/
Текст
«НАУКА»
АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ и защита его завоеваний Победа социалистической революции Ответственный редактор академик И. И. МИНЦ МОСКВА «НАУКА» 1987
Монография, подготовленная большим авторским коллективом, охватывает события с марта 1917 по лето 1918 г., время подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической революции, первых месяцев Советской власти. В книге раскрывается многообразная деятельность партии большевиков как организатора победы Великого Октября и защиты его завоеваний от внутренней и внешней контрреволюции, строительства Советского государства. Рецензенты: С. С. ХЕСИН|, Ю.П. ШАРАПОВ Редакционная коллегия: И. И. МИНЦ, Е. Г. ГИМПЕЛЬСОН (зам. ответственного редактора и руководитель авторского коллектива), М. А. МОЛОДЦЫГИН, В. И. ПЕТРОВ, [ П. Н. СОБОЛЕВ), Г. А. ТРУКАН 0505030101-495„л м „ В 042 (02)—87 30-87 11 © Издательство «Наука», 1987 г.
ВВЕДЕНИЕ «Великая Октябрьская социалистическая революция,— подчеркивается в новой редакции Программы КПСС,— стала переломным событием всемирной истории, определила генеральное направление п основные тенденции мирового развития, положила начало необратимому процессу — смене капитализма новой, коммунистической общественно-экономической формацией» 1. В 1917 г. кончилось безраздельное господство империализма. Появилась Страна Советов, страна пролетарской диктатуры, в которой вся общественно-экономическая и политическая жизнь стала перестраиваться на началах социализма с целью создания общества без эксплуатации человека человеком, общества, устремленного к коммунизму. Тем самым марксистско-ленинское учение о социалистической революции было подтверждено практикой. Отныне опыт революционного переустройства общества, базировавшийся на марксистско-ленинской теории, сам стал основой для развития этой теории в соответствии с конкретно-историческими условиями эпохи, особенностями каждой страны. «Бесценным идейно-теоретическим и методологическим оружием революционеров всех стран стало ленинское учение об империализме, о социалистической революции и диктатуре пролетариата, о партии, о классовых союзниках пролетариата в борьбе, за демократию и социализм, о неразрывной связи социального и национального освобождения, а также о принципах мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Важное значение имеют ленинские идеи о защите социалистического Отечества» 2. Основу учения по всем указанным проблемам В. И. Ленин разработал до Октября. Практическую проверку и дальнейшее развитие оно получило в ходе Великой Октябрьской социалистической революции и защиты ее завоеваний от сил внутренней контрреволюции и международного империализма. «Все, что мы знали,—говорил В. И. Ленин в мае 1918 г.,— что нам точно указывали лучшие знатоки капиталистического общества, наиболее крупные умы, предвидевшие развитие его, это то, что преобразование должно исторически неизбежно произойти по такой-то крупной линии, что частная собственность на средства производства осуждена историей, что она лопнет, что эксплуататоры неизбежно будут экспроприированы... Это мы знали, когда брали власть для того, чтобы приступить к социалистической реоргани- 3
нации, но ни форм преобразования, ни темпа быстроты развития конкретной реорганизации мы знать не могли» 3. Октябрьская революция вовлекла в историческое творчество широчайшие массы трудящихся, большинство народа. Этим, в частности, объясняется глубина, основательность, необратимость политических и социально-экономических преобразований, а также безуспешность неоднократно повторявшихся попыток российской контрреволюции в союзе с международным империализмом уничтожить первое в миро пролетарское государство. Пролетариат России, превратившись в господствующий класс, в союзе с трудящимся крестьянством, под руководством Коммунистической партии сумел революцию и ее всемирно-исторические завоевания защитить, подчинив все сферы жизни страны борьбе за победу социализма. Опыт тех лет актуален и сегодня. История, хотя и на новой основе, повторяется: всюду, где трудящиеся поднимаются на освободительную борьбу, добиваются победы, на помощь внутренней контрреволюции приходит международный империализм. Опыт и уроки Великого Октября и гражданской войны в нашей стране имеют непреходящее значение как для советского народа, так и для всего прогрессивного человечества и прежде всего народов, ведущих революционную и национально-освободительную борьбу, вставших на путь строительства социализма, для коммунистических и рабочих партий. Эти уроки включают и процесс создания общественной силы (союз рабочего класса и трудящегося крестьянства), способной покончить с политическим и экономическим господством эксплуататоров, и процесс осуществления социалистического переустройства общества, и защиту завоеваний революции от внутренних врагов и международного империализма. Этот опыт, дополненный ныне опытом социалистических революций в странах Европы, Азии, Латинской Америки, подтверждает незыблемость общих закономерностей п основных черт Октября, в частности необходимость создания революционной партии нового типа, авангарда рабочего класса, направляющей все революционные течения в одно русло для единого удара по общему врагу — империализму; диктатуры пролетариата для осуществления созидательных задач революции и подавления сопротивления эксплуататоров; завоевания рабочим классом на свою сторону широких мелкобуржуазных масс, союза с ними; защиты завоеваний революции. Обобщение и усвоение опыта Октября углубляет понимание диалектического соотношения объективных и субъективных факторов в современном революционном процессе, в основе которого, при всех его особенностях, своеобразии в различных районах мира, лежат общие закономерности. Опыт Октября — это опыт людей, прокладывавших путь в новый мир в условиях необычайных трудностей, связанных с тем, что все приходилось делать впервые, причем в стране с преобладанием мелкобуржуазного населения, окруженной капиталистическими государствами, использовавшими всю свою экономическую, 4
военную и политическую мощь, чтобы уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян. Даже в условиях тяжелой гражданской воqны большевики не переставали думать о том, чтобы, преодолев сопротивление буржуазии, направить главные усилия на решение основной задачи социалистической революции. В июне 1919 г. в работе «Великий почин», проникнутой пафосом созидательного труда, Ленин писал: «Естественно и неизбежно, что первое время после пролетарской революции нас занимает более всего главная и основная задача, преодоление сопротивления буржуазии, победа над эксплуататорами, подавление их заговора... Но рядом с этой задачей столь же неизбежно выдвигается — и чем дальше, тем больше — более существенная задача положительного коммунистического строительства, творчества новых экономических отношений, нового общества.. Диктатура пролетариата... не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической, основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма» 4. Только что возникшей Республике Советов приходилось строить новую государственность и преобразовывать социальные и экономические отношения в условиях ожесточенной классовой борьбы в ее самой острой форме — гражданской войны. Опыт первых лет Советской власти наглядно подтвердил, что свергнутые эксплуататорские классы не могут примириться с потерей власти и экономического господства, что их сопротивление становится тем ожесточеннее, чем успешнее развивается революция. В то же время этот опыт показал, что, чем решительней и последовательней осуществляется революция, тем больше у нее возможностей подавить сопротивление свергнутых классов. Создание общенародной социалистической собственности на средства производства, обеспечивая неуклонное движение к цели, во имя которой была осуществлена революция, в то же время лишало эксплуататоров материальной базы, победивший же рабочий класс получал средства для отражения их нападения. Опыт Октября и гражданской войны — это убедительный пример организующей и мобилизующей роли Коммунистической партии — авангарда рабочего класса. Руководимая великим Лениным, она отдавала все силы делу созидания нового общества и защиты завоеваний революции. Она была поистине «воюющей партией», показывая всем трудящимся пример героизма, решимости в борьбе с врагами революции, глубокого осмысливания политической и военной стратегии, определения конкретных задач. Центральный Комитет партии во главе с В. И. Лениным был штабом по руководству страной, социалистическими преобразованиями, по разработке и осуществлению внутренней и внешней 5
политики Советского государства, строительству Советских Вооруженных Сил и направлению их боевой деятельности. Опыт Октября — это практическое воплощение великой исторической миссии рабочего класса, миссии «революционного преобразователя старого и созидателя нового общества»5. Будучи гегемоном Великой Октябрьской социалистической революции, он впервые в истории добился ликвидации господства эксплуататорских классов, создал государство трудящихся; став правящим классом, он явился ведущей силой социалистического строительства. На опыте нашей страны была убедительно продемонстрирована истинность фундаментального ленинского положения о том, что только рабочий класс, ведомый Коммунистической партией, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле создания нового общественного строя. Рабочий класс был главной силой и в защите революции. Он создал Красную Армию, разбившую врага в жестоких сражениях, он создал тыл, оказавшийся, по выражению В. И. Ленина, «единственно крепким тылом, который существует между борющимися силами в этот момент» 6. Опыт Октября продемонстрировал интернациональный характер социалистической революции; осуществление ленинской национальной политики равноправия и дружбы народов обеспечило сплочение трудящихся всех национальностей, их участие в борьбе за власть Советов, в боях против интервентов и российской контрреволюции. Опыт Октября учит, что революция должна уметь защищаться от внутренних и внешних врагов. Империалисты шли на любые преступления, чтобы задушить Страну Советов. На XXVII съезде КПСС отмечалось: «Капитализм встретил рождение социализма как „ошибку“ истории, которая должна быть ,,исправлена“. Исправлена во что бы то ни стало, любым способом, без оглядки на право и мораль: -вооруженной интервенцией, экономической блокадой, подрывной деятельностью, санкциями и ,.наказаниями“, отказом от какого бы то ни было сотрудничества. Но ничто не смогло помешать утверждению нового строя, его исторического права на жизнь» 7. Империалисты предпринимали антисоветские акции вопреки воле своих народов, действовали под пропагандистским прикрытием заявлений о том, что они якобы защищают в России «демократию», «права человека», лицемерного морализирования по поводу «исторического долга» и т. д. Этот прием, широко применяемый ими и в современных условиях, был «отработан» уже в годы антисоветской интервенции. Правительства стран Антанты, жонглируя словами «демократия», «свобода», поддерживали крайних реакционеров (Колчак, Деникин и др.); с их помощью там, где временно побеждала контрреволюция, устанавливалась диктатура «самая бешеная, хуже всякой царской» 8. Именно международный империализм явился виновником 6
гражданской войны, длительной и кровопролитной. Однако революция доказала свою жизненность, способность себя защитить. Империалистическим же силам, считавшим себя вправе экспортировать контрреволюцию, был преподан поучительный урок. Победа Страны Советов показала, что государство рабочих и крестьян, проводя правильную, в интересах трудящихся, внутреннюю и внешнюю политику и отдавая в случае необходимости все силы защите революции, может разбить не только внутреннюю контрреволюцию, но и отразить нападения пришедшего ей на помощь международного империализма. Как писал В. И. Ленин, «никогда не победят того народа, в котором рабочие и крестьяне в большинстве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою, Советскую власть — власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созданиями человеческого труда» 9. В 1987 г. все прогрессивное человечество отмечает 70-летие победы Великой Октябрьской социалистической революции. Этой знаменательной дате посвящены две книги, подготовленные коллективом Института истории СССР АН СССР, освещающие проблему «Великий Октябрь и защита его завоеваний». В первой из них, предлагаемой читателю, дана общая панорама исторических событий, показаны главные тенденции незабываемых «десяти дней, которые потрясли мир», и то, что защищать революцию от внутренних и внешних врагов пришлось сразу же после ее победы. Редколлегия и авторы не ставили перед собой задачу подробного изложения всех событий. В одной книге сделать это невозможно. Для читателя, желающего получить более полные сведения по интересующим его вопросам, сделаны отсылки к соответствующей литературе, в частности к таким обобщающим трудам, как «История Коммунистической партии Советского Союза» (М., 1967—1968. Т. 3, кн. 1—2); академик Минц И. И. «История Великого Октября» (2-е изд. М., 1977—1979. Т. 1—3) и «Год 1918-й» (М., 1982); «История СССР с древнейших времен до наших дней» (М., 1967. Т. 7); «История советского рабочего класса» (М., 1984. Т. 1); «История гражданской войны в СССР» (М., 1957—1960. Т. 3—5); «Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия» (М., 1983). Следует при этом иметь в виду, что историография Октябрьской революции и гражданской войны обпшрна10. Дать даже примерное представление о ней в данном труде не представляется возможным. Авторский коллектив стремился обобщить имеющуюся историографию Великого Октября и гражданской войны, достижения советской исторической науки, а ряд вопросов освещал, используя данные архивных фондов и новейшие документальные публикации. Одна из центральных задач, решаемых в книге,— показать, как Октябрьская революция подтвердила вывод о том, что про- 7
летарпату труднее удержать власть, чем ее взять11, и вместе с тем — как рабочий класс в союзе с крестьянством, под руководством ленинской партии взятую власть защитил, удержал и упрочил. Обосновывая возможность победы социалистической революции сначала в немногих или даже в одной, отдельно взятой стране, В. И. Ленин в 1916 г. писал: «Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой»12. История Великого Октября со всей определенностью показала, что защита революции — объективная необходимость. Раскрытию этого положения, имеющего огромное практически-политическое значение для международного коммунистического и рабочего, да и всего освободительного движения современности, подчинено освещение основных проблем, вставших перед диктатурой пролетариата с первых дней ее победы: подавление в ходе триумфального шествия Советской власти по стране сопротивления свергнутых эксплуататорских классов, начавших сразу же развязывать гражданскую войну, организация вооруженных сил для борьбы с внутренней контрреволюцией и империалистической интервенцией; революционные преобразования в экономике, культурной сфере, государственное строительство; борьба за мир, углубление и упрочение союза рабочего класса с крестьянством; выработка советской военной стратегии и тактики. Эти и другие проблемы решались под руководством В. И. Ленина, Коммунистической партии на прочной основе марксистско-ленинского учения о социалистической революции и защите ее завоеваний. Решение этих проблем создало военный, экономический, политический и морально-психологический потенциал, необходимый для победы над врагами. Победа над объединенными силами российской и международной контрреволюции явилась убедительным свидетельством правильности ленинского прогноза, сделанного накануне Октября: «...Обороноспособность страны, свергшей иго капитала, давшей землю крестьянам, поставившей банки и фабрики под рабочий контроль, была бы во много раз выше обороноспособности капиталистической страны»13. Авторами данного тома являются: В. П. Булдаков (§ 7 главы шестой), Е. Г. Гимпельсон (Введение, § 1, 3 главы седьмой, § 1 главы девятой), Г. А. Герасименко (§ 2 главы девятой), А. Я. Грунт (главы вторая, третья), В. И. Кострикин (§ 2 главы седьмой), В. Я. Лаверычев |(глава первая), В. И. Петров (глава восьмая), В, Д. Поликарпов (глава пятая), 8
А. И. Разгон (§4 главы четвертой, §1—6 главы шестой, § 3 главы девятой), В. И. Старцев (§ 1—3 главы четвертой). В подготовке тома принял участие Л. М. Андреев . Научно-организационная работа проведена В. А. Вахромеевым. Научно-вспомогательная работа выполнена К. М. Первухиной и Н. А. Шахановой. 1 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С. 124. 2 О 110-й годовщине со дня рождения Владимира Ильича Ленина: Постановление ЦК КПСС от 13 декабря 1979 г. М., 1980. С. 3. 3 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 379—380. 4 Там же. Т. 39. С. 13. 5 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 123. 6 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 5. 7 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 10—И. 3 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 127. 9 Там же. Т. 38. С. 315. 10 См.: Великая Октябрьская социалистическая революция: Указ, сов. лит., 1917—1964. М., 1967. Кн. 1—12; Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война: Указ. сов. лит., 1972—1976. М., 1977; К 60-ле- тию Великого Октября: Указ. сов. ист. лит., 1977. М., 1977, Об изуче- ппп истории Октябрьской революции и гражданской войны см.: История исторической науки в СССР: Советский период, Октябрь 1917—1967 гг.: Библиогр. М., 1980. С. 115—127; Историческая наука за рубежом о Великом Октябре: Реф. сб. М., 1977; Партия и Великий Октябрь: Историогр. очерк. М., 1976; Спирин Л. М., Литвин А. Л. Партия большевиков — организатор разгрома белогвардейцев и интервентов: Историогр. очерк. М., 1980; Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1981; Городецкий Е. Н. Советская историография Великого Октября, 1917 — середина 30-х годов: Очерки. М., 1981; Он же. Историографические и источниковедческие проблемы Великого Октября, 1930—1960 гг..- Очерки. М., 1982; Критика основных концепций современной буржуазной историографии трех российских революций. М., 1983; и др. 11 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 453. 12 Там же. Т. 30. С. 133. 13 Там же. Т. 34. С. 331.
Глава первая ЗАКОНОМЕРНОСТЬ И ПРЕДПОСЫЛКИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ На рубеже XIX и XX столетий начинается новый этап развития мирового капитализма, совершается его переход на высшую и последнюю стадию. На смену домонополистическому капитализму приходит империализм, характеризующийся господством монополий и финансового капитала, создается всемирная система «колониального угнетения и финансового удушения горстью „пере- довых“ стран гигантского большинства населения земли»1. Концентрация производства и централизация капитала, наблюдавшиеся в крупнейших капиталистических странах еще в конце XIX в., все чаще завершались созданием устойчивых монополистических объединений, овладевавших ключевыми позициями в экономике. Во время подъема конца XIX в. и кризиса 1900—1903 гг. монополии окончательно стали одной из основ всей хозяйственной жизни капиталистических стран. Они охватили промышленность и банковское дело, транспорт и торговлю. При этом шел интенсивный процесс сращивания банковских и промышленных монополий, в результате которого формировался капитал нового типа — финансовый, подчинявший своим интересам всю экономическую жизнь той или иной страны, воздействовавший и на ее политическую жизнь. «Империализм,—подчеркивал В. И. Ленин, — есть эпоха финансового капитала и монополий, которые всюду несут стремления к господству, а не к свободе»2. Финансовый капитал, все более расширяя сферу своей деятельности, усиленно проникал в различные районы мира. Экономически слабо развитые страны попадали к нему в зависимость. Практически все трудовое население земли становилось объектом его эксплуатации. Утверждению господства монополий содействовала колониальная политика ведущих держав, приобретавшая в эпоху империализма новые черты, в первую очередь обусловленные закончившимся территориальным разделом мира, усилением неравномерности экономического развития капиталистических стран. Это обостряло противоречия между империалистическими хищниками и с непзбежностью вело к ожесточенной борьбе за передел мира, к мировой войне. В эпоху империализма глубочайшие противоречия между уровнем развития производительных сил и частнокапиталистической формой собственности достигают крайней остроты. В. И. Ленин, определяя экономические признаки империализма, под- 10
черкивая факт созревания при империализме объективных условий для социалистической революции, писал в 1915 г.: «Капитализм из прогрессивного стал реакционным, он развил производительные силы настолько, что человечеству предстоит либо перейти к социализму, либо годами и даже десятилетиями переживать вооруженную борьбу „великих“ держав за искусственное сохранение капитализма посредством колоний, монополий, привилегий п национальных угнетений всяческого рода» 3. Капитализм изжил себя как прогрессивный общественный строй, стал в социальном отношении исторически отжившим общественным строем, лишающим самых элементарных жизненных перспектив сотни миллионов людей, беспощадно эксплуатируемых в метрополиях и угнетаемых в колониях, полуколониях и зависимых странах. Характерной особенностью капитализма на его высшей стадии развития является стремление к усилению насилия, реакции, национального гнета и к аннексионистской внешней политике. Эти черты неразрывно связаны с гнетом финансовой олигархии, порожденными ею как экономическими, так и политическими тенденциями, позволяющими характеризовать империализм как паразитический и загнивающий капитализм. В. И. Ленин подчеркивал: «Политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом (империализм есть монополистический капитализм) является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция» 4. Политическая реакция присуща империализму «при всяких политических порядках»5, т. е. независимо от той или иной формы государственного устройства (республика, конституционная монархия и др.). Первая мировая война стала важнейшим фактором, обусловившим начало общего кризиса капитализма,— и не только в связи с военным противоборством двух империалистических группировок, но и потому, что она привела к неимоверному обострению всех социально-экономических и политических конфликтов. Свое логическое завершение они получили в российской социалистической революции, ознаменовавшей закат капитализма как господствующей во всем мире Системы. Во время войны неисчислимые тяготы и лишения в первую очередь обрушились на плечи трудового народа и рабочего класса. Война еще больше обострила противоречия между трудом и капиталом, ускорила возникновение и углубление в ряде ведущих капиталистических стран революционного кризиса. Нарастание классовых противоречий в значительной степени вызывалось бурным развитием государственно-монополистического капитализма, который в крупнейших капиталистических странах сложился в достаточно развитые системы, обеспечивающие соединение силы капиталистических монополий с силой государственного аппарата. С другой стороны, вызванное войной ускоренное 11
развитие государственно-монополистического капитализма расширяло материальные предпосылки, необходимые для перехода от капитализма к социализму. Значительное развитие получили производительные силы, еще более усилился общественный характер производства, был создан аппарат учета и контроля, который мог быть использован после победы пролетарской революции. Характеризуя государственно-монополистический капитализм, В. И. Ленин в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» писал: «Империалистическая война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание,— никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически,— а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализ¬. мом, никаких промежуточных ступеней нет»6. При характеристике военного государственно-монополистического капитализма в Германии В. И. Ленин отмечал: «Насколько созрело современное общество для перехода в социализм, это доказала именно война, когда напряжение сил народа заставило перейти к регулированию всей хозяйственной жизни свыше, чем полусотни миллионов человек из одного центра. Если это возможно под руководством кучки юнкеров-дворянчиков в интересах горстки финансовых тузов, это, наверное, не менее возможно под руководством сознательных рабочих в интересах девяти десятых населения, истомленного голодом и войной»7. Вывод этот в своей основе распространялся не только на Германию, но и на другие капиталистические страны. Первая мировая война, ускорив развитие государственно-монополистического капитала, тем самым объективно приблизила человечество к социализму. Общие тенденции развития мирового империализма в начале XX в. убедительно свидетельствовали, что капитализм на высшей его стадии и в политическом и в экономическом отношениях являлся кануном социалистической революции. Реальность перспектив социализма подготавливалась всем историческим развитием. Неравномерность политического развития капиталистических стран, тесно связанная с особенностями социально-экономического развития, предопределяла различную степень накала в них политической борьбы. Было бы при этом ошибочно остроту классовых столкновений прямолинейно увязывать исключительно с уровнем капиталистического развития и объяснять лишь одними «чисто» капиталистическими противоречиями. В. И. Ленин особо отмечал, что «пролетарская революция растет во всех странах неравномерно, так как все страны стоят в разных условиях политической жизни, и в одной стране слишком ослаблен пролета- 12
риат, а в другой — он сильнее» 8. В результате неравномерности экономического развития в том или ином звене мировой системы капитализма сильнее обостряются социально-экономические противоречия, являющиеся глубинным источником грядущих политических потрясений и социальных катаклизмов. Неравномерность же политического развития дает возможность реализовать как объективные, так и субъективные предпосылки революции в стране, которая становится слабым звеном системы мирового империализма. Вопрос заключался лишь в том, какая страна на деле окажется слабым звеном цепи империалистических держав, лагерь которых в 1914—1918 гг. был расколот на два противоборствующих блока. На этот вопрос ответила сама история. «В России,— как отмечается в новой редакции Программы КПСС,— противоречия империализма, усугубленные гнетом царизма, пережитками крепостничества, проявились с исключительной силой. Россия оказалась наиболее слабым звеном международного империализма, узловым пунктом его противоречий. Именно сюда переместился центр мирового революционного движения. Перед российским пролетариатом встала труднейшая и ответственнейшая задача — первым разорвать цепь мирового господства буржуазии» 9. В конце XIX — начале XX в. Россия, несмотря на наличие глубоких пережитков феодально-крепостнических отношений в экономике и политическом строе, твердо стояла на рельсах капиталистического развития и была одной из крупнейших капиталистических держав мира. В. И. Ленин с полным основанием относил ее к числу великих держав 10. В «Тетрадях по империализму», определяя место России в системе мирового империализма, он отметил, что наряду с тремя главными (вполне самостоятельными) странами (Англия, Германия и Соединенные Штаты) в мире имелись три второстепенные (первоклассные, но не вполне самостоятельные) великие державы (Франция, Россия и Япония) и. Империализм в России имел свои особенности, важнейшая из которых заключалась в том, что он утверждался в стране, сохранявшей феодально-крепостнические пережитки в народном хозяйстве, жившей под игом самодержавия, выражавшего в первую очередь интересы помещиков; передовой промышленный капитализм сосуществовал с отсталой деревней, а феодальное ‘(по своей природе) самодержавие — с капиталистическими монополиями в промышленности, на транспорте и в сфере финансов12. Определенная социально-экономическая отсталость России по сравнению с наиболее развитыми капиталистическими странами (Францией, Англией, Германией, США) обусловливала ее зависимость от иностранного капитала. В погоне за высокими прибылями иностранный капитал (сначала немецкий, а затем франкобельгийский и английский) устремился в Россию еще с середины XIX в. Крупнейшие российские банки и монополистические союзы в значительной степени контролировались заграничными, 13
по преимуществу англо-французскими, финансовыми группами. Непрерывно нарастала государственная задолженность (по государственным и гарантированным государством зарубежным займам). Накануне войны она достигала 5,5 млрд. руб.13 Зависимость России от иностранного капитала еще более усилилась в 1914—1917 гг. Военная задолженность страны накануне Февральской революции составила, по неполным данным, 6,3 млрд, руб.14 Во время войны нарастала экономическая и политическая зависимость страны не только от Англии и Франции, но и от США, которые начинают постепенно оттеснять старых кредиторов п союзников России. Поступательное развитие этого процесса свидетельствовало о реальной угрозе потери независимости страны в будущем, если бы ход исторического развития не был радикально изменен социалистической революцией15. Вместе с тем к началу мировой войны Россия имела значительный по тому времени промышленный потенциал. Ей принадлежало шестое место в мире по добыче каменного угля, пятое — по производству чугуна и стали, четвертое — по производству машин16. Это дает основание относить Россию к странам среднего уровня капиталистического развития. В промышленности доминировали не только крупные, но и гигантские для начала XX в. предприятия, насчитывавшие десятки тысяч рабочих (Путиловский, Брянский, Коломенский, Сормовский заводы, текстильные комбинаты Морозовых в Подмосковье и др.). Высокая концентрация производства была той основой, на которой в конце XIX —начале XX в. происходил бурный процесс монополизации промышленности, создания синдикатов. В ведущих отраслях тяжелой промышленности (металлургия, добыча- топлива, машиностроение и др.) перед мировой войной насчитывалось (по далеко не полным данным) не менее 150—200 значительных монополистических объединений17. В это. же время складывается и быстро развивается система российского финансового капитала. Крупнейшие в стране акционерные коммерческие банки сосредоточивали в своих руках преобладающую часть вложенных в коммерческий кредит средств. В 1912 г. 22 наиболее значительных коммерческих банка (из 47) имели акционерный капитал в 513,5 млн. руб., что составляло 89,3% общей его суммы. Сеть местных отделений крупнейших в стране петербургских банков увеличилась с 92 в 1900 г. до 527 накануне войны. Крупные коммерческие банки с конца XIX в. расширяли финансирование промышленности, устанавливали контроль над отдельными предприятиями 18. Накануне мировой войны в результате сращивания банковского капитала с промышленным финансовая олигархия контролировала крупнейшие предприятия ведущих отраслей промышленности. Русско-Азиатский банк, в частности, свое влияние, хотя и в разной степени, распространил на 163 акционерные компании с капиталом в 950 млн. руб19 Представители восьми петербургских банков имели к 1917 г. 586 мест в правлениях крупных акционерных компаний20. 14
Сращивание банковского капитала с промышленным способствовало образованию в России монополистических объединений типа трестов и концернов. Русско-Азиатский банк, в частности, возглавил военно-промышленный комплекс, в центре которого находилось общество Путиловских заводов. Под эгидой Международного банка проводилось фактическое объединение Коломенского и Сормовского заводов, а также примыкавших к ним предприятий. Финансовая группа Международного банка создала трест в судостроительной промышленности21. В. И. Ленин отмечал, что «слияние банкового и промышленного капитала, в связи с образованием капиталистических монополий, сделало и в России громадные шаги вперед» 22. Одним из важнейших объектов деятельности банковских монополий в России начала XX в. стал железнодорожный транспорт. Все частное железнодорожное строительство и крупнейшие железнодорожные общества контролировались банковскими монополиями 23. Процесс сращивания банковского капитала с промышленным отчетливое выражение получил в личной унии, когда руководители коммерческих банков непосредственно заправляли делами крупнейших предприятий в качестве их директоров и членов правлений. В свою очередь, заправилы промышленных монополий утверждались в руководящих органах коммерческих банков. В. И. Ленин, обращая внимание на этот процесс, указывал, что если проследить все финансовые нити и связи пяти или даже трех тысяч самых богатых людей России, то «откроется весь узел господства капитала» 24. Развитие крупной капиталистической промышленности вызывало известную и все возрастающую потребность во вмешательстве государственной власти. В. И. Ленин отмечал, что государственное вмешательство органически связано с развитием капиталистических отношений, что «государственный капитализм есть налицо — в той или иной форме, в той или иной степени — всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще» 25. Один из первых стабильных государственно-монополистических органов, регулировавших экономику царской России, сложился в сахарной промышленности. Он обеспечивал нормирование производства и выпуска сахара на рынок для продажи. Царское правительство, по словам В. И. Ленина, помогло дворянам-помещикам, владевшим сахарными плантациями и многочисленными сахарными заводами, «устроить стачку миллионеров-сахарозаводчиков для повышения цен и увеличения прибыли» 26. Прибыли сахарозаводчиков в начале XX в. достигали 50% к сумме основного капитала. Обогащение предпринимателей — дворян и капиталистов, шло за счет трудящихся масс. Для них сахар оставался предметом роскоши, а не повседневного потребления. Государство «контролировало, регулировало производство — в пользу магнатов, богачей» 27. 15
До первой мировой войны широкое распространение получило государственное регулирование и некоторых других, особо опекавшихся правительством отраслей промышленности (судостроение, вагоностроение, паровозостроение и др.). Оберегая интересы заправил тяжелой промышленности и магнатов финансового капитала путем государственного вмешательства в сферу производства, прибегая к прямому и косвенному подкармливанию за счет казны, правительство обеспечивало получение ими монопольно высокой прибыли. Несмотря, однако, на значительный вес существовавших до войны государственно-монополистических институтов, они еще не распространялись на ключевые и наиболее крупные отрасли промышленности (металлургическая, топливная, текстильная и др.). Новый этап развития государственно-монополистического капитализма в России, как и в других капиталистических странах, связан с укреплением позиций монополистической буржуазии в годы мировой войны. Самодержавие в известной степени опасалось привлекать буржуазию к активному решению узловых вопросов организации военной экономики, чтобы избежать усиления ее политической роли. В частности, предложение ведущих российских банков возглавить торговые организации «по снабжению армии и страны продуктами первой необходимости» вызвало в начале войны резко отрицательную реакцию28. Однако без империалистической буржуазии и ее монополистических союзов, без участия монополий никакое сколько-нибудь действенное регулирование народного хозяйства было невозможно. Ряд неудач на фронте и начавшаяся хозяйственная разруха, а также давление буржуазно-оппозиционных кругов все настоятельнее побуждали царское правительство предпринимать более решительные шаги в деле регулирования экономики. 9-й съезд представителей промышленности и торговли 27 мая 1915 г. принял решение об организации военно-промышленных комитетов (ВПК), призванных создать систему государственных регулирующих органов в сфере промышленности, т. е. рабочий аппарат для мобилизации экономики. Однако вместо единого центрального исполнительного органа государственной власти по регулированию экономики царское правительство 17 августа 1915 г. создало четыре громоздких консультативно-совещательных органа (особые совещания по обороне, по топливу, по перевозкам и по продовольствию). Они обсуждали вопросы, окончательное решение которых оставалось делом царских чиновников. Деятельности совещаний и их местных подразделений был присущ бумажно-бюрократический характер, но в рамках этих органов постепенно оформлялся и развивался известный общегосударственный учетно-регистрационный и распределительный аппарат, состоявший из различных комиссий и комитетов. Более разработанным и детальным государственное регулирование было в тех отраслях промышленности, где оно опиралось 16
на мощный распределительный аппарат синдикатов: «Продамет», «Кровля», синдикат меднопрокатных заводов. На деле именно они распределяли дефицитный металл между ведомствами и предприятиями. В государственно-монополистической организации, регулировавшей металлургическую промышленность в годы войны, им принадлежала руководящая роль 29. Устойчивые государственно-монополистические регулирующие органы (комитет хлопкоснабжения, льноджутовый комитет, комитет по делам суконной промышленности, комитет по делам кожевенной промышленности и др.), контролировавшиеся монополистическими союзами капиталистов, сложились и в легкой промышленности, в годы войны сохранявшей значительный удельный вес в крупном фабрично-заводском производстве30. Достаточно сложившиеся формы они приобрели в каменноугольной и в особенности в нефтяной промышленности31. Определенное развитие государственно-монополистическое регулирование в годы войны получило также при организации продовольственного снабжения армии и населения. Расстройство продовольственного снабжения армии к 1916 г. заставляло правящие верхи все больше опираться на предпринимательские союзы, допускать и поощрять развитие аппарата монополистических объединений, призванных осуществлять заготовку и распределение важнейших хлебных продуктов, хотя и под общим наблюдением бюрократических органов. Монополистические союзы постепенно, но достаточно успешно овладевали отдельными звеньями государственного аппарата. Однако централизация и координация деятельности многочисленных регулирующих органов практически отсутствовали. При оценке зрелости государственно-монополистического капитализма в России необходимо учитывать, во-первых, несовершенство государственно-монополистических органов, отсутствие их рациональной системы, во-вторых, общий уровень экономического развития России. Удельный вес отраслей экономики, в которых сложились те или иные государственно-монополистические институты, здесь был меньшим, чем в более развитых капиталистических странах. Особенно это относится к сельскохозяйственному производству, в котором доминировали мелкие крестьянские хозяйства, придавленные пережитками феодально-крепостнических отношений. Перед первой мировой войной свыше 76% трудоспособного населения России было занято в сельском хозяйстве и лишь 10% — в промышленности. Самый передовой промышленный и финансовый капитализм, по словам В. И. Ленина, сочетался с самой отсталой деревней32. Тем не мен.ее развитие капитализма в промышленности было одной из сил, способствовавших его утверждению и в сельском хозяйстве33. Развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве ускорилось под воздействием столыпинской аграрной политики. Усиливался процесс расслоения крестьянства: укреплялось кулачество, расширявшее посевы и все больше покупавшее усовершенствованные сельско- 17
хозяйственные орудия и машины; увеличивалось количество обедневших крестьян, лишавшихся орудий и средств производства (в первую очередь тягловой силы). Однако интенсивное развитие капиталистических отношений задерживалось феодально- крепостническими пережитками в экономике и политическом строе. Особенно отрицательно сказывалось сохранение полуфеодальных помещичьих латифундий. Если 30 тыс. помещиков-латифундистов имели в среднем 2 333 дес. земли на одно хозяйство, то на 10,5 млн. крестьянских дворов в среднем приходилось по 7 дес., и они вынуждены были влачить нищенское существование 34. Поэтому В. И. Ленин, отмечая, что в сельском хозяйстве России продолжалось неуклонное развитие капиталистических отношений, подчеркивал: «Чисто капиталистические отношения придавлены еще у нас в громадных размерах отношениями крепостническими» 35. Следует также учитывать, что различные регионы Российской империи отличались большим разнообразием по уровню экономического развития. В этом отношении особенно характерны национальные районы. Так, если Украина и Прибалтика достигли высокой степени развития капитализма, имели много крупных предприятий ведущих отраслей промышленности, то Средняя Азия, Казахстан, Северный Кавказ оставались сырьевыми и аграрными придатками метрополии, здесь сохранялись феодальные, а иногда и дофеодальные отношения. Однако при всех особенностях экономического развития России в начале XX в. капиталистические монополии и государственно-монополистический капитализм получили в стране достаточное распространение, объективно подготовив определенные материальные предпосылки для социалистической революции. В. И. Ленин, определяя в 1917 г. перспективы борьбы рабочего класса, показал классовую тенденциозность и элементарную научную недобросовестность идеологов буржуазии и лидеров мелкобуржуазных партий, отрицавших наличие в России каких-либо материальных предпосылок социалистической революции. Они обвиняли большевиков в том, что те якобы намереваются «перемахнуть», минуя государственный капитализм, прямо к социализму. «Возьмите сахарный синдикат или казенные железные дороги в России или нефтяных королей и т. п.,— возражал В. И. Ленин.— Что это такое, как не государственный капитализм? Можно ли „перемахивать“ через то, что уже существует?» 36 Зарубежная буржуазная историческая наука, стремясь опровергнуть ленинскую теорию социалистической революции, отрицала и отрицает объективную неизбежность такой революции в России. Преобладающая часть зарубежных буржуазных историков, несмотря на различные модернизации и корректировки исторических моделей и схем, обнаруживших свою научную несостоятельность, все же упорно игнорирует ее бесспорные социально-эко- 18
номические предпосылки, отрицает ее историческую закономерность 37. Действительные же факты говорят о другом. Социально-экономическое развитие царской России в начало XX в. в конечном счете развертывалось в соответствии с общими закономерностями развития капиталистического общества на его империалистической стадии. В стране сложились определенные материальные предпосылки, предопределившие реальность социалистической революции. Их развитие обеспечивало возможность приступа к строительству основ социалистической экономики. Ленинский вывод о том, что война «необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно- монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму»38, относился и к России. Государственно-монополистическое регулирование, осуществлявшееся в интересах монополий, объективно являлось также фактором, приближавшим назревавший революционный взрыв. Имея сугубо классовый характер, оно со всей силой обрушивалось на трудовое население страны. Сочетаясь с давлением феодально-крепостнических пережитков, буржуазно-помещичье регулирование делало положение трудящихся масс совершенно невыносимым, усиливая их стихийно нараставшее недовольство тяготами и лишениями военного времени. Неуклонно возраставшие военные расходы все более непосильным бременем ложились на государственный бюджет, его дефицит увеличивался с каждым годом. Если в 1915 г, он составлял 8 561 млн. руб., то в 1916 г,— уже 13 756 млн.39 Сумма кредитных билетов, находившихся в обращении к 1 января 1917 г., по сравнению с довоенным временем, выросла с 1,5 млрд руб. до 9,1 млрд.40 В стране усиливалась инфляция, резко падала покупательная стоимость денег, шло обнищание трудящихся. Все это являлось источником дальнейшего усиления классовых противоречий, нарастания недовольства масс существующим строем. Реальную тяжесть инфляции господствующие классы перекладывали на народ, страдавший от роста цен и недостатка продуктов. Буржуазия и помещики имели безграничные возможности расхищать народный труд, грабить трудящихся. В стране процветала спекуляция предметами первой необходимости. В частности, весной 1915 г. продовольственные затруднения особенно сильно ощущались в Центральном промышленном районе. В октябре 1915 г. недостаток хлеба, соли, сахара, рыбы наблюдался по всей стране. В северных губерниях продуктов не хватало в 99% городов и 97% уездов, в Нечерноземном центре — соответственно 88 и 95%, на Украине — 84 и 91%, в Черноземном центре — 72 и 75%, в Поволжье — 80 и 90% и т. д.41 К концу 1916 г. положение еще более ухудшилось. Отовсюду и все чаще поступали сведения не только о недостатке продовольствия, но и о начавшемся голоде42. В дезорганизации продовольственного снабжения особенно от- 19
четливо проявился кризис народного хозяйства, ставший одним из важнейших объективных факторов назревания и углубления в стране революционного кризиса. Объективные предпосылки социалистической революции включают в себя не только экономическую зрелость, материальную подготовленность страны к социалистическим преобразованиям, но и социально-политические условия (соотношение классовых сил, острота классовых противоречий). Накануне мировой войны общая численность населения России составляла 159,2 млн. человек, из которых 18% жили в городах и 82 % в деревнях 43. Основная часть деревенского населения (беднейшее крестьянство) эксплуатировалась помещиками, деревенской буржуазией и обиралась монополиями. Она влачила нищенское существование. Несмотря на глубокие пережитки феодально-крепостнических отношений, важное место в деревне все же принадлежало уже отношениям капиталистическим. Здесь наблюдался интенсивный процесс дифференциации крестьянства и все большее значение приобретала вторая социальная война, направленная против деревенской буржуазии — кулачества. Однако особое распространение в деревне получили лишь низшие формы капитализма (в первую очередь мелкое товарное производство), опутанные различными пережитками крепостничества44. Поэтому аграрный вопрос в дореволюционной России наряду с общими чертами, присущими другим капиталистическим странам, имел серьезные особенности: это был вопрос «о крутой ломке старого, средневекового землевладения, как помещичьего, так и надельного крестьянского» 45. Решение этих задач на этапе буржуазно-демократической революции имело для страны первостепенное значение. Первая мировая война не только усилила борьбу крестьянства против помещиков и самодержавия, вовлекая в нее новые силы, но и обострила антагонизм внутри деревенского населения, создавая условия для нарастания второй социальной войны. Вызревание в стране классовых противоречий капиталистического общества определялось в первую очередь неуклонным развитием промышленности, торговли и транспорта, обусловившим поступательное увеличение численности пролетариата. К кануну первой мировой войны общая численность рабочего класса России по сравнению с 1900 г. увеличилась в 1,5 раза, достигнув 18 млн. чел. При этом «чисто» пролетарское ядро рабочего класса, его наиболее организованная и сознательная часть (рабочие крупной фабрично-заводской, горнозаводской, горной промышленности и транспорта) составляли почти 4 млн. чел. (21,5% общего числа), а в начале 1917 г.—более 4,3 млн., что давало, при сокращении других отрядов рабочего класса, почти 29% его состава 46. Характерной особенностью российского пролетариата являлась его высокая концентрация. В 1915 г. 60% всех рабочих крупной машинной индустрии в России были заняты на предприятиях с 20
числом рабочих свыше 500. Передовая, наиболее сознательная часть рабочего класса была сосредоточена в первую очередь в Петрограде, Центральном промышленном районе, на юге страны и на Урале. Здесь значителен был удельный вес металлистов, занимавших авангардное положение в пролетарском движении. Рабочие России подвергались беспощадной эксплуатации и получали за свой труд нищенскую заработную плату. Российский рабочий в 1910 г., например, зарабатывал вчетверо меньше американского рабочего47. Политическое бесправие, произвол царской администрации, помещиков и капиталистов еще более усугубляли невыносимо тяжелое положение народа. В дополнение к этому трудящиеся нерусской национальности (среди которых преобладало крестьянское население), испытывали на себе все тягостные последствия великодержавной политики царизма, превратившей страну в тюрьму народов. Более половины населения России подвергалось национальному гнету48. Трудящиеся массы других национальностей не имели, в частности, даже тех ущербных прав по выборам в Государственную думу, которыми обладали русские рабочие и крестьяне. Представительство Польши и Кавказа было сильно ограничено, а население Средней Азии и Казахстана совершенно не имело избирательных прав. Подъем демократического движения в стране побуждал царское правительство практиковать, опираясь на национальную буржуазию, политику натравливания одних народов на другие, сочетая ее с организованной травлей тех или иных «инородцев» (шовинистическая травля украинцев, разжигание антисемитизма и пр.). Тем самым царизм пытался отвлечь народные массы от революционного движения 49. Эксплуататорские классы — помещики, крупная буржуазия, высшие чиновники — насчитывали примерно 4 млн. человек, что составляло около 2,5 °/о населения50. Их интересы обеспечивались не только самодержавием, но и различными буржуазно-помещичьими партиями. Даже самые либеральные из них (кадеты, прогрессисты), несмотря на свою оппозиционность самодержавию, выступали в едином строю с проправительственными силами в борьбе с революционным движением народа. На этапе буржуазно-демократической революции в России действовали три основных политических лагеря, отражавшие социальную структуру страны. В. И. Ленин писал: «В России есть три основные политические силы и, следовательно, политические линии: черносотенцы (классовые интересы крепостников-помещиков) и „бюрократия“ рядом с ними и над ними; затем либерально- монархическая буржуазия, „центр“ — левый (к.-д.) и правый (октябристы); наконец, демократия буржуазная (трудовики, народники, беспартийные левые) и пролетарская. Правильность именно такого и только такого деления подтверждена всем опытом первого десятилетия XX века» 51. 21
Общие экономические и политические причины (экономическая и политическая заинтересованность лишь в модернизации существующего строя) обусловливали особую контрреволюционность российской либеральной буржуазии, действовавшей в стране, которая стала центром мирового революционного движения. Уже революция 1905—1907 гг. наглядно показала, что российский пролетариат, успешно выполнявший роль гегемона освободительного движения в стране, по своей революционности не имеет себе равных. «Первый раз во всемирной истории,— указывал В. И. Ленин,— была достигнута такая высота развития и такая сила революционной борьбы, что вооруженное восстание выступило в соединении с массовой стачкой, этим специфически пролетарским оружием. Ясно, что этот опыт имеет мировое значение для всех пролетарских революций»52. Контрреволюционность буржуазии усиливалась в связи с нараставшей революционной энергией масс, руководимых пролетариатом. Робкие порывы оппозиционности парализовывались страхом, заставлявшим искать защиты от революционного народа у того же царизма, сотрудничать с ним в деле подавления революционного движения. В. И. Ленин подчеркивал: политическое бессилие буржуазии объясняется тем, что она «гораздо больше боится революции, чем реакции» 53. Крестьянство и другие мелкобуржуазные слои населения, как показал опыт первой российской революции, обнаруживали постоянные колебания между революционностью и либерализмом. Они, несмотря на численное преобладание в стране, не были способны выполнять роль гегемона общенародного освободительного движения, возглавить буржуазно-демократическую революцию. Свои потенциальные возможности в массовой революционной борьбе они полнее выражали в том случае, если ее начинал пролетариат — единственный до конца последовательный революционный класс общества. Роль гегемона по отношению к крестьянству пролетариат мог выполнять благодаря тому идейно-политическому влиянию, которое обеспечивалось партией Ленина. Программа большевиков выдвигала лозунги, революционизировавшие рабочих, поднимавшие на решительную борьбу широкие массы трудящихся, олицетворявшие чаяния народа. Требования программы-минимум (демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьих земель) выражали самые наболевшие общенародные нужды. Партия, вооружив рабочий класс революционной программой, направляла его деятельность и руководила его самоотверженной героической борьбой. Одним из факторов, обеспечивших пролетариату роль вождя массового революционного движения еще в 1905—1907 гг., являлась его непримиримая борьба с буржуазным либерализмом. «Русская либеральная буржуазия,—указывал В. И. Ленин,—которая вела себя у нас так же подло, трусливо, глупо и предательски, как немецкая в 1848 г., именно потому ненавидит русский пролетариат, что он оказался в 1905 году достаточно зрел 22
политически, чтобы вырвать у этой буржуазии руководство движением, чтобы беспощадно разоблачать предательство либералов» 54. Своей решительной борьбой с самодержавием и буржуазным либерализмом пролетариат объективно выражал и защищал интересы самых широких слоев трудящихся, среди которых по численности преобладало беднейшее крестьянство, вместе с пролетариатом особенно страдавшее от притеснений, произвола и насилий. В ходе этой борьбы он никогда не упускал из виду грядущую социалистическую революцию. Осуществление роли гегемона на этапе буржуазно-демократической революции позволяло рабочему классу готовить себе союзников и для социалистической революции. В. И. Ленин, характеризуя опыт, приобретенный российским пролетариатом в годы первой российской революции, писал: «Он завоевал освобождение рабочих масс из-под влияния предательского и презренно-бессильного либерализма. Он завоевал себе роль гегемона в борьбе за свободу, за демократию, как условие для борьбы за социализм. Он завоевал всем угнетенным и эксплуатируемым классам России уменье вести революционную массовую борьбу, без которой нигде на свете не достигалось ничего серьезного в прогрессе человечества» 55. Борьба с буржуазным либерализмом за влияние на народные массы и после революции 1905—1907 гг. сохраняла первостепенное значение. Оно возрастало в связи с разгулом черносотенного шовинизма и активизацией буржуазного национализма перед первой мировой войной. Пролетариат, возглавляемый ленинской большевистской партией, занимал последовательно интернационалистские позиции и вел неустанную работу по сплочению вокруг себя трудящихся различных национальностей, возглавляя революционное национально-освободительное движение56. Особое значение для осуществления гегемонии пролетариата в период между буржуазно-демократическими революциями имело стачечное движение, которое далеко выходило за узкопрофессиональные рамки и приобретало большое общественное звучание. Оно особенно усилилось после Ленских событий. В. И. Ленин отмечал, что уже в апрельско-майские дни 1912 г. российский рабочий класс проявил себя в качестве «гегемона, поднимающего знамя революции за весь народ, от имени всего народа, для пробуждения и привлечения к борьбе всех классов, кому свобода нужна, кто способен добиваться ее»57. Вскоре он еще более определенно оценил общественную роль и значение стачечной борьбы, подчеркивая, что «революционная стачка шевелит, будит, просвещает и организует народные массы для революции» 58. При этом В. И. Ленин особо подчеркивал, что в царской России, где назревала новая буржуазно-демократическая революция, политические стачки рабочих являлись единственным серьезным средством «расшевелить, раскачать, взбудоражить, поднять на революционную борьбу крестьянство и лучшую часть крестьянского войска!» 59 23
Революционное движение пролетариата не было ограниченной борьбой за сиюминутные экономические выгоды. Рабочее движение являлось важнейшим фактором решения общедемократических задач. Рабочий класс России был главной силой освободительного движения в стране, самым решительным борцом против самодержавного строя. Руководимый большевистской партией — партией нового типа, он организованно противостоял контрреволюционной буржуазии, пытавшейся дезорганизовать революционное движение масс, и упорно сплачивал их (в первую очередь крестьянство) на решительную борьбу с царизмом, помещиками и против капитала. Роль рабочего класса в общественно-политической жизни страны была несоизмеримо большей, чем его доля в общей численности населения России. Это определялось сплоченностью и организованностью, сознательностью и героизмом последовательно революционного класса. Объективные факторы, позволявшие пролетариату осуществлять сплочение социальных сил, способных и готовых вместе с ним подняться на социалистическую революцию, в России вызревали в конце XIX — начале XX в. Они складывались еще на этапе буржуазно-демократической революции. При этом некоторые общие политические предпосылки социалистической революции было бы неверно отождествлять с политическими предпосылками революции буржуазно-демократической. Различие между ними определялось в первую очередь иной расстановкой основных политических сил. Если союзником пролетариата в буржуазно-демократической революции было все крестьянство, то в социалистической революции — лишь беднейшее крестьянство60, что не исключало, а предполагало при свержении власти капитала использование поддержки более широких слоев населения. Воспитание российского рабочего класса в качестве гегемона революции стало возможным лишь благодаря повседневному руководству марксистской революционной партии нового типа, объединившей вокруг себя «авангард пролетариата и гигантское большинство трудящихся»61. Особую значимость руководящая и организующая роль марксистско-ленинской партии приобрела в годы мировой войны. Ленинская партия занимала последовательно революционную, интернационалистскую позицию. Большевики убедительно раскрыли характер и цели империалистической бойни и повели за собой пролетариат на борьбу за превращение войны империалистической в войну гражданскую. В условиях войны выполнение роли гегемона потребовало от пролетариата и его партии колоссального напряжения сил, так как на революционно-демократическое движение дезорганизующее влияние оказывала шовинистическая пропаганда правительственной, черносотенной и либеральной прессы. В. И. Ленин отмечал, в частности, что «среди крестьянства правящей клике при помощи буржуазной печати, духовенства и т. д. тоже удалось вызвать шовинистическое настроение» 62. Партия и в годы войны мобили- 24
зовывала рабочий класс на союз со всем крестьянством в буржуазно-демократической революции. Фиксируя факт колебания мелкой буржуазии в сторону контрреволюционного либерализма на почве шовинизма, В. И. Ленин призывал вести упорную разъяснительную работу среди трудящихся города и деревни, последовательно бороться против националистических предрассудков, используя политические и экономические (рост дороговизны, недостаток продовольствия и др.) факторы, толкавшие крестьянство влево63. Это создавало объективную основу для победы демократической революции в стране. Реализовать эти объективные возможности можно было лишь при условии последовательной борьбы с социал-шовинизмом, дезорганизующим революционное движение трудового народа. Ориентируя пролетариат на достижение ближайшей цели — победу буржуазно-демократической революции, В. И. Ленин признавал необходимым участие социал-демократов в будущем Временном революционном правительстве вместе с представителями мелкой буржуазии. Однако он подчеркивал, что такое сотрудничество невозможно с революционерами-шовинистами64. Практически это означало отказ от блока с меньшевиками, эсерами, трудовиками, народными социалистами и др., так как они, за крайне редким исключением, занимали шовинистические позиции, в лучшем случае были «революционерами-шовинистами». Четкая политическая программа и ясная тактическая линия партии на подступах к буржуазно-демократической революции готовили рабочий класс (его авангардные слои в первую очередь) к грядущей непримиримой борьбе с социал-соглашателями после победы этой революции. Огромное политическое значение имело вооружение рабочего класса и его авангарда — партии научной революционной теорией — марксизмом, важнейшие положения которой в новых исторических условиях развивались В. И. Лениным. Рабочему классу и его авангарду было необходимо осмыслить и усвоить значение новых социально-экономических явлений, характерных для периода империализма, осознать, что социалистическая революция становится непосредственной практической задачей. Для царской России с ее причудливым переплетением социально-экономических противоречий научная революционная теория имела особое значение. Развитие революционной теории социалистической революции в эпоху империализма является величайшей исторической заслугой В. И. Ленина. Основываясь на важнейших положениях научного коммунизма, разработанных К. Марксом и Ф. Энгельсом, он показал, что революцию нельзя «сделать», что революции невозможны, как правило, без революционных ситуаций, возникающих в результате объективных условий, т. е. независимо от воли различных классов, политических партий и групп65. В начале XX в. Россия стояла на пороге революции. Но какой она будет иметь характер? Какие силы будут вести последо- 25
вательную борьбу? Какой класс возглавит революцию? По этим вопросам развертывалась острейшая теоретическая и политическая борьба. Теоретики российского и международного оппортунизма на эти вопросы давали шаблонный ответ. В стране назревает революция против царизма, т. е. буржуазная революция. Значит, заключали они, буржуазия — не только революционная сила, но и потенциальный вождь революции. После ее победы стране предстоит длительный путь буржуазного развития. Подобные взгляды, игнорировавшие реальные исторические условия, опирались на отжившие теоретические догмы, усердно гальванизировавшиеся оппортунистами. Поэтому невозможно переоценить значепие решения Лениным вопроса о возможности и закономерности перерастания в России буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Еще во время революции 1905—1907 гг. В. И. Ленин определенно указывал, что победа в стране буржуазно-демократической революции будет «началом решительной борьбы за социалистический переворот» 66. Не менее важное значение имело и ленинское обоснование вопроса о пролетариате как гегемоне буржуазно-демократической и социалистической революций, о крестьянстве как его союзнике. При этом В. И. Ленин рассматривал буржуазно-демократическую и социалистическую революции как звенья единой цепи. Еще в 1905 г. он писал: «Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии. Пролетариат должен совершить социалистический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии» 67. Путь к социалистической революции, подчеркивал В. И. Ленин, лежал через общедемократический переворот: «Кто хочет идти к социализму по другой дороге, помимо демократизма политического, тот неминуемо приходит к нелепым и реакционным, как в экономическом, так и в политическом смысле, выводам»68. Эти слова были направлены и против оппортунистов, видевших в демократическом перевороте конец революции, и против «леваков», требовавших «немедленного» перехода к социализму. В. И. Ленин доказал, что в эпоху империализма последовательное решение демократических задач было невозможно без борьбы против капиталистического строя69. В капиталистической стране их можно было решать только на путях социалистической революции. Он подчеркивал, что «в XX веке, в капиталистической стране нельзя быть революционным демократом, ежели бояться идти к социализму» 70. Борьба за демократию в эпоху империализма находится в неразрывном единстве с борьбой за социализм — такова диалектика революционного процесса. Сближение и переплетение демократических и социалистических задач объективно обуславливает сближение двух этапов революции — демо- 26
кратпческого и социалистического. «Надо уметь соединить борьбу за демократию и борьбу за социалистическую революцию.—писал Ленин в декабре 1916 г.,—подчиняя первую второй. В этом вся трудность; в этом вся суть» 71. Мобилизация многонациональных трудящихся масс России на борьбу с самодержавием и властью капитала была возможна лишь при правильном подходе к решению национального вопроса. В. И. Ленин вооружил партию и рабочий класс последовательно революционной марксистской программой, основывающейся на признании за каждой нацией права на ее самоопределение вплоть до отделения. При этом В. И. Ленин подчеркивал: «Отделения мы вовсе не проповедуем. В общем, мы против отделения. Но мы стоим за право на отделение ввиду черносотенного великорусского национализма, который так испоганил дело национального сожительства, что иногда больше связи получится после свободного отделения!!» 72 Программа по национальному вопросу, разработанная В. И. Лениным, позволяла успешно решать задачу как завоевания свободы и равенства всех народов, так и сплочения трудящихся различных национальностей в борьбе за социалистическую революцию. После революции 1905—1907 гг. В. И. Ленин особое внимание уделил новым явлениям и чертам капитализма, присущим ему на высшей стадии. В начале первой мировой войны он изложил основы теории империализма, как высшей и последней стадии капитализма. На основе дальнейшей разработки теории империализма, выявления и обоснования закона усиления неравномерности развития капиталистических стран при империализме В. И. Ленин сделал вывод о неизбежности победы социализма первоначально в нескольких или даже в одной, отдельно взятой, стране. В августе 1915 г. в статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» В. И. Ленин писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране»73. Вскоре этот вывод был сформулирован еще более определенно: «Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах» 74. Первостепенное значение как для анализа конкретной исторической обстановки, так и для определения революционной стратегии и тактики пролетариата имеет разработанное В. И. Лениным теоретическое положение о революционной ситуации, под которой подразумеваются объективные факторы, характеризующие внутреннее положение страны. Он выделил следующие три ее главных признака: «1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизмененном виде свое господство; тот или иной кризис „верхов“, кризис политики господствующего класса, 27
создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы „низы не хотели", а требуется еще, чтобы „верхи не могли“ жить по-старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в „мирную“ эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими „верхами“, к самостоятельному историческому выступлению»75. Возникновение революционной ситуации определяется, следовательно, взаимодействием ряда социально-экономических и политических факторов, обусловливающих объективную возможность свержения существующего антинародного строя. Из этого вытекает необходимость тщательного научного анализа социально-экономической обстановки и расстановки классовых сил, имеющих важное значение для определения направлений и тактики борьбы пролетариата и его политического авангарда. Ленинская теория социалистической революции открывала широкие перспективы для развития освободительного движения в России, давала выход для творческой энергии революционного российского пролетариата. Она подводила к выводу: не ожидать «сигнала» к социалистической революции от пролетариата более развитых капиталистических стран, о чем твердили меньшевики, а целеустремленно и последовательно, используя объективные факторы, готовиться к решительному штурму власти капитала. Вся повседневная деятельность рабочего класса и его ленинской партии в годы войны была нацелена на решение этой исторической задачи. Особое значение при этом приобрела борьба В. И. Ленина, большевиков с оппортунизмом, переродившимся во время войны в социал-шовинизм. Большевики решительно противостояли разгулу национализма и шовинизма и последовательно разоблачали измену лидеров II Интернационала делу пролетариата. В противовес оппортунистическим лозунгам «защиты отечества» и «гражданского мира» они выдвинули и обосновали интернационалистские лозунги поражения «своего» правительства и превращения войны империалистической в войну гражданскую. В написанном В. И. Лениным в начале войны манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» говорилось: «Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны, намеченный Базельской (1912 г.) резолюцией и вытекающий из всех условий империалистской войны между высоко развитыми буржуазными странами» 76. Манифест ясно и четко определил стратегию и тактику революционной борьбы пролетариата. Он неразрывно связал революционный выход из империалистической бойни с осуществлением социалистической революции. Рабочий класс и его партия получили важные теоретические ориентиры для решительного наступления на власть капитала. 28
Применение В. И. Лениным марксистского метода исторического материализма к важнейшим явлениям социально-экономического развития мирового капитализма в период империализма подняло на новый уровень революционную теорию научного коммунизма. К числу важнейших политических предпосылок Великого Октября относятся появившиеся в 1905 г. зачатки новой формы государственной власти — Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Для решения главного вопроса социалистической революции — вопроса о власти, утверждение идеи власти Советов имело огромное значение. Обобщение опыта их деятельности в 1905—1907 гг. позволило В. И. Ленину сделать вывод о том, что, сломав старый государственный аппарат, на его место пролетариат поставит власть Советов. Выступая в Московском Совете 12 марта 1918 г., В. И. Ленин говорил: «Русская революция дала то, чем она резко отличается от революций в Западной Европе. Она дала революционную массу, приготовленную 1905 годом к самостоятельному выступлению; она дала Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, органы, неизмеримо более демократические, чем все предшествующие, позволившие воспитывать, облагородить рабочую, солдатскую и крестьянскую бесправную массу, вести ее за собой, и, благодаря этим обстоятельствам, русская революция в несколько месяцев проделала ту эпоху соглашательства с буржуазией, которая в Западной Европе занимала целые долгие десятилетия» 77. Известные предпосылки для успешной борьбы рабочего класса за социалистическую революцию складывались и в результате приобретения богатейшего опыта организации революционного профсоюзного движения, который он накопил в 1905—1917 гг. Крупнейшие профессиональные союзы, руководимые большевистской партией, завоевали большой авторитет в пролетарских массах. Российский рабочий класс решительно отверг оппортунистическую меньшевистскую теорию «нейтральности» профсоюзов, ограничивавшую их деятельность узкими, тред-юнионистскими рамками. Приобщение профессиональных союзов к политической борьбе, их революционная деятельность под руководством большевиков еще в годы первой российской революции вызывали серьезную тревогу в правительственных кругах. Неустанная работа партии в профсоюзах в годы реакции, нового революционного подъема и первой мировой войны утверждала в пролетарских массах ленинскую идею о фактической партийности профсоюзов при сохранении их самостоятельности в повседневной практической деятельности, о необходимости руководства ими со стороны партии при решении политических задач пролетариата. Более четкое размежевание политических сил в стране на этапе буржуазно-демократической революции, извлечение уроков из опыта борьбы классов и политических партий также можно рассматривать в плане вызревания общих политических предпосылок социалистической революции в России. В первую очередь 29
необходимо подчеркнуть значение, которое имела революция 1905—1907 гг.—генеральная репетиция Великого Октября. В. II. Ленин 14 марта 1918 г. указывал, что русский народ «из опыта 1905 года извлек гигантский запас революционной боеспособности», явившейся одним из решающих факторов успеха революции в феврале 1917 г.78 Российский пролетариат в 1905—1907 гг. проверил своих союзников и оценил своих политических противников в действии. Основные буржуазно-помещичьи партии (октябристы, прогрессисты и кадеты) обнажили свою контрреволюционную и антинародную сущность. Их заинтересованность в существовании модернизированного царизма, военно-полицейский аппарат которого они стремились сохранить для борьбы с народными массами, стала совершенно очевидной. Не по лозунгам и словам, а в ходе самой политической борьбы, просвещаясь в результате агитации и пропаганды ленинской партии, пролетариат учился распознавать истинное лицо лидеров псевдосоциалистических партий. Политическая жизнь страны в годы реакции, нового революционного подъема и первой мировой войны еще более обогатила опытом рабочий класс и его авангард. В новых исторических условиях они закрепляли приобретенные навыки руководства освободительным движением в стране, упрочивали тем самым позиции пролетариата в качестве гегемона в назревающей социалистической революции. Таким образом, в начале XX в. России были свойственны «все типичные социально-экономические противоречия тогдашнего мира: между трудом и капиталом, между развивающимся капитализмом и значительными феодально-крепостническими пережитками, между высокоразвитыми промышленными районами и отсталыми окраинами. Особую остроту этим противоречиям придавала система политического, духовного и национального гнета царского самодержавия»79. Россия являлась узловым пунктом противоречий мирового империализма, что обусловило перемещение в страну центра международного рабочего движения. Она стала тем слабым звеном в системе мирового империализма, где сложились объективные предпосылки для победы социализма. Однако для прорыва единой цепи империализма в этом слабом звене необходима была способность революционного класса обеспечить свержение ига капитала. Без этого субъективного фактора была невозможна победоносная социалистическая революция. В конечном счете вызревание этого фактора было связано с деятельностью революционной марксистской партии, созданной и руководимой В, И. Лениным, вооруженной непобедимой теорией научного коммунизма. «По призыву партии большевиков и под ее руководством рабочий класс выступил на решительный бой против власти капитала. Партия соединила в один могучий поток пролетарскую борьбу за социализм, крестьянскую борьбу за землю, национально-освободительную борьбу угнетенных народов России, общена- 30
родное движение против империалистической войны, за мир и направила его на свержение буржуазного строя» 80. В результате исторического развития России опа оказалась страной, в которой сложились наиболее зрелые объективные социально-политические условия, необходимые для победы социалистической революции. 1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 27. G. 305. 2 Там же. С. 419. 3 Там же. Т. 26. С. 314. 4 Там же. Т. 30. С. 93. 5 Там же. Т. 27. С. 419. 6 Там же. Т. 34. С. 193. 7 Там же. Т. 30. С. 347. 8 Там же. Т. 37. С. 117. 9 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С. 123. 10 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 27. С. 377. 11 См.: Там же. Т. 28. С. 178. 12 См.: Минц И. И. История Великого Октября. 2-е изд. М., 1977. Т. 1. С. 81. 13 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1948. Т. 2. С. 361—369, 374—378. 14 Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914—1917). М., 1960. С. 441. 15 См.’: Минц И. И. Указ. соч. Т. 1. С. 160—174 и др: 16 Маевский И. Экономика русской промышленности в условиях первой мировой войны. М., 1957. С. 8. 17 Крупина Т. Д. К' вопросу об особенностях монополизации промышленности в России // Об особенностях империализма в России. М., 1963. С. 200—202. 18 Грановский Е. Л. Монополистический капитализм в России. Л., 1929. С. 27—39; Вовыкин В. И. Зарождение финансового капиталов России. М., 1967. С. 201—292. 19 Гиндин И. Ф., Шепелев Л. Е. Банковские монополии в России // Ист. зап. 1960. Т. 66. С. 45. 20 Ливший Я. И. Монополии в экономике России. М., 1961. С. 109—110. 21 Вовыкин В. В. Банки и промышленность России накануне первой мировой войны // Ист. зап. 1959. Т. 64. С. 98—104, 117—121; Шацилло К. Ф. Финансовый капитал и развитие морской судостроительной промышленности в России накануне первой мировой войны // Науч. докл. высш, школы. Ист. науки. 1958. Кн. 3. С. 89. 22 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 27. С. 350. 23 Погребинский А. П. Государственно-монополистический капитализм в России: Очерк истории. М., 1959. С. 85—86. 24 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 109-110. 25 Там же. Т. 43. С. 222. 26 Там же. Т. 5. С. 87. 27 Там же. Т. 34. С. 168. 28 Лаверычев В. Я. Объективные предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции // История СССР. 1977. № 3. С. 68. 29 Тарновский К. Н. Формирование государственно - монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны: На примере металлургической промышленности. М., 1958. С. 65, 107, 111—112, 128. 30 Лаверычев В. Я. Монополистический капитал в текстильной промышленности. М., 1963. С. 243—310. 31 Алияров С. С. Из истории государственно - монополистического капитализма в России: (Особое совещание по топливу и нефтяные монополии) // История СССР. 1977. № 6. 32 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 417. 33 См.: Там же. Т. 4. С. 305. 34 См.: Там же. Т. 17. С. 67. 35 Там же. Т. 21. С. 307. 38 Там же. Т. 32. С. 293. 37 Подробнее см.: Игрицкий И. И. Мифы буржуазной историографии и реальность истории. М., 1974; Салов В. И. Историзм и современная буржуазная историография. М., 1977; и др. 38 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. 31
С. 192—193. 39 Волобуев П. В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962. С. 302. 40 Погребинский А. П. Очерки истории финансов дореволюционной России. М., 1954, С. 241. 41 Обзор деятельности особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу. Пг., 1916. С. 25-27. 42 Рабочий класс России, 1907 — февраль 1917 г. М., 1982. С. 271—273. 43 Народное хозяйство СССР в 1978 г.: Стат, ежегодник. М., 1979. С. 7. 44 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 344. 45 Там же. Т. 21. С. 310. 46 См.: Рабочий класс России, 1907 — февраль 1917 г. С. 42, 246. 47 Международное рабочее движение: Вопр. истории и теории. М., 1978. Т. 3. С. 289. 48 Минц И. И. Указ. соч. Т. 1. С. 17. 49 Черменский Е. Д. История СССР: Период империализма. М., 1974. С. 216—217, 279. 50 Рабочий класс — ведущая сила Октябрьской социалистической революции. М., 1976. С. 33. 51 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 21. С 38 52 Там же. Т. 41. С. 370. 53 Там же. Т. 21. С. 371—372. 54 Там же. Т. 19. С. 359. 55 Там же. С. 371. 56 Пролетариат во главе освободительного движения в России (1895—1917 гг.). М., 1971 С. 234—238. 57 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т 21 С. 350. 58 Там же. Т. 23. С. 304. 59 Там же. Т. 22. С. 286. 60 См.: Там же. Т. И. С. 90; Т. 31 С. 21; Т. 37. С. 311—312. 61 Там же. Т. 39. С. 216. 62 Там же. Т. 26. С. 330. 63 См.: Там же. Т. 27. С. 79. 64 См.: Там же. С. 50. 65 Там же. Т. 26. С. 218—219. 66 Там же. Т. И. С. 120. 67 Там же. С. 90. 68 Там же. С. 16. 69 См.: Там же. Т. 27. С. 274. 70 Там же. Т. 34. С. 190. 71 Там же. Т. 49. С. 347. 72 Там же. Т. 48. С. 235. 73 Там же. Т. 26. С. 354. 74 Там же. Т. 30. С. 133. 75 Там же. Т. 26. С. 218. 78 Там же. С. 22. 77 Там же. Т. 36. С. 84. 78 Там же. С. 93. 79 К столетию со дня рождения В. И. Ленина: Тезисы ЦК КПСС. М., 1969. С. 7. 80 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 124.
