АКАДЕМИЯ НАУК ТАДЖИКСКОЙ ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ им. А. ДОНИ ША
ИСТОРИЯ ТАДЖИКСКОГО НАРОДА
том I
С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН
ДО V В. Н. Э.
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
члена-корреспондента АН СССР Б. Г. ГАФУРОВА и кандидата исторических наук Б. А. ЛИТВИНСКОГО
ИЗДАТЕЛЬСТВО ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва 1963


РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕР И Яз
Б. А. Антоненко, А. М. Беленицкий, Б. Г. Гафуров, Б. И. Искандаров, Б. А. Латвийский, А. М. Мухтароа, Ю. А. Николаев, 3, Ш. Раджабин, С. А. Раджабов.


ОТ РЕДАКЦИИ
Средняя Азия —один из очагов древнейшей цивилизации. В древности и позже — в средние века предки современных таджиков, узбеков, туркмен, киргизов и кара-калпаков создавали государства, сыгравшие важную роль в истории Востока, были творцами замечательной и самобытной культуры.
История таджикского народа — органическая часть истории народов Средней Азии, народов Советского Союза. Особенно тесно связана история двух близкородственных народов— таджиков и узбеков. Историю этих двух народов можно образно сравнить с двумя мощными ветвями, отходящими от ствола единого дерева.
Древнейшая, древняя, во многом и средневековая история этих народов очень близки, а порой идентичны. Узбеки и таджики сложились на общей этнической основе, но при этом в состав узбеков вошло большое число тюркоязычных племен и групп. Узбекский язык относится к тюркским, тогда как язык таджиков — иранский. Различие языка никогда не разделяло этих народов; во многих областях Средней Азии существовало двуязычное население, владевшее и таджикским и узбекским языками. Культурные сокровища таджикского народа были достоянием узбеков, равно как достижения узбекской культуры широко усваивались таджиками; облик материальной культуры, обычаи, народное искусство — все это очень близко, порой неразличимо.
История каждого из этих народов протекала на одной и той же территории. Тем не менее сложились два народа, ставшие теперь таджикской и узбекской социалистическими нациями.
В силу указанных причин и изложение истории таджикского народа теснейшим образом переплетается с историей узбеков.
При написании многотомной «Истории таджикского народа» авторский коллектив ставил перед собой задачу проследить на большом конкретном материале историческую 3


общность судеб народов Средней Азин, ибо сказанное выше о близости истории таджиков и узбеков распространяется в значительной мере также на историю туркмен, киргизов, каракалпаков, а также казахов.
Таджикский народ на протяжении всей своей истории вместе с другими народами Средней Азии вел борьбу против иноземных захватчиков, против социального гнета.
Широко известны творения таджикских ученых, поэтов, философов, замечательных народных мастеров, вошедшие в сокровищницу мировой культуры.
В силу исторических причин таджикский народ не прошел капиталистической стадии развития. Присоединение Средней Азии к России имело огромное прогрессивное значение, так как оно способствовало тому, что борьба таджикского и других народов за свое национальное и социальное освобождение влилась в общее русло борьбы народов России за социалистическую революцию. Но в то же время присоединение сопровождалось установлением двойного гнета над среднеазиатскими народами.
Наиболее важная эпоха истории Таджикистана — это годы Советской власти, когда таджикский народ под руководством Коммунистической партии с помощью русского и других народов нашей Родины освободился от социального и национального гнета, минуя капитализм, осуществил переход от феодализма к социализму и в братской семье народов СССР строит коммунистическое общество.
Первым обобщающим марксистским трудом по истории Таджикистана является книга Б. Г. Гафурова «История таджикского народа в кратком изложении» (на таджикском и русском языках). В ней освещен период с древнейших времен вплоть до победы Февральской буржуазно-демократической революции. По истории Таджикистана в советский период издан «Очерк истории Советского Таджикистана», написанный М. Иркаевым, Ю. Николаевым и Я- Шараповым.
Подготовленный Институтом истории им. Ахмада Дониша Академии наук Таджикской ССР новый обобщающий трехтомный труд—«История таджикского народа» содержит подробное изложение истории Таджикистана с древнейших времен до наших дней. В ней более широко, чем в указанных выше изданиях, использованы источники, научная литература и дается более детальное изложение событий.
На протяжении тысячелетий процесс исторического развития таджикского народа происходил в неразрывной связи с развитием других народов Средней Азии и прилегающих к ней стран зарубежного Востока. Поэтому в томах, посвященных дореволюционному периоду, излагаются исторические собы4


тия, протекавшие не только на территории, вошедшей в состав Таджикской ССР, но и на соседних территориях.
Историческая общность народов Средней Азии получила новое содержание после Великой Октябрьской социалистической революции. В совместной борьбе трудящихся среднеазиатских республик—таджиков, узбеков, казахов, туркмен, киргизов, кара-калпаков —за установление и упрочение Советской власти, за победу социализма и коммунизма выросла и окрепла братская дружба равноправных социалистических наций.
Авторы «Истории таджикского народа» исходили из марксистско-ленинского учения о развитии человеческого общества, в основе которого лежит последовательная смена социально-экономических формаций.
Изучение истории таджиков как отдельного народа, его самобытного вклада в общую сокровищницу культуры неразрывно связано с изучением и общих путей в истории всех народов Средней Азии, с выявлением того, что их объединяло. Именно поэтому Институт истории им. Ахмада Дониша Академии наук Таджикской ССР рассматривает предлагаемое вниманию читателей издание как свой вклад в подготовку капитальной работы «История народов Средней Азии».
Транскрипция написания собственных имен, принятая в этом издании, близка таджикскому литературному произношению: таджикское «о» передается русским «о»; имена, содержащие слова «абу», «абад», «аллах», «дин», «давла», пишутся слитно; гласный арабского определенного члена в слитных именах передается через «у». Для древнеиранских (в первую очередь авестийских) имен собственных и терминов применена транскрипция на основе русской графики с использованием ряда знаков и сочетаний знаков современного таджикского алфавита: ^(=h), z(=?), ^(=с), ъя = (со¬
гласный) + «а(напр., Арьянэм), ъю= (согласный) + йу (напр., даҳью). Знаки Ъ, й, у, б, ё обозначают долгие гласные; авестийские дифтонги аё и ао передаются соответственно через ай, ау; буква э в траскрипции авестийской лексики обозначает гласный э\ древнеиранское $ передается через ттг, о —через д\ слоговое <<(ҷ) обозначается через р без добавочного гласного. В транслитерациях согдийских текстов знак ’ передает алеф. Географические названия соответствуют принятым в Атласе мира, лишь с отдельными исправлениями в случае искажений.


ПРЕДИСЛОВИЕ
В первом томе «Истории таджикского народа» на основе марксистско-ленинского учения об истории общества дается изложение исторического процесса с древнейших времен до V в. н. э., т. е. с начальных этапов развития человеческого общества и до конца рабовладельческого периода. Вся совокупность материальной истории таджикского народа подтверждает положения основоположников научного коммунизма о развитии человеческого общества как о последовательной смене общественно-экономических формаций. Вместе с тем собранный в настоящем труде материал категорически опровергает реакционные построения буржуазных ученых и пропагандистов, пытающихся утверждать, что народы Средней Азии не имели древней высокой культуры.
Империалистическо-колониалистский характер такого рода утверждений очевиден, даже если он прикрывается внешней «наукообразностью».
Доказательство того, что древнейшая и древняя история Средней Азии является значительной и неотъемлемой частью мировой истории,— заслуга советской науки. Именно в результате исследований советских ученых было установлено огромное число фактов, позволивших опровергнуть созданную реакционными буржуазными учеными легенду об отсталости среднеазиатских племен и народов, о том, что история народов Средней Азии имела второстепенное значение.
Народы Средней Азии на протяжении своей многовековой истории прошли те же основные этапы экономического и общественного развития, которые характерны и, для народов других областей мира, в том числе Европы. Это положение находит, в частности, яркое подтверждение в материалах, относящихся к древней истории Средней Азии, когда ее народы переживали стадию рабовладельческой формации. Буржуазные авторы считают, что в древности в этих странах господствовали характерные для азиатских стран феодальные отношения, ничем принципиально не отличавшиеся от тех, которые существовали в Средней Азии в средние века, а также и в бо6


лее поздний период. Содержание основных событий истории среднеазиатских народов с древнейших времен вплоть до нового времени в буржуазной историографии сводится к циклическому повторению однотипных явлений, связанных с завоеваниями, появлением новых этнических групп, образованием новых государств и т. д.
Исходя из основного положения исторического материализма о зависимости характера производственных отношений от уровня развития производительных сил, советские историки показали, что путь исторического процесса в Средней Азии в целом проходил по линии прогрессивного поступательного развития общества, определявшегося ростом материальных производительных сил; что эпоха средневековья с господствующими феодальными отношениями коренным образом отличалась от предшествующей эпохи, на протяжении которой ведущими были рабовладельческие отношения, а последняя в свою очередь пришла на смену периоду разложения первобытнообщинного строя. Принципиальные различия между этими эпохами, соответствующими основным социально-экономическим формациям, относятся ко всем определяющим моментам — уровню производительных сил, социальным отношениям, общественно-политическому устройству, они касаются типа поселений и жилищ, а также культуры, идеологии, искусства и т. д. Возникновение классового общества и создание первых государственных образований в Средней Азии относится к первой половине I тысячелетия до н. э.; переход от общества рабовладельческого типа к феодальному строю — к концу первой — началу второй половины I тысячелетия н. э. Разложение рабовладельческого строя и возникновение феодальных отношений в Средней Азии, как и на Западе, в странах, входивших ранее в состав Римской империи, проходили в условиях глубокого социального и экономического кризиса, а на многих территориях сопровождались вторжениями «варварских» племен, составлявших до этого периферию рабовладельческого мира.
Указанные выводы были сделаны советскими учеными на основании длительного и тщательного изучения разнообразных по характеру материалов. Следует заметить, что если различные стороны жизни народов Средней Азии в средние века широко освещены многочисленными письменными источниками, то число письменных памятников древней истории Средней Азии незначительно, а содержащиеся в них данные для характеристики социально-экономического строя общества весьма ограниченны. Қ тому же подобного рода данные, как правило, специально не исследовались или некоторые из них тенденциозно истолковывались буржуазными исследователями, обращающими внимание прежде всего на сведения из 7


области политической истории — о государственном устройстве, взаимоотношениях центральной власти тех или иных государств и правителей, входивших в их состав территорий, и пр.
Изученные археологические материалы, охватывающие время от эпохи первобытнообщинного строя до средневековья, определенно свидетельствуют о поступательном развитии исторического процесса в Средней Азии, о движении от низших форм общественного развития к высшим, о смене основных социально-экономических формаций и их коренном различии. Прогрессивное историческое развитие среднеазиатских народов было обусловлено ростом производительных сил.
В настоящем томе показаны исторические судьбы тех среднеазиатских племен и народов, последовательное развитие которых в конечном счете привело к образованию таджикского народа. Поэтому территориально изложение охватывает области всего среднеазиатского междуречья, частично — Южный Туркменистан и Северный Узбекистан, а иногда — Северный Киргизстан и Южный Казахстан. При этом авторы исходили из прочно утвердившегося в советской науке положения, что древнейшая и древняя история Средней Азии является общим историко-культурным достоянием всех современных народов Средней Азии, подобно тому как история древней Руси является достоянием и русских, и украинцев, и белорусов. Можно привести такой пример: Маргиана (совр. Марыйская область Туркменской ССР) на протяжении многих столетий входила в состав Бактрии, коренные области которой располагались в Южном Таджикистане и Южном Узбекистане, и поэтому прошлое Маргианы должно- излагаться не только в истории Туркменской ССР, но и в историях Таджикской и Узбекской ССР. Что же касается древнейшей и древней истории Таджикской и Узбекской ССР,, то они в большой степени вообще совпадают. История Согда, Бактрии и древней Ферганы является неразрывной частью истории народов этих братских республик.
Вместе с тем исторические события, происходившие именно на территории Таджикской ССР и в прилегающих областях,, авторский коллектив освещает более подробно, чем, скажем, историю Хорезма или Южного Туркменистана. Поэтому в соответствующих главах, например, история Греко-Бактрии и Кушанского государства излагается значительно детальнее,, чем история Парфянского царства.
Древнейшая и древняя история Средней Азии неразрывно связана с историей Казахстана и Сибири, Северного Причерноморья, Кавказа, Поволжья и Приуралья. Историко-культурные, экономические и этнические взаимоотношения и историческая общность предков народов нашей Родины — бесспор8


ный и чрезвычайно важный исторический факт, имеющий огромное политическое значение. Исторические судьбы древних племен и народов Средней Азии также очень тесно связаны с судьбами племен и народов, живших в странах, прилегающих к ней с юга и востока, таких, как Иран, Афганистан, Индия, Пакистан и другие. Политические, торговые и культурные связи Средней Азии не только со странами Востока, но и со странами Средиземноморья также были немаловажным фактором в ее истории.
Советские ученые много и упорно работают над созданием марксистской периодизации истории первобытного общества. Однако в этой области до сих пор остается много спорного и неясного, особенно в части отнесения конкретных племенных групп, культура которых известна по археологическим памятникам, к тому или иному этапу первобытнообщинного строя. Исходя из этого, история первобытнообщинного строя разделена на «каменный» и «бронзовый» века с соответствующими внутренними подразделениями.
Чрезвычайно трудна проблема возникновения классового общества на территории Средней Азии. Хронологические рамки этого важнейшего периода вызывают дискуссию среди советских ученых. Господствующей является точка зрения (принятая и в этой работе), что процесс сложения классового общества и создания первых государственных образований происходил в VIII—VII вв. до н. э. Разделяя мнение наиболее авторитетных советских и зарубежных исследователей о среднеазиатском происхождении Авесты, авторы настоящего тома широко и многосторонне использовали ее материалы для освещения этого периода.
Письменные источники по древней истории Средней Азии чрезвычайно скудны и отрывочны. Зато данные нумизматики, эпиграфики, лингвистики, палеоантропологии и др. позволяют несколько шире осветить прошлое. Для изучения истории культуры и экономики первостепенное значение имеют результаты советских археологических экспедиций. Однако даже при привлечении всех вышеперечисленных источников история многих периодов остается темной. Другая особенность истории этой эпохи, также вытекающая из характера и состояния имеющихся источников,— отсутствие единого решения по тем или иным вопросам. По очень многим весьма важным проблемам возможны разнообразные и даже полярно противоположные мнения и выводы. Поэтому многие существенные моменты исторического процесса до сих пор еще не получили детального освещения и монографической разработки.
Авторы настоящего издания поставили целью дать подробное изложение исторического процесса, преодолев исключительную сложность решения тех или иных проблем. В тексте 9


и в примечаниях приводятся существующие в науке гипотезы, дискуссионные точки зрения, ссылки на источники и на соответствующую литературу. Анализ развития исторического процесса и его отдельных сторон дан, исходя из марксистско- ленинского учения об истории общества. В этой работе использованы все достижения советской исторической науки в области древней истории Средней Азии. Вместе с тем в томе широко использованы фактические материалы,. извлеченные из работ зарубежных исследователей, особенно в части критики источников, нумизматики и т. д. Конкретное освещение тех или иных проблем отражает точку зрения авторов, причем несогласие с ней ответственных редакторов особо не оговаривается.
Первый том «Истории таджикского народа» создан коллективом. Отдельные главы написаны следующими авторами: глава «Введение (Обзор источников и литературы)» составлена 3. Д. Қастельской по материалам Б. А. Литвинского (основная часть), Н. Акрамова, М. А. Будновой, М. Г. Воробьевой, Е. Е. Неразик, И. М. Оранского, Б. Я. Ставиского, а также Е. В. Зеймаль (нумизматика); глава I — А. П. Окладниковым и В. А. Рановым; глава II — Б. А. Литвинским; глава III — В. А. Лившицем (разделы «Общество Авесты», «Древнейшие государственные образования»), С. Н. Соколовым (разделы «Духовная культура. Религия», «Религиозная система зороастризма»), Т. И. Зеймаль (раздел «Памятники материальной культуры»); глава IV — Б. Я. Стависким (за исключением раздела «Религия», написанного В. А. Лившицем; в главе использованы материалы В. А. Лившица); глава V—Б. А. Литвинским; глава VI — Б. А. Литвинским; глава VII — М. Г. Воробьевой (за исключение^ части раздела «Культура кочевых племен», написанного Э. Гулямовой); глава VIII — Б. Я. Стависким; глава IX — Е. Е. Неразик; глава X — И. М. Оранским; глава XI — Б. А. Литвинским (за исключением раздела «Категории рабов», написанного совместно с В. А. Лившицем).
Редакционная коллегия выражает благодарность всем товарищам, участвовавшим в обсуждении этого тома.
Исторические карты составлены В. А. Рановым (каменный век), Т. И. Зеймаль, при участии Б. А. Литвинского (остальные периоды); кроме того, воспроизведены некоторые карты из «Всемирной истории» (т. I). Иллюстрации отобрала Т. И. Зеймаль (фотографии выполнены фотографами Государственного Эрмитажа А. П. Булгаковым и Г. В. Петуховым, рисунки — художниками X. А. Жаба, Е. В. Рогозиным и А. С. Яковлевым). Указатели составил А. Вафа.
В подготовке к печати и обсуждении первого тома «Истории таджикского народа» принимали участие сотрудники сек10


тора археологии и нумизматики Института истории им. А. До- ниша Академии наук Таджикской ССР М. А. Бубнова, Т. П. Кияткина, В. А. Ранов, Е. Д. Салтовская, Т. Джалилова и В. В. Иванова, а также К. А. Гафурова, В. М. Массон, В. А. Рамодин, Э. А. Грантовский, Д. Г. Редер, И. С. Брагинский.
При составлении данного тома авторы использовали источники и литературу, опубликованные в разное время, но не позднее конца 1960 г.


ВВЕДЕНИЕ
(Обзор источников и литературы)
Для характеристики первобытнообщинного строя источниками служат по преимуществу сохранившиеся памятники материальной культуры. За последние годы, особенно после Великой Отечественной войны, на территории Средней Азии, в частности Таджикистана, было обнаружено много памятников каменного века и эпохи бронзы. В Средней Азии работали и продолжают работать многочисленные археологические экспедиции советских ученых 1.
Систематическая работа этих экспедиций способствует серьезному изучению также периода распада первобытнообщинного строя и складывания классового общества в Средней Азии (VII—VI вв. до н. э.). Работы советских археологов на территории Средней Азии позволили выяснить вопросы, которые не могли быть освещены ранее (например, состояние городов, ремесел, сельского хозяйства). Появились данные, позволяющие судить также о культуре племен и народностей Средней Азии того периода. Не менее важны и письменные материалы древности. Однако местных источников, освещающих этот период, пока еще нет. Поэтому для характеристики его частично может быть использована Авеста — священная книга зороастрийской религии древних иранцев2, а также некоторые сведения из среднеазиатского народного эпоса, сохранившиеся в дошедших до нас произведениях античных авторов и порой отражающие реальные события 3. Отдельные сведения могут быть извлечены из ассиро-вавилонских источников4. Первостепенное же значение для истории Средней Азии VI—IV вв. до н. э. имеют клинообразные надписи ахеме- нидских царей5. Впервые в Европе о них упомянул итальянский путешественник Пьетро делла Валле (начало XVII в.) 6. В 1802 г. Г. Ф. Гротефенд правильно определил значение десяти (из 36) знаков древнеперсидской клинописи. Он прочел лишь три имени и два слова — «царь» и «великий». Однако это послужило толчком для дальнейшей расшифровки, которая 12


связана с именами Раулинсона, Бюрнуфа, Лассена и других7. Многие древнеперсидские надписи сопровождаются параллельными текстами на аккадском и эламском языках.
Крупнейшая среди древнеперсидских надписей — Бехи- стунская, высеченная на трех языках почти на отвесной скале, находится примерно в 120 км от Хамадана. Древнеперсидский текст распадается на пять столбцов (всего 414 строк). Кроме того, имеется 11 коротеньких надписей, поясняющих смысл барельефа.
Бехистунская надпись — своеобразный политический манифест, прославляющий Дария. В нем имеются важнейшие данные по истории народов Средней Азии. В 12—17 строках первого столбца древнеперсидского текста перечислены составные части государства Дария, в том числе Парфия, Хорезм, Бактрия, Согдиана. В 5—8 строках второго столбца говорится, в частности, о начале восстания в Парфии и Маргиане. Конец второго столбца (строки 92—98) и начало третьего (строки 1—21) содержат изложение событий, связанных с восстаниями в Гиркании, Парфии и Маргиане. В 23—26 строках четвертого столбца описываются действия Фрады — вождя восстания в Маргиане. Наконец, 20—30 строки пятого столбца повеет вуют о действиях Дария против саков-тиграхауда. Разумеется, оценка событий отражала взгляды Ахеменидов, для которых народы, ведущие борьбу за свою свободу и независимость, были мятежниками. Тем не менее значение этой надписи для истории древней Средней Азии трудно переоценить. Только в ней есть сведения о восстаниях среднеазиатских народов против ахеменидского владычества в начале правления Дария8. Кроме того, в других надписях Дария, а также в надписях его преемников, содержится большой исторический материал, прямо или косвенно относящийся к истории Средней Азии, гораздо меньшее значение для нее имеют документы хозяйственной отчетности на эламском языке, обнаруженные при раскопках Персеполя.
Немало данных сохранилось в дошедших до нас сочинениях греческих авторов9, особенно в труде Геродота (V в. до н. э.) 10, который освещает историю Запада и Востока, в частности Ахеменидского государства, и в котором имеются ценнейшие сведения о среднеазиатских владениях и о борьбе народов Средней Азии против ахеменидского господства. Разделы этого труда, касающиеся истории Ахеменидов, написаны Геродотом главным образом на основе личных наблюдений, сделанных им во время пребывания на территории государства Ахеменидов, а также рассказов многочисленных информаторов, в том числе знатных персов, и являются важнейшим источником по истории Средней Азии VI—V вв. до н. э. Историко-археологические исследования установили 13


значительную степень достоверности сведений Геродота об Иране и Средней Азии н.
Другой греческий автор, писавший об Ахеменидском государстве,— Ктесий из города Книда. Даты его жизни, по словам Якоби, не устанавливаются даже приблизительно. В качестве придворного врача он пробыл много лет в Иране. После возвращения на родину он закончил (90-е годы IV в. до н. э.) свои исторические сочинения. Но ни одно из них, в том числе и состоявшая из 23 книг «Персика», до нас не дошли. Однако цитаты из «Персика» встречаются в сочинениях многих более поздних авторов, особенно у Диодора (I в. до н. э.), Николая Дамаскского (I в. н. э.) и византийского историка Фотия (IX в. н. э.), сделавшего обширное извлечение из «Персика» 12.
Хотя Ктесий уверял, что он написал свой труд на основании документов ахеменидского царского архива, но на самом деле он ими вряд ли пользовался. Противопоставляя свой труд труду Геродота и все время полемизируя с последним, Ктесий очень часто приводил непроверенные сведения.
В Ахеменидском государстве бывал и третий греческий автор — Ксенофонт (родился в Афинах в V в. до н. э.). Вынужденный из-за своих антидемократических убеждений покинуть родину, он в 401 г. присоединился к армии персидского царевича Кира Младшего, который боролся за ахеме- нидский престол с Артаксерксом II. После неудачного исхода этой борьбы и отступления отряда греческих наемников Ксенофонт в конце концов вернулся в Грецию и занялся литературным трудом. По личным воспоминаниям он написал «Поход Кира», или «Анабасис», и много других сочинений. Непосредственно Ахеменидскому государству посвящен труд Ксенофонта «Киропедия» («Воспитание Кира»), где повествуется о жизни Кира Старшего — основателя государства Ахеменидов. Но это не историческое сочинение, а историко-политический роман, в котором почти все немногочисленные фактические данные заимствованы из Геродота и Ктесия. В них содержатся и кое-какие крупицы дополнительных данных, которые и используют современные исследователи 13.
Самостоятельное значение имел написанный на греческом языке в III в. до н. э. исторический труд вавилонского жреца Беросса, но он дошел до нас лишь в очень незначительных и поздних извлечениях 14.
О Востоке писали и другие авторы, сочинения которых до нас не дошли, но в свое время были использованы греческими, римскими и византийскими писателями. Поэтому в трудах некоторых позднейших авторов, например Трога, Арриана, Страбона, Плутарха и др., содержатся наряду со сведениями, восходящими к Геродоту, Ктесию или Ксенофонту, также и ценные дополнительные данные.
14


Древние греки подробно документировали события, связанные с походами Александра Македонского: вели нечто в роде придворного журнала, сохраняли квартирмейстерские заметки и записи, в частности записи маршрутов и т. д. Наряду с этими официальными документами различные лица, участвовавшие в военных действиях, вели мемуарные записи, собирали и писали исторические сочинения об Александре Македонском. Таким был, например, историк Каллисфен, который написал первое связное изложение истории Александра Македонского, под названием «Персика». Кроме того, исторические произведения на эту тему были написаны и другими участниками похода: Птолемеем, Аристовулом, Неархом, Онесикритом и др.15
К сожалению, ни документы, ни сочинения авторов — современников событий —до наших дней не дошли. Однако они были использованы историками, писавшими через несколько столетий после смерти Александра Македонского. Их труды сохранили для нас сведения о знаменитом полководце древности и, главное, об истории его эпохи.
Наиболее подробные и ценные сведения о среднеазиатском походе Александра Македонского сохранились в труде грека Арриана (жившего между 95—175 гг. н. э.), носящем название «Анабасис» (в семи книгах на греческом языке) 1б.
Кроме этой работы Арриан написал много крупных философских и географических сочинений, военных трактатов. Немало трудов он создал также по истории.
Для составления «Анабасиса» Арриан использовал многочисленные источники, но, как он говорит сам, главными были сочинения Птолемея и Аристовула 17. Арриан также использовал официальные документы, в частности придворный журнал (так, например, смерть Александра описана по нему), сообщения Неарха, Мегасфена и др. Как неоспоримый географический авторитет фигурирует в его труде Эратосфен.
«Общее достоинство Арриана,— писал крупнейший советский историк античности С. А. Жебелев,— заключается преимущественно в том, что он в более широком объеме, чем остальные источники, воспользовался для своей истории тем официальным преданием, которое восходит ко времени самого Александра. Следует особо подчеркнуть критический подход Арриана к своим источникам» 18. Среднеазиатские события изложены в труде Арриана очень подробно. Имеющийся в них материал — основной источник по истории борьбы народов Средней Азии против греко-македонского нашествия.
Автором другого сочинения, названного в старейших рукописях «История Александра Великого царя македонского», был Квинт Курций Руф 19. Под этим именем упоминается в 46 г. н. э. один римский проконсул, позже умерший в Африке.
15


Однако большинство ученых считает20, что автором этого сочинения был не он, а другой Квинт Курций Руф, может быть, тот, который фигурирует в списке риторов 21. Датировка труда Курция возможна лишь на основе косвенных соображений, поэтому она достаточно неопределенна: от конца I в. до н. э.— до середины I в. н. э.22
Это сочинение написано на латинском языке. Оно состоит из десяти частей; две первые части и куски некоторых других частей утрачены.
По словам С. А. Жебелева, сочинение Квинта Курция «на название истории претендовать никоим образом не может... К историческому преданию Курций Руф относится без всякой критики; понять военную или политическую деятельность Александра он вовсе не стремился, все его изложение рассчитано лишь на то, чтобы добиться риторического эффекта»23. Но так как Курций сообщает сведения, почерпнутые из источников, оппозиционных или враждебных Александру, его сочинение все же представляет значительный интерес.
Некоторые сведения о среднеазиатских событиях во время похода Александра Македонского сохранились у таких античных авторов, как Страбон (дата сочинения—конец первой четверти I в. н. э.), Помпей Трог (I в. до н. э.); Диодор (I в. до н. э.), Плутарх (ок. 46—ок. 127 гг. н. э.) и др. При анализе сведений всех этих источников приходится, конечно, учитывать их тенденциозность: одни поддерживали «официальную версию» истории событий той поры, другие высказывали оппозиционные Александру Македонскому мнения.
Еще следует упомянуть, что у всех народов Востока (в том числе и у таджиков) существовали большие циклы преданий об Александре Македонском, зафиксированные в литературе и фольклоре24.
История Средней Азии последней четверти IV — середины III вв. до н. э. очень слабо освещена в письменных источниках. Многие сочинения древних авторов, посвященные истории Средней Азии и отдельных ее областей, или утрачены целиком, или же от них остались только фрагменты. Единственный связный очерк этой эпохи сохранился в труде Помпея Трога, дошедшего до нас в сокращенном изложении Юстина 25. Трог— один из римских историков, составивший в конце I в. до и. э. (между 19 и 2 гг.) большое историческое сочинение в 44 книгах под названием «Филиппова история». По мнению ряда ученых, труд Помпея Трога является переработкой не дошедшего до нас сочинения какого-то греческого историка (многие считают, что это ‘был историк Тимаген) и что Трот выступал в значительной мере как переводчик с греческого на латинский язык. Однако эта гипотеза не имеет под собой прочного фундамента. Скорее, как думают советские исследователи, напри-
16


мер, Ф. А. Петровский и С. И. Соболевский, Помпей Трог пользовался многими источниками и создал оригинальное сочинение.
Затем, во II или III вв. н. э., Марк Юниан Юстин сделал из этого труда «извлечение» (эпитому), причем текст был резко сокращен, большие куски выброшены, многое из сохранившегося совершенно искажено. Юстин сохранил членение на 44 книги. Краткое и во многом искаженное извлечение, да «прологи» (введения в оглавления к тексту Трога) — это все, что сохранилось от первоначального большого труда Помпея Трога26. Современные исследователи считают, что дошедший до нас текст страдает от ошибок двух авторов и многих переписчиков 27.
Труд Помпея Трога очень ценен для истории эллинистического мира в целом. Что же касается среднеазиатской истории, то ценность Помпея Трога определяется тем, что он использовал в своем труде не дошедшие до нас сочинения историка Аполлодора из Артемиты, прекрасно знавшего историю Средней Азии. В конце II — начале I в. до н. э. он написал обширное сочинение по истории Парфии, включавшее, очевидно, данные и по истории Бактрии, кочевых народов и т. д.
Ценные данные по среднеазиатской истории содержатся также в написанной на греческом языке «Географии» Страбона 28. Основная часть этого труда была завершена им в I в. н. э. «География», сохранившаяся почти целиком, содержит много разнообразного материала по Средней Азии, в том числе и по рассматриваемой эпохе. Страбон, как и Трог, широко использовал сочинение Аполлодора из Артемиты29.
Старшим современником Страбона был другой писавший по-гречески автор, уроженец Сицилии — Диодор30, закончивший свой труд около 21 г. до н. э. В этом произведении сохранились некоторые сведения по истории Средней Азии в се- левкидское время, в том числе и такие, которые отсутствуют в других, дошедших до нас источниках.
Следует также отметить, что для истории Средней Азии IV—III вв. до н. э. имеет значение и ряд других источников, в частности, написанный по-гречески труд Аппиана «Римская история» (II в. н. э.) 31. Сохранившаяся глава одиннадцатая, называющаяся «Сириака», содержит материалы о Селевкидах. Отдельные сведения по истории Средней Азии той эпохи имеются и у других античных авторов (например, у Плутарха32, Плиния 33).
Қ числу важнейших источников по истории Средней Азии III—II вв. до н. э. относится труд Полибия (около 200— 120 гг.) 34. Этот автор происходил из города Мегалополя в Греции. Он написал «Историю в 40 книгах», охватившую период с 230 до 146 г. до н. э. Целиком сохранились лишь пер-
2
Заказ 3970 1 7


вые пять книг; следующие тринадцать — в виде связных больших отрывков и извлечений, остальные же — лишь в виде отдельных фрагментов35.
К счастью, среди сохранившегося материала десятой и одиннадцатой книг имеются важные сведения по истории Средней Азии. Их ценность тем более велика, что Полибий — исключительно добросовестный писатель, причем он рассказывает о событиях, о которых он мог еще слышать от очевидцев.
Еще более важным источником был уже упоминавшийся труд Аполлодора, состоявший по крайней мере из четырех книг, посвященных истории Парфии, а также истории Греко- Бактрии, вплоть до разгрома ее кочевниками; в этом труде были освещены и греко-бактрийские завоевания в Индии. Современные исследователи не без основания полагают, что Аполлодор много путешествовал. Даты жизни Аполлодора неизвестны 36. Его труд до наших дней не дошел, но в свое время он был широко использован Страбоном и Помпеем Трогом. Специальное сочинение о Парфии «Парфика» (17 книг) написал Арриан. Однако его сочинение, содержащее материалы из ранней истории Парфии, сохранилось лишь в виде небольших отрывков, которые исключительно ценны, но далеко не достаточны для воссоздания греко-бактрийской (и парфянской) истории.
Сохранились некоторые индийские источники по истории Греко-Бактрии. В одном индийском астрологическом труде, относящемся примерно к I—III вв. н. э., приводится рассказ о греко-бактрийском продвижении в Индию. Современные индийские исследователи установили, что этот текст восходит к исторической хронике, написанной во второй половине I в. до н. э.37.
Другим источником является «Милинда-паньха» («Вопросы Милинды»). Милинда — индийское имя греко-бактрийского царя Менандра. Этот источник дошел до нас в палийском тексте и китайском переводе. Палийский текст четко распадается на две части, причем значение исторического источника имеет лишь первая часть, которая написана, очевидно, спустя длительное время после смерти Менандра, примерно во II или в I в. до н. э.38.
Разгром Греко-Бактрийского государства освещен в китайских источниках.
Современная наука еще не располагает историческими сочинениями кущанского или близкого к нему времени, которые были бы написаны на территории Кушанской державы: в Индии, Афганистане или в Средней Азии. Все известные сейчас собственно кушанские письменные источники состоят из кратких монетных легенд39 и нескольких десятков лаконичных, по большей части посвятительных, надписей на каменных статуях 18


или предметах буддийского ритуала, оставленных кушанскими царями и их наместниками в районах Северной Индии40.
Иной характер носит открытая недавно в Афганистане, при раскопках Cypx-Қотала, большая надпись, в которой сообщается о возведении кушанским царем Канишкой святилища, позднее пришедшего в упадок и вновь восстановленного уже в царствование его преемника — Хувишки. В этой надписи упоминается и сооружение акведука4l. Из-за скудости ку- шанских источников история Кушанского государства в значительной степени воссоздается по данным античных (грекоримских) и китайских авторов.
Античные авторы, жившие вдали от Кушанского государства, сообщают лишь отдельные, отрывочные сведения о наиболее важных политических событиях (например, о гибели Греко-Бактрийского царства) и о контактах кушан с Римской империей. Среди этих авторов наиболее авторитетны Страбон и Помпей Трог (в изложении Юстина) 42. Важным источником для изучения исторической географии и этнической истории Средней Азии рассматриваемого периода служит труд знаменитого античного географа Клавдия Птолемея (II в. н. э.) 43.
Более сведущими в истории Кушанского государства вообще и среднеазиатских областей того времени в частности были китайские летописцы, начиная с Сыма Цяня, жившего в конце II — начале I вв. до н. э. Сведения о Средней Азии, известные Сыма Цяню и изложенные им в основном в 123-й главе его «Исторических записок» (Ши цзи), были получены от Чжан-Цяня, главы первого китайского посольства «на запад», посланного императором Уди (140—86 гг. до н. э.) к кушанам (да-юечжам). Другим источником Сыма Цяня были официальные донесения и, по-видимому, рассказы участников похода китайских войск в Фергану44.
Не менее важной для изучения истории Средней Азии кушанского периода является «История старшего дома Хань» — Цянь-Хань-шу, написанная Бань Гу (умер в 92 г. н. э.). В этой летописи наряду со сведениями, почерпнутыми у Сыма Цяня, содержатся также донесения китайских лазутчиков и купцов, побывавших в Средней Азии в конце I в. н. э.
Материалы Сыма Цяня и Бань Гу дополнены новыми сведениями в «Истории младшего дома Хань» — Хоу-Хань-шу, написанной Фань Хуа, который жил в первой половине V в. н. э., но использовал, в основном, источники II в. н. э.45.
Некоторые сведения содержатся в дошедших до нас отрывках Вэйлио (составлена между 239 и 265 гг. н. э.) 46.
Для воссоздания истории Кушанского государства используются и те отрывочные сведения, которые сохранились в более поздних китайских, арабских и других средневековых источниках, равно как и в буддийской традиции 47. При изуче2*
19


нии последнего периода истории Кушанского государства (III—IV вв. н. э.) исследователи обращаются также к сасанид- ским памятникам, в частности к надписи Шапура I на Ка’абе Зороастра и Нарсе в Пайкули 48.
IV—V века н. э.— период глубоких внутренних перемен в Средней Азии. Могущественная держава кушан распалась; на арену истории вышли новые этнические группы. Во II в. н. э. отношения Китая со Средней Азией были прерваны 49. И только в середине V в. Китай и Средняя Азия вновь начали обмениваться посольствами. Сообщения последних о местных государствах и событиях легли в основу некоторых китайских династийных историй, из которых наибольший интерес представляет Бэйши (составлено Ли-Яньшоу в начале VII в. н. э.) 50. Его известия, несмотря на их краткость и отрывочность, являются наиболее полным из имеющихся у нас письменных свидетельств о Средней Азии IV—V вв. н. э. Кое-какие полезные сведения, главным образом по этнической истории, можно извлечь из Ляншу (составлена в начале VII в. н. э.) и из других китайских хроник.
Однако следует отметить, что указанные китайские источники нуждались во внимательном изучении и сопоставлении их с другими данными. Серьезные расхождения в оценке точности хронологических дат, наличие противоречивых повторений заставляли некоторых синологов сомневаться даже в познавательной ценности этих источников. Так, в «Исторических записках» Сыма Цяня нередко один и тот же факт отмечался несколько раз и подчас по-разному. Некоторые сведения из более поздних источников, как Бэйши, Ляншу, уже не могли иметь такого значения, как сообщения современников. К тому же авторы упомянутых источников были проводниками традиционной китайской политики «превосходства» по отношению к другим народам, на что не раз указывали русские и западноевропейские синологи еще в XIX в., критически подходившие к изучению китайских хроник. Эта же политика «превосходства» заставляет и сейчас некоторых китайских историков пытаться доказать, что «открытие Западного края» во II—I вв. до н. э. было чуть ли не «завоеванием». Исторические же факты того времени свидетельствуют, что попытки китайских захватчиков утвердиться, например, в Средней Азии почти всегда кончались неудачей. Местное население давало им отпор. Так называемое открытие Западного края способствовало лишь расширению связей Китая с внешним миром. В частности, знакомство с народами Средней Азии •— носителями древней высокой культуры — благотворно влияло на дальнейшее развитие китайской цивилизации.
Внимание латинских и греческих историков IV—V и более 20


поздних веков привлекали войны Рима и Ирана; событий же, происходивших на восточных иранских границах, они касались случайно и притом весьма кратко. Тем не менее, в их трудах содержится ряд ценных данных о среднеазиатских противниках Сасанидов — хионитах, кидаритах и эфталитах.
К наиболее ранним из этих источников относится сохранившаяся часть сочинения римского историка Аммиана Марцел- лина, охватывающая период с 96 по 368 г. (14—31 книги)51. Она имеет особую ценность, так как Аммиан Марцеллин, воин по профессии, был участником персидско-римской войны, лично видел хионитского вождя, и поэтому приведенные им сведения можно считать наиболее достоверными.
Сановник двора Феодосия Младшего — византиец Приск Панийский52, говоря в своем сочинении о сасанидско-визан- тийских отношениях середины V в. н. э., касается при этом и положения в восточном Прикаспии. Приск был свидетелем многих важных событий своего времени, и некоторые подробности о них мы находим только в его сочинении, которое дошло до нас тоже лишь в отрывках. Труд другого византийца, Прокопия Кесарийского53, посвященный войнам римлян с персами, написан в VI в. Он содержит много интересных подробностей об эфталитах, их военной технике, обычаях, верованиях и т. п. Отрывочные сведения об этих же племенах встречаются и у других византийских авторов (Менандра Византийца— VI в. н. э., Феофана и др.). Определенный интерес для разработки истории Средней Азии IV—V вв. представляют составленные в VI в. н. э. сирийские хроники Иешу Стилита и Закария Митиленского 54, особенно первая. В ее основу, как полагают, была положена утерянная теперь «История» грека Евстафия Епифанийского, к которой восходят и сведения Прокопия Кесарийского. Хроника содержит некоторый материал о политических событиях в середине V в. н. э. в Средней Азии.
Сочинения древних армянских историков55, посвященные интересующему нас периоду, в основном касаются религиозных проблем и борьбы кавказских народов с Ираном за свою независимость. Однако и в них имеются некоторые интересные данные по истории Средней Азии. Следует указать книгу Фав- ста Бузанда, написанную в 70 г. V в.56, в которой содержится ряд ценных фактов из истории кушан IV в. н. э., и труд Егише Вардапета — участника похода сасанидского шаха Иезди- герда II против эфталитов57. Кроме них, об этой эпохе писали Моисей Хоренский (V в.) 53 Лазарь Парпеци (V в. н. э.), продолживший историю Фавста Бузанда, и др.
Разрозненные известия о Средней Азии IV—V вв. н. э. или описания событий, происходивших там, встречаются у средневековых арабских и таджикско-персидских авторов59, например Табари (839—923 гг.) 60, пользовавшегося различными не-
21


дошедшими до нас источниками, в том числе (что наиболее важно) арабским переводом свода сасанидских царских хроник. В 963 г. труд Табари был переведен на таджикский язык визирем одного из саманидских правителей — Бал’ами61, и при этом текст был дополнен интересными сведениями, отсутствовавшими в оригинале и взятыми, видимо, переводчиком из недошедшей до нас полной редакции.
Великий классик персидско-таджикской литературы Фирдоуси для своей знаменитой поэмы «Шах-нома» использовал эпические сказания, пехлевийские хроники и многие другие произведения. Поэтому отдельные главы поэмы могут быть привлечены в качестве источника при разработке интересующего нас периода истории Средней Азии62.
Ценные сведения по древней истории Средней Азии содержатся также в труде гениального ученого хорезмийца Би- руни63.
Многочисленные, но скупые сообщения древних авторов дополняют данные легенд на монетах и тексты индийских и иранских надписей64, обычно посвященных каким-либо знаменательным событиям в жизни того или иного правителя.
Основным источником сведений об экономической жизни и истории культуры Средней Азии IV—V вв. н. э. служит постоянно накапливающийся археологический материал.
* * *
Исключительно важное значение имеют памятники письменности, обнаруженные в Средней Азии. Число их непрерывно растет; почти каждый год приносит новые открытия. В южной Туркмении было обнаружено много документов (свыше 2 тыс.), написанных в I в. до н. э. разновидностью арамейского письма на парфянском языке. Расшифровка этих документов дала очень большой материал по социально-экономической истории и культуре. Не менее важную роль, по- видимому,. сыграет расшифровка архива хорезмийских документов III в. н. э.65.
Для истории рассматриваемых в настоящем томе эпох не меньшее значение, чем письменные источники, имеют археологический материал и данные нумизматики.
Первые шаги в изучении археологии первобытнообщинного и рабовладельческого строя в Средней Азии были сделаны еще в XIX — начале XX в. Замечательные золотые и серебряные изделия, найденные в конце 70-х годов XIX в. в Кобадианском бекстве (позже попавшие в Индию, а затем в Британский музей в Англии), продемонстрировали всему миру, какие богатейшие культурные сокровища могут дать археологические 22


раскопки в Средней Азии, в частности на территории Бактрии. И вот Восточное отделение Русского археологического общества, Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии, Археологическая комиссия и др., а также местные краеведческие организации, особенно Туркестанский кружок любителей археологии, Ташкентский, Самаркандский, Ашхабадский и Ферганский музеи, и отдельные краеведы приступили к археологическим разведкам, в основном к обследованию средневековых памятников, в частности архитектурных. Рас- копочные же работы проводились еще мало и их методический уровень был низок, в частности, раскопки на холмах Анау, начатые А. В. Комаровым и через 20 лет после него, в 1904 г., продолженные американской экспедицией Р. Помпелли; раскопки, проведенные в 1885 г. Н. И. Веселовским в Самарканде <на Афросиабе), обнаружившие чрезвычайно интересные древние комплексы, и др. Однако ни материалы этих работ, ни обильные, но случайные находки из других раскопок не были датированы, в лучшем случае их включали в отдел «домусуль- манских древностей». В какой-то степени исключением являются оссуарии (костехранилища), которые изучали выдающиеся русские дореволюционные востоковеды В. В. Бартольд и К. А. Иностранцев. Таким образом, накопленный материал практически почти не мог быть использован для каких-либо конкретных исторических построений.
Положение резко изменилось после Великой Октябрьской -социалистической революции. Благодаря вниманию и помощи Советского правительства археологические работы стали организовываться в государственном масштабе. Была создана новая методика раскопок, в результате чего археологическая наука стала быстро расти еще в 20-х годах XX в. Начало же 30-х годов ознаменовалось двумя замечательными открытиями. В местности Айртам, около Термеза, пограничники обнаружили замечательный каменный рельефный фриз, а местные жители Верхнего Зеравшана в замке на горе Муг — архив согдийских документов. Ученые, проводившие на месте этих находок раскопки, датировали эти комплексы соответственно кушанским периодом и временем VII—VIII вв.
Во второй половине 30-х годов были организованы три крупные экспедиции: Термезская под руководством М. Е. Массона, Хорезмская — С. П. Толстова и Семиреченская — А. Н. Бернштама. Используя накопленный опыт, Хорезмская и Семиреченская экспедиции обследовали и раскопали разнообразные памятники, уделив особое внимание эпохе первобытнообщинного и рабовладельческого строя. Для очень крупных территорий были не только получены археологические комплексы, иногда очень яркие, характеризующие целые ранее совершенно неосвещенные периоды в истории этих об23


ластей, но и выведены на основании анализа совокупности письменных и археологических материалов заключения по истории всей Средней Азии.
Участник Термезской экспедиции А. П. Окладников сделал крупнейшее открытие. Раскопав пещеру Тешик-Таш, он положил начало изучению каменного века в Средней Азии. Следует также упомянуть работы в Бухарском оазисе (В. А. Шишкин), раскопки Тали-Барзу и Қаунчи-тепе (Г. В. Григорьев), а также работы в Фергане, проведенные Б. А. Латыниным, а позже — экспедицией археологического надзора на Большом Ферганском канале.
После Великой Отечественной войны археологические исследования стали проводиться еще более интенсивно. Продолжала работы Хорезмская экспедиция; наряду с исследованием собственно Хорезма она вела работы в прилегающих областях. Ферганская и Памиро-Ферганская экспедиции (А. Н. Бернштам) обследовали Фергану и Памиро-Алай. Вновь организованные Южно-Туркменистанская (М. Е. Массон) и Согдийско-Таджикская, затем Таджикская (первый руководитель А. Ю. Якубовский, затем М. М. Дьяконов) и Киргизская (А. П. Окладников и Г. Ф. Дебец) экспедиции начали детальное обследование соответствующих территорий. В этих экспедициях принимают участие центральные научные учреждения, научные организации республик и музеи. В академиях наук среднеазиатских республик созданы секторы археологии, которые организуют и проводят большие экспедиционные работы, частью в рамках перечисленных выше экспедиций, частью самостоятельно. Так, на территории Таджикской ССР проводит работы Таджикская археологическая экспедиция (руководитель А. М. Беленицкий), в ней участвуют Институт археологии АН СССР, сектор археологии и нумизматики Института истории им. А. Дониша АН Таджикской ССР и Государственный Эрмитаж. Наряду с этим сектор археологии и нумизматики проводит большие самостоятельные работы. Сейчас обследована вся территория республики, включая самые труднодоступные горные районы. Произведены расколки памятников всех периодов66. На основной части территории Узбекской ССР работают археологические отряды Института истории и археологии АН Узбекской ССР под руководством Я. Г. Гулямова и В. А. Шишкина.
Даже этот, более чем неполный, перечень дает представление о чрезвычайно большом объеме проведенных исследований, в процессе которых и накоплен очень обильный материал. Почти на всей территории Средней Азии обнаружены и исследованы памятники каменного века, что позволяет проследить закономерности развития человеческого общества в Средней Азии на ранних этапах его существования, характерные для 24


среднеазиатского каменного века черты производства, взаимосвязь с культурами других областей.
Еще более обилен материал, характеризующий бронзовый век. Для южной Туркмении разработана детальная картина последовательного развития культуры эпохи бронзы, накоплены также данные о развитии культуры других областей Средней Азии, в частности северного Таджикистана.
Для эпохи рабовладельческого строя изучались памятники оседлого и кочевого населения. Археология Средней Азии располагает теперь несколькими опорными стратиграфическими схемами. Существенно важны для периода становления классового общества материалы из низовьев Мургаба, Кобадиан- ского района и Хорезма. В Хорезме наиболее детально изучена история древней ирригации. Комплексы культуры ранних кочевников открыты и изучены на Восточном Памире. Благодаря многолетним раскопкам в распоряжении исследователей теперь имеются большие и яркие комплексы, характеризующие материальную и духовную культуру областей Средней Азии на каждом этапе рабовладельческого строя. Анализ этого материала дает возможность судить о развитии производительных сил среднеазиатского рабовладельческого общества и некоторых сторон его идеологии, а также о историко-культурных и экономических связях, исторической географии и этногенезе. Конкретное изложение и анализ этих материалов приведены в соответствующих главах и разделах. Следует также подчеркнуть, что археологические комплексы имеют не только громадное значение для исследования древней истории Сред' ней Азии, но и для всех соседних зарубежных территорий.
Изучение монет, которые выпускались или имели хождение в древнем Таджикистане и в сопредельных с ним областях, также имеет первостепенную важность. Самые ранние свидетельства о денежном обращении на территории Средней Азии относятся только к периоду Греко-Бактрийского царства. Ни для ахеменидского времени, ни даже для селевкидского, когда в Бактрах (современный Балх) существовал монетный двор 67, пока нет бесспорных монетных находок к северу от Аму-Дарьи.
Привлечение монет для изучения древней истории Средней Азии началось еще в XVIII в. В 20—30-е годы XIX в. началось интенсивное накопление новых нумизматических материалов с территорий древней Бактрии и Северной Индии68, за которым последовали специальные нумизматические исследования 69. Первичная систематизация и датировка стали наиболее важным начальным этапом их изучения 70. Дальнейшая коллекционерско-собирательская деятельность, а также открытия многих археологических и эпиграфических памятников, связанные прежде всего с именем А. Каннингэма — руко-
25


водителя английской археологической службы в Индии, подготовили почву для новых углубленных исследований монетного материала 7I. К последним десятилетиям XIX в. относится серия работ Э. Друэна, посвященных нумизматике древней Средней Азии, в том числе монетам древнего Согда и так называемым туранским монетам 72.
К концу XIX в. в распоряжении нумизматов оказались уже весьма значительные собрания монет73. Исследования А. Каннингэма по греко-бактрийской74, кушанской 75 и эфталитской76 нумизматике как бы подводили итоги накопления и первичной систематизации и долго не теряли своего значения даже после выхода в свет новых каталогов77.
Первые десятилетия XX в. наряду с продолжением разработки чисто нумизматических вопросов характеризуются широким использованием монетных данных для общеисторических построений. Гипотетичность многих положений в исследованиях такого рода, появлявшихся и в последующие годы (Э. Херцфельд, В. Тарн, Р. Гиршман) 78, вызвала более углубленное внимание к вопросам систематизации нумизматических материалов, что привело к пересмотру многих уже устаревших положений 79.
На первых этапах исследования нумизматики древней Средней Азии, когда ее общие контуры обрисовались достаточно определенно, монетные данные имели наибольшее значение для реконструкции событий политической истории. Так, имена многих правителей, их последовательность, династийные взаимоотношения и другие важные факты исторического процесса, протекавшего в Греко-Бактрии, устанавливаются преимущественно при помощи нумизматики. Столь же велико значение монетных данных для Юечжийской Бактрии, для Кушанской империи и для эфталитского периода. Вместе с тем решение целого ряда исторических проблем пока невозможно прежде всего из-за недостаточной разработанности нумизматических материалов, поскольку большинство собирателей монет XIX в. не уделяло почти никакого внимания местам находок, в связи с чем чеканы многих правителей с трудом поддаются локализации.
Этот 'недостаток в первую очередь присущ деятельности иностранных коллекционеров.
Тщательная фиксация всех монетных находок в Средней Азии была начата только в первые годы Советской власти80 и успешно продолжается до настоящего времени, в том числе и на территории Таджикистана81. В результате удалось отнести к Северной Бактрии «гиссарский» тип подражаний оболам Евкратида82, юечжийский чекан по типу Гелиокла83, монеты Герая 84, а также выделить чекан древнего и афригидского Хорезма 85, удачно локализовать в Нахшебе (Каршинский 26


оазис) эфталитского времени одну из групп загадочных «ту- ранских» монет и пр.86.
Нумизматические данные служат ценнейшим источником не только политической, но и экономической истории общества. Разработка этих проблем применительно к древней Средней Азии началась сравнительно недавно87. Состояние монетного дела, вес и качество монеты на разных этапах развития Греко-Бактрийского царства, Кушанской империи и других государственных объединений, в которые входила территория современного Таджикистана, являются наглядным показателем экономического состояния страны. По монетам можно судить не только о политической, но и об экономической ориентации государства, о направлении его торговых связей. В этом отношении весьма характерна монетная система государства Великих Кушан, рассчитанная на экономические контакты с римским миром, причем к кушанскому времени относится также проникновение на территорию Бактрии и севернее88 римских монет. Для Ферганской долины и прилегающих к ней районов, связанных с востоком, характерны в это же время находки китайских монет.
Особую ценность для исследования экономики представляют находки монетных кладов. Упоминавшийся выше Аму- Дарьинский клад был, по-видимому, монетно-вещевым, однако обстоятельства его находки неясны, а сколько-нибудь подробной публикации относящихся к нему монет не имеется 89. Большой интерес для экономической истории Бактрии представляют клады из Кундуза и из района Кабула90, а также несколько кладов кушанской меди, найденные к северу от Аму-Дарьи, на территории Таджикистана и Узбекистана.
Не менее важные сведения дают монеты и по истории культуры. Изучение монет, обращавшихся в древней Средней Азии, позволяет решать вопросы идеологии и религиозных культов 91, истории искусства, а монеты Великих Кушан до недавнего времени оставались почти единственными памятниками бактрийского языка.
Нельзя не отметить и ту особую роль, которую играют монетные находки при археологических раскопках, являясь наиболее надежными материалами, датирующими остальные предметы и памятники в целом.
Вхождение народов Средней Азии в державу Ахеменидов тем самым связывает их историю с историей ахеменидского Ирана, одного из могущественнейших царств древнего мира, изучение которого давно привлекло к себе внимание европейских исследователей. Достаточно сказать, что еще Нибур, единственный уцелевший участник первой европейской научной экспедиции на Восток, снаряженной правительством Дании в 1761 г., немало сил и времени уделил истории ахеменид- 27


ского Ирана и пытался, правда без особого успеха, прочитать древнеперсидские клинописные надписи. Более того> он тщательно скопировал надписи Персеполя и привез их в Европу92. С тех пор и история Ахеменидского царства и тайна древнеперсидской клинописи не переставали волновать европейских ученых. Однако ни ранние исследователи, ни многочисленные ученые, изучавшие историю Ирана в конце XIX — начале XX в., не уделили, да и не могли в силу тогдашнего уровня знаний уделить должного внимания истории северо-восточных владений ахеменидских царей — территории современных среднеазиатских республик93.
Среди посвященных ахеменидскому Ирану работ западноевропейских и американских ученых нашего столетия для истории Средней Азии ахеменидского периода большое значение имеют исследования Херцфельда, Олмстеда, Гиршмана, Хеннинга. Крупным вкладом в изучение одного из важнейших источников по истории Ахеменидского государства — Бехи- стунской надписи Дария I — было уточнение чтения этой надписи, предложенное американским ученым Кэмероном. Одной из основных публикаций по культуре и искусству Средней Азии VI—IV вв. до н. э. остается книга Дальтона «Амударьинский клад» 94.
Об Александре Македонском и его походах написано огромное количество книг и статей на различных языках. Но лишь сравнительно немногие авторы этих работ касаются борьбы народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков. На них мы и остановим свое внимание. Однако здесь следует подчеркнуть, что постановка этой темы (борьба среднеазиатских народов) — заслуга русской и особенно советской науки.
Русский академик Г. 3. Байер (1694—1738 гг.), автор многих трудов по древней и средневековой истории95, написал первый труд по истории Греко-Бактрии, опубликованный в Петербурге свыше двухсот лет назад96. Он же, изучив все доступные тогда античные источники, а также данные средневековых арабских, персидских и турецких авторов и индийские сочинения, попытался рассмотреть некоторые вопросы, связанные с походами Александра Македонского в Среднюю Азию97.
В 1834 г. была опубликована специальная статья немецкого историка И. Г. Дройзена (1808—1884 гг.) «Поход Александра Великого через Туран», в которой автор пытался проанализировать характер греко-македонского вторжения в Среднюю Азию98. Эта статья, значительно расширенная автором, вошла в его «Историю эллинизма», изданную дважды99. В части, касающейся политической истории, эта книга сохраняет еще до сих пор некоторое значение. Следует отметить, что излагая события, происходившие в Средней Азии, И. Г. Дрой- 28


зен стремился оправдать варварские действия Александра (истребление согдийцев). Один из первых критиков И. Г. Дрой- зена назвал эти попытки «возмутительными» (или «отвратительными») 10°. Более точную характеристику дать трудно.
В начале 90-х годов XIX в. появилась другая работа по рассматриваемому вопросу — книга Ф. Шварца101. Ее автор, астроном, работал в Средней Азии полтора десятка лет. В это время он хорошо изучил географические особенности тех областей, где во время греко-македонского нашествия происходили военные действия. Это позволило ему более конкретно, чем это делали его западноевропейские предшественники, определить пути движения войск, места сражений и т. д. В зарубежной науке с 90-х годов прошлого века и до нашего времени труд Ф. Шварца считается основным исследованием по данному вопросу, и на него ссылаются как на неопровержимый авторитет. Одна из причин этого — незнание (или игнорирование) труда В. В. Григорьева, а также исследований советских ученых и прежде всего Қ. В. Тревер. Даже в узкой историко-географической области некоторые положения Ф. Шварца неправильны, он совершенно игнорировал всю предшествующую литературу предмета 102. Следует подчеркнуть, что вышедший задолго до книги Ф. Шварца талантливый труд В. В. Григорьева был значительно ценнее.
В IV томе сводной «Кэмбриджской древней истории» специальные главы, написанные современным английским историком В. Тарном 103, посвящены завоеванию Александром Македонским Ирана (глава XII) и Дальнего Востока (глава XIII). В последней главе второй и третий разделы излагают ход завоевания Средней Азии («Туркестана») 104, некоторые сведения содержатся и в других разделах этих глав. В. Тарн дает очень сжатое, но вместе с тем достаточно яркое изложение военных действий, причем он специально подчеркивает всенародный («национальный» по его терминологии) характер борьбы и роль Спитамена, как «национального вождя». Но В. Тарн недооценивал уровень культуры среднеазиатских народов, утверждая об отсутствии у них городов. И если это было в какой-то мере объяснимо в момент издания «Кэмбриджской древней истории», то повторение этого положения в его монографии «Александр Македонский» (2 тома) 105 свидетельствует о том, в какое неудобное положение ставят себя те буржуазные историки, которые не интересуются достижениями советской науки. Следует подчеркнуть, что В. Тарн — последовательный апологет Александра и идеалистически оценивает исторические события 106. В желании прославить Александра ученый не останавливается перед сознательным игнорированием, а порой — и искажением некоторых фактов107. На примере его исследования, являющегося одним из наиболее
29


фундаментальных трудов, созданных в этой области буржуазной исторической наукой, ясно видны недостатки и пороки, свойственные буржуазной историографии.
Ценные замечания и соображения, особенно в части критики источников, имеются и в прочих книгах и статьях В. Тарна, а также и в трудах некоторых других серьезных буржуазных исследователей 108. Однако в большинстве современных буржуазных исследований об Александре Македонском явно стремление отыскать в далеком прошлом оправдание и обоснование современной империалистической политики 109.
Большой интерес представляет книга В. Тарна «Греки в Бактрии и Индии»110, точнее ее вводная часть, где рассматриваются и анализируются разнообразные данные источников о Средней Азии и прилегающих областях в селевкидское время; в основном эта работа посвящена истории Греко-Бактрии. Много ценных сведений о Селевкидском государстве собрано М. И. Ростовцевым в его трехтомном труде «Социальная и экономическая история эллинистического мира»111. И хотя автор этого фундаментального исследования, будучи сторонником чуждого нам мировоззрения, модернизировал историю и не принял учения о социально-экономических формациях112, историки-марксисты не могут пройти мимо его труда, содержащего богатый фактический материал, в частности, и по истории Средней Азии113.
Буржуазная историография создала еще некоторые полезные труды по истории Селевкидов, хотя и написанные с методологически чуждых нам позиций, но в той или иной степени освещающие историю Средней Азии114.
За последние десятилетия среднеазиатской историей, в частности Греко-Бактрией, все активнее занимаются индийские ученые. Один из них — А. Нарайан опубликовал монографию «Индо-Греки»115. Автор этой монографии — нумизмат, прекрасно владеющий греко-римскими и индийскими письменными источниками. Он рассматривает политическую историю Греко-Бактрии от ее возникновения и до падения (а не только, как можно было бы ожидать, судя по названию, связанную с Индией часть ее истории). Личное знакомство с нумизматическим, в том числе — ранее неизвестным, материалом, позволило автору предложить много новых толкований. Еще более многочисленной является зарубежная литература по истории Парфии116.
Изучение истории кушан и их державы насчитывает уже более двух столетий. Сначала,, однако, вопрос о кушанах (да- юечжи китайских источников) рассматривался лишь в связи с падением Греко-Бактрийского царства117. Толчком к дальнейшему изучению кушанского периода послужили находки 30


кушанских монет в Индии и Афганистане118. Большое значение для изучения истории кушан и кушанского периода до сих пор сохраняют разделы, посвященные этому периоду в ряде работ по истории Индии, вышедших в свет в первой четверти XX в. И9. Значительный интерес для истории Средней Азии кушанского периода имели работы западноевропейских авторов— В. Томашека, Г. Халуна, В. Тарна, Р. Гёбля, Ж. Е. ван Лохвизен-де-Леез, Ф. Альтхайма и др. и изданные уже после второй мировой войны труды Р. Гиршмана и Дж. Маршалла 12°. Среди работ индийских исследователей, в последнее время уделяющих кушанам и кушанскому периоду немало внимания, для изучения истории Средней Азии наиболее ценной является упомянутая монография А. Нарайана121.
Еще задолго до революции русские историки и востоковеды с огромным интересом относились к прошлому народов Средней Азии. В частности, ахеменидскому периоду в их истории посвятил исследование выдающийся русский востоковед В. В. Григорьев (1816—1881) 122. Позднее этим вопросом занимались В. В. Бартольд и Б. А. Тураев 123.
Особое место занимает труд В. В. Григорьева «Поход Александра Великого в Западный Туркестан» 124. Будучи тонким знатоком древних и средневековых исторических источников, В. В. Григорьев прекрасно знал и географию Средней Азии. Это позволило ему, на основе глубокого изучения источников и литературы, дать очень подробное изложение событий, связанных с походом, и высказать многие, утвердившиеся затем в науке, соображения о локализации упомянутых в источниках пунктов, областей и т. д. Однако главное значение его труда состоит в том, что он впервые последовательно рассмотрел события под углом зрения борьбы местных жителей против греко-македонских захватчиков, нарисовав яркую картину мужественной борьбы согдийцев и бактрийцев 125. Со страниц труда В. В. Григорьева перед читателем вставал образ свободолюбивых народов, несмотря на страшные потери и беспримерную жестокость завоевателей, не склонившихся перед захватчиками. С глубокой симпатией В. В. Григорьев рассказывает о Спитамене и его сподвижниках. Работа В. В. Григорьева в основном сохранила свое значение и до наших дней. Не менее интересен его труд «Греко-Бактрийское царство», содержавший научный критический обзор всей существовавшей к тому времени литературы по греко-бактрий- ской нумизматике и истории, а также много ценных наблюдений и заключений самого автора126.
Историей борьбы народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков занимался и академик В. В. Бартольд. Наиболее подробно его взгляды изложены в «Исследовании по истории Согдианы с древнейших времен до арабского за-
31


всевания (кончая 719 г.)» 127, в котором на основании тщательного анализа источников дана хронологическая канва событий. Не меньший интерес проявлял В. В. Бартольд и к истории Греко-Бактрии, поставив или разрешив ряд ее существенных вопросов в своей специальной работе «Греко-Бактрийское государство и его распространение на северо-восток». В этой связи должна быть упомянута также его работа «Восточноиранский вопрос» 128. Касался академик В. В. Бартольд и вопросов кушанской истории, но основные интересы его не выходили за пределы средневекового периода 129. Следует также отметить, что в нашей отечественной науке большую роль для изучения кушанского периода сыграло «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» Н. Я. Бичурина, состоявшее из переведенных на русский язык сообщений китайских авторов 13°.
Прогрессивная концепция, заложенная в трудах передовых русских ученых, была развита советскими историками на новой основе, на основе марксистско-ленинской методологии. С новых позиций были переработаны все те сведения, которые содержатся в письменных источниках. Кроме того, в исследование был вовлечен огромный археологический, эпиграфический, нумизматический и лингвистический материал.
История экономики древнейшей и древней Средней Азии; различные аспекты истории материальной и духовной культуры; вклад древних народов, населявших Среднюю Азию, в мировую цивилизацию; историко-культурные связи; многие проблемы социальной и политической истории — вот далеко не полный перечень того круга вопросов и проблем, над которыми работали и работают советские ученые.
Следует отметить исследования В. В. Струве, Н. В. Пигу- левской и С. П. Толстова по социально-экономическому строю древних народов Средней Азии и Ирана; труды К- В. Тревер по культурной и политической истории; работы А. Н. Берн- штама, М. М. Дьяконова, И. М. Дьяконова и многих других советских ученых. На основе этих работ были созданы сводные коллективные труды по истории отдельных среднеазиатских республик: «История народов Узбекистана», «История Туркменской ССР», «История Казахской ССР», «История Киргизии». Развернутое марксистское исследование истории таджикского народа, в том числе древнейшей и древней, содержится в '«Истории таджикского народа» Б. Г. Гафурова.
Углубленное изучение истории ахеменидского Ирана и Средней Азии VI—V вв. до н. э. началось в нашей отечественной науке лишь в 30-х годах текущего столетия. Многое в этом направлении сделано академиком В. В. Струве, опубликовавшим ряд исследований по истории Ирана и Средней Азии ахеменидского периода131. Этим проблемам уделено внимание
32


также в монографиях других авторов и в сводных работах по истории древнего Востока 132, во «Всемирной истории», «Очерках по истории СССР», обобщающих работах по истории отдельных среднеазиатских республик133. Вопросы истории культуры и искусства Средней Азии ахеменидского периода рассматривались также в многочисленных работах, посвященных археологическим исследованиям в различных советских среднеазиатских республиках.
Исходя из марксистско-ленинской идеологии, советские историки научно осветили борьбу среднеазиатских народов против греко-македонского нашествия.
Здесь следует подчеркнуть два момента. Во-первых, в трудах советских историков, в том числе среднеазиатских ученых, нашли марксистское решение многие вопросы истории возникновения государства Александра Македонского, роль его личности и характер греко-македонских завоеваний на Востоке, состояние Ахеменидского государства и многие другие проблемы. Во-вторых, фактически была заново восстановлена древняя история Средней Азии.
Научная разработка комплекса проблем, касающихся истории эллинизма, также ведется советскими учеными. Большая группа их занимается детальным анализом социально-экономической истории Селевкидского государства 134. По тщательности анализа источников к работам советских исследователей истории Селевкидов примыкают труды историков народно-демократических стран, особенно Польши135.
Период, когда некоторые области Средней Азии входили в состав Селевкидского государства, впервые получил освещение в исследованиях, появившихся в результате археологических работ на территории Бактрии, Согда, Парфии, Хорезма 136. Селевкидская эпоха нашла более или менее развернутое изложение в «Истории народов Узбекистана», «Истории Туркменской ССР» и в других сводных трудах по истории Средней Азии в целом или отдельных среднеазиатских республик.
Создание подлинно научной, основанной на марксистской методологии, истории народов Средней Азии периода III— II вв. до н. э.— также заслуга советской науки. Советские ученые много и упорно работали над разработкой истории Греко- Бактрии 137. Большое место в работах советских исследователей Средней Азии занимает кушанская проблематика. Этому периоду посвящены также специальные разделы в «Очерках по истории СССР», «Истории таджикского народа» Б. Г. Гафурова, «Истории Узбекской ССР». Вопросов истории кушан и куша некого периода Средней Азии в той или иной мере касались многие археологи, вскрывшие культурные слои, датированные этим периодом в разных районах советских среднеазиатских республик.
3
Заказ 3970
33


История Средней Азии IV—V вв. н. э. в целом начала разрабатываться лишь советской наукой. Буржуазная историография затрагивала эту тему только в связи с давно интересовавшей ее проблемой происхождения эфталитов — грозных врагов сасанидского Ирана или же с исследованием частных: вопросов, касавшихся, например, нумизматики. Вопрос о происхождении эфталитов дебатируется в науке уже более ста лет. Но несмотря на усилия специалистов многих стран, основные принципиальные вопросы, связанные с этой проблемой,, остаются нерешенными 138.
Новую эпоху в изучении древней истории Средней Азии открыли советские историки, стремящиеся связать внешнеполитические события с внутренними процессами, происходившими в жизни местного населения и использующие для этого не: только письменные источники, но и в значительной степени археологический материал.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫЙ
СТРОЙ


I
ГЛАВА I
КАМЕННЫЙ ВЕК
КАМЕННЫЙ ВЕК И ЕГО ПЕРИОДИЗАЦИЯ } 1
Марксизм-ленинизм установил, что в истории общества суг ществует пять последовательно сменяющихся основных типов производственных отношений: первобытнообщинный, рабовлаг дельческий, феодальный, капиталистический и коммуниста*!,ейский. Каждому типу производственных отношений соответствует определенная общественно-экономическая формация».
Наиболее продолжительным был первобытнообщинный строй, основой производственных отношений которого была общественная собственность на средства производства. »
«Эта «седая древность»,— писал Ф. Энгельс,— при всех обг стоятельствах останется для всех будущих поколений необыг чайно интересной эпохой, потому что она образует основу всего позднейшего более высокого развития...» Г Именно поэтому основоположники марксизма-ленинизма всегда прояви ляли глубокий интерес к древнейшим периодам истории человечества — времени, когда складывалось человеческое общество, между людьми формировались общественные отношения в процессе производства.
Для изучения первобытного общества особенна ценно ис* следование развития орудий труда древних людей.
К. Маркс писал: «Такую же важность, какую строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изу> чения исчезнувших общественно-экономических формаций'»^
Главное место среди «останков средств труда» с. самого начала принадлежало каменным орудиям, которые начали употребляться задолго до открытия металла. Поэтому Древнейшее прошлое человечества обычно называется каменным веком. ..-.«.г
37


Этот период делится на древний каменный век — палеолит и новый каменный век — неолит 3.
Люди палеолита жили в то время, когда растительный и животный мир, климат и ландшафт сильно отличались от современных. Они пользовались оббитыми, а не шлифованными каменными орудиями и не имели глиняной посуды. Люди того времени лишь использовали готовые дары природы, занимаясь охотой и собирательством, и не умели еще выращивать злаки и приручать домашних животных. Первобытное человечество прошло большой и тяжелый путь развития, сталкиваясь в своем становлении с такими трудностями, «которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям» 4.
Классики марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали, что человечество прошло суровую школу борьбы с природой. В. И. Ленин писал: «Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой» 5. И если человечеству при существовавшем тогда чрезвычайно низком уровне развития производительных сил удалось преодолеть эти трудности, то только потому, что оно сумело создать коллективную организацию, первоначальной формой которой был первобытный коммунизм, т. е. общество, основанное на простом сотрудничестве, при котором существовало коллективное производство и уравнительное распределение продуктов труда. В этом обществе, не знавшем классового неравенства и угнетения, имело место только естественное разделение труда в зависимости от возраста и пола. Длительный период древнего каменного века подразделяется на нижний, средний и верхний палеолит. В свою очередь нижний палеолит делится в Европе и отчасти в Азии на шелль и ашель; среднему палеолиту соответствует эпоха мустье, а верхнему палеолиту — ориньяк, солютре и мадлен 6.
Следующий за палеолитом, заключительный этап каменного века — неолит — продолжался по сравнению с первым очень недолго, всего около пяти-шести тысячелетий. Люди неолита наряду со старыми занятиями — охотой и собирательством — начали заниматься примитивным земледелием и приручили первых домашних животных.
Нижний и средний палеолит соответствует эпохе формирован [я людей и начальных форм первобытной общины. Верхний палеолит и неолит — это эпоха развития зрелой формы перв )бытной общины — материнского рода, сменившегося поздк ее отцовским родом.
О( новы марксистской периодизации первобытного общества заложены Ф. Энгельсом в его классической работе «Про- исхож. \ение семьи, частной собственности и государства», ко38


торая охарактеризована В. И. Лениным как «одно из основных сочинений современного социализма» 7.
Переход от животного к человеку, занявший многие сотни тысяч лет, был величайшим скачком в развитии природы. Человек не только потребляет, но и производит, и основное отличие его от животных — способность к труду. «Труд,— писал Энгельс,— первое основное условие человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека» 8.
Ф. Энгельс четко показывает, какие элементы стали основными в процессе антропогенеза — формирования человека. «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который при всем своем сходстве с обезьяньим далеко превосходит его по величине и совершенству. А параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближайших орудий — органов чувств» 9.
Ученые еще не пришли к окончательному решению вопроса, где впервые появился человек. Одни считают, что родиной человека были открытые гористые места Центральной и Восточной Азии, а также Закавказье; другие полагают, что процесс очеловечения обезьяны происходил на африканском континенте; третьи думают, что этот процесс протекал на значительно более обширной территории 10.
История изучения каменного века Средней Азии
Средняя Азия долго оставалась белым пятном на археологической карте Советского Союза. До революции здесь не было известно ни одного палеолитического памятника, а только случайные находки изделий неолитического и более позднего периода.
Вместе с тем кремневые пластины, найденные в 1864 г. А. Гебелем в форте Александровском на Мангышлаке, были одной из первых находок такого рода в России 11.
К сожалению, дальнейшего развития это удачное начало не получило. И только в конце XIX — начале XX в. появляется определенный интерес к первобытной археологии у членов Туркестанского кружка любителей археологии 12.
После Октябрьской революции интерес к первобытной археологии значительно возрос, однако долгие годы исследователи ограничивались только фиксацией отдельных находок 13. К началу 30-х годов относятся и первые находки каменных орудий в Таджикистане 14. Планомерные поиски и раскопки 39


памятников каменного века в Средней Азии начинаются лишь незадолго до начала Отечественной войны.
Событием большой научной важности, вызвавшим огромный интерес как в СССР, так и за рубежом, явились раскопки грота Тешик-Таш в Байсунском районе (Южный Узбекистан), произведенные в 1938—1939 гг. А. П. Окладниковым ,5. Значение работ в Тешик-Таше заключается не только в том, что они увенчались открытием первой мустьерской стоянки в Средней Азии и тем самым положили начало научному изучению палеолита этой области, но и в том, что Тешик-Таш, будучи для того времени единственным мустьерским памятником на восток от знаменитых мустьерских местонахождений Кавказа, Палестины и других стран Ближнего Востока, позволил установить существование этой культуры в окраинных областях Центральной Азии.
Не меньшее значение имело и открытие костных остатков мальчика-неандертальца, сделанное в этом же гроте. Известный американский антрополог А. Грдличка писал, что эта находка делает необходимым пересмотр существовавших представлений о неандертальской фазе в древней истории человечества, и отмечал, что тешикташский ребенок не только увеличивает территорию распространения человека неандертальского типа, но и «сокращает наполовину дистанцию между западными находками неандертальцев и пекинским человеком» 16. Г. Ф. Дебец, говоря о научном значении неандертальского захоронения в Тешик-Таше, отмечал, что последнее «указывает на существование человека неандертальского типа в той части азиатского материка, в которой сторонники параллельного существования часто хотят видеть прародину современного человека, существовавшего будто бы одновременно с европейским неандертальцем» 17.
К 1939 г. относится и открытие верхнепалеолитической стоянки на Комсомольском озере в Самарканде 18.
Незадолго до начала Отечественной войны археологи открыли и изучили в Приаралье новую неолитическую куль- туру, названную кельтеминарской 19. Дальнейшие исследования памятников подобного типа показали чрезвычайно широкое распространение этой культуры.
Все эти открытия не только установили в общих чертах облик культур каменного века Средней Азии, но и стали ценным вкладом в изучение палеолита и неолита всего азиатского материка в целом.
После Отечественной войны исследования каменного века Средней Азии усиливаются с каждым годом. Палеолитический отряд Южно-Туркменской комплексной экспедиции, руководимый А. П. Окладниковым, открыл многочисленные памятники каменного века на западе Туркмении20. В, 1947 г. была от40


крыта мустьерская пещера Аман-кутан. Особую ценность представляет полученная здесь богатейшая коллекция среднечетвертичной фауны21. О международном значении исследований древнейшей истории Средней Азии свидетельствует то внимание, которое зарубежные специалисты проявляют к каменному веку Средней Азии22.
Первые поиски пещерных стоянок, предпринятые в Таджикистане С. Н. Замятниным в 1943 г., были безуспешны, но в 1948 г. А. П. Окладникову удалось обнаружить следы каменного века в Гиссарской и Вахшской долинах, а начиная с 1953 г. на территории республики постоянно работает палеолитический отряд, занимающийся систематическими поисками остатков каменного века. Из исследований этого отряда и работ других палеолитических групп, создававшихся при различных отрядах Таджикской археологической экспедиции, особо важными открытиями явились исследования ашеле-мустьер- ского комплекса в Қайрак-Кумах и Наукате на р. Сыр-Дарье, мустьерского местонахождения Кара-Бура на Вахше, верхнепалеолитической стоянки Ходжигор, поздненеолитической стоянки Куй-Бульён в Дангаринской долине.
В 1956—1960 гг. В. А. Рановым были обнаружены стоянки каменного века в различных районах Восточного Памира, расположенные на высоте 4200—3500 м над уровнем моря.
Исследование этих стоянок в значительной степени изменило наше представление о верхней границе распространения человека каменного века, а также позволило затронуть важные вопросы расселения первобытных людей в конце каменного века в высокогорных областях Центральной Азии.
Особый интерес представляет открытие совершенно новой, ранее неизвестной культуры — гиссарской, относящейся к самому концу каменного века, а, может быть, частично даже к эпохе перехода к металлу. Эта своеобразная земледельческая культура, широко распространенная в горных областях всей Средней Азии, резко отличается от хорошо известных земледельческих культур Ближнего Востока и Туркмении и характеризуется обилием грубых галечных орудий, причем обработка камня напоминает древние технические приемы.
Гиссарская культура — это неолит, присущий горным районам^ тогда как в равнинной части Средней Азии развивалась иная культура—земледельцев (типа Джейтуна), а также охотников-рыболовов (кельтеминарская).
Следовательно, можно сказать, что изучение каменного века Средней Азии еще только начинается. Но уже первые работы показывают большое своеобразие каменного века этой территории, особенно ее горных областей. Трудно ожидать, что здесь будут обнаружены хорошо известные и детально изученные в других районах культуры каменного века. Являясь 41


частью общечеловеческой культуры тех отдаленных времен, первобытное население Средней Азии и Таджикистана создавало свою культуру, своеобразную и автохтонную, обладавшую специфическими, присущими только этой области чертами. Вот почему многое из того, что будет изложено ниже, представляет лишь предварительную попытку увязать в единую систему все имеющиеся у нас сведения о каменном веке Средней Азии и будет уточнено в процессе дальнейших более глубоких исследований.
РАННИЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА
Нижний палеолит (800—100 тыс. лет до н. э.)
Третичная эпоха, в конце которой произошло выделение человека из животного мира, охватывает громадный промежуток времени — около 70 млн. лет.
Во второй половине третичной эпохи произошли большие перемены в облике нашей планеты — возникли горы Кавказа, Карпаты и Альпы, поднялись высочайшие хребты Гималаев, •образовались высокогорные плато Тибета и Восточного Памира.
Большие горообразовательные процессы имели место и в начале следующего периода истории земли — четвертичного (или, как его называют, антропогена, т. е. периода возникновения и существования на земле человека).
Мы пока еще точно не знаем, жили ли древнейшие люди на территории современного Таджикистана, но, по-видимому, климатические условия того времени не служили помехой. С этой точки зрения очень интересно, что в позднетретичных отложениях Сиваликских холмов, находящихся в Северной Индии, были найдены остатки ближайших предшественников человека — антропоидных (человекообразных) обезьян. Си-’ валикские отложения могут быть сопоставлены с так называемым бактрийским ярусом, широко распространенным в отложениях Средней Азии,— и там и здесь осадки накапливались в аналогичных климатических условиях23.
К концу третичного периода пышная тропическая флора сменилась в Средней Азии степной растительностью. Изменилась и фауна. Фаунистический комплекс этого времени носит в науке название виллафранкского и хорошо прослежен в СССР (хопровский комплекс) 24. Подробно фауна, подобная таджикистанской, изучена в Казахстане. Там встречаются останки таких животных, как овернский мастодонт, обитатель небольших лесов и зарослей кустарника — южный слон, ранние формы лошади, древний верблюд и, наконец, житель
42


Комплексы ЧЕТВЕРТИЧНЫХ отложений
Пмдвоаагде - МЫ* ГЕОЛОГИ* чесямй возраст
Общепринятая АрХЕВЛОГИЧЕМАВ ПЕЛиодизлаия
Традиционная хронология
АРX( 0 Л 0 Г N N £ С А И 1 ПАМЯТНИКИ
Таджикистан
УЛЕкмСТАм
Плейстоцен ( четвертичный период!
сыр-дотскнй (Северный Таджикистан) А Му-ДА0ЬИНС А И Й (Таджикская репрессия) Пойма и низкая надпойменная терраса ( первая, реже Вторая)
Голоцен
Неолит Мезолит
10 тыа - Зтыс лет до мз.
Куй-вульён, Тепяи- Гаэийон, Чильучор-Чашма, Ош-хона,
Куй-вулеён (отяянка у вадулоамилища)
Келыпеминарская культура , стоянки зиссарской культуры в Ьайсун- Тау
Г ОАОДИDСIЕИ СК И И (Северный Таджикистан)
ДУШАНБИНСКИЙ (Таджикская депрессия) Наиболее развитые В дол ина л террасы (чаще Всего третья, реже Вторая или четвертая)
Верхний плейстоцен
Q3
Верхний 1АЛЕО1НТ (мадлен, сол ют ре, ориньяк)
40-W тышлет до кз.
Ходжиг ор, Кизыл-Кала
Комсомольское озеро ( Самарканд)
7АШКЕ N7 С КИ Й
(Себеоный Таджикистан)
ИАЯКСКИи
(Таджикская депрессия) Основная лессовая терраса долины и комплекс низких адыров
Средний плейстоцен
Средний палеолит
(мустье)
100'40 тыс. лет до м.з.
Кара-Ьура, мустьерс*ий комплекс из К ой рак-Кумов и Наука та, ашель- мустъерский комплекс из Кои рак Кумов
Каджикечт, Амон-Кутан, Теши к - Таш
С 0 X С К ы м (Северный Таджикистан)
к у Я Я Ь С К И й (Таджикская депрессия) Высокие террасы и комплекс Высоких а дыроб
Нижний плейстоцен
А;
Н й ж н и й
ПАЛЕОЛмт
(ашель, шеллъ, до шеллы
от 1 млн. до 100 тыс* лет до н.з.
Ьокиргон - сай, рубило из Кизыл-Кала
Плмцеи
Схема периодизации и хронологии основных памятников каменного века Таджикистана и Узбекистана


полупустыни — страус25. В отложениях уже упоминавшихся выше Сиваликских холмов фауна этого времени дополняется еще носорогами, быками и жирафами26.
В Таджикистане известна только одна находка вилла- франкской фауны. Это зуб южного слона, обнаруженный в хребте Супе-Тау, неподалеку от г. Қанибадама27. Но даже одна находка позволяет, правда условно, восстановить общие черты фауны Таджикистана этого периода, так как мы знаем современников южного слона, найденных в соседних областях.
Раннечетвертичное время, продолжавшееся сотни тысячелетий, характеризуется в нашей республике отложениями сох- ского (Северный Таджикистан) и кулябского (Южный Таджикистан) комплексов 28.
В это время в теперешних Вахшской, Кафирниганской, Гиссарской и Ферганской долинах уже наметилась современная речная сеть. Сами долины были тогда шире, так как предгорная (адырная) полоса возвышений образовалась в основном позднее. Озерные и речные отложения (пески), встречающиеся в центральных частях и в устьях долин, сменяются ближе к горам громадными пластами галечных конгломератов, свидетельствующих о мощных горных потоках, устремлявшихся в долины.
Большое значение для понимания физико-географических условий жизни первобытного человека имеют следы древнего оледенения.
Число, время и продолжительность оледенений все еще дискутируются Даже наиболее подробно разработанная схема оледенений Европы (так называемая альпийская схема) вызывает некоторые сомнения. Еще сложнее вопрос о синхронизации оледенений в различных частях земного шара. Для удобства в настоящее время часто пользуются терминологией альпийской схемы. Для территории СССР периодам последней соответствуют свои наименования. Древнейшим из установленных для четвертичного периода оледенением Европы считается гюнцское оледенение. Второму, миндельскому оледенению в Европейской части СССР соответствует лихвинское. После продолжительного миндель-рисского межледниковья наступает рисское (днепровское) оледенение. С отступлением рисских льдов начинается рисс-вюрмское межледниковое время, сменившееся последним, вюрмским (валдайским) оледенением.
Затем начинается современная геологическая эпоха29. Также неясен вопрос о количестве оледенений в Средней Азии и синхронности их с оледенениями Европы. Большинство исследователей считает, что оледенение гор Средней Азии было двукратным30. В то же время для соседних районов Гима44


лаев количество оледенений, как и в Европе, равнялось четырем 31.
Ледники, медленно сползавшие в долины, привели к значительным климатическим изменениям в природе горной части Средней Азии. Однако в основном время нижнего палеолита связано с межледниковой эпохой, характеризующейся теплым климатом. И только к концу описываемого периода начинается постепенное похолодание. Свидетельством последнего является, например, кошкурганский фаунистический комплекс в Казахстане, в котором появляются формы, приспособленные к более холодному климату. Среди животных этого комплекса встречаются лось, шерстистый носорог, благородный олень32.
В Южном Таджикистане, неподалеку от Куляба, найдено скопление древних сильно минерализованных костей, связанных с глинами кулябской свиты. Среди этих костей определены кости быка, дикого осла и не встречающегося сейчас в Средней Азии лося 33.
Нижнему палеолиту соответствуют примитивные формы людей, так называемые питекантроп и синантроп.
Питекантроп жил более полумиллиона лет
Физический,, облик назад- Это было невысокое (165—170 см) людей существо, с узким, покатым, убегающим назад лбом и выступающим мощным надглазничным валиком. Питекантроп, подобно человеку, передвигался на двух ногах. Его походка была еще очень неуклюжей, зато руки были освобождены для трудовых процессов.
Вместе с костями питекантропов каменных орудий не найдено. Но грубо оббитые примитивные изделия, обнаруженные на Южной Яве у селения Патжитан в тех же самых геологических отложениях, позволяют предполагать, что питекантроп все же пользовался подобными орудиями.
Следующей, более развитой формой являются синантропы, кости которых найдены в Китае. Вместе с последними встречено и много орудий, изготовленных из различных горных пород, главным образом из кварца, а также из известняка, песчаника и очень редко из кремня. Синантропы жили, вероятно, 500—600 тыс. лет назад. Они, как показали раскопки Чжоукоудянской пещеры, расположенной около Пекина, пользовались огнем и, по-видимому, уже овладевали речью 34.
Сходные с остатками синантропа кости древнего человека найдены также на другом конце евразиатского материка — в Германии (гейдельбергский человек), а также в Африке (атлантроп).
Формирующиеся люди этого первоначального периода выделывали орудия, еще мало отличавшиеся друг от друга. Так, почти одинаковые изделия из камня мы находим как в Индии
45


Ручные рубила ашельского типа:
1 — Западная Европа; 2 — Палестина; 3 — Армения; 4 — Индия.
и на Яве, так и в Африке и Европе. Эта общность объясняется крайней примитивностью техники того времени.
Однако при всей однообразности намечаются и местные особенности. Так, в Азии в нижнем палеолите были очень распространены грубые рубящие орудия— чопперы 35, имевшие широкое лезвие, тогда как на Западе пользовались преимущественно более тщательно обработанными орудиями с острием на одном конце — ручными рубилами.
Люди нижнего палеолита жили и в Средней Азии. За последние годы сделано несколько открытий, свидетельствующих, что территория Средней Азии была заселена в ашель- ское, а может быть, даже и в более раннее время — в эпоху шелля.
46


Галечные орудия типа чопперов:
1—2 — Северо-Западная Индия; 3 — Бирма; 4 — Киргизия; 5 — Таджикистан;
6 — Казахстан.
В 1953 г. в одном из горных районов Кир- Нижнепалеолитиче- гизии недалеко от г. Нарына, в галечных в Средней Азии отложениях р. Он-Арча, на глубине около 25 м по отношению к верхней плоскости речной террасы, была обнаружена массивная, обработанная человеком галька. Один конец ее был обит, а затем направленными ударами превращен в широкое, слегка волнистое острое клиновидное лезвие. Противоположный край гальки сохранял гладкую валунную корку, позволявшую удобно держать орудие в руке. Неподалеку было извлечено еще одно скребловидное орудие из расколотой пополам гальки с грубым, вполне отчетливо отработанным дугообразно-выпуклым 47


лезвием. Как характер, так и геологические условия залегания находок на р. Он-Арча свидетельствуют о их глубоком, нижнепалеолитическом возрасте.
В 1954 г. на границе Киргизии и Таджикистана была обнаружена еще одна находка, во многом сходная по условиям залегания с первой.
В ущелье Бакирган-сай, неподалеку от кишлака Кайрагач, на левом берегу р. Бакирган, которая в этом месте прорыла узкий и глубокий каньон, хорошо заметны остатки древних береговых уступов. Сверху эти уступы покрыты рыхлыми лессовидными породами, а ниже залегает древний галечник. На стыке лессовидной глины и галечника, из обреза стены была извлечена крупная галька овальной формы, грубо оббитая с одного края.
В 1957 г. аналогичные орудия были обнаружены на древних поверхностях в предгорьях хребта Кара-Tay (Южный Казахстан) 36.
Такие грубые орудия с широким, как у сечки, лезвием и близкие к ним крупные скребловидные инструменты часто находят, как уже говорилось, в близких к описанным геологических условиях и в других странах азиатского континента. Так, в Пакистане они известны из нижнечетвертичных галечных конгломератов р. Соан и получили название соанских галечных орудий37, вариантом которых являются и упомянутые выше чопперы 38.
Это позволяет считать, что в восточных районах Средней Азии, так же как в Индии, Пакистане и Северном Китае, жили люди, обрабатывавшие камень сходными приемами. Вероятно, к этому же времени относится находка, сделанная на территории Таджикистана у поселка Кизыл-Кала на р. Вахш 39. Здесь река подмыла и обрушила громадные пласты береговых отложений, в результате чего образовался геологический разрез, в котором сверху вниз залегает лессовидная толща светло-желтого цвета, глубже находится слой известняковых валунов и галек, а ниже прослеживаются супеси и плотная красная глина. Общая мощность этих отложений около 25 <.
В верхних прослойках были найдены следы более поздних культур каменного века, а в основании разреза подняты, невидимому, выпавшие из стенки, два обработанных человеком камня. Один из них имеет вид грубого рубила миндалевидных очертаний, длиной 11,5 см. По краям рубила заметны следы преднамеренной подправки. Особенно четко обработана та часть орудия, за которую должен был браться человек при работе. Второе изделие также напоминает рубило, но меньшее по размерам. Рядом, в стенке карьера, обнаружена челюсть быка.
48


Сходное рубило было недавно найдено и в Фергане, в передовых грядах Алайского хребта, в урочище Ходжа-Гаир.
Сопоставление небольших по количеству, но достаточно выразительных нижнепалеолитических находок из Средней Азии с находками этого периода в других районах СССР показывает уже отмеченное выше своеобразие технических приемов первых насельников Средней Азии, которое, однако, не приводило к существенным различиям в жизни населения Азии и Европы: различные по форме орудия выполняли одну и ту же роль универсального инструмента.
Кроме того, на этих территориях, так же как и в Индии, на определенных этапах своего развития человек пользовался ручными рубилами и рубящими орудиями типа чопперов.
Следы жизни людей этого времени обнаружены и в западных областях Средней Азии — в Туркмении. Небольшие группы первобытных охотников бродили вдоль берегов озер, основного русла Аму-Дарьи, впадавшей тогда в Каспийское море, и ее притоков. В те времена здесь обитали многочисленные животные; среди них были древние слоны и олени, на которых охотились древнейшие обитатели Западной Туркмении.
Несколько каменных изделий нижнего палеолита обнаружено в 39 км восточнее Красноводска, между станциями Ян- гаджа и Кара-Тенгир. Из обнаруженных здесь находок наиболее выразительно крупное рубило с массивным волнистым лезвием и приостренным рабочим краем 40. К позднеашель- скому времени относится и часть находок из Южного Казахстана.
Средний палеолит — эпоха мустье (100—40 тыс. лет до н. э.)
Следующая эпоха каменного века — мустьерская — характеризуется большими изменениями как во внешнем облике человека, так и в технике обработки орудий.
К началу мустьерского времени окончательно формируется неандерталец, непосредственный предшественник человека современного типа.
По строению тела неандерталец является Физический облик промежуточным звеном между обезьяно- неандертальцев людьми (питекантроп и синантроп) и человеком современного типа. Сохраняя много черт, роднящих его с далеким предком человека — первобытной обезьяной, неандерталец все же далеко ушел в развитии от своих предшественников — питекантропа и синантропа. Об этом свидетельствуют и более развитые орудия труда.
4
Заказ 3970
49


По своему физическому строению неандертальцы делятся на несколько отдельных групп, так как их костные остатки, найденные в различных частях земного шара, обнаруживают значительные, часто весьма существенные, различия. Но в целом у них много общего, и поэтому всех древних людей позд- неашельского и мустьерского времени принято называть неандертальцами.
Неандертальцы отличались коренастым сложением и массивным скелетом. Судя по скелету, они обладали огромной физической силой. Небольшого роста (155—165 см), они ходили, сильно сутулясь, е опущенными длинными руками. Череп также сохранял много примитивных черт: низкий покатый лоб, сильно выступающие вперед надбровные дуги, челюсть выдается вперед, крутые лопатообразные резцы, отсутствует подбородочный выступ. Но, с другой стороны, в физическом строении неандертальца отмечаются, как мы уже говорили, и прогрессивные черты.
Это прежде всего более высокая ступень развития головного мозга. Помимо его большего объема (1300—1600куб, см), и в строении обнаруживаются признаки дальнейшей эволюции. Развиваются доли мозга, связанные с размещением центров высшей психической деятельности: увеличиваются лобные и теменная доли. Соответственно развитию мозга повышается свод черепа, уменьшается наклон лба, округляется затылок, т. е. обнаруживаются черты, приближающие неандертальца к современному человеку. Неандерталец обладал по сравнению с питекантропом и синантропом уже значительно более развитой речью 41.
С неандертальской стадией связаны большие изменения в жизни первобытного человека. В Европе неандерталец жил в условиях резко ухудшившегося климата, что объяснялось наступлением ледника или другими факторами, связанными с большим похолоданием. В южных областях ледниковым периодам соответствуют плювиальные (дождливые) периоды. Это похолодание, безусловно, не могло не отразиться на животном и растительном мире различных областей.
Новые условия потребовали еще более решительного продвижения человеческой культуры вперед. Наиболее важным этапом мустьерского периода был переход от поддержания огня к добыванию его трением. «Ведь добывание огня трением,— отметил Ф. Энгельс,— впервые доставило человеку господство над определенной силой природы и тем окончательно отделило человека от животного царства» 42.
Главное место в хозяйстве неандертальца занимала охота, приемы которой прогрессировали.
В Восточной Европе к ашельско-мустьерскому времени относится хазарский фаунистический комплекс, в который из
о


' л Палеолитические стоянки Средней Азии
Нижний палеолит: 1. Янгаджа. Кара-Тенгир: 2. Кизыл-кала: 3. Бакирган-сай; 4. Кара-тау; 5. Ходжа-Гаир- 6. Ои-Арча; 7. Соан (Па кистан) . Средний палеолит; 8. Красноводскнй полуостров; 9. Аман-Кутан; 10. Тешик-Таш; II. Боз-су; 12. Ходжикент: 13. Ура-Тюбе;
14 Ходжягор. 15. Туткаул; 16. Кара-Бура; 17. ’ Кайрак-Кумы — Наукат; 18. Капчигай. Верхний палеолит: 19. 39-й километр железной дороги Красноводск—Ашхабад; 20. Варахша; — 21. Самаркандская стоянка; 22. Кизыл-кала; 23. Караманды; 24. Ходж и гор; 25. Кара- Камар (Афганистан).


крупных животных вошли слон, трогонтерий, лошадь, шерстистый носорог, гигантский олень, ископаемый медведь, гиена. В Казахстане встречался также длиннорогий бизон, лесной слон, ранняя форма мамонта.
Другая фауна была в горных областях. Животные, на которых охотились среднеазиатские неандертальцы, очень близки к современным. Значит, и климат того времени существенно не отличался от современного, хотя и был, вероятно, несколько холоднее.
Среднечетвертичная эпоха в Средней Азии характеризуется широким распространением лесса — палевой породы эолового и водного происхождения. Лессы словно плащом покрыли предгорья, террасы рек в долинах и даже в некоторых случаях водоразделы.
Поэтому главную речную террасу этого периода называют иногда «лессовой террасой». В Средней Азии среднечетвертичная эпоха совпадает с так называемым ташкентским комплексом, которому в Южном Таджикистане соответствует илякский комплекс.
Основными орудиями неандертальцев были Орудия остроконечник и скребло, найденные в боль- неандертальцев г г
шом количестве на мустьерских стоянках. Остроконечник представляет собой треугольную пластину сильно вытянутых очертаний. Один, а иногда оба края пластины заострены так же, как и его конец. Остроконечник использовался, возможно, как наконечник деревянного копья.
Однако столь же вероятно употребление остроконечника и как ножа. Длина остроконечников в среднем колеблется от 5 до 10 см, хотя отдельные экземпляры встречаются и большего размера.
Второе, наиболее распространенное орудие мустьерской эпохи — скребло. Скребло имеет вид широкого отщепа, по длинному краю которого специальными сколами сделано лезвие. Таким скреблом можно было обрабатывать дерево, скрести шкуру.
Остроконечник и скребло не были единственными орудиями неандертальцев. На стоянках этого времени встречаются рубящие инструменты различных типов, выемчатые скребла и т. д. Весьма характерны дисковидные нуклеусы (ядрища, с которых скалывались пластины с обеих сторон).
Мустьерские памятники распространены очень широко, так как человек, овладевший огнем и значительно лучше вооруженный, стал осваивать все новые и новые пространства: стоянки неандертальцев встречаются от Гибралтара до о. Явы. Они жили в Африке, по всему Ближнему Востоку, в Крыму, Казахстане, в Средней Азии и т. д.
52


Раскопки грота Наибольшей известностью пользуется грот Тешик-Таш Тешик-Таш, расположенный на высоте в Южном 1500 м над уровнем моря, в горном ущелье Узбекистане Заутолош-сай, недалеко от г. Байсуна Сурхандарьинской области43. Грот имеет вид широкой ниши, образовавшейся в известняковых скалах. Ширина ниши 20 м, максимальная высота 7 м. Общая площадь раскопа в пещере 147 кв. м. Прослежено пять культурных слоев с материалом, типологически близким и принадлежащим к одному и тому же времени. Общая толщина пещерных отложений в гроте Те- шик-Таш равнялась 1,5 м. Культурные слои состоят из обломков костей животных, обработанных человеком камней и примазок угля, иногда окрашивающих отдельные участки слоя в интенсивно черный цвет. Эти углистые пятна, а в некоторых случаях пережженная земля свидетельствуют о наличии древних очагов.
Орудия, найденные в Тешик-Таше, были изготовлены из грубого материала. Люди пользовались в первую очередь темно-серым кремнистым известняком, из которого сложены стены и дно грота Тешик-Таш. Из других пород встречаются яшма, кварцит и грубый кварц, а также какая-то вулканическая порода. И только одно орудие в Тешик-Таше сделано из кремня — наилучшего материала для изготовления каменных орудий. Всего в гроте Тешик-Таш за два года раскопок найдено 2859 предметов, из них 339 законченных обработкой орудий.
Основой для изготовления орудий, как и в других стоянках мустьерского этапа, служил нуклеус, приближающийся по своей форме к диску. Многие нуклеусы после использования по своему прямому назначению употреблялись как рубящие орудия. Наиболее характерную группу изделий представляют мустьерские остроконечники из треугольных пластин. Из крупных отщепов изготовлялись скребла, из меньших— скребки. Пластины с прямым длинным лезвием использовались как ножи. Очень интересны два оригинальных изделия, представляющих собой большие скребловидные инструменты, обработанные с двух сторон широкими сколами, образующими выпуклое лезвие. Эти инструменты можно сблизить с упоминавшимися уже чопперами Юго-Восточной Азии44. Но еще ближе к ним изделия, найденные в Египте45.
Исследование материалов из грота Тешик-Таш показало, что технические приемы обработки камня в основном совпадают с приемами, употреблявшимися на юге, в средиземноморской группе памятников. Например, нанесение ретуши производилось со стороны брюшка пластины, а не со спинки, как это обычно делается на западе. Этот прием отмечается и в других мустьерских памятниках Средней Азии 46.
53


Каменные орудия из грота Тешик-Таш.
Замечательным открытием, сделанным в Тешик-Таше, явилась находка в первом сверху культурном слое костных остатков мальчика-неандертальца. Здесь, на глубине всего 25 см от современной поверхности, не в самом культурном слое, а ниже его, в стерильной земляной прослойке, в непосредственной близости от очага, находился череп ребенка девяти лет. Вместе с черепом, раздавленным на мелкие кусочки, на’1 ходились обломки других частей скелета.
Положение скелета и то, что он был окружен рогами козлов, по-видимому, укрепленных когда-то вертикально, свидетельствует о том, что труп ребенка был не просто брошен в пещере, а погребен в земле. Преднамеренное захоронение покойника говорит о зарождении в мустьерское время идеологии, из которой впоследствии развиваются представления о «душе» и «загробной жизни» — основе всех последующих религий.
Важные выводы на основании изучения мозговой полости тешикташского неандертальца сделал антрополог В. В. Бу- 54


нак, который считает, что «ряд прогрессивных особенностей в строении эндокрана среднепалеолитического ребенка дает основание предположить, что Средняя Азия, по крайней мере частично, могла входить в зону формирования типа современного человека, наряду с областями Южной Азии и Средиземноморья, с которыми обычно связывают первое появление непосредственных предков современных групп человечества» 47.
Если предположение этого исследователя правильно, то можно считать, что Средняя Азия входила в зону, в которой происходила трансформация определенного типа неандертальцев в человека современного типа — Homo sapiens (разумный человек).
Остатки фауны, встреченные в различных культурных слоях грота Тешик-Таш, позволяют представить себе природные ландшафты, окружавшие неандертальцев.
Главной охотничьей добычей неандертальцев был горный козел (Capra sibirica)—из общего количества костей (908 шт.) млекопитающих животных 68% принадлежали этому животному. Среди костей других животных, найденных в Тешик-Таше, встречены в единичных экземплярах кости оленя, дикой лошади, леопарда, медведя, гиены, зайца, сурка и других более мелких животных. В охотничью добычу неандертальцев входили и птицы: азиатская куропатка, голуби, утки.
Мустьерские отложения Тешик-Таша, судя по фауне, относятся к концу миндель-рисского века или скорее к риссу 48. Это подтверждается и датировкой костей ребенка-неандертальца, определенной лабораторным методом в 102 тыс. лет49.
Второй известной пещерой, в которой най-
Р ас ко пки пещеры дены остатки мустьерского времени, яв- ман- утан ляется Аман-Қутан (в 45 км от Самарканда, ниже перевала Тахта-Карача).
В противоположность Тешик-Ташу, где люди селились на открытой площадке навеса, здесь мустьерские охотники освоили не только площадку, но жили и в глубине пещеры. Вход в пещеру, в значительной степени заваленный камнями, переходит в коридор, тянущийся на расстоянии 7,2 м, и затем в небольшую камеру. Впоследствии были вскрыты и другие галереи этой пещеры 50.
Орудия человека мустьерского времени найдены в двух различных горизонтах, разделенных толстым (до 0,8 см) слоем известкового туфа, являющегося натечным образованием. Но орудия, лежащие выше туфовой «перемычки», и орудия, найденные под ней, не отличаются по своему характеру друг от друга, и это понятно — для образования туфовых отложений'даже такой толщины необходимы были всего не55


сколько тысяч лет. За это время почти не изменилась медленно развивавшаяся техника камня — на малейшее усовершенствование способа обработки каменных орудий были необходимы многие тысячелетия.
Всего в Аман-Қутане было найдено около 150 каменных изделий. Здесь трудно выделить серии орудий законченной формы — большинство предметов представляет собой отщепы и пластины. Однако имеются и настоящие орудия. К ним принадлежат массивное скребло со слегка изогнутым рабочим краем из кварца, грубый нож из того же материала, листовидные орудия. Встречено несколько остроконечников и два дисковидных нуклеуса.
В отличие от Тешик-Таша горные козлы редко были добычей аман-кутанских охотников, которые больше охотились на азиатского муфлона (найдены кости 116 особей). Жители пещеры также добывали бурого медведя (39 особей), марала, волка, дикобраза, пещерную гиену и других животных51.
Мустьерские находки были зарегистрированы и в других пещерах на территории Узбекистана. Очень интересные материалы были получены археологами, в частности в 1958— 1959 гг. при раскопках мустьерской пещеры у Ходжикента под Ташкентом52.
Немало в Средней Азии и отдельных находок мустьерского времени, появившихся на современной поверхности после разрушения культурного слоя, открытых стоянок или же перенесенных водными потоками. К их числу должны быть отнесены многочисленные изделия мустьерского времени, собранные в русле канала Боз-Су и добытые из переотложенных этим ка- налом слоев под Ташкентом; отдельные мустьерские предметы найдены в Туркмении. В последние годы обнаружены кремневые мастерские, расположенные неподалеку от г. Ферганы, в узком ущелье в местности Капчигай. Здесь на громадных кремневых россыпях, образовавшихся в результате разрушения мощных выходов темного кремня, изготовляли свои орудия многие поколения первобытных людей, начиная с неандертальцев, характерные изделия которых найдены в изобилии.
Мустьерские памятники имеются также и в Таджикистане.
Впервые мустьерская пластина была най- Отдельвые находки дена в 1954 г в ГОрОде Ура-Тюбе, в одном "^Таджикистане "Й из лессовых карьеров на северо-западной окраине города. В том же году было найдено и второе мустьерское местонахождение: Ходжигор, около кишлака Чорку, на границе Киргизии и Таджикистана. Здесь в широком сае, окруженном горами, имеется источник с хорошей питьевой водой. Источник расположен в котловине, над которой возвышаются два уступа. Высота первого из них над водой примерно 6 м, второго — 8 м.
56


В верхнем слое суглинка найдены орудия верхнепалеолитического времени. На размытом склоне уступа была поднята более древняя вещь — массивный отщеп или, вернее, часть расколотого сильным ударом дисковидного нуклеуса. Там же найдено великолепное скребло характерной формы. Такие скребла называют скреблами Ля-Кина (по наименованию пещеры во Франции, где было впервые найдено такое орудие). Кремневое изделие это целиком покрыто густой белой патиной. Его характерное дугообразно-выпуклое лезвие оформлено крутой, уступчатой, «с заломами» ретушью. Третий му- стьерский предмет — широкая пластина треугольной формы, изготовленная из черного кремнистого известняка.
Отдельные предметы мустьерского времени найдены и в Южном Таджикистане. Около кишлака Туткаул, в устье сая, через который проходит шоссе Душанбе — Куляб, в галечнике, смешанном с грубообломочным материалом, на глубине 2,5 м обнаружено каменное скребло с крутой ретушью по краю53.
Помимо отдельных находок мустьерского времени, упомянутых нами, имеются и крупные местонахождения, в которых количество мустьерских изделий исчисляется десятками и даже сотнями. К таким местонахождениям относятся различные пункты, открытые во время работ 1954—1956 гг. в Северном Таджикистане в тех местах, где теперь раскинулось «Таджикское море».
Обработанные камни встречаются в разных Ашель-мустьерский ПуНктах правого берега Сыр-Дарьи на про- щах ЛеҚайрак-РКум' тяжении 100 км, начиная от бывшего озера и Наукат У Шор-Қуль и кончая Чиль-Махрамской переправой. Но особенно много интересных находок было обнаружено в восточной части описанной территории, в районе мазара Ходжи-Ягона, у гор Супе-Тау и в Наукате, уже на левом берегу Сыр-Дарьи 54.
Орудия каменного века в Кайрак-Кумах встречаются в гальке древних террас, в галечных «шлейфах» и частично на ровной поверхности описанных ниже останцов. Изучение геологических условий показывает, что там, где в настоящее время раскинулась пустыня, когда-то были тугайные заросли. На берегах озер и рукавов, которыми изобиловала значительно более широкая в те времена Сыр-Дарья, охотились люди. Река откладывала по берегу гальку, которую они использовали для орудий. Свои мастерские неандертальцы Қай- рак-Кумов устраивали на освободившихся от воды песчаногалечных отмелях. Затем река переменила свое русло, и древние люди покинули эти места.
После понижения уровня реки древний берег был размыт и разрушен, превратившись в цепь отделенных друг от друга останцов.


Общий вид палеолитического
местонахождения в Наукате.
В Кайрак-Кумах собраны сотни изделий. Это многочисленные отщепы, дисковидные нуклеусы, превосходные пластины, скребла, а также остроконечники. Все изделия сильно окатаны и покрыты плотной патиной. Эти находки можно разделить на две группы. Одна более древняя, приближающаяся типологически к переходу от позднего ашеля к мустье; орудия этой группы изготовлены из порфирита и других прочных изверженных пород. Изделия же другой группы, где преобладают типично мустьерские вещи, в большей части изготовлены из кремнистого известняка, сланца или песчаника.
Среди разнообразных нуклеусов можно выделить небольшие диски, диаметр которых 4—6 см. Эти диски, первоначально служившие нуклеусами, затем часто использовались как небольшие рубильца. Много дисковидных нуклеусов различных размеров и форм. Выделяются нуклеусы леваллуа- ского типа — с широким продольным желобком на одной стороне или покрытые мелкими сколами, делающими поверхность нуклеуса похожей на панцирь черепахи. Имеется также и много крупных треугольных пластин с широким основанием. Часть изделий обладает архаическими чертами обработки камня и может быть отнесена к так называемому клектон- скому типу. Отщепы этого вида характеризуются массивной ударной площадкой без подправки на нуклеусе; ударная площадка образует в изделиях этого типа тупой угол с отбивной поверхностью. Эти особенности сочетаются с общей массив-
58


Позднеашельские и мустьерские орудия из Кайрак-Кумов, Ходжигора, Кара-Буры.
ностью отщепа. Место удара, нанесенного для отделения последнего от нуклеуса, обычно отмечено выпадением кремня и сосцевидным утолщением.
В более позднем, типично мустьерском комплексе наблюдаются иные по пропорциям пластины. Они более правильны по форме, нередко узкие и длинные. Интересной особенностью пластин этой группы является хорошо выполненная ретушь, нанесенная не со спинки, как это обычно бывает в западных 59


памятниках «классического мустье», а с брюшка 55. Эта черта, в частности, характерна для пластин и остроконечников му- стьерского времени из верхних слоев пещеры Тешик-Таш. С другой стороны, такие же изделия известны из леваллуа- мустьерских отложений гротов Эс-Табун на горе Кармел в Палестине. Аналогичные пластины и остроконечники, обработанные тем же приемом нанесения ретуши не со спинки, а с брюшка, отличают мустьерские и в еще большей степени ате- рийские комплексы оазиса Харга в Египте56.
В технике обработки камня мустьерского комплекса Кай- рак-Кумов имелись прогрессивные черты, заключающиеся в том. что узкие и длинные пластины снимались не только с обычных мустьерских дисковидных нуклеусов, но также с крупных нуклеусов удлиненной формы, очень близких к призматическим, скалывание с которых часто происходило не с одной площадки, а с двух. Такие пластины получили дальнейшее развитие уже в следующую эпоху каменного века — в верхнем палеолите.
Мустьерское местонахождение Кара-Бура
Второе крупное мустьерское местонахождение Таджикистана — Кара-Бура, неподалеку от поселка Джиликуль57. По условиям залегания обработанного камня это местонахождение очень близко к Кайрак-Кумам.
Останцы Кара-Буры, представляющие собой сильно размытую складку древнечетвертичных пород, тянутся на несколько километров к северу от Джиликуля на высоком уступе древней террасы р. Вахш. Восточный склон Қара-Буры сравнительно пологий, западный — более крутой и разделяется целой серией промоин на куполообразные или конусовидные останцы. Высота наибольшего останца над уровнем Джиликульского плато 51 м. На поверхности Кара-Буры наблюдаются галечные шлейфы, спадающие по склонам горок. Иногда галька образует отдельные пятна или покрывает более или менее ровные поверхности останцов.
В этих галечных отложениях, перекрывающих раннечетвертичные песчаники, и была собрана коллекция мустьерских орудий.
Среди мустьерских изделий Кара-Буры выделяются несколько остроконечников различной формы, из которых особенно интересен один — плоский и длинный, со слегка отогнутым кончиком. Он очень напоминает узкие и длинные остроконечники Ирана и Палестины 58.
Имеется также несколько скребел. Одно из них, изготовленное из крупного массивного отщепа плотной порфиритовой породы, напоминает скребло типа Ля-Кина, другие изготовлены из сравнительно тонких, но широких пластин и имеют прямое, тщательно обработанное лезвие.
60


Многочисленны нуклеусы различного характера; имеются типично мустьерские дисковидные, а также шаровидные, уко- роченно подпризматические и близкие к призматическим. Встречены и нуклеусы леваллуаских форм. Характерные черты техники леваллуа имеют и крупные треугольные пластины.
Но особенный интерес вызывают своеобразные галечные нуклеусы, коллекция которых с Кара-Буры — самая богатая в Средней Азии. Это плоские овальные или, реже, округлые гальки, у которых одна сторона обработана широкими чередующимися сколами, снимающими галечную корку в двух направлениях. В результате получалось волнистое лезвие. Иногда это лезвие подправлялось мелкой ретушью, и тогда нуклеус мог использоваться как рубящее орудие, не отличаясь в этом случае от упоминавшихся выше чопперов, чрезвычайно широко распространенных в Индостане59 и вообще на востоке Азии. Наличие этих орудий позволяет установить восточное направление культурных связей мустьерского населения юга Таджикистана60.
В мустьерское время наблюдаются две ос- Карактерные черты новные группы культур. Мустьерские стоянкурТСрРдней Азии Кй центральноевропейских районов отличаются значительным числом двусторонне обработанных орудий (так называемое мустье с ашельской традицией). Вероятно, к этой группе относятся и стоянки восточноевропейской равнины. С другой стороны, изучение му- стьерских находок Кавказа показывает, что они близки к материалам из пещер Ирана, Ирака, Сирии и Палестины, т. е. к той культуре, которую принято называть леваллуа-мустьер- ской и которая охватывает, помимо Европы, Северную Африку, Ближний Восток, Кавказ.
Первые данные о близости среднеазиатского мустье этому кругу культур получены при исследовании материалов пещеры Тешик-Таш. Дальнейшие работы в Средней Азии подтвердили это предположение.
Верхний палеолит (40—10 тыс. лет до н. э.)
Общество и хозяйство
Уже внутри примитивной общины неандертальцев начали развиваться новые отношения, которые на следующей стадии развития палеолитического человека, в верхнем палеолите, привели к образованию зрелого материнского рода.
Этот род представлял экзогамную группу людей, связанных между собой узами родства и общим происхождением по материнской линии. Социальной основой его было общее 61


хозяйство. Материнский род характеризовался высоким общественным положением женщины.
Эпоха верхнего палеолита отличается значительным прогрессом в производстве каменных орудий, которые становятся более разнообразными. В верхнепалеолитическом наборе орудий имеются специализированные формы: резцы, скребочки, ножи, проколки. Осваивается новая техника обработки камня — отжим. Люди научились отделять от желвака или гальки кремня (нуклеуса) тонкие правильные по форме пластинки с острыми краями, похожие на ножи, нажимая с силой концом костяного отжимника на край нуклеуса. Из этих ножевидных пластин и изготовлялись различные орудия верхнего палеолита.
В верхнем палеолите, особенно на заключительных его стадиях, расцветает обработка кости. Из кости выделывались шилья, иглы, гарпуны, наконечники мотыг, украшения.
Важнейшим изобретением верхнепалеолитических охотников была копьеметалка — первое механическое приспособление для метания дротиков. Удлиняя размах руки, копьеметалка намного увеличивала силу удара и дальность полета дротика.
Способы охоты обогатились новыми приемами. Верхнепалеолитический человек уже умел устраивать примитивные ловушки, рыл ловчие ямы. В этот период человек научился строить жилища, которые представляли собой овальные в плане неглубокие землянки, иногда соединявшиеся в целые комплексы жилых сооружений. По длинной оси таких жилищ располагались очаги. Материал для сооружения стен приносила охота — на основу, составленную из костей мамонта, северного оленя, носорога или других крупных животных, натягивались шкуры. Люди уже подолгу жили на одном месте. Об этом свидетельствуют многочисленные кости, находимые на таких долговременных стоянках, как, например, в Амвро- сиевке на Украине (кости тысячи зубров), в Киеве, в Кирилловской стоянке (67 мамонтов).
В верхнем палеолите появляется искусство. Древние люди рисуют животных, на которых они охотятся, используя для этого естественные минеральные краски. Их рисунки поражают своим мастерством и реализмом. От верхнею палеолита сохранились превосходные образцы резьбы и скульптуры на камне и кости.
Изменился и физический облик человека.
Физический облик уже в конце мустьерского — начале верхне- человека
палеолитического времени на смену примитивному, сохранявшему много черт, присущих обезьяне, неандертальцу приходит человек современного физического типа. Эти люди (неантропы) по своему физическому облику 62


сильно отличались от неандертальцев. Черепа неантропов (кроманьонцев) имеют уже прямой лоб, вместо валика у них появляются надбровные дуги, оформляется подбородочный выступ, т. е. все признаки черепа современного человека.
Основная находка костных остатков человека этого типа в пещере Кро-Маньон во Франции дала возможность установить, что неантропы были высокорослыми людьми (до 180 см). с большой мозговой коробкой (1590 куб. см). В эту эпоху уже существовали различные антропологические типы, приближающиеся к современным расам. Область, где протекало становление современного человека, охватывала, вероятно, достаточно широкую территорию Средиземноморья, Передней и Средней Азии, Крыма и Кавказа61.
Культуры верхнего палеолита в противопо- Культурные ложность нижнему делятся на ряд больших областей.
Из них лучше всего изучены: 1) африканско-средиземноморская, 2) европейская приледниковая, 3) сибирско-монгольская. Эти области, конечно, не были резко очерчены и разделены четкими границами. Существовали широкие зоны контактов, в которых имело место смешение культурных навыков и техники соседних областей.
Средняя Азия, во всяком случае ее южные районы, входит в африканско-средиземноморскую (капсийскую) область, которая захватывает Африку, Испанию, страны Средиземноморья, Переднюю Азию, Крым и Кавказ.
Характерные черты культур африканско-средиземноморской области определяются тем, что они формировались в условиях теплого климата. Население этих областей продолжало и на верхнепалеолитическом этапе оставаться бродячими охотниками. Щедрая южная природа легче открывала им свои дары, чем их северным собратьям в приледниковых областях; большое место в их хозяйстве играло собирательство. Характерной чертой культур этого круга является раннее распространение микролитической техники — технического приема, получившего большое распространение в других областях каменного века много позднее — в мезолите и неолите.
Ножевидная пластинка рассекалась при этом на мелкие части, которым придавались при помощи добавочной ретуши геометрические очертания (треугольников, трапеций, сегментов). Это было нужно для того, чтобы удобнее вставлять кремневое лезвие в костяную или деревянную оправу, создавая таким образом своеобразные кинжалы, гарпуны, наконечники копий.
Несколько слов необходимо сказать и о другой культурной области верхнепалеолитического человека—о сибирско-мон63


гольской. Как мы увидим ниже, отдельные элементы технических традиций этого района обнаруживаются в восточных районах Средней Азии.
Сибирско-монгольская область охватывает громадные пространства Центральной Азии и Сибири. Культуры каменного века этой области являются как бы наследниками древнейшей техники обработки камня, основы которой заложены в нижнепалеолитических памятниках Явы, Китая, Бирмы, Северной Индии.
Основная масса каменных орудий этой области резко отличается от европейских и капсийских изделий. Ведущее место среди них занимают крупные полулунные скребла с выпуклым дугообразным лезвием или рубящие орудия из целых продолговатых галек с крутым, почти вертикальным лезвием. Очень часто встречаются изделия, близкие к мустьерским,— треугольные пластины, скалывавшиеся с дисковидных нуклеусов. Имеются остроконечники, напоминающие мустьерские.
Наряду с этими орудиями, сохраняющими архаические черты, стоянки верхнего палеолита данной области характеризуются высокой, типично верхнепалеолитической обработкой камня.
Таким образом, сибирско-монгольский палеолит представляет как бы смешение одновременно сосуществовавших двух культурных традиций каменного века.
Для европейской части СССР состав фауны Природные этого времени очень хорошо известен. Верх- условия непалеолитические жители этой области охотились на мамонтов, загоняли в ловушки северных оленей, антилопу-сайгу.
И в Средней Азии найдены остатки некоторых видов этих животных. Так, около Джалалабада в Ферганской долине найден зуб мамонта, под Ташкентом — кости шерстистого носорога, при раскопках самаркандской стоянки — кости благородного оленя, крупного быка и дикой лошади. Многочисленны находки «мамонтовой» фауны в Казахстане. Кости животных этого времени встречаются и в Туркмении62.
Появление холодолюбивых животных в Средней Азии может быть связано /с общим похолоданием, наступившим в связи с последним (вюрмским) оледенением в Европе, несомненно отразившимся на климате и южных районов. Наступление льдов на севере вызвало переселение животных. Следы последнего оледенения хорошо сохранились в горных областях Средней/Азии, где они отмечаются четко выраженными моренами, особенно развитыми в долинах Восточного Памира 63.
Ниже, в широких долинах, в это время вырабатываются нижние ypoBi^i речных террас (голодностепский цикл).
/


Памятники верхне- В Средней Азии памятники верхнего палео- го палеолита ЛИта изучены значительно слабее, чем в редне зии МуСтьерСКИе Наиболее древними, по-види- мому, являются находки на 39-м километре по линии железной дороги Красноводск — Ашхабад, где были найдены остатки мастерской верхнепалеолитического времени. Изделия каменного века концентрировались на сравнительно небольшой площади — около 100 кв. м. Здесь собрано несколько тысяч отщепов и пластин, среди которых встретились небольшие пластинчатые скребки и тонкие острия — проколки. Среди кусков кремня, использованных человеком, много нуклеусов. Они еще очень грубы и часто дисковидные по форме, по на многих видны более или менее параллельные прямые желобки, идущие вдоль нуклеусов, а не с боков его к центру, как это имело место в мустьерских памятниках. Края многих нуклеусов подправлены, эти нуклеусы превращены в орудия — в нуклеусы-скребки, нуклеусы-скобели или многофасеточные резцы. В целом этот комплекс можно датировать началом верхнего палеолита.
Второй памятник, который можно отнести к верхнему палеолиту,— поселение у Комсомольского озера (Самарканд). К сожалению, остались неопубликованными материалы, полученные во время исследований этой стоянки в 1939 г.
Однако при возобновлении археологических работ на этой стоянке, во время раскопок 1958—1959 гг. здесь вскрыто три культурных горизонта, фиксирующих три стадии заселения этого места первобытным человеком. Слои разделялись стерильными, пустыми горизонтами — в этот период человек по каким-то причинам на стоянке не жил. Первый горизонт находится на глубине 1 м 30 см в лессовидном суглинке, его мощность— 17 см. Нижние культурные горизонты связаны с прослоями темной глины. Вскрыта целая серия древних очагов, пятна охры и, по-видимому, следы легких жилищ типа шалашей из камыша, обмазанного глиной. На глубине 2 м 15 см, во втором культурном горизонте, найдены крупные топоровидные орудия весом до 600 г. Еще более тяжелые изделия этого типа найдены в верхнем слое. Среди других каменных инструментов имеются ножи, острия, скребки, концевые скребки и другие верхнепалеолитические орудия. Раскопки принесли и интересные фаунистические находки: кости быка, лошади, оленя, древнего верблюда.
Чрезвычайно интересно, что материал из самаркандской стоянки, найденный в безукоризненных стратиграфических условиях, резко отличается от верхнепалеолитических материалов запада Средней Азии. Он демонстрирует безусловную близость к сибирско-монгольской области верхнего палеолита 64.
5
Заказ 3970
65


Верхнепалеолитические орудия из Средней Азии:
/—6 — Ходжигор; /—// — Туркмения; 12, 13 — Самаркандская стоянка;
14 — Кизыл-кала.
Очень интересным моментом является также и то обстоятельство, что орудия самаркандской стоянки, сохраняя в своем облике много архаических черт, сближающих их с му- стьерскими памятниками типа Аман-Кутана и Кара-Буры, демонстрируют хорошо выраженную близость и к более поздним, уже неолитическим памятникам типа гиссарской культуры. Это позволяет утверждать, что в Средней Азии, особенно в горных районах, имело место непрерывное развитие специфической техники обработки камня. Эту технику мы сейчас в общих чертах можем проследить, начиная с нижнего палеолита вплоть до перехода к раннему металлу.
66


Отдельные находки верхнепалеолитических орудий отмечены также около Бухары и Самарканда.
Большой интерес представляет находка Верхнепалеолити- верхнепалеолитического скребка «высокой из^Кизыл-калы формы» в обнажении древней террасы р. Вахш около поселка Кизыл-кала. Это комбинированное нуклевидное орудие из черного непрозрачного кремня. На одном конце оно представляет собой скребок с дугообразным рабочим краем, образованным рядом узких крутых фасеток (следов сколов), на другом конце, сбоку, имеется столь же хорошо выраженный рабочий край, но уже иного, скоблевидного характера.
Нуклевидные скобели и высокие скребки такого типа являются характерной особенностью ориньякских верхнепалеолитических комплексов в Европе. Они столь же характерны для верхнего палеолита Палестины, Кавказа и соседних стран, где составляют нередко большую часть всего набора каменных орудий.
Близкие по форме орудия найдены в верхнепалеолитйче- ских слоях грота Кара-Камар около Таш-Кургана в Афганистане 65.
Возраст слоев пещеры Кара-Камар определен радиоуглеродным анализом в 30 тыс. лет66. Такой же возраст должен иметь и скребок «высокой формы» из Кизыл-калы. Это орудие было обнаружено в галечниках, вынесенных временными потоками и врезанных в толщу речных отложений террасы р. Вахш у поселка Кизыл-кала. Последние перекрыты отложениями лессовидных пород. Они датируются находками каменных изделий более поздних эпох: мезолита и неолита. Накопление лессовидных пород, всего вероятнее, можно связывать с сухим климатическим периодом, тогда как мощные отложения галечника должны относиться ко времени значительного увлажнения и интенсивной деятельности вод, сносивших с гор огромное количество обломочного материала. Следовательно, верхнепалеолитическое время в долине Вахша, соответствующее периоду, обильному водой, может совпадать по времени с вюрмской ледниковой эпохой в Европе.
К верхнему палеолиту относится, далее,» Стоянка древнее поселение около кишлака Ходжи- оджигор гОр, вблизи кишлака Чорку. Здесь в 1955 п были произведены раскопки, вскрывшие около 200 кв. «Культурного слоя» в полном смысле этого слова не сохранилось: угольки кострищ были размыты водами, стекавшими: с отрогов Туркестанского хребта. Зато кремневые изделия: встречены на стоянке в изобилии. Люди, жившие у источника Ходжигор, использовали для изготовления своих орудий разноцветный кремень высокого качества (белый, коричневый,
5*


Стоянка Ходжигор
зеленоватый, синий). Коллекция верхнепалеолитических изделий, собранная на поверхности и полученная в результате раскопочных работ, очень велика. Можно выделить орудия различного назначения. Среди них имеются небольшие кремневые острия, которые изготовлялись из узких, относительно длинных, правильно ограненных пластин. Один край таких пластин обработан крутой затупливающей ретушью. Эти острия по своей форме и назначению напоминают распространенные в верхнем палеолите Европы и Ближнего Востока острия типа «перочинного ножа» и типа «граветт».
Многочисленны и концевые скребочки. Часть их относится к числу концевых скребков, изготовленных на правильных пластинках/ у которых специальной подтеской вырабатывалось поперечное рабочее лезвие. Есть и другие скребки, круглые, Миниатюрные по размерам.
” Кроме отдельных специализированных инструментов (буравчиков, проколок, сверл), можно отметить также и целую <херию нуклеусов правильной призматической формы с тонкими фасетками сколотых пластинок.
г Среди нескольких сот каменных изделий, пластин и отще- пов, собранных в этом пункте, не обнаружено ни одного изделия геометрических очертаний, распространенных на сле5Э


дующем этапе каменного века — в мезолите и неолите. Это обстоятельство и позволяет датировать находки позднепалеолитическим временем.
Наличие упоминавшихся острий типа «перочинного ножа» показывает, что культура людей, оставивших здесь свои каменные изделия, была связана с культурой племен, заселявших южные районы Средней Азии, Кавказа, Крым, Иран, Индию, Переднюю Азию и Африку. Находки у мазара Ход- жигор являются наиболее северо-восточными из известных пунктов распространения этой культуры67.
Говоря о южных связях верхнего палеолита Таджикистана, включающих нашу область в круг культур капсийского облика, нужно отметить также и присутствие в таджикистан- ском материале орудий, свойственных другой культурной области палеолита — сибирско-монгольской.
Отдельные находки верхнепалеолитических орудий восточного типа
Палеолитический Таджикистан входит в зону стыка двух упомянутых больших культурных областей каменного века. Об этом свидетельствуют находки скребловидных изделий, изготовленных из целой, рассеченной пополам гальки. К таким изделиям относится, например, скребло, обнаруженное в 1948 г. около станции Караманды. Оно похоже на палеолитические скребла Сибири, так называемого афон- товского типа.
Технические приемы изготовления таких галечных скребел не сложны, но характерны. Люди выбирали плоскую, хорошо окатанную овальной формы гальку и раскалывали ее пополам. После этого один край гальки выравнивали широкими сколами, а затем обрабатывали крутыми узкими сколами и дополнительно мелкой ретушью вдоль самого края. На другом же крае сохранялась нетронутая валунная корка.
Такие скребла, а также близкие к сибирским галечные нуклеусы и грубые остроконечники, напоминающие мустьер- ские, обнаружены и в других местах Таджикистана, в том числе на Восточном Памире. Если даже эти орудия, собранные на высоких террасах и адырах Гиссарской долины, в районе Куляба и на моренах Восточного Памира, по возрасту и позже верхнего палеолита, все равно они являются свидетельством пережитков каких-то весьма древних технических традиций восточного и северного происхождения.
Такие традиции, родившиеся, вероятно, где-то в глубинах Центральной Азии, восходящие к приемам обработки камня, существовавшим еще в эпоху синантропа, связывают эту группу таджикистанских находок с каменным веком Казахстана, Киргизии, Алтая, Сибири, Монголии, Ордоса и другими районами, расположенными на восток и северо-восток от Таджикистана 68.
69


Мезолитические и ранненеолитические памятники (10—5 тыс. лет до н. э.)
Палеолит от эпохи освоения металла отде- Характеристика ляет кратковременный период, который делится на два этапа — мезолит и неолит.
Мезолитическое время характеризуется значительным развитием производительных сил, связанным с изобретением лука — дальнобойного орудия, значительно увеличившего приток охотничьей добычи.
«Лук, тетива и стрела,— писал Ф. Энгельс,— составляют уже очень сложное оружие, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и изощрённые умственные силы, следовательно, и одновременное знакомство со множеством других изобретений»69.
Вместе с луком появляются и другие орудия труда. Среди них имеются тесла и топоры, усовершенствованные вкладыше- вые орудия в виде ножей, кинжалов, наконечников копий и стрел с деревянной или костяной основой, в которую вставлялись острые кремневые лезвия. Вкладышевая техника, возникшая еще в палеолитическое время, в мезолите достигает своего расцвета.
В конце мезолита и начале неолита в странах, где имелись к этому благоприятные условия, происходит коренная перемена в хозяйственной жизни — переход от первобытного хозяйства собирателей и охотников, присваивавших продукты природы в готовом виде, к хозяйству земледельцев и скотоводов, которые могли уже производить продукты питания, возделывая культурные растения и разводя различных домашних животных.
Впервые к земледелию перешли племена, Возникновение заселявшие плодородные области Месопо- земледелия тамии, долину Нила, Палестину, Иран и юг Средней Азии. В одной из пещер на горе Кармел (Палестина), выше верхнепалеолитических слоев, имелись отложения, содержавшие наряду с чисто мезолитическими изделиями ц своеобразные орудия необычного для этого времени вида. Это были пластины с ретушированными, иногда зубчатыми краями, зашлифованные вдоль лезвия. Иногда они имели грубо прямоугольную форму, а в большинстве случаев слегка выпуклую спинку и вогнутый тонкий рабочий край70. Это были вкладные лезвия первобытных серпов. Здесь же были найдены костяные мотыжки, а также специальные орудия для дробления зерна в виде базальтовых пестов и ступок. Не исключено, конечно, что серпами жали дикие злаки, но и в этом случае натуфийцы, как называют эти племена, обладавшие
70
I


высокоразвитыми приемами собирательства, стоят у истоков земледелия.
Мезолитические и близкие к ним ранненеолитические культуры широко распространены в различных климатических зонах земного шара.
В северных областях Европы жили охотничьи мезолитические племена, заселявшие территории, освобождавшиеся от льда.
На юге мезолитические охотники по культуре отличались от северян. Здесь продолжала развиваться капсийская (средиземноморская) культура.
В Средней Азии мезолитическое время наиболее полно изучено в Туркмении.
Первый для Средней Азии мезолитический Мезолитический могильник найден вблизи железнодорожной станцииНИКайлю станции Кайлю в Туркменской ССР. Костяки были обнаружены на останце морской террасы и сильно пострадали еще в древности. Захороненные лежали на спине с согнутыми руками. Покойники были частично обсыпаны красной краской — охрой. Вместе с ними положены в могилу кремневые пластинки с затупленной спинкой и большое количество бус из морских раковин. Мелкие бусы, располагавшиеся на черепе, представляли, по-види- мому, украшение головного убора. Крупные бусы охватывали в виде широкого кольца правую половину тела и, по-види- мому, служили украшением одежды.
Очень интересна мастерская для выделки бус, найденная около мыса Куба-Сенгир. Здесь на древней террасе имелось небольшое углубление, сплошь заполненное супесью с культурными остатками. Основную массу находок в углублении, начиная от поверхности и кончая его дном, составляли овальные бусины из раковин. Некоторые из них были просверлены и иногда лежали почти сплошным слоем. На многих бусах и на дне ямы ясно была видна довольно интенсивная окраска минеральной краской—кровавиком.
Вместе с бусами были найдены своеобразные наборы каменных изделий, среди которых имелись асимметричные узкие треугольники с затупленными лезвиями. Такими остриями — треугольниками можно было просверлить отверстия в раковинных бусах 7l.
Точно такие бусины были найдены далеко от мыса Куба- Сенгир на древнем поселении Джейтун, а также по Узбою72. Это говорит о том, что в ранненеолитическое время зарождаются относительно широкие межплеменные связи, уже выходившие за пределы соседних родовых общин.
Историю развития культуры этих племен можно потнее всего представить по раскопкам в пещере Джебел, где наблю71


дается постепенный переход от мезолита к неолиту. В этой пещере обнаружены наиболее ранние следы неолита. Например, в ранненеолитических слоях Джебела на смену более древним, широким и асимметричным трапециям появляются другие, отличающиеся своими суженными пропорциями, а также небольшими размерами и симметричными очертаниями.
Судя по результатам раскопок в Джебеле, позволяющим связать историю племен каменного века Прикаспия с лучше изученной историей их современников в странах Ближнего Востока, ранний неолит Джебела не может быть по его абсолютному возрасту моложе 5—6 тысячелетий до н. э. Так, соответствующий слой Джебела датируется радиоуглеродным анализом в пределах конца V — начала IV тысячелетия до н. э., а глубже лежащие слои, естественно, должны быть старше, что согласуется с результатами анализов угля из расположенных в Прикаспии пещер Ирана 73.
Мезолитические находки в Таджикистане
хребта Супе-Тау,
В Таджикистане, помимо отдельных находок мезолитического или ранненеолитического времени, обнаруженных на правом берегу Сыр-Дарьи, неподалеку от подножия у станции Мельниково, у мазара Мухаммеда-Башара и в отдельных пунктах в бассейне Кафирнигана и Вахша, имеется и несколько открытых стоянок этого времени 74.
Так, мезолитические материалы обнаружены на южной окраине кишлака Куй-Бульён Дангаринского района. При создании искусственного водоема в выбросах земли найдены скребки, пластины и отщепы из хорошего высококачественного кремня.
Среди собранных здесь орудий особенно интересны высокий асимметричный треугольник с крутой затупливающей ретушью по краям, такое же острие и другое острие, с характерно скошенным ретушью концом, пластинки-вкладыши с затупленной выемкой и нуклевидные скребки-скобели. Весь этот набор вещей и техника их изготовления позволяют датировать эти находки ранним этапом мезолита.
Для понимания культуры более позднего- Стоянка периода важные материалы дает стоянка, ильучор- ашма 0ТКрЫтая в 1953 г ОКОло источника Чиль- учор-Чашма (Шаартузский район). Стоянка располагалась по обоим берегам источника, причем наибольшее скопление находок встречено на правом берегу. Обработанный человеком кремень рассеян здесь на протяжении примерно 1*0 м. Изделия каменного века встречаются отдельными гоуппами на перекопанной и частью развеянной земле, на выдувах и в: небольших котловинах.


Орудия мезолитического и ранненеолитического времени: /—5, 11, 12 — Чилъучор-1.ашма; 9, 10, 13, 14 — Куй-Бульён (мезолит); 15, 16, 19, 20, 21 — Джебел (слой V—VI); 17, 18, 23—27 — Джебел (слой Va).


Никаких следов жилых сооружений не найдено. Это была временная стоянка охотников, которые время от времени посещали эти достаточно снабженные водой места.
Материалом для орудий служил почти исключительно кремень хорошего качества, который добывался, по-видимому, где-то поблизости. Крупных изделий из кремня не встречается, как не видно и больших по размерам отщепов. Нуклеусы представлены обычными призматическими формами, они использовались до предела. Отщепы и снятые с призматических нуклеусов правильные ножевидные пластинки являлись полуфабрикатами-заготовками, из которых выделывались затем орудия. Из отщепов изготовлялись скребки и острия, а из ножевидных пластинок — целый набор орудий: пластинки и острия с затупленным краем, концевые скребки и характерные для позднего мезолита — раннего неолита миниатюрные изделия геометрических очертаний в виде сегментов, трапеций, параллелограммов, треугольников.
Наличие характерной «затупливающей» ретуши и миниатюрных изделий геометрических форм, в том числе в виде сегмента, позволяет уверенно отнести находки у источника Чильучор-Чашма к числу микролитических культур, которые в мезолите и раннем неолите были распространены в южных областях Европы, в Передней и Малой Азии, Африке и других местах земного шара. Абсолютный возраст находок у Чильучор-Чашма определяется в 5—6 тыс. лет до нашей эры75.
Таким образом, и в следующий за верхним палеолитом этап на территории Таджикистана существовала культура каменного века, тесно связанная с культурой южных племен — наследников описанных выше капсийских традиций.
Памятники, связанные с южными районами Стоянки каменного Hameg республики, сосуществуют с другими Восточном ”памире ранненеолитическими памятниками совершенно иного облика. Последние обнаруживают связи с кругом восточных культур. Такая культура открыта в последние годы (1956—1960) на Восточном Памире76. Ранее существовало представление о том, что Восточный Памир в силу сурового климата высокогорья (средняя высота долин от 3700 до 4200 м над уровнем моря) не мог быть освоен человеком до начала использования вьючных животных (лошадей и яков).
В то же время редкие следы жизни людей каменного века изредка отмечались исследователями в высокогорных областях Средней и Центральной Азии на высоте от 3500 до 4500 м над уровнем моря и даже более (Средняя Азия77, Ладак, Сикан78). Уже после открытий таджикистанских археологов на Восточном Памире китайские геологи нашли изделия ка-


Вид на западную площадку стоянки Ош-хона.
менного века еше на большей высоте (около 5 тыс. м) в провинции Цинхай и Малом Тибете79.
Однако теперь установлено широкое распространение стоянок каменного века на Восточном Памире, причем, по-види- мому, все обнаруженные пункты относятся к раннему неолиту.
Стоянки и отдельные местонахождения каменного века обнаружены в районе оз. Яшиль-Куль, в Аличурской долине, неподалеку от Мургаба, на р. Ак-Су, в бассейне р. Маркан-Су и, наконец, в глубине Восточного Памира на р. Қокуйбель-Су. Всего зафиксировано более двадцати отдельных местонахождений и стоянок каменного века.
Наибольший интерес представляют две открытые стоянки (Қара-тумшук и Ош-хона) и грот Шахты. Эти памятники дают материал, позволяющий правильно понять находки и в других местах, где собранный материал менее обилен.
Стоянка Ош-хона расположена на правом Раскопки стоянки ПрИТОКе р. Уй-Су, впадающей в Маркан-Су, ш-хона неподалеку от подножия перевала Кызы- ларт. Находки встречаются на двух уступах террасы и распространены здесь на большом пространстве, примерно в 200 тыс. кв. м.
75


В процессе раскопок 1958 и 1960 гг. вскрыто два культурных комплекса, залегавших в лессовидной супеси на разной глубине от поверхности. Они состояли из серии очагов, частью сохранивших уголь, а частью представлявших небольшие (диаметр 40—50 см) пятна пережженной земли. В некоторых случаях удалось отметить, что костры помещались в неглубоких ямках, специально вырытых в песке.
Следов жилищ не обнаружено. Вероятно, это была временная стоянка охотников, которые приходили сюда летом, а на зиму спускались вниз, в более теплые края.
В основном находки связаны с очагами. Обработанный камень, как обычно, концентрируется вокруг очажных пятен. Здесь у костра люди ели, спали, выделывали свои орудия ив камня.
Сохранилось довольно много обломков костей животных, которое шли в пищу человеку. Среди них различаются кости птиц, грызунов и крупные кости, принадлежащие горным баранам и козлам. Последние обычно расколоты для извлечения мозга.
В раскопе и на поверхности стоянки собрана большая коллекция каменных орудий. Среди них первое место занимают концевые скребки, которых на стоянке Ош-хона обнаружено свыше сотни. Концевой скребок употреблялся для обработки кожи, для выскабливания и размягчения шкуры, снятой с животного.
Многочисленны нуклеусы, свидетельствующие о разнообразии технических приемов, применявшихся при обработке камня. Выделяются и скребла с тщательно обработанным рабочим краем. Некоторые из них напоминают скребла афон- товского типа.
Большинство орудий изготовлялось из кварцита, нуклеусы- скребки— из кремня, яшмы, горного хрусталя и кремнистого известняка. Имеется несколько кремневых призматических нуклеусов, маленьких ножевидных пластинок, иногда с притупленной спинкой. Другая серия состоит из пластинок с выемкой, тщательно обработанной крутой ретушью. Замечательны маленькие наконечники стрел, листовидные или веретенообразные, тщательно обработанные тонкой «струйчатой» ретушью 80.
Близкие в своей основе к поздненеолитической гиссарской культуре восточнопамирские материалы имеют сходство с орудиями сибирско-монгольского круга позднепалеолитических культур. Это сходство выступает в приемах обработки камня, характерной чертой которых является широкое использование галечных нуклеусов или отдельных крупных обломков подходящей породы.
Сближает упомянутые культуры и одновременное сосуще-
76


Каменные орудия со стоянок Восточного Памира: 1 — Аличурская долина; 2—10 — Ош-хона; 11— Мургаб.
ствование крупных и мелких орудий, для изготовления которых применялась различная техника.
Черты сходства между памирскими материалами и восточным палеолитом можно отметить как в способах нанесения ретуши, так и в формах орудий. Очень близки к известным образцам из Сибири скребла с прямым лезвием, сделанные из плоских галек; совершенно идентичны с последними два скребла, найденные в Аличурской долине. Без труда можно найти аналогии и нуклевидным скобелям.
Однако наличие в культурном комплексе Ош-хоны миниатюрных листовидных наконечников стрел, общее расположе7 7


ние восточно-памирских стоянок, связанных всегда с низкими уровнями речных террас или поверхностью морен последнего* оледенения, не позволяют датировать их палеолитическим временем. Скорее всего это ранний докерамический неолит, связанный своим происхождением с позднепалеолитическими; культурами каменного века Алтая, Сибири, Монголии и, может быть, отчасти Китая и Северо-Восточной Индии. Абсолютная дата, полученная в 1961 г. после радиоуглеродного анализа угля из культурного слоя Ош-хоны в лаборатории ЛОИА, равняется 9530+ 130 лет тому назад или 7568+ 130' до н. э., что соответствует радиоуглеродным датам мезолита Западной Европы.
Таким образом, по своему возрасту стоянка Ош-хона очень близка к концу верхнего палеолита Восточной Сибири, определяемого VIII тысячелетием до н. э., и соответствует, по-види- мому, еще слабо изученному мезолиту Азии. Очень интересно, что первые стоянки, обнаруженные в Тибете, дают материал, чрезвычайно близкий по характеру к памирскому. В обоих случаях наблюдается сосуществование наряду с крупными грубыми орудиями микролитических форм при полном отсутствии керамики. Вполне возможно, что одинаковые физико- географические условия азиатских высокогорий и послужили основой типологической близости этих культур.
Пока трудно ответить на вопрос, откуда пришли на Памир носители культуры каменного века и чем обоснована ее близость к сибирско-монгольскому палеолиту; вызывается ли эта общность генетическими связями или же сходство сравниваемых культур — результат общности технических приемов, зависящих от употребления одних и тех же относительно грубо сделанных орудий, что связано с преимущественным распространением на обеих территориях пород камня, исключавших возможность высокого мастерства обработки, в частности отжимной техники. Поэтому первобытные племена сибирско- монгольской палеолитической области долгое время были вынуждены из-за отсутствия подходящего материала пользоваться только скалыванием, в силу чего у них надолго удерживаются очень древние приемы обработки камня, напоминающие нижнепалеолитические.
В заключение остановимся еще на одном Наскальные рисун- замечательном памятнике Восточного Паки каменного века в гроте Шахты и в Зараут-сае
мира: рисунках из грота Шахты. Грот расположен в 40 км на юго-запад от районного центра Мургаб, в одноименном сае, находящемся в устье долины Куртеке-сай, неподалеку от дороги из Мургаба на Джартыгумбаз, на высоте около
4100 м над уровнем моря. На южной стенке, на высоте 1,6—2 м от уровня пола, сохранились древние рисунки, нане-
78


Прорисовка рисунков из грота Шахты.
сенные минеральной краской — охрой. Видимо, когда-то почти вся стена была покрыта такими рисунками. Они занимали площадь не менее 25 кв. м. Но большая часть рисунков не сохранилась, и об их существовании говорят только отдельные линии и мазки краски, сохранившиеся в тех местах, которые пощадил процесс выветривания и «шелушения» поверхности: скалы.
Самое крайнее — изображение человека, замаскирован* ного под птицу, напоминает маскировку бушменов — охотников за страусами. Но человек мог так одеваться и для ритуального танца.
Следующие две фигурки изображают, по-видимому, двух кабанов, в настоящее время не встречающихся на Восточном Памире. Третье животное, самое крупное по размерам, медведь или як, имеет длину 0,5 м.
Особый интерес представляют стрелы, которые нарисованы на теле животных: в фигуру «яка» вонзились сразу две стрелы, а третья летит в морду зверя. Следы плохо сохранившихся стрел имеются и на других рисунках.
По своему характеру рисунок «яка» близок к известному неоднократно издававшемуся изображению черного бизона, пронзенного красными стрелами, из палеолитической пещеры Нио в Арьеже (Франция) 81. Как известно, такие изображения связаны с охотничьей магией.
По своему стилю и по технике нанесения рисунка изображения из грота Шахты относятся скорее всего к мезолиту или раннему неолиту. Об этом говорят и результаты раскопок культурных отложений грота — последние установили наличие обработанного человеком камня в этих отложениях.
Рисунки нанесены минеральной краской — охрой, разведенной на животном жире. За исключением фигурки человека, все они контурные. Это обстоятельство не позволяет сопоставить в целом, несмотря на отдельные моменты сходства, рисунки из грота Шахты с наиболее близко расположенными 79


к нему рисунками каменного века — широко известными изображениями Зараут-сая (Узбекистан). В Зараут-сае найдено свыше 200 рисунков, выполненных минеральной краской. Среди последних наиболее известны сцена охоты на диких быков, причем охотники замаскированы в широкие плащи и вооружены луками, а также рисунки отдельных животных82. Судя по содержанию и характеру выполнения, рисунки из грота Шахты старше зараутсайских и являются, таким образом, самыми древними рисунками на территории Средней Азии.
Совершенно неожиданно шахтинские рисунки обнаруживают большую близость к рисункам каменного века, найденным на р. Лене, на поверхности Шишкинских скал. Самые старшие по возрасту шишкинские рисунки выполнены тем же техническим приемом — тело животного также изображается контурной линией 83.
Наскальные изображения каменного века представляют драгоценный материал не только для решения вопросов происхождения искусства, но еще больше для понимания мышления, представлений об окружающем мире, способах охоты и идеологии первобытного человека.
Стрелы, нарисованные внутри контура фигуры медведя — не случайность,— отправляясь на охоту, первобытный человек глубоко верил в магическое действие такого рисунка — так же точно будут посланы на охоте и его стрелы! Человек, замаскированный под страуса, может изображать также и тотем, т. е. животное, от которого произошел род, членом которого являлся древний художник.
В Таджикистане, кроме грота Шахты, имеется еще один пункт с красочными изображениями около колодца Биттык- Чашма в отрогах Баба-тага. Рисунки здесь нанесены на выступы крутой известняковой скалы тремя красками — красной, желтой и черной — и относятся к различному времени. Здесь же имеются изображения, по-видимому, относящиеся и к каменному веку. Дальнейшие исследования этого интересного памятника древней живописи позволят более четко разграничить старые и новые рисунки.
Поздний неолит и памятники гиссарской культуры в Таджикистане (5—3 тыс. лет до н. э.)
Общая характеристика
Примерно 8—7 тыс. лет назад наступает последний, заключительный этап каменного века — неолит.
От раннего неолита, еще близкого к палеолитическим и мезолитическим культурам, развитый неолит отличается рядом черт.
80


Прежде всего, это укрепление родовых общин, а также рост связи между ними, окончательное становление племенных объединений, представляющих наиболее высокую ступень в древней первобытной организации, скрепленной кровнородственными связями. Развивается зародившееся еще в конце мезолита земледелие.
Конечно, борьба первых земледельцев с природой была очень нелегкой. Обработка земли производилась заостренной палкой или каменной мотыгой, урожай приходилось собирать каменными серпами, буквально срезая колос за колосом. Тем не менее это было величайшей победой человечества, освободившей людей от вечной угрозы голодной смерти, давшей им уверенность в завтрашнем дне. Не менее важным фактором было и одомашнивание животных. Коровы, овцы, козы и свиньи разводились в Передней Азии и Индии — в IX—VIII тысячелетиях до н. э., а в Европе несколько позднее — в IV тысячелетии до н. э.
В Средней Азии эти животные были приручены в V— IV тысячелетиях до н. э.
Первые земледельцы Средней Азии
Следы культуры древнейших земледельцев Средней Азии встречаются в Туркмении. Здесь, в 22 км от Ашхабада, на поселении
Джейтун, расположенном на берегу древней дельты, вскрыты остатки длительного обитания человека (площадь поселения— примерно 4 тыс. кв. м). Толща культурных отложений содержит три строительных яруса, отвечающих различным периодам заселения. Жилище неолитических земледельцев состояло из ряда прямоугольных комнат. Стены этих домов складывались из глинобитных блоков — «булок» — длиной 60—70 см, которые являются предшественниками сырцового кирпича, столь распространенного в последующее время. Вместе с большой коллекцией мелких кремневых изделий, среди которых различаются пластинки с выемками, вкладыши для серпов, проколки-сверла, концевые скребки и мелкие орудия геометрической формы — трапеции, найдены многочисленные обломки плоскодонных сосудов, вылепленных без гончарного круга и покрытых простейшим расписным узором в виде параллельных линий. Вместе с черепками здесь найдены обломки зернотерок. В глине, из которой делали сосуды, обнаружены отпечатки ячменя и мягкой среднеазиатской пшеницы 84. Очевидно, население Джейтуна не строило ирригационных каналов, а для примитивного еще земледелия использовались естественные разливы ручьев.
Следы неолитической земледельческой культуры отмечены и в других районах Туркмении 85. Она находит аналогии и в земледельческих культурах Передней Азии, Индии и даже далекого Китая.
6
Заказ 3970
81


Орудия из камня и керамика неолитической кельтеминарской культуры.


С иным способом производства была свя- Охотники зана другая группа неолитических племен, остававшихся охотниками и рыболовами. Их охотничье вооружение в значительной степени совершенствуется.
На рубеже IV—III тысячелетий до н. э. в Прикаспии и других областях Средней Азии большое развитие получают двусторонне обработанные тонкой отжимной ретушью кремневые наконечники стрел листовидной формы, появляются шлифованные топоры из мягких пород камня. Имеются сосуды, украшенные «гребенчатым» штампом. К этому времени относится большое количество поселений поздненеолитических охотников, собирателей и рыболовов на Красноводском полуострове (пещера Джебел), на Мангышлаке, в Қара-Қумах, на Узбое, в Приаралье и далее, в казахстанских степях. Эти поселения относятся к кельтеминарской поздненеолитической культуре86. К ним принадлежит и известное поселение Джан- бас-кала 4 в низовьях Аму-Дарьи, наиболее полно характеризующее кельтеминарскую культуру Приаралья87.
Реконструкция древнего жилища на стоянке Джанбас-кала 4.
Близкими по характеру являются неолитические узбойские культуры, обнаруженные на берегах Узбоя 88.
В памятниках кельтеминарской и родственных ей культур наблюдаются новые, более совершенные приемы обработки камня: исчезают собственно микролитические орудия типа трапеций, сегментов и треугольников. Однако сохраняются и весьма древние традиции изготовления каменных орудий. На культуре этого времени в южных районах Средней Азии все еще лежит отпечаток древних мезолитических приемов. Устой6*
83


чиво держится древняя «затупливающая» техника ретуши лезвий каменных орудий. Сохраняются такие специфические виды изделий, как пластины с боковыми выемками, скребки на концах ножевидных пластин, характерные проколки из пластин, наконечники стрел с боковой выемкой с одной стороны.
На стоянке Джанбас-кала 4 изучено древ- Раскопки стоянки нее ЖИЛИще кельтеминарцев — охотников и джан ас-кала рЫбОЛОвов. Жилище, имевшее в плане форму, приближающуюся к овалу, занимало площадь 24 X 17 м. Это был огромный шалаш, целая система столбов которого была сверху перекрыта камышовой кровлей. В центре имелся центральный очаг диаметром 1,2 я а вдоль стен жилища, в несколько рядов, располагались многочисленные бытовые очаги. По подсчету С. П. Толстова, количество обитателей джанбаскалинского дома может быть определено в среднем в 100—125 человек. Таким образом, огромный дом- шалаш служил пристанищем для большой неолитической общины.
На территории Таджикской республики най- Гиссарская позд- дены памятники неолитических охотников и няя неолитическая собирателей, а также ранних земледельцев. Первых3 земле дель- Первые представлены небольшими остат- цев Таджикистана ками кратковременных охотничьих лагерей с кремневым инвентарем. Такие памятники в Таджикистане еще слабо изучены, и для более определенных выводов необходим новый материал. Значительно лучше мы знаем первых земледельцев Таджикистана.
В центральной части Таджикистана и на юге очень широко представлена своеобразная культура. По первым, наиболее характерным находкам в Гиссарской долине около г. Душанбе она получила название гиссарской культуры, поселения которой делятся по своему расположению на две группы. В первую входят те местонахождения, которые связаны со склонами возвышенностей вблизи горных речек и ручьев. Очевидно, это лишь остатки временных поселений небольших групп людей, изредка останавливавшихся в этих местах во время охоты, а может быть, и во время выпаса скота.
Но в долинах относительно крупных рек, таких, как Ка- фирниган и Вахш, а также по берегам их притоков — Хана- кинки, Варзоба и других горных речек, где имеются хорошо выраженные древние террасы, встречаются поселения, где люди жили подолгу или постоянно. В таких местах, особенно вблизи устьев небольших речек и ручьев, встречаются многочисленные культурные остатки, преимущественно камень, обработанный человеком.
Таковы поселения, открытые в ближайшем соседстве с Душанбе—на обоих берегах р. Лучоб, на Тепеи-Газийон около
84


Мезолитические и неолитические стоянки Средней Азии
Мезолит и ранний неолит: I. Дам-Дам-Чвшме, Кайлю. Джебел; 2. Мухаммад-Бошара; 3. Ходжи-Ягона; 4 Мельникове;
5. Арук-Тау; 6. Чильучар-Чашма; 7. Кизыл-кала; 8. Куй-Бульён; 9. Ош-хона; 10. Каратумшук; 11. Пещеры Бельт и Хоту в Иране. Поздний неолит: 12. Лучоб; 13. Тепеи-Газийом: 14. Орджоникидзеабад; 15. Куй-Бульён; 16. Джейтун;
17. Джебел; 18. Джанбас-кала; 19. Ак-Танга; 20. Куляб, Дагана и Танга-Товри


Гиссара, у кишлака Кунчи, у Орджоникидзеабада, около селения Туткаул на Вахше, у кишлака Куй-Бульён и многие другие.
Обработанный камень на этих поселениях представлен многочисленными находками. Но, несмотря на обилие обработанного камня, в поселениях гиссарской культуры сразу бросается в глаза малочисленность законченных орудий. Кроме отщепов и многочисленных галечных нуклеусов, а также отбойников и пестов для растирания злаков, на этих поселениях найдены лишь немногочисленные пластины и призматические нуклеусы, грубые скребловидные инструменты. Такие вещи, как встреченная на Тепеи-Газийон заготовка для ножа или наконечника лавролистной формы, а также треугольные остроконечники, найденные в Гиссаре, единичны.
Эти комплексы находок можно было бы признать мастерскими для первичной обработки камня, если бы тогда не встал вопрос о том, где же все-таки в таком случае находятся те поселения, для нужд обитателей которых здесь обрабатывался кремень.
В целом эти комплексы производят такое впечатление, что древняя техника обработки камня еще жила, но уже находилась в состоянии упадка, и что она обслуживала людей в каких-то новых хозяйственно-бытовых условиях, чем это было в «настоящем» каменном веке, представленном памятниками микролитического мезолита или раннего неолита.
Особый интерес представляет то, что в ряде Особенности гис- ПОселений вместе с отщепами и обработан- сарской материаль- „ г
ной культуры ными гальками найдена лепная от руки керамика. Это обломки больших толстостенных и грубых сосудов желтовато-бурого цвета, иногда украшенных простейшим геометрическим узором в виде резных линий, прямых или образующих зигзагообразную полосу под венчиком. На внутренней поверхности таких сосудов в ряде случаев бывают видны четкие оттиски основы или обкладки формы, на которой их лепили, в виде грубой ткани.
Каменный инвентарь гиссарской культуры очень своеобразен. Его основная особенность — абсолютное преобладание галек как материала для обработки и специфические приемы их использования.
Вторая черта, отличающая каменные изделия гиссарской культуры,— это их специфический облик, их архаичность и грубость, вызывающая в памяти мустьерские отщепы и нуклеусы, хотя сходство с настоящими мустьерскими вещами только внешнее.
Эти галечные изделия гиссарской культуры не имеют аналогий на юге в тех местах, где была распространена микролитическая техника и где ее основой был кремень.
86


Орудия гиссарской культуры:
/—v Кунчи; S — Лучоб; 4, 6 — Ак-Танга.


Таким образом, создается впечатление, что в Таджикистане мы столкнулись с двумя издавна существовавшими культурными мирами, каждый со своим особым жизненным укладом, своими культурными традициями.
Первый находился на юге, в областях, соприкасавшихся с теми странами, где развитие техники обработки камня шло по капсийскому пути, где рано развилось земледельческое хозяйство и где расцвела культура расписной керамики.
Второй культурный мир был страной горцев каменного,, а затем и бронзового века. Здесь тоже, вероятно, рано возникло земледелие, но наряду с ним важное значение имело и скотоводство. Не последнее место в жизни людей гор занимала охота.
Внимательно изучая немногочисленные кремневые изделия, изредка встречающиеся среди сотен обитых галек и снятых с них отщепов, можно увидеть отдельные черты весьма древних традиций —традиций микролитической техники. Сюда относится прежде всего характер нуклеусов и снятых с них узких миниатюрных пластинок правильной огранки, а также отщепов.
На этих небольших по размеру отщепах видна специфическая техника обработки кремня, та особая манера, которая характеризует мастерство капсийцев,— их ретушь и их прием расщепления кремня, например острые, как бы «занозистые» края отщепов, тенденция к затупливанию краев пластин. Встречаются также пластины с выемками, т. е. такие изделия, которые можно увидеть во всех культурах с микролитической техникой обработки камня.
Такова общая характеристика поселений гиссарского типа, какую им можно дать по первым подъемным сборам 1948—1956 гг.
Памятники гиссарского типа встречаются не только в Центральном и Южном Таджикистане. Близкие по характеру обработки камня стоянки обнаружены во многих горных районах Средней Азии: в горах Байсун-Тау, на Тянь-Шане в Киргизии, в Алайской долине, в Южной Фергане 89 и других местах.
Очень интересна стоянка Ак-Танги, расположенная в предгорной части Туркестанского хребта недалеко от Ура-Тюбе. Здесь, на высоком мысе, образовавшемся при слиянии Шах- ристан-сая и р. Ак-Танги, расположилось поселение гиссар- цев. Площадь поселения — около 7 тыс. кв. м. На поверхности мыса собраны изделия из камня, вымытые из толщи суглинка,, перекрывающего основание террасы. Среди них найдены крупные нуклеусы и обычные для гиссарских поселений нуклевид- ные гальки, очень напоминающие по своему облику упоминавшиеся выше скребловидные орудия — чопперы. Среди
88


Общий вид стоянки Ак-Танга
пластин и отщепов преобладают крупные, иногда при помощи краевой ретуши превращенные в скребловидные орудия.
Исследования 1957—1959 гг. в Куй-Бульёне Раскопки поселе- около Дангары пролили яркий свет на гис- ния Куй-Бульен
J J сарскую культуру. Здесь, неподалеку от источника с горьковатой, но вполне пригодной для употребления водой, располагалось древнее поселение. Оно было связано с краем террасовидного уступа, которым здесь заканчивается адырная полоса, примыкающая к передовой гряде хребта Джилан-Тау. Площадь поселения очень велика; обработанный человеком камень встречается на бровке уступа на. протяжении 500—600 ж. Раскопки вскрыли много десятков квадратных метров площади, обжитой в древности. Прослеживается несколько культурных горизонтов, из которых наиболее четко выражен слой, находящийся на глубине 25—30 см от уровня современной поверхности.
В этом культурном горизонте не полностью, но большими пятнами, сохранилась обмазка пола неолитического жилища. Эта обмазка толщиной в 3—5 см состоит из гипса с золой и углем и, по-видимому, покрывала сплошь пол жилища. В пол были вмазаны сосуды, или чаны, глубина которых доходит до 40 см, а диаметр — до 60 см, изготовленные из такой же массы. Назначение этих сосудов не совсем ясно. Они могли служить как хранилища для воды, зерна и, наконец, могли 89


быть прообразами современного танура (печь для хлеба), до сих пор употребляемого в домашнем хозяйстве таджиков и узбеков.
Раскопки 1957—1959 гг. характеризуют, правда отрывочно, но ярко и выразительно жизнь в этом поселении.
В культурном слое поселения Куй-Бульён, помимо галечных орудий, найдено много призматических нуклеусов, а также обнаружены очень мелкие пластинки правильной огранки с тремя продольными гранями на спинке. Вероятно, многие из этих пластинок без дополнительной обработки, как это имеет 1 — шлифованный топор .из Қуй-Бульёна‘ 2—заготовка топора из Танга-Товри
место, например, в Туркмении, были вкладышами примитивных серпов. Встречаются и пластины с выемками, свидетельствующие о сохранении древних мезолитических приемов обработки камня. Имеются скребочки случайных форм, на отщепах или на краю пластинки у которых рабочий край образован мелкой, крутой, типично микролитической ретушью.
Словом в этом комплексе налицо исполь¬
зование уже описанных нами приемов, выраставших на поздних этапах неолита и палеолита и мезолитической кап- сийской культуры.
Особенно важно, что в Куй-Бульёне впервые для территории Таджикистана и соседних с ним районов Средней Азии найдены сначала обломки настоящих шлифованных топоров из зеленого сланца, а затем и целый, великолепно отшлифованный топор или тесло длиной 19,8 см, шириной у лезвия 7,5 см. Он был изготовлен из вязкой темно-зеленой породы. С одной стороны он имеет слегка выпуклое лезвие, а с другой — острый обушек.
В 1958 г. неподалеку от Куй-Бульёна, в районе Куляба, в местности Танга-Товри была открыта целая мастерская, где выделывались каменные шлифованные топоры. Там оказались как заготовки из расколотых крупных галек, так и почти законченные первичной обработкой топоры.
Таким образом, теперь определенно установлено наличие в Таджикистане оригинальной неолитической культуры — гис- сарской, как назвали ее по первым находкам, культуры, ши90


роко распространенной и представленной множеством местонахождений.
В Куй-Бульёне существовало неолитическое по характеру культуры поселение, которое принадлежало не охотникам и собирателям, а древним скотоводам и земледельцам. В слое поселения найдены кости, по-видимому, домашних животных, в том числе костяной стержень рога козы. Найдены примитивные ступки и своеобразные камни-терочники в виде овальной плоской гальки. Керамика, найденная здесь, необычна. Она слишком совершенна на первый взгляд, но по существу не выходит сколько-нибудь далеко за пределы керамики, обычной для земледельческих племен эпохи неолита в Передней и Средней Азии, а также в Европе и Средиземноморье.
Сюда относятся обломки грубых, сравнительно тонкостенных сосудов для варки пищи, более изящных по форме сосудов из хорошо промешанной однородной глины, а также больших толстостенных сосудов типа хумов.
Очень интересны в связи с этим упоминавшиеся выше большие загадочные сосуды, или чаны, из смеси золы, гипса (или извести), а также глины.
Следует отметить, что эти чаны, или сосуды, обмазанные золистым (или известковым) составом, напоминают аналогичные чаны или бассейны из необожженной глины, найденные в древнейших земледельческих поселениях Ирака — типа Кала’ат Джармо, датируемых временем VI тыс. до н. э. Столь же интересны вымостки из колотых и вообще растрескавшихся камней, найденные в Куй-Бульёне. Они напоминают основания домов, выложенные мелким камнем, найденные в том же Кала’ат Джармо.
Интересно, что и по общему своему уровню развития, культура Кала’ат Джармо такая же, как в Куй-Бульёне. Эти поселения характеризуются расцветом техники отделения ножевидных пластин от призматического нуклеуса, имеются шлифованные топоры, чаны-бассейны с обмазкой. Основа жизни их обитателей, вероятно, одна и та же — земледелие и скотоводство.
И точно так же обитатели обоих поселений — Куй-Бульёна и Кала’ат Джармо — были жителями гор, горцами каменного века 90.
Не менее любопытны другие параллели, ведущие нас на этот раз далеко на восток, в первобытный неолитический Китай. Китайские археологи, описывая неолитические поселения культуры яншао в Ланьчжоу (Ганьсу), указывают, что в местонахождении № 3, названном Т’ай П’инь Коу, на террасе Малан южнее р. Желтой найдена типичная керамика яншао, а вместе с ней — каменные изделия. Это немногочисленные небольшие шлифованные топоры и, что особенно 91


интересно, «обитые каменные изделия, преимущественно чопперы, очень сходные с палеолитическими орудиями по форме и технике». Такие грубые архаические по облику вещи оказались, однако, в «ненарушенных слоях», «вместе с неолитическими черепками».
Там же были найдены костяное шило, фрагмент глиняного кольца, грубые черепки с «веревочными оттисками». Среди опубликованных в статье китайских археологов каменных изделий имеются галечные нуклеусы, аналогичные гиссарским. такие же отбойники-терочники, расколотые пополам гальки 91.
Такое сходство каменных изделий неолита Ганьсу и Таджикистана интересно уже в качестве простой аналогии, как доказательство широкой распространенности подобного сочетания изделий, характерных для зрелого неолита, с грубыми каменными вещами архаической техники. Очень может быть, что такие совпадения зависят не только от конвергенции. В горах Таджикистана издавна пролегали пути, которые вели с запада на восток и с востока на запад. Путь из страны се- ров в Бактрию мог возникнуть задолго до появления первых буддийских миссионеров и купцов, которые водили на запад через Ганьсу караваны верблюдов, нагруженных китайским шелком.
* * *
Результат исследований последних десяти лет показал, что в Таджикистане памятники каменного века обнаружены в большом количестве. Но изучение их еще только начинается. Распространение имеющихся в данное время находок очень неравномерно.
Вновь открытые памятники каменного века Таджикистана показывают, что на его территории, как и в ряде других областей Средней Азии, человек появился очень давно, возможно, еще в нижнем палеолите и во всяком случае в ашельский и мустьерский периоды, к которым относятся богатые местонахождения в бассейне Сыр-Дарьи.
На территории Таджикистана можно проследить распространение памятников верхнепалеолитического и мезолитического типа. Одни культуры были связаны здесь с историей южных племен, другие — северных и восточных.
Поселения гиссарского типа рисуют жизнь горных племен Таджикистана, обитавших здесь задолго до расцвета высокой культуры рабовладельческого периода, представленной памятниками I тысячелетия до н. э.
Гиссарская культура интересна своим ярко выраженным своеобразием, а также общими чертами с другими неолитическими культурами мирового значения. Изучение ее показы92


вает, что неолитические племена Таджикистана, которые еще в период каменного века перешли к возделыванию культурных растений и разведению домашних животных, внесли свой вклад в фонд всемирной истории древнейших времен.
Таким образом, история Таджикистана начинается сотни тысячелетий назад. За этот продолжительный период древнейшее население Таджикистана прошло сложный исторический путь: от появления наших обезьяновидных предков до возникновения земледелия и скотоводства.


