Текст
д.т. папустин
<2_9
в китайско- .
американских
отношениях э
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Д. Т. КАПУСТИН
ТАЙВАНЬ
И ЮЖНАЯ КОРЕЯ
В КИТАЙСКО-АМЕРИКАНСКИХ
ОТНОШЕНИЯХ
(1969-1979)
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА*
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА 1980
307
К20
Ответственный редактор
В. Б. ВОРОНЦОВ
Книга посвящена важным вопросам современных между¬
народных отношений на Дальнем Востоке — эволюции поли¬
тики КНР и США по тайваньской и корейской проблемам,
роли Тайваня и Южной Кореи в общем процессе перестройки
китайско-американских отношений в последнем десятилетии.
„ 11100-173
К 89-80. 0800000000
013(02)-80
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1980.
ВВЕДЕНИЕ
В современных международных отношениях Дальний
Восток занимает весьма важное место, ибо здесь сопри¬
касаются интересы крупнейших держав азиатско-тихо¬
океанского региона.
Соединенные Штаты Америки, стремясь сохранить
свое присутствие в этом районе земного шара, предпри¬
нимают всевозможные усилия для сохранения и модер¬
низации сложной военно-договорной системы в Азии, ко¬
торая была создана ими еще в первые послевоенные го¬
ды и включала военно-политические союзы с Японией,
Тайванем и Южной Кореей, строительство американ¬
ских военных баз и содержание вооруженных сил на
этих территориях. Вся эта система была и остается на¬
целенной против социалистических стран Азии, против
сил демократии и национального освобождения. Изме¬
нение роли Тайваня в этой системе только подчеркива¬
ет агрессивную и беспринципную суть американского им¬
периализма, который во имя своих «высших» стратеги¬
ческих интересов готов принести в жертву договорные
обязательства перед своим союзником.
Особое значение Соединенные Штаты придают «до¬
говору безопасности» с Японией, с помощью которого
им удалось когда-то втянуть эту страну в орбиту своей
.политики. Вашингтон навязывал Японии особую политиче¬
скую ответственность за тайваньский и южнокорейский
режимы. В 70-е годы, когда в результате китайско-аме¬
риканского сближения, а также поражения американ¬
ского империализма в Индокитае ситуация на Дальнем
Востоке стала меняться, США, продолжая свои попытки
возложить на Японию часть своего военного и экономиче¬
ского бремени в этом районе, предприняли новые шаги
к укреплению военно-политической структуры США —
Япония — Южная Корея. В настоящее время реакцион¬
ные круги американского империализма вынашивают
3
планы «подключения» Пекина к военно-политическому
союзу Вашингтона и Токио посредством японо-китай¬
ского «договора о мире и дружбе», антисоветскую сущ¬
ность которого китайские руководители и не скрывают.
Важным элементом современных международных от¬
ношений на Дальнем Востоке стала активизация велико¬
державной гегемонистской внешней политики Пекина
как в региональном, так и в глобальном масштабе, в ка¬
честве одного из основных принципов которой выступает
антисоветизм. Этот курс привел Мао Цзэдуна и его
последователей к прямому блокированию с силами са¬
мой-крайней реакции во всем мире. Как отмечалось &
Отчетном докладе Генерального секретаря ЦК КПСС
Л. И. Брежнева XXV съезду партии, политика Пекина
«стала важным резервом империализма в его борьбе
против социализма» [7, с. 10]. Под знаком закамуфлиро¬
ванного антисоветизма и антисоциализма произошла (с
1 января 1979 г.) нормализация отношений между КНР
и США. На это обстоятельство Л. И. Брежнев обратил
внимание президента США, указав на «совершенно опре¬
деленную направленность нынешнего курса Китая», а
также на наличие в совместном американо-китайском
коммюнике от 16 декабря 1978 г. таких выражений, «на¬
правленность которых, если учесть обычный лексикон:
китайских руководителей, не подлежит сомнению» [210,
22.ХНЛ978].
Изменения, которые произошли в расстановке сил на
Дальнем Востоке, оказали серьезное влияние на весь
комплекс вопросов, связанных с проблемами Тайваня
и Кореи.
Являясь активными проводниками политики амери¬
канского империализма в Азии, главным инструментом
недавнего «сдерживания Китая», Тайвань и Южная Ко¬
рея, оказавшись в фокусе китайско-американского поли¬
тического маневрирования, наиболее остро реагировали
на изменение азиатского курса США, означавшего тран¬
сформацию прежних принципов союзнических отноше¬
ний и выдвижение на передний план задачи «разделения
бремени ответственности по обороне» (как политиче¬
ской, так и экономической). Особый отпечаток на взаи¬
моотношения Соединенных Штатов со своими союзника¬
ми на Дальнем Востоке наложил тот факт, что практи¬
ческая реализация Вашингтоном новой концепции со-
4
юзничества происходила параллельно с поиском, а
затем и осуществлением сближения с Пекином.
Проблемы Тайваня и Кореи, несмотря на известный
компромисс между Пекином и Вашингтоном в 1972 г.,
продолжали оставаться предметами острых двусторон¬
них дискуссий и принципиальных разногласий, важными
точками пересечения долговременных стратегических
интересов КНР и США. Обе эти проблемы не были раз¬
решены и в результате нормализации китайско-амери¬
канских отношений, несмотря, в- частности, на решение
администрации Картера прекратить с 1 января 1980 г.
действие, договора о «взаимной обороне» с Тайванем.
В данной работе предпринята попытка проанализи¬
ровать эволюцию характера политики Соединенных
Штатов Америки по отношению к «малым» дальнево¬
сточным партнерам, связанной с осуществлением «док¬
трины Никсона», «тихоокеанской доктрины» Форда и
курса администрации Картера, а также тактическую и
стратегическую линию маоистского руководства КНР в
отношении Тайваня и Южной Кореи в 1969—1979 гг.
Именно с 1969 г. Соединенные Штаты начали практиче¬
ское осуществление нового курса в Азии, а Пекин резко
активизировал свою гегемонистскую внешнюю полити¬
ку; произошла серьезная перестройка международных
отношений на Дальнем Востоке, в том числе состоялась
и нормализация китайско-американских отношений.
Кроме того, представляется необходимым проследить
изменения в политике Тайбэя и Сеула в 1969—1979 гг.
как результат приспособления обоих режимов к полити¬
ческим переменам на Дальнем Востоке, а также пока¬
зать место и значение Тайваня и Южной Кореи в совре¬
менной политике КНР и США, возможные направления
будущей стратегии Пекина и Вашингтона в отношении
тайваньской и корейской проблем.
Книга, разумеется, не претендует на всесторонний
анализ и полный ответ на поставленные вопросы. Неко¬
торые изучаемые в ней процессы не приобрели еще за¬
конченного вида и носят весьма сложный и противоречи¬
вый характер. К тому же по ряду вопросов автор не
располагал необходимыми источниками и литературой.
Хотя систематизированный анализ эволюции роли
Тайваня и Южной Кореи в политике КНР и США в 70-х
годах предпринимается в данной работе впервые, в со-
5
ветской научной литературе имеется ряд работ, прямо
или косвенно затрагивающих данную проблематику.
Среди трудов советских ученых-востоковедов и америка¬
нистов, посвященных исследованию политики США и
КНР в целом, в частности в районе Дальнего Востока,
имеются как монографические (см., например, [53; 60;
66; 76; 78; 86; 93; 103]), так и коллективные (см., напри¬
мер, [54; 58; 62; 63; 71; 95; 100; 101]), в которых очерче¬
ны общие контуры исследуемой автором проблемы.
Кроме того, в Советском Союзе опубликовано не¬
сколько крупных научных исследований, целиком или
частично посвященных анализу политики Тайваня и
Южной Кореи. Это монографии В. М. Мазурова [91] и
С. Сергейчука [102], диссертация В. А. Шнейдера [107],
коллективная работа по буржуазной историографии Ко¬
реи [77], справочное издание «Современная Корея» [104].
Однако почти все они были выпущены в начале 70-х го¬
дов и содержали лишь общие, предварительные оценки
влияния новой расстановки сил в Азии на Тайвань и
Южную Корею.
Опубликован также ряд статей, касающихся влияния
«доктрины Никсона» и китайско-американского сближе¬
ния на политику гоминьдановского и южнокорейского
режимов (см. [67; 87; 88; 92; 94; 96; 97; 99; 105; 106]).
Несколько статей по данной проблематике опубликова¬
ны автором (см., например, [79]).
«Китайская тематика» в американской политологии
70-х годов занимает исключительно важное место. Та¬
кие видные ученые, как Г. Моргентау [162], Г. Киссинд¬
жер [151], Э. Рейшауэр [171; 111], Дж. Фэйрбэнк [133—
135], А. Барнетт [111 —113], Р. Тагвелл [184], Р. Мур-
стин и М. Абрамович [161; 109], еще на рубеже 70-х го¬
дов были довольно единодушны в своих выводах отно¬
сительно необходимости изменений в политике Соеди¬
ненных Штатов Америки, приспособления ее к новым
международным реальностям, что, по их мнению, долж¬
но привести к пересмотру американской стратегии в
Азии, и прежде всего в отношении Китая. В этом плане
несомненный интерес представляла работа Р. Мурстина и
М. Абрамовича [161]. Их концепция политики США в
отношении Китая («один Китай, но не сейчас») нашла
отражение в практической деятельности правительства
Р. Никсона и последующих администраций.
6
Среди буржуазных авторов наблюдается значитель¬
ный интерес к проблемам Кореи и Тайваня. Однако эти
проблемы рассматриваются, как правило, в широком
контексте китайско-американских отношений (см., на¬
пример, [114—117; 127; 130; 133; 163; 172; 178; 179]), а
специальных исследований пока мало. Среди последних
следует отметить сборник статей «Будущее Тайваня»
[183], а также книгу Р. Клофа [126]. Имеющиеся работы,
в том числе целый ряд статей ведущих ученых США, а
также их выступления в ходе слушаний в различных ко¬
миссиях американского конгресса по данным вопросам,
позволяют выявить основные точки зрения в американ¬
ской и китайской политике в отношении Тайваня и Юж¬
ной Кореи.
При этом следует указать на заметное переплетение
интересов различных политических кругов и школ бур¬
жуазной науки. Показательно, например, постоянное
появление в журнале «Форин аффейрс» статей крупных
ученых и политических деятелей (как американских,
так и зарубежных), в которых вопросы политики США
в отношении отдельных стран Азии теоретически увя¬
зывались с новым курсом администрации Никсона в
Азии, основанным на теории «баланса сил». Исходной
в этом плане была статья Р. Никсона, написанная в
1967 г. [165]. Ее непосредственным развитием стали ра¬
боты Р. Скалапино, известного ученого из Калифорний¬
ского университета [176], и Хам Бенчуна, помощника
президента Южной Кореи по вопросам национальной
безопасности [140], посвященные политике США в отно¬
шении Китая (а также Тайваня) и Кореи. Коррективы,
вносившиеся в «доктрину Никсона» последующими пра¬
вительствами Форда и Картера, нашли отражение в
статьях Дж. Коэна, Ч. Джонсона, Р. Терилла, Р. Соло¬
мона и др. При этом следует подчеркнуть, что практиче¬
ские действия Вашингтона часто опережали теоретиче¬
ские выводы ученых.
По еле начала китайско-американского диалога в
США стали характерными публикации, оправдывавшие
переориентацию Вашингтона в вопросе о Тайване, до¬
казывавшие обоснованность прав Китая (что, впрочем,
редко отождествлялось с КНР) на Тайвань как с меж¬
дународно-правовой, так и с исторической точек зрения,
признававшие «ошибочность» того курса, когда прави-
7
тельство Чан Кайши рассматривалось как выразитель
воли всего китайского народа. В качестве примера мож¬
но привести сборник документов и статей «Китай и тай¬
ваньский вопрос» [119]. Вместе с тем в американской си¬
нологии широко распространена концепция незакончен¬
ности гражданской войны в Китае и превалирует та
идея, что решение тайваньского вопроса должно быть
осуществлено самими китайскими сторонами.
В научных кругах США имелась и иная точка зре¬
ния, признававшая необходимость проведения плебис¬
цита на Тайване (под наблюдением, например, ООН)
для определения политического будущего острова (см.
[183, с. 170—240]).
Итоги американо-китайской встречи в верхах в
1972 г. вызвали более четкую дифференциацию во взгля¬
дах американских ученых на проблему Тайваня. Прекра¬
тились, 'например, дискуссии о неопределенном статусе
Тайваня или о возможностях сепаратистского «движе¬
ния за освобождение Тайваня». Более явственно обозна¬
чились два лагеря: тех, кто считал необходимым для
США опираться на Тайбэй, учитывая стратегическое и
политическое значение острова Тайвань, или использо¬
вать его как рычаг давления на Пекин (например,
Д. Рау, Ф. Майкл, М. Уилбур и др.), и тех, кто призывал
найти приемлемую форму, позволяющую прямо или кос¬
венно освободиться от политических и военных обяза¬
тельств перед чанкайшистами (например, А. Уайтинг,
Д. Коэн, М. Мэн колл и др.). Однако ведущие американ¬
ские синологи в целом осторожно обсуждали варианты
политического будущего Тайваня, будь то мирное при¬
соединение острова к КНР, а тем более независимое су¬
ществование Тайваня. Среди них многие (в частности,
Р. Скалапино, Дж. Фэйрбэнк (см. [135]), Л. Мозер (см.
[183, с. 97—103]) придерживались того мнения, что в ус¬
ловиях трудной фазы китайско-американских отноше¬
ний, наступившей к середине 70-х годов, необходимо
проявить осторожность, пока не станет ясным, как раз¬
вернутся события в КНР после смены власти в Пекине
и насколько жизнеспособным окажется режим на Тай¬
ване. Один из выразителей такого мнения, Л. Мозер,
возглавлял тогда отдел Тайваня в госдепартаменте.
Однако весной 1976 г. ряд видных американских уче-
ных-синологов на страницах печати стали активно об-
8
суждать вопрос о необходимости для США проявить
инициативу по вопросу о Тайване. А. Барнетт, Дж. Фэйр-
бэнк, А. Уайтинг и другие видные специалисты стали в
один голос утверждать, что полное дипломатическое
признание Пекина и как следствие этого разрыв отно¬
шений с Тайбэем следует осуществить не позднее 1977 г.,
пока еще жив Мао Цзэдун, и что правительство Форда
уже готово на такой шаг. Важно подчеркнуть при этом,
что основная мотивировка была одинаковой: как бы в
противном случае новые руководители КНР не пошли
на разрядку напряженности с Советским Союзом (см.,
например, [231, 26.1У.1976; 231, 21.VI. 1976]).
Некоторые, правда, довольно резко возражали им,
доказывая бесполезность столь поспешной «капитуля¬
ции» по вопросу о Тайване с политической точки зрения,
и утверждали, что в будущем, при преемнике Мао, «тай¬
ваньский рычаг» будет еще более важен [220, 9.У1.1976].
Масла в огонь дискуссии подлила статья аналитика
из ЦРУ Р. Брауна, опубликованная в журнале «Форин
полней» [199, 1976, № 23]. Автор помимо известных до¬
водов в пользу полного признания Пекина спекулировал
еще и на возможности продажи КНР военной техники.
Статья привлекла большое внимание прежде всего пото¬
му, что вышла из стен официального учреждения США.
Госдепартамент и руководители ЦРУ поспешили сооб¬
щить, что все эти мнения не отражают правительствен¬
ную точку зрения. Тем не менее был очевиден умышлен¬
ный, «сигнальный» характер заявлений ученых и сотруд¬
ников ЦРУ. По всей вероятности, это была попытка
подготовить общественное мнение относительно возмож¬
ного шага Дж. Форда по проблеме Тайваня после его
победы на президентских выборах. Во всяком случае,
как отметили сами американские ученые, стало ясно, что
«политика США в отношении националистического Ки¬
тая явно находится под угрозой» [120, с. 105].
Смерть Мао Цзэдуна в сентябре 1976 г. и начавшая¬
ся ожесточенная борьба за власть в Пекине, с одной
стороны, а также победа Картера в борьбе за пост пре¬
зидента США и его заявления об укреплении союзниче¬
ских уз — с другой, сняли на время с повестки дня серь¬
езное обсуждение проблемы Тайваня, хотя Дж. Картер
и заявил о своем намерении нормализовать отношения с
КНР в будущем.
9
Однако с начала 1978 г. в иностранной печати стали
появляться сообщения, в том числе сделанные со слов
Дэн Сяопина, о попытках Пекина и Вашингтона продви¬
нуть вперед дело нормализации отношений. Почти одно¬
временно в США вновь появились статьи и заявления
ведущих ученых о необходимости «форсировать китай¬
ско-американскую нормализацию». Пожалуй, в наиболее
концентрированной форме такое обоснование содержа¬
лось в появившейся в «Форин аффейрс» статье извест¬
ного аналитика из «Рэнд корпорейшн» Р. Соломона
[180], человека, близкого к правительственным кругам.
Автор остро ставил вопрос о китайско-американской
нормализации, доказывая, что соответствующим обра¬
зом обусловленный разрыв союза с Тайванем отвечает
долговременным глобальным задачам США и не подры¬
вает американских внешнеполитических принципов. По
существу, эта и ряд других статей демонстрировали
«психологическую готовность» Вашингтона к решитель¬
ному шагу.
Необходимо отметить, что американские специали¬
сты по вопросам Восточной Азии постоянно проводят
параллель между проблемами Тайваня и Кореи, подчер¬
кивают, что Тайвань является своеобразной «лакмусо¬
вой бумажкой», с помощью которой будет проверяться
верность Соединенных Штатов союзническим обязатель¬
ствам и в отношении Южной Кореи. В рассматриваемый
период мнения американских ученых о политике США в
отношении Южной Кореи были более определенными.
Характерными являлись советы правительству отложить
планы «ухода» США из Южной Кореи до тех пор, пока
не произойдут фундаментальные перемены в политиче¬
ской обстановке на Корейском полуострове, отвечающие
по своей сути стратегии США. Приходя к общей точке
зрения, авторы, однако, расходились в аргументации.
Для одних, например У. Кинтнера [150], Ли Чонсика
[157], всех южнокорейских авторов (см. [146; 170]), отча¬
сти У. Клементса [125] и Р. Скалапино, явный или за¬
вуалированный тезис о якобы существующей «угрозе с
Севера» (т. е. со стороны КНДР.— Д. К.) служил, а
некоторым служит и по сей день, основанием для оправ¬
дания пребывания войск США в Южной Корее, нара¬
щивания южнокорейских вооруженных сил, а иногда и
существования режима, установленного Пак Чжонхи.
1
Другие же, в частности Э. Рейшауэр, Г. Хендерсон, рез¬
ко критикуя методы правления сеульских лидеров (в
особенности конституцию 1972 г., принятую под предло¬
гом «подготовки к объединению Кореи»), призывали
правительство США использовать свое влияние на Сеул
для демократизации общественного строя в Южной Ко¬
рее, рассматривая это как важную предпосылку реше¬
ния проблемы Кореи [171].
Большое место в исследованиях буржуазных авторов,
посвященных Южной Корее, отводится роли Японии.
Учеными США с самого начала американо-китайского
сближения высказывалось мнение о том, что позиция
Вашингтона по вопросу о Корее должна учитывать
прежде всего роль Японии как опоры США в Азии (см.,
например, [179, с. 19—20]). Поражение Соединенных
Штатов в Индокитае стимулировало претворение на
практике этих рекомендаций, что нашло отражение в
усилиях американского правительства на пути создания
трехсторонней «оборонной» структуры США — Япония —
Южная Корея.
Крах агрессии американского империализма в Юго-
Восточной Азии привел к смене акцентов азиатской по¬
литики США. Сразу же началось научное обоснование
«особого значения» для безопасности США района Се¬
веро-Восточной Азии. Одной из первых работ такого
плана стала книга Р. Клофа «Восточная Азия и безо¬
пасность США» [125], где настойчиво проводилась идея
«опоры» США на Японию в их политике в Азии и от¬
стаивалось важное значение «политического тандема»
Япония — Южная Корея. Обращала на себя также
внимание мысль о возможности уже в ближайшее вре¬
мя^ осуществить сокращение американских войск в Юж¬
ной Корее. Детально эта идея была развернута в следу¬
ющем исследовании Р. Клофа — «Сдерживание и обо¬
рона в Корее. Роль американских вооруженных сил»
[126]. Любопытно, что работа вышла в свет в самом на¬
чале 1976 г., накануне «президентской гонки» в США, и
заявления одного из кандидатов (Дж. Картера) звуча¬
ли в унисон с общими выводами книги. Возможно, что
она явилась своеобразной «корейской программой» пре¬
зидента Картера и предусматривала, с одной стороны,
постепенное сокращение американских вооруженных сил
в Южной Корее, а с другой — наращивание военного
11
потенциала режима Пак Чжонхи, разделение бремени
ответственности за южнокорейский режим с Японией, а
в конце концов — подрыв дела объединения Кореи и за¬
крепление Южной Кореи в качестве отдельной полити¬
ческой единицы.
Вероятно, работа Р. Клофа была призвана открыть
новое направление в американских исследованиях, что¬
бы ответить на вопрос, как следует на современном эта¬
пе решать проблему Кореи в интересах прежде всего аме¬
риканского правящего класса, а не корейского народа.
Однако даже идеи Клофа о сокращении американских
войск в Южной Корее, получив было воплощение в по¬
литике Дж. Картера, оказались похороненными сторон¬
никами «жесткого курса», взявшими верх в администра¬
ции США и на Капитолийском холме. В научной литера¬
туре вновь стала обосновываться необходимость того,
чтобы отложить и пересмотреть планы вывода американ¬
ских вооруженных сил с Корейского полуострова.
Вместе с тем следует отметить, что во второй поло¬
вине 70-х годов среди американских ученых стали появ¬
ляться мнения о необходимости замены американо-юж-
нокорейского «договора о безопасности» менее обязы¬
вающим соглашением общего характера, с тем чтобы
Соединенные Штаты «стали больше хозяином и меньше
пленником событий на Корейском полуострове» [130,
с. 301].,
Большое значение по корейской проблеме имеет по¬
зиция КНР. Буржуазные ученые чаще всего указывают
на ее двойственность, выражающуюся в конфиденциаль¬
ных пожеланиях американского присутствия в этом
районе и в то же время в декларативной поддержке Пе¬
кином требований КНДР о выводе американских войск
из Южной Кореи. При этом иногда выражалось пони¬
мание того, что первая из позиций является тактиче¬
ской, краткосрочной, а вторая долгосрочной, основыва¬
ющейся на гегемонистских устремлениях пекинских
лидеров [50, с. 133—136]. Ведущие американские политоло¬
ги обращали особое внимание на заявления руководите¬
лей КНР по корейской проблеме, сделанные в ходе
визита партийно-правительственной делегации КНДР в
Пекин в апреле 1975 г., и на итоговое коммюнике, в
которых, как подчеркивают американские ученые, «впер¬
вые и открыто» указывалось, что КНДР — «единствен-
12
ное законное правительство в Корее» [114а, с. 99; 177,
с. 95].
Вместе с тем в подавляющем большинстве работ,
изданных в США, проводится мысль о заинтересованно¬
сти КНР в сохранении на обозримое будущее статус-кво
на Корейском полуострове. Чаще всего это аргументи¬
руется боязнью Пекина ускоренной ремилитаризации
Японии, а также стремлением не допустить, чтобы «Со¬
ветский Союз заполнил действительный или предпола¬
гаемый вакуум» [152, с. 56]. Отмечалось также, что глав¬
ная опасность для Китая в Корее сводится к возможно¬
сти вовлечения его в военный конфликт с участием ве¬
ликих держав. Такое мнение выражал, в частности,
Р. Скалапино [175].
В последнее время внимание специалистов по пробле¬
мам Дальнего Востока привлекло появление целого ря¬
да работ по проблемам объединения Кореи, подготов¬
ленных созданным в 1975 г. в Сеуле Исследовательским
центром по вопросам мира и объединения (см., напри¬
мер, [170]). Их авторы — южнокорейские ученые, полу¬
чившие образование и ученые степени в США, а также
американские исследователи (в подавляющем большин¬
стве корейского происхождения). В целом эти работы
служат «теоретическим обоснованием» политики Юж¬
ной Кореи, а также курса США по корейской проблеме,
хотя следует признать наличие в некоторых из них ин¬
тересных обобщений и идей (например, относительно
политики КНР по Корее), а также определенных откло¬
нений от официального курса Сеула. По всей видимости,
одобренная правительством деятельность такого органа
имеет помимо научных исследований немаловажную для
южнокорейских лидеров цель — создать у западных,
прежде всего американских, читателей (а работы ориен¬
тированы в основном ,на англоязычные страны) впечат¬
ление о наличии широких академических свобод в Юж¬
ной Корее и видимость совпадения политических целей
у Сеула и Вашингтона.
Что касается влияния «доктрины Никсона» непосред¬
ственно на политику Тайбэя и Сеула, то в большинстве
работ буржуазных авторов содержится признание того
“факта, что политика Р. Никсона поставила оба режима
перед неизбежной необходимостью приспосабливаться к
новой ситуации на Дальнем Востоке путем внесения кор-
13
рективов во внешнюю и внутреннюю политику и сохране¬
ния всеми силами военно-политических договоров с
США. Такое направление политики обоих режимов про¬
слеживалось на протяжении 70-х годов, несмотря на
смену президентов и корректировку Вашингтоном внеш¬
неполитических доктрин.
При работе над монографией автор критически учи¬
тывал также новейшие труды ведущих западных японо¬
ведов, посвященные коренным проблемам внешней по¬
литики Японии на современном этапе и в особенности в
районе Дальнего Востока (см., например, [118; 125; 132;
142]).
Если на рубеже 70-х годов в большинстве из работ
проводилась мысль об «особой ответственности» Японии
за тайваньский и южнокорейский режимы, то к середи¬
не 70-х годов аргументация сосредоточилась на оправ¬
дании военно-политической «связки» Токио — Вашинг¬
тон—Сеул. В последнее же время стали появляться
работы, в которых все чаще задается вопрос: что ожи¬
дает Китай и Японию — соперничество или сотрудни¬
чество и какую роль в этом выборе могут сыграть проб¬
лемы Кореи и Тайваня?
* * *
Вся история союзнических отношений Соединенных
Штатов Америки с Тайванем и Южной Кореей подтвер¬
ждает то важное значение, которое придавали амери¬
канские руководители чанкайшистскому и сеульскому
режимам в своей региональной и глобальной политике.
Американский империализм, учитывая военно-стратеги¬
ческое положение Японии, Тайваня и Южной Кореи, их
нахождение в непосредственной близости от стран со¬
циалистического содружества, всегда рассматривал сво¬
их дальневосточных союзников в качестве «костяка»
оборонно-договорной системы в Азии, созданной Соеди¬
ненными Штатами как на двусторонней, так и на бло¬
ковой основе. Сцементировать этот «костяк» были при¬
званы двусторонние соглашения Соединенных Штатов
Америки: «Пакт о безопасности» с Японией от 8 сен¬
тября 1951 г. \ а также бессрочные договоры о «взаим¬
ной обороне» с Южной Кореей от 1 октября 1953 г.
14
(вступил в силу 17 ноября 1954 г.) и с Тайванем от
2 декабря 1954 г. (вступил в силу 3 марта 1955 г.).
Для Южной Кореи и Тайваня указанные договоры с
США и последовавшие за ними другие соглашения яви¬
лись политической основой существования, а для
США — основным средством превращения дальневосточ¬
ных союзников в послушное орудие американского им¬
периализма. Важным рычагом такого подчинения яви¬
лась также широкая экономическая и военная помощь
■Сеулу и Тайбэю.
Американские ученые пишут о «широкой известности»
значения американской помощи режиму Чан Кайши в
■социальном, военном и экономическом отношениях.
В цифровом выражении экономическая помощь гоминь-
дановцам за период с 1951 по 1965 г. включительно
составила 1,5 млрд., а военная — около 3 млрд. долл,
(в 1949—1970 гг.). Американские ученые и сами чан-
кайшисты признавали, что без значительной помощи
США возможность существования «Китайской Респуб¬
лики» на Тайване была бы сомнительна [145, с. 40, 152;
225, 30.VIII.1973].
Столь же щедрой была «забота» и о южнокорейском
режиме. По официальным данным, экономическая по¬
мощь США равнялась 4 млрд. долл. (1948—1970 гг.), а
военная — 2,9 млрд. долл. (1953—1969 гг.). Американ¬
ский ученый Ким Сечжин, отмечая «пристальное амери¬
канское внимание и поддержку» Южной Корее, указы¬
вал: «Именно американская материальная поддержка и
помощь в планировании послужили основой экономиче¬
ского возрождения, и именно инспирированный амери¬
канский антикоммунизм лежит в основе корейской поли¬
тической идеологии» [148, с. 176].
В США признается, что правящий класс Соединен¬
ных Штатов с помощью своих ставленников насаждал
и разжигал ненависть к КНДР и КНР среди населения
Южной Кореи и о-ва Тайвань. Указывается, например,
что выбор на Ли Сынмана в качестве главы южнокорей¬
ского режима пал только потому, что он «разделял точ¬
ку зрения США по двум проблемам решающей важно¬
сти»: предоставление сепаратной «независимости» Югу
в 1948 г. и поддержание силой антикоммунистических
установок как внутри режима, так и в отношении Севе¬
ра [129, с. 19]. Соединенные Штаты долгое время поощ¬
ряли надежды чанкайшистов на «возвращение на кон¬
тинент», их притязания говорить от имени всего Китая,
одобряли претензии сеульских властей быть «единствен¬
ными и законными представителями Кореи и всего ко¬
рейского народа», поддерживали их лозунг «освободить
Север от коммунизма».
Вашингтон поощрял и помогал обоим режимам со¬
держать непомерно раздутые армии, ежегодно погло¬
щавшие более половины национального бюджета2.
Соединенные Штаты не только ввели собственные войска
на территории союзников (к концу 60-х годов — 64 тыс.
солдат в Южной Корее и около 10 тыс. на Тайване), но
и разместили часть из них непосредственно на границе
двух социальных систем (в Тайваньском проливе, в рай¬
оне демаркационной линии в Корее). Кроме того, в
Южную Корею было тайно ввезено и ядерное оружие.
Все это привело к тому, что огромные, хорошо воору¬
женные и обученные армии стояли у границ социалисти¬
ческих государств, готовые принять участие в агрессив¬
ных замыслах США в Азии 3.
Создание военно-политического «кулака» на Даль¬
нем Востоке маскировалось пропагандистской шумихой
и обещаниями американского правительства сделать из
Южной Кореи и Тайваня витрину «свободного мира» в
Азии. В экономическом отношении хрупкость подобных
«витрин» очевидна, поскольку и южнокорейская и тай¬
ваньская экономика, оторванные от традиционных
сырьевых баз, поднялись исключительно на долларовых
инъекциях и полностью зависят от иностранного, глав¬
ным образом американского и японского, капитала. Оба
режима имеют очень узкий внутренний рынок, а во
внешней торговле (доля которой в национальном доходе
весьма велика, несмотря на их ограниченные экспорт¬
ные возможности) почти полностью ориентируются на
США и Японию.
Что касается социальных «достижений», то справед¬
лива характеристика тайваньской действительности как
«смеси процветающего города и полицейского государ¬
ства» [197, ЗОЛУ. 1970]. Для Южной Кореи широко из¬
вестным синонимом «демократии» режима стало местное
Центральное разведывательное управление, которое
южнокорейцы называют «смесью американских ЦРУ,
ФБР и итальянской мафии» и которое имеет своим осве-
16
домителем каждого десятого жителя в стране [204,
8X1973, с. 19].
Характерным для Южной Кореи и Тайваня являет¬
ся наличие ряда законов («о безопасности», «о борьбе с
коммунизмом» и др.), перечеркивающих даже деклара¬
тивные конституционные права и свободы. Правящие
верхи, заявляя, что их режимы находятся в «состоянии
войны с коммунистами», и рассматривая занимаемые
ими территории как временные, обосновывали таким
образом необходимость длительной «централизованной
власти», беспрекословного «идейного единства», стро¬
жайшей цензуры, контроля не только за действиями, но
и умонастроениями каждого человека.
При помощи Соединенных Штатов Чан Кайши и его
окружение пытались сохранить на Тайване все атрибу¬
ты старой Китайской Республики, в том числе и гро¬
моздкую политическую надстройку, что должно было
служить доказательством «истинной» власти во всем
Китае. И хотя численность чанкайшистской элиты, бе¬
жавшей на остров, составила всего 3 млн. чел. (против
13 млн. коренного населения), тайваньцам было позво¬
лено иметь не более 18 мест в почти 1600-местном «все¬
китайском законодательном органе»; в армии, более чем
на 80% состоявшей из тайваньцев, подавляющее боль¬
шинство офицеров были выходцами из континенталь¬
ного Китая.
Поддерживая подобные военно-полицейские дикта¬
торские режимы, Соединенные Штаты одновременно
стремились придать им респектабельность и законность.
При «участии» Вашингтона оба режима получили при¬
знание других капиталистических стран, были приняты в
международные организации. Именно от позиции Белого
дома зависело поддерживание фикции законности при¬
сутствия чанкайшистов в ООН. Под влиянием США
были «нормализованы» отношения между самими даль¬
невосточными союзниками: между Японией и гоминьда-
новцамч (мирный договор подписан в апреле 1952 г.) и
особенно между Японией и Южной Кореей («договор об
основах отношений» и ряд соглашений подписаны в ию¬
не 1965 г. после 14 лет переговоров).
Из краткой характеристики южнокорейского и чан-
кайшистского режимов и их взаимоотношений с «сюзе¬
реном» — Соединенными Штатами Америки — видно,
2 Зак. 156
17
что американский империализм создал на Дальнем Вос¬
токе «удобных» союзников, зависящих от него и полно¬
стью подчиненных задачам «сдерживания коммунизма»,
т. е. задачам агрессивной политики Вашингтона, кото¬
рая, по меткому определению сенатора У. Фулбрайта,
в течение почти двух десятилетий представляла собой
«вариации на классическую тему» [173, 8.1.1972].
С середины 60-х годов в политике США в Азии наме¬
тились изменения. Серьезные перемены в международ¬
ной обстановке, изменение соотношения сил в пользу со¬
циализма, мира и прогресса, углубление общего кризи¬
са капиталистической системы, потеря Соединенными
Штатами доминирующего положения в мире, в том чис¬
ле и в ракетно-ядерном вооружении, появление новых
политических и экономических центров на земном шаре
(Западная Европа, Япония), раскольнический курс ки¬
тайского руководства в международном коммунистиче¬
ском движении и его гегемонистские устремления на
международной арене, агрессия США во Вьетнаме, эко¬
номические и социально-политические потрясения аме¬
риканского общества — все это в совокупности привело
правящий класс Соединенных Штатов к мысли о необхо¬
димости пересмотра основных концепций своего внешне¬
политического курса.
Американские исследователи сами признавали, что к
концу 60-х годов «продолжать идти путем, избранным
после 1945 г., стало политически невозможно», что «на¬
ступило время новых стратегических установок и новых
руководителей» [184, с. 269]. Видные деятели американ¬
ской политической науки Г. Моргентау и Г. Киссинджер
утверждали, что исчерпан весь капитал концепции
«сдерживания», «доктрины Трумэна» и «плана Маршал¬
ла» [162, с. 2] и что «важнейшая задача администрации
(Никсона.— Д. К.) состоит в том, чтобы создать новую
концептуальную базу для внешней политики США»
1205, 1.VI. 1969].
В качестве такой теоретической базы, направленной
на то, чтобы приспособить политику Соединенных Шта¬
тов к новому соотношению сил в мире и достичь своих
целей методами и средствами, находящимися в распо¬
ряжении правительства США, и была провозглашена
«доктрина Никсона».
Поиск Соединенными Штатами новых форм полити-
18
ки, и прежде всего в Азии, оказался связанным с нара¬
станием гегемонистских претензий маоистского руковод¬
ства КНР, которое давно рассматривало Азию как свою
«сферу влияния». Острые проблемы Тайваня и Кореи
оказались в центре политических интересов двух стран,
что неизбежно должно было наложить серьезный отпе¬
чаток на отношения между американскими союзниками
на Дальнем Востоке и КНР, на политику Вашингтона в
отношении Тайваня и Южной Кореи, на позицию Пеки¬
на в отношении чанкайшистского и южнокорейского ре¬
жимов, а также на политический курс Тайбэя и Сеула.
ГЛАВА I
«НОВЫЙ ПОДХОД» США к КИТАЮ
И АМЕРИКАНСКИЕ СОЮЗНИКИ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1969—1971)
КНР И ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЕ СОЮЗНИКИ США
В «ДОКТРИНЕ НИКСОНА»: СООТНОШЕНИЕ ФАКТОРОВ
Согласно определению советских американистов,
«доктрина Никсона» есть «прагматико-консервативная
реакция на изменения, происходящие в мире, характери¬
зующаяся попытками сблизить уровень американских
возможностей с некоторыми реальностями международ¬
ной жизни» [71, е. 27]. Авторы этого определения под¬
черкивают, что доктрина ставила своей целью устране¬
ние жесткости давних внешнеполитических обязательств,
концентрирование внимания на коренных внешнеполи¬
тических задачах и придавала особое значение принци¬
пу «партнерства», «надеясь с его помощью поднять уро¬
вень своих глобальных возможностей, чтобы в новой
форме поддержать свои претензии на мировое лидер¬
ство» [71, с. 27].
Новой внешнеполитической доктрине были приданы
весьма гибкие формы. Многие из ее деталей изменялись
и уточнялись «на ходу» и нередко в серьезных спорах
США с союзниками. Известный специалист по странам
Дальнего Востока Э. Рейшауэр назвал ее «двусмыслен¬
ной», «подвергающей сомнению ценность американских
оборонных обязательств» [205, 19.IX. 1971]. Американ¬
ский обозреватель Д. Харш писал, что «доктрина Ник¬
сона» всегда формулировалась преднамеренно смутно и
двусмысленно и что ее можно интерпретировать самым
различным образом. «Доктрина остается гибким руко¬
водством к действию,— делал он вывод.— Создается
впечатление, что она пытается дать возможность Соеди-
20
пенным Штатам занять гибкую позицию, в соответствии
с которой они смогут вмешиваться или не вмешиваться,
в зависимости от обстоятельств» 1220, 31.УП1Л970].
Выдвинув ряд тезисов в общей форме, «доктрина
Никсона» декларировала необходимость осуществления
конкретных задач путем переговоров, стремясь при этом
в возможно более гибкой форме всесторонне учесть «ме¬
няющиеся обстоятельства в изменяющемся мире». Тем
не менее основную суть доктрины следует определять
так: исходя из интересов американского монополистиче¬
ского капитала, она ставила своей основной целью борь¬
бу против сил социализма и прогресса, сохранение ли¬
дерства Соединенных Штатов.
Большинство советских и зарубежных исследовате¬
лей новой внешнеполитической концепции США выде¬
ляли следующие ее «опорные» элементы: 1) партнерство
с союзниками (различных градаций: «зрелое» для Запад¬
ной Европы, «творческое» для Японии и т. д.); 2) готов¬
ность к переговорам; 3) устранение жесткости внешне¬
политических обязательств; 4) военная помощь. С пол¬
ным основанием к ним относили и нормализацию аме¬
рикано-китайских отношений, или «новый подход к
Китаю» [188, 1972, № 1, с. 9].
«Это отнюдь не доктрина вывода войск,— писал один
из ее авторов и непосредственных исполнителей, по¬
мощник государственного секретаря США по делам Вос¬
точной Азии и Тихого океана М. Грин.— Наша пробле¬
ма состоит не в том, как уйти из Азии, а в том, как
должным образом остаться в Азии. Этой цели призваны
служить и партнерство, и сила, и те переговоры, к веде¬
нию которых изъявляют готовность США... Мы пытаем¬
ся открыть эру переговоров с КНР» [233, 27.XII.1970].
Открывая слушания в конгрессе по проблеме Китая
и характеризуя задачи политики Соединенных Штатов
в Азии в свете попыток нормализовать отношения с Пе¬
кином, председатель сенатской комиссии по иностран¬
ным делам У. Фулбрайт особо подчеркивал, что проб¬
лемы улучшения отношений между США и Китаем, ве¬
дущие в конечном счете к признанию КНР в качестве
законного правительства Китая и к установлению дип¬
ломатических отношений, «должны быть рассмотрены в
контексте общей политики Соединенных Штатов в Азии
и наших интересов безопасности в этом районе» и что
21
«любой важный шаг в направлении установления дипло¬
матических отношений будет иметь важные последствия
не только для новых отношений с Японией, Советским
Союзом и странами Юго-Восточной Аз'ии, но также для
нашего положения на Тайване» [47, с. 2]. Указывая на
тщательно разработанную договорную структуру на
Дальнем Востоке, подкрепленную созданием целого ря¬
да баз и присутствием вооруженных сил США, перво¬
начально предназначенных для «сдерживания» Китая,.
У. Фулбрайт заявил: «Мы имеем более 50 военных баз в
Японии и на Окинаве, около 41 в Корее, 7 на Филиппи¬
нах и 4 на самом Тайване. У нас более 168 тыс. военного-
персонала в этих районах, содержание которых ежегод¬
но обходится в 2 млрд. долл. Мы имеем СЕАТО и
АНЗЮС, двусторонние договоры об обороне с Кореей,.
Японией, Филиппинами в дополнение к договору о вза¬
имной обороне с Китайской Республикой. Коренной пе¬
ресмотр нашего отношения к Китаю должен повлечь за
собой пересмотр обоснованности этой договорной струк¬
туры... Пересмотр отношений США с Китаем влечет пе¬
реосмысление угрозы, представляемой Китаем, а также
наше новое понимание действительных интересов безо¬
пасности Соединенных Штатов в Азии» [47, с. 2].
Чтобы осознать реальное значение китайского и союз¬
нического факторов в азиатской стратегии Вашингто¬
на, необходимо выяснить их влияние на формулирование
задач «доктрины Никсона» в Азии. При этом следует
подчеркнуть, что задолго до того, как «поиск диалога»
с Пекином занял видное место в доктрине, американские
лидеры стали переосмысливать значение китайского
фактора для своей политики. Переход к политике «сдер¬
живания без изоляции» Китая и «открытие дверей» для
переговоров с Пекином произошли в тот период, когда
маоистское руководство Китая пошло на открытый рас¬
кол в международном коммунистическом движении.
«Культурная революция», насаждение маоизма как идей¬
ной, теоретической и организационной основы деятель¬
ности партии, авантюристический характер внешней по¬
литики, оголтелый антисоветизм и предательство интере¬
сов национально-освободительного движения в угоду
своим гегемонистским устремлениям, наращивание воен¬
ного потенциала в ущерб развитию экономики страны
и повышению жизненного уровня народных масс — все
22
это заставило американский правящий класс по-иному
взглянуть на политику Пекина. А утрата антиимпериа¬
листической направленности в политическом курсе ки¬
тайского руководства и номинализация антиамерика¬
низма не могли остаться незамеченными в Вашингтоне.
Советские китаеведы, исследуя это вырождение, оп¬
ределившее новое лицо Китая, еще до китайско-амери¬
канского сближения пришли к выводу, что оно создава¬
ло вполне определенную основу для формирования в
•создавшихся условиях новой системы взаимоотношений
между маоистами и правящими кругами Соединенных
Штатов Америки и что антиамериканизм китайских ли¬
деров — «это метод отношений с США на определенном
этапе, внешнеполитическая тактика, направленная в ко¬
нечном итоге на достижение взаимопонимания с амери¬
канским империализмом» [64, с. 146].
Разрабатывая новую политику в Азии, руководите¬
ли США. отводили Китаю важную роль. При этом, видя
рост политической активности Пекина, они не только
испытывали соблазны относительно возможных полити¬
ческих и экономических выгод (углубление раскола
между КНР и социалистическим содружеством, завоева¬
ние Соединенными Штатами обширного китайского рын¬
ка и т. д.), но и сознавали для себя опасности, вытекаю¬
щие из политического курса Пекина (например, сопер¬
ничество с КНР на мировой арене) К В Вашингтоне,
очевидно, учитывали и авантюристический характер по¬
литики маоистов, переоценку роли насилия и оружия
в теории «народной войны» Мао Цзэдуна, что могло при¬
вести к их прямому столкновению (например, из-за Тай¬
ваня или Южной Кореи). Все это приводило админи¬
страцию Никсона к выводу о необходимости начать по¬
иск точек соприкосновения с маоистским руководством,
путей к решению «проблемы Китая».
Однако «блоковая дипломатия» США и попытки усо¬
вершенствовать свою договорную структуру в Азии бы¬
ли отмечены во второй половине 60-х годов особой, но
своеобразной активностью. Именно тогда энергично
обсуждался план создания на Дальнем Востоке военно¬
политического блока НЕАТО (Договорная организация
'Северо-Восточной Азии), а затем и ПАТО е более широ¬
ким составом участников. В обоих блоках существенная
роль отводилась Южной Корее и Тайваню. Тогда же
23
были созданы АЗПАК (1966 г.) и АСЕАН (1967 г.) —
союзы с ярко выраженной политической направленно¬
стью, хотя при их создании говорилось, что их цель —
сотрудничество в экономической, культурной и научной
областях. Так, вооруженные силы некоторых членов
АЗПАК (Южная Корея, Филиппины, Таиланд, Австра¬
лия и Новая Зеландия) принимали участие в агрессии
США против вьетнамского народа. Неоднократно о
своей готовности послать войска во Вьетнам заявляли и
чанкайшисты. Политическая ориентация АСЕАН опре¬
делялась тем, что большинство участвующих в ней го¬
сударств входили в военный блок СЕАТО или были свя¬
заны двусторонними военными соглашениями с импе¬
риалистическими державами.
Создание крупных проимпериалистических группиро¬
вок под эгидой США было одной из важных характер¬
ных особенностей американской политики в Азии того-
периода. Однако азиатские страны и США все меньше
желали непосредственно участвовать в политических
блоках, хотя и по разным мотивам. Новая ситуация в
Азии, серьезные трудности, возникшие для самого су¬
ществования блоков СЕАТО и СЕНТО, побуждали Ва¬
шингтон к созданию военно-политических группировок
под контролем США (через механизм военной помощи и
политических гарантий), но без их прямого вхождения
в число участников. Таковыми могли стать проектиро¬
вавшийся блок ПАТО или же политический союз
АЗПАК после придания ему военных функций, как об
этом не раз говорилось на страницах американской и
азиатской прессы, а также в заявлениях официальных
лиц. Однако такой блок, без участия США, вызвал ряд
возражений со стороны некоторых азиатских союзников.
Другие же, как, например, Япония, вообще выступили
против создания в Азии военных группировок под аме¬
риканским покровительством, видя в этом определен¬
ную антикитайскую направленность.
Тем не менее «блоковое мышление» продолжало ос¬
таваться в основе политического курса США в Азии, хо¬
тя е учетом новых веяний и настроений на Азиатском
континенте Вашингтону приходилось вносить определен¬
ные коррективы в тактику. Но основная роль противо¬
веса Китаю продолжала отводиться «проверенным»
союзникам.
24
Уравнение «Китай-союзники», т. е. учет возрастаю¬
щей роли Китая в рамках «блокового мышления» аме¬
риканских стратегов, стало основой политической про¬
граммы республиканцев для Азии, обнародованной в
октябрьском номере журнала «Форин аффейрс» в
1967 г. А статья «Азия после Вьетнама», подписанная
Р. Никсоном, стала своеобразным проектом будущей
«доктрины Никсона». В связи с этим весьма важно
сравнить отношение США к КНР и их союзникам в
Азии в тот период и через два года, после официально¬
го обнародования положений «доктрины Никсона» в
речи на о-ве Гуам 25 июля 1969 г.
В статье «Азия после Вьетнама» будущий президент
призывал сосредоточить усилия американской внешней
политики в Азии (где проживает более половины насе¬
ления земного шара и где, по его словам, вполне может
возникнуть очаг третьей мировой войны) и настаивал
па необходимости нового метода ее осуществления. Бу¬
дущая Азия представлялась Никсону в виде «обще¬
ства, охватывающего союз азиатских сил в качестве
контрсилы Китаю... в котором лидерство Соединенных
Штатов будет осуществляться ограниченно», а инициа¬
тива будет предоставлена самим азиатским странам
1165, с. 124]. В статье особо подчеркивалось, что «сдер¬
живание» Китая в одиночку стало непосильным бреме¬
нем для США, чреватым к тому же опасностью ядерной
войны, и поэтому главное противодействие амбициям
Китая в Азии должно осуществляться «самими азиата¬
ми», опирающимися на мощь Соединенных Штатов
Америки.
Международные отношения в 70-х годах в Азии и
бассейне Тихого океана, как полагал Никсон, будут раз¬
виваться, по существу, в рамках взаимодействия трех
сил: США—американские союзники — Китай. Соеди¬
ненные Штаты ввиду экономических трудностей и изме¬
нившихся международных условий уменьшат свое «уча¬
стие в сдерживании Китая», но сохранят полный конт¬
роль над «союзом азиатских сил» (через механизм эко¬
номической и военной помощи и осуществление «ядер-
ного прикрытия»). Этот союз должен объединить все
страны, граничащие с Китаем, «наиболее остро ощущаю¬
щие китайскую угрозу»,— от Японии до Малайзии, а
также Австралию и Новую Зеландию. При этом автор
25
статьи указывал на АЗПАК как на возможную основу
такого союза (а по существу, военно-политического
блока), подчеркивая, что почти все его участники уже
имеют двусторонние договоры об обороне с Соединен¬
ными Штатами. Определенное бремя обязанностей на¬
мечалось возложить на плечи «малых» партнеров, та¬
ких, как Южная Корея, Тайвань, Таиланд и другие, ко¬
торые, как считал автор, окрепли экономически, но ос¬
новная «возрастающая» роль предназначалась Японии'.
Приводился и еще один важный аргумент в пользу
такой замкнутой группировки. Указывая на то, что Ки¬
тай вскоре достигнет такого уровня ядерного вооруже¬
ния, который будет представлять опасность, Р. Никсон
утверждал, что «это увеличивает необходимость строи¬
тельства буферов, которые смогут держать в стороне
крупнейшие ядерные державы в случае „освободитель¬
ной войны"». При этом прямо говорилось, что подобный
буфер должен остановить Китай (165, с. 122—124].
Однако с перспективной точки зрения, подчеркивал
автор статьи, «невозможно навсегда исключить Китай из
семьи наций», и задача Соединенных Штатов состоит в
том, чтобы «заставить Китай измениться». «Только ко¬
гда страны некоммунистической Азии станут настолько-
сильными в экономическом, политическом и в военном-
отношении, что не будут представлять собой соблазни¬
тельную цель для китайской агрессии,— указывалось в
статье,— тогда пекинские лидеры будут вынуждены
устремить свои взоры больше внутрь страны, чем во
вне. Это будет как раз то время, когда диалог с конти¬
нентальным Китаем может быть начат» [165, с. 123].
Планируя «новый подход к Китаю», Никсон опре¬
делял два периода: ближайший («политика решитель¬
ного отпора, творческого контрдавления, с тем чтобы
убедить Пекин, что с его интересами можно будет счи¬
таться только после принятия им основных правил меж¬
дународной вежливости») и перспективный («вовлечь.
Китай в мировое содружество», но как великую и про¬
грессивную страну, а не эпицентр мировой революции»).
Суммируя задачи американской внешней политики в
рамках указанных трех сил, Никсон заключал: «Нам не¬
обходимы позитивная политика давления и убеждения,
динамичное обезвреживание, упорядочение азиатских:
вооруженных сил как для сохранения мира, так и длж
26
того, чтобы устранить яд из идей Мао». Таким образом,
кандидат в президенты не только делал заявку на со¬
хранение американского лидерства в Азии при опоре на
своих союзников (под видом «сохранения мира»), но и
•открыто говорил об антикитайской направленности ази¬
атской политики США. Из проекта доктрины было вид¬
но также, что союзникам предназначалась не только
роль политической опоры США в Азии, но и роль рыча-
та, с помощью которого Соединенные Штаты собира¬
лись влиять на Пекин.
Анализируя эту программу действий, нельзя не прий¬
ти к выводу, что американские политики исходили из
того, что Китай в силу ряда обстоятельств (последствия
«культурной революции», серия внешнеполитических
.провалов и т. д.) в течение определенного времени бу¬
дет оставаться политически пассивным. И это будет, как
предполагалось, как раз период осуществления основ¬
ного этапа доктрины в Азии — этапа сокращения аме¬
риканских войск, укрепления азиатских союзников США
н принятия ими на себя основной доли «ответственно¬
сти» в этом районе. По замыслам американских страте-
тов, нормализация американо-китайских отношений
должна быть следствием осуществления основных задач
«доктрины Никсона», и кандидат в президенты сам за¬
явил в то время, что эта проблема относится к перспек¬
тивной и что «диалог с Китаем должен начаться в тече¬
ние двух сроков пребывания на посту следующего пре¬
зидента» [164, с. 52].
Небезынтересно отметить, что американские авто¬
ры Г. Мурстин и М. Абрамович (связанные с практиче¬
ской работой в государственном департаменте США)
подмечали непрочность такой позиции. В своей книге,
посвященной выработке «нового подхода» к Китаю, они
неоднократно говорили об «угрозе», которую представ¬
ляет Китай «доктрине Никсона» [161, с. XXVII, XXXIII—
XXXIV, 33], т. е. считали вполне реальным то, что Пекин
может (и имеет для этого определенные возможности)
«вмешаться в политическую игру» на Дальнем Востоке
и в Азии.
Весьма важно, что и пекинское руководство, по-сво¬
ему расценив предвыборную программу республиканско¬
го кандидата в Азии и его намерения считаться с мао¬
истским Китаем как с реальной силой, сразу же после
27
прихода Р. Никсона к власти предложило 25 ноября
1968 г. возобновить китайско-американские переговоры
на уровне послов и заключить между КНР и США со¬
глашение о пяти принципах мирного сосуществования.
И только после того как новая администрация решитель¬
но отказалась идти на немедленные уступки в вопросах
о Тайване и о представительстве КНР в ООН, Пекин
отказался от своего предложения. Тем не менее наме¬
рение Мао и его группы вступить в переговоры были
поняты в Вашингтоне и учитывались в разрабатывав¬
шейся в тот период «доктрине Никсона». По свидетель¬
ству американской прессы, после тщательного обсужде¬
ния с официальными лицами новой тактики по отноше¬
нию к Китаю президент США в феврале 1969 г. предло¬
жил Г. Киссинджеру начать «посылать сигналы» о том,
что его правительство всерьез пытается установить кон¬
такты с Пекином [233, 8.У1П.1971]. Весьма активное
участие в выработке новой стратегии в отношении Ки¬
тая принимали в тот период (особенно весной 1969 г.)
и видные американские ученые, о чем позднее сообщил
А. Барнетт [114, с. 381].
Однако через два года Р. Никсон в речи на о-ве Гу¬
ам (см. [231, 26.УП.1969]) уже не упомянул ни о созда¬
нии на Дальнем Востоке «контрсилы» Китаю в виде бло¬
ка или союза «некоммунистических сил», ни о ближай¬
ших перспективных задачах давления на Китай.