Глава вторая НА МИРНОМ ЭТАПЕ РЕВОЛЮЦИИ 1. Обстановка в стране после свержения царизма Свержение царизма в феврале 1917 г. знаменовало собой завершение целой исторической эпохи длительной, тяжелой, полной самоотверженности борьбы народов России против феодально- крепостнической системы, воплощенной в абсолютистском политическом строе. Через крестьянские восстания, бунты работных людей, движение декабристов, трагическую судьбу героев «Народной воли» пролегал этот тернистый путь. Но только с выходом на историческую сцену пролетариата борьба за свободу поднялась на качественно новый уровень. Достигнуто это было через слияние массового пролетарского революционного движения с идеями научного социализма. «Марксизм,— писал В. И. Ленин,— как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы» 1. Первый мощный удар по царизму нанесла российская революция 1905—1907 гг. Возглавил ее пролетариат и его боевой авангард — большевистская партия. Тогда царизму удалось устоять, но оправиться до конца он так и не смог. Через 12 лет твердыни самодержавия рухнули под натиском пролетариата и его союзников. Быстрая победа над царизмом явилась естественным результатом того, что, как отмечал В. И. Ленин, «в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно ,,дружно“ слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления»2. И действительно, участниками грандиозного «исторического действия» оказались противоположные и враждебные друг другу классовые силы. С одной стороны, это была буржуазия и ее октябристские и кадетские политические представители, поддержанные англофранцузским капиталом, стремившиеся к захвату власти для продолжения империалистической войны и получения новых земель и прибылей. С другой — «глубокое пролетарское и массовое на- 2 Великий Октябрь 33
родное (все беднейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую сво боду» 3, во главе которого стояли большевики. Февральская революция покончила с самодержавной властью, полицейским произволом и политическим бесправием народа. «В несколько дней,— писал позднее В. И. Ленин,— Россия превратилась в демократическую буржуазную республику, более свободную — в обстановке войны,—чем любая страна в мире»4. Но вместе с тем эта революция оказалась непохожа на классические образцы прошлого. «Конкретно дела сложились иначе, чем мог (и кто бы то ни был) ожидать, оригинальнее, своеобразнее, пестрее»5. Своеобразие положения выразилось в образовании двоевластия. Уже 27 февраля*, т. е. в момент победы революции, в Петрограде образовалось два центра власти — буржуазный в лице Временного комитета Государственной думы (вскоре — в лице Временного правительства) и народный, представленный Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Вслед за Петроградом двоевластие сложилось и на местах. Это было оригинальным переплетением двух диктатур — власти буржуазного Временного правительства и его местных органов и власти Советов, являвшихся по своей классовой сущности революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства. Коренной причиной возникновения подобной ситуации был тот важнейший по своему значению факт, что Февральская революция явилась первой победоносной буржуазно-демократической революцией эпохи империализма, в которой роль главной движущей силы принадлежала не буржуазии, как в прошлых революциях на Западе, а пролетариату. Но буржуазия, будучи экономически могущественной, стремилась стать у кормила политической власти. Особенно быстро она консолидировалась политически в годы войны через такие организации, как Прогрессивный блок в Государственной думе и Государственном совете, Земский и Городской союзы, военно-промышленные комитеты. «Этот новый класс ,,почти совсем“ был уже у власти к 1917 году» 6,— отмечал Ленин, но получить власть буржуазия хотела не через свержение царизма, а через компромисс с ним. Поэтому она прилагала все усилия к тому, чтобы не допустить в России революции. Однако «кровавая телега» романовской империи неудержимо неслась в пропасть. Народная революция разразилась и смела самодержавие. В этих обстоятельствах буржуазия попыталась перехватить инициативу и захватить власть. Результатом этой попытки и было образование Временного комитета из думских буржуазных и мелкобуржуазных деятелей. В представлениях буржуазии и помещиков революция являла собой сплошной хаос и анархию. С первых же ее дней и часов главные помыслы буржуазных лидеров были направлены к тому, * До 14 (1) февраля 1918 г. все даты приведены по старому стилю. 34
чтобы сдержать движение масс и попытаться спасти монархию. Но сил для этого у нее не было. В разговоре по прямому проводу с командующим Северным фронтом генералом Н. В. Рузским 1 марта председатель Временного комитета октябрист М. В. Родзянко так обрисовал положение: «Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко... я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук» 7. Неспособность овладеть движением, отчаянные усилия спасти монархию и романовскую династию в момент, когда их спасти уже было нельзя,— все это прямое свидетельство кризисного состояния и безвластного положения новых «верхов», только еще приходящих к власти. История реставрационных попыток буржуазии широко и обстоятельно освещена в книгах советских историков8. Следует только подчеркнуть легендарность ходячего в зарубежной литературе утверждения о том, что отречься Николая II от престола заставили думские лидеры. «Не Государственная дума — Дума помещиков и богачей, — а восставшие рабочие и солдаты низвергли царя»,—писал В. И. Ленин9. Несколько позднее, когда положение новой власти стабилизировалось, буржуазная печать и лидеры буржуазных партий в один голос заговорили о «славной революции» и о решающей роли в пей буржуазии. Это была попытка поднять авторитет Временного правительства, представить его прямым наследником революции и органом, выражающим интересы всего народа. Но в действительности главная причина того, что Временное правительство удерживалось у власти, заключалась в возникновении другой, официально не признанной, но реально существовавшей власти в лице Советов, рожденных народным творчеством в огне революции. «Один из главных, научных и практически-политических признаков всякой действительной революции состоит в необыкновенно быстром, крутом, резком увеличении числа „обывателей“, переходящих к активному, самостоятельному, действенному участию в политической жизни, в устройстве государства» 10. Выдвигая этот принципиально важный тезис, Ленин опирался на более общее теоретическое положение, сформулированное К. Марксом в «Святом семействе»: «Вместе с основательностью исторического действия будет ... расти и объем массы, делом которой оно является»11. С этой основополагающей формулой перекликается замечание Ф. Энгельса о необходимости при изучении движущих сил истории иметь в виду «не столько побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, сколько те побуждения, которые приводят в движение большие массы людей, целые народы, а в каждом данном народе, в свою очередь, целые классы» 12. Эти теоретические положения были подтверждены всем опытом мирового и российского революционного движения. В ленинском выводе особое внимание обращают на себя слова о том, что в революционные эпохи массы не просто вовлекаются в «историческое действие» — их активность направляется на решение самых 2* 35
главных, самых существенных вопросов. Именно таком характер носила борьба трудящихся России в годы революционных взрывов 1905—1907 и 1917 гг., когда вся их энергия оказалась направленной на разрешение коренного вопроса общественного бытия, вопроса о государственной власти. Особенно поучителен в этом отношении 1917 год. Ни всемирная, ни русская история до этого времени не знали такого огромного по масштабу и стремительного по темпу вовлечения народных масс в общественную жизнь. Это быстрое увеличение объема массы, втягиваемой в революцию, не было чем-то случайным и внезапным. К этому времени трудящимися России был накоплен значительный опыт борьбы. Первая российская революция пробудила и втянула так или иначе в «историческое действие» целые классы или, по крайней мере, огромные пласты их. Временем глубочайших, необратимых сдвигов в поведении масс, в отношении их к политике оказалась мировая война. Лишения и невзгоды военных лет обострили противоречия, усилили революционное брожение и тем самым подготовили почву для взрыва. Но существует и еще одна сторона вопроса. Война с ее мобилизациями уже сама по себе привела в движение массы, вырвала их из повседневного состояния и бросила в круговорот политической жизни. Обобщая опыт первой российской революции, Ленин отмечал, что в периоды «революционного вихря», т. е. в моменты наивысшего подъема революции, народом применяются особые методы исторического творчества, не свойственные иным периодам жизни общества. Главными из них являются: «1) „ захват“ народом политической свободы,— осуществление ее без всяких прав и законов и без всяких ограничений... 2) создание новых органов революционной власти», 3) «применение народом насилия по отношению к насильникам над народом» 13. Последующий ход истории показал, что выводы эти, явившиеся результатом анализа опыта революции 1905—1907 гг., имеют более общее значение и представляют собой закономерность, присущую эпохам наивысшего развития революционной энергии масс. Исторически переломным в действиях масс было то, что они поставили вопрос о государственной власти. Уже сама эта постановка знаменовала собой существенный шаг в развитии народного самосознания. Судить же об уровне общественной зрелости народа можно по тому, как этот вопрос решался. Одним из особых методов и форм борьбы, в которых особенно ярко проявилась энергия масс, было создание и укрепление «свободных самопроизвольных организаций»14. Свергнув царизм с помощью восстания, народ, и в первую очередь пролетариат, сосредоточил свою энергию именно на создании таких организаций. На первом месте здесь несомненно стоят Советы — не только самая массовая, но и самая значительная форма организации трудящихся. Советы в России 1917 г. возникли на исторически подготовленной почве. Одним из самых замечательных результатов «гене- 36
ральной репетиции» 1905 г. было как раз возникновение Советов. Уже тогда они, практически доказав свою жизненность, позволили В. И. Ленину сделать ряд теоретических обобщений, благодаря которым стало возможным в дальнейшем открытие им Советской власти как государственной формы диктатуры пролетариата. Как и в 1905 г., в феврале—марте 1917 г. в основе процесса возникновения (Советов лежала революционная самодеятельность масс. Но в условиях победоносной Февральской революции процесс этот втянул в себя несравненно более широкие пласты народа, чем в 1905 г. Еще в 1906 г. Ленин, указывая на условия возникновения Советов, писал: «Не теория какая-нибудь, не призывы чьи бы то ни было, по тактика, кем-либо придуманная, не партийная доктрина, а сила вещей привела эти беспартийные, массовые органы к необходимости восстания и сделала их органами восстания»15. Спустя 12 лет он повторил эту оценку, отметив, что «в феврале 1917 года массы создали Советы, раньше даже, чем какая бы то ни было партия успела провозгласить этот лозунг. Само глубокое народное творчество, прошедшее через горький опыт 1905 года, умудренное им,—вот кто создал эту форму пролетарской власти»16. Конкретным проявлением революционной энергии масс было образование в результате победоносного восстания Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — власти официально не признанной, но опиравшейся на волю и силу восставшего гарнизона и всего народа. Игнорировать Петроградский Совет руководители Временного комитета не могли. Конечно, они предпочли бы справиться с народом с помощью издавна испытанного средства — нагайки. Недаром же председатель Временного комитета М. В. Родзянко по телеграфу просил начальника штаба верховного главнокомандующего М. В. Алексеева назначить командующим Петроградским военным округом генерала Л. Г. Корнилова «для установления полного порядка, для спасения столицы от анархии» 17. Но средства эти оказывались негодными. Принятое Временным комитетом 1 марта решение образовать для «предотвращения анархии и для восстановления общественного спокойствия... Временный общественный Совет Министров» 18 фактически реализовано быть не могло из-за отсутствия сил. В этих критических обстоятельствах приходилось менять ориентировку и искать поддержки у тех, кто этими силами располагал, т. е. в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов. Думцы не без оснований рассчитывали опереться на лидеров мелкобуржуазных партий, эсеров и меньшевиков, которые в силу недостаточной сознательности рабочей и солдатской массы и на волне мелкобуржуазной стихии получили большинство в Совете. И если наладить контакты с самими «низами», чувствовавшими своим классовым инстинктом антинародную сущность нарождающейся буржуазной власти, было трудно, то у меньшевистско-эсеровского руководства Совета лидеры Временного комитета нашли понимание и поддержку. 37
Днем 1 марта состоялось заседание Исполкома Петроградского Совета, на котором обсуждался вопрос о власти. На заседании сразу же определились две диаметрально противоположные позиции. Большевики в числе 8 человек, опираясь на положения манифеста Бюро ЦК РСДРП (б), выпущенного 27 февраля, предлагали создать Временное революционное правительство из состава Совета, программой которого должно быть осуществление демократических требований, выдвигавшихся РСДРП (б), а также решение вопроса о прекращении войны. Предложение это не встретило поддержки со стороны эсеро-меньшевистского большинства Исполкома. Исходя из своей основной теоретической посылки, что в результате буржуазной революции власть должна достаться буржуазии, они реализовали эту теорию на практике, организуя добровольную сдачу власти Советами заправилам из Прогрессивного блока. Весьма витиеватое объяснение действиям соглашателей, призванное затемнить сознание масс, выдвинул меньшевик Н. Суханов: «...во избежание провала революции, в целях закрепления победы над царизмом и установления необходимого режима политической свободы — заставляли победивший народ передать власть в руки своих врагов, в руки цензовой буржуазии. Но если для каждого последовательного носителя классовой пролетарской идеологии было очевидно, что власть передается в руки врагов, то передать ее можно было лишь на определенных условиях, которые обезвредили бы врагов»19. В этом ложном рассуждении, прикрытом революционной фразеологией и построенном на иллюзорном представлении о том, что врага можно «обезвредить», передав ему власть «на условиях», были заложены основы соглашательства мелкобуржуазной демократии с буржуазией, основы предательства ею интересов народа. В центр обсуждения и был поставлен вопрос об «условиях передачи власти». Проект условий соглашения, выдвинутый Исполкомом Совета, включал требования амнистии по политическим и религиозным делам, гражданских свобод, отмены национальных и религиозных ограничений и т. д., очень напоминавшие по своему содержанию программные предложения, выдвигавшиеся еще до революции Прогрессивным блоком, с добавлением «устроения армии на началах самоуправления» и немедленного введения демократической республики20. Вечером того же дня состоялась встреча членов Временного комитета с представителями Совета. По настоянию кадетского лидера П. Н. Милюкова представители Совета отказались от требования объявления России республикой, согласившись на указание в будущей правительственной декларации на близкий созыв Учредительного собрания, которое и решит вопрос о форме государственной власти. Отвергнут, был также пункт о демократизации армии. В результате длительных переговоров была принята формула об уравнении солдат в гражданских правах при соблюдении ими строгой воинской дисциплины21. Упорство, проявленное Временным комитетом по этим двум пунктам, более чем понятно. Соглашаясь на республику, он 38
должен был сразу отказаться от идеи сохранить в России монархическую форму правления. Но ведь как раз в эти дни и часы члены комитета усиленно «работали» над тем, чтобы, пожертвовав Николаем II, спасти династию с царем Алексеем при регентстве великого князя Михаила Александровича. Что же касается выборности армейского командного состава, то на это думцы не могли пойти из боязни окончательно выпустить армию из своих РУК. В конечном счете была выработана правительственная декларация, сформулированная в 8 пунктах, которые новое правительство должно было положить в основу своей деятельности: «1) Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным... 2) Свобода слова, печати, союзов, собраний, стачек... 3) Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений. 4) Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны. 5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления. 6) Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего прямого, равного и тайного голосования. 7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении. 8) При сохранении строгой воинской дисциплины в строю и при несении военной службы — устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам» 22. Приняв согласованную с Советом программу, думский комитет через Милюкова выдвинул свои требования, суть которых сводилась к тому, чтобы Исполком Совета опубликовал декларацию с указанием на то, что Временное правительство образовалось по соглашению с Советом и, будучи законным, должно пользоваться доверием со стороны народных масс. Главное же, на чем настаивал Милюков, состояло в том, что в декларации должен был содержаться призыв к доверию офицерству и признанию солдатами командного состава23. «Оба заявления, правительства и Совета,— писал позже Милюков,— должны были быть напечатаны рядом, второе после первого, чтобы тем рельефнее подчеркнуть их взаимную связь»24. Задумано было весьма хитро: сразу и публично связать Совет обязательством поддержки буржуазного правительства, чтобы таким способом придать ему прочность и устойчивость, которых так не хватало и в которых оно так нуждалось. Соглашатели охотно пошли навстречу этому требованию. «Новая власть, создающаяся из общественно умеренных слоев общества,— говорилось в декларации Совета,— объявила сегодня о реформах, которые она обязуется осуществить частью еще в процессе борьбы со старым режимом, частью по окончании этой борьбы... И мы полагаем, что в той мере, в какой нарождающаяся власть будет действовать в направлении осуществления 39
этих обязательств и решительной борьбы со старой властью,— демократия должна оказать ей поддержку. Не устранена еще опасность военного движения против революции. Чтобы предупредить ее, весьма важно обеспечить дружную согласованную работу солдат с офицерами... Ради успеха революционной борьбы надо проявить терпимость и забвение несущественных проступков против демократии тех офицеров, которые присоединились к той решительной и окончательной борьбе, которую вы ведете со старым режимом» 25. В этом документе впервые прозвучала формула «постольку поскольку», отражавшая позицию мелкобуржуазной демократии в ее отношении к буржуазной власти. Содержание правительственной декларации свидетельствовало о том, что новая власть не настроена на коренную ломку прежних порядков. Пункты декларации, касавшиеся гражданских свобод, были реализованы самим народом, и декларация лишь зафиксировала существующее положение. Что же касается обещания созвать Учредительное собрание, то дальнейшее показало, что выполнять его Временное правительство в ближайшем обозримом будущем не собирается. На раздачу же обещаний буржуазия не скупилась, обманывая народ и отвлекая его внимание от главных вопросов — о войне и мире, о земле, о действительном равноправии народов. Сам состав нового кабинета очень напоминал тот, который предлагал Прогрессивный блок Николаю II в качестве «правительства доверия»,— в правительственной декларации прямо указывалось на то, что кабинет формируется из лиц, «доверие к которым страны обеспечено их прошлой общественной и политической деятельностью» 26. Действительно, в правительство, возглавленное князем и крупным землевладельцем Г. Е. Львовым, вошли главным образом деятели Прогрессивного блока и организаций, к нему примыкавших. Из 11 человек шестеро являлись капиталистами и помещиками. Остальные пять представляли домовладельцев и буржуазную интеллигенцию. В этом смысле новое правительство мало чем отличалось от царских советов министров. В партийном отношении это было октябристско-кадетское правительство (5 кадетов и примыкавших к ним, 3 октябриста, 1 прогрессист и 1 внепартийный). Единственный «заложник демократии», получивший портфель министра юстиции эсер А. Ф. Керенский, погоды в этом министерстве не делал. Ключевые посты военного министра и министра иностранных дел заняли лидеры октябристской и кадетской партий А. И. Гучков и П. Н. Милюков. Премьер Г. Е. Львов взял и портфель министра внутренних дел. «Самые главные, решающие министерские посты в новом правительстве (министерство внутренних дел, министерство военное, т. е. командование армией, полицией, чиновничеством, всем аппаратом угнетения масс),—писал В. И. Ленин,—принадлежат заведомым монархистам и сторонникам крупного помещичьего землевладения»27. Ждать от такого правительства рево- 40
люционного переустройства России не приходилось. «Неделя кровавых битв рабочих и Милюков + Гучков + Керенский у власти!! По „старому“ европейскому шаблону...»,—писал В. И. Ленин А. М. Коллонтай по получении первых известий об образовании Временного правительства 28. Но факт оставался фактом. Временное правительство, возникшее благодаря Совету и поддержанное его авторитетом, стало официальной властью России. Неофициальная же, но вполне реальная и обладающая силой, власть принадлежала Петроградскому Совету. Так стало складываться в стране двоевластие. Революция и свержение царизма определили новую расстановку классовых сил. Главным противником пролетариата стала буржуазия. Помещичий же класс, устраненный от непосредственной политической власти, сохранил свое экономическое могущество и влияние на политическую жизнь. Помещики в новых условиях действовали вместе с буржуазией и под ее руководством. Именно в это время, в первый месяц революции, главным политическим выразителем и вождем буржуазной контрреволюции стала кадетская партия. Борьба между пролетариатом и буржуазией за власть выдвигалась в качестве объективной неизбежности. Пришедшие к власти новые буржуазные «верхи» сразу же были поставлены перед необходимостью решения стоявших перед страной исторических задач. Главными среди них были вопросы о войне и мире, о земле, национальный вопрос. Однако решить их они были неспособны в силу классовой природы буржуазии. Как представители эксплуататорских классов новые «правители» не могли удовлетворить требований трудящихся при всей их насущности и неотложности. «Они,— писал В. И. Ленин,— связаны интересами капитала. Капиталисты не могут отказаться от своих интересов, как не может человек сам себя поднять за волосы» 29. С первых же дней после образования Временного правительства буржуазия взяла курс на ликвидацию двоевластия. Она и не помышляла о каком бы то ни было дележе власти с Советами. На этом сходились партии и помещичье-монархического, и буржуазно-либерального толка. Что же касается будущего государственного устройства России, то в этом отношении российская буржуазия заняла совершенно недвусмысленную позицию. «Не касаясь сейчас деталей нового строя, скажем, однако, что мы мыслим его в форме буржуазного капиталистического режима...,— утверждал журнал „Промышленность и торговля,— всяческие социалистические эксперименты могут лишь погубить столь славно начатое дело обновления великой России» 30. Главной ее задачей было сохранение экономической мощи и политического всевластия буржуазии и помещиков. Это могло быть достигнуто и в виде конституционной монархии, и в виде парламентарной республики. Конечно, помещичье-монархические партии, потерпевшие крах и скомпрометировавшие себя защитой монархии, не оставляли надежд на ее реставрацию. Но в сложившейся обстановке открыто поднять монархические знамена было делом зара- 41
нее обреченным на неудачу. Приходилось ждать «лучших времен», а пока оставалось всеми силами и средствами поддержать Временное правительство, «единственно возможное в данный момент для охраны интересов капиталистов» 31. Временное правительство не успело еще сформироваться, а в его адрес посыпались приветствия и заявления о поддержке буржуазной власти от различных торгово-промышленных и финансовых буржуазных организаций. Получило оно поддержку и со стороны своих союзников в войне. На протяжении первой декады марта его признали США, Англия, Франция и Италия. Затем последовало признание со стороны Японии, малых союзных стран и нейтралов. Главным условием было сохранение Россией верности своим союзническим обязательствам, т. е. продолжение империалистической политики 32. Первым практическим делом, за которое взялось правительство, была попытка сохранить старый аппарат власти и старые учреждения. «Главное для помещиков и капиталистов в настоящее время, когда они убедились в силе революционных масс,— писал Лении,— отстоять наиболее существенные учреждения старого режима, отстоять старые орудия угнетения: полицию, чиновничество, постоянную армию» 33. Занятие министерских постов деятелями Прогрессивного блока не изменило структуры и сущности государственного аппарата. Даже в тех случаях, когда правительство вынуждено было идти на какие-то перемены, оно стремилось ограничить их минимальными масштабами. Так, приняв 4 марта постановление об устранении от должности губернаторов и вице-губернаторов, правительство подчеркнуло временность этой меры и указало на желательность сохранения «в пределах возможности всего существующего административного механизма, в целях поддержания нормального хода жизни в стране». Функции губернаторов возлагались на председателей земских управ, которые получили наименование «губернские комиссары Временного правительства» 34. Подобная «перестройка» не меняла классовой природы этой власти: председателями земских управ были помещики или их ставленники. Своеобразным оказалось положение Государственной думы. Казалось бы, Временный комитет, выполнив задачи по организации власти, должен был прекратить свое существование. Должна была уйти в историческое небытие и сама Государственная дума — детище третьеиюньского режима. Но в действительности дело обернулось иначе. Буржуазия не хотела жертвовать этим важнейшим контрреволюционным инструментом. Тогда, в мартовские дни, даже она понимала, что «просто» поставить столыпинскую думу в качестве законодательной власти страны дело невозможное. Выход был найден в организации так называемых частных совещаний членов Государственной думы. 22 апреля состоялось первое заседание этих «совещаний», названное В. И. Лениным заседанием «организующейся контрреволюции» 35. Формулируя задачи «совещаний», председатель Думы М. В. Род- 42
зянко подчеркнул, что от них ждут «указания на то, как надо вести государственный корабль» З6. Таким образом, «частные совещания» думцев формировали общие принципы политики нового правительства. Не сложил своих полномочий и Временный комитет Государственной думы, действуя в тесном контакте с Временным правительством. Особое внимание было обращено на армию. Будучи не в силах овладеть движением армейских «низов», правительство принимало все меры к тому, чтобы сохранить в неприкосновенности армейскую верхушку — аппарат Ставки, высший генералитет. Правда, членов романовской династии из армии пришлось убрать. Пост верховного главнокомандующего занял бывший при царе начальником штаба «верховного» генерал М. В. Алексеев. Этим, в сущности, дело и ограничилось. Командующие всеми пятью фронтами остались на своих местах и, поняв, что спасти монархию не удастся, присягнули новой власти. Первые мероприятия новой власти определялись стремлением «все отложить» до Учредительного собрания — и вопрос о форме правления, и решение рабочего вопроса, аграрных и национальных дел. С помощью ссылок на Учредительное собрание и на то, что во время войны нельзя проводить «коренные реформы», легче было раздавать обещания и сдерживать недовольство народа. Но, саботируя проведение реформ, Временное правительство на первых порах оказывалось вынужденным все же реагировать на давление снизу. С первых мартовских дней правительство столкнулось с широким массовым движением, главным требованием которого было сокращение рабочего дня до 8 часов. Вынужденное обратиться к «рабочему вопросу», правительство 10 марта поручило министру торговли и промышленности А. И. Коновалову разработать предложения «о возможности и условиях введения сокращенного рабочего времени в различных местностях России». Это означало уклонение от немедленного декретирования 8-часового рабочего дня. Только 19 марта правительство выступило со специальным заявлением по аграрному вопросу, признав его «первейшим из первых» и решение его как «самую серьезную социально-экономическую задачу». Правительство подчеркивало, что «земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо захвата» и признавало своей обязанностью «скорейшее выполнение подготовительных работ», результаты Которых должны быть представлены «народным представителям», т. е. Учредительному собранию37. Национализация удельных и кабинетских земель, проведенная правительством в марте, скорое была жестом, чем реальным приступом к решению аграрной проблемы. Новые «верхи» бдительно стояли на страже помещичьих интересов. Губернским комиссарам было предоставлено право применять воинскую силу для подавления крестьянских волнений 38. Таким образом, если против рабочих Временное правительство еще остерегалось 43
применять оружие, то в деревне оно очень скоро вернулось к старой карательной политике. Особое значение в экономической и социальной жизни России имел национальный вопрос. «После аграрного вопроса в общегосударственной жизни России особенно большое значение имеет, особенно для мелкобуржуазных масс населения, национальный вопрос» 39. Временное правительство сразу было поставлено перед фактом повсеместного оживления национально-освободительного и националистического движений. Народы национальных окраин связывали свои надежды на освобождение от национального, социального и политического гнета со свержением царизма, но тщетно. Новые «верхи», правительство буржуазии и помещиков, стремились сохранить в неприкосновенности главные устои национальной политики царизма. В своей национальной политике Временное правительство не собиралось идти дальше признания за народами права на культурно-национальное самоопределение, что на деле означало сохранение «единой и неделимой» России, неравноправного и угнетенного положения национальных меньшинств страны. Одним из результатов Февральской революции было образование на окраинах «общенациональных» институтов вроде Украинской Центральной рады. Возглавляли их, как правило, мелкобуржуазные и буржуазные элементы. Положение этих образований и их взаимоотношения с Временным правительством были противоречивы. Поскольку такие учреждения выражали сепаратистские тенденции, они вступали в конфликты с центральной властью. Поскольку же они не выражали интересов трудящихся масс и в своих планах не выходили за рамки буржуазного строя, рост недовольства «низов» был неизбежен. Внутри национального движения вскоре обозначились два направления: буржуазно-националистическое и революционно-демократическое. Рост последнего, в свою очередь, толкал буржуазных националистов в объятия Временного правительства для образования общего фронта борьбы с революцией. Процесс расслоения внутри национального движения, и в этом проявлялась группировка не по национальному, а по классовому признаку, происходил во всех национальных районах, однако с неодинаковой силой — в зависимости от степени сознательности и организованности масс, и прежде всего пролетариата40. Таким образом, Временное правительство с первых же шагов заявило себя как антинародное, как верный охранитель интересов буржуазии и помещиков. И тем не менее это антинародное правительство имело обширную социальную опору, особенно в мелкобуржуазной среде. Превосходя, и намного, в численном отношении все другие классы населения, мелкая буржуазия оказывала огромное влияние на экономическую и общественную жизнь страны. Ее социальная неоднородность, с одной стороны, порождала необыкновенную пестроту взглядов на политику, с другой 44
же — делала мелкую буржуазию неспособной выработать самостоятельную линию в революции. Колебания ее между пролетариатом и буржуазией были объективно неизбежны. От того, за кем — за пролетариатом или буржуазией — пойдет ее большинство, во многом зависели судьбы революции. Задача политического просвещения этой мелкобуржуазной массы и ее высвобождения из плена ложных иллюзорных взглядов на политику, носителями которых были соглашательские партии меньшевиков и эсеров, выдвигалась перед большевиками как одна из первостепенных. Двоевластие в виде Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов было отнюдь не только столичным явлением. В быстром распространении революции на периферию четко обозначились два параллельных и одновременных процесса возникновения и формирования различных по своему классовому содержанию и политической направленности типов органов власти — Советов, с одной стороны, и всяческих «комитетов общественных организаций», «комитетов спасения». «комитетов общественной безопасности» и т. п.— с другой. Кроме того, продолжали функционировать городские думы и земства, избранные еще при царизме и целиком состоявшие из цензовых элементов. Советы и указанные организации и представляли собой на местах власть трудящихся и власть буржуазии. Только на протяжении марта по стране образовалось 600 Советов, примерно в 12 раз больше, чем в 1905 г. В числе их было 242 рабочих и 116 солдатских Советов. В 91 городе и населенном пункте сразу возникли объединенные Советы рабочих и солдатских депутатов. В 65 случаях в марте же произошло слияние рабочих и солдатских Советов. В двух городах существовали Советы рабочих и крестьянских депутатов, в 11 — Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 41. Советы объединяли подавляющую часть рабочего класса и большинство солдат тыловых гарнизонов. Стали возникать солдатские комитеты и в действующей армии42. Что касается крестьянства, то советская его организация в марте находилась еще в зачаточном состоянии и была делом ближайщего будущего. В массовом возникновении Советов нашла свое конкретное воплощение известная формула о жизненности идеи Советов в сердцах рабочих. Факт возникновения многочисленных солдатских и объединенных рабоче-солдатских Советов был выражением и формой рабоче-крестьянского союза, гегемонии пролетариата в демократической революции. Массовое возникновение Советов в центральных районах и на окраинах происходило более или менее одновременно, так что экономические или национальные особенности тех или иных регионов существенного влияния на сроки и темпы их возникновения не имели. Различия и особенности стали вырисовываться по мере формирования советской организации и определялись конкретным соотношением классовых и политических сил в той или иной местности. Не существовало единой «схемы» организации Советов. Процесс их формирования был чрезвычайно пестрым и 45
многообразным. В одних местах они возникали по почину различных инициативных групп, в других — по постановлениям общегородских или районных собраний, митингов рабочих и солдат п т. д. Не существовало и каких-либо единых норм представительства рабочих и солдат в Советах. О значительных различиях в этом отношении можно судить по сводке мартовской Московской областной конференции Советов рабочих и солдатских депутатов, на которой было представлено 68 рабочих и 35 солдатских Советов. Так, только в одном населенном пункте депутат выбирался от 50 избирателей, в 16 — от 100, в 3 — от 250, в И —от 500, в 16 — от 3000 и т. д.43 Подобная пестрота объясняется не столько субъективными устремлениями тех или иных партий, сколько объективным положением дел и отсутствием достаточного опыта. Значительное влияние на темпы и характер образования Советов на периферии оказывал Петроградский Совет — и не только потому, что он был первым, но и потому, что он сразу занял положение всероссийского центра, вокруг которого сплачивалась и за которым следовала провинция. То, что Советы явились продуктом народного исторического творчества, вовсе не означало, что партии, представлявшие революционно-демократический лагерь, оставались в стороне от этого процесса. Большевики выступали в качестве наиболее деятельных организаторов Советов. Активно участвовали в этом деле и представители мелкобуржуазных партий. Но отношение их и большевиков к Советам было принципиально различным. Ленин еще в 1906 г. подчеркивал, что «роль Совета, как организатора профессиональных союзов, как инициатора анкет, как примирительной камеры и т. п., была совершенно побочная, второстепенная. Вполне можно представить себе выполнение этих ролей и без Совета» 44. Вот эту-то побочную, второстепенную роль и отводили Советам меньшевики и эсеры и в 1905 и в 1917 гг. Это вполне соответствовало их политическим концепциям: коль скоро революция буржуазная, то и власть должна принадлежать буржуазии, а Советы должны представлять собой некую политически-профессиональную организацию для поддержки Временного правительства и одновременного «давления на него слева», а в конечном счете — посредничества между пролетариатом и буржуазией. Совсем иначе смотрели на роль и место Советов в революции большевики. Уже в первом большевистском документе, содержавшем призыв к созданию Совета рабочих депутатов,— листовке РСДРП (б), выпущенной 27 февраля,—имеется указание на то, что Совет рабочих депутатов «создаст Временное революционное правительство». В резолюции общего собрания Выборгского районного комитета РСДРП (б) прямо говорилось, что «возникший Совет рабочих и солдатских депутатов, непрерывно вовлекая новые революционные кадры восстающих..., должен объявить себя Временным революционным правительством...» 45 В проекте наказа
Московского комитета РСДРП (б) депутатам, избранным в Московский Совет рабочих депутатов, указывалось: «Московский Совет рабочих депутатов в союзе с революционными организациями других мест должен возможно быстрее создать Временное революционное правительство» 46. Эти положения полностью отвечали мысли Ленина, высказанной им еще в ноябре 1905 г., что «Совет должен как можно скорее провозгласить себя временным революционным правительством всей России или (что то же самое, лишь в иной форме) должен создать временное революционное правительство» 47. Глубоко принципиальное различие в отношении к Советам большевиков и мелкобуржуазных партий, диаметрально противоположная оценка их роли и значения в революции определились уже в февральско-мартовские дни, а после выдвижения Лениным лозунга «Вся власть Советам!» сформировались окончательно и красной нитью проходили через весь февральско-октябрьский период. В ходе Февральской революции ярко обозначилось чрезвычайно важное явление: в ряде мест страны, где контрреволюция была менее организована и не обладала достаточными силами для противодействия революционным массам, революция зашла по своим результатам дальше, чем в центре. На Апрельской конференции РСДРП (б) при обсуждении вопроса об отношении к Советам делегаты указывали именно на это. Представитель Пензенской организации партии В. В. Кураев говорил: «Провинция во многих отношениях ушла дальше Петрограда. Здесь в Петрограде стоит вопрос: брать или не брать власть, а в провинции она уже взята»48. Делегат от Московской окружной организации Е. М. Бумажный (Ефимов) также подчеркивал, что «у нас власть в руках Советов рабочих и солдатских депутатов», и в качестве примера сослался на положение в Орехово-Зуеве 49. И действительно, Советы в момент их возникновения обладали огромными возможностями для выполнения функций органов власти. Во многих местах они не просто заявляли себя таковыми, но и действовали как органы власти. Не было фактически ни одного вопроса общественной и экономической жизни, в решении или попытках решения которых не участвовали бы Советы. По их инициативе производились смещения и аресты местной администрации, формировалась народная милиция, организовывалось продовольственное дело, им подчинялись в своих политических выступлениях солдаты. Предметом особой заботы Советов было введение 8-часового рабочего дня и борьба за улучшение условий труда и материального положения рабочих. Поднявшись на штурм царизма и свергнув его, российский пролетариат ждал от революции немедленного удовлетворения своих чаяний. Требование 8-часового рабочего дня далеко выходило за экономические рамки и несло в себе ясную политическую окраску. В борьбе за реализацию этого пролетарского лозунга широко развернулась рабочая самодеятельность. Вслед за Петроградом на протяжении
марта—апреля 8-часовой рабочий день был введен в Центральном промышленном районе и Поволжье, на Украине и в Закавказье, на Урале и в Средней Азии. Подводя итоги этому массовому движению, «Правда» писала: «Важным завоеванием российской революции явилось установление явочным порядком почти на всех фабриках и заводах 8-часового рабочего дня» 50. Из ответов на анкету многих городских Советов видно, что они выступали в качестве активных инициаторов введения сокращенного рабочего дня 51. Оценивая факты полновластия Советов, В. И. Ленин в «Набросках к тезисам резолюции о Советах» для Апрельской конференции записал: «В ряде местных центров, особенно рабочих, роль Советов оказалась особенно большой. Создалось единовластие; буржуазия разоружена полностью и сведена к полному подчинению; повышена заработная плата, сокращен рабочий день при неуменьшенном производстве; обеспечено продовольствие; начат контроль за производством и распределением; смещены все старые власти; поощряется революционная инициатива крестьян и в вопросе о власти (смещение всех старых и создание новых властей) и в вопросе о земле» 52. Даже меньшевики позже должны были признать, что после Февральской революции на местах «целый ряд функций правительственных органов... переходил в руки Советов рабочих и солдатских депутатов, даже тогда, когда они этого не желали, устранялись» 53. Вместе с тем Ленин, опираясь на многочисленные выступления делегатов Апрельской конференции, отметил, что «в столице и некоторых крупных центрах наблюдается обратное явление: состав советов менее пролетарский; в исполнительных комитетах несравненно шире влияние мелкобуржуазных элементов, а также — и особенно в комиссиях — „сотрудничество с буржуазией“, останавливающей революционную инициативу масс, бюрократизирующей революционное движение масс и их революционные задачи, тормозящих всякие революционные меры, способные „задеть“ капиталистов» 54. Ленинский вывод из анализа этих двух параллельных процессов состоял в том, что в центре все усилия следует направить «на подготовку сил для завершения второго этапа революции», а на местах «можно и должно непосредственно двигать революцию дальше», осуществлять единовластие Советов, изучать опыт с мест «для подталкивания центра» 55. Однако процесс закрепления единовластия Советов не получил дальнейшего развития. Жизнь внесла коррективы и в характер движения, и в вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии центра и периферии. Воздействие центра на провинцию оказалось сильнее влияния последней на него. Провинциальные Советы в большей своей части последовали линии Петрограда. Опасность политики соглашательства с буржуазией, о которой предупреждал Ленин, превратилась в реальность. «Подталкивания» центра местами не получилось. В основе этого лежат по 48
меньшей мере два фактора. «Мелкобуржуазная волна» захлестнула не только неорганизованную массу, но и ее представительные учреждения в лице Советов. Она накрыла собой не только столицу, но и распространилась по всей стране. И это обстоятельство не могло не воздействовать на Советы, не могло не определять их политику. С другой стороны, авторитет Петрограда -- главного центра и зачинателя революции, где решался коренной вопрос революции, вопрос о власти, был столь велик, что провинциальные Советы не могли не испытывать на себе влияния столичного Совета, тем более, что к этому объективному процессу присоединялась и активная деятельность мелкобуржуазных партий, тянувших все Советы к соглашательству с буржуазией. Но наряду с этой тенденцией вскоре начала вырисовываться и другая. Крупные промышленные центры, и прежде всего Петроград и Москва, с их многочисленным пролетариатом и сильными большевистскими организациями быстрее, чем другие, менее развитые в промышленном отношении районы, высвобождались из плена мелкобуржуазных иллюзий. Поляризация классовых сил и накал классовой борьбы в обеих столицах проявляется все более отчетливо и остро. И потому Петроград и Москва вскоре вновь оказались в авангарде революционной борьбы и повели за собой «места», подавая им пример революционной сознательности и активности. Характерной чертой большинства Советов было преимущественное влияние в них мелкобуржуазных партий. Такое положение коренилось и вытекало из совокупности ряда объективных и субъективных факторов — особенностей социально-экономической структуры страны, воздействия революционного взрыва на массу трудящегося населения, условий, в которых находились партийные организации накануне революции. Поначалу широкие массы шли не только с большевиками и за большевиками. Их симпатии в значительной мере отдавались мелкобуржуазным партиям. Если перед революцией меньшевистские и эсеровские организации представляли собой разрозненные небольшие группы, то теперь они обрели значительные резервы для роста своих партий. В результате в большинстве Советов большевики в это время уступали по численности объединенному эсеро-меньшевистскому блоку. По имеющимся данным, из 242 возникших в марте 1917 г. Советов только 27 (Луганский, Иваново-Вознесенский, Екатеринбургский, Нарвский, Краматорский и др.) шли за большевиками56. Мелкобуржуазные партии не столько вели за собой массы, сколько сами оказались вынесенными на гребень революционной волны самими массами. Они не проясняли, а затемняли сознание масс, не рассеивали, а поддерживали их иллюзии. Массам предстояло на деле испытать и проверить слова и дела мелкобуржуазных вождей и сделать свой исторический выбор. Особое значение имел вопрос о единых Советах рабочих и солдатских депутатов. В процессе создания Советов наметилось три основных типа организационного оформления рабочих и сол- 49
датских Советов. В одних случаях это были объединенные Советы, в других раздельные, наконец, были Советы, в которых связь осуществлялась путем обмена делегациями на уровне исполкомов и путем совместных заседаний рабочих и солдатских депутатов по важнейшим политическим вопросам. Большевистская партия держала курс на слияние рабочих и солдатских Советов, что отвечало общей теоретической и практической ее позиции по вопросу о союзе рабочего класса и крестьянства. Но уже первые недели существования Советов выявили не только сильные, но и слабые стороны в работе каждого из указанных типов организации. На мартовском Всероссийском совещании Советов отмечалось, что раздельное их существование в ряде мест «принесло отрицательные плоды», облегчая противникам революции попытки вбить клин между рабочими и солдатами57. Опасность раздельного существования Советов отмечалась и делегатами Апрельской конференции РСДРП (б). «Не объединиться — значит предоставить гарнизон буржуазному влиянию»,— говорила представительница Екатеринослава С. И. Гопнер; В. П. Ногин отмечал, что из-за раздельного существования «Совет солдатских депутатов принял решение вразрез с решением Совета рабочих депутатов, потому что офицеры взяли эту массу в свои руки» 58. Слитное существование Советов укрепляло рабоче-крестьянский союз. Но влияние рабочих на солдатско-крестьянскую массу отнюдь не было односторонним. Существовала как бы «обратная связь», при которой эта мелкобуржуазная масса в свою очередь не только «разбавляла» рабочий костяк Советов, но и оказывала свое влияние на рабочих, заражая их мелкобуржуазными взглядами на политику. В первые месяцы после Февральской революции это воздействие оказывалось сильнее пролетарского, вовлекая Советы в фарватер соглашательства. Возникновение крестьянских Советов делало вопрос об объединении еще более сложным. «Советы рабочих и солдатских депутатов — смешанные по составу,— отмечал в докладе об отношении к Советам на Апрельской конференции В. П. Ногин,— так как в них входят представители рабочего класса и крестьян (солдат), и это меняет их физиономию... Для некоторых вопросов выгоднее, чтобы эти Советы существовали раздельно. С другой стороны, практически необходимо иметь общие совещания и общие решения, чтобы установить сплоченность солдат и рабочих. Начинают возникать Советы крестьянских депутатов. Необходимо поддержать требование, что они не должны быть оторваны от Советов рабочих и солдатских депутатов». Другие делегаты конференции также указывали на трудности в работе и опасность мелкобуржуазного влияния в объединенных Советах59. Таким образом, накопленный опыт не позволял дать однозначный ответ на поставленные самой действительностью вопросы. Только практика и целеустремленная работа партии могли привести массы к пониманию необходимости объединенных Советов и изменить политику самих Советов. 50
Советы были не единственной формой проявления огромной общественной активности масс. Послефевральские месяцы 1917 г. были временем чрезвычайно быстрого и бурного роста профсоюзов. Профсоюзное движение, загнанное в годы столыпинской реакции в подполье и переживавшее период упадка, с победой Февраля и в условиях политической свободы вспыхнуло с новой силой. Газеты тех дней пестрели объявлениями, исходившими от различных инициативных групп, с призывами к рабочим и другим трудовым слоям объединяться в союзы. Уже 7 марта в «Правде» было опубликовано воззвание Петербургского комитета РСДРП (б), призывавшее рабочих «организовать немедленно профессиональные союзы явочным порядком» ”. В тот же день московский «Социал-демократ» выступил с подобным же призывом. В нем также подчеркивалось: «Не нужно ждать никаких разрешений. Открывайте союзы явочным порядком немедленно» 61. Это было проявлением веры большевиков в творческие возможности масс и вместе с тем выражением руководящей роли партии, направлявшей стремление масс к сплочению в русло организации. Приступили к восстановлению и созданию новых профессиональных союзов рабочие Донбасса, Харькова, Нижнего Новгорода, Иваново-Вознесенска, Киева, Екатеринослава и других городов страны. За март—апрель 1917 г. в Петрограде и Москве образовалось более 130 профсоюзов, а по всей России — более 2 тыс.62 Такой бурный рост профсоюзов явился показателем силы и организованности движения, но одновременно имел и отрицательные стороны. Наряду с крупными профсоюзами (металлистов, печатников, текстильщиков и т. д.), объединявшими рабочих целых промышленных отраслей, возникали в большом количестве и карликовые профсоюзы, организованные по цеховому признаку (колбасное производство, швейцары, картонажники, конвертное производство, официанты, дворники и т. д.). Такое дробление профессиональных объединений таило в себе угрозу разобщения отдельных пролетарских отрядов. По мере стабилизации организационных форм темпы роста числа профсоюзов замедлились, но одновременно наметилось быстрое увеличение числа их членов. На 3-й Всероссийской конференции профсоюзов в июне 1917 г. было представлено около 1,5 млн организованных рабочих 63. Профсоюзное движение стало ареной борьбы между большевиками и меньшевиками. Ратуя за политическую «нейтральность» профсоюзов, меньшевики тем не менее стремились закрепиться в них и проводить там свою соглашательскую линию. В одних профсоюзах им это удавалось, в других большевистское влияние было сильнее. В целом же эсеро-меньшевистское влияние в профсоюзах преобладало, и большевикам предстояло многое сделать, чтобы отвоевать профсоюзы на свою сторону. Одним из интереснейших проявлений революционного пролетарского творчества были фабрично-заводские комитеты. Они создавались самими рабочими явочным порядком и призваны были 51
защищать их интересы непосредственно на фабриках и заводах. Если стачечные комитеты и подобные им органы до революции создавались, так сказать, для «отдельного боя», то фабзавкомы возникали как организации постоянные, как зародыши рабочего управления производством. «...Рабочие комитеты 1905—1907 гг.,— говорил на 3-й Всероссийской конференции профсоюзов Н. А. Скрынник,— явление совершенно другого порядка, чем заводские комитеты, которые существуют в настоящее время» 64. Как и Советы, фабзавкомы возникли в массовом масштабе по всей стране в виде выборных организаций в ходе Февральской революции и сразу после нее. В отличие от Советов, которые формировались как представительство всех слоев трудящегося населения и сразу же заявили себя как органы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, фабзавкомы создавались исключительно пролетариатом, незначительное число служащих предприятий, попавших в фабзавкомы, сколько-нибудь серьезного влияния на их деятельность не оказывало. Это были низовые организации, объединявшие рабочих каждой фабрики, каждого завода (независимо от их принадлежности к какому-либо профсоюзу) в повседневной борьбе за их насущные интересы. Оказавшись перед фактом массового, охватившего всю Россию движения и будучи не в силах справиться с ним, Временное правительство всячески стремилось приглушить революционную самодеятельность рабочих. 23 апреля 1917 г. было опубликовано постановление о фабзавкомах, ограничивавшее круг их деятельности вопросами внутренних взаимоотношений между предпринимателями и рабочими65. Однако последние мало считались с этим постановлением. Они разрабатывали свои уставы и инструкции, активно вмешивались во все стороны жизни предприятий, вплоть до установления контроля за действиями администрации по вопросам приема и увольнения рабочих, заработной платы и т. д. Это были первые шаги на пути к рабочему контролю за производством и распределением. Фабзавкомы являлись большевистскими форпостами на заводах и фабриках, через них партия связывалась с широкими рабочими массами. Народное революционное творчество и повышенная активность масс проявились также в создании рабочей милиции и Красной гвардии. В этом отношении за годы революционной борьбы, и особенно первой российской революции, массами и партией был накоплен значительный опыт. В дни свержения царизма вопрос о вооружении народа встал необычайно остро и перед самими массами, и перед их революционным авангардом — партией большевиков. Выдвигая и развивая идею создания пролетарской милиции, В. И. Ленин придавал огромное значение самодеятельности масс: «...когда рабочие и весь народ настоящей массой возьмутся за дело практически, они во сто раз лучше разработают и обставят его, чем какие угодно теоретики» 66. Массовое и повсеместное создание рабочей милиции и красногвардейских отрядов полностью подтвердило эту ленинскую мысль. Уже в начале 52
марта рабочая милиция имелась на ряде предприятий Петрограда, Москвы, Харькова, Царицына, многих городов Центрального промышленного района. Создавая свою, рабочую милицию, а затем и Красную гвардию, рабочие противопоставили ее так называемой народной милиции, созданной Временным правительством, под видом которой, как писал В. И. Ленин, «восстановляется помаленьку, потихоньку буржуазная, противонародная милиция...» 67. Проявлением необычайной политической активности масс было мощное митинговое и демонстрационное движение. Митинговали все и по самым различным поводам. Советы иной раз заседали круглосуточно, без заранее выработанных повесток, обсуждая животрепещущие вопросы. Революция вызвала «потребность говорить...,— писал об этом явлении свидетель событий американский журналист Альберт Рис Вильямс.— И Россия превратилась в страну с миллионами ораторов» 68. То, что буржуазная печать с озлоблением называла «анархией» и «хаосом», на самом деле было ярким проявлением активности масс, одной из форм поиска нового в общественной жизни. В мощном же демонстрационном движении обозначилась еще одна закономерность — «скачкообразный рост самодеятельности угнетенных масс», характерный для всех великих революций, и «значение пролетариата, бесконечно более высокое, чем его доля в населении» в качестве отличительного признака трех российских революций69. Естественноисторическим результатом вовлечения многомиллионных масс, большинство которых составляла мелкая буржуазия, в политическую жизнь было бурное распространение наивных, утопических, иллюзорных взглядов на политику. «Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т. е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику»70. Это стало определять общественно-политическое поведение трудящихся на ближайший период. В «революционном угаре» с огромной быстротой выросло и проявилось доверчиво-бессознательное отношение масс к правительству капиталистов и «революционное оборончество». На вопрос о том, быть или не быть царизму, миллионы людей ответили решительным «нет!». Но вот сказать точно и определенно, какая же власть должна сменить романовскую монархию, они сразу не могли. Они не могли до поры до времени понять действительный смысл происшедшего и ясным взором окинуть будущее. Общим требованием масс в те дни были «республика» и «Учредительное собрание». Именно «эти лозунги звучали на митингах и собраниях, глядели с полотнищ знамен и транспарантов, крупными шрифтами набирались на газетных полосах и в листовках. Но что же должно было скрываться за этими общими лозунгами — действительно народная власть или республика, возглавленная лидерами буржуазии? Вот на этот важнейший вопрос определенного ответа у широких масс пока не находилось. 53
Конечно, однозначно доверчивого отношения к Временному правительству не было. Передовые рабочие с самого начала отнеслись к нему с недоверием. Это отчетливо выражено в резолюциях многих рабочих собраний и митингов в столице и на периферии. «Это Временное правительство не является действительным выразителем народных интересов,— говорилось в резолюции многолюдного митинга петроградских рабочих и солдат 3 марта,— недопустимо давать ему власть над восставшей страной, хотя бы на время... Совет рабочих и солдатских депутатов должен немедленно устранить это Временное правительство либеральной буржуазии и объявить себя Временным революционным правительством» 71. В тот же день рабочие и солдаты Замоскворецкого района Москвы потребовали «передачи власти Совету рабочих и солдатских депутатов, реорганизации милиции и вооружения народа» 72. В информации о собраниях и митингах в Рогожском районе Москвы сообщалось о малом доверии рабочих новому правительству, их требовании скорейшего созыва Учредительного собрания 73. В резолюции Саратовского Совета рабочих и солдатских депутатов от 18 марта указывалось на наличие во Временном правительстве большинства представителей либеральной и умеренной буржуазии, т. е. элементов антинародных74. В резолюции Ново-Николаевского Совета рабочих и солдатских депутатов подчеркивалось, что «настоящее Временное правительство, выделившееся из состава цензовой Государственной думы, не может, как таковое, являться выразителем российской трудовой демократии» 75. Подобные резолюции принимались различными собраниями и в других местностях России 76. Но, хотя классовая интуиция заставляла рабочих с недоверием относиться к правительству капиталистов и помещиков, общее настроение масс было иным. Его характеризовало состояние восторженности, опьянения успехом в борьбе с царизмом. «Первые дни Февральской революции были днями какого-то всенародного ликования,— писал в своих воспоминаниях К. В. Островитянов,— многим казалось, что исчезли все классовые противоречия... всюду реяли огненные революционные флаги — все окрасилось в цвет революции...» 77 Подавляющая часть российского трудового населения поддалась иллюзорным настроениям, видя в завоеванной политической свободе залог осуществления своих надежд. Особенно отчетливо это наивно-восторженное состояние проявлялось в крестьянской и солдатской мелкобуржуазной среде. Находившаяся в марте 1917 г. в Петрограде А. М. Коллонтай писала В. И. Ленину и Н. К. Крупской: «Народ переживает опьянение совершенным великим актом. Говорю парод, потому что па первом плане сейчас не рабочий, а расплывчатая, разнокалиберная масса, одетая в солдатские шинели. Сейчас настроение диктует солдат. Солдат создает своеобразную атмосферу, где перемешивается величие ярко выраженных демократических свобод, пробуждение сознания гражданских равных прав и полное непо- 54
