер Чайльд — в подготовке фа¬
шистского переворота 1922 г. в Италии. При свете этих разобла¬
чений опереточно-героические жесты Муссолини получают весьма
прозаическое объяснение. В Италии положение было аналогично
тому, в котором находилась Польша накануне фашистского пе¬
реворота, произведенного Пилсудским. Там тоже нужны были
дозарезу деньги, вся надежда была только на «американского
дядюшку», но дядюшка этот соглашался дать деньги только на
определенном условии: прекратите парламентскую болтовню, учре¬
дите диктатуру сильного человека,— и деньги будут! Американ¬
ский дядюшка сказал это, и через неделю фашистская диктатура
была преподнесена его степенству, точно на блюде. Не подсказал
ли того же самого американский дядюшка тем кругам польской
реакции, которые подготовили майский переворот 1926 года?
Большое сходство между переворотом, произведенным Пил¬
судским, и пресловутой фашистской «революцией» Муссолини за¬
ключается в том, что оба переворота совершены в интересах
блока помещиков и промышленников руками мелкой буржуазии.
Ибо та военщина, которая по призыву Пилсудского пошла за ним
в мае 1926 года,— плоть от плоти мелкой буржуазии. Как и в
Италии, по осуществлении переворота, мелкобуржуазным слоям
польского фашизма было указано надлежащее место, и диктатор
Пилсудский превратился в прямого выполнителя воли помещиков
и промышленных магнатов.
Такова эволюция, совершенная «заслуженным социалистом
Юзефом Пилсудским». Когда, в роли триумфатора, он вернулся
в объединенную Польшу, крестьянство ожидало от него осу¬
ществления своей давнишней мечты, т. е. проведения аграрной
реформы, помощи в деле интенсификации крестьянского хозяй¬
ства; рабочие ждали радикального законодательства в области
труда, национальные меньшинства ожидали награду за их лой¬
яльность в отношении польских патриотов, и верили, что, в со¬
гласии с версальскими декларациями, получат наконец право само¬
определения.
На самом деле, Пилсудский после произведенного им майско¬
го переворота приложил все усилия к тому, чтобы задушить
аграрную реформу, пальцем о палец не ударил для облегчения
13 Теория и практика европейского фашизма

Теория и практика европейского фашизма
положения пролетариата и установил поистине каторжный режим
для национальных меньшинств, имеющих несчастье входить в
состав Речи Посполитой.
ПОСЛЕ МАЙСКОГО ПЕРЕВОРОТА.
Первым серьезным шагом Пилсудского — неограниченного в
своей власти фашистского диктатора, который должен был по¬
казать всему миру, что он разрубит все те гордиевы узлы, раз¬
рубить которые был бессилен польский парламент, было заключе¬
ние соглашения с Америкой о займе. Фашистская пресса Польши
(и некоторых других стран) поспешила раздуть это событие, как
одну из величайших заслуг нового фашистского режима. Но было
бы наивно думать, что американский дядюшка мог отпустить ра¬
зоренной Польше этот заем на мало-мальски льготных условиях.
Каждая дипломатическая и финансовая тайна в современной Евро¬
пе, при высоко стоящей технике журнализма и всяких доброволь¬
ных контрразведок, может существовать не очень долго. Усло¬
вия, на которых Пилсудскому удалось заключить заем в Америке,
через два месяца были разоблачены и ясно показали, что первый
шаг фашистского диктатора на самом деле был равносилен
финансовому закабалению Польши. Этот заем, которым так гор¬
дились сторонники фашистской диктатуры, был окрещен в евро¬
пейской прессе, как дауэсизация Польши. Иначе оно и быть не
могло. Американцы денег не дают вслепую. Английский финан¬
сист Юнг, проводивший пресловутое санирование австрийских
финансов, дал заключение (в 1924 г.), сводившееся к тому, что
Польша во избежание государственного банкротства должна со¬
кратить свой расходный бюджет в три раза. Но Юнга не послу¬
шались. В 1925 г. в Варшаву прибыл американский финансист
Камерер, тоже с целью обследования финансового положения
Польши. Выводы его были не более утешительными, чем заклю¬
чение Юнга. Камерер заявил, что Америка может предоста¬
вить Польше заем лишь при условии аннулирования 9-часового
рабочего дня и всех остальных «левых» пунктов социального
законодательства.
Таковы были грустные предпосылки для того займа, который
был заключен в октябре 1927 г. Пилсудским по соглашению с
американскими банками. Мы не будем здесь перечислять всех
тех политических и финансовых условий, на которых американцы
согласились предоставить Пилсудскому заем в 653 миллиона
злотых «под его фашистскую диктатуру». Эти условия изложены
подробно в журнале «Международная жизнь» (орган Наркомин¬
дела, № 11 за 1927 год). Достаточно отметить, например, 12-й
пункт соглашения, для того чтобы понять, что ценой этого зай¬
ма Польша утратила свою финансовую независимость в не мень¬
шей степени, чем Австрия. Пункт этот гласит:

Фашизм в Польше	195
«Правительство вносит в Польский банк 75 млн. злотых в
качестве финансового резерва, коим сможет пользоваться с ве¬
дома и согласия американского советника на сроки не свыше
6 месяцев».
Добавим еще, что польский государственный банк, на основа¬
нии этого соглашения, реорганизуется и отдается под фактический
контроль и в полное подчинение американскому советнику. Что
касается «всесильного» фашистского правительства, то оно ли¬
шается права отдавать распоряжения банку и вмешиваться в
его дела.
Если прибавить к этому проект усиленной аграризации страны,
которую намерен проводить в жизнь американский дядюшка, и
прочие условия этого кабального соглашения, то нельзя будет не
согласиться с т. М. Рафаилом, который в своей брошюре «Ку¬
да ведет Польшу Пилсудский» определенно заявляет, что это —
«путь превращения Польши во внутриевропейскую колонию».
Как отразится этот кабальный заем и связанные с ним усло¬
вия на положении трудящихся слоев Польши,— ясно каждому.
Бремя милитаризма не уменьшится, а, пожалуй, даже увеличится.
Налоги, несомненно, увеличатся, ибо проценты платить надо бу¬
дет. Если издержки на милитаризм не позволят осуществить тре¬
бования Юнга о сокращении государственных расходов втрое,
то можно быть уверенным в том, что требование Камерера об
уничтожении социального законодательства будет осуществлено
полностью. Потогонная система будет усилена, зарплата пони¬
жена, а вместе с ней понижены покупательная способность и
размеры потребления широких трудящихся масс.
Ясно, что фашистская диктатура «огнем и мечом» готовится
подавлять всякий протест рабочего класса.
Зато ценою унизительного займа, потерей государственного
суверенитета и войны с собственными согражданами польский
фашизм — в лице Пилсудского и окружающей его милитаристской
клики — получит возможность еще в течение некоторого времени
вести свою воинственную и чреватую огромными опасностями
для Польши агрессивно-авантюрную политику в отношении Лит¬
вы и Советского Союза.
ЛИЦО СОВРЕМЕННОЙ ПОЛЬШИ.
Пожалуй, никакое другое государство не привлекает к себе
такого напряженного внимания европейского общественного мне¬
ния, как Польша. Больше всего пищи дают два вопроса: неопи¬
суемый белый террор, свирепствующий в Польше, и беспримерно
тяжелое положение нацменьшинств, для которых Польша являет¬
ся одной огромной «тюрьмой без крыши».
Чтобы не быть заподозренными в субъективности, мы при¬
ведем мнение не коммунистической прессы или публицистики, а
процитируем книгу французского буржуазно-демократического
13*

196	Теория	и	практика	европейского	фашизма
публициста Бернара Лекаша, допущенного в Польшу правительст¬
вом самого Пилсудского в целях ее обследования. В своей книге
«La Pologne sans masque» («Польша без маски») он говорит:
«Ничего не изменилось с августа 1926 года. Надо это при¬
знать,— даже независимо от того, что выводы английской деле¬
гации совпадают с моими. Это обстоятельство является для меня
совершенно неожиданной поддержкой.
«Следственная комиссия сейма, руководимая Тугутом, потре¬
бовала:
1. Отмены смертной казни.
Расстреливают попрежнему!
2. Образования особых судов для малолетних.
Нам придется долго еще ждать, и т. д. и т. д.
Бернар Лекаш перечисляет и все остальные пункты прави¬
тельственных обещаний, превратившиеся в мыльные пузыри. Со
свойственным этому французскому публицисту остроумием и блес¬
ком он обрушивается на тот каторжный режим, который уста¬
новлен для нацменьшинств, нападает на знаменитый декрет о
печати (первый декрет, который поспешил издать диктатор),
приводит данные, показывающие, что тюрьмы для политических
содержат в себе количество заключенных, в 7—8 раз превышаю¬
щее норму, говорит обо всех тех ужасах, о которых мы ежеднев¬
но читаем в газетах под рубрикой «Польша».
Все, что раскрыто было весной этого (1928) года на знаме¬
нитом процессе Белорусской громады,— разоблаченная перед всем
светом система инквизиции, применяемая в тюрьмах,— заранее
нашло полное воспроизведение в книге Лекаша. Но интереснее
всего вывод, к которому он приходит. Не надо забывать, что он
ехал в Польшу, продолжая считать Пилсудского социалистом,
и недоумевал, как социалист мог опуститься до такого образа дей¬
ствий. Вот этот вывод:
«Главой фашизма является Пилсудский. Мы нигде не уклоня¬
лись, делая это иногда не в совсем почтительной форме, от воз¬
ложения полной ответственности за все происходящее в Польше
на Пилсудского. Главный вывод из всего виденного — это именно
то, что маршал Пилсудский является вождем польского фашизма.
Нам все равно, является ли он им по своей воле или нет? Во
всяком случае, он должен не только сам следовать, но и вести
по выбранному им фашистскому пути все свои отряды и весь
свой штаб. Пилсудский отличается тем, что никогда не смел дей¬
ствовать против правых,— напротив, он старался всегда действо¬
вать так, чтобы удары его обрушивались на те самые левые
партии, которые в свое время его выдвинули. Теперь маршал
Пилсудский самым решительным образом примкнул к своим
прежним врагам. Он оказал всяческое содействие зарождению
фашистских профсоюзов, помог организации крупных землевла¬
дельцев, ободрил все реакционные армии.
«Наконец, его последним шагом было резкое выступление про-

Фашизм в Польше
197
тив законодательной власти 1, которую он решил подчинить свое-
му капризу. Сила Пилсудского — в его армии и тех вооруженных
элементах, которым он покровительствует и которым он дает
созревать в тени регулярной армии,
СИЛЫ ПОЛЬСКОГО ФАШИЗМА И ЕГО БЛИЖАЙШЕЕ БУДУЩЕЕ.
Мы не станем присоединяться к тем, которые сверх всякой
меры преувеличивают значение личности Пилсудского. Напротив,
мы склонны думать, что силы польского фашизма заключаются не
столько в его личности, сколько в благоприятной обстановке,
в которой он действует.
Здесь на первом плане, помимо той финансово-экономической
разрухи, которая требует «сильно действующих мер», и та атмо¬
сфера предельного политического разложения, которым отличается
современная Польша. Совершенно исключительна роль преслову¬
той ППС. Ни в одной стране политический разврат в среде согла¬
шателей (если не считать, пожалуй, Германии и Болгарии) не
достиг такой предельной степени, как в Польше. Несмотря на те
бутафорские разногласия, которые порой возникают между Пил¬
судским и его былыми товарищами в польской социалистической
партии, нужно признать, что ППС является главной подмогой
для польского фашизма 2. В руках фашистов эта «социалисти¬
ческая» партия играет роль организованной милиции, которая
с успехом может сравниться с чернорубашечной милицией Мус¬
солини. Во время всех выступлений революционного варшавского
пролетариата — будь то забастовка или первомайская манифеста¬
ция-отряды ППС играют роль дополнительных полицейских от¬
рядов. И так как эта партия, целиком и полностью преданная
интересам капиталистов, сумела организовать свою агентуру в
рабочих массах Польши,— не трудно представить себе, какую по¬
мощь ППС оказывает фашизму в борьбе с коммунизмом?
На поверхности рассмотреть все это сразу не очень легко,
С формальной стороны разногласия существуют не только между
сторонниками ППС и пилсудчиками-фашистами, но и внутри фа¬
шистского лагеря. В едином лагере польской реакции мы найдем
и монархистов, руководимых Сапегой и представляющих собой
земельную аристократию на кресах (восточных окраинах Польши),
и краковскую аристократию, которая, в противоположность пер¬
вым, считает вопрос о форме правления преждевременным. Первые
хотят иметь дело исключительно с феодалами, вторые стремятся
вовлечь в лагерь польской реакции промышленников и интелли¬
генцию.
1 Еще более решительными были его неслыханные по грубости и крайне
фашистские выступления против сейма весной 1928 и 1929 гг. Последнее анти¬
парламентское выступление по форме и тону не находит себе повторения во всей
истории парламентаризма.
2 Эта глава уже была написана, когда в Лодзи вспыхнула всеобщая
забастовка (окт. 1928 г.), предательски сорванная ППС.

198
Теория и практика европейского фашизма
Один из главных «идейных» вдохновителей польского фа¬
шизма Дмовский, ездивший в 1926 г. в Италию для специального
изучения тамошнего фашизма, перед которым он благоговеет,
расходится с Пилсудским, которого он обвиняет в том, что так¬
тика его ведет к «раздроблению нации». На этом основании Дмов¬
ский организовал так называемый «лагерь Великой Польши» —
широкую фашистскую организацию итальянского образца, со стро¬
гой иерархией и «великим советом» во главе. Дмовский, тем не
менее, старается замаскировать свою истинную физиономию, про¬
тестуя против того, что лагерь Великой Польши относят к кон¬
серваторам и фашистам. Он уверяет, что народовая демократия,
лидером которой он является, протестует только против претензии
молодой Польши «быть самым демократическим государством в
Европе». В то же время Роман Дмовский ведет усиленную пропа¬
ганду клерикализма, которому он не прочь подчинить светских
фашистов.
«Смена вех», произведенная Пилсудским, как известно, до¬
шла до того, что этот бывший карийский политкаторжанин не
стесняется блокироваться с самыми правыми черносотенными зуб¬
рами (нашумевшее совещание с монархистами в Несвиже).
Этот пример — лучшее доказательство того, что мышиная возня
в верхушечных слоях польского фашизма не может иметь ровно
никакого значения для их взаимоотношений с трудящимися мас¬
сами. Эти разногласия дают ежедневную пищу наемной прессе,
политическим шулерам и авантюристам разных степеней, грею¬
щим руки у костра фашизма. Для нас наиболее характерным фак¬
тором внутреннего состояния Польши является то обстоятельство,
что пилсудчина, играющая сейчас роль собирателя польского фа¬
шизма, пользуется полной, хотя и не всегда явной, поддержкой
ППС. Только под сенью этой поддержки польский фашизм имеет
возможность вербовать и укреплять свои нерегулярные воору¬
женные отряды, численностью превосходящие регулярную поль¬
скую армию 1.
1 Мы не даем здесь подробного описания организованного устройства
отдельных фашистских отрядов. Эта сторона не может представлять собой
особого интереса хотя бы потому, что перегруппировка, перемена названий и
уставов в этих организациях — обыденное явление. В общих чертах же, струк¬
тура этих отрядов представляется в следующем виде.
Так называемое «левое крыло» польского фашизма представлено недавно
образовавшейся партией «Объединение труда городов и деревни». В нее
вошли «Партия труда» и «Союз оздоровления республики», до 1928 г. суще¬
ствовавшие отдельно. Демагогические вывески всех трех группировок ясно
показывают, что они делают ставку на мало сознательные элементы города
и деревни, которые улавливаются в фашистские сети. Программа Объединения
составлена целиком в духе итальянского фашизма, выдвигает идею сильной
власти, независимой от парламента, и т. д. Отметим еще, что Союз оздо¬
ровления объединял до слияния с «партией труда» фашистские и полуфашист¬
ские организации пилсудчиков, а «партия труда» — крестьянскую интеллиген¬
цию, преимущественно депутатов, отколовшихся от фракции «Вызволенье».