ГЛАВА II
БРОНЗОВЫЙ ВЕК
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СРЕДНЕЙ АЗИИ В ЭПОХУ БРОНЗЫ
Уже в эпоху каменного века человек в про- Изобретение цессе обработки камня и работы с камен- ронзы ними орудиями узнал многие свойства горных пород. В поисках необходимого камня круг уже известных пород все расширялся. Во время своих «геологических разведок» люди встречали и красновато-зеленые и зеленовато-черные куски самородков меди. Пытаясь изготовить орудия из такого «камня», человек открыл ковкость меди.
Знакомство с самородной медью само по себе мало что меняло в жизни первобытного человека. В быту продолжали господствовать каменные орудия. Однако знакомство с некоторыми свойствами меди сыграло свою роль в изобретении плавки медной руды.
По мнению многих ученых, с плавкой медной руды человек столкнулся, обкладывая очаги камнями. В пламени костра происходило частичное восстановление меди из руды, и человек, оценив важность этого открытия, постепенно пришел к мысли о преднамеренной выплавке меди из медной руды. Литье меди явилось колоссальным шагом вперед, ибо вместе с этим человек овладел самой идеей плавки металла.
Шагом вперед было также изобретение бронзы, которая обычно представляет сплав меди и олова; вместо олова в сплав иногда вводились свинец, сурьма и другие компоненты.
Бронза обладает рядом бесспорных преимуществ перед медью. Она более легкоплавка, менее вязка, что весьма существенно при литье в форму. Однако важнейшим преимуществом являлась значительно большая твердость орудий из бронзы по сравнению с медными.
94


Как указывает Ф. Энгельс, «медь и олово и выплавляемая из них бронза были важнейшими металлами; бронза давала пригодные орудия и оружие, но не могла вытеснить каменные орудия; это было под силу только железу, а добывать железо еще не умели» L
Дальнейшее развитие бронзовой индустрии стало возможным лишь на базе значительного роста производительных сил и было одним из проявлений общественного разделения труда.
Средняя Азия богата медными рудопрояв- Металлургия меди лениЯми, причем на многих месторождениях и олова -
добыча руды производилась вплоть до эпохи позднего средневековья. В связи с этим следы древнейших выработок оказались в большинстве уничтоженными, и лишь в нескольких случаях можно более или менее уверенно говорить о местах добычи и плавки медной руды в эпоху бронзы. Так, в Центральных Кызыл-кумах и в южной части гор Букан-Тау в полосе длиной 40—50 км были обнаружены древние выработки, места плавок меди, скопления медных шлаков. Вблизи были найдены кремневые орудия, которые В. Л. Вяткин в свое время определил как неолитические, но, разумеется, эти орудия могли быть и энеолитического времени и эпохи бронзы. Вероятно, отсюда могли получать медь племена эпохи бронзы Хорезма и Бухарского оазиса 2.
Другим важным центром добычи и переработки медной руды была Фергана, в частности, Наукатское месторождение, лежащее на границе Қайрак-Қумов, и Ташкентский оазис — Алмалык. Очевидно, и в Средней Азии первоначально была освоена более простая технология плавки окисленных, а затем сульфидных руд3.
Плавка сульфидных руд состоит из последовательных операций, связанных с необходимостью предварительно выделить из руды серу, без чего не может быть получена медь. Авторы одного из трудов по истории металлургии, дав описание всех процессов, связанных с плавкой сульфидной руды, пишут, что, как показывают исследования, этот способ, широко применявшийся в средневековье, в своей основе был разработан еще в бронзовую эпоху.
Изучение шлаков из Қайрак-Кумов показало, что здесь в позднебронзовом веке наряду с плавкой окисленных руд применялась плавка и сульфидных руд. Это служит показателем высоты и разработанности металлургической техники. Кроме того, следует иметь в виду, что сульфидные руды распространены гораздо шире, чем окисленные, и их использование резко расширило рудную базу.
Второй компонент бронзы — олово также добывалось в Средней Азии, в частности в Карнабе (УзССР), в 30 км от станции Зияддин. Здесь обнаружены многочисленные древние 95


выработки, причем некоторые находки позволяют отнести их к эпохе бронзы4. Добыча олова могла производиться и на территории Таджикистана — в районе Пенджикента обнаружены оловянные рудопроявления с древними выработками. Есть данные о добыче сурьмы в Фергане, в пределах Киргизской ССР.
Развита была также добыча свинца. Судя по некоторым данным, добывался и цинк — сплав его с медью давал возможность получать латунь.
Техника горного дела, хорошо изученная для Западной Европы и некоторых районов СССР, для Средней Азии совершенно не выяснена.
Очень мало известно также о технике металлургии. Находки в Қайрак-Қумах, Чуете и других местах показывают, что наряду с литьем в одинарную открытую форму применялось технически более сложное литье в составные закрытые формы.
Начальный период бронзового века, пора использования самородной меди и овладения плавкой медной руды, носит название энеолита или халколита, иногда этот период называют «медный век». Эпоха же широкого распространения изделий из меди и бронзы составляет «бронзовый век» в собственном смысле этого слова.
Следует отметить, что были области, в которых даже в эпоху бронзового века орудия были не бронзовые, а медные (например, в Южной Туркмении),— это объяснялось отсутствием источников олова. Добыча и плавка руд металлов стали возможны лишь на определенной ступени развития производительных сил. Появление металлических орудий в свою очередь обеспечило значительный подъем производственных возможностей человека во всех отраслях его деятельности. Бронзовый век в Средней Азии знаменуется превращением земледелия и скотоводства в основные отрасли хозяйства.
Контакт степных и первобытно- з ем л ед ел ьческих культур
Средняя Азия в эпоху бронзового века была одним из важных центров древнейшего человеческого общества. Ее значение усиливалось еще и потому, что на территории Средней Азии происходил контакт между евразийскими культурами степной бронзы — андроновской и срубной, и культурами расписной керамики в их анауском, а также чустском вариантах 5. Если для культур степной бронзы характерно в качестве ведущей формы хозяйства скотоводство при вспомогательной роли земледелия, то для анауской культуры характерно обратное положение — здесь высокоразвитое земледелие является основой хозяйства, при сохранении значительной роли скотоводства. Именно тогда «пастушеские племена выделились из остальной массы варваров: это
96


было первое крупное общественное разделение труд а» 6.
Племена анауской культуры, занимавшие территорию современной Южной Туркмении, соприкасались с племенами расписной керамики Ирана, в меньшей степени — Афганистана, в свою очередь граничивших с городскими цивилизациями Двуречья и Индии. Они являлись не «провинциальной периферией» этого огромного культурного мира, как некоторые считали раньше, а одним из центров древнейшей цивилизации. Первобытное земледелие складывалось здесь, в предгорьях Қопет-Дага, на основе лиманного орошения: разливы многочисленных ручьев создавали благоприятные возможности для посевов. Позже стали делаться перегородки, способствовавшие задержанию воды, затем возникли каналы.
На остальной части Средней Азии преобладала культура, которая существовала и в прилегающих с севера областях Казахстана и в Поволжье. Однако, за исключением самых северных, точнее, северо-восточных, районов, она в значительной степени отличалась от андроновской и срубной культур как по характеру материальной культуры, так и, главное, направлением своего хозяйственного развития. Тесные связи с племенами оседлых земледельцев приводили к тому, что и у среднеазиатских племен степной бронзы увеличивалась роль земледелия; в Хорезме, например, возникла развитая ирригацйя.
Можно наметить, пока во многом предположительно, такую закономерность: различия между хозяйством районов среднеазиатской степной бронзы и областью анауской культуры постепенно нивелировались, и к концу бронзового века они, например, для Хорезма и Южной Туркмении, стали несущественными.
Это взаимодействие, развитые местные традиции наложили такой глубокий отпечаток на характер среднеазиатской степной бронзы, что она значительно отличается от синхронных более северных культур.
Возникшее еще в эпоху палеолита родовое устройство первобытного общества продол-
среднеазиатских жало господствовать вплоть до конца эпохи
бронзы в Хорезме, в области кайрак-кум- ской культуры и, по-видимому, в области
анауской культуры. На протяжении этого периода происходит переход от материнского рода, возникшего еще в палеолите, к отцовскому.
Смена матриархата патриархатом явилась отражением глубоких экономических сдвигов. Металлургическое производство, а также в значительной мере и скотоводство находились в руках мужчин. Значение рода теперь в 7 Заказ 3970 97


определенной степени стало зависеть от количества входивших в его состав мужчин. Не мужчины стали переходить в род жены, а, наоборот, женщины переходили в род мужа или их похищали. Женщина потеряла былое равноправие и попала в зависимость от мужа. Появился обычай насильственного умерщвления жены при смерти мужа.
Рост производительности общественного труда, развитие патриархального рода приводили к тому, что отдельные родовые единицы и внутри их отдельные семьи становились обладателями значительного количества материальных ценностей в виде скота, орудий производства, утвари. Возникла имущественная, а затем социальная дифференциация. На смену коллективной собственности, ранее являвшейся единственной формой собственности, выступила собственность отдельных патриархальных семей, сочетавшаяся с родовой собственностью. Как говорит Ф. Энгельс, «отдельная семья сделалась силой, и притом грозной силой, противостоящей роду» 7.
Однако на протяжении бронзового века труд в основном все еще оставался коллективным. Именно в эпоху бронзового века появляется молочное хозяйство. Несмотря на относительно незначительную продуктивность, оно имело большой удельный вес в пищевом балансе родовых общин. Так, один исследователь считает, что «отказ от охоты и переход к скотоводству и земледелию стали возможны только тогда, когда люди стали пользоваться молоком животных»8. Именно в области молочного хозяйства у горных таджиков вплоть до революции, несмотря на то что скот уже давно находился в частном владении, сохранялись «молочные артели» — далекие отзвуки Существовавшего в эпоху бронзы коллективного способа ведения скотоводческого хозяйства9.
Развивается межплеменной обмен. Как указывает К. Маркс, «различные общины находят различные средства производства и различные жизненные средства среди окружающей их природы. Они различаются поэтому между собой по способу производства, образу жизни и производимым продуктам. Это — те естественно выросшие различия, которые при соприкосновении общин вызывают взаимный обмен продуктами...» 10.
Предметами обмена служили бронза и изделия из нее, золото, украшения, сосуды, скот, продукты земледелия и скотоводства.
Исторический процесс в эпоху бронзы в от- И сто ри ко-куль- дельных областях Средней Азии протекал
турные области о r г
Средней Азии по-разному. Выделяются три крупные области, в которых облик культуры и ход исторического процесса особенно отличались друг от друга. По современной географической номенклатуре они соответ-
98


tooo
eooo
3000
4000
ЗОжныи Туркменистан
Наыазга тепа
Jlflfeue памягвники
Архаической
^ахистан
ИГ
$
V
<
X
JV
X
ш
П
hapa,- с. ТПРПР
J
Zr <4?Z С*
X
5
Джейтун
Лояднии
^j6eku£maw(6ej3Copi
ума) w^UxgpHcu^u^mckM
(p^ptatta
Ташкемтская o&taomb
яЛолима
ОяроАша^а
ЛЬ«*мг £Апймггаг| SqefrtovMbtti 1 <5Ӯгу^>/э
ЛмеЛ яюяаОапяд
К
—i ЛайраЛИ^п раммий
XakckuA клад
уЧиягдЬиМхкиикхад Зонам- МеуЬе-топерЬп Еа&з , теаяа ш Алимёдидмые
и пъ и Чу е
ь
Синхронистическая таблица бронзовых культур.
3000
4000


ственно находились на территории: 1) Южной Туркмении, 2) Хорезма, 3) Таджикистана, Узбекистана и частично Киргизии. Следует отметить, что культуры второй и третьей областей, примерно с одинаковым хозяйственным базисом и принадлежавшие к одной и той же группе культур степной бронзы, имели много общего. Можно сказать, что различия между ними — явления второго порядка, тогда как различия между этими двумя областями и областью Южной Туркмении— первого порядка.
Вместе с тем между всеми тремя областями в рассматриваемую эпоху существовали разнообразные и глубокие связи, способствовавшие распространению многих важных культурных достижений, происходили постоянные и длительные контакты и, вероятно, взаимные вторжения отдельных этнических групп. Поэтому картина жизни людей эпохи бронзы на территории каждой из среднеазиатских республик должна рассматриваться как часть сложного процесса, протекавшего на территории всей Средней Азии.
Хотя в эпоху железа географическое размещение и характер этих типов хозяйства значительно изменились, было бы неправильно игнорировать то обстоятельство, что возникновение кочевого скотоводства стало возможным лишь благодаря развитию производительных сил обществ степной бронзы, тогда как развитое земледелие эпохи раннего рабовладельческого общества, в том числе в Согде, Бактрии и Фергане, могло возникнуть лишь на основе дальнейшего прогресса искусственного орошения, которое уже применялось анаускими племенами Южной Туркмении, племенами поздней бронзы в Хорезме и Фергане. Наконец, и этническая история последующего времени развивается на основе этнической карты, сложившейся к концу эпохи бронзы.
Исходя из этого, в изложение включены разделы о всей территории Средней Азии. Обширный материал этой эпохи был получен при раскопках в Южной Туркмении. Именно там наиболее ясна хронологическая последовательность отдельных этапов и, главное, уровень развития материальной культуры и производительных сил на каждом из них. Для среднеазиатских областей степной бронзы такое детальное рассмотрение последовательности развития не представляется пока еще возможным, поэтому изложение материала внутри каждой из этих двух областей делится на две части: первая — энеолит и ранняя бронза, вторая — развитая и поздняя бронза.
Данные о бронзовом веке внутри границ Таджикской ССР все еще немногочисленны, но они рассматриваются более подробно, чем материалы, полученные при изучении других территорий.
100


Южная Туркмения в эпоху бронзы
В вводной части говорилось о специфиче- Изучение ских чертах развития общества в Южной Туркмении в эпоху первобытнообщинного строя. Уже в неолитическое время здесь возводились глинобитные постройки, а в эпоху энеолита и бронзы строились дома из сырцового кирпича. В результате длительного проживания людей в отдельных пунктах, когда на развалинах одних домов последующие поколения возводили другие постройки, в свою очередь служившие основанием для более поздних и т. д., образовались искусственные холмы—тепе, разбросанные в подгорной полосе Южной Туркмении. Естественно, эти холмы обратили на себя внимание археологов. Первоначальное исследование одного из этих памятников — Анау (неподалеку от Ашхабада), состоящего собственно из двух рядом расположенных тепе, было начато на северном холме. Материалы этих раскопок, к сожалению, не были изданы п. Раскопки были продолжены в 1904 г. американской экспедицией под руководством Р. Помпелли, производившей исследования на северном и южном холмах. Заслугой экспедиции было выделение четырех последовательных этапов жизни на этих холмах (Анау I—II — северный холм, Анау III—IV — южный). Однако раскопки велись неправильными методами, что мешало дать более тщательно и детально разработанную периодизацию и достаточно полно охарактеризовать каждый период. К тому же при этих раскопках были введены в научный оборот неправильные датировки 12.
Большое значение имели работы на одном из памятников бронзового века Южной Туркмении — Намазга-тепе, проведенные Д. Д. Букиничем13, которому принадлежит заслуга осмысления роли и характера древнейшего земледелия на территории Туркмении. Другой советский ученый, А. А. Марущенко, детально изучил распространение памятников ана- уского типа, а на одном из них (Ак-тепе близ Ашхабада) провел раскопки. Вопреки старой схеме он выдвинул свою периодизацию истории эпохи бронзы в Южной Туркмении 14. Начиная с 1949—1950 гг. эти работы были продолжены, углублены и значительно расширены Южно-Туркменистан- ской археологической комплексной экспедицией, организовавшей систематическое изучение памятников эпохи бронзы15. Один из участников ее, Б. А. Куфтин, предложил ныне утвердившуюся в науке периодизацию памятников, разбив весь период эпохи бронзы на шесть этапов (Намазга I—VI)16. Много нового внесли последующие работы других исследователей 17.
101


i линяние статуэтки
Кара-тепе (комплекс Намазга III).
В IV тысячелетии до н. э. племена Южной Энеолит и ранний Туркмении находились на стадии энеолита бронзовый век (Намазга I и П). В это время воздвигались дома из продолговатого сырцового кирпича. На Яссы-теле (близ ст. Каахка) было раскопано многокомнатное здание с помещениями четырехугольной формы. В одной комнате имелись деревянные столбы, а стены были покрыты многокрасочной росписью и инкрустированы гипсом. Под стенами помещений обнаружены детские захоронения. Наряду с камеи- 102


ними орудиями появились медные, а также и металлические украшения (медный наконечник дротика или копья, медные шилья, булавки, украшения из свинца и др.). Совершенствовалось изготовление посуды, которую на стадии Намазга II украшали многоцветной росписью.
Основным занятием жителей было первобытное земледелие, а также скотоводство (крупный и мелкий рогатый скот, свиньи, верблюды). Очевидно, для транспортировки грузов применялись повозки.
Многие ученые считают, что это — завершающий период материнского рода. О роли женщины в общественной жизни свидетельствуют многочисленные женские статуэтки, найденные при раскопках.
Собственно бронзовый век начинается с III тысячелетия до н. э. с этапа Намазга III (конец IV—первая половина III тысячелетия до н. э.). Постройки этого периода и родовой некрополь вскрыты на поселении Кара-тепе.
По описанию В. М. Массона, в центре поселения Кара- тепе находился большой незастроенный участок — нечто вроде площади. Вокруг группировались разделенные улочками многокомнатные дома. Дома в свою очередь имели внутренние дворики, двери жилых помещений выходили в них. Каждый дом включал несколько больших жилых комнат. К дворам примыкали большие дворы. Вероятно, в доме жила семейная община. Около 25 таких семей, живших в этом поселении, составляли, очевидно, один род 18.
Количество металлических изделий на этом этапе резко увеличивается. Изменяется орнаментация керамики. Возможно, появляются начатки пашенного земледелия. Рост производительных сил приводит к сосредоточению в некоторых поселениях большого числа жителей. Происходят важные изменения в общественном строе общества — начинается переход к патриархату.
р Расцвет бронзового века падает на вто-
культуры РУЮ половину III — первую половину II тысячелетия до н. э.— этапы Намазга IV—V. В это время на территории Южной Туркмении существовало несколько очень крупных поселений и ряд более мелких. Образцом построек этого периода может служить один из домов, раскопанный на Намазга-тепе. Дом состоял из скомпонованных в несколько групп 27 комнат, соединенных проходами; некоторые из них были сводчатыми. Помещения были квадратные, прямоугольные и неправильной формы. Многие были оборудованы разными по внешнему виду и назначению очагами, а также суфами, внутристенными нишами. В порогах были найдены каменные подпятники. Такие дома служили жильем больших патриархальных семей, подобно тому 103


как это было, например, до революции у горных таджиков и у памирцев.
Изделия из металлов (медь, бронза, свинец, латунь) представлены ножами, кинжалами, печатками и т. д. Наличие медных шлаков, а также ложек-льячек свидетельствует, что литье производилось на месте. Раскопаны многочисленные гончарные печи, которые по своей конструкции оказались двухъярусными. Высококачественный обжиг, введение гончарного круга — все это свидетельствует о большом прогрессе в технике гончарного дела. Высокого развития достигла роспись сосудов, многие из которых являются подлинными произведениями искусства.
Здание периодов Намазга IV—V.
Изготовление керамики стало делом специалистов-ремесленников. Керамические изделия характеризуются разнообразием форм (кубки, чаши, «чайники» и т. д.), удивительной тонкостенностью, богатым и разнообразным орнаментом. На поселениях выделывались многочисленные медно-бронзовые изделия; по-видимому, уже применялась и латунь. Великолепны выточенные из камня разнообразные сосуды, а также зернотерки, наконечники стрел и т. д. Судя по глиняным моделям, можно представить, что существовали как двухосные, так и одноосные повозки. Основой хозяйства оставалось земледелие, причем развивалось пашенное земледелие. При раскопках найдены обгорелые зерна пшеницы, ячменя, нута и винограда. Судя по многочисленным костям животных и глиняным статуэткам, важную роль играло и скотоводство.
Характер общественного строя в эту эпоху вызывает дискуссии среди ученых. Уровень производительных сил общества был настолько высок, что можно предположить во второй половине II тысячелетия до н. э. зарождение раннеклассового общества. Об этом свидетельствует наличие в синхронных слоях памятников Северного Ирана богатых и рядовых 104


захоронений (Тепа-Гиссар) и кладов из золотых и бронзовых предметов (так называемый астрабадский клад) ,9.
Однако большинство советских ученых придерживается иной точки зрения, а именно: что классовое общество в ту эпоху в Южной Туркмении еще не возникло20. Следует счи- тать, что дальнейшие исследования внесут в этот вопрос окончательную ясность.
В эпоху поздней бронзы (вторая поло- Поздний вина jj — начало I тысячелетия до н. э.) на н территории Южной Туркмении складыва-
ются и развиваются три группы племен: в Юго-Западном Туркменистане (Мешхеди-Мисрианская долина), в подгорной полосе Копет-Дага и в Мургабском оазисе.
В подгорной полосе развивается культура, генетически связанная с Намазга V — это Намазга VI. На территории самого Намазга-тепе используется лишь площадь северного бугра. Крупные поселения исчезают, остаются только небольшие. В позднейшее время появляются укрепленные поселки. Раскопаны выстроенные из сырцового кирпича постройки этого периода. Известен и могильник—Янгикалинский (близ железнодорожной станции Геок-тепе). Погребенные лежали на боку, в скорченном положении, причем руки были подведены к подбородку. Перед захоронением в могильной яме разжигался костер. С покойником клали вещи и украшения.
В юго-западном Туркменистане складывалась резко отличная от предыдущей культура, очень тесно связанная с культурой прилегающих областей Ирана. Здесь были и 105


сравнительно крупные поселения — Изат-кули, Мадау-тепе — и много более мелких. Внутри некоторых из них уже имелись центральные укрепления.
На поселениях раскопаны многокомнатные дома. Керамика имеет особые формы: сосуды на трех ножках, сосуды с длинными носиками — сливами и т. д. Много бронзовых предметов, в том числе небольшой меч.
Третья группа племен обитала в низовьях Мургаба, где существовали крупные укрепленные поселения, например Яз-тепе. В эту эпоху племена степной бронзы входили в соприкосновение с оседлыми земледельцами Южной Туркмении. На многих памятниках обнаружены фрагменты керамики, характерной для степной бронзы.
В эпоху поздней бронзы уровень производительных сил у племен Южной Туркмении был очень высок. Именно тогда были прорыты крупные оросительные каналы, создана разветвленная ирригационная сеть, что дало возможность резко увеличить производительность сельского хозяйства. К самому концу этого периода относится открытие железа.
Несомненно, что в эту эпоху уже возникает примитивное классовое общество. Ф. Энгельс писал: «Недаром высятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни упираются уже<в цивилизацию» 21.
Бронзовый век Хорезма и прилегающих к нему районов
Памятники бронзового века Хорезма и прилегающих районов открыты и изучены Хорезмской археолого-этнографической экспедицией22.
Энеолит Памятники хорезмийского энеолита представлены стоянками вдоль Узбоя. По мнению С. П. Толстова, эта культура появилась в результате дальнейшего развития и смешения неолитических, кельтеми- нарской и нижнеузбойской, культур. На энеолитических стоянках собраны многочисленные орудия из серого и светло- коричневого камня, в основном скребки, наконечники стрел с тончайшей отжимной ретушью и выемкой в основании или без нее, фрагменты лепных сосудов со штампованным орнаментом.
Уникальной находкой является изготовленное из местного змеевика навершие — булава в виде скульптуры какого-то сильно стилизованного животного (по мнению одних ученых— это медведь, по мнению других — дикий кабан или лаже гиппопотам) 23.
106


Обмен между различными районами, судя по находкам морских раковин и бус из них, сделанных в далеких от моря пунктах, а также изделий из султануиздагского камня на большом расстоянии от гор Султан-Уиздаг, был, бесспорно, весьма развитым. Обнаружение сосуда с крашеной поверхностью дает основание говорить о каких-то связях с областью анауской культуры. Существовали, вероятно, связи и с более отдаленными районами.
В эпоху бронзового века (рубеж III —II — Развитая первые столетия I тысячелетий до н. э.) в и поздняя бронза v г
Хорезме существовали племена, культура которых отличалась друг от друга (суярганская и тазабагъ- ябская культуры).
Племена суярганской культуры существовали очень длительное время — все II тысячелетие до н. э. В их культуре выделено три хронологических этапа.
Раннесуярганское жилище раскопано на поселении Джан- бас-6. Оно овальной формы, с перекрытием, покоящимся на столбах. В северной части помещения располагался центральный очаг. Свою посуду суярганцы делали плоскодонной, с гладкой и окрашенной поверхностью, причем окрашенная поверхность лощилась, и на нее наносились цветные узоры, например, черным по красному фону; широко применялся и штампованный орнамент.
Для раннего этапа известны тщательно обработанные ретушью каменные наконечники стрел, каменные ножи и другие каменные орудия24. На поздних этапах суярганцы уже широко употребляли бронзовые изделия, например ножи с изогнутым лезвием и др.
В середине и второй половине II тысячелетия до н. э. в Хорезме и прилегающих областях наряду с суярганскими существовали и племена тазабагъябской культуры. Раскопаны жилища, располагавшиеся на тазабагъябских поселениях. На поселении Ангка-5 жилище размером 12,2X7,4 м было полуземлянкой с коридорообразным входом, со стенами, обмазанными глиной, и перекрытием из тонких жердей.
Следов от столбов не найдено. В центре находился большой очаг. Жилище на поселении Коват-3 было более крупным (12X14 л), с коридорообразным входом, в центре был крупный очаг, и перекрытие поддерживалось столбами.
Близ стоянки Қокча III раскопан большой могильник, где хоронили своих покойников жители ближайших тазабагьяб- ских поселений. Могилы прямоугольные со скругленными углами, погребения скорченные, головой на запад. Среди погребений взрослых—много парных, разновременных, в них захоронены мужчина (обычно лежит на правом боку) и женщина (на левом боку). При этом сначала хоронили одного из 107


супругов, после смерти второго яма вскрывалась, костяк сдвигался, и клался второй покойник. В могилы ставились сосуды и другие предметы.
И на поселениях и в погребениях керамика однотипна. Это горшки с широким устьем и разных пропорций. Они украшены линейным или гребенчатым орнаментом в виде прямых и зигзагообразных линий, заштрихованных треугольников, «елочки» и др., причем орнамент покрывает иногда всю поверхность сосуда. Из бронзовых изделий следует отметить шилья с костяной ручкой, браслеты, подвески и прочее.
Бронзовый век принес значительный подъем производительных сил. Наряду с дальнейшим развитием скотоводства
Керамика из могильника Кокча Ш (Хорезм).
(в состав стада входили крупный рогатый скот, овцы, лошади) хорезмийцы эпохи бронзы овладевают техникой орошаемого земледелия.
Во второй половине II тысячелетия до н. э. хорезмийцы начали устраивать близ естественных русел небольшие обвалованные поля или огороды, причем каждая ячейка имела вид небольшого бассейна, стороны которого были равны 3—5 м. Миниатюрная дамба по берегу естественного протока служила для регулирования пропуска воды на поля, когда ее уровень был высоким.
Бассейновая система древнего Египта покоилась на таком же принципе. В конце бронзового века был сделан еще один шаг в развитии техники ирригации: появились первые каналы, отводившие воду на поля. Длина этих первых каналов не превышала нескольких десятков метров, но они послужили прообразом гигантских оросительных систем последующих эпох. Величина орошаемого участка близ одной из стоянок дости гала примерно гектара.
Формирование культуры и населения Хорезма эпохи бронзы происходило сложными путями. С. П. Толстов справедливо связывает происхождение суярганской культуры с
10S


Памятники бронзы на территории Средней Азии
I. Кайрак-Кумы; 2. Ходжа-Ягоиа; 3. Дахона; 4. Ак-Танга; 5. Топор из Иори; 6. Кинжал из Рамита; 7. Топор из Аракчина; 8. Туп* хона; 9. Топор из Сангвора; 10. Кокуйбель-су; 11. Кзыл-Рабат; 12. Tortop из Шар-Шара; 13. Находки керамики близ Джиликуля: 14. Чует; 15. Вуаднль; 16. Зараут-сай; 17. Замаи*Баба; 18. Яз-тепе; 19. Джейтун; 20. Намазга-тепе; 21« Кара-тепе: 22. Анау: 23. Ак теле; 24. Янги-кала; 25. Мадау-тепе; 26. Кокча III; 27. Аигка 5: 28. Дальверзин


анауским культурным миром — об этом ясно свидетельствуют не только некоторые особенности керамики, но и факт обнаружения в Хорезме глиняной фигурки женского божества того типа, который обычен для земледельческих культур «крашеной керамики». Вместе с тем ход этого процесса остается абсолютно неясным — известные раннесуярганские памятники отличаются от синхронных им анауских. Что же касается тазабагъябской культуры, то в ней переплелись многие черты срубной (Поволжье) и андроновской (в ее западноказахстанском варианте) культур. Совершенно ясно также, что суярганская культура должна рассматриваться как результат какого-то сложного взаимодействия. С другой стороны, тесный контакт, в котором находились племена — носители суярганской и тазабагъябской культур, — выразился и в появлении стоянок, где имелась керамика обоих типов. К концу же II тысячелетия суярганская культура приобретает доминирующее значение.
Анализ черепов из могильника Қокча III показал, что там представлены два антропологических типа: один близкий к тапу населения Поволжья и Казахстана, т. е. соответственно к носителям срубной и андроновской культур; другой — к типу населения эпохи неолита и бронзы в Южном Узбекистане, Южном Таджикистане, Иране и дальше — в Индии. Таким образом, в сложении племен Хорезма эпохи бронзы участвовали различные племена соседних и отдаленных районов. Можно еще указать, что культурные связи прослеживаются далеко на запад, вплоть до Центральной Европы, откуда в конце II тысячелетия до н. э. попал в Хорезм, например, уникальный бронзовый псалий.
БРОНЗОВЫЙ ВЕК НА ТЕРРИТОРИИ УЗБЕКИСТАНА
И ТАДЖИКИСТАНА
Энеолит и ранняя бронза
Интересный материал эпохи энеолита и Западная часть развитой ранней бронзы дали окрестности J современного Бухарского оазиса. Так, в Ке-
лимехской степи, к северу от Бухары, обнаружена энеолити- 4еская стоянка25.
Наиболее важный материал для этого периода получен экспедицией Я. Г. Гулямова в районе сухого русла Махан- Дарьи—древнего дельтового протока Зеравшана, в пустыне Кызыл-Кум, к западу от современного Бухарского оазиса 26. Здесь, на северном берегу оз. Заман-Баба, расположен могильник, получивший наименование Заман-Баба. Он состоит из двух секторов — восточного и западного. Погребения ПО


катакомбные (точнее—подбойные); благодаря сильному развеиванию захоронения оказались на незначительной глубине от поверхности. По данным 1961 г., здесь было раскопано 43 погребения. Погребальные ямы имели округлую или овальную форму. В могилах сама катакомба («ляхад») перпендикулярна впускной яме — дромосу («айвон»). Погребения одиночные, парные и коллективные. Захороненные лежат не в вытянутой, а в скорченной позе, на боку. Вместе с покойниками в могилы клались сосуды и другие изделия. Здесь также найдены куски охры, сурьмы, извести, мела, гальки, кости животных.
В могилах, помимо керамики, найдено большое количество листовидных кремневых наконечников стрел разных пропорций, обычно с округлым основанием и прекрасной двусторонней ретушью. Из бронзовых предметов следует отметить фрагмент ножа, зеркала и др. Особый интерес представляет обнаружение плоской терракотовой фигурки, короткая нижняя часть которой имеет клиновидную форму, длинная средняя — ограничена по бокам вогнутыми поверхностями, верхняя оформлена в виде короткого и тонкого столбика. Это безусловно сильно схематизированное изображение человека. Следует упомянуть мелкие (часто в форме креста) и крупные бусы из разных пород камня, миниатюрные каменные навер- шия, песты и др.
Судя по этим находкам, жители района Заман-Бабы достигли значительных успехов в керамическом деле, а также в изготовлении разных изделий из камня, отчасти — из бронзы. Основным занятием служили скотоводство и, вероятно, земледелие. Некоторые намеки на характер общественного строя можно извлечь из факта наличия женских погребений с несколько более богатым инвентарем, чем в остальных погребениях,— вероятно, заман-бабинцы жили на заключительном этапе материнского рода или, скорее, на начальном этапе патриархального, когда еще были сильны пережитки матриархата.
Детально разобравшая вопрос о генезисе, датировке и связях культуры Заман-Баба Е. Е. Кузьмина связывает ее происхождение со среднеазиатскими неолитическими культурами— позднекельтеминарской и некоторыми слоями дже- бельской пещеры, а также с культурами юга европейской части СССР и Сибири 27. Это, бесспорно правильно; следует лишь добавить, что неолитические памятники самого среднеазиатского междуречья выявлены пока еще очень мало, вероятно, их исследование позволит найти еще более близких предшественников культуры Заман-Баба. Заман-бабинская керамика, а также другие изделия находят близкие соответствия, с одной стороны, в афанасьевской, ямной и катакомбной 111


культурах степного круга, с другой — в культурах эпохи бронзы Южной Туркмении (Намазга V и даже поздний На- мазга IV) и Ирана (Шах-Тепа II и Тепа-Гиссар III) 28. Все это позволяет датировать Заман-бабинский могильник концом III — началом II тысячелетия до н. э., причем ямные захоронения могут быть более ранними.
Анализ материалов из Заман-Бабы позволяет наметить два направления культурно-исторических связей, так же как в суярганской культуре Хорезма. Безусловно, образцы изделий попадали сюда с территории анауской культуры, но имели ли место передвижки этнических групп — остается совершенно неясным. Не может помочь здесь и палеоантропологический материал. Опубликованы данные о двух черепах из Заман-Бабы; оба они — долихокранные (длинноголовые), по общему облику более сохранный близок к южнотуркменскому типу (закаспийский тип) 29, но дело в том, что этот тип был, очевидно, в ранние эпохи широко распространен в южных и центральных областях Средней Азии30.
. На территории Ферганы в конце прошлого
ргана столетия в местности Хак (бывший Наманганский уезд) местные жители нашли металлический кувшин, в котором были две бронзовые булавки, одна серебряная, обломки бронзового стержня и ножа31. Одна из булавок — серебряная, с головкой в виде двух спиральных завитков, другая — медная — имеет в верхней уширенной части овальное отверстие, а по сторонам—восемь симметрично посаженных шипов. Третья, собственно говоря, не булавка, а миниатюрный жезл. В верхней части стержень имеет кольцевой валик, затем стержень расширяется и переходит в плоский двухсторонний Т-образный «кронштейн», являющийся подставкой для скульптурной группы, изображающей сцену доения (корова, доящая ее женщина и стилизованный теленок). Очень похожие булавки и жезлы известны для Гиссара III.
С. С. Сорокин датирует клад концом III — первой половиной II тысячелетия до н. э., В. М. Массон — первой третью II тысячелетия до н. э.32
Центральный В Центральном и Южном Таджикистане и Южный обнаружена группа медных топоров, отно- Таджикистан сящихся к весьма раннему времени. Один топор обнаружен колхозниками неподалеку от кишлака Аракчин Варзобского района. Он принадлежит к клиновидному типу, т. е. напоминает по внешнему виду клин, причем широкое проушное отверстие расположено в самой верхней части. Топор очень небольшой по размерам. Другой топор такого же типа, лишь длиннее и уже, происходит из кишлака Сангвор Комсомолабадского района33. К иному типу относится топор, найденный в сае йори (Пенджикентский район).
112


Бронзовые топоры из кишлаков: 1 — Сангвор; 2 — Аракчин; 3 — Шар-Шар; 4 — йори.
Он двулезвийный, проушной, лезвия расположены перпендикулярно друг к другу. Топоры такого типа принято называть «топор-тесло». Тесловидная половина имеет вид утончающейся к лезвию ровной полосы, клиновидная часть — сложный профиль, лезвие здесь округлое. К этому же типу принадлежит топор, найденный близ кишлака Шар-Шар Курган- Тюбинского района. Он, правда, несколько меньше и имеет более «фигурную» форму34.
Все эти топоры изготовлены путем отливки с последующей проковкой. Количественный анализ шаршарского топора дал 97,7% меди. Судя по спектральному качественному анализу, медным являлся и аракчинский топор, вероятнее всего, медными (а не бронзовыми) были и два других топора.
Клиновидные топоры типа аракчинского и сангворского встречаются во многих местах за пределами Средней Азии, в частности на Северном Кавказе. Наиболее ранние из них 8
Заказ 3970
113


характеризуются прямой удлиненной формой, более поздние становятся короче и получают легкую изогнутость лезвийной части. При этом ранние топоры входят в комплексы, датируемые 2300—1900 гг. до н. э., более поздние — 2100—1700 гг. до н. э.35. Если такая последовательность развития имела место и в Средней Азии, то оба описанных топора должны датироваться концом III — первой четвертью II тысячелетия до н. э. Эти далекие территориально аналогии подтверждаются и гораздо более близкими. Так, при раскопках А. Стейном могильника на холме в Шахитумп (Южный Белуджистан) в одной из могил был найден аналогичный таджики- станским как по форме, так и по размерам медный топор. По сопровождающему инвентарю С. Пиготт датирует его временем около 2000 г. или незначительно позже36. Характерно, что в этой же могиле был найден наконечник копья, поэтому считают, что это могила воина. Таджикистанские топоры этого типа также следует считать боевыми.
Еще сложнее обстоит дело с выявлением направления историко-культурных связей и датировкой топоров-тесел. Один топор-тесло обнаружен при раскопках Мохенджо Даро37, другой происходит из астрабадского клада38 и два — из Тепа-Гис- сара III39. Датировка всех этих топоров — около конца III тысячелетия до н. э., но дело в том, что по своему виду они отличаются от таджикистанских — проушное отверстие имеет у них выступающую сзади втулку. Чрезвычайно обильны находки таких топоров-тесел в Венгрии, в том числе и без выступающей втулки40. Они появляются в начале III тысячелетия до н. э. Наконец, на Северном Кавказе очень похожий на наши топор-тесло найден в Майкопском кургане, датируемом концом III-—самым началом II тысячелетия до н. э.41.
Уже давно была высказана мысль, что это орудие возникает как комбинация тесла и топора, под воздействием каменных прототипов42. Представляется вероятным, что шар- шарский топор вообще связан с каменным прототипом, тогда как влияние его на создание формы топора из йори менее ощутимо. К сожалению, среднеазиатские каменные топоры не подверглись еще система!изации. Можно лишь отметить, что среди каменных топоров европейской части Союза есть типы, которые могли быть исходными для создания шаршарского топора 43.
Очевидно, такие типы существовали и в Средней Азии. В Поволжье каменные топоры, в какой-то степени напоминающие медный шаршарский, были еще в середине II тысячелетия до н. э.44. Однако это не может служить основанием для датировки, так как в развитии медно-бронзовой индустрии Средняя Азия в тот период далеко обогнала Поволжье^
114


Учитывая время появления топоров-тесел на соседних территориях и ход развития медно-бронзовой индустрии Средней Азии, кажется вероятным, что они появились в Таджикистане в конце III или самом начале II тысячелетия до н. э.4\
Возможно, к той же эпохе, что и топоры, относятся два погребения на могильнике Туп-хона близ Гиссара. Эти погребения находились на глубине 1,90—2,40 м, костяки были скорченными. В одном случае погребение сопровождалось костями барана и кремневым нуклеусом46. Среди погребенных один оказался длинноголовым европеоидом, другой — мезо- или бра- хикранным 47.
О развитии изобразительного искусства в эту эпоху свидетельствует наскальная живопись Зараут-сая (Сурхандарь-.- инская область УзССР). Красочные рисунки отражают сюжеты, близкие первобытному охотнику. Часть из них, несомненно, относится к эпохе энеолита или ранней бронзы48. t
Развитая и поздняя бронза '
Основная часть памятников развитого и?
Поселения эпохи по3днего бронзового века на территории Р°ИҚумаха РаК Таджикистана выявлена в Кайрак-Кумахц Значительная часть Кайрак-Кумов занята плоскими и гладкими такырами, кое-где встречаются бархан* ные пески. Таким образом, это глинисто-песчаная пустыня,» почти лишенная растительности, с бедной фауной и очень суровым климатом. Особо следует отметить, что прорываю^ щийся через Ходжентский коридор ветер здесь дует с неослабевающей силой, нередко достигая ураганной скорости. Результатом вековой деятельности Сыр-Дарьи явилось образование террас; основная часть Кайрак-Қумов расположена на первой и второй террасах. ' i
При разведках в 1954 г. А. П. Окладников открыл здесь первые памятники эпохи бронзы. Детальное их изучение было проведено Б. А. Литвинским в 1955—1956 гг.49.
В этой части Ферганской долины за время, прошедшее с эпохи, когда в Кайрак-Кумах жили люди бронзового векар значительно изменились природные условия. Постепенное'под-i нятие гор, с севера окружающих Ферганскую котловину, при-, вело к тому, что Сыр-Дарья переместилась на юг и углубила’ свое русло. В результате уровень стояния подпочвенных во# на теперешней второй террасе значительно понизился. Это, привело к высыханию почвы и резкому уменьшению расти-’ тельного покрова. На последнем сказалось также значитель*, ное увеличение количества домашнего скота. Сухая и почти* лишенная растительности степь, естественно, была покинута ее обитателями. Разрушительное действие ветров по мере вым 1М!
8*


дыхания Кайрак-Кумов и лишения их растительного покрова «привело к развеиванию и опусканию всей площади Кайрак- Кумов на 2—5 м. В процессе этого развеивания были первоначально выдуты все легкие частицы из остатков поселений, так что остались лишь их «скелеты», затем эти «скелеты» постепенно спроецировались на теперешний горизонт, занимая все большую площадь. Свою форму в какой-то степени сохранили лишь опустившиеся на более низкий уровень былые очаги, сложенные из камней, ныне имеющие вид круглых или овальных каменных колец. Кроме того, опустились каменные и бронзовые изделия, многочисленные фрагменты керамики. Эти остатки расположены чаще всего вокруг очагов. Пло- -щадка со скоплением очагов и разных изделий — вот что обычно сохранялось от поселений эпохи бронзы и раннего железа. Здесь много десятков таких площадок. На их поверхности собран обильный материал.
Қайрак-кумские поселения эпохи бронзы имели различный размер — от совсем крошечных до более крупных, достигавших площади свыше 10 га. Однако большинство поселений ймеет площадь 0,1—3,0 га. На территории поселений располагались жилища. Судя по взаиморасположению очагов, каждое поселение имело по нескольку жилищ. Существенно важно, что в ряде случаев очаги располагаются по одной линии. Так, например, на поселении 16 имеется эффектная цепочка очагов — семь очагов, вытянутых по одной линии на 17 м. В синхронных или близких по времени поселениях эпохи бронзы цепочки очагов встречены внутри раскопанных жилищ50. Следовательно, внутри по крайней мере некоторых кайрак-кумских жилищ был центральный ряд очагов. Из вышеприведенных размеров явствует, что длина жилища должна была быть порядка 20 м, а ширина была, вероятно, 12— 15 м. Жилища такого размера известны на поселениях степной бронзы Казахстана, Приуралья и Поволжья.
Основным занятием кайрак-кумцев было
Занятия кайрак- скотоводство. При раскопках fia поселениях кумцев J2 и 16 удалось собрать большую коллекцию костей животных. Среди них имелись кости овцы (или козы), коровы, лошади. Из этого можно сделать заключение О составе стада древних кайрак-кумцев. Лошадь у кайрак- кумцев служила преимущественно как верховое животное. У кайрак-кумцев, возможно, были и повозки 51. По аналогии с андроновской культурой можно и здесь предполагать знакомство с заготовкой сена52. Степи Қайрак-Қумов, Самгар- ской и Камыш-курганской долин были тем местом, где пасли свой многочисленный скот кайрак-кумцы.
Наряду со скотоводством довольно значительную роль в «х хозяйстве играло и земледелие. Видовой состав возделы-
116


Каменные зернотерки из Қайрак-Кумов.
вавшихся тогда культур неизвестен, но не приходится сомневаться, что зерновые, в том числе пшеница, занимали в нем важное место53. Представление о том, что в пище кайрак- кумцев мучные блюда отнюдь не являлись редкостью, вытекает из того факта, что на всех поселениях в изобилии встречаются каменные зернотерки и куски их, а также разные виды терочников.
Вспомогательную роль играли охота и рыболовство. О первой известно благодаря находкам при раскопках костей диких животных, о втором — благодаря обнаружению большого бронзового рыболовного крючка, предназначенного для ловли крупной рыбы.
Одним из важнейших занятий кайрак-кумцев была добыча медной руды и изготовление бронзовых изделий. Развитию горного дела и бронзовой металлургии способствовали здесь исключительно благоприятные природные условия, особенно наличие в нескольких километрах от восточной группы поселений Наукатского медного месторождения, в котором руда практически почти выходит на поверхность. Медные Литейная форма для отливки топора (Кайрак-Кумы).
117


рудопроявления известны также во многих точках Кара-Ма- зарских гор, прилегающих с севера и северо-запада к Кайрак- Кумам. Плавка медной руды проводилась во многих пунктах, располагавшихся обычно вне поселений, в которых производилось лишь изготовление различных бронзовых изделий. На поселении 16 обнаружены три половинки литейных форм (две целых и одна разбитая). Одна из целых форм предназнача-
Бронзовые изделия (Кайрак-Кумы).
лась для отливки вислообушных топоров, другая — вислообушных кирок. Показателем высокого уровня литейной техники является то, что формы были составными. Для точного совмещения половинок каждой формы на них делались гнезда и углубления.
Топор, отлитый в одной из этих форм, должен был иметь тонкий, вытянутый, изогнутый по длине клинок (длина топора — 20,5 см, ширина лезвия — 3— 4 см). По верхнему краю обуха шел выступ-гребень, по бокам — втулки-валики. Такие выступы-гребни характерны для среднеазиатских и казахстанских топоров, почему они давно были выделены в отдельную группу54.
Қирка тоже должна была быть вислообушной и с гребнем. Такого рода кирки, встреченные до сих пор в небольшом числе экземпляров55, несомненно применялись в горном деле. Бронзовые ножи нескольких типов, бронзовые шилья и долотца, в том числе втульчатые, бронзовые браслеты, пронизки, кольца и другие изделия найдены в большом количестве.
Широко было развито изготовление керамики. Глиняная посуда нередко изготовлялась на матерчатом шаблоне — отпечатки ткани сохранились на внутренней поверхности сосудов. Снаружи сосуды украшались разнообразными орнаментами, особенно часто треугольниками, ломаными и прямыми линиями, «елочкой» и др. Для нанесения этого орна1)8


мента применялась штампы с зубчиками («гребенчатый») и плоский. Иногда встречаются углубления — ямочки, а также защипы. Керамика обжигалась при температуре 800—900°.
Формы сосудов сравнительно единообразны, но профили отдельных их частей, особенно венчиков, отличаются большим числом вариантов.
Анализ отпечатков показал, что даже при изготовлении посуды применялись ткани нескольких сортов; в быту, разумеется, ассортимент тканей был еще шире.
Кайрак-кумцы изготовляли также разнообразные изделия из камня, в том числе каменные наконечники стрел. На такыре близ поселения 35 было найдено полтора десятка таких наконечников из кремня. Из камня также делались зерно¬
терки, пуговицы, пряслица и др. Керамика бронзового века (Кайрак- На территории Кайрак-Ку- Кумы).
мов, в урочище Ходжи-Ягона, обнаружен также небольшой могильник, где захоронения производились в камерах, состоящих из поставленных на ребро каменных плит. Другой могильник был раскопан в кишлаке Дахона — здесь могильные ямы были обложены каменными плитами, положенными плашмя56.
Расписной сосуд (Кайрак- Ку мы) .
Анализ материала, добытого на территории Кайрак-Кумов, приводит к заключению, что они были густо заселены в эпоху развитой и поздней бронзы — в последнюю четверть II — первую четверть I тысячелетия до н. э. При этом часть поселений, например неоднократно упоминавшееся поселение 16, относится к первой половине этого отрезка времени, другие — ко второй. Следует отметить, что жизнь в Кай- рак-Кумах продолжалась и в эпоху раннего железного века—VII— V вв. до н. э.
Племена Кайрак-Кумов составляли в эпоху бронзы часть
•большой группы племен степной бронзы, занимавших тогда И


и некоторые другие районы Ферганской долины, Ташкентский оазис, теперешние Самаркандскую и отчасти Бухарскую области и смыкавшихся на территории Семиречья с андроповскими племенами Южного Казахстана.
Приведем некоторые данные о других, кроме собственно кайрак-кумских, памятниках бронзового века на этой обширной территории.
В 22 км к югу от поселка Шахристан в пе- Слои эпохи бронзы щере Ак-Танга обнаружены и частично близ Шахристана вскрыты слои эпохи бронзы (два слоя, на глубине от 2 до 5 м) Ъ7. Эти слои дали довольно значительное количество керамики, в том числе два сосуда. Один из них — крупный горшок со слабовыраженным
Сосуды бронзового века (Ак-Танга).
яйцевидным туловом, в верхней части плавно переходящим в шейку, и с незначительно выпуклым дном. Сосуд украшен рядом углубленных кружков, под ними — заштрихованные равносторонние треугольники (гладкий штамп). Близкий по форме второй сосуд орнаментирован иначе. Вдоль венчика — горизонтальный ряд часто посаженных углубленных овалов. Ниже — широкая орнаментальная полоса, состоящая из вертикальных зигзагообразных линий, объединенных в «обоймы», между которыми — полоса гладкого пространства. Техника — гладкий штамп. Довольно многочисленны фрагменты керамики с орнаментом, нанесенным как гладким штампом, так и гребенчатым.
Вообще керамика из этой пещеры четко распадается на две группы, причем вторая, более совершенная по технике изготовления,— результат влияния керамического производства племен чустской или какой-то иной земледельческой культуры. Судя по актангинским материалам, это влияние значительно усиливается в конце II и особенно в начале I тысячелетия до н. э. Во втором слое найден фрагмент расписной ке1 20


рамики (небольшой фрагмент стенки, где на светло-оранжевый фон нанесены в виде углов коричнево-красные полосы). Кроме того, здесь же найдено бипирамидальное бронзовое шило.
Анализ керамики из Ак-Танги ясно показывает, что она практически идентична керамике из*Кайрак-Кумов.
Следы поселений типа кайрак-кумских об-
Другие памятники наруЖены и значительно западнее — в за- каЛрак-кумской « г? «
культуры паднои части Бухарского оазиса, в районе
Махан-Дарьи, в природных условиях, близких к кайрак-кумским.
Здесь были обнаружены остатки жилищ, по предположению Я. Г. Гулямова, полуземляночного типа; в одном из них было три очага5&.
В культуре этих поселений их исследователь выделил два горизонта: нижний, синхронизируемый им с тазабагъябской культурой, и верхний, более поздний. К сожалению, материал детально еще не опубликован.
При разведках 1960 г. было выявлено еще около полутора десятка поселений. Слой полностью развеян, следов каких- либо структурных элементов жилищ не сохранилось. Основную массу находок составляют фрагменты керамики. Преобладающая их часть полностью совпадает как по тесту и технике изготовления, так и по мотивам и технике орнаментации с керамикой из Қайрак-Қумов. Вместе с тем есть и фрагменты парадных сосудов, отсутствующие в Кайрак-Кумах. По-види- мому, какая-то группа находок может связываться с тазабагъябской культурой; в целом Махан-Дарья — зона контакта между кайрак-кумской и тазабагъябской культурами.
Известен также ряд могильников эпохи бронзы, связанных с кайоак-кумской культурой. Помимо Даханинского и Ходжа- Ягонинского могильников, упомянутых выше, должны быть отмечены Вуадильский и Карам-Кульский могильники в Южной Фергане59, могильник в долине Арпы (юго-восточные отроги Ферганского хребта) 60, погребения в Ташкентском оазисе61 и, наконец, могильник Кзыл-Рабат (юго-восток Памира) 62.
Судя по вскрытым захоронениям, в эпоху бронзы здесь погребальные обряды не были единообразными: наряду с тру- поположением применялось трупосожжение. В некоторых местностях хоронили в грунтовых могилах, в других районах— в каменных ящиках, каменных камерах из плашмя или на ребро поставленных плиток и т. д. Разумеется, в этом многообразии наряду с локальными особенностями отразились и хронологические различия.
Отдельные находки изделий эпохи бронзы весьма многочисленны. Они имеются и на самом юге —в Сурхандарьинской области Узбекистана и в Южном Таджикистане63, в 121


Центральном Таджикистане64, Зеравшанской долине, Ташкентском оазисе, Фергане.
Особо следует отметить памятники искусства. Известны две фигурки (одна каменная, целая, высотой 10 см, другая — из обожженной глины — фрагмент), в верхней части которых вырезано удлиненное человеческое лицо с нависающим головным убором. Эти фигурки близко напоминают андроповские каменные изваяния и изображения, выгравированные на костяных пластинках из Южной Сибири. Вероятно, фигурки являются изображением какого-либо божества. Они были найдены или в Самарканде, или где-то в долине Зеравшана 65.
К культовым предметам относятся скульптурные изображения змей; одно из них в виде двух свернувшихся в круг пятнистых змей, выпиленных из камня, с последующей полировкой поверхности. Эта темная «двухголовая змея», тело которой покрыто ячейками-углублениями, заполненными белым гипсом66, очень эффектна и в древности служила культовым предметом.
Наконец, к эпохе бронзы относятся некоторые из наскальных изображений, высеченных на камнях в местности Саймалы-Таш67.
Совокупность материалов с территорий Характерные черты Узбекистана и Таджикистана образует очень каирак-кумскои л « л г j
культуры большой комплекс. Анализ входящих в него предметов показывает, что он теснейшим образом связан с андроновской культурой Казахстана, в меньшей степени — со срубной культурой. Однако тождества с андроновской культурой здесь, безусловно, нет. Набор орнаментальных мотивов на керамике по своему составу отличается от известного для более северных районов. На позднем этапе в керамике ферганской степной бронзы развиваются типы, заимствованные из чустской культуры или сложившиеся под воздействием чустских образцов. В бронзовых изделиях наряду с формами, типичными для более северных и восточных районов, возникают отличные от «классических» андроповских типов формы. Характерны в этом отношении вислообушные топоры, отлитые из литейной формы с поселения 16. Известны многочисленные топоры этого типа с территории распространения андроновской культуры, особенно из Казахстана. В общем они очень напоминают кайрак-кумский образец. Однако более детальное рассмотрение показывает, что ни один из них не обладает столь тонким продольно изогнутым и округлым (а не граненым) клинком, как наш.
Таким образом, здесь выступает своеобразный вариант, на сложение которого должны были оказать влияние бытовавшие в этой области безгребневые вислообушные топоры типа чим- байлыкского.
Л 22


Интересен вопрос о кирках кайрак-кумского типа. По своим пропорциям они должны были отличаться от известных экземпляров андроновских кирок. Не повлиял ли на их сложение один тип передневосточных вислообушных топоров с квадратным или круглым в сечении, вытянутым клинком°8, учитывая, что и хронологически и с точки зрения культурноисторических связей это вполне вероятно?
Наряду с этими, специфически местными модификациями андроновских типов, возникновение которых связано с местными условиями, следует отметить наличие и особых форм, отсутствующих в андроповской культуре и обязанных иному, южному, направлению культурно-исторических связей. Так, например, среди кайрак-кумских бронз имеется своеобразный бронзовый наконечник стрелы с центральной прожилкой и черешком.
Аналогичный наконечник был найден при раскопках на Восточном Памире — в слое с керамикой типично кайрак-кумского облика. В андроповской культуре такие наконечники неизвестны. Вместе с тем совершенно аналогичный наконечник стрелы найден в Чуете. Этот тип наконечников неоднократно встречался и на поселениях поздней бронзы Туркмении, Ирана, Индии и Афганистана69.
На Дальверзинском канале был найден кинжал70, орнаментация которого восходит к кавказским бронзам, а форма перекрестия — к сибирско-казахстанским образцам. Этот, а также некоторые другие факты71 показывают, что размах и глубина южных и западных связей были очень велики.
Не меньшее, а, пожалуй, большее значение имел контакт с населением, оставившим памятники чустской культуры, а также с оседлыми земледельцами Восточного Туркестана, что нашло, как указывалось выше, отражение в керамических комплексах восточной области кайрак-кумской культуры.
Можно, пока в предположительной форме, говорить и о некотором различии хозяйственного уклада: о несколько большем удельном весе земледелия в хозяйстве племен среднеазиатской степной бронзы, чем у андроновцев Казахстана. Наконец, и антропологический тип населения здесь и там не был одинаковым. Судя по имеющимся скудным материалам, черепа в Фергане в ту эпоху были долихо-мезокранные (т. е. длинно- и среднегодовые), резко отличавшиеся по своему физическому облику от мезо-брахикранного (т. е. средне- и круглоголового) населения Казахстана72.
Состав керамических комплексов приводит к предположению (которое, правда, обосновать еще трудно), что, быть может, большие группы «чустцев» влились в состав восточной части кайрак-кумских племен, причем интенсивность этого процесса резко усилилась к концу эпохи бронзы.
123


Представляется правдоподобной точка зрения, согласно которой то, что принималось до сих пор за единую андронов- скую культуру (хотя уже в конце 20-х годов было выдвинуто мнение о ее «западном» и «восточном» вариантах), на самом деле должно рассматриваться как андроповская «культурная область», в которой можно выделить «локальные варианты Андронова — подлинные культуры отдельных племен», и что «культурами» следует называть именно эти локальные варианты73. Собственно, к этому склоняется С. С. Черников, подчеркивающий «ярко выраженные этнографические отличия» отдельных андроповских племен и выделяющий на основании этих отличий восемь «локальных групп» андроновской культуры74. Однако С. С. Черников, как нам представляется, неправ, включая все памятники степной бронзы Средней Азии и Семиречья в «южную группу андроновской культуры». На самом же деле, на этой территории имелось три группы племен степной бронзы, из которых лишь семиреченская может с полным правом быть включена в состав андроновской культуры. Кроме того, здесь существовала тазабагъябская культура, четко отличающаяся от андроновской.
Учитывая все вышеизложенное, представляется возможным выделить и кайрак-кумскую культуру наряду с тазабагь- ябской как вторую культуру собственно среднеазиатской степной бронзы.
Разумеется, многое в истории племен кайрак-кумской культуры остается неясным. Причина этого кроется прежде всего в недостаточности наличного археологического материала.
Остается, в частности, открытым важнейший вопрос о генезисе кайрак-кумской культуры. Судя по материалам из западной части Бухарского оазиса, можно предположить развитие этой культуры из местной энеолитической или раннебронзовой. Однако в других районах энеолитические памятники выявлены в незначительной степени. Материалы из раскопок Ак-Танги позволяют как будто высказать предположение,что в формировании кайрак-кумской культуры сыграла определенную роль и гиссарская культура, имея в виду ее поздненеолитические и энеолитические варианты. В качестве рабочей гипотезы можно высказать мнение о сложении кайрак-кумской культуры на местной основе, но в обстановке непрерывного притока андроповских элементов с севера и тесных связей как с чустсксй культурой, так и с южными культурами расписной керамики75.
В Ферганской долине кайрак-кумская куль- Чустская Тура соседствовала с другой, названной культура J чустскои по местоположению первого открытого ее поселения (вблизи г. Чуста). Наряду с этим был открыт и начал изучаться другой первоклассный памятник. 124


того же типа — Дальверзинское поселение76. Имеются и другие материалы по чустской культуре.
Собственно Чустское поселение представляло до раскопа плоский холм площадью около 8 га. На каком-то этапе своего существования Чустское поселение было обведено мощной •стеной из глины и сырцового кирпича. Дальверзинское поселение имеет площадь в два с половиной раза большую, оно было окружено оборонительной стеной, облицованной сырцовым кирпичом. Вопрос о характере жилья еще не разрешен окончательно.
По словам В. А. Шишкина, «раскопки последних лет показали, что жилища представляли собой нечто вроде больших шалашей со стенками из врытых в землю стоек-жердей и, вероятно, камышовым перекрытием. Жилища были достаточно просторны для размещения большой семьи. В них имелись очаги. Ямы же служили для хозяйственных целей и находились как внутри жилищ, так и вне их»77. Кроме того, были и какие-то глинобитные постройки. Первоначально считалось, что связаны с жильем и некоторые ямы, обнаруженные на Чустском поселении, полагали, что они могли быть основаниями жилищ типа полуземлянок. Вероятнее, однако, что большинство обнаруженных там ям могли быть зернохранилищами. В 1958 г. на Дальверзинском поселении была открыта часть наземной постройки в виде узкой комнаты с очагом, хозяйственной ямой и несколькими большими сосудами, стоящими на полу.
Гораздо лучше изучена материальная культура. Керамика по своему характеру делится на грубую кухонную и тонкую столовую посуду. Всего известно свыше трех с половиной десятков вариантов форм сосудов, причем имеются и крошечные чашечки и крупные полуметровые сосуды.
Парадная посуда покрыта красным ангобом, залощена, и на нее нанесены узоры, выполненные черной краской. Посуда изготавливалась на матерчатом шаблоне, лепкой из одного куска глины и ленточными налепами.
Очень развито было также ткачество. Обнаружены различные предметы, употреблявшиеся при прядении и ткачестве. Изготовление металлических изделий, как об этом свидетельствуют литейные формы, осуществлялось на месте. Среди бронзовых изделий — ножи, наконечники стрел, четырехгранные шилья и т. д. На высоком уровне стояло также производство каменных изделий, в том числе каменных серпов, пестов, зернотерок, украшений. Известны были и орудия из кости и рога.
Основным занятием жителей было земледелие. Об этом свидетельствует прежде всего обилие находок, связанных с сельским хозяйством: серпы, зернотерки, песты, а также зерна
125


Находки на Чустском поселении.
высевавшихся тогда растений. Свои поля чустцы засевали- пшеницей, ячменем и каким-то просовидным растением. Было ли им известно искусственное орошение при помощи каналов — сказать с уверенностью трудно, но, принимая во внимание историю ирригации в других частях Средней Азии, можно предполагать, что и здесь к концу II тысячелетия до н. э. могли возникнуть древнейшие оросительные каналы.
В большом количестве найдены и кости домашних животных. Анализ этих костей показывает, что больше всего в стаде должно было быть мелкого рогатого скота, причем овца преобладала. Затем шел крупный рогатый скот и лошадь. В стаде чустцев имелись также ослы, свиньи, и сторожа — собаки. Вспомогательное значение имела охота, в частности на джейрана.
Таким образом, по хозяйственному базису эта культура, которая характеризуется оседлыми земледельческо-скотоводческими занятиями населения, напоминает анаускую. Сходство увеличивается благодаря наличию здесь расписной керамики, некоторые формы которой также близки анауским. Все это привело первоначально к неправильной синхронизации с Анау II и соответственно очень большому «заглублению» датировки. Однако анализ всей совокупности находок приводит к заключению, что чустская культура едва ли 126


могла возникнуть раньше середины II тысячелетия до н. э. и существовала до VII в. до н. э. Об этом свидетельствуют как формы металлических изделий, так и выявленное в Фергане параллельное существование поздних этапов кайраккумской и чустской культур.
Что же касается генезиса чустской культуры, то представляется очень заманчивой идея С. В. Киселева о связи чустской культуры с восточнотуркестанской культурой крашеной керамики78. Однако эта сложная проблема еще требует дальнейшей разработки.
Этническая карта Ферганы во II — начале I тысячелетия до н. э. была очень сложной, хотя, возможно, основная часть населения принадлежала к одному — долихо- и мезокранному европеоидному типу. Вместе с тем, особенно во второй половине этого периода, «чустцы» и «кайрак-кумцы» не просто соприкасались, а находились в теснейшем контакте, что ярко проявилось в появлении чустской керамики на памятниках кайрак-кумской культуры, а также в выработке, под воздействием чустских образцов, в Қайрак-Қумах новых типов керамики.
О ЯЗЫКАХ СРЕДНЕЙ АЗИИ В КОНЦЕ БРОНЗОВОГО ВЕКА
Большое значение имеет вопрос о языках,. Начало проникно- на КОТОрЫХ говорило население Средней В пейскойД речи°” Азии эпохи бронзы. Однако при попытке вы- в Среднюю Азию яснить этот вопрос мы сталкиваемся с непреодолимым затруднением — отсутствием памятников письменности того времени как в самой Средней Азии, так и на соседних территориях. Следовательно, сейчас можно судить о древнейших языках Средней Азии лишь на основании суммирования некоторых косвенных данных. Здесь мы поистине вступаем в область догадок, предположений и в лучшем случае гипотез.
Первое проникновение индоевропейской речи в Среднюю Азию можно предположительно связать с носителями «тохарских» языков (так были названы два родственных индлорпо- пейских диалекта, раннесредневековые памятники которых были найдены в Восточном Туркестане).
Следует учесть, что эти языки и их носители не имеют ничего общего с историческими тохарами. Название «тохарские языки» — условно79.
Большинство лингвистов полагает, что весьма архаические черты «тохарских» языков можно объяснить лишь в том случае, если предположить, что они очень рано отделились от индоевропейской языковой общности, причем появление на 127


востоке носителей тохарских языков произошло намного раньше, чем индоиранцы вторглись в эту область. Все это время, как предполагает Т. Бэрроу, «тохарские языки существовали изолированно»80.
Первоначальное местопребывание «тохарцев» было где-то в Восточной Европе. Путь и время их переселения в Восточный Туркестан вызывают споры между учеными. Сколько-нибудь определенных данных по этому вопросу пока нет. Однако некоторые археологические факты (появление на территории северной части Средней Азии бронзовых изделий катакомбного типа; изделий, происходящих с Кавказа или напоминающих кавказские формы; изделий с многими чертами, свойственными облику культуры, представленной могильником Заман- Баба, и др.) дают возможность’предположить, каким образом могли проникнуть в Центральную Азию прото-«тохарцы». Вероятно, перемещение отдельных племен катакомбной культуры примерно в конце III — середине II тысячелетия81 послужило толчком к проникновению в северную часть Средней Азии носителей индоевропейских языков. Не исключено, что переселившиеся в Среднюю Азию «тохарцы» были малочисленны и смогли образовать сколько-нибудь компактную группу лишь на ее востоке, возможно, в Фергане, а также в Восточном Туркестане82.
Лингвисты отмечают связь тохарского с дравидскими языками83. Ныне языки дравидской группы распространены в Южной Индии и — островками — в центральной и северо-западной ее частях (вплоть до Белуджистана) 84, однако ученые полагают, что дравидский некогда был распространен западнее Индостана, на части территории Ирана85. Но если значительно расширить к северу ареал древнейшего распространения протодравидского языка, тогда можно будет предположить, что ко времени появления в Средней Азии прото-«то- харцев» где-то на среднеазиатской территории жили племена, говорившие на протодравидском языке. Это должно было привести к языковым контактам, наличие которых озадачивает современных лингвистов (например, В. Краузе), порой не принимающих во внимание того, что в глубокой древности территории, занятые носителями тех или иных языков, могли значительно не совпадать с современными.
Итак, если изложенное выше чрезвычайно гипотетическое построение правильно, то в эпоху бронзы население юга Средней Азии говорило на протодравидских языках.
В ту же эпоху на севере и востоке страны стали появляться индоевропейские племена прото-«тохарцев». И уже в первой половине II тысячелетия до н. э. на значительной части территории Средней Азии распространяется индоиранская речь86.
128


Проблема проник- Переходя к проблеме возникновения и рас- новения и распро- пространения индоиранцев, следует отме- странения индо- тить, что и в ней очень много неясного. Все иранцев же здесь мы имеем несколько отправных точек. Так, когда создавались древнейшие части литературного памятника древних иранцев — Авесты и памятника древних индусов — Вед, древнеиранская (язык Авесты) и древнеиндийская речь были очень близки87. Лингвисты указывают на «чрезвычайно далеко идущие совпадения систем (а не только отдельных черт) древнеиранского и древнеиндийского языков» 88. Немало персонажей этих произведений носят одни и те же имена, в древнеиранском ритуале много общего с древнеиндийским и т. д.89. Само название древнеиранских и древнеиндийских племен было одинаковым — арья (арии).
От названия страны ариев Арьянам Хшатра происходит название Ёран — Иран. Расисты использовали этот термин для обозначения выдуманной ими мифической «арийской расы», в действительности никогда не существовавшей90. Расовые теории, в том числе и «арийская»,— антинаучные реакционные измышления идеологов современного империализма.
Согласно древнеиндийской традиции, древние предки индийцев — арии — пришли в Индию, завоевали ее и, подчинив себе местных аборигенов, поселились в стране. Иранцы же, как считает большая группа ученых, появились на территории Западного Ирана сравнительно поздно—в IX—VIII вв.91.
Известно также, что в середине II тысячелетия до н. э. индоиранская речь существовала в государстве Митанни, или Ханнигальбат (XVI—XIII вв. до н. э.), которое находилось на территории Северной Месопотамии, а иногда распространялось и на северную Сирию, следы ее отмечены также и в Палестине. Здесь употреблялись индоевропейские (в древнеиндийской форме) имена, в договорах фигурировали имена древнеиндийских божеств (Индра, Варуна и др.). Сохранился также трактат митаннийца Киккули с древнеиндийскими терминами, связанными с состязаниями на колесницах (текст этого трактата написан на хеттском языке) 92.
Наконец, на территории Индии в середине II тысячелетия до н. э. или несколько раньше произошли значительные изменения в культуре, по мнению некоторых ученых, даже смена культур93.
Исключительную близость языка древних иранцев и древних индийцев, их культурные связи можно объяснить, лишь исходя из первоначальной общности этих народов и последующего их разделения. Существование в далеком прошлом индоиранской общности — бесспорно.
Попытки ученых определить место первоначального проживания носителей индоиранской речи пока не увенчались
9
Заказ 3970
129


успехом. Открытие в начале текущего века следов древнеиндийских диалектов в Северной Месопотамии, Сирии и Палестине еще более осложнило задачу ученых. Развитие археологических работ на территории Индии и в окружающих областях выдвинуло новые проблемы (отнесение к индоиранцам тех или иных археологических культур, выявление реальных путей их движения и т. п.). Однако следует отметить, что многие крупнейшие индологи и иранисты прошлого века (такие, как А. Шлегель, X. Лассен, Ф. Шпигель, М. Мюллер и др.) «колыбелью» индоиранцев признавали Среднюю Азию. Точку зрения о распространении индоиранцев из Средней Азии поддерживают многие крупнейшие советские и современные зарубежные исследователи.
Советские археологические исследования на территории Средней Азии позволили наметить несколько более конкретное решение этой важнейшей проблемы. С. П. Толстов считает, что процессы сложения индоевропейских племен протекали на территории Средней Азии в обстановке контакта между носителями охотничье-рыболовческой, а затем и скотоводческо- земледельческой культуры севера и носителями культур крашеной керамики юга94. При этом постулируется возникновение тазабагъябской культуры в результате проникновения в Хорезм с северо-запада индоиранских или иранских племен95. А. Н. Бернштам сопоставлял индоиранцев с андроповскими племенами96.
В. М. Массон, не считая исключенной последнюю точку зрения, выдвинул и другое предположение, а именно: что индоиранские племена обитали в Хорасане по крайней мере со времени Намазга V—VI97. Наиболее удачную формулировку предложил И. М. Дьяконов: «...культура Намазга VI (и, возможно, и Намазга V и IV, т. е. целиком Анау III) была индоевропейской, точнее индоиранской; здесь и мог быть очаг проникновения индоарийцев как в Переднюю Азию (Митанни, Сирия, Палестина), так и в Индию — в течение II тысячелетия до н. э. По мере того как части индоарийского населения юга Средней Азии выбывали на юго-запад и юго-восток, в оседлые оазисы должны были просачиваться замещавшие их, очень близкие им по языку (а в это время, надо думать, почти идентичные) иранские скотоводческие племена андроновцев»98.
Действительно, на памятниках подгорной полосы Қопет- Дага, в керамических комплексах Намазга VI, появляются фрагменты керамики степного типа ". Следовательно, какие-то племена, носители культуры степной бронзы, переселились на юг и, по-видимому, смешались с местными земледельческими племенами. Отдельные фрагменты степной «кайрак-кумской» керамики зафиксированы близ впадения Вахша в Пяндж, сосуды и культовые сооружения — на Восточном Памире, близ 130


перевалов, ведущих в Индию 100. Все эти находки относятся к середине II — началу I тысячелетия до н. э. и могут быть в какой-то степени связаны с разными этапами продвижения индоиранцев к границам Индии и Ирана 101. При этом пока нет убедительных данных о распространении комплексов степной бронзы на территории Ирана или Индии. Особое значение в этом плане имеют открытые Б. А. Литвинским в Южном Таджикистане могильники типа Вахш I с материалом, связанным с позднеанауской традицией.
В изложенной выше гипотезе есть слабые места, в частности, одно из ее основных положений — о появлении иранского языкового элемента на западе Ирана в сравнительно позднее время — как будто не подтверждается фактами. Некоторые исследователи считают, что уже в IX—VIII вв. иранский этнический элемент имел там большое значение, а в ряде районов был преобладающим. Они же считают правильной не раз высказывавшуюся точку зрения о продвижении ираноязычного населения в Западный Иран с севера, т. е. через Кавказ 102. В. В. Иванов склоняется к мысли, что и древнейшие носители индоиранской речи проникли в Переднюю Азию через Кавказ. Он, вслед за Бейли, считает, что их речь нельзя рассматривать как индоарийскую. Это был особый «месопотамский арийский диалект» 103.
Однако ни «среднеазиатский», ни «кавказский» варианты, взятые в отдельности, не могут полностью объяснить всех фактов. Быть может, действительный процесс был значительно сложнее и включал целую серию передвижений как через Кавказ, так и через Среднюю Азию, причем индоиранская речь могла стать господствующей на юге Средней Азии уже в середине II тысячелетия до н. э. При анализе последующих событий нельзя не учитывать, что культуры западноандронов- ских и срубных племен были очень близки. О контакте между ними свидетельствует археологический материал.
Но было бы большим упрощением приравнивать распространение индоиранских языков к смене одних этнических групп другими. Как известно на примере распространения таджикского и тюркских языков в Средней Азии, в силу тех или иных исторических и лингвистических причин тот или иной язык в случаях тесного контакта разноязычных племен или народов в исторически короткие сроки может стать господствующим. Так было и с индоиранской речью.
Итак, вся эта сложнейшая проблема не имеет еще окончательного решения. Но во всяком случае бесспорно, что именно Средняя Азия в эпоху поздней бронзы была той ареной, где протекало развитие по крайней мере части индоиранских племен, затем принесших индоиранскую речь в Индию и Иран.
9* 131


Таким образом, зарождение этнических образований, имена которых известны из древнейших письменных источников, в какой-то степени можно относить к концу эпохи бронзы; именно с этим временем связываются отправные точки последующих этногенетических процессов.
Бронзовый век был эпохой большого и повсеместного роста производительных сил. Темп исторического развития стал несравненно более быстрым, чем в предшествующую эпоху каменного века. Бронзовый век ознаменовался изобретением плавки металла. Коренным образом изменились характер и значение скотоводства и особенно земледелия, которое существовало в Средней Азии в эпоху неолита, но было тогда (за исключением некоторых племен Южной Туркмении) лишь вспомогательным занятием.
Подлинное развитие земледелия в Средней Азии стало возможным лишь с применением искусственного орошения, которое возникло именно в эпоху бронзы, и совершенствованием техники обработки земли. Резко возросла роль скотоводства, появилось молочное хозяйство. Скот стал использоваться как транспортное средство, а также как тягловая сила в земледелии. В эту эпоху охота и рыболовство имели лишь вспомогательное значение.
О развитии производительных сил можно судить по сохранившимся бесчисленным изделиям и орудиям труда, связанным с различными производствами: медно-бронзовым, гончарным, камнерезным, прядильно-ткацким и др.
В Южной Туркмении исключительных успехов достигло строительное дело. Собственно, в эту эпоху были уже заложены основы дальнейшего тысячелетнего развития среднеазиатского сырцового строительства. В других областях также намечался некоторый прогресс в этой отрасли. Роспись стен зданий, художественная орнаментация и изобразительные сюжеты на керамике, мелкая пластика (в том числе многочисленные изображения женского божества — Великой Матери), наскальные рисунки свидетельствуют о новом направлении изобразительного искусства. Некоторые из этих произведений были подлинно реалистичны, другие в той или иной степени стилизованы или условны.
Велики были достижения среднеазиатских племен эпохи бронзы в развитии материальной и духовной культур. Положение Средней Азии на стыке степных и оседло-земледельческих культур позволило среднеазиатским племенам собрать, словно в фокусе, достижения тех и других и взять на себя важную роль посредствующего звена.
Среднеазиатские племена, вступив в эпоху бронзы, стояли на одной из ступеней развития первобытнообщинного строя, на исходе же бронзового века они, благодаря высокому уровню 132


развития производительных сил и соответствующим образом складывавшихся производственных отношений, находились на пороге классового общества, причем в некоторых областях, быть может, возникали примитивные государственные образования.
К эпохе бронзы восходит немало пережиточных явлений, сохранявшихся до революции в быту и идеологии таджикского народа, а также других народов Средней Азии, в частности многие верования, связанные с земледелием и скотоводством.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ * РАСПАД ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА


ГЛАВА III
РАСПАД ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ
Основным источником для изучения первобытнообщинного строя служат археологические материалы. Но уже для следующей эпохи — эпохи его распада и возникновения первых государственных образований имеется источник иного рода — это Авеста, собрание религиозных текстов зороастрийцев. Авеста не только памятник древнеиранского языка и литературы, философии и религии, но и важнейший источник подревней истории Средней Азии L Необходимо иметь в виду, что это памятник не однородный, а многослойный, создававшийся на протяжении длительного периода времени на различных территориях.
Использование авестийских текстов как исторических и литературных памятников затруднено отсутствием точных данных для датировки и локализации отдельных их частей. Даже в Гатах и Яштах2— тех авестийских текстах, которые можно с большой долей уверенности отнести к периоду до середины I тысячелетия до н. э., видно соединение элементов, относящихся к различным периодам; заметна, в частности, непоследовательность в применении одних и тех же терминов, в том числе и социальных. Яшты, по содержанию тесно связанные с древнеиндийской ведической поэзией и восходящие тематикой основных своих частей еще к эпохе индоиранской общности, во многом, конечно, не отражают общественных условий, реально существовавших в период их создания. В свою очередь Гаты, составленные на особом диалекте и весьма сложным и своеобразным стилем, во многом отражают период, предшествовавший деятельности Заратуштры. Видевдат, памятник в целом значительно более поздний, чем Яшты, Гаты и Ясна, содержит в то же время и весьма древние по содержанию тексты.
Наконец, во всех частях Авесты можно отметить элементы, привнесенные в позднейшее время, после первоначального со-
137


Страница из Авесты..


здания памятника, в период его устной передачи, кодификации и редакторских обработок. Кодификаторы и редакторы Авесты довольно часто старались модифицировать и единообразить текст (перенос целых кусков из одной части в другую, добавления и пр.). Все это, конечно, изменило в дошедших до нас авестийских текстах картину общественного устройства и создало дополнительные трудности для использования Авесты в качестве исторического источника, прежде всего для выяснения социальной структуры общества, характеристики общественных отношений, установления места общества Авесты в истории Восточного Ирана и Средней Азии.
Тем не менее картину, рисуемую старейшими частями Авесты, можно считать в основном довольно близко отражающей жизнь восточноиранских племен VIII—VII вв. до н. э. Правда, многие детали еще не ясны, что зависит прежде всего от характера самих текстов Авесты и уровня их филологической интерпретации.
Важнейшим коррективом при историческом анализе данных Авесты должны быть археологические памятники. Однако проблема датировки и истолкования данных Авесты по археологическим материалам лишь поставлена в науке, но еще не решена 3.
ОБЩЕСТВО АВЕСТЫ
Общество, рисуемое Авестой, прежде всего ее древнейшими частями — Яштами и Гатами, может быть определено как патриархальная община оседлых скотоводов и земледельцев, с далеко зашедшим уже имущественным и социальным расслоением, выделением военной аристократии и жречества. Характерными для Авесты являются черты переходного состояния общества — от доклассового к классовому, рабовладельческому, т. е. черты, присущие строю военной демократии 4.
Авеста содержит данные о четырехступенчатой системе организации общества, восходящей к первобытнообщинному строю, но сохранявшейся (по крайней мере, в представлении зороастрийской традиции) и много позже.
Термины, употребляемые в Авесте для обозначения основных структурных единиц общества,— нмйна «дом-семья», вис «род, родовое поселение», занту «племя», дсцью «область, страна» — восходят к глубокой древности. Однако в ряде случаев уже в старейших частях Авесты отчетливо проявляется тенденция к замене прежнего, кровнородственного значения термина значением территориальным, что указывает на разложение общественных отношений, характерных для родового строя 5.
139


Семья и ее состав. Низшей единицей общества в Авесте вы- Рабы. Жилище ступает нмана (в Гатах — дмана) 6 — «дом», как жилище семьи, е.е домашнее хозяйство, а также и в значении самой патриархальной семьи 7.
Во главе дома-семьи стоит патриарх, домовладыка — нмандпати, буквально «глава, хозяин дома» 8, рядом с ним нередко упоминается «домоправительница» — нмандпатнй (в Гатах — дмандпатнй), жена домовладыки или старшая женщина в семье; только для богатых семей под этим термином следует, вероятно, понимать старшую жену 9.
Домовладыка рассматривается зороастрийской традицией и как религиозный судья (рату), наблюдающий за исполнением религиозных предписаний всеми членами семьи. В этом качестве домовладыка именуется в Авесте нмйнъя, буквально «относящийся к дому-семье». В текстах об этих функциях домовладыки говорится: «Кто (религиозные) судьи? Это нманья, религиозный глава дома; висья, религиозный глава рода; зан- тума, религиозный глава племени; даҳьюма, религиозный владыка области: заратуштрдтэма — высший религиозный глава...» 10.
В Авесте фигурируют и духи дома-семьи — божества, призванные специально охранять благополучие дома и его обитателей. Эти духи дома, авестийские «пенаты», обозначаются тем же термином нманья и выступают иногда в одном ряду с двумя божествами — Брҷья, охранителем посевов зерновых, и Ушаҳина, наблюдателем за предутренним временем и. Под нмӣнья — духами дома следует понимать очень древние, еще дозороастрийские божества, культ которых был распространен весьма широко. В Авесте упоминаются и духи рода, племени и области. В этих представлениях сказывалась забота об умерших родичах — культ предков. «Духи дома» отразились и в авестийских фравашах — ангелах-хранителях и одновременно душах всего сущего: «Когда поднимаются воды из озера Ворукаша ...отправляются могучие праведные фраваши, бесчисленными сотнями, бесчисленными тысячами, бесчисленными десятками тысяч добывать воду — каждый своему семейству, своему роду, своему племени, своей области. Так они говорят: „Неужели наша земля должна уничтожиться и ис- сушиться?“ Снаряжаются они в бой за свою землю, за свой дом, где был каждый из них. Подобны они доблестному воину, который, препоясанный, защищает свое имущество И те из них, которые побеждают, несут воду своей семье, своему роду, своему племени, своей области, так говоря: „Пусть процветает и благоденствует наша земля!"» 12.
О том, насколько прочно удерживались эти культы, может свидетельствовать известный рассказ Наршахи об идолах, которых покупали на базаре Мах жители домусульманской 140


Бухары. По-видимому, в большинстве терракот, находимых в весьма значительном количестве при раскопках жилых комплексов в Средней Азии и Северном Афганистане и датируемых, как правило, послеахеменидским периодом, следует видеть нманъя, духов домашнего очага, а не представителей официального пантеона («авестийского Олимпа»).
Основным строительным материалом для сооружения до- мов-нмана служила глина; в Видевдате упоминаются пах- совые блоки 13 и сырцовый кирпич, высушенный на солнце 14. О применении каменных плит для постройки домов данных нет. Камень как строительный материал дважды упоминается в Авесте, однако речь идет, по-видимому, об измельченном камне (или даже песке), употреблявшемся как добавка к глине 15. Для балок и опорных столбов 16 употреблялось дерево. Жилище освещалось через световое отверстие в крыше — раучана 17.
Вопреки мнению некоторых исследователей, о жилищах, вырытых в земле, в Авесте ясных данных нет. Во втором фар- гарде Видевдата слово ката (от кан — «копать, рыть»), часто переводимое «землянка», обозначает отдельное помещение, комнату 18; в других случаях под ката следует понимать специальную камеру, служившую для предварительного помещения трупа 19.
Жилища знати по своему типу мало чем отличались от домов рядовых общинников. На это указывают авестийские описания домов, принадлежащих богам или созданных богами, воспроизводящие — с обычными в таких случаях преувеличениями — тип жилища богатого общинника20. Сравни, например, описание дворцов богини Ардвисуры Анахиты: «У каждого потока стоит надежно выстроенный дом, светлый, с сотней световых отверстий, хорошо сделанный, с тысячью столбов, крепкий, с десятью тысячами опорных столбов...»21.
Внутреннее убранство домов рядовых общинников было весьма скромным. В текстах названы лишь стариит •— «подстилка», барзиш — род подушки и гату — «ложе»22, под которым следует скорее всего понимать глиняное возвышение (су фу).
Существенной чертой патриархальной семьи «является включение в состав семьи несвободных и отцовская власть; поэтому законченным типом этой формы семьи служит римская семья» 23. В состав авестийской патриархальной семьи, подобно римской familia, входили и неполноправные члены общины, а также рабы. Речь идет о лицах, обозначаемых в Авесте как вйра, вайсав париайтар. Слово вира, неоднократно встречающееся, наиболее часто выступает в значении «мужчина, воин» 24. В то же время в целом ряде случаев вира отмечается в контекстах, ясно указывающих на то, что имеются 141


в виду рабы25. Такое значение вйра засвидетельствовано уже в Гатах, где говорится о «скоте и рабах, [принадлежащих] честному скотоводу»26, где пророк просит добрые божества употребить их мощь и власть для «увеличения (числа) скота и рабов» у праведных маздаяснийцев 27. О вйра-рабах упоминается и в Яштах: «Мы поклоняемся Митре, обладающему обширными пастбищами для скота, [Митре], кто возводит колонны высокого дома, кто ставит столбы для ворот, кто дарует стада коров и рабов тому дому, к которому он милостив» 28. В четвертом фаргарде Видевдата Заратуштра обращается к Ахура Мазде с вопросом: «Сколько твоих, Ахура Мазда, договоров?» Ахура Мазда отвечает: «Таких договоров шесть... первый договор — устное поручительство («слово»); второй договор — поручительство, скрепленное рукопожатием; третий договор — поручительство овцой; четвертый договор — поручительство головой крупного скота; пятый договор — поручительство рабом (вйрдмазд); шестой договор — поручительство (целой) областью»29.
Термины вайса и париайтар отмечены только в поздних авестийских текстах — в Видевдате 30, однако возникновение этих терминов относится к древнему периоду31.
Судя по этимологии слова вайса — «относящийся к роду» (ср. вис «род»), так именовались первоначально рабы, принадлежащие роду, позднее, как и вйра,— отдельным домам- семьям 32. Париайтар, буквально «ходящий вокруг», обычно переводят как «поденщик»33. Термин этот встречается в Авесте всего один раз, так что точное его значение установить трудно; ясно, однако, что речь идет о лице зависимом, положение которого было довольно близким к рабам-ваиса34. Быть может, в париайтар следует видеть обедневших членов другого рода или другой общины, потерявших свою независимость и принятых в другой род (или общину) на положении, близком к гомеровским метанастам — иноземцам-переселенцам. получившим убежище.
В девятом фаргарде Видевдата вайса и париайтар перечисляются в составе дома-семьи, непосредственно после главы семьи и его супруги. Правила, излагаемые в Видевдате, устанавливают, что жрец за ритуальное очищение вайса или па- риайтара должен получить одну телку. Сходная плата следует жрецу и за очищение членов семьи домовладыки. Таким образом, согласно зороастрийской традиции, рабы (или, по крайней мере, какая-то их часть) включались в число домочадцев на правах младших членов дома-семьи35.
Авестийскому нмйна— «дом-семья» у Геродота в описаниях событий истории мидийского царства соответствует ойкия 36 — большая патриархальная семья. Греческая ойкия, подобно нмЪна, состояла из основателя семьи, его детей, вну142


ков и правнуков. Экономической основой ойкни было семейнородовое владение землей и скотом, что приводило в конечном счете к сосредоточению политической и экономической власти в руках родовой аристократии. Весьма вероятно, что положение вайса было сходным с положением ойкеев-рабов в архаической Греции эпохи «зари рабства», где ойкеи считались младшими членами большой семьи37.
Постепенное разложение патриархально-родового строя, выделение в составе семейной общины (большой семьи) малых (индивидуальных) семей, превращение родовой собственности, прежде всего скота и рабов, в собственность отдельных семей и, как следствие, усиление имущественного неравенства внутри рода — все это не могло не отразиться и на положении рабов в общинах Восточного Ирана и Средней Азии. Об этом свидетельствуют и авестийские тексты, где, как мы уже видели, рабы-вйра характеризуются как принадлежащие дому- семье скотовода.
В отличие от Вед, в Авесте нет специального термина для обозначения раба-иноплеменника, подобного древнеиндийским даса, дасью «враг, чужеземец, раб» 38.
Родственные дома-семьи образуют род-вис.
Род. Селение. Этим же термином обозначается в Авесте и родовое поселение. Вис — патриархальный род, совокупность нмйна, объединенных происхождением от общего предка и называемых по имени или прозвищу этого предка. Так, упоминается род Атвья, к которому принадлежал мифический Трайтауна (Феридун в «Шах-намэ»); род На- утара, из которого происходил Виштаспа, покровитель Зара- туштры; род Спитама, предка самого пророка; род Ҳвовй из которого происходил Джамаспа, одним из первых принявший учение Заратуштры; дочь Джамаспы, носящая имя Ҳвовй, была, согласно традиции, третьей женой пророка39.
Основной принцип строения авестийского виса, рассматриваемого как совокупность домов-семей (согласно зороастрий- ской традиции, в состав рода должно было входить не менее 15 семей),— степень родства членов рода, определяемая в Авесте термином набИ-наздишта 40, буквально «ближайший по родству». Центральные фигуры здесь — домовладыка -и домоправительница. Группировка родственников — чисто патриархальная, она не учитывает принципа родства по материнской линии, дети сестер не включаются в состав рода41. С момента замужества женщина входит в семью и, следовательно, в род своего мужа 42.
Родовая община в старейших частях Авесты — основная экономическая ячейка общества, носитель всех важнейших политических, социальных и юридических институтов. Пастбища, поля, простейшие оросительные сооружения составляли, по 143


всей вероятности, собственность виса. Обязательства кровной мести; установления, регулирующие брачные отношения; поручительства; правила, определяющие взаимоотношения родственников,— все эти положения, упоминаемые или подробно трактуемые в дошедших до нас частях Авесты, основываются на наличии родовой общины. Принципы военной организации племени также покоятся на существовании рода.
Небольшие по количеству членов роды вели хозяйство сообща43. Большие роды могли распадаться на ряд хозяйственных ячеек, однако главные черты родовой организации продолжали сохраняться.
Во главе рода стоит виспати — «господин, хозяин рода», обычно — старейший в роде. Виспати исполнял и судейские функции, а также являлся религиозным шефом рода. В этом качестве он именуется в Авесте висья (ср. висья — «духи рода»). Должность виспати первоначально должна была быть выборной — владыка рода избирался из числа глав семей. Поскольку вис не только род, но и родовое поселение, виспати в Авесте выступает и как глава поселения 44.
Селение, как о нем можно судить по Авесте, представляет собой на первый взгляд типично родовое поселение. Оно состоит из ряда дворов, в каждом из них живет отдельная семья. Однако уже в Гатах можно обнаружить данные, свидетельствующие о том, что родовые селения-вмсм входили в состав территориальных общинных объединений, именуемых врзана и обозначавших, видимо, поселения соседской общины45. Врзана в Гатах выступает в одном ряду с терминами хвайту «семья, родня»46 и арьяман «союз соплеменников, племя», возможно также «культовый союз»47. Такая трехступенчатая структура многократно упоминается в Гатах.
Освоение новых земель и пастбищ, создание ирригационных сооружений и усложнявшаяся практика распределения воды в большой степени способствовали усилению значения соседской общины, вели ко все большему разложению принципов родовой организации. Поселения оседлых скотоводов и земледельцев оказываются уже в большей мере основанными на экономических связях, нежели на чисто родовых. Терминология патриархального рода еще сохраняется, но в действительности соседская община в повседневной жизни приобретает все большую роль. Появляются и специальные обозначения для сельской округи — территории, принадлежащей соседской общине и охватывающей несколько родовых поселений вместе с их пастбищами и полями. Шдйтра уже в Гатах обозначает «область обитания племени, племя» 48 и одновременно «сельская округа», в других частях Авесты — «обработанная земля, нива», а также «округа», поземельная единица, к которой принадлежат «воды, земли и растения» 49.
144


Помимо вис и врзана, Авеста знает и другие обозначения поселений оседлых скотоводов и земледельцев. Наибольший интерес из них представляет гава «селение, сельская округа», ср. гава-шайана, гава-ишти «проживание в селении»50— названия, употребляемые в десятом Яште для характеристики центрального пояса земли, противостоящего северным степям, населенным кочевниками51. Гава выступает в этом же тексте и в сочетании с авестийским названием Согда: гава Суғда «Согдийское Поселение» — обозначение всего Согда или части его.
Никаких намеков на наличие городов, городской жизни, в Авесте нет; отсутствуют и специальные термины для укрепленного поселения 52, а также сколько-нибудь ясные упоминания цитадели. Не следует, однако, сомневаться в том, что были крепости, служившие не только резиденцией главы рода, но и местом укрытия жителей во время военных столкновений. Такая крепость послужила, по-видимому, прообразом вйры- убежища, которое строит Йима Хшайта (Джамшед в «Шах- намэ»): «И сделал Йима так, как велел ему Ахура Мазда: месил он глину ногами, разделял на куски руками... И сделал Йима виру длиной в лошадиный бег по всем четырем сторонам. Снес он туда семя мелкого скота, крупного скота, людей, собак, птиц, огней красных, пылающих. И сделал Йима ту вару, длиной в лошадиный бег по всем четырем сторонам, жилищем для людей, вару, длиной в лошадиный бег по всем четырем сторонам, загоном для скота. Туда он провел воду по пути длиною в ҳатр; построил он там дом, свод, двор — место, закрытое со всех сторон» 53.
Авестийская общйна, сохраняющая еще основные институты родового строя, характеризуется в то же время глубоким социально-экономическим расслоением. Рядовым общинникам противостоит верхушка — родоплеменная знать. В Авесте есть несколько обозначений для знати. Помимо ряда названий, обозначавших племенных вождей, военачальников, предводителей союзов племен и глав областей, а также выражений типа «первейший», «старейший», «выдающийся из мужей», имеются и более общие наименования для знати — азата «благородный, знатный»54 и йена «знатный»55. Представление о знатном воине отражено в названии «колесничий» (ратайштар), закрепившемся позднее в качестве обозначения воина вообще.
Имущественное неравенство внутри общины, разделение общества на богатых и бедных наиболее четко выступают в поздних частях Авесты, прежде всего в Видевдате при излр- жении правил ритуального очищения, подробнейшим образом разработанных зороастрийским жречеством в парфянский и сасанидский периоды. Однако и в более старых текстах, мы 10
Заказ 3970
.145


встречаем упоминания о «домах, богатых скотом»56. В Яштах говори 1ся о приношениях оогам «сотни жеребцов, тысячи быков, десяти тысяч овец». Йима, один из древнейших героев иранского эпоса, носит в Авесте постоянный эпитет «обладающий хорошими стадами» 57. Наконец, в Гатах содержится совершенно конкретное, лишенное каких-либо поэтических преувеличений высказывание Заратуштры по поводу обещанных ему неким лицом десяти кобыл с жеребцами и одного верблюда — подарка, который вряд ли мог исходить от рядового^ общинника 58.
Имущество, принадлежащее отдельным домам, обозначается в Авесте наиболее часто гайтй, собственно «живое, существование», отсюда «средства к существованию», «дом и< двор, хозяйство» и, наконец, «имущество» вообще. Дома и дворы богатых общинников именуются также майтана «обитель, жилище, усадьба»59. Основное имущество дома — скот, отсюда обычное для Авесты перечисление «скот... имущество... богатство». Так, в пятом Яште: «Почитай Ардви, сильную, чистую, умножающую стада, праведную, умножающую имущество, праведную, умножающую богатство, праведную».
Племя — занту — упоминается в Младшей
Племя Авесте достаточно часто, однако нигде не выступает вне сочетания с другими терминами чедырехсту- пенчатой структуры (нмана, вис, дауью). Это соответствует и реальному положению племени в авестийском обществе. В отличие от дома и рода, племя в обществе оседлых скотоводов: и земледельцев выступает как формальная общность. Внутр» рода важна степень родства, в составе племени учитывается: лишь самый факт родства60. В условиях перехода к территориальному делению патриархально-родовая община еще долго сохраняет свое реальное значение, тогда как понятие племени приобретает в большой степени абстрактный характер6*. В качестве единицы, более крупной чем род, на первый план выдвигаются соседская община и «область, страна» — территория, населенная уже не одним племенем, а союзом: племен.
Вождь племени — зантупати (как религиозный глава — зантума) также выступает лишь при перечислении «владык»— рядом с главами дома, рода и области; отдельно от них зантупати не упоминается. Более реально фигура племенного вождя выступает в тех немногих отрывках, где говорится о народных собраниях — советах старейшин. Так, Йима созывает «собрание из лучших людей». Такие собрания известны в Авесте под названиями ҳанҷамана^ (ср. тадж.анҷуман) и вьяха; многократно упоминаются также «мудрейшие в даче советов»63 — племенная знать, участвовавшая в собраниях., «лучших людей»..
146


В Гатах о племени также говорится весьма неясно — шдйтра может обозначать «область обитания племени, племя», но одновременно это и «обработанная земля, нива», и1 «округа»; арьяман— «союз соплеменников», но и «сообщество, культовый союз». Белее определенное представление можно составить о кочевых по преимуществу племенах, враждебных зороастрийской общине, обитавших «в северном поясе земли». Предводители этих племен именуются в Гатах кави— титул, восходящий еще ко временам индоиранской общности. Кави были, по крайней мере первоначально, не только племенными вождями, но и верховными жрецами племени. В Гатах они выступают поэтому и как религиозные враги Заратуштры и его общины.
В то же время в восточноиранской мифологии кави—до б- рые «князья», представители легендарного рода, связывае- мого традицией и с именем покровителя Заратуштры — Кавн Виштаспы, положение которого было, возможно, более высоким, нежели положение только вождя племени64.
Дауью — «область, страна» — термин, упо- ^Областъ”1 требляемый в разных частях Авесты в, различных значениях.
Уже в Гатах даҳью— более крупная единица, чем племя или область, занимаемая одним племенем; Так, в знаменитой «Гате бегства» Заратуштра, жалуясь на свою судьбу, говорит:
«В какой земле мне укрыться, куда мне пойти укрыться?
Гонят меня от родных (хвайту). от соплеменников
(арьяман) *
Не принимает меня ня община (врзана), Ни лживые поавители страны (да^ью). Как же мне добиться, чтобы ты принял меня;
о Мазда Ахура?^
Территория; занимаемая почитателями Аҳура Мазды (мавдаяснийцами|, как о ней можно судить по Авесте, расп-а* далась на несколько даҳью. Многократно упоминаются «иранские- области» (арьянам дауъюнам), противопоставляемые даҳью неиранцев и дауью туров-саков, а такЖе объединений нескольких областей — союзы, конфедерации' племен. Так, например, о легендарном Қави Ҳусрава сообщается, что он объединил все иранские области в одно целое — хшатра б5. >
Сравнение данных Авесты с ахеменидскими надписями; где дауью выступает в значении как целой сатраи-ии, так rf небольшой области внутри сатрапии66, показывает, что’областей-стран типа ахеменидскйх сатрапий Авеста не знает. Даҳью в Авесте — понятие прежде всего территориально^ географическое, нередко указывавшее и на значительную ническую общность, но еще не четкая-админисТратийная* еД1т-^ ница в составе сложившегося государства*7.
10*
1ft


Во главе области стоял дацъюпати— «владыка области»68. Власть его была ограничена советом знати. Даҳьюпати был религиозным владыкой (даҳьюма), осуществлявшим и судей- гкие функции. Упоминается целый ряд других лиц, близких по положению к владыке области или стоявших ниже его: са- стар «правитель, повелитель», осуществлявший власть над округой и ее центром—укрепленным поселением, а также выполнявший функции военачальника 69; ситар — «правитель области, страны»70; хшаянт — «властвующий, правящий» — наименее четкое обозначение правителя.
Особый интерес для характеристики объ- Объедйнеинс обла- единений областей-дахь/о— объединений, стей по Михр Яшту - „ г
представлявших собой конфедерации племен и, по-видимому, стоявших на пути к сложению в государство, имеет десятый Яшт, посвященный Митре (Миҳр Яшт). Этот текст, один из лучших памятников древнеиранской поэзии, обладает ясной географической перспективой — перед нами территория, простирающаяся от Герата и гор Паропа- мцса на юге до оазиса Мерва, охватывающая берега Аму- Дарьи вплоть до Аральского моря и доходящая до областей по Сыр-Дарье:
- ! «Мы поклоняемся Митре, обладающему обширными пастбищами, слово которого истинно, ищущему боя (с врагом), т.ысячеухому, прекрасно созданному, десятитысячеокому, высокому* смотрящему далеко во все стороны, сильному, никогда не спящему, вечно бодрствующему; (Митре), кто первым из небесных fбожеств приблизился к (горе) Хара, перед немеркнущим солнцем; кто первым уселся на прекрасных, украшенных золотом горных вершинах, и оттуда он, властный, смотрел на всю арицскую землю71.
Где победоносные военачальники предпринимали много- ндадснные.атаки, где высокие горы с обильными пастбищами служат .заботящемуся о скоте, где простираются глубокие озера с вздымающимися волнами, где несутся, вскипая, глу- бркие.широкие реки— к Ишкату и Паруту72, Герату и Мерву, Согдийской Гаве и Хорезму»73.
iB Миҳр Яште мы встречаемся с объединением областей, именуемым дауьюоасти— буквально «власть над областями»74.. Дау бюсасти стоит в одном ряду с нмана, вис, занту, дацью*i после, их перечисления, как более высокая ступень. -Правитель этого объединения носит титул «дахьюпат всех даҳью», иначе говоря, владыка над всеми областями.
Э. Херцфельд видел в этом титуле авестийское обозначение правителя г мидийской державы, верховного главу всех сатрапий несоответственно. считал, что в Михр Яште отражена обстановка мидийского царства75. Такое предположение должно отпасть — в Яште нет никаких указаний на территорию За-
148


падного Ирана. Речь может идти только о восточных обла* стях. ' . t
Во главе объединения стоит «владыка всех областей». Власть его ограничена, по крайней мере номинально,.советом/ состоящим из представителей отдельных областей-дауью и< носящим название даҳьюнам фратэмадатд «совет первейших (объединения) областей»76. Известен и религиозный глава в- одновременно высший судья такого объединения — заратушт- рдтэма, буквально «наиболее подобный Заратуштре».
О том, что объединение областей, упоминаемое в Миҳр Яште, могло уже складываться в государство, прямых свидетельств нет. Нет, однако, и данных, которые могли бы опровергнуть такое предположение. Уровень развития общества й восточноиранских областях в VIII—VII вв. до н. э. соответ1 ствовал примерно положению в Западном Иране —все этА районы переживали период разложения первобытнообщинного строя, социальной и имущественной дифференциации и образования классового общества.
Археологические работы, проведенные в те- Развитие произво- чение последних лет, показали, что в первой РемеслоГ^Город тРети I тысячелетия до н. э. в Средней Азии и Восточном Иране осваивались землй в, бассейнах больших рек, строились крупные ирригационные’ сооружения. В это же время — для некоторых областей — от7 ’ мечается появление поселений с цитаделями. Наиболее полГ( ные и четкие по хронологии археологические материалы для характеристики этого периода найдены на территории Мар-, гианы. Здесь выделяются два обширных оазиса (яз-тепинский и аравали-тепинский), располагавшиеся вдоль крупных магистральных каналов, выходивших, видимо, из главного русла Мургаба; крупные по площади поселения имеют цитадели, в основании которых лежат мощные платформы из сырцового кирпича. Значительные ирригационные системы создаются в IX--VII вв. до н. э. и в юго-западной Туркмении, в бассейнах Атрека и Сумбара; поселения с цитаделями, относящиеся к этому периоду обнаружены на территории Парфии (городище Елькен-тепе) 77.
В Хорезме сложение развитой ирригационной сети и посе-, лений с цитаделями происходило несколько позже, в середине I тысячелетия до н. э.78. На территории Северной Бактрии создание крупных оросительных систем и возникновение круп; ных укрепленных поселений относится, по-видимому, к тому же периоду, что и в Маргиане79.
Картина развития производительных сил и общественно^ жизни, рисуемая Авестой, не противоречит в основном археологическим материалам, характеризующим области Восточг ного Ирана и Средней Азии VIII—VII вв. до н. э. Оседлые 149


скотоводы iH земледельцы Авесты широко используют железо; многократно упоминаются оросительные каналы. Вопреки часто высказывавшемуся мнению, данных о том, что ремесленное производство в авестийском обществе было очень слабо 1разв,ито, нет. О ремесленном производстве (гончарство, ткачество.) говорится только в поздних частях (Видевдат), однако приводимые термины — явно древнего происхождения. Специальное обозначение для ремесленника встречается только один раз (Ясна XIX, 17), но следует учитывать, что «обычный для Авесты перечень «профессиональных групп» — жрец, воин-колесничий, крестьянин-скотовод — восходит еще ко временам индоиранской общности и, следовательно, много старше периода VIII—VII вв.80. Самый факт появления в авестийских текстах специального термина для обозначения ремесленника (кути) может свидетельствовать о достаточно высоком уровне развития ремесла81.
ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ
Данные Авесты, как представляется, не противоречат предположению о том, что уже в доахеменидский период в Средней Азии и Восточном Иране могло складываться государство, выраставшее из племенных конфедераций военно-демократического типа, подобно тому, как это имело место в Мидии.
Наиболее веское возражение, которое может быть выставлено против такого предположения, связано с вопросом о времени появления письменности в этих областях. Как известно, древнейшие из имеющихся в настоящее время письменных памятников, происходящих с этих территорий, относятся к периоду не ранее IV—III вв., причем они написаны письмом арамейского происхождения82.
Арамейское письмо, несомненно, распространилось в Средней Азии и Восточном Иране только после включения этих областей в состав ахеменидской державы. Никаких памятников, написанных какой-либо из разновидностей клинописи, на этих территориях пока не обнаружено83. В Авесте никаких данных о наличии письменности не содержится; нет в ней, властности, и глаголов со значением «писать». В то же время для мидийского царства существование письменности убедительно доказывается косвенными данными84, хотя памятников мидийской письменности до сих пор не найдено.
Трудно представить сложившееся государство без письменности — во всяком случае все, что мы знаем о древневосточных государствах, противоречит этому. Но, во-первых, для Средней Азии и Восточного Ирана VIII—VII вв. речь может 150


идти лишь о сложении государства; во-вторых, нет оснований утверждать, что в этих областях не могут быть найдены письменные памятники доахеменидского периода
Вопрос о существовании доахеменидских государств в Средней Азии и Восточном Иране неоднократно обсуждался в исторической литературе. В последние годы этой проблеме большое внимание уделяли советские ученые, сопоставляющие данные археологических работ с известиями письменных источников.
Греческие авторы сообщают о наличии двух объединений, которые могут рассматриваться как первичные государственные образования. Это — «Большой Хорезм», крупное объединение восточноиранских племен, перераставшее рамки военнодемократической племенной конфедерации, и «Бактрийское царство».
Сведения письменных источников, касающиеся этих объединений, весьма кратки (особенно это относится к «Большому Хорезму»), а некоторые из них имеют явно легендарный характер. В то же время обращает на себя внимание тот факт, что в обоих случаях речь идет об областях, не только названных в Авесте, но и игравших особую роль в зороастрийской традиции. Эти области в традиции выступают как связанные с деятельностью самого Заратуштры и его покровителя — Кави Виштаспы.
ғ „ v В ряде работ, подробно рассматривавших проблему «Большого Хорезма», привлекались и данные Авесты. В последнее время эта тема разрабатывается С П. Тортовым и в работах зарубежных иранистов— В. Хеннинга, И. Гершевича85.
Авестийская Арьянэм Вайнах (позднее — Эрйн ежБ 6vk- вально «иранский (арийский) простор»,— первая область распространения учения Заратуштры. Конкретных данных, характеризующих территорию Арьянэм Вайҷаҳ. очень нс”т’сго. Известно лишь, что эта область расположена у р. П“тья, отождествляемой с Аму-Дарьей. В первом фаогарде В«пев- .дата, в основе которого лежит, по-видимому, весьма древний текст, обпосптий постепенно многочисленными дополнениями (некоторые из них датируют I в. до н. э.), сообщается, что Ахра Манью, злой дух, стремящийся испортить все творения Аҳура Мазды, сделал так, что в Арьянэм Вайчах зима длилась десять месяцев. Э^о, очевидно позднейшее добавление, основывающееся, однако, на представлении о том, что Арьянэм Вайҷаҳ не принадлежит к ч^слу стран, где вовсе нет холодов.
Арьянэм Вайчяҳ отождествляется с Хорезмом. Это отождествление, предложенное уже давно, было дополнительно аргументировано Э. Бенвенистом, сравнившим перечни областей
ISI


в Миҳр Яште и первом фаргарде Видевдата86. В Хорезме склонны искать некоторые исследователи и центр объединения, областей-дар/о, о котором говорится в Миҳр Яште. С Хорезмом связывают и деятельность Виштаспы. В нем видят главу объединения областей, «даҳьюпата даҳьюпатов», титул,, который был перенесен позднее на Митру.
Территория доахеменидского «Большого Хорезма» при таком толковании данных Авесты должна охватывать области, перечисленные в Миҳр Яште. Это — почти вся Средняя Азия и значительная часть Восточного Ирана (объединение, возглавляемое хорезмийцами). Отмечается также определенное сходство некоторых черт хорезмийской лексики (известной по гораздо более поздним памятникам) с авестийской87.
Сведения античных источников о доахеменидском Хорезме весьма кратки. Наиболее важным для проблемы «Большого Хорезма» служит сообщение Геродота об устройстве на р. Акес плотины для орошения полей88.
Вопрос о местонахождении р. Акес в исторической литературе решался по-разному. Наиболее вероятно отождествление этой реки с современным Герирудом — Тедженом, предложенное И. Марквартом. Район верхнего течения Теджена примыкал к землям древней Дрангианы (современный Сеи- стан) и Арахосии; области по среднему и нижнему течению- лежали в основном в пределах Парфии; низовья этой рекй' примыкали к территории Гиркании89.
В рассказе Геродота, восходящем, по-видимому, к Гека- тею90, особенно важным является сообщение о том, что в древности долина Акеса принадлежала хорезмийцам. Основываясь прежде всего на этом сообщении, И. Маркварт и С. П. Толстов делали вывод о существовании крупного доахеменидскоп> объединения во главе с Хорезмом, причем границы этого объединения предлагали видеть в XVI сатрапии ахеменидской империи, включавшей в себя, согласно Геродоту, Парфию, Хорезм, Арею и Согдиану. Такое сопоставление вряд ли может быть принято91, однако это не снимает вопроса о существовании доахеменидского «Большого Хорезма». Есть основания полагать, что хорезмийцы в период до VII—VI вв. до н. э. контролировали обширную территорию, простиравшуюся далеко за пределы собственно Хорезма. Помимо сообщения Геродота, на это указывает и известие, приведенное Гекатеем и сохранившееся в одном из дошедших до нас фрагментов его труда92. Гекатей помещает хорезмийцев к востоку от парфян— речь идет, по всей вероятности, о политической гегемонии Хорезма над областями, расположенными к востоку от Парфии. О тесных связях Парфии и Хорезма свидетельствует и тот факт, что в аомии Ксеркса военные отряды хорезмийцев и парфян были объединены под командованием Артабаза93- 152


В доахеменидском «Большом Хорезме», представлявшем собой, по-видимому, военно-демократическую конфедерацию племен, только начинавшую перерастать в государственное объединение94, основными центрами были скорее всего районы Мерва и Герата, более развитые экономически, нежели собственно Хорезм, где в первой трети I тысячелетия до н. э. существовала еще сравнительно примитивная земледельческо- скотоводческая культура. Развитая ирригационная сеть в Хорезме была создана лишь в середине I тысячелетия до н. э.95; в Парфии и Маргиане это произошло на несколько веков раньше.
Конфедерация племен во главе с Хорезмом сыграла, видимо, значительную роль в доахеменидской истории Средней Азии. Можно с большой долей вероятности предполагать, что эта конфедерация в течение длительного периода96 контролировала обширные территории Средней Азии и прилегающих областей и оказывала существенное влияние на политическую» обстановку во всем Восточном Иране.
Точных данных для суждения о времени распада этой конфедерации у нас нет, однако можно предполагать, что южные области отпали от «Большого Хорезма» уже в период существования мидийской державы. По крайней мере Парфия, Гир- кания и Арея должны были быть завоеваны еще до Кира Великого (Кира II), так как иначе последний не смог бы приступить к завоеванию Бактрии — задача, которую Кир, по свидетельству Геродота, ставил перед собой сразу после завоевания Вавилона (538 г. до н. э.)97.
Политическая гегемония хорезмийцев в конфедерации «Большого Хорезма» была прелюдией к созданию в IV в. до н. э. древнехорезмийского государства, во главе которого, согласно письменным источникам, стал цаоь Фаоасман.
Если отождествлять авестийский Арьянэм Вайчах, «арийский простор», с Хорезмом (в пользу такого отождествления,, как было указано выше, свидетельств\'ет и сама Авеста, и некоторые данные позднейшей зороастрийкой традиции) и считать, что Кави Виштаспа, покровитель Заратуштры, действовал в Хорезме, то следует иметь в виду, что речь может идти не о собственно Хорезме, а о доахеменидском «Большом Хорезме», контролировавшем обширные территории к юго-востоку от Хорезма. Такая оговорка необходима для правильного истолкования Авесты как исторического источника: уровень развития производительных сил и общественного развития, рисуемый авестийскими текстами, не должен рассматриваться как характерный для территории собственно Хорезма (нижнее течение Аму-Дарьи). Данные Авесты в большей степени соответствуют известным в настоящее впемя археологическим материалам с территорий Парфии и Мар- 153^


гианы, характеризующим развитие этих областей в VIII— VII вв. до н. э.97.
Данные письменных источников о сущест- д^внейшая вовании доахеменидского государства на актрия территории Бактрии восходят в основном к Ктесию Книдскому, автору гораздо менее достоверному, нежели Геродот.
У Диодора сохранился рассказ Қтесия о походе ассирийского царя Нина на Бактрию. Зная, как велико и воинственно население Бактрии, Нин собрал 1700 тыс. пеших солдат и 210 тыс. всадников. Захват Бактрии осложнялся рядом обстоятельств: природные препятствия, наличие множества крупных и густонаселенных городов, сила бактрийского войска. Наиболее укрепленной была царская резиденция — Бактры, имевшая цитадель. Царь Бактрии, Оксиарт, собрал для защиты страны 400 тыс. воинов (цифра не менее фантастичная, чем и приводимые данные о численности ассирийской армии).
Первое сражение, согласно этому рассказу, состоялось у выхода из горных ущелий на равнину. Бактрийское войско разгромило передовые отряды ассирийцев, но затем, при приближении главных сил армии Нина, вынуждено было отступить. Бактрийцы рассредоточили свои отряды по отдельным городам, но Нин без особого труда овладел этими пунктами. Лишь Бактры продолжали обороняться против ассирийцев. Осада Бактр длилась долго и была безуспешна для Нина.
Далее следует вставной рассказ о прибытии жены Нина, Семирамиды, с отрядом воинов. Семирамида будто бы сумела захватить неохраняемый участок акрополя Бактр, одновременно с этим был предпринят штурм городских стен. Бактры пали, громадные сокровища в виде золота и серебра попали в руки Нина. После смерти Нина, рассказывает Ктесий, Семирамида пыталась завоевать Индию, причем базой для индийского похода была Бактрия.
Описывая борьбу Мидии с Ассирией, Ктесий снова упоминает Бактпию. Согласно его рассказу, на помощь ассирийскому царю двинулось сильное бактрийское войско, однако мидянам удалось склонить на свою сторону военачальника бактпийцев, а затем и всех воинов. Бактрийцы и мидяне, по Ктесию. совместно выступили против ассирийского владычества 98.
Можно полагать, что к Ктесию восходит и сообщение Помпея Трога (у Юстина) о войне Нина с бактрийским царем, который в этой версии носит имя Зороастра99.
Бактрийское царство снова фигурирует у Ктесия в рассказе о походах на восток Кира Великого. По версии Ктесия, Кир сначала не смог покорить Бактрию. Лишь после того как Я 54


^актрийцы узнали, что мидийский царь Астиаг признал Кира своим законным наследником, они добровольно подчинились Киру 10°.
Рассказы Ктесия о бактрийском царстве основаны прежде всего на легендах и эпических преданиях, слышанных им в Персии в бытность его придворным врачом Дария II и Артаксеркса II. Эти рассказы важны для нас в первую очередь потому, что они отражают существование в конце V—начале IV в. до н. э. (время жизни Ктесия) в Иране, а также и в античном мире, представлений о могуществе Бактрии в значительно более раннее время, в период, предшествовавший сложению ахеменидского государства.
Вместе с тем рассказы Ктесия носят, по-видимому, и следы влияния какой-то древней (мидийской?) исторической традиции 101.
Сообщение Ктесия о походе ассирийского царя Нина на Бактрию имеет на первый взгляд чисто легендарный характер, поскольку известно, что войска ассирийцев доходили, как правило, лишь до западной части Ирана. Только во время отдельных набегов ассирийцы, быть может, достигали Гиркании и Парфии 102. Легендарным является и рассказ об осаде Бактр и действиях Семирамиды. Вместе с тем в этих сообщениях можно уловить и намек на определенную историческую традицию: именно на время правления ассирийской царицы Самму- рамат (конец IX — начало VIII в. до н. э.), вошедшей в историю под именем Семирамиды, и ее сына Ададнерари III падает целый ряд походов ассирийцев против Мидии (пять походов в течение 14 лет, 802—788 гг.). Об этих походах в ассирийских источниках сохранилось очень немного сведений, однако ясно, что в этот период ассирийцам удалось проникнуть вглубь Мидии. Вполне возможно, что Ктесий использовал в своем рассказе какие-то данные о походах Семирамиды между 802 и 788 гг., когда ассирийское войско могло значительно продвинуться на восток, вряд ли, однако, проникнув на территорию собственно Бактрии 103.
Следует также учитывать, что определенные связи между Ассирией и Бактрией, посредником в которых выступала Мидия, действительно существовали. Из Бактрии шли в Ассирию двугорбые верблюды, которых анналы Саргона II (722— 705 гг. до н. э.) именуют «уроженцами» северо-восточных областей, лежащих «по ту сторону Загра». Термин, обозначающий двугорбых верблюдов, стал привычным для ассирийцев только с середины VIII в. до н. э. (в анналы Тигл^пала- сара III), что позволяет датировать установление тесных связей переднеазиатских стран со «степными племенами* мидян (и через посредство мидян со Средней Азией и Восточным Ираном) VIII в. до н. э.104.
155


Из Бактрии поступал в Ассирию и другие страны Передней Азии лазурит, поскольку единственным источником его для древней Передней Азии был Бадахшан 105.
В период правления Тиглатпаласара III северо-восточным районам Мидии, связанным торговлей (или обменом) со среднеазиатскими и восточноиранскими областями, была назначена дань в 9 т лазурита. О поступлениях лазурита в качестве дани от мидийских племен сообщается и в анналах ассирийского царя Асархаддона (681—668 гг. до н. э.) 106. Ассирийские агенты проникали, видимо, и на территорию самой Бактрии — об этом может свидетельствовать следующий отрывок из письма ассирийскому царю от его агента в Мидии (?), вавилонянина 107:
«По поводу лазурита, о котором писал царь, господин мойг „Пусть мне принесут лазурита!" Царь, господин мой, не знает, что я поднялся в горную местность за лазуритом, но» когда я унес лазурит, страна восстала против меня. Если изволит царь, господин мой, пусть придут большие воинские силы и заберут лазурит; только я с ними не буду ни есть хлеба, ни пить воды, ни проходить рядом с ними, не буду вставать к твоему гонцу и о благополучии царя, моего господина, не буду спрашивать. Царь, господин мой, не должен считать это за грех...».
Как можно судить по этому отрывку, ассирийский агент находился в районе месторождения лазурита, в «горной стране», расположенной настолько далеко от сферы влияния Ассирии, что он не надеялся и на защиту крупных воинских сил и боялся даже признаваться местному населению в своих связях с Ассирией. Под «горной страной», о которой говорится в письме, следует понимать Бактрию ,08.
Таким образом, есть основания полагать, что уже с конца IX—VIII вв. до н. э. сведения о Бактрии проникали далеко на запад, в Мидию и Ассирию. Могущество Бактрии, наличие в ней многочисленных укрепленных поселений и столицы — Бактр, имевших прочную цитадель и бывших уже настоящим городом,— вот то достоверное ядро, которое можно видеть прежде всего в рассказах Ктесия, где исторические данные переплетены с легендой и вымыслом.
Геродот, в отличие от Ктесия, ничего не говорит о завоевании Бактрии Ассирией и не упоминает о бактрийском царстве. В то же время у него имеется прямое указание на значение, которое Бактрия (бактрийский народ) имела на Востоке. Рассказывая о событиях, последовавших за победой Кира над мидийским царем Крезом, Геродот сообщает: «На пути Кира лежал Вавилон, бактрийский народ, саки и египтяне...»109. Здесь бактрийцы и саки поставлены в опин ряд с важнейшими государствами Ближнего Востока — Вавилоном и Египтом,, 156


как силы, препятствовавшие созданию Киром мировой державы.
Археологических материалов с территории доахеменид- ской Бактрии почти нет. Данные комплекса Кобадиан 1 (Южный Таджикистан, территория древней правобережной Бактрии) относятся к периоду VI—IV вв. до н. э. Соображения, высказанные советскими исследователями в пользу раннего [развития классового общества на юге Средней Азии, нашли подтверждение в материалах, добытых при раскопках на территориях соседних с Бактрией областей — Маргианы и Пар- фии. Весьма важным в этом отношении является наличие в крупных поселениях доахеменидской Средней Азии цитаделей—акрополей. Остатки их обнаружены в Маргиане (дельта Мургаба); наличие цитадели в древних Бактрах, упоминаемой у Ктесия, подтверждается исторической топографией развалин столицы Бактрииио.
Сведения, сообщаемые Ктесием (и другими античными авторами), приводят многих исследователей к выводу о том, что следует признать существование древнебактрийского царства 1Н. Окончательное решение этой проблемы станет возможным только после получения новых археологических материалов с территории самой Бактрии и прежде всего Бактр.
Если согласиться с гипотезой, что в Бактрии в доахеме- йидский период существовало или складывалось государственное объединение, то следует поставить вопрос о территориальных границах этого образования.
В Бехистунской надписи, после описания подавления восстания в Маргиане, Дарий I сообщает: «Затем страна моей стала. Вот что мною сделано в Бактрии». Из сообщений Бехистунской надписи112 ясно, что Маргиана в 523—522 гг. до н. э. входила в состав Бактрии113.
Упоминается Бактрия и в четырёх списках завоеванных стран, приводимых в ахеменидских надписях. Из Бактрии (и из Лидии), согласно строительной надписи Дария I в Сузах, поступало золото, шедшее на отделку царского дворца в этом городе. Из данных ахеменидских надписей можно сделать вывод, что Бактрия граничила с Ареей на западе и юго-западе, с Хорезмом — на северо-западе, с Согдом—на севере, с Ара- хосией — на юге и с Гандарой — на юго-востоке; Маргиана входила в состав Бактрии.
У Геродота Бактрия упоминается в составе XII сатрапии: «Подать от двенадцатого округа, в который входили земли от бактриев до эглов, определялась в 360 талантов»114. Эглы в античной литературе встречаются только в этом сообщении Геродота. Большинство исследователей полагает, что это слово появилось в результате ошибки переписчика и что в тексте Геродота стояло название другого народа — согдийцы |15, мар- 157


гианцы116 или аугасии (упоминаемые у Птолемея, VI> 12, 4) 117.
Список ахеменидских сатрапий Геродота, восходящий, невидимому, к Гекатею, датируется рубежом VI—V вв. до н. э. ^около 500 г.). В этом списке многое еще остается неясным, поскольку данные Геродота не совпадают со сведениями, которые можно извлечь из официальных документов — царских надписей. По-видимому, состав некоторых восточных сатрапий, упоминаемых Геродотом, определялся традиционным объединением областей, восходящим еще ко времени мидийской державы. Этот вопрос важен для нас сейчас, поскольку от его решения зависит во многом определение западных границ предполагаемого древнебактрийского государственного объединения накануне образования ахеменидской империи.
По мнению И. М. Дьяконова, список сатрапий, приведенный у Геродота, отражает порядок присоединения отдельных областей к ахеменидской и, ранее, к мидийской державе в конце VII — начале VI в. до н. э. (при мидийском царе Киа- ксаре). В состав Мидии входили территории XIV, XV, XVII и частично XVI сатрапий, т. е. Дрангиана; область, населенная саками; Парфия и Гиркания (ядро XVI сатрапии); Белуджистан; вероятно, также Арея и частично СогдианаП8.. Парфией мидийские цари овладели очень рано, видимо еще до Киаксара (первая половина VII в. до н. э.). О вхождении Парфии в мидийскую державу сообщает Помпей Трог. Согласно Ктесию, во время правления мидийского царя Асти- бара (речь, видимо, идет о Киаксаре) 119 парфяне отложились от Мидии и призвали на помощь саков, что привело в конечном счете к войне между саками и йидянами. Война продолжалась несколько лет, с обеих сторон было много жертв. Наконец, был заключен мир на том условии, что парфяне будут подчиняться Мидии, но сохранят (как и мидяне) свои прежние владения. В это же время, сообщает Қтесий, саки вели и другие войны и сумели подчинить много соседних народов. Правила саками царица Зарина 12°.
По-видимому, к этим же событиям относится и другой рассказ Ктесия, повествующий о романе сакской царицы Зарины и мидийца Стриангея. После смерти своего мужа Қидрея, Зарина вышла замуж за парфянского владетеля Мермера, что и послужило причиной войны саков и мидян; Зарина была ранена в сражении, но мидиец Стриангей, пораженный ее красотой, пощадил ее. Меомер был убит Зариной. Парфия перешла под власть мидян121.
Рассказ Ктесия, базирующийся на среднеазиатских (сак- ских?) эпических сказаниях, носит в основном легендарный характер; исторических данных о сако-мидийских войнах нет, хотя сама по себе возможность таких войн вовсе исключаться: 158


не должна. О подчинении Парфии мидийской державе мы знаем не только от Ктесия — об этом сообщают и другие источники. Гиркания включалась в состав Парфии: источники упоминают имя сатрапа Гиркании при Астиаге.
О подчинении Ареи Мидии и вхождении Ареи в ахеменид- скую державу в качестве мидийского наследства можно заключить хотя бы из того, что иначе Қир Великий не мог бы вести войну с Бактрией. Эти данные, как уже отмечалось выше, указывают на отпадение в конце VII — начале VI в. ряда южных областей конфедерации «Большого Хорезма» и подчинение их Мидии. Собственно Хорезм был практически самостоятельным и позднее, в период расширения влияния ахеменидской державы. Сложнее обстоит дело с Согдианой. В источниках не упоминается о завоевании этой области Киром, что может навести на мысль о проникновении в Согдиану мидян, подготовивших, таким образом, включение ее в состав ахеменидской империи 122. Вопрос этот весьма неясен, ибо трудно представить путь проникновения мидян в долину Зеравшана: путь через Хорезм исключен, ибо Хорезм был самостоятелен и вряд ли когда-либо находился хотя бы в союзных отношениях с мидийской державой; путь через Мар- гиану также представляется маловероятным, поскольку Мервский оазис входил в состав Бактрии (последняя, правда, могла быть в какой-то период в союзе с Мидией).
Можно предполагать скорее, что Согдиана, как и Мар- гиана, входила в состав бактрийского объединения. На западе и севере это объединение граничило с областями, входившими первоначально в конфедерацию «Большого Хорезма», а позднее, после перехода южных областей конфедерации к Мидии,—с Мидийской державой. На юго-востоке и востоке Бактрия граничила, видимо, с землями «саков и каспиев» — территорией XV сатрапии Геродота. Наименование «саки» («скифы» у греческих авторов) прилагалось, как известно, к очень многим кочевым и полуоседлым племенам на огромной территории— по крайней мере от южнорусских степей и Кавказа на западе до Китая на востоке. В Бехистунской надписи под областью Сака следует понимать скорее всего юго- восточные районы Средней Азии (в списке Сака стоит между Гандарой и Саттагидией, что указывает во всяком случае на восток державы — Среднюю Азию или Восточный Иран). Страну Каспию античные источники (Птолемей) знают между Бактррией и Серикой (Китаем).Это — восточные каспии.которых отождествляют с предками современных кафиров 123.
Таковы те данные, которыми мы располагаем для суждения о доахеменидских государственных образованиях в Средней Азии и Восточном Иране.
159


ПАМЯТНИКИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Рубеж II—I тысячелетий до н. э. ознаменовался широким распространением железа. «Человеку стало служить железо, последнее и важнейшее из всех видов сырья, сыгравших революционную роль в истории... Железо сделало возможным полеводство на крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из известных тогда металлов. Все это не сразу; первое железо бывало мягче бронзы» |24.
С метеоритным железом человек столкнулся давно (в Египте кусочки метеоритного железа находят в погребениях IV тысячелетия до н. э.), но практического значения оно не имело. Понадобился многовековой опыт металлургов бронзового века, чтобы человек научился из руды добывать железо. Находки железных шлаков вблизи бронзолитейных мастерских позволяют предполагать, что первоначальное знакомство со свойствами железной руды произошло во время выплавки меди |25.
Из археологических работ очевидно, что Ближний Восток следует считать, по-видимому, районом, откуда искусство выплавки железа из руды постепенно распространилось на другие территории, причем народы различных стран в разное время освоили металлургию железа в зависимости от наличия источников сырья, торговых и культурных связей, а также некоторых специфических условий. Но, возможно, Ближний Восток — не единственный центр распространения черной металлургии.
В современной археологической литературе принято считать, что для стран Ближнего Востока — Ассирии, Хеттского Царства, Палестины, Урарту, Закавказья конец II тысячелетия до н. э.— начало освоения железа 126.
С некоторым запозданием было освоено железо в Предкавказье (VIII в. до н. э., видимо, благодаря связям с Урарту), Северной Европе (начало VII в. до н. э.), на Дальнем Востоке (VII—V вв. до н. э.) 127. Вероятно, рано железо стало известно в Индии. Средняя А^ия познакомилась с ним в первой трети I тысячелетия до н. э. И если для этого времени известны лишь единичные находки железных изделий, то спустя два-три века железо широко входит в быт оседлых народов Средней Азии. Несколько позже оно распространяется у среднеазиатских кочевников. Все рассмотренные выше даты в значительной мере условны, так как в первую очередь зависят от степени изученности памятников этого периода на каждой территории, а затем и от того, что считать за начало железного века — единичные (хотя и датированные) Т60


находки железных изделий или время массового употребления железа в быту.
Вначале железные изделия были чрезвычайно редки, их считали драгоценностью и употребляли лишь в качестве украшений (как инкрустация на бронзовом оружии, накладки на кожаных поясах и т. д.). По мере освоения техники производства железа из него стали делать оружия и орудия труда.
Сырьем для добывания железа служили бурый магнитный и красный железняк, а также болотная руда. Железняк находили в кусках на поверхности, а позднее добывали в шахтах. Древнейшим способом выделения железа из руды являлся так называемый сыродутный процесс, сущность которого заключалась в следующем: сооружалась печь из камней, обмазанных глиной, в ее стенках имелись отверстия для керамических сопел, через которые при помощи мехов нагнетался холодный («сырой») воздух в течение всего процесса плавки. В печь засыпали попеременно слой древесного угля и руды. Благодаря постоянному притоку воздуха происходило восстановление окиси железа окисью углерода. Такой способ не мог обеспечить температуру, равную температуре плавления железа (1530°), поэтому железо получалось не в жидком, а в тестообразном состоянии и собиралось на дне печи комьями — крицей. Этот метод давал низкий процент полезного выхода железа из руды, но зато был доступным, и железо можно было получать при низкой температуре (900—1200°).
В литературе по этнографии Таджикистана есть описание процесса получения железа сыродутным способом у горцев долины Ванча 128. В общих чертах он сходен с вышеописанным. При домнице строилось специальное помещение с углублением в углу. В наружной стене такого углубления выкапывалась глубокая ниша, которая обкладывалась камнем на глиняном растворе. Вверху ниша сужалась и имела отверстие для закладки через него угля и породы. Открытый внутрь помещения бок домницы закладывался тонкой каменной стеной и замазывался глиной, когда печь была наполнена дровами. Внизу оставляли отверстие, через которое поджигали дрова, а когда они прогорали и засыпалась руда, в это отверстие вставляли глиняное сопло для подачи воздуха. Иногда таких сопел вставляли несколько и на разной высоте. Процесс плавки длился нередко до 10 суток в зависимости от заготовленного количества руды и угля. Емкость домницы — до 150 пудов руды. По окончании плавки домнице давали остыть потом разбирали заложенную стенку; выплавленный ком металла очищали от прилипшего шлака, разбивали на куски и передавали для дальнейшей обработки кузнецу.
Процесс этот чрезвычайно трудоемкий, требовал большого умения. Поэтому люди, занимавшиеся обработкой железа,
11
Заказ 3970
161


пользовались всегда особым почетом, им приписывалась сверхчеловеческая сила, о них складывались сказания. «Шах- намэ» называет первым кузнецом Хушанга, внука легендарного царя Қаюмарса, который начал свое царствование с того, что
«Сначала, к познанью направив труды, Владыка железо исторг из руды: Основой тогда процветания стал Блестящий, из камня добытый металл. Царь создал мотыгу, топор и пилу, Начало кузнечному дал ремеслу» 129_
С почитанием людей, занимавшихся обработкой металла^ связано возникновение образа бога-кузнеца [у греков — Гефест, у славян — Сварог, у среднеазиатских народов — пророк Дауд (Давид)].
Изучение археологических памятников Средней Азии, относящихся ко времени раннего железа, началось в основном после Великой Отечественной войны. Больше всего в настоящее время их обнаружено и изучено на территории Южной. Туркмении. Особенный интерес для археологов представляет район дельты р. Мургаб, где древние памятники находятся вне зоны современного орошения и где они не перекрыты более поздними слоями.
Самым крупным поселением среди древнемаргианских памятников является поселение Яз-тепе 13°, расположенное в 34 км к северо-западу от Байрам-Али. Оно состоит из цитадели почти прямоугольной формы и примыкающих к ней холмов, занимая площадь около 16 га. В 1954 г. здесь были начаты раскопки, давшие три генетически связанных между собой и последовательно сменявшихся на протяжении более чем 500 лет комплекса, материал которых лег в основу стратиграфии памятников Южной Туркмении первой половины I тысячелетия до н. э. (Яз I, Яз II, Яз III). Абсолютная хронология всех трех комплексов установлена путем сопоставления их материала с датированными находками уже известных памятников и культур. Самый ранний комплекс — Яз I (900— 650 гг. до н. э.). В это время поселение занимало 16 га. Постройки группировались вокруг цитадели, где на высокой (8 м) кирпичной платформе располагалось главное здание поселения. Вскрытое раскопками приблизительно наполовину, оно состояло из ряда продолговатых и квадратных помещений, соединенных между собой узкими проходами. В северо- восточной части здания находился прямоугольный зал (26X7 jw), в северной стороне — двор, куда имели выход многие помещения.
В пределах одного периода здание пережило два этапа. На втором (более позднем) этапе оно подверглось пере- 162


стройке: большая часть зала была застроена небольшими ком^ натками, некоторые из коридорообразных комнат оказались заложенными, что позволяет предполагать наличие второго этажа.
Назначение здания не вполне ясно. Судя по культурным остаткам на втором этапе, оно использовалось под жилье. Массовые находки ядер для пращи и крупных ядер как будто бы свидетельствуют, что здесь размещался военный гарнизон. На первом этапе здание, вернее всего, было дворцовой постройкой. Рельеф остальной части цитадели указывает, что
Керамика комплекса Яз I.
она могла быть занята небольшими хозяйственными постройками.
Таким образом, Яз-тепинский «дворец» — наиболее ранний образец монументальной архитектуры Средней Азии. Истоки ее скорее всего следует искать в местной традиции, хотя и не исключено влияние архитектуры зарубежных территорий (например, Месопотамии). > ,
Основную часть находок составляет керамика — гончарная и лепная. Гончарная посуда делалась из глины высокого ка^ чества, хорошо обжигалась, сверху покрывалась зеленоватым или светло-желтым ангобом, наносившимся на верхние две трети сосуда (такое нанесение ангоба сохранилось и в последующих комплексах Яз II и Яз III, что является одним из признаков, указывающих на тесную преемственность комплект сов между собой). На гончарном круге в основном делались сосуды двух форм — кубки с прямыми краями и скругленным переходом ко дну, и хумчи с широким устьем и невысокой шейкой. Резко отличается тесто лепной посуды — в него дог 11* Ш


бавлялось рачительное количество шамота (толченой керамики). Среди лепной посуды встречается расписная, нераспис- пая и сероглиняная. Роспись сосудов — одна из отличительных особенностей комплекса Яз I. Вначале сосуд покрывался ангобом (зеленоватым или кремовым), затем сверху наносилась роспись красновато-коричневой, реже — темно-красной •краской. Мотив росписи довольно однообразный — различные комбинации из треугольников, расположенных в виде бордюра по верху сосуда. Иногда треугольники в свою очередь
заполнялись точками, штрихами, ромбами или просто заливались.
Наиболее распространенной формой лепной керамики комплекса Яз I были различные варианты горшковидных кубков, горшковидные хумы и хумча с венчиком, слегка отогнутым наружу. Хумы имели кольцевой поддон, пуговицеобразные нале- пы на плечиках или, реже, ручки.
Из серой глины делались хумы с петлеобразными ручками, кубки, полусферические чаши, миски.
Несмотря на то что комплекс Яз I относится
Бронзовые изделия комплекса Яз I. по времени к эпохе раннего железа, никаких предметов из железа при раскопках найдено не было. Зато найдены изделия из бронзы — иголки, шилья, прямоугольные в сечении, пробойники, нашивные бляшки с петелькой, несомкнутый браслет, черешковый нож, двуперые стрелки двух типов: черешковые с шипообразно загнутыми концами и лавро- листные с выступающей втулкой.
В археологической литературе некоторыми исследователями высказывалась мысль, что культура Яз I свидетельствует об упадке по сравнению с предшествующими культурами бронзового века. Однако если подобная точка зрения верна для керамического производства, где действительно наблюдается ухудшение качества посуды, то этого нельзя сказать про другие стороны хозяйственной жизни начала I тысячелетия до н. э. Это было время освоения новых земельных терри-
*64


торий, строительства ирригационных сооружений, дальнейшего развития строительной техники и бронзолитейного*мастерства< Причина регресса керамического производства пока не ясна.. Возможно, изучение периода между этапами Намазга VI- поздней бронзы и Яз I раннего железа (одно-два столетия) прольет свет и на этот вопрос. 1
Следующим хронологическим и стратиграфическим комп-* лексом на поселении Яз-тепе являются слои, условно названные Яз II (650—450 гг. до н. э.). Еще в* переходный период от Яз I к Яз II происходит частичное запустение поселения, в частности, забрасывается «дворцовое» здание на цитадели; (а в конце Яз II и целиком вся цитадель). Исчезает расписная; посуда, но зато улучшается техника изготовления керамики: она почти вся сделана на гончарном круге без примеси ъ. тесте. Форма сосудов, частично повторяя форму предшествую-, щего этапа, становится более симметричной, чему способствовало изготовление сосудов на гончарном круге. Среди металлических изделий этого комплекса обнаружена часть железу ного топора.
Остальные древние поселения дельты Мургаба значительно уступают Яз-тепе по размерам. Среди них выделялись» Аравали-тепе — наиболее крупное поселение Аравалитепин- ского оазиса, построенное в период Яз I на отводах магистрального канала Гуни-Яб.
К началу I тысячелетия до н. э., как показывает археологический материал, Язтепинский и Аравалитепинский оазисы» существовали уже как сложившиеся земледельческие районы,, имевшие развитую оросительную систему. Яз-тепе, по-види- мому, играло роль своеобразного центра древней Маргнаны.
Время Яз II — период наибольшего развития ремесла, расширения ирригационной системы, возрождения ранее заброн шейных оазисов (Тахирбай). i
Нижнемургабские поселения оказываются чрезвычайно» близкими во всех отношениях синхронным памятникам пред-f горной полосы (оазисы Ахал и Этек).
Однако наряду с почти полным совпадением культуры- предгорной полосы и дельты Мургаба имеются небольшие; локальные особенности.
Необходимо отметить, что из района предгорий происхо-* дит самая ранняя из известных в Средней Азии находок железного изделия — серп (южный холм Анау, слой Анау IV—А).
В конце II — начале I тысячелетия до н. э. начинают осваиваться районы современной Юго-Западной Туркмении— Мисрианская равнина. Для орошения земель многочис-i ленных поселений этой поры существовала развитая ороси-г тельная система. Население занималось земледелием и ско-< 16&


товодством. Высоко развито было керамическое производство, техника изготовления бронзовых предметов. Встречающиеся на поселениях куски железных шлаков и криц говорят о том, что их жители уже приступили к освоению железа.
Наиболее крупным поселением Мисрианской равнины, возможно, имевшим значение «столицы», было поселение Ма- дау-тепе. Другим крупным памятником архаического Дахи- стана было поселение Изаткули. Центральные холмы этих поселений скрывают под собой остатки нескольких много- комнатных домов единой застройки. Возможно, перед нами прообраз будущих городов — центров политической и экономической жизни. Черты города видны в концентрации всего поселения вокруг какой-то одной главной постройки, явно доминирующей над всеми остальными, в наличии признаков развитого ремесленного производства (наряду с главным занятием — земледелием).
Значительно менее изучены в настоящее время памятники раннего железного века других территорий Средней Азии.
Для Хорезма это будут памятники так называемой амир- абадской культуры, первоначально обнаруженные на западной окраине беркуткалинских такыров, а затем в районе Джанбаскалинской возвышенности и недалеко от Базар- калы1П.
Наиболее значительным памятником амирабадской культуры является поселение Джанбас-7, где были найдены остатки прямоугольного дома (77X20 м), разделенного перегородкой.
Крупное поселение амирабадской культуры было обнаружено неподалеку от замка Якке-гсарсан в 1954 г.,32. Как показали последующие раскопки, постройки тянулись по обе стороны улицы. Всего насчитывается около 20 домов, небольших размеров (10—12X9 м). Поселение имело развитую систему водоснабжения (сохранились русла древних арыков); раскопана гончарная печь.
Если на поселении Джанбас-7 керамика в основном черносерого теста, чаще всего без орнамента, то на Якке-парсан-2 многие сосуды снаружи были заложены, а иногда предварительно выкрашены в красный цвет. Под венчиком шел орнамент в виде нарезной елочки или сетки.
Форма сосудов амирабадской культуры довольно однообразна— горшки с раздутым туловом, округлым дном, невысоким горлом и прямым или отогнутым наружу венчиком. Все сосуды делались от руки.
Железных изделий на этих поселениях найдено не было. Из бронзы встречаются шилья, серп, черешковые наконечники стрел листовидной формы. Анализ всего комплекса находок с поселений позволил датировать амирабадскую куль166


туру IX—VIII вв. до н. э. и считать ее дальнейшим развитием позднесуярганской культуры бронзового века Хорезма.
В верхних слоях Дальверзинского селища (Фергана) 133, относящегося в целом к эпохе поздней бронзы (конец II — начало I тысячелетия до н. э.), найдены были железные изделия, что позволяет предположить здесь возможные остатки поселения раннего железного периода.
В первой четверти I тысячелетия до н. э. возникла жизнь на поселении Эйлатан (Фергана) 134.
На территории Таджикистана памятников эпохи раннего железа в «чистом виде» пока не обнаружено, хотя исключительное богатство таджикистанских гор полезными ископаемыми вряд ли осталось незамеченным древними металлургами.
Однако при раскопках объектов, близких по времени к началу I тысячелетия до н. э., иногда встречаются вещи, которые можно отнести к эпохе раннего железа. Так было при работах в Қайрак-Қумах, где среди большого количества находок второй половины II тысячелетия до н. э. попадались вещи, значительно более поздние: некоторые формы однолезвийных бронзовых ножей, наконечников стрел, пуговиц, бронзовые удила.
Подавляющее большинство найденных при раскопочных й разведывательных работах фрагментов керамики относится к поздней бронзе, но изредка попадаются черепки с орнаментом в виде нарезной елочки, фрагменты сосудов с широким горлом и плоскими горизонтальными ручками в виде округлых или двурогих лопастей.
Аналогичного типа фрагменты были найдены в 1959 г. при раскопках грота в ущелье Ак-Тангл (Ура-Тюбинский район Ленинабадской области) в нижней части слоя, содержащего античную керамику и предварительно датированного VII— IV вв. до н. э.
Таковы памятники раннего железного века, оставленные оседлым населением. Наряду с ними раскопано некоторое количество памятников, характеризующих культуру ранних среднеазиатских кочевников.
К VIII—VII вв. до н. э. относятся некоторые из захоронений Восточного Памира. Таково, например, погребение в кургане № 1 могильника Шаймак135. Оно сопровождалось значительным количеством вещей, в том числе железных и бронзовых браслетов, бронзовой выпуклой бляшкой с дужкой на обратной стороне, двухперыми втульчатыми наконечниками стрел, пронизками в виде трубочек. Особый интерес представляет сероглиняный круглодонный горшок с ручками-шишечками на плечиках и орнаментом в виде косых сдвоенных линий, оттиснутых зубчатым штампом. Столь же древними 167


являются погребения из могильника Айдынкул II на Памире и некоторые другие.
Итак, в первой трети I тысячелетия до н. э. железо постепенно входило в быт населения. Его освоение шло параллельно с дальнейшим ростом техники бронзолитейного дела. Шаг за шагом железо вытесняло бронзу, в первую очередь там, где можно использовать преимущества нового металла, особенно при изготовлении оружия. Это наглядно видно на материалах курганов на Памире, где лезвия кинжалов делались из железа, а рукоять оставалась бронзовой. Медь и бронза остались излюбленным материалом для изготовления украшений вплоть до недавнего прошлого. Вместе с тем уже в рассматриваемый период появляются орудия из железа. Распространение их в сельском хозяйстве привело в первую очередь к увеличению площади обрабатываемой земли (пашенное земледелие). В начале I тысячелетия до н. э. на юге Средней Азии стало развиваться строительство ирригационных сооружений, которые позволили освоить ранее непригодные для земледелия районы.
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА. РЕЛИГИЯ
Религия иранских племен в период, пред-
Древнеишая шествовавший эпохе, связанной с име- религи^^ранских нем зараТуШТрЫ> представляла собой политеизм, выросший из поклонения силам природы. Начало этой религии восходит еще к индоевропейской общности. Это видно, например, из того, что имя верховного божества древних греков — Зевс, латинское слово деус «бог» и аналогичные слова в других древних индоевропейских языках, в том числе и индоиранское дайва, восходят к одному общеиндоевропейскому корню, означающему «небо».
К периоду индоиранской общности эта религия уже получила значительное развитие. Сравнение древнеиндийских и древнеиранских памятников свидетельствует, что еще до разделения индийских и иранских племен существовал культ Митры — божества договора, Индры и других божеств, существовал миф о Йиме (Яме), сыне Вивасванта, сложилось религиозное понятие истины (авест. аша, др.-перс, арта, др.-инд. рта). Развилась уже и определенная система обрядов: был термин для жертвоприношения (др.-перс, йада, авест. йаза, др.-инд. йаҷа), для жреца (авест. заутар, др.-инд. хотар), было название растения, сок которого, особым образом приготовленный, приводил в экстаз (авест. цаума, др.-инд. сома).
Почитаемые божества делились на две группы. Божества одной группы назывались дайва (др.-инд. дэва), а другой — 1 68


асура (авест. аҳура, др.-инд. асура), В одних и тех же племенах могли почитаться и дайвы и асуры или же почитались только, скажем, дайвы, а асуры становились враждебными, или наоборот.
В древнейших частях Вед (древнеиндийское собрание мифов и культовых гимнов) почитаются и дайвы и асуры (хотя последние и в меньшей степени); в более поздних частях асуры становятся предметом вражды и ненависти и само слово означает примерно «демон».
Аналогичное, но обратное явление произошло среди некоторых иранских племен 136, которые почитали исключительно ахур, дэвы же у них занимали положение демонов.
Культы дэвов не принадлежали исключительно той части индоиранских племен, которая ушла в Индию и в конце концов обособилась от иранских племен. Дэвы почитались и большинством иранцев. Но какая-то часть их отвергала поклонение дэвам. Что же касается упомянутых выше культов ахур, то они имели тенденцию к слиянию в монотеистический культ верховного Ахуры с эпитетом «мудрый» — Мазда.
С этими иранскими племенами связана дея- аратуштра Тельность реформатора иранской религии— Заратуштры. Историчность личности Заратуштры иногда подвергается сомнению, которое возникает не столько из исследования конкретного исторического материала, сколько из априорной тенденции к гиперкритике. Мифический образ Заратуштры — результат работы воображения последующих поколений эпохи расцвета зороастрийской церкви, в основе же его лежит, вероятнее всего, реальная личность. Так, в Гатах — проповедях Заратуштры ясно чувствуется реальность проповедника. Само имя Заратуштра 137 представляет обычное иранское имя, вторая часть которого — уштра — означает «верблюд»138 (тадж. шутур), относительно же первой существуют различные мнения («желтый», «старый», «погоняющий») 139. Следовательно, Заратуштра примерно означает «обладающий старым верблюдом», т. е. простое крестьянское имя, какое вряд ли дали бы мифической обожествляемой личности 14°.
Зороастрийская традиция определяет время жизни Заратуштры цифрой «258 лет до Александра». Это можно понимать по-разному, так как под «годом Заратуштры» можно разуметь год его рождения или смерти или же какого-либо выдающегося события в его деятельности; под «.годом Александра» можно понимать начало Селевкидской эры (тогда «год Зороастра» будет 570—569 гг. до н. э.141) или год завоевания Александром Ирана, т. е. год смерти Дария III, тогда «год Зороастра» —588 г. до н. э.142. По другим подсчетам ,43, Заратуштра жил с 660 по 583 г. до н. э. (77 лет по традиции).
169


В любом случае традиция относит время жизни Заратуштры к концу VI1 — началу VI в. до н. э.
Греческие авторы называли явно фантастическую дату — б тыс. лет до смерти Платона 144, что, вероятно, является недоразумением, основанным на зороастрийской космической хронологии.
Некоторые европейские ученые отодвигают традиционную дату назад, до 1000 лет до н. э.145, другие, наоборот, приближают ее, желая отождествить покровителя Заратуштры — Виштаспу — с отцом Дария146. Однако традиционная хронология дает вполне удовлетворительную дату — где-то перед возникновением Ахеменидской империи, и эту приблизительную дату принимает сейчас ряд исследователей.
Позднейшая традиция украсила биографию Заратуштры «чудесами», находящими себе параллели в сказаниях и мифах других народов. Если отбросить эти «чудеса», то основные моменты жизни Заратуштры представятся следующим образом: Заратуштра, небогатый и невлиятельный человек, проповедовал свои идеи сначала безуспешно, затем приобрел немногочисленных последователей, и, наконец, ему посчастливилось получить покровительство князя Виштаспы, принявшего его учение и способствовавшего его распространению. Погиб Заратуштра в почтенном возрасте во время войны с турами, т. е. саками.
Очень важен вопрос о роли Бактрии в сло- Бактрия и родина жении и первых этапах развития зоро- зороастризма с г «
астризма. Еще сравнительно недавно целый ряд ученых хотел видеть в авестийском языке диалект Бактрии, а самое эту страну рассматривать как родину Заратуштры и зороастризма. В настоящее время попытки отождествления языка Авесты с бактрийским должны быть, видимо, оставлены, поскольку обнаружены памятники бактрийского языка, относящиеся, правда, к более позднему времени (начало II в. н. э.), но показывающие, что уже древнебактрийский язык в своем развитии от общеиранского шел иным путем, нежели авестийский 147.
В зороастрийской традиции уделено довольно много места Бактрии, однако в большинстве своем данные традиции относятся к позднему времени. В самой Авесте имя «Бактрия» встречается только один раз — в первом фаргарде Видевдата, перечисляющем «правоверные» зороастрийские области. Основу этого фаргарда составляет, по всей вероятности, весьма старый текст148, но название Бактрии выступает здесь не в древней, а в гораздо более поздней, среднеиранской форме — Бахдй, что передает произношение Бахлй 149. Эта страна характеризуется как «прекрасная, с поднятыми знаменами» (Бахдйм срйрам эрэдвд драфтам). Такое определение наибо170


лее подходит для описания резиденции правителя или же военного пограничного укрепления. Некоторые исследователи видят в «поднятых знаменах» символы военной организации зороастрийцев (штандарты, близкие к известным «кавиан- ским стягам» более позднего времени), свидетельства воинственного духа, который характеризовал зороастризм Бактрии 15°.
Традиция называет Балх резиденцией Кави Виштаспы, покровителя Заратуштры. Согласно этой версии, Заратуштра пришел в Балх (Бактры) из Арьянэм Вайҷаҳ, своей родины. Впервые Балх как местопребывание Кави Виштаспы упоминается только у Табари151, однако это сообщение должно было входить в цикл легенд и эпических преданий по крайней мере уже в сасанидский период. На эти предания опирается и рассказ в «Шах-нома» о принятии шахом Гуштаспом (Кави Виштаспа Авесты) в Балхе учения Заратуштры 152.
Гуштасп строит в Балхе храмы огня. Здесь же, в Бактрии, согласно «Шах-нома», протекает и дальнейшая деятельность Заратуштры, тут он якобы был и убит неким Балатнарсэ.
К Бактрии относит проповедь Заратуштры и «Зардушт- иома»— поэма, написанная в 1278 г., по-видимому, в г. Рее неким Зартуштом, сыном Бахрама сына Пажду153. Есть основания полагать, что одним из источников для «Зардушт- нома» послужили не дошедшие до нас части Авесты.
По-видимому, уже в V—IV вв. до н. э. точного представления о родине и месте деятельности Заратуштры не было 154.
Наряду с Хорезмом (Арьянэм Вайҷаҳ) и Бактрией традиция в качестве родины Заратуштры многократно упоминает и Мидию, причем особо говорится о Рее (Рага в Авесте). Связано это, несомненно, с созданием в Мидии в V—IV вв. до н. э. крупного зороастрийского центра, соперничавшего с восточноиранскими и оказавшего серьезное влияние на развитие зоро- астрийской традиции.
К Мидии относит деятельность царя Виштаспы (Гистаспа) старое предание, сообщаемое автором IV в. до н. э. Харесом Митиленским (в передаче Атенея, III в. н. э.). Это — рассказ о любви Зариадра, брата Гистаспа, к Одатиде, «самой красивой женщине в Азии», дочери Омарта, царя Маратов. Предание, сохраненное Харесом Митиленским, принадлежит к числу немногих дошедших до нас древнеиранских эпических сказаний 155. Близки к этому преданию парфянская эпическая поэма «Память о Зарере» (Абйаткар Зарёран) и рассказ о Гуштаспе и румской царевне Қатаюн (она же Нахид) у Фирдоуси, Саалиби и Мирхонда.
Начало предания у Хареса гласит: «У Гистаспа был младший брат Зариадр, о них же местные жители говорят, что они родились от Афродиты и Адониса; Гистасп правил Мидией и 171


нижней страной (Персией?), Зариадр же — выше Каспийских ворот, вплоть до Танаиса (Сыр-Дарья)».
Серьезных оснований для отождествления этого Гистаспа с Кави Виштаспой Авесты или с Виштаспой, отцом Дария 1156, как кажется, нет. Рассказ Хареса покоится на мидийской (или сако-мидийской) эпической традиции, в которой, имена Заратуштры и его покровителя еще не фигурируют157. Социальное содержание религиозной ре- Первоначальный формы Заратуштры в самых общих чертах сводится к возникшим в оседлой восточноиранской среде требованиям обеспечить мирные условия существования оседлого скотоводства и земледелия. Первое из них заключалось в политическом объединении на основе сильной власти, второе — в решительной борьбе с соседями-кочевниками, которые постоянными набегами, грабежами и угоном скота мешали оседлому хозяйству.
Эти требования можно найти в проповедях Заратуштры: «Когда же, о Мазда, вместе с Правдой (аша) и Властью (хшатра) придет Мир (армати), дарующий добрую жизнь и пастбища? Кто даст нам покой от кровожадных приверженцев Лжи (другват)?» 158; «Пусть завоют убийцы и губители от деяний доброго правителя! Пусть это даст покой оседлым родам!» 159.
В религиозном же плане эта проповедь преломилась в проповедь единобожия, отрицания племенных культов, в идею необходимости и святости постоянной борьбы с врагами, борьбы Добра со Злом, Правды с Ложью. Борьба эта приобретает космические масштабы и составляет основу того последовательного дуализма, который так характерен для зоро- астрийского мировоззрения. Силы Правды и Добра возглавляет Аҳура Мазда. Других божеств нет, есть дэвы — покровители врагов и враги.
Все многообразные функции языческого пантеона передаются своеобразной коллегии так называемых Амэша Спэнта1^. Их шесть: Воҳу Манаҳ (добрая мысль), Аша Винилита (лучшая правда) 161, Хшатра Варья (избранная, пред-' почтимая власть), Спэпта Армати (святой, т. е. благодетельный, мир) 162, Ҳарватат (целостность, т. е. благополучие),. Амэрэтат (бессмертие).
Как показывают сами имена, это не божества в языческом смысле, а отвлеченные сущности, которые могут наделяться плотью условно, в целях восприятия, но в идее представляют лишь функции или эманации единого божества — или его ипостаси, которые вместе с седьмой ипостасью — Ахура Маздой — составляют нечто аналогичное христианской троице..
Заратуштра отрицает старые обряды. В связи с употреблением ритуального наркотика ҳаумы он говорит: «Когда опро172


кинут эту мочу — это хмельное питье, которым карапаны [жрецы?] наносят вред?» 163.
В Гатах идеи Заратуштры изложены, конечно, не систематически. Есть предположения, что Гаты представляют собой не сами проповеди, а лишь сжатые стихотворные резюме прозаических проповедей, потому они так лаконичны и чрезвычайно трудны для понимания.
Религия Заратуштры, принятая Виштаспой, стала распространяться среди оседлых восточноиранских племен, а затем продвигаться и на запад.
Однако учение Заратуштры представляло довольно сложное ф отвлеченное построение и вряд ли смогло бы быть воспринято в таком виде вчерашними язычниками, привыкшими к почитанию дэвов с кровавыми жертвоприношениями и возлияниями ҳаумы. Вообще любая религия, выходя за пределы той общины, где она возникла, должна видоизменяться соответственно укоренившимся верованиям новых адептов. Так было с христианством в Европе, впоследствии с исламом в зо- роастрийском Иране, а также в Средней Азии. Так было и с учением Заратуштры среди иранских почитателей дэвов. Отвлеченные сущности — Амэша Спэнты уже облекаются в плоть и кровь, переплетаясь с древними божествами и приобретая языческие функции: Воҳу Манаҳ (Баҳман) покровительствует скоту, Аша Ваҳишта (Урдубиҳишт)—огню, Хшатра Варья (Шаҳревар)—металлам, Спэнта Армати (Ис- фандармад) — земле, ҲарватЗт и Амэрэтат (Ҳурдад и Мур- дад)—воде и растениям. Появляются и отвергнутые Зара- туштрой боги — в том числе и дайвы (например, Митра). Для их обозначения придумывается новый неопределенный термин йазата (ср. тадж. изад, от формы мн. числа — йаздон), что означает «тот, кого следует почитать, кому следует приносить жертвы». Возрождаются — или, точнее, сохраняются — и жертвоприношения и возлияния х,аумы. Заратуштре, ставшему уже мифическим собеседником Аҳура Мазды и богов, тому самому Заратуштре, который, как мы видели, так энергично и недвусмысленно высказывался по поводу ҳаумы, приписывается и беседа с обожествленным Ҳаумой.
Таким образом, после смерти Заратуштры в течение столетий складывается одна из важнейших религий древности — зороастризм. Наиболее обычным ее названием среди самих зороастрийцев было ваҳвӣ дайна мйздаясни «добрая вера почитателей Мазды». Кроме термина маздаясна, для обозначения последователей этой религии употреблялся и термин заратуштрй (зардуштй). Впоследствии греки называли их магами по названию одного из мидийских племен, обладавшего монополией жречества (это слово сохранилось, например, в виде мӯг в географических названиях или в слове 173


мӯбад от магупат «господин магов»), а из греческого заимствовалась арабская форма маҷӯс. Мусульмане называли их «огнепоклонниками» (оташпараст) ввиду большой роли огня в зороастрийских обрядах и верованиях, или «гебрами» (габр).
Для зороастрийцев самыми «святыми» тек-
Авеста и ее стами были прежде всего сохранившиеся в памяти учеников слова самого основателя религии, так называемые Гаты. С древнейших времен у иранских племен существовали гимны божествам, а также мифы и предания в стихотворной — точнее, вероятно, песенной — форме.
О характере этих текстов лучшее представление мргут дать древнеиндийские Веды, сохраненные традицией в чистом виде до последнего времени. Соответствующие иранские гимны древним богам подвергались, конечно, значительной «зороастризации», но и в этом виде сохранили многие архаические черты, как по содержанию, так и по языку. Эти гимны под названием Я шт о в также были включены в tfpyr священных тектов зороастрийцев. В дальнейшем сюда присоединялись обрядовые, литургические тексты, собрания религиозных установлений и жреческих законов. Весь этот обширный круг текстов передавался долгое время из поколения в поколение только устно.
Письменность, если и существовала вообще, во всяком случае для религиозных целей не использовалась 164. Нам сейчас трудно представить, как мог удерживаться в памяти людей такой обширный запас текстов, которые к тому же надо^ было помнить и передавать с предельной точностью: искажение «святых слов» считалось грехом, а в зороастризме культ слова развит, пожалуй, более, чем в других религиях. По- всей вероятности, передача была все-таки устной, и позднейшие рассказы об Авесте, якобы написанные по приказанию Виштаспы со слов Заратуштры золотом на бычьих кожах и уничтоженные в Истахре Искандаром (Александром Македонским), являются лишь легендой. Серьезнее можно отнестись к сообщению, содержащемуся в среднеперсидской зоро- астрийской энциклопедии Денкарт, о том, что Авесту собрал Валахш-и Ашканан — парфянский царь Вологез, т. е. один из царей, носивших это имя.
Отдельные филологические соображения и сообщения нарративных источников позволяют считать кодификацию Авесты при Аршакидах (I в. до н. э.) вполне вероятной, однако до нас этот текст не дошел, и некоторые исследователи 165 полностью отрицают его существование. Во всяком случае, если этот текст и существовал, то он или был утерян, или был труден для чтения, или же не устраивал официальную сасанидскую зороастрийскую церковь по каким-либо другим причинам.
174


При первых Сасанидах (III—IV вв. н. э.) предпринимается новая (по другим мнениям, первая) кодификация священных текстов. Традиция приписывает этот труд некоему Тансару, который может быть отождествлен с Картиром, видным религиозным деятелем при первых сасанидских царях. Для записи текста был изобретен специальный шрифт на основе пехлевийского, но с большим количеством знаков, позволяющих передать произношение со значительной точностью. Текст был снабжен переводом на пехлеви (письменный язык сасанид- ского Ирана) и комментарием. Тогда же, вероятно, и появились термины Авеста и Зенд. Первое (среднеперс. апастик) означало, собственно, «основа», т. е. основной текст 166, а второе (занд, от древнего азанти) — «изложение, толкование». Впоследствии эти слова употреблялись обычно в паре (занд у ависта), что и породило до сих пор еще иногда проскальзывающее в литературе неточное название Зенд-Авеста и уже совсем неправильное название «зендский язык» для обозначения языка Авесты.
Итак, сасанидская Авеста представляла комплекс текстов, возникших в разное время на разных территориях. Некоторые из них прошли сложный путь устной передачи с различными изменениями и дополнениями. Некоторые были, вероятно, составлены в довольно позднее время, когда древнеиранские диалекты, отраженные в старых частях Авесты, были уже мертвыми и продолжали употребляться лишь для религиозных надобностей.
Есть сведения о том, будто Шапур I, второй сасанидский царь, приказал собрать и включить в Авесту астрономические, медицинские и другие сочинения, так что она представляла энциклопедию всех знаний того времени. Мы, к сожалению,, не можем судить об этом, так как полный состав сасанидской Авесты нам известен лишь по сообщениям Денкарта и других пехлевийских сочинений, где перечисляется 21 наск (часть) Авесты с краткими указаниями на содержание каждой из них. *
После исламизации Ирана зороастрийские общины уже не смогли поддерживать авестийскую традицию в полном объеме. Многие большие части Авесты не переписывались и со временем гибли. Переписывались и сохранялись лишь те, которые казались совершенно необходимыми для повседневной религиозной практики,— в первую очередь литургические тексты. Предполагают, что пропало таким образом около трех четвертей всех авестийских текстов и лишь одна четверть их сохранилась под названием Авесты у зороастрийцев Ирана и Индии (собственно Гуджарата, куда зороастрийцы активно эмигрировали, спасаясь от мусульманских притеснений) и стала известна мировой науке после путешествия в Индию 175


французского ученого Анкетиля Дюперрона во второй половине XVIII столетия.
Дошедшая до нас Авеста состоит из еле-
Сохранившаяся дующих частей: часть Авесты J i
пена («почитание, жертвоприношение», сравни современное ҷашн). Это — текст зороастрийской литургии, который читается при приготовлении и употреблении ҳаумы. В значительной части Ясна представляет монотонное перечисление божеств, призываемых на разные лады в разные моменты богослужения, но сюда же включены и некоторые важные и интересные тексты. Во-первых, в Ясну вошли все Гаты, чтение которых представляет один из самых священных ритуалов зороастризма. Во-вторых, во время церемонии приготовления ҳаумы читается древний и интересный Хом Яшт.
Виспрат (или Висперед, собственно, «Все рату») 167 представляет дополнения к Ясне, вставляемые в определенных случаях после некоторых ее частей. Это самая бледная и неинтересная часть Авесты.
Видевдат (или, искаженно, Вендидад, «закон против дэвов»). Этот раздел также читается частями (фаргардами) вперемежку с Ясной в торжественных случаях. Это — жреческий кодекс, содержащий правила ритуального очищения, правила совершения различных обрядов, перечни грехов и добродетелей, а также некоторые элементы гражданского и уголовного права. Большая часть текстов Видевдата — довольно позднего происхождения, однако туда же — с обычной для Авесты непоследовательностью — включены целиком мифы и сказания, одни — сравнительно поздние (например, о споре Заратуштры с Аҳриманом), другие — восходящие к глубокой древности, хотя и в соответствующей переработке (например, сказание о творении стран Аҳура Маздой или Йиме и потопе).
Яшты (о которых уже говорилось выше). Более мелкие части и отдельные молитвы, из которых некоторые самостоятельны, а другие объединены в так называемую «Малую Авесту» (Хурд Ависта, Хуртак, Апастак, — сюда же иногда включают и Яшты). «Малая Авеста» представляет извлеченный из «Большой Авесты» минимум, необходимый зороастрийцу-мирянину для частного религиозного обихода.
Такова в самых общих чертах история возникновения и развития зороастризма и его «священного писания». Следует учитывать, что дошедших до нас частей Авесты недостаточно для восстановления в сколько-нибудь полном виде религиозной системы зороастризма; в ряде случаев приходится привлекать и данные более поздних зороастрийских сочинений.
176


РЕЛИГИОЗНАЯ СИСТЕМА ЗОРОАСТРИЗМА
д Характернейшей чертой зороастризма, бро-
3 сающейся в глаза при первом же знакомстве, является его резко выраженный дуализм — признание в мире двух начал, доброго и злого, борьба которых и составляет содержание существования мира. Некоторый дуализм присущ, вообще говоря, и другим религиям, например, христианству или исламу. Там тоже приходится вводить понятие злого начала, иначе нечем объяснить появление зла в мире, которым правит единое доброе божество. Однако в этих религиях сатана существует лишь с ведома и попустительства всемогущего и всеблагого бога, который всегда может пресечь его козни и не делает этого постоянно лишь по каким-то ему одному понятным мотивам. Это несоответствие между все- благостью всемогущего бога и существованием зла и составляет источник наиболее частых еретических сомнений среди христиан и мусульман. Зороастризм в этом отношении безупречно последователен: два начала существуют от века. Аҳура Мазда — могуч, но не всемогущ, и не в его силах уничтожить в любое время зло и его олицетворение — своего извечного врага Ахримана (Аҳра Манью, «злой дух»). Он лишь постоянно борется со злом с помощью в первую очередь своего небесного войска — богов.
Пантеон Высшую ступень зороастрийской небесной
т иерархии занимает своеобразная группа
божеств, так называемые Амэша Спэнта. Число их в более позднее время колеблется. Сюда иногда включается Срауша, божество послушания-дисциплины (эта функция подчеркивается внушительным атрибутом — дубинкой); Аши Вауви, олицетворение награды за добродетель, и т. д.
За ними следуют язаты-боги. Здесь — Митра (Миҳр), древнее божество договора (впоследствии связываемое с солнцем), одно из самых почитаемых. В большом посвященном ему Яште (X, 1) так определяется его положение:
«Сказал Аҳура Мазда Спитаме Заратуштре: Когда я создал Митру, обладателя широких пастбищ, То я создал его достойным такого же почитания и
поклонения, Как сам я, Ақура Мазда».
Культ Митры позднее, как известно, широко распространился в пределах Римской империи.
Высокое положение занимает Рашну — божество правосудия, атрибут его — золотые весы. На видном месте находятся божества, олицетворяющие силы природы. Прежде всего это
12
Заказ 3970
177


огонь, Атар (азар), сын Аҳура Мазды. Огонь пронизывает весь мир и имеет различные проявления — небесный огонь, огонь горящего дерева, огонь — искра в теле человеческом, роднящая таким образом человека с Аҳура Маздой; наконец, особое проявление огня — священный огонь (носящий название бэрэзи-саваҳ «высокой пользы»), горящий в храмах (в позднейших памятниках огонь Варҳрана-Баҳрама).
Вода почитается под своим прямым названием and «воды», с которыми связано еще божество Апам напит «внук вод» (есть и в ведической мифологии), и в культе особого женского божества Ардвӣ сӯра анаҳита («сильная, непрочная Ардвй»). В Яште, посвященном ей (Ардвисур Яшт), она выступает то в виде полноводной реки, то в виде женщины — дородной, сильной и прекрасной. Она дает плодородие земле и плодовитость скоту и людям 168. Вода для оседлых земледельцев имеет особое значение, и, вероятно, поэтому среди древних культов солнца (Ҳвар хшайта, хӯршед), луны (Мах) специально выделяется культ звезды Тиштрья (предположительно Сириус), имевшей астрономическо-календарную связь с разливами и дождями. В соответствующем Яште (Тиштр Яшт) Тиштрья в образе белого коня сражается с демоном засухи Апауша, выступающим в образе коня черного и облезлого. Дэв засухи побеждает. Тогда Тиштрья обращается к Аҳура Мазде с жалобой на то, что его постигают неудачи, потому что люди ему специально не поклоняются: «Если бы люди меня почитали, упоминая мое имя, как почитаются другие боги, то я приобрел бы силу десяти коней, силу десяти верблюдов, силу десяти быков, силу десяти гор, силу десяти глубоких рек» 169. Аҳура Мазда, естественно, заставляет людей поклоняться Тиштрье, после чего тот одерживает победу. Тогда с оз. Ворукаша поднимаются туманы, собираются тучи,, их несет ветер (Вата, тадж. бод — тоже божество), и дожди изливаются на землю.
Небо почитается как таковое (асман)\ земля (зам) часто смешивается с Спэнта Армати. Например, Йима, в царстве которого (а правил он всей землей) не хватает места для скота и людей, так и обращается к земле: «Милая Спэнта Армати! Расступись, раздвинься, чтобы нести мелкий скот, крупный скот и людей!»170.
Со скотоводством связан культ божества Дрвйспа, охраняющего здоровье скота (скоту покровительствует также и первый, главнейший из Амэша Спэнта — Воҳу Манаҳ). В Га- тах неоднократно упоминается специально Гэуш ташан «творец быка» — вероятно, особый аспект Аҳура Мазды, и Гэуш урван «душа быка» — олицетворение самого скота. Часто упоминается в различных частях Авесты божество войны — Вэрэтрагна (Варҳран, Баҳрам). Культ Вэрэтрагны впослед- 178


ствии (в сасанидском государстве) выдвигается на одно из первых мест.
В виде божеств представляются разум (храту, тадж. хи- рад) мир (Ахьити, тадж. оштй), сама зороастрийская вера {дайна, тадж. дин) и т. д. Вообще персонификация и обожествление различных предметов и отвлеченных понятий — одна из наиболее характерных черт зороастризма.
Как особый класс божественных существ выделяются в зороастрийском пантеоне фраваши (во мн. числе сохранилось в названии месяца фарвардин). Это нечто вроде душ или ангелов-хранителей, существующих от века для каждого существа, в том числе и для самого Аҳура Мазды.
Злой дух — Аҳра Манью (Аҳриман) в борьбе с добром также обладает войском, которое по силе и структуре соответствует войску Аҳура Мазды. Постепенно в зороастрийской литературе выработалась даже точная система соответствий^ где каждому божеству противостоит определенный дэв. Қ первоначальным противопоставлениям относится Воҳу Ма- наҳ — Ака Манаҳ («злая мысль», иногда не отделяется от самого Ахримана), и основное противопоставление всего зороастризма: с одной стороны Аила— «Правда», а с другой — Друг (тадж. дуруғ)—«Ложь»; мир Аҳура Мазды — мир Правды; мир Аҳра Манью — мир Лжи. Приверженец первого— ашаван, приверженец второго — дрэгвант. Эти термины применяются как эпитеты ко всем божественным и дэ- вовским существам, а в применении к людям означают соответственно «правоверный», т. е. зороастриец, и «неверный», т. е. иноверец.
Понятие Друг персонифицируется в виде женского существа, которое оплодотворяется грешниками путем совершения греха и порождает свои бесчисленные вредные исчадия. Этот же термин Друг употребляется и нарицательно по отношению к дэвовским существам женского пола, например Насу, олицетворение смерти, которая в виде мухи прилетает с севера, вселяется в трупы правоверных существ, может проникнуть и в живых людей, если этому не воспрепятствовать соответствующими молитвами и обрядами.
Основную силу в войске Аҳримана составляют дэвы. Некоторые из них (например, Индра, Наҳатья) —древние божества, проклятые Заратуштрой. Рассказ об этом повержении дэвов в «Младшей Авесте» гласит: «Заратуштра загнал под землю всех дэвов, которые ранее ходили по земле в человеческом облике». Теперь их место — под землей, в горах и пещерах и, конечно, в первую очередь на севере — там, где живут кочевники — почитатели дэвов. Большая часть легиона дэвов оформилась уже позднее, путем олицетворения бед, несчастий и пороков и противопоставления добрым божествам-: 12* 179^


Здесь есть и Араска «зависть» (тадж. рашк), и Зарван «старость», и Варэна «похоть», и Ази «жадность», и Спазга «клевета», и уже известный нам Апауша «засуха», и Зэмака «зима» (для древних иранцев, еще помнящих свое северное происхождение, злом представлялся холод, а не жара, и «зима, созданная дэвами» — это бич Аҳримана, который портит жизнь в Арьянэм Вайҷаҳ — лучшей и первой стране, созданной Аҳура Маздой). В дэве Бути, возможно, следует видеть Будду, попавшего сюда в качестве божества соседних иноверческих народов. Дэв Астд-вйддту разрушает тело мертвого и вяжет его душу, а дэв Визарша влечет эту душу в ад. Дэв Бӯшьяста (женского пола), с эпитетом «долгорукая», по утрам, когда поет петух — вестник бога Срауши, обнимая человека своими длинными руками, нагоняет на него сон и отвлекает его от полезной деятельности. Одна из самых видных фигур в легионе дэвов — Аншлш171. Обычно он выступает в роли демона разнузданности (специальный «оппонент» бога послушания Срауши) и гнева (ср. тадж. хашм), но при первоначальном появлении он был, по толкованию В. И. Абаева, олицетворением кровавых набегов кочевников на стада и поселения оседлых племен.
Қ дэвам относятся и некоторые другие существа: йату (тадж. ҷоду)—колдуны и парика (пари)—-пэри, которые вредят воде, земле, огню, скоту и растениям, заколдовывают звезды, от чего прекращаются дожди, и сами в виде падающих звезд нарушают порядок на небе.
К тому же войску принадлежат и люди: кави, карапаны — враждебные зороастрийской вере князья и, вероятно, жрецы; ашэмауги — злоучители, сатары — злые властители и вообще все неверные — дрэгванты. Сюда же относятся вредные существа— храфстра — змеи, жабы, насекомые и т. д.
Зороастризм считает пространство и время Натурфилософия, бесконечными. Все пространство делится на г^аонаяИисто1жя Две части: одна часть —бесконечный свет, область добра и Аҳура Мазды, другая — бесконечная тьма, область зла и Аҳримана. В бесконечном времени (зрван акарана) Аҳура Мазда сотворил конечный замкнутый отрезок времени, эон (эрван хвадата) —время конечного мира продолжительностью 12 тыс. лет. Это время делится на четыре равных промежутка по 3 тыс. лет. В течение первого периода Аҳура Мазда творит мир в идеальном, нематериальном виде (маньява, ср.-перс. менок, тадж. мину), т. е. не вещи, а идеи вещей ,72. Сюда примыкает понятие фра- ваши. По истечении 3 тыс. лет на границе света и тьмы появляется Ахриман. Испуганный светом и пораженный молитвой аҳуна варья, произнесенной Аҳура Маздой, он отступает во мрак. Война объявлена, и обе стороны начинают накапли4SO


вать для нее силы. Начинается сотворение мира, когда духа создавали творения — добрый и злой». Длится оно следующие 3 тыс. лет. По одной из легенд173, в первые 3 тыс. лет Аҳура Мазда создал весь мир в своем теле, а затем создал/ небо из головы, землю — из ног, воду — из слез, растения — из волос, огонь — из духа. Но вообще антропоморфизм вселенной мало свойственен зороастрийским мифам.
Земля, согласно зороастризму, шарообразна; иногда' в* Авесте к ней прилагается эпитет скарна «круглая». Небо имеет три сферы (ступени, ср.-перс, пйдак, тадж. поя) — сферу звезд, сферу луны и сферу солнца. За сферой солнца (конечно, вверху) находится гаро дмана «дом хвалы», рай Аҳура Мазды. Внизу (противоположно ему)—темное царство дэвов, «место плохого бытия» — дужаҳва (тадж. ду- зах). Посреди — место смешения света и тьмы, добра и зла — область жизни.
В последовательном соответствии с основной дуалистической доктриной (все движение есть борьба двух начал) творение Аҳура Мазды статично, пока не вмешивается Аҳри- ман. Последний, создав себе армию дэвов, пробивает небесную сферу и вторгается в мир. Тогда мир приходит в динамическое состояние: движутся небесные тела, текут воды, начинают расти горы. Цепь гор, окружающая верхнюю, обитаемую часть земли, Ҳара Бэрэзатй (ср.-перс. Хдрбурз, отсюда Эль- бурз), росла целых 800 лет (остальные 2243 горы росли 18 лет) и проросла сквозь все ступени неба. Поэтому солнце* для того чтобы появиться над землей или уйти, каждый раз проходит через специальное отверстие, сквозь Ҳарбурз. Та* ких отверстий на востоке и западе по 180, по числу различных точек восхода и заката между двумя солнцестояниями./
Вторгнувшись в творение Аҳура Мазды, Аҳриман немедленно начинает контртворение во всех доступных областях. На небе он создает планеты, кометы и метеоры, т. е. тела, не подчиняющиеся равномерному движению небесных сфер. Звезды, из которых главная — Тиштрья, борются с ними. К каждой планете специально приставлено ахуровское существо для нейтрализации ее вредного влияния. Обычные на-; звания планет и считаются именами не самих планет, а этих нейтрализующих сил: Тир (Меркурий)—Тиштрья, Баҳрам: (Alapc)—Вэрэтрагна, Ормузд (Юпитер)—Аҳура Мазда, Нахид (Венера) —Анаҳита.
От звезд, как уже указывалось, в зороастризме зависит дождь и вообще распределение воды. Круговорот воды в природе напоминает систему кровообращения в теле животного- Вода, протекая по поверхности земли и используясь людьми^ животными и растениями, загрязняется и оскверняется. По-, этому вся она стекает потом в одно море Путина, где очи-. М


щается и переливается в оз. Ворукаша, а оттуда вновь начинает кругооборот.
Земля делится на семь каршваров (тадж. кшивар), центральный из них носит название Хванирата, и именно там расположены Арьянэм Вайҷаҳ и другие лучшие страны. Во время сотворения этих стран Аҳриман для каждой из них создал какое-нибудь несчастье или дурное свойство:
«Первой из лучших местностей и стран сотворил я, Аҳура Мазда, Арьянэм Вайҷаҳ, у доброй Датьи 174, тогда против него создал смертоносный Аҳра Манью рыжую змею и зиму, творение дэвов: десять месяцев там зимних и два летних... Второй из лучших местностей и стран сотворил я, Аҳура Мазда, Гаву, где живут согдийцы; тогда против нее создал смертоносный Аҳра Манью скатй (вредное растение)... Третьей из лучших местностей и стран сотворил я, Аҳура Мазда, Мару (Мерв), могучий, правоверный; тогда против него создал смертоносный Ахра Манью марда (?) и витуша (?). Четвертой из лучших местностей и стран сотворил я, Аҳура Мазда, Бахди (Бактрию), прекрасную, с поднятыми знаменами...»175. Пятая страна—«Нисайа (Ниса), что между Мервом и Бактрией», «шестая — Ҳарайва (Герат), седьмая—Вайкэрэта 176, восьмая — Урва (предположительно где-то на территории современного Афганистана)177, девятая — Хнанта, где живут вэрканцы (Гурган?), десятая — Ҳарахвати (Арахосия), одиннадцатая — Ҳайтумант (Хильменд), двенадцатая — Рага (Рей). Далее следуют Чахра, Варна, Ҳапта Ҳэнду («Семиречье») 178. Из тех названий, которые точно идентифицируются (Согд, Мерв, Бактрия и т. д.), видно, что географический горизонт первых составителей Авесты — восточная часть территории распространения иранских племен.
Аҳриман создает вредных животных, загрязняет воду, отравляет растения и в конце концов доводит до смерти первого, созданного Аҳура Маздой, быка и первого человека — Гайа Мартан (ср.-перс. Гайомарт, в эпосе Каюмарс). Но от быка и человека остается семя. Из первого рождаются животные, из второго — мужчина Майша (тадж. мард) и женщина Машйдй, от которых и пошел род человеческий.
Период творения длится также 3 тыс. лет. Следующие 3 тыс. лет — история борьбы до появления Заратуштры. Мифы и легенды, относящиеся к этому периоду, в изменившемся виде вошли в эпос иранских народов, известный нам лучше всего в фиксации Фирдоуси. Но, конечно, персонажи Авесты и «Шах-намэ» отличаются друг от друга. Йима Хщайта (будущий Джамшед) в Авесте — царь золотого века человечества, в царстве которого нет «ни жары, ни холода, ни старости, ни смерти, ни зависти — творения дэвов; как пятнадцатилетие лицом ходят там и отец и сын»179. Аҳура >82


Мазда предлагает ему стать пророком веры, но он отказывается (оставляя, таким образом, эту миссию для Зара- туштры). Тогда Аҳура Мазда, дав ему соответствующие инструменты (золотую стрелу и хлыст), поручает расширить землю, ставшую тесной для скота и людей, что Йима и совершает трижды. Затем Йима, по точным инструкциям Аҳура Мазды, спасает от потопа лучшую часть людей, животных и растений, построив для них специальное обиталище — вара.
Ажи Даҳака (Заҳҳок у Фирдавси) — еще не царь, а настоящий змей (тадж. аждаҳо), «о трех пастях, о трех головах, шести глазах, с тысячью хитростей» 180.
В Авесте упоминаются Хдушйанҳа (Хушанг) ,Тахма У рупи (Тахмуоас), Трайтауна (Феридун), Кави Уса (Кайкавус). Кави Х,аусрава% (Кайхусрав), Кэрэсаспа (Гершасп) и т. д., но более или менее подробной их истории дошедшая до нас Авеста не сохранила. Однако в ней существует — и в очень развитом виде — понятие фарра (кавайап хварнаҳ «фарр Каянидов»)—божественной сущности, которая дается достойному преемнику как залог власти и славы 181.
Последний из правителей, которых знает Авеста, естественно, — Виштаспа, покровитель Заратуштры.
После Заратуштры миру остается существовать еще 3 тыс. лет. За это время три раза — ровно через тысячу лет друг после друга — должны явиться человечеству три спасителя — Ухшйат-эрэта, Ухшйат-нэмах и Саушйант (часто их всех трех называют Сауилйантами). Они — сыновья Заратуштры, который оставил свое семя в оз. Кансавья, где в надлежащий срок выкупаются избранные девицы. С приходом третьего спасителя наступает решающий момент судьбы мира (йах). Аҳриман собирает все силы; срывается с цепи Аждаҳак, прикованный Феридуном к горе Демавенд. Саушйант, со своей стороны, воскрешает всех мертвых правоверных, и в последней схватке силы зла терпят, наконец, последнее и окончательное поражение. Мир очищается потоком расплавленного металла, а все, что остается после этого, обретает жизнь вечную. Этим обновлением мира — фрашокэрэти (ср.-перс. фрашкард) и кончается двенадцатитысячелетний период.
Согласно зороастрийскому учению, главная
Зороастрииская цель создания и жизни человека — помощь этика Аҳура Мазде в его борьбе с Аҳриманом. Это прежде всего активная деятельность, посильное участие в космической борьбе. Идеал пассивного праведника для зороастризма лишен всякого смысла. Друг (олицетворение лжи и зла) награждается эпитетом авэрэзика «ленивая» или «внушающая лень». Но направление деятельности зависит от самого человека. Человек, сделав выбор между Правдой и Ложью, берет на себя ответственность и за выбор.
183


Содержание деятельности правоверного определяется известной зороастрийской триадой: % у мата, ҳухта, ҳваршта «добрые помыслы, добрые речи, добрые дела», противопоставляемой триаде неверных: дутмата, дужухта, дужваршта «злые помыслы, злые речи, злые дела».
Основная добродетель зороастрийца — прилежное занятие сельским хозяйством, бережное отношение к скоту и усердная обработка земли: «Корень веры почитания Мазды... хлебопашество; кто возделывает хлеб, тот возделывает Правду, тот движет вперед веру почитания Мазды, тот питает веру... Когда появляется зерно, дэвы потеют; когда появляется мельница, дэвы приходят в смятение; когда появляется мука, дэвы начинают вопить; когда появляется хлеб, дэвы пугаются еще больше» 182.
Собака, охраняющая скот, занимает почетное место. Ви- девдатом предусмотрены специальные наказания за увечье или даже за плохое кормление собак. Особо тяжким грехом считается, если человек дает собаке нераздробленные кости или слишком горячую пищу. Собака чуть ли не приравнивается к человеку как юридическое лицо; для нее в свою очередь установлены соответствующие степени наказаний за членовредительство по отношению к человеку (первый раз — отрезать правое ухо, второй раз — левое и т. д.).
Зато волк — бич стад — всегда упоминается в перечне врагов зороастрийца. Уничтожение его, как и других вредных животных,— добродетель.
Предусматриваются и обычные добродетели: честность (особенно верность договору — даже с неверным, что специально подчеркивается в Миҳр Яште), щедрость. Но зато безбрачие считается тяжелым грехом: человек обязан пополнять войско Аҳура Мазды.
Особое место в нормах поведения зороастрийца занимает отношение к огню, воле и земле. Человек должен был оберегать их чистоту так же, или даже более, чем чистоту собственного тела. Под-чистотой понимается прежде всего незагрязненность соприкосновением с насу, т. е. с демоном смерти.
В качестве религиозных предписаний упоминаются в Ви- девдате и некоторые поверья и обычаи, которые существовали, вероятно, независимо от зороастризма и надолго его пережили (например, сохранившийся до наших дней обычай собирать обстриженные волосы и ногти и закапывать их с молитвой в ямку).
Трудно сказать, насколько в зороастризме рядность сохранялся древний обряд жертвоприношения животных. Тексты, свидетельствующие об этих жертвоприношениях, могут восходить к дозаратуштровским временам.
1 84


В зороастрийском богослужении фигурируют три жертвенных предмета: уаума (или параҳаума— приготовленный хом), драунау и мйазда. Стебли ҳаумы растираются камнями (уавана, тадж. ҳован «ступка»), смешиваются с соком других растений и с молоком. Получаемая смесь носит название (очень древнее) заутра. Драунац («доля») представляет пресную лепешку, а под термином мйазда скрывается какая-то пища, возможно, и мясо (у современных персов — фрукты).
Зороастрийские жрецы отправляли богослужение в храме (позднейшее оташкада) перед огнем. Главный жрец носил имя заутар (др.-инд. хотар), другие — ҳӣванана (растирающий хом), фрабэрэтар (подносчик культовых предметов), атравахш (следящий за огнем). Необходимый культовый предмет — барсман. Первоначально это была подстилка, на которую якобы садились боги, слетающиеся на возлияния. Впоследствии он превратился просто в пучок ветвей (в строго определенном- количестве), а современные парсы заменили ветви металлическими прутьями. Как во время богослужения, так и в различных случаях жизни читались молитвы.
Основных праздников у зороастрийцев было шесть, и каждый продолжался по пять дней. Год состоял из 12 месяцев, которые назывались именами божеств. Дни также называются по божествам — Аҳура Мазда, Воҳу Манах, Аша Ва- ҳишта и т. д. Сутки делятся на пять частей (рату): Давани (от зари до полудня), рапитвина (приблизительно до трех часов дня), узайарина (до сумерек), ависрӯтрима (до полуночи), ушаҳина (до зари). Каждой части суток соответствует одноименное божество.
У зороастрийцев существуют особые предметы одежды, ношение которых обязательно и служит отличительным признаком правоверного, прошедшего инициацию. Это стаҳр пайсанҳа «расписанная звездами» нательная рубашка, ов*пн- %ана — пояс, сотканный из определенного количества ниток.
Чрезвычайно своеобразны зороастрийские погребальные обряды. Ни землю, ни огонь нельзя осквернять соприкосновением с трупом. Тот, кто закопает человека или собаку в землю, должен быть подвергнут 500 ударам «лошадиной плети». Землю, где умер человек или собака, в течение года нельзя орошать и засевать. В дом, где умер человек, можно вносить огонь только через девять дней зимой и через месяц — летом. Мертвых надо было относить на высокие, сухие, каменистые места. Носильщиков должно было быть по крайней мере двое. Эти люди — ристд-каша — до конца дней своих считались нечистыми. Им нельзя было находиться ближе 30 шагов от огня, воды и барсмана и ближе трех шагов от людей.
185


На голом каменистом удаленном месте труп закрепляли за ноги и волосы, чтобы звери или птицы, растерзав тело, не могли утащить кости к воде или растениям. Когда оставались только кости, их собирали и складывали в специальное вместилище (астд-дана— оссуарий). Кроме астд-дана, существует и другой термин дахма. Дахма обычно означает специальное сооружение, имитирующее голое каменистое место (башня молчания), куда помещают трупы. Там же в определенных местах складываются потом и кости. Но так как труп мог быть выставлен первоначально и не в специальном сооружении, то термин дахма мог означать также и вместилище для костей 183.
Зороастризм придавал большое значение ритуальной чистоте. Обряды очищения (йаужда— «очищать») были тщательно разработаны для людей, скота, растений, воды, земли, огня, а Заратуштре приписывалась функция проведения этой операции и над всей вселенной.
Несомненно, что установление многочисленных и строгих обрядов очищения •— явление более позднего времени, когда сформировалось и усилилось жреческое сословие, для которого ритуальные обряды служили источником дохода. Это можно видеть из одного места Видевдата, где дается такса гонораров за исполнение этих обрядов и строгое предупреждение о том, что если жрец не будет удовлетворен, то обряд теряет силу. Таким образом Авеста освящала власть жрецов над народными массами.