нимание той сложности момента, какой переживаем. Среди лихорадочной сутолоки, среди стремления создать, построить что-то новое, отличное от прежнего, слишком громко звучит нотка уже достигнутого торжества, будто дело сделано, закончено» 78. Это и была та самая «мелкобуржуазная волна», определявшая настроение масс. Она проявлялась решительно во всем. В адрес Петроградского Совета и Временного комитета Государственной думы со всех концов страны поступали восторженные письма, стихи, гимны, славившие свободу79. Типичным образчиком подобного восприятия революции является телеграмма Архангельского Совета в Петроград 4 марта 1917 г. «Архангельский Совет,—говорилось в ней,—шлет свой привет Государственной думе, Совету рабочих депутатов, выражает полную готовность поддержать все мероприятия нового правительства» 80. Эти потоки писем, направленные в два адреса — буржуазный и народный,— были свидетельством неразберихи и наивности, царившей в умах неискушенной в политике массы. Сказывалось влияние «мелкобуржуазной волны» и на составе и политике большинства Советов в первые месяцы после революции. Всеобъемлющим следствием воздействия «мелкобуржуазной волны» на умы и чувства политически неразвитой массы было бессознательно-доверчивое отношение ее к капиталистам, практически трансформировавшееся в доверие к Временному правительству. В формировании подобного отношения к новой буржуазной власти переплелись как бы два начала. С одной стороны, это было объективным и естественным результатом приобщения к активной общественной жизни миллионных людских масс и общей эйфории от революции. С другой же — оно явилось плодом энергичных усилий со стороны самой буржуазии и ее подголосков из соглашательского лагеря, т. е. фактором субъективным. И чем менее была развита масса, тем большую роль играл этот фактор. Благодаря указанным обстоятельствам правительству удалось на некоторое время получить «вотум доверия» снизу. Особенно широкое распространение получили представления о необходимости поддержки Временного правительства «постольку поскольку» и «давления» и «контроля» за пим со стороны Советов. Эти представления, всячески пропагандируемые соглашательскими партиями, объединяли в себе интуитивное недоверие к буржуазной власти и наивную веру в то, что Временное правительство будет действовать в интересах народа. «По инстинкту, по чувству, по влечению революции против капиталистов сочувствует в России большинство населения, именно пролетарии и полупролетарии, т. е. рабочие и беднейшие крестьяне,— писал в этой связи В. И. Ленин.— Но ясного сознания еще нет, нет, в связи с этим, и решимости» 81. Но самым ярким и всеохватывающим явлением, возникшим на почве свержения царизма, было даже не доверчивое отношение к Временному правительству, а «революционное оборончество». Оно явилось как результатом низкой сознательности и 55
обмана буржуазией крестьянства и части рабочих, так и выра жепием интересов мелкой буржуазии, заинтересованной в определенной степени в аннексиях и банковских прибылях, воспитанной в шовинистических традициях82. Временное правительство стало не просто преемником, но ревностным продолжателем внешней политики царизма, политики захватнической, империалистической. Даже меньшевистская «Рабочая газета» должна была признать, что программа, обнародованная правительством в «Обращении к населению» 6 марта, «та же, что у старого царского правительства» 83. Между тем народные массы шли на революцию с антивоенными настроениями. Лозунг «Долой войну!» наряду с лозунгом «Долой самодержавие!» был одним из самых популярных в революционные дни. Повсеместно слышались требования скорейшего заключения мира без аннексий и контрибуций. Прямолинейный призыв к войне «до победного конца» не мог найти сочувствия в «низах». Нужны были более гибкие формулы, чтобы возбудить патриотизм народа, измученного войной, и продолжать выполнять внешнеполитическую программу, завещанную царизмом. И такая формула буржуазией без особого труда была найдена: призыв к защите «свободного отечества» от «германского деспотизма». В декларации от 27 марта о задачах войны, лицемерно заявив, что «цель свободной России не господство над другими народами, не отнятие у них национального их достояния, не насильственный захват чужих территорий», Временное правительство объявляло: «Оборона во что бы то ни стало нашего собственного родного достояния и избавление страны от вторгнувшегося в наши пределы врага — первая насущная и жизненная задача наших воинов, защищающих свободу народа» 84. Выработанная при ближайшем участии соглашателей — лидеров Исполкома Петроградского Совета — декларация была образцом политической демагогии85. Она и другие заявления буржуазии призваны были доказать народу, что социально-политический характер войны со стороны России изменился от замены царской монархии «гучково-милюковской почти республикой»86. Если первое время после февральского переворота лидеры соглашательских партий избегали обращаться к вопросам войны и мира, то затем они активно включились в дело обмана масс под флагом «революционного оборончества». «Обман масс народа разработан артистически по отношению к ,,делам“ внешней политики,— писал В. И. Ленин,— и нашей революции приходится от этого обмана трижды солоно» 87 Оборончество или интернационализм — вот что отделяло действительных революционеров от пособников империалистической буржуазии не только в России, но и во всем мире. Русские меньшевики и эсеры не выдержали испытания войной и скатились к оборончеству — одни открыто, другие — прикрываясь революционными фразами о приверженности к социализму. И если лозунг «защиты отечества» вошел в их пропагандистский арсенал 56
еще при царе, то теперь он приобрел новую силу, подкрепленный демагогическими заявлениями, что война теперь ведется якобы во имя защиты завоеваний революции. Призывы «защищать новое отечество» упали на благоприятную почву в стране с большинством мелкобуржуазного населения и обывательскими взглядами на политику. Миллионы людей поддались грубому обману и пошли за оборонцами. Множество резолюций, принятых на собраниях и митингах тех дней, отражали этот оборонческий дух. Типичным примером «нового» отношения к войне может служить резолюция, принятая многолюдным митингом в Лефортовском районе Москвы. Собравшиеся, высказавшись против войны, выражали надежду, что «Учредительное собрание и демократический мирный конгресс произнесут так долго, так страстно жданное ,,война окончена!“. А пока Германией правит Вильгельм, пока Германия наступает, пока перемирия еще нет,— наши войска, наши товарищи и братья остаются в окопах и продолжают защиту освобождающейся, возрождающейся новой России»88. Ненавидя войну, зараженные оборончеством трудящиеся наивно полагали, что Временное правительство, если на него «надавить», может покончить с братоубийственной бойней демократическим миром. Эти иллюзорные представления усиленно поддерживались социал-соглашателями из эсеро-меньшевистского стана. Таким образом Февральская революция не решила основных задач, стоявших перед страной. Россия вступила в новый период революции, который должен был дать власть пролетариату и беднейшим слоям крестьянства. 2. Стратегический курс партии большевиков на социалистическую революцию Сама возможность перерастания одной революции в другую не была результатом субъективных желаний классов или партий, а имела под собой глубокую объективную основу, опираясь на которую пролетариат и его союзники шли на социалистическую революцию. Эта объективная основа состояла в том, что буржуазно-демократическая революция в России произошла в империалистическую эпоху и возглавил ее пролетариат, исторические задачи которого далеко выходили за пределы буржуазного переустройства общества. Более того, Февраль, покончивший с царизмом, не разрешил давно уже назревших демократических задач. Разрешить их возможно было только через социалистическую революцию. К полученным в наследство от прошлого неразрешенным задачам прибавилась еще одна — выход из войны, но не через империалистический, а через демократический мир, что тоже было возможно только при переходе власти к пролетариату. Новая революция, таким образом, сразу стала в порядок дня как объективное следствие всего предшествующего развития, как объективная 57
потребность общественного движения, которое олицетворял и возглавлял пролетариат и его партия. Необычность и непредусмотрепность обстановки, сложившейся в стране после свержения царизма, поставили перед партией трудные задачи и новые вопросы, решение которых требовало собирания и сплочения всех партийных сил, незамедлительного анализа ситуации, выработки правильной политической линии и соответствующей ей тактики. Необходимо было четко определить свою позицию по отношению к Советам и Временному правительству, выразить свое отношение к вопросам войны и мира, наметить пути дальнейшего движения революции. Большевистская партия пришла к Февралю численно небольшой — около 24 тыс. членов, испытав на себе удары жестокой репрессивной политики, особенно в годы войны. Были освобождены из тюрем, возвратились из ссылок и эмиграции испытанные бойцы партии А. С. Бубнов, П. А. Джапаридзе, С. В. Косиор, В. В. Куйбышев, Г. К. Орджоникидзе, О. А. Пятницкий, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, С. Г. Шаумян, депутаты IV Государственной думы А. Е. Бадаев, Г. И. Петровский, М. К. Муранов, Ф. Н. Самойлов и многие другие видные работники партии. 27 февраля в Петрограде вышли на свободу члены Петербургского комитета РСДРП (б) В. Н. Залежский, Н. П. Комаров, Ф. А. Лемешев. 1 марта рабочие освободили из тюрьмы Ф. Э. Дзержинского, Я. Э. Рудзутака, активных работников московской большевистской организации Н. И. Шевкова, Ф. Г. Титова, К. В. Островитянова, И. А. Попова, Е. М. Маленкова, Ю. П. Фигатнера, Я. Я. Грунта, Б. А. Бреслава и др. 3 апреля после почти десятилетней эмиграции возвратился в Россию В. И. Ленин. С ним вместе приехали Н. К. Крупская, Г. А. Усиевич, И. Ф. Арманд, Миха Цхакая — всего 30 политических эмигрантов. Ряды партии быстро пополнялись новыми силами. К концу апреля большевики насчитывали в своих рядах свыше 100 тыс. членов, к концу июля — около 240 тыс., а накануне Октября — около 350 тыс.89 Количественный рост партийных рядов умножал силы, но дело было не только в этом. В партии сконцентрировался цвет пролетариата, самая сознательная, закаленная, творческая его часть. Этому боевому авангарду и предстояло повести пролетариат и его союзников на борьбу за лучшее будущее в новых условиях. Уже 5 марта возобновилось издание «Правды», закрытой царскими властями в 1913 г. Вслед за «Правдой» стали выходить и другие большевистские газеты — «Социал-демократ» в Москве, «Голос социал-демократа» в Киеве, «Пролетарий» в Харькове, «Приволжская правда» в Самаре, «Кавказский рабочий» в Тифлисе, «Бакинский рабочий» в Баку и др. Большевики в целом правильно определили классовое содержание происшедшей революции, дали верную оценку Временного правительства как буржуазного, а продолжавшейся войны как 58
империалистической. Вместе с тем многие деятели партии и организации, в том числе члены Русского бюро ЦК, не поняв своеобразия обстановки, главным выражением которой было двоевластие, не поняв сущности Советов как органов революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, продолжали оценивать положение, ограничиваясь представлениями и выводами, вытекавшими из опыта первой российской революции. Они полагали, что буржуазно-демократическая революция еще не закончена, что следует развивать ее дальше, добиваясь реализации в полной мере программы-минимум и установления в России революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства «в чистом виде». Опи не понимали, что поскольку власть в стране перешла в руки нового класса — буржуазии, постольку буржуазно-демократическая революция закончена и теперь речь должна идти о новой революции, в результате которой власть перейдет в руки пролетариата и беднейшего крестьянства. Не учитывали они и того, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства уже осуществилась в известной форме и до известной степени90, что тоже ставило по-новому вопрос о дальнейших путях революции. В «Правде» появилась передовая статья Л. Б. Каменева, призывавшая к поддержке Временного правительства «постольку поскольку». И. В. Сталин в статье «О войне» допускал возможность «давления» на Временное правительство с целью побудить его начать мирные переговоры с Германией. Это могло породить иллюзии у масс, будто буржуазное правительство сможет проводить не империалистическую политику. Тезис о «давлении» на Временное правительство нашел отражение в резолюции Бюро ЦК «О войне и мире»91. В попытках приложить старые схемы к новым условиям коренилась главная причина ошибочных оценок и тактических действий некоторых руководящих деятелей партии и ряда местных партийных организаций. Выработка правильной линии осложнялась и тем, что в ряде мест существовали объединенные большевистские и меньшевистские организации. К концу апреля в стране насчитывалось свыше 440 самостоятельных большевистских организаций и более 150 объединенных92. Объединительные тенденции, также исходившие из опыта прошлого, затрудняли выработку принципиальной линии и ряда тактических решений. Ленин, находясь в эмиграции, уже с первых дней революции оценил опасность объединительных настроений. В конце марта он писал А. В. Луначарскому: «Самостоятельность и особ- пость нашей партии, никакого сближения с другими партиями — для меня ультимативны. Без этого помогать пролетариату идти через демократический переворот к коммуне нельзя, а другим целям служить я не стал бы» 93. В поисках ответов на важнейшие вопросы, поставленные самой жизнью, партия остро ощущала отсутствие своего признанного вождя. Для Ленина, только еще получившего первые известия о победе революции и приходе к власти буржуазии, сразу стало очевид- 59
ным, что эта новая власть антинародна и не способна по своей сущности удовлетворить чаяния трудящихся, ради которых они шли на революцию. 4 марта в «Наброске тезисов», предназначенных для большевиков, отъезжавших в Россию, он писал: «Новое правительство не может дать ни пародам России (пи тем нациям, с которыми связывала нас война) ни мира, ни хлеба, ни полной свободы...»94 Более того, Ленин подчеркивал, что если бы даже новое правительство состояло только из эсеров и меньшевиков, то и оно «не в состоянии избавить парод от империалистской войны и гарантировать мир» 95. Эта главная мысль в оценке Временного правительства во всех его составах неизменно присутствует в последующих ленинских произведениях. Опа подводила к выводу огромной важности: «Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству» 96. Этот тактический вывод с неизбежностью вытекал из стратегических задач, определявшихся исторической ситуацией в России после свержения царизма и сформулированных Лениным уже в первом «Письме из далека»: «Рабочие, вы проявили чудеса пролетарского, народного героизма в гражданской войне против царизма, вы должны проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во втором этапе революции» 97. Таким образом, сразу после Февраля Лениным был поставлен вопрос о социалистической революции в России как вопрос непосредственной политической практики. Идея перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, выдвинутая и теоретически обоснованная Лениным задолго до 1917 г., теперь должна была реализоваться с учетом «в высшей степени важных видоизменений» ”, рожденных Февралем. Однако сформулированные в мартовских статьях и письмах Ленина основные стратегические и тактические положения, нашедшие свое законченное выражение в знаменитых «Апрельских тезисах», тогда не стали достоянием партии. В «Правде» было опубликовано только первое «Письмо из далека», да и то со значительными сокращениями. Двоевластие, возникшее в России, создавало исключительно своеобразное, не предусмотренное «теорией вчерашнего дня» положение, таившее в себе огромные возможности и не меньшие опасности. Новая, не имевшая прецедентов в истории обстановка, требовала и теоретического осмысления, и выработки тактики, отвечающей реально сложившимся условиям и задачам момента. Еще в 1909 г. в спорах с отзовистами Ленин указывал, что большевики «не твердили заученных слов, а внимательно всматривались в новые исторические условия, вдумывались в то, почему жизнь пошла так, а не иначе, работали головой, а не только языком...» ". Ближайшие результаты Февральской революции поставили перед пролетарским авангардом новые вопросы. И ленинская мысль, высказанная ранее, прозвучала теперь с новой силой: 60
«Теперь необходимо усвоить себе ту бесспорную истину, что марксист должен учитывать живую жизнь, точные факты действительности, а не продолжать цепляться за теорию вчерашнего дня, которая, как всякая теория, в лучшем случае лишь намечает основное, общее, лишь приближается к охватыванию сложности жизни» 100. Исключительная роль в выработке тактики партии в новых, необычайно сложных условиях принадлежала В. И. Ленину. Центральная стратегическая идея была сформулирована Лениным в «Апрельских тезисах» так: «Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата,— ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства» 101. Этот вывод был убедительно мотивирован анализом конкретной обстановки. В ленинском выводе была ясно и точно показана новая расстановка классовых сил, сложившаяся в результате победы буржуазно-демократической революции, и определены те общественные силы, которые призваны совершить всемирно-исторический переход к социалистической революции. Объективное положение в стране складывалось так, что только пролетариат мог решить великие задачи революции не только в своих, но и в интересах подавляющего большинства народа, вывести Россию на новый, не изведанный никем путь общественного прогресса. Но и самому пролетариату, чтобы двигать революцию вперед и выполнить свою миссию, предстояло высвободиться из плена мелкобуржуазных иллюзий, полностью осознать свою роль гегемона в революции, сплотить вокруг себя большинство трудящихся. Вот почему Ленин настойчиво требовал «умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких, только что проснувшихся к политической жизни, масс пролетариата» 102. Совсем не случайно ленинские «Тезисы» открываются постановкой вопросов о войне и мире. Это были самые жгучие, самые болезненные вопросы, от решения которых зависели судьбы страны. Между тем уже ближайшее за свержением царизма время показало, что ждать от новой власти выхода из войны через демократический мир не приходится. Отсюда и ленинский вывод: «Кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала» 103, и указание на бессмысленность пацифистско-реформистских «требований», «чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским» 104. Правительство капиталистов и помещиков оказалось неспособным не только вывести страну из войны, но и дать народу хлеб и землю. Между тем война поставила Россию на грань национальной катастрофы. Этот «величайшей силы исторический двигатель,— писал Ленин,— ...заставляет народы напрягать до по- 61
следней степени все силы, он ставит их в невыносимое положение, он ставит на очередь дня но осуществление каких-нибудь „теорий“ (об этом нет и речи, и от этой иллюзии всегда предостерегал Маркс социалистов), а проведение самых крайних, практически возможных мер, ибо без крайних мер - гибель, немедленная и безусловная гибель миллионов людей от голода»105. Отсюда и предложение целого комплекса мер, составляющих социально-экономическую программу: конфискация всех помещичьих земель и национализация всей земли, немедленное слияние всех банков в один общенациональный банк и контроль за ним со стороны Советов, наконец, контроль Советами общественного производства и распределения продуктов106. «Шаги эти,— подчеркивал Ленин,— с безусловной неизбежностью предписываются теми условиями, которые создала война и которые даже обострит во многих отношениях послевоенное время; а в своей сумме и в своем развитии эти шаги были бы переходом к социализму, который непосредственно, сразу, без переходных мер, в России неосуществим, но вполне осуществим и насущно-необходим в результате такого рода переходных мер» 107. Но кто, какие силы и учреждения, какое государственное устройство могут быть способны к осуществлению этой программы? Ответ и на этот вопрос содержится в «Апрельских тезисах»: «Не парламентарная республика,— возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад,— а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху» 108. В ленинском обосновании необходимости отказа от парламентарной буржуазной республики и перехода к построению государства по «типу Коммуны» обращают на себя внимание два момента. Во-первых, это указание на то, что возврат от парламентской республики к монархии «совсем легок» (вывод, подтвержденный всем историческим опытом) в силу сохранения в неприкосновенности государственной машины угнетения. «Коммуна и Советы рабочих, солдатских, крестьянских и т. д. депутатов разбивают и устраняют эту машину» 109. И второе: парламентарная буржуазная республика по самой своей сущности не может обеспечить самостоятельности политической жизни масс, их непосредственного участия в демократическом устройстве государства. «Народу нужна республика, чтобы воспитывать массы к демократии. Необходимо не только представительство по типу демократии, но и постройка всего управления государством снизу, самими массами, их действенное участие в каждом шаге жизни, их активная роль в управлении»110. Решение и этой жизненно важной задачи оказывалось по плечу только государственной системе, построенной по «типу Коммуны». Ленин не раз обращался к истории и опыту Парижской Коммуны, которая, по выражению Маркса, была «открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда» 111. Советы как раз и воспроизводили именно такой тип государства. В процессе борьбы за реализацию этой програм- 62
мы пролетариат являлся главной руководящей силой, классом- гегемоном, выразителем общенародных интересов и потребностей. Отсюда и выдвижение Лениным лозунга «Вся власть Советам!», представлявшим собою готовую форму государственной власти. Речь, таким образом, шла об устранении от власти буржуазии и взятии ее уже существующими Советами, в которых большинство принадлежало мелкобуржуазным партиям. В этих условиях большевикам предстояла бы мирная борьба с меньшевиками и эсерами внутри Советов за их большевизацию на почве изживания массами мелкобуржуазных иллюзий и заблуждений. Свержение царизма создало обстановку, в которой обозначилась возможность мирного развития революции, возможность крайне редкая, но реально возникшая. Возможность мирного развития революции определялась тем, что буржуазная власть, не располагая реальной силой, не могла расправиться с помощью оружия с революцией. Советы же, обладая такой силой в лице солдатской массы, могли легко устранить буржуазию от власти. В своем классическом определении революционной ситуации в работе «Крах II Интернационала» Ленин указывал, что без воздействия субъективного фактора, даже при наличии объективных условий, старое, отжившее свой век правительство «никогда, даже и в эпоху кризисов, не „упадет“, если его не „уронят“» 112. Временное правительство надо было «уронить». Но сделать это путем восстания было невозможно. Ведь мирный путь развития революции определялся не только тем, что власть не могла учинить насилие над народом, но и тем, что и массы в течение некоторого времени не были склонны применять насилие по отношению к своим классовым врагам. Политический и психологический настрой «низов» с их бессознательно-доверчивым отношением к капиталистам был таков, что всякая попытка поднять их на новую гражданскую войну, теперь уже не против царизма, а против капитализма, была обречена на неудачу. Вот почему Ленин на «просто» поставленный вопрос о том, нужно ли тотчас свергать правительство капиталистов и помещиков, отвечал: «1) его надо свергнуть — ибо оно олигархическое, буржуазное, а не общенародное, оно не может дать ни мира, ни хлеба, ни полной свободы; 2) его нельзя сейчас свергнуть, ибо оно держится прямым и косвенным, формальным и фактическим соглашением с Советами рабочих депутатов и главным Советом, Питерским, прежде всего; 3) его вообще нельзя „свергнуть“ обычным способом, ибо оно опирается на «поддержку» буржуазии вторым правительством, Советом рабочих депутатов, а это правительство есть единственно возможное революционное правительство, прямо выражающее сознание и волю большинства рабочих и крестьян» 113. Вот почему единственно правильной революционной тактической линией было терпеливое разъяснение массам, что олигархическое правительство не даст народу ни мира, ни хлеба, ни свободы, что нужна активная проповедь недоверия Временно- 63
му правительству, самая широкая и настойчивая агитация за передачу всей власти Советам. Эти тактические установки были также сформулированы Лениным в «Апрельских тезисах» и ряде примыкающих к ним работ. За много лет до революции В. И. Ленин писал о том, что «рабочий класс предпочел бы, конечно, мирно взять в свои руки власть»114. И когда история, совершив крутой поворот, превратила Россию пз страны деспотизма, произвола и насилия в свободную страну, когда возникла объективная и реальная возможность мирного развития революции, большевики не могли не воспользоваться такой редчайшей возможностью. Вопрос о путях и формах прогрессивного движения общества является одним из острых пунктов идеологической борьбы в современных условиях. Буржуазные и ревизионистские советологи, ссылаясь на «исторический опыт», утверждают, что в развитых капиталистических странах трудно сегодня представить возникновение «бунтарской обстановки» и на этом основании объявляют революционную ситуацию и саму революцию «исторической случайностью». Однако как раз исторический опыт говорит о другом: и в прошлом и в наши дни возможно себе представить и «взрывное», насильственное, и мирное развитие революции — это два возможных варианта одного и того же революционного процесса, развитие которого по тому или иному пути в условиях революционной ситуации зависит от конкретно-исторических условий 115. Русской опыт в этом отношении имеет теоретическое и практически-политическое значение. Таким образом, в ленинских «Апрельских тезисах» содержались ответы на самые главные общенациональные и общедемократические вопросы, был намечен стратегический план перехода к социалистической революции. В них был указан выход из исторического тупика, в который завела страну своекорыстная политика эксплуататорских классов. «Тезисы» и цикл примыкающих к ним статей и выступлений, таких, как «Письма о тактике», «О двоевластии», «Задачи пролетариата в нашей революции», «Политические партии в России и задачи пролетариата», резолюции Апрельской конференции, написанные Лениным, являются замечательными образцами политической мысли, далеко выходящими по своему значению за временные и территориальные рамки России 1917 г.116 Вплоть до последних дней апреля ленинские «Тезисы» широко обсуждались в центральных и местных партийных организациях и на страницах «Правды». Поначалу не все члены ЦК и Петербургского комитета РСДРП (б) разделяли взгляды Ленина на перспективы революции. Особенно резко выступал Каменев. В статье «Наши разногласия», опубликованной в «Правде» 8 апреля, он заявлял, что «общая схема» Ленина «представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазнодемократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалисти- 64
ясскую». В брошюре «Письма о тактике» Ленин вскрыл теоретические и методологические корни ошибок Каменева, заключавшиеся в догматическом повторении и перенесении прошлого опыта на российскую действительность 1917 г. Возражая Каменеву, В. И. Ленин писал: «По-старому выходит: за господством буржуазии может и должно последовать господство пролетариата и крестьянства, их диктатура. А в живой жизни уже вышло ин ач е: получилось чрезвычайно оригинальное, новое, невиданное, переплетение того и другого. Существует рядом, вместе, в одно и то же время и господство буржуазии (правительство Львова и Гучкова) и революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, добровольно отдающая власть буржуазии, добровольно превращающаяся в придаток ее» 117. В районных партийных организациях Петрограда и Москвы подавляющее большинство членов партии полностью поддержало ленинские «Тезисы». «В нашей среде не было никаких сомнений и колебаний в правильности того пути, который наметил В. И. Ленин в своих знаменитых Апрельских тезисах»,—вспоминал петроградский большевик В. П. Виноградов 118. «Я согласен с платформой всецело и без оговорок...— заявил при обсуждении „Тезисов“ в Московском комитете партии его член Г. К. Голенко.— Тезисы обсуждаются на каждом углу и это хорошо. Надо выпустить отдельные листки, и не следует бояться, что масса обсуждает их» 119. Ленинский лозунг «Вся власть Советам!» повсеместно находил поддержку и встречал все большее одобрение. 24 апреля в Петрограде открылась VII (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б) — первая легальная большевистская конференция. За 6 дней ее работы были обсуждены кардинальные проблемы политической и организационной деятельности партии — текущий момент (Временное правительство и война), отношение к Советам, аграрный и национальный вопросы, положение во II Интернационале, выборы в Центральный Комитет и т. д. Вся работа конференции проходила под могучим воздействием ленинских идей. Ленин сделал доклады по всем основным вопросам повестки дня, выступал в прениях около 30 раз, он был автором почти всех резолюций. Апрельская конференция единодушно отвергла оппортунистические взгляды Каменева и его немногочисленных сторонников, приняла ленинский курс на социалистическую революцию, рассчитанный на переход всей власти в руки Советов, завоевание ведущего положения в них большевиками и превращение их в органы диктатуры пролетариата. Решения Апрельской конференции вооружили пролетариат конкретной программой борьбы за победу социалистической революции 120. 3 Великий Октябрь 65
3. Три кризиса Трудящимся, победившим царизм и в пылу «революционного упоения» выдавшим вотум доверия Временному правительству и мелкобуржуазным партиям, предстояло на деле, на практике проверить, чего стоят посулы буржуазно-помещичьего правительства и соглашателей из эсеро-меньшевистского лагеря, убедиться в правильности или ошибочности своих представлений о революционных событиях. Первая крупная «историческая проверка» массами своих действий и теорий своих идеологов произошла в апреле 1917 г. Говоря о резком повышении активности масс в период революционной ситуации, В. И. Ленин подчеркивал, что они привлекаются, побуждаются «как всей обстановкой кризиса, так и самими „верхами", к самостоятельному историческому выступлению» 121. События последней декады апреля 1917 г. были типичным случаем, когда «низы» проявили повышенную активность именно благодаря откровенно антинародным действиям «верхов». Выше говорилось о выступлении 27 марта Временного правительства с декларацией об отсутствии захватнических целей в войне и о верности союзническим обязательствам122. Тогда этого было достаточно, чтобы не вызвать возмущения масс, зараженных идеями революционного оборончества. Но разговаривать с союзниками на таком языке едва ли было возможно. Они требовали от нового российского правительства более определенных заявлений о его внешнеполитическом курсе. Временный поверенный России в Лондоне К. Д. Набоков сообщал 4 апреля Милюкову: «Последняя декларация Временного правительства не вполне рассеяла опасения здешнего правительства и печати о том, что совершившийся в России переворот, идейно сблизивший ее с союзниками, в то же время вызвал различие во взглядах на практические последствия победы, которая будет одержана общими силами... только вполне определенное заявление правительства... сможет вселить уверенность, что принцип „мира без аннексий“ принимается нами не безусловно, поскольку не противоречит нашим жизненным интересам» 123. Да и реальные цели самого Временного правительства никак не совпадали с туманными фразами декларации, которые можно было расценить как отказ от завоевательной политики. «Министр иностранных дел вел эту политику в духе традиционной связи с союзниками,— писал Милюков,— не допуская мысли о том, что революция может ослабить международное значение России резкой переменой ориентации и изменением взгляда на заключенные соглашения и принятые обязательства» 124. Этим объясняется то, что декларация увидела свет не в виде обращения к союзникам, на чем настаивали соглашатели, а, так сказать, для «внутреннего потребления» 125. В конечном счете выход из щекотливого положения был найден в довольно хитроумной комбинации: 18 апреля правительственная декларация была направлена союзным правитель- 66
ствам в сопровождении специальной поты, в которой объявлялось о стремлении Временного правительства «довести мировую войну до решительной победы» 126. То, что в мартовской декларации было как-то завуалировано, прозвучало теперь ясно и недвусмысленно. При известных противоречиях внутри Временного правительства верх взяли сторонники «твердого курса» в лице гучковско-милюковского крыла. Шаг этот был определен классовой принадлежностью правительства. «Гучков, Милюков, Терещенко, Коновалов — представители капиталистов. А капиталистам захваты чужих земель нужны. Они получат новые рынки, новые места вывоза капитала, новые возможности устраивать десятки тысяч своих сынков на прибыльные должности и т. п. Дело в том, что интересы русских капиталистов сейчас такие же, как интересы английских и французских капиталистов. Поэтому и только поэтому договоры царя с англо-французскими капиталистами столь дороги сердцу Временного правительства русских капиталистов»,— писал В. И. Ленин, оценивая милюковскую ноту127. Таким образом, у Временного правительства не было альтернативы в выборе внешнеполитического курса. Альтернатива состояла в другом: потопить в крови возможный взрыв народного недовольства или сманеврировать так, чтобы ввести это недовольство в безопасные для себя рамки. Уже само по себе наличие такой альтернативы свидетельствовало о критическом положении, в котором оказалось правительство. Следует также иметь в виду, что выступление Милюкова с нотой по своему значению далеко выходило за внешнеполитические рамки. Оно прямо касалось главного вопроса внутренней жизни России — двоевластия. Это была акция, рассчитанная на то, чтобы расчистить для буржуазии путь к достижению единовластия. Даже сам выбор момента для посылки ноты в день первомайского праздника (по новому стилю), когда трудящиеся демонстрировали свою волю к миру, свидетельствовал о намерении правительства навязать свою волю массам. Идея подавить движение «низов» силой отнюдь не была чуждой правительственным «верхам». В сущности, она вынашивалась с момента февральского восстания в Петрограде. Не была она изъята из арсенала средств борьбы с революцией и позднее. В середине марта подобная возможность обсуждалась А. И. Гучковым с генералом А. М. Крымовым, который предложил «в два дня расчистить Петроград одной дивизией, конечно, не без кровопролития...». Только-только назначенный командующий Петроградским военным округом генерал Л. Г. Корнилов тоже признавал «неизбежность жестокой расчистки Петрограда», но полагал нужным выждать до более удобного момента, когда ему удастся подчинить себе Петроградский гарнизон128. На исходе марта А. И. Гучков под строжайшим секретом сообщил английскому военному атташе в Петрограде генералу А. Ноксу, что правительству предстоит «померяться силами с Советом», но оно «еще не располагает достаточной физической силой, на которую оно могло бы положиться» 129 К при- 3* 67
менению силы подталкивали Временное правительство и союзники. В беседе с Милюковым, состоявшейся в середине апреля, английский посол Дж. Бьюкенен поставил вопрос с достаточной степенью откровенности: «Я сказал ему,— доносил в Лондон Бьюкенен,— что для правительства наступила пора действовать и что Россия никогда не выиграет войны, если Ленину будет разрешено продолжать возбуждать солдат... Он ответил, что правительство выжидает лишь психологического момента, который, по его мнению, не за горами» 130. Накалявшаяся изо дня в день обстановка позволяла полагать, что удобный «психологический момент» близится. В дополнение к военным приготовлениям в ход была пущена пропагандистская машина, призванная мобилизовать «общественное мнение» в поддержку империалистической политики правительства. Острие шовинистической пропаганды было направлено против большевиков. В печати развернулась бесстыдная клеветническая кампания против Ленина. 16 апреля по улицам Петрограда прошла крупная буржуазная демонстрация в поддержку правительства и антибольшевистская демонстрация инвалидов войны. Большевики организовали контрдемонстрацию революционных рабочих, солдат, матросов131. «Я не буду удивлен, если завтра, в день празднования Первого мая положение дойдет до кризиса,— доносил своему правительству Бьюкенен.— Если предстоят беспорядки и, возможно, новые уличные бои, то я предпочел бы, чтобы кризис наступил немедленно, чтобы мы могли покончить с ним и чтобы страна могла уделить больше внимания войне» 132. Нота Милюкова и оказалась той бомбой, которая, по определению В. И. Ленина, вызвала «взрыв революции и контрреволюции вместе»133. Движение началось в столице 20 апреля в виде стихийной вспышки протеста против империалистической политики правительства. Своеобразным детонатором взрыва оказались солдаты Петроградского гарнизона. Именно они первыми выразили свое негодование по поводу милюковской ноты. Это было стихийное, никем не подготовленное выступление134. «...Широкая, неустойчивая, колеблющаяся масса, ближе всего стоящая к крестьянству, по научно-классовой характеристике мелкобуржуазная, колебнулась прочь от капиталистов на сторону революционных рабочих» 135. Стихийность и неосознанность этого колебания «добросовестных оборонцев» в сторону революционно- го пролетариата нашли свое наиболее яркое выражение в лозунгах, под которыми началось движение. Главными из них были «Милюкова в отставку!», «Долой Милюкова!»136, как будто смена лиц в данном правительстве могла изменить суть его политики. До того массовые представители оборончества не понимали, что правительство Гучкова и Милюкова выражает захватнические, империалистические интересы буржуазии и помещиков, и наивно верили фарисейским заявлениям об отказе от аннексий и контрибуций. Теперь же «массовые, добросовестные”, предста- 68
мепению силы подталкивали Временное правительство и союзники. В беседе с Милюковым, состоявшейся в середине апреля, английский посол Дж. Бьюкенен поставил вопрос с достаточной степенью откровенности: «Я сказал ему,—доносил в Лондон Бьюкенен,—что для правительства наступила пора действовать и что Россия никогда не выиграет войны, если Ленину будет разрешено продолжать возбуждать солдат... Он ответил, что правительство выжидает лишь психологического момента, который, по его мнению, не за горами» ,130. Накалявшаяся изо дня в день обстановка позволяла полагать, что удобный «психологический момент» близится. В дополнение к военным приготовлениям в ход была пущена пропагандистская машина, призванпая мобилизовать «общественное мнение» в поддержку империалистической политики правительства. Острие шовинистической пропаганды было направлено против большевиков. В печати развернулась бесстыдная клеветническая кампания против Ленина. 16 апреля по улицам Петрограда прошла крупная буржуазная демонстрация в поддержку правительства и антибольшевистская демонстрация инвалидов войны. Большевики организовали контрдемонстрацию революционных рабочих, солдат, матросов131. «Я не буду удивлен, если завтра, в день празднования Первого мая положение дойдет до кризиса,—доносил своему правительству Бьюкенен.—Если предстоят беспорядки и, возможно, новые уличные бои, то я предпочел бы, чтобы кризис наступил немедленно, чтобы мы могли покончить с ним и чтобы страна могла уделить больше внимания войне» 132. Нота Милюкова и оказалась той бомбой, которая, по определению В. И. Ленина, вызвала «взрыв революции и контрреволюции вместе»133. Движение началось в столице 20 апреля в виде стихийной вспышки протеста против империалистической политики правительства. Своеобразным детонатором взрыва оказались солдаты Петроградского гарнизона. Именно они первыми выразили свое негодование по поводу милюковской поты. Это было стихийное, никем не подготовленное выступление134. «...Широкая, неустойчивая, колеблющаяся масса, ближе всего стоящая к крестьянству, по научно-классовой характеристике мелкобуржуазная, колебнулась прочь от капиталистов на сторону революционных рабочих» 135. Стихийность и неосознанность этого колебания «добросовестных оборонцев» в сторону революционного пролетариата нашли свое наиболее яркое выражение в лозунгах, под которыми началось движение. Главными из них были «Милюкова в отставку!», «Долой Милюкова!»136, как будто смена лиц в данном правительстве могла изменить суть его политики. До того массовые представители оборончества не понимали, что правительство Гучкова и Милюкова выражает захватнические, империалистические интересы буржуазии и помещиков, и наивно верили фарисейским заявлениям об отказе от аннексий и контрибуций. Теперь же «массовые, добросовестные“, предста- 68
вители оборончества были удивлены, возмущены, исполнены негодования. Опи почувствовали - они не поняли еще этого вполне ясно, но они почувствовали, что они оказались обмануты» 147. Солдаты в своем протесте по остались одиноки. Со второй половины того же дня в столице начались рабочие демонстрации, которым предшествовали собрания и митинги по фабрикам и заводам. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что рабочее выступление существенно отличалось от солдатского. Отличие это состояло в том, что рабочие с большей степенью сознательности отнеслись к происшедшему. Хотя в некоторых резолюциях рабочих собраний и на транспарантах и звучал лозунг «Долой Милюкова!», преобладающим требованием было «Вся власть Советам!» Но и буржуазия не осталась безучастным свидетелем событий. Она предприняла «пробу сил», вылившуюся в попытку развязать гражданскую войну с целью насильственного подавления народа. Уже 20 апреля, когда питерский пролетариат и революционные солдаты демонстрировали свой протест против милюковского внешнеполитического курса, обозначилось встречное движение контрреволюции. На улицах появились манифестации «чистой» публики, юнкеров, офицеров. «Буржуазия захватывает Невский — „Милюковский“, по выражению одной газеты — проспект и соседние части богатого Питера, Питера капиталистов и чиновников,—писал В. И. Ленин.—Манифестируют офицеры, студенты, „средние классы" за Временное правительство, из лозунгов часто попадается надпись на знаменах „долой Ленина"» 130. Движение это было организовано ЦК кадетской партии. От здания кадетского клуба на Французской набережной направлялись автомобили, с которых разбрасывались листовки с лозунгами поддержки Временного правительства. Здесь собирались толпы буржуазных манифестантов, чтобы следовать на Невский 140. На следующий день движение масс приняло несколько иные очертания. По призыву большевиков на демонстрацию вышло 100 тыс. рабочих — она теперь была почти исключительно рабочей. В этом факте нашел свое выражение характерный для критических моментов процесс «вымывания» средних элементов. Колеблющаяся мелкобуржуазная солдатская масса, выразив накануне свое возмущение, отхлынула от активного движения, подчинившись указанию соглашательского Исполкома Петроградского Совета не выходить на улицу без «прямого письменного разрешения» Исполкома141. Нельзя, конечно, сказать, что солдаты сразу успокоились. Сомнения и недоуменные вопросы продолжали оставаться, но доверие к мелкобуржуазным «вождям» было еще очень сильно. «Мелкобуржуазная масса колебнулась сначала от капиталистов, возмущенная ими, к рабочим, — говорилось в написанной В. И. Лениным резолюции ЦК РСДРП (б) от 22 апреля,— а через день она снова пошла за меньшевистскими и народническими вождями, проводящими „доверие" к капиталистам и „соглашательство “ с ними»142. В этом состояла од- 69
на из особенностей выступления масс в кризисные апрельские дни. 21 апреля лицом к лицу сошлись две антагонистические классовые силы — буржуазия и пролетариат. Столкновение между ними приобрело чрезвычайно острый характер. В ряде районов произошли вооруженные стычки между рабочими и буржуазией. Впервые после февральского восстания на улицах столицы пролилась кровь,43. Это выводило движение за рамки обычной антиправительственной демонстрации, делало его чем-то большим, придавало ему особую окраску и остроту. Страна стояла на пороге гражданской войны 144. Усилий одних только буржуазных манифестантов, пусть даже вооруженных, было явно недостаточно, чтобы сломить рабочих. И правительство готовилось пустить в ход военную силу. Уже днем 20 апреля на квартире у военного министра собралось заседание Совета министров с участием главнокомандующего Алексеева и других высших военных чинов. Правое крыло кабинета и генералы высказывались за применение силы, но большинство министров колебалось145. И все же 21 апреля командующий округом Л. Г. Корнилов отдал приказ Михайловскому артиллерийскому училищу о выдвижении двух батареи на Дворцовую площадь. Но попытка устроить «кровопускание» рабочим провалилась. Солдаты отказались выступить без приказа Совета, и генерал был вынужден отменить свое первоначальное распоряжение 146. Правительство оказалось бессильным справиться с революцией репрессивными мерами. Глубина кризиса и сила напора народных масс были таковы, что правительство на политической поверхности удержаться уже не могло. «Советы могли (и должны были),—писал Ленин,— взять власть в свои руки без малейшего сопротивления с чьей бы то ни было стороны» 147. Но этого не произошло. Меньшевики и эсеры «поддержали падающее правительство капиталистов, запутали себя еще больше соглашательством с ним, сделали еще более роковые, ведущие к гибели революции, шаги» 148. В сложных и во многом противоречивых событиях кризисных апрельских дней революционному авангарду в лице большевистской партии предстояло трезво оценить обстановку и выработать отвечающую данным условиям тактику. Впервые такая оценка была дана в резолюции ЦК РСДРП (б), написанной Лениным 20 апреля, т. е. в день возникновения кризиса. Факты еще не позволяли в полном объеме судить о происходящем, но принципиальные выводы были сделаны. В резолюции разоблачался империалистический характер политики Временного правительства, неспособного по своей классовой сущности отказаться от захватной войны. Нота Милюкова лишний раз раскрывала обманчивость надежд мелкобуржуазных «вождей» Совета на возможность «исправить» политику этого правительства «мерами воздействия» с их стороны. В резолюции в качестве первого отклика на стихийный лозунг «Долой Милюкова!» подчеркивалось, что 70
«всякие изменения личного состава данного правительства (отставка Милюкова, отзыв Керенского и т. п.) будут подражанием худшим приемам буржуазного парламентарного республиканизма, подменяющего борьбу классов соревнованием клик и личными перетасовками» 149. Единственным спасением страны и ее народа мог быть переход колеблющейся мелкобуржуазной массы на сторону революционного пролетариата. «Только взявши — при поддержке большинства народа — всю государственную власть в свои руки, революционный пролетариат совместно с революционными солдатами, в лице Советов рабочих и солдатских депутатов, создаст такое правительство, которому поверят рабочие всех стран и которое одно в состоянии быстро закончить войну истинно демократическим миром» 150. События последующих часов позволили Центральному Комитету конкретизировать свою тактическую линию. В резолюции от 21 апреля, также написанной Лениным, в ответ на клеветнические заявления буржуазной и мелкобуржуазной печати о том, что большевики грозят гражданской войной, указывалось: «...в данный момент, пока капиталисты и их правительство не могут и не смеют применять насилия над массами, пока масса солдат и рабочих свободно выражает свою волю, свободно выбирает и смещает все власти,— в такой момент наивна, бессмысленна, дика всякая мысль о гражданской войне,— в такой момент необходимо подчинение воле большинства населения и свободная критика этой воли недовольным меньшинством; если дело дойдет до насилия, ответственность падет на Временное правительство и его сторонников»151. В резолюции ЦК РСДРП (б) от 22 апреля, когда полностью прояснилась степень колебаний солдатской массы и несознательной части рабочих, Ленин еще раз вернулся к этому вопросу: «Лозунг: „Долой Временное правительство“ потому не верен сейчас, что без прочного (т. е. сознательного и сорганизованного) большинства народа на стороне революционного пролетариата такой лозунг либо есть фраза, либо объективно сводится к попыткам авантюристического характера» 152. Апрельские события в столице нашли определенное отражение и на периферии. В ряде городов состоялись митинги и демонстрации протеста против ноты Милюкова и в поддержку питерского пролетариата. Но все же степень охвата кризисом масс по всей стране в это время была еще сравнительно невелика 153. Процесс изживания иллюзий «добросовестного оборончества», доверия к капиталистам и особенно к их мелкобуржуазным союзникам был не прост и не легок. В конце июня В. И. Ленин опубликовал в «Правде» статью под многозначительным названием «Расхлябанная революция». В заключение он писал: «Революция поставила вопросы необычайной трудности, гигантской важности, мирового размаха. Ни сладить с разрухой, ни вырваться из ужасных тисков империалистской войны нельзя без самых решительных, на беззаветный героизм угнетенных и эксплуатируемых масс рассчитанных, революционных мер, без доверия и 71
поддержки этими массами своего организованного авангарда — пролетариата. Массы пробуют пока поискать выхода „полегче": через блок кадетов с блоком эсеров и меньшевиков. Выхода не оказывается» 134. Временное правительство отдавало себе отчет в крайней неустойчивости своего положения. Было очевидно, что любое проявление империалистической политики (а ни на какую другую оно не было способно) тут же вызовет новый взрыв возмущения, от которого его уже не спасут никакие усилия. Таким образом, альтернатива: «мирная» борьба с революцией или насильственное ее подавленно встала с еще большей остротой, чем до апрельских событий. В этих критических для себя обстоятельствах буржуазия пошла на маневр, суть которого состояла в привлечении в правительство лидеров мелкобуржуазных партий, т. е. на создание коалиционного кабинета. Маневр этот отнюдь не был изобретением российской буржуазии. Он был позаимствован ею из богатой политической практики ее европейских коллег. «...Маневр, являющийся новинкой для России, много и много раз проделывался буржуазией на Западе. Суть маневра состоит в том, чтобы поставить ,,отходящих“ от социализма и от революции вождей „социалистической демократии" в положение безвредного для буржуазии придатка при буржуазном правительстве, заслонить это правительство от народа при помощи почти социалистических министров, прикрыть контрреволюционность буржуазии блестящей, эффектной вывеской „социалистического" министериализма» 155. 26 апреля Временное правительство выступило с обращением к населению, в котором заявляло о необходимости создания коалиционного министерства. На следующий день министр-председатель Г. Е. Львов направил соответствующее официальное предложение председателю Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Н. С. Чхеидзе156. Торг между правительством п лидерами мелкобуржуазного блока продолжался несколько дней 157. Соглашение было достигнуто ценой ухода со своих постов Гучкова и Милюкова и принятия согласованной программы действий, составленной в таких витиеватых выражениях, что, с одной стороны, она удовлетворяла «демократизм» эсеро-меньшевистских лидеров, с другой же — никак не связывала рук «чисто буржуазной» части правительства158. 5 мая состав нового правительства был опубликован в газетах 159. Особое внимание обращает на себя получение портфеля военного и морского министра А. Ф. Керенским. Его довольно широкая популярность, приобретенная демагогическими «революционными» речами, должна была служить прикрытием воинствующей захватной политики буржуазии. Не случайным было и назначение на пост министра земледелия эсера В. М. Чернова. Ореол радетелей за крестьянские массы все еще окружал эту партию. 72
И эсеры не жалели усилий, чтобы сохранить этот ореол, многое обещая крестьянам на словах и обманывая их на деле. «Через Шингарева нельзя было обеспечить сохранение помещичьего землевладения хотя бы до Учредительного собрания...—писал В. И. Ленин об этом назначении.— Через Чернова это удастся провести»160. Милюков, снискавший всеобщую ненависть своей непримиримо воинственной политикой, вынужден был уйти, уступив место «беспартийному» М. И. Терещенко. Но замена министра иностранных дел отнюдь не означала смены политики. «В своей деятельности, как министр иностранных дел,—писал о Терещенко В. Набоков,— он задался целью следовать политике Милюкова, но так, чтобы Совет рабочих депутатов ему не мешал. Он хотел всех надуть — и одно время ему это удавалось» 161. Вхождение меньшевиков и эсеров в состав Временного правительства на какое-то время придало последнему некий «запас прочности» и открыло перед ним возможности продолжать прежнюю политику и внутри и вне страны. Даже сами меньшевики признавали, что в кризисные апрельские дни без поддержки Совета «буржуазное однородное правительство не просуществовало бы и нескольких дней и рухнуло бы именно потому, что должно было оказаться безвластным». Другой же исход — применение силы с его стороны в данных обстоятельствах — «был исключен как объективно невозможный» 162. С образованием коалиционного правительства его классовая сущность не изменилась. «Правительство капиталистов остается правительством капиталистов,— писал В. И. Ленин,— несмотря на придаточек к нему в виде меньшинства народников и меньшевиков» 163. Именно поэтому вся буржуазно-помещичья Россия с удовлетворением встретила весть об образовании коалиционного кабинета. Нужны были новые суровые уроки жизни, чтобы трудящиеся осознали правильность большевистских идей и лозунгов и пошли за большевиками. Апрельский кризис пробил только первую брешь, да и то далеко не везде, в их иллюзорных представлениях о дальнейших путях революции. «Урок ясен, товарищи рабочие! — писал Ленин по горячим следам кризиса.— Время не ждет. За первым кризисом последуют другие. Все силы отдайте делу просвещения отсталых, массового, товарищеского, непосредственного (не только митингового) сближения с каждым полком, с каждой группой еще не прозревших трудящихся слоев!.. Лозунг дня: разъясняйте точнее, яснее, шире линию пролетариата, его путь к окончанию войны. Стройтесь крепче, шире, повсеместно в пролетарские ряды и колонны! Сплачивайтесь вокруг своих Советов, внутри их товарищеским убеждением и перевыбором отдельных членов старайтесь сплотить вокруг себя большинство!» 164. Начавшийся процесс изживания мелкобуржуазных иллюзий и политического прозрения масс в ближайшее после Апрельского кризиса время ярче всего просматривается в двух явлениях: 73
в отношении «низов» к «займу свободы» и в частичных перевыборах Советов. Еще 27 марта Временное правительство выпустило 5-про- центнып «Заем свободы 1917 года» и обратилось с призывом к гражданам России отдать свои сбережения, «чтобы спасти страну и завершить строение свободной России на началах равенства и правды» 165. Буржуазные и мелкобуржуазные партии прилагали большие усилия к тому, чтобы способствовать распространению этого займа, возбудить патриотический подъем и оборонческие настроения в широких массах. Поначалу казалось, что эти усилия увенчаются успехом. Петроградский и Московский Советы, несмотря на протесты большевистских фракций, приняли решения о поддержке правительственного займа166. Авторитет столичных Советов был очень велик. К их голосу чутко прислушивалась трудовая Россия. Ряд провинциальных Советов, рабочих, солдатских и крестьянских собраний последовали их примеру и выступили с резолюциями о поддержке Временного правительства и «займа свободы»167. Зараженные «добросовестным оборончеством» рабочие и особенно солдатские депутаты Советов в очередной раз пошли за соглашателями. Но на фоне этого «благополучия» ясно обозначилась трещина в оборонческих настроениях. Не говоря уже о том, что в таком Совете, как Московский, более трети депутатов (128 против 242) голосовало за большевистскую резолюцию о «займе свободы» 168, недоверие коалиционному правительству и протесты против займа выражались на многих собраниях и митингах169. В связи с протестами против «займа свободы» в Москве произошел инцидент, ставший убедительным свидетельством того, как постепенно «уплывала почва» из-под ног эсеров и меньшевиков как раз в том пункте, где они, казалось бы, могли себя чувствовать уверенно — в вопросе о «защите отечества». Сразу после пленума Моссовета, поддержавшего «заем свободы», Совет Городского района 58 голосами против 3 принял большевистскую резолюцию, отвергавшую заем. Такое «своеволие» всполошило лидеров Московского Совета. На Исполкоме даже предлагалось исключить из его состава большевиков, отстаивавших в районе свою резолюцию. Предложение это, правда, не прошло, но Исполком записал в своем решении, что принятие резолюций, противоречащих постановлениям Моссовета, «со стороны районных Советов признается недопустимым» 170. Было очевидно, что влияние и авторитет явно ускользают из рук соглашателей. Протесты против «займа свободы» и соглашательская политика ряда Советов послужили побудительными мотивами для начала кампании по перевыборам Советов. Вопрос о реорганизации Советов (и прежде всего Петроградского Совета), родившихся в огне февральских боев, сам по себе был не нов и неоднократно обсуждался. Сначала он возник как реакция на слишком большую численность, рыхлость и аморфность столичного Совета. В дальнейшем же он приобрел политическую окраску, поскольку 74
любые реорганизационные мероприятия но могли не влиять на расстановку партийно-политических сил в Советах171. Ленинская резолюция, принятая ЦК РСДРП (б) 22 апреля, ориентировала рабоче-солдатскую массу на переизбрание депутатов, не выражавших ее воли172. Частичные перевыборы имели место в обеих столицах и в ряде российских городов. Это прямо связывалось с отношением к «займу свободы». Так, рабочие трубочной мастерской Путиловского завода, отказавшись от подписки на заем, предложили своему депутату отстаивать эту позицию, а когда он не выполнил указания, постановили отозвать его из Совета и наметить новых кандидатов173. В Москве рабочие металлического завода Крамера, узнав, что два их депутата в Совете голосовали за заем, постановили отозвать своего представителя-меньшевика и «вместо него выбрать более последовательного защитника рабочих интересов». Что же касается второго — беспартийного депутата, «признавшего допущенную им ошибку», то было решено «пока не лишать его депутатских полномочий»174. На ряде предприятий вместо отозванных рабочими депутатов избирались большевики. Во многих Советах обозначился рост большевистских фракций. Шел он и как результат перевыборов, и как следствие вступления в большевистскую партию беспартийных или ухода из мелкобуржуазных партий их членов175. Последнее было немаловажным показателем начавшегося процесса политического прозрения масс. В докладе ПК на Апрельской конференции отмечалось, что «с некоторых заводов к нам приходили даже товарищи рабочие, записавшиеся в меньшевистскую партию, и спрашивали, каким образом им переписаться из этой партии в большевистскую» 176. Перевыборы Советов не ликвидировали господства в них соглашателей, однако позиции большевиков упрочились. Так, в исполкомах трех районных Советов Петрограда председателями стали большевики. Шесть из десяти районных Советов Москвы в мае уже были под большевистским влиянием. Большевики завоевали рабочие секции Саратовского, Екатеринбургского и Сызранского Советов. Признаки начавшегося поворота масс от бессознательного восприятия революции к осознанным действиям, направленным в конечном счете против Временного правительства, в весенние месяцы 1917 г. просматривались во многих явлениях. В середине мая Кронштадтский Совет объявил себя единственной властью в крепости, отстранил комиссара Временного правительства и постановил поддерживать сношения только с Петроградским Советом. Рабочее движение развертывалось в трех основных направлениях: борьба за установление 8-часового рабочего дня, за повышение заработной платы, наконец, борьба за демократизацию трудовых отношений между рабочими и капиталистами, высшим проявлением которой являлось движение за рабочий контроль. Рабочее движение этого времени отличалось своей массо- 75