Однако в ней остались обещания верности договор¬
ным обязательствам США перед своими союзниками,
но с тем уточнением, что проблемы национальной безо¬
пасности и военной обороны (за исключением «угрозы
любой из великих держав с использованием ядерного
оружия») будут во всевозрастающей степени решаться
самими азиатскими народами. Была конкретизирована
идея об уменьшении степени вовлеченности США в «ази¬
атские дела», а именно: избегать в будущем участия в
войне, подобно той, которую США вели во Вьетнаме, и
вообще военного участия, особенно связанного с постав¬
кой американского военного персонала.
Таким образом, официальная редакция «доктрины
Никсона» серьезно отличалась от ее проекта 1967 г. Ее
главные изменения отражали переосмысление Белым
домом своих позиций как в отношении КНР, так и в от¬
ношении союзников США в Азии. Очевидно, представ-
28
ления нового правительства о соотношении союзниче¬
ского и китайского факторов в азиатской политике США
претерпели серьезные изменения: роль союзнического
фактора несколько уменьшилась, в то время как китай¬
ского— резко возросла. Доказательством этому служит
и то, что одновременно с провозглашением «доктрины
Никсона» Вашингтон стал нащупывать почву для воз¬
можных контактов с маоистским руководством («дипло¬
матия малых шагов»).
Чем же были вызваны такие изменения во взглядах
американских политиков? Почему «время диалога» на¬
ступило не в неопределенном будущем, как предполагали
республиканские стратеги, а всего через два года после
появления на свет проекта доктрины?
Западные специалисты-международники отмечали,
что обнародование американской внешнеполитической
доктрины произошло «под впечатлением Китая» —
вслед за вооруженной провокацией маоистов на р. Ус¬
сури и через три месяца после IX съезда КПК (апрель
1969 г.) с его разнузданным антисоветизмом. Один из
буржуазных авторов довольно цинично определил, что
столкновение на о-ве Даманский было организовано
китайскими лидерами для того, чтобы «нанести удар по
престижу русских и продемонстрировать значимость Ки¬
тая в мировых делах». «Если бы спросили,— писал этот
автор,— когда правительство США впервые стало рас¬
сматривать возможность диаметрально противополож¬
ной политики в отношении Китая, следовало бы отве¬
тить: 2 марта 1969 г.» [143, с. 15].
Правящие круги Соединенных Штатов, стремящиеся
расколоть силы социализма, как главные силы, противо¬
стоящие капитализму, не могли упустить подобного слу¬
чая. Недаром американская научная литература и прес¬
са квалифицировали столкновение на р. Уссури как
главное событие всей послевоенной истории и призыва¬
ли использовать возможности, «равных которым не бы¬
ло» за гею историю США [173, с. 211].
Очевидно, к лету 1969 г. американские политики при¬
шли к выводу о необходимости решительно закрепить
так называемый «полицентризм коммунистического ми¬
ра» и использовать антисоветизм маоистского руковод¬
ства в своих целях. Поспешным обнародованием уточ¬
ненного варианта «доктрины Никсона» они пошли
29
навстречу Пекину, несмотря на то что окончательное фор¬
мулирование внешнеполитической концепции республи¬
канского правительства не было еще завершено. Доказа¬
тельством поспешности или незаконченности гуамского
варианта доктрины явилась не только его необычная по¬
дача (официальный текст речи президента никогда не
был опубликован, а Никсон категорически запретил при¬
сутствующим журналистам прямо цитировать его [231,
26. УИ.1969]), но и то, что он был обращен главным об¬
разом к Азии, отчего возникли дискуссии и предположе¬
ния о его региональном характере (см. [189, 1971,
№ 2]).
Столь серьезная «поправка» на маоистский Китай не
означала, однако, фактического устранения антикитай-
ской направленности азиатской политики США. Первые
практические шаги по осуществлению «доктрины Никсо¬
на» были направлены на военное усиление дальневосточ¬
ных союзников США, соседей КНР — Японии, Южной
Кореи, Тайваня и других, на укрепление Соединенными
Штатами своих военно-воздушных и военно-морских сил
на Дальнем Востоке. Продолжалось ускоренное строи¬
тельство новых военных баз и ракетно-ядерных комплек¬
сов на «второй линии обороны США» (о-ва Микронезии,
архипелаг Чагос, Сейшельские о-ва, северная Австра¬
лия), располагающих ядерным оружием и «держащих
на прицеле» прежде всего Китай [92, с. 88]. «Проблемы
безопасности важны, ибо под контролем Китая нахо¬
дятся большие массы людей»,— подчеркивал помощник
государственного секретаря США М. Грин [233,
27. ХП.1970].
Таким образом, китайскому фактору в деле форму¬
лирования, а затем и осуществления «доктрины Никсо¬
на» было придано весьма важное значение, и необходи¬
мость «нового подхода к Китаю» выдвинулась на одно
из первых мест во внешней политике нового американ¬
ского правительства. Вместе с тем поиски возможности
сближения с КНР не могли не создать новых серьезных
трудностей в отношениях между США и их дальневос¬
точными партнерами, не могли не усилить центробеж¬
ных тенденций внутри лагеря американских союзников
в Азии.
* * *
Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что
центральными задачами азиатской политики республи¬
канского правительства США, основанной на принципах
«доктрины Никсона», были единство американских
союзников в Азии и «новый подход к Китаю».
Подвижные рамки новой внешнеполитической кон¬
цепции позволяли Соединенным Штатам гибко учитывать
соотношение китайского и союзнического факторов в
каждой новой ситуации.
Антисоветизм маоистского руководства явился ката¬
лизатором формулирования официального варианта
доктрины, антикитайская направленность которого была
сглажена.
Значительная взаимозависимость китайского и союз¬
нического факторов в «доктрине Никсона» неизбежно
должна была отразиться на политике Соединенных
Штатов в отношении своих азиатских союзников, и
прежде всего на Дальнем Востоке.
ЯПОНИЯ, ТАЙВАНЬ И ЮЖНАЯ КОРЕЯ В СВЕТЕ НОВОЙ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ США
«Доктрина Никсона» во всех ее модификациях уде¬
ляла району Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии
самое большое внимание, поскольку Япония, Южная Ко¬
рея и Тайвань продолжали рассматриваться Вашинг¬
тоном как «передний край обороны США». В то же вре¬
мя с самого начала она предполагала разделение обя¬
занностей среди американских союзников, выделяя Япо¬
нию среди азиатских государств. В своем внешнеполи¬
тическом послании 1970 г. конгрессу президент США на¬
зывал Японию «ключом к успеху доктрины Никсона в
Азии». Он подчеркивал, что «мир, процветание и про¬
гресс на Тихом океане будут зависеть прежде всего от
сотрудничества между США и Японией» [31, 24.Х1.1969,.
с. 440—441]. Американское правительство понимало, что
Япония не только их главная опора в Азии, но и самый
«трудный» союзник Соединенных Штатов. Поэтому они
постоянно подчеркивали «творческий» характер парт¬
нерства с Токио.
31
Основная идея новой азиатской политики Никсона но
'отношению к Японии состояла в том, чтобы, использо¬
вав американо-японский «договор о безопасности», на¬
крепко привязать эту вторую по экономической мощи
страну (в капиталистическом мире) к осуществлению
задач «доктрины Никсона», опереться на ее потенциал
для разделения «ответственности» и бремени военных
расходов на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии.
При этом предусматривалось, что США пойдут навстре¬
чу некоторым требованиям и претензиям японского пра¬
вительства, таким, как возвращение Окинавы, признание
его особых интересов в Южной Корее, на Тайване (на
долю которых в начале 70-х годов приходилось 50% всех
японских капиталовложений в Азии и в странах Юго-
Восточной Азии). При этом они попытаются использо¬
вать эти требования и претензии, чтобы возложить на
Японию «особую ответственность» за регион — своеоб¬
разный сюзеренитет над другими американскими союз¬
никами, созвучный японской идее «старшего брата». Как
•сообщало американское агентство ЮПИ, выступая в
конце 1969 г. на закрытых заседаниях в сенатской под¬
комиссии по рассмотрению военных обязательств США
за границей, заместитель государственного секретаря
США А. Джонсон подчеркивал: «Отношения между
США и Японией, а также позиция Японии в отношении
других стран Азии и Тихого океана будут продолжать
оставаться все более решающим фактором в развитии
этого обширного района, имеющего столь большое зна¬
чение для США».
Стремясь удержать Японию в орбите своей политики,
американское правительство учитывало экспансионист¬
ские устремления японского капитала, зачастую приоб¬
ретавшие антиамериканскую направленность. В речи на
о-ве Гуам Никсон имел в виду прежде всего Японию,
когда говорил о появлении «двух новых факторов в
новой ситуации» — огромном росте азиатского национа¬
лизма (как в региональном, так и в национальном мас¬
штабе) и желании «азиатов», чтобы им «помогали, а не
диктовали» и уважали лозунг «Азия для азиатов» [231,
26.УН.1969]. И авторы «доктрины Никсона» учитывали
такую позицию Японии, а также известную противоре¬
чивость ее политики.
Согласно доктрине, Соединенные Штаты оставляли
32
за собой обязанность «ядерного прикрытия» своих союз¬
ников и военно-политический контроль над дальнево¬
сточным регионом; Япония же должна была заполнить
известный «вакуум» в рамках либо военно-политическо¬
го блока, либо «тесного единства» союзников США в
Восточной Азии под эгидой Вашингтона, но без его пря¬
мого участия. Только тогда Японии передавалась «осо¬
бая ответственность» за район Дальнего Востока и за
«безопасность» американских союзников в регионе.
Важная роль отводилась Тайваню и Южной Корее.
Южнокорейский и чанкайшистский режимы при всей их
амбициозности были для Вашингтона более «удобными»
и послушными союзниками. Соединенные Штаты наме¬
ревались использовать их для влияния на других участ¬
ников предполагаемого союза (и прежде всего на Япо¬
нию) в нужном для американского империализма на¬
правлении. При этом учитывались стратегическое поло¬
жение Тайваня и Южной Кореи, нахождение их в
непосредственной близости от границ КНР и стран социа¬
листического содружества, дух ярого антикоммунизма
обоих режимов, а также их чрезвычайная активность в
угодном для Вашингтона русле по сколачиванию воен¬
ного блока.
В соответствии с «доктриной Никсона» с территорий
Южной Кореи и Тайваня предполагался постепенный
вывод большей части американского военного персонала.
Одновременно планировалось усиление военной мощи
этих дзух союзников как с помощью прямых поставок
и продажи американского оружия, строительства пред¬
приятий по налаживанию его производства на месте,
передачи соответствующих лицензий и документов, обу¬
чения местных кадров, так и путем всемерного поощре¬
ния собственных усилий Тайбэя и Сеула в этом направ¬
лении, в том числе и увеличение бюджетных затрат на
оборонные цели.
Эту возрастающую самостоятельную роль союзников
подчеркивал Никсон в своем гуамском выступлении, го¬
воря, что «иначе они не научатся заботиться о себе».
Президент США особо указывал на то, что в этой одно¬
временности замены мощи Соединенных Штатов силами
их союзников при готовности американского правитель¬
ства прийти на помощь в случае ядерной угрозы и вер¬
ности всем своим договорным обязательствам — ключ к
3 Зак. 156
33
пониманию идеи, каким образом США собираются со¬
хранить важную роль в Азии, выводя войска из Вьетна¬
ма и с других территорий [231, 26.УИ.1969].
По замыслам авторов доктрины предполагалось, что
на этой начальной стадии Япония будет все более актив¬
но привлекаться к осуществлению военно-политических
планов, стимулировать региональную деятельность в
рамках проамериканского союза и на следующем этапе
возьмет на себя значительную часть бремени по укреп¬
лению гоминьдановского и южнокорейского режимов —
соратников по блоку.
Расчеты американских правящих кругов по созданию
военно-политического союза в районе Азии и Тихого
океана исходили из идеи «регионального равновесия
сил». Они заранее стремились не допустить здесь возоб¬
ладания сильного конкурента, который угрожал бы гло¬
бальным интересам США. При этом администрация
Никсона хотела отвести свои войска непосредственно от
китайских границ, но сохранить «многоступенчатый»
контроль над различными частями района как через
механизм «ядерного прикрытия» участников блока и с
помощью японо-американского «договора безопасности»
(учитывая «старшинство» Японии на Дальнем Востоке
и в Юго-Восточной Азии), так и через двусторонние
оборонительные договоры с союзниками.
С созданием блока Вашингтон надеялся пересмотреть
жесткость двусторонних договоров об обороне со сво¬
ими союзниками и в будущем взять на себя своеобраз¬
ную посредническую роль в Азии; Никсон прямо гово¬
рил о необходимости того, чтобы «азиаты сами решали
свои проблемы и конфликты», обещая помощь только в
случае угрозы нападения с применением ядерного ору¬
жия (см. [231, 28.УИ.1969]).
% % %
Таким образом, «доктрина Никсона» предполагала
обеспечить лидерство и контроль Соединенных Штатов
Америки на Дальнем Востоке и в примыкающих к не¬
му районах, т. е. «уходя остаться», но переложить часть
бремени расходов на своих союзников. Она предполага¬
ла обеспечить право американскому империализму вме¬
шиваться в дела региона, только когда этого требуют его
34
стратегические задачи, но не слишком «обременять» се¬
бя защитой союзников и вступать только в тех случаях,
когда возникнет угроза его собственным интересам.
Дальневосточным союзникам, в силу их особого по¬
ложения, предназначалась главная роль в осуществле¬
нии планов США в Азии. При этом роль американского
«наместника» в регионе отводилась Японии, Тайваню и
Южной Корее — роль послушного орудия, проводников
идей Вашингтона.
Подобная стратегия Вашингтона, основанная на тео¬
рии «баланса сил», была в тот период направлена преж¬
де всего на уравновешивание Китая как потенциального
соперника США в регионе.
АКТИВИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ПЕКИНА
И МЕЖСОЮЗНИЧЕСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ —
ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ НОВОГО КУРСА США
Практическое воплощение в жизнь программы рес¬
публиканской администрации для Азии с самого начала
встретилось с немалыми трудностями. Причины этих
трудностей, хотя они тесно переплетались и взаимно
обусловливали друг друга, можно разделить на две ос¬
новные группы: 1) возрастание роли и влияния Пекина
в международных отношениях на Дальнем Востоке;
2) противоречия между дальневосточными союзниками
и противоречия между Японией и США.
В 1969—1971 гг. Соединенные Штаты в своей внеш¬
ней политике уделяли особое внимание азиатскому ре¬
гионализму (дальневосточные союзники как его глав¬
ная движущая сила) и одновременно пытались найти
каналы связи с Пекином.
Одновременно в течение всего 1970 г. обращала на
себя внимание целая серия шагов, предпринятых Пе¬
кином по созданию «антиимпериалистического фронта
борьбы революционных народов Азии»: поддержка Си¬
анука, еизиты Чжоу Эньлая в Пхеньян и Ханой, под¬
держка конференции 'руководителей освободительных
Движений трех стран Индокитая 2. Апогеем этих усилий
Руководства КНР явились мероприятия (в конце июня
1970 г.) по случаю 20-й годовщины начала американ¬
ской агрессии в Корее и оккупации войсками США о-ва
3*
35
Тайвань. На митингах китайское руководство подчер¬
кивало «революционную сплоченность китайского, ко¬
рейского, вьетнамского, камбоджийского и лаосского на¬
родов» и «укрепление антиамериканского единого фрон¬
та в Азии». К этой дате три ведущие китайские газеты
приурочили общую передовую статью, в которой содер¬
жался призыв к осуществлению исторической задачи —
«выгнать американских агрессоров из Азии и западной
части Тихого океана» [20, с. 7].
Не остались незамеченными и новые мотивы Китая
на переговорах с Японией по возобновлению торговли
на основе меморандума 1962 г.
Таким образом, попытки создания маоистами соб¬
ственного «союза сил» в Азии делались одновременно с
осуществлением Соединенными Штатами задач своей
внешней политики на основе «доктрины Никсона». Но-
такая подготовка к политическому противостоянию не
устранила предпосылок к китайско-американскому сбли¬
жению. Белый дом настойчиво продолжал «диплома¬
тию малых шагов».
В Пекине же в конце 1971 г. в дни «сентябрьского-
кризиса» завершилась важная трансформация внешней
политики КНР — переход от борьбы на два фронта
(против СССР и других социалистических стран, с од¬
ной стороны, и империализма — с другой) к провозгла¬
шению СССР «главным врагом» и осуществлению линии
на сближение с наиболее реакционными империалисти¬
ческими режимами во имя достижения великодержавно¬
шовинистических гегемонистских целей маоистов [86,
с. 9].
Естественно, что активизация политики Пекина не
могла не учитываться союзниками Вашингтона на Даль¬
нем Востоке. Их внимание к маоистскому Китаю стано¬
вилось все пристальней. При этом необходимо отметить,
что «оглядка» на Китай всегда была присуща политике-
его соседей. Г. Киссинджер справедливо подметил, что
«сильный Китай исторически имел тенденцию к установ¬
лению сюзеренитета над своими соседями, и... он не име¬
ет опыта проведения внешней политики с равными ему
странами» [151, с. 91].
Не удивительно, что дальневосточные союзники США
проявили беспокойство, когда Америка объявила об
«уменьшении своего присутствия в Азии» и о своем
36
стремлении наладить контакты с маоистским Китаем.
Это беспокойство усилилось и оказалось в центре вни¬
мания политики и пропаганды южнокорейского и го-
миньдановского режимов, когда китайско-американское
сближение стало реальностью.
Глубокое и необычайно своеобразное переплетение
разногласий в стане самих союзников явилось другой
помехой в осуществлении первоначальных задач «докт¬
рины Никсона» на Дальнем Востоке. Основная пробле¬
ма состояла в том, что Япония нередко противилась той
роли, которую предписывали ей американские рецепты,
и соглашалась только с теми из них, которые отвечали
собственным интересам японских правящих кругов. Ру¬
ководители страны давали открыто понять, что следует
рассматривать проблемы безопасности Японии «с более
независимых позиций» и даже «использовать силы про¬
тивника для одержания победы над ним же» [204,
8.11.1971, с. 14].
Такая политика вызывала недовольство Южной Ко¬
реи и Тайваня, для которых была очевидна военная сла¬
бость Японии вне американского «ядерного зонтика».
Кроме того, для них японская «независимость» в азиат¬
ских делах часто ассоциировалась со временами япон¬
ской оккупации, с ее демагогической «великой восточно-
азиатской сферой совместного процветания», ролью
«старшего брата» и т. д. Подозрительность сеульских и
тайбэйских лидеров окрепла, когда японские монополии
в 60-е годы начали усиленное экономическое проникно¬
вение в районы своего «традиционного влияния».
Недовольство внешнеполитическим курсом Токио
уживалось, однако, с глубокой заинтересованностью
Тайваня и Южной Кореи в широких экономических свя¬
зях с Японией для поддержания своей экономики. Часто
не без елияния Соединенных Штатов эти связи выходи¬
ли за торгово-экономические рамки (например, развер¬
тывание общей для этих территорий локаторной системы
дальнего предупреждения; создание в феврале 1969 г.
консультативного комитета по сотрудничеству между
Японией и Южной Кореей на высоком уровне для «пре¬
дупреждения коммунистической агрессии»; техническая
помощь Японии в строительстве базы ВМС на Тайване;
широкий обмен офицерами для взаимного обучения и
ознакомления и т. д.).
37
Неооходимо отметить, что между Японией и ее парт¬
нерами на протяжении длительного времени существо¬
вали чувства неприязни. Особенно это ощутимо в Юж¬
ной Корее, поскольку Корея с 1910 по 1945 г. являлась
фактической колонией Японии. Как известно, отношения
между Токио и Сеулом были нормализованы только че¬
рез 20 лет после окончания второй мировой войны и то
под нажимом США, несмотря на мощные протесты всего
корейского народа как в КНДР, так и в Южной Корее.
Уместно также напомнить, что до сих пор сеульские
власти запрещают пользоваться японским языком для
общения корейцев между собой, слушать в обществен¬
ных местах японскую музыку, осуществляют строгую
цензуру на ввоз из Японии произведений искусства и
фильмов, запрещают распространение японской прессы.
Даже в передовых статьях южнокорейских газет допус¬
калась критика японского «лицемерия» и «продажности»
(например, по поводу контактов Японии с КНДР). Весь¬
ма показателен в этом отношении проведенный южноко¬
рейской газетой «Чосон ильбо» опрос общественного
мнения, о результатах которого сообщило агентство Хаб-
тон Тхонсин 5 марта 1970 г.: 77% населения продолжа¬
ло испытывать те же «болезненные чувства» по отноше¬
нию к Японии, что и во времена ее колониального гос¬
подства в Корее, и «никогда не смогут забыть тяжести
вынесенных испытаний». Почти единодушно' (97%) оп¬
рошенные ответили, что нужно быть «весьма бдитель¬
ными и осторожными во взаимоотношениях с японцами».
В некоторой степени подобные настроения отмечены
и на Тайване, хотя, по признанию самих японских ру¬
ководителей, в меньшей степени, чем в Южной Корее
[159, с. 201—202]. Здесь также узаконена строгая цензу¬
ра на средства японской массовой информации, действу¬
ет запрет на ввоз японских газет и журналов. Особое не¬
довольство Тайбэя вызывала деятельность в Японии
тайваньских сепаратистов, выступавших за отделение
Тайваня от Китая.
* * *
Активизация внешней политики КНР, в том числе и
на Дальнем Востоке, явилась «неожиданностью» для
осуществления запланированных целей «доктрины Ник-
38
сона» на Дальнем Востоке. Однако гибкие рамки новой
внешнеполитической концепции позволяли США на ходу
вносить коррективы в свою дальневосточную политику.
Вместе с тем ярый антисоветизм китайских лидеров,
окончательный отказ от антиимпериалистической на¬
правленности внешнеполитического курса КНР создава¬
ли почву для компромиссов и сближения между Пеки¬
ном и Вашингтоном, для попыток использования полити¬
ки друг друга в своих интересах.
Другая основная трудность претворения в жизнь за¬
дач «доктрины Никсона» на Дальнем Востоке заключа¬
лась в существовании серьезных разногласий в лагере
дальневосточных союзников США, а также трений меж¬
ду Японией и Соединенными Штатами, обусловленными
как политико-экономическими, так и историческими
факторами.
ГЛАВА 2
ТАЙВАНЬ И ЮЖНАЯ КОРЕЯ НА ПЕРВОМ ЭТАПЕ
ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ «ДОКТРИНЫ НИКСОНА»
ДИПЛОМАТИЯ «МАЛЬГХ ШАГОВ».
КОММЮНИКЕ НИКСОНА—САТО (НОЯБРЬ 1969 г.)
Осуществление «доктрины Никсона» в Азии нача¬
лось в нескольких направлениях. По отношению к Пеки¬
ну начала осуществляться дипломатия «малых шагов».
Одновременно шло расширение планов «вьетнамизации»
(вывод прежде всего войск США, участвовавших в вой¬
не во Вьетнаме, и замена их войсками сайгонского ре¬
жима) и сокращение американского присутствия в дру¬
гих районах, находящихся в непосредственной близости
от Китая. В то же время продолжались попытки актив¬
ного вовлечения Японии в орбиту новой политики США в
Азии.
Первые сообщения о планах «вьетнамизации» были
встречены одинаково отрицательно и в Тайбэе и в Сеу¬
ле. За заявлениями полуофициальных лиц и органов
печати о том, что эти действия Вашингтона наносят удар
интересам «свободного мира» в Азии, «подрывают веру»
в Соединенные Штаты Америки и т. п., скрывалась глу¬
бокая боязнь, что за Южным Вьетнамом последует оче¬
редь Тайваня и Южной Кореи. «Малые шаги» Вашинг¬
тона в 1969—1970 гг. в направлении Пекина, хотя и не
затрагивали основ американской политики, сразу же вы¬
звали резкую критику и недовольство со стороны со¬
юзников США. Первый такой шаг — отмена некоторых
ограничений, связанных с поездками американских
граждан в Китай (в июне 1969 г.),— был расценен го-
миньдановской прессой как «унижение Соединенных
Штатов», а Тайбэем как «плохая услуга США» [224,
27.УП.1969]. Особое беспокойство Тайваня и Южной Ко-
40
реи вызвало то, что отмена этих ограничений по време¬
ни точно совпала с гуамской речью Р. Никсона.
Зная об этих настроениях, американское правитель¬
ство, едва только Р. Никсон огласил свою доктрину, на¬
правило государственного секретаря США У. Роджерса
в Тайбэй и Сеул, чтобы успокоить союзников и разъяс¬
нить им, что Соединенные Штаты не отказываются от до¬
говорных обязательств перед ними «ни сейчас, ни в бу¬
дущем». Особое значение имел визит Роджерса на Тай¬
вань. Местная пресса сообщала, что при личнот встрече
Чан Кайши выразил государственному секретарю неудо¬
вольствие по поводу снятия ограничений в области ту¬
ризма и торговли [194, 1970, № 1, с. 24; 197, 2.X.1969,
с. 61]. По всей вероятности, согласие между Белым до¬
мом и Тайбэем так и не было достигнуто, так как на сле¬
дующий же день после отъезда Роджерса одна из цент¬
ральных газет в передовой статье заявила: «Соединен¬
ные Штаты противоречат себе и ничего не достигают,
предлагая небольшие уступки красным китайцам, кото¬
рые уже объявили их условием для начала диалога с
Вашингтоном» (цит. по [224, 17.УП.1969]).
Новое недовольство гоминьдановских лидеров вы¬
звал второй шаг Вашингтона (декабрь 1969 г.) — разре¬
шение зарубежным филиалам американских фирм на
торговлю с КНР некоторыми товарами нестратегическо¬
го характера. Затем последовал ряд новых мер (как,
например, выдача в апреле 1970 г. лицензий на некото¬
рые товары для экспорта в КНР и снятие в августе
1970 г. ряда ограничений для судов США, следующих в
китайские порты), которые носили скорее политический
характер и послужили прелюдией к отмене Соединенны¬
ми Штатами эмбарго на торговлю с КНР. Почти одно¬
временно было сообщено об уменьшении патрулирова¬
ния в Тайваньском проливе кораблей 7-го флота США
и о возобновлении американо-китайских встреч в Вар¬
шаве. Стало очевидно, что «малые шаги» США — это
целая программа действий, преследующая особые цели.
Чанкайшистские лидеры официально «прореагиро¬
вали» только на возобновление контактов США и КНР
в Варшаве. Это был единственный пункт из списка раз¬
ногласий с Вашингтоном, по которому Тайбэй решился
выступить открыто. В докладе вице-президента Тайваня
в Законодательном юане 24 февраля 1970 г. говорилось,
41
что подобные переговоры «повредят делу мира и безо¬
пасности дальневосточного региона», а любая попытка
установить дипломатические отношения с Пекином или
улучшить отношения с ним «не только подорвет спло¬
ченность и долговременные интересы всего свободного
мира, но также повлечет унижение» [200, 1970, № 3,
с. 75].
Однако в тайваньской прессе разразилась буря. Ша¬
ги Соединенных Штатов квалифицировали не иначе как
«приглашение к агрессии со стороны Пекина», «безого¬
ворочная капитуляция в Азии и предательство амери¬
канских союзников» [224, 4.1.1970; 224, 11.1.1970].
Даже визит на Тайвань вице-президента США С. Аг¬
ню, совершавшего в начале января 1970 г. поездку по
ряду азиатских стран с единственной задачей — подчер¬
кнуть «позитивную» сторону «доктрины Никсона» и вер¬
ность США договорам со своими союзниками, не мог ос¬
лабить того возмущения, которое вызвали в Тайбэе
действия США. С. Агню пришлось выслушать все возра¬
жения чанкайшистских лидеров попыткам диалога меж¬
ду Вашингтоном и Пекином, хотя он с самого начала
и заверил их, что эти попытки никак «не отразятся на
решимости США выполнять свои обязательства» в отно¬
шении Тайваня и других союзников в Восточной Азии, а
уменьшение патрулирования в Тайваньском проливе не
умаляет американской ответственности, поскольку ко¬
рабли 7-го флота останутся в портах Тайваня (цит. по
[200, 1970, № 2, с. 14—15]). Тайбэйская газета «Чайна
ньюс» писала, что заверения Агню, «конечно, привет¬
ствуются», но предмет их беспокойства «не буква аме¬
рикано-китайского договора о взаимной обороне, а его
дух», и выражала озабоченность «возрастающими тен¬
денциями в США к компромиссам» в отношении КНР,
появившимися после прихода Никсона к власти [200,
1970, №2, с. 14—15].
Подобную же реакцию вызвали действия США по
отношению к Пекину и в Южной Корее. Остроту этой
реакции придавал тот факт, что в октябре 1969 г. появи¬
лись сведения о том, что летом на заседании подкомис¬
сии палаты представителей по вопросам помощи иност¬
ранным государствам конгресса США министр обороны
М. Лэйрд заявил о планах правительства вывести из
Южной Кореи одну дивизию американских войск. При
42
этом он подчеркнул, что ее присутствие в Южной Корее
никак не связано с пребыванием южнокорейских войск
численностью 40 тыс. чел. во Вьетнаме [229, 21.Х.1969].
Это заявление противоречило заверениям Никсона, дан¬
ным Пак Чжонхи во время их переговоров в Сан-Фран¬
циско 22—23 августа 1969 г., о том, что президент Сое¬
диненных Штатов «не намерен возвращать» американ¬
ские войска из Южной Кореи [233, 27.УН.1969]. Южно-
корейская пресса запестрела советами «серьезно поду¬
мать над восполнением ущерба», «пересмотреть план
всей обороны», «принять ответственность только на са¬
мих себя».
В конце декабря 1969 г. комиссии Национального
собрания Южной Кореи по иностранным делам и оборо¬
не на совместном заседании провели опрос соответствую¬
щих министров. Обе комиссии пришли к выводу, что
правительство должно немедленно выработать меры,
для того чтобы приспособиться к «доктрине Никсона» и
другим переменам в Азии, таким, как возвращение Оки¬
навы в 1972 г. и поиск Вашингтоном контактов с Пеки¬
ном. В возможном сближении своего могущественного
союзника с маоистским Китаем южнокорейские лидеры
видели особую опасность для режима. Одна из влиятель¬
ных сеульских газет, «Хангук ильбо», предостерегала
администрацию Никсона, что было бы «грубой ошибкой
со стороны США» зайти так далеко, чтобы сократить
военную поддержку Южной Корее в своем стремлении
к сближению с Пекином (цит. по [230, 28.УП.1969]),
В условиях складывания новой ситуации на Дальнем
Востоке «малые» дальневосточные партнеры США на¬
чали проявлять повышенную активность в укреплении
«коллективной безопасности региона», что находило
поддержку со стороны Соединенных Штатов Америки.
В этот период стал активно выдвигаться вопрос о со¬
здании на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии
военного союза «силами азиатов». Одной из главных
проблем в этом предприятии было привлечение в его
ряды Японии.
19—21 ноября 1969 г. состоялись переговоры Сато —
Никсона и было подписано коммюнике (см. [31, 1969,
№ 1590, с. 555—557]), из которого следовало, что «обо¬
ронительный» американо-японский «договор безопасно¬
сти» должен превратиться в некий азиатский пакт безо-
43
пасности. В VII разделе коммюнике было зафиксиро¬
вано заявление японского премьера о том, что «безо¬
пасность государств на Дальнем Востоке является
предметом серьезной заинтересованности Японии», при¬
чем из текста документа (особенно раздела IV) вытека¬
ло, что термин «Дальний Восток» не совпадает с геогра¬
фическим понятием региона и включает другие районы,
и прежде всего Индокитай.
Одним из центральных моментов совместного ком¬
мюнике явилось заявление о том, что безопасность Юж¬
ной Кореи «неотъемлема от собственной безопасности
Японии», а «сохранение мира и безопасности в районе
Тайваня также является исключительно важным факто¬
ром для безопасности Японии». По существу, это выгля¬
дело обязательством японского правительства быть
союзником Соединенных Штатов Америки в поддержке
чанкайшистского и южнокорейского режимов. Вместе с
тем бросалась в глаза разница в формулировках «обяза¬
тельств». В последующем эта разница подтвердилась,
когда японские лидеры разъяснили, что в случае воз¬
никновения войны на Корейском полуострове Япония
«обязана немедленно предпринять действия в помощь
таким военным операциям, которые США начнут из Япо¬
нии, даже до того, как ООН решит, является ли такая
война в Корее агрессией или нет». В случае же боев в
Тайваньском проливе Япония «не может не испытывать
глубокого беспокойства по поводу положения этого го¬
сударства (т. е. тайваньского режима.— Д. К.), которое
она признала» (201, 1970, № 3, с. 256].
Печать США в связи с итогами переговоров Никсо¬
на и Сато утверждала, что американские вооруженные
силы в Японии получили большую свободу для выпол¬
нения обязательств США перед Южной Кореей, Тайва¬
нем и рядом азиатских стран, а правительство Сато по¬
шло на серьезные уступки, заплатив за возвращение
Окинавы обещанием взять на себя значительно большие
обязательства по обороне Азии (231, 22.XI.1969; 207,
28.XI.1969, с. 33].
Южная Корея и Тайвань реагировали на итоги пе¬
реговоров неодинаково. Сеульский министр иностранных
дел в официальном заявлении отметил, что коммюнике
«в значительной степени отражает позицию Южной Ко¬
реи», а что касается стратегического значения баз на
44
Окинаве, то оно «должно оставаться неизменным даже
после передачи острова Японии» [228, 23.XI. 1969]. Вме¬
сте с тем президент Южной Кореи заявил, что «пробле¬
ма Окинавы не только является вопросом двусторонних
отношений США и Японии, но и касается всех азиатских
стран», и даже предлагал перенести базы с их ядерным
арсеналом на южнокорейский о-в Чечжедо [229,
26.IV. 1969; 233, 2.У1.1969]. Кроме того, в феврале 1969 г.
Пак Чжонхи совместно с Цзян Цзинго (во время визита
последнего в Сеул) заявляли о необходимости сохране¬
ния ядерного оружия на Окинаве и возможности «сво¬
бодного его использования для боевых действий на
Дальнем Востоке» [195, 1969, № 3, с. 718]. В целом, од¬
нако, в Южной Корее считали, что предусмотренная в
совместном заявлении возможность ввоза ядерного ору¬
жия в случае «чрезвычайных обстоятельств» практиче¬
ски не уменьшит значения американских баз, хотя этот
вопрос и в 1970 г. продолжал оставаться предметом
официальных переговоров и дипломатической переписки.
Но главной заботой Сеула было стремление обеспе¬
чить практическое воплощение в жизнь обязательств
правительства Японии. Вскоре после опубликования
коммюнике власти обратились к японскому правитель¬
ству с призывом «усилить систему военного сотрудниче¬
ства» между Японией и Южной Кореей. Этот призыв
содержался в документе, озаглавленном «Проблемы
безопасности Корейской Республики в 70-е годы», кото¬
рый был направлен в Токио и отражал стремление юж¬
нокорейской верхушки привлечь японские правящие
круги к активному созданию «трехсторонней оборони¬
тельной структуры» (США — Япония — Южная Корея)
как основы будущего регионального военно-политиче¬
ского блока [91, с. 193].
Хотя чанкайшистское правительство не сделало офи¬
циального заявления по поводу американо-японского
коммюнике, тайбэйская пресса выразила недовольство
тем, что США и Япония обращаются с «окинавским во¬
просом единолично», в то время как он имеет серьезное
значение для безопасности Азии и бассейна Тихого оке¬
ана. В один голос чанкайшисты сетовали на то, что
возможность ввоза ядерного оружия и возможность его
применения только после консультаций с японским пра¬
вительством (поскольку на базы США, размещенные на
45
Окинаве, был распространен общий статус для амери¬
канских баз на японской территории) создавали слиш¬
ком много «ступенек» для его современного применения
(см., например, [221, 25.Х1.1969]). Большое недовольство
гоминьдэновцев вызвала также выраженная в коммю¬
нике надежда на До, что КНР в своих отношениях с
иностранными государствами пойдет по пути расшире¬
ния сотрудничества и «займет конструктивные пози¬
ции».
С большим сомнением, чем Южная Корея, отнесся
Тайвань и к надеждам на участие японцев в военно-по¬
литическом союзе на Дальнем Востоке. Отмечая, что но¬
вая позиция Японии, зафиксированная в коммюнике
Никсона — Сато, не находит своего практического отра¬
жения в усилиях по созданию такого блока, хотя кабинет
Сато и увеличил расходы на военные нужды в 1970 г.
на 17,7%, чанкайшистская пресса задавала вопрос:
«Япония признает свою ответственность за экономиче¬
скую и техническую помощь азиатским странам, но по¬
чему же оборона — исключение?» [224. 8.11.1970]. В то
же время в Тайбэе, очевидно, понимали, что в свете по¬
пыток Вашингтона сблизиться с Пекином создание во¬
енного блока на Дальнем Востоке было последней ре¬
альной возможностью для Тайваня не остаться «сиро¬
той» в Азии.
* * *
Недовольство Тайваня и Южной Кореи первыми жес¬
тами дипломатии «малых шагов» углублялось по мере
того как усиливались попытки США найти почву для
контактов с Пекином. Эти попытки в сочетании с дру¬
гими мероприятиями «доктрины Никсона» выявили пер¬
вые различия в подходе двух «малых» американских
партнеров к новой политике США в Азии.
Американо-японское коммюнике 1969 г., в целом
принятое Тайбэем и Сеулом, вызвало у них определен¬
ные (хотя и в различной степени) сомнения. Большая
ответственность Японии за судьбу двух режимов ассо¬
циировалась у чанкайшистских и южнокорейских ли¬
деров с намерением их главного союзника — Соединен¬
ных Ш татов Америки — уменьшить свою активную роль
в Азии.
46
УСИЛИЯ ТАЙВАНЯ И ЮЖНОЙ КОРЕИ ПО СОЗДАНИЮ
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО БЛОКА В АЗИИ.
ВИЗИТ ЦЗЯН ЦЗИНГО В США
Ослабление американского эмбарго на торговлю с
КНР, сокращение патрулирования 7-го флота в Тайвань¬
ском проливе, возобновление встреч послов США и
КНР з Варшаве, разработка планов вывода американ¬
ских войск из Южной Кореи, продолжение политики
«вьетнамизации» и другие события 1969—1970 гг. заста¬
вили Тайбэй и Сеул форсировать реализацию идеи
«азиатского НАТО». Особенно ратовали за это чанкай-
шисты. Они подчеркивали, что основной силой такого
-блока должны стать США, а также Япония, которая,
мол, только внутри такого союза и сможет стать «доста¬
точно сильной». Если же такая система создана не бу¬
дет, то, как утверждала тайваньская пресса, «свободные
страны региона могут пасть одна за другой» [224,
8ЛН.1970]. Для координации усилий в этом направле¬
нии в начале апреля было созвано совещание тайвань¬
ских послов, на котором было официально объявлено об
усилиях правительства «по созданию более эффективной
организации по обеспечению коллективной безопасно¬
сти в этой части мира» [224, 12.IV. 1970].
Полную поддержку Тайбэю оказали сеульские ли¬
деры. Южнокорейский премьер Тен Ирквон, говоря о
трех основных задачах правительства в 1970 г., поста¬
вил создание регионального блока на первое место [229,
27.ХН.1970]. Подробно остановился на этой проблеме и
Пак Чжонхи, выступая 9 января 1971 г. на пресс-кон¬
ференции. Советуя США осторожнее проводить полити¬
ку «деамериканизации» в Азии, он призывал «работать
в направлении создания системы взаимного сотрудниче¬
ства, которая может превратиться в организацию кол¬
лективной безопасности». При этом было указано на
АЗПАК как прообраз нового союза [229, 10.1.1970).
Попытки маоистской дипломатии весной 1970 г. ско¬
лотить под эгидой Пекина «антиимпериалистический
фронт борьбы революционных народов Азии» значитель¬
но подстегнули усилия Тайваня и Южной Кореи по со¬
зданию «дальневосточного НАТО». Например, визит
Чжоу Эньлая 5—7 апреля 1970 г. в Пхеньян и острую
критику им в ходе визита американского империализма
47
и особенно японского милитаризма (см. (26, с. 5—12,
36—42]) южнокорейская пресса рассматривала как
«зловещее предупреждение», утверждая, что все это соз¬
даст «новую напряженность на Корейском полуострове
и вокруг него» (230, 11.IV.1970].
В начале апреля 1970 г. министр иностранных дел
Южной Кореи Цой Кюха вылетел с 10-дневным визитом
в Южный Вьетнам, Малайзию, Таиланд и на Тайвань
для рассмотрения в первую очередь вопроса о будущем
блоке. Последним пунктом поездки Цой Кюха был Тай¬
вань, где после совещаний с чанкайшистскими лидера¬
ми он заявил, что оба режима на предстоящей сессии
АЗПАК (в июне 1970 г.) «возвестят о новой эре сотруд¬
ничества в Азии». «Мы,— заявил Цой,— имеем много
общего в историческом и культурном прошлом и разде¬
ляем одну точку зрения во многих областях» (224,
12.1У.1970]. Симптоматично, что эта совместная рекогно¬
сцировка состоялась всего за девять дней до визита
Цзян Цзинго в США, который рассматривался обоими
американскими союзниками как центральный момент их
усилий по созданию нового военно-политического блока.
Поездку заместителя премьера Тайваня в Соединен¬
ные Штаты Америки (18—28 апреля 1970 г.) чанкай-
шистские власти преподнесли как триумф, хотя никаких
совместных документов, подтверждающих это, подписа¬
но не было. Более того, несмотря на возражения Цзяна
по поводу контактов США с КНР, а также предосте¬
режения о пагубности быстрого вывода американских
войск из ряда районов Азии и ослабления поддержки
своих союзников, Вашингтон «отстаивал положения
доктрины Никсона и свои намерения улучшить отноше¬
ния с Пекином» (231, 22.IV. 1970]. Вместе с тем предста¬
вителю Чан Кайши было дано немало заверений по по¬
воду американо-тайваньской дружбы и союзнической
верности США, что и явилось, очевидно, главным крите¬
рием оценки визита.
В ходе визита посланец Тайбэя постоянно подчерки¬
вал важность союза Тайваня и США как основы широ¬
кого политического и военного союза в Восточной Азии.
Основная мысль его заявлений — идеи «доктрины Никсо¬
на» осуществимы только в рамках «единого региона,
поддерживаемого Соединенными Штатами» [224,
26.IV. 1970]. Чанкайшистская пресса была более откро-
48
венна. «.Доктрина Никсона невыполнима, если ПАТО не
заполнит тот вакуум, который образовался после ухо¬
да США,— писала тайбэйская „Чайна ньюс“.— Подоб¬
ная организация будет иметь зубы, которых нет у
СЕАТО. Если ПАТО будет создано, то Соединенные
Штаты смогут вывести все наземные боевые силы из
Азии. Без ПАТО у американцев две альтернативы. Они
могут сохранять наземные войска в Азии до неопреде¬
ленного будущего или они могут уйти и позволить ком¬
мунистам взять верх» (цит. по 1224, 26.IV. 1970}).
Очевидно, и по этому вопросу представитель Тайва¬
ня получил серьезные заверения о поддержке от прави¬
тельства США, поскольку в последующие два-три меся¬
ца Тайбэй и Сеул развернули активную дипломатиче¬
скую деятельность. Уже на обратном пути из США Цзян
Цзинго посетил Японию, где вел переговоры с премьер-
министром и министром иностранных дел, а затем (11 —
14 мая) отправился в Сайгон. В начале мая генеральный
секретарь гоминьдана Чан Баошу со специальной мис¬
сией вылетел в Южную Корею и передал Пак Чжонхи
личное послание Чан Кайши. Многочисленные поездки
по странам Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии
совершили южнокорейские и тайваньские военные дея¬
тели.
14 мая 1970 г. на закрытых слушаниях в одной из
подкомиссий конгресса министр обороны США М. Лэйрд
заявил, что Тайвань остается важным и необходимым
союзником Соединенных Штатов и его значение в буду¬
щем может возрасти. Он выразил также сожаление о
том, что конгресс уменьшил военную помощь союзникам,
и пообещал изыскать другие пути, чтобы увеличить во¬
енную готовность Тайваня. Эти высказывания очень
быстро стали достоянием прессы, и тайваньская печать
не без удовлетворения цитировала их [224, 24.V. 1970].
Однако очень скоро обнаружились серьезные труд¬
ности на пути создания ПАТО. Прежде всего, уклончи¬
вую позицию заняла Япония. В середине мая 1970 г.
в Токио прибыл премьер-министр Южной Кореи, пред¬
приняв еще одну попытку склонить японских лидеров
к участию в планируемом союзе. Однако в Токио серь¬
езно опасались, что их участие в блоке со скрытой ан-
тикитайской направленностью, основу которого состав¬
ляли бы такие одиозные режимы, как тайваньский, юж-
4 Зак. 156
49-
нокорейский и южновьетнамский, при отсутствии самих
Соединенных Штатов серьезно свяжет руки японской
дипломатии в будущем.
Отказ Японии превратил вопрос о создании тихооке¬
анско-азиатской договорной организации из практиче¬
ского в академический. Еще некоторое время в азиат¬
ской прессе дискутировались идеи создания блока без
участия Японии (силами «малых» американских партне¬
ров), но они не встретили поддержки со стороны США.
Вопрос о создании ПАТО повис в воздухе, а вскоре в
результате активного сближения Пекина и Вашингтона
и вовсе заглох.
Чрезвычайная активность Тайваня и Южной Кореи
по созданию проамериканского военно-политического
союза в Восточной Азии отражала их стремление обре¬
сти «интернациональную» опору для своих режимов в
условиях осуществления «доктрины Никсона». Причина
провала этого предприятия —особая осторожность Япо¬
нии и других азиатских стран в подходе к идее какого-
либо блока с антикитайской направленностью. Создание
же его силами «малых» партнеров США не отвечало
планам Вашингтона.
СОКРАЩЕНИЕ АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК
В ЮЖНОЙ КОРЕЕ
Официальное уведомление, переданное американ¬
ским послом в Сеуле 6 июля 1970 г., о намерении пра¬
вительства США сократить на 20 тыс. военнослужащих
(из 64 тыс.) свой военный персонал в Южной Корее зна¬
меновало собой качественно новый этап во взаимоотно¬
шениях Вашингтона с его дальневосточными союзника¬
ми. Продолжая заявлять о своей верности союзническим
договорам, американская администрация приступила в
то же время к практическому осуществлению мер по
уменьшению прямой вовлеченности Соединенных Шта¬
тов в дела районов, непосредственно примыкающих к
КНР. Причем впервые речь шла о войсках, не имевших
отношения к войне во Вьетнаме, и, следовательно, касав¬
шаяся всех без исключения союзников США в Азии.
50
Действительно, вскоре было сообщено о решении США.
вывести почти все 12 тыс. американских солдат с Тайва¬
ня, сократить к июлю 1971 г. американский военный
персонал в Таиланде, на Филиппинах и в Японии (см.
[204, 26.Х.1970, с. 17; 231, 27.ХП.1970]).
В Сеуле решение Белого дома вызвало открытую и
ожесточенную враждебность. Оно означало крах послед¬
них надежд лидеров режима на то, что мероприятия
«доктрины Никсона» не коснутся Южной Кореи ввиду
ее «исключительного значения для обороны США в Ти¬
хом океане». Кроме того, потерпела крах и концепция
Сеула о необходимости м ценности американского при¬
сутствия на юге Кореи, заключавшаяся в том, что нали¬
чие американских войск символизирует решимость Сое¬
диненных Штатов защищать Южную Корею (а не их
действительные боевые возможности) и что дислокации
подразделений США вдоль 38-й параллели служит не
только барьером против «вторжения с Севера», но и га¬
рантией их автоматического вступления в боевые дей¬
ствия в случае нападения.
Поскольку Пак Чжонхи более ранними заявлениями
исподволь подготовлял общественное мнение к мысли о
том, что «американские войска не могут вечно оставать¬
ся в Корее» [230, 22.1Х.1969], то огонь критики в основ¬
ном был направлен на осуждение правительства Никсо¬
на за несвоевременность предпринятого шага, а также
на то, что решение было принято в одностороннем по¬
рядке без учета 'интересов своего дальневосточного
союзника и в нарушение двустороннего договора о «вза¬
имной обороне». В заявлениях официальных лиц и ор¬
ганов (например, президента от 8 июля и Национально¬
го собрания от 16 июля 1970 г. [10, с. 7]) содержалось
требование об отсрочке планируемого сокращения до
окончания периода модернизации южнокорейской ар¬
мии.
Одновременно, как сообщало южнокорейское агент¬
ство Хабтон Тхонсин 9 июля 1970 г., Национальный со¬
вет безопасности разработал план действий, предусма¬
тривавший, с одной стороны, дипломатический нажим
на США с целью заставить их отказаться от принятого-
решения, а с другой — конкретные меры на тот случай,
если такой нажим окажется безрезультатным. В послед¬
нем случае предлагалось провести переговоры с США о
4*
51
предоставлении специальной военной помощи на оборо¬
ну под тем предлогом, что Южная Корея «не подготов¬
лена к тому, чтобы самой отразить военную угрозу».
Аналогичной по характеру была реакция и на Тай¬
ване. Хотя официального заявления сделано не было,
но все крупные газеты, в том числе орган гоминьдана
«Ляньхэбао», утверждали, что одностороннее решение
не только нарушает договор 1954 г., но и противоречит
принципам «доктрины Никсона» (цит. по [200, 1970,
№ 6, с. 15]).
Важное замечание было сделано японским прави¬
тельством. Начальник Управления национальной оборо¬
ны Я. Накасонэ указал, что хотя сокращение американ¬
ских войск в Южной Корее может повлиять на безопас¬
ность его страны, но японские вооруженные силы не
возьмут на себя роли американских войск после их вы¬
вода [215, 20.УП.1970]. Ему вторила редакционная ста¬
тья влиятельной «Асахи», в которой высказывались опа¬
сения, что теперь Южная Корея и США потребуют от
Японии усиления сотрудничества с Сеулом в духе ком¬
мюнике Никсона — Сато от ноября 1969 г., и советовала
«не брать на себя роли дублера США в Азии» [215,
14.У11.1970].
В ответ на это тогдашний южнокорейский посол в
Токио Ли Хурак поспешил сообщить представителям
печати, что Сеул, в свою очередь, не желает, чтобы в
проблему вывода американских войск вмешивалась Япо¬
ния [228, 19.УП.1970].
Сеульская правительственная верхушка постаралась
разжечь страсти вокруг вопроса о сокращении числен¬
ности американских войск на их территории и извлечь
из этого политические выгоды. Премьер-министр угро¬
жал уходом в отставку всего кабинета. Однако, как от¬
мечали наблюдатели, «очень скоро стало очевидно, что
у Южной Кореи нет эффективного рычага, чтобы убе¬
дить Соединенные Штаты оставаться связанными каки¬
ми-либо соглашениями» [195, 1971, № 1, с. 94—95].
И все же правительству Пак Чжонхи удалось сде¬
лать вопрос о сокращении американских войск в Юж¬
ной Корее предметом длительных переговоров с США
на различных уровнях. Безрезультатность этих обсужде¬
ний на уровне министров обороны (Гонолулу 21—22 ию¬
ля 1970 г.) и намеки с американской стороны на то,
52
что вывод будет осуществлен вне зависимости от одоб¬
рения его Южной Кореей, заставили правительство Пак
Чжонхи выпустить свой «главный заряд» по вице-пре¬
зиденту США С. Агню, вновь посланному в поездку по
«горячим точкам» Азии — в Южную Корею, на Тай¬
вань, в Таиланд и Южный Вьетнам.
Во время остановки в Сеуле 24—26 августа 1970 г.
вице-президент США при встречах с Пак Чжонхи столк¬
нулся с таким сопротивлением решению Белого дома,
что ему несколько раз пришлось связываться с Никсо¬
ном по телефону. На основной встрече, продолжавшей¬
ся шесть часов вместо двух запланированных, южноко¬
рейский лидер обрушил на Агню целый поток требова¬
ний: 1) прежде чем вывести 20 тыс. солдат, представить
Южной Корее 2,5—3 млрд. долл, на пять лет для мо¬
дернизации армии, включая поставку нового современ¬
ного оружия; 2) обсудить пункт за пунктом детально
разработанную Сеулом программу модернизации сво¬
ей армии; 3) заверить, что, помимо вывода 20 тыс. воен¬
нослужащих, нового вывода не будет; 4) предоставить
письменную гарантию своим политическим и финансо¬
вым обязательствам перед Южной Кореей (см. [231, 25
и 31ЛДТ1.1970; 233, 25.УШ.1970]).
Очевидно, стороны так и не пришли к общему мне¬
нию, поскольку возникли серьезные разногласия в оцен¬
ке наппяженности в Корее и «угрозы со стороны Се¬
вера» (т. е. КНДР.— Д. К.), а также размеров амери¬
канской помощи. И поэтому, когда С. Агню через день
заявил в Тайбэе, что достиг с Сеулом соглашения о со¬
кращении американских войск, последовало немедленно'''
•опровержение южнокорейского правительства.
Пресса США указывала, что американский вице-пре¬
зидент не был готов обсуждать требования Сеула, так
как в его задачу это не входило. Он должен был лишь
подтвердить, что в период осуществления «доктрины
Никсона» Вашингтон не откажется от своих принци¬
пиальных обязательств защищать союзников. Газета
«Крисчен сайнс монитор» верно подметила, что публич¬
ные протесты южных корейцев были рассчитаны на
внешний эффект. «За кулисами сеульские лидеры с са¬
мого начала знали,— писала газета,— что не смогут пре¬
дотвратить вывода 20 тыс. американских солдат... Их
протесты приняли крайнюю форму, но это не очень уди-
53
вило специалистов, внимательно наблюдавших за разви¬
тием событий в Корее» {220, 21.VIII. 1970].
Действительно, главной целью всей этой кампании
было стремление получить значительное количество но¬
вого вооружения от Соединенных Штатов. Как показали
дальнейшие переговоры, речь шла об остающемся воору¬
жении американских войск в Южной Корее и во Вьет¬
наме, о серьезной модернизации военно-воздушных и
военно-морских сил, о поставках новых видов оружии
для замены старых (времен второй мировой войны), кото¬
рыми были оснащены южнокорейские войска, о налажи¬
вании с помощью США выпуска в Южной Корее совре¬
менных видов вооружения и боеприпасов. Этот ажио¬
таж был также рассчитан и на «внутреннего потребите¬
ля», ибо запугивание населения «уходом США», а также
нарастающей «угрозой с Севера» являлось средством оп¬
равдания террора и насилия со стороны режима Пак
Чжонхч, предлогом для подавления оппозиции в Юж¬
ной Корее.
Упорное сопротивление Сеула решению США о со¬
кращении их военного персонала на полуострове имело
и экономическую причину. Южная Корея от содержа¬
ния американских войск получала ежегодно 150 млн.
долл., и вывод 20 тыс. солдат приносил ей урон в 90 млн.