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЙ
СТРОЙ


ГЛАВА IV
СРЕДНЯЯ АЗИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ АХЕМЕНИДОВ (VI—IV вв. до н. э.)
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СРЕДНЕЙ АЗИИ В СЕРЕДИНЕ VI - НАЧАЛЕ V В. ДО Н. Э.
Завоевание Киром 11 Средней Азии. Борьба среднеазиатских народов против завоевателей
Сообщения о политических событиях в Средней Азии до середины VI в. до н. э. по существу носят легендарный характер, и история древнейших государственных образований, сложившихся, по-видимому, в VIII—VII вв. до н. э. в Бактрии, а возможно, и в Хорезме, нам фактически все еще неизвестна.
Сведения письменных источников об исторических судьбах народов Средней Азии становятся более достоверными лишь после того, как основные среднеазиатские области вошли в состав Ахеменидской державы, одного из могущественнейших государств древнего мира. Царь Қир II (древнеперсидское Куруш) из рода Ахеменидов, создатель этой «мировой империи» древности, начал свою политическую карьеру как владетель Анчана (Аншан), небольшой горной области на юго-западе Ирана, входившей в состав Мидийского царства Ч Воспользовавшись непопулярностью царя Астиага среди крупной мидийской знати, Кир поднял восстание и после трех лет борьбы, в 550 г. до н. э., сверг мидийского царя (по сообщению Ктесия, Астиаг был взят в плен и назначен сатрапом Гиркании). Опираясь на персидскую и мидийскую знать, а также на помощь жречества, торговцев и ростовщиков Ва- Ьилона, заинтересованных в создании великой державы и расширении сферы торгово-ростовщической деятельности, Кир за короткий срок подчинил все государства Передней Азии. 14 июля 538 г. его армия вступает в Вавилон2. Незадолго до смерти Кир, по сообщению. Ктесия, назначил своего сына БарДию (он же Смердис, иначе Таниоксарес или Танюоксар-
189


кес) правителем парфян, карманийцев, бактрийцев и хорез- мийцев 3. Некоторые источники сообщают также о завоеваниях Кира в Северной Индии 4. Қ концу царствования грозного завоевателя Ахеменидская держава подчинила огромную' территорию от берегов Средиземного моря до Инда и от Хорезма до Индийского океана, включая, в частности, основные среднеазиатские области. Однако источники почти не освещают ход завоевания персами Средней Азии, и вопрос о времени подчинения Қиром среднеазиатских областей до сих пор еще не решен.
Известные сейчас данные позволяют вполне определенно говорить лишь о времени подчинения северо-восточного Ирана и юго-западных районов Средней Азии. Расположенные здесь Гиркания и Парфия в какой-то мере зависели от Мидии и после свержения Астиага перешли к персам. Тогда же к Киру присоединились не то в качестве союзников, не то на каких-то иных условиях обитавшие по соседству с Гирка- нией «саки», — в данном случае источники под этим названием подразумевают, очевидно, племена «саков-тиграхауда» (т. е. саков -в острых шапках) 5.
Судить же о дате завоевательных походов Кира в центральные районы Средней Азии при современном уровне наших знаний не представляется возможным, так как точно датируется лишь последний поход против массагетов, закончившийся трагически для основателя Ахеменидского государства. Ряд исследователей завоевательные походы Кира на восток относит ко времени между падением Лидии (546 г. до н. э.) и взятием Вавилона (538 г. до н. э.) 6, другие — к периоду после завоевания Вавилона 7. Первые обычно приводят сообщение Ктесия о борьбе Кира с бактрийцами, свидетельствующее (притом косвенно), что Бактрия была подчинена, вероятнее всего, вскоре noc/ie побед Кира в Мидии, и замечание Геродота, что Кир начал наступление на Вавилон, «покорив своей власти все народы материка» 8, т. е., вероятно, и народы Средней Азии. Вторые опираются на того же Геродота, который пишет, что после разгрома Лидии стремлениям Кира к мировому господству препятствовал Вавилон, бактрийский народ, саки (речь идет, видимо, о другой ветви среднеазиатских кочевников) и египтяне9, и видят в этих сведениях действительную последовательность событий. Учитывая же, что Кир погиб после завоевания Бактрии в борьбе со среднеазиатскими кочевниками, исследователи, придерживающиеся второй точки зрения, относят все.среднеазиатские походы основателя Ахеменидской державы к последним годам его жизни.
Независимо от того, датировать ли подчинение центральных среднеазиатских областей временем до падения Вави- 190


лона или после этого события, в завоеваниях Кира на северо- востоке можно выделить, три этапа. Первый — присоединение к его владениям Парфии и прикаспийских (точнее, пригир- канских) саков. Второй — завоевание Бактрии и саков-амюр- гиев и третий — присоединение Хорезма и поход на саков- массагетов 10. Первый, как мы уже отмечали выше, произошел после разгрома Астиага, но еще до побед в Малой Азии. Датировка же двух последних этапов еще не ясна; не ясно, следовали ли они непосредственно один за другим (что кажется более вероятным) или были разделены каким-либо промежутком времени. Нельзя также окончательно отбросить возможность того, что завоевание Бактрии и столкновение с саками-амюргиями имели место сразу же после присоединения Гиркании, Парфии и пригирканских саков, т. е. не только до штурма Вавилона, но еще даже до походов в Малую Азию.
Как бы то ни было, последовательность военных действий Кира на северо-востоке выявляется как будто довольно определенно. Присоединение Гиркании и Парфии обеспечило ахе- менидским отрядам плацдарм для дальнейших завоеваний в Средней Азии и прежде всего для похода на Бактрию, в то время основную политическую силу на востоке Ирана. Геродот ничего не говорит нам о покорении Киром Бактрии, кроме уже приводимого выше перечня основных врагов первого ахе- менидского государя, оставшихся «на его пути» после побед персов в Малой Азии н. Ксенофонт называет Бактрию среди покоренных Киром стран и народов, ни слова не говоря ни о времени ее завоевания, ни о ходе его ,2. И только Ктесий сообщает, что Кир воевал с бактрийцами «и борьба шла с переменным успехом». Закончилась она, по словам Ктесия, лишь после того, как бактрийцы узнали, что Астиаг признал себя отцом Кира (т. е. признал Кира своим законным наследником), и добровольно подчинились персам13. Тогда же, вероятно, были завоеваны персами Маргиана и Согд, исторически и культурно связанные с Бактрией. О подчинении Киоом Маргианы источники прямо не сообщают. Разумеется, Кир при движении из Парфии в Бактрию мог миновать Маргиану, как это позже сделал Александр Македонский. Вместе с тем подчинение Бактрии, о котором сообщают источники, влекло за собой, очевидно, и покорение входившей в ее состав Маргианы. О завоевании же Киром Согда (также, возможно, подчиненного Бактрии) косвенно свидетельствуют источники, приписывая Киру основание города Кирополя неподалеку от Сыр-Дарьи, близ северных границ Согда 14.
Точно так же как захват Гиркании и Парфии привел к подчинению пригирканских саков, завоевание Бактрии не могло не привести Кира к столкновению с ее кочевыми сосе91


дями; слишком тесны были связи оседлых и кочевых народов Средней Азии той эпохи, чтобы покорение одних не затрагивало жизненных интересов других» И действительно, Қтесий, сообщив о покорении Бактрии, рассказывает о борьбе Кира с сакским «царем» Аморгом. По его данным, Кир победил саков и взял в плен их «царя». Но жена Аморга — Спаретра, собрав огромную армию (300 тыс. мужчин и 200 тыс. женщин), нанесла Киру поражение, после чего произошел обмен пленными, и Аморг был освобожден. Далее, при описании последнего похода Кира Қтесий упоминает саков во главе с Аморгом уже как союзников ахеменидского царя 15.
Легендарные подробности рассказа об Аморге и Спаретре, приводимые Ктесием, вряд ли заслуживают доверия; их происхождение связано, по-видимому, с эпическими сакскими преданиями. Однако в основе этого рассказа лежит, несомненно, исторический факт — столкновение Кира с теми саками, которые, по-видимому, были соседями Бактрии, и признание ими каких-то обязательств по отношению к Ахеменид- ской державе. Под названием «саки» источники, как уже отмечалось выше, объединяли большое число кочевых племен. В данном случае речь идет скорее всего о саках-амюргиях, о той ветви сакских племен, которая обитала близ северо- восточных и восточных границ Бактрии.
В результате ранних походов на северо-восток Кир покорил, очевидно, все южные и центральные районы Средней Азии.
Третий этап завоеваний Кира в Средней Азии падает на последние годы его жизни. Завоевание Хорезма античные авторы не описывают, но, как видно из сообщения Ктесия о назначении Қиром незадолго до своей смерти сатрапа парфян, карманийцев, бактрийцев и хорезмийцев, Хорезм вошел в состав Ахеменидского государства16. Но для закрепления этого успеха, а также для обеспечения северо-восточных границ империи вообще, необходимо было покорить или хотя бы устрашить массагетов. Они занимали, в частности, территорию между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей, в непосредственной близости к Хорезму и Согду. Именно сюда Кир отправился в свой последний поход, в результате которого персидская армия потерпела решительное поражение, а Ахеменидское царство лишилось своего прославленного государя.
Гибель дотоле, казалось бы, непобедимого ахеменидского царя в далеком походе против среднеазиатских кочевников произвела сильное впечатление на современников и, естественно, породила немало легенд, что нашло отражение и в сообщениях античных источников. Различные авторы по-разному описывают этот поход. Более того, они расходятся даже в определении племен, разгромивших персидскую армию. По
192


Гробница Кира в Пасаргадах.
Ктесию, это были не массагеты, а дербики 17, обитавшие по соседству с Гирканией18; Беросс же относит гибель Кира к долине Даас (вероятно, в стране даев-дахов) 19. Да и Геродот, сообщая о последнем походе Кира, отмечает, что он приводит ту версию среди многих других, которая кажется ему наиболее правдоподобной 20. Современные исследователи доверяют «отцу истории» в выборе «наиболее правдоподобной версии о гибели Кира, тем более что его сведения подтверждаются также некоторыми другими античными авторами 21. Согласно данным Геродота22, последний поход Кира был направлен против массагетов, живших за Араксом (Аму- Дарья?). Во главе массагетов стояла женщина Томирис, «ставшая царицей после смерти своего мужа». Кир отправил к массагетской «царице» послов «с льстивыми речами, желая взять ее в жены... Томирис же, понимая, что ему нужна не она, а царство массагетов, не приняла послов. Тогда Кир, не добившись ничего хитростью, двинулся к Араксу».
Геродот описывает приготовления Кира к форсированию этой реки и переговоры между ахеменидским царем и «царицей» массагетов. Томирис призывала Кира образумиться и не начинать кровопролития. В случае же если Кир непременно хочет воевать, «царица» предлагала отвести свои войска на три дня пути, чтобы персы могли беспрепятственно перейти реку, или просила персов отвести свои отряды, чтобы форси13 Заказ 3970
193


ровать реку смогли массагеты. По совету лидийского царя Креза, попавшего к персам в плен, Кир переправился через Араке и двинулся вперед, оставив в тылу лагерь с обильными яствами и вином («.коварным напитком», неведомым масса- гетам). Лагерь охраняла «худшая часть армии» персов. Отряд массагетов во главе с сыном «царицы» — Спаргаписом разгромил оставшееся в лагере войско. Не подозревая подвоха, массагеты «предались еде и питью». Между тем основные силы персов во главе с царем ворвались в лагерь. Часть массагетов была убита, другие, в том числе Спаргапис, попали в плен. Очнувшись после пира и поняв, что произошло, сын массагетской «царицы» покончил с собой. Разгневанная же вероломством персов Томирис «собрала все свои силы» и двинулась на врага, дав клятву вдоволь напоить кровью ненасытного ахеменидского государя.
«Я полагаю,— писал об этом сражении Геродот,— из всех битв, бывших среди варваров, эта была жесточайшей». Битва длилась долго: сначала обе армии «стояли и метали друг в друга стрелы, потом, когда стрелы были израсходованы, перешли врукопашную и бились копьями и мечами». Наконец, массагеты победили, большая часть персидской армии была уничтожена, погиб и сам Кир, голову которого Томирис велела погрузить в меха, наполненные кровью.
Подробный рассказ Геродота о последнем походе Кира является, несомненно, литературной обработкой легендарного предания. Более того, сюжет этого рассказа отчасти напоминает приводимую Ктесием версию о борьбе Кира с саками: поражение одного из отрядов кочевников, руководимых «царем» или «царевичем», и победоносный натиск основных сил во главе с «царицей». Таким образом, мы вправе не доверять деталям этого рассказа. Но, как и рассказ Ктесия, эта легенда возникла, очевидно, в связи с реальными историческими событиями, завершившимися бесславной кончиной первого «великого» Ахеменида 23.
Разгром крупного ахеменидского войска и гибель основателя Ахеменидского государства не привели, однако, к освобождению среднеазиатских областей от власти Ахеменидов.
Старший сын и преемник Кира — Камбис (перс. Кам- буджия), несмотря на распри и мятежи, вспыхнувшие сразу же после смерти царя24, смог овладеть положением и даже получить останки Кира, которые затем были погребены в Парсе, в специальном мавзолее25. О военных мероприятиях Камбиса на северо-восточных рубежах Ахеменидской державы источники ничего не сообщают. Но, по-видимому, положение здесь стабилизировалось, что и позволило Камбису начать задуманный еще при его отце поход против Египта (526 г. до и. э.).
194


Во время пребывания Камбиса в Египте, в Иране произошли события, коренным образом изменившие положение в державе. Бехистунская надпись Дария I излагает их так:
«...Қамбуджия [Камбис], сын Куруша, из нашего рода,, был здесь царем. У Қамбуджии был брат по имени Бардия, от одной матери, от одного отца с Камбуджией. Затем Кам- буджия убил Бардию. Когда Қамбуджия убил Бардию, народу [или «войску» — др.-перс, кара] не было известно, что Бардия убит. Затем Қамбуджия отправился в Египет, народ [кйра] стал враждебным, и ложь [драуга] умножилась в стране — и в Персии, и в Мидии, и в других областях...
Был один человек, маг, по имени Гаумата. Он восстал из Пайшияхувады 26 — гора, по имени Аракадри — оттуда. Прошло 14 дней месяца вияхна (март 522 г. до н. э.), когда он восстал. Народу он так лгал: “Я— Бардия, сын Куруша, брат Камбуджии”. Тогда народ [кара] отпал от Камбуджии, перешел к нему [Гаумате] — и Персия, и Мидия, и другие области. Власть он захватил. Прошло 9 дней месяца гармапада [июль 522 г.], тогда он захватил власть. Затем Камбуджия умер от своей руки [или «умер своей смертью»]» 27.
Как видно из надписи, жрец по имени Гаумата, объявив себя Бардией, в марте 522 г. до н. э. захватил власть в Персиде. Камбис срочно двинулся из Египта в Иран, но не то умер от случайной раны, не то покончил с собой. Это облегчило задачи Гауматы, и к июлю 522 г. до н. э. самозванец получил признание и стал властелином всей обширной Ахеме- нидской державы (или по крайней мере, ее основных частей)28.
Социальная сущность переворота Гауматы пока что еще недостаточно ясна. Наверное, как и Камбис, лже-Бардия выступал против родовой знати, опираясь при этом на широкие слои свободного населения Пер- сиды, а возможно, даже и других областей обширной империи. Во всяком случае лже-Бардия еще более резко, чем Камбис, попирал привилегии родовой знати и в интересах народных масс объявил об отмене податей и воинской повинности на три года29. Гонцы с извещением о смерти Камбиса, воцарении Гауматы и объявленных им льготах были посланы во все концы Ахеменидской державы 30, в том числе, несомненно, и в Среднюю Азию. И когда другие заговорщики, теперь уже из среды крупной родовой знати, 29 сентября 522 г. до н. э. убили Гаумату и на престол был возведен Дарий I, представитель младшей ветви Ахеменидов31, в Средней Азии, как и по всей империи, прокатилась волна восстаний. Крупнейшим из них было движение в Маргиане — древнейшее засвидетельствованное достоверным источником народное восстание на территории СССР, дату подавления которого (вернее,
Восстания против Ахеменидов в Маргиане, Парфии, стране саков
13*
195


решающего поражения повстанцев) —10 декабря 522 г. до н. э.— можно принять как древнейшую из точно определенных дат в истории народов нашей страны32. Сведения об этом восстании содержатся в Бехистунской надписи Дария I, которая гласит: «Говорит Дарий-цар.: „страна по имени Мар- гуш (Маргиана), она отпала от меня. Человек по имени Фрада, маргианец,— его они (восставшие) наибольшим (вождем) сделали». Столь же кратко говорится и о подавлении восстания: «Затем я послал человека к Дадаршишу, моему слуге, сатрапу в Бактрии... Так я ему сказал: „Иди, то войско разбей, которое моим не называется (т. е. не признает меня)”. Затем Дадаршиш с войском двинулся и дал сражение марги- анцам. Ахурамазда мне помощь принес. Волей Ахурамазды мое войско то враждебное войско сильно разбило. Прошло 23 дня месяца атриядия (10 декабря 522 г. до н. э.), когда сражение произошло. Говорит Дарий-царь: „Затем страна моей стала. Вот что мною сделано в Бактрии”»33.
Как уже отмечалось выше, Бехистунская надпись была составлена на трех языках: древнеперсидском, эламском и вавилонском. В вавилонском тексте в добавление к приведенному выше сообщению о подавлении восстания в Маргиане сатрапом Бактрии Дадаршишем приводится еще число убитых и пленных «мятежников»: первых было 55 243, вторых — 657234.
Эта громадная цифра намного превышает те потери, которые понесли «мятежники», восставшие против Дария в других областях его обширной державы. Удивительно и резкое преобладание в Маргиане числа убитых над пленными. Очевидно, маргианцы мужественно сражались с войском захватчиков, а Дадаршиш дал своим войскам приказ «пленных не брать» и залил кровью всю Маргиану. Огромная цифра убитых и пленных, а также необычная даже для времени Ахеме- нидов жестокость карательных войск свидетельствуют о том, что восстание в Маргиане не было выступлением небольшой группы заговорщиков, а носило народный характер3S. Вполне вероятно, что страшный разгром, учиненный войсками Дадар- шиша, повлек за собой запустение значительных, ранее освоенных древними маргианцами земель на западной границе Мёрвского оазиса, о чем красноречиво свидетельствуют археологические материалы Но даже после этого восстание в Маргиане нельзя было считать окончательно подавленным: вождь повстанцев Фрада, судя по данным той же Бехистунской надписи, был взят в плен и казнен лишь год спустя (после 27 ноября 521 г. до н. э.)37.
Восстание в Маргиане было не единственным движением против Дария I в его среднеазиатских владениях. Одновременно с маргианцами восстало и население Парфии, высту196


пившее в поддержку некоего Фравартиша (Фраорта), возглавлявшего восстание мидян и выдававшего себя за Хшат- риту II, мидийского царя из рода Қиаксара. Восстание Фравартиша охватило не только Мидию и Парфию, но и Гирка- нию. Поддержало его также и население Армении. Это крупное движение продолжалось больше года, а для подавления его, помимо войск отца Дария — Гистаспа (др.-перс. Виш- таспа), сатрапа Парфии и Гиркании, и армии Видарны, одного из ближайших соратников Дария, посланного им против Фравартиша в январе 521 г., понадобилось вмешательство главных сил во главе с самим царем. Военные действия в собственно Парфии сначала характеризовались, видимо, активностью повстанцев, давших 8 марта 521 г. до н. э. у г. Вишпаузатиш сражение отрядам Гистаспа. Затем, после разгрома Дарием основных сил Фравартиша в Мидии, в результате решительного наступления Гистаспа, на помощь которому в конце июня — начале июля Дарий направил значительные подкрепления, парфянские повстанцы потерпели поражение. Они были разгромлены летом 521 г. до н. э. (более чем на полгода позже маргианских «мятежников») в сражении у г. Патиграбана, остатками которого, возможно, является городище Елькен-тепе в Южной Туркмении (на пути из Парфии в Маргиану) 38.
Наряду с Маргианой и Парфией, среди областей, восставших после воцарения Дария I, Бехистунская надпись называет также страну саков 39. О каких саках здесь идет речь — не вполне ясно, тем более что при описании борьбы Дария I с восставшими областями в первые годы его правления о подавлении этого движения ничего не говорится. Вероятно, либо эти «саки» добровольно покорились власти Дария после побед его армий над другими повстанцами, либо (что более вероятно) подчинить их в тот период Дарию так и не удалось; о неудачах же ахеменидского царя Бехистунская надпись, естественно, не сообщает. И только в пятом столбце ее, добавленном к основному тексту (столбцы I—IV), по-видимому, в 518 г. до н. э., описан поход Дария I на саков. Пятый столбец в значительной части разрушен, что крайне затрудняло трактовку текста.
Однако проведенные недавно работы по уточнению чтения этого столбца дали достаточно надежную его реконструкцию 40. Сведения о походе на саков помещены здесь среди сообщений, посвященных описанию событий второго и третьего годов царствования Дария (март 520 — март 518 г. до н. э.).
События излагаются от имени царя: «Говорит Дарий-царь: „Затем я отправился с войском в страну саков, преследуя саков, которые носят остроконечные шапки (тиграхауда). Эти саки ушли от меня. Когда я достиг моря, я через него со всем
197


войском переправился. Затем я убил многих саков. Одного их предводителя я захватил, он, связанный, был приведен ко мне, я его казнил. (Другой) их предводитель, по имени Скунха41 — они сами схватили его, привели ко мне. Тогда я назначил над ними другого предводителя, так, как мое желание было. Затем страна моей стала”. Говорит Дарий-царь: „Эти саки были враждебными, Ахурамазда ими не почитался. Я почитал Аху- рамазду, волей Ахурамазды, как мое желание было, так я и делал”»42.
В рассказе об этих событиях обращает на себя внимание прежде всего указание на то, что какие-то саки, в надписи названные тем же именем, что и саки-тиграхауда, жили вблизи моря43. Скорее всего, это те саки, которые обозначаются в ахеменидских надписях как саки-тиграхауда, хотя имеет сторонников и другое мнение, что это «сака-тьяй-па- радарайя» (заморские). Вполне вероятно, что речь идет здесь о той ветви среднеазиатских кочевников, которые обитали к северо-западу от Согда, вплоть до Хорезма и берегов Аральского моря, т. е. о тех племенах, которые античные авторы называют массагетами — победоносными врагами Кира.
Как можно судить по скупым сообщениям надписи, войска Дария вторглись в земли саков и, преследуя их, где-то вблизи морского побережья выиграли сражение, в результате чего Дарию удалось захватить и казнить одного из вождей саков 44. После этого саки (по-видимому, сакская знать) выдали ахе- менидскому царю второго вождя — Скунху, на место которого Дарий поставил другого представителя знати. Захвату Скунхи Дарий придавал, вероятно, большее значение, чем казни другого вождя. Во всяком случае, по приказу Дария изображение Скунхи. было высечено на Бехистунской скале (по соседству с надписью) среди других сильнейших врагов ахеменид- ского царя. Примечательно также, что в отличие от другого, не названного по имени вождя саков, Скунха не был казнен Дарием, из чего можно сделать вывод, что племя Скунхи ранее не подчинялось Ахеменидам, и Дарий рассматривал его не как главу мятежников, а. лишь как «сражающегося» врага.
О том, что поход против саков не был для персов столь успешен, как это вытекает из Бехистунской надписи, свидетельствует Полиэн. В «Военных хитростях» («Стратегемах») он дважды рассказывает о борьбе Дария с саками 45. В одном из рассказов говорится, что саки разделили свои силы на три отряда, которые Дарий победил один за другим. Разбив первый отряд саков, персы по приказу царя переоделись в сак- ские одежды и вооружились сакским оружием. Приблизившись «под видом друзей» ко второму отряду, персы за- 198


Пленники перед Дарием (последний в ряду — Скунха). Рельеф на Бехистунской скале.


стигли саков врасплох и перебили их. Третий же отряд саков, когда войско Дария настигло его, сдался персам без сопротивления.
Насколько отразилась в этом рассказе Полиэна историческая действительность, судить трудно, и пока его можно рассматривать лишь как смутный отголосок сведений о столкновении персов с кочевниками Средней Азии.
Более интересен второй рассказ Полиэна — о хитрости Сирака (Ширака), восходящий, вероятно, подобно сообщениям Ктесия, к сакской эпической традиции. В этом рассказе речь идет лишь об одном эпизоде войны саков с Дарием, о ловушке, в которую заманил персидского царя сакский табунщик Сирак.
По словам Полиэна, Сирак предложил «царям» саков Сакесфару, Аморгу и Томирис, собравшимся на военный совет, погубить персидское войско при условии, что «цари» поклянутся обеспечить его детей и потомков. Получив клятвенное обещание, Сирак тут же отрезал себе нос и уши и «изуродовал прочие части тела», после чего под видом перебежчика явился в персидский лагерь.
Жалуясь на сакских «царей», которые якобы изувечили его, Сирак пообещал Дарию провести персидское войско в глубь сакских земель, где можно будет напасть на врагов врасплох.
Персидское войско, взяв семидневный запас продовольствия, выступило в поход. Обман обнаружился лишь тогда, когда запасы иссякли, а’ вокруг все еще простиралась «песчаная, безводная и бесплодная пустыня». На вопрос одного из персидских военачальников, что побудило Сирака обмануть великого царя Дария, Сирак ответил, что он таким способом спас своих земляков и погубил персов. Отважный табунщик был казнен. Лишь чудом Дарию удалось спастись: пошел дождь, и персы, набрав питьевую воду, добрались до р. Бактры (Аму-Дарьи).
Рассказ Полиэна о хитрости Сирака указывает, вероятно,, на локализацию «саков» между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей и свидетельствует о трудностях, а возможно, и частичном поражении персов в их борьбе с саками.
Однако ахеменидский царь склонен был и, вероятно, не без оснований рассматривать свой поход в Среднюю Азию как успешную операцию, и в надписи на пластинках (закладных досках), заложенных под фундамент при возведении дворцов Дария в Экбатанах и в Персеполе, мы читаем: «Говорит Дарий-царь: „Это — держава, которою я владею, начиная от саков, которые за Согдом, вполть до Эфиопии (Абиссиния), от Индии вплоть до Сард (столица Лидии в Малой Азии)”»46.
200


Более чем 35-летнее царствование Дария I (522—486 гг. до н. э.) было временем расцвета и могущества Ахеменидской державы, и, когда после его смерти на престол взошел его сын Ксеркс (др.-перс. Хшаярша), в наследство новому царю досталась огромная империя. Но ее положение не было блестящим. Незадолго до этого (в 490 г. до н. э.) персы были разбиты греками в Марафонском сражении, а в Египте, Вавилоне и других областях не раз вспыхивали волнения.
О волнениях, сотрясавших державу в первые годы царствования преемника Дария, говорится в так называемой «антидэвовской» надписи Ксеркса, найденной при раскопках Персеполя:
«Говорит Ксеркс-царь: ,,Когда я стал царем, среди стран, что перечислены выше, [была такая], которая восстала, Аху- рамазда мне помощь принес. Волей Ахурамазды эту страну я разбил, поставил на место. И среди этих стран [была такая], в которой прежде поклонялись дэвам. Волей Ахурамазды я разрушил капища дэвов и приказал: „Дэвам да не покло- няются“. Там, где прежде поклонялись дэвам, я стал благоговейно поклоняться Ахурамазде и Арте. И было и другое, что делалось неправедно, это я исправил"»47.
В перечне стран, подвластных Ксерксу, значится тридцать различных областей и среди них Парфия, Бактрия, Согд, Хорезм, саки-хаумаварга (амюргии), саки-тиграхауда и дахи.
Вхождение среднеазиатских областей в Ахеменидскую державу времени царствования Ксеркса подтверждается также Геродотом. Среди подразделений армии Ксеркса Геродот называет отряды бактрийцев и саков-амюргиев во главе с Ги- стаспом, сыном Дария и дочери Кира — Атоссы; парфян и хорезмийцев, которыми предводительствовал некий Артабаз, сын Фарнака; согдийцев, возглавляемых Азаном48, сыном Артея; каспиев во главе с Ариомардом, братом Артифия; ариев (жители области Ареи — совр. Герат) во главе с Сисам- ном, сыном Гидарна. Говорит Геродот и еще о каких-то саках, которые наряду с персами и мидянами были воинами на боевых кораблях49, упоминает также и знаменитую сакскую конницу50.
Таким образом, в период расцвета Ахеменидской державы, по крайней мере до разгрома греками персидских войск в походах 480—479 гг. до н. э., большая часть среднеазиатских областей прочно входила в ее состав.
201


ПОЛОЖЕНИЕ СРЕДНЕАЗИАТСКИХ ОБЛАСТЕЙ В СОСТАВЕ АХЕМЕНИДСКОГО ГОСУДАРСТВА
Структура Ахеменидского государства
В состав державы Ахеменидов входило огромное количество народностей и племен, весьма различных по уровню своего развития, хозяйству, быту, языку и культуре.
Потрясения, пережитые Ахеменидской державой в 522—521 гг. до н. э., заставили персидскую родовую знать сплотиться вокруг царя и пойти на укрепление царской власти. Таким образом, смертельная опасность, угрожавшая самому существованию Ахеменидского государства, позволила Дарию, хотя он получил трон от знатных вельмож, заметно урезать права родовой знати и в интересах всего класса персидских рабовладельцев укрепить свою власть. Отныне ослушание «великого царя, царя царей, царя стран» грозило жестокими карами даже самым знатным персам. Власть ахеменид- ского царя стала поистине единоличной, и, когда один из участников заговора против Гауматы осмелился не подчиниться придворному этикету, он поплатился за это головой, вопреки данному ранее самим Дарием обещанию «оберегать» соучастников убийства Гауматы51.
Неограниченная власть царя опиралась не только на персидскую знать, но в известной мере и на свободных персов- общинников, которые были освобождены от налогов и занимали в державе Ахеменидов исключительно привилегированное положение52, а также на местную знать завоеванных областей, которая получила возможность укрепить свои позиции и, на положении слуг персидского царя, беспрепятственно эксплуатировать как своих рабов, так и рядовых соотечественников-общинников.
Обширная империя при Дарии I была, по словам Геродота, разделена на отдельные области — сатрапии, число которых достигло уже двух десятков53. Каждая сатрапия должна была ежегодно выплачивать вполне определенную подать. Величина налога сатрапий исчислялась обычно в талантах серебра (единица веса, равная в данном случае примерно 34 кг); исключение составляла индийская сатрапия, взнос которой определялся не в серебре, а в золоте.
Для упорядочения налоговых поступлений Дарий ввел единую монетную систему, в основе которой лежал золотой дарик, весивший 8,4 г. Дарик можно было разменять на 20 серебряных монет — сиклей (сикль весил 5,6 г) 54. Золотую монету мог чеканить только царь; серебряная монета выпускалась также правителями отдельных областей 55.
Во главе каждой сатрапии (а иногда и нескольких сразу) стоял наместник-сатрап [перс. хшатрапй(ва)н], наделенный
202


почти неограниченными полномочиями: в его руках сосредоточивалась как военная, так и гражданская власть. Сатрап должен был прежде всего обеспечивать поступление подати и осуществлять судебные функции. Он же осуществлял и набор войск. Сатрап мог чеканить серебряную и медную монету. Как правило, сатрапами были знатные персы. Для наблюдения за сатрапами существовали специальные чиновники- шпионы, называвшиеся «око» или «ухо царя» и тайно сооб-
Дарик (увеличено).
щавшие о его действиях царю, но в остальном сатрапы фактически были предоставлены самим себе 56.
Области Средней Азии в составе Ахеменидского государства
Выше уже говорилось, что в надписях Дария I упоминаются почти все основные области Средней Азии: Бактрия (с Маргиа- ной в качестве ее составной части), Согд, Парфия, Хорезм, саки 57. Вне пределов Ахе- менидской державы оставалась, таким образом, лишь современная Фергана 58.
Те же области названы и в «антидэвовской» надписи
Ксеркса59, что свидетельствует об устойчивости положения в этой части империи в первые годы его царствования. Можно ли каждую из названных в надписях Дария I и Ксеркса среднеазиатских областей рассматривать как отдельную сатрапию, пока что не ясно. Но скорее всего это, по-видимому, действительно были отдельные сатрапии (показательно, например, что Маргиана ни в Персепольской, ни в Накши-рустемской, ни в «антидэвовской» надписях не упоминается вообще) 60. Сомнения в том, что в клинописных надписях Дария I и Ксеркса названы именно сатрапии, а не культурно-исторические общности, вызваны расхождением списков, приводимых в надписях, с тем перечнем сатрапий, который дает Геродот, утверждая, что они учреждены Дарием. Однако это несоот-
203


Ахеменидские сатрапии в Средней Азии
Цари
Кир (550-529)
Камбис (529-522)
Дарий I (522—486)
Ксеркс (486-465)
Артаксерскс I (465-423)
Дарий Ш (336-330)
Источники
События 530-529 гг. до и. э. по Ктесию
Бехистунская надпись
Персеполь- ская и сузская надписи; рельефы
Накши-Рус- темская надпись (80-е годы V в. до н. э.)
Антидэвов- ская надпись (486-480)
Состав армии Ксеркса (480) по Геродоту
Округа-сатрапии по Геродоту
События 331—329 гг. до и. э. по Арриану
Области и народы
Бактрия
Бактрия
Бактрия
Бактрия
Саки-хаума- варга
Бактрия
Саки-хау- маварга
бактрийцы и саки-амюр- гии
XII округ:
Бактрия до эглов
народы, подвластные Бессу: бактрийцы, индийцы, соседи
Бактрии, согдийцы (претендует на власть над Парфией)
Парфия и Хорезм
Согд
Согд
Согд
согдийцы
XI округ: Согд
Парфия и Хорезм (и Ария)
Парфия и Гиркания
Парфия
Парфия
парфяне и хорезмийцы
Хорезм — независим
Хорезм (?)
Хорезм
Хорезм
Хорезм
саки (-тиг- рахауда?)
саки (тиг- рахауда?)
саки-тигра- хауда
саки-тиг- рахауда
конница саков (?)
XV округ: саки и каспии
саки-союзники
саки-тигра- хауда, живущие за орем
саки, которые за Согдом (?)
саки-тьяй-
-парадарайя
да хи
каспии, саки-матросы (?)


Бактриец с верблюдом. Рельеф из дворца в Персеполе.


ветствие устраняется, если признать правоту тех исследователей, которые считают, что Геродот описал политико-административное деление Ахеменидской державы своего времени, т. е. периода царствования современного «отцу истории» Артаксеркса I, а отнюдь не Дария 161. Если же это так, то список сатрапий, приводимый Геродотом, равно как и перечень отдельных отрядов в войске Ксеркса при выступлении его против греков 62, отражают процесс укрупнения восточноиранских сатрапий во время правления Ксеркса (486—465 гг. до н. э.) и Артаксеркса I (465—423 гг. до н. э.).
Последующий период истории Ахеменидского государства характеризуется все большим обострением внутренних противоречий, непрестанными дворцовыми переворотами, неудачами в войнах с греками. В результате ко времени походов Александра Македонского, приведших к полному разгрому Ахеменидского государства и подчинению его македонскому завоевателю, ряд областей освободился от непосредственной зависимости от центрального ахеменидского правительства. Среди таких областей были и среднеазиатские: Хорезм63 и саки64. Бактрийский же сатрап этого времени — Бесс распоряжался уже, помимо бактрийцев, также согдийцами и пограничными с Бактрией индийцами, и, сверх того, он пытался распространить свою власть и на Парфию.
Войдя в состав Ахеменидского государства, среднеазиатские народы наряду с населением многих других областей Азии, Африки и Европы вынуждены были нести на своих плечах всю тяжесть зависимости от персидского царя. Как и другие народы «мировой державы», бактрийцы, согдийцы, парфяне, хорезмийцы и саки платили персидскому царю огромные подати65. Общая сумма налогов, поступавших от всех сатрапий, по данным Геродота, равнялась 14 560 эвбейским талантам (более 400 т серебра). Основная часть этих огромных податей взималась с наиболее богатых и экономически развитых западных сатрапий (например, Малая Азия, Армения, Вавилония, Ассирия, Сирия и Палестина платили податей почти вдвое больше, чем весь Иран и Средняя Азия), однако и из среднеазиатских сатрапий выкачивались значительные средства. По сведениям Геродота, Бактрийская сатрапия платила 360 талантов; Парфия, Хорезм, Согд и Арея — 300; саки и каспии — 250 66. Следовательно, три среднеазиатских сатрапии ежегодно приносили ахеменидскому «царю царей» 910 талантов серебра — примерно столько же, сколько VI сатрапия, в которую входили весь Египет, Ливия, Кирена и Барка, и немногим меньше, чем Вавилония и Ассирия.
Кроме денежных сборов, были также и натуральные; вполне вероятно, что в некоторых сатрапиях последние со- 206


Средняя Азия в составе Ахеменидского государства:
1. Қалаи-Мир; 2. Мунчак-тепа; 3. Амударьинский клад; 4. Тамды; 5. Ак-Бент; 6. Бала-Хиссар; 7. Место находки монеты (дарик);
8. Афрасиаб; 9. Поселение близ Дингильдже; 10. Кюзели*гыр; II. Анау; 12. Гяур-кала; 13. Яз-тепе; 14. Старый Серахс; 15. Елькен- тепе; 16. Хосров*кала — городище у ст. Каахка; 17. Эйлатан; 18. Шурабашат; 19. Ак-там


ставляли нередко основную часть налога, лишь условно исчислявшегося в серебряных талантах67. Возможно, что в сумму налога включались также и материалы, поставляемые подвластными народами для строительства величественных дворцов в Персеполе, Сузах (в Персиде) и Экбатанах (в Мидии). О том, что при сооружении этих дворцов применялись и среднеазиатские материалы, свидетельствуёт надпись Дария I о постройке дворца в Сузах. Перечисляя различные области, участвовавшие в постройке, Дарий называет Бактрию, Согд и Хорезм. «Золото, которое здесь употреблено,— гласит надпись,— было привезено из Лидии и Бактрии. Синий камень «капаутака» [лазурит] и «синкабруш» [сердолик?], что здесь был употреблен, был привезен из Согда. Камень «ахшайна» [бирюза (?), гематит (?)] был привезен из Хорезма».
Геродот сообщает также о существовании в Средней Азии и еще одного вида добавочного налога — платы за пуск воды из искусственного озера (водохранилища) на поля: по словам древнегреческого историка, за открытие шлюзов водохранилища персидский царь «взимает большие деньги сверх обычной дани» 68.
Важное значение имела и обязательная войсковая повинность: необходимость по требованию «царя царей» предоставлять в его распоряжение военные контингенты для несения гарнизонной службы в разных концах державы (как правило, вне пределов своей сатрапии) и для участия в завоевательных походах. Из архива гарнизона на о. Элефантина (близ южных границ Египта) известно, что там в конце V в. служил воин-хорезмиец Даргаман («Долгомысел»), а другой хорезмиец — Артаикт—был назначен правителем г. Сеста на европейском берегу Дарданелл 69. Находки статуэток сакских воинов свидетельствуют о том, что саки-конники входили в состав персидского гарнизона Мемфиса, одной из крупнейших военных баз в Египте70. Геродот, перечисляя подразделения персидской армии Ксеркса, выступившей против Греции, называет отряды бактрийцев и саков-амюргиев, парфян и хорезмийцев, согдийцев, саков и каспиев. Многие из воинов, входивших в состав этих отрядов, отдали свою жизнь, сражаясь на землях далекой Греции за чуждые им интересы ахеменид- ского царя. Античные авторы, описывая походы персов в Грецию, не раз упоминают об участии в той или иной битве среднеазиатских воинов. Так, еще при Дарии I во время его похода против Афинского государства в знаменитой Марафонской битве (490 г. до н. э.) мужественно сражался отряд саков, прорвавший центр афинской боевой линии, что, однако, не изменило плачевного для персидской армии исхода битвы 7I.
Тяжелые потери понесли среднеазиатские контингенты и
208


во время греческих походов Ксеркса. Так» Эсхил в «Персах» упоминает бактрийцев, павших в битве при Саламине (480 г. до н. э.), и влагает в уста матери Ксеркса — Атоссы скорбные слова о том» что «народ бактрийский совершенно погиб»72. Пехота саков упоминается при описании боев при Фермопилах 73, бактрийцы и саки сражались в битве при Пла- теях74. Полтораста лет спустя» по приказу последнего ахеме- нидского царя Дария Ш Қодомана, среднеазиатские отряды влились в состав персидской армии, сражавшейся против войск Александра Македонского.
О том, сколь ненавистно было свободолюбивым народам Средней Азии тяжелое иго ахеменидского царя, красноречиво свидетельствует восстание Фрады в Маргиане и, возможно, участие парфян в восстании Фравартиша в Мидии (народный характер первого несомненен, второго — весьма вероятен). Однако персидским царям удалось, видимо, найти в Средней Азии прочную социальную опору для сохранения и упрочения своей власти.
Уже первые ахемецидские цари, по-видимому, осуществили сговор с местной аристократией. Кир и на Западе умело заигрывал с родовой знатью, что, как правило, приносило или облегчало ему победоносное завершение завоевательных походов. Показательно, что неудачи поджидали Қира как раз там, где процессы классовой дифференциации не зашли еще достаточно далеко, а именно у кочевых племен. В более же развитых оседло-земледельческих областях Ахеменида/vf сразу удалось закрепиться достаточно прочно.
Весьма показательно также, что во время походов Александра Македонского источники вообще ни слова не говорят ни о персидских гарнизонах в Согде и Бактрии, завоевание которых описывается весьма подробно, ни о какой-либо собственно персидской администрации, кроме сатрапа и его ближайшего окружения. Напротив, почти повсеместно упоминаются представители местной знати, осуществлявшие власть в своих областях и районах и подчинявшиеся непосредственно сатрапу Бактрии — Бессу. Иными словами, власть Ахемени- дов в Средней Азии держалась не столько на персидской администрации и постоянных военных гарнизонах, сколько на лояльности местной аристократии, которая в основной своей массе не за страх, а за совесть служила персидскому «царю царей». И дело здесь не только в могуществе и авторитете ахеменидской власти (хотя они, конечно, играли решающую роль в покорности среднеазиатской знати Ахеменидскому государству), но также и в том, что вхождение Средней Азии, и прежде всего наиболее развитой из среднеазиатских областей — Бактрии, в состав обширной Ахемеиидской державы в известной мере было даже выгодно местной знати.
14 Заказ 3970
209


Усиленйе связей с передовыми странами Ближнего востока (Вавилонией, Лидией и др.), развитие торговли, введение новых, более совершенных способов взимания налогов с трудового населения вели к укреплению позиций аристокра-’ тической верхушки, которая на положении верных слуг персидского царя получила возможность еще более эксплуати: ровать своих соотечественников — рядовых общинников. Но вместе с тем местной знати приходилось большую часть собираемых на ее землях податей отдавать центральной ахе- менидской власти, а в военных походах довольствоваться лишь незначительной, по сравнению с персами, долей добычи. С таким положением среднеазиатская аристократия мирилась, конечно, скрепя сердце и лишь до поры до времени, причем борьба местной знати за полновластное господство над своими соотечественниками протекала, видимо, в разных среднеазиатских областях и в различные периоды по-разному.
В такой окраинной области, как Хорезм, в условиях ослаб1- ления Ахеменидского государства в IV в. до н. э. эта борьба привела к- освобождению от контроля персидских властей и к созданию независимого хорезмийского государства. В Бактрии же она проявлялась не в сепаратистских тенденциях, а в стремлении местной знати посадить своего ставленника на трон «царя царей» и тем самым приобщиться к руководству не только своей сатрапией, но и всей империей в целом.
О том, что это было действительно так, свидетельствует роль, которую играла Бактрия в династийной борьбе между различными претендентами на ахеменидский престол.
Уже сразу после смерти Дария I, при воцарении Ксеркса, другим претендентом на трон «царя царей» выступил старший сын Дария — Ариамен, правитель Бактрии. Немногим позже другой брат Ксеркса — Масиста, сын Дария и дочери Кира — Атоссы, бывший правителем Бактрии, намеревался вовлечь бактрийцев и соседних с ними саков в свою борьбу против Ксеркса.
Ту же готовность поддеожать одного из претендентов на ахеменидский трон бактрийская знать проявила и при воцарении Артаксеркса I (после убийства в 465 г. до н. э. в результате дворцового заговора его’ отца Ксеркса). И на сей раз Бактрия поддержала своего правителя — Гистаспа, брата Артаксеркса; по сообщению Ктесия, бактрийцы были разбиты (и Гистасп заменен новым сатрапом — Артабаном) якобы лишь потому, что в лицо мятежникам подул ветер, затруднивший ведение боя 75.
Даже после того как погиб последний ахеменидский царь Дарий III и большая часть Ахеменидской державы уже перешла в руки Александра Македонского, бактрийская знать поддерживала своего сатрапа Бесса, родственника (и убийцу) 210 ’ • ’ • ’ : 1


Дария III, в его попытке стать «царем Азии». По словам Дио* дора Сицилийского, Бесса провозгласил цчрем «народ Бактрии»76. ; . . ;
Бактрия была столь могущественной, что могла претендовать на главенствующее положение в Ахеменидскон державе в целом; союз же с бактрийской знатью обеспечивал устойчивость Ахеменидам на востоке, развязывая им руки для активных действий на западе.
’ Могущество бактрийской сатрапии опиралось на значитель? ный экономический рост среднеазиатских областей вообще, Поскольку все они были в той или иной степени связаны с Бактрией и временами составляли с нею одну политико-административную единицу. Этот экономический рост был вызван к жизни, по-видимому, развитием в Средней Азии передовых для той эпохи рабовладельческих отношений.
ХОЗЯЙСТВО СРЕДНЕЙ АЗИИ VI—IV вв. до н. э.
Земледелие. Рассматривая вопрос о развитии земледе- Искусствениое лия — основы производительных сил осед* орошение пых среднеазиатских областей в VI —IV ввг. до н. э., исследователи почти повсеместно отмечают существенные изменения в ирригационной технике. В этот период на смену древнейшим оросительным системам, которые лишь способствовали более рациональному использованию речных пойм и низовий, лежавших в зоне, естественно орошаемой сезонными разливами и удобряемой наносами, приходят мощные магистральные каналы, уже подводившие воду на массивы земель, находившихся вне зоны естественных разливов77. В результате таких изменений стало возможным использовать под орошаемое земледелие новые значительные территории. Так, в Северной Бактрии в этот период осваиваются земли Қобадианского оазиса, орошавшиеся крупным* магистральным каналом, выведенным пз правобережного ирж тока Аму-Дарьи — Кафирнигана 78. О том. как выглядели каналы и оросительная система той эпохи, мы можем судить по данным, полученным Хорезмской археолого-этнографической экспедицией. При изучении сю ирригационной сети древ* него Хорезма найдены остатки нескольких магистральных каналов «архаического периода» (VI —IV вв. до и э). Два таких канала открыты на правом берегу Аму-Дарьи. Это очень крупные каналы — Кой-Крылганкалппский и Джанбаскалин- ский. Ширина их русла равнялась 18 м, а вместе с береговыми валами —40 м. Каналы шли по двум противоположным краям большого, ныне затянутого глинистой коркой простран-
41* 2П


ства, на котором и находились древние поля. От этих магистральных каналов навстречу один другому отходили многочисленные мелкие ответвления, располагавшиеся почти перпендикулярно магистральному руслу. Еще более грандиозен левобережный хорезмийский канал того времени — Чермен-яб длиной в 6—8 км при ширине между валами — 40 м и общей ширине более 70 м. Как и на правобережье Аму-Дарьи, мелкие оросительные арыки Чермен-яба отходили от главного русла почти под прямым углом, придавая всей оросительной сети угловатую, подпрямоугольную форму.
При строительстве таких каналов часто необходимо было сооружать сложные головные устройства, обеспечивавшие возможность регулировать поступление воды в оросительную систему в различное время года. Остатки таких сложных устройств отмечены у истоков Чермен-яба 79. Сооружения в виде пдотины со шлюзами, по-видимому, существовали в VI—IV вв. до н. э. в Маргиане, на р. Мургаб.
Следует заметить, что и сами ахеменидские цари и сатрапы придавали большое значение развитию сельского хозяйства, прежде всего земледелия, всячески поощряя освоение залежных земель—источник получения новых прибылей. По сообщению Ксенофонта, царь «часть своей страны объезжает сам, часть (контролирует) через посылаемых надежных людей, и если заметит, что правители представят землю обитаемой, обработанной и обильной свойственными ей деревьями и плодами, то присоединяет к ним области и награждает подарками и почетными седалищами»80.
Наряду с совершенствованием ирригационных сооружений в VI—-IV вв. до н. э. расширялось использование в сельском хозяйстве Средней Азии железных орудий.
К VI—IV вв. должны относиться и некоторые изменения в распределении обрабатываемых земель, по крайней мере в ряде среднеазиатских областей. Существовала категория земель «патбажик» 81, с которых взимался «патбажи» — «добровольный» ежедневный сбор хлеба, вина и пр., предназначенный для царя.
Существовали и земли категории «узбарья», доход с которых шел также непосредственно в казну царя. Этот термин употреблялся в вавилонских хозяйственных документах ахе- менидского времени («узбари, узбара, узбар царя»), а также и в парфянских документах из Нисы I в. до н. э. («узбар [и]»).
Следует, однако, оговориться, что у нас нет достаточных оснований переносить на среднеазиатские и восточноиранские области державы те формы земельной собственности и эксплуатации, которые благодаря обилию письменных источников хорошо известны в западных областях. Нет, в частности, данных, которые позволили бы говорить о наличии в Средней
212


Азии в этот период крупных рабовладельческих поместий (известных, например, в Египте и Вавилоне), где сотни клейменых рабов (в значительной части военнопленных) выполняли сельскохозяйственные, ремесленные и строительные работы.
Эти рабы, обозначавшиеся иранскими терминами «манья» или «гарда» (первоначальное значение—«домашний», «челядь»), нередко расселялись по деревням.
- В среднеазиатских областях VI—IV вв.
емесле д0 н э высокого уровня развития достигло ремесленное производство, в частности, изготовление глиняной посуды. Сосуды, изготовленные на гончарном круге и
Керамика слоя Кобадиан I (Калаи-Мир).
обожженные в специальных печах82, имели своеобразную, сходную для разных районов Средней Азии, форму; наиболее показательны в этом отношении так называемые цилиндрические и цилиндро-конические сосуды, найденные в Балхе и Кобадиане в Бактрии83, на городище Афрасиаб в Согде 8\ в Кюзели-гыр в Хорезме85, в Яз-тепе и на Гяур-кале в Мар- гйане 86. О высоком уровне художественной обработки металлов свидетельствуют находки так называемого Амударьинского клада и памятники «звериного скифского стиля».
Характерное для Средней Азии в I тысячелетии до н. э. разделение труда, связанное с сосуществованием оседло-земледельческого и кочевнически-скотоводческого укладов, дополненное ростом ремесленного производства, приобретавшего в VI—IV вв. в ряде случаев, вероятно, товарный характер 87, способствовало развитию торговли. Вхождение страны в состав обширной Ахеменидской державы особенно повлияло на внешнюю торговлю. К сожалению, данными о составе товаров, 21&


вывозимых из Средней Азни^иди. ввозимых в нее извне в ахе^ менидский период, мы пока не располагаем. Однако о развитии торговых связей Средней Азии с западными областями Ахеменидского государства свидетельствуют как сообщения Q торговом пути, шедшем из малоазпйского города Эфес# в Бактрию и далее в Индию,, так и находки монет в Согде (Афрасиаб и Керки) 88 и особенно в Бактрии89: судя по этим находкам, в Среднюю Азию в VI—«IV вв. до н. э. попадалц уже не только ахеменидские монеты, выпускаемые центральной ахеменидской властью, но даже греческие (афинские).
Поселения ® связи с развитием ремесла и торговли п в оседлых среднеазиатских областях в
VI—IV вв. до н. э. возникают, наряду с мелкими сельскими поселениями, крупные населенные пункты городскою типа. Последние выступают уже и как центры земледельческой округи, и как резиденции местных правителей, и как места сосредоточения ремесленного производства и торговой деятельности.
Мелкие поселения этого периода археологически еще не изучались90. Судя же по сведениям письменных источников, описывающих походы Александра Македонского в Бактрию и; Согд, это были укрепленные деревни и крепости, окруженные глинобитными стенами и располагавшиеся в ряде случаев на естественных возвышениях — горах или скалах.
Крупные поселения известны как по письменным источникам, так и по некоторым археологическим данным. Наиболее важными из них были Бактры (позднее на этом месте располагался средневековый Балх)—столица Бактрии, Ма- раканда (Самарканд) — центр Согда и неизвестный нам по названию центр Маргианы.
/ • Бактры, по сообщениям1 письменны-х источников, имели городские стены и, очевидно, цитадель, причем в ахемепнд? екий период город охватывал уже огромную площадь, значительно превышавшую территорию городища Бала-Хисар /около 120 га), о чем свидетельствую? находки керамики этого времени как на Бала-Хисаре, так и к юсу от нега Огромных размеров достигал и ахеменидский Самарканд, об? несенный крепостной стеной и имевший мощную цитадель; по словам Квинта Курция Руфа, его внешняя стена тянулась на 70 стадий91. Сведения Квинта Курция Руфа, по всей видимости, значительно преувеличены. Однако, как показывают археологические разведки, проведенные на городище древнего Самарканда — Афрасиабе, ахеменидский город занимал уже 1всю площадь этого городища, превышавшего 200 га92.
Крупным поселением городского типа был также центр ахеменидской Маргианы, занимавший территорию городища Ғяур-тсала, периметр которого составляет около 7,5 км93. Қақ
414


Бактры, .так и Самарканд.и горрдла Гяур-қала имели, несомненно, многочисленное население94. i
Помимо таких крупных городов, как Б,актры, Самарканд и центр древней Маргианы, в Средней Азии того периода существовали более мелкие города, как, например, Қирополг? (Ку- рушата), имевший цитадель и внешние крепостные стены95, и лежащие неподалеку от него шесть других, укрепленных городов96. Арриан писал, что Александр поручил одному из своих приближенных, Гефестиону, заселить города Согдианц. Из этого сообщения можно заключить, что в Согде, помимо Самарканда, были и более мелкие поселения городского типа97. Такой же характер имело древнехорезмийское поселение— крепость на городище Кюзели-гыр, занимавшее около 20 га и окруженное мощной крепостной стеной с овальными башнями98, Небольшим городом было, возможно, и пог селение V—IV вв. до н. э., следы которого открыты в Коба- диане, в Северной Бактрии99. Особо следует отметить, что такие городские поселения, как Балх, Самарканд, Кюзели- тыр. Кобадиан, сложились, судя по археологическим данным, в VI—IV вв. до н. э. и что, таким образом, рассматриваемый период характеризуется развитием поселений городского типа, обязанных, очевидно, своим происхождением росту ремесленного производства и торговли. i
КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО
Материальная культура и искусство Средней Азии VI—IV вв. до н. э. изучены еще очень слабо. Подробное изучение их фактически началось лишь после Отечественной войны 1941 —1945 гг. До Октябрьской революции на территории Средней Азии были известны всего только два археологических комплекса ахеменидского периода: комплекс Анау IV (поздний слой Анау и нижний слой городища Гяур-кала в Мерве), обнаруженный .в 1904 г. экспедицией Р. Помпелли, и так называемый Амударьинский клад —набор разнообразных металлических поделок, найденных, в Южном Таджикистане около 1877 г. и позднее попавших в Лондон, в Британский музей. После Октябрьской революции, в 30-х годах нашего столетия, слои периода Ахеменидов были четко выявлены лишь в Южной Туркмении,100; после второй мировой войны материальные памятники VI—IV вв. до н. э. стали изучаться почти во всех среднеазиатских республиках. Так, поселения этого времени ныне известны уже не только в Южной Туркмении и Северной Бактрии, но также в Согде, Хорезме, Чаче и Фергане, а погребальные памятники раскапывались в Фергане, на Алае и на Восточном, Памире.
215


Наиболее изучены памятники ахеменид П л мятники мате- ского времени в Южной Туркмении. Круп- рмальной культуры нейшим памятником VI—IV вв. в этой ХорезмаУРСогдаИ* части Средней Азии (и в Средней Азии и Бактрии вообще) является уже упоминавшееся выше огромное городище древнего Мерва — Гяур-кала, периметр которого достигает 7,5 км. Сердцем ахе- менидского Мерва была цитадель (ныне холм Эрк-клла. расположенный в центре северной стороны Гяур-кала). Около середины 1 тысячелетия до н. э. цитадель была окружена высоким земляным валом, вдоль которого с внутренней стороны тянулись какие-то постройки. В центре Эрк-кала располагался крупный архитектурный ансамбль, по-видпмому, дворец правителя и храмовый комплекс. Цитадель стояла на мощной платформе, возведенной из сырцового кирпича. Единственные ворота цитадели были обращены в сторону города. К воротам вдоль стен шел покатый польем — пандус ,01.
Остатками большого поселения VI —IV вв. до и. э. является Елъкен-тепе. крупнейшее городище предгорной поносы Копет-Дага, Елькен-тепе было, по виднмому, воеино админи- cipaiявным центром северной Парфни, местом пребывания ахеменидских правителей этой области. Городище имеет неправильную округлую форму. В длину оно достигает 500 м, в ширину — почти 300 м. Древнее поселение было обнесено мощными стенами, сложенными из крупного прямоугольного кирпича-сырца длиной 50—60 см. В центре поселения высилась цитадель, сооруженная на остатках разрушенных более ранних построек. Цитадель имела три ряда стен, поднимавшихся ступенями по склону холма 102.
Ахеменидское поселение вскрыто также при раскопках на городище Яз-тепе, древнейшем центре Мервского оазиса. К середине первого тысячелетия до н. э. Яз-тепе уже утратило свое военно-административное значение, и его цитадель в VI—IV вв. до н. э. превратилась в заброшенные руины. Однако поселение на Яз-тепе продолжало существовать, и при раскопках здесь были найдены остатки построек со стенами, сложенными из крупных прямоугольных сырцовых кирпичей.
Слои этого времени вскрыты также на городище Старого Кишмана в Мургабском оазисе, в Старом Серахсе на Теджене, в Хорпов-кяла в предгорной полосе Копет-Дага ,03.
Благодаря работам Хорезмской экспедиции памятники ахеменидского времени стали известны и в Хорезме. Это — городище Кюзели-гыр и поселение близ Дингильдже. Городище Кюзрпи-гыр (на левом берегу Аму-Дапьи. в 85 км к западу от Ташауза) расположено на естественной возвышенности и в соответствии с ее очертаниями имеет подтреугольную форму. Его максимальная длина — 1000 м, ширина — не216


многим более 500 м. Как показали раскопки, городище было окружено двумя параллельными стенами, между которыми помещался коридорообразный проход. Внешняя стена была укреплена башнями. К внутренней стене вплотную примыкали разнообразные жилые постройки, возведенные из крупного кирпича-сырца прямоугольной и квадратной формы, а иногда и из битой глины-пахсы ,04.
Другой памятник ахеменидского времени — поселение близ Дингильдже — расположен в правобережном Хорезме, к северо-востоку от Турткуля. Здесь в результате раскопок вскрыто большое многокомнатное здание площадью 2600 кв. м
В здании обнаружено 17 жилых, хозяйственных и производственных помещений различной величины. Это здание было окружено внешней стеной, достигавшей двухметровой толщины. Стены его были сооружены из крупных квадратных и прямоугольных, но по пропорциям близким к квадратным, сырцовых кирпичей. Датируется эта постройка примерно серединой V в. до н. э.,05.
Археологические материалы, необходимые для характеристики поселений других областей Средней Азии VI—IV вв. до н. э., пока малочисленны. Это так называемый комплекс Афрасиаб I, характеризующий наиболее ранний слой городища древнего Самарканда-Афрасиаба и слой Кобадиан I, изучавшийся во время раскопок городища Калаи-Мир в низовьях Кафирнигана.
На Афрасиабе материалы ахеменидского времени найдены в разных местах этого огромного городища. При раскопках были встречены глинобитные и сырцовые стены построек, но ни одного помещения полностью вскрыть еще не удалось ,os.
На городище Калаи-Мир раскопана часть постройки со стенами, сложенными из крупного сырцового кирпича, но и
217


О l-l
0 1СЛЛ
Орудия слоя Қобадиан l (Калан-Мир).
здесь о характере планировки и о строительной технике в до-, статочной степени судить еще трудно ,07.
. Все перечисленные выше оседло-земледельческие поселения Средней Азии VI—IV вв. до н. э. имеют много общего. Насколько позволяют судить известные сейчас данные, во. всеҳ среднеазиатских областях наряду с глинобитными (пахсот выми) кладками широко, применялся крупный прямоугольный кирпич-сырец, на смену которому уже в конце ахеменидского времени пришел сырцовый кирпич подквадратной или квадратной формы, который в последующее время, вплоть до ран-, него, средневековья, в ряде областей стал основным строительным материалом среднеазиатской архитектуры. Но более рсего сближает эти памятники найденная при их раскопках керамика, особенно характерные сосуды цилиндрической или цилиндро-конической формы, изготовленные на гончарном V?.
218


усруге и покрыты^ обмазкой — ангобом. Сходство этой посуды столь велико, что дает основание говорить об изврстнодо едит нообразии керамического инвентаря Бактрии, Согда, Мар- рианы, .Парфии. и Хорезма в период их вхождения в .состав Дхеменидского государства. . *
v, В Чирчик-Ангренской долине, в Фергане и сакских райо* нах Средней Азии, не входивших в состав этого государства* керамика рассматриваемого типа не была распространена* Это наблюдение наводит на мысль, что распространение цил лнндрпческой и цилиндро-конической керамики в VI —IV вв> до ,н.. э. .можно связывать с утверждением здесь ахеменид- Ского господства. Однако, поскольку подобная керамика не характерна для центральных областей Ахеменидского государства, вопрос о ее происхождении и о поразительном сходт стве керамических комплексов разных среднеазиатских областей VI—IV вв, до н. э. пока еще остается открытым 1О8. ;
Памятники Чирчйк- С ИНЫМ кругом КулЬТХ'рнЫХ ТрЗДИЦИЙ » Анғренской долины связаны памятники VI—IV вв. до и. э. в Фер* и Ферганы гане и Чирчик-Ангренской долине (в Чаче).
В Чирчик-Ангренской долине к этому времени относится бургулюкская культура, изученная пока чрезвычайно слабо. Поселения этой культуры с землянками, а возможно, н с постройками из сырцового кирпича характеризуются глиняной посудой, изготовленной от руки при помощи шаблона — мешка с песком. Наиболее распространенной формой сосудов в поселениях бургулюкской культуры были полусферические ,чаши и шаровидные горшки. Сосуды иногда расписывались полосками краски109.
Памятники VI—IV вв. до н. э., обнаруженные в Фергане* (более многочисленны; к ним относятся поселения и могильг ники. Среди них наиболее изучены городище Эйлатан и norpet бения Актамского, Кунгайского и Ниязбатырского курганных могильников. t
Городище Эйлатан расположено в восточной части Фер-, г-анской долины, в междуречье Нарына и Кара-Дарьи. Относится оно к VI—IV вв. до н. э. и представляет собой весьма своеобразное поселение, напоминающее огромные скифские городища Северного Причерноморья. Эйлатан состоит из двух частей: внутреннего, укрепленного стенами, безцитадельного поселка площадью примерно в 20 га и охваченной внешним валом незастроенной территории в 200 га, предназначавшейся* очевидно, для скота, который сгоняли сюда, когда надвигалась военная опасность. Во внутренней части Эйлатана во время раскопок были обнаружены остатки постоянных наземных построек^ Керамика Эйлатана, как и бургулюкская, резко отличается от цилиндрической и цилиндро-конической посуды других оседло-земледельческих областей Средней Азии рас21.9


сматриваемого периода. Қак и в Чаче, здесь найдена лепнаяг посуда, изготовленная на матерчатом шаблоне, хотя наряду с ней в Эйлатане была уже и гончарная ремесленная посуда, по своим формам, однако, также совершенно непохожая на цилиндрическую и цилиндро-коническую; эта керамика, изготовленная на гончарном круге, повторяет формы лепной. Как и в Чаче, здесь были широко распространены круглодонные чаши и горшки. Чаши часто раскрашивались горизонтальными полосами. Встречаются также сосуды, украшенные расписными узорами.
Керамика эйлатанского типа встречена также в нижнем слое городища Шурабашат (Ошская область Киргизской ССР, в 8 км к северо-западу от г. Узгена), а также в основании ряда других поселений восточной части Ферганской долины по.
С оседлыми земледельцами Ферганы, оставившими керамику эйлатанского типа, связаны могильники, открытые в Ферганской и Андижанской областях Узбекистана. Один из таких могильников — Актамский — расположен в 9 км к югу от г. Ферганы. Здесь раскопано 27 курганов с каменными насыпями. В 20 «малых» курганах открыто по одной могильной яме, в 7 «длинных» обнаружено от трех до девяти ям с захоронениями. В каждой яме лежало от одного до четырех скелетов. Погребенных обычно укладывали на спину, головой на запад. Под голову погребенному часто помещали овальные гальки — своеобразные каменные «подушки». Рядом с покойником ставилась глиняная посуда. В погребальный инвентарь- входили железные браслеты, булавки, бусы, серьги, а также стрелы с бронзовыми наконечниками и железные ножи. Керамика похожа на эйлатанскую и составляет с нею единую группу, хотя посуда Ак-Тама кажется более однородной и нарядной (здесь больше расписной посуды); и то и другое объясняется, по-видимому, назначением актамских сосудов — служить погребальным инвентарем.
Сходный с Актамским Ниязбатырский могильник обнаружен в Андижанской области Узбекской ССР. Здесь найдены такие же курганы с каменными насыпями — «длинные» и «малые», воздвигнутые над погребальными ямами.
К середине I тысячелетия до н. э. относится и Кунгайский могильник, расположенный в 40 км к юго-востоку от г. Ферганы. Здесь были также вскрыты курганы двух типов: «длинные» — вытянутые до 30 м с севера на юг, и «малые» — округлые, диаметром от 3 до 12 м. В «длинных» курганах найдено от 3 до 11 погребений, в «малых» — от одного до трех. Инвентарь кунгайских погребений сходен с Актамским, но по устройству погребений эти могильники различны: в Кунгай- ском покойников помещали в каменные «склепы», сложенные 220


из булыжника. Эти различия объясняются, по-видимому, тем, что в Актамском и Кунгайском могильниках хоронили людей из разных групп родственного населения, обитавшего в Фергане VI—IV вв. до н. э. 1П.
Поселения и могильники с керамикой эйлатанского типа •свидетельствуют о том, что в VI—IV вв. до н. э. в Восточной и Центральной Фергане Н2, равно как и в Чаче, жило оседлое земледельческое население, придерживавшееся, однако, иных культурных традиций, чем жители Бактрии, Согда, Маргианы, Парфии и Хорезма. Корни этих традиций уходят в местную ферганскую культуру эпохи бронзы II — начала I тысячелетия до н. э. Памятники Ферганы VI—IV вв. до н. э., таким образом, характеризуют новый этап развития древней местной ферганской культуры.
Культура Ферганы VI—IV вв. до н. э. Памятники саков оказала сильное влияние и на скотовод- Памир-Алая ческие, вернее всего, сакские племена Памиро-Алая, что подтвердилось вещами, найденными в ряде вскрытых здесь памятников рассматриваемого периода. Таковы, например, ритуальные «курганы» Тулейкенской группы (в 10 км к северо-западу от г. Ош). Эта группа насчитывает 22 полусферические каменные насыпи, не содержавшие ни могильных ям, ни погребений; в этих, скорее всего поминальных насыпях при раскопках были найдены глиняные сосуды, сходные с ферганскими. Полусферическая чаша с росписью ферганского типа найдена также в сакском погребении в ущелье Шарт в Чон-Алаенз.
Элементы сходства с памятниками Ферганы VI—IV вв. до н. э. обнаружены и в курганных погребениях кочевых племен, заселявших в то время районы Центрального Тянь- Шаня. Так, в могильниках Аламышикском (к западу от г. Нарын) и Джергеталском (на р. Джергетал, притоке р. Алабуки, между Узгеном и Нарыном) в погребениях под земляными, обложенными каменными концентрическими кольцами, насыпями покойники часто лежали головой на «каменной подушке», а помещенные рядом с ними лепные круглодонные сосуды —чаши и горшки — напоминали по форме и технике изготовления эйлатанскую посуду ,14.
Своеобразную группу памятников VI—IV вв. до н. э. представляют курганные могильники Восточного Памира, принадлежавшие еакским племенам. В настоящее время опубликованы материалы из раскопок двух таких могильников: Там- динского и Акбеитского. Могильник Тамды расположен на высокой площадке над правым берегом р. Памир, аАк-Беит — в верховьях р. Ак су, неподалеку от Кызыл-Рабата. Тамдин- ский могильник насчитывает 22 погребальных сооружения, из которых были раскопаны только 16. Из них 15 оказались по221


гребальными курганамигодно—ритуальной выкладкой. ВАк- ^еите поминальные ритуальные выкладки составляли третЬ всех вскрытых кӯрганбй (10 из'30), ҷто свидетельствует, возможно, о большой воинственности оставивших этот могильник племен; поминальные курганы воздвигались в честь воинов, павших в далеких походах, в силу чего их тела не могли быть погребены на родовом кладбище.
План и разрез сакского кургана на Восточном Памире.
Над сакскими погребениями Восточного Памира возводились земляные или каменные насыпи, часто окаймленные двумя или несколькими рядами камней. Погребенные лежали на боку в скорченном положении, причем их иногда посыпали охрой, так что при вскрытии костяк оказывался окрашенным в красный цвет. В могилу вместе с покойником часто помещали богатый погребальный инвентарь: глиняные кругло- донные чаши и горшки (сходные с керамикой кочевников Тянь-Шаня и Семиречья, а также Чача и Ферганы); предметы вооружения — железные кинжалы-акинаки, деревянные стрелы с наконечниками из бронзы, железа, кости и дерева, деревянные гарпуны; украшения — разнообразные бусы и поделки из бронзы, преимущественно детали конского убора.
Большой интерес представляют бронзовые бляшки с изо^ браженнями, выполненными в так называемом «скифском зверином стиле*, бронзовые котелки, украшенные фигурками козлов или чудовищ115. ’
• : !
222


Искусство Средней Азии VI—IV вв. до н.1э_ Изобразительное в настоящее время характеризуют металди- искусство ческие изделия «Амударьинского клада», бронза сакских могильников Памира и отдельные находки бронзовых предметов, а также наскальные изображения Алйя и Западного Памира. Своеобразными образцами орнаментального искусства являются и расписанные глиняные сосуды Ферганы.
«Амударьинский клад», уже упоминавшийся выше, представляет собой коллекцию золотых и серебряных вещей и i^o- нет, купленных около 1877 г. бухарскими купцами в Кобд- диане, через который они проезжали по пути в Индию. Мест-
1
Посуда из сакских курганов Восточного Памира. I
ные жители сообщали купцам, что все эти вещи найдейы «вместе в земле». Бухарские купцы приобрели эту коллекци|о, намереваясь прибыльно перепродать ее индийским ювелираРм. В конечном счете это им удалось, хотя по пути в Индию ф- бадианекие находки успели побывать еще и в руках у разбойников. Позднее значительная часть этих вещей оказалась в руках английских чиновников и лишь после долгих странствий попала в Британский музей в Лондоне. Понятно, что в состав «Амударьинского клада» (как назвал это собрание издавший его английский исследователь О. М. Дальтон) за время, прошедшее со дня покупки бухарскими купцами в Kjo- бадиане до поступления в Британский музей, могли попасть разные вещи. Однако основу этой коллекции составили предметы, действительно найденные в Северной Бактрии и относящиеся к ахеменидскому времени116. Среди вещей «Амударьинского клада».,..происхождение и датировка которых
223


Находки из сакских курганов Войлочного Памира.


общепризнаны, имеются интереснейшие памятники изобразительного искусства. Такова, например, золотая пластинка с невысоким рельефным изображением жителя Средней Азии. Это стоящий во весь рост бородатый мужчина. Его голова изображена в профиль, несколько схематично, весь облик статичен, весьма условно переданы глаза. Но, несмотря на это, лицо и фигура чрезвычайно выразительны и, без сомнения, передают определенный этнический тип. Чрезвычайно тщательно переданы на пластинке одежда и вооружение: шапка в виде башлыка, халат, штаны, мягкие сапожки, короткий меч (акинак), висящий на поясе с правого бока. В правой руке мужчина держит связку священных прутьев (барсом). Не менее интересна и небольшая золотая модель колесницы, запряженной четырьмя лошадьми, со стоящими в ней фигурами возницы и вельможи.
Эти изображения людей, а также отдельная золотая фигурка живо напоминают образцы ахе- менидского искусства. Это объясняется родством бактрийцев и других древних ираноязычных народов Средней Азии и персов, а также, конечно, и тем, что Бактрия прочно входила в состав Ахеменидского государства.
В других изображениях «Амударьинского клада» четко видны элементы «скифского звериного стиля», своеобразного приема передачи животных, получившего широкое распространение в исЗолотая фигурка (Амударьинский клад)
кусстве кочевых племен Северного Причерноморья, южнорусских степей, Казахстана и Южной Сибири, равно как и у сак- ских племен Средней Азии. Такова небольшая золотая пластинка с рельефным изображением фантастического существа с головой хищной птицы и змеиным телом. В этом изображении, несмотря на значительную стилизацию, прекрасно переданы особенности, присущие именно хищной птице и змее. Та же стилизация деталей, поразительно сочетающаяся с вырази-
15
Заказ 3970
225


Золотая модель колесницы (Амударьинский клад).
Бактрийский грифон (Бадахшан).


Золотой браслет (Амударьинский клад).
тельностью всего образа в целом, свойственна и некоторым другим предметам из «Амударьинского клада». Находки в Ко- бадиане характеризуют, по-видимому, искусство бактрийцев и родственных им оседло-земледельческих народов центральных областей среднеазиатского междуречья.
Судить об искусстве других земледельческих районов Средней Азии мы пока не можем из-за отсутствия достаточных материалов. Так, для Чача VI—IV вв. до н. э. сейчас известен всего лишь один памятник изобразительного искусства— бронзовый литой нож, ручка которого украшена рельефным изображением птичьей головы с длинным изогнутым клювом117. Это изображение также напоминает памятники «скифского звериного стиля».
15*
227


Изобразительное искусство земледельцев Ферганы VI—IV вв. до н. э. пока нам почти неизвестно (единственным его образцом служит костяная пластинка с плохо сохранившимся процарапанным изображением воина (?) 118. Об орнаментальном же искусстве жителей Ферганы того времени мы можем судить по находкам расписной глиняной посуды. Этот вид художественного творчества был прямым продолжением местных древних традиций украшения керамики. Для рассматриваемого периода особенно характерно горизонтальное членение стенок сосудов на пояса с геометрическими узорами. Наиболее излюбленным элементом орнамента были ряды обращенных вершинами вниз треугольников, изображенных на светлом фоне красной или темно-коричневой краской.
Намного лучше известно сейчас изобразительное искусство кочевых сакских племен Памира и Семиречья, сходное с искусством других кочевников Восточной Европы и Азии, творцов и носителей «скифского звериного стиля». Памятниками искусства саков являются бронзовые литые бляхи конского убора, найденные при раскопках памирских курганных погребений, фигурки на литых бронзовых котлах и др. Одна из блях представляет собой изображение горного козла-теке с загнутыми рогами в момент прыжка с подобранными ногами. Как и в других памятниках «звериного стиля», детали изображения трактованы здесь обобщенно, но в целом животное передано отчетливо и динамично. Четко видны его характерные черты, общее представление о которых и хотел передать безвестный мастер, отливавший эти бляхи более двух с половиной тысячелетий назад. Поразительна по мастерству и тонкости изготовления рукоять сакского кинжала с Памира, украшенная изображениями в «зверином стиле». Весьма выразительны также выполненные в том же стиле скульптурные фигуры животных, украшавшие бронзовые жертвенные столы, и курильницы, найденные в Семиречье (в Северной Киргизии и Южном Казахстане) 119.
Своеобразным памятником изобразительного искусства Средней Азии служат наскальные изображения, из которых некоторые относятся, возможно, к рассматриваемому нами периоду. Такова одна из групп наскальных изображений Сай- малы-Таша, перевала Ферганского хребта, где открыты тысячи таких изображений. Эта группа включает изображения животных и людей, выполненные «объемно», т. е. с заполнением всего фона, а не только нанесением линейного контура, как было распространено в более позднее время. Сходные изображения открыты также в Таджикистане: в верхней части бассейна Зеравшана и на Западном Памире. Қ сожалению, изучение наскальных изображений только лишь начи-
228


Ручка серебряного сосуда (Амударьинский клад).


нается, и датировку их все еще нельзя считать установленной с достаточной определенностью.
Религия Вопрос о религиозных культах, существовавших на территории Ахеменидской державы, является, пожалуй, наиболее сложным и спорным из всех проблем истории этого государства. В той или иной форме он затрагивался почти во всех работах, посвященных истории зороастризма; особую остроту он приобрел после открытия так называемой «антидэвовской» надписи Ксеркса 1120. В настоящее время среди зарубежных ученых господствует мнение, согласно которому зороастризм был государственной религией уже в Мидийском царстве или по крайней мере при первых Ахеменидах121. Некоторые исследователи делают при этом оговорку относительно «непоследовательного зороастризма» Дария I, имея в виду определенные различия в религиозной терминологии ахеменидских надписей и Гат Авесты 122.
В советской исторической литературе, напротив, преобладает мнение о том, что ни Дарий, ни Ксеркс не были зороастрийцами и что зороастризм вообще не был государственной религией Ахеменидов 123.
О единой религии для всех территорий, включенных в Ахе- менидскую державу, говорить, конечно, не приходится. Такое предположение невероятно уже потому, что Ахеменидская империя была конгломератом народов и племен, не имевших общей социально-экономической базы, общего языка, сильно различавшихся по уровню культурного развития, по традициям, по сложившимся в течение ряда столетий религиозным воззрениям. В этих условиях трудно представить, чтобы ахе- менидские правители действительно пытались провести религиозную реформу на всей территории державы, в частности запретить почитание древних племенных божеств-дэвов (дайва), заменив их единым культом Ахурамазды, хотя царские надписи (Дария I, Ксеркса I) дают, казалось бы, основание думать о такой реформе. Можно скорее предположить, что, обвиняя отдельные страны и народы в том, что они не почитают Ахурамазду, Ахемениды искали дополнительный предлог для проведения завоевательных походов и особенно карательных экспедиций. Следует иметь также в виду, что в покоренных странах местные культы порою использовались враждебными Ахеменидам силами для политической борьбы. Так, в Бехистунской надписи Дарий I, излагая события похода против саков-тиграхауда (март 519 — март 518 г.) 124, заканчивает это сообщение словами: «Эти саки были враждебными, Ахурамазда ими не почитался. Я почитал Ахурамазду; волей Ахурамазды, как было мое желание, так я с ними и поступил».
230


Религия, официально поддерживавшаяся Ахеменидами, была распространена главным образом в персидском обществе. Наряду с этим продолжали существовать старые местные культы отдельных народов и племен, испытывавших сравнительно незначительное влияние «официальной религии», особенно в западных областях (прежде всего в Финикии, Палестине, Египте, Вавилонии и в Эламе). Во всех этих областях первые ахеменидские цари признавали и поддерживали местные культы.
В восточноиранских и среднеазиатских областях распространялось зороастрийское учение, влиявшее на древние местные культы и в свою очередь само изменявшееся под их влиянием. Античные источники не сообщают почти никаких сведений об этих процессах; но анализ авестийских текстов (сравнение Гат с так называемой «Младшей Авестой») позволяет судить о тех изменениях, которые были внесены в учение 3>аратуштры по мере распространения этого учения и освоения его населением ряда областей.
О религиозных верованиях Персиды и Мидии, помимо ахе- менидских надписей, мы можем судить и по данным античных авторов.
Сведения античных авторов о религиозных представлениях и обрядах персов в VI—IV вв. до н. э. указывают на определенные расхождения с зороастризмом125. Так, из данных Геродота (которые и в этом вопросе служат наиболее важным и достоверным источником), относящихся ко времени Ксеркса, видно, что религии персов не был присущ развитый дуализм, который свойственен Авесте. Культ огня не занял еще центрального места, характерного для позднейшего зороастризма; не было у персов и храмов или алтарей огня126. Геродот сообщал: «Ставить кумиры, сооружать храмы и алтари у них не дозволяется». В то же время у Геродота имеются и другие данные, сближающие верования и обычаи персов и особенно их религиозных руководителей — магов с зороаст- рийскими установлениями, как они известны по некоторым авестийским текстам (по «Ясне Семиглав», несколько более поздней, чем Гаты, но составленной на том же диалекте, а также по более поздним частям). Геродот пишет: «У них (персов) в обычае приносить Зевсу (Ахурамазда, верховное божество) жертвы на высота йших^гора^-причем Зевсом они называют весь небесный свод. Приносят жертву они также солнцу, луне, земле, огню, воде и ветрам. Этим одним божествам приносят они жертвы искони»; «маги... собственноручно умерщвляют всякое животное, кроме собаки и человека, а также вменяют себе в заслугу умерщвление возможно большего числа муравьев, змей и других пресмыкающихся и летающих животных». Почитание солнца, луны, земли, воды, бо231


жества воздуха-ветра засвидетельствовано текстами «Младшей Авесты». Жертвоприношения скота, о которых сообщает Геродот127, категорически осуждаемые Заратуштрой в Ғатах, многократно упоминаются в других частях Авесты 128.
В описании погребальных обрядов магов у Геродота также можно видеть черты сходства с обрядом, предписываемым поздним зороастризмом: «Нижеследующая подробность сообщается как тайна, явно о ней не говорят, а именно, что труп умершего перса погребается не ранее, как его разорвет птица или собака. Что так поступают маги, я знаю доподлинно, потому что они делают это открыто. [Обычно же] персы покрывают труп воском и затем хоронят в земле» 129. В то же время из последнего сообщения ясно, что обряд погребения, сходный с зороастрийским (выставлять трупы на съедение птицам и собакам и погребать только кости), не получил euje при Геродоте массового распространения среди персов—открыто так поступали лишь маги. Археологические работы показывают, что в то время хоронили и в гробах; ахеменйд- ские цари покоились в скальных гробницах. z
Религия Дария I, как она отражена в его надписях, содержит представление о верховном божестве Ахурамазде, наряду с которым упоминаются и «другие боги», не называемые в надписях Дария по именам. Ахурамазда, как и в Авесте, выступает в качестве творца всего сущего; особо подчеркивается покровительство, оказываемое им царю; в наставлениях Дария, обращенных к его подданным, Ахурамазда постоянно фигурирует как верховный судья, воздающий за добро и карающий за непослушание.
Хотя прямых указаний на существование культа Ахура- мазды среди иранских племен в начале I тысячелетия до н. э. нет, однако вряд ли могут быть сомнения в том, что этот культ намного древнее зороастризма и что он создан не Заратуштрой и не магами Западного Ирана. Почитание Ахурамазды существовало еще в древних культах некоторых иранских племен, как на востоке Иранского плато и в Средней Азии, так и на западе (после продвижения сюда иранцев в IX—VIII вв. до н. э.) 13°.
Надписи Дария I содержат представления о борьбе правды-добра с ложью-злом (драуга), что также находит соответствие в учении Заратуштры 131. Однако религиозно-этическая терминология ахеменидских надписей не тождественна авестийской: в Авесте обычное название «божества» — язата, в древнеперсидских надписях — бага, что не может быть объяснено диалектными различиями языка Авесты и древнеперсидского; «жрец» в ахеменидских надписях именуется магу, в Авесте—йтраван 132; древнеперсидские надписи не упоминают «бессмертных святых» (амэшаспента), в окру232


жении которых Ахурамазда выступает в Авесте 133. Наконец, в ахеменидских надписях, как и у Геродота, не упоминается и имя Заратуштры134. Авеста в свою очередь не знает имен ахеменидских царей.
В правление Ксеркса I (486—465 гг. до н. э.) в религиозной политике Ахеменидов произошли, по-видимому, какие-то изменения, однако и для этого времени нет точных данных, которые могли бы свидетельствовать о том, что зороастризм стал официальной религией правящей династии. Как можно судить по «антидэвовской» надписи, Ксеркс пытался уничтожить древние местные культы в некоторых из покоренных стран и ввести культ Ахурамазды и Арты. Как и в надписях Дария I, употребление некоторых религиозных терминов в «антидэвовской» надписи отличается от терминологии Авесты: бразманийа «религиозно-почтительно» — термин, не имеющий соответствия в авестийских текстах, но восходящий, видимо, еще к периоду индоиранской общности (ср. др.-инд. брахман); ртаван в этой надписи употребляется в ином значении, нежели авест. ашаван «праведный» (этимологически ртаван).
При Артаксерксе II (405—359 гг. до н. э.) вводится культ божеств Анахиты и Митры (они упоминаются в надписях Артаксеркса II и Артаксеркса III); в честь этих божеств, по-видимому, воздвигались храмы. В середине V в. до н. э., еще в период правления Артаксеркса I, был введен «зороастрий- ский» календарь (около 441 г. до н. э.) 135, в котором названия месяцев и дней соответствовали именам авестийских божеств. Возможно, что календарная реформа была следствием изменения религиозных воззрений Ахеменидов и принятия поздними ахеменидскими правителями (Артаксеркс I и последующие цари) зороастризма. Однако и в это время в Западном Иране продолжают существовать местные древние культы. Окончательное оформление догматического зороастризма происходит много позднее, лишь при Сасанидах; по сведениям античных авторов, маги и в период завоевания Ирана Александром Македонским могли еще вести совместные богослужения с жрецами других религий.
Геродот называет магов одним из мидийских племен; вероятно, что территорией этого племени была первоначально область Рага (средневековый Рей), с которой традиция, отраженная уже в «Младшей Авесте», связывает имя Заратуштры. Из племени магов еще в Мидийском царстве происходило большинство жрецов; эта практика продолжалась в Западном Иране и в ахеменидское время и привела к созданию теократической организации магов. Об учении магов, системе их религиозных взглядов мы знаем очень немного (в основном— сведения Геродота); данных для того, чтобы считать это учение идентичным зороастризму Гат, нет. Отношение 233


религии магов к более позднему зороастризму, как мы о нем знаем по «Младшей Авесте», также не вполне ясно, однако, как уже было отмечено, наличие некоторых сходных черт несомненно. Некоторые исследователи видят в магах представителей жречества древних культов, ревностных хранителей старых вероучений, противившихся распространению зороастризма; другие, напротив, считают уже мидийских магов последователями учения Заратуштры.
Документы персепольского архива показывают, что маги, по крайней мере со времени царствования Дария I, играли важную роль при царском дворе, жили в столице Персеполе и получали из царских кладовых все необходимое для совершения возлияний (в том числе и для приготовления ҳаума) 136. Возможно, что при последних Ахеменидах маги приняли какую-то форму зороастрийского учения. Само слово «маг» проникло (уже в ахеменидское время) во многие иранские языки, в частности, в парфянский и согдийский; распространение получил и термин магу пати «глава магов», сохранившийся в форме мубад и в языке таджикской классической литературы.
В Восточном Иране и в Средней Азии в ахеменидский период распространялось зороастрийское учение. Сталкиваясь с древними местными культами, оно неминуемо должно было видоизмениться и приблизиться к традиционным религиозным воззрениям. Действительно, сравнение религии Гат с религиозной системой «Младшей Авесты» обнаруживает глубокие изменения, которые по мере распространения претерпело учение Заратуштры. Отвлеченные качества божеств персонифицировались, пантеон пополнился многими древними божествами, отвергнутыми в свое время Заратуштрой. Старые культы слились с зороастризмом; в результате возникла новая синкретическая религия.
Среди божеств, отсутствовавших в Гатах, но появившихся в «Младшей Авесте», первое место принадлежит, несомненно, Митре. Его культ получил большое распространение в ряде областей Восточного Ирана и Средней Азии, о чем свидетельствуют как данные ономастики, так и термины согдийского и хорезмийского календарей, представляющих собой варианты зороастрийского («младоавестийского») календаря.
Важную роль в пантеоне «Младшей Авесты» играет Ард- висура Анахита, богиня вод и плодородия. Этой богине посвящен пятый Яшт Авесты, причем, как можно судить по описанию Анахиты, должно было существовать ее скульптурное изображение. Это подтверждается и сведениями поздних античных авторов, сообщающих о сооружении в разных частях Ахеменидской державы при Артаксерксе II храмов с изображениями Анахиты.
234


Зороастрийские жрецы проповедовали, что Гаты и другие части Авесты следует рассматривать как одно целое, созданное якобы самим Заратуштрой (с этой целью во многих случаях была введена фраза: «Так сказал Заратуштре Ахурамазда»). Многие обычаи и обряды, осужденные пророком в Гатах, освящены «Младшей Авестой». Синкретическая религия, созданная в восточных областях империи на основе слияния учения Заратуштры с местными древними культами, проникала и в Западный Иран; она стала основой для более позднего догматического зороастризма Сасанидского государства.
Однако не следует думать, что в VI—IV вв. до н. э. зороастризм (в его младоавестийской форме) распространялся среди всех без исключения народов и племен Восточного Ирана и Средней Азии. Некоторые из восточноиранских племен были не затронуты ни зороастризмом, ни более древними маздеистскими культами. Так обстояло дело с частью сакских племен. В то время как припамирские саки, как свидетельствуют лингвистические данные, почитали Ахурамазду как верховное божество (бог Солнца) 137, сакские племена — предки нынешних осетин совсем не знали культа Ахурамазды (о чем свидетельствуют данные осетинского языка и мифологии) 138.


ГЛАВА V
БОРЬБА НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРОТИВ ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
НАЧАЛО ГРЕКО-МАКЕДОНСКОГО ВТОРЖЕНИЯ В СРЕДНЮЮ АЗИЮ
Разгром Ахеменидской державы
Ахеменидская держава в процессе своей экспансии на запад столкнулась с греческими государствами, что привело в начале
V в. до н. э. к греко-персидским войнам, окончившимся поражением Ахеменидов. Вместе с тем между Грецией и Ахеменидской державой (особенно в ее западных сатрапиях) существовали весьма развитые экономические связи \ что, в частности, нашло отражение и в денежном обращении2. На протяжении IV в. непрерывные войны, династические распри и дворцовые перевороты очень ослабили центральную власть в Ахеменидском государстве и усилили сепаратистские стремления аристократической верхушки в провинциях. Экономическое развитие отдельных областей, включенных в состав Ахеменидской державы, способствовало их стремлению к самостоятельности. Народные массы вели неустанную борьбу против ахеменидского ига. Непрерывно вспыхивали восстания. Огромная Ахеменидская империя в 30-е годы IV в. до н. э. воистину являлась «колоссом на глиняных ногах». Александр Македонский, начавший войну с ней, одерживает ряд побед и захватывает всю западную часть державы.
1 октября 331 г. Александр Македонский в битве при Гав- гамелах нанес последнее решающее поражение аХеменидским войскам. Здесь, как и в предыдущих сражениях, высокие боевые качества продемонстрировали среднеазиатские контингенты, особенно саки и бактрийцы, но и они не могли спасти положение. Путь для продвижения к сердцу Ахеменидской империи был открыт.
236


Александр Македонский захватил Вавилон. Затем пали Сузы, Персеполь, Пасаргады, были захвачены сокровища ахеменидских царей. В это время Дарий III отправился в одну из важнейших провинций своего государства—Мидию, правильно предположив, что Александр займется захватом более богатых и густонаселенных территорий3. В Мидии Дарий пытался вновь собрать войска и, вероятно, достиг в этом отношении, если верить цифрам Квинта Курция 4, некоторых успехов, но ожидавшаяся помощь от скифов и кадусиев не была получена. Поэтому при приближении греко-македонских войск Дарий бежал из Экбатан. Его сопровождали около 3 тыс. всадников и до 6 тыс. пехотинцев °.
Во главе отряда, сформированного из конницы и пехоты, Александр начал преследование. Быстрота передвижения привела к тому, что, придя на одиннадцатый день в Рагу6, он был вынужден дать утомленным войскам многодневный отдых. Войско Дария между тем значительно поредело7.
Преследуя Дария, Александр двинулся к Каспийским воротам. Здесь от перебежчиков он узнал, что в ахеменидском лагере произошел мятеж, который возглавили Набарзан, сатрап Бактрии Бесс и сатрап Арахосии и Дрангианы Барза- ент8. Инициатором, видимо, с самого начала выступил Бесс. В результате на его сторону перешла значительная часть персидских войск. Дарий был арестован восставшими, лишен власти и убит.
Итак, Дарий III оказался совершенно неспособным организовать оборону против греко-македонских войск. Неудачный ход войны с Александром Македонским воспринимался в то время как результат военной бесталанности ахеменидского царя, ему должны были ставить в вину его поразительную нерешительность и трусость. Все это прекрасно понимали его приближенные, которые и решили избавиться от него. Их поддерживала основная часть войска9.
Возглавлявший мятеж против Дария сатрап Бактрии Бесс был его родственником10. В битве при Гавгамелах он командовал бактрийцами, согдийцами, какими-то индийскими пограничными племенами, а также руководил саками п.
Власть перешла в руки Бесса потому, что возглавлявшиеся им бактрийские отряды при отступлении из Гавгамел сохранили боеспособность12, а за его спиной стояла наиболее мощная на востоке Бактрийская сатрапия. Через некоторое время Бесс принял царский титул, провозгласив себя Артаксерксом, «царем Азии», и начал собирать войско, в частности из скифов (т. е. саков) и «других народов, живущих у Та- наиса» (Сыр-Дарья) 13.
Диодор излагает эти события следующим образом: «Тем временем после кончины Дария, ускользнув вместе с Набар- 237


заном и Барзаентом и многими другими из рук Александра, пришел в Бактриану Бесс, давно назначенный Дарием ее сатрапом и ставший известным народу благодаря своему управлению; он призывал народ упорно отстаивать свою свободу. Он указывал, что страна у них очень трудна для вторжения и имеет достаточное количество защитников своей независимости. Бесс обещал руководить войной, и народ, убедившись, провозгласил его царем. Он же произвел набор воинов и приготовил много. оружия» ,4. В значительной степени это сообщение повторяет Арриана и Квинта Курция. Однако только Диодор подчеркивает, что «провозгласил его царем народ». Это следует понимать не буквально, а лишь как отзвук каких-то мероприятий Бесса по укреплению (оформлению?) своей власти в качестве уже не сатрапа, а царя. Быть может, имело место какое-то публичное провозглашение его царем. Существенно также упоминание о действиях Бесса по подготовке обороны страны.
Греко-македонские войска продолжали тем временем планомерное завоевание восточных сатрапий. Много времени Александр потратил на завоевание Гиркании и прилегающих территорий юго-восточного Прикаспия. Затем он вступил в собственно Парфию, которая не оказала значительного сопротивления, так как к тому времени Фратоферн, сатрап Гиркании и Парфии, перешел на сторону Александра и был вновь назначен сатрапом этих областей (вероятно, тогда же). Обеспечив себе тыл и дав отдохнуть войскам, Александр начал поход в Бактрию.
Бесс приготовился к отпору. Ему, очевидно, удалось сформировать коалицию восточных сатрапий, ядром которой была Бактрия (вместе с Согдианой). В эту коалицию вошли располагавшиеся рядом с ней Арея (в бассейне Герируда), а также области теперешнего центрального и южного Афганистана и юго-восточного Ирана, находившиеся в какой-то зависимости от могущественного сатрапа Бактрии. Было достигнуто соглашение и с сильными своей конницей кочевыми народами. Характерно, что в этой коалиции не приняла участия Парфия, а также некоторые персидские военачальники, в том числе Набарзан 15. На основании этого можно предположить, что Бесс, очевидно, пытался опереться на аристократию племен и народов, находившихся на востоке Ахеменид- ского государства и не предоставил руководящих постов бывшим приближенным Дария — персам-военачальникам. Вместе с тем Бесс, будучи сам представителем ахеменидского рода, принял тронное имя Ахеменидов — Артаксеркс, что должно было сразу сузить его политическую базу, ибо широкие народные массы весьма отрицательно относились к угнетавшим их более двух столетий Ахеменидам. У новоявленного царя 238


было слишком мало времени, чтобы сформировать крупные воинские силы. С запада же надвигалось грозное войско Александра Македонского.
Македонская армия, пишет В. Тарн, со- стояла не только нз тяжеловооруженных ска и его воору- копьеносцев, как это было до того в грече- жение ской армии, а представляла комбинацию разных родов войск, каждый из которых имел специальное назначение, причем наиболее важным была кавалерия,6. Тяжелая пехота (фаланги и гипасписты) играла в азиатской войне Александр Македонский (Лисипп).
сравнительно незначительную роль, выступая в качестве «заднего фона» для более подвижных сил.
Пехота армии Александра состояла из тяжеловооруженных воинов, легковооруженных лучников и метателей дротиков, а также из греческих наемников (последние большей частью употреблялись для гарнизонной службы и охраны коммуникаций).
Греческая фаланга обладала исключительной атакующей силой. В сражении она представляла собой своеобразную «движущуюся крепость».
При помощи фаланги, по словам Ф. Энгельса, гре- ко-македоняне направляли «всю тяжесть их сосредоточенной и двигающейся массы на определенный пункт вражеского фронта» 17.
Легковооруженная пехота играла (в отличие от тяжеловооруженной) значительную роль в сражениях.
Особая часть тяжелой кавалерии состояла преимущественно из аристократов и нередко возглавлялась самим царем. Кроме того, имелись большие кавалерийские части союзников и покоренных народов.
Помимо пехоты и кавалерии, Александр располагал катапультами и другими машинами, употреблявшимися в осадном деле; в полевом сражении катапульты были употреблены всего дважды, в том числе один раз—на Яксарте.
239


В битве при Гавгамелах Александр имел 7 тыс. кавалеристов и 40 тыс. пехотинцев 18.
В процессе войны в Средней Азии Александр Македонский вынужден был произвести большие изменения в организации своего войска, значительно увеличив удельный вес более подвижных легковооруженных пехоты и кавалерии. Одновременно произошли большие изменения и в тактике греко-македонского войска, в частности, в кавалерии. Александр особенно много позаимствовал из тактики своих восточных противников.
~ Когда греко-македонские войска подошли к территории Ареи 19 — первой из сатрапии, вошедших в антимакедонскую коалицию, она еще не была подготовлена к обороне20. Поэтому ее сатрап Сатибарзан встретил Александра в г. Сусия и изъявил покорность. Оставив его сатрапом, Александр двинулся дальше. Именно в это время, по Арриану, были получены сведения о провозглашении Бесса царем и о сборе им войск. Это заставило Александра ускорить наступление в сторону Бактрии. Однако, видимо, близ восточных границ Ареи были получены сведения, что Сатибарзан поднял восстание и собирает войска в столице этой области — в Артакоане (вероятно, Герат или его район). Александр приостановил продвижение на восток и со значительными войсками повернул назад, к Артакоане. Сатибарзан боя не принял и с оставшимися верными ему всадниками (по Диодору, их было 2 тыс. человек) двинулся на соединение к Бессу. Другие арейцы пытались укрыться в горах. Но греко-македонские отряды преследовали их и там, при этом 3 тыс. вооруженных арейцев были окружены, частью истреблены, другие — обращены в рабство.
Не удовлетворившись этим, Александр Македонский решил овладеть всеми городами сатрапии, на что потратил целый месяц21. В результате его жестоких действий восстание в Арее было подавлено, но, как увидим ниже, не окончательно.
Очевидно, Александр получил какие-то сведения о военных приготовлениях, ведущихся в Дрангиане, Гедросии и Арахосии. Поэтому он из Ареи отправился не на восток, а на юг. Это тем более понятно, что во главе Дрангианы стоял Бар- заент, один из участников заговора Бесса против Дария. После похода в эти области, стратегической целью которого было обезопасить тыл, греко-македонские войска вновь направились в Бактрию, теперь уже оставшуюся в одиночестве. Чтобы отвлечь удар от нее и разделить силы Александра, Бесс послал Сатибарзана с 2 тыс. всадников (арейцев?) в Арею, и эта область вновь была охвачена восстанием. Александру пришлось направить для подавления этого восстания некоторое количество войск, Кроме того, он приказал выступить
240


парфянскому сатрапу Фратоферну, во владения которого Бесс также послал своих эмиссаров. Сам же Александр с основными силами армии предпринял очень тяжелый поход через Гиндукушские горы. Перевалив через горы, Александр вышел к Драпсаке, бактрийскому городу, местоположение которого определяется различно22. Бесс не сделал попытки задержать его на труднопроходимых перевалах, а лишь опустошил местность, прилегающую к горам.
Впрочем, В. Тарн предполагает, что Бесс собирался сразиться с Александром в дефиле у Таш-Кургана, но тот обошел дефиле и позицию Бесса23. У Бесса имелось войско, состоявшее из 7 тыс. бактрийцев24, каких-то оставшихся верными ему персидских контингентов и дахов. Таким образом, несмотря па ряд проведенных мероприятий, он не сумел собрать достаточно сил для того, чтобы попытаться вступить в открытое сражение: у него было примерно в два раза меньше войск, чем у Александра. К тому же восстание в Арее было подавлено, Сатибарзан убит. Поднять же против греко-маке- донян массы, начать партизанскую войну Бесс не смог, а может быть, и не хотел. Поэтому он решил переправиться через Оке — Аму-Дарью. Вместе с ним были со своими отрядами согдиец Спитамен 25 п бактрийский аристократ Оксиарт. В состав переправившегося войска входили также согдийские всадники и дахи. Бактрийская же часть войска не последовала за Бессом, а рассеялась по своим селениям26. Потом Александр овладел крупнейшими городами Бактрии — Аорном27 и столицей — Бактрами и, преодолев сопротивление «остальных бактрийцев»28, весною 330 г. полностью захватил южную Бактрию — плацдарм для нападения на Среднюю Азию.
Итак, развернувшаяся под руководством Бесса борьба на несколько месяцев, может быть, почти на полгода, оттянула вступление греко-македонских войск в Среднюю Азию и значительно измотала их. Вместе с тем события в Арее, а также, вероятно, в южной Бактрии, показали народам прилегающих областей, в том числе среднеазиатских, что греко-македонские войска отнюдь не являются освободителями, что их приход несет новую, не менее тяжелую форму угнетения. Участвуя в сражениях и стычках с греко-македонскими отрядами, среднеазиатские воины и их предводители (такие, как Спитамен, Оксиарт и др.) близко познакомились с греко-македонским вооружением и тактикой. Поэтому, вопреки неоднократно высказывавшемуся (в том числе в советской литературе) мнению 29, действия Бесса следует рассматривать как весьма полезные для последующей борьбы народов Средней Азии против греко-македонских завоевателей, а борьбу «коалиции сатрапий» — как подготовительный этап к той всенародной
16 Заказ 3970
241


войне, что позднее разгорелась на территории среднеазиатского междуречья.
Следующим шагом Александра Македон- ПеР^Р^?а через ского была переправа через Аму-Дарью, у-дарью АррИан повествует об этом следующим образом. После того как были захвачены Бактры, а затем покорены и «остальные бактрийцы», греко-македонские войска двинулись к Оксу. В месте переправы река имела ширину около б стадий и была очень глубока. Для устройства моста дерево пришлось бы привозить издалека, поэтому была организована переправа на турсуках; количество изготовленных турсуков было достаточно для того, чтобы войско переправилось за пять дней30. Ряд дополнительных деталей сообщает Квинт Курций. Он красочно описывает ночные переходы греко-макелонских войск по совершенно лишенной (на протяжении 400 стадий) источников воды пустыне. Воины выпили все вино и масло, которое нашлось в обозе. Добравшись до реки, истомленные жаждой люди пили так много, что умирали от этого. Он сообщает также, что потери в результате этого были более значительны, чем в какой-либо из битв Александра31. Вопреки мнению И. Г. Дройзена и В. В. Григорьева32, во всем описании этого отрезка похода у Квинта Кур- ция нет «риторического преувеличения»33.
До пеоеправы греко-македонские войска прошли отрезок пути в 400 стадий, т. е. около 70 км, по пустынной песчаной местности и вышли к Аму-Дарье, где ширина ее достигала 6 стадий, т. е. свыше километра. Однако при отсутствии сведений об исходной точке этого марша (хотя ею были, вероятнее всего, Бактры) и при возможном изменении ширины реки за истекшее время точное отождествление описанной выше переправы с одной из существующих до настоящего времени представляет большие трудности. Поэтому мнения исследователей расходятся. Большинство ученых полагает, что это произошло в Келифе34, другие искали место переправы и в Чушка-Гузаре35 и даже в Термезе36. Но именно в районе Келифа занятие левого берега обеспечивает наступающему наибольшие преимущества. Даже при самой высокой воде берег почти не затапливается, а свойства почвы обеспечивают и во время затопления высокую проходимость37. Река здесь сравнительно узкая, а течение — соответственно очень быстрое, что, впрочем, в более позднее время (середина XIX в.) не служило препятствием к функционированию крупнейшей на этом участке переправы через Аму-Дарью38.
По Курнию39, через некоторое время после переправы Александр Македонский подошел к маленькому городку, жителями которого были бранхиды, когда-то выведенные Ксерксом из Милета. Бранхиды соблюдали греческие обычаи, но
242


Завоевания Александра Македонского


говорили на двух языках и коверкали обиходную речь. Они радостно встретили соотечественников. Но Александр Македонский велел разрушить город до основания и перебить всех жителей. И Курций заключает: «Так искупили грех предков потомки, которые сами никогда не видали Милета...». Страбон, рассказывая о «скалах» Сисимитра и «Согдийской», сообщает, что вблизи них находится город бранхидов, которые добровольно покинули родину вслед за Ксерксом, так как они передали ему храмовые сокровища. В другом месте Страбон передает, что бранхиды ограбили и предали храм и ушли с Ксерксом, боясь наказания40. Об этом рассказывает Плутарх, сохранилось также упоминание и в оглавлении у Диодора. Тем не менее ни Арриан, ни Помпей Трог об этом событии не упоминают, но оно неоднократно отмечается в исторической литературе при описании походов Александра Македонского41, причем Ф. Шварц локализовал «город бранхидов» на месте Келифа42; Б. Хэд высказывал мысль о возможности чекана в этом городе некоторых из древних монет, вошедших в коллекции, составленные европейцами в Индии 43; другие исследователи говорили о влиянии бранхидов на развитие индийского искусства44. К. В. Тревер на основании сообщений Квинта Курция сделала вывод о существовании в Средней Азии особого языка, представлявшего «смешение языка согдийского с языком греческим»45.
Однако весь этот эпизод не представляется безусловно достоверным. Так, В. Тарн считает, что он был придуман Каллисфеном, а на самом деле, как он говорит, «Александр не встречался ни с какими бранхидами». Хотя свое заключение В. Тарн аргументировал очень основательно46, но его выводы полного признания не получили47.
Вопрос о том, существовал или нет в Средней Азии городок, населенный бранхидами, остается открытым.
о - То, что Бесс даже не пытался помешать пе- Захват Бесса
реправе и тем самым потерял возможность или сорвать ее, или по крайней мере нанести чувствительный урон греко-македонским войскам, было вызвано не его нерешительностью48, а другими причинами. Судя по сообщениям источников, в антимакедонском лагере в это время произошли важные события. Очевидно, вскоре после переправы Александр Македонский получил известие от Спитамена и Дата- ферна, что Бесс якобы находится у них под стражей, и если Александр пришлет хотя бы небольшой отряд, то они выдадут Бесса Александру. Последний отправил очень крупный отряд во главе с Птолемеем, который и захватил Бесса. Как указывает Арриан, это сообщение заимствовано им из сочинения Птолемея. Но он приводит и другую версию, принадлежащую Аристовулу, по которой Спитамен и Датаферн сами привели ‘ 244


закованного Бесса к Птолемею49. Второй версии придерживается Квинт Курций, пополнив ее рядом, вероятно, вымышленных подробностей. Существенно, что он называет имя третьего «заговорщика» Катана (или Катена) 50.
Все эти события были, по-видимому, связаны с «Наутакой в области Согдийской», куда, по Арриану, ушел Бесс, переправившись через Аму-Дарью51. Местоположение и характер Наутаки трактуются разными исследователями совершенно по-разному: некоторые считают его населенным пунктом, другие— областью. Дройзен считал, что Наутаку надо искать в области Карши или Шахрисябза, допуская, что это скорее Карши. В. Томашек предполагал, что Наутака — это Кеш- Шахрисябз. Шахрисябзом считал Наутаку и Ф. Шварц. Напротив, В. В. Григорьев полагал, что Наутака — имя целого края, именно края на юг от Шахрисябза вплоть до Аму- Дарьи, по К. В. Тревер,— это область Кашка-Дарьи52.
Описанным выше событиям К. В. Тревер предлагает следующее объяснение: «Видимо, от Бесса решили избавиться, выдав его Александру, в котором пока еще видели борца против ненавистного персидского ига». По Дройзену, Спитамени его сподвижники актом выдачи Бесса намеревались «попасть в милость» к Александру. Напротив, В. В. Григорьев и У. Вилькен полагают, что дело тут в недовольстве «малодушным и нерешительным» поведением Бесса со стороны тех участников движения, которые хотели вести борьбу гораздо активнее. К сожалению, из источников неизвестно, что «произошло в Наутаке между недавними союзниками»53. Однако и Спитамен и его друзья в этот момент прекрасно знали, что Ахеменидского государства не существует. Александр тогда уже отнюдь не мог ими рассматриваться как «борец против персидского ига». Первая версия событий, изложенная Аррианом, основана на сочинении Птолемея, непосредственно руководившего походом. Поэтому к ней нужно отнестись с особым вниманием и доверием.
Судя по пересказу Арриана, внутри антимакедонского лагеря велась борьба: основная масса сгруппировалась вокруг Спитамена, но какая-то группа, впрочем, видимо, незначительная, осталась с Бессом. Позиция Спитамена и его соратников не оставалась неизменной: они не пожелали явиться к Александру, и, следовательно, все эти события отнюдь не были вызваны их мнимым желанием «заслужить милость» Александра. Возможно, что сложившаяся ситуация в какой-то степени напоминала низложение Дария III: Бесс, как в свое время Дарий, уже не являлся той фигурой, которая могла бы возглавить анти македонское движение. Слабость его позиции в этот момент усугублялась еще и тем обстоятельством, что среди населения Согда он, перс и Ахеменид, не мог рассчиты-
245


0 2 4 6см
I I
Сакское оружие (Восточный Памир).
246


вать на такую широкую поддержку, как согдиец Спитамен, а ядро егб бывшей сатрапии — Бактрии — было оккупировано греко-македонскими войсками. Қ тому же в неудачах предыдущего этапа борьбы он потерял личный авторитет и не мог уже возглавить антимакедонское движение. Однако уступить свое руководящее положение он не хотел, и Спитамен со своими соратниками вынужден был пойти (видимо, не без колебаний— на это намекает Арриан) на его устранение. Взятый в плен Бесс был подвергнут бичеванию, а затем отправлен в
Бактры.
По приказанию Александра Македонского местное население должно было доставить ему большое число лошадей54.
Эта реквизиция не могла не настроить местное население против греко-македонян. Затем он двинулся к Мараканде. Ф. Шварц высказал, вероятно, справедливое мнение, что путь греко-македонских войск пролегал не через перевал Тахта- Қарача, а по более легкой джамской дороге.
Завоеватели двигались в центральные обогащение ласти Средней Азии. Что могли противопо- войска
среднеазиатских ставить среднеазиатские народности и пле- народов мена первоклассной греко-македонской армии? 55
Среднеазиатские воины владели оружием ближнего боя, дальнего боя и имели оборонительные доспехи. Оружие ближнего боя включало несколько типов коротких мечей и кинжалов56, известных под названием «акинак»57. Судя по находкам в могильнике Може-Таш (Восточный Памир), ножны были кожаными или деревянными. Кинжал носили на правом боку, о чем свидетельствуют рельефное изображение саков в Персеполе и изображения на золотых пластинах из Амударьинского клада 58. Среди вооружения саков и массагетов следует особо отметить боевые топоры — сагарис59. Очевидно поэтому у греков боевые топоры ассоциировались со скифами 60. Благодаря раскопкам на Восточном Памире известны несколько типов железных боевых топоров. Судя по ахеме нпдским рельефам, боевые топоры входили в состав и согдийского вооружения61. Есть сведения об употреблении среднеазиатскими воинами и копий62.
Наступательным оружием дальнего боя служил прежде всего лук, входивший в вооружение и оседлых народов, и кочевников63. Чрезвычайно многочисленны находки бронзовых наконечников стрел, как на поселениях, так и в могильниках64. Колчаны для стрел были кожаные и берестяные. Имелись, вероятно, и дротики. Можно предположить, что применялась и праща. Источники сообщают65, что при штурме Кирополя Александр был ранен камнем, пущенным, очевидно, пращой.
247


Стрелы из сакских курганов.
Металлический оборонительный доспех, возникший в VIII—VII вв. до н. э., достиг к V—IV вв. высокого совершенства. В него входили панцирь, щит66 и металлический шлем67. Части такого доспеха были найдены в погребении, датированном концом IV в. до н. э. (городище Чирик-рабат) 68.
О времени возникновения в Средней Азии конской брони пока ничего определенного сказать нельзя, но характерно, что в Авесте конские доспехи еще не фигурируют69. Однако уже Геродот 70 сообщает о том, что кони массагетов были защищены медными нагрудниками. По общему мнению, в «Иран, как и в Китай, конские доспехи попали из Средней Азии 71, лингвистические же данные намекают также на среднеазиатское происхождение и индийских конских доспехов 72.
В среднеазиатском войске употреблялись боевые колесницы, в том числе, возможно, серпоносные73. Среднеазиатские народы имели уже легкую и тяжелую конницу, а также прекрасных боевых коней. Замечательными конными и пешими воинами были саки 74. Сохранилось свидетельство, что сакские 248


атаки, когда этот конный
Сакский шлем (Самаркандский музей)
женщины «наравне с мужчинами стреляют из луков назад,, притворяясь бегущими»76 — следовательно, у саков женщины участвовали в сражениях. Высокие военные качества саков были прекрасно известны еще Ахеменидам.
Вооруженные силы среднеазиатских народов делились на пехоту и конницу, которые нередко объединялись в бою. Такой своеобразный прием комбинированной атаки описан Квинтом Курцием. В одном из сражений дахи, выделенныё Спитаменом в резерв и укрытые в древесных зарослях, сидели по двое на одной лошади. Во врем отряд приблизился к противнику, «дополнительные» всадники внезапно соскочи- ли с лошадей и пешими при- няли участие в конном сра- жении. При этом античный автор не без удивления от- мечает, что быстрота бега пеших была равна быстроте w коней 76.
Среднеазиатская фортификация, возникшая в конце второго тысячелетия до нашей эры, достигла к рассматриваемому времени больших успехов. Античные авторы сообщают, что в Средней Азии существовали большие, сильно укрепленные города, внутри которых находились мощные цитадели (например, Мараканда, Кирополь и др.) и поселения. Особенно неприступны были крепости в горных районах. По-видимому, среднеазиатские войска употребляли уже и стенобитные машины77.
Итак, к началу греко-македонского завоевания среднеазиатские народности имели богатый военный опыт, а их вооружение стояло на высоком для своего времени уровне и в некоторых отношениях превосходило вооружение войска Александра Македонского78.
Народы Средней Азии, с древнейших времен известные свободолюбием, защищали свою родину от иноземных грекомакедонских захватчиков. В этой войне жители Средней Азии, возглавляемые опытными и чрезвычайно энергичными вождями, сражались с поразительным мужеством. Однако раздробленность Средней Азии на множество различных владений, пестрый этнический состав населявших ее племен и народов79 и, главное, различие интересов аристократической верхушки и рядового населения — все это осложняло и затрудняло создание единого войска, единого командования и т. д. Греко-македонское же войско, напротив, было строго централизованным и обладало огромной ударной силой.
249


ПЕРВЫЙ этап БОРЬБЫ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРОТИВ ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
Итак, из Наутаки греко-македонские войска ром^ашонсшм направились к столице Согда — Маракан- Р Мараканды " де80. Обстоятельства, при которых произошло занятие этого крупнейшего города, совершенно не освещены основным источником — сочинением Арриана. Квинт Курций сообщает, однако, что, оставив тысячу солдат в качестве гарнизона Мараканды, «царь разорил и сжег соседние деревни»81. Сопоставляя это известие с подробно описанными в источниках действиями Александра в отношении столиц других государств и с его последующими военно-политическими мероприятиями в Согде, можно предположить, что уничтожение «соседних деревень» могло быть связано и с тем, что их жители принимали участие в оборонительных действиях против войск Александра. Разумеется, это только предположение. Однако высказывавшееся в литературе противоположное утверждение, что Мараканда была якобы занята без боя, также не вытекает из источников.
Оставив в Мараканде гарнизон, Александр Первые вооружен- Македонский двинулся к Ферганской до ные выступления лине. Как сообщает Арриан, по дороге ма- против захватчиков кедоняне-фуражиры были убиты местным населением. Опасаясь репрессий Александра Македонского, местные жители — всего около 30 тыс. человек — укрылись на «крутых и скалистых» горах. Взяв часть своих войск, Александр двинулся на штурм. Используя преимущество позиций, местные жители успешно отражали ожесточенные атаки врагов. Греки понесли большие потери, был серьезно ранен и Александр. Однако греко-македонским войскам удалось подняться на возвышенность, где укрепились местные жители. Многие из них погибли во время сражения, другие, не желая попасть в руки неприятелю, сами бросались со скал вниз.
Жестокость греко-македонских захватчиков не знала границ — в живых осталось лишь 8 тыс., остальные 22 тыс. человек были уничтожены82. Даже эти скупые сообщения, как правильно заметил В. В. Бартольд, показывают, что «македонцы уже здесь, очевидно, имели дело с организованным восстанием, а не со случайным столкновением при фуражировке» 83.
Дальнейшие события изложены Аррианом очень кратко Он рассказывает, что «приречные варвары» подняли восстание: они захватили расквартированные в их городах македонские гарнизоны, перебили их и приступили к укреплению своих городов84. Но из его рассказа, а также из других источ- 250


лгиков непонятно, когда и каким образом были помещены в эти города македонские гарнизоны. Обычно считается, что изложенные выше сообщения о возмущении местных жителей против греко-македонских фуражиров и об уничтожении гарнизонов, оставленных Александром в городах, касаются разных районов и что второе никак не связано с первым. Однако в сообщении Арриана об избиении македонских гарнизонов в этих городах (собственно — поселениях), по-види- мому, объединено не одно, а два (или несколько) восстаний их жителей, так как Страбон (а это обычно не принималось во внимание) свидетельствует о «частых восстаниях» жителей главного города этой области — Киры85 (Кирэсхаты). Поэтому более логично объединить эти сообщения Арриана и следующим образом реконструировать происшедшие события.
Александр Македонский поставил свои гарнизоны во всех важнейших поселениях этой местности. Местное население перебило проводивших реквизиции македонских фуражиров, а также гарнизоны и организовало сопротивление греко-македонским войскам. Учтя превосходящую силу вражеской армии, восставшие попытались для обороны использовать горы Туркестанского хребта, изобилующего превосходными природными позициями, но были разгромлены.
Уже И. Г. Дройзен локализовал район, где произошло сражение, на территории средневековой Уструшаны86, т. е. по современной карте на равнинном пространстве от Джизака до Пролетарска и в прилегающих местностях Туркестанского хребта. Принятое всеми исследователями мнение И. Г. Дрой- зена безусловно следует считать правильным.
Продвижение греко-македонских войск, ес- Начало общего тественно, вызвало беспокойство кочевых народов, живших на правобережье Сыр- Дарьи. Здесь обитали сакские племена, которые в ахеменид- ских клинописных надписях носили название «саков, которые за Согдом», а позднейшими греко-римскими авторами назывались сакарауками 87.
Возможно, сведения о завоевательном походе Александра Македонского проникли к гораздо более удаленным от Сыр- Дарьи кочевым племенам. Во всяком случае Арриан говорит о прибытии к Александру послов от «скифов-абиев» и от «европейских скифов». В источнике, которым пользовался Арриан, конечно, упоминались послы от скифов (т. е. саков), живущих за Танаисом (Сыр-Дарьей). Но так как у древних авторов Танаисом назывался также и Дон, то и произошла путаница. На самом же деле это были представители саков» живущих именно за Сыр-Дарьей. Александр отправил с ними своих послов под предлогом установления дружеских отно251


шений. Основные задачи ответного посольства были чисто разведывательными — познакомиться со страной, числом ски- фов, их нравами и вооружением. Квинт Курций добавляет, что посольство должно было убедить «скифов» не переходить Танаис, т. е. Сыр-Дарью, без разрешения Александра Македонского 88.
В то время как Александр пытался подчинить Западную Фергану, в его далеком тылу зрели события, коренным образом изменившие военно-политическую ситуацию. Согдийцы, побуждаемые теми, кто выступил против Бесса, т. е., очевидно,. Спитаменом и его соратниками, подняли восстание. Одновременно произошло восстание в Бактрии, причем, по словам Квинта Курция, согдийцы увлекли за собою бактрийцев. Арриан сообщает, что поводом для восстания в Бактрии послужило распоряжение Александра, чтобы все эпархи собрались в ее столице, «а от
этого собрания они не ждали для себя ничего хорошего»89. И. Г. Дройзен обратил внимание, что этот съезд обозначен у Арриана тем же термином, каким называли обычные в
Монета Александра Македонского.
Ахеменидском цар¬
стве ежегодные смот¬
ры. Однако до этого Александр Македонский ничего подобного не устраивал ни в одной из завоеванных частей Ахеменидского государства. Если учесть, что согдийская и бактрийская знать должна была быть прекрасно осведомлена о предыдущих мероприятиях Александра, это не могло не вызвать замешательства и тревоги. Подлинные намерения Александра остаются неизвестными, но во всяком случае тогда должен был показаться очень правдоподобным слух, что царь потребует к себе «всех бакт- рийских всадников», чтобы их убить.
Из сообщений Квинта Курция выясняется, что в организации восстания большую роль сыграл Спитамен и его сторонники. Ядро восстания составили 7 тыс. всадников, часть которых, вероятно, принадлежала к представителям согдийской и бактрийской аристократии.
Для того чтобы создать оплот против свободолюбивых кочевников, Александр решил воздвигнуть укрепление в крайнем пункте, до которого он дошел. Имелись в виду, очевидно, не только военно-стратегические, но и политические цели90.
252


Восстание семи уструшанских городов
лившихся на
Однако, если верить Арриану, Александру пришлось заняться совсем другим делом. Было получено известие, что в его ближайт шем тылу — в захваченных городах, нахо* территории позднейшей Уструшаны,— восставшие вырезали македонские гарнизоны91. Как указывалось выше, это было скорее всего второе восстание жителей городов.
Против них Александр двинул все имевшиеся в его распоряжении войска. Вероятнее всего, что он выступал из района современного Ленинабада. Одного из своих близких соратников, Кратера, он направил против Кирополя, поставив перед военачальником задачу блокировать этот крупный центр, чтобы из него нельзя было отправить помощь другим восставшим поселениям. Сам же он возглавил осаду ближнего восставшего поселения — Газа, которое имело невысокие земляные стены.
В то время как часть греко-македонских солдат при помощи штурмовых лестниц пыталась взобраться на них, другие осыпали защитников стрелами и метательными камнями из пращей; приведена была в действие и тогдашняя «артиллерия». Не выдержав такого натиска, защитники Газы вынуждены были отойти внутрь поселения. Вскоре оно было захвачено. По приказу Александра мужское население было перебито, а женщин, детей и добычу забрали с собой. В этот же день Александр штурмом взял второе укрепленное поселение, причем и здесь имело место зверское поголовное истребление мужского населения и захват женщин, детей, имущества.
На второй день греко-македонские войска захватили третье восставшее поселение. Еще раньше конница Александра окружила два других поселения. Некоторые жители одного из уже захваченных поселений сумели пробраться в осажденные поселения. Они рассказали о страшном разгроме и невероятной жестокости захватчиков. Когда же защитники увидели еще дым в той стороне, где располагалось соседнее поселение (оно было зажжено захватчиками), жители стали толпами покидать осажденные поселения, очевидно, надеясь укрыться в горах. Однако они повсюду натыкались на беспощадную греко-македонскую конницу.
Захватив в течение двух дней пять восставших поселений, зверски истребив их мужское население и обратив в рабство женщин и детей, Александр двинул войска к Кирополю. Ки рополь, наиболее крупный среди восставших городов, был тем местом, куда собрались восставшие со всей округи. В обороне Кирополя приняло участие около 18 тыс. человек. Киро- поль обладал более мощными укреплениями, чем другие по-
25а


селения, принявшие участие в этом восстании. Поэтому захватчики ввели в действие стенобитные машины. Однако, вероятно, укрепления были настолько мощными, что грекомакедонское командование поняло, что осада будет длительной. Тогда Александр прибег к тактической хитрости. Выяснив, что в город входит русло реки (в то время сухое), он усилил, наверное, с противоположной стороны штурм стен Пользуясь тем, что внимание захватчиков города было отвлечено штурмующими, он с небольшим отрядом проник поэтому руслу на территорию города и открыл ворота. Греко-македонские войска ворвались в город. Арриан не без удивления отмечает, что, несмотря на это, защитники города не дрогнули. Внутри города разгорелся жаркий бой. Его защитники мужественно сопротивлялись вражескому войску. Греко-македонские войска понесли тяжелые потери, Александр был тяжело ранен в голову и шею, ранены были также Кратер и другие полководцы. Из восставших погибло около 8 тыс человек. Остальные отступили к цитадели. Однако из-за отсутствия достаточного количества воды ее оборона продолжалась лишь один день.
Қирополь был шестым поселением, захваченным Александром. Затем было занято еще одно поселение, причем, по Птолемею, его жители сдались Александру, а по Аристовулу, оно было взято штурмом, причем и здесь все жители были умерщвлены 92.
Квинт Курций излагает эти события более кратко. Он сообщает лишь о взятии трех городов: одного безымянного, второго города Мемакенов, третьего Кирополя, причем подробно рассказывает лишь о взятии города Мемакенов. Мемакены, по его словам.— сильный род, который решил не сдавать свою крепость, несмотря на попытки Александра склонить их к этому мирным путем. По Курцию, защитники города Мемакенов вели себя исключительно мужественно. Во время ночной вылазки они истребили 50 македонских солдат. Александр был ранен в голову именно под этим городом. Устроив подкоп и обрушив стену, осаждавшие ворвались в город, который был затем разрушен93.
Безымянный город Квинта Курция обычно отождествляют с Газой, а город Мемакенов — с седьмым городом Арриана. В. В. Григорьев, придерживающийся этой точки зрения94, отметил, что в описаниях осады Кирополя у Арриана и города Мемакенов у Квинта Курция совпадает одна деталь: ранение Александра. Обращает на себя также внимание то, что, по Арриану, серьезные осадные работы Александр вел лишь при взятии Қирополя, тогда как Квинт Курций относит их к городу Мемакенов. Наконец, по Квинту Курцию, этот город был по приказанию Александра разрушен, а от Страбона йзве- 254


стно, что Александр приказал разрушить г. Киру (т. е. Кир- эсхату) «за частые восстания его жителей»95.
Если принять изложенную выше трактовку источников и заключение об участии уструшанских поселений в отпоре реквизициям, проводимым греко-македонскими фуражирами, описываемое здесь восстание должно было быть, собственно, вторым. Исходя из всего этого, можно высказать предположение, что в изложении Квинта Курция к «городу Мемаке- нов» отнесены события, фактически имевшие место при осаде Кирополя. Не исключено, холя и менее вероятно, что вообще род Мемакенов жил в Кирополе и возглавлял восстание.
Итак, крупнейшим поселением и, собствен- Вопрос о локализа- н0 ГОрОДОМ в этой области был Кирополь, поселений его называли также «Кира». Античнып географ Клавдий Птолемей, говоря о горных городах Согдианы, упоминает расположенный на берегу Як- сарта несомненно тот же самый город, но под названием Кир- эсхата9б.
Над локализацией Кирэсхаты думали многие ученые И. Дройзен первоначально предлагал отождествить Кирополь с местностью Курак, а позже — с Заамином. Ф. Юсти локализовал Кирополь на месте Ходжента, В. Гейгер — Коканда Во второй половине XIX в. в русской науке, благодаря труду В. В. Григорьева, и в западноевропейской, благодаря исследованию В. Томашека, утверждается мнение, что Кирополь — Курукада располагался на месте Ура-Тюбе. Это отождествление было подтверждено некоторыми лицами, хорошо знавшими Ура-Тюбе97. Однако крупнейший авторитет в области исторической географии Средней Азии, В. В. Бартольд, локализовал этот город в Шахристане98. Большинство же советских ученых приняло локализацию Кирополя — Курукада на месте Ура-Тюбе99. Предположение В. В. Бартольда нельзя было считать бездоказательным до 1959 г. Именно в этом году при раскопках сектором археологии и нумизматики АН Таджикской ССР городища Муг в Ура-Тюбе вскрыт слой, находки которого могут датироваться III — II вв. до н. э. (некоторые находки из этого слоя могут относиться и к IV в. до до н. э.) ,0°. Поселений столь раннего времени в Шахристане, хотя этот район изучен очень подробно, не найдено. Учитывая также, что Ура-Тюбе занимает более важную стратегическую позицию и что его местность весьма близка к описанному в источниках Кирополю—Курукаде, можно считать установленным, что этот древний город располагался именно там, где сейчас находится Ура-Тюбе.
Установление точного местоположения других восставших поселений представляется еще более сложным ,01. Все попытки в этом направлении, включая точные.схемы маршрута грекд* 255


македонскиҳ войск 102, основаны на недостаточном фактическом материале. Исчерпывающее решение этого вопроса станет возможным лишь после выявления поселений IV—III вв. до н. э. на территории к югу и юго-востоку от Ура-Тюбе.
В то время как греко-македонские войска Основание самым жестоким образом расправлялись со
Эсхаты свободолюбивыми жителями семи городов,
были получены известия о дальнейшем развитии восстания в Согдиане, а также о том, что к Танаису — Сыр-Дарье подошли «азиатские скифы», которые собирались поддержать восстание семи городов 103. Александр вынужден был отправить часть войск в Согдиану, а сам с основными контингентами своих войск решил разгромить «азиатских скифов», т. е. в данном случае «саков, которые за Согдом». Именно в этой связи Арриан рассказывает об основании Александром города на Танаисе — Сыр-Дарье.
Довольно подробные сведения об этом содержатся также у Квинта Курция и Юстина. Городская стена окружала пространство, которое занимал македонский лагерь. Протяженность ее была равна, по Квинту Курцию, 60 стадиям, т. е. 10—11 км, по Юстину же,— 6 тыс. «пар шагов», т. е. около 9 км 104. Город был отстроен очень быстро, солдаты, между которыми были распределены задания, соревновались друг с другом в их быстрейшем выполнении. Источники сообщают, что работы (вероятно, первоначальные) были завершены на 17-й или 20-й день. Население города состояло из разнородных элементов: местных жителей, переселенных сюда из трех других городов; выкупленных из рабства военнопленных и тех греко-македонских солдат, которые не могли продолжать службу или считались начальством «мятежными» |05.
В русской литературе одна из ранних попыток локализовать Александрию Эсхату на месте Ходжента (совр. Ленинабад) принадлежит А. Левшину, в книге которого (1832 г.) имеется специальная глава «Историческое и географическое разсуждение о реке Яксарте, или Сыр-Дарье, и землях к ней прилегающих»106. Эта локализация была распространена уже тогда и в западноевропейской науке. Так, И. Дройзен в 1834 г. подробно обосновал помещение Александрии Эсхаты на месте Ходжента. Он указывал, что именно этот пункт по своему стратегическому положению, а также как узел торговых путей больше всего соответствовал планам Александра 107, Впрочем, выдвигались и иные локализации, например, в Узгене, в Оше и других местах. В. В. Бартольд склонялся к тому мнению, что этот город находился близ современного Нау.
Точку зрения, совершенно расходящуюся с данными источников, высказал недавно американский ученый Л. Каммингс. Он предположил, что Александр просто переименовал 256


Кирополь в Александрию Эсхату. Он аргументировал это лишь тем, что военные цели, которые стояли перед основателем Кирополя и основателем Александрии, якобы были одинаковы и этим целям соответствовало стратегическое положение местности современного Ходжента — Ленинабада; эта местность была удобной и для торговли108.
Большинство советских исследователей (Л. В. Баженов, А. Н. Бернштам, Б. Г. Гафуров и др.) и современных зарубежных ученых (В. Тарн, В. Чериковер, У. Вилькен) склонно локализовать Александрию Эсхату в Ленинабаде. Действительно, направление движения Александра Македонского, стратегические особенности и характер приречной местности делают чрезвычайно вероятной такую локализацию. Однако следует иметь в виду, что археологические работы, проводимые в продолжение нескольких лет на территории Ленинабада, пока не привели к открытию материальных остатков IV или III вв. до н. э. Возможно, отстроенное по приказу Александра Македонского укрепление располагалось несколько восточнее современного Ленинабада ,оэ.
В возникновении Александрии Эсхаты за- Борьба заяксарт- яксаптские саки видели непосредственную и угрозу для себя. Они не без основания по¬
лагали, что это укрепление послужит базой для нападения на их землю. Поэтому, собрав силы, они подошли к противоположному берегу. По словам Квинта Курция, предводительствовавший саками Картасис (брат их царя) намеревался вступить в борьбу с македонскими войсками, отогнать их от реки и разрушить Александрию Эсхату110. Александр Македонский в свою очередь решил переправить войска через реку. Подготовка к переправе велась три дня. Когда все было подготовлено, Александр дал сигнал к началу переправы. Ее успеху способствовали установленные на левом берегу метательные машины. Некоторые из находившихся на противоположном берегу саков были ранены, а один убит. Это заставило саков несколько отойти от берега. Первыми высадились македонские стрелки и пращники, они прикрывали высадку остальной пехоты и конницы. Вначале борьба шла с переменным успехом.
Александр двинул на саков подразделения в 1,5—2 тыс. человек111. Саки применили свой излюбленный прием нападения лавой с притворным отступлением отдельных частей. А так как их численность превосходила численность греко-македонского отряда, последний попал в тяжелое положение. Александру Македонскому пришлось ввести в сражение все имевшиеся в его распоряжении силы, и в результате маневр сакской конницы не удался. Нападение же, произведенное самим Александром во главе глубокоэшелонированного конного
17
Заказ 3970
257


893 <
Первый этап борьбы народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков (схема)


отряда, решило исход сражения. Саки вынуждены были бежать. Греко-македонские войска преследовали их около. 15 км. Много саков было убито, число раненых достигло тысячи человек112. Об ожесточенности битвы и храбрости саков свидетельствует значительность потерь войска Александра, несравненно больших, чем при Гавгамелах, когда против греко- македонян сражалась вся ахеменидская армия и у них было около 500 убитых113.
Выше события были изложены по Арриану. Этой последовательности придерживается абсолютное большинство исследователей. Однако не исключено, что Арриан несколько сгруппировал разновременные события114. В частности, Александрия Эсхата могла быть основана и отстроена Александром сразу после подавления первого восстания на территории Уструшаны.
Были ли эти восстания изолированными и стихийными, не связанными друг с другом? Обычно в трудах по истории походов Александра Македонского, особенно написанных буржуазными учеными, именно так дело и представляется. Однако более вероятным кажется предположение, что здесь мы имеем дело с восстанием, охватившим все области Средней Азии, завоеванные до того греко-македонскими войсками. При этом даже из скупых и разрозненных сообщений наших источников становится ясно, что ядром восстания были Согд и Бактрия. Почти несомненно, что все это народное движение против македонских захватчиков направлялось из единого центра, во главе которого стояли, очевидно, Спитамен и его соратники.
События на территории Уструшаны и за Сыр-Дарьей следует, очевидно, рассматривать как составную и неразрывную часть борьбы среднеазиатских племен и народов. С самого начала это движение приобрело характер всенародной войны против греко-македонских захватчиков115.
Вместе с тем Александр Македонский на первых порах, как справедливо отмечает В. Тарн, недооценил глубину и размах антимакедонского движения, думая, что имеет дело с одним из локальных восстаний, которые ему не раз приходилось^ и притом сравнительно легко, подавлять. . , •
Получив сообщение, что Спитамен осажн»
В центральной дает МаРаканДУ- гДе был расположен гре-г части Согдианы. ко-македонский гарнизон, Александр послал- Победа Спитамена туда сравнительно небольшой отряд (2360 человек) во главе с Фарнухом.
Судя по сообщению Квинта Курпия, в восстание была вовлечена основная часть населения Согдианы и, надо думать, Бактрии. Восставшие овладели уже г. Маракандой. Македонский гарнизон оказался запертым в цитадели. Спитамен
17*
259'


начал штурм ее. В ответ македонский отряд предпринял вылазку из цитадели116. Несомненно, она в конце концов была бы взята, но в это время к Мараканде подошел греко-македонский отряд, посланный на подмогу гарнизону. Спитамен принял правильное решение об уходе из города, где он подвергся бы атаке с фронта и тыла. Поэтому он увел свои войска из Мараканды и, как написано у Арриана, удалился в «басилейю Согдианы»117, т. е. в столицу Согдианы. Это место Арриана вызывает недоумение, так как столицей Согдианы была Мараканда, а Спитамен как раз и ушел из нее. Многие исследователи предполагали наличие второй «столицы Согдианы». Вместе с тем уже давно высказывалось мнение, что это место в тексте Арриана — искажение, возникшее при переписке его труда. Издатели текста еще в прошлом столетии предложили читать его таким образом: Спитамен удалился «к границам (пограничной области) Согдианы» или «в пустыню Согдианы».
Греко-македонский отряд последовал за Спитаменом и его войсками, надеясь вытеснить восставших за пределы Согдианы. Спитамен, измотав своих противников, очевидно, и не подозревавших, что они имеют дело с глубоко продуманным тактически маневром, вышел к границе пустыни. Здесь греко-македонское войско начали беспокоить налеты кочевников-саков. Часть саков влилась в войско восставших согдий- цев. Вероятно, Спитамен смог получить у саков и необходимое ему количество лошадей. Восставшие, воодушевленные своим вождем, решили дать бой захватчикам на границе «скифской пустыни»118. Окружив греко-македонский отряд, они обстреляли македонскую пехоту. Македонская конница не раз устремлялась на согдийско-сакские отряды, но эти конные атаки успеха не имели: пользуясь преимуществом в быстроте, Спитамен выводил свои части из-под удара. Затем он сам перешел к контратакам, причем потери греко-македонян становились все более значительными.
В результате греко-македонский отряд отступил к р. По- • литимету—Зеравшану, рассчитывая укрыться в охотничьем заповеднике, который находился на берегу. Предводители греко-македонского войска надеялись, и не без оснований, что здесь, среди древесных зарослей, действия конницы Спи- тамена будут стеснены. Арриан приводит две версии развернувшихся вслед за этим событий. По первой версии, один из греко-македонских предводителей, не договорившись с другими военачальниками, начал переправлять через реку свой конный отряд. Пехотинцы, увидев, что они остались без прикрытия конницы, также бросились к реке. Этим чрезвычайно искусно воспользовался Спитамен Он организовал захватчикам достойную «встречу» на противоположном берегу, од- 260


повременно загнав остатки вражеского войска в реку. В конце концов оно сгрудилось на острове посредине реки, где и было истреблено.
По второй версии, решающую роль в исходе сражения сыграло нападение на захватчиков саков, сидевших в засаде в «параднее». Быть может, перед нами не две версии, а взаг имно дополняющие друг друга описания. В обоих рассказах содержатся подробности, свидетельствующие о разладе в: среде греко-македонских военачальников, их растерянности,, паническом бегстве их солдат и — как прямая противоположность этому — чрезвычайно смелой тактике согдийско-сакских войск, руководимых талантливыми предводителями во главе со Спитаменом ,19.
Таким образом, Спитамену удалось добиться того, чего не смог до него сделать никто: уничтожить в битве македонские подразделения120. Трудно переоценить значение этой победы. Дело не только в том, что был полностью истреблен крупный отряд врага и ослаблены силы захватчиков. Такое серьезное поражение должно было вообще ослабить боевой дух греко-македонских войск. Недаром Александр Македонский пытался воспрепятствовать распространению слухов об этой страшной для него катастрофе, но, конечно, войско узнало о ней. Вместе с тем разгром в открытом сражении крупного отряда Александра должен был развеять миф о «непобедимости» греко-македонской армии и еще более воодушевить народы Средней Азии на борьбу с захватчиками. Вероятно, ангимакедонское движение развернулось и в Бактрии.
Не теряя времени, Спитамен со своими от-
Зверское рядами вновь отправился к Мараканде и
истребление г
жителей Согдианы вновь начал осаду греко-македонского гарнизона. Вся Согдиана была в руках восставших, коммуникации войск Александра Македонского оказались перерезанными. Тогда-то он решил обрушить всю мощь своего войска на восставшую область. Стремительным броском вышел он к Мараканде, однако разведка своевременно предупредила Спитамена. Командование восставших решило не принимать открытого боя. Спитамен и его соратники отступали, очевидно, в том же направлении, как и в предыдущий раз, надеясь укрыться у саков. Греко-македонские войска вышли к тому месту, где незадолго перед этим Спитамен разгромил крупный греко-македонский отряд. Пройдя еще некоторое расстояние, Александр Македонский повернул назад. Знаменательно, что он не рискнул продолжить преследование вглубь пустыни. Вместо этого, по словам Арриане, он развернул войска и начал систематическое опустошение Согдианы и уничтожение ее жителей, предавая смерти всех, кто укрылся в укреплениях. По Қвинту Қурцию, Александром sei


Македонским был отдан приказ сжечь деревни и предать ‘смерти всех взрослых. Он же сообщает о поразительном мужестве группы согдийских воинов, которые шли на казнь с :песнёй. Итог этого беспримерного по своей жестокости истребления целого народа отражен в словах Диодора: «Александр покоряет восставших согдийцев и умерщвляет более (20 тыс. человек» 121.
Справедливо отметил В. В. Григорьев: «Такому повальному избиению не подвергалось население благодатной до- Лины Зеравшана никогда, ни до, ни после Александрова времени». В. В. Григорьев сказал, что Александр знаменит не только своим талантом, но и варварством 122.
После разгрома Согдианы, оставив в ней крупные воинские силы и, вероятно, тогда же назначив для управления страной сатрапа ‘23, Александр Македонский повел свое войско на зимние квартиры в Бактрию.
ВТОРОЙ ЭТАП БОРЬБЫ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРОТИВ ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
По Арриану, зиму 329/28 г. Александр Ма- Военно-политиче- кедонский провел в Зариаспе. По Қвинту Александра^зимой Курцию, зимой Александр был в Бак- 329/28 г. трах 124. В античных источниках Бактры и
Зариаспа фигурируют иногда как один и тот же, иногда же как два разных города. Представляется более убедительным мнение о тождестве Бактр и Зари- аспы125.
ЗиМой 329/28 г. к Александру подошли большие подкрепления с запада. В Бактрах Александр организовал суд над Бессом и выступил сам обвинителем. После осуждения Бесс по приказу Александра был подвергнут мучительному наказанию: ему отрезали нос и уши, а затем отвезли в Экбатаны, где он и был казнен. Даже благожелательно относящиеся к Александру древние авторы осуждали его за жестокость по отношению к Бессу. «Я не могу похвалить такого чрезмерно жестокого наказания Бесса и считаю варварством изувечение Внешних частей его тела»,— писал Арриан.
Именно в это время, если верить последнему, к Александру явилось посольство от «европейских скифов», т. е., как указывалось выше, от саков, живших за Танаисом (Сыр- Дарьей). Вместе с посольством вернулись также послы, отправленные ранее Александром к сакам. Сакское посольство привезло Александру известие, что их царь умер и ему унаследовал его брат126. Саки предлагали заключить союз, для Укрепления которого их царь соглашался отдать свою дочь 262


в супруги Александру, а дочерей сакских аристократов сочетать браком с приближенными Александра. Дав им в целом положительный ответ, но отказавшись от брачных союзов, Александр отправил послов назад127.
Чрезвычайно важными были дипломатические переговоры с Фарасманом, царем хорезмийцев, который явился в сопровождении 1500 всадников. Хорезм тогда был сильным государственным образованием, сфера политического влияния которого далеко выходила за пределы территории собственно Хорезма, а государственные интересы, в частности, в области торговли, простирались до Черного моря128. Фарасман предложил свою помощь Александру. Последний заключил с ним военный союз129. Во время этих переговоров Фарасмана, очевидно, интересовали намерения Александра Македонского в отношении Хорезма. В свою очередь Александр Македонский, убедившийся на примере Согда, как трудно дается завоевание среднеазиатских областей, располагая к тому же информацией о могуществе Хорезма, был рад заключить с ним военный союз, чтобы отвратить открытое вступление Хорезма в антимакедонскую борьбу.
Арриан сообщает, что Александр (оче- Борьба согдийцев видно весной 328 г. до н. э.) получил изве- против захватчиков * / \ .. Л ,
в 328 Г. ДО Н. Э. стие 0 том» что «многие из согдиицев укрылись в укреплениях, отказываясь повиноваться поставленному над ними Александром сатрапу» ,3°. Свободолюбивый народ Согда, несмотря на зверское избиение, устроенное Александром, отнюдь не сложил оружия. Чрезвычайно напряженной была обстановка и в Бактрии, где также началось восстание 131. В связи с этим Александр оставил четыре батальона фаланги (под общим руководством Кратера), которые должны были разбить восставших и удерживать в дальнейшем страну от восстания. Сам же с остальными войсками двинулся в Согдиану132.
Греко-македонское войско было разделено на пять колонн. Во главе четырех из них стояли полководцы Александра, пятой он командовал сам. Колонна Александра двинулась по направлению к Мараканде, остальные колонны также напали на согдийцев. В одних случаях греко-македонские войска брали согдийские укрепления силой, в некоторых им удавалось склонить согдийцев к сдаче путем переговоров. Пройдя значительную часть Согдианы, колонны подошли к Мараканде.
При анализе этого периода антимакедонской борьбы обращают на себя внимание два факта. Во-первых, в Согдиане были расквартированы крупные греко-македонские силы, но они не смогли ни предотвратить, ни подавить .восстание в самом начале, так что появилась необходи263


мость в прибытии сюда главных сил во главе с Александром» Во-вторых, здесь Александр действовал рассредоточение, пятью колоннами. В какой-то степени аналогичную тактику он применял на территории Уструшаны, когда при подавлении восстания в семи городах разделил свои силы на две части. Исходя из этих данных, следует предположить, что восстание на этом этапе охватило всю Согдиану, причем силы восставших были рассредоточены. Удар был нанесен по отдельным районам восстания. Подробности развернувшейся ожесточенной борьбы совершенно не освещены в источниках. Следует отметить только, что в результате жестокости грекомакедонских войск согдийские города совершенно обезлюдели, и Александр был вынужден принять меры для их заселения. Возможно, что именно в этот момент здесь были основаны Александром с военно-колонизаторскими целями те города (а вернее, военные поселения), о которых сообщают источники 133.
Один из греко-македонских отрядов был послан к «скифам», в страну которых отступил вождь восстания Спитамен. Сам Александр в это время вел военные действия против тех согдийцев, которые еще не покорились.
В то время как греко-македонское коман- Поход Спитамена доваНие ожидало появления Спитамена из: в Бактрию .
страны «скифов», он с верными ему людьми, а также с примкнувшими к нему 600 саками-массагетами стремительно вошел в Бактрию, захватил одно укрепление, гарнизон которого был полностью истреблен, а затем направился к Зариаспе. Не нападая на сам город, Спитамен сначала предпринял ряд действий в его окрестностях. Высланный против него небольшой греко-македонский отряд он разгромил 134 и, вероятно, намеревался штурмовать Зариаспу.
Кратер, возглавлявший греко-македонские силы в Бактрии, выступил против Спитамена. Применяя свою обычную тактику, последний уклонился от сражения с превосходящими силами. Он отступил в сторону пустыни. В источниках говорится о появлении здесь еще отряда повстанцев, состоявшего» из более чем тысячи массагетских всадников. Ожесточенное сражение между восставшими и нагнавшим их греко-македонским войском под руководством Кратера окончилось отступлением Спитамена в пустыню, где войска Кратера не осмелились его преследовать.
Александр Македонский, оставив большие военные силы R Согдиане и дав им задание препятствовать нападению Спитамена и при возможности его захватить, с остальными войсками отправился зимовать в Наутаку, а не в Бактры — Зариаспу, как в предыдущий год. Очевидно, это было связано главным образом с необходимостью держать основные сильв
264


Второй этап борьбы народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков (схема)


^ближе к Согдиане, которая могла вновь восстать135. По Қвинту Курцию, на пути из Мараканды Александр Македонский направился прежде всего в Ксениппу — область, сопредельную со Скифией, с многочисленными и многолюдными поселениями и плодородной почвой. В ней укрывались бак- трийские повстанцы. Конные бактрийцы, число которых достигало 2,5 тыс. человек, напали на авангард войска Александра. Нападение было внезапным, и хотя греко-македонский авангард одержал победу, обошлась она ему дорого — потери греко-македонян составили 80 убитых и 350 раненых. Хронологическое определение этого эпизода, отсутствующего у Арриана, сомнительно. Еще более трудно определить точное местоположение Ксениппы. В. В. . Григорьев, отвергнув локализацию ее в Нуратинских горах, не без оснований помещает Ксениппу в район Шахрис^бза или в Байсунской долине. Но не исключено, что прав Томашек, сопоставляющий Ксениппу с Нахшебом 136, т. е. долиной Кашка-Дарьи.
Спита мен сделал еще одну попытку освобо- Спитамена освобо^ ДИТЬ ^ОГДИану ОТ греКО-макеДОНСКИХ залить Согдиану0' хватчиков. Военные действия разверну- и его гибель лись около Бага — согдийского укрепления, лежавшего на границе между Согдианой и «массагетской Скифией». Туда подошел Спитамен со своим отрядом, состоявшим из согдийцев, бактрийцев и, очевидно, саков. К ним примкнула большая группа кочевников, примерно 3 тыс. всадников. Спитамен решил разгромить грекомакедонские войска, расположенные в Согдиане. Греко-македонское командование двинуло свои войска ему навстречу. Разгоревшееся сражение окончилось для Спитамена неудачей. Потеряв свыше 800 человек, он должен был отступить. К тому же многие согдийцы и бактрийцы, составлявшие ядро повстанческих войск, покинули его и сдались греко- македонянам. Кочевники же разграбили обоз Спитамена и ушли в пустыню. По словам Арриана, эти кочевники, получив известие о продвижении Александра Македонского в пустыню, отрубили голову Спитамену и отослали ее Александру, с тем чтобы предотвратить его нападение. Квинт Курций приводит другую версию гибели Спитамена. Последний якобы повсюду возил с собой горячо любимую жену, мать его троих детей. Ей в конце концов надоела эта полная опасностей и трудностей жизнь, и она стала уговаривать Спитамена прекратить сопротивление и сдаться Александру. Возмущенный этим, Спитамен в порыве гнева хотел ее убить, но ее спасли братья. Однажды на пиру, когда Спитамен заснул, ’его жена отсекла спящему голову, а затем отнесла ее в ла- терь Александра 137.
Трудно сказать, какой из рассказов о гибели героя пра-


вилен. Қ сожалению, по этим источникам трудно судить о личности Спитамена, его политических планах и надеждах. Но в описании военных действий перед нами встает фигура талантливого полководца, мужественного борца за свободу своего народа, за освобождение его из-под ига иноземных захватчиков. Великолепный организатор, он не раз поднимал на борьбу с захватчиками значительную часть народов Средней Азии. Смерть Спитамена, одной из «наиболее героических фигур древней истории нашей родины» (слова С. П. Толстова), была для повстанцев колоссальной потерей.
Второй период борьбы охарактеризован у Диодора таким образом: «Он (Александр) наказывает бактрийцев и вторично подчиняет согдийцев и строит в нужных местах города, чтобы держать восставших в повиновении» 138.
Итак, второй период отличался, очевидно, еще большим размахом антимакедонской борьбы. В нее было вовлечено буквально все население Согдианы и, видимо, значительная часть населения Бактрии. К сожалению, описание военных действий в Согдиане на этот раз у Арриана очень обобщенное. О формах антимакедонской борьбы на этом этапе практически судить не представляется возможным. Можно лишь предположить, что восставшие концентрировались в нескольких районах, на которые и направил удары своих колонн Александр Македонский.
К концу второго этапа борьбы против захватчиков часть бактрийской и согдийской аристократии стремилась к прекращению сопротивления. Именно в этом плане можно рассматривать рассказ Квинта Курция об убийстве Спитамена, а также о том, что в составе войска Александра Македонского появляются бактрийцы и согдийцы ,39.
В этот период Александр Македонский для привлечения симпатий восточной аристократии проводит ряд важных мероприятий: вводит при своем дворе ахеменидские придворные обычаи, местную одежду, приближает к себе представителей восточной аристократии, включает их в армию и пр. Александр понял, что только насилием он не сможет держать в повиновении народы Востока 14°. Против новой политики резко выступила македонская, а затем и греко-македонская оппозиция, с которой он боролся самым решительным образом, не останавливаясь даже перед физическим уничтожением своих бывших друзей141. В частности, он убил летом 328 г. в Мараканде своего соратника Қлита, позже, но еще в пределах Средней Азии,— представителей аристократической молодежи, организовавших заговор «пажей», а также придворного историка Каллисфена, выступившего в роли идеолога оппозиции.
267


ТРЕТИЙ ЭТАП БОРЬБЫ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРОТИВ ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
Третий этап борьбы против греко-македонских захватчиков развернулся весной 327 г., когда антимакедонские силы концентрируются в горных крепостях на юге Средней Азии. Освещение событий этого периода исключительно трудно из-за расхождения между данными Арриана и Қвинта Кур- ция. По Арриану, военные действия развертывались следующим образом.
Оборона наступлением весны Александр Маке-
«Согдийской донский выступил из Наутаки и напра- скалы» вился к «Согдийской скале», т. е. к какой- то горной крепости. Он получил сведения, что в ней собралось много согдийцев, не желавших ему подчиняться. Во главе их стоял один из представителей местной аристократии — Оксиарт. Г реко-македонское командование придавало большое значение захвату этой крепости. Во время личной рекогносцировки Александр Македонский убедился в ее труд- нодоступности. Ее защитники также прекрасно знали преимущества своей природной крепости. Они имели достаточное количество продовольствия, а выпавший снег доставил им необходимое количество воды. Согдийцы насмехались над греками, восклицая, что эту твердыню могут взять только1 «крылатые воины», а простые солдаты им не страшны. Тогда Александр решился на рискованную военную хитрость. Он объявил своему войску, что тот, кто взойдет первым на скалу,, получит награду в 12 талантов, кто взойдет вторым — несколько меньшую, третий — еще меньшую и т. д., но и самый последний получит один талант — сумму по тем временам колоссальную. Желающих получить такие громадные деньги было очень много, и Александр быстро навербовал 300 человек, имевших опыт в скалолазании. Выйдя к самому крутому и поэтому малоохраняемому месту скалы, они ночью стали забивать в нее и в покрывавший ее сильно затвердевший снег железные крюки и, помогая друг другу, поднимались все выше и выше. Десятая часть их погибла при подъеме, остальные взобрались на самую (высокую часть горы и, выполняя приказ Александра, стали размахивать белыми платками. Тогда Александр послал глашатая, который передал защитникам крепости, что«крылатые воины» нашлись. Только после этого занявшие господствующую позицию греко-македонские «альпинисты» были замечены защитниками крепости, которые не знали их числа и думали, что их очень много. Началась паника, и крепость пала.
Победители захватили супругу Оксиарта и его дочерей, среди которых была уже взрослая Роксана. О ней воины 268


Александра говорили, что после жены Дария она показалась им самой красивой женщиной в Азии. По словам Арриана, Александр влюбился в Роксану с первого взгляда и решил жениться на ней. Оксиарт, узнав о том, что хотя его родные в плену, но их не обижают, явился к Александру и был принят с почетом 142.
Оборона Закончив военные действия в Согдиане, «Хориеновой Александр отправился в область парейта- скалы» кенов, так как там была вторая крепость — «Хориенова скала». Со всех сторон скаты ее были отвесными. На верхнюю площадку вела узкая тропа, по которой мог пройти, и то с трудом, лишь один человек. Вокруг этой естественной крепости был глубокий ров.
Из растущих здесь в изобилии деревьев греко-македонские воины начали делать лестницы, по которым спустились в ров. После этого они начали устраивать нечто вроде оврин- гов, вбивая в скалу колья, устраивая на них настил и постепенно поднимаясь все выше и выше. Македоняне сделали какие-то «козырьки», которые предохраняли их от стрел, камней и т. д. Увидев, что угроза штурма становится реальной, Хориен, возглавлявший защитников крепости, предложил Александру начать переговоры. Александр направил в крепость Оксиарта, который уговорил Хориена сдаться. Александр подтвердил право Хориена не только на эту крепость, но также и на область, которой тот раньше владел. Если учесть, что в крепости было много продовольствия, а македонское войско страдало от недостатка припасов и от снега, выпавшего в большом количестве во время осады, то сдача крепости была по существу предательством из.
Квинт Курций повествует о захвате Алек- Оборона других^ сандром Македонским «скалы Аримаза», горных крепостей r «
которая имела в высоту 30 стадии, а в окружности — 150 и была исключительно крута. Ход борьбы описывается так же, как у Арриана захват «Согдийской скалы» (с «крылатыми людьми»). Однако, в отличие от Арриана, Квинт Курций сообщает о жестоком наказании и казни руководителей обороны и обращении пленных в рабов. Кроме того, он рассказывает о восстании сатрапа области Нау- така— Сисимитра. Восставшие укрепились в местности, где было узкое ущелье, здесь же протекала река и располагалась «скала». Неприступность «скалы» была усилена каким-то фортификационными мероприятиями. Преодолев препятствия, греко-македонское войско приблизилось к укреплению. Александр Македонский послал в крепость Оксиарта. Тому удалось склонить Сисимитра к сдаче, но этому воспротивились бывшие в крепости женщины. В конце концов крепость капитулировала, причем Сисимитру не только была сохранена
269


жизнь, но и оставлена власть и обещана еще большая область 144.
О женитьбе Александра на Роксане — дочери Оксиарта — Квинт Курций сообщает вне связи со взятием «скал» 145. Наконец, Страбон рассказывает о захвате Александром двух, сильно укрепленных крепостей: одной в Бактриане — «скала Сисимитра», где Оксиарт держал свою дочь Роксану, и другой в Согдиане — скала Окса, которую, по его словам, также называют «скалой Ариамаза» (Аримаза) 146.
Изучая эти сообщения, большинство иссле- Локализация дователей склоняется к мнению, что грекомакедонские войска фактически атаковали: лишь две крепости, которые фигурируют в древних источниках под разными наименованиями, причем Квинт Курций в- своем изложении нередко приводил те или иные детали, мало' считаясь с тем, к какой крепости на самом деле они относились 147. Исследователи по-разному сопоставляют сведение- Арриана, Курция и Страбона. Из-за отсутствия точных данных много расхождений возникает также в локализации этих пунктов. Именно поэтому порой делались совершенно невероятные предположения, например, о том, что «скала Аримаза» находилась в Маргиане или даже в окрестностях Мешхеда 148. Обе крепости должны были располагаться в отрогах Гиссарского хребта: одна на западе — «Согдийская скала» Арриана, вторая же, «скала Хориена»,— восточнее. О последней говорится также, что она находилась в области Парейта- кена.
В. Томашек считает, что это была «горная область», которую он помещает в Бадахшане. В. В. Григорьев в своих предположениях исходил из того, что это — наименование нарицательное, означающее «горная страна», причем помещал ее в средних и северных частях «Гиссарского края» — в долинах Сурхана, Сурхоба и Кафирнигана. Слово «парай- така», как предполагал И. Маркварт, означает «омываемая рекой область». Где же она находилась? Помимо вышеуказанных точек зрения, высказывалась и другая, согласно которой Парейтакена — это Каратегин, Восточная Бухара или средневековый Хутталь. Последнее определение принадлежит И. Маркварту. Позже он его несколько расширил, включив в Парейтакену область Сурхана, Кафирнигана, Сурхоба-Вахша и речек Бальджуана и Куляба, т. е. всю правобережную Бактрию (средневековые владения Чаганиан, Кобадиан, Ахарущ. Шуман, Вахш и Хутталь) 149. Именно такое определение кажется наиболее соответствующим данным древних античных источников.
Область Габаза (или Газаба), о которой есть упоминание* у Квинта Курция, В. В. Григорьев отождествлял (не при- 270


водя оснований) с Кобадианом. И. Маркварт, проявив значительно большую осторожность, полагал, что Габаза (Га- заба) — это один из районов Парейтакены, на территории которого располагалась «скала Сисимитра» 15°. Вторая часть предположения И. Маркварта (о помещении «скалы Сисимитра» в области Габаза) не вытекает из показаний источника. По-видимому, «область Габаза» помещалась где-то на территории современного Южного Таджикистана, но где именно — сказать невозможно. Весьма соблазнительной, но далеко не бесспорной является попытка локализации «скалы Хориена» Арриана (с которой большинство исследователей отождествляет «скалу Сисимитра») в районе Пули-Сангин на Вахше 151.
Кроме того, согласно Квинту Куриию, Александр Македонский совершил еще поход на саков. Подробности этого похода неизвестны, как неясно и его направление. Можно лишь догадываться, что он был где-то в Парейтакене152.
Вслед за тем Александр с главными си- Борьба бактрийцев лами двинулся в Бактры. Однако военные за св ду действия в области Парейтакена не были завершены; несмотря на предательство, народные массы Хориена еще не сложили оружие. Известны имена мужественных предводителей бактрийцев — Катана и Австана, которые до конца оставались верны делу борьбы против иноземных захватчиков.
Имя первого из них встречается в рассказе Квинта Кур- ция об аресте Бесса Спитаменом и его соратниками. Если в своем изложении Квинт Курций не совершил произвольной перестановки, то можно предположить, что Катан был одним из основных руководителей антимакедонской борьбы на юге Средней Азии, в Бактрии. Он, как и некоторые другие руководители народной войны, бесстрашно вел ее до конца.
Для разгрома очагов восстания в Парейтакене Александр Македонский оставил в Северной Бактрии Кратера с отборными войсками. В жестоком сражении (подробности его неизвестны) Кратеру удалось одержать победу. Катан пал, как герой, на поле битвы, Австан попал в плен. 120 конных и 1500 пеших бактрийцев погибли во время этого сражения, защищая свободу своей родины.
После этого Кратер, по сообщению Арриана, двинvлcя со своими войсками в Бактры, где присоединился к главным силам Александра |53.
Квинт Курций (рассказ которого в этой части совпадает с арриановским) добавляет эпизод о покорении одним из помощников Кратера области под названием Бубацена. Уже И. Дройзен сопоставил эту область с современным Бадахшаном, к этому мнению склонялся и В. В. Григорьев, но 271


Ф. Шварц включает ее в число местностей, точная локализация которых невозможна. К отождествлению Бубацены с Бадахшаном следует отнестись с очень большой осторожностью, тем более что самое наименование Бадахшан (в форме «Бодочана») впервые появляется в исторических источниках лишь в конце VI в. н. э. Мало оправданным поход в Бадахшан кажется и с точки зрения военно-политических задач, которые ставил перед собой Александр Македонский на том этапе, о котором идет речь. Скорее всего Бубацена—это какой-то район в Западном Припамирье, который следует поместить в Каратегине или в горной части Кулябской группы районов.
Так закончился поход Александра Македонского в Среднюю Азию, которая оказалась включенной в состав его громадного государства.
ПОСЛЕДСТВИЯ ГРЕКО-МАКЕДОНСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ
В буржуазной науке очень часто повторяется утверждение о «благодетельных последствиях» греко-македонского завоевания для населения Востока. В этих словах порою явственно проступает расистская концепция их авторов. В этли- чие от буржуазных ученых, советские ученые исходят из бесспорного положения, что «наступление армий Александра было тягчайшим бедствием для населения...» 154.
Часто ссылаются на то, что греки основали на Востоке (и, в частности, в Средней Азии) много городов. По Плутарху, Александр основал свыше 70 городов. Однако эта цифра значительно преувеличена, так как в нее включались и военные колонии, и города, никогда не строившиеся им. В действительности можно считать установленным, что Александр основал немногим более десятка (по подсчету Тарна — 13) городов. К тому же некоторые из них были основаны на месте старых поселений, чего не принимают во внимание современные западные историки. Особое внимание было уделено основанию городов на восток от Тигра (из тринадцати лишь один город был основан на западе).
Что касается Средней Азии, то, по сообщению Страбона, Александр основал в Бактрии и Согдиане восемь городов, а согласно Юстину — двенадцать155. Анализируя это различие, А. Гутшмид высказал предположение, что вместо восьми городов Страбона у Юстина первоначально фигурировали семь городов плюс Александрия на Танаисе, затем механическая ошибка одного из переписчиков превратила семь (VII) в двенадцать (XII). Некоторые ученые категорически отвергли это предположение (например, Э. Мейер, назвавший 272


эту поправку текста произвольной), другие (например? В. Тарн) колебались. Однако серьезных возражений выдвинуто не было, поэтому можно признать предположение А. Гут-, шмида имеющим право на существование.
Вообще эта цифра должна была обозначать, собственно, военные колонии, что не могут не признать даже буржуазные историки. Мы имеем определенные сведения об основании Александром в пределах границ Средней Азии всего лишь трех городов: Александрии на Оксе, Александрии Эсхаты на Яксарте и Александрии в Маргиане156, причем последняя была, вероятно, «основана» на месте уже существовавшего поселения. Основанию Александром Македонским нескольких городов в Средней Азии буржуазные историки придают слишком большое значение. Так, например, В. Тарн утверждает, что здесь «Александр достиг части мира, где города были почти неизвестны», «если Александр нуждался в городах в Восточном Иране (куда этот историк включает и Среднюю Азию), он должен был их отстроить». Однако даже из письменных источников явствует, что в Средней Азии и прилегаю-, щих областях еще до похода Александра Македонского было, множество городов 157. Картина становится еще более яркой,, если привлечь данные археологических исследований.
Говоря о греках, оставленных Александром в областях Средней Азии, зарубежный историк Е. Р. Беван полагает, что из-за отдаленности этих территорий и «гордого духа (местных) жителей» их количество должно было быть значительным. В этом предположении действительно есть логика. Но для доказательства обычно ссылаются только на то, что после смерти Александра 23 тыс. восставших греков попытались вернуться на родину. Сведения об этом восстании и истреблении восставших содержатся у Диодора. Но у него же имеется и другая цифра — 3 тыс. убитых. Анализ хода восстания и последующих событий позволил В. Тарну прийти к заключению, что в первом случае имела место описка и, следовательно, правильна цифра—3 тысячи. Одними авторитетными учеными, в том числе М. Ростовцевым, этот вывод был принят, другими — нет. Таким образом, источники не содержат определенных данных о том, какое количество греков оставалось в Средней Азии после походов Александра Македонского. Если также принять во внимание, что значительная часть их была, очевидно, солдатами, то говорить об особой роли греков в этот период (как делают буржуазные историки), конечно, не приходится.
В источниках зафиксированы факты обращения Александром Македонским в рабство местного среднеазиатского населения158. Греко-македоняне принесли с собой в Среднюю Азию формы значительно более развитого рабовладельче18 Заказ 3970
273


ского общества. Наряду с непосредственным воздействием большое значение имело косвенное воздействие греко-македонской классовой структуры, а также проводившаяся ими социальная и экономическая политика, что играло, применяя меткое выражение К. Қ. Зельина, роль «своего рода катализаторов» ,59.
Известно также, что одним из главных последствий походов Александра Македонского было прямое ограбление восточных народов, результатом чего было обогащение Греции 1б°.
Греко-македонское завоевание привело к колоссальному истреблению среднеазиатского населения, уничтожению производительных сил и материальных ценностей, а также к резкому усилению угнетения трудящихся — общинников и рабов. Поэтому-то в борьбе против греко-македонских захватчиков под руководством Спитамена сражались плечом к плечу и оседлые жители, и кочевники 161. Именно в этот период исключительно ярко проявилось мужество и героизм народностей и племен Средней Азии. Произошла определенная их консолидация, которая, как мы увидим далее, сыграла свою роль при возникновении Греко-Бактрийского и Парфянского царств.
Как справедливо указывается некоторыми советскими историками, разгром Ахеменидского государства и подчинение Бактрии, Согда и других среднеазиатских стран греко-македонским завоевателям отнюдь не улучшили тяжелого положения трудящихся масс этих стран. Местная аристократия, нашедшая себе в лице завоевателей твердую опору, усилила эксплуатацию трудящихся как для своего личного обогащения, так и в интересах иноземных завоевателей. Вот почему в продолжение всего периода владычества македонских захватчиков народы Средней Азии постоянно восставали, стремясь сбросить с себя бремя иноземного гнета ,62.