востью. Выступления рабочих с экономическими требованиями и борьба за их реализацию охватили всю страну, коснувшись практически всех сколько-нибудь заметных промышленных районов177. Распространенность движения свидетельствовала о его глубине и мощности, втягивании в процесс не только авангардных, но и отсталых слоев пролетариата. Однако наступление рабочих на капитал встретило на своем пути серьезные трудности. Предприниматели фактически оставались на позициях непризнания и непринятия рабочих требований, всячески саботируя их. «Правда» предупреждала рабочих, что «борьба за 8-часовой рабочий день далеко еще не закончена, и рабочему классу еще не раз придется строить свои боевые ряды для борьбы с капиталом» ,78. Опасность требованию 8-часового рабочего дня грозила и с другой стороны. Силы контрреволюции, стремясь разрушить единство рабочих и солдат, повели агитацию с целью убедить солдатскую массу на фронте п в тылу, будто рабочие своими действиями наносят удар в спину революции, так как сокращение рабочего дня неизбежно повлечет за собой упадок военного производства, и солдаты, проливающие кровь за «свободу», останутся без оружия 179. В ответ на эту клевету большевистские газеты изо дня в день печатали резолюции рабочих собраний, письма и статьи, разоблачавшие вымыслы буржуазной прессы. В конечном счете попытки буржуазии вбить клин между рабочими и солдатами окончились провалом. Однако в большинстве постановлений собраний и резолюций Советов присутствовал пункт о допущении сверхурочных работ. Это была дань оборонческим настроениям, и капиталисты широко ее использовали, удлиняя рабочий день за счет сверхурочных. По подсчетам С. Г. Струмилина, средняя продолжительность рабочего дня в Московском районе за первую половину 1917 г. составляла 9,2 часа180. Некоторое повышение зарплаты, которого удавалось добиться, оказывалось призрачным на фоне растущей дороговизны. Проявлением внутренней слабости движения и иллюзорности представлений части рабочих была надежда на то, что введение 8-часового рабочего дня и других мер улучшения условий труда и жизни возможно и должно быть проведено через декреты Временного правительства. Подобные представления всячески поддерживались эсеро-меньшевистским руководством Советов и других организаций, которому нередко удавалось добиться принятия соответствующих решений. Обобщенным их выражением явилась резолюция Всероссийского совещания Советов, принятая 3 апреля, предлагавшая Временному правительству издать декрет о введении 8-часового рабочего дня и одновременно предостерегавшая «от неорганизованных частичных выступлений рабочих», подчеркивавшая «невозможность действительного осуществления как коллективных соглашений, так и закона о восьмичасовом рабочем дне без организованного контроля и давления со стороны рабочих...» 181 Такое «предостережение» прямо 76
было направлено против революционной инициативы «низов», их творческой самодеятельности. Однако очень скоро рабочие стали убеждаться в бессмысленности надежд на Временное правительство — заметим, что за 8 месяцев своего существования оно так и не декретировало 8-часового рабочего дня. Рабочее движение отнюдь не ограничивалось экономической сферой. В нем явственно проступала теснейшая связь между политической и экономической борьбой. Касаясь вопроса о соотношении политической и экономической борьбы, В. И. Ленин подчеркивал, что, во-первых, «без экономических требований, без непосредственного и немедленного улучшения своего положения, масса трудящихся никогда не согласится представить себе общий ,,прогресс“ страны»; и, во-вторых, что «добиваясь улучшения условий жизни, рабочий класс поднимается вместе с тем и морально, и умственно, и политически, становится более способным осуществлять свои великие освободительные цели» 182. Наиболее яркую общеполитическую окраску приобрела борьба за рабочий контроль над производством. Если пролетарские требования сокращения рабочего дня, повышения заработной платы, улучшения условий труда и т. д. все же не затрагивали непосредственно производственной сферы, то рабочий контроль означал прямое вторжение в «святую святых» капитализма, открытое посягательство на капиталистическую собственность. Как и фабзавкомы, рабочий контроль был явлением совершенно новым, не имевшим прецедентов ни в российском, ни во всемирном рабочем движении. И совсем не случайно именно фабзавкомы стали органами, проводившими и осуществлявшими контроль на предприятиях. Начавшись как движение за ликвидацию «черных списков» и удаление «подлой администрации» 183, оно не просто распространилось по стране, но глубоко проникло во все сферы производственной жизни. «Не чье бы то ни было нетерпение, не чья бы то ни было пропаганда, а объективные условия...— вот что вынуждает переход к контролю за производством и распределением, за банками, фабриками и пр.»,—писал Ленин в мае 1917 г.184 Выдвинутый большевиками лозунг рабочего контроля стал мощным рычагом в борьбе пролетариата за власть Советов. Таким образом, уже само широкое развертывание движения за рабочий контроль, особенно отчетливо выявившееся в послеапрельские месяцы, было свидетельством выхода пролетарских «низов» на верную дорогу революционной борьбы 185. Характеризуя рабочее движение и его формы в период мирного развития революции, следует отметить отсутствие сколько- нибудь широкого стачечного движения. Массовые политические стачки первых мартовских дней 1917 г. скорее были отзвуками февральского натиска на царизм, чем ведущей формой рабочего движения этого времени. Если в предреволюционные годы стачка для рабочих являлась чуть ли не единственной формой выражения недовольства и протеста, то теперь положение изменилось. В обстановке политической свободы пролетариат располагал 77
многими другими возможностями для своего волеизъявления и широко ими пользовался 186. Важным показателем роста организованности рабочего движения явились успехи большевиков в фабзавкомах и профсоюзах. На первой конференции фабзавкомов в Петрограде, проходившей с 30 мая по 3 июня, три четверти делегатов шли за большевиками. Конференция избрала Центральный совет фабзавкомов Петрограда (до октября он выполнял функции всероссийского центра) в составе 25 человек, 19 из них были большевиками. Возглавил Центральный совет большевик, профессиональный революцпонер Н. А. Скрыпник. Укрепились позиции большевиков в профсоюзах. В ряде профсоюзов (металлистов, текстильщиков) их влияние было преобладающим. Однако в целом соглашатели еще сохраняли в профсоюзах господствующие позиции. В конце июня на 3-й Всероссийской конференции профсоюзов был избран Всероссийский Центральный совет профессиональных союзов (ВЦСПС), руководство в нем принадлежало меньшевикам 187. Что касается крестьянского движения первых послефевральских месяцев 1917 г., то оно являло собой причудливое переплетение стихийно-бунтарских выступлений, иллюзорных надежд на получение земли из рук Временного правительства и первых попыток осознать и осмыслить жизненную реальность. В феврале крестьянство заявило о себе в качестве революционной силы главным образом через армию. Совместная борьба рабочих и солдат в эти решающие дни олицетворяла собой рабоче-крестьянский союз как необходимое и важнейшее условие победоносной революции. Вера крестьян в царя, основательно подорванная 1905 годом, в ходе Февральской революции рухнула окончательно. В первое время местные власти старались скрыть или извратить правду о событиях в столице. В правительственную канцелярию поступали сообщения о том, что «манифесты и воззвания Временного правительства в церквах сел до сих пор не оглашены, а по глухим деревням уже разъезжают лица в офицерских мундирах, сеющие сомнения в достоверности актов переворота, твердят будто армия фронта осталась верна прежнему режиму и готова стереть с лица земли Петроград и революцию» 188. Но долго сохранять такое положение было невозможно. «Царь свергнут! Народ был ошеломлен вестью..,—писал в своих воспоминаниях крестьянин одного из уездов Смоленщины,— около двух недель не могли крестьяне поверить этому. А затем громадный взрыв триста лет сдерживаемого народного негодования всколыхнул все деревни»189. Деревенский корреспондент «Русского слова» с удивлением писал о той легкости, с которой деревня отказалась от царя. «Даже не верится, как пушинку сняли с рукава» 190. Но никакого «чуда» в том не было. Уроки грозного 1905 года запомнились не только пролетариату, но и крестьянству. Главным из них было сознание того, что ждать от царизма и помещиков добровольной отдачи земли не приходится. 78
Первой реакцией крестьянства на революцию явилось повсеместное смещение местных царских властей. Процесс этот не был одномоментным, он растянулся до мая 1917 г.191 Одновременно в столицу стали приходить известия об «аграрных беспорядках», захватах и поджогах помещичьих имений с требованиями присылки воинской силы для «восстановления порядка» 192. Параллельно с антипомещичьим движением обозначилось и углубление классового антагонизма внутри самой деревни между беднейшей и зажиточной частями крестьянства, вылившееся в антикулацкие выступления, разгром не только помещичьих имений, но и кулацких хуторов, в борьбу вокруг волостных комитетов и т. д.193 И все же эти и им подобные действия крестьян не были еще результатом сознательной решимости революционным путем разрешить аграрный вопрос в свою пользу, а скорее стихийным выражением накопленной десятилетиями ненависти к эксплуататорам. Если даже пролетариат был захвачен «мелкобуржуазной волной», то деревня испытала ее воздействие, так сказать, не извне, а изнутри. Неудивительно, что мелкобуржуазные взгляды на политику захватили, заполонили деревню в еще большей степени, чем город. Развенчанную и разрушенную веру в добрые намерения царей сменила не менее наивная вера во Временное правительство и Учредительное собрание, якобы способные удовлетворить вековые чаяния народа. Эти наивные представления, свойственные мелкой буржуазии, поддерживались и всячески пропагандировались буржуазными и мелкобуржуазными партиями, находившими благоприятную питательную среду в деревне, особенно в кулацкой ее части. Вот почему наиболее распространенными формами крестьянского движения в это время были мирные: различные постановления, петиции, требования в адрес Временного правительства и Советов. Однако с каждым днем учащались случаи захватов крестьянами помещичьих земель. Эти действия крестьян резко осуждались вождями эсеровской партии — Черновым, Масловым и др., призывавшими довести весь земельный фонд «в неприкосновенности до Учредительного собрания». Позиция эсеров, выдававших себя за «крестьянскую партию», оказывала немалое влияние на крестьян194. Таким образом, перспективы крестьянского движения в это время были недостаточно ясны и определенны. Недаром в «Письмах о тактике» (первая половина апреля) Ленин указывал: «Возможно, что крестьянство возьмет всю землю и всю власть. Я не только не забываю этой возможности, не ограничиваю своего кругозора одним сегодняшним днем, а прямо и точно формулирую аграрную программу с учетом нового явления: более глубокого раскола батраков и беднейших крестьян с крестьянами-хозяевами. Но возможно и иное: возможно, что крестьяне послушают советов мелкобуржуазной партии с.-p., поддавшейся влиянию буржуа, перешедшей к оборончеству, советующей ждать до Учредительного собрания, хотя до сих пор даже срок его созыва не назначен!» 195 79
В другой своей работе — «Задачи пролетариата в нашей революции», написанной тогда ясе, Ленин повторил и развил эту мысль: «Мы не можем знать определенно в настоящее время, разовьется ли в ближайшем будущем могучая аграрная революция в русской деревне. Мы не можем знать, насколько именно глубоко углубившееся несомненно в последнее время классовое деление крестьянства на батраков, наемных рабочих и беднейших крестьян («полупролетариев»), с одной стороны,—и крестьян зажиточнЫх и средних (капиталистов и калиталистиков), с другой. Такие вопросы решит и может решить только опыт» 196. Такова была историческая реальность и историческая альтернатива, стоявшая перед крестьянством. Это не значило, конечно, что революционный авангард в лице большевистской партии занимал позицию стороннего наблюдателя и пассивно ждал развития событий. Наоборот, партия пролетариата не только выступила с ясной аграрной программой, но и настойчиво несла в массы проповедь немедленных практических мер в интересах аграрной революции. Оценивая объективную обстановку как таящую в себе разные возможности, Ленин подчеркивал: «Чтобы моих слов не перетолковали, скажу тотчас, забегая вперед: я безусловно за то, чтобы батрацкие и крестьянские Советы тотчас брали всю землю, но строжайше соблюдали сами порядок и дисциплину» 197. Однако никакая агитация, никакие лозунги и призывы сами по себе не могли поднять крестьянское движение на новую, высшую революционную ступень до тех пор, пока крестьянство само, на собственном опыте не убедилось бы в призрачности своих надежд получить землю «сверху». Большевистская агитация помогала быстрее и яснее осознать эту объективную истину. Апрельский кризис в общем миновал деревню. Он коснулся в основном солдатской части крестьянства. Большевики после победы Февральской революции повели огромную работу по завоеванию армии. Они хорошо усвоили ленинский вывод, сделанный из уроков революции 1905 г.: «...если революция не станет массовой и не захватит самого войска, тогда не может быть и речи о серьезной борьбе» 198. Чтобы превратить армию в активную силу пролетарской революции, надо было вырвать солдат из-под влияния соглашательских партий, прежде всего партии эсеров. 31 марта при Петербургском комитете РСДРП (б) была образована Военная организация, в мае она перешла под непосредственное руководство Центрального Комитета. Военные организации большевиков были созданы во многих городах (Москва, Тула, Воронеж и др.), где находились воинские гарнизоны. Для армии издавались газеты «Солдатская правда» и «Окопная правда». В воинские части направлялись сотни агитаторов, посылалась литература. На фронте и в тыловых гарнизонах шла организация большевистских ячеек. Влияние большевиков среди солдат и матросов быстро росло. Особенно активно процесс большевизации шел в Балтийском флоте. Созданный революционными моряками в конце апреля 1917 г. Центральный 80
комитет Балтийского флота (Центробалт) возглавил матрос большевик П. Е. Дыбенко. Уже в апреле—мае было немало случаев, когда солдаты принимали большевистские резолюции. Верховный главнокомандующий генерал Брусилов 23 июня с тревогой сообщал Керенскому, что во многих частях 5-й армии Северного фронта «настроение крайне возбужденное, а в некоторых полках открыто заявляют, что для них, кроме Ленина, нет других авторитетов» 199. Делегаты состоявшейся в июне в Петрограде Всероссийской конференции большевистских военных организаций представляли 26 тыс. членов партии. С докладами по текущему моменту и аграрному вопросу на конференции выступил В. И. Ленин. Дав глубокий анализ происходившего в стране революционного процесса, В. И. Ленин призвал большевиков накапливать силы п продолжать работу по завоеванию на свою сторону широких масс трудящихся. Конференция приняла ленинскую резолюцию по текущему вопросу и избрала для дальнейшего расширения работы в армии и на флоте Всероссийское центральное бюро военных организаций в составе Н. И. Подвойского (председатель), М. С. Кедрова, Н. В. Крыленко, К. А. Мехоношина, В. И. Невского и др.200 Под влиянием общего подъема революционного движения в стране, особенно рабочего движения, усиливалась борьба угнетенных народов России. В национальном движении участвовали различные классы и социальные слои. За руководство этим движением боролись пролетариат и буржуазия, соответственно этим полярным силам определились два направления: революционно- демократическое, тяготевшее к союзу с рабочим классом, и националистическое, целью которого являлось установление политического и экономического господства национальной буржуазии. Особые трудности борьбы пролетариата за руководство национальным движением заключались в том, что основная масса участников движения — крестьянство — мелкобуржуазная по своей социальной природе, была подвержена колебаниям, находилась под сильным влиянием буржуазной идеологии, религии, патриархальных традиций. Это создавало буржуазии ряда угнетенных наций возможность на время повести за собой непролетарские трудящиеся массы. Требовалось известное время, жизненный опыт и большая политическая работа большевиков, чтобы добиться перехода этих масс под руководство пролетариата. Этот переход совершался в одних национальных районах раньше, в других позже в зависимости от конкретных условий. Образование коалиционного министерства отнюдь не означало ликвидации его кризисного состояния, в основе которого лежало двоевластие. «Коренной вопрос всякой революции, вопрос о власти в государстве, по-прежнему висит в неопределенном, неустойчивом, явно переходном состоянии»,—писал В. И. Ленин, характеризуя положение, сложившееся в стране после образования коалиции201. Привлечение мелкобуржуазных лидеров в пра- 81
вптельство рассматривалось буржуазией в качестве временной меры на пути ликвидации двоевластия и установления своего единовластия. Главное же средство в достижении этой цели она видела в военном насилии над массами. Апрельская конференция РСДРП (б), проанализировав апрельские события и напомнив о попытках расстрела рабочих, в своей резолюции предупреждала о «серьезно грозящей опасности таких массовых расстрелов пролетариата, как в июньские дни в Париже в 1848 году» и указывала, что «вследствие неустойчивого положения, вытекающего из двоевластия, повторение таких попыток неизбежно» 202. Резолюция эта была написана В. И. Лениным. Во многих своих работах он обращался к истории и опыту французской революции 1848 г., «наиболее похожей на нашу теперешнюю» 203. И действительно, при всех различиях между положением во Франции 1848 г. и в России 1917 г., обнаруживаются и некоторые общие черты. Как и во Франции 1848 г., буржуазия в России, придя к власти, все свои усилия прилагала к тому, чтобы положить конец революции и установить «порядок» с помощью традиционных средств угнетения народа. Как и во Франции 1848 г., российская буржуазия сосредоточила всю свою классовую ненависть на пролетариате. Как и во времена Французской революции, российская мелкая буржуазия в лице своих «социалистических» вождей, не доверяя пролетариату, искала какой-то «средней линии», а на деле шла в услужение буржуазии. Своей политикой соглашения с буржуазией русские Луи Бланы вроде Церетели и Чернова объективно расчищали путь буржуазной военной диктатуре. И не случайно именно в июньских статьях Ленина, где оценивалась обстановка, сложившаяся после создания коалиции, впервые в 1917 г. появляется имя французского генерала Луи Эжена Кавеньяка204, потопившего в крови июньское восстание парижских рабочих и олицетворявшего собой, по выражению К. Маркса, «диктатуру буржуазии при помощи сабли» 205. Не имея еще достаточно сил для открытого военного наступления против революции, буржуазия настойчиво «работала» над созданием для этого благоприятной обстановки, широко пользуясь услугами мелкобуржуазных «вождей». Время должно было показать, как долго правительство сумеет удержаться на этой позиции. Между тем правительство своей политикой все глубже втягивалось в кризисное состояние, будучи неспособным в силу своей классовой ограниченности разрешить давно назревшие задачи. В июньские дни это кризисное состояние вновь проявилось в открытой форме. 3 июня, в обстановке нарастающего возбуждения и брожения широких масс, в Петрограде начал работу I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Более тысячи делегатов представляли на съезде 20-миллионную массу рабочих и солдат. Большинство на съезде имели эсеры и меньшевики. Большевистская делегация насчитывала 105 человек 206. Съезду предстояло выразить свою позицию по самым коренным пробле- 82
мам общественного бытия — о власти, о войне и миро, об отношении к Учредительному собранию, об экономической политике и аграрных преобразованиях и т. д. Первым обсуждался вопрос об отношении к Временному правительству, т. е. вопрос о власти. С докладом от Исполкома Петроградского Совета выступил меньшевик М. И. Либер. В пространной речи он доказывал, что единственно возможной формой власти в сложившейся обстановке является правительственная коалиция буржуазных и мелкобуржуазных партий, представлявших «революционную демократию» 207. Первым в прениях взял слово министр почт и телеграфов меньшевик И. Г. Церетели. Он полностью поддержал докладчика. Отвергая саму возможность править страной без буржуазии, Церетели заявил: «В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место» 208. Именно в этот момент из зала прозвучало знаменитое ленинское «Есть!» 209. Поднявшись на трибуну сразу после Церетели, Ленин сказал: «Я отвечаю, ,,есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть цели- ком“». И далее: «Окажите доверие нам, и мы вам дадим пашу программу» 210. Эсеро-меньшевистское большинство съезда отвергло большевистскую резолюцию, одобрило коалицию и выразило доверие Временному правительству211. Другим центральным пунктом повестки дня был вопрос о войне и мире. В правительственной декларации от 5 мая было торжественно объявлено, что в области внешней политики Временное правительство «ставит своей целью скорейшее достижение всеобщего мира, не имеющего своей задачей ни господство над другими народами, ни отнятие у них национального их достояния, ни насильственный захват чужих территорий,— мира без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов»212. Но это было «игрой на публику». На деле же речь шла о продолжении захватнической империалистической политики. В секретной телеграмме поверенному в делах в Лондоне министр иностранных дел М. И. Терещенко сообщал: «Для нас не подлежит сомнению, что возобновление боевой деятельности на нашем фронте является первым и непременным условием для восстановления доверия к нам союзников и для благополучного завершения войны. Все усилия Временного правительства направлены именно к этой цели» 213. Готовясь к наступлению, Временное правительство и контрреволюция в целом связывали с ним не только решение чисто военных задач. Цели, которые ставили перед собой «верхи» в это время, далеко выходили за рамки внешнеполитических проблем. 3 июня, в день открытия съезда Советов, собралось и очередное «частное совещание» членов Государственной думы. Объявив, что предметом обсуждения «является вопрос о внешней политике», председательствующий тут же добавил к нему «во- 83
прос о том внутреннем состоянии России, которое несомненно влияет на ход войны» 214. Органическую связь между внешней и внутренней политикой, зависимость одной от другой и цели, диктуемые этой связью и зависимостью, сформулировал на том же заседании кадет В. А. Маклаков: «Ведь в сущности ясно, что судьба России в ее руках, и эта судьба решится очень скоро. Если вам действительно удастся наступать и вести войну не только резолюциями, по только речами на митингах, знаменами, которые носят по городу, а вести войну так же серьезно, как мы вели ее раньше, тогда очень скоро наступит полное оздоровление России. Тогда оправдается и укрепится паша власть»215. В этом и была вся суть: вести войну как рапыпе, т. е. как при царе, и делать это, чтобы укрепить власть буржуазии. «...Кадеты знают, где раки зимуют,— писал по этому поводу Ленин.— Они знают, что вопрос о наступлении вовсе не как стратегический вопрос поставлен жизнью сейчас, а как политический, как вопрос перелома всей русской революции. Именно политически и поставили его кадеты в „Государственной думе“» 216. Как раз эту классовую правду и пытались скрыть и затушевать соглашатели, выступая в защиту наступления под флагом оборончества и «стратегических интересов». В тот самый день, когда контрреволюционная речь Маклакова появилась в газетах, меньшевик И. Г. Церетели, выступая на съезде Советов, говорил: «Армия, стоящая на охране русской революции, должна быть способна защитить ее от сильного противника... Тов. Керенский укреплял революцию, когда призывал солдат быть организованными, быть сплоченными, быть готовыми каждую минуту, когда это понадобится в интересах революции, перейти в наступление... В вопросах стратегии должны отойти на задний план всякие политические соображения» 217. Кадеты устами Милюкова не замедлили похвалить своих «социалистических» коллег в правительстве, указав, что «речи министров-социалистов на съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне стали очень походить на кадетские речи», и что в их заявлениях «был установлен ряд положений, на которых до сих пор настаивали мы и которые, если не в теории, то на практике, отрицались левым крылом социалистического течения» 218. Большевики не оставили без внимания контрреволюционные маневры буржуазных лидеров и их мелкобуржуазных подголосков. 4 июня на заседании съезда было оглашено заявление большевистской фракции и бюро объединенных социал-демократов интернационалистов, в котором вскрывались действительные цели контрреволюции, связанные с готовящейся военной авантюрой. «Съезд должен дать немедленный отпор контрреволюционному натиску, путь к которому должно расчистить наступление,— говорилось в заявлении,— или взять на себя ответственность за эту политику целиком и открыто»219. Последняя часть фразы прямо указывала на соглашателей как на пособников кадетской 84
контрреволюции и возлагала на них ответственность за ее поддержку. «Наступление, при всех возможных исходах его с военной точки зрения, означает... укрепление основных позиций контрреволюции,— писал Ленин.— ...Вожди партий народников и меньшевиков — поддержали контрреволюцию, перешли — в этот решающий момент — на ее сторону, заняли позицию внутри союза для остановки революции и для продолжения, войны, „как мы ее вели раньше“. Не надо обманываться насчет этого» 220. Возобновление наступательных действий было задумано и решено прежде всего как акция политическая, «для остановки революции». При любом ее исходе «верхи» рассчитывали добиться именно этого результата. Победоносное наступление, по их мнению, должно было поднять «патриотический» дух народа и укрепить пошатнувшийся авторитет власти. Тогда можно было предпринимать новые шаги к ее укреплению, направляя главный удар против большевиков. Неудача опять-таки позволяла обвинить большевиков в разложении армии и обрушить на них репрессии. Однако еще до начала наступления выяснилось, что надежд на успех первого варианта в сущности нет. Активное выступление рабочих и солдат развеяло надежды на поддержку правительства народной массой. Идя навстречу бурно и неудержимо нараставшему недовольству и возмущению масс, ЦК большевистской партии решил провести 10 июня демонстрацию под лозунгами недоверия Временному правительству и протеста против войны, за передачу всей власти Советам, придав ей мирный и организованный характер. Однако решением эсеро-меньшевистского большинства съезда Советов демонстрация была запрещена221. Не желая вступать в конфликт со съездом, большевики отменили демонстрацию. Но и соглашатели вынуждены были маневрировать. Чтобы сохранить хотя бы остаток доверия масс, на съезде было постановлено провести общую демонстрацию в Петрограде и других городах 18 июня под лозунгами доверия Временному правительству и одобрения наступления на фронте 222. Однако соглашатели просчитались. Демонстрация 18 июня, в которой в одном только Питере приняло участие около полумиллиона рабочих и солдат, пробила еще более глубокую брешь, чем в апреле, в бессознательном отношении масс к революции. Это массовое выступление «низов» существенно отличалось от предыдущих своей организованностью и целенаправленностью. Если раньше массы заявляли о своем недоверии капиталистам в лице партии кадетов, то теперь они высказали недоверие коалиционному правительству и тем самым соглашательским «вождям». На демонстрации преобладали лозунги большевистской партии —«Вся власть Советам!», «Долой десять министров-капиталистов!» и т. п. Буржуазия в этот раз вообще не вышла на улицы. Факты свидетельствуют о том, что движение 18 июня не было чисто петроградским. В сравнении с 85
апрелем основательно расширилась его география. Массовые демонстрации и митинги 18 июня состоялись в Москве и Киеве, Минске и Гельсингфорсе, Эстляндской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, Вологодской, Владимирской, Тверской, Ярославской, Калужской, Тульской, Орловской, Витебской, Харьковской, Екатеринославской, Черниговской, Бессарабской, Нижегородской и других губерниях 223. Конечно, повсеместное демонстрационное движение 18 июня во многом определялось тем, что оно было санкционировано съездом Советов. Но устроители думали провести его как демонстрацию поддержки коалиционного правительства и его политики, а движение пошло иным путем. В этом и проявился провал соглашателей. Нельзя сказать, что во всех случаях большевистские лозунги господствовали безраздельно, но преобладание их было очевидно. Из июньского выступления трудящихся масс Ленин сделал принципиальной важности вывод о том, что «при всяком ходе и всяком темпе дальнейшего развития выигрыш сознательности и ясности остается гигантским» 224. Необратимость сдвигов в сознании народных масс была очевидной. Но революция не развивалась и не могла развиваться прямолинейно, по простой восходящей линии. Наоборот, ее движению были свойственны волнообразность, стихийные взрывы, «откаты» революционной волны. Исходя именно из подобной оценки движения 18 июня и хода вещей в целом, Ленин подчеркивал: «Скоро ли будет понят народом этот урок и как он будет осуществлен, мы не знаем. Но мы твердо знаем, что вне этого урока выхода из тупика нет, что возможные колебания или зверства контрреволюции ничего не дадут. Вне полного доверия народных масс своему руководителю, пролетариату, выхода нет» 225. События самого ближайшего времени полностью подтвердили этот ленинский вывод. Как и апрельский, июньский кризис не внес коренных изменений в обстановку. Двоевластие сохранялось. Буржуазия вновь была поставлена перед альтернативой: немедленно покончить с этим положением с помощью военно-репрессивных мер или еще выждать, чтобы наверняка заручиться поддержкой мелкобуржуазной «демократии», уже связавшей себя соглашательской политикой с буржуазией. Последнее решение представлялось более предпочтительным, поскольку оставляло широкое поле для маневрирования. Контрреволюция завершала мобилизацию своих сил и подтягивание «мелкобуржуазного резерва» для нанесения решительного удара по революции. Хотя правительство в июньские дни и стояло на пороге падения, начавшееся 18 июня наступление, по выражению Ленина, «перерезало» кризис 226 и позволило коалиции удержаться у власти. Но события развивались с невероятной быстротой. Русская армия терпела поражение за поражением. Только войска Юго-Западного фронта потеряли 60 тыс. человек убитыми и ранеными. Уже к концу июня явственно обозначился провал наступления. По всей стране прокатилась волна 86
возмещения. Рабочие, солдаты на массовых митингах принимали резолюции протеста против политики правительства и соглашательских партии. Во многих воинских частях солдаты отказывались выполнять приказы об отправке на фронт, а офицеров арестовывали. На протяжении марта—июня 1917 г. буржуазия при поддержке мелкобуржуазных соглашателей стремилась «остановить революцию», установить свое единовластие и выйти из кризисного состояния в основном «мирными» средствами. Отдельные попытки, вроде апрельской, применить силу выглядели эпизодами на этом общем фоне. Революционный настрой масс и отсутствие достаточных сил не позволяли буржуазии перейти к репрессиям. «Кадеты,— писал В. И. Ленин,— правильно учли, что положение объективно революционное. На реформы они согласны и делить власть с реформистами Церетели и Черновыми им нравится. Но реформами не поможешь. Пути реформ, выводящего из кризиса — из войны, из разрухи — нет» 227. В этом объективном противоречии, в невозможности преодолеть кризисное состояние всей системы через реформаторство, оставлявшее в неприкосновенности экономические, политические и социальные основы буржуазно-помещичьего строя, и состояла безысходность положения буржуазных правителей. Но известно: ни один класс не уступает власти и не уходит добровольно. На этой почве возникает самое жестокое противоречие между исторической недееспособностью правящих, но умирающих классов и их стремлением любыми способами и средствами удержаться у власти. Это подтверждается всем опытом всемирной и российской истории. Крайним выражением этого классового стремления является переход от «конституционных» форм подавления народа к военно-террористическим методам. Вопрос «кто кого» решается в таких условиях вооруженным столкновением классов. «...Буржуазия,—писал В. И. Ленин,— предаст родину и пойдет на все преступления, лишь бы отстоять свою власть над народом и свои доходы» 228. Именно это произошло в июльские дни 1917 г. 2 июля четверо кадетских министров заявили о своем выходе из правительства. Предлогом для этой акции послужили разногласия по поводу взаимоотношений с Украинской радой. Но это был не более чем предлог. На самом же деле кадеты, уходя из правительства, преследовали далеко идущие цели. С одной стороны, этим шагом они как бы снимали с себя ответственность за провал на фронте и перекладывали ее на эсеро-меньшевистский блок. С другой же, и в этом состоял политический стержень всего замысла, созданием искусственного правительственного кризиса они рассчитывали подтолкнуть лидеров мелкой буржуазии к согласию на широкое применение репрессивных мер против возбужденных и волнующихся масс. Расчет в этой части был достаточно точным и правильным: эсеры и меньшевики не решатся на разрыв с буржуазией и в страхе перед революционным народом пойдут вместе с буржуазией, будут способствовать уста- 87
новлению и упрочению ее единовластия. Таким образом, выход кадетов из правительства был не более чем блефом, ни о какой действительной сдаче власти они не помышляли. Известие о выходе кадетов из правительства упало на раскаленную почву. Разразившийся кризис далеко вышел за «кабинетные» рамки. Возмущенные массы вышли на улицу, чтобы побудить Советы взять власть 229. Как и в апреле, эпицентр событий оказался в столице. Первыми решили выступить, причем с оружием, солдаты 1-го пулеметного полка. Узнав об этом, ЦК РСДРП (б) 3 июля постановил воздержаться от выступления. Однако это не остановило солдат. Они направили своих делегатов на фабрики, заводы, в части Петроградского гарнизона с призывом присоединиться к ним. На заводах и в воинских частях начались митинги, на которых принимались резолюции о выступлении. С лозунгами «Долой Временное правительство!», «Вся власть Советам!», «Долой войну!» пулеметный полк двинулся к Таврическому дворцу, где находился ЦИК Советов, увлекая за собой другие части гарнизона. Вскоре к демонстрантам присоединилась 30-тысячная колонна путиловцев, рабочие других заводов. 4 июля в демонстрации уже участвовало более 500 тыс. человек, среди них немало рабочих из окрестностей столицы, кронштадтские моряки. Делегация от рабочих и воинских частей прибыла на объединенное заседание ЦИК и Исполкома Совета крестьянских депутатов, потребовав от ЦИК немедленно взять власть в свои руки и заключить справедливый мир. Отказавшись принять эти требования, соглашатели запретили демонстрацию. В. И. Ленин не раз указывал на «полнейшую однородность» движения 3—4 июля с апрельским кризисом 230. И в том и в другом случае это был взрыв стихийного возмущения масс и выход их на улицу. В обоих случаях по форме своей выступления масс вылились в противоправительственную демонстрацию. Но вместе с тем они существенно отличались от демонстраций «обычного типа» своей волнообразностью, резким подъемом движения и не менее резким его спадом. Это было «нечто значительно большее, чем демонстрация, и меньшее, чем революция»231. Эти стихийные взрывы вплотную подходили к началу гражданской войны со стороны пролетариата 232 или, пользуясь выражением Ленина, были «начатком гражданской войны, удержанной большевиками в пределах начатка» 233. Большевики считали демонстрацию нецелесообразной и несвоевременной, но удержать массы от выступления не могли и потому приложили все усилия, чтобы придать демонстрации мирный и организованный характер. И не их вина в том, что 4 июля на улицах Петрограда пролилась рабочая кровь. Подчеркивая теснейшую историческую связь между апрельским и июльским кризисами, Ленин писал: «...Движение 3— 4 июля с такой же неизбежностью выросло из движения 20— 21 апреля и после него, с какой лето следует за весною» 234. 88
Вместе с тем июльский кризис имел свои отличительные особенности и свою специфику. Он отразил дальнейшее углубление и обострение классовых противоречий, полнейшую непримиримость интересов трудящихся масс, с одной стороны, и имущих классов — с другой. Грозное нарастание событий властно диктовало свою волю «верхам», метавшимся в поисках выхода из исторического туника, в который завела их собственная политика. Возможности для маневрирования с помощью «мирных» средств необычайно сузились, в порядок дня становился штык. Оказавшись лицом к лицу с революционным народом, буржуазия должна была пустить в ход оружие, на что она не решилась в апреле. Других средств и способов привести массы к «покорности» в ее распоряжении уже не было. Но особенность и сложность ситуации состояли в том, что без поддержки соглашательской верхушки насильственное подавление масс было заведомо обречено на провал. Соглашательский ЦИК, образованный на I съезде Советов, был поставлен перед альтернативой: пойти навстречу требованиям народа, взять власть в свои руки и тем самым предотвратить кровопролитие или поддержать карательные акции контрреволюции. Расчет кадетов оказался правильным. В соответствии со своей природой соглашатели окончательно предали революцию, санкционировав расстрел питерских рабочих и карательную политику в целом. 4 июля бюро ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов приняло резолюцию, в которой, одобрив действия правительства, обязало трех членов ЦИК «вступить в возможно тесное сношение с делегатами Временного правительства и принимать все вытекающие из положения мероприятия...» 235. Так официальным образом был заключен союз между буржуазией и эсеро-меньшевистским блоком для разгрома революции. Мелкобуржуазные партии, еще «нейтральные» в апрельские дни, теперь полностью разоблачили себя, оказавшись на стороне контрреволюции. Именно их пособничество позволило буржуазии в июле «осуществить то, что уже 20—21 апреля с полнейшей ясностью обрисовалось как ее программа и тактика, ее ближайшая цель и ее „чистенькие “ средства, долженствующие вести к цели» 236. То, что большевикам удалось направить стихийный взрыв народного возмущения в русло мирной организованной демонстрации, свидетельствовало о росте самосознания трудящихся масс. Тон всему движению задавали рабочие. Это выразилось не только в том, что они преобладали численно, но и в том, что именно рабочие, особенно рабочие-металлисты, продемонстрировали наибольшую организованность, революционную стойкость и выдержку, не поддавшись провокационным попыткам вызвать кровавое столкновение. Наиболее отчетливо это проявилось 4 июля, когда движение достигло своей кульминации, и на следующий день, когда по призыву большевиков демонстрация завершилась. «Демонстрация закончилась,— говорилось в воззвании руководящих большевистских органов,— начинаются снова дни упорной агита- 89
Ции, просвещения отсталых масс, привлечения на пашу сторону провинции. Товарищи рабочие и солдаты! Мы призываем вас к спокойствию и выдержке! Не давайте злобствующей реакции никакого повода обвинять вас в насилиях, не поддавайтесь на провокацию. Никаких выступлений на улицы, никаких столкновений» 237. Заметен был сдвиг и в сознании солдатской массы. Если в апреле она выражала свое возмущение под наивными лозунгами смещения Милюкова, то теперь все демонстранты несли на знаменах лозунг «Вся власть Советам!». И второе: в апреле соглашательским лидерам в общем без особого труда удалось успокоить солдат и уговорить их вернуться в казармы, а в июле они шли на демонстрацию, не считаясь с запретительными приказами эсеро-меньшевистского ЦИК. Это неповиновение вызывало особую злобу мелкобуржуазных «вождей», видевших, как почва уплывает у них из-под ног. Эсеровское «Дело народа» называло всеобщее требование передачи всей власти Советам «маниакальной настойчивостью темных масс», которые «легко поддаются вере в чудо» и «Советам р. и с. д. хотят силком вложить в руки власть, чтобы они сделали чудо: одолели разруху, дали хлеба, дали мир» 238. В действительности же все обстояло как раз наоборот. Не вера в «чудеса», а сознание того, что только Советская власть способна вырвать страну из тисков охватившего ее кризиса, было главным побудительным мотивом выступления масс под лозунгом «Вся власть Советам!», их действий в большевистском духе. Бурное выступление масс захватило главным образом столицу. В других районах страны, оно, хотя и имело место в некоторых городах, не приняло такого гигантского размаха, как в Петрограде 239. Не охватило оно и крестьянство 240. Крестьянское движение носило стихийный характер, находилось еще под влиянием наивной веры в возможность разрешения аграрного вопроса «сверху». Воздействие субъективного фактора революции на крестьянское движение далеко еще отставало от объективных потребностей момента. Именно в этой связи В. И. Ленин подчеркивал, что «простое большинство мелкобуржуазных масс еще ничего не решает и решить не может, ибо организованность, политическую сознательность выступлений, их централизацию (необходимую для победы), все это в состоянии дать распыленным миллионам сельских мелких хозяев только руководство ими либо со стороны буржуазии, либо со стороны пролетариата»241. Разрешение этой исторической альтернативы было еще впереди и зависело от степени накала классовой борьбы, выраженной в революционном кризисе. Исходя именно из такой оценки поведения широких масс, их психологического настроя, уровня сознательности движения в центре и в особенности на местах, Ленин делал вывод о том, что попытка взятия власти большевиками в июле была бы ошибкой: 90
«Мы не удержали бы власти ни физически, ни политически. Физически, несмотря на то, что Питер был моментами в наших руках, ибо драться, умирать за обладание Питером наши, же рабочие и солдаты тогда не стали бы... Политически мы не удержали бы власти 3—4 июля, ибо армия и провинция, до корниловщины, могли пойти и пошли бы на Питер» 242. Движение трудящихся в июльские дни было, по выражению Ленина, «последней попыткой путем манифестации побудить Советы взять власть» 243. Попытка эта кончилась неудачей, главная вина за которую легла на эсеро-меньшевистских лидеров, которые не только не встали на сторону парода, по открыто предали его, сомкнувшись в своих действиях с буржуазной контрреволюцией. Опираясь на соглашателей и при их прямой поддержке контрреволюция смогла обратить оружие против парода, обстреляв участников демонстрации, а затем обрушив репрессии па большевиков. Двоевластия более не существовало. «Фактически основная государственная власть в России теперь есть военная диктатура; этот факт затемнен еще рядом революционных на словах, но бессильных на деле учреждений»,—писал В. И. Ленин по горячпм следам июльского кризиса 244. Июльский кризис не привел к всеобщему революционному подъему. Более того, на его почве обозначился некий «откат» революции. выразившийся в ликвидации двоевластия и в овладении всей полнотой государственной власти буржуазией и верхушкой военщины. Воли большинства народа, выраженной во множестве резолюций «за Советы», было еще недостаточно для победы революции. Для этого необходима была не только воля, но и «сила революционных классов, желающих и способных сражаться, притом сила, которая бы в решающий момент и в решающем месте раздавила враждебную силу» 245. Такой силой революция еще не располагала. Это, в сущности, и позволило эксплуататорским классам и их партиям не только удержаться у власти, но и укрепить свои позиции, а затем предпринять отчаянно-решительную попытку расправиться с революцией с помощью военного переворота. События 3—5 июля завершили собой целый цикл в движении революции. Кризис всей общественной системы втянулся в новую фазу со своими отличительными проявлениями и особенностями. В новых условиях только в решительном столкновении противостоящих друг другу классовых и политических сил могла разрешиться историческая альтернатива: «Либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны» 246. В этом состоял главный ленинский вывод, неопровержимо вытекавший из анализа объективно сложившегося положения. 91
’ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 8. 2 Там же. Т. 31. С. 16. 3 Там же. С. 17. 4 Там же. Т. 41. С. 12. 5 Там же. Т. 31. С. 133. 6 Там же. С. 18. 7 Революционное движение в России после свержения самодержавия. М., 1957. С. 406, 408. 8 Иоффе Г. 3. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977; Минц И. И. История Великого Октября. М., 1967. Т. 1; 2-е изд. М., 1977. Т. 1; и др. 9 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 63. 10 Там же. С. 156. 11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т 2 С 90 12 Там же. Т. 21. С. 307—308. 13 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 317-318. 14 Там же. С. 333. 15 Там же. Т. 13. С. 321. 16 Там же. Т. 36. С. 6. 17 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 409. 18 Цит. по: Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция: Восстание в Петрограде. М., 1967. С. 311. 19 Суханов Н. Записки о революции. Пг., 1919. Кн. 1. С. 168. 20 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 194-195. 21 Там же. 22 Там же. С. 419—420. 23 Авдеев Н. Революция 1917 года: Хроника событий. М.; Пг., 1923. Т. 1. С. 51. 24 Милюков П. Н. История второй русской революции. София, 1921. Т. 1, вып. 1. С. 47—48. 25 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 3 марта. 26 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 419. 27 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 152. 28 Там же. Т. 49. С. 399. 29 Там же. Т. 31. С. 50. 30 Промышленность и торговля. 1917. № 8/9 (252). С. 187. 31 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 196. 32 Игнатьев А. В. Внешняя политика Временного правительства. М 1974. С. 124—134. 33 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31 С. 286—287. 34 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 422. 35 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32 С. 34, 36 Буржуазия и помещики в 1917 году. М.; Л., 1931. С. 21. 37 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 439. 38 Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Л., 1967. Ч. 3. С. 214—215. 39 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 277. 40 Подробнее см.: Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1981. Т. 5: Великий Октябрь в национальных районах. С. 177—195; Великий Октябрь и национальный вопрос: Сб. ст. Ереван, 1977; и др. 41 Минц И. И. История Великого Октября. М., 1967. Т. 1. С. 913—914. 42 Подробнее см.: Гаврилов Л. М. Солдатские комитеты в Октябрьской революции. М., 1983. С. 15-54. 43 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 316. 44 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 13. С. 288. 45 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 5—6. 46 Подготовка и победа Октябрьской революции в Москве. М., 1957. С. 12. 47 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 63—64. 48 Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б): Протоколы. М., 1958. С. 132. 49 Там же. С. 134. 50 Правда. 1917. 6 мая. 51 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 321, 324, 326, 328, 330, 332, 334, 338, 343, 347, 350. 52 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 382. 92
53 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. М.; Л., 1930. Т. 1. С. 49. 54 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 382. 55 Там же. С 385. 56 Минц И. И. Указ. соч. 2-е изд. М., 1977. Т. 1. С. 682—683. 57 Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов: Стеногр. отчет. М.; Л., 1927. С. 214. 58 Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б): Протоколы. С. 138, 141. 59 Там же. С. 131, 138. 80 Правда. 1917. 7 марта. 61 Социал-демократ. 1917. 7 марта. 62 Рабочее движение в 1917 году. М.; Л., 1926. С. 83. 83 Фрейдлин Б. М. Очерки истории рабочего движения в России в 1917 г. М„ 1967. С. 183. 64 Третья Всероссийская конференция профсоюзов: Стеногр. отчет. М., 1928. С. 338. 65 Рабочее движение в 1917 году. С. 78. 66 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 42. 67 Там же. С. 41. Подробнее см.: Минц И. И. Указ. соч. 2-е изд. М., 1978. Т. 2. С. 238—251. 68 Вильямс А. Р. О Ленине и Октябрьской революции. М., 1960. С. 96. 69 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. Т. 75. 70 Там же. Т. 31. С. 156. 71 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 458. 72 Там же. С. 459. 78 Социал-демократ. 1917. 8 марта. 74 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 276. 75 Там же. С. 291. 76 Там же. С. 300, 306, 318—319, 461, 463, 528 и др.; Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий. М., 1957. Т. 1. С. 53, 58, 70, 86, 105, 128, 138, 187, 231 и др. Соболев Г. Л. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 году. Л., 1973. С. 152-153, 154, 164, 166 и др. 77 Островитянов К. В. Думы о прошлом. М., 1967. С. 164? 78 Новый мир. 1967. № 4. С. 237. 79 Соболев Г. Л. Указ. соч. С. НО. 80 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 203. 81 Ленин В. В. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 31 82 См.: Там же. Т. 31. С. 159. 83 Рабочая газета. 1917. 25 марта. 84 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 444. 85 См.: Злоказов Г. И. Вопросы войны и мира в деятельности Петроградского Совета в марте 1917 г. // Свержение самодержавия. М., 1970. С. 144—147. 86 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 159. 87 Там же. Т. 32. С. 335. 88 От Февраля к Октябрю. М., 1923. С. 158. 89 История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1967. Т. 3, кн. 1. С. 244. 90 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 133. 91 Подробнее см.: История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3, кн. 1. С. 29—41. 92 Там же. С. 27. 93 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 411. 94 Там же. Т. 31. С. 2. 95 Там же. С. 6. 96 Там же. С. 7. 97 Там же. С. 21. 98 Там же. С. 134. 99 Там же. Т. 19. С. 107. 100 Там же. Т. 31. С. 134. 101 Там же. С. 114. 102 Там же. 103 Там же. 104 Там же. 105 Там же. С. 45. 106 См.: Там же. С. 115—116. 107 Там же. С. 56. 108 Там же. С. 115. 109 Там же. С. 163. 110 Там же. С. 288. 111 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 17. С. 346. 112 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 219. 113 Там же. Т. 31. С. 147. 114 Там же. Т. 4. С. 264. 115 Красин Ю. А. Революцией устрашенные. М., 1975. С. 107—108. 116 См.: Лукин В. П., Майданик К. Л. Читая «Апрельские тезисы» // Вопр. философии. 1970. № 1. 117 Ленин В. И, Поли. собр. соч. Т. 31. С. 135. 93
118 Вопр. истории КПСС. 1957. № 4. С. 222—223. 119 Цпт. по: История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3. кп. 1. С. 61. 120 Подробное см.: Там ясе. С. 58— 63, 69—82. 121 Ленин 13. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 218. 122 Революционное движение в России после свержения самодержавия. 6. 444. 123 Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. М.; Л.. 1957. Ч. 2. С. 475. 124 Милюков II. II. История второй русской революции. Т. 1, вып. 1. С. 84. 125 Игнатьев А. В. Указ. соч. С. 186—187. 126 Революционное движение в Рос- сии в апреле 1917 г. Апрельский кризис. М., 1958. С. 725. 127 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 298. 128 См.: Деникин А. И. Февральская революция и армия // Февральская революция: Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М.; Л., 1926. С. 204, 205. 129 Игнатьев А. В. Указ. соч. С. 192. 130 Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., б. г. С. 216. 131 Октябрьское вооруженное восстание: Семнадцатый год в Петрограде. Л., 1967. Кн. 1. С. 204—205. 132 Ллойд Джордж Д. Военные ме- муары. М., 1938. Т. 5. С. 65. 133 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 430. 134 См.: Там же. Т. 34. С. 62. 135 Там же. Т. 31. С. 325. 136 Соболев Г. Л. Указ. соч. С. 219. 437 Ленин В. И. Поли, собр. соч. Т. 31. С. 316. 138 Подробнее см.: Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 732—735; Октябрьское вооруженное восстание: Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 1. С. 224—225; Минц И. И. История Великого Октября. 2-е изд. М., 1978. Т. 2. С. 268—269, 309; Андреев А. М. Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. М., 1967. С. 181—183; Соболев Г. Л. Указ. соч. С. 222. 139 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 325. 140 Астра.ган X. М. большевики и их политические противники в 1917 году. Л., 1973. С. 199. 141 Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 730. 142 Ленин В. И. Поли. собр. соч Т 31 С. 319. 143 Октябрьское вооруженное восстание: Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 1. С. 228—237. 144 См.: Ленин В. И. Поли, собр соч Т. 34. С. 215. 145 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 269; Игнатьев А. В. Указ. соч. С. 198.' 146 Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 751. 147 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34 С. 63. 148 Там же. 149 Там же. Т. 31. С. 291. 150 Там же. С. 292. 151 Там же. С. 309. 152 Там же. С. 319. 153 Распространенное в литературе утверждение о том, что события в Петрограде всколыхнули п вызвали бурные выступления трудящихся по всей стране, фактическим материалом не подтвер- ждается. 154 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 383. 155 Там же. С. 311. 156 Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 830—832, 833—834. 157 См.: Минц И. И. Указ. соч. Т. 2; Октябрьское вооруженное восстание: Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 1; и др. 158 Революционное движение в России в мае—июне 1917 г. Июньская демонстрация. М., 1959. С. 229—230. 159 Пост премьера и министра внутренних дел сохранил за собой князь Г. Е. Львов, военным и морским министром стал эсер А. Ф. Керенский, юстиции — трудовик П. Н. Переверзев, иностранных дел — беспартийный М. И. Терещенко, путей сообщения — ка" дет Н. В. Некрасов, торговли и промышленности — прогрессист А. И. Коновалов, народного просвещения — кадет А. А. Мануйлов, финансов — кадет А. И. Шингарев, земледелия — эсер В. М. Чернов, почт и телеграфов — меньшевик И. Г. Церетели, труда — меньшевик М. И. Скобелев, продовольствия — народный 94
социалист Л. В. Пешехонов, государственного призрения — кадет Д. И. Шаховской, обер-прокурором святей итого Синода — октябрист В. Н. Львов и государственным контролером — октябрист И. В. Годнев.— См.: Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 848. 160 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 311—312. 161 Набоков В. Временное правительство // Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 1. С. 46. 162 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 50—51. 163 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 129. 164 Там же. Т. 31. С. 327. 165 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 443. 166 Андреев А. М. Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. М., 1967. С. 195—197; Грунт А. Я. Москва 1917-й: Революция и контрреволюция. М., 1976. С. 134—135. 167 См.: Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий. Т. 1. С. 436, 449, 647, 667, 687; М., 1959. Т. 2. С. 13, 14, 23, 25, 30, 31, 32, 37, 39, 41, 46, 49, 50, 56, 65, 73, 74, 81, 88, 89, 95 и др. 168 Грунт А. Я. Указ. соч. С. 135. 169 Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий. Т. 1. С. 393, 667, 681, 685, 689, 690, 692, 699; Т. 2. С. 15, 17, 21, 22, 26, 29, 31, 32, 42, 43, 45,47, 48, 50, 55, 58, 59, 63, 64, 66, 67, 71, 74, 78, 80, 81, 85, 92, 99, 101, 108, 116, 122 и др. 170 Игнатов Е. Московский Совет рабочих депутатов в 1917 году. М., 1925. С. 122. 171 Токарев Ю. С. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в марте—апреле 1917 г. Л., 1976. С. 156—171. 172 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 319—320. 173 Андреев А. М. Указ. соч. С. 196—197. 174 Революционное движение в России в апреле 1917 г. С. 422. 175 Потехин М. Н. Первый Совет пролетарской диктатуры. Л., 1966. С. 34—35; Токарев Ю. С. Указ, соч., с. 168. 176 Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б): Протоколы. С. 203. 177 Фрейдлин В. М. Указ. соч. С. 69 — 93; Гапоненко Л. С. Рабочий класс России в 1917 году. М., 1970. С. 345—375; и др. 178 Правда. 1917. 18 марта. 179 Там же. 8 апр. 180 Струмилин С. Г. Статистико-экономические очерки. М., 1958. С. 300. 181 Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов.: Стеногр. отчет. М.; Л., 1927. С. 297—298. 182 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 21. С. 319. 183 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 521. 184 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 121. 185 Подробнее см.: Селицкий В. И. Массы в борьбе за рабочий контроль (март—июль 1917 г.). М., 1971. 186 Подробнее о рабочем движении см.: История Советского рабочего класса. М., 1984. Т. 1. С. 55—63. 187 См.: История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1967. Т. 7. С. 65—67. 188 Цит. по: Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция: Москва, фронт, периферия. М., 1971. С. 392. 189 1917 год в деревне: Сб. воспоминаний крестьян. М.; Л., 1929. С. 152. 190 Сторожев В. Союз рабочего класса и беднейшего крестьянства в социалистической революции. М., 1954. С. 89. 191 Минц И. И. Указ. соч. Т. 1. С. 717—718. 192 Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 667, 672, 674, 676, 677—678, 681, 682, 683—684, 687, 691, 697, 704—705, 707—708 и др. 193 Подробнее см.: Минц И. И. Указ, соч. Т. 1; Осипова Т. В. Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения Октябрьской революции. М., 1974. 194 Подробнее о позиции мелкобуржуазных партий по аграрному вопросу см.: Гинее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л., 1977. 95
195 Ленин В. В. Полы. собр. соч. Т. 31. С. 136. 196 Там же. С. 165—166. 197 Там же. С. 136. 198 Там же. Т. 13. С. 372. 199 Революционное движение в России в мае—июне 1917 г. Июньская демонстрация. С. 372. 200 История Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1967. С. 84—87. 201 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 32, с. 127. 202 Там же. Т. 31. С. 409; Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б): Протоколы. С. 245. 203 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 124. См.: Персов М. С. Об учете В. И. Лениным исторического опыта революции 1848 и 1871 годов в период подготовки Великого Октября Ц История СССР. 1983. № 3. 204 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 333, 343—346, 352. 205 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 39. 206 Эсеры имели на съезде 285 мандатов, меньшевики — 248, остальные распределялись по более мелким фракциям или заявили о своем сочувствии мелкобуржуазным партиям // Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. М.; Л., 1930. Т. 1. С. XXVII. 207 Там же. С. 46—53. 208 Там же, с. 65. 209 Там же. 210 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 267; Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 70. 211 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 285—291. 212 Революционное движение в России в мае-июне 1917 г. С. 229. 213 Там же. С. 249. 214 Буржуазия и помещики в 1917 г. С. 91, 92. 2,5 Там же. С. 112. 216 Ленин В. И. Поли. собр. соч Т 49 С. 300—301. ' ’ 217 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 58—59. 218 Речь. 1917. 26 июля. 219 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 43. 220 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т 32 С. 302. ‘ ' 221 Первый Всероссийский съезд Советов р. и с. д. Т. 1. С. 380. 222 Там же. М.; Л., 1931. Т. 2. С. 429. 223 Революционное движение в России в мае—июне 1917 г. С. 537— 555; Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий. Т. 2. С. 348—359. 224 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т 32 С. 360. 225 Там же. С. 362. 226 См.: Там же. С. 430. 227 Там же. С. 407. 228 Там же. Т. 34. С. 146. 229 Подробнее о фактической стороне июльских событий см.: Знаменский О. Н. Июльский кризис 1917 года. М.; Л., 1964; Минц И. И. Указ. соч. Т. 2; Соболев Г. Л. Указ, соч.; и др. 230 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 28, 42, 44, 215, 216-217, 336. 231 Там же. Т. 32. С. 430. 232 См.: Там же. Т. 34. С. 215. 233 Там же. С. 336. 234 Там же. С. 44. 235 Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959. С. 32. 236 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 43. 237 Революционное движение в России в июле 1917 г. С. 45. 238 Дело народа. 1917. 5 июля. 239 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 538. 240 Знаменский О. Н. Указ. соч. С. 205. 241 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 41. 242 Там же. С. 244. 243 Там же. С. 29. 244 Там же. С. 1. 245 Там же. С. 124. 240 Там же. С. 2.