долл. [190, 1970, № 10, с. 157]. Почти одновременно (в
августе 1970 г.) конгресс США проголосовал за отмену
выплаты долларовых наградных южнокорейским солда¬
там и офицерам во Вьетнаме (что, кстати, ранее явилось
условием для участия южнокорейских войск во вьетнам¬
ской войне, а теперь отмена рассматривалась как требо¬
вание их вывода). По американским подсчетам, потери
поступлений от этих двух главных источников иностран¬
ной валюты плюс осуществление Соединенными Штата¬
ми угрозы по введению квот на импорт текстиля, прино¬
сивший Южной Корее 100 млн. долл, ежегодно, могли
бы составить сумму, эквивалентную 7з—Уг националь¬
ного бюджета Южной Кореи [194, 1971, № 1, с. 95].
Отчаянное сопротивление Сеула и многочисленные
упреки чанкайшистов в связи с новой политикой США в
Азии (которые пришлось выслушать С. Агню во времн
следующей остановки на Тайване) побудили американ¬
ских специалистов по Восточной Азии сделать вывод о
том, что «доктрина Никсона», имевшая целью усилить у
54
азиатских народов «гордость за себя и веру в свои си¬
лы», имела там обратные результаты [194, 1971, № 1,
с. 95]. Сеульские власти пытались подкрепить такие мне¬
ния апелляцией к общественному мнению США. В газе¬
те «Вашингтон пост» им удалось опубликовать статью
министра обороны Южной Кореи, который, «едва сдер¬
живая удивление з связи с намерением США сократить
свои вооруженные силы в Корее», пытался доказать оп¬
рометчивость американских шагов и убедить правитель¬
ство Р. Никсона отказаться от вывода 20 тыс. солдат до
окончания модернизации южнокорейской обороны [233,
29.IX. 1970].
Тем ье менее в октябре 1970 г. появились сообщения
о том, то 12 тыс. американских солдат из Южной Кореи
уже отправлены на родину [232, 17.Х.1970]. Вскоре стало
известно, что выведена как раз та американская диви¬
зия, которая охраняла 18-мильный участок демилитари¬
зованной зоны [231, 5.Х1.1970]. Тем самым под контроль
южнокорейской армии переходила вся 155-мильная ли¬
ния перемирия между КНДР и Южной Кореей. Без сом¬
нения, это был центральный момент идеи сокращения
американских войск; оставшиеся подразделения США
■были расположены в глубине полуострова и в случае воз¬
никновения небольших конфликтов автоматически в
действия не вступали. Таким образом, еще раз (после
начала осуществления планов «вьетнамизациии» и со¬
кращения патрулирования американских кораблей в
Тайваньском проливе) было подтверждено стремление
американского правительства удалить свои войска из
районов возможных конфронтаций, где потенциальным
противником мог бы стать маоистский Китай. Это важ¬
ное решение, как и в целом решение о сокращении сво¬
их войск в Южной Корее, было принято Соединенными
Штатами в одностороннем порядке, а соглашение по
этому вопросу, подписанное 6 февраля 1971 г., явилось
формальным актом запоздалого согласия Сеула, уточ¬
нившим главным образом обязательства США по мо¬
дернизации южнокорейской армии.
* * *
Сокращение американских войск в Южной Корее
явилось важным, качественно новым этапом осущест¬
вления «доктрины Никсона» и было направлено на
55
уменьшение прямого американского присутствия в Азии,
и прежде всего у границ Китая.
Яростное сопротивление Сеула этому решению пре¬
следовало одну цель — заручиться более значительной
поддержкой США в модернизации южнокорейской
армии.
ВЛИЯНИЕ НОВОГО КУРСА США НА ПОЛИТИКУ
ТАЙВАНЯ И ЮЖНОЙ КОРЕИ
Первый этап осуществления «доктрины Никсона» в-
Азии оказал весьма заметное влияние на политическую
линию «малых» дальневосточных партнеров США. Вме¬
сте с тем южнокорейский и чанкайшистский режимы, ко¬
торые на Западе называли не иначе, как «нации-братья»,
«нации-близнецы», сделали для себя различные выводы.
Для Сеула с самого начала были характерны попытки
приспособить свою внешнюю политику к новой ситуации-
на Дальнем Востоке, в то время как Тайбэй продолжал;
настаивать на своих старых принципах даже перед ли¬
цом грозящей изоляции.
На политику Южной Кореи и Тайваня оказывали
влияние как общие мероприятия «доктрины Никсона» в
Азии (><вьетнамизация», стремление закрепить за Япони¬
ей роль американского наместника в Азии, провал попы¬
ток создания регионального военно-политического блока
и т. д.), так и конкретные практические меры Вашингто¬
на, касающиеся непосредственно Тайваня и Южной Ко¬
реи. Пш: этом необходимо отметить разнообразие мето¬
дов воздействия США на чанкайшистских и южнокорей¬
ских лидеров: от советов и переговоров до односторон¬
него принятия решений. В дополнение к упомянутым ра¬
нее можно указать на такие, как предупреждение США
чанкайшистам воздержаться от налетов на континен¬
тальный Китай под угрозой прекращения американской
военной помощи, попытки убедить Чан Кайши сократить
численность своей армии, поглощающей почти половину
бюджета Тайваня [204, 26.X.1970, с. 17], советы Вашинг¬
тона правительству Южной Кореи (в начале 1970 г.)
«определить вопросы, по которым Южная Корея и Се¬
верная могли бы вступить в диалог» [49, с. 1680—1681].
Во внешней политике Сеула в 1969—1970 гг. появи¬
лись некоторые признаки вынужденной гибкости: отказ,
от южнокорейского варианта «доктрины Хальштейна»
56
разрешение на выдачу виз для въезда в Южную Корею
представителям социалистических стран на междуна¬
родные конференции и симпозиумы, изменение в конце
декабря 1970 г. закона о торговле, позволяющее торго¬
вать с «невраждебными странами» Восточной Европы.
Признаки изменений затронули и отношение правя¬
щих кругов Южной Кореи к вопросу объединения
страны. Причем в этом нашли отражение не только
внешнеполитические, но и внутриполитические моменты.
Например, опрос общественного мнения в Южной Корее,
проведенный властями в феврале 1970 г., показал, что
'90,6% населения, в особенности молодое поколение, же¬
лают объединения страны [229, 21.11.1970]. Столь же оп¬
ределенным был и вывод Комиссии ООН по объедине¬
нию и восстановлению Кореи, которая в своем докладе
за 1970—1971 гг. отметила «открытое стремление всех
.корейцев к объединению» [И, с. 27].
По-видимому, испытывая давление со стороны народ¬
ных масс, сеульский режим вынужден был предпринять
какие-то шаги в этом направлении. В марте 1969 г.
впервые было создано министерство по вопросам на¬
ционального объединения, деятельность которого при¬
влекла широкое внимание общественности. На первых
порах оно не выходило за пределы выводов и рекомен¬
даций, соответствующих правительственным установкам.
Так, семинар по проблеме объединения дал заключение,
что в современных условиях объединение возможно
только путем «свержения одной стороны другой военны¬
ми или какими-то мирными средствами» [229,
14.ХП.1969]. Или стоило министру Син Тэхвану проявить
«самостоятельность» и провести впервые за 25 лет опрос
■общественного мнения по проблеме объединения страны,
как это стоило ему министерского поста, поскольку пра¬
вительство объявило опрос «поспешным и несвоевремен¬
ным». Результаты опроса оказались весьма неожидан¬
ными для самих организаторов. Во-первых, только 31,9%
опрошенных поддержали сеульскую формулу объедине¬
ния страны под наблюдением ООН. Во-вторых, выяви¬
лись большие разногласия в подходе к вопросу об объ¬
единении Кореи: вслед за формулой «под наблюдением
ООН» на втором месте (23,7%) оказался ответ «не
знаю»; идею статус-кво поддержали 10,3%, «перегово¬
ры Севера и Юга» — 9,5, «объединение с помощью нейт-
57
ралов»— 8,3, «выборы только на Севере» — 1,4%
В-третьих, 7,55% опрошенных заявили, что «перспекти¬
вы жизни на Севере лучше» [229, 20—21.11.1970].
Тактическим маневром явилось и заявление Пак
Чжонхи от 15 августа 1970 г. о готовности к мирному
объединению страны. Хотя такого рода заявление про¬
звучало из Сеула впервые, оно являлось заведомо не¬
приемлемым, так как содержало односторонние требо¬
вания к КНДР и оскорбительные формулировки.
В политике чанкайшистов не было даже подобных
проявлений гибкости. Гоминьдановцы на Тайване про¬
должали регистрировать малейшие попытки Соединен¬
ных Штатов найти каналы связи с Пекином. Осенью
1970 г. пресса пессимистично констатировала, что впер¬
вые в ООН резолюция сторонников КНР собрала боль¬
шинство голосов, хотя и не получила 2/з, что американ¬
ская печать советует Тайбэю обратиться к идее «двух
Китаез» для удержания места в ООН, а японские газе¬
ты рекомендуют своему правительству «следовать при¬
меру Канады». За каждым таким сообщением всегда
следовала стереотипная ссылка на «указание» Чан Кай-
ши о том, что «побеждает тот, кто не отступает ни на
шаг и стоит до самого конца». Свою непримиримость го¬
миньдановцы подкрепляли демонстративным разрывом
дипломатических отношений с Канадой (13 октября
1970 г.) и Италией (6 ноября 1970 г.), признавших Пе¬
кин. Одновременно тайваньские газеты с сарказмом и
все с тем же пессимизмом отмечали, что «ни одного
американского официального голоса протеста не было
поднято и Белый дом не удостоил ни единым выраже¬
нием сожаления» [224, 18.X.1970].
Чан Кайши и его «старая гвардия» продолжали
стоять на своем, утверждая, что «нынешний климат
умиротворения — явление временное», а «дипломатия
улыбок» Пекина не сможет долго обманывать другие
страны, и настаивали на «особой ответственности» чан¬
кайшистов «в глобальной антикоммунистической борь¬
бе» [224, 20.ХП.1970].
* Ц: *
Подводя итог всему сказанному выше, следует от¬
метить, что период 1969—1970 гг., который предшество¬
вал активному китайско-американскому сближению, Оыл
58
характерен для азиатской политики Соединенных Шта¬
тов Америки односторонними «малыми шагами» на¬
встречу Пекину, а также очевидным стремлением осла¬
бить жесткость договорных обязательств в отношении
своих союзников, непосредственно граничащих с КНР, и
возложить на них (и прежде всего на Японию) большую
региональную ответственность.
Тактика Вашингтона в отношении «малых» партне¬
ров на Дальнем Востоке заключалась в том, чтобы под¬
тверждать свои основные обязательства, вытекающие из
бессрочных договоров о защите Тайваня и Южной Ко¬
реи в случае угрозы извне, отводя в то же время свои
войсковые подразделения из районов потенциальных
конфликтов, где могло бы произойти их автоматическое
вовлечение в военные действия.
Характерной чертой этого периода было также игно¬
рирование Вашингтоном указаний южнокорейцев и чан-
кайшистов на маоистский Китай как на растущий источ¬
ник напряженности в регионе, а также на опасные по¬
следствия «умиротворения» Пекина. Соединенные Шта¬
ты не только продолжали предпринимать «малые шаги»
в сторону Пекина, объясняя их необходимостью разряд¬
ки наппяженности, но и отказывались от предоставления
своим союзникам наступательного оружия, не выпуская
из своих рук общего контроля над вооруженными сила¬
ми обоих режимов.
Первый этап осуществления «доктрины Никсона» вы¬
звал в целом отрицательное отношение дальневосточных
союзников США — Тайваня и Южной Кореи. Оно объ¬
яснялось глубокой боязнью правящих верхов за полити¬
ческое будущее режимов, угрозу чему они видели в по¬
следствиях уменьшения американских обязательств в
Азии и р сближении США с маоистским Китаем.
Недовольство Тайваня и Южной Кореи (большей ча¬
стью завуалированное, но иногда принимавшее и резкие
формы) и их попытки апеллировать к общественному
мнению (в США, в ООН) не оказали существенного
влияния на планы правительства Никсона. Соединенные
Штаты использовали широкий спектр методов воздей¬
ствия на Сеул и Тайбэй. «Податливость» союзников
объяснялась их серьезной политической и экономиче¬
ской зависимостью от США.
ГЛАВА 3
ТАЙВАНЬ И ВИЗИТ Р. НИКСОНА В КНР
ТАЙВАНЬСКАЯ ПРОБЛЕМА:
ПОИСК ВАШИНГТОНОМ НОВОГО курса
Пр езидентское послание конгрессу США в феврале
1971 г., в котором Р. Никсон назвал «вовлечение Ки¬
тайской Народной Республики в сферу конструктивных
взаимоотношений с мировым обществом» наиболее важ¬
ной проблемой [52. 1.III.1971, с. 339], убедило чанкай-
шистоз в том, что Вашингтон начал пересмотр своей по¬
литики по отношению к Китаю, и вызвало серьезное
беспокойство официального Тайбэя. Тайваньскому пос¬
лу в США было даже поручено сделать представление
американскому правительству «в связи с политикой двух
Китаев, изложенной в послании» [221, 6.III.1971].
Весной 1971 г. на инициативу Вашингтона пекинское
руководство ответило «пингпонговой дипломатией», и
процесс китайско-американского сближения стал дву¬
сторонним. Это событие было не только принципиаль¬
ным поворотом в отношениях между двумя странами,,
оно стало началом нового этапа в международных отно¬
шениях на Дальнем Востоке, значение которого выходи¬
ло за рамки одного только Азиатского континента. Как
писала тогда американская «Крисчен сайнс монитор»,,
«больше всего от пингпонговой оттепели пострадал на¬
ционалистический Китай. Каждое новое проявление те¬
плоты между Пекином и Вашингтоном вызывает дипло-
матичесьую дрожь у правительства президента Ча^
Кайши» [220, 19.IV. 1971].
Белый дом, однако, не собирался порывать связей
со своим старым союзником на Дальнем Востоке. 12 ап¬
реля 1971 г., принимая гоминьдановского посла перед
отъездом на родину, американский президент заверил
60
его в том, что Соединенные Штаты «будут уважать воен¬
ные обязательства, данные националистическому Ки¬
таю» [224, 18.1V. 1971]. Как писал американский журнал
«Таймс», Соединенные Штаты пытались «посредством
определенной формулы установить дипломатические свя¬
зи с Пекином, не отказываясь от своих обязательств на
Тайване», поскольку было совершенно ясно, что, с одной
стороны, «нельзя признать притязания Пекина на Тай¬
вань, не отрекаясь... от своих обязательств защищать
остров, торжественно записанных в соглашении», а с
другой — «уже просто нелогично поддерживать утверж¬
дения Чан Кайши, что он представляет 800 млн. китай¬
цев как на материке, так и на острове» [207, 7.У1.1971,
с. 19—20].
Основой подобной формулы, очевидно, должна бы¬
ла статэ концепция «двух Китаев» в ООН, которая вы¬
рабатывалась тогда в Вашингтоне. Ее, в частности, ре¬
комендовала президенту специальная комиссия под ру¬
ководством бывшего представителя США в ООН Г. Лод¬
жа, созданная по распоряжению Р. Никсона 9 июля
1970 г. для рассмотрения проблем, связанных с деятель¬
ностью ООН. 26 апреля 1971 г. комиссия Лоджа, состо¬
явшая из 50 видных специалистов и дипломатов, пред¬
ставила президенту отчет, в котором предлагалось «ни
при каких обстоятельствах не соглашаться с идеей об-
исключении Тайваня из ООН, но искать скорейшего,,
насколько это осуществимо, соглашения, с помощью ко¬
торого Китайская Народная Республика сможет при¬
нять принципы Устава и быть представленной в органи¬
зации»^, 2.VIII.1971, с. 131 — 132].
По мере активизации двусторонних американо-ки¬
тайских отношений Тайбэй развернул своеобразное ди¬
пломатическое и пропагандистское наступление на США,,
запугивал «коварством маоистов» и т. п. Представители
Тайваня в США активизировали работу среди различ¬
ных кругов, влияющих на формирование внешнеполити¬
ческого курса администрации. Участились выступления
чанкайшистских дипломатов перед американской ауди¬
торией, через остатки протайваньского лобби велась
кампания по разъяснению «заблуждений» правительства
Никсона в отношении Пекина. Имели место демон¬
страции против «послаблений» политики США в отноше¬
нии Китая Для своей работы тайваньские официаль-
61
ные лица использовали различные каналы: а) офици¬
альные дипломатические встречи и активный обмен мне¬
ниями с ведущими деятелями правительства, конгресса
и делового мира2; б) печать (интервью, письма посоль¬
ства в редакции газет, использование эмигрантской ки¬
тайской прессы, встречи с журналистами) 3; в) научный
мир (участие в представительных научных конференци¬
ях для пропаганды чанкайшистских идей) 4.
Важным практическим шагом в осуществлении ново¬
го «китайского курса» администрации Никсона явилось
заявление от 28 апреля 1971 г. представителя государ¬
ственного департамента США Ч. Брея о том, что Соеди¬
ненные Штаты считают вопрос о суверенитете над Тай¬
ванем < нерешенным» (233, 29.IV. 1971], хотя через день
он уточнил, что позиция США в отношении оборонных
обязательств и дипломатической поддержки Тайваня
«остается неизменной» и что «решение спорных вопро¬
сов в этом районе должно осуществляться мирными
средствами». Несомненно, этот шаг был отражением пе¬
реоценки ценностей, происходившей в Вашингтоне, хо¬
тя сам Белый дом еще не определил конкретных направ¬
лений своей китайской политики. Так, Р. Никсон на
одной из пресс-конференций прямо заявил, что предлагае¬
мый многими путь переговоров между «двумя китайски¬
ми сторонами» хотя и хорош, но, по его мнению, «абсо¬
лютно нереален» [31, 7.У.1971, с. 632—633].
Заявление о нерешенности статуса Тайваня было, с
одной стороны, пробным шаром в адрес Пекина, а с дру¬
гой— серьезным ударом по великодержавным амбициям
Чан К'-йши и его «старой гвардии». Представляется так¬
же, что в этой концепции содержалось приглашение Тай¬
ваню выработать для него новую, согласованную с
США позицию с учетом реальной обстановки и новых
моментов.
В Тайбэе, как отмечали иностранные наблюдатели,
должностные лица были потрясены мыслью, высказан¬
ной в Вашингтоне. Чанкайшистский МИД 30 апреля
1971 г. поставил в известность посла США о своей
«крайней обеспокоенности и полном несогласии» [224,
9.У.197Ч. Подобное же представление сделал и посол
Тайваня в госдепартаменте США. Кроме того, этот шаг
Белого дома, по словам «Чикаго дейли ньюс», вызвал
совершенно необычное явление для политической жизни
62
гоминьдана — дебаты на страницах газет и даже в са¬
мой партии (см. [219, 28,V.1971]). Как писала газета,
тайбэйская печать, всегда игравшая роль пропагандист¬
ского рупора, некоторые из партийных деятелей, не за¬
девая самого Чан Кайши, напустились на его мистиче¬
скую идею о возвращении на континент, считая, что она
представляет собой угрозу сохранения режима на Тай¬
ване.
Но эти серьезные явления внешне не оказали влия¬
ния нч политическую линию официального Тайбэя.
15 июня 1971 г., ровно за месяц до объявления о визите
Р. Никсона в Пекин, Чан Кайши заявил в Совете нацио¬
нальной безопасности о неизменности своих антикомму¬
нистических позиций, критиковал «недальновидность не¬
которых стран» и призывал «не потерять самообладание,
что было бы равносильно провалу» [213, 16.У1.1971]. По
свидетельству тайваньской прессы, это было прямое ука¬
зание, как встретить ожидаемое неблагоприятное для
Тайбэя развитие событий [200, 1971, № 6, с. 10].
>Н Л =и
Выработка Соединенными Штатами нового подхода
к «проблеме Тайваня» на фоне вступления Пекина в
диалог с Вашингтоном встретила острые возражения го-
миньдаповских лидеров.
Тайбэй не только занял непримиримую позицию в
отношении малейших отклонений США от прежних по¬
зиций по «проблеме Китая», но и пытался оказать в
этом плане влияние на американское правительство и
общественное мнение США.
РЕАКЦИЯ ТАЙБЭЯ НА ВИЗИТ Г. КИССИНДЖЕРА В ПЕКИН
И РЕШЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США ПОСЕТИТЬ КНР
15 июля 1971 г. агентство Синьхуа и Белый дом од¬
новременно сообщили о результатах секретной поездки
в Пекин помощника президента по вопросам националь¬
ной безопасности Г. Киссинджера. Первоначально ни
канцелярия Чан Кайши, ни руководство гоминьдана не
сделали никаких заявлений. Как сообщала пресса США,
проявлений недовольства или антиамериканских вы-
63
ступлений зафиксировано не было. Наоборот, отмеча¬
лось, что настроение тайваньского населения было «уди¬
вительно сдержанным и спокойным, а комментарии газет
сравнительно умеренными» [207, 27.УШ.1971, с. 10].
Конечно, вряд ли можно говорить о каких-либо дей¬
ствительных настроениях населения острова, не указав
на жесткий полицейский режим, царящий на Тайване.
То же самое относится и к тайваньской прессе, «выму¬
штрованной много лет назад и никогда не доставляющей
хлопот» [197, 6.III. 1971, с. 31]. Все это только доказыва¬
ет, что население и органы пропаганды были соответ¬
ствующим образом ориентированы.
В официальном правительственном заявлении [200,
1971, № 6, с. 71], сделанном позднее вице-президентом
Янь Цзяганем, было выражено «сильное удивление ре¬
шением Никсона». В нем говорилось также, что Соеди¬
ненные Штаты «должны отличать друзей от врагов... и
действовать сообща против врага». Решение президента
США было представлено результатом козней их врагов,
цоторые-де обманули дружественную страну, вовсе не от¬
казываясь от своих коварных замыслов. В заявлении
стереотипно констатировалась решимость «возвратить
континентальный Китай и воспрепятствовать любому
враждебному течению, не ослаблять позиций и не усту¬
пать никакому давлению, никакому вмешательству и
-силе».
Тайваньский посол получил санкцию Тайбэя на реши¬
тельные действия в Вашингтоне. Он заявил в госдепар¬
таменте протест по поводу заявления от 15 июля и вы¬
разил затем свое неудовлетворение разъяснениями за¬
местителя государственного секретаря М. Грина [200,
1971, № 6, с. 11]. Представитель чанкайшистов в ООН
также осудил шаг Р. Никсона. Наконец, самые сильные
выражения в адрес США («предательство своих союз¬
ников», «самоубийственное решение», «Соединенные
Штаты никогда не были надежным другом» и т. д.) по¬
явились в тайваньской прессе. Газеты помещали также
большое количество критических высказываний из-за ру¬
бежа, создавая впечатление, будто весь мир занят осуж¬
дением предполагаемого визита американского прези¬
дента в КНР.
В реакции Тайбэя была еще одна особенность, за¬
ключавшаяся в том, что на острове хорошо помнили о
-64
тех временах, когда Р. Никсон был активным деятелем
протаЙЕаньского лобби в американском сенате и когда
«много лет подряд Чан Кайши поил, кормил и финанси¬
ровал Р. Никсона» (231, 31.1.1972]. Как свидетельствовал
известный американский обозреватель Дж. Андерсон, в
1950 г. Чан Кайши отправил своего родственника в
США с солидной суммой денег, чтобы внести их в фонд
кампании за избрание Никсона в сенат. Участвовал в
этом и чанкайшистский Китайский банк. Кроме того,
Чан Кайши одаривал Никсона ценными подарками, они
обменивались теплыми личными посланиями. Как писал
далее Дж. Андерсон, «старая ось Вашингтон — Тайбэй
казалась как никогда прочной, и поворот на 180 градусов
в политике Никсона оставил Чан Кайши лично уязвлен¬
ным: генералиссимус, по словам некоторых осведомлен¬
ных лиц, считал, что он предан старым другом» [231,
31.1.1972].
Чтобы успокоить гоминьдановцев и его лидера, пре¬
зидент США 20 июля 1971 г. направил личное письмо
Чан Кайши, сочтя недостаточным разъяснения Г. Кис¬
синджера и У. Роджерса о целях и задачах предстояще¬
го визите, сделанные в беседах с чанкайшистским пос¬
лом. Тайваньская пресса, при каждом удобном случае
ссылаясь на это письмо, подчеркивала, что заверения
в верности своим оборонным обязательствам перед Тай¬
ванем давал сам президент США. По мнению американ¬
ского «Тайм», такое обнадеживание было для гоминьда¬
новцев «немногим, за что можно держаться, но это все,
что националисты имеют» [207, 2.УШ.1971, с. 10].
Обнародование Р. Никсоном своих планов посетить
Пекин явилось новым важным этапом в американо-тай¬
ваньских отношениях. В позиции Тайбэя с самого начала
было заметно стремление дозировать свое недоволь¬
ство Соединенными Штатами. Тактическая линия чан-
кайшистов состояла в том, чтобы «говорить с Вашингто¬
ном мягко». Руководство гоминьдана даже дало указа¬
ние официальным органам информации «избегать гром¬
ких слов ради сохранения гармоничных отношений с
Вашингтоном» [231, 6.УШ.1971]. Как писала «Нью-Йорк
тайме», хотя правительственным и независимым газетам
на Тайване было позволено 'критиковать США и требо¬
вать заверений «китайскому народу», а профсоюзам и
Другим организациям — собирать подписи под петици-
5 Зак. 156
65
ями протеста против допуска КНР в ООН, «правящая
верхушка постаралась, чтобы ни в одном пропагандист¬
ском плакате Соединенные Штаты не упоминались и не
было признаков какого-либо возмущения общественно¬
сти по поводу смены американцами политического кур¬
са» [231, 6.УШ.1971].
Целью такой, явно продуманной тактики было жела¬
ние предупредить любые шаги, которые могли бы ослож¬
нить американо-тайваньские отношения, усилить недо¬
вольство в США политикой Тайваня и, что самое глав¬
ное, поставить под удар основную опору тайваньского
режима — союзнический договор 1954 г. Гонконгский
журнал «Фар Истерн экономик ревью» отмечал, что на
этот раз в Тайбэе поняли, что старая проверенная улов¬
ка — распустить слухи, будто Соединенные Штаты соби¬
раются «предать» националистический Китай (причем
эти слухи должны быть достаточно умеренными, чтобы
не встревожить население, но и достаточно настоятель¬
ными, чтобы заставить американцев изменить свои на¬
мерения и успокоить своего союзника),— теперь не под¬
ходит (197, 6.111.1971, с. 32]. Недаром, как сообщала
пресса, объявленные намерения Р. Никсона «вызвали на
острове ряд интенсивных политических и дипломатиче¬
ских совещаний стратегического порядка» [207.
2.VIII.1971, с. 10].
Однако все это не могло вызвать глубокой переоцен¬
ки ценностей на Тайване: уж слишком однозначны они
были для чанкайшистов. В течение 22 лет режим нахо¬
дился в полной зависимости от Соединенных Штатов, от
их военной, политической и экономической помощи.
Правда, чанкайшистской клике нередко удавалось через
могущественное протайваньское лобби в конгрессе ока¬
зывать влияние на политику США в угодном для себя
направлении (см. подробнее ,[102]). Но в новых услови¬
ях оказалось, что Чан Кайши не в состоянии повлиять
на решение Р. Никсона. Как отмечали сами американ¬
ские политики, «„китайское лобби11 уже больше не было
ударной силой на Капитолийском холме», и не только из-
за того, что часть его вымерла физически, но «главным
образом потому, что... претензии Тайбэя на политиче¬
скую Еласть над континентальным Китаем больше не
рассматривались серьезно ни в Соединенных Штатах,,
ни на Тормозе» [47, с. 471]. По признанию самой тай-
66
ваньской прессы, у гоминьдановцев «почти не было воз¬
можности убедить президента Никсона не ездить в Пе¬
кин» [224, 18.УП.1971].
* * *
Крайнее недовольство Чан Кайши и его окружения
визитом Г. Киссинджера в Пекин и решением Р. Никсо¬
на посетить КНР сдерживалось серьезной политической
зависимостью чанкайшистов от США и боязнью поте¬
рять свою последнюю опору — американо-тайваньский
договор о «взаимной обороне» 1954 г. Отражением этого
явились тщательное формулирование официальным Тай¬
бэем сзоего недовольства и тактика «говорить мягко» с
Вашингтоном.
Вместе с тем отсутствие у Тайваня рычагов давления
на США, чтобы убедить Р. Никсона отказаться от поезд¬
ки в Пекин не изменили политических амбиций чанкай-
шистскпх лидеров. Вероятно, в этом заключалась един¬
ственная возможность оказать психологическое воздей¬
ствие на американских руководителей.
ТАЙВАНЬ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПРАВ КНР В ООН
Когда 2 августа 1971 г. государственный секретарь
США У. Роджерс сформулировал новую американскую
позицию о допуске КНР в ООН без исключения Тайва¬
ня [31, 23.УШ.1971, с. 193—194], Тайбэй принял это без
■особого удивления. Еще в апреле Р. Никсон сообщил
Чан Кайши, что США намерены представить на очеред¬
ную сессию Генеральной Ассамблеи резолюцию о допус¬
ке Пекина, и в американской прессе сообщалось о за¬
держке с обнародованием этого решения «из-за молча¬
ния Тайваня» [231, 23.УП.1971].
Симптоматично, однако, что в этот же день (2 ав¬
густа) последовало заявление тайваньского МИД по по¬
воду обсуждения на XXVI сессии Генеральной Ассам¬
блеи вопроса о представительстве КНР в ООН. В нем
отсутствовали какие-либо критические высказывания в
адрес США. В стандартных для гоминьдановокой пропа¬
ганды выражениях подчеркивалась решимость «про¬
должать борьбу против допуска Пекина в ООН» и ут¬
верждалось, что у него нет «ни исторических, ни право-
5*
67
вых оснований представлять китайский народ в этой все¬
мирной организации» [221, З.УШ.1971]. Одновременно
тайваньская пресса стала помещать многочисленные
весьма острые антиамериканские высказывания различ¬
ных гоминьдановоких деятелей, а также критические от¬
клики из-за рубежа, вновь прибегнув, таким образом, к
приему осуждения на неправительственном уровне.
Однгко, несмотря на внешнее спокойствие официаль¬
ного Тайбэя, на этот раз реакция Тайваня была более
решительной. Уже с 6 августа 1971 г. в Тайбэе, Афинах
и Каракасе начались региональные совещания послов
Тайваня, которыми руководили высшие правительствен¬
ные чиновники. На одном из них (в Тайбэе) присутство¬
вал Чан Кайши. Цель совещания — скоординировать
«дипломатическое наступление» на правительства стран,
имеющи* официальные отношения с Тайбэем. В это же
время Янь Цзягань предпринял десятидневный вояж в
страны Африки, а Чан Кайши направил трех специаль¬
ных представителей в страны Центральной и Южной
Америки, надеясь заручиться поддержкой их руководи¬
телей перед сессией ООН ,{224, 15.У1П.1971].
Борьба за сохранение места в ООН была не только
центральным событием политической жизни Тайваня с
момента объявления о визите Р. Никсона, но и основной
задачей внешней политики Тайваня в 1971 г. Однако
пессимизм в этом отношении был столь силен, что еще
в начале 1971 г., до того как наметилось активное ки¬
тайско-американское сближение, журнал «Фар Истерн
экономик ревью» отмечал: «Власти в настоящее время
пытаются подготовить население к исключению Тайва¬
ня из ООН. Они оптимистично заявляют, что Западная
Германия и Южная Корея прекрасно обходятся без ООН,
и напоминают, что главное — это торговля... Гоминьдан
почти открыто признает, что он проиграл свой арьер¬
гардный бой» [197, 6.II.1971].
Гоминьдановцы понимали, что в ООН многое будет
зависеть от США, и поэтому собственные шаги стара¬
лись подкрепить нажимом на американское правитель¬
ство и общественное мнение, хотя и прекрасно знали, что
настроения в США не в их пользу. В частности, слуша¬
ния в Комиссии по иностранным делам американского
сената в июне — июле 1971 г. подтверждали, что уже
тогда среди политических деятелей страны даже идея
68
«двойного представительства» не находила солидной
поддержки, поскольку ее результатом был бы отказ Пе¬
кина от участия в деятельности ООН. Тем более не бы¬
ло высказываний в пользу сохранения за Тайбэем права
единолично выступать от имени всего Китая (см. [47]).
Усилия Тайбэя подстегивались не только престиж¬
ными соображениями, но и боязнью того, что поражение
в ООН вызовет деэскалацию отношений с его союзника¬
ми, и прежде всего с США, и серьезно отразится на ре¬
зультатах переговоров Р. Никсона в Пекине. Уже тогда
американская печаль как бы предсказывала развитие
событий. Ведущий американский синолог Дж. Фэйрбэнк
неоднократно публично утверждал, что, основываясь на
многочисленных прецедентах в многовековой истории
Китая, возможно проведение политики «одного Китая»,
при которой признается суверенитет Пекина над Тайва¬
нем, но правительство на острове сохраняет политиче¬
скую и экономическую автономию. Некоторые эксперты
советовали даже прекратить военные обязательства в
отношении Тайваня [233, 12ЛЧ11.1971; 231, 19.11.1972].
В этих условиях тайваньские дипломаты искали лю¬
бую возможность для оказания нажима на США и про¬
паганды своих взглядов. Примером этой активности бы¬
ли действия посла чанкайшистов в США. Он совершал
поездки по стране, не упуская возможности для публич¬
ного выступления в любом месте, будь то китайская об¬
щина или национальный съезд Американского легиона.
В его выступлениях содержалась прямая апелляция к
американцам «позволить» остаться Тайваню в ООН, с
тем чтобы «избежать серьезного ущерба общим долго¬
временным интересам» [221, 3.IX.1971].
Представление о тактике США в отношении своего
тайваньского союзника в тот период дает состоявшийся
визит министра иностранных дел Чжоу Шукая в Ва¬
шингтон в середине сентября 1971 г. по приглашению
У. Роджерса. Как стало известно из телеграммы посла
на Тайване в госдепартамент, ставшей достоянием прес¬
сы [233, 31.1.1972], встреча двух глав дипломатических
ведомств была задумана американцами исключительно
для того, чтобы сбить волну критики на острове в свя¬
зи с отсутствием контактов между Вашингтоном и Тай¬
бэем перед визитом Р. Никсона в Пекин.
Несмотря на всевозможные усилия Тайваня, аргу-
менты его представителей в ходе самой сессии Гене¬
ральной Ассамблеи, а также шантаж делегатов со сто¬
роны некоторых американских политиков5, гоминьда-
новцы были выдворены из ООН. 25 октября 1971 г. пос¬
ле провала проекта резолюции США о допуске КНР
и сохранения членства Тайваня в ООН, когда исход
голосования по резолюции о восстановлении прав КНР
в ООН. выдвинутой Алжиром, не вызвал ни малейших
сомнений, чанкайшистский министр иностранных дел с
трибуны сессии поспешил заявить о выходе «Китайской
Республики» из ООН. На состоявшейся затем пресс-кон¬
ференции Чжоу Шукай сказал, что допуск КНР — ошиб¬
ка ООН и организацию ожидает судьба Лиги наций, что
КНР теперь станет «еще более агрессивной, чем преж¬
де», и это «будет началом третьей мировой войны» [200,
1971, № 11, с. 10].
«Уход Тайбэя из ООН» (а именно так было все пре¬
поднесено населению острова) не вызвал паники на
Тайване, хотя, как отмечали иностранные наблюдатели,
там и возникло некоторое беспокойство. Чжоу Шукай,
возвратившись из Нью-Йорка, откровенно признал, что
«голосование не было для Тайбэя неожиданным» [200,
1971, № 11, с. 13]. Тайваньская пропаганда сообщила об
этом событии по радио и телевидению в сводке обычных
новостей. Менее острым, чем ожидалось, оказалось и
послание Чан Кайши «к соотечественникам дома и за
границей». В нем подчеркивалось, что «ни правитель¬
ство, ни китайский народ никогда не признают резолю¬
ции, принятой сессией Генеральной Ассамблеи ООН в
грубое нарушение собственного Устава». Изобразив кри¬
зис организации, принявшей в свои ряды «пекинский ре¬
жим, не пользующийся поддержкой на континенте»,
Чан Кайши дал ясно понять, что ничего не изменилось
и Тайвань будет существовать и вне стен ООН [200,
1971, № 11, с. 68—69].
Как и ранее, на острове не было никаких значитель¬
ных демонстраций протеста и волнений. Тайбэйские га¬
зеты, в том числе крупнейшая «Ляньхэбао», писали, что
«прием Пекина в ООН» — результат американской по¬
литики умиротворения и ошибок США» и что в данный
момент «правительству Никсона необходимо вновь под¬
твердить свои обязательства о решимости Америки за¬
щищать Тайвань, Пескадорские острова, Куэмой и Мац-
70
зу и обеспечить безопасность Тихого океана» (пит. по
[231, 28.Х.1971]). Но, как отмечали корреспонденты из
Тайбэя, «правительству Никсона уже не доверяют, как
прежде, а поездка Киссинджера в Пекин во время дис¬
куссии и голосования в ООН была воспринята как не со¬
всем честная игра» [197, 13.XI.1971, с. 17].
В этой ситуации правительство Соединенных Штатов
Америки дало указание послу в Тайбэе посетить Чан
Кайши и выразить «искреннее и глубокое сожаление» по
поводу решения Генеральной Ассамблеи. Как сообща¬
лось затем в совместном заявлении тайваньского МИД
и американского посольства, посол У. Макконаги, рас¬
ценив решение ООН «как несправедливое, так и нереа¬
листичное», подчеркнул, что оно «ни в коей степени не
повлияет на связи двух стран и особенно на оборонные
обязательства США». При этом посол сослался на мне¬
ние «наивысшего правительственного уровня США» [200,
1971, № 11, с. 11 — 12].
Восстановление прав КНР в ООН явилось серьезным
ударом для чанкайшистов. На этот раз «старая гвар¬
дия» пришла к выводу, что негибкость внутренней и
внешней политики Тайбэя чревата пагубными послед¬
ствиями. Тайваньская пропаганда успокаивала населе¬
ние заявлениями о том, что «ситуация трудная, но не
безнадежная», и выражала уверенность в будущем, кото¬
рую американский журнал «ЮС ньюс энд Уорлд ри-
порт» назвал «осторожной», зиждущейся на «процвета¬
нии экономики и уверенности в оборонные обязатель¬
ства США» [208, 8.XI.1971, с. 22]. Ссылаясь на мнение
авторитетных специалистов, журнал предсказывал, что
правительство Чан Кайши, состоявшее почти исключи¬
тельно из выходцев с материка, сейчас будет вынужде¬
но более тесно сотрудничать с коренными тайваньцами
(85% населения острова).
В конце октября 1971 г. состоялась чрезвычайная
сессия гоминьдана. Обращали на себя внимание те пунк¬
ты ее резолюции, в которых говорилось о привлечении к
осуществлению политики молодых способных людей, о
необходимости пересмотра структуры и состава прави¬
тельственных и партийных организаций на всех уровнях,
об уделении первостепенного внимания экономике. Хотя
эти задачи были перспективными, подход к осуществле¬
нию некоторых их элементов наметился почти сразу.
71
Учитывая падение своего престижа на международ¬
ной арене, режим несколько отошел от жесткой практи¬
ки немедленного разрыва отношений со странами, при¬
знавшими Пекин, и продолжал поддерживать диплома¬
тические связи со странами, которые не поддерживали
чанкайшистов в ООН. Что касается экономики, то она
•стала рассматриваться в качестве главного залога жиз
неспособности тайваньского режима в условиях изоля
дии на международной арене. Как подчеркивал ми¬
нистр иностранных дел, выступая на закрытом заседа¬
нии комиссии по иностранным делам Законодательного
юаня, «будущая внешняя политика будет тесно увязана
с экономическими целями» [224, 21.XI. 1971]. Тогда же
местная пресса как по команде начала публиковать
многочисленные материалы с изложением планов уси¬
ленного привлечения на остров иностранного капитала,
ускоренного промышленного и особенно сельскохозяй¬
ственного развития Тайваня, значительного увеличе¬
ния объема и улучшения структуры внешней торговли
и т. д.
И наконец, правительство выступило с широковеща¬
тельными идеями привлечения способной молодежи, в
том числе и коренных тайваньцев, в государственный и
дипломатический аппарат на место «старых и неэффек¬
тивных лиц», увольняющихся в отставку, и заявило о
необходимости внесения изменений в выборное законо¬
дательство, чтобы открыть дорогу молодому поколе¬
нию в Национальную ассамблею [224, 14, 21 и 28.XI.1971].
Одчако эти важные изменения не относились к числу
фундаментальных, затрагивающих основы чанкайшист-
ского режима и его политики. Более того, заявляя, на¬
пример, о необходимости более представительного уча¬
стия молодежи в Национальной ассамблее, гоминьда-
новские лидеры тут же подчеркивали незыблемость ос¬
нов закона о парламентских выборах 1947 г. Последнее
означало, что в ассамблее сохранится засилье пришель¬
цев с континента, средний возраст которых превышал
60 лет.
Очевидно, что прагматизм гоминьдановцев был не
только следствием исключения из ООН, но и реакцией
на предстоящий визит Р. Никсона в Китай. Вместе с
тем Тайбэй продолжал отвергать возможность какого-
либо компромисса с Пекином. Накануне визита Чан
772
Кайши р ответ на многочисленные слухи о секретных
контактах маоистов и чанкайшистов поспешил заявить:
«Мы никогда не будем сосуществовать с предателями-
маоистами... единственные контакты между нами и вра¬
гом— это контакты крови и меча» [221, 1.1.1972].
* * *
Восстановление прав КНР в ООН, несмотря на
попытки официального Тайбэя воспрепятствовать этому
и на стремление США сохранить, членство Тайваня в
ООН, явилось самым серьезным поражением в истории
тайваньского режима. Вместе с тем такое развитие со¬
бытий для чанкайшистов не было неожиданным.
Исключение из ООН выявило первые признаки праг¬
матического приспособления Чан Кайши и его группы к
переориентации в политике многих стран мира в отно¬
шении Китая. Это приспособление, однако, не затраги¬
вало о шов гоминьдановского режима и его политики.
ОТНОШЕНИЕ ГОМИНЬДАНОВЦЕВ К ИТОГАА1
ВИЗИТА Р. НИКСОНА В ПЕКИН
Непосредственно перед визитом американского пре¬
зидента в КНР власти Тайваня провели своеобразную
пропагандистскую подготовку. Чтобы отвлечь внимание
населения от визита, на 20 февраля 1972 г. было назна¬
чено открытие сессии Национальной ассамблеи и офици¬
ально сообщено, что 84-летний Чан Кайши, возможно,
откажется вновь выдвигать свою кандидатуру на пост
президента и уступит свое место «более молодому и
энергичному кандидату». Вместе с тем гоминьдановцы
заранее «запрограммировали» свою официальную пози¬
цию, которой, естественно, должны были придерживать¬
ся органы пропаганды и население. Накануне визита,
19 февраля 1972 г., тайваньский МИД опубликовал за¬
явление, в котором «торжественно объявлялось», что
«правительство будет рассматривать недействительным
любое соглашение», которое может быть достигнуто
между Вашингтоном и Пекином. Заявление напоминало,
что Р. Никсон неоднократно подтверждал обязательства
США перед Тайванем, и констатировало неизменность
73
«при любых обстоятельствах» главной задачи режима —
возвратить континентальный Китай [224, 8.11.1972].
И все же, как отмечали иностранные наблюдатели,
обстановка в Тайбэе была скорее нервозной. Чанкайши-
сты понимали, что едва ли не единственной преградой
на пути американо-китайской нормализации отношений
стоит именно Тайвань; и, самое главное, они не были
полностью уверены, что их интересы не будут принесены
в жертву. Очевидно, выяснению этого жизненно важно¬
го вопроса была посвящена активность тайваньского
посла в Вашингтоне, который накануне визита сумел до¬
биться аудиенции у Р. Никсона, У. Роджерса и Г. Кис¬
синджера.
Опубликование шанхайского коммюнике было встре¬
чено гоминьдановскими лидерами со смешанным чув¬
ством облегчения и настороженности. Из его текста яв¬
ствовало, что США не собираются немедленно порывать
союзнических связей с Тайванем ради сближения с КНР.
Более того, из заявлений помощника президента (в
Шанхае) и самого Р. Никсона (по возвращении на ро¬
дину) следовало, что Соединенные Штаты будут при¬
держиваться своих договорных обязательств [231,
29.11.1972] . Но, с другой стороны, в коммюнике содержа¬
лось, хотя и оговоренное, обязательство Соединенных
Штатов вывести свои вооруженные силы с Тайваня и де¬
монтировать свои военные объекты. Чанкайшистов
взволновали такие формулировки, как «один Китай»,
«Тайвань является частью Китая», и прежде всего
смысл, вложенный в них, особенно после последовавшего
на другой день заявления (представленное впоследствии
«оговоркой») премьер-министра Японии Э. Сато в пар¬
ламенте, что «Тайвань является частью КНР» [228,
29.11.1972] .
Официальный Тайбэй резко отрицательно отнесся к
результатам визита и заявил, что «в первую очередь по¬
страдают страны Азии и Тихого океана» [200, 1972, № 4,
с. 74]. 29 февраля 1972 г. Национальная ассамблея от
имени «всех граждан, находящихся дома и за предела¬
ми Китая», заявила, что «ни один китаец не может сно¬
сить того, что Никсон ведет переговоры с мятежным ре¬
жимом в Пекине» [224, 5.III. 1972].
Одновременно пресса острова обрушилась на коммю¬
нике, критикуя правительство и президента США. Ут-
74
верждалось, например, что президент США не имел пра¬
ва делать односторонние заявления о сокращении аме¬
риканских вооруженных сил, поскольку этот вопрос дол¬
жен решаться Тайванем и правительством США в со¬
ответствии с их взаимными интересами. Целый ряд высо¬
копоставленных деятелей Тайваня выступили с осужде¬
нием «миротворческой» поездки американского прези¬
дента, доказывая, что, уступив по тайваньскому вопро¬
су, он не получил взамен ничего. В одном из них даже
содержалось предложение приступить к созданию соб¬
ственного ядерного оружия, поскольку-де у Тайваня име¬
ется необходимая научно-техническая база. Автор этой
идеи, член Национальной ассамблеи, подчеркивал, что
ее осуществление помимо всего прочего даст возмож¬
ность сократить раздутую армию и направить свежие
силы в сферу экономики (200, 1972, № 3, с. 14].
Ряд иностранных наблюдателей, отмечая отрицатель¬
ное отношение коренных тайваньцев к американо-китай¬
скому сближению, указывали, что в целом их не прель¬
щали ни перспектива оставаться под властью гоминьда-
новцев, ни идея объединения с КНР (см. [231,
12.111.1972; 115; 183, с. 144—157]). Однако явных прояв¬
лений недовольства зафиксировано на Тайване не было.
Возражая против нового подхода Р. Никсона к проб¬
леме Китая и занимая бескомпромиссную позицию,
чанкайшисты, однако, ждали разъяснений американско¬
го правительства по итогам визита. Опасения Тайбэя
подогревали многочисленные слухи и публикации ино¬
странной прессы о «возможной тайной сделке» (в духе
«Тайвань за Вьетнам»). Наличие многочисленных лазе¬
ек и недомолвок в коммюнике (например, отсутствие
прямого заявления о поддержке Чан Кайши или упоми¬
нания американо-тайваньского договора 1954 г., хотя в
то же самое время содержалось подтверждение амери¬
канских обязательств в Южной Корее) придавало этим
опасениям характер обоснованности.
Как сообщало американское агентство ЮПИ, накану¬
не приезда 2 марта в Тайбэй помощника государствен¬
ного секретаря США по делам Восточной Азии и Тихого
океана М. Грина близкая к гоминьдану газета «Ляньхэ-
бао» писала в редакционной статье, что правительство
собирается потребовать разъяснений прежде всего от¬
носительно заявления США, что существует только один
75
Китай, и о том, как Соединенные Штаты собираются со¬
четать гывод своих войск с договорными обязательства¬
ми перед Тайванем.
В ходе визита М. Грин со ссылками на президента
заверял тайбэйских лидеров, что никаких тайных сделок
в Пекине заключено не было, Вашингтон верен амери¬
кано-тайваньскому договору о «взаимной обороне» и по-
прежнему будет поощрять капиталовложения американ¬
ских бизнесменов в «образцовую тайваньскую экономи¬
ку» [224, 5.III. 1972]. Однако, судя по подчеркнутой су¬
хости приема и высказываниям печати, эти разъяснения
оказались не столь «ободряющими», как хотелось бы
чанкайшистам.
Анализируя итоги визита Р. Никсона в КНР, гоминь-
дановская печать обращала особое внимание на пресс-
конферсьцию Г. Киссинджера в Шанхае 28 февраля
1972 г. Это объясняется тем, что из ответов помощника
президента вытекало, что формулировки в итоговом
американо-китайском документе по Тайваню — пока
лишь обходной маневр, откладывание в сторону труд¬
нейшего вопроса, препятствовавшего сближению США
и КНР.
Чанкайшисты весьма внимательно следили за реак¬
цией в самих США на результаты американо-китайской
встречи в верхах. Они отмечали, что там, среди ученых,
конгрессменов и высшего военного командования, у них
находились влиятельные защитники и друзья. Тайвань¬
ская печать, к примеру, широко цитировала заявление
адмирала Т. Мурера, председателя Комитета начальни¬
ков штабов, в Комиссии по иностранным делам палаты
предстазителей американского конгресса. Всего лишь
через две недели после окончания визита он подчерки¬
вал важную роль Тайваня в поддержании линии оборо¬
ны «свободного мира» в западной части Тихого океана
и настоятельно призывал продолжать военную помощь
режиму, в том числе и новым современным оружием
[221, 17.111.1972].
Что касается мирового общественного мнения по дан¬
ному вопросу, то одна из ведущих гоминьдановских га¬
зет, хотя и скороговоркой, констатировала: «Президент
Трумэн в Пекине был бы немыслим. Большинство в ми¬
ре не были особенно удивлены визитом президента Ник¬
сона» [200, 1972, № 3, с. 15].
76
Оценивая результаты начавшегося диалога Пекин —
Вашингтон и его значение для Тайваня, одна из цент¬
ральных тайбэйских газет в передовой статье преду¬
преждала, что, хотя ничего «немедленно не измени¬
лось», все же «не следует не считаться с предупреждаю¬
щим значением этих последних результатов пекинской
дипломатии улыбок» [200, 1972, № 3, с. 15].
Продолжая настаивать на старых догмах (которых,
по свидетельству иностранных наблюдателей, мало при¬
держивались даже китайцы, пришедшие с материка,
кроме ьтан Кайши и его окружения), гоминьдановская
верхушка все же пришла к выводу о необходимости, хо¬
тя и крайне нежелательной, приспособиться к новой си¬
туации на Дальнем Востоке. Этому и должна была спо¬
собствовать «динамичная дипломатия», обещанная на
будущее.
# э*: #
Тайвань, несмотря на неоднократно выраженную им
на правительственном уровне оппозицию переговорам
Р. Никсона в Пекине, играл роль все же пассивного на¬
блюдателя американо-китайского сближения.
Итоги визита, продемонстрировавшие (в ущерб пози¬
ции чанкайшистов) определенные взаимные уступки сто¬
рон и желание КНР и США отложить окончательное
разрешение проблемы Тайваня на будущее, поставили
тайваньских лидеров перед необходимостью модифици¬
ровать свою внешнюю и внутреннюю политику для со¬
хранения режима и его главной опоры — американо-тай¬
ваньского оборонительного союза.
Вместе с тем шанхайское коммюнике и последовав¬
шие за ним официальные заявления Вашингтона пока¬
зали, что Соединенные Штаты на том этапе были на¬
мерены сохранить связи с чанкайшистами и продолжать
использовать Тайвань для своих политических целей.
ГЛАВА 4
ВИЗИТ ПРЕЗИДЕНТА США В КНР И ЕГО
ВЛИЯНИЕ НА ПОЛИТИКУ ЮЖНОЙ КОРЕИ
«ПРОБЛЕМА КИТАЯ» ДЛЯ РЕЖИМА ПАК ЧЖОНХИ
В СВЕТЕ КИТАЙСКО-АМЕРИКАНСКОГО СБЛИЖЕНИЯ
Политика «малых шагов» Вашингтона в 1969—
1971 гг., основная цель которой — сближение с Пекином,
изменение позиций ведущих капиталистических стран по
отношению к КНР и в особенности «мягкий» характер
формулировок, касавшихся Китая, в послании президен¬
та США конгрессу в феврале 1971 г., не могли не выз¬
вать глубокой озабоченности режима Пак Чжонхи. Вы¬
ступая на пресс-конференции вслед за обнародованием
послания Р. Никсона, министр иностранных дел Южной
Кореи заявил, что «китайский вопрос» имеет как кос¬
венное, так и непосредственное отношение к Южной Ко¬
рее, поскольку «Пекин поддерживает Северную Корею».
При этом он настаивал на том, чтобы «проблема Кореи»
была отделена от вопроса восстановления прав Пекина
в ООН [229, 25.11.1971].
Изменение позиций Соединенных Штатов в отношении
маоистского Китая сопровождалось стремлением США
уменьшить «жесткость» своих обязательств перед Юж¬
ной Кореей. Это стремление вполне зримо выразилось
в сокращении на 20 тыс. американских военнослужащих
на Юге Кореи, а также в поспешном удалении (на че¬
тыре месяца раньше срока — в начале марта 1971 г.)
американских соединений из района демаркационной
линии. Беспокойство Сеула не уменьшилось даже после
сообщений о том, что президент Никсон предложил ми¬
нистру обороны отложить на неопределенное время пла¬
ны дальнейшего вывода американских войск, поскольку
государственный департамент увидел опасность в том,
78
чТо быстрый второй раунд сокращения американских
войск в этом районе может создать серьезные политиче¬
ские проблемы в Южной Корее, где весной 1971 г. наме¬
чалось проведение президентских и парламентских выбо¬
ров [231, 3.1.1971].
Со своей стороны, желая, очевидно, как-то повлиять
на позицию Белого дома или добиться новых уступок,
Пак Чжонхи 11 января 1971 г. выступил с контрпредло¬
жением о сокращении численности южнокорейских
яойск в Южном Вьетнаме. Подобный политический шан¬
таж не ставил под сомнение то, что Соединенные Штаты
продолжают оставаться единственной надежной опорой
режима. На пресс-конференции 4 января 1971 г. ми¬
нистр иностранных дел снова подчеркнул, что внешняя
политика Южной Кореи будет прежде всего основы¬
ваться на укреплении сотрудничества с Соединенными
Штатами, особенно по вопросам совместной обороны
(229, 5.1.1971]. Целью же шантажа было стремление удо¬
влетворить «самый главный интерес правительства» —
обеспечение широкой американской помощи для модер¬
низации южнокорейских вооруженных сил. Газета «Ко¬
риа геральд» с предельной откровенностью писала по
этому поводу: «Партнером, в котором мы нуждаемся,
может быть только США, а не какая-либо третья стра¬
на» [229, 15.У11.1971].