ГЛАВА VI
СРЕДНЯЯ АЗИЯ В СОСТАВЕ СЕЛЕВҚИДСКОГО ГОСУДАРСТВА
СОГД, БАКТРИЯ и ПАРФИЯ ПРИ СЕЛЕВКИДАХ
Когда Александр скончался в Вавилоне (323 г. до н. э.), сатрапом Бактрии и Согдианы был македонец Филипп; сатрапом же Парфии являлся знатный иранец Фратоферн. После того как известие о смерти Александра достигло дальних восточных сатрапий, размещенные здесь греческие войска, а также поселенцы заволновались: они хотели вернуться на родину. Выше уже говорилось, что восставшие, число которых достигало, по одному сообщению Диодора, 23 тыс. человек, по другому,— 3 тыс. (вероятнее второе), выбрав предводителя, двинулись на запад, но были окружены и перебиты1.
О реакции же местного среднеазиатского населения на смерть Александра Македонского и о последующих событиях в источниках сведений не сохранилось. Пользуясь этим, некоторые буржуазные историки рисуют идиллическую картину «скорби» народов Азии по поводу смерти Александра, отсутствия даже намерений сбросить греко-македонское иго и т. д.2. На самом деле как предшествующие события, так и ход последующего исторического развития среднеазиатских областей показывают, что стремление среднеазиатских народов к свободе и независимости удавалось сдерживать лишь силой.
Передел сатрапий, произведенный в 321 г., коснулся и среднеазиатских областей. Филипп был переведен из Бактрии и Согдианы в Парфию, вместо него был назначен Стасанор (ранее он был сатрапом Ареи и Дрангианы) —грек с Кипра, возможно, царского рода3.
В кровопролитные войны, разгоревшиеся между полководцами Александра Македонского, оказались в какой-то степени втянутыми и среднеазиатские области. Известно, например, что когда в 317—316 гг. далеко на западе происходила борьба между двумя полководцами Алексадра — 18*
275


Эвменом и Антигоном (Одноглазый), то по просьбе первого Стасанор прислал ему и бактрийские войска. Они входили в состав контингентов, которыми командовал сатрап Ареи Ста- сандр. В результате военных действий Эвмен и его союзники были разгромлены. Антигон жестоко покарал многих из участников коалиции, но некоторые, в том числе и Стасанор, не были ни наказаны, ни даже смещены со своих постов. Как правильно заметил И. Г. Дройзен (опираясь на прямое указание Диодора), это свидетельствовало о том, что их положение в своих областях было очень прочным и Антигон не мог с этим не считаться.
Диодор сохранил известие, проливающее некоторый свет на внутреннюю политику Стасанора. Он пишет, что Стасанор вел себя хорошо в отношении местного населения 4 и у него было много сторонников (или соратников) 5. Отсюда ясно, что Стасанор пытался сблизиться с местной аристократией и создать прочную внутриполитическую основу для отделения возглавлявшихся им областей. Он мог рассчитывать на громадные ресурсы Бактрии и Согдианы. Не исключено, что он пытался привлечь на свою сторону и сатрапа соседней Ареи — Стасандра (так же как и он —киприота по происхождению)6, где Стасанор мог сохранить определенное влияние еще со времени своего управления этой провинцией. В сферу своего влияния он сумел, хотя и не сразу, включить также Парфию7.
Обращают на себя внимание следующие факты. Антигон сместил Стасандра и назначил в Арею нового сатрапа, который почему-то сразу умер. Антигону пришлось назначить еще одного сатрапа в Арею, причем он на этот раз был кипрского происхождения8. Быть может, за этими смещениями и назначениями скрывалось стремление Антигона противодействовать усилению Стасанора на востоке, борьба политических интересов, в которой в конце концов Антигон должен был уступить.
Бо всяком случае Средняя Азия в значительно меньшей степени, чем западные области созданного Александром Македонским государства, пострадала от войн диадохов. Причины этого кроются, с одной стороны, в географическом положении страны, с другой — в том, что Стасанор пытался консолидировать силы для самостоятельных действий.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ СЕЛЕВКИДСКОГО ГОСУДАРСТВА И ЕГО ЭКСПАНСИЯ НА ВОСТОК
Однако честолюбивому сатрапу не удалось осуществить свои намерения. В 312 г., после тяжелой и длительной борьбы, талантливый полководец Александра Селевк укрепился .в Вавилоне9. '
276


После захвата Вавилона Селевк поставил перед собой цель захватить восточные сатрапии. Они подчинялись мидийскому сатрапу Никанору. Никанор, набрав большие силы из различных восточных сатрапий, двинулся против Селевка, но потерпел поражение. Подробности последующих событий неизвестны, и единственное, что мы можем извлечь из источников, как говорит Е. Р. Беван,— это лишь тот факт, что в течение девяти лет (311—302 гг. до н. э.) Селевк полностью утвердил свою власть на востоке10. Во всяком случае, сохранилось известие Помпея Трога о том, что Селевк I, «увеличив победой над Вавилонией свои силы, завоевал Бактрию» 11. Событие это приурочивают к 306 г. до н. э. Видимо, около этого же времени к владениям Селевка была присоединена и Парфия.
По свидетельству Аппиана^ Селевк I после многих войн с македонянами и «варварами» стал господствовать, в частности, над парфянами, бактрийцами, согдийцами, гиркан- цами 12. Подчинив себе среднеазиатские области, Селевк двй- нулся в Индию, рассчитывая, очевидно, без особого труда восстановить индийские владения Александра Македонского. Расчеты Селевка не оправдались, и он потерпел поражение 13.
После восточного похода Селевк I около 302 г. до н. э. возобновил (в коалиции с другими правителями различных частей бывших владений Александра) борьбу со своим соперником Антигоном, владевшим тогда Сирией, Малой Азией и частью Месопотамии и стремившимся захватить всю территорию, входившую в империю Александра Македонского.
В 301 г. до н. э. во Фригии, при Инсе, произошло решительное сражение, в котором погиб Антигон. Об участии среднеазиатских контингентов в этом сражении прямых известий нет. Однако Диодор сообщает, что в составе войск Селевка было 12 тыс. кавалеристов и конных лучников — последние, несомненно, происходили из Средней Азии14. ’
По данным Аппиана 15, Селевк господствовал над 72 сатрапиями. Исходя из этого сообщения, А. Гутшмид выдвинул предположение, которое часто стали повторять (в том числе и в работах на русском языке) уже в виде бесспорного факта, что Селевк I резко увеличил число сатрапий, доведя его до 72, с целью уменьшить могущество наместников. Позже якобы вновь начинается слияние административных единиц, и правители отдельных частей — эпархи, объединявшие в своих руках и военную и гражданскую власть, выступают на положений старых сатрапов. Этот процесс слияния, писал А. Гутшмид, далеко зашел уже к началу правления Антиоха III 1б.
Однако это сообщение, как предполагают некоторые современные историки, не следует рассматривать в буквальном
2?7
Административное устройство государ ства. Организация наместничества на востоке


смысле. Дело в том, что Селевкидское государство в первой половине III в. до н. э. фактически состояло примерно из 20— 30 сатрапий 17. Следует считать правильным, что цифра Аппи- ана (72 сатрапии) имеет фигуральный смысл и что ею он просто хотел подчеркнуть обширность принадлежавшей Се- левку 1 территории 18. Возможно, что это было не количество сатрапий, а число более мелких административных единиц.
В. Тарн, проанализировав наименование административных единиц в Селевкидском государстве, пришел к выводу, что деление было трехчленное: сатрапия—эпархия — гиппар- хия 19, но это заключение оспаривается некоторыми учеными. Так, X. Бенгтсон, не согласившись с предложением В. Тарна, предложил иную, хотя также трехчленную схему: сатрапия— гиппархия — топархия (последнее лишь как вероятное). Такое деление должно было существовать в государстве в целом. На востоке же, предполагает X. Бенгтсон, вероятно, имелось, еще одно деление, промежуточное между сатрапией и гиппархией 20. Фактически конкретных данных по этому вопросу почти нет, так что решение его пока не представляется возможным.
Совершенно ясно, что в руках сатрапов сосредоточивалась огромная власть. По словам X. Бенгтсона, сатрап в своей провинции «представлял в миниатюре то, чем являлся царь в государстве в целом». Однако сатрап не обладал высшей военной властью, особенно когда наряду с ним имелся командующий войсками — стратег. Это разделение было решающим условием, обеспечивающим могущество центральной власти. Правда, в восточных провинциях, в частности в Бактрии, этот принцип (во всяком случае в более позднее время) последовательно не проводился. Основное внимание Селевк I обращал на западную часть своего государства. Восточные сатрапии оказались окраиной. Но успехи Селевка I на западе ни в коей мере не умаляли значения для него восточных, в том числе среднеазиатских, владений. Напротив, «восточные провинции» играли, видимо, в экономике государства Селевка I достаточно важную роль, так как, желая их укрепить, Селевк около 293 г. до н. э. назначил своим соправителем на Востоке старшего сына Антиоха 21.
Антиох был сыном Селевка I от брака, заключенного в Сузах ние при Александре Македонском в 324 г. до н. э. с дочерью Спитамена — Апамой. Жена Селевка I, Апама22, пользовалась исключительным почетом как со стороны своего мужа, так и сына —Антиоха I: ее именем назывались многочисленные города, ей оказывались и другие почести. Ряд историков считает, что это имело политическую подкладку — желание подчеркнуть ахеменидскую генеалогию селевкидской династии (они исходят из предположения, что Апама по ма- 278


тери была ахеменидского происхождения) 23. Такая тенденция в политике Селевкидов действительно имела место.
Еще до своего соправительства, начиная примерно с 301 г., Антиох выполнял по поручению отца какие-то административные функции на Востоке24. Теперь же ему было, на правах соправителя, поручено управлять всем Востоком. Это была огромная территория, включавшая подчиненную Селевкидам часть Средней Азии, почти весь Иран и часть Месопотамии — до Тигра. Столицей Антиоха была Селевкия на Тигре25, но положение на Востоке было таково, что Антиоху пришлось особое внимание обратить на Среднюю Азию26.
БОРЬБА НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ С СЕЛЕВКИДАМИ В КОНЦЕ IV—НАЧАЛЕ 111 В. ДО Н. Э.
Письменных источников о Средней Азии в период соправительства Антиоха и Селевка I немного, но их анализ позволяет прийти к некоторым важным выводам.
Плиний сообщает, что Александрию Маргианскую разрушили «варвары» и Антиох построил город на том же месте, назвав его Антиохией27. Какова же была судьба других городов, основанных Александром Македонским? Отвечая на этот вопрос, В. Тарн высказал немало остроумных догадок и предположений, в частности, об Александрии на Оксе, которую он уверенно локализует в Термезе. В связи с этим он обратил внимание на то. что на «Карте Пейтингера»28 имеется какая-то Антиохия Тармата, фигурирующая и в некоторых других источниках. Что же касается Александрии Эсхаты, то Аппиан говорит, или скорее подразумевает, что этот город был основан Селевком29. У Стефана Византийского названа какая-то «Антиохия в Скифии». Вместе с тем на «Карте Пейтингера» на южной стороне Аракса — Сыр-Дарьи рядом написаны как два различных пункта «Александрия» и «Антиох». Сопоставляя эти (и другие) данные, В. Тарн приходит к выводу, что «Антиохия в Скифии» — это Александрия Эсхата, почему-то переименованная.
Однако ни Селевк, ни его сын Антиох никогда не переименовывали «Александрий», если их к тому не принуждали обстоятельства, как это было в случае с Александрией Маргиан- ской. Необходимость повторного основания не только ее, но и двух других была вызвана, по В. Тарну, нашествием кочевников, которыми эти города были разрушены.
Тот же исследователь связывает с этими событиями и экспедицию Демодама. Демодам, сын Аристида, один из выдающихся граждан Милета, в начале III в. до н. э. играл заметную роль в жизни этого города. Как сообщает Плиний, Демо-
279


дам выступал как стратег во время правления Селевка и Антиоха — фраза, которая может относиться лишь ко времени •объединенного правления Селевка и Антиоха в 293—280 гг., когда Антиох управлял Востоком. Из Плиния также известно, что Демодам пересек Яксарт и воздвиг за ним алтари Аполлону30. По мнению Тарна, поход Демодама за Яксарт преследовал те же цели, что в свое время и поход Александра Македонского, причем он был начат вслед за тем, как Александрия,. *под именем Антиохии, была уже восстановлена.
Бактрийский чекан Антиоха I (увеличено)
Что касается хронологического определения событий, то В. Тарн склонен думать, что поход имел место между 293 (год назначения Антиоха) и 289 гг. (год начала чекана селевкид- ских монет в Бактрии, по Невеллу). Лишь усмирив восстание, Антиох смог начать чекан местной монеты. Высказывается предположение, что вообще назначение Антиоха на Восток было ответом на начавшееся сакское вторжение31.
Гипотеза В. Тарна очень привлекательна, но во многом основывается на недоказанных положениях. Местоположение Александрии Оксианской на месте Термеза нельзя считать доказанным, не говоря о том, что оно не подтверждено археологически. Следовательно, ее тождество с «Антиохией Тарма- той» весьма проблематично, и выводы, покоящиеся на этом исходном пункте и на аналогии с событиями в Маргиане, 280


Борьба против селевкидского господства в Средней Азии


можно рассматривать как остроумную, но слабо аргументированную фактами гипотезу.
Больше оснований имеют построения В. Тарна в части Александрии Эсхаты. Уже И. Г. Дройзен высказывал предположение, что Александрия Эсхата была восстановлена полководцами Селевка и Антиоха,— в этом он искал объяснение сообщению Аппиана. В. Чериковер также считал, что сообщение Аппиана следует, вероятно, понимать таким образом, что Селевк «вновь, быть может, отстроил город, покинутый греческими солдатами»32. Следовательно, В. Тарн лишь развил уже высказывавшиеся точки зрения, причем его трактовка источников более убедительна — Александрия Эсхата была, конечно, разрушена восставшими местными племенами и прежде всего кочевниками. Следует признать также правильной его трактовку целей и характера экспедиции Демодама.
Вполне вероятно, что соответствует истине и другой вывод В. Тарна: в начале III в. до н. э., очевидно, имело место большое движение кочевников, сокрушившее ряд форпостов селев- кидской власти — основанных Александром Македонским городов-крепостей. Конечно, к ним должны были присоединиться (а этого В. Тарн не учитывает) и жители оазисов.
Говоря о разрушении Александрии Маргианской, Плиний просто констатирует факт, что ее разрушили «варвары», за которыми кроются, по В. Тарну, кочевники-саки, по М. Е. Массону,— маргианцы33. Специальное исследование посвятил этому вопросу польский историк И. Вольский. Во времена походов Александра Македонского в среднеазиатском междуречье жили дахи. Из источников известно также, что позже (в III в. до н. э.— I в. н. э.) они располагались на территории Южной Туркмении. Сопоставив эти факты и исходя из предпосылки, что во времена похода Александра Македонского дахов в Южной Туркмении не было, И. Вольский приходит к выводу, что они вторглись на территорию Южной Туркмении в конце IV — начале III в. Именно это вторжение было, по его мнению, причиной разрушения Александрии Маргианской и ответных действий Селевка34.
Сообщение Страбона о том, что при основании Антиохии Маргианской Антиох приказал обвести оазис Маргианы большой стекой, длиной около 250 кти35, показывает, что в тот период селевкидские власти в области Маргианы основную опасность для своего владычества видели именно в кочевых племенах. Это подтверждает мнение, что опустошения в оазисе произвели кочевники36. Из более конкретных решений, изложенных выше, предпочтительнее мнение историка И. Вольского 37.
Что же касается экспедиции одного из стратегов Селевка — Демодама, то это была, очевидно, громадная карательная 282


экспедиция, в процессе которой селевкидские власти огнем и мечом пытались «замирить» непокорную страну. Переход же через Яксарт (Сыр-Дарью) был, вероятно, вызван тесной связью восставших среднеазиатских жителей с заяксартскими племенами и ролью последних в этом восстании. В экспедиции Демодама должны были, как считает Вольский, принимать участие войска, присланные из центральных и западных областей Селевкидского государства.
После Демодама в Средней Азии действовал Патрокл (вероятно, между 286/85 и 280 гг. до н. э.)38, который с помощью флота предпринял изучение Каспийского моря, что намеревался сделать еще Александр Македонский. Сообщения Патрокла о гидрографии западной части Средней Азии, полные ошибок и недоразумений, позднее служили источником многих заблуждений39.
Учитывая все вышеизложенное, политическую обстановку в конце IV—начале III в. до н. э. можно, разумеется предположительно, реконструировать следующим образом. Поражение, которое потерпел Селевк в Индии, значительно подорвало положение селевкидских наместников в Средней Азии. Это создало возможность для усиления здесь антиселевкидской борьбы. Одним из проявлений этой борьбы должны были быть многочисленные восстания местных жителей, оседлых и кочевых. Они разрушали оплоты селевкидской власти, в частности, Александрию в Маргиане и, вероятно, Александрию Эс- хату. В процессе этой борьбы, возможно, произошли крупные этнические передвижения 40. Положение в Средней Азии стало для Селевкидов критическим. Именно тогда Селевк I, боясь потерять среднеазиатские провинции, учредил восточное наместничество во главе со своим наследником Антиохом. Последний восстановил разрушенные крепости, построил по крайней мере одну огромную стену, разгромил восставших, организовал несколько военных экспедиций за пределы своих владений, дабы продемонстрировать окружающим кочевым (и не только кочевым) племенам и народам силу селевкидского оружия. Благодаря целой серии военно-политических и дипломатических мероприятий Антиоху удалось подавить антиселевкидское движение.
МОНЕТНЫЙ ЧЕКАН
Следует отметить, что литературные источники содержат очень мало сведений об экономической истории селевкидского периода. Совершенно отсутствуют такого рода данные для Средней Азии. Можно, конечно, как это делают некоторые ученые41, предположить, что экспедиции Демодама и Патрокла
283


были вызваны не только военной необходимостью, но и желанием обеспечить безопасность торговых путей. Несомненно, что Антиох пытался укрепить селевкидскую власть возобновлением старых и постройкой новых городов-крепостей. С этой же целью, вероятно, стимулировался приток греческих переселенцев. Для освещения экономической истории целесообразно привлечь нумизматический материал.
Одна группа монет селевкидского чекана давно обратила на себя внимание нумизматов некоторыми особенностями, которое позволяли сделать вывод, что эти монеты чеканились в восточной части Селевкидского государства; конкретное же место их чеканки долго было предметом дискуссии. Но сейчас признается бесспорным, что их чеканили в Бактрии42. Наибо-
Монета Антиоха II (увеличено).
лее ранние из этих монет с именем царя Селевка (312—280 m до н. э.) включают в себя тетрадрахмы (весом 16,3—16,7 г), драхмы (3,8—4,1 г), полудрахмы (2 г). Их принадлежность именно к бактрийскому чекану установлена с помощью следующих соображений: все известные образцы их попали в Британский музей из Индии; стилистически они очень отличаются от монет такого типа, чеканенных на западе Селевкидского государства; изображения на лицевой и оборотной сторонах обращены в противоположные стороны, что характерно- именно для греко-бактрийских монет (до Евтидема включительно); монограмма помещена на необычном месте.
Начало бактрийского чекана при Селевкидах связано с наместничеством Антиоха L которое продолжалось с 293 по 280 г. По мнению Е. Ньюэлла, выпуск указанных монет должен был начаться вскоре после 290—289 гг. до н. э., так как стилистически они восходят к образцам западноселевкидского чекана, относимого именно к этим годам и продолжавшегося примерно до 285 г. до н. э.43.
Другая серия монет значительно отличается по весу от вышеописанных. тетрадрахмы (весом 12,6—13,8 г) 44, драхмы 284


(2,8—3,4 г) и т. д. Доказано, что эти монеты в отличие от других селевкидских, в том числе и бактрийского чекана, базируются не на западном аттическом, а на индийском весовом стандарте45. Высказывались точки зрения, что переход на новый стандарт был вызван торговлей с Индией или же возобновлением притязаний на Северо-Западную Индию; не исключено, что действовали обе причины. Следует отметить, что есть обоснованное предположение о существовании близкого стандарта и на территории Бактрии.
Важно, что именно на монетах этой серии, которую по стилистическим признакам следует считать более поздней, чем предыдущая (Ньюэлл относит ее к 285—280 гг., т. е. к концу правления Селевка), фигурируют два имени—Се- левка I и его сына Антиоха. Упомянутый исследователь отвергает предположение, что это было связано с попыткой Антиоха декларировать свою независимость от отца46. Он утверждает, что это изменение надписи имело целью облегчить жителям Бактрии и других территорий возможность отличать эти две серии монет: чеканенных по западному — аттическому, и по восточному — так называемому индийскому стандартам. Мнение Е. Ньюэлла о причинах и назначении введения в состав надписей на этих монетах имени Антиоха не представляется убедительным. В самом деле, для того чтобы дать населению способ различения этих серий монет, было легче всего изменить какие-то изобразительные элементы или ввести новые. Однако были изменены не эти элементы, а включено имя Антиоха, что в древности должно было рассматриваться как акт политического значения. Являлось ли это своего рода «политической разведкой» или же попыткой утвердить какую-то степень самостоятельности восточных областей от центральной селевкидской власти — сказать, конечно, невозможно.
Став царем, Антиох I прекратил выпуск монеты по «индийскому стандарту». Нуждам местного обращения и выгодам индийской торговли он предпочел единство государства. На его бактрийских монетах появляется изображение головы и шеи лошади, в которой исследователи видят изображение бактрийской лошади. На одной группе монет Антиоха, наряду с его именем, читается начало другого имени «Абид...», которое, по мнению некоторых исследователей, может быть именем какого-то чиновника, наблюдавшего за чеканом монеты, сатрапа или полунезависимого правителя Бактрийской области47. Но так как письменные источники не сохранили о нем никаких сведений, эти догадки, как отметил П. Гарднер, не могут быть подтверждены.
Бактрийский селевкидский чекан состоял из золотых мо- нет-статеров, серебряных — тетрадрахм, драхм, полудрахм и 285'


оболов (шестая часть драхмы). Возможно, существовал чекан и медной монеты, в частности, поздние серии монет Антиоха I обнаруживают отсутствие не только оболов, но и полудрахм, что нумизматы связывают с вероятной эмиссией медной монеты. Выделить же из имеющихся образцов селевкидских медных монет типы именно бактрийского чекана пока невозможно 48.
На территории Таджикистана зарегистрированы селевкид- ские монеты. В составе Амударьинского клада было не менее шести золотых статеров Антиоха I, два или три золотых ста- тера Антиоха II, двойной статер Селевка и др., а также серебряные тетрадрахмы Антиоха I. Правда, полной уверенности в этом нет, так как данные монеты (и другие — из того же клада) прошли через много рук, прежде чем попали к нумизматам 49.
ОБЛАСТИ СРЕДНЕЙ АЗИИ В СОСТАВЕ СЕЛЕВКИДСКОГО ГОСУДАРСТВА ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ III В. ДО Н. Э.
Можно думать, что после смерти Селевка I (280 г.) его сын Антиох 1, ставший теперь во главе всего Селевкидского государства, уже не мог сам заниматься восточными сатрапиями. Действительно, известий о дальнейшей деятельности Антиоха I в Средней Азии нет. «Царствование Антиоха I в Азии... чрезвычайно темно: мы не можем сказать почти ни слова о нем» 50,— писал выдающийся русский историк древнего мира Ф. Ф. Соколов.
События на западе развертывались так, что присутствие там Антиоха I с войсками было необходимо. Увлеченный борьбой с птолемеевским Египтом, Антиох I Сотер уже не возвращался больше в свои восточные владения.
В связи с вторжением галатов в Малую Азию, вероятно, в 277 г., Антиох I, надо думать, приказал своему бактрийскому сатрапу прислать 20 слонов. Действительно, в 275 г. они были приведены из Бактрии, бактрийский же сатрап, очевидно, получил их из Индии.
Эти слоны принесли Антиоху победу в битве 275 г.51.
Встречающееся <в литературе утверждение, что одновременно к Антиоху было отправлено и золото, происходящее из Бактрии,— плод недоразумения52.
События на западе не благоприятствовали Селевкидам. В одном источнике содержится следующая оценка деятельности Антиоха I: «многими войнами он насилу спас владения отцами то не все»53. Возникает вопрос, относится ли это определение лишь к западным владениям селевкидов или также 286


к восточным. Ответить на него невозможно. Распад Селевкид- ского государства начался сразу после смерти Селевка 1. Отдаленность Средней Азии от главных селевкидских центров и свободолюбие среднеазиатского населения могли способствовать стремлению к отделению.
В этой связи представляет интерес следующий факт. Своим соправителем Антиох I уже в 280 г. назначил своего старшего сына Селевка. Однако в 268—266 гг. этот сын был казнен по подозрению в заговоре. Не собирался ли он провозгласить независимость восточных сатрапий (как это, по-видимому, в свое время пытался сделать его отец)? Но источники об этом ничего не сообщают54.
Точные границы селевкидских владений в Средней Азии неизвестны. Можно лишь сказать, что в состав Селевкидского государства входили Бактрия, Парфия, Согд. Хорезм в этот период, по-видимому, был сильным и независимым государством и не входил в состав этих владений. Разрушительные походы Александра не коснулись его. Тем не менее с вторжением греков связи Хорезма с другими среднеазиатскими областями нарушились, и он попал в изоляцию. Это хорошо прослеживается на материале, полученном при раскопках древних памятников Хорезма и других районов.
Если раньше, для периода VI—V вв. до н. э., прослеживается очень большая общность в предметах материальной культуры, особенно в керамике, между Хорезмом и остальными среднеазиатскими областями, то начиная с конца IV в. в материальной культуре Хорезма резко наметилась своя собственная оригинальная линия развития, мало связанная с другими районами, входившими в монархию Александра Македонского, а затем в государство Селевкидов.
Военные неудачи на западе и связанное с ними ослабление военной мощи Селевкидов способствовали усилению сепаратистских настроений среди греческих наместников в среднеазиатских владениях. Стремление к отделению от государства Селевкидов и образованию небольших независимых царств проявилось не только на востоке, но и на западе, особенно на окраинах государства.
В Бактрии сепаратистские настроения возникли еще при жизни Александра, особенно во время его длительного индийского похода. Еще ярче эта тенденция проявилась после его смерти — при Стасаноре. Однако при Александре и непосредственно после него при слабости разоренной македонцами Бактрии попытка эта была обречена на неудачу. Қ середине III в. до н. э. положение значительно изменилось.
Селевкидское государство, говоря словами М. Ростовцева, «состояло из многих областей, которые имели между собой мало общего и никогда не могли быть сплавлены во что-либо 287


похожее на экономическое единство»55. Вместе с тем происходил процесс экономического усиления среднеазиатских областей, сказавшийся в расширении ирригации, росте городов, увеличении торговли. Греческие наместники в Средней Азии стремились к сепаратизму; массы же среднеазиатского населения — к тому, чтобы сбросить иноземное иго. Для восстания против Селевкидов создались не только политические, но и экономические предпосылки.
КОЛОНИЗАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА СЕЛЕВКИДОВ В СРЕДНЕЙ АЗИИ
Выше приводились данные о возобновлении Селевкидами некоторых городских центров, которые затем были названы «Селевкиями». В тех случаях, когда поселению давалось наименование по имени одного из членов династии, оно, вероятно, получало права полиса56.
В этих городах должно было быть много греческого населения. Так, судя по имеющемуся в источнике эпитету, относящемуся к Антиохии Маргианской (такие определения указывают на этнический состав жителей), среди ее греческого населения должны были играть большую роль греки из Сирии 57.
К сожалению, ни письменные источники, ни археологические материалы не дают ответа на вопрос о состоянии и внутреннем строе городов Средней Азии в селевкидскую эпоху, так что применительно к Средней Азии этот вопрос остается открытым. В западных частях государства Селевкидов крупнейшие из местных городов обладали известной автономией и рядом льгот. Но предположение, что в какой-то. степени эта политика проводилась и в Средней Азии, пока не может быть ничем подтверждено.
По-видимому, в Средней Азии основывались также греческие военные поселения — катойкии. Греческие переселенцы должны были составлять основную опору селевкидской власти. В состав господствующего класса, разумеется, .входила и местная аристократия.
Таким образом, данные о колонизационной политике Селевкидов в Средней Азии практически отсутствуют почти полностью. Однако, если учесть и боЛее многочисленные материалы по соседним областям, можно с большой долей вероятности сделать заключение, что колонизационная политика Селевкидов коснулась и Средней Азии. Но в какой степени? Те из буржуазных историков, которые при решении этого вопроса стоят на почве фактов, считают, что в основном градостроительная деятельность Селевкидов. развертывалась на западе»
288


а не на востоке, и меньше всего—в Средней Азии58. Но распространена в буржуазной науке и полярная точка зрения, по которой Средняя Азия была якобы чуть ли не наводнена греческими поселенцами. Так, например, X. Бенгтсон, рассматривая вопрос об истоках военного могущества Греко-Бактрии, безапелляционно утверждает, что суть тут заключается в военных колониях, основанных в Бактрии Селевкидами59. Разумеется, эта точка зрения должна быть отвергнута. При решении этого вопроса в качестве решающего должно учитываться наличие в Средней Азии еще задолго до греко-македонского нашествия многочисленных местных городов и развитой городской жизни.
Пребывание в Средней Азии определенных групп греческого населения, несомненно, привело к проникновению в среднеазиатскую культуру некоторых элементов греческой культуры, в частности, греческой письменности, элементов греческого театра и изобразительного искусства, ряда божеств греческого пантеона и многого другого. Ряд этих элементов в первоначальном, а чаще — переработанном виде превратился впоследствии, в греко-бактрийское и кушанское время, в органическую часть местной среднеазиатской культуры. Вместе с тем контакт с греками в Средней Азии в свою очередь стал одним из важнейших каналов, по которым элементы культуры среднеазиатских народов проникали далеко на запад. Как правильно указывают некоторые авторы, в так называемой эллинистической культуре нашло свое отражение не «чисто» греческое культурное творчество, а своеобразное переплетение греческой и восточной культур. В развитии эллинистической культуры выдающаяся роль принадлежит народам Средней Азии60.
Включение значительной части Средней Азии в состав Се- левкидского государства способствовало развитию международной торговли с ориентацией на запад и, очевидно, на юг. Наряду с этим развивалась и местная торговля. Происходило внешне малозаметное, но неуклонное развитие городской жизни, ремесла, ирригации.
Таким образом, время вхождения Средней Азии в состав Селевкидского государства было периодом восстановления производительных сил страны, разрушенных греко-македонским нашествием, консолидации бактрийцев, согдийцев, парфян и других народов Средней Азии для борьбы с Селевкидами.
19 Заказ 3970


ГЛАВА VII
ГРЕҚО БАКТРИЯ. ПАРФИЯ (III—II вв. до н. э.)
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
В результате постепенного политического^ Образование обособления среднеазиатских сатрапий от го^^арфянского" государства Селевкидов в середине III в. царств до н. э. отложились две важнейшие «верхние» сатрапии — Бактрия, управляемая сатрапом Диодотом, и Парфия, в которой в то время был наместником сатрап Антиоха II, именуемый по одним источникам Андрагором (Помпей Трог), по другим — Фереклом (Арриан), по третьим — Агафоклом («Хроника» Синкела — VIII в. н. э.) Ч Свидетельство Помпея Трога могут подтвердить монеты с именем Андрагора, выпускавшиеся в Парфии в первой половине III в. до н. э.2, если считать, что чеканивший их правитель и Андрагор, упоминаемый Помпеем Трогом, одно и то же лицо. Точная дата отложения этих областей до сих пор окончательно не установлена. Датировка производится на основании отрывочных известий древних авторов (особенно свидетельство Помпея Трога, дошедшее до нас в передаче Юстина, и отдельные замечания у Страбона).
По Помпею Трогу, парфяне отпали от Селевкидов при Се- левке Каллинике, правнуке Селевка Никатора: «...но от его (Селевка Никатора) правнука Селевка они (парфяне) впервые отложились во время первой Пунической войны, в консульство Л. Манлия Вульсона и М. Атилия Регула. Это прошло им безнаказанно вследствие усобиц между братьями, Селевком и Антиохом.
Тогда же отложился и Диодот, наместник тысячи бактрий- ских городов, и повелел называть себя царем; следуя этому примеру, народы всего Востока отпали от македонян.
В это время жил Аршак, человек неизвестного происхождения, но большой доблести... узнав о разгроме Селевка гал- 290


лами в Азии, он ворвался в Парфию... победил Андрагора и отнял у него власть. Вскоре после этого он занял и Гиркан^ ское царство. Господствуя, таким образом, над двумя государствами, он собрал большое войско, страшась как Селевка, так и Диодота Бактрийского. Но после смерти Диодота он заключил союз с его сыном, тоже Диодотом, а скоро победил и Селевка... Когда Селевку, вследствие новых беспокойств, пришлось вернуться в Малую Азию, Аршак организовал Парфянское царство...»3.
Наиболее ранними исследователями этого текста на основании упомянутых Юстином имен римских консулов Луция Манлия Вульсона и Марка Атилия Регула была установлена дата отложения Парфии и Диодота от Селевкидов — 256 к до н. э. Эту дату принял, в частности, и один из ранних исследователей истории Греко-Бактрийского царства — С. Байер4. Однако существовало и другое мнение, по которому эти же события относились, на тех же основаниях (имена консулов),, к 250 г. до н. э.5
Некоторые советские историки относят время возникновения Греко-Бактрийского и Парфянского царств к 246—245 гг. до н. э.6
Следует отметить, что при современном уровне знаний, когда круг источников остается почти неизменным (прибавляются в основном нумизматические находки,, относящиеся главным образом ко времени упадка Греко-Бактрийского И Греко-Индийского государств, и отдельные изделия греко-бак- трийского ремесла и искусства) 7, окончательное решение этого сложного вопроса еще далеко.
Сопоставляя отрывочные сообщения различных письменных источников — Юстина, Страбона, Арриана, Моисея Хо~ ренского, Синкела, Евсевия, можно видеть, что ни один иЗ них не приурочивает время отложения Бактрии и Парфии к годам правления Антиоха II. Даже Юстин, хотя и упоминавший о происходивших в его царствование событиях (первое отложение парфян при консулах 250 или 256 гг. до н. э.Қ ясно сказал, что парфяне отложились от Селевка II (годй правления 247—226), а не от Антиоха II (годы правлений 261—247). Эти свидетельства делают предположение о вози никновении Греко-Бактрийского и Парфянского царств в 246—245 гг. убедительным. Доводы же в пользу 250 г. согласуются с показаниями других, кроме Юстина, письменных источников (например, с «Хроникой» Евсевия) и тоже кажутся не менее убедительными8.
В 250 г. до н. э., при сатрапе Андрагоре, от державы Селевкидов фактически отложилась Парфия, и Андрагор начал чеканить свою монету. Отложение, видимо, не носило характера восстания. Неизвестно также, именовал ли Андрагор
19*
291


себя царем, так как на его монетах стоит лишь йМя «Андра- гор» 9. Однако собственный чекан как будто свидетельствует •о независимости этого правителя от Селевкидов.
Судя по сообщению Юстина, в это же время отложился и бактрийский сатрап Диодот 10. Вслед за Бактрией поднялись другие области восточных провинций Селевкидов. Заявление Юстина о том, что отложение парфян, а за ними и Диодота, произошло при Селевке II, а не при Антиохе II, к концу правления которого он относит первое отложение Парфии, не должно смущать и казаться противоречием в тексте ^Юстина, так как попытка отложения Андрагора и Диодота •при более благоприятных для Селевкидов обстоятельствах ■могла кончиться разгромом непокорных сатрапов. Начавшееся при Антиохе II отложение сатрапов закончилось и было узаконено именно при Селевке II. Логично и одновременное выступление двух сатрапов, так как оно затрудняло Селев- кидам борьбу с ними.
Обстановку на западе знали и прекрасно понимали правители восточных провинций. Доказательством этому могут служить слова Юстина, сообщающего, что Аршак ворвался в Парфию и убил Андрагора, узнав о разгроме Селевка в <Азии галлами. Поэтому нет ничего удивительного, что Андра- гор и Диодот могли не опасаться занятого своими делами на .западе, не очень популярного и мало способного к решительным действиям Антиоха II.
После смерти Антиоха II Теоса в 247 г. ему наследовал старший сын от первой жены Лаодики — Селевк II Каллиник. Судя по тому же сообщению Юстина, Селевк склонен был принять меры к возвращению хотя бы отпавшей Парфии, но этому помешала начавшаяся сразу же по его воцарении третья сирийская, или Лаодикейская, война.
В современной науке нет единой точки зре- Отложение ния п0 ВОпросу о характере отложения Дио- реко- актрии дота от Селевкидов. Многие западноевропейские ученые, а из русских В. В. Григорьев11, основываясь на отсутствии в письменных источниках сведений о борьбе Селевкидов с Диодотом и на нумизматическом материале, среди которого есть монеты с изображением Диодота на од- ,ной стороне и именем Антиоха на другой|2, считали, что захват власти Диодотом произошел мирным путем, при сохранении полной лояльности по отношению к Селевкидам. Доказательством этого, по их мнению, является также и последующий союз между Диодотом I и Селевком II Каллиником.
Иной точки зрения придерживаются некоторые советские исследователи, считающие, что нет данных предполагать сохранение лояльности Диодотом I по отношению к Селевкидам после захвата им власти в Бактрии 13. Среди новейших зару- 292


бежных ученых существует мнение, что отпадение Диодота от Селевкидов было внезапным и носило характер обычного для древней истории восстания против метрополии.
События, связанные с отложением Диодота, очень кратко» отражены у Страбона и Помпея Трога, причем оба источника? до известной степени дополняют друг друга. По Страбону, в* отпадении Бактрии, кроме Диодота, принимали участие и другие наместники, из которых назван только Евтидем. Стра-1 бон сообщает, что Евтидем действовал не в самой Бактрии; а в «окрестной области» 14. По всей вероятности, Евтидем был подчиненным Диодоту правителем или Согдианы, или MapJ гианы и Ареи 15. Выступление бактрийских наместников Страбон характеризует как бунт, а не исподволь подготовленной мирное отделение одной из сатрапий от Сирийского царства с сохранением, хотя бы номинально, подчинения Селевкидам^ Кроме того, по Страбону, события в Бактрии были следствием восстания местного населения, пытавшегося добиться освобождения.
Конечный результат этого «бунта» освещен у Помпея Трога, по сведениям которого Диодот отпал от Селевкидов и объявил себя царем, причем, «следуя его примеру, от македонян отложились народы всего Востока» 16.
Монета Диодота Бактрийского.
В результате этих событий около 250 г. до н. э. сирийское государство Селевкидов потеряло свои восточные, или «верхние», сатрапии, из которых образовалось два самостоятельных владения — основанное Диодотом Греко-Бактрийское царство и отпавшая незадолго до отложения Диодота Парфия, управлявшаяся Андрагором.
Причина, по которой Селевкиды не приняли решительных мер против отпавших сатрапий, кроется, видимо, в той борьбе, которую Селевку II пришлось вести в это время в. разных 293


местах на западе. Поэтому отложившиеся «верхние» сатрапии почти беспрепятственно занялись устройством своих вновь образованных государств.
В Бактрии восстание местного населения против иноземных поработителей было использовано Диодотом и направлено именйо против Селевкидов, причем руководство восстанием приняли на себя греко-македонские наместники. Их интересы при таком обороте дела частично совпадали с интересами широких масс населения, стремившегося освободиться- от греко-македонских поработителей если не целиком, то хотя бы от гнета центрального селевкидского правительства, выкачивавшего отсюда средства и людские ресурсы для ведения войн на западе. Выход из состава Селевкидского царства в какой-то мере должен был облегчить положение народа. Этим и объясняется поддержка, оказанная местным населением Диодоту, что и обусловило успех восстания. Вместе с тем характер восстания, не переросшего из антиселевкидского в антигреческое, и последующее укрепление власти Диодота, видимо, определялись наличием в Бактрии сильного грекомакедонского войска, в котором были даже боевые слоны, не раз решавшие исход сражения17.
Восстание Аршака Но если в Бактрии у власти остались греко- и создание македоняне, то в Парфии события разверну- Парфянского лись иначе. Ту волну народного возмуще- государства Ния, КОторая в Бактрии была использована Диодотом в своих целях, здесь сумел подхватить некий Аршак — один из представителей племенной знати даев или парков, обитавших по соседству с Парфией в долине р. Оха (Теджена). Аршак, представитель кочевой среднеазиатской аристократии, не только не поддержал греко-македонян, но сам возглавил народное движение и вторгся в Парфию для борьбы уже не с Селевкидами, власти которых в Парфии к тому времени не существовало, а с греко-македонскими захватчиками в целом.
Античные источники сообщают, что причиной возмущения Аршака была личная обида, нанесенная ему или его брату Тиридату Андрагором. В действительности, очевидно, дело было не в личной обиде, а вообще во взаимоотношениях между правящей греко-македонской верхушкой и местной знатью.
В среднеазиатских областях политика Селевкидов по отношению к местной знати, проводившаяся с момента образования Сирийского царства, привела к довольно сложному внутреннему положению. По мере экономического усиления отдельных областей усиливалась и местная рабовладельческая знать, лишенная не только власти, но, по-видимому, в значительной мере отстраненная от политической жизни страны. Благодаря этому между правящей греко-македонской верхуш294


кой и местной аристократией должны были создаться напряженные отношения. Представление об этом в какой-то мере дают два свидетельства античных авторов. В одном из них, сохранившемся в отрывке не дошедшего до нас полностью сочинения Арриана, сообщается, что братья Аршакиды, Аршак и Тиридат, «не стерпев надменности» поставленного еще Антиохом II Теосом сатрапа Парфии — Ферекла (по другим источникам, Андрагора или Агафокла), пытавшегося «применить насилие» к одному из братьев, убили Ферекла, подняли народ против македонян и установили свою власть.
Второе свидетельство принадлежит Страбону. Повествуя о событиях в Бактрии, закончившихся отложением Диодота, Страбон касается и восстания, поднятого Аршаком в Парфии. Он приводит одну из существовавших в его время версий о происхождении Аршака, по которой тот был бактрийцем, поднявшим парфов к восстанию, стремясь избежать господства Диодота 18.
Оба эти свидетельства, хотя и в очень скупой форме, в какой-то мере отражают ту борьбу, которая велась в среднеазиатских областях между греко-македонской и местной знатью в середине III в. до н. э. Характеризуют они и настроение народных масс как областей, находившихся под грекомакедонским владычеством, так и окрестных, население которых не только сочувственно относилось к жителям завоеванных территорий, но при первой возможности вступало в активную борьбу с греко-македонянами.
В результате успешного восстания, возглавленного Аршаком, Андрагор был убит, и в Парфии образовалось независимое Парфянское государство, во главе которого встал принявший царский титул Аршак, положивший начало династии Аршакидов в Парфии. Возникновение самостоятельного Парфянского государства создало серьезную угрозу не только для Селевкидов, но и для бактрийских греков.
О том, что Аршаки дам пришлось вести жестокую борьбу за свои владения, довольно определенно сказано у Страбона: «Сначала и он сам (Аршак) и его наследники были слабы, потому что вели постоянные войны с народом, у которого отнята была эта страна» 19, т. е. с греками. Из этого свидетельства можно заключить, что Диодот I не отнесся безразлично к появлению у своих границ нового независимого государства, усилия которого были направлены на изгнание греко-македо- нян, и стремился захватить Парфию. Но двинуть крупные силы против Аршака он не мог, боясь, оставить без защиты свои собственные владения. Вместе с тем отпадение Парфии должно было серьезно беспокоить и Селевка II, у которого была отнята еще одна провинция. Опасаясь дальнейшего усиления Парфянского государства, Диодот I заключил военный 295


союз с Селевком II. Очевидно, Диодот I обязался поддержать своими войсками поход Селевка II против Парфии, взамен чего получил от Селевка признание своего государства. Возможно, договор был скреплен браком Диодота I с одной из представительниц дома Селевкидов20.
Однако в этот период союзникам не удалось сообща развернуть военные действия против Парфии. Селевк II вынужден был направить все свои силы на борьбу с египетским царем Птолемеем III.
В результате большая часть западных владений Селевка II оказалась в руках Птолемея III. Поход последнего был настолько стремителен, что ему удалось занять Селевкию на Тигре. В связи с вторжением египетских войск на территорию Селевкидов началась третья сирийская война (246—239 гг. до н. э.). Она не была победоносной. Селевку удалось отвоевать лишь часть своих бывших владений, побережье же Малой Азии, завоеванное Антиохом II, вновь было потеряно, так же как Финикия и Селевкия в Пиерии. Таким образом, Селевк II не мог сразу же по восшествии на престол начать борьбу с Парфией, одному же Диодоту I не удалось победить парфян, хотя он, видимо, и пытался с ними бороться.
Между тем Аршакиды не ограничились захватом власти в Парфии. По свидетельству Помпея Трога, в скором времени они овладели и Гирканией, став во главе двух государств21. Присоединение Гиркании было для Парфии жизненно необходимо. Парфия того времени охарактеризована Страбоном как бедная страна, в которой греки не могли содержать большого войска, так как его нечем было прокормить. Гиркания же рисуется древними авторами как страна плодородная, с большим числом городов, поэтому включение ее в состав Парфии значительно усиливало позиции Аршакидов и, судя по сообщению Страбона, не должно было вызвать особых затруднений, так как власть греко-македонян над этой страной была, кратковременной и, видимо, очень непрочной. Страбон подчеркивает, что македоняне, «занятые войнами и находясь вдали' от страны, не могли наблюдать за ее управлением»22.
В источниках нет точного указания на время присоединения Гиркании к Парфии, так же как и на то, при каком из Аршакидов это произошло. Дело в том, что Аршаку, погибшему около 248 г. до н. э., наследовал его брат (по другим источникам — сын) Тиридат (248—211 гг. до н. э.), принявший при воцарении родовое имя Аршак. В источниках не везде различаются эти два имени, что не позволяет точно определить. какие сведения следует относить к собственно Аршаку^, а какие — к Аршаку-Тиридату. У Юстина в разбиравшемся отрывке Аршак I и Аршак II слились в одно лицо. В конечном счете не так существенно, кто из двух братьев — Аршак. 296


или Тиридат — присоединил Гирканию, поскольку с момента завоевания Парфии они действовали сообща, а в дальнейшем Тиридат придерживался линии брата, направленной на борьбу с греками и на укрепление независимой Парфии. Важно то, что это присоединение позволило Аршакидам усилить свои позиции.
По приведенному выше сообщению Юстина, Гиркания. была присоединена к Парфии до похода Селевка II на восток для борьбы с новым Парфянским государством, а также и до смерти Диодота I. По всей вероятности, это произошло в тот период, когда Селевк II в течение ряда лет’ (с 246 по 239 г. до н. э.) был занят войной с Египтом и не мог вмешиваться в дела на востоке. Лишь мир с Египтом позволил Селевку II заняться восточными делами.
Борьба парфян и бактрийцев за упрочение своей независимости
В литературе поход Селевка II на Парфию часто датируется 228 г. до н. э.23. Однако существует и другая дата — 237 (или 238 и 239) г. до н. э.24.
Действительно, окончание третьей сирийской войны и мир с Птолемеем III приходятся, видимо, на 239 г. до н. э. Об этом событии сообщается в составленной египетскими жрецами в том же 239 г. до н. э. знаменитой канопской надписи. Жрецы прославляют заслуги Птолемея III перед Египтом и причисляют его к сонму богов-благодетелей (Евергетов — отсюда и прозвище, полученное Птолемеем III) за то, что в результате военного похода он вернул Египту сокровища, похищенные из храмов персами при покорении страны царем Камбисом около 525 г. до н. э., и дал стране мир. О том, что в надписи 239 г. речь идет именно о мире с Селевком II, свидетельствуют упомянутые священные изображения египтян, которые были в числе добычи, полученной Птолемеем III в результате третьей сирийской войны.
Историческое обоснование именно этой даты похода Селевка II против Парфии (238—237 гг. до н. э.) содержится в самом тексте Юстина: «...Это отпадение прошло для них безнаказанно, так как в то время происходили раздоры между братьями-царями — Селевком и Антиохом, которые, борясь за власть, упустили возможность покарать отложившихся». По Юстину, около 239 г. до н. э., перед заключением мира с Птолемеем III, Селевк II помирился со своим братом Антиохом Гиераксом. Это дало возможность Селевку, обеспечив тыл на западе, заняться устройством своего государства, разоренного войной, и попытаться вернуть Парфию. Однако новое выступление Антиоха заставило Селевка поспешить на запад, о чем 29?


Юстин ясно сообщает дальше, говоря, что Аршак создал Парфянское царство после того, как Селевку пришлось вследствие новых беспокойств вернуться в Малую Азию25. Приурочить эти показания Юстина не к событиям 238—237 гг. до н. э., а к 228 г. вряд ли можно, так как на последние годы жизни Селевка, после возвращения его в Малую Азию, падает тяжелая борьба с Антиохом, в которой против Селевка принимали участие Понт, Вифиния, Каппадокия, Пергам и галаты. Как раз 228 год был очень напряженным, так как правитель Пергама Аттал I воспользовался обстановкой и к этому времени завладел всей территорией Селевкидов к северу от Тавра; борьба с ним Селевка II была безуспешной. При таком стечении обстоятельств на западе Селевк вряд ли мог затеять экспедицию на Восток. Кроме того, трудно предположить, что только через 11 лет после заключения мира с Египтом Се- левк II начал военные действия против Парфии. По всей вероятности, поход на Восток начался вскоре после прекращения войны на западе, чтобы не дать Аршаку (Тиридату) времени для укрепления страны.
Таким образом, историческая обстановка того времени заставляет приурочить сообщение Юстина о походе против Парфии к 238—237 гг. до н. э.
Итак, около 238 г. до н. э. Селевк II предпринял поход против Парфии, в подготовке которого, очевидно, принимал
Монета Евтидема (увеличено).
участие и Диодот I. Вначале поход этот был удачен для Селевка. Ти- ридат не смог одолеть противника и вынужден был во избежание разгрома своих войск отступить из Парфии и искать убежища у апасиа- ков 26, обитавших, видимо, у северо- западной и северной границ Хорезма 27.
Был ли еще жив Диодот I к моменту наступления Селевка II на Парфию и принимал ли он участие
в этой войне, по источникам прямо не устанавливается. Из текста Юстина, сообщающего, что Аршак (II) победил Селевка вскоре после того, как заключил договор с Диодотом 11, и что он собрал большое войско из боязни перед Селевком и Диодотом I, можно предположить, что Диодот I умер или незадолго до начала военных действий против Парфии, или уже во время войны, может быть, во время бегства Аршака к апасиакам, на территории которых и могло быть набрано большое войско Аршака. Тогда смерть Дио- дота I следует датировать между 239 и 237 гг. до н. э.28.
298


В источниках не сохранилось подробных сведений о деятельности Аршака II (Тиридата I) на территории апасиаков и о его взаимоотношениях с ними. В настоящее время существует гипотеза о поддержке, оказанной Тиридату независимым от греков Хорезмом. В свете новейших исследований Хорезмской экспедиции на территории, занятой апасиаками, она приобретает дополнительное подтверждение29.
Как указывалось выше, Хорезм с момента завоевания греками многих среднеазиатских областей оказался в изоляции и вынужден был устанавливать связи с народами, жившими к северу и северо-западу от его границ. Некоторое влияние Хорезма на культуру апасиаков засвидетельствовано археологическими находками30. Поэтому Хорезм вряд ли отнесся равнодушно к появлению на территории апасиаков Тиридата с его войском и к дальнейшему пополнению его армии, по всей вероятности, и апасиакскими воинами. Все это должно было происходить с ведома и согласия Хорезма, если не при его непосредственном участии.
Так или иначе, благодаря сочувственному отношению жителей, населявших территорию к северу от Парфии, к борьбе с Селевкидами, Тиридату удалось собрать большое войско. За время его пребывания у апасиаков внешнеполитическая ситуация стала складываться в пользу Парфии. В Греко-Бак- трийском царстве в связи со смертью Диодота I власть перешла в руки его сына — Диодота II. Приняв власть, Диодот II круто изменил ориентацию и, порвав дружественные отношения с Селевком II, заключил мир и союз с Тиридатом31.
События в Греко-Бактрии и Парфии в последней трети Ill в. до н. э.
По-иному сложилась обстановка в Бактрии. Диодоту II не удалось использовать союз с Тиридатом для утверждения своей власти и для борьбы с новым претендентом на власть — бывшим соратником своего отца греком Евтидемом. Из источников видно, что воцарение Диодота II, очевидно, не было желательно Евтидему. Последующий же затем союз Диодота II с Парфией и возможная попытка привлечь на свою сторону местную знать шли вразрез с интересами греко-македонской правящей группировки, к которой принадлежал Евти- дем. Поэтому он считал Диодота II изменником и сумел, опираясь на греко-македонские силы, произвести переворот и убить Диодота II с его родичами и, очевидно, сторонниками 32. Власть перешла в руки Евтидема. Никаких исторических данных для установления времени этого переворота, к сожалению, нет. Известно лишь, что в 212 г. до н. э. Евтидем был уже греко-бактрийским царем.
299


Первые годы правления Евтидема, основателя новой династии в Греко-Бактрийском царстве, совершенно не отражены в источниках. Можно думать, что ему в это время приходилось больше всего заботиться об укреплении границ государ-; ства, чтобы обезопасить его от вторжения сако-массагетских племен, обитавших в непосредственной близости от Греко.- Бактрии, и от возможного нападения со стороны Парфии.
Селевкиды в это время не беспокоили свои бывшие восточные провинции, так как им приходилось вести непрерывные войны на западе. Парфянское и Греко-Бактрийское государства в это время могли заняться своими внутренними делами.
В Парфии Тиридат развернул строительство крепостей и городов. Так, в области Апаортене (или Апавартикена) был построен г. Дара 33, расположенный неподалеку от современного Каахка в плодородном оазисе, орошаемом водами горных рек, из которых выводились каналы. Строились и другие города. Центром государства в это время была Ниса, расположенная в 18 км к северо-западу от современного Ашхабада, на землях нынешнего селения Багир. Укрепление границ Парфии не означало, однако, ее полной изоляции. Правда, сношений с Греко-Бактрийским царством в это время, видимо,, не было, но о связях с апасиаками имеется косвенное свидетельство Полибия, описывающего способы переправы апасиа- ков через Аму-Дарью в Гирканию34. Очевидно были связи Парфии и с Мидией, причем центром Парфии постепенно стали западные районы государства. Столицей Парфии при Тиридате становится г. Гекатомпил, расположенный к югу от Астрабада (на территории современного Ирана).
В 211 г. до н. э. Тиридату наследовал Артабан I (211 —196 гг. до н. э.). При нем происходит новое расширение границ Парфии. Артабан I захватил часть Мидии и занял ее древнюю столицу — Экбатаны. Однако завоевания Артабана в Мидии были непрочными.
Селевкидский царь Антиох III (223—187 гг. до н. э.) сумел укрепить свое государство. Он предпринял в 209 г. до н. э. поход сначала против Парфии, а потом и против Греко-Бак- трийского царства с целью вернуть отпавшие при Селевке П среднеазиатские области.
Изгнав Артабана I из Экбатан, Антиох III двинулся в Гирканию и достиг Гекатомпила, уже оставленного Артабаном. В результате похода Антиоха III Артабан был вынужден очистить территорию к западу от Каспийских ворот и признать верховную власть Антиоха III35.
В 208 г. до н. э. Антиох переходит в наступление против Греко-Бактрийского государства Евтидема. Войска Антиоха III и Евтидема встретились на р. Герируде (Теджен). После кровопролитного сражения 10-тысячная конница Евти- 30 0


дема была разбита, а сам Евтидем с остатками войска заперся в Бактрах36. Последующая почти двухлетняя осада Бактр войсками Антиоха III не привела к желательным для него разультатам. В 206 г. до н. э. начались переговоры о мире между Антиохом и Евтидемом.
Условием мира Евтидем ставил признание за ним царского достоинства. Одним из аргументов в пользу необходимости скорейшего заключения мирного договора Евтидем выдвигал напряженное положение на границах Греко-Бактрии, у которых, по его словам, стояли полчища «варваров», угрожавших и Евтидему и Антиоху III. Не надеясь легко одолеть Евтидема, Антиох принял условия примирения. По письменному мирному договору 206 г. до н. э. Евтидем сохранял царское звание, но был вынужден отдать Антиоху своих боевых слонов и признать в какой-то Пополнив за счет бактрий- цев свои припасы, Антиох с войском, усиленным слонами Евтидема, отправился в Индию.
Поход Антиоха III на Восток был последней попыткой Селевкидов вернуть свои бывшие восточные провинции. Во время этого похода они убедились, что среднеазиатские области потеряны для них навсегда.
Несмотря на номинальное признание верховной власти Антиоха III по мирному договору 206 г. до н. э., Греко-Бак- трийское царство Евтидема оставалось фактически независ мере его верховную власть.
Монета Деметрия (увеличено).
и вскоре же после ухода
селевкидского царя вступило в полосу заметного политического усиления. В значительной степени этому благоприятствовала внешнеполитическая обстановка.
После 206 г. до н. э. Греко-Бактрийскому царству уже ничто не угрожало со стороны Селевкидов, так как Антиох III начал новую войну с Египтом за сирийские владения (пятая сирийская война), хотя и успешную для Антиоха III, но отнимавшую у него все силы. Значительно уменьшилась угроза наступления и Парфии, сильно ослабленной войной с Антиохом III. Однако со стороны северных соседей Греко- Бактрийского царства можно было ждать нападения в любое время, и, видимо, боязнь этого удерживала Евтидема от попытки воспользоваться тяжелым положением Парфии и расширить свои владения за ее счет.
301


Греко-Бактрийское государство на рубеже III и II вв. до н. э.
В государство Евтидема целиком входили Бактрия, Согд, Арея и Маргиана— области, вполне обеспеченные всем необходимым для самостоятельного существования, с развитыми1 ремеслами и городской жизнью, хорошо организованным ирригационным земледелием. Однако в хозяйстве обитателей земледельческих оазисов большую роль играли экономические связи с населением степей, в жизни которого ведущее место занимало скотоводство. Нарушение этих связей ставило в тяжелое положение жителей и тех и других районов. Если Парфия в силу дружественных отношений с апасиаками имела выход на север, то Греко-Бактрийское государство в определенной степени было изолировано от остального среднеазиатского мира.
Принятый в литературе взгляд, по которому влияние Греко-Бактрийского государства распространялось также на Фергану и Хорезм, в настоящее время не может считаться бесспорным. Хорезм в то время был достаточно сильным государством, проводившим свою собственную политику и влиявшим на политическую жизнь соседей, как это мы видели в отношении Парфии и апасиаков, поэтому нет оснований предполагать распространение влияния Греко-Бактрии на Хорезм 37. Недоказанным остается и вхождение Ферганы в сферу влияния государства Евтидемов, гипотеза, против которой в свое время возражал еще В. В. Бартольд38.
Широко развернувшиеся на территории Ферганы археологические исследования все больше убеждают, что культура Ферганы носила в это время своеобразный характер, обнаруживающий большое различие с культурой других районов Средней Азии. Лишь позже, с конца II — начала I в. до н. э., в материальной культуре Ферганы и соседних областей появляются черты сходства.
Для дальнейшего подъема Греко-Бактрийского государства Евтидему было необходимо расширить 'свою экономическую базу. Но бактрийские греки прекрасно понимали, что неспокойные среднеазиатские области, на северных границах которых все сильнее концентрировались недовольные греческим владычеством элементы, находившие поддержку и живой отклик среди населения покоренных греками областей, стремившихся к независимости, трудно подчинить своему влиянию. Поэтому Эвтидем решил по примеру Антиоха III двинуться в Индию.
Планомерное же завоевание Индии начал сын Евтидема — Деметрий (200/199—167 гг. до н. э.). Царившие в Индии междоусобицы способствовали успеху его походов39.
302


Прежде чем предпринять индийский поход, Деметрий, для сохранения своего влияния в оставляемой им собственно Греко-Бактрии, обеспечил себе безопасный тыл. Для этого он, по-видимому, предпринял ряд мер, по существу возрождавших политику Александра Македонского по отношению к местной знати и систему административного управления первых Селевкидов (особенно Антиоха I).
На основании анализа монет, найденных в различных районах уже значительно увеличившегося территориально Греко-Бактрийского царства, В. Тарн выдвинул гипотезу, что перед индийским походом Деметрий не оставил наместника в собственно Греко-Бактрийском государстве, который осуществлял бы полноту власти на всей территории. Известны имена многих правителей, бывших, очевидно, наместниками в отдельных областях государства. Правда, устанавливается это чисто умозрительно, так как вряд ли Деметрий предоставил своим наместникам право чеканки монеты. Видимо, находимые на территории Греко-Бактрии монеты с именами различных правителей (Антимаха, Агафокла, Панталеона и Евти- дема II) выпускались уже после смерти Деметрия, но можно предполагать, что все эти правители при жизни царя Великой Бактрии были наместниками, в основном в тех областях, в которых они позже объявили себя независимыми царями и на территории которых были распространены монеты с их именами.
В. Тарн считает, что Евтидем II, Деметрий II, Панта- леон и Агафокл были сыновьями Деметрия I. Это заключение он делает на основании существования обычая давать сыновьям правителей традиционные имена отца или деда, а также по изображению на обороте монет Евтидема II и Деметрия II того же бога-покровителя (сидящий Геракл), который изображен на монетах старших представителей династии Евтидемидов — самого Евтидема I и Деметрия. Вопрос этот чрезвычайно спорный, особенно в части Панталеона и Агафокла, а также Антимаха. По предположению одних исследователей, Панталеон и Агафокл тоже были сыновьями Деметрия I, а Антимах — его братом40, другие же считают, что у Деметрия было два брата — Антимах и Агафокл41. Как бы то ни было, но, видимо, эти наместники, а позже самостоятельные правители, были связаны с верховными правителями Греко-Бактрии и еще при жизни Деметрия управляли отдельными частями этого царства, в состав которого к этому времени входили, кроме Бактрии, Согда и Маргианы, также Ара- хосия, Дрангиана и область Паропамисадов.
Особое место занимает Евтидем II, которого В. Тарн считал старшим сыном и соправителем Деметрия, а А. На- райан42 —младшим братом Деметрия. О жизни и деятель303


ности этого правителя ничего не известно. На монетах, считающихся принадлежащими Евтидему II, на лицевой стороне изображен портрет молодого царя; эмблема на реверсе по •изображенному там божеству связывается с эмблемой на монетах Евтидема, но вместо сидящего бородатого Геракла изображен стоящий в полный рост молодой безбородый Геракл 43.
Выделение монет с именем Евтидема и стоящим молодым Гераклом на реверсе в группу монет, принадлежащих Евтидему II, было сделано еще в XIX в. Однако вопрос о том, кем был этот царь, до сих пор окончательно не решен. На основании находок его монет считают, что он управлял где-то в собственно Греко-Бактрии.
Назначение сравнительно небольших областей отдельным наместникам свидетельствует о проведенной Деметрием административной реформе, в результате которой обширное государство было разделено на более мелкие административные единицы. Реформа эта имела целью облегчить управление государством и предотвратить возможную опасность сепаратизма, могущую возникнуть в том случае, если бы Деметрий перед походом в Индию оставил у себя в тылу лишь одного наместника, в руках которого оказалась бы вся полнота власти. Существование наместничеств-сатрапий в Греко-Бактрий- ском государстве отмечает Страбон44.
Разделение государства на отдельные области преследовало, видимо, и другую цель. Судя по мероприятиям, проводившимся Деметрием при завоевании Индии, он отошел от политики в отношении местного населения, принятой греками со времен Селевкидов, по которой совершенно не допускалась к управлению государством местная аристократия. Следуя Александру Македонскому, Деметрий стремился привлекать на свою сторону представителей местной знати, чего можно было добиться путем разрешения ей в какой-то мере участвовать в политической жизни государства. Вместе с тем система управления по отдельным областям распыляла силы местной аристократии и не давала ей объединиться для борьбы с самими греками.
Однако все эти мероприятия не обеспечили Деметрию спокойного тыла. Война с Индией требовала вывода с территории Греко-Бактрии наиболее преданных и боеспособных войск; требовала она и больших средств, что увеличивало налоги и не могло не вызывать недовольства населения. Хозяйственная деятельность Деметрия на юге, в частности градостроительство, связанное с необходимостью создания на вновь покоренных территориях военных поселений, также нуждались в больших материальных средствах. В числе воздвигнутых «Деметрий» известна одна на правом берегу Аму-
304


Дарьи, часто отождествляемая с современным Термезом45. Город этот был расположен в месте слияния Сурхана с Аму- Дарьей и имел важное значение в сношениях северной части Греко-Бактрии с Индией.
Греко-Бактрийское государство при Евкратиде (вторая четверть II в. до н. э.)
С завоеванием части Индии центр государства Деметрия переместился на юг — в Таксилу. В северной части государства, собственно Греко-Бактрии, разделенной на отдельные области и удаленной от резиденции царя, неизбежно должны
Монета Евкратида (увеличено).
Монета Гелиокла (увеличено).
были возникнуть междоусобные распри, приводившие к ос¬
лаблению греков и создававшие благоприятные условия для восстаний местного населения. Около 174 г. до н. э. в Бактрии происходит переворот, произведенный военачальником греческого гарнизона, неким Евкратидом, и направленный на свержение власти находившегося в Индии Деметрия. Узнав об этом событии, Деметрий с частью своего войска спешно возвращается в Бактрию и, как можно заключить по свидетельству Помпея Трога, вступает в борьбу с войском Евкратида, а также с согдийцами, арахосийцами, дрангианцами и ареями46, отпавшими от Греко-Бактрийского царства вслед за переворотом Евкратида. В источниках нет сведений о характере этой борьбы за независимость. Возможно, что в волнениях принимало участие местное население, поскольку Пом- пеем Трогом перечисляются не наместники, пытавшиеся отложиться, а согдийцы, арахосийцы и т. д. Кроме того, переворот 305


Евкратида вряд ли мог произойти, если б не был поддержан в какой-то мере населением.
В результате столкновения с Евкратидом Деметрий, опиравшийся, видимо, только на часть своего войска, так как большие военные силы были им оставлены в Индии, потерпел поражение и был убит около 167 г. до н. э.
Но и победа Евкратида была неполной. Судя по разнообразию имен на монетах, появившихся в это время на территории Греко-Бактрийского царства и локализующихся в общем по отдельным областям (в Согде — монеты местных правителей, чеканенные по типу тетрадрахм Евтидема, в Бактрии — монеты Гелиокла и т. д.), бывшая огромная империя Деметрия распалась на несколько самостоятельных небольших царств, возглавлявшихся, видимо, принявшими царский титул наместниками этих областей, не признававшими власти узурпатора и подчеркивавшими в монетных надписях свое родство с предшествующими «законными» правителями Греко-Бактрии.
В северо-восточной Индии власть перешла в руки Менандра, опиравшегося на оставленное под его командованием в Индии войско Деметрия.
В юго-западных владениях Индии провозгласил себя царем Аполлодот, также начавший чеканить свою монету. Между всеми этими правителями, очевидно, шла упорная борьба, в которой большую роль играло греческое войско — основная опора греков в стране, местное население которой все больше и больше сближалось с окружавшими Греко-Бак- трийское царство племенами, что отразилось в прослеживающихся по предметам материальной культуры связях между населением оазисов и степей.
Усиление роли войска в судьбах греко-бактрийских царей прослеживается по монетам. Евкратид, Менандр, его жена Агафоклая и малолетний сын Страбон изображаются на монетах в шлемах 47.
Қ моменту окончательного воцарения Евкратида из мелких царьков, захвативших власть в отдельных областях собственно Греко-Бактрии, упоминаются Агафокл и Антимах I.
Антимах I, именовавший себя на монетах Антимахом Тео- сом, правил, очевидно, в одной из областей Греко-Бактрийского царства. Монеты его, кроме Средней Азии, найдены и в северном Афганистане.
Однако до сих пор не выяснено, с какой же из областей следует связывать имя этого правителя. Предположение В. Тарна, что он владычествовал в Маргиане, пока не подтверждается монетными находками, несмотря на проводившиеся там археологические исследования. А. Нарайан пред306


полагает, что Антимах I Теос сначала находился в восточной Бактрии, откуда двинулся в район Кабула. На оборотной стороне монет Антимаха изображен бог-покровитель Посейдон. Выбор этой эмблемы заставил исследователей предложить много различных объяснений, вплоть до гипотезы о вхождении в Греко-Бактрийское царство какой-то приморской области. Интересные соображения высказала Қ. В. Тревер, указав, что в греческом пантеоне Посейдон был не только морским божеством. В первоначальном своем значении Посейдон был богом всех вод: морей, рек, озер, источников, богом, дающим жизнь, питающим и оплодотворяющим растения. Такое понимание делало Посейдона божеством, очень близ¬
ким по значению к столь почитаемой в культах местного населения богине вод и всего живущего Анахите. Посейдон становился в этом случае лишь воплощенным в греческом образе местным божеством, а не только греческим богом, не имеющим корней на среднеазиатской почве.
Овладев Бактрией, Евкра- тид, подобно Деметрию, двинулся в Индию и вначале, видимо, имел успех. Около 162 г.
Монета Антимаха I (увеличено)
до н. э. ему удается вступить на территорию Северной Индии, занять владения Аполло- дота и потеснить Менандра.
Однако Менандр приостановил его дальнейшее продвижение. На короткое время почти все владения Деметрия были объединены в руках Евкратида, но закрепить их за собой ему не удалось, так как власть его держалась лишь на военной силе. Борьба Евкратида с правителями отдельных областей, особенно остро разгоревшаяся на границах Бактрии и Индии, само продвижение его, по примеру Деметрия, в сторону Индии, вряд ли обеспечивали ему поддержку населения, разоряемого бесконечными войнами. Таким образом, стремясь завладеть индийскими богатствами, Евкратид оставлял за собой неспокойный тыл.
Ослаблением Греко-Бактрийского царства очень скоро воспользовался его западный сосед — Парфия, вступавшая в этот период в полосу захватнических войн.
Пока Евкратид боролся за индийские владения на юго- востоке, на западной границе Греко-Бактрийского царства появились парфянские войска.
20:
307


Борьба между Парфией и Греко-Бактрией. Упадок греко-бактрийского могущества
В Парфии в это время к власти пришел Митридат I (с 173—171 до 138 г. до н. э.), по характеристике Помпея Трога, «человек необыкновенной доблести». Воспользовавшись крайне удачной для Парфии политической обстановкой, Митридат I двинул свои войска в сторону ослабленной междоусобицами Бактрии и без особого труда занял Маргиану. Это в значительной степени способствовало окончательному политическому обособлению Согдианы от Греко-Бактрийского царства.
На территории Согда, главным образом в долине Зерав- шана, в это время появляются многочисленные монеты, ими* тирующие чекан Евтидема, с греко-арамейской надписью, и монеты с изображениями и именами неизвестных местных царей в своеобразных коронах и с надписью знаками согдийского алфавита, но чеканенные, по образцу монет Евтидема, с изображением сидящего Геракла на оборотной стороне, а иногда с имитацией имени Евтидема, нанесенной греческими буквами, но неграмотно48. Больше всего подобных монет найдено в долине Зеравшана. Их наличие может свидетельствовать о существовании на территории Согдианы какой-то местной династии. Вскоре Согд окончательно отпал от Греко-Бактрийского царства, что было важным шагом на пути освобождения от греческого владычества и для объединения местного населения Средней Азии в борьбе с иноземными поработителями.
Потеря части территории и особенно Маргианы резко ослабила Греко-Бактрию и усилила Парфию. Отложение Согдианы ставило Бактрию под удар ее северных соседей. Все это вызывало недовольство греческих войск, игравших большую роль в государстве. В результате около 155 г. до н. э. Евкратид был убит собственным сыном Гелиоклом, бывшим его соправителем, видимо, жаждавшим получить, всю полноту власти. Помпей Трог сообщает, что Гелиокл убил в Ев- кратиде не только отца, но и врага, что было подчеркнуто Гелиоклом надругательством над трупом Евкратида49.
Эти распри дали возможность Парфии перейти в наступление. За короткий срок Митридат I расширил границы своего царства в сторону Бактрии до южных Кара-Кумов и западных отрогов Гиндукуша. Таким образом, в руках Гелиокла осталась лишь собственно Бактрия, так как Маргиана также была завоевана Парфией, а Согд окончательно отпал. Расширились границы Парфянского царства и на северо-запад. С этого времени Парфия выдвигается на одно из первых мест среди стран Востока и приобретает мировую известность.
308


Собственно же Бактрия при Гелиокле некоторое время еще продолжала существовать как самостоятельное государство, но дни ее уже были сочтены. На севере все большую активность стали проявлять племена сако-массагетской конфедерации— исторические соседи народов, населявших территорию Греко-Бактрийского царства. Между 141 и 128 гг. до н. э. Греко-Бактрийское царство окончательно пало под ударами двинувшихся на юг кочевых племен. Это завоевание страны кочевниками было лишь заключительным этапом борьбы местного населения против власти небольшой иноземной верхушки (об этих событиях подробно рассказано в следующей главе).
Сельское хозяйство Искусственное орошение
ЭКОНОМИКА И КУЛЬТУРА
Письменных свидетельств об областях, вошедших в состав Греко-Бактрийского государства, не так уж много. Они отрывочны и рассеяны в различных сочинениях греческих и римских историков и географов. Пожалуй, наиболее пространно охарактеризована Бактрия Квинтом Курцием. Он сообщал, что природа Бактрии различна. На плодородных землях, орошаемых многоводными источниками, живет многочисленное население, которое сеет хлеб, разводит виноград, сажает различные деревья; прочие земли, по словам Курция, служат пастбищами скоту; он отмечает также разведение лошадей. Однако, по сведениям этого автора, большая часть Бактрии —«страна песчаная и бесплодная».
Плиний в «Естественной истории», характеризуя плодородие Бактрии, пишет о величине хлебных зерен, которые «...говорят... равны нашим колосьям».
По описанию Страбона, Бактрия — обширная страна, в ней произрастают рис и многие другие полезные культуры, кроме оливы50.
Согдиану древние авторы рисуют как страну более пустынную, чем Бактрия, хотя и в ней были густозаселенные плодородные оазисы, орошаемые водами Зеравшана (Политимет греческих авторов). По этому поводу Страбон, ссылаясь на Аристовула, пишет: «Реку, протекающую через Согдиану, Аристовул называет Политиметом... Оросивши эту местность, река входит в пустынную, песчаную страну и там поглощается песками, как река Арей в стране ареев»51. В этом отрывке В. Ф. Гайдукевич, посвятивший специальную работу истории древнего орошения в Средней Азии, видит прямое свидетельство существования в Согдиане выведенных из Зеравшана оросительных каналов, считая, что слова Страбона «оросивши эту местность» или, по переводу В. Ф. Гайдуке-
309


вича, «напоив страну» можно истолковать только в том смысле, что река уходит в пустыню лишь после того, как она удовлетворила потребность в воде вышележащих местностей. Действительно, иным путем, чем отведение воды на поля при помощи арыков, трудно «напоить землю»52.
Таким образом, можно считать, что к Согдиане относится одно из немногих свидетельств древних авторов о существовании в Средней Азии искусственного орошения.
Последняя входившая в состав Греко-Бактрийского царства среднеазиатская область — Маргиана единодушно отмечается источниками как обильно орошаемая плодородная страна с мягким климатом, позволяющим выращивать хорошие сорта винограда, перерабатываемого на вино. По словам Страбона, «изумленный плодородием равнины, Антиох Сотер обвел ее стеной, имеющей в окружности 1500 стадий, и основал в ней город Антиохию»53.
Желая подчеркнуть плодородие земель Бактрии и Мар- гианы, древние авторы передают рассказы, по которым плоды и злаки, произраставшие в этих странах, достигали якобы очень больших (иногда — невероятных) размеров. Как уже упоминалось, Плиний писал, что, по рассказам, хлебные зерна в Бактрии равны по величине колосьям; по Феофрасту, зерно достигало размера косточки маслины; по сведениям Страбона, виноградные стволы в Маргиане бывали толщиной в два обхвата, а кисти винограда доходили в длину до двух локтей54.
Сведения эти нередко гиперболичны, но именно этим подчеркивается плодородие областей, входивших в состав Греко- Бактрийского царства.
Кроме приведенных выше прямых свидетельств древних авторов о плодородии среднеазиатских земель и о разводимых в различных областях сельскохозяйственных культурах, в письменных источниках есть интересные косвенные данные, в известной мере расширяющие наши представления об облике страны в древности.
К ним, в частности, относятся и неоднократные упоминания в источниках о пополнении запасов продовольствия и о сборе лошадей для войск Александра Македонского, а также и о величине конницы бактрийцев. Возьмем хотя бы свидетельство Полибия, по которому при сражении на Герируде Евтидем выставил против войск Антиоха III конницу в количестве 10 тыс. всадников55. По-видимому, нет оснований считать, что эта цифра преувеличена.
Арриан и Курций неоднократно упоминают о разорении полей и уничтожении посевов жителей Бактрии и Согдианы войсками Александра Македонского, об ответных действиях воинов Спитамена, опустошавших окрестности городов, занятых македонянами. Арриан сообщает, что один из представи- 310


телей местной знати, Хориен, будучи вынужденным сдаться Александру, в течение двух месяцев кормил хлебом, вином и соленым мясом 500 воинов Александра, причем не издержал и десятой доли своих запасов, собранных для поддержания жизни населения при длительной осаде56. Это также свидетельствует о богатстве страны, позже вошедшей в состав Греко-Бактрийского государства.
В большинстве случаев все эти свидетельства античных историков и географов относятся ко времени, предшествовавшему образованию Греко-Бактрии. Исключение составляют рассказ Полибия о коннице Евтидема и одно из свидетельств Страбона, в котором прямо говорится о греках, создавших Греко-Бактрийское царство, что они достигли такого могущества благодаря плодородию страны57. Однако и более ранние известия могут быть использованы для характеристики природных условий и хозяйства страны греко-бактрийского периода, поскольку сравнительно небольшой отрезок времени отделяет его от предыдущего. Если Александр Македонский в конце IV в. до н. э. застал в Средней Азии культуры винограда, риса, пшеницы и др., то надо полагать, что в середине III в. до н. э. существенных изменений не произошло, разоренные же войнами с македонянами территории должны были к этому времени оправиться и восстановить свое хозяйство. Заметим, что хотя в источниках довольно много говорится о разорении полей и селений, но нет ни .одного свидетельства о разрушении ирригации. Очевидно, греки, желавшие обосноваться в завоеванных областях, понимали, что уничтожение системы орошения приведет оазис к гибели, и поэтому ограничивались лишь истреблением посевов и разорением поселений, чтобы непосредственной угрозой голода принудить жителей к покорности, но вместе с тем сохранить плодородные земли.
Приведенные выше данные письменных источников в известной мере дополняются материалами археологическими.
В настоящее время на территории Средней Азии обследовано большое количество древних поселений, располагавшихся вдоль берегов больших и малых среднеазиатских рек, иногда уже переставших функционировать и превратившихся в сухие русла. В зоне, некогда орошавшейся этими реками и горными саями, сохранились остатки древних ирригационных сооружений и полей; материалы, полученные при их исследовании, вполне согласуются с данными письменных источников, а во многом и дополняют их.
На территории древней Бактрии исследованы оазисы, расположенные в долинах рек Кафирнигана (Кобадиана), Вахша и Сурхан-Дарьи.
Установлено, что Кобадианский (или Кафирниганский) 311


оазис тянулся к северу на 60—65 км от современного поселка Кобадиан. Левобережье Кафирнигана было довольно густо заселено и представляло собой удобные для земледелия земли, орошавшиеся большим магистральным каналом, начинавшимся в 18 км к северу от Кобадиана. Канал этот был сооружен еще до образования Греко-Бактрийского царства и продолжал функционировать и в греко-бактрийское время. Головные сооружения канала охранялись специальными крепостями.
Правобережье Кафирнигана было менее заселено, чем левобережье; земли орошались магистральным каналом, выведенным из Кафирнигана севернее современного Шаартуза. Остатки древних каналов обнаружены и в долине р. Хонако, в окрестностях Гиссара.
В долине р. Вахша и в междуречье Вахша и Пянджа, на территории, входившей в древности в состав Бактрии, а позже известной под именем Хутталь, также были обнаружены различные археологические памятники и прослежены остатки древней ирригации.
Хотя большинство памятников, а следовательно, и связанные с ними ирригационные сооружения Вахшской долины не датированы, а лишь отнесены исследователями к доараб- скому времени, однако новейшими работами в этом районе, проводимыми Таджикской археологической экспедицией, выявлены памятники последних веков до нашей эры, что позволяет датировать часть оросительных каналов греко- бактрийским периодом58.
Такое заключение, по-видимому, можно распространить и на бассейн Сурхан-Дарьи, где много древних каналов, значительная часть которых функционировала в кушанское59, а, следовательно, по крайней мере некоторые из них, и в более раннее греко-бактрийское время.
Маргиана, судя по письменным источникам, была плодородным земледельческим оазисом, и в свете археологических данных она встает перед нами как хорошо возделанная область, обильно орошавшаяся водами Мургаба. Как показали исследования Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции, проводившей работы на территории древней Маргианы, магистральные каналы из Мургаба были выведены еще в начале I тысячелетия до н. э. (период Яз I по принятой для этого района периодизации) 60. Однако к концу древнемаргианского периода (Яз III) оазисы эти были покинуты, и жизнь переместилась далее к югу. Исследователи объясняют это тем, что с развитием земледелия в оазисе довольно примитивные ирригационные сооружения древнемаргианского типа не могли обеспечивать водой необходимую поливную площадь, и населению пришлось спуститься ниже 312


по руслу, в места, удобные для создания подпорных плотин и водохранилищ. Предположение о наличии подобных ирригационных сооружений, основанное на материалах, полученных при археологических исследованиях, чрезвычайно интересно. Оно допускает существование достаточно развитого ирригационного хозяйства земледельцев в Маргиане. По мнению исследователей, такие работы были возможны только при развитом рабовладельческом обществе.
При раскопках городища Гяур-кала близ Старого Мерва выяснено, что время возникновения на этом месте поселения относится, по хронологии исследовавшего этот вопрос В. М. Массона, к середине V — середине IV в. до н. э. Это дает основание В. М. Массону считать, что именно к этой поре относится начало перемещения орошаемых площадей к югу. К моменту постройки Антиохом I стены, огораживавшей оазис от набегов степняков, древнемаргианские земли окончательно запустели, ирригационная сеть в верховьях Мургаба была заброшена и земледельческий оазис переместился в район современного Байрам-Али, около которого расположены развалины Антиохии Маргианской, известные сейчас под именем Гяур-калы. Оазис орошался магистральным каналом, выведенным из Мургаба. В греко-бактрийский период положение не изменилось, и каналы, действовавшие при Селевкидах, продолжали функционировать и при греко-бактрийских правителях.
Ирригационные сооружения обнаружены археологами и на территории Согдианы. Ирригационное земледелие Согда еще до греко-бактрийского периода носило устойчивый характер. В районе древней столицы Согда — Мараканды, отождествляемой с городищем Афрасиаб у Самарканда, большой арык Сиаб проходит вдоль северной стены городища. Надо отметить, что для Мараканды, расположенной на высоких холмах, вопрос водоснабжения принимал особую остроту. Установлено, что поселение на Афрасиабе возникло в VI в. до н. э. Следовательно, уже в то время к нему подходили каналы. Поселение здесь продолжало существовать и в греко-бактрийский период, что подтверждено археологическими раскопками.
Г. В. Григорьев, исследуя поселение Тали-Барзу, расположенное близ Самарканда, установил, что искусственное орошение существовало здесь с момента возникновения поселения, т. е. со II—I вв. до н. э.61.
В других районах Согдианы также обнаружены остатки древних оросительных каналов. При обследовании западной части Согдианы, от Самарканда до Қарши, во многих местах зафиксированы остатки оросительной сети. Особый интерес вызывает овраг, называющийся сейчас Иски-Ангар. Он пред313


ставляет собой ложе древнего арыка, пересекавшего водораздельную гряду холмов в широтном направлении. В месте пересечения холмов (Кескен-жар) через холм прорыт каньон в 900 м длины и 23 м глубины. Установлено, что этот каньон искусственного происхождения и представляет собой памятник древнего ирригационного строительства, сооруженный еще до нашей эры. Прослежено, что арык Иски-Ангар в своем низовье распределяется мелкой сетью по Каршинской степи.
В Каршинском оазисе также зафиксированы следы ирригационного земледелия, датируемого началом III в. до н. э. Однако малое количество воды в Кашка-Дарье не давало возможности образоваться здесь крупному культурному центру, и оазис оставался небольшим, несмотря на обширные площади земель, удобных для земледелия62. Недостаток воды определил и направление хозяйства Каршинского оазиса, где наряду с ирригационным земледелием развивалось и кочевое скотоводство.
Кроме перечисленных районов Согдианы, в состав Греко- Бактрии входила, видимо, и Уструшана или во всяком случае какая-то ее часть63. Орошалась Уструшана горными реками, воды которых выводились на поля каналами. Особенно хорошо это прослежено в отношении р. Исфана-сай.
В горных районах также существовали оросительные каналы, и сельское хозяйство сочетало в себе земледелие и скотоводство.
На основании приведенных выше сообщений древних авторов и археологических материалов можно считать, что области, входившие в состав Греко-Бактрийского царства, были, очевидно, плодородными земледельческими оазисами, жители которых выращивали многие сельскохозяйственные культуры, такие как пшеница, рис, просо, виноград; здесь разве чили сады, виноградники. В это время было уже довольно высоко развито инженерно-ирригационное искусство. Ярким свидетельством этого могут служить такие сооружения, как прорытый сквозь толщу холма каньон арыка Иски-Ангар в Согдиане, или существование в Маргиане подпорных плотин и водохранилищ, без которых немыслимо было бы оросить оазис.
Однако население Греко-Бактрии занималось не только земледелием. Обширные пространства степей, окружавшие возделанные поля, давали широкие возможности для занятия животноводством. Кости коровы, овцы, козы, верблюда, лошади и свиньи — обычные находки при раскопках. Встречаются и терракотовые изображения этих животных. Известно, например, изображение головы бычка в позднебак- трийском комплексе на городище Калаи-Мир64, хотя на территории Греко-Бактрии того времени терракоты редки. Оши- роком развитии, в частности, коневодства свидетельствуют 314


данные письменных источников и изображения лошадей на различных памятниках искусства греко-бактрийского периода 65.
Одной из очень важных отраслей хозяйства Добыча полезных того времени была добыча полезных искоископаемых паемых. Находки изделий из местных пород камня встречаются на всех исследованных памятниках и свидетельствуют о существовании горных разработок, хотя бы примитивных каменоломен. Из часто встречающихся каменных поделок следует назвать зернотерки, точильные камни, иногда пращевые ядра и каменные базы колонн или пьедесталы статуй, не уцелевших до наших дней.
К Бактрии древние источники относят и добычу золота. Вопрос о том, какого происхождения так называемое бакт- рийское золото, уже возникал в литературе. К. В. Тревер считает бесспорным, что часть золота древние получали в долине Зеравшана. А. М. Беленицкий предполагает, что добыча золота в древности могла вестись в долинах Вахша и Пянджа и в подтверждение своего мнения приводит факт находки на территории Бактрии Амударьинского клада. Это — редкое собрание золотых и серебряных вещей, изготовленных, по мнению большинства ученых, в Бактрии, хотя составляющие его предметы датируются различным временем и происходят, по-видимому, из бывшего Кобадианского бекства. В письменных источниках также есть свидетельства о добыче золота в Бактрии и о бактрийских сокровищах — запасах большого количества золота и серебра66.
Следует, однако, коснуться и другой точки зрения и некоторых выводов, основанных на ней. По предположению В. Тарна, Бактрия была посредником между западными областями и Алтаем и служила как бы передаточным пунктом для алтайского золота, оставляя часть его себе67. В конце царствования Евтидема (по мнению Тарна) получение золота с Алтая было затруднено благодаря напряженным отношениям между Греко-Бактрийским государством и населением степей, что и вызвало поход Евтидема к Иссык-Кулю68.
С представлением об Алтае как об одном из источников золота бактрийских греков соглашается и А. К. Нарайан, но не принимает мнение Тарна, что для пополнения золотого запаса после неудачного похода к Иссык-Кулю Бактрия расширила свои владения до Китая (до Серов и фринов, или фаунов, Страбона). Однако постоянные сношения греков с Алтаем вряд ли были возможны. После образования Греко- Бактрийского царства создались явно напряженные отношения между этим, возглавляемым иноземными правителями, государством и населением степей, что отражено в письменных источниках69 как угроза «варварского» завоевания 315


всех греческих владений в случае ослабления Греко-Бактрии, которая, по словам Евтидема, сдерживала натиск кочевников.
По тем же причинам не был возможен и сколько-нибудь широкий фронт наступления в сторону северо-востока. Поэтому представляется более справедливой точка зрения В. В. Бартольда70 и согласующееся с ней в данном случае положение Нарайана, отрицавших возможность распространения границ Греко-Бактрии на Фергану и более восточные районы. Что касается связей с Китаем и возможности получения золота оттуда еще при Евтидеме и Деметрии, то здесь приходится констатировать, что китайские источники настолько четко отрицают возможность знакомства Китая со среднеазиатскими областями вплоть до путешествия Чжан Цяня в Фергану и Бактрию в 128 г. до н. э., т. е. уже после падения Греко- Бактрийского царства, что можно только согласиться с В. В. Бартольдом и А. К. Нарайаном, исключающими какие- либо связи с собственно Китаем до этого времени. Отдельные товары китайского происхождения, проникавшие в Греко- Бактрию, попадали туда через Индию и свидетельствуют о связях с Индией, а не с Китаем.
Вообще точка зрения многих исследователей, особенно зарубежных, о широком поступлении золота в Бактрию с Алтая или из Сибири связана с недоучетом реальных возможностей собственно среднеазиатской золотодобычи.
Из других полезных ископаемых несомненно добывались медь, олово, железо, свинец и др. В каких точках производилась рудодобыча именно в греко-бактрийское время — сказать пока нельзя, но они, по-видимому, располагались в районах, где добыча производилась значительно позже. Переработка руд, возможно, осуществлялась на месте добычи и лишь иногда — в близлежащих поселениях. Металлическое же производство было сосредоточено в городах.
Наряду с добычей металлических, очевидно, добывались и неметаллические полезные ископаемые.
Первые сведения о городах Бактрии восхо- Города, строитель- дят ко времени мифических походов Нина Н°кация°’в Греко- и Семирамиды против бактрийцев. Известия Бактрии эти легендарны, однако полностью пренебрегать ими не следует. Уже в них в качестве крупнейшего города Бактрии и ее столицы выступают Бактры. В настоящее время это городище заселено, широких и планомерных исследований археологами здесь не проводит лось, а при шурфовке хотя и были затронуты различные части города, полное представление о его планировке составить трудно. Выявлены лишь общие очертания городища, от древних стен которого почти ничего не осталось — город неоднократно перестраивался. От построек античного времени со316


хранились отдельные участки стен, на остатках которых были возведены стены уже мусульманского периода. Лучше других сохранились валы цитадели, расположенной по центру северной стены. Цитадель была подквадратных очертаний и укреплена выступающими вперед башнями.
Планировка города, относящаяся к греко-бактрийскому периоду, не восстанавливается из-за основательной перестройки в позднеантичный (кушанский) период и в средние века. Однако при раскопках выявлены культурные напластования, датируемые греко-бактрийским временем.
По более поздним сведениям китайских авторов, в Бакт- рах были базары; за мощными стенами города находились храмы огня и храм Анахиты с почитаемой статуей этой богини. Очевидно, все это существовало и в III—II вв. до н. э. Кроме того, где-то на территории города должен был располагаться монетный двор (известны селевкидские и греко-бакт- рийские монеты, чеканенные в Бактрах). Были, очевидно, и кварталы ремесленников, производивших, в частности, прекрасного качества глиняную посуду, в изобилии найденную при раскопках. Даже то немногое, что мы знаем о Бактрах, позволяет говорить о них как о большом городе — центре торговли, ремесла и культурной жизни государства. Ко времени образования Греко-Бактрийского царства на подвластной Диодоту I территории было уже столько городов, что он именуется «наместником тысячи бактрийских городов»71. В исторической литературе уже высказывалось сомнение (вполне основательное) в возможности существования такого количества городов в собственном смысле слова. Приводились соображения, что в число их входили, во-первых, все города греко- бактрийской территории, включая Согд и Маргиану, а во-вторых, и все основанные греками военные поселения и местные укрепленные поселки72.
Сколько в действительности насчитывалось городов в Греко-Бактрии, установить невозможно. В источниках сохранились названия очень немногих: Бактры — Зариаспа, Адрапса (или Драпсака), Аорн, Евкратидея. Основание нескольких городов (Деметрий или Деметриад) приписывается сыну Евтидема I — Деметрию. Известно три Деметрии: Деметрия в Арахосии, Деметрия в Синде и Деметрия в Согдиане, локализуемая в литературе в районе современного города Термеза на правом берегу Аму-Дарьи, в месте впадения в нее Сурхан- Дарьи.
По представлениям ряда древних авторов, граница между Бактрией и Согдианой проходила по Аму-Дарье; теперь же общепризнано, что Бактрию и Согдиану разделял Гиссарский хребет, почему и Деметрия на Аму-Дарье должна считаться бактрийским городом.
317


После раскопок в Термезе М. Е. Массон счел доказанным существование на этом месте города греко-бактрийского времени, что подтверждает приведенную выше гипотезу о локализации Деметрии (Дармамитры[ близ Термеза, на Аму- Дарье.
Основанием для датировки поселения послужили находки трехперого наконечника стрелы под стеной цитадели и монет Евтидема и Евкратида. И ранее, до раскопок, на территории Термеза находили монеты Евтидема, Евкратида, Деметрия и более поздних греко-бактрийских правителей. Все это свидетельствует о существовании здесь в древности города. Археологические материалы раскопок позволили установить, что наиболее древний слой на городище относится к III в. до н. э. Город жил долго. Прослежено несколько периодов кладки крепостных стен73.
В Согдиане (вопреки свидетельству Страбона о полном уничтожении города Александром Македонским) 74 продолжала существовать Мараканда (сейчас — городище Афрасиаб в Самарканде).
Городище Афрасиаб (площадь около 219 га) расположено на лессовых холмах и обращено северной стороной к арыку Сиаб. Наиболее населенная древняя часть города сосредоточивалась в северной его стороне, хотя жизнь была и в других его частях.
В городе размещались крупные здания и различные мастерские, остатки которых обнаружены при раскопках. Дома возводились из крупного сырцового кирпича; стены клались в три кирпича, и толщина их достигала 1,2 м. Материальные остатки греко-бактрийского периода датируются при помощи монет правителей, начиная с Евтидема I75.
На севере Согдианы существовало, по-видимому, упоминаемое в письменных источниках поселение в районе современного Ленинабада (бывший Ходжент). В результате археологических раскопок на цитадели Ходжента в Ленинабаде и в западной части современного города обнаружены остатки античного поселения, датируемого II в. до н. э.76.
Центром Маргианы этого времени была Антиохия Марги- анская, как известно, отстроенная заново Антиохом I на месте разрушенной Александрии Маргианской. Раскопки в Старом Мерве на городище Гяур-кала, отождествляемом с Антиохией Маргианской, свидетельствуют, что в греко-бактрийское время здесь был крупный город с большим количеством жителей, развитыми ремеслами. Город отличался правильной крестообразной планировкой, хорошо снабжался водой, был прекрасно защищен77.
Кроме этих крупных городов, отмеченных в письменных источниках, на территории Средней Азии в этот период суще318


ствовало множество больших и малых поселений и городов. Некоторые из них возникли еще до македонского завоевания Средней Азии и продолжали, перестраиваясь, существовать и несколько столетий спустя.
В этом отношении представляет интерес городище, известное сейчас под именем Қалаи-Мир (в поселке Кобадиан Ша- артузского района). Население жило здесь в выстроенных из крупного сырцового кирпича домах, разделенных на длинные, узкие, довольно благоустроенные комнаты, снабженные специальными приспособлениями в виде глиняных труб (кубу- ров), выходящих наружу. Интересно, что здания Калаи-Мира на протяжении греко-бактрийского периода не оставались неизменными. Так, например, выше слоя, в котором открыты помещения с кубуром (они датируются IV—III вв. до н. э.), оказались остатки помещений, относящихся уже к последующему строительному периоду, когда пришедшее в ветхость здание было отремонтировано и перестроено. Более поздние комнаты, видимо, жилые, оштукатурены белым ганчем. Здесь при раскопках, кроме различных бытовых предметов, была найдена греко-бактрийская монета—диобол Евкратида, определяющая время существования сооружения II в. до н. э.
К северу от этого жилого помещения был раскопан винный погреб, где обнаружен большой чан для хранения вина, обломки глиняных бокалов на небольших ножках и много астрагалов, употреблявшихся в древности, как, впрочем, и сейчас, для игры. Время существования погреба также относится ко II в. до н. э.
Приблизительно в полутора километрах от городища Ка- лаи-Мир, к северо-востоку от него, исследовано городище Кей- Кобад-шах, в основании стен которого найдены материальные остатки III в. до н. э. Его планировка сохранилась хорошо. Это прямоугольное в плане городище, ориентированное сторонами примерно по странам света, с небольшим отклонением длинных стен к западу (19—20°). Размер внутренней площади городища, ограниченной разрушенной ныне стеной,— 285 X 375 м. Вдоль стен и по углам укрепления размещены выступающие прямоугольные башни—11 по восточной и западной сторонам (считая угловые) и 9 башен (с угловыми) — по северной и южной. До наших дней сохранились 28 башен, так как северная часть западной стены разрушена.
В середине каждой стороны располагались ворота, к которым внутри городища вели две перекрещивающиеся в центре прямые улицы. Перед северными воротами за пределами города находилась выносная башня78. Стены и башни сложены из перемежающихся рядов пахсы и сырцового кирпича.
319


Реконструкция Кей-Кобад-шаха.
Городская застройка была правильной, проводилась по единому плану. Стены, как у многих среднеазиатских городов, делались двойными — с внутренней стороны, на расстоянии 2,3—2,48 м от внешней стены, на одном фундаменте с ней, возводилась вторая, более тонкая стена, к которой примыкали различные городские постройки. Между этими стенами образовывался коридор, входивший в оборонительную систему города. Коридор был крытым и сообщался через проходы с жилыми кварталами. Интересно отметить, что строительство оборонительных стен города и внутреннего жилого комплекса велось одновременно по заранее установленному плану, так как внутренняя стена коридора и примыкающие к ней стены жилых построек сложены вперевязку.
Таким образом, на примере городища Кей-Кобад-шах мы можем убедиться, что в Греко-Бактрийском государстве осуществлялось градостроительство, предусматривавшее по заранее составленным планам размещение жилых и производственных помещений города и возведение его оборонительных сооружений.
Кроме этих двух городищ, на которых производились раскопки, в Кобадианском оазисе выявлено еще несколько античных укрепленных поселений греко-бактрийского периода. Все они невелики, прямоугольны или подквадратны в плане и ориентированы сторонами или углами приблизительно по странам света. На некоторых из городищ сохранились остаткй цитадели, и за пределами почти каждого из них прослежены места тяготевших к ним поселений. Расположены они довольно близко друг к другу, что свидетельствует о большой населенности оазиса в ту пору.
320


Севернее Кобадианского оазиса, в районе Гиссара, также были обследованы античные памятники, многие из которых существовали при бактрийских греках. Особенно выделяется здесь Шахринау. По занимаемой площади (350 га) это одно из самых крупных в Средней Азии и Афганистане городищ, видимо, представляющее собой остатки большого города79.
Очень интересны крепости, расположенные на Западном Памире, составлявшие мощную фортификационную систему80. Наиболее крупные из них известны сейчас под названиями Ратм, Ямчун, Каахка. Ключевым укреплением была крепость Ратм, защищавшая от кочевников выход на Западный Памир из Памирского каньона. Время возведения этих крепостей — предположительно III—II вв. до н. э.— и расположение их на восточной границе Греко-Бактрии позволяют думать, что строились они правителями для того, чтобы обезопасить свои владения от вторжения соседних племен. Крепостные стены, усиленные круглыми и прямоугольными башнями, прорезанные стреловидными бойницами, возводили из камня, кирпича и пахсы, причем иногда они выкладывались целиком из камня, а сырцовый кирпич использовался только для ремонта, иногда же каменным был только фундамент, а стены строились из кирпича и пахсы. Очевидно, значение этих крепостей было очень велико, так как найденная там керамика свидетельствует о непрерывном существовании их с III в. до н. э. по VI— VII вв. н. э.
К более позднему времени — к концу существования Гре- ко-Бактрийского царства —относится интересное городище, исследованное в 19эЗ—1954 гг.81. Расположено оно в Вахш- ской долине на верхней террасе и носит сейчас название Кухна-кала. Из числа городищ, известных на территории Северной Бактрии, Кухна-кала выделяется четко выступающей на поверхности планировкой. Оно состоит из двух площадей, причем вторая, расположенная с северо-востока, как бы прикрывает собой первую, видимо, основную, площадь. В тех местах, где стены второй площади кончаются, стены первой укреплены дополнительной внешней оборонительной стеной. Он^ шла по краю оврага. Вдоль западной стены, отстоявшей от обрыва террасы Вахша на 60—70 м, были сооружены отдельные башни — форты, усиливавшие оборону. Основная (первая) часть городища вытянута с севера на юг и занимает площадь 125X250 м, вторая — несколько больше, но застройка прослеживается лишь в северо-восточной ее трети. Стены городища Кухна-кала были укреплены выступавшими вперед прямоугольными башнями, расстояние между которыми 16—18 м, причем и стены и башни усилены дополнительными выступами. На городище прослежены внутренние дворики, вокруг которых группируются помещения. Плани21
Заказ 3970
321


ровка правильная и четкая. Каждая группа помещений,. сообщающихся между собой, составляет изолированный комплекс.
По наблюдениям исследовавшего Кухна-калу Б. А. Лит- винского, городище не было достроено. Возможной причиной этого, впрочем, весьма предположительно, исследователь считает начавшееся вторжение тохаров, завоевавших Бактрию. Начало сооружения города датируется II в. до н. э. После запустения отдельные комнаты были использованы окрестным населением для погребений. Б. А. Литвинский сопоставляет Кухна-калу с городищем Кей-Кобад-шах и поздним греко- бактрийским городом, расположенным на территории современного Афганистана, в 60 км к северу от Кабула, и известным в настоящее время под названием Беграм.
Беграм, раскопки которого велись в 1936—1942 гг. французской археологической делегацией в Афганистане, отождествляется французскими учеными с древней Александрией- Каписой82.
Сопоставляя Кухна-калу с Беграмом, археологи устанавливают большое сходство в фортификационных сооружениях этих двух городов и большую близость Кухна-калы Беграму, чем Кей-Кобад-шаху, что подтверждает дату начала строительства — II в. до н. э.83.
При раскопках Беграма в нижнем слое, датирующемся многочисленными монетами греко-бактрийских царей позднего периода (начиная со II в. до н. э.), обнаружены жилые дома, стены которых, сложенные из камня, ставились на фундамент из сырцового кирпича. К сожалению, нижний слой городища вскрыт еще только в отдельных местах, и поэтому нельзя составить полного представления о городе. Беграм стоял на пути, соединяющем две части обширного Греко- Бактрийского царства — северную и южную. Такое расположение города делало его важным политическим, стратегическим и крупным торговым центром. Из Беграма (древней Каписы) шел путь и к другому крупному городу Греко-Бак- трии — Таксиле.
Этот древнеиндийский город назывался местными жителями Такжасила или Тахасила, а в современной литературе известен под его греческим и римским именем — Таксила. Расположен он в междуречье Инда и Джелама на севере современного Пакистана, в 35 км к северо-западу от Равалпинди Возникновение Таксилы относится индийской традицией к очень раннему времени. Местоположение на перекрестке путей, ведущих из долин Ганга и Инда в Иран и Среднюю Азию,, в Центральную Азию и Китай, обусловило быстрое развитие Таксилы в крупный город, имевший большое значение в истории Индии.
322


О
Реконструкции планировки Кухна-калы


Однако точных данных по истории города в письменных источниках почти нет, поэтому для исследователей большое значение имеют археологические материалы. Раскопки Так- силы велись с 1913 по 1934 г. под руководством английского археолога Джона Маршалла84, много ценного дали и последующие раскопки.
Еше один город позднебактрийского времени, расположенный на территории Индии, упомянут в восточных и западных письменных источниках. Описание его дает яркое представление о большом городе того времени. У Птолемея этот город упоминается под именем Сагала, или Евтидемия, в древнеиндийском сочинении «Милинда-паньха» говорится о городе Шагала, находящемся в стране греков. Большинство исследователей эти два названия отождествляют. Шагала, или Сагала, считалась резиденцией Менандра.
В «Милинда-паньха» Шагала (Сагала) описывается с момента постройки85. Город строился по единому плану, причем предварительно была выровнена строительная площадка. Сообщение о строительстве города по заранее составленному архитектурному плану подтверждено материалами, полученными при археологических Исследованиях греко-бактрийских и греко-индийских городов. Раскопками установлена заранее продуманная планировка Беграма и Таксилы, разбитых на кварталы правильной прямоугольной формы, с улицами, пересекающимися под прямым углом, с выделением мест для общественных зданий. Иная планировка, но не менее продуманная с точки зрения архитектурного искусства, наблюдалась на городище Кухна-калы86, где при сплошной застройке территории соблюдался строгий план в размещении различных; по величине и форме помещений, соединенных коридорами. i
Среднеазиатские зодчие были знакомы со сводами, арками и колоннами, о чем можно судить по находкам каменных баз колонн и по развалинам сводчатых помещений в различных памятниках Бактрии и Парфии, а также по широкому распространению сводчатых перекрытий в Хорезме87.
Внешний вид города Шагалы по описанию в «Милинда- паньха» удивительно напоминает почти любое древнее городище, раскопанное в Средней Азии: рвы и стены, крепкие ворота (при раскопках постоянно находят места ворот, а иногда и остатки опалубки и опорных столбов для навешивания створок ворот)88, сторожевые башни, большие, свободные от застройки площади, остатки водоемов и колодцев — все это обычные объекты раскопок, позволяющие реконструировать облик города.
Из отрывочных данных, сохранившихся в письменных источниках, можно до некоторой степени представить себе, ка- 324


ково было население древних городов, как протекала жизнь за крепостными стенами и башнями, остатки которых сохранились и до наших дней на древних городищах. В «Милинда- паньха» приводится длинный список (несколько десятков) категорий жителей Сагалы. Здесь перечислены купцы и воины,, ремесленники и брахманы, представители искусств и люди различных профессий, обслуживавшие горожан.
Судя по этому перечню, жизнь города была необычайно многообразна, ярка и шумна. Город изобиловал самыми разнородными мастерскими, лавками и лавчонками, торговавшими всякой снедью, вмещал огромный базар. К услугам жителей были и бани, и храмы, и даже винные погребки.
Из парфянских городов на территории Средней Азии лучше всего изучена Ниса. Развалины этого города располагаются ныне на землях селения Багир, неподалеку от Ашхабада. Здесь имеются два городища^
известные в науке как Старая и Новая Ниса. В парфянское время функционировали оба поселения, но первое из них
Города, строительное дело, фортификация в Парфии, Хорезме, Фергане
Реконструкция городской стены (Старая Ниса). >
(Старая Ниса) было дворцово-храмовым заповедником пар-» фянских царей, второе (Новая Ниса)—собственно парфян^ ским городом. Жизнь на Старой Нисе фактически прекрати^ лась вместе с концом парфянской династии, но на Новой Нисе поселение существовало вплоть до позднего средневес ковья, так что парфянские постройки оказались перекрытыми мощными наслоениями последующих эпох. ,
Парфянский город Новая Ниса возник на месте более раннего поселения. Он был окружен мощной крепостной стеной с прямоугольными башнями. В юго-западной части городи находилась цитадель-арк. Жилища привилегированной части населения и знати располагались в цитадели и в некоторых районах собственно города. В III—II вв. до н. э. в северо- западной части города, близ крепостной стены, было расрот
325


Реконструкция комнаты квадратного дома (Старая Ниса).
ложено большое парадное здание, по-видимому храм, фасад которого имел вид вытянутого айвана — портика. Город вместе с пригородом был окружен стеной, ныне сохранившейся в виде небольшого вала.
Старая Ниса, основанная при парфянском царе Митридате I (отсюда ее древнее название — Митридатокерт), была мощной крепостью, господствовавшей над окружающей местностью. Выстроенная на снивелированном естественном холме, она имела неправильную пятиугольную форму. Стены были сделаны из пахсы, снаружи облицованной сырцовым кирпичом. Их толщина достигала 8—9 м. По периметру стен располагались 43 башни, наиболее мощные из них возвышались по углам. Крепость имела лишь один въезд.
Внутри крепости помещались несколько групп построек. В северной части располагался «квадратный дом». В центре его находился большой двор с айванами вдоль всех сторон. Из айванов можно было попасть в продолговатые парадные помещения (по три с каждой стороны), вдоль стен которых тянулись суфы, а потолок поддерживался деревянными колоннами.
326


На юге располагался большой комплекс помещений, в том 'числе «квадратный зал» и «круглый зал». «Квадратный зал» — огромное помещение (20X20 м) с чрезвычайно массивными стенами. Первоначально он имел три парадных входа. Лентой горизонтального фриза, состоящего из терракотовых плиток, стены были разделены на два яруса, причем нижний был украшен пилястрами, верхний — полуколоннами. По-видимому, этот зал был предназначен для торжественных аудиенций. Что же касается «круглого зала» (диаметр его — 17 м), то это, вернее всего, храм.
В то время парфянская архитектура применяла в качестве строительных материалов пахсу, сырцовый и жженый кирпич (последний—для наиболее ответственных конструкций), декоративные терракотовые плитки, в меньшей степени— дерево и камень. Были выработаны своеобразные принципы монументальной парфянской архитектуры.
Хорезмская археологическая экспедиция обнаружила и детально изучила разнообразные (функционально и планиро- вочно) поселения этой эпохи на территории Хорезма. Одним из таких поселений была Джанбас-кала. Это прямоугольная в плане крепость, обведенная двойными стенами, межстенное пространство образует стрелковый коридор (двухэтажный). Ворота, расположенные на одной из узких сторон, защищены сложным предвратным сооружением.
Фортификация еще довольно архаическая — без башен. Для обороны служила сложная система бойниц, расположенных в два ряда. Перекрестное простреливание предстен- ного пространства обеспечивалось прямыми и косыми (под углом к плоскости стены) бойницами. Поселение по его длине, начиная от ворот, было перерезано широкой улицей, по сторонам которой располагались жилые массивы (всего около четырехсот комнат). С противоположной стороны улица замыкалась крупным сооружением, предположительно—«храмом ♦огня».
Детально изучено другое своеобразное укрепленное поселение — Кой-Крылган-кала 89. Его особенность — круглый план (диаметр 86,5 м). Крепость была сооружена в IV в. до н. э. и существовала, многократно перестраиваясь, до первых веков н. э. Первоначально она состояла из центрального культового здания, которое было окружено двором, ограниченным внешней круглой стеной, тогда еще лишенной башен. Вскоре была возведена вторая внешняя стена; между этими двумя •стенами была построена стрелковая галерея, устроены башни. Образовавшееся внешнее кольцо было застроено отдельными зданиями; позже оно перестраивалось.
При раскопках Кой-Крылган-калы получен большой материал, характеризующий развитие хорезмийской культуры.
327


к Представление о хорезмийской архитектуре рассматриваемой эпохи было бы неполным без упоминания о многокомнатном здании в западной части городища Калалы-гыр. Здесь для вымосток. употреблялись алебастровые кирпичи, стены украшались литыми алебастровыми рельефами и др..
Одним из крупнейших поселений Ферганской долины в рассматриваемую эпоху было поселение, остатки которого сейчас сохранились в виде городища Шурабашат (около г. Уз- гена). Возникшее еще в V—IV вв. до н. э., наибольшего развития оно достигло в последние века до нашей эры. Именно тогда сложились основные черты планировки этого обширного укрепленного поселения (площадь его достигает 70 га). В Фергане было много других крупных и мелких поселений 90_
Ремесло г0Р°Диш-е Калаи-Мир (Кафирниган)
была исследована небольшая литейная мастерская. Ее выровненная площадка, частично замощенная сырцовым кирпичом, была снабжена канавками для стока металла и горном для плавки. Вся площадь помещения покрыта остатками производства — закопченными черепками, обломками плавительных тиглей, кусками шлака, среди которого попалось и несколько фрагментов гладкого бронзового браслета. Поблизости находилось обнаруженное при раскопках «предприятие» винодела — помещение с давильным чаном и большим глиняным жбаном для виноградного сока — и погреб для хранения вина, где валялись черепки битой посуды (чаш, бокалов на длинных ножках) и игральные кости — астрагалы.
О ремесле городских камнерезов свидетельствуют находки на многих городищах самых разнообразных по сложности изделий, от миниатюрных профилированных баз, служивших, вероятно, постаментами для статуй (Калаи-Мир), и огромных каменных баз колонн (тепа у колхоза им. В. И. Ленина, Ко- бадиан) 91 до сложных многофигурных композиций и таких изумительных художественных произведений, как широко из-, вестный Айртамский фриз (он датируется несколько более поздним временем, но традиция изготовления таких фризов, по-видимому, существовала уже в греко-бактрийское время).
О мастерстве «резчиков по слоновой кости» можно судить хотя бы по резному ларцу, покрытому тончайшей вязью орнамента и многочисленными фигурами, найденному при раскопках в Беграме92.
Для характеристики ремесел и ювелирного искусства гре- ко-бактрийцев очень много дала находка «клада» в местечке Мир-Заках на территории современного Афганистана, в 53 км от Гардеза (Южная Бактрия). Вместе с монетами были найдены фрагменты различных изделий: украшений из золота^ серебра и бронзы, наконечники стрел (трехлопастный со втул328


кой, трехлопастный с черешком, листовидные, массивный наконечник с четырьмя гранями и черешком), фрагменты двух железных клинков, керамика — статуэтки, кубки и т. д.
Следует выделить небольшой бронзовый медальон с изображением женщины (бюст) 93.
В Беграме в 1939—1940 гг. обнаружена интереснейшая находка, характеризующая работу ювелиров,— набор гипсовых слепков (50 штук) с медальонов, которыми обычно украшали чаши, фалары, блюда, зеркала, щиты и шлемы. Судя по дырочкам в бортиках, эти медальоны с изображением различных сцен, большей частью с мифологическими сюжетами, висели в мастерских как образцы, по которым заказчик мог выбрать нужный, наиболее подходящий для себя сюжет. Мастер отливал по образцу медальон, который припаивался к заказанному изделию94.
Такие слепки могли привозиться из очень отдаленных мест, но среди найденных в Беграме были и греко-бактрийские произведения. Интересно отметить, что такой прием снятия оттисков-копий с художественных изделий упомянут и в письменных источниках.
Эта находка в Беграме, пожалуй, не менее важна, чем сами художественные изделия из золота, серебра и бронзы, обнаруженные на территории Греко-Бактрии (чаще — далеко за ее пределами) и в большинстве своем опубликованные в монографии К. В. Тревер «Памятники греко-бактрийского искусства».
Свидетельством развития ткачества в городах Греко-Бактрии могут служить находки пряслиц. Мастерство гончаров наглядно демонстрирует найденная при раскопках прекрасно выделанная посуда — тонкостенные красноглиняные чаши, бокалы на тонких профилированных ножках, миски, кувшины и др. Во многих местах в Средней Азии (в том числе и на греко-бактрийской территории) открыты древние гончарные кварталы, остатки обжигательных печей, выбросы бракованной керамики и пр.95. Следует вместе с тем подчеркнуть, что в различных областях Средней Азии керамическое производство следовало местным традициям. Посуда бактрийцев и согдийцев была почти одинаковой, но в Хорезме, Парфии и Фергане в то время существовали керамические изделия, существенно отличавшиеся от бактрийских и согдийских.
В археологических материалах имеются также и изделия местных мастеров-ювелиров. Чтобы оценить их искусство, следует вспомнить хотя бы золотые украшения из Амударьинского клада и уникальную находку — электровую серьгу из Душанбе, сделанную в виде протоми сфинкса с женским лицом и бюстом. В этом предмете сочетается и превосходная техника, и художественный вкус, и глубокий смысл, вложен-
329


о 30 60 90мл
। । 1 —।
Электровая серьга в виде сфинкса (увеличено).
ный в изображение. По ряду признаков эта серьга считается произведением местного негреческого мастера96.
Многие из упомянутых выше изделий сред-
Искусство неазиатских ремесленников являются заме- и верования г
нательными памятниками искусства, особенно это относится к ювелирным и камнерезным изделиям.
В Греко-Бактрии искусство изготовления художественных изделий из металла стояло на исключительно высоком уровне. Образцами этого искусства могут служить два серебряных фалара времен Евкратида, на которых изображены боевые слоны. На спине животного укреплена башенка, между зубцами которой видны два воина: один — в шлеме с далеко выступающим козырьком и массивным гребнем, другой, сидящий сзади,— простоволосый, с незащищенной головой.
Этот вид войска, издавна известный в Индии, использовался и греко-бактрийскими правителями, причем боевые
330


Серебряный бактрийский фалар.
слоны обычно выстраивались в арьергарде и в решительный момент выступали против врагов.
Бактрийские медальеры создали замечательные по своим художественным достоинствам греко-бактрийские монеты. С поразительным реализмом и художественным тактом они изображали греко-бактрийских царей, целой галереей портретов которых мы обладаем благодаря этим монетам. По изображениям на различных предметах утвари и на монетах известны оружие бактрийцев и боевая одежда — мечи, копья, луки, шлемы, щиты.
Уникальная находка обнаружена в городище Калаи-Мир. На астрагале, служившем для игры, тонкой иглой выгравирована фигура воина-пехотинца в шлеме и кольчуге, с колчаном за спиной. У ног его распростерт побежденный враг. Но рисунок не сравним с профессионально мастерски сделанными изображениями на предметах греко-бактрийского искусства. Так, очевидно, наряду с «официальным» эллинизирован331


ным искусством, широко известным по другим предметам утвари, существовало самобытное народное искусство, сохранившее древнебактрийские традиции.
Такие же глубокие традиции сохранились и в местных религиозных культах, в которые вплетались образы греческой мифологии, а позднее и образы, привнесенные из Индии.. Сложная картина сосуществования многих верований и культов нашла отражение в чрезвычайно многочисленной группе Астрагал с изображением воина.
археологических находок — монетах, но все же религиозные представления, сложившиеся в Греко- Бактрии, еще малопонятны и мало- изучены.
Наиболее почитаемой из обширного круга божеств была Анахита— богиня плодородия, земли и воды. По текстам известен храм Анахиты в Бактрах с золотой статуей богини. Более скромные изображения Анахиты — терракотовые статуэтки — найдены на многих городищах в Бактрии.
В греко-бактрийское время древний образ Анахиты сливается с греческими мифологическими образами— Артемиды и Кибелы. Изображение Анахиты — Артемиды известно на монетах Деметрия97, а на серебряном медальоне образ богини плодородия наделен чертами античных богинь Ники и Тюхе.
Второе из древнейших и почитаемых бактрийских божеств— бог солнца Митра — сливается с античным Гераклом- Образ этого «божественного героя» известен по монетам Деметрия и Евтидема II.
Широко был распространен культ Диониса. Дионис, сатиры, вакханки — персонажи многих сцен на гипсовых слепках из раскопок Беграма, о которых мы говорили выше. Великолепным памятником этого культа служит обнаруженный в 1952 г. на территории древнего городища в Душанбе бронзовый фалар с изображением юного Диониса, изготовленный местным мастером во II—I вв. до н. э.
Следует остановиться еще на одном, несколько неожиданном для Средней Азии образе, вероятно, попавшем сюда из Египта и известном по интереснейшим уникальным памятникам. Это изображение сфинкса на золотой бляшке из Амударьинского клада и электровая серьга, найденная в 1952 г. на городище в Душанбе98. Предметы различны и по своему назначению в по технике изготовления, различны и изобра?
332


Серебряная чаша (Государственный Эрмитаж).
жения на них, но при детальном изучении между ними находится много общего. Общие черты связывают их и с другими греко-бактрийскими памятниками. Изучавший серьгу Е. М. Линде отмечает, например, сходство головного убора, напоминающего зубчатую корону у сфинкса на бляхе, с такими же коронами у богинь на хранящейся в Эрмитаже серебряной чаше с четырьмя женскими головками, а лицо сфинкса на серьге удивительно похоже на лицо богини на серебряном греко-бактрийском медальоне. На чаше и медальоне, по-видимому, даны изображения богини Тюхе-Хва- нинды — хранительницы бактрийских городов. В Египте сфинкс считался божественным стражем. Очевидно, та же роль приписывалась и греко-бактрийским сфинксам—своеобразным «оберегам», божествам-хранителям городов.
Перечисленные находки в какой-то мере отображают сложную картину религиозных воззрений населения Греко-Бакт- рии, но пока, за редкими исключениями, точно неизвестно с какими культами, с какими почитаемыми именами были связаны городские храмы.
333


Археологические находки подтверждают, что города наг среднеазиатской территории Греко-Бактрийского царства были оживленными торговыми и ремесленными центрами, центрами культурной жизни страны, искусства и науки.
Сведений о развитии наук в тот период сохранилось чрезвычайно мало. Но без определенной суммы знаний в области гидротехники и математики, невозможно было бы сооружение’ сложных ирригационных систем — основы сельского хозяйства, от которого зависело благосостояние государства; невозможно строительство четко спланированных городов, благоустроенных жилых комплексов, общественных зданий. Особенно развита была военно-инженерная техника. Фортификационные сооружения возводились опытными мастерами с большим знанием дела.
Бактрия и до прихода греков славилась как богатая страна с высокоразвитым сельским хозяйством, как могущественное государство с тысячью легендарных городов. На долгое время в памяти различных народов сохранялись воспоминания о славе, могуществе и величии Бактрии III—II вв.. до н. э.
Естественно, что в течение более столетнего периода господства греков местная культура продолжала развиваться. Повышалась грамотность, что отмечено археологическими материалами.
Продолжало развиваться и «местное» искусство. При раскопках в Таксиле в «греческих» слоях преобладали индийские по характеру изделия — статуэтки женских божеств, посвятительные статуэтки, изображения повозок, животных, птиц и т. д.
Вместе с тем не вызывает никакого сомнения, что почти все предметы, причисляемые к греко-бактрийскому искусству, описанные в монографии К. В. Тревер и частично упомянутые выше, никогда не были в массовом обращении. Они делались по вкусу и заказу правящей верхушки, греческой и прогрече- ской местной аристократии. Делались они руками искусных мастеров-бактрийцев, но в подражание эллинистическим образцам, а зачастую и прямо копировали их, причем мастер, не понимая значения отдельных деталей, иногда искажал их, доводя до бессмыслицы.
Именно в греко-бактрийский период были заложены основы того необычайного подъема искусства и материальной культуры, которые свойственны следующему, кушанскому, периоду.
Парфянская культура достигает в III—II вв. до н. э. замечательного расцвета.
Так, в «южном комплексе» Старой Нисы в «круглом зале» и «квадратном зале» были найдены мужские и женские рас-
334


Ритон из слоновой кости (Старая Ниса).
крашенные глиняные статуи больше натурального человеческого роста.
Входящий в «северный комплекс» «большой квадратный дом» представлял дворцово-храмовое хранилище, связанное с заупокойным культом парфянских царей. Хранилище функционировало на протяжении всего существования Парфян-
335


ского государства. Опечатанные глиняными печатями помещения иногда открывали, но затем дверные проходы вновь закладывали и запечатывали. После крушения Парфянской державы хранилище было опустошено и из него были вывезены все предметы из золота, драгоценных камней, в общем все, что в глазах грабителей представляло ценность. Тогда же были сброшены в кучу и разбиты царские культовые ритоны из слоновой кости. Ритоны рассыпались на куски. Сорок ри- тонов удалось восстановить. Их нижние части завершались скульптурными мужскими, женскими и зооморфными полуфигурами. На фризах располагались сложные сюжетные композиции, выполненные высоким рельефом.
При наличии определенных западноэллинистических параллелей в изображении фигур на ритонах бросается в глаза своеобразие в общем их облике. Отличия сказываются и в трактовке лиц. Если на фризах «эллинистического» типа лица богов индиви¬
дуальны, то в группе Фриз ритона (Старая Ниса). «варваризованных» бо¬
гов лица приобретают однотипный характер. Например, юношеские головы и лица Гермеса и Аполлона одинаковы с бородатыми лицами Зевса и Посейдона. Кроме того, действующие лица сюжетных сцен фризов одеты в пышные местные одежды.
По содержанию сюжетов фризы ритонов делятся на две основные группы. На фризах первой группы изображения греческих богов — Зевса, Геры, Посейдона и др. На фризах второй группы изображения ритуальных сцен — жертвоприношений, ритуальных возлияний, вакхических сцен и плясок. Нужно сказать, что парфянские резчики произвольно обращались с античными сюжетами и зачастую вводили в них элементы своих местных преданий.
336


22
Мраморная статуя Родогуны (?) [Старая Ниса].
Заказ 3970


Во время раскопок «большого квадратного дома» на полу были найдены разбитые части мраморных скульптур. Так, например, здесь имелось три фрагмента от одной скульптуры, изображавшей полуобнаженную молодую женщину со слегка склоненной головкой. Волосы разделены на прямой пробор и облегают голову крупными, словно влажными прядями. Левая рука отведена и приподнята, видимо, она была согнута в локте и придерживала волосы. Правая опущена в плечевой Статуя богини (Старая Ниса).
части. Высота скульптуры около 60 см. Поза явно греческая и характерна для статуй «классического» направления в эллинистическом искусстве II—1 вв. до н. э.
Скульптор в общей трактовке фигуры придерживался канонической позы полураздетой богини Афродиты, отжимающей волосы. Но особо следует остановиться на характере лица — прекрасного, выразительного и сурового, видимо, изображавшего какую-то местную историческую личность. Об этом говорят «негреческий» нос, гневный очерк властного ртаг тяжелая линия бровей и глубоко посаженные глаза.
Исследователи, изучавшие* мраморные статуи из Нисы полагают, что эта статуя изображает Родогуну, дочь парфянского царя Митридата I (171—138 гг. до н. э.) ". С ней связан широко известный сюжет, рассказывающий о волосах, недомытых из-за неожиданного появления врагов.
В этом же «большом квадратном доме» была найдена статуя величавой богини из белого мрамора (высота 50 см). На ней длинный хитон, ниспадающий до пола частыми складками; волосы пышным валиком обрамляют лицо. Скульптура отличается тщательно отделанной лицевой стороной и более схематической тыльной. Видимо, статуя долж¬


на была стоять у стены в нише.Помимб скульптур из камня, при раскопках в Южной Туркмении получены замечательные произведения искусства (в том числе и скульптуры) из глины, металла, терракоты.
Искусство Хорезма рассматриваемого периода лучше всегр представлено находками на Кой-Крылган-кале и в ее JKpecT- ностях. Следует отметить рельефные изображения на стенкаҳ баклаг для вина: сидящая на троне женщина, кормящая ребенка; мужская фигура с протянутой рукой и, наконец, изображение фантастической птицы и грифона с телом хищного животного и ногами лошади. Кроме того, найдено несколько баклаг с растительным орнаментом.
В центральном помещении были найдены фрагменты .от трех керамических ритонов: двух — с изображением крылатых коней и одного — с фигурой грифона.
Многочисленны находки глиняных статуэток в помещениях Қой-Қрылган-кала: изображение сидящей женщины в пышных одеждах, неизвестных для Хорезма, миниатюрная статуэтка обезьяны с детенышем. По стилистическим особенностям она близка к произведениям искусства древней Индии.
Кочевые племена со всех сторон окружали
Культура кочевых оазисы — центры городской и земледельче* ской жизни. Многие из кочевых племен жили непосредственно на территории отдельных плодородных долин, в непосредственном соседстве и контакте с земледельцами. Археологические наблюдения показали, что, например, в Ферганской долине в последние века до нашей эры число курганных могильников кочевого населения, расположенных в предгорьях вблизи территории, занятой древними земледельцами, внезапно резко возрастает. Это странное на первый взгляд историческое явление оыло впервые подвергнуто детальному рассмотрению С. С. Сорокиным. Он считает, что здесь произошел в связи с ростом производительности земледельческого труда и ростом населения постепенный переход части населения, ранее занимавшейся земледелием, к кочевому скотоводству. Этот переход в тех условиях вызывался необходимостью для возросшего населения большего количества животноводческих продуктов. В этом процессе какие-либо вторжения или переселения не играли сколько-нибудь существенной роли 10°.
По мнению других исследователей, эти внутренние процессы действительно имели место. Однако резкому усилению роли кочевых элементов в среднеазиатском междуречье в конце I тысячелетия до н. э. не в меньшей, а в большей степени способствовали факторы политического характера. Б. А. Литвинский полагает, что при нынешнем уровне знаний можно говорить (для второй половины I тысячелетия до н. э.) 22’
339


<0 трех этапах более тесного контакта кочевников с оседлым населением: во-первых, в процессе борьбы против греко-македонских захватчиков, на рубеже 30-х и 20-х годов IV в. до н. э.; Фо-вторых, во время борьбы с селевкидским владычеством, в начале III в. до н. э., и, в-третьих, в процессе разгрома Греко- Бактрмйского'государства, во второй половине II в. до н. э. На протяжении двух столетий, по-видимому, произошло передвижение основной массы кочевых племен с севера на юг, а отдельные группы их вошли в тесное соприкосновение с оседлыми земледельцами; часть кочевников оседала на землю, вместе с тем часть земледельческого населения переходила к кочеванию101.
Детальная хронология курганных древностей Средней Азии находится в процессе разработки, поэтому дать конкретную характеристику культуры отдельных кочевых племен Бактрии или Ферганы не представляется возможным. Можно лишь отметить, что погребения этого времени есть в Исфаринском районе (например, близ кишлака Навгилем). К III в. относятся наиболее ранние муг-хона Кураминского хребта. Имеются данные о погребениях III—II вв. на Восточном Памире и в Южном Таджикистане.
340


Г Л А В A V 111
СРЕДНЯЯ АЗИЯ в КУШАНСКИЙ ПЕРИОД
СРЕДНЯЯ АЗИЯ ВО 11—1 вв. до н. э.
Крушение власти греко-бактрийских царей и вторжение кочевых племен
Причины гибели Греко-Бактрийског» царства
Политическое господство небольшой греческой верхушки в глубинных районах Азии, отделенных от античных государств Врсточ? ного Средиземноморья огромными пространствами, не могло, конечно, быть достаточно прочным и длительным.
Находки в долине Зеравшана (в основном, в районе Бухары) местных монет, подражающих чекану Евтидема, пока: зывают, что уже при жизни одного из первых греко-бактрийских царей или же сразу после его смерти какая-то часть Согда выделилась из состава Греко-Бактрийского государства L
Ожесточенная борьба согдийцев и других азиатских наро? дов против засилья иноземных правителей привела в конечном итоге к упадку Греко-Бактрийского царства. ,
Агония Греко-Бактрийского царства и завоевание Бактрии кочевниками произошли между 141 и 128 гг. до н. э. В 141 г. до н. э. греки Бактрии в последний раз упоминаются в источниках как самостоятельная политическая единица; в этот год, по сообщению Юстина, они выступали против Парфии как союзники селевкидского царя Деметрия II2. В 128 г. до .н. посол китайского императора Уди (140—86 гг. до н. э.) —• Чжан-Цянь увидел уже Бактрию покоренной кочевыми пле,* менами3. 1


Китайские источники о разгроме Греко-Бактрии
Чжан-Цянь был первым китайцем, проникшим на территорию Средней Азии. По словам китайских историков, он «первый открыл дорогу на Запад». Понятно поэтому, что китайские источники не осведомлены об основных причи¬
нах, приведших к гибели Греко-Бактрийское царство. Зато именно они сообщают ценные сведения о тех событиях.
вследствие которых на ослабленную внутренними противоречиями Греко-Бактрию обрушилась лавина кочевых завоевателей.
Завоеванию Бактрии, по сообщению этих источников4, предшествовали крупные передвижения кочевых племен по обширным пространствам Центральной и Средней Азии. Толчком к этим передвижениям послужила борьба между кочевыми племенами хуннов5 и юечжей, живших далеко за пределами современных братских советских республик Средней Азии. Победа в этой борьбе осталась за хуннами, возглавлявшимися умным и инициативным шаньюем Модэ (шаньюй — титул вождя хуннов) и его сыном шаньюем Лаошанем. Под натиском хуннов юечжи около 165 г. до н. э.6 покинули свои земли. Небольшая часть юечжей (китайские источники называют их «малыми юечжи») ушла на юг и осела в южных районах Восточного Туркестана. Основная же масса кочевников — «большие юечжи» двинулась на запад, где столкнулась с другими кочевниками — усунями. В завязавшейся борьбе усуни были побеждены, а их глава убит. Благоприятно для первых окончилась и война с «царем сэ (саков)», протекавшая на территории Северного Притянь- шанья: племена сэ были рассеяны, а «царь сэ» ушел на юг, за «висячий проход», т. е. по пути, ведущему, очевидно, через Южное Припамирье в Северную Индию7, где завоевал Гибинь8. Однако закрепиться в Северном Притяньшанье юечжам не удалось. Около 160 г. до н. э. младший сын убитого ими усуньского вождя, воспитанный хуннами, опираясь на поддержку последних, выступил против убийц своего отца и «бывшие земли сэ» перешли во владение усуней. Юечжи же были оттеснены еще далее на запад, после чего они, пройдя через Фергану, наконец, завоевали Бактрию.
Следует отметить, что их ставку Чжан-Цянь застал еще на территории среднеазиатского междуречья, к северу от Аму-Дарьи. Что же касается южной — левобережной — Бактрии, которую Чжан-Цянь называет Дахя, то она в 128 г. до н. э. хотя и была уже подчинена кочевниками, но считалась отдельной страной. В донесении Чжан-Цяня при описании их говорится: «(Владение) да-юечжи лежит в 2000—3000 ли от Давани (Ферганы) на запад, от реки Гуй- шуй (Аму-Дарьи) на север. От него на юг лежит Дахя, на
242


Бронзовый колокольчик из Дашти-Джума.
запад Аньси (Парфия), на север Кангюй». В отличие от кочевников жители Бактрии, по словам Чжан-Цяня, «ведут оседлую жизнь, имеют укрепленные стенами города и дома, по обычаям сходны с даваньцами (ферганцами)»9.
Бактрия после разгрома Греко-Бактрийского царства переживала, по-видимому, период чрезвычайной политической раздробленности. «Дахя не имеет верховного главы,— сообщает Чжан-Цянь,— и каждый город управляется своим князем». Однако Чжан-Цянь упоминает столицу Бактрии — .Ланьши (вероятно, Александрию — Балх) 10, бывший оплот греческой власти в Бактрии11.


Более поздний источник — «История младшего дома Хань» (Хоу-Хань-шу) — сообщает уже о переселении кочевников в центр Бактрии: их владетель «имеет пребывание в городе Ланыпи». Хоу-Хань-шу сообщает также, что после покорения Бактрии кочевники разделились на пять владений, одно из которых — Гюйшуань (Кушан) —позднее подчинило себе все остальные12
Данные античных источников. Сопоставление китайских и античных
Из западных авторов сведения о завоевании Бактрии кочевниками сохранились лишь у Страбона и Помпея Трога.
Страбон сообщал, что Бактрия была от-
источников нята у греков кочевыми племенами, пришедшими с другого берега Яксарта (Сыр- Дарьи): асиями, пасианами, тохарами и сакараулами. Юстин же называет лишь два «скифских племени» — сарауков и аси- анов. Юстин сообщает
и о вторжении «скифов» во владения парфян13. Парфянский царь Фраат II, по его словам, пригласил «скифов» помочь ему в войне с Антиохом VII. Однако кочевники опоздали: Антиох VII был разбит парфянами еще до их прихода. Несмотря на это «скифы» потребовали от Фраата II обещанной им награды, а получив отказ, принялись грабить земли своего бывшего союзника. Попытка Фраата II избавиться от кочевников силой по-
Сырцовые кирпичи из Кей-Кобад-шаха с терпела неудачу, при- из-ображением букв «кушанского письма». чем сам фраат II В
128 г. до н. э. пал в бою. В борьбе с кочевниками погиб, по словам Юстина, и преемник Фраата И, его дядя Артабан II (128—123 гг. до н. э.), причем на сей раз Юстин называет кочевников не обобщенным именем «скифы», а «тохарами» 14. Асианы, тохары и сарауки упоминаются им и в еще одном весьма интересном контексте: в оглавлении несохранившейся 42-й книги Помпея Трога, где рассказывалось о том, как «ассиане, став- царями тохар, погубили сакараваков».
344


Данные китайских и античных авторов, таким образом, в основном совпадают: Бактрия, по их словам, была завоевана племенами кочевников, пришедшими из-за Сыр-Дарьи; одно из этих племен в ходе или скорее после завоевания добилось господствующего положения.
Однако отождествление племен и народов, упоминаемых китайскими и античными источниками, связано с большими трудностями, и по вопросу о действительном названии этих племен и их происхождении полной ясности в науке еще не существует. Так, например, да-юечжей китайских источников различные исследователи идентифицировали не только с тохарами 15, но и с асиями 16, а китайское название Бактрии— Дахя объясняли как передачу самоназвания тохар, дахов и даже греков 17.
Наиболее общепризнанными являются отождествления сэ с восточными саками, сакараваков с известными еще в ахеме- нидское время саками-хаумаварка, пасианов с апа-саками, «водными саками» (скифами-абиями Геродота) 18. Все эти отождествления показывают, что среди кочевников, сокрушивших власть греко-бактрийских царей, местные среднеазиатские племена играли далеко не последнюю роль. Более того, если верны (полностью или частично) гипотезы, согласно которым да-юечжи отождествляются с ветвью массагетов, первоначально откочевавшей далеко на восток и лишь затем под натиском хуннов вернувшейся в пределы Средней Азии, а кушаны с усунями-асианами и с восточным крылом тех же массагетов 19, то участие местных племен в завоевании греко- бактрийских земель представится еще более значительным.
Особенно много споров вызвал вопрос о тохарах (в частности в связи с тем, что с ними были неправильно связаны индоевропейские языки «тохарский А» и «тохарский В»), раннесредневековые памятники письменности которых были обнаружены в Восточном Туркестане. На начальной стадии изучения этих языков имелась тенденция связывать эти документы с историческими тохарами, которые принимали уча¬
стие в разгроме Греко-Бактрийского царства.
Разгром Греко-Бактрийского царства и
Г осударственные образования в Средней Азии конца Н—>I в. до н. э.
вторжение кочевников резко изменили всю политическую карту Средней Азии. Кочевники-завоеватели на первых порах не смогли, а может быть и не стремились создать кпепкое епчное государство, и на террито¬
рии среднеазиатских областей в конце II и в I в. до н.э. сложилось несколько отдельных государственных образований. Юго-западные районы Средней Азии (современная Южная Туркмения) по-прежнему оставались под властью Парфянского царства. В остальных же областях Средней Азии обос345,


Монета по образцу монет Евкратида
новались новые кочевые властители. Сильнейшими из них были, вероятно, юечжийские.
Государственное объединение юечжийских кочевых племен в течение 20—30 лет меняло свое расположение, передвигаясь (в пределах Средней Азии) от района оз. Иссык-куль, через Фергану и Согд, в правобережную Бактрию. Кочевники за это время постепенно смешивались с оседлым населением. Интересно отметить, что если Чжан-Цянь рассматривает их как кочевников, чьи обычаи сходны с хуннскими, то Цянь- Хань-шу, описывая среднеазиатские владения конца II—I в. до н. э., сравнивает их обычаи уже не с кочевниками-хун- нами, а с оседлым населением Парфии (Аньси) 20.
Кочевые завоеватели Бактрии (какое-то
Бактрня из юечжийских племен) в конце II—первой половине I в. до н. э. стали выпускать здесь свои монеты, по внешнему виду и по греческой легенде подражающие чекану последнего греко-бактрий- ского царя Гелиокла21. На лицевой стороне этих монет уже вскоре после завоевания воспроизводился, однако, не искаженный облик Гелиокла, а какой-то неизвестный нам по имени правитель. На оборотной же их стороне, помимо стоящего в фас божества, соответствующего Зевсу монет Гелиокла, стало помещаться изображение лошади.
Кроме этих монет, чеканенных по образцу монет крупного номинала (тетрадрахм и драхм) Гелиокла, в Бактрии известны также мелкие серебряные монеты, выпускавшиеся по образцу оболов другого греко- бактрийского царя, отца Гелиокла — Евкратида. Изредка встречаются и подражания тетрадрахмам этого царя22. Не исключена возможность, что монеты двух последних групп выпускались в Северной Бактрии, подпавшей под власть юечжей еще до их окончательной победы над отцеубийцей Гелиоклом. В Согде и в какой-то части Бактрии в I в. до н. э. оформилось, возможно, государство сакараваков. Об е^о существовании свидетельствуют монеты двух правителей—Артадра (или Аратадра) и его сына Гиркода — с греческими, смешанными (греческой и согдийской) и согдийскими легендами и изображениями на лицевой стороне правителя, а на оборотной — стоящего божества или протомы скачущей лошади. В легендах этих монет встречается слово «сакаравак»23.
В конце I в. до н. э. Бактрия была объединена под властью кушан. Античные авторы (Помпей Трог — Юстин) не сохра-
346


Монета Герая.
нили нам имени кушанского (асианского) вождя, подчинившего сакараваков; китайские (Цянь-Хань-шу и Хоу-Хань- шу) сообщают лишь о создателе могущественной Кушанской державы Кудзуле Кадфизе, умалчивая о начальном этапе консолидации кушанской мощи. Однако монеты правителя Герая свидетельствуют о том, что основы будущего царства кушан были заложены именно при нем. Вполне вероятно также, что Герай был не только предшественником, но и отцом Кудзулы Кадфиза. На лицевой стороне монет Герая изображен бюст правителя, а на оборотной — божество или конный правитель, которого венчает лаврами античная богиня победы — Ника. В греческой легенде он обычно называется «кушаном Гераем»24. На ряде его монет Р. Гиршман читает часть надчеканенного слова «сакаравак», что, по его мнению, документирует победу этого кушанского правителя над последним сакара- вакским вождем Гиркодом25.
Как показывают находки монет Герая, вся Бактрия или во всяком случае большая ее часть к концу I в. до н. э. была объединена под его властью.
Античные авторы не сообщают никаких сведений об экономике и социально-экономическом строе Бактрии конца II— I в. до н. э.
Чжан-Цянь отмечает, что жители Бактрии «искусны в торговле» и упоминает о рынке с различными товарами в древней столице страны — городе Ланьши26. Но не эти скупые сообщения, а многочисленные находки монет позволяют говорить о сохранении в Бактрии и после завоевания ее кочевниками развитой торговли и денежного хозяйства, что предполагает относительно высокую степень развития товарного производства. Таким образом, разрушительные войны и вторжения кочевников хотя и нанесли, очевидно, серьезный ущерб Бактрии, но не привели, по-видимому, к длительному упадку ее хозяйственной жизни. Последующую же политическую консолидацию следует объяснить не как следствие одной лишь военно-политической конъюнктуры, благоприятной для кушан, но и как результат дальнейшего экономического развития Бактрии.
В то время как в южных среднеазиатских ангю областях и в Афганском Туркестане Герай
закладывал основы будущей Кушанской державы, в северной части Средней Азии сложилось крупное государственное образование, которое в источниках называется Кангюем.
Ядро Кангюя составляли кочевники27, а центр его был расположен, вероятно, на Средней Сыр-Дарье, которая вплоть 347


до раннего средневековья именовалась «рекой Канга» и была заселена племенами кенгересов — «людей (или мужей) Канга».
Поскольку античные авторы, хорошо осведомленные в событиях конца IV в. до н. э., не упоминают Кангюя, то можно полагать, что его усиление приходится на III или даже на II в. до н. э. и связано с увеличением роли кочевников в политической жизни Средней Азии вообще. Чжан-Цянь в 128 г. до н. э. знает Кангюй уже как довольно крупное государственное объединение, южные районы которого, однако, по его словам, признают над собой власть юечжей, а восточные — хуннов. В число южных районов Кангюя уже тогда входила северная часть среднеазиатского междуречья, так как путешественник по пути из Ферганы в Бактрию должен был проехать через кангюйские земли.
По сообщению более поздних источников, Кангюю были подчинены пять «малых владений»: Сусе (позднейший Кеш- Шахрисябз), Фуму (позднее Кушания в долине Зеравша- на), Юни (Шаш-Ташкент), Ги (возможно, Бухара) и Юе- гянь (Ургенч-Хорезм). Таким образом, Кангюй был огромным государством, включавшим, помимо района Ташкента и Хорезма, еще и значительную часть Согда и граничившим на юго-востоке с Ферганой, а на юге — с Парфией и юеч- жийскими владениями28.
Расцвет мощи Кангюя приходится, вероятно, на конец II и на I в. до н. э., когда передвижение основного ядра юечжей на юг, в левобережную Бактрию, и разделение их племен на пять отдельных владений, связанное, возможно, с оседанием их на землю, привели к ослаблению их позиций в среднеазиатском междуречье. Характерно, что если, по словам Чжан-Цяня, они имели 100—200 тыс. войска, а Кангюй — лишь 80—90 тыс., то автор Цянь-Хань-шу сообщает, напротив, о 120-тысячном войске Кангюя и о 100-тысячном у юечжей 29.
Проявлением могущества Кангюя в самом конце II — начале I в. до н. э. является его независимая позиция по отношению к Китаю. В 101 г. до н. э. Кангюй вмешивается в фер- гано-китайскую войну, двинув свои отряды на помощь осажденной китайцами ферганской столице 30. В 47—46 гг. до н. э. в Кангюе находит себе приют враждебный Китаю шаньюй (вождь) северных хуннов Чжичжи31.
Как сообщает в это время китайский наместник в Восточном Туркестане, владетель Кангюя, в отличие от хуннов и усуней, «горд, дерзок и никак не соглашается делать поклонение перед нашими посланниками и всем своим поведением подчеркивает свое превосходство перед соседними владетелями»32.
348


Но несмотря на свою военно-политическую мощь, Қангюй и в I в. до н. э. представлял, несомненно, рыхлое объединение кочевых и оседлых областей, стоявших на различных ступенях социально-экономического развития. Как уже говорилось выше, правящую верхушку этого объединения составляли кочевники. Входившие наряду с ними в состав собственно кан- гюйских племен жители присырдарьинских земель и Чача были уже знакомы с оседлой земледельческой культурой, уровень которой, однако, был ниже, чем в центральных районах среднеазиатского междуречья (показательно, например, что здесь не найдено монет местного чекана, а находки иностранных монет пока что исчисляются единицами); Хорезм и
Монета «безымянного царя» (Хорезм).
Сюгд, напротив, уже в это время жили полнокровной хозяйственной жизнью и чеканили свою собственную монету: в Согде существовало развитое денежное обращение, что засвидетельствовано находками монет с согдийскими легендами33, в Хорезме обнаружены монеты так называемого «безымянного царя» с изображением на лицевой стороне головы правителя и венчающей его Ники, а на оборотной — божества или царя верхом на коне; легенда этих монет представляет собой подражание легендам монет Евкратида 34.
Зависимость от кангюйских кочевников оседлых среднеазиатских областей, в первую очередь земледельческих районов Хорезма и Согда, ограничивалась, по-видимому, признанием их верховной власти и выплатой более или менее регулярной дани. Поэтому отдельные районы могли, вероятно, в одно и то же время откупаться и от Кангюя и от хуннов или юечжей или же, признавая власть первого, вторым только уплачивать дань.
349


Отдельное государственное образование во ергана ц—j вв до н $ представляла Фергана,
известная китайцам под названием Давани (античные же авторы о Фергане этого периода, так же как и о Кангюе, ничего* не сообщают).
Первые сведения об этом государственном образовании приводятся в донесениях Чжан-Цяня 35. Однако сообщение о- том, что кочевники по пути в Бактрию прошли через Фергану и совпадение приводимого китайскими источниками имени одного из ферганских владетелей конца II в. дон.э.— Мугуа — с именем известного «индо-скифского» царя Мога (Мауэса) 36, позволяет предполагать, что своим возникновением государство Фергана обязано тому же перемещению кочевников, которое повлекло за собой возникновение и других среднеазиатских государственных объединений той эпохи.
Чжан-Цянь описывает Фергану как первую оседлую среднеазиатскую область на пути из Восточного Туркестана на запад. Естественно, что правительство Китая, в частности императорский двор, мечтавший об организации регулярных торговых связей с «западными странами», обратил на Фергану пристальное внимание. Фергана заинтересовала китайского императора и особой породой лошадей, которых китайские источники называют «славными лошадьми» (шаньма), якобы происходившими от «небесных коней».
Предлогом для начала военных действий против Ферганы послужило убийство ферганцами китайского посланника Че Лина. Вскоре после этого инцидента (в 104 г. до н. э.) китайские войска уже двигались по направлению к ферганской границе. Однако китайское правительство недооценило сложное™ похода в Фергану. Армия, посланная в Фергану, была измотана дальностью пути и стычками с жителями небольших, владений, лежавших на ее дороге, и оказалась недостаточной для взятия столицы Ферганы и захвата «славных лошадей», не говоря уже о подчинении страны. Командующий китайской армией привел в Фергану всего лишь несколько тысяч голодных и измученных солдат. Для того чтобы взять приступом пограничный городок Ю и перебить «множество жителей», этого оказалось достаточно, но о походе в глубь Ферганы нечего было и думать. В 102 г. до н. э. остатки китайской армии вернулись в Дуньхуан — небольшой городок, лежавший возле западной оконечности Великой китайской стены в современной провинции Ганьсу, неподалеку от границ Восточного Туркестана.
Год спустя из Дуньхуана на запад выступила новая армия, насчитывавшая уже 60 тыс. человек без вспомогательных подразделений. По словам Сыма-Цяня, «вся империя приведена была в движение. Более пятидесяти предводителей (воена350


чальников) отправлено на Давань...». Поход был тщательно подготовлен. В армию взяли даже специальных мастеров для отвода воды от ферганской столицы. Были выделены также «два коновода из высших офицеров», чтобы после успешного окончания войны выбрать «славных лошадей». Для снабжения китайских войск была организована доставка «сушеного съестного запаса», состоявшего из сваренного и высушенного риса. «Обозы,— писал Сыма-Цянь,— тянулись один за другим».
Первое же столкновение показало, что китайские войска сильнее, и ферганцы, избегая дальнейших сражений в открытом поле, укрылись за стенами населенных пунктов. Китайская армия осадила столицу Ферганы. После 40-дневной осады китайцам удалось, разрушив «внешнюю стену», захватить часть города. Защитники столицы вынуждены были отступить в цитадель. Однако борьба продолжалась. «Старейшины» предложили китайцам прекратить военные действия, в ответ ферганцы обещали убить своего владетеля Мугуа, выдать «славных лошадей» и, сверх того, снабдить китайскую армию съестными припасами. При этом «старейшины» предупреждали, что в случае отказа они перебьют всех лошадей и будут 'продолжать биться насерть, за этовремя к ним на помощь придут кангюйские войска, и китайская армия окажется между двух огней.
Китайский военный совет пришел к выводу, что в случае совместного нападения ферганских и кангюйских войск китайская армия, без сомнения, будет разбита, и согласился на условия ферганцев. По словам Сыма-Цяня, китайцы «взяли несколько десятков славных лошадей» и 3 тыс. обычных жеребцов и кобылиц. Старого ферганского вельможу Моцая поставили ферганским государем и прекратили войну. «При всем том, — пишет Сыма-Цянь далее, — китайцы не смогли вступить в город и пошли в обратный путь».
Население ферганских городов продолжало препятствовать, движению китайцев при их возвращении в Восточный Туркестан. Так, жители города Ю (современный Узген) не только отказались снабдить продовольствием один из китайских отрядов, но и, совершив ночное нападение на китайский лагерь, перебили почти весь отряд. (В отместку за это китайцы взяли город Ю штурмом, а его владетелю, бежавшему к кангюйцам, но выданному ими, отсекли голову.)
Однако китайским захватчикам не удалось закрепиться в Фергане. Вскоре после ухода китайской армии ферганцы убили китайского ставленника и возвели на престол младшего брата прежнего правителя.
О Фергане конца II — начала I в. до н. э. письменные источники сообщают нам больше, чем о любой другой области
351


Средней Азии. Они описывают Фергану (Давань) как область с развитой земледельческой культурой и специализированным коневодством. По словам Чжан-цяня, в Давани было до 70 больших и малых поселений, а население ее, насчитывавшее несколько сот тысяч человек, возделывало землю, сеяло рис и пшеницу. Китайские летописцы отмечали также наличие высокоразвитых виноградарства и виноделия: богатые фер- ганцы, по их словам, хранили вино в больших количествах, причем старое вино не портилось в течение нескольких десятков лет. Те же источники повествовали о множестве «славных лошадей», потеющих якобы кровью и ведущих происхождение от «породы небесных лошадей»37. Судя по сведениям о разведении люцерны, можно полагать, что, помимо отгона табунов на естественные горные пастбища, ферганцы пользовались и стойловым содержанием лошадей. Разведение лошадей играло большую роль в жизни Ферганы. Об этом свидетельствуют и настойчивые упоминания китайских авторов о многочисленности «славных лошадей», и сообщение, что ферганцы «искусны в конной стрельбе», и, наконец, высеченные, вероятно, в рассматриваемое время наскальные изображения лошадей38.
По-видимому, Фергана, подобно Бактрии и Парфии, была большим государством, жители которого вели оседлую жизнь, занимались высокохудожественными ремеслами и производили много прекрасных изделий. Однако более внимательный анализ источников позволяет установить, что экономически Фергана была менее развита в то время, чем Парфия, Бактрия и Согд. Как и в Кангюе, в Фергане, в частности, не выпускалась еще своя монета, и торговля носила, очевидно, лишь меновой характер.
В общественной жизни Ферганы важную, если не доминирующую роль играли «старейшины» (по-видимому, представители родовой знати), которые решали все важнейшие вопросы (например, дважды за время войны с Китаем смещали «владетелей» — сначала враждебного Китаю Мугуа,. затем прокитайски настроенного Моцая). Интересно указание некоторых современников, что ферганцы «уважают женщин»; то, что скажет жена, «муж не смеет не выполнить». Это сообщение свидетельствует о сильных еще пережитках матриархата в Фергане.
Для вопросов этногенеза народов Средней Азии важно сообщение Чжан-Цяня о том, что на западе, эт Ферганы до Аньси (Парфии), население среднеазиатских областей хотя и говорит на разных языках, но понимает друг друга; сходно оно и по своим обычаям. «Жители (этих областей),— отмечает он,— вообще имеют впалые глаза и густые бороды». Следовательно в оседлых среднеазиатских областях по-прежнему 352


Заказ 3970
100
130
Лпевний мир ro II в. и. э.