Глава третья ПРЕДОКТЯБРЬСКИЙ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КРИЗИС 1. Курс партии большевиков на вооруженное восстание Июльское выступление рабочих и солдат и его подавление правительством при прямом содействии ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов завершило собой мирную полосу революции. Весь ход событий подтверждал мысль В. И. Ленина, высказанную им еще до свержения царизма, о том, что грядущая революция не будет развиваться по простой восходящей линии, а периоды ее подъема будут перемежаться «контрреволюционными судорогами» уходящего в небытие буржуазного строя1. После июльских событий «ясно стало видно,— писал Ленин,— что первая полоса нашей революции кончилась неудачей» 2. На исходе августа он еще раз высказал ту же мысль: «...Все и каждый видят, знают, чувствуют, что в марте—апреле революция шла вперед, а в июле—августе она идет назад» 3. Осуществив, по выражению князя Г. Е. Львова, «глубокий прорыв на фронте Ленина» 4, Временное правительство приступило к проведению в жизнь целого комплекса репрессивных контрреволюционных мер, направленных против трудящихся масс, и прежде всего против большевиков. Львов оценил эти действия как имеющие «несравненно большее значение для России, чем прорыв немцев на нашем юго-западном фронте» 5. Им была высказана классовая правда — для буржуазии победа на «внутреннем фронте» была много важнее поражения на «фронте внешнем». Партия большевиков подверглась оголтелой травле и оказалась вынужденной по существу перейти на полулегальное положение. Против Ленина было сфабриковано грязное клеветническое обвинение в шпионаже в пользу Германии, и вождь революции, чтобы избежать расправы, должен был перейти на нелегальное положение. Последовал ряд правительственных постановлений, в силу которых участвовавшие в революционных выступлениях наказывались «как за государственную измену». Воинские части, принимавшие участие в июльских событиях, расформировывались, красногвардейские отряды разоружались. Большевистские газеты «Правда», «Окопная правда» и другие были закрыты. Все эти и другие факты были не случайными эпи- 4 Великий Октябрь 97
зодами в правительственной политике, а фактической реализацией кадетской программы удушения революции, сформулированной еще весной 1917 г. «...Буржуазия рвет и мечет против Советов,—писал Левин,— но она еще бессильна сразу разогнать их, а они уже бессильны, проституированные господами Церетели, Черновыми и Ко, оказать серьезное сопротивление буржуазии»6. В этой обстановке государственная власть, опиравшаяся на самые реакционные элементы военщины, оказалась перед объективной необходимостью лавировать между двумя враждебными друг другу силами — пролетариатом и буржуазией, проводить политику, характерную для бонапартизма7. В применении Временным правительством бонапартистской политики не было чего-то исторически случайного или неожиданного. Бонапартизм как одна из форм контрреволюционной диктатуры имел давнюю историю, и богатую европейскую и российскую практику. К подобной политике «верхи» прибегали всякий раз, когда оказывались не в состоянии одним махом расправиться с революцией, а «низы», не набрали еще достаточно сил, чтобы победить своих классовых врагов. Буржуазия, готовясь к решающему удару по революции, прикрывала эту подготовку несбыточными обещаниями и мелкими подачками, создавая иллюзии «надклассовой» и «общенациональной» власти. Министерский кризис, вызванный кадетами в начале июля, продолжался, и задача его ликвидации стояла перед правительством и ЦИК как необходимое условие стабилизации положения, т. е. формирования власти, способной привести массы к «повиновению». Сравнительно частный на первый взгляд вопрос на самом деле упирался в принципиальную проблему правительственной коалиции между буржуазными и мелкобуржуазными партиями. Как и в апреле, она возникла вновь и перед буржуазией и перед мелкобуржуазной демократией. 7 июля ушел в отставку Г. Е. Львов, выразив свое несогласие с подготовленным «министрами-социалистами» проектом декларации, в которой предлагалось объявить Россию республикой, распустить Государственную думу и Государственный совет, провести аграрные реформы и т. д. Уход Львова с поста премьера был формой нажима на «социалистов», рассчитанного на то, чтобы скорее заставить их сдать свои «демократические» позиции. Результат не замедлил сказаться. В правительственной декларации, принятой 8 июля, уже не упоминалось об объявлении России республикой или роспуске Государственной думы, а содержалось лишь общее заверение, что правительство и впредь будет руководствоваться программой первого коалиционного кабинета, да обещания созвать Учредительное собрание в сентябре, издать постановление об уничтожении сословий, разработать законопроекты «по регулированию хозяйственной жизни» и т. д. Что касается аграрных преобразований, то они откладывались до Учредительного собрания8. 98
Как и раньше, лидеры мелкобуржуазных партий но мыслили своего участия в управлении страной вне коалиции с буржуазией вообще и с кадетами в частности. Сделан был новый шаг, открывавший перед кадетами широкие возможности диктовать свои условия возвращения в правительство. Во главе кабинета с 8 июля оказался А. Ф. Керенский, сохранивший за собой пост военного и морского министра. Внутри правительства произошла некоторая перетасовка, и 9 июля ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполком Совета крестьянских депутатов объявили урезанный кабинет «правительством спасения революции» с неограниченными полномочиями9. Керенский получил санкцию от членов кабинета самостоятельно подбирать кандидатов в состав нового правительства. В этих условиях и развернулся торг между новым премьером и кадетами об условиях возвращения последних в правительство. Торговля эта, по выражению Ленина, имела «второстепенное, если не десятистепенное, значение. Победят ли кадеты в этой торговле, продержатся ли еще Церетели и Чернов „одни“, суть дела не изменится, поворот эсеров и меньшевиков к контрреволюции (поворот, вынужденный всей их политикой с 6 мая) остается основным, главным, решающим фактом» 10. И действительно, торг шел, а Временное правительство вводило одну карательную меру за другой. 9 июля был издан приказ Керенского и верховного главнокомандующего А. А. Брусилова о приведении к повиновению отдельных воинских чинов и войсковых частей, «не стесняясь применением оружия» 11. На протяжении первой половины июля были подавлены солдатские выступления в Нижнем Новгороде, Владимире, Ельне, Липецке и других городах. И во всех случаях карательные меры осуществлялись при деятельной поддержке меньшевиков и эсеров 12. 10 июля последовал приказ «верховного» о запрещении митингов и собраний в войсковых частях. Спустя день состоялись постановление Временного правительства об ограничении свободы печати и тогда же постановление о введении смертной казни на фронте и об учреждении «военнореволюционных судов» 13. 18 июля Временное правительство, заявив, что не может признать за Финляндским сеймом права «самолично предвосхитить волю будущего Российского Учредительного собрания и упразднить полномочия российской власти в делах финляндского законодательства и управления», распустило его 14. В тот же день верховным главнокомандующим был назначен генерал Л. Г. Корнилов, известный ненавистью к революции 15. В буржуазно-помещичьих кругах не было полного единства в отношении к коалиции. Наиболее правые требовали уже сейчас разорвать этот «союз», поскольку, но их мнению, «социалистические» партнеры преследовали не общенациональные, а партийные цели. Большинство же считало, что время для подобного шага еще не приспело и коалицию пока следует сохранить и под- 4* 99
держать. Но в одном вопросе сходились все — необходимо органнзовать «сильную власть», полностью независимую от Советов, В то же время условия возвращения в правительство, выдвинутые кадетами, смутили даже соглашателей. Уж очень грубым был нажим и особенно требование отказа от декларации от 8 июля. «Мы за соглашение с буржуазией,— писала в передовой меньшевистская ,,Рабочая газета",— но мы не можем и не должны покупать это соглашение ценой „урезывания демократических требований", ценой „принижения революционных задач"» 16. В этом реальном противоречии и состояла безысходность положения мелкобуржуазных «верхов», метавшихся «между потугами править без буржуазии и боязнью обойтись без буржуазии» 17. Последнее оказалось сильнее перспективы полностью взять на себя бремя власти. Компромисс, выгодный буржуазии, вскоре был найден. Керенский взял обратно свою отставку, о которой он было заявил, а кадеты удовлетворились заверением премьера, что он будет исходить из начал, выработанных ранее и изложенных в правительственных декларациях. 25 июля был объявлен состав нового коалиционного кабинета, с удовлетворением встреченный буржуазией. Приветствовала новую правительственную комбинацию и мелкобуржуазная пресса, похвалив Керенского за то, что он включил в состав кабинета «лучшие силы партии народной свободы» 18. Весьма своеобразно распределились министерские портфели. Не говоря уж о Керенском, ключевые посты оказались в руках «социалистов» 19. Формально кадеты в новом правительстве как бы оставались в тени, действуя в нужном направлении через своих «социалистических» партнеров. Тот факт, что в составе нового правительства оказалось 8 «социалистов» против 7 «не социалистов» давал повод говорить, что оно «левее» всех предыдущих 20. На самом же деле это было настоящее контрреволюционное бонапартистское правительство. Именно о нем Ленин писал, что «„новое" правительство Керенского, Авксентьева и К0 есть лишь ширма для прикрытия контрреволюционных кадетов и военной клики, имеющей власть в руках» 21. Таким образом, буржуазные «верхи», действуя с помощью репрессий и прикрываясь демагогической «революционной» фразеологией, на которую не скупились соглашатели, полностью скатившиеся в лагерь контрреволюции, укрепили свое положение. Но достигнутый успех нуждался в закреплении. Главный и самый страшный для буржуазии противник — пролетариат, возглавленный большевиками,— хотя и получил ощутимый удар, но далеко еще не был повержен. Полную свою победу контрреволюция видела в открытой военной диктатуре и на достижении именно этой цели сосредоточивала свои силы. Ленин внимательнейшим образом следил за событиями и как никто другой чутко реагировал на быстро менявшуюся обстановку: «Моя мысль,— вспоминал он осенью 1917 г.,— вращалась около политического значения события, взвешивала роль его 100
в общем ходе событий, разбирала, из какой ситуации проистек этот зигзаг истории и какую ситуацию он создаст, как должны мы изменить наши лозунги и наш партийный аппарат, чтобы приспособить его к изменившемуся положению» 22. Уже через пять дней после июльских событий Ленин сделал важнейший по своему значению вывод о фактическом захвате власти наиболее контрреволюционными элементами буржуазии и военщины. «...Это несомненный факт и настолько коренной, что без понимания его ничего понять в политическом положении нельзя» 23. Из этого вытекал и другой важнейший вывод о том, что мирный период революции кончился и объективное положение таково, что ближайшей перспективой может быть «либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны» 24. Стратегическая цель — завоевание власти пролетариатом в союзе с беднейшим крестьянством — оставалась прежней, но средства, тактика, с помощью которых эта цель могла быть достигнута, должны были измениться вместе с объективными переменами, которые не оставляли уже надежд на завоевание власти Советами мирным путем. Как в 1905 г. или в феврале 1917 г., вооруженное столкновение классов выдвинулось в качестве неизбежного способа разрешения противоречий между противоборствующими силами — альтернативы у борющихся классов не было. Таким образом, после четырехмесячных усилий партии использовать благоприятно складывавшуюся обстановку для мирного и наиболее безболезненного решения вопроса о власти объективные перемены в положении потребовали выработки нового курса — курса на вооруженное восстание. Между тем массы трудящегося населения России продолжали еще питать надежды на мирный ход событий, что Ленин оценивал как явление, стоящее на пути поступательного движения революции: «... Весь гвоздь всего современного политического положения в России состоит в том, что чрезвычайно широкие массы населения проникнуты конституционными иллюзиями,— писал он на исходе июля.— Нельзя ровно ничего понять в современном политическом положении в России, не поняв этого. Нельзя сделать решительно ни одного шага к правильной постановке тактических задач в современной России, не поставив во главу угла систематическое и беспощадное разоблачение конституционных иллюзий, раскрытие всех их корней, восстановление правильной политической перспективы» 25. Именно определение правильной политической перспективы и собирание сил для борьбы в новых условиях встало в качестве ближайшей задачи перед большевистской партией. Изменение психологического настроя масс, помимо воздействия на них всей обстановки надвигавшейся на страну экономической катастрофы, в огромной степени зависело от субъективного фактора, т. е. от 101
усилий большевистской партии. В этом состояла диалектическая взаимосвязь и взаимозависимость между объективным ходом вещей и субъективными действиями сознательного революционного авангарда в процессе развития революции. Для решения этой труднейшей задачи необходимо было разрушить наивную веру масс в Учредительное собрание, способное якобы разрешить все наболевшие вопросы при сохранении власти буржуазии, и одновременно разбить не мепее наивную веру в то, что Советы, возглавляемые соглашателями, выражают волю большинства народа, которая не может быть попрана в республиканской стране 26. Советы, превратившиеся в органы соглашательства с буржуазией, особенно в своих центральных звеньях, не могли выполнять функции революционной борьбы с нею и стали орудием обмана парода. Будущее принадлежало другим Советам, возрожденным в огне революции. Такова была жизненная реальность, совершенно очевидная для Ленина и требовавшая от парт,ии решительного изменения тактики в соответствии с новым крутым поворотом истории. Восстановлению правильной политической перспективы, выработке курса на вооруженное восстание и связанных с ним новых лозунгов посвящалась работа VI съезда большевистской партии (26 июля — 3 августа 1917 г.). Всего три месяца прошло со времени Апрельской конференции, а ряды РСДРП (б) выросли почти втрое, до 240 тыс. человек. Бурный рост партии был важнейшим признаком не только огромного ее влияния в массах, но и революцпонной зрелости пролетариата. «Известно,— писал В. И. Ленин,— что партийность есть в одно и то же время и условие и показатель политического развития. Чем более политически развиты, просвещены, сознательны данное население или данный класс, тем выше, по общему правилу, его партийность» 27. 240-тысячную армию коммунистов представляли на съезде 267 делегатов (157 с решающим и НО с совещательным голосом) от 162 партийных организаций 28. На анкету, распространенную среди делегатов, ответил 171 человек. Из ответов видно, что на съезд съехались люди, прошедшие в своем большинстве суровую, полную лишений школу революционной борьбы. 126 делегатов имели партийный стаж более 5 лет, а 93 — более 10. В общей сложности они провели в тюрьмах, на каторге и в ссылке более 410 лет, а арестам подвергались 150 человек 549 раз 29. «Много знакомых лиц,— писал со съезда П. А. Джапаридзе,— царское самодержавие не раз собирало нас со всех концов в тюрьмах и ссылках... Приветствия, расспросы, оживленный обмен мнениями...» 30 Несмотря на удары, пролетариат и его большевистский авангард с честью вышли из труднейшего положения. Доклады с мест на съезде выявили растущее влияние большевиков в массах, особенно заметное в столицах и крупных промышленных центрах. «...Мы имеем полное право сказать, что мы являемся идейным гегемоном громадной части питерского пролетариата»,— говорил представитель 102
столичной организации М. М. Володарский ”. Делегат от Москвы В. Н. Подбельский, сообщив, что со времени апрельской городской конференции организация выросла с 7 до 15 тыс. членов, указал, что от травли со стороны буржуазии, поддержанной соглашателями, большевиков «спасает только рабочая масса, которая стойко поддерживает большевизм» 32. Представитель Донбасса А. 3. Каменский отметил быстрый рост организации и подчеркнул, что «преобладающее влияние всюду имеют большевики, и масса к ним прислушивается» 33. Делегат от Урала сообщил, что «сила влияния большевиков в настоящее время еще не поддается учету, хотя, безусловно, это самая влиятельная партия» 34. Ленин в эти дни вынужден был скрываться. По его тезисы «Политическое положение», брошюра «К лозунгам», статьи «О конституционных иллюзиях», «Начало бонапартизма» и другие служили как бы компасом, направлявшим всю работу съезда. «...Рука вождя чувствовалась везде и во всем,— вспоминал делегат съезда Б. 3. Шумяцкий.— Тезисы, проекты, резолюции, директивы — все это исходило от Ильича» 35. И действительно, сравнение оценки политического положения, данной съездом, целиком совпадало с ленинскими указаниями и выводами. В докладе о политическом положении, сделанном И. В. Сталиным, констатировалось, что «мирный период революции кончился, наступил период немирный, период схваток и взрывов...» 36. Совпадало с ленинской позицией и предложение о временном снятии лозунга «Вся власть Советам!». Оно было всесторонне обосновано Лениным в статье «К лозунгам», распространенной среди делегатов съезда в виде отдельной брошюры. Ленин исходил из общепринципиальной посылки, что «каждый отдельный лозунг должен быть выведен из всей совокупности особенностей определенного политического положения» 37. Эта посылка, в свою очередь, опиралась на теоретическое положение марксизма, требующее обязательно «исторического рассмотрения вопроса о формах борьбы», постановки его непременно в контексте конкретно-исторической ситуации 38. Лозунг «Вся власть Советам!» выдвигался большевиками в апреле 1917 г. в связи с возможностью мирного развития революции. После 4 июля такая возможность исчезла. Именно поэтому «лозунг перехода власти к Советам звучал бы теперь как донкихотство или как насмешка. Этот лозунг, объективно, был бы обманом народа, внушением ему иллюзии, будто Советам и теперь достаточно пожелать взять власть или постановить это для получения власти, будто в Совете находятся еще партии, не запятнавшие себя пособничеством палачам, будто можно бывшее сделать небывшим» 39. Но оценить сразу эту кардинальную перемену в положении и в соответствии с этой переменой перестроить тактику далеко не все были в состоянии. Ленин указывал, что, «когда история делает крутой поворот, даже передовые партии более или менее 103
долгое время не могут освоиться с новым положенном, повторяют лозунги, бывшие правильными вчера, но потерявшие всякий смысл сегодня, потерявшие смысл „внезапно“ настолько же насколько ,,внезапен" был крутой поворот истории» 40. Прения по вопросу о снятии лозунга «Вся власть Советам!» показали, что не все делегаты смогли правильно оцепить коренные перемены в обстановке и понять необходимость отказа от потерявшего смысл лозунга. По мотивации здесь были различными. Одни (Е. А. Преображенский, К. К. Юренев) исходили из неверия в возможность победы социалистической революции. Другие же (П. Л. Джапаридзе, Е. М. Ярославский), подходя к вопросу «практически», выражали опасение, что снятие прежнего лозунга внесет в ряды партии дезорганизацию и выльется в призыв «Долой Советы!», что совершенно нежелательно. Они не понимали, что снятие лозунга «Вся власть Советам!» в сложившихся обстоятельствах вовсе не означает ни отказа от Советов как государственной формы диктатуры пролетариата, ни отказа от практической работы в Советах. Ленин разъяснял: «Советы могут и должны будут появиться в этой новой революции, по не теперешние Советы, не органы соглашательства с буржуазией, а органы революционной борьбы с пой. Что мы и тогда будем за построение всего государства по типу Советов, это так. Это не вопрос о Советах вообще, а вопрос о борьбе с данной контрреволюцией и с предательством данных Советов» 41. Докладчик И. В. Сталин, отвечая на вопросы о практическом отношении к Советам, особенно к тем, где партия имеет сильные позиции, подчеркивал: «Поскольку речь идет о передаче всей власти Центральному Исполнительному Комитету, то этот лозунг устарел. И только об этом идет речь. Вопрос о свержении Советов выдуманный. Его никто здесь не ставил. Если мы предлагаем снять лозунг „Вся власть Советам!", отсюда еще не вытекает: „Долой Советы!"... Местные Советы могут еще сыграть роль, так как пм необходимо будет обороняться от притязаний Временного правительства, и в этой борьбе мы их поддержим... Повторяю: отмена лозунга передачи власти в руки Советов не означает „Долой Советы!". Наше отношение к тем Советам, где мы находимся в большинстве — самое сочувственное. Да живут и укрепляются такие Советы» 42. В принятой подавляющим большинством голосов резолюции «О политическом положении» указывалось: «...Лозунг передачи власти Советам, выдвинутый первым подъемом революции, который пропагандировала наша партия, был лозунгом мирного развития революции, безболезненного перехода власти от буржуазии к рабочим и крестьянам, постепенного изживания мелкой буржуазией ее иллюзий. В настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам стали невозможны, ибо власть уже перешла на деле в руки контрреволюционной буржуазии. Правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь полная 104
ликвидация диктатуры контрреволюционной: буржуазии. Лишь революционный пролетариат, при условии поддержки его беднейшим крестьянством, в силах выполнить эту задачу, являющуюся задачей нового подъема» 43. Курс на вооруженное восстание, намеченный съездом, не означал призыва к немедленному выступлению: «...Пролетариат не должен поддаваться на провокацию буржуазии, которая очень желала бы в данный момент вызвать его на преждевременный бой,— говорилось в той же резолюции.— Он должен направить все усилия на организацию и подготовку сил к моменту, когда общенациональный кризис и глубокий массовый подъем создадут благоприятные условия для перехода бедноты города и деревни на сторону рабочих — против буржуазии» 44. Все другие решения съезда («Текущий момент и война», «Об экономическом положении», «Задачи профессионального движения», «О союзах молодежи» и др.) были подчинены определению главных задач и тактики партии в изменившихся/условиях, диктовавших собирание и напряжение всех сил для вооруженного свержения буржуазии. В манифесте съезда, обращенном «ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам и крестьянам России», говорилось, что торжество контрреволюции временно и непрочно, что пролетариат и его боевой авангард — большевистская партия — не капитулируют против ее натиска. Набатным призывом звучали заключительные слова манифеста: «...Грядет новое движение и настанет смертный час старого мира. Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стойко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!»45 2. Провал попытки установления контрреволюционной диктатуры Ход революции во второй половине 1917 г. подтвердил одно из замечательно глубоких наблюдений К. Маркса, на которое Ленин 'обратил внимание еще в 1906 г. «Революция идет вперед тем,— писал Ленин,— что создает сплоченную и крепкую контрреволюцию, т. е. заставляет врага прибегать к все более крайним средствам защиты и вырабатывает таким образом все более могучие средства нападения»46. Послеиюльские месяцы п были тем временем, когда буржуазия, используя «крайние средства», предприняла попытку вооруженным путем раздавить революцию. Еще в 1905 г. Ленин, опираясь на европейский и российский опыт, отмечал, что «сами реакционные классы прибегают обыкновенно первые к насилию, к гражданской войне, „ставят в порядок дня штык“»47. В августе 1917 г. российская буржуазия, поддержанная международным империализмом, прибегла именно к этому испытанному способу разрешения противоречий, убе- 105
дившись в невозможности для себя управлять «неизменными средствами», т. е. с помощью коалиционных маневров. Главную свою опору и надежду буржуазия видела в верхах армии и искала будущего диктатора среди реакционных генералов. Назначение Корнилова на пост «верховного» означало, что «русский тип буржуазного Кавеньяка» найден48. Если политический штаб, так сказать, «мозг» буржуазной контрреволюции находился в ЦК кадетской партии, то военная ее организация сосредоточилась в Ставке. Перед самым назначением Корнилова «верховным» 16 июля в Могилеве состоялось совещание Керенского и Терещенко, с одной стороны, и высшего генералитета — с другой. Керенский, сыграв во Временном правительстве первого состава роль «заложника демократии», выступил теперь в новом качестве — прямым проводником контрреволюционной диктатуры. Вопреки первоначальным предположениям в центре обсуждения оказались не военно-стратегические, а политические вопросы. Сам Корнилов на совещании не присутствовал, и генеральская программа была в резкой форме изложена тогдашним главнокомандующим армиями Западного фронта А. И. Деникиным. В качестве первоочередных и неотложных мер генерал требовал от правительства восстановления всей полноты власти командного состава, упразднения комиссаров и комитетов, отмены «Декларации прав солдата», «совершенно изъять политику» из армии и, наконец, «ввести смертную казнь не только на театре военных действий, но и в тылу, где расположены пополнения» 49. Ничего неожиданного для Керенского в этих требованиях не было. Ведь они, по его собственному признанию, были «своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством» 50. Возражая Деникину, Керенский не был против предлагаемых мер, а лишь опасался, что немедленное их осуществление вызовет повсеместное возмущение, с которым трудно будет справиться. Таким образом, речь шла не о каком-либо принципиальном несогласии с предлагаемой линией, а о тактической стороне дела: проводить ли эту линию грубо, напролом или продолжать прикрывать ее «революционной фразой» и видимостью «демократизма». Идея появления «твердой руки» на фронте выглядела очень заманчивой, но прямолинейность позиции Деникина страшила Керенского. В свою очередь Корнилов, едва получив поздравления с назначением на пост «верховного», предъявил правительству настоящий ультиматум, заявив, что принимает должность только на следующих условиях: «1) ответственность перед собственной совестью и всем народом; 2) полное невмешательство в мои оперативные распоряжения и потому в назначения высшего командного состава; 3) распространение принятых на фронте за последнее время мер (смертной казни.—А. Г.) и на те местности тыла, где расположены пополнения для армий» 51. Однако дело было сделано, а бороться с Корниловым 106
Керенский и не собирался. Оба они — и премьер, и «верховный» — стремились к одной цели, и в достижении ее тактические разногласия отступали на задний план. Именно на эту главную сущность развития событий прозорливо указывал Ленин, когда писал на исходе июля, что Керенский «заключает па никому не известных условиях соглашение с поставившим наглейший ультиматум Корниловым» 52. Той же главной цели удушения революции служило и созванное Временным правительством в августе 1917 г. московское Государственное совещание. Предполагалось, что совещание, в котором должны были преобладать буржуазно-помещичьи элементы, примет корниловскую программу и не только санкционирует ее реализацию, но «при благоприятном стечении обстоятельств» провозгласит военную диктатуру. Избрав Москву местом контрреволюционного сборища, правительство исходило не только из того, что в «тихой» второй столице легче будет реализовать свои замыслы, но преследовало и более далеко идущие цели. Москва в глазах контрреволюции выглядела и возможным центром и оплотом «национальной России», т. е. всех сил контрреволюции. В лице московской буржуазии, не раз заявлявшей свои претензии на лидерство в решении государственных дел, правительство видело надежную точку опоры и возможность переместить сюда центр политической жизни страны. «Совещание пройдет под флагом Москвы — писало черносотенное петроградское „Вечернее время“,—московские идеи, московские настроения далеки от гнилого Петрограда — язвы, заражающей Россию» 53. Открытию Государственного совещания предшествовали две встречи российской буржуазии в Москве: 2-й съезд представителей торговли и промышленности и «совещание общественных деятелей». Это были последние репетиции перед готовившимся в Большом театре спектаклем. Именно так они рассматривались самими устроителями. И там и здесь прозвучали вполне откровенные призывы к контрреволюционному мятежу. «Совещание общественных деятелей» приняло резолюцию, в которой причиной всех бед, обрушившихся на Россию, объявлялась «подмена великих общенациональных задач революции мечтательными стремлениями партий, принадлежащих к социалистическим» и содержался призыв к правительству «немедля и решительно порвать со служением утопиям, которые оказывали пагубное влияние на его деятельность»54. Это был скорее не призыв, а прямое указание «министрам-социалистам» вершить все дела вместе с буржуазией и в угоду буржуазии. Недаром П. П. Рябушинский на торгово-промышленном съезде говорил, что «те лица, которые управляют государством, должны буржуазно мыслить и буржуазно действовать» ”. Совсем недавно, в июле, «социалистические» министры уже продемонстрировали эту свою способность. Теперь от них требовалось совершить новый шаг и расчистить дорогу для открытой военной диктатуры. «Прави- 107
тельством может быть лишь то, - говорилось в резолюции сове щанпя общественных деятелей,--которое решительно порвет со всеми следами зависимости от каких бы то ни было комитетов и советов и других подобных организаций» 56. Этот окончательный разрыв с демократией, хотя и под личиной демократии, и призвано было осуществить Государственное совещание. Корниловская программа была изложена на совещании донским войсковым атаманом А. М. Калединым. Атаман, при бурном одобрении «справа», потребовал полного запрещения митингов и собраний, упразднения всех Советов и комитетов «как в армии, так и в тылу», пересмотра «Декларации прав солдата» и дополнения ее «декларацией его обязанностей», распространения карательных мер, применяемых на фронте, и на тыл, восстановления дисциплинарных прав начальствующего состава и предоставления «полной мощи вождям армии». Генерал не преминул напомнить эсерам и меньшевикам, что 3 июля казаки пришли в Петроград «по призыву министров-социалистов»57. «Каледин издевался над меньшевиками и эсерами, которые вынуждены были молчать,— писал по этому поводу Ленин.— Им плюнул казачий генерал в физиономию, а они утерлись и сказали: „божья роса“!» 58 Калединское выступление было энергично поддержано всей правой частью совещания. Члены IV Государственной думы, широко представленные на совещании, предложили резолюцию, в которой также выдвигались требования восстановления дисциплинарной власти офицерства, независимости правительства от Советов и комитетов и их ликвидации, сохранения «великой и неделимой» России и т. д.59 Под стать этой резолюции были и выступления октябристских лидеров М. В. Родзянко и А. И. Гучкова, кадетского «вождя» П. Н. Милюкова, националиста В. В. Шульгина и др. Выступления представителей мелкобуржуазной демократии отличались от оголтелых притязаний открытых сторонников диктатуры. Если Каледин требовал немедленного разгона Советов, то выступивший вслед за ним лидер меньшевиков Н. С. Чхеидзе говорил о недопустимости «разрушить демократические организации, подорвать их значение»60. И. Г. Церетели уговаривал «не трогать» Советы, поскольку «нельзя убирать этих лесов, пока не достроено, не укреплено здание революции». Он не только не заикнулся о возможности взятия власти Советами, но, наоборот, заявил о полной готовности последних уступить место «сильной самодовлеющей власти» и сойти с исторической сцены. Вслед за Калединым Церетели вспомнил о том, что ЦИК Советов вместе с казаками «спасал» Россию в июльские дни6l. Шумным одобрением справа было встречено выступление Г. В. Плеханова, начавшего свою речь с заявления о том, что «мы обязаны выдвигать на первый план не то, что нас разделяет, а то, что нас объединяет» 62. Таким образом, в разном словесном облачении формулировалась одна и та же политическая линия — курс на окончательное удушение революции и установ- 108
ление буржуазного «порядка». Взаимное раздражение, время от времени прорывавшееся в речах ораторов, не меняло сути дела. Апофеозом и символом контрреволюционного единения буржуазии и верхушки мелкобуржуазной демократии стало «историческое рукопожатие», которым под бурную овацию всего зала обменялись представитель торгово-промышленной буржуазии прогрессист А. А. Бубликов и «демократ» Церетели. Мелкобуржуазная демократия не просто капитулировала перед буржуазией, но прямо способствовала расчистке пути к военной диктатуре. И если военный переворот не состоялся в дни самого совещания, то «виной» тому было вовсе не противодействие соглашателей, а мощный протест московского и всего российского пролетариата. Вопрос о Государственном совещании обсуждался на заседаниях ЦК РСДРП (б) 5 и 6 августа. На заседании 5 августа было единогласно решено: в состав совещания войти, фракции выработать декларацию, огласить ее до начала работы совещания (сразу после выборов президиума) и демонстративно покинуть его. Местным организациям было предложено выбрать «форму выступления в зависимости от местных условий»63. Развернутая резолюция о Московском совещании была принята на следующий день. Установив, что Московское совещание, «прикрываемое и поддерживаемое мелкобуржуазными партиями — эсерами и меньшевиками,— на деле является заговором против революции, против народа», ЦК предложил всем партийным организациям: «1) разоблачать созываемое в Москве совещание, орган заговора контрреволюционной буржуазии против революции; 2) разоблачать контрреволюционную политику эсеров и меньшевиков, поддерживающих это совещание; 3) организовать массовые протесты рабочих, крестьян и солдат против совещания» 64. В выработанной по указанию ЦК декларации давалась оценка политической обстановки, вскрывался контрреволюционный смысл совещания, разоблачались махинации Временного правительства, которое, именуя себя правительством «спасения революции», на деле «само стало орудием контрреволюции и международной реакции». Большевики заявляли, что они хотели явиться на совещание «не для того, чтобы вступать в переговоры с врагами революций, а для того, чтобы протестовать от имени рабочих и беднейших крестьян против созыва контрреволюционного собора, чтобы разоблачить перед всей страной истинный его характер»65. Это была принципиальная и ясная позиция, опираясь на которую местные партийные организации развернули свою работу. До августа 1917 г. события в Москве развивались как бы отражая то, что происходило в Петрограде. Москва шла за столицей, повторяя, правда, в более скромных масштабах то, что уже проявлялось в Петрограде. Так было в февральско-мартовские дни и в апреле, во времена июньского и июльского кри- 109
зисов. В августе же положение изменилось. Решение Временного правительства созвать Государственное совещание во второй столице привело, хотя и на время, к перемещению центра борьбы из Петрограда в Москву. В этом факте проявилась закономерность, обозначившаяся еще в 1905 г. и показавшая, что развитие революции идет не только волнообразно — от подъемов к спадам, а затем к новым подъемам, но и в виде перемещения центров борьбы между противостоящими силами, вызванного стечением конкретно-исторических обстоятельств. В августовские дни Москва оказалась на переднем крае всероссийского революционного фронта. От московского пролетариата, от степени его организованности и сплоченности, от его способности дать отпор контрреволюционным силам во многом теперь зависели судьбы революции. И московский пролетариат показал свою силу. По призыву большевиков 12 августа он провел всеобщую стачку протеста против контрреволюционного сборища. В ней участвовали свыше 400 тыс. рабочих Москвы и ее окрестностей. Остановились заводы и фабрики. В городе прекратилось движение транспорта. Выбор именно такой формы выступления диктовался тем, что выход масс на улицу и демонстрация могли дать контрреволюции повод для устройства кровопролития, подобного июльскому. Забастовки и митинги протеста были проведены в Киеве, Харькове, Екатеринбурге, Саратове и других городах. Однако такого мощного выступления, как в Москве, не было ни в одном из городов России, включая столицу. «Уже самый характер стачки — знамение лучших дней, прообраз нового победного движения,— писал московский „Социал- демократ“.— Кончилось время стихийных вспышек бессознательно-доверчивой массы. Масса ясно и глубоко поняла свои пути. Машина пролетарско-крестьянской революции становится на верную дорогу. И в этом грозное предостережение силам контрреволюции» 66. В. И. Ленин высоко оценил московскую стачку, доказавшую, что «активный пролетариат за большевиками несмотря на большинство, при голосованиях в Думу, у эсеров» 67. Но ленинская оценка значения стачки не ограничивалась констатацией этого факта. В статье «Слухи о заговоре», написанной 18—19 августа, им была высказана мысль о том, что Москва может «обогнать» Петроград и стать во главе движения: «...Именно Москва теперь, после Московского совещания, после забастовки, после 3—5 июля, приобретает или может приобрести значение центра» 68. Сравнивая ситуацию в Москве с июльскими днями в Петрограде, Ленин отмечал их схожесть, но тут же подчеркивал, что «разница гигантская: тогда Питер не мог бы взять власти даже физически, а если бы взял физически, то политически не мог бы удержать, ибо Церетели и К° еще не упали до поддержки палачества» 69. Главный итог развития после июльских дней Ленин видел в саморазоблачении лидеров соглашательства и в потере ими доверия масс. «Тогда даже у большевиков не было и быть не могло сознательной решимости трактовать Цере- 110
тели и Ко как контрреволюционеров Тогда ни у солдат, ни у рабочих не могло быть опыта, созданного месяцем июлем. Теперь совсем не то. Теперь в Москве, если вспыхнет стихийное движение, лозунг должен быть именно взятия власти» 70. И все же августовская стачка при всей ее исторической значимости была лишь первой ласточкой нового революционного подъема. Страна в целом находилась на его пороге. Сам же подъем во всероссийском масштабе теснейшим образом связан с разгромом корниловского мятежа. Государственное совещание в Москве закончилось не так, как замышляли его устроители. Вопрос о власти фактически оставался открытым. Мелкобуржуазная демократия, при всей своей уступчивости и готовности сотрудничать с буржуазией, была обескуражена и напугана откровениями генералов и кадетских лидеров. С другой стороны, генеральско-кадетская контрреволюция тоже была раздражена раздвоенностью политической линии соглашателей. Шаткость и непрочность коалиционной идеи па этом фоне проступала со всей очевидностью. Трудящиеся массы на примере совещания убедились в том, что власть, выдававшая себя за революционную, на самом деле является контрреволюционной. Эсеры и меньшевики, принявшие ответственность за судьбы страны, пойдя на правительственную коалицию с буржуазией, разоблачили себя как прямые пособники контрреволюции. Для буржуазно-помещичьих кругов стало не менее очевидным, что правительство в настоящем его, коалиционном виде неспособно противостоять революционным массам и необходимы «решительные меры», чтобы удержать власть в своих руках. 20 августа ЦК кадетской партии обсуждал итоги совещания. Общее мнение сводилось к тому, что «правительство проявило государственную гамлетовщину, абсолютную неспособность к действию» и что только старые боевые генералы, «может быть, сейчас и могут еще справиться с развалом»71. Нападкам подвергся и глава правительства, который, как выразился Милюков, «по-видимому, уже засиделся у власти» 72. Эти нападки предвещали близкий разрыв Корнилова с Керенским и ориентировали генерала на устранение недостаточно решительного премьера. В тот же день собралось «частное совещание» членов Государственной думы. Здесь требование установления военной диктатуры прозвучало еще более настойчиво и неприкрыто. «До тех пор, пока Россия не получит диктатора, облеченного широкой властью, до тех пор, пока Верховный совет не будет состоять из лучших русских генералов...—говорил В. М. Пуришкевич,— до тех пор порядка в России не будет. Никакие Керенские, никакие Черновы, никакое правительство никогда этого порядка не дадут и дать не могут»73. Думцы активно участвовали в подготовке переворота. Незадолго до мятежа состоялась конфиденциальная встреча нескольких влиятельных депутатов Думы с группой офицеров из Ставки, во время которой офицеры заявили, что 111
«уполномочены Корниловым довести до сведения Думы, что на фронте и в Ставке все готово для свержения Керенского и что нужно только согласие Государственной думы на то, чтобы весь замышляемый переворот велся от ее имени и, так сказать, под ее покровительством». Для переговоров с Корниловым был делегирован Милюков74. Таким образом, буржуазия решила сыграть ва-банк, рассчитывая одним военным ударом расправиться с революцией. Контрреволюционное движение, возглавленное Корниловым, в политическом отношении было неоднородным, включая в себя группировки от правомонархических до соглашательско-демократических. Эта неоднородность с неизбежностью таила противоречия п грызню внутри контрреволюционного блока и была первопричиной конфликта, который персонифицировался в личностях Корнилова и Керенского. Сам же разрыв между двумя претендентами на диктаторство являлся типичнейшим признаком кризиса «верхов». Идея «сильной власти» в форме военной диктатуры вынашивалась в «верхах» задолго до начала мятежа. Перед ними стоял тактический вопрос: должна ли быть диктатура по форме единоличной или коллективной? В этом пункте мнения и помыслы участников заговора расходились. В то время как Корнилов и его ближайшее окружение ориентировались на единоличную диктатуру, в правительственных и кадетских кругах высказывались за создание «малого военного кабинета» или Директории, т. е. коллективного органа той же военной диктатуры75. Сторонником такого варианта был и Керенский. Имея своей главной опорой эсеро-меньшевистский блок в Советах и понимая, что единоличная диктатура не вызовет сочувствия и поддержки с его стороны, он должен был идти к диктатуре под «демократическим» флагом. Затруднительность положения Керенского состояла в том, что он оказался как бы между «двух огней». С одной стороны, не без оснований можно было полагать, что, разгромив большевиков, Корнилов заодно разделается и с мелкобуржуазной демократией вместе с самим Керенским. С другой же — провал заговора, соучастником которого был Керенский, ставил его лицом к лицу с возмущенными массами, что тоже не сулило ничего хорошего. Причины разрыва Керенского с Корниловым, таким образом, лежат вовсе не в плоскости стремления его предотвратить контрреволюцию «справа», а в тактических разногласиях между двумя контрреволюционерами, осложненных честолюбивыми побуждениями обоих претендентов на власть. «Керенский — корниловец, рассорившийся с Корниловым случайно и продолжающий быть в интимнейшем союзе с другими корниловцами»,— писал В. И. Ленин в сентябре 1917 г.70 В последние дни августа Корнилов двинул войска на Петроград. Они должны были занять столицу, обезоружить рабочих и революционных солдат, потопить в крови участников революционных выступлений. Корнилов ультимативно потребовал объявле- 112
ния столицы ла военном положении, передачи военной и гражданской власти «верховному», отставки кабинета во главе с его председателем. Новое правительство должно было быть сформировано самим Корниловым77. Эти требования и подтолкнули Керенского, почувствовавшего, что власть уплывает из его рук, к разрыву. Объявив на заседании Совета министров о корниловском ультиматуме, Керенский потребовал полномочий для подавления мятежа. Кадеты, стремившиеся помочь Корнилову прийти к власти, подали в отставку. Последовала отставка кабинета. «Война» между Керенским и Корниловым началась. Но это была не настоящая, а скорее «бумажная война» — поиски компромисса между двумя рассорившимися претендентами в диктаторы. Действительный и сокрушительный отпор мятежному генералу был дан не Керенским и не его партнерами из эсероменьшевистского ЦИК Советов, а трудящимися массами, грудью вставшими на защиту завоеваний революции. Возглавила это движение большевистская партия. В необычайно сложной политической обстановке необходимо было действовать тактически правильно, выдерживая четкую революционную линию. Надо было поднять массы на решительную борьбу против Корнилова, но не дать им сбиться на борьбу в защиту бонапартиста Керенского. Ленин прозорливо предусматривал возможность конфликта и открытого столкновения между контрреволюционным генералитетом и Керенским. Всего за несколько дней до начала мятежа он писал, что даже в случае такого хода событий «наши рабочие, наши солдаты будут сражаться с контрреволюционными войсками, если те начнут наступление сейчас против Временного правительства, защищая не это правительство, звавшее Каледина и К° третьего июля, а самостоятельно защищая революцию, преследуя цели свои, цели победы рабочих, победы бедных, победы дела мира, а не победы империалистов — Керенского, Авксентьева, Церетели, Скобелева и К°... Малейшее доверие к меньшевикам было бы такой же изменой революции теперь, как доверие к кадетам в 1905—1917 годах» 78. Когда корниловский мятеж уже стал фактом, Ленин обратился с письмом в Центральный Комитет партии, в котором развивал и конкретизировал мысли, высказанные ранее в виде предположения, а теперь подтвержденные всем ходом событий. Главным в сложившейся ситуации было не допустить действий в защиту Временного правительства и политического блока с эсеро-меньшевистской верхушкой во имя этой защиты. «...Поддерживать правительство Керенского мы даже теперь не должны. Это беспринципность,— писал Ленин.— Спросят: неужели не биться против Корнилова? Конечно, да! Но это не одно и то же... Мы будем воевать, мы воюем с Корниловым, как и войска Керенского, но мы не поддерживаем Керенского, а разоблачаем его слабость. Это разница. Это разница довольно тонкая, но архи- существенная и забывать ее нельзя» 79. 115
В изменении формы борьбы с Керенским состояло существо, корень большевистской тактики. Задача состояла в том, чтобы движение народных масс освободить от иллюзорной воры в «демократизм» Временного правительства, в способность эсеров и меньшевиков возглавить народную борьбу с Корниловым и нацелить на решение вопроса о власти в пользу пролетариата и его союзников. В качестве практических мер Ленин предлагал развернуть агитацию за «частичные требования» к Керенскому — арест главарей контрреволюции, вооружение Красной гвардии, роспуск Государственной думы, передача помещичьей земли крестьянству и т. д. Причем требования эти следовало обращать не столько к самому Керенскому, сколько к рабочим и крестьянам, чтобы поднять их революционный энтузиазм, сделать ясными конкретные цели борьбы с корниловщиной и вместе с тем разоблачить перед всеми двуличие и контрреволюционность Керенского и его окружения. Такая тактика не отдаляла, а приближала пролетариат к завоеванию власти, «но не прямо, а со стороны» 80. Борьба с корниловщиной развернулась по широкому фронту, захватив всю страну. Главную роль в ней играли питерские рабочие, поскольку в Петрограде и под Петроградом решались судьбы страны и революции. Центр борьбы вновь стал перемещаться в столицу. 27 августа ЦК и ПК РСДРП (б), Военная организация при ЦК, Центральный совет фабзавкомов, большевистские фракции Петроградского Совета и ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов выступили с обращением «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда», призывая их встать на защиту революционной столицы. «Население Петрограда! На самую решительную борьбу с контрреволюцией зовем мы вас! — говорилось в обращении.— За Петроградом стоит вся революционная Россия. Солдаты! Во имя революции — вперед против генерала Корнилова! Рабочие! Дружными рядами оградите город революции от нападения буржуазной контрреволюции!» 81 Трудовой Петроград сразу же отозвался на этот призыв. На предприятиях состоялись массовые митинги протеста против генеральской авантюры. Красная гвардия, находившаяся после июльских дней на нелегальном положении, стала быстро пополняться новыми бойцами. По газетным сообщениям, в эти дни в боевые отряды записалось не менее 25 тыс. человек82. Рабочих поддержали солдаты гарнизона и революционные моряки. В течение всего трех дней удалось создать под Петроградом внушительную силу, насчитывавшую в своих рядах не менее 60 тыс. бойцов83. Железнодорожники разбирали пути, загоняли составы с корниловскими войсками в тупики. Агитаторы-большевики устраивали митинги в корниловских войсках, разъясняя обманутым казакам и солдатам, что их направляют для расправы с революционным народом. Это достигало цели — корниловские солдаты арестовывали офицеров и отказывались идти на Петро- 114
град. Путь мятежникам был прегражден, их силы изо дня в день таяли под влиянием революционной агитации. Отпор мятежникам был организован не только под Петроградом, но и везде, где намечались контрреволюционные выступления в поддержку корниловского мятежа, в городах и на железнодорожных станциях образовывались революционные комитеты, многие из которых находились под влиянием большевиков. По имеющимся данным, такие органы по борьбе с контрреволюцией были созданы примерно в 100 городах страны84. Опи принимали решительные меры по изоляции контрреволюционных сил. В связи с угрозой наступления казачьих частей с Дона в Воронеже по распоряжению ревкома были заняты вокзал, почта, телеграф и установлен контроль за всеми передвижениями по Юго-Восточной железной дороге85. Ревкомы Ростова-на-Дону, Луганска, Царицына блокировали очаги заговора Каледина в области войска Донского. На Юго-Западном фронте солдаты предотвратили посылку генералами Деникиным и Марковым казачьих частей на помощь Корнилову. Временный революционный комитет Западного фронта объявил себя единственной властью и направил комиссаров па железнодорожные узлы (Орша, Гомель, Бобруйск), через которые осуществлялась связь находившейся в Могилеве Ставки с центрами страны, фронтами и армиями86. Тем самым она была лишена возможности оказать помощь Корнилову. Мятеж потерпел поражение. Корнилов и его ближайшие сообщники были арестованы. Одним из важнейщих признаков могучего народного движения было повсеместное оживление Советов. «...Достаточно было „свежего ветерка“ корниловщины, обещавшего хорошую бурю, чтобы все затхлое в Совете отлетело на время прочь и инициатива революционных масс начала проявлять себя как нечто величественное, могучее, непреоборимое»87,— писал В. И. Ленин. Первым проявлением возрождения Советов как органов революционного действия было возникновение при них различных «комитетов борьбы» с корниловщиной. Образован был «Комитет народной борьбы с контрреволюцией» и при эсеро-меньшевистском ЦИК, напуганном генеральским путчем. Но комитет этот оказался неспособным на настоящую борьбу с корниловщиной в силу соглашательской природы его организаторов и близости их к бонапартисту Керенскому. Большевики вошли в его состав, но не как участники политического блока с оборонцами, а исключительно в технически-информационных целях. Местным партийным организациям была разослана телеграмма с тактической установкой: «Во имя отражения контрреволюции работаем в техническом и информационном сотрудничестве с Советом, при полной самостоятельности политической линии» 88. Эта установка полностью совпадала с ленинской позицией и в широких масштабах применялась на местах. Входя в местные «комитеты борьбы», большевики не блокировались с соглашателями, а настойчиво разоблачали их двуличную политику; «под влиянием 115
этой агитации большевиков широкие рабочие и солдатские массы увидели ясно, что меньшевики и эсеры принесли Корнилова на своих плечах»,—писал один из руководителей московских большевиков О. А. Пятницкий89. Массовый отпор корниловцам свидетельствовал о глубинности, прочности корней объективной предопределенности победы в борьбе против кадетско-генеральской контрреволюции. Большевистская партия, возглавившая эту борьбу, открыто заявила о своих целях. В эти дни с необычайной остротой на поверхность политической жизни выдвинулся основной вопрос революции — вопрос о власти. 31 августа ЦК РСДРП (б) принял резолюцию «О власти», оглашенную в тот же день большевистской фракцией на заседании ЦИК Советов рабочих п солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских депутатов. В резолюции заявлялось, что «отныне должны быть прекращены всякие колебания в деле организации власти». Большевики требовали отстранения от власти не только кадетов, открыто замешанных в мятеже, но и всех цензовых, т. е. буржуазных, элементов, коренного изменения политики соглашательства и безответственности, сделавшей возможным превращение военщины и правительственного аппарата «в очаг и орудие заговора против революции». Большевики требовали создания власти из представителей революционного пролетариата и крестьянства. В основу ее деятельности предлагалось положить декретирование демократической республики, отмену частной собственности на помещичью землю без выкупа, введение рабочего контроля над производством и распределением в общегосударственном масштабе, национализацию важнейших отраслей промышленности, объявление тайных договоров недействительными и незамедлительное предложение всеобщего демократического мира всем воюющим государствам. В качестве немедленных мер предлагалось декретировать прекращение репрессий против рабочего класса, отмену смертной казни на фронте и восстановление свободы агитации в армии, осуществление права наций России на самоопределение, роспуск Государственной думы и Государственного совета и осуществление полного равноправия граждан90. Если в предшествующие месяцы большевистские идеи и лозунги с трудом пробивали себе путь сквозь толщу мелкобуржуазных иллюзий и взглядов на политику, то теперь их популярность среди трудящихся возросла в огромной степени, развивая революционную инициативу масс. Разгром корниловщины и оживление Советов создали благоприятную, хотя и кратковременную, возможность мирного перехода власти к Советам через компромисс между большевиками, с одной стороны, меньшевиками и эсерами — с другой. Массовый революционный подъем вынудил мелкобуржуазные партии качнуться влево и выступить против коалиции с кадетами. В основе этого лежала смесь страха перед генеральской диктатурой и боязни окончательно потерять какую бы то ни было опору в массах. ЦК партии эсеров в ночь на 116
1 сентября объявил, что не считает возможным участвовать в правительстве, если в пего войдут кадеты91. Аналогичные решения приняли эсеровская и меньшевистская фракции ЦИК92. Это и создавало возможность и повод для предложения компромисса. Суть же его со стороны большевиков состояла в том, что, не претендуя на участие в правительстве, они возвратились бы к доиюльскому лозунгу «Вся власть Советам!», не выдвигая требования немедленного перехода власти к пролетариату и беднейшему крестьянству и отказавшись «от революционных методов борьбы за это требование», при условии полной свободы агитации и созыва Учредительного собрания93. Меньшевики же и эсеры должны были составить правительство, ответственное только перед Советами, и передать всю власть Советам на местах. Такое правительство, как писал Ленин, «могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру п к победе социализма»94. Но, не упуская даже малейшей надежды использовать крайне редкую и ценную возможность мирного развития революции, вождь партии не обольщался насчет способности эсеров и меньшевиков, заправлявших в ЦИК, решиться на этот шаг, а местных Советов, где эсеры и меньшевики тоже были в большинстве, выйти на революционную дорогу. Уже в послесловии к статье «О компромиссах», написанном 3 сентября, говорилось: «Пожалуй, предложение компромисса уже запоздало. Пожалуй, те несколько дней, в течение которых мирное развитие было еще возможно, тоже прошли»95. Спустя несколько дней он писал: «Корниловщина учит. Корниловщина многому научила. Нельзя знать, смогут ли теперь Советы пойти дальше вождей эсеров и меньшевиков, обеспечивая этим мирное развитие революции, или они опять будут топтаться на месте, делая этим пролетарское восстание неизбежным» 96. Эсеро-меньшевистский ЦИК продолжал «топтаться на месте», запутавшись в коалиционных тенетах. Выход же низовых Советов на новый революционный уровень целиком и полностью зависел от того, какие политические силы внутри этих органов возьмут верх, т. е. от их большевизации. Позднее, обобщая опыт и уроки российской революции, Ленин подчеркивал, что «корниловщина и последующие события, как практические уроки, сделали возможной октябрьскую победу» 97. Страна вступала в напряженную фазу общенационального революционного кризиса. Противоборствующие классы — пролетариат и буржуазия — стояли лицом друг к другу, готовясь к решающей схватке, в которой должна была разрешиться историческая альтернатива — стать ли России республикой рабочих и крестьян или остаться под властью капиталистов и помещиков. 117
3. Кризис «верхов» В «Детской болезни „левизны“ в коммунизме» Ленин вывел «основной закон революции» в краткой, по всеобъемлющей формуле: «Революция невозможна без общенационального (и эксплуатируемых и эксплуататоров затрагивающего) кризиса»". Этот сжатый вывод как бы подводил итог всему, что было теоретически обосновано в предшествующих работах и подтверждено опытом истории, включая и опыт Великого Октября. Основными слагаемыми общенационального революционного- кризиса являются сочетание и одновременность невозможности для «верхов» управлять страной теми средствами и методами, которые применялись ими в предшествующее время, и нежелание «низов» жить так, как они жили до сих пор, выраженное в их повышенной общественной активности. Кризис «верхов» проявлялся в бессилии правительства, правительственной чехарде, углублявшемся разложении соглашательского лагеря. Предприняв в июле попытку силой задушить революцию, буржуазные «верхи» добились лишь частичного успеха. В августе контрреволюция прямо попыталась развязать гражданскую войну, поставив «в порядок дня штык». Потерпев на этом поприще полный провал, контрреволюция не оставила надежд военными средствами покончить с революцией, но перед лицом народного возмущения вынуждена была сманеврировать, вернувшись на время к идее организации власти на коалиционных началах со своими партнерами из мелкобуржуазного лагеря. Проводником этой политики стал все тот же бонапартист Керенский. Воспользовавшись неустойчивостью и фактической поддержкой эсероменьшевистских лидеров ЦИК, Временное правительство 1 сентября объявило о создании «впредь до окончательного сформирования кабинета» Директории из 5 лиц во главе с Керенским. Кроме премьера, в нее вошли министр иностранных дел М. И. Терещенко, военный и морской министры А. И. Верховский и Д. Н. Вердеревский * и министр почт и телеграфов А. М. Никитин ". Сформировав свой «Совет пяти», Керенский как будто пошел навстречу пожеланиям «демократии» — кадетов в его составе не было. В действительности же он и не помышлял о том, чтобы править без кадетов. В опубликованном официальном тексте постановления указывалось, что Временное правительство «будет стремиться к расширению своего состава» за счет тех, кто «вечные и общие интересы родины ставит выше временных и частных интересов» 100. Заверения эти содержали явный намек на то, что путь в правительство кадетам отнюдь не заказан. Эсероменьшевистский ЦИК и Исполком Совета крестьянских депута- * Назначен министром 30 августа 1917 г. 118