Такая постановка вопроса в целом не вызвала воз¬
ражений Вашингтона, поскольку она отвечала линии
«доктрины Никсона». Как сообщалось в специальном
заявлении Пак Чжонхи 8 февраля 1971 г., правительство
США ассигновало на 1971 г. (первый год пятилетней
программы модернизации обороны Южной Кореи) 405
млн. долл. [230, 9.II.1971]. В рамках указанной програм¬
мы было подписано (13 марта 1971 г.) долго дискутиро¬
вавшееся соглашение о строительстве в Южной Корее с
американской помощью завода по производству автома¬
тически? винтовок М-16, которые должны были стать
основным оружием южнокорейских солдат.
Политика американского правительства, направлен¬
ная на уменьшение «физического присутствия» США на
Корейском полуострове и одновременно на поиск кон¬
тактов с Пекином, а также серьезная зависимость Сеула
от Вашингтона заставляли режим Пак Чжонхи вести
«двойную игру». С одной стороны, официальные лица и
79
пресса приветствовали заявления своего могущественно¬
го покровителя о стремлении разрядить обстановку на
Дальнем Востоке, выражая при этом надежду на то,
что это благоприятно повлияет и на обстановку на Ко¬
рейском полуострове. Но с другой стороны, они открыто
говори я и о «несвоевременности» некоторых шагов США,
в особенности сокращения американских войск в Юж¬
ной Корее и отвода их из района 38-й параллели. Сеул
расценивал это как ослабление своих позиций перед ли¬
цом так называемой «угрозы с Севера». А ряд мер, пред¬
принятых режимом для смягчения своей внешней поли¬
тики з некоторых областях,— принятие 24 декабря
1970 г. законопроекта, разрешающего прямую торговлю
с восточноевропейскими странами, установление отно¬
шений с рядом нейтральных стран, признавших КНДР,
и т. д.— квалифицировались им как «вынужденные»,
особенно перед лицом сложившихся в мире реальностей,
в том числе признания Китая рядом западных и ней¬
тральных стран [229, 5.1.1971].
Тем не менее до сообщения о первом визите Г. Кис¬
синджера в Пекин это «вынужденное смягчение» пози¬
ций Сеула продолжалось. 11 марта 1971 г. Пак Чжонхи
заявил о том, что «в случае необходимости» правитель¬
ство будет искать контакты с «невраждебными коммуни¬
стическими странами» [230, 12.III.1971]. В начале фев¬
раля 1971 г. стало известно, что МИД Южной Кореи ан¬
нулировал инструкцию, запрещавшую дипломатам кон¬
тактировать с официальными лицами социалистических
стран. 2 марта 1971 г. последовало официальное сооб¬
щение министерства транспорта о том, что по указанию
правительства снимается запрет на заход в южнокорей¬
ские порты судов социалистических стран (кроме КНДР,
КНР, ДРВ и Кубы) «в целях улучшения международ¬
ной торговли», а 23 июня МИД Южной Кореи объявил,
что правительство разрешает южнокорейским фирмам
торговлю с «невраждебными странами» Восточной Ев¬
ропы [10, с. 18].
Начало Пекином «пингпонговой дипломатии», попыт¬
ки США определить новую позицию по отношению к
проблеме Тайваня, программа смягчения торговых огра¬
ничений в отношении КНР, обнародованная Никсоном
7 апреля 1971 г., увеличили беспокойство режима. Неза¬
медлительно в Вашингтон был направлен министр ино-
80
странных дел для обсуждения нового направления ки¬
тайской политики Соединенных Штатов. Одновременно
(в начале мая 1971 г.) в прессе США появились сооб¬
щения о том, что американские дипломаты и военные
руководители впервые со времени окончания войны в
Корее пытаются в неофициальных беседах побудить Се¬
ул сократить свою армию на 100—200 тыс. человек, по¬
лагая, что 1,5 млрд, долл., выделенные на программу мо¬
дернизации южнокорейской армии, компенсируют сокра¬
щение людских сил и дадут возможность использовать
их на строительстве дорог, портов и на других государ¬
ственных работах [204, 17.У.1971, с. 12; 233, 4.УП.1971].
Как сообщало южнокорейское агентство Хабтон
Тхонсин 15 мая 1971 г., «чтобы эффективно справиться
с потеплением, которое в настоящее время превалирует
в отношениях между западными странами и Китаем»,
правительство Южной Кореи приняло решение о разра¬
ботке долгосрочной программы политических действий.
Особое внимание было обращено на заявление президен¬
та США от 7 апреля 1971 г. о либерализации торговли
с Пекином и фактической отмене «письма Иосиды», по
которому Япония обещала Тайваню не использовать зай¬
мы японского торгово-экспортного банка для финанси¬
рования экспорта в КНР.
Изменение позиции США в отношении статуса Тай¬
ваня привело к тому, что в южнокорейской печати ста¬
ли появляться публикации с советами «разумно подхо¬
дить к проблеме Тайваня» и намеками на возможность
расхождений между Сеулом и Тайбэем. Одна из таких
статей, облаченная в деликатную форму корреспонден¬
ции из Вашингтона, преподносила точку зрения США на
будущее южнокорейско-тайваньских отношений. Автор
статьи, ссылаясь на мнения американских экспертов о
том, чго Южная Корея будет следовать принципу «раз¬
деления идеологии и бизнеса», поскольку наличие ог¬
ромного потенциального рынка вынудит ее искать тор¬
говые связи с Пекином, писал, что «Тайвань попытается
заручиться поддержкой Южной Кореи в противодей¬
ствие изменениям в американской политике по отноше¬
нию к континентальному Китаю, так же как и в вопросе
допуска Пекина в ООН. Пойдет ли Южная Корея вме¬
сте с ним по пути международной изоляции? Многие...
полагают, что нет» [230, 4.V. 1971].
6 Зак. 156
81
20 мая 1971 г. южнокорейское агентство Хабтон Тхон-
син передало сообщение о том, что Сеул стоит перед
«очень нежелательной и неизбежной проблемой» выра¬
ботки новой политики в отношении материкового Китая.
В сообщении говорилось, что правительство придержи¬
вается «дипломатической позиции, заключающейся в
том, что интересы и статус националистического Китая
должны быть надлежащим образом гарантированы в
решение проблемы Китая».
Президентские и парламентские выборы, состоявшие¬
ся в Южной Корее в 1971 г., в обстановке серьезных пе¬
ремен на Дальнем Востоке и вынужденных изменений
во внешней политике Сеула, продемонстрировали мо¬
ральное поражение Пак Чжонхи, который в условиях
своей почти неограниченной власти, имея в полном рас¬
поряжении аппарат пропаганды и насилия, располагая
шестикратным превосходством партийного фонда над
средствами оппозиции, сумел «обеспечить» себе преиму¬
щество над кандидатом от Новой демократической пар¬
тии Ким Тэчжуном всего в 947 тыс. голосов (51,0% го¬
лосов против 43,4% у лидера оппозиции), а в Нацио¬
нальном собрании его сторонники впервые в истории
режима потеряли большинство в 2/з голосов, позволяв¬
шее ранее утверждать любые поправки к конституции
[11, с. 14—16, приложения I и II].
Новым явлением политической жизни Южной Кореи
стала предвыборная платформа оппозиции, некоторые из
пунктов которой (мирный обмен с КНДР в различных
областях, предложение о четырехсторонней — СССР,
США, КНР и Япония — гарантии безопасности на Ко¬
рейском полуострове) вызвали немалый интерес корей¬
ской и мировой общественности. Имеются некоторые
указания на то, что программа оппозиции пришлась не
по вкусу руководителям Соединенных Штатов. Как со¬
общило агентство Хабтон Тхонсин 23 апреля 1971 г., по¬
сольство США в Сеуле за четыре дня до выборов сдела¬
ло опосвержение по поводу сообщений некоторых
органов американской прессы о том, что миссия в своем
докладе Белому дому якобы, предсказав победу Пак
Чжонхи, указала, что победа лидера оппозиции явилась
бы очень тревожным сигналом в процессе претворения
в жизнь «доктрины Никсона».
Доказательством заинтересованности Соединенных
82
Штатов Америки в «стабильности» режима Пак Чжонхи
явились итоги переговоров С. Агню в Сеуле, прибывше¬
го в Южную Корею для участия в церемонии вступле¬
ния Пак Чжонхи на пост президента 1 июня 1971 г.
Несмотря на неофициальный характер переговоров ви¬
це-президента США, ему довольно скоро удалось убе¬
дить южнокорейских лидеров замедлить программу вы¬
вода южнокорейских войск из Вьетнама (по некоторым
сведениям, в обмен на передачу американского воору¬
жения, остававшегося во Вьетнаме, на сумму 100 млн.
долл.) [223, 1.VII. 1971], ибо южнокорейские наемники
рассматривались в Вашингтоне как важный элемент ус¬
пешного осуществления задач «вьетнамизации». Кроме-
того, Соединенные Штаты, как это явствует из совмест¬
ного коммюнике об итогах первой американо-южноко¬
рейской конференции по вопросам обороны на уровне
министров, проходившей 12—13 июля 1971 г. в Сеуле,
заверили южнокорейских лидеров в своей готовности
оказать Южной Корее «эффективную военную помощь...
согласно договору о совместной обороне 1953 г.». США
признали также важность выполнения «полноценных
программ для совместной обороны» и обязались досроч¬
но осуществить сверхплановую поставку истребителей
Ф-5А «в связи с необходимостью укрепления противо¬
воздушной обороны Южной Кореи» [231, 14.VII.1971].
На переговорах С. Агню и на конференции возникли
разногласия относительно утверждений Сеула о перспек¬
тивной угрозе со стороны Китая и непосредственной —
со стороны КНДР. С. Агню перед отъездом заявил, что.'
слухи о глубокой озабоченности южнокорейского пра¬
вительства нарастанием угрозы со стороны Пекина яв¬
ляются преувеличенными, и подчеркнул, что всякое со¬
кращение численности американских войск в Южной Ко¬
рее будет компенсироваться помощью США в деле мо¬
дернизации вооруженных сил Южной Кореи. Он указал
также, что предпринимаемые президентом Никсоном
усилия с целью ослабить ограничения на торговлю с Ки¬
таем и на поездки в эту страну не создадут угрозы для
экономики или безопасности Южной Кореи. Что же ка¬
сается сеульского тезиса об «угрозе с Севера», то ми¬
нистр обороны Южной Кореи признал, что американские
делегаты подходили к этому вопросу с точки зрения.бо¬
лее широких международных стратегических перспектив
6*
83.
и исключали возможность внезапного нападения Север¬
ной Кореи [230, 15.VII.1971].
* * *
Таким образом, выработка правительством Р. Никсо¬
на новой позиции в отношении КНР и Тайваня и начало
активного сближения Пекина и Вашингтона в сочетании
со стремлением Соединенных Штатов уменьшить «жест¬
кость» своих обязательств перед «малыми» дальнево¬
сточными партнерами заставили южнокорейские власти
приступить к определенному пересмотру своих внешне¬
политических установок.
Активное дипломатическое маневрирование Сеула в
этот период имело своей целью не только получение зна¬
чительной американской помощи для модернизации во¬
оруженных сил Южной Кореи, но и стремление не до¬
пустить политического ущерба южнокорейскому режиму
в свете нового отношения к Китаю в капиталистическом
мире.
СООБЩЕНИЕ О ВИЗИТЕ Р. НИКСОНА В КНР
И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ПОЛИТИКУ ЮЖНОЙ КОРЕИ
Сообщение о переговорах помощника президента
США с китайскими лидерами и о решении Р. Никсона
посетить КНР до мая 1972 г. вызвало в Сеуле необычай¬
ную настороженность и, как отмечали иностранные на¬
блюдатели, скрытое недовольство. Однако в официаль¬
ном заявлении, сделанном 19 июля 1971 г. министром
иностранных дел Ким Енсиком, выражалась надежда,
что возобновление дружественных отношений между
Соединенными Штатами и Китаем может способство¬
вать смягчению напряженности не только на Корейском
полуострове, но также и в других частях Азии [11, с. 18].
В целом же правительство постаралось уйти от каких-
либо развернутых заявлений.
Практически последствия сообщения о предстоящем
визите президента США оказались для Кореи весьма
важными, хотя и несколько неожиданными. 8 августа
1971 г. южнокорейский Красный Крест предложил про¬
вести прямые переговоры двух обществ Красных Крее-
84
тов для розыска на Севере и Юге страны членов разде¬
ленных семей Г После обмена серией посланий и согла¬
сования организационных вопросов 20 сентября в Пан-
мыньчжоне в зале заседаний Нейтральной комиссии по
наблюдению за перемирием в Корее начался первый тур
предварительных переговоров между представителями
организаций Красного Креста двух сторон для согласо¬
вания повестки дня и процедуры основных переговоров,
которые начались лишь в августе 1972 г.
Начало прямых контактов между КНДР и Южной
Кореей явилось событием огромной важности для корей¬
ской нации. Если не считать переговоров олимпийских
комитетов КНДР и Южной Кореи в 1963 г. в Гонконге
и Лозанне при посредничестве Международного олим¬
пийского комитета для формирования единой команды
на олимпиаду в Токио, это были их первые контакты,
происходившие к тому же на корейской земле и сулив¬
шие перейти в широкий политический диалог двух корей¬
ских сторон. Готовность Южной Кореи к переговорам
с КНДР означала серьезный сдвиг в позиции сеульских
властей, которые раньше не только вообще отвергали
такую идею, но и преследовали ее сторонников.
Ход переговоров показал, однако, что вступление юж¬
нокорейских правящих кругов в какой-то контакт с
КНДР диктовалось прежде всего их желанием умень¬
шить «накал страстей» среди населения Южной Кореи,
стремящегося к объединению Родины, и тем самым ук¬
репить позиции правящей верхушки. Кроме того, южно-
корейские власти хотели выиграть время, заручиться
поддержкой своих сторонников и только в крайнем слу¬
чае пойти на (и то ограниченные) контакты с КНДР и
скорее из пропагандистских, чем из искренних побуж¬
дений.
С самого начала южнокорейские лидеры обнаружи¬
ли стремление к затягиванию переговоров. Зазвучали
скептические заявления высших правительственных лиц
(в том числе премьер-министра) о том, что, мол, нельзя
возлагать особые надежды на результаты переговоров в
Панмыньчжоне, что Пхеньян будто бы делает показные
жесты на переговорах, в то время как его намерения
явно агрессивны. Да и сам подход к идее переговоров
был далек от конструктивного (см. подробнее [97, 1972,
№ 2}). Южнокорейская пресса, выражая правитель-
85
ственную точку зрения, неоднократно подчеркивала, что
начало контактов не означает официального признания.
Северной Кореи. Так, газета «Кориа геральд» выражала
мнение, что процесс решения корейского конфликта зай¬
мет несколько лет и потребует от Южной Кореи «оче¬
видного превосходства в силах над Севером». И тогда,
как писала газета, Пхеньян «вынужден будет признать
безнадежность попыток превзойти Южную Корею и
смириться с неприятным фактом, что Северная Корея
является лишь „государством № 2“ на Корейском полу¬
острове» [229, 24.УШ.1971]. Естественно, что подобное
«кредо» ставило под сомнение не только результаты пе¬
реговоров на уровне Красных Крестов, но и начало лю¬
бых серьезных политических обсуждений.
Решение о вступлении Сеула в переговоры явилось
логическим результатом изменений в мире, понимания
«неизбежности в будущем диалога с Севером», о чем го¬
ворил премьер-министр в Национальном собрании [229,
12.УШ.1971], а также сближения между Вашингтоном
и Пекином, боязни потерять своего сильного покрови¬
теля.
Поворот в американо-китайских отношениях заста¬
вил Сеул учитывать и новую роль маоистского Китая в
международных отношениях. Едва ли не первой реакци¬
ей официального Сеула на сообщение о предстоящем ви¬
зите Никсона в КНР было заявление южнокорейскога
министра иностранных дел от 7 августа 1971 г. о готов¬
ности рассмотреть вопрос об установлении дипломати¬
ческих отношений Южной Кореи с Китаем и СССР [230,
8.VIII.1971], причем вопрос об установлении каких-либо
связей с Пекином был поднят впервые. Но, очевидно,
непосредственное впечатление на Сеул и влияние на его
неожиданную «готовность к переговорам» оказало ин¬
тервью Чжоу Эньлая, данное Д. Рестону, в котором ки¬
тайский премьер заявил, что «должен быть найден путь
к сближению Северной и Южной Кореи для обеспече¬
ния дальнейшего прогресса в деле мирного объединения
этой разделенной страны» [230, 10.УШ.1971].
В связи с интервью премьера Госсовета КНР весьма
любопытным было появление редакционной статьи в
газете «Кориа геральд», озаглавленной «Предпосылки
диалога» [229, 12.VIII.1971]. Называя предложение Чжоу
Эньлая «внешне благовидным», газета выражала мнение,
86
что оно неосуществимо до тех пор, пока КНР (а кроме
того, и СССР) не даст гарантий Соединенным Штатам
и Южной Корее в обеспечении мирного решения проб¬
лемы. Статья называла «неубедительным и нелепым»
требование премьера Госсовета КНР о выводе всех аме¬
риканских войск, составляющих основу «полицейских
сил ООН», из Кореи в качестве предпосылки для нача¬
ла переговоров между Севером и Югом.
По всей вероятности, из интервью Чжоу Эньлая и
заявлений других китайских официальных лиц правящие
круги Южной Кореи уловили, что отныне Пекин в све¬
те своего непротивления присутствию США в Азии на¬
мерен больше считаться с объективным фактом сущест¬
вования американского союзника на Дальнем Востоке —
Южной Кореи, что давало надежды Сеулу на возмож¬
ность контактов с Пекином. Доказательством этого яви¬
лось сообщение ряда информационных агентств и орга¬
нов прессы о том, что представитель режима Пак Чжон-
хи в конце августа 1971 г. имел контакты с правитель¬
ством Канады и просил его уведомить Пекин о намерении
Южной Кореи не участвовать в военном союзе с
Японией. И хотя 3 сентября 1971 г. представитель юж¬
нокорейского президента опроверг сообщения как не¬
обоснованные, мало кто поверил в это. Вскоре на пле¬
нарной сессии Национального собрания министр ино¬
странных дел открыто, хотя и в несколько иной интер¬
претации, заявил, что его правительство не планирует
создание какого-либо военного союза с Японией даже
после вывода всех южнокорейских войск из Вьетнама
{229, 17.IX.1971]. Эти маневры сеульских властей вызва¬
ли в мире резонанс и рассматривались как попытки Сеу¬
ла обрести признание со стороны пекинского руковод¬
ства.
«Умиротворение» Пекина особенно необходимо было
Сеулу в преддверии XXVI сессии Генеральной Ассам¬
блеи ООН, которая обещала внести серьезные изменения
в ход обсуждений важных международных проблем, в
том числе и корейского вопроса. Для лидеров режима
было ясно, что прием КНР в ООН и изгнание гоминьда-
новского представителя — вопрос ближайшего будуще¬
го, и поэтому цензура стала пропускать в прессе такие
призывы, как «не повторять участи Чан Кайши», «учесть
пример Тайваня» и т. п. «В новых условиях политиче-
87
ской борьбы, происходящей на международной арене,
великая держава вынуждена жертвовать некоторыми
интересами своих малых союзников, если ее националь¬
ные интересы требуют этого. Никакой дипломатический
камуфляж не может скрыть того факта, что сближение
Пекина и Вашингтона нанесло удар по националистиче¬
скому Китаю» [229, 25.УП.1971],— такой вывод делали
для себя сеульские политики.
Как уже говорилось выше, цель Сеула заключалась в
том, чтобы не допустить обсуждения корейского вопро¬
са в ООН в невыгодных для себя условиях. К тому вре¬
мени почти развалилась Комиссия ООН по объединению
и восстановлению Кореи. Из пяти оставшихся ее участ¬
ников (после выхода Чили и отсутствия Пакистана)
Турция и Таиланд стали рассматривать вопрос о выво¬
де своих подразделений (символических по численности)
из состава «вооруженных сил ООН в Корее». Кроме то¬
го, 3 июля 1971 г. представитель США в Военной комис¬
сии по перемирию внес неофициальное предложение о
том, чтобы пост главного представителя командования
«вооруженных сил ООН» занял делегат Южной Кореи,
с тем чтобы «дать возможность вести переговоры непо¬
средственно самим корейцам» [11, с. 10].
Однако режим Пак Чжонхи еще продолжал придер¬
живаться идеи объединения Кореи под наблюдением
ООН и неоднократно заявлял, что он не допустит кон¬
цепции «двух .Корей» и их раздельного вступления в Ор¬
ганизацию Объединенных Наций.
Накануне открытия XXVI сессии Генеральной Ассам¬
блеи ООН последовал ряд официальных заявлений о
том, что Сеул не будет препятствовать одновременному
приглашению двух корейских делегаций на обсуждение
вопроса о Корее (ранее такое предложение отклонялось
в ООН большинством в 11 —13 голосов) и при опреде¬
ленных условиях согласен помимо переговоров по линии
Красных Крестов пойти на обмен спортивными и куль¬
турными делегациями; не исключались и политические
переговоры на более позднем этапе (ем. [229, 23.1Х.1971]).
Создавая видимость готовности обсуждать проблему
Кореи в ООН вместе с КНДР, южнокорейские власти
стремились убедить мировую общественность в том, что
активизация взаимоотношений КНР с Западом не ока¬
жет какого-либо серьезного влияния на корейскую проб-
88
лему. В прессе сообщалось, что министр иностранных
дел Южной Кореи ранее обычного срока был направлен
в Нью-Йорк для контактов с делегатами высокого уров¬
ня, чтобы выяснить их позиции по проблеме Китая и
«изучить влияние этих позиций на корейский вопрос»
[229, 15.IX. 1971]. А тем временем благодаря закулисным
маневрам Сеулу при помощи Соединенных Штатов уда¬
лось в комитете по выработке повестки дня сессии ООН
провести решение о невключении «корейского вопроса»
в повестку дня XXVI сессии Генеральной Ассамблеи 2
{230, 25.IX.1971].
Однако решения XXVI сессии Генеральной Ассам¬
блеи ООН произвели на лидеров южнокорейского режи¬
ма глубокое впечатление. 28 октября 1971 г. Нацио¬
нальное собрание Южной Кореи, квалифицируя как со¬
бытия первостепенной важности резолюцию Генераль¬
ной Ассамблеи о восстановлении прав КНР в ООН и из¬
гнании тайбэйского представителя, а также сообщение о
предстоящем визите Р. Никсона в КНР, единогласно
приняло свою резолюцию «О защите государственных
интересов Корейской Республики в свете визита Р. Ник¬
сона в Китай». В ней говорилось, что никакие политиче¬
ские переговоры между великими державами не могут
изменить статуса Южной Кореи без ее участия и согла¬
сия, которая-де «является единственным законным пра¬
вительством на Корейском полуострове, созданным в
соответствии с резолюциями Организации Объединенных
Наций в 1948 г.». Отстаивая компетенцию ООН в Корее,
резолюция призывала Соединенные Штаты сократить
свои войска только после достижения Южной Кореей
экономической и оборонной самостоятельности [230,
29.IX.1971].
Доказательством того, что Сеул весьма серьезно от¬
несся к результатам XXVI сессии Генеральной Ассам¬
блеи ООН, явился и тот факт, что уже 1 ноября 1971 г.
МИД Южной Кореи сообщил, что в министерстве уч¬
реждено три новых отдела — Китая, Советского Союза и
Восточной Европы,— чиновники которых, как сообщали
южнокорейские агентства, будут изучать последствия
«допуска» Китая в ООН, результаты американо-китай¬
ского сближения и планируемых поездок Никсона в Пе¬
кин и Москву.
89
* * *
Таким образом, сообщение о визите Р. Никсона в Пе¬
кин, а также восстановление прав КНР в ООН оказали
серьезное влияние на внешнюю политику Южной Кореи,
явились сигналом к активному приспособлению Сеула к
новой расстановке сил на Дальнем Востоке, в том чис¬
ле к поиску контактов с маоистским руководством.
Отражением тактики «приспособления» явилось
вступление Пак Чжонхи и его группы в переговоры с
КНДР по линии обществ Красного Креста. Одной из ос¬
новных целей этих контактов было стремление ослабить
давление Соединенных Штатов и (косвенное) Китая на
южнокорейский режим, а также предупредить недоволь¬
ство народных масс Южной Кореи, связанное с разде¬
лением страны. Другой целью было желание не допу¬
стить широкого обсуждения проблем Кореи в невыгод¬
ных для Сеула условиях, прежде всего связанных с ак¬
тивизацией внешнеполитической деятельности Пекина.
ВВЕДЕНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ
В ЮЖНОЙ КОРЕЕ
Начало активного процесса китайско-американского
сближения и его влияние на международную политику
не только вызвали изменения во внешней политике юж¬
нокорейского режима, но и привели к ужесточению его
внутренней политики. Правящая верхушка увидела в
этом удобный предлог для осуществления своих планов.
6 декабря 1971 г. Пак Чжонхи неожиданно объявил о
введении чрезвычайного положения. В официальном со¬
общении говорилось, что кабинет министров и совет на¬
циональной безопасности на совместном заседании, рас¬
смотрев различные последствия приема Китая в Органи¬
зацию Объединенных Наций и якобы военных приготов¬
лений Северной Кореи, пришли к выводу о том, что
угроза национальной безопасности «достигла новых
серьезных размеров». Правительством был предпринят
ряд мер, направленных на то, чтобы не допустить соци¬
альных волнений любого характера и «устранить элемен¬
ты, их разжигающие», не допустить в печати «безответ¬
ственного обсуждения вопросов безопасности» и т. д.
[229, 7.XII.1971].
90
Пытаясь объяснить народу необходимость такого
шага, Пак Чжонхи в своем выступлении в тот же день
заявил о напряженности данного момента для Южной
Кореи, сделал основной упор на якобы закончившейся
«подготовке в Северной Корее к войне». Он также от¬
метил, что Пекин, являясь теперь членом ООН, поддер¬
живает требование Пхеньяна о немедленном расформи¬
ровании «командования ООН в Корее» и Комиссии ООН
по объединению и восстановлению Кореи, в то время как
США становится все труднее оказывать необходимую
помощь для укрепления безопасности Южной Кореи.
Выразив также беспокойство по поводу «все более ча¬
стых контактов» Японии с Пекином и Пхеньяном, Пак
Чжонхи заявил, что в такой обстановке вопросы нацио¬
нальной безопасности Южной Кореи требуют сущест¬
венного пересмотра [12, с. 26].
В спешном порядке был разработан закон о нацио¬
нальной безопасности, дающий президенту особые пол¬
номочия на случай чрезвычайного положения, в том чис¬
ле право резко ограничить свободу личности южноко¬
рейских граждан, а также принимать любые экстренные
меры как политического, так и экономического характе¬
ра. В Национальном собрании новый закон встретил
крайне отрицательное отношение оппозиции, считавшей,
что принятие закона будет означать конец даже видимо¬
сти конституционного правления. В течение шести дней
члены оппозиционных партий занимали главный зал за¬
седаний, препятствуя проведению голосования. Тогда
27 декабря, собравшись тайно ночью в пристройке к зда¬
нию Национального собрания, 113 членов правящей пар¬
тии и два независимых кандидата в течение одной мину¬
ты приняли закон без каких-либо поправок.
Даже Комиссия ООН по объединению и восстанов¬
лению Кореи, нередко бравшая под защиту сеульский
режим, оценивая последствия этого шага, вынуждена
была признать, что «после введения чрезвычайного по¬
ложения контроль Пак Чжонхи над внутренними делами
в стране значительно усилился» [12, с. 28].
Введение чрезвычайного положения явилось своеоб¬
разной политической демонстрацией Сеула перед Соеди¬
ненными Штатами Америки. Центральное разведыва¬
тельное управление США, получив экземпляр секретно¬
го доклада министерства обороны Южной Кореи от
91
15 ноября 1971 г. с оценкой «северокорейской угрозы»,
после его изучения сделало собственный вывод о том,
что «нет никаких свидетельств того, что Северная Ко¬
рея собирается предпринять... вторжение» [233,26.11.1972].
«Нью-Йорк тайме» писала, что государственный депар¬
тамент и американское посольство в Сеуле не отметили
признаков приготовлений Северной Кореи к вторжению.
Опровергая утверждения Сеула об «угрозе нападения с
Севера», газета поясняла, что «угрозой для режима яв¬
ляется не военное нападение, а как раз обратное — раз¬
рядка напряженности, поскольку предстоящий визит
президента США в Китай и переговоры Сеула с Север¬
ной Кореей могут ослабить тот ,,цемент“, которым скреп¬
ляется национальное единство, подорвать власть Пак
Чжонхи и усилить социальные беспорядки, политиче¬
ское инакомыслие и экономические трудности». Указы¬
вая на серьезные экономические трудности и «исключи¬
тельную уязвимость» экономики Южной Кореи, на уси¬
ление внутренних беспорядков и забастовочного движе¬
ния, на отсутствие законной основы у Пак Чжонхи для
продления своих президентских полномочий после
1975 г., на новую расста.новку сил в ООН, «Нью-Йорк
тайме» выражала сомнение в правильности избранных
Пак Чжонхи методов, называя их весьма иллюзорными
попытками «повернуть назад колесо истории» [231,
28.XII.1971].
Белый дом, однако, по целому ряду соображений (в
частности, наличие 40 тыс. южнокорейских солдат во
Вьетнаме) воздерживался от критики южнокорей¬
ского лидера. Объявив в ноябре 1971 г. о планах зна¬
чительного сокращения (до 30 тыс.) американских
войск во Вьетнаме, Р. Никсон как бы поставил себя в
зависимость от Сеула. «Есл'И 38 тыс. корейских солдат
останутся в Южном Вьетнаме, то будет легче обеспе¬
чить цифру в 30 тыс. человек — курс, который даст
большую гарантию того, что вьетнамский вопрос не бу¬
дет играть роли в предвыборной кампании 1972 г.»,— го¬
ворилось в редакционной статье крупнейшей американ¬
ской газеты «Нью-Йорк тайме» [231, 11.XII.1971].
Официальный Вашингтон поспешил ограничиться
лишь сомнениями в существовании «угрозы с Севера»;
обещав и впредь обеспечивать южнокорейские войска
во Вьетнаме всем необходимым (в том числе и выпла-
92
той долларовых наградных), США еще раз подтверди¬
ли 23 декабря 1971 г., что до завершения модернизации
обороны Южной Кореи у «их «нет планов сокращать
численность американских войск в Корее» [31, 17.1.1972,
с. 55]. Более того, в конце декабря 1971 г. стало извест¬
но, что 13 декабря посол США в Сеуле передал Пак
Чжонхи личное послание Р. Никсона, «полное друже¬
ских слов» с подтверждением американских обяза¬
тельств по обороне Южной Кореи. Сообщая о письме,
министр иностранных дел Южной Кореи особо подчер¬
кнул, что президент Соединенных Штатов дал завере¬
ния в том, что во время переговоров с пекинскими лиде¬
рами он «не будет касаться вопросов, противоречащих
национальным интересам Кореи, и не будет поднимать
корейского вопроса» [230, 23.XII.1971].
* * *
Прибегнув к крайним внутриполитическим мерам, ру¬
ководители режима ставили перед собой две цели. Во-
первых, укрепить свой контроль над внутренним поло¬
жением, которое под влиянием новой ситуации на Даль¬
нем Востоке стало проявлять признаки неустойчивости,
и таким образом предупредить возникновение нежела¬
тельных для себя эксцессов. Во-вторых, оказать нажим
на Соединенные Штаты накануне визита Р. Никсона в
Пекин и заставить их уделить большое внимание жало¬
бам Сеула.
Реакция США убедила Пак Чжонхи, что Вашингтон,
осуществляя линию «доктрины Никсона», заинтересо¬
ван в сохранении его «сильной власти».
ОТНОШЕНИЕ СЕУЛА К ИТОГАМ
КИТАЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ ВСТРЕЧИ В ПЕКИНЕ
В преддверии своей поездки в Китай президент США
провел ряд встреч на высшем уровне, одна из кото¬
рых— с премьер-министром Японии 7—9 января 1972 г.
в Сан-Клементе — имела большое значение не только
для двух участвовавших сторон, но также и для Южной
Кореи, Тайваня и района Дальнего Востока в целом.
Хотя в заключительном коммюнике об американо-япон-
93
ских переговорах, помимо даты передачи Окинавы, ни¬
чего не было оговорено конкретно, на последовавшей
затем пресс-конференции Сато дал понять, что положе¬
ния американо-японского коммюнике от ноября 1969 г.,
касающиеся Тайваня и Южной Кореи, потеряли свой
смысл и что Токио в отличие от Вашингтона не имеет
военных договорных обязательств с этими режимами и
может занять более гибкую позицию в отношении Пеки¬
на [228, 8.1.1972].
Представители сеульского МИД заявили, что заме¬
чания японского премьера — не что иное, как полити¬
ческие маневры, рассчитанные на обеспечение себе луч¬
ших позиций в будущих китайско-японских переговорах,
но что, по их мнению, положения коммюнике Сато — Ник¬
сона 1969 г. остаются в силе, несмотря на отказ от
них Сато [229, 10.1.1972]. Очевидно, и японские полити¬
ки сочли высказывания своего премьер-министра неудач¬
но сформулированными, и они были немедленно исправ¬
лены министром иностранных дел Фукуда. В последо¬
вавшем официальном обмене нотами Япония подтверди¬
ла, что она придерживается статей коммюнике 1969 г.
[197, 4.III.1972, с. 28].
1971 год для внешней и внутренней политики Сеула
прошел под знаком американо-китайского сближения.
Выступая 9 января 1972 г. на традиционной пресс-кон¬
ференции, Пак Чжонхи выделил такие важные перемены
прошедшего года, как принятие Пекина в ООН, попыт¬
ки Японии сблизиться с Китаем и «весьма неожиданное
развитие событий» — предстоящий визит Никсона в Пе¬
кин, несмотря на отсутствие дипломатических отноше¬
ний между странами.
Правящую верхушку Южной Кореи более всего вол¬
новал вопрос о том, будет ли обсуждаться в Пекине
проблема Кореи. Пак Чжонхи на очередной пресс-кон¬
ференции утверждал, что в личном письме президента
США содержалось заверение, что этот вопрос подни¬
маться не будет 'и что если другая сторона затронет его,
то Никсон в своем ответе сделает упор на тесный союз
между Южной Кореей и Соединенными Штатами. Юж¬
нокорейский президент подчеркнул также, что в этом
же письме Никсон дал заверение о том, что никогда не
пойдет на сделку с Китаем в ущерб интересам Южной
Кореи. Однако под влиянием наметившегося сближения
94
между США и КНР Пак Чжонхи в ходе пресс-конфе¬
ренции сделал несколько важных заявлений, как, на¬
пример, о «максимальной гибкости в дипломатии Юж¬
ной Кореи» и стремлении к торговле с «невраждебными
коммунистическими странами», о готовности к «диалогу
с Северной Кореей» (правда, с оговорками) и т. д. Он
также высказался против вступления двух частей Кореи
в ООН, как «противоречащего устремлениям корейского
народа к территориальному объединению».
Вслед за выступлением Пак Чжонхи на пресс-конфе¬
ренции южнокорейские газеты в пространных статьях
единодушно стали выражать опасения по поводу того,
как бы корейская проблема не стала объектом политиче¬
ского торга Вашингтона и Пекина. Эти опасения особен¬
но усилились, когда стало известно, что президент Ник¬
сон везет с собой несколько документов, касающихся
Кореи. Некоторые сеульские газеты призывали населе¬
ние быть готовым к дальнейшему сокращению военного
присутствия США на Дальнем Востоке, которое может
последовать в результате «пекинского взаимопонима¬
ния». Весь этот пропагандистский нажим на США был
подкреплен заявлением правящей Демократической рес¬
публиканской партии от 18 февраля по поводу предстоя¬
щих в Пекине переговоров. И хотя в тексте зая <ления
не было ничего нового, кроме общеизвестных опасений
режима, момент его опубликования являлся недвусмы¬
сленным предупреждением относительно возможных ре¬
шений по Корее. В тот же день с заявлением по поводу
предстоящих переговоров китайских и американских ли¬
деров выступила и основная оппозиционная Новая де¬
мократическая партия. Любопытно, что смысл его был
почти аналогичен заявлению Демократической республи¬
канской партии.
Прибытие Р. Никсона в КНР и начало переговоров
продолжали вызывать в Сеуле, как отмечали иностран¬
ные корреспонденты, «скорее беспокойство, чем надеж¬
ду на мир». Официальный Сеул все это время хранил
молчание, и только партия Пак Чжонхи вновь выступи¬
ла с заявлением, в котором была подчеркнута необхо¬
димость выработки новой внешней политики, чтобы
быть готовым к изменениям в корейском вопросе после
переговоров США и Китая на высшем уровне [229,
23.11.1972].
95
Опубликование шанхайского коммюнике политиче¬
скими кругами Южной Кореи было воспринято с види¬
мым облегчением, хотя и высказывались предположения
о возможных секретных соглашениях. Демократическая
республиканская партия расценила поездку президента
Соединенных Штатов Америки как успех, заявив при
этом, что соглашение о Тайване «убедительно доказыва¬
ет, что в международной политике одерживает верх жес¬
токосердие». Еще более определенно выразилась оппози¬
ционная партия, заявив, что обещание вывода амери¬
канских войск с Тайваня создаст угрозу экспансии Пе¬
кина на Дальнем Востоке и что «отныне Южная Корея
должна посвятить большую часть своих усилий тому,
чтобы не стать вторым Тайванем» [229, 28.11.1972].
28 февраля 1972 г. последовало официальное мнение
Сеула относительно переговоров. Министр иностранных
дел Южной Кореи приветствовал ту поддержку, которую
оказали Соединенные Штаты позиции его правительства
в шанхайском коммюнике вопреки мнению Пекина в от¬
ношении будущего Кореи. Он указал также на то, что
обещание сохранять тесные связи и оказывать Южной
Корее поддержку были зафиксированы в совместном
коммюнике. При этом министр выразил надежду, что
визит президента Никсона в Китай поможет ослабить
напряженность в Азии, включая и Корейский полуостров
[13, с. 18].
Официальное заявление Сеула относительно китай¬
ско-американских переговоров было продолжением той
двуличной тактики в отношении новой китайской поли¬
тики Вашингтона, которой южнокорейская правящая
верхушка придерживалась с самого начала поисков
Никсоном диалога с маоистами. Сам текст коммюнике
доказывает, что по вопросу о Корее велись серьезные пе¬
реговоры и обе стороны сделали определенные уступки
друг другу. Так, американская сторона, заявив о наме¬
рении сохранять тесные связи с Сеулом и оказывать
ему поддержку, не расшифровала, какие именно име¬
ются в виду связи и поддержка. Конкретных упомина¬
ний о договоре 1953 г. и о военных обязательствах перед
Южной Кореей в тексте коммюнике не было, хотя аме¬
риканцы как бы зарезервировали за собой право объ¬
яснять южнокорейцам, что именно это и имелось в виду.
Вместе с тем китайцы не включили требований о выводе
96
американских войск из Южной Кореи, зафиксировав
-только поддержку требований КНДР о роспуске Комис¬
сии ООН по объединению и восстановлению Кореи и
поддержку программы мирного объединения Кореи из
8 пунктов от 12 апреля 1971 г., оставив тем самым воз¬
можность разъяснить своему союзнику, что требование
вывода американских войск является одним из этих
пунктов.
Кроме того, американские представители ни словом
не упомянули о своем военном . присутствии в Южной
Корее и не обещали вывода своих войск. Эти формули¬
ровки отличались от «тайваньского варианта» с его обе¬
щанием обусловленного вывода с острова военного пер¬
сонала США. И наконец, в совместном документе име¬
лось не очень приятное для южнокорейского режима (в
условиях уменьшения американского присутствия в
Южной Корее) одностороннее заявление США о жела¬
тельности расширения контактов Сеула с Пхеньяном.
Пекин же решил, очевидно, не акцентировать своей со¬
лидарности с Вашингтоном по этому вопросу, поскольку,
как известно, это положение является одним из восьми
пунктов программы КНДР, которую Пекин поддержал.
Таким образом, хотя формулировки коммюнике Ник¬
сон— Чжоу отличались от положений, касающихся Тай¬
ваня, для правящей сеульской верхушки они оказались
далекими от желаемого варианта. Это убедительно дока¬
зало заявление премьер-министра Южной Кореи Ким
Чжонпхиля, который в беседе с австралийскими парла¬
ментариями 28 февраля 1972 г. сказал, что поездка
американского президента в Китай «породила в Южной
Корее подозрения, будто она скорее удовлетворила же¬
лания Китая, чем надежды Соединенных Штатов на раз¬
рядку напряженности», и явилась для Пекина стимулом
для своей «громадной амбиции и высокомерия». Ким
Чжонпхиль добавил, что хотя США поддержали мне¬
ние Сеула в отношении будущего Корейского полуост¬
рова, но он не думает, что визит Никсона ослабит здесь
напряженность» [229, 29.11.1972].
1 марта 1972 г. в южнокорейскую столицу прибыл
помощник государственного секретаря США М. Грин.
Как сообщалось, Грин заверил сеульские власти, что ни¬
каких секретных соглашений по Корее заключено не
было, что Соединенные Штаты будут и впредь выполнять
7 Зак. 156
97
свои договорные обязательства и оказывать своему со¬
юзнику помощь в укреплении его обороны [231, 2—
з. III.1972]. Несколько позже появились неофициальные
сообщения некоторых иностранных информационных
агентств о том, что в ходе визита представитель амери¬
канского президента пытался убедить лидеров Южной
Кореи начать широкий диалог с Пхеньяном, чтобы ос¬
лабить напряженность на Корейском полуострове.
Сам М. Грин заявлял [31, 17.IV.1972, с. 578—579], что
ему удалось в ходе своей поездки по странам Восточной
Азии убедить местных руководителей в том, что стрем¬
ление США к установлению более тесных отношений с
Китайской Народной Республикой не принесет ущерба
их странам и режимам и будет отвечать обоюдным дол¬
говременным интересам. При этом он указывал на Юж¬
ную Корею как на «хороший пример» многолетних уси¬
лий США по созданию «защитного заслона и оказанию...
друзьям в Азии поддержки в экономическом развитии
и укреплении стабильности». Отмечая, что Сеул якобы
обретает все большую самостоятельность в решении
проблем безопасности и экономического развития « что
он «начал диалог с Пхеньяном», Грин утверждал, что
Южная Корея пока еще не может полагаться на свои
ресурсы в «конфронтации с Северной Кореей» и поэтому
«необходимо делать все возможное, чтобы дополнить
усилия Сеула, целью которых являются модернизация н
укрепление ее военного потенциала».
Менее оптимистичными были оценки ряда других
специалистов относительно достижений нового курса
республиканского' правительства в Южной Корее. Так,
один из крупнейших американских специалистов, Р. Ска-
лапино, во время слушаний в конгрессе США в мае
1972 г. заявил, что «вера в Соединенные Штаты была по¬
дорвана событиями последнего года». Вместе с тем, со¬
лидаризуясь с основными аспектами правительственной
политики, он подчеркивал, что Соединенные Штаты яв¬
ляются «жизненно важной» опорой для южнокорей¬
ского режима в этот «зыбкий переходный период», а
Сеул «нуждается в постоянной уверенности в том, что
США будут оставаться верными своим обязательствам
и, более того, заинтересованными в широких двусторон¬
них культурных, экономических и политических связях»
[36, с. 115].'
98
* * *
Таким образом, несмотря на неоднократные завере¬
ния Соединенных Штатов в верности союзническим со¬
глашениям, южнокорейские лидеры с большой тревогой
•ожидали результатов визита президента США в Пекин.
Шанхайское коммюнике вызвало внешне одобритель¬
ную реакцию официального Сеула, хотя и не сняло мно¬
гих подозрений и опасений относительно итогов перего¬
воров и их влияния в будущем.
Анализ коммюнике показывает, что проблемы Кореи
подвергались интенсивному обсуждению. Стороны за¬
фиксировали в целом различные позиции по этому во¬
просу, хотя завуалированные формулировки и умалчи¬
вания обнаружили их стремление не акцентировать вни¬
мание на спорных вопросах.
Итоги американо-китайской встречи в верхах про¬
демонстрировали прежде всего то, что по вопросу о Ко¬
рее американские и китайские руководители исходили из
широких, глобальных интересов правящих кругов своих
стран. При этом была проявлена определенная готов¬
ность обеих сторон к компромиссу.
7*
ГЛАВА 5
ПРИСПОСОБЛЕНИЕ ТАЙБЭЯ И СЕУЛА
К ПОЛИТИЧЕСКИМ ПЕРЕМЕНАМ НА ДАЛЬНЕМ
ВОСТОКЕ (1972—1975 гг.)
ИЗМЕНЕНИЯ ВО ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ
ПОЛИТИКЕ ЧАНКАИШИСТСКОГО РЕЖИМА
Обоюдное китайско-американское сближение явилось
важным этапом осуществления «доктрины Никсона» в
Азии и привело к серьезным изменениям в расстановке
сил на Дальнем Востоке. Вместе с тем, как было сказа¬
но выше, оно знаменовало собой существенный сдвиг
акцентов в политике США в отношении дальневосточ¬
ных союзников. Для первого этапа сближения США и
КНР (односторонних уступок Вашингтона) были харак¬
терны американская готовность к уменьшению «физиче¬
ского присутствия» в Азии и устранение «жесткости»
своих союзнических обязательств, с одной стороны, а
также стремление к созданию «союза некоммунистиче¬
ских сил» в Азии, к тесному единству американских
союзников на Дальнем Востоке, с другой стороны. На
втором же этапе (обоюдного сближения) при сохране¬
нии в целом первой тенденции вторая не нашла своего
практического воплощения. Причем Япония обнаружи¬
ла заметное колебание относительно принятых ранее
обязательств в отношении Тайваня и Южной Кореи.
При новой расстановке сил на Дальнем Востоке Сое¬
диненные Штаты пытались найти особые направления
как своих отношений с Тайванем и Южной Кореей, так
и политической стратегии своих союзников. В отношении
Тайваня прослеживались сначала попытки убедить чан-
кайшистский режим приступить к совместной выработке
нового курса в духе концепции «один Тайвань и один
100
Китай» (в течение 1971 г.), а затем была выработана
«шанхайская формула» о неопределенной перспективе
решения проблемы Тайваня.
Чан Кайши и его окружение отвергли американские
предложения, продемонстрировав категорическое несо¬
гласие как с решением ООН по Китаю, так и с фактом
сближения между Вашингтоном и Пекином. Но им ниче¬
го не оставалось делать как прийти к выводу о неизбеж¬
ности внесения коррективов в их политику, но при сохра¬
нении прежних стратегических установок.
На очередной сессии Национального собрания (фев¬
раль— март 1972 г.) было заявлено о том, что Тайбэй
намерен «предпринять всеобщее дипломатическое на¬
ступление, чтобы сорвать попытки Пекина» изолировать
его, проводить «более реалистическую внешнюю полити¬
ку» и «влить свежую кровь» в руководящие органы ре¬
жима [200, 1972, № 3, с. 10, 79]. Был сформулирован и
основной лозунг нового периода — «концентрация всех
усилий в сфере экономики»,— который западные наблю¬
датели охарактеризовали как лозунг «торговать, чтобы
выжить».
Однако анализ тайваньской внешней и внутренней
политики того времени показывает, что приспособление
Тайваня к новым условиям носило весьма противоречи¬
вый характер. Это объясняется прежде всего тем, что
чанкайшисты по-прежнему продолжали считать себя за¬
конным правительством Китая и не оставляли своего на¬
мерения «возвратить континент». Тот факт, что чанкай-
шистам все же удалось как-то приспособиться к новой
ситуации,— следствие широкой поддержки США как в
политической, так и в экономической областях, особен¬
но в течение 1972—1973 гг.
Сразу же после визита Р. Никсона в КНР тайвань¬
ские власти, подчеркивая огромное значение экономики
Для будущего Тайваня, заговорили об усиленном эконо¬
мическом развитии острова (как промышленном, так и
сельскохозяйственном), о значительном расширении тор¬
говли и улучшении ее структуры, активном привлечении
иностранного капитала, поощрении туризма и т. д. Но
все эти планы строились с очевидным расчетом на США.
Для доказательства достаточно проанализировать ос¬
новные экономические показатели Тайваня в 1972—
1975 гг.
101
Следует отметить, что в это время экономика острова
-оказалась в особенно тяжелом положении вследствие
глубокой дипломатической изоляции режима Чан Кай-
ши и появившейся среди бизнесменов настороженности,
а также в результате валютно-финансового и нефтяного
кризисов 1973—1974 гг., серьезно затронувших Тайвань.
Тем не менее тайваньская экономика преодолела кри¬
зисный этап 1972—1975 гг. и в последующем продолжа¬
ла развиваться по восходящей линии. Прирост валового
национального продукта на Тайване составил в эти годы
соответственно 11%, 12,3, 0,6 и 2,8%. Доход на душу на¬
селения возрос с 273 долл, в 1972 г. до 700 долл, в
1975 г. (2-е место в Азии после Японии и в 5—6 раз вы¬
ше, чем в КНР). Внешняя торговля, имевшая чрезвы¬
чайно важное значение для показателя ВНП Тайваня,
в 1972 г. достигла объема 5,7 млрд, долл., а в 1975 г,—
уже 11,3 млрд. долл. {197, 22.1.1973; 197, 26.11.1973; 197,
4.II.1974; 197, 6.П.1976; 224, 14.1.1973].
Все это оказалось возможным прежде всего благода¬
ря финансовой поддержке и протекционизму со сторо¬
ны США. В 1972 г., когда приток на остров иностранного
капитала (прежде всего японского) уменьшился, аме¬
риканское правительство решительно призвало бизне¬
сменов вкладывать средства в «образцовое хозяйство
Тайваня». Уже на следующий год был отмечен рекорд¬
ный уровень вкладов — 248,8 млн. долл., из которых аме¬
риканские составили 66,8 млн., зарубежных китайцев —
55,1 млн., японские — 44,5 млн. долл, (увеличились поч¬
ти в 5 раз). Сообщалось, что тайваньская экономиче¬
ская миссия, посетившая США весной 1973 г., получила
от американских банков больше предложений о капита¬
ловложениях, чем могла бы принять — 2—2,5 млрд. долл.
[210, 13.III.1973]. Соединенные Штаты продолжали проч¬
но удерживать 1-е место и в сфере частных иностранных
капиталовложений. На их долю приходилось более Vз
общей суммы (1,3 млрд. долл, в 1975 г., главным обра¬
зом в машиностроении, химии, электронике) [195,
15.XII.1973].
Особое внимание в тот период американское прави¬
тельство уделяло торговым отношениям с Тайванем.
Значительный активный баланс Тайваня в этой торгов¬
ле (начиная с 60-х годов и до 1973 г.) перекрывал хро¬
нический дефицит торговли Тайваня с Японией и являл-
102
ся гарантией положительного общего сальдо тайвань¬
ской внешней торговли. В годы кризиса американские
руководители весьма активно призывали американские
фирмы к расширению торговли с островом. Под воздей¬
ствием Вашингтона крупнейшие американские корпора¬
ции (например, «Форд моторз», «Вестингауз электрик»
и др.) продолжали заключать крупные контракты на
поставку различных товаров и смело вкладывали капи¬
талы в тайваньскую экономику. При этом особенно важ¬
но подчеркнуть, что эти призывы раздавались непо¬
средственно после визита Р. Никсона в КНР.
Даже в тот период, когда сами Соединенные Штаты
испытывали удары валютно-финансового и нефтяного
кризисов, они постарались сохранить положительное
сальдо Тайваня в своей торговле с ним (346 млрд. долл,
в 1974 г. и 173 млрд. долл, в 1975 г.) и в известной ме¬
ре смягчить небывалый в истории режима общий дефи¬
цит торгового баланса 1974 и 1975 гг. (соответственно
1,3 млрд, и 0,6 млрд. долл).
Огромное значение для Тайваня имел (и продолжает
иметь) широкий доступ на американский рынок тайвань¬
ского текстиля, электронной аппаратуры, овощных и
фруктовых консервов, что составляло более 7з его эк¬
спорта. Кроме того, за счет импорта из США Тайвань
удовлетворял важные потребности в сырьевых материа¬
лах (которыми остров очень беден), промышленном
оборудовании, пшенице, соевых бобах. Из Соединенных
Штатов в эти годы вывозилось более 25% импортируе¬
мой островом продукции.
Такая позиция Вашингтона помогла в значительной
мере сохранить, а затем и расширить японо-тайваньскую
торговлю, несмотря на последовавший в 1972 г. разрыв
Дипломатических 'Отношений между Тайбэем и Токио.
Позиция США, очевидно, сказалась и на довольно сдер¬
жанных по своему характеру заявлениях руководителей
КНР в отношении иностранных капиталовложений на
острове и торговых связей Тайваня.
Политические взаимоотношения Вашингтона и Тай¬
бэя периода 1972—1975 гг., вплоть до краха империа¬
листической агрессии в Индокитае и появления новых
акцентов в американской политике в азиатско-
тихоокеанском регионе, в целом можно определить как
продолжение линии «доктрины Никсона» на уменьшение
103
американского присутствия в Азии. Краеугольным кам¬
нем этих отношений оставались заверения США в вер¬
ности договору о «взаимной обороне», а также значи¬
тельная военная помощь Соединенных Штатов. В то же
время американское правительство постоянно повторяло
о своих намерениях вывести большую часть своих воен¬
нослужащих с острова, которые были заняты тыловым
обеспечением войны во Вьетнаме, сохранив главным об¬
разом части ВВС. В октябре 1974 г. была отменена кон¬
грессом «формозская резолюция» 1955 г., дававшая пре¬
зиденту США право использовать вооруженные силы
для обороны Тайваня без санкции конгресса {100, с. 232],
В сентябре 1973 г. правительство США провело на
острове частичное сокращение своих вооруженных сил
(на 3 тыс. чел.) и объявило о прекращении с 30 июля
1973 г. программы оказания безвозмездной военной по¬
мощи чанкайшистам, которая осуществлялась 24 года.
При этом Вашингтон указывал ,на то, что эти мероприя¬
тия проведены с согласия тайбэйского правительства и
являются следствием разрядки напряженности на Даль¬
нем Востоке (что было обусловлено шанхайским ком¬
мюнике), а не результатом переговоров и соглашений с
Пекином.
Формальное прекращение безвозмездной военной по¬
мощи, правда, не отразилось на покупках Тайванем ору¬
жия у США, а также на поставках чанкайшистам так
называемых «излишков вооружения». Соединенные Шта¬
ты постарались осуществить целый комплекс мероприя¬
тий, направленных на усиление потенциала чанкайшист-
ского режима. В течение 1972—1975 гг. ему были пере¬
даны две учебные подводные лодки (от чего ранее США
воздерживались), 15 эсминцев, заводы по сборке грузо¬
виков и вертолетов (типа использовавшегося во Вьетна¬
ме), продано пять кораблей и вспомогательные суда.
В 1973 г. вступил в строй цех сборки истребителей Р-5,
которые лишь номинально имеют оборонительное на¬
значение. Уже после 30 июня 1973 г. было сообщено, что
американская компания «Нортроп» примет участие в
налаживании на Тайване производства реактивных ис¬
требителей Р-5Е, для чего ей было разрешено продать
лицензию и предоставить кредит в размере 200 млн.