безраздельно господствовали восточноиранские языки и преобладал европеоидный антропологический тип39.
Такова была Средняя Азия к концу I тысячелетия до н. э., перед тем как в южных ее районах сложилось одно из крупнейших государств своего времени — Кушанская держава.
СЛОЖЕНИЕ И РАСЦВЕТ КУШАНСКОГО ЦАРСТВА
Политическая история Қушанского государ-
Периодизация ства ИЗуЧена еще слабо. Ни малочисленные истории Кушанско- J
го царства собственно кушанские письменные источники (надписи и монеты), ни отдельные заметки иноземных (античных и других) авторов, ни сведения, сохраненные средневековыми источниками и буддийской традицией, не дают достаточных оснований для определения абсолютной хронологии событий кушанского периода. Положение осложняется еще и тем, что, судя по надписям, нередко кушанские государи носили одинаковые царские имена. Так, было два или три Канишки, один или два Ху- вишки, два или три Васудевы.
В результате кушанская хронология все еще продолжает оставаться предметом оживленных дискуссий, и в научной литературе существуют самые различные гипотезы. Так, приход к власти крупнейшего кушанского царя Канишки одни относят к 78 г., другие — к 128 или 144 г. н. э.40. По-разному трактуются и другие события кушанской истории. Например, поход кушан в Восточный Туркестан в 90 г. (абсолютная дата устанавливается по данным китайских источников) относят то к царствованию основателя кушанской державы — Куд- зулы Кадфиза41, то ко времени третьего кушанского царя знаменитого Канишки42, выступление же в союзе с Арменией против основателя Сасанидской державы Ардашира Папакана в 227—229 гг. и посольство в Китай в 230 г. приписывают то Васудеве I43, то Васудеве II44.
Однако при всей спорности абсолютной хронологии кушан общие контуры развития их державы и последовательность известных нам политических событий выявлены уже достаточно определенно. Поэтому историю кушан можно четко разделить на три этапа:
1. 	Рассмотренный выше период крушения власти греко- бактрийских царей и сложения на территории Средней Азии и Северного Афганистана ряда отдельных государственных образований (конец II—I в. до н. э.).
2. 	Период оформления и расцвета могущественной империи Великих Кушан (примерно рубеж нашей эры — первая половина III в. нашей эры).
354


Сложение Кушанского государства при Кадфизе I и Кадфизе II
3. 	Упадок и распад Кушанской державы, сопровождавшиеся вторжениями армий соседних государств и новых кочевых орд (середина III—IV в. н. э.).
Начальный этап сложения Кушанского государства, прослеживаемый по отдельным сообщениям античных авторов и по нумизматическим данным, остался неизвестным китайским источникам, и, сообщив о завоевании Бактрии кочевниками и о пяти их владениях, Хоу- Хань-шу опускает события целого столетия, переходя непосредственно к повествованию о первом «великом» царе кушан — Кудзуле Кадфизе (Кадфизе I).
«По прошествии ста с небольшим лет гуйшуанский (ку- шанский) ябгу (князь) Киоцзюкю (Кудзула Кадфиз) 45 покорил прочих четырех ябгу и объявил себя государем; его царство называлось гуйшуанским (кушанским). Он воевал с Аньси (Парфией), покорил Гаофу (Кабул) и затем победил и присоединил к своему царству Пуду (Арахосия или район Газни) и Гибинь (Кашмир). Қиоцзюкю умер в возрасте более 80 лет...» — таковы сведения Хоу-Хань-шу о царствовании Кадфиза I.
Надписи Кудзулы Кадфиза датированы от 103 до 136 г. неизвестной эры46.
Наиболее же ранняя надпись его сына и преемника — Вимы Кадфиза относится лишь к 187 г. опять-таки неизвестной эры (по Лохвизен-де-Леев, к 58 г. н. э.), т. е. ко времени, отстоящему от последней из известных нам надписей Кудзулы Кадфиза на 52 года. В надписи 103 г. Кудзула Қадфиз назван «юным князем», т. е. можно предполагать, что его фактическое воцарение произошло не в 103 г., а несколько позже. Но и в этом случае его царствование было весьма продолжительным: он правил, вероятно, не менее 50—60 лет (по Лохвизен- де-Леев, примерно до 35 г. н. э.). За этот период из владетеля небольшого юечжийского княжества в Бактрии Кудзула Кад- физ превратился в могущественного государя огромного царства, владевшего, помимо Бактрии, Западным и Южным Афганистаном и Северной Индией. На севере в состав его державы входили, возможно, и некоторые земли правобережной Бактрии. Однако почти абсолютное отсутствие его монет в Согде и других центральных областях Средней Азии свидетельствует, очевидно, о том, что большая часть Средней Азии оставалась в то время вне пределов Кушанской державы. Объясняется это тем, что, хотя центром владений Кудзулы Кадфиза по-прежнему была левобережная Бактрия, основное его внимание было обращено на юг и отчасти на запад. Вообще процесс сложения крупной Кушанской державы при Кудзуле Кадфизе не был еще, по-видимому, окончательно 23*
355


завершен. Чрезвычайно показателен в этом отношении чекан Кадфиза I: кушаны еще -не выработали своего типа монет, и монеты Кудзулы Қадфиза подражают чекану римских императоров (Августа или Тиберия), царей Парфии, греческих владык Бактрии и Каписы47. Это разнообразие монетных типов может объясняться, конечно, и тем, что монеты Кудзулы Қадфиза выпускались разными монетными дворами, но в любом случае — это несомненное свидетельство незавершенности процесса сложения единого государства и использования новой властью старых, привычных для местного населения, государственных атрибутов.
Судя по монетным легендам, преемником и продолжателем дела Кудзулы Кадфиза был его сын Вима (Гима) Кадфиз или Яньгаочжень у китайских авто¬
Монета Вимы Кадфиза.
Увеличено.
ров. По сообщению Хоу-Хань-шу, Яньгаочжень (Вима Кадфиз, или Кадфиз II) 48, вступив на престол отца, «покорил Тяньчжу (Центральную Индию), управление которой поручил одному из своих полководцев. С этого времени юечжи сделался сильным и богатым государством» 49.
Завоевание Вимой Кадфизом глубинных районов Индии подтверждается находками его монет и каменной статуи в Матхуре50. О новых завоеваниях на востоке свидетельствует и надпись Вимы Кадфиза, датированная 187 г.; эта надпись происходит из так называемого Малого Тибета (Ладака).
Находки монет Кадфиза II в правобережной Бактрии, в том числе в Гиссарской долине (Кобадиан, Шахринау, Душанбе) 51, подтверждают вхождение южных районов Таджикистана и Узбекистана в состав Қушанской державы. О подчинении же Виме Қадфизу более северных среднеазиатских областей никаких данных нет.
О вхождении большей части Средней Азии Расцвет Кушанско- в состав Кушанской державы более уве- Канишка ренно можно говорить лишь со времени знаменитого Канишки52. Монеты этого государя обнаружены и в южных районах Таджикистана (Куляб, Пяндж, Душанбе) 53 и Узбекистана (Термез, городища Ангорской группы), и в бывших кангюйских владениях на севере, в том числе в Хорезме и Чаче54. Вполне вероятно, что ко времени царствования Канишки относятся и широко распространенные в Индии, Афганистане и в Средней Азии монеты с над356


писью «царь царей — великий спаситель» 55. В Средней Азии находки таких монет отмечались до Ашхабада на западе и до Хорезма и Ташкента на севере. Находили их и в Самарканде, Пенджи- кенте и на Кашка-Дарье, в Каратаге, Шахринау, Да- гана-Киике, Пяндже и Ша- артузе.
Время Канишки было периодом наивысшего расцвета мощи кушан. Наряду с расширением территории Кушанского царства на севере значительно увеличились и индийские владения: власть кушан распространяется здесь на обширные пространства до низовьев Ганга на востоке и р. Нарбада на юге56. Индийские владения в составе державы Канишки приобретают все большее значение. Сам Ка- нишка, согласно буддийской традиции, принял буддизм и был ревностным проводником и реформатором этого Статуя Вимы Кадфиза (?) из (Матхуры.
учения. Более того, Канишка
даже перенес столицу своей державы к югу от Гиндукуша в современный Пешавар.
Взаимоотношения Кушанского государства с Китаем в конце 1 — начале 11 в. н. э.
Войны из-за Восточного
Неразработанность абсолютной хронологии кушанской истории не позволяет с полной определенностью установить, что в царствование Вимы Кадфиза или Канишки имели место некоторые важные события, известные по сообщениям китайских хроник. Ta-
Туркестана ковы прежде всего события в Восточном Туркестане, в котором руководимые полководцем Бань Чао агрессивные китайские войска в 70—80-х годах I в. н. э.
подчиняли ханьскому императору одно владение за другим57. Кушаны (юечжи), согласно китайским источникам, первоначально поддерживали активную политику Бань Чао. Возможно, что между ними существовала какая-то договоренность о разделе сфер влияния. Как бы то ни было, ку357


Монета Канишки.
Увеличено.
шаны в 84 г. н. э. оказали поддержку Бань Чао, сделав «внушение» владетелю Кангюя, пославшему свои войска на помощь кашгарскому владетелю Чжуну, который оказывал вооруженное сопротивление китайцам; в результате этого «внушения» кангюйские войска были отозваны, и Кашгар пал. Тогда же кушаны помогли Бань Чао в захвате Турфана58.
Однако уже через два-три года отношения между бывшими союзниками резко ухудшились. Поводом для открытого разрыва послужил арест посольства, посланного кушанским государем (имя его китайские источники не сообщают) к ханьскому двору. Это посольство везло китайскому императору богатые дары и должно было сосватать китайскую принцессу в жены кушанскому царю (или его сыну). В ответ на арест кушанский царь направил против вероломного Бань Чао армию во главе с наместником Сэ. Однако, несмотря на многочисленность войск (кушанская армия насчитывала, согласно сообщениям Хоу-Хань-шу, 70 тыс. воинов), Сэ потерпел полную неудачу. По приказу китайского полководца все запасы продовольствия, находившиеся в пограничных населенных пунктах Восточного Туркестана, были собраны в безопасное место, и кушанские войска, перешедшие через Памир, оказались перед угрозой голода. Попытка кушан получить продоволь- стЕие в Кучаре, последнем крупном владении Синьцзяна, не подвластном Бань Чао, была пресечена китайцами. Бань Чао, предвидя эту попытку, устроил засаду на пути в Кучар и перехватил посольство, отправленное Сэ. Не добившись победы в бою и находясь на грани голода, кушаны отступили; Сэ вступил в переговоры с Бань Чао и вывел свои войска из пределов Восточного Туркестана.
Воспользовавшись отступлением кушан, Бань Чао в 91 г. н. э. овладел Кучаром и, таким образом, завершил подчинение всего Восточного Туркестана. Согласно сообщениям китайских хроник, неудачный поход Сэ не привел к полному разрыву отношений между Китаем и кушанами. Вероятно, военные действия были завершены каким-то мирным договором.
Однако борьба за Восточный Туркестан не была еще закончена и велась с переменным успехом. В 102 г. н. э., когда умер Бань Чао, а восточнотуркестанские владения одно за другим восставали против китайской власти, кушанский государь вновь предпринял попытку подчинить себе Кашгар, еще 358


в 107 г. н. э. поднявшийся против Китая. Как сообщает китайская хроника, при императоре Ань (114—116 гг. н. э.) кашгарский владетель выслал из страны своего дядю по матери — Чень Паня. Последний нашел теплый прием у царя кушан, а после смерти племянника был выдвинут кушанами в качестве претендента на кашгарский престол. Сопровождаемый отрядом кушан, Чень Пань явился на родину. Жители Кашгара, как по волшебству, оказались «полны почтения и любви к Чень Паню». Объяснялась эта любовь очень просто: «Кроме того,— писал китайский хроникер,— они боялись юе-чжей (кушан)»59. С временным успехом кушан связано, по-види- мему. н введение в Кашгаре буддизма: синологи датируют это событие 120 г. и. э.60. Но прочно закрепиться в Восточном Туркестане кушанам не удалось.
Уже в 125 г. н. э. китайские войска вновь подчинили себе Кашгар. Последовавшее вскоре после 132 г. н. э. очередное ослабление их власти в Восточном; Туркестане61 привело, возможно, к новым попыткам кушан расширить свои владения на северо-востоке. Но достаточно определенными данными по этому вопросу наука еще не обладает. О кушанской политике в Синьцзяне, помимо китайских источников, сообщает лишь индийская Статуя Канишки из селения Мат (Матхура).
традиция, приписывающая Канишке завоевание бассейна Тарима62, поэтому историчность этих сведений не без оснований оспаривается целым рядом ученых63.
Еще менее ясно, чем в Синьцзяне, освещены в^редней Гии” источниками завоевания кушан на севере Средней Азии. Как уже отмечалось выше, монетные находки позволяют предполагать, что основные районы среднеазиатского междуречья при Канишке вошли в
359


Средняя Азия в кушанский период:
1. Афрасяаб; 2. Тали-Барзу; 3. Кулдор-теле; 4. Пенджикент; 5. Матча; 6. Бухарская группа памятников; 7. Амуль; 8. Ер-Курган; 9. Му дин-те ле; 10. Термез; 11. Айртам; 12, Анхорская группа памятников; 13. Денау; 14. Шахринауское городище. Узбекон-тепа; 15. Туп-хона; 16. Душанбинская группа памятников; 17. Халкаджар; 18. Кухна-кала, Кум-тепа; 19. Калаи-Мир, Кей-Кобад-шах, Мунчак- тепа (Джиликуль); ‘20. Ширин-сай и Мунчак-теле (Фархадская|1 ГЭС); 21. Каунчи; 22. Гяур-кала; 23. Калалы-гыр; 24. Куня-Уаз; 25. Топрак кала; 26. Базар-кал а; 27. Гяур-кала; 28. Ниса; 29. Исфара; 30. Ашт (Муг-хона); 31. Бишкентская долина; 32. Дашти-Джум- ский колокольчик; 33. Узген и Шурабашат


состав Кушанской державы. В надписи сасанидского царя Шапура I (241—272 гг.) на так называемой «Каабе Зороастра», повествующей о его деяниях, говорится, что страна кушан (кушаншаҳр) тянется до Пашкабура (Пешавар), Каша (Кашгар?), Согда и Чача64. О кушанской власти в Средней Азии напоминают три Кушании: город Кушан (Ка- сан) в Ферганской долине, город Кушания в районе Катта- Кургана на Зеравшане, город Кушания (Кеш, современный Шахрисябз) на Кашка-Дарье. О том же свидетельствуют сообщения о кушанах в Бухаре65 и целый ряд иных, в частности, раннесредневековых, данных66.
Таким образом, длительное вхождение центральных областей Средней Азии в состав Кушанской державы, очевидно, не может вызывать никаких сомнений. Однако ни ход завоевания кушанами отдельных среднеазиатских областей, ни степень и характер их зависимости от центральной кушанской власти в настоящее время еще не могут быть освещены с достаточной определенностью. Имеющиеся сведения дают возможность лишь предполагать, что центральные районы Кангюя не входили в состав Кушанской державы, хотя и находились в какой-то зависимости от нее. В связи с событиями 78 г. н. э. в них упоминалась наряду со странами кушанов и усуней также страна Кангюй. Здесь же упоминается, что кушанский царь (до описываемых событий) породнился браком с кангюйским владетелем и что в «странах запада» владение Яньцяй (аланы) и его северный сосед Янь зависят от Кангюя67. О Кангюе (отдельно от кушанов) известно также из источников середины III в.68 По-видимому, Кангюй, потеряв свои южные оседлые области Хорезм и Чач и став в какой-то степени зависимым от могущественного южного соседа, не только сохранил значительную долю самостоятельности, но и простирал свое влияние на север и северо-запад.
ПАРФИЯ В КОНЦЕ II В. ДО Н. Э. — НАЧАЛЕ III В. Н. Э.
Борьба Парфии со Кушанское государство даже в зените своей среднеазиатскими мощи не охватывало всех областей совре- кочевыми племе- менной Средней Азии, юго-западные земли нами которой составляли часть другой могущественной державы того времени — Парфянского царства, являвшегося западным соседом Кушанской державы почти на всем протяжении ее существования. История Парфии изучена несколько полнее кушанской. Но почти все сведения, которыми мы располагаем, освещают главным образом длительное соперничество Парфии с Римом за гегемонию на Ближнем Востоке. Положение же на ее восточных границах и ее
361


взаимоотношения с Қушанским государством в известных до настоящего времени источниках получили еще крайне слабое отражение69.
Говоря о крушении Греко-Бактрийского царства, мы уже упоминали о столкновениях между кочевыми завоевателями и парфянскими царями — Фраатом II и Артабаном II, закончившихся разгромом парфянских войск и гибелью обоих государей. В результате этих событий весь восток Ирана к 123 г. до н. э. оказался в руках саков и других кочевых племен, на западе отпала Южная Месопотамия, и в целом Парфянское государство стояло на грани катастрофы. Однако власть парфян была еще достаточно прочной, и вскоре после воцарения Митридата II (ок. 123—88/87 гг. до н. э.) парфянские армии, вновь покорив Южную Месопотамию, оказались господами положения и на востоке. Саки, оттесненные к границам современного Афганистана, в нынешний Сеистан (Сакастан), признали верховную власть Митридата70. На северо-востоке тогда же парфянам удалось, видимо, завоевать Мерв71.
Успехи Митридата II на востоке в свою очередь обеспечили подлинный триумф Парфии на западе. Около 94 г. до н. э. Митридату удалось посадить на престол Великой Армении своего ставленника Тиграна II и тем самым усилить парфянское влияние в Закавказье и Малой Азии. В Месопотамии западной границей Парфянского государства стал Евфрат. Митридат II первым из парфянских государей принял древний иранский титул «царь царей»72.
В царствование Митридата II, в 92 г. до н. э., произошла и первая встреча парфян с римлянами: парфянское посольство встретилось на берегу Евфрата со знаменитым римским полководцем Суллой.
„ - ~ В течение примерно 30 лет после смерти
ғ Митридата, в то время как Рим укреплял
свои позиции в Восточном Средиземноморье, в Парфии шла ожесточенная внутренняя борьба между различными политическими группировками и сменилось несколько царей (Го- тарз I, Ород I, Синатрук, Фраат III). При последнем из них, в 65 г. до н. э., произошло первое вооруженное столкновение между Парфией и Римом, которые встретились на Евфрате как основные политические соперники в этом районе. Однако римляне недооценили своих противников.
Ошибочное отношение к Парфии как к второстепенному государству сказалось и десятилетием позже, когда римский проконсул Сирии, один из участников первого триумвирата — Марк Лициний Красс поставил перед собой задачу повторить поход Александра Македонского на Восток. Незадолго до этого в Парфии происходила очередная междоусобная борьба за престол между сыновьями Фраата III. Очевидно, это об- 362


стоятельство давало основание Крассу считать парфян слабыми противниками. Весной 54 г. до н. э. римский полководец почти без всякой подготовки двинул сначала свои легионы в парфянские владения в Месопотамии, потом столь же неожиданно, к удивлению и друзей и врагов, отвел их на зиму в Сирию. Было ясно, что решительная схватка близка, и парфянский царь Ород II начал деятельно к ней готовиться. На восточной границе Парфии положение в то время было сравнительно устойчивым, юечжийские племена были разобщены, саки — подчинены парфянам. Политическая обстановка, таким образом, давала возможность Ороду II сосредоточить все свое внимание на борьбе с Римом73.
Ород предполагал, что римляне, опираясь на союз с армянским царем, изберут для похода на Иран путь через Армению, длинный, но обеспечивающий наибольшую безопасность от нападения парфянской конницы и выводящий в тыл Месопотамии, к жизненным центрам Парфянского государства. Поэтому основные силы парфянской армии во главе с царем вступили в Армению, а в Месопотамии было оставлено относительно небольшое войско во главе с полководцем из знатного рода сакских (сакастанских) вождей Сурена74. Красс избрал, однако, кратчайший путь через пустынные степи Месопотамии, и поэтому судьбу войны решили не главные силы парфян, а вспомогательные (в значительной своей части, по-видимому, восточноиранские) отряды вышеупомянутого полководца из рода Сурена75. Решительное сражение между его войсками и легионами Красса произошло 6 мая 53 г. до н. э. возле г. Карры. Конные отряды окружили римскую пехоту и засыпали ее тучами стрел, которые парфянам непрерывно подвозили караваны верблюдов.
Когда же сын римского полководца Публий Красс во главе значительного отряда пехоты и конницы атаковал парфян, последние притворным бегством завлекли его отряд в степь, после чего решительным контрударом закованной в доспехи конницы катафрактариев охватили римлян с флангов и тыла. Из 6 тыс. окруженных парфянами римских легионеров и кавалеристов 5,5 тыс. были убиты. Среди погибших был и Публий Красс. Покончив с этим отрядом, парфяне вновь обрушились на основные силы римлян. С наступлением темноты Красс Старший, бросив на поле боя 4 тыс. раненых и отставших, укрылся в Каррах под защитой крепостных стен. Но голод скоро выгнал римлян из города. Их отступление на север превратилось в бегство и закончилось гибелью римской армии. Из 40 тыс. римлян, выступавших в парфянский поход, в Сирию вернулось не более 10 тыс., а около 20 тыс. пало в бою; около 10 тыс. было взято в плен и поселено в окрестностях Мерва.
363


Большинство командиров, в том числе и сам Марк Лици- ний Красс, погибли в бою или покончили самоубийством. Серебряные орлы (значки римских легионов) украсили храмы Парфии.
Битва при Каррах имела огромное историческое значение. Она подорвала престиж Рима в Восточном Средиземноморье и остановила победное продвижение римлян в глубь Азии. В результате ее на Ближнем Востоке установилась та система политического равновесия между Парфией и Римом, которая фактически просуществовала около 300 лет, вплоть до падения Парфянского государства.
п Столкновения между Парфией и Римом
вз^^отношенияв продолжались и после бегства разбитых лево второй полови- гионов Красса. Парфяне, в частности, пы- не I в." до н. э.— тались использовать в своих интересах первой половине гражданскую войну в Риме, поддерживая в* н‘ ’ республиканцев, вплоть до участия на их стороне в знаменитой битве при Филиппах в Македонии (42 г. до н. э.), решившей судьбу Римской республики. Эта битва фактически расчистила Октавиану Августу дорогу к императорскому трону.
Немногим позднее (в 40—30-х годах до н. э.) парфянские отряды во главе с царевичем Пакором попытались даже изгнать римлян из Азии. Первоначально удача, казалось бы, сопутствовала Пакору, но в конце концов парфяне были оттеснены за Евфрат. Ответный поход участника второго триумвирата, победителя республиканцев при Филиппах — цеза- рианца Марка Антония (36 г. до н. э.) был неудачным. Евфрат оказался прочным рубежом между двумя крупнейшими державами Средиземноморья и Ближнего Востока, закрепленным мирным договором, заключенным в 20 г. до н. э., после гибели Марка Антония, между парфянским царем Фраатом IV и Октавианом Августом. Символическим актом примирения было возвращение парфянами захваченных у Красса значков римских легионов и пленных. Этому возвращению знаков воинской чести римских легионов Август придал значение настоящего праздника. В Риме была сооружена специальная триумфальная арка, серебряные орлы были торжественно водружены в храме Марса, в честь этого события были выпущены специальные монеты.
Октавиан Август должным образом оценил Парфию и, не имея достаточных сил для открытой борьбы с нею, старался всяческими политическими интригами ослабить грозного восточного соседа. Отчасти это ему удалось, так как внутри Парфии вновь происходила ожесточенная борьба за власть между отдельными представителями рода Аршакидов. Парфянский царь Фраат IV, убийца своего отца Орода II, понимая значе364


ние Рима, пытался заручиться поддержкой римского императора. Его женитьба на римской рабыне по имени Муса, подаренной ему Августом, способствовала усилению влияния римлян на политику парфянской правящей верхушки. Воздействие римлян и римской культуры на Парфию еще больше усилилось после того, как Фраат IV послал в Рим четырех своих сыновей с семьями76.
Для укрепления своего влияния римляне с успехом использовали и те распри, которые продолжались при преемниках Фраата IV — Фраате V (2 г. до н. э. — 4 г. н. э.), Ороде III (4—6/7 гг. н. э.) и Вононе I (7/8—12 гг. н. э.). Реакцией на проримскую политику последнего был заговор, в результате которого парфянский престол занял зять Фраата IV, правитель Мидии — Артабан III (12—38 гг. н. э.), возглавивший борьбу за торжество новой антиэллинистической и антиримской политики. Важно отметить, что в борьбе с Римом Артабан опирался на восточные области Парфянского государства. Когда в 35 г. римские войска вторглись в глубь Пар- фии и заняли даже ее столицу—Ктесифон, Артабан перенес свою ставку в Гирканию, где она и оставалась до тех пор, пока Ктесифон не был освобожден. Победа в конце концов осталась за Артабаном, но после его смерти раздоры вспыхнули с новой силой: на сей раз за власть в Парфии боролись не представители аршакидского рода, а гирканцы по происхождению, вероятно, усыновленный Артабаном Готарз II (38—51 гг.) и его брат Вардан (39—47/48 гг.), причем Готарз, как и его приемный отец, опирался на гирканцев и дахов77.
Аршакиды вновь пришли к власти лишь в Ослабление Парфии gj г, когда на престол взошел Вологез И 3“настиейаСТИ (Валарш) I (51— ок. 80 гг.). Длительное Сасанидов царствование этого государя ознаменовалось сомнительными успехами парфян на западе и несомненным крахом на востоке. В царствование Вологеза I по приказу императора Нерона римский полководец Домиций Корбулон изгнал из Армении парфянского ставленника аршакида Тиридата. После длительной борьбы Воло- гезу удалось, однако, добиться восстановления Тиридата, который сохранил за собой армянский престол, но должен был получить свою корону в Риме из рук императора78. В результате этого компромиссного решения Рим сохранял свой престиж, но фактически отказывался от Армении, которая осталась в сфере парфянского влияния. Но если признание римлянами Тиридата, положившего начало династии армянских аршакидов, правивших вплоть до 428 г., можно признать известным успехом Вологеза, то в борьбе с гирканцами, саками и дахами он потерпел поражение, и целый ряд подчиненных ему областей отделился от Парфянского государства. Среди 365


них были Гиркания и Маргиана. В последней, судя по монетным находкам, воцарился владетель Санабар79.
Дальнейшая история Парфии наполнена все новыми и новыми внутренними смутами, сочетавшимися с неудачами в борьбе с Римом. В течение II в. н. э. римские войска дважды (при императорах Траяне — в 114—116 гг. и Марке Аврелии— в 164—165 гг.) победным маршем прошли по Армении и Месопотамии и разорили парфянскую столицу Ктесифон. Позднее, при императорах Септимии Севере (193—211 гг.), Каракалле (211—217 гг.) и Макрине (217—218 гг.), римляне вновь и вновь опустошают богатейшие западные области Парфянского государства. Однако окончательно сокрушить его даже в это время Риму было, не под силу, хотя ослабить своего извечного врага римлянам несомненно удалось.
В результате к 20-м годам III в. Парфия была крайне обессилена. В опустошенной разрушительными войнами с Римом, раздираемой внутренними противоречиями, некогда могущественной стране, в последние годы ее существования было два претендента на царский трон: Вологез V и Артабан V. Первый из них опирался на Месопотамию, второй — на Мидию. Судя по часто встречающимся в Средней Азии монетам Вологеза V, этому царю, возможно, подчинялись и северо- восточные области Парфянского государства 80.
Агония Парфянской державы завершилась в 20-х годах III в. торжеством новой группировки, возглавляемой Арташи- ром Папаканом из рода Сасана, владетелем Парса (древняя Персида), первоначального ядра державы Ахеменидов. Окончательное падение власти парфян и воцарение Арташира произошли в 226 г. Эта дата, как мы увидим ниже, явилась поворотным моментом и в истории Кушанского государства.
РАСПАД КУШАНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Сведений об истории Кушанской державы после смерти Канишки до начала III в. н. э. чрезвычайно мало. В результате ни количество государей, ни последовательность их царствования в настоящее время не могут еще быть установлены с достаточной убедительностью. Так, ван Лохвизен-де-Леев считает, что Канишке наследовали Васишка (102—106 гг. н. Э;), Хувишка (111 —138 гг. н. э.), Канишка II (119 г. н. э.), Васудева I (152—176 гг. н. э.), Қанишка III (192 г. н. э.) и Васудева II (начало III в. н. э.) 81. Р. Гиршман же, относя царствование Канишки к 144—172 гг. н. э., помещает после него лишь Хувишку (172—217 гг.) и В асу деву I (217— 241 гг.) 82. К сожалению, обе эти схемы, равно как и построения других исследователей, остаются чисто гипотетическими.
366


Письменные источники вновь освещают историю Кушан- ской державы лишь в один из самых трагических периодов ее существования, когда на западе, в Иране, возникает новое могущественное государство Сасанидов, уже вскоре после своего возникновения (226 г.) превратившееся в опаснейшего противника Кушанской державы. Основатель Сасанидского государства Арташир I, свергнув последнего парфянского царя из рода Аршакидов — Артабана V, приступил к последовательному завоеванию полунезависимых царств, ранее подвластных парфянским царям.
Монета Хувишки.
Л1онета Васудевы.
Одним из таких царств была Армения, во главе которой стоял царь Хосрой I, принадлежавший к одной из ветвей рода Аршакидов. Этот царь, по словам древнеармянского историка Моисея Хоренского, явился организатором антисасанидской коалиции, в состав которой вошел и государь кушан Вехсад- жан (Васудева) 83. Коалиция (в нее, помимо Армении и кушан, входили «скифы из-за Кавказа», Рим и знатный персидский род Каренов) вскоре распалась, причем род Каренов был перебит Арташиром, римляне отступили, а скифы и кушаны отозвали свои отряды из Ирана после двух лет безуспешной войны (227—229) 84. Кушаны при этом приютили у себя не то двух сыновей последнего персидского Аршакида — Артабана V, не то одного из них85. Предвидя, вероятно, ответный удар сасанидских войск, Васудева тогда же отправил большое посольство в Китай, это посольство прибыло к двору династии Вэй 5 января 230 г.86. Васудева, таким образом, готовился к схватке с Сасанидами. Однако предотвратить поражение ему не удалось: около 242—243 гг. сасанидская армия Шапура I разгромила кушанские войска и временно поставила Кушанское государство в зависимость от сасанидского «царя царей Ирана и не Ирана»87.
Сасанидские наместники в восточной части Ирана — 367


Хорасане стали носить отныне громкий титул «кушаншах», а после 252 г.— «великий царь царей кушанов»88.
В то же время кушаны потеряли значительную часть своих индийских владений. Об этом свидетельствует один из буддийских текстов, переведенный на китайский язык в 266 или 281 г. Этот текст в отличие от рапорта 245—250 гг., где весь мир делится на три части (Китай, Рим, Кушаны), говорит о четырех «сынах неба» (императорах): китайском, римском, кушанском и индийском89. Таким образом, Индия около середины III в. вновь выделяется в самостоятельное государство. Примерно в то же время освобождается от власти кушан
и Хорезм: в надписи сасанидского царя Нарсе (292—302 гг.) хорезмшах упоминается наравне с римским цезарем и кушанским шахом 90. Все эти данные с несомненностью свидетельствуют о том, что около середины III в. Кушан- ская держава переживала глубокий кризис. Однако был ли этот кризис следствием неблагоприятной для нее военно-политической обстановки или явился результатом внутреннего социально-экономического кризиса, р настоящее время решить крайне затруд-
Варахран-сатрап нительно.
(резной * аметист Но, несмотря на тяжелые военные
с кушанокой надписью) поражения и потерю многих территорий, Кушанское царство оправилось и вновь заняло важное место в системе государств Среднего Востока. На смену свергнутой Шапуром I династии кушан (Р. Гиршман называет ее династией Қанишки или второй ку- шанской династией) на престоле утверждается новая династия, насчитывающая, по мнению Р. Гиршмана, трех государей. Васудеву II, Канишку II и Васудеву III9I, которая не только удерживает в своих руках все еще обширное царство (в него входят, помимо Бактрии, южные области современного Афганистана, Северная Индия и, вероятно, значительная часть Средней Азии), но и продолжает играть крупную политическую роль.
Во время восстания Хормизда, сына сасанидского царя Бахрама II (276—293 гг.), кушаны оказывают помощь восставшим92. Еще до этого они поддерживают связь с главным соперником сасанидского Ирана — Римом. По сообщению римских источников, кушаны (римляне по-прежнему продолжают называть их бактрийцами) просили сасанидское правительство освободить плененного в 260 г. сасанидом Шапуром I римского императора Валериана. По сведениям тех же рим368


ских источников, кушанские (бактрийские) послы участвуют в 274 г. в триумфе римского императора Аврелиана, праздновавшего победу над царицей Пальмиры — Зенобией. Персы же, занятые борьбой с Римом, опасаясь удара с востока, пытаются поддерживать с кушанами дружественные отношения, подкрепленные, как это часто бывало в то время, брачным союзом: сасанидский царь Хормизд II (301—309 гг.) женится на кушанской принцессе («дочери царя Кабула») 93. Таким образом, Кушанское царство выдержало грозные годы второй половины III — начала IV в.
Это государство выстояло даже после второго сокрушительного удара, нанесенного ему Сасанидами при Шапуре II (309—379 гг.). Вскоре после этого (по Р. Гиршману, в конце IV в., по другим данным, в V в.) в Балхе воцарилась последняя кушанская династия Кидаритов. И вот тогда-то на арене истории появляется новая сила, окончательно сокрушившая некогда великое государство кушан. Этой силой были кочевые племена и народы, составлявшие «варварскую периферию» Кушанской державы.
ЭКОНОМИКА СРЕДНЕЙ АЗИИ В КУШАНСКИЙ ПЕРИОД
Археологические исследования, развернув- Земледелие шиеся на территории советских средне- и ирригация азиатских республик за последние 20— 30 лет, дали богатый материал для изучения материальной культуры народов Средней Азии в кушанский период. Эти исследования показали, что конец I тысячелетия до н. э.— первые века нашей эры были периодом повышения хозяйственного и культурного уровня жизни Средней Азии. Археологические материалы из Термеза, Бухары и Самарканда, из Южной Туркмении и Хорезма, из долины Кашка-Дарьи и Ферганы позволяют утверждать, что с этим временем связано значительное развитие ирригации. Многие ныне пустынные земли этих районов в кушанский период были цветущими оазисами.
Как показывают раскопки последних лет в бассейне Верхнего Зеравшана, поселения кушанского времени существовали и в горных ущельях Центрального Таджикистана (Кухистан), от Пенджикента и верховьев Кашка-Дарьи далеко на восток до современной Матчи 94. Таким образом, земледельческое население Средней Азии в кушанский период освоило не только равнинные, но и горные районы. Наряду с ростом земледелия «вширь» в этот период заметно развивается и земледельческая техника: совершенствуются системы
24 Заказ 3970 369


Общий вид Топрак-кала.
каналов95, впервые появляется соха-омач с железным сошником 96, важнейшее сельскохозяйственное орудие, просуществовавшее в Средней Азии вплоть до XX в.
г ~ Высокого уровня достигла и городская
жизнь Средней Азии. Многочисленные городища, такие как Қалаи-Мир, Кей-Кобад-шах и Мунчак-тепе- (в низовьях Кафирнигана), Зар-тепе и Хайрабад-тепе (в Ангорском районе Сурхандарьинской области), Кухна-кала и Кум-тепа (в долине Вахша) или Куня-Уаз и Топрак-кала (в Хорезме), были окружены мощными стенами с прямоугольными башнями. Строились эти поселения по единому, заранее продуманному плану и поэтому имели четкую правильную планировку.
Города кушанского времени были административно-политическими центрами отдельных среднеазиатских районов и областей, и на их территориях часто высятся величественные остатки царских и княжеских резиденций, такие как трехбашенный дворец в Топрак-кале или огромные цитадели древнего Самарканда — Афрасиаба или Мерва. Наряду с этим города играли большую роль в жизни кушанской Средней Азии и как центры ремесла и торговли. При раскопках древнего Термеза и старого Мерва найдены следы крупного металлического производства, в том же Мерве и на Афрасиабе открыты остатки гончарных мастерских, а в Кара-тепе (близ Термеза), на Мунчак-тепе (возле Беговата), в Базар-кале и
370


Калалы-гыре (в Хорезме) —обжигательные керамические печи. Многие среднеазиатские глиняные изделия кушанского времени могут служить первоклассными образцами керамического производства. Находки всевозможных ювелирных изделий в самых различных среднеазиатских областях свидетельствуют о высоком развитии местного ювелирного ремесла.
Каменная литейная форма
Крайне интересны в этом отношении находки (в низовьях Ка- фирнигана) остатков литейной мастерской, а на городище Мунчак-тепе (возле Беговата) — каменных литейных форм для изготовления тонких серег. О высоком уровне обработки металла свидетельствует и находка в Душанбе позолоченного бронзового фалара с погрудным изображением божества, выполненным в высоком рельефе.
Широкое развитие получила внешняя (меж-
Внешняя и внут- дународная) торговля кушан. Они прочно ренняя торговля дерЖали в СВОих руках восточную часть так называемого «Великого шелкового пути», основной трансконтинентальной дороги, по которой осуществлялась международная торговля шелком и другими редкими товарами; этот караванный путь шел из столицы Китая через оазисы Восточного Туркестана в Среднюю Азию и далее через Иранское нагорье в страны Восточного Средиземноморья. На юге же
24'
371


они поддерживали каботажную торговлю между римским Египтом и Индией, получившую наибольшее развитие именно в это время97.
Ярким свидетельством широких торговых связей Кушан- ской державы служат замечательные находки, сделанные французской археологической делегацией в Афганистане, при раскопках кушанского города Каписы (соврем. Беграм, расположенный в 80 юж к северу от Кабула): стекло, в том числе сосуды с изображением Фаросского маяка; бронзовые фигурки греко-египетских божеств, китайские лаковые изделия98, а также находки римских монет в Индии, резной индийской кости кушанского времени в Помпеях, монет Канишки в Галлии и Скандинавии99.
Значение торговли кушан с Римом было столь велико, что Вима Қадфиз (Кадфиз II) провел реформу монетной системы и перешел от серебряной валюты, распространенной ранее в Средней Азии, равно как и в Индии и в парфянском Иране, к золотой, господствовавшей в Римской империи 10°.
Интересно отметить, что на оборотной стороне монет кушанского царя Хувишки встречаются изображения греко-египетского божества Сераписа и божества Ром (Рим), включенных, таким образом, в синкретический кушанский пантеон наряду с индийскими и среднеазиатскими божествами.
Широкая международная торговля Кушанской державы затронула не только индийские, но и среднеазиатские ее владения. Так, находки римских монет засвидетельствованы не только в Индии, но и в Средней Азии, притом не только в правобережной Бактрии и других основных областях среднеазиатского междуречья |01, но даже в районах Семиречья 102. В различных пунктах Средней Азии находят также египетские (или сирийские) бусы, стеклянные и ластовые изделия, печати, статуэтки и другие предметы средиземноморского происхождения 103. Топография этих находок свидетельствует, что, помимо караванного пути через Иран и морского пути по Индийскому океану, в кушанское время функционировали также дороги, связывавшие Среднюю Азию с Северным Причерноморьем. Находки кушанских монет в Прикамье и хорезмий- ского серебряного сосуда в Зауралье указывают на северные связи Средней Азии 1Q4.
О торговле с Китаем говорят не только письменные источники, но и археологические находки ханьских монет и зеркал 105. Вопрос об ассортименте товаров, шедших на обмен, выяснен еще недостаточно полно. Вероятно, кроме транзитных товаров, таких как китайский шелк или приуральские меха, кушанская Средняя Азия торговала железом, памирским лазуритом и другими драгоценными и полудрагоценными камнями, а также, возможно, рабами. Из 372


Китая ввозились шелка, бронза, лаковые изделия, а с запада — изделия городского ремесла 106.
Помимо широко развитой внешней торговли, в кушанской Средней Азии существовала и внутренняя торговля, о чем позволяют судить находки прекрасной ремесленной посуды в самых далеких от центральных городов районах и поселениях и в погребениях кочевников. О развитии внутреннего рынка в кушанской Средней Азии свидетельствует и то, что в первые века нашей эры господствующим номиналом в ряде среднеазиатских областей вместо серебряных тетрадрахм становится мелкая бронзовая монета 107.
Развитие земледелия, рост городов, расцвет ремесла и торговли (как внешней, так и внутренней) свидетельствуют о крупных успехах в хозяйственной жизни Средней Азии в этот период. Такой расцвет экономики Средней Азии способствовал также развитию культуры населявших ее народов.
КУЛЬТУРА КУШАНСКОЙ ЗНАТИ И КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ СРЕДНЕАЗИАТСКИХ ОБЛАСТЕЙ
Қушанская держава в период своего рас- Идеологическая по- цвета охватывала огромную территорию, литикз Кушзнского
государства населенную многочисленными народами.
Эти народы говорили на различных языках, пользовались разными системами письма, придерживались различных религиозных верований. Существенные отличия видны также в их материальной культуре. В кушанский период все эти этнокультурные различия были несколько смягчены, многие культурные явления получили весьма широкое распространение в различных районах, а в ряде случаев произошло органическое срастание разных культурных традиций. Но то общее, что удается проследить в памятниках разных районов Кушанской державы, не дает все же права говорить об единой кушанской культуре. Каждая область этого огромного и разнородного государства продолжала жить своей, в значительной мере обособленной, культурной жизнью.
Однако, прежде чем перейти к характеристике культуры отдельных среднеазиатских народов той эпохи, необходимо остановиться на политике, которую проводила в области культуры правящая кушанская верхушка. Особенно показательна в этом отношении религиозная политика Канишки 108, который очень популярен среди буддистов. Буддийская традиция приравнивает его к Ашоке, царю индийской династии Маурья, объявившему буддизм государственной религией и построившему якобы несколько тысяч монастырей. Подобно Ашоке, Канишка в буддийской литературной традиции представ373


ляется ревностным приверженцем и распространителем буддизма. Ему, в частности, приписывается инициатива созыва, вероятно, около 100 г. н. э., буддийского церковного собора, сыгравшего крупную роль в оформлении догматики северного буддизма, распространившегося позднее в Китае, Тибете, Монголии и Японии.
О поддержке, которую оказывали буддизму кушанские власти, красноречиво свидетельствуют остатки многочисленных буддийских храмов — ступ и монастырей (сангарам и вихар), построенных в кушанское время в Индии, Афганистане и Восточном Туркестане. Некоторые из них также связываются с именем Қанишки. Такова, например, ступа, построенная по приказу Канишки близ его столицы Пуруша- пуры (совр. Пешавар). Знаменитый китайский паломник Сюань-Цзан, видевший эту ступу уже в VII в., и притом в переделанном виде, описывает ее как одно из чудес мира. Она представляла собой колоссальное, украшенное резным деревом 30-этажное сооружение, покоящееся на пятиэтажном основании и увенчанное высокой металлической колонной с 25 золочеными зонтиками. В ступе хранился обнаруженный при раскопках реликварий с надписью Канишки и со скульптурным его изображением. Возле Пешавара находился и знаменитый монастырь —сангарама, также построенный Каниш- кой; это было крупное сооружение, имевшее по 200 м с каждой стороны. Еще в IX в. этот монастырь был одним из центров буддийского образования. Более скромные сооружения такого характера воздвигались при кушанах, как мы увидим ниже, и на территории Средней Азии.
Другой группой памятников, тесно связанной с политикой кушанских правящих кругов, являются монеты, которые находят как в Индии и Афганистане, так и в различных районах Средней Азии.
Ранние кушанские монеты во многом следуют греко-бакт- рийским традициям. Так же как и на греко-бактрийских монетах, на их лицевой стороне обычно помещен погрудный портрет царя, а на обороте часто еще изображаются греческие божества. Легенды этих монет пишутся по-гречески, а вся монетная система в целом, как и в Греко-Бактрийском царстве, основана на серебряной аттической драхме. Однако позднее (вероятно, при Виме Кадфизе) был выработан новый тип монет, получивший с той поры широкое распространение в кушанском чекане. На лицевой стороне царь изображался уже стоящим во весь рост перед алтарем, а на оборотной стороне изображения греческих богов встречались лишь в единичных случаях, а обычными стали изображения индуистского божества Шивы со священным быком Нанди и многочисленных божеств местного среднеазиатского (восточноиранского)
374


Находки кушанских монет на территории Таджикистана
пантеона: Охшо — вероятно, божества р. Вахш — Аму-Дарьи, бога огня — Аташ, солнечного и лунного божеств — Мииро (Митры) и Мах, бога ветра — Вадо, божества победы — Ор- лагно (Веретрагны), богинь Наны, Ордохшо, Хбанинды и др. Интересно отметить, что изображения Будды встречаются лишь на очень немногочисленной группе монет, и, судя по этому, вряд ли следует полагаться на буддийскую традицию и считать буддизм государственной религией Кушанской державы в полном смысле этого слова. По-видимому, несмотря на то что буддизм часто находился под особым покровительством кушанских царей, последние не только не преследовали, но иногда даже поощряли другие религиозные верования. Во всяком случае, применять современное понятие «государственная религия» к буддизму кушанского периода не представляется возможным.
Монеты кушанских царей свидетельствуют также о важных изменениях, которые претерпели язык и письменность, принятые при царском дворе. Уже Қадфиз I наряду с греческой легендой помещает на своих монетах надписи карошти. ■Однако это письмо, очевидно, не привилось, и со времени Канишки оно более на кушанских монетах не встречается. Тогда же выходит из употребления и греческий язык, и официальным языком Кушанской державы становится один из восточноиранских (среднеазиатских) языков — бактрийский.
375


Божества на реверсах монет:
I ряд — Гелиос, Митра, Max; II ряд — Хванинда, Ордохшо. Нана; III ряд—Фарро (2 изобр.), Аташ; IV ряд — Охшо (2 изобр.), Шива
В то же время на основе греческого алфавита вырабатывается собственное «кушанское» письмо, насчитывавшее, помимо 24 греческих букв, еще один добавочный знак, введенный для обозначения не свойственного греческому языку звука «иг». С тех пор на монетах кушанских царей вместо греческих легенд помещаются надписи на бактрийском языке, а ранее широко применявшийся греческий термин «басилевс» заменяется титулом «шао».
376


Смена на монетах изображений греческих богов индийскими и среднеазиатскими божествами, появление наряду с греческими легендами надписей карошти и последующее вытеснение и тех и других собственно «кушанскими» легендами отражают основное направление в развитии культуры кушан- ской правящей верхушки. Характерно, что если на первых порах становления Қушанского государства царский двор во многом следовал греко-бактрийским образцам, то позднее, когда Қушанское царство превращается в могущественную державу, в культуре его верхов местные элементы начинают занимать все более и более видное место. В этом сказались, видимо, попытки кушанских царей найти новые более доходчивые формы идеологического воздействия на народные массьг
Культура правящей кушанской верхушки складывалась на основе не только античных традиций, унаследованных от эллинистической греко-бактрийской знати, но также и местных (индийских и среднеазиатских) культур.
Из среднеазиатских областей наибольшую Культура Северной роль в сложении этой культуры сыграла актрии Бактрия, получившая немногим позднее название Тохаристана и являвшаяся одной из центральных областей Кушанского государства. Со своей стороны она больше, чем какая-либо иная среднеазиатская область, испытала на себе воздействие религиозной политики кушанских царей.
Вероятно, именно к первым векам нашей эры относится широкое распространение в Тохаристане буддизма. Во всяком случае, согласно сообщениям китайских источников, буддизм признавался в Тохаристане господствующей религией еще в V—VII вв., хотя эфталиты и тюрки, владевшие Тохаристаном после кушан, не были буддистами.
О распространенности при кушанах буддизма в Тохаристане свидетельствуют также археологические памятники. Так, в пригороде древнего Термеза, окруженном кольцом внешних стен, обнаружены два крупных буддийских монастыря. Один из них (на возвышении Кара-тепе) занимал площадь почти в 5 га и состоял из больших пещерных помещений и ряда наземных сооружений. Пещеры представляли собой индивидуальные кельи и помещения храмового назначения. В некоторых случаях их стены облицованы гладкими, а иногда даже скульптурными каменными плитами.
На стенах одного из помещений обнаружены выцарапанные изображения буддийского символа солнца (круг с 12-ле- пестковой розеткой) и двух однотипных буддийских ступ. Ступы, изображенные здесь, отражали, видимо, существовавший в Тохаристане тип буддийских храмов в виде покоящегося на трехступенчатом основании цилиндрического здания, увенчанного высоким шпилем. В общих чертах этот тип ступы
377


сходен с такими же памятниками из других областей Кушан- ской державы, в том числе с описанной выше ступой Канишки близ Пешавара.
К пещерам Кара-тепе примыкали наземные сооружения. Судя по находкам железных криц, металлических и керамических шлаков и продолговатых керамических печей, можно предполагать, что при монастыре на Кара-тепе были ремесленные мастерские, которые не только удовлетворяли потребности буддийских монахов, но, возможно, работали и на рынок.
Недалеко от Кара-тепе, по пути к Термезу (около Чингис- тепе), располагалось обнесенное самостоятельной стеной поселение, которое также представляло собой буддийский монастырь. Здесь открыты пещеры и найдена каменная статуя Будды.
Обломки каменных статуй Будды и бодисатв найдены также в ряде других мест, расположенных в окрестностях Термеза ,09.
Однако наряду с привнесенным из Индии буддизмом, в То- харистане в первые века нашей эры продолжали существовать и древние местные верования. Так, большим почетом пользовалось, очевидно, местное божество р. Вахш — Аму-Дарьи — Охшо, что нашло отражение и на кушанских монетах. На них Охшо иконографически слился с Шивой и изображался то в виде двурукого божества, стоящего рядом со священным быком, то в виде четверорукого существа, держащего в руках сосуд, дротик, барабан и голову козла или антилопы. Почитались, видимо, в Тохаристане также богини Нана, Ордохшо, Хванинда и другие божества восточноиранского пантеона, изображения которых мы уже отмечали на монетах кушанских царей II—III вв. н. э.
С культом определенного женского божества, возможно, Наны или Ордохшо, связываются найденные на городище Кей-Кобад-шах (Шаартузский район Таджикской ССР) глиняные статуэтки, относящиеся к рубежу нашей эры. Богиня изображена в виде сидящей женщины, держащей в правой, прижатой к груди руке какой-то сосуд110. Глиняные фигурки, изображающие женские божества, известны также и в Термезе.
Интересным памятником, связанным с религиозными воззрениями жителей Северного Тохаристана, является могильник Туп-хона (в Гиссарской долине, недалеко от Душанбе). К кушанскому времени здесь относятся погребения так называемого типа III (I в. до н. э.— III в. н. э.). В этих погребениях покойника клали в вытянутом положении, на спину, головой на север, ногами на юг. Сверху могила перекрывалась сырцовой кладкой. В ранних погребениях этого типа рядом 378


с покойником помещался сосуд с жертвенной пищей. В могиле находились также бусы, бронзовые зеркала, серьги, браслеты, перстни. Эти украшения дают много параллелей с сарматской культурой Прикаспия и Причерноморья. Среди находок имеются балтийский янтарь и раковины каури, которые распространены лишь в Индийском океане.
Статуэтки из Кей-Кобад-шаха
Интересной особенностью погребального обряда является то, что в рот или на грудь покойного часто клали мелкую серебряную монету — обол. (Этот обычай находит себе аналогии в погребениях Греции и эллинистических государств Ближнего Востока.) В более поздних кушанских погребениях Туп- хоны III этот обычай уже не засвидетельствован. Почти полностью исчезает в этих погребениях и сопровождающий покойника инвентарь, что связано, видимо, с какими-то изменениями в религиозных представлениях111.
Помимо могильника Туп-хона, в Гиссарской долине недавно стал известен еще один могильник оседлых земледельцев кушанского периода. Это обширное (площадью до 20 га)
379


Посуда из могильника Туп-хона
кладбище, расположенное недалеко от берега Душанбинки, в северо-западной части современного Душанбе, и связанное с некогда бывшим здесь крупным городищем. Небольшие раскопки, произведенные на территории Душанбинского могильника, выявили здесь два разнотипных погребальных сооружения, расположенных непосредственно один под другим. Следовательно, первое было построено раньше второго.
Нижнее сооружение было выстроено из известняковых плит, плотно пригнанных друг к другу, и представляло собой прямоугольную, вытянутую с севера на юг гробницу с двускатной кровлей и полом, выложенным двумя рядами квадратных жженых плиток. В гробнице, головой на юг, лежал костяк погребенного. Здесь же был найден плоский золотой кружок.
Верхнее сооружение, также прямоугольное и вытянутое с севера на юг, было возведено из жженых плиток точно таких же, как и плитки, использованные для вымостки пола более ранней гробницы. В этой погребальной камере также был похоронен один человек, вместе с которым в могилу были положены бронзовое зеркало, глиняный сосуд (или куски от него) и такой же золотой кружок, как в более раннем погребении. Зеркало, найденное в склепе, относится к первым векам нашей эры и позволяет датировать погребение кушанским периодом. (Нижняя гробница была возведена немного раньше.)
Интересно отметить явное сходство в погребальном обряде Душанбинского могильника и Туп-хона: обычай поме380


щать вместе с покойником монету или заменяющий ее золотой кружок112.
Оседлым земледельцам или скотоводам, также жившим в кушанское время в районе современного Душанбе, принадлежало, возможно, и одиночное погребение, открытое случайно при строительных работах у подножия холмов на северо-восточной окраине города. В отличие от погребений Душанбинского могильника в этом захоронении вместе с покойником был найден относительно более разнообразный инвентарь: глиняные сосуды, каменная и пастовая подвески, бронзовые зеркало, браслет, перстень и колокольчик.
Қ кушанскому же времени относятся захоронения в глиняных гробах, а также, вероятно, и в хумах. Для одного из по¬
следних (обнаружено на территории могильника в Душанбе) был использован сосуд с тохарской надписью греческими буквами, что свидетельствует о распространении в Северном Тохаристане так называемого кушанского письма пз.
Проводимая кушанскими властями политика покровительства буддизму отразилась также на архитектуре и изобразительном искусстве Тохаристана первых веков нашей эры.
Қ сожалению, светские поЧасть хума с тохарской надписью.
стройки Тохаристана той эпохи еще почти не изучались, а подавляющее большинство обнаруженных при раскопках зданий было культовыми сооружениями. Естественно поэтому, что наши суждения о степени буддийского воздействия на тоха- ристанскую архитектуру несколько преувеличены. Следует также отметить, что ни один из архитектурных памятников кушанского времени в Тохаристане полностью не раскопан, и мы фактически можем судить лишь об отдельных архитектурных деталях и о некоторых типах буддийских культовых сооружений, общий облик которых достаточно изучен в других областях Кушанской державы, прежде всего в Северной Индии.
Судя по известным сейчас данным, в Тохаристане при ку- шанах в большом количестве возводились именно буддийские храмы и монастыри. Но в отличие от Индии основным строительным материалом в Тохаристане, как и ранее, оставалась лессовая глина в виде крупного квадратного кирпича-сырца и, возможно, пахсы, которые шли на устройство всех основных конструкций, а иногда и сводчатых перекрытий114. Однако довольно широко применялся также и камень; его ис381


пользовали для изготовления различных архитектурных деталей (капителей, баз, карнизов и т. п.). Это обилие каменных деталей является одной из характерных черт тохаристанской архитектуры той эпохи. Камень для этих деталей добывался в специальных каменоломнях. Так, в районе Термеза использовался белый мергелистый известняк, добыча которого велась в каменоломнях на горе Ходжа Гульсуар, в 30 км к востоку от Термеза, где в каменоломне была найдена монета Канишки ,15.
Каменные базы колонн и капитель (Южный Таджикистан)
Важным элементом тохаристанской архитектуры служат деревянные колонны с каменными профилированными основаниями и каменными капителями коринфского ордера. Находки таких оснований и капителей отмечены в районе Термеза, возле Шаартуза и в других местах Тохаристана Н6. Эти колонны поддерживали плоскую деревянную кровлю, представлявшую, вероятно, основной вид перекрытия, наиболее обычный для Тохаристана той эпохи.
Стены зданий часто украшались пилястрами, и поверхность стен покрывалась белой штукатуркой, а иногда и монументальной живописью. Остатки такой многокрасочной живописи с изображением человеческой фигуры почти натуральной величины открыты в преддверии буддийской постройки в Кара- тепе.
Верхние части стен украшались каменными карнизами со скульптурными изображениями. Наиболее ярким памятником такой скульптуры является так называемый айртамский фриз
382


Айртамский фриз (деталь)
с изображениями отдельных поясных фигур людей, отделенных друг от друга листьями аканта. Человеческие фигуры изображали музыкантов с различными инструментами и гир- ляндоносцев117.
Античный реализм изображений, широкое использование листьев аканта как основного элемента скульптурного орнамента, одежды, напоминающие костюмы Римской империи, и обильные украшения, являющиеся неотъемлемой принадлежностью индийских костюмов, органически сочетаются в айртамском фризе, сближая его с памятниками так называемого греко-буддийского (гандхарского) искусства, получившего в то время широкое распространение в граничивших с Тохаристаном районах северной Индии и юго-восточного Афганистана.
В значительно меньшей степени влияние буддизма и связанного с ним искусства северной Индии сказалось в многочисленной мелкой глиняной скульптуре, сравнительное обилие которой характерно для культуры Тохаристана. Эта скульптура иногда применялась для украшения глиняных сосудов, а. иногда имела самостоятельное значение и представляла собой глиняные фигурки, изображающие местные, как правило, женские божества и различных животных. В отличие от монументальной каменной скульптуры, тесно связанной с буддийской архитектурой, глиняные фигурки, изготовленные при помощи глиняных штампов, сближаются и по тематике и по стилю Не с индийскими памятниками, а с глиняными согдийскими фигурками.
Характеристика культуры Тохаристана первых веков нашей эры будет недостаточно полной, если не остановиться хотя бы вкратце на наиболее массовом археологическом материале— глиняной посуде. Как уже отмечалось выше, кера-
383


Посула из Кобадиана
мическое производство во всей Средней Азии в кушанское время стояло на очень высоком уровне. В Тохаристане керамическое производство достигло наивысшего расцвета в начале рассматриваемого периода. Почти вся посуда в Тохаристане изготовлялась уже на гончарном круге и отличалась исключительной тонкостью черепка, изяществом и разнообразием форм и, в начале периода, тщательным полосчатым лощением по ангобу. Посуда была либо красноглиняной с красным или коричневым ангобом, либо сероглиняной с серым или черным ангобом. Наиболее характерными типами красноглиняной керамики были высокие бокалы на фигурной ножке, небольшие корчаги с двумя ручками и, позднее, крупные, с одной или двумя ручками, кувшины и широкие тарелки с двумя вертикальными ручками. Для сероглиняной керамики были типичны открытые чаши-тарелки с отогнутым бортом. Орнаментация сосудов в начале периода почти совсем отсутствовала, однако позднее, наряду с исчезновением лощения, начинает широко применяться врезанный орнамент волнистыми и горизонтальными линиями, кружковый орнамент и мелкие штампы с различными рисунками, преимущественно растительного характера118.
В целом керамическое производство Тохаристана отличается известным своеобразием, хотя применение красного ангоба и полосчатого лощения и отдельные формы красноглиняной керамики (в первую очередь бокалы на фигурной ножке) встречаются в этот период и в других среднеазиатских областях, а сероглиняная керамика, будучи характерна и для
384


Изображение Гопатшаха
на хуме (Тали-Барзу)
других районов Средней Азии, находит себе параллели также и в Южном Афганистане.
Особо следует отметить появление в керамике Тохаристана при кушанах ряда форм, характерных для северных районов Средней Азии,— высоких крынок с одной ручкой и ручек в виде фигурки животного.
„ ~ В отличие от Тохаристана на культуре бо-
ультура огда лее северных областей Средней Азии — Согда, Ферганы, Чача и Хорезма религиозная политика ку- шанской правящей верхушки почти не отразилась.
В Согде, судя по многочисленным глиняным статуэткам, найденным в основном на городище Афрасиаб, в кушанское время был широко распространен культ женского божества типа богини вод и плодородия Анахит, которая изображалась облаченной в богатые одежды и держащей в руке между грудей плод граната. Встречаются также изображения мужского божества, возможно, Сиявуша — местного божества умирающей и воскресающей природы. В Тали-Ба^зу найден обломок хума с процарапанным изображением так называемого Гопатшаха, существа с телом быка и человеческой головой. Судя по этой находке, в Согде в начале нашего летосчисления существовал культ первородного человека — быкочеловека,. олицетворявшего первоначально космическую силу, давшую якобы начало и животному и растительному миру, и металлам119. Возможно, что в какой-то степени в Согде сохраня25 Заказ 3970
385


лось также почитание античных героев и богов. Во всяком: случае схематизированные и измененные, часто до неузнаваемости, изображения их сохраняются на местных согдийских монетах, чеканенных во II и I вв. до н. э., но бытовавших здесь- и позднее, одновременно с монетами кушанских царей 120.
На этих наиболее ранних монетах местного согдийского» чекана появляются уже и согдийские надписи алфавитом арамейского происхождения. Қ самому началу IV в. н. э. относятся находки в Восточном Туркестане знаменитых согдийских «старых писем», написанных этим же алфавитом 121, что- свидетельствует о его длительном существовании. В отличие* от письменности язык Согда был близок к языку Тохаристана,. так как оба они относились к одной группе восточноиранских языков.
Архитектура Согда кушанского времени изучена пока- слабо.
К раннекушанскому времени относится, вероятно, монументальная постройка, раскопанная на Кызыл-кыре (в песках, к северо-западу от Бухарского оазиса). Эта постройка была сооружена на небольшом пологом возвышении. Вход в нее вел по пандусу (шириной в 2 м), обрамленному по краю парапетной стенкой. Пандус шел вдоль южной стены здания во входное помещение, из которого можно было попасть внутрь самой постройки. В центре всего сооружения помещалась большая комната с округлой нишей и узкой лежанкой — суфой; вокруг этого помещения располагались четыре узкие коридорообразные комнаты. Стены здания были чрезвычайно1 толстыми (их толщина достигала 2,2—2,4 .м). Сложены они были из слоев битой глины-пахсы с прокладками из крупного* квадратного кирпича-сырца. Рядом с этим зданием были открыты остатки несколько более поздних (по-видимому, позд- некушанских) построек с тонкими (до 1 м толщиной) сырцовыми стенами, суфами и очагами.
Часть цитадели какого-то крупного поселения вскрыта в Тали-Барзу122. К кушанскому времени здесь относятся три? слоя, так называемые ТБ I, ТБ II, ТБ III. Полнее всего изучено здание последнего периода, занимавшее всю территорию* цитадели. Старые постройки ТБ I и ТБ II были забиты глиной, после чего была устроена платформа, на которой воздвигнуты новые постройки.
В центре холма стояла высокая башня с узкими бойницами, вокруг нее располагался, видимо, обширный двор, окруженный единым строительным массивом в виде каре с; башнями по углам. В башнях сохранились два ряда узких бойниц, расположенных в шахматном порядке. Между башнями шел ряд узких комнат со сводчатым перекрытием. Таких комнат было несколько сотен. Наружной стеной ив
386


Терракотовые фигурки музыкантов (Афраеиаб)
служила внешняя стена крепости. Каждая комната освещалась одной бойницей, расположенной невысоко над полом. Стены здания были построены из двух рядов; пахСЫ с прокладками из квадратного кирпича-сырца, при возведении сводов использовался прямоугольный кирпич-сырец, иногда подтесанный на клин. Поверхности стен покрывались глиняной штукатуркой.-
К кушанскому времени относятся также найденные в Ки-' табе торовидные каменные базы колонн. Судя по этим йа- ходкам, а также по материалам более позднего времени, можно полагать, что в Согде в кушанское время применялись, так же как и в Тохаристане, деревянные колонны, поддерживавшие плоские перекрытия больших квадратных или прямоугольных зал. Но в отличие от Тохаристана камень не играл в архитектуре Согда сколько-нибудь видной роли, а ведущим типом перекрытия была не плоская кровля, а сырцовый коробовый свод.
Памятники согдийской монументальной скульптуры’ й живописи того времени пока неизвестны, но есть все основания утверждать, что эти виды искусства в Согде в кушйнский пё; риод существовали, тем более что многие мелкие глиняные фигурки явно воспроизводят какие-то крупные статуи. Зато чрезвычайно многочисленны находки мелкой глиняной скульптуры в виде рельефных украшений глиняных сосудов и отдельных глиняных фигурок. Последние, помимо местных божеств, изображают часто музыкантов с* различными инструментами 123, а также всадников верхом на конях, верблюдах й других животных, которые лепились от руки, часто без обрз-, начения глаз, ноздрей и деталей одежды. Фигурки же божеств и музыкантов были оттиснуты в глиняных формах и бтлйча- 26* asi


Посуда из Согда
лись тонкой разработкой деталей. Крайне интересно, что эти изображения ярко передают два антропологических типа — согдийцев с несколько удлиненным «узким» лицом и тохар с широкой округлой формой лица. Детально изображались также музыкальные инструменты (лютня, флейта ит. п.), своеобразные одежды и украшения. По трактовке человеческих фигур, черт лица и деталей одежды согдийские статуэтки сближаются с некоторыми статуэтками Термеза и Хорезма, а в некоторых глиняных головках видны черты, близкие ганд- харскому искусству. Однако в целом согдийская глиняная скульптура чрезвычайно своеобразна, а разнообразие и обилие ее характерны для согдийской культуры.
Своеобразна и глиняная посуда Согда той эпохи. Так же как и в Тохаристане, здесь встречаются два типа керамики — красноглиняная с красным и светлым ангобом и сероглиняная с черным ангобом. Однако последняя в целом для Согда не характерна. Среди красноглиняной посуды имеются формы, уже известные нам по Тохаристану,— кубки на фигурной ножке и сосуды с ручками в виде фигурки животного, обычные для северных районов Средней Азии. Но большинство ведущих форм выражены в сосудах, характерных только для Согда. Таковы вазы на высокой ножке, сосуды с красной ленточной росписью по светлому ангобу, кувшины типа энохои и сосуды с налепами — головками под вертикальной ручкой124.
Y Ярко выраженными специфическими чер- ультура орезма тами отличается культура Хорезма. Влияние буддизма здесь прослеживается лишь на отдельных памятниках, и, подобно Согду, в кушанское время широко
388


распространены древние местные культы божества вод и плодородия Анахиты и бога умирающей и воскресающей природы Сиявуша, который считался также предком династии хорезмийских царей ,25. 1
На основе арамейского алфавита в Хорезме развилась собственная письменность, близкая к согдийской.
Главным строительным материалом в Хорезме по-прежнему оставался крупный квадратный кирпич-сырец, который применялся как для кладки стен, так и для возведения сводчатых перекрытий 126. Камень, как и в Согде, употреблялся (изредка) лишь для изготовления баз деревянных колонн, которые поддерживали плоские кровли парадных помещений. Дворцовые постройки украшались монументальной скульптурой и живописью, причем скульптура здесь изготовлялась из глины.
Замечательным памятником хорезмийской архитектуры позднекушанского периода является дворец в Топрак-кале. Этот дворец представлял собой огромное здание с тремя величественными башнями. Стоял он на высокой платформе, возвышаясь над городом и всей окружающей местностью. Большая часть дворца состояла из сводчатых помещений и имела два этажа. В центре располагались большие парадные залы, богато украшенные скульптурой и росписью. В стенах одного из таких зал помещались ниши, в которых находились глиняные статуи хорезмийских царей.
Другой зал был украшен скульптурными изображениями царей или богов и темнокожих воинов. Здесь же располагались помещения, украшенные рельефными изображениями деревьев, обвитых виноградной лозой, оленей, грифонов и т. н. К югу от центральной, парадной части дворца находились жилые помещения, многие из которых также были расписаны. В восточной части здания располагались хозяйственные и производственные помещения, в том числе мастерские по изготовлению луков,27. ’
В глиняной посуде Хорезма последних веков до нашёй эры — первых веков нашей эры, как и в керамике ряда других областей Средней Азии, широко употреблялись красный ангоб с полосчатым лощением и прочерченный волнистый орнамент, распространены были кувшинообразные сосуды, бокалы на ножке, сосуды с ручками в виде фигурок животных, некоторые формы открытых чаш, встречающиеся и ТохариСтане. Однако хорезмийская керамика сохраняла 'и своеобразные черты. Так, только для Хорезма характерны хумы и сосуды со спиралевидным расписным орнаментом. Большее распространение по сравнению с другими среднеазиатскими областями получило здесь, по-видимому, лощение 128. 1
389


„ „В Чаче к последним векам до нашей эры — первым векам нашей эры относятся так называемые каунчинская и джунская культуры, причем последняя известна лишь по могильникам. Вполне вероятно, что какая-то часть погребений, относимых к этим культурам, принадлежит скотоводческому населению, в то время как остальные — оседлым земледельцам. Однако на настоящем этапе наших знаний разграничить памятники этих различных по хозяйственной деятельности групп населения Чача еще не представляется возможным.
О религиозных представлениях населения Чача того времени мы можем судить лишь по погребальным памятникам и характерному украшению ручек глиняных сосудов фигурками ,барана и, реже, лисы или. волка; эти фигурки помещались мордой к горлу сосуда и служили оберегами, призванными охранять содержимое сосуда от злой силы.
Ранние погребения были коллективными и совершались Как в курганах, так и в глубоких семейных катакомбах; умершие лежали на спине в вытянутом положении. Вместе с покойником в могилу клали глиняную посуду, мелкие железные ..ножи, украшения и принадлежности косметики. Позднее, начиная со II в. н. э., захоронения происходили в катакомбах . под курганами, причем уже не коллективные, а одиночные или, изредка, парные. В могилу в это время помещался бога- ’ тый инвентарь с большим количеством предметов вооружения— мечами, кинжалами, луками и стрелами. Среди находок попадаются китайские металлические зеркала.
Қ культуре Каунчи относятся многочисленные холмы — тепа, скрывающие остатки монументальных сооружений крепостной архитектуры и жилых построек из пахсы и кирпича- ’ сырца, Қак и в Согде, ведущим типом перекрытия в этих постройках были сырцовые своды.
Изобразительное искусство представлено крайне ограниченным числом памятников. Это — изображения животных на ручках глиняных сосудов, украшения глиняных подставок в виде голов баранов или быков, глиняные кружкй — амулеты . с прочерченными изображениями оленя в камышах и человеческого лица в лучистом ореоле, а также костяной гребень с конскими головками. Хотя во всех этих изображениях чувствуется стремление к правдивой передаче изображаемых животных, однако исполнены они весьма примитивно и не могут идти в сравнение с памятниками искусства Тохаристана, Согда или Хорезма.
Для керамики Чача того времени характерны сделанные ₽ основном от руки большие плоскодонные миски с желобчатым,краем, украшенные брызгами бурого ангоба, кувшины, крынки и миски с вертикальной ручкой, глиняные фляги с 390


Керамика ширинсайского могильника
уплощенным боком и особенно упоминаемые выше кружки с ручками в виде фигурок животных 129.
Культура оседлого населения Ферганы и Уструшаны
В отличие от Чача, в соседней с ним Фергане уже сейчас можно с известной определенностью разграничить памятники земледельческого и скотоводческого населения, хотя первые из них изучены пока чрезвычайно слабо, так как систематические раскопки ферганских поселений кушанского времени еще не производились. Однако богатые вещественные материалы, собранные в ходе археологического надзора на строительстве Большого Ферганского канала и в результате разведывательных работ, подтверждают сведения китайских авторов о наличии в Фергане этого периода развитой земледельческой культуры и оседлых поселений городского и сельского типа. О культурном своеобразии земледельческой Ферганы того времени свидетельствует керамика — наиболее изученный вид вещественных памятников той эпохи. Характерными предметами ферганской керамики наряду с существованием форм, сходных с чачскими (таковы, в частности, кубки с ручками в виде фигурок животных), являются сосуды •с богатым орнаментом, процарапанным по сыроватому ангобу до обжига сосудов.
Слабо изучена пока и культура земледельцев соседней с Ферганой Уструшаны, где из памятников кушанского времени раскапывалось лишь одно городище Мунчак-тепе (на южном «берегу Сыр-Дарьи возле Беговата), причем и здесь исследовалось в основном не городище, а лишь прилегающий к нему 391


могильник близ Ширин-сая — сухого русла одного из притоков р. Ак-су130. Обряд погребения в этом могильнике близко напоминает захоронения Чача и Ферганы. Много общих черт прослеживается и в керамическом материале: кубки с ручками в виде фигурок животных, фляги с плоским боком, сходные горшки и кувшины. Однако полное отсутствие сосудов с процарапанным орнаментом ферганского типа свидетельствует об отличии культурных традиций Уструшаны от традиций Ферганы.
В Фергане и ряде приферганских районов в- Культура скотово- результате работ советских археологов в налов в среднеазиат- r J r г
ском междуречье стоящее время достаточно четко вырисовывается культура скотоводов, отдельные памятники которой отмечены также в Бухарском оазисе и в- Южном Таджикистане.
В Фергане и приферганских районах погребальные курганы скотоводов расположены в предгорьях, в примерно одинаковых географических условиях: на пересеченных саями подгорных каменистых равнинах, которые даже сейчас, как правило, не используются под посевы сельскохозяйственных культур. Многочисленные группы таких курганов сплошной цепью охватывают оседло-земледельческие оазисы, как это имеет место, например, в современном Исфаринском районе131.
Относительно происхождения этих памятников в нашей литературе долгое время существовали две теории. Согласно одной из них (А. Н. Бернштам и первоначально С. С. Сорокин), появление этих памятников связывалось с пришлыми с востока кочевыми племенами, согласно второй (С. С. Сорокин), они принадлежат искони местному населению132. Обе эти теории представляют собой крайне выраженные точки зрения. Совокупность же всех известных сейчас материалов, позволяет предполагать, что истина, как это часто бывает,, лежит посередине.
На сравнительно небольшой территории ферганских предгорий в первые века нашей эры были распространены погребальные сооружения различных конструкций: подбойные* (имеют вид продолговатой ямы с нишей, вырубленной в одной из ее длинных сторон), катакомбные (в виде овальной сводчатой подземной камеры с узким входом), простые грунтовые ямы и «курумы» (каменные сооружения в виде надземных склепов или погруженных в землю ящиков) 133. Такое разнообразие в устройстве погребальных сооружений говорит о смешанном составе скотоводческого населения Ферганы: кушанского периода. О том же свидетельствует и антропологический материал: судя по костям погребенных, среди ферганских скотоводов наряду с людьми местного европеоидного,, так называемого памиро-ферганского типа (иначе его назы-
392


Няхолки ия BonvxcKoro могильника. ■ ■ ■* * ✓


вают типом среднеазиатского междуречья), встречались и метисы, т. е. те же европеоиды, но с более или менее четко выраженными восточными — монголоидными — чертами. Это смешение этнических элементов могло быть результатом крупных передвижений кочевых племен, предшествовавших сложению Кушанской державы. Скотоводы, оставившие после себя погребальные памятники в ферганских предгорьях и в ряде других пунктов среднеазиатского междуречья, скорее всего являются, таким образом, потомками кочевых завоевателей, смешавшихся с местным оседло-земледельческим населением.
Размещение погребальных памятников ферганских скотоводов свидетельствует о том, что они занимались отгонным (яйлажным) скотоводством, возникновение и развитие которого в Фергане неотделимо от развития оседло-земледельческой культуры: небывалый ранее расцвет земледелия в Фергане того времени обусловил и дальнейшую специализацию скотоводства путем освоения ранее слабо или совсем неиспользованных земель предгорий 134.
Тесная связь скотоводов ферганских предгорий с населением земледельческих оазисов особенно четко отразилась в инвентаре их погребений и прежде всего в керамике. Значительная часть глиняной посуды, найденной в курганах, представляет собой продукт производства городских ремесленных мастерских и, естественно, аналогична керамике оседлых земледельцев. Другая часть посуды — лепная, изготовленная от руки—также близка керамике близлежащих оазисов. Таковы фляги с плоским боком, разные виды горшков и кувшинов, кружки со «звериными» ручками. Сходны также глиняные пряслица, косметические каменные стерженьки (сурьматаш) и другие мелкие предметы. Общие черты наблюдаются и в ритуале погребения: и оседлые земледельцы и скотоводы практиковали трупоположение на спине, с протянутыми руками 135.
Многочисленные находки в ферганских курганах дают представление не только о погребальном ритуале и керамике, но также и о вооружении и одежде скотоводческих племен. Так, в курганах найдены костяные накладки от сложных луков, прямые железные мечи и кинжалы, крупные железные наконечники стрел, крючья от колчанов. Из деталей одежды и из украшений до нас дошли куски шелковых и хлопчатобумажных тканей, многочисленные железные пряжки с подвижным язычком, серьги, бусы, всевозможные подвески. Интересны зеркала, привезенные из Китая или изготовленные в подражание китайским, и местные, в виде простых кружков с петелькой посредине или отверстием для подвешивания, похожие на зеркала сарматских племен, населявших степи За-
394


Керамика из ворухского могильника
паяного Казахстана и Восточной Европы. Одно из зеркал имело ручку в виде женской фигуры, трактованной в индийской манере. В курганах найдены также многочисленные изделия из дерева: столики, посуда и т. п.
По своему географическому расположению, по преобладанию того или иного вида погребальных сооружений и по характеру керамики в настоящее время в Фергане и прифер- ганских районах выделяется несколько групп памятников скотоводческих племен (ферганская, ангренская и алайская), из которых каждая характеризуется некоторыми своеобразными чертами.
Вполне вероятно, однако, что дальнейшие исследования выявят внутри первой из них некоторые, еще более мелкие локальные группы 136. Каждая из этих групп соответствует, по-видимому, тому или иному скотоводческому племени или союзу племен.
С ферганскими и приферганскими памятниками скотоводческих племен сходны курганы Лявандакского и Қую-Мазар- ского могильников, расположенных на восточной окраине Бухарского оазиса 137. Конструкция погребальных ям (подбои и катакомбы), оружие (мечи, кинжалы, наконечники стрел) и многие другие находки из бухарских курганов роднят их с памятниками ферганских скотоводов. Однако керамика несет
395


ряд черт, отличных от ферганской и, напротив, сходных с согдийской посудой. Расположение этих могильников на границе земледельческого оазиса и наличие ряда черт сходства с курганами скотоводов Ферганы и Приферганья позволяют предполагать, что и здесь перед нами памятники одного из скотоводческих племен, живших в степи, близ границ земледельческой (бухарской) области.
В отдельную группу памятников, также принадлежавших, скотоводам, следует выделить курганы, открытые в Южном- Таджикистане. Курганные могильники здесь, так же как и на севере, в Фергане и Приферганье и в Бухарском оазисе, располагаются непосредственно на границах земледельческого оазиса.
В настоящее время здесь изучены три курганных могильника, расположенных в северной части Бишкентской долины,, в низовьях р. Кафирниган: Аруктауский (у подножия Арук- тау), Тулхарский (в местности Тулхар у склонов Бабатага) и Караджарский (у подножия Бабатага, возле ущелья Қара- джар, примерно в 20 км севернее Тулхара).
Аруктауский могильник насчитывал более 300 погребений с небольшими каменными насыпями правильной круглой формы. Под насыпями в большинстве случаев найдены одиночные захоронения в прямоугольных ямах с нишей — подбоем. Погребенный лежал в подбое в вытянутом положении на спине, головой на север, северо-запад или северо-восток. У головы погребенного стояли глиняные сосуды. В ряде случаев здесь же лежали кости барана. В могилах найдены также бусы, серьги, перстни, пряжки. В одном из мужских погребений встречены три железных наконечника стрел.
Тулхарский могильник во многом напоминает Аруктауский. Это очень крупный могильник, насчитывающий более 400 курганов с небольшими насыпями, круглыми в плане. Насыпи, однако, в отличие от аруктауских здесь в основном: земляные, только сверху обложенные каменной выкладкой. Могильные ямы, как и в Аруктауском могильнике, прямоугольные, с подбоем. Погребенные также лежали в подбое на спине, головой на север. Вместе с покойником в могилах помещались глиняные сосуды, украшения (в том числе золотые), вооружение. Найдены также бронзовые зеркала и различные металлические пряжки. В отдельных случаях вблизи от сосудов лежали бараньи кости.
Погребения Тулхарского и Аруктауского могильников, относятся скорее всего к началу кушанского периода. Устройство могил с подбоями, а также отдельные находки (например, своеобразные железные кинжалы, пряжки и бусы) сближают эти курганы с погребениями скотоводческих племен других районов Средней Азии. О том, что погребенные здесь 396


люди не были земледельцами, свидетельствует также полное отсутствие в этом районе одновременных им оседлых поселений. Некоторые из найденных здесь глиняных сосудов (например, фляга с плоским боком) сходны с приферганскими и бухарскими. Однако общий облик керамики и здесь свидетельствует, по-видимому, о тесных связях с местным северо- бактрийским оседлым населением.
Қараджарский могильник относится к более позднему времени: к периоду расцвета Кушанской державы (примерно II— начало III в. н. э.). Многие погребения этого могильника были разграблены еще в древности, и поэтому обряд погребения и облик погребального инвентаря здесь не столь ясны, как в захоронениях Аруктауского и Тулхарского могильников. Но раскопки позволяют утверждать, что во многом этот могильник отличается от своих предшественников. Погребения в нем совершались на древнем уровне поверхности земли, а не в ямах или подбоях. Курганная каменная насыпь была не круглой, а овальной в плане. И только положение погребенного головой на север и состав инвентаря (глиняная посуда, стоявшая у головы, украшения, оружие и т. д.) свидетельствуют о сохранении отмеченных ранее традиций. Вполне вероятно, что в Қараджарском могильнике хоронили своих покойников потомки тех скотоводческих племен, которые оставили после себя подбойные захоронения раннекушанского времени 138.
Специфический характер носила в кушан- Культура Южного скид период культура Южного Туркмени- в I—стана: предгорий Копет-Дага и Мервского оазиса. В политическом отношении, как мы видели выше, эти районы были связаны не с Кушанской державой, а с Парфянским царством, что не могло, конечно, не отразиться на их культуре. Земли по северным предгорьям Копет-Дага, родина первых Аршакидов, были объектом внимания и забот правящей династии. На поздних этапах истории Аршакидского царства Мерв, одно время входивший, по-видимому, в состав государства Кушан, как правило, являлся оплотом Парфии на востоке.
Благодаря этому южнотуркменистанские районы не подверглись воздействию культурной политики кушанской правящей верхушки, и в частности «кушанское» письмо не получило здесь распространения.
Парфянских памятников буддизма наука пока нс знает. Известные же по сообщениям некоторых источников отдельные буддисты-парфяне, в том числе парфянский принц, занимавшийся в середине II в. н. э. переводами буддийских текстов, обучались, вероятно, в буддийских центрах Тоха- ^ристана 139.
397


В отличие от остальных среднеазиатских областей в Южной Туркмении (в Мерве) уже в начале III в. появилась^ вероятно, христианская община. Но в целом христианство не сыграло в жизни коренных парфянских областей сколько- нибудь видной роли 140.
Значительно большее значение, особенно в среде парфянской знати, имело почитание античных божеств, нашедшее отражение и в памятниках искусства, обнаруженных при раскопках в Нисе. Так, например, полный пантеон «олимпийских, богов» изображен на фризах ритуальных ритонов, изготовленных из резной кости.
Ведущее значение в поздней Парфии, в том числе и в южнотуркменистанских областях, играли, однако, древние иранские языческие культы, связанные с поклонением «священным стихиям»—огню, земле, воде и воздуху. Почитались здесь также солнце, небо, луна, ветер и т. п. Судя по находкам глиняных фигурок, изображающих женское божество, в Южном Туркменистане при парфянах был широко распространен культ «великой богини-матери», прародительницы растительного и животного мира, покровительницы влаги, с которой в засушливых районах Азии всегда связывалось Представление о жизни (этот культ сходен с отмеченным уже выше культом женского божества в остальных среднеазиатских областях). Ко времени Вологеза I принято относить первую попытку парфянских властей объединить эти культы и создать канонизированную «государственную религию», которая по имени пророка Заратуштры (Зороастра) получила название зороастризма. Вологезу I приписывается и первая запись «священной книги» зороастризма — Авесты. Следует однако, отметить, что, судя по анализу парфянских имен, известных из документов нисийского архива, здесь еще задолго до Вологеза I было распространено поклонение зоро- астрийским божествам.
В ходе раскопок Старой Нисы здесь был найден огромный хозяйственный архив, который насчитывал более двух тысяч4 документов, написанных черной тушью на стенках битых глиняных сосудов. Такие документы в античном мире носили название «острака». Нисийские острака в основной массе представляли собой учетные документы, в которых записывалось поступление вина за тот или иной год из определенных окрестных виноградников. Письмо этих документов — арамейское по происхождению, родственное арамейской письменности Ахеменидов и позднейшим согдийскому и хо- резмийскому письму141.
Некоторое распространение в Южном Туркменистане получили также греческие письмо и язык, на первом этапе истории Парфянского государства игравшие роль официальной? 398


письменности и официального языка всей Парфии. В Южном Туркменистане буквами греческого алфавита и греческими словами пользовались местные мастера, чеканившие одно время монеты в Нисе и Мерве.
Раскопки Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции выявили большое число памятников, позволяющих судить о материальной культуре Южного Туркменистана в парфянское время.
Открытые в Южном Туркменистане архитектурные памятники 142 свидетельствуют о своеобразном монументальном «парфянском стиле» первых веков нашей эры, сочетающем древние местные традиции и творчески переработанные эллинистические мотивы. Как и в остальных среднеазиатских областях, основным строительным материалом здесь служили все те же пахса и крупный квадратный кирпич-сырец. Однако* довольно широко применялись и жженые кирпичи; из них сооружались стволы колонн, отдельные арки и другие специальные конструкции. Так же как в Бактрии и частично в Согде, часто встречались каменные базы деревянных колонн и декоративные плиты. Небольшие помещения перекрывались сырцовыми сводами, более крупные — плоскими деревянными кровлями. В отличие от остальных среднеазиатских областей здесь отмечены случаи употребления для покрытия кровле плоской плиточной черепицы античного типа, известной, в частности, по раскопкам античных городов Северного Причерноморья.
Для украшения парадных помещений широко применялись, терракотовые и алебастровые капители и плиты с изображениями розеток, листьев аканта, пальметок, львиных морд и т. п.— мотивов, известных в эллинистическом искусстве многих стран древнего мира. Большую роль в архитектуре дворцовых зал играли монументальные глиняные статуи. Стены помещений нередко раскрашивались белой, красной и черной красками.
Интересными памятниками архитектуры позднепарфянской Нисы являются «квадратный» и «круглый» залы, построенные значительно раньше, но существовавшие, в значительно перестроенном виде, и в это время. Первый из них (площадью около 400 кв. м и высотой 10—11 м) имел в первые века нашей эры массивные четырехлопастные колонны в центре и приставные колонны вдоль стен, разбитых на два яруса: первый — с гладкими простенками и второй — с крупными глиняными статуями в нишах. Второй (диаметром примерно в 17 м) был оштукатурен белым гипсом. Стены его, как и в «квадратном» зале, были разделены на два яруса: нижний — совершенно гладкий и верхний — с приставными колонками и нишами со статуями в простенках.
399‘


Керамика Южного Туркменистана, насколько позволяют судить материалы из раскопок в Мерве, в I в. до н. э. — III в. н. э. демонстрирует непрерывную линию развития местных ранних гончарных традиций со все более возрастающими чертами сходства с керамикой других среднеазиатских областей. Керамическое производство Мерва в этот период отличается чрезвычайным разнообразием форм и типов сосудов; среди них наряду со специфическими местными встречаются и такие, которые находят себе близкие аналогии как в западных парфянских областях, так и в районах среднеазиатского междуречья 143.
В целом, как видно из приведенных выше данных, культура Южного Туркменистана в первые века нашей эры хотя и связана некоторым сходством с культурой других областей Средней Азии, но в то же время и весьма отлична от нее.


Г Л А В A I X
ПРЕДКИ ТАДЖИКСКОГО НАРОДА в IV—V вв. н. э.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СРЕДНЕЙ АЗИИ IV—V ВВ. Н. Э.
Широкая экспансионистская политика пер- Внешнеполитическая вых представителей Сасанидской дина-
Иобстановка51 стии Ирана (в III в. н. э.) в Средней Азии
не встретила должного отпора в связи с ослаблением и распадом Кушанской империи. Зато в IV—V вв. н. э. Иран сам испытал натиск новых врагов, появившихся на его северо-восточных рубежах,— кочевников «белых гуннов», пытавшихся объединить под своей властью всю Среднюю Азию и в конечном счете стремившихся подчинить также и богатые иранские области.
В источниках эти племена называются по-разному. Однако установлено, что на первом этапе их возглавляли хиониты, затем главная роль перешла к эфталитам. В середине же V в. в Прикаспии были еще и кидариты.
Внешнеполитическая обстановка, сложившаяся в Средней Азии и сопредельных странах ко времени появления первых орд «белых гуннов» на исторической арене, определялась причинами, важными для понимания хода событий, развернувшихся там в IV—V вв. н. э.
В Средней Азии Иран выступал противником хионитов (а впоследствии кидаритов и эфталитов). Его прельщали богатые среднеазиатские земли, а главное — городские центры, через которые проходил знаменитый торговый «шелковый» путь, соединявший Запад и Восток. Однако борьба Ирана с «белыми гуннами» осложнялась для Сасанидов тем обстоятельством, что они сражались на нескольких фронтах. На протяжении всего интересующего нас периода Иран вел войны с Византией за политическое и экономическое преобладание в Передней Азии. Полем битвы между двумя державами была территория Закавказья, выгодно расположенная на древних коммуникациях и весьма важная в стратегическом отношении.
26
Заказ 3970
401


Иран рассматривал ее как плацдарм для наступления на Переднюю Азию с севера. Поэтому население Закавказья, ведшее с Византией и Ираном непрекращавшиеся битвы за независимость, выступало в роли объективного союзника «белых гуннов», так как оно своими действиями против Сасанидов отвлекало силы последних и тем самым облегчало положение противников персов на восточном побережье Каспия. Военные действия Сасанидов на среднеазиатской границе Ирана в свою очередь требовали от них сосредоточения там войск, что создавало благоприятные условия для борьбы народов Закавказья.
К тому же общее положение осложнили последствия крупных перемен, происшедших в середине IV в. в североазиатских и европейских степях и вызванных движением гуннов из Центральной Азии. Вскоре одна из их орд появилась на Кавказе и через кавказские ущелья прорвалась в область Тигра и Евфрата. Весь Восток, по словам современника этих событий латинского писателя Иеронима, содрогнулся от страшной вести об опустошениях, произведенных «дикими народами» Ч Иран, владения которого также подверглись этой участи, должен был оказывать отпор гуннам, что, естественно, отвлекало его внимание от среднеазиатских рубежей.
Внутреннее положение в Средней Азии в IV—V вв. н. э. характеризовалось ослаблением и распадом крупных государственных образований, существовавших там в предшествовавшее время.
Возникали самостоятельные мелкие владения. Иногда, наоборот, происходило объединение мелких городских царств под властью более крупных в своеобразные федерации городов-государств. Изменилась вся карта Средней Азии2.
В центральной части среднеазиатского междуречья четко вырисовывается круг небольших владений, составлявших вместе ту территорию, которую позднее займет конфедерация государств, объединившихся вокруг Самарканда — центра Согда домусульманского периода. Здесь находились владения: Самарканд, Бухарский оазис, Иштихан, Қабудан, расположенные вдоль Зеравшана3. По-видимому, в западной части позднейшей Уструшаны находилось небольшое государство, граничившее с восточными пределами Самарканда 4.
В долине Кашка-Дарьи (нынешний Каршинский оазис) отмечены владения Нахшеб и Кеш.
Фергана в IV—V вв. н. э. была, очевидно, территориально меньше, чем древняя Фергана, ибо наряду с ней существовало небольшое государственное образование, предположительно локализуемое в южной части Ферганы5.
402


Следуя по Сыр-Дарье к северо-западу от Ферганы, можно было попасть в древний Кангюй (позднейшее название Чач), располагавшийся на месте современного Ташкентского оазиса, и Судэ, область, лежавшую при большом озере6 (по-видимому, где-то около Аральского моря).
Далеко с запада на восток по Аму-Дарье был расположен Хорезм. На левом берегу Аму-Дарьи лежало небольшое владение, которое с большой долей вероятности отождествляется с Амулем (современный Чарджоу) 7.
Территориальное деление нынешнего Южного Таджикистана в IV—V вв. представляется значительно менее определенным. Какую-то часть его занимало государство больших юечжей (кушан), располагавшееся в древней Бактрии. Столицей его вначале служил город Юнь-ланьши, соответствующий, вероятно, древнему центру кушан в Северном Афганистане, а затем она была перенесена в Боло — Балх.
Во второй половине V в. большую часть территории Южного Таджикистана занимало владение Тухоло (название появляется во второй части главы 97 Бэйши, написанной по источникам, составленным после 450 г. н. э.), граничившее на юге с Бамианом в Северном Афганистане, на севере — с Самаркандом, на западе — с Ираном, на востоке — с горами. Судя по этим данным, Тухоло занимало как раз ту территорию, которую позднейшие арабоязычные авторы называли Тохаристаном.
Что касается населения Средней Азии в это время, то в центральных областях среднеазиатского междуречья жили: в Бактрии (Тохаристане) —бактрийцы и влившиеся в их состав тохары, в Согде — согдийцы, в Фергане — ферганцы, в Хорезме — хорезмийцы. Для нас особенный интерес представляет основанное на изучении антропологического материала (Туп-хона в Бактрии) мнение ученых (В. В. Гинзбург) о том, что таджики «центральных и южных областей Таджикистана... являются прямыми потомками древнего населения Бактрианы, однотипного и родственного с населением Согдианы»8.
Такова была внешнеполитическая и внутренняя обстановка в Средней Азии в IV—V вв. н. э.
К началу IV в. н. э. Кушанское государ- ГоеударствОнКушгш ство сильно сократилось территориально и в в* н’ э* в значительной мере потеряло свое былое величие и мощь. Сила кушан была поколеблена, как мы видели в предшествовавшей главе, в результате атак первых представителей династии Сасанидов в Иране, особенно наступлением Шапура I. Однако последовавшие за этим неудачные войны Ирана с Римом умерили натиск Сасанидов на кушан и даже заставили их искать союза с кушанами. О собы26*
403


тиях в Средней Азии в первой половине IV в. н. э. почти нет известий. На основании скупых известий Табари о волнениях «тюрков» на границах Ирана можно, однако, думать, что кушаны воспользовались представившейся им передышкой, чтобы вернуть потерянные земли.
Некоторые исследователи считают, что они вновь достигли полноты власти9 и дошли до Мерва 10. Это мнение встретило в литературе возражения п, но во всяком случае признано, что кушаны вновь водворились в Сакастане. В начале 40-х годов IV в. Шапур II (309—379 гг.) предпринял наступление на запад и одновременно, по-видимому, пытался укрепить свои позиции на востоке. Он одержал победы в Абаршахре (следуя данным Табари и Са- алиби), что, по мнению Гиршмана, открывало ему дорогу в Бактрию12. Прямых сведений о захвате Са- санидами этой области у нас нет, но Аммиан Кушано-сасанидская монета с именем Марцеллин включает
Варакрана. ее нарЯду с Маргиа-
ной, Согдианой, Гир- канией и другими землями в состав Ирана. Об укреплении позиций персидского шаха на территории кушан свидетельствует также персепольская надпись 13, относящаяся к 47 г. правления Шапура II, из которой ясно, что Кабул в это время был в его руках.
Немаловажное значение при выяснении этого вопроса имеют данные нумизматики. На некоторых монетах Шапура II есть знак монетного двора в Балхе, и, кроме того, имеются экземпляры с надписью кушанским шрифтом 14. Далее, известна целая серия так называемых «кушано-сасанидских» золотых монет, найденных в основном в области древней Бактрии. Серия еще не нашла достаточно твердого хронологического определения, и до сих пор нет единодушия в том, кому ее следует приписывать. Однако она несомненно отражает, с одной стороны, преемственность кушанской традиции в чекане, идущей от Васудевы II 15, и, с другой стороны, безусловное сасанидское влияние, сказавшееся в изменении вида головных уборов и одежды по сравнению с их изображением на кушанских монетах предшествовавшего времени. На некоторых из этих золотых монет, имеющих легенды на кушанском шрифте, прочитаны имена Ормузда и Варахрана, как полагают, сасанидских принцев, правивших в IV в. н. э. 1б. Можно 404


думать, что это были наместники Шапура II на кушанском троне, учитывая возможность больших завоеваний этого шаха в Бактрии 17.
Р. Гиршман считает, что они правили короткий промежуток времени, причем, вероятно, сохранялся кушанский принц в Кабуле, что давало право Ормузду носить пышный титул «Великий царь кушан».
к Непосредственно к этой серии примы-
идариты кают монеты, приписываемые чекану Қида- ры, имя которого убедительно сопоставлено с именем правителя больших юечжей Цидоло, известного из Бэйши. Цидоло правил в Боло, куда он перенес свою резиденцию из Ланьши
в результате натиска племен, в одном случае названных жуань-жуа- нями, в другом — хун- нами 18. Этот Цидоло, по данным той же хроники, завоевал земли Северо-Западной Индии, где чеканили золотые и серебряные монеты. Данное извеКндарнтская монета.
стие вполне согласу¬
ется с находками в Северо-Западной Индии серебряных монет с надписью на брахми: «Кидара Кушана шахи» 19. Есть основания полагать, что правитель кушан Қидара сыграл крупную роль в событиях второй половины IV в. н. э. в Средней Азии, уничтожив власть сасанидских принцев в Бактрии и возродив на короткое время могущество кушан 20.
В 359 г. «король Инда», в котором многие исследователи видят Кидару, выступает в качестве союзника Шапура II, ведшего борьбу с Римом.
Появление хиони- Примерно к этому же времени относятся тов и их завое- первые сведения о хионитах. По данным Ам- вания миана Марцеллина, в 356 г. эти племена жили к юго-востоку от Каспийского моря, откуда они совершали нападения на Иран. В 359 г. хиониты, так же как и «король Инда», были на стороне Шапура II в его войне с Римом, принимая участие в осаде сасанидскими войсками сирийского города Амиды21. Исходя из этого, а также опираясь на ряд данных нумизматики, некоторые авторы заключают, что хиониты и кидариты сначала находились в вассальной зависимости от Сасанидов 22.
Однако вскоре кушанский царь, правивший, согласно Фав- сту Бузанду, в Балхе, начинает войну с Шапуром II (367 — 368 гг.), возобновившуюся в 371 г. и в обоих случаях окончив405


шуюся для персов неудачей23. Так, Р. Гиршман и другие полагают, что незадолго до этого или в результате одержанной победы Кидара получил независимость от Ирана, что нашло отражение в изменении его чекана 24. Высказано предположение, что большую роль в этих событиях играли хиониты, без помощи которых вряд ли бывший вассал Сасанидов вдруг смог бы так окрепнуть, чтобы восстать против своего сюзерена и получить независимость. Эти же племен^, возможно, надеясь на богатую добычу, помогли Кидаре завоевать пять областей в северной Индии25. Однако они же решили и участь Кидары: усилившись, хиониты изгнали его из Гандхары на запад. Дальнейшая судьба этого правителя неизвестна, так же как и продолжительность существования в Бактрии Қушанского государства. Вполне вероятно, что к началу V в. оно было захвачено хионитами, развернувшими наступление в Средней Азии. По крайней мере известны монеты хионитов, подражавшие сасанидским дирхемам начала V в. н. э., с монограммой монетного двора в Балхе26.
События начала V в. н. э. также дают некоторое основание предположить, что хиониты владели в то время землями по правую сторону Аму-Дарьи. Арабоязычные авторы — Дина- вари (IX в.), Табари (X в.), а также Фирдоуси говорят о сражениях персидских войск с преследуемыми ими «тюрками» (под которыми подразумевались интересующие нас племена) в области среднеазиатского междуречья, за Аму-Дарьей 27
Следует, однако, сказать, что сейчас нет достаточного материала для решения вопроса о размерах территории, подвластной хионитам, и ее контуры могут быть восстановлены отрывочно и во многом умозрительно.
Можно согласиться с предположением, что в своем движении из Приаралья к границам Ирана они должны были захватить государства, через которые проходили, т. е. Кангюй, Да- вань, Согд28. Во всяком случае к тому времени, когда эти племена оказались в юго-восточном Прикаспии, по словам Аммиака Марцеллина, их «новый царь Грумбат» был уже прославлен «множеством побед» 29. Тем не менее вряд ли они создали какое-нибудь прочное и длительное государственное объединение. Может быть, именно поэтому современники считали хионитов не обладателями обширного государства, а лишь далекими племенами, живущими в Гиркании30.
В середине V в. н. э. области нынешнего Образование госу- Таджикистана вошли в состав государства дарства эфталитов , J г
эфталитов, имя которых впервые появляется у армянского автора V в. Лазаря Парбского31. В разных источниках оно называется по-разному (у византийцев Ephtali- tes, у персов Hetal, Heptal, у арабов Heital, у армян Hephtal, Idal, Thedal, у китайцев е-да, и-да, идань).
406


Точных известий, свидетельствующих о времени образования эфталитами государства, нет. Однако кое-какие данные по этому поводу можно получить из Бэйши, где при описании отдельных стран упоминаются даты посольств из страны эфтали- тов в Китай. Акт отправки посольств — своеобразное сообщение об образовании государства, и поэтому прибытие в 455 г. в Китай посольства от эфталитов (е-да) и их регулярное появление вплоть до 559 г. можно считать фактом, указывающим на время существования государства эфталитов32.
Сообщения Бэйши подкрепляются упоминанием Табари (в передаче Бал’ами) о том, что в 457 г. Пероз, намереваясь завоевать престол, отданный его брату, обратился за помощью к царю эфталитов Кушнавазу, которому принадлежали Гарджи- стан, Тохаристан, Балх, Бадахшан и т. д.33. Следовательно, к середине V в. н. э. уже сложилось основное ядро эфталитского государства, включавшее перечисленные выше области. Во второй половине V в. н. э. началось успешное наступление эфталитов в долине Инда, где они захватили ряд западных провинций Гупта34. Последовательность их походов неясна, но результаты походов установлены довольно точно благодаря различным и разновременным письменным свидетельствам35.
В конце V в. власть новых завоевателей распространилась, как это установлено на основании данных китайских хроник, на большинство областей Восточного Туркестана 36. Таким образом, к началу VI в. эти воинственные племена образовали огромную империю. Из Ляншу известно, что в состав государства эфталитов входили области Таш-Курган, Кашмир, Ка- рашар, Куча, Кашгар, Хотан, Каргалык. «Летопись Северных дворов» также отмечает, что их данниками были Кан- гюй, Хотан, Кашгар и 30 других малых государств.
Наиболее ясное представление о размерах территории, подчиненной этими завоевателями в Средней Азии и в странах, примыкающих к ней на юге, можно получить из трудов позднейших авторов (Динавари, Табари, Мирхонда и др.). По их сведениям, эфталиты владели Тохаристаном, Чаганианом, Ка- булистаном, Забулистаном, Синдом, Бустом, Аррухаджем, а также Самаркандом, Бухарой, Кешем, Несефом, Ферганой и Чачем 37.
Таким образом, это обширное государство к началу VI в. включило в свой состав большую часть территории Средней Азии, Афганистан, часть Северной Индии и ряд областей Восточного Туркестана. Граница эфталитской империи ссаса- нидским Ираном проходила у г. Талакана. Столицей ее, по данным хроники династии Тан, стал г. Ланьши в Афганистане. Бэйши называет другую столицу — Бадиян, местоположение которой точно неизвестно38.
407


Эфталитское общество стояло на стадии разложения общинно-родовых отношений. Для характеристики их строя и взаимоотношений с завоеванными областями Средней Азии весьма любопытно сообщение Табари-Бал’ами о работорговле, развитой у эфталитов, причем контингенты рабов пополнялись из местного населения.
О политическом устройстве этой громадной империи почти ничего неизвестно. Кажется вероятным, что население таких мощных экономических центров Средней Азии, как Согд, Фергана, Тохаристан и др., играло в этом политическом образовании особую роль. Характерно, что во владениях, находившихся на территории Ферганы, Самарканда и Бухары, при эфталитах продолжали оставаться прежние местные династии 39.
«Как полагают некоторые советские востоковеды, возникновение государства эфталитов является непосредственным продолжением Кушанского царства. Косвенным доказательством правильности такого предположения является тот факт, что название Кушан впоследствии перешло и на эфталитов. Возможно также, что переход власти в руки вождей эфталитских племен произошел в результате помощи, оказанной им аристократией земледельческих оазисов Бактрии и Согда.
Дело в том, что хозяйственные и политические взаимоотношения между кочевой степью и земледельческими оазисами Средней Азии имели для обеих сторон большое значение. Кочевники собирали дань с оседлого населения, и вместе с тем их все более привлекали изделия и продукция земледельческого оазиса. В результате население земледельческих оазисов Средней Азии всегда было объектом грабежей и набегов кочевых племен. Поэтому заключение союзов с некоторыми наиболее сильными объединениями кочевников имело для оседлого населения оазисов очень большое значение. Такой союз не только предохранял соседнее население от разграбления его селений и посевов этими и другими кочевыми племенами, но и приносил ему известную материальную выгоду, ибо основную роль в товарообмене и торговле играли не кочевники, а оседлое население, что вполне компенсировало его за ту дань, которую оно было вынуждено платить своим союзникам» 39.
Войны хионитов, Как было уже сказано, орды «белых гун- кидаритов и эфта- нов» не ограничивались завоеванием Сред- литов с Сасани- ней Азии. Они стремились захватить и Иран.
дами Сасанидским государям, не желавшим уступать ключевых торговых пунктов в Средней Азии, часто приходилось занимать оборонительную позицию.
408


Весь период войн «белых гуннов» с Сасанидами, длившийся на протяжении IV—V вв. н. э., можно разделить на два этапа.
Первый этап был в общем неудачным для среднеазиатских противников Ирана: последнему удавалось сдерживать их натиск, и, в свою очередь переходя в наступление, наносить им жестокие удары.
Второй этап, связанный с эфталитами и отмеченный усилением экспансии Сасанидов, окончился для последних поражением. Начало этих войн относится к середине IV в. н. э., когда царь Ирана Шапур II вел борьбу с хионитами в юго- восточном Прикаспии, не принесшую, видимо, успеха этим воинственным племенам. Она окончилась в 358 г. заключением договора, который, согласно мнению некоторых исследователей, обязывал хионитов помогать Шапуру II в его войне с Ви зантией 40. Как бы то ни было, в 359 г. царь хионитов Грум- бат, по сведениям очевидца событий Аммиана Марцеллина, участвовал с персами в осаде и захвате сирийского города Амиды 41.
После описанных событий мы ничего не знаем о каких- либо столкновениях персов на среднеазиатской границе вплоть до правления шахиншаха Бахрама Гура (420—437 гг.), когда натиск на Иран с севера усилился в результате укрепления хионитов в Средней Азии.
По данным Табари, в период царствования этого правителя, в Иран вторглось огромное войско «тюрков» 42 во главе с хаканом и произвело там большие разрушения.
Бахрам Гур победил противника, воспользовавшись хитроумным приемом. Оставив вместо себя правителем своего брата Нарсе, он двинулся в Азербайджан, видимо, чтобы усилить свое войско за счет местного пополнения, а знать вступила в переговоры с хаканом, обещая выплатить ему дань. Тем временем, по сообщениям Фирдоуси и Динавари 43, сасанидские войска зашли в тыл противника. Бахрам Гур, пройдя через Табаристан, Гирканию, Нису, дошел до Мерва и, напав внезапно на ночной лагерь врага у Кушмейхана, разгромил его. Царь Ирана преследовал остатки разбитых войск хакана до Аму-Дарьи, затем пересек реку и прошел вглубь. По версии Табари, на границе между двумя владениями была воздвигнута каменная башня в качестве пограничного знака (как полагают некоторые, в районе современного Чарджоу) 44. Фирдоуси добавляет, что знать Чаганиана, Хутталяна, Балха и Бухары в связи с поражением «тюрков» была вынуждена выплачивать Ирану дань45.
Иездигерд II (438—457 гг.), перейдя к решительному наступлению на Среднюю Азию, предпринял три длительных военных кампании, описанных армянским историком V в. н. э.
409


Егише Вардапетом. Первая состоялась в 442—449 гг. и окончилась победой персов. Согласно сирийской хронике города Керки-де-бет Селох (VI в. н. э.), в которой речь идет о том же походе, что и в «Истории» Егише, Иездигерд II победил одного из царьков местного племени Чол 46, укрепившегося (судя по данным Табари) 47 в Прикаспии и входившего, как полагает большинство исследователей 48, в состав хионитских объединений.
Следующий поход сасанидской армии в 450—451 гг. был направлен в Хорасан и также увенчался победой персов. Царь «кушан», как называет Егише противника Иездигерда, был побежден, его провинции разграблены и опустошены, взято множество крепостей, пленных и богатой добычи.
Некоторые историки не без основания предполагают, что в этом походе хионитам было нанесено решительное поражение, после которого они уже не могли оправиться 49.
Во время кампании 450—451 гг. Иездигерд II дошел до провинции Ептакаган, в которой можно видеть землю эфтали- тов — новых врагов сасанидского Ирана 50.
Возможно, что именно с ними встретились персидские войска в 453—454 гг., когда они потерпели страшное поражение. Сражение произошло, видимо, где-то на границах Балха, ибо, судя по тексту Егише, этот поход Иездигерд совершил в более восточные районы Средней Азии, чем в предшествовавшие годы. Любопытно, что по преданию, приведенному Егише, планы сасанидского царя были выданы его противнику одним из гуннов племени хайлантурков, живших на Кавказе51.
Этот факт не покажется случайным, если учесть, что в период правления Иездигерда II на Кавказе и в Закавказье, в частности в Армении, происходили народные восстания против жестокого поработителя-шахиншаха. Антисасанидские выступления в Закавказье тесно переплетались с событиями на среднеазиатской территории. Это дает возможность предполагать, что противники Ирана к западу от Каспия были хорошо осведомлены о положении дел в Средней Азии и умело использовали его.
В последние годы своей жизни Иездигерд II и наследовавший ему сын Пероз (457—484 гг.) вели в Прикаспии бои с племенами, которые римский историк V в. н. э. Приск Паний- ский называет гуннами-кидаритами.
В 464 г. в Византию к императору прибыли послы от персов с просьбой о денежной помощи для ведения войны с гуннами- кидаритами, вспыхнувшей по той причине, что последние прекратили платить дань. Император ответил отказом. Война была долгой и разорительной. Пероз решил прекратить ее при помощи династического брака, предложив в жены царю кидаритов Кунгхе свою сестру, но послал вместо нее другую 410


женщину. Обман был раскрыт, и война разгорелась с новой силой52. Этот рассказ Приска носит явно легендарный характер, но отражает подлинное положение вещей — утомленность персов войной и попытки путем переговоров ее окончить 53.
Еще ранее в 463 г. в Византию прибыло персидское посольство с вестью о победе сасанидских войск над гуннами-кида- ритами и об осаде и взятии их города Валаама 54. Местоположение Валаама спорно — его отождествляют с Балхом и с Балханом, но последнее вернее, ибо Балх находился в это время в руках царя эфталитов Қушнаваза, современника Кунгхи 55.
О дальнейшей судьбе кидаритов после их разгрома Перо- зом сведений нет 56.
Второй этап битв «белых гуннов» с Сасанидами начинается с появлением грозной и воинственной силы — эфталитов. Как мы видели выше, первое же их столкновение с Ираном окончилось разгромом сасанидской армии. Столь же неудачными были все походы Пероза против эфталитского царя Ку- шнаваза. В 475 г., собрав большую армию, он двинулся на эфталитов, но попал в ловушку и вынужден был поклясться, что никогда впредь не выступит против Кушнаваза. По данным Иешу Стилита, царь Ирана дважды попадал в плен: в первом случае его выкупили византийцы, весьма заинтересованные в охране своих границ от вторжения извне (эту функцию выполняли персы, получая за это византийское золото), во втором Пероз откупился 30 мешками золота, освободив оставленного у врагов в качестве заложника своего сына Кавада. Государственная казна Сасанидов была истощена57. Лазарь Парбский, современник событий, упоминает только последний поход сасанидской армии в 484 г., не говоря о предшествующих, но о них ему, видимо, было известно, ибо, по его словам, все хорошо помнят бедствия и поражения, нанесенные персам эфталитами.
Впечатление от войн с ними было настолько сильное, что в Иране, по словам византийских историков, и «в мирное даже время никто не мог мужественно и без страха смотреть на эф- талита или даже слышать о нем без ужаса» 58.
В 484 г., направляясь в земли эфталитов, Пероз шел через Горго, поблизости от которого, видимо, и произошло сражение, окончившееся полным разгромом Сасанидов: почти все их войско было уничтожено, попав вместе с царем в выкопанный противником и тщательно замаскированный ров, наполнений водой 59. На Иран была наложена дань, выплачивавшаяся им в течение длительного времени.
К началу VI в. н. э. в результате многочисленных войн хио- нитов, кидаритов и эфталитов образовалось огромное эфта- 411


литское государство, положившее конец посягательствам Са- санидов на независимость среднеазиатских земель.
о В Иране в конце V в. произошло народ-
Восстание Маздака г л л
ное восстание, возглавленное Маздаком и его последователями. Это восстание было вызвано тяжелым положением населения, страдавшего от голода, огромных налогов, увеличенных в результате неудачных войн Пероза с эф- талитами, от притеснений земельной знати, стремившейся к закрепощению крестьянства. Вымогательства землевладельцев и правительственных чиновников вынуждали разорившихся крестьян покидать свои дома. Деревенская община разрушалась. По словам одного из восточных источников, большинство населения Ирана составляли неимущие и на одного состоятельного человека приходилась тысяча бедняков. В этой обстановке проповеди последователей Маздака, сочетавшие изложение религиозных догм с требованиями социальных и экономических реформ и призывавшие народ готовиться к приходу новой «эры справедливости», имели большой успех и привлекали на свою сторону широкие народные слои.
Учение Маздака было облечено в религиозную оболочку, что типично и для других раннесредневековых крестьянских движений60, и примыкало к религиозно-философским системам, построенным на дуалистических началах. Сущность его сводилась к тому, что все люди равны, и поэтому величайшей несправедливостью является богатство одних и бедность других. Главное, из-за чего возникают распри,— имущество и женщины — должно принадлежать всем, так же как принадлежат природные блага, на которых зиждется община: земля, вода и огонь. Неукротимая алчность и бедность вызывают, по его учению, зависть, ненависть, мщение. Бороться с этим злом — значит служить богу 61.
Требование общности женщин приписывают маздакизму многие западные источники. Некоторые ученые (например, О. Клима) объясняют наличие этого пункта в программе маз- дакитов тем, что Маздак выступал за уничтожение огромных гаремов знати, существование которых делало невозможным для многих общинников создавать свою семью и лишало общину рабочих рук62. Таким образом, маздакиты руководствовались идеей восстановления экономических, социальных и семейных прав общины и требовали уравнительного передела собственности. В отличие от других религиозных систем, учение Маздака призывало к насильственным способам борьбы за приобретение жизненных благ и утверждение светлого разумного начала над «силами мрака».
На первых порах маздакитскому движению покровительствовал шах Кавад 63, заинтересованный в ослаблении родовой знати, имевшей большую силу в государстве и проявляв412


шей сепаратистские стремления. Кроме того, иранский шах рассчитывал использовать это движение для подрыва мощи жречества, которое должно было столкнуться с маздакизмом, имевшим, согласно Н. В. Пигулевской64, свою религиозную организацию, епископа и церковь и становившимся опасным соперником зороастризма и христианства.
Известно, что Кавад провел некоторые реформы, в частности по урегулированию семейно-брачных отношений. Под воздействием Маздака он открыл для народа государственные зернохранилища. Однако народное движение приняло значительно большие размеры, чем он рассчитывал; начавшись с разгрома хлебных складов в столице, оно перекинулось в провинцию и охватило всю страну. Восставшие забирали земли и имущество богачей. Есть сведения о возникновении мазда- китских общин, существовавших на основе общего владения землей. Восставшие посягали на охранявшуюся законами замкнутость аристократических родов, насильственно разрушая гаремы знати. Но в ходе восстания аристократия получила перевес, и поддерживавший маздакизм Кавад был вынужден бежать к эфталитам. Возвратясь с их помощью в Иран, он вскоре приступил к подавлению восставших. Маздакиты были разгромлены, Маздак казнен, многие из его последователей бежали за пределы Ирана. Однако восстание сыграло большую роль, ускорив перегруппировку сил в государстве (главной опорой власти стали средние землевладельцы, а не аристократия) и способствуя процессу феодализации в стране. Как мы увидим ниже, идеи маздакитского восстания и его революционные традиции отразились в народных движениях последующего времени.
ВОПРОСЫ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ
Описание событий, происходивших в Средней Азии в IV— V вв. н. э., не будет полным, если не остановиться на происхождении племен, заменивших кушан на исторической арене.
Несмотря на то что этот вопрос служит предметом обсуждения ученых начиная с конца XVIII в. и вплоть до настоящего времени, единого мнения по нему в науке не существует.
Как мы видели выше, впервые новые за- Происхождение и воеватели Средней Азии выступают под име- лежность хионитов нем хионитов. Большинство исследователей, занимавшихся вопросом этнической принадлежности этих племен, считает их если не гуннами или одной из ветвей гунно-тюркских групп65, то во всяком случае этническим образованием, сложившимся при их участии б6.
Среди различных точек зрения, высказанных по поводу ме413


ста их происхождения, наиболее убедительной представляется та, которая считает их выходцами из степей Приаралья (С. П. Толстов, А. М. Мандельштам, Л. Н. Гумилев). Этот район первоначального обитания хионитов устанавливается благодаря сопоставлению целого ряда примерно совпадающих по времени событий, известных по письменным источникам и по археологическим данным, накопленным работами последних лет. Имеющиеся материалы свидетельствуют о важных изменениях, происшедших в IV в. н. э. в северном левобережном Хорезме. По данным палеоантропологии, сюда в середине IV в. н. э. проникли новые в этническом отношении племена (захоронения в Куня-Уазе и Қанга-кале). Археологическими исследованиями установлена гибель ряда городов, последовавшая, видимо, в результате военных действий. Примерно к этому же периоду относится строительство мощного оборонительного каменного сооружения на Среднем Узбое, согласно предположению С. П. Толстова, вновь начавшего функционировать в связи с прорывом вод Аму-Дарьи вследствие разрушения ирригационных систем Хорезма. Вполне обоснованным кажется выдвинутое в науке предположение о том, что захоронения IV в. н. э., открытые в северном левобережном Хорезме на городищах Куня-Уаз и Канга-кала, оставлены племенами хионитского круга67. Палеоантропологические материалы, происходящие оттуда, свидетельствуют, что эти племена могли сформироваться в результате смешения населения европеоидного типа, распространенного в то время в При- аралье и Хорезме, и монголоидного, издавна известного в Северном Китае, Восточном Туркестане и Тибете68.
Весьма интересно, что черепа имеют следы кольцевой деформации, аналогичной выявленной в захоронених Кенкола. Краниологический материал показывает, что обычай деформировать голову кольцевым способом широко распространился именно в середине I тысячелетия н. э. Территория его распространения, заметное увеличение находок по направлению к востоку, а также то обстоятельство, что этот обычай был несвойствен местному населению предыдущего времени, заставляют связывать его появление с передвижением гуннских племен.
Таким образом, вполне вероятно, что хионитами были потомки местного приаральского массагето-сарматского населения, постепенно ассимилировавшиеся с гуннами, начало проникновения которых в эту область относится еще к последним векам до нашей эры. Однако они отличались от гуннов своим обликом, о чем можно судить по сведениям Аммиана Марцел- лина, согласующимся с данными палеоантропологии.
В письменных источниках нет сведений о культуре и быте хионитов, за исключением красочного описания обряда, предшествовавшего погребению хионитского царевича, убитого 414


при осаде Амиды в 359 г. После оплакивания царевич был предан сожжению. В погребальном обряде фигурировали кук- лы — изображения умерших людей 69.
Этот погребальный обряд весьма своеобразен, и его трудно квалифицировать с точки зрения этнической, но, по мнению некоторых исследователей, он ближе к обычаям средне- и центральноазиатских кочевников (в частности, гунно-тюркского кочевого мира), чем земледельческого населения70. На наличие гунно-тюркских элементов в хионитских объединениях указывают, по-видимому, и такие факты, как название титулов (хакан), употреблявшихся в системе их политической организации, или как имена отдельных племен (Чол), входивших в их состав.
Не исключено, что в середине V в. н. э. хиониты выступили под именем кидаритов, что свидетельствует об их длительных и прочных связях с юечжами Кидары. В пользу этого в литературе был высказан ряд вполне вероятных догадок71. Во всяком случае Приск Панийский, согласно которому кидариты — гуннские племена, локализует их как раз в той области, где укрепились хионитские племена, в середине V в. сражавшиеся с Иездигердом II и Перозом. Сильное хионитское племя Чол было известно в этих местах еще в VII в., когда там появились арабы 72.
Вопрос о происхождении эфталитов, сме- Гипотезы о проис- нивших в ходе исторических событий своих хождении и этниче- 1
ской принадлежи©- политических предшественников — хиони- сти эфталитов тов, очень сложен. Сейчас еще нельзя считать установленным, каковы были их этническая принадлежность и взаимосвязь с хионитами и ки- даритами и откуда они происходят. Это объясняется явной недостаточностью и крайней запутанностью имеющихся сведений об эфталитах.
Уже в древности высказывались противоречивые догадки о происхождении этих племен. Так, один из китайских историков связывал их с гаогюй 73, другие — с жившими в Турфане племенами чеши 74, третьи считали, что они принадлежат к одному дому с большим юечжи 75. Эти догадки, как показал Ено- ки, требуют тщательной проверки, так как китайцы иногда искусственно вели родословную того или иного племени от легендарного предка, основываясь преимущественно на сходстве имен76. Различные суждения о затронутом предмете содержатся и в западных источниках. В связи с этим существует большое количество современных теорий о происхождении эфталитов. Согласно некоторым из них, эфталиты были тюрко- или монголоязычными племенами (разновидностью гуннов 77\ древних тюрков 78 или монголов) 79. Согласно другим, .это ираноязычное европеоидное кочевое население80.
415


Сейчас уже можно считать доказанной ошибочность некоторых версий. Так, теорию Вивьен де Сен-Мартина 81, отождествившего е-да с юечжами, справедливо раскритиковали еще Э. Друэн 82 и Ш. Уйфальви 83. Они показали, что это совершенно различные племена и нет основания считать их описания, данные китайскими источниками, сходными, так же как и выводить название е-да из новой транскрипции старого обозначения юечжей. как это делал Вивьен де Сен-Мартин.
К. Еноки подверг критике доводы в пользу гуннского, тюркского и монгольского происхождения эфталитов84. Действительно, теории некоторых ученых, поддерживающих упомянутые версии, в ряде случаев подкрепляются довольно спорными обоснованиями. Трудно, например, согласиться с И. Марквар- том, видевшим в эфталитах древних монголов главным образом на основании сходства их имен, упоминаемых индийскими источниками, с названиями монгольских этнических групп. Нельзя также принять значительную часть лингвистических построений и исторических сопоставлений Ф. Альтхайма (в частности, его интерпретацию материалов из Қенкольского могильника), доказывающего в своих книгах, что эфталиты — тюркоязычные алтайские племена85. Однако К. Еноки не смог полностью опровергнуть некоторые из аргументов, приведенные сторонниками указанных гипотез.
Точка зрения об ираноязычности эфталитов, помимо исследований Қ. Еноки, нашла наиболее полное отражение в трудах Р. Гиршмана. Этот ученый, произведя большую работу по расшифровке легенд на эфталитских монетах, пришел к выводу (в подтверждение уже существовавших в науке взглядов), что язык их принадлежит к восточноиранской группе. Он прочел надпись «Эфтал — царь хионов» и сделал заключение о тождестве эфталитов и хионитов, считая первое имя — названием правящего рода, а второе — самоназванием племен. Следует, однако, отметить, что, по мнению других специалистов, чтение Гиршмана требует уточнения 86. Как и большинство исследователей, работавших над интересующей нас проблемой, Гиршман выводит эфталитов из Восточного Туркестана. Но его положение опровергается сопоставлением фактов, изложенных в предшествующем разделе и показавших, что в этих областях они известны лишь в конце V в. н. э.
Қ. Еноки согласен cP. Гиршманом в том, что эфталиты — ираноязычные племена, но, по его мнению, они отличались от хионитов, представляя другое этническое образование, и происходили из Бадахшана 87. Некоторые советские ученые считают, что эфталиты родственны хионитам и кидаритам и являются потомками приаральских массагетов, смешавшихся с проникшими сюда гуннами88. Теория эта также вызывает споры 89.
416


Данные западных и восточных историков Общественное уст- пИСуют эфталитов как племена, находив- роиство и культу- r J т
ра эфталитского шиеся на стадии сложения государственно- общества сти, но сохранившие в своем общественном устройстве и быту отчетливые пережитки первобытнообщинных отношений. Внутри этого общества уже выделилась верхушка знатных и, следовательно, произошло разделение на богатых и бедных. Так, Прокопий Кесарийский сообщает об имевшемся у эфталитов обычае «соумирания» зависимых людей у0, а Бэйши говорит о разных формах погребений, вызванных разницей имущественного положения соплеменников 9I. Отмечаются такие факты, как выборность правителя, суровое наказание за преступления, например, воровство, и наличие в быту пережитков группового брака (многомужества), констатируемое китайскими хрониками.
О других сторонах жизни эфталитов известно немногое. Имеются сведения, что они поклонялись духам огня и неба 92. Оба культа были широко распространены в рассматриваемый период на Востоке, причем если поклонение огню считалось более характерным для религиозных воззрений ираноязычных племен, то культ солнца вошел в систему верований самых различных этнических групп.
Погребальные обряды сводились к тому, что бедных зарывали в ямы, над могилами же состоятельных лиц сооружался каменный склеп. Вместе с покойником зарывались предметы, использовавшиеся при жизни умершего 93. Согласно археологическим данным, этот обычай был широко известен в самые разные времена на очень широкой территории. Ляншу сообщает, что эфталитов хоронили в гробах, причем, оплакивая родителей, сыновья надрезали ножом мочку уха. Наличие гроба в захоронениях зафиксировано у сармат и некоторых среднеазиатских племен (в частности, ферганских), а также в гуннских погребениях, как это установлено по письменным источникам и археологическим материалам. Что же касается обряда оплакивания, то сходный обычай отмечен у тюрков и сог- дийцев.
Ляншу упоминает также о богатых одеждах, украшенных золотом и драгоценными камнями и носившихся, видимо, богатыми людьми. Сон Юн описывает пышный наряд царицы, великолепное убранство царского шатра и троны в виде животных 94. Все китайские историки в качестве достопримечательности одежды эфталитов указывают рогатый головной убор женщин, ношение которого было обусловлено, по их мнению, пережитками группового брака, сохранившимися в быту этих племен. «Существует обычай иметь сообща одну жену. Если у мужа нет братьев, то жена носит на голове колпак с одним углом, если есть — количество углов на колпаке соот27 Заказ 3970
417


ветствует числу братьев»95. Этот колпак долго сохранялся в; областях, где прочно осели эфталиты. Его видел в Бадахшане,, в стране Гимотало, проезжавший через нее в 630 г. известный китайский путешественник Сюань-Цзан96. Что же касается полиандрии, то этот обычай не является особенностью одних лишь эфталитов и зафиксирован в быту ряда племен как в древнее, так и в более позднее время97.
Таким образом, многие черты культуры эфталитов свойственны обширному кругу племен, что, по-видимому, объясняется их примерно одинаковым уровнем социально-экономического развития или же сходными условиями существования. Поэтому при исследовании вопроса о происхождении этих племен вышеотмеченные элементы их культуры должны рассматриваться в совокупности с другими признаками, такими, как язык и антропологический облик. Эти признаки некоторые исследователи относят к числу наиболее веских доводов в пользу ираноязычности эфталитов. Действительно, Бэйши утверждает, что язык эфталитов отличался от «гаогюйского, жужан- ского и прочих ху». Язык так называемых эфталитских документов из Восточного Туркестана является восточноиранским. Однако уже давно высказано справедливое предположение, что эфталиты могли сделать своим официальным языком язык жителей покоренных ими стран, так же как и письменность, поскольку они первоначально были бесписьменными племенами 98. Что же касается вышеприведенного сообщения Бэйши, то известно, что понятие «прочие ху» во времена Северных и Южных династий обозначало вообще чужеземцев, жителей Центральной Азии и Индии. Если это так, то тем самым Бэйши отличает язык эфталитов не только от тюркских и монгольских, но и от некоторых иранских, подчеркивая его исключительность. Следует отметить, что в противовес суждениям древних китайцев многие из современных ученых считают, — и это кажется весьма существенным — что большинство из известных нам имен эфталитских правителей и их титулов находят объяснение, исходя из тюркских языков99. Вместе с тем анализ имеющегося лингвистического материала демонстрирует наличие в языке эфталитов и иранских элементов.
Говоря об облике эфталитов, важно упомянуть, что, судя по изображениям на монетах, найденных в Индии, форма головы их царей имела признаки той же циркульной деформации 10°, распространение которой в Европе и Азии в середине I тысячелетия н. э. связывается с центральноазиатскими племенами, в том числе гуннами. Антропологический тип эфталитов, имеющийся на монетах, по мнению специалистов отличается от европеоидного облика кушан, некоторыми чертами приближаясь к монголоидному 101. С этой точки зрения интересно,


что древние западные авторы настойчиво называли эфталитов гуннами, например Прокопий Кесарийский, причем он в то же время выделял их из гуннской среды, отмечая: «Из всех гуннов только эфталиты белы телом и небезобразны лицом» 102~ Армяне же не отличали их, так же как и хионитов, от кушан 103.
Приведенные сведения об антропологическом облике и языке эфталитов свидетельствуют как будто в пользу концепции об их смешанном составе и дают возможность предполр- жить, как кажется, что в складывании эфталитских объединений (во всяком случае правящего рода) принимали участие гуннско-тюрские этнические элементы, растворившиеся массе ирано-язычных. Более конкретное определение этнической принадлежности эфталитов на данном этапе наших знаний дать трудно.
Согласно данным китайских хроник, эфталиты — кочер- ники; следуя же византийскому историку Прокопию Кесарийскому, эфталиты — оседлые жители процветающих и плодородных областей. Менандр называет их обитателями городов. Такие расхождения китайских и византийских сведений обычно принято объяснять тем, что византийцы узна^ ли эфталитов позже, чем китайцы, т. е. тогда, когда они уже жили в завоеванных ими городах и земледельческих оазр- сах. Однако, учитывая указание Прокопия о том, что эфталиты «издревле» населяли земледельческие области, можно» думать, что в составе орд этих завоевателей были племена, отличные от кочевников. Кроме того, указанный византийский автор в рассказе о «белых гуннах» не упоминает ни одного из тех признаков, которыми определяют их китайцы
Да и сами китайцы не совсем одинаково описывают эфталитов, и данные Ляншу, например, не совпадают со сведениями Бэйши, за исключением немногих фактов. Так, если судить по описанию Ляншу, хоа почти ничем не отличались от гуннов, как они известны из повествования тех же китайских хроник, Бэйши же отмечает некоторые иные черты их культуры.
Бросается в глаза и то обстоятельство, что китайцы знали эфталитов как хороших стрелков из лука 104, а Табари (в версии Бал’ами), наоборот, констатировал, что они сражались мечом и не умели стрелять из лука 105. То же самое отмечае’т Иешу Стилит в отрывке, касающемся осады Қавадом Теллы, Харрана и Эдессы в 502 г., во время которой персы мет.ал^ стрелы, арабы направляли против врага коней, гунны-эфта- литы сражались палицами 106.
Все это позволяет предположить, что такая противоречивость имеющихся письменных свидетельств об эфталитах происходит оттого, что эта орда завоевателей, появившаяся в се-
27*
419


редине V в. н. э. на территории Средней Азии, представляла собой обширный конгломерат племен, находившихся примерно ria одном уровне социально-экономического развития, но разнородных по происхождению, а также различных в этническом и языковом отношении. Затем в его состав были включены и многие кочевые и оседлые племена Согда и других областей.
Весь этот этнически пестрый конгломерат стал называться именем правящего рода. Об этом свидетельствуют данные китайской хроники династии Тан, а из западных авторов — Феофан Византийский, отметивший, что эфталиты стали называться по имени их царя Эфталана 107.
История эфталитов имеет особое значение для истории таджикского народа, в частности потому, что в последующее время часть эфталитских племен осела и смешалась с оседлым населением Согда, Тохаристана и других областей. В результате эфталиты стали этническим компонентом, в дальнейшем сыгравшим важную роль в этногенезе таджикского народа.
ЭКОНОМИКА СРЕДНЕЙ АЗИИ в IV—V вв. н. э.
Результаты археологических исследований в Средней Азии и некоторые сведения письменных источников свидетельствуют о больших изменениях в жизни местного населения в IV— V вв. н. э., прежде всего отразившихся на политико-административном делении Средней Азии, распавшейся, как указывалось выше, на мелкие государства, из которых некоторые состояли лишь из города и городской округи. Изменились также жизнь городов и сельских поселений и состояние городских ремесел.
„ В изучаемый период среднеазиатская го-
ғ к родская жизнь характеризуется чертами резкого упадка. Часть старых античных центров продолжала существовать, однако, сильно сократившись территориально, другая часть погибла. Исследования древнего Термеза показали, что с III до VI в.н.э. густонаселенная ранее территория собственно города заметно сократилась. Раскопки также отметили упадок города Кей-Кобад-шаха в Кобадиане, существовавшего в долине Кафирнигана непрерывно с III в. до н. э. В IV в. был разрушен Беграм (Каписа), территория которого некогда входила в состав древней Бактрии. В Сурхандарьинском оазисе в середине IV в. н. э. переживали острый кризис поселения городского типа Хайрабад-тепе и Зар-тепе108. В Каршинском оазисе в III—V вв. город, развалины которого современное население называет Ер-Курган, сильно сократился территориально. Большая часть его площади оказалась заброшенной, и жизнь продолжалась лишь на участке, об¬


веденном новыми стенами. Аналогичные явления имели место в Бухарском оазисе в древней Варахше, где в IV — V вв. крепостные сооружения не возводились, стенами был окружен лишь небольшой участок города, да и то они носили характер скорее ограждений, нежели укреплений. Видимо, какая-то часть этого города уже была заброшена, что подтвердилось раскопками в цитадели, построенной, как выяснилось, на бывшем пустыре.
Обследование Уструшаны свидетельствовало, что в IV— V вв. в ней уже не существовало большинства древнейших городов и укрепленных поселений. Си-вань-цзинь (Самарканд) также захирел: после III в. н. э. он занимал всего лишь северную часть нынешнего Афрасиаба, городские же стены представляли собой развалины, что подтверждается обнаруженными в них оссуарными захоронениями 109.
Упадок городов, датируемый также не позже IV—V вв. н. э., отчетливо прослежен С. П. Толстовым в Хорезме и М. Е. Массоном в областях Южной Туркмении 110.
Резкий упадок городской жизни должен был отразиться на состоянии ремесел, однако слабая изученность этого вопроса? не дает возможности сколько-нибудь полно осветить его. Тем не менее и сейчас уже можно говорить о прослеживающемся в ряде областей среднеазиатского междуречья IV—V вв. (Кар- шинский оазис, Кобадиан) определенном изменении в керамическом производстве, выразившемся в возрастании количества лепной посуды.
Столь же бедны наши сведения и о состоянии международной и внутренней торговли государств Средней Азии в IV— V вв. н. э. Есть основания полагать, что вследствие дробления Қ\ шанской империи на множество мелких самостоятельных владений и упадка городов и ремесел широкие связи Средней Азии предшествующего периода сильно сократились. Этот факт отмечен в афригидском Хорезме, где совсем исчезли некоторые привозные товары, например украшения причерноморского и средиземноморского происхождения, ранее имевшие широкое распространение. Однако торговля с отдельными странами, например с Китаем, продолжала поддерживаться и в это время, хотя она, вероятно, уже не была регулярной. Стимулом для ее существования служил «великий шелковый путь», втягивавший области среднеазиатского междуречья в русло международных торговых отношений, что в свою очередь приводило к развитию отдельных ремесел и могло быть одной из причин быстрейшего экономического возрождения городов, расположенных на этой крупной торговой магистрали, например Самарканда, уже в V в. вновь фигурирующего в китайских источниках. Касаясь вопроса о предметах экспорта из Средней Азии в данный период, отметим сообщение Бэйши
421


о том, что в первой четверти V в. жители бывшего кушан- ского владения торговали в Китае стеклом, которое, восхищая китайцев своими красками, блеском и прозрачностью, с успехом конкурировало с привозимым из западных стран и нашло широкий спрос в Китае, где около ста человек обучалось его производству.
Қ этому же времени относятся первые сведения о производстве шелка в среднеазиатских мастерских.
В числе предметов экспорта могли быть также полезные ископаемые (золото, железо, красная соль и др.)- Из области Бадеу (горный Бадахшан), по сведениям Бэйши, «выходит золото, серебро, разные драгоценные каменья» ш.
Внутренняя торговля, обмен между отдельными местными государствами также сократился в связи с преобладанием натурального хозяйства, упадком ремесел и городов. Торговый обмен был основной формой связи земледельческих оазисов с окружавшим их кочевым и полукочевым миром. Находки керамики ремесленного происхождения, в частности в курганных погребениях ферганской части нынешнего Таджикистана, говорят о том, что эти связи продолжали поддерживаться112. Однако внутреннее ослабление государств Тохаристана и Согда в рассматриваемый период активизировало кочевников, проникавших в оазисы и там оседавших, что нашло свое отражение в некотором изменении предметов материальной культуры. Особенно интересны в этом смысле поселение Кизыл- тепа и расположенный рядом Аштский могильник. Керамический комплекс из раскопок Кизыл-тепа состоит из множества типично кочевнических форм; в погребальных же сооружениях могильника в большом количестве найдена ремесленная посуда пз. Вместе с тем наблюдается и обратный процесс: к Ш—V вв. н. э. относится первый этап согдийской колонизации в Семиречье, засвидетельствованный археологическими данными 114. Это явление можно рассматривать как следствие упадка, как попытку избежать его путем переселения части населения (видимо, преимущественно городского) в соседние кочевнические районы. Определенную роль в этом могло сыграть разорение городов и сельских поселений в результате йоенных действий и нашествия хионитов и эфталитов.
Эфталиты приняли сасанидский тип мо-
Денежное нет для серебра и кушанский для меди. » 0 Раи*еиие Многочисленные находки эфталитских низ¬
копробных дирхемов V в. н. э. на развалинах поселений среднеазиатского междуречья свидетельствуют о широком обращении этих денежных единиц на этой территории. На лицевой стороне монеты изображена голова царя в короне (по образцу сасанидских головных уборов), на обороте — жертвенник огня и два охраняющих его стража. Диаметр монет - - около 30 мм 42.


^имеются в ВИДУ экземпляры ИЗ ^урландарьимслши иаэпса;, вес 2,81 г 115.
Наряду с ними имело хождение сасанидское серебро, причем особенно были распространены драхмы Бахрама V и Пе- роза И6.
В IV в. в Средней Азии были в обращении и золотые монеты, найденные главным образом на территории древней Бактрии. Эти монеты, очень напоминающие по виду денежные знаки поздних кушан, имеют выпукло-вогнутую форму. На аверсе их изображался стоящий царь, одной рукой держащий алтарик, другой — копье, заканчивающееся трезубцем, на реверсе — индийское божество Шива со священным быком Нанди. На многих из них
стоит знак монетного двора в Балхе117.
Местный чекан изучен плохо. В Бухаре в V в. имели хождение медные монеты с изображением двугорбого верблюда из. Известна также серия серебряных драхм буЭфталитская монета.
харского происхожде¬
ния, выбитых в подражание монетам Бахрама V. Некоторые исследователи первые выпуски этих драхм относят к V в. Н9. Немного более ранним временем датируются медные бухарские монеты, носящие в литературе название «туранских» и имеющие на одной стороне заключенное в точечный ободок изображение головы царя в диадеме с прикрепленным к ней впереди полумесяцем и спускающимися лентами, на другой — в центре жертвенник ^0.
В Каршинском оазисе находят суррогаты драхм, на аверсе которых вычеканена голова царя, повернутая в профиль влево, на реверсе — фигура человека, поражающего стоящее на задних лапах львоподобное существо 121. В Хорезме имели хождение серебряные и медные монеты хорезмшахов династии Афри- гидов, чеканенные в местных традициях: на лицевой стороне— изображение головы царя в своеобразном головном уборе, а на обороте — всадника, едущего вправо 122.
Сельское хозяйство и сельские поселения
Большая часть населения жила в деревне и занималась сельским хозяйством, основанном на искусственном орошении, однако наши сведения об этой стороне жизни обще- •ства крайне скудны. Известно лишь, что в Тохаристане и в ряде владений Согда сохранялись центры высокоразвитого земледелия. Есть сообщение, что в областях по Кашка-Дарье и Зеравшану культивировались рис и пшеница 123. 423


Другим занятием населения было скотоводство; Фергана по- прежнему славилась лошадьми, в Мими разводили одногорбых верблюдов. Археологический материал, собранный исследователями в последние годы, показывает, что в сельскохозяйственных оазисах в IV—V вв. происходят также серьезные изменения, так, в некоторых из них сокращается площадь орошаемых земель и ирригационной сети, а повсеместно появляется новый тип сельских поселений.
Заметное сокращение орошаемых площадей отмечается в Бухарском оазисе, западная часть которого в IV—V вв. превращается в пустыню. Подобные явления наблюдаются и в Қаршинском, и Сурхандарьинском районах, причем в последнем в IV в. перестает функционировать большой искусственный канал, бравший начало из Сурхан-Дарьи. В этот же период в Хорезме выходят из строя целые участки ирригационной сети. Так, прекращает существование почти вся система канала Чермен-яб в левобережной части страны, а в правобережье сокращаются Кельтеминар и Тазабагъяб. Политическая раздробленность, в результате которой, например, бассейн Зеравшана входил во многие мелкие княжества, губительно сказывалась на состоянии ирригации.
Новые черты в типах поселения сельских жителей выразились в появлении укрепленных замков крупных земельных собственников, занимавших большую площадь (таковы Мунчак- тепе в Уструшане, Ак-тепе в Чаче, Шор-тепе, Хауз-тепе и Аул- тепе в Каршинском оазисе, замок Кулаглы-тепе на Сурхан- Дарье и др.).
Образцом крупного замка V в. является Аул-тепе. Это было прямоугольное здание, состоявшее из 23 помещений. Центром его являлся жилой массив, окруженный обходным коридором и разделенный пополам двумя узкими помещениями, одно из которых заканчивалось пандусом и лестничной клеткой, ведущей на несохранившийся верхний этаж. Вход с предвратным сооружением находился в середине северной стороны здания. Замок был укреплен по углам полукруглыми башнями. По обводу внешних стен (кроме южной) располагались, чередуясь, большие и малые помещения. Южная сторона здания ограничена стеной с нишами, суживавшимися кнаомжи "о шиоины бойниц. Многие комнаты Аул-тепе имели суфы. Кухонный очаг был, как полагают, в верхнем этаже, располагавшемся, судя по некоторым признакам, только над центральной частью здания. Усадьбы мелких землевладельцев отличались небольшими размерами, например, на Сурхан-Дарье. В области Қашка-Дарьи они имели вид поднятого на глинобитный цоколь домика и двора с очагом ,24.
Дом свободного и, вероятно, состоятельного землевладельца, раскопанный в бассейне Магиан-Дарьи, состоял из 424


двух комнат, жилой и хозяйственной, и третьей, служившей скорее всего открытой верандой 125. Приведенные факты хозяйственного упадка свидетельствуют о серьезном кризисе, который переживали государства Средней Азии в IV—V вв. Многие советские исследователи считают его кризисом социально-экономической системы.
КУЛЬТУРА СРЕДНЕЙ АЗИИ в IV—V вв. и. э.
Влияние кочевии- Усиление влияния кочевников на жизнь ков на развитие Средней Азии рассматриваемого периода культуры выразилось в известной «варваризации» IV—V вв. н. э. культуры местного населения, прослеживающейся, однако, далеко не везде. Она отчетливо проявлялась в таких областях, как Хорезм, в силу своего географического положения тесно связанный со степным миром. В создании местной афригидской культуры (IV—VIII вв. н. э.) в Хорезме участвовало оседлое и полуоседлое население государства 126. В междуречье же подобный факт зафиксирован лишь для некоторых районов. Так, в Каршинском оазисе прослеживается приток новых этнических групп, возможно, с Сыр-Дарьи, ибо на связи с культурой населения присырдарь- инской территории указывает сходство керамических изделий (сосуды с зооморфными рлщками). Памятником осевших там пришлых кочевых племен, возможно, является Шор-тепе, усадьба с цитаделью и жилыми постройками, в центре которой располагался большой загон для скота 127.
Серьезные изменения в материальной культуре, ярко выразившиеся в гончарном деле, строительной технике и т. д., отмечаются в Кобалиане (этап VI) и связываются с известной «варваризацией» материальной культуры. Недостаточная археологическая изученность территории Тохаристана и области Согда не позволяет ответить на вопрос о территориальной распространенности этого явления. Есть основания полагать, что в большинстве среднеазиатских областей смены культуры не происходило. В IV—V вв. н. э. здесь продолжают жить античные традиции, напримеп в керамике, качество которой и в этот период было высоким. Посуда сделана в основном из хорошей глины, покрыта красным ангобом, тонкостенна. Наблюдается преемственность и в формах сосудов 128.
В строительном деле и архитектуре средне- Строителыюе дело, азиатского междуречья отмечается в этот период новое направление. На первый план выступает строительство усадеб и замков. В их повсеместном распространении отразился ход общественного развития, при-
425


ведший к ломке старых социальных устоев, расслоению общества и выделению на рубеже этого и следующего периодов большого числа крупных, средних и мелких представителей феодализировавшейся знати. Постоянная угроза восстаний подвергавшегося жестокому угнетению народа, а также нашествия извне приводили к сильному развитию частной фортификации. Усадьбы — замки аристократической знати поднимались на высокие цоколи, укреплялись башнями и цитаделями.
В Сурхандарьинском оазисе зафиксирован важный прием, нашедший применение в дальнейшем развитии фортификации среднеазиатских областей и заключавшийся в том, что цитадель располагалась отдельно от поселения. Некоторые из усадеб окружались несколькими рядами стен — такова цитадель Калаи Захаки-Морон на Кашка-Дарье (III—V вв. н. э.), состоявшая из центрального здания и двух рядов концентрических стен. Существование таких памятников на других территориях засвидетельствовано письменными источниками. Так, ал-Бируни привел описание Алфира — замка Африга, первого представителя афригидской династии хорезмшахов, построенного в начале 1V в. в окрестностях столицы Хорезма. «Был этот Алфир крепостью близ города Хорезма с построенными из глины и сырцового кирпича тремя стенами одна внутри другой, следуя друг за другом в отношении высоты, а выше всех были дворцы царей» 129. Жилые постройки в усадьбах обычно располагались вдоль стен в виде каре с выходами в центральный двор — таковы Курган-тепе и Хауз- тепе в Каршинском оазисе, Тали-Барзу в Согде, Балалык-тепе (до перестройки) на Сурхан-Дарье.
В строительстве продолжалось использование материалов, знакомых среднеазиатским зодчим с глубокой древности — сырцового кирпича и пахсы. Роль пахсы заметно возрастала, особенно при возведении фортификационных сооружений: из нее делались стилобаты башен—жилых и оборонительных, крепостные стены. Кирпич, по большей части прямоугольной формы, применялся преимущественно для кладки внутренних конструкций. Наряду со старыми способами кладки, известными со времен античности (что свидетельствует об устойчивости традиций среднеазиатского зодчества), в замке Мунчак- тепе (IV—V вв. н. э.) зафиксирован новый ее вид, характеризующийся расположением кирпичей «в строчку» и имевший декоративное значение благодаря чередованию серой глины и ярко-желтого сырца. Это — первый шаг к созданию орнаментальной кирпичной кладки, блестящие образцы которой засвидетельствованы в средневековых постройках.
Перекрытия часто делались сводчатыми, видимо, были и плоские. Очертания сводов и арок были разнообразны, при- 426


'чем и в этой области появились характерные для средневековья элементы — мы имеем в виду стрельчатые своды, отмеченные в архитектуре замка Тали-Барзу.
Интересным образцом архитектуры среднеазиатского междуречья изучаемого периода является замок Мунчак-тепе (Уструшана), имевший ход в виде коленчатой галереи, повороты которой создавали значительную сложность при перекрытии, устраненную сооружением ступенчатых тромпов, оригинально сочетавшихся со сводами. Сводчатые жилые помещения замка с суфами-лежанками вдоль стен соединялись арочными дверными проемами 130.
Небезынтересный жидой комплекс периода поздней античности— Қизыл-тепа— раскапывается в районе Ашта Ленинабадской области. В центре раскопанной части находится крупный парадный зал, вдоль стен которого тянутся сложенные из сырцового кирпича суфы. Сводчатые проемы соединяют его с небольшими боковыми помещениями. Плоские перекрытия помещений поддерживались деревянными колоннами. Вызывает интерес фрагмент обгоревшей костяной пластинки (очевидно, накладки) с человеческим изображением в профиль, найденный в завале одной из комнат.
Прекрасный памятник зодчества IV—V вв.— замок Барак- там — открыт в северо-восточном Приаралье. Это двухэтажное здание, в нижнем этаже которого располагались сводчатые помещения, а большую часть верхнего, куда вел пандус, занимал великолепный парадный зал. Его перекрытие поддерживали две соприкасавшиеся арки. Вдоль стен зала, имевших арочные ниши, шла кирпичная суфа, образовывавшая выступ против глинобитной выкладки (возможно, под жертвенник), находившийся в центре этого помещения 131.
Отличительной особенностью архитектуры Тохаристана ку- шанского периода было широкое использование камня при возведении построек, и если у нас мало данных о его применении в строительстве IV—V вв., то это надо отнести исключительно за счет ограниченности наших сведений на сегодня. При облицовке зданий еще в середине IV в. н. э. здесь продолжали применять обожженные керамические плитки. В конце V в. в строительстве использовались жженые кирпичи. В помещениях цитадели Хайрабад-тепе (Сурхандарьинский оазис, конец V в. н. э.) ими вымощены полы. Кирпичи не во всех случаях имеют форму правильного квадрата и различаются по величине, так как, по-видимому, установившегося стандарта еще не было. Общий кризис, имевший место в IV— V вв. н. э., нащел отражение и в этой области материальной культуры — в ряде случаев исследователями отмечен упадок строительной техники (небрежность кладки, грубая техника возведения сводов и пр.).
427


Памятники искусства Тохаристана IV—V вв., как и всей Средней Азии этого периода, почти совершенно неизвестны. Возможно, что и в этой области качество работ снизилось, так как в мелкой коропластике одно из видных мест занимает глиняная фигурка всадника (обычно плохо выполненного от руки) с огромным носом и процарапанными или переданными налепом выпуклыми большими глазами, сидящего на коне,, столь же грубо сделанном.
К этому же времени относятся лепные терракотовые фигурки из Афрасиаба, крайне схематично и грубо передающие облик музыкантов.
Г. А. Пугаченкова, характеризуя произведения искусства IV—V вв., найденные на территории Туркмении, также отмечает, что «терракотовые статуэтки этой поры совершенно утрачивают былую пластическую выразительность. Эстетическая функция изображения сходит на нет...» 132.
Верования, впитавшие в себя древние куль- Религиозные ты и элементы чужеземных религий, сущест- представления ВОвавших на территории Средней Азии в IV—V вв. н. э., как и раньше, были разнородны.
Яркой иллюстрацией их синкретизма служит сочетание в слоях Тали-Барзу, относящихся к V в. и несколько более позднему времени, статуэтки, изображающей Силена, образков в буддийском духе и всадника упомянутого выше типа (символизирующего культ предков?). В Тохаристане, Хорезме, Согде, как и в предшествующее время, почиталось женское божество (вариант Анахиты — богини вод и плодородия).
В Бухарском оазисе, на Варахше, найдены терракотовые фигурки, изображающие женщину в характерной для Анахиты позе, знакомой по античным терракотам: левая рука согнута в локте на уровне живота, правая поднята к груди. Волосы собраны в валик, выступающий над лбом, черты лица переданы схематично, вокруг туловища драпируются складки широкого мягкого одеяния. Иногда, судя по находке в Тохаристане, Анахита изображалась в виде кормящей женщины.
Местная религиозная система включала в себя поклонение огню, для чего были сохранены специальные культовые постройки.
В IV в. н. э. продолжали еше существовать небольшие святилища огня в Мунчак-тепе (Кобадиан) и храм огня в Топ- рак-кале (Хорезм); в перестроенном в конце V в. н. э. замке Балалык-тепе одно из помещений было предназначено для совершения религиозного ритуала. Планировка этого помещения сходна с внутренним устройством святилища в Мунчак- тепа: вдоль стен расположены суфы, в центре возвышался кирпичный алтарь огня.
428


Другой элемент местной формы зороастризма заключался в погребальном обряде захоронения в оссуариях — глиняных ящиках (иногда на ножках) или в хумах133, куда складывались только кости мертвых. Возникновение этого обычая коренится в почитании огня, воды и земли и боязни их осквернить.
На территории Тохаристана случаи находок глиняных оссуариев единичны. И поэтому нельзя пока уверенно говорить о сколько-нибудь широком распространении здесь этого обряда (в отличие от Согда и от Хорезма). Интересные сведения о погребальном обряде местного населения получены благодаря раскопкам древнего некрополя в урочище Туп-хона (Южный Таджикистан), служившего кладбищем в течение многих столетий, причем установлена явная преемственность типов захоронений. Могилы, отнесенные исследователями к IV—V вв. н. э., как и в предшествующее время, лишены всяких наземных сооружений. Восточная сторона могильных ям часто обложена одним или двумя рядами сырцовых кирпичей. Покойник положен на правый бок, его левая рука всегда согнута в локте и протянута вперед в каком-то ритуальном жесте. Могильный инвентарь довольно беден — лишь в некоторых погребениях найдены остатки глиняной посуды. На поверхности могилы почти всегда отмечаются следы похоронной тризны.
На территории Уструшаны также известен грунтовый могильник у городища Ширин-сай, служивший кладбищем для ^жителей этого поселения вплоть до IV в. н. э. 134.
Буддизм, получивший распространение в среднеазиатском междуречье и особенно в Тохаристане при владычестве кушан, сохранялся там и при их преемниках эфталитах, судя по тому, что еще в VII в. н. э. Сюань-Цзан видел в этой стране буддийские монастыри 135, а по сведениям Суйшу, составленной в начале VII в., жители междуречья поклонялись Будде.
Из других чужеземных религий в областях среднеазиатского междуречья в IV—V вв. известно христианство и манихейство, причем если первое не получило сколько-нибудь широкого распространения, то второе, легко приспосабливавшееся к местным верованиям и имевшее с ними общие элементы, приобрело много приверженцев на новой территории. Первые сведения о распространении манихейства в Средней Азии относятся к III—IV вв. н. э.136. Примерно в то же время в Мерве возникает христианская община и появляется несторианский епископ.
Религиозные представления кочевников, населявших пограничные с земледельческими оазисами окраинные районы, изучены еще недостаточно. То, что известно об их погребальных обрядах, дает возможность отметить в них черты, свой429


ственные довольно примитивным религиозным воззрениям. Так, кочевники, расселявшиеся в IV—V вв. н. э. в южной предгорной полосе нынешней ферганской части Таджикистана, хоронили покойников в катакомбах и подбоях, сооружая над могилами курганы, под насыпью которых выкладывалось кольцо из камней, а сами могильные ямы в некоторых случаях перекрывались деревянным накатом (Ворух). Покойник обычно лежал на спине либо просто на земле, либо на подстилке, широкой деревянной доске или же в деревянном гробу. В могилу вместе с ним, как было, видимо, предусмотрено погребальным ритуалом, опускались различные предметы: глиняные сосуды, ставившиеся обычно в изголовье, оружие и др. При раскопках таких курганов найдены железные ножи и серпы, трехлопастные наконечники стрел, деревянные столики, различные стеклянные и бронзовые украшения и т. д.137.
Среди погребальных памятников на территории Средней Азии резко выделяются так называемые «курумы» или «муг- хона». Они представляют собой надмогильные купольные каменные постройки, куда клали труп. Қак выяснено специалистами, захоронения в «курумах» — устойчивая традиция,, существовавшая в течение тысячелетия у древнего населения определенной, сравнительно небольшой части территории Ферганы138.


ГЛАВАХ
ПИСЬМЕННЫЕ ПАМЯТНИКИ НА ИРАНСКИХ ЯЗЫКАХ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ (до VII—VIII вв, н. э.).
Языки и диалекты, на которых составлены Иранские письменные памятники, и о которых пойдет
ЯЗЫКИ V
речь в этой главе, относятся к группе, или семье, иранских языков.
Под термином «иранские языки» в языкознании понимается группа (семья) генетически родственных языков, восходящих к одному общему источнику — древнеиранскому языку-основе. В эту языковую семью входит ряд древних (древнеперсидский, авестийский, мидийский, скифский, среднеперсидский, парфянский, согдийский, хорезмийский и др.) и современных (персидский таджикский, афганский, осетинский, курдский, белуджский, памирские и др.) языков. Термины Иран, иранский, иранские языки восходят в конечном счете к этническому термину арья— самоназванию древних племен, обитавших, начиная примерно со II тысячелетия до н. э., на территории Средней Азии и прилегающих областей.
Этим же термином (арья) называла себя другая группа племен, занявшая во II тысячелетии до н. э. долину Инда. Из языка этих последних развились впоследствии многочисленные арийские (индоарийские) языки Индии, родственные иранским языкам Средней Азии и Ирана и объединяемые вместе с ними в группу арийских (или индоиранских) языков. Арийские языки составляют крайнюю восточную ветвь обширной группы индоевропейских языков, включающей в себя также языки хеттские, греческий, романские, германские, славянские, балтийские, армянский и некоторые другие.
Историю иранских языков принято делить на три основные эпохи:
Древнеиранская языковая эпоха (со времени выделения ираноязычных племен из арийской языковой общности, т. е. примерно со II тысячелетия до н. э., и по IV—III вв. до н. э.).
431


Среднеиранская языковая эпоха (с IV—III вв. до н. э. по VIII—IX вв. н. э.). .
Новоиранская языковая эпоха (с VIII—IX вв. и до наших дней).
С разделением ираноязычных племен древ-
Восточноиранские ности на две основные группы — западную языки и восточную — незначительные первоначально диалектные различия между языком этих племен постепенно углублялись и развивались. С этим процессом связано принятое в иранском языкознании разделение иранских языков на две основные подгруппы: подгруппу западноиранских языков и подгруппу восточноиранских языков. Условной границей между ними можно считать для древнеиранской языковой эпохи пустыню Деште-Кевир: иранские языки и диалекты, распространенные в древности к западу от этой пустыни (а также все восходящие к ним средне- и новоиранские языки и диалекты), составляют западноиранскую подгруппу; иранские языки и диалекты, распространенные в древности к востоку от этой пустыни (а также все восходящие к ним средне- и новоиранские языки и диалекты), составляют восточноиранскую подгруппу. В интересующую нас эпоху к этой подгруппе относились языки и диалекты, бытовавшие на территории Средней Азии (Хорезм, Согдиана, Бактрия, Мар- гиана) и в сопредельных областях, а также диалекты многочисленных сакских (скифских) племен, кочевавших на огромных пространствах от причерноморских степей на западе до бассейна р. Тарим на востоке. На восточноиранских языках составлено большинство памятников, краткому обзору которых посвящена настоящая глава.
В деле научного изучения памятников древнеиранской письменности первые шаги были сделаны во второй половине XVIII в. Благодаря путешествию Анкетиля Дюперрона в Индию (1755—1761 гг.) был введен в научный обиход важнейший памятник древнеиранских языков и словесности — Авеста ’. Сохранение этого памятника в Индии объясняется тем, что с падением Сасанидского государства и распространением на его территории власти арабского халифата и ислама отдельные группы приверженцев старой религии вынуждены были постепенно эмигрировать из Ирана. Основная часть этих эмигрантов-зороастрийцев осела в провинции Гуджарат на западном побережье Индии, где их потомки до сих пор сохраняют старую веру, составляя замкнутую религиозную общину парсов. Здесь в их среде переписывались остатки авестийских рукописей, а также сохранилась определенная традиция в их чтении.
К концу XVIII — началу XIX в. относятся первые попытки дешифровки древнеперсидских клинообразных надписей.
432


В первые десятилетия XIX в., после длительной дискуссии по вопросу о подлинности добытых Дюперроном в Индии авестийских текстов, была установлена древность языка Авесты, близость его к древнеперсидскому (языку древнеперсидских клинообразных надписей VI—IV вв. до н. э.), а также родство обоих этих древнеиранских языков с языком древней Индии — санскритом (работы Р. Раска, Э. Бюрнуфа). Открытие, дешифровка и лингвистическое истолкование древнейших памятников иранских языков — Авесты и древнеперсидских надписей— сыграли важную роль в развитии индоиранского и индоевропейского языкознания. Уже в 1833 г. Ф. Бопп в первом выпуске «Сравнительной грамматики» сравнивал язык Авесты с санскритом, древнегреческим, латинским, старославянским и другими языками, и, начиная с этого времени, развитие иранского языкознания протекает в тесной связи с общим прогрессом сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков.
С 60-х годов XIX в. начинается изучение и преподавание древнеиранских языков в России. Деятельность К. А. Қоссо- вича, организовавшего преподавание языков Авесты и древнеперсидского в Петербургском университете (с 1863 г.), была блестяще продолжена (с 70-х годов) Қ. Г. Залеманом, присоединившим к кругу изучаемых в Университете древнеиранских языков также среднеперсидский. В этот же период проявляются первые признаки интереса (П. И. Лерх) к изучению древних восточноиранских языков Средней Азии, согдийского и хорезмийского,— область знания, в которой отечественная наука достигла впоследствии выдающихся результатов2.
Успехи иранского языкознания были обобщены на рубеже XIX и XX вв. фундаментальным компендиумом по иранской филологии 3, в создании которого выдающуюся роль сыграли деятели отечественной науки — К. Г. Залеман, В. А. Жуковский, В. Ф. Миллер. Первая часть первого тома этого сводного труда целиком посвящена древнеиранским языкам и содержит обобщающие работы Хр. Бартоломэ по языку Авесты и древнеперсидскому и Қ. Ц Залемана — по среднеперсидскому4.
Однако вплоть до первых десятилетий нашего века наука не располагала ни одним подлинным памятником письменности на древних иранских языках Средней Азии и прилегающих к ней территорий. Первые находки, обогатившие науку бесценными рукописями на парфянском, согдийском и сакском (хотанском) языках, были сделаны не в Средней Азии, а в Восточном Туркестане. Эти находки были результатом работ ряда археологических экспедиций. Дешифровка и разработка этих ираноязычных документов (среднеперсидских, парфянских, согдийских, сакско-хотанских и других) позволили заполнить в какой-то мере разрыв между древними
28 Заказ 3970
433


и новыми иранскими языками, уточнить историю и историческую диалектологию группы (семьи) иранских языков в -целом. Выдающаяся роль в изучении восточнотуркестанских документов на среднеиранских языках принадлежит пред^ ставителям отечественной науки, в первую очередь акад. К. Г. Залеману, заложившему, в частности, основы согдийской грамматики.
Новый этап в изучении письменных памятников на древних иранских языках Средней Азии начинается уже в советский период. В результате планомерных археологических экспедиций здесь были найдены (впервые в истории науки) подлинный архив согдийских документов, происходящих с территории собственно Согда5, архивы хорезмийских и парфянских документов6.
Помимо этих выдающихся по своему объему и научному значению открытий, в результате археологических раскопок, проводившихся на территории Таджикской, Узбекской, Туркменской и Киргизской ССР, в последние десятилетия были собраны значительные нумизматические коллекции и отдельные памятники эпиграфики на древних иранских языках Средней Азии. Дешифровка и анализ этого обширного, уникально’ го по своему историко-культурному и лингвистическому значению материала успешно ведется советскими учеными.
. Памятники древних иранских языков Сред-
исьменн сть нед Азии дошли до нас в разнообразных системах письма, восходящих преимущественно к арамейскому алфавиту, а также к греческому и брахми.
Распространение алфавитов арамейского происхождения среди народов Ирана, Средней Азии и прилегающих территорий объясняется специфическими историко-культурными условиями. В Ахеменидской империи, населенной многочисленными разноязычными племенами и народностями, персидский язык — язык персидских племен и вышедшей из их среды правящей династии — еще не занимал господствующего положения. Область его распространения не выходила, видимо, за пределы населенной этими племенами области Парса, а письменное употребление его ограничивалось надписями монументального характера. В письменности делового, хозяйственного характера большее значение имели вавилонский и эламский языки, в официальной государственной переписке — арамейский, один из языков северосемитской группы. Последний еще до персидских завоеваний получил широкое распространение в письменности многих стран Ближнего Востока. В ахеме- нидскую эпоху арамейский язык стал языком официальной переписки, языком государственных канцелярий многоплеменной и разноязычной империи, объединенной под властью персидских царей. Традиция использования арамейского языка
434


и письма и в послеахеменидское время сохранилась в письменности многочисленных народов Ирана, Средней Азии и прилегающих областей, вплоть до Закавказья на северо-западе и Северо-Западной Индии на востоке.
Трудно сказать, когда это арамейское письмо было впервые применено для записи иранской речи. Первым памятником такого рода7 считается плохо сохранившаяся надпись у гробницы Дария I в Накши Рустеме, датируемая, по последним исследованиям, временем не ранее 280 г. до н. э. По заключению В. Б. Хеннинга, язык этой надписи может быть определен как «поздний древнеперсидский или ранний среднеперсидский» 8.
Постепенно арамейское письмо стало использоваться для записи местных иранских языков и в других провинциях, и, по-видимому, в конце I в. до н. э. местные иранские языки в оболочке арамейского письма (в различных его разновидностях) вытесняют из письменности Ирана и Средней Азии собственно арамейский язык. Однако все связные ираноязычные тексты (среднеперсидские, парфянские, хорезмийские, согдийские), дошедшие до нас в оболочке письменностей арамейского происхождения9, представляют иранские языки как бы не в «чистом» виде. Дело в том, что в среднеперсидской, парфянской, хорезмийской, согдийской системах письма многие иранские слова (соответственно среднеперсидские, парфянские, хорезмийские, согдийские и др.) пишутся не фонетически, а заменяются арамейскими идеограммами, т. е. словами господствовавшего прежде в письменности арамейского языка. Эти арамейские слова-идеограммы не входили, разумеется^ словарный состав живых иранских яызков и в живой иранской речи никогда не употреблялись. Они являлись лишь условными знаками, письменными символами для тех или иных иранских слов, которые произносились и читались, естественно, по-ирански (по среднеперсидски, парфянски, хорезмийски, согдийски и т. д.) 10. Известный арабоязычный автор Ибн ал-Мукаффа (VIII в.) так описывает одну из разновидностей («книжно-пехлевийскую») этого письма: «Они (т. е. персы) имеют особый род письма, который называют заварит ( crjbj ) 11; если, например, кто-нибудь желает написать что означает «мясо»,
то он пишет бисра12, но произносит гуи1т\ или же, если он желает написать 6U, т. е. «хлеб», он пишет лбгрш13, а читает н£«...»
Употреблявшиеся в различных областях Средней Азии алфавиты арамейского происхождения (парфянский, хорезмий- ский, согдийский), имея общую (арамейскую) графическую основу, имели в то же время и известные различия в способе начертания отдельных знаков, что в известной мере зави- 28* 435


Те нс ты из Нисы ИЗ'.
Зона
Согдийское письмо бухары
Согдийская надпись из Мунчак-теле
Согдийские документы IVB нэ.
Согдийское лисьмо
УН /Х8нз
9
Ль
4 «С
L L
В
> >
_у
8^
с
АУ
н
rt
W
р
j
3
О D
О
Z
1
/
л
A t
Х(Н)
л
Хэхзя
30
А( >Л
J
5
S
к
у
У?
'У
У
D(L)
\\
м
ъ
N
) /
J
/
А /
S
x? n
/э
Х~> А
0^
Р
9x>o
9
9
CIS)
/Г Г
u с
R
У
T
У
У
S
У
л
/%/
Л/*
Т
Г г»
ТУ
J") n
*
к
Таблица некоторых древних алфавитов Средней Азии (на арамейской основе)


село от материала и характера письма. Так, один и тот же знак приобретает различный вид в зависимости от того, высечен ли он на скале, отлит на монете, процарапан на металлическом сосуде, нанесен кисточкой на кожу или на глиняный черепок. Точно также тщательно высеченный знак в предназначенной для увековечения царского имени наскальной надписи будет отличаться от того же знака в наспех набросан-* ной на клочке кожи записке. Заметным изменениям подвергается внешний вид буквенных знаков в скорописи, где буквы сливаются друг с другом, начертания знаков совпадают и все письмо приобретает курсивный характер.
Древнейшим памятником арамейского письма, происходящим с территории Средней Азии, и вместе с тем древнейшей надписью Средней Азии считается надпись на сосуде, найденном при раскопках Кой-Крылган-кала (Хорезм) и датируемом по археологическим данным IV—III вв. до н. э. Примерно к этому же времени относится надпись на золотом перстне из так называемого «Амударьинского клада», датируемая ориентировочно III в. до н. э.14. По времени и характеру знаков близки к последней непрочитанная пока надпись на бактрий- ской или парфянской чаше из Государственного Эрмитажа15, а также легенды некоторых монет. Дальнейшее развитие среднеазиатских письменностей на арамейской основе может быть прослежено по относящимся к I в. до н. э. документам из древней Нисы, по древним памятникам согдийской и хорезмий- ской эпиграфики (первые века нашей эры), по алфавиту «Старых согдийских писем» IV в. н. э., монетных легенд и, наконец, по позднему (VIII в.) согдийскому курсиву документов с горы Муг. Если письмо первых из этих памятников лишено всяких тенденций к курсивности, каждый знак выписывается отдельно, не соединяясь с предыдущим и последующим, то поздние памятники дают уже картину развитого курсива, где знаки сливаются друг с другом.
Қ арамейскому восходит своими корнями и развившееся уже на индийской почве письмо карошти, представленное (по состоянию на 1960 г.) на территории Средней Азии лишь двумя надписями. Первая из них (шесть знаков на каменном предмете прямоугольной формы) найдена в 1936 г. в Термезе16; вторая высечена на камне, найденном в 1947 г. в урочище Даршай (Ваханский район Горно-Бадахшанской автономной области) 17. Обе относятся, видимо, к кушанскому времени и являются остатками самых северных из известных надписей карошти. Местное происхождение обеих надписей очевидно. Язык их пока не может считаться установленным, хотя М. Е. Массон и предполагал, что язык одной из надписей— термезской — принадлежит к группе пракритов.
После похода Александра Македонского на Восток на тер437


ритории бывшей Ахеменидской державы создались известные условия для распространения греческой культуры, греческого языка и письменности. Греческий язык был административным языком в государстве Селевкидов и в Греко-Бактрийском царстве. В Иране парфянского времени чеканились монеты с греческими надписями (до середины I в. н. э.), на греческом составлялись письма и деловые документы. Еще в III в. н. э. некоторые наскальные надписи сасанидских царей сопровождались переводом на греческий язык. Традиция использования греческого письма сохранилась и в тех государственных образованиях, которые возникли на развалинах Греко-Бактрий- ского царства,— в царстве Великих Кушан, затем в государстве эфталитов-хионитов.
Найденная недавно в районе Кандагара греко-арамейская билингва Ашоки, датируемая серединой III в. до н. э., свидетельствует о том, что греческий язык употреблялся в качестве административного и значительно дальше к юго-востоку, вплоть до границы с Индией, уже в пределах индийского государства Маурья 18.
Индийского происхождения письмо брахми использовалось ираноязычным населением Хотана и некоторых других оазисов Синьцзяна, исповедовавшим буддизм. В этой системе письма до нас дошли памятники сакского (хотан- ского) языка, найденные в Восточном Туркестане и датируемые теперь V—X вв. н. э.19. Единственным известным памятником этого письма, найденным в Средней Азии, является неопубликованная пока надпись из двух строк на фрагменте сосуда с городища древнего Пенджикента.
С приходом арабов и распространением в Хорасане, Маве- раннахре, Бактрии ислама древняя письменность этих областей вытеснялась постепенно арабским письмом. Первые его памятники с территории Средней Азии относятся к началу VIII в. н.э. Произведения, написанные древними алфавитами и связывавшиеся в представлении ортодоксальных мусульман со старыми, противными исламу вероучениями, подвергались безжалостному уничтожению20. В 81 г. х. (700—701 гг. н. э.) арабский язык был объявлен государственным, однако внедрение арабского языка и письма, даже в сферу административной переписки и делопроизводства, происходило в завоеванных областях, конечно, далеко не сразу. Судя по свидетельству ал- Джахшияри, хорасанская администрация пользовалась персидской (т. е. пехлевийской) письменностью вплоть до середины VIII в.21. «Согдийский царь, самаркандский государь» Деваштич пишет арабскому наместнику Хорасана по-арабски, но вся его внутренняя переписка ведется, как показывают документы мугского архива, на согдийском языке. Еще в 40-е годы IX в. один из видных деятелей халифата, уструша- 438


нец по происхождению, Хайдар (ал-Афшин), обвинялся, в частности, в том, что «люди его страны» (т. е. Уструшаны) пишут ему «по-уструшацски», так же как они писали его отцу и деду.
Однако основным языком населения Хорасана, Систана, Бактрии, крупных городских центров Мавераннахра был в этот период уже персидский (таджикский). И когда в ходе борьбы с халифатом за независимость здесь сложились сильные государственные образования во главе с местными династиями Саффаридов (873—903 гг.) и Саманидов (875— 999 гг.), персидский (таджикский) язык самой жизнью был выдвинут на роль языка государственного и литературного. Қ этому периоду относится и приспособление к персидскому (таджикскому) языку арабского письма, окончательно возобладавшего с этого времени на всей территории Ирана, Средней Азии и прилегающих областей.
Авеста Важнейшим и единственным по существу письменным источником для изучения речи древнейших ираноязычных племен и народностей Средней Азии и прилегающих территорий является Авеста.
Этот памятник дошел до нас как собрание священных текстов зороастризма — государственной религии сасанидского Ирана. Древнейшие части Авесты восходят к концу II — началу I тысячелетия до н. э. Другие части, связанные с именем пророка Заратуштры (Зороастра) и его вероучением, с канонизацией зороастризма как государственной религии Ирана, складывались позднее. Дошедшие до нас части авестийского текста восходят к записям сасанидского периода, при этом для закрепления канонического произношения был создан на основе среднеперсидского алфавита парсик (также арамейского происхождения), специальный авестийский алфавит, дополненный знаками для гласных и некоторых согласных звуков. Нельзя не учитывать при этом, что вся колоссальная работа по составлению и редактированию авестийского текста, по передаче его знаками нового алфавита производилась жрецами, для которых язык Авесты был уже мертвым, в значительной мере непонятным, и которые допускали, естественно, в процессе работы многочисленные искажения первоначального текста.
Я. ык Апрсты Сложные исторические судьбы авестийского *зык текста, неясность вопросов его сложения и
записи, абсолютной и относительной хронологии отдельных его частей, состояние дошедших до нас авестийских рукописей объясняют, насколько сложна проблема восстановления подлинного текста Авесты, с какими трудностями связано привлечение авестийского материала для языковедческих и историко- культурных исследований 22.
439


' С точки зрения исторической, язык Авесты и древнеперсидский могут рассматриваться как два диалекта древнеиранского языка-основы, один из которых, именно авестийский, в большей мере сохранил архаические черты (сохранение конечных смычных, особых форм для дательного и родительного падежей, широко представленные формы двойственного числа и т. д.).
Между языком Авесты и древнеперсидским существуют также закономерные историко-фонетические различия, весьма важные для иранской исторической диалектологии в целом и для изучения истории персидского и таджикского языков в частности. Ср., например, соотношение
ав. з//др.-перс. д (//др.-инд. ҷ и х);
ав. заста//др.-перс. даста — «рука» (совр. тадж. даст, перс~ дИст);
ав. зрайау//др.-перс. драйац— «море» (ср. совр. тадж. дарьа, перс. дарйа)\
ав. зяяат//др.-перс. а-дана — «он знал» (ср. совр. тадж. дон-, перс, дан-) и т. д.
По своему грамматическому строю язык Авесты (как и древнеперсидский) носит ярко выраженный флективный характер. Система имени представлена большим числом грамматических форм, характеризуемых особыми окончаниями в зависимости от рода (мужской, женский, средний), числа (единственное, двойственное, множественное) и падежа (именительный, звательный, винительный, родительный, дательный, отложительный, орудный и местный). Так же богата флективными формами система авестийского глагола, изменяющегося по лицам, числам, наклонениям, залогам, временам и видам.
В склонении местоимений большую роль играют грамматические формы, образованные от разных основ (ср., например, им. пад. азэм — «я», род. мана и т. д. Ср. совр. тажд. ман). Разветвленная система именной и глагольной флексии обеспечивает широкое развитие согласования, пронизывающего всю синтаксическую структуру языка Авесты (согласование подлежащего со сказуемым, определения с определяемым и т. д.).
На основе дошедшего до нас текста исследователи выделяют в языке Авесты два основных диалекта — более архаичный по своему звуковому составу и грамматическим формам диалект Гат и «младоавестийский» диалект; на последнем составлено подавляющее большинство авестийских текстов.
Некоторые особенности диалекта Гат объединяют его с древними восточноиранскими языками Средней Азии — согдийским и хорезмийским.
440


В ходе работ Хорезмской археолого-этно- Памятники ™рез- графической экспедиции на территории древ- ми ског языка нег0 Хорезма был открыт ряд письменных памятников, написанных алфавитом арамейского происхождения. Древнейшим из них считается состоящая из одного слова надпись, вырезанная на хуме из раскопок 1952 г. в Кой-Крыл- ган-кала. Надпись читается аспабйрак — «всадник» (ср. др,- перс. аса-бара, совр. тадж. савор) и датируется С. П. Толстовым по археологическим данным IV—III вв. до н. э.23.
Қ значительно более позднему времени (III —IV вв. н. э.) относится архив хорезмийских документов, найденный в 1948—1949 гг. при раскопках Топрак-кала. По подсчетам С. П. Толстова, там найдено приблизительно 140 документов, из них 122 на коже и 18 на дереве24. Все эти документы написаны четким почерком писцов-профессионалов алфавитом арамейского происхождения. Письмо довольно архаично по своему типу. Оно не проявляет еще почти никаких тенденций к курсивное™ и по начертанию знаков сближается с письмом парфяноязычного авроманского пергамента и документов парфянского архива на черепках из древней Нисы. Из этого архива С. П. Толстовым опубликованы пока три документа — один, написанный на двух сторонах деревянной дощечки (20 строк), и два на коже (20 и 4 строки)25. Документы на коже определяются издателем как реестры каких-то поступлений от различных лиц. Оба эти документа датированы26. Встречающиеся в тексте идеограммы свидетельствуют о том, что письменность древнего Хорезма, как и других областей Средней Азии эпохи до арабского завоевания, носила идео- грамматический характер. Известны также происходящие из древнего Хорезма монеты27, легенды которых сохранили обычную идеограмму МЛҚ’ — «царь» и имена собственные хорезмийских царей28. На легендах более поздних серий (VII—VIII вв. н. э.) читается также МЛ К’ ХВРЗМ— «царь Хорезма».
Трудно сказать, как долго сохранялась древняя хорезмий- ская письменность на арамейской основе. В первые века ислама она начала вытесняться арабским письмом, но, как можно заключить из одного сообщения Бейхаки, древним хо- резмийским алфавитом (языком?) пользовались еще в начале XI в.29. Примерно к этому же времени относится приспособление арабского (точнее — арабо-персидского) алфавита для передачи специфически свойственных хорезмийской фонетике звуков.
Как видно из приведенного обзора памятников древнехо- резмийской письменности, они дают лишь очень незначительный материал для суждения о языке древнего Хорезма. Основным материалом для изучения хорезмийского языка остаются
44 Г


Надписи на дощечке и коже (Топрак-кала).