тов приняли резолюцию, призывавшую оказывать «энергичную поддержку» Директории101. «Известия ЦИК» поспешили опубликовать передовую под многозначительным названием «Хорошее предзнаменование», в которой утверждалось, что «демократия имеет все основания быть довольной тем временным разрешением, которое получил кризис власти» 102. Учредив Директорию, правительство провозгласило Россию республикой103. На самом же деле создание Директории было не более чем маневром, рассчитанным на прикрытие неразорванного союза с кадетами и успокоение масс. Объявление же России республикой создавало лишь видимость республиканского управления страной. Образование «Совета пяти» не вывело «верхи» из кризисного состояния. Власть оставалась неустойчивой, и Керенскому предстояло с помощью «демократии» возродить распавшуюся было коалицию с буржуазией, т. е. с кадетами. Решить эту задачу должно было помочь Демократическое совещание. 3 сентября газеты опубликовали телеграмму ЦИК и ИК Совета крестьянских депутатов о созыве в Петрограде 12 сентября «съезда всей организованной демократии». Официально заявленной его целью было решение вопроса об «организации власти» 104. Усилия организаторов совещания направлялись к тому, чтобы противопоставить низовому советскому представительству достаточно сильный и сплоченный блок советских «верхов» и «всей демократии» в лице городских и земских самоуправлений, кооператоров и т. д. Организуя совещание, лидеры эсеров и меньшевиков рассчитывали по возможности оттянуть, а еще лучше не допустить совсем созыва II съезда Советов из опасения, что на сей раз, в отличие от I съезда, делегаты не пойдут за ними. Уже в самой попытке подмены съезда Советов «демократическим» совещанием был подлог и нарушение своих же обязательств о созыве II съезда Советов, взятых на предыдущем съезде. Истинная цель состояла в том, чтобы, противопоставив совещание съезду, поддержать практически и оправдать исторически коалицию с буржуазией. ЦК РСДРП (б) в письме местным парторганизациям от 4 сентября сообщил о принятом накануне решении создать на совещании возможно более значительную и сплоченную фракцию большевиков, предложил «проявить максимальную энергию в проведении своих кандидатов», а также организовать митинги, собрания в рабочих районах и казармах с обсуждением отношения к совещанию и принятием постановлений в духе резолюции ЦК от 31 августа «О власти» 105. Однако разработанная ЦИК система представительства, по которой из 1,5 тыс. мест Советам рабочих и солдатских депутатов отводилось всего 230, не позволила обеспечить присутствие большинства подлинных выразителей воли рабочих, солдат, крестьянской бедноты: большевикам удалось провести лишь 136 делегатов106. Опи должны были использовать трибуну совещания для разоблачения соглашателей. 119
Примерно на 2/3 совещание состояло из эсеров и меньшевиков107. Формально представители буржуазии и ее организаций не приглашались, но подбор участников совещания был таков, что буржуазные элементы впрямую и социальные слон, их поддерживающие, были представлены широко. Им то и вменялось решить вопрос об «организации власти» в пользу коалиции с буржуазией. «Тайком протащить себе подмогу из сторонников „Единства" и „беспартийных" реакционеров — вот какова была цель Либерданов, Церетели, Чернова и К° при подтасовке Совещания. Вот в чем их подлог. Вот в чем их бонапартизм, объединяющий их с бонапартистом Керенским,—писал В. И. Ленин,— Обкрадыванье демократизма при лицемерном соблюдении внешности демократизма — вот в чем суть» 108. На совещании столкнулись два диаметрально противоположных взгляда: за или против коалиции с буржуазией. Большевики и левое крыло эсеровской партии выступили против коалиции в любом ее варианте. Что же касается другой, весьма разношерстной части совещания, то внутри ее не было единства. В то время как Церетели призывал к коалиции с кадетами, бывший министр земледелия Чернов выдвинул лозунг коалиции с «цензовиками», но без кадетов и на «программе демократии». Этот фантастичный в своей основе лозунг снискал довольно широкую популярность среди делегатов. В действительности же, как писал «Рабочий путь», «линия Чернова есть та же самая линия Церетели, но „хитро" замаскированная, чтобы уловить в сети „коалиции" кое-кого из простаков» 109. После пятидневных прений совещание подошло к своей кульминации. На голосование поставили вопрос: за коалицию с цензовыми элементами или против нее? Голосование 19 сентября дало ничтожное большинство сторонникам коалиции —766 против. 688 при 38 воздержавшихся110. Такой итог голосования, в сущности, можно было предвидеть заранее. Уже по ходу совещания все явственнее обнаруживались колебания внутри мелкобуржуазной демократии, все отчетливее обозначался рост политического самосознания в советских «низах», представленных на совещании. В результате более 2/3 делегатов от Советов рабочих и солдатских депутатов проголосовало против коалиции. Более неустойчивую позицию заняли делегаты от крестьянских Советов, большинство которых (102 против 70 при 12 воздержавшихся) проголосовало за коалицию. Это и естественно. Мелкая буржуазия в силу своего социально-экономического положения не могла не колебаться между пролетариатом и буржуазией. Сыграло роль и эсеровское влияние в крестьянской массе. Но все же значительная их часть выступила против соглашения с буржуазией. Ленин заметил по этому поводу, что «даже подделанные Авксентьевыми и Чайковскими крестьянские Советы дали на Совещании такой высокий процент противников коалиции, что вместе с Советами рабочих и солдатских депутатов получился бы провал коалиции безусловный»111. Провалилась ставка со- 120
глашателей и на профсоюзы. 139 профсоюзных делегатов подали голоса против коалиции и только 32 — за нее. Очень показательны результаты голосования по национальным группам — из 55 голосовавших только 15 высказались за коалицию, остальные против. Это обстоятельство было специально отмечено Лениным: «Аннексионистская, грубо насильническая политика бонапартиста Керенского и К° по отношению к неполноправным нациям России принесла свои плоды» 112. Объявив коалицию с цензовикамп принятой, президиум предложил проголосовать две поправки: «За пределами коалиции остаются те элементы как кадетской, так и других партий, которые причастны к корниловскому заговору» и «за пределами остается партия народной свободы». Лишь небольшая часть совещания рискнула высказаться за оставление у власти открытых корниловцев, но что касается оставления в правительстве кадетов как партии, то здесь голоса практически разделились. Совещание лишь с небольшим перевесом проголосовало против кадетов. Меньшевики и эсеры от имени своих фракций заявили, что, поскольку коалиция без кадетов невозможна, они будут голосовать против резолюции в целом. О том же, но, разумеется, по другим причинам, заявили большевики, левые эсеры и группа «революционных социал-демократов и интернационалистов». В результате за резолюцию в целом голосовало 183 делегата, 813 — против при 80 воздержавшихся113. Таким образом, коалиция оказалась проваленной не только «слева» — принципиальными ее противниками, но и «справа» — голосами тех, кто и не помышлял для России иной власти, кроме как буржуазной. Тупик, в который зашло совещание, являлся одним из ярчайших проявлений кризиса «верхов», когда они, запутавшись в бонапартистской эквилибристике, искали выход из безвыходного положения. Реальные же возможности ликвидации затянувшегося кризиса власти лежали в иной плоскости, в разрыве с буржуазией и устранении ее от власти. В итоге, бессильное и безвластное Демократическое совещание высказалось за образование Предпарламента, рассчитывая на ответственность правительства перед этим органом. Однако бонапартистская диктатура не хотела связывать себя «ответственностью» перед кем бы то ни было и хоть как-то ограничивать свободу своих действий. 2 октября правительство утвердило «Положение о Временном совете» и назначило его открытие на 7 октября. Составленный из 555 членов, назначенных правительством по представлениям «общественных и политических организаций», Предпарламент являл собой смесь «демократических» и «цензовых» элементов. Ведению его подлежало обсуждение дел, по которым правительство «признает необходимым иметь заключение Совета». Члены Совета получали право обращаться к правительству «с вопросами», но правительство, со своей стороны, получало право «отказаться от сообщения Совету разъяснений» и т. д.114 Все это не 121
просто напоминало статьи из положений «Учреждения Государственной думы», а прямо было с них списано115. Так что положение о Предпарламенте явилось как бы наследником и продолжателем булыгинского правотворчества. Недаром Ленин называл Предпарламент «церетелевски-булыгпнской думой» 116. Таким образом, фактическая бесправность и фиктивность этого парламентского ублюдка была более чем очевидна. Страна получила «общественное прикрытие» буржуазной диктатуры. Между тем переговоры Керенского с кадетами завершились образованием третьего коалиционного правительства. «Кадеты пришли!» — так называлась передовая «Рабочего пути». «6 министров-капиталистов, как ядро „кабинета“, и 10 министров-„со- циалистов“ в услужение им в качестве проводников их воли,— говорилось в передовой „Рабочего пути“.— Правительство Керенского — Коновалова есть правительство войны и буржуазной диктатуры» 117. Затянувшийся правительственный кризис как будто мог считаться ликвидированным. Но глубочайший кризис власти продолжался. Если несколько месяцев тому назад буржуазия удержалась у власти, пойдя на коалицию с эсеро-меньшевистским блоком, то теперь попытка выйти из кризиса с помощью новых коалиционных маневров была заведомо обречена. Массы уже не поддавались обману. Удержать власть в этих обстоятельствах можно было только с помощью штыков. Вот почему организация «второй корниловщины» выдвинулась перед «верхами» в качестве единственного средства удержания власти. Теряя одну позицию за другой на политическом поприще, российская буржуазия оказалась исторически недееспособной и в руководстве экономикой страны — области, казалось бы, наиболее ей близкой. Получив после Февраля в свои руки политическую власть и рычаги экономического управления, буржуазия не только не вывела страну из хозяйственного кризиса, унаследованного ею от царизма, но довела экономику до полного хаоса и развала. Подчинив свою экономическую политику не объективным потребностям страны, а контрреволюционным политическим целям, буржуазия использовала прогрессирующий развал экономики для того, чтобы задушить революцию. Экономическая политика буржуазии в последние два месяца перед Октябрем воплотилась в «экономической корниловщине». Суть и смысл ее состояли в том, чтобы наряду с военными средствами использовать экономические рычаги и с их помощью обессилить и обескровить рабочий класс, облегчить разгром революции. Одним из средств экономической борьбы с революцией была широкая организация капиталистами саботажа производства, его сокращение вплоть до полной остановки. Финансовые воротилы стали на путь резкого сокращения кредитования промышленности. Не отставали от финансистов в деле развала экономики и сами промышленники. Были закрыты сотни предприятий. Рез- 122
ко сократилась выплавка металла, добыча угля, заводы и фабрики не получали нужного количества сырья. Массовое закрытие предприятий было прямо связано с локаутами как средством политического давления на рабочих. Рабочие очень точно оценили локаутную политику как сговор и заговор капиталистов против пролетариата, направленный на то, чтобы, воспользовавшись нуждой и лишениями, поставить рабочий класс на колени. В статье «Всероссийские локаутчики», опубликованной в «Рабочем пути», говорилось: «Желтое знамя экономического саботажа, бесконтрольного хищничества и локаута, украшенное черной костлявой рукой голода... сплотило вокруг себя всю рать финансовых акул, торговых мародеров и промышленных локаутчиков... Ясно, что перед нами решительный удар контрреволюции по экономической основе существования рабочих» 118. В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной В. И. Лениным в подполье (в Гельсингфорсе) в сентябре 1917 г., вождь революции разоблачил антинародный, контрреволюционный характер хозяйничания буржуазии, поставившей страну на грань катастрофы. Здесь же он обосновал большевистскую программу спасения страны от гибели, важнейшими частями которой были такие революционные меры, как рабочий контроль над производством и распределением, национализация банков и объединение их в один государственный банк, национализация крупной промышленности. В то же время эти экономические меры были шагами к социализму. «Идти вперед,— писал Ленин,— в России XX века, завоевавшей республику и демократизм революционным путем, нельзя, не идя к социализму, не делая шагов к нему...» 119 «Костлявая рука голода» играла подчиненную роль по отношению к прямым военным действиям против народа. Неспособность российской буржуазии управлять страной во всех областях политики и экономики иначе, чем средствами самого жестокого насилия, нашла свое концентрированное выражение во «второй корниловщине». Именно ее подготовка стала основным направлением усилий российской и международной буржуазии, реакционного генералитета при непосредственном соучастии Временного правительства. «...Кто не хочет нарочно закрывать глаз, тот не может не видеть, что после корниловщины правительство Керенского все оставляет по-старому, что оно на деле восстановляет корниловщину»,—писал. Ленин в середине сентября120. Подготовка «второй корниловщины» развернулась по широкому фронту. Политический тон задавали буржуазные организации, сплотившиеся вокруг кадетской партии. 12—14 октября в Москве состоялось второе «совещание общественных деятелей». Здесь, как и в августе, был представлен весь цвет контрреволюции — кадетские и октябристские лидеры, промышленные и финансовые магнаты, про- корниловский генералитет. В принятых резолюциях формулировалась программа, не отличавшаяся от той, которую контррево- 123
люция выдвигала в канун корниловского мятежа. Государственной власти вменялось в обязанность «восстановить порядок, нарушаемый буйством верни, силою оружия» 121. В те же дни в Москве заседал 10-й съезд кадетской партии. Выдвинутая им платформа по содержанию полностью совпадала с резолюциями «совещания общественных деятелей» 122. Но если политическая сторона дела не скрывалась и открыто выражалась в различных резолюциях, глядела со страниц газет, то конкретные планы разрабатывались в глубокой тайпе. После ареста Корнилова и его ближайших сообщников Ставка не перестала быть центром активной заговорщической деятельности. Потеря ключевого поста в армии только по видимости лишила заговорщиков важнейшего опорного пункта. Среди генералов, занимавших видные командные посты, было немало открытых и скрытых корниловцев. Новый начальник штаба «верховного» генерал Н. Н. Духонин тоже принадлежал к их лагерю. Под видом оперативных перебросок на Северный фронт стягивались войска с Юго-Западного и Румынского фронтов, которые- рассматривались Ставкой как более надежные. Эти силы вместе с оставшимся под Петроградом 3-м конным корпусом, должны были составить ударный кулак, который в удобный момент можно было бы обрушить на революционный Петроград. С этой же- целью формировались специальные ударные батальоны и одновременно расформировывались революционно настроенные части.. Аналогичные мероприятия проводились на Западном фронте для удара по Москве, планировалось сосредоточение крупных военных сил в районе Киева, Донецко-Криворожского бассейна, Северного- Кавказа и т. д.123 Между тем арестованные генералы во главе с Корниловым были перевезены в г. Быхов недалеко от Могилева и размещены в здании женской гимназии. «Охраняемые» преданными Корнилову текинцами, мятежники имели полную свободу общения между собой и с внешним миром. Очень скоро наладилась прочная и систематическая связь с Петроградом, Москвой, калединским Доном и, конечно, с Могилевом. Быховская «тюрьма» превратилась в своеобразный филиал Ставки, где обсуждались планы нового выступления с учетом старых ошибок 124. В тесной связи со «второй корниловщиной» находится история Моонзундского сражения. Имея сведения о готовящемся немцами захвате островов Моонзундского архипелага, прикрывавших Рижский залив, русское командование не только не приняло мер к их обороне, но преднамеренно ее ослабляло. Все это очень напоминало сдачу Риги Корниловым в августе. Теперь же предполагалось сдать противнику столицу, уничтожить революционный Балтийский флот и тем нанести смертельный удар революции. При явном попустительстве союзников германский флот вторгся в восточную Балтику, и там на протяжении первой октябрьской недели кипело ожесточенное сражение. Немцам удалось достигнуть ближайшей цели — захватить Моонзундские ост- 124
рова. хотя это и стоило им больших потерь. Стратегическая постановка на Балтике изменилась в пользу противника, угроза захвата Петрограда резко возросла125. Оценивая политическое значение этих событий, Ленин с необычайной прозорливостью писал: «Но доказывает ли полное бездействие английского флота вообще, а также английских подводных лодок при взятии Эзеля немцами, в связи с планом правительства переселиться из Питера в Москву, что между русскими и английскими империалистами, между Керенским и англо-французскими капиталистами заключен заговор об отдаче Питера немцам и об удушении русской революции таким путем?» 120 Это было написано 7 октября. Спустя 10 дней Ленин возвращается к той же мысли: «Если корниловцы (с Керенским во главе, ибо он тоже корниловец) захотят сдать Питер, они могут это сделать двояко и даже ,,трояко“. Во-первых, они могут предательством корниловского командного состава открыть сухопутный северный фронт. Во-вторых, они могут „сговориться“ насчет свободы действий всего немецкого флота, который сильнее нас, сговориться и с немецкими и с английскими империалистами... В-третьих, локаутами и саботажем доставки хлеба они могут довести войска наши до полного отчаяния и бессилия» 127. Весь ход событий полностью подтверждал этот прогноз. Вывод же вождя революции состоял в том, что «революция погибла, если правительство Керенского не будет свергнуто пролетариями и солдатами в ближайшем будущем» и что «мы не вправе ждать, пока буржуазия задушит революцию» 128. В октябре 1917 г. совершенно отчетливо обозначилось и проявилось встречное движение революции и контрреволюции. Агонизирующая власть напрягала все силы к тому, чтобы упредить пролетарское восстание в обстановке мощного революционного подъема, захватившего многомиллионные массы трудящегося и. эксплуатируемого народа. 4. Новый революционный подъем Новый революционный подъем формировался из множества явлений и факторов объективного и субъективного характера. К числу его основных признаков относится лавинообразное нарастание активности масс, открыто выражавших свое нежелание «жить по-старому», быстрое изживание ими конституционных иллюзий и связанное с этим падение престижа мелкобуржуазных партий, утрата этими партиями широкой социальной опоры, наконец, гигантское возрастание влияния большевистской партии, выступавшей выразительницей интересов не только пролетариата, но и подавляющего большинства трудящегося населения. Сплетение и одновременность действия всех этих факторов выразилось в глубочайшем общенациональном повороте трудящихся масс к признанию необходимости взятия политической власти 125
пролетариатом. К этому следует добавить, что нарастание революционного подъема как важнейшего компонента революционного кризиса в России шло на фоне все более очевидных кризисных явлении в общеевропейском масштабе, что делало положение еще более острым и напряженным. Как известно, в число трех главных признаков революционной ситуации Ленин называет «обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов» 129. Этот признак являлся не только необходимой объективной основой активного выражения трудящимися своего пожелания «жить по-старому», по отражал, прямо или косвенно, объективную неспособность и субъективное нежелание эксплуататорских классов удовлетворить потребности и чаяния эксплуатируемой массы народа. Именно об этой органической и неразрывной связи между революционной активностью масс и условиями их жизни говорил Ленин, выступая на I Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов в мае 1917 г.: «...Десятки миллионов людей не идут на революцию по заказу, а идут тогда, когда настает безысходная нужда, когда народ попал в положение невозможное, когда общий напор, решимость десятков миллионов людей ломает все старые перегородки и, действительно, в состоянии творить новую жизнь» 130. Обострение нужды и бедствий угнетенных классов «выше обычного», разумеется, не было приметой исключительно после- июльского периода. Своими корнями оно уходит в предфевральские времена, послужив одной из побудительных причин революционного взрыва. В течение 1917 г. положение трудящихся продолжало ухудшаться, приближая ту «критическую точку», за которой долготерпению народа должен был прийти конец. Особенно остро падение жизненного уровня трудящихся проявилось со второй половины 1917 г., когда экономическая политика буржуазии поставила страну на грань катастрофы. Больше и раньше всего испытал на себе результаты этой антинародной политики рабочий класс. Ведь именно против него были приведены в действие все рычаги государственного управления экономикой, не говоря уже о политической стороне дела. Ухудшение условий труда и жизни рабочего класса прежде всего выразилось в резком падении реальной заработной платы огромного большинства пролетариев, которая накануне Октября составляла не более 40—50% довоенной, колеблясь в этих пределах в различных отраслях производства и отдельных промышленных районах 131. Инфляция и катастрофически быстрый рост дороговизны резко снижали само значение денежной оплаты труда и сводили на нет повышение зарплаты, которого рабочим удавалось добиваться в упорной борьбе. Но дело было не только в разрыве между зарплатой и стоимостью жизни. Положение крайне обострялось жесточайшим продовольственным кризисом, исчезновением с рынка продуктов питания и товаров массового потребления. За деньги, даже если они были, оказывалось невозможным купить самое необходимое. На августовском Государственном сове- 126
щании министр продовольствия С. Н. Прокопович должен был признать, что «положение страны в продовольственном отношении является в настоящее время очень тяжелым... Петроград и Москва все время получают уменьшенный паек — 3/4 фунта па душу... Острую нужду в хлебе в течение всего лета испытывали также губернии: Калужская, Владимирская, Ярославская, Костромская, Нижегородская, Тверская, Смоленская, Витебская, Могилевская... Нужда в хлебе среди городского фабричного населения в некоторых из этих губерний не только не устранена, но достигает особой остроты» 132. К осени положение с продовольствием стало еще более напряженным. В обзоре продовольственного положения по 40 губерниям европейской и азиатской России с 21 сентября по 6 октября в разных вариациях повторялось одно: «Положение критическое, грозит голод» 133. К складывавшейся тяжелейшей экономической конъюнктуре прибавлялись сознательные действия капиталистов и их правительства. Локауты привели осенью 1917 г. к безработице, носившей массовый характер и обрекавшей сотни тысяч рабочих и их семьи на крайнюю нищету. «Подумать только,— писал Ленин в сентябре 1917 г.,— в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном, количестве хлеба и сырья,— и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица!» 134 Перспектива физического истощения и вымирания пролетариата превращалась, в реальность. Общий развал экономики, обесценение денег, продовольственный кризис били не только по рабочему классу, но и по полупролетарским и мелкобуржуазным слоям городского населения — ремесленному люду, мелким служащим, прислуге и т. д. Угроза голода надвинулась и на армию. В докладе начальника Главного интендантского управления военному министру в начале октября сообщалось о «катастрофическом положении довольствия армии и внутренних округов» и указывалось, что «положение армии и войск внутренних округов изо дня в день все ухудшается» 135. В тягостном положении оказалась деревня. Массовые мобилизации вырвали из сельского хозяйства значительную часть трудоспособного населения, истощили материальные ресурсы деревни. Тяжело отражался на сельской жизни недостаток товаров первой необходимости. Продовольственный кризис в первую очередь затронул, конечно, городское население. Казалось бы, деревня, особенно после уборки урожая, не должна была испытывать особых затруднений с продовольствием. На самом же деле это было не так. Сводки сообщали, что признаки голода наблюдаются не только в городах, но и в деревнях, вызывая стихийные вспышки недовольства среди сельского населения 136. Таким образом, нужда и лишения всех трудящихся и эксплуатируемых классов, намного превысив осенью 1917 г. уровень «обычного», с объективной неумолимостью подводили трудящих- 127
ся к необходимости в открытой борьбе решить главный вопрос российской действительности — вопрос о государственной власти, вырвать ее из рук буржуазии и отдать в руки выразителя общенациональных интересов — пролетариата. Одним из самых ярких и убедительных признаков революционного подъема и быстрого созревания общенационального революционного кризиса явилась массовая большевизация Советов. Возрожденные в огне борьбы с корниловщиной, они стали быстро переходить на большевистские позиции, вновь заявили себя как органы революционного действия. Новая полоса в истории Советов открылась знаменательными голосованиями 31 августа и 5 сентября в Советах Петрограда и Москвы. Впервые за всю историю своего существования столичные Советы приняли программные общеполитические резолюции «О власти», предложенные большевиками, признав, что единственный выход из критического положения, в котором оказалась страна, в создании власти «из представителей революционного пролетариата и крестьянства» 137. С этого времени столичные Советы не только сами утвердились на большевистских позициях, но и повели за собой провинцию. По подсчетам исследователей, только за первую половину сентября в поддержку резолюций Советов Петрограда и Москвы высказалось от 80 до 120 местных Советов 138. К октябрю более 500 губернских и уездных Советов выдвинули лозунг «Вся власть Советам!», т. е. объявили себя противниками коалиции с буржуазией в любом ее виде139. «Быть против коалиции,—писал в этой связи Ленин,—это значит на деле идти за большевиками» 140. На II съезде Советов из 366 Советов, ответивших на анкету, 255 заявили: «За власть Советов!» Тот же ответ дали 505 делегатов съезда из 670141. Большевизация Советов захватила все регионы страны — Центральную Россию и Украину, Белоруссию и Прибалтику, Сибирь и Дальний Восток, Закавказье и Среднюю Азию. Разумеется, темпы этого процесса были неодинаковы. Особенно активно и быстро он шел в крупных промышленных центрах, где был сосредоточен пролетариат и где в первую очередь решались судьбы революции. Завершился же этот процесс уже после Октября. Большевизация Советов шла двояким путем: через перевыборы и как результат перехода на большевистские позиции депутатов, ранее поддерживавших другие партии. Повсеместно большевистские фракции завоевывали ведущее место в Советах. Но главное заключалось в том, что Советы в целом стали выражать свою солидарность с лозунгами и программными требованиями большевиков, т. е. в большевистских действиях масс. Как раз о них Ленин писал: «Мы их повели, в конце концов, за собой, тем, что не колебались сами. И жизнь подтвердила нас» 142. Полоса массовой большевизации Советов, открытая переходом на большевистские позиции столичных Советов, привела к восстановлению снятого в июле лозунга «Вся власть Советам!». 128
Восстановление итого лозунга в новых условиях по было актом одномоментным. К нему надо было подойти на основе обобщения опыта антикорниловского движения и большевизации Советов. С первых чисел сентября лозунг «Вся власть Советам!» стал получать все большее признание и распространение на местах и звал теперь не к мирному развитию революции, а к вооруженной борьбе против буржуазной власти. «...По крайней мере с половины сентября,—писал Ленин,—этот лозунг равносилен призыву к восстанию» 143. По мере большевизации Советов стали укрепляться и расширяться их функции как органов власти. Местные Советы активно вмешивались в разрешение вопросов, связанных с производством, бытом и культурой рабочих, охраной порядка, подавлением выступлений контрреволюции и т. д. Во многих местах Советы установили рабочий контроль над производством, боролись с безработицей, спекуляцией, участвовали в организации продовольственного дела. Те же Советы, где еще сохранили свое влияние эсеры и меньшевики, продолжали оставаться на положении бессильных и безвластных органов, вели соглашательскую политику и теряли свой авторитет в массах. Но и большевистские Советы не могли в полной мере проявить себя как органы власти. «Развиться настоящим образом, развернуть полностью свои задатки и способности Советы могут, только взяв всю государственную власть, ибо иначе им нечего делать, иначе они либо простые зародыши (а слишком долго зародышем быть нельзя), либо игрушки»,—писал В. И. Ленин144. Другим важнейшим показателем общенационального поворота трудящихся масс к большевикам стали осенние выборы в местные органы самоуправления. Именно их буржуазия и ее партнеры из соглашательского лагеря противопоставляли Советам как ячейки «настоящей» государственности и рассматривали как свои опорные пункты. Но и здесь «верхи» стали терпеть поражение за поражением. На протяжении сентября—октября выборы в местные органы самоуправления состоялись в ряде городов и местностей. И повсюду позиции буржуазных и мелкобуржуазных партий оказывались подорванными, а влияние большевиков усилилось. Но самый сокрушительный провал ждал соглашателей на сентябрьских выборах в районные думы Москвы. Ведь это был не рядовой город, а вторая столица страны с ее огромным влиянием на общероссийскую общественную жизнь. Если в июне эсеро-меньшевистский блок получил вотум доверия от большинства населения и в абсолютном и в процентном выражении (451292 голоса, 70%), то в сентябре эсеры и меньшевики вместе собрали 70 204 голоса, т. е. чуть больше 18% голосов избирателей. Таковы были результаты «исторической проверки», устроенной массами соглашательским «вождям». Победа большевиков на сентябрьских выборах была очевидной и неоспоримой. Число голосов, поданных за большевиков, по сравнению с июнем увеличилось в абсолютном выражении почти втрое (199 337 против 5 Великий Октябрь 129
75 409). а в процентном — почти в 5 раз (51,5 против 11,6). Таким образом, более половины всего московского населении, участвовавшего в выборах, пошло за большевиками, т. е. в его политическом настроении произошел глубокий качественный сдвиг. Именно в этом состояло огромное политическое значение одержанной победы. Что касается кадетов, то, как и на июньских выборах, они оказались на втором месте с той разницей, что тогда они уступили эсерам, а теперь большевикам. В процентном отношении кадеты даже упрочили своп позиции (26,3 в сентябре против 16,8 в июне) 145. Это означало не только резкую поляризацию сил, ио и то, что в условиях революционного кризиса буржуазия консолидировалась и, готовясь к решающей схватке, использовала все своп возможности и средства. Однако эти же данные свидетельствуют и о том, что новых союзников в массах кадеты не приобрели и должны были окончательно распроститься с надеждами на какую-либо массовую социальную опору. Теперь их резервом в грядущей открытой борьбе за власть оставались только эсеро-меньшевистские «верхи», так сказать, «генералы». Но чего стоили генералы без армии? Осенние муниципальные выборы в Москве Ленин рассматривал как один «из наиболее поразительных симптомов глубочайшего поворота в общенациональном настроении... Мелкая буржуазия отвернулась от коалиции, народ отвернулся от нее, тут сомнения невозможны» 146. С наибольшей же силой и размахом новый революционный подъем выявил себя в непосредственном движении трудящихся, во главе которых шел пролетариат, активно воздействуя на непролетарские массы и увлекая их на борьбу. В нарастании политической активности масс проявилась закономерность, свойственная прошлым пролетарским движениям на Западе и в России: «...Сила революционного пролетариата, с точки зрения воздействия на массы и увлечения их на борьбу, несравненно больше во внепарламентской борьбе, чем в борьбе парламентской» 147. Даже самый общий взгляд на ход событий в осенние месяцы 1917 г. сразу выявляет изменение форм пролетарской борьбы. Рушились иллюзии, связанные с Демократическим совещанием, с будущим Учредительным собранием и другими «парламентскими» формами участия масс в общественной жизни. В доиюльский период уровень и накал массового движения в значительной мере определялся демонстрационными выступлениями. После июльского перелома страна уже не переживала мощных демонстраций, имевших всероссийское значение. Это был один из уроков, извлеченных рабочим классом из июльских событий. Рабочие не хотели подставлять себя под удары контрреволюции частичными демонстрационными выступлениями в невыгодных условиях. На первое место осенью 1917 г. вышла испытанная стачечная форма борьбы рабочего класса. Главным побудительным мотивом резкого подъема стачечной волны были объектив- 130
ные сдвиги в положении трудящихся. Этот вывод полностью совпадает с ленинским определением революционной ситуации, в котором резкое усиление активности масс прямо выводится из их особо тягостного положения и всей обстановки кризиса. Одним из отличительных признаков стачечного движения являлась его массовость. К сожалению, состояние статистики не позволяет дать достаточно точную количественную характеристику стачечного движения. По примерным подсчетам исследователей, в августе имело место 217 рабочих выступлений в различных формах, в сентябре— 212 и в октябре — 206. Соответственно забастовок среди них было 140, 107 и 150 148. Подсчитано также, что стачки по отношению к другим формам рабочего движения в марте—апреле составляли 4%, в мае—июне — 41, в июле—августе — 61 и в сентябре—октябре — 66% 149. Что касается численности стачечников, то сколько-нибудь точно установить ее не представляется возможным. Но даже самые приблизительные прикидки позволяют считать, что стачечное движение в этот период превзошло наивысший уровень стачечного подъема в революцию 1905— 1907 гг.150 Массовые стачки происходили в Центральной России и Донбассе, на Урале и в Сибири, в Поволжье и Закавказье, во всех сколько-нибудь крупных промышленных центрах. Таким образом, факт бурного разрастания стачечного движения по всей стране несомненен. Другим примечательным признаком массовости стачечного движения было то, что теперь оно захватывало не отдельные предприятия, а целые отрасли производства. Не было буквально ни одной отрасли промышленности, которую бы в той пли иной степени не затронуло стачечное движение. Массовыми, порою всеобщими, стачками были охвачены рабочие металлообрабатывающей и текстильной промышленности, шахтеры и нефтяники, железнодорожники и полиграфисты, кожевники и химики, пищевики и деревообделочники. В середине августа началась и длилась более двух месяцев стачка московских кожевников, втянувшая в свою орбиту массу рабочих этой отрасли в ряде районов страны. Кожевников поддержали морально и материально пролетарии других производств в 30 городах страны151. Большевистский «Рабочий путь», освещавший ход забастовки, писал: «Бастущие рабочие сознают, что их дело стало общерабочим делом, и прежде всего делом рабочих кожевенного производства всей России... Солидарность НО тысяч рабочих, спаянных единой волей и единым стремлением, поразительна» 152. В конце сентября в ответ на отказ нефтепромышленников подписать коллективный договор вспыхнула всеобщая стачка на бакинских нефтепромыслах, охватившая более 65 тыс. рабочих 153. В связи с ее победоносным окончанием «Рабочий путь» опубликовал приветствие ЦК РСДРП (б), а затем статью «Учитесь у бакинцев», в которой говорилось, что «бакинский пролетариат вновь, как в 1905 году, становится в первом ряду пролетариата» 154. 5* 131
Самым крупным среди выступлений текстильщиков была октябрьская стачка в Иваново-Кинешемском промышленном районе. В забастовке участвовали рабочие Иваново-Вознесенска, Кинешмы, Шуи, Коврова, Вичуги, Кохмы, Тейкова и других городов и промышленных поселков 155. В ряду крупнейших стачек этого времени выделяется сентябрьская всероссийская забастовка железнодорожников. Само значение железнодорожного транспорта в экономической, военной и политической жизни придало движению железнодорожников особое звучание, приковывало к нему всеобщее внимание. Численность железнодорожников достигла более 1 млн человек, из которых 833 тыс. были рабочими и .168 тыс. служащими156. Весьма пестрая в социальном отношении, эта масса в большинстве своем состояла из низкооплачиваемых категорий, заработок которых был меньше заработка промышленных рабочих. Когда эта масса, доведенная до отчаяния невыносимыми условиями жизни и безответственной политикой правительства, всколыхнулась, даже соглашательский Всероссийский исполком союза железнодорожников (Викжель) должен был санкционировать забастовку, охватившую по существу все железные дороги страны. Острейший конфликт железнодорожников с правительством Ленин рассматривал как важнейший симптом общенационального кризиса157. Большое значение имел при этом начавшийся разрыв «низов» с эсеро-меньшевистским руководством Викжеля. «Как раз выделением пролетарских элементов массы от мелкобуржуазных и буржуазных верхов характеризуется политическая и экономическая жизнь союзов почтово-телеграфного и железнодорожного» 158. Таким образом, забастовочное движение уже самим фактом втягивания в борьбу огромных масс рабочих становилось одним из самых существенных элементов общенационального революционного кризиса. Однако одной только массовостью еще не исчерпывалось значение и место стачек в самом механизме его созревания. Осенние стачки отличались организованностью, упорством и ярко выраженным политическим характером. В большинстве случаев забастовки этого времени возникали на экономической почве как стихийная реакция на невыносимые условия труда и жизни. Но пролетарские органы руководства — стачечные и фабрично-заводские комитеты, Советы и профсоюзы, наконец, высший тип сознательной организованности — большевистская партия — придавали стихийно развертывавшемуся движению не анархистски-бунтарский характер, а высокую степень организованности. Они обеспечивали его упорство, охват им целых отраслей, солидарность отдельных пролетарских отрядов. Они выводили экономическую борьбу на политический уровень, стержневой осью которого была постановка и разрешение коренного вопроса революции, вопроса о государственной власти. Многочисленные факты свидетельствуют, что руководство стачками принадлежало именно этим организациям и в первую очередь тем, где тон задавали большевики. Из 130 ответов на 132
анкету, распространенную большевистской фракцией среди своих делегатов накануне II съезда Советов, видно, что большинство Советов руководило стачечной борьбой. Только в 14 случаях делегаты отмечали, что Совет «никакого влияния не имеет» или что «влияние Совета невелико». Из этих же ответов видно, что слабость в руководстве стачечным движением проявляли те Советы, где мелкобуржуазные партии сохраняли еще свое преимущество. Так, делегат областного комитета Совета р. и с. д. Донбасса и Криворожья прямо писал, что «влияние Совета невысокое, благодаря соглашательству меньшевиков и эсеров. Роль в экономической борьбе слабая». В Одессе влияние Совета на стачечное движение было «не велико, ибо отдел труда — под влиянием меньшевиков» и т. д.159 Эти данные выявляют и другую закономерность: сила Советов, их авторитет в рабочей среде определялись преобладанием большевистских фракций. Все Советы, активно руководившие стачками, поддерживали лозунг «Вся власть Советам!». Руководство стачечным движением Советами и большевистскими организациями проявлялось в это время не только и даже не столько в том, что они выступали инициаторами или застрельщиками стачек. В условиях бурно нараставшей стачечной волны большевики широко применяли тактику сдерживания стачек. В 75 анкетах отмечалось активное вмешательство Советов в конфликты с целью скорейшей их ликвидации. Тому были свои веские причины, вытекавшие из конкретной обстановки. Делегат II съезда Советов с Урала в своем ответе записал: «Забастовки были, но благодаря влиянию Совета прекращены, так как дальнейшая приостановка могла бы привести к локауту, а отсюда и массовое закрытие целого ряда заводов России...» 160 В Екатеринославе «стачки гасились Советом до общего выступления» 161. В резолюции киевской конференции фабзавкомов указывалось: «Одной из решительных и могущественных мер классовой борьбы рабочих является всеобщая стачка. Однако, считаясь с объективными условиями момента, с экономической разрухой, с погромным настроением на почве продовольственной неурядицы и считаясь также с тем, что контрреволюция может использовать все движение рабочих в свою пользу, конференция признает стачку несвоевременной» 162. На сентябрьском Всероссийском совещании рабочих текстильной промышленности, где тон задавали большевики, была принята резолюция с оценкой значения и перспектив стачечного движения. В ней говорилось: «В условиях хозяйственно-экономического развала и политической неустойчивости недостаточно подготовленная стачка может оказаться обоюдоострым орудием и поражение рабочих может привести к поражению революции» 163. Таким образом, в качестве оснований для сдерживания стачек выдвигались два: бесперспективность отдельных выступлений и опасность использования контрреволюцией стачек как повода для разгрома рабочего движения. 133
Большевики никогда не придерживались анархистского взгля¬ да «чем хуже, тем лучше». Рабочий класс и его большевистский aвангард выступали носителями не только своих классовых, но и общенациональных интересов. Полный паралич на почве стачек и без того разваленного хозяйственного организма мог привести в условиях войны к хаосу и поставить под угрозу само существование России как самостоятельного государства. С другой стороны, стачки таили и себе потенциал огромной силы. Каждая из них могла вырасти в стихийный взрыв в обстоятельствах невыгодных, а потому и гибельных для революции. В «Проекте резолюции о современном политическом моменте», подготовленном для одного из сентябрьских Пленумов ЦК партии, В. И. Ленин писал: «Событии в русской революции, особенно после 6-го мая и еще более после 3-го июля, развиваются с такой невероятной быстротой вихря или урагана, что задачей партии никак не может быть ускорение их; напротив, все усилия должны быть направлены на то, чтобы не отстать от событий и поспевать с пашей работой носильного уяснения рабочим и трудящимся перемен в положении и в ходе классовой борьбы. Именно такова главная задача партии и теперь: разъяснять массам, что положение страшно критическое, что всякое выступление может окончиться взрывом, что поэтому преждевременное восстание способно принести величайший вред. А вместе с тем критическое положение неизбежно подводит рабочий класс — и может быть с катастрофической быстротой — к тому, что он, в силу поворота событий от него не зависящего, окажется вынужденным вступить в решительный бой с контрреволюционной буржуазией и завоевать власть» 164. Ленинская оценка положения является примером глубочайшего проникновения в саму сердцевину механизма движения революции, трезвого учета соотношения объективных и субъективных факторов, наконец, неоднозначности и вариантности возможного хода событий. В качестве центральной задачи выдвигается не фаталистическое ожидание стихийного взрыва, а овладение движением и руководство им. Формулируя тактические задачи партии, Ленин исходил не из умозрительных рассуждений, а из оценки реального положения, когда наряду с ростом стихийного недовольства «среди сознательных рабочих есть определенное нежелание выходить на улицу только для демонстраций, только для частичной борьбы, ибо в воздухе носится приближение не частичного, а общего боя, безнадежность же отдельных стачек, демонстраций, давлений испытана и сознана вполне». И далее: «Именно к этому сочетанию наученной опытом сосредоточенности сознательных и близкого к отчаянию настроения ненависти к локаутчикам и капиталистам у широчайших масс развитие революции привело на деле и рабочих и крестьянство» 165. Но тактика сдерживания стачек была лишь одним из элементов руководства движением. Другой не менее, если не более важной составной его частью было выведение стачек на более высо- 134
кий уровень. Задача состояла в том, чтобы не просто хорошо п планомерно организовывать стачки, коль скоро они были неизбежны, но и в том, чтобы во всех случаях придавать им политическое звучание постановкой коренных вопросов революции. В этом состояло принципиальное отличие большевистского руководства стачками от мелкобуржуазного. И в этом отношении большевики добились огромных успехов. Как уже говорилось, подавляющее большинство стачек возникало на экономической почве. Но фактически оказывается невозможным статистически разграничить экономические и политические стачки. Не было ни одной сколько-нибудь заметной забастовки, где в экономические требования не вплетались политические мотивы. Даже всероссийскую сентябрьскую стачку железнодорожников, которую эсеро-меньшевистский Викжель всеми силами старался ограничить исключительно требованием повышения зарплаты, нельзя квалифицировать как только экономическую. Движение солидарности с железнодорожниками, охватившее страну, шло под лозунгом «Вся власть Советам!» и придавало забастовке ярко выраженную политическую окраску 166. Что касается всех других крупных осенних забастовок, то в числе требований наряду с экономическими (повышение зарплаты, улучшение условий труда и т. д.) неизменно присутствовали два главных лозунга: «Рабочий контроль» и «Вся власть Советам!». Размах и накал стачечного движения, а главное, его политическая направленность неизбежно ставили перед руководителями вопрос о соотношении и сочетании двух форм пролетарской борьбы — стачки и восстания, об организации всеобщей политической стачки, которая должна была перерасти в вооруженное восстание. Весь прошлый опыт подсказывал именно такую форму выступления и взаимосвязь между стачкой и восстанием. Еще на III съезде РСДРП в докладе о вооруженном восстании отмечалось, что «исходной точкой восстания должна явиться всеобщая стачка. Дезорганизуя общественную жизнь, она неминуемо ведет к острому революционному конфликту господствующей политической силы с бастующими рабочими и всеми, кто их поддерживает, а в то же время она дает для революции громадные кадры всецело отдающихся ей бойцов и в корне подрывает возможность сопротивления со стороны реакции, дезорганизуя ее силы и сношения» 167. Декабрьский 1905 г. и февральский 1917 г. опыт полностью подтвердил правильность этих соображений и выводов. Но означало ли это, что подобный опыт можно было перенести в чистом виде в российскую действительность октября 1917 г.— вот вопрос, на который большевикам предстояло дать ответ. С одной стороны, нарастание взрыва толкало, казалось бы, именно к такому решению. Несомненно было и то, что стачки втягивали в орбиту революционного движения широкие слои ра- 135
бочих, ранее им не затронутые. Но не менее отчетливо просту пала и другая сторона дела. В обстановке всеобщего хозяйственного развала, когда капиталисты широко применяли локауты, саботировали производство и сами провоцировали рабочих на стачку, всеобщая стачка оказывалась под вопросом. Выбор и применение форм борьбы, наиболее целесообразных и действенных в кризисной ситуации 1917 г., выдвигался, таким образом, на первый план и стал предметом обсуждения в партийных, советских, профессиональных и других органах руководства движением. На исходе сентября пленум Московского областного бюро РСДРП (б) в числе других обсуждал вопрос о текущем моменте. В принятой резолюции говорилось, что «в условиях настоящего момента политическая борьба переносится из всяких представительных учреждений на улицу», и потому областное бюро считает, что «партия пролетариата должна, идя навстречу массовому стихийному, все нарастающему движению, немедленно приступить к организации и оформлению этого движения в решительный революционный акт, направить его в русло борьбы за власть Советов во всероссийском масштабе». В качестве конкретных шагов предлагалось создание боевых центров в крупных промышленных городах и немедленный созыв съезда Советов 108. Ни в констатирующей, ни в постановляющей частях резолюции всеобщая политическая стачка не фигурировала в качестве отправного элемента «решительного революционного акта», т. е. вооруженного восстания. Не выдвигали таких предложений и докладчики с мест. Конкретная ситуация осени 1917 г. не укладывалась в схемы двух прошлых революций и делала невозможным использование их опыта в неизменном виде. Наконец, обращает на себя внимание, что ни в одной сентябрьско-октябрьской статье, ни в одном из писем, где самым тщательным образом проанализированы события и разработан план восстания, Ленин даже мимоходом не упоминает о всеобщей политической стачке в качестве переходного этапа к восстанию. Из дальнейшего хода событий видно, что ни во всероссийском масштабе, ни в обеих столицах всеобщая политическая стачка не оказалась элементом, предваряющим восстание. Сказанное никоим образом не опровергает тот факт, что массовое стачечное движение осенью 1917 г. было существеннейшим элементом общенационального революционного кризиса. Но рабочее движение отнюдь не замыкалось на стачках. Сама обстановка 1917 г. коренным образом отличалась от прошлой. Если при царизме стачка являлась чуть ли не единственным средством раскачки и подведения масс к восстанию, то в условиях перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую стачки потеряли свою прежнюю исключительную роль. В самом механизме осуществления пролетарской гегемонии появились новые формы борьбы и средства воздействия на массы. Большое распространение получил рабочий контроль, 136
начало которому было положено сразу после Февральской революции. Лозунг «Рабочий контроль над производством!» стал одним из важнейших лозунгов партии в борьбе рабочего класса за власть и был теснейшим образом связан с лозунгом «Диктатура пролетариата!». «Когда мы говорим: „рабочий контроль“, ставя этот лозунг всегда рядом с диктатурой пролетариата, всегда вслед за ней, то мы разъясняем этим, о каком государстве идет речь»,—подчеркивал В. И. Ленин169. После июльских событий, когда контрреволюция повела ожесточенное наступление на рабочий класс, он не сдал завоеванных позиций. Борьба за рабочий контроль, за революционное вмешательство в дела производства и распределения приобрела в осенние месяцы 1917 г. широкий размах. 1-я Всероссийская конференция фабзавкомов, состоявшаяся во второй половине октября 1917 г., поставила перед фабрично-заводскими комитетами задачу решать «все вообще вопросы контроля, регулирования и организации производства» 170. Это означало призыв к организации рабочего контроля в масштабах всей страны. Для объединения усилий местных органов был сформирован Всероссийский центральный совет фабрично-заводских комитетов. Разумеется, до завоевания рабочим классом политической власти рабочий контроль не мог еще стать всеобъемлющей системой. По имеющимся подсчетам, специальные органы рабочего контроля накануне Октябрьской революции были созданы на 306 предприятиях171. Там, где их не было, рабочий контроль осуществляли фабзавкомы. Вмешательство рабочих в производственные дела давало ощутимые результаты, а главное — воспитывало и готовило рабочую массу к решающим боям. Близящееся восстание настоятельно требовало от рабочего класса и его партии укрепления Красной гвардии — ударной силы революции, способной увлечь и повести за собой солдатско- матросскую массу. Готовя партию и рабочий класс к вооруженному восстанию, В. И. Ленин не раз указывал на необходимость создания отрядов «наших „ударников“» из «наилучших рабочих для решительного наступления на опорные пункты противника 172. После июльских дней для красногвардейских отрядов, созданных еще в период двоевластия, наступили трудные времена. Преследуемая Временным правительством, Красная гвардия была вынуждена перейти по существу на нелегальное положение, нередко она продолжала свою деятельность в виде отрядов заводской охраны. Борьба с корниловщиной стала исходным моментом нового периода в ее жизни. Рабочие массы потянулись в Красную гвардию. Если в марте—июле красногвардейские отряды возникли в 28 центрах, то в августе—октябре — в 104 173. Общая численность Красной гвардии накануне Октября, по примерным подсчетам академика И. И. Минца, составляла около 75 тыс. че- ловек174. Красногвардейские отряды формировались прежде всего в крупных центрах — Петрограде, Москве, в городах Централь- 137
ного промышленного района, на Урале, в Поволжье, на Украине, в Белоруссии. «География» распространения Красной гвардии была Чрезвычайно широка и охватывала фактически всю страну. Костяк красногвардейских отрядов составляли, как правило, рабочие. большинство которых было членами большевистской партии. Таким образом, в лице Красной гвардии большевистская партия располагала достаточно многочисленной, политически сознательной и спаянной боевой силой 1Т5. Другим не менее важным проявлением революционной активности масс и, следовательно, одним из важнейших слагаемых революционного подъема было крестьянское восстание, охватившее Россию осенью 1917 г. «Перед лицом такого факта, как крестьянское восстание,—писал Ленин в статье ,,Кризис назрел",—все остальные политические симптомы, даже если бы они противоречили этому назреванию общенационального кризиса, не имели бы ровнехонько никакого значения» 176. Этим определяется то огромное значение, которое придавал вождь революции крестьянскому движению, ставя его в ряд важнейших проявлений общенационального кризиса. В новейших работах приводятся разные данные о числе крестьянских выступлений177, но все исследователи приходят к единодушному выводу о том, что осенью 1917 г. Россию охватила настоящая крестьянская война против помещиков и буржуазного правительства. Восстание возмущенных крестьянских масс выступало как объективно неизбежный результат всего хода событий на данной ступени развития революции. Острота и накал крестьянского движения определялись не только его массовостью, но и формами, в которые выливались крестьянские выступления. Преобладающей осенью 1917 г. стала разгромно-захватная форма. По разным подсчетам, разгромы и ликвидация помещичьих имений составляли в сентябре от 20,7 до 27,6% и в октябре от 34,1 до 42,1% по отношению к другим формам крестьянского движения, тогда как в летние месяцы их удельный вес был много ниже 178. Правительство было бессильно потушить пожар крестьянской войны, так сказать, «внутренними» средствами. Сообщая военному министру о росте крестьянских восстаний во многих прифронтовых и тыловых губерниях, министр внутренних дел писал: «Растущее с колоссальной быстротой погромно-аграрное движение в значительной части России может быть остановлено ввиду слабой организации гражданской милиции только при содействии военной силы». Но тут же добавлял: «Пехотные части, принимающие нередко сами участие в погромах, не могут служить надежной опорой, почему только кавалерийские части оказываются полезными в противодействии погромному движению» 179. Таким образом, признание собственного бессилия в борьбе с народом сопровождалось и признанием того факта, что армия в своей массе не будет опорой правительству, явно склоняясь на сторону революции. 138
Своим острием борьба крестьян была направлена против помещиков и в этом смысле носила общедемократический характер с участием подавляющей массы крестьянства. Но на этом основном фоне отчетливо прорисовывалось и другое ее направление - антикулацкое. Истоки классового расслоения деревни лежали в далеком прошлом. Особенно сильно это расслоение дало о себе знать после введения в действие столыпинского аграрного законодательства (указ 9 ноября 1906 г., законы 14 июня 1910 г. и 29 мая 1911 г.), имевшего целью подведение «нового, более прочного, фундамента под здание самодержавия» 180. Опорой власти в деревне должен был стать кулак. Однако создать эту опору и преграду революции Столыпину и его преемникам не удалось. Деревня оставалась в непримиримом противоречии с помещиками и помещичьим землевладением. Но все же достаточно большая и экономически мощная кулацкая прослойка (примерно 15% крестьянского населения) сложилась. И беднота восставала не только против помещиков, но и против сельских богатеев. «Вторая социальная война» в деревне развернулась в 1917 г. несравненно более широко, чем в предшествующие времена. Пылали не только помещичьи имения, но и кулацкие владения. С ростом крестьянского движения волна антикулацкой борьбы не спадала, она шла на подъем. Заметное выделение антикулацкой струи в общедемократическом потоке крестьянского движения на протяжении всего послефевральского периода подводило прочную основу под второй стратегический лозунг партии по крестьянскому вопросу: в союзе с беднейшим крестьянством против буржуазии города и деревни при нейтрализации середняка. Оно обеспечивало прочные союзнические отношения между пролетариатом и беднейшим крестьянством в борьбе за социалистическую революцию. Крестьянские восстания несли на себе отчетливо выраженную печать стихийности — поджоги, разгромы, уничтожение инвентаря, убийства помещиков и т. д. Эти и подобные им акции воплощали в себе вековую ненависть крестьянства к своим угнетателям, полную потерю веры в способность буржуазных и мелкобуржуазных правителей удовлетворить его интересы, наконец, возмущение их карательной политикой, так похожей на политику столыпинских времен. Однако при всем своем гигантском размахе крестьянское восстание само по себе, вне пролетарского руководства, было обречено. Разрозненные удары по «своим», местным помещикам и кулакам без ясно осознанной политической цели не могли принести победы. Такое движение, предоставленное стихийному ходу вещей, вылилось бы в анархический бунт со всеми ого трагическими последствиями. Существовала и «обратная связь». Пролетариат без поддержки крестьянской бедноты но мог рассчитывать на победу в восстании и прочное удержание власти. Вот почему большевики прилагали огромные усилия к тому, чтобы подтянуть «крестьянский арьергард» к пролетарскому авангарду, чтобы 139