долл.
Необходимо отметить то, что суммарный объем аме-
104
риканских поставок оружия после формального прекра¬
щения безвозмездной военной помощи Тайваню мало
изменился. Если в 1971 —1973 гг. ее объем равнялся
292—300 млн. долл., то поставки оружия и военного
оборудования в 1975 и 1976 гг. исчислялись в сумме
215—293 млн. долл. [187, 1973, № 19, с. 23; 197, 24.1.1974,
с. 22]. Причем закупки Тайванем вооружения в кредит в
1973—1975 гг. возрастали ежегодно на 30% (с 45 млн.
долл, в 1973 г.), а Тайбэй проявлял интерес прежде все¬
го к современным видам вооружения, в том числе к до¬
рогостоящей комплексной системе противовоздушной
обороны.
Модернизация вооруженных сил чанкайшистского
режима подкреплялась периодическими заявлениями
официального Вашингтона о том, что сохранение воен¬
но-политического союза с Тайванем остается важным и
для США, о чем неоднократно высказывались военные
руководители США (Лэйрд, Шлесинджер, Мурер). Сос¬
тоявшиеся летом 1973 г. слушания в палате представи¬
телей конгресса США по тайваньской проблеме показали,
что среди конгрессменов, ученых и военных сохра¬
нили позиции сторонники тесных отношений с чанкай-
шистами «по политическим и стратегическим соображе¬
ниям». Суть их воззрений выразил Ф. Майкл, который,
призывая к сохранению системы военных союзов в Азии,
и в частности договорных отношений с гоминьдановца-
ми, на случай всяких «неожиданностей», заявил: «На¬
ша политика задумана так, чтобы усилить позицию Пе¬
кина в борьбе внутри коммунистического лагеря» [32,
с. 40].
Очевидно, отражая подобные настроения, Вашингтон
вопреки предположениям не только не снизил уровень
своих дипломатических отношений с Тайбэем после уч¬
реждения «групп связи» в США и КНР и в особенности
во время смены американского посла на Тайване в мае
1974 г., но. напротив, дал согласие на открытие двух
новых консульств (в 1974 г.) в Портленде и Орегоне.
Все эти меры соответствовали высказыванию Киссинд¬
жера о том, что сохранение дипломатических и договор¬
ных связей с Тайванем и учреждение «групп связи» в
Пекине и Вашингтоне «на обозримое будущее отвечают
существующим потребностям» [31,. 9.IV. 1973, с. 431].
Очевидно, Соединенные Штаты были удовлетворены
105
«неопределенной позицией Китая» по отношению к Тай¬
ваню и стремились сохранить эту неопределенность. Так,
после визита Киссинджера в Пекин в конце ноября
1974 г. «Вашингтон пост» со ссылкой на «одного стар¬
шего американского представителя» сообщала, что ки¬
тайская сторона «не оказывала сильного нажима в во¬
просе о Тайване» и что США не видели «основания ак¬
тивно идти к переменам в отношении Тайваня» [210
1.XI 1.1974].
Отношения Тайваня с другим важным партнером,
Японией, прошли в 1972—1975 гг. через глубокий поли¬
тический кризис. Попытки правительства Танаки после
визита Р. Никсона в КНР установить отношения с Пе¬
кином встретили резкую оппозицию чанкайшистов.
19 июля 1972 г. было опубликовано заявление министра
иностранных дел Тайваня, который предупреждал, что
переговоры Токио с Пекином «серьезно отразятся на от¬
ношениях дружбы и сотрудничества» двух сторон [224,
23.УП.1973]. Это заявление явилось сигналом к началу
на Тайване бурной антияпонской кампании. Появились
официальные призывы к экономическим репрессиям
(бойкот японских товаров, передача заказов иностран¬
ным фирмам и т. д.); были отмечены попытки пропаган¬
ды разжечь вражду между японцами и китайцами.
19 сентября 1972 г. премьер-министр Тайваня Цзян
Цзинго вручил специальному представителю японского
правительства заявление, в котором говорилось, что от¬
ношения «Китайской Республики» с Японией основаны
на мирном договоре 1952 г. и если японское правитель¬
ство разорвет его, то «будет нести ответственность за
любое неблагоприятное развитие событий». В заявлении
особо подчеркивалось, что чанкайшисты никогда не пой¬
дут на компромисс, а «союз с Пекином сделает Японию
навсегда врагом китайского народа» [200, 1972, № 10,
с. 75—76].
Визит К. Танаки в КНР в сентябре 1972 г. и фактиче¬
ское принятие Японией «трех условий» Пекина для уста¬
новления дипломатических отношений (признание КНР
единственной законной властью в Китае, признание Тай¬
ваня неотъемлемой частью КНР, денонсация японо-тай¬
ваньского «мирного договора» 1952 г.) имели своим
следствием немедленный разрыв чанкайшистами дипло¬
матических отношений с Токио. 29 сентября 1972 г. Тай-
106
бэй опубликовал правительственное заявление, в кото¬
ром сообщалось, что такое решение было принято «в
связи с вероломными действиями японского правитель¬
ства, совершенными в полное нарушение договорных
обязательств» [224, 1 .X. 1972]. Одновременно официаль¬
ные лица и тайваньская пресса обрушились на прави¬
тельство Танаки с жесткой критикой, которую амери¬
канская печать сравнила с антияпонской пропагандой
времен второй мировой войны [208, 9.III. 1973]. Однако
гоминьдановские лидеры не собирались разрушать тор¬
гово-экономические связи с Японией, поддерживающие
их самих. В Тайбэе была учреждена «ассоциация по
торговле», укомплектованная к тому же в основном быв¬
шими дипломатическими сотрудниками.
Новая политика Японии в отношении Тайваня отра¬
зилась на характере японо-тайваньских экономических
связей, хотя и не столь быстро. Во всяком случае, отно¬
шение к японским бизнесменам изменилось. Торговля в
1972—1975 гг. продолжала идти по восходящей линии,
но выявилось стремление Тайбэя изменить неэквивалент¬
ный характер обмена, прежде всего за счет сдерживания
темпов роста импорта из Японии. Цели уменьшения эко¬
номической зависимости от Японии служил и лозунг
«расширения географии торговли и капиталовложений».
Уже в 1973 г. подобная политика принесла первые ре¬
зультаты: экспорт Тайваня в Японию увеличился почти
вдвое (95%), в то время как импорт — на 30%, а хро¬
ническое отрицательное сальдо впервые за последние
три года было наименьшим — ЫМ млн. долл.
Появились новые моменты и в ооласти японских ка¬
питаловложений в тайваньскую экономику. Здесь в
1972 г. наблюдался небольшой спад, но уже в следую¬
щем году был отмечен их беспрецедентный рост (поч¬
ти в 5 раз) —44,5 млн. долл. Около 40 млн. долл, сос¬
тавили капиталовложения и в 1974 г. Следует, однако,
отметить, что среди японских вкладчиков почти исчезли
крупные владельцы капитала (так же как в торговле
возросло число мелких и средних фирм), что, очевидно,
было связано с их нежеланием рисковать. Имелись так¬
же сведения, что часть инвесторов переключила свой ин¬
терес на Южную Корею. В эти годы на Тайване отме¬
чалась тенденция отдавать предпочтение (там, где воз¬
можно) не японским, прежде всего американским инвес-
107
торам. К 1975 г. Япония продолжала занимать лишь 3-е
место в сфере иностранных частных капиталовложений
(после зарубежных китайцев и США), и на ее долю при¬
ходилось около 17% объема, оценивавшегося в 1,3 млрд
долл. [195, 15.XII.1973].
Однако было очевидно, что все усилия чанкайшист-
ского правительства уменьшить свою зависимость от
Японии в области торговли и капиталовложений были
сопряжены со значительными трудностями. В 1974—
1975 гг. в результате последствий энергетического и ва¬
лютно-финансового кризисов, охвативших капиталисти¬
ческие страны, темпы развития экономики Тайваня рез¬
ко упали, а во внешней торговле образовался громад¬
ный дефицит (в 1974 г.— 1,3 млрд. долл.). Причем в эти
годы дефицит только японо-тайваньской торговли сос¬
тавил соответственно 1,37 млрд, и 1,1 млрд. долл. Сни¬
зился приток на Тайвань и иностранного капитала (до
118 мли. долл, в 1975 г.), в том числе и японского.
Разрыв японо-тайваньских дипломатических отно¬
шений явился основанием для требований маоистского
руководства от Японии новых политических уступок,
связанных с Тайванем. Под нажимом Пекина на секрет¬
ных переговорах о воздушном сообщении японская сто¬
рона приняла обязательство не разрешать самолетам с
тайваньской эмблемой посадку в аэропортах, открытых
для сообщения с КНР. Попытки Японии перевести авиа¬
рейсы Токио — Тайбэй на частную основу через специ¬
ально созданные компании были в то время отвергнуты
чанкайшистами, и как только результаты переговоров
между Пекином и Токио были обнародованы, МИД Тай¬
ваня немедленно (20 апреля 1974 г.) заявил о прекра¬
щении воздушного сообщения с Японией и запретил
японским самолетам заход в воздушное пространство
Тайваня под угрозой уничтожения. Такие меры тайбэй¬
ского руководства были осуществлены даже в ущерб се¬
бе, поскольку самолеты этих линий, совершавшие более
60 рейсов в неделю, доставляли ежегодно 400 тыс. япон¬
цев — половину всех иностранных туристов.
На переговорах о судоходстве (июль 1974 г.) маоис-
ты требовали дальнейших политических уступок по
«тайваньскому вопросу». Из-за разногласий о тайвань¬
ских судах переговоры были прерваны и возобновились
только в конце октября. Неожиданно быстро, 12 ноября,
108
было подписано соглашение о судоходстве, но без како¬
го-либо упоминания о тайваньских судах.
Проблема Тайваня присутствовала и на япо'но-китай-
ских переговорах о заключении «договора о мире и
дружбе». В начале переговоров, как известно, обе сто¬
роны договорились не затрагивать территориальный
вопрос (Тайвань, Сенкаку), надеясь на быстрое подпи¬
сание договора при кабинете К. Танаки. Однако вскоре
выявились острые разногласия относительно пункта о
«гегемонизме», и переговоры затянулись. К тому же в
■японских правящих кругах в этот период стала заметна
тенденция на то, чтобы воспрепятствовать ухудшению
японо-тайваньских отношений. Внимание наблюдателей
было привлечено тем фактом, что японское представи¬
тельство «ассоциации по торговле» в Тайбэе в 1974 г.
было укреплено опытными дипломатическими кадрами;
это было расценено как стремление придать представи¬
тельству характер «группы связи» по примеру Вашинг¬
тона.
Желание укрепить японо-тайваньские отношения бы¬
ло официально закреплено в программных заявлениях
руководителей нового японского кабинета во главе с
Т. Мики. Премьер-министр на первой пресс-конференции
подчеркнул, что правительство будет поддерживать свя¬
зи с Тайванем на неправительственной основе, а ми¬
нистр иностранных дел К. Миядзава высказался более
определенно — в пользу «восстановления хороших отно¬
шений с Тайванем» [200, 13.XII.1974]. Именно в этот щ.
риод значительно активизировалось и протайваньское
крыло либерально-демократической партии, ставшее
как это ни парадоксально, главным противником пункта
о «гегемонизме», рассчитывая тем самым воспрепятство
вать подписанию «договора о мире и дружбе».
Тайвань, который был весьма обеспокоен возмож
ными последствиями поражения США в Индокитае, ре¬
шил использовать заминку в японо-китайских перегово¬
рах. В июле 1975 г. Тайбэй согласился на возобновле¬
ние авиасообщения между Тайбэем и Токио на частной
основе. Почти одновременно и К. Миядзава сделал за¬
явление, что1 ряд стран продолжают «признавать тай¬
ваньский флаг». Пекинские власти резко отреагировали
на это, заявив, что японский министр иностранных дел
лровоцирует политику «двух Китаев» и что это «будет
109
иметь серьезные последствия для японо-китайских от¬
ношений» [212, 8.УП.1975].
В целом же в политике Японии после нормализации
ее отношений с КНР обозначилась тенденция к тому,
чтобы «удержать» на определенном уровне отношения с
Тайванем. Перед японскими правящими кругами был
пример Соединенных Штатов, чья роль как гаранта су¬
ществования чанкайшистского режима после японо-ки¬
тайской нормализации возросла, но которые продолжа¬
ли проводить, по существу, политику «двух Китаев» и
при этом не подвергались такому политическому давле¬
нию китайцев, как Япония. Очевидно также, что в осно¬
ве указанной тенденции лежали и экономические причи¬
ны. Надежды Японии на обширный рынок КНР нс оп¬
равдались; путь к нему прокладывался Пекином через
требования новых политических уступок. Тайвань же
продолжал оставаться для Японии ценным торгово-эко¬
номическим партнером.
В отношениях Тайваня с другими странами мира пе¬
риод 1972—1975 гг. выявил дальнейшую политическую
изоляцию чанкайшистов на международной арене. Если
на март 1972 г. дипломатические отношения с Тайбэем
поддерживали 53 страны (включая Ватикан) [231,
16.IV. 1972], то в январе 1974 г. их насчитывалось уже
38 [231, 8.1.1974]; в начале же 1976 г., как сообщало-
агентство Ассошиэйтэд Пресс, только 27 стран сохраня¬
ли дипломатические отношения с Тайванем, главным об-
разом государства Латинской Америки и Африки.
Как уже отмечалось, после поражения в ООН руко¬
водство гоминьдана поставило перед своей дипломатией
задачу, не отступая от своих основных принципов, всеми
силами стремиться к сохранению существующих дипло¬
матических, экономических и культурных отношений со
странами и даже искать новых сторонников. Несмотря
на растущую политическую изоляцию, чанкайшисты не
прервали экономических и культурных связей ни с одной
из стран, твердо решив в сво,их отношениях с государ¬
ствами отделить политику от экономики. Такая линия'
была, очевидно, единственно возможной, чтобы обеспе¬
чить выполнение главной задачи чанкайшистов — эко¬
номического процветания Тайваня как залога его поли¬
тического существования. К тому же только это давало
возможность широко привлекать иностранный капитал,.
110
что рассматривалось Тайбэем не только как стимул раз¬
вития его экономики, но и как своеобразная гарантия
-его «самостоятельного существования».
Кроме США и Японии среди крупнейших торговых и
финансовых партнеров Тайваня находились ФРГ, Ка¬
нада, Австралия, Великобритания, Италия, т. е. многие
из «новых друзей Пекина» Г Эти и некоторые другие
•страны стояли на 1-м месте в списках претендентов в
связи с начатой гоминьдановским руководством полити¬
кой «расширения географии торговли и иностранных ин¬
вестиций». Особенно привлекали чанкайшистов разви¬
тые страны Западной Европы, приток инвестиций отку¬
да уже в 1973 г. резко возрос (в 4 раза) и продолжал
■расти.
Пересмотр тайваньскими лидерами своей политики
коснулся в некоторой степени и позиций в отношении
социалистических стран. Еще не завершился визит
Р. Никсона в Пекин, как Тайбэй заявил о своей готовно¬
сти торговать со всеми странами, кроме КНР [221,
1.III.1972]. Затем на сессии совета гоминьдана тайвань¬
ский министр иностранных дел предложил правитель¬
ству установить отношения с теми, кто не являются «по¬
следователями Пекина» [220, 15.111.1972]. Тем не менее
гоминьдановское руководство продолжало постоянно
подчеркивать свою «общую оппозицию коммунизму». Ха¬
рактерна в этом отношении резолюция центрального
постоянного комитета гоминьдана от 27 июня 1973 г.,
которая призывала проводить антикоммунистический
курс, «невзирая на американо-советское сближение»
(после визита Р. Никсона в Москву.— Д. К.). В ней
подтверждалась первоочередность задачи возвращения
материкового Китая и подчеркивалось, что «ни при ка¬
ких обстоятельствах правительство не вступит в кон¬
такт с китайскими или русскими коммунистами» [224,
1.VII.1973].
Опубликование совместного заявления Севера и Юга
от 4 июля 1972 г. о принципах объединения Кореи на¬
несло Чан Кайши и его окружению весьма неожидан¬
ный удар. Официальный Тайбэй, подтвердив непоколе¬
бимость своих позиций, не отважился, однако, разъяс¬
нять мотивы вступления Южной Кореи в эти переговоры.
Но редакционные статьи тайваньских газет объяс¬
нили такой поворот нетвердой и противоречивой полити-
111
кой Никсона в Азии, которая привела к краху «азиат¬
ского антикоммунистического фронта» [224, 9.VII. 1972].
Неудачи Тайваня в области внешней политики, все
большее несоответствие между претензиями гоминьда-
новского руководства и реальностью вынудили чанкай-
шистов прибегнуть к корректировке не только внешней,
но и внутренней политики, которая приняла своеобраз¬
ные формы.
На острове была проведена некоторая «перетряска»
партийного и государственного аппарата как в сторону
его упрощения, так и обновления за счет молодого поко¬
ления. Важное изменение произошло в конце мая
1972 г,, когда Цзян Цзинго, старший сын Чан Кайши,
впервые назначенный на пост премьер-министра, ввел в
состав кабинета еще трех представителей коренного на¬
селения (стало шесть человек, т. е. 7з кабинета), причем
один из них впервые в истории режима занял пост заме¬
стителя премьера. Значительно укрепились позиции
Цзян Цзинго и в гоминьдане. В мае в ходе реорганиза¬
ции ЦК партии четыре его ближайших помощника были
назначены на ключевые посты в высшем партийном ор¬
гане.
В конце 1972 г. на Тайване были проведены самые
крупные (с 1949 г.) выборы в Национальное собрание,
Законодательный юань, в новое Провинциальное собра¬
ние и на посты мэров городов и окружных судей. Тай¬
бэйская печать широко рекламировала то, что из 89 но¬
вых депутатов в Национальное собрание и Законода¬
тельный юань 79 были представлены коренным тайвань¬
ским населением [200, 1973, № 1, с. 3], в то время как
прежде в результате подобных выборов в высшие орга¬
ны власти проходило не более двух кандидатур тайвань-
цев.
Однако не скрывался тот факт, что увеличение числа
тайваньцев и уменьшение возрастного уровня в высших
выборных органах вовсе не означало уменьшения роли
гоминьдана. Сообщалось, что на выборах 97% кандида¬
тов гоминьдана получили одобрение. В Национальное
собрание их было выбрано 43 (из 53), а в Законодатель¬
ный юань — 30 (из 36) [200, 1973, № 1, с. 4]. На выбо¬
рах этого уровня несколько гоминьдановских претен¬
дентов потерпели поражение от независимых кандидатов
и членов младокитайской партии, которая откровенна
112
сотрудничает с гоминьданом. На выборах других сте¬
пеней правящая партия провела 100% своих канди¬
датур.
Необходимо отметить, однако, что процент участия
населения в выборах был невысок: 63 — по всей терри¬
тории, а в Тайбэе — всего 57 [200, 1973, № 1, с. 9].
Эти явно контролируемые мероприятия режима Чан
Кайши, равно как и другие (например, увеличение време¬
ни вещания на тайваньском диалекте), были расценены
некоторыми иностранными наблюдателями как начало
«тайванизации» острова. Одна из американских газет в
подтверждение приводила слова одного из высокопо¬
ставленных сторонников Цзян Цзинго (не называя его
имени), который сказал: «Мы все сейчас тайваньцы. Ли¬
бо мы сохраним Тайвань, либо все вместе пойдем ко
дну» [220, 5.У11Л973].
Несмотря, однако, на все эти мероприятия, правящая
верхушка Тайваня, видимо, сознавала, что ее положе¬
ние потенциально неустойчиво, особенно если учесть, что
в руках уроженцев Тайваня находилось 85% экономики
острова ([227, 9.III.1973]. Правительство пыталось и пы¬
тается заручиться лояльностью населения с помощью
экономического процветания Тайваня, но и эта програм¬
ма имеет серьезные слабости, связанные со значительной
уязвимостью тайваньской экономики, что и подтвердил
кризис 1974—1975 гг.
Перестройка партийного и государственного аппара¬
та в 1972—1975 гг. имела и еще одну важную цель —
подготовить Тайвань к периоду после смерти Чан Кай¬
ши (с 1973 г. он фактически отстранился от дел). И хо¬
тя после его кончины (в апреле 1975 г.) президентом
стал Янь Цзягань, фактическая полнота власти пере¬
шла в руки премьера Цзян Цзинго, избранного в конце
апреля 1975 г. лидером гоминьдана. Своими заявлени¬
ями и первыми практическими шагами новые руково¬
дители Тайваня подтвердили намерение «следовать во¬
ле» Чан Кайши, ни на йоту не отклоняясь от прежних
гоминьдановских установок.
* * *
Таким образом, стабилизация отношений между Пе¬
кином и Вашингтоном заставила чанкайшистских лиде¬
ров прибегнуть к весьма своеобразной прагматической
8 Зак. 156
1.1&
корректировке своей внешней и внутренней политики с
целью приспособить их к нарастающей политической
изоляции, не допустить экономического обособления
Тайваня и обрести более широкую поддержку коренно¬
го населения острова.
Вместе с тем гоминьдановское руководство оставило
в неприкосновенности свои основные стратегические ус¬
тановки, в том числе и после смерти Чан Кайши, кото¬
рые на фоне китайско-американского сближения стали
носить номинальный характер.
В связи с разрывом политического союза между Япо¬
нией и Тайванем (при сохранении тесных торгово-эко¬
номических отношений) роль Соединенных Штатов Аме¬
рики как политического гаранта существования гоминь-
дановского режима на Тайване еще более возросла.
Несмотря на сближение между Вашингтоном и Пеки¬
ном, США продолжали рассматривать Тайвань в качест¬
ве важного инструмента своей политики на Дальнем
Востоке.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛАВИРОВАНИЕ СЕУЛА
В отличие от Тайваня период 1972 — начала 1975 г.
(т. е. до краха американской агрессии в Индокитае, что
несомненно повлияло на политику США в отношении
сеульского режима) явился для Южной Кореи не нача¬
лом, а продолжением модификации политического кур¬
са, начатой еще в середине 1971 г. под влиянием новой
политической обстановки на Дальнем Востоке и извест¬
ным нажимом Вашингтона.
Анализируя влияние визита Р. Никсона в Китай,
американский исследователь У. Кинтнер сделал вывод о
том, что перед сеульским режимом стояли две важные
задачи: предотвратить изоляцию Южной Кореи на
международной арене и сдержать некую «экспансию с
Севера». Для этого, по мнению автора, Пак Чжонхи и
его сторонникам необходимо укреплять связи с ее ос¬
новными партнерами — США и Японией — ив особен¬
ности поддерживать военный союз с Вашингтоном, а
также придать значительно большую гибкость своей
дипломатии, включая улучшение отношений с социали¬
стическими странами [150, с. 32]. Следует заметить, что
У. Кинтнер, подхватив сеульский тезис об «экспансии с
Севера», был в этом далеко не одинок.
Непосредственное влияние на внешнеполитический
курс Сеула этого периода оказали такие важные собы¬
тия, как учреждение «групп связи» в Вашингтоне и Пе¬
кине, признание Японией КНР, повлекшее разрыв отно¬
шений с Тайванем, фактическое прекращение (в 1973 г.)
деятельности АЗПАК, где Южная Корея играла весьма
активную роль, рост престижа КНДР на международной
арене.
Как и до визита Р. Никсона в Пекин, сохранение тес¬
ных союзнических отношений с Соединенными Штата¬
ми — политических и военных — продолжало оставаться
в центре внимания Сеула, о чем постоянно говорилось в
правительственных заявлениях по вопросам внешней
политики. Более того, наблюдалось заметное увеличе¬
ние контактов двух сторон на самых различных уров¬
нях по разнообразным вопросам: в течение 1972—
1975 гг. все высшие руководители, включая президентов,
обменялись визитами.
Основные усилия южнокорейских руководителей бы¬
ли сосредоточены на выполнении пятилетней програм¬
мы модернизации вооруженных сил Южной Кореи с
помощью США как условии для возможного сокращения
американских войск в этом районе. Однако в 1972—
1973 гг. стало ясно, что выполнение этой программы за¬
тягивается, поскольку американский конгресс неодно¬
кратно сокращал запрошенные ассигнования. Замести¬
тель министра обороны К. Клементс в сентябре 1973 г.
заявил о том, что программа займет, видимо, еще два
года (после 1975 г.), подчеркнув при этом, что США не
имеют каких-либо обязательств «поддерживать нынеш¬
ний уровень американских вооруженных сил до оконча¬
ния программы модернизации» [229, 15.1Х.1973], В то
же время Г. Киссинджер во время слушаний в сенате
говорил о возможности ухода войск США из Кореи че¬
рез 5—10 лет, «когда напряженность на Корейском по¬
луострове реально ослабнет» (229, 18.1Х.1973].
Соединенные Штаты продолжали оставаться для
Южной Кореи не только важным союзником, но и основ¬
ным экономическим партнером. Несмотря на то что по
капиталовложениям в южнокорейскую экономику в
этот период Япония вышла на 1-е место, зависимость
8*
115
Южной Кореи от США была еще .несравнима с ее зави¬
симостью от Японии. Так, в 1972—1975 гг. экспорт в
США составил половину всего южнокорейского экспорта
(что чрезвычайно важно для Южной Кореи, ибо это —
У4 ее ВНП). Кроме того, США оставались главным ис¬
точником ее экономической и военной помощи
(515,5 млн. долл, в 1973 г. и 250,9 млн. долл, в 1975 г.)
[166, с. 78]. Соединенные Штаты поставляли Южной
Корее такие важные виды сырья, как металлолом
(81%), хлопок (97%), пшеница (96%), нефть (100% по¬
ставок осуществляют четыре американские компании,
причем 9/ю — с Ближнего Востока).
Политические и экономические отношения с другим
важным партнером Южной Кореи — Японией — в 1972—
1975 гг. строились на основе сложного переплетения как
общих интересов, так и глубочайших противоречий.
Сеульские лидеры были весьма обескуражены быст¬
рым признанием маоистского Китая Японией, привед¬
шим к разрыву договора 1952 г.— ее политического сою¬
за с Тайванем. Стало известно, что специальный пред¬
ставитель японского премьера, разъяснивший южноко¬
рейским руководителям мотивы предпринятого Японией
шага, вынес убеждение в том, что Пак Чжонхи и его
сторонники опасаются, что в результате японо-китайской
нормализации Южная Корея «станет менее важной для
Японии» [229, 13.Х. 1972]. Напугал южнокорейских лиде¬
ров и «северокорейский бум» в Японии. Однако Сеулу
удалось получить заверения премьер-министра Японии
в том, что планы расширения экономических и других
связей с КНДР не отражают правительственную точку
зрения. В 1973 г. резко увеличились прямые частные
японские капиталовложения в южнокорейскую экономи¬
ку. Руководители сеульского режима стали заявлять, что
«Япония поняла, как много обещает [Южная Корея] в
будущем» [229, 5.X. 1973]. В октябре 1973 г. в политиче¬
ском разделе бюджетного послания Пак Чжонхи, ука¬
зывая на необходимость укрепления дипломатических и
экономических связей двух соседей и достижение «со¬
вместного процветания Кореи и Японии на базе равен¬
ства и взаимности», призывал обе стороны «вносить
вклад в дело стабильности, мира и процветания азиат¬
ского региона» [229, 5.Х.1973].
Действительно, главной особенностью исследуемого
116
периода в отношениях двух сторон было резкое увели¬
чение японских капиталовложений в Южной Корее.
В 1973 г. на долю Японии пришлось 93% общей суммы
капиталовложений (314 млн. долл.) (210, 8.11.1974], что
позволило ей занять 1-е место (60%) среди иностранных
вкладчиков. Американские исследователи полагают, что
подобный «интерес» Японии к южнокорейской экономике
объясняется ухудшением отношений между Японией и
Тайванем, что поставило Южную Корею в особенно вы¬
годные условия не только в отношении инвестиций, но
также притока туристов и экспорта в Японию [141, с. 50].
Япония продолжала оставаться важнейшим торговым
партнером Сеула, поглощая в эти годы от 25 до 31%
южнокорейского экспорта и являясь его главным товар¬
ным поставщиком (от 38 до 41% импорта Южной
Кореи).
Вместе с тем необходимо отметить хищнический ха¬
рактер японского проникновения в Южную Корею, рез¬
кое усиление которого пришлось на начало 70-х годов.
Даже иностранные специалисты стали открыто говорить
об «экономической аннексии» Южной Кореи Японией.
Японских капиталистов привлекла не только дешевизна
рабочей силы, но и возможность строительства пред¬
приятий, которые были запрещены на Японских остро¬
вах по причине сильного загрязнения окружающей сре¬
ды. Из 800 объектов, которые строились в тот период с
ее помощью, только половина представляла собой сме¬
шанные предприятия; в остальных львиная доля при¬
надлежала японскому капиталу. Значительная дискри¬
минация наблюдалась и во внешней торговле: дисба¬
ланс японо-южнокорейской торговли в 1972—1975 гг.
сохранялся на уровне 3:1, что являлось одной из глав¬
ных причин хронического дефицита торгового баланса
Южной Кореи (1,24 млрд. долл, в 1974 г. и 1,1 млрд,
долл, в 1975 г.).
Именно в это время правящие круги Японии впервые
прибегли к открытому использованию экономического
давления, потребовали у сеульских властей возвращения
в Токио лидера южнокорейской оппозиции Ким Тэчжуна
(похищенного в нарушение суверенитета Японии и тай¬
но переправленного в Южную Корею), отложили дву¬
стороннюю конференцию министров, которая должна
была одобрить кредит на сумму 3 млрд. долл, на вось-
117
милетнюю экономическую программу развития Южной
Кореи. Следует подчеркнуть, что размер кредита зна¬
чительно превышал всю сумму частных и государствен¬
ных кредитов (1,3 млрд, долл.), полученных из Японии
с 1965 г. Подобные меры, предпринятые Японией, еще
раз подтвердили широко распространенную в Южной
Корее боязнь, что усиление японского капитала и осуще¬
ствление экономической интеграции юга Кореи и Япон¬
ских островов ведут к усилению политического влияния
Японии, которое трудно будет потом нейтрализовать да¬
же с помощью мер, возможных в условиях диктатор¬
ского правления, как это имело место в 1967 г., когда
был установлен жесткий контроль за деятельностью
японских фирм, несмотря на ущерб самому режиму.
Наряду с усилением позиций японского капитала в
Южной Корее существует другая важная особенность
исследуемого периода — проявление серьезных колеба¬
ний правящих кругов Японии в отношении прошлых
обязательств перед Сеулом. Так, японское правительст¬
во не поддержало южнокорейскую верхушку в ее пла¬
нах по активизации деятельности АЗПАК; в течение не¬
скольких лет, ссылаясь на новую ситуацию в регионе,
оно избегало подтверждения положений о Корее из ком¬
мюнике Никсона — Сато 1969 г. Одновременно Япония
поддержала начало мирного диалога двух корейских
сторон (например, в коммюнике Танака — Никсон 1 ав¬
густа 1973 г.) и стала подчеркивать необходимость ми¬
ра и стабильности на всем Корейском полуострове. Бо¬
лее того, японское правительство отмежевалось от се¬
ульского тезиса об «угрозе нападения» со стороны
КНДР, заявив 29 августа 1974 г., что, по его мнению,
такой угрозы не существует [191, 17.IX.1974, с. 6]. Заяв¬
ление вызвало недовольство и дипломатические демар¬
ши Сеула. Однако на заседании комиссии по иностран¬
ным делам палаты представителей японского парламен¬
та 5 сентября 1974 г. эта позиция была подтверждена.
В разъяснении МИД указывалось, что Япония не рас¬
сматривает южнокорейское правительство единственным
законным правительством на Корейском полуострове
и понимает от. 3 Договора об основах отношений между
Японией и Южной Кореей от 1965 г. как «признание су¬
веренитета сеульского правительства только на террито¬
рии Южной Кореи» [96, с. 78].
118
Однако с приходом к власти в декабре 1974 г. каби¬
нета во главе с Т. Мики позиция Японии снова измени¬
лась. Новый министр иностранных дел К. Миядзава на¬
чал утверждать, что «обстановка в Корее тревожная»,
а после визита в США в апреле 1975 г., незадолго до
падения сайгонского режима, заявил, что положения
коммюнике Никсона — Сато 1969 г. остаются в силе
{228, 18.IV.1975].
С прежним упорством Сеул продолжал подчеркивать
■свою готовность к установлению дипломатических и лю¬
бых других отношений с маоистским Китаем. В марте
1973 г., воспользовавшись тем, что у КНР были претен¬
зии на континентальный шельф Желтого моря, МИД
Южной Кореи выступил с предложением провести дву¬
сторонние переговоры по данному вопросу. В заявлении
от 16 марта бросалось в глаза обращение — «к властям
Китайской Народной Республики» — обращение, впервые
употребленное официальным Сеулом. Однако инициати¬
ва не получила видимого отклика у КНР; в своих заяв¬
лениях Пекин, как и прежде, продолжал называть ре¬
жим Пак Чжонхи фашистским и требовать роспуска Ко¬
миссии ООН по Корее и вывода американских войск с
юга Кореи. Однако некоторые из американских специа¬
листов все же отмечали появление впоследствии некото¬
рых признаков смягчения политики Пекина в отношении
Южной Кореи (см. [139, с. 742—743]).
Весьма важным проявлением нового курса США на
Дальнем Востоке и влияния Соединенных Штатов на
Южную Корею явилась выработка Сеулом нового под¬
хода к обсуждению корейской проблемы в Организа¬
ции Объединенных Наций. В начале 1973 г. стало оче¬
видно, что дальнейшее откладывание обсуждения проб¬
лемы Кореи в ООН невозможно. Во-первых, междуна¬
родная общественность убедилась, что прямые перего¬
воры Севера и Юга не сдвинули с места проблему объ¬
единения. Комиссия ООН по объединению и восстанов¬
лению Кореи вынуждена была признать, что дальше
заявлений о намерениях сторон дело не пошло [13, с. 32].
Многие американские политики и ученые пришли к вы¬
воду, что для Южной Кореи переговоры — это тактиче¬
ский ход, а не шаг к примирению, что Пак Чжонхи тем
самым стремился завоевать популярность среди народ¬
ных масс, использовать диалог в качестве торга с Аме-
119
рикой, боясь остаться «сиротой» в Азии в условиях «не¬
уютного» географического и стратегического положения
Южной Кореи (см. [171, с. 19]). Во-вторых, сеульские ли¬
деры видели, что происходит значительный сдвиг в
международном признании КНДР. При этом в мире по¬
явилась тенденция к одновременному признанию двух
корейских государств (на конец 1973 г. число таких
стран достигло 25). В-третьих, все больший интерес к
Корее стал проявлять Пекин, продолжая в открытых за¬
явлениях требовать вывода американских войск с Ко¬
рейского полуострова и роспуска КОВК. И наконец,
сама Комиссия ООН, чувствуя приближение своего
развала, подготовила заявление о самороспуске [13,
с. 32—33].
23 июня 1973 г., за три месяца до начала очередной,
XXVIII сессии Генеральной Ассамблеи, последовало не¬
ожиданное предложение Сеула об одновременном вступ¬
лении КНДР и Южной Кореи в ООН и другие междуна¬
родные организации [229, 24.У1.1973]. Заявление было
особенно неожиданным, поскольку еще совсем недавно
южнокорейские лидеры отстаивали тезис о том, что «су¬
ществует лишь одна Корея» — «Корейская республика»,
т. е. Южная Корея. На этот раз Пак Чжонхи подчерк¬
нул, что такой шаг должен рассматриваться как проме¬
жуточный и не препятствующий делу объединения стра¬
ны. Но при этом, как указал премьер-министр Южной
Кореи на последовавшей затем пресс-конференции, Сеул
«возражает против любого предложения о выводе во¬
оруженных сил ООН» [13, с. 7].
Новый поворот в политике Сеула следует, очевидно,
объяснить влиянием американской дипломатии. Извест¬
но, что в июне 1973 г. для переговоров в Сеул прибыл
государственный секретарь США У. Роджерс, который
сразу же охарактеризовал предложение Пак Чжонхи как
перспективное [31, 13.УП.1973, с. 253]. Переговоры же по
непосредственному согласованию тактики США и Юж¬
ной Кореи вел его помощник по делам международных
организаций Д. Пеппер.
Идея Сеула была вынесена американской делегацией
на обсуждение очередной сессии Генеральной Ассам¬
блеи ООН и расценена как «очень конструктивная», а
Г. Киссинджер, ставший незадолго до этого государст¬
венным секретарем США, в' ходе общей политической
120
дискуссии призвал обе части Кореи вступить в ООН «без
ущерба для будущих усилий в направлении объедине¬
ния» [33, 15.Х. 1973, с. 472, 479]. Но, видимо, Сеул отда¬
вал себе отчет в том, что шансов одновременного вступ¬
ления двух Корей в ООН практически не существует, так
как против этого категорически выступила КНДР. Кро¬
ме того, проекты резолюций, предложенные западными
странами, с одной стороны, а также социалистическими
и развивающимися государствами, с другой стороны, бы¬
ли противоположны по существу и - имели только один
совпадающий пункт—о роспуске Комиссии ООН по
объединению и восстановлению Кореи; голоса же за оба
проекта резолюций делились примерно поровну.
Положение делегации США облегчалось тем, что она
более, чем кто-либо, была в курсе настроений Пекина.
Г. Киссинджер был первым, кто поведал миру о том, что
КНР теперь не возражает против присутствия войск
США в Корее [229, 2.Х.1973]. До этого руководители Со¬
единенных Штатов (в‘ частности, министр обороны) свя¬
зывали присутствие американских войск в Южной Ко¬
рее лишь с пекинским «пониманием» присутствия США
в Азии как «стабилизирующего фактора» [233,
31.111.1973].
Новые акценты Пекина в отношении корейской проб¬
лемы не помешали ему, однако, поддержать контрпред¬
ложение КНДР (также от 23 июня 1973 г.) о создании
конфедерации Корё из двух частей Кореи с одним пред¬
ставителем в ООН, а делегату КНР на сессии Генераль¬
ной Ассамблеи требовать немедленного вывода всех
иностранных войск из Кореи и говорить о том, что «мир¬
ное урегулирование корейского вопроса давно назрело»
[214, З.Х.1973]. Симптоматично, однако, что в этот пери¬
од из дипломатических источников при ООН стало из¬
вестно о заявлении главы одного из европейских госу¬
дарств после его поездки в КНР. Он якобы выяснил, что
«Китай не хочет какой-либо формулы Ким Ир Сена по
объединению, чтобы не нарушить баланса сил на Корей¬
ском полуострове и не создать предлога для вооружения
Японии», а его поддержка алжирской резолюции дикту¬
ется «боязнью усиления влияния СССР на Пхеньян»
[229, 2.Х. 1973]. Сообщение получило сначала косвенное
подтверждение американской прессы о том, что китайцы
конфиденциально известили американских дипломатов,
121
что присутствие американских войск в Корее не особен¬
но сильно их тревожит {220, 11.Х.1973], а затем и пря¬
мое — во время визита государственного секретаря США
в Пекин и Сеул.
Поездка Г. Киссинджера в КНР (в середине ноября
1973 г., накануне обсуждения корейской проблемы в
Первом комитете) доказала, что американо-южнокорей¬
ская тактика в ООН была построена с учетом истинной
позиции Пекина по вопросу о Корее. Несмотря на гром¬
кие заявления Цзи Пенфея о том, что Китай на перего¬
ворах е Киссинджером намерен требовать вывода аме¬
риканских войск с юга Кореи, на самом деле, как сооб¬
щил государственный секретарь США в беседе с Пак
Чжонхи, этот вопрос не обсуждался [229, 17.Х1.1973]. Бо¬
лее того, по свидетельству американских источников,,
формула в ООН была разработана Киссинджером и
Чжоу Эньлаем на основе соглашения, достигнутого в
Пекине [141, с. 49; 196, 1977, № 2, с. 736].
Благодаря этому в Первом комитете ООН возобла¬
дала американская тактика обсуждения проблемы, без
бурных дебатов прошлых лет. Более того, желая преду¬
предить возможные требования о роспуске вооруженных
сил ООН, созданных в 1950 г. в нарушение Устава ООНг
Соединенные Штаты подготовили запасной ход: замес¬
титель государственного секретаря Ч. Портер (бывший
посол в Южной Корее) связал в одном из выступлений
присутствие американских войск с договором о «взаим¬
ной обороне» с Южной Кореей, а не с мандатом ООН
[31, 22.XI. 1973, с. 509]. Из этого тезиса, который был
подхвачен другими американскими дипломатами, сле¬
довало, что даже лишение мандата ООН практически не
отразилось бы на присутствии войск США на юге Кореи.
21 ноября 1973 г. Первый комитет ООН с общего
одобрения решил не проводить голосования по двум про¬
ектам резолюции о Корее, а заявить о согласии относи¬
тельно роспуска Комиссии ООН по объединению и вос¬
становлению Кореи, выразив надежду, что диалог, на¬
правленный на мирное объединение Кореи, будет про¬
должен двумя сторонами. Это предложение было утвер¬
ждено Генеральной Ассамблеей.
Вместе с тем, продолжая развивать свою тактиче¬
скую линию, направленную в конечном счете на укреп¬
ление позиций Сеула, Вашингтон в конце 1973 г. начал
122
говорить об «осторожных попытках найти важный вы¬
ход в решении корейского вопроса» путем поиска «удов¬
летворительной альтернативы нынешнему соглашению
о перемирии в Корее». Такие заявления были, в частнос¬
ти, сделаны делегатом США в ООН Р. Скали, а затем
подтверждены Г. Киссинджером (см. [31, 24.XII.1973,
с. 762—763, 775}). В другом документе этого периода бы¬
ло заявлено о стремлении США выработать «с участием
заинтересованных сторон и членов Совета Безопасности
приемлемую альтернативу существующему более 20 лет
соглашению о перемирии в Корее» [31, 22.X.1973, с. 510].
Однако поражение в Индокитае и перенесение
центра тяжести американской стратегии в Северо-Вос¬
точную Азию определили новые акценты в политике
США в отношении корейской проблемы, в том числе и
в их тактике в ООН.
Тактика приспособления Пак Чжонхи и его сторон¬
ников к новой обстановке затронула (1972—1975 гг.)
также и внутреннюю политику режима, хотя ее харак¬
тер был совершенно иным. Внешне казалось, что они
связаны с осуществлением национального чаяния — объ¬
единения Кореи.
Как известно, 4 июля 1972 г. в результате секретных
переговоров представителей КНДР и Южной Кореи в
Пхеньяне и Сеуле было подписано Совместное заявление
Севера и Юга, зафиксировавшее главные принципы объ¬
единения родины (самостоятельно, мирным путем и не¬
взирая на различия в идеологии) и извещавшее о созда¬
нии Координационного комитета Севера и Юга для реа¬
лизации договоренности по осуществлению обмена в
различных областях, разрядке напряженности и созда¬
нию атмосферы доверия двух сторон как предпосылки
объединения Кореи (см. [216, 4.VII.1972]). 30 августа
1972 г. после года предварительных переговоров нача¬
лись официальные встречи обществ Красного Креста
двух сторон.
Однако деятельность этих органов не привела к же¬
лаемому результату. Комиссия ООН по Корее констати¬
ровала в своем докладе, что первые же встречи обоих
органов «немедленно привели к разногласиям» и «выя¬
вили различный подход сторон к вопросу объединения и
различия их ближайших целей» [13, с. 12, 16].
По всей видимости, для Южной Кореи переговоры с
123
КНДР были не только продолжением тактики приспо¬
собления в условиях новой ситуации на Дальнем Восто¬
ке, в условиях стремления южнокорейского населения к
объединению родины, давления со стороны мирового об¬
щественного мнения и нажима партнеров Сеула, но и
предлогом для осуществления диктаторских замашек
Пак Чжонхи и «закручивания гаек» в южнокорейском
обществе.
17 октября 1972 г. Пак Чжонхи объявил о введении
военного положения в стране, отменил действие консти¬
туции и распустил Национальное собрание. В специаль¬
ном обращении он указал, что разрядка напряженности
в Азии мало коснулась Кореи, а изменение баланса сил
великих держав, окружающих Корейский полуостров,
опасно для Южной Кореи и чревато возникновением
военного конфликта в этом районе. Демагогией об обе¬
спечении условий для мирного объединения страны и
необходимости выработки собственной «корейской де¬
мократии» Пак Чжонхи оправдывал неотложность изме¬
нения конституции, поскольку диалог с Севером, по его
словам, противоречил закону «в юридическом и мораль¬
ном смысле» [229, 18.X.1972].
Всего через 10 дней (!) был опубликован текст новой
конституции, а 21 ноября 1972 г. был проведен нацио¬
нальный референдум по ее принятию. Очевидно, усло¬
виями военного положения, усиленной пропагандистской
кампанией и действительными надеждами народа на
объединение (20% населения Кореи являются членами
разделенных семей) можно объяснить тот факт, что
91,5% южнокорейцев проголосовали «за», при очень вы¬
сокой активности участия в референдуме (91,9%) [13,
с. 20].
Суть конституционных изменений заключалась в том,
что Пак Чжонхи обеспечил себе практически пожизнен¬
ное президентство и диктаторские функции. По новой
конституции президент мог избираться на неограничен¬
ное число сроков (по шесть лет) и не прямым голосо¬
ванием, а специально созданной Национальной конфе¬
ренцией по объединению, в которую не могли быть
избраны члены политических партий и депутаты Нацио¬
нального собрания. Чрезвычайный государственный со¬
вет (созданный на время действия военного положения)
обеспечил укомплектование конференции (2359 депута-
124
тов) сторонниками Пак Чжонхи. Новая конституция
предоставила также президенту право назначать 7з де¬
путатов Национального собрания, что давало правящей
партии постоянное большинство в законодательном ор¬
гане и заранее обрекало оппозицию на неудачу в пар¬
ламентской борьбе, в том числе по изменению консти¬
туции и других законов.
Меры Пак Чжонхи вызвали широкое осуждение да¬
же за пределами Южной Кореи, в том числе в американ¬
ской и японской прессе. Большинство иностранных наб¬
людателей назвало их «шагом назад» от и без того да¬
леко не демократического образа правления в Южной
Корее [156, с. 101]. Американские ученые Э. Рейшауэр
и Г. Хендерсон особенно осуждали правительство Пак
Чжонхи за «использование надежд корейцев на объеди¬
нение родины для навязывания диктаторства на Юге»
[171, с. 42—46]. Но эта критика не была поддержана
официальными лицами. Более того, послы США и Япо¬
нии (а также Пхеньян по линии экстренной телефонной
связи) заранее были предупреждены Сеулом о введении
военного положения «для осуществления реформ во имя
мирного объединения Кореи», а госдепартамент сразу
поспешил заявить, что Соединенные Штаты «не предви¬
дят каких-либо изменений в дружеских отношениях
между двумя странами в результате введения военного
положения» [231, 18.Х.1972; 231, 19.X.1972].
Влиятельный американский журнал «ЮС ньюс энд
уорлд рипорт», ссылаясь на мнения официальных лиц в
Сеуле, писал в то время, что поводом для столь отча¬
янного шага послужило установление Соединенными
Штатами и Японией тесных взаимоотношений с КНР,
что напугало Южную Корею («являющуюся лишь пеш¬
кой в политической игре своих сильных соседей») в пла¬
не ущемления ее интересов при новой расстановке сил в
Азии. Эта опасность показалась Сеулу особенно реаль¬
ной, «поскольку прочные связи с США слабеют, а аме¬
риканские войска могут быть выведены до того, как Юж¬
ная Корея будет готова опереться на собственные воору¬
женные силы» [208, 1.1.1973, с. 27].
Очевидно, однако, что основные опасения Пак Чжон¬
хи были связаны с необходимостью внутриполитических
перестроек в условиях новой сложившейся ситуации в
регионе, одно из возможных последствий которых, учи-
125
тывая стремление народных масс к объединению роди¬
ны,— укрепление позиций противников Пака и уничто¬
жение самого режима. Поэтому прежде всего и был за¬
думан внутриполитический переворот.
Но, как показали дальнейшие события, даже «за¬
винчивание гаек» не принесло желаемых результатов.
Политическое брожение в Южной Корее, особенно после
похищения из Японии лидера оппозиции Ким Тэчжуна и
предания его суду за «антиправительственную деятель¬
ность», вылилось в мощные студенческие демонстрации
против диктаторского правления Пак Чжонхи, за рос¬
пуск южнокорейского ЦРУ, за расширение демократи¬
ческих свобод. К студентам присоединились интеллиген¬
ция и религиозные лидеры. Началась широкая кампания
по сбору миллиона подписей против конституции, навя¬
занной народу. Осенью 1973 и в начале 1974 г. проходи¬
ли одни из самых значительных в истории Южной Ко¬
реи политические демонстрации и забастовки, которые
не могли быть сбиты ни арестами оппозиционных лиде¬
ров, ни рекрутированием в армию студенческих руково¬
дителей. Как отмечали американские исследователи, не¬
смотря на стремление южнокорейских властей умалить
значение этих проявлений протеста, «было очевидно, что
существует значительная степень недовольства среди
определенных групп населения» [141, с. 47].
Чтобы остановить волну протестов, Пак Чжонхи с
января 1974 г. принял ряд чрезвычайных законов, по ко¬
торым под угрозой смерти была запрещена всякая оп¬
позиция новой конституции. В результате целой серии
•судилищ весной и летом 1974 г. десятки лиц были приго¬
ворены к смертной казни «за подготовку свержения пре¬
зидента», а сотни приговорены к заключению. За тю¬
ремной решеткой оказались также Ким Тэчжун и быв¬
ший президент Южной Кореи Юн Босун.
Следствием подобных методов правления было по¬
кушение на Пак Чжонхи 15 августа 1974 г., в день на¬
ционального праздника, в результате которого была
смертельно ранена его жена. Покушение было соверше¬
но проживавшим в Японии корейцем в присутствии всех
членов правительства и иностранных дипломатов.
Однако, пытаясь доказать, что режим Пак Чжонхи
пользуется доверием народа, Сеул 12 февраля 1975 г.
организовал фарс референдума по вопросу «поддержки
126
конституции» 1972 г. При этом в условиях чрезвычайных
законов оппозиции было запрещено вести какие-либо
кампании. И все же результаты референдума оказались
неожиданными для лидеров режима: даже по официаль¬
ным данным, которые оспаривались оппозицией, 20,2%
избирателей не явились к урнам (явление необычное для
политической жизни современной Южной Кореи), а из
числа голосовавших 27% высказались против Пак
Чжонхи и методов его правления. . В крупнейших горо¬
дах результаты были еще более разительными: в Сеуле,
например, 40% избирателей не голосовали, а 66% вы¬
сказались против [166, с. 73; 225, 22.IV.1975].
В мае 1975 г., напуганные победами народов Индоки¬
тая, южнокорейские власти сфабриковали очередной, де¬
вятый по счету, чрезвычайный закон, а 24 июня Пак
Чжонхи ввел «особое положение», отменив все отпуска
и отдав распоряжение о повышении боевой готовности
вооруженных сил. Все эти меры, сопровождавшиеся
смертными приговорами и заключением в тюрьмы про¬
тивников режима, были направлены на то, чтобы облег¬
чить режиму борьбу против оппозиции, подавить недо¬
вольство диктаторскими методами правления и поли¬
цейским произволом.
* * *
Период 1972—начала 1975 г. характеризовался ак¬
тивным приспособлением Южной Кореи к новой ситуа¬
ции на Дальнем Востоке и китайско-американскому
сближению. В значительной степени это приспособление
происходило под влиянием и с помощью основного со¬
юзника южнокорейского режима — Соединенных Шта¬
тов Америки.
Краеугольным камнем политики Сеула оставалось
укрепление военно-политических и экономических свя¬
зей с США в качестве залога существования режима
Пак Чжонхи. Этот курс разделялся и Вашингтоном, ко¬
торый всеми средствами, в том числе дипломатическими
(в ООН или на многосторонней основе), стремился за¬
крепить Южную Корею в качестве самостоятельной го¬
сударственной единицы, а ее территорию как плацдарм
американского империализма в Азии.
Важным экономическим и политическим партнером
127
Южной Кореи оставалась и Япония, несмотря на всю
сложность их взаимоотношений. Вместе с тем Япония в
указанный период проявила заметные колебания в отно¬
шении прежних политических обязательств перед Сеу¬
лом, что объяснялось ее стремлением обеспечить себе
большую свободу в подходе к проблеме Кореи.
Сеул и Вашингтон особое внимание уделяли сложной
и двойственной позиции КНР по корейской проблеме и
стремились найти с Пекином определенные «точки со¬
прикосновения» в этом плане.
В течение исследуемого периода со всей очевидно¬
стью выявился неискренний характер вступления южно-
корейского режима в диалог с КНДР. Внутриполитиче¬
ский переворот Пак Чжонхи, совершенный под прикрыти¬
ем выработки новой конституции и «подготовки к объеди¬
нению», а также принятие целого ряда чрезвычайных
законов означали открытый переход к диктатуре фашист¬
ского типа. Тем не менее народные протесты 1973—1975 гг.
показали, что в Южной Корее существует активная оп¬
позиция существующему режиму.
ГЛАВА 6
ТАЙВАНЬ И ЮЖНАЯ КОРЕЯ В СОВРЕМЕННОЙ
СТРАТЕГИИ ВАШИНГТОНА И ПЕКИНА
АЗИАТСКИЙ КУРС США ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ
ВО ВЬЕТНАМЕ И ПОЛИТИКА НОВОГО РУКОВОДСТВА
КНР В АЗИИ
Крах американской агрессии в Индокитае летом
1975 г. оказал серьезное влияние на политический курс
Вашингтона и Пекина. Немедленно после своего пора¬
жения во Вьетнаме Соединенные Штаты районом
«главных стратегических интересов» объявили Северо-
Восточную Азию (имея в виду прежде всего Японию и
Южную Корею). Пекинское руководство, раздираемое
после смерти Мао (сентябрь 1976 г.) борьбой за власть,
лишь в 1978 г. открыто продемонстрировало направлен¬
ность своей азиатской стратегии, спровоцировав кон¬
фликты с Социалистической Республикой Вьетнам (ис¬
пользовав в этих целях режим Пол Пота — Иенг Сари в
Кампучии), а также усилило подрывную деятельность в
странах ЮВА через китайские общины.
Следует отметить, что академические круги в США
изменения в послевьетнамской политике Вашингтона в
Азии в целом восприняли как должное. Собственно, к
этому в Америке уже готовились. Именно в этот период
институт Брукингса, оказывающий известное влияние
на формирование внешнеполитического курса Вашинг¬
тона, выпустил в свет книгу видного специалиста по ази¬
атским проблемам Р. Клофа, в которой, отражая мне¬
ние широких кругов американских международников,
автор подчеркивал, что Северо-Восточная Азия в отли¬
чие от Юго-Восточной — «более важный район» для ин¬
тересов США [125, с. 235].