Фашизм в Польше
199
Вожди ППС непоправимо запятнали себя своим заявлением
на другой день после того, как Пилсудский взял власть в свои
руки, о том, что они не только не стоят за свержение Пилсуд¬
ского, но готовы работать с ним при условии, что он реконструи¬
рует свой кабинет. Старый опыт целого ряда стран не мог убе¬
дить этих мещан, продолжающих еще бесстыдно наряжаться в
социалистическую тогу, что Пилсудский, использовав их в тре¬
вожное, переходное время, вышвырнет их за борт точно так же,
как Муссолини отвернулся от тех мелкобуржуазных элементов,
при помощи которых он пришел к диктатуре. Приблизительно
то же мы наблюдаем сейчас в Польше. Пилсудский, использовав
«моральную поддержку» ренегатов и дураков из рядов ППС, те¬
перь предпочитает ориентироваться на вооруженные отряды своих
стрелков и других родственных фашистских организаций.
Пилсудский начал с того, что издал свирепый закон против
печати, урезал права парламента, затем окончательно порвал
с ним, публично обозвав его «проституткой». Постыдная роль,
которую на всем протяжении десятилетней польской истории
«Союз стрелков» вербует своих членов, главным образом, из среды кре¬
стьянской и рабочей молодежи. Стрелки проходят военное обучение. Эта
очень сильная организация представляет собой черпорубашечную милицию Пил¬
судского.
В «Союз бывших легионеров» входят офицеры и солдаты, бывшие со¬
ратниками Пилсудского той эпохи, когда он сражался в рядах австрийской
армии. Во главе этого союза стоит полковник Славек — мрачнейшая фигура
польского фашизма, прославившийся своими зверскими расправами с населением
западной Белоруссии.
«Польская организация вольности» (ПОВ) — пнтеллигентски-фашистская ор¬
ганизация.
Во время последних выборов все эти организации объединились в так
называемый беспартийный блок сотрудничества с правительством.
Отметим еще отряды черносотенных генералов Галлера и Довбор-Мусниц¬
кого («галлерчики» и «довборчики»), по своей погромной «работе» скорее на¬
поминающие даже не милицию Муссолини, а полулегальные банды головореза
Фариначчи в Италии.
В Верхней Силезии орудуют черносотенно-шовинистические банды извест¬
ного депутата Корфанты.
В западной Белоруссии огромной поддержкой фашизма или вернее его
лучшими кадрами являются так называемые военные колонисты, т. е. быв¬
шие солдаты и унтер-офицеры, получившие в награду за свою благонадежность
земельные наделы путем вклинивания их в самую гущу местного коренного
населения. Эти колонисты настроены в духе самого крайнего фашизма и обра¬
зуют собой густую сеть провокации и шпионажа.
Было бы излишне добавлять, что самый махровый антисемитизм служит
символом веры всех этих организаций или — вернее — неотъемлемой принад¬
лежностью польского фашизма. Вообще в польских фашистских организациях,
как и в ее прессе, можно найти таких своеобразных мистически-настроенных
изуверов, каких ни в какой другой стране не найдешь. Этот патологически-
зоологический фашизм хорошо представлен таким изувером-антисемитом, как
писатель Андрей Немоевский, или Тадеуш Дзедушицкий, автор книги «Теория
фашистского государства», наполненной явно сумасшедшими выкриками...
1 Tadeusz Dzieduscyzki—«Teoria Ruchu Faszystowskiego i panstwx
syndykalistycznego», Warszawa, 1927.

200
Теория и практика европейского фашизма
сыграло это малопочтенное учреждение, заставляет нас находить
этот эпитет для него, может быть, и грубым, но вполне подхо¬
дящим. Сейм сам принял эту кличку, как заслуженную. Теперь
Пилсудский окончательно перешагнул через это учреждение и с
каждым днем становится все более и более на путь итальян¬
ских учителей. Недавние разоблачения об обстоятельствах убий¬
ства его политического противника генерала Загурского говорят
о том, что Пилсудский имеет уже и своего Маттеотти.
Силы Пилсудского давят на страну, и, конечно, это давление
больше всего испытывают трудящиеся массы Польши.
Когда коммунистический депутат Сохацкий давал свое интер¬
вью французской радикальной газете «Котидьень» о пытках, при¬
меняемых во владениях «социалиста» Пилсудского к политзаклю¬
ченным, журналист задал ему вопрос: «неужели в Польше нельзя
организовать даже протеста против этих зверств?»
Сохацкий ответил:
— «Пилсудский силен. Как Муссолини, он располагает сейчас
своей организацией «Strziélec» в 300 тысяч человек».
Как и милиция Муссолини, преторианцы — «социалисты Пилсуд¬
ского» — представляют собою сброд из штрейкбрехеров, сыщиков
и любителей легкой наживы.
Таков этот блок из новоявленных польских фашистов, черно¬
сотенных зубров, «социалистов» из «Роботника», желтых проф¬
союзов ППС, возглавляемых «сильным человеком» Пилсудским 1,
противостоящий левым элементам рабочего класса Польши, при
колеблющейся позиции польского крестьянства, не рискующего
связать своей судьбы ни с теми, ни с другими. О том, что день
решительного классового боя в Польше приближается, знают все;
даже Стронский, горячо поддержавший переворот Пилсудского,
вынужден был признать, что период фашистской диктатуры не
приблизил разрешения ни одного из острых политических а эко¬
номических вопросов. Либерман, один из виднейших парламента¬
риев ППС, в разговоре с представителем печати должен был
признать, что ненависть и презрение населения к сейму огром¬
ны. (Еще бы: если бы этого презрения не было налицо, Пилсуд¬
ский не мог бы так легко совершить своего переворота.) На во¬
прос, заданный лидеру ППС, что будет, если сейм окончательно
потеряет свое значение, Либерман лаконически ответил:
«Или коммунизм, или фашизм!»
К фашизму Польша уже пришла. Очередь за коммунизмом.
Для того чтобы задержать его приближение, польский фашизм
изо всех сил стремится вовлечь истощенный и разоренный поль¬
ский народ в очередную военную авантюру по указке западно¬
европейских «благодетелей». Пилсудский рассчитывает, что война
1 Последние события в Польше (раскол в ППС и др.) ярко рисуют искус¬
ную работу Пильсудского по части систематического разложения правых пар¬
тий в целях личного торжества.

Фашизм в Польше
201
убьет коммунизм. Мы знаем, из истории последних десятилетий,
что легче ожидать обратного:
Война явится могилой фашизма, на развалинах которого воз¬
никнет коммунизм!
Это лучше Пилсудского понимает Муссолини, который пред¬
почитает, с крайне воинственным видом, размахивая картонным
мечом, на самом деле воздерживаться от войны. Если польский
фашизм подымет в ближайшем будущем меч, он от меча и погиб¬
нет. Славные традиции лучших элементов польского рабочего
класса служат верной порукой в том, что они этому всемерно
посодействуют.

XVIII. ФАШИЗМ В ВЕНГРИИ.
По своему внутреннему политическому положению Венгрия
стоит ближе к Польше, чем к Германии. Парламентаризм в ней
влачит такое же жалкое существование, как и в стране, управляе¬
мой бывшим социалистом Пилсудским. В Венгрии существует
палата депутатов, точно так же, как в Польше — сейм, но в Вен¬
грии, как и в Польше, черная тень фашизма нависла над правящей
партией. Правящие круги (впрочем, сами недалеко ушедшие от
фашизма) не могут предпринять ни одного шага, не отдав себе
предварительно отчета в том, как будут реагировать на него фа¬
шисты.
Существенная разница между социально-политическим поло¬
жением Венгрии и Польши заключается, однако, в том, что пер¬
вая из них уже познала все прелести фашистской победы, в то
время, как другой остается еще предвкушать эту счастливую эру.
Чтобы понять нынешнее положение Венгрии, нужно хотя бы
вкратце охватить ее историю за последнее десятилетие. Мы по¬
стараемся сделать это как можно короче, дав здесь лишь несколько
цифр, рисующих экономические последствия империалистической
войны для Венгрии.
До войны Венгрия занимала площадь размером около 300 000
кв. км. После заключения мирного договора размеры этой пло¬
щади сократились до 100 000 (в круглых цифрах). Таким образом
территория ее уменьшилась на 2/3.
Число жителей до войны равнялось 18 000 000, после дого¬
вора в Трианоне оно сократилось до 8 000 000.
Распределение удобной земли после войны представляло со¬
бою следующую картину: одна половина Венгрии принадлежит
11 000 землевладельцам, другая распределяется между миллионом.
Что касается соотношения между жителями городов и дере¬
вень, то здесь наблюдается почти такая же картина, как и в со¬
седней Австрии: на 7 000 000 общего населения страны приходится
на столицу (Будапешт) 1000 000 жителей. Около 4 млн. венгерцев
имеют самостоятельный заработок, им приходится прокормить
свыше 4 000 000 иждивенцев. На каждые пять человек трудящихся
приходится один чиновник. Каждое пятое дитя умирает, не до¬
жив до 12 месяцев.

Фашизм в Венгрии
203
Эти беглые данные дают в общем достаточно яркую картину.
Нельзя было позавидовать правительству левого буржуазного рес¬
публиканца Карольи («венгерского Керенского»), взявшего власть
в свои руки в конце 1918 г. Историки послевоенной Европы ут¬
верждают, что ни одно буржуазное правительство не заходило так
далеко в своих реформах, как правительство Карольи, и тем не ме¬
нее этот «радикализм» не мог спасти положения. Не приходится
поэтому удивляться, что буржуазия почти не оказала никакого со¬
противления венгерскому советскому правительству, когда оно в
марте 1919 г. взяло в свои руки всю полноту власти и установило
пролетарскую диктатуру. Одна часть буржуазии и даже бюро¬
кратии не оказала сопротивления советскому правительству, опа¬
саясь нажима со стороны Румынии и надеясь на то, что союз вен¬
герских коммунистов с Москвой, может быть, спасет послевоенную
Венгрию от угрожавшей ей потери всей территории и окончатель¬
ного разгрома. Крестьянство пребывало в безмолвии и пассивно¬
сти. Оно не проявляло никакой симпатии к деятелям советской
революции в Будапеште, но, вместе с тем, и не считало, нужным
беспокоиться о судьбе «горожан». Крестьянство в гораздо боль¬
шей степени думало о том, как бы сокрыть продовольствие от
голодающих городов. Оно не имело также основания питать каких-
либо симпатий к свергнутому правительству Карольи, так как по¬
следнее не успело провести в жизнь обещанной аграрной реформы.
Но зато, когда советское правительство, которому угрожала го¬
лодная блокада, вынуждено было прибегнуть к реквизиции хлеба и
всяческих других видов продовольствия, венгерская деревня окон¬
чательно отвернулась от революционного пролетариата Будапеш¬
та,— и судьба советского правительства Бела-Кун была решена.
...Тогда наступила расплата. На арену политической жизни
Венгрии выступила земледельческая аристократия, ненавидевшая
не только советскую власть, но даже и либерального графа Ка¬
рольи, в свое время не рискнувшая взять на себя ответственности
за управление страной, но зато со скрежетом зубовным наблюдав¬
шая за тем, как страной овладели «проклятые революционеры,
жиды» и вернувшаяся из советской России «пленная сволочь».
Венгрия, как и Польша, принадлежит к числу тех стран, где
средняя и высшая земельная шляхта пользуется огромным влия¬
нием на политические судьбы своей страны. Значительное число
офицеров, вышедшее из рядов этой земельной аристократии, за¬
давало тон всему контрреволюционному движению, поставившему
своей целью отомстить венгерским трудящимся массам за то, что
они в течение нескольких месяцев терпели власть коммунистов.
Только в анналах средневековой истории можно найти при¬
меры аналогичной жестокости и варварских приемов, которые
были пущены в ход главарями венгерской контрреволюции после
ликвидации советской власти в Венгрии. Мы не будем здесь зани¬
маться перечислением всех гнусностей, которыми прославились
офицерские лиги, поделившие между собой власть в Будапеште.

204	Теория	и	практика	европейского	фашизма
Достаточно сказать, что почти каждый квартал Будапешта имел
отдельный штаб, в котором заседала та или иная военно-фашист¬
ская шайка. Такой штаб помещался обычно в гостинице, захва¬
ченный фашистами. Этот штаб, вместе с тем, представлял собою
соединение контрразведки и тайной полиции, в свирепые лапы
которых попадал каждый несчастный, обвиненный тем или иным
доносчиком в принадлежности к революционной партии. Если
этот обвиняемый или обвиняемая принадлежали к евреям, смерт¬
ный приговор был неминуем. Десятки тысяч жертв погибли от
руки «героев пробуждающейся Венгрии» или аналогичных фашист¬
ских организаций.
Венгрия никогда не знала антисемитизма. Еще Кошут в 1848 г.
отстаивал равноправие евреев. Но тот факт, что в числе народных
комиссаров было несколько евреев, послужил поводом не только
для массового истребления евреев на другой день после ликвида¬
ции советской власти, но и для тех многочисленных ограничений
(вроде процентного ограничения при поступлении в школы всех
ступеней), которым подвергаются сейчас венгерские евреи.
Можно ли, однако, приравнять деятельность венгерской контр¬
революции в описанное время к обычной деятельности фаши¬
стов в Италии и других европейских странах? Если бы мы это
сделали, это было бы большой натяжкой. Конечно, фашизм и
в Италии, и в Испании, и в других европейских странах неизмен¬
но включал в программу своей деятельности месть и истребление
революционных элементов. Но именно для того, чтобы оправдать
эту часть своей работы, другие фашистские партии выдвигали и
ряд положительных лозунгов,— правда, пропитанных самой низко¬
пробной демагогией, но все же хоть отчасти напоминавших про¬
граммы других политических партий. В Венгрии этого не было:
здесь фашисты выдвигали только отрицательные лозунги, самым
главным из которых был антисемитизм. Впрочем, он и до сих пор
является одним из наиболее ярких элементов общественно-поли¬
тической жизни Венгрии.
Как и в целом ряде других стран, социал-демократия своей
позорной и трусливой политикой целиком сыграла на руку фашист¬
ской реакции. Когда погибла советская власть в Венгрии, власть
очутилась в руках буржуазно-демократического министерства, в
состав которого вошли некоторые социал-демократы. Все, что
успело сделать это правительство за несколько дней своего су¬
ществования, это было разоружение трудящихся масс и в пер¬
вую голову венгерского пролетариата. Тогда началась эпоха са¬
мого разнузданного белого террора, который продолжается и до
нашего времени.
Мы уже отмечали, что с формальной стороны парламент ни¬
когда не переставал существовать в Венгрии, но и парламент, и
официальное правительство совершенно пасуют перед засильем
отдельных террористических групп, которые носят наименование
отрядов (détachenients). Эти отряды и составляли фактическую