слить общедемократический поток крестьянского движения с борьбой пролетариата за социалистическую революцию. Широко практиковалась посылка в сельские местности литературы и агитаторов из числа наиболее сознательных рабочих и солдат. Решение задачи затруднялось неграмотностью деревни и тем, что авторитет эсеровской партии как «защитницы интересов народа» далеко еще не был ею растерян. Но напряженная агитационно-пропагандистская и организаторская работа большевиков п накопленный самими крестьянами опыт приводили крестьянскую массу к признанию справедливости идей и лозунгов партии, отвращали ее от недавних эсеровских кумиров. Меньшевики пытались запугать большевиков разными доводами против взятия ими власти, среди которых было и указание на «изолированность» пролетариата от мелкой буржуазии. Ленин, опираясь на сумму неопровержимых фактов, писал: «Объективное положение дел в России, несомненно, таково, что пролетариат как раз теперь не „изолирован” от большинства мелкой буржуазии. Как раз теперь, после печального опыта „коалиции”, пролетариат имеет на своей стороне сочувствие большинства народа. Это условие для удержания власти большевиками есть налицо» 181. И в другом месте, прямо обращаясь к оценке крестьянского восстания, вождь революции отмечал: «Вот объективный, не словами, а делами показанный переход народа на сторону большевиков» 182. Но большевики, поддерживая крестьянское восстание, вовсе не были сторонниками развязывания и поощрения стихии разрушения и погромов. Призывая крестьян брать помещичью землю до Учредительного собрания организованным путем, центральный орган партии «Рабочий путь» предостерегал их от таких бунтарских действий, как поджоги и разгромы имений, «ибо они бесцельны и ненужны, вредны» 183. В обращении к крестьянам съезд Советов Северной области призывал: «Братья крестьяне! Не в этих погромах правильный путь. Организуйтесь для планомерной борьбы, ибо лишь организованный переход всех земель в распоряжение земельных комитетов даст крестьянству прочную опору в его борьбе за землю» 184. Оценивая объективное содержание и значение крестьянского восстания как одного из коренных проявлений общенационального революционного кризиса, Ленин писал: «Ясно само собою, что, если в крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло дойти до крестьянского восстания, то оно неопровержимо доказывает общенациональный крах революции, кризис ее, достигший невиданной силы, подход контрреволюционных сил к последней черте» 185. Армия, эта уменьшенная копия классового состава российского населения, не могла не испытывать на себе кризисных явлений, охвативших всю страну. Она, как и вся Россия, раскололась на непримиримые между собою классовые силы186. Генеральско- офицерские «верхи» всеми силами стремились удержать армию в 140
повиновении Временному правительству. Опа нужна была буржуазии не только для продолжения войны с Германией, но и для войны против парода. В одном из октябрьских приказов военного министра прямо указывалось на то, что «армия обязана всеми своими средствами и опытом прийти на помощь правительственным комиссарам, городским и земским самоуправлениям». Разработана была даже целая «диспозиция», по которой вся территория страны разбивалась на участки запасных бригад, которые в свою очередь разделялись на полковые участки. «Каждый комиссар или орган самоуправления,— говорилось в приказе,— будут обращаться к ближайшему начальнику бригады или командиру полка...» 187 Но все это хорошо выглядело только на бумаге. Пехотные части оказывались крайне ненадежными для использования их в карательных целях. Что касается кавалерии, разбросанной по фронтам, то и тут расчеты не оправдывались. «Ни боевые условия, ни участившиеся последнее время в ближайшем тылу грабежи и разбои,— телеграфировал Духонин в начале октября министру внутренних дел и главковерху,— не позволяют теперь снять с фронтов кавалерию и отправить ее в глубокий тыл» 188. Солдатская масса, измученная войной, неуклонно поворачивала к революции, к большевизму. Политическая борьба кипела и на фронтах, и в тыловых гарнизонах. В целом ей были свойственны те же черты и процессы, что и в стране в целом, осложненные особыми условиями существования армейского механизма. Наиболее всеохватывающим явлением был резкий поворот солдатской массы от революционно-оборонческих настроений к неудержимому стремлению «кончать войну». В сводках военного командования за сентябрь—октябрь неизменно фиксировалось, что «мир во что бы то ни стало... лозунг солдатских масс в последнее время» 189, что «главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, по-прежнему является стихийное стремление в тыл, желание поскорее прийти к какой-нибудь развязке» 190. Недостаток обмундирования и продовольствия, по тем же сводкам, усугублял «напряженное» и «нервно-выжидательное» настроение солдатских масс. Выступая на одном из сентябрьских заседаний Петроградского Совета, офицер-фронтовик Дубасов заявил, что солдаты «хотят одного — конца войны» и что «солдаты больше воевать не будут» 191. В. И. Ленин в статьях и письмах четырежды обращался к этому выступлению беспартийного фронтовика как к доказательству того, что «кризис назрел». «Мы видим,—писал он,—показание офицера Дубасова, небольшевика, который говорит от имени всего фронта и говорит революционнее всех большевиков, что солдаты больше воевать не будут» 192. Революционное брожение в армии проявлялось в самых различных формах, начиная от участившихся случаев братания и кончая открытыми отказами выполнять боевые и другие приказы командования, «мятежами», самосудами и т. д. Своеобразной 141
стихийной формой протеста против войны было дезертирство. На заседании комиссии по обороне и иностранным делам Предпарламента называлась цифра в 2 млн. дезертиров 193. Сходное положение складывалось и в тыловых гарнизонах, отличаясь от положения на фронте некоторыми специфическими чертами. Наиболее характерными из них были резкое падение дисциплины, самоуправные действия солдат, отказы ехать на фронт и участие в аграрных беспорядках. Впрочем, последнее отмечалось и в гарнизонах прифронтовых округов. В сентябрьских сводках политического управления военного министерства фиксировалось: «В тыловых округах, в особенности Московском, Казанском, Иркутском, и особенно в округах прифронтовой полосы — Двинском, Минском, Киевском и Одесском — настроение неспокойное: занятия и работы ведутся плохо, солдаты местных гарнизонов самолично сменяют начальников, принимают участие в аграрных беспорядках» 194. Повсеместным явлением на фронтах и в тыловых гарнизонах было падение престижа соглашательских войсковых комитетов и солдатских Советов, их массовое переизбрание и большевизация 195. Военное командование, квалифицируя настроение и поведение солдат как стихийное и «бунтовщическое», вынуждено было признавать, что большевистские требования мира, передачи власти Советам и земли крестьянам «организуют стихию и направляют ее в русло»196. Вместе с сотнями и тысячами солдатских резолюций, выдержанных в большевистском духе, эти признания, исходящие от самых яростных врагов революции, являются убедительным свидетельством быстрого возрастания влияния большевиков в армии 197. Армия выходила из повиновения Временному правительству. В сентябре Ставка зарегистрировала 100 коллективных отказов выполнять приказы, а в октябре — уже около 300198. Многочисленные факты убедительно свидетельствовали о готовности целых частей и соединений как на фронте, так и в тылу выступить против буржуазии. Особое значение имела большевизация армий Северного и Западного фронтов, насчитывавших свыше 1,7 млн солдат199. Расположенные вблизи столиц и главных центров революции — Петрограда и Москвы — они являлись мощной военной силой, на которую могла рассчитывать партия большевиков в предстоящем вооруженном восстании. Всего же во фронтовой полосе в октябре находилось 5,2 млн. солдат 200, значительная часть которых готова была поддержать большевиков. Преобладающим было влияние большевиков в запасных полках тыловых гарнизонов, имевших около 570 тыс. человек201. Важной составной частью вооруженных сил страны был флот. Главные его силы сосредоточивались на Балтике и в Черном море. Кроме того, имелись флотилии на Севере, в Сибири, на Дальнем Востоке и Каспии. Общая численность моряков составляла около 180 тыс. человек, а вместе с подчиненными военно-морскому командованию сухопутными частями число военно- 142
служащих на флоте достигало 300 тыс. 202 Поляризация классовых сил на флоте носила еще более выраженный характер, чем в армии. Флотское офицерство формировалось преимущественно за счет дворянских и крупнобуржуазных слоев и почти не испытывало на себе перемен, происшедших во время войны в армейском офицерском составе. Среди подавляющей части флотского офицерства контрреволюция имела прочную опору. Небольшому по численности (несколько более 6 тыс. человек) офицерскому корпусу противостояла более чем 170-тысячная матросская масса, тоже отличавшаяся от армейской сравнительно высоким процентом выходцев из рабочей среды и уровнем грамотности. Процесс революционизирования матросов на разных флотах и флотилиях шел не одинаково, отражая влияние различных факторов. Для Балтийского флота решающее значение имела его близость к столице. Связанные с питерским пролетариатом непосредственным п постоянным общением, прямо испытывая на себе влияние накаленной революционной обстановки, балтийские моряки шли к решающей схватке на стороне революции и под большевистскими знаменами. К осени 1917 г. Балтийский флот фактически вышел из подчинения Временному правительству. Революционными моряками п их организациями были пресечены попытки высшего командования разоружить Кронштадт и вывести революционные войска из Финляндии. Ясное представление о степени большевистского влияния на Балтийском флоте дают результаты выборов в Учредительное собрание. В то время как по стране в целом большевики получили около 25% голосов, а в армии — 40,9, в Балтийском избирательном округе за них голосовало свыше 58, а в Кронштадтском избирательном районе — более 80%. Депутатами в Учредительное собрание от Балтийского флота были избраны В. И. Ленин и П. Е. Дыбенко 203. Более сложно процесс революционизирования матросской массы развивался на Черноморском флоте, где сильно было влияние эсеров. Но и здесь большевики отвоевывали одну позицию за другой. Уже во второй половине сентября «Рабочий путь» сообщал о том, что «в Севастополе, где условия для нашей работы тяжелы, где нас ,,громили“, мы начинаем пользоваться преобладающим влиянием» 204. О росте симпатий к большевикам сообщали пз районов базирования Северной и Каспийской флотилий 205. Множество фактов, свидетельствовавших о быстром росте революционных настроений среди матросов, позволило Ленину сделать общий вывод о том, что «флот против правительства» 205. В. И. Ленин рассматривал революционное состояние армии и флота в качестве одного из важнейших симптомов общенационального революционного кризиса и одного из непременных условий победы. Анализируя эти условия уже после Октября и опираясь на данные о выборах в Учредительное собрание, Ленин сделал важнейший вывод о том, что армия была «уже к октябрю-ноябрю 1917 года наполовину большевистской», особо подчеркнув, что огромный перевес большевики имели «на фронтах, 143
ближайших к столицам и вообще расположенных не чрезмерно далеко». Это обеспечило им подавляющий перевес сил «в решающий момент в решающих пунктах» 207. Само понятие «общенациональный революционный кризис» включает в себя не только то, что все классы и социальные слои общества оказываются в положении, далеко выходящем за рамки «обычного», но и охват этим положением вместе с центром и широкой периферии. В этом состоит один из признаков «общенациональности». Кризисом оказались охвачены не только великорусские части страны, но и районы с нерусским населением с их специфическими чертами в экономике, классовой структуре и быте. В этих районах классовые столкновения переплетались с национальными, придавая всему ходу борьбы своеобразный характер, особенный для каждой национальной окраины. Национально-освободительное движение, противостоявшее шовинистической политике Временного правительства, бурно росло во всех национальных районах: от Финляндии, Прибалтики, Украины и Белоруссии до Закавказья, Средней Азии и Казахстана. Свыше 100 тыс. большевиков работало среди их трудящихся масс 208. Общим проявлением обострения кризиса к осени 1917 г. для всех национальных районов было все более определенное размежевание революционно-демократического и буржуазно-националистического направлений внутри национального движения. В то время как эксплуататорские классы (буржуазные и феодальные) метались в поисках выхода из кризиса между сепаратизмом и объединением с центральной властью в борьбе против революции, пролетарские и крестьянские массы все более энергично поворачивали к русскому пролетариату, в котором видели вождя, способного избавить их от социального и национального гнета. Самым ярким эпизодом, характеризующим нарастание кризиса, стали сентябрьские события в Ташкенте. После получения известия о принятии Петроградским Советом резолюции «О власти» на общегородском митинге 12 сентября по предложению большевиков было постановлено «образовать Временный революционный комитет из представителей всех органов революционной демократии, который с завтрашнего же дня взял бы полноту власти...». Помимо 4 большевиков, в пего вошли 5 левых эсеров, 2 анархиста и 3 меньшевика-интернационалиста 209. Вместе с переизбранным тогда же исполкомом Совета солдатских п рабочих депутатов, где преобладали небольшевистские элементы, он стал осуществлять фактическую власть в городе. На первых порах действия ревкома и Совета выглядели весьма внушительно. Были отстранены командующий войсками и комендант города, а на их место назначены новые, подверглись аресту несколько других должностных лиц, были приняты меры по охране общественного порядка и т. д.210 Революционные действия в основном небольшевистских по своему составу органов были уже сами по себе весьма симптоматичны как показатель разрыва между выс- 144
шей властью и мелкобуржуазными «низами». Одпако они оказались не в силах проводить последовательную революционную линию и развить инициативу масс. Уже через несколько дней ревком по настоянию меньшевиков был упразднен и заменен «временным органом» с включением в него представителей Туркестанского комитета Временного правительства. Между тем соединенными усилиями Туркестанского комитета и центральной власти предпринимались меры к разгрому революционных организаций Ташкента. Указом Временного правительства город и уезд были объявлены на военном положении, а действия Ташкентского Совета — «мятежом». Керенский потребовал «принять самые решительные меры для восстановления порядка, не останавливаясь перед действием вооруженной силой» 211. Это было очень похоже на знаменитый треповский приказ 1905 г. «патронов не жалеть». 24 сентября первый эшелон карателей во главе с командующим войсками Казанского военного округа П. А. Коровиченко прибыл в Ташкент. Но применить силу генерал оказался не в состоянии. Рабочие встретили карателей всеобщей забастовкой. К ним присоединились железнодорожники края, влившиеся во всероссийскую железнодорожную забастовку. Солдаты местного гарнизона по призыву Совета, вновь обретшего революционную инициативу, активных действий не предпринимали, но готовы были выступить на его защиту. Солдаты же из состава карательной экспедиции, узнав на месте о действительном положении дел, отказались воевать. В этих обстоятельствах Коровиченко вынужден был пойти на соглашение с Ташкентским Советом, которым предусматривалась отмена военного положения и запрещалось расформирование местных солдатских частей или перевод их в другое место. Только тогда по постановлению Совета забастовка была прекращена212. Ташкентские события получили широкий отклик за пределами Туркестанского края. Петроградский Совет постановил: «Оказать поддержку справедливым требованиям ташкентской революционной демократии»213. В ташкентских событиях как бы сфокусировались явления общероссийского масштаба: поворот масс отсталой окраины к большевизму, выразившийся в большевистских действиях небольшевистских по своему составу слоев. Свидетельств поворота мелкобуржуазных масс национальных районов на сторону пролетариата было много. Одним из них В. И. Ленин считал то, что на Демократическом совещании в сентябре «национальные, группы» дали значительное преобладание противникам коалиции с буржуазией214. В этом же плане показательна большевизация Советов, охватившая осенью 1917 г. наряду с центральными губерниями многие национальные районы (Белоруссия, Латвия, Эстония, значительная часть Украины и др.). Национально-освободительное движение развивалось в теснейшей связи с общим ходом революции. Большевистские лозунги — мир, земля крестьянам, свобода национальностям — сплотили во- 14$
круг русского пролетариата широкие массы трудящихся национальных районов. Пролетарские выступления в промышленно развитых национальных окраинах шли в фарватере общероссийского рабочего движения, являя собой пример и образец интернациональной сплоченности пролетариев разных национальностей. Но основной питательной средой и движущей силой национального движения было крестьянство. Крестьянские выступления осенью 1917 г. активизировались на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, Поволжье, не уступая по размаху аграрному движению в центральных губерниях, а иногда и превосходя его215. Ленин не случайно ставил рядом аграрный и национальный вопросы как «коренные вопросы дня мелкобуржуазных масс населения России в настоящее время» 216. Аграрная, крестьянская основа национально-освободительного движения определяла его глубину, массовость и революционность. Она обеспечивала союзнические действия пролетариата и трудового крестьянства в ходе социалистической революции во всей многонациональной России. Оценивая этот важнейший по своему значению факт, Ленин незадолго до Октября писал: «Широкая масса населения угнетенных наций, т. е. масса мелкой буржуазии среди них, доверяет пролетариату России больше, чем буржуазии, ибо на очереди дня история поставила здесь борьбу угнетенных наций против угнетающих за освобождение. Буржуазия подло предала дело свободы угнетенных наций, пролетариат верен делу свободы» 217. Таким образом, бонапартистская, контрреволюционная политика правящих кругов привела к полному отрыву власти от ее массовой социальной опоры, что явилось одним из основных признаков глубокого кризисного состояния «верхов». Другим признаком явился выход из строя всех механизмов государственного управления. Правительство и его аппарат на местах оказались в состоянии настоящего паралича и были неспособны хоть как- нибудь стабилизировать положение. Развал и разложение власти приняли необратимый характер. В едином потоке слились пролетарская борьба за социализм, общенародное движение за мир, крестьянская борьба за землю и национально-освободительное движение 218. Объективно эта общенародная борьба, руководимая большевиками, была направлена и против реальной опасности потери страной независимости. Иностранные империалисты были в тесном сговоре между собой и с Временным правительством, совместно искали способы нанесения удара по революции. С каждым днем усиливалась зависимость Временного правительства от союзников. Послы США, Англии, Франции постоянно оказывали давление на него, требуя принятия решительных мер против «анархии» и для охраны «имущества» — шахт, заводов, фабрик —их подданных. 26 сентября английский, французский и итальянский послы явились к Керенскому и потребовали принять меры к восстановлению боеспособности армии. Дошло до того, что американский посол Фрэнсис просил разрешения у Временного прави- 146
тельства ввести американские войска в Москву для «охраны подданных США». Осенью Антанта вела переговоры с Японией о посылке японских войск в Россию, обещая ей «компенсацию» за счет русских территорий. Империалисты США, Англии, Франции вели закулисные переговоры с австро-немецким блоком о совместной борьбе с революцией. Эти и многие другие факты бесцеремонного вмешательства империалистов в дела революционной России 219 говорят не только об их усилиях предотвратить победу революции, но и о том, что они готовили России участь своей колониальной вотчины. Общенациональный революционный кризис вступил в свою решающую фазу. Вооруженное столкновение классов выросло как объективный результат и как объективная неизбежность всего хода событий в послеюльский период. Предстоящему вооруженному восстанию благоприятствовала и международная обстановка. Военные силы двух империалистических группировок были связаны на фронтах мировой войны и не могли сразу прийти на помощь российской буржуазии. В ряде стран Европы росло революционное движение, доходившее до вооруженных схваток рабочих с войсками (Франция, Италия), в Германии в августе восстали моряки. «Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту. Кризис назрел...»,—писал Ленин на исходе сентября 1917 г.220 1 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. 2 Там же'. Т.‘ 34. С. 55. 3 Там же. С. 124. Статья «Из дневника публициста», откуда взяты эти строки, была опубликована в газете «Рабочий» 1 сентября, но написана еще до корниловского мятежа. 4 Известия Петроградского Совета р. и с. д. 1917. 12 июля. 5 Там же. 6 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 49. 7 См.: Там же. 8 Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959. С. 295—296. 9 Там же. С. 238. 10 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 47. 11 Революционное движение в России в июле 1917 г. С. 298. 12 Кузьмина Т. Ф. Революционное движение солдатских масс Центра России накануне Октября. М., 1978. С. 62—68. 13 Революционное движение в России в июле 1917 г. С. 298—301. 14 Там же. С. 314. 15 Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий. М., 1959. Т. 2. С. 603. 16 Рабочая газета. 1917. 16 июля. 17 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 37. 18 Рабочая газета. 1917. 26 июля. 19 Пост министра внутренних дел занял эсер Н. Д. Авксентьев, министром юстиции стал народный социалист А. С. Зарудный. «Экономические» министерства — торговли и промышленности и земледелия — получили соответственно меньшевик С. Н. Прокопович и эсер В. М. Чернов. «Социалистам» же достались портфели министров труда (меньшевик М. И. Скобелев), продовольствия (народный социалист А. В. Пеше- 147
хонов), почт и телеграфов (меньшевик А. М. Никитин). Кадеты удовлетворились четырьмя министерскими должностями — министров путей сообщения (П. П. Юренев), народного просвещения (С. Ф. Ольденбург), государственного контролера (Ф. Ф. Кокошкин) и обер-прокурора (А. В. Карташев). Управление внешней политикой сохранил за собой «беспартийный» М. И. Терещенко, а пост заместителя премьера и министра финансов достался недавнему кадету «радикальному демократу» Н. В. Некрасову. Эта же партия в лице И. Н. Ефремова получила министерство государственного призрения.— См.: Революционное движение в России в июле 1917 г. С. 321. 20 Известия Петроградского Совета р. и с. д. 1917. 25 июля. 21 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С 51 22 Там же. С. 322. 23 Там же. С. 1. 24 Там же. С. 2. 25 Там же. С. 33. 26 См.: Там же. С. 37—39. 27 Там же. Т. 32. С. 190. 28 Шестой съезд РСДРП(б): Протоколы. М., 1958. С. VII. 29 Там же. С. 294—300. 30 Бакинский рабочий. 1917. 18 авг. 31 Шестой съезд РСДРП(б). С. 44. 32 Там же. С. 58. 33 Там же. С. 51. 34 Там же. С. 81. 35 Правда. 1927. 4 нояб. 36 Шестой съезд РСДРП(б). С. 114. 37 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34 С. 10. *8 См.: Там же. Т. 14. С. 2. 39 Там же. Т. 34. С. 12—13. 40 Там же. С. 10. 41 Там же. С. 16—17. 42 Шестой съезд РСДРП(б) С. 122—123. 43 Там же. С. 256. 44 Там же. С. 257. 46 Там же. С. 276. 48 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 13. С. 370, К. Маркс в «Классовой борьбе во Франции» сформулировал это положение так: «...Революция прокладывает себе дорогу не в своих непосредственных трагикомических завоеваниях, а напротив, создавая сплоченную* могучую контрреволюцию, созда¬ вая врага, в борьбе с которым партия бунта только и выросла в настоящую революционную партию» (Маркс К., Энгельс ф. Соч 2-е изд. Т. 7. С. 7). 47 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 11 С. 123. 48 См.: Там же. Т. 36. С. 194. 49 Протокол совещания 16 июля в Ставке. Цит. по: Зайончковский А. М. Стратегический очерк войны 1914—1918. М., 1923. Ч. 7 С. 157. 50 Керенский А. Ф. Дело Корнилова. М., 1918. С. 4. 51 Там же. С. 23. 52 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34 С. 48. 53 Вечернее время. 1917. И авг. 54 Отчет о Московском совещании общественных деятелей. М., 1917. С. 134. 55 Второй Всероссийский торгово- промышленный съезд в Москве 3—5 августа 1917 г.: Стеногр. отчет и резолюции съезда. М., 1917. С. 7. 56 Отчет о Московском совещании общественных деятелей. С. 135. 57 Государственное совещание. М.; Л., 1930. С. 74—75. 58 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34 С. 127. 59 Государственное совещание. С. 163—165. 60 Там же. С. 79, 84. 61 Там же. С. 122—124. 62 Там же. С. 232. 63 Протоколы ЦК РСДРП(б), Август 1917 — февраль 1918. М., 1958. С. 7. 64 Там же. С. 14. 65 Там же. С. 8, 9. Огласить декларацию не удалось. ЦИК Советов еще до начала совещания исключил из состава своей делегации большевиков, чтобы «не мешать» «единению живых сил». 66 Социал-демократ. 1917. 15 авг. 87 Ленин В. И. Поли, собр, соч. Т. 34. С 78 68 Там же. С. 77. 69 Там же. С. 78. 70 Там же. 71 Революционное движение в России в августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа. М., 1959. С. 372. 72 Там же. С. 376. 73 Буржуазия и помещики в 1917 г. М.; Л., 1932. С. 280. 14В
74 Шидловский С. И. Воспоминания. Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. Февральская революция. М.; Л., 1926. С. 313. 75 Иванов Н. Я. Корниловщина и ее разгром. Л., 1965. С. 40, 50. 76 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 250. 77 Революционное движение в августе 1917 г. С. 442. 78 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 76. 79 Там же. С. 119—120. 80 Там же. С. 121. 81 Революционное движение в России в августе 1917 г. С. 475. 82 Иванов Н. Я. Контрреволюция в России в 1917 году и ее разгром. М., 1977. С. 166. 83 История Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1967. С. 127. 84 Иванов Н. Я. Корниловщина и ее разгром. С. 184. 86 Минц И. И. История Великого Октября. 2-е изд. М., 1978. Т. 2. С. 645. 86 История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1967. Т. 7. С. 100. 87 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 204. 88 Революционное движение в России в августе 1917 г. С. 497. 89 Пятницкий О. Подготовка большевиками Октябрьского восстания в Москве // Историк-марксист. 1935. Кн. 10. С. 21. 90 Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б), Август 1917 —февраль 1918. С. 37—38. 91 Рабочий. 1917. 1 сент. Экстренный выпуск. 92 Славин Н. Ф. Кризис власти в сентябре 1917 г. и образование Временного Совета республики (Предпарламент) //Ист. зап. 1957. Т. 61. С. 38. 93 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 135. 94 Там же. 95 Там же. С. 138—139. 96 Там же. С. 230. 97 Там же. Т. 36. С. 4. 98 Там же. Т. 41. С. 70. 99 Владимирова В. Революция 1917 года: Хроника событий. Л., 1924. Т. 4. С. 145. 100 Революционное движение в России в августе 1917 г. С. 192. 101 Революционное движение в Рос сии в сентябре 1917 г. Общенациональный кризис. М., 1961. С. 246. 102 Известия ЦИК. 1917. 3 сент. 103 Революционное движение в августе 1917 г. С. 192. 104 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 247. 105 Переписка секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями. М., 1957. Т. 1. С. 35. 106 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 594; История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1967. Т. 3, кн. 1. С. 285. 107 Голиков Г. И. Демократическое совещание и провал соглашательской политики эсеро-меньшеви- ков Ц Ист. зап. 1952. Т. 41. С. 65. 108 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. . С. 249. 109 Рабочий путь. 1917. 16 септ. 110 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 253. 111 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С 293 112 Там же. С. 299. 113 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 254. 114 Рябинский К. Революция 1917 года: Хроника событий. М.; Л., 1926. Т. 5. С. 221. 115 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 241—244. 116 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 262. В. И. Ленин потребовал выхода большевиков из Предпарламента, указывая на необходимость сосредоточить все силы на подготовке восстания. Центральный Комитет партии обсудил это предложение и, несмотря на сопротивление Л. Б. Каменева, А. И. Рыкова и других капитулянтов, вынес соответствующее постановление. В день открытия Предпарламента большевики огласили декларацию, где заявили о выходе из него. См.: Там же. С. 252—263, 282; Т. 37. С. 595. 117 Рабочий путь. 1917. 27 севт. 118 Там же. 19 окт. 119 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 192 120 Там же. С. 205. 121 Речь. 1917. 5 окт. 122 Там же. 123 Журавлев Г. И. К вопросу о втором контрреволюционном воен- 149
пом заговоре накануне Великой Октябрьской социалистической революции // Ист. зап. 1956. Т. 56. С. 280—289. 124 Поликарпов В. Д. Пролог гражданской войны в России. М., 1976. С. 111—ИЗ; Иоффе Г. 3. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977. С. 89—90. 125 Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. М., 1971. С. 410—418. 126 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 347. 127 Там же. С. 404. 128 Там же. С. 347, 404. 129 Там же. Т. 26. С. 218. 130 Там же. Т. 32. С. 186—187. 131 Струмилин С. Г. Проблемы экономики труда. М., 1957. С. 488, 490. 132 Государственное совещание. С. 22—23. 133 Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. М.; Л., 1957. Ч. 2. С. 315—322. 134 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 155—156. 135 Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Ч. 2. С. 288, 289. 136 Там же. С. 315—322. 137 Революционное движение в России в августе 1917 г. С. 87; Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 145. 138 Андреев А. М. Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. М., 1967. С. 314; Артемьев С. А. Партия большевиков и Советы рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. М., 1978, С. 150. 139 Октябрьское вооруженное восстание: Семнадцатый год в Петрограде. Л., 1967. Кн. 2. С. 544. 140 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 400. 141 Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства. М., 1965. С. 61. 142 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 409. 143 Там же. С. 388. 144 Там же. С. 305. 145 Все цифровые подсчеты сделаны на основании данных по июньским и сентябрьским выборам // Известия Московской городской думы. 1917. Июль—август. С. 2; Известия Московского Совета Рабочих Депутатов. 1917. 30 сбит. 146 Ленин В. И. Поли. собр. соч.'Г. 34. С. 278. 147 Там же. С. 219. 148 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 710. 149 Флеер М. К истории рабочего' движения в 1917 г. // Красная летопись. 1925. № 2. С. 242. 150 Волобуев П. В. Пролетариат и буржуазия в 1917 году. М., 1964. С. 239. 151. Егорова А. Г. Некоторые проблемы профессионального движения периода подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической революции // Рабочий класс и рабочее движение в России в 1917 г. М., 1964. С. 225. 152 Рабочий путь. 1917, 21 сект. 153 Ибрагимов 3. И. О некоторых вопросах рабочего движения в Баку в 1917 г. // Рабочий класси рабочее движение в России в 1917 г. С. 166. 154 Рабочий путь. 1917. 6, И окт. 155 Трукан Г. А. Октябрь в Центральной России. М., 1967. С. 216—217. 156 Гапоненко Л. С. Рабочий класс России в 1917 г. М., 1970. С. 56. Волобуев П. В. Указ. соч. С. 16. 157 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 279, 340. 158 Там же. С. 409. 159 Все дальнейшие цифровые подсчеты сделаны на основании упомянутых анкет // Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов: Сб. документов. М., 1957. С. 227—386. 160 Второй Всероссийский съезд Советов. С. 305. 161 Там же. С. 268. 162 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 319. 163 Там же. С. 330. 164 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 147. 165 Там же. С. 412, 413. 166 Зольников Д. М. Стачечное движение железнодорожников в 1917 г. // Учен. зап. Томск, ун-та. 1961. Т. 38. С. 37; Пушкарева И. М, Всеобщая сентябрьская стачка железнодорожников в 1917 г. // Рабочий класс и рабочее движение в России в 1917 г. С. 193—202. 167 Третий съезд РСДРП: Протоколы. М., 1959. С. 107. 168 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 99. 150
169 Ленин В, И. Поли. собр. соч Т. 34. С. 306. |170 Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. М., 1962. С. 305. 171 Дробижев В. 3. Главный штаб социалистпческой и промышленно¬ сти. М., 1966. С. 54. 172 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 383. 384. 173 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 858. 174 Там же. С. 856. 175 Подробнее см.: Цыпкин Г. А., Цыпкина Р. Г. Красная гвардия — ударная сила пролетариата в Октябрьской революции. М., 1977; Конев А. М. Красная гвардия в борьбе за власть Советов. М., 1978. 176 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 277. 177 В «Истории Коммунистической партии Советского Союза» (Т. 3, кн. 1. С. 268) говорится о 2 тыс. крестьянских выступлений; Н. А. Кравчук (Массовое крестьянское движение в России накануне Октября. М., 1971. С. 202, 203) называет цифру 1903; Т. В. Осипова (Классовая борьба в деревне в период подготовки и . проведения Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1974. С. 225) —3500; А. Д. Малявский (Крестьянское движение в России в 1917 г. Март—октябрь. М., 1981. С. 374—378) — более 4 тыс. По подсчетам П. Н. Соболева (Привлеченпе беднейшего крестьянства на сторону социалистической революции // Борьба большевистской партии за создание политической армии социалистической революции. М., 1967. С. 177), крестьянское движение охватило более 90% уездов европейской части страны и т. д. 178 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 723—725; Першин П. Н. Аграрная революция в России. М., 1966. Кн. 1. С. 419; Кравчук Н. А. Указ, соч. С. 202; Осипова Т. В. Указ, соч. С. 226; Игрицкий И. В. Аграрный вопрос и крестьянское движение в России. М., 1962. С. 12. 179 Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. С. 459. 180 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 351. 181 Там же. Т. 34. С. 300. 182 Там же. С. 4(H). 183 Рабочий путь. 1917. 5 окт. 184 Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции, 5 июля — 5 ноября 1917 г.: Сб. документов. М., 1957. С. 470-471. 185 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 277. 186 См„ в частности: Гаврилов Л. М. Солдатские комитеты в Октябрьской революции: Действующая армия. М., 1983. 187 Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. С. 201, 202. 188 Разложение армии в 1917 году. М.; Л., 1925. С. 135. 189 Пене Я. Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь. М.; Л., 1929. С. 169. 190 Разложение армии в 1917 г. С. 143. 191 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 437. 192 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 278. См. также: Там же. С. 284, 339, 340. 193 Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. С. 221. 194 Андреев А. М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975. С. 234. 195 Там же. С. 247—265; Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 747—757. 196 Пече Я. Указ. соч. С. 170. 197 Подробнее см.: Вооруженные силы Великого Октября. М., 1977; Якупов Н. М. Борьба за армию в 1917 г. М., 1975; Кузьмина Т. Ф. Революционное движение солдатских масс центра России накануне Октября. М., 1978; Гаврилов Л. М. Указ, соч.; Ионенко И. М. Солдаты тыловых гарнпзонов в борьбе за власть Советов. Казань, 1976. 198 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 746. 199 История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 7. С. 114. 200 Минц И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 743. 201 Там же. 202 Хесин С. С. Указ. соч. С. 21—22, 32. 203 Хесин С, С. Флот голосует за политику Ленина: (Выборы в Учредительное собрание по флотским 151
избирательным округам) // История СССР. 1970. № 1. С. 119, 120. 204 Рабочий путь. 1917. 21 сент. 205 Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. С. 368, 386. 206 Ленин В. Й. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 340. 207 Там же. Т. 40. С. 9, 10. 208 История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3, кн. 1. С. 273. 209 Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1967. С. 300-301. 210 Революционное движение в России в сентябре 1917 г. С. 177. 211 Там же. С. 230, 231. 212 Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане. С. 318. 213 Известия ЦИК. 1917. 3 окт. 214 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 299. 215 Великий Октябрь и национальный вопрос. Ереван, 1977; Борьба за Советскую власть в Прибалтике. М., 1967; Победа Советской власти на Украине. М., 1967; Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1967;. Победа Советской власти в Закавказье. Тбилиси, 1971. 216 Ленин В. Й. Поли. собр. соч. Т. 34.. С. 299. 217 Там же. 218 См.: Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С. 124. 219 Подробнее см.: Минц И. И. Указ, соч. Т. 2. С. 690—707; История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 7. С. 119—120. 220 Ленин В. Й. Поли. собр. соч. Т. 34_ С. 280.
Глава четвертая ПОБЕДА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1. Ленинский план вооруженного восстания Сложившиеся объективные и субъективные условия для победы социалистической революции требовали от партии большевиков практического решения вопроса о вооруженном восстании. При этом В. И. Ленин не считал, что наличие объективных и субъективных условий является полной гарантией победы восстания. Еще в октябре 1905 г. он писал: «Ошибочно было бы думать, что революционные классы всегда обладают достаточной силой для совершения переворота, когда этот переворот вполне назрел в силу условий общественно-экономического развития»1. Восстание — очень большое слово, призыв к восстанию — крайне серьезный призыв2. Указывая, что вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, «в которые надо внимательно вдуматься», В. И. Ленин обобщил взгляды К. Маркса по этому вопросу и сформулировал следующие главные правила: «1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца. 2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев. 3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. «Оборона есть смерть вооруженного восстания». 4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны. 5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов... поддерживая, во что бы то ни стало, „моральный перевес”» 3. Вождь партии понимал необходимость тщательной подготовки восстания, выработки определенного плана мобилизации и действий революционных сил с учетом сил противника. Над этим планом В. И. Ленин упорно работал, проявив выдающийся организаторский талант, знания в области военного дела, учитывая исторический опыт прежних революций, особенно опыт вооруженных восстаний в революции 1905—1907 гг. Не вдаваясь в предысторию создания плана, укажем, что основы его были заложены в ленинских письмах середины сентября 1917 г. Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому 153
комитетам РСДРП (б) — «Большевики должны взять власть» и Центральному Комитету РСДРП (б) — «Марксизм и восстание». Внеся вопрос о восстании на обсуждение ЦК РСДРП(б), В. И. Лемин делал затем дополнения в предлагаемый нм плап осуществления восстания в таких работах, как письмо к И. Т. Смилге от 27 сентября 1917 г., в предисловии к статье «Кризис назрел» от 29 сентября и к брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?» от 1 октября, в ряде последующих писем, в том числе «Советах постороннего» от 8 октября4. В письме «Большевики должны взять власть» В. И. Ленин определил место проведения вооруженного восстания: «...в Питере и в Москве (с областью)...» Здесь же Ленин указал и на аппарат проведения восстания и будущей власти: «Советы и демократические организации»5. Рекомендуя партии вспомнить, продумать слова Маркса, что «восстание есть искусство»6, Ленин в письме «Марксизм и восстание» дал образец творческого отношения к восстанию как искусству. Хотя Владимир Ильич и назвал здесь свои предложения примерными, но они содержали уже большинство реальных элементов плана восстания. Это требование создания штаба восстания, выделение главных пунктов действий (резиденция правительства и военного командования — Зимний дворец и штаб Петроградского военного округа), указание на важное стратегическое значение Петропавловской крепости, средств связп, в частности телефонной станции, необходимость выделения специальных надежных отрядов для сковывания действий враждебных войск7. В этом плане по сравнению с его дальнейшими вариантами не указаны только петроградские мосты как объекты первоочередного захвата. Интересно и то, что, называя одновременно в качестве мест Для проведения восстания и Петроград, и Москву с областью, В. И. Ленин свой примерный план строил на материале Петрограда как наиболее важного и вероятного центра вооруженного выступления. В письме к И. Т. Смилге, председателю Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии, В. И. Ленин дополнил свои предложения советом создать в Финляндии «тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ним всесторонне, собрать (и проверить самому) точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозе войск финляндских в Питер, о движении флота и т. д.» 8, а также указанием, что большевики ни в коем случае не должны допустить вывода войск с территории Финляндии. А такая опасность была: Временное правительство под предлогом оперативных перевозок пыталось отправить финляндские войска, находившиеся под влиянием большевиков и левых эсеров, на другие фронты, что исключало возможность их использования в борьбе против правительства Керенского в Петрограде, а также в качестве надежного тыла восстания в столице. В ленинском письме обращает на себя внимание и указание на необходимость привлечения к подготовке восстания левых эсе- 154
ров, которые вступили на путь раскола с ЦК эсеров. Сознавая гибельность соглашательства с буржуазией, левое крыло эсеровской партии в ряде вопросов готово было, хотя и с колебаниями, поддержать большевиков. Политика большевистской партии в отношении левых эсеров вытекала из ее принципиальной линии на привлечение революционных элементов, выражавших недовольство буржуазной властью. Это особенно важно было для укрепления союза рабочего класса с крестьянством. Ленин в письме рекомендовал составлять отряды агитаторов в деревни из большевиков и левых эсеров. «В деревне „фирма” эсеров пока царит, и надо пользоваться вашим счастьем (у вас левые эсеры), чтобы во имя этой фирмы провести в деревне блок большевиков с левыми эсерами, крестьян с рабочими, а не с капиталистами»9. Развитие ленинского плана будущего вооруженного восстания содержится в предназначенном для раздачи членам ЦК, МК и ПК и членам большевистских фракций столичных Советов продолжении статьи «Кризис назрел». В дополнение к пунктам примерного плана восстания здесь и лозунги политической подготовки к завоеванию власти и изложение программы будущего правительства, здесь и предвидение возможной длительности борьбы и поддержки восстания трудящимся крестьянством. Желая всемерно помочь партии в «проведении восстания как искусства» и разоблачая страхи о поражении выступления, которыми пугала большевиков полуменьшевистская газета «Новая жизнь», В. И. Ленин в послесловии к брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?» проанализировал уроки движения 3—4 июля в Петрограде и заключает: «,,Урок“, значит, получается совсем, совсем не ,,новожизненский“, а иной: не отходи от кипящих масс к „молчалиным демократии”, и, если восставать, то переходи в наступление, пока силы врага разрознены, захватывай врага врасплох» 10. В «Письме в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам» Ленин развивал мысль о возможном начале восстания в Москве. И в этом случае Владимир Ильич считал необходимым взаимодействие сил большевиков в столице с Москвой и флотом и войсками, расположенными в Финляндии. Позиция всей страны определялась им так: армия поддержит на фронте сочувствием и крестьяне — везде 11. При таком соотношении военных сил и настроений в армии и крестьянстве правительство даже при наличии под Петроградом одного-двух корпусов конных войск вынуждено будет сдаться. В сферу действий по обеспечению восстания в Петрограде и Москве включались войска, расположенные по обоим берегам Финского залива (в Финляндии и Эстонии), Балтийский флот, имевший свои базы в Гельсингфорсе, Ревеле и Кронштадте, и, по сути дела, тыл Северного фронта («войсковые части к югу от Питера») 12. В «Советах постороннего» Ленин, напомнив положения марксизма о восстании как искусстве, показал, что это означает кон- 155
кретно применительно к России и к октябрю 1917 г.; одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и изнутри, и из рабочих кварталов, создание гигантского перевеса сил над «буржуазной гвардией». «Окружить и отрезать Питер, взять его комбинированной атакой флота, рабочих и войска,— такова задача, требующая искусства и тройной смелости. Составить отряды наилучшпх рабочих с ружьями и бомбами для наступления и окружения „центров" врага (юнкерские школы, телеграф и телефон и прочее) с лозунгом: погибнуть всем, но не пропустить неприятеля» 13. В ленинском плане основной упор сделан на подготовке вооруженных сил пролетариата, на необходимости создания их перевеса над вооруженными силами контрреволюции: вооруженное восстание — не стихийный процесс, оно требует максимальной организации, особого искусства. Из рядов маловеров, оппортунистов (Троцкий и др.) слышались обвинения большевиков в бланкизме: готовя восстание, рассматривая его как искусство, опи якобы придерживаются заговорщической тактики. Между тем именно большевики всегда осуждали тактику заговора, отрицающую классовую борьбу, игнорирующую массы. «Обвинять в бланкизме марксистов за отношение к восстанию, как к искусству! Может ли быть более вопиющее извращение истины...»,—писал Ленин 14. Ленинский план определял направление главного удара революционных сил в решающих пунктах страны — в Петрограде и Москве, где были сосредоточены основные силы революции и контрреволюции. Однако это не был план «петроградского» или «московского» восстания, изолированного от страны. Ленинский план был разработан с учетом того, что восстание в столице будет поддержано выступлениями по всей стране, что победа в столице, когда «плод созрел» в общегосударственном масштабе, приведет к решению коренного вопроса революции — вопроса о власти. «Победив в Питере, Коммуна победила бы и в России»,— подчеркивал Ленин15. Он имел все основания быть в этом уверенным, ибо партия большевиков, как уже отмечалось в предыдущей главе, подвела революционные силы к боевой готовности в важнейших политических центрах и регионах страны. Ленинские идеи о восстании, формируя общие представления партийных руководителей о предстоящем развитии политической борьбы, оказывали влияние и на их практическую деятельность. Определенные технические меры по подготовке сил восстания в соответствии с положениями ленинского плана были начаты или проводились уже в конце сентября и в первую неделю октября, т. е. еще до возвращения Ленина в Петроград из Выборга16 и до принятия резолюции о восстании Центральным Комитетом. Прежде всего это относилось к созданию надежной военной силы большевистской партии из рабочих. Во второй половине сентября работа по созданию Красной гвардии — главной удар- 156
ной силы будущего вооруженного восстания — стала более целенаправленной. Представителями Военной организации при ЦК РСДРП (б) с помощью заводских комитетов было развернуто военное обучение многих тысяч питерских пролетариев. Уже в сентябре, по сведениям Военной организации, учеба красногвардейцев велась на 79 фабриках и заводах Петрограда17. Были проведены красногвардейские конференции в районах, шла подготовка к проведению п общегородской конференции. Пока же в качестве руководящих центров петроградской Красной гвардии выступала временная Центральная комендатура, созданная еще 13 сентября из Инициативной пятерки, а с начала октября и Отдел рабочей гвардии Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В отношении балтийских моряков главная задача состояла в дальнейшем повышении их сознательности, в поддержании на постоянно высоком уровне их революционного боевого духа. Переход кронштадтских матросов на позиции поддержки большевистской партии был убедительно продемонстрирован еще во время июльских событий, а затем в ходе разгрома корниловского мятежа. В местном Совете большевики были главной политической силой. Пользовавшиеся также влиянием организации левых эсеров и анархистов сотрудничали с большевиками и критически относились к Временному правительству Керенского. В самом Петрограда имелись две крупные морские части: Гвардейский и Второй Балтийский флотский экипажи. К октябрю в них преобладало большевистское влияние. В. И. Ленин придавал наряду с Кронштадтом важное значение морякам главной базы Балтийского флота в Гельсингфорсе. Матросы поддержали проведение в середине сентября в Гельсингфорсе третьего Областного съезда армии, флота и рабочих Финляндии. На нем был избран новый Областной комитет (Областкомфин) в составе 37 большевиков, 26 левых эсеров, 2 меньшевиков-интернационалистов. Здесь на практике осуществлялся политический союз с левыми эсерами, создавать который призывал Ленин в упомянутом письме от 27 сентября 1917 г. Областкомфин запретил вывод войск и флота из Финляндии, заявляя, что они надежно охраняют тыл революционного Петрограда, а Временному правительству Керенского он не доверяет. Объединенное заседание Областкомфина, Центробалта и Гельсингфорского Совета потребовало немедленно созвать Второй Всероссийский съезд Советов, а если ЦИК отказался бы это сделать, то создать специальное бюро для немедленного созыва съезда. Так еще в двадцатых числах сентября 1917 г. матросы и солдаты, расквартированные в Финляндии, готовы были в любой форме оказать помощь рабочим, солдатам и матросам Петрограда в их борьбе против Временного правительства. С 25 сентября по 5 октября в Гельсингфорсе работал Второй съезд Балтийского флота, представлявший 60-тысячный отряд моряков-балтийцев. Председателем съезда был избран большевик 157
П. Е. Дыбенко, секретарем анархист Л. Г. Железняков. Доклад на съезде делал большевик В. А. Антонов-Овсеенко. Съезд высказался за переход всей власти к Советам и отказал в поддержке Временному правительству. Избранный съездом Центробалт в котором большинство принадлежало большевикам, был готов по первому сигналу из Петрограда оказать революционной столице всестороннюю материальную и военную поддержку 18. 26 и 27 сентября 1917 г. в Ревеле проходили заседания местного Совета с участием прибывшей еще 25 сентября делегации Областкомфина, Гельсингфорского, Выборгского и Кронштадтского Советов. 27 сентября на общем собрании представителей Советов, профсоюзов, фабзавкомов, полковых, ротных, судовых комитетов Ревеля была принята резолюция, требующая устранить Временное правительство и передать всю власть в руки Советов 19. Газета ревельских большевиков «Звезда» писала 29 сентября: «Весь северный район с Балтийским флотом, включая Финляндию, составляет революционное кольцо около Петрограда. В тылу стоит Москва на подмогу. Это кольцо не только защищает Петроград от корниловщины и керенщины, но, если понадобится, может выделить из себя подмогу Петрограду, имея в своих руках боевые и транспортные средства». Таким образом, В. И. Ленин, разрабатывая план вооруженного восстания в Петрограде и его поддержки, опирался на ясное сознание руководством соответствующих партийных организаций своей роли в предстоящей схватке с Временным правительством. Многое в судьбе восстания зависело от создания «аппарата восстания» в самом Петрограде. Большевики опирались здесь прежде всего на столичную партийную организацию, в которой к началу октября насчитывалось около 50 тыс. членов. Боевым отрядом питерских большевиков были члены Военной организации при ЦК РСДРП (б), в ней состояло около 6 тыс. человек20. Эти люди не только сами с оружием в руках могли выступить против правительства Керенского, но и увлечь своим примером множество солдат и офицеров частей петроградского гарнизона. Подобно тому как это делалось в Гельсингфорсе, Кронштадте, Ревеле, Выборге, большой эффект давало в массах выступление большевиков от имени Советов и демократических организаций, где большевики пользовались реальной поддержкой левых эсеров, а также представителей мелких политических групп эсеров- максималистов и анархистов. Особенно важно это было для установления контроля над войсками петроградского гарнизона, где эсеры имели еще большое влияние. Здесь авторитет и слово Петроградского Совета значили очень много. Большевизация Петроградского Совета привела к решительному изменению партийного состава и его солдатской секции. В середине сентября в исполкоме секции сложился левый блок из большевиков и левых эсеров, в котором большевики обеспечивали проведение своей политической линии. Меньшевики и несколько правых эсеров оказались в меньшинстве. 21 сентября 158
члены Исполкома от солдатской секции набрали комиссию из большевиков А. Д. Садовского и К. А. Мехоношина и левого эсера И. Е. Лазимира для выработки плана работ и приняли постановление о работе Военного отдела Исполкома. Через аппарат Военного отдела большевики получили доступ к хороню налаженным связям со всеми частями гарнизона и окрестностей. 29 сентября был сменен и президиум солдатской секции. Петроградские большевики получили в свои руки мощный рычаг воздействия на части петроградского гарнизона, который мог быть эффективно использован в предстоящей схватке с Временным правительством. Уже 6 сентября повое руководство солдатской секцией сумело провести на ее заседании резолюцию, осуждающую попытки Керенского перевести правительство из Петрограда в Москву. Эта резолюция была высоко оценена В. И. Лениным в письме членам III Петроградской общегородской конференции21. Временное правительство в это время, обеспокоенное ростом влияния большевиков на солдатские массы гарнизона, стало готовить вывод революционных войск из столицы на позиции Северного фронта (распоряжение об этом было опубликовано 9 октября). Солдаты на заседании секции 6 октября заявили в особой резолюции, что гарнизон в силах сам обеспечить Петроград от военной угрозы. Вопрос о выводе войск, защите Петрограда от внешнего врага и внутренней контрреволюции стал в начале октября очень острым, в результате поражения русского флота (несмотря на героизм балтийских моряков) в Моонзундском сражении22. Большевики солдатской секции Петроградского Совета, ссылаясь на необходимость защиты Петрограда, высказались за организацию для этой цели специального органа — революционного штаба обороны. При главнокомандующем Петроградским военным округом имелось созданное эсерами и меньшевиками еще в июльские дни совещание из представителей Петроградского Совета для согласования действий. Эсеры и меньшевики в нем ограничивались тем, что одобряли действия тогдашнего главнокомандующего П. А. Половцева, обрушившего репрессии на большевистскую партию. Затем совещание захирело, а после корниловщины и вовсе прекратило всякую деятельность. Теперь президиум солдатской секции и руководство Военного отдела Исполкома решило вдохнуть новую жизнь в совещание, превратив ого в орган наблюдения и контроля над штабом округа, а через пего п над всем гарнизоном. Но главнокомандующий войсками округа полковник Г. П. Полковников отказался реорганизовать совещание и принять его новых членов, командированных солдатской секцией Петроградского Совета. В обострившейся обстановке 6—9 октября, в сумятице распространявшихся слухов о близком немецком наступлении на Петроград, о возможной эвакуации правительства в Москву, смахивавшей на бегство, о скором выводе питерского гарнизона на 159
позиции меньшевики на заседании Исполкома, пользуясь случайным большинством (13 голосами против 12), протащили резолюцию о содействии штабу в выводе войск для «защиты» Петрограда. Тогда на общем собрании Петроградского Совета, на котором присутствовало более 1 тыс. человек, большевики предложили резолюцию с требованием перехода власти в руки Советов как условия спасения страны и создания революционного штаба обороны Петрограда, сразу же указав, что он будет защищать столицу и от внутренней контрреволюции. В принятой резолюции руководству солдатской секции и Военного отдела было поручено в кратчайший срок разработать проект положения о таком штабе 23. Садовский, Мехоношин при содействии Лазимира немедленно принялись за эту работу. Таким образом, в период пребывания В. И. Ленина в Финляндии им не только был разработан конкретный план вооруженного восстания в Петрограде и план взаимодействия и поддержки в Москве и на флоте, но и под его воздействием были начаты определенные технические и организационные меры подготовки вооруженного выступления против Временного правительства. 2. Подготовка восстания в Петрограде Вечером 10 октября 1917 г. в Петрограде состоялось конспиративное заседание Центрального Комитета большевистской партии с участием только что вернувшегося в столицу из Финляндского подполья Владимира Ильича Ленина. В продолжительном докладе вождь большевистской партии проанализировал внешнее и внутреннее положение в стране в связи с поставленным им вопросом о немедленной организации вооруженного восстания. В протокольной записи доклада зафиксированы следующие ленинские слова: «Большинство теперь за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти. Аграрное движение также идет в эту сторону, ибо ясно, что нужны героические силы, чтобы притушить это движение. Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян. Политическая обстановка таким образом готова. Надо говорить о технической стороне. В этом все дело» 24. Центральный Комитет всесторонне обсудил доклад В. И. Ленина. Из двенадцати присутствовавших членов ЦК РСДРП (б) только двое, Каменев и Зиновьев, высказались против ленинской постановки вопроса об организации восстания. Десятью голосами против двух ЦК принял ленинскую резолюцию, которая констатировала, что международная обстановка (нарастание революционного движения в Европе, опасность удушения революции в России империалистами) и военное положение, создавшееся в связи с намерением русской буржуазии и Керенского сдать столицу немцам, подготовка второй корниловщины, а также получение партией большинства в Советах, крестьянские восстания — все это ставит на очередь дня вооруженное восстание. «Призна- 160
пая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы...»25 Резолюция Центрального Комитета концентрировала внимание всех организаций партии на практической и технической подготовке вооруженного свержения правительства Керенского. О резолюции ЦК РСДРП (б) 11 — 12 октября были оповещены члены президиума III Петроградской общегородской большевистской конференции, руководство большевистской фракции съезда Советов Северной области, актив большевистских фракции Петроградского Совета, Петроградского совета профсоюзов, Центрального совета фабзавкомов Петрограда. Каждая из этих организаций наметила свои меры в связи с подготовкой восстания. Резолюция ЦК означала прямую директиву и для руководства Военной организации при ЦК РСДРП (б). В дни 11 — 14 октября «Военка» спешно укрепляла контакты с представителями большевистских организаций городов Северной области, гарнизонов Финляндии, Эстонии, Петроградской губернии, Северного фронта, являвшимися делегатами съезда Советов Северной области. Многие активные работники из Финляндии (В. А. Антонов-Овсеенко, П. Е. Дыбенко и др.) были оставлены для политической и технической работы в Петрограде на несколько дней или даже постоянно. На вечернем заседании III Петроградской общегородской конференции РСДРП (б) 11 октября был обсужден вопрос о Красной гвардии. По докладу члена бюро «Военки» В. И. Невского и при обсуждении проекта резолюции выступило 12 человек — представителей крупных заводов, районных партийных комитетов26. Большевики президиума солдатской секции Петроградского Совета вместе с П. Е. Лазимиром подготовили 11 октября проект организации революционного штаба. Его функции по учету вооруженных сил революции и борьбе с контрреволюцией отвечали идеям ленинских писем от 12 и 27 сентября. На следующий день, 12 октября, Исполнительный комитет Петроградского Совета утвердил этот проект. Новый революционный орган получал название «Военно-революционный комитет». Важной вехой на пути к вооруженному восстанию явились областные съезды Советов, проходившие в октябре 1917 г. Особенно большое значение имел съезд Советов Северной области, делегаты которого представляли также районы Центральной промышленной области, ряд участков Северного фронта, 23 города, образующих кольцо вокруг Петрограда и составляющих его ближайший тыл. Этот съезд явился как бы смотром готовности революционных сил к борьбе за власть Советов. В «Письме к товарищам большевикам, участвующим в областном съезде Советов Северной области» В. И. Ленин показал, что и внутренняя, и международная (сговор международного империализма против русской революции) обстановка диктует необходимость без про- 6 Великий Октябрь 161