пока хорезмийские слова и фразы (в арабской графике), сохранившиеся в виде отдельных глосс в арабоязычных сочинениях XII—XIII вв.30. Важнейшим из них является сочинение хорезмийского законоведа XIII в. ал-Газмини «Кынйат ал- мунйа...» («Приобретение желанного...»), содержащее довольно значительное число хорезмийских глосс (всего около 3 тыс. слов).
Исследование материала позволило воссоздать фонетическую и грамматическую систему хорезмийского языка и установить его родственные связи с другими восточноиранскими языками31.
В 1948—1949 гг. на городищах Старая и
Памятники пар- Новая Ниса (неподалеку от Ашхабада) финского языка южно-ТурКМенистанской археологической комплексной экспедицией было найдено несколько черепков, покрытых надписями. Найденные черепки представляют собой обломки глиняной посуды (так называемые острака), широко использовавшиеся в древности как материал для письма. В последующие годы количество находок резко возросло, и к настоящему времени таких черепков насчитывается уже ■свыше двух тысяч.
Документы написаны одной из разновидностей арамейского письма, довольно архаичной по своему облику и лишенной всяких тенденций к курсивности.
Вопрос о языке этих документов вызвал дискуссию в научной литературе32. Находка их в древней Нисе — столице парфянских царей, датировка их I в. до н. э.33 давали основание предполагать, что язык документов окажется по расшифровке парфянским. Однако количество иранских (парфянских) слов, имеющихся в тексте, оказалось незначительным. В лексике преобладали семитские (арамейские) слова и формулы. Перед исследователями встал вопрос: или документы написаны по-арамейски, и в таком случае парфянские слова являются лишь заимствованиями в арамейский текст; или же, напротив, документы написаны по-парфянски, а арамейские слова являются только идеограммами и подлежат при чтении замене соответствующими парфянскими словами. Решающим аргументом в пользу последней точки зрения можно в настоящее время считать следующие факты: 1) чередование в одних и тех же контекстах арамейских и иранских (парфянских) слов для обозначения одних и тех же понятий. Как известно из других систем письма (например, среднеперсидской), такое явление объясняется тем, что писец заменял иногда идеограмму соответствующим словом своего родного (в данном случае парфянского) языка. Ср., например, ЛИД ПХТ' (идеограмма- тическое написание обоих слов) и ЛИД хштрп (парфянское написание второго слова)—«в руке сатрапа», или: ҲДТ
443


Черепок II из древней Нисы.
(идеограмма) и нвк, (парфянское написание)—«новый» (ср7 совр. тадж. нав) и т. д.; 2) ни одно из иранских слов не принимает в этих документах арамейских грамматических показателей, и, напротив, иранская флексия (показатель мн. ч.-ан34 и, что особенно важно, показатель причастия пр. вр.-т) засвидетельствована и в именных и в глагольных формах 35. Таким образом, письмо документов из Нисы (или какой-то их части) может рассматриваться как одна из идеограмматических систем письма, возникших на арамейской основе и употреблявшихся для записи иранских языков. Некоторые особенности письма этих документов позволяют исследователям рассматривать это письмо как промежуточный этап между арамейским письмом ахеменид- ских канцелярий и поздними формами «пехлеви» (на этом основании письмо нисийских документов иногда определяется как «пред- пехлеви»).
Открытие и изучение архива из Нисы — единственного большого собрания связных текстов для всего парфян- значение для истории и истории культуры Средней Азии, для истории письменности, и иранского языкознания. Черепки из Нисы — это хозяйственные документы, относящиеся к сбору и хранению натуральных податей вином. Историки находят в этих документах сведения о виноградарском хозяйстве парфянских царей, о налогах и категориях земель, об административном делении, о должностных лицах, о календаре и религии36 парфян I в. до н. э. и другие данные. История письменности и палеографии Средней Азии обогатилась важным материалом длясрав- нителиного изучения алфавитов н-а арамейской основе, употреб-
ского периода — имеет первостепенное
444


.ЛЯ1ВШИХ10Я для фиксации языков Средней Азии, Ирана и прилегающих к ним областей; «иранское языкознание—уникальным материалом для воссоздания истории парфянского языка. Ниже приводится перевод двух документов этого архива:
№ 2107 (7 строк, 39 г. до н. э.)
«В этом хуме вина 14 мари из имения Ап(п)аданак (дворцового) из виноградника узбар (податного?) на год 209. Принес Фразен, доставщик вина, и внесено в казну царя».
№ 672 (6 строк, 76 г. до н. э.)
«В хуме этом из Рашнудатакана от себя, (от) Тиридата, главного начальника конницы (мзн асппти), было вина 16 мари. (Приписка:) Из запаса вина 2 мари 2 к. Внесено на год 172. Принес Вархрагн, доставщик вина»37.
Археологические работы в Нисе дали также довольно большое собрание оттисков парфянских печатей, относящихся в основном к I—II вв. н. э. На 23 из этих оттисков надписи сделаны парфянским алфавитом38. На некоторых из них М. М. Дьяконову удалось прочесть имена собственные: Тири- дат, Михренак и др. Письмо нисийских печатей М. М. Дьяконов относит по палеографическим признакам ко II в. н. э.
Памятники парфянского языка известны и за пределами Средней Азии. Содержащийся в перечисленных памятниках собственно парфянский языковой материал незначителен.
Основным материалом для изучения парфянского языка являются поэтому довольно многочисленные манихейско-парфянские тексты, происходящие из Восточного Туркестана и написанные особым (манихейским) письмом (без идеограмм). Исследование этих текстов, относящихся к значительно более позднему времени (VII—X вв. н. э.), позволило исследователям установить основные особенности лексики и грамматического строя парфянского языка сравнительно с близко родственным ему среднеперсидским39.
Известные науке памятники сако-тохар- Памятники сако- ских бактрийских и эфталитских диалектов тохарских, бакт- г
рийских и эфта- происходят преимущественно с территории литских диалектов современного Афганистана и Средней Азии, т. е. из областей, составлявших основную территорию царства Великих Кушан и государства хионитов- эфталитов. Письмо этих памятников, называемое теперь обычно «тохарским» (или «этео-тохарским», «эфталитским»), является прямым продолжением греческого письма, о распространении которого в ираноязычных областях говорилось гёыше. Оно известно по легендам монет кушанских, сасанид- ских и эфталитских владетелей Бактрии, по монументальным надписям из Афганистана, по надписям на черепках и предметах материальной культуры, по фрагментам рукописей из Восточного Туркестана.
445


Памятники тохарского письма охватывают весьма значительный период. Древнейшие из них относятся, видимо, ко времени около рубежа нашей эры (монеты первых кушанских царей, надписи), наиболее поздние создавались, возможно, еще в эпоху арабского завоевания. О существовании в Тоха- ристане и прилегающих к нему областях особого письма сообщает китайский паломник Сюань-Цзан, побывавший в районах по верхнему течению Аму-Дарьи (перваяполовина VII в.). Согласно Сюань-Цзану, в Бамиане «употребление письма, правил веры и монет такое же, как и в царстве Ту-хо-ло (То- харистан); язык несколько отличен». В стране Каписы «письменность во многом соответствует письменности Ту-хо-ло; обычаи, язык и правила веры довольно различны». В Шугнане (Ше-ки-ни) «письменность та же, что и в царстве Ту-хо-ло; в языке имеются отличия». В стране Шанг-ми40 «письменность та же, что в стране Ту-хо-ло; язык — другой». Он же сообщает о наличии в Тохаристане большого числа литературных сочинений, превышающих по объему согдийские. Чрезвычайно важны сведения Сюань-Цзана о письменности Тохаристана: «Количество букв этого письма — 25... Письмо читается горизонтально, слева направо»41.
Принадлежащее Сюань-Цзану описание тохарской письменности свидетельствует о том, что это греческого происхождения письмо употреблялось в Тохаристане еще в VII в. Можно предполагать, что это же письмо имел в виду арабоязычный автор ас-Самани (XII в.), сообщавший, что в период арабского завоевания в областях Вашгирд (совр. Файзабад) и Кувадиан (совр. Шаартузский район) в нижнем течении Кафирнигана (Южный Таджикистан) существовал особый алфавит, «которым были написаны книги»42.
Тохарское письмо известно в двух основных разновидностях:
1) 	Монументальное письмо, представленное легендами кушанских монет и печатей и характеризующееся угловатым начертанием знаков. Особенно ярко выраженную прямо- и остроугольную форму имеют знаки, сохранившиеся на фрагментах настенной надписи из Сурх-Қотала. В происходящей оттуда же большой надписи с именем Канишки знаки угловатой формы чередуются с округленными.
2) 	Курсивное письмо. Представлено известным манускриптом из Лоу-Ланя, берлинскими «эфталитскими» фрагментами, надписями из Урузгана, а также легендами кушано-саса- нидских монет и некоторых кушанских и «эфталитских» печатей.
Палеографическое изучение всех этих документов показывает, что тенденция к курсивному написанию, проявляющаяся уже в памятниках монументального письма (округленные
446


Большая надпись с именем Канишки (Сурх-Котал).


формы некоторых знаков), постепенно усиливалась и что к эпохе эфталитов курсивный характер письма окончательно возобладал над монументальным.
Қ памятникам тохарского письма относятся надписи (наскальные, на каменных плитах, черепках, предметах материальной культуры и пр.), рукописи, легенды монет и надписи на печатях.
1. 	Надписи из раскопок на холме Сурх-Котал в Северном Афганистане, на левом берегу р. Кундуз (район Баглана). Все найденные здесь надписи и их фрагменты датируются по палеографическим и археологическим данным кушанской эпохой: а) 12 фрагментов большой настенной надписи43, б) Незаконченная надпись. Состоит из одного слова и еще нескольких знаков. Содержала, возможно, формулу с датой44, в) Надпись Паламеда 45. Содержит в сохранившейся части три строки. Во второй строке читается: KIPAOMI ВАГОААГГО «(я) соорудил (это) святилище». Как показал В. Б. Хеннинг, этот термин отразился в топонимике прилегающего к холму района, дав название городу Баглан, лежащему в настоящее время на правом берегу реки. Третья строка читается по-гречески и содержит греческое имя собственное — Паламед, по всей вероятности, лицо, принимавшее какое-то участие в строительстве храма (архитектор? руководитель работ?), г) Большая надпись с именем Қанишки.
Недавно (6. V. 1957 г.) открытая и опубликованная46 надпись с именем Канишки из раскопок кушанского святилища в Сурх-Котале является наиболее значительным из всех известных до сих пор памятников тохарского письма. Надпись содержит 25 строк (от 29 до 48 знаков в каждой) текста, полностью сохранилась и вполне поддается чтению. Хотя начатая А. Мариком дешифровка надписи еще не дает пока сколько- нибудь полного контекста, издателю удалось разобрать в ней имя Канишки, его титул, дату и ряд других слов и терминов47, д) Фрагмент надписи (одно неполностью сохранившееся слово) на колонке, е) Фрагмент надписи (два знака) на грубо обтесанном камне.
Там же найдена надпись из трех строк, нанесенных черной краской на поверхность отшлифованного камня. Письмо и язык надписи пока не определены48.
2. 	Две наскальные надписи, открытые в 1953 г. в районе г. Урузгана (Центральный Афганистан, к северо-западу от Кандагара). Содержат один и тот же краткий текст, не поддающийся пока удовлетворительному истолкованию.
По заключению издателя этих надписей, обе они относятся ко времени около 500 г. н. э.49. Такая датировка вызвала возражения В. Б. Хеннинга, относящего их, видимо, ко времени, значительно более позднему50.
448


3. 	Надпись и отдельные знаки на черепках, найденных Французской археологической экспедицией в Бактрах (район совр. Балха) 51.
4. 	Надпись на фрагменте погребального хума I—II вв. н. э., найденного в 1951 г. в г. Душанбе,— первый памятник тохарского языка и письма из правобережного Тохаристана52.
5. 	Надпись на бронзовом колокольчике, найденном в 1952 г. близ селения Дашти-джум Кулябского района Таджикской ССР и ориентировочно датируемая I—II вв. н. э. Надпись состоит из 17 рельефных знаков53.
Отдельные знаки греческого алфавита обнаружены также на кирпичах городища Кухна-кала (Вахшская долина), датируемого И — началом I в. до н. э.54 и городища Қей-Қобад- шах (низовья Кафирнигана), возникшего в III в. до н. э.55.
С. К- Кабанов упоминает56 «кушанскую» (по определению К. В. Тревер) надпись на сосуде, найденном на Фархадстрое (УзССР) и датируемом I—II вв. н. э. Однако характер знаков этой надписи, насколько можно судить по приведенной фотографии, весьма неясен.
Имеющиеся рукописи тохарского письма происходят с территорий, лежащих за пределами Средней Азии. Это фрагмент рукописи, найденный А. Стейном в 1916 г. в Лоу-Лане (Китай)57 и опубликованный в 1944 г. Ф. В. Томасом58, и семь «эфталитских» фрагментов из Турфанского оазиса (Восточный Туркестан), добытые немецкой археологической экспедицией и хранящиеся в Берлине. Фрагменты опубликованы О. Хансеном 59.
Известно довольно значительное число монет, оставленных представителями тохарских, сакских и хионитских династий, правивших на территории древней Бактрии, главным образом кушанскими и эфталитскими царями60.
Легенды этих монет, чеканенные алфавитом греческого происхождения, небогаты, разумеется, языковым материалом. Однако они содержат имена кушанских и эфталитских царей (Канишка, Хувишка и др.), царские титулы (PAONANO РАО)—«шахиншах», ср. ср.-перс, шаҳаншаҳ [на монетах Канишки, Хувишки, Васудевы]), имена божеств — Будда (на монетах Канишки), Митра (на монетах Канишки и Хувишки) и т. д. Исследованию этих монет посвящена обширная литература, в том числе работы Херцфельда, Юнкера, Гиршмана и ряда других ученых61. Последняя сводка легенд на монетах кушанских царей принадлежит А. Марику62.
Известны также выполненные той же разновидностью греческого письма надписи на печатях, хранящихся в музеях Кабула, Пешавера, Тегерана, Калькутты, Оксфорда, Лондона, Кембриджа. Сведения о них имеются в работах Херцфельда, Гиршмана, Уайтхеда, Бивара, Марика63.
29
Заказ 3970
449


О языке памятников тохарского письма
Вопрос о языке (языках?) па-мятников тохарского письма весьма сложен64. Большинство памятников небогато по своему языковому материалу, а единственный зна¬
чительный по объему связный текст — большая надпись с именем Канишки еще не получила окончательного истолкования. Можно с уверенностью сказать, что представленный в этих памятниках язык — иранский. Об этом говорят имена собственные, титулы (РАО — «шах», ср. совр. тадж. шоҳ; PAONANO РАО — «шахиншах»; ВАГО — «бог»), корневая лексика (-HOYPO— «сын», ср. ново-перс. пур; МАО — «месяц», ср. совр. тадж. моҳ; NAMO — «имя», ср. совр. тадж. ном; ЮГО — «один» / айва-ка; АВО — «вода», ср. совр. тадж. об), глагольные формы (Қ1РДО — «делать, сооружать», ср. совр. тадж. кард(ан); KANAO — «копать», ср. совр. тадж. канд(ан) и т. д.). Более того, с большой долей уверенности можно сказать, что перед нами язык восточноиранский, тесно связанный, с одной стороны, с сакско-хотанским65, с другой — с древними восточноиранскими языками Средней Азии — согдийским и хорезмийским. Об этом свидетельствует ряд историко-фонетических показателей, в том числе такой характерный фонетический переход, как и др.-ир. -хт->-ғд-66 [ср. сосо^бо / * ава-сухта- «гореть, сжигать», ср. совр. тадж. сӯхт(ан)\. Интересен переход (* бага-данака- > бағ-
лан) 67, объединяющий язык надписей из Сурх-Котала с современным пашто и мунджанским.
Однако при настоящем уровне знаний трудно сказать, отражают памятники тохарского письма какой-либо один сак- ско-тохарский диалект или несколько; принадлежит этот диалект древнему населению Бактрианы — Тохаристана или же тем тохарским пришельцам, которые захватили эту территорию во II в. до н. э. и из среды которых выдвинулся род Кушанов? А. Марик, исходя из различных форм титулатуры и имен собственных, а также из соображений исторического характера, полагает, что собственно диалект кушанов был одним из сакских диалектов, близких к хотанскому, в то время как диалект монетных легенд и большой надписи с именем Канишки является языком древней Бактрии. На этом основании В. Б. Хеннинг предлагает называть язык этой надписи бактрийским и определяет его как язык, стоящий между пашто и мунджанским, с одной стороны, согдийским, хорезмийским и парфянским — с другой. Более поздние памятники могут отражать, разумеется, диалект или диалекты более поздних пришельцев на эту территорию. Судя по приведенным выше сведениям Сюань-Цзана, тохарское письмо применялось для фиксации различных языков и диалектов, при этом диалекты собственно Тохаристана, Бамиана и припамирских
450


областей (Шугнана) были, видимо, близки друг к другу. Из сообщений Хой-Чао о его путешествии (726—727 гг.) можно предположить, что в это время часть населения Хутталя говорила еще по-тохарски. Название «тохарский» было известно еще Бируни, который приводит названия на в своей
«Китаб ас-сайдана» («Книге лекарств»).
Открытие и описание первых согдийских до- Памятники согдий- Кументов, происходящих с территории собст- ского языка венно Согда, связано с раскопками замка на горе Муг, произведенными в 1933 г. экспедицией Таджики- станской базы АН СССР под руководством А. А. Фреймана. Развалины замка расположены в верхнем течении р. Зерав- шан около селения Хайрабад Айнинского (бывшего Захмат- абадского) района Таджикской ССР (примерно в 120 км к востоку от Самарканда) 68.
Всего на горе Муг было добыто 89 документов (включая фрагменты) на согдийском, арабском и китайском языках, из них: на тонкой бумаге китайского образца — 25 документов; на коже — 41 документ; на дереве (палки)—23 документа. 80 рукописей, в том числе 74 согдийских, были определены и описаны А. А. Фрейманом (1934 г.) 69. В указанной описи и в предварительном сообщении о результатах работы экспедиции 70 им же дано предварительное чтение отрывков из согдийских документов, определены упоминающиеся в них титулы, имена собственные, географические названия (Самарканд, Пенджикент, К-штут), 'календарные термины, идеограммы и т. д.
Расшифровка и полное издание согдийских документов мугской коллекции, как и всяких других древних документов, написанных на малоизученных языках, сопряжены с большими трудностями. В данном случае эти трудности усугубляются еще двумя обстоятельствами: во-первых, курсивным (часто небрежным) характером письма мугских документов, при котором начертания знаков видоизменяются, отдельные знаки сливаются друг с другом и т. д.; во-вторых, характером самих документов (хозяйственные записи, деловая переписка, юридические акты), содержащих большое число слов и понятий, относящихся к повседневной жизни и быту согдийцев начала VIII в. н. э., т. е. к тем областям исторического прошлого, которые нам менее всего известны.
Полное издание документов с горы Муг осуществляется Институтом народов Азии АН СССР. В качестве образца ниже приводится перевод отрывка одного из мугских документов донесения Деваштичу от его эмиссара Фатуфарна, посланного в Чач (совр. Ташкент) и соседние районы для установления связи с правителями Чача, Ферганы и с каганом, и передачи им послания Деваштича: «Господину, государю^ великому оплоту, согдийскому царю, самаркандскому госу-
29* 451


дарю Деваштичу от его ничтожнейшего («миллионного») раба Фатуфарна — донесение («ответ, обращение»). Господин, государь (тебе), великославному, много приветов я адресую. И, господин, я прибыл сюда, к чачскому государю. И, господин, я и письма передал, и то, что следовало устно сообщить («что на языке обращение было»), я полностью без остатка изложил — и тудуну71, и „помощнику”. И, господин, письмо кагану и письмо ферганскому царю я через („в руке”) ферганского тутука72 ферганскому царю переслал. И, господин, я потому дальше («наверх”) не могу пойти, что, господин, каган передвинулся(?), совсем его не видно («невидимый есть»). И, господин, от тудуна и от «помощника» я получил письма («письмо») и ответы. И, господин...»»73.
Открытие и изучение рукописей мугского архива сыграло и продолжает играть выдающуюся роль в исследованиях по истории и истории культуры Средней Азии, по согдийскому языку и письму, по иранскому языкознанию в целом74.
В ходе больших археологических работ, ведущихся на территории Средней Азии советскими исследователями, пополняются постепенно собрания согдийской эпиграфики и нумизматики.
Известны согдийские надписи на черепках, на геммах, на памятниках торевтики. Среди этих надписей отметим:
1) 	Надпись на фрагменте сосуда из раскопок В. В. Григорьева (1937 г.) на городище Тали-Барзу (вбок югу от современного Самарканда). Надпись состоит из шести знаков и читается А. А. Фрейманом р’м’нт «всегда, постоянно»75.
2) 	Надпись на ручке сосуда из раскопок А. Н. Бернштама (1938 г.) в Киргизии. Надпись прочтена А. А. Фрейманом пун — «полный» (ср. совр. ягноб. пун в том же значении) и датирована временем после VIII в. н. э.76.
3) 	Надпись согдийским курсивным письмом на фрагменте сосуда из раскопок А. А. Марущенко (1937 г.) на городище Старого Мерва (Гяур-кала). Надпись77 плохо сохранилась и не дает полного контекста. Содержит титулатуру какого-то знатного лица. Датируется ориентировочно VIII в. н. э., но может относиться ко времени, несколько более раннему.
4) 	Фрагмент сосуда с несколькими знаками согдийского письма, палеографически датируемыми V—VI вв. н. э. Фрагмент найден в 1939 г. В. Р. Чейлытко при раскопках тепа Чильхуджра78.
5) 	Фрагмент сосуда из раскопок древнего Пенджикента (1952 г.) с надписью из трех слов, читаемых «объем — шесть внтк».
6) 	Фрагмент сосуда из раскопок древнего Пенджикента (1952 г.) с надписью из двух знаков: йв— («1» или «ячмень»?.) 79.
45В


7) 	Фрагмент сосуда из раскопок древнего Пенджикента (1949 г.) с надписью из четырех знаков. Палеографически надпись может относиться к VI—VII вв. н. э., что не противоречит и археологическим данным80.
8) 	Небольшая черная галька из раскопок древнего Пенджикента (1952 г.) с выгравированными на ее поверхности цифровыми знаками (XX—XX—XX—II). Галька служила, видимо, гирей, вес которой и обозначен цифрой. Датируется VI—VIII вв. н. э.81.
9) 	Гемма с согдийской надписью из собрания Музея истории Узбекской ССР в Ташкенте. Надпись состоит из одного»
Надпись на фрагментах серебряного сосуда из Мунчак-тепе.
слова и читается В. А. Лившицем аштат (ср. ав. арштйт—«божество прямоты, праведности», согд. аштат — название 26-го дня месяца) 82.
Памятники торевтики с согдийскими надписями, распространявшиеся по древним торговым путям далеко за пределы Согда, обнаруживаются в самых различных районах Советского Союза. Известны:
10) 	Серебряное блюдо с согдийской надписью из собрания Государственного Эрмитажа83. Найдено в 1893 г. в деревне Керчево бывшего Чердынского уезда Пермской области Надпись состоит из четырех групп знаков. Чтение Э. Херцфельда (первое слово марғ-хватав — «владетель Мерва», четвертое слово шатревар— название месяца) 84 подвергнуто основательной критике Ф. А. Розенбергом и более поздними исследователями.
И) Надпись на блюде византийского происхождения, найденном на Урале, в 30 км от Кунгура (собрание Государственного Эрмитажа). Надпись состоит из трех слов, выполненных знаками, идентичными знакам на легендах бухарских 453


монет. Надпись читается «Государь Бухары..?» (имя собственное?) и датируется по палеографическим данным концом VI — началом VII в. н. э.
12) 	Надпись на серебряном кувшинчике, найденном в 1926 г. на территории Пермской области (собрание Государственного Эрмитажа). Надпись состоит из шести или семи слов и группы цифр. Перевод: «Из... (имущества?) царя Ширака. Вес — 265. Всегда вкушай». Надпись датируется по палеографическим данным V—VI вв.
13) 	Надпись на четырех фрагментах серебряного сосуда из раскопок 1944 г. на городище Мунчак-тепе (в районе Фархад- ской ГЭС на Сыр-Дарье). Содержит, видимо, определение стоимости сосуда в динарах и драхмах. Датируется по палеографическим данным V—VI вв. н. э.85.
14) 	Надпись на серебряной чаше86, читаемая В. Б. Хеннингом «эта (винная) чаша из имущества Прд'рч (имя собств.); 60 драхм (вес)»87.
Есть основания полагать, что к числу согдийских относятся также некоторые надписи на геммах, сосудах и черепках, пока не распознанные или же ошибочно принимавшиеся за среднеперсидские, «аршакидско-пехлевийские» и даже уйгурские. При раскопках на горе Муг было найдено Согдийские несколько согдийских монет (одна серебря- монеты ная и пять меднь1Х) Последующие археологические работы на территории Средней Азии и особенно работы Согдийско-таджикской археологической экспедиции на городище древнего Пенджикента значительно увеличили количество известных монет согдийского чекана и стимулировали развитие работ в области согдийской нумизматики88.
В настоящее время окончательно доказано, что согдийскими и по характеру письма, и по языку являются легенды многочисленных древних монет, найденных в Бухарском оазисе и давно уже привлекавших внимание науки. Легенды этих монет читаются «государь, царь Бухары»89. Известные бухарские монеты этого типа датируются временем примерно с середины V в. н. э.90 и до начала IX в. На ранних монетах этой группы, наряду с согдийской, имеется и пехлевийская надпись, имитирующая надписи на пехлевийских монетах. На поздних образцах (с последней четверти VIII в.) пехлевийская надпись сменяется арабской.
Мугский архив является первой коллекцией Памятники согдий- согдийских документов, происходящих с заК°пределами территории собственно Согда.
Средней Азии Поскольку язык мугских документов оказался идентичным языку группы ираноязычных памятников, найденных в Синьцзяне экспедициями начала XX в., то тем самым было окончательно подтверждено
454


Согдийский документ на коже (25 АЗ из собрания с горы Муг).
положение о том, что эти последние также написаны на согдийском языке91.
Эти документы, написанные различными алфавитами арамейского происхождения — манихейским, сирийским и еще •одним, известным по ранее открытым уйгурским документам92, •содержат преимущественно духовные сочинения (буддийские, христианские и манихейские) и относятся в основном к VIII— X вв. н. э.
Помимо текстов манихейских, буддийских и христианских, из Восточного Туркестана происходит еще одна группа согдийских документов, известная в науке под названием «Старые согдийские письма». Эти документы были найдены экспедицией А. Стейна 1906—1908 гг. в развалинах сторожевой башни к западу от Дуньхуана. Қак показало исследование (1911 г.) французского ираниста Р. Готьо, документы написаны на согдийском языке и представляют собой частную переписку. Документы датируются началом IV в. н. э.93 и являются, таким образом, наиболее ранними из всех известных науке связных согдийских текстов. От литературных текстов религиозного содержания «Старые письма» отличаются, естественно, своим эпистолярным стилем, обиходным, разговорным языком. Они содержат значительное число слов,
455


относящихся к повседневному быту и не встречающихся в текстах религиозного содержания. Последнее обстоятельство, а также плохая сохранность этих интереснейших документов не позволяют пока дать достаточно четкую их интерпретацию. Среди этих документов мы встречаем письмо дочери к матери (письмо I), в котором дочь, жалуясь на различные притеснения, просит мать разрешить ей приехать; отправленное из Дуньхуана письмо жены и дочери (на одном листе) к мужу и отцу (письмо III); несколько деловых писем (II, IV, V, VI) сообщают о наличии, закупках и продаже различных товаров, (вино, перец, рис и т. д.), о ценах на них, о различных денежных расчетах, о голоде в Дуньхуане и т. д. Адресованное в Самарканд письмо II содержит, кроме того, сведения о политических событиях, имевших место в Китае в 311 г. н. э., и точную дату. В этом же письме (строки 19—20) сообщается о 100 благородных («свободных») самаркандцах, находящихся в Друане — Дуньхуане. В тексте писем много (свыше- 20) имен собственных (в большинстве своем с прозрачной иранской этимологией), 11 географических названий, титула- тура, формулы приветствий. Документы в целом чрезвычайно- важны для исследования внутренней жизни согдийских колоний Восточного Туркестана, но контексты, к сожалению, почти везде отрывочны.
Особый интерес представляет найденный в Синьцзяне- и хранящийся в Британском музее фрагмент рукописи. (16 неполных строк), содержащий отрывок сказания об эпическом Рустаме (эпизод о борьбе Рустама с дэвами),— факт первостепенного значения для истории таджикской литературы. Другой фрагмент этого уникального произведения, согдийской письменности был найден экспедицией Пельо и хранится в Национальной библиотеке в Париже. Оба фрагмента, составляющие, по мнению Хеннинга, части одного целого, опубликованы Э. Бенвенистом с переводом на французский язык94: «...Рустам, таким образом, преследовал их до ворот города. Многие погибли, затоптанные под его ногами. Тысячи были [обращены в бегство]. Войдя в город, они заперли его ворота. Рустам вернулся обратно с великой славой. Он дошел до прекрасного пастбища, остановился, расседлал своего коня [и] пустил его пастись. Сам он снял с себя снаряжение, поел, насытился, разложил свое снаряжение, лег и уснул. Дэвы толпой (?) пошли... [и] сказали друг другу: «Какое великое зло и великий позор для нас, что мы были заперты в городе одним единственным всадником. Чего мы не сделаем? Или мы все умрем [и] покончим, или отомстим за царей». Дэвы начали приготовляться... С силой и сильными ударами (?) они отворили ворота города. Много дэвов... многие взобравшиеся на колесницы, многие на слонах, многие 456


на... многие на сг.иньях, многие на лисицах, многие на собаках, многие на змеях [и] ящерицах, многие пешком, многие летая, как коршуны, а также (?) многие шли перевернутыми головой вниз и ногами кверху... долгое время. Они подняли дождь, снег, град [и] сильный гром; они издавали вопли; испускали огонь, пламя и дым. Они отправились на поиски доблестного Рустама... Рахш с пламенным дыханием (?) пришел [и] разбудил Рустама. Рустам проснулся (?), он быстро надел опять свою одежду из шкуры пантеры, нацепил свой колчан (?), вскочил на Рахша [и] ринулся на дэвов. Когда Рустам издали увидел воинство дэвов, он сказал Рахшу: «...мало пугайся»... Господин, если дэвы у луга... Рахш согласился. Потом Рустам повернул вспять; когда дэвы [его] увидели, они быстро устремили своих боевых коней. Одновременно пешие солдаты сказали друг другу: «Теперь храбрость военачальника [Рустама] сломлена. Он больше не сможет вступить с нами в бой. Ни в коем случае не давайте ему бежать и не пожрите его, но захватите живьем, чтобы мы подвергли его очень жестокой казни». Дэвы сильно друг друга ободрили (?), они испустили дружный вопль [и] отправились в погоню за Рустамом. Тогда Рустам обернулся. Он бросился на дэвов, как яростный лев на добычу, как доблестный... на стадо, как сокол на...»95.
Известны также несколько надписей на согдийском языке, найденных за пределами Средней Азии. Первая из них представляет одну из версий трехъязычной надписи 96, открытой в 1889 г. русским исследователем Н. М. Ядринцевым на левом берегу р. Орхон, в руинах древней столицы уйгуров Карабал- гасуна (Северная Монголия). Первоначально эта версия была принята за уйгурскую, и лишь в 1909 г., после открытия согдийских документов из Восточного Туркестана, Ф. В. К. Мюллеру удалось установить, что она составлена по-согдийски и высечена курсивным шрифтом, напоминающим шрифт согдийско-буддийских рукописей. Лишь отдельные части согдийской версии поддаются удовлетворительному чтению и истолкованию. Другая надпись обнаружена в Ладаке (на границе Кашмира и Тибета). Она оставлена самаркандским согдий- цем Ношфарном, христианином по вероисповеданию, и датирована 210 г. неизвестной эры97. Известна также надпись на черепке из раскопок в Балхе.
Приведенный выше краткий обзор памятников согдийской письменности свидетельствует о чрезвычайно широком для своего времени распространении согдийского языка и письма98. Обнаруженные памятники согдийского языка и письменности говорят о том, что, начиная с первых веков нашей эры и вплоть до начала II тысячелетия, согдийский язык и письмо употреблялись не только на территории собст457


венно Согда (долина Зеравшана с основными центрами в Самарканде и Бухаре и прилегающие районы), но и далеко за его пределами — от Мерва на юго-западе до Китая и Монголии на востоке и северо-востоке. Находки этих памятников свидетельствуют о значительной роли, которую играли сог- дийцы, согдийский язык и письмо на важнейших путях международной торговли того времени. В основанных выходцами из Согда многочисленных колониях жило довольно значительное население, поддерживавшее связь со своей родиной и способствовавшее распространению согдийского языка и письма ".
Несмотря на то что известные нам согдийские документы происходят со столь обширной территории и из различных по своей религиозной принадлежности общин, язык этих документов может быть признан во всем основном идентичным. Это и понятно, если учесть тесную и постоянную связь жителей согдийских колоний со своей родиной. Жители согдийских торговых факторий далекого Синьцзяна говорили и писали, естественно, на том же самом согдийском языке, что и их сородичи в Согде, и происходящие отсюда документы являются, таким образом, источником для изучения языка собственно Согда.
Что касается отдельных различий в стиле, морфологии, синтаксисе, лексике манихейско-согдийских, буддийско-согдийских и христианско-согдийских текстов, то они объясняются, разумеется, не тем, что согдийцы-манихеи, согдийцы- буддисты и согдийцы-христиане говорили на различных языках, а различной культурно-исторической средой, в которой эти тексты создавались, переводились, переписывались.
Буддийские тексты, происходящие из буддийских монастырей Центральной Азии, переводились в основном с китайского и санскрита. Их особенности объясняются во многом влиянием языка оригинала, с которого делался перевод, иногда его непониманием. Влиянием сирийского оригинала объясняются также многие особенности христианско-согдийских текстов (Евангелия и др.). В согдийско-манихейских текстах встречается довольно большое число персизмов и парфянизмов, что обусловлено, вероятно, смешанным в этническом и языковом отношениях составом манихейских общин Центральной Азии (согдийцы, персы, парфяне и др.) |0°. Необходимо также иметь в виду, что дошедшие до нас памятники согдийского языка отражают различные этапы его развития. Наиболее консервативны по своему языку согдийско-буддийские тексты и примыкающие к ним в языковом отношении документы мугского архива101, «Старые письма», фрагменты согдийского эпоса (отрывок о Рустаме) и некоторые другие памятники. Все эти тексты отражают канонизированный литературный согдийский язык, сравнительно строго сохраняющий древние грам- 458


магические формы и историческую орфографию, сложившуюся за несколько веков до того времени, к которому относятся сами тексты. К этой группе памятников примыкают по языку и некоторые манихейские тексты. Однако другая часть манихейских текстов и особенно тексты христианские отражают уже другой, более поздний этап истории согдийского языка. Это проявляется и в стертых грамматических формах и в орфографии христианских и части манихейских текстов, не скованных исторической традицией и ближе отражающих живую согдийскую речь VIII—X вв.102.
Среди памятников согдийского языка и письма, найденных в Восточном Туркестане, имеются тексты эпического и сказочного содержания, в том числе упоминавшиеся фрагменты сказания об известном эпическом богатыре Рустаме, притчи из «Калилы и Димны» и т. д.
Большой культурно-исторический интерес представляет обнаруженный среди согдийско-манихейских текстов «Список народов» (VIII—IX вв. н. э.), сохранивший науке согдийскую передачу известных согдийцам племен и народов (21 название). Здесь мы встречаем персов, бухарцев, тохаристанцев, жителей Чача, согдийцев, чаганианцев и т. д.
Публикация и изучение памятников согдийской письменности все больше выявляют огромную роль, которую играли сог- дийцы в развитии литературных сюжетов, вошедших впоследствии в сокровищницу таджикской художественной литературы.
Основы согдийской грамматики были заложены, как уже указывалось выше, К. Г. Залеманом. Выдающуюся роль в изучении согдийской грамматики сыграли также труды известных французских ученых Р. Готьо и Э. Бенвениста. Последняя сводная грамматика согдийского языка, основанная на манихейских текстах, принадлежит И. Гершевичу103.
* * *
Лингвистические данные, извлеченные из перечисленных выше памятников, свидетельствуют о том, что все они составлены на языках и диалектах, относящихся к группе (семье) иранских языков.
Все дошедшие до нас подлинные памятники древних иранских языков, происходящие с территории Средней Азии, относятся ко времени начиная с IV—III вв. до н. э., т. е. к той эпохе развития иранских языков, которая известна в науке под названием «среднеиранской» и которая представляет переходный этап, связующее звено между древне- и новоиранскими языками. Эта эпоха характеризуется дальнейшим отходом иранских языков от древнеиранского состояния, постепенным упрощением, разложением древнеиранского флективного строя 459


(характерного для языка Авесты и древнеперсидского) и соответственным усилением роли аналитических образований. На протяжении среднеиранской языковой эпохи (IV—III вв. до н. э. — VIII—IX вв. н. э.) продолжалось развитие и углубление первоначально незначительных различий между древними иранскими диалектами (группами диалектов) — процесс, результатом которого явилась далеко зашедшая к концу этой эпохи дифференциация между отдельными иранскими языками. Однако к началу среднеиранской языковой эпохи эти различия еще невелики. Об этом свидетельствует сопоставление грамматического строя и лексического материала древних иранских языков, об этом же говорят и свидетельства современников. Страбон сохранил нам свидетельство более древнего греческого автора — Эратосфена (ок. 276—194 гг. до н. э.),. сообщающего, что жители Персии, Мидии, Бактрии и Согдианы «одноязычны до малого», т. е. «по существу одноязычны»104. Қ несколько более позднему времени (II в. до н. э.) относятся сведения известного китайского дипломата и путешественника Чжан-Цяня, побывавшего в Средней Азии в конце II в. до н. э. Чжан-Цянь указывает, что «От Давани (Фергана) на запад до государства Аньси (Парфия), хотя есть большая разность в наречиях, но язык весьма сходен и в разговорах понимают друг друга» 105.
Из древних иранских языков и диалектов Средней Азии и прилегающих районов согдийский, хорезмийский и сакско-то- харско-эфталитские диалекты относятся к восточной подгруппе иранских языков, т. е. к той подгруппе, развитие которой протекало с древнейших времен на территории Средней Азии и современного Афганистана. Для языков и диалектов этой подгруппы характерна большая, чем для западноиранских языков, устойчивость флективного грамматического строя. Согдийский, хорезмийский и сакский (хотанский) языки сохраняют еще некоторые падежные и родовые окончания,, отражающие — в преобразованном, разумеется, виде — систему древнеиранской флексии. Восточноиранские языки объединяются также рядом важных историко-фонетических показателей, в том числе таким характерным, как переход древних начальных звонких смычных (б-, б-, г-) в соответствующие щелевые в, 6, ғ. Ср., например, др.-ир. братар— «брат»г бар «нести, уносить» (совр. тадж. бародар, бурдан // бар-)
и согд. вр’т — «брат», согд. вар-, Хорезм, вар- (осн. пр. вр.) — «уносить»; др.-ир. дар—«держать, иметь» (сов. тадж. дош,- танЦдор-) и согд. д’р-, Хорезм. дар с тем же значением; др.-ир. гау «корова», гауша— «ухо» (совр. тадж. гов, гӯш) и согд. ғ'в, ғуш с тем же значением.
Для синтаксиса восточноиранских языков характерна позиция определения перед определяемым словом. Ср. Хорезм. 460


хуб-ам дуғд — «моя хорошая дочь» (совр. тадж. духтар-и ху- бам), согд. панчи МР'Й — «господин Панча» и т. д. В подгруппе восточноиранских языков и диалектов особенно тесные связи отмечаются между согдийским и хорезмийским 106. Несколько особняком от них развивались, видимо, бактрийские, сакско-тохарские и эфталитские диалекты Бактрии и Восточного Туркестана.
В отличие от согдийского, хорезмийского и сакско-тохар- ‘Ско-эфталитских диалектов парфянский относится к западноиранской подгруппе иранских языков. Однако распространение его на территории Хорасана, смежной с территорией распространения восточноиранских языков, наложило на него отпечаток в виде ряда характерных восточноиранских элементов 107.
Парфянский язык, распространенный первоначально в древней Парфии (историческая провинция к юго-востоку от Каспийского моря), стал при Аршакидах (III в. до н. э.— III в. н. э.) языком управления для всего Парфянского царства, включавшего в свой состав, начиная со II в. до н. э., Иран и ряд областей Средней Азии. О роли парфянского языка в Хорасане в первые века нашей эры можно судить по тому факту, что, направляя туда своего проповедника Мар Ammo (III в. н. э.), Мани придавал особое значение познаниям его в парфянском (пахлаванйг) языке и письме 108. Но к эпохе арабского завоевания парфянский язык был уже, по-види- мому, полностью вытеснен среднеперсидским (во всяком случае в городских центрах) 109, и подлинное значение слова пахлавйнйг было уже неизвестно арабоязычным авторам. Неизвестны парфяне и согдийскому «Списку народов» (VIII в.).
Последующее распространение персидского (таджикского) языка на территории Мавераннахра и древней Бактрии110 приводило к постепенному вытеснению согдийского языка с территории древней Согдианы, бактрийских и сакско-тохар- ских диалектов с территории древней Бактрии. В ходе этого процесса население, говорившее прежде на согдийских, бактрийских и тохарских диалектах, переходило постепенно (через промежуточный этап двуязычия) на новый для него персидский (таджикский) язык. Детали этого процесса еще недостаточно хорошо известны науке. На основании документов с горы Муг можно, однако, с уверенностью утверждать, что в первой четверти VIII в. население долины Зеравшана (во всяком случае в районах, лежащих выше Самарканда) говорило и писало еще по-согдийски. Интересный факт, относящийся к периоду арабского завоевания Бухары, сообщает Наршахи. Завоеватели принуждали население города ходить на молитву в мечеть, построенную в 713 г. Но поскольку бухарцы (или какая-то их часть) не понимали в то время ни 461


арабского, ни персидского (таджикского) языков, то позади молящихся стоял специальный человек, который подсказывал им по-согдийски, когда нужно становиться на колени или выполнять какие-либо другие требования ритуала. Свидетельства о сохранении согдийской речи в районе Бухары имеются еще для X в. ш.
Проникновение на территорию Средней Азии тюркской речи связано с грандиозными передвижениями кочевых племен Северо-Восточной и Центральной Азии, начавшимися около рубежа нашей эры и продолжавшимися, то ослабевая, то вновь усиливаясь, на протяжении многих последующих веков. Какая-то часть этих племен, в том числе и племена тюркоязычные, во время своих набегов и переселений оставалась на территории Средней Азии. Особенно увеличивается количество тюркоязычного населения Средней Азии со второй половины VI в. н. э., когда отряды тюркского каганата захватили после разгрома эфталитов (между 563 и 567 гг. н. э.) власть на территории Среднеазиатского междуречья. С этого времени тюркоязычные племена играют все более заметную роль в процессах этно- и глоттогенеза Средней Азии (особенно в северных и северо-восточных областях). А. Н. Бернштам относил начало этого процесса на территории Ферганы к VII в. н. э.112, Б. А. Литвинский — к несколько более раннему времени (VI—VII вв.) нз. О наличии тюркоязычного населения в Хуттале сообщает Хой-Чао, сведения которого относятся к 726—727 гг. 114.
В восточных областях Средней Азии (особенно в Семиречье) и в Восточном Туркестане, где издавна существовали многочисленные согдийские колонии, согдийская речь вытеснялась постепенно тюркской 115. Тюркским же были вытеснены сакские диалекты Хотана и других оазисов Восточного Туркестана, где, как мы знаем по хотанским документам, еще в конце 1 тысячелетия н. э. звучала иранская речь.
Аналогичным путем протекал — только значительно позднее— процесс тюркизации на территории Хорезма. По свидетельству великого ученого Средней Азии, хорезмийца по происхождению, ал-Бируни, «природным» для него был хорез- мийский язык. Фразы, даже целые диалоги на хорезмийском языке встречаются, как известно, еще в сочинениях XII — XIII вв. Однако в этих же сочинениях встречаются и тюркские слова и цитаты, что указывает на наличие в Хорезме XIII в. определенного (вероятно, довольно значительного) количества тюркоязычного населения. Такой вывод подтверждается и свидетельствами современников, например, Плано Карпини, посетившего Хорезм в 40-х годах XIII в. и сообщающего, что в Хорезме говорят «по-комански» (т. е. на одном из тюркских наречий). Надо полагать, что к этому времени большинство 462


коренного населения Хорезма было двуязычным (хорезмий- ский и тюркский язык), причем тюркская речь уже преобладала над хорезмийской. После XIII—XIV вв. 116 мы не имеем уже о хорезмийском языке никаких сведений.
Таким образом, к моменту прихода арабов и в первые века после него древние иранские языки Средней Азии, вытесненные частично персидским (таджикским), частично тюркским, прекратили свое существование. Лишь в труднодоступной, отрезанной до недавнего прошлого от всего мира, высокогорной долине Ягноба (бассейн Верхнего Зеравшана) сохранился ягнобский язык, являющийся продолжением одного из древних согдийских диалектов. Точно так же в высокогорных долинах по верхнему течению Пянджа (Шугнан, Рушан, Иш- кашим, Вахан, Язгулем) сохранились памирские языки, сформировавшиеся на основе бактрийских, сакско-тохарских и эфталитских диалектов древности. Говорящее на этих языках (шугнанском, рушанском, ишкашимском, ваханском, язгулем- ском, ягнобском) население Таджикской ССР сравнительно немногочисленно и наряду со своими древними диалектами свободно владеет современным таджикским языком — языком таджикской социалистической нации.


ГЛАВА XI
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ ДРЕВНЕЙ СРЕДНЕЙ АЗИИ
Разработка проблемы рабовладельческой социально-экономической формации Средней Азии
Буржуазная наука неправильно освещает коренные вопросы социально-экономической истории Средней Азии и Востока в целом. Предлагаемые буржуазными историками решения этой проблемы основываются на ненаучном методологическом подходе, они искажают подлинную историческую картину.
Конкретная разработка вопроса о социально-экономических формациях на Востоке с позиций марксизма-ленинизма началась в советской исторической науке уже в конце 20-х — начале 30-х годов. Исследования в этой области имели острую политическую направленность — они опровергали западноевропейских и американских идеологов империализма, утверждавших, что якобы общественное развитие на Востоке, собственно, не имело места и что там чуть ли не в течение 5 тыс. лет существовали феодальные отношения.
Большое значение для марксистской разработки этой проблемы имело опубликование в 1929 г. замечательной работы В. И. Ленина «О государстве». В ней В. И. Ленин говорил: «Развитие всех человеческих обществ в течение тысячелетий во всех без изъятия странах показывает нам общую закономерность, правильность, последовательность этого развития таким образом, что вначале мы имеем общество без классов — первоначальное патриархальное, первобытное общество, в котором не было аристократов; затем — общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое. Через это прошла вся современная цивилизованная Европа — рабство было вполне господствующим 2 тысячи лет тому назад. Через это прошло громадное большинство народов остальных частей света» L
На основе тщательного исследования источников по истории древнего Египта и Месопотамии с позиций историка-марк-
464


систа В. В. Струве в начале 30-х годов пришел к мнению, что древневосточные государства были раоовладельческими обществами примитивного типа. В 1933 г. он сформулировал свою концепцию в специальном докладе в Государственной Академии истории материальной культуры, который и был опубликован2. Новизна конкретной постановки вопроса привела к тому, что ряд крупных ученых не согласился тогда с трактовкой этой проблемы В. В. Струве 3. Вместе с тем идея существования рабовладельческой формации на Востоке сразу приобрела и немало сторонников. Применительно к Средней Азии эта концепция тогда же была выдвинута и разработана С. П. Толстовым.
Постепенно представление о том, что народы Средней Азии прошли через эпоху рабовладельческого строя, проникает как на страницы научно-популярных4, так и специальных изданий 5.
В 40-е и 50-е годы над исследованием круга вопросов, связанных с рабовладельческой формацией в Средней Азии, работал большой коллектив советских историков и археологов. Детальному изучению подверглись политическая история, развитие производительных сил, денежное обращение, культура и другие стороны истории этой эпохи. Были сделаны попытки определить специфику среднеазиатского рабовладельческого строя и наметить этапы его развития6. Таким образом, к настоящему времени в советской науке полностью утвердилось мнение о том, что в древней Средней Азии господствовал рабовладельческий строй 7. Вместе с тем состояние и характер имеющихся источников не позволили пока прийти к однозначному решению многих важных сторон этой проблемы.
Проблема общественного строя Средней Азии в дофеодальный период
Можно считать установленным, что общество Средней Азии, начиная с VI—VIII вв. н. э., развивается в рамках феодальной социально-экономической формации. Сопоставляя имеющиеся в нашем распоряжении сведения письменных источников и археологические данные относительно производительных сил феодального общества с тем, что известно об уровне развития производительных сил в предшествующую эпоху, мы видим явления резкого различия в уровне и даже характере развития производительных сил в Средней Азии между эпохой феодализма и предшествующим временем. Эти различия прослеживаются во всех отраслях ремесла и в сельском хозяйстве. Качественному различию в развитии производительных сил должно было соответствовать изменение всего способа производства. С этой точки зрения весьма знаменательно изменение характера поселений, имевшее место в V—VIII вв. и наиболее четко прослеженное в Беркут-калинском оазисе 8. По своей планировке 30
Заказ 3970
465


типично феодальные города совершенно иные, чем города древней Средней Азии9.
Наконец, весь облик комплекса феодальной материальной и, по-видимому, духовной культуры в Средней Азии противоположен тому, что известно об эпохе древности.
Мировая история знает переход от первобытнообщинной или к рабовладельческой, или же прямо к феодальной социально-экономической формации. Все вышесказанное приводит к выводу, что в древней Средней Азии существовала иная, чем в средневековье (т. е. не феодальная), социальноэкономическая формация.
Общественный Среднеазиатское общество развивалось от¬
строй в соседних нюдь не в условиях «исторического ва- странах куума», а в обстановке тесных контактов и связей с соседними странами — Индией, Китаем, Ираном, с более отдаленной Восточной Европой и т. д. Поэтому немаловажное значение для социально-экономического развития Средней Азии имело и то обстоятельство, на каком историческом уровне находились соседние страны.
Немецкий историк-марксист В. Рубен полагает, что в Индии уже в ведический период были зачатки домашнего рабства. Он ссылается при этом на то, что — как можно судить по ведическим гимнам — рабов дарили. Завоеванное местное население было превращено в особое сословие — шудр, которых В. Рубен считает рабами. В сборнике законов брахманов указывается, что шудра — слуга и что господин при желании может его убить. По мнению В. Рубена, древнеиндийское рабовладельческое общество железного века существовало уже в 1000—700 гг. до н. э., причем он присоединяется к точке зрения В. В. Струве, согласно которой это было «неразвитое рабовладельческое общество». Положение шудр в нем, по В. Рубену, напоминало положение илотов древней Спарты. В древней Индии рабы принадлежали царям, крупным городским купцам, в меньшей степени — крупным земельным собственникам, чиновникам, жрецам, редко — крестьянам. Судя по сохранившимся памятникам письменности, рабы и рабыни в древней Индии в основном участвовали в домашних работах. Позже, в IV в. до н. э., имелись уже рабы в царских хозяйствах, рудниках и т. д. 10.
Среди историков-марксистов существуют значительные расхождения в определении общественного положения шудр (есть точка зрения, что шудры — категория зависимого населения, отличная от собственно рабов-военнопленных), но признается бесспорным, что на территории Индии в начале I тысячелетия до н. э. существовали рабовладельческие отношения п.
Определение общественного строя Китая в эпоху Чжоу 466


(1121—403 гг. до н. э.) сопряжено со значительными трудно^ стями. Некоторые китайские историки доказывают, что в это время в Китае развивается феодализм12. Однако большая группа китайских исследователей и советские ученые пришли к выводу, что Китай в эпоху Чжоу находился на рабовладельг ческой ступени развития 13. Имеются многочисленные данные о существовании в чжоуском Китае развитого рабовладения, большого числа рабов и их жестокой эксплуатации. Рабов порой обменивали на животных. (Так, в одной надписи мы читаем об обмене пяти рабов на одну лошадь и моток шелка.)
В Западном Иране, на территории Мидии, и в соседних областях в IX—VII вв. до н. э. интенсивно шло образование классового общества и рабовладельческого государства *4. В этой связи нельзя игнорировать и наличие греческих колоний в Причерноморье, с которым у Средней Азии были определенные связи. । *
СЛОЖЕНИЕ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО 1 ’ '
ОБЩЕСТВА В СРЕДНЕЙ АЗИИ 1
j I
Таким образом, в первой половине I тысяҷе- Ограниченность летия д0 н. э. Средняя Азия была окружена источников с трех СТОрОН-СТранамИ) в которых существовала или складывалась рабовладельческая формация. Этот фактор должен был сыграть немаловажную роль в том, что первые классовые общества в Средней Азии сложились в середине I тысячелетия до н. э. именно как рабовладельческие. Рабовладельческая социально-экономическая формация господствовала в Средней Азии около тысячи лет. Следует,, однако, оговориться, что динамика ее развития и ее специфические особенности нам практически почти неизвестны 15. л
Разумеется, в распоряжении советской исторической науки имеется очень много материалов о развитии производительных сил, товарно-денежных отношений и т. д., но по многим важнейшим вопросам социально-экономической истории среднеазиатского рабовладельческого общества пока материалы полностью или почти полностью отсутствуют, и лишь по рабовладению имеются некоторые данные. >
При этом не следует упускать из виду еще одно обстоятельство. Неправильно было бы ожидать, что постепенно на- капливающиеся материалы должны полностью совпадать с представлениями о рабовладельческом обществе, сложившимися в результате изучения истории Афин или Рима. Огромный фактический материал, полученный за последние десятилетия, показывает, насколько сложным и многообразным был 30*
467


социально-экономический облик различных рабовладельческих обществ.
Сейчас можно считать установленным, что чем ниже уровень социально-экономического развития, чем примитивнее общественный строй, тем менее «чистыми» оказываются экономические категории, тем более они отягощены и усложнены пережитками предшествующей формации и ее институтами. Это относится даже к античному обществу: сейчас установлено, в частности, что многие формы, созданные в таком городе-государстве, как Афины, не являются стандартом, который может быть распространен на всю Грецию16. Это положение еще более справедливо в отношении системы рабовладельческих государств в целом.
Рабы и рабовладение во второй и третьей четвертях II тысячелетия
В Средней Азии рабство как общественный институт возникает в начале I тысячелетия до н. э. Общество Авесты уже знало категории рабов и зависимых людей. Рабство пер-
до н. э. воначально существовало как патриархаль¬
ное, но постепенно превратилось в институт, во многом определявший характер общества 17.
Вхождение большей части Средней Азии в состав Ахеме- нидского государства должно было ускорить и углубить процессы развития рабовладельческих отношений ,8.
Существенно, что рабы среднеазиатского происхождения имелись в западной части Ахеменидского государства. Среди вавилонских деловых контрактов известен по крайней мере один, относящийся к 512 г. до н. э., где фигурирует рабыня — бактриянка 19> В вавилонских же документах ахеменидского времени есть упоминание о наличии в западных областях державы групп саков среди несвободного населения 20. Но непосредственно для Средней Азии мы не обладаем документальными материалами, какие имеются для Западного Ирана, Месопотамии и Египта ахеменидского времени. Вместе с тем совокупность историко-археологических данйых позволяет утверждать, что высококультурные области Средней Азии к моменту ахеменидского завоевания, находились примерно на той же ступени социально-экономического развития, что и районы Персии и Мидии. Влияние более развитых рабовладельческих отношений западной части государства должно было и на востоке, на территории Средней Азии, углубить возникавшие здесь уже до ахеменидского завоевания рабовладельческие отношения.
Неизвестно, имелись ли в Средней Азии рабовладельческие имения ахеменидских царей и их вельмож, подобные тем, что хорошо известны для западной части государства. Однако можно отметить сообщение источников о переселении по приказу Дария I в Бактрию обращенных в рабство жителей ли468


вийского города Барка. Селение, где они жили, в дальнейшем носило именно это имя21. Весьма существенно, что в Ахеме^ нидском государстве существовала практика обращать в рабов и направлять в хозяйства царя или вельмож тех, кто восставал против Ахеменидов или оказывал сопротивление их войскам. В рабство обращалось население целых городов, областей, отдельные племена22. Из среднеазиатских племен и народностей ахеменидские власти превращали в рабов не только упомянутых выше саков, но, очевидно, и не раз восстававших бактрийцев. При этом часть обращенных в рабство могла использоваться на месте, например на строительных и сельскохозяйственных работах, в частности, на сооружении тех крупных ирригационных сооружений, которые принадлежали в Средней Азии ахеменидским царям 23.
Во время походов Александра Македонского обращались в рабство жители населенных пунктов, оказывавших сопротивление греко-македонским захватчикам24. Установление их власти в Средней Азии, а затем вхождение ее части в состав Селевкидского государства должны были, естественно, оказать значительное влияние на дальнейшее углубление рабовладельческих отношений.
Рабы в Па Фии Чрезвычайный интерес представляют дан- а ы в а рф и и ные 0 рабах в Парфии. Юстин так передает сведения Помпея Трога о парфянах:
«Управление народа после падения македонского владычества все время осуществляли цари. Ближайшим к царю является сословие высших, из которых они назначают военачальников на войне и правителей в мирное время... Их войско не свободное, как у других народов, а в наибольшей части состоит из зависимых, и, так как никому не дано право их освобождать, все они рождаются рабами, и их масса изо дня в день увеличивается. Забота о них такая же, как и о свободных, и их учат с большим искусством ездить верхом и стрелять из лука. Чем богаче кто-либо из них, тем больше конных он выставляет царю на время войны. Когда Антоний начал войну, парфяне выступили против него с 50 тысячами всадников, из которых только 400 были свободными». Вместе с тем этот источник сообщает и следующее: «Они (парфяне) постоянно ездят верхом: на войне, в гости, вершат государственные и частные дела; на них (конях) они путешествуют, встречаются, торгуют, совещаются. Именно в том различие между рабами и свободными, что рабы ходят пешком, а свободные постоянно ездят верхом».
Плутарх отмечал, что знатный род Суренов выставил войско, в котором были клиенты и рабы.
Один из советских исследователей считает, что речь идет не о подлинных рабах, а о социально-привилегированных
469


«садниках, составляющих широкий слой мелкой знати, входившей в состав класса феодалов. Четыреста же человек «свободных»— это члены высшего слоя парфянской знати, принадлежавшие к правящим родам 25. Другие историки высказывают мнение, что воины-рабы были рабами, посаженными на землю 26.
Последняя гипотеза представляется наиболее вероятной. По-видимому, в Парфии определенная часть рабов, предназначаемая с детства или юношеских лет для службы в войске, проходила специальное военное обучение27. Вместе с тем их положение не было в Парфии наследственным — их дети считались обычными рабами.
Случаи употребления термина «клиент», примененного Плутархом к зависимому населению, входившему в состав парфянской армии, дают основание считать, что это зависимое население было связано с сельским хозяйством. Похоже, что такая (или в какой-то мере близкая) система рекрутирования армии применялась не только в Парфии, но и в некоторых других областях Средней Азии 28.
Практика массового включения рабов в состав войска представляется на первый взгляд угрожающей безопасности господствующих классов. Однако на самом деле такого рода практика имела весьма широкую традицию в древневосточном обществе. Так, в Ассирии VIII—VII вв. до н. э. в состав войска включались рабы-военнопленные и посаженные на землю крестьяне, находившиеся в зависимом состоянии. Не исключено, •что эта практика в какой-то степени продолжалась и в ахе- менидский период29.
В ханьском Китае из рабов комплектовалась вооруженная •охрана и эскорт знатных лиц. Вооруженные рабы, в том числе и всадники, участвовали в сражениях 30.
В древней Индии рабы выступали в качестве солдат, вооруженной стражи и т. д.31. Известны случаи включения рабов в войско и в западной части эллинистического мира 32.
Таким образом, нет оснований отрицать достоверность сведений Плутарха и Юстина о рабах в составе парфянского войска, сведений, имеющих исключительную важность для понимания социальной структуры среднеазиатского общества в древности.
Следует отметить, что сведения Юстина и Плутарха — далеко не единственные свидетельства о наличии рабов в древней Средней Азии.
В китайской хронике сохранилось известие, что один чиновник был около 90 г. до н. э. назначен на должность, связанную с контролем над приезжающими гостями. Несколько раз среднеазиатские принцы-заложники, а также послы и купцы преподносили ему, среди других подарков, ра- 470


бов и рабынь, ферганских коней, золото, серебро, ковры и др. Это сообщение свидетельствует о вывозе рабов из Средней Азии (о продаже среднеазиатских рабов в другие страны известно и позже, вплоть до VIII в.) 33.
Имеется свидетельство о существовавшей при эфталитах практике обращения в рабство части населения 34.
Согдийские термины, обозначающие раба и Рабовладение рабыню,— вандак и дайа— засвидетельст-
в Согде. Категории г
рабов вованы уже в так называемых «Старых письмах», относящихся к началу IV в. н. э. и написанных в среде согдийцев, живших в Восточном Туркестане (в Дуньхуане). В этих текстах вандак и дайа употребляются, правда, не как социальные термины, а лишь для обозначения низшего по отношению к высшему («твой слуга»).
Қак социальные термины эти слова выступают многократно в согдийских религиозных (буддийских) текстах, переводившихся с китайского и санскрита уже в первые века нашей эры. Особенно важны сведения о рабах, содержащиеся в согдийском брачном контракте, найденном в 1933 г. вместе с другими документами в Таджикистане, в развалинах крепости на горе Му г. Брачный контракт датирован. Он был составлен в десятом году царствования Тархуна, в день асман-роч месяца масвугич, т. е. 25 марта 710 г. Однако, как видно по ряду статей контракта, типовой формуляр документов такого рода возник гораздо раньше, а ряд его параграфов восходит, возможно, к первым векам нашей эры. В этом контракте проводится противопоставление между свободными — азатами (этот термин известен и по «Старым письмам») 35 и людьми зависимыми, в том числе и собственно рабами. В документе упоминаются четыре разновидности зависимого, несвободного состояния 36, в которые может быть, по крайней мере теоретически, обращен согдийский азат—«свободный, благородный».
Как следует из текста контракта, переход свободного в категорию вандак (для женщины — дайа) предполагается как продажа в рабство. Контракт показывает, что в Согде глава семьи — домовладыка мог продать в рабство типа вандак членов своего семейства (например, жену, в том числе и старшую, «полноправную»). Контракт позволяет предположить, что была распространена также продажа в рабство и детей обедневшими семьями37. Согдийский патриархальный домовладыка — катийакдйр (букв, «держащий дом») в этом отношении не отличался, по сути дела, от римского pater familias, который был «господином жены и детей и некоторого числа рабов, располагая в силу римской отцовской власти по отношению ко всем им правом жизни и смерти» 38.
Контракт отличает от продажи в рабство типа вандак долговую кабалу и долговых рабов, именуемых нипйк (букв, «за471


ложник, находящийся в залоге»). Нам неизвестно, было ли долговое рабство в Согде бессрочным. Можно полагать, что социальное положение долгового раба во всяком случае отличалось от статуса раба вандак39. Сам термин нипйк в применении к долговому рабу был известен и для Западного' Ирана — он отмечен, в частности, в среднеперсидском тексте Денкарт, отражавшем правовые установления сасанидского- права: «если где-либо долгового раба (нипЪка) получат в залог от чужестранца...»40.
Третья разновидность несвободного состояния, упоминаемая в контракте,— ванак, (буквальное значение этого слова — «побежденный, завоеванный», отсюда — «пленный»). Первое начально, по-видимому, термин ванак указывал на военнопленных как на один из источников пополнения рабов в Согде. Однако в контракте этот термин служит обозначением определенной категории зависимых людей, отличной по статусу от от рабов-вандак и нипак4'. Последний термин — хёпа^г (букв, «собственный, принадлежащий кому-либо») отмечен в «Старых письмах» в значении «подданный»42. В контракте он определяет переход под покровительство какого-либо лица («клиент»), причем речь идет опять-таки о форме зависимого, несвободного состояния. Жених обещает опекуну невесты: «Я (свою жену) не продам, не сделаю ее ни долговой рабыней, ни ванакой, ни отданной под покровительство (какому-либо лицу)». В самом брачном договоре указывается: «Если муж будет уведен (в качестве) раба-вандак или долгового раба- (нипак) или ванака или хёпа^а, то жена с произведенным ею потомством свободна от ответственности» (т. е. не должна разделять судьбу мужа). Точно таким образом определяется в договоре и возможность перехода жены в одну из категорий зависимого состояния (причем в этом случае оговаривается, что муж «свободен от ответственности»).
Категорию хёпа^ следует, видимо, сравнить не с «клиентами» арабов (институт, хорошо известный и для Средней Азии уже в VIII в. н. э.), а скорее с «усыновленными» ассирийских источников, т. е. с людьми, входящими в дом «усыновителя» и обязанными работать на «усыновителя» и нести его повинности43.
Для самих согдийцев, как об этом можно судить по документам, найденным на горе Муг, все категории рабов рассматривались как не входящие в состав общины (нЪф). Последняя делилась на три основных группы: знать (азаткйр), торговцы (хвакар) и работники (кйрикйр) (речь идет о свободных крестьянах-общинниках и ремесленниках).
Для характеристики рабовладения в Средней Азии весьма важны и материалы сасанидского судебника «Книга тысячи судебных решений»44, который был оформлен при Хосрове I 472


Ануширване (531—579 гг.), но включил в себя и некоторые' более ранние правовые установления и нормы. Содержащиеся в этом судебнике данные о рабовладении были проанализированы А. Г. Периханян, которая пришла к выводу, что бандах, (среднеперсидское соответствие согдийскому вандак) — это «общее обозначение рабов, труд которых широко применялся в домашнем хозяйстве, в рудниках и в сельском хозяйстве»45. Судебник знает и другую категорию рабов — аншаҳ- рйк (букв, «чужестранец»). Они также были собственностью рабовладельца, но их экономическое и социальное положение было несколько иным, чем у бандаков. Аншаҳрики обычно сидели на земле рабовладельца, которую обрабатывали. Для интенсификации труда рабам-аншаҳрӣкам было дано право распоряжаться одной десятой — одной четвертой частью урожая, причем это право передавалось по наследству. Такие правовые нормы уже отражали период разложения рабовладельческого общества 46.
Предоставление рабу доли урожая, как считает А. Г. Периханян, развилось из первоначального ненормированного' кормления, при помощи которого рабовладелец стремился заинтересовать раба в увеличении интенсивности труда. Положение таких рабов напоминало положение римских рабов на пекулии.
Рабы-аншаҳрики, очевидно, первоначально комплектовались из военнопленных, причем рабское состояние передавалось по наследству. Из-за иноземного (хотя бы в далеком прошлом) происхождения их не допускали к работе внутри храмов47. История этой категории рабов напоминала их историю в древней Армении (тесно связанной с Парфией). Там термин струи первоначально обозначал военнопленного, обращенного в раба, позже — раба-мужчину вообще. По словам С. Т. Еремяна, в древней Армении «наиболее обычным источником пополнения кадров рабов была война. Существовал определенный порядок дележа военной добычи и военнопленных, каждый военачальник и воин доставшихся на его долю военнопленных должен был дарить царю, полководцу, храмам, различным высокопоставленным лицам, а остаток оставлял себе. Конечно, оставшуюся часть военнопленных он мог либо продать на невольничьих рынках, либо пополнить ими состав работников своего частновладельческого хозяйства»48.
Непрерывные войны, ведшиеся на территории Средней Азии и ее границах, участие ее народов в войнах в гораздо более удаленных областях делают весьма вероятным предположение о наличии здесь большого количества военнопленных.
После разгрома римской армии при Каррах парфяне захватили в плен 10 тыс. ее солдат. Пленные были поселены в Мар- 473


гиане для охраны восточных границ. Здесь многие из них женились на местных женщинах49. Часть пленных была, как сообщают античные источники, насильно завербована в парфянское войско и позже изменила своим новым господам 50.
Китайские источники сообщают о большом количестве военнопленных во время войн среднеазиатских кочевых народов друг с другом 51.
Наконец, следует отметить и лингвистическое свидетельство. В хорезмийском языке одна из категорий рабов обозначалась термином ҳунзйдик (букв, «сын хуна», аналогичный термин имеется и для рабыни) 52. Не есть ли это следствие семантического ряда: хунн — враг53 — военнопленный — раб? В этом случае хорезмийский термин, обозначавший раба, был бы исторически сходен со среднеперсидским аншаҳрӣк или согдийским ванак. Что же касается времени включения этого термина в хорезмийский язык, то об этом можно лишь догадываться. Вероятнее всего, это произошло в III—V вв., но могло иметь место и позже — вплоть до VIII в.54.
В документах I в. до н. э. из канцелярии Старой Нисы упоминается о сборе, названном «взамен ptsyk», поступавшем либо прямо с «имений», либо от отдельных «виноградарей», очевидно, сидевших на царской земле. По мнению И. М. Дьяконова, это были арендаторы или посаженные на землю рабы. Показательно, что в старовавилонской терминологии «виноградарем» назывался арендатор, а в ассирийской так обычно называли посаженного на землю раба 55.
Территория, с которой поступали взносы в хранилище Старой Нисы, состояла из «имений». Лингвистический анализ показывает, что название таких поместий в документах из Нисы, вероятно, соответствовало термину «дасткирт» 56. Содержание этого термина хорошо раскрывается в упомянутом выше саса- нидском судебнике, древнеармянских и древнееврейских источниках. Дасткирт— это крупное частновладельческое (в том числе и царское) хозяйство, латифундия, использовавшая труд посаженных на землю рабов 57.
Есть основание предположить, что положе- Положение рабов ние рабов в Средней Азии в какой-то сте- в обществе Нина r о
(Восточный Тур- пени напоминало положение рабов в Вос- кестан) точном Туркестане в первых веках нашей эры, ибо обширность и интенсивность связей между Восточным Туркестаном и Средней Азией в этот период были очень велики 58, а уровень общественного развития — примерно одинаков.
В начале XX в. экспедиции А. Стейна открыли в центре Восточного Туркестана, в районе Нийа, около 800 документов, написанных шрифтом карошти на пракрите. Расшифровка этих документов 59 показала, что они содержат, в частности, 474


ценнейшие данные по социально-экономическому и административному устройству общества Нийа первых трех веков нашей эры. Судя по этим документам, для общества Нийа 60 характерна резкая социальная и классовая дифференциация.
Социальная градация класса угнетенных была довольно сложной. Здесь имелись рабы — мужчины и женщины, а также работники, служившие по найму. Последним платили жалованье, а иногда выдавали еще одежду и пищу. Рабы же получали только одежду и пищу, жалованья им не полагалось. Имелась какая-то категория зависимых крестьян, которые, по словам современного индийского исследователя, «вели жизнь не очень счастливую». Очень существенно, что рабы выполняли не только домашние работы, но были заняты и на сельскохозяйственных работах в имениях своих господ, причем в документах засвидетельствованы случаи длительной работы (10—12 лет). Рабы должны были беспрекословно повиноваться своим господам. Обращение с рабами было исключительно жестоким. Так, например, в одном из документов сообщается о каком-то рабе, который подвергся столь жестокому избиению, что после этого умер. Имеются многочисленные сообщения в письмах и юридических документах о продаже рабов, о подаренных рабах и т. д.61. Вместе с тем некоторые категории рабов имели имущество, которое юридически не должно было отчуждаться рабовладельцами. У рабов были, в частности, земельные владения; в одном случае известно о выкупе раба на волю 62.
Чрезвычайно неясен вопрос о сферах при- Сферы применения менения рабского труда в Средней Азии, рабского труда f г
Непосредственно из письменных источников мы знаем о рабах-воинах. Косвенные данные и аналогии позволяют предполагать, что труд рабов использовался и в городе (сфера обслуживания, ремесло и, по-видимому, торговля), на тяжелых работах в рудниках и в сельском хозяйстве.
О применении рабского труда в рудниках есть сообщение Плиния Младшего. В одном из своих писем он рассказывает о римском рабе Каллидроме, попавшем в плен, а затем подаренном парфянскому царю Пакору63. После многих лет пребывания в Парфии Қаллидром бежал на родину, причем у него был кусочек руды, который, по его словам, он унес из парфянских рудников 64.
Весьма вероятно, что рабский труд широко использовался в сельском хозяйстве, в частности в ирригационном деле. В проведении новых каналов была,заинтересована государственная власть, взимавшая соответствующие подати за пользование водой и орошенной землей. Поэтому сельское население, очевидно, принуждалось проводить каналы. Эта работа, 475


вероятно, осуществлялась под руководством и контролем представителей государственной власти.
Кажется вероятным предположение, что в ирригационном’ строительстве, а также в сезонной очистке оросительной сета участвовало все сельское население оазисов, в том числе, разумеется, и рабы.
В качестве аналогии можно указать на Ассирию, где в строительстве участвовал (конечно, символически) и царь как представитель общины 65. Пережитки этого древнего обычая 66 сохранились в Хивинском ханстве до XIX в. Перед ежегодной очисткой каналов после большой церемонии в канал спускался хан, ему подавали лопату, и он делал вид, что собирается начать работу 67.
Помимо ирригации, труд рабов должен был находить применение в самых разнообразных сферах сельскохозяйственного производства — в полеводстве, садоводстве, скотоводстве. Показательно, что много позже, в эпоху развитого феодализма, рабский труд продолжал широко использоваться в сельском хозяйстве Ирана и Средней Азии (на пахоте, в садоводстве, на оросительных работах, при пастьбе скота и др.) 68.
Выше уже говорилось о термине азат, прямо противоположном обозначению свободных. Азатами называли всех свободных. Однако этот термин употреблялся и для обозначения определенных категорий аристократии. В разные исторические периоды рассматриваемой эпохи и на разных территориях существовали специфические термины для обозначения определенных слоев свободного населения, в том числе и аристократии. Выделение аристократической верхушки, начавшееся еще в первой четверти I тысячелетия до н. э., продолжалось и развивалось на протяжении всей эпохи. Социальная дифференциация общества сопровождалась усилением имущественного расслоения, сосредоточением в руках аристократии собственности, в том числе, очевидно, и земельной, зависимых людей, в том числе рабов.
Судя по словам историков, описывавших поход Александра Македонского в Среднюю Азию, большими богатствами, например, обладали аристократические семьи Согда и Бактрии. Скапливались они также и в руках предводителей кочевых племен, например усуней. Раскопки могильников оседлого и кочевого населения в разных областях Средней Азии показали, что наряду с массой рядовых погребений имеются отдельные погребения с богатым инвентарем.
Мы не знаем, было ли число рабов в Средней Азии сопоставимо с числом рабов в ханьском Китае (где оно достигало- нескольких миллионов) или же оно было несравненно меньшим. Неизвестно также, играли ли в Средней Азии рабы такую же важную роль в общественном производстве, как в за- 476


Жадной части Ахеменидского и Парфянского государств. Однако основной вывод бесспорен: Средняя Азия не только была окружена рабовладельческими государствами, но и входила в систему государств рабовладельческого мира, простиравшегося от Испании до низовьев Хуанхэ. Именно рабовладельческий строй был тем социально-экономическим базисом, на основе которого развивалась древняя культура предков таджиков и других народов Средней Азии.
Как уже отмечалось выше, изучение археологических материалов и анализ исторической обстановки в Средней Азии IV—V вв. показывают, что страна вступила в полосу того кризиса рабовладельческой формации, который по-разному и не совсем синхронно пережили многие страны Ближнего и Среднего Востока. Именно тогда, в огне ожесточенной классовой борьбы, в обстановке непрерывных нашествий кочевых племен и экспансии соседних государств, в Средней Азии рождался .новый феодальный общественный строй.


ВВЕДЕНИЕ
(Обзор источников и литературы)
1 	Согдийско-Таджикская археологическая экспедиция; Таджикская археологическая экспедиция; Термезская археологическая комплексная экспедиция; Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция; Южно-Туркменская археологическая комплексная экспедиция.
2 	Об изданиях и переводах Авесты см. прим. 1 к гл. III
3 	В. В. Бартольд, К истории персидского эпоса, — ЗВОРАО, т. XXII, 1915.
4 	S. Smith, Babylonian historical texts relating to the capture and down- fall of Babylon, London, 1924; И. M., Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники no истории Урарту, — В ДИ, 1951, № 2—3.
5 	Обзор источников по истории Ахеменидского государства см.: М. М. Дьяконов, Очерк истории древнего Ирана, М., 1961, стр. 11 — 13. Полное издание текста и перевод ахеменидских надписей — R. G. Kent, Old Persian, Grammar, texts, lexicon, — «American oriental series», vol 33, New Haven, 1953; см. также: E. Herzfeld, Altpersische Inschriften, Berlin, 1938 (Erster Erganzungsband zu dem Archaeologischen Mitteilungen aus Iran, I); F. H. Weissbach, Die Keilinschriften der Achameniden, Leipzig, 1911 (Vor- deraslatische Bibliothek).
Русские переводы: В. И. Абаев, Антидэвовская надпись Ксеркса, — сб. «Иранские языки», т. I, М.—Л., 1945, стр. 134—140; В. И., Надпись Дария 1 о сооружении дворца в Сузе, — сб. «Иранские языки», М.—Л., 1945, стр. 127—133; «Бехистунская надпись», — сб. «Древний Восток», М., 1950, стр. 255—265; «Древнеперсидские клинообразные надписи», пер. с древне- перс. А. А. Фреймана, — «Восток», 1925, № 5, стр. 3—15. Общий обзор древнеперсидских надписей см.: И. М. Оранский, Введение в иранскую филологию, М., 1960, стр. 95—135. Подробная библиография в кн.: М. М. Дьяконов, Очерк истории..., стр. 341—342.
6 	В. В. Бартольд, История изучения Востока в Европе и России, Л., 1925, стр. 108—110.
7 	R. G. Kent, Old Persian..., рр. 10—11.
8 	В. В. Струве, Восстание в Маргиане при Дарии I, — В ДИ, 1949, № 2. — Разбору Бехистунской надписи посвящены многочисленные работы В. В. Струве, М. А. Дандамаева и др., а также ряда зарубежных исследователей.
9 	Переводы сведений греческих, а также латинских источников о Средней Азии вошли в издание: «Древние авторы о Средней Азии (VI в. до н. э. — III в. н. э.)», хрестоматия, под ред. Л. В. Баженова, Ташкент, 1940 (переводы не всегда достаточно точны, многие важнейшие сведения упущены). Много данных о Средней Азии имеется в издании: «Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе», пер. В. В. Латышева, т. 1, вып. 1—3, Греческие писатели; т. 2, вып. 1—2, Латинские писатели, СПб., 1900—1906. С исправлениями и дополнениями этот труд переиздан: В ДИ, 1947, № 1—4; 1948, № 1—4; 1949, № 1—4.
31 Заказ 3970
481


10 	«Herodotus, with an english transl. by A. D. Godley», vol. I—1V„ London, 1946—1957 (The Loeb Classical Library); Геродот, История в девяти книгах, пер. с греч. Ф. Г. Мищенко, изд. 2, т. 1—2, М., 1888.
11 	Ф. Г. Мищенко, Не в меру строгий суд над Геродотом,— Геродот,. История в девяти книгах, пер. Ф. Г. Мищенко, т. 2; Б. А. Тураев, История Древнего Востока, т. I, [JL], 1936, стр. 16—17; В. В. Струве, Геродот и политические течения в Персии эпохи Дария I,— В ДИ, 1948, № 3, стр. 12 и* сл; И. М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э., М.—Л., 1956, стр. 16—21.
12 	Греческий текст и французский перевод: Ctesias, La Perse, 1’lnde. Les sommaires de Photius, Bruxelles, 1947 (Collection Lebegue, Serie 7, № 84). О Ктесии см.: И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 25. См. также: Jacoby, Ktesias,— RE Hlbd XXII, Stuttgart, >1922, S. 2032—2073; Б. А. Тураев, История Древнего Востока, т. I, стр. 18; «История греческой литературы»,, под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского, т. II, стр. 127—129.
13 	«The, Oeconomlcus of Xenophon, with introduction... H A. Holdon», Fouth ed., London—New York, 1889; Xenophon, Cyropaedie, with an english transl. by W. Miller, vol. I—II, London—New York, 1925—1943 (The Loeb Classical Library). Русские переводы: Ксенофонт, Анабасис, пер. М. И. Максимовой, М.—Л, 1951; Ксенофонт, Домострой (Экономика), пер. и комм. С. И. Соболевского, — в кн.: «Сократические сочинения», М.—Л. 1935, стр. 247—320; Ксенофонт, Киропедия,— в кн.: «Сочинения Ксенофонта в 5 частях», ч. 3, пер. с греч. Г. А. Янчевецкого, изд. 3, СПб., 1897.
О Ксенофонте и его трудах см.: М. И. Максимова, Ксенофонт и его «Анабасис», — Ксенофонт, Анабасис; И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 28—34; «История греческой литературы», т. II, стр. 101—126.
14 	Р. Schnabel, Berosses und die babylonisch-hellenistische Literatur, Berlin, 1923; Б. А. Тураев, История Древнего Востока, т. I, стр. 20; И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 35—39.
15 	A. Frankel, Die Quellen der Alexanderhistoriker, Breslau, 1883; И Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, М., 1890.
16 	Arrian, Anabasis Alexandri, with an english transl. by E. Iliff Robson, vol. I—II, London, 1954—1958 (The Loeb Classical Libnrv). Русский перевод: Арриан, Анабасис Александра, или история народов и завоеваний Александра Великого, в семи книгах, пер. с греч. Н. Кореньков, — «Средняя Азия», кн. 6—12, Ташкент, 1911, отд. отт.
17 	Арриан, Анабасис, V, 7, 1; VII, 15, 6 (далее — Арриан).
18 	A. Frankel, Die Quellen..., S. 8—12, 195—296, 331—354; С. А. Жебе- лев, Александр Великий, Берлин — Пг. — М., 1922 стр. 11—П 2; Ch. A, Robinson, Epheretnides of Alexander's expedition, Brown University, 1932; E. Schwartz, Griechische Geschichtschreiber, Leipzig, 4957, S. 130 ff.; «История греческой литературы», т. Ill, Литература эллинистического и римского периодов, М., 1960, стр. 189—194.
19 	«Curtius Quintus, with an english transl. by J. S. Rolfe», vol. I—II, London, 1956 (The Loeb Classical Library). Есть устаревшие русские переводы: «Квинта Курция история о Александре Великом царе Македонском», с доп. Френсгейма и с прим., пер. с лат. языка вторично С. Крашенинникова, т. 1—2, СПб., 1750; «Квинта Курция история о Александре Македонском», пер. А. Мартоса, ч. 1—2, СПб., 1819.
20 	Е. Schwartz, Curtius,— RE, Bd IV, 1901, S. 1871—1891.
21 	W. W. Tam. Alexander the Great, vol. II, Cambridge, 1950, p. 91.
22 	Ibid., pp. 100—115; Г. К. Шмидт, Когда К- Курций Руф написал свое сочинение «De gestis Alexandri Magni?»,— ЖМНП. 1874. июль и август; D. Korzeniewski, Die Zeit des Quintus Curtius Rufus (Dissertation), Koln, 1959.
23 	С. А. Жебелев, Александр Великий, стр. 15.
482


24 	Е. Э. Бертельс, Роман об Александре и его главные версии на Востоке, М.—Л., 1948.
25 	«Juniani Justin! epitoma historlarum. Philippicarum Pompei Trogl ex recens. Fr. Ruehl. Accedunt Prolog! in Pompeium Trogum ab Alfr. de Gut- schmid recensiti», ed. 2, Lipsae, 1907. Русский перевод: Юстин, Эпитома сочинения Помпея Трога, «Historiae Philipplcae», пер. А. А. Деконского и М. И. Рижского, под ред. М. Е. Грабарь-Пассек, — ВДИ, 1954, № 2—4.
26 	К. К. Зельин, Основные черты исторической концепции Помпея Трога,— ВДИ, 1948, № 4; A. Klotz, Pompeius Trogus,— RE, Bd 42, 1952, S. 2300—2313; K. Қ. Зельин, Пемпей Трог и его произведение «Historiae Philipplcae», — ВДИ, 1954, № 2; «История римской литературы», под ред. С. И. Соболевского и др., т. I, М., 1959, стр. 493 и сл.
27 	N. С. Debevoise, A political history of Parthia, Chicago, — Illinois, 1938, p. XXVIII.
28 	«The Geography of Strabo, with an english transl. by H. L. Jones», vol. I—VIII, London, 1949—1954 (The Loeb Classical Library). Русский перевод: «География Страбона в семнадцати книгах», пер. Ф. Г. Мищенко, М„ 1879.
* 	Е. Honigmann, Strabon, — RE, Zweite Reihe, Hlbd VII, 1935, S. 109;: F. Altheim, Weltgeschichte Asiens in griechischen Zeitalter, Bd I, Haale, 1947, S. 11.
30 	«Diodorus of Sicily, with an english transl. by С. H. Oldfather», London, 1946—1957 (The Loeb Classical Library). Русский перевод: «Диодора Сикилийского историческая библиотека», пер. И. Алексеева, ч. 1—6, СПб., 1774—1775.
31 	«Appian’s Roman history, with an english transl. by H. White», vol. I—IV, London—New York, 1912—1928 (The Loeb Classical Library!. На русском языке: Аппиан, Митридатовы войны. Сирийские дела, пер* С. П. Кондратьева, — ВДИ, 1946, № 4, стр. 229—324.
32 	«Plutarch’s lives, with an english transl. by B. Perrin», vol. VII, VIII, XI, London, 1949—1954 (The Loeb Classical Library). Русский перевод: Плутарх, Марк Красс, — в кн. Плутарх, Избранные биографии, пер. С. Я. Лурье, М.—Л., 1941, стр. 244—266; Плутарх, Сравнительные жизнеописания, пер. В. Алексеева, т. 1—18, СПб., 1890—1894 (т. V, вып. 2, Никий и Красс; т. V, вып. 3, Серторий и Евмен; т. VI, Александр Великий и Гай Цезарь).
33 	Pliny, Natural history, with an english transl. by H. Rackham, vol. I— IX, London, 1947—1958 (The Loeb Classical Library); Кайя Плиния. Секунда, Естественная история ископаемых тел, переложенная на росс. яз. В. Се- вертиным, СПб., 1819.
34 	Русский перевод: Полибий, Всеобщая история в сорока книгах^ пер. с греч. Ф. Г. Мищенко, т. I—III, М., 1890—1899.
35 	«История греческой литературы», т. III, Литература эллинистического и райского периодов, М.. 11960, стр. 147 и сл.
36 	W. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 1951. pp. 44—45.
37 	К. P. Javaswal, Historical data In the Garga—Samhita and the Brahmin empire, — JBORS, vol. XIV,_ 1928, p. 397 ff. — Новейшее издание текста— D. R. Munkad, Yugapuranam, Vallabhvidyanagar, 1951.
38 	Китайский перевод содержит именно первую часть и небольшой отрывок второй, котовый был выполнен в IV в. н. э. Издание английского текста — «Milindapanha», ed. V. Trenckner, London, 1928. Английский перевод— Rhys Davids, The questions of king Milinda,— «Sacred books of East», vol. XXXV, XXXVI, Oxford, 1890, 1894 (есть переводы и на другие языки). Об источнике см.: W. W. Tam, The Greeks in Bactria and India, p. 414 ff.
39 	Основные публикации кушанских монет даны в каталогах: Р. Gardner, Bactria and India in the British Museum, London, 1886; V. A. Smith, Catalogue of the coins in Indian Museum, Calkutta. vol. I, Oxford, 1906; R. B. Whitehead, Catalogue of the coins in Punjab Museum, Lahore, vol. I»
31*
483


Oxford, 1914; J. de Morgan, Manuel de numismatique orientate, vol. I, Paris, 1923—1936; J. Marshall, Taxila, vol. I—III, Cambridge, 1951; R. Gobi, Die Miinzprdgung der Kusan,— F. Altheim und R. Steihl, Finanzgeschichte der Spatantika, Frankfurt am Main, 195Л
40 	Детальный разбор основных надписей кушанского времени см. в книге: J. Е. von Lohuizen de Leeuw, The «Scythian» period. An approach to the history, art, epigraphy and paleography of North India from the first century В. C. to the third century A. D., Leiden, 1949; Ср. рец.: M. L. d’Ancona,— «Artibus Asiae», vol. XIII, pt 1—2, 1950; H. Deydier,— JA, vol. 239, 1951; F. W. Thomas, — JRAS, 1952, pt 3—4; A. E. Busham, — BSO(A)S, vol. XV, pt 1, 1953.
41 	W. B. Henning, Bactrian inscription, — BSO(A)S, vol. XXIII, pt 1, 1960, pp. 47—55; A. Maricq, La grande inscription de Kaniska et Гё1ёо1окЬа- rlen, Tancienne langue de la Bactriane, — J A, vol. 246, fasc. 4, 1958, pp. 345— 385.
42 	О Страбоне, Юстине и Помпее Троге подробно говорилось выше. Отдельные упоминания других античных авторов о кушан ах и их посольствах собраны: М. Reinaud, L’Empire romain et l’Asie Orientale, — JA, 1863, pp. 93—234, 293—441.
43 	См. издание C. Muller, I, 1—2, Paris, 1883, 1892; а также: Claudii Ptolemaei, Geographiae codex urbunas graecus 82, Lugduni Batavorum — Lipsae, 1932; «Geography of Claudius Ptolemy», transl. by E. L. Stevenson, New York, 1932. На русском языке: С. А. Вязигин, Сведения Клавдия Птолемея по географии Туркменистана, — Изв. АН Туркм. ССР, 1946, № 1, стр. 7—10.
44 	Соответствующие места Ши-цзы переведены Н. Я. Бичуриным (Н. Я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.—Л., 1950, стр. 147—168) далее—Н. Я. Бичурин, II); ср. F. Hirth, The story of Chang Kien, China's pioneer in Western Asia, — JAOS, vol. 37, pt 2, 1917, pp. 94—116.
45 	Переводы Цянь-Хань-шу и Хоу-Хань-шу см.: Н. Я. Бичурин, II, стр. 169—239. Ср. De Groot, Chinesischen Urkunden zur Geschichte Asiens, Bd II, Berlin—Leipzig, 1926; E. Chavannes, Les pays d’occident d’apres le Heou Han chou, — TP, t. VIII, 1907.
46 	E. Chavannes, Les pays d’occident d’apres le Wei-Iio, — TP, t. VI, 1905.
47 	S. Levi, Notes sur les Indo-Scythes, — JA, 1896, 1897.
48 	M. Sprengling, Third century Iran. Sapor and Kartir, Chicago, 1953; E. Herzfeld, Paikuli, monument and inscription of the early history of the Sasaniden empire, vol. I, Berlin, 1924.
49 	H. Я. Бичурин, II, стр. 290.
50 	Бэйши, гл. 97, — Н. Я. Бичурин, II, стр. 241. По поводу датировки источников Бэйши см.: A. Herrmann, Die altesten chinesischen Karten von Zentral und Westasien, — «Ostasiatische Zeitschrift», — Jahrgang VIII, Berlin, 1920; K. Enoki, On the nationality of the Ephthalites, — «Memoirs of the research department of the Tokyo Bunko», Tokyo, № 118, 1959, pp. 1 — 14.
51 	Ammiani Marcellini, Rerum gestarum librique supersunt, rec. V. Gardt- hausen, vol. 1—II, Lipsae, 1874—1875. Русский перевод: Аммиан Map- целлин, История, пер. Ю. Кулаковского и А. Сонина, вып. {1—3, Киев, 1906—1908.
г 	52 «Сказания Приска Панийского», пер. Г. С. Дестуниса, — «Ученые записки II отд. Императорской Академии наук», кн. 7, вып. 1, СПб., 1861.
53 	Procopius, History of the wars, with an english transl. by H. B. Dewing, London, 1954 (The Loeb Classical Library). Русский перевод: Прокопий Кесарийский, История войн римлян с персами в двух частях (книгах), пер. С. Дестуниса, СПб., 1862 (Византийские историки, I).
54 	Н. В. Пигулевская, Месопотамия на рубеже V—VI вв. н. э. Сирийская хроника Иешу Стилита, как исторический источник, М.—Л., 1940; «Сирийские источники по истории народов СССР», М.—Л., 1941.
484


65 	V. Langlois, Collection des hlstoriens anciens et modernes de ГАгтпА* nie, vol. II, Paris, 1869.
56 	«История Армении», Ереван, 1953.— О датировке труда Фавста Бул занда см.: Абегян, История древнеармянской литературы, Ереван, 1948# стр. 143. г
67 	«История Егише Вардапета», Тифлис, 1853. ҳ
58 	«История Армении Моисея Хоренского», пер. Н. О. Эмина, М., 1893; J. Marquart, Eran&ahr nach der Geographic des Ps. Moges Xorenac’i, Berlin, 1901 (Abhandlungen der К Gesellschaft, der Wissenschaften zu Gdttfrh gen, philologisch-historische Klasse N. F., Bd III, № 2).
59 	А. Э. Шмидт, Материалы no истории Средней Азии и Ирана, — «Уче* ные записки Ин-та востоковедения», т. XVI, 1958, стр. 441—513.
60 	«Annales quos scripsit Abu Djafar Mohammed ibn Djarlr at-Tabari», ed. M. J. de Goeje, series 1—3, Lugduni Batavorum, 1879—1882; Th. Noldeke, Geschichte der Perser und Araber zur Zeit der Sasaniden, Leyden, 1879.
61 	«The history of the ancient Iran as narrated by al Bal’ami in his Persian version of at-Tabari history», ed. by M. J. Mashkur, Tehran, 1959r «Chromque de Tabari traduite sur la version persane d’Abou *Ali Mohammad Bel’ame par M—H. Zotenberg», vol. I—IV, Paris, 1867—1874 (далее—«Тй> bari—Bel’ami, изд. 2 1958).
62 	Фирдоуси, Ulax-наме, критич. текст, под ред. Е. Э. Бертельса, т.. .1, М., 1960 (изд. продолжается). Об источниках «Шах-нома» см. в послесловии А. А. Старикова к переводу т. I поэмы («Шах-намэ», М., 19571 стр. 459—474, там же литература вопроса).
63 	АЬВёгип!, Chronologic orientalischer Volker, brsg. von E. Sacbauj Leipzig, 1878; Биру ни, Избранные произведения, ч. 1, Памятники минувших поколений, пер. М. А. Салье, Ташкент, 1957.
64 	J. F. Fleet, Gupta inscriptions, — «Corpus Inscriptionum Indicarum»* vol. Ill, Calcutta, 1888; E. Herzfeld, Paikuli, monument and inscription of the early history of the Sasaniden empire, vol. I, Berlin, 1924. Л
65 	Подробно об этих источниках см. в гл. X, там же ссылки на coof* ветствующую литературу. t
66 	По истории археологического изучения Средней Азии см.: А. Н. Берн- штам, Среднеазиатская древность и ее изучение за 30 лет, — В ДИ, 1947* № 3, стр. 81—94; А. Н. Бернштам, Советская археология Средней Азии,—» КСИИМК, вып. 28, 1949, стр. 5—‘17; С. А. Ершов Археология в ТССР за 20 лет, — Изв. Туркм. ФАН СССР, 1949, № 2—3; Б. А. Литвинский, Архё- ологическое изучение Таджикистана советской .наукой, (краткий. оЧерк),— «Труды АН Тадж. ССР», т. 26, 1954; Б. А. Литвинский, К истории Закаспийского кружка любителей археологии и истории Востока, — «Изв. Отделения общественных наук АН Тадж. ССР», вып. 14, 1957, стр. 157—167; Б. А. Лу^ нин, Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане,—• «Туркестанский кружок любителей археологии (1895—1917)», Ташкент; 1958; М. Е. Массон, Краткий очерк истории изучения Средней Азии в археологическом отношении (ч. 1: до первой послевоенной пятилетки), — «Труды САГУ», вып. 81, Исторические науки, кн. 12, 1956, стр. 5—40; А. Мирзоев; Ч,амъ бает ва вазифиҳо навбатйи мо дар соҳал таърих, археология, этнография, забон, луғат сози ва адабиёт, — «Труды Тадж. ФАН СССР»> т. 27. 1951, стр. 201—225; Б. Я. Ставиский, Археологическое исследование Таджи- кистана (Библиографический обзор), — ВДИ, 1952, № 1, стр. 162— 168t С. П. Толстов и В. А. Шишкин, Археология, — сб. «25 лет советской науки в Узбекистане», Ташкент, 1942, стр. 255—278; В. А. Шишкин, Советская археология в Узбекистане и ее роль в развитии исторической науки, — «Юбилейный сборник, посвященный двадцатипятилетию Узбекской ССР», Таш* кент, 1949. О результатах археологических работ в Таджикистане смЛ Труды Согдийско-Таджикской археологической экспедиции, т. I, под реД. А. Ю. Якубовского, М.—Л., 1950 (МИА, № 15); «Труды Таджикской экспедиции», т. II, под общей ред. А. Ю. Якубовского, М.—Л., 1953 (МИД
485


37); «Труды Таджикской археологической экспедиции», т. III, под ред. А. М. Беленицкого, М.—Л., 1958 (МИА, № 86); «Археологические работы в Таджикистане в 1953 г.», — ДАН Тадж. ССР, вып. II, 1954; «Археологические работы в Таджикистане в 1954 году», — «Труды АН Тадж. ССР», т. 37, 1956 вып. II; «Археологические работы в Таджикистане в 1955 году»,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 63, 1956, вып. III; «Археологические работы в Таджикистане в 1956 году», — «Труды АН Тадж. ССР», т. 91, 1959, вып. IV; «Археологические работы в Таджикистане в 1957 году», — «Труды АН Тадж. ССР», т. 103, 1959, вып. V; «Археологические работы в Таджикистане (1958 г.), — «Труды Института истории им. Ахмада Дониша АН Тадж. ССР», т. 27, 1961, вып. VI; «Археологи рассказывают (сборник статей)», Душанбе, 1959; М. М. Дьяконов, У истоков древней культуры. Таджикистана, Душанбе, 1956 (на тадж. яз. Мадонияти Кадими тоҷикон, 1959), а также в многочисленных статьях, опубликованных в разных журналах.
67 	Е. Newell, The coinage of the Eastern Seleucid mints, New York, 1938, pp. 228—249.
68 	J. Tod, An Account of Greek, Parthian and Hindu medals found in India, transactions of the Royal Asiatic Society, vol. I, 1827; C. Masson, Memoirs of the ancient coins found at Beghram, in the Rohistan of Kabuli— JASB, 1834, 1836.
69 	J. Princep, Bactrian and Indo-Scythic coins,— JASB, 1833; J. Princep, Essays on Indian antiquities, vol. I—II, London, 1858; C. Lassen, Zur Ge- schichte der griechischen und indo-skythischen Ronige in Baktrien, Rabul und Indien, Bonn, 1838.
70 	H. Wilson, Ariana Antiqua, London, 1841.
71 	T. Benfey, Einige Bemerkungen uber die Gotternamen auf indoscythi- schen Munzen,— ZDMG, Bd VIII, 1854; A. Sallet, Die Nachfolger Alexanders des Grossen in Baktrien und Indien, Berlin, 1879; G. Hoffmann, Auszuge aus Syrlschen Akten Perslscher Mart yr er, Leipzig, 1880; A. Stein, Zoroastrian deities on Indo-Scythian coins, vol. I, 1887 (Indian Antiquary, vol. XVII, 1888).
72 	E. Drouin, Chronologic et numismatique des rois indo-scythes, — «Revue Numusmatique», t. 6, 1888; Les monnaies iouraniennes, — «Revue Nu- mismabique», t. 9, 1891; Monnaie d'un roi de la Sogdiane a legende semi- tlque, — «Revue semitique», 1893; Memoir e sur les Huns — ephtalites, Mu- seon. 1895.
78 	См., например, P. Gardner, A Catalogue of Indian coins in the British Museum. Tne игеек. and Scytnic kings of Bactria, London, 1886.
74 	A. Cunningham, Coins of Alexander’s Successors in the East, London, 1884.
75 	A. Cunningham, Coins of the Indo-Scythians,— NC, 4888; Coins of the Sakas, — NC, 4890; Coins of the Rushans or Great Yue-ti, — NC, 1892.
76 	A. Cunningham, Later Indo-Scythians, — NC, 1894.
77 	V. Smith, Catalogue of the coins in the Indian Museum, vol. I, Oxford, 1906; R. Whitehead, Catalogue of coins in the Punjab Museum, Lahore, vol. I, Oxford, 1914.
78 	E. Herzfeld, Rushano-Sasanlan coins, Memoirs of the archaeological survey of India, № 30, 1930; W. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 1951; R. Ghirshman, Begram. Recherches archeologiques et hi- storiques sur les Roushans, Caire, 1946, pp. 85—185; R. Ghirshman, Les Chionites — Hephtalites, Caire, 1948.
79 	A. Narain, The Indo-Greeks, Oxford, 1957; R. Gobi, Die Munzpragung der Rusan von Vima. Radphises bis Bahram IV, — в кн.: F. Altheim, R. Stiehl, Finanzgeschichte...; R. Gobi, Roman patterns for Rushana ciins,— JNSI, vol. ХХП, 1960; D. Mac Dowall, The weight standards of the gold and copper coinages of the Rushana dynasty,—JNSI, vol. XXII, 1960; В. M. Mhc- 4*oh, Деметрий Брктрийский и завоевание Индии, — ВДИ, 1961, № 2.
486


80 	М. Е. Массон, Археологический и нумизматический рынок в Самарканде— «Изв. Средазкомстариса», вып. I, Ташкент, 1926, стр. 271—272; Монетные находки в Средней Азии 1917—1927 гг., — «Изв. Средазкомстариса», вып. III, Ташкент, 1928, стр. 280—293; Монетные находки, зарегистрированные в Средней Азии за 1928—1929 гг., — «Научная мысль», Самарканд— Ташкент, 1930, № 1, стр. 43—48; Монетные находки, зарегистрированные в Средней Азии за 1930 и 1931 гг., — «Материалы Узкомстариса», вып. 5, Ташкент, 1933; Неопубликованные монетные находки на территории Таджикистана, зарегистрированные до 1947 года, — «Сообщения Тадж. ФАН», вып. VI, <1948, стр. 52—54; Неопубликованные находки греко-бактрийских монет, зарегистрированные на территории Таджикской ССР до 1947 года,— «Сообщения Тадж. ФАН», вып. VII, 1948, стр. 42—44.
81 	Ежегодные списки монетных находок на территории Таджикистана публикуются Е. А. Давидович (начиная с 1953 г.) в «Трудах АН Таджикской ССР».
82 	М. М. Дьяконов, Работы Каф up наганского отряда (раздел «Монеты»),— «МИА СССР», № 15, 1950.
83 	В. М. Массон, Древнебактрийские монеты, чеканенные по типу тетрадрахм Гелиокла, — ЭВ, XI, 1956; В. М. Массон, К вопросу о чекане Юеч- жийской Бактрии, — «Изв. ООН, АН Тадж. ССР», вып. 14, Душанбе, 1957.
84 	А. Н. Зограф, Монеты Герая, Ташкент, 1937.
85 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 173—195.
86 	В. М. Массон Восточно-парфянский правитель Санабар, Труды ГИМ, вып. XXVI, «Нумизматический сборник», ч. 2, М., 1957; С. К. Кабанов, Нахшебские монеты V—VI вв.,— ВДИ, 1961, № 1, стр. 137—144.
87 	В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным, ВДИ, 1955, № 2.
88 	U. Scerra to, On a silver coin of Traianus. Decius from Afganistan, East and West, vol. 13, № I, 1962; E. В. Зеймаль, Клад римских динариев из Таджикистана, — сб. «Нумизматика и эпиграфика», вып. Ill, М., 1962.
80 	A. Cunningham, Relics from ancient Persia in gold, silver and copper,— JASB, 1881 и 1883; О. Dalton, The treasure of the Oxus with other examples of early oriental metalwork, London, 1926. См. также: G. Hill, Andragora,— «Atti e memorie dell ’Istituto Italiano di numismatica», vol. Ill, fasc. 2, 1919, pp. 23—33; K. Regling, Hellenistischer Munzschatz aus Babi- Ion,— «Zeitschrift fur Numismatik», Berlin, 1928, S. 96; E. В. Зеймаль, Еще раз о месте находки Амударьинского клада,— «Изв. АН Тадж. ССР ООН», вып. 1 (28), 1962.
00 	A. Bivar, The Bactrian treasure of Qunduz, — «Numismatic notes and monographs of the Numismatic Society of India», 1955, № 3; D. Schlumberger, R. Curiel, Tresors monetaires d’Afghanistan,— MDAFA, t. XIV, 1953.
91 	К. В. Тревер, Портреты царей и правителей Греко-Бактрийского царства,— в кн.: «Государственный Эрмитаж. Выставка портрета», Л., 1937; К. В. Тревер, Памятники греко-бактрийского искусства, М.—Л., 1940; К. В. Тревер, Золотая статуэтка из селения Хаит (к вопросу о Куманском пантеоне), — «Труды Государственного Эрмитажа», т. II, 1958.
92 	О. Peschel, Geschichte der Erdkunde, Munchen, 1877, pp. 546—550.
03 	См., например, книгу чешского историка Прашека (J. Prasek, Geschichte der Meder und Perser bis zur makedonische Eroberung, Bd I—II, Gotha, 1906—1910), где в частности, дается сводка всех основных предшествующих «работ.
94 	Е. Herzfeld, Archaeological history of Iran, London, 1955; E. Herzfeld, Iran in the Ancient East, London—New York, ‘1941; E. He zfeld, Zoroaster and his world, vol. I—II, Princeton, 1947; A. T. Olmstead, The history of the Persian empire (Achaemenid period), Chicago, 1948; R. Ghirshman, Iran from the earliest times to the Islamic conquest, London, 1954; W. B. Henning, Zoroaster; politician or witchdoctor?, London, 1951; G. G. Cameron, The old Persian text of Bisitun inscription, — JCS, vol. V, 1951, № 2; cp.
487


R. G. Kent, Cameron's old Persian readings at Bisitun. Restorations and notes, — ibid.; О. M. Dalton, The treasure of the Oxus with other examples of early oriental metal-work, London, 1926; R. Curiel, D. Schlumberger, Tresors monetaires d’Afghanistan,— MDAFA, vol. XIV, 1953.
95 	Биографические сведения о Байере см.: П. Пекарский, История Императорской Академии Наук в Петербурге, т. I, СПб., 1870, стр. 180—196 (там же список его трудов). Оценку Байера-ориенталиста см.: И. Ю. Крачковский, Очерки по истории русской арабистики, М.—Л., 1950, стр. 45—46. О работах Байера по скифской, проблеме см.: С. А. Семенов-Зусер, Скифская проблема в отечественной науке (1692—1947}, Харьков, 1947, стр. 12—44.
06 	Th. Bayer, Historia regni graecorum bactriani, Petropoli, 1738.
07 	Историко-географические построения Г. Байера покоились уже на более или менее реальных представлениях о географии Средней Азии. Это особенно наглядно видно пои сопоставлении с картой похода Александра Македонского, приложенной к немецкому переводу Курция Руфа, выполненному Г. Ф. Лейстеном примерно за полстолетия до труда Байера. Эта карга (Frankfurt und Leipzig, 1684) была еше совершенно фантастичной
98 	J. Droysen, A lexander des Grossen Ziige dur ch Turan,— RMP, 1834* Ss. 81 — 102.
99 	Второе издание было опубликовано в 1877—1878 гг. С него сделано третье немецкое издание (J. Droysen, Geschichte des Hellenismus, Hrsg. von E. Bayer, Bd I—III, Basel, 1952—1953). Имеется также русское издание, сделанное с французского перевода — И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I—III, М., 1890—11898 (в дальнейшем цитируется русский перевод)
100 	G. Thirlwall, History of Greece, vol. VI, London, 1839, p. 294.
101 	Первое издание в Мюнхене, 1893 г. Второе издание — в Штуттгарте, 1906 г. (далее цитируется по второму изданию —F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzuge in Turkestan, Stuttgart, 1906).
102 	В 1894 г. H. В. Веселовский опубликовал отрицательную рецензию- на эту книгу (см.: ЗВОРАО, т. VIII, 1894, стр. 375—376). Есть также аннотация: Ю. Юргенсон, Новый труд о Туркестане, — «Тупкестанекие ведомости», 1893, № 75, и небольшая библиографическая заметка: Хах-ов А. (А. С. Хаханов), F. Schwarz, Alexanders des Grossen FeldzUge in Turkestan,— «Новое обозрение», Тифлис, 1894, № 3466. Совершенно уничтожающий отзыв был дан В В. Бартольдом о другом труде Ф. Шварца (см. ЗВОРАО, т. XIV, 1902, стр. 053—060).
103 	Общую характеристику его концепции см.: С. И. Ковалев, Предисловие,— «В. Тарн, Эллинистическая цивилизаиия, М., 1949, стр. 6—9, и рец. Ю. С. Кпуиткол на это издание (ВДИ, 19г0, № 4. стп. 103—106).
104 	W. W. Tarn, Alexander the conquest of the Far East, — CAH, vol. VI, 1933, pn. 390—400
105 	W. W. Tam, Alexander the Great, vol. I, Cambridge, 1948, p. 60
108 	См.: M. H. Ботвинник, Новые работы буржуазных историков об Александре Македонском,— ВДИ, 1952. № 7, стр. 172—1178
107 	Фактические неточности В. Тарна, его попытка так препарировать источники, чтобы они соответствовали его схеме, отмечали даже буржуазные исследователи — см. рецензии: Е. Bickerman, IF. IF. Tarn. Alexander the Great, — «Classical Philology», vol. XLV, 1950, № 1, pp. 41—45; C. A. Robinson. — «American Journal of philology», vol. LXX. 1949. № 2.
108 	Cm.: G. F. Hertzberg, Die asiatischen Feldzuge Alexander des Grossen, T. II, 2 Aufl., Halle, 1875; H. Berve, Das Alexanderreich auf prosopogra- phischer Grundlage, Bd I—II, Munchen, 1926; J. Kaerst, Geschichte des Hellenismus, Bd I, 3 Aufl., Leipzig—Berlin, 1927; U. Wilcken, Alexander dec Grosse, Leipzig, 1931.
109 	Марксистский разбор и критику новейших трудов буржуазных ученых об Александре Македонском и его эпохе см.: М. Г. Колотова и В. Г. Бо- 488


рухович, Панэллинизм и буржуазная историография античности, — В ДИ, 1951, № 7; М. Н. Ботвинник, Новые работы... — ВДИ, 1952, № 7; М. Н. Ботвинник и Б. П Селеикий, L. Homo, Alexandre le Grand, F Scha- chermeyer, Alexander der Grosse, — ВДИ, 1954, № 3; А К Бергер, О некоторых оценках древнегреческой государственности, — ВДИ, 4959, № I, стр. 146.
1,0 	W. W. Tarn, The Greeks..., 1951. — Марксистскую критику этой книги см.: С. П. Толстов, Подъем и крушение империи эллинистического «Дальнего Востока», — ВДИ, 1940, № 3—4.
1 	,1 М. Rostovtzeff, The social and economic history of the hellenistic world, vol. I—HI, ed. 2, Oxford, 1953 (немецкий перевод—Bd I—HI, Darmstadt, 1955—1956).
1 	,2 Рец. А. Б. Рановича, M. Rostovtzeff, The social and economic history of the hellenistic world, — «Исторический журнал», 1945, № 1—2; А. Б. Pa- нович, Эллинизм и его историческая роль, М—Л., 1950, стр. 13—'15.
113 	Н. Пигулевская, Города Ирана..., стр. 14.
114 	Кроме указанных выше, см., например: Е. R. Bevan, The house of Se- leucus, vol. 1, London, 1902; F. Btkermann, Institutions des Seleucides, Paris, 1938: H. Bengtson, Die Strategic in der hellenistischen Zeit. Eln Beitrao гиг antiken Staatsrecht, Bd II, Munchen, 1944, многочисленные труды Ф. Альт- хайма и др.
115 	А. К. Narain, The Indo-Greeks, Oxford, 1957; см. рец. В. М. Массона.— ВДИ, 1959, № 4.
1,6 	Наиболее солидным трудом по политической истории Парфии является- N. С. Debevoise, A political history of Parthia, Chicago—Illinois; 1938. Подробные указания на новейшую западноевропейскую и американскую литературу по ранней истории Парфии см. В. Ph. Lozinski, The original homeland of the Parthians, ’S-Gravenhage, 1959. Крупные труды по социально-экономической и культурной истории Парфии написаны М. И. Ростовцевым и В. В Тарном.
117 	Deguignes, Recherches sur quelques eveneinens, qui concernent This- toire des rois Grecs de la Bactriane, et particulierement la destruction de lean Royame par les Scythes, I’etablissement de ceux-ci le long de Г Indus, et les guerres, qu’ils eurent avec les Parfhes,— «Histone de FAcademie Royale des Inscriptions et Belles Lettres», t. 25, Paris, 1759, pp. 17—33; C. Lassen, Zur Geschichte der griechischen und indoskythischen Konige in Bactrien, Kabul und Indien. Berlin, 1838.
118 	Первые находки кушанских монет в Индии были сделаны в 1833— 1834 гг., см : «Journal оғ Asiatic Society of Bengal», vol III, 1834, pp. 313, 436, 556; cp. S. Roy, Indian archaeology from Jones to Marshall, — «Ancient India» 1953. №9. p. 8.
1,9 	V. A Smith, The early history of India. Oxford, 1904; «The Oxford, history of India», vol. I, Oxford, 1919; «The Cambridge history of India», vol. I «Ancient India», ed. E. J. Rapson. Cambridge, 1922.
i2° 	w Tomaschek, Centralasiatische Studien, I, Sogdiana, Wien, 1877; G. Haloun, Zur Ue-tsi Frage,— ZDMG, Bd 91, 1937; W. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 1938 (Ed. 2, 195il); R. Ghirshman. Be gram. Recherches archeologiques et historiques sur les Kouchans, — MDAFA, vol. 12,. /1946; J. Marshall, Taxila..., 19511.
121 	A. K. Narain, The Indo-Greeks, Рец. В. M. Массона, — ВДИ, 1959^ № 4.
122 	О нем см.: Н. И. Веселовский, Василий Васильевич Григорьев по его письмам и трудам, СПб.. 1887; И Ю Крачковский, Очерки.., стр. 130—131.
123 	Б. А. Тураев, История Древнего Востока, ч. II, СПб., 1913 (изд. 2— Л., 1935); В. В. Григорьев, О скифском народе саках, СПб., 1871 (отдельный оттиск из «Журнала министерства народного просвещения»), В. В. Бартольд, Восточно-иранский вопрос, — ИРАИМК, т. II, 4922; История культурной жизни Туркестана, Л., J927.
489*


124 	ЖМНП, ч. CCXVII, 1881. стр. 24—67; 175—208. — Есть отд. отт. <в дальнейшем цитируется по ЖМНП, В. В. Григорьев, Поход),
125 	Именно это вызвало неудовольствие некоторых критиков (М. Лютов, Александр Великий в Туркестане, — ТВ, 1890, № 40).
126 	В. В. Григорьев, Г реко-Бактрайское царство,—ЖМНП, ч. 136, отдел 2, .1867, стр. 343.
127 	В. В. Бартольд, Исследование по истории Согдианы с древнейших времен до арабского завоевания (кончая 719 г.). Рукопись, — Архив АН СССР, ф. 68, on. 1, № 14.
128 	В. В. Бартольд, Г реко-Бактрийское государство и его распространение на северо-восток,— «Изв. Импер. АН», сер. 6, т. X, 1916, № 10. см. также: ЗВОРАО, т. XXIV; В. В. Бартольд, Восточно-иранский вопрос,— «ИРАИМК», т. II, 1922, стр. 367—369.
129 	В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Л., 1927.
130 	Первое издание вышло в Петербурге в 1851 г.
131 	В. В. Струве, Надпись Ксеркса о «дэвах» и религия персов,— «Изв. АН СССР, СИФ», т. I, 1944, № 3; Поход Дария 1 на саков-массаге- тов, — «Изв. АН СССР, ОИФ», т. III, 1946, № 3; В. В. Родина зороастризма,— СВ, V, 1948; Геродот и политические течения в Персии эпохи Дария 1,— ВДИ, 0948, № 3; Восстание в Маргиане...,— ВДИ, 1949, № 2, и др.
132 	См., например: В. В. Струве, История Древнего Востока, Л., 1941, и В. А. Авдиев, История Древнего Востока, М., 19оЗ.
133 	«История народов Узбекистана», т. I, Ташкент, 1950; «История Узбекской ССР», т. 1, кн. 1, Ташкент, 1955; Б. Г. Гафуров, «История таджикского народа, т. I, М., 1955 (изд. I, М., (1949); «История Туркменской ССР», т. 1, кн. 1, Ашхабад, 1957.
134 	Н. Пигулевская, Города Ирана...; А. Г. Периханян, Храмовые объединения Малой Азии и Армении (IV в. до н. э.—111 в. н. э), М., 1959; Г. X. Саркисян, Самоуправляющийся город Селевкидской Вавилонии,— ВДИ, 1952, № 1; Г. X, Саркисян, О городской земле в Селевкидской Вавилонии,— ВДИ, 1953, №il; А. Г. Бокщанин, Парфия и Рим. Возникновение системы политического дуализма в Передней Азии, ч. I, М., 1960.
135 	См.: J. Wolski, L’effondrement de la domination des Seleucides en Iran au 111 siecle av. J.-C., Cracovie, 1947, pp. 13—70.
136 	«История народов Узбекистана», ч. I, Ташкент, 1950, стр. 85—89.
137 	«Труды III Международного конгресса по иранскому искусству и археологии», Л.—М, 1938.
138 	Несомненный интерес для историка Средней Азии IV—V вв. н. э. представляют исследования И. Маркварта (J. Marquart, Eransahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenac'i, — «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil.-hist. KU Bd IV, 1901; Histirische Glos- sen zu den altturkischen Inschriften,— «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil.-hist. KU Bd XIII, 18'98, № 1; Ober das Volkstum der Konianen, Berlin, 1914; A catalogue of the provincial capitals of Erdnsahr, Roma, 1931; Wehrot und Arang, Leiden, 1938; J. Marquart, I. de Groot, Das Reich Zdbul und der Gott Zun vom 6—9 Jahrhundert,— «Festschrift Eduard Sachau gewidment», Berlin, 1915). Одним из капитальных исследований по истории эфталитов является книга Р. Гиршмана (R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalites,— MDAFA, t. XIII, 1948). Специально вопросу об этнической принадлежности эфталитов посвящена работа японского ученого Еноки, в которой наиболее важен сравнительный анализ сведений китайских хроник об эфталитах и их критика (К. Enoki, On the nationality of the Ephthalites,— «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, № »18, 1959).
49Э


Глава I
каменный век
1 	Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, изд. 2, стр. 118.
2 	К. Маркс, Капитал, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 23, изд. 2, стр. I1I9I1.
3 	От греческого «палеос» — древний, «нео» — новый и «литое» — камень.
4 	Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, изд. 2, стр. 118.
5 	В. И. Ленин, Аграрный вопрос и «критики Маркса», — Сочинения, т. 5, изд. 5, стр. 103.
6 	Перечисленные подразделения получили свои названия от мест, где были найдены характерные памятники данного времени (французский город Шелль, пещера Ле-Мустье во Франции и т. д.); подробно о •различии в технике обработки каменных орудий на перечисленных выше этапах каменного века см. кн.: П. П. Ефименко, Первобытное общество, Киев, 1953.
7 	В. И. Ленин, О государстве, — Сочинения, т. 29, изд. 4, стр. 436.
8 	Ф. Энгельс, Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека, М., 1957, стр. 3.
9 	Там же, стр. 8.
10 	П. П. Сушкин, Высокогорные области земного шара и вопрос о родине первобытного человека, — «Природа», 1928, № 3; Г. Ф. Дебец, Территория СССР и проблема родины человека,— КСИЭ, вып. XVII, М., 1952; В. П. Якимов, Ранние стадии антропогенеза, — сб. «Происхождение человека и древнее расселение человечества», М., 1951; М. Ф. Неструх, Происхождение человека, М., 1958.
11 	А. П. Окладников, Древнейшие археологические памятники Красно- водского полуострова, — «Труды ЮТАКЭ», т. II, Ашхабад, 1953, стр. 105. Ср. П. И. Борисковский, Изучение палеолита в СССР, — «Вестник ЛГУ», 1949, № 2, стр. 75—87; А. П. Окладников, Неолит и бронзовый век Прибайкалья, ч. I и II,— МИ А, № 18, l‘SI50, стр. 13 и сл.
12 	Б. В. Лунин, Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане, Ташкент, 1958, стр. 98—104. — Интересно отметить, что пер- вые орудия каменного века в Индии были открыты Б. Футом в конце 60-х годов XIX в., а в большинстве стран Ближнего Востока — значительно позднее — в конце прошлого или в начале нашего века. Только в первое десятилетие XX в. началось изучение каменного века Центральной Азии. И лишь в конце 20-х годов XX в. были сделаны всемирно-известные открытия около Пекина.
13 	С. А. Е.ршов, Археология в ТССР за 20 лет, — «Изв. Туркм. ФАН СССР», 1944, № 2—3; М. Е. Массон, Археологические исследования в Узбекистане, — сб. «Наука в Узбекистане за 15 лет», Ташкент, 1939, и др.
14 	В. А. Ранов, Изучение каменного века Таджикистана, — ДАН Тадж. ССР, вып. 9, 1953, стр. 21.
15 	Из советских работ об этом памятнике укажем: сб. «Тешик-Таш. Палеолитический человек», М., 1949; А. П. Окладников, Неандертальский человек и следы его культуры в Средней Азии, — СА, вып. VI, 1940; Г. Ф. Дебец, О положении палеолитического ребенка из пещеры Тешик- Таш в системе ископаемых форм человека, М., J947; В. В. Бунак, Муляж мозговой полости палеолитического детского черепа из грота Тешик-Таш, Узбекистан,— сб. МАЭ АН СССР, т. XIII, 1951, и др. Среди статей зарубежных ученых можно назвать следующие работы: F. Veidenreich, The paleolithic child from Teshik-Tash cave in Southern Uzbekistan (Central Asia), — «American Journal of physical anthropology», new serie, il945.
491


№ 2; H. Field, Illustrations of the Teshik-Tash skull, — «American Journal' of physical anthropology», new serie, 1946, №4; H V. Vallois, Oktadnik^UA), Debetz(G) et Gromova(V), Issledovanie paleolititcheskoi pechteri Teshik- Tash (Recherches dans la grotte paleolithique de Teshik-Tash),— «L’Anthro- pologie», Paris, t. 50, 1941 —1946, № 5—6 (рец); H. L. Movius, The mouste- rian cave of Teshik-Tash, Southeastern Uzbekistan (Central Asia),—«American school of prehistoric research». Bull. № '17, 1953; F. Bordes. L’Industrie mousterienne de Teshik-Tash, Affinites et dge probable, — «L* Anthropologies-,. 1955, № 3—4; A. HrdhVka, Important paleolithic find in Central Asia,— «Science», new serie, t. 90. 1939, № 2335, p. 297.
16 	A. HrdliCka, Important paleolithic find..., p. 297.
17 	Г. Ф. Дебец, Об антропологических особенностях человеческого скелета из пещеры Тешик-Таш,— «Труды УзФАН СССР», сер. I, вып. 1, 1940г стр. 65.
18 	М. Э. Воронец, Родовое общество, — «История Узбекской ССР», т. I. Ташкент, 1955, стр 19; А. А. Формозов, Из новейшей литературы по палеолиту Казахстана и Средней Азии, — «Бюллетень комиссии по изучению четвертичного периода», 1953, № 19, стр. 91.
19 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 59—66; А. А. Фопмо- зов, Микролитические памятники азиатской части СССР, — СА, 1959, № 2.
20 	«История Туркменской ССР», т. I, кн. 1, Ашхабад, »1959, стр. 36.
21 	Д. Н. Лев, Археологические исследования Самаркандского Государственного университета в 1955—1956 гг.,— «Труды Самаркандского Госу- дапсттм^ного университета», н. сер., вып. 101, История, ч. П, I960, стр. 15 и др.
22 	Н. L. Movius, Palaeolithic and mesolithic sites in Soviet Central- Asia. — «Proceeding of the Amer, philosophical society», vol. 97. 1953. № 4; H. Field and E. Prostov, Archaeology in Uzbekistan, — «Antiouity», vol. 15 1941, № 58; H. Field, Neolithic station in Kizil-Kum Desert, Soviet Central' Asia,—«Southwestern journal of anthropology» vol. 2, № 2, 1945* F Ияпсаг, Stand der Palaolithforschung im Schwarzmeerraum und in Mittelasien,— «Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien», Bd 82, Hft 1—3, 1952.
23 	К. В. Курдюков, О параллелизме геологического и палеогеографического развития южной Ферганы и северо-западного Пенджаба в неогеново-четвертичное время, — «Проблемы физической географии», вып. XVI» 1951. стп. 113.
24 	К. К. Флеров, Б. А. Трофимов, Н. М Яновская, История фауны млекопитающих в четвепти^ном периоде, М., 1955.
25 	В С. Бажанов. Н. П. Костенко. Принципы стратиграфии антропогена Восточного Казахстана, — «Изв. АН Каз. ССР», сер. геолог., 1959„ вып. 1 Л34), стр. 16.
26 	Н. L. Movius, Farly man and pleistocene stratigraphy in Southern and Eastern Asia, — «Papers of the Peabodv Museum of American archaeology and ethnology. Harvard University», vol. XIX. 1960, № 3, p. 20.
27 	E. И. Беляева, Находка Elephas meridionalis в Таджикистане,— «Труды Палеозоологического института АН СССР», т I, М.—Л., 1936; Н. П. Васильковский, К стратиграфии четвертичных отложений Ферганы,— «Материалы по геологии Средней Азии», вып. 2, 1935.
28 	Н. П. Костенко, Геоморфологический анализ речных долин горных стран, — «Бюллетень комиссии по изучению четвертичного периода», ‘1958» №22.
29 	И. П. Герасимов и К. К. Марков, Четвертичная геология, М., 1939; И. П. Герасимов и К. К. Марков, Ледниковый период на территории СССР,— «Труды Института географии АН СССР», т. 33. 1939; В. И. Громов, Палеонтологическое и археологическое обоснование стратиграфии континентальных отложений четвертичного периода на территории СССР (млекопи492


тающие, палеолит),— «Труды Института геологических наук», вып. 64, 1948, № 17.
30 	«Средняя Азия. Физико-географическая характеристика», М., 1958, стр. 165.
al 	D. N. Nadia, Geology of India, London, 1944, p. 439; H. L. Movius, <Early man..., pp. 20—22.
32 	В. С. Бажанов, H. П. Костенко, Принципы, стратиграфии..., стр. 18.
33 	О. К. Чедия, В. А. Васильев, О характере и возрасте древнего оледенения северного склона хребта Петра I, — «Труды Таджикского Государственного университета», т. XXVIII, 1960, вып. I, стр. 111.
34 	П. И. Борисковский, Древнейшее прошлое человечества, М.—Л., 1957, стр. 32—35; В. В. Бунак, Происхождение речи по данным антропологии,— «Труды Института этнографии», н. сер., т. XVI, 1951, стр. 281 и сл. Реконструкцию внешнего вида ископаемых людей см. в работе: М. М. Герасимов, Восстановление лица по черепу,— «Труды Института этнографии», н. сер., т. XXVIII, -1955'.
35 	Н. L. Movius, The lower palaeolithic cultures of Southern and Eastern Asia, — «Transactions of the American philosophical society», Philadelphia, new serie, vol. 38, pt 4, 1949, p. 350.
36 	X. А. Алпысбаев, Находки нижнего палеолита в Южном Казахстане,— «Труды Института истории, археологии и этнографии АН Каз. ССР», т. 7, Археология, 1959, стр. 239—241.
37 	Н. de Terra and Т. Т. Paterson, Studies on the ice age in India and associated human cultures, — «Carnegie institut of Washington», Publ. №493, 1939, pp. 301—310.
H. L. Movius, The pebble-tool terminology in India and Pakistan,— «Man in India», vol. 37, 1957, №2, pp. 149—1'54.
39 	А. П. Окладников, Исследования памятников каменного века Таджикистана, — МИ А, № 66, 19158, стр. 46—48.
40 	А. П. Окладников, Древнейшее прошлое Туркменистана, — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН Турк. ССР», т. I, 1966, стр. 183—188.
41 	В. В. Бунак, Происхождение речи по данным антропологии, — «Тру- ,ды Института этнографии», т. XVI, 1951, стр. 280.
42 	Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, изд. 2, стр. Ы7.
43 	«Тешик-Таш. Палеолитический человек», ^1949.
44 	Н. L. Movius, The mousterian cave of Teshik-Tash, Southeastern Uzbekistan (Central Asia), — «American school of prehistoric research», Bull. № »17, 1953, p. 34.
45 	G. Caton-Thompson, Kharga oasis in prehistory, London, 1952, pp. 67, I.
46 	А. П. Окладников, Итоги и узловые проблемы изучения палеолита в СССР за 40 лет, — СА, 1957, № 4, стр. 18.
47 	В. В. Бунак, Муляж мозговой полости..., стр. 474.
48 	А. П. Окладников, Исследование мустьерской стоянки и погребения неандертальца в гроте Тешик-Таш, Южный Узбекистан, Средняя Азия,— «Тешик-Таш. Палеолитический человек», стр. 70—71.
49 	В. В. Чердынцев, Определение абсолютного возраста палеолита,— СА, т. XXV, 1956, табл. 7, стр. 82.
50 	Д. Н. Лев, Древний палеолит в Аман-Кутане (исследования 1953— 1954 гг.),— «Тр. УзГу», н. сер., № 61, 1956, стр. ,15.
61 	Об Аман-Кутане см. также: Д. Н. Лев, Древний палеолит в Аман- Кутане, «Тр. УзГУ», н. сер., № 39, 1949; Д. Н. Лев, Новые данные по палеолиту Узбекистана, — «Труды Института истории и археологии АН УзССР», вып. 7, 1955, стр. ,10—26; В. И. Бибикова, Некоторые замечания по фауне из мустьерской пещеры Аман-Кутан 1, — СА, 1958, № 3, стр. 229—233.
493


52 	А. П. Окладников, Работы палеолитического отряда в 1958 г.,— «Изв. АН УзССР», сер. общ. наук, 1958, № 4, стр. 55.
53 	А. П. Окладников, О работах, по изучению каменного века Таджикистана в 1957 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. СШ, 1959, стр. 17.
54 	А. П. Окладников, Исследования памятников каменного века Таджикистана,— МИА, № 66, 1958, стр. 59—64; А. П. Окладников, Исследование памятников каменного века в бассейне р. Сыр-Дарьи осенью 1955 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, 1956, стр. 5—<11; А. П. Окладников, Исследование памятников каменного века Северного и Южного Таджикистана в 1956 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XCI, 1959, стр. 7—1<5; В. А. Ранов. Результаты разведок каменного века в 1956 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. XCI, 1959, стр. 23—28; В. А. Ранов. Результаты разведок каменного века в 1955 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, 1956, стр. i21—‘215.
55 	В археологической терминологии брюшком пластины принято называть поверхность раскола, т. е. ту сторону, которой пластина прилегала к нуклеусу — ядрищу. Противоположная сторона называется спинкой.
56 	D. A. Carrod and D. Bate, The stone age of Mount Carmel, vol. I, Oxford, 11937, pl. XXXV, fig. 2, 4; pl. XXXVII, fig. 1, 2; G. Caton-Thompson, Kharga oasis in prehistory, pl. 65, fig. 5; pl. 72, fig. 5; pl. 87, fig. 1, 2; pl. 89, fig. 3.
57 	В. А. Ранов, Результаты разведок каменного века в 1957 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. СШ, 1959, стр. 21—31; Ю. В. Крылков и В. А. Ранов. Археологические находки мустьерского времени на возвышенности Кара-Бура и их геологическая интерпретация, — ДАН Тадж. ССР, т. II, 11959, № 5. стр. 3—8.
58 	Ср. R. Neuville, Le paleolithique et le mesolitique du desert du Ju- dee, — «Archives de I’lnstitut de Paleontologie Humaine», Memoire, 24, Paris, 11951, p. 54; fig. 5, 9, 22; C. S. Coon, Cave explorations tn Iran, 1949,— «Philadelphia Museum monographs of the University of Pennsylvania», 4951, № «5. pl. I—III.
59 	H. de Terra and T. T. Paterson, Studies on the ice age in India...,. p. 304; M. Wheeler, Early India and Pakistan to Ashoka, New York, 1959, p. 3*9.
60 	В. А. Ранов, О сопоставлении археологических данных со стратиграфией четвертичных отложений Таджикистана, — «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», 1960, №3 (24).
61 	Я. Я. Рогинский, Теория моноцентризма и полицентризма в проблеме происхождения современного человека и его рас, — «Труды Музея антропологии», М., 1949; см. также: «Дискуссия по проблеме происхождения Homo Sapiens», — КСИЭ, вып. IX, 1950.
62 	Е. И. Беляева, О находке остатков мамонта в Ферганской долине,— «Бюллетень Комиссии по изучению четвертичного периода», 1946, № 8, стр. 105—:107; Ю. А. Скворцов, Генетические типы четвертичных отложений в речных долинах,—-«Известия Узбекского филиала Всесоюзного географического общества СССР», т. II (XXIII), Ташкент, 1956, стр. 33; В. Громова, О новой ископаемой лошади из Средней Азии, — ДАН СССР, т. IV, 1946, стр. 349—351; В. С. Бажанов, Н. П. Костенко, Принципы стратиграфии..., стр. 20; П. И. Борисковский, Палеолитические местонахождения в Туркмении, — КСИИМК, вып. XVIII, 1947, стр. 8.
63 	Р. Забиров, Оледенение Памира, М., 1955, стр. 206.
64 	д. н. Лев, Стоянка древнего человека, — «Природа», 4960, № 8, стр. 77—78.
65 	В. А. Ранов, Раскопки палеолитической пещеры в Афганистане,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», 1960, № 1 (22), стр. 149.
66 	Испытаниям подвергнуты несколько различных образцов угля. Были получены даты в 25 тыс. и 34 тыс. лет до н. э. По мнению автора раскопок,, можно принять среднюю цифру 30 тыс., поскольку такая дата принята. 494


и для большинства верхнепалеолитических культур (см. С. S. Coon, Е. К Ralph, Radiocarbon dates for Kara-Kamar,— «Science», vol. 122, 1955, №3176. pp. 921—922).
67 	А. П. Окладников, Каменный век Таджикистана. Итоги и перепек* тивы,— «Материалы II Всесоюзного совещания археологов и этнографов Средней Азии», М.—Л., '1959, стр. 170
68 	Г. П. Сосновский, Палеолитические стоянки Северной Азии,— «Труды II Международной конференции Ассоциации по изучению четвер* тичного периода Европы», вып. V, М.—Л., — Новосибирск, 1934; А. П. Окладников, Некоторые вопросы изучения верхнего палеолита СССР в свете новейших исследований, — С А, вып. XXI, 1954.
69 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1957, стр. 21—22.
70 	Г. Чайлд, Древнейший Восток в свете новых раскопок, М., 1956, стр. 61—65.
71 	А. П. Окладников, Древнейшее прошлое..., — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН Турк. ССР», т. I, 1956, стр. 215.
72 	А. В. Виноградов, Неолитические украшения из створок раковин Didacna,— КСИИМК, вып. 59. *1955, стр. 138.
73 	X. В. Протопопов, С. В. Бутомо, Развитие техники жидких сцинтилляторов и ее применение для датировки по радиоуглероду (См), — С А, 1959, № 2, стр. 32. Ср.: С. S. Coon, The seven caves, New York, 1957, p. 211.
74 	А. П. Окладников, Исследование памятников каменного века Таджикистана,— МИА, № 66, 1958, стр. 42 и сл.; А. П. Окладников, Исследование памятников каменного века Северного и Южного Таджикистана в 1956 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XCI, 1959, стр. 8—9; В. А. Ранов, Результаты разведок каменного века в 1955 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, 1959, стр. 24—215.
75 	Небольшие количественно, но близкие по характеру находки в мезолитическом слое пещеры Кара-Камар (Афганистан), расположенной в нескольких десятках километров на юг от Чильучор-Чашмы, благодаря наличию угля в культурном слое датированы радиокарбоновым анализом 10580 + 720 или 8630 лет до н. э. (см. С. S. Coon, Е. К. Ralph, Radiocarbon dates for Kara Kamar..., p. 922).
76 	В. А. Ранов, Находки каменного века в Алайской долине, — «Труды АН Кирг. ССР», вып. IV, 1958, стр. *108—ПО. Первые памятники каменного века на Памире см.: «Материалы II Совещания археологов и этнографов Средней Азии», М.—Л., 1959, стр. —190; «Стоянка Каратум-
шук», — КСИИМК, вып. 80, 1'960, стр. 40—46.
77 	А. П Окладников и В. И. Рацек, Следы древней культуры в пещерах Тянь-Шаня, — «Известия ВГО», т. 86, 1959, стр. 450—452.
78 	Aufschnaiter, Prehistoric sites discovered in inhabited regions of Tibet, — «East and West», vol. VII, 1956, № 1, p. 74; «Che’ng Тё-k’un, Archaeological studies in Szechwan, Cambridge, 1957, pp. 46—50.
79 	Chei Chung-lang, Discovery of paleoliths on the Tibef-Tsinghai plateau, — «Verterbrata Palasiatica», 1959, № 2, pp. .157—161.
80 	В. А. Ранов, Исследование памятников каменного века Восточного Памира в 1958 г., — «Труды Института истории АН Тадж. ССР», т. XXVII, 19611.
81 	S. Reinach, Le repertoire du l’art quaternaire, Paris, 19113, p. 161.
82 	А. Рогинская, Зараут-сай, M., 1950; А. А. Формозов, Книга о древней наскальной живописи в Узбекистане,— СЭ, 1931, № 3.
83 	А. П. Окладников, В. Д. Запорожская, Ленские писаницы, М.—Л., 1959. стр. 86 и сл.
84 	В. М. Массон, Джейтун и КараДепе, — С А, 1957, № 1; «Древние земледельцы на юге Туркменистана», Ашхабад, 11959.
85 	В. М. Массон, Первобытно-общинный строй на территории Туркмении, — «Труды ЮТАКЭ», т. VII, 11956, стр. 235.
495


86 	О кельтеминарской культуре см. работы: С. П. Толстов, Древний Хорезм, 1948; А. А. Формозов, Кельтеминарская культура в Западном Казахстане,— КСИӢМК, вып. XXXI, 1950; А. А. Формозов, К вопросу о происхождении андроповской культуры,— КСИИМК, вып. XXXIX, 1951; А. А. Формозов, Микролитические памятники азиатской части СССР,—СА, 1959, № 2; А. В. Виноградов, К вопросу о южных связях кельтеминарской культуры, — СА, 1957, № 1; «Низовья Аму-Дарьи, Сарыкамыш, Узбой. История формирования и заселения», — «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 3, 1960.
87 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.—Л., 1948, стр. 65—73.
88 	С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг.,— «Труды Хорезмской археологоэтнографической экспедиции», т. II, М., 19о8, стр. 38—52; М. А. Итина, Памятники первобытной культуры верхнего Узбоя, там же, т. II, М., 1958, стр. 259—310.
89 	А. П. Окладников, Следы каменного века в районе Термеза,— «Труды АН УзССР», сер. I, т. II, 1945, стр. 19; А. П. Окладников, Археологические исследования в Киргизии, — «Вестник АН СССР», вып. 9, 1954. стр. 53 и сл.; В. А. Ранов, Находки каменного века в Алайской долине,— «Тоуды Института истории АН Кирг. ССР», вып. IV, 1958, стр. 103 и сл. П. Г. Конопля, Следы людей каменного века на территории Южной Киргизии, — «Изв. АН Кирг. ССР», сер. обществ, наук, т. I, 1959, вып. I, стр. 41 и сл.; В. А. Ранов, Е. Д. Салтовская, О работах Ура-Тюбинского отряда в 1959 г. (Печатается в АН Тадж. ССР).
90 	Ср. R. J. Braidwood, Prehistoric man, — «Chicago National History Museum, Popular Senes, Anthropology», 1957, № 37, p. 128, fig. 129.
01 	Shian Nae, Wu Liang Tsai, Prehistoric sites in the Lanchow region, Kansu, — «Чжунго Каочу Сюэбао», Пекин, (1951, № 5, стр. 77, 98—99, табл. IV—А (кит. яз.).
Глава 11
бронзовый век
1 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1953, стр. 166.
2 	Б. А. Литвинский, Древнейшие страницы истории горного дела Таджикистана и других республик Средней Азии, 1954, стр. 46.
3 	Именно на этой точке зрения стоит много современных авторитетных исследователей древней металлургии, см., например, А. А. Иессен, К вопросу о древнейшей металлургии меди на Кавказе,— ИГАИМК, вып. 420, М.—Л., 1935, стр. 71; S. Przeworski, Die Metallindustrie Anatoliens in der Zett von 1500—700 vor Chr. Rohstoffe, Technik, Produktion, Leiden, 1939, 6s. 92—93; W. Witter, Die Ausbcutung die mitteldeutschen Erzlagerst&tten in der fruhen Metallzeit,— «Mannus-Biicherei», 60, Leipzig, 1938, Ss. 16— 19; W. Witter, Die Kenntnis von Kupfer und Bronze in der Alten Welt,— «Mannus-Bucherei», 63, Leipzig, 1938, S. I; V. G. Childe, Archaeological ages as technological stages. Huscley memorial lecture for 1944, London, (s. a.), -p. II; H. Otto, W. Witter, Handbuch der altesten vorgeschichtlichen Metallurgic in Mitteleuropa, Leipzig, 1952, S. 34; Г. Чайлд, Археологические документы no предистории науки, — «Вестник истории мировой культуры», 1957, № 2, стр. 65 и др. Вместе с тем существует мнение или о невозможности определения времени введения плавки сульфидных руд или относящее ее к римскому времени (см. труды С. Е. Watson Davis, С. A. Rickard, Н. Н. Coghlan, R. Y. Forbes, и др.).
496


4 	Б. А. Литвинский, К истории добычи олова в Узбекистане, — «Труды САГУ», н. сер., вып. XI, Гуманитарные науки, кн. 3, Ташкент, '1950; Б. А. Литвинский, Древнейшие страницы..., стр. 20—22.
5 	Андроповская культура, названная так по ее первому местонахождению около деревни Андроново (Хакасская автономная область), занимала территорию от Минусинской котловины до Приуралья — общую характеристику этой культуры см.: С. В. Киселев, Древняя история Южной Сибири, М., 1951, стр. 67 и сл. Срубная культура названа так по характеру захоронения покойников (в деревянных срубах) и была распространена в Поволжье, позже в Причерноморье — общую характеристику см.: О. А. Кривцова-Гракова, Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы, — МИА, № 46, <1955. Анауская и чустская культуры так названы по впервые изученным памятникам у селения Анау близ Ашхабада и близ г. Чует.
6 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. 106.
7 	Там же, стр. 168.
8 	М. П. Грязнов, Этапы развития хозяйства скотоводческих племен Казахстана и Южной Сибири в эпоху бронзы, — КСИЭ, XXVI, М, 1957, стр. 23.
9 	Описание «молочных артелей» см.: Е. [М.] Пещерева, Молочное хозяйство горных таджиков и некоторые связанные с ним обычаи; М. С. Андреев, По Таджикистану. Краткий отчет о работах этнографической экспедиции в Таджикистане в 1925 году, вып. I, Ташкент, 1927; Н. А. Кисляков, Древние формы скотоводства и молочного хозяйства у горных таджиков бассейна р. Хингоу, — «Известия Тадж. ФАН СССР», № 115, 1949; М. С. Андреев, Таджики долины Хуф (верховья Аму-Дарьи),— «Труды АН Тадж. ССР», т. LX1, 1958, вып. II, стр. 138—1139; М. Рахимов, Некоторые обычаи и обряды, связанные со скотоводством, у таджиков Карате- гина и Дарваза, — «Труды АН Тадж. ССР», т. СХХ, 1960.
10 	К. Маркс, Капитал, т. I, кн. I, М., 1951, стр. 359.
11 	«Закаспийская область в археологическом отношении», — газ. «Туркестанские Ведомости», 1«8В8, № 24.
12 	См. «Explorations in Turkestan. Expedition of <1904. Prehistoric civilizations of Anau, ed. by R. Pumpelly», vol. I—II, Washington, 1908.— Популярное (некритическое) изложение результатов этих раскопок см.: Е. (А.) Кабранов, Историческое и культурное значение Анау, Асхабад — Полто- рацк, 1927.
13 	Д. Д. Букинич, История первобытного орошаемого земледелия в Закаспийской области в связи с вопросом о происхождении земледелия и скотоводства, — «Хлопковое дело», 1924, № 3—4; «Некоторые данные об Анау и Намазга-Тепе»,— «Туркменоведение», 1929, № 5.
14 	А. А. Марущенко, Историческая справка,— «Архитектурные памятники Туркмении», вып. I, Москва — Ашхабад, .1939, стр. 10.
15 	Б. А. Литвинский, Намазга-Тепе по данным раскопок 1949—1950 гг. (Предварительное сообщение), — СЭ, 1952, № 4.
16 	Б. А. Куфтин, Работы ЮТАКЭ в 1952 г. по изучению «культур Анау»,— «Изв. АН Туркм. ССР», 1954, № 7; «Полевой отчет о работе XIV отряда ЮТАКЭ по изучению культуры первобытнообщинных оседло- земледельческих поселений эпохи меди и бронзы в ’19512 г.»,— «Труды ЮТАКЭ», т. VII, 11957.
17 	См. сводные труды В. М. Массона: Первобытно-общинный строй на территории Туркмении (энеолит, бронзовый век и эпоха раннего железа),— «Труды ЮТАКЭ», т. VII, 1957; Расписная керамика Южной Туркмении по раскопкам Б. А. Куфтина,— там же; Памятники культуры архаического Дахистана в юго-западной Туркмении,— там же; «История Туркменской ССР», т. I, кн. I, Ашхабад, «19517, стр. 36—56; «Древнеземледельческая культура Маргианы»,— МИА, № 73, 1959.
32 Заказ 3970
497


18 	В. М. Массон, Древние земледельцы, на юге Туркменистана (Краткий путеводитель по памятникам древнеземледельческой культуры), Ашхабад, 1959, стр. 25; «Қара-Депе у Артыка (в свете раскопок 1955— '1957 гг.)»,— «Труды ЮТАКЭ», т. X, I960.
10 	На этой точке зрения стоит крупнейший советский археолог А. В. Арциховский (дискуссию по этому вопросу в рец. А. В. Виноградова и М. А. Итиной см.: СЭ, 11959, № 1, стр. 162—164).
20 	«История Туркменской ССР», т. I, стр. 47—48.
21 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. !170.
22 	С. П. Толстов, Древнехорезмийские памятники в Кара-Калпакии (Предварительные итоги археологических работ ИИМК АН СССР и КК АССР в 1938 г.),— ВДИ, 1939, № 3, стр. 474—176; С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 66—68, 71—76; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.—Л., .1948, стр. 76—78, 82—83; С. П. Толстов, Итоги двадцати лет работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции (1937—1956),— СЭ, 1957, № 4, стр. 40—44; С. П. Толстов и Б. В. Андрианов, Новые материалы по истории развития ирригации в Хорезме,— КСИЭ, вып. XXVI, 1957, стр. 15—6; М. А. Итина, Памятники первобытной культуры Верхнего Узбоя,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, М., 1958;С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг.,— там же, стр. 38, 44, 56—57, 97—98; М. А. Итина, Женская статуэтка эпохи ранней бронзы из Хорезма,— КСИЭ, вып. XX, 1958; А. И. Тереножкин, Бронзовый псалий с городища Кюзели-Гыра в Хорезме,—там же; С. П. Толстов, Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция 1955—1956 гг.,— СА, 1958, № ;1, стр. <106—109, !М2— КИ6; М. А. Итина, Первобытная керамика Хорезма,— «Труды Хорезмской археологоэтнографической экспедиции», т. IV, М., 1959; М. А. Итина, Новые стоянки тазабагъябской культуры (работы 1956 г.), там же; С. П. Толстов, Работа Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР 1954— 1956 гг.,—там же, стр. 4, 8—15; Т. А. Трофимова, Древнее население Хорезма по данным палеоантропологии, — «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 2, М., 1959, стр. 4—5, '15—29; С. П. Толстов, М. А. Итина, Проблема суярганской культуры,— СА, 1960, № <1; М. А. Итина, Степные племена среднеазиатского междуречья во второй половине II — начале I тысячелетия до н. э.,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., I960; «Низовья Аму-Дарьи, Саракамыш, Узбой. История формирования и заселения»,— «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 3, ,1960; вып. 5, 1961.
23 	А. А. Иессен, Каменная скульптура медведя из Туркмении,— «Труды Отдела истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа», т. I, 1941.
24 	По обильным находкам предметов раннего этапа в урочище Ка- мышлы его иногда называют камышлинско-раннесуярганской культурой.
25 	А. И. Тереножкин, Археологическая рекогносцировка в западной части Узбекистана,— ВДИ, 1947, № 2, стр. 1188—189.
26 	Я. Г. Гулямов, Археологические работы к западу от Бухарского оазиса,— «Труды Института истории и археологии АН УзССР», вып. VIII, Ташкент, 1956, стр. 450—'166; Я. Г. Гулямов, Узбекистонда археология, Тошкент, 1956, стр. <19—20; Я. Г. Гулямов, Р. Н. Набиев, В. Г. Вахобов, Узбекистан ССР тарихи, Бир томлик, Тошкент, 1958, ст-р. .19—20; Е. Е. Кузьмина, Могильник Заман-Баба,— СЭ, 1958, № 2.
27 	См. также: Б. А. Латынин, Южные границы степных культур эпохи бронзы,— С А, 1958, № 3, стр. 150—52.
28 	В. М. Массон, Изучение энеолита и бронзового века Средней Азии,— ВДИ, 1957, № 4, стр. 48—49.
498


29 	В. Я. Зезенкова, Материалы к палеоантропологии Узбекистана и Туркмении, — Л. В. Ошанин и В. Я. Зезенкова, Вопросы этногенеза народов Средней Азии в свете данных антропологии, Ташкент, 1953, стр. 97—98.
30 	В. В. Гинзбург, Материалы к палеоантропологии восточных районов Средней Азии,— КСИЭ, вып. XI, 1950, стр. 96.— О распространении цолихокранных типов в древности на территориях граничащих со Средней Азией стран см.: Т. А. Трофимова, Краниологические материалы из античных крепостей Калапы-Гыр 1 и 2,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, !1958, срр. 473 и сл.
31 	«Архив Института археологии. Дело Археологической комиссии Я894 г. № 195 „О древностях, найденных в местности Хак, Наманганского у., Ферганской обл.”», л. I—II; «Отчет Археологической комиссии за 1894 год», СПб., 1896, стр. 45, 46, рис. 69; «Альбом рисунков, помещенных в Отчетах Археологической комиссии за ;1882—1898 годы», СПб., 1906, стр. 334, рис. 2233.— Находки хранятся в Государственном Эрмитаже.
32 	С. Сорокин, Хакский клад,— «Сообщения Государственного Эрмитажа», вып. XIX, 1960, стр. 131—32; В. М. Массон, Изучение энеолита и бронзового века Средней Азии,— СА, 4957, № 4, стр. 53.
33 	Е. В. Зеймаль, Медный топор из кишлака Аракчин,— «Сообщения Республиканского историке-краеведческого музея», вып. III, 1958.
34 	А. И. Тереножкин, Археологические находки в Таджикистане,— КСИИМК, вып. XX, 1948, стр. 74—75, рис. 36—37, стр. 75; Б. А. Лит- винский, Древнейшие страницы..., стр. 23; Б. А. Литвинский, О топорах эпохи бронзы из Таджикистана, — «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», вып. I, 1961.
35 	А. А. Иессен, К хронологии «больших кубанских курганов»,— СА, т. XII, 19150, стр. 173, <193.
36 	S. Pigott, Prehistoric India to 1000 В. C., London, 1952, рр. 2il8— 220.— По мнению некоторых ученых, эти захоронения принадлежат пришельцам с северо-запада (Г. Чайлд, Древнейший Восток в свете новых раскопок, М., И956, стр, 305). См. также другую находку — J. Mackay, Chan- chu-Daro excavations 1935—1936, New Haven, Connecticut, 1943, pp. 188— 189, pl. LXX1I/25; LXXVI/37. На холме Мундигак (Афганистан, близ Кандагара) в слое Ш/6 недавно был найден аналогичный топор. Эту часть слоя Ж -M. Казаль синхронизирует с началом Намазга III и с концом Анау II—J.-M. Casal, Fouilles de Mundigak, t. I, Paris, 1961 (MDAFA, t. XVII), p. 43—44, 249, t. II, fig. 139/10, 10a. Однако хронологические определения слоев Мундигака не могут считаться окончательными.
37 	S. Pigott, Prehistoric India..., р. 228.
38 	М. Rostovzeff, The sumerian treasure of Astrabad,— «The journal of Egyptian archaeology», vol. VI, pt I, 1919, p. 121, pL III, 13.
39 	E. F. Schmidt, Tepe Hissar excavations 1931, — «The Museum journal», vol. XXIII, 1933, № 4, p. 400, pl. CXVIII, fig. H — 168; «Excavations at Tepe Hissar, Damghan», Philadelphia, 1937, p. 205, fig. 120, pl. LIL
40 	G. Childe, The Danube in prehistory, Oxford, 1929, pp. 204—206, fig. 1Г2; Г. Чайлд, У истоков европейской цивилизации, М., 1952, стр. 162— 1163, рис. *53.— Эти топоры встречаются и в Западной Галиции ([П. С.] Уварова, Дополнение к статье о Галиции,— А. С. Уваров, Сборник мелких трудов, т. II, М., 1910, стр. 50, табл. ХХШ./62а) и даже в Поднепровье (А. М. Tallgren, La Pontide prescythique apres Vintroduction des metaux,— ESA, t. II, 1926, pp. 172—173, pl. 99/6).
41 	А. А. Иессен, К хронологии...,— СА, т. XII, 4950, стр. 173, табл. 1/8.
42 	G. Childe, The axes from Maikop und Caucasian metallurgy, — «The Annals of archaeology and anthropology», Liverpool, vol. XXIII, 1936, № 3— 4, p. !1*14; G. Childe, The Danube..., p. 2*05.
43 	В. А. Городцов, Культуры бронзовой эпохи в Средней России,— «Отчет Российского исторического музея за 11914 год», М., 1915, стр. 132— 32* 499


133 (тип обушковый), стр. 137—138 (тип лопастный хордовый и лопастнокольцевой). См. также: А. AyrapSa, Die Streittixte des russischen Waldge- bietes, — ESN, S. 29 —Abb. 18—19, S. 31 — Abb. 20, S. 72 —Abb. 74.
44 	О. А. Кривцова-Гракова, Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы,— МИА, № 46. 1955, рис. 4—115, стр. 31.
45 	А. И. Тереножкин датировал их серединой II тысячелетия до н. э. (А. И. Тереножкин, Археологические находки в Таджикистане,— КСИИМК, вып. XX, 1948, стр. 75); Согд и Чач,— КСИИМК, вып. XXXIII, 4950, табл. I.
46 	М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда,— МИА, № 15, 1950, стр. 157, 4'62, 476.
47 	В. В. Гинзбург, Первые антропологические материалы к проблеме этногенеза Бактрии,— МИА, № 15, :И95О, ст]р'. 245.
48 	А. Рогинская, Зараут-Сай, М.—Л., 11950. Ср. А. А. Формозов, Книга о древней наскальной живописи в Узбекистане,— СЭ, 1951, № 3.— Ценные замечания о датировке зараут-сайской живописи.
49 	А. П. Окладников, Предварительный отчет об исследовании памятников каменного и бронзового веков в Таджикистане летом 1954 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XXVII, 4956; Б. А. Литвинский, Работы отряда по изучению памятников бронзового века в Кайрак-Кумах в 1955 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, 1956; Б. А. Литвинский, Изучение памятников эпохи бронзы и • раннего железа в Кайрак-Кумах в 1956 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. ХС1, 1959; Б. А. Литвинский, Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Кайрак-Кумах,— «Материалы второго совещания археологов и этнографов Средней Азии», М.—Л., 4959; Б. А. Литвинский, Даханинский могильник эпохи бронзы в Западной Фергане,— КСИИМК, вып. 80, 1960.
50 	я. И. Гуммель, Раскопки поселения I на запад от Ханлара (1939— 1941 гг.),— КСИИМК, вып. XXIII, 1948, стр. 70 и рис. 34, стр. 70; Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков, Итоги археологических работ за 1945— 1952 гг., Казань, 1954, стр. 29; К. В. Сальников, Андроновские поселения Зауралья, — С А, т. XX, 1964, стр*. 239 и сл.
51 	Аналогично тому, как это было в андроповской и срубной культурах (О. А. Кривцова-Гракова, Степное Поволжье..., стр. 71—73), а также в Западной Азии (Н. A. Potratz, Die Pferdgebisse des zwischenstromlan- dischen Raumes, — «Archiv fur Orientforschung», Bd XIV, № 1—2, Berlin, 194)1, Ss. 33—34; И. M. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э., М.—Л., 1956, стр. 122—125). В. Громова допускает возможность привода в Среднюю Азию домашней лошади из западносибирских степей (В. Громова, Об ископаемых остатках козы и других домашних животных в СССР, — «Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных», т. I, М.—Л., 4940, стр. 111.
52 	Г. П. Сосновский, К истории скотоводства в Сибири. (Материалы к истории древнейших домашних животных), — «Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных», т. I, 1940, стр*. 143.
53 	По данным акад. Н. И. Вавилова, Таджикистан был одним из «важнейших мировых очагов происхождения культурных растений», а местные сорта пшеницы «представляют исключительную ценность, так как являются результатом естественной селекции из огромного разнообразия рас (Таджикистан примыкает к основному очагу происхождения мягкой пшеницы)» (Н. И. Вавилов, Культурная флора Таджикистана в ее прошлом и будущем, — «Проблемы Таджикистана. Труды Первой конференции по изучению производительных сил Таджикской ССР», т. II, Л., 1934, стр; 14,(17.
54 	«Особый азиатский туркестанский тип» (А. М. Tallgren, Die Кир- fer>>— und Bronzezeit in Nord — und Ostrussland, I,— «Suomen muinaisumi stoyhdistyksen aikakauskirja», Bd XXV, Helsingissa, 1911, S. 64; «средне500


азиатские топоры» (В. А. Городцов, Культуры бронзовой эпохи в Средней России,— «Отчет Российского исторического музея за 1914 год», 191'5, стр. 'И55—156; В. А. Городцов, Отдел древностей доисторических,— «Отчет Российского исторического музея за 1915 год», 1916, стр. 40; А. А. Спицын, Археологические заметки,— «Труды секции археологии РАНИОН», IV, ЛА., 1928, стр. 484).
55 	J. R. Aspelin, Antiquites du Nord Finno-Ougrien, I, Helsingfors, '1877, p. 59, fig. 229 (без гребня), впрочем, ЛА. П. Грязнов писал о неточности этого рисунка; см. такл$е в ЛАузее антропологии и этнографии АН СССР, шифр 35—39 (коллекция Шренка).
56 	Б. А. Литвинский, Даханинский могильник..., — КСИИМК, вып. 80, 1960.
57 	Б. А. Литвинский и В. А, Ранов, Раскопки навеса Ак-Таньги в 1959, — «Археологические работы в Таджикистане», т. VII, '1961.
58 	Я. Г. Гулямов, Археологические работы..., — «Труды Института истории и археологии АН УзССР», вып. VIII, 1956, стр. 149—150, 156— 157.— Данные о работах 1960 г. сообщены археологом А. Аскаровым.
59 	Б. 3. Гамбург и Н. Г. Горбунова, Могильник эпохи бронзы в Ферганской долине, — КСИИЛАК, вып. 63, <1956; «Новые данные о культуре эпохи бронзы Ферганской долины», — СА, Т957,№ 3.
60 	А. Н. Бернштам, Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-шаня,— СА, т. XI, 1949, стр. 340—342; Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая, — ЛАИА, № 26, 1952, стр. 19—20,22.
61 	Т Г. Оболдуев а, Погребения эпохи бронзы в Ташкентской области,— КСИИЛАК, вып. 59, 1959.
62 	Б. А. Литвинский, Археологические открытия на Восточном Памире и проблема связей между Средней Азией, Китаем и Индией в древности,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 11960, стр. 1. — Культовые выкладки эпохи бронзы, аналогичные арпин- ским, были обнаружены Б. А. Литвинским на р. Кокуйбель-су, недалеко от Сарезского озера. В. А. Ранов при раскопках грота Куртеке, расположенного в 40 км на юго-восток от Мургаба, вскрыл в 1960 г. горизонт с превосходно сохранившимися культурными остатками эпохи бронзы. Вскрыта серия очагов, сохранивших древесный уголь. Найдены фрагменты керамики типа степной бронзы, два бронзовых наконечника стрел и другие предметы. Интересно, что здесь встречено много обработанного камня, которым наряду с предметами из бронзы пользовались люди, населявшие навес Куртеке в эпоху бронзы (в частности, каменные наконечники стрел и тонкие пластинки, служившие ножами).
63 	Бронзовый нож и кельт начала I тысячелетия до н. э. из фондов Сурхандарьинского историко-краеведческого музея и фрагменты андроноидной керамики из Джиликульского района.
64 	Бронзовый нож из фондов Музея истории геологии Ташкентского Государственного Университета.
65 	Л. Р. Кызласов, Андроповские антропоморфные фигурки из Средней Азии, — КСИИМК, вып. 61, 1956.
66 	М. Э. Воронец, Каменное изображение змей из кишлака Сох Ферганской области, — КСИИМК, вып. 61,'1956.
67 	А. Н. Бернштам, Наскальные изображения Саймалы-Таш,—СЭ, 1952, № 2. — Там же перечислены предшествующие публикации.
68 	Е. Herzfeld, Iran in the Ancient East, London—New York, .1941, pp. 126—127, fig. 243/c, d, f.
69 	J. de AAorgan, Delegation en Perse. Memoires, t. VIII, Paris, 1905, p. 313, fig. 607, 613, 618; A. Godard, Les bronzes du Luristan,—«Ars Asiatica», t. XVII, Paris, 19*3*1, p. 44, pl. XIII, fig. 35—42; R. Ghirshman, Fouilles de Nad-i-Ali dans le Seistan Afghan (Rapport preliminaire), — «Revue des arts asiatiques», t. XIII, 1939, № 1, pl. V; В. M. Массон, Памятники культуры 591


архаического Дахистана в юго-западной Туркмении, — «Труды ЮТАКЭ», т. VII, 1956, стр. 420, 437. — Эта форма, очевидно, восходит к двуперым черешковым наконечникам из Тепа Гиссар, принадлежащим (по словам Шмидта) к Гиссару III или к несколько более позднему времени (С. F. Schmidt, Excavations at Tepe Hissar Damghan, Philadelphia, 1937, p. 204, pl. Lil H-2746, H-4856).
70 	M. E. Массон, Ахангеран, Ташкент, 1953, стр. 11—»12, рис. 3, стр. 13.
71 	М. Е. Masson and V. М. Masson, Archaeological cultures of Central Asia of the aeneolitic and bronze age, — «Cahiers d’histoire mondiale», t. V, ,1959, № 1, p. 38.
72 	В. В. Гинзбург, Антропологические материалы из Вуадильского и Ак- Тамского могильников, — КСИИМК, вып. 69, 19157, стр. 92; М. Н. Комарова, Черепа бронзовой эпохи из могил по левым притокам реки Урал, — «Казаки», Л., 19127; Г. Ф. Дебец, Палеоантропология СССР, М.—Л., 1948, стр. 70; В. В. Гинзбург, Материалы к антропологии древнего населения Восточного Казахстана, — КСИЭ, вып. XIV, 4952, стр. <84.
73 	А. А. Формозов, К вопросу о происхождении андроповской культуры, — КСИИМК, вып. XXXIX, 4951, стр. 18.
74 	С. С. Черников, Роль андроповской культуры в истории Средней Азии и Казахстана, — КСИЭ, вып. XXVI, 1957, стр. 30—31; «Восточный Казахстан в эпоху бронзы, — МИА, № 88, 1960, стр. 1(11.
75 	Ср. Б. А. Латынин, Южные границы степных культур эпохи бронзы, — СА, 1958, № 3, стр. 52—53.
76 	М. Э. Воронец, Археологическая рекогносцировка 1950 года по Наманганской области, — «Известия АН УзССР», 1951, № 5, стр. 95—96; М. Э. Воронец, Археологические исследования Института истории и археологии и Музея истории АН УзССР на территории Ферганы в 1950—1951 годах,— «Труды Музея истории УзССР», вып. II, Ташкент, 4954, стр. 53— 58; В. И. Спришевский, Чустская стоянка эпохи бронзы (раскопки 1953 года),— СЭ, 11954, № 3; В. И. Спришевский, Чустское поселение эпохи бронзы (из раскопок 1954 г.),— КСИИМК, вып. 69, 1957, В. И. Спришевский, Раскопки Чустского поселения эпохи бронзы в 1955 г., — «Изв. АН УзССР», сер. обществ, наук, 1957, № 4; В. И. Спришевский, Чустское поселение эпохи бронзы (раскопки 1955 г.), — КСИИМК, вып. 71, 4956; В. И. Спришевский, Раскопки Чустского поселения эпохи бронзы в 1957 г., — «Изв. АН УзССР», сер. обществ, наук, 1958, № 6; В. И. Спришевский, Раскопки Чустского поселения в 1956 г., — СА, 4'958, № 3; Ю. А. Заднепровский, Археологические работы в Южной Киргизии,— КСИЭ, вып. XXVI, 1957, стр. 75— 76; Ю. А. Заднепровский, Дальверзинское селище, — КСИИМК, вып. 69, 1957; Ю. А. Заднепровский, Земледельческие поселения Ферганы и Южной Киргизии (периода поздней бронзы и железа), — «Материалы второго совещания археологов и этнографов Средней Азии» М.—Л., 1959, стр. 150—152.
77 	В. А. Шишкин, Узбекистанская археологическая экспедиция АН УзССР (Полевые работы 1956—1959 гг.), — «История материальной культуры Узбекистана», вып. 2, Ташкент, 1961, стр. 28—29.
78 	С. В. Киселев, Неолит и бронзовый век Китая, — СА, 1960, № 4, стр. 252—253. Недавно предложена безусловно заглубленная датировка Чуста (J.-M. Casal, Fouilles..., р. 119, хронологическая таблица) с синхронизацией чустской культуры с Намазга IV — началом Намазга VI.
719 	См.: «Тохарские языки. Сборник статей», под ред. и с вступит, ст. В. В. Иванова, М., 4959'; W. Krause, Tocharisch,— «Handbuch der Orien- talistik», hrsg. B. Spuler, Bd IV, «Iranistik», Abschnitt III, Leiden, 1955; о «тохарской проблеме» см.: А. А. Фрейман, Тохарский вопрос и его разрешение в отечественной науке, — «Ученые записки ЛГУ», сер. востоковедческих наук, вып. 2, 1952.
80 	Т. B.urrow, The Sanskrit language, London, (1955), pp. 116—17.
81 	Г. Чайлд, исходящий из гипотезы о «восточной» прародине индоев502