Фашизм в Венгрии
205
власть, в отношении которой парламент и министерство до са¬
мого последнего времени играли роль жалких марионеток.
В те времена (мы имеем в виду период до конца 1921 г.)
нельзя было ждать никакого сопротивления со стороны измучен¬
ных масс венгерских рабочих, многие тысячи которых продол¬
жают и до сих пор томиться в тюрьмах и концентрационных
лагерях. Не только революционная, но и всякая умеренно-про¬
грессивная работа была парализована. Выборы в Венгрии пред¬
ставляли собой сплошную комедию. Охранники, командируемые
белым правительством, присутствовали на всех рабочих собра¬
ниях. Шпионаж на фабриках и заводах был поставлен блестяще.
Фашистские палачи, однако, не смогли запугать пролетариат
навсегда. В начале 1922 г. наблюдается сильный рост венгер¬
ского рабочего движения, который выражается в постоянном воз¬
растании забастовок. И здесь, как всегда бывает в таких случаях,
социал-демократия заняла предательскую позицию в отношении
пролетариата, выдав его с головой буржуазии, с которой она по¬
спешила заключить пакт. Она договорилась со свирепствующей
в стране реакцией на почве сделанных ей второстепенных уступок
в ее избирательных правах. Она протянула руку бессменному
диктатору Венгрии — кровавому палачу Николаю Хорти, ставлен¬
нику английской реакции, с тем, чтобы ей была предоставлена воз¬
можность легального существования. Она довольна тем, что ком¬
партия Венгрии должна влачить сопряженное с чрезвычайными
трудностями нелегальное существование. После договора с со¬
циал-демократией аристократическое воронье Венгрии смогло еще
с большим спокойствием продолжать свое разбойничье дело.
Первым делом главари венгерского фашизма поставили перед
собой задачу проникновения в государственный аппарат и занятие
всех мало-мальски важных должностей. Кроме социал-демокра¬
тов, им пришел на помощь также антисемитизм — лозунг раскре¬
пощения государственного аппарата от «еврейского засилья», под
которым они проводят теперь свои темные делишки. Так, ими
проведен целый ряд законодательных мер, объединенных общим
именем так называемого «христианского курса». Этот христианский
курс включает в себя следующие лозунги: освобождение торговли
от еврейского засилья, создание христианских банков, христиан¬
ских экспортных контор, христианских закупочных товариществ
и т. д.
Один весьма умеренный объективный обозреватель тепереш¬
ней Венгрии заявляет, что под флагом этого христианского курса
проделываются самые отвратительные вещи. Места в монопольных
табачных лавках, право проката кино-фильм и пр.— все это рас¬
пределяется по-семейному между главарями венгерской реакции
в форме «особого партийного вознаграждения».
По всей вероятности, стая фашистских волков растаскала бы
по клочкам истощенную и разоренную империалистической вой¬
ной Венгрию, если бы постоянный страх перед внешним врагом

206
Теория и практика европейского фашизма
в лице Румынии не заставлял более умеренных патриотов поду¬
мать хоть сколько-нибудь о будущем. В относительном отрез¬
влении Венгрии сыграло большую роль венгерское крестьянство.
В свое время оно оставалось совершенно безучастным зрителем
советской революции, ее краткого восхождения и последующей ее
ликвидации. Но оно не проявило больших симпатий и к тем
разбойничьим шайкам, которые налетели на страну, точно кор¬
шуны. В этом отношении повторилось то, что пришлось наблю¬
дать во время гражданской войны и у нас. При всем своем поли¬
тическом консерватизме крестьянство быстро распознало истин¬
ную сущность и удельный вес белых стервятников и поспешило
отвернуться от них. В городах они были окружены молчаливой
ненавистью «усмиренного пролетариата» и напуганной мелкой бур¬
жуазией. Реакция в Венгрии рисковала очутиться в состоянии
полной изоляции. И так как фашистские объединения не смогли
выдвинуть ни одного Муссолини, который мог бы организовать
твердую и сплоченную партию, то такого героя выдвинули смеж¬
ные им слои среднего венгерского «джентри» (землевладельцев)
в лице графа Бетлена, который вот уже в течение пяти-шести лет
является бессменным фактическим правителем Венгрии.
Венгерский фашизм еще далек от разоружения. Его герои
еще окружают «трон» кровавого регента Хорти. На них еще
продолжают смотреть как на главную охрану того контрреволю¬
ционного режима, который пришел на смену свергнутой совет¬
ской власти. Во время выборов под охраной террористических
фашистских групп проводят своих кандидатов легитимисты и во¬
обще крайние реакционные партии.
Но наряду с ними созрела и оформилась другая сила, стремя¬
щаяся к установлению в Венгрии вместо неограниченной фашист¬
ской диктатуры организованного государственного порядка. Мы
имеем в виду так называемую «единую правительственную пар¬
тию», которая по своему социальному составу представляет объ¬
единение мелкого дворянства и крестьянских кулаков, во главе
которых стоит Бетлен. Бетлен взял власть в свои руки осенью
1921 г. С тех пор он упорно гнет свою линию — перевода Вен¬
грии на рельсы «упорядоченного государства». Ему удалось одер¬
жать ряд блестящих побед над внутренней разрухой, установить
равновесие государственного бюджета, стабилизовать валюту и
успокоить крестьянство обещанием провести, наконец, долгождан¬
ную аграрную реформу.
Популярность Бетлена в значительной мере зависит от тех
больших успехов, которые ему удалось одержать в области внеш¬
ней политики. На первом плане здесь следует отметить его пре¬
красные отношения с Италией. Сказывается ли здесь солидарность
итальянского фашизма с венгерским фашизмом или влияние об¬
щей конъюнктуры в Европе, но Муссолини уже давно не скры¬
вает своей исключительной нежности к Венгрии. Одно время ка¬
залось, что этой итало-венгерской дружбе может помешать на¬

Фашизм в Венгрии
207
чавшееся сближение между Италией и Румынией. Но надо от¬
дать справедливость Муссолини: он сумел проявить постоянство
в своих симпатиях к венгерскому фашизму. Он неизменно под¬
держивает Венгрию во всех ее бесчисленных тяжбах с Румынией
(так было на предпоследней сессии Лиги наций). Мало того,
несмотря на скверные отношения с Югославией, Муссолини су¬
мел повлиять и на Югославию в ряде вопросов, в которых близко
затронуты венгерские интересы, в частности, добиться предоста¬
вления Венгрии выхода к морю.
Английские империалисты тоже облюбовали Венгрию, как одно
из звеньев своих дипломатических интриг. Граф Бетлен встречает
одинаково ласковый прием и в Риме, и в Лондоне. Немало шума
наделала кампания, предпринятая недавно английским газетным
королем Ротермиром в защиту Венгрии. Последняя информация
об успехах, которых удалось добиться всемогущему покровителю
Венгрии, ясно говорит о том, что Трианонский договор — накануне
пересмотра. Если Бетлену удалось бы добиться существенных
изменений этого договора, почва из-под ног венгерского фашизма
окажется выбитой, может быть, в такой степени, что венгерский
фашизм окончательно захиреет.
Однако, тайные связи венгерских, австрийских, германских,
итальянских фашистов представляют собой настолько серьезную
угрозу миру и южной и центральной Европе, что успокоиться на
этом предположении не приходится.

XIX.	ФАШИЗМ НА БАЛКАНАХ.
О балканском фашизме и фашистах нам приходится часто чи¬
тать в прессе, и это создает преувеличенное представление
об его настоящем удельном весе. Здесь налицо типичный случай
злоупотребления этим словом. В сущности фашизм в том виде,
как мы его трактовали до сих пор, существовал до последнего
времени, в одной Болгарии, в то время как во всех остальных бал¬
канских странах он не пользуется почти никаким влиянием. Воз¬
можно, что здесь играет известную роль непрекращающееся до сих
пор общее тревожное положение на Балканах, влияющее на всю
конъюнктуру социально-политической жизни балканских стран.
Формы политической борьбы на Балканах никогда не отличались
особой мягкостью. Министр или вождь той или иной политиче¬
ской партии, кончающий свое существование нормальным путем,
а не от кинжала или пули политического противника, представляет
собой в истории балканских государств почти исключение. Окре¬
стим ли мы формы этой борьбы «фашизмом» или каким-либо
другим словом,— сущность от этого не меняется.
Поскольку же под фашизмом мы понимаем специфическую
форму неограниченного господства буржуазии, опирающейся на
преторианские отряды («милиция класса»), мы до сих пор могли
серьезно считаться с влиянием фашизма в Болгарин. Это явление
вызвано там к жизни определенными историческими причинами.
Послевоенная Болгария, истощенная империалистической войной,
обреченная на то, чтобы влачить существование обезоруженной
страны рядом со своей воинственной соседкой — Югославией, очу¬
тившейся в лагере «держав-победительниц», раздираемая нескон¬
чаемыми внутренними междоусобицами (македонское движение
и пр.), теснимая Румынией, завладевшей самой плодоносной
частью Болгарии (Добруджей) и Грецией, превратилась в арену
непрекращающихся схваток и напряженной классовой борьбы.
Болгарская буржуазия, руководимая реакционной интеллигенцией,
возглавляемой Цанковым и оголтелым офицерством, решила, что
ее спасение в установлении фашистского режима. Огромную роль
и в подавлении крестьянских восстаний сыграла русская белогвар¬
дейщина, засевшая в Болгарии и руководимая бывшими вранге¬
левскими офицерами.
В стране формально сохранился парламентский строй. Попреж¬
нему царь Борис делает вид, что он правит страной, опираясь

Фашизм па Балканах
209
на ответственное министерство то Цанкова, то Ляпчева. В стране
сохранились парламентские партии: радикалов, демократов, пра¬
вое крыло земледельцев (левое крыло, как и коммунисты, нахо¬
дится на нелегальном положении) и так называемых «широких
социалистов», прославившихся тем, что они еще в гораздо боль¬
шей степени, чем итальянские, германские и испанские соглаша¬
тели, солидаризировались с болгарской реакцией. Парламент за¬
седает, как прежде. Во время общегосударственных или муници¬
пальных договоров ведется какое-то подобие борьбы, но на са¬
мом деле ни для кого не секрет, что страна управляется не царем
Борисом, не парламентом и не политическими партиями, а теми
вооруженными офицерскими союзами (Кубрат и др.), которые
после подавления крестьянского восстания считают себя при¬
званными стоять на страже порядка.
Зверские формы расправы с коммунистами и левыми земле¬
дельцами в этой стране превзошли подвиги всех остальных евро¬
пейских фашистов, включая в их число, пожалуй, и венгерских.
Сильным союзником болгарских фашистских союзов является пра¬
вое крыло македонского движения, некогда щеголявшего крайними
революционными лозунгами, а теперь окончательно объединив¬
шего свою судьбу с судьбами самой свирепой болгарской реакции.
В Югославии фашизм, как организованная партия или даже
организованное движение, до последнего времени не существовал.
В этом не было особой нужды. Роль фашистской партии — не толь¬
ко в смысле подавления революционного рабочего движения, но
и расправы с нацменьшинствами — великолепно выполняла правя¬
щая радикальная партия, с легкой руки ее вождя и освободителя —
«железного старика» Николы Пашича, никогда не отказывавшегося
от фашистских методов борьбы. Еще при жизни Пашича юго¬
славский фашизм принял форму тайных внепарламентских орга¬
низаций, примыкающих к политическим партиям. Такие офицерские
лиги, как «Черная рука» и др., задолго до войны являлись тайными
филиалами радикальной партии. Но все же вождь радикальной
партии, вероятно, очень обиделся бы, если бы при жизни кто-либо
бросил бы ему кличку фашиста. Хитрая механика радикальной
партии в Югославии в том и заключалась, что до последнего
времени она пыталась соблюдать парламентские «аппарансы».
Правда, если скупщина очень упорствовала в своей фронде, Па¬
шич никогда не стеснялся распускать ее «на каникулы». Но все же
«мышиная возня» политических партий в Югославии никогда не
прекращалась, в прессе между ними всегда велась самая резкая
полемика, клубам политических партий, в том числе оппозицион¬
ных, придавалось большое значение. Югославские Репетиловы из
числа доморощенных политиков, во всяком случае, имели полное
право говорить о себе: «Шумим, братцы, шумим!»
Степану Радичу, лидеру хорватской крестьянской партии, тоже
давали «шуметь» до тех пор, пока его не заподозрили в подго¬
товке вооруженного восстания в целях отделения Хорватии. За-
14 Теория и практика европейского фашизма

210	Теория	и	практика	европейского	фашизма
тем,— это было в 1924 г., его посадили в тюрьму и вынудили
у него внешний политический компромисс, облеченный в форму
примирения с Белградом. Но, как только правящим кругам уда¬
лось установить, что — под покровом компромисса с Белградом —
хорватский лидер продолжает свою работу, они поспешили исполь¬
зовать тот факт, что Степан Радич вновь стал во главе парла¬
ментской оппозиции, для того, чтобы подослать убийц в парла¬
мент и самым зверским образом убрать его со своего пути. Оче¬
видно, вместе с Пашичем в могилу ушли все последние «аппа¬
рансы»,— и появившийся на сцене фашизм, засучив рукава, при¬
нялся за работу.
Устранение Радича,— человека, наиболее опасного для Белгра¬
да,— очевидно, было только первым актом широко задуманного
плана, венцом которого явилось недавнее объявление фашистской
диктатуры в стране, последовавшее за очередным «роспуском на
каникулы» скупщины. Король Александр передал страну в неогра¬
ниченное и безнаказанное распоряжение военщине, которая, по
своему составу, очень напоминает последний «кабинет полковни¬
ков», образованный Пилсудским в Варшаве.
Югославский фашизм, конечно, прежде всего использовал на¬
тянутые отношения между Италией и Югославией, на каждом
шагу дающие повод к ламентациям и обидам со стороны сто¬
процентных югославских патриотов. Таким образом, он начинает
с того же, с чего начал его итальянский собрат, драпируясь в
мантию «оскорбленного патриотизма». Пройти через эту стадию,
как мы видели, почти обязательно для фашизма в любой стране.
Мы не удивились бы, если бы узнали, что активную роль в
создании и осуществлении этого плана сыграла Франция, которой
выгодно усиливать югославский милитаризм, а милитаризм, как
и шовинизм, неразрывно связаны с фашизмом. В Югославии; у
кормила правления именно и стоит сейчас такая шайка милита¬
ристов и шовинистов, возглавляемых кровавым дегенератом Але¬
ксандром и новоявленным «югославским Муссолини» — генералом
Живковичем, которому на расправу отдана вся страна. Таким обра¬
зом, европейский фашизм может зарегистрировать в этом году еще
одну победу!
Фашистская программа проводится в жизнь генералом Жив¬
ковичем по итальянскому образцу. Долговечность его диктатуры
определится как и во всех европейских странах отношением к
нему со стороны мелкой буржуазии. Что же касается пролетариа¬
та, то в его отношении не приходится сомневаться: именно юго¬
славский фашизм не имеет основания хвастать тем, что ему уда¬
лось привлечь в свои ряды хотя бы отдельных рабочих. Что же
касается крестьянства, то его позиция целиком определяется тем,
что и во время мировой войны крестьянство, в целом, относилось
весьма враждебно к войне, еще меньше ему по пути будет с ми¬
литаристами теперь, несмотря на неустанные запугивания «италь¬
янской опасностью».