медления свергнуть Временное правительство. Нельзя ждать Всероссийского съезда Советов, позволяя Керенскому собирать «корниловские войска»,—Ленин имел в виду предложения Троцкого, сеявшего «конституционные» иллюзии, будто бы предстоящий II Всероссийский съезд Советов своим решением возьмет власть, а потому с восстанием надо подождать до съезда. «Промедление смерти подобно»,—писал Ленин27. Северный областной съезд Советов в резолюции о военно-политическом положении предложил местным Советам, следуя примеру Петроградского Совета, создать военно-революционные комитеты для организации военной защиты революции и призвал солдатские массы «сплачиваться вокруг Советов и следовать во всем указаниям этих революционных организаций»28. Съезд Советов Северной области продемонстрировал готовность представленных на нем Советов к борьбе за власть, он показал, что вооруженное восстание в Петрограде имеет прочный тыл, ему обеспечена поддержка. Каменев и Зиновьев не подчинились решению ЦК РСДРП (б) от 10 октября об организации восстания. Уже на следующий день они направили пространное письмо в ЦК, ПК и МК, членам большевистской фракции Северного областного съезда Советов и стали распространять его в Петрограде. В этом письме они отстаивали свою оппортунистическую линию и пугали большевиков неизбежным поражением вооруженного выступления. На собраниях членов ЦК на квартирах у Г. Э. Ялавы и М. И. Калинина В. И. Ленин пытался убедить оппортунистов в ошибочности их взглядов29. Однако Каменев и Зиновьев упорствовали в своих ошибках. Троцкий тем временем, пользуясь своим официальным положением председателя Петроградского Совета, в своих публичных выступлениях пропагандировал идею о том, что не вооруженное восстание, а созыв и обеспечение работы съезда Советов являются главной задачей большевистской партии. 15 октября состоялось заседание Петербургского комитета РСДРП (б), рассмотревшего как резолюцию ЦК РСДРП (б) от 10 октября, так и письмо Каменева и Зиновьева от 11 октября. ПК принял тезисы по текущему моменту, содержавшие меры петроградской организации по подготовке вооруженного восстания. Было высказано предложение усилить Военно-революционный комитет представителями районов. Вечером того же дня на Выборгской стороне в помещении Лесновско-Удельнинской районной думы, где М. И. Калинин был председателем управы, началось расширенное заседание ЦК РСДРП (б) с представителями ПК, Военной организации, Окружной организации большевиков, представителей фракций Петроградского Совета, Совета профсоюзов и Центрального Совета фабзавкомов. Оно продолжалось до утра 16 октября30. На заседание прибыл и неоднократно выступал на нем В. И. Ленин. Подавляющее большинство участников открытой дискуссии высказалась за одобрение резолюции ЦК РСДРП (б) от 10 октября и против капитулянтской позиции Каменева и Зиновьева. 162
Но была поддержана большинством и линия на ожидание съезда Советов. За резолюцию В. И. Ленина проголосовало В) участии ков собрания, 4 воздержались, против же были снова только двое: Каменев и Зиновьев. Резолюция гласила: «Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра, и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления»31. Затем в ранние утренние часы 16 октября ЦК заседал ужо без приглашенных и принял постановление организовать «военно-революционный центр» в составе Я. М. Свердлова, И. В. Сталина, А. С. Бубнова, М. С. Урицкого и Ф. Э. Дзержинского. Этот центр должен был войти в состав Военно-революционного комитета Петроградского Совета32. Вечером того же дня общее собрание Петроградского Совета приняло решение об одобрении создания ВРК. С этого момента он становится руководящим центром подготовки вооруженного восстания. Каменев и Зиновьев не прекратили своей раскольнической деятельности и после поражения на воскресном собрании. Они не только написали заявление в ЦК об отставке и потребовали созыва пленума ЦК, но и передали свое письмо от 11 октября в редакцию полуменьшевистской газеты «Новая жизнь». 17 октября 1917 г. «Новая жизнь» напечатала сообщение о распространении среди большевиков в Петрограде письма Каменева и Зиновьева против восстания, а 18 октября — интервью с Каменевым, в котором тот от своего имени и от имени Зиновьева заявлял о своем несогласии с решением ЦК РСДРП (б) о проведении вооруженного восстания в ближайшие дни, до открытия II Всероссийского съезда Советов. ЦИК Советов по просьбе Временного правительства 17— 18 октября отложил открытие съезда Советов с 20 на 25 октября, Временное правительство усилило свои приготовления. В действиях Каменева и Зиновьева, как указывал В. И. Ленин, имелся полный состав штрейкбрехерства. Но после того, как решение ЦК было предано огласке, Ленин считал, что и агитация за восстание должна теперь вестись совершенно открыто. С этой целью он направил в редакцию газеты «Рабочий путь» свое «Письмо к товарищам», посвященное критике позиции Каменева и Зиновьева. Одновременно Ленин направил в ЦК РСДРП (б) два письма, требуя сурово покарать штрейкбрехеров. 19, 20 и 21 октября «Письмо к товарищам» Ленина появилось на страницах «Рабочего пути» 33. Требуя наказания для Каменева и Зиновьева, Ленин одновременно предлагал руководству партии несколько отложить начало восстания, ибо его практической подготовке штрейкбрехерами был нанесен большой вред. Несмотря на предательство Каменева и Зиновьева, военноорганизационная и техническая подготовка к восстанию не пре- 6* 163
кращалась ни на минуту. При районных Советах создавались комендатуры Красной гвардии, добывавшие оружие. Отряды красногвардейцев находились в состоянии повышенной готовности. Начальник Красной гвардии Петроградского трубочного завода П. А. Голубев вспоминал: «С 15 октября все были наготове и ждали минуту». Другой красногвардеец, из Мастерских точных приборов того же Василеостровского района, Л. В. Гензель писал, что их отряд был мобилизован с 18 октября и находился на казарменном положении. «Мы ожидали тревоги 20 октября»,—указывал он34. В Гельсингфорсе Центробалт отдал распоряжение о выделении кораблями и береговыми частями флота боевых отрядов для отправки в Петроград. Как вспоминал член Центробалта Н. Ф. Измайлов, Центробалту через Морской генеральный штаб удалось получить для вооружепия боевых взводов якобы для борьбы с немцами путем десантных операций 3 тыс. винтовок, 35 пулеметов, 5 тыс. гранат, полный комплект патронов и 100 револьверов35. Подготовка к восстанию шла по всей стране. 14 октября Московское областное бюро РСДРП (б) приняло директиву ЦК о вооруженном восстании и предложило местным организациям «связать начало своего выступления с выступлением в центрах» 3G. Проходившие в октябре съезды Советов Донбасса и Криворожья, Эстонского края, Сибири и др. свидетельствовали о готовности трудящихся к решительной борьбе за власть Советов. 18 октября по инициативе Военного отдела Исполкома Петроградского Совета состоялось первое общегарнизонное совещание представителей частей петроградского гарнизона. Делегаты гвардейских полков заявили о своих требованиях передачи власти Советам и о готовности выступить на защиту революции по первому зову Петроградского Совета. Совещание разбило в прах надежды главнокомандующего Петроградским военным округом полковника Полковникова опереться на гвардейские полки для борьбы с большевиками. Лишь представители 2-й Ораниенбаумской школы прапорщиков, несшие службу в Зимнем дворце, заявили о готовности защищать Временное правительство, и то лишь в случае, если его поддержит ЦИК37. Собрание 18 октября показало, что большевики добились гигантских успехов в деле привлечения солдатских масс столичного гарнизона на свою сторону, ибо в дни борьбы с корниловщиной подобное собрание поддерживало еще ЦИК меньшевиков и эсеров. Подавляющее большинство частей петроградского гарнизона могло быть теперь использовано по приказу Петроградского Совета против Временного правительства. С 20 октября начал регулярную работу Петроградский Военно-революционный комитет. На состоявшемся в этот день пленарном заседании ВРК был заслушан доклад Организационного бюро. В строевые части гарнизона, некоторые учреждения и склады Военно-революционным комитетом были направлены ко- 164
мнссары, в Смольном установлено постоянное дежурство из представителей воинских частей. В. И. Ленин принимал непосредственное участие в подборе комиссаров ВРК в наиболее ответственные учреждения 38. 20 октября ЦК РСДРП (б) по предложению В. И. Ленина рассмотрел на заседании вопрос о штрейкбрехерском поступке Каменева и Зиновьева, б голосами из 8 присутствовавших было принято решение, чтобы Каменев и Зиновьев нe выступали пи с какими заявлениями против решении ЦК и намеченной им линии работы. Это решение сообщили В. И. Ленину, который счел наказание слишком мягким, по согласился на отсрочку его обсуждения с передачей дела в партийный суд30. Целый ряд вопросов, обсуждавшихся на заседании ЦК РСДРП (б), был связан с работой Военно-революционного комитета как единственного центра подготовки вооруженного выступления. В ночь с 20 на 21 октября В. И. Ленин вызвал на конспиративную квартиру рабочего Д. Павлова руководителей ВРК, активных членов Военной организации при ЦК РСДРП (б) В. А. Антонова-Овсеенко, В. И. Невского, Н. И. Подвойского40. Он желал еще раз лично проворить ход военной подготовки вооруженного восстания. Подвойский высказывал мнение о необходимости отсрочки восстания, Невский и Антонов-Овсеенко колебались. Ленин убедил их, что следует срочно форсировать все приготовления к восстанию. В. И. Невский выехал в Гельсингфорс для ознакомления с положением дел на месте. 21 октября 1917 г. обстановка в Петрограде продолжала накаляться. В правящем лагере царили нервозность и растерянность. Сил у Временного правительства было мало. Оно могло рассчитывать на юнкеров петроградских военных училищ (около 7 тыс. человек), предполагалось использовать в борьбе «с выступлением большевиков» 1-й Петроградский женский батальон, полк увечных воинов и ряд «ударных» формирований общей численностью до 5 тыс. человек, а также три казачьих полка. По составленной тогда сводке среди наличных сил обороны, имевшихся в Зимнем дворце на случай восстания, насчитывалось 37 офицеров, 696 юнкеров, 75 солдат — всего 808 человек. В их распоряжении находилось 6 трехдюймовых полевых пушек, 6 броневиков, 19 пулеметов, 684 винтовки и 40 револьверов. Ограниченным был и боезапас. Вот кто мог защитить Временное правительство в этот день, если бы внезапно под окнами дворца появились войска Военно-революционного комитета. Это была капля в море. Убедившись, что петроградский гарнизон относится к нему враждебно, правительство попыталось опереться на фронтовые части. Под предлогом оперативных перевозок с Румынского, Южного и Юго-Западного фронтов двигались к Петрограду эшелоны пехоты с ударными и офицерскими батальонами. На железнодорожной линии Дно—Петроград уже две педели стояли два самокатных батальона. Около Гатчины располагались войска 3-го конного корпуса, бывшего ударного кулака корниловских мятеж- 165
ников. Все эти войска намеревалось использовать Временное правительство в борьбе с большевиками41. И хотя скорости поездов в те дни были «черепашьими», а расстояния огромными, каждый день промедления с восстанием увеличивал шансы правительства собрать верные ему силы, подвергал дело восстания огромному риску. Усиленные караулы юнкеров, солдат гвардейских полков, броневые машины продолжали охранять Зимний дворец. Государственный банк, Центральную телефонную станцию, Центральный телеграф, ряд других стратегически важных объектов в городе. Но сил для противодействия всему петроградскому гарнизону у правительства не было. Во Временном правительстве начался очередной кризис. Военный министр Верховский заявил в закрытом заседании комиссии по обороне и иностранным делам Временного Совета Российской республики («Предпарламента»), что Россия воевать больше не может и для спасения буржуазной власти необходимо срочно заключить перемирие с Германией и убедить союзников разрешить русской армии временный выход из военных действий42. Министр иностранных дел М. И. Терещенко объявил это невозможным. Спор был перенесен во Временное правительство и привел к отставке Верховского. Силы революции организовывались в правильный военный лагерь со своим командованием, передовыми отрядами, резервами и тылами. Военно-революционный комитет создал Бюро для повседневного руководства своей работой. В него вошли большевики В. А. Антонов-Овсеенко, Н. И. Подвойский, А. Д. Садовский, левые эсеры П. Е. Лазимир и Г. Н. Сухарьков. Председателем комитета официально был избран Лазимир, а секретарем — Антонов-Овсеенко. Впрочем, распределение обязанностей было чисто формальным. Бюро работало как коллегиальный орган и за председателя в документах ВРК подписывались все члены Бюро. ВРК провел 21 октября экстренное совещание представителей Петроградского гарнизона. Оно одобрило доклад о первых шагах деятельности Военно-революционного комитета и обещало ему поддержку43. Было послано также приветствие делегатам предстоящего II Всероссийского съезда Советов, которых Петроградский гарнизон заверял в своей поддержке. «Мы все на своих постах,—говорилось в этом документе,—готовые победить или умереть!» 44 ВРК установил полнейший контроль над выдачей патронов из магазинов (складов) Петроградского патронного завода. Отныне они выдавались только по ордерам, подписанным Лазимиром, Антоновым-Овсеенко или Дзержинским. Большую помощь ВРК оказывали прибывавшие с 17 октября в Петроград большевики-делегаты II съезда Советов. Эти представители различных районов революционной России, очутившись в Петрограде, торопились в Смольный, в Секретариат ЦК, в ВРК, и получали здесь различные поручения: выступать на заводах, в воинских частях, формировать отряды Красной гвардии. Многие из них вскоре приняли участие во взятии Зимнего дворца. 166
Школой политического воспитания масс стал проводившийся в воскресенье 22 октября 1917 г. «День Петроградского Совета. Ведущие ораторы большевистской партии на сотнях митингов призывали рабочих п солдат по первому зову партии и Совета выступить против буржуазной власти. Узнав об удаче в проведении «Дня Петроградского Совета» и об отмене по требованию ВРК властями назначенного на то же воскресенье «крестного хода» казачьих полков, В. И. Ленин писал в записке Я. М. Свердлову: «Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать изо всех сил и мы победим вполне в несколько дней!»45 Так был достигнут гигантский перевес военных и политических сил революции над силами Временного правительства в Петрограде, так при личном участии Владимира Ильича Ленина шла военно-организационная подготовка Октябрьского вооруженного восстания. Временное правительство не представляло себе размеров готовящихся событий. Оно ожидало повторения июльской демонстрации, уличного выступления больших масс народа, которые легко можно было рассеять из засад относительно малыми, но хорошо вооруженными и дисциплинированными войсками. 19 октября в гвардейские части был отправлен приказ о выделении дежурных подразделений для борьбы с уличными выступлениями. Этот приказ был списан с документа, составленного еще царским министром внутренних дел А. Д. Протопоповым в начале 1917 г. Но штаб округа уже не мог теперь рассчитывать на гвардию. Гвардейские части (численность их составляла 63 тыс. человек) встали на сторону ВРК и Петроградского Совета, как и большинство других частей 350-тысячного гарнизона столицы и ее ближайших окрестностей. 21—22 октября начался так называемый конфликт ВРК со штабом округа. ВРК потребовал от штаба принятия комиссаров для контроля за деятельностью военных властей. Штаб отказался их признать. Тогда комиссары ВРК были назначены в большинство частей гарнизона, и специальной телефонограммой ВРК объявил, что приказы штаба не должны исполняться. Большинство частей гарнизона, в том числе все гвардейские части, заявили о подчинении ВРК, а не штабу округа46. Так к 23 октября вся возможная подготовка восстания была закончена. Красная гвардия получила стройную организацию и вооружение, флот и гарнизон открыто встали на сторону Петроградского Совета против Временного правительства. Но сигнал к восстанию в этот день не прозвучал. Председатель Петроградского Совета Л. Д. Троцкий, пользуясь своим служебным положением, сдерживал ВРК, требовал не начинать восстания до открытия II Всероссийского съезда Советов, до которого оставалось теперь всего 48 часов. По его настоянию ВРК начал вести переговоры со штабом округа об урегулировании «конфликта»: после полуночи ВРК сообщил в штаб о принятии компромиссных условий штаба. 167
Последние дни и часы существования Временного правительства ознаменовались лихорадочной политической активностью всех антибольшевистских сил, стремившихся не допустить падения власти буржуазии. Представители официальных и неофициальных союзных миссий то советовали Керенскому первым перейти в наступление, то предлагали украсть у большевиков лозунг передачи земли крестьянам и объявить тотчас земельную реформу, то использовать лозунг «Вся власть Советам!»: создать «советское правительство» из лидеров ЦИК и возглавить его. Но они во что бы то ни стало хотели удержать Россию в войне против Германии и ее союзников. А эсеро-меньшевистские лидеры ЦИК требовали от Керенского немедленно начать эффективные переговоры о прекращении войны. В противном случае они угрожали ему отказом в поддержке. Разрабатывались планы замены правительства Керенского «однородным социалистическим правительством от народных социалистов до большевиков». 3. Победа вооруженного восстания в Петрограде Керенский, получив в ночь на 24 октября известия о том, что ВРК выразил готовность принять условия штаба округа для урегулирования «конфликта», расценил это как признак нерешительности и слабости большевиков. Он приказал штабу упредить их и первым нанести удар. Было вынесено постановление о закрытии большевистских газет «Рабочий путь» и «Солдат», обсуждался вопрос об аресте членов Военно-революционного комитета, подписавших телефонограмму от 22 октября о невыполнении приказов штаба. Из окрестностей столицы вызывались артиллерия и юнкера, женский батальон. В половине шестого утра 24 октября отряд юнкеров, посланный из штаба, прибыл в типографию «Труд», где печатался очередной номер большевистской газеты «Рабочий путь» с призывом к свержению буржуазного правительства. Типография была закрыта, а 8 тыс. отпечатанных уже экземпляров газеты конфискованы. Около 8 час. утра о закрытии типографии узнали в Смольном — штабе вооруженного восстания. Здесь помещались ЦК РСДРП (б) и Петроградский ВРК. ЦК РСДРП (б) провел срочное заседание, на котором было принято решение послать в типографию вооруженную охрану и продолжать выпуск газеты. Одновременно решено было создать запасной штаб в Петропавловской крепости. Приняты были и другие меры. Это заседание все еще проходило в отсутствие В. И. Ленина, который из соображений безопасности скрывался на конспиративной квартире на Выборгской стороне. Военно-революционный комитет, выполняя директивы ЦК РСДРП (б), отдал «Предписание № 1» по войскам Петроградского гарнизона, предлагавшее комиссарам ВРК при- 168
вести войска в боевую готовность и ждать дальнейших распоряжений47. Петропавловской крепости особо было предложено приготовиться к отражению возможной атаки. Для охраны Смольного вызывались пулеметные команды ряда гвардейских частей. В типографию «Труд» отправлена была полурота гвардейской пехоты. Таким образом, анализ утренних распоряжений Военно-революционного комитета показывает, что он приводил в состояние боевой готовности силы для наступления, и по существу это явилось началом вооруженного восстания 48. В штабе округа утром 24 октября убедились, что большинство распоряжений о вызове войск осталось невыполненным. Лишь женский батальон численностью свыше 1000 ударниц, прибыл па Дворцовую площадь. Ни артиллерии, шт полка увечных воинов не было. Ударницы, узнав, что их вызвали для защиты Временного правительства, взбунтовались. Удалось задержать в Зимнем дворце только одну полуроту в составе 136 человек. Днем 24 октября Керенский выступил во Временном Совете республики с обвинением большевиков в том, что они начали вооруженное восстание против законного правительства, и потребовал от Предпарламента предоставить правительству чрезвычайные полномочия для расправы с руководством большевистской партии. После его отъезда ораторы кадетской и соглашательских фракций Предпарламента пытались взвалить друг на друга вину за создавшееся положение. В итоге была принята резолюция, осуждавшая начавшееся восстание, но указывавшая, что почва для него подготавливалась задержкой в осуществлении многих важнейших реформ. Резолюция требовала от Временного правительства немедленного издания декретов о начале переговоров о мире и о передаче помещичьей земли крестьянам. Так соглашатели, по инициативе которых и была принята эта резолюция, пытались вырвать в последний момент инициативу из рук большевиков. Но эта попытка была заведомо обречена на неудачу49. Днем 24 октября штаб округа отдал распоряжение о разводке мостов через Неву. По приказу ВРК отряды красногвардейцев, солдат и матросов к вечеру очистили от юнкеров 9 из 10 мостов и организовали охрану переправ через Неву. «Битва за мосты» (в кавычках, поскольку между сторонами не было сделано ни одного выстрела) стала первым реальным шагом к установлению фактического контроля над столицей. Захват мостов являлся важнейшей частью ленинского плана восстания. В 5 час. дня комиссары ВРК прибыли на Центральный телеграф. Караул солдат Кексгольмского полка, несший охрану станции по приказу штаба, перешел на сторону Военно-революционного комитета. Этот акт означал захват важнейшего предприятия связи и тоже входил обязательным пунктом в ленинский план восстания. Между тем В. И. Ленин, находясь на своей конспиративной квартире, имел только сведения, почерпнутые из утренних газет за 24 октября, доставленных ему хозяйкой квартиры М. В. Фо- 169
фановой50. Центрального органа большевистской партии, газеты «Рабочий путь», среди них не было. К вечеру пришел связной В. II. Ленина Эйно Рахья, сообщивший ему о распоряжении штаба по разводке мостов, а также о настроениях солдат и рабочих. В. И. Ленину несомненно стало известно, что Троцкий продолжал утверждать, будто восстание не входит в планы большевиков и если Временное правительство не подчинится решению съезда Советов, открывающегося завтра, то только тогда будет применена сила. Подобные заявления делали и некоторые другие деятели партии, проявлявшие колебания, нерешительность. Это могло дезориентировать солдат и рабочих и пагубно сказаться на дальнейшем ходе восстания. В. И. Ленин, прекрасно усвоивший уроки истории, хорошо знал, к каким гибельным последствиям может привести нерешительность революционных сил в решающий момент схватки с классовым врагом. Маркс и Энгельс одну из причин поражения Парижской Коммуны видели как раз в том, что коммунары были слишком нерешительны и непоследовательны в применении оружия. «Они безрассудно не хотели начинать гражданской войны,— писал К. Маркс В. Либкнехту 6 апреля 1871 г.,—как будто Тьер не начал ее сам своей попыткой насильственного разоружения Парижа... Чтобы избежать упрека даже в малейшем намерении противозаконно захватить власть, они потеряли драгоценные мгновения на выборы Коммуны, организация которых и т. д. опять-таки потребовала времени...» 51 Позиция Троцкого — подождать открытия съезда Советов, колебания отдельных членов ВРК, склонявшихся к этой позиции, вели к потере времени. Вот почему Ленин пишет страстное письмо в ЦК РСДРП (б), в котором потребовал взять власть сегодня же и арестовать Временное правительство. «Я пишу эти строки вечером 24-го,— говорилось в этом ленинском документе,— положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно. Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс» 52. Ленин предлагал во что бы то ни стало «сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д.» 53. После возвращения Эйно Рахья на конспиративную квартиру В. И. Ленин с немалым риском для себя отправился вместе с ним в Смольный и через полтора часа прибыл в штаб революции54. Хотя точное время прихода В. И. Ленина в Смольный все еще не установлено (оно приходится на период с 8 часов вечера до полуночи), факты говорят, что именно в эти часы наступательная активность Военно-революционного комитета резко возросла. Около 8 час. вечера в Гельсингфорс были отправлены 170
две условные телеграммы. Получив их, Центробалт и Областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии стали готовить к отправке в Петроград матросский десант и 4 миноносца. Между 9—10 часами вечера отряды солдат и матросов под командованием комиссаров ВРК заняли Балтийский вокзал и Петроградское телеграфное агентство. Ленин в Смольном заслушал информацию членов ЦК и ВРК о положении в городе и потребовал решительно приводить в действие план восстания. После полуночи началось заседание ЦК РСДРП (б) под председательством В. И. Ленина. Заседание обсудило вопросы, связанные с успешным завершением восстания и организацией первого Советского правительства 55. В ночь на 25 октября и в первые утренние часы восстание одержало решительные успехи. Были заняты все остальные вокзалы: Николаевский, Финляндский, Царскосельский, Варшавский, а также Центральный телеграф и Почтамт. В 3 часа 30 мин. крейсер «Аврора» по приказу ВРК подошел к разводной части Николаевского моста. Под угрозой пушек корабельных орудий юнкерский караул бежал в сторону Адмиралтейства, и на мост вступили отряды Красной гвардии Василеостровского района. В распоряжении штаба округа оставался теперь только Дворцовый мост; штаб округа еще не сложил оружия. Им посылались отряды с приказаниями вернуть Центральный телеграф и Телеграфное агентство, вернуть Троицкий и Литейный мосты. Но встретив превосходящие силы красногвардейцев и революционных солдат, юнкера и ударницы вынуждены были поворачивать обратно. Вооруженных столкновений все еще не происходило, свои посты юнкера сдавали без сопротивления. Провалилась и попытка штаба округа произвести арест редакции газеты «Рабочий путь». Красногвардейцы задержали юнкеров и препроводили их в Петропавловскую крепость. Между 6 и 7 часами утра моряки Гвардейского флотского экипажа заняли главную контору Государственного банка, а солдаты Кексгольмского полка — Центральную телефонную станцию, о необходимости захвата которой неустанно предупреждал В. И. Ленин в каждом своем письме. В те же утренние часы были заняты и некоторые крупные типографии. В них начали печататься большевистские газеты. В районах Петрограда под руководством революционных комитетов, избранных в ряде мест, райкомов партии и районных Советов и комендатур Красной гвардии были взяты под контроль почтовые отделения и комиссариаты милиции, тюрьмы и заводы. Учитывая фактическую победу восстания, В. И. Ленин в 10 час. утра 25 октября написал воззвание «К гражданам России!», которое было сдано в типографии и одновременно стало передаваться телефонограммами в районы, на предприятия и в казармы. В воззвании говорилось: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Воен- 171
во-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся парод: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности па землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено» 56. Одновременно Ленин потребовал от ВРК скорейшего завершения восстания: ареста Временного правительства и чинов штаба округа, а также роспуска Предпарламента. Выполняя эти указания, солдаты Кексгольмского полка и матросы под командованием комиссаров ВРК окружили Мариинский дворец и предложили руководству Предпарламента прекратить его работу и разойтись. После ряда совещаний это требование было выполнено. Временный Совет Российской республики — жалкий суррогат парламента, ширма, которую соглашатели возвели вокруг правительства бонапартиста Керенского,— перестал существовать. А сам Керенский буквально за полчаса до того, как отряды ВРК стали подходить к Мариинскому дворцу, проехал мимо него, покидая Петроград. Проведя всю ночь в штабе округа и бессильно констатируя все новые и новые победы восставших, министр- председатель Временного правительства А. Ф. Керенский решил срочно выехать на Северный фронт, чтобы попытаться там найти войска для контрреволюционного похода на Петроград. Машину под американским флажком пустили вперед, а за ней в своей открытой машине вплотную мчался незадачливый премьер. Поездка на фронт обернулась неприкрытым бегством. После отъезда Керенского его заместитель А. И. Коновалов открыл около 12 час. дня в Зимнем дворце официальное заседание Временного правительства. Оно проходило хаотично и часто прерывалось. А в Смольном в 2 часа 35 мин. открылось общее собрание Петроградского Совета, на котором впервые после почти четырех месяцев подполья присутствовал В. И. Ленин. Встреченный овацией зала, Ленин провозгласил с трибуны Актового зала Смольного победу социалистической революции и переход власти к Советам. Он начал свой доклад следующими словами: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась»57. Значение революции Ленин видел прежде всего в создании в ближайшее время Советского правительства, нового советского государственного аппарата. «Отныне наступает повая полоса в истории России,— продолжал Владимир Ильич,— и данная, третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма»58. Общее собрание Петроградского Совета приняло написанную Лениным резолюцию, приветствовавшую победную революцию пролетариата и гарнизона и подчеркивавшую «ту сплоченность, организацию, дисциплину, то полное единодушие, которое проявили массы в этом на редкость бескровном и на редкость успешном восстании» 59. 172
Между тем Военно-революционный комитет, выполняя поручение В. И. Ленина, разработал план окружения и занятия Зимнего дворца, резиденции Временного правительства. С 6 час. вечера район Дворцовой площади был полностью изолирован. Всюду в боевых порядках матросов и солдат виднелись черные пальто красногвардейцев. По приблизительным подсчетам, в операции по окружению и занятию Зимнего дворца участвовало от 12 до 20 тыс. человек — красногвардейцы, солдаты, матросы. А силы защитников Зимнего (юнкера, около 300 казаков 60, полурота женского батальона) начали таять еще до того, как прозвучали первые выстрелы. Около 7 час. вечера Половой штаб ВРК из Петропавловской крепости через чинов штаба округа передал Временному правительству ультиматум о сдаче. Временное правительство постановило не отвечать на пего, все еще надеясь, что Керенский скоро приведет войска с фронта. В 9 час. 40 мин. в соответствии с планом осады дворца пушки Петропавловской крепости и крейсера «Аврора» дали два сигнальных выстрела. Осаждающие начали ружейно-пулеметный обстрел позиций защитников Временного правительства. Вскоре казаки покинули Зимний, затем полурота женского батальона. Представители ВРК повторили Временному правительству свое предложение сдаться, чтобы не допускать ненужного кровопролития. Но министры опять отказались. Тогда по Зимнему дворцу был открыт орудийный огонь. Артиллерийский обстрел не причинил самому зданию каких-либо существенных разрушений. Но он окончательно сломил дух защитников дворца. Свыше тысячи юнкеров покинули свои позиции. К часу ночи во дворце оставалось около 500 юнкеров, а позиции перед дворцом были оставлены. Тогда комиссары ВРК Г. И. Чудновский и В. А. Антонов- Овсеенко повели красногвардейцев, солдат и матросов на штурм дворца. В 1 час 30 мин. ночи 26 октября восставшие достигли комнаты, где сидели министры Временного правительства. Антонов-Овсеенко именем Военно-революционного комитета объявил Временное правительство арестованным. Так, благодаря огромному превосходству революционных сил, блестящей подготовке, проведенной большевистской партией, ленинскому руководству, организованности и решительности масс, вооруженное восстание победило быстро и почти бескровно61. Октябрьское вооруженное восстание вошло в историю как классический образец осуществления большевиками революционной стратегии и тактики62. 4. Второй Всероссийский съезд Советов 25 октября в 10 час. 40 мин. вечера, еще до взятия Зимнего дворца, в Смольном начал свою работу II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Подобно Организационной комиссии по созыву съезда, мандатная комиссия была создана соглашательским ЦИК. Она делала 173
все возможное, чтобы дезавуировать мандаты делегатов-большевиков, а также представителей левого крыла эсеровской и меньшевистской партий, стремилась ограничить представительство ряда крестьянских Советов и солдатских комитетов, известных радикальными настроениями. Участник обеих комиссий В. В. Кураев вспоминал: «Нам с Гусевым был дан твердый наказ из Центрального Комитета неуклонно разоблачать все подвохи и интриги соглашателей п в корне пресекать все их попытки подтасовать съезд»63. С большим вниманием следил В. И. Ленин за партийной группировкой съезжающихся делегатов. Оп требовал, чтобы дважды в день ему сообщали сведения о партийности вновь прибывших. «В своей конспиративной квартире на Выборгской стороне по коротеньким „бюллетеням" — запискам Свердлова и Сталина — Ленин ведет точнейший учет... определяет, как сложится соотношение сил на съезде»,—вспоминал Н. И. Подвойский 64. Как подчеркивали «Известия ЦИК» 27 октября 1917 г., состав форума Советов засвидетельствовал «полную победу большевиков и вполне оправдал самые мрачные предвидения вождей соглашательства». Из 649 человек, прошедших регистрацию, 390 являлись большевиками, 160 — представителями эсеров всех оттенков, 72 — меньшевиками. 27 человек принадлежали к прочим партиям и группам. Таким образом, большевики, составлявшие на I Всероссийском съезде Советов лишь 10%, теперь обладали более 60% голосов65. На II съезд послали делегатов 402 Совета страны — на 10 Советов больше, чем на I съезд. Особенно сильно были представлены ведущие промышленные и политические центры страны: Петроград — 26 делегатов, Москва — 23, Центральный промышленный район — более НО, Урал —34, Донбасс — 27. От армии и флота присутствовало свыше 200 делегатов. В Смольном собрались делегаты от большинства национальных районов: от Украины—122, от Белоруссии (вместе с представителями армий, дислоцированных на ее территории) — 51, от Прибалтики — 26 и т. д.66 Наказы, привезенные делегатами, убедительно свидетельствовали: подавляющая часть трудящихся — за власть Советов67. О событиях, происходивших в эту ночь в Смольном, вспоминали многие их участники: В. А. Аванесов, А. В. Луначарский, С. Д. Мстиславский и др. Нетленными останутся строки, принадлежавшие американскому журналисту, коммунисту Джону Риду. Вот фрагмент из его очерка, запечатлевший Актовый зал за несколько минут до начала работы съезда. «Пространство между колоннами уставлено рядами кресел, всего их около тысячи. Всюду вокруг: между колоннами, на подоконниках, на каждой ступеньке, ведущей на сцену, да и на краю самой сцены — публика, также состоящая из простых рабочих, простых крестьян и простых солдат. Кое-где в публике щетинятся штыки. Измученные красногвардейцы, опоясанные патронными лентами, спят па полу у колонн. Зал не отапливается, лишь от тел исходит 174
живое тепло, и на стеклах высоких окоп выступает иной. Воздух сизый от табачного дыма и дыхания... Однообразные и простые лица, открытые и решительные, лица, почерневшие в окопах от мороза, широко поставленные глаза, большие бороды или иногда топкие ястребиные лица кавказцев или азиатов из Туркестана, многие с редкими татарскими усами» 68. Еще 21 октября 1917 г. Бюро ЦИК установило, что новый съезд будет считаться состоявшимся при наличии на нем 2/3 от числа депутатов I Всероссийского съезда Советов, т. е. 548 человек с правом решающего голоса. А к вечеру 25 октября зарегистрировалось на сто человек больше необходимого кворума169 От имени ЦИК 1-го созыва съезд открыл меньшевик Ф. И. Дан. Это был вынужденный, но знаменательный шаг: тем самым состоялось признание правомочности II Всероссийского съезда Советов, который, вопреки очевидной истине, соглашатели очень скоро объявят «частным совещанием большевистской фракции». Речь Дана была краткой, он выглядел растерянным. Предложив приступить к выборам президиума, он пролил слезу по поводу «находящегося под огнем» Временного правительства, солидаризовался с ним, упомянул о частях, охраняющих Зимний, об ударницах. Картина, нарисованная Даном, рассчитанная на сочувствие, вызвала реакцию прямо противоположную. «Руша напряженность, побежал по рядам веселый смешок,— вспоминал С. д. Мстиславский.— Ярко представилось: там, в Зимнем гнездо кишкиных и терещенок, на раззолоченных диванах императорских покоев жмущихся друг к другу. Под охраной женщин. Воистину, и смешно, и противно» 70. По составу президиума взял слово большевик В. А. Аванесов, заявивший, что по решению Бюро фракций руководящий орган съезда следует сформировать, исходя из принципа пропорционального представительства партий: 14 большевиков, 7 эсеров, 3 меньшевика, 1 меньшевик-интернационалист. Он огласил список членов президиума от фракций большевиков и левых эсеров. Правые эсеры и меньшевики от участия в президиуме отказались. Под аплодисменты, приветственные крики, бушующий праздничный гул, сквозь который неожиданно пробился глухой удар Петропавловской пушки, члены президиума поднялись на сцену. Ленина среди них не было. Вождь революции в эти часы руководил последней, завершающей вооруженное восстание операцией — взятием Зимнего дворца. Однако это вовсе не значило, что начальный этап работы съезда оказался вне поля зрения В. И. Ленина. Он присутствовал и выступал на заседании большевистской фракции съезда, состоявшемся в 8—9 час. вечера, где в числе прочих обсуждались вопросы, подлежащие решению на первом пленуме съезда: о повестке дня, конструкции президиума, о власти71. Ленин, находясь рядом — в Смольном, внимательно наблюдал за событиями в зале заседания72. Убежденный, что проволочка со взятием Зимнего играет на руку согла- 175
шателям, отрицательно влияет на настроение депутатов, он засыпал Н. И. Подвойского градом записок, требуя форсировать арест Временного правительства73. На заседании большевистской фракции с участием В. И. Ленина обсуждалась ситуация, сложившаяся в связи с уходом со съезда меньшевиков, правых эсеров и бундовцев. Выла принята резолюция, клеймившая позором ренегатов и дезертиров74. В тот же день В. И. Ленин написал воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!» — один из важнейших документов съезда75. В повестку дня съезда были включены вопросы об организации власти, о войне и мире, Учредительном собрании и другие, по последовательное их решение оказалось сорвано внеочередным заявлением Л. Мартова. Лидер меньшевиков-интернационалистов потребовал, чтобы первым был принят к обсуждению вопрос о мирном разрешении создавшегося кризиса «для создания власти, которая была бы признана всей демократией». На этом же настаивали и левые эсеры, объединенные социал-демократы интернационалисты. В интересах сотрудничества с левыми течениями А. В. Луначарский от имени большевистской фракции выразил согласие76. Правые прибегли к настоящей обструкции, к прямой угрозе. Одно внеочередное заявление сменяло другое. Работа прерывалась шумными театральными сценами ухода со съезда отдельных групп делегатов. Когда до Смольного докатилась канонада, меньшевики и эсеры принялись кричать о том, что «наши товарищи, министры-социалисты гибнут под развалинами Зимнего дворца!». Буквально неистовствовал офицер-меньшевик Г. Д. Кучин. «От имени фронтовой группы» он объявил съезд неправомочным, поскольку-де армия на нем представлена недостаточно, угрожал открытием фронта, предрекая неизбежную гибель России. С резкой отповедью Кучину выступили большевики — делегаты от флота и армии. Не сумев запутать и запугать делегатов, меньшевики, эсеры и бундовцы покинули съезд. Они рассчитывали на раскол съезда, изоляцию большевиков. Но представители масс не поддержали их. Из зала заседания, вместившего сотни и сотни рабочих, солдат, матросов, крестьян, ушло всего несколько десятков человек! «Сгорбясь, волоча ноги, словно придавленные, выбирались из рядов жидкими вереницами эсеры и меньшевики» 77,— вспоминал член президиума съезда С. Д. Мстиславский. Перед тем как разойтись наперерыв (он длился с 2 час. 40 мин. до 3 час. 10 мин. ночи), съезд выслушал яркую, взволнованную речь А. В. Луначарского, заклеймившего дезертиров и предателей. Получасовой перерыв был использован для совещаний фракций. Очевидный провал правых, упрочение позиции большевиков, наконец, сообщение о взятии Зимнего и аресте Временного правительства еще более ускорили поляризацию сил. Заметная часть эсеров, ранее поддерживавших центр и правое крыло партии, 176
перешла к левым эсерам, и их стало 179; группа украинских эсеров возросла втрое, объединила 21 человека. За счет меньшевиков, отказавшихся покинуть съезд, до 35 человек выросла фракция интернационалистов и до 16 — объединенных социал-демократов 78. По возобновлении заседаний с приветствиями выступили представитель Царскосельского гарнизона, делегаты от 3-го и 5-го самокатных батальонов, вызывавшихся Временным правительством для борьбы с рабочими и солдатами Петрограда и перешедших теперь на сторону революции. Восторгом было встречено сообщение Н. В. Крыленко об образовании Военно-революционного комитета Северного фронта, который обеспечил поддержку революционной столице. Затем А. В. Луначарский огласил написанное В. И. Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!». В нем говорилось: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки». В воззвании излагалась программа будущего Советского правительства: предложение немедленного мира, передача земель в распоряжение земельных комитетов, демократизация армии, рабочий контроль над производством, своевременный созыв Учредительного собрания, разрешение продовольственного кризиса, обеспечение права наций на самоопределение. «Съезд постановляет,—провозглашалось в этом документе: — вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок» 79. Утвердив ленинское воззвание, первое заседание II Всероссийского съезда Советов в 5 час. 15 мин. утра 26 октября закрылось. Второе заседание съезда открылось в 9 час. вечера 26 октября. Президиум сообщил делегатам о сделанных уже распоряжениях: отмене смертной казни на фронте и об освобождении солдат и офицеров, арестованных по политическим преступлениям, о мерах по задержанию бывшего главы Временного правительства А. Ф. Керенского и освобождении арестованных членов земельных комитетов. Съезд утвердил эти распоряжения80. Затем съезд перешел к обсуждению вопроса о мире. Слово для доклада было предоставлено B. И. Ленину. Появление вождя революции на трибуне зал встретил аплодисментами, приветственными возгласами. «Люди,—вспоминал А. А. Андреев,—становились на подоконники, выступы колонн, на стулья, лишь бы увидеть стоявшего на трибуне Ленина. В воздух летели шапки, кепки, матросские бескозырки, мелькали поднятые вверх винтовки» 81. «Вопрос о мире,— сказал В. И. Ленин,— есть жгучий вопрос, больной вопрос современности»82. И затем перешел к чтению Декрета о мире. Советское правительство предлагало всем воюющим народам и их правительствам начать немедленные, перего- 177
воры о справедливом демократическом мире, В декрет давалось определение, что «таким миром правительство считает немедлен ный мир бел аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и бел контрибуций» 83. Предлагая тотчас начать переговоры о заключении демократического мира, Советское правительство, как об этом говорилось в декрете, отнюдь не считало слои условия мира ультимативными и соглашалось рассмотреть и всякие другие условия, «настаивая лишь на возможно более быстром предложении их какой бы то ни было воюющей страной и на полнейшей ясности, на безусловном исключении всякой двусмысленности и всякой тайны при предложении условий мира»84. Тайную дипломатию Советское правительство отменяло и заявило, что оно немедленно приступит к опубликованию всех тайных договоров, заключенных правительствами помещиков и капиталистов. Все содержание этих договоров объявлялось немедленно и безусловно отмененным. Советское правительство предлагало всем пародам и правительствам немедленно заключить перемирие на три месяца, в течение которых провести переговоры о заключении мира. Декрет о мире впервые в дипломатической практике был обращен не только к правительствам, но и к народам воюющих держав, и прежде всего к сознательным рабочим «трех самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии»85. В декрете выражалась надежда, что рабочие названных стран «помогут нам успешно довести до конца дело мира и вместе с тем дело освобождения трудящихся и эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации» 86. В последующей речи и в заключительном слове по вопросу о мире Ленин разъяснял, что нельзя рассматривать выдвинутые предложения как ультимативные. «Мы не закрываем и не закрывали глаз на трудности,— указывал Ленин.— Войну нельзя кончить отказом, войну нельзя кончить одной стороне» 87. Советская власть готова рассматривать любые другие условия мира. Нельзя неуступчивостью в деталях позволить буржуазии и правительствам уклоняться от переговоров и продолжать обманывать свои народы. «Мы отвергаем,— говорил В. И. Ленин,— все пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы радушно примем, мы их не можем отвергать» ”. Декрет о мире был единогласно принят съездам Советов. Этот декрет, выражавший саму суть ленинской внешнеполитической программы, с которой большевистская партия пришла к победе революции, определял основы, принципы внешней политики Советского государства: борьба за всеобщий мир, за равенство, свободу и самоопределение пародов, против империалистических войн, пролетарский интернационализм во взаимоотношениях тру- 178
дящихся всех стран и пародов. Декрет о мире исходил из принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем, поскольку он, в соответствии с ленинским учением о неодновременности перехода стран к социализму, учитывал неизбежность длительного сосуществования капиталистических и социалистических государств. Пытаясь принизить значение Декрета о мире, буржуазная историография, фальсифицируя его содержание, выдает его в качестве тактического пропагандистского маневра большевиков, а не как основополагающий документ, выражающий новые принципы внешней политики и дипломатии Советского государства. Вся история Страны Советов свидетельствует о том, что принципы Декрета о мире составили суть генеральной линии ленинской советской внешней политики. В начале доклада по второму пункту повестки — о земле — В. И. Ленин показал антинародный характер политики Временного правительства по аграрному вопросу. «Преступление совершало то правительство, которое свергнуто, и соглашательские партии меньшевиков и с.-p., которые под разными предлогами оттягивали разрешение земельного вопроса и тем самым привели страну к разрухе и к крестьянскому восстанию... Правительство рабоче-крестьянской революции в первую голову должно решить вопрос о земле,— вопрос, который может успокоить и удовлетворить огромные массы крестьянской бедноты»89. Затем Ленин прочел текст Декрета о земле, составной частью которого стал «Крестьянский наказ о земле» 90. Декрет навсегда отменял частную собственность на землю, все земли обращал во всенародное достояние путем безвозмездного их отчуждения. Таким образом, в соответствии с программой революционной партии рабочего класса была установлена собственность на землю социалистического государства трудящихся. Наряду с общим положением об отмене частной собственности на землю в декрете особо было сказано, что земли помещиков отчуждаются немедленно и без всякого выкупа; помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, с усадебными постройками, живым и мертвым инвентарем, переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. Важной была статья декрета о том, что земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются91. Она защищала интересы трудящегося крестьянства и одновременно устанавливала право конфискации земель крестьян-кулаков. Существенное значение имело решение вопроса о порядке землепользования. Крестьянский наказ требовал провести в жизнь уравнительное землепользование, которое, будучи по существу мелкобуржуазным принципом, выдавалось эсерами за социалистический лозунг. В. И. Ленин не скрывал принципиальное несогласие с этим лозунгом, но считал «долгом проводить его, ибо таково требование подавляющего большинства крестьян» 92. Партия большевиков, привлекая широкие массы на сторону революции, не навязывала крестьянству такие решения, к принятию 179
которых оно еще не подошло через собственный опыт классовой борьбы. Поддерживая принцип уравнительного землепользования, партия имела в виду и другую сторону лозунга уравнительности, а именно его прогрессивное, демократически-революционное значение в борьбе за ликвидацию помещичьего землевладения и всех остатков крепостничества в деревне. Доведенный до конца буржуазно-демократический переворот яснее и скорее обнаруживал перед массами «недостаточность буржуазно-демократических решений, необходимость выйти за их рамки, перейти к социализму»93. Вместе с тем наиболее полный уравнительный раздел земли наносил бы сильный удар по капиталистической собственности кулаков. На съезде стали раздаваться голоса, что примерный наказ составлен в эсеровском духе, В. И. Ленин специально разъяснил свою позицию по данному вопросу. «Пусть так,— отвечал Ленин.— Не все ли равно, кем он составлен, ио, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были Несогласны. В огне жизни, применяя его на практике, проводя его на местах, крестьяне сами поймут, где правда... Жизнь — лучший учитель, а она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос» 94. Ленин был глубочайшим образом убежден, что трудящиеся крестьяне на собственном опыте придут к большевистской программе. Декрет о земле был принят голосами всех присутствующих делегатов против одного при 8 воздержавшихся. Так революционная власть сразу же после своей победы удовлетворила вековые чаяния крестьян. И этим отвоевала их у эсеров, подвела экономическую базу под союз рабочего класса и трудящегося крестьянства. Затем II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов перешел к избранию Советского правительства и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. В рамках съезда проблеме выборов правительства были посвящены два заседания ЦК РСДРП (б) и три заседания большевистской фракции, проходивших при активном участии В. И. Ленина 95. Несомненно, задача образования нового правительства находилась в центре внимания съезда; являлась, как того и требовал В. И. Ленин, главной его задачей. На заседании Центрального Комитета партии, состоявшемся в ночь с 24 на 25 октября под председательством В. И. Ленина, впервые в практической плоскости рассматривался вопрос о названии и составе Советского правительства. Было предложено назвать правительство «рабоче-крестьянским». Тогда же было решено назвать членов правительства «народными комиссарами» и намечено несколько кандидатур на посты наркомов, которые и утвердил ЦК РСДРП (б) 96. Вопрос о будущих членах правительства, о его структуре и программе обсуждался большевист- 180
скоп фракцией съезда днем 25 и 26 октября 1917 г. На обоих заседаниях выступал В. И. Ленин. 26 октября, за несколько часов до вынесения списка членов нового правительства на утверждение съезда Советов, ЦК РСДРП (б) пригласил на свое заседание лидеров левоэсеровской фракции Б. Д. Камкова, В. А. Карелина и В. Б. Спиро и предложил им участвовать в правительстве 97. Большевики, считая левых эсеров наиболее радикальными из буржуазно-демократических идеологов крестьянства, вместе с тем не Преувеличивали их революционности. И все же добивались осуществления правительственного блока. Ленин, партия видели в левых эсерах политическое течение, за которым стоят массы, идет часть крестьянства 98. Однако большевики допускали соглашение лишь на основе признания диктатуры пролетариата. В написанном В. И. Лениным обращении «Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России» указывалось: большевики согласны и остаются согласны разделить власть с меньшинством Советов при условии «лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, одобренную всем Всероссийским Вторым съездом Советов и состоящую в постепенных, но твердых и неуклонных шагах к социализму» ". Лидеры левых эсеров здесь же — на заседании ЦК РСДРП (б) — отказались войти в Совет Народных Комиссаров. Они посчитали «невозможным согласиться с диктатурой пролетариата»; настаивали на образовании «однородного революционного правительства» из всех партии — от большевиков до народных социалистов; не хотели «углублять разногласия» между левоэсеровским течением и остальной «революционной демократией» 100. Кроме данной группы причин, имелись и другие: сомнение в прочности Советской власти, нежелание разрыва с партией эсеров, ЦК которой не потерпел бы в своих рядах «отступников», сотрудничающих с большевиками. Отвергли предложение участвовать в правительстве и объединенные социал-демократы интернационалисты. ЦК РСДРП (б) одобрил написанный В. И. Лениным проект постановления об образовании~правительства, утвердил его название-Совет Народных Комиссаров и наметил членами правительства только большевиков. В. И. Ленин сделал еще одну попытку переубедить левых эсеров, добиться их участия в правительстве. Переговоры на этот раз велись с М. А. Спиридоновой. Однако договориться не удалось 101. Вслед за этим снова собралась фракция большевиков. Для В. И. Ленина и большей части членов фракции не было неожиданным, когда Зиновьев и Каменев выступили с резкими нападками на проект постановления об образовании Советского правительства; еще свежо было в памяти их заявление, опубликованное в полу меньшевистской газете «Новая жизнь» 18 октября 1917 г. По свидетельству участников заседания, В. И. Ленин был воз- 181
мущен, квалифицировал поведение оппозиции как измену делу рабочего класса102. Проект декрета «Об образовании рабочего и крестьянского правительства» от имени фракции большинства был внесен на рассмотрение съезда Советов. Мелкобуржуазная оппозиция встретила декрет в штыки. Она настаивала на организации власти, основанной на «союзе всех сил революционной демократии», отстаивала «непреходящие ценности» буржуазного парламентаризма пугала большевиков изоляцией, голодом, непризнанием Лонтона Парижа и Берлина. Оппозиция не получила поддержки, ее ораторы выступали на съезде, как во враждебном вооруженном лагере 103. Подавляющим большинством голосов съезд принял проект большевистской фракции и дал революционной России первое в истории человечества рабочее и крестьянское правительство во главе с В. И. Лениным. Советское правительство было сформировано из одних большевиков. Не потому, что большевики отвергали возможность сотрудничества с мелкобуржуазными демократическими партиями на правительственном уровне, как утверждают многие буржуазные авторы, фальсифицирующие события Великого Октября. Такая возможность допускалась. Более того, большевистская партия, как мы видели, предпринимала энергичные шаги для создания правительственного блока, но лишь на основе признания диктатуры пролетариата, на основе программы, одобренной Всероссийским съездом. Шел пятый час утра, а съезду еще предстояло избрать Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет. Но этот вопрос был решен быстро и легко. Мелкобуржуазная оппозиция на сей раз не прибегла к обструкции. Она рассчитывала использовать арену ВЦИК для борьбы с партией рабочего класса 104. К тому же невозможно было бросить тень на порядок избрания ВЦИК 2-го созыва, поскольку его выборы (за исключением второстепенных деталей) были проведены в соответствии с «Положением», принятым на I съезде Советов. ВЦИК был избран «пропорционально представительства фракции» при норме 1 место во ВЦИК на 6 членов фракции съезда. И, как того требовало «Положение», с включением делегатов «от наиболее крупных районов, армий фронта и флота, от центральных органов партий и Профсоюзов» 105. Мелкобуржуазные партии, видевшие во ВЦИК учреждение сродни буржуазному парламенту, соответственно выдвигали из своей среды «законодателей» - «истинных парламентариев». Это были преимущественно юристы, литераторы, земские деятели. Большевики считали, что рабоче-крестьянская, советская республика «лучше всякой буржуазно-демократической, парламентарной республики». Они создавали ВЦИК как «работающее представительное учреждение», объединяющее в себе функции законодательства и управления, как высший орган государства диктатуры пролетариата, тесно связанный с трудящимися и подконтрольный 182
им. Формируя фракцию, партия руководствовалась принципами, сформулированными В. И. Лениным в ряде работ и выступлений осенью 1917 г. («Тезисы для доклада на конференции 8 октября петербургской организации, а равно для резолюции и для наказа выбранным на партийный съезд» и др.). Существо их—делегировать в представительные учреждения прежде всего рабочих, большевиков, проявивших себя на практике, проверенных долгой работой в рядах партии 106. В большевистскую фракцию ВЦИК были намечены делегаты от Советов, действовавших на всей территории бывшей Российской империи. Но относительно большее число мандатов было отдано Советам Москвы, Петрограда, фронта, Центрального промышленного района, Урала, Донбасса — делегатам от «политических ударных кулаков» социалистической революции. Большинство из них были широко известны и популярны в революционной России. Во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет второго созыва от РСДРП (б) был избран 101 человек, из них 62 — с правом решающего голоса. В состав большевистской фракции ВЦИК вошли 16 из 21 члена Центрального Комитета РСДРП (б) — руководители ПК и МК партии, Петроградского ВРК, исполкомов столичного и других Советов, профсоюзов и фабзавкомов. В составе фракции было не менее 29% рабочих. Ее председателем стал Я. М. Свердлов. Левоэсеровская фракция ВЦИК насчитывала 34 человека (29 членов и 5 кандидатов) и, таким образом, располагала немногим менее 1/3 голосов. Объединенные социал-демократы интернационалисты получили 6 мест, «украинские социалисты» — представители группы, состоявшей из украинских социалистов- революционеров и украинских социал-демократов,— 3 места. Одно место получили эсеры-максималисты. Таким образом, высший орган государственной власти (между съездами Советов) — ВЦИК был сформирован на многопартийной основе при руководящем положении в нем партии большевиков. Решением съезда состав ВЦИК мог быть пополнен представителями армейских и профсоюзных организаций, а также «крестьянских Советов и тех групп, которые ушли со съезда» 107. В 5 час. утра 27 октября 1917 г. съезд закончил свою работу. II Всероссийский съезд Советов, заложивший конституционные основы государства диктатуры пролетариата, был важнейшей вехой в истории страны. Он наметил четкую программу мероприятий в наиболее существенных областях жизни революционной России, избрал высшие органы государственной власти и управления первого в мире пролетарского государства. Решения съезда, его практические действия опирались на революционное творчество масс, на опыт Советов 1905—1907 и 1917 гг., обобщенный, развитый партией, В. И. Лениным. «Советская власть,— писал В. И. Ленин,— создалась ни по чьему-либо декрету, ни по постановлению какой-либо п