ропейцев, относит индоеврюпеизацию Центральной Азии к несколько более раннему времени (G. Childe, Prehistoric migrations in Europe, Oslo, 1950, p. 150).
82 	Возможно, что с какими-то более поздними передвижениями групп «тохарцев» связано начало чустской культуры. Тогда последующее взаимодействие племен степной бронзы и чустцев отражает, в частности, процесс иранизации (или индоиранизации) населения Ферганской долины.
83 	W. Krause, Zur Frage nach dem nichtindogermanischen Substrat des Tocharischen, — «Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung», Bd 69, Hft 3—4, 4951, S. 193 ff.
84 	R. Caldwell, A comparative grammar of the dravidian or South-Indian family of languages, ed. Ill, London, 1913, ipp. 6—40; Г. А. Зограф, Языки Индии, Пакистана, Цейлона и Непала, М., 1960, стр. 76.
85 	Т. Burrow, The Sanskrit language, p. 376.
86 	Таким образом, начало взаимодействия между древнеиндийскими и дравидскими языками могло иметь место, вопреки мнению Т. Бэрроу (Т. Burrow, Sanskrit and the pre-Aryan tribes and languages, — «The IndoAsian culture», New Delhi, vol. VIII, 1960, № 4), еще до завоевания арийцами долины Иида.
87 	Chr. Bartholomae, Vorgeschichte der iranischen Sprachen, — «Grun- drlss der iranischen Philologie», hrsg. W. Geiger und E. Kuhn, Bd I, Abt. I, Strassburg, 189*5—4901, S. 1; И. M. Оранский, Введение в иранскую филологию, М., 1960, стр. 44—<48.
88 	В. В. Иванов, В. Н. Топоров, Санскрит, 1960, стр. 11.
89 	В. К- Ghosh, Indo-Iranian relations, — «The Vedic age», Ed. R. C. Majumdar, London, 11957, pp. 218—224.
90 	M. M. Дьяконов, Очерк истории древнего Ирана, М., 1961, стр. 4-2.
91 	И. М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э., М.—Л., 1956, стр. 149—4151.
92 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 122—'124; И. М. Дьяконов, Народы древней Передней Азии, — «Труды Института этнографии», н. сер., т. XXXIX, М., 1958, стр. 23—24, 29; Т. Burrow, The Sanskrit language, pp. 27—28; H. Schmokel, Geschichte des Alten Vorderasien, «Handbuch der Orientalistik», hrsg. B. Spuler, Bd II, Leiden, 4957, Ss. 159—462.
-3 S. Pigott, Prehistoric India to 1000 В. C., pp. 214 ff; M. Wheeler, Early India and Pakistan to Ashoka, New York, 1959, pp. Ill—>117.
94 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 68. — В этой связи заслуживают внимания соображения Г. Чайлда о том, что население степей Средней Азии и Северного Кавказа могло усвоить у своих южных соседей- земледельцев ряд элементов культуры, характеризующих, по его мнению, индоевропейцев, а затем начать расселение, в частности на запад (G. Childe, Prehistoric migrations..., pp. ,150—11*5*1).
95 	С. П. Толстов, М. А. Итина, Проблема суярганской культуры,— СА, 1960, № 1, стр. 34.
90 	А. Н. Бернштам, Спорные вопросы истории кочевых народов Средней Азии в древности, — КСИЭ, вып. 28, стр. 18—19.
07 	В. М. Массон, Изучение энеолита и бронзового века Средней Азии, — СА, 4957, № 4, стр. 54; Древнеземледельческая культура Маргианы, стр». 118—419.
98 	Рец. И. М. Дьяконова, В. М. Массон, Древнеземледелъческая культура Маргианы, — В ДИ, 1960, стр. Ц*99.
99 	См. В. М. Массон, Древнеземледельческая культура Маргианы..., стр. '116—117. О датировке этих фрагментов см.: С. С. Черников, Восточный Казахстан в эпоху бронзы, — МИА, № 88, 1960, стр. 412.
100 	Б. А. Литвинскнй, Археологические открытия на Восточном Памире и проблема связей между Средней Азией, Китаем и Индией в древности, — «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», 1960, стр. 1.
503


101 	Проблема определения археологических комплексов, связанных с пришедшими племенами, также пока не имеет окончательного решения. Для Индии см., например: В. Subbarao, The personality of India, Pre- and proto-historic foundation of India and Pakistan, Baroda, 1958, pp. 96—‘106, 151—;H55; D. H. Gordon, The pre-historic background of Indian culture, Bombay, 1958, pp. 118—152; H. Mode, Das friihe Indien, Weimar, 1960, Ss. 101 ff. Бесспорно, большое значение имеет изучение палеоантропологического материала.
102 	Э. А. Грантовский, И. М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э.,— СВ, 1958, № 3, стр. 151-4155.
103 	В. В. Иванов, Проблема языков centum и saidm,— ВЯ, 1958, № 4, прим. I, ст*р‘. ;16; В. В. Иванов, В. Н. Топоров, Санскрит, стр. 14—15.
Глава III
РАСПАД ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ
1 	Факсимильное издание лучших рукописей Авесты: Codices Avestici et Pahlavici Bibliothecae Universitatis Hafniensis, publ. in fasc. by the University library of Copenhagen, vol. VII—XII, Copenhagen, 1’937—1944; Avesta, die heiligen Biicher der Parsen im Auftrag der Kaiserlichen Akade- mie der Wissenschaften in Wien, hrsg. von K. F. Geldner, Bd I—III, Stuttgart, 1886, 1889, 1895. Переводы: E. Э. Бертельс, Отрывки из Авесты, пер. с языка Авесты, — «Восток», 1924, № 4, стр. 3—11; К. Коссович, Четыре статьи из Зенд-Авесты, СПб., 1861; J. Darmesteter, The Zend-Avesta, pt 1 — 3, Oxford, 1880—1887 (The sacred books of the East, vol. IV, XXIII,; XXXI); его же французский перевод — Paris, 1892—1893; Avesta, die heiligen Schrif- ten der Parsen ubersetzt auf den Grundlage von Chr. Bartholomae’s Altira- nischen Worterbuch von F. W. Wolff, Strassburg, (1910; H. Humbach, Die Gathas des Zarathustra, Bd I—II, Heidelberg, 1959.
2 	Детальный разбор состава Авесты см. ниже.
3 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии,— СА, т. XIV, 1954, ctjp'. 11(21—140.
4 	См. С. П. Толстов, Военная демократия и проблема «генетической революции»,— ПИДО, 1935, 1№ 7—8, стр. 175—216; С. П. Толстов, К вопросу о периодизации истории первобытного общества, — СЭ, 4946, № Қ стр. 25—30; М. О. Косвен, К вопросу о военной демократии,— «Труды Института этнографии», н. сер., т. LIV, 1960, стр. 241—26П.
5 	Ср. W. Geiger, Ostiranische Kultur im Altertum, Erlangen, 1882_ Ss. '287, 421—422, *42'6 ff; С. П. Толстов, Черты общественного строя Восточного Ирана и Средней Азии по Авесте, — «История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства» (макет), ч. I— II, М.—Л., ‘1939, стр. 185—486; С. П. Толстов, По следам древнехорезмий- ской цивилизации, М.—Л., 1948, стр. 96 и сл.; И. М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э., М.—Л., 1956, стр. 180—189; ср. также: Е. Herzfeld, Zoroaster and his world, vol. I, Princeton, 1947, p. НО; В. О. Тюрин, К установлению значения социально- экономических терминов Бехистунской надписи, — «Труды Института языкознания АН СССР», т. VI, 19516, стр. 499—525.
6 	Ясна XXXI, 16, 18; Яшт. V, 38, 62, 63; X, 28, 30; XVII, 6, 8 и др.
7 	Для истории термина ар. русское дом, этимологически родственное авест. нмана, дмана, а также современное таджикское мон в сочетании хон-у мон «дом «и домашняя утварь». В Вид. (II, 23; XIV, 14) нмана употребляется также в значении «помещение для скота, хлев». Ближайшие родственники, семья обозначаются также словом нафа (ср. тадж. ноф, нофа).
504


8 	Яшт X, 18,84; XVII, 10; Ясна IX, 27; XVII, 11; LII, 2 м др.
9 	О полигамии в Авесте см.: W. Geiger, Ostiranische Kultur.., S. 247 ff.—Для Западного Ирана ср. Геродот, I, <135. В Авесте есть специальный термин для обозначения жен одного и того же мужа в их отношении друг к другу — ҳапатнӣ (др.-инд. сапатнй), продолжающийся в согдийском, хор ез майском, современном ягнобском и таджикском (пинонч, палонч). Полигамия сохранялась у ираноязычных народов и много позже; ср., например, деление жен в семье сасанидского времени на «полноправных, старших» (зан-и патихшйййҳ) и неполноправных. В согдийском брачном контракте начала VIII в. н. э. также говорится о старшей жене (пйтхшаван инч).
10 	Ясна XIX, 18, ср. Яшт X, 115.
11 	Ясна, I, 7; II, 7.
12 	Яшт XIII, 66—67. См.: W. Geiger, Ostiranische Kultur..., S. 289 ff.; И. С. Брагинский, Из истории таджикской народной поэзии, М., 1956,. стр. 68—73.
13 	змдйштва, Вид. VIII, 10. См. Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, p. 333; II, p. 807.
14 	шитья (ср. тадж. хишт), Вид. VIII, 8. Ср. Вид. II, 31: «меси глину ногами, размешивай ее руками». В Вид. VI, 51 и VIII, 10 упомянут и алебастр— вйчича, в среднеперсидском переводе — гаҷ, гаҷён «алебастр,, алебастровый».
15 	зарштва, Вид. VIII, 8, 10; в среднеперсидском переводе санг, сан- гён «камень, каменный». Ср. Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I„ p. 333, IL p. 807. В Яшт X, 39 о зарштва говорится как о камнях для метания из праши.
16 	мит, стӯна, ср. тадж. сутун.
17 	Вид. VII, 17; ср. тадж. ррзан.
18 	Вид. II, 26; ср. тадж. када, катак.
* Вид. V, ,10, Ы.
20 	W. Geiger, Ostiranische Kultur..., S. 220 ff.
21 	Яшт V, 101.
22 	Ср. тадж. бистар, болит, го% (в гоҳвара «колыбель»; в средневековой литературе гоҳ употреблялось и в значении «постель»),
23 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М„ 1948, стр. 67.
24 	Яшт VIII, 13 и сл.; XIV, 2, 27 и др. См. Chr. Bartholomae, Altira- nisches Worterbuch, Strassburg, Л904, S. .МЭЗ.
25 	См. H Liiders. Eine arische Ausschaung uber den Vertragsbruch,— SPAW, XXVI, 1917, S. 368; I. Gershevitch, The Avestan hymn to Mithra, Cambridge, 1959, p. 87, 182.
26 	Ясна XXXI, 115.
27 	Ясна XLV, 9; ср. также Ясна LVIII, 6; Вид. XVIII, 27.
28 	Яшт X, 218; ср. Яшт XIII, 52: «и да поместит он в этом доме стада коров и (толпы) рабов».
29 	Вид. IV, 3—4, ср. также Вид. IV, 48. — Людерс, специально исследовавший этот текст (Н. Liiders, Eine arische Ausschaung..., S. 366 ff)r указал на значительное его сходство с условиями заключения договора, сформулированными в древнеиндийских законах Ману. Авестийскому вй- рд-мазд, букв, «в размере раба», в древнеиндийском тексте соответствует пурушанртам, имеющее сходное значение.
эо 	вайса — Вид. IX, 37; XIII, 46; париайтар — Вид. IX, 38.
31 	Об этом свидетельствует прежде всего морфологический тип образования этих слов. Следует также учесть, что в аршакидском и саса- нидском государствах термины, обозначавшие рабов, были иными. См. А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении и землевладении в Иране парфянского времени, — В ДИ, 1952, № 4, стр. 13—27.
312 	Авестийское вайса (ср. др.-инд. вайшья) нашло свое продолжение 505


в хотано-сакском языке (памятники VII—X вв. н. э.)—биса «слуга», «раб», см.: Н. W. Bailey, Vijaya Sangrama,— «Asia Major», New Series, vol. VII, pt 1—2, p. 17; H. W. Bailey, Iranian Arya and Daha,— «Transactions of the Philological Society», London, 1959, p. 95. Хотано-сакское бӣса позволяет более уверенно говорить о вайсах-рабах и для Авесты. Ср. Е. Herzfeld, Zoroaster..,, р. 126.
33 	См. Chr. Bartholomae, Altiranisches Wdrterbuch..., S. 870.
34 	В среднеперсидском тексте Видевдата авестийское париайтар переводится словом парастйр (тадж. парастор) «слуга».
35 	Ср. W. Geiger, Ostiranische Kultur..., S. 482; И. M. Дьяконов, История Мидии..,, стр. 183.
36 	Геродот, I, 99, 107 и др.
37 	К. М. Колобова, Войкеи на Крите, — ВДИ, 1957, № 2, стр. 25—46. — Интересно отметить, что в Ахеменидской державе рабы-чужеземцы, [работавшие в хозяйствах персидских царей и их вельмож или посаженные на землю и платившие большие подати царю, именовались термином гарда (эламская передача — курташ), первоначально обозначавшим только домашнего раба (ер. др.-ир. грда-, др.-инд. груа- «дом»).
38 	Авестийское даҳью, этимологически соответствующее др.-инд. да- съю, обозначает только «область, страна». В иранских языках прослеживается основа даҳа- со значением «человек, мужчина». Ср., возможно, этническое название даҳа «дахи», упоминаемое в надписи Ксеркса из Персеполя (надпись h, стк. 26) непосредственно перед сака «саки», а также «область дахов» в Авесте (Яшт XIII, <143) в перечне: «области арья... турья... сарима... сайни... даҳа». Однако даҳа- в значении «раб-чужеземец» в Авесте не прослеживается (ср. раннесредневековое тадж. даҳ «слуга, раб» согд. дайа «рабыня», парфянское дйуйфт «рабское состояние»). См. Н. W. Bailey, Iranian Arya and Daha, — «Transactions of the Philological Society», 1959, pp. 107—115. В парфянском и сасанидском государствах существовали термины бандак «раб, слуга» и аншаурйк, первоначально «раб- иноплеменник», букв, «чужестранец».
В Согде, как можно судить по сравнительно поздним данным (документы с горы Муг, начало VIII в. н. э.), наряду с рабгми-бандак и рабы- нями-дййа, существовала еще особая категория «должников», временно, видимо, переходивших в собственность отдельных лиц (или семей) и именовавшихся нипак, букв, «находящийся в залоге, заложник».
39 	Ср. мидийский род Киаксара; персидский род ҲахЖманиша (Ахе- меиа), к которому принадлежали Кир, Камбис; Дарий и другие цари ахеменидской династии.
40 	Ясна XXVI, 6—7; Вид. IV, 5; XII, 1 и сл.—Этот термин, весьма древний по происхождению и имеющий соответствие в Ведах, сохранялся и много позже, вплоть до сасанидского судебника МатакдЯн-и ҳазЗр датистан («Сборник тысячи судебных решений»), дошедшего до нас в редакции VI—VII вв. н. э.
41 	Единственным исключением (возможно, пережитком матриархального рода) в авестийской системе набй-наздишта является включение в состав отцовского рода внучки брата отца.
42 	В отличие от Вед, Авеста узаконивает браки между ближайшими родственниками — хвайтвадата, букв, «брак внутри родни», «кровнородственный брак». Говорится о женитьбе Виштаспы на своей сестре Ҳутау- се, о браке Аҳура Мазды со своей дочерью Спэнта Армати, и т. д. Такие браки были обычны и в Западном Иране (Камбиз был женат на собственной сестре и др.). Позднейшая зороастрийская традиция лучшей формой брака считает брак между кузенами. Таким образом, у ираноязычных племен и народов очень долго сохранялась эндогамия. С точки зрения правовых отношений внутри рода, прежде всего прав наследства, кузен- яый брак является компромиссом между нормами матриархального и патриархального родов. См. Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, p. 119; 506


ср.: С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 317; По следам древне- хорезмийской цивилизации, стр. 100.
43 	По-видимому, остатками поселений именно таких родов являются многочисленные, небольшие по площади (1—1,5 га) городища, изучавшиеся на территории древней Маргианы. Эти поселения, объединявшие несколько многокомнатнцх домов, не имели ни цитадели, ни сколько-нибудь значительных укреплений.
44 	Ср. бел али «владыка поселения», часто упоминаемый в ассирийских источниках применительно к территории доахеменидской Мидии и соответствующий, видимо, авестийскому виспати (И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 184; ср. Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, p. 116 ff).
45 	Cp. др.-инд. врҷана «деревня, деревенская община», др.-перс, врда- на «поселение», тадж. барзан «часть селения, квартал». Ср. И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 185.
46 	В среднеперсидском переводе это слово разъясняется как хвёшӣҳ, ср. тадж. хеш, хешованд «родственники».
47 	Е. Benveniste, Les classes sociales dans la tradition avestique, — JA, t. 221, 1932, N 1, pp. 117—134; H. Humbach, Die Gathas des Zarathustra, Bd I, S. 53 ff.
48 	Ясна XXXI. ‘16; XXXII, 10 и др.
49 	Висперед, XVI, 3, ср. Яшт X, 75. В среднеперсидском переводе — рдтастак «рустак, сельская волость».
50 	Яшт X, 15. Ср. осетинское ғэу «деревня» (Н. W. Bailey, Asica,— «Transactions of the Philological society», 1946, p. 14).
51 	I. Gershevitch, The Avestan hymn..., p. >176.
52 	Ср. др.-перс. дида, мидийское диза «стена, крепость, укрепленное поселение».
53 	Вид. II, 33 и сл.— С. П. Толстов характеризовал авестийское вара как «городище с жилыми стенами» — огромные площади, обнесенные мощной стеной, внутри которой расположены жилой коридор и пристроенные к нему изнутри ряды помещений; центральная часть городища, незастроенная, предназначалась для общинного скота (С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 77—82; По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 913 и сл.).
54 	Яшт V, 64; IX, 26 и др. Этимологически ааест. Ъзата соответствует латинскому agnatus. Позднее слово азат превратилось в наиболее обычное обозначение «знатного, благородного», противопоставляемое часто «несвободному, рабу», отсюда Ззат — «свободный», ср. тадж. озод.
55 	Яшт X, 3 и др. См. I. Gershevitch, The Avestan hymn..,, p. 158.
56 	гаусура, Яшт XVII, 8.
57 	ҳвантва, Ясна IX, 4, 5; Яшт V, 25; XVII, 31; XIX, 31, 34; Вид. II, 2 и др.; XIX, 39.
58 	Ясна XLIV, 18.— Лошадь в Авесте, как и в Риг-Веде, ценится в несколько раз дороже быка.
59 	Отсюда согдийское мётан, сохранившееся в топонимике долины Зе- равшана (например, Ур-метан, букв, «широкая обитель, обширное жилье») .
63 	Согласно зороастрийской традиции, племя должно насчитывать не менее 30 семей, т. е. состоять минимум из двух родов. Цифра эта, конечно, чисто теоретическая;
61 	Сходным было положение племени и в Западном Иране. Геродот (I, 101) говорит о том, что мидяне делились на шесть, а персы — на десять племен, однако реального значения племена уже не имели. Древнеперсидские надписи не упоминают вовсе племен; в ассирийских источниках деления мидян-иранцев на племена также нет (И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 187).
62 	Вид. II, 21 и сл.; <м. W. Geiger, Ostiranische Kultur..., S. 437—438.
63 	Яшт X, 65; XIII, 52; Ясна LXII, 5.
507


64 	К титулу кави восходит имя легендарной династии Каянидов, основанной, по преданию, Каватом (Кай-Кубад в «Шах-намэ»). Сводку данных см.: A. Christensen, Les Kayanides, Kobenhavn, 1931. В позднейшей зороастрийской литературе кави часто выступает в значении «герой», ср. также дирафш-и кавиян «кавийское знамя» в таджикско-персидской литературе и в эпосе; ср. в Авесте (Ясна X, il4)—штандарт, сделанный из бычьей кожи. В согдийском языке кави сохранялось в значении «правитель, царь» (на бухарских монетах), в религиозных текстах также «богатырь, герой, гигант» (I. Gershevitch, The Avestan hymn..., pp. 185—186; W. B. Henning, The Book of'the Giants, — BSOAS, vol. XI (1943), pt I, pp. 52—74; ср. H. S. Nyberg, Die Religionen des alten Iran, Leipzig, J938; E. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, p. 100).
65 	Этот термин (ср. тадж. шаҳр «город») имеет в Авесте очень широкий круг значений: «власть», «имущество», «владение» в самом широком смысле слова, но еще не «царство, держава» как политическое целое (ср. Эрбншаур в сасанидское время).
66 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 188.
67 	В среднеперсидском языке дё% (ср. тадж. де%, деҳа) — «небольшая сельская округа, деревня».
68 	В Авесте приведены имена двух владык областей — Вадаған (Вид. XIX, 6) и АурвасЗра, враг Кави Ҳусрава (Яшт XV, 31).
69 	Ср. Н. S. Nyberg, Die Religionen des alten Iran, Ss. 57, 304: «ей- стар более значительный владыка, чем даҳьюпати», «это, возможно, восточноиранское соответствие для ахеменидского титула хшаятия хшая- тиянам „царь царей”»; Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, p. 132: «састар — военачальник провинции».
70 	Яшт XIII, 18 и др.
71 	арьо-шаянэм.
72 	Ишкат — предположительно область по нижнему Хильменду (J. Marquart, Untersuchungen zur Geschichte von Eran, Bd II, Gottingen, 1905, S. 74; I. Gershevitch, The Avestan hymn..., p. 475). Авестийскую Па- руту сравнивают с Пароитац Параитси у Птолемея (VI, 17, 3)—жителями района Арейи-Харайвы, соответствующего средневековому Гур У (J. Marquart, Untersuchungen..., Bd II, Ss. 74, 178), либо с ’Акаритао (Геродот III, 91), жившими в непосредственном соседстве с саттагудами, гандариями и дадиками (-дарды?) в областях по нижнему течению Хиль- менда (W. Geiger, Ostiranische Rultur..., S. 9, Anm. I; F. Justi, Geschichte Irans von den dltesten Zeiten bis zum Ausgang der Sasaniden, — «Grundriss der iranischen Philologie», Bd II, Strassburg, 1895—1901, S. 438; E. Ben- veniste, L’Erun-ve& et Гorigine legendaire des Iraniens, BSOAS, vol. VII, p. 269).
73 	Яшт X, 12—16.
74 	Яшт X, 87; Ясна LXII, 5.
75 	E. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, да 434, 444.
76 	I. Gershevitch. The Avestan hymn.., pp. 297 ff.
77 	В. M. Массон, Проблема древней Бактрии и новый археологический материал,— СА, 1958, № 2, стр. 59 и сл.; Древнеземледельческая культура Маргианы,— МИ А, № 73, 1959.
78 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 52, !126 и сл. Ср. С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 101 и сл.
79 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии,—СА, т. XIX, 1954, стр. 1*21—140.
80 	Е. Benveniste, Les classes sociales..., p. 117.
81 	Ср. E. Herzfeld, Zoroaster..., vol. II, p. 780 ff.
82 	И. M. Дьяконов, M. M. Дьяконов, В. А. Лившиц, Документы из Древней Нисы,— «Материалы ЮТАКЭ», вып. 2, М.—Л., 11951, стр. 26; С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции 508


АН СССР в 1949—1955 гг.,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, М., 11958, стр. 476, 179, рис. 75, I.
83 	Упоминания о клинописных памятниках на территории Средней Азии (в частности, на территории Таджикистана и Узбекистана), встречающиеся в этнографической и краеведческой литературе конца XIX — начала XX в., основываются, по-видимому, на недоразумении.
84 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 366—371.
85 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 20 и сл., 286 и сл., 341; По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 403 и сл.; W. В. Henning, Zoroaster: politician or witch-doctor?, London, 1951, pp. 42—43; I. Gershevitch, The Avestan hymn..., pp. 44—21, 295—290.
86 	E. Benvenlste, L’ErHn-vei et Torigine legendaire des Iraniens, pp. 265—-274; Cp. J. Marquart, Erdnsahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenaci, — «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil.-hist. KI., Bd IV, 1901, pp. 118, 155; J. Marquart, Wehrot und Arang, Leipzig, 1938, Ss. 10—11; AMI, II, S. 5; ср. также К. А. Иностранцев, О до-мусульманской культуре Хивинского оазиса, — ЖМНП, н. сер., т. XXXI, 1911, № 2, стр. 284—318.
87 	W. В. Henning, Zoroaster..., р. 44 ff.
88 	Геродот, III, 417.
89 	J. Marquart, Wehrot und Arang, Leipzig, 1938, Ss. 9 ff.; см. также: W. B. Henning, Zoroaster-.., p. 42; И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 357—358; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 425 и сл.; С. П. Толстов (Древний Хорезм, стр. 44—45) помещает р. Акес в пределах собственно Хорезма, однако здесь не мог быть стык «земель хорезмийцев, гирканиев, парфян, дрангианцев и таманцев», как писал Геродот.
90 	W. В. Henning, Zoroaster..., р. 42.
91 	XVI сатрапия, согласно гипотезе И. М. Дьяконова (История Мидии, стр. 348), является сатрапией Виштаспы, отца Дария I, временно созданной путем административного слияния территорий с центром в Парфии. Так может быть объяснено отсутствие в составе XVI сатрапии Бактрии, обычно объединяемой с Согдианой. Ср.: F. Altheim und R. Stiehl, Die Aramaische Sprache unter den Achaimeniden, Lief. II, Frankfurt am Main, 1960, S. 127 ff.
92 	\V. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, London, 1951, p. 478 ff.; С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 20, 286 и сл; 341.
93 	Геродот, VI, 66.
94 	См. С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 341; По следам древнехо- резмийской цивилизации, стр. 98 и сл.
95 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 126 и сл.
98 	Ал-Беруни начинает историю Хорезма с 980-го года «до Александра Македонского», т. е. с 1291 г. до н. э.
07 	В 1549—547 гг. персам, возможно, вновь пришлось покорить Пар- фию и Арею (И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 346; ВДИ, 11960, № 3, стр. 201). Иной точки зрения придерживается В. Б. Хеннинг, по мнению которого только после похода Кира Великого хорезмийцы перестали контролировать области, лежащие по Теджену, и укрепились вдоль Аму-Дарьи (W. В. Henning, Zoroaster..., р. 413).
97а 	В. Б. Хеннинг, много сделавший в последние годы для изучения проблемы датировки Авесты в связи с вопросом о «Большом Хорезме», принимает традиционную дату жизни Заратуштры («258 лет до Александра Македонского», иначе говоря, 258 лет до начала селевкидской эры) и определяет время жизни пророка в пределах 630—553, или 628—551, или 618— 541 гг. до н. э. (Критике традиционной даты посвящен целый ряд работ; см. последнюю по времени статью: О. Klima, The date of Zoroaster, — «Аг- chiv Orientalni», 27(1959], pp. 556—564; ср. также: И. M. Дьяконов, История Мидии, стр. 391). Исходя из этой датировки, Хеннинг предлагает считать
5Э9


Кави Виштаспу последним правителем «Большого Хорезма», современником Кира Великого. Об этом, по мнению Хеннинга, свидетельствует тот факт, что и в Авесте, и в эпической традиции, сохраненной позднейшими источниками (сасанидский свод «Хватай-намак» в пересказе арабских и персидских авторов), Кави Виштаспа выступает как последний в легендарной династии царей. Этот довод вряд ли следует признать убедительным. Особое положение Кави ВиштЗспы в легендарной царской генеалогии вполне может быть объяснено тем, что он — покровитель Заратуштры, деятельность которого связана с началом новой «мировой эры», наступившей, согласно зороастрийской традиции, с пришествием пророка. Едва ли есть серьезные основания привлекать данные традиции для установления времени жизни Кави ВиштЗспы как вождя конфедерации «Большого Хорезма». В Гатах нет никаких данных, которые позволили бы считать, что Зара- туштра, автор Гат, действовал в позднемидийский или раннеахеменидский периоды.
И. Гершевич, ученик В. Б. Хеннинга, также уделивший много внимания проблеме «Большого Хорезма» в связи с возникновением зороастризма, считает возможным полагать, что Кир Великий познакомился с учением Заратуштры во время своего похода против массагетов. В период этой кампании, согласно свидетельству Геродота (Геродот, I, 209 и сл.), Кира сопровождал ВиштЗспа (не смешивать с Кави Виштаспой). Именно в это время, по мнению И. Гершевича, Кир и ВиштЗспа неоднократно пересекали территорию Хорезма и смогли познакомиться с зороастризмом. ВиштЗспа, вернувшись в Перейду (в юношеские годы Дария его отец был сатрапом Персии, — Геродот, III, 70), ознакомил сына с этим учением, но лишь в самых основных чертах, поскольку и сам Виштаспа знал о зороастризме лишь очень немногое. В результате Дарий I стал зороастрийцем, но зороастрийцем непоследовательным, как об этом свидетельствуют надписи этого царя: в них постоянно говорится о признании Ахура Мазды верховным божеством, но ни разу не упоминается имя пророка (см.: I. Gershevitch, The Avestan hymn..., p. 14 ff). В. Б. Хеннинг склонен считать, что отец Дария I был уроженцем Восточного Ирана или Средней Азии — на это может указывать само имя Виштаспа, редкое в иранской ономастике, но известное для Хорезма по имени покровителя Заратуштры. В таком случае, то мнению Хеннинга, Дарий и его отец могли склоняться к зодоастризму как к религии их родной страны.
Не вдаваясь сейчас в рассмотрение весьма сложного вопроса о религии Ахеменидов, в том числе и Дария I, отметим только, что трудно себе представить близкое знакомство Кира, ВиштЗспы или Дария с зороастризмом, когда еще имя основателя религии, только недавно (согласно датировке Хеннинга) выступившего с проповедью, оставалось неизвестным.
98 	Диодор, II, 5, 3—II, 7, 1; II, 16—11, 19; II, 26, 1—2.
99 	Юстин, I, 1—2.— Существует мнение, что и у Ктесия царь бактрий- цев именовался Зороастром, а Оксиартом его назвал Диодор. У Евсевия (IV в. н. э.) бактрийский царь носит имя Заравастес (F. Justi, Geschichte Irans von den altesten Zeiten bis zuni Aus gang der Sasaniden,— «Grund- riss der iranischen Philologie», Bd II, S. 402).
100 	О бактрийском царе в период походов Кира упоминает и Ксенофонт («Киропедия» V, 5, 3), сообщениям которого в данном случае едва ли следует доверять. Судя по «Киропедии», Ассирия во времена мидийского царя Астиага и Кира (а в это время Ассирии уже давно не существовало) не имела власти над Мидией, но тем не менее подчинила себе Гирканию и была в союзе с Бактрией («Киропедия», V, )1, 3).
101 	Ср. К. В. Тревер, История народов Узбекистана, т. I, кн. 1, Ташкент, 1955, стр. 411; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 131 и сл.
102 	G. G. Cameron, History of early Eran, Chicago, 1936, p. 174; И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 357.
510


103 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 1>67—169.
104 	Н. Б. Янковская, Некоторые вопросы экономики ассирийской державы,— вди, 1956, № >1, стр. 39—40; И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. ;192, прим. I.
105 	И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту,— ВДИ, 1951, № 2, стр. 356; История Мидии..., стр. 85, 192, прим. 2; 261, прим. 4; Б. А. Литвипский, Древнейшие страницы истории горного дела Таджикистана и других республик Средней Азии, Душанбе, 1954, стр. 28.
106 	Н. Б. Янковская, Некоторые вопросы..., стр. 33, прим. 3.
107 	Текст (на глиняной табличке) на нововавилонском диалекте аккадского языка. Издание текста: L. Waterman, Royal correspondence of the Assyrian Empire, Ann Arbor, 1930; русский перевод и комментарий к тексту: И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники..., стр. 355—356.
108 	И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники..., ст|р. 3516; История Мидии..., стр. 35&, прим. 4.
1ОД 	Геродот, I, 153.
110 	Цитадель Бактр находилась в возвышенной части города — современный Бала-Хисар (К. S. Young, The South wall of Balch-Bactra,— «American Journal of Archeology», vol. 59, 1955).
111 	W. Geiger, Ostiranische Kultur..., Ss. 66—67; J. PraSek, Geschichte der Meder und Perser bis zur makedonische Eroberung, Bd I, Gotha, 1906, Ss. 50—54; E. Reisch, Baktrianoi,— RE, II, il'896; С. П. Толстов, Основные вопросы древней истории Средней Азии,— ВДИ, 1938, № 1, стр. '183; ср. также: В. М: Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 132 и сл.
112 	Бехист., III, 13—14, 2Ц'.
113 	По мнению акад. В. В. Струве, Маргиана была присоединена к Бактрии только в результате победы сатрапа Дадаршиша над маргиан- цами (в качестве награды Дадаршишу). См. В. В. Струве, Восстание в Маргиане при Дарии I,— «Материалы ЮТДКЭ», вып. Ц, Ашхабад, 1949, стр. 26.
114 	Геродот, IX, 92.
115 	J. Prasek, Geschichte der Meder und Perser..., Bd II, Gotha, 1910, S. 57, Anm. 3; F. Sarre und E. Herzfeld, Iranische Felsreliefs, Berlin, 119.10, S. ‘26.— При этом Херцфельд ссылается на Бехистунскую надпись, где Бактрия и Согд стоят рядом. Однако его аргументация ослабляется тем, что в списке Геродота согдийцы упоминаются в составе XVI сатрапии отдельно от бактрийцев.
116 	F. Sarre und Е. Herzfeld, Iranische Felsreliefs, S. 26. Ср. M. A. Fou- cher, Les satrapies orientales de I’empire Achemenide, — «Comptes-rendus de I’Academie des inscriptions et belles-lettres», Septembre, 11936, p. 346.
117 	M. M. Дьяконов, Сложение классового общества..., стр. 126, прим. 2.
118 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 349, 357 и сл.
119 	G. G. Cameron. History of early Iran, p. 2118.
120 	Диодор, II, 34, 1—4.
121 	Подробное изложение этого романа см.: В. В. Григорьев, О скифском народе саках, СПб., 1871, стр. 20—23.
122 	И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 358.
123 	Там же, стр. 360.
124 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, 1953, стр. 166.
125 	Б. А. Литвинский, Древнейшие страницы истории горного дела Таджикистана и других республик Средней Азии, стр. 37.
126 	Е. И. Қрупнов, Древняя история Северного Кавказа, М., »1960, стр. 322; Р. М. Абрамашвили, К вопросу об освоении железа на территории Восточной Грузии,— СА, 1957, № 4, стр. 300.
127 	А. А. Иессен, Некоторые памятники VIII—VII вв. до н. э. на Се511


верном Кавказе,— «Вопросы скифо-сарматской археологии», М., 1954, стр. 129; J. Needham, The development of iron and steel technology in Chi' na, London, 1958.
128 	А. А. Семенов, Этнографические очерки Зеравшанских гор, Карате гина и Дарваза, М., 1903, стр. 62—63; М. С. Андреев, Выработка железа в долине Ванча (верховья Аму-Дарьи), Ташкент, <1926, стр. 8—16.
129 	Фирдоуси, Шах-наме, т. I, М., 1957, стр. 28.
130 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура...,— МИА, № 73, fl 959, стр. 29—92.
131 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 69—70; По следам древне- хорезмийской цивилизации, стр. 89—90.
132 	М. А. Итина, Первобытная керамика Хорезма,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. IV, 1959, стр. 62, прим.
133 	Ю. А. Заднепровский, Дальверзинское селище, — ҚСИИМК, вып. 69, 1957, стр. 96.
134 	Ю. А. Заднепровский, Городище Эйлатан,— СА, .1960, № 3, стр. 43.
135 	Б. А. Литвинский, Раскопки могильников на Восточном Памире в 1958 году,— «Труды Института истории АН Тадж. ССР», т. 27, ;1961.
136 	Вероятно, это относится к периоду, когда территориальное разграничение индийцев и иранцев еще не завершилось и какая-то область была ареной их соприкосновений, чаше всего враждебных.
137 	Совершенно фантастична этимология древних греков (не забытая до сих пор), связывавшая это имя с греческим азтер «звезда» (в древне- иранском «звезда» звучала стар, а соответствующая часть имени Зара- туштры — уштра). По мнению же Анкетиля Дюперрона, Заратуштра значит «золотой Тиштр (Сириус)».
138 	Ср. обилие иранских имен с -ас па «лошадь»: Виштаспа, Порушаспа (имя отца Заратуштры) и т. д.
J3® 	н. W. Bailey, Indo-Iranian studies,— «Transactions of the Philological Society», 1953, pp. 40—42.
140 	Ср. В. И. Абаев, Скифский быт и реформа Зороастра,— «Archiv oriental™», vol. XXIV, 1956, стр. 24; И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 385.
141 	В. В. Струве, Родина зороастризма,— СВ, V, 1948, стр. 16 и сл.; В. В. Струве, Восстание в Маргиане при Дарии I,— ВДИ, 1949, № 2, ст(р. 21 и сл.; В. И. Абаев, Скифский быт..., стр. 24 (толкование вслед за Беруни); ср. И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 48, прим. 4.
142 	Ср. W. В. Henning, Zoroaster..., pp. 38—39, 41.
143 	A. W. Jackson, On the date of ZoroasterJAOS, N J7, pp. !1—22.
144 	Сводку данных см.: E. Benveniste, The Persian religion according to the chief Greek texts, Paris, 1929; Les mages dans Tancien Iran, Paris, 1938, p. 22.
145 	J. Charpentier^ The date of Zoroaster, — BSOAS, vol. Ill, pt 4, 1925, pp. 747—755.
146 	J. Hertel, Die Zeit Zoroasters,— «Indo-Iranische Quellen und For- schungen», Bd I, Leipzig, 1921; Die Achaemeniden und Kayaniden, — «Indo- Iranische Quellen und Forschungen», Bd V, 1924; E. Herzfeld, Zoroaster..., vol. I, pp. 1—30.
147 	Попытка Ф. Альтхайма прочесть надпись, происходящую из Пули Да(рунта (долина р. Кабул), как написанную на авестийском языке, оказалась неудачной. Е. Э. Бертельс же, сделавший ряд серьезных исторических выводов из этой надписи, не учел в полной мере работы В. Б. Хеннинга. Последний доказал, что надпись из Пули Дарунта вовсе не иранская, а арамейско-пракритская (арамейский текст эдикта .Ашоки, III в. до н. э., с пракритскими глоссами) (F. Altheim, Weltgeschichte Asiens im Griechischen Zeitalter, Bd I, Halle, 1947, Ss. 25—43; E. Э. Бертельс, Новые работы no изучению Авесты,— «Ученые записки Института востоковедения АН СССР», т. 111, 1951, стр. 257—271; Е. Э. Бертельс, История персидско- 512


таджикской литературы, М., <1960, стр. 48—49; W. В. Henning, The Aramaic inscription of Asoka found in Lampaka.— BSOAS, vol. XIII, 1949, pp. SO- 88).
148 	A. Christensen, Le premier chapitre du Vendidad et Thistoire primitive des tribus iraniennes, Kobenhavn, ;1943.
149 	Ср. среднеперсидское Бахл, армянское Баҳл, индийское Баҳлика, новопе.рсидское, таджикское Балх.
150 	A. Christensen, Le premier chapitre du Vendidad..., p. 8.— Ср. сообщение о флагах на храме Навбехар в Балхе, приводимое у арабоязычных авторов — Мас’уди и др. (F. Justi, Geschichte Irans..., S. 403).
151 	F. Justi, Geschichte Irans..., Ss. 403—404.— Детальный анализ средневековой традиции по этому поводу см.: A. W. Jackson, Zoroaster, the Prophet of Ancient Iran, New York, 1928, Appendix IV.
152 	Эта часть «Шах-намэ» написана не Фирдоуси, а Дахики, зороастрийцем, хорошо знавшим циклы преданий, связанных с именем пророка.
153 	Критический текст поэмы издан Ф. А. Розенбергом: Le livre de Zoroastre (Zordtushtndma) de Zartusht-i Bahrdm ben Pajdti, риЬИё et iraduit par Frederic Rosenberg, St.-Petersbourg, 1904; см. также E. Э. Бер- тельс, История персидско-таджикской литературы, стр. 32 и сл.
154 	В Яштах о Кави Виштаспе говорится, что он приносит молитвы на «реках Фраздана и Датья. Последнюю можно идентифицировать с Аму- Дарьей (территория Арьянэм Вайджаҳ — Хорезм). Фраздана отождествляли с р. Храздан в Армении; пехлевийские тексты (Бундахишн и Бах- ман-Яшт) помещают Фраздану в Сеистане. В Яште V ВиштЯспа появляется на берегах озера (моря?) Воурукаша, под которым можно понимать Каспийское или Аральское море. В Яштах XXIII и XXIV ВиштЕспе желают «достигнуть Ранги» — реки, идентифицируемой с Сыр-Дарьей, Тигром или Волгой (Е. Herzfeld, Awestische Topographic,— AMI, II; F. Justi, Geschichte Irans..., Ss. 402—404; A. W. Jackson, Zoroastrian studies, New York, 1928, p. 273; И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 380, прим. I).
155 	По словам самого Хареса Митиленского, любовь Зариадра и Ода- тиды «пользуется известностью у живущих в Азии варваров и ставится очень высоко; сказание о ней изображают на картинах в храмах и дворцах, а также и в частных домах, и многие из владетельных лиц дают своим дочерям имя Одатиды», Полный русский перевод рассказа Хареса см.: В ДИ, 11947, № 3, стр. 1252; И. С. Брагинский, Из истории таджикской народной поэзии, стр. 142—143.
156 	Впервые «слияние» обоих Виштасп в одно лицо отмечается только у Аммиана Марцеллина, IV в. н. э.
1157 	Ср. М. Воусе, Zariadres and Zarer, — BSOAS, vol. XVII, 1955, pp. 463—477.
158 	Ясна XLVIII, 11.
159 	Ясна LIII, 8.
160 	Амэша, амрта — «бессмертный»; слово спэнта этимологически соответствует русскому святой.
161 	Аша, др.-перс. рта — сложное понятие, переводимое иногда «(божественный) порядок», но слово «правда», понимаемое в широком смысле, дает более точное соответствие.
162 	Это удачное толкование дал В. И. Абаев (В. И. Абаев, Скифский быт..., стр. 31—33).— Обычные переводы — «благочестие», «скромность», «умеренность».
163 	Ясна LXVIII, 10.
ш 	Ср. Н. W. Bailey, Zoroastrian problems in ninth-century books, Oxford, 1943, p. 169 ff.
165 	Например, H. W. Bailey, Zoroastrian problems..., p. 172. — Впрочем, он считает, что и сасанидская Авеста более была известна в устной, чем 33 Заказ 3970
513


в письменной, форуме, Вследствие чего арабы не причисляли зороастрийцев,, подобно евреям и христианам, к аҳл ал-китаб — «людям писания».
166 	Или, по другой этимологии, «предписание, наставление» (W. В. Henning, The Sogdian texts of Paris, — BSOAS, vol. XI, 1946, p. 725).
167 	Рату — один из зороастрийских терминов, означающих «главный,, начальник» или «судья». Каждый класс существ (или даже предметов) имеет своего рату. Так, для богов — это Аҳура Мазда, для людей — Зара- туштра и т. д. Кроме того, рату означает «измеряющее начало» и применяется, например, к обозначению частей суток, а соответственно и к особым божествам, олицетворяющим их.
168 	Анаҳйт — впоследствии одно из самых популярных божеств, культ которого, как и Митры, далеко перешагнул за пределы Средней Азии и. Ирана.
163 	Яшт, VIII, 24.
170 	Вид. II, 10.
171 	Он тоже перекочевал в мифы других народов (латинизированная форма Asmodaeus — авест. айшмд дайвб).
172 	Об отношении зороастризма к платонизму см.: J. Duchesne-Guille- min, The western response to Zoroaster, Oxford, 1958, pp. 70—85.
173 	Содержится в «Пахлави Ривайат» (см. Н. W. Bailey, Zoroastrian problems.,., р. 121).
174 	Река, в долине которой помещается легендами Арьянэм Вайҷаҳ. Наиболее вероятно отождествление с Аму-Дарьей.
175 	Вид. I, 2—6.
176 	Обычно Вайкэрэта ищут в областях Кандагара или Кабула. Сходное топонимическое название отмечено, однако, в документах I в. до н. э. из Нисы, где Wykrt — название селения или района поблизости от Нисы.
177 	Ср. С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 21 и сл.
178 	Толкования всех названий см.: A. Christensen, Le premier chapitre du Vendidad... Ср. также И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 54, прим. 2; Е. Herzfeld, Zoroaster..., vol. II, pp. 738—770.
179 	Ясна, IX, б.
180 	Ясна, IX, 8.
181 	О понятии фарра в различных памятниках см., например: Н. W. Bailey, Zoroastrian problems..., pp. 2—73.
182 	Вид. Ill, 30—32.
183 	Ср.-перс. д ax мак известно именно в значении оссуарий/
Глава IV
СРЕДНЯЯ АЗИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ АХЕМЕНИДОВ
VI—IV вв. до н. э.
1 	В так называемом цилиндре Кира — тексте, составленном в Вавилонии на аккадском языке, Кир II называет своих предков — Камбиса I, Кира I и Твиспа — царями Анчана.
2 	А. Т. Olmstead, The history of the Persian empire, Chicago, 19*48» pp. 49—31.
3 	Ктесий, Персика, 8. — Ктесий в этом сообщении, возможно, ошибочно назвал Бардию; последний, по сведениям Ксенофонта (Ксенофонт, Ки- ропедия, VIII, 7, И), был назначен «сатрапом мидян, армян и кадусиев» (оба эти автора неоднократно приписывали политическим деятелям те или иные имена, если их подлинные имена оставались неизвестными их информаторам,— см.: И. М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IV века до н. э., М.—Л., 4956, стр. 21—28, 415—416). Однако, даже если Бардия назван здесь Ктесием ошибочно, сам факт назна514


чения Киром сатрапа завоеванных областей парфян, карманийцев, бак- трийцев и хорезмийцев в!ряд ли мог быть вымышлен античным автором, тем более что объединение всех этих областей в единое наместничество оправдано их географическим положением: взятые вместе, они составляли восточную часть Ахеменидской державы.
4 	Арриан, Индика, I, 3; Ксенофонт, Киропедия, I, 1, 4; VI, 2, 1—11; ср. «The Cambridge history of India», vol. I, «Ancient India», Cambridge, 1922, pp. 330—333.
5 	В «Кироледии» Ксенофонт называет саков, обитавших по соседству с Гирканией, союзниками Кира. Их присоединение к Киру, по-видимому, имело место до разгрома Лидии и падения Вавилона. Ксенофонт упоминает саков также при торжественном выходе Кира в Вавилоне и при описании конных соревнований.
6 	J. PraSek, Geschichte der Meder und Perser..., Bd I, Ss. 224—225; A. T. Olmstead, The history..., p. 37; R. Ghirshman, Iran from the earliest times to the Islamic conquest, London, 1954, p. 1131.
7 	Б. А. Тураев, История Древнего Востока, т. II, Л., 1935, стр. <1118; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура Маргианы,— МИА, № 73, 1959, стр. 137—138; ср. «История Туркменской ССР», т. 1, кн. 4, стр. 59; «Очерки по истории СССР. Первобытно-общинный строй и древнейшие государства», М., 1956, стр. 254; «Всемирная история», т. II, М., 1956, стр. 22.
8 	Геродот, I, 178.
а Там же, I, 153,201, 204.
10 	Рец. И. М. Дьяконова, В. М. Массон, Древнеземледельческая культура...,— ВДИ, i960, № 3, стр. 201.
11 	«Отец истории» правильно понял основные проблемы, вставшие перед Киром. Овладение Западом ставило задачу завоевания Египта, постоянного и грозного соперника переднеазиатских держав, господство над Ираном было невозможно без покорения Бактрии. При этом если на западе Ахеменидской державы вопрос о ее существовании и расширении ее границ решался не только силой персидско-мидийского войска, а зависел в первую очередь от внутреннего положения Вавилонии, Лидии, Финикии и других переднеазиатских стран, то на востоке вопрос о господстве Ахеменидов решался борьбой примерно равных по силе обществ — мидийского, персидского и бактрийского (М. М. Дьяконов, Очерк истории древнего Ирана, М., iH961, стр- 74—77).
12 	Ксенофонт, Киропедия, I, 1, 4. — Это место у Ксенофонта вызывает сомнения, так как немногим ниже он, вопреки исторической истине, приписывает Киру завоевание Египта.
13 	Ктесий, Персика, 2.— Если бы можно было подтвердить это сообщение Ктесия, сведения которого (как уже отмечалось выше) часто оказываются ошибочными, то покорение Бактрии следовало бы относить к тому времени, когда разбитый Киром Астиаг был назначен сатрапом Гиркании, т. е. к периоду вскоре после Э50 г. до н. э. По словам того же Ктесия, вскоре после этого Астиаг был убит, возможно, не без ведома Кира (И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 423—424).
14 	Арриан, Анабасис, IV, 3; Страбон, XI, 11, 4; Юстин, XII, 5; Квинт Курций Руф, VII, 6, 10—27.— Если только верна предлагаемая античными авторами интерпретация названия этого поселения как «город Кира» — Курушата (вернее, Курушката).
15 	Ктесий, Персика, 3—4, 8.
16 	С. П. Толстов считает, что хорезмийцы не были завоеваны, но добровольно признали верховную власть персов (С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.—Л., :Г948, стр. 105).
17 	.Ктесий, Персика, 6—8.
118 	Страбон, XI, 9, и (сведения Эратосфена); W. Tomaschek, Derbi- kes,— RE, IX, 11903, pp. 237—238.
33* 515


19 	Это сообщение Бероса, однако, может быть согласовано с данными Геродота, если согласиться, как это предлагает В. В. Струве, с отождествлением дахов с массагетами (В. В. Струве, Поход Дария I на саков- массагетов,— «Изв. АН СССР, СИФ», т. III, 1946,1№ 3, стр. 242—244).
20 	Геродот, I, 214.
21 	См., например, Страбон, XI, 8.
22 	Геродот, I, 204—215.
23 	Ф. Юсти («Grundriss der Iranischen Philologie», Stassburg, Bd II, 4895—1901, S. 423), базируясь на вавилонских документах, полагал, что Кир погиб между 9 и 29 августа 5'30 г. до н. э. Однако И. Штрассмайер опубликовал вавилонский текст, датированный десятым годом царствования Кира, т. е. десятым годом со времени захвата Вавилона (538 г. до н. э.) — 529 г. до н. э. (см. «Verhandiungen des Leidener Orientalischen Congress», Bd II, 1886, Ss. 574—576). Гибель Кира, таким образом, следует относить к 529 г. до н. э.
24 	Ксенофонт, Киропедия, VIII, 8: «Кир умер, тотчас же сыновья его вступили в борьбу между собой, тотчас же города и народы отпали, произошел всеобщий поворот к худшему».
25 	А. Т. Olmstead, The history..., рр. 66—67.
26 	Сходное название местности встречается в согдийских документах VIII в. н. э. с горы Муг в Таджикистане — pys7WBh. По-видимому, этот топоним был распространен в ряде {районов Ирана и Средней Азии.
27 	В аккадском тексте — «умер собственным умиранием». Др.-перс. выражение может указывать либо на естественную смерть, либо на самоубийство, либо, наконец, на случайную смерть по неосторожности.
28 	М. А. Дандамаев, Социальная сущность переворота Гауматы,— В ДИ, 1915'8, № 4, стр1. 38. Ср.: R. Parker and W. Dubberstein, Babylonian chronology 626 В. C.— A. D. 45, Chicago, 1942, p. 12.
20 	И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 428—434; М. А. Дандамаев, Социальная сущность.., стр. 36—50. — Иной точки зрения на политику лже-Бардии придерживаются В. В. Струве и В. О. Тюрин (В. В. Струве, Восстание в Маргиане..., стр. 18—)19; В. О. Тюрин, Социальное положение..., стр. 37—38).
30 	Геродот, III, 67.
31 	О разных взглядах на социальную сущность этого переворота, см.: М. М. Дьяконов, Очерк истории..., стр. 87, 89, 368—372.
32 	В. В. Струве, Восстание в Маргиане..., стр. 9, 26.
33 	Бехистунская надпись, III, Ы—21 (§ 38). — Как видно из заключительной фразы абзаца, Маргиана рассматривалась как часть Бактрии. Предположение В. В. Струве, что Маргиана вошла в состав Бактрии лишь после подавления восстания Фрады, а ранее составляла отдельную сатрапию, не получило признания у других исследователей.
34 	Сообщение о потерях повстанцев в Маргиане содержится также в арамейской копии Бехистунской надписи (такие копии были разосланы по приказу Дария в различные страны), найденной в архиве персидского военного гарнизона в Элефантине (Египет). В этой версии число убитых «мятежников» определено как 55 243, а пленных — 6972 (В. В. Струве, Восстание в Маргиане..., стр. »20 и прим. <109—1Г2, стр. 33).
35 	Заключение о народном характере движения в Маргиане подробно обосновано В. В. Струве.
36 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 91—92, и 142.
37 	В. В. Струве, Поход Дария I на саков-массагетов, — «Изв. АН СССР, СИФ», т. 3, 4946, стр. ’248; Восстание в Маргиане..., — ВДИ, 1949, № 2, стр. 26. — В. В. Струве считает, что Фрада бежал к сакам, помогавшим повстанцам Маргианы.
33 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 141, ср. стр. 51—52. — К названию этого парфянского города (Патиграбана, букв.
516


«таможня»), как указал Е. Херцфельд, может восходить современный Багир.
39 	Бехистунская надпись, II, 8 (§21).
40 	G. G. Cameron, The old Persian text..., p. 53 ffR. G. Kent, Camerons old Persian readings..., pp. '56—57.
41 	Об имени этого сакского вождя см.: А. А. Фрейман, Плененный враг Дария — скиф Скунха, — «Изв. АН СССР, ОЛЯ», т. VII, 194'8, вып. 3, стр. 23!5—240.
42 	Последний абзац (Говорит Дарий царь: «Эти саки...»), точно повторяющий заключительный раздел сообщений о походе в Элам, может рассматриваться как стандартная формула, характерная для всего пятого столбца надписи. Во всяком случае, из приводимого здесь утверждения Дария, что саки не почитали Ахурамазду, нельзя делать вывода о верованиях саков. Иное чтение надписи, основанное на прежних попытках восстановления пятого столбца, см.: В. В. Струве, Поход Дария I на саков-массагетов, — «Изв. АН СССР, СИФ», т. 13, 1946, стр. 242—’244.
43 	В надписи употреблено слово draya- «море, озеро», но не «река».
44 	Как и в описаниях военных действий в других областях, в надписи говорится о «наибольшем, старшем».
45 	Полиэн, кн. VII, глава XI—Дарий; глвава XII — Сирак.
46 	Е. Herzfeld, Altpersische Inschriften, Berlin, 1938, S. 19. О «Саках, которые за Согдом» см.: В. В. Струве, Поход Дария I на саков-массагетов, Изв. АН СССР, СИФ, т. 3, № 3, 1940, стр. 241. Ср. Б. А. Литвинский, Саки, которые за Согдом, Труды АН Тадж. ССР, т. СХХ, 1960.
47 	Точных данных о том, какую страну (или страны) имел в виду автор «антидэвовской» надписи, нет. Исследователи надписи, единодушно датирующие ее первыми годами царствования Ксеркса, резко расходятся во мнениях относительно места излагаемых событий (Вавилон? Афины? какая-то область Ирана или Средней Азии?) (См.: М. М. Дьяконов, Очерк истории..., стр. 98—99, 374—379).
48 	Греческая передача Азанес отражает, видимо, согдийское имя Ажа- нак или Азанак.
49 	Геродот, VII, 64, 66, 67, 96, 184 (ср. VIII, 112).
59 	Геродот, IX, 71. — Возможно, однако, что здесь речь идет о тех же саках-амюргиях, входивших в один отряд с бактрийцами. Ср. Геродот, IX, 31, где военные отряды саков упомянуты рядом с индийцами, а последние в свою очередь — рядом с бактрийцами.
51 	Геродот, III, 118—<119.
52 	Мидия, ранее рассматриваемая наравне с Персидой как ядро державы, утратила свое привилегированное положение в составе ахеменид- ского Ирана после подавления Дарием I восстания Фравартиша (И. М. Дьяконов, История Мидии..., стр. 424, 440).
53 	Геродот, III, 89.
54 	Соотношение золота и серебра в период Дария составляло 1 : 13.
55 	R. Curiel, D. Schlumberger, Tresors monetaires d‘Afghanistan,— MDAFA, vol. 14, 1953; M. M. Дьяконов, Очерк истории..., стр. 91, 373.
56 	Сводку сведений о сатрапах и сатрапиях при Ахеменидах см.: Lehman-Haupt, Satrap, — RE, Bd 3, 1921, Ss. 85—138.
57 	В Бехистунской и Персепольской надписях это скорее всего саки- амюргии; в Накши-Рустемской же отдельно названы как саки-хаумавар- га, так и саки тиграхауда и саки-тьяй-парадрайя.
58 	Парикании, упоминаемые Геродотом то в составе X сатрапии (Геродот, III, 92), вместе с мидянами и ортокорибантиями (сака-тиграхауда ахеменидских надписей), то в составе XVII сатрапии вместе с эфиопами (Геродот, III, 94), а в описании войск выступающие то рядом с утиями и миками (Геродот, VII, 68), то с каспиями (Геродот, VII, 86), не могут быть отождествлены с ферганцами. Как показывает название Ферганы в согдийских документах с горы Муг, древняя форма этого наименования
517


должна была иметь вид Фрагана, что не могло быть передано греками как Парикана. Отмеченное у Геродота имя начальника военных отрядов париканиев — Сиромитр, сын Ойобаза (Геродот, VII, 68), имеет явно восточноиранский облик (Сиромитр передает звучание Ширамитр — «дружественный к Митре»); однако отсюда нельзя делать вывод об этнической принадлежности париканиев, ибо их начальником мог быть и согдиец, и хорезмиец, и сак.
59 	В «антидэвовской» надписи вместо саков-тьяй-парадрайя значатся дах1И. В. В. Струве полагает, что это названия одного и того же народа.
60 	Упоминание о Маргиане имеется в Бехистунской надписи в рассказе о восстании Фрады, ио там оговорено, что эти события происходили в Бактрии, т. е. Маргиана, очевидно, входила в состав последней.
61 	А. Т. Olmstead, The history..., р. 291; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., — МИА, № 73, 1959, стр. 148—(И49.
62 	Принято считать, что состав отряда отражает состав выставившей его сатрапии, а во главе отряда стоит сатрап. Первое — вполне правдоподобно (см. табл, на стр. 204), второе — сомнительно.
63 	Уже в описании битвы при Гавгамелах (331 г. до н. э.) в составе персидской армии, сражавшейся с Александром, мы не находим хорезмийцев. Двумя годами позже хорезмийский «царь» Фарасман является к Александру в качестве самостоятельного владетеля, предлагая грекам союз и помощь в борьбе с колхами и амазонками (С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 108).
64 	Арриан, описывая отряд Бесса, прямо указывает, что саки «не были подданными Бесса, а только союзниками Дария» (Дария III, последнего ахеменидского царя). См.: Арриан, III, 8, 3.
65 	Персы от уплаты податей были освобождены. Население Персиды жило за счет поборов, взимаемых, с других областей Ахеменидской державы. Персы образовывали основной костяк государственного и военного аппарата; из привилегированных персов комплектовалась гвардия («10 тысяч бессмертных») — ударный ко>рпус ахеменидской армии.
66 	Геродот, III, 92—93. — Кроме того, саки-тиграхауда (греч. ортоко- рибантии) у Геродота объеденены вместе с мидянами и париканиями в составе X сатрапии, платившей 450 талантов.
67 	На рельефах персепольских дворцов и на гробницах ахеменидских царей в Накши-Рустеме изображены данники «царя царей», ведущие животных и несущие всевозможные изделия ремесленного производства.
68 	Геродот, III, 117.—На западе державы, в Вавилонии, государство сдавало откупщикам налогов взимание с населения подати за воду (В. В. Струве, Аренда податей в государстве Ахеменидов, — ТИК, 4939, стр. 246).
69 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 408; Е. Meyer, Der Papyrusfund von Elefantine, Leipzig, '.1912, S. 28; Геродот, VII, 78.— Определение этнической принадлежности Артаикта сомнительно.
70 	В. В. Струве, Поход Дария I на саков-массагетов, — «Изв. АН СССР, СИФ», т. 3, 1946, стр. 234. Ср. F. Petrie, Memphis, London, (1909—1910, vol. I, Pl. XI, № 42 и 46; vol. II, pl. XXX, № 80^84; vol. Ill, pl. XLII, № 136—138. — Одна из таких статуэток хранится в Государственном Эрмитаже.
71 	Геродот, VI, »113.
72 	Эсхил, Персы, 306, 318, 332; Е. А. Мончадская, О правителях Бактрии и Согдианы VI-IV вв. до н. э. (Из древней истории народов Средней Азии), — «Труды Государственного Эрмитажа», т. V, Л., 1961, стр. ПО—116.
73 	Диодор, XI, 7, 2.
74 	Геродот, VIII, 113; IX, 31, 74.
75 	Ктесий, Персика, 31.
76 	Диодор, XVII, 74, 1—2.
518


77 	Б. А. Латынин, Некоторые вопросы методики изучения ирригации Средней Азии, — С А, 1959, № 3, стр. 24—26.
78 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии,—СА, т. XIX, 1954, стр. 121—140.
79 	С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг.,— «Труды Хорезмской археолого- этнографической экспедиции», т. II, М., 1958, стр. ПО—112; С. П. Толстов, и Б. В. Андрианов. Новые материалы по истории развития ирригации в Хорезме, — КСИЭ, вып. XXVI, 1957, стр. 5—11; Б. В. Андрианов, Археолого-топографические исследования древней ирригационной сети канала Чермен-яб, — «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, '19518, стр. 326—3>27.
80 	Ксенофонт, Домострой, IV, 8. — Ср. также рассказ Ксенофонта о том, что царевич Кир Младший наряду с военными упражнениями публично занимался и сельскохозяйственными работами, подчеркивая тем самым их значение для державы (там же, IV, 20—25).
81 	Земли «патбажик» упоминаются и в парфянских документах I в. до н. э. из Нисы.
82 	Остатки таких печей обнаружены при археологических работах в Хорезме и Маргнане (В. И. Сарианиди, Керамические печи древней Мар- гианы, — КСИИМК, 69, 1957, стр. 72—77; М. Г. Воробьева, Опыт картографирования гончарных печей для историко-этнографического атласа Средней Азии, — «Материалы второго совещания археологов и этнографов Средней Азии», М.—Л., 1954, стр. 241).
83 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии, стр. 136 и сл.; J. С. Gardin, Сёгат1дие du Bactres,— MDAFA, t. XV, 1957.
84 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач, — КСИИМК, вып. XXIII, 1950, стр. 155.
85 	М. Г. Воробьева, Керамика с городища Кюзели-гыр, — «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. П, 1958, стр. 329— 346; Керамика Хорезма античного периода, — «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. IV, 4959, стр. 66—84 и 170—*180.
86 	Б. Б. Пиотровский, Разведочные работы на Гяур-кала в Старом Мерве, — «Материалы ЮТАКЭ», вып. I, Ашхабад, 1949, стр. 35—41; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., — МИА, Ns 73, 1959, стр. 41.
87 	По данным В. М. Массона, в крупных поселениях Маргианы гончарные печи были сосредоточены в одном квартале. Расположенные здесь гончарные центры, по-видимому, выпускали глиняную посуду для всех жителей поселения.
88 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач, — КСИИМК, вып. XXIII, 1950, стр; 155.
89 	О. М. Dalton, The treasure of the Oxus, London, 1926; D. Schlumberger, Largent grec dans Tempire Achemenide, — MDAFAv t. XIV, 1953.
90 	Целый ряд поселений такого рода отмечен в дельте Мургаба и в правобережном Хорезме, но их раскопки еще не производились.
91 	Арриан, Анабасис, IV, 3, 6—7; 5, 1; 6, 4—5; Квинт Курций VII, '6, 10.
92 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач, — КСИИМК, вып. XXIII, 4950, стр. 1'56. — Вряд ли прав М. Е. Массон, который, опираясь на сообщение Квинта Курция, предполагает, что Самарканд в середине I тысячелетия до н. э. выходил за пределы городища Афрасиаб и что остатками его стен, упоминаемых Курцием, были ныне не сохранившиеся участки земляного вала Дивари-Кундалянг в районе селения Лялязар (М. Е. Массон, К периодизации древней истории Самарканда,-—ВДИ, Г95Ю, Ns 4, стр. -158). Как показали работы самого же М. Е. Массона, в Мерве, сведения Квин519


та Курция не являются достаточно надежными (М. Е. Массон, Новые данные по древней истории Мерва, — ВДИ, 1951, № 4, стр. 94).
03 	В. М. Массон, Древнеземледельческая культура...,— МИА, № 73,. 1959, стр. 155; ср. М. Е. Массон, Новые данные по древней истории Мерва. — ВДИ, 195'1,1№ 4, стр. 94 и сл.
94 	Ср. предположение Э. Херцфельда, что Самарканд (судя поданным Квинта Курция) имел diSO тыс. жителей (Е. Herzfeld, Zoroaster and his world, vol. II, Princeton, 1947, p. 753).
95 	Сообщение о размерах цитадели Кирополя, вмещавшей якобы 10 тыс. человек (см. Арриан, IV, 3, 4), следует, видимо, признать преувеличенным.
96 	Арриан, IV, 2, И.
07 	Арриан, IV, 16, 3; ср. В. М. Массон, Древнеземледельческая культура...,— МИА, № 73, 1909, стр. 152.
98 	С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг., — «Труды Хорезмской археологоэтнографической экспедиции», т. II, стр. 146—153, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1954—1956 гг.,— «Материалы Хорезмской археологе-этнографической экспедиции», вып. 1, М., Г954, стр. 26—27. См. также: Д. Дурдыев, Античные памятники Та- шаузской области Туркменской ССР, — «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР»,, т. II, Ашхабад, 1956, стр. 88—94.
09 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии,— СА, т. XIX, 1954, стр. 121—140.
100 	Б. Б. Пиотровский, Разведочные работы в Гяур-кала в Старом Мерве, — «Материалы ЮТАКЭ», вып. I, 1949, стр. 35—4'1; С. А. Ершов, Археология в Туркменской ССР за 20 лет, — «Изв. Туркм. ФАН СССР»,. 1944, № 2—3, стр. 32—33.
101 	М. Е. Массон, Новые данные по древней истории Мерва,— ВДИ, 1951, № 4, стр. 92; Г. А. Пугаченкпва, Пути развития архитектуры южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма, М., Ц958, стр. 20, 39—41; В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 49—50 и 155.
102 	А. А. Марущенко, Елъкен-депе, — «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР»,, т. V, Ашхабад, Г959, стр. 54—72.
103 	Д. Дурдыев, Городище Старого Кишмана,— «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР», т. V, стр. <136—1151; А. А. Марущенко, Старый Серахс,— «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР», т. II, di956, стр. 174; А. А. Марущенко, Хосров-кала,— «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР», т. II, стр. 125—126.
1М 	Д. Дурдыев, Античные памятники Ташаузской области Туркменской ССР,— «Труды ИИАиЭ АН Туркм. ССР», т. II, 1956, стр. 88—94; С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции в 1954—1956 гг.,— «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 1, 1959,. стр. 216—27.
105 	М. Г. Воробьева, Раскопки архаического поселения близ Дингиль- дже,— «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. I, 1959 г., стр. 70—80; С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1954—1956 гг.,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. IV, М., 1<9*59, стр. 45—17.
106 	А. И. Тереножкин, Вопросы историко-археологической периодизации древнего Самарканда,— ВДИ, 1947, № 4, стр. 128; Согд и Чач,— КСИИМК, вып. XXIII, 1950, стр. 153,(155—156.
197 	М. М. Дьяконов, Сложение классового общества в северной Бактрии,— СА, т. XIX, 1954, стр. <121—140; М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан),— МИА, № 37, 1953, стр. 273—275; Н. Н. Забелина, Раскопки на городище Кала-и Мир,— МИА, № 37, 1953, стр. 294—301. Ср. В. М. .Массон, Древнеземледельческая< культура...,— МИА, № 73, 1959, стр. 515—58.
520


108 	В. М. Массон (В. М. Массон, Древнеземледельческая культура..., стр. 62) приводит предположение, высказанное А. М. Беленицким, объясняющее сходство керамики разных областей в Средней Азии вхождением всех этих областей в доахеменидское древнебактрийское объединение VII— VI вв. до н. э. М. Г. Воробьева (М. Г. Воробьева, Керамика Хорезма...,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. IV, 1959„ стр. 83—84) объясняет это сходство культурно-хозяйственными связями или родственностью племен, населявших указанные области.
109 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач,— КСИИМК, вып. ХХШ, 1950, стр. 153—156.— Бургулюкская культура была выявлена А. И. Тереножки- ным еще в 1940 г., но тогда он относил ее к III—I вв. до н. э. (А. И. Тереножкин, Памятники материальной культуры на Ташкентском канале,— «Изв. Уз. ФАН СССР», 1940, № 8, стр. 85—86).
110 	Ю. А. Заднепровский, Археологические памятники южных районов Ошской области, Фрунзе, I960, стр. ГО—33; Городище Эйлатан,— С А, I960, № 3, стр. 29—45.
1 	,1 Б. 3. Гамбург и Н. Г. Горбунова, Ак-Тамский могильник,— КСИИМК, вып. 69, 1957, стр. 78—93; Б. 3. Гамбург и Н. Г. Горбунова, Археологические работы Ферганского областного краеведческого музея в 1953—1954 гг.,— «История материальной культуры Узбекистана», вып. I, Ташкент, 1959, стр. 9—45; В. И. Козенкова, Археологические работы в Андижанской области в 1956 г.,— КСИИМК, вып. 76, 1959, стр. 57—59;. Н. Г. Горбунова, Кунгайский могильник, Археологический сборник, № 3, Л., 1961, стр. 171—495.
112 	Встречающиеся в литературе указания на находки расписной керамики эйлатанского типа в нижних слоях городища Мунчак-тепе близ Фар- хадской ГЭС к западу от Ленинабада (см. например: Ю. А. Заднепровский, Городище Эйлатан,— С А, 1960, № 3, стр. 45) ошибочны, так как расписные сосуды Мунчак-тепа н-ет никаких оснований относить к древнему периоду. Свидетельствовать о распространении культуры эйлатанского типа в западной Фергане эти находки не могут.
113 	А. Н. Бернштам, Историко-археологические очерки Центрального* Тянь-Шаня и Памиро-Алая,— МИА, № '26, 4952, стр. 189—191, 1198—200.
114 	Там же, стр. 27—35.
115 	А. Н. Бернштам, Историко-археологические очерки...,— МИА, № 26, 1952, стр. 286—326; А. Н. Бернштам, Саки Памира,— ВДИ, 1956, № 1, стр. 1211—134; Г. Г. Бабанская и Ю. А. Заднепровский, Археологические исследования А. Н. Бернштама на Памире в 1956 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 91, 1969, стр. 53—61; Б. А. Литвинский, Археологические открытия на Восточном Памире и проблема связей между Средней Азией, Китаем и Индией в древности, — «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 11960; Б. А. Литвинский, Раскопки могильников на Восточном Памире в 1958 г.,— «Труды Института истории АН Тадж.. ССР», т. 27, 1961, стр. 37—48.
116 	О. М. Dalton, The treasure of the Oxus..., 1926.
117 	Б. Я. Ставиский, Древнейшие бронзовые изделия Чача в Государственном Эрмитаже, — КСИИМК, вып. 60, 1955, стр. 125—126.
1,8 	Б. 3. Гамбург и Н. Г. Горбунова, Ак-Тамский могильник,— КСИИМК, вып. 69, 1957, стр. 87.
119 	А. Н. Бернштам, Историко-археологические очерки...,— МИА, № 26, 19512, стр. 40—50, 314—ЗГ6; А. А. Стрелков, Большой Семиреченский алтарь,— «С. Ф. Ольденбургу», Л., 1934, стр. 477—493.
120 	Ксеркс, Персеполь, надпись h-трехъязычная (древнеперсидская, эламская и аккадская версии) на каменных плитах; древнеперсидская версия дошла до нас в двух экземплярах. Первое изд.— Е. Herzfeld, Archae- ologische Mitteilungen aus Iran, Bd VIII, Berlin, 1936, Ss. '56—77; последнее изд.— R. G. Kent, Old Persian..., pp. 41'2, 150—152. Последняя известная нам работа (об эламской версии надписи) — G. G. Cameron, The «Dalva» in521


scription of Xerxes in Elamite,— «Die Welt des Orients», Bd II, Hf. 5/6, 11959, Ss. 470—476. Русские переводы надписи: Л. Ельницкий, — ВДИ, 1940, № 2(<П), стр. 168—172; В. В. Струве,—«Изв. АН СССР, СИФ», № 1, 1944, вып. 3, стр. 128—140; В. И. Абаев, — «Иранские языки», т. I, М.—Л.» 1945, стр. 134—140.
121 	Наиболее четко это мнение было сформулировано в ряде работ Э. Херцфельда, особенно в его последней книге (Е. Herzfeld, Zoroaster and his world, vol. I—II, 1947). См. также: J. Hertel, Die Zeit Zoroasters,— «Indo-lranische Quellen und Forschungen», Bd I, 192il; J. Hertel, Die Achae- meniden und Kayaniden,-~ «Indo-lranische Quellen und Forschungen», Bd V, 1924.
122 	Из работ последних лет см., например: J. Duchesne-Guillemin, The western response to Zoroaster, Oxford, 1958, p. 53 ff.; I. Gershevitch, The Avestan hymn to Mithra, Cambridge, 1959, p. 14 ff.
123 	В. В. Струве, Родина зороастризма,— СВ, V, 1948, стр. ГЗ, 20 и сл.— ‘Несколько иное мнение И. М. Дьяконова (И. М. Дьяконов, История Мидии.... стр. 393 и сл.).
124 	М. А. Дандамаев, Бехистунская надпись как источник по истории начала царствования Дария I (Автореф. дисс.), Л., 1958, стр. 118.
125 	Сводку сведений классических авторов о религии персов см.: Е. Веп- veniste, The Persian religion according to the chief Greek texts, Pans, '1'929.
126 	Следует, однако, отметить, что раскопки Э. Херцфельда в Персе- ;поле обнаружили храм ахеменидского периода с алтарем огня в закрытом помещении. Храмы или кумирни упоминаются и в ахеменидских надписях (Зйадана).
127 	Геродот, I, 132, VIII, 43, 113. — Ср. изображение мага, несущего жертвенного козленка, на рельефе в Персеполе.
128 	В период позднего зороастризма жертвоприношения скота не были запрещены. Они известны, в частности, по надписям Сасанидов (надпись царя Шапура I на Ка’бе-и Зардушт).
129 	Геродот, I, 140.
130 	Следует заметить, что эламская версия Бехнстунской надписи именует Ахурамазду «богом иранцев».
131 	Необходимо, однако, оговориться, что противопоставление «праведность, правда» — «ложь» восходит еще к периоду индоиранской общности и отражает, следовательно, представления еще дозороастрийской поры.
132 	Основа магу встречается лишь один раз в «Младшей Авесте» (Ясна LXV, 7).
133 	Исключение составляет лишь Арта — божество праведности, упоминаемое в «антидэвовской» надписи Ксеркса.
134 	Первое упоминание «мага» Зороастра в античных источниках принадлежит Ксанфу Лидянину (середина V в. до н. э., по другим данным — IV в. до н. э.). Сочинение Ксанфа не сохранилось, но ссылки на него дошли до нас в трудах Николая Дамасского и Дионисия Скитобр'ах1иона. Достоверность этих ссылок оспаривается некоторыми исследователями. В IV в. до н. э. о Зороастре писали Аристотель и другие авторы, однако точными данными о времени жизни и месте деятельности пророка они не располагали.
135 	Такая дата устанавливается по данным египетских источников. Предлагались и другие даты введения «зороастрийского» (иначе — «младоавестийского») календаря — конец VI в. до н. э., 80-е годы V в., однако данные персепольского архива хозяйственных документов, относящихся к 492—460 гг. до н. э. и упоминающих лишь термины старого древнеперсидского календаря, заставляют отказаться от ранних дат (Н. S. Tagizadeh, Old Iranian calendars, London, 1938, pp. !13, 33; ср. В. В. Струве, Родина зороастризма, стр. 17 и сл.).
136 	G. G. Cameron, Persepolis treasury tablets, Chicago, 4948, ipp. 6—8; R. T. Hallock, New light from Persepolis,— «Journal of the Near Eastern .522


studies», IX, <1950, pp. 239—240; J. Harmatta, Elamica Z.— «Acta Linguistics Academiae Scientiarum Hungaricae», Bd IV, 1954, S. 288; M. А. Дандамаев, Социальная сущность переворота Г ay маты,— В ДИ, 1958, № 4, стр. 36, прим. 3.— Среди персепольских скульптурных изображений рядом с Дарием I изображен и маг в молитвенной позе.
137 	Имя Ахурамазды превратилось в обозначение «соднца» в ряде памирских языков: ишкашимское ремузд, ормдзд, мунджанское ормдзд, ср. также хотано-сакское урмазда — «солнце», сандрй матац— «богиня счастья» из авестийского спэнта-ТИрмайти.
138 	В. И. Абаев, Дохристианская религия алан,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 1960.
Глава V
БОРЬБА НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРОТИВ ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
1 	М. Rostoftzeff, The social and economic history of the hellenistic world, vol. I, Oxford, -1941, pip-. 84—90, 104-1105.
2 	D. Schlumberger, L’argent grec dans Г empire Achemenide,— MDAFA, vol. XIV, 1953.
3 	Арриан, III, 16, 2.
4 	Квинт Курций, V, 8, 3—4.
5 	Арриан, III, 19, 5.
6 	Para-Рей (см.: Marquart, Eransahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenac’i,— «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil.-hist. KI., Bd IV, 11901, Ss. 122—124. В. В. Бартольд, Историко-географический обзор Ирана, СПб., 1903, стр. 84).
7 	Арриан, III, 20.— Дарий, очевидно, собирался уйти в Бактрию (Квинт Курций, V, 8, 1).
8 	Арриан, III, 21, il.
9 	J. Kaerst, Geschichte des Hellenismus, Bd I, Leipzig — Berlin, 1927, Ss. 413—415.
10 	Арриан, III, 21, 5. — Из текста Квинта Курция следует, что под командованием Бесса находились бактрийцы, дахи, арахоты, сусианы, масса- геты. Согдийцы же, вместе с персами и мардами, по его данным, входили в число подразделений, командование над которыми было поручено Орсину (Квинт Курций, IV, 12, 6—8).
11 	Арриан, III, 8, 3.
12 	Арриан, III, 16, 11; W. W. Tarn, Tlexander the Great, vol. II, Sources and studies, Cambridge, 1950, p. 187; G. T. Griffith, Alexander's generalship at Gaugamela, — MS, vol. XLVII, 1947, p. 84.
13 	Арриан, III, 25, 3; Квинт Курций, VI, 6, <13.
14 	Диодор, XVII, 74, 1—2 (перевод Е. А. Мончадской).
15 	Арриан, III, 123, 3; III, 28, 2.
16 	W. W. Tarn, Hellenistic military and naval developments, Cambridge, 1930, p. 11. По этому вопросу см. также: W. W. Tarn, Alexander, II; J. Kro- mayer und J. Veith, Heerwesen und Kriegfuhrung der Griechen and Romer, Munchen, 1928; Г. Дельброк, История военного искусства в рамках политической истории, т. I, М., 1936; А. В. Болдырев, Я. М. Боровский, Техника военного дела,— «Эллинистическая техника», М.—Л., 11948.
17 	Ф. Энгельс, Статьи из «Новой Рейнской газеты»,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XI, ч. II, М., <1934, стр. 439.
18 	Арриан, III, 2.
19 	J. Marquart, Untersuchungen zur Geschichte von Eran, II,— «Philolo- gus», Suppl. Bd X, Leipzig, 1907, Ss. 19—711.
523


20 	Так справедливо думают некоторые историки (Th. Zolling, Alexanders des Grossen Feldzug in Central Asien, Ein Quellenstudie, 2. AufL, Leipzig, 1875, S. 110; W. W. Tarn, Alexander the Great, vol. I, Narrative, Cambridge, 1951, p. 61).
21 	Арриан, III, 25, 5—7, 37; Квинт Курций, VI, 6, 20—23 и VI, 7, 34; Диодор, XVII, 78.
22 	По Г. 3. Байеру, В. В. Григорьеву, И. Дройзену, И. Кэрсту,— это Андераб, селение у спуска с Хавакского перевала (Th. Bayer, Historia regni graecorum bactriani, p. 20; ЖМНП, ч. CCXVn, 1881 (далее — В. В. Григорьев, Поход...), стр. 39; И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим., стр. 69; J. Kaerst, Geschichte..., S. 43II1). По Ф. Шварцу и Ф. Альтхайму, Драпсака — это Кундуз (F. Schwarz, Alexanders des Grossen FeldzUgein Turkestan, Zweite Auflage, Stuttgart, 1906, S. 28; F. Altheim, Weltgeschichte Asiens in Griechischen Zeitalter, Bd I, Haale, 1947, S. 167).
23 	W. W. Tarn, Alexander, I„ p. 66. — Собственно говоря, эта идея (более развернуто) была высказана уже Шварцом (F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldziige..., S. 28).
24 	По Арриану, III, 28, 5; по Квинту Курцию — восемь тысяч (VII, 4, *20).
25 	Спитамен — грецизированная форма слова, фактически звучавшего как Спитамана (В. И. Абаев, Среднеазиатский политический термин афиши,— ВДИ, 11959, № 1, прим. 2, стр. 114.
26 	Арриан, III, 28, 9—10 (т. е., очевидно, речь идет о южнобактрийских контингентах). Ср. Квинт Курций, VII, 4, 20—21.
27 	Аорн обычно отождествляется с Хульмом — Таш-Курганом (F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldziige..., Ss. '27—28; J. Kaerst, Geschichte..., S. 432; W. W. Tarn, Alexander the conquest of the Far East,— CAH, vol. VI, 49*33, p. ‘39Е Однако К. Риттер локализовал на месте Хульма не Аорн, а Драпсаку (К. Ritter, Ober Alexander des Grossen Feldzug am indishen Kaukasus,— AAWB, 1829, S. 4154.
28 	Арриан, III, 29, 1.
29 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, стр. 243; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 38, 43; Б. Г. Гафуров, История таджикского народа, т. I, М., 1955, стр. 59—60; «Очерки истории СССР. Первобытнообщинный строй и древнейшие государства на территории СССР», М., 1956, стр. 259.— Гораздо более объективную оценку этих событий см.: Л. В. Баженов, Средняя Азия в древнейший период (между VI и I/ веками до нашей эры), Ташкент, 1937, стр. 39—43; «История Туркменской ССР», т. I, Ашхабад, 1957, стр. 75—76.
30 	Арриан, III, 29, 2—4. — Как указывает военный инженер Б. Н. Кастальский, «конечно, думать о мосте на опорах, или даже на судах, особенно при спешности, не приходилось, и избранный Александром способ переправы на бурдюках и, очевидно, на больших бурдючных плотах, для коих были использованы кожаные войсковые палатки, набитые сухой соломой, надобно признать вполне целесообразным, соответствующим обстановке и вполне достигшим цели, так как переправу удалось выполнить в течение всего 15 дней» (Б. Н. Кастальский, Историко-географический обзор Сурханской и Ширабадской долин,— «Вестник ирригации», 1930, № 2, стр. 69—70.
311 	Квинт Курций, VII, 6, 1—16.
32 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим. стр. 70, В. В. Григорьев, Поход..., стр. 40—4; 1.
33 	Описание путешествия по этому району русской миссии в 1878 г. удивительно напоминает описание Квинта Курция (И. Л. Яворский, Путешествие русского посольства по Авганистану и Бухарскому ханству в 1878—1879 гг„ т. I, СПб., 1882, стр. 115—126).
34 	G. Thirlwall, History of Greece, vol. VI, p. 279; И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим. стр. 70; F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldziige..., Ss. 32—33; J, Kaerst, Geschichte..., S. 432.— По мнению В. В. Бар524


тольда (В. В. Бартольд, Исследование по истории Согдианы, с древнейших времен до арабского завоевания (кончая 719 г.). Рукопись,— Архив АН СССР, ф. 68, on. I, № <14, л. 5], переправа могла иметь место в районе Келифа, несколько ниже или несколько выше его.
35 	Г. В. Григорьев, Поход..., стр. 41; В. И. Масальский, Туркестанский край, СПб., 1913, стр. 730—731.
36 	J. Droysen, Alexander des Grossen Zilge dutch Turan,— RMP, 1834, Ss. 84.
37 	Быков, Очерк переправ через реку Аму-Дарью, Ташкент, 1879, стр. 17^20. См. также: И. В. Мушкетов, Туркестан. Геологическое и орографическое описание по данным, собранным во время путешествий с 1874 по 1880 г., т. I, СПб., 1886, стр. 682.
38 	Л. Ф. Костенко, Туркестанский край, т. II, СПб., !1880, стр. 1’28.— Разумеется, все изложенное по этому поводу в тексте — соображения косвенного порядка, и переправу у Чушка-Гузара также нельзя считать совсем исключенной.
39 	Квинт Курций, VII, 5, 28—35.
40 	Страбон, XI, lib, 4; XV, 1, 5.— Об «ограблении» — см. также XVII, 1, 43.
41 	См., например: L. Cummings, Alexander the Great, Boston, 1940, p. 282.— Впервые этот вопрос специально рассматривался в работе: S. Beal, The Branchidae,— IAJOR, vol. IX, 1880, pp=. 68—71.
42 	F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzuge..., S. 37.
43 	V. Berclay Head, The earliest graeco-bactrian and graeco-indian coins,— NC, fourth serie, vol. VI, 1906, p. 4.
44 	S. Beal, The Branchidae,— IAJOR, vol. IX, 1880, p. 70.
45 	«История народов Узбекистана», т. I, Ташкент, 11950, стр. 71; К. В. Тревер, Памятники греко-бактрийского искусства, М.—Л., ,11940, стр. 4.
46 	W. W. Tarn, Alexander, II, pp. 222—275; The massacre of the Branchidae,— «Classical Review», XXXVI, 1922; Alexander conquest of the Far East — CAH, vol. VI, 1933, p. 392.
47 	A. K. Narain, The Indo-Greeks, Oxford, 4957, p. 3.
48 	В. В. Григорьев говорит даже о «возмутительно-малодушном поведении Бесса» (В. В. Григорьев, Поход..., стр. 43).
49 	Арриан, III, 29, 8—7; III, 30, 1—3, 5.
50 	Квинт Курций, VII, 5, ,19—26. См. также: Диодор, XVII, 83, 7 и сл. — Курций рассказывает о захвате Бесса до истории с бранхидами.
51 	Арриан, III, 28, 9.
52 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, ч. I, прим., стр. 70—71; W. То- maschek, Centralasiatische Studien, I, Sogdiana, Wien, 1877', S. 27 (Далее: W. Tomaschek, Sogdiana); F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzilge..., Ss. 74—75; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 43; К. В. Тревер, Александр Македонский в Согде, — ВИ, 1947, № 5, стр. 113.
53 	К. В. Тревер, Александр Македонский..., стр. >1114.
54 	Арриан, III, 30, 46. По Шварцу (F. Schwarz, Alexanders der Grossen Feldzuge..., Ss. 39—4!1), эта реквизиция была проведена в районе Карши.
55 	Специальная литература по этому вопросу немногочисленна. Прежде всего следует указать на работу С. П. Толстова, Конница Кангюя,— «Древний Хорезм», М., 1948, стр. 21<1—227. Кроме того, имеется характеристика парфянской армии (преимущественно для более позднего времени) (М. Е. Массон, Народы и области южной части Туркменистана в составе Парфянского государства,— «Тру ды ЮТАКЭ», т. V, Ашхабад, 1955, стр. 43—50).
56 	Геродот, VII, 64; Страбон, XI, 8, 6.
57 	Греческая терминология разобрана Е. Придиком (Е. Придик, Мель- гуновский клад 1763 года,— «Материалы по археологии России», № 31, СПб., 11911, стр. 7).— Термин «акинак» см. у Гершевича (I. Gerschevitch, A grammar of Manichean Sogdian, Oxford, 1954, p. 245).
525


58 	О. М. Dalton, The treasure of the Oxus with other examples of early oriental metal-work, London, 1926, pp. XXXIV—XXXV, 19, 20; Pl. XIV, XV/70.
59 	Геродот, VII, 64; Страбон, II, 8. 6.
60 	E. H. Minns, Scythians and Greeks, Cambridge, <1913, pp. 72—73.
61 	E. Herzfeld, Zoroaster and his world, vol. II, Princeton, 1947, p. 787.— Известны находки парфянских боевых топоров (М. Е. Массон и Г. А. Пуга- ченкова. Парфянские ритоны Нисы,— «Труды ЮТАҚЭ», т. IV, 1959, стр. 20—21).
62 	Геродот, I, 21’5; VII, 64.
63 	Геродот, VII, 64; I, 2115; Спрабон, XI, 8, 6.
64 	О. М. Dalton, The treasure of the Oxus..., pp. XXXVI—XXXVII.
65 	Арриан. IV, 3, 3; Квинт Курций, VII, 6, 22.
66 	Страбон, XI, 8, 6; Арриан, IV, 4, 4.— О кожаных с металлическим каркасом щитах из Нисы см.: М. Е. Массон, Народы и области..., стр. 46. Описание найденного на Старой Нисе парадного парфянского щита см.: М. Е. Массон, Г. А. Пугаченкова, Парфянские ритоны...,— «Труды ЮТАҚЭ», т. IV, 1959, стр. 21.
67 	Е. Е. Кузьмина, Бронзовый шлем из Самарканда,— СА, 11958, № 4 (там же литература вопроса).
68 	С. П. Толстов, Приаральские скифы и Хорезм,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., I1I9I60, стр. 23; Приаральские скифы и Хорезм (К истории заселения и освоения древней дельты Сыр-Дарьи),— СЭ, »1961, №4, стр. 437, рис. 12а.
69 	A. W. Jackson, Herodotus VII, 61, or the arms of the ancient Persians illustrated from Iranian sources,— «Classical studies in honour of Henry Drysler», New York and London, 1894, pp. 94—125; E. Herzfeld, Zoroaster..., vol. II, pp. 782—791; I. Gershevitch, The Avestan hymn to M it hr a, Cambridge, 1959, и др.— В этой связи очень интересны авестийские термины zaya — «оружие», «орудие», zaencu,— «оружие» и прилагательное zayan — «вооруженный». Последующая история этого слова как в иранских, так и в индийских языках, в которые оно проникло из иранских (Н. W. Bailey, Ariana. Dress and equipment,— «Orientalia Suecana», vol. IV, Uppsala, 1955, pp. 7—8), позволяет, как нам кажется, сделать предположение, что в более позднее время, с развитием применения конского доспеха, этот термин все больше стал прилагаться именно к нему. Наряду со значением «вооружение (в целом)» он приобрел специфическое значение «конское снаряжение», «конский доспех». В Индию этот термин, следовательно, должен был проникнуть скорее всего в VII—IV вв. до н. э., что демонстрирует еще одну линию среднеазиатско-индийских связей. Одновременно в санскрит вошли и иранские термины, обозначающие «всадник», «седло» [о вхождении этих терминов в санскрит см.: Н. W. Bailey, Ariana..., pp. 7—9; об индийской терминологии военного дела (по Панини) см.: V. S. Agrawala, India as known to Panini, Lucnow, (1953, pp. 419—423].
70 	Геродот, I, 215.
71 	B. Laufer, Chinese clay figures, pt I, Prolegomena on the history of defensive armor,— «Field museum of natural history», Publication 177, Anthropological series, vol. XIII, 1914, N 2, p. 215 ff.; F. E. Brown, Army and armor, p. 444; W. W. Tarn, Hellenistic military..., p. 74; С. П. Толстов, Древний Хорезм, M., 1948, стр. 225; F. Altheim, Niedergang der Alten Welt, Bd I, Frankfurt am Main, S. 21.
72 	Данные письменных источников, а также археологические материалы свидетельствуют о том, что в Средней Азии рассматриваемого периода было высокоразвитое оружейное производство. Его металлургическая (и рудная) база находилась в самой Средней Азии. Лишь полным незнакомством с геологической литературой и литературой по истории средневекового горного дела Средней Азии объясняются совершенно беспочвенные утверждения, до сих пор высказываемые западными и американскими авторами, о том, что парфяне получали железо якобы из «области между Уралом и
526


Алтаем» (см. особенно В. Ph. Lozinski, The original homeland of the Parthians, ’S-Gravenhage, 1959, pp. 22 ff.).
73 	Намек на это как будто можно видеть в диспозиции войск перед битвой при Гавгамелах (Арриан, III, 11, 3—7; Квинт Курций, IV, 112, 6—7). Изображения среднеазиатских боевых (?) колесниц имеются среди наскальных (рисунков Саймалы-Таша (А. Н. Бернштам, Наскальные изображения Саймалы-Таш,— СЭ, 4952, № 2, стр. 61—62); золотые модели бактрийских колесниц представлены в Амударьинском кладе (О. М. Dalton, The treasure of the Oxus..., fig. 20—21, pl. IV); описания — в Авесте (особенно реальное—Яшт, 10, 128—Г32). См. также: С. П. Толстов, Древний Хорезм,. стр. 22'5,
74 	Страбон, XI, 8, 6.
75 	Климент Александрийский, Ковры, IV, 8, 62.— Греко-македонские воины были поражены искусством бить «влет» птицу, которое им, по Квинту Курцию, якобы продемонстрировал соратник Спитамена Катан (Квинт Курций, VII, 5, 41—42). Хотя этот эпизод, вероятно, вымышленный, -но существенно, что в представлении античных авторов и их информаторов искусство стрельбы из лука было высоко развито и в среде оседлого населения Средней Азии.
76 	Квинт Курций, VII, 7, 32—33.
77 	На основании косвенных данных («XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 1960, стр. 12).
78 	Признание этого в последнее время стало проникать и в труды некоторых западноевропейских ученых (R. Andreotti, Die Weltmonarchie Alexanders des Grossen in Uberlieferung und geschichtlicher Wirklichkelt,— «Saeculum», Bd VIII, Miinchen, 11957, Ss. 129—Г30, Anm. 27).
79 	Какое количество войск реально могли выставить среднеазиатские племена и народности, источники, к сожалению, не сообщают. Утверждение Квинта Курция (Квинт Курций, VII, 4, 30—31), что только бактрийская кавалерия насчитывала 30 тыс. человек^ по-видимому, близко к истине. Следовательно, объединенное ополчение среднеазиатских племен и -народностей могло бы намного превосходить численность греко-македонской армии.
80 	Можно полагать, что Мараканда — греческая передача местного наименования Смараканда (см. J. Markwart, Kultur- und sprachgeschicht- Uche Analekten — «Ungarische Jahrbiicher», Bd IX, Hft I, Berlin — Leipzig, 1929, S. 94, Anm. I; W. B. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orienta- listik», Bd IV, Abt. I, Iranistik, Lingulstik, Leiden — Koln, 1958).
81 	Арриан, III, 30, 6—7; Квинт Курций, VII, 6, 10.
82 	Арриан, III, 30, <10—11 —Квинт Курций (Квинт Курций, VII, 6, 1—7) передает этот эпизод иначе. Во-первых, он относит его ко времени, предшествующему занятию Мараканды, во-вторых, ушедших в горы было 20 тыс. человек и, в-третьих, Александр якобы их простил. Обычно исследователи считают достоверным рассказ Арриана, а не Квинта Курция. Но не отразился ли в этом |расхождении тот факт, что сопротивление греко-македонским войскам было оказано и до занятия ими Мараканды и после ухода из нее? Это могло было быть зафиксировано в использованных Квинтом Курцием и Аррианом источниках, но один из них, сообщая о втором, более сильном восстании, поместил этот эпизод до рассказа о захвате Мараканды Александром Македонским, другой — после.
83 	В. В. Бартольд, Исследование по истории Согдианы...,— Архив АН СССР, ф. 68, on. I, № 14.
84 	Арриан, IV, 1, 4.
«5 Страбон, XI, 111, 4.
88 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим. стр. 72.—Здесь и далее принято написание «Уструшана». В. А. Лившиц на основании муг- ских согдийских документов, а также арабо-персидских источников установил, что эта форма наиболее близка к местному произношению VIII в. н. э.
527


JB. А. Лившиц, Согдийский посол в Чаче (документ А—14 с горы Муг),— СЭ, (i960,1№ 2, стр. <104—105].
87 	Сводку письменных источников по этому вопросу см.: Б. А. Литвин- ский, Саки, которые за Согдом,— «Труды АН Тадж. ССР», т. СХХ, 1960.
88 	Ариан, IV, 1, *1—2; Квинт Курций, VII, 6, 12.
89 	Квинт Курций, VII, 6, 13—14; Арриан, IV, .1, 5.—«Эпарх» у Арриана в данном случае — начальственное лицо второго разряда.
90 	Арриан, IV, 1, 3—4; Квин- Курций, VII, 6, 13—15.
91 	Арриан, IV, 1, 4—5.
02 	Арриан, IV, 2, il—6; IV, 3, 1—5.
93 	Квинт Курций, VII, 6, 16—23.
94 	В. В. Григорьев, Поход..., стр. 55.
95 	Страбон, XI, <11,4.
06 	Там же, Страбон, XI, 'Ы, 4; Птолемей, VI, Г2.— Сведения письменных .источников о Кирэсхате см.: RE, Bd IV, 1924, S. 1127; Е. Benveniste, La ville de Cyreschata,-^JA, t. CCXXXIV, 1943—1945, 1947, pp. 163—164 (Сделанный Бенвенистом лингвистический анализ «наименования этого города привел к интересным выводам. Исследователь считает, что первая часть наименования «Кирэсхата» — это «Кир» (которое тогда должно было звучать «Куру» или «Куруш»), второе же слово — видоизмененное «када» (древнеиранское «поселение»). Оно отражено и в названии Смараканда- Мараканда, а в более поздней форме — «канд» и «кенд» — вошло в названия многих современных населенных пунктов. Таким образом, в древности этот пункт должен был именоваться Куру-ката (Куруш-ката). Греки не знали это древней райское слово и по образцу Александрии Эсхата стали произносить Кир-Эсхата. Подтверждение своей точки зрения Е. Бенвенист видит в наличии пункта Куркат в средневековой топонимике Уструшаны. Независимо от Бенвениста сопоставление наименований «Кирэсхата» и «Куркат» предлагал В. Р. Чейлытко [В. Р. Чейлытко, Местоположение древнего городища Кирополя,— «Коммунист Таджикистана», 4. IX Л 940], но отрицал Н. Негматов [Н. Негматов, Усрушана в древности и раннем средневековье, 1957, стр. 18]. Детальный разбор слова «када» — «кент» сделал В. И. Абаев [В. И. Абаев, Этимологические заметки, — «Труды Института языкознания», т. VI, М., '19156, стр. 442—449].
Общий облик реконструированного Э. Бенвенистом наименования — Куруката — бесспорен, так же как этимология второй части слова. Для первой же части (куру) предлагались и другие объяснения. Вопрос об этимологии этой части слова нельзя считать решенным, но возможно, что в ней отражено не имя персидского царя Кира, а какое-то местное (племенное?) название. Высказывалось мнение, что наименование этого города могло быть связано с одним из племенных названий «куру», отраженном и в древнеиндийском эпосе и в этно-топонимике Восточного Туркестана (Ch. Lassen, Beitrage zur Kunde des indischen Altertums aus dem Mahabharata, JI, Die altindischen Volker,— «Zeitschrlft ffir die Kunde des Morgen- landes», Bd II, Gottingen, 11839, Ss. 64—6*6, 68; Ch. Lassen, Indische Alter- tumkunde, Bd I, Leipzig — London, 1867, Ss. 612—613; H. Kiepert, Lehrbuch der alten Geographic, Berlin, 1878, S. 56; W. Geiger, Ostiranische Kultur im Altertum, Erlangen, 1882, Ss. 39—41; С. П. Толстов. Подъем и крушение империи эллинистического «Дальнего Востока», — ВДИ, J940, № 3—4, стр. 199).
97 	J. Droysen, Alexander des Grossen Zuge...,— RMP, 1834, S. 91; И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим. стр. 72; F. Justi, Geschichte des Alten Persiens, Berlin, 51679, S. 146; W. Geiger, Geographic von Iran,— «Grundriss der iranischen Philologie», Bd II, Strassburg, 1896—1904, S. 392; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 57; W. Tomaschek, Sogdiana, Ss. 57, 60.— В частности, согласился с этим и Ф. Юсти («Grundriss», II, S. 404). Однако еще сравнительно недавно А. Вертело предлагал искать Кирэсхату где-то в (районе современного Коканда (A. Bertelot, L’Asie ancienne centrale et sud-orientale d’apres Ptolemee, Paris, 1930, p. 195; E. Herzfeld, Eine neue
528


Darlus-Inschrift aus Hamadan,— «Deutsche Literaturzeitung», 1926, Hft. 42, S. 2108; M. С. Андреев, Исторические заметки о Ходженте,— «Справочная книжка Самаркандской области на 4896 г.», вып. IV, Самарканд, 1896, стр. 22; F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzilge..., Ss. 511—53).
0 	8 В. В. Бартольд, К истории орошения Туркестана, СПб., 1'914, стр. 8; История культурной жизни Туркестана, Л., Ш927, стр. 3.
99 	Н. Негматов, Усрушана..., стр. 18—20.— Эта точка зрения является господствующей и среди зарубежных исследователей. Кэрст пишет, что Кирополь, «по господствующему мнению», соответствует Ура-Тюбе (J. Kaerst, Geschichte des Hellenismus, S. 437, Anm. 2) Особняком стоит мнение одного американского ученого, который помещает Кирополь на месте Ходжента, а действительный Кирополь, который осаждал Александр Македонский, он называет просто «самым крупным городом» местности и помещает (под вопросом) в Джизаке (L. Cummings, Alexander the Great, pp. 2186—287, 289).
100 	В. А. Ранов, E. Д. Салтовская, О работах Ура-Тюбинского отряда в 1959 г., — «Археологические работы в Таджикистане в 1959 г.», вып. VII.
101 	За исключением Газы, название которой может быть сопоставлено со средневековым селением Газак; местоположение же последнего определено в средневековых дорожниках (W. Barthold, Turkestan down to the Mongol invasion,— GMS, new serie, vol. V, 1928, p. 187) co ссылкой на П. И. Лерха. Возможность этого сопоставления с точки зрения лингвистики подтверждена авторитетом Е. Бенвениста (Е. Benveniste, La ville..., р. 165—466).
102 	См. например: W. Tomaschek, Sogdiana, Ss. 56—61; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 56—57; Н. Негматов, Усрушана..., стр. 17—22 и др.
103 	Арриан, IV, 3, 6—7.
104 	Обычный перевод этого места Юстина — «6 тыс. шагов» — неправилен, так как в тексте применен термин, обозначающий не «шаг», а «пару шагов». Можно, основываясь на вычислениях Г. Ниссена, принять длину стадии в 177,4 м, а «пары шагов» — II,48 м (Н. Niessen, Griechische und гд- mische Metrologie,— «Handbuch der klassischen Altertums-Wissenschaft», Bd I, Nordlingen, 1886, Ss. 666, 668, 669; Ф. П. Петрушевский, Общая метрология, ч. I, СПб., 1849, стр. 624).
105 	Арриан, IV, 4, 1; Квинт Курций, VIII, 6, 25, 27; Юстин, XII, 5, 12.— По мнению Бевана (Е. R. Bevan, The house of Seleucus, vol. I, London, 51'902, p. 279), часть греческих наемников была здесь поселена принудительно.
106 	А. Левшин, Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей, ч. I, СПб., 1832, стр. 244.
107 	J. Droysen, Alexander des Grossen Zilge..., Ss. 91—92; H. H. Wilson, Ariana antiqua, London, 1841, p. '166.
108 	F. Justi, Geschichte des Alten Persiens, S. 146; E. Herzfeld, Eine neue Darius-Inschrift..., S. 2108; A. Cunningham, Coins of Alexander's successors in the East the Greeks and Indo-Scythians*— NC, new serie, vol. VIII, 1868, p. 109; В. В. Бартольд, История..., стр. 3; L. Cummings, Alexander the Great, pp. 286—288.
109 	Б. А. Литвинский, Саки, которые за Согдом, стр. 94.
110 	Квинт Курций, VII, 7, 1—2. — Это явствует и из Арриана (Арриан, IV, 3,16—17).
111 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, стр. 249.
112 	Обоснование этого предположения, а также литературу вопроса см.: Б. А. Литвинский, Саки, которые за Согдом, стр. 94.
113 	Арриан, IV, 4, 9; Квинт Курций, VII, 9, 16.
114 	Что он вообще прибегал к такому приему, следует из его собственных слов (Арриан, IV, 14, 4).
115 	Общенародный характер этой борьбы вынуждены признать наиболее объективные буржуазные историки (J. Kaerst, Geschichte..., S. 432; U. Wilcken, Alexander der Grosse, Ss. 143—145, 148; W. W. Tarn, Alexan34 Заказ 3970
529


der, I, p. 69). Вместе с тем в буржуазной науке имеет место совершенно безосновательная теория о якобы «преимущественно религиозных» причинах антимакедонской борьбы народов Средней Азии (G. Rawlinson, Bactria. The history of a forgotten empire, London, 4912, p. 42).
116 	Квинт Курций, VII, 6, 15, 24; Арриан, IV, 5, 2.
1 	1,7 Арриан, IV, 5, 3. Детальный анализ этого эпизода — см.: Е. А. Мон- чадская, О «царском городе» или «второй столице» Согдианы,—|ВДИ, 1959, № 2.
118 	Попытка уточненной локализации места битвы — на правом берегу Зеравшана, в районе современного Зиаддина — принадлежит Ф. Шварцу (F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feidzuge..., Ss. 62—63). He исключено, однако, что битва произошла западнее.
119 	Описание событий дано по Арриану (Арриан, IV, 5, 3—9 и IV, 6, '1—2). Изложение Квинтом Курцием этих событий напоминает вторую версию, при этом вместо саков у него фигурируют дахи. По его словам, в этом сражении погибло 2 тыс. македонских пехотинцев и 309 человек конницы (Квинт Курций, VII, 7, 30—39).
120 	F. Althelm, Alexander und Asien. Geschichte eines geistigen Erbes, Tubingen, ‘1953, S. 68.
121 	Арриан, IV, 6, 5; Квинт Курций, VII, 9, *23; 10, 4; Диодор, XVII.— Возможно, в эту цифру включено и количество убитых местных жителей на территории Уструшаны.
122 	В. В. Григорьев, Поход..., стр. 66—67.
123 	Квинт Курций, VII, 10, 10; Арриан, IV, 5, 7.
124 	Арриан, IV, 7, ;1; Квинт Курций, VII, 10, 10.
125 	Н. Н. Wilson, Ariana antiqua, р. 161; К. В. Тревер, Памятники..., стр. <14—15.— Убедительную попытку объяснить причину путаницы с Бак- трами — За|р«аспой у древних см.: W. W. Tarn, The Greeks..., рр. !Ы4— 115, 231; F. Reuss, Bactra und Zariaspa. — RMP, Bd LXII, 1907, Ss. 591— 595 (источниковедческий анализ приводит автора к выводу о тождестве Бактр и Зариаспы); J. Kaerst, Geschichte..., Ss. 438—439.
126 	Возможно, это был Картасис, «брат царя», возглавлявший, по Квинту Курцию, силы саков, сражавшихся за Сыр-Дарьей с преко-маке- донянами.
127 	Арриан, IV, 45, 1—4.
128 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 341—342.
129 	Арриан, IV, 15, 4—’5; ср. Квинт Курций, VIII, 4, 8—9.
130 	Арриан, IV, >15, 7.
131 	Вероятно, с этим восстанием связано глухое упоминание Квинта Курция (Квинт Курций, VII, 10, 13) о какой-то военной экспедиции против восставших во время пребывания Александра в Бактрах.
132 	Арриан, IV, 16, 1—2; Квинт Курций (Квинт Курций, VII, 10, 15— 16, ср. Плиний, VI, 47) сообщает сведения (отсутствующие у Арриана) о том, что до похода в Согдиану Александр совершил поход в Маргиану и, покорив ее, основал шесть городов. Высказывалось мнение, что «Мар- гиана» появилась в рассказе об основании городов в результате описки, вместо первоначальной «Мараканды» (И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. III, стр. 354), причем эта точка зрения признается не исключенной до сих пор (J. Kaerst, Geschichte..., S. 439, Anm. 3), однако достоверность этого похода отрицается многими учеными (см. например: Е. Meyer, Blute und Niedergang des Hetlenismus in Asien, Berlin, 4925, Ss. 17—-18; J. Kaerst, Geschichte..., S. 439, Anm. 3). Вторая группа ученых столь же категорически настаивает на том, что этот поход имел место и Александрия Мар- гианская была основана Александром (В. В. Григорьев, Поход..., стр. 177—>180, J. Marquart, A catalogue of the provincial capitals of Eran- sahr, Roma, 1931, p. 46). Существует также мнение, что Александрия Маргианская была основана Александром, но он сам не бывал там (И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. I, прим., стр. 76—77; W. W. Tarn,
530


Alexander, I, p. 76; Alexander, II, p. 235; «История Туркменской ССР», т. I, кн. I, Ашхабад, 1957, стр. 77).
133 	Страбон, XI, 11, 4; Юстин, XII, 5, 43; J. Kaerst, Geschichte..., S. 439; К. В. Тревер, Александр Македонский, стр. 1(18.— В. Тарн в этой связи говорит об организации укрепленных постов (W. W. Tarn, Alexander, I, Р. 72).
134 	Арриан, IV, !16, 3--7.— Квинт Курций (Квинт Курций, VIII, 1, 3—7), описывая, очевидно, тот же самый эпизод, указывает на участие в военных действиях против греко-македонян также бактрийцев и дахов.
135 	Каерст правильно подчеркнул «центральное положение» Наутаки по отношению к Согду и к Бактрии (J. Kaerst, Geschichte..., S. 440).
136 	Квинт Курций, VIII, 2, 14—118; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 191— 192; W. Tomaschek, Sogdiana, S. 26.— Совершенно беспочвенной следует признать попытку локализовать Ксениппу в Ура-Тюбе (A. Forbiger, Hand- buch der alten Geographic, aus den Quellen bearbeitet, Bd II, Leipzig, 1844, S. '564).
137 	Арриан, IV, (17, 4—7; Квинт Курций, VIII, 3, 2—И —В. Тарну принадлежит предположение, основанное на косвенных соображениях, что жена Спитамена была дочерью ахеменидского царя Артаксеркса II (W. W. Tarn, Queen Ptolemais and Арата,— CQ, vol. XXIII, N 3—4, pp. 1139—>141). Предположение В. Тарна было принято касавшимися этого вопроса советскими и зарубежными учеными (Г. А. Тирацян, Ахеменид- ские традиции в Древней Армении,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», I960, стр. 5; М. Rostovtzeff, ПРО- ГОИ 01,— JHS, vol. LV, 1935, р. 65).
138 	Диодор, Оглавление к кч. XVII, 2, 24.
139 	Арриан, IV, 17, 3.— Как отмечает В. Тарн, это были первые азиатские отряды в его армии (W. W. Tarn, Alexander, I, р. 72).
140 	Плутарх, Александр, XLVII, 3—4.
141 	С. И. Ковалев, Переговоры Дария с Александром и македонская оппозиция,— ВДИ, 1946, № 3; Заговор «пажей»,— ВДИ, 1-948, № 1; Александр и Клит, — ВДИ, 1949, № 3; Александр, Филота и Парменион, — «Ученые записки ЛГУ, сер. истор. наук», вып. 14, Л., 4949.
142 	Арриан, IV, 18, 4, 7; 49, '1—6; 20, 4.
143 	Арриан прямо говорит, что крепость была сдана по доброй воле Хориена (Арриан, IV, 1, I—10).
144 	Квинт Курций, VII, И, 1—29; VIII, 2, 20—33.
145 	Квинт Курций (Квинт Курций, VIII, 4, 22—30) и Плутарх (Плутарх, Александр, XLVII), сообщая об обстоятельствах женитьбы Александра на Роксане, отметили, что Роксана на пиру участвовала в хороводной пляске с пением, что чрезвычайно интересно с культурно-исторической точки зрения.
146 	Страбон, XI, )14, 4. См. также: Плутарх, Александр, LVIII, 2—3.
147 	К. В. Тревер, Александр Македонский, стр. 120.
148 	W. Tomaschek, Sogdiana, Ss. 31—33; В. В. Григорьев, Поход..., стр. -180—181.— Столь же мало обоснована локализация этой крепости в Курган-Тюбе (Н. Н. Wilson, Ariana antiqua, р. 167).
149 	W. Tomaschek, Sogdiana, Ss. '34—315, 52; В. В. Григорьев, Поход..., стр. 200—201; J. Marquart, Fransahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenac’i,— «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil-hist. KI., Bd IV, 1901, Ss. 28, 36; И. M. Дьяконов, История Мидии..., стр. 146, прим. 2; Н. Н. Wilson, Ariana antiqua, р. 167; J. Kaerst, Geschichte..., S. 440; J. Marquart, Wehrot und Arang, Leiden, 1938, S. 75.
150 	Квинт Курций, VII, 4, 1; В. В. Григорьев, Поход..., стр. :198; J. Marquart, Wehrot und Arang, S. 75.
151 	A. Gutchmid, Geschichte Irans und seiner Nachbarlander von Alexander dem Grossen bis zum Untergang der Ar sadden, Tubingen, 1888; F. Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzilge..., Ss. 83 ff.; J. W. M*Crindle>
34*
531


The invasion of India by Alexander the Great, Westminster, 1896, p. XV; J. Marquart, Wehrot und Arang, Ss. 74—79. — Предлагались и совершенно фантастические локализации, например в Келате (см. дискуссию в кн.: G. Thirlwall, History of Greece, vol. VI, p. 344).
152 	Квинт Курций, VIII, б, 2.—Предположение Маркварта о мотивах этого похода не лишено вероятия (J. Marquart, Wehrot und Arang, S. 75).
153 	Арриан, IV, 22, >1—2.
154 	H. Пигулевская, Города Ирана в раннем средневековье, М.—Л., 1956, стр. 22.
155 	Страбон, XI, 11, 4; Юстин, XII, 5, 13.
156 	В соседних областях были основаны Александрия в Арии, Александрия в Арахосии, Александрия — Бактры и др.
157 	F. Altheim, Weltgeschichte Aslens in Griechischen Zeitalter, Bd I, Ss. <167—169.— Однако Альтхайм, вопреки данным, им же извлеченным из письменных -источников, утверждает, что Средняя Азия была сельской страной; он умаляет показания источников фразой, что это «не были города в обычном смысле слова».
158 	Арриан, IV, 3, 5; Квинт Курций, VII, 6, ЦБ; VII, ill, 29.
159 	К. К. Зельин, Основные черты эллинизма (социально-экономические отношения и политическое развитие рабовладельческих обществ Восточного Средиземноморья в период эллинизма),— ВДИ, 1953, № 4, сир1  2 3 4 5 6. 149.
160 	М. Rostovtzeff, The social and economic history of the hellenlstic world, vol. I, pp. >1*29—130.
161 	На это, между прочим, обратил внимание уже А. Гутшмид, (A. Gutschmid. Geschichte Irans..., S. 11).
162 	Б. Г. Гафуров, История таджикского народа в кратком изложении, т. I, изд. 3, М., 1955, стр. 67.
Глава V»!
СРЕДНЯЯ АЗИЯ В СОСТАВЕ СЕЛ ЕВКИ ДСКОГО ГОСУДАРСТВА
1 Диодор, XVII, 7, 2, 9.
2 И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. II, М., стр. 18—19.
3 Диодор, XVIII, 39, 6 —Анализ и сопоставле1ние источников о сатрапах Бактрии после смерти Александра Македонского см.: R. Schubert, Die Quellen zur Geschichte der Diadochenzeit, Leipzig, 1914, S. 136.
4 Применен термин, буквально означающий «жители страны», «местное население». В данном контексте он мог означать наряду с местным населением также и осевших в этих областях греков.
5 Диодор, XIX, 48, II.— О попытках каких-то реформ Стасанора сохранились глухие отзвуки и в других источниках (Е. Honigmann, Stasa- пог,— RE, Zweite Reihe, Hlbd VI, U9l2i9, S. 2153).
0 Высказывалось мнение, что Стасандр и Стасанор — одно и то же лицо или что Стасандр — сын или племянник Стасанора (Fiehn, Stasand- ros,— RE, Zweite Reihe, Hlbd VI, 1929, S. 21513).
7 Юстин, XLI, 4, 1; N. C. Debevoise, A political history of Parthia, Chi- cago-Hlinois, 1938, p. 8; E. R. Bevan, The house of Seleucus, vol. I, p. 267 ff
8 Об этих событиях см.: И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. II, стр. 173, прим., стр. 48.
6 Поэтому «селевкидская эра» начинается с 312 г. до н. э.
10 Е. R. Bevan, The house of Seleucus, vol. I, p. 57.
11 Юстин, XV, 4, 111.— Именно тогда, очевидно, кончилась и карьера (и только ли карьера?) Стасанора (К. Beloch, Griechische Geschichte, II Aufl, Bd IV/1, Berlin und Leipzig, <1925, S. U40).
532


12 	Аппиан, Сирия, 55.
13 	N. J. Krom, Seleucos und Gandragupta,— «Hermes», Bd XLIV, Berlin, 1909, Ss. 154—157; «The age of imperial unity»,— «The history and culture of the Indian people», Bombey, 1953.
14 	E. R. Bevan, The house of Seleucus, vol. I, p. 59.
15 	Аппиан, Сирия, 62.
16 	A. Gutschmid, Geschichte Irans und seiner Nahbariander von Alexander dem Grossen bis zum Vntergang der Arsaciden, Tubingen, 1888.
17 	В. Тарн, Эллинистическая цивилизация, M., 1949, стр. 133—Я34.
18 	Lehman-Haupt, Satrap,— RE, Zweite Reihe, Hlbd III, >1921, S. 1162 ff. (там же литература вопроса); А. Г. Бокщанин, Парфия и Рим. Возникновение системы политического дуализма в Передней Азии [ч. I], М., 1960, стр. 147.
19 	W. W. Tarn, Seleucid-parthian studies, — «Proceedings of the British Academy >1*930», London, 1930, pp. 126—135; The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 1951, pp. 1—4.
20 	H. Bengtson, Die Strategic in der hellenistischen Zeit, Bd 2, Munchen, 1944, Ss. 26—39; E. Bikerman, Institutions des Seleucides, Paris, 1938, pp. 197—200.
21 	Из анализа источников можно заключить, что это произошло в 294 или 293 г. В вавилонских источниках Оелевк, под именем Силуку, фигурирует в качестве соправителя Антиоха (Аттайкусу) с 20 г. селев- кидской эры, что при учете месяцев дает декабрь 292 г. до н. э. (Ctahelin, Seleucus (I),— RE, Zweite Reihe, Hlbd III, >1921, S. 1221).
22 	Сведения источников об Апаме см.: Wilcken, Арата,— RE, Bd I, 1894, S. 2662.
23 	Hirschfeld, Tomaschek, Apameia, — RE, Bd I, 1894, Ss. 2663—5; V. Tscherikower, Die hellenistischen Stadtegrundugen von Alexander dem Grossen bis auf die Romerzeit,— «Philologus», Suppl. bd XIX, Hft. I, Ss. 174—175; W. W. Tarn, Queen Ptolemais and Арата,— CQ, vol. XXIII, N 3—4, pp. 139—141; M. Rostovtzeff, ПРОГОНО1,— JHS, vol. LV, 1935, pp. 64—65; Г. А. Тирацян, Ахеменидские традиции в Древней Армении,— «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР?* М., 1960, стр. 4—5.
24 	V. Tscherikower, Die hellenistischen StQdtegrundungen..., S. 166.
25 	Аппиан, Сирия, 59, 62; F. Altheim, W elt geschichte Asiens in griechi- schen Zeitalter, Bd I, Halle (Saale), 1947, Ss. 279, 284—285.
26 	Стр'абон, XI, 10, 2.
27 	Плиний, VI, 18, 47.— Страбон (Страбон, XI, 10, 2) ничего не говорит о разрушении, а лишь о постройке Антиохии и об обведении Мервского оазиса стеной.
28 	Средневековая карта, основанная на римской карте Агриппы (I в. до н. э.).
29 	Аппиан, Сирия, 57.
30 	Плиний, VI, 18, 49.
31 	W. W. Tarn, Tarmita,— JHS, vol. LX, -1941, ipp. 89—94.
32 	И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. II, стр. 354, 420; V. Tscherikower, Die hellenistischen Stadtegrimdungen..., S. 106.— Однако и он, »• Дройзен с сомнением относились к отождествлению Александрии и Антиохии в Скифии, а А. Гутшмид и М. Ростовцев считали, что это — разные города (A. Gutschmid, Geschichte..., S. 26; М. Rostovtzeff, Syria and the East,— CAH, vol. VII, 1928, p. !174).
33 	W. W. Tarn, Tarmita,— JHS, vol. LX, 19411, pp. 91—93; M. E. Массон, Новые данные no древней истории Мерва (Из работ ЮТАКЭ),— ВДИ, 1951, №4, стр. 93.
34 	J. Wolski, L’effonorement de la domination des Seleucides en, Iran au III-e siecle av. J—C, Cracovie, 1947, p. 24.
533


35 	Об остатках стены см.: С. А. Вязигин, Стена Антиоха Сотера вокруг древней Маргианы,— «Труды ЮТАКЭ», ч. I, Ашхабад, 1949.
36 	Судя по тому, что Антиоху пришлось вести восстановительные работы и в Арее (Плиний, VI, 25, 93), кочевники разрушили оплоты селев- кидской власти и в этой области.
37 	Хотя и в его концепции (в целом правильной) есть некоторые слабые места. Между прочим, Е. Херцфельд относил (без всяких на то оснований) «вторжение дахов в Хорасан» к 250 г. до н. э. (Е. Herzfeld, Zoroaster and his world, vol. IIM Princeton, 1947, pp. 72, 696).
MW 	. W. Tarn, Tarmita,— JHS, vol. LX, 1941, pp. 93-^94.—По В. В. Тарну, Патрокл был стратегом Бактрии и Согдианы, но Бенгтсон отмечает, что термин «стратег» в связи с ним не встречается, и высказывает предположение, что Патрокл, возможно, являлся сатрапом Парфии и Гиркании (Н. Bengtson, Die Strategic..., Bd II, S. 82). О путешествии Патрокла и его результатах см.: Р. Schnabel, Berosses und die babylonisch- hellenlstische Literatur, Berlin, 1923, Ss. 57—62; K. Neumann, Die Fahrt des Patrokles auf dem Kaspischen Meere und der alte Lauf des Oxos,— «Hermes», Bd XIX, Berlin, ;1I884; В. В. Бартольд, Сведения об Аральском море и низовьях Аму-Дарьи с древнейших времен до XVII века,— «Научные результаты Аральской экспедиции», т. IV, 1902, стр. *13—‘14; Дж. О. Томпсон, История древней географии, М., 1953, стр. 191 —192.
39 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 232.
40 	Эти передвижения должны были, в частности, привести к усилению роли сакского этнического элемента в Фергане. Исчезновение обычая захоронения, известного по могильникам типа ак-тамского, быть может, явилось одним из следствий этого процесса.
41 	М. Rostovtzeff, The social and economic history..., vol. I, pp. 126, 4'22. 456; A. M. Simonetta, A new essay on the Indo-Greeks. The Sakas and the Pahlavas,— «East and West», new serie, vol. 9, 4958, N 3, p. 155.
42 	NC, pp. 228—229. — Мнение X. Ховорса, категорически отрицавшего наличие бактрийского селевкидского чекана, оказалось ошибочным (Н. Н. Howorth, The eastern capital of the Seleucidae,— NC, third serie, vol. VIII, 1888, p. 2(94).
43 	NS, pp. 229—230.
44 	Г. Макдональд определил средний вес пяти тетрадрахм равным 13,82 г («Ancient India», ed. Е. I. Rapson, Cambridge, 4922, p. 434).
45 	S. K. Chakrabortty, The Seleucidan emperors: their coins and coinimitations in India,— IHQ, vol. XI, >19315, N 2, pp. >246, 248—249.
46 	П. Гарднер предложил в свое время несколько вариантов объяснений, в том числе и приведенное выше, но ни одному из них первоначально не отдал предпочтения (Р. Gardner, New coins from Bactria,— NC, new serie, vol. XIX, 1879, pp. 10—11; Сравни его же: On some coins from Syria and Bactria — NC, new serie, vol. XX, 1880, pp. 189—190).
47 	NS, pp. 239—241.— Такая монета имелась и в составе Амударьинского клада (Р. Gardner, New coins..., р. 10. Сравни — J. Р. Six, Monnaies grecques, inedites et incertaines,— NC, Third serie, vol. XVIII, »1898, pp. 230— 232; M. E. Babeion, Les rois de Syrie, d’Armenie et de Commaeene, Paris, 1890, pi LVIII).
48 	NS, p. >243.
49 	Уже П. Гарднер сомневался в том, все ли монеты, которые считаются происходящими из Амударьинского клада, первоначально входили в его состав (Р. Gardner, Coins from Central Asia,— NC, third serie, vol. I, 1881, p. 11).
50 	Ф. Ф. Соколов, Третье столетие до Р. Хр.,— «Труды Ф. Ф. Соколова», СПб., 1910, стр. 251.
51 	W. W. Tarn, The first Syrian war,— JHS, vol. XLVI, pt 2, 1926, p. 457; W. Otto, Beitr&ge zur Seleukidengeschichte des 3. Jahrhunderts 534


V. Chr,— ABAW, Bd XXXIV, 1928, N q, S. (14; W. W. Tarn, Seleucus 500 elephants,— JHS, vol. LX, 19443, ip. 87.
52 	О посылке бактрийского золота пишет Ф. Альтхайм (F. Altheim, Weltgeschichte Asiens..., Bd I, S. '285). Он ссылается при этом на X. Бенгтсона, который, упомянув о посылке вместе со слонами золота, пишет несколько осторожнее: «Золото происходило, на мой взгляд, конечно из Бактрии» (Н. Bengtson, Die Strategic..., Bd II, S. 51; см. также: рец. Н. Bengtson, W. W. Tam, The Greeks in Bactria and India,— «Historische Zeitschrift», Bd 166, H. 2, Munchen und Berlin, 1942, S. 338). Бенгтсон в свою очередь ссылается на В. Отто, который лишь сообщает о факте посылки золота и серебра и ничего не говорит в этой связи о Бактрии (W. Otto, Beitrage..., S. 14). Следует иметь в виду, что Бенгтсон и Отто использовали первый перевод этого текста, сделанный Шграссмайером (J. Epping und J. N. Strassmaier, Babylonische Mondbeobachtungen aus den lahren 38 und 79 der Seleuciden-Aera, — ZA, Bd VII, Berlin, 1892, S. 232). Однако в последующих переводах этого вавилонского документа золото вообще не фигурирует, говорится о серебре и разном снаряжении [С. F. Lehman, Der erste syrische Krieg und Weltlage um 275—272 v. Chr,— «Klio», Bd III, Leipzig, 1903, S. 499, Anm. I; S. Smith, Babylonian historical texts relating to the capture and downfall of Babylon, London, 1924, p. 156 (110)]. По сообщению M. А. Дандамаева, перевод этого отрывка, выполненный С. Смитом, абсолютно точен.
53 	Ф. Ф. Соколов, Антиох илионских надписей,— «Труды Ф. Ф. Соколова», СПб., 11910, стр. 326.
54 	Помпей Трог, Пролог, 26.— Подробности см.: Stahelin, Seleukos,— RE, Zweithe Reihe, Hlbd III, 1921, S. 1234. Высказывалось предположение (Imhof-Blumer и др.), что на описанных выше бактрийских монетах надпись, содержащую имена Селевка и Антиоха, следует истолковывать как «царь Селевк сын Антиоха» и относить именно к Селевку, восставшему против отца Антиоха I. Это предположение не утвердилось в науке («А guide to the principial coins of the Greeks from circ. 700 В. C. to A. D. 270 based on the work of Barclay V. Head», London, 1959, p. 50/14, 96).
55 	M. Rostovtzeff, The social and economic history of the hellenistic world, vol. I, Oxford, 1953, p. 430.
56 	В. Тарн, Эллиническая цивилизация, стр. «14!3.
57 	Плиний, VI, 47; W. W. Tarn, The Greeks..., р. 15.
58 	F. Altheim, Weltgeschichte Asiens..., Bd I, S. 205.
59 	H. Bengtson, W. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India,— «Historische Zeitschrift», Bd 166, H. 2, Munchen und Berlin, (1942, S. 337.
60 	Б. Г. Гафуров, История таджикского народа в кратком изложении, т. I, изд. 3, М., 1955, стр. 69.
Глава VII
ГРЕКО-БАКТРИЯ. ПАРФИЯ (III—II ВВ. ДО Н. Э.)
1 	Юстин, XLI, 4, 7; Арриан, Парфика, фрагм. I (Photius Bibi., cod. 58); Синкел, Хроника.
2 	К. А. Марков, Неизданные аршакидские монеты,— ЗВОРАО, т. VI, 1892, стр. 266—296; Р. Gardner, The coins of the Greek and Scythian kings of Bactria and India in the British Museum, London, 1886, p. I; pl. I, 1, 2.
3 	Юстин, XLI, 4, 3—40; 5-, I.
4 	Th. Bayer, Historia regni graecorum bactriani, Petropoli, 1738, стр. 38.— Та же дата была принята и многими европейскими учеными, например Лассеном и др. (М. С. Lassen, Zur Geschichte der griechischen und indoskythischen Konige, Bonn, 1838, Ss. 12, 43, 220—221).
535


5 	Yacob Usher (Yac Usserlus), Annales Veteres testamenti a prima mundi orlgine deduct i una cum rerum A slat tear и m et Aegypticarum chronico, London. 4650, ip. 259; M. Y. Saint-Martin, Fragments d’une histoire des Arsa- tides, t. I, Paris, 1850, pp. 39, 173, 271; t. II, pp. 219. 220.
6 	А. Г. Бокщанин, Парфия и Рим, М., 1960, стр. <176—190.
7 	A. D. Н. Bivar, The Bactrian treasure of Qunduz,— «Numismatic notes and monographs of the Numismatic society of India», 1955, N 3; R. Curiel, D. Schlumberger, Le tresor de Mir Zakah,— MDAFA, t. XIVr 1953, pp. 67—99, pl. VII, VIII.
8 	Доводы Сен-Мартина. Они пока никем не опровергнуты. Даже привлекший их А. Нарайан, предложив свой ва|р*иант исправления ошибки Юстина, не обосновал своего несогласия с Сен-Мартином, очевидно, считая его гипотезу одной из возможных.
9 	Р. Gardner, The coins..., р. I, pl. I, 1, 12.
10 	Видеть в Андрагоре вассала Диодота, отложившегося вслед за последним, как это предлагает Раулинсон (см. G. Rawlinson, Bactria...» р. 57), нет никаких оснований, поскольку такое заключение не вытекает из текста Юстина и не поддерживается другими источниками.
11 	В. В. Григорьев, Греко-Бактрийское царство,— ЖМНП, ч. 136, 1867,. стр. 348; F. Altheim, Weltgeschichte Asiens in griechischen Zeitalter, Bd I, Halle (Saale), 1947, S. 286; S. 12; W. W. Tarn, The Greeks..., pp. 72—74.
12 	A. Sallet, Die Nachfolger Alexanders des Grossen im Bactrien und Indien, Berlin, >1879, Ss. 4—5; P. Gardner, The coins..., p. XX; G. Rawlinson, Bactria..., pp. 40 ff.
13 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 233; Б. Г. Гафуров, История таджикского народа (в кратком изложении), т. I, М., 1955, стр. 76.
14 	Страбон, XI, 9, 2.
15 	См.: В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным,— ВДИ, <19515, № 2, стр. 42—43; ср. также: A. Cunningham, Histoire de V Extreme-Orient, vol. I, p. 53.
16 	Юстин, XLI, 4, 5, 6.
17 	Полибий, XI, 34, 11.— Мнение некоторых буржуазных историков,, считающих наличие греческих военных контингентов основным источником успеха восстания, не вытекает из источников.
18 	Арриан, Парфика, фрагм. I (Photius Bibi. cod. 58); Страбон, XI, 9, ’2 и 3.
19 	Страбон, XI, 9, 2.
20 	В. Тарн считал, что Селевк II в 246 г. до н. э. выдал за Диодота I свою сестру (W. W. Tarn, The Greeks..., pp. 73—74). Точка зрения Тарна была поддержана С. П. Толстовым и К. В. Тревер (С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 234; К. В. Тревер, Памятники..., стр. 44), принимает ее с небольшой поправкой (не сестра, а одна из родственниц Селевка стала женой Диодота) и А. Г. Бокщанин (А. Г. Бокщанин, Парфия и Рим..., стр. -176 и прим. 53). Против этого возражал А. Нарайан (А. К. Narain,. The Indo-Greeks..., р. 18) iHa том основании, что никаких фактических данных для подобного предположения нет, так как неизвестны ни имя, ни вообще факт существования третьей дочери Антиоха II (известны две — Лаодика и Стратоника, выданные в 246 г. до н. э. за царей Понта и Каппадокии).
21 	Страбон, XI, 9, 2, 3; Юстин, XLI, 4, 5, 8.
22 	Страбон, II, 1, 14; XI, 7, 2; 9, 111; Диодор Сицилийский, XVII,. 75 3
* 23 САН, vol. IX, 1932, р. 722; W. W. Tarn, The Greeks..., р. 74; N. С. Debevoise, A political history of Parthia, pp. 112, 13; F. Altheim, Weltgeschichte Asiens..., Bd II, S. <19. Среди советских исследователей этой же точки зрения придерживается К. В. Тревер (К. В. Тревер, Памятники..., стр. 5, 6). С. П. Толстов в двух работах, касающихся этого вопроса, поход Селевка II против Парфии датирует различно. В более ранней
536


(«Истории СССР», ч. II, Макет, М.—Л., 1939, стр. 287) поход отнесен к 238 г. до н. э.; в «Древнем Хорезме» (1948 г.) назван 228 г. до н. э.; из этого следует, что С. П. Толстов пересмотрел свою точку зрения и принял датировку Тарна.
24 	Этой датировки среди советских исследователей придерживаются М. Е. Массон (М. Е. Массон, Народы и области южной части Туркменистана в составе парфянского государства,— «Труды ЮТАКЭ», т. V, 4955, стр. 10; «История Туркменской ССР», т. I, Ашхабад, 1957, стр. 88), Б. Г, Гафуров (Б. Г. Гафуров, История таджикского народа..., стр. 76) и в последней работе по истории Парфии А. Г. Бокщанин (А. Г. Бокща- нин, Парфия и Рим..., стр. 186 и прим. 87). Среди зарубежных историков эту дату обосновывал И. Г. Дройзен (И. Г. Дройзен, История эллинизма, т. Ill, М., стр. 82, прим. 43, стр. 91, прим. 4, стр. 197, 230, 233); ее же придерживались В. Нис и А. Нарайан (W. Niese, Geschichte griechischen und makedonischen Staaten, Bd II, Goths, 1899, S. 187; A. Narain, The IndoGreeks..., p. )ГЗ).
25 	Юстин, XLI, 4, 4; 5, 1. XXVII, 2, 9, 10.
26 	Страбон, XI, 8, 8.
27 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 234.
28 	В исторической литературе дата смерти Диодота I колеблется от 248 (А. К. Narain, The Indo-Greeks..., р. 17) до 230 г. до н. э. (W. W. Tarn, The Greeks..., р. 74; G. Rawlinson. Bactria..., p. 151; К. В. Тревер, Памятники..., стр. 115; С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 234).
29 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 234, 235.
30 	С. П. Толстов, М. Г. Воробьева, Ю. А. Рапопорт, Работа Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1957 г., — «Материалы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», вып. 4, М., 1960.
31 	Юстин, XLI, 4, 9.
32 	Полибий, XI, 34, 2.
33 	Юстин, XLI, 5, 2.
34 	Полибий, X, 48, 2—8.
35 	Полибий, X, 28; 29; 30; 31.
36 	Полибий, X, 49, 1—15.
37 	Однако подобное утверждение без оговорок попало даже в «Очерки по истории СССР», т. I, М., 1956, стр. 266.
38 	В. В. Бартольд, К вопросу о границах Греко-Бактрийского государства,— «Изв. Импер. АН», 1916, № 10, стр. 823—828.
39 	А. К- Нарайан отрицает, что имели место сколько-нибудв значительные завоевания Деметрия в Индии, считая, что при этом царе не был перейден Гиндукуш. Исследователь аргументирует свое мнение прежде всего почти полным отсутствием монет чекана Деметрия в Таксиле. Однако аргументация А. Нарайана недостаточно убедительна, так как в той же Таксиле вскрыты пока в основном верхние слои, относящиеся к более позднему времени; другие возражения А. Нарайана тоже не бесспорны. В. Та»рн в своем исследовании преувеличил роль Деметрия, возвеличив его, пожалуй, более, чем Александра Македонского, но все же основные его положения пока остаются в силе.
40 	W. W. Tarn, The Greeks..., рр. 61, 76—78 , 88—92, 194—95, Цбб—158 ff., а также генеалогическая таблица фиктивного родства с Александром Македонским в конце книги; К. В. Тревер, Памятники..., стр. 7.— Причем Антимаха К. В. Тревер считает не греком, а согдийцем, против чего возражал С. П. Толстов (С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 240, прим, I).
41 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 240.
42 	W. W. Tarn, The Greeks..., рр. 76 ff, 94, 134; А. К. Narain, The IndoGreeks..., р. 23.
43 	Р. Gardner, The coins...,p. 8, pl. Ill, s. 6.
44 	Страбон, XI, bl, 2.
45 	M. E. Массон, Работы Термезской археологической комплексной экс537


педиции 1937 и 1938 гг.,— «Труды ТАКЭ», т. II, Ташкент, 1945, стр. 4; К. В. Тревер, Памятники..., стр. 6, <12.
46 	Юстин, XLI, 6, 3, 4.
47 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 240—241.
48 	J. de Morgan, Manuel de numlsmatique orientate, vol. I, Paris, 1923— 1936, pip. 4211—422.
Юстин, XLI, 6, 5.
50 	Квинт Курций, VII. 4, 26—29; Плиний, XVIII, 70; Страбон, XI, 11, 1; II, I, 14; XV, 1, 18.
51 	Квинт Курций, VII, IQ, 1—2; Страбон, XII, 11, 5.
52 	В. Ф. Гайдукевич, К истории древнего земледелия в Средней Азии,— В ДИ, <1948, № 3, стр. 199. — Этот отрывок, очевидно, следует переводить следующим образом: «Оросив (или напоив) же землю, река входит в пустынную, песчаную страну...».
53 	Страбон, XI, 10, 1—2, II; I, 14, Плиний, VII, 16.
64 	Плиний, XVIII, 70; Феофраст, XI, -pl, 1; Страбон, XI, 10, 2.
55 	Полибий, X, 49, 1.
56 	Арриан, IV, 21.
57 	Страбон, XII, lil, 1.
58 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан) (1950—1951 гг.),—МИА, № 37, <1953, стр. 258, 265; Б. А. Литвинский, Археологическое изучение Таджикистана советской наукой,—.«Труды АН Тадж. ССР» т. XXVI, 1954, стр. 37, 48; М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда,—МИА, № <115; 11950, стр. 158; А. М. Беле- ницкий, Отчет о работе Вахшского отряда в 1946 г., — МИА, № 15, 1950, стр. !128; А. М. Беленицкий, Историко-географический очерк Хутталя с древнейших времен до X в. н. э.,— МИА, № 15, 1950, стр. 109—ПО; А. М. Беленицкий, Отчет о работе Вахшского отряда в 1947 г., — МИА, № 15, 1950, стр. 140—142, 146; Б. А. Литвинский, Об археологических работах в Вахш- ской долине и в Исфаринском районе (в Вору хе) — КСИИМК, вып. 64, G956, стр. 68—72; В. А. Литвинский и Е. А. Давидович, Предварительный отчет о работах Хутталъского отряда на территории Вахшской долины в 1953 г., — «Доклады АН Тадж. ССР», вып. II, 1954, стр. 53—60.
59 	Д. Д. Букинич, Краткие предварительные соображения о водоснабжении и ирригации Старого Термеза и его района,—«Труды УзФАН СССР», сер. I, история, археология, вып. 2, <1940; М. Е. Массон, Работы Термезской археологической комплексной экспедиции 1937 и 1938 гг. — «Труды ТАКЭ», т. II, '1945, стр. 5.
60 	В. М Массон, Древнеземледельческая культура Маргианы,— МИА, № 73, 1959, стр. 48.
61 	А. И. Тереножкин, Археологическая разведка на городище Афрасиаб в 1945 г.,—КСИИМК, вып. XVII, 1947, стр. 116—117; А. И. Тереножкин, Согд и Чач, — КСИИМК, вып. XXXIII, 1950, стр. 152, 153 (рис. 69), 156; Г. В. Григорьев, Поселения древнего Согда, — КСИИМК, вып. VI, 1940, стр. 28.
62 	А. И. Тереножкин, Археологическая рекогносцировка в западной части Узбекистана, —ВДИ, 1947, № 2, стр. 185, 186—188, 190.
63 	Н. Негматов, Усрушана в древности и раннем средневековье, 1957, стр. 50—54.
64 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан), — МИА, № 37, 1953, стр. 285; рис. 20 и табл. XII, 64.
65 	А. М. Беленицкий, Историко-географический очерк Хутталя с древнейших времен до X в. н. э., — МИА, № 15, 1950, стр. 1109—НО; «История Узбекской ССР», т. I, кн. I, Ташкент, 1955, стр. 77; К. В. Тревер, Памятники..., стр. 9, 92; В. О. Витт, Лошадь древнего Востока. Конские породы Средней Азии, М., 1937, стр. 32.
66 	Диодор, II, 7, il.
538


67 	К. В. Тревер, Памятники..., стр. 6, 9 , 10.
68 	W. W. Tarn, The Greeks..., рр. 104—409, 142.
69 	Страбон, XI, 111, «1; Полибий, XI, 34, 2.
70 	В. В Бартольд, К вопросу о границах Греко-Бактрийского государства,*— «Изв. Импер. АН», 1916, № 10, стр. 823—828.
71 	D. Schlumberger, La prospection archeologique de Bactres, «Syria», vol. XXVI, pp, 173—190; И. Я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.—Л., 1950, стр. 152; Н. G. Rawlinson, Bactria..., р. ЦО; Е. Т. Nevell, The coinage of the Western Se- leucid mints from Seleucus I to Antiochus III, — «The American numismatic society. Numismatic studies», 1941, pl. Ill, 14—46; Y. C. Gardin, Ceramiques de Bactres, — MDAFA, t. XV, 1957, p. 62, pl. XI.
72 	К. В. Тревер, Памятники..., стр. НО
73 	М, Е Массон, Работы Термезской археологической комплексной экспедиции 1937 и 1938 гг.,— «Труды ТАКЭ», т. II, 1945, стр. 4. М. Е. Массон, Монетные находки, зарегистрированные в Средней Азии в 1930 и 1931 гг., — «Материалы Узкомстариса», вып. 5, Ташкент, 1933, стр. 6—8.
74 	Страбон, XI, nil, 4.
75 	А. И. Тереножкин, Археологическая разведка на городище Афрасиаб в 1945 г. —КСИИМК, вып. XVII, 4947, стр. 116—119; М. Е. Массон, К периодизации древней истории Самарканда,— ВДИ, 1950, № 4, стр. 157—158.
76 	Н. Негматов, О работах Ходжентско-Усрушанского отряда в 1955 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, 11956, стр. 64—69.
77 	М. Е. Массон, Новые данные по древней истории Мерва, — ВДИ, 1951, № 4, стр. 143—160.
718 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан) (1950—1951 гг.),— МИА, № 37, 1953, стр. 259, 260—261, 272 и др.; Е. Е. Кузьмина и С. Б. Певзнер, Оборонительные сооружения городища Кей-Кобад шах,— КСИИМК, вып. 64, 1956, стр. 77—84; А. М. Мандельштам, Предварительный отчет о работах Кафирниганского отряда в 1953 г., — «Доклады АН Тадж. ССР», вып. II, . 1953, стр. 61—68.
79 	М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда,— МИА, № 15, 1950, стр. 447—li86; Е. А. Давидович, О работах Гиссарского отряда в 1955 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. LXIII, стр. 75—86.
80 	Б. А. Литвинский, Археологическое изучение Таджикистана советской наукой,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XXVI, 1954, стр. 40.
81 	Б. А. Литвинский и Е. А. Давидович, Предварительный отчет о работах Хутталъского отряда на территории Вахшской долины в 1953 г.,— «Доклады АН Тадж. ССР», вып. 11, 1954, стр. 53—60, Б. А. Литвинский, Об археологических работах в Вахшской долине и в Исфаринском районе (в Ворухе),— КСИИМК, вып. 64, 1956, стр. 68—72; Б. А. Литвинский, Предварительный отчет о работах Хутталъского отряда,— «Доклады АН Тадж. ССР», вып. ill, 1954, стр. 77—82.
82 	J. Hackm, R. Hackin, Recherches archeologiques d. Begram,— MDAFA, t. IX, 4939; R. Ghirschman, Begram,— MDAFA, t. XII, 1946; J. Hackin, R. Hackin, J. Carl, P. Hamelin, Nouvelles recherches archeologiques a Begram (ancienne Kapici),— MDAFA, t. XI, 1954.
83 	Б. А. Литвинский, Об археологических работах в Вахшской долине...,— КСИИМК, вып. 64, И956, стр. 71.
84 	J. Marshall, Taxila. An illustrated account of archaeological excavations carried out at Taxila under the orders of the government of India between the years 1913 and 1934, vol. I—III, Cambridge, 11951.
85 	Milinda-pafija, V, 4 (англ, nep.: R. Davids, The questions of King Milinda,— «Sacred Books of the East», vol. XXXV—XXXVI, Oxford, 1890— 1894).
86 	Б. А, Литвинский, Об археологических работах в Вахшской долине...,— КСИИМК, вып. 64, 1956, стр. 68 и рис. 27, 28.
539


87 	E. E. Кузьмина и С. Б. Певзнер, Оборонительные сооружения городища Кей-Кобад шах,— КСИИМК, вып. 64, <1956, стр. 78; С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 90, 91, 102; «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. I, II; «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 1, 4.
88 	Остатки подобных ворот были обнаружены Хорезмской экспедицией при раскопках городища Бабиш-мула I в бассейне старого русла Жана- Дарьи в Кзыл-Ординской области Казахстана.
89 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 100; Работа Хорезмской экспедиции АН СССР по раскопкам памятника IV—III вв. до н, э.— Кой-Крыл- ган-Кала (март — май 1952 г.)», — В ДИ, 1953, № 1; Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг.,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, М., 1958, стр. 168—'192; Работа Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1954—1956 гг.,— «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 1, М., 1959, стр. 17—24.
90 	Ю. А. Заднецровский, Городище Шурабашат,— КСИИМК, вып. 71, И958; Археологические работы в Южной Киргизии в 1957 году,— КСИИМК, вып. 78, 1960; Археологические памятники южных районов Ошской области, Фрунзе, 1960.
91 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан)...,— МИА, № 37, *1953, стр. 262, 285—286; Н. Н. Забелина, Раскопки на городище Кала-и Мир,— МИА, № 37, 1953, стр 300— 301.
92 	Р. Гиршман, Раскопки Французской археологической делегации в Беграме (Афганистан),— КСИИМК, вып. XIII, <1946, рис. 3.
193 	R. Curiel, D. Schlubberger, Le Tresor de Mir Zakah,— MDAFA, t. XIV, 1953, pp. 67—99, pl. VII, VIII.
94 	См. ст. К. В. Тревер, опубликованные в сб.: «Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. 3, 1968, и «Культура и искусство народов Востока», т. VI, Л., 1961.
95 	М. Г. Воробьева, Опыт картографирования гончарных печей для Историко-этнографического атласа Средней Азии и Казахстана,— «Материалы к атласу», вып. 1, M.J1960.
96 	Е. М. Линде, Греко-бактрайский сфинкс, — «Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. I, 1952, стр. 5—26.
97 	Р. Gardner, The coins..., pl. Ill, I, p. 7.
98 	О. M. Dalton, The treasure of the Oxus with other examples of early oriental metal-work, ed. II, London, 1926, pl. XII, l№ 27; E. M. Линде, Греко- бактрийский сфинкс, — «Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. I, 1952, табл. I.
99 	М. Е. Массон и Г. А. Пугаченкова, Мраморные статуи парфянского времени из Старой Нисы,— «Ежегодник Института истории искусства», 1'956, М., >1957, стр. 477.
100 	С. С. Сорокин, Культура древних скотоводов в предгорьях Ферганы (Автореферат), Л., 1958, стр. 16—19.
101 	Б. А. Литвинский, Исфаринские могильники (Рукопись).
Глава VIII
СРЕДНЯЯ АЗИЯ В КУШАНСКИЙ ПЕРИОД
1 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 240—241; В. М. Массон, Древнесогдийская монета из собрания Музея Истории АН УзССР,— «Труды Музея истории УзССР», вып. II, Ташкент, 11954, сир. 85—88; В. М. Мас540


сон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным,— ВДИ, 1955, № 2, стр. 41—42.
2 	Юстин, XXXVI, 1, 4.
3 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 151; F. Hirth, The story of Chang Kien,— JAOS, vol. 37, pt 2, 1917, pp. 97—98.— Дата посещения Чжан-Цянем Средней Азии (•Г28 г. до н. э.) наиболее принята. Однако существует мнение, что это событие следует относить к 126 г. до н. э. («The Cambridge history of India», vol. I, «Ancient India», H922, p. 566; С. П. Толстов, По следам древне- хорезмийской цивилизации, сир1. 143).
4 	Ши-цзи, гл. *123,— Н. Я. Бичурин, II, стр. W51—152; F. Hirth, The story...,— J AOS, vol. 37, pt 2, pp. 96—9Г7; Цянь-Хань-шу, гл. 95,—H. Я. Бичурин, II, стр. 183;—184; Wylie, Notes on the Western regions, translated from «Tseen Han Shoo», book 96, pt I, — «Journal of the Anthropological Institute of Great Britain», vol. X, 1881, p. 40 ff.; De Groot, Chinesischen Ur- kunden zur Geschichte Asiens, Bd II, 1926.
5 	О хуннах см.: A. H. Бернштам, Очерк истории гуннов, Л., 1951; Л. Н. Гумилев, Хунну. Срединная Азия в давние времена, М., 1960. См. также: W. McGovern, The early empires of Central Asia, London, 1939.
6 	О (различных точках зрения на дату ухода юечжей на запад см.: G. Haloun, Zur Ue-tsi Frage, — ZDMG, Bd 91, 1937, S. 240.
7 	Обоснование «памирского варианта» пути движения саков см.: Б. А. Литвинский, Археологические открытия на Восточном Памире и проблема связей между Средней Азией, Китаем и Индией в древности,—«XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 1960, стр. 8—11. Разбор сведений и гипотез о «висячем проходе» см.: А. М. Мандельштам, Материалы к историко-географическому обзору Памира и припамирских областей (с древнейших времен до X в. н. э.),— «Труды АН Тадж. ССР», т. III, 1957, стр. 50—53.
8 	Гибинь — скорее всего Кашмир. О разных точках зрения по вопросу об идентификации Гибини см.: А. К. Narain, The Indo-Greeks, pp. 135—<137.
9 	H. Я. Бичурин, II, стр. 151—1(52; F. Hirth, The story..., р. 97.,
10 	Отождествление Ланьши с Балхом в последнее время оспаривается Р. Гиршманом (R. Ghirshman, Begram..., — MDAFA, t. 12, 1946, p. 113).
11 	H. Я. Бичурин, II, стр. <152; F. Hirth, The story..., pp. 97—98.
12 	H. Я. Бичурин, II, стр. 227. — Это сообщение Хоу-Хань-шу отличается от сведений Цянь-Хань-шу, согласно которым эти пять владений были землями Дахя (Бактрии), подчиненными да-юечжами (Н. Я. Бичурин, II, стр. 184). Причина этих расхождений не ясна. Не решается еще окончательно и вопрос о локализации указанных владений. О различных точках зрения по этому вопорсу см.: А. М. Мандельштам, Материалы..., стр. 60—64.
13 	Страбон, XI, 8, 2; Помпей Трог, XLI.— Это вторжение произошло в 129—128 гг. до н. э. и, следовательно, может рассматриваться как одно из звеньев того же передвижения кочевников, которое привело к завоеванию ими Бактрии (J. Е. van Lohuizen de Leeuw, The «Scythian» period, Leiden, 1949, pp. 48—50).
14 	Помпей Трог, XLII, 1—2; XLII, 2, 2.
15 	Это отождествление, наиболее обоснованное, принято большинством исследователей. Однако среди последних в свою^ очередь существуют разногласия по вопросу о том, считать ли да-юечжей — тохар восточным крылом массагетов [этой точки зрения придерживается, в частности, С. П. Толстов (С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 245)] или одним из сакских племен (J. Е. van Lohuizen de Leeuw, The «Scythian» period..., pp. 43—50).
16 	W. W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 19151, pp. 284—285.— В советской литературе особняком стоит точка зрения И. И. Умнякова, который считает да-юечжей отдельным племенем, отличным и от массагетов, и от тохар, и от ассиев (И. И. Умняков, Тохары и 541


тохарский вопрос,— «Труды УзГУ»,н. сер., № 31, вып. I, Самарканд, 1946, стр. <15—22.
17 	W. W. Tarn, The Greeks..., рр. 295—297; ср.: А. К. Narain, The Indo- Greeks..., p. 131.
18 	По вопросу о пасианах существует, однако, остроумная гипотеза, согласно которой в текст Страбона вкралась ошибка и вместо «пасианы» (icaatavoi) следует читать «или асианы» (iqdaiavoi), Если принять это предположение, то сообщения Страбона о трех кочевых племенах (асиях или асианах, тохарах и сакараваках) оказываются идентичны сведениям Юстина, упоминающего те же самые племена.
10 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 242—247; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 139—141; А. Н. Барнштам, К вопросу об у сунь [[кушан и тохарах,— СЭ, «1947, № 3, стр. 41—47.
20 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 151, 183.
21 	Возможно, что после Гелиокла в Бактрии некоторое время правил еще Антиалкид (W. W. Tarn, The Greeks..., рр. 273—274), однако ценпрОхМ владений Антиалкида была Северная Индия, а Бактрией, даже если она некоторое время и подчинялась ему, прочно овладеть он не смог.
22 	М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда,— МИА, № 45, 1950, стр. <Г71—174; В. М. Массон, Редкая среднеазиатская монета из собрания Государственного Эрмитажа,— ВДИ, 1953, № 3, стр. 167—169, ср.: В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным,— ВДИ, 11955, № 2, стр. 39—40.
23 	R. Ghirshman, Begrarn..., — MDAFA, t. 12, 1946, рр. 110—111, 114.
24 	A. H. Зограф, Монеты «Герая», Ташкент, 1937, ср. рец. С. П. Толстова,— ВДИ, 11'939, № 2, стр. 1144—119.
25 	R. Ghirshman, Begrarn...,— MDAFA, t. 12, 1946, рр. 110—116.
26 	H. Я. Бичурин, II, стр. 152; F. Hirth, The story..., р. 98.
27 	«Это — кочевое владение; их обычаи совершенно сходны с юечжий- скими» (Н. Я. Бичурин, II, стр. 150; F. Hirth, The story..., р. 96).
28 	Следует, однако, отметить, что приведенные здесь отождествления, принятые большинством исследователей, нельзя признать окончательно доказанными. А. Н. Бернштам, например, признавая отождествление Юегянь- Хорезм, помещает все остальные четыре владения в районе среднего и нижнего течения Сыр-Дарьи (А. Н. Бернштам, Проблемы древней истории и этногенеза Южного Казахстана,— «Изв. АН Каз. ССР», № 67, 1949. Ср. его же, Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая, — МИА, № 26, 1952, стр. 208—216).
29 	Н. Я. Бичурин, II, стр. »150, И5И, 183—184.
30 	Там же, стр. 165.
31 	О Чжичжи-шаньюе см..: Ю. А. Зуев, К вопросу о взаимоотношениях усуней и канцзюй с гуннами и Китаем во второй половине I в. до н. э.,— «Изв. АН Каз. ССР, сер. истории, философии и права», вып. 2, 1954, стр. 62—72; ср. А. Н. Бернштам, Из истории гуннов I в. до н. э.,— СВ, 1940, № 1, стр. 51—77; Л. Н. Гумилев, Хунну..., стр. ,1160—173.
32 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 185.
33 	В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии..., — ВДИ, 1953, № 3, стр. 411—43.
34 	С. П. Толстов, К истории хорезмийских сиявушидов,— «Изв. АН СССР, СИФ», т. II, 1954, № 4, Стр. 274—286.
35 	Сведения Чжан-Цяня о Фергане и данные о китайско-ферганских войнах приводятся в «Ши-цзы» Сыма-Цяня. См.: Н. Я. Бичурин, II, стр. '147—168; F. Hirth, The story..., рр. 94—116.
36 	W. W. Tarn, The Greeks..., pp. 308—321[.
37 	Широко вошедшее в литературу представление о «потеющих кровью лошадях Ферганы» как об особой породе лошадей ошибочно. Как явствует из сообщений китайских источников, выделение крови у ферганских лошадей было результатом присасывания к кровеносным сосудам ног особых 542


паразитов (A. Waley, The heavenly horses of Fergana. A new view,— «History today», London, vol. V„ 1955, N 2, p. 102; H. E. Fernald, Chinese art and the Wu-Sun horse,— «1959 annual, art and archaeological division. The Royal Ontario Museum», Toronto, 1959, p. 31, n. 2.
38 	A. H. Бернштам, Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая,— МИА, № 26, 1952, стр. 222—226.
3, 	9 Н. Я. Бичурин, II, стр. 161, >1*88; F. Hirth, The story...,— JAOS, vol. 37, p. 108.
40 	Краткий (разбор основных гипотез см.: R. Ghirshman, La probleme de la chronologic des Kouchans,— «Cahiers d’histoire mondiale», vol. Ill, Neuchatel, '11957, N 3, pp. 689—7; 117. Иные датировки воцарения Канишки: начало I в. н. э. (Фергюссон), 90 г. н. э. (Буае и Ольденберг), 130, 138 и 200 гг. н. э. (Стен Конов) и др. широкого распространения в литературе не имели.
41 	R. Ghirshman, Begram...,— MDARA, t. 12, 1946, pp. 130—131.
42 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М., 1948, стр. 151.
43 	R. Ghirshman, Begram..., — MDAFA t. 12, 1946, pp. 100—101.
44 	J. E. van Lohuizen de Leeuw, The «Skythian» period..., pp. 318—319’.
45 	Отождествление Кудзулы Кадфиза монетных легенд с Киоцзюкю Хоу-Хань-шу предложено А. Каннингэмом (A. Cunningham, Coins..., — NC, vol. XX, <1890, p. 41) (И подкреплено П. Пельо (Р. Pelliot, — TP, vol. VIII, 1907, р. 191).
46 	Ван Лохвизен-де-Леев считает эту эру «старой сакской эрой», начинавшейся с завоевания кочевниками Бактрии (ок. 129 г. до н. э.), и относит надписи Кудзулы Кадфиза ко времени между 25 г. до н. э. и 7 г. н. э.
47 	R. Ghirshman, Begram..., р. 122.
48 	Об отождествлении Яньгаочженя с Вимой Кадфизом см.: A. Cunningham, Coins...,— NC, vol. X, 1890, p. 41; J. Marquart, Eransahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenac’i, — «Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Phil.-hist. KI., Bd IV, ill901, S. 209, Arim. 4; P. Pelliot,—TP, 1929, pp. 201—203.
49 	H. Я. Бичурин, II, стр. 227—328; P. Pelliot, —JA, vol. 224, 1934, p. 38.
50 	J. E. van Lohuizen de-Leeuw, The «Scythian» period..., pp. 379—380; J. Vogel, Explorations at Mathura,— «ASJ Annual report», 1911—>1912, pp. <124—125; К. P. Jagaswal, The statue of Wima Kadphises and Kushan chronology,— JBORS, vol. VI, 1920, pp. 1Г2—22.
51 	M. M Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан) (1950—1951), — МИА, № 37, 1953, стр. 290; Е. А. Давидович, Монетные находки на территории Таджикистана в 1954 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XXXVII, 1956, стр. 96; Н. Н. Забелина, Обзор древнейших монет из коллекции Республиканского историкокраеведческого музея Тадж. ССР,— «Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. 1, 19512, стр. 77; Е. В. Зей- маль, Кушанские монеты из собрания Института истории, археологии и этнографии АН Тадж. ССР,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», 1960, вып. <1(22), стр. !115—1/116.
52 	Об этом кушанском царе, помимо прославляющей его буддийской традиции, упоминают и китайские путешественники и даже ал-Бируни (Е. Sachau, Alberuni’s India, vol. II, London, 1910, pp. Ы—13).
53 	H. H. Забелина, Обзор...,— «Сообщения Республиканского историкокраеведческого музея Тадж. ССР», вып. I, 1915*2, стр. 77—78; Е. А. Давидович, Монетные находки на территории Таджикистана в 1953 г.,— «Доклады АН Тадж. ССР», вып. XI, 1954, стр. 69, Е. В. Зеймаль, Кушанские монеты...,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», 0960, вып. 1(22), стр. 123—124.
543


54 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, 1948, стр. 151.
55 	М. Е. Массон, посвятивший этим монетам специальное исследование, отождествляет безымянного «царя царей», выпускавшего их, с Кадфизом I (М. Е. Массон, Происхождение...» — «Труды САГУ», вып. XXIII, 1951). Однако тот факт, что ареал распространения этих монет совпадает с ареалом находок монет Канишки, а также то, что их в Средней Азии находят вместе с монетами Канишки и более поздних кушанских государей, подтверждает мнение тех исследователей, которые помещают «безымянного царя» после Кадфиза II. В пользу такого определения свидетельствуют и нумизматические данные (Е. В. Зеймаль, Куманские монеты... «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», I960, вып. 5(22)', стр. 118—123);.
56 	A. Banerji, Eastern expansion of the Kushana empire»— IHQ, vol. XXVII, 1951, N 4, pp. 294—303.
57 	Л. С. Васильев, Бань Ча^ в Западном крае»—ВДИ, ,1955, № 11, стр. -108—1125.
58 	TP, vol. VII, рр. 230-232.
59 	TP, vol. VII, р. 246 et suiv.; TP, vol. VIII, p. 205.
60 	A. Foucher, Cart greco-bouddique du Gandhara» vol. II, p. 643—644; A. Stein, Ancient Khotan, p. 56.
61 	TP, vol. VIII, p. 167.
62 	S. Levi, Notes sur les Indo-Scythes,— JA, 1896, p. 10, n. I.
63 	JA, 1900, p. 579, n. I; L. de la Vallee Poussin, VInde du temps des Mauryas et des Barbares» Grecs, Shythes, Parthes et Yue-tche, Paris, 1930, p. 32.
64 	M. Sprengling, Third century Iran...» pp. 7, 14.
65 	Г. В. Птицын, К вопросу о географии Шах-наме, ТОВЭ, т. IV, 1947, стр. 304—306.
66 	Так, по сообщению китайских раннесредневековых хроник, многие среднеазиатские владетели, в том числе владетели Согда и Ферганы, вели свое происхождение от юечжей (кушан). Царь Мавераннахра, по ибн-Хор- дадбеху, носил титул «кушаншах» и т. д.
67 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 229; TP, vol. VII, р. 230.
68 	Е. Chavannes, Les pays d’occident d’apres le Wei-Iio» — TP, vol. VI, 1'905, p. 538 et suiv.
69 	N. C. DebeVoise, A political history of Parthia, Chicago—Illionois, 1938; M. E. Массон, Народы и области южной части Туркменистана в составе парфянского государства, — «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. 7—19.
70 	Е. Herzfeld, Archaeological history of Iran, London, 1935, p. 54.
71 	M. E. Массон, Народы и области..., — «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. Т2.
72 	N. С. Debevoise, A. political history..., р. 4’5 ff.; М. Е. Массон, Народы и области..., — «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. 13.
73 	Лучший обзор римско-парфянских отношений в I в. до н. э. дан в книге Дебвойза. Там же подробно разобраны события, связанные с походом Красса.
74 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 213—214; Е. Herzfeld, Archaeological history of Iran, ip. 63 ff.
75 	С. П. Толстов на основании тщательного анализа военных действий полагает, что тактика, примененная войсками полководца из рода Сурена, равно как и вооружение его отрядов, своим происхождением обязана Средней Азии (С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 211—227).
76 	N. С. Debevoise, A political history..., pp. 143—147.
77 	М. Е. Массон, Народы и области..., — «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. 15.
78 	N. С. Debevoise, A political history..., рр. !Г79—196.
79 	В. М. Массон, Восточно-парфянский правитель Санабар, — «Труды ГИМ», вып. 26, Нумизматический сборник, ч. 2, M.fc 1957, стр. 34—42.
544


80 	М. Е. Массон, Народы и области...,— «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. 18
81 	J. Е. van Lohuizen de Leeuw, The «Scythian» period..., p. 388.
83 	R. Ghirshman, Begram...,— MDAFA, t. 12, 1946.
83 	Отождествление Bexca джана с Васудевой не вызывает сомнений. Но при этом неясно, был ли это Васу дева II (как полагает ван Лохвизен- де-Леев) или Васудева I (как доказывает Р. Гиршман).
84 	R. Ghirshman, Begram..., — MDAFA, t. 12, 1946, pp. 155—456. Ср.: Моисей Хоренский, История Армении, пер. Н. О. Эмина, М., 1893, кн. II, 72—73, стр. ill8.
85 	J. Marquart, Eransahr...,— «Abhandlungen der Gesellschaft der Wis- senschaften zu Gottingen», Bd IV, 1901, S. 48; R. Ghirshman, Begram...,— MDAFA, t. 12, 1946, p. 156.
86 	Pelliot, — JA, vol. 224, 1934, p. 40; R. Ghirshman, Begram...,— MDAFA, t. 12, 1946, p. 156.
87 	R. Ghirshman, Begram.... — MDAFA, t. 12, 1946, pp. 160—162.
88 	A. Christensen, L’lran sous les sasanides, Copenhague, 11944, p. 114; E. Herzfeld, Paikuli, vol. I, 1924, p. 415.
«о 	P. Pelliot, — TP, 1923, pp. 97—» 189; S. Levi, Devapatra, — JA, vol. 224, 1934, pp. 4—21.
90 	E. Herzfeld, Paikuli, vol. I, pp. ;117—11©»; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 162—163.
91 	R. Ghirshman, Begram..., — MDAFA, t. 12, 1946, pp. 163—165.
92 	E. Herzfeld, Paikuli, vol. I, p. 42.
93 	R. Ghirshman, Begram.., — MDAFA, t. 12, 1946, p. 170.
94 	Б. Я. Ставиский, Основные этапы освоения земледельческим населением горных районов верхнего Зеравшана (Кухистана),— «Материалы этнографического отделения ВГО», вып. I, Л., 1961.
65 	Я. Г. Гулямов, История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней, Ташкент, 4957, стр. 98—<107; С. П. Толстов, Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг., — «Труды Хорезмской археолого-этнопрафической экспедиции», т. II, М., 1958, стр. 111—146.
96 	Наконечник такого сошника найден при раскопках городища Тали- Барзу (под Самаркандом) и хранится в Самаркандском музее. Происходит эта находка из слоя Тали-Барзу II, относящегося к началу нашего летосчисления.
97 	М. М. Хвостов, История восточной торговли греко-римского Египта, Казань, 1907, стр. 219—223, 361.— Там же (стр. 395) приводятся сведения о пребывании в столице Египта — Александрии бактрийских (т. е. кушанских) купцов.
98 	J. Hackin, Nouvelles recherches archeologiques d Begram (anclenne Kapipi), Paris, 1954.
99 	J. Kennedi, The secret of Kanishka,— JRAS, 1912, p. 983; U. Monnert de Villard, Le monete dei Kushana e I’emperio romano,— «Orientalia», vol. 17, nowa series, fasc. 2, 1948, ipp. 205—245.
100 	M. E. Массон, Происхождение безымянного «царя царей — великого спасителя»,— «Труды САГУ», вып. XXIII, 1951, стр. 40.
101 	М. Е. Массон, К вопросу о взаимоотношениях Средней Азии и Византии по нумизматическим данным,— «Труды САГУ», вып. XXIII, 1951, стр. 93; В. Д. Жуков, Находка сестерция Нерона в кушанском слое в южном Узбекистане,— ЭВ, XIII, 4960, стр-. 125—127.
102 	М. Е. Массон, Неопубликованные монетные находки, зарегистрированные на территории Киргизской ССР до 1947 г., — «Труды Института языка, литературы и истории Кирг. ФАН СССР», Фрунзе, 1948, стр. 141—142.
I03 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 118—419; И. В. Пташникова, Бусы древнего и раннесредневекового Хо-
53 Заке 3 3970
545


резма,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. I, М., 1952, стр. 107, '111’1—112; С. А. Трудновская, Украшения позднеантичного Хорезма по материалам раскопок Топрак-кала,— там же, стр. 127; М. Е. Массон, К периодизации древней истории Самарканда,— В ДИ, 1950, № 4, стр. 1159; С. К. Кабанов, Археологические находки на Фархадстрое,— «Изв. АН УзССР», 1948, № 5, стр. 73—76; Б. Б. Пиотровский, Древнеегипетские предметы, найденные на территории СССР,— СА, 1958, № 1, стр. 20—27; Г. А. Пугаченкова, Сосуд из Термеза с вакхической сценой, — ВДИ, 1951, № 2, стр. 1128—436.
104 	К. В. Сальников, Хорезмская тамга в Зауралье,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. I, 1952, стр. 193—196.
105 	См.: СА, т. XVI, стр. 334—335, 353—354; «Труды Музея истории АН УзССР», вып. I, стр. 52—55 и вып. III, стр. 70; А. Н. Бернштам, Древняя Фергана, Ташкент, 196*1, стр. 121; А. Н. Бернштам, Историческое прошлое Северной Киргизии по материалам Большого Чуйского канала, Ф|рунэе, 1943, стр. 12; Б. А. Литвинский, Изучение курумов в северо-восточной части Ленинабадской области в 1957 г.,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 103, 11959, стр. 1121.
106 	М. Е. Массон, Из истории горной промышленности Таджикистана, Л., 1934, стр. 16—17, 33, 67; Л. С. Васильев, Культурные и торговые связи ханьского Китая с народами Центральной и Средней Азии,— «Вестник истории мировой культуры», 4968, № 5, стр. 49; ср. В. В. Бартольд, История Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 6.
107 	В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным,— ВДИ, 1956, № 2, стр. 44—45.
108 	Канишке посвящена огромная литература. Последней по времени обобщающей работой, где рассматривается вопрос религиозной и культурной политики Канишки, является: «The History and culture of Indian people», vol. II, «The age. of Imperial Unity», Bombay, 1953, pp. 141—149, 384 ff.
109 	M. E. Массон, Городища старого Термеза и их изучение, — «Труды ТАКЭ», т. I, Ташкент, 1940, стр. 77—84; М. Е. Массон, Работы Термезской археологической комплексной экспедиции (ТАКЭ) 1937 и 1938 гг.,— «Труды ТАКЭ», т. II, Ташкент, 1945, стр. 5—6; Е. Г. Пчелина, Древнебуддийский монастырь в Кара-тепе (Термез),— «Доклады и сообщения исторического факультета МГУ», вып. 4, 1946, стр. 52—56.
110 	А. М. Мандельштам, и С. Б. Певзнер, Работы Кафирниганского отряда в 1952—1953 гг.,— МИА, № 66, 1958, стр. 301, 304—305.
111 	М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда,— МИА, № 15, 1'950, стр. 154—1718.
1,2 	Б. А. Литвинский, Э. Гулямова, Т. И. Зеймаль, Работы отряда по сбору материалов для составления археологической карты (1956 г.),—«Археологические работы в Таджикистане в 11956 г.», 1959, стр. 129—<130, 133— 139; Э. Гулямова, Раскопки на Дюшамбинском некрополе,— «Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. 3. 1958. стр. 30—34.
113 	«Сообщения Республиканского историко-краеведческого музея Тадж. ССР», вып. 3, 1958, стр. 35—45; Б. А. Литвинский, Новые материалы по археологии Таджикистана,— КСИИМК, вып. 56, 1954, стр. 144; Б; А. Литвинский, Э. Гулямова, Т. И. Зеймаль, Работы отряда...,— «Археологические работы в Таджикистане в П956 г.», сир; 130—131; В. А. Лившиц, Тохарская надпись на хуме,— «ДАН Тадж. ССР», вып. VII, 1953, стр. 23—‘28.
114 	Остатки таких перекрытий открыты на городище Кум-тепа в Вахш- ской долине (Б. А. Литвинский, Об археологических работах...,—КСИИМК, вып. 64, 1956, стр. 72—74; Предварительный отчет о работах Хуттальского отряда в 1954 г., стр. 82—88).
115 	М. Е. Массон, Монетные находки, зарегистрированные в Средней Азии за время с 1917 по 1927 гг.,— «Известия Средазкомста|риса», вып. 3, стр. 286.
546