Фашизм на Балканах
211
С некоторым основанием можно говорить о существовании
фашизма в Румынии. И это потому, что не только сторон¬
ники «либерала» типа Братиану или «народники» Авереску дав¬
но перешли от парламентских методов борьбы к явно фашист¬
ским, но и потому, что в Румынии имеются самостоятельные
фашистские организации, питающиеся, как и в Венгрии, антисе¬
митизмом. Если до войны Венгрия не знала антисемитизма, то
зато в Румынии он процветал в достаточной степени и до нее.
Но и в Румынии парламент не переставал играть прежней роли
в политической жизни страны. Конечно, самые беззастенчивые
махинации, интриги и коррупция достигли в Румынии необычай¬
ной степени, парламент является лишь равнодействующей всей
совокупности этих испытанных приемов политических партий. Но
надо признать, что все это было и до войны, что антипарламент¬
ские тенденции нисколько не возросли в настоящее время, и что
от этого способа управления страной не собираются отказываться
даже румынские монархисты. Время от времени распускаются
слухи о том, что румынские фашисты намерены посадить на пре¬
стол вместо семилетнего короля Михаила принца Кароля, который
якобы является их лидером. Но все это газетные утки, распускае¬
мые с специальной целью. Принц Кароль готов принять власть и
престол из рук самого дьявола, если бы он мог рассчитывать на
его помощь. Политические партии сами погрязли в интригах,
связанных с возможным возвращением наследного принца в Ру¬
мынию. Но румынский фашизм тут не причем. Он слишком слаб
в организационном отношении, чтобы на него можно было рас¬
считывать, как на фактор крупных перемен в социально-политиче¬
ской жизни Румынии. По большей части, это — слабые студенче¬
ские организации, руководимые изуверами-антисемитами вроде
профессора Кузы, не пользующегося большим удельным весом
в стране.
Что касается трудящихся масс в Румынии, они почти совер¬
шенно не затронуты фашистским движением. Среди городских
рабочих Румынии пользуются огромным влиянием левые проф¬
союзы. Румынское же крестьянство, поставленное в чрезвычайно
тяжелые условия, ведущее полуголодное существование, зада¬
вленное налогами и вымирающее от пелагры 1, вряд ли может
ждать от фашизма каких-либо спасительных мероприятий для
себя.
До некоторой степени румынский фашизм, помимо антисеми¬
тизма, находит почву для своей деятельности в травле националь¬
ных меньшинств, составляющих, как и в прежней «лоскутной» Ав¬
стрии, подавляющий процент населения. Но, повторяем, то, что
до войны именовалось шовинизмом или антисемитизмом, нет ни¬
каких оснований переименовывать теперь в фашизм, если, конеч¬
1 Специфическая болезнь румынских крестьян — разновидность проказы в
результате чрезмерного употребления кукурузы.
14"

212
Теория и практика европейского фашизма
но не ставить перед собой цели искусственно раздувать размеры
и значение последнего.
Чтобы закончить, отметим, что некоторую, но не очень зна¬
чительную, роль пришлось за последние годы сыграть фашизму
в Греции. Здесь одно время первым учеником Муссолини и на¬
садителем фашистского вероучения явился генерал Кондилис
(фашист с право-республиканским оттенком). Но Кондилис не дол¬
го удержался у власти, и другим, более деятельным пропаганди¬
стом фашистских идей в Греции явился генерал Пангалос, кото¬
рому удалось на некоторое время почти аннулировать значение
парламента в жизни Греции. Но достаточно было ему без санк¬
ций парламента заключить соглашение с Югославией, вызвавшее
подозрение других греческих патриотов, как карьера его кончи¬
лась самым печальным образом: он очутился в узилище,— и мы
могли наблюдать в Греции эру возрождения парламентаризма,
которую приветствовали даже греческие монархисты.
В настоящее время фашистские организации в Греции дают
себя знать только во время забастовок, когда они выступают
в роли самых откровенных штрейкбрехеров, как это имело место
недавно в Кавалле во время забастовки рабочих на табачных план¬
тациях. Влияние левых профсоюзов в Греции, однако, достаточно
сильно для того, чтобы фашисты могли рассчитывать на успех.
В отношении Греции, а также Болгарии приходится отметить
еще, что они входят в зону прямого воздействия итальянского фа¬
шизма. По крайней мере, Муссолини делает все усилия для того,
чтобы именно в эти страны импортировать свое учение. В Болга¬
рин пропагандой фашизма ведает один из активнейших агентов
Муссолини — Бастианини; в Греции тоже имеется специальный
эмиссар. Балканская печать отмечала в прошлом году даже появ¬
ление на греческой и болгарской территории довольно значитель¬
ных отрядов итальянских фашистов.

XX.	ФАШИЗМ В ПРИБАЛТИКЕ.
Даже самый поверхностный анализ нынешнего фашистского
движения в прибалтийских или так называемых лимитрофных
государствах приводит нас к убеждению, что успехи, которые
сделаны этим движением за последние годы, покоятся на взаимо¬
действии трех факторов: 1) мотивы классовой борьбы внутри этих
стран; 2) позиция, занятая в этих странах соглашателями по отно¬
шению к коммунистическому движению; 3) влияние иностранных
империалистов.
Правильнее, пожалуй, было бы начать с последнего фактора.
Мы не ошибемся, если скажем, что непосредственное воздействие
иностранного империализма на внутреннюю и внешнюю политику
лимитрофных государств является в этом отношении доминиру¬
ющим.
Одним из любопытнейших парадоксов в истории лимитроф¬
ных государств является следующее положение: казалось бы,
12-летнее существование Советского Союза с достаточной ясностью
показало, что программа его в национальном и смежном с ним
вопросах не расходится с делом. Основным лозунгом Советского
Союза в области национальной политики было и остается широ¬
кое самоопределение всех народов. На протяжении этой 11-лет¬
ней истории Советский Союз неоднократно доказывал, что он от¬
носится с полным уважением к тем мирным договорам, которые
были заключены им с каждым из прибалтийских государств и
гарантировали им полный суверенитет. Лучшее доказательство
этого уважения к национальной независимости лимитрофов, по¬
жалуй, заключается в том, то, несмотря на агрессивную политику
маленьких лимитрофов, поддерживаемых и науськиваемых «боль¬
шими» покровителями, последние сумели за все эти десять лет
спровоцировать лишь одно вооруженное столкновение с Совет¬
ским Союзом. Мало того, когда осенью 1922 г. Советское прави¬
тельство созвало в Москве мирную конференцию, имевшую целью
произвести — на основе взаимных гарантий — пропорциональное
ограничение вооружений СССР и его ближайших соседей, мы
знали, что эта конференция не дала положительных результатов
не по его вине...
Но зато политика «великих покровителей» лимитрофных госу¬
дарств целиком построена на том, чтобы вызывать в прибалтий¬

214
Теория и практика европейского фашизма
ских правительствах вечный страх перед «красным империализ¬
мом» Советского правительства, которое якобы только о том и
помышляет, чтобы обрушиться с агрессивной войной на своих
ближайших соседей. Нельзя отрицать, что искусная пропаганда
этих покровителей достигла своей цели,— разумеется, если иметь
в виду не трудящиеся массы, а правящую верхушку этих стран.
Реакционеры всех мастей не перестают пугать население лимитро¬
фов «красным призраком», грядущим с Востока.
Разумеется, одна пропаганда, направленная против «советского
империализма», не могла бы иметь такого успеха, если бы не эко¬
номическая зависимость всех этих стран от англо-французского
капитала. Экономическое влияние этого капитала так сильно в
прибалтийских странах, что внешняя политика последних неми¬
нуемо попадает под их контроль. И они умеют использовать
это влияние для того, чтобы заострять политику прибалтийских
государств против Советского Союза. Со стороны глядя, эта кар¬
тина не лишена черт подлинного трагикомизма. Правители лимит¬
рофов, утративши в результате экономического засилия империали¬
стов всякое подобие суверенитета, из кожи лезут вон для того,
чтобы обезопасить этот почти не существующий суверенитет от...
натиска «красного империализма».
Само собой разумеется, что этот мотив лучше всех умеют
использовать в своих целях фашисты, являющиеся во всех этих
странах прямой агентурой не только отечественного, но и ино¬
странного капитала.
Вторым фактором, определяющим рост фашизма в этих стра¬
нах, является их внутренняя экономическая неустойчивость. То
самое обстоятельство, что империализму удается вырыть изве¬
стную пропасть между ними и Советским Союзом, самым роковым
образом влияет на их экономическую устойчивость. Несмотря на
их политическое отделение от бывшей Российской империи, они
остаются связанными с ее экономикой. На свете не было еще
подписано ни одного мирного договора, который был бы в состоя¬
нии сразу оборвать — в угоду своим параграфам — жизненные эко¬
номические узы, связывающие между собой отдельные государ¬
ства. Каждому ясно, что Рижский договор 1921 г. не мог единым
взмахом уничтожить зависимость лодзинской промышленности от
советского рынка. Точно так же никакой договор, подписанный с
Латвией или Эстонией, не сможет аннулировать зависимости этих
стран от русского экспорта. Само собой разумеется, естественное
развитие и укрепление мирных отношений между Советским Сою¬
зом и лимитрофами неизбежно повели бы к заключению соответ¬
ствующих дополнительных конвенций, которые могли бы только
упрочить и углубить эти связи. Однако, для этого требуется, в
качестве предпосылки, наличие воли и желания к мирному со¬
трудничеству с Советским Союзом. Но когда под влиянием вра¬
ждебных нам элементов, возглавляющих внешнюю политику импе¬
риалистических государств Запада, вместо этого мирного сотруд¬

Фашизм в Прибалтике
215
ничества мы наблюдаем непрекращающийся поток травли и злоб¬
ной клеветы, упрочение этих связей стоит под знаком большого
сомнения, что не может не отразиться на экономической устой¬
чивости этих государств. Неустойчивость эта вызывает в буржуаз¬
ных кругах этих стран серьезные опасения за свое дальнейшее
господство. Начинает падать вера в демократию, парламент и
вообще в легальные формы буржуазного господства. Все настой¬
чивее становится потребность в замене парламентского строя фа¬
шистской диктатурой.
Явное сотрудничество социал-соглашателей с буржуазией этих
стран является третьим фактором, обеспечивающим некоторые
временные успехи фашизма. Что касается официальной социал-
демократии всех этих лимитрофных стран, то здесь речь уже не
может итти только о простом соглашательстве: налицо — самый
энергичный и тесный блок между буржуазией и социал-демокра¬
тией, как только речь заходит о коммунизме. В глазах этих по¬
чтенных лимитрофных социал-демократов коммунизм является
символом «измены» и антипатриотизма, покушающихся на незави¬
симость их стран. Вот почему они нисколько не считают по¬
зорным открыто помогать буржуазии в священном деле истре¬
бления коммунизма. Фашистские перевороты в Финляндии и в
Литве, а также подготовка аналогичных переворотов в других
лимитрофных государствах, проходят при полном безучастии, а
часто и при активном содействии так называемой социал-демо¬
кратии.
Изложенные соображения не трудно проверить хотя бы на
истории Литвы за последние годы. Фашистский переворот в
Литве, имевший место в декабре 1926 г., считается теперь стан¬
дартизированным образцом, по которому в своей подготовитель¬
ной работе равняются фашисты остальных лимитрофов. Сам
Муссолини на другой день после переворота в Ковне прислал
вождям литовского фашизма поздравительную телеграмму, в ко¬
торой не только приветствует их подвиг, но и заявляет, что ко¬
венский переворот произведен по всем правилам фашистского
искусства, и что Литва является — после Италии — второй стра¬
ной, освободившейся от паразитов. Говорят, что эта телеграмма
испортила настроение Цанкову, Примо-де-Ривера и другим. Если
Литва — только второй пример победы европейского фашизма, то
значит «Дуче» игнорирует целиком «работу» Цанкова, Примо-де-
Ривера и др.
Что же произошло в Литве?
В Литве фашизм начал работать задолго до переворота. В стра¬
не имелась довольно развитая сеть всяких реакционных организа¬
ций, преследовавших усиление обороны внутри и вне страны.
Корни литовского фашизма лежат в местном клерикализме, влия¬
ние которого огромно. Самая сильная из буржуазных партий —
христианские демократы — начинает свое наступление на рабочий
класс еще в 1922 г. Литовская конституция не позволяет, одна¬

216	Теория	и	практика	европейского	фашизма
ко, им развернуться вовсю. Вывод отсюда один: нужно освобо¬
диться от «зажима» этой конституции, нужно во что бы то ни стало
добиться установления в стране фашистской диктатуры, если бы
для этого и нужно было прибегнуть к итальянским методам
борьбы. В предвидении этого христианские демократы и другие
родственные им разновидности крайней реакции заблаговременно
начинают подготовлять для своих экспериментов вооруженную
силу. Первые боевые организации литовских фашистов («литов¬
ские стрелки») начинают организовываться в 1919—1920 гг. Не¬
кий Путвинский, литовский помещик, уже в 1920 г. претендует
на лавры литовского Муссолини. Он тоже рекламирует себя, как
бывшего социалиста, и в качестве ренегата от социализма с боль¬
шой энергией принимается за организацию литовских стрелков
по типу итальянской фашистской милиции. Устав этих стрелков,
утвержденный учредительным собранием летом 1921 г., весьма
напоминает собою устав итальянской милиции. Социальный со¬
став этой организации: сыновья буржуазии, деклассированная го¬
родская интеллигенция, «верующие католики» и зажиточное кре¬
стьянство. Не только устав первых литовских фашистов, а и
вся их словесность явно позаимствованы из лексиона итальян¬
ского фашизма.
Лидер фашистской группировки националистов (Об-во воз¬
рождения Литвы) уже в октябре 1922 г., во время выборов в
первый сейм, выступил со следующей угрозой по адресу левых
рабочих кругов:
«Господа, вылезайте из своих нор и выходите наружу, а мы,
националисты, скажем вам (коммунистам): все равно под какими
названиями вы будете скрываться, мы вас узнаем и у нас хва¬
тит сил, чтобы выкурить вас из ваших нор. Националисты не
будут с вами долго разговаривать и не будут церемониться.
У нас имеются для вас фашисты... Вы кричите о реакционности
нашего правительства и хотите убедить в этом дурачков. Но
«охранка» нашего правительства и ее меры — это пустяки по сравне¬
нию с национальным сознанием. Вы испытаете на своей шкуре ре¬
акцию...»
Стиль и содержание этого воззвания достаточно характерны,
чтобы понять дальнейшую роль фашистов в социально-политиче¬
ской жизни Литвы. Не даром Муссолини поздравлял, как своих
братьев по духу, нынешних фашистских диктаторов Литвы. Они
действовали по программе своих итальянских коллег, с поправ¬
кой на все три фактора, указанные в начале этой главы, как ха¬
рактерные для всех лимитрофов. В течение 4 лет, отделяющих
зарождение более или менее широких фашистских организаций
в Литве от совершенного переворота, нарастание литовского фа¬
шизма шло «итальянским путем»: либералы, народники и социал-
демократы смотрели сквозь пальцы на укрепление его мощи.
Охваченные страхом перед призраком пролетарской революции,
надвигающейся с Востока, все эти господа, находясь в оппози¬

Фашизм в Прибалтике
217
ции к реакционным кабинетам, договаривались часто до таких
левых лозунгов, как необходимость легализации компартии, но
как только сами заполучали в свои руки портфели, обрушивались
на коммунистов с самыми жестокими репрессиями. А так как ком¬
мунисты являются единственным фактором, противодействующим
фашизму, обескровливание компартии неизбежно приводило к
усилению последней. Сказка про белого бычка начиналась сна¬
чала... Нет ничего удивительного в том, что из этот порочного
круга не оказалось выхода.
Фашистский переворот в Литве служит ярким доказательством
того, что главным вдохновителем этого движения в лимитро¬
фах является западно-европейский империализм. Возможно, что
правительственная чехарда, при которой христианские демократы
сменяли у власти народников и соглашателей, а эти последние их,
продолжалась бы еще долго, если бы последнее правительство, со¬
стоявшее из «левой» коалиции, не вынуждено было под давлением
трудящихся масс подписать договор о ненападении с СССР, про¬
тив которого ополчились и Польша, и западные «покровители»
Литвы и Польши. К этому времени правительство уже было до¬
статочно ослаблено сваей собственной тактикой, описанной выше:
соглашательский кабинет относился с полной пассивностью к дея¬
тельности литовских фашистов, хотя именно в Литве она давала
повод к вмешательству центральной власти больше, чем где бы
то ни было. Надо сказать, что деятельность литовских стрелков
и прочих организаций протекала в самых бурных формах, с кото¬
рыми может сравниться лишь деятельность такой антисемистской
фашистской организации, как «Розвуй» в Польше или гитлеровцы
в Германии. Но кабинет вел себя приблизительно так же, как
итальянский кабинет Факта 1922 г. в Италии, т. е. он собственными
силами сделал все, что мог, в целях дезорганизации правитель¬
ственных рядов.
А, между тем, не дремали дефензива в Варшаве и «Форейн
Оффис» в Лондоне. Польша, не говоря уже о других причинах,
не могла допустить из-за одной только Виленщины малейшего
усиления Литвы. Подписание же пакта о ненападении с Совет¬
ским Союзом давало, несомненно, маленькой Литве такие пре¬
имущества, которые сразу ослабляли международную позицию
Польши. Эти события совпали с тем периодом, когда Пилсудский,
после некоторого разочарования во Франции, стал искать новых
покровителей в Лондоне. Резкое ухудшение англо-советских от¬
ношений тем временем заставило и Лондон, при всех кабинетах
относившийся высокомерно к Польше, в своей восточной поли¬
тике ориентироваться на Варшаву. Над маленькой Литвой стали
собираться тучи. Внутри страны неистовствовали реакционеры,
под маской патриотизма пытавшиеся скрыть свои явные поло¬
нофильские симпатии. Извне на ковенский кабинет тоже оказы¬
валось сильное давление. Что же сделали в это время со¬
циал-демократы и народники? Попробовали ли они опереться на