Изменения в азиатской политике США были закреп-
9 Зак. 156
129
лены в «тихоокеанской доктрине» Форда, обнародован¬
ной президентом США 7 декабря 1975 г. в Гонолулу
[31, 29.ХП.1975, с. 913—916]. Поскольку в советской лите¬
ратуре суть «тихоокеанской доктрины» Форда освещена
достаточно подробно, показаны ее преемственность с
«доктриной Никсона», а также ее новые черты (см., на¬
пример, [100, с. 25—36]), то здесь необходимо подчерк¬
нуть лишь некоторые моменты, связанные с исследуемы¬
ми вопросами.
Во-первых, перенесение целей и задач доктрины на
более широкую азиатско-тихоокеанскую региональную
основу сопровождалось не только приглашением Китая
и таких американских союзников, как Австралия и Но¬
вая Зеландия, принять участие в новом «балансе сил»,
но и завуалированным стремлением оттеснить Советский
Союз от участия в решении проблем региона. Японская
газета «Джэпэн тайме», например, писала о «долге
США позаботиться о том, чтобы Советский Союз, как
крупная тихоокеанская держава, смог «принять участие
в нарождающемся порядке» [228, 11.XII. 1975]. Весьма
любопытен и тот факт, что премьер-министр Австралии
М. Фрейзер во время визита в Пекин (20—27 июня
1976 г.) сделал двусмысленные заявления о налажива¬
нии особого сотрудничества между Китаем, Австралией.
США и Японией, чем вызвал одобрение китайских вла¬
стей (83, с. 243].
Во-вторых, в Северо-Восточной Азии азиатская по¬
литика Форда отмечалась определенной избирательно¬
стью. Первое место отводилось Японии и важное место
Южной Корее (второй и пятый пункты «гавайской дек¬
ларации»), что на практике означало укрепление воен¬
но-политической оси Токио — Сеул. В то же время дру¬
гой американский союзник, Тайвань, не был упомянут ни
в выступлении президента США в Гонолулу, ни в важ¬
нейших правительственных документах администрации
Форда; в практической политике Вашингтона Тайвань
стал обособленным объектом китайско-американского
дипломатического маневрирования.
В-третьих, «тихоокеанская доктрина» Форда не толь¬
ко подчеркнула (впервые в послевоенный период) наме¬
рение США использовать политику КНР для нужд своей
собственной региональной и глобальной стратегии, но и
наметила в определенной степени согласованность кур-
130
сов США и КНР в азиатско-тихоокеанском районе. По¬
сещение Дж. Фордом Пекина (1—4 декабря 1975 г.) в
его поездке по странам Азии и накануне провозглашения
самой доктрины явилось необычным актом американ¬
ской дипломатии. И хотя во время переговоров с китай¬
скими лидерами выяснились существенные разногласия
по ряду конкретных вопросов, однако призывы Пекина
усилить военную и политическую роль США в Южной
и Юго-Восточной Азии, а также в таких странах, как
Япония, Таиланд, Филиппины (см. [231, 3.XII.1976; 86,
с. 321]), были учтены президентом США. В этом смысле
нельзя не признать верным замечание американской га¬
зеты «Нью-Йорк пост» о том, что на «тихоокеанской
доктрине» Дж. Форда вполне можно поставить клеймо
«сделано в Китае», тем более что вопросы, касающиеся
доктрины, непосредственно обсуждались в Пекине (цит.
по [86, с. 312]).
Период деятельности правительства Форда по осу¬
ществлению провозглашенной им «тихоокеанской док¬
трины» оказался коротким. Однако важно выяснить сте¬
пень преемственности ее целей и задач в политике но¬
вой, демократической администрации Картера. В ходе
предвыборной кампании будущий президент неоднократ¬
но указывал на то, что он намерен в целом следовать
основным целям азиатской политики его республикан¬
ских предшественников, хотя некоторые из его позиций
(например, по вопросу американского военного присут¬
ствия в Южной Корее) отличались определенной но¬
визной.
Дж. Картер в отличие от своих предшественников не
стал сразу провозглашать от своего имени новую док¬
трину. Суть нового курса выразил министр оборо¬
ны Г. Браун 5 марта 1978 г. [231, 6.III.1978]. Ряд важных
заявлений концептуального характера сделал затем и
помощник президента по национальной безопасности
3. Бжезинский. Возможно, тем самым было подчеркнуто
то влияние, которое возымели в правительстве США
«лоббисты» военно-промышленного комплекса и сторон¬
ники «жесткого курса» (Браун, Шлесинджер, Бжезин¬
ский) . Анализ провозглашенного для Азии курса и по¬
литической практики администрации Картера прошед¬
ших лет позволяет говорить о следующих закономерно¬
стях в плане исследуемых проблем.
9*
131
Во-первых, в нынешней азиатской политике США
большое внимание уделено «силовому аспекту», т. е. то¬
му, что Г. Браун назвал в своей речи «укреплением аме¬
риканской мощи», «дальнейшим военным присутствием в
этом районе в сочетании с договорами о взаимной обо¬
роне». Это означало возвращение к некоторым момен¬
там политики «с позиции силы», ревизии одного из осно¬
вополагающих элементов «доктрины Никсона»» (умень¬
шения американского «физического присутствия» в
Азии) и корректировку внешнеполитической концепции
Дж. Форда, предлагавшей рассматривать Азию не от¬
дельно, а в широких рамках азиатско-тихоокеанского
региона. Следует подчеркнуть, что Вашингтон не был
намерен сужать рамки осуществления своих задач в
Азии и бассейне Тихого океана и подчеркивал свое
стремление развивать и укреплять связи с союзниками
и другими «новыми державами, имеющими большое ре¬
гиональное или международное значение». По-видимо¬
му, упор на «азиатское направление» своей политики сде¬
лан в США для того, чтобы показать, что именно Азия
является основой, центром американской политики в
азиатско-тихоокеанском регионе, а также для того, что¬
бы рассеять подозрения, связанные с «тихоокеанской
доктриной» Форда, будто Соединенные Штаты отодви¬
гают свои «оборонительные рубежи» на острова Тихого
океана, принижая значение военно-политических догово¬
ров с азиатскими союзниками и военного присутствия
США в Азии.
Во-вторых, в новой политике Вашингтона очень важ¬
ное значение было придано «китайскому фактору», т. е.
линия, намеченная «доктриной Никсона», была поднята
на новую ступень. Теперь она открыто проявилась в «ра¬
зыгрывании китайской карты». У Вашингтона и Пекина
(как заявил помощник президента США по националь¬
ной безопасности 3. Бжезинский) появились «в основ¬
ном... аналогичные взгляды по наиболее существенным
международным вопросам» [210, 24.У.1978]. При этом
необходимо отметить весьма активную роль США в де¬
ле подписания Японией в августе 1978 г. так называе¬
мого «договора о мире и дружбе» с КНР с его слабо
закамуфлированной антисоветской направленностью.
В-третьих, в новой доктрине за Японией была сохра¬
нена роль наиболее важного партнера в регионе и было
132
подчеркнуто стремление добиваться повышения ее воен¬
но-стратегической роли, но в рамках американо-япон¬
ского союза. Кроме того, политический курс админист¬
рации Картера прошедших лет показал, что она продол¬
жала всячески поощрять курс Токио на укрепление
военно-политических связей с одним из «малых» партне¬
ров США в Азии — Южной Кореей. Меньшая степень
воздействия США на Японию прослеживалась в отноше¬
нии другого союзника США на Дальнем Востоке, Тай¬
ваня, ввиду особой щекотливости тайваньской проблемы
как для Японии, так и для самих США.
В-четвертых, весьма своеобразной стала (в соответ¬
ствии с новой азиатской доктриной) политика США в
отношении двух дальневосточных союзников — Тайва¬
ня и Южной Кореи. В целом подчеркивалась верность
союзническим договорам, однако в отношении этих двух
союзников на практике она была наполнена различным
содержанием.
В отношении Тайваня эта политика характеризова¬
лась в тот период формулой: «нормализация отношений
с КНР, но не ценой Тайваня». Это означало в целом
продолжение сложного балансирования Вашингтона и
Пекина по проблеме Тайваня в ожидании какого-то су¬
щественного сдвига в позиции друг друга, а возможно,
и Тайбэя.
Для Южной Кореи верность союзническому договору
сочеталась (особенно в ходе предвыборной кампании и
в меньшей степени в первый год президентства Картера)
с обещаниями сократить вооруженные силы США в Юж¬
ной Корее. Однако эти обещания были скоро подавлены
«силовыми аспектами» практического курса Вашингтона
и вылились в чисто символическое сокращение амери¬
канских сухопутных войск в Южной Корее, сопровож¬
давшееся значительным укреплением военного потенциа¬
ла южнокорейского режима с помощью США.
Политика Соединенных Штатов Америки в Азии в
бассейне Тихого океана строится с глубоким учетом по¬
литического курса Пекина в региональном и глобальном
масштабах. Особенно это заметно в последние годы, ко¬
гда новое руководство КНР, подтвердив свою привер¬
женность «идеям» Мао Цзэдуна и его курсу внутри
страны и за рубежом, значительно активизировало свою
великоханьскую гегемонистскую политику, главным
133
стержнем которой продолжает оставаться оголтелый
антисоветизм. Политическая практика новых маоистских
лидеров позволяет говорить об их стремлении ускорить
практическое осуществление стратегических замыслов
Мао, о дальнейшем сдвиге курса КНР вправо [58,
с. 551—555; 84, с. 4].
Следует подчеркнуть, что политика Пекина продол¬
жает камуфлироваться, в том числе и с помощью псев-
домарксистской фразеологии, но цель ее остается преж¬
ней— достижение «мирового величия» Китая, старой
мечты многих китайских правителей.
Традиционность «сверхзадачи» китайских гегемони-
стов не вызывает ныне сомнений у многих, в том числе
буржуазных, специалистов. Так, австралийский ученый
Г. Джелбер, подчеркивая эту «первооснову» нынешних
устремлений пекинских лидеров, писал: «Позиции и по¬
литические действия Пекина остались сложной смесью
постоянства и гибкости, нового и традиционного. Широ¬
кие рамки национальных целей остались довольно ста¬
тичными. Хотя эти цели не раскрыты ни в одном откры¬
том документе, их обычно насчитывают пять. Первая —
необходимость обеспечения национальной безопасности.
Вторая — достижение и поддержание статуса великой
державы... Третья — стремление ко всеобщей гегемонии
в Восточной и Юго-Восточной Азии. Четвертая — стрем¬
ление присоединить Тайвань и расширить свои границы
путем предъявления различных исторических претензий
к соседям. Пятая — стремление к руководству мировым
марксистско-ленинским движением... Первые четыре це¬
ли преследовались в различной степени всеми сильными
правителями Китая» [181, с. 63].
На 1-й сессии ВСНП четвертого созыва (январь
1975 г.) впервые был конкретно назван срок осуществле¬
ния гегемонистских замыслов в Китае — 2000-й год. Сес¬
сия в законодательном порядке в тексте новой конститу¬
ции КНР закрепила эту стратегическую задачу, облачив
ее в формулу «внести сравнительно большой вклад в де¬
ло человечества», одновременно возвела антисоветизм в
ранг государственной политики (а не только, как было
ранее, партийной платформы) и ориентировала китай¬
ский народ на подготовку к войне [25]. Хотя Чжоу Энь-
лай в своем выступлении на сессии связал выход Китая
«в первые ряды стран мира» в конце текущего столетия
134
с программой «всеобщей модернизации сельского хозяй¬
ства, промышленности, обороны, науки и техники» («че¬
тыре модернизации»), однако ни расчеты, ни опыт про¬
шедших лет не подтверждают обоснованность этой про¬
граммы (см. [58, с. 526—527; 188, 1978, № 2, с. 24—25]).
Анализ политики маоистского руководства за прошед¬
шие 30 лет, ее теоретические обоснования (в том числе
и ставшие известными выступления Мао Цзэдуна на за¬
крытых совещаниях) позволяют говорить, что в основе
планов «покорить земной шар» и превратить Китай в
«державу № 1» на земле лежит расчет на провоцирова¬
ние военного столкновения между США и СССР. Во
всех партийных и государственных документах послед¬
них лет, в выступлениях руководителей КНР, например
в документах XI съезда КПК [24] и 1-й сессии ВСНП пя¬
того созыва [216], редакционной статье «Жэньминь жи-
бао» от 1 ноября 1977 г., выступлениях бывшего и ны¬
нешнего министров обороны КНР [214, 13.У.1977; 192,
1978, № 8], усиленно проводится мысль о «неизбежно¬
сти» новой мировой войны (как следствие «ожесточен¬
ной борьбы за гегемонию между США и СССР»).
Строя на этом постулате свои гегемонистские расчеты,
Пекин стремится направить острие войны против Совет¬
ского Союза, называя его «главным зачинщиком», «глав¬
ной угрозой для Китая», и призывает к консолидации
«всех сил, которые могут объединиться» для борьбы
«острием против острия» с СССР. Подобная массиро¬
ванная дезинформация на государственном уровне,
ведущаяся в последние годы, рассчитана на то, чтобы про¬
демонстрировать неизменность антисоветской, антисоци¬
алистической направленности политики пекинских лиде¬
ров, получить экономическую и военную помощь от им¬
периалистических стран, сорвать процесс разрядки, под¬
хлестнуть гонку вооружений и подтолкнуть реакционные
круги США, пытающиеся «разыграть китайскую карту»,
к военной конфронтации с СССР. По замыслам пекин¬
ских стратегов истощенные в противоборстве США и
СССР не смогут противостоять Китаю, который к тому
времени' укрепит военный и экономический потенциал,
привлечет на свою сторону развивающиеся страны и в
полном соответствии с традиционными канонами вели¬
коханьских гегемонистов завоюет земной шар.
Главная стратегическая линия маоистов определяет
135
все другие направления политики Пекина, в том числе в
Азии. Известно, что Азиатский континент занимает осо¬
бое место в его планах, так как именно с него планиру¬
ется начать завоевание Китаем «мирового господства».
Расчеты на военное противоборство США и СССР и их
взаимное ослабление объясняют не только нынешнее ки¬
тайское «понимание» американского присутствия в Азии,
но и одобрение американо-японского военного союза.
Намереваясь в будущем сделать своей «сферой влияния»
все районы Азии, находящиеся ныне под контролем Со¬
единенных Штатов, в том числе юг Корейского полуост¬
рова, руководители КНР хотят решить и другую важ¬
ную задачу — не допустить в настоящее время выхода
Японии из-под контроля США и ее значительного ядер-
ного вооружения, которое превратило бы Токио в опас¬
ного соперника Пекина.
Активизация внешней политики Пекина еще раз под¬
твердила, что ближайшей ее целью в Азии является под¬
чинение своему влиянию Юго-Восточной Азии. Это от¬
четливо проявилось в агрессии КНР против Социали¬
стической Республики Вьетнам, в попытках подчинить
своему безраздельному влиянию Кампучию, в необъяв¬
ленной войне против Бирмы, в широко обнародованных
планах использовать китайские общины в странах ЮВА
для своих гегемонистских замыслов.
* * *
Таким образом, во второй половине 70-х годов и Пе¬
кин и Вашингтон продолжали преследовать собственные
глобальные цели, собственные интересы на Дальнем
Востоке и в Юго-Восточной Азии. Вместе с тем после то¬
го как определилась антисоветская, антисоциалистиче¬
ская направленность политики преемников Мао, адми¬
нистрация Картера, так же как и новое пекинское руко¬
водство, предприняла попытки «разыграть свою карту»,
стремясь «канализировать» друг друга против Советско¬
го Союза и социалистических стран. Следствием разы¬
грывания «антисоветской карты» стало не только вза¬
имное признание КНР и США (с 1 января 1979 г.), но и
прямая агрессия новых китайских милитаристов против
социалистического Вьетнама в феврале 1979 г.
136
ПОЗИЦИИ КНР И США В ОТНОШЕНИИ
ПОЛИТИЧЕСКОГО БУДУЩЕГО ТАЙВАНЯ
На протяжении всех лет существования КНР стра¬
тегия китайских руководителей в отношении тайвань¬
ской проблемы была неизменной — добиваться «освобож¬
дения Тайваня» и присоединения острова к КНР. При
этом спектр тактического маневрирования Пекина был
чрезвычайно широким — от угроз военного «освобожде¬
ния» и провоцирования кризисов 1954 и 1958 гг. до пред¬
ложений в середине 50-х годов «властям Тайваня» обсу¬
дить «конкретные шаги и условия мирного освобождения
Тайваня» [21, с. 33] и готовности предоставить Чан Кай-
ши пост заместителя премьера Госсовета КНР.
Китайско-американское сближение 1971 —1972 гг.
вновь внесло изменения в тактику Пекина. Летом 1971 г.
Мао Цзэдун в интервью с Э. Сноу в общих чертах вы¬
двинул идею «мирной ассимиляции» Тайваня, т. е. со¬
здания условий для постепенного воссоединения остро¬
ва с КНР [203, 30.УП.1971]. Самым примечательным при
этом была не сама идея (в той или иной интерпретации
известная с середины 50-х годов по высказываниям, на¬
пример, Чэнь И), а тот факт, что ее выдвинул в качестве
важной политической задачи сам Мао. Главным толко¬
вателем идеи вплоть до своей смерти выступал Чжоу
Эньлай, а затем — Дэн Сяопин. Что же касается кон¬
кретных форм ее воплощения, то, как и в прошлом, они
гибко изменялись под воздействием внешних и внутрен¬
них факторов.
Вскоре после визита Никсона в КНР Пекин приглу¬
шил лозунг «освобождения» силой, стал призывать чан-
кайшистов к примирению, «возвращению в лоно мате¬
ри-родины», обещая им забвение прошлых грехов.
Премьер Госсовета подчеркивал, что такая тактика рас¬
считана на несколько поколений [204, 8.1.1973, с. 14], а
из его речи на X съезде КПК (август 1973 г.) исчезли
формулировки предыдущего съезда с угрозами «осво¬
бодить Тайвань» силами НОАК.
Но очень скоро и в этот курс были внесены поправки.
Уже 1 января 1974 г. в новогодней статье, опубликован¬
ной в трех основных китайских изданиях — «Хунци»,
«Жэньминь жибао» и «Цзэфаньцзюнь бао»,— возобно¬
вились угрозы применения силы, а очередное «собеседо-
137
вание» в Пекине в конце февраля 1974 г. о воссоедине¬
нии Тайваня (которые стали широко проводиться в го¬
довщины антигоминьдановского восстания на Тайване в
1947 г.) проходило как с призывами мирного воссоеди¬
нения острова с КНР, так и с угрозами применения си¬
лы. Чжоу Эньлай в беседе с бывшим президентом АНДР
X. Бумедьеном также уточнил, что применение силы в
отношении чанкайшистов не исключается полностью, но
это внутреннее дело китайского народа [197, 13.У.1974,
с. 102].
В том же плане «освобождение Тайваня» усиленно
муссировалось маоистской пропагандой и в последую¬
щие годы. В частности, в конце 1974 г. на встрече с за¬
рубежными китайцами Дэн Сяопин подтвердил надежду
на решение тайваньской проблемы мирным путем, не
исключая при этом возможности освобождения Тайваня
«немирными средствами» [226, 4.XII. 1974]. На 1-й сес¬
сии ВСНП четвертого созыва (в январе 1975 г.) Чжоу
Эньлай так сформулировал задачи «освобождения» ост¬
рова: «Мы непременно освободим Тайвань. Соотечест¬
венники на Тайване и народы всей страны, сплачивай¬
тесь на совместную борьбу во имя осуществления высо¬
кой цели — освобождения Тайваня и объединения ро¬
дины» [25, с. 26].
Восстановление угрозы применения силы было обус¬
ловлено рядом причин. Во-первых, возможно, что демон¬
страция миролюбия и сдержанности Пекина как вре¬
менная тактика в ходе китайско-американского сближе¬
ния 1971 —1972 гг. и китайско-японской нормализации
1972 г. исчерпала себя. Во-вторых, что более вероятно,
эта демонстрация не оправдала себя в том плане, что не
вызвала никакого отклика на Тайване. И, в-третьих, ви¬
димо, пекинские руководители осознали, что их «долго¬
терпение» и затягивание вопроса о полной нормализации
может породить надежды у чанкайшистов и их сторон¬
ников на возможность создания в будущем «независимо¬
го» Тайваня.
Очевидно также, что в этот период среди пекинского
руководства возникли разногласия по вопросу о Тайва¬
не, связанные скорее всего с активностью «радикалов».
Некоторый свет на это пролило появление в газете «Гу-
анмин жибао» 7 декабря 1974 г. (вскоре после визита
Г. Киссинджера в Пекин и появившихся намеков о разо-
138
чаровании маоистов темпами китайско-американской
нормализации) статьи, в которой указывалось, что лю¬
бая примирительная политика в столь важном вопросе,
как Тайвань, может только повредить Китаю. Открыто
осуждая тех, кто доверяет врагу, хотя и побежденному,
статья подчеркивала «важное значение готовности вести
справедливую войну» [213, 7.XII. 1974]. В конце 1975 г.
или в начале 1976 г. Госсовет КНР и Военный совет ЦК
КПК разослали специальный циркуляр, о содержании
которого сообщило агентство Синьхуа 23 января 1976 г.
Призывая военнослужащих и народ Китая «повышать
бдительность и быть готовым к войне», этот документ,
в частности, содержал следующее указание: «Мы долж¬
ны освободить провинцию Тайвань — неотъемлемую
часть священной территории Китая».
Показательно, однако, что «решительные» установки
не отразились существенно на пропаганде КНР, предна¬
значенной для Тайваня. Основные ее усилия были на¬
правлены на то, чтобы вызвать рознь между правящей
чанкайшистской верхушкой и коренным населением
острова. Так, основной тезис пекинской пропаганды за¬
ключался в том, что «большинство гоминьдановских
военных и административных работников — патриоты и
только ничтожное меньшинство из них предатели». При¬
чем главный огонь критики был направлен в основном
против Чан Кайши, а после его смерти — против Цзян
Цзинго. Одновременно пекинское радио постоянно ор¬
ганизовывало передачи, содержащие обращения граждан
КНР и перебежчиков с острова к родственникам (час¬
то занимающим высокие административные посты), со¬
служивцам, друзьям и знакомым на Тайвань с призыва¬
ми бороться за воссоединение родины, с расхваливани¬
ем жизни «под руководством председателя Мао». Китай¬
ская пропаганда, доказывая неизбежность воссоединения,
призывала население острова ускорить его, чтобы стать
«составной частью великой мировой державы». Важным
тезисом этой пропаганды было то, что Пекин обещал со¬
хранение доходов и материальных интересов жителей ост¬
рова и широкую автономию Тайваня как провинции
КНР.
Важным примирительным жестом Пекина в тот пе¬
риод явились амнистии чанкайшистских военных пре¬
ступников в марте, сентябре и декабре 1975 г. (всего
139
144 человека) и предоставление возможности желающим
выехать на Тайвань. Причем если вначале Хуа Гофэн
заявил, что «этот акт воплощает в себе политику пред¬
седателя Мао», то затем было сообщено, что амнистия
всех бывших гоминьдановских государственных и пар¬
тийных работников осуществлена по указанию Мао
Цзэдуна [210, 26.III и 24.XII.1975]. Любопытно, что Тай¬
вань не выдал виз желающим вернуться из первой груп¬
пы амнистированных, но затем принял группу из 60 че¬
ловек, использовав для передачи о-в Куэмой. Однако
эти амнистии не оказали влияния на взаимоотношения
Пекина и Тайбэя. Да и в целом китайская пропаганда
на Тайвань не достигла видимого эффекта.
Главным и, пожалуй, труднейшим препятствием на
пути осуществления стратегии Пекина оставался вопрос
об американо-тайваньском договоре 1954 г. «о взаимной
обороне». В 1972—1975 гг. в Вашингтоне превалировала
та идея, что в условиях неопределенной позиции руковод¬
ства КНР по проблеме Тайваня Соединенным Штатам
нет необходимости форсировать ее решение. Терпение
проявлял и Китай. Дэн Сяопин в беседе с группой ре¬
дакторов американских газет прямо заявил: «Если еще
не пришло время, когда США могут изменить свою
политику в отношении Тайваня, Китай может подож¬
дать» (цит. по [210, 11.VI. 1975]). Более того, со страниц
китайских газет и журналов в то время почти исчезли
требования аннулировать американоко-чанкайшистский
договор «о взаимной обороне» и протесты по поводу за¬
верений Вашингтона в адрес Тайбэя. Да и тайваньские
лидеры, продолжая категорически отвергать возмож¬
ность каких-либо переговоров с Пекином, неоднократно
подтверждали, что США не оказывают на них в этом
плане никакого давления (см. [231, 1.1.1974]).
Известно, что американские должностные лица и уче¬
ные (исследования которых о последствиях китайско-
американского сближения стали широко появляться в
печати) все чаще «стали советовать» Вашингтону прояв¬
лять особую осторожность в условиях этой «трудной
фазы» отношений между КНР и США, «больше думать,
чем действовать» [135, с. XIII], и учитывать уход Мао и
смену в ближайшем будущем китайского руководства
[175, с. 1 —10]. Надо сказать, что и американская дипло¬
матия примерно с 1974 г. (особенно во время визитов
140
Г. Киссинджера в Пекин) стала проявлять стремление
к расширению круга контактов с руководящими деяте¬
лями КНР, которым, возможно, предстояло определять
политику «после Мао».
В это же время, пожалуй, впервые в США на высо¬
ком уровне было выражено убеждение, что военный до¬
говор с Тайванем представляет собой «пережиток про¬
шлого». Это было сделано лидером большинства в аме¬
риканском сенате М. Мэнсфилдом в докладе «Китай:
четверть века после создания Народной Республики»,
направленном 29 января 1975 г. комиссии по иностран¬
ным делам сената США [30, с. 24].
После поражения американского империализма в
Индокитае и связанных с этим изменений в политике
США в Азии стало очевидным, что Тайвань стоит особ¬
няком от «главных стратегических интересов» США в
Азии (хотя в ряде правительственных заявлений, напри¬
мер в заявлении министра обороны Дж. Шлесинджера,
и говорилось о том, что США будут выполнять свои обя¬
зательства в отношении Тайваня [231, 2.У. 1975]). Тай¬
бэйский журнал «Проблемы и исследования» отмечал,
что «в последние два года Тайвань как бы выпадает из
азиатской стратегии США: Тайбэй не упоминается ни во
внешнеполитических посланиях Форда, ни в докладе об
-обороне на 1976 г. министра обороны США Шлесиндже¬
ра» [202, 1975, № 8, с. 15]. К этому следует добавить, что
Г. Киссинджер ни разу не посетил Тайвань после нача¬
ла китайско-американского сближения и не принимал
тайваньского посла в Вашингтоне, а президент Форд в
1974—1975 гг. посетил КНР, Японию, Южную Корею и
ряд стран Юго-Восточной Азии, неизменно «пропускал¬
ся» Тайвань.
Чанкайшисты, правда, пытались настаивать на важ¬
ности Тайваня для американской стратегии в Азии.
Цзян Цзинго в интервью агентству ЮПИ 19 сентября
1975 г. подчеркнул, что «катастрофа в Юго-Восточной
Азии еще больше подчеркивает значение Северо-Восточ¬
ной Азии». Он утверждал, что Южная Корея, Япония и
Тайвань «составляют звенья единой цепи обороны, име¬
ющей важное значение для Соединенных Штатов» [224,
21.IX. 1975]. Однако это заявление звучало скорее как
пожелание или надежда, поскольку в том же, 1975 г.
другие звенья бывшего «оборонного периметра США в
141
Азии» — Таиланд и Филиппины — признали КНР и от¬
рицательно высказались относительно американского
присутствия на их территориях. В этих условиях Тай¬
бэю оставалось лишь просить США о «моральной и ма¬
териальной помощи», утверждая при этом, что режим
«не нуждается в том, чтобы американские войска воева¬
ли за него» [224, 21.IX.1975].
Визит президента Форда в Китайскую Народную
Республику с 1 по 5 декабря 1975 г. выявил некоторые
новые моменты в позиции американского правительства
по тайваньской проблеме. В течение всего 1975 г. выс¬
шие руководители Соединенных Штатов не раз подчер¬
кивали одну и ту же мысль, что Китай не считает США
главной угрозой, а видит в них «важный элемент равно¬
весия» в Азии и даже «полезный противовес Советскому
Союзу». Подобные заявления сделали Шлесинджер и
Киссинджер (см. [210, 11 и 17.VI.1975]). Как бы выра¬
жая мнение официального Вашингтона, весьма осведом¬
ленный комментатор газеты «Вашингтон пост» Дж.
Крафт в день начала визита, 1 декабря 1975 г., писал:
«Китай — это лучший помощник Соединенных Штатов
на мировой арене... Пекин вызывает раскол коммунисти¬
ческого блока и проклинает русских. Несмотря на его
риторику, он действует так, чтобы укреплять американ¬
ское присутствие в Южной Корее и Японии, на Филип¬
пинах и в Таиланде... Мое мнение таково, что США сле¬
дует заплатить какую-то цену за то, чтобы обеспечить
сближение с Пекином» [231, 1.XII.1975].
В ходе переговоров руководители США высказали
свою готовность определять эту «цену». Государственный
секретарь США 4 декабря сообщил на пресс-конферен¬
ции в Пекине, что китайская сторона дала понять о же¬
лательности принятия решения по Тайваню в духе «япон¬
ской формулы», на что Соединенные Штаты заявили о
заинтересованности в решении этой проблемы мирным
путем и «в наиболее подходящий для США момент».
Г. Киссинджер указывал при этом, что необходимо вре¬
мя, чтобы этот процесс созрел и чтобы сложились опре¬
деленные условия [31, 29.ХП.1975, с. 929].
В ходе переговоров китайцы дали также ясно понять
о желательности с их стороны активизации роли США
в Южной и Юго-Восточной Азии, сохранения баз в Таи¬
ланде, в Японии и на Филиппинах, но возражали против
142
военных баз на Тайване (231, 3.XII. 1975; 210, 4.XII.1975].
Тайвань весьма остро реагировал на визит Дж. Фор¬
да в Пекин и его результаты. Правительству США был
заявлен протест, как только было объявлено о визите
президента в КНР [224, 16.XI. 1975]. После окончания ви¬
зита тайваньский МИД сделал заявление о том, что не
одобряет американскую политику поиска согласия с
Пекином, в результате которой «свободный мир» «поте¬
рял» некоторые страны Индокитая. В заявлении было
особо подчеркнуто, что роль Соединенных Штатов Аме¬
рики в укреплении безопасности Тайваня по договору о
«взаимной обороне» делает «японскую формулу» непри¬
емлемой для США [231, 7.XII. 1973].
Как известно, поездка президента США в КНР и
другие страны Азии завершилась провозглашением 7 де¬
кабря 1975 г. в Гонолулу «тихоокеанской доктрины»
■Форда. Подчеркивание в ней важной роли КНР в созда¬
нии стабильности в азиатско-тихоокеанском регионе го¬
ворило за то, что стратегическая роль Тайваня в этом
районе подвергалась в США определенной переоценке.
Тайвань не был упомянут в речи Форда, хотя в ней пе¬
речислялись многие союзники США в Азии, в том числе
и сеульский режим.
«Тихоокеанская доктрина» Форда дала толчок актив¬
ному обсуждению в американской прессе (в начале
1976 г.) вопроса о будущих отношениях США с КНР и
Тайванем. Ряд ведущих американских ученых-синологор
и некоторые политические деятели стали доказывав
необходимость в ближайшем будущем полной нормали¬
зации отношений с Пекином и разрыва официальных дип¬
ломатических, а также союзнических связей с Тайванем.
Наиболее концентрированно эти мысли выразил А. Бар¬
нетт в интервью одному из американских журналов: «Я
знаю, что многие настроены против разрыва отношений
с Тайванем, но считаю, что нам очень важно пойти на
этот шаг в 1977 г. (т. е. после президентских выборов.—
Д. К.)... Если мы ничего не сделаем в 1977 г., мы мо¬
жем обнаружить, что нынешние ограниченные, непрочные
отношения с Пекином начнут ослабляться после смерти
Мао, особенно если китайцы предпримут попытку выяс¬
нить возможность разрядки напряженности в отноше¬
ниях с Россией [208, 26.1У.1976, с. 34]. Выражая распро¬
страненную точку зрения, он утверждал, что есть «доста-
143
точно оснований предвидеть» такое положение в буду¬
щем, когда «Тайвань будет изолирован дипломатически,
но все еще будет сохранять достаточно прочные пози¬
ции и по-прежнему поддерживать отношения де-факто с
США и другими странами».
Следует заметить, что идеи, высказанные А. Барнет¬
том, контрастировали с выводами в его фундаменталь¬
ном труде, вышедшем в следующем году. В нем амери¬
канский ученый более осмотрительно анализировал
проблему Тайваня, подчеркивая ее исключительную
сложность не только в контексте американо-китайских
отношений, но и .всей азиатской политики США, и выра¬
жал мнение, что, как и многие наиболее трудные между¬
народные проблемы, она останется не решенной в бли¬
жайшие годы [114, с. 250].
Видимо, такими же политическими конъюнктурными
соображениями была продиктована публикация другим
видным ученым, Дж. Коэном, статьи «Будущее прави¬
тельство США и его политика в отношении Китая», в
которой предлагался «сценарий» нормализации отноше¬
ний с Пекином, но при сохранении «гарантий безопас¬
ности нового типа» для Тайваня [198, 1976, октябрь —
декабрь]. Эта статья отразила мнение довольно широких
академических и политических кругов США, считавших,
что одновременно с прекращением действия американо¬
тайваньского договора о «взаимной обороне» и разры¬
вом дипломатических отношений правительству США
необходимо добиваться от Пекина гарантий мирных спо¬
собов решения тайваньской проблемы или же односто¬
ронне декларировать обязательства о помощи Тайбэю
на случай «вероломства КНР».
Эта точка зрения осталась превалирующей и после
политических перемен 1976 г. в США и КНР — победы
Дж. Картера на президентских выборах и смерти Мао
Цзэдуна. В частности, известные американские специа¬
листы по проблемам Восточной Азии Р. Клоф, Р. Окс-
нам и У. Уатт писали в своей брошюре, вышедшей в
1977 г., что США хотели бы от КНР «специфических га¬
рантий» о неприменении силы в решении тайваньской
проблемы, а иначе Соединенным Штатам «придется вы¬
рабатывать с Тайванем новое соглашение о безопасно¬
сти», которое бы, с одной стороны, предоставляло остро¬
ву защиту, а с другой — давало Тайбэю возможность
144
наладить отношения с Пекином путем мирных перегово¬
ров |[127, с. 40].
В США была распространена и другая точка зре¬
ния, приверженцы которой считали, что в создавшихся
условиях нет необходимости спешить с нормализацией
отношений с КНР до тех пор, пока сами китайские сто¬
роны не решат проблемы Тайваня. На состоявшихся
осенью 1977 г. слушаниях в американском сенате ее вы¬
разили Г. Хинтон, Р. Скалапино и Р. Клайн и аргумен¬
тировали свою позицию тем, что при углублении разно¬
гласий между Китаем и Советским Союзом вопрос о
китайско-американской нормализации не носит столь не¬
отложного характера [37, с. 215].
Поначалу казалось, что данная позиция разделялась
и новой администрацией после ее прихода к власти.
Дж. Картер в ходе предвыборной кампании, а также
члены возглавляемого им правительства неоднократно-
подтверждали свои обязательства перед тайбэйским ре¬
жимом и подчеркивали значение Тайваня как союзника
(см., например, [231, 7.X.1976]). Ознакомительный визит
С. Вэнса в Пекин .в августе 1977 г. не продемонстриро¬
вал прежнего взаимопонимания и обоюдного стремления
к улаживанию вопроса о Тайване. Китайские руководи¬
тели расценили эти переговоры как неудачные и даже
как «шаг назад» в китайско-американских отношениях.
Однако общий характер переговоров показал, что имен¬
но таким образом новое пекинское руководство (в кото¬
ром вновь весьма активную роль стал играть реабилити¬
рованный Дэн Сяопин) пыталось оказать «психологиче¬
ское давление» на новую администрацию Белого дома.
В свою очередь, и в позиции нового китайского руко¬
водства по вопросу о Тайване появился ряд новых черт.
Неизменное требование Пекина о прекращении америка¬
но-тайваньских связей, прежде всего аннулирование до¬
говора о «взаимной обороне», продолжало лежать в ос¬
нове китайского подхода ко всему комплексу вопросов
о нормализации китайско-американских отношений. Од¬
нако обращало на себя внимание то, что с конца 1976 г.
в китайской печати, в беседах официальных лиц КНР
с иностранцами тайваньская проблема стала занимать
значительно большее место. В начале же июля 1977 г.
Ли Сяньнянь в беседе с бывшим начальником штаба
ВМС США Э. Замуолтом впервые на высоком уровне
10 Зак. 156
145-
официально сформулировал условия китайско-американ¬
ской нормализации — денонсация Вашингтоном догово¬
ра о «взаимной обороне» с Тайванем, разрыв диплома¬
тических отношений, а также вывод всех войск США с
острова и из района Тайваньского пролива (206, 1977,
т. 9, № 1, с. 61]. Эти три условия были повторены через
месяц Хуа Гофэном на XI съезде КПК. Кроме того, по
вопросу о Тайване было провозглашено следующее:
«Провинция Тайвань является священной территорией
нашей страны; мы непременно освободим Тайвань. Что
касается того, когда и каким путем освободить Тайвань,
это чисто внутреннее дело Китая и тут совершенно недо¬
пустимо вмешательство какого-то ни было иностранного
государства» [21а, с. 19].
Все эти установки почти дословно были воспроизве¬
дены и в речи Хуа Гофэна на 1-й сессии ВСНП пятого
созыва 26 февраля 1978 г. При этом .в текст раздела о
внутриполитическом положении была включена еще и
фраза о том, что «НОАК должна полностью подгото¬
виться к освобождению Тайваня». Выразив надежду на
то, что народ Тайваня и «военно-административный пер¬
сонал гоминьдана» разберутся в ситуации и встанут «на
путь патриотизма и воссоединения Родины», Хуа Гофэн
заявил: «Мы непременно осуществим вместе с тайвань¬
скими соотечественниками заветы председателя Мао
Цзэдуна и премьера Чжоу Эньлая и завершим священ¬
ное дело освобождения Тайваня и освобождения Роди¬
ны» [216, с. 26].
Дополнительной иллюстрацией активизации курса Пе¬
кина в этом плане явилось проведение Всекитайским ко¬
митетом народного политического консультативного со¬
вета Китая (НПКСК) очередного собеседования по слу¬
чаю 31-й годовщины «восстания 28 февраля» на Тайване
(28 февраля 1978 г.), а также возобновление деятель¬
ности самого НПКСК, сессия которого была проведена
накануне сессии ВСНП. Стало ясно, что народному
фронту отводится значительная роль и в деле «освобож¬
дения» Тайваня, прежде всего путем привлечения на
свою сторону зарубежных китайцев и «соотечественни¬
ков на Тайване».
Заметная активизация усилий Пекина по разреше¬
нию тайваньской проблемы как главной помехи на пути
полной нормализации отношений между КНР и США
146
сопровождалась в США (как, впрочем, и во время каж¬
дой кампании, проводимой в КНР и как-то связанной с
изменениями в китайско-американских отношениях) по¬
явлением статей видных ученых, обосновывавших те
или иные возможные шаги, а вернее, заранее пытаю¬
щихся апробировать их на публике с целью подготовки
и выяснения общественного мнения. Так, ведущий аме¬
риканский специалист по проблеме Тайваня А. Уайтинг
в октябре 1977 г. выступил со статьей о возможных пер¬
спективах китайско-американских отношений. Главная
мысль автора состояла в том, что в условиях «угрозы
возникновения кризиса доверия» в отношениях между
США и КНР есть все возможности в 1979 г. сделать «за¬
вершающие шаги» для быстрой нормализации, которые
«направят китайско-американские отношения на новый;
курс, и их развитию больше не будет мешать столь не¬
устойчивая проблема Тайваня и причастность Соединен¬
ных Штатов к китайской гражданской войне» [206, 1977,.
т. 9, № 1, с. 69, 72].
Еще нагляднее несомненную связь между академи¬
ческими исследованиями по вопросу о китайско-амери¬
канских отношениях и принятием решений на правитель¬
ственном уровне продемонстрировала появившаяся в
журнале «Форин аффейрс» (1978 г., № 2) статья
Р. Соломона «Размышляя над китайской проблемой».
Автор статьи (в 1971—1976 гг.— член Совета националь¬
ной безопасности США, принимавший непосредственное
участие в выработке американской внешней политики)
утверждал, что наступил благоприятный момент для за¬
вершения процесса нормализации между КНР и США.
Указывая, что в центре по-прежнему стоит вопрос а
Тайване, он писал: «Для китайцев на карту поставлен
вопрос суверенитета, для американцев — сохранение
гарантий безопасности и благополучия давнишнего со¬
юзника» (180, с. 325]. Главный вывод статьи состоял в
том, что риск, связанный с безопасностью Тайваня (по1
мнению автора, минимальный) в результате нормализа¬
ции может быть компенсирован обеспечением безопас¬
ности самих Соединенных Штатов, ибо «преимуществен¬
ное» положение США в «стратегическом треугольнике»
может измениться, если Пекин начнет предпринимать
шаги, направленные на ослабление напряженности с
Советским Союзом [180, с. 340—341]. Отвечая на десять
10*
147
«аргументов» противников поспешной нормализации
двусторонних отношений, Р. Соломон набросал своеоб¬
разный «сценарий» уступок и компромиссов со стороны
США по тайваньской проблеме. Его суть заключалась в
следующем: не «отказ» США от Тайваня, а «изменение
юридических отношений» с Тайбэем и выработка совме¬
стно с КНР гарантий мирного решения проблемы Тай¬
ваня в будущем [180, с. 346, 356].
Удивительно точное предсказание ученого (как это
выяснилось вскоре) наталкивает на мысль, что Р. Со¬
ломон был, видимо, хорошо знаком с подготовкой «прак¬
тических шагов» своего правительства, которая уже ве¬
лась тогда в Вашингтоне. Как впоследствии стало из¬
вестно из английской печати [222, 22.X. 1977], в апреле
1978 г. президент Картер по предложению своих совет¬
ников уже принял решение поручить Л. Вудкоку, главе
американской «группы связи» в Пекине, установить тай¬
ные контакты с пекинским руководством, с тем чтобы
выяснить его позиции и намерения относительно полной
нормализации отношений. Советники президента пришли
тогда к заключению, что внешнеполитическая обстанов¬
ка, а также внутреннее положение США создадут в те¬
чение лета и осени 1978 г. наиболее благоприятные воз¬
можности для успешного завершения нормализации.
Они подчеркивали, что «было бы весьма желательно
сбалансировать процесс на американо-советских перего¬
ворах об ОСВ установлением отношений между Вашинг¬
тоном и Пекином» [222, 22.X. 1977]. При этом советники
указывали, что твердо рассчитывать на скорый успех
нельзя, особенно в связи с намерением США выдвинуть
требование о дальнейшей продаже оружия Тайваню;
однако благоприятные условия для нормализации могут
сохраняться в течение ближайших двух лет.
В соответствии с разработанным планом Белого до¬
ма предложение о возможных американо-китайских кон¬
тактах было передано 3. Бжезинским во время его визи¬
та в Пекин в мае 1978 г. Однако это предложение, как и
начавшиеся с июня контакты, носили секретный харак¬
тер, и о них долгое время не было известно. Достоянием
же широкой публики стали заявления Бжезинского и
Дэн Сяопина о выявившемся в ходе переговоров в Пе¬
кине параллелизме или совпадении позиций по важным
международным вопросам и о том, что эти переговоры
148
«облегчают нормализацию двусторонних отношений в
духе шанхайского коммюнике».
Однако Дэн Сяопин подчеркнул тогда же в одном из
интервью, что нормализация отношений двух стран по-
прежнему зависит от разрыва Вашингтона с Тайванем
1210, 24.У.1978].
Первая официальная информация о китайско-амери¬
канских контактах — это заявление Дэн Сяопина на
пресс-конференции в Токио в конце октября 1978 г., где
он почти открыто сказал, что китайцами и американца¬
ми ведутся переговоры о нормализации. 28 октября
1978 г. английская «Дейли телеграф» поместила, по-ви¬
димому, инспирированную Вашингтоном статью своего
корреспондента из столицы США, который, ссылаясь на
«осведомленных людей», сообщил о многих подробно¬
стях переговоров. Помимо изложенных выше предложе¬
ний советников Картера и мотивов вступления США в
непосредственные контакты с КНР в статье сообщалось,
что Л. Вудкок уже начал предварительные переговоры
о том, «как и когда Америка выполнит три условия... по¬
ставленные китайцами» [222, 28.Х.1978]. В корреспонден¬
ции имелась и такая важная деталь переговоров, как
намерение США сделать в рамках нормализации одно¬
стороннее заявление о важности мирного урегулирова¬
ния тайваньской проблемы самими китайцами и стрем¬
ление сохранить за Соединенными Штатами право про¬
давать Тайбэю оборонительное оружие.
Как это ясно теперь, английский корреспондент имел
информацию из «первых рук», абсолютно точную, но
отнюдь не полную, ибо к этому времени начались пере¬
говоры по существу и президент США 19 сентября 1978 г.
уже имел встречу с главой китайской «группы связи»
в США Чай Цзэминем, на которой изложил американ¬
ские требования нормализации.
Как признал впоследствии Дж. Картер в телевизи¬
онном интервью, секретные переговоры с Пекином (о
которых знало всего пять-шесть человек из окружения
президента) продвигались «неожиданно быстро». Этот
элемент «неожиданной быстроты» особенно усилился
после того, как в конце ноября Дэн Сяопин заявил о
своем намерении посетить Вашингтон и в начале декаб¬
ря сам подключился к переговорам. Уже 16 декабря
1978 г. в Вашингтоне и Пекине было обнародовано сов-
149
местное коммюнике (см. [31, 1979, январь, т. 79, № 2022;.
с. 25; 207, 17.ХП.1978]).
Последовавшие за нормализацией многочисленные
заявления официальных лиц (Дж. Картера, С. Вэнса,
Л. Вудкока и других), а также материалы прессы дают
возможность восстановить основные вехи переговоров,
а также проанализировать позиции сторон и характер их
уступок.
Как отмечалось выше, основные переговоры о нор¬
мализации начались 19 сентября и речь шла на них
только о проблеме Тайваня в рамках «трех условий» Пе¬
кина (денонсация американо-тайваньского договора «о
взаимной обороне», разрыв дипломатических отношений
США с Тайванем, вывод американских войск с острова
и из Тайваньского пролива). На этой встрече прези¬
дент США выдвинул следующие условия: 1) возмож¬
ность для США и впредь поддерживать те торговые и
культурные отношения, которые они поддерживают с
Тайванем в настоящий момент; 2) необходимость реше¬
ния тайваньско-китайского конфликта без применения
силы; 3) разрешение Соединенным Штатам продолжать
продажу оружия Тайваню после нормализации. [231.,
21.XII.1978].
Как свидетельствуют американские источники, одно¬
временно Картером было выдвинуто еще одно требо¬
вание (чтобы придать более «респектабельную» форму,
своим уступкам) о том, чтобы США заявили не о денон¬
сации своего договора с тайваньским режимом (как это¬
го требовал Пекин), а о прекращении его действия через^
год после объявления об этом в соответствии со ст. 10
самого договора. Очевидно, что такое условие было важ¬
ным для администрации Картера, ибо внутри США, и
прежде всего в конгрессе, были широко распространены
опасения, что разрыв союзнических отношений повредит
престижу Соединенных Штатов, подорвет веру других
союзников в США. Доказательством этому явилось еди¬
ногласное принятие американским сенатом в октябре
1978 г. резолюции, требующей, чтобы Белый дом про¬
консультировался с сенатом, прежде чем будет аннули¬
рован договор с Тайванем. Правда, эта резолюция, от¬
ражающая мнение сенаторов, не имела для президента
обязательной силы.
В течение полутора месяцев после встречи Картера с
150
-главой китайской «группы связи» следовала целая серия
встреч в Пекине и Вашингтоне на более низком уровне,
где обсуждались детали нормализации, и 4 ноября
1978 г. Соединенные Штаты передали китайцам проект
совместного коммюнике. Ровно через месяц, 4 декабря,
представители КНР предоставили свой проект.
К этому времени, если судить по интервью Дэн Сяо¬
пина, данному американским корреспондентам Эвансу
и Новаку в Пекине 27 ноября 1978 г., китайские власти
приняли большинство американских требований. За¬
меститель премьера Госсовета КНР открыто «дал по¬
нять», что КНР не будет возражать против сохранения
экономических и культурных связей США с Тайванем
после нормализации, не собирается изменять экономи¬
ческую и социальную систему, сложившуюся на остро¬
ве1, что проблема Тайваня не столь уж важна при
стремлении КНР не только к взаимопониманию, но сою¬
зу с США. Тогда же, в ходе интервью, Дэн заявил о
своем желании «когда-нибудь посетить Вашингтон» [231,
3, 19.ХП.1978].
Однако самый трудный вопрос — о продаже оружия
Тайваню — оставался все-таки неразрешенным. Вашинг¬
тон продолжал отстаивать свое требование о гарантиях
мирного решения тайваньской проблемы, но проявил
при этом определенную гибкость. Как впоследствии при¬
знал помощник госсекретаря Р. Холбрук на пресс-кон¬
ференции в Белом доме 18 декабря 1978 г., вопрос о
каких-либо гарантиях со стороны Пекина не ставился
■остро и речь шла главным образом об односторонних га¬
рантиях Вашингтона. Очевидно, американские руково¬
дители понимали, что Пекин вряд ли изменит свою по¬
зицию, в соответствии с которой вопрос о Тайване и
способах его решения — внутреннее дело КНР. Но такое
«понимание» позиции КНР давало надежду Вашингтону
на «ответное понимание» в вопросе о продаже оружия
Тайваню.
В начале декабря, когда переговоры достигли крити¬
ческой точки, Соединенные Штаты предприняли любо¬
пытную акцию, доведя до сведения китайских предста¬
вителей в Вашингтоне, что если оставшиеся проблемы
<>удут достаточно быстро решены, то правительство
сделает официальное приглашение одному из руководи¬
телей КНР посетить США [209, 18.XII. 1978]. Ответ не
151
заставил себя ждать: Дэн Сяопин выразил желание
встретиться с Л. Вудкоком и в беседе с ним «согласил¬
ся, хотя и очень неохотно, не поднимать шума из-за дей¬
ствия американо-тайваньского договора в течение еще
одного года, а также (что особенно важно) из-за прода¬
жи и впредь Тайваню оружия» 1231, 20.XII.1978]. 11 де¬
кабря 3. Бжезинский передал китайскому представите¬
лю приглашение Дэн Сяопину посетить США, и на дру¬
гой день тот ответил согласием. В течение четырех
дней были согласованы оставшиеся детали (в том числе
Пекином была предпринята неудавшаяся попытка «до¬
жать» Вашингтон в вопросе о продаже оружия), и 16 де¬
кабря одновременно в столицах обоих государств было
обнародовано коммюнике об установлении с 1 января
1979 г. дипломатических отношений между США и КНР
и в развитие коммюнике сделаны односторонние заявле¬
ния (см. [31, 1979, т. 79, № 2022, с. 25—26; 207,
17.XII.1978]).
Сам текст коммюнике скрывает всю глубину догово¬
ренности и компромиссов. В нем сообщаются главные
факты: взаимное признание и установление дипломати¬
ческих отношений с 1 января 1979 г., признание Соеди¬
ненными Штатами Китайской Народной Республики в
качестве единственно законного правительства Китая,
решение обменяться послами с 1 марта 1979 г., подтвер¬
ждение сторонами главных принципов шанхайского ком¬
мюнике, в том числе пункта о том, что «ни одна из сто¬
рон не должна добиваться гегемонии в районе Азии и
Тихого океана», что каждая из сторон выступает про¬
тив каких-либо усилий по ее установлению.
В сопроводительном заявлении правительства КНР’
указывалось, что взаимное признание и установление
дипломатических отношений между КНР и США явля¬
ется историческим событием в их отношениях, и подчер¬
кивалось, что способы «возвращения Тайваня в лоно ро¬
дины и завершения объединения страны — это чисто
внутреннее дело Китая». Здесь же сообщалось о визите
в США в январе 1979 г. заместителя премьера Госсове¬
та КНР по приглашению правительства США [207,
17.XII.1978].
В тексте заявления правительства США помимо фак¬
та признания и установления отношений в полном объ¬
еме содержалось обязательство американского прави-
152
тельства 1 января 1979 г. известить Тайвань о прекра¬
щении дипломатических отношений с ним и о прекраще¬
нии действия договора о «взаимной обороне» в соответ¬
ствии с положениями договора. Соединенные Штаты за¬
явили также, что они «выведут оставшийся на Тайване
свой военный персонал в течение четырех месяцев».
Б заявлении подчеркивалось, что США «по-прежнему
заинтересованы в мирном решении тайваньской пробле¬
мы» и они «ожидают, что тайваньская проблема будет
улажена мирным путем самими китайцами». В тексте
заявления декларировалось также, что «в будущем аме¬
риканский народ и народ Тайваня будут поддерживать
коммерческие, культурные и другие отношения без офи¬
циального правительственного представительства и без
дипломатических отношений» [31, 1979, январь, т. 79,
№ 2022, с. 26].
Тщательно завуалированный пункт о «коммерческих
и других отношениях» США с Тайванем имел глубокий
политический смысл. Он означал то, что США и впредь
будут продавать Тайваню оружие. Когда же на пресс-
конференции 16 декабря журналисты задали об этом
вопрос Хуа Гофэну, делавшему сообщение о нормализа¬
ции от имени правительства, то тот заявил о «категори¬
ческом несогласии» Пекина, подчеркнув, что стороны
«придерживаются на этот счет разных мнений, но сов¬
местное коммюнике тем не менее было подписано» [207,
17.XII.1978; 209, 18.ХИ.1978].
Совершенно очевидно и то, что и в пункте о выводе
американского военного персонала с острова в течение
четырех месяцев также содержалась скрытая недомолв¬
ка. Этот пункт рассматривался как выполнение обяза¬
тельства США по шанхайскому коммюнике, но ни там,
ни здесь ничего не говорилось о Тайваньском проливе.
Как выяснилось вскоре, действие американо-китайской
договоренности не распространялось на корабли 7-го
флота США, патрулировавшие в Тайваньском проливе.
По-видимому, и этот момент получил молчаливое одоб¬
рение Пекина.
Наконец, установление дипломатических отношений
между двумя государствами (КНР и США) произошло
до истечения срока действия военно-политического сою¬
за одного из них с противником другого (Тайваня). Без
сомнения, подобный беспрецедентный случай в между-
153
народных отношениях отражал заинтересованность сто¬
рон в скорейшей нормализации отношений во имя своих
особых политических целей.
Нормализация китайско-американских отношений в
декабре 1978 г. оказала серьезное влияние на характер
тайваньской проблемы. Не оставляет сомнений, что
сдвиг в позиции США по отношению к Тайваню произо¬
шел потому, что американские политики пришли к
убеждению, что антисоветизм Китая зашел достаточно
далеко и возможность использовать его в своих гло¬
бальных интересах столь высока, что перевешивает зна¬
чение Тайваня как союзника США в Азии и бассейне
Тихого океана.