116 	Э. Гулямова, Е. А. Давидович, Б. А. Литвинский, В. А. Ранов, Археологические и нумизматические коллекции Института истории, археологии и этнографии АН Тадж. ССР, 1966, стр. 16—'18; Б. А. Литвинский, Т. И. Зей- маль, Каменные базы колонн из Вахшской долины,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», 1960, вып. 1 (22), стр. 73—79; ср.: Г. А. Пугачснкова, Фрагменты эллинистической архитектуры правобережного Тохаристана,— «Труды ТАКЭ», т. II, стр. 65—*8»1; Г. А. Пугаченкова, Акант в архитектуре Средней Азии,— «Труды АН Тадж. ССР», т. СХХ, 1960, стр. 169—i!74.
117 	М. Е, Массон, Находки фрагмента скульптурного карниза первых веков н. э.— «Материалы Узкомстариса», вып. 1, Ташкент, 119*33; М. Е. Массон, Скульптура Айртама, —^«Искусство», 1935, № 2; К. В. Тревер, Памятники греко-бактрийского искусства, М.—Л., »1940, Табл. 45—49.
118 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан) (1950—1951),— МИА, № 37, 1953, сир1. 282—292.
119 	С. Trever, Terracottas from Afrasiab, Moscow—Leningrad, 1934; Г. В. Григорьев, Городище Тали-Барзу,— ТОВЭ, т. II, 1940, стр. 87—102; Ф. А. Заславская, Богиня плодородия в коропластике Афрасиаба кушан- ского времени,— «Материальная культура Узбекистана», вып. <1, Ташкент, 19519, стр. 22—*59; К. В. Тревер, Гопат-шах — пастух-царь,— ТОВЭ, т. II, 1940, стр. 71—86.
120 	В М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии,..,— ВДИ, 1955, № 2, стр. 4(1—43.
121 	Н. Reichelt, Die sogdhischen Handschriftenreste des Britischen Museum, vol. II, Nicht-buddistischen Texte, Heidelberg, 193.1; Ф. А. Розенберг, Согдийские «старые письма»,— «Изв. АН СССР», сер. VII, 11982, 1№ 5, стр. 445—469; W. В. Henning, The date of the Sogdian ancient letters,— BSO(A)S, vol. XII, pt 3—4, 1948, p. 601 ff.
122 	В. А. Нильсен, Кызыл-Кыр,— «Материальная культура Узбекистана», вып. I, Ташкент, »1959, стр1. 60—78; Г. В. Григорьев, Городище Тали- Барзу,— ТОВЭ, т. II, 4’940, стр. 87—102.
123 	В. А. Мешкерис, Терракотовые статуэтки музыкантов из собрания Музея истории, — «Труды Музея истории УзССР», вып. 2, 1954, стр. 89-90.
124 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач,— КСИИМК, вып. XXXIII, 1950, стр. 1156, 157, 160; Г. В. Григорьев, Тали-Барзу, — ТОВЭ, т. II, 1940, стр. 91—95.
125 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 196—205; К истории хорезмий- ских сиявушидов,— «Изв. АН СССР, СИФ», 1945, № 4, стр. 275—286, особенно стр. 284.
126 	В. Л. Воронина, Строительная техника древнего Хорезма,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. I, стр. 87—104.
127 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 164—»190; Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция АН СССР (1945—1948 гг.), стр. 3)1—44; Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция АН СССР,— СА, т. XVIII, 1953, стр. 306—31’3; Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949—1953 гг.,— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, 1958, стр. 195— 216.
128 	М. Г. Воробьева, Керамика Хорезма античного периода— «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. IV, М., »1959, стр. 124—169 и 181—199; С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 32—33, рис. 23, 44 и табл.
129 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач,— КСИИМК, вып. XXXIII, 1950, стр. 158—160; Г. В. Григорьев, Каунчи-тепе (раскопки 1935 г.), Ташкент, 1940; Г. В. Григорьев, Краткий отчет о работах Янги-Юлъской археологической экспедиции, 1937, Ташкент, 1940; Г. В. Григорьев, Келесская степь в археологическом отношении (К истории культуры древних саков), — «Изв. АН Каз. ССР», № 46, сер. археологическая, вып. 4, Алма-Ата, 1948,
35*
547


стр. 47—78; ср.: М. Э. Воронец, Отчет археологической экспедиции Музея Истории АН УзССР о раскопках погребальных курганов первых веков н. э. возле станции Вревская в 1947 г.,— «Труды Музея истории народов Узбекистана», вып. 1,11951, стр. 43—68.
130 	В. Ф. Гайдукевич, Работы Фархадской археологической экспедиции в Узбекистане в 1943—1944 гг.КСИИМК, вып. XIV, 1947, стр. 92—109; Могильник близ Ширин-сая в Узбекистане, — СА, т. XVI, .1952, стр. 331— 359. Ср.: Н. Негматов, Усрушана в древности и раннем средневековье, 1957.
131 	Е. А. Давидович, Б. А. Литвинский, Археологический очерк Исфа- ринского района,— «Труды АН Тадж. ССР», т. XXXV, 1956, стр. '22, 154, рис. 71, стр. 139.
132 	Обзор теорий см.: С. С. Сорокин, Культура древних скотоводов в предгорья Ферганы (автореф.), Л., 1958; Ю. А. Заднепровский, Археологические памятники южных районов Ошской области, Фрунзе, 1960, стр. 128—138.
133 	С. С. Сорокин, Культура..., стр. 5—9; Е. А. Давидович, Б. А. Литвинский, Археологический очерк..., стр. 122—70; см. также: Э. Гулямова, Е. А. Давидович, Б. А. Литвинский, В. А. Ранов, Археологические и нумизматические коллекции Института истории, археологии и этнографии АН Тадж. ССР, 1956, стр. »19—22; Б. А. Литвинский, Об изучении в 1955 г. погребальных памятников кочевников в Кара-Мазарских горах,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 63, <1956, сир. 37—46; Б. А. Литвинский, Раскопки могильников в Исфаринском районе в 1956 г.>— «Труды АН Тадж. ССР», т. 91, 1959, стр. 73—85; Б. А. Литвинский, Изучение куру мое в северо-восточной части Ленинабадской области в 1957 г.,—«Труды АН Тадж. ССР», т. ДОЗ, 1959, стр. 109—129; Б. А. Литвинский, Исследования могильников Исфарин- ского района в 1958 г.,— «Труды Института истории АН Тадж. ССР», т. XXVII, 1961, стр. 59—80; В. И. Спришевский, Некоторые находки из муг- хона в собрании Музея истории,— «Труды Музея истории УзССР», вып. III, Ташкент, «1956, стр. 53—74; Ю. Д. Баруздин, Кара-Бу лакский могильник (раскопки 1954 г.),— «Тр. Института истории АН Кирг. ССР», вып. 2, Фрунзе, 1956, стр. 58—69; Ю. Д. Баруздин, Кара-Булакский могильник (раскопки 1955 г.),— «Труды Института истории АН Кирг. ССР», вып. 3, Фрунзе, 1957, стр. 17—3'1; Н. Г. Горбунова и Б. 3. Гамбург, Могильник Хангиз,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», вып. 14, 1957, стр. 33—44; Б. 3. Гамбург и Н. Г. Горбунова, Археологические работы Ферганского областного краеведческого музея в 1953—1954 гг.,— «Материальная культура Узбекистана», вып. >1, Ташкент, -1969, стр. 15—211; Ю. А. Заднепровский, Археологические памятники..., стр. 68 и сл.
134 	С. С. Сорокин, Культура..., стр. 16—19.
136 	С. С. Сорокин, Среднеазиатские подбойные и катакомбные захоронения как памятники местной культуры,— СА, т. XXVI, И956, стр. 97—117.
136 	Так, «курумы», расположенные в северо-западной части Ферганы, составляют отдельную группу памятников, заметно отличную от южно- ферганских, типа Ворухского могильника.
137 	О. В. Обельченко, Кую-Мазарский и Лявандакский могильники — памятники древней культуры Бухарского оазиса (автореферат), Ташкент, 1954; Кую-Мазарский могильник,— «Труды ИИА АН УзССР», вып. VIII, Ташкент, 1956, стр. 205—227; Курганные погребения первых веков н. э. и кенотафы Кую-Мазарского могильника в Бухарской области, — «Труды САГУ», н. сер., вып. CXI, истор. науки, кн. 25, Ташкент, 1957, стр. 109—132.
138 	О раскопках могильников Бишкентской долины см.: А. М. Мандельштам, О работах Кобадианского отряда в 1955 г.,—«Труды АН Тадж. ССР», т. 63, 1956, стр. 71—74; Археологические работы 1956 г. в Бишкентской долине,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 91, 1959, стр. 63—72; Археологические работы в Бишкентской долине в 1957 г,— «Труды АН Тадж. ССР», т. 103, 548


1959, стр. 131—151; Могильник Арук-Тау в Бишкентской долине (южный Таджикистан),— КСИИМК, вып. 76, 1956, стр. 73—82г
139 	Р. Ch. Bagchi, India and Central Asia, Calcutta, 1955, p. 36—37.
140 	M. E. Массон, Народы и области.., — «Труды ЮТАКЭ», т. V, 1955, стр. 57'.
141 	И. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, Документы из Нисы 1 в. до н. э. Предварительные итоги работы,— «XXV Международный конгресс востоковедов», М., 1960.
142 	Г. А. Пугаченкова, Пути развития архитектуры южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма, М., 1958, стр. 78—103.
143 	Л. М. Рутковская, Парфянская керамика древнего Мерва, — СА, 1958, № 3, стр. 420—133.
Г л а в а IX 1
ПРЕДКИ ТАДЖИКСКОГО НАРОДА В IV—V ВВ Н. Э
!Н. 	В. Пигулевская, Сирийские источники по истории народов СССР, М.—Л., 1941, стр. 40.
2 	A. Herrmann. Die altesten chinesischen Karten von Zentral-und Westa- sien, — «Ostasiatische Zeitschrift», 1920.
3 	Отождествление упоминаемых в источниках названий с известными среднеазиатскими политическими центрами, представляющее большую сложность благодаря самой специфике транскрипции китайских иероглифов и часто весьма приблизительным цифрам исходных расстояний между пунктами, установлено в науке целым рядом исследователей и, за исключением немногих, оставшихся спорными моментов, сомнений не вызывает (К. Shiratori, A study of Su’t'e or Sogdiana, — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, N 2, 1928; A. M. Мандельштам, К вопросу о сложении таджикской народности в Среднеазиатском междуречье,— С А, XX, 1954.
4 	Точных сведений о времени появления владения Уструшана у нас нет. Впервые название Суйдушана-Уструшана фигурирует в последней части Бэйши, составленной по источникам начала VII в. н. э. (Ср.: Н. Нег- матов, У сру шана в древности и раннем средневековье, 1957, стр. 129; Б. Я. Ставиский, Исторические сведения о верхней части Зеравшанской долины, — «История материальной культуры Узбекистана», вып. I, 1959, стр. 83).
5 	А. М. Мандельштам, К вопросу...*— СА, XX, 1954, стр. 79.
6 	Вопрос о локализации Судэ спорен. Выдвигались предположения о согдийском местоположении (японский ученый К. Еноки и др.). Однако большинство советских исследователей считает Судэ областью Приаралья.
7 	К. Shiratori, A study..., — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», N 2, 1928, pp. 120—122.
8 	В. В. Гинзбург, Первые антропологические материалы к проблеме этногенеза Бактрии, — МИА, 1№ 15, 1950, стр. 250.
9 	J. Marquart, Eransah...,— «Abhandlungen der Gesellschaft der Wis- senschaften zu Gottingen», Phil.-hist K1-, Bd IV, 1901, S. 50.
10 	R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalites,—jMDAFA, t. XIII, 1948, p. 68.
11 	F. Altheim und R. Stiehl, Ein asiatischer Staat, Wiesbaden, 1954 (раздел: Gobi’)» S. Ю7.
12 	R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalites, — MDAFA, t. XIII, 1948, p. 70.
13 	E. Herzfeld, Paikuli, p. 121; Kushano-Sasanin coins, — «Archaeological Survey of India», vol. 56,11930, p. 36.
14 	Гиршман приурочивает выпуск этих монет к рассматриваемому времени.
549


15 	L. Bachhofer, Herren und Miinzen die spater Kushanas,— JAOS, vol. 56,11936.
16 	F. Altheim und R. Stiehl, Finanzgeschichte der Sp&tantike, Frankfurt, 1957, Ss. 220, 240, 241 (раздел: Gobi’) — В противовес ему Херцфельд датировал эту серию III в. н. э.
17 	Существуют и другие мнения. Так, Е. Друэн считал, что данная серия принадлежит чекану самих кушанских правителей (Е. Drouin, Notice sur les monnaies des Grands kouchans posterier et sur les quelques autres mon- nates de la Sogdianes et du Tokharestan,— «Revue numismatique», 1896, D. III).
18 	H. Я. Бичурин, II, стр. 264,1266.
19 	A. Cunningham, Coins of the later Indo-Scythians, — NC, III, series, N 51, 18913, p.1184.
20 	Следует отметить, что датировка травления Кидары спорна. Отнесение его царствования к IV в. н. э. основано на анализе данных нумизматики. Решающим является то обстоятельство, что установлено полное совпадение корон царей, изображенных на серебряных монетах с легендой «Кидара Кушана шахи» и на золотых «кушано-сасанидского» типа из клада в Тепе-Маренджан близ Кабула в Афганистане. Дата же последних твердо определена второй половиной IV в. н. э., так как наряду с «ими в кладе найдено 338 серебряных драхм Шапура II. Шапура III и Ардашира V (R. Curiel, Le tresor du Тёрё Maranjan, — MDAFA, t. XIV, 1953). Согласно другой точке зрения, Кидара правил в V в. н. э. и был предводителем кидаритов (краткий обзор мнений по этому поводу см. А. М. Мандельштам, К вопросу о кидаритах,— КСИЭ, вып. 30, (1958), сражавшихся во второй половине V в. с Ираном. Некоторые исследователи, поддерживающие эту концепцию, выражают сомнение в том, что клад в Тепе-Маренджан содержит монеты Кидары. Сторонники этой версии указывают также, ҷто разделы Бэйши о больших и малых юечжах, в которых речь идет о Кидаре, основаны на сведениях, восходящих к середине V в. н. э. Однако в данном случае следует сказать, что в литературе высказаны и другие суждения, следуя которым не исключена возможность датировать эти источники и более ранним временем.
21 	Аммиан Марцеллин, XVII, 5, 1; XVIII, 6.
22 	R. Ghirschman, Les Chionites-Hephtalites,— MDAFA, t. XIII, 1948, p. 74; M. Martin, Coins of Kidara and the little Kushans, — «Journal of the Asiatic society of Bengal», vol. Ill, 4937, N 2, p. 29.
23 	Фавст Бузанд, История Армении, Ереван, 1953, гл. VII, кн. V, стр. 158—159.
24 	М. Martin, Coins..., — «Journal of the asiatic society of Bengal», vol. Ill, 1937, № 2, p. 29; R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalites, — MDAFA, t. XIII, pp. 74—75. — Кидара изображался на монетах в профиль и в фас, причем монеты с изображением в фас, по мнению вышеуказанных исследователей, он начал чеканить после войн 368—371 гг.
25 	А. М. Мандельштам, К вопросу о кидаритах, — КСИЭ, вып. 30, 1958, стр. 70.
26 	F. Altheim und R. Stiehl, Finanzgeschichte..., S. 235. — В северо-западной Индии после разгрома Кидары, по сведениям Бэйши, продолжало существовать государство его сына с центром в Пешеваре. Власть малых юеч- жей — преемников Кидары — сохранялась там и в дальнейшем, судя по находкам монет (см. A. Cunningham, Coins..., — NC, № 51, 1893, р. 1187), вплоть до появления эфталитов.
27 	Динавари, Книга разных рассказов, пер. А. Э. Шмидта, — «Ученые записки Института востоковедения», т. XVI, 1958, стр. 475; «Tabari- Bel’ami», р. 119.
28 	А. М. Мандельштам, Средняя Азия в III—V вв. н. э., — «Очерки по истории СССР»., т. II, М., 1958, стр. 338.
29 	Аммиан Марцеллин, XVIII, 6.
550


30 	Там же.
31 	«Византийские историки», СПб., 1861, стр. 307.
3,2 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 269.
33 	«Tabari-Bel’ami», р. 137.
34 	В Северной Индии, примерно в середине V в. н. э., появляются племена, известные в индийских надписях под именем «Hunas». В одной из надписей, относящейся ко времени правления Скандагупты, сказано, что царь имел конфликт с этими «Hflnas». Китайский путешественник Сон Юн, посетивший Гандхару в 520 г., отметил, что со времени воцарение там нового правителя из пришельцев прошло два поколения, следовательно, это событие имело место в 465—475 гг. (Е. Chavannes, Voyage de Song-Yun dans I’Udyana et 1ё Gandhara, — BEFEO, vol. Ill, 1902, p. 417). Сон Юн называет эти племена е-да, и большинство авторов справедливо считает их эфталитами.
35 	Е. Specht, Etudes sur L’Asie Central d’apres les historiens Chinois,— JA, 1883, p. 337.
36 	K. Enoki, On the nationality of the Ephthalites, — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, 18, 1959, pp. 25—27.—В китайских хрониках не говорится прямо о времени эфталитских походов в Восточный Туркестан, но некоторые косвенные сведения, содержащиеся в них, позволяют с достаточной определенностью ограничить хронологические рамки этих событий. Так, заключение о том, когда был завоеван Карашар, можно сделать на основании отрывка Бэйши, в котором речь идет о правлении турфанского владетеля Кюй Гя. При описании взаимоотношений турфанцев и гаогюй сказано следующее: «Вначале как тюр- кистанцы Западного Чеши были переселены гаогюйцами в Харашар и здесь Иеда покорил их, то старейшины рассеялись и народ, оствшийся без начальства, просил Гя дать им государя» (Н. Я. Бичурин, II, стр. 251). Указание, что Карашар был захвачен эфталитами после переселения туда жителей Западного Чеши, могло бы быть основанием для определения времени этого события, если бы само переселение было точно датировано (хотя Еноки приурочил его к 508 г.). Заключительная часть отрывка позволяет предположить, что это завоевание не может относиться к более раннему времени, чем конец V в., так как сам Кюй Гя начал править только в 482 г. Турфан был захвачен много позже, чем Карашар, по мнению Еноки — в начале VI в., в чем с ним следует согласиться хотя бы потому, что до 508 г. эта область находилась под властью сначала жу- жаней, а потом гаогюй и о племенах е-да здесь вплоть до указанной даты нет никаких известий. Что касается других областей Восточного Туркестана — Хотана и Кашгара, то точно неизвестно, когда они подчи нились е-да, но Еноки предполагает, что это произошло также в конце V в. п. э.
37 	Е. Chavannes, Documents sur les turcs occidentaux, — «Труды Орхон- ской экспедиции», VI, СПб., 1903, рр. '223, 229.
33 	По мнению одних исследователей, Бадиянь находился возле Герата (Е. Specht, Etudes...,—JA, 1883, р. 337), другие помещают этот город в горы Бадахшана (A. Herrmann, Die Hephtaliten und Hire Beziehungen zu China,— «Asia Major», Bd II, 1925, S. 573); P. Гиршман локализует этот город н« месте развалин к югу от Файзабада (R. Ghirshman, Les Chionites-Hephta- lites, — M£)KFK> t. Ill, 1948, p. 91).
39 	Б. Г. Гафуров, История таджикского народа, М., ‘1’94’9, стр. 106—107.
40 	R. Ghirshman, Les Chionit es-Hepht alites..., — MD AFA, t. Ill, 1948, p. 74.
41 	Аммиан Марцеллин, XVIII, 6.
42 	Отождествление «тюрков» Табари с хионитами сделал Маркварт.
43 	Динавари, Книга различных рассказов, стр. 475.
44 	Е. Drouin, Memoire sur les Huns Ephtalites dans leurs rapports avec les rois Perses Sasanides, — «Museon», vol. XIV, 18915, p. 155.
551


45 	Firdousi. Shah-Namah, Le livre des rots par АЬоиЧ Kasim Firdousi, vol. V, Paris, 1877, p. 549.
46 	Некоторые исследователи считают Чол названием местности, находившейся в Прикаспии, у Балханских гор (G. Hoffman, Auszuge aus Sy- rischen Akten persischen Martyrer,— «Abhandlungen fur die Kunde des Mor- genlandes», Bd VI, 1880, S. 277—279; H. В. Пигулевская, Сирийские источники..., стр. 44).
47 	Табари, История пророков и царей, пер. А. Э. Шмидта, — «Ученые записки Института востоковедения», т. XVI, >1958, стр. 453.
48 	A. Christensen, L’lran sous les Sasanides, Cobenhain, 1966, p. 239.
49 	Егише Вардапет, История, пер. Шаншиева, Тифлис, 1853, стр. 30—31. К. В. Травер. Кушаны, хиониты и эфталиты по сведениям армянских авторов, — СА, XXI, 1964, стр. (1'317.
50 	Н. В. Пигулевская, Сирийские источники..., стр. 45; Е. Drouin, Мё- moire...,— «Museon», vol. XIV, 118915, р1. 65.
51 	Егише Вардапет, История, стр. 256—257.
52 	Приск Панийский, Сказания, Отрывок 27, пер. Г. С. Детуниса, — «Ученые записки второго отд. АН», кн. VII, вып. I, Спб., 1861, стр. 91.
63 	Н. В. Пигулевская, Сирийские источники..., стр. 54.
54 	Приск Панийский, Сказания, Отрывок 35, — «Ученые записки второго отд. АН», кн. VII, 1861, вып. I, стр. 97—99.
55 	«Tabari — Bel’ami», vol. II, р. «1127. — Валаам мог быть ставкой вождя кочевников, чем, вероятно, и объясняется то, что до сих пор на Балканах не обнаружено каких-либо городских развалин.
56 	Ряд исследователей полагает, что, потерпев поражение, они ушли в Гандхару (A. Christensen. UI ran sous les Sasanides, p. 292; H. В. Пигулевская, Сирийские источники..., стр. 54; «История народов Узбекистана»^ т. I, стр. »105).
57 	Н. В. Пигулевская, Месопотамия..., стр1. 132.
58 	С. Дестунис, Византийские историки, СПб, 1861, стр. 307.
69 	Прокопий Кесарийский, I, 4.
60 	Н. В. Пигулевская, Маздакитское движение, — «Изв. АН СССР,. СИФ», т. I, 1944, № 3, стр. 1171—172.
61 	О. Klima, Mazdak and beginning of social movement in Iran, — «New Orient», I960, l№ 4, p. 5.
62 	O. Klima, Mazdak. Geschichte einer sozialen Bewegung im sasanidi- schen Perslen, Praha, 1957, S. 105.
63 	Согласно гипотезе С. П. Толстова, общинно-родовые традиции эфта- литского общественного уклада и социальная программа маздакитов имеют общие черты. Кавад, живший у эфталитов и знакомый с их порядками, мог увидеть в осуществлении мазд акитской программы путь к укреплению Ирана по образцу сильного государства «белых гуннов» (С. П. Толстов,. По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 216).
64 	Н. В. Пигулевская, Маздакитское движение, — «Изв. АН СССР,. СИФ», т. I, 4944, № 3, стр. 177.
65 	В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Л., 1927, стр. 9; J. Marquart, EranSahr, S. 51; К. Enoki, The origin of the White Huns or Hephtalites,— «East and West», VI, 1955, № 3, p. 2133; Me. Govern, The early empires of Central Asia, Chapell—Hill, 1939, p. 404.
66 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 213; «История народов Узбекистана», т. I, 1955, стр. 104.
67 	С. П. Толстов, Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция: 1955—1956 22., —СА, 1958, № 1, стр. 125, 127; Итоги работ Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1953 г., — ВДИ, 4955,. № 3, стр. 200.
68 	Т. А. Трофимова, Древнее население Хорезма по данным палеоантропологии,— «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. 2, М., 1959,. стр. 9.
552


69 	Аммиан Марцеллин, XIX, 1. — О человеческих изображениях в древних и сов(р>еменных средне- и центральноазиатских погребальных обрядах см.: Е. А. Давидович и Б. А. Литвинский, Археологический очерк Исфарин- ского района, — «Труды АН Тадж. ССР», т. XXXV, 1955, стр. 51—62.
70 	О. Wesendonk, KuSan, Chioniten und Hephtaliten,— «ҚНо. Beitrage zur alten Geschichte», Bd 26, Hft ‘2—3, Leipzig, 15933, S. 343.
71 	A. M. Мандельштам, К вопросу о кидаритах,— КСИЭ, вып. 30, 1958, стр. 7!2. — Имеющиеся основные версии о том, кто были кидариты, уже приведены в тексте. В целом они сводятся к тому, что кидаритов считают либо юэчжами, либо гуннскими племенами, родственными (или тождественными) хионитам и эфталитам или же отличными от них. См. суждения по этому поводу в указанной нами литературе об эфталитах.
72 	«Tabari—Bel’ami», vol. IV, р. 227.
73 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 263.
74 	Е. Specht, Etudes..., — IA, 1883, р. 337.
75 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 263.
76 	К. Enoki, On the nationality..., — «Memoirs of the research depart - meht of the Toyo Bunko», Tokyo, № 18, >1959, pp. 1—7.
77 	A. Stein, White Huns and kindred tribes in the history of Indian North-West Frontier, — «Indian Antiquary», № 34, 1905.
78 	J. Klaproth, Tableaux historiques de TAsie, Paris, 1825. Shigematsu,— см. изложение его взглядов: К. Enoki, On the nationality..., — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, № 18, 1959, pp. 19—25.
79 	J. Marquart, Uber das Volkstum der Komanen, Berlin, 1914.
80 	R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalitesjt—MDAFA, t. XIII, 1948; K. Enoki, On the nationality..., — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, № *18, 1959.
81 	«Les Huns blahcs on Ephtalites des historiens hyzantins», Paris, 1849.
82 	«Memoires sur les Huns Ephtalites dans leurs rapports avec les rois perses Sassanides», — «Le Museon», vol. XIV, 1895, pp. 142—143.
83 	«Memoire sur les Huns blancs», — «L’Anthropologie», vol. IX, 1898, p. IV, p. 394.
84 	K. Enoki, On the nationality..., — «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, №|18, 1959, pp. 16—23.
85 	F. Altheim, Geschichte der Hunnen, Bd II, Berlin, 1959, S. 54—55; F. Altheim und R. Stiehl, Ein asiatischer Staat, Wiesbaden, 1954.
86 	O. Hansen, Die Berliner Hephtaliten-Fragmente, — «Na Nouvelle Klio», № 1, 1951.
87 	Памирское происхождение эфталитов, кроме К. Еноки, предполагает Л. Гумилев, Л. Гумилев, Эфталиты и их соседи в IV в. н. э.,—В ДИ, 1959,. № •]). Их мнение предвосхитил А. Н. Бернштам, который считал возможным существование в Восточном Приаралье и в горных районах Аму- Дарьи двух центров сложения «белых гуннов» (А. Н. Бернштам, Очерк истории гуннов, Л., 1951, стр. 197). Однако, несмотря на все доводы, приведенные в наиболее развернутом виде К. Еноки, эта точка зрения остается, по нашему мнению, гипотетичной. В самом деле, основным аргументом К. Еноки являются хронологические вычисления, согласно которым эфталиты под именем гуннов раньше всего стали известны в Северной Индии благодаря их борьбе со Скандагуптой, затем они завоевали Бактрию, вслед за ней — Согд и, наконец, области Восточного Туркестана. Из этого делается вывод, что они должны происходить из (районов горных верховий Аму-Дарьи. Но пока в науке твердо известно лишь то, что в 457 г. в руках эфталитского царя Кушнаваза находились Балх, Бадахшан, Гар- джистан. Можно также согласиться с датировкой завоевания областей Восточного Туркестана. Что же касается борьбы «Hunas» со Скандагуптой, то до сих пор еще нельзя считать установленным, к какому времени следует относить это событие. Вызывает также сомнение устанавливае553


мая Еноки дата захвата Согда (даже если признать, что он обозначался именем Судэ), так как перерыв или начало дипломатических отношений Судэ (и Самарканда) с Китаем, на основании чего строит свои выводы Еноки, не обязательно должны быть связаны с эфталитским нашествием. Все это оставляет простор для поисков родины эфталитов вне Бадахшана. Далее, Еноки ссылается на традицию, согласно которой место происхождения эфталитов связывается с Гимотало в Западном Бадахшане, откуда их первый правитель распространил свою власть на другие земли. Возникновение этой традиции, по нашему мнению, легко объясняется тем, что, как известно, эфталиты сделали древнюю Бактрию центром своего государства. К тому же, судя по данным нумизматики, они считали себя прямыми преемниками кушан, и, следуя той же традиции, их правление воспринималось как непосредственное продолжение кушанского. Исходя из этого, следует еще уточнить, кто считался первым правителем в Гимотало.
88 	Открытые в Северо-Восточном Приаралье поселения оставлены, по мнению С. П. Толстова, хионитско-эфталитскими племенами. Культура их, судя по материальным остаткам, определялась сочетанием местных и гуннских элементов (С. П. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 213; «История народов Узбекистана», сгр. 404).
89 	К. Enoki, On the nationality..., «Memoirs of the research department of the Toyo Bunko», Tokyo, № Г8, 1959, pp. 7—512.
90 	Прокопий Кесарийский, I, 3.
01 	H. Я- Бичурин, II, стр. 269.
92 	E. Specht, Etudes..., p. 338.
93 	H. Я. Бичурин, II, стр. 269. — К. И. Иностранцев обратил внимание на сходство своеобразных ферганских каменных склепов — мугхона с эфталитскими погребениями (К. И. Иностранцев, О древнеиранских погребальных обычаях и постройках, — ЖМНП, № 3—4, 1909, стр. 116— 120). Имея в виду это наблюдение и некоторые археологические данные (в частности, широкое распространение в Фергане обычая захоронения в деревянных гробах), Б. А. Литвинский считает, что в сложении эфталитских племен существенную роль сыграли племена предгорных районов Ферганы.
94 	Е. Chavannes, Voyage de Song-Yun dans Z’Udyana et le Gandhara, — BEFEO, III, 1902, p. 405.
05 	H. Я. Бичурин, II, стр. 269.
96 	Hiouen-Thsang, Memoires sur les contrees occidentales, Paris, vol. IL 1857, pp. 197—198.
07 	Еноки считает, что наличие в'быту у эфталитов полиандрии свидетельствует о жизни в условиях географической и культурной изоляции и является поэтому лишним доводом в пользу их бадахшанского происхождения. Следует, однако, отметить, что приведенный им перечень народов, практиковавших многомужество, противоречит его выводу. Можно полагать, как нам кажется, что сохранение этого архаического обычая вызывалось комплексом разных причин, и поэтому их нельзя сводить только к географической и культурной изоляции.
98 	A. Cunningham, Coins of the later Indo-Scythians, — NC, Ns 51, 1893, Series HI, p. 263.
09 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 277; A. Stein, White Huns and kindred tribes..., — «Indian Antiquary», № 34, 1905, p. 84; F. Altheim und R. Stiehl, Ein asiatischer Staat, S. 276—277.
100 	С. Г1. Толстов, Археологические работы Хорезмской экспедиции АН СССР в 1952 году, — ВДИ, 1953, № 3, стр. 159.
101 	I. Ujfalvy, Memoires..., pp. 390—391.
102 	Прокопий Кесарийский, I, 3.
103 	К. В. Тревер, Кушаны, хиониты и эфталиты по сведениям армян- -ских авторов, — С А, XXI, 1954.
554


i04 	E. Specht, Etudes..., — JA, 1883, p. 337.
• 105 «Tabari—Befami», vol. II, p. 1*43.
106 	H. В. Пигулевская, Сирийские источники..., стр. 64.
107 	«Mullers Fragmenta Historicorum Graecorum», IV, Paris, 1858, p. 270; С. Дестунис, Византийские историки, стр. 493.
108 	М. Е. Массон, Городища старого Термеза и их изучение, — «Труды ТАКЭ», т. (I, 1940, стр. 91; М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан), — МИА, № 37, 1953, стр. 292; Р. Гиршмай., Раскопки французской археологической делегации в Беграме (Афганистан), — КСИИМК, вып. XIII, 1946, стр. 14; Л. И. Аль- баум, Некоторые результаты изучения Ангорской группы археологических памятников за 1953—1954 гг.,— «Изв. АН УзССР», 1955, № 7, стр. 126.
109 	С. К. Кабанов, К вопросу о столице кидаритов, — В ДИ, 1953, № 2, стр. 206; В. А. Нильсен, Облик Варахшской цитадели, — «Труды Института истории и археологии», т. VIII, Ташкент, 1956, стр. 85; Н. Н. Негма- тов, Усрушана в VII—IX вв. н. э., <1957, стр. 117; М. Е. Массон, К периодизации древней истории Самарканда, — В ДИ, 1950, № 4, стр. 160; А. И. Тереножкин, Вопросы историко-археологической периодизации древнего Самарканда, — ВДИ, (1947, № 4, стр. 131.
110 	С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 197—203; М. Е. Массон, Новые данные по древней истории Мерва,— ВДИ, 1951, №'4, стр. 101.
111 	Н. Я Бичурин, II, стр. 268.
113 	См. Б. А. Литвинский, Археологическое изучение Таджикистана советской наукой, — «Труды АН Тадж. ССР», т. XXVI, <1956, сир*. 51.
113 	Неопубликованные материалы Б. А. Литвинского и Е. Д. Салтовской.
1,4 	А. Н. Бернштам, Согдийская колонизация Семиречья,—КСИИМК, вып. VI, '1940, стр. 36 и сл.
115 	Л. И. Альбаум, Балалык-тепе, Ташкент, 1960, стр. 47.
1,6 	М, Е. Массон, Монетные находки, зарегистрированные в Средней Азии за время 1917 по 1927 гг., — «Известия Средазкомстариса», вып. 3, Ташкент, 1928, стр. 286.
117 	F. Altheim und R. Stiehl, Finanzgeschichte der Spdtaniike, S. 243.
m 	Л. И. Альбаум, Балалык-тепе, стр. 78.
119 	П. Лерх, Монеты бу хар-ху датов, ТВОРАО, т. XVIII, СПб., 1909, стр. 47; М М. Явич, О неисследованном среднеазиатском алфавите,— ТОВЭ, т. IV, 1947, стр. 208.
120 	М. М. Явич, О неисследованном среднеазиатском алфавите,— ТОВЭ, т. IV, <1947, стр. 218; «Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. 1, 1952, стр. 31, прим.
121 	С. К. Кабанов, Археологические разведки на Шор-тепе близ Карши, — «Изв. АН УзССР», 1954, № 4, стр. 92.
122 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, табл. 85, 3—4.
123 	Н. Я. Бичурин, II, стр. 264, 267.
124 	С. К. Кабанов, Согдийское здание V в. н. э. в долине реки Кашка- Дарьи (Узбекистан), — СА, 1958, № 3, стр. <146—1151; Археологические данные по истории Нахшеба в III—V в. н. э., — ВДИ, 1956, № 2, стр. 173.
125 	Б. Я. Ставиский, Археологические работы в бассейне Магиан-Дарьи в 1957 г., — «Труды АН Тадж. ССР», т. 103, ’1959, сир. 72—74.
126 	С. П. Толстов, Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция в 1955—56 аг., —СА, 1958, № 1, стр. 125.
127 	С. К. Кабанов, Археологические данные по истории...,—ВДИ, 1956, № 2, стр. 164; Археологические раскопки на Шор-тепе близ Карши, — «Изв. АН Уз ССР», 1954, № 4.
128 	М. М. Дьяконов, Археологические работы в нижнем течении реки Кафирниган (Кобадиан), — МИА, № 37, 1953, стр. 292; Л. И. Альбаум, Некоторые результаты..., — «Изв. АН УзССР», 1955, № 7; С. К. Кабанов,
555


Археологические данные по истории..., — ВДИ, 1956, № 2, стр. 166; В. Ф. Гайдукевич, Работы Фархадской археологической экспедиции в Узбекистане в 1943—1944 гг.,— КСИИМК, вып. XIV, 1947, стр. 405; А. И. Теренож- кин, Согд и Чач,— КСИИМК, Вып. XXXIII, 1950, рис. 69.
129 	Ал-Бируни, Памятники минувших поколений, Ташкент, 1957, стр. 48.
130 	В. Л. Воронина, Древняя строительная техника Средней Азии,— «Архитектурное наследство», вып. 3, М., 4953, стр. 13; Г. В. Григорьев, Городище Тали-Барзу,— ТОВЭ, т. II, 1940, стр. 96; В. Ф. Гайдукевич, Работы Фархадской археологической экспедиции..., — КСИИМК, вып. XIV, 1947, стр. 103.
1311 	Е. Е. Неразик, М. С. Лапиров-Скобло, Раскопки Барак-тама I в 1956 г., — «Материалы Хорезмской экспедиции», вып. I, М., 1959.
132 	«Очерки по истории искусства Туркменистана», Ашхабад, 1956, стр. 34.
133 	О. В. Обельченко, Захоронение костей в хумах и оссуариях в Восточной части Бухарского оазиса,— «История материальной культуры Узбекистана», вып. 1,4959.
134 	М. М. Дьяконов, Работы Кафирниганского отряда, — МИА, № 15, 1950, стр. 156, 158, 159 и др.; В. Ф. Гайдукевич, Работы Фархадской археологической экспедиции..., — КСИИМК, вып. XIV, 1947, стр. 95—97.
135 	Сами эфталиты не были буддистами. Во всяком случае есть сведения, что в Индии они преследовали сторонников буддизма и разрушали их храмы. Поэтому упоминание Сюань-Цзана о буддийских храмах в городах Тохаристана следует вслед за К. Еноки истолковывать в том смысле, что буддистами были местные жители, попавшие под власть эфталитов.
136 	G. Tliigel, Mani, seine Lehre und seine Schriften, Leipzig, 1852, S. 76.
137 	Б. А. Литвинекий, Раскопки могильников в Исфаринском районе в 1956 году, — «Труды АН Тадж. ССР», вып. 91, <1959, стр. 76—77.
138 	Б. А. Литвинский, Об изучении в 1955 году погребальных памятников кочевников в Кара-Мазарских горах, — «Труды АН Тадж. ССР», т. 63, 1956, стр. 45.
Глава X
ПИСЬМЕННЫЕ ПАМЯТНИКИ НА ИРАНСКИХ ЯЗЫКАХ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ (ДО VH—¥Ш ВВ. Н. Э.)
1 	A. Duperron, Zend-Avesta. Ouvrage de Zoroastre, vol. 3, Paris, 1771.
2 	Подробнее см: И. M. Оранский, Введение в иранскую филологию, М., I960, стр, 368 и сл., 392 и сл. — О деятельности К. А. Косовича, П. И. Лерха, К. Г. Залемана см. также: И. М. Оранский, Изучение истории таджикского и персидского языков в Петербургском университете, — «Очерки по истории русского востоковедения», сб. IV, М., 1959, стр. 137—152, и работу А. Г. Периханян, Карл Германович Залеман, — там же, стр. 79—145.
3 	«Grundriss der iranischen Philologies, hrsg. von W. Geiger und E. Kuhn, Strassburg, Bd I, 1895—1901; Bd II, 1896—1904 (далее—«Giph»).
4 	Chr. Bartholomae, Vorgeschichte der iranischen Sprachen, — «Giph», Bd I, Abt. I, 1895—1901, S. 1—151; Awestasprache und Altpersisch, — ibid., S. 152—248. — Ему же принадлежит исчерпывающий для своего времени словарь древнеиранской лексики: «Altiranisches Worterbuch», Strassburg, 1904; дополнение к нему: «Zum Altiranischen Worterbuch», Strassburg, 1906; Прил. к т. XIX журнала «Indogermanische Forschungen», остающееся незаменимым пособием для изучения Авесты и в наши дни.
5 	Экспедиция Таджикской базы АН СССР под руководством А. А. Фреймана, 4933 г.
556


6 	Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция под руководством С. П. Толстова; Южно-Туркменистанская археолого-этнопрафическая экспедиция под руководством М. Е. Массона.
7 	Отвлекаясь, разумеется, от встречающихся в собственно арамейских документах иранских имен собственных, титулов, географических названий и других отдельных иранских слов.
8 	W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, Abt. I, Iranistik, Linguistik, Leiden — Koln, 1958, S. 24.
9 	Чтение и интерпретация ираноязычных памятников, дошедших в различных разновидностях арамейского письма, сопряжены с большими трудностями. Арамейское письмо (22 знака) не могло, естественно, сколько- нибудь удовлетворительно отразить звуковой состав иранских языков. Как и в других восточных письменностях семитского происхождения, в арамейском последовательно обозначались лишь согласные звуки, гласные же обозначались частично (долгие), да и то очень непоследовательно. В результате в ираноязычных документах, написанных разновидностями арамейского алфавита, один и тот же знак служит часто для передачи нескольких (до семи) различных звуков. Направление строки в арамейском письме — справа налево. Строки располагаются горизонтально сверху вниз.
10 	Так, например, идеограмматическое написание МН, обозначающее арамейский предлог «из» (ср. арабское^*, — «из»), читалось по-парфянски хаҷ, по-хорезмийски ни, по-согдийски ач (ср. совр. ягнобское че, чи), по-среднеперсидски аз (ср. совр. тадж. аз). Общепринятая в научной литературе транскрипция древнеиранского языкового материала повсюду заменена по техническим причинам транскрипцией на основе современной русской графики. Пояснения могут требовать при этом следующие знаки:
|| — «соответствует»
< — «восходит к»
* — реконструированная форма
’ — «алеф» (в письменностях арамейского происхождения). Прописными буквами обозначаются идеограммы.
11 	Ср.-пер. узвйришн «объяснение, толкование».
12 	бисра по-арамейски «мясо».
13 	лаҳма по-арамейски «хлеб».
14 	См. И. М. Дьяконов, М. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, Документы из древней Нисы (дешифровка и анализ/ —«Материалы ЮТАКЭ», Вып. 2, 1951, стр. 26.— Надпись состоит из одного слова (четыре знака) и читается указанными исследователями как рхшм («Роксана», имя собственное). Другое чтение exuie («Вахшу»), предложенное первоначально Херцфельдом (Е. Herzfeld, Archaeologische Mitteilungen aus Iran, Bd VII, Berlin, 1934, S. 45), поддержано в последнее время Хеннингом (W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 24).
15 	К. В. Тревер, Памятники греко-бактрийского искусства, М.—Л., 1940, табл. 14.
18 	М. Е. Массон, Городища Старого Термеза и их изучение, — «Труды ТАКЭ», т. I, Ташкент, ‘1940, стр. 81—84, фотогр. 60.
17 	А. Н. Бернштам, Новые надписи из Средней Азии,— ЭВ, Вып. Ш, 1949, стр. 57—58, рис. 2.
18 	D. Schlumberger, L. Robert, A. Duppon-Sommer, Е. Benveniste, Une bilingue greco-arameenne d’ASoka, — JA, 1958, fasc. I, pp. 1—48; Рец. А. А. Фреймала,— «Проблемы востоковедения», 1959, № 6, стр. 212—213. См. также: G. Р. Carratelli е G. Levi della Vida, Un editto biligue Greco-Ara- maico di Asocd, Roma, 1958; Рец. на последнее издание см.: «Bibliotheca Orientalis», 1959, (№ 3/4, pp. -1159—160; «Orientalistische Literaturzeitung», J 959, Ne. 9/10, pp. 465—466.
H. W. Bailey, Vijaya Sangrama, — «Asia Major», new serie, vol. Ill, pt 1—2, 1959, p. 111.
557


20 	Ср., например, свидетельство ал-Бируни о событиях, связанных с захватом арабскими войсками Хорезма (7112 г.): «И уничтожил Кутейба людей, которые хорошо знали хорезмийскую письменность...». И дальше: «Затем, после того как Кутейба ибн-Муслим аль-Бахили погубил хорезмий- ских писцов, убил священнослуж1ителей и сжег их книги и свитки, хорезмийцы остались неграмотными...» (Ал-Бируни, Избранные произведем ния, т. I, Ташкент, 11957, стр. 48 и 63). Ср. также рассказ «Тезкире и Дав- латшахи» (XV в.) об уничтожении «неарабских» произведений в Хорасане при Абдулле Тахириде (828—844 гг.) и многие другие.
21 	В. А. Крачковская, И. Ю. Крачковский, Древнейший арабский документ из Средней Азии, — «Согдийский сборник», Л., 1934.
22 	С. Н. Соколов, Авестийский язык, М., 1961.
23 	Упоминаются (см.: СЭ, 11957, № 4, стр. 47) еще три надписи на ху- мах и одна надпись, процарапанная на спине женской статуэтки. Все они датируются С. П. Толстовым III—II вв. до н. э.
24 	Как сообщает С. П. Толстов, «подавляющее большинство документов на коже очень плохо сохранилось. Большая часть из них уцелела только в виде отпечатков на глине завала, лежавшей между свитками. Лишь восемь крупных фрагментов сохранилась непосредственно на коже. Все •18 текстов на дереве — очень хорошей сохранности» («Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции», т. II, М., 1958, стр. 208).
25 	Фотографии и чтение документов приводятся в работах С. П. Тол* стова (СЭ, 1957, № 4, рис. 3 и стр. 32—33, прим. 4 и 5; «Труды...», т. II. рис. 97 и стр. 208—211).
29 	Хорезмийские документы из Топрак-кала дают датировку между 207 и <23-1 гг. С. П. Толстов считает, что они датированы по «эре Шака» («эре Канишки»), и относятся к периоду между !285 и 309 гг. н. э., что совпадает, по его мнению, со всей совокупностью археологических и исторических данных о времени существования дворца Топрак-кала.
27 	Наиболее древние серии этих монет специалисты относят к II — III вв. н. э.
28 	Об их чтении см.: W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 57—58.
29 	С. Л Волин, Новый источник для изучения хорезмийского языка,—• ЗИВ, VII, 1193$, стр. 80.
30 	Хорезмийские названия дней недели, месяцев, созвездий, праздников дошли до нас благодаря знаменитой «Хронологии» Бируни (973— 1048 гг. н, э.). Отдельные хорезмийские слова приводятся также географами и путешественниками X в. (Макдиси, Истахри, ибн-Фадлан).
31 	А. А. Фрейман, Хорезмийский язык. Материалы и исследования, т. I., М.—Л., 1951.
32 	Издание первых семи документов см. в работе: И. М. Дьяконов, М. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, Документы из древней Нисы (дешифровка и анализ)г—«Материалы ЮТАКЭ», вып. 2., 1951, стр. 21—65. — Наиболее полная публикация — И. М. Дьяконов, В. А. Лившиц, Документы из Нисы 7 в. до н. э. Предварительные итоги работы,— «XXV Международный конгресс востоковедов...», 1960.
33 	Самый ранний, по-видимому, документ этого архива датирован 148 г., самый поздний—235 г. Поскольку наиболее вероятно, что в старом парфянском центре применялось не селевкидское, а парфянское (аршакид- ское) летосчисление, то документы архива относятся, следовательно, к периоду между 100 и 13 гг. до ih. э. (И. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, Документы из Нисы..., — «XXV Международный конгресс востоковедов...», 1960, стр. 15 и прим. 30). В единичных и фрагментированных документах встречаются (если это только не описка) и более ранние даты (76 и 97 гг. ар- шакидской эры =172 и »151 гг. до н. э.).
34 	Ср. совр. тадж. -он.
35 	Весьма показательны также встречающиеся в документах иранские 558


написания цредлогов и глагольных форм, например крт(к) — «сделано», (ср. совр. тадж. кард(ан) — «делать»),
39 	Все встречающиеся в документах имена собственные (около 200) чисто иранские, при этом имеется большое количество явно зороастрий- ских имен. Очень интересна с этой точки зрения и топонимика (И. М. Дья- коиов и В. А. «Лившиц, Из материалов парфянской канцелярии «Старой Нисы»,— «Исследования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь акад. И. А. Орбели», М.—«Л., 1960, стр. 328 и сл.).
57 	И. М. Дьяконов, В. А. Лившиц, Документы из Нисы..., — «XXV Международный конгресс востоковедов...», 1960, стр. 92, 117.
38 	Лишь на одном оттиске сохранилась надпись преческим письмом. Парфянские печати из древней Нисы исследованы М. Е. Массоном и Г. А. Пугаченковой (М. Е. Массон, Г. А. Пугаченкова, Оттиски парфянских печатей из Нисы, — ВДИ, 1954, № 4, стр. 159—169, рис. 1—50) и М. М. Дьяконовым (М. М. Дьяконов, Надписи на парфянских печатях из древней Нисы, — там же, стр. 1169—173; с табл, развития парфянского письма I в. до н. э. — III в. н. э.).
30 	Р. Tedesco, Dialectologic der westiranischen Turfantexte, — MO, vol. XV, fasc. 1—3, 1921, S. 184—258; F. C. Andreas, W. B. Henning, Mit- teliranische Manlchaica aus Chinesisch-Turkestan,— SPAW, I—III, Phil.- hist. KL, 1932, S. 175—222; 1933, S. 294—363, 1934, S. 848—912 (публикация манихейских текстов из Турфана); М. Воусе, The Manichaen Hymn- Cycles in Parthian, Oxford, 1954; W. B. Henning, Mitteliranisch...,— «Hand- buch der Orientalistik», Bd 4, (особенно стр. 92—97).
40 	По мнению Маркварта и некоторых других исследователей, страна Шанг-ми соответствует Читралу.
41 	Перевод П. Пельо (Р. Pelliot, Tokharien et Koutcheen, — JA, vol. CCXXIV, 11934, p. 50).
42 	В. А. Лившиц, Тохарская надпись на хуме, — «ДАН Тадж. ССР», вып. VII, 4953, стр. 23 и сл.
43 	Семь первых фрагментов (а—g) опубликованы в работе: R. Curiel, Inscriptions de Surkh Kotal,— JA, vol. CCXLI1, 1954, pp. 189—193; A. Maricq, La grande inscription de Kaniska et I’eteotokharien Vancienne dangue de la Bactriane, — Ja vol. CCXLVI, fasc. 4, >1958, pp. 414—416. pl. II, B.
44 	R. Curiel Inscriptions..., — JA, vol. CCXLII, 1954 , pip. 493—494, pl. IV, 3; BSO (A) S, vol. XVIII, 1956, p. 367, n. 2; A. Maricq, La grande inscription...,—J A, vol. CCXLVI, 1958, p. 4116, pl. Ill
45 	R. Curiel, Inscriptions..., — JA, vol. CCXLII, 1954, po. <194—197, pl. IV.
46 	A. Maricq, La grande inscription.... — JA, vol. CCXLVI, 1958, p. 345.
47 	W. B. Henning, Bactrian inscription, — BSO(A)S, vol. XXIII, pt 1, <1960, ipp. 47—55. — По мнению Хеннинга, надпись относится к раннему периоду царствования Хувишки и сообщает о том, что основанное Каниш- кой и названное по его имени святилище было заброшено, пока его не восстановил в 31 г. неизвестной эры некто Ноконзоко.
48 	Фотографию надписи см. в работе: A. Maricq, La grand inscription...,— J A, vol. CCXLVI, 1958, pl. IV.
49 	A. D. H. Bivar, The Inscriptions of Uruzgan, — JRAS, 1954, pt 3—4, pp. il!12—118.
50 	W. B. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 59, Anm. 2.
61 	J.-C. Gardin, C£rtnaniques de Bactres, — MDAFA, t. 15, 1957, fig. 19, p. 41. pl. 46,6.
62 	В. А. Лившиц, Тохарская надпись на хуме, — «ДАН Тадж. ССР», вып. VII, 195'3, стр. 2—28.— По сообщению автора, данное им в указанной статье чтение нуждается в пересмотре.
53 	Описание и фотографию колокольчика с надписью см. в работе: 559


Б. А. Литвинский, Новые материалы по археологии Таджикистана,— КСИИМК, вып. 55, 1954, стр. 144 и рис. 57 (2, 3).
54 	Б. А. Литвинский, Об археологических работах в Вахшской долине и в Исфаринском районе (в Ворухе), — КСИИМК, вып. 64, 1956, стр. 71— 72, прим. — Аналогичный знак греческого алфавита, варьирующий букву е, встречается <на кирпичах городища Беграм (Северный Афганистан).
55 	Е. Е. Кузьмина и С. Б. Певзнер, Оборонительные сооружения городища Кей-Кобад-Шах, — КСИИМК, Вып. 64, <1956, стр. 80—82, рис. 33, (табл, знаков). — Весьма показателен здесь знак Р (рис. 33, 27), обозначающий, видимо, сан, заменяющий звук Ш греческого языка.
56 	Изв. АН УзССР», вып. 5, 1948, стр. 77—78.
57 	A. Stein, Innermost Asia, I. p. 216.
53 	F. W. Thomas, A Tokhari(?) MS., — JAOS, vol. 64, «1944, pp. 4—3.
59 	O. Hansen, Die Berliner Hephtaliten-Fragmente,— «La nouvelle Clio», vol. III. Bruxelles, 1951, S. 41—69; седьмой фрагмент опубликован им же: «La Parola del Passato», fasc. XX, Napoli, 1951, pp. 361—336; F. Altheim, Aus Spatantike and, Christentum, Tubingen, 1951, S. 78—103.
60 	Известно также довольно значительное число монет с легендами тохарского письма, чеканенных сасанидскими правителями Бактрии в период от Ардашира I до Шапура II (ок. 2215 г. н. э. — 356 г. н. э.),— так называемые кушано-сасанидские монеты. Некоторые из них с легендой тохарского письма на реверсе имеют легенду пехлевийским письмом на лицевой стороне.
61 	Е. Herzfeld, Kushano-Sasanian coins, — MASI, 1930, № 38; H. Junker, Die hephihalitischen Mdnzinschriften*— SPAW, Phil.-hist. KL. 1930, S. 641 ff.; R. Ghirshman, Les Chionites-Hephtalites, — MDAFA, t. XIII, 4948; R. Curiel, D. Schlumberger, Tisors monetaires d’Afghanistan,— MDAFA, t. XIV, 1953; ЭВ, XII, 1958, стр. 121—124; A. D. Bivar. The Kushano-Sassanian coin series, — «Journal of the Numismatic society of India», vol. XVIII, 1956, pp. ИЗ—42; R. Gobi, Die Miinzpragung der Kusan von Vima Kadphises bis Bahram, — F. Altheim und R. Steihl, Finanzgeschtchte der Spatantike, Frankfurt am Main, 1957, S. 173—256, taf., pp. 405—409.
62 	A. Maricq, La grande inscription..., — JA, vol. CCXLVI, 1958, pp. 421— 429.
63 	P. Гиршман, вслед за ним А. Марик и |ряд других авторов относят к числу «тохарских» надпись на печати, подвешенной к согдийскому документу 5 В-4 из собрания документов с горы Муг. В. А. Лившиц установил, что надпись на этой печати (оттиск геммы на белой глине) выполнена не тохарским, а согдийским письмом (В. А. Лившиц, Согдийский документ В-4 с горы Муг, — ПВ, 1959, № 16. стр. 124 и сл. Фотогр. печати и прорисовка надписи там же, стр. 125). По этому вопросу см. также: А. А. Фрей- ман, Печать при документе 5 В-4 (из собрания согдийских документов с горы Муг), — ПВ, 1960, № 3, стр. 212—214.
64 	Автор последнего сводного очерка среднеи|р'а неких языков — В. Б. Хеннинг исключает язык памятников тохарского («кушано-эфталитского») письма из круга своих исследований, как язык, недостаточно четко зафиксированный (W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd л, S. 20—21). Хоннингу была, впрочем, еще неизвестна Большая надпись с именем Канишки из Сурх-Котала.
65 	«Сакско-хотанским», «индо-скифским» или просто «хотанским» называют восточноиранский язык, известный по документам, найденным в Хо- тане и других оазисах Восточного Туркестана экспедициями начала XX в (особенно экспедицией А. Стейна). В этих документах язык их называется hvatana-, hvarr^na- и т. д., т. е. «хотанский». Все эти документы написаны индийским шрифтом брахми «и датируются V—X вв. н. э. По своему содержанию это документы официального, военного, делового характера, дорожники, частная переписка, но главным образом духовная литература буддийского содержания (в том числе буддийские поэмы, выдержанные в опреде- 560


ленных стихотворных размерах). Находка этих текстов свидетельствует о том, что какая-то часть древнего ираноязычного населения Восточного Туркестана, пе захваченная передвижением тохарских, сакских и эфталит- ских племен на запад и юго-запад, сохраняла свой иранский диалект еще и конце I тысячелетия н. э.
66 	Об этом переходе в согдийском и хорезмийском, а также в других языках восточпоиранской группы см.: А. А. Фрейман, Хорезмийский язык...,» стр. 35.
07 	BSO(A)S, vol. XVIH, 1956, р. 367.
69 	«Согдийский сборник», Л., 19134, стр. 7—17; Б. А. Литвинский, Архе~ алогическое изучение Таджикистана советской наукой, — «Труды АН Тадж. ССР», т. XXVI, 1956, стр. 44 и сл.
69 	А. А. Фрейман, Опись рукописных документов, извлеченных из развалин здания на горе Муг в Захматабадском районе Таджикской ССР около селения Хайрабад и собранных Таджикистанской базой Академии наук СССР», — «Согдийский сборник», Л., 11934, стр. 33—51. — В описание не вошли «один документ, представляющий собою кусок (или куски) кожи, которым оклеены ножны», и восемь согдийских документов на коже, переданных Таджикистанской базе АН СССР в июне 4934 г. («Согдийский сборник», стр. 14 и '33, прим. 2). Эти последние обозначаются в последующих публикациях согдийских документов с горы Муг шифром Nov.
Очень важны в историко-культурном отношении арабский документ 14 В-12 и фрагмент 80 Б-29, составляющий вместе с ним одно целое (изданы В. А. и И. Ю. Крачковскими, Древнейший арабский документ из Средней Азии. — «Согдийский сборник», стр. 52—96). Восемь китайских документов (43 A-2L, 78 Б-28, 79 Б-28 и пять обрывков китайского текста на обороте согдийских документов 73, 74, 75, 76, 77 Б-27) исследованы А. С. Поляковым (Китайские рукописи, найденные в 1933 г. в Таджикистане, см.: «Согдийский сборник», стр. 91—117). Спорным остается вопрос о языке документа 15 В-13 («Согдийский сборник», стр, 37). А. Н. Бернштам считал письмо этого документа руническим и язык — тюркским (А. Н. Бернштам, Древнетюркский документ из Согда,— ЭВ, V, Т951, стр. 65—75; рис. 1^—2—фотогр. и предварительное чтение документа). Вывод о тюркоязычности этого документа вызвал возражения С. Е. Малова (Изв. АН СССР, ОЛЯ т. XIII, вып. 2, 1954, стр. 97—98).
70 	А. А. Фрейман, Находка согдийских рукописей и памятников материальной культуры в Таджикистане (предварительное сообщение), — «Согдийский сборник», стр. 7—*17.
71 	Из кит. ту-т унг «начальник гражданской администрации». Титул, который носили наместники китайского правительства или восточного тюркского каганата.
72 	Тюрк, тутук (из кит. ту-ту, ту-туок) —.:«начальник военной администрации».
73 	Перевод и комм1ентарий В. А. Лившица [В. А. Лившиц, Согдийский посол в Чаче, документ А-14 с горы Муг, — СЭ, 1960, № 2].
74 	Публикации мугских документов содержатся в следующих работах (помимо упомянутых выше): А. А. Фрейман, Датированные согдийские документы с горы Муг в Таджикистане, — «Труды ИВАН СССР», т. XVII, Л., 1936, сир. 137 4165; А. А. Фрейман, Согдийский рукописный' доку мент астрономического содержания (календарь), — В ДИ, 4938, № 2 (3), стр. 34—49, I л илл.; А. А. Фрейман, Новая работа по согдийскому календарю, — ВДИ. 1939, № 4. стр. 124—«125; А. А. Фрейман, Согдийский рукописный документ на коже 6В5 из собрания документов ,с горы Муг, — ВДИ, 1940 № 1, стр. 99—101; А. А. Фрейман, Два согдийских рукописных документа на коже с горы Муг в Таджикистане, — ВДИ, 1952, № 1. стр., 482—186; А. А. Фрейман, Три согдийских документа с горы Муг, — ПВ, 1959, № 1, стр. 120—134, 2 л. илл.; В. А. Лившиц, Согдийский документ В-4 с горы Муг,—ПВ, 1959, № 6, стр. 123—?138; А. А. Фрейман, Согдийский документ на коже №6 (из 36 Зак з 3970
561


собрания документов с горы Муг),— ПВ, <1960, i№ 2, стр. 154—155; В. А. Лившиц, Два согдийских документа с горы Муг,— ВДИ, ‘1960, № 2. стр. 76—85, 2 л. табл.; В. А. Лившиц, Согдийский посол в Чаче (документ А-14 с горы Муг), — СЭ, I960, № 2, стр. 92—109; I л. илл.; В. А. Лившиц, Согдийский брачный контракт начала VIII века н. э. (документ № 3 и № 4 с горы Муг),— СЭ, 1960, № 5, стр. 76—91; М. Н. Боголюбов, Согдийские документы с горы Муг (языковые данные), — «XXV Международный кэн гресс востоковедов. Доклады советской делегации», М., .I960; В. А. Лившиц, Согдийские письма с горы Муг, — «XXV Международный конгресс востоковедов...»; О. И. Смирнова, Карта верховий Зеравшана по мугским документам, — «XXV Международный конгресс востоковедов...», и др. Коллективом советских иранистов-согдологов подготовлено в настоящее время полное издание согдийских документов с горы Муг, которое должно в скором времени увидеть свет.
75 	А. А. Фрейман, Древнейшая согдийская надпись, — ВДИ, 1939, № 3(8), стр. 135-136 (с фотогр. и прорисовкой надписи). — Слой, в котором была найдена эта надпись (Тали-Барзу IV), датировался В. В. Григорьевым I в. до и. э. В настоящее время признано, что этот слой следует дати ровать V—VI вв. н. э. (А. И. Тареножкин, Согд и Чач, — ҚСИИМК, Вып. XXXIII, 1950, стр. 153, 161).
76 	А. И. Тереножкин, Согд и Чач, — КСИИМК, Вып. XXXIII, 1950, стр. 135—136. — Другое чтение дает В. Б. Хеннинг (W. В. Henning, Mitte- llranisch. — «Hahdbucb der Orientalistik», Bd 4, S. 54 p. 1).
77 	Опубликована А. А. Фрейманом (А. А. Фрейман, Согдийская надпись из Старого Мерва. — ЗИВ, т. VII, 1939, стр. 296—302). В этом же слое А. А. Марущенко найдены черепок со ореднеперсидской надписью (несколько строк), черепки и обломок бараньей лопатки с арабскими надписями (в том числе две арабские азбуки) и еще несколько черепков с надписями, шрифт которых не поддается пока определению (С. Б. Певзнер, О двух арабских надписях из раскопок в Мерве, — ЭВ, IX, 1954, стр. 24). Среднеперсидские надписи на фрагментах сосудов и костях встречались при раскопках Старого Мерва (Гуяр-кала) и раньше («Explorations in Turkestan. Expedition of 1904...», Ed. by R. Pumpelly, vol. I, Washington, 1908, p. 198. Фотона табл. 52 и 53). Эти надписи на двух черепках и на двух костях, хранящихся в настоящее время в Государственном Эрмитаже, были определены К. Г. За- леманом как «пехлевийские», написанные «курсивным книжным письмом». Они остаются пока непрочитанными и точно не датируются. Находки в Мер ве, в одном и том же археологическом слое, надписей на среднеперсидеком, согдийском и арабском языках чрезвычайно интересны и в историко-культурном отношении. Они могут свидетельствовать о том, что арабское письмо не сразу вытеснило среднеперсидское и согдийское из письменности Хорасана и Мавераннахра и что в Мерве эпохи арабского завоевания и первых веков ислама еще сохранялась письменность на среднеперсидском и согдийском языках. Из других памятников пехлевийской эпиграфики, происходящих с территория Средней Азии, отметим резной камень с пехлевийской надписью «сасанидским эпиграфическим письмом», хранящийся в Самаркандском областном музее и описанный в неопубликованной пока статье А. Я. Борисова, а также печать с пехлевийской надписью, найденную при раскопках одного из городищ древнего Хорезма (фотопр. см. в кн.: С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., И948, табл. 83, 6).
78 	В. А. Лившиц, Три согдийские надписи, — «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», вып. 14, 1957, стр. 101 и сл.
79 	Хеннинг датирует эту надпись VI в. н. э.
80 	В. А. Лившиц, Тохарская надпись на хуме,— «ДАН Тадж. ССР», вып. VII, 1953, стр. 27—28. — По сообщению автора этой заметки, данное им здесь чтение должно быть пересмотрено.
81 	Е. А. Давидович и Б. И. Маршак, Уникальная гиря VI—VIII вв. из Пянджикента, — КСИЭ, вып. XXX, стр. 82.— Там же фотография гальки 562


и прорисовка знаков, выгравированных на ее поверхности. Другая гиря с согдийской надписью (обозначением веса) найдена на городище древнего Пенджикента в 1960 г. (не опубликована). В статьях о раскопках на городище древнего Пенджикента упоминаются и некоторые другие эпиграфические находки, не поддающиеся пока удовлетворительному чтению и неопубликованные.
82 	В. А. Лившиц, Согдийский документ В-4 с горы Муг, — ПВ, 1959, № 6, стр. 129. — Другой резной камень с изображением мужской головы в профиль и согдийской надписью из трех знаков, палеографически близких к письму «Старых писем», имеется в Самаркандском областном музее. Надпись прн— «божественная благодать, ореол, сияние» (ср. тадж. фарр), по мифологическим представлениям ираноязычных народов древности, — непременный атрибут законного государя—прочитана А. Я. Борисовым (А. Я. Борисов, Эпиграфические заметки, 11, рук., стр. 23—24. Сообщается с любезного разрешения К. Б. Старковой, подготавливающей указанную рукопись к печати). Ср. это же слово (прн) на легенде одной из пенджикентских монет (О. И. Смирнова, Монеты древнего Пянджикента,—КСИИМК, вып. 55, 1954, стр. 51, рис. 12—3).
83 	Я. И Смирнов, Восточное серебро, СПб., 1909, табл. XXV, № 53.
84 	Е. Herzfeld, Kushano-Sasanian coins, — MASI, 1930, № 38, p. 23.
85 	Ф. А. Розенберг (Согдийские «старые письма», — «Изв. АН СССР, ООН», 1932, № 5, с гр. 459—460, прим, b; OLZ, 1УЛ2, № 12, S. /62—763) читает две последние группы знаков: «39(?) статеров»; также («статер») читает последнее слово надписи Хеннинг (W. В. Henning, Mitteliranlsch,— «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 53) См. также: В. А. Лившиц, К. В. Кауфман, И. М. Дьяконов, О древней согдийской письменности Бухары, — ВДИ, 1954, № 1, стр. 158—163.
88 	Я. И. Смирнов, Восточное серебро, табл. XLI, № 71.
87 	W. В. Henning, Mitteliranlsch,— «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, P. 53.
88 	А. А. Фрейман, К имени согдийского uxuiuda Гурека,— ВДИ, 1938, № 3(4), стр. 147—148; О. И. Смирнова, О трех согдийских монетах,—ВДИ, 1939, № 1, стр. Ш6—120; О. И. Смирнова, Материалы к сводному каталогу согдийских монет, — ЗВ, VI, 1952, стр. 3—45; О. И. Смирнова, Қ имени согдийского uxuiuda Тукаспадака, — «Сборник статей по истории и филологии народов Средней Азии, посвященный 80-летию со дня рождения А. А. Семенова», 1953, стр. 205—210; В. М. Массон, йревнесогдийская монета из собрания Музея истории АН УзССР,— «Труды Музея истории УзССР», вып 2, Ташкент, 1954, стр. 85—88; В. М. Массон, Денежное хозяйство древней Средней Азии по нумизматическим данным, — ВДИ, 1955, № 2, стр. 37—-47; О. И. Смирнова, Монеты древнего Пянджикента, МИА, №66, 1958, стр. 216— 280, табл. 1—VI; А. А. Фрейман, О некоторых согдийских монетах и легендах,— СВ, 11958, № 3, стр. 128—«131; см. также: R. N. Frye, Notes on the early coinage of Transoxiana, 1949 (там же литература вопроса).
89 	В. А. Лившиц, К. В. Кауфман, И. М. Дьяконов, О древней согдийской письменности Бухары, стр. 150 и сл. (с фотогр. монет). Ср. W. В. Henning, Mitteliramsch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 53.
90 	Как доказал В. Б. Хеннинг, согдийскими являются легенды и на более древних типах монет из Средней Азии, в том числе легенды с титулом «Царь Бухары». Наиболее древние из среднеазиатских монет со знаками согдийского письма Хеннинг относит ко второй половине II в. до н. э.
91 	Название «согдийский» было закреплено за языком этих документов в 1904 г., после того как удалось показать, что содержащиеся в некоторых текстах календарные термины совпадают с календарными терминами, о которых ал-Бируни сообщает как о согдийских.
02 	Различия в письме.обусловлены происхождением этих документов из различных религиозных общин. Сирийским письмом написаны тексты христианского содержания, манихейским — тексты манихейского содержания, 36*
563


наконец, третьим шрифтом (получившим впоследствии название «согдийского», «национально-согдийского»)—тексты преимущественно буддийского» содержания.
93 	W. В. Henning, The date of the Sogdian ancient letters, — BSO(A)Sr vol. XII, pt 3—4, 1948, pp. 601—015.
54 	W. B. Henning, Sogdi an Tales, — BSO(A)S, vol. XI, pt 3, 1945, p. 465,. n. 2; E Benveniste, Textes Sogdiens, Paris, 1940, po 134—136.
95 	И. С. Брагинский, Из истории таджикской народной поэзии, М., 1956,. стр. 129—130 (транскрипция текста там же, стр. 413—414). — Как не без оснований предполагает А. М. Беленицкий, этот же сюжет составляет содержание великолепного фрагмента стенной росписи, обнаруженного летом 1957 г. при раскопках в Пенджикенте.
96 	Две другие версии составлены на древнетюркском и китайском языках. Надпись выбита в честь уйгурского кагана, правившего с 808 по 821 г. Неизвестно, однако, сделана надпись при жизни кагана или же посмертно. Основная публикация согдийской версии: О. Hansen, Zur soghdischen Insch- rift auf dem drelsprachigen Denkmal von Karabalgosun,— «Journal de la So- ciete finno-ougrienne», vol. XLIV, 3, Helsingfors, 1930.
97 	По предположению Хеннинга, надпись датирована по эре Иездигерда и относится, следовательно, к 841—842 гг. н. э.
98 	Находки памятников согдийской эпиграфики на городище Старого Мерва, равно как и указания арабских источников (Якут, ас-Сам’апи) на существование в Мерве местности под названием Согд («Согдийский базар»), могут свидетельствовать о наличии в Мерве согдийской колонии.
99 	Одним из важных культурно-исторических разультатов политической и экономической деятельности согдийцев было заимствование согдийского письма их восточными соседями — сначала уйгурами, а затем, через посредство последних, монголами и маньчжурами. В согдийской письменности, как и в других письменностях арамейского происхождения, направление письма горизонтальное, справа налево, строками, идущими сверху вниз. В монгольской и маньчжурской письменностях направление письма вертикальное, сверху вниз, колонками, идущими слева направо. Обычно считалось, что изменение направления этого письма произошло уже после заимствования его у согдийцев. Последние открытия и исследования свидетельствуют, однако, о том, что уже среди памятников согдийского и даже среднеперсидского письма VII в. встречаются памятники с вертикальным направлением письма (W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 47—48, 56); существование в Согде письменных памятников с вертикальным направлением письма отмечено в первой половине VII в. Сюань-Цзяном.
100 	А. А. Фрейман, Хорезмийский язык, т. I, '1661, стр. 33; Два согдийских рукописных документа на коже с горы Муг в Таджикистане, — В ДИ, 1952, № 1, стр. 184.
101 	О некоторых характерных особенностях языка мугских документов см.: М. Н. Боголюбов, Согдийские документы с горы Муг (языковые данные).— «XXV Международный конгресс востоковедов...», 1960.
102 	Подробнее см.: К. В. Кауфман, Некоторые вопросы истории согдийского языка, — «Труды Института языкознания», т. VI, 1956, стр. 459—498.
103 	R. Gauthiot, Е. Benveniste, Essai de grammaire sogdienne, t. I—II, Paris, <1914—1929; I. Gershevitsh, A grammar of Manichean Sogdian, Oxford, 1954.
’°4 Страбон, XI, 2,8.
105 	H. я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.—Л., 1950, стр. '1'61, 188.
106 	А. А. Фрейман, Согдо-Хорезмийские диалектологические отношения,— «Хорезмийский язык», т. I, стр. 26—41.
107 	W. В. Henning, Mitteliranisch, — «Handbuch der Orientalistik», Bd 4, S. 93 ff.
564


108 	И. М. Дьяконов» М. М» Дьяконов, В. А. Лившиц, Документы из древней Нисы..., стр. 47.
109 	Находки персидских (среднеперсидских) надписей, относящихся к рубежу VII—VIII вв., в Мерве позволяют предполагать, что к этому времени здесь уже был распространен персидский язык.
1,0 	По сообщениям ибн-ал-Мукаффы (721—757 гг.), Табари (838— 923 гг.) и Мукаддаси (X в.) можно судить о том, что уже в первой половине VIII в. живым разговорным языком населения (или какой-то его части). Балха был персидский или таджикский (парей, фарсй). К этому языку хорошо известному по богатейшей таджикской и персидской классической литературе, восходят современный таджикский и современный персидский языки, представляющие собой дальнейшие его видоизменения. Современный таджикский и современный персидский языки являются, таким образом, двумя ветвями одного и того же языка—языка парси (фарси). Разделение его на две ветви — современный литературный таджикский и современный литературный персидский — относится к очень позднему времени. Поэтому термины «персидский язык» и «таджикский язык» для рассматриваемой эпохи по существу равнозначны. '
111 	По свидетельству арабских геопрафов X в. (Мукаддаси, Истахри), население бухарских рустаков (сельские районы, зависимые от Бухары) говорило в их время еще по-согдийски. В самой Бухаре в это время уже существовала, как известно, развитая литература на персидском (таджикском:) языке. Как и в других районах, городское население быстрее перешло здесь на персидскую (таджикскую) речь; в сельских районах, напротив, местный язык сохранялся дольше.
112 	А. Н. Бернштам, Древнейшие тюркские элементы в этногенезе Сред ней Азии, — СЭ, VI—VII, 1947, стр. ,158.
113 	Е. А. Давидович и Б. А. Литвинский, Археологический очерк Исфа- ринского района, 1955, стр. 207—208. — Ко второй половине VI — началу VII в. относится палеографически весьма древняя тюркская руническая надпись, по-видимому, древнейшая тюркская надпись из Средней Ферганы И вообще с территории Средней Азии (на бронзовом перстне, найденном Б. А. Литвинским при раскопках Муг-хона) (С. Г. Кляшторный,_Древяе- тюркская руническая надпись на бронзовом перстне из Ферганы, «Архе- ологические работы в Таджикистане в 1957 г.», вып. V, 1959, стр. 167—168; С. Г. Кляшторный, К вопросу о подлинности древнетюркской надписи с именем Чингис-хана, — ПВ, 1960, № 1, стр. 175, прим. 14).
1,4 	Б. Я. Стявиский, Хцтталь в сообщениях китайских путешественников,— «Изв. АН Тадж. ССР, ООН», вып. 14, 1957, стр. 89.
1,5 	О тюркизации согдийцев Баласагуна (к западу от оз. Иссык-Куль) сообщает арабоязычный автор середины XI в. Махмуд Кашгарский. В его время в Баласагуне еще звучала наряду с тюркской и согдийская речь (Махмуд Кашгарский, Divanu Lugat-it-Turk, турецкий перевод, I, Анкара, б. д., стр. 30 и 471).
116 	Еще в »1354 г. было переписано с автографа сочинение Джелал-ал- Имади «Объяснение слов, которые приведены по-хорезмийски в книге, называющейся Кынйат ал-Мунйа». Автор этого сочинения (словаря) пишет: «Эти хорезмийские выражения неясны для тех, кто не принадлежит к людям этого языка, трудны для них и заставляют их нуждаться в ком-либо, кто объяснит и переведет... Автор не писал перевода слова, оказавшегося для него неясным, пока не спросит людей, искусных в этом языке, к которым обращаются за объяснением, знающих его тонкости и особенности; только тогда, когда о>ни сойдутся в том, что такое-то значение — настоящее, он вписывал его в свое сочинение». Автора этого словаря видел в 1333 г. в Ургенче ибн-Батута (С. Л. Волин, Новый источник для изучения хорезмийского языка, — ЗИВ, VII, 1939, стр. 85 и сл.).
565


Глава X f
социально-экономический строй древней
СРЕДНЕЙ АЗИИ
1 В. И. Ленин, О государстве, — Сочинения, изд. IV, т. 29, стр. 438.
$ 	В. В. Струве, Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ Древнего Востока, — ИГАИМК, вып. 77, 11934.
3 	См. прения по докладу В. В. Струве: ИГАИМК, вып. 77, 1934.
4 	См., например: Л. В. Баженов, Средняя Азия в древнейший период (между.VI и II веками до нашей эры), Ташкент, 1937.
6 	ДО. Е. Массон, Термезская археологическая комплексная экспедиция 1936—1937 гг.,— «Социалистическая наука и техника», Ташкент, 4938, № 7, стр. 83. .
6 	А. Н. Бернштам Среднеазиатская древность и ее изучение за 30 лёт,— ВДИ, 1947, № 3; А. Н. Бернштам, Советская археология Средней Азии,— КСИИМК, вып. XXVIII, 1949; С. П. Толстов, Периодизация древней истории Средней Азии, — там же; И. С. Брагинский, К вопросу о периодизации истории народов Средней Азии и Казахстана в досоветскую эпоху, — «Материалы Объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский период», Ташкент, /11955, стр. 417—418.
7 	Некоторые советские ученые, занимающие иную позицию в решении этой проблемы, не приводят убедительных аргументов (см., например: Рец. И. И. Умнякова, История народов Узбекистана, т. I, 1950, — «Тр. Уз ГУ» rti. сер., № 61, 1952, стр. 154—468, 170).
8 	С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 128—-153.
9 	Следует .при этом отметить, что поселения эпохи, предшествующей феодализму, за отдельными исключениями, археологически исследованы все еще недостаточно полно (А. М. Беленицкий, О периодизации истории Средней Азии, — «Материалы Объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский период», стр. 508).
ю V. Ruben, Die Lage der Skiaven in der altindischen Gesellschaft, Berlin, 1957. В. Рубен, Индия и история человечества, — «Вестник истории мировой культуры», 1958, № 4, стр. '5—10; В. Рубен, О рабах в древней Индии,— СВ, 1959, № 4. См. также: R. Sh. Charma. Sudras in ancient India (A survey of the position of the lower orders down to circa. A. D. 500), Delhi Varanasi Patna, 1958, pp. 8—140; Сатьякету Видьяланкар, Рабство в древней Индии, — ВДИ, 1959, № 3.
11 	Д. А. Сулейкин, Основные вопросы периодизации истории древней Индии, — «Ученые записки Тихоокеанского института», т. 2, М.—Л., 1949, стр. 188—189; Г. Ф. Ильин, Вопрос об общественной формации в древней Индии в советской литературе, — ВДИ, 1950, № 2; Г. Ф. Ильин, Шудры и рабы в древнеиндийских сборниках законов, — там же; «Всемирная история», т. I, М.,_ 1955, стр. '599—604.
12 	См., цапример: Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая от первобытнообщинного строя до образования централизованного феодального государства, М.„ 1958, стр. 67 и сл.
13 	В. А. Рубин, Дискуссия о периодизации древней истории Китая на страницах журнала «Вэныиичжэ»,—ВДИ, 1955, № 4; «Всемирная история», т. I, 1955, стр. 608—614; В. А. Рубин, Рабовладение в древнем Китае VII— V' вв. до н. э.,— ВДИ, 1959, № 3 и др.
14 	Й, М. Дьяконов, История Мидии от древнейших времен до конца IVвекр. до н. э., М.—Л., 4956, стр. 189.
.. 	. 15 Реш С. П. Толстова, Л. В. Баженов, Средняя Азия в древний пе-
'р 	иод,— ВДЙ, 1938, № 2, стр. 179; И. М. Дьяконов, М. М. Дьяконов, В. А. Лившиц, М. Е. Массон, Налоговые парфянские документы II века до н. э. из Нисы, — «Материалы ЮТАКЭ», вып. 2, стр. 6U—62; В. А. Шиш-
,566


кин, О периодизации истории Средней Азии, — «Материалы Объединенной научной сессии...», стр. 494. . . п
16 	Богатый эпиграфический материал, добытый в Беотии и в других, об?, ластях греческого полуострова, дает иную и куда более разнообразную^ и сложную картину, нежели та, которая известна для Афин.
17 	Подробнее об этом см. гл. III.
18 	О рабах в западных областях Ахеменидской державы см.: И. М. Дьяконов, Рабовладельческие имения персидских вельмож, — ВДИ, 1959, № 4; М. А. Дандамаев, Чужеземные рабы в хозяйствах ахеменидских царей и их вельмож, — «XXV Международный конгресс востоковедов», М., 1960, там же литература вопроса.
19 	F. Н. Weissbach, Keilinschriften der Achdmenlden, Leipzig, <1911, S. 144, Anm. ij.
20 	И. M. Дьяконов, Рабовладельческие имения..,, — ВДИ, 1959, № 4, стр. 88.
21 	Геродот, IV, 203—204. См. также: А. Т Е. Olmstead, The History of the Persian empire (Achaemenid period), Chicago, 1959, pp. 148—149.
22 	M. А. Дандамаев, Чужеземные рабы, — «XXV Международный кон-, гресс востоковедов». 1960, сто. 9—10.
23 	Геродот, Ill, 117. — Возможно предположение, что в районе таких; сооружений имелись и царские имения.
24 	См., например: Арриан, IV, 3—5; Квинт Курций, VII, 6, 16; 14, 29.
25 	Я. А. Манандян, Заметки о феоде и феодальном войске Парфии и Ар- шакидской Армении, Тифлис, 1932, ctd. 3—19; Проблема общественного, строя доаршакидской Армении, — «Исторические записки», вып. 15, М.. 1945, ст>р. 8.
26 	А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении и землевладении в Ира* не парфянского времени, — ВДИ. 1952, № 4, стр. 20.
27 	Об обучении военному делу в Парфии с детского возраста — см.з Дион Кассий, XL, 15, 2. ।
28 	Для Бактрии какой-то неясный намек на это содержится у Квинта-, Курция, сообщающего, что Бесс переправился через Оке лишь с оётав,шимя> ся ему верными «клиентами» (Квинт Курций, VII, 4, 21).,В соответствующем* месте Арриан говорит о том, что, когда Бесс переправился, вместе с н.нм} были Спитамен и Оксиарт со своимр отрядами, согдийские; вдадники’и Дахи (Арриан, 28, 9—10). , ,
29 	И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л,, 1949, Стр. 111 —145; К вопросу о судьбе пленных в Ассирии и Урарту, — ВДИ,: 1952. № 1, стр. 93—94; История Мидии..., стр. 329, прим. 4.
30 	С. М. Wilbur, Slavery in China during the former Han dynasty 20fi В C.—A. D 25, — «Publications of Field Museum of Natural History,; Anthropological series», vol. 34, 1943, pp. 179, 294, 317.
31 	W. Ruben, Die Lage der Skiaven..., S. 15 20, 73. *
32 	M. Rostovtzeff, The social and economic history of the hellenistlc world* vol. II, p. 767; vol. Ill, pp. 1435, 1502. Cp.: W. L. Westermann, Sklaverei, RE, Bd VI, 1935, S. 937.
33 	С. M. Wilbur, Slavery in China..., p. 96.
34 	«The history of the ancient Iran as narrated by al-Bal’ami in his per-, sian version of at-Tabari’s history», ed. M. J. Mashkur, Tehran, 1959, p. 131.—. В канпурской литографии 1896 г. соответствующее место (стр, 305). изложено в сокращенной редакции. / :
35 	Как явствует из «старых писем», в начале IV в. н. э. в Дуньхуане» проживало не.менее тысячи азатов. ; -
. 	. 36 Ср. категории рабов в древнеиндийском обществе по «Законам ну», IX, 415 (перевод С. Ц. Эльманович, СПб., 1013,. стр. 193),; £<Рабы бывают Семи'родов: взятый в плен под знаменем; служащий за содержание; родйв-, шийся в доме своего хозяина; купленный или подаренный; доставшиеся по' наследству и ставший рабом вследствие наказания». i . f - •
5ОТ;


97 	Ср. в ассирийских документах: усыновитель оговаривает свое право в случае обеднения продать усыновляемого; лицо, женящееся на вдове, дает обязательство яе продавать и не отдавать в кабалу ее сына от первого брака (И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений..., стр. 33 и сл.).
38 	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. 67 (ср. также в сасанидском судебнике: «Продать ребенка в рабство (типа) аншахрӣкйҳ имеет право только отец», гл. 33, 13—44).
39 	Ср. положение долговых рабов в Ассирии (И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений..., стр. 33—35). О долговых, кабальных рабах в древнеиндийском обществе говорится в «Артхашастре» (разд. 65, гл. 13): «Если в случае семейных бедствий или постигших многих ариев несчастий все же приходится отдавать ариев в залог...», «При уплате суммы, данной за залог, раб освобождается». («Артахш астра или Наука политики», пер. с санскрита (изд. подготовил В. И. Кальянов), М.—Л., 1959, стр. 197— 198).
40 	ДкМ, VIII, 717, 4 (перевод А. Г. Периханян). — Из иранских языков термин нипак перешел в санскрит (IRAW, 1955, рр. 18—19).
41 	Ср. о (рабах-пленных в «Артхашастре» (разд. 65, гл. 13): «Если арий взят в бою и сделан рабом, то он должен быть освобожден за половину цены в соответствии с временем исполнения им работ (в плену)» («Артах- шастра или Наука политики», стр. 199).
42 	W. В. Henning, The date of the Sogdian ancient letters, — BSO(A)S, vol. XII, 1949, p. 606, n. 5.
43 	И. M. Дьяконов, Развитие земельных отношений.. . стр. 72 и сл.
44 	Chr. Bartholoinae, Zum Sassanidischen Recht, Bd I—V, Geidelberg, 1918—1923; S. I. Bulsara, The laws of the ancient perslans, Bombay, 1937.
45 	А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении..., — ВДИ, 1952, № 4, стр. 14—15.
46 	Следует, однако, отметить, что возникновение института посаженных на землю рабов в отличие от средневековых крепостных, не прикрепленных к ней и не обладавших своими средствами производства, как установлено И. М. Дьяконовым, относится на Среднем Востоке еще к новоассирийскому периоду (И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений..., стр. 105—4 08).
47 	А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении..., — ВДИ, 1952, № 4. прим. I, стр. 18, 16, 19.
48 	С. Т. Еремян, О рабстве и рабовладении в древней Армении, — ВДИ, 1950, № I, стр. 22; Основные черты общественного строя Армении в эллинистическую эпоху, — «Известия АН Армянской ССР, обществ, науки», 1948, № 11, стр. 41, 51—55.
49 	Плиний, VI, 47; Гораций, Оды, III, 5, 5.
50 	N. С. Debevoise, A political history of Parthia, Chicago—Illinois, 1938, 92, Cp.: W. W. Tarn, The Invasion of Parthia, — CAH, vol. XI, 1934, p. 74. Предположение о дальнейшей судьбе этих пленников см.: Н. Н. Dubs, A roman city In ancient China, — «China Society Sinological series», London, 1957, № 5.
51 	См. о рабах у усуней (Н. Я. Бичурин, II, стр. 193—494). Характерно, что в средневековых (VII—X вв. н. э.) памятниках хотано-сакского языка, восходящего к языку исторических саков, для обозначения «раба» служит слово «бйса», восходящее к авестийскому обозначению раба — «вайса».
62 	W. В. Henning, The date..., —BSO(A)S, vol. XII, pt 3—4, 1949, p. 615, n. 4.
53 	Для персидского языка слово «хун» засвидетельствовано со значением «враг» (В. А. Лившиц, Согдийские письма с горы Муг, — «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», М., 1960, стр. 16—45).
54 	Об употреблении термина «хун» в согдийских и китайских источниках в VII—VIII вв. применительно к тюркам см.: В. А. Лившиц, Согдийский 56S


посол в Чаче (Документ — А-14 с горы Муг), — СЭ, <1960, К? 2» стр. ilO2—IO3.
55 	И. М. Дьяконов, В. А. Лившиц, Парфянское царское хозяйство в На* се I века до н. э.,— ВДИ, 1960, № 2, стр. 19; Документы из Нисы I в. до н. э. Предварительные итоги работы, — «XXV Международный конгресс востоковедов...», 1960, стр. 18—119.
56 	И. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, Из материалов парфянской канцелярии «Старой Нисы», — «Исследования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь академика И. А. Орбели», М.—Л.. 1960. стр. 327—328.
67 	А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении..., — ВДИ, 1962, № 4, стр. 18—19.
58 	О вероятности очень ранней даты начала согдийской колонизационной деятельности в Восточном Туркестане см.: W. В. Henning, The date..,^ BSO(A)S, vol. XII, 1949, pp. 602—603.
50 	T. Burrow, A translation of the Kharosthi documents from Chinese Turkestan, London, 1940 (James G. Forlong Fund, vol. XX).
60 	T. Burrow, A translation...; T. Burrow, The language of the Kharosthi documents from Chinese Turkestan, Cambridge, 19(37; T. Burrow, Iranian words in the Kharosthi documents from Chinese Turkestan, — BSO(A)S, vol. VII, pt 3, >1934; vol. VII, pt 4, 11937; F. W. Thomas, The early population ,of Lou-lan-Shan-shan, — «The Journal of the Great India society», vol. XI, 1944, № 2; R. S. Agrawala, Position of slave and serfs as depicted in the Kharosthi documents from Chinese Turkestan,— IHQ, vol. XXIX, 1953, № 2; R. S. Agrawala, From of taxation as depicted in the Kharosthi documents from Chinese Turkestan,— IHQ, vol. XIX, № 4; R. S. Agrawala, Professions and persons in the Niya Society, — «Journal of the Asiatic society of Bombay», new serie, vol. 30, pt I—II, pp. 15—25.
61 	Согласно тибетским документам из Восточного Туркестана несколько •более позднего времени (VIII в.), в случае если проданный раб убегал, прежний хозяин был связан обязательством доставить новому владельцу .другого раба равной ценности (А. Н. Francke, Note on Sir Aurel Steins .collection of Tibetan documents from Chinese Turkestan, — A Stein, Serindia, vol. Ill, Oxford, 1921, p. 1463). В тибетских же документах из Восточного Туркестана имеются сообщения о рабах, принадлежавших храмам и сдававшихся в найм частным лицам.
“ 	R. S. Agrawala, Position of slave..., — IHQ, vol. XXIX, 1953, № 2, pp. 99—106.
63 	Известны Пакор I (ум. в 38 г. «. э.) и Па кор II (78—Ф16—(116? гг. я. э.); речь идет, очевидно, о последнем.
64 	Плиний Младший, Письма, X, 74.
65 	И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений..., стр. 27.
66 	Ср. рассказ Ксенофонта о том, что царевич Кир Младший наряду <с военными упражнениями публично занимался и сельскохозяйственными работами, подчеркивая их значение для государства (Ксенофонт, Домострой, IV, CTip. 20—25).
67 	Я. Г. Гулямов, История орошения Хорезма с древнейших времен до •наших дней, Ташкент, 1957, стр. 262. — В Ферганской долине «все работы по сооружению и поддержанию оросительной системы выполняло сельское общество сообща» (Н. Е. Ершов, Сельское хозяйство таджиков Ленинабад- .ского района Таджикской ССР перед Октябрьской революцией (историкоэтнографический очерк), — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН Тадж. ССР», т. XXVIII, 4960, стр. 58).
68 	И. П. Петрушевский, Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII—XIV веков, М.—Л., 1960, стр. 315 и сл.; Применение рабского труда в Иране и сопредельных странах в позднее средневековье (К проблеме рабовладельческого уклада в феодальных обществах Передней и Средней Азии), — «XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР», 1960.


СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АН — Академия наук.
В ГО — Всесоюзное географическое общество.
ВДИ — «Вестник древней истории».
ВИ — «Вопросы истории».
ВИД — Видеват.
В Я — «Вопросы языкознания».
ГАИМК— Государственная Академия истории материальной культуры^..
ГИМ—Государственный исторический музей.
ДАН СССР — Доклады Академии наук СССР.
ДАН Тадж. ССР — «Доклады Академии наук Таджикской ССР».
ЖМНП — «Журнал министерства народного просвещения», СПб.
ЗВОРАО — «Записки Восточного отделения Русского археологического общества», СПб.
ЗИВ — «Записки Института востоковедения» (Академии наук СССР)
ИА — Институт археологии АН СССР.
ИВАН — Институт востоковедения АН.
ИВ ГЛ — «Известия Всесоюзного географического общества».
ИГАИМК — «Известия Государственной Академии истории материальной культуры», М.—Л.
ИЗ — «Исторические записки».
Изв. — Известия.
«Изв. Импер. АН» — «Известия Императорской Академии наук», Пг.
«Изв. АН Кяз. ССР»— Известия Академии наук СССР.
«Изв. АН СССР, ОЛЯ» — «Известия Академии наук СССР, отделение ли- тепатуры и языка».
«Изв. АН СССР, СИФ». — «Известия Академии наук СССР, серия истории и Философии».
«Изв. АН Тадж. ССР, ООН» — «Известия Академии наук Таджикской ССР,, отделение общественных наук».
«Изв. АН УзССР», — Известия АН УзССР.
ИИА — Институт истории и археологии.
ИИМК — Институт истории материальной культуры.
ИМЭЛ — Институт Маркса-Энгельса-Ленина.
ИРАИМК — «Известия Российской Академии истории материальной культуры», Л.
КСИИМК — «Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры (Академия наук СССР)», М.
КСИЭ — «Краткие сообщения (Академия наук СССР. Институт этнографии)», М.
ЛГУ — Ленинградский государственный университет.
ЛОИИМҚ — Ленинградское „отделение Института истории материальной» культуры (Академия наук СССР).
570


МАЭ АН СССР — Музей антропологии и этнографии Академии наук СССР, М.—Л.
МГУ — Московский государственный университет.
МИА — «Мате»риалы и исследования по археологий СССР», М.—Л.
ПВ — «Проблемы востоковедения».
РАНИОН — Российская ассоциация научно-исследовательских учреждений общественных наук.
РГО — Русское географическое общество.
СА — «Советская археология», М.
САГУ — Среднеазиатский государственный университет.
СВ — «Советское востоковедение».
СЭ — «Советская этнография».
ТАКЭ — Термезская археологическая комплексная экспедиция.
ТАЭ — Таджикская археологическая экспедиция.
ТВ — «Туркестанские ведомости».
ТВОРАО — «Труды Восточного отделения Русского археологического общества», СПб.
ТИК — «III Международный конгресс по иранскому искусству и археологии», М.—Л.
ТОВЭ — «Труды Отдела истории культуры и искусства Востока Государственного Эрмитажа», Л.
«Тр. УзГу» — «Труды Узбекского государственного университета», Самарканд.
ФАН СССР — Филиал Академии наук СССР.
Уз ФАН СССР — Узбекский филиал АН СССР.
ЭВ — «Эпиграфика Востока».
ЮТАКЭ—Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция.
AAWB — «Abhandlungen der Academic der Wissenchaften zu Berlin Histo- rische-philologlsche Klasse», Berlin.
ABAW — «Abhandlungen der Bayerlschen Akademie der Wissenschaften. Phi- losophisch-philologische und historische Klasse», Munchen.
AMI — E. Herzfeld, Archaologische Mitteilungen aus Iran.
AWW — «Akademie der Wissenschaften in Wien. Philosophisch-histortsche Klasse», Wien.
BEFEO — «Bulletin de 1’Ecole Frangalse d’Extreme—Orient», Hanoi.
BSO(A)S— «Bulletin of the School of Oriental (and African) studies», London.
CAH — «The Cambridge ancient history», Cambridge.
CAJ — «Central Asiatic journal. International periodical for the languages, literature, history and archaeology of Central Asia», Wiesbaden.
CQ — «The classical quarterly», Oxford.
ESA — «Eurasia septentrionalis antiqua», Helsinki.
GMS — «Е. J. W. Gibb memorial series», Leiden.
JA — «Journal asiatique», Paris.
JAOS — «Journal of the American Oriental society», New Haven.
JASB — «Journal of the Royal Asiatic society of Bengal», Calcutta.
JBORS — «Journal of the Bihar and Orissa research society».
JCS — «Journal of cuneiform studies», New Haven.
JHS — «Journal of Hellenic studies», London.
JRAS — «The journal of the Royal Asiatic society of Great Britain and Ireland», London.
IAJOR — «The Indian antiquary, a journal of Oriental research», Bombey.
IHQ —«The Indian historical quarterly», Calcutta.
MASI — «Memoirs of the archaeological survey of India», Delhi.
571


MBPAR — «Munchener BeitrSge zur Papyrusforschung und antiken Reichsges- chichte», Munchen.
MDAFA — «Memoires de la delegation archeologique fran^aise en Afghanistan», Le Cairo.
MMAI — «Memoires de la Mission archeologique en Iran», Paris.
MRDTB — «Memoire of the Research department of the Toyo Bunko (The Oriental library)», Tokyo.
MO — «Le monde oriental», Uppsala.
NC — «The numismatic chronicle and journal of the Numismatic society», London.
NS — «Numismatic studies», № 1, New York, 1938.
OLZ—«Oriental Literatur Zeitung».
PZCA — «Philologus Zeitschrift fur das classische Altertum», Leipzig.
RE — «Pauly-Wissowa. Paylys Real—Encyclopedic der classischen Altertums- wissenschaft», Stuttgart.
RMP — «Rheinisches Museum fur Philologie», Bonn—Frankfurt am Main.
SABAH — «Service des Antiquites. Bibliotheque archeologique et historique», Paris.
SAW — «Sitzungsberichte der philosophisch-historischen Klasse der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften», Wien.
SPA — «А survey of Persian art», London.
SPAW — «Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften, philologisch-historische Klasse», Berlin.
TP — «T’oung Pao ou Archives concernant 1’histoire, les langues, la geographic et I'ethnographie de 1’Asie Orientale», Leide.
ZA — «Zeitschrift fur Assyriologie», Berlin.
ZCP — «Zeitschrift fur classische Philologie», Berlin.
ZDMG — «Zeitschrift der Deutschen morgen Idndischen Gesellschaft», Leipzig.


УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абаев, В. И. 160
Август 356, 365
Августа Октавиан 364
Аврелиан 369
А яптяд 275
Агафокл 290 294, 303, 306
Агафоклая 306
Ададнерари III 155
Адонис 174
Аждахак 183
Ажи Дахака 183
Азан 201
Азанес 517
Азн 180
Айгима 180
Ака Манаҳ 179
Александр Македонский 15, 16, 28—30, 33, 169, 174, 191, 204, 209, 210, 214, 215, 233, 236— 241, 243—245, 247, 249—259, 261, 262, 266—280, 282, 283, 287, 303, 304, 310, 311, 318, 437, 469, 476, 488, 527, 529, 530, 532
Альтхайм Ф. 31, 416, 512, 524, 532
Аморг 192, 200
Амэрэтат (божество) 172, 173
Анахита 181, 233—235, 307, 317, 332, 389, 428
Андрагор 290, 292, 293, 295, 296
Аитиалкид 542
Антигон (Одноглавый) 276, 277
Антимах 303, 308
Антимах I (Теос) 307
Антиох 277—280, 282—285, 2 9 Г, 292, 297, 533-536
Антиох I 278, 284, 286, 287, 303, 318
Антиох I Сотер 286
Антиох II 286, 290—292, 296
Антиох II (Теос) 292, 294
Антиох III 300—302, 310
Антиох Гиеракс 297
Антиох Сотер 310
Антиох VII 344
Антоний 469
Анто-н'ий Марк 364
Ань 359
Анама 278
Апауша 178
Аполлодо-р 17, 18
Аполлодот 307, 308
Аполлон 280, 336
Аппиан 17, 277—279, 282
Араска ’180
Аратадр 346
Ардашир (I) Папакан 354, 560
Аржвисура Анахита (богиня) 141, 234
Ардви сура анахита 178
Ардви (богиня) 146
Ариамен 210
Ариомард 201
Аристид 279
Аристову л 15, 244, 254
Аристотель 522
Арриан 14, 45, 215, 238, 240, 240— 245, 247, 250—254, 256, 259, 260, 262, 263, 266—27(1, 290, 291, 294, 310, 524
Арта 201, 233
Артабаз 152, 201
Артабан 210, 365
Артабан I 300
Артабан II 344. 362
Артабан III 365
Артабан V 366, 367
Аратадр 346
Артаикт 208
Артаксеркс 237, 236
Артаксеркс I 206, 210, 233
Артаксеркс Ш 14, 155, 203, 234
Артаксеркс III 233
Арташнр 367
Арташир I 367
Артей 201
Артемида 332
573


Артифий 201
Аршак 290, 29'2, 295—209'
Аршак I 296
Аршак II 296, 298
Аршакиды 174, 295, 29*6, 364, 365, 367, 397
Асархаддон 156
Астиаг (царь) 155, 159, 1189—191, 510, 515
Астибар 156
Асто-вйдоту (дэв) 160
Атар (азар) 178
Атвья (род.) 143
Атеней 171
Атосса 201, 209% 210
Аттал I 298
Аурвасара 508
Афригиды 423
Афродита 172, 338
ал-Афшин 4’39
Ахемениды (династия) 13, 27, 189, 194—196, 202, 209, 211, 2'15, 231, 233, 234, 236, 238, 249, 366, 398, 469
Ахра Манйу 182
Ахра Манью (злой дух) 151, 177, 179
Ахриман (злой дух) 176, 11/77, 179. 180—183
Ахура 169
Аҳура Мазда (Ахурамазда) 142, 145. 1'47, 151, 172, 173, 176? 177—185. 198, 201, 230,
231, 233, 235. 506, 514, 523
Ахшти (божество) 179
Аша 179
Аша Вахишта (божество) 173, 174, 186
Аши Вахви (божество) 177
Ашока 373, 4'38
Баженов Л. В. 257
Байер Г. 3. 28, 488, 524
Бал’ами 27, 407, 419
Бялатнарсэ 171
Бань Гу 19
Бань Чао 357, 358
Бардия 189, 195, 514
Барзаент 237, 240
Бартоломэ Хр. 433
Бартольд В. В. 31, 250, 255, 256, 303, 316
Бахман (божество) 173
Бахрам 171, 178,1181
Бахрам II 368
Бахрам V 423
БахрахМ Гур»а 409 : !
Беван Е. Р. 273, 277
574
Бейли 180
Бейхаки 441
Беленицкий А. М. 24, 315
Бен вен ист Эи 151, ’166, 528
Бенгтсон X. 278, 289, 538
Бернштам А. Н. 24, 28, 32, 130„ 257, 392, 542, 553, 561
Беросс (жрец) 14, 196'
Бертельс Е. Э. 512
Бесс 209, 210, 237, 238, 240, 24'1, 244, 245, 247, 252, 262, 271, 518, 523, 567
Б и в а р 449
-ал-Бируни 22, 426, 451, 543, 563
Бичурин Н. Я. 32, 484
Бопп Ф. 433
Брчья (божество) 140
Будда 180, 375, 378, 429, 449
Фавст Бузанд 21, 40>5
Букинич Д. Д. 101
Бунак В. В. 54, 55
Бути 180
Бушьяста 180
Бюрнуф Э. (13. 4‘ЭЭ
Бэрроу Т. 128, 503
Вавилов Н. И. 500
Вадо (божество) 370
Валарш 365
Валахш-и АшкЕнйн 174
Валериан 368
Ванон I 365
Варахран 404
Вардан 365
Ва-рдапет Егише 21, 410
Bapvna 129
Вархранг 445
Вархра-н 178
Варена 160
Васишка 366
Васудева 354. 367, 449, 545
Васудева I 354, 366
Васудева II 354, 366, 368, 404
Васудев.а III 368
Великие Кушаны 27
Венера 181
Веселовский Н. И. 28, 488
Вехсаджан 367
Вивасвант 168
Видарна 197
Византийский Стефан 279
Византийский Феофан 420
Виз а рт а 180
Вилькен У. 245, 257
Виштаспа 143 1’52. 170—474, 183k
197, '506, 509, 510* 512
Вологез 174
Вологез I Эбб, 398


IB-ологез V 366
Вольский И. 282, 283
Boxy Ма-нах (божество) >173, 1718, 179, 1.85
Вульсон Луций Манлий 291, 29?
Взрэтрагн-а 178, 181.
Вяткин В. Л. 95 ал-Газмини 443
Гайдукевич В. Ф. 310
Гарднер П. 285, 532
Гаумата ‘ (лже-Бапдия) J195, 202
Гафуров Б. Г. 4, 33, 257
Гебель А. 39
Гебль Р. 31
Гейгер В. 2515
Гекатей 102, 158
Гелиокл 26, 306, 308, 310, 346
Гера 336
Герай 26, 347
Геракл 26, 304. 309, 3132, 364
Гермес 336
Геродот 13, 14, 15, »142, (152—154, 156—159, 190, 193, 201—204, 208, 231'—233, 248, 347, 507. 510, 51’7
Гершасл 1183
Гершевич П. 151
Гефест 16£
Гефестио-н 215
Глдарн 201
Гинзбург В. В. 403
Гиркод 346
Гиршман Р. 26, 28, 31, 386, 368, 369, 404—406, 416, 449, 490, 541 560
Гистасп 171, 172, 197, 210
Гоп а тш ах 385
Готарз I 362
Готарз II 365
Готьо Р. 455
Грдличка А. 40
Григорьев В. В. 29, 31, 243, 245, 254, 256, 262, 266, 270, 27*1, 292, 314
Григорьев Г. В. 24
Гротефенд Г. Ф. 12
Грумбат 406, 409
Гулямов Я. Г. 21, ПО, 421»
Гумилев Л. Н. 4i4
Гутшмид А. 272, 273, 277
Гуштасп (шах) 471'
Гэуш ташан 178
Гэуш урван 178
Дадаршиш ’106, 511
Дальтон 28, 223
Дамасский Николай 14, 522
Дандамаев М. А. 481
Даргаман 208
Дарий 18, 470, 195-1>98, 200, 201, 202, 238. 240, 269, 506, 509, 510, 317, 518, 523
Дарий I 28, 157, 158, 172, 195— 197, 201—204, 208, 210, 230, 232—234, 435, 468
Дарий II 1*55
Дарий III 169, 209—211», 237, 245
Датаферн 244
Дауд (Давид) 162 ад-Джахшияри 438
Дебец Г. Ф. 24, 40
Деваштич 438, 451
Деметрий 302—307, '316—-318, 332
Деметрий I 303
Деметрий II 341
Де модам 279, 280, 282, 283
Денкарт 475
Джамшед 1>42, 182
Динавари 406, 407, 408, 410
Диодор 14 16. 17, 154. 238, 240, 244, 262, 267. 273, 276, 277
Диодор Сицилийский 2Ы
Диодот 291—295
Диодот I 292, 295, 296, 298, 299, 317
Диодот II 298, 299
Диодот Бактрийский 291
Дионис 332
Дионисий Скитобрахион 522
Драв а сп а 178
Дройзен И. Г. 28, 29, 243, 245, 251, 252, 255, 256, 27(1, 276, 282
Друг 11170, »183
Друэн Э. 26
Дьяконов И. М. 32, 130, 158, 445, 474, 568'
Дьяконов М. М. 24, 32
Дюперрон Анкетиль 176, 432, 433, 512
Евергеты 297
Евкратид 26. 306—308, 310, 318, 319. 330, 346, 349
Евсевий 292
Евтидем 284, 293, 299, 300—302, 309—ЗЫ, 31*5, 316, 318, 341
Евтидем I 317, 318
Евтидем II 303, 304, 328
Еноки К. 415, 416, 490, 551, 553, 554, 556
Епифанийский Евстафий 21
Еремян С. Т. 473
Жебелев С. А. 15, И6
Жуковский В. И. 433
575


Закарий Митиленский »1<8
Залем ан К. Г. 433, 4'34
Замятнин С. Н. 44
Заратуштра 1142, 143, 4*4*6, 147, 149, 151, 153, 168^174,176, 179, 118*1, 186, 201—235, 398, 439, 510, 514
Заре ан 189
Зареран Абиаткар 171
Зариадр 171, 4.72, 518
Зарина (царица) 1'58
Зартушт 171
Зах-хок 183
Зевс 231, 336, 346
Зельин К. К. 274
Зенобия 369
Зороастр 20, 154, (169, 361, 398, 4*39
Зэмака Г80
Иванов В. В. 131
Иездигерд II 21, 409, 410, 415
Иероним 402
Иешу Стилит 21, 4»1.1», 419
Индра П29, il'68, 179
Иностранцев К. А. 23
Иркаев М. 4
Искан д ар 174
Истахри 535
Исфандармад (божество) 173
Йима 146, 1’68, 176, 178, 188
Йима Хшайта Г45, 182
Кабанов С. К. 449
Кав-ад 412, 413, 4-19, 552
з в ал* 506
Кави В-иштаспа 147, 151, 1153, 171, 1572
Кави Уса 183
Кави Хаусравах 188
Кадфиз В им а 354, 355, 358, 372, 374, 543
Кадфиз Гима 356
Кадфиз Кудзула 347,353—355, 543
Кадфиз I 354, 355, 370, 544
Кадфиз II 355, 372. 544
Казель Ж. М. 499
Кай-кавус 188
Кайхусрав 183
Каллидром 4'7'5
Каллисфен '15, 244, 267
Камбис .194, 195, 297, 506, 514
Камбуджия 194
Каммингс Л. 256
Канишка 19, 353, 355, 356, 358, 366, 372—374, 378, 382, 446, 448—450, 544, 546
Канишка II 366. 368
Канишка LW 366
Каннингэм М. 25, 26, 543
Каракалла 366
Карены (род) 367
Кар тасис 257
Картир 175
Катан (Катен) 245, 271
Катаюн (Нахид) 171
Каюмарс (царь) 162
Киаксар (род) 158, 497
Кибела 332
Кидара 405, 406, 550
Кидариты 369
Кидрей -158
Киккули 129
Киоцзюкю 355, 543'
Кир 153, 156, *157, 159, 190—194, 198, 209, 506, '509, 510, 514. 5Г5, 519
Кир II 189
Кир Великий 153, 155, 169
Кир Младший 14, 569
Кир Старший .14
Клима О. 412
К лит 267
Комаров А. В. 28
Корбуло’Н Домиций 365
Коссович К. А. 433
Кратер 258, 254, 263, 264, 271-
Красс Марк Лици-ний 362—364
Красс Публий 363
Красс Старший 363
Краузе В. 128
Крез Р56, 194
Ксанф Лидянин 522
Ксенофонт 14, 191, 212, 510, 514, 519 569
Ксеркс 153, 1'58, <197, 201, 203, 208—'210, 231, 243, 244, 506, 517
Ксеркс I 230, 233
Ктесий 14, 154—:1<59, 189—Ь94, 200, 210
Ктесий Книдский 154, 514, 515
Кузьмина Е. Е. Ь1-1
Кунгха 410, 412
Куруш 189, *li95
Курций Квинт 237, 238, 248—245, 249, 250, 252, 254—257, 259, 261, 262, 266—271, 310, 488. 519, 524
Кутейба ибн Муслим 558
Кушаны (род) 450
Кушнаваз 407, 410, 411, 423
Камер он 28
Кэр-эсаспа »183
576


Лаодика 293
Лаошань 342
Лассен 13, >130, 535
Латынин Б. А. 24
Левшин А. 256
Ленин В. И. 38, 39, 328. 464
Лерх П. И 433
Лившиц В. А. 4*52, 453, 527, 560
Лим де Е. М. 333
Литвинокий Б. А. 115. 325, 341,
501’
Ли-Яньшоу 20
Лохвизен-де-Леев, Ж. Е. ван 31, 355, 366, 543
Мазда 469. П72, .184
Маздах 412, 413
Ма-крмн 366
Мандельштам А. М. 414
Марик А. 440—451, 560
Марк Аврелий 365
Маркварт И. Г52, 270, 271, 412,
561
Маркс К. 37, 98
Марс 181
Марущенко А. А. 101, 452
Марцеллин Аммиан 21, 404, 405,
406, 409, 414
Маршалл Джон 31, 324
Масиста 210
Массон В. М. «103, 1-12, 130, 314
Массон М. Е. 23, 24, 282, 320, 421, 4’37, 544
Маурья (династия) 373
Мауэс 350
Мега-сфен 15
Мейер Э. 273
Мемакены (род) 254
Менандр 18, 306, 307, 324, 419
Менандр Византиец 21
Меркурий 181
Мермер 158
Мииро-Митра 375
Милинда П6
Миллер В. Ф. 433
Мирхонд 171, 407
Митра 142, 148; 152, 168, 17’3, 177,
233, 234, 332, 449
Митридат 362
Митридат I 309, 326, 338
Мн-тридат II 362
Михр 177
Михр Я шт 148
Мог (царь) 350
Модэ 342
Моцай 351, 352
Мугу а 350, 352
Мукаддаси 565
ал-Мукаффа 436, 565
Мурдад (божество) 173
Муса 365
Мюллер М. 180
Мюллер Ф. В. К. 457
Набарзан 237, 238
Нана (божество) 378
Нанди 374, 423
Нарайан А. 30, 31, 304, 305, 315.
31b, 536, 537
Нарсе 20, 368, 409
Наршахи 140
Насу 179
Наутара (род) 143
Нахатья 179
Нахид (Венера) 181
Неарх 15
Невелл Е. 280, 284, 285
Нерон 365
Нибур 27
Никанор 277
Ника (богиня) 332, 347, 350
Николаев Ю. 4
Нин (царь) -1154, 155
Ношфарн 407
Одатида 171, 510
Ойобаз 518
Окладников А. П. 24, 40, 41, 115
Окема от (царь) 154, 241, 268—
270, 510, 567
Олмстед 28
Омарт 171
Онесикрит 15
Ордохшо (божество) 378
Ормузд 181, 404, 405
Ор од I 362
Ород II 363, 364
Ород III 365
Орхагно (божество) 375
Отто В. 533
Охшо (божество) 375, 378
Па жду 17-1
Пакор 364, 475
Пакор I 569
Пако-р II 569
Паламед 448
Приск Панийский 21, 410, 415
Панталеон 304
Пап а к ан Ар ташир 366
Парбский Лазарь 21, 406, 411
Парпеци Лазарь 21
Патрокл 283
Пельо 456
Периханян А. Г, 47В
Пероз 407, 416
Заказ 3970
577


Петровский Ф. А 17
Пиготт С. 114
Пигулевская Н. В. 32, 413
Платон 170
Плиний 17, 280, 282, 310
Плиний Младший 475
Плутарх 14, 10, 17, 244, 272, 469
Полибий 17. 1’8, 300, 310, 311
Прлиэн 1*9*8, 200
Поляков А. С. 561
Помпелли 28, 101, 215
Посейдон 336
Прашек 487
Приск 410
Прокопий Кесарийский 21, 417, 41®
Птолемей 15, 158, 159, 244, 245, 324
Птолемей Клавдий 19, 255
Птолемей III 296, 297
Пугачей ков а Г. А. 428'
Пьетро делла Валле 12
Ранов В. А. 41, 501
Раск Р. 433
Раулинсон 13, 433
Рахш 457
Рашну 177
Регул Марк Атилий 290, 294
Родогуна 338
Розенберг Ф. А. 453
Роксана 268—270
Ром (Рим) 371
Ростовцев М. И. 30, 273, 288
Рубен В. 466
Рустам 456, 457
Руф Квинт Курций 15. 16. 214
Саалиби 171
Сакесфар 200
ас-Самани 446
Саманиды 439
Саммурамат 15'5
Санабар 366
Саргон II 155
Сасан (род) 366
Сасаниды 21, 175, 233, 367, 369, 401—406, 408, 409, 411, 412
Сатибарзан 240, 241
Саушйант 183
Саффариды 439
Сварог 162
Селевк 276, 277, 279, 280, 282, 284, 285—287, 291—293, 297—299, 533 535
Селевк’ I 277^279, 283, 285— 287
Селевк II 293, 294, 297—300
Селевкиды 17, 30, 33, 279, 283, 286, 288, 289, 298—306, 438
Селевк Каллиник 290
Селевк И Каллин.ик 292
Селевк. Никатор 290
Семирамида 154, 155
де Сен-Мартин Вивьен 416, 536
Септимий Север 366
Серапис (божество) 372
Силен 428
Синатрук 362
Синкел 290, 291
Сирак 200
Сириус 178
Сиромитр 518
Сисамн 200
Сисим-итр 269
Сиявуш (бог) 389<
Скандагупта 551, 553
Скунха 198
С-мердис 189
Соболевский С. И. 17
Соколов Ф. Ф. 286
Сон Юн 417, 551
Сорокин С. С. 'Г12, 339, 392
Спазга 480
Спаргашис 194
Спитама (род) 143
Спитамен 29, 31, 241', 244, 245,
247, 249, 252, 259, 260, 261,
264, 266, 267, 271, 274, 278,
310, 524, 567
Спэнта Армати (божество) 172,
173, 178, 506
Срауш[а] (божество) 177, 180
Стариков А. А. 486
Стасандр 274, 532
Стасанор 27’5, 276, 288, 532
Стейн А. 214, 440, 455, 474
Страбон 14, 16, >17, 18, 19. 244, 251. 254, 270, 272, 282, 290, 291, 293—2915, 304, 306, 309— 311. 315, 318, 344, 484
Стр и ан гей 158
Струве В. В. 32, 465, 466, 481, 510, 526
Сума 362
Сурен 363, 469
Сюань-Пзаи 374, 418, 429, 446, 450 556
Сыма Цянь 19, 20, 350, 351
Сэ 357
Таалиби 404
Табаои 21, 22, 171, 404, 406, 407, 408, 410, 419. 565
Тазма Урупи 183
Тазмурас 183
578


Таниоксарес (Танюоксаркес) 189
Таиса р J>7&
Тарн В. В. 26, 29, 30, 239, 241, 244, 257, 259, 272, 273, 278, 280, 282, 303, 307, 315, 488,501?
Тархун 4'711
Тиберий 655
Тиглатпаласар III 155, 156
Тигран И 362
Тим а ген 16
Тир (Меркурий) 181'
Тиридат 294, 296, 293—<300, 365, 445
Тирадат I 298
Тиштрья 178, .131», 234
Тоба Вей 4017
Толстов С. П. 28, 32, >106. 108, 130, 152, 4114, 4121, 441
Том я с Ф В 4419
Томашек в’ 31, 245, 255, 266,270
Томирис 193, 1194, 200
Трайтауна 443, .183
Траян 366
Тревер К. В. 29, 32, 244, 245, 308, 31*5, 329, 334, 449
Трог Помпей >14, 16—19, 154, 158, 244, 277, 290, 293, 305, 309, 344, 347, 469, 484
Тураев Б. А. 31
Тюхе (богиня) 3128
Тюхе-Хванинде (богиня) 329
Уайтхед 4419
Уди 19
Умняков И. 542
Урбубихмшт ^божество) 173
Ухшйат-нэмах 1*83
Ухшйат-эрэта 1183
Ушахина (божество) 140
Фань-Ху а 19
Фарасман (царь) 153, 263, 518
Фарнак 201’
Фарнух 259
Фатуфарн 451; 452
Феофан 21
Ферекл 291>, 295
Феридун 143, 483
Филлгпп 275
Фирдоуси 22, 182, 406, 409
Фотий 14
Фраат И 344, 362
Фраат III 362
Фраат IV 364, 365
Фраат V 365
Фравартиш 197, 209, 517
Фра да 196, .1917, 209, 516, 518
Фразен 445
Фрафт 19*7
Фратоферн 238. 24:1, 275
Фрей май А. А. 451’, 452
Фут Б. 491
Хайдар 409
Халун Г. 31
Хансен О. 449
Харватат (божество) 472, 173
Х-арес 171», 172
Харес Митиленсюий 171'
Хаума 1113
Хаушйанха .183
Хванинда (божество) 378
Хвови 4 43
Хеннилг В. Б. 28, 151», 405, 448, 450, 454, '456, 509, 510, 510, 562, 563
Херцфельд Э. 26, 28, 148, 449, 453, 311, 520, 522
Хоренский Моисей 21', 29*1, 367
Хой-Чао 431
Хфиен 269, '3111
Хормиэд 368
Хормизд II 369
Хосрой I 367
Хоеров I Ануширван 472
Храту (божество) 179
Хувишка 19, 359, 366, 372, 449, 559
Хурдад (божество) 173
Хусрава Кави 1147
Хушанг <162, И83
Хшатра Варья (божество) 172, 173
Хшатрнту II 197
Хшаярша (др. -перс.) 201
Хэд Б. 244
Цидоло 405
Чайлд Г. 502, 503
Чамаспа 140
Чжан-Цянь 19, 316, 3411-4343, 347, 348, 350, 352, 541»
Чжичжн 348, 542
Чжоу (эпоха) 467
Чжун 358
Чейлытко В. Pl 452
Че Лин 350
Чень Пань 359
Чернковер В. 2!57, 282
Черников С. С. 124
Чол 410
Шапур I 20» 475, 361, 367. 368. 403
Шаггур II 369, 404, 405. 409. 560
579


Шапур IИ 405
Шарапов Я- 4
Шахреэар 173
Шварц Ф. 29, 244, 246, 247, 272,
524, 530
Шива 374, 378, 423
Ширак 200, 454
Шишкин В. А. 24, 1|25
Шлегель А. В. 130
Шпигель Ф. -ИЗО
Эвмен 275
Энгельс Ф. 37<—39, 50, 70, 95,’98,
106, 239
Эратосфен 16
Эсхил 209
Эфталаи 4’20
Юнкер 449
Юпитер ГЭ1
Юсти Ф. 255
Юстин (Марк Юниан) 16, 17. 19’ 154, 1&6, 272, 291<—293>, 297 .299, 341, '344, 469, 4=70, 484, 529, 586
Ядринцев Н. Ml 457
Я'н-ьгаочжень 3*56, 546
Якоби 14
Якубовский А. Ю. 24


УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Абаршахр 404
Абиссиния 200
Адрапса (Драпсака) 317
Азербайджан 409'
Азия 38, 46, 49, 61, 78, 171, 206, 228, 275, 292, 341', 364, 398, 418'
Айнинский р-н 451
Айртам 23
Акес ’(река) 152
Ак-Су 75, 221, 392
Ак-Т.анга (стоянка) 88, 120, -121, 424
Ак-Танга (ущелье) 167
Ак-тепе -101, '424
Ала,бука (река) 221
Алай 215, 223
Алайская долина 88
Алайский хребет 49
Ал екс ан дровсюий форт 39
Александрия в Арахосии 532
Александрия-Балх 343, 532
Александрия -в Маргиане 273,283
Александрия Марги анская 282, 318
Александрия на Оксе 273, 279
Александрия Оксианская 280
Александрия на Танаисе 272
Александрия Каписа 322
Александрия Эсхата 256, 257, 259, 273, 279, 282, 283
Аличурская долина 75, 77
Алмалык 95
Алтай 69, 78, 316, 316
Альпы 42
Аман-Кутан 41, 55, 56, 66, 493
Амвросиевна1 62
Амида 405, 409, 415
Аму-Дарья. 25, 27, 49, 83, 148, •151, 153, 183, 192, 200, 21U,
212, 216, 241, 242, 245, 300,
304, 618, 320, 342, 375, 378,
406, 409, 4114. 446, 509, 513
Амуль 403
Анау 165, 4917
Ангорский р-айон 370
Андижанская область 220
Андронове 4917
Антиохия 271, 279, 280. 282, 288, 310, 313, 318
Антиохия Тармата 279, 280
Анчан ! (Аншан) 189
Аньси 343, 346, 352, 355
Аорн 241», 317, 524
А'паортена (Апавартикена) 300
Араке 193, Ь94
Аракчин (кишлак) 112
Аральское море '148, 198
Арахосия 152, 157, 182, 237, 240,
ЗОЭ, 317, 355
Аравали-тепе 165
Аравалитепинский оазис 165 Арея 152, 153. П57, .158, 201, 206, 238, 240, 241, 275, 293, 302,396
Арей (река) 309
Армения 197, 206, 354, 363, 365, 367, 410, 473
Арпа (долина) 121
Артакоана 240
Артемита -17
Арук-тау 396
Арьянэм Вайчах 1151', 153, 171,180
Арьеж 79
Аррухадж 407 Ассирия 154, 155, -156, 1'60, 206, 470, 476, 510
Астрабад 300
Атрек 149
Аул-тепе 424
Афганистан 9, 18, 19, 31, 67, 97, 182, 238, 306, 321-, 322, 328, 356, 362, 368, 374, 383, 408,460
Афинское государство 208
Афины 14, 467, 468, 567 Афрасиаб 205, 206, 209, 307, 312, 363, '378, 414, 421
581


Африка 115, 45, 45, 52, 69, 74, 206 А-фу-тай-хань 403
Ахал (оазис) 165
Ахарун 270
Ахеменидское государство (держава, империя, царство) 13, 14, 28, 33, 189, 190, 192, 194. 195, 201—203,206,209,211, 213, 214, 219, 225, 230, 234, 236, 238, 245, 252, 247, 434; 438, 4’68, 477
Ашта (район) 427
Ашхабад 615, 81, 101, 300, 325, 357, 443, 497
Бабатаг 80, 396
Баглан 448
Багир 300, 325
Бадахшан 156, 270, 271, 272, 407, 416, 418
Бадеу (горный Бадахшан) 422 Бадиян 407
Базар-кала 1166, 370
Байрам-Али 162, 313
Байсун 53
Байсун-та у 88
Байсунокая долина 266
Бакирган (река) 48
Бакирган-сай 48
Бактриана 270, 403. 450
Бактрийская сатрапия 206, 237
Бактрия 8, 13, 17, 19, 27, 33, 92, 100, 153, 155—157, 150, 170,
171, 1’82, 189^-192, 196, 201,
203, 206-4214, 213, 214, 219,
221, 225, 237, 238, 240, 241,
247,252,259, 261, 262, 264«, 267, 271, 272, 275, 277, 284—287, 289, 291—295, 302, 303, 305— 9111, 312, 315—317, 322, 324,
332, 337, 341, 344—346, 348,
350, 352, 355, 356, 368, 377,
399, 403, 404—406, 420, 423,
432, 438, 439, 445, 440. 450, 460, 461, 468, 476, 509, 510, 515, 516, 567
Бактры 25, 154, 156, ’157, 159, 214, 215, 242, 247, 264, 271, 301, 316, 317, 449
Б а ла лык-теп е 426, 428
Бала-Хисар 214, ЭЮ
Балх 171, 215, 369, 403—407, 409—411, 423, 449, 457, 565
Балхан 4'11
Бальджуан (река) 270
Бамиан 403, 446, 450
Барка 206, 469
Б ар актам (замок) 427
Б ах ди (Бахли) 470. 182
Б его в ат 370, 37 Ь, 391
Беграм 322, 324, 328, 329, 332, 378, 420
Белуджистан 128, 158
Беотия 567
Беркут-калинский оазис 465
Берлин 449
Бирма 64
Биттик-Чашма (колодец) 80
Бишкентская долина 396
Ближний Восток 40, 41, 52, 61, 68, 72, 156, 160, 210, 361, 364, 3719, 434, 477, 491
Бодочана 272
Боз-Су 96
Боло (Балх) 403, 405
Большой Ферганский канал 24,391
Бубацена 271, 272
Букан-Тау 95
Буст 407
Бухара 67, 1:10, 141, 361, 360, 407, 423, 464, 458, 461, 462, 565
Бухарский оазис 95, 110, 121, 124, 386, 392, 395, 396, 402, 421, 424, 428, 454
Вавилон 153, 156, 189, 190, 201, 210, 213, 23Қ 276, 277, 514, 515, 517, 618
Вавилония 206, 210, 281, 277
Вайкэрэта 162
Валаам 411
Варахш 421‘, 428
Варзоб 84
Варзобский «район 142
Варна 182
Вахан 463
Вахенский район 437
Вахш (река) 41, 48, 60, 67, 72, 8'4. 86, 130, 270, 271', 31 li, 312, 815, 321, 375, 378
Вахшская долина 41, 44, 312, 321, 449
Вашгирд 446
Великая Армения 362
Венгрия 114
Верхний Зеравшан 369, 463
Византия 401!, 402, 409-—411
В и фин и я 298
Вишпаузатшп 497
Волга 518
Ворукаша (озеро) 140, 178, 182
Восточная Азия 39
Восточная Бухара 270
Восточная Европа 50, 128, 228, 395, 466 •
Восточная Сибирь 78
582


Восточная Фергана 221
Восточное Средиземноморье 362, 364, 371
Восточный Иран 169, *143, 1'49, 150, 151, 16*2, 153, 155, 159, 234, 235, 273
Восточный Памир 25, 42, 64, 69, 74, 75, 79, 123, 160, 167, 215, 221, 222, 247, 340
Восточный Туркестан 20, 1'23, 127, 128, 342, 345, 348, 350, 351,
364, 357, 358, 359, 371, 374,
336, 408, 414, 416, 418, 432, 433, 438, 445, 449, 455—457, 459,
461, 462, 471', 474, 551, 553.
560, 561
Га база 270, 271
Гавгамелы 236, 237, 240, 259
Гаву 182
Газа (поселение) 2'53. 254
Газни 355
Галлия 372
Ганг 322, 357
Гандар-а 457, 159
Гандхара 406, 55Қ 552
Ганьсу 91, 92, 332, 350
Гаофу (Кабул) 355
Гарджистан 406
Га’рдез 328
Гедросия 240
Гекатомпил 300
Геок-теле 105
Герат 148, 153, 182, 201, 240
Герируд 152, 238, 300, 311'
Германия 45
Гн 348
Гибинь 342, 355, 541
Гибралтар 52
Гималаи 42
Гммотало 4118, 554
Гиндукуш 308, 357
Гиндукушские горы 241
Гиркания 13, 152, 156, 155, *158, 159, 169—191, <193, 197, 238, 296. '297, 300, 365, 366, 404, 406, 409
Гирканокое царство 291
Гиссар 86, 115, 312, 321,. 502
Гиссарская долина 41, 44, 69, 84, 356, 378, 379
Гиссарский хребет 317
Горго 414'
Горно-Бадахшанская автономная область 437
Греко-Б актрийское государство
(царство) 18, <19, 25, 27, 30, 274, 299. 600—312, 315-317,
320—322, 332, 337, 340, 341, 345, 362, 374, 438
Греко ^Бактрия 8, 18,. 26, 28, 30, 32, 33, 1300, 301, 303—306, 314, 314, 316, 317, 321', 329
Греко-Индийское государство 291
Греция 14, 17,443,208, 236, 379, 468
Гуджарат 1715, 432
Гуйгиуя 3'36
Гуни-Яб (канал) 165
Гурган -11812
Гюйшуань 3'44
Гяур-кала (городище) 213—216, 313, 318, 452
Да ас (долина) 198
Давань 350, 351, 402, 407
Дигана-Кии к 357
Дальверзинский канал 123
Дальверзинакое селище 167
Дальний Восток 29, 1'60
Дангара 89
Дангаринский район 72
Дангаринская долина 41
Дара. 300
Дарданеллы 2'08 <.-
Да-рмамитра 318 ,
Даршай (урочище) 437
Датья 151
Дахистан 1166
Да хон (кишлак) Г19
Дахя 341’—344, '347, 352
Дашти-джум 449
Двуречье 97
Деметриад 317
Деметрия 317, 318
Деметрия в Арахосии 317
Деметрия в Синде 317
Деметрия в Согдиане 317
Демавенд (гора) 183
Деште-Кевир 432
Джалалабад 64
Джанбаскалинская возвышенность 166
Дж ан б ас-кал а (стоянка) 88, 327
Джанбаскалинский канал 211
Джартыгумбаз 78
Джебел (пещера) 71, 72, 83
Джейтун (поселение) 71, 81
Д же лам 322
Джергетал (река) 221
Джи за к 251
Джилан-тау 89
Джиликульскюе плато 6Q
Диньгильдже 216, 217
Дон 251
Црангиана 152, 158, 240* 275, 303
Драпсака (Адраяса) 241. 317
583


Друай 4Й6
Дуньхуан 350, 456, 471
Душанбе '57, <84, 356, 371, .378, 380, 381, 4*49
Душанбиика 380 4
Е-вкр-атидея 317 л
Европа 6, 12, 28, 38, 44, 46, 49, 50, 61, 64, '67, <68, 71, 74, 81, 206, 418
Европейская часть -СССР 44 Евтидемия '324
Евфрат 362, 364, 402
Египет 53, 60, 108, 156, 160, 195, 201, 206, 208, 213, 231, 286, 297, 301, 302, 464, 468
Ельней-тепе 149, 197, 216 Ептакаган 410
Ер-Курган1 420
Желтая 1(река) 91
Заамин 255
Забу л и ст ан 407
Загр 1155
Зака»вказье 39, 160, 362, 401, 402, 410, 435
Заман-Б-аба (озеро) 140, 112
Западная Европа 78, 96
Западная Туркмения 49
Западная Фергана 252
Западное Припамирье 272
Западный Афганистан 355
Западный Иран 129, 131, 149, 232, 233, 235, 468, 469
Западный Казахстан 39*5
Западный Памир 223, 228, 321
Западный Туркестан 31
Зар-тепе 370, 420
Зариаоп-а 262, 264, 317
Зауралье 37'2
Заутолош-сай 53
Захматабадский район 451
Зеравшан 1'10, 122, 228, 260, 262, 309, 315, 341, 3161, 402, 423, 424, 451, 458, 461', 507
Зеравш-анская долина 122
Зи яд дин (95
Изаткули (поселение) 106, 1*66
Инд 190, 322, 407, 431
Индийский океан 190, 372, 379
Индия 9, 118, 19, 22, 26, 30, 45, 48. 49. 67, 81, 97, 110, 1'23, 129, 130. 131, 154, 160, 1'69, 175, 214, 223, 244, 283—286, 301,
302, 304?—307, 316, 322, 324,
339, 356, 368, 372, 374, 378,
383, 406, 418, 432, '433, 438,
466, 470, 48Й, 491, 504
Индостан 61, 1^8
Йорм 114
Ипс 277
Ирак 61, 97
Иран 9, 14, 21, 27*—29, 32, 34 60, 61, 69, 70, 72, 105, 110, 112, 123, .128, 129, 131-, 155, 1(69, 173, 175. 1'90, 1195, 238, 248, 273,
К 279, 300, 322, 362, 363, 367,
/А 368, 372, 401—405, 406-413,
431, 432, 435, 438, 439 445,
461, 466, 470, 476
Иранское нагорье 371
Иски-Ангар (овраг) 307, 308!
Испания '14, 63, 477'
Истахра 1'74
Иссык-куль 19, 3’15, 346
Исфана-сай ЗГ4
Исфаринский район 340, 392
Иштихан 402
Ишкат 148
/ Ишкаши'м 463
Каахка 102, 300, 321
Кабудан 402
Кабул 27«, 307, 322, 369, 372. 405. 449
Кабулистая 407
Кавказ 8, 40, 42, 61, 63, 67, 69, 1'31, 159, 367, 402, 410
Казахстан 8, 4'2, 45, 52, 64. 69, 97, 110, 116, 122, 123, 225
Кайрагач 48
Кайлю (ж.-д. станция) 71
Кайрак-Кумы 57, 58, 60, 95, 96, 115, 116, 118, <1!19, 121, 127, 167
Калан Захаки-Морон (цитадель) 4'26
Калаи-'Мир (городище) 217, 314, 319, 328, 331, 370
Калалы-гыр 328, 371
Кала’ат Джар-мо (поселение) 88
Калькутта 449
Камыиькурганская долина 116
Канга-кала 414
Кангюй 34'1, 348—350, 352, 358, 361, 407, 408
Кандагар 4138, 4418
Канибадам 44
Кансавья (оз.) 183
Каписа 32-2, 356, 372, 4'20
Каппадокия 298
Капчигай 56
Карабалгасун 457
Кара-Бура 60, 61, 66
Каре-Дарья 219
Кара-Камар (гр-от) 67, 495
584


КарачКумы 83, 308
Кара-Мазарские горы 118
Караманда (станция) 69
Ка р a-Tay 48
Кар-атаг 357
Каратегин >270, 272
-Кара-тепе 103, '370, 378, 382
Кара-тумшук (стоянка) 75
Караш ар 407, 551
Каргалык 407 \
Кармел (гор.а) 60, 70
Карнаб 95
Ка-ра-Тенгир 49
Карп-аты 42
Карши 245, 313
Каршинский оазис 26, 3114, 402, 420, 421, 4123—426
Каршинский район 424
Карры 363, 364
Касаи 361
Каспийские ворота 172, 237, 300
Каспий 159', 402, 4'10
Каспийское море 49, 283, 405, 461
Катта-Курган 361
Каунчи-тепе 24
К а фирн иган (река) 396
Кафирниган 72, 84, 21'г, 217, 270, 312, 313, 328, 371, 420, 446, 449
Кафирниганская долина 44
Кафирниганский оазис 3112
Каш 364
Кашгар 358, 359, 361, 407
Кашка-Дарья 245, 266, 314, 357, 361, 369, 402. 423, 424, 426
Кашмир 355, 407, 457
Кей-Кобадтшах (городище) 320, 322, 370, 420, 449
Келиф 242, 244
Кельтеминар 4124
Кенимехская степь ПО
Керки-де--бет С ел ох 410
Керки 214
Корчево (деревня) 453
Кеш 361, 402, 407
Қеш-Шахрисябз 245, 348
Кидар-а 415
Киев 62
Киэил-Кала (поселок) 48, 67
Кизил-тепа 4J22, 427
Кипр 275
Киргизская ССР 96, 220, 434
Кирена 206
Кирилловская стоянка 54
Кирополь 11911, 215, 247, 249, 253- 2'55. 257, 521, 529
Кира 498, 251, 255
Кирэсхата 251, 529
Китаб 387
Китай 19, 20, 45, G4, 78, 81, 91, 169. 218, '315, :И6, 322, 348,
350, 357- 3519, 36Н, 37Т, 372,
374, 31941 407, 421, 422, 458,
106, W. 170, 171, 4'73, 476,477
Книд 1<4
Кобадпап 2 63 . 216, 223, 227, 270, 271, 34 2, 328. 356, 421, 425,428
К-об ади а покос бокстно 22, 315
Кой-К рыл ган-к а ла 3’27. 340, 4'37, 441'
Кой-крылганкалнпсклй канал 211
Коканд 255
Кокуйбель-Су (река) 75, 501 Комсомольское озеро 40, 65 Қопет-Даг 97, 105, 130, 216, 397 Красноводск 49, 65
Красноводский полуостров 8'3
Кро-Маньон (пещера) 63
Крым 52, 63, 69
Ксениина 266
Ктесифон 365, 366
Куба-Сенгир' (мыс) 71
Кувадиан 446
Куй-Бульён (кишлак) 41, 72, 86, 891—91
Куляб 4'5, 57, 69, 90, 270, 356
Кулябский район 272, 449
Кум-тепа 370
Кунгур 453
Кундуз (река) 27, 414*8
Кунчи 1(кишла:к) '86
Куня-Уаз 370, 414
Курак 255
Кураминский хребет 340
Курган-тепе 426
Курган-Тюбинский район ИЗ
Куртеке-сай 78, 501
Курукада (Куркат) 255, 528
Курушата 215
Кухистан 36(2
Кухна-кала (городище) 321, 322, '324., 370, 449
Куча 407
Куч<ар 358
Кушан 344, 361, 3197
Кушания 348, 361
Кушанское государство (держава, империя, царство) 8, 18— 20. 27, '341, 347, 354, 355 357, 361, 362, 365^'369, 37'2, 373, 375, 377, 378, 381, 394, 397, 40L 403, 406. 421
Кушаны 368
Кушмейхан 409
Кштут 451
Кызыл-Рабат 221
585:


Кызыл-кыр 386
Қызыларт (перевал) 75
Кюзели-гыр 213, 216, 316
Ладак 74, 366, 467
Ланьчжоу 91
Ланьши 341, 344, 347, 405, 407
Лена (река) 80
Ленинабад 253, 257, 258, 318
Ленинабадская область 167, 427 Ливия 206
Лидия 157, 1190, 191, 208, 210,515 Ло на (По-ло-на) 402
Лондон 215, 223, 449
Лоу-лань 446, 449
Пучоб 84
Лялязар 519
Маверранахр 438, 439, 461
Мадау-тепе (поселение) 106, 166 Майкопский курган 114 Македония 364
Малая Азия 74, 191, 277, 2'86, 296, 298, 362
Малый Тибет 75, 356
Малан 91
Мангышлак 39, 83
Мараканда (Самарканд) 214, 247, 249, 250, 259—261, 263, 266, 267, 313, 318
•Маргиана 8, '16, 149, 163, 157, 159, 165, 191, 195, 196. 203,208, 21-2—216, 219, 221, 270, 273, 280, 293, 302, 303, 306, 308, 310, 312, 313, 317, 366, 404, 4312, 4713, 4174, 507, 510, 516,518, 5130
Марги ан -Дарья 424
Маргуш 196
Маркан-Су (река) 715
Мару .(Мерв) 182
М-арыйская область 8
Матхур 356
Матча 309
Махан-Дарья ПО, 121
Мега л оно ль 17
Мельникове (станция) 72 Мемфис 208
Мерв 1182, 215, 216, 3612, 363, 370, 397, '398, 404, 409, 429, 4153, 458
Мервокий оазис 1*48, 153, 159, 216, 397
Месопотамия 70, 163, 279, 362, 363, 366, 464, 468
Мешхед 270
Мешхеди-Мисриаиская долина 106
Мидийское царство ’189, 230, 233
586
Мидия 150, 154—156, 158, 159, .190, 197, 208, 2019, 23'1, 237, 300, 305, 356, 400, 467, 507
Милет 242, 248, 279
Мими 402, 424
Мир-Заках (местечко) 328
Мисрианская равнина 165, 166
Митанни 1'29, 130
Митр и датокер т 326
Монголия 69, 78, 374, 458
Моу-чжи- 403
Мохен джо - Д а р о 114
Муг (гора) 4'37, 451, 454, 461, '471, 472, 516, 560, 562
Мунчак-тепе (городище) 370, 371, 391, 424,426—4128,454,521
Мургаб 25, <75, 78, 157, 162, 165, 212, 312, 313, 501
Мурга-бский оазис 105, 216
Мухаммед-Башар 72
Навгилем 340
Накши-Рустем 435, 518
Намазга-тепе Ю1’—>103, 105
Наманганский уезд 112
Нар$аде 357
Нарын (город) 47
Нарын (река) 219>, 221
Нау 256
Науката 41, 57
Наукатское месторождение 95
Наутака 245, 250, 264, 268, 269
Нахшеб 1266, 402
Несеф 407
Ний а 474, 475
Нил 70
Нио (пещера) 79
Ниса 182, 300, 325, 338, 398, 399, 409, 437, 441, 4'44, 445,
Нисайа 182
Новая Ниса 325, 443
Ноше-бо-ло 402
Нуратинские горы 266
Ню-ми 402
Оке 244, 242, 273
Оксфорд 449
Он-Арча (река) 47, 48’
Орджоникидзеабад 86
Ор дос 69
Ор хон (река) 457
Оха (река) 294
Ош 221, 256
Ошская область 220
Ош-хона (стоянка) 75—77
Пайкули 20
Пакистан 9, 48, 322


Палестина 40, 60, 61, 67, 70, 129, ТЗО, 1*60, 206, 231
Пальмира 369
Памир (горы) 78, 79, 121, 168, 223, 228, 358
Памир (река) 221, 495
Памиро-Алай 24, 221
Памирский -каньон 321
Парейт-а'кена 270, 271
Париж 456
Паропамис 148
Паропамисады 303
Парс 194, 366, 4’34
Парут 1481
Парфия 13, 17—19, 30, 33, 149, 152, 153, 167—159, 190, ’191,
196, 197, 201, 203, 206, 216,
219, 221, 2381, 275, 276, 287,
290—292, 294-^300, 302, 307,
308, 324, 329, 346, 348, 352,
356, 361, 362, 364^399, 461, 469, 470, 473, 475, 489, 509-
Парфянское государство (держава, царство) 8, 2-74, 295,297, 298, 300, 308, 336, 364—064, 366, 397, 398, 461, 477
Пасаргады 237
Патжитан 45
Патиграбан 197
Пашкабур 361
Пекин 45, 491
Пенджикент 96, 357, 369, 438, 451—454, 563
Пенджикентский район 142, 357, 369
Пергам 298
Передняя Азия 63, 69, 74, 811, 91, ГЗО, 131, 156, 1'89, 401; 402
Пермская обл. 453, 454-
Персеполь 13, 28, 200, 201, 208, 237, 247, 506
Пероида 195, 208, 231, 366
Персия 1-55, 172, 195, 460 Петербург 20 Пешавар 357, 361, 374, 378, 449 Пиери я 296
Поволжье 8, 97, 140, 114, L16, 497
Политимет (Зеравшан) 260 По-ло-на 402
Польша 38
Помпеи 372 Понт 297 Предкавказье 160 Приаралье 40, 83, 406, 414, 427 Прикамье 372
Прикаспий 21, 72, 83, 208, 379, 401, 407, 410
Приуралье 8, 40, 11'6, 549
JIрифгмгли|»г 391)
I Ipii'irpiifbMopbr 379, 467, 497
I I'lKUK’TiipcK :.‘61
Иуду (Арах(н'пя) 355
Пули-И лии пп 271
Пурушаиуры 374
Путика (морг) 181
Пяндж КИ), 312, 315, 356, 357, 463
Равалпинди- 322
Рага 171, К82, 23-3, 2'37
Ратм 32'1
Рей 171. 182, 233
Рим 21, 361, 362-069, 372, 403, 405, 467
Римская республика 364
Римская империя 7, 19, 372, 303
Россия 4, 39, 433
Рушан 463
Сагала 324, 325
Саймалы-Таш 122, 228
Сака (область) 159
Сакаетан 362, 404
Саламин 209
Самарканд 23, 40, 05, 65, 122, 214, 215, 217, 313, 357, 369. 370, 402, 407, 421, 4151, 452, 456, 458, 461, 520
Самаркандская область 120
Самгарская долм-н-а 116
Сангвор (кишлак) 112
Сарды 200
Сасанидск-ое государство (держава) 235, 354, 432
Саттагидня 1!59
Северная Африка 61
Северная Бактрия 26, 149, 211, 215, 274, 321, 3123, 346
-Северная Европа .160
Северная Индия 25, 42, 64, 190, 307, 332, 305, 368, 381, 406, 408
Северная Киргизия 8, 228
Северная Месопотамия 129, 130
Северная Монголия 407:
Северное Притяныианье 342
Северное Причерноморье 8, 219, 225, 372, 399
Северный Афганистан 14, 144, 304. 403, 448
Северный Иран 104
Северный Кавказ 143, 144
Северный Китай 48, 414
Северный Тохаристан 378, 381
Северный Узбекистан 8
587


Северо-Восточная Азия 462
Северо-Восточная Индия 78, 306
Северо-Восточное Приаралье 427
Северо-Восточный Иран 190
Северо-Западная Индия 2*85, 405, 4'35
Сеистан 152, 3162
Селевкидское государство (царство) 30, 278, 283, 284, 286, 287, 2819, 294, 469
Селевкия 279, 296
Семиречье 120, 124, 222, 228 , 372, 422'
Серика 159
Сеет 208
Сааб (арык) 3'13, 314
Сибирско-Монгольская область 64
Сибирь 8, 61, 64, 69, 77, 78, ПИ, 8U6
Си-вань-цзинь 402, 403, 421
Сиваликские холмы 42, 44
С и к а н 74
Синд 317, 408
Сирийское царство 294, 295
Сирия 61, Г29, 130, 206, 277, 288, 362, 363
Систан 4'39
Сицилия 17
Скандинавия 372
Скифия 266
Соан (река) 48
Советский Союз (СССР) 3, 39, 40, 42, 44, 49, 64, 96, 1111, 196, 4153
Согдиана 13
, ЗИ,
1'52,
158,
215,
238,
206,
259,
260,
261-
-264,
266,
267,
269,
2712,
275,
276,
293,
308—610,
313,
ЗГ4,
317,
318,
403,
404,
432,
460,
509,
530
2огд 26, 33, 92, 100, 146. 1'57,
182,
И91,
198,
201,
203,
206,
208,
1209,
213—215,
217,
221,
245,
250,
259,
287,
302,
308,
306,
308,
31(3,
3'17,
34'1,
348,
349,
352,
.361,
385—390,
399,
403
406,
408,
420,
422,
423,
425,
426,
428,
4Й9,
43’4,
451,
453,
4541,
458,
472,
506
Согдийская Гава 148
Согдийская область 245
Согд-Мар-аканда 313
Спарта 466
Средиземноморье 14, 55, 63, 91, 341-, 364
Средиземное море 190
Средний Восток 368, 477
588
Средний Узбой 414
Средняя Сыр-Дарья 348
Старая Ниса 325, 326, 398, 443, 474
Старый Кишман 208
Старый Мерв (городище) 313, '318, 452
Старый Серахс 208
Суда 403, 549, 554
Сузы 157, 208, 237, 278
Суйдушана. 549
Султан-Умздаг 107
Сумбар 149
Супе-Тау (хребет) 44, 57, 72
Сурхан 270, 305
Сурхандарьинская обл. 53, 1'15, il22, 370
Сурхандарьинский оазис 420, 423, 426, 427
Сурхандарьинский район 424
Сурхан-Дарья ЗГ1, 312, 317, 424, 426 ч
Сурхоб 270
Сурх-Когал (урочище) 19, 446, 448
Сусе 348
Суси я 240
Сыр-Дарья 41, 57, 72, 92, 115, 1*48, 200, 237, 251, 252, 256, 259, 262, 345, 391, 403, 425. 454, 513
Табаристан 409
Тавр 2'98
Тазабагьяб 424
Такжасила 322
Таксила 322, 324, 334
Талакан 407
Тали-Барзу (поселение) ЭГЗ, 385, 386, 421, 427, 428, '545, 562
Танаис 172, 237, 251, 252, 256, 262, 272
Танга -Тов-ри 90
Тарим (река) 359, 432
Тахирбай Г65
Тахт а-Карачи (перевал) 55, 247
Ташауз 216
Ташкент 56, 64, 348, 357, 451, 453
Ташкентский оазис 95, 120, 121, 122, 403
Таш-Курган 67, 241, 407
Тегеран 449
Теджен 152, 216, 293, 300, 509
Телла 4119
Тепа-Гмссар (захоронение) 105
Тепеи-Газийон 84, 86
Термез 23, 242, 280, 305, 3’17. 318,


3196, 369, 370, 377, 3:78, 382, ЯЛЯ 490 4'47
Тешик-Tain 24, 40, 53, 54, 55, 56, 60, 61
Тибет 4i2, 78, 374, 414, 457
Тигр 272, 279, 296, 402, 51'3
Топрак-кала 370, 389, 428, 441
Тох<аристан 377, 373, 381—389, 397, 403, 406- 408, 420, 422, 425, 427-429, 446, 449
Тулхар 396
Туп-хона 115, 378, 403. 429
Туран 28
Туркестан 445, 474
Туркменская ССР (Туркмения) 8, 22, 25, 32, 40, 41, 49, 56, 64, 71. 81, 90, 101, 123, 149, 428, 434
Турткуль 217'
Турфан 358, 415
Турфанский оазис 449
Туткаул (селение) 57, 86
Тухоло (Ту-хо-ло) 403, 423, 446
Тяньчоку 356
Тянь-Шань 88, 222
Узбекская ССР (Узбекистан) 8/ 14, 24, 27, 56, 80, 94, 100, 115, 122, 220, 238, 356, 434, 449
Узбой 71, 83, 106
Узген 220, 221, 256, 328, 352
Уй-Су (река) 75
Украина 62
Урал 453
Урарту 160
Ура-Тюбе 56, 88, 255, 256
Ура-Тюбинский район 167
Ургенч 348
Урузган 446, 448
Уструшана 251, 25'3, 259, 264, 314, 391; 392, 402, 421, 424, 427,429, 439, 527, 528
Файзабад 446
Фань-ян 403
Фергана 19, 24, 49, '56, 95, 96, 100, 112, 122, 123, 128, 167, 203,
215, 219—223, 228, 302, 316,
329, 332, 340, 348, 350—Э52,
369, 385, 392, 394, 395, 396, 402, 403, 407, 424, 430, 451,
460, 462
Ферганская долина 27, 44, 64,115, 119, 124, 219, 250,328,339,361
Ферганская обл. 220
Ферганский хребет 121, 229
Фермопилы 209
Филиппы 364
Финикия 231, 296
Франция 57. 63, 79
Фригия 277
Фуму 348
Хайрабад 451
Хай р аба д-тепе 370, 420, 427
Хак 112
Хайтумант 182
Хамадан 113
Ханакинка 84
Ханнигальбат 129
Ха пт а Хэнду 182
Хара (гора) 148
Хара Бэрэз-ати 181
Харайва 182
Харахвати 182
Харбурз 181
Харга (оазис) 53, 60 Харран 419, 438, 439 Хаус-тепе 424 , 426 Хванирата 182 Хеттское царство 160 Хивинское ханство 476 Хильменд 182
Хнанта 182
Ходжент 255—257, 318
Ходжентский коридор 115
Ходжигор 41, 56, 67, 60
Ходжа Гульсуар 382
Ходокикент 56
Ходжи-Ягон 57, 1119
Хонако (река) 312
Хорасан <130, 368, 410, 439, 440, 461
Хорезм 8, 16, 24—26, 33, 95, 97, 100, 10i6l—108, 110, 112, 130, 148, 1*49, 151, 152, 157, 159, 166, 167, 171, 189, 100, 192, 198, 201, 203, 206, 208, 210, 211,213, 215, 216, 217, 219,221, 263,287, 299, 302, 324, 327, 329, 348, 349, 356, 367, 36Г, 368, 369, 385, 388, 390, 403, 414, 421, 423— 425, 428, 429, 432, 437, 441, 462, 463, 542
Хосров-кала 208
Хотан 407, 438, 462
Хуанхэ 477
Хориен 269, 271
Хутталяк 409
Хутталь 270, 312, 451, 462
Ху-сы-ми 40*3
Цзя-бу-дань 402
Цзао-цзя-чжи 403
Цзя-ше-ни 402
Центральная Азия 20, 39, 40,‘41, 64, 69, 74, 128, 322, 323, 402, 418, 458, 462, 491
589


Центральная Индия 356
Центральная Европа ПО
Центральная Фергала 22*1
Центральный Афганистан 238, 448
Центральный Тянь-Шань 221
Центральные Кызылкумы 95
Цинхай 76
Чаганиан 270, 407, 409
Чарджоу 408, 40*9
Чахра 182
Чач 215, 219, 220, 221, 222, 227, 356, 361, 385, 390, 391, 392,403, 407, 424, 451, 459
Чже-чжи-ба 402
Чже-шэ 403
Чердынский уезд 453
Чермен-яб (канал) 212, 424
Черное море 263
Чиль-Махрамская (переправа) 57
Чильучор-Чашма 72, 74, 495
Чильхуджра-тепа 452
Чинпис-тепе 378
Чирик-раб ат 248
Чирчик-Ангренская долина 219
Чон-Алай 221
Чорку (кишлак) 56, 67
Чует 96, 123, 124, 497, 502
Чустское поселение 125
Чушка-Гузар 24'2
Шаартуз 3'12, 357, 382
Шаартузский район 72, 378, 446
Шагала (Сагала) 324
Шаймак (могильник) 167
Шанг-ми 446, 559
Шарт (ущелье) 221
Шар-Шар (кишлак) ИЗ
Шахринау (городище) 321, 306.
357
Шахриста н 120, 255
Шахристая-сай 88
Шахрисябз 245, 266, 361
Шахты (грот) 78—80
Шаш-Ташкент 348
Ше-ки-ни 446
Ше-чжи-сянь 402
Ширин-сай 392, 429
Шишкинские скалы 80
Шор-куль 57
Шор-тепе 424, 425
Шугнан 446, 451, 463
Шумен 270
Шурабашат (городище) 220, 328
Эдесса 419
Эйлатан (поселение) 167, 219, 220
Экбатаны 200, 208, 237, 262, 300 Элам 231
Элефантина (остров) 208
Эльбурз 181
Эрк-кала 216
Эрши 350
Эс-Табун (грот) 60
Этек (оазис) 165
Эфес 214
Эфиопия 200
Ю (городок) 350, 351
Юго-Восточная Азия 53
Юго-Восточный Афганистан 355, 385
Юго-Восточный Иран 238
Юго-Восточный Прикаслий 238, 407, 409
Юго-Западная Туркмения (Туркменистан) 105, 149, 165
Юегянь 348, 542
Южная Азия 55
Южная Бактрия 233, 328
Южная Индия 128
Южная Месопотамия 362
Южная Сибирь 122, 225
Южная Туркмения (Туркменистан) 8, 96, 97, 100, 101—103, 105, 106, 112, Г32, 162, 197, 215, 216, 282, 339, 346, 369, 398, 399, 400, 42’1
Южная Фергана 88, 121
Южная Ява 45
Южное Припамирье 342
Южный Афганистан 238, 355, 385
Южный Белуджистан 114
Южный Казахстан 8, 48, 49, 120, 228
Южный Узбекистан 40, ПО Юни 348
Юнь-ланьши 403
Ява 46, 52, 64
Ягноб 460
Я згу л ем 463
Яз-тепе 106, 162, 165, 213, 216
Якке-отарсан 166
Яксарт (река) 239, 255, 278, 260, 283, 344
Ямчун 321
Янгаджа 49
Янь 361
Яньцай 403
Япония 374
Яш иль-Куль (озеро) 75
।


ОГЛАВЛЕНИЕ
От редакции 3
Предисловие 6
Введение (Обзор источников и литературы) 12
Часть первая
первобытнообщинный строи
Глава I. Каменный век 37
Каменный век и его периодизация 37
История изучения каменного века Средней Азии . 39
Ранние этапы развития человека 42
Нижний палеолит (800—‘100 тыс. лет до и. э.)\ . 42
Физический облик людей; Нижнепалеолитические находки >в Средней Азии
Средний палеолит — эпоха мустье (100—40 тыс.
лет до и. э.) 49
Физический о-блик неандертальцев; Орудия неандертальцев; Раскопки грота Тешик-Таш в Южном
Узбекистане; Раскопки пещеры Аман-Кутан; Отдельные находки мустьерских орудий в Таджикистане; Ашель-мустьерский комплекс в урочищах Қайрак-Қум и Наукат; Мустьерское местонахождение Кара-Бура; Характерные черты мустьерских культур Средней Азии.
Верхний палеолит (40—10 тыс. лет до н. э.) 6
Общество и хозяйство; Физический облик (человека;
Культурные о;бласти; Природные условия; Памятники верхнего палеолита в Средней Азии; Верх- непалеолитическое орудие из Кивыл^калы; Стоянка Ходжнгор; Отдельные находки верхнепалеолитических орудий восточного типа.
Мезолитические и ранненеолитические памятники (10—б тыс. лет до я. э.) 70
Характеристика мезолита; Возникновение земледелия; Мезолитический могильник у станции Кайлю; Мезолитические находки в Таджикистане; Стоянка Чилвучор-Чашма; Стоянки каменного века на Восточном Памире; Раскопки стоянки Ош-хона.; Наскальные рисунки каменного (века в гроте Шахты и в Зараут-сае.
Поздний неолит и памятники гиссарекой культуры
в Таджикистане (5—3 тыс. лет до н. э.)- . . 80
591


Общая характеристика; Первые земледельцы Средней Азии; Охотники и .рыболовы; Раскопки стоянки Джанбас-кала; Гисарская поздняя неолитическая культура — памятник первых земледельцев Таджикистана; Особенности тисс арекой материальной культуры; Раскопки поселения Куй- Бульен
Глава II. Бронзовый век 94
О-бщая характеристика Средней Аз-ии в эпоху бронзьц 94 Изобретение бронзы; Металлургия меди и олова;
Контакт степных и первобытноземледельческих культур; Социально-экономический строй среднеазиатских племен; Историко-культурные области Средней Азии;
Южная Туркмения в эпоху бронзы 101
Изучение памятников; Энеолит и (ранний бронзовый
<век; Расцвет культуры; Поздний бронзовый век.
Бронзовый век Хорезма и прилегающих к нему районов 106
Энеолит; Развитая и поздняя бронза ....
Бронзовый век на территории Узбекистана и Таджикистана 110
Энеолит и ранняя бронза ПО
Западная часть Бухарского оазиса; Фергана; Центральный и Южный Таджикистан.
Развитая и поздняя бронза 115
Поселения эпохи бронзы в -КайракнКумах; Занятия кайр'аккумцев; Слои эпохи бронзы в пещере Ак- Танга близ Ша1христана; Другие памятники кай- рак-кумокой культуры; Характерные черты кай- (рак-кумской культуры; Чустская культура.
О языках Средней Азии в конце бронзового века . . 127
Начало проникновения индоев|ропейской .речи в
Среднюю Азию; Проблема проникновения и раскроет р ан ен и я индо-и р анце в.
Часть вторая
РАСПАД ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ
И ВОЗНИКНОВЕНИЕ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА
Глава III. Распад первобытнообщинного строя . 137
Общество Авесты 139
Семья и ее состав. Рабы. Ж-илище; Род. Селение. Соседская община; Племя; Союз племен. Область; Объединение областей по Михр Яшгу; Развитие производительных сил. Ремесло. Город.
Древнейшие государственные образования 150
«Большой Хорезм»; Древнейшая Бактрия.
Памятники материальной культуры 160
Духовная культура. Религия 168
Древнейшая религия иранских племен; Заратушт- ра; Бактрия и родина зороастризма; Первоначальный зороастризм; Авеста и ее история; Сохранившаяся часть Авесты.
Религиозная система зороастризма 177
Дуализм; Пантеон; Натурфилософия, космогония и легендарная история; Зороастрийская этика;
Обрядность.
592


Часть третья
РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЙ СТРОЙ
Глава IV. Средняя Азия под властью Ахеменидов (VI —
IV вв. до н. э.) . 189Г
Политическая история Средней Азии в середине VI — начале V в. до н. э 189
Завоевание Қиром II Средней Азии. Борьба среднеазиатских .народов против завоевателей; Восстания против Ахеменидов в Маргиане, Парфии,
• 	стране саков.
• 	Положение среднеазиатских областей в составе Ахеме-
нидского государства 20 2
Структура Ахеменидского государства; Области Средней Азии в составе Ахеменидского государства.
Хозяйство Средней Азии VF—IV вв. до н. э. . . 211
Земледелие.. Искусственное орошение; Ремесло;
Поселения
Культура и искусство 215
Памятники материальной культуры Южной Туркмении, Хорезма, Согда >и Бактрии; Памятники Чирчик-Ангрен ской долины и Ферганы; Памятники саков Памир-Алая; Изобразительное искусство; Религия.
Глава V. Борьба народов Средней Азии против грекомакедонских захватчиков 236
Начало греко-македонского вторжения в Среднюю Азию 236
Разгром Ахеменидской державы; Структура греко-
македонского войска и его вооружение; Захват Бактрии; Переправа через Аму-Дарью; Захват Бесса; Оснащение войска среднеазиатских народов.
Первый этап борьбы народов Средней Азим против греко-македонских захватчиков 250
Захват Александром Македонским Мараканды;
Первые вооруженные выступления против захватчиков; Начало общего восстания; Восстание семи уструшанских городов; Вопрос о локализации восставших поселений; Основание Александрии Эсхаты; Борьба заяксартских саков;
Восстание в центральной части Согдианы. Победа Спитамена; Зверское истребление жителей Согдианы.
Второй этап борьбы народов Средней Азин против греко-македонских захватчиков 262
Военно-политические мероприятия Александра зи¬
мой 329/28 г.; Борьба согдийцев против захватчиков в 328 г. до н. э.; Поход Спитамена в Бактрию; Последняя попытка Спитамена освободить Согдиану м его гибель.
Третий этап борьбы народов Средней Азии против греко-македонских захватчиков 268
Оборона «Согдийской скалы»; Оборона «Хориено-
вой скалы»; Оборона других горных крепостей;
38 Заказ 3970
593


Локализация горных крепостей; Борьба бактрий- цев за свободу.
Последствия греко-македонского завоевания .... 272
Глава VI. Средняя Азия в составе Селевкидского государства 275
Согд, Бактрия и Парфия при Селевкидах .... 275
Возникновение Селевкидского государства
и и его экспансия на Восток 276
Административное устройство государства. Организация наместничества на востоке.
Борьба народов Средней Азии с Селевкидами в конце
IV — начале III в. до н. э 279
Монетный чекан 283
Области Средней Азии в составе Селевкидского государства во второй четверти III в. до н. э. . . 286
Колонизационная политика Селевкидов в Средней Аз»н 288
Глава VII. Греко-Бактрия. Парфия (III—II в. до н. э.) . 290
Политическая история 290
Образование Греко-Бактрийского и Парфянского царств; Отложение Греко-Бактрии; Восстание
Аршака и создание Парфянского государства.
Борьба парфян и бактрийцев за упрочение свей независимости 297
События в Греко-Бактрии и Парфии в последней трети III в. до н. э 299
Греко-бактрийское государство на рубеже III и
II вв. до н. э 302
Греко-баКтрийское государство при Евкратиде
(вторая четверть II в. до н. э.) 305
Борьба между Парфией и Греко-Бактрией, Упадок греко-бактрийского могущества . 308
Экономика и культура 309
Сельское хозяйство. Искусственное орошение; Добыча полезных ископаемых; Города, строительное дело, фортификация в Греко-Бактрии; Города, строительное дело, фортификация в Парфии, Хорезме, Фергане; Ремесло; Искусство и верования; Культура кочевых племен.
Глава VIII. Средняя Азия в кушанский период .... 341
Средняя Азия во II—I вв. до н. э 341
Крушение власти греко-б акт ри неких царей и втор¬
жение кочевых племен 341
Причины гибели Греко-Бактрийского царства; Китайские источники о разгроме Греко-Бактрии; Данные античных источников, Сопоставление китайских и античных источников; Государственные образования в Средней Азии конца II—I в. до н. э.; Бактрия; Кангюй; Фергана.
Сложение и расцвет Кушанского царства 354
Периодизация истории Кушанского царства; Сложение Кушанского государства при Кадфизе I и Кадфизе II; Расцвет Кушанского государства.
Канишка; Взаимоотношения Кушанского государ5 94


ства с Китаем в конце I — начале II в. н. э. Войны из-за Восточного Туркестана; Завоевания кушан в Средней Азии.
Парфия в конце II в. до н. э.— начале III в. н. э. . .
Борьба Парфии со среднеазиатскими кочевыми пле- 1 менами; Парфия и Рим; Парфянско-римские взаимоотношения во второй половине I в. до н. э. — первой половине I в. н. э.; Ослабление Парфии и захват власти династией Сасанидов.
Распад Куша некого государства
Экономика Средней Азии в кушанский период . . .
Земледелие и ирригация; Города и ремесло; Внешняя и внутренняя торговля.
Культура кушанской знати и культурные традиции среднеазиатских областей
Идеологическая политика Қушанского государства;
Культура Северной Бактрии; Культура Согда; Культура Хорезма; Культура Чача; Культура оседлого населения Ферганы и Уструшаны; Культура скотоводов в среднеазиатском междуречье; Культура Южного Туркменистана в I—III вв. н.э.
Г л а в а IX. Предки таджикского народа в IV—V вв. н. э. . .
Политическая история Средней Азии IV—V вв. н. э. .
Внешнеполитическая и внутренняя обстановка; Государство кушан в IV в. н. э.; Қидариты; Появление хионитов и их завоевания; Образование государства эфталитов; Войны хионитов, кидари- тоз и эфталитов с Сасанидами; Восстание Маз- дака.
Вопросы этнической истории
Происхождение и этническая принадлежность хионитов; Гипотезы о происхождении и этнической •принадлежности эфталитов; Общественное устройство и культура эфталитского общества.
Экономика Средней Азии в IV—V вв. н.
Города, торговля; Денежное обращение; Сельское хозяйство и сельские поселения.
Культура Средней Азии в IV—V вв. н. э
Влияние кочевников на развитие культуры IV — V вв. н. э. Строительное дело, архитектура; Религиозные представления.
Глава X. Письменные памятники на иранских языках народов Средней Азии (до VII—VIII вв. и. э.)
Иранские языки; Восточноиранские языки; Письменность; Авеста; Язык Авесты; Памятники хо- резмийокого языка; Памятники парфянского языка; Памятники сако-тохарских, бактрийских и эфталитских диалектов; О языке памятников тохарского письма; Памятники согдийского языка; Согдийские монеты; Памятники согдийского языка за пределами Средней Азии.
Глава XI. Социально-экономический строй древней Средней Азии
Разработка проблемы рабовладельческой социально-экономической формации Средней Азии; Проб-
38*
361
366
369
373
401 401
413
420
425
431
464
595


лема общественного строя Средней Азии в дофеодальный период; Общественный строй в соседних странах.
Сложение рабовладельческого общества в Средней.
Азии 07
Ограниченность источников; Рабы и рабовладение во второй и третьей четвертях II тысячелетия до н. э.; Рабы в Парфии; Рабовладение в Согде. Категории рабов; Положение рабов в обществе Нийа (Восточный Туркестан); Сферы применения рабского труда.
примечания
К введению 481
К главе I 491
К главе II 496
К главе III 504
К главе IV 514
К главе V 523
К главе VI 532
К главе VII 535
К главе VIII 540
К главе IX 549
К главе X 556
К главе XI 5Г6
Список сокращений 570
Указатель имен 573
Указатель географических названий 581
ИСТОРИЯ ТАДЖИКСКОГО НАРОДА Том I
С древнейших времен до V в. н. э.
Утверждено к печати Институтом истории им. А. Дониша АН Тадж, ССР
Редактор 3. Д. Кастельская Технический редактор С. В. Цветкова
Художник Л. И. Фалин Корректоры Е. А. Мамиконян и Л. И. Романова
Художественный редактор И. Р. Бескин
Сдано в набор 25/Х 1962 г. Подписано к печати 25/Х 1963 г. А10270 Формат 60х9Эх/м. Печ. л. 36,25 Уч.-изд.л. 36,47. Тираж 2500 экз. Заказ 1040 Цена 2 р. 50к.
Издательство восточной литературы. Москва, Центр, Армянский пер., 2
' Типография Издательства восточной литературы. Москва, К-45, Б. Кисельный пер., 4