218
Теория и практика европейского фашизма
трудящиеся массы, симпатии которых Советскому Союзу и толк¬
нули их на подписание упомянутого пакта? Ничего подобного!
«Правительство народников и социал-демократов, — пишет
3.	Ангаретис в своей брошюре «Фашистский переворот и расстрел
коммунаров в Литве»,— имело все возможности, чтобы подавить
фашистское движение, но правительство этого не делало. Как
в армии, так и на государственных постах были оставлены старые
пособники клерикалов. Были произведены только небольшие пер¬
сональные изменения. Весь же государственный и военный аппа¬
рат остался в руках фашистски настроенного чиновничества и
офицерства...»
История повторяется. Результат позорного поведения литов¬
ских соглашателей известен. Кучка офицерья человек в 30, воору¬
женных браунингами (злые языки утверждали, что «заржавлен¬
ными»), овладела пресловутым государственным аппаратом, на¬
ходившимся в руках народников и социал-демократов, зверскими
расстрелами обезглавила компартию и зажала маленькую Литву
в тиски самого свирепого фашизма. Англия и Польша могли
торжествовать, а Муссолини благословить литовских черноруба¬
шечников из своего прекрасного далека. Гнусная роль соглаша¬
телей стала еще более явной, когда вслед за их «возмущением»,
якобы вызванным ковенским переворотом, они немедленно всту¬
пили в переговоры с новым президентом Сметоной о... количестве
портфелей, на которое они могут рассчитывать, если войдут в
новый фашистский кабинет!
События, развернувшиеся в Литве в связи с фашистским пере¬
воротом, служат своего рада опытным полем для определения
дальнейших путей и методов фашизма в других прибалтийских
странах. И в Латвии, и в Эстонии зарождение первых фашист¬
ских организаций восходит к тому периоду, когда в этих странах
еще не совсем улеглись страсти, вызванные, с одной стороны,
империалистской войной, а с другой — под давлением вспышек
пролетарской революции. Что касается Латвии, то и здесь уже
летом 1922 года были люди, мечтавшие о лаврах латвийского
Муссолини. В июле 1922 г. авантюрист Озолинь писал в одной
из реакционных латвийских газет:
«Для оздоровления латвийской государственности необходим
активный фашизм».
С легкой руки Озолиня были созданы соответствующие фа¬
шистские клубы, вооруженные отряды, и сделана попытка созда¬
ния, по образцу итальянской милиции «наемной фашистской ар¬
мии». Победа Муссолини в 1922 г. и Примо-де-Ривера в 1923
году значительно окрылили надежды латвийских фашистов. В кон¬
це концов им удалось создать организацию, которая, хотя и не
может сравниться с литовскими стрелками, однако представляет
собою довольно значительную силу. По своему социальному
составу она не отличается ни от литовских стрелков, ни от «охот¬
ничьих отрядов» или фашистской «Лиги трудящихся Эстонии».

Фашизм в Прибалтике
219
Все эти организации ориентируются на армию «шюцкоров» в
Финляндии и отчасти в Швеции. Не следует забывать, что во
всех этих трех лимитрофах (Латвия, Эстония, Финляндия) имеют¬
ся значительные остатки разбитых русских белогвардейских ар¬
мий, которые пользуются большим влиянием на внутренние дела
прибалтийских стран. Их влияние велико в правительственных
сферах, за кулисами парламента, в черносотенной прессе и осо¬
бенно в армии. Из их среды вышло немало деятелей белого
террора. Все они, кроме того, состоят в тесной связи с контр¬
разведками всех капиталистических стран. Незримыми нитями
связаны генштабы и мининделы Англии и Франции — через этих
белогвардейских контрразведчиков и наемных террористов — с ре¬
акционно-фашистскими кругами в лимитрофах. Убийство советско¬
го дипломатического курьера тов. Нетте на территории Латвии,
как это теперь установлено, было совершено местными агентами
иностранных разведок. Многие аналогичные факты остаются не¬
раскрытыми... Если для белогвардейских офицеров открыт до¬
ступ в регулярные армии прибалтийских государств, то, разу¬
меется, в рядах вооруженных фашистских группировок их ждет
еще более широкое гостеприимство.
За последние годы Латвия и Эстония не раз были близки
к перевороту ковенского образца. Этому способствует крайнее
обострение междупартийных разногласий, раздирающих на части
маленькие парламенты. Но, должно быть, результаты ковенского
переворота не очень поощряют правящие круги Латвии и Эстонии
к повторению этого опыта. Ковенский опыт показал, что торже¬
ство фашизма в прибалтийских странах ведет не только к зака¬
балению пролетариата (с чем очень легко примирились бы народ¬
нические и соглашательские партии этих стран), а к полной и
фактической потере государственного суверенитета. Слишком ясно
стало, что внешние силы, вдохновляющие фашистские перево¬
роты, помогают произвести их в собственных интересах.
Для нас же ковенские события с полной убедительностью
подтверждают, что главной политической силой, противодей¬
ствующей фашизму, является коммунизм, вокруг которого долж¬
ны объединиться все антифашистские элементы этих стран.
Финляндия стоит в ряду этих стран особняком. Ее фашизм
имеет уже 10-летнюю историю. Германский генерал Маннергейм,
усмиривший восстание красных в 1918 г. и основавший шюцко¬
ровское движение, имеет некоторое основание конкурировать даже
с самим Муссолини в роли провозвестника фашистского движе¬
ния. При желании можно продлить историю финляндского фа¬
шизма еще на 13—15 лет вспять. Дело в том, что даже в цар¬
ской Финляндии классовая борьба достигла высокой степени на¬
пряжения. Вот почему некоторые исследователи фашистского дви¬
жения склонны считать Финляндию «классической страной фашиз¬
ма». Первые шюцкоры под этим же именем организовались еще
во время первой русской революции 1905 г. Эти черносотенные

220
Теория и практика европейского фашизма
организации воспользовались разгромом революции 1905 г., чтобы
наводить террор в финляндских деревнях и местечках своими на¬
летами и дикими расправами с трудящимися. Они беспощадно
расправлялись с остатками разгромленной финляндской красно¬
гвардейской организации того времени, известной под именем
«Войма» («Сила»).
Финляндская городская буржуазия и зажиточное кулачество
имели случай во второй раз демонстрировать свою ни с чем
несравнимую жестокость во время расправы с финляндским вос¬
станием февраля—апреля 1918 г., которую они произвели под
командой прославленного палача, бывшего царского генерала
Маннергейма. Чтобы напомнить о размерах этой небывалой бойни,
перед которой бледнеют подвиги версальцев, приведем несколько
цифр: в тюрьмы Финляндии было брошено около 90 тыс. чело¬
век, расстреляно было 18 тыс. человек, в концентрационных ла¬
герях умерло 15 тыс. заключенных, при общем населении Фин¬
ляндии в 3 млн. человек.
С тех пор прошло 10 лет. Финляндская буржуазия не демобили¬
зуется, попрежнему она живет в страхе перед новой революцией,
раздавить которую она собирается вновь при помощи той же
армии шюцкоров, которая сейчас по численности превышает
100 000 человек. Финляндские шюцкоры не только приравнены
в своих правах к регулярной армии, но пользуются и большими
привилегиями. Численность ее чуть ли не втрое превышает
кадры регулярной армии, и это не может не вызывать к фашист¬
скому корпусу большого почтения со стороны тех самых согла¬
шателей, которые, находясь у власти, хорошо понимают, что в
решительный момент не смогут прогнать этого злого духа, кото¬
рый вызван к жизни ими самими, их собственным лицемерием
в отношении рабочего класса. Единственная сила, которая сможет
это сделать,— это финский пролетариат, организованный в ком¬
мунистическую партию. Победа российского пролетариата над
«шюцкорами» Керенского в октябре 1917 г.— лучший залог этого.
Вот почему взоры финского пролетариата, понесшего такие же¬
стокие потери в 1918 г., все чаще и чаще обращаются в сторону
великого восточного соседа.

XXI.	ФАШИЗМ В «СТРАНАХ-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦАХ».
История фашизма в Англии, Франции, Бельгии и т. д. служит
одной из наиболее наглядных иллюстраций к резолюции VI кон¬
гресса Коминтерна о причинах возникновения фашизма в отдель¬
ных европейских странах. Если относительно Англии еще можно
сказать, что здесь фактором, задерживавшим развитие фашист¬
ского движения, явились «парламентские традиции», глубоко
проникшие в психологию трудящихся масс, то относительно
Франции не может быть никаких сомнений в том, что корни
медленного развития французского фашизма кроются в сравни¬
тельно благополучном состоянии ее экономики сейчас же после
войны. В эпоху, когда Франция не знала ни безработицы, ни
запутанного валютного кризиса, она не знала и фашизма. Мы
уже показали выше, что если в Италии фашизм вспыхнул почти
сейчас же вслед за ликвидацией империалистической войны, то
это произошло потому, что эта «страна-победительница» вышла
из войны в таком финансовом положении, которому не могли
завидовать и побежденные страны. Общее потрясение основ
народного хозяйства, упадок промышленности, рост безработи¬
цы, сопровождаемый понижением заработной платы, кризис и
упадочное настроение среди интеллигенции являются необходи¬
мыми предпосылками возникновения фашизма. Во Франции этих
предпосылок не было налицо. Французский милитаризм вышел
из войны не только не униженным, но в ореоле «славы». Тор¬
жество милитаризма и военной профессии, как таковой, казалось
обеспеченным на долгий промежуток времени. Героям, вернув¬
шимся из траншей, нечего было унывать. Обильная жатва смер¬
ти и уменьшение мужского населения, а также расширение тер¬
ритории привели к тому, что число всяких вакансий не умень¬
шилось, а значительно увеличилось. Новые территории требовали
новых чиновников, лихорадочный подъем промышленности тоже
потребовал огромного количества рабочих рук разных степеней
квалификации. Вернувшийся из окопов мог либо остаться про¬
фессиональной воякой, либо уйти в мирное гражданское суще¬
ствование. И в том, и в другом случае он не увеличивал собой
армии недовольных, что имело место в Италии или Германии.
Таким образом, французский фашизм «первого периода» мог
сводить свои задачи лишь к повторению патриотических азов

222
Теория и практика европейского фашизма
и к шовинистическому науськиванию на «немца», которому не
надо дать поднять головы. Такова была в основном линия по¬
ведения реакционной буржуазии. Роялистская «Аксион Франсез»
Леона Додэ могла, сколько угодно, фрондировать против рес¬
публики, старый «тигр» — Клемансо мог ворчать сколько угодно
в своей подворотне, упрекая правительство Пуанкаре в поблаж¬
ках немцам,— это никого не волновало и не огорчало. Все по¬
нимали, что серьезной борьбы налицо здесь нет, ибо у буржуазии
не было и нет никаких поводов для серьезных нападок на свое
же правительство. В конце концов французские вдохновители
мировой бойни вышли с честью из положения. Им удалось
добиться грабительского Версальского договора, закабалявшего
на долгие годы Германию.
Говоря о буржуазии, мы имеем в виду не только крупную,
но и среднюю и мелкую. Первое время после войны унынию
во Франции не было места. В воздухе стояла атмосфера «дела»
и удавшегося реванша.
Несколько иным было отношение к этому «благополучию» со
стороны передовых слоев французского пролетариата. Если ли¬
ковали «герои дня» — офицеры и чиновники, промышленники и
лавочники, то рабочему радоваться особенно нечего было. Правда,
он не знал гнета безработицы, у него был кусок хлеба и угол,
но если он не потерял способности шевелить мозгом на войне,
то ему было ясно, что возрождение Франции пойдет частью
за счет немцев, частью за счет его труда. Этим объясняется
подъем революционного движения среди французского проле¬
тариата, как только панама Лушера и К0, собиравшихся возро¬
ждать Францию за его счет, получила свои первые ясные очер¬
тания. Замечательно, что во Франции бывшие участники войны,
из которых в других странах Европы неизменно вербовались
первые фашистские организации, никогда не давали «человече¬
ского материала» для фашизма и его отрядов.
Социальный состав всех французских фашистских органи¬
заций до наших дней носит на себе печать буржуазного про¬
исхождения.
Ни одна из них не может похвастать тем, что завербовала
в свои ряды хоть крохотные кадры рабочих.
Если мы обратимся к организации «гражданской гвардии»
(;«gardes Civiques»),— аналогичная организация существует и в
Бельгии,— то увидим, что мы имеем дело с организацией, насчи¬
тывающей в своих рядах почти исключительно аристократическую
молодежь и буржуазную интеллигенцию. Это — самая старинная
фашистская организация Франции. Зарождение ее может быть
отнесено к 1906—1907 гг., когда усилившееся во Франции револю¬
ционно-синдикалистское (движение заставило буржуазию испу¬
гаться приближения социальной революции. Консервативные ро¬
манисты Франции начали в своих произведениях бить тревогу
по поводу приближающегося «красного призрака». Они призывали

Фашизм в „странах-победительницах“
223
буржуазию не полагаться на защиту парламента, а подумать
о спасении своего господства собственными средствами. Это и
было первым призывом к фашизму, к непосредственной физи¬
ческой расправе с бунтующими рабами, первыми нападками на пар¬
ламентаризм с целью его дискредитирования в широких слоях
трудящихся масс. В воздухе впервые запахло призывом к капи¬
талистической диктатуре. В первую же очередь назначение «граж¬
данской гвардии» состояло в прямой борьбе с массовыми заба¬
стовками путем личного штрейкбрехерства. Этот характер граж¬
данская гвардия пронесла через последние 20 лет, сохранив его
до сих пор.
Обратимся к другой организации — «Национально-католиче¬
ской федерации», возглавляемой вождем французских клерикалов
и «героем войны», генералом Кастельно. Этот бравый генерал,
променявший саблю на сутану, ведет за собою армию, в которой
тоже нет ни одного рабочего' С генералом Кастельно идут зажи¬
точные католики — буржуа и кликуши, мечтающие поставить Па¬
риж под контроль Ватикана.
Попытки других вождей французского фашизма — Александра
Мильерана, Жоржа Валуа, Пьера Дюма, Тетанже и др.— также не
привели к изменению социального состава французского фашизма.
Стоит несколько подробнее остановиться на организации, извест¬
ной под именем «Фессо» (итальянское «фашио»). Во главе его
стоят два ренегата синдикального движения — Жорж Валуа и Пьер
Дюма, побывавшие некоторое время в рядах «Аксион Франсез»,
а затем пожелавшие основать свою собственную фашистскую орга¬
низацию, приближающуюся к итальянской. Организация Валуа
имеет свой легион, но численность его пока может произвести
впечатление только в антифашистском Париже, а именно — 1 000
человек! Этого отряда, конечно, достаточно, чтобы производить
скандалы наподобие «королевских молодцов» Додэ, с которым
Валуа сейчас конкурирует, но, конечно, серьезной опасности для
миллионных организаций французских рабочих представлять не
может.
Организация Валуа замечательна еще тем, что она ставит
своей целью добиваться в нынешней Франции введения корпо¬
ративных реформ Муссолини. По мысли Валуа, его «корпорации»
должны охватить шесть корпораций работников умственного тру¬
да и 26 производственных корпораций. Однако, как свидетель¬
ствует Франсуа Берри в своей книжке «Фашизм во Франции»,
в настоящий момент существуют только следующие корпорации:
работников книжного дела, ювелиров, актеров, строителей, слу¬
жащих банков, биржи и страховых компаний.
Ясно, во-первых, что, по сравнению с конфедерациями, объ¬
единяющими около миллиона пролетариев, корпорации Валуа
могут носить лишь чисто бутафорский характер, во-вторых, они
не могут привлечь в свои ряды настоящих пролетариев.