Для Пекина нормализация китайско-американских
отношений означала прежде всего решение престижного
и важного для него вопроса — юридическое признание
Соединенными Штатами КНР как единственно законно¬
го правительства Китая. Конечно, это не означало окон¬
чательного решения проблемы, но создало для Пекина,
новые возможности в его стремлении добиться присое¬
динения к КНР Тайваня, этого важного стратегического
пункта на Дальнем Востоке.
В новой ситуации, вернее, даже на ее пороге (где-то.
в середине 1978 г.) специалисты отмечали активизацию
пропагандистского «мирного наступления» Пекина на
Тайвань. Вероятно, в условиях жесткой непримиримости
Тайбэя к поискам какого-либо компромисса с Пекином
и при желании США мирно разрешить проблему Тай¬
ваня силами самих китайцев (при сохранении американ¬
ских военных гарантий в той или иной форме) такой
курс оставался для руководства КНР практически един¬
ственно возможным на данном этапе.
Иностранцы, посетившие Китай летом и осенью-
1978 г., отмечали смягчение позиции Пекина в вопросе
о Тайване, усиление призывов и обращений к «соотече¬
ственникам» на острове добиваться объединения с ма-
терью-родиной. В лексиконе китайской пропаганды и
официальных представителей лозунг об «освобождении»
стал все чаще заменяться лозунгом о «воссоединении
Тайваня с Родиной». Как важная составная часть этой
кампании было расценено появление 18 июля 1978 г.
комментария агентства Синьхуа, в котором Цзян Цзинго,
ставший в мае 1978 г. президентом Тайваня, обвинялся
154
в «распродаже национальных интересов», а также в том,
■что он занял «позицию непримиримой враждебности ко
всему китайскому народу». Проникнутый духом антисо¬
ветизма и шовинизма, комментарий одновременно обви¬
нял «банду Цзяна» в заискивании перед США в надеж¬
де «подорвать дело нормализации отношений между
КНР и США». В нем указывалось, что якобы «ряд патри¬
отически настроенных деятелей открыто критикуют»
Цзя на за то, что «он полностью потерял чувство нацио¬
нального достоинства».
Пропагандистская тактика «кнута и пряника» приоб¬
рела еще более целенаправленный характер после объ¬
явления о нормализации китайско-американских отно¬
шений. Так, последовали полуофициальные заявления
■бывших гоминьдановских деятелей, перешедших в
в 1949 г. на сторону КНР, с выражением готовности вы¬
ступить посредниками в налаживании контактов с Тай¬
бэем и восстановлении фронта с гоминьданом. 1 января
1979 г., в день установления дипломатических отноше¬
ний, было опубликовано сообщение о принятом на пятом
заседании Постоянного комитета ВСНП 26 декабря обра¬
щении к «соотечественникам на Тайване» и о приказе
министра обороны прекратить с 1 января 1979 г. обстрел
прибрежных островов, контролируемых Тайванем. Про¬
никнутое, как обычно, духом шовинизма, обращение
подчеркивало «могучую жизненную силу и силу ,,сцеп-
ления“ китайской нации» и призывало «тайваньские
власти» ускорить дело объединения, поскольку «условия
благоприятствуют», «все уже готово для этого и никто
не должен действовать вопреки воле нации» [214,
1.1.1979]. В обращении подчеркивалась готовность Пеки¬
на «принять во внимание существующее положение на
Тайване», не причинять ему «ущерба» в процессе объ¬
единения и выдвигалось предложение об «активном раз¬
витии экономических связей», о налаживании тран¬
спортной и почтово-телеграфной связи, поездок и т. д.
Вместе с тем, прекрасно понимая, что подобные по¬
сулы останутся пока без ответа со стороны Тайбэя, Дэн
Сяопин в беседе с журналистами, как об этом сообщи¬
ло агентство Синьхуа 5 января 1979 г., заявил, что обра¬
щение ПК ВСНП — это только «первый шаг» и что Пе¬
кин будет «применять различные способы для ведения
переговоров с тайваньскими властями», и особенно сгос-
155
подином Цзян Цзинго». Дэн подчеркнул при этом, что
«принятие на себя обязательства по мирному воссоеди¬
нению родины значило бы связать себя по рукам и по¬
мешало бы осуществить доброе намерение — разрешить
тайваньский вопрос мирным путем».
На Тайване призывы пекинского руководства не
встретили никакого позитивного отклика. Еще и раньше
всякие намеки Пекина на возможность каких-либо кон¬
тактов с Тайванем вызывали неизменно отрицательную
и непримиримую реакцию Тайбэя. Сообщение же об ус¬
тановлении американским союзником официальных от¬
ношений с КНР и решении прекратить действие амери¬
кано-тайваньского «договора о взаимной обороне» вызва¬
ло у тайваньских властей едва сдерживаемую ярость.
Цзян Цзинго выступил 16 декабря по телевидению с
«обращением к стране», обвинив США в «слабости, ко¬
торой воспользовались коммунисты». Он повторил преж¬
ние установки о том, что его правительство и впредь не
будет вести никаких переговоров с Пекином, ибо это бы¬
ло бы «равносильно самоуничтожению» [224, 24.XII. 1978;
231, 17.XII.1978].
На острове была развернута беспрецедентная анти¬
американская кампания: газеты соревновались в обвине¬
ниях правительству Картера, демонстранты жгли амери¬
канские флаги, а посольство США было загорожено ко¬
лючей проволокой и усиленно охранялось. На Тайване
были приведены в состояние «необходимой боевой готов¬
ности» все вооруженные силы, отменены намечавшиеся
на 23 декабря парламентские выборы. Прибывшая 27 де¬
кабря в Тайбэй делегация во главе с заместителем госу¬
дарственного секретаря США У. Кристофером для об¬
суждения «нового направления в отношениях США с
Тайванем» не только встретила ледяной прием, но и под¬
верглась нападению демонстрантов. Белый дом был вы¬
нужден предупредить, что отзовет делегацию.
Однако тайваньским властям не оставалось ничего
другого, как согласиться с тем, что предлагает Вашинг¬
тон. Со своей стороны, Тайбэй, указывая на «критиче¬
ский момент» в истории режима, признавал, что «даже
Южная Корея, несмотря на свой явный антикоммунизм,
представляется ненадежным союзником, поскольку она
заинтересована в улучшении отношений с Пекином» [231,
21.XII.1978]. Тем не менее в последовавшей в начале
156
1979 г. серии интервью Цзян Цзинго продолжал подчер¬
кивать неизменность основных чанкайшистских устано¬
вок для внешней и внутренней политики Тайваня.
Перестройка отношений Вашингтона с Тайбэем в те¬
чение 1979 г. носила довольно болезненный характер.
Решение Дж. Картера вызвало в США обострение вну¬
триполитических споров по «китайскому вопросу». Одна¬
ко критиковалась не суть решений о нормализации ки¬
тайско-американских отношений, а способ расторжения
отношений с Тайванем, и особенно договора «о взаимной
обороне» 1954 г. При этом каких-либо требований повер¬
нуть вспять процесс нормализации или отложить дату
открытия посольств (с 1 марта 1979 г.) не было слышно.
В начале 1979 г. стало известно, что 26 сенаторов во
главе с Б. Голдуотером подали иск в суд округа Колум¬
бия, пытаясь добиться признания незаконными действия
президента США, принявшего решение о денонсации аме¬
рикано-тайваньского договора без консультаций с кон¬
грессом. Сенаторы придерживались той точки зрения,
что для расторжения этого договора необходимо согла¬
сие двух третей сената, точно так же как это было при
его утверждении, и что в истории США ни один подоб¬
ный договор не был аннулирован единоличным решени¬
ем президента.
В накаленной атмосфере в феврале 1979 г. в амери¬
канском конгрессе началась подготовка законопроекта
о новых отношениях США с Тайванем. Правительство
предложило утвердить создание и юридические рамки
деятельности неправительственной организации — Аме¬
риканского института по Тайваню, укомплектовав его
кадровыми дипломатами, «временно ушедшими в от¬
ставку». Этот орган должен был во многом заменить
функции посольства. Сразу же часть конгрессменов зая¬
вили о том, что в новый законопроект должна быть вне¬
сена формулировка, гарантирующая военную помощь
США Тайваню в случае попыток Пекина применить си¬
лу для «освобождения» острова. Это вызвало незамед¬
лительные и резкие возражения правительства. Пред¬
ставители Картера открыто стали заявлять, что прези¬
дент наложит вето на подобный законопроект.
Учитывая такие настроения конгрессменов, замести¬
тель премьера Госсовета КНР Дэн Сяопин, посетивший
США с визитом в конце января — начале февраля
157
1979 г., старался «разрядить атмосферу», подчеркивая
желание Пекина найти мирные способы решения тай¬
ваньской проблемы. Однако агрессия, совершенная по
указке пекинских руководителей против Вьетнама (как
раз во время дебатов по Тайваню), вызвала подозре¬
ния в искренности китайских заверений. Газета «Ва¬
шингтон пост» писала по этому поводу: «Пекин должен
задуматься о том, какое воздействие его вторжение во
Вьетнам оказало на рассмотрение законопроекта о Тай¬
ване в конгрессе. Зрелище Китая, игнорирующего аме¬
риканские призывы и посылающего войска через грани¬
цу в соседнюю страну, безусловно, побудило конгресс
укрепить гарантии, предлагаемые Тайваню» [233,
29.111.1979].
Дебаты в конгрессе США осложнялись еще и тем,
что лидеры тайваньского режима заняли отрицательную
■позицию в отношении законопроекта правительства Кар¬
тера. Они настаивали на том, чтобы отношения между
Вашингтоном и Тайбэем носили официальный, межпра¬
вительственный характер. И только в самый последний
момент, когда дебаты на Капитолийском холме подходи¬
ли к концу, под давлением США они заявили о своем
«согласии» создать собственный орган для «поддержа¬
ния отношений» с США — Координационный совет по
североамериканским делам с отделениями в тех горо¬
дах, где располагались тайваньские консульства. Одно¬
временно Тайбэй в одностороннем порядке заявил, что
будет считать отношения, поддерживаемые этими орга¬
нами, официальными, поскольку любые решения о них
будут приняты американским конгрессом и прези¬
дентом.
13 марта 1979 г. сенат и палата представителей аме¬
риканского конгресса приняли законопроект, содержав¬
ший компромиссную формулировку о том, что политика
США будет состоять в «сохранении широких, тесных и
дружественных отношений с народом Тайваня» и будет
«рассматривать любую попытку разрешить тайваньский
вопрос немирными средствами как угрозу миру и безо¬
пасности в западной части Тихого океана, вызывающую
серьезное беспокойство у США» [231, 28.III. 1979]. В тек¬
сте законопроекта не было названия «Китайская Рес¬
публика», но содержалось обещание «народу Тайваня»
оказывать помощь для обеспечения достаточных сил са-
158
мообороны путем поставок оружия оборонительного ха¬
рактера» [231, 28.III.1979].
Через три дня министр иностранных дел КНР Хуан
Хуа передал протест правительства КНР послу США
Л. Вудкоку, указав на три момента законопроекта: на то,
что он свидетельствует о стремлении придать официаль¬
ный статус будущим американским отношениям с Тайва¬
нем, что он, «по существу, представляет собой» попытку
сохранить американский договор об обороне с Тайбэем и
что он будет способствовать дальнейшему вмешатель¬
ству США во внутренние дела Китая. Американские
наблюдатели отмечали необычность того факта, что Пе¬
кин опубликовал официальные сообщения о китайском
протесте, а также комментарий агентства Синьхуа, ука¬
зывавшего на «неприемлемость» для КНР американско¬
го законопроекта [214, 24.III.1979].
Однако, как выяснилось вскоре, этот протест, хотя
и резкий по форме, носил скорее превентивный харак¬
тер. Пекин к этому вопросу не возвратился, а президент
США, подписав законопроект 10 апреля 1979 г., поста¬
рался успокоить китайских руководителей. Он заявил на
церемонии подписания, что оба органа, через которые
будут поддерживаться широкие экономические и куль¬
турные связи между США и Тайванем, являются непра¬
вительственными. Президент США особо подчеркнул,
что в законе, подписанном им, «отражено признание Ва¬
шингтоном правительства КНР как единственного за¬
конного правительства Китая» [31, 1979, т. 79, № 2029,
с. 26]. Своими практическими действиями Вашингтон
также продемонстрировал, что вновь созданные органы
для поддержания связей с Тайванем не будут иметь тех
важных прерогатив, которые имели «группы связи»
США и КНР. Прежде всего на Американский институт
по Тайваню и тайваньский Координационный совет по
североамериканским делам не распространялись дипло¬
матический иммунитет и привилегии, и они были лише¬
ны консульских функций, в частности права на выдачу
виз.
Новый закон США, однако, не успокоил Б. Голдуо-
тера и его сторонников, продолжавших добиваться су¬
дебного решения о неправомочности действий Дж. Кар¬
тера, объявившего об аннулировании американо-тай¬
ваньского договора с 1 января 1980 г. Эти усилия полу-
159»
•чили новый импульс после того, как в начале июня
1979 г. сенат значительным большинством голосов при¬
нял резолюцию, внесенную сенатором Г. Бэрдом еще в
марте, с выражением мнения сената (и не имеющую
обязательной законной силы), «что для прекращения
любого договора о взаимной обороне между США и ка¬
кой-нибудь другой страной необходимо одобрение сена¬
та» [231, 5.У1.1979]. Основываясь на этой позиции сена¬
та, окружной судья округа Колумбия 18 октября 1979 г.
вынес решение о неправомочности действий президента.
В судебном постановлении говорилось, что для принятия
решения о денонсации американо-тайваньского договора
о взаимной обороне необходима поддержка 2/з членов се¬
ната или простого большинства обеих палат конгресса
США [231, 19.Х.1979].
Администрация Дж. Картера почти немедленно опро¬
тестовала решение окружного суда в федеральном апел¬
ляционном суде, аргументируя прежде всего тем, что
-отмена президентского решения может иметь опасные
последствия для американо-китайских отношений. Адво¬
каты правительства отмечали, что конституция США
предоставляет право президенту заключать договоры с
согласия 2/3 сената, но не устанавливает порядка рас¬
торжения их действия. Это означает, что полномочия
президента в отношении отмены договоров ничем не ог¬
раничиваются, а в случае с денонсацией американо-тай¬
ваньского договора они логически вытекали из решения
Дж. Картера об установлении дипломатических отноше¬
ний с КНР. 1 декабря 1979 г. федеральный апелляцион¬
ный суд отменил решение судьи округа Колумбия, при¬
знав действия президента законными. Сенаторы во гла¬
ве с Б. Голдуотером обратились в Верховный суд США,
где их иск был окончательно отклонен.
* * *
Итак, в 70-х годах КНР продемонстрировала упорное
и гибкое стремление решить проблему Тайваня в свою
пользу и на «собственных условиях». Несмотря на неод¬
нократные заявления о «мирной ассимиляции» Тайваня
в течение длительного времени, Пекин явно намерен ре¬
шить эту проблему в ближайшем будущем, не исключая
при этом немирные способы.
а 60
Осуществлению тактической линии Пекина способст¬
вовала не только новая позиция США в «китайском во¬
просе», но и политика Тайбэя, который, несмотря на
острый антагонизм в отношении КНР, в то же время от¬
казывался (во всяком случае официально) от идеи «не¬
зависимого Тайваня», опирающегося на американскую
поддержку.
Соединенные Штаты, со своей стороны, пошли на
уступки Пекину в вопросе о Тайване, считая, что такти¬
ка «постепенного отказа» от Тайваня будет достаточной
компенсацией за отход КНР от социалистического со¬
дружества и антисоветизм китайского руководства.
НОВАЯ СТРАТЕГИЯ США В ОТНОШЕНИИ
ЮЖНОЙ КОРЕИ И ПОЗИЦИЯ ПЕКИНА
Как уже было сказано выше, поражение американ¬
ского империализма в Индокитае привело к важным из¬
менениям в политике США по отношению к Южной Ко¬
рее. Уже 1 мая 1975 г., т. е. на другой день после паде¬
ния Сайгона, министр обороны США Дж. Шлесинджер
заявил, что после ухода США из Вьетнама «фронтовой
зоной обороны являются Западная Европа и Южная Ко¬
рея» (231, 2.У. 1975]. Эта же мысль содержалась и в вы¬
ступлениях президента США и госсекретаря. Так, Г. Кис¬
синджер заявил 16 мая 1975 г.: «Мы считаем, что оборо¬
на и безопасность Кореи важны для безопасности всей
северо-западной части Тихого океана, очень важны для
наших интересов в Северо-Восточной Азии, а также
чрезвычайно важны для наших отношений с Японией»
[31, 9.VI.1975, с. 760].
В этот период выяснилась еще одна важная деталь
американо-южнокорейских отношений. В ходе рассмо¬
трения в американском конгрессе военного бюджета на
1976/77 финансовый год было сообщено, что Соединен¬
ные Штаты поставили в Южную Корею 1000 единиц
тактического ядерного оружия и 54 самолета для их до¬
ставки, причем часть ядерных боеголовок была разме¬
щена вблизи демаркационной линии [217, 6.УП.1976].
Как отмечалось, главная особенность политического
курса США в Азии «после Вьетнама» состояла в энер¬
гичных усилиях Вашингтона по навязыванию Японии
особой ответственности за южнокорейский режим и со-
11 Зак. 156
161
здании тем самым новой военно-политической структу¬
ры: США — Япония — Южная Корея. Это встретило по¬
нимание со стороны японских правящих кругов, обеспо¬
коенных провалом американской авантюры в Индоки¬
тае. Уже 9 июня 1975 г. премьер-министр Японии сделал
заявление о том, что в случае столкновения на Корей¬
ском полуострове американским самолетам будет позво¬
лено стартовать из Японии (цит. по [217, 6.УП.1976]).
Более того, 23 июля 1975 г. министр иностранных дел
К. Миядзава прибыл в Сеул с официальным визитом, в
ходе которого была достигнута договоренность о возоб¬
новлении экономической «помощи» южнокорейскому ре¬
жиму и налаживании двусторонних отношений, которые
были натянутыми после инцидента с Ким Тэчжуном.
Центральным событием в усилиях по созданию трех¬
сторонней «оборонной» структуры в Северо-Восточной
Азии был визит премьер-министра Японии в США 5—
6 августа 1975 г. В совместном заявлении Мики — Фор¬
да указывалось, что «безопасность Корейской Республи¬
ки имеет важнейшее значение для сохранения мира на
Корейском полуострове, что, в свою очередь, необходи¬
мо для обеспечения мира и безопасности Восточной
Азии, в том числе Японии» [31, 8.IX.1975, с. 383]. Срав¬
нивая эту формулировку с аналогичной из коммюнике
Никсона — Сато от ноября 1969 г. («безопасность Юж¬
ной Кореи имеет жизненно важное значение для безо¬
пасности Японии»), нетрудно увидеть между ними опре¬
деленное различие, которое заключается в том, что
прежняя взаимозависимость судеб Японии и Южной Ко¬
реи была устранена и увязана с безопасностью не только
всего Корейского полуострова, но и Восточной Азии в
целом. Очевидно, это отвечало интересам всех сторон,
поскольку Япония хотела бы иметь известную свободу
действий в отношении корейской проблемы, но считала
необходимым сохранение союзнических связей с США
для «стабилизации» обстановки в регионе; Южная Ко¬
рея не могла надеяться на Японию без американской
поддержки и влияния, но нуждалась в политической и
экономической помощи обеих стран, а Соединенные
Штаты стремились теснее связать двух своих дальне¬
восточных союзников и направить их в русло своей но¬
вой стратегии в Азии, учитывая при этом особенности
их взаимоотношений.
162
Важное значение имел также тот пункт совместного
заявления Мики и Форда, в котором японский премьер-
министр давал заверения Соединенным Штатам в том,
что «Япония будет и впредь выполнять свои обязатель¬
ства по договору о взаимном сотрудничестве и безопас¬
ности», и в котором руководители двух стран признали
желательность еще более тесных консультаций для вы¬
полнения этого договора [31, 8.1Х.1975, с. 383]. На прак¬
тике это означало, что Япония в случае конфликта в Ко¬
рее будет не в состоянии воспрепятствовать военным
операциям США с ее территории и окажется вовлечен¬
ной в военные действия.
Вполне естественно, что при таком подходе заявление
о стремлении двух крупнейших держав содействовать
мирному воссоединению корейского народа и искать пу¬
ти уменьшения конфронтации на Корейском полуостро¬
ве выглядело пустой декларацией. В действительности
же анализ документа и практические действия Вашинг¬
тона и Сеула позволяют говорить об их стремлении за¬
крепить статус-кво в Корее, и прежде всего существо¬
вание южнокорейского режима в качестве отдельной по¬
литической единицы. Газета «Крисчен сайенс монитор»
писала в то время: «Нынешнее состояние раздела Ко¬
реи... самое надежное для всех заинтересованных сто¬
рон. Это настолько явно в интересах всех, что должно
стать предметом дипломатических усилий, направленных
на гарантирование статус-кво в Корее... Это тот путь, идя
по которому Вашингтон мог бы надежно избавиться от
расходов и риска, сопряженных с его ролью единствен¬
ного защитника интересов Южной Кореи» [220,
19.У.1975].
Планируемому союзу США — Япония — Южная Ко¬
рея не хватало только одного элемента, чтобы превра¬
титься в замкнутый блок: договорных связей в военной
области между Японией и Южной Кореей. Именно на
это и были направлены (летом 1975 г.) основные усилия
Вашингтона и Сеула. Пак Чжонхи, например, прямо за¬
явил в интервью корреспонденту «Нью-Йорк тайме», что
«он предложил японским руководителям, чтобы между
Японией и Южной Кореей были установлены особые от¬
ношения в области обороны, поскольку обе они связа¬
ны военными договорами с США» [231, 21.УШ.1975].
Этой же цели служил целый ряд политических шагов
11*
163
Соединенных Штатов Америки, в особенности визит аме¬
риканского министра обороны в Сеул и Токио в конце
августа 1975 г. В ходе выяснения военных нужд южно-
корейского режима Дж. Шлесинджер сделал заявление
о том, что Соединенные Штаты будут и впредь сохра¬
нять численность своих войск в Южной Корее, а в слу¬
чае конфликта на Корейском полуострове «оставят свой
выбор открытым для использования тактического ядер-
ного оружия» [231, 30.VIII.1975]. Через два дня эта по¬
зиция была подтверждена в Токио, где американский
министр под предлогом «обеспечения стабильности» на
Дальнем Востоке добивался еще большего вовлечения
Японии в систему экономической, военной и политиче¬
ской поддержки режима Пак Чжонхи. Подобные заиьле-
ния одного из высших руководителей США означали не
только отход от одного из важнейших принципов «док¬
трины Никсона» («ядерный ответ» только на вмешатель¬
ство великой державы с применением ядерного оружия),
но и неприкрытый ядерный шантаж.
В течение второй половины 1975 и начала 1976 г. рас¬
ширение связей в различных областях внутри тройствен¬
ного альянса шло исключительно быстрыми темпами.
15 сентября 1975 г. состоялась отложенная в 1974 г. по
политическим мотивам встреча министров Японии и
Южной Кореи, которая одобрила планы значительного
расширения финансовой и экономической помощи режи¬
му Пак Чжонхи. Очевидно, не без нажима Вашингтона
в этот же период японское правительство приняло реше¬
ние об отмене договоренности (достигнутой еще в
1973 г.) о прекращении в 1976 г. экономической «помо¬
щи» Сеулу на правительственной основе.
В военной области отмечались дальнейшее увязы¬
вание и согласование военной стратегии между США,
Японией и Южной Кореей. Так, в начале 1976 г. началь¬
ник Управления национальной безопасности Японии
М. Саката подтвердил в парламенте, что японские ВВС
используют унифицированные секретные коды совместно
с вооруженными силами США и Южной Кореи в инте¬
ресах самого тесного взаимодействия (см. [99, с. 34]).
Продолжалось также интенсивное наращивание воен¬
ного потенциала сеульского режима. По признанию ми¬
нистерства обороны США, только за период с июня 1975
по май 1976 г. в Южную Корею было направлено зна-
164
чительное количество военной техники на сумму 633 млн.
долл., среди которой были ракеты повышенной дально¬
бойности, ракеты класса земля — воздух [217,
6.УШ.1976]. В Южную Корею были доставлены истре¬
бители-бомбардировщики нового типа, а из Таиланда
переброшено боевое авиакрыло, участвовавшее во вьет¬
намской войне. Во время визита Дж. Шлесинджера в
Сеул стало известно, что режим Пак Чжонхи разраба¬
тывает новый пятилетний план модернизации своих во¬
оруженных сил, хотя старый план к тому времени еще
не был выполнен. В конце 1975 г. было сообщено, что
стоимость этой программы будет составлять приблизи¬
тельно 5 млрд, долл., причем 3 млрд, из них предполага¬
лось получить в форме кредитов и займов из-за грани¬
цы, т. е. главным образом из Соединенных Штатов и
Японии [233, 29.XII. 1975].
Усилия Вашингтона, Токио и Сеула по созданию
тройственного союза, причем в непосредственной близо¬
сти от Китая, были встречены в Пекине довольно свое¬
образно. Еще в конце апреля 1975 г. во время визита
партийно-правительственной делегации КНДР в Пекин
обращало на себя внимание отсутствие в совместном
коммюнике (от 28 апреля) какой-либо критики в адрес
японского империализма, что контрастировало с ре¬
зультатами визита Чжоу Эньлая в Пхеньян в апреле
1970 г. Все наблюдатели сходились во мнении, что от¬
сутствие такой критики — особая позиция китайских ру¬
ководителей, которые стали рассматривать американо¬
японский «договор безопасности» как противовес Совет¬
скому Союзу. Уже после поражения США во Вьетнаме
представитель госдепартамента сделал официальное за¬
явление о «сдержанной позиции» Пекина, который яко¬
бы «предупредил Северную Корею не совершать воен¬
ного нападения на Южную Корею». По словам предста¬
вителя, эта умеренная линия Китая нашла свое выра¬
жение в отношении корейской проблемы в официальных
заявлениях, высказываниях китайских официальных лиц
и дипломатов во время бесед с третьими лицами, а так¬
же в ходе бесед с должностными лицами США [231,
29. V. 1975].
«Сдержанность» Пекина была продемонстрирована
и в ходе обсуждения «корейского вопроса» на XXX сес¬
сии ГА ООН. Ни Цяо Гуаньхуа, ни другие китайские
165
представители в своих выступлениях не упомянули о по¬
пытках США, Японии и Южной Кореи, направленных на
создание военного союза. Правда, они поддержали про¬
ект резолюции социалистических и нейтралистских стран
по Корее и указали на то, что американские войска в
Южной Корее являются главной преградой на пути осу¬
ществления корейским народом самостоятельного и
мирного объединения Кореи и источником нынешней на¬
пряженности на Корейском полуострове [214, 27.IX.1975].
Цяо Гуаньхуа отклонил также предложение Г. Киссинд¬
жера о созыве конференции заинтересованных сторон по
Корее (участников соглашения о перемирии или в бо¬
лее широком составе), заявив, что в значительно изме¬
нившихся со времени перемирия обстоятельствах прак¬
тически приемлемым будет лишь заключение мирного
договора вместо соглашения о перемирии «путем кон¬
сультаций между фактически заинтересованными сто¬
ронами соглашения по перемирию в Корее [214,
27.IX.1975].
Вместе с тем в этот период стала особенно очевидна
лицемерность позиции КНР по корейской проблеме. Для
Пекина было ясно, что его громкие фразы и словесная
поддержка КНДР не повлияют на действительное поло¬
жение дел. Однако в конфиденциальных беседах с аме¬
риканцами китайские представители одобряли пребыва¬
ние войск США в Южной Корее. Об этом, в частности,
сообщали конгрессмены Ч. Перси, Д. Андерсон, М. Минк
и другие, посетившие КНР в августе 1975 и в январе
1976 г. [233, 28.11.1976]. Довольно откровенно на этот
счет высказалась близкая к госдепартаменту «Вашинг¬
тон пост»: «Называя себя коммунистической страной,
Китай в то же время энергично сигнализирует Соединен¬
ным Штатам, что он хочет, чтобы американские войска
оставались в Южной Корее» (цит. по [210, 19.111.1976]).
Несколько более об отношении Пекина к Южной Ко¬
рее стало известно после визита Дж. Форда в КНР 1 —
5 декабря 1975 г. Хотя, как известно, никакого совмест¬
ного заявления подписано не было, на пресс-конферен¬
ции в Пекине 4 декабря Г. Киссинджер признал, что
проблема Кореи обсуждалась, и добавил: «Наши точки
зрения не идентичны, но характеризуются пониманием,
и мы надеемся, что обе стороны будут оставаться сдер¬
жанными в отношении Корейского полуострова» [31,
166
29.ХП.1975, с. 929]. Госсекретарь уклонился от ответов
на новые вопросы по Корее (в частности, о том, ставил¬
ся ли вопрос о выводе американских войск, а также о
«совместной роли КНР и США по сдерживанию своих
союзников на Корейском полуострове») и сказал, что
«всякое обострение ситуации обеими сторонами не по¬
служит общим интересам и мы думаем, что это понима¬
ют обе стороны» [31, 29.XII. 1975, с. 931].
Вскоре после визита японская газета «Иомиури» со¬
общила об одной весьма интересной детали китайско-аме¬
риканских переговоров, касавшихся Кореи. Газета по¬
местила информацию о том, что во время встречи с
Дж. Фордом Мао Цзэдун предложил президенту США
совместно воздействовать на правительства КНДР и
Южной Кореи, с тем чтобы они проводили политику,
устраивающую одновременно Пекин и Вашингтон. МИД
Японии, проанализировав сообщение, назвал его правдо¬
подобным, поскольку оно было подкреплено последую¬
щими заявлениями американских руководителей относи¬
тельно занятия общей с КНР позиции по корейской проб¬
леме [210, 13.XII.1975].
Косвенное подтверждение этого вывода содержалось
и в сообщении южнокорейского агентства Хабтон Тхон-
син от 9 декабря 1975 г., в котором говорилось об «ин¬
формационной встрече» (по поводу итогов визита
Дж. Форда в КНР) помощника государственного секре¬
таря по делам Восточной Азии и Тихого океана Ф. Ха¬
биба (бывшего посла США в Южной Корее) с Пак
Чжонхи. Агентство сообщало, что, несмотря на отсутст¬
вие какого-либо прогресса по проблеме Кореи в ходе
пекинских переговоров, президент США выразил готов¬
ность своего правительства предпринять конструктив¬
ные шаги с целью уменьшения напряженности на Ко¬
рейском полуострове и просил Пекин использовать свое
влияние, с тем чтобы удержать Северную Корею от яко¬
бы «провокационных актов» против Сеула. Кроме того,
согласно сообщению южнокорейского агентства., . Форд
подтвердил китайским руководителям намерение США
выполнять свои обязательства по поддержанию, мира. и
безопасности на Корейском полуострове и дал.ясно по¬
нять Пекину, что Соединенные Штаты намерены, откло¬
нить любые переговоры относительно - будущего Кореи
без участия Сеула. .
-167
Осуществлявшийся Соединенными Штатами Амери¬
ки курс в отношении Южной Кореи был подтвержден
в «тихоокеанской доктрине» Форда. Обращало на себя
внимание то, что среди шести основных пунктов доктри¬
ны один был прямо связан с Кореей. Президент США
заявил: «Сохраняется напряженность в Корее. Мы име¬
ем тесные связи с Корейской Республикой, и мы оста¬
емся вовлеченными в дело мира и безопасности на Ко¬
рейском полуострове, подтверждая в то же время присут¬
ствие здесь наших вооруженных сил» [31, 29.XII.1975,
с. 915].
Комментируя пункт о Корее в «тихоокеанской док¬
трине», газета «Крисчен сайнс монитор» писала в редак¬
ционной статье, что-де «китайцы и северные корейцы до¬
биваются заключения мирного соглашения, которое
США правильно отклоняют, если в нем не будет участ¬
вовать Южная Корея». «Корея остается сейчас единст¬
венной разделенной страной,— продолжала газета,— ста¬
тус которой не нормализован и которая создает опас¬
ность вооруженного конфликта и конфронтации между
Востоком и Западом... Теперь остается найти какое-то со¬
глашение, на основе которого Соединенные Штаты по¬
степенно вывели бы свои вооруженные силы из Южной
Кореи и две стороны могли бы договориться уважать
территориальную целостность друг друга, вместе с тем
оставив открытой дверь для конечного воссоединения»
[220, 9.XII.1975]. Оставляя на совести автора искажение
позиции КНДР (которая, как известно, выступает за
мирный договор и диалог е Южной Кореей, но после
устранения иностранного вмешательства в дела Кореи),
скажем только, что в статье (в отличие от официальной
позиции Вашингтона) имелось «рациональное зерно»—
идея вывода войск США и предоставление возможности
двум корейским сторонам самим договориться о своем
будущем.
Очевидно, такая идея не отвечала задачам админи¬
страции Форда и, по всей видимости, не устраивала Пе¬
кин. Во всяком случае, это стало ясно, когда Постоян¬
ный комитет Верховного Народного собрания КНДР в
начале марта 1976 г. обратился с письмом к парламен¬
там и правительствам всех стран, призывая всех способ¬
ствовать тому, чтобы обеспечить прочный мир в Корее
и ускорить объединение Севера и Юга без вмешатель-
168
ства извне. В качестве первоочередной меры предлага¬
лось распустить «командование вооруженными силами
ООН» и вывести из Южной Кореи все иностранные вой¬
ска [217, 14.111.1976]. Вашингтон «в ответ» выдвинул ста¬
рую идею четырехсторонней конференции по Корее, а
Пекин столь же традиционно в ответном письме Постоян¬
ного комитета ВСНП от 13 марта 1976 г. заявил, что он
«полностью поддерживает твердую и справедливую по¬
зицию КНДР», подчеркнув, что «пребывание американ¬
ских войск в Южной Корее — самое большое препят¬
ствие на пути осуществления корейским народом само¬
стоятельного мирного объединения Родины» [214,
14.111.1976]. Несомненно, Вашингтон и Пекин были заин¬
тересованы в поддержании статус-кво на Корейском по¬
луострове, что удовлетворяло их обоих, во всяком слу¬
чае до того времени, когда окончится президентская
борьба в США и когда (в связи с отходом Мао Цзэду¬
на от практических дел) состоится возможная смена
власти в Пекине.
Приход Дж. Картера в Белый дом сулил перемены в
вопросе об американском военном присутствии в Юж¬
ной Корее, поскольку в ходе предвыборной кампании
кандидат в президенты выступил с рядом заявлений о
необходимости вывода американских сухопутных войск
и удаления тактического ядерного оружия с юга Корей¬
ского полуострова.
Перед самым началом «президентской гонки», в
1976 г., институт Брукингса в Вашингтоне выпустил кни¬
гу видного специалиста по дальневосточным проблемам
Р. Клофа под названием «Сдерживание и оборона в Ко¬
рее. Роль американских вооруженных сил». Она была
воспринята как «корейская программа» Дж. Картера.
Автор книги считал, что в течение двух или более лет
необходимо дать возможность Соединенным Штатам
«прийти в себя» после Индокитая, взвесить свои силы и
возможности и не предпринимать таких действий в Ко¬
рее, которые могли бы подорвать веру союзников в
американские обязательства, породить подозрения в ос¬
лаблении позиций США. Но по истечении этого време¬
ни правительство США, по мнению Р. Клофа, могло бы
рассмотреть («в зависимости от обстановки») вопрос об
удалении ядерного оружия и сухопутных войск с остро¬
ва, но при сохранении там ВВС, действуя при этом в
169
тесном сотрудничестве с Южной Кореей и Японией ц
учитывая «настроения и позицию» Северной Кореи.
В перспективе «план Клофа» предусматривал полный
вывод войск США только после обеспечения разрядки
напряженности в отношении двух корейских сторон, зна¬
чительного прогресса в переговорах между ними, при¬
знания Севера и Юга Кореи четырьмя крупнейшими дер¬
жавами (США, Япония, СССР, КНР) и вступления их
в ООН [126, с. 49—53].
В этой программе, направленной в конечном счете
на раскол Кореи, присутствовал содержавшийся в «док¬
трине Никсона» тезис о постепенном выводе сухопутных
войск, но имелся и новый, весьма важный элемент — те¬
зис о первоочередности вывода ядерного оружия. Неко¬
торые из специалистов по проблемам Дальнего Востока
в то время (например, Э. Рейшауэр) выступили даже с
призывом заменить существующие обязательства США
перед сеульским режимом «более общими обязательст¬
вами в отношении мира в этом районе» [220, 26.УП.1976].
Не преувеличивая значения предложений Р. Клофа,
следует отметить, что первые шаги президента Карте¬
ра по корейской проблеме были сделаны в основном в
том же направлении. При этом начальная деятельность
президента по времени совпала с периодом охлаждения
отношений между Вашингтоном и Сеулом, вызванного
подкупом ряда американских законодателей агентами
южнокорейской разведки и появившимися сообщениями
о слежке агентов американского ЦРУ за южнокорей¬
ским президентом [231, 14.X.1976].
Во время визита в Вашингтон премьер-министра Япо¬
нии Т. Фукуда 21—22 марта 1977 г. в совместном ком¬
мюнике относительно вывода американских сухопутных
сил из Южной Кореи говорилось: «Соединенные Штаты
после консультаций с Корейской Республикой, а также
Японией будут действовать таким образом, чтобы не соз¬
дать угрозы миру на Корейском полуострове». Дж. Кар¬
тер в одностороннем порядке подтвердил сохранение
обязательств США по обороне Южной Кореи [216,
24.V. 1977]. Однако японская сторона никак не выразила
своего отношения к этому заявлению, хотя ранее премь¬
ер-министр и заявлял, что «правительство не будет воз¬
ражать против постепенного вывода американских войск
из Южной Кореи, если это будет сделано таким путем.
170
который не нарушит военного равновесия на Корейском
полуострове» [223, 15.11.1977]. Внимание наблюдателей
привлекло и то обстоятельство, что в согласованном
пункте о «важности поддержания мира и стабильности
на Корейском полуострове для безопасности Японии и
всего Дальнего Востока» на этот раз (в отличие от сов¬
местного заявления Мики и Форда от 1975 г.) не была
упомянута Южная Корея.
В мае и июле 1977 г. высокопоставленные американ¬
ские представители обсуждали в Токио и Сеуле кон¬
кретные планы вывода войск. В ходе состоявшихся в
Сеуле бесед южнокорейские лидеры, как писала аме¬
риканская пресса, «с явным неудовольствием признали
неизбежность вывода», но заявили, что удаление сухо¬
путных войск США должно быть компенсировано по¬
ставками в течение четырех-пяти лет современного во¬
оружения и увеличением боевой мощи южнокорейской
армии [231, 26.VI. 1977].
Вместе с тем в этот период американские «ястребы»
из числа военных и конгрессменов, а также определен¬
ные круги в Японии усилили давление на правительство
Картера. Очевидно, результатом этого явилось заявле¬
ние американского президента о возможности примене¬
ния Соединенными Штатами ядерного оружия в Корее
(см. [210, 8.УП.1977]).
Результаты американо-японо-южнокорейских кон¬
сультаций похоронили надежды тех, кто поверил обеща¬
ниям о выводе американских войск из Южной Кореи и
заявлениям о стремлении к разрядке напряженности на
Корейском полуострове. Было объявлено, что к концу
1978 г. США выведут лишь 6 тыс. солдат, а после завер¬
шения пятилетней программы сокращения в Южной
Корее останется 13 тыс. военнослужащих (главным
образом из ВВС). Однако в одном из интервью прези¬
дент США дал понять, что сроки вывода могут быть пе¬
ресмотрены и что консультация по этому вопросу будет
проведена и с другими союзниками США, в том числе с
Австралией, Новой Зеландией и чанкайшистским режи¬
мом. Одновременно было заявлено о намерении Соеди¬
ненных Штатов увеличить силы своей военной авиации
в Южной Корее на одну четверть.
Если учесть, что Вашингтон продолжал переоснаще¬
ние южнокорейской армии и резко увеличил военную
171
помощь Сеулу (в том числе путем передачи вооружения
для ВВС и ВМС), то станет ясно, что речь шла о сущест¬
венном возрастании военного потенциала американо-
южнокорейских сил в Корее. К тому же, .насколько мож¬
но судить по сообщениям прессы, появились признаки и
того, что сеульский режим рвется к обладанию ядерным
оружием. Важно подчеркнуть, что, согласно данным кон¬
гресса США, всего за семь лет (1969—1975) военная по¬
мощь Южной Корее более чем вдвое превысила ту, ко¬
торая была оказана в предыдущие 16 лет, и к середине
1975 г. составила 6,5 млрд. долл. [51, с. 75]. И несмотря
на это, появилось сообщение о том, что Пентагон пред¬
ставил администрации Картера план оказания дополни¬
тельной военной помощи режиму Пак Чжонхи на сумму
8 млрд. долл. [210, 29.УП.1977].
Огромная военная помощь Южной Корее являлась и
является главным средством укрепления южнокорей¬
ского режима, одного из самых жестоких и антидемо¬
кратических в мире. При явном и тайном попуститель¬
стве Вашингтона режим Пак Чжонхи возвел в ранг го¬
сударственной доктрины концепцию «наращивания сил
для объединения Кореи путем победы над коммунизмом»,
предусматривающую ускорение экономического разви¬
тия в Южной Корее и интенсивное увеличение (при ак¬
тивной помощи США) ее военного потенциала. Эту аг¬
рессивную концепцию пресса КНДР справедливо расце¬
нивала как перелицовку лисынмановской доктрины объ¬
единения Кореи путем «похода на Север».
Столь же справедливой была и оценка позиции пра¬
вительства Картера по вопросу уменьшения американ¬
ского военного присутствия в Южной Корее, данная пре¬
зидентом КНДР в интервью газете «Монд» летом 1977 г.
Ким Ир Сен подчеркнул, что позиция президента США
все более отдаляется от его собственных предвыборных
обещаний [225, 26—27,VI. 1977]. Действительно, к тому
времени в Вашингтоне уже перестали говорить о выво¬
зе ядерного оружия с юга Корейского полуострова.
С весны 1978 г. последовала серия заявлений американ¬
ских официальных лиц о «замедлении темпов» вывода,
а в начале 1979 г.— о планируемом пересмотре решения
о выводе войск США из Южной Кореи ввиду «новых
данных» Пентагона, якобы свидетельствующих о «недо¬
оценке угрозы» для Сеула извне [187, 8.1.1979].
172
Очевидно, подобный пересмотр обещаний, с которыми
Дж. Картер пришел в Белый дом, был для президента
весьма нелегким решением, особенно в год, предшество¬
вавший президентским выборам. Поэтому на вооружение
была взята тактика подготовки общественного мнения
страны к этому шагу. Первой такой мерой явилась раз¬
работка специальной группой аналитиков доклада о «но¬
вых оценках военной мощи Северной Кореи». 15 января
1979 г. госсекретарь США С. Вэнс от имени президента
направил его на рассмотрение видным деятелям конгрес¬
са (31, 1979, т. 79, № 2025, с. 24—26]. Затем, накануне
визита Дж. Картера и Г. Брауна в Южную Корею Цент¬
ральное разведывательное управление США опублико¬
вало свой доклад, в котором вновь утверждалось, что
Вашингтон «серьезно недооценивал» как численный со¬
став вооруженных сил КНДР, так и ее военный потен¬
циал (см. [231, 30.У1.1979]).
Именно под аккомпанемент заявлений о «переоценке
мощи и намерений Севера» проходило пребывание пре¬
зидента и министра обороны США в Южной Корее с
29 июня по 1 июля 1979 г. В результате выявившегося
«нового взаимопонимания» был подписан самый «жест¬
кий» за последнее десятилетие текст американо-южно¬
корейского коммюнике, глубоко милитаристский по су¬
ти и по духу. Коммюнике продемонстрировало не только
политические колебания американского президента, но
также силу и возможности военно-промышленного ком¬
плекса США и отчасти самих американских союзников,
способных влиять на президентское решение в угодном
для них направлении.
В тексте коммюнике (см. [31, 1979, т. 79, № 2029,
с. 16—17]) содержалось заверение Дж. Картера в неиз¬
менности курса США на оказание южнокорейскому ре¬
жиму всесторонней помощи, и прежде всего военной
поддержки. Подчеркнув важность договора 1953 г., сто¬
роны выразили «единодушное мнение», что «военное со¬
трудничество США и Южной Кореи, направленное на
сдерживание внешней агрессии, вносит значительный
вклад в дело мира и стабильности». В коммюнике было
зафиксировано обещание США оказать «незамедлитель¬
ную и эффективную помощь Южной Корее в случае во¬
оруженного нападения» и подчеркнуто, что «ядерный зонт
СИТА служит дополнительной гарантией обеспечения бе-
173
зопасности в этой зоне». Дж. Картер подтвердил «глу¬
бокую заинтересованность» в том, чтобы «не допустить
какой-либо дестабилизации на Корейском полуострове
или в регионе», и в связи с проблемой дальнейшего вы¬
вода американских сухопутных сил из Южной Кореи за¬
верил Пак Чжонхи, что «Соединенные Штаты будут
продолжать американское военное присутствие в Юж¬
ной Корее, чтобы обеспечить мир и безопасность».
В коммюнике содержались также старые идеи од¬
новременного вступления двух частей Кореи в ООН,
признания Соединенными Штатами КНДР в случае при¬
знания Южной Кореи «союзниками Пхеньяна» и подно¬
вленная идея трехсторонних контактов (США —
КНДР — Южная Корея), повторившая, по сути, преж¬
ние предложения Вашингтона о четырехсторонних встре¬
чах по проблеме Кореи (включая КНР).
Результаты визита Дж. Картера и Г. Брауна в Юж¬
ную Корею стали тем важным этапом, вскоре после ко¬
торого правительство США официально объявило о ре¬
шении отложить планы дальнейшего вывода своих войск
до 1981 г. [231, 21.УИ.1979]. Но действия американской
администрации не ограничились только этим. Были
предприняты новые усилия по укреплению военных свя¬
зей Японии с Южной Кореей.
В течение июля и августа 1979 г. начальник управле¬
ния национальной обороны Японии Г. Ямасита посетил
с визитами Южную Корею и США, где вел переговоры
по военным вопросам. Особенно примечательным был
его визит в Сеул, который знаменовал собой установле¬
ние официальных контактов между военными ведом¬
ствами на высшем уровне. Г. Ямасита вел переговоры с
министром обороны Южной Кореи и присутствовал на
учениях южнокорейских войск. В ходе переговоров под¬
черкивалось удовлетворение определенных руководящих
кругов в Японии решением Картера об отсрочке вывода
американских войск с юга Корейского полуострова.
«Южнокорейский аспект» широко присутствовал и на
переговорах Ямасита с Г. Брауном и 3. Бжезинским в
США, в ходе которых обсуждались вопросы военного со¬
трудничества между Токио и Сеулом, а также на трех¬
сторонней основе. Американские руководители постоян¬
но подчеркивали «твердое намерение» США сохранить
нынешний уровень своих вооруженных сил в Азии и на
174
Тихом океане и делились планами значительного повы¬
шения «ударной способности» американских вооружен¬
ных сил в Южной Корее [210, 18.УП1.1979].
Практические шаги японского правительства, пред¬
принятые летом 1979 г., довольно резко контрастирова¬
ли с формулировками о Корее из американо-японско¬
го коммюнике, подписанного всего двумя месяцами
раньше во время визита (30 апреля — 4 мая 1979 г.)
премьер-министра Японии в США. Коммюнике Охира —
Картера (см. [31, 1979, т. 79, № 2029, е. 35)), по сущест¬
ву, повторило ключевые формулировки о Корее, содер¬
жавшиеся в американо-японском коммюнике 1977 г. Фу-
куда — Картера (об обязательствах США по обороне
Южной Кореи о том, что «поддержание мира и стабиль¬
ности на Корейском полуострове неотделимо от мира и
безопасности в Восточной Азии, включая Японию»), а.
также известную позицию обоих правительств относитель¬
но способа вывода американских войск из Южной Ко¬
реи, «который соответствует поддержанию мира и ста¬
бильности на Корейском полуострове». Обе стороны обя¬
зались «сотрудничать для смягчения напряженности на
полуострове» и приветствовали возобновление в начале
1979 г. попыток Севера и Юга вновь начать диалог.
Подобные резкие изменения позиций Японии и США
по корейской проблеме явились не только следствием дав¬
ления милитаристских сил в обеих странах и принципа
«лицемерной политики», укоренившегося в Вашингтоне в
конце 70-х годов, но и в определенной степени новыми
нюансами в позиции Пекина по вопросу объединения
Кореи. Уже тогда ряд специалистов отмечали рост вза¬
имопонимания Вашингтона и Пекина по проблеме Ко¬
реи. Так, стало известно, что во время майского визита
в КНР (1978 г.) 3. Бжезинский просил Пекин оказывать
давление на КНДР в делах, касающихся Южной Кореи
[233, 20.XII.1978].
В конце 1978 г. и особенно в начале 1979 г. перед ви¬
зитом Дэн Сяопина в США и Японию в прессе ряда
стран появились сообщения о попытках Сеула при по¬
средничестве японских и американских должностных лиц
завязать контакты е Пекином. Однако, как сообщалось
в газете «Нью-Йорк тайме», Дэн Сяопин и Хуан Хуа в
ответ на такие попытки выразили «нежелание участво¬
вать в корейском споре» [231, 12.11.1979]. Газета, ссыла-
175
ясь на японские источники, цитировала заявления китай¬
цев о том, что «сейчас еще не время» для «такого уча¬
стия», и высказывание высокопоставленного чиновника
южнокорейского МИД о том, что «Китаю хотелось бы
подождать, пока его позиции в соотношении сил в Азии
станут более прочными» [231, 12.11.1979]. Японская прес¬
са сообщала также, что, дав отрицательный ответ на
японские попытки посредничества, Дэн Сяопин заявил,
что «третьим странам лучше воздерживаться от вмеша¬
тельства в решение корейской проблемы», и добавил, что
«его страна поддерживает позицию Северной Кореи»
[228, 17.11.1979].
Такая позиция пекинского руководства была, оче¬
видно, учтена Вашингтоном при выдвижении идеи трех¬
сторонних контактов — США и двух корейских сторон,
но без участия КНР,— хотя сама по себе эта американ¬
ская идея выглядела слишком иллюзорной, поскольку
предполагала решить внутреннюю проблему корейской
нации в условиях пребывания иностранных войск в Ко¬
рее.
В то же самое время прежнее «понимание» со сторо¬
ны КНР американского' «присутствия» в азиатско-тихо¬
океанском регионе и американо-японского военно-поли¬
тического партнерства не претерпело каких-либо изме¬
нений и, несмотря на «дежурные» заявления Пекина в
поддержку позиции КНДР, способствовало на деле це¬
лям укрепления «оси» Сеул — Вашингтон — Токио.
Политические маневры США, Японии и КНР вокруг
проблемы Кореи сопровождались в 1978—1979 гг. серь¬
езным обострением внутриполитического положения в
самой Южной Корее. Несмотря на действие «чрезвычай¬
ных законов», подавлявших всякую оппозицию режиму
единоличной власти Пак Чжонхи, несмотря на аресты
всех видных деятелей оппозиции (Ким Тэчжуна, Юн Бо-
суна и др.), в Южной Корее продолжали тлеть очаги не¬
довольства и периодически вспыхивать волнения.
Определенным выражением такого недовольства яви¬
лись результаты выборов в Национальное собрание Юж¬
ной Кореи в декабре 1978 г., в ходе которых за канди¬
датов Новой демократической партии было подано
больше голосов, чем за сторонников Пака.
Следует отметить, что правительство Картера, видя
рост недовольства методами правления Пак Чжонхи как
176
со стороны южнокорейского населения, так и американ¬
ского общественного мнения (в частности, конгресса),
пыталось побудить сеульских лидеров более лояльно
относиться к деятельности оппозиции. Президент США
даже подумывал о встрече (во время своего визита в
Южную Корею) с Ким Тэчжуном. И хотя под влиянием
южнокорейского лобби в США эта встреча не состоя¬
лась, Дж. Картер имел в Сеуле беседу с лидером НДП
Ким Енсамом, рукопожатие с которым было запечатле¬
но на фотографиях во многих газетах США и Японии.
Однако нажим США не возымел никакого действия.
В начале октября 1979 г. вслед за исключением Ким
Енеама из Национального собрания за «нарушение
чрезвычайных законов» (т. е. за критику в адрес Пак
Чжонхи) в Пусане начались массовые волнения населе¬
ния, которые перекинулись и на другие города. Волнения
подогревались также экономическими неурядицами в
Южной Корее — ростом безработицы и инфляции. Одно¬
временно депутаты Национального собрания, члены
НДП, в знак протеста против исключения Ким Енеама
в полном составе объявили бойкот, парализовав тем са¬
мым нормальную деятельность этого органа.
В условиях нарастающей оппозиции был подготовлен
заговор с целью устранения Пак Чжонхи, к которому
приложили руки и спецслужбы США. 26 октября во вре¬
мя ужина он был убит директором южнокорейского ЦРУ
Ким Дэкю. Сам Ким Дэкю был немедленно арестован
армейскими лидерами Южной Кореи, а позднее вмес¬
те с сообщниками предан суду и повешен.
После убийства Пака Соединенные Штаты привели
в боевую готовность свои войска в Южной Корее и на¬
правили к ее берегам военные корабли. Президент США
немедленно отправил послание Цюй Кюха, исполнявше¬
го обязанности президента, с заверениями о том, что
США «будут твердо выполнять свои договорные обяза¬
тельства» перед Сеулом (см. [210, 28.Х.1979]).
По советам Вашингтона — «придерживаться консти¬
туционных методов перехода власти» (т. е. в соответ¬
ствии с конституцией, состряпанной Пак Чжонхи) —
развертывались и дальнейшие события в Сеуле. 6 декаб¬
ря 1979 г. Цюй Кюха коллегией выборщиков был ут¬
вержден в должности президента. Очевидно, под влия¬
нием американских советов умерил свои амбиции и Ким
12 Зак. 156
177
Чжонпхиль, ушедший в 1975 г. в отставку с поста
премьер-министра, но добившийся теперь избрания се¬
бя лидером Демократической республиканской партии
(т. е. партии Пак Чжонхи). Однако поляризация сил и
соперничество за власть (особенно среди военных) про¬
должались, и внутриполитическая обстановка в Южной
Корее оставалась напряженной.
Пытаясь разрядить обстановку, новые сеульские ли¬
деры объявили о начале «процесса демократизации»: обе¬
щали изменить старую конституцию, провести «свобод¬
ные выборы» (в 1981 г.), принять меры по обузданию
инфляции, роста цен и т. д. На самом деле в Южной Ко¬
рее мало что изменилось.
Весной 1980 г. по городам юга Кореи вновь прокати¬
лась волна антиправительственных выступлений учащей¬
ся молодежи, которые были поддержаны другими сло¬
ями населения. Они требовали неотложных демократи¬
ческих преобразований, упразднения сохранявшегося
режима террористической диктатуры, принятия мер по
борьбе с экономическими неурядицами. В середине мая
народное восстание охватило провинциальный центр
Кванчжу, третий по величине город Южной Кореи. Вос¬
ставшие захватили арсеналы оружия, направили его про¬
тив карателей и в течение нескольких дней удерживали
город в своих руках.