224
Теория и практика европейского фашизма
Видя неуспех своего дела, Балуа объявил недавно, что «Фессо»
открывает дополнительную корпорацию: «для французов, не отно¬
сящихся ни к одной из предыдущих категорий». Более откровенно
было бы сказать: для французов, не имеющих никакой профессии,
кроме службы по найму в фашистско-штрейкбрехерских органи¬
зациях. Фашистские лиги Александра Мильерана и Тетанже тоже
не имеют в своих рядах пролетариата: это — организация, ряды
которых наполняют профессиональные политики реакционного
пошиба — адвокаты, депутаты, журналисты и т. д., а самые лиги,
конечно, существуют для оказания давления на правительство,
находящееся у власти.
Всего изложенного достаточно, чтобы показать, что фран¬
цузский фашизм далек от создания массовых организаций, имею¬
щих целью захват власти. Ни Додэ, ни Кастельно, ни Мильерану,
ни Валуа не дано проникнуть в широкие, массы трудящихся. Они
не могут не понимать, что их случайная победа — в результате
какого-либо опереточного заговора — могла бы быть только эфе¬
мерной, и потому они используют то, что иностранная пресса
именует французским фашизмом, как оружие своих политиче¬
ских интриг и комбинаций.
Может ли все же французский фашизм в ближайшее время
рассчитывать на более значительные успехи?
На этот вопрос мы находим ответ в статье доктора Родена
(Берлин) 1:
«Стоит только себе поставить вопрос — удастся ли французскому фашизму
осуществить свою цель, как всякий внимательный наблюдатель теперешних взаи¬
моотношений во Франции непременно ответит на этот вопрос отрицательно. Не¬
которую возможность успеха можно было предвидеть для «Аксион Франсез»
сейчас же после войны. Шарль Моррас мог рассчитывать кое-чем восполь¬
зоваться от победы Клемансо, если бы он в своей травле пораженцев помог
«тигру» одержать победу. Но помешало Морассу то отвращение, которое
большинство французского народа питает к его лозунгу «роялистской рестав¬
рации». Победа левого блока в 1924 г. опять надолго отодвинула мысль о
диктатуре. Это не важно, что левый блок не смог справиться с последствиями
валютного кризиса и должен был уступить место Пуанкаре. Возвращение
Пуанкаре к власти никак не может обозначать ни полного возрождения прежней
политики национального блока, ни вызвать предположений, что этот типичный
юрист готов пуститься на какие-либо нелегальные приемы. Что касается
Мильерана, то и он успокоился на пересмотре французской конституции
лишь в духе усиления исполнительной власти, для того, чтобы президент
республики не находился в зависимости от смены партий. Такое сдержанное
поведение партийного лидера, который имел больше всего шансов на успех,
является сильнейшим противопоказанием в отношении успеха французского
фашизма».
С оценкой Родена нельзя согласиться во всем, но в главном
он прав. Комплекс условий, без которых немыслима победа фа¬
шизма во Франции, для него складывается наименее благоприят¬
но, но это не значит, что передовые слои французского проле¬
тариата могут успокоиться на нынешней ситуации. Последние клас¬
1 См. цитированный выше сборник Ландауэра и Гонигера.

Фашизм в „странах-победительницах“	225
совые бои, в связи с грандиозной забастовкой в Лилле и пр.,
показывают, что положение французского капитализма очень дале¬
ко от стопроцентной стабилизации. Французская компартия зорко
следит за этим вернейшим компасом современной экономики лю¬
бой страны. Опыт целого ряда стран показывает ей, что фашизм
в его настоящем, а не бутафорском, виде выступает на сцену,
как только на капиталистическую экономику обрушиваются первые
серьезные удары надвигающейся социальной революции.
Мы должны здесь еще вкратце отметить, что успехи фашизма
(итальянского образца) в значительной мере задерживаются во
Франции обостренными дипломатическими отношениями с Ита¬
лией. Не раз реакционные лидеры Франции, пропагандирующие
в своих газетах итальянский фашизм и восхваляющие «Дуче», по¬
падают в трагикомическое положение. Как только между Фран¬
цией и Италией возникает очередной дипломатический конфликт,
реакционные зубры приходят в замешательство: им приходится
стоять, как патентованным патриотам, на страже интересов оте¬
чества против того, кто, по их мнению, изобрел лучший рецепт
сохранения не менее дорогого их сердцу капиталистического
строя...
Что касается Англии, то мы уже отмечали, что фашисты
в ней не могут похвастать большими успехами, чем во Франции.
Психология английских политических деятелей разных лагерей
отличается любопытной чертой: они, по большей части, горячие
сторонники социальных экспериментов в... других странах. Все
мы помним, как английские либералы (не говоря уже о рабочей
партии) восхваляли русскую революцию. Они находили для нее
самые изысканные похвалы, но в то же время не выражали ни ма¬
лейшего желания переносить ее на родную почву. То же самое
можно сказать о многих английских консерваторах, «теоретиче¬
ски» восхищающихся .итальянским фашизмом, но весьма осто¬
рожно относящихся к перенесению фашистских методов борьбы
с континента в Англию.
Впрочем, так было до 1926 г. Сначала всеобщая, а затем
угольная забастовка вызвала резкое повышение фашистского на¬
строения среди реакционных элементов в Англии. То, что в
других стран называют фашизмом, до 1926 г. в Англии носило
строго практический характер. Фашистские теории не имели ни ма¬
лейшего распространения. К ним относились с тем презрением, ка¬
кое каждому англичанину может внушать антипарламентская док¬
трина, безразлично — левая или правая. Английский фашизм, как
и бельгийский или французский, носил характер штрейкбре¬
херского движения, в рядах которого подвизалась аристократи¬
ческая молодежь, по. преимуществу студенческая. Во время за¬
бастовок 1926 г. эти штрейкбрехерские организации приняли не¬
сколько более широкий характер. Помимо молодежи, в движении
стали принимать участие и великовозрастные буржуа и их жены
и дочери. В предвидении забастовки была создана специаль-
15 Теория и практика европейского фашизма

226
Теория и практика европейского фашизма
ная «организация снабжения», оказавшая правительству Болдуина
довольно значительные услуги. Новое разветвление английского
фашизма выявилось в создании добровольной милиции, охраняв¬
шей штрейкбрехеров, разгонявшей манифестантов и т. д.
С забастовкой 1926 г. совпадает и известное увеличение по¬
пулярности фашистских идей в Англии. О них говорят в прессе,,
на собраниях, иногда даже упоминают под величественными
сводами Вестминстера. «Твердолобых», по крайней мере их наи¬
более реакционное крыло, открыто называют фашистами. Такие
люди, как Хикс, Черчилль или Локэр Лемпсон, не обижаются на
эту кличку, и сами часто рассыпаются в похвалах по адресу Мус¬
солини (это обстоятельство, однако, не дало им возможности
осуществить приезд Муссолини в Лондон,— поездка была сорвана
с большим скандалом).
Разумеется, только с большой натяжкой можно назвать твер¬
долобых фашистами итальянской школы. Они готовы, конечно,
расстаться с законностью и пускать в ход фашистские приемы
усмирения в борьбе с рабочими. Но это не значит, что они
собираются перестраивать английскую конституционную монар¬
хию по типу фашистской диктатуры в Италии. В Англии фашизм,
в настоящее время скорее является синонимом «антисоветизма»,
ибо советизм в их глазах правильно является символом разруше¬
ния капиталистической и империалистической диктатуры во всем
мире.
Но то, что мы сказали в отношении Франции, целиком отно¬
сится и к Англии, и ко всем остальным странам-победительницам.
Компартия не может успокоиться на незначительности нынешних
размеров английского фашизма. Фашизм в Англии может запоздать
в такой же степени, как запоздало расшатывание ее экономики
по сравнению с экономикой Италии или побежденных стран.
Но в тот момент, когда, под давлением усилившихся социальных
боев, фашистское движение усилится, в борьбе против него у
компартии не будет никаких союзников, кроме наиболее созна¬
тельных кадров английского пролетариата, которых нужно го¬
товить к этому моменту. Рабочая партия — этот символ ублюдоч¬
ных слоев мелкой буржуазии с ее вероломством по отношению
к рабочему классу — в один день переметнется на сторону круп¬
ной буржуазии, которая ее руками будет крепить свою дикта¬
туру. К этому моменту нужно безостановочно готовиться. Ком¬
партия Англии должна зорко следить за всеми передвижениями
в стане классовых врагов, за всеми сдвигами их психологии и
за их возможным перевооружением с парламентского на фашист¬
ский лад.

ПРИЛОЖЕНИЕ.
ЭКЗОТИЧЕСКИЙ ФАШИЗМ.
Мировая литература послевоенного периода знает ряд совер¬
шенно исключительных по своему содержанию книг, которым
суждено навсегда остаться документами, свидетельствующими о
непревзойденной человеческой жестокости.
Но все эти книги не похожи на ту, которая сейчас лежит
перед нами. После того, как прочтешь ее, трудно бывает при¬
коснуться к ней — и кажется, что все страницы ее густо напитаны
еще липкой человеческой кровью.
Ужас удваивается при мысли, что книга эта и описанные в ней
факты никакого отношения к мировой войне не имеют; следова¬
тельно, не приходится утешаться мыслью о том, что ^беспредель¬
ное человеческое одичание, запечатленное в ней, является про¬
дуктом ожесточения нравов, вызываемых каждой войной. Напро¬
тив, местом действия является одна из далеких стран Латинской
Америки, сохранившая во время мировой войны самый строгий
нейтралитет. Речь идет о Венецуэле, злополучнейшей из всех
стран мира, в которой фашизм воцарился вот уже 14 лет тому
назад в его самой отвратительной, экзотической форме.
Мировая война и последовавшая за ней Октябрьская рево¬
люция еще более отдалили Советский Союз от экзотических
стран Центральной и Южной Америки, с которыми мы и раньше
были не особенно тесно связаны. Все же до войны кое-какие
сведения оттуда доходили до нас. Из царской России шла уси¬
ленная эмиграция в Аргентину и Бразилию,— и некоторые нити
все же протягивались между нашим континентом и отдаленными
странами Латинской Америки. Эта связь была уничтожена мировой
войной. Официальные нити связывают Советский Союз только с
Мексикой. В связи с этим на нашем книжном рынке уже появи¬
лось несколько книг о Мексике. События, происходящие в этой
стране, вообще, за последнее время привлекают к себе обществен¬
ное мнение всего мира, который с неослабным вниманием следит
за борьбой между католической реакцией и светскими партиями
Мексики. Конечно, это внимание сосредоточено не столько на
нескончаемых революциях, ареной которых является Мексика,
сколько на той борьбе чужеземных влияний, которая скрывается
за всеми этими внешними столкновениями. Кроме того, Мексика
является страной, по размерам своих нефтяных богатств зани-
15*

225
Теория и практика европейского фашизма
мающей едва ли не второе место во всем мире. А мы знаем, что
один запах нефти вызывает к жизни самую свирепую междо¬
усобную войну в стране империалистов. Неудивительно, что
Мексика стала ареной таких вооруженных столкновений, за ка¬
кими следит весь мир.
Но мы зато очень мало знаем о внутренней политической
жизни целого ряда экзотических республик Южной Америки,—
и только за последнее время, параллельно с укреплением на¬
ших внешних связей, нарушенных войной, интервенцией и бло¬
кадой, к нам начинают просачиваться сведения о событиях в этих
странах. Мы узнаем, что Венецуэла, Чили, Аргентина, Парагвай
служат ареной самой жестокой реакции. Президентские выборы
этого года в ряде экзотических стран прошли под знаком самого
лютого соревнования различных политических партий,— и во мно¬
гих из них реакция победила... Само собой разумеется, за борю¬
щимися сторонами стоят соперничающие между собой иностран¬
ные империалисты, заинтересованные в эксплоатации туземных
естественных богатств. Самой сильной из борющихся сторон явля¬
ются САСШ, влияние которых в республиках Латинской Америки
почти беспредельно. С ними ведут борьбу — с переменным и,
большей частью, сомнительным успехом — англичане, которые,
однако, большой популярностью в Латинской Америке не поль¬
зуются.
Что касается итальянского и испанского империализма, то они,
не рискуя противоборствовать с янки и даже с англичанами, во
всех этих странах поддерживают крайнюю реакцию. Проникно¬
вение итальянского и испанского влияния, в эти страны все уси¬
ливается под флагом испано-итальянского фашизма. Тесно пере¬
плетаясь с туземно-реакционными элементами, испано-итальян¬
ский фашизм умеет, путем сговора с англичанами или янки,
обеспечить свое влияние во внутренних делах этих стран.
Стоит вспомнить,— с каким волнением следила в этом году фран¬
цузская пресса Италии и Испании за исходом выборов в ряде
стран Латинской Америки. Большинство статей фашистских орга¬
нов носили характер прямого вмешательства во внутренние дела
этих стран.
Поистине, одной из наиболее несчастных стран во всем мире
сейчас является Венецуэла,— страна, в которой жизнь могла бы
быть прекрасной среди окружающей природы и ее естественных
богатств. Трудно представить себе, во что превратил эту страну
так называемый «экзотический» фашизм.
Тут уместно поставить вопрос, что мы, собственно, понимаем
под экзотическим фашизмом, и чем он отличается от фашизма
в его европейском понимании?
Италия и Испания всегда пользовались огромным культурным
влиянием в странах Центральной и Южной Америки. На время
войны влияние Италии значительно ослабело. В то время, как
Италия связала свою судьбу с судьбой Большой Антанты, ни

Экзотический фашизм
229
одна из стран Южной Америки не пожелала вмешиваться в импе¬
риалистическую войну из-за чуждых им европейских интересов.
Соответственно возросло зато влияние Испании, которая, как
известно, занимала во время войны позицию «благожелательного
нейтралитета»,— т. е. попеременно обращалась лицом то к Антанте,
то к странам Четверного согласия. Такую же позицию заняло
большинство экзотических стран Латинской Америки.
Но зато после войны вновь возросло «культурное» влияние
Италии. Подобно тому, как некогда итало-испанские миссионеры
заносили сюда семена католической религии, правящие классы
Венецуэлы и прочих государств стали импортировать в свое
отечество идеи фашизма. Но в то время как в Италии и Испании
фашизм с течением времени приобрел форму государственной
системы, со своими попытками (довольно неуклюжими) разре¬
шения рабочего вопроса путем учреждения корпоративно-син¬
дикального строя,— фашизм в Венецуэле и ряде других стран
Южной Америки выродился в форму неограниченной деспоти¬
ческой власти, чисто «патриархального» характера.
Фашизм, господствующий сейчас в Венецуэле, возродил к
жизни режим тирании первых конквистадоров.
Да, тени таких жестоких конквистадоров, как Пизарро, вновь
возродились на орошенной потоками крови территории экзоти¬
ческих республик, с той только! разницей, что современные Пи¬
зарро ведут кровопролитные войны не с янками и не с красно¬
кожими, а со своими соотечественниками, у которых они отвоевы¬
вают вместе с властью и право полного распоряжения их жизнью
и их благосостоянием, Экзотический фашизм — это не государствен¬
ный строй, устанавливающий те или иные политические взаимо¬
отношения классов или групп в данной стране. Как ни странно,
именно здесь фашизму удается провести в жизнь свою «внеклас¬
совую» программу, но — каким путем! Единоличной воле тирана
подчиняются — без различия классов, сословий и полов — все граж¬
дане, жизнь которых целиком принадлежит ему без всякого кон¬
троля и ограничения. При таком режиме смешно говорить о су¬
веренности народа, о конституционных правах и т. д. Целая страна
превращается в огромный темный чулан, куда не проникает ни
один луч света, ни малейшая надежда на спасение.
Вот почему в Венецуэле местный, патриархальный фашизм
носит название «гомесизма», по имени генерала Гомеса, бессмен¬
ного кровавого тирана.
Кто такой генерал Гомес,— тот, кто в писаниях заокеанских
публицистов левобуржуазного толка носит теперь кличку: «Не¬
рона XX века»? Лежащая перед нами книга венецуэльского пи¬
сателя-эмигранта Хозэ Покатерра, озаглавленная: «Тирания в Ве¬
нецуэле» («Гомес — позор Америки») дает полное и яркое пред¬
ставление об этом, действительно, исключительном тиране нашего
времени. Пожалуй, в истории средневековья не найдешь ему

230	Теория	и	практика	европейского	фашизма
равных. Как и большинство южно-американских «генералов», Гомес
сам присвоил себе это звание, не только не проявив никаких
чудес храбрости, а, напротив, оставаясь в душе самым подлым
и презренным трусом. Он происходит из тех зажиточных слоев
венецуэльского крестьянства, которые, живя вблизи Каракаса (сто¬
лица Венецуэлы), поняли, что политика — при благоприятных усло¬
виях — может стать выгодной профессией. Правит он Венецуэлой
уже в течение двадцати лет, причем сначала он был бессменным
президентом Венецуэлы, а когда это надоело ему, приказал стра¬
не избрать, того президента, которого он ей укажет. Это — родной
брат его. Вообще, в ближайшем управлении Венецуэлой принимает
самое деятельное участие вся семья генерала Гомеса, получившая
от тирана соответствующие «уделы».
Вот в каких выражениях сам Гомес рассказывал о своих на¬
мерениях во время президентских выборов одному из своих
ближайших друзей Дельгадо-Шальбо, которого он впоследствии
заточил в тюрьму... на 14 лет:
— «Видите ли, как я вам уже сказал, я не намерен оставаться
президентом на вечные времена. Но вы понимаете, что конгресс
принадлежит мне, и он выберет того, кого я укажу ему. До тех
пор, покуда выборы еще не назначены, не стоит этим вопросом
заниматься. Для всеобщего спокойствия в Венецуэле нужно одно:
не говорить ни о политике, ни о кандидатурах, и кроме того
нужно, чтобы газеты не печатали никаких глупостей. Когда на¬
станет день выборов, страна узнает, кто является моим кандида¬
том. Пусть сейчас никто не занимается этим вопросом: в назначен¬
ный день я призову «Петра» и скажу ему:, «Отправляйтесь-ка
на конгресс с этим клочком бумаги, который, в сущности, является
приказом о вашем избрании президентом». И «Петр» отправляется
с этим приказом. Но так как возможно, что в это время я замечу
на лице «Петра» выражение, которое мне почему-либо не по¬
нравится, тогда я позову «Жана» и скажу ему: «Отправляйтесь-ка
на конгресс и заявите там, что «Петр» больше не является моим
кандидатом, а что выбрать нужно вас. И, конечно, его выберут...»
В этом самом Дельгадо-Шальбо, богатом пароходовладельце,
человеке, выполнявшем за границей крупные финансовые пору¬
чения самого Гомеса, в результате этой беседы с Гомесом, про¬
снулось гражданское чувство. Он переговорил со своими друзья¬
ми., но, не успели они оформить организацию заговора, как
Дельгадо-Шальбо, «друг президента», очутился в знаменитой
политической тюрьме Каракаса — «Ротонде», где он провел без
всякого суда и следствия 14 лет, закованный в особые венецу¬
эльские кандалы, весом свыше 2 пудов. Его жена и дети, жив¬
шие неподалеку от страшной тюрьмы, не знали, куда он девался.
Они могли догадываться лишь о том, что он в лапах тирана
Гомеса. Посадив Дельгадо в Ротонду, генерал Гомес с первого
же дня решил путем насилия и шантажа завладеть всем его
имуществом. Дельгадо-Шальбо. не давали есть и пить в течение

Экзотический фашизм
231
нескольких дней. Родной брат Гомеса или кто-либо другой из его
семьи являлся к Дельгадо в камеру и говорил ему: «Подпиши
чек на пять тысяч долларов, и тебе дадут стакан воды». Он
подписывал, и ему давали пить. Через несколько дней повторя¬
лось то же самое. Постепенно все имущество узника перешло
к его палачам. Братья, сестры и племянники тирана распреде¬
лили между собой его земли и открыто владеют ими и посейчас.
В страшной Ротонде, ужасы которой превосходят картины
Дантова ада, Дельгадо-Шальбо провел 14 лет, с двухпудовыми
цепями на ногах, и только в 1927 году он был освобожден с усло¬
вием немедленно покинуть Венецуэлу. Сейчас он в Париже, откуда
помогает своим землякам — венецуэльским эмигрантам, ведущим
энергичную кампанию против тирании Гомеса в прессе обоих
полушарий. Он же сообщил много материалов о венецуэльской
инквизиции, и все тайны Ротонды писателю Хозе Покатерра,
который сам провел в Ротонде три года, после чего ему удалось
вырваться в Канаду, где он и написал свои мемуары. Часть из
них вошла в цитируемую нами кровавую повесть о тирании Гомеса.
Замечательно, что ни Дельгадо-Шальбо, ни Покатерра не
принадлежат даже к умеренным революционерам. Из их писаний
видно, что оба они — умеренные либералы, уважающие собствен¬
ность и капитал, «люди хорошего общества», даже после всех
неимоверных испытаний, выпавших на их долю, не потерявшие
веры в «демократию». Их главный и единственный грех в том,
что они стоят на почве конституционных «свобод» Венецуэлы
и требуют законных перевыборов президента. Но тирания Гомеса
такова, что даже у этих восторженных сторонников порядка,
законности и конституционных гарантий она вызывает настолько
сильное чувство мести, что и они не могут удержаться от при¬
зывов к террору. Предоставим слово Покатерре для характери¬
стики нынешнего режима в Венецуэле:
«Личный режим Гомеса превратил Венецуэлу в каторжную
тюрьму или в пенитенциарную колонию. Вы можете быть за
Гомеса или против него, но вы все же не выйдете из душных
объятий возведенных им стен и не уйдете от его) взглядов. На
каждом шагу вас подстерегают его цепные псы, и со всех сторон
на вас направлены лезвия кинжалов. На протяжении 300 лье жи¬
вут 2 1/2 млн. венецуэльдев под гнетом его личной тирании и
тирании его сбиров. Пленником вы остаетесь в страшной Ротонде,
таким же пленником вы чувствуете себя и в президентском замке
Мирафлорес. Вся страна делится на открытую и запертую тюрьмы.
Разница только во внешней обстановке. Заслужив милость тирана,
вы можете занимать любые посты, но через день вы можете очу¬
титься в сыром, каменном мешке во власти всепожирающих на¬
секомых, одержимый схватками дезинтерии, или работать, как
средневековый раб, на постройке шоссейных дорог под градом
сыплющихся на вас ударов и погибая от солнечного зноя. В общем,
вое население Венецуэлы живет под непрекращающимся страхом,

232
Теория и практика европейского фашизма
с сердцами исполненными гнева и ненависти,— в ожидании того
дня, когда наступит расплата и для Гомеса.
«...Не удивительно ли, что мысль о мести приходит в голову
всем? В самом деле, разве семья генерала Гомеса отличается
чем-либо от шайки бандитов, которые, приставив свои пистолеты,
к груди несчастной жертвы, заставляют ее поднять руки вверх,
а сами в это время шарят в ее карманах? Этой жертвой ведь
является Венецуэла. Неужели можно назвать изменой или пре¬
ступлением жест того человека, который постарается сшибить
с ног бандитов, прихлопнув дверь и позвав на помощь...»
Мрачные видения Шлиссельбургской крепости, Петропавлов¬
ских казематов, каторжные централы Сибири,— все это бледнеет
и стушевывается в памяти, уступая место ужасам Ротонды. В
книге Покатерры имеются рисунки двухпудовых цепей,— изо¬
бретение, которым может гордиться тиран Гомес. В Ротонде они
не снимаются даже с парализованных. Вспомним о том, что даже
при царизме каждому сроку каторги соответствовал определен¬
ный кандальный срок: при 8 годах каторги — 1—1 1/2, при 15 —
2, при 20 — 4 года кандального срока. В свободной респу¬
блике Венецуэле политические узники, попавшие в Ротонду
без всякого суда и следствия, носят кандалы в течение всего
срока заключения. Узники Ротонды находятся в полной власти
уголовных преступников, которых назначают начальниками тюрь¬
мы с определенным заданием — довести до смерти всех полити¬
ческих заключенных, применяя к ним самые разнообразные ме¬
тоды репрессий. И если уголовный, попавший в начальники по¬
литической тюрьмы, выполнит указанное задание, его награ¬
ждают либо полным освобождением, либо значительным сокра¬
щением срока. Нечего и говорить о том, что задание выпол¬
няется блестяще.
Покатерра рассказывает о судьбе заключенных с ним по
одному делу о подготовке восстания. Всех их пытали голодом,
им запрещали всякую передачу пищи с воли, на ночь полы их
камеры неизменно обливались холодной водой. Но, когда эти
средства не помогали, к заключенным применялось последнее
средство: их отравляли, примешивая в пищу мышьяк, цианистый
кали и другие сильно действующие яды. Таким образом, задание —
довести до гибели всех заключенных, предписанное уголовному,
заведывающему Ротондой, блестяще проводится в жизнь.
Нет никакой возможности в этом очерке привести хотя бы
сотую часть описаний всех пыток и репрессий по отношению к
заключенным Ротонды, которые описывает в своей книге Покатер¬
ра. Чтобы дать о них только приблизительное представление, нуж¬
но собрать воедино самые рафинированные пытки, которым под¬
вергаются заключенные в тюрьмах Барселоны под управлением
всемирно прославленного палача генерала Анидо (первый палач
Испании — до Примо-де-Ривера и при нем), ужасы фашистских за¬
стенков Муссолини, воскресить побои и пытки, которыми награ-

Экзотический фашизм
233
ждались при царе политические заключенные Орловского, Тоболь¬
ского и др. каторжных централов,— и... все это, взятое вместе,
побледнеет перед картинами, разыгрывающимися ежедневно в Ро¬
тонде. Заключенные гибнут на глазах у их палачей,— от голода,
холода, неслыханно тяжелых цепей, от страха перед настоящим и
будущим, часто не зная, за что и на сколько времени они попали
сюда. В Ротонде нет ни одного узника, который попал бы сюда
по судебному приговору. На улицах Каракаса то и дело хватают
людей, часто ни в чем неповинных, часто только из-за того, что
их имя спутали с чужим именем,— и всегда по доносу всяких плат¬
ных и добровольных сыщиков; их отправляют в охранку, затем
пытают и после пыток отправляют в Ротонду, на воротах которой
Гомес должен был сделать надпись из Дантова «Ада»:
Lasciate ogni speranza
Voi, ch’entrate 1
Генерал Оржевский, посетивший Шлиссельбург, сказал с са¬
мо довольствием: «Отсюда не выходят, отсюда только выносят».
Царский генерал ошибся. Русская революция 1905 года отворила
двери Шлиссельбурга, оттуда вышли старые бойцы, поведавшие
нам его тайны. Из Ротонды вышли пока только 2—3 узника, рас¬
сказавшие теперь миру о подвигах правительственных бандитов
Венецуэлы, но их товарищи еще томятся в каменных объятиях
отвратительного застенка,— и нельзя без ужаса подумать о том,
что все они знают свой неизбежный конец, если не подоспеет
какая-либо помощь, которая обрежет когти фашистских хищ¬
ников.
Под палящими лучами беспощадного южного солнца бродят,
как привидения, эти преждевременные старцы, влача свои тяж¬
кие цепи по асфальту тюремного дворика. Этим привидениям,
обросшим длинными волосами, с безумными взорами, по большей
части сошедшими с ума от беспрестанных побоев и пыток,
позволяют выходить на час-два из своих каменных мешков,
потому что они не способны ни на какой протест, не говоря уже
о побеге. Среди асфальтового дворика бьет маленький фонтан,
и заключенные, которых морят жаждой, выдавая им ограничен¬
ные порции воды, изнемогая от зноя, готовы с жадностью при¬
пасть к источнику свежей йоды. Но для того:, чтобы они не «смогли
этого сделать, палач Нерео, бандит, заведующий политической
тюрьмой Каракаса, со злым смехом и на виду у несчастных моет
в фонтане свои грязные, потные ноги...
Когда заключенный Ротонды умирает от голода, холода или
яда, никто из товарищей не оплакивает его. Все понимают, что
это — счастливейший момент в многострадальном существовании
узника. Каждый из них знает, что скоро наступит его Очередь.
Безучастно смотрят они на то, как палач Нерео и его спод-
1 «Оставь надежду всяк, сюда входящий».

234
Теория и практика европейского фашизма
ручный проворно вытаскивают во дворик труп, обшивают его
холстом и — через калитку — передают в примыкающий к тюрьме
госпиталь для погребения. Несчастный пройдет по спискам умер¬
ших в госпитале,— и тиран Гомес сможет уверять после весь
мир в том, что в Ротонде... не убивают. Точно так же, как в одном
из официальных документов Гомес похвастал тем, что «в Вене¬
цуэле никогда не возводили эшафотов».
Но нет ни одного заключенного в Ротонде, который не согла¬
сился бы дважды взойти на эшафот только для того, чтобы
не чувствовать ее леденящих, каменных объятий...
И вместе с тем (кто мог бы это подумать!) попасть в Ро¬
тонду для многих заключенных — счастье... Надо понять это:
в Ротонду попадают не сразу. Надо сначала пройти через «Сад
пыток» Гомеса. Октав Мирбо, воспроизводящий в своем романе
полуфантастические рассказы о пытках в далеком Китае, вряд
ли мог подозревать, что в цивилизованной «республике» Вене¬
цуэле — в дни, которые мы переживаем,— названием его романа
несчастные политические узники Ротонды окрестят те предва¬
рительные пытки, которым подвергаются большинство из них
раньше, чем попасть в Ротонду.
Среди пленников генерала Гомеса большинство составляют
«заговорщики» из среды интеллигенции: офицеры, чиновники,
люди свободных профессий, недовольные его диктатурой. Среди
них нет почти профессиональных революционеров. Среди них
даже мало настоящих заговорщиков против самодержавно-фа¬
шистского режима Гомеса. Густая сеть шпионажа покрыла эту
несчастную страну, и в сеть попадает много ни в чем неповин¬
ных обывателей. Угрозы и пытки, применяемые к этим несчаст¬
ным, заставляют их быстро называть другие имена (по большей
части первые, пришедшие на ум). В сеть обвинения вовлекаются
все новые и новые жертвы, заговор ширится, и палачи от удо¬
вольствия потирают руки.
Генерал Гомес — не только «мудрый правитель», не только
вор, укравший все лучшие поместья и ограбивший венецуэль¬
скую казну: он гордится еще изобретением пытки, равной ко¬
торой не сыщешь в анналах даже польской дефензивы или
фашистской охранки Муссолини: это — подвешивание допрашивае¬
мого за половые органы. Как правило, этой пытке подвергаются
почти все допрашиваемые по политическим делам. На жаргоне
господина президента и его приближенных это называется «за¬
ставить петь» заключенного. Невозможно без омерзения читать
описания застенков и дыбы, на которой производится эта опе¬
рация, изобретенная садистом-фашистом, безраздельно правящим
страной с 3-миллионным населением. Когда приводят в застенок
арестованного «заговорщика», он видит крюк на перекладине,
протянутые веревки, куски «человеческой кожи и запекшуюся
кровь на них.