Южнокорейское правительство, напуганное таким
размахом народного недовольства, подало в отставку.
По всей стране было введено чрезвычайное положение.
Власть фактически сосредоточилась в руках наиболее
правых военных, во главе которых стоял генерал Чон
Духван, командующий войсками безопасности. Брошен¬
ные ими на подавление армейские части окружили Кван¬
чжу, а затем потопили восстание в крови. Были аресто¬
ваны лидеры оппозиции и в других городах.
Особое беспокойство события в Южной Корее вы¬
звали у правительства США. В разгар восстания в Кван¬
чжу Вашингтон поспешил объявить о направлении бое¬
вой группы своих военно-морских сил во главе с авиано¬
сцами «Корал си» и «Мидуэй» к корейским берегам.
Затем, после одного из экстренных совещаний в Белом до¬
ме, было объявлено, что правительство Картера разреши¬
ло использовать специальные карательные части южно-
корейских солдат из состава находящихся под контро-
178
лем Пентагона объединенных американо-южнокорейских
вооруженных сил для подавления «гражданских беспо¬
рядков» [210, 24.У.1980]. Последовали и другие заявле¬
ния американских руководителей о том, что США не ос¬
тановятся ни перед чем, чтобы сохранить своих
ставленников в Сеуле и свой военно-стратегический плац¬
дарм в этой части Азии.
Очевидно, не без подсказки Вашингтона, в конце
мая 1980 г. в Сеуле был сформирован своеобразный ор¬
ган военной диктатуры — «специальный совет нацио¬
нальной безопасности», состоящий из 25 человек. Власть
в нем захватила военная верхушка (2/з этого органа) во
главе с Чон Духваном, который не считает нужным
скрывать свои тесные связи с США. Было официально
объявлено, что созданный «совет» будет править в Юж¬
ной Корее «вплоть до отмены чрезвычайного положе¬
ния» [210, 1.VI. 1980].
* * *
Как показывают документы и характер деятельности
США в Южной Корее, цели американского правитель¬
ства в Южной Корее остались в целом теми же, что бы¬
ли провозглашены азиатской политикой Р. Никсона: во
имя интересов американского правящего класса умень¬
шить «физическое присутствие» США, оградить себя от
автоматического вовлечения в возможный конфликт на
Корейском полуострове, но всеми силами наращивать
военный потенциал своего союзника и сохранить глав¬
ные политические и стратегические позиции в Южной
Корее, поскольку юг Кореи остается последним амери¬
канским форпостом непосредственно на Азиатском кон¬
тиненте, потеря которого может серьезно подорвать по¬
зиции американского империализма в Азии. При этом
Соединенные Штаты прилагали особые усилия, чтобы
еще глубже втянуть Японию в свою азиатскую страте¬
гию, в частности по всемерному укреплению южнокорей¬
ского режима.
Совершенно ясно, что в создавшейся ситуации факти¬
ческое одобрение Пекином американского присутствия в
Южной Корее и укрепление «оси» Сеул — Вашингтон —
Токио являются прямым предательством корейского на¬
рода в его стремлении к объединению родины.
12*
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Создатели теории научного коммунизма К. Маркс и
Ф. Энгельс показали, что движущей силой любого об¬
щества, разделенного на классы, является классовая
борьба, что за всякими общественными изменениями
нужно прежде всего видеть борьбу между классами.
Подчеркивая эту суть марксистского учения, В. И. Ле¬
нин указывал: «Люди всегда были и всегда будут глу¬
пенькими жертвами обмана и самообмана в политике,
пока они не научатся за любыми нравственными, религи¬
озными, политическими, социальными фразами, заявле¬
ниями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных
классов» [2, с. 47].
Анализируя с этих идейных позиций политику Соеди¬
ненных Штатов Америки на Дальнем Востоке, нельзя
не заметить, что суть ее осталась прежней — борьба про¬
тив социализма как своего общественного антипода, за¬
щита принципиальных классовых интересов капитализма.
Вместе с тем в новых исторических условиях методы
борьбы изменились, и это нашло выражение в формули¬
ровании Соединенными Штатами новых внешнеполити¬
ческих доктрин. Их фундаментом явилась старая кон¬
цепция «баланса сил», в которую теоретики американ¬
ского империализма вложили новое содержание. Поли¬
тическая практика США последнего десятилетия, в том
числе и на Дальнем Востоке, показывает, что существо
этого замысла состоит не в том, чтобы найти путь для
достижения прочного мира и создания приемлемой для
всех стран системы безопасности, а в том, чтобы обеспе¬
чить Соединенным Штатам особую роль в рамках балан¬
са сил, а именно роль посредника, которая давала бы
США возможность, используя свою географическую от¬
даленность и союзнические связи, принимать ту или дру¬
гую сторону в зависимости от собственных интересов
американского империализма.
180
Особое значение для политики США имеет ныне по¬
литика КНР. Ярый антисоветизм маоистского руковод¬
ства, его агрессивные гегемонистские претензии исполь¬
зуются Вашингтоном не только для сохранения своих
позиций в Азии, но и для разыгрывания «китайской кар¬
ты» во имя собственных глобальных интересов, во имя
того, чтобы «канализировать» Китай против Советского
Союза и стран социалистического содружества.
Существо политики маоистского режима, установив¬
шего военно-бюрократическую диктатуру в КНР, состо¬
ит в том, чтобы любыми средствами превратить Китай
в мировую державу номер один. Маоизм, как мелкобур¬
жуазное, националистическое течение, в основе которо¬
го лежат великоханьский национал-шовинизм и гегемо¬
низм, давно отбросил классовый подход во внешней по¬
литике. Это привело к тому, что господствующими во
взглядах китайских руководителей стали геополитиче¬
ские воззрения на мир как на арену борьбы за гегемо¬
низм и сферы влияния. Внеклассовый подход к между¬
народным отношениям вылился не только в беспринцип¬
ное блокирование с силами крайней реакции, но и в
прямую военную агрессию против социалистического
Вьетнама.
В последние годы у кормила власти в Пекине сме¬
нились маоисты «различных оттенков», появились дру¬
гие люди и иные методы, но суть внешней политики
КНР осталась той же, что и при Мао Цзэдуне: агрессив¬
ный великодержавный шовинизм, огалтелый антисове¬
тизм, стремление к гегемонии, игра на мировых противо¬
речиях (и в первую очередь между социализмом и ком¬
мунизмом), подстрекательство к войне.
Ныне стало совершенно ясно, что в стратегическом
плане китайское руководство пытается столкнуть Совет¬
ский Союз и США в военном противоборстве. Пекин же,
видимо, надеется остаться вне пределов ядерной катаст¬
рофы, в положении «третьего радующегося» и направ¬
лять происходящие события в выгодном для себя на¬
правлении. Иными словами, пекинские стратеги активно
пытаются разыграть «американскую карту» против
СССР.
Исходя из принципиальных оценок политических кур¬
сов США и КНР на современном этапе и базируясь на
проведенном исследовании, нельзя не прийти к выводу,
181
что Тайвань стал главной «разменной монетой» в ходе
американо-китайской нормализации, что Соединенные
Штаты Америки отбросили в сторону союзническое со¬
глашение и прежние гарантии тайваньскому режиму,
когда перед ними открылась возможность создания по¬
литического альянса с новым китайским руководством.
Пекин же, судя по его нынешним амбициям, вряд ли
удовлетворится достигнутым решением по Тайваню, ибо
Тайвань для него — это прежде всего важный военно¬
стратегический плацдарм на Дальнем Востоке и в за¬
падной части Тихого океана и в то же время — другая
враждебная политическая власть в Китае.
При определении своих позиций в отношении Южной
Кореи Вашингтон и Пекин исходят из долговременных
перспектив, связанных не только с корейской проблемой
в целом, но и с будущим всей Северо-Восточной Азии.
С точки зрения Соединенных Штатов Южная Корея ос¬
тается последним американским форпостом на Азиат¬
ском континенте, «уход» откуда может серьезно отра¬
зиться на политической ориентации Японии. Пекин же,,
руководствуясь своими гегемонистскими устремлениями,,
на данном этапе хочет превратить корейскую проблему
в объект китайско-американского политического манев¬
рирования и сохранить Японию неядерной державой,
чтобы в будущем вооруженный и сильный Китай мог обе¬
спечить себе преобладающее влияние во всей Северо-
Восточной Азии. В этих условиях наиболее вероятным
в обозримом будущем представляется сложное балан¬
сирование сторон с целью сохранения статус-кво на Ко¬
рейском полуострове, учитывающее, в частности, извест¬
ные колебания в позиции Японии и взрывоопасность
внутриполитической обстановки в Южной Корее.
Использованный в работе сравнительный метод ана¬
лиза политики США в отношении Тайваня и Южной Ко¬
реи позволил сделать вывод об изменении концепции
союзничества США в отношении «малых» дальневосточ¬
ных партнеров, заключающемся в готовности Вашингто¬
на принести военно-политический договор с одним из
своих союзников в жертву, когда речь идет о корен¬
ных классовых интересах американского империализма
и, наоборот, отстаивать другого, вплоть до угрозы
применения ядерного оружия. Кроме того, этот ме¬
тод позволил выяснить, что Пекин рассматривает не
182
только Тайвань, но и всю Северо-Восточную Азию как
сферу своих важных стратегических интересов. Однако,
поскольку здесь напрямую сталкиваются интересы КНР
и США, Пекин проявляет пока стремление отложить окон¬
чательное решение острых проблем (Кореи, острова Сен-
каку, отчасти Тайваня), сохранить статус-кво, с тем что¬
бы предъявить свой «реестр по этому счету» позже, ко¬
гда, как надеются в Пекине, Китай станет сильной ми¬
литаристской державой.
Геополитическим расчетом Пекина и Вашингтона на
Дальнем Востоке Советский Союз противопоставляет
принципиальный и последовательный политический курс,
основанный на ленинских принципах внешней политики.
В соответствии с ним СССР всегда считал, что возвра¬
щение Тайваня Китаю определено документами, подпи¬
санными странами антигитлеровской коалиции. Высту¬
пая на XXIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в
1971 г., министр иностранных дел СССР А. А. Громыко
подчеркивал, что Советский Союз «неуклонно выступал
и выступает против любых неравноправных акций в от¬
ношении китайского острова Тайвань... против концепции
„двух Китаев“ и любых концепций двойного представи¬
тельства» [5].
При этом Советский Союз никогда не отождествлял
■авантюристическую политику Мао и его преемников с
интересами трудового народа Китайской Народной Рес¬
публики.
Ясной и последовательной была и остается позиция
нашей страны и в отношении корейской проблемы. СССР
•борется за мирное демократическое объединение Кореи
без вмешательства извне. На XXX сессии Генеральной
Ассамблеи ООН глава советской делегации заявил:
«Зыбкое состояние перемирия явно не обеспечивает на¬
дежной стабилизации обстановки на Корейском полу¬
острове. Назрела — и уже давно — необходимость созда¬
ния условий для утверждения на полуострове прочного
мира, ускорения мирного объединения Кореи. Этим це¬
лям отвечало бы прекращение вмешательства извне во
внутренние дела корейского народа, и в первую очередь
вывод из Южной Кореи всех иностранных войск, нахо¬
дящихся там под флагом ООН, а также заключение
мирного договора» [6].
В сжатой и убедительной форме эта позиция была
183
подтверждена в беседе Генерального секретаря ЦК КПСС
Л. И. Брежнева с главным редактором японской газе¬
ты «Асахи»: «Мы поддерживаем предложение КНДР о
выводе всех иностранных войск из Южной Кореи и со¬
здании благоприятных условий для объединения страны
на мирных демократических началах без какого-либо
вмешательства извне». Л. И. Брежнев указал, что эту
позицию разделяют большинство государств — членов
ООН (210, 7.УП.1977].
Советские руководители неоднократно подчеркивали,
что борьба за мир и безопасность на Корейском полу¬
острове, за вывод американских войск из Южной Кореи,
за демократизацию южнокорейского общества находится
в полном соответствии с борьбой Советского Союза за
обеспечение безопасности в Азии на основе совместных
усилий государств этого континента.
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Заменен новым договором о «взаимном сотрудничестве и га¬
рантии безопасности» от Ш января 1960 г. (вступил в силу 23 июня
1960 г.) сроком на десять лет с последующей возможностью много¬
кратного автоматического продления. Продлен 23 июня 19170 г.
2 Армия Южной Кореи по своей численности (около 700 тыс.
человек) занимает 4-е место в мире (см. [Ю4, с. 300]). Около
600 тыс. человек насчитывает чанкайшистская армия (см. [10Г,.
с. 171]).
3 Как известно, более 40 тыс. южнокорейских солдат участво¬
вали в агрессии Соединенных Штатов против вьетнамского народа»
а Тайвань использовался как военно-воздушная база.
Глава 1
1 Хорошо известно, что увеличение китайской ядерной опасности
послужило основным аргументом в пользу развертывания Соединен¬
ными Штатами систем противоракетной обороны «Сентинелл» и
«Сейфгард».
2 Симптоматично, что линия этого «фронта» точно повторяла ли¬
нию «оборонного периметра» США в Азии.
Глава 2
1 Скопированная с концепций западногерманского реваншизма
доктрина, взятая на вооружение Сеулом в 1Ю6З г., предусматривала,
что южнокорейский режим будет поддерживать отношения только
с теми государствами, которые не имели связей с КНДР или отка¬
жутся от них. Эта доктрина, имевшая целью воспрепятствовать ро¬
сту авторитета КНДР на международной арене, очень скоро обна¬
ружила свою несостоятельность.
Глава 3
1 Одна из таких демонстраций состоялась 21 июня 19'7'1 г. пе¬
ред зданием госдепартамента.
2 Эти деликатные миссии поручались главным образом послу и
высокопоставленным визитерам (например, министру финансов Тай¬
ваня, посетившему ОША в мае 11971 г.).
185-
3 Ярким примером такого рода деятельности явилось выступле¬
ние посла Д. Шэня в Национальном клубе печати 24 июня. Симпто¬
матично, что его сообщение о перспективах китайско-американских
отношений, содержавшее прозрачные намеки на «возможность бли¬
зоруких импровизированных решений по важным долгосрочным проб¬
лемам», в печати США не освещалось.
4 Например, выступление советника тайваньского посольства на
конгрессе Американского общества изучения проблем международ¬
ного права. Участвовали видные американские государственные дея¬
тели (У. Роджерс, М. Бенди, Дж. Болл) и ученые (Дж. Коэн,
Р. Гудман и др.) (см. [190]).
5 Например, У. Роджерс, Дж. Буш и ряд конгрессменов заяв¬
ляли, что исключение Тайваня неблагоприятно повлияет на отноше¬
ние конгресса и американской общественности к ООН и может
привести к уменьшению американских взносов в фонд организации.
Глава 4
1 Принципиальное предложение о широких контактах между
КНДР и Южной Кореей было выдвинуто сессией Верховного На¬
родного собрания КНДР Ш апреля 1197Т г. (см. [2Ш6, 13.IV. 1971'}).
2 С 1968 г. Южная Корея стала требовать включения «корей¬
ского вопроса» в повестку дня сессии Генеральной Ассамблеи ООН
только «по мере необходимости» и препятствовать его ежегодному
обсуждению.
Глава 5
1 Руководство КНР не проявляло особого беспокойства по это¬
му поводу, хотя 12 ноября 1973 г. Синьхуа опубликовало коммента¬
рий «Экономика Тайваня — придаток монополистического капитала
империализма», в котором осуждалось «ограбление империалистами
китайского народа и природных ресурсов его страны».
Глава 6
1 В 1978 г. доход на душу населения Тайваня превышал пока¬
затель КНР более чем в 4 раза; объем внешней торговли — в 1,2,
в том числе торговли с США — в 7 раз. Иностранные капиталовло¬
жения на острове превысили 1,4 млрд, долл., большая часть кото¬
рых (более 49%) принадлежала зарубежным китайцам.
БИБЛИОГРАФИЯ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
КЛАССИКОВ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА *
ПРОГРАММНЫЕ ДОКУМЕНТЫ КПСС. РЕЧИ И ВЫСТУПЛЕНИЯ
РУКОВОДИТЕЛЕЙ КПСС
К Ленин В. И. Отсталая Европа и передовая Азия.— Т. 23.
2. Ленин В. И. Три источника и три составных части марксиз¬
ма.— Т. 23.
3. Л е н и н В. И. Империализм, как высшая стадия капитализ¬
ма.— Т. 27.
4. Б р е ж н е в Л. И. О внешней политике КПСС и Советского^
государства. Речи и статьи. М., 1978.
5. Громыко А. А. Выступление на XXVI сессии Генеральной
Ассамблеи ООН.— «Правда», 29.1ХЛ97Г.
6. Громыко А. А. Выступление на XXX сессии Генеральной
Ассамблеи ООН.— «Правда», 24.1Х.1975.
7. Материалы XXV съезда КПСС. М., 11976.
8. Международное Совещание коммунистических и рабочих пар¬
тий. Документы и материалы. М., 1969.
ИСТОЧНИКИ И ДОКУМЕНТЫ
9. Внешняя политика Советского Союза и международные отно¬
шения. Сборник документов, 1961—1976. М., 19612'—'1977.
Ш. Доклад Комиссии Организации Объединенных Наций по объ¬
единению и восстановлению Кореи. Генеральная Ассамблея.
Официальные отчеты. Двадцать пятая сессия. Дополнение № 16
(А/802'6). Нью-Йорк, 1970.
М. Доклад Комиссии... Двадцать шестая сессия. Дополнение № 27
(А/8427). Нью-Йорк, 1971'.
12. Доклад Комиссии... Двадцать седьмая сессия. Дополнение № 27
(А/8727). Нью-Йорк, 1972.
13. Доклад Комиссии... Двадцать восьмая сессия. Дополнение № 27
(А/9027). Нью-Йорк, 1973.
14. Документ ООН А/РЕЗ/2758 (XXVI), 25 октября 19?Г (о вос¬
становлении прав КНР в ООН).
15. Документ ООН А/РУ/21'81, 28 ноября 1973 (о роспуске Комис¬
сии ООН по объединению и восстановлению Кореи).
16. Документ ООН А/974'11 (XXIX), 3 сентября 1974 г. (по Ко¬
рее).
* Произведения В. И. Ленина даны по Полному собранию со¬
чинений.
187
17. Документ ООН А/РЕЗ/3390 ('XXX), 1 декабря 1975 г. (по Ко¬
рее).
18. К корейскому вопросу. Речи представителен различных стран
на XVIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Пхеньян, 11974.
19. К корейскому вопросу. Речи представителей различных стран на
XXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Пхеньян, 1975.
20. Народы Азии, сплотитесь и изгоните американских агрессоров
из Азии! Пекин, 1970.
21. Чжоу Эньлай. О современном международном положении,
внешней политике КНР и об освобождении Тайваня. Пекин,
1956.
21а. Хуа Гофэн. Цзай чжунго гунчаньдан ди ши и цы цюаньго
дайбяо дахуэй шан ди чжэнчжи баогао (Хуа Гофэн. Политиче¬
ский отчет на XI съезде КПК).— «Хунци». 19717, № 9.
216. Хуа Гофэн. Туаньцзе цилай, вэй цзяньшэ шэхуэйчжуи ди сянь-
дайхуа цяньго эр доучжэн. Цзай ди у цзе цюаньго жэньминь
дайбяо дахуэй ди иццы хуэйи шан ди чжэнфу гунцзо баогао
(Хуа Гофэн. Сплотимся на борьбу за построение могучей со¬
временной социалистической державы. Доклад о работе пра¬
вительства, сделанный на 1-й сессии ВСНП пятого созыва).—
«Хунци». 1978, № 5.
29. Чжунго гунчаньдан ди цзю цы цюаньго дайбяо дахуэй. Вэнь-
цзянь хуэйбянь (Документы IX съезда Коммунистической пар¬
тии Китая). Пекин, 1969.
23. Чжунго гунчаньдан ди ши цы цюаньго дайбяо дахуэй. Вэнь-
цзянь хуэйбянь (Документы X съезда Коммунистической пар¬
тии Китая). Пекин, 1973.
24. Чжунго гунчаньдан ди ши и цы цюаньго дайбяо дахуэй. Вэнь-
цзянь хуэйбянь (Документы XI съезда Коммунистической пар¬
тии Китая). Пекин, 1977.
2(5. Чжунхуа жэньминь гунхэго ди сы цзе цюаньго жэньминь дай¬
бяо дахуэй ди и цы хуэйи вэньцзянь (Документы 1-й сессии
Всекитайского собрания народных представителей КНР чет¬
вертого созыва).— «Хунци». 1975', № 2.
26. Чуынре чхонри чосон минчжучуый инмин конхвагук панмун.
(Визит премьера Чжоу Эньлая в Корейскую Народно-Демокра¬
тическую Республику). Пекин, 1970.
27. Ашепсап-Когеап Ре1а1юпз. Неапп&з ЬеГоге 1Ье ЗиЪсоттШее
оп Аз1ап апб РасШс АЧашз оГ 1Ье СоттШее оп Роге^п АНаРз,
Ноизе о! РергезеЫаруез, 92 Соп^гезз, 1 Зеззюп, Липе 197К
\УазЫ, 197К
28. СЫпа апб 1Ье (^иезроп оГ Ташап. Босишеп^з апб Апа1уз1з.
N. V., 1973.
29. СЫпа апб 1Ье ЦпРеб 51а1ез: Тобау апб Уез1егбау. Неагш^з
Ъе1оге 1Ье СотппИее оп Роге^п Ре1аРопз, 1Л5 5епа1е, 92 Соп&-
гезз, 2 Зеззюп, РеЬгиагу 1972'. ШазЫ, 1972.
30. СЫпа: А (^иаНег СеЫигу аРег 1Ье Роипбт^ оГ 1Ье Реор1е’з Ре-
риЬПс. А РероН Ьу 5епа1ог М. МапзПеИ ЗиЪтШеб 1о 1Ье Сош¬
тШее оп Рогадп Ре1аИопз, 1Л5 5епа1е, Лапиагу 1974. \УазЫ,
6975.
31. БераНтеп! оГ ЗШез ВиНеРп (1969—1979).
32. Ри1иге 1трог!апсе оГ Тапуап апб 1Ье РериЬНс оГ СЫпа 1ог 1Л5
ЗесигРу апб Есопогшс 1п1егез1з. Неапп^з ЬеГоге 1Ье ЗиЬсош-
188
тпШее оп Азк апс! РасШс АИайз о! 1Ье СоттШее оп Роге1дп
АНакз, Ноизе о! РергезепкНуез, 93 Сопдгезз, 1 Зеззюп, Ли1у—
Аидиз1 11978. \\кзЬ., 1978.
33. ТЬе Рикге о! 1Л5-Та1\уап РекНопз. Неаппдз Ьекге 1Ье ЗиЬ¬
соттШее оп Рикге Роге1дп РоПсу, Ноизе 1пкгпаНопа1 Рек-
Нопз СоттШее, Мау 27, 1976. У/азЬ., 1976.
34. Лот1 Соттитяие о! 1Ье Реорк’з РериЬПс о! СЫпа апб 1Ье
ЬетосгаНс Реорк’з РериЬПс о! Когеа.— «Ректд Реу1е\у». 1975,
Мау 2.
35. Когеа апб 1Ье РЫНрртез: ИоуетЬег 1972. А 51аН Рерог! Рге-
рагеб 1ог 1Ье ТЛзе о! 1Ье СоттШее оп Роге1дп РекНопз, ИЗ
Зепак, РеЬгиагу 1978. А\кзЬ., 1978.
36. ТЬе Иеш СЫпа РоНсу: Из 1трас1 оп 1Ье ТЛпНеН 51акз апб Аз1а.
Неаппдз Ьекге 1Ье ЗиЬсоттШее оп Аз1ап апб РасШс АНакз
о! Ье СоттШее оп Роге1дп АНакз, Ноизе о! РергезепкНуез,
90 Сопдгезз, 2 Зезз1оп, Мау 19712. \УазЬ., 19721.
37. ИогтаНгаНоп о! Ре1а11опз \уйЬ 1Ье Реорк’з РериЬПс о! СЫпа:
РгасНса1 1трНсаНопз. Неаппдз Ьекге 1Ье ЗиЬсоттШее оп АзЙ
ап ап(1 РасШс А!!а1гз о! Ье СоттШее оп 1пкгпаНопа1 Рек¬
Нопз, 95 Сопдгезз, 1‘ Зеззюп, ЗерктЬег—ОскЬег 1977. \УазЬ.,
1977.
38. ОП ап(1 Аз1ап Р1уа1з. Зто-Зоук! СопШс1, Ларап апс! 1Ье ОП
Спзез. Неаппдз Ье!оге ЗиЬсоттШее оп Аз1ап апб РасШс АГ-
Ыгз о! 1Ье СоттШее оп Рогадп АГГайз, Ноизе о! Рергезепк¬
Нуез, 93 Сопдгезз, I1 апб 2 Зеззюп, ЗерктЬег 1973, Лапиагу,
РеЬгиагу апП МагсЬ 19714. \УазЫ, 1974.
39. Ректд’з АрргоасЬ 1о ИедоНаНоп. ЗекскП \УгШпдз. СотрПеН
Ьу Ше ЗиЬсоттШее оп ИаНопа1 Зесигйу апб 1пкгпаНопа1 Оре-
гаНопз о! 1Ье СоттШее оп Соуегптеп! ОрегаНопз, 91 Сопд-
гезз, '1 Зеззюп. \УазЫ, 1969.
40. (ЗиезНоп о Г Когеа. (а) Рерог! о! 1Ье ШНеН ИаНопз Согтззюп
Гог 1Ье ШШсаНоп апб РеЬаЬПНаНоп о! Когеа. (Ь) СгеаНоп о!
РаУогаЫе СопсПНопз 1о Ассекгак 1Ье 1пс1ерепс1ап1 апб РеасейП
РеипШсаНоп о! Когеа. N. V., 1973'.
41*. РеН Сгозз Та1кз т Когеа. 5еои1, 1972>.
4'2. РоаН 1о Реасе!и1 Когеап ШШсаНоп. РериЬПс о! Когеа’з Вазю
РоНсу к\уагск ШШсаНоп. 5еои1, 1973.
43. ЗоиШ-Шгк Бккдие т Когеа. 5еои1, 1973—1978.
44. Ш Боситеп! А/Ь/632 (XXVI), ОскЬег 25, 197-1' N. V., 1971.
45. ШйеЛ 51акз—СЫпа РекНопз. Неаппдз Ьекге 1Ье СоттШее
оп Роге10п РекНопз, ЙЗ Зепак, 92 Сопдгезз, Г Зеззюп, Ли1у
1971'. \УазЫ, 197И.
46. ШНеЛ 31акз — СЫпа РекНопз: А Зйакду Гог 1Ье Рикге.
Неагт^з Ьекге 1Ье ЗиЬсоттШее оп Азкп апП РасШс АНайз
о! 1Ье СоттШее оп Роге1дп АНайз, Ноизе о! РергезепкНуез,
911 Сопдгезз, 2 5езз1оп, ЗерктЬег—ОскЬег 1970. \УазЬ., 1970.
47. ШИеН 51акз РекНопз уНШ 1Ье Реорк’з РериЬПс о! СЫпа.
Неаппдз Ьекге 1Ье СоттШее оп Роге1дп РекНопз, 1Л5 5епа1е,
9(2 Сопдгезз, 1 Зеззюп, Липе—Ли1у 1971. \УазЬ., 1972.
48. ТЛпйеН 51акз Зесигйу Адгеетепк апб СоттШтепк АЬгоаП,
РериЬПс о! СЫпа. Неаппдз Ьекге 1Ье ЗиЬсоттШее оп ШНеН
51акз Зесигйу АдгеетепТз апб СоттШтепк АЬгоай о! 1Ье
189
СоттШее оп Роге^п РеЫюпз, 115 5епа1е, 91‘ Соп^гезз, 2 5ез-
зюп, Раг1 4. ИоуетЪег 1969, апд Мау 1970. \УазЬ., 1970.
49. ШИед 51а1ез ЗесигИу А^геетеп1з апд СоттШтеп1з АЬгоад.
КериЬНс о! Когеа. Неапп^з ЬеГоге Ше ЗиЬсоттШее оп
51а1ез ЗесигИу апд СоттШ:теп15 АЬгоад о! 1Ье СоттШее оп.
Роге^п Ке1а1юпз, 115 5епа1е, 91' Соп^гезз, 2 Зеззюп, Раг! 6.
РеЬгиагу 1970. \УазЬ., 1970.
50. ПпНед 51а1ез — 5оу1е1 11шоп — СЫпа: ТЬе Огеа! Ро\уег Тп-
ап^1е. Неаг1п^з ЬеГоге 1Не ЗиЪсоттШее оп Ри1иге Роге1дп Ро-
Нсу. КезеагсЬ апд Беуе1ортеп1 о! №е СоттШее оп 1п1егпа-
1юпа1 Ке1а1юпз Ноизе о! Кергезеп1аИуез, 94 Соп^гезз, Раг! I
апд 2, Ос1оЪег 01, 1975, ,1ипе 23, 4976. АУазН., 1976.
51. 115 Оуегзеаз Ьоапз апд Огап1з Дот 1п1егпа1юпа1 ОгдатгаЫоп.
,1и1у 1, 1945 — ,1ипе 30, 1975. [Б. м., б. г.].
52. \Уеек1у СотрПаИоп о! Ргез1депиа1 Боситеп1з. \УазЬ., 1969—
1979.
ЛИТЕРАТУРА
53. А р б а т о в Г. Н. Идеологическая борьба в современных меж¬
дународных отношениях. Доктрины, методы и организация
внешнеполитической пропаганды империализма. М., 1970.
54. Астафьев Г. В., Яковлев А. Г. Изучение проблем внеш¬
ней политики и международных отношений К'НР. М., 1971.
55. Барышников В. Н. «Тайваньский вопрос» в китайско-аме¬
риканских отношениях (1949—1958 гг.). Автореф. канд. дис. М.,
1964.
56. Бедняк И. Я. Политика китайского руководства в отношении
Японии.— Информационный бюллетень Института Дальнего Во¬
стока АН СССР. 1975, № 1.
57. Бирюков В. И. Слушания по тайваньскому вопросу.— СЭПИ.
1974, № 8.
58. Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Советско-китайские отно¬
шения, 194 5— 1977. Изд. 2-е. М , 1977.
59. Булай И. Б. «Доктрина Никсона» и политика республикан¬
ской администрации в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Во¬
стоке. Автореф. канд. дис. М., 1974.
60. Вербицкий С. И. Японо-американский военно-политический
союз. М., 1972.
61'. Вильбаум М. Ю. Военные базы США в Восточной Азии —
орудие политической н военной стратегии американского импе¬
риализма (1960—1970 гг.). Автореф. канд. дис. М., 1973.
62. Внешнеполитические концепции маоизма. М., 1975.
63. Внешняя политика и международные отношения КНР. Т. 1
(1949—1963), т. 2 (1963—11970). М„ 1974.
64. Внешняя политика КНР. О сущности внешнеполитического кур¬
са современного китайского руководства. М., 1971'.
65. Внешняя политика Советского Союза. М., 1975.
66. Воронцов В'. Б-. Китай и США: 60—79-е годы. М., 1979'.
67. Г е т е л ь Н. Современные тенденции развития Южной Кореи
и их воздействие на ее внешнюю политику.— ПДВ. 1975, № 1.
68. Дипломатия современного империализма. М., 1969'.
190
69. Дипломатия современного социализма. М., 1976.
70. Дмитриев Ю. Д. После визита премьера Танаки в Пекин.—
ПДВ. 1973, № 1.
71. Доктрина Никсона. М., 19721.
72. Жуков Е. М. Современные империалистические противоречия
на Дальнем Востоке.— ПДВ. '11972, № 2.
73. Занегин Б. Н. Китай и США: мотивы и характер сближе¬
ния,—ПДВ. 1974, № 4.
74. Занегин Б. Н. О некоторых аспектах американо-китайских
отношений.— СЭПП. 1975, № 21
75. Зяб люк К. Г. Тайваньское и китайское лобби: перераспре¬
деление сил.— СЭОИ. 19721, № 4.
76. Иноземцев Н. Н. Современный капитализм: новые явления
и противоречия. М., 1072.
77. История Кореи в буржуазной историографии. М., 1076.
78. Капица М. С. КНР: два десятилетия — две политики. М.,
1060.
79. Капустин Д. Т. Южная Корея в дальневосточной политике
США,— ПДВ. 11077, № 4.
80. Китайская Народная Республика: политическое и экономиче¬
ское развитие в 1973 г. М., 1975.
'■8Г. Китайская Народная Республика в 1974 г.: политика, эконо¬
мика, идеология. М'., 1977.
82. Китайская Народная Республика в 1075 г.: политика, экономи¬
ка, идеология. М., 1078.
83. Китайская Народная Республика в 1976 г.: политика, экономи¬
ка, идеология. М., 1078.
84. Китайская Народная Республика в 1077 г.: политика, эконо¬
мика, идеология. М., 19701.
85. Коваленко И. И. Советский Союз в борьбе за коллектив¬
ную безопасность в Азии. М., 1076.
86. Колосков Б. Внешняя политика Китая, 1969—1976. М., 1077.
87. Кравцов И. Южная Корея и «гуамская доктрина».— «Воен¬
но-исторический журнал». 1971', № Ю.
88. Кунадзе Г. Проблема Тайваня во внешней политике Япо¬
нии.— Дальний Восток. История, экономика. М., 1974.
89. Ленин и проблемы современного Китая. Сборник статей. М.,
1971.
90. Л у кин В. П. Американо-китайские отношения: концепции и
действительность.— СЭПП. 1973-, № 21.
91. Мазуров В. М. Южная Корея и США. М., 10711
92. Марков А. П. Военные блоки в Азии и американо-китайские
отношения.— ПДВ. 1072, № 1.
93. Марков А. П. Послевоенная политика Японии в Азии и Ки¬
тай, 1948—11977. М„ 1970.
94. Матвеев В. Н. Остров Тайвань (историко-экономический
очерк).— ПДВ. 10712, № 2.
95. Международные отношения на Дальнем Востоке в послевоен¬
ные годы. Т. 1 (1946'—11957), т. 2 (11058—1976). М., 1978.
96. Михайлов Ю. М. Япония — Южная Корея: тенденции раз¬
вития отношений.— ПДВ. 1976, № 4.
97. Огнев Ю. И. Путь к воссоединению Кореи и его противни¬
ки.—ПДВ. 19721, № 2.
191
98. Петров Д. В. Япония в мировой политике. М., 1973.
99. Петров Д. В. Японо-американский союз и новая обстановка-
в Азии.— ПДВ. 11976, № 3.
100. Политика США в Азии. М., 1977.
101. Региональные проблемы внешней политики США. М., 1971.
102. Сергейчук С. США и Китай. Изд. 2-е. М., 4973.
ШЗ. С л а д к о в с к и й М. И. Китай и Япония. М., 1917'1-.
104. Современная Корея. Справочное издание. М., 1971'.
105. Трифонов В. Тайвань — лист, плывущий в океане.— НВ.
1973, № 19.
106. Тихомиров В. Д. Антинародная политика южнокорейского^
режима.— ПДВ. 1977, № 2.
107. Шнейдер В. А. Проблема Тайваня в политике США в от¬
ношении КНР (1949—19710. Автореф. канд. дис. М., 1971'.
108. Япония. Ежегодник. М., 19731—1979.
109. АЬгашоуйг М. Моутд Ше СПааег: Ше Тауо Когеаз ап<1‘
Ше Ро\уегз, 19711.
110. ТЬе Апа1з о! Ше Ашепсап АсаЗету о! Ро1Шса1 апЗ 8опа1
8с1епсе. А Ие^у РозШге йшагЗ Аз1а. Уо1. 390, Зи1у 1970. РЬПа-
<4е1рЫа, 4970.
111. ВагпеН А., Ке1зЬаиег Е. ТЬе ШНес! 81а1ез апс! СЫпа.
ТЬе Ыех1 Оесабе. N. V., 4970.
113. ВагпеН А. А Ыеду Ю8 РоПсу Шауэгс! СЫпа. N. V., 1971.
143. ВагпеН А. ЕГпсеНат Раззаде. СЫпа’з ТгапзШоп 1о Ше РозЬ
Мао Ега. N. V., 1974.
144. ВагпеН А. СЫпа апб Ше Март Рочуегз т Еаз1 Аз1'а. \УазЬм
1977.
14'4а. ВагпеН А. СЫпа РоНсу. \\^азЬ„ 4977.
ЬГ5. В е и 1 е г ЕГ8 СЫпа РоНсу апб Ше РгоЫет о! Ташап. Вои1-
Зег, 4971.
14>6. В и з з С. СЫпа. ТЬе Реор1е’з КериЬНс о! СЫпа апс! ШсЬагй’
№хоп. 8ап Ргапшзсо, 1974.
117. СЫпа апс! Ше Сгеа! Родуегез. Ре1аНопз умШ Ше ЮпИед 5(а1ез,
8оу1е1 Ишоп апс! Зарап. N. V., 4974.
118. СЫпа ап<4 Зарап: 8еагсЬ 1ог Ва1апсе 81псе \\^ог1с! \\^аг I. 8ап1а
ВагЬага (Са1.), 1978.
149. СЫпа апс! Ше (^иезНоп о! Ташап. БоситепШ апс! Апа1уз15.
N. V., 1973.
120. СЫпа — ТЬе Тигпшд Рот*. \\^азЬ., 1976.
12 К СЫпа УеагЬоок, 1969—1970. Та1ре1.
422. СЫпа УеагЬоок, 1974. Та1реЬ
123. СЫпа УеагЬоок, 1975. Та1реЬ
124. С1ешеп1з СК1Т а1 Раптипрт: Соп!Нс1 апс! СоорегаНоп
ш БеуЫес! Когеа.— 1«Аз1ап 8игуеу». 1973, № 6.
125. С 1 о и д Ь К. Еаз1 Аз1а ап<4 Е18 8есигНу. "МазЬ., 1975.
196. С 1 о и д Ь К. Бейеггепсе апс! БеГепсе т Когеа. ТЬе Ро1е о! 115'
Рогсез. \\ШзЬ., '1976.
127. С 1 о и д Ь К., О х п а т Р., V а IПУ. РоНсу РегзресНуез. ТЬе
ШНеЗ 81а1ез апЗ СЫпа: Атег1сап РегсерНопз апс! РиШге АИег-
паНуез. "МазЬ., 4977.
128. СоЬепЗ., Р г 1 3 т а п Е„ Шп1опН., IV Ь 1 Н п д А. ТаК
угап апЗ Ашепсап РоНсу. N. У., 1971.
129. Со 1е Б., Ьушап Р. Когеап Веуе1ортепЬ ТЬе 1п1егр1ау о?
РоПНсз апЗ Есопопнсз. СатЬпЗде, 197К
192
130. Эга^оп апс! Еа^е: 1ЛпПеЛ 81а!ез—СЫпа КеЫюпз >— Раз! ап(1
РиШге. N. V., 1078.
131. Еаз! Аз1а апЛ Ше Шог1Л 8уз1ет: СЫпа апЛ Ларап т 1970’з.
1п!егпаНопа1 1пзШи!е 1ог 81га!едрс 8ШЛ1ез. 14-Ш Аппиа1 Соп-
Гегепсе. Ь., 107121.
132. Етшегзоп Л. Агтз, Уеп апЛ Ро^ег. ТЬе Ларапезе ОПетта.
Токуо, 1973.
•133. РаЫЪапк Л. ТЬе 1ЛпНеЛ 81а!ез апЛ СЫпа. СатЪпЛдге— Ша-
зЫп^Ып — 8!ап1огЛ, 19711.
.134. Ра1гЬапк Л. Татап аз а СЫпезе РгоЫет.— «Ые^ РериЪ-
Пс». 1072(, Мау 12.
135. РаЫЪапк Л. СЫпа Регсе1уеЛ. 1тадгез апЛ Ро1Шсз т СЫпа—
Атепсап Ре1аНопз. N. У., 1974.
.136. ТЬе Рогадп РеЫНопз о! Ше Реор1е’з РериЪПс о! СЫпа. N. У.,
1972'.
137. Ри1Ьг1дгЫ VV. РеНесНопз.— «ТЬе №\у Уогкег». 1072, Лапиа-
гу 8.
138. Оигпеу О., ОигпеуС. №гШ апЛ 8оиШ Когеа. N. У., 1973.
139. На О., ЬиеЬЬег!0. А Когеап ЗеШетепН Ше РгозресШ апЛ
РгоЫетз.— «Аз1ап Вигуеу». 1077, № 8.
140. Н а Ь т Вуопдг-сЬооп. Когеа апЛ Ше Етегдтдг Аз1ап Ро-
\уег Ва1апсе.— «Роге1дп АНайз». 1072, Лапиагу.
141. Нап Зипд^'оо. 8оиШ Когеа. ТЬе Ро1Шса1 Есопоту о! Ое-
репЛепсу.— «Аз1ап 8игуеу». 1074, № 1.
142. Н а 11 ш а п п О. Ларап апЛ Еаз! Аз1а. N. У., 1972.
143. Ноп Е. №хоп’з Ректд Тг1р — Ше РоаЛ 1о СЫпа’з Ризз1ап
Шаг. 8ап Ргапазсо, 1972.
144. Нзи К * п - у 1. Атепса’з ^Нопа1 1п1егез1з апЛ Нз СопНпиеЛ
Зиррог! о! Ше РериЪПс о! СЫпа.— «1ззиез апЛ 81иЛ1ез». 1974,
№ 6.
145. Л а с о Ь у N. 1Л8 аЫ 1о Та1\уап. N. У., 1066.
146. К 1 гп НаЬ Лооп. ТЬе 1ЛпШсаНоп РоПсу о! 8оиШ апЛ №гШ
Когеа: А СотрегаПуе 81иЛу. 8еои1, 1977.
147. К 1 гп Л. 01у1ЛеЛ Когеа: ТЬе Ро1Шсз о! ОеуеЫртеп!, Г945—
1972. СатЪпЛ^е— ЬопЛоп, 1975.
148. К 1 т Ве-рп. ТЬе РоПНсз о! Ше МПНагу РеуоЫНоп т Ко¬
геа. N. У., 1071.
149. К 1Ш, У о и п § С., Н а 1 р е г п А. ТЬе РиШге о! Когеап Ретп-
зи1а. N. У., Л977.
150. К1п1пег Ш. ТЬе 1трас1 о! РгезЫеп! №хоп’з УЧзН 1о Ректд
оп 1п!егпаНопа1 РоПс1ез. РЫ1аЛе1рЫа, 1972.
151'. К1551пдгег Н. Атег1сап Роге^п РоПсу. N. У., 1969.
.152. К 1 е 1 п Э. ТЬе Роге^п РоПсу о! Ше Реор1е’з РериЪПс.— «Сиг-
геп! Н1з1огу». 1977, уо1. 73, № 429.
153. Когеа, 1945—1975. 8еои1, 1075.
154. Когеа Аппиа1, '1974. 8еои1, 1974.
165. Когеа Аппиа1, 1978. 8еои1, 1978.
1'56. Ьее С Ь а е - \ 1 п. 8оиШ Когеа: Ше РоПНсз о! ОотезНс— Ро-
ге1|*п Ыпка^е.— «Аз1ап 8игуеу». '1073, № 1.
157. Ьее С Ь о п - з 1 к. ТЬе 1трас! оГ Ше 8то-Атепсап ОеШпШ
оп Когеа.— 5то-Атепсап Ое!еп1е апЛ Пз РоПсу 1трПсаПопз.
N. У., 1974.
158. МепЛе1 О. ТЬе РоПНсз о! Рогтоз1ап NаНопаП5т. Вегке1еу—
ЬопЛоп, 107О1.
13 Зак. 156
193
159. МПсЁ Л. Ларап апЛ 1Уог1Л РоННсз ш Ше Г970’з.— «РасШс АГ-
Га1гз». 1972, № 21
160. М1 к 1 Т. РиГиге Ларапезе В1р1отасу.— «Ларап 0иагГег1у». 1973,
№ к
101. МоогзГееп К., АЬгатоуйг М. Ретакт^ СЫпа РоНсу.
115-СЫпа РеЫюпз апЛ СоуегптепГ Оеазюптакт^. СатЬНЛее,
1971'.
Г62. МогдепГЬаиН. А Меду Роге1дп РоНсу Гог Ше 1ЛшГеЛ 51а1ез-.
N. V., 1909.
163. ТЬе Ыету Ро1Шсз о! СоттишзГ СЫпа. РасШс РаНзаЛез, 1972’»
164. №хоп оп Ше 1ззиез. N. V., 1968.
165. Жхоп К. Аз1а аГГег АНеГпат.— «Роге^п АГГа!гз». 1967, Ос-
ГоЬег.
166. О Ь Л. 5оиШ Когеа: А РегтапепГ Ешегдепсу.— «Аз1ап Зигуеу*-.
1976, № I1.
167. Ореп ЗесгеГ. ТЬе К^ззш^ег-Мхоп БосГппе оп Аз1а. N. V., 19721.
168. ОуегЬоН 1У. РгезМепГ №хоп’з Тг1р Го СЫпа апЛ Из Сопзе-
Яиепсез.— «Аз1ап Зигуеу». 1973, № 7.
169. Р е п ^ М1 п 2■ П11 п. А ТазГе о! РгееЛот. Мешо1гз о Г а Рогто-
31ап 1пЛерепЛепсе ЬеаЛег. N. V., 1972.
170. РоННсз о! Когеап РеипШсаНоп. 5еои1, 1978.
1711 Ке1зЬаиег Е., НапЛегзоп С. ТЬеге’з Бап^ег т Когеа
5ГП1.— «ТЬе №уу Уогк Т1гпез Мадагте». 1973, Мау 20.
172. К о Ь 1 п з о п ТЬ. ТЬе АНеуу Ггот Рекшд;: СЫпа’з Ро1Шс1ез Го-
ууэгЛз Ше ГЛшГеЛ ЗГаГез, Ше 5оу1еГ 1Лшоп апЛ Ларап.— «РасШс
АГГакз». 19721, № 3.
173. 5 а И з Ь и г у С. ТЬе 1Уаг ЬеГууееп Ризз1а апЛ СЫпа. N. V.»
1909.
174. 5 с а 1 а р 1 п о К. Аз1а апЛ Ше Март Ротуег. 1трНсаПоп Гог
Ше 1пГегпаНопа1 ОгЛег. 1УазЬ., 1972.
175. 5са1ар1по К. ТЬе Аз1ап РоПсу оГ РРС.— «СиггепГ Зсепе Ое-
уе1ортепГз т Ше Реор1е’з РериЪНс оГ СЫпа». Ноп^коп^- 1974,
уо1. 12', № ТО.
176. 5 с а 1 а р 1 п о Р. СЫпа апЛ Ше Ва1апсе о! Ро\уег.— «Роге^и
АГГакз». 1974, № К
177. 5 с а 1 а р 1 п о Р. Аз1а апЛ Ше РоаЛ АЬеаЛ. 1ззиез Гог Ше Ма^г
Родуегз. Вегке1еу — Ьоз Ап^е1ез — ЬопЛоп, 1975.
178. 5то-Атепсап Е)еГепГе апЛ Из РоНсу ГгпрНсаНопз. N. У., 1074.
179. 5то-Атепсап Ре1аНопз, 1949—1971. N. У., 1972'.
160. 5 о 1 о т о п Р. ТЫпктд Шгои^Ь ГЬе СЫпа РгоЫегп.— «Роге1'51»
АГГакз». 1978, № 2.
181. ТЬе 5ирегро\уегз т а МиШпис1еаг "УУогЫ. ТогопГо— ЬопЛоп,
1973.
182. Тапуап т МоЛегп Т1шез. N. У., 1973.
183. Ташап’з РиГиге. Тешре (Апг.), 1974.
184. ТидууеП Р. ОГГ Соигзе. Ргогп Тгишап Го N1x00. N. У., 197к
1'85. 1УЫЫп2 А. Тапуап: ТгепЛз апЛ РгозресГз. N. У., 1978.
ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ
Журналы
186. «Международная жизнь».
187. «Новое время».
188. «Проблемы Дальнего Востока».
194
189. «США: экономика, политика, идеология».
490. «Тюокорон».
191. «Экономисте».
192. «Хунци».
193. «Атепсап Лоита1 о! 1п1егпа!юпа1 Ьа\у».
194. «Аз1ап Зигуеу».
195. «Визтезз Шеек».
196. «СЫпа (Зиаг1ег1у».
197. «Раг Еаз!ет Есопоппс Кеу1е\у».
И98. «Роге1дп АЛаЛз».
199. «Роге1дп РоНсу».
200. «Ргее СЫпа Кеу1е\у». Та1ре1.
201. «Ларап (Зиаг!ег1у».
202. «1ззиез апс1 51иЫез». Талреп
203. «Ы1е».
204. «Ие\уз\уеек».
205. «ТЬе Ые\у Уогк Т^тез Мадагте».
206. «РасШс СоттипЛу».
207. «Т1те».
208. «УЗ Ые\уз апЛ Шог1Л Керог!».
209. «ТЬе Ша11 5!гее! ЛоигпаЬ.
Газеты
210. «Правда».
2И. «Асахи».
212. «Асахи симбун».
213. «Гуанминь жибао».
21‘4. «Жэньминь жибао».
215. «Иомиури».
216. «Минчжу Чосон».
217. «Нодон синмун».
216. «Сеул синмун».
219. «ТЬе СЫса^о ОаПу Ые\уз».
220. «ТЬе СЬпзЛап ЗЫепсе МопЛог».
221'. «СЫпа РозЬ>.
222. «ТЬе ОаПу Те1едгарЬ».
223. «ОаПу Уотшгу».
224. «Ргее СЫпа Шеек1у».
225. «Ье МопЛе».
226. «5ои!Ь СЫпа Могптд; РозЬ.
227. «ТЬе Ртапаа1 Т1тез».
226. «ТЬе Ларап Т^тез».
229. «ТЬе Когеа НегаЫ». 5еои1.
230. «ТЬе Когеа Т1тез». 5еои1.
2311. «ТЬе Ые\у Уогк Т^гпез».
232. «ТЬе РасШс 5!агз апЛ 5!през».
233. «ТЬе ШазЫпдкт Роз!».
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
ПДВ — «Проблемы Дальнего Востока»
СЭПИ — «США: экономика, политика, идеология»
НВ — «Новое время»
13*
СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Глава 1. «Новый подход» США к Китаю и американские со¬
юзники на Дальнем Востоке (1969—1971) . 26
КНР и дальневосточные союзники США в «доктрине Ник¬
сона»: соотношение факторов 20
Япония, Тайвань и Южная Корея в свете новой внешне¬
политической концепции США 31
Активизация внешней политики Пекина и межсоюзниче¬
ские противоречия — основные проблемы нового курса
ОША 35
Глава 2. Тайвань и Южная Корея на первом этапе осуществ¬
ления «доктрины Никсона» 40
Дипломатия «малых шагов». Коммюнике Никсона—Сато
(ноябрь :1'909 г.) 40
Усилия Тайваня и Южной Кореи по созданию военно-по¬
литического блока в Азии. Визит Цзян Цзинго в США 47
Сокращение американских войск в Южной Корее . . 50
Влияние нового курса США на политику Тайваня и Юж¬
ной Кореи 56
Глава 3. Тайвань и визит Р. Никсона в КНР .... 60
Тайваньская проблема: поиск Вашингтоном нового курса 60
Реакция Тайбэя на визит Г. Киссинджера в Пекин и ре¬
шение президента США посетить КНР 63
Тайвань и восстановление прав КНР в ООН .... 67
Отношение гоминьдановцев к итогам визита Р. Никсона
в Пекин 73
Глава 4. Визит президента США в КНР и его влияние на по¬
литику Южной Кореи 76
«Проблема Китая» для режима Пак Чжонхи в свете ки¬
тайско-американского сближения 78-
Сообщение о визите Р. Никсона в КНР и его влияние на
политику Южной Кореи 84
Введение чрезвычайного положения в Южной Корее . 96
Отношение Сеула к итогам китайско-американской встречи
в Пекине 93
Г лава 5. Приспособление Тайбэя и Сеула к политическим пе¬
ременам на Дальнем Востоке (1972—1975 гг.) . . . 100
Изменения во внешней и внутренней политике чанкай-
шистского режима 106
Политическое лавирование Сеула 114
196
Глава 6. Тайвань и Южная Корея в современной стратегии
Вашингтона и Пекина 129
Азиатский курс США после поражения во Вьетнаме и по¬
литика нового руководства КНР в Азии 129
Позиции КНР и США в отношении политического буду¬
щего Тайваня 137
Новая стратегия США в отношении Южной Кореи и по¬
зиция Пекина 161
Заключение 180
Примечания 185
Библиография 187
Список сокращений 195
Дмитрий Тимофеевич Капустин
ТАЙВАНЬ И ЮЖНАЯ КОРЕЯ
В КИТАЙСКО-АМЕРИКАНСКИХ
ОТНОШЕНИЯХ (1969—1979)
Утверждено к печати
Институтом Дальнего Востока
Академии наук СССР
Редактор И. А. Празаускене
Младший редактор Р. Г. Селиванова
Художник С. А. Киреев
Художественный редактор Б. Л. Резников
Технический редактор 3. С. Теплякова
Корректор Л. И. Письман
ИБ № 13935
Сдано в набор 28.02.80. Подписано к печа¬
ти 14.08.80. А-01898. Формат 84Х108,/з2. Бу¬
мага типографская № 2. Гарнитура лите¬
ратурная. Печать высокая. Уел. п. л. 10,5.
Уч.-изд. л. 10,67. Тираж 3300 экз.
Изд. № 4767. Тип. зак. № 156. Це¬
на 1 р. 10 к.
Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука»
Москва К-45, ул. Жданова, 12/1
3-я типография издательства «Наука»
Москва Б-143, Открытое шоссе, 28
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ
ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
Выйдут:
Манежев С. А. Экономические отношения
КНР со странами Юго-Восточной Азии.
11 л.
Березина Ю. И. Современное японское обще¬
ство и рабочий класс. 18 л.
Ханин 3. Я. Парии в японском обществе:
(Очерк социальной истории XVII—
XIX вв.). 20 л.
Заказы на книги принимаются всеми магазинами
книготоргов и «Академкнига», а также по адресу:
1'1<71'92. Москва В-192. Мичуринский проспект, 12, мага¬
зин № 3 («Книга1—почтой») «Академкнига».
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ
ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
Выйдут:
Руднев В. С. Малайзия и Сингапур после вто¬
рой мировой войны и политика США и
Англии. 1946—1978. 16 л.
Экономика Индии: общая характеристика.
20 л.
Празаускас А. Сикким: 22-й штат Индии. 8 л.
Заказы на книги принимаются всеми магазинами
книготоргов и «Академкнига», а также по адресу:
И7192. Москва В-192!. Мичуринский проспект, 12, мага¬
зин № 3 («Книга—почтой») «Академкнига».
I р. 10 к.