Экзотический, фашизм
235
Но здесь мы поставим точку. Тот, кто прочтет книгу Пока¬
терры, узнает более подробно об этом «позоре Америки».
Добавим лишь, что ареной этих пыток является не только
застенок, примыкающий к Ротонде, но и утопающий в тропиче¬
ской растительности замок «Мирафлорес», резиденция самого
Гомеса.
В этом замке Гомес предается таким «развлечениям», от опи¬
сания которых кровь стынет в жилах. Так, Покатерра расска¬
зывает об одном случае массовых пыток над политзаключенными,
произведенных во дворце президента в присутствии самого
Гомеса, его братьев, племянников и ближайших друзей. Неко¬
торых обвиняемых (по большей части офицеры, подозреваемые
в заговоре) подвешивали описанным выше образом по 11 раз.
Многих снимали с дыбы изуродованными калеками. Главным
исполнителем экзекуции явился шофер президента. Среди подве¬
шиваемых был 14-летний брат одного из скрывшихся офицеров,
не сумевший указать властям его местонахождение.
Гомес стоял тут же и посмеивался в ус, слушая стоны истя¬
зуемых...
Весной 1928 года, когда кампания в защиту заключенных
Ротонды стала принимать большие размеры, Гомес в одном из
своих официальных посланий написал:
«Никогда ни гнев, ни даже справедливое негодование не
владели мною настолько, чтобы я стал применять репрессии,
которые не были бы разрешены законом, и не являлись бы
абсолютно необходимыми для поддержания мира в стране».
Правление «Гражданского союза Венецуэлы», находящееся в
Нью-Йорке и руководящее нынешней кампанией против Гомеса,
начинает свой ответ на это наглое и лицемерное заявление изло¬
жением серии фактов, из которых мы приводим лишь несколько:
«В мае 1913 года, в Ротонде Каракаса, по приказанию Хуана
Висенте Гомеса, префект Каракаса, полковник Эрнесто Веласко
и Барра, начальник полиции, полковник Педро Гарсия, начальник
тюрьмы, генерал Марсиаль Падро и тюремные чиновники (сле¬
дуют фамилии), с помощью тюремного служителя, каторжника,
осужденного за убийство, Бермудеса, подвергли страшной пытке
сдавливания половых органов и подвешивания за них полков¬
ников Мухика, умершего от пытки, Очоа, сошедшего с ума, и ,тоже
умершего от пытки, Алькантара, умершего от той же пытки,
Гонзалеса и 23 офицеров низшего ранга».
«Комитет по изобретениям», который по этому поводу мог бы
быть образован при Лиге наций, ибо в состав ее входит Вене¬
цуэла, должен был бы отметить 15-летний юбилей изобретения
генерала Гомеса, награжденного «за заслуги перед цивилизацией»
Орденом Почетного Легиона.
Ответ «Гражданского союза», который мы лишены возмож¬
ности привести здесь полностью, представляет собою перечи¬
сление подобных же пыток со смертельным исходом, произве¬

236
Теория и практика европейского фашизма
денных над отдельными группами политических узников за истек¬
шие 15 лет.
В ответ на заявление тирана о том, что в Венецуэле «не
возводили эшафотов», авторы воззвания пишут:
«Это верно, Гомес не имел смелости воздвигнуть эшафотов
на публичных площадях, как это делали его предшественники,
но он обрекал на смерть своих врагов под сурдинку: одних —
голодом, других — ядом, третьих — пытками. В одной Ротонде
Каракаса таким путем было казнено 53 венецуэльца». (Список
приведен в воззвании полностью, каждая смерть обозначена точ¬
ной датой.)
Воззвание заканчивается такими словами:
«Эти мертвецы встают из своих могил, чтобы обвинить Хуана
Висенте Гомеса перед всем миром: 1 800 граждан Венецуэлы,
которым удалось чудесным образом спастись из когтей тирана,
живы и готовы поддержать обвинение, выдвинутое мертвецами,
в полной мере.
«Посланник Венецуэлы в Вашингтоне Гризанти может смело
заявлять, что в Венецуэле власти не присуждают к смерти своих
сограждан и не приводят таких приговоров в исполнение. Хуан
Висенте Гомес может повторять, что он не возводил эшафотов,
но весь мир теперь будет знать, что оба они лгут самым
циничным образом, и что мертвецы, тени которых витают над
Ротондой, посылают им вместе со своим опровержением свои
проклятия...
«Президент Венецуэлы, подписывая свое послание, забыл, что
преступление — это тень, следующая за человеком, отбрасываю¬
щим ее».
Покатерра и его друзья, поведавшие миру об ужасах Ротон¬
ды, о пытках, изобретенных палачом Гомесом,— люди не нашего
лагеря. Мы уже сказали, что они сторонники демократии, про¬
гресса, конституционных гарантий и прочих невесомых прелестей
капиталистического строя. Из их записок и дневников видно
еще, что они верят в бога. Сидя в Ротонде, они не переставали
ожидать активного) вмешательства «всевышнего», но так и не до¬
ждались. Гомес сажает в тюрьму и,— если надо,— подвешивает
уже описанным образом и тех духовных особ разного ранга,
которые позволяют себе вмешиваться в его дела,— и «всевышний»
все с той же кротостью терпит это.
Помещая свои разоблачения во французской прессе, они счи¬
тают долгом напомнить о том, что они во время войны держа¬
лись союзнической ориентации, и что они полны восхищения перед
Францией и ее великими республиканскими традициями.
На это восхищение правительство Пуанкаре—Бриана, высоко
держащее знамя гуманности и цивилизации, отвечает достойным
образом, она награждает орденом Почетного Легиона «изобрета¬
теля» Гомеса, которого Покатерра и друзья, кстати, обвиняют в
том, что он во время войны демонстративно занимал германо¬

Экзотический фашизм
237
фильскую позицию. Прекрасный случай, иллюстрирующий интер¬
национальную солидарность всех палачей мира!
С возмущением и омерзением читая разоблачения Покатерра
и Дельгадо, мы не забываем того, что они принадлежат к вра¬
ждебному нам классу и пропитаны чуждой нам идеологией.
Смешно читать все обращения их к Лиге наций, Лиге прав
человека и т. д., проникнутые верой в то, что капиталисти¬
ческий строй, породивший Гомесов всяких видов, мастей и ран¬
гов, в самом себе найдет силы, которые могли бы уничтожить
это зло.
Мы не только не разделяем этой веры, но мы находим ее
вредной. Фашизм,— во всех его проявлениях, в том числе и «экзо¬
тический»,— предельный период разложения буржуазного строя,
и Гомесы будут уничтожены лишь вместе с ним.
Пролетариат — вот единственная сила, призванная переродить
мир. Верным и единственным методом этого перерождения, явля¬
ется только пролетарская революция. Не во имя восстановления
и обеления «попранной», по мнению Покатерры и его друзей,
демократии, не во имя торжества капиталистической морали
будет совершена эта революция и в Венецуэле. Революция призва¬
на целиком смести дорогой сердцу венецуэльских либералов, капи¬
талистический строй, из недр которого родился фашизм.
В феврале 1928 года в Каракасе вышла нелегальная листовка,
подписанная «Федерацией венецуэльских студентов», «Рабочей
Федерацией» и «Комитетом матерей и сестер заключенных». Она
заканчивается .следующим характерным обращением:
«Лига наций, если ты не миф, помоги нам, послав к нам
миссию, которая проверит разоблачаемые нами преступления. Ла¬
тино-американизм, пан-американизм... Не довольно ли громких
фраз и пустозвонных речей, помогите народу, страдающему под
игом грубых палачей!»
Рабочая федерация Венецуэлы по духу своему — реформист¬
ская организация, и нужно считать большим прогрессом для нее
и то, что она начинает сомневаться в реальности существования
Лиги наций. Конечно, Она со временем убедится в том, что
Лига наций не только не «миф», но один из мощных инстру¬
ментов капиталистического и империалистического блока, от ко¬
торого страдает эта несчастная страна.
Рабочие Венецуэлы неизбежно разочаруются в Лиге наций,
точно так же, как разочаровывались в помощи «всевышнего»
несчастные узники Ротонды, испуская последний вздох на асфаль¬
те каменных мешков.
Они поймут, что и в Европе Лига наций, под прикрытием
лицемерных речей о мире и гуманности, является мощной покро¬
вительницей фашизма. Если бы было иначе, женевская Лига,
толкующая о разоружении, не могла бы не обратить внимания
на фашизм в латинских странах, как на один из могучих факторов
и стимулов грядущих империалистических войн. То одичание

238
Теория и практика европейского фашизма
нравов, которое в далеких экзотических республиках вылилось не
только в отрицание демократии, но в возрождении тирании
феодальных времен, не могло бы иметь места, если бы на юге
и в сердце Европы фашизм не пустил таких глубоких корней —
при явном покровительстве Англии, Франции и прочих вдохнови¬
телей Лиги наций.
Муссолини, Примо-де-Ривера, Цанков, Гитлер, Пилсудский —
все эти провозвестники «новой» морали сверх-человека и про¬
возвестники новых политических истин, тесным кольцом окру¬
жившие Женеву,— таковы последние достижения Европы, скло¬
няющейся к закату. Проповедь всеобщего одичания, родив¬
шаяся в самых недрах капиталистической культуры и принявшая
форму международного фашизма, уже перебросилась за океан.
Гомес в Венецуэле не мог бы существовать, если бы в Риме
не сидел Муссолини, а в Мадриде — Примо-де-Ривера. И все же
нам легко могут возразить: если проводить параллель между
испано-итальянским фашизмом и «экзотическим» фашизмом в ряде
стран Латинской Америки, ее нужно проводить до конца. Невоз¬
можно объяснять торжество экзотического фашизма одним появ¬
лением фашистской идеологии, занесенной в Южную Америку из
Италии и Испании. Нельзя забывать, что в Италии и в Испании
фашисты располагали и располагают весьма реальной, организо¬
ванной силой, на которой покоится их господство теперь, и ко¬
торая обеспечила им победу в прошлом. Что же является реаль¬
ной базой торжествующего «гомесизма»?
Писания всех либеральных антифашистских публицистов, всех
преследуемых Гомесом венецуэльских патриотов, дают ответ на
этот вопрос. Вся экономическая жизнь Венецуэлы находится
целиком в руках соревнующихся между собой империалистов, из
которых в настоящий момент победа находится безусловно, на
стороне Сев. Америки. Если до последнего времени Англия играла
значительную роль в ввозе и вывозе Венецуэлы, то теперь она
оттеснена на задний план САСШ. Вообще, последние годы от¬
мечены значительным ухудшением отношений между Англией и
странами Центральной и Южной Америки (наиболее ярко это обна¬
ружилось в Мексике). Всюду за счет уменьшения английского
влияния, растет влияние САСШ, которые особенно энергично
наступают на англичан, на «нефтяном» фронте в этих странах.
В Венецуэле — при Гомесе,— американцы чувствуют себя настоя¬
щими хозяевами. САСШ и являются главной поддержкой гоме¬
сизма. Это запечатлено в тысяче разных документов, из которых
наиболее яркие приводятся Покатеррой и др. венецуэльскими
эмигрантами в их книгах. Освободившись из душных объятий
Ротонды, Покатерра бежал не в САСШ, а в Канаду. Правитель¬
ство САСШ давно взяло уже Гомеса под свое покровитель¬
ство,— и Покатерра правильно озаглавил свою книгу: «Гомес —
позор Америки»,— имея в виду не Южную, а Северную Америку.

Экзотический фашизм
239
Для стран Центральной и Южной Америки этот союз вну¬
тренней реакции с иностранным империализмом является типич¬
ным. Авантюристы, которым фашистским путем удается захватить
в свои руки власть,— при поддержке иностранных империали¬
стов, которым они отдают страну «на поток и разграбление»,
утверждают в несчастной стране свою личную диктатуру, выро¬
ждающуюся в гомесизм, или иную форму экзотического фашизма.
Такам образом, реальная база экзотического фашизма — в под¬
держке его иностранными империалистами, которым удобнее и
выгоднее всего грабить чужую страну под покровом этой
системы.
Уже после того, как книга Покатерры вышла в свет, в париж¬
ском журнале «Cri des Peuples» (7/XI—1928 г.) напечатаны выдерж¬
ки из мемуаров другого узника Ротонды, Гонзало Карнавелли.
Мы лишены возможности процитировать здесь даже часть этих
воспоминаний, от которых в неменьшей мере веет леденящим
ужасом, чем от книги Покатерры, но мы приведем следующее
примечание редакции журнала:
«Для тех, кому могло показаться, что Покатерра, о книге кото¬
рого мы говорили, мог в ней преувеличить ужасы, разыгрывающие¬
ся за стенами Ротонды, мы приводим свидетельство другой уце¬
левшей жертвы. Этот рассказ превосходит своим описанием все
то, что рассказывает даже Покатерра. Автор — студент универси¬
тета в Каракасе,— провел вместе со своим братом 4 года в Ро¬
тонде; отец их умер там от пыток...»
И вот, этот Карнавелли заканчивает свое описание «Сада
пыток» следующими словами:
«И подумать только, что этот подлейший, жесточайший режим
удостаивается не только «сердечных» отношений, но и под¬
держки и покровительства со стороны цивилизованнейших пра¬
вительств мира!»
На первом плане в ряду этих правительств стоят САСШ.
Мечущийся в поисках спасения «цивилизованнейший» капитализм
отметает прежние формы политического господства и ищет омоло¬
жения в дикой и циничной морали фашизма. Так и САСШ, у себя
на родине еще не отменяя формально демократии, культивируют
и поддерживают «гомесизм» и другие виды экзотического фа¬
шизма в маленьких странах, находящихся в экономической за¬
висимости у золотых мешков Нью-Йорка и Вашингтона.
Октябрь 1928—май 1929 г.

СОДЕРЖАНИЕ
Вместо предисловия	 3
I. Что такое международный фашизм	 5
II. Фашизм стихийный и организованный. — Идеологические черты фа¬
шизма «первого призыва» 	 13
III. Духовные прародители фашистского движения в Европе. — Идеологи¬
ческая мишура фашизма. — Фашизм и кризис демократии. «Философ¬
ские доспехи» фашизма. — Фашизм и религия. — Ставка на моло¬
дежь. — Фашизм и демократия 	 25
IV. Почему мы особенно заинтересованы в изучении итальянского фа¬
шизма? — Фашизм, как знамя антикоммунизма	 42
V. Италия накануне войны	 50
VI. Муссолини и его окружение 	 55
VII. Конец «романтического» фашизма	 64
VIII. Политическое и экономическое положение Италии после войны.—
Эволюция фашизма  	 69
IX. Захват власти фашистами. — Главнейшие итоги фашистской дикта¬
туры 	 79
X. Социальный анализ итальянской фашистской партии	 92
XI. Пути итальянского капитализма 	 103
XII. Идея и практика корпоративного государства	109
XIII. Профсоюзное движение в Италии. — Фашистский синдикализм. ... 	        125
XIV. Фашизм в Испании.
Источники испанского фашизма.— Кризис парламентской
демократии в Испании. — Личность Примо-де-Ривера. — «Идеоло¬
гия» испанского фашизма. — Рабочая политика	Примо-де-Ривера 	         135
XV. Фашизм в Португалии 	153
XVI. Германский фашизм.
Европейское значение германского фашизма.—Два способа
изучения германского фашизма. — Идейные истоки германского
фашизма.— Фашизм бунтующего разночинца.—Роль офицерства
в фашистском движении. — «Германский Муссолини» — Адольф
Гитлер и его идеология. — «Бавария — рай для фашистов».—
Перерождение германского фашизма. — «Стальной шлем» — ге¬
гемон германского фашизма, — «Рабочая программа» «Стального
шлема»: — Ближайшее будущее германского фашизма	156
XVII. Фашизм в Польше.
Корни польского фашизма. — Преемственность польской ре -
акции. — Личность Пилсудского и его влияние. — После майского
переворота. — Лицо современной Польши. — Силы польского фа¬
шизма и его ближайшее будущее	186
XVIII.	Фашизм	в	Венгрии	202
XIX.	Фашизм	на Балканах	    208
XX.	Фашизм	в	Прибалтике	213
XXI.	Фашизм	в	«странах-победительницах»	221
XXII. Экзотический фашизм. (Приложение)	 